Неизданный памятник русского церковного права XII века

В сборнике XV века, принадлежащем Московскому Публичному Музею № 2515 (из собрания покойного А. Н. Попова № 147), находится на лл. 174–184 одно древнерусское архиерейское поучение духовенству, не надписанное ничьим именем и вообще оставленное писцом без всякого оглавления, но в высокой степени интересное по своему содержанию и языку. Ознакомившись с этим поучением при самом поступлении указанной рукописи в Музей, мы тогда же решились издать его вполне, как необходимое (хотя, к сожалению, и запоздалое) дополнение к своему сборнику памятников русского канонического права ХI–XV в., напечатанному по определению и на средства Археографической Комиссии в VI томе Русской Исторической Библиотеки. Исполняя теперь это намерение, считаем себя обязанными предпослать своему изданию нисколько замечаний по вопросу о вероятном авторе поучения и о самом поучении, как памятнике древнерусского церковного права, литературы и языка.

Поучение несомненно принадлежит одному из новгородских владык XII века. В речи автора часто слышатся известные особенности тамошнего говора: венечь, конечь, тачех, отричалъся и т. п. Кроме того, он не раз упоминает в своем поучении о «святой Софии» и в одном случае называет ее настолько «неубогою», что она могла бы прокормить какое угодно число попов, опасающихся, при известном обстоятельстве, «помереть с голоду» (статьи 14 и 30). Время написания поучения довольно точно определяется на основании следующих данных в его содержании. С одной стороны, автор говорить своим слушателям: «вы сами ведаете, оже наша земля недавно хрьщена», и припоминает некоторые речи «первых поповъ» своей родины (ст. 12), с другой – ссылается уже на «устав блаженнаго Нифонта» (ст. 10), то есть, своего знаменитого предшественника, носившего это имя († 1156). Наконец, в поучении находится одна такая черта, которая дает возможность прямо указать личность автора и назвать его по имени. Он говорит о себе, как бывший приходский священник, еще недавно поставленный на святительство по «избранию» своей прежней братии – новгородских попов, которые поэтому и называли его «своим». – «Се Богови, братие, тако изволшу и святей Богородице и вашей молитве, – так начинает свою речь поучающий владыка, – оже мне худому немощно вы отречися сего (священнаго) и великааго сану, егоже несмь достоин былъ. Н то Богови съведущю и пресвятей Матери Его, яко не сам его възискахъ, н убоявся соуда Божия и вашей любви, иже до моей худости. Да якоже изволили мя есте и приноудили на се дело, такожо вы пакы достойно есть и послушати. Не рците тако: «свой ны есть, да что ны хочеть створити?» Н оже, братие, погодится что телесное, т надеюся на Бога и на святоую Богородицю, яко всяко не хощю озлобити васъ, своей братии: ни на то бо есмь въшелъ, а то Бог весть и вы. Аже что либо погодится душевьная вина, ано того не лга преступити, ни речи тако: «свой есмь имъ, да того деля оумлъчю, не хотя братии своей досадити». Не раз автор поучения ссылается на пример своей прежней священнической практики и домашней жизни. Так, предписывая своим слушателям прочитывать «запрещальныя» (заклинательные) молитвы при крещении по 10 раз каждую, как показано в «уставе блаженнаго Нифонта и в Молитвеннике» (Требнике), он дозволяет в случае нужды прочитывать их 9 раз заранее на дому, а в 10-й – при самом крещении, и при этом замечает: «тако вы и аз творилъ» (ст. 10). Или, убеждая свою бывшую братию не ходить после вечерни перед праздниками на пиры, в надежде на «добыток от пьяных людей», он сознается: «и сами бо ся есмы с теми мысльми бороли; а егда же есмы послоушали их и пошли по вечернии в пиръ, тьгда не добыл ничтоже. А егда же съседел дома есмь, тъгда ми вдал Богъ, егоже (чего) ни в 10 пиров не добыти» (ст. 1 в конце). Все это на наш взгляд решительно говорит в пользу принадлежности издаваемого поучения второму преемнику Нифонта новгородского, не менее знаменитому тамошнему владыке Илье-Иоанну (1165–1186), который, по свидетельству местных летописей, до своего возведете на владычный двор, «священствовал у святаго священно-мученика Власия, на Волосове улици»¹. Догадка эта подтверждается и тем обстоятельством, что ближайшие преемники Ильи-Иоанна, которые могли бы еще говорить: «наша земля недавно крещена» и помнить «первых поповъ» новгородских², обыкновенно избирались уже из монахов, а не из мирских попов.

Таким образом, к двум до сих пор известным памятникам древне-русского канонического права, несомненно или только по нашей догадке принадлежащим названному новгородскому владыке, – к постановлению, купно с белозерским епископом, по двум случаям при совершении литургии, и к «въпрошаниям Ильиным» с ответами на них епископа Нифонта³, – нужно отнести еще и третий – настоящее поучение, которое, кстати заметить, оказывается во многих местах почти буквально сходным с сейчас упомянутыми ответами Нифонта⁴, что́ и уполномочивает нас признать автора «въпрошаний» Илью за одно лицо с владыкою, поучающим теперь своих бывших собратий – новгородских попов.

Из приведенных начальных слов поучения видно, что оно составлено было владыкою Ильей в первый год его святительства (то есть, в 1166 году). Затем из всего содержания поучения, обращенного исключительно к попам, можно с полною вероятностью заключать, что оно было произнесено в воскресенье па первой неделе. великого поста, когда, по общепринятому в те времена правилу, ежегодно составлялись епархиальные соборы, почему и самое это воскресенье называлось (как и теперь называется) «соборным» или «сборным». В поучении есть и прямое указание на то, что оно говорено было в начале великого поста: «а се пакы пришел есть великы пост» (ст. 18). Епархиальные соборы собирались, говоря словами одного весьма древнего русского памятника, «на исправление церковных вещей» и на «принятие» духовенством от своего архиерея «истиннаго разума» относительно исполнения своих пастырских обязанностей⁵. Вот почему и все дошедшие до нас древнерусские архиерейские поучения, составленные для произнесения на этих соборах, обыкновенно имеют характер служебных инструкций и, по своему содержанию, относятся не столько к области нравоучения, сколько к области церковного права⁶. Таково же и настоящее поучение новгородского владыки Ильи. Оно содержит в себе ряд наставлений и правил о поведении и обязанностях духовенства и о разных ненормальных явлениях в жизни приходских пастырей и пасомых. В духовенстве поучающий владыка обличает: 1) пьянство и хождение на пиры после вечерни накануне праздников и совершения литургии (ст. 1); 2) лихоимство (ст. 2); 3) нерассудительную строгость в наложении епитимий на кающихся (ст. 3 и 7); 4) участие в народных играх (ст. 4); 5) небрежность в совершении таинства крещения (ст. 10); 6) мытье в бане утром перед обеднею (ст. 12); 7) обычай вносить в олтарь так называемый канун (особый поминальный напиток), благословлять его здесь и распивать, принимать приносимые сюда заупокойные яства, даже скоромные, и класть под престол разные несвященные вещи (ст. 23); наконец – 8) автор упоминает о каких-то тайных «душевных винахъ», несовместимых со священством, оставляя их каждому на суд своей собственной совести (ст. 14 и 15). В жизни народа владыка Илья отметил в своем поучении: 1) то-же пьянство, особенно в великий пост (ст. 18); 2) неблагоговейное стояние в церквах, в чем преимущественно обвиняются женщины, о которых в поучении замечено: «отиноудь бо не ведаем ся (= сия, вин. пад. множ. женск. р.), почто ходяче» (ст. 24); 3) крестные целования, то-есть, злоупотребления присягою (ст. 21: «вы бо сами ведаете, оже в нашемь граде мнози гыбять в томъ»); 4) хождение женщин к волхвам (ст. 17); б) невенчальные браки (ст. 19), и 6) соблюдение разных других языческих обычаев и обрядов (ст. 26). Наставления новгородского владыки, касающиеся двух последних предметов, заслуживают особенного внимания и требуют особенного разъяснения. Первое изложено так:

«Аже кто покается оу васъ, ти боудеть не венчался с женою, н любо боудеть в вечере привелъ, или оумчалъ, или положил девку жене, любо съблялъся, то не мозите того тако оставити, н испытавше добре, оже хочеть ю водити жене, въведше в ц҃рквь, венчайте же, аче и с детми» (ст. 19).

Тут мы имеем замечательный по своей полноте перечень форм заключения брака, какие существовали у наших языческих предков и, в виде переживаний, весьма долго держались в народе и после обращения его в христианство. Именно, владыка Илья упоминает: а) о приводе невесты в дом жениха вечером – обычае, который, по свидетельству начальной летописи, существовал преимущественно у Полян; б) об умычке, о которой так часто говорят наши древние церковно-юридические и литературные памятники и которая, по свидетельству той же летописи, была в обычае преимущественно у Древлян, Радимичей и Вятичей; в) о наложничестве («положил девку жене») – таком сожитии мужчины и женщины, которое начиналось исключительно по их личному согласию, без всякого договора («ряда») их родителей или родичей и, следовательно, без дачи «вена по жене», что́ составляло необходимую принадлежность браков «приводомъ» и «умычкою»⁷; г) о совершенно свободной и бесформенной связи неженатого с незамужнею («или съблялъся»), связи, которая, начавшись случайно, могла и прекратиться во всякое время, по их обоюдному или одностороннему желанию. Всех таковых, если они пожелают обратить свой союз в законный христианский брак, новгородский владыка предписывает венчать в церкви, хотя бы и с детьми. Это, сколько нам известно, самое древнее свидетельство о существовали на Руси обычая привенчивать к родителям детей для их узаконения в глазах церкви и христианского общества. Подобный же обычай видим и у Сербов в первой половине XIII века⁸.

О соблюдении народом других языческих обычаев и обрядов владыка Илья дает своим попам такое наставление:

«И о тоурехъ, и о лодыгахъ, и о колядницехъ, и про безаконный бой вы, попове, оуимайте детий своихъ; или кого оубьють, а вы над ними в ризах не пойте, ни просфоуры приимайте» (ст. 26).

Нужно заметить, что это наставление (но никак не имя его автора) уже довольно давно известно нашему ученому миру. Оно напечатано было покойным И. И. Срезневским в описании одного сборника церковных правил и поучений XVI века, где оно является в составе одной статьи канонического содержания⁹. По этому изданию, приведенные слова нашего памятника цитовались, как литературное свидетельство неизвестной эпохи, в ученых трудах академика А. Н. Веселовского¹⁰ и г. Фаминцына¹¹. Оба они имели дело собственно только со словом тур, но, к сожалению, не находили интереса в дальнейшем речении – лодыги. Тур, по общепринятому мнению, есть все-славянское божество, празднование которому совпадало то с колядами, то с семиком, и состояло в том, что молодые люди обоего пола наряжали одного парня из своей среды чучелою в виде быка (тура, который первоначально был, по всей вероятности, не ряженый, а натуральный) и водили его по улицам на веревке с песнями, в которых упоминалось имя Тура. Но что҅ такое лодыги? По аналогии с предыдущими турами и дальнейшими колядниками и по легкой возможности происхождения «лодыга» из «ладыга», можно было бы думать, что и это – народный обряд или праздник в честь другого языческого божества Славян – Ладо.

Но такое словопроизводство едва ли признают правильным филологи-слависты. Остается допустить, как более вероятное, что лодыги новгородского святительского поучения XII века были родоначальниками доныне существующей детской игры в бабки или в ладыжки и, по всей вероятности, имели не столь невинный характер, как эта последняя. Замечательно, что в одной грамоте царя Алексея Михаиловича, писанной в Тобольск в 1649 году, игра в лодыги, вместе с игрой в зернь, карты и шахматы и наравне с вожением какой-то «бесовской кобылки», представляющей очевидную аналогию с древним туром¹², запрещается, как нечто греховное и богомерзкое, под страхом тяжких наказаний¹³. Не значит ли это, что в XVII в. игра в лодыги сохраняла еще некоторые черты своего языческого прототипа? Говорить о колядах и колядниках, как предметах общеизвестных, считаем совершенно излишним. Но нельзя умолчать о «беззаконном бое», упомянутом в поучении архиепископа Ильи вслед за турами, лодыгами и колядниками, с которыми бой этот, повидимому, находился в какой-то связи. На эту связь прямо указывает следующее постановление владимирского собора 1274 года: «Пакы оуведехом бесовьская еще дрьжаще обычая треклятых елинъ, в божествьныя праздьникы позоры некакы бесовскыя творити, с свистаниемь, и с кличемь и въплемь, съзывающе некы скаредныя пьяница и бьющеся дрьколеемь до самыя смерти»¹⁴. Об этих убитых на праздничных народных боях собор постановил то же самое, что мы читаем и в поучении новгородского владыки XII века, именно: «Аще нашемоу законоположению противяться, то ни приношения от них приимати, рекше просфоуры и коутьи, ни свечи. Аще и оумреть, то над них не ходять иереи и слоужбы за них да не творять, ни положити их близь Божиих церквъ». Вообще о поучении архиепископа Ильи, как памятнике канонического права, нужно заметить, что оно показывает в авторе не только близкое знакомство с источниками этого права (с греческим номоканоном, с руководством для духовников патриарха Иоанна Постника и с ответами своего предшественника Нифонта), но и личный правообразовательный смысл, глубоко проникавший в дух церковных канонов и на этом основании создававший, по требованию местной жизни, новые церковно-юридические нормы, которые повторялись потом и отдельными русскими иерархами и целыми соборами¹⁵.

Как памятник литературный, поучение владыки Ильи отличается живым движением и изящною простотою чисто-русской речи. В своем изложении автор нередко пользуется диалогическою формою, как бы вводя своих слушателей в беседу с собою (см. вступление и статьи 4, 12, 14 и 18). С тем вместе поучение живо рисует пред нами симпатическую личность автора и те отношения, в какие он ставил себя к подчиненному духовенству. Например, затронув деликатный вопрос о тайных «душевных винахъ, яже отлучають от поповства», и убеждая свою бывшую братию, чтобы никто из них, ради спасения своей души, не скрывал от него таких вин, поучающий владыка, в ответ на возможное и вполне уважительное возражение своих слушателей: «аже останемся (откажемся, лишимся) поповьства, а помирати ны боудеть гладомь», делает такое успокоительное заявление: «Не дай Бог того, оже быти тому на моей братьи. Святая бо София не оубога есть, да мочно ми есть и в церковь въвести, и хлеба даяти ¹⁶. Мне бо некому добытка копити, ни жене, ни детемъ, ни в-ыноу землю слати: н вы моа братия, вы же дети мои, да не бы что [не]добро было душам вашим мною хоудымъ, да бысте не вътще троудилися, ищюче мене» (ст. 14). Тем же духом глубокой гуманности проникнуты наставления святителя об исповеди и епитимиях (ст. 3, 7 и 9), о том, чтобы беременные женщины не клали земных поклонов даже в великий пост (ст. 16), о милостыне (при чем припоминаются слова, сказанные на эту тему автору, при его рукоположении, «блаженным митрополитомъ» – ст. 22), о гневодержании (ст. 28) и др. Однакож, где речь заходила о явных и тяжких «душевных винахъ», требовавших исправления мерами строгости, там и тон поучения становился грозным, властительским. Так, запрещая новгородским попам ростовщичество, владыка говорит им: «Да от сего дне останетеся того; кого ли оуведе (узнаю), т и кун лишу, и в казни боудеть от мене» (ст. 2). Слова эти важны и как подлинное историческое свидетельство о широком объеме епископской власти над «церковными людьми» устава св. Владимира. Казнь, надобно думать, означает здесь не каноническое наказание попа-лихоимца, а то же самое, какое в позднейшие времена на официальном церковном языке называлось смирением (смирять плетьми, посажением на цепь и т. п.).

Как памятник русского языка XII века, издаваемое поучение даст, конечно, не мало любопытного и ценного материала для филолога-слависта. Не принимая на себя подробной оценки памятника с этой стороны, укажем только наиболее выдающиеся особенности его языка, заметные и не филологу. В лексике поучения, на наш взгляд, замечательны по своему внешнему виду или по значению слова: л҆га=льзя (вступление и ст. 1 и 12), погодитися= случиться (вступление)¹⁷, напрочь=вперед, на будущее время (ст. 5), въстягноутися=воздержаться (ст. 1 и др.), изболетися=выздороветь (ст. 6), пирье (как старье, тряпье)=частые пиры (ст. 1), перть= баня и, вероятно, сосуд для омовения, корыто (ст. 10), роубы=рубища (ст. 22), соромяжливый=стыдливый (ст.25), дроугый – в значении некоторый (ст. 5, 18 и 23), сирота-в значении раб, холоп (ст. 7 и 18), за – в значении через, спустя (ст. 10: «а за 40 дний по рожьстве крестити»; ср. статью 5-ю в конце.), даже – да аже=а если, если же (ст. 6, 16, 18), нь=не (вступление: «нь о собе бо се глаголю, н нудить мя святое писание»; ст. 9: «нь токмо греха избудеть, н и венча добудеть»), дееть – в смысле нынешнего союза де (ст. 15)¹⁸), и др. Из грамматических форм памятника (в его этимологии и синтаксисе) укажем на употребление: 1) полно- гласных(местоименных) падежных окончаний: великааго (вступ.), священичьскоуоуму (ст. 2); 2) ны, вы вм. намъ, вам (ст. 1 и др.); 3) веде, оуведе вм. вемь, оувемь (ст. 2, 5, 13, 23)¹⁹); 4) местного падежа: томь же говеньи (ст. 5), чистей недели и страстней и въскресней (ст. 18); 5)дательного цели: «а попи чему творять?» (ст. 1), «положил девку жене», «водити ю жене» (ст. 19)²⁰); 6) достигательного наклонения с дополнением в род. пад.: «аже вы позовоуть детяти креститъ» (ст. 20).

В заключение – два-три слова о судьбе нашего памятника в позднейшей русской письменности. По причинам, объясненным в известном исследовании академика Сухомлинова «о псевдонимах в древней русской литературе», поучение новгородского архиепископа Ильи-Иоанна, подобно многим другим русским памятникам этого рода, не замедлило, под руками позднейших «списателей», утратить свой оригинальный вид и сделаться анонимным или даже псевдонимным. С именем действительного автора до нас не дошло ни одного списка поучения, и только в одном списке оно сохранило свой первоначальный, полный и подлинный вид. Благодаря этому списку, мы узнали, кому принадлежит в одной анонимной канонической компиляции XVI века выше приведенное и объясненное место о турах, лодыгах и колядниках. Весьма вероятно, что в других подобных статьях найдутся и другие отрывки из нашего памятника. Но позднейшие книжники пользовались поучением владыки Ильи не только по частям, делая из него те или другие выписки для составления своих компиляций, но и налагали руку на целый текст памятника, давали ему совершенно новый вид и, в наивном желании возвысить цену своего изделья, надписывали над ним имена древних великих отцов вселенской церкви. Так, в Измарагде XVI века Троицкой лавры № 204 поучение новгородского владыки Ильи-Иоанна является уже с надписанием: «Слово Иоанна Златоустаго к попом и к простым людемъ» (л. 238 и след.). Здесь тщательно изглажены все черты оригинала, по которым можно было бы догадаться о его русском и именно новгородском происхождении. По недосмотру или, вернее, по недомыслию писца, в этом новом изводе древнего памятника уцелела только одна такая черта – упоминание об уставе «блаженнаго Нифонта». Однакож список лаврского Измарагда, не смотря на сделанные в нем сокращения и другие искажения первоначального текста, все-таки сослужил нам свою службу, именно: а) восполнил (хотя и не совсем удовлетворительно) один пробел в основном (музейском) списке, оказывающийся в нем вследствие утраты одного листа; б) доставил несколько немаловажных вариантов и поправок к чтению основного списка; в) дал возможность иллюстрировать на себе судьбу своего оригинала в русской письменности XVI века²¹).

Се Богови, братие, тако изволшу и святей Богородице: и вашей молитве, оже мне худому немощно вы отречися сего²² и великааго сану, егоже несмь достоин былъ. Н то Богови съведущю и пресвятей Матери Его, яко не сам его възискахъ, н оубоявся²³ соуда Божия и вашей любви, иже до моей худости. Да якоже изволили мя есте и приноудили на се дело, такоже вы пакы достойно есть и послушати. Не рците тако: «[с]вой ны есть, да что ны хочеть створити?» Н оже, братие, погодится что телесное, т надеюся на Бога и на святоую Богородицю, яко всяко не хощю озлобити васъ²⁴, своей братии: ни на то бо есмь вшел, а то Бог весть и вы. Аже что либо погодится душевьная вина, ано²⁵ того не л҆га преступити ни речи тако: «свой есмь имъ, да того деля оумлъчю, не хотя братии своей досадити», то по то вы ся не пороучаю, да не моимь небрежениемь внидеть в вы слабость, а от вас в чьловечьство, и аз боудоу вина всему отчьству своемоу, и вы в моем неродстве погыбнете душами: то за что ся боуду и родилъ? И вы вътьще трудилися, ищюще мене. Да о сем ся, братие, молю: еже хощу рещи от худооумья моего, приимете с любовью. Нь²⁶ о собе бо се глаголю, н нудить мя святое писание еже нарекшиеся пастоуху не мълъчати. И пастоух бо овчий, оже и мълъчить, т въсхытаемо овча вълъком от стада его, и платить е҅ соугоубо господиноу овчате: т колъма аз оже оумлъчю в своемь неродстве, боудеть пакость стаду Х҃воу, еже есте вы и дети ваша духовныя.

Нъ²⁷ о семь вы хощю первое начати слово, еже бы нам самемь не велми пригваждатися²⁸ свете семъ, н дабы ны добро и люди оучити преже всего не вдаватися многомоу питию²⁹: сами бо сведаете³⁰, оже в питии болши всего бываеть³¹ души пагоуба, оли простьцемъ, а оже н намъ³². Оже бо простьчь как любо грех створить³³, то до себе, ему вина тъкмо³⁴; а оже мы, т не нам одинымъ³⁵ пагуба, н и всем людемъ: хотять бо ны рещи: «а попи чему творять? »³⁶. Да не на нас събудеться пр҇рчское слово: «пастоуси мнози посмрадиша виноград мой и оскверниша часть въжделеньноую мою». Вижю бо и слышю, оже до обеда пиете. Да оже мы до обеда пиемъ, то ти простьчемь и черос ночь: на кого бо им зряще въстягноутися?³⁷ Намъ³⁸ бо рече Господь: да просветится свет вашь пред чл҃вкы, да оузрять добрая ваша дела и прославять Отца вашего, иже есть на небесехъ». Не едино же то, оже до обеда пиете, н и в вечере оупившеся, а заутра слоужбоу стваряете³⁹, чл҃вком оугодия творите, а не Богови. И оли бо с дроугом не л҆га по пирью добре беседовати, аже н с Богомь⁴⁰. Да то⁴¹ мн-ся мнить, яко велик грех собе приобретаемъ⁴² в том слоуженьи. Да молю вы ся, братие, останетеся того⁴³: в мнози бо питии многа беда есть, души⁴⁴ грехъ, телоу болезнь, оть людий оукоръ, цр҃квьнаго стоания права нетоуть. Т бо ны диавол въкладываеть⁴⁵ в оумъ, яко оу пианых людий добыти⁴⁶: съемше с Бога надежю, положили есмы на пианыя люди⁴⁷. И сами бо ся есмы с теми мысльми бороли, а егда же есмы послоушали их и пошли по вечернии в пиръ, тъгда не добыл ничтоже. А егда же съседел дома есмь, тъгда ми вдал Богъ, егоже ни в и҃ пиров не добыти. К нам бо есть речено: «ищете преже цр҃тва небеснаго и правды его, и си вся приложатся вамъ».

А и еще слышю и другыя попы наим емлюще⁴⁸, еже священичьскоуоуму чину отиноудь отречено. Пишеть бо в Моноканоуне: «аже который попинъ, или дьаконъ, или клирик обрящется въземляй лихвоу, да или останется, или извержется»⁴⁹. То мне то оу вас съведоуще, како оумълъчати? Да от сего дне останетеся того; кого ли оуведе, т и кун лишу, и в казни боудеть от мене⁵⁰. Не дай бо Бог святых Отець оуставоу попрану быти нами. Намъ⁵¹ бо есть речено, еже снабдети заповеди Его. И сам Господь в еѵангелии глаголеть: «възрите на птица небесныя, яко ни сеють⁵², ни жнють, ни събирають⁵³, н Отець не[бесный⁵⁴ зпитаеть а҃. Самем бо достойно перьвее себе въстягноути о⁵⁵ какой любо вещи, тоже людий бе-зазора оучити.

А егда приходят дети к вам на покаяние, моужи и жены⁵⁶, въпрошайте самехъ: ноужно бо есть чл҃вку, еже самому начяти и молвити своя грехы, оже моужемъ, а женам то велми тяжко; но вам достойно съпрашивати с тихостнию, ать онем легко поведывати. А иже кто покаеться, не мозите тяжки заповеди дати. Сам бо Господь глаголеть: «радость бывает о едином грешнице кающимся»; ни пакы же отноуд на слабость свести без рассоужения, да не мы будем повинни грехом ихъ. Сим мощьно все то оуправити, оли прилежаниемъ, ти почитанием книжнымъ. «Сыну, прилежи почита- нию книжному: в тех живот нашь»⁵⁷. А оже мы не почитати начнем книгъ, то чим есме лоутше простьцовъ, аже с ними же начнем ясти и пити, такоже на беседе сидети?

И еще дроузии лики играютъ, а всего того святии Апостоли и святии Отци възбраняют нашомоу саноу. Речем бо ли⁵⁸ тако; «попы есмы, да тем избоудем моукы». Не мни, яко избоудемъ, но тако болши ны есть моука всехъ. Сами бо весте, иже который чл҃вк ремество⁵⁹ имый, ти его не делаеть, может ли ся обогатети? Тако и мы есме попове, а пороученых душь нам чл҃вк не правити начнемъ, то можем ли обрести богатество цр҇тва небеснаго и тех довести, о нихже ны есть слово отдати Богу, рекоуще: «се аз и дети, яже ми есть дал Богъ?» Да блюдемъ, братие, себе и онех да не на нас съблюдетъся⁶⁰ книжное слово, еже ся глаголеть: «си пастоуси, вземлюще от овець млеко и волноу, а о стаде небрегоут и повинни соуть Богови]⁶¹... така чт҇ь попомъ, якаже сьде: такоже бы и нам пакы достойно прилежно печися душами их о спасении. Пишеть бо святый апостол Паоулъ: «прилежащии попове, (sиc) соугубей чт҇и достойне соуть».

А еже о причащении, т блюдите велми: веде бо другых попов обычай, оже человек новопокается⁶², любо си в великий

постъ, даже и⁶³ скончаются м҃ дней, ти дають причащение. А говение есть всем кр҇тьаном равно, акы покаалникомъ, тако непокаалникомъ, да того деля не чтеться⁶⁴ в опитемью; н оже новааго покаалника, тъкмо от цр҃кви отлоучити на все говение⁶⁵, а на въскресение въвести в цр҃ковь, н причащениа не дайте имъ⁶⁶, да оли пакы нъ⁶⁷ опитемью давше по расоуженью, како боудеть достойна⁶⁸. Да егда скончаеть и напрочь почнеть кроутитися на добро, тоже дайте причащение⁶⁹. Пакы ли⁷⁰ кто покается, а не за что боудеть опитемьи дати, а темь за м҃ дней дайте, любо си томь же говеньи⁷¹.

Аже кто больн покается, а боудеть при смерти, дайте причащение, любо си и велми грешенъ⁷²; даже⁷³ ся изболить, а тъгда дайте имъ⁷⁴ опитемью. Пакы ли Бог поиметь и҅, да и то ему досыти⁷⁵, еже покаялъся⁷⁶; а оже еще причащенье въ[да]дите, а то велми добро⁷⁷.

А сиротам не мозите великой опитемьи давати. Пишеть бо в заповедехъ: «соущим под игом работным наполы даяти заповеди»⁷⁸. Да не мозите отягчяти заповедию, оть вси каются. Иго бо Христово легько есть⁷⁹.

Аже пригодиться кому доушегоубьство, то възбраняйте⁸⁰ емоу церквьнаго въхода. Святый бо и великый Василий пишеть то в опитемью, еже не влазити в цр҃ковь, ни доры ясти, ни еѵангелиа целовати⁸¹.

А еже о брашне и о питьи, а то по чл҃вку расоудити, какъ⁸² боудеть: оже боудеть крепокъ, а болшю заповедь дати ему, да нь токмо греха избудеть, н и венча добоудеть⁸³; пакы ли кто боудеть слабъ, а льжьшю заповедь дайте⁸⁴, оть в отчаяние не въпадеть⁸⁵. Того бо деля нам повелено⁸⁶ есть чл҃овечьскааго мятежа оукланятися, да быхом ничтоже⁸⁷ без расоуженьа створили⁸⁸, да и онех быхом свободили от греха, и сами быхом мьздоу от Бога прияли⁸⁹.

А еже о крещеньи детиньмь, то дьржите оу себе оустав блаженаго Нифонта⁹⁰, якоже и в Молитвьнице⁹¹ кажеть: в пьрвый день, егда зовоуть вы к перьти⁹², творите молитву, юже творите над [съ]соудом оскверньшимся: «Господи Боже нашь, рекый Петрове: в [съ]соуде плащаничь[нь]мь», а имени не наричайте тъгда⁹³. В и҃ день принесоуть младеньць к дверьмь цр҃ковнымь, и тоу молитвоу створше, имя нарещи, а за м҃ дний по рож҇тве крестити и҅, а д҃ молитвы по и҃-ю глаголите⁹⁴ запрещальнеи⁹⁵, якоже оуказываеть. Не лоуче бо⁹⁶ съседети в пиру или на оулице⁹⁷. Аже ли вы ноужно все дроуг крещение⁹⁸, а измълъвливайте переди днем те⁹⁹ д҃ молитвы по ѳ҃-ю, а коли хр҇тяче, то все по одиною: тако вы и аз творилъ¹⁰⁰. Пакы ли болно боудеть, а по одиною¹⁰¹. А егда оуже кр҇тивше, а тъгда пакы исплъните запрещальныя молитвы¹⁰². Не мозите обливати детий¹⁰³, н погружайте, а съсоуд чист дръжите на то¹⁰⁴. А водоу относять опять на рекоу. А до и҃ дний не решите¹⁰⁵, а причященье давайте в тоу и҃ дний, коли н слоужаче¹⁰⁶.

А кто детя доить¹⁰⁷, мати или коръмилица, оть¹⁰⁸ не едять мясъ, ни молока, и до обеда говеють¹⁰⁹, до осмого дни¹¹⁰.

А се ми ся годило ведати и слышати оу прьвых поповъ, оже рано мывшеся, а на обеднии слоужать: а то вы, братие, велми грубо, не мозите того створити. Не рците тако, яко слышали есме (sис) и видели есме оу прьвых поповъ. Вы сами ведаете, оже наша земля недавно хр҃щна, а передняго вы не л҆га поминати¹¹¹. Сами бо ведаете¹¹², оже и святии Апостоли, егда оучахоу¹¹³ люди на веру, то не тяжкы заповеди¹¹⁴ заповедахоу людемъ, н токмо глаголахоу: «хранитеся, братие, от кровоядениа, и от мертвьчины, и от давльнины, и от блоуда»¹¹⁵, егоже и вы бороните детемь своимь.

А се слышу же, оже преже м҃ дний хр҇тите дети, оугодия чл҃ком творяще¹¹⁶. То ти двое зло творите: да и Божий закон преступаете, и детя нечистоу матерь съсеть, а о уже хр҃щно. А сами ведаете, оже всяка жена преже м҃ дний не очищается. Н оже боудеть болно детя, то ноужа и закон преступаеть; а оже сдорово, тъ¹¹⁷ наша вина¹¹⁸. А добро творяще¹¹⁹, въстягайтеся и от того, да не боудем в той вине пред Богомь¹²⁰.

Н и се вы хощу, братие, мълвити, н не зазрите ми: не бо осужая вас глаголю, н любя вы, якоже вы мене възлюбисте, дабы никтоже вас не погыбл душею; да чи кто васъ, братие, имееть какоу вину душевную, яже отлоучаеть от поповьства, а Бога деля и своего спасениа, не мозите оутаити мене. Аз бо ялся по се великое дело не себе деля, н вас не смея ся отрещи. Ныня же чи кака¹²¹ кому вина, а не рците тако: «аже останемся поповьства, а помирати ны боудеть гладомь.» Не дай Бог того, оже быти тому на моей братьи. Святая бо София не оубога есть, да мочно ми есть и в цр҃квь въвести, и хлеба даяти. Мне бо не кому добытка копити, ни жене, ни детемъ, ни в- ыноу землю слати; н вы моа братия, вы же дети мои, да не бы что [не]добро было душам вашим мною хоудымъ, да бысте не вътще троудилися, ищюче мене. Да не мозите ми поречи что, еже о том въпрашах васъ, ищя вашим душам спасения.

Некогда ми приде в оуши вещь, яже есть отречение иерейскоу чиноу; н аз мню, яко то лжа есть. Н обаче не аг҃гл есмь, н чл҃к хоудъ, да ноужа ми есть млъчати¹²² о томъ. Не веде бо то лжа ли есть, истина ли, да того деля глаголю. Аз бо бых радъ, да бысте вси бес прирока были, аче и сам в гресех живоу. Святый бо Иоан Златооустый глаголеть: «аз тачех епископ не мню, иже всем оугодьа творять, и акы на покоище на епископьскый стол приходять; н тех блажю, иже паче своего спасения о вашемь спасении пекутся»¹²³. Тому же словоу аз поревновавъ, понудихся на беседование се. И вы бо, братие, сами весте, оже аз не свою волю створихъ, н вашю. Оже ли кто, дееть, хотя отричался, а вътайне хотелъ¹²⁴, а прости и҅ Богъ, яко неправдоу есть молвилъ; н и от сего вы възбраняеть в Манакануне¹²⁵.

Егда жена носить в оутробе, не велите ей кланятися на коленьхь¹²⁶, ни роукою до земли, ни в великый постъ: от того бо¹²⁷ вережаются и изметають младеньца¹²⁸. Даже¹²⁹ мы от того не възбранимъ, то ти наша вина¹³⁰; н токмо велите с н҃ на день, или боле, как будеть человекъ, н толико малое поклоненье, а не на коленьхь, ни роукою до земли. Н повелите милостыню вдати за поклон по силе, како кто мога; или пакы кто оубогъ, т где взяти?

Пакы же възборонивайте женамъ, оть не ходять к волъх- вомъ: в том бо много зла бываеть; в том бо и душегоубьства бывають разнолична, и иного зла много, егоже не дай Бог ниединомоу кр҇тьаниноу того створити¹³¹. Н аз бо есмь дължьн все вам въсноминати, а вы правите.

А се пякы пришел есть великы постъ, в ньже бы достойно первее нам въсгягноути[ся] самемь от питьа отиноудь, такоже и от коръмле по силе, да быша и людие такоже створили, на нас зряще. Н всяко сами ся въздержите от всего, и детем не дайте медоу пити по все говение, ни сами его пийте такоже. Видите бо обычай в граде семь, оже насиливо пьють; даже¹³² любо си и ныне не возбороним имъ, то како говение оуправять?¹³³ А вы сами ведаете, оже сий пост кр҇тьяном всем оуправлень есть десятина от всего лета. А и сам бо Христос постися, образ нам дая; даже оуже любо и ныне не попечалуемся о гресех своихъ, т како и наричаемся кр҇тьяны? Н и се слышю, оже другыя попы по чистей недели дають в вторник и черток двожды днемь ясти и великым людемъ, а того нету в уставе; н аче кто хочеть и рыбы ести в та два дни, н обаче одиною днемь: тъкмо в соуботу и в неделю двожды днемь ясти повелено¹³⁴. А то есть повелено старым и немощнымъ, и сиротамъ, и молодым детемъ, иже то и еще не могоуть говети; аже съврьшеным и свободным а темь не дайте двоици днемь ясти, разве в соуботу и в неделю. А от жен не отлоучайте по нуже, оже сами не изъволять по с҆ветоу по- дроужьих своихъ. А нам повелено есть тако, еже чистей недели и страстней и въскресней до конча¹³⁵, т тех трьи недель възбраняйте¹³⁶. А се слышал же есмь, оже дроузии попы глаголють детем своимъ: «оли все говенье не лежите с женами, тъже дадим причастие», т того нетоуть. А вы, попове боудуче, оже въсхощете слоужити коли, т чи на много дний отлоучаетеся от пападий своихъ? И оли то попом боудя, аже н простьчи, то любо си боудоуть и в говеньи не оублюлися¹³⁷ от женъ, дайте причащение¹³⁸: в своей бо жене нетоуть греха; но оже боудоуть достойни и исправлени¹³⁹, тоже дайте причащение имъ¹⁴⁰. Слышите святаго апостола Паула глаголюща: «аще кто причащается тела и крове Христове, недостоин сый, т грех собе приемлеть»¹⁴¹. Блюдитеся, братие, того, и еже даяти без исправления¹⁴², да не мы боудем повинне в томъ. Аже холостымъ, то не дайте отиноудь иже блоуд творять; оли нъ¹⁴³ при смерти, тъже дайте¹⁴⁴.

Аже кто покается оу васъ, ти боудеть не венчался с женою, н любо боудеть в вечере привелъ, или оумчалъ, или положил девку жене, любо съблялъся, то не мозите того тако оставити. н испытавше добре, оже хочеть ю водити жене, въведше в цр҃квь, венчайте же, аче и с детми. Н преже глаголите молитву на оброучение девице: «Господи Боже нашь, оброучивый себе язычную цр҃ковь девоу пречистоу», и потом глаголи молитвы венча[н]ию до конча. А потом вдати опитемью за то, занеже не по закону Божию съчеталася¹⁴⁵.

Аже вы позовоуть в святый день к боли¹⁴⁶, или детяти креститъ¹⁴⁷, т любо си и слоужбоу оставите¹⁴⁸ нетоуть вы в том греха, нежели оумреть чл҃вк бес покаяния, или детя не хрьщено: то велми тяжко есть; подобно бо то¹⁴⁹ душегоубьствоу, оже нашим [небрежениемъ]¹⁵⁰ тако¹⁵¹ оумреть.

Бороните же людем кр҇тьнаго целования: вы бо сами ведаете, оже в нашемь граде мнози гыбять в томъ¹⁵².

Наипаче же всего понужайте па милостыню. Сам бо Господь в еѵангелии глаголеть: «блажени милостивии, яко ти помиловани боудоуть». И пакы пророк глаголеть: «блажен разумеваяй на нища и оубога, в день лют избавить и҅ Господь». И блаженый митрополит оучашеть мя: «Чадо, прилежи милостыни; зри Хс҃а¹⁵³ оу нищаго в роубех седяща и к тобе руку простирающа». Вы сами весте, оже слабость ны постиже, даже и еще ктому милостыни не боудеть¹⁵⁴! А от неправеднаго събраниа велми възбраняеть¹⁵⁵, занеже не требе есть ничемоуже неправедный добытокъ. Аще бо и хощеть от него милостыню створити¹⁵⁶, а ни во чтоже вменяется пред Богомь. Святый бо Филарет Милостивый пишеть: «аще кто от неправеднаго богатьства¹⁵⁷ даеть милостыню, то подобенъ¹⁵⁸ есть семоу, якоже бы¹⁵⁹ отець зрел сына своего зарезаема пред собою, т кольма есть емоу зло¹⁶⁰: такоже и Богоу на неправедноую милостыню зрети зло»¹⁶¹. Оже¹⁶² творять ся милостыню творяще, а зъданьа роукоу Божию¹⁶³ обидяще, да велми того бороните¹⁶⁴. От праваго бо¹⁶⁵ имения, аще и мало что створять¹⁶⁶ милостыню, то велико въменяется¹⁶⁷ пред Богомь, якоже и она вдовица, две меднице¹⁶⁸ въвергьши в темницю, боле всехъ¹⁶⁹ въметавших похвалена бысть от Бога.

А и се же веде, оже дроузии попове в олътаре за святою тряпезою ставляете каноун и хрьстите ту, и пиете в олтаре, ли заупокойное борошно вношиваете, а и еще скоромно. А и в сь олтарь, идеже просфуръмисанье есть, никакого каноуна вносите, аже н в великый¹⁷⁰: третий бо олтарь на то оучинен есть¹⁷¹. Ни под святою тряпезою ставляйте чего: велми бо то гроубо есть, да от того боле възборонитеся.

А о цр҃ковномь стояньи сваритеся на люди, оть мълчать, наипаче же на жене: отиноудь бо не ведаем ся¹⁷², почто ходяче¹⁷³.

А покаяльныа дети часто призывайте к собе и въспрашивайте, како живоуть: дроузии бо соромяжливы бывають¹⁷⁴, а дроугым диавол запрещаеть, а того ловя, негли быша неисправлени оумьрли¹⁷⁵.

И о тоурехъ, и о лодыгахъ, и о колядницехъ, и про безаконный бой вы, попове, оуимайте детий своихъ; или кого оубьють. а вы над ними в ризах не пойте, ни просфоуры приимайте¹⁷⁶. И сами бо ведаете, оже всего есть лоуче, оже имееть чл҃вк житие свое чисто, в покаяньи: т бо есть бесоу злодей, а Господоу раб¹⁷⁷.

А дети тако¹⁷⁸ оучите, оть чьстять родитьль своихь¹⁷⁹. Самого Господа¹⁸⁰ заповедь, иже рече оуноши: «ч҇ти отца и матерь».

А от гневодрьжанья сварите и҅¹⁸¹ велми. Глаголеть бо писанье: «гневлив моужь правды Божиа не съведаеть»¹⁸². Агг҃ли бо никогдаже не имеють ни гнева, ни свара: бесплотни бо соуть. И мы есмы чл҃ци, да много ся в насъ¹⁸³ издеваеть всего зла; н Бог положил покаяние и прощение по своей милости. А беси пакы никогда-же не имеють мира¹⁸⁴, н всегда в своемь зле соуть. То ти мы есмы чл҃чи, тъ¹⁸⁵ агг҇лкы не можем жити, абы нам чл҄вцкы, еже которовавшеся¹⁸⁶, а пакы прощенье взяти; а бесовьскы не дай Бог жити ниединомоу хр҇тьаниноу, оже¹⁸⁷ бес прощения жити: тако бо и наречеться¹⁸⁸ сердит чл҃к храмина есть диаволу. Да достойно бы от того възбраняти¹⁸⁹ вельми.

А от гордости такоже претите¹⁹⁰. Вы бо¹⁹¹ сами весте, якоже¹⁹² гърдость в агг҃ле бе¹⁹³, и отлоучен бе чину своего¹⁹⁴. На кротость понуживайте¹⁹⁵ Сам бо Господь глаголеть: «блажени кротци, яко ти наследять землю». Оучите же и на се дети, еже не осоужати никогоже о гресе¹⁹⁶. Глаголеть бо святое еѵангелье¹⁹⁷: «не осоужайте, да не осоужени боудете»¹⁹⁸.

Да и о сем вы ся, братие, молю: не мозите на мя пожалити, чи кого ся годило коли озлобити словомъ. Вы бо сами весте, оже я¹⁹⁹ переди имел вас акы братию и отци, и надеюся на Бога, яко и ныне такоже имею. Н оже ся съключить кака любо вещь неключима, да мне от того будеть възборонити, и вам не послоушати, акы «на[мъ] свой» рекше: т то есть, братие, грубо, а в том родиться кака²⁰⁰ любо душевная вина. Яз надеюся на Бога и на святоую Софию, яко не имею той мысли, оже бы что на вас замысливше, абы оу кого что взяти: т того ми не дай Богъ: по токмо блюду души своей и вашей, абы что не по чиноу ся створило в васъ.

А прости҃те мя, братие, еже любо си мало слово изрекох от хоудооумья моего, а вам бо се добре ведущимъ. Но вы сами ведаете, оже яз не который книжникъ. Аже что боудоу нестройно изреклъ, и не зазрите ми, зане нищь есмь моужь, невежа, и по оумею, по что [ся] имоу²⁰¹. Да и еще вы бых мълвилъ, н да луче²⁰² есть малое се исправити, а не многааго в забытьи положити, и да имев (sиc) святоую вашю молитвоу²⁰³. Аминь.