Во сне кто-то долго смотрел на меня,
и голос раздался, пугая, звеня.
"Оставь мертвецам хоронить мертвецов,
порви эту цепь из детей и отцов.
Зачем тебе мир, эта вечная грязь,
и всё чем ты жил это грешная бязь.
Уйдут в мир иной и друзья и враги,
всё это на лужах от капель круги.
Их след разбежиться по мутной воде,
ты с ними забыл о духовном труде."
Я быстро проснулся в холодном поту,
и голос как эхо затих на лету.
Тот взгляд меня гонит, как призрак, как тень,
я с ним потерял свою праздность и лень.
Наверное что-то сломалось во мне,
и вера подобна задетой струне.
и голос раздался, пугая, звеня.
"Оставь мертвецам хоронить мертвецов,
порви эту цепь из детей и отцов.
Зачем тебе мир, эта вечная грязь,
и всё чем ты жил это грешная бязь.
Уйдут в мир иной и друзья и враги,
всё это на лужах от капель круги.
Их след разбежиться по мутной воде,
ты с ними забыл о духовном труде."
Я быстро проснулся в холодном поту,
и голос как эхо затих на лету.
Тот взгляд меня гонит, как призрак, как тень,
я с ним потерял свою праздность и лень.
Наверное что-то сломалось во мне,
и вера подобна задетой струне.
