Как часто следует причащаться? Интересен именно личный опыт. Если причащаться часто, то можно ли сокращать молитвенное Правило и пост?
Как часто следует причащаться?
- Автор темы Алексей И.
- Дата начала
- Статус
- Православный христианин
См. раздел КАК ЧАСТО ПРИЧАЩАТЬСЯ.
В самом начале своей церковной жизни я прочитал ответ священника на подобный вопрос - "желательной нормой воцерковлённого христианина является Причащение не реже одного раза в две недели". "Нереально - подумал я, - три дня поста, 4 канона и Последование с молитвами, не потянуть".
Понадобилось три года, чтобы осознать приемлемость и истинность для меня слов батюшки. Мне кажется, что в духовной жизни должен быть некий идеал, планка, к которой нужно последовательно приближаться. Например, св. праведный Иоанн Кронштадтский стремился причащаться каждый день и достиг этого высшего идеала.
Мне кажется, что нормой для мирянина должно быть еженедельное Причащение. Мы живём в недельном цикле и духовная жизнь не должна отставать, а должна быть его стержнем.
При соблюдении поста в среду и пятницу священники, как правило, не требуют трёхдневного поста перед Причастием (сам этот трёхдневный пост возник во времена практики редкого Причастия). Во время многодневных постов этот вопрос просто отпадает.
Три покаянных канона при регулярной исповеди можно читать не всегда или "растянуть" на три дня, т.к. это является благочестивой традицией, а не канонической нормой.
Но, зато какая благодать даётся при более частом Причащении!
Естественно, что для людей, живущих далеко от храма другая норма. На первый план выходит то, что так необходимо и для имеющих возможность Причащаться чаще - как можно более долгое хранение плодов Причастия.
В самом начале своей церковной жизни я прочитал ответ священника на подобный вопрос - "желательной нормой воцерковлённого христианина является Причащение не реже одного раза в две недели". "Нереально - подумал я, - три дня поста, 4 канона и Последование с молитвами, не потянуть".
Понадобилось три года, чтобы осознать приемлемость и истинность для меня слов батюшки. Мне кажется, что в духовной жизни должен быть некий идеал, планка, к которой нужно последовательно приближаться. Например, св. праведный Иоанн Кронштадтский стремился причащаться каждый день и достиг этого высшего идеала.
Мне кажется, что нормой для мирянина должно быть еженедельное Причащение. Мы живём в недельном цикле и духовная жизнь не должна отставать, а должна быть его стержнем.
При соблюдении поста в среду и пятницу священники, как правило, не требуют трёхдневного поста перед Причастием (сам этот трёхдневный пост возник во времена практики редкого Причастия). Во время многодневных постов этот вопрос просто отпадает.
Три покаянных канона при регулярной исповеди можно читать не всегда или "растянуть" на три дня, т.к. это является благочестивой традицией, а не канонической нормой.
Но, зато какая благодать даётся при более частом Причащении!
Естественно, что для людей, живущих далеко от храма другая норма. На первый план выходит то, что так необходимо и для имеющих возможность Причащаться чаще - как можно более долгое хранение плодов Причастия.
- Православный христианин
"Никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и страстьми приступити, или приближатися, или служите Тебе , Царю Славы", говорится в тайносовершительной молитве Литургии Иоанна Златоуста. Сколько бы мы ни готовились, все равно по-настоящему не будем достойны Божественных Таин.
Нужно просто самостоятельно решить вопрос: могу ли я сегодня приступить к Причастию? Лучше обсудить этот вопрос с духовником. Разные священники благославляют по-разному, но каждому по мере сил его.
Церковь вменяет нам в обязанность регулярное причащение; прочие же Таинства принимаются нами либо один раз, либо употребляются по надобности (покаяние, соборование). Обязательным и, собственно, делающим нас церковным христианином является для нас исключительно Евхаристия. По канонам Церкви человек, пропустивший три воскресения подряд без, участия в Евхаристии, т. е. без причащения, тем самым ставит себя вне Церкви (80-е правило VI (Трулльского) Вселенского Собора) (конечно, если он не болен, не под епитимией, и проч. — т. е. в нормальном порядке вещей).
Игумен Пётр (Мещеринов)
Нужно просто самостоятельно решить вопрос: могу ли я сегодня приступить к Причастию? Лучше обсудить этот вопрос с духовником. Разные священники благославляют по-разному, но каждому по мере сил его.
Церковь вменяет нам в обязанность регулярное причащение; прочие же Таинства принимаются нами либо один раз, либо употребляются по надобности (покаяние, соборование). Обязательным и, собственно, делающим нас церковным христианином является для нас исключительно Евхаристия. По канонам Церкви человек, пропустивший три воскресения подряд без, участия в Евхаристии, т. е. без причащения, тем самым ставит себя вне Церкви (80-е правило VI (Трулльского) Вселенского Собора) (конечно, если он не болен, не под епитимией, и проч. — т. е. в нормальном порядке вещей).
Игумен Пётр (Мещеринов)
администратор
Команда форума
- Православный христианин
Разместили на сайте хорошую статью по Вашему вопросу:
О необходимости для истинного христианина постоянного, непрестанного причащения Святых Христовых Таин
Петр (Мещеринов), игумен
По собственному опыту могу сказать: главное - выработать чёткий ритм духовной жизни. Участие в Таинствах Церкви не должно происходить "когда обстоятельства припрут".
Я пробовал причащаться "по зову сердца", раз в месяц, в две недели - и ритма не достигал. Т.о. пришёл к еженедельному Причастию. Дело в том, что у большинства людей недельный ритм жизни, а так как Литургию принято посещать по воскресеньям, то разумно в этот день и причащаться.
А обязательные 3 покаянные канона и 3 дня поста - это наследие тех времён, когда к Таинству приступали крайне редко...
О необходимости для истинного христианина постоянного, непрестанного причащения Святых Христовых Таин
Петр (Мещеринов), игумен
По собственному опыту могу сказать: главное - выработать чёткий ритм духовной жизни. Участие в Таинствах Церкви не должно происходить "когда обстоятельства припрут".
Я пробовал причащаться "по зову сердца", раз в месяц, в две недели - и ритма не достигал. Т.о. пришёл к еженедельному Причастию. Дело в том, что у большинства людей недельный ритм жизни, а так как Литургию принято посещать по воскресеньям, то разумно в этот день и причащаться.
А обязательные 3 покаянные канона и 3 дня поста - это наследие тех времён, когда к Таинству приступали крайне редко...
- Православный христианин
Если кого -то отпугивает от частого причащения пост, то он заключается в том, что христиане после полуночи накануне перед причастием ничего не едят и не пьют, ибо по древней церковной традиции принято приступать к Святой Чаше натощак. Причем продолжительность этого литургического поста не должна быть менее 6 часов. В его соблюдении нет вообще никаких сложностей.
администратор
Команда форума
- Православный христианин
Пастырский семинар, посвященный практике подготовки к причащению, состоялся в Даниловом монастыре
Москва, 29 декабря 2006г, Благовест-инфо. Круглый стол «Подготовка ко святому причащению: историческая практика и современные подходы к решению вопроса» состоялся 27 декабря в московском Свято-Даниловом монастыре.
В обсуждении одной из самых актуальных тем современной церковной жизни участвовали известные московские пастыри: протоиреи Владислав Свешников, Владимир Воробьев, Димитрий Смирнов, Всеволод Чаплин, Николай Балашов, Алексий Уминский, Александр Марченков; сельских священников представлял протоиерей Валериан Кречетов. Работу круглого стола возглавил епископ Егорьевский Марк (Головков); вел обсуждение игумен Петр (Мещеринов), директор Школы молодежного служения при Патриаршем центре духовного развития детей и молодежи (ЦДРМ), священник одного из подмосковных храмов.
Перед началом круглого стола наместник Свято-Данилова монастыря, архимандрит Алексий (Поликарпов) зачитал приветственное послание Патриарха Алексия Ii к участникам круглого стола. Содержание послания свидетельствует о том, сколь важное значение придает предстоятель Русской Православной Церкви вопросам литургического возрождения, формированию «здравого подхода к условиям подготовки к Причащению».
Частота причащения и подготовка к нему, соответствующий пост
В общине о. Владимира Воробьева практика частого причащения восходит к традиции, заложенной о. Всеволодом Шпиллером. «Если человек соблюдает Заповеди Божьи, посты, праздники, молится – нет никаких препятствий для еженедельного причащения. У нас облегченный способ подготовки к причастию для таких прихожан: они должны соблюдать только общие посты, а в субботу не вкушать мяса. Чтения всех канонов тоже не требуется. Обязательным является чтение Последования ко святому причащению», – рассказал о. Владимир. Он подчеркнул необходимость индивидуального подхода священника, который в своей евхаристической общине знает «зрелых» прихожан и неофитов, для которых подготовка к причастию проводится по-другому, чтобы причащение не стало для последних формальностью или чем-то вроде «лекарства». Особое внимание уделяется многодетным семьям, которых очень много в приходе. Требовать выполнения всех правил от женщины, которая совершает настоящий подвиг, «тащит на себе всех детей» – «зверство»; таких матерей настоятель «готов причащать вообще без всяких правил».
О. Алексий Уминский рассказал: «Я призываю часто причащаться, но никому не вменяю это в обязанность, чтобы не ограничивать дух свободы. Новоначальные не являются здесь исключением». Для постоянных прихожан специальные посты, кроме обычных, не рекомендуются, «даже мясо не призываю исключать в субботу – лучше телевизор не посмотреть». Перед причастием, считает о. Алексий, надо «планочку снизить», иначе получается много «необоснованных» препятствий для причастия, а с другой стороны – слишком легкий подход к крещению и венчанию. Вот здесь необходима серьезная и обязательная подготовка, убежден священник. Семейное причащение необходимо именно для всей семьи как «малой церкви», несмотря на то, что они приходят не к началу литургии.
Протоиерей Димитрий Смирнов предложил следующую «схему» поста перед причастием: кто причащается раз в год – перед этим постится месяц, кто раз в месяц – неделю, кто еженедельно – достаточно обычных постов, но без мяса в субботу, «учитывая отношение к мясу в народе – не нарушать обычай». Те же требования и на Светлой седмице, во время которой «по канонам Церкви причастие обязательно», подчеркнул о. Димитрий. Духовникам важно также знать, что прием необходимых лекарств (не витаминов) вовсе не является препятствием для принятия причастия. Священник допускает временное отлучение от причастия как «инструмент окормления» только для привыкших часто причащаться, но не для тех, кто приходит раз в год. Этим людям, а их примерно 15%, «надо постараться дать максимум», особенно пришедшим в первый раз и с искренним покаянием – «такого не только можно, но и нужно причастить, даже если он вообще не готовился и ничего не знает». Однако таким людям надо подробно разъяснить, как готовиться впредь и что в первый раз, без подготовки, Церковь принимает его как дитя. О. Димитрий отказывается причащать тех, кто состоит в гражданском браке, но отказ доброжелательно обосновывает, разъясняя духовную сторону положения этих людей и перспективы венчания или наоборот.
Исповедь
В храме О. Алексия Уминского для тех, кто «твердо стоит на ногах», исповедь перед каждым причащением необязательна, достаточно благословения священника. Новоначальных же он благословляет исповедоваться чаще, считая, что для них «частная исповедь и наставления священника имеют важное катехизическое значение». Исповедь совершается в храме один раз в неделю после вечернего богослужения, «по внутренней необходимости» верующего.
О. Димитрий Смирнов считает, что перед большими праздниками достаточно исповедаться в течение недели и больше не подходить, «если за это время никого не убил». Очень удобна письменная форма, особенно для постоянных прихожан. Он не видит никаких препятствий для исповеди у другого духовника, например, в паломничестве. Но, с другой стороны, иногда запрещает некоторым своим чадам исповедоваться в монастырях: по его наблюдениям, общение с некоторыми «младостарцами» приводит к тяжелым последствиям.
О. Всеволод Чаплин полагает, что «постепенно мы снимем ложные идеи о связи исповеди и причащения», однако исповедь «не должна исчезнуть, надо все-таки ее регламентировать, чтобы не получилось, как у католиков: типичным и массовым явлением стало исповедоваться в детстве и перед смертью». Другая крайность – «злоупотребление» исповедью, когда некоторые желают исповедоваться слишком часто и детально – это «поле для духовной прелести». О. Всеволод считает, что можно разработать «пастырские инструкции» о практике причащения разных категорий прихожан: например, постоянных и «осознанных» можно допускать после благословения на общей исповеди и разрешительной молитвы. Однако в большом городе священнику сложно знать всех прихожан.
Главное – исповедь не должна быть формальностью, духовное состояние человека – ее основной стержень. «Надо больше говорить об исповеди не только как о списке, но как об особом духовном настрое, чистоте сердца, примирении с ближними, осознании готовности исправить свои грехи, а не только перечислить их», – отметил о. Всеволод.
Пастырский опыт о. Владимира Воробьева убеждает: если «заставлять каждую неделю проходить таинство покаяния, … это вызывает духовные извращения». Никогда и нигде в истории такого не было, утверждает он. Кроме того, физически невозможно всех исповедать в общине, где больше тысячи человек, поэтому «формальное требование обязательной исповеди перед причастием неосуществимо». Общая исповедь – не лучший выход: сейчас, когда «никто так не проводит общие исповеди, как о. Иоанн Кронштадтский», общая исповедь сводится, как правило, к формальному чтению списка грехов, и «таинство покаяния не совершается». Но в то же время – нельзя подпускать к Чаше всех бесконтрольно, «прямо с вокзала», во избежание кощунства.
О. Владимир предлагает вернуться к «древней практике» благословения на причастие: приходской священник знает, кого можно благословить через разрешительную молитву. Тех же, кто пришел в первый раз или с тяжкими грехами, надо побуждать участвовать в таинстве покаяния, не совмещая по времени исповедь с литургией.
О. Валериан Кречетов, дискутируя с о. Владимиром, отметил, что общая исповедь «иногда может быть очень действенной». Он выразил также опасения соблазна в случае разделения на тех, кому нужно поститься перед причастием, и на других, которым необязательно. Правила должны быть, без них все развалится, но нельзя забывать главное: надо молиться о благодати Божией, которая направит пастырей на верный путь, подчеркнул священник.
О. Владислава Свешникова тревожат частые «подмены таинства покаяния психологическим эссе или исповедью «законнического типа». О. Владимир Воробьев также говорил о подмене таинства покаяния «общением с батюшкой»; для этого надо выделять особое время, считает пастырь.
Юлия Зайцева
Москва, 29 декабря 2006г, Благовест-инфо. Круглый стол «Подготовка ко святому причащению: историческая практика и современные подходы к решению вопроса» состоялся 27 декабря в московском Свято-Даниловом монастыре.
В обсуждении одной из самых актуальных тем современной церковной жизни участвовали известные московские пастыри: протоиреи Владислав Свешников, Владимир Воробьев, Димитрий Смирнов, Всеволод Чаплин, Николай Балашов, Алексий Уминский, Александр Марченков; сельских священников представлял протоиерей Валериан Кречетов. Работу круглого стола возглавил епископ Егорьевский Марк (Головков); вел обсуждение игумен Петр (Мещеринов), директор Школы молодежного служения при Патриаршем центре духовного развития детей и молодежи (ЦДРМ), священник одного из подмосковных храмов.
Перед началом круглого стола наместник Свято-Данилова монастыря, архимандрит Алексий (Поликарпов) зачитал приветственное послание Патриарха Алексия Ii к участникам круглого стола. Содержание послания свидетельствует о том, сколь важное значение придает предстоятель Русской Православной Церкви вопросам литургического возрождения, формированию «здравого подхода к условиям подготовки к Причащению».
Частота причащения и подготовка к нему, соответствующий пост
В общине о. Владимира Воробьева практика частого причащения восходит к традиции, заложенной о. Всеволодом Шпиллером. «Если человек соблюдает Заповеди Божьи, посты, праздники, молится – нет никаких препятствий для еженедельного причащения. У нас облегченный способ подготовки к причастию для таких прихожан: они должны соблюдать только общие посты, а в субботу не вкушать мяса. Чтения всех канонов тоже не требуется. Обязательным является чтение Последования ко святому причащению», – рассказал о. Владимир. Он подчеркнул необходимость индивидуального подхода священника, который в своей евхаристической общине знает «зрелых» прихожан и неофитов, для которых подготовка к причастию проводится по-другому, чтобы причащение не стало для последних формальностью или чем-то вроде «лекарства». Особое внимание уделяется многодетным семьям, которых очень много в приходе. Требовать выполнения всех правил от женщины, которая совершает настоящий подвиг, «тащит на себе всех детей» – «зверство»; таких матерей настоятель «готов причащать вообще без всяких правил».
О. Алексий Уминский рассказал: «Я призываю часто причащаться, но никому не вменяю это в обязанность, чтобы не ограничивать дух свободы. Новоначальные не являются здесь исключением». Для постоянных прихожан специальные посты, кроме обычных, не рекомендуются, «даже мясо не призываю исключать в субботу – лучше телевизор не посмотреть». Перед причастием, считает о. Алексий, надо «планочку снизить», иначе получается много «необоснованных» препятствий для причастия, а с другой стороны – слишком легкий подход к крещению и венчанию. Вот здесь необходима серьезная и обязательная подготовка, убежден священник. Семейное причащение необходимо именно для всей семьи как «малой церкви», несмотря на то, что они приходят не к началу литургии.
Протоиерей Димитрий Смирнов предложил следующую «схему» поста перед причастием: кто причащается раз в год – перед этим постится месяц, кто раз в месяц – неделю, кто еженедельно – достаточно обычных постов, но без мяса в субботу, «учитывая отношение к мясу в народе – не нарушать обычай». Те же требования и на Светлой седмице, во время которой «по канонам Церкви причастие обязательно», подчеркнул о. Димитрий. Духовникам важно также знать, что прием необходимых лекарств (не витаминов) вовсе не является препятствием для принятия причастия. Священник допускает временное отлучение от причастия как «инструмент окормления» только для привыкших часто причащаться, но не для тех, кто приходит раз в год. Этим людям, а их примерно 15%, «надо постараться дать максимум», особенно пришедшим в первый раз и с искренним покаянием – «такого не только можно, но и нужно причастить, даже если он вообще не готовился и ничего не знает». Однако таким людям надо подробно разъяснить, как готовиться впредь и что в первый раз, без подготовки, Церковь принимает его как дитя. О. Димитрий отказывается причащать тех, кто состоит в гражданском браке, но отказ доброжелательно обосновывает, разъясняя духовную сторону положения этих людей и перспективы венчания или наоборот.
Исповедь
В храме О. Алексия Уминского для тех, кто «твердо стоит на ногах», исповедь перед каждым причащением необязательна, достаточно благословения священника. Новоначальных же он благословляет исповедоваться чаще, считая, что для них «частная исповедь и наставления священника имеют важное катехизическое значение». Исповедь совершается в храме один раз в неделю после вечернего богослужения, «по внутренней необходимости» верующего.
О. Димитрий Смирнов считает, что перед большими праздниками достаточно исповедаться в течение недели и больше не подходить, «если за это время никого не убил». Очень удобна письменная форма, особенно для постоянных прихожан. Он не видит никаких препятствий для исповеди у другого духовника, например, в паломничестве. Но, с другой стороны, иногда запрещает некоторым своим чадам исповедоваться в монастырях: по его наблюдениям, общение с некоторыми «младостарцами» приводит к тяжелым последствиям.
О. Всеволод Чаплин полагает, что «постепенно мы снимем ложные идеи о связи исповеди и причащения», однако исповедь «не должна исчезнуть, надо все-таки ее регламентировать, чтобы не получилось, как у католиков: типичным и массовым явлением стало исповедоваться в детстве и перед смертью». Другая крайность – «злоупотребление» исповедью, когда некоторые желают исповедоваться слишком часто и детально – это «поле для духовной прелести». О. Всеволод считает, что можно разработать «пастырские инструкции» о практике причащения разных категорий прихожан: например, постоянных и «осознанных» можно допускать после благословения на общей исповеди и разрешительной молитвы. Однако в большом городе священнику сложно знать всех прихожан.
Главное – исповедь не должна быть формальностью, духовное состояние человека – ее основной стержень. «Надо больше говорить об исповеди не только как о списке, но как об особом духовном настрое, чистоте сердца, примирении с ближними, осознании готовности исправить свои грехи, а не только перечислить их», – отметил о. Всеволод.
Пастырский опыт о. Владимира Воробьева убеждает: если «заставлять каждую неделю проходить таинство покаяния, … это вызывает духовные извращения». Никогда и нигде в истории такого не было, утверждает он. Кроме того, физически невозможно всех исповедать в общине, где больше тысячи человек, поэтому «формальное требование обязательной исповеди перед причастием неосуществимо». Общая исповедь – не лучший выход: сейчас, когда «никто так не проводит общие исповеди, как о. Иоанн Кронштадтский», общая исповедь сводится, как правило, к формальному чтению списка грехов, и «таинство покаяния не совершается». Но в то же время – нельзя подпускать к Чаше всех бесконтрольно, «прямо с вокзала», во избежание кощунства.
О. Владимир предлагает вернуться к «древней практике» благословения на причастие: приходской священник знает, кого можно благословить через разрешительную молитву. Тех же, кто пришел в первый раз или с тяжкими грехами, надо побуждать участвовать в таинстве покаяния, не совмещая по времени исповедь с литургией.
О. Валериан Кречетов, дискутируя с о. Владимиром, отметил, что общая исповедь «иногда может быть очень действенной». Он выразил также опасения соблазна в случае разделения на тех, кому нужно поститься перед причастием, и на других, которым необязательно. Правила должны быть, без них все развалится, но нельзя забывать главное: надо молиться о благодати Божией, которая направит пастырей на верный путь, подчеркнул священник.
О. Владислава Свешникова тревожат частые «подмены таинства покаяния психологическим эссе или исповедью «законнического типа». О. Владимир Воробьев также говорил о подмене таинства покаяния «общением с батюшкой»; для этого надо выделять особое время, считает пастырь.
Юлия Зайцева
- Православный христианин
"Беда в том, что мы определяем достоинство Причащения не чистотой помышлений, а промежутком времени, и в том, что ты считаешь благочестием нечасто приступать к Таинству, не ведая, что недостойно приступить даже раз – это причинить себе вред, а если достойно, даже и часто, - приобрести спасение. Дерзость состоит не в том, что приступают часто, но в том, что недостойно, даже если кто раз в году причастится…"
Свт. Иоанн Златоуст, Толкование на первое послание к Тимофею
Архимандрит Тихон (Агриков, в схиме Пантелеимон) говорил: «Нет людей недостойных причащаться, все достойны, потому что все равно все недостойны».
А святитель Феофан замечал в письмах: «Напоминаю Вам приступать к Чаше почаще и с чувством полного недостоинства и не имеющим ни на что опереться».
Святой Алексий Мёчев († 1923): «Причащайтесь чаще и не говорите, что недостойны. Если ты так будешь говорить, то никогда не будешь причащаться, потому что никогда не будешь достоин. Вы думаете, что на земле есть хотя бы один человек, достойный причащения Святых Таин? Никто этого не достоин, а если мы все-таки причащаемся, то лишь по особому милосердию Божию. Не мы созданы для причастия, а причастие для нас. Именно мы, грешные, недостойные, слабые, более чем кто-либо нуждаемся в этом спасительном источнике… Я вас причащаю часто, я исхожу из того, чтобы вас приобщить ко Господу, чтобы вы почувствовали, как это хорошо – пребывать со Христом».
Святитель Тихон Задонский († 1783) советовал священникам: «Когда произносите: “Со страхом…”, подумайте, как Христос явился по Своем воскресении апостолам и всем другим братьям. Знайте также, что этими словами вы призываете верующих принять святые тайны. И когда видите, что кто-то не подходит, пострадайте душой, поскольку в то время, как Христос зовет всех к Себе и приносит в пищу Свое пречистое тело и кровь, кто-то не приходит на вечерю этого великого благодеяния».
Свт. Иоанн Златоуст, Толкование на первое послание к Тимофею
Архимандрит Тихон (Агриков, в схиме Пантелеимон) говорил: «Нет людей недостойных причащаться, все достойны, потому что все равно все недостойны».
А святитель Феофан замечал в письмах: «Напоминаю Вам приступать к Чаше почаще и с чувством полного недостоинства и не имеющим ни на что опереться».
Святой Алексий Мёчев († 1923): «Причащайтесь чаще и не говорите, что недостойны. Если ты так будешь говорить, то никогда не будешь причащаться, потому что никогда не будешь достоин. Вы думаете, что на земле есть хотя бы один человек, достойный причащения Святых Таин? Никто этого не достоин, а если мы все-таки причащаемся, то лишь по особому милосердию Божию. Не мы созданы для причастия, а причастие для нас. Именно мы, грешные, недостойные, слабые, более чем кто-либо нуждаемся в этом спасительном источнике… Я вас причащаю часто, я исхожу из того, чтобы вас приобщить ко Господу, чтобы вы почувствовали, как это хорошо – пребывать со Христом».
Святитель Тихон Задонский († 1783) советовал священникам: «Когда произносите: “Со страхом…”, подумайте, как Христос явился по Своем воскресении апостолам и всем другим братьям. Знайте также, что этими словами вы призываете верующих принять святые тайны. И когда видите, что кто-то не подходит, пострадайте душой, поскольку в то время, как Христос зовет всех к Себе и приносит в пищу Свое пречистое тело и кровь, кто-то не приходит на вечерю этого великого благодеяния».
- Православный христианин
Я полностью согласен что Исповедь и Причастие это по-моему не ритм духовной жизни и не привычка а повеление твоей ДУШИ И СЕРДЦА. Из моей личной практики если я готовлюсь к причастию и исповеди то что-нибудь произойдет и я не смогу попасть на причастие или опоздаю. Часто это происходило едешь в суботу вечером мимо храма идет служба останавливаешся и идешь на исповедь после трудовых буден, но последнее время уже где-то около года не могу попасть на исповедь. И помогаю я храму своего города в ремонте в благоустройстве. Помогите Братья и Сестры советом понимаю мозгами, душой что нужно идти на исповедь но не получается.
всего самого наилучшего услышимся!
- Православный христианин
Прочитал Ваше сообщение и вспомнил слова священника Анатолия Гармаева:
«Если ты уже благословлен причащаться... иди и причащайся. Но вдруг ты действительно вспомнил грех, и совесть затомила, сердце заскорбело, – упади перед Чашею в положенных трех поклонах, покайся, ибо Сам Господь пред тобою, и причащайся».
Помоги Господи!
«Если ты уже благословлен причащаться... иди и причащайся. Но вдруг ты действительно вспомнил грех, и совесть затомила, сердце заскорбело, – упади перед Чашею в положенных трех поклонах, покайся, ибо Сам Господь пред тобою, и причащайся».
Помоги Господи!
- Православный христианин
Абсолютно верное утверждение ... для святого, для человека, чьё сердце очищено от страстей и который всецело посвятил себя Богу. Однако, как известно даже святые советовали принуждать себя к молитве в периоды духовного охлаждения.
Обратите внимание на церковную жизнь: чёткий ритм служб, праздников, постов.
Эта фраза подтверждает сказанное выше. Я точно также бился с собой, пока не выработал ритм. Лукавый ведь не дремлет...
- Православный христианин
Кирил, да лукавый не дремлет..... согласен, на каждом шагу на каждой мысли он нас подстерегает. Сегодня в наш городок привозили благодатный огонь из Иерусалима все приготовился идти и на службу и на встречу ....возникла непредвиденая командировка.................. все не попал.... лукавый?
Всего самого наилучшего услышимся!
Всего самого наилучшего услышимся!
- Православный христианин
Очень часто все мы даём ему возможность решать за нас...
Что касается ритма духовной жизни, молимся же мы не только когда "припрут обстоятельства": утреннее и вечернее правило, молитва перед и после еды...
Последнее редактирование модератором:
- Православный христианин
Вообще странно быть на литургии, и не причащаться...
Странно, что иной человек постоянно приходит на службу, но не причащается, сам себя отлучая от Таинства по какой-либо причине, например, по немощи. Это не должно быть системой. Если у человека есть проблемы, препятствующие еженедельному причастию, то надо этот вопрос решать со своим духовником. У меня, например, есть благословение причащаться раз в месяц и в праздники, если я не занята на работе. У вас может быть другое благословение. Всегда, думаю, лучше посоветоваться со священником, который вас хорошо знает, потому что может статься, что иному верующему и не полезно причащаться слишком часто, так как он начинает надмеваться и осуждать непричащающихся часто прихожан, а при этом у него исповедь превращается в профанацию.
- Православный христианин
Так как должно быть, и было в древней церкви. И все молитвы литургии верных направлены на причастие, и участие в ней. Можно, опять же, сравнить с пиром. Господин пригласил людей на пир, они пришли, но некоторые у стеночек стоят. Да проходите, садитесь за стол! Да нет...мы так уж тут...постоим просто... Невольно возникает вопрос, зачем они вообще пришли? Да и друзья ли они господину этого дома... А Евхаристия и таинство покаяния друг от друга совершенно не зависимы. Это у нас так сложилось в настоящий момент.
Я причащаюсь на каждой литургии на которой бываю. То есть раз в неделю. Причащался сегодня, завтра рождество - буду причащаться и завтра. Я не пощусь по три дня, потому что есть один канон на эту, так сказать тему, - евхаристический пост - с 24 часов и до момента причастия. А о трёх днях...это тот же синодальный период, человек причащался раз в год, исповедовался тоже, часто только "из под палки". Вот ему и предлагалось три дня попостится, помолиться, подумать о своей жизни, покаяться...Я тоже каюсь, когда грешу, если нет - просто подхожу под разрешительную молитву. Я причащался сегодня - вчера исповедовался, завтра пойду причащаться - мне что, придумать себе грехи чтоб было что сказать? Как два монаха, один другому говорит: давай я тебе на ногу наступлю, а ты меня толкнёшь, будет что сказать на исповеди. Конечно я грешен, но человек кается в том что "горит", понимаете? Совершённый грех он жгёт, совесть мучает.
Перед исповедью я молюсь какими либо покаянными молитвами, если своей нет. Каноны не читаю. Это не молитва. А перед причастием молюсь так- опять же если своей молитвы нет, то молюсь молитвами которые идут за каноном к причастию. Ну и на литургии конечно.
Хочу привести отрывок из книги матери Марии (Скобцовой) "Типы религиозной жизни" Кстати, очень хорошая книга. Рекомендую всем. Можно многое про себя понять прочитав её. Так вот, приведу отрывок о синодальном периоде. Прошу прощения за объёмный текс. Ну а как по другому?
...Если же попытаться свести это разнообразие к каким-то более или менее определенным группам, то мне кажется, что в данный момент эти группы таковы: в православии существует 1) синодальный тип благочестия, 2) уставщический тип, 3) эстетический, 4) аскетический и 5) Евангельский....
... Первым стоит у меня синодальный тип благочестия. Эмиграция нахлынула на Европу, можно сказать, еще не остыв от борьбы, в страстном кипении вражды, со страстно отстаиваемыми идеалами великой неделимой России, белой идеи и т.д. Она увезла из России не только свой нищенский скарб, не только штыки и знамена полков, но и походные церкви, натянутые на подрамники полотнища иконостасов, сосуды, облачения. И, оседая в чужих землях, она организовывала не только отделения Общевоинского Союза, но и свои церкви. У многих церковь была живой потребностью их душ. У многих — каким-то неизбежным атрибутом великодержавной русской идеи, без которой трудно говорить о своем национализме, о своей верности традициям и заветам прошлого. Церковь определяла известную политическую и патриотическую благонадежность. Ее внутренний смысл как-то не задевал внимания — важно было, что в годовщины трагических смертей национальных героев или в годовщины основания славных полков в церкви можно было устраивать торжественные и суровые демонстрации своего единства, своей верности старым заветам — служить молебны и панихиды, становиться на одно колено при пении вечной памяти, объединяться вокруг старшего в чине. Зачастую тратили огромное количество изобретательности и энергии, чтобы из консервных банок соорудить семисвечник или кадило, чтобы приспособить какой-нибудь сквозной барак под церковь. Ее существование было обязательно, только мотивы этой обязательности носили зачастую не церковный, а национальный характер.
Если мы будем разбираться в том, откуда такое отношение пошло, то без труда найдем корни его в предшествующей церковной эпохе, в период ее синодального существования. Со времени Петра Великого наша русская православная Церковь стала атрибутом русской великодержавной государственности, стала ведомством среди других ведомств, попала в систему государственных установлений и впитала в себя идеи, навыки и вкусы власти. Государство оказывало ей покровительство, карало за церковные преступления и требовало проклятий за преступления государственные. Государство назначало церковных иерархов, следило за их деятельностью при помощи обер-прокурора, давало Церкви административные задания, внедряло в нее свои политические чаяния и идеалы.
За двести лет существования такой системы самый внутренний состав Церкви видоизменился. Духовная жизнь отошла куда-то на задний план, а на поверхности было официальное, государственно-признанное вероисповедание, выдававшее чиновникам удостоверение о том, что они исповедовались и причащались, — без такого удостоверения чиновник не мог почитаться благонадежным с точки зрения государства. Система вырабатывала особую религиозную психологию, особый религиозный тип людей, особый вид нравственных устоев, особое искусство, быт. Из поколения в поколение люди приучались к мысли, что Церковь является необходимейшим, обязательнейшим, но все же лишь атрибутом государства. Благочестие есть некая государственная добродетель, нужная лишь в меру государственной потребности в благочестивых людях. Священник есть от государства поставленный надсмотрщик за правильностью отправления религиозной функции русского верноподданного человека, и в таком качестве он лицо хотя и почтенное, но во всяком случае не более, чем другие лица, блюдущие общественный порядок, военную мощь, финансы и т.д. В синодальный период совершенно поражающее отношение к духовенству — всякое отсутствие особого его выделения, даже, скорее, держание в черном теле, непускание в так называемое общество.
Люди раз в год исповедовались, потому что так полагалось, венчались в церкви, крестили своих детей, отпевали покойников, отстаивали молебны в царские дни, в случаях особого благочестия служили акафисты — но Церковь была сама по себе: туда шли, когда это полагалось, — и вовсе не полагалось преувеличивать своей церковности — это, может быть, делали одни славянофилы, своим отношением слегка изменяя заведенный, формальный, казенный тон приличного отношения к Церкви. Естественно, что синодальный тип благочестия опирался в первую очередь на кадры петербургской министерской бюрократии, что он был связан именно с бюрократией, — и так по всей России распространялся через губернские бюрократические центры до представителей государственной власти на местах.
Вся система предопределяла то, что самые религиозноодаренные и горячие люди не находили в ней себе места. Они или уходили в монастыри, стремясь к полному отрыву от всякой внешней церковной деятельности, или же вообще подымали мятеж, бунтуя зачастую не только против данной церковной системы, но и против Церкви.
Так растился у нас антирелигиозный фанатизм наших революционеров, столь похожий в своей первоначальной стадии на огненное горение подлинной религиозной жизни. Он втягивал в себя всех, кто жаждал внутреннего аскетического подвига, жертвы, бескорыстной любви, бескорыстного служения — всего того, что официальная государственная Церковь не могла людям дать.
Надо сказать, что в этот синодальный период и монастыри также подверглись общему процессу разложения духовной жизни, на них, на их нравах и быте также чувствовалась всесильная рука государства, они становились одной из официальных ячеек общецерковного ведомства.
Так в Церкви оставались главным образом лишь теплохладные, лишь умеющие мерить свой религиозный порыв, умеющие вводить запросы души в систему государственных ценностей. Вырабатывалась таким образом и система нравственных идеалов. Высшей ценностью был, пожалуй, порядок, законопослушность, известная срединность, вместе с тем довольно ярко выраженное чувство долга, уважение к старшим, снисходительная забота о младших, честность, любовь к родине, почитание власти и т.д. Никаких особых полетов не требовалось. Творчество было нивелировано слаженностью и общей направленностью государственной машины. Подвижники как-то не появлялись в губернских кафедральных соборах. Тут действовали иные люди — отцы настоятели, спокойные, деловитые соборные протоиереи, знающие прекрасно службу, старающиеся обставить ее пышно и благолепно, в соответствии с пышностью и благолепием огромного храма, прекрасные администраторы и организаторы, хозяева церковного имущества, чиновники синодального ведомства, люди почтенные, добросовестные, но не вдохновенные и не творческие.
И соборы — венец и выражение синодального архитектурного искусства — подавляли своей монументальностью, обширностью, позолотой и мрамором, огромными куполами, гулким эхом, многопудовыми Царскими вратами, богатыми ризницами, колоссальными хорами, поющими особые, итальянские, секуляризированные песнопения. Лики икон еле виднелись, окованные золотыми и серебряными ризами. Евангелие еле подымалось диаконом, так тяжел был его оклад, и диакон читал его так, что иногда нельзя было понять ни одного слова, — да в его задачу и не входило сделать свое чтение понятным — ему надо было начать на каких-то небывалых низах, а кончить так, чтобы окна дребезжали, показать всю мощь своего голоса. Все было одно к одному, все было слаженно во всех видах церковного искусства этой эпохи — все ставило своей целью явить мощь, богатство, несокрушимость православной Церкви и покровительствующего ей великого государства российского.
Какова была сила распространения такой церковной психологии? Конечно, нельзя думать, что это было единственным типом религиозного сознания, но вместе с тем несомненно, что все остальное пришлось бы выискивать и вылавливать, настолько подавляющ был этот тип. Особенно это ясно, если мы примем во внимание, что одновременно с таким пониманием церковной жизни и религиозных путей росло наше напряженное безбожие. Люди, по меткому замечанию Соловьева, веруя в то, что человек произошел от обезьяны, полагали душу свою за други своя. Выход для любви, для жертвенности, для подвига можно было найти вне церковных стен. А внутри церкви все, что было иным, тем самым находилось в оппозиции, плыло против течения, утеснялось и умалялось. Церковная психология опиралась на очень прочный быт, и быт этот в свою очередь питался ею. Традиция проникала во все — от молитвы до кухни. Из сказанного ясно, что на такой почве вряд ли можно ожидать роста творческих сил. Тут все направлено к консервированию, к охранению устоев, к повторению чувств, слов, жестов. Для творчества обязательны какие-то новые задачи — тут их не было, ни в области мысли, ни в области искусства, ни в области жизни. Блюли и охраняли крепко. Новшеств не допускали.
В творческом начале не нуждались. Синодальный тип религиозной жизни, выдвигавший наряду с духовными ценностями ценности другие — государственные, бытовые, традиционные, — тем самым не только переставлял и путал иерархию ценностей, но зачастую просто подменял Христову любовь эгоистичной любовью к вещам мира сего. Трудно, даже невозможно видеть Христа, чувствовать охристовление жизни там, где открыто провозглашается принцип обмирщения Церкви. Этот тип благочестия не справился с непосильной задачей воздать Божье Богу, а кесарево кесарю. За свое длительное существование он все больше и больше давал торжествовать кесарю. В нем римский император победил Христа не на аренах цирка, не в катакомбах, а в минуты своего признания Царя Небесного, в минуты начавшегося подмена христианских заповедей заповедями обмирщенной государственности. К синодальному благочестию можно прийти путем воспитания, путем привычек и традиций, — но никак нельзя прийти путем вольного искания следовать по стопам Христовым.
С точки зрения исторической, уже в конце XIX века эта стройная система начала давать трещины. В Церкви появился неожиданный и не очень желанный гость — русский интеллигент. Но о его роли будем говорить дальше. В начале она как-то мало внедрялась в существо церковной жизни — это было явление прицерковное, скорее.
Все изменилось решительно с момента февральской революции, и в жизни Церкви эти изменения были запечатлены Всероссийским Церковным Собором и восстановлением патриаршества. Но как бы ни были сильны эти изменения в историческом бытии Церкви, они, конечно, не могли сразу переменить психологию людей — переиначить настроенность душ. Именно поэтому даже эмиграция унесла с собой в чужие страны память о синодальном периоде русской Церкви, ее быт, ее искусство, ее священников, ее понимание роли и значения Церкви в общем патриотическом деле. У нас и сейчас, пожалуй, преобладающ синодальный тип благочестия. Это легко доказать, если мы учтем, что целая особая карловацкая группировка нашей церковной жизни живет именно этой идеологией сращенности Церкви и государства, блюдет старые традиции, не хочет замечать новых условий жизни, проповедует цезарепапизм. А ведь она не втянула всех, принадлежащих к синодальной психологии. Повсюду и везде, в обширнейших кафедральных соборах и в провинциальных барачных церквах, мы можем встретить людей, исповедующих свою принадлежность к православной Церкви и наряду с этим исповедующих Церковь лишь как необходимый атрибут русской государственности.
Трудно иметь два мнения по вопросу о соответствии этой психологии современным задачам церковной жизни. Жизнь, во-первых, так настойчиво требует от нас творческих усилий, что никакая группировка, лишенная творческих задач, тем самым не может рассчитывать на успех. Кроме того, нет сомнений, что в плоскости исторической синодальный период кончился безвозвратно, — нет никаких оснований предполагать, что порожденная им психология надолго переживет его. В этом смысле даже не важно, как мы расцениваем такой религиозный тип; важно одно — это то, что он несомненно умирает, ему не принадлежит будущее. А будущее ставит перед Церковью такие сложные, новые и ответственные задачи, что трудно сразу сказать, какому религиозному типу даст оно возможность творчески проявить и осуществить себя.
Я причащаюсь на каждой литургии на которой бываю. То есть раз в неделю. Причащался сегодня, завтра рождество - буду причащаться и завтра. Я не пощусь по три дня, потому что есть один канон на эту, так сказать тему, - евхаристический пост - с 24 часов и до момента причастия. А о трёх днях...это тот же синодальный период, человек причащался раз в год, исповедовался тоже, часто только "из под палки". Вот ему и предлагалось три дня попостится, помолиться, подумать о своей жизни, покаяться...Я тоже каюсь, когда грешу, если нет - просто подхожу под разрешительную молитву. Я причащался сегодня - вчера исповедовался, завтра пойду причащаться - мне что, придумать себе грехи чтоб было что сказать? Как два монаха, один другому говорит: давай я тебе на ногу наступлю, а ты меня толкнёшь, будет что сказать на исповеди. Конечно я грешен, но человек кается в том что "горит", понимаете? Совершённый грех он жгёт, совесть мучает.
Перед исповедью я молюсь какими либо покаянными молитвами, если своей нет. Каноны не читаю. Это не молитва. А перед причастием молюсь так- опять же если своей молитвы нет, то молюсь молитвами которые идут за каноном к причастию. Ну и на литургии конечно.
Хочу привести отрывок из книги матери Марии (Скобцовой) "Типы религиозной жизни" Кстати, очень хорошая книга. Рекомендую всем. Можно многое про себя понять прочитав её. Так вот, приведу отрывок о синодальном периоде. Прошу прощения за объёмный текс. Ну а как по другому?
...Если же попытаться свести это разнообразие к каким-то более или менее определенным группам, то мне кажется, что в данный момент эти группы таковы: в православии существует 1) синодальный тип благочестия, 2) уставщический тип, 3) эстетический, 4) аскетический и 5) Евангельский....
... Первым стоит у меня синодальный тип благочестия. Эмиграция нахлынула на Европу, можно сказать, еще не остыв от борьбы, в страстном кипении вражды, со страстно отстаиваемыми идеалами великой неделимой России, белой идеи и т.д. Она увезла из России не только свой нищенский скарб, не только штыки и знамена полков, но и походные церкви, натянутые на подрамники полотнища иконостасов, сосуды, облачения. И, оседая в чужих землях, она организовывала не только отделения Общевоинского Союза, но и свои церкви. У многих церковь была живой потребностью их душ. У многих — каким-то неизбежным атрибутом великодержавной русской идеи, без которой трудно говорить о своем национализме, о своей верности традициям и заветам прошлого. Церковь определяла известную политическую и патриотическую благонадежность. Ее внутренний смысл как-то не задевал внимания — важно было, что в годовщины трагических смертей национальных героев или в годовщины основания славных полков в церкви можно было устраивать торжественные и суровые демонстрации своего единства, своей верности старым заветам — служить молебны и панихиды, становиться на одно колено при пении вечной памяти, объединяться вокруг старшего в чине. Зачастую тратили огромное количество изобретательности и энергии, чтобы из консервных банок соорудить семисвечник или кадило, чтобы приспособить какой-нибудь сквозной барак под церковь. Ее существование было обязательно, только мотивы этой обязательности носили зачастую не церковный, а национальный характер.
Если мы будем разбираться в том, откуда такое отношение пошло, то без труда найдем корни его в предшествующей церковной эпохе, в период ее синодального существования. Со времени Петра Великого наша русская православная Церковь стала атрибутом русской великодержавной государственности, стала ведомством среди других ведомств, попала в систему государственных установлений и впитала в себя идеи, навыки и вкусы власти. Государство оказывало ей покровительство, карало за церковные преступления и требовало проклятий за преступления государственные. Государство назначало церковных иерархов, следило за их деятельностью при помощи обер-прокурора, давало Церкви административные задания, внедряло в нее свои политические чаяния и идеалы.
За двести лет существования такой системы самый внутренний состав Церкви видоизменился. Духовная жизнь отошла куда-то на задний план, а на поверхности было официальное, государственно-признанное вероисповедание, выдававшее чиновникам удостоверение о том, что они исповедовались и причащались, — без такого удостоверения чиновник не мог почитаться благонадежным с точки зрения государства. Система вырабатывала особую религиозную психологию, особый религиозный тип людей, особый вид нравственных устоев, особое искусство, быт. Из поколения в поколение люди приучались к мысли, что Церковь является необходимейшим, обязательнейшим, но все же лишь атрибутом государства. Благочестие есть некая государственная добродетель, нужная лишь в меру государственной потребности в благочестивых людях. Священник есть от государства поставленный надсмотрщик за правильностью отправления религиозной функции русского верноподданного человека, и в таком качестве он лицо хотя и почтенное, но во всяком случае не более, чем другие лица, блюдущие общественный порядок, военную мощь, финансы и т.д. В синодальный период совершенно поражающее отношение к духовенству — всякое отсутствие особого его выделения, даже, скорее, держание в черном теле, непускание в так называемое общество.
Люди раз в год исповедовались, потому что так полагалось, венчались в церкви, крестили своих детей, отпевали покойников, отстаивали молебны в царские дни, в случаях особого благочестия служили акафисты — но Церковь была сама по себе: туда шли, когда это полагалось, — и вовсе не полагалось преувеличивать своей церковности — это, может быть, делали одни славянофилы, своим отношением слегка изменяя заведенный, формальный, казенный тон приличного отношения к Церкви. Естественно, что синодальный тип благочестия опирался в первую очередь на кадры петербургской министерской бюрократии, что он был связан именно с бюрократией, — и так по всей России распространялся через губернские бюрократические центры до представителей государственной власти на местах.
Вся система предопределяла то, что самые религиозноодаренные и горячие люди не находили в ней себе места. Они или уходили в монастыри, стремясь к полному отрыву от всякой внешней церковной деятельности, или же вообще подымали мятеж, бунтуя зачастую не только против данной церковной системы, но и против Церкви.
Так растился у нас антирелигиозный фанатизм наших революционеров, столь похожий в своей первоначальной стадии на огненное горение подлинной религиозной жизни. Он втягивал в себя всех, кто жаждал внутреннего аскетического подвига, жертвы, бескорыстной любви, бескорыстного служения — всего того, что официальная государственная Церковь не могла людям дать.
Надо сказать, что в этот синодальный период и монастыри также подверглись общему процессу разложения духовной жизни, на них, на их нравах и быте также чувствовалась всесильная рука государства, они становились одной из официальных ячеек общецерковного ведомства.
Так в Церкви оставались главным образом лишь теплохладные, лишь умеющие мерить свой религиозный порыв, умеющие вводить запросы души в систему государственных ценностей. Вырабатывалась таким образом и система нравственных идеалов. Высшей ценностью был, пожалуй, порядок, законопослушность, известная срединность, вместе с тем довольно ярко выраженное чувство долга, уважение к старшим, снисходительная забота о младших, честность, любовь к родине, почитание власти и т.д. Никаких особых полетов не требовалось. Творчество было нивелировано слаженностью и общей направленностью государственной машины. Подвижники как-то не появлялись в губернских кафедральных соборах. Тут действовали иные люди — отцы настоятели, спокойные, деловитые соборные протоиереи, знающие прекрасно службу, старающиеся обставить ее пышно и благолепно, в соответствии с пышностью и благолепием огромного храма, прекрасные администраторы и организаторы, хозяева церковного имущества, чиновники синодального ведомства, люди почтенные, добросовестные, но не вдохновенные и не творческие.
И соборы — венец и выражение синодального архитектурного искусства — подавляли своей монументальностью, обширностью, позолотой и мрамором, огромными куполами, гулким эхом, многопудовыми Царскими вратами, богатыми ризницами, колоссальными хорами, поющими особые, итальянские, секуляризированные песнопения. Лики икон еле виднелись, окованные золотыми и серебряными ризами. Евангелие еле подымалось диаконом, так тяжел был его оклад, и диакон читал его так, что иногда нельзя было понять ни одного слова, — да в его задачу и не входило сделать свое чтение понятным — ему надо было начать на каких-то небывалых низах, а кончить так, чтобы окна дребезжали, показать всю мощь своего голоса. Все было одно к одному, все было слаженно во всех видах церковного искусства этой эпохи — все ставило своей целью явить мощь, богатство, несокрушимость православной Церкви и покровительствующего ей великого государства российского.
Какова была сила распространения такой церковной психологии? Конечно, нельзя думать, что это было единственным типом религиозного сознания, но вместе с тем несомненно, что все остальное пришлось бы выискивать и вылавливать, настолько подавляющ был этот тип. Особенно это ясно, если мы примем во внимание, что одновременно с таким пониманием церковной жизни и религиозных путей росло наше напряженное безбожие. Люди, по меткому замечанию Соловьева, веруя в то, что человек произошел от обезьяны, полагали душу свою за други своя. Выход для любви, для жертвенности, для подвига можно было найти вне церковных стен. А внутри церкви все, что было иным, тем самым находилось в оппозиции, плыло против течения, утеснялось и умалялось. Церковная психология опиралась на очень прочный быт, и быт этот в свою очередь питался ею. Традиция проникала во все — от молитвы до кухни. Из сказанного ясно, что на такой почве вряд ли можно ожидать роста творческих сил. Тут все направлено к консервированию, к охранению устоев, к повторению чувств, слов, жестов. Для творчества обязательны какие-то новые задачи — тут их не было, ни в области мысли, ни в области искусства, ни в области жизни. Блюли и охраняли крепко. Новшеств не допускали.
В творческом начале не нуждались. Синодальный тип религиозной жизни, выдвигавший наряду с духовными ценностями ценности другие — государственные, бытовые, традиционные, — тем самым не только переставлял и путал иерархию ценностей, но зачастую просто подменял Христову любовь эгоистичной любовью к вещам мира сего. Трудно, даже невозможно видеть Христа, чувствовать охристовление жизни там, где открыто провозглашается принцип обмирщения Церкви. Этот тип благочестия не справился с непосильной задачей воздать Божье Богу, а кесарево кесарю. За свое длительное существование он все больше и больше давал торжествовать кесарю. В нем римский император победил Христа не на аренах цирка, не в катакомбах, а в минуты своего признания Царя Небесного, в минуты начавшегося подмена христианских заповедей заповедями обмирщенной государственности. К синодальному благочестию можно прийти путем воспитания, путем привычек и традиций, — но никак нельзя прийти путем вольного искания следовать по стопам Христовым.
С точки зрения исторической, уже в конце XIX века эта стройная система начала давать трещины. В Церкви появился неожиданный и не очень желанный гость — русский интеллигент. Но о его роли будем говорить дальше. В начале она как-то мало внедрялась в существо церковной жизни — это было явление прицерковное, скорее.
Все изменилось решительно с момента февральской революции, и в жизни Церкви эти изменения были запечатлены Всероссийским Церковным Собором и восстановлением патриаршества. Но как бы ни были сильны эти изменения в историческом бытии Церкви, они, конечно, не могли сразу переменить психологию людей — переиначить настроенность душ. Именно поэтому даже эмиграция унесла с собой в чужие страны память о синодальном периоде русской Церкви, ее быт, ее искусство, ее священников, ее понимание роли и значения Церкви в общем патриотическом деле. У нас и сейчас, пожалуй, преобладающ синодальный тип благочестия. Это легко доказать, если мы учтем, что целая особая карловацкая группировка нашей церковной жизни живет именно этой идеологией сращенности Церкви и государства, блюдет старые традиции, не хочет замечать новых условий жизни, проповедует цезарепапизм. А ведь она не втянула всех, принадлежащих к синодальной психологии. Повсюду и везде, в обширнейших кафедральных соборах и в провинциальных барачных церквах, мы можем встретить людей, исповедующих свою принадлежность к православной Церкви и наряду с этим исповедующих Церковь лишь как необходимый атрибут русской государственности.
Трудно иметь два мнения по вопросу о соответствии этой психологии современным задачам церковной жизни. Жизнь, во-первых, так настойчиво требует от нас творческих усилий, что никакая группировка, лишенная творческих задач, тем самым не может рассчитывать на успех. Кроме того, нет сомнений, что в плоскости исторической синодальный период кончился безвозвратно, — нет никаких оснований предполагать, что порожденная им психология надолго переживет его. В этом смысле даже не важно, как мы расцениваем такой религиозный тип; важно одно — это то, что он несомненно умирает, ему не принадлежит будущее. А будущее ставит перед Церковью такие сложные, новые и ответственные задачи, что трудно сразу сказать, какому религиозному типу даст оно возможность творчески проявить и осуществить себя.
Последнее редактирование модератором:
администратор
Команда форума
- Православный христианин
Хорошая цитата из книги "Схиигумен Савва":
"Центром духовной жизни схиигумен Савва считал Причащение. Он убеждал своих чад причащаться как можно чаще. Старец делал выписки из творений праведного Иоанна Кронштадтского и других отцов о пользе частого причащения.
Он говорил, что диавол всеми силами старается отвести человека от Причастия. Темная сила борет человека с правой и с левой стороны: с левой— явными грехами: нерадением, леностию, осквернением души, фантазиями и помыслами, отвращением к храмовой службе, раздражительностью, злопамятством, стыдом исповедовать грехи перед священником, нечистыми сновидениями перед причастием и так далее.
Враг подходит к человеку и с правой стороны — через ложное понимание благоговения перед святыней. Он внушает не только мирянам, но и священникам и даже архиереям, что частое Причащение — это злоупотребление Таинствами, признак духовной гордости; что от частого Причащения Тело и Кровь Христовы могут стать привычными, как простая телесная пища; что часто причащающийся человек не может достойно приготовиться к этому величайшему из Таинств. Такие люди смотрят подозрительно на тех, кто причащается часто, и считают частое Причащение каким-то новшеством в Церкви.
Отец Савва говорил, что лишить человека Причастия так же жестоко, как лишить грудного ребенка молока матери. Опыт показывает, что люди, причащающиеся часто, ведут жизнь в духовном плане более достойную, чем те, кто под предлогом благоговения лишают себя святыни. На самом деле это не смирение, а диавольский обман. В Причастии человек черпает силы для борьбы с грехом, а ему говорят: «Не причащайся часто». Откуда же он возьмет эти силы?
Когда указывают на то, что в древности причащались часто, эти люди обычно отвечают: «Тогда был другой духовный уровень». Но разве духовный уровень не зависел от частого Причащения? Отец Савва редко отлучал грешников от Причастия. Он говорил: «Исповедуйся, смири себя в своем сердце как самого недостойного и спеши к Святой Чаше».
"Центром духовной жизни схиигумен Савва считал Причащение. Он убеждал своих чад причащаться как можно чаще. Старец делал выписки из творений праведного Иоанна Кронштадтского и других отцов о пользе частого причащения.
Он говорил, что диавол всеми силами старается отвести человека от Причастия. Темная сила борет человека с правой и с левой стороны: с левой— явными грехами: нерадением, леностию, осквернением души, фантазиями и помыслами, отвращением к храмовой службе, раздражительностью, злопамятством, стыдом исповедовать грехи перед священником, нечистыми сновидениями перед причастием и так далее.
Враг подходит к человеку и с правой стороны — через ложное понимание благоговения перед святыней. Он внушает не только мирянам, но и священникам и даже архиереям, что частое Причащение — это злоупотребление Таинствами, признак духовной гордости; что от частого Причащения Тело и Кровь Христовы могут стать привычными, как простая телесная пища; что часто причащающийся человек не может достойно приготовиться к этому величайшему из Таинств. Такие люди смотрят подозрительно на тех, кто причащается часто, и считают частое Причащение каким-то новшеством в Церкви.
Отец Савва говорил, что лишить человека Причастия так же жестоко, как лишить грудного ребенка молока матери. Опыт показывает, что люди, причащающиеся часто, ведут жизнь в духовном плане более достойную, чем те, кто под предлогом благоговения лишают себя святыни. На самом деле это не смирение, а диавольский обман. В Причастии человек черпает силы для борьбы с грехом, а ему говорят: «Не причащайся часто». Откуда же он возьмет эти силы?
Когда указывают на то, что в древности причащались часто, эти люди обычно отвечают: «Тогда был другой духовный уровень». Но разве духовный уровень не зависел от частого Причащения? Отец Савва редко отлучал грешников от Причастия. Он говорил: «Исповедуйся, смири себя в своем сердце как самого недостойного и спеши к Святой Чаше».
- Православный христианин
Из книги епископа Арсения Жадновского, причисленного к сонму новомучеников и исповедников Российских, духовного сына св. Иоанна Кронштадтского "Духовный дневник":
«Мне, однажды, передавали по поводу частого причащения следующий случай. Одна особа привыкла каждый день причащаться. На неё обратило внимание духовное начальство. Поручили духовнику проверить её. Духовник, соображаясь с устроением указанной особы, предложил ей каждый раз исповедоваться и, когда считал неудобным, советовал ей не подходить к Св.Чаше. Но было уже поздно для неё такое духовное руководство. Она не смущалась и каждый день продолжала причащаться, переходя с одной церкви в другую. За ней, далее проследили и нигде не допускали до причащения. И эта особа не стала стремиться в церкви причащаться, а вообразила, что ей уже дано божеское право самой благословлять хлеб и вино, и причащалась дома ежедневно, совершая якобы литургию над просфорами и вином. Дело её однако кончилось печально. Она сошла с ума и в настоящее время находится в лечебнице умалишённых. Так к Св. Причастию нужно относиться с глубоким благоговением, иначе на почве частого и недостойного принятия Св. Таин может возникнуть самообольщение».
«Мне, однажды, передавали по поводу частого причащения следующий случай. Одна особа привыкла каждый день причащаться. На неё обратило внимание духовное начальство. Поручили духовнику проверить её. Духовник, соображаясь с устроением указанной особы, предложил ей каждый раз исповедоваться и, когда считал неудобным, советовал ей не подходить к Св.Чаше. Но было уже поздно для неё такое духовное руководство. Она не смущалась и каждый день продолжала причащаться, переходя с одной церкви в другую. За ней, далее проследили и нигде не допускали до причащения. И эта особа не стала стремиться в церкви причащаться, а вообразила, что ей уже дано божеское право самой благословлять хлеб и вино, и причащалась дома ежедневно, совершая якобы литургию над просфорами и вином. Дело её однако кончилось печально. Она сошла с ума и в настоящее время находится в лечебнице умалишённых. Так к Св. Причастию нужно относиться с глубоким благоговением, иначе на почве частого и недостойного принятия Св. Таин может возникнуть самообольщение».
- Православный христианин
Вот, что значит непослушание духовнику!
Конечно же, этот частный случай из пастырской практики не говорит о том, что нужно редко причащаться, а лишь свидетельствует о безрассудстве конкретной дамы, вероятно, впавшей в духовную прелесть.
Мы же не говорим, что нужно молиться раз в месяц, т.к. кто-то бездумно молился, не слушая духовника и не читая святых отцов, и помутился разумом?
Рекомендую: Как часто причащаться
Последнее редактирование модератором:
- Статус