Более тридцати лет — с марта 1953 года почти до самой кончины в декабре 1983 года — отец Александр Шмеман еженедельно выступал на радио «Свобода». Его беседы были посвящены самому главному, центральному в христианской вере — отношениям Бога и человека, мира и Церкви, веры и культуры, свободы и ответственности.
Труды протопресвитера Александра Шмемана
В пасхальную ночь, когда крестный ход, обойдя церковь, останавливается у запертых дверей ее и наступает последняя минута перед взрывом пасхальной радости, мы в глубине сердца задаем себе тот же вопрос, что был в сердцах женщин, пришедших рано утром, едва возсиявшу солнцу (Мк. 16:2), ко гробу Христа. Вопрос этот: Кто отвалит нам камень от двери гроба? (Мк. 16:3). Совершится ли это чудо, станет ли еще раз ночь светлее дня, наполнит ли нас еще раз эта ничем не объяснимая, ни от чего в мiре не зависящая радость, которая всю эту ночь и еще столько дней будет звучать пасхальным приветствием: «Христос Воскресе! Воистину Воскресе!»
Минута эта всегда приходит. Двери открываются. Мы входим в залитый светом храм, мы вступаем в ликующую пасхальную заутреню, но где-то в душе вопрос остается. Что все это значит? Что значит праздновать Пасху в мiре, наполненном страданием, враждой, ненавистью, войнами? Что значит воспевать «смертию смерть поправ» и слышать, что «мертвый ни един во гробе», когда смерть все еще остается единственной земной достоверностью? Неужели Пасха, вся эта светлая ночь, все ликование — лишь минутный уход от реальности, лишь на краткое время даруемая нам возможность духовного забытья, за которым наступают те же будни, та же серая действительность, тот же счет неумолимо убегающих дней, месяцев, лет, та же гонка к смерти и небытию?
Ведь нам давно уже твердят, что религия — это выдумка, самообман, опиум, примиряющие человека с его трудной судьбой, мираж, который все время рассеивается. И не более ли достойно человека от миража этого отказаться и трезво взглянуть в лицо действительности?
Что сказать на это? Быть может, примерно следующее: «Не может все это быть просто выдумкой! Невероятно, чтобы столько веры, столько радости, столько света целых две тысячи лет было всего лишь опиумом, бегством от действительности, миражом! Может ли мираж длиться веками?»
Ответ этот, конечно, веский, но все же еще не окончательный. И надо прямо сказать, что такого окончательного и всеобъемлющего ответа, какой можно было бы напечатать в виде «научного объяснения» пасхальной веры, — такого ответа нет. Здесь каждый может свидетельствовать только о собственном опыте, говорить только за себя. Но вот, всматриваясь в этот опыт, когда вдруг находишь в нем то, на чем зиждется все остальное, — нечто такое, что освещает все ослепительным светом, в котором, действительно, как воск от лица огня (Пс. 67:3), тают все сомнения, все вопросы.
Что же это за опыт? Я не могу его иначе описать, иначе определить, как опыт живого Христа. Не потому я верю в Христа, что мне с детских лет дано было раз в году участвовать в пасхальном торжестве, нет! Но потому и возможна Пасха, потому и наполняется светом и радостью эта единственная ночь, потому и звучит с такой победной силой это приветствие «Христос Воскресе! Воистину Воскресе!», что сама вера моя родилась и вечно рождается из опыта живого Христа. Как и когда родилась она? Не знаю, не помню. Знаю только, что всякий раз, открывая Евангелие и читая слова Христа, я мысленно, но от всего сердца, от всего существа своего повторяю то, что сказали слуги фарисеев, посланные арестовать Его и не сделавшие этого: Никогда человек не говорил так, как этот Человек (Ин. 7:46).
Итак, первое, что я знаю, — это то, что учение Христа живо и нет в мiре ничего с ним сравнимого. Но учение это о Нем, о жизни вечной, о победе над смертью, о любви, побеждающей и преодолевающей смерть. И я знаю также, что в жизни, где все кажется таким трудным, никогда не изменит, никогда не подведет одно — внутреннее убеждение, что Христос со мной. Не оставлю вас сиротами; приду к вам (Ин. 14:18), — говорит Он и приходит, и приход этот знает сердце. В молитве, — в этом трепете души, в ее несомненной радости о таинственном присутствии Христовом и в храме, и в моей жизни — все время растет этот опыт, это знание, эта очевидность: Христос здесь. В радости и печали, в толпе и одиночестве эта несомненность Его присутствия, эта сила Его слова, эта радость веры в Него — единственное доказательство. «Что ищете Живаго с мертвыми? Что плачете Нетленнаго во тли?» И потому все христианство есть не что иное, как все новое переживание этой веры, ее воплощение в словах, звуках, красках.
Неверующему все это может показаться и вправду миражом. Он слышит только слова, видит только «непонятные церемонии» и пытается объяснить их извне. Но для верующих они светятся изнутри — не как доказательство, но как плод их веры и ее жизни в душе, в мiре, в истории. Пасха — не воспоминание о событии далекого прошлого, а реальная встреча в счастье и радости с Тем, в Ком сердце наше узнало и всегда узнает, встретило и всегда встречает Жизнь всей жизни, Свет всякого света. Вся пасхальная ночь — это свидетельство о том, что Христос жив и пребывает с нами, что мы живы и пребываем с Ним. Вся она — призыв увидеть, пережить, принять «зарю таинственного дня», Царства любви и света. «Днесь весна благоухает и новая тварь ликует…» — поет Церковь, ликующая в вере, надежде и любви.
Христос Воскресе!
Комментировать