90. Коливады

90. Коливады [13:35]

История доказывающая, что обычай без истины – не традиция, а застарелое заблуждение, пусть и разделяемое большинством

Приветствую все домашние церкви, которые сейчас с нами на связи!

Сегодня я расскажу вам историю, которая наглядно показывает, как верностью в малом определяется верность в великом. Формально эта история связана с поминовением усопших и тематически продолжает предыдущую нашу беседу. А вспомнил я о ней, в связи с недавним моим разговором с одним священнослужителем относительно тех тем, которые я с вами столь откровенно обсуждаю, безжалостно порой ломая установившиеся стереотипы и формы нынешней нашей церковной жизни. Поэтому данную историю вы можете воспринимать как своего рода пояснение занятой мной позиции и в каком-то смысле программную задачу канала «Домашняя церковь».

Итак, прецедент возник на Афоне в 1754 году в связи со строительством центрального храма в скиту св. Анны. Поскольку все монахи скита были заняты на постройке храма, то стало неудобно совершать многочисленное поминание усопших, которое во всех монастырях и скитах Святой Горы совершалось, как это и положено, по субботам. В связи с этим было начальство Скита решило перенести его на воскресные и праздничные дни, когда все равно работать было нельзя.

Это нововведение вызвало недовольство среди нескольких монахов, которые, когда начиналось поминовение в воскресный или праздничный день отказывались его совершать и уходили из храма. Понятно, что это вызывало смущение у тех, кто оставался в храме, которое затем переросло в возмущение, что выходившие своим нежеланием участвовать в общей с ними молитве несправедливо обличают оставшихся в нарушении Устава. Живший в это время в скиту бывший патриарх Константинопольский Кирилл, узнав о таком поведении, так же вознегодовал на них, говоря: «Зачем это вы делаете? Я, когда был на престоле, не только разрешал, но и сам совершал поминовение усопших в воскресение». На что ему ответили несогласные: «А мы не хотим знать, что делают в Константинополе, потому что там все делают по-другому, чему нам, живущим в пустыне, следовать не обязательно, тем более, если это нарушает церковные правила». После такого ответа их стали притеснять, иронично обзывая «коливадами».

Почему их так обзывали? Название «коливады» или «колливисты» происходит от «колива», которое обычно благословляется во время поминовения усопших. Иногда их еще называли «субботниками», поскольку они отказывались поминать усопших по воскресным дням, настаивая на том, что это следует делать только по субботам.

Напомню, что Церковь предпочитает поминать усопших в субботу, во-первых, потому что Господь в этот день сошел во ад, разрушив его и освободив из него заключенные в нем души. Об этом говорит преп. Иоанн Дамаскин: «Дух Святой… установил святое возношение за всех усопших, которое повелено нам совершать во всякую субботу ради той субботы, в которую Христос связал диавола и опустошил селения его». Во-вторых, суббота в переводе означает «упокоение» и молиться об упокоении душ усопших в этот день уместнее всего. В-третьих, несообразно с праздничным настроением соединять скорбное. И это касается не только воскресных или других дней, но и самих суббот, когда на них выпадают праздники. Скажем, в субботу Лазаря не бывает заупокойных поминовений, потому что в этот день вспоминается воскресение.

Защитники безразборчивого поминовения усопших в качестве одного из главных аргументов приводили и до сих пор приводят такой: миряне, занятые ежедневными трудами, приходят в храм только по воскресеньям. И как можно в этот единственный свободный и удобный для них день лишать их утешения помянуть своих усопших сродников?

Этот аргумент и раньше разбивался о многочисленные примеры, когда миряне, даже и занятые разными служебными и житейскими делами, находили возможность совершать поминовение своих близких необязательно в воскресенье и праздничные дни. Теперь же этот аргумент еще меньше имеет значения, так как сегодня и воскресения и праздничные дни не для всех являются теми исключительными днями, когда с большей свободой и удобством можно бывать в храме. В конце концов, можно и вполне самостоятельно приспособить житейские дела к установленным формам богослужения.

Конечно, речь у нас идет о правилах, а не об исключительных обстоятельствах, которые могут стать уважительной причиной к совершению молитвы не строго по Церковному Уставу. Да и сам Устав дает основания для этого. Так, есть общие правила причащения Святых Тайн, а есть исключительные обстоятельства, при которых больному дается причастие кратким чином. Сложный и торжественный чин крещения при исключительных обстоятельствах сокращается почти до одной только молитвы святых Крещений вкратце, како младенца крестити страха ради смертного. Но когда нет исключительных обстоятельств, тогда богослужение должно быть совершаемо так именно, как сказано в Уставе. Говоря иначе, допустимо лишь некоторое применение Устава, но не искажение его.

Это важно подчеркнуть, ибо допущенное однажды не важно по какой причине искажение со временем может приобрести статус традиции, нарушение которой потом рассматривается как отступление от истины. Хотя, как говорил еще св. Киприан Карфагенский, как раз таки «обычай без истины и есть застарелое заблуждение».

Так в отношении коливад, хотя не правы были укорявшие их, однако они, пользуясь своим положением, распустили о них такую молву, что даже паромщик отказывался переправлять их на пароме, считая их «франкмасонами».

Впрочем, наряду с этим нашлись и те, кто занимал сторону коливадов. Дело дошло до самого патриарха, который, опасаясь противостояния, издал даже Указ, в котором было сказано, что «совершающие поминовение усопших в субботу хорошо творят, как хранящие древнюю традицию Церкви; те же, которые делают это в воскресение, тоже не подлежат осуждению». Этим Указом он пытался угодить, что называется «и вашим и нашим», а получилось так, что с этим Указом не согласились ни коливады, ни их противники.

В конечном итоге последние одержали победу над первыми, изгнав их со Святой Горы. Но на этом история не заканчивается. «Движение» коливадов стало распространяться по всей Греции и, начавшись с борьбы за соблюдение Устава относительно поминовения, превратилось в движение за обновление духовной жизни и возвращение к древнехристианским и подлинно святоотеческим традициям.

Они стали повсюду возрождать литургическую жизнь, борясь с тенденцией штампового совершения служб и священнодействий, приобретавшего магическо-мертвящий характер из-за не вникания во внутренний смысл богослужения. Коливады ревновали о полном соответствии богослужебной практики учению Церкви… В то же время, будучи консерваторами духа, они не были консерваторами буквы. И для них изменения в литургической практике были возможны и даже необходимы. Только происходить они должны были всегда в соответствии с «правилом веры».

А теперь давайте перейдем на личности. — Назову троих, наиболее выдающихся участников коливадского движения, пречисленных ныне к лику святых. Это Афанасий Париос, Макарий Нотарас и Никодим Святогорец.

Первый из них больше всех писал в защиту идей коливадов. В частности, им были написаны 1) «Исповедание истинной и православной веры, со стороны несправедливо обвиненных в нововведениях» и 2) «Защита несправедливо обвиненных святоаннитами как вводящих новшества». Названия их говорят сами за себя. У него также есть интересная в контексте наших бесед книга 3) «О предании», где он пишет о различии между обычаями, сложившимися в церковной практике и имевшими относительный характер, и Преданием, которое во всем истинно и не может быть подвергнуто никакому изменению. Похожее «Исповедание веры» в защиту позиции коливад составлял и преп. Никодим.

Но самая главная заслуга коливад состояла в том, что им удалось возвратить церковную жизнь времен турецкого господства к святоотеческому преданию и к традиции умного делания, а главной книгой, ими созданной стало не «Исповедание веры», а «Добротолюбие». Эту книгу составил св. Макарий Нотарас, а отредактировал преп. Никодим Святогорец.

Для нас же самым важным оказалась прямая связь коливадов с русским монашеством, которая осуществлялась главным образом через преп. Паисия Величковского, лично знакомого и с преп. Никодимом, и со св. Макарием.

О благотворном влиянии коливадов на преп. Паисия говорит тот факт, что он занимался изданием тех же святоотеческих текстов, что и коливады, только издавал он их, переводя на славянский язык. И именно через него в 1793-м году Россия познакомилась в первый раз с «Добротолюбием», оказавшим такое огромное влияние на все последующее духовное ее развитие.

Фактически к коливадам можно отнести и таких видных церковных деятелей, как св. Феофана Затворника, переведшего «Добротолюбие» на русский язык, св. Игнатия Брянчанинова, пересказавшего «Добротолюбие» своими словами в «Аскетических опытах», Оптинских старцев, познакомивших с идеями «Добротолюбия» нашу интеллигенцию и т.д. Дальнейшую цепочку можете дальше сами проследить (в качестве домашнего задания)…

А ведь все это началось с такой «мелочи», как поминовение усопших в соответствии с Уставом и богослужебной идеей Церкви и желанием быть верным хотя бы в малом. Видите насколько важно быть верным даже в малом. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом (Лк.16:10). И если, говорит Господь, в малом ты был верен, то над многим тебя поставлю (Мф.25:23).

И пусть данная история коливад послужит вдохновением и примером для тех, кто желает быть верным чадом Церкви Христовой.

А я прощаюсь с вами ненадолго. До скорой встречи.