Раннехристианское богослужебное пение
Здравствуйте!
«Гото́вися, Вифлее́ме,отве́рзися всем, Еде́ме, красу́йся, Евфра́фо я́ко дре́во живота́ в верте́пе процвете́ от Де́вы… Христо́с ражда́ется пре́жде па́дший возста́вити о́браз»[1]. Уже в песнопениях предпразднства Рождества, не говоря о самих праздничных текстах, красной нитью проходит мысль обновления человека, через Христа получившего возможность своего примирения с Богом. «Итак, — восклицает апостол, — кто во Христе, тот новая тварь. Древнее прошло, теперь все новое»[2].
Один из наших выпусков был посвящён пению ангелов, которые, преисполненные Божественной благодати, просто не могут не делиться этой благодатью с другими. «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!»[3]— «Узнали ли вы это воззвание? — вопрошает Златоуст. — Наше ли оно, или серафимское? И наше, и серафимское, потому что Христос разрушил средостение ограды, примирил небесное и земное, и «соделавший из обоих одно» (Еф.2:14). Прежде эта песнь была воспеваема только на небесах; но когда Владыка благоволил сойти на землю, то принес к нам и это песнопение»[4].
Суть долгожданной, предреченной Давидом «песни новой»[5] заключается в том, что человек, облекшийся во Христа, в своём непостижимом обновлении получил способность петь как ангел. Само же пение, по словам Владимира Мартынова, «уже не обусловливается танцевальной, телесно-количественной ритмикой античной музыки, но представляет свободный разговорный ритмический строй нового типа, подражающий бесплотному умному строю пения ангельского»[6].
Разумеется, непосредственно звуковой облик новозаветного пения не возникает одномоментно, но формируется постепенно, из многокомпонентного мелодического сплава античных, иудейских, сирийских и многих других национальных музыкальных традиций, постепенно преображающихся под влиянием христианства и приобретающих сообразные цели своего служения черты.
Начальное раннехристианское богослужение было двоякого рода. С одной стороны, по свидетельству апостолов, верующие «каждый день единодушно пребывали в храме»[7], «прославляя и благословляя Бога»[8], т. е. присутствовали при храмовом Иудейском Богослужении, — «потому, как говорит Златоуст, что они не отвергали еще ничего иудейского; да и самое почтение к месту переходило к Владыке храма…» «Всё храмовое Богослужение, — по словам Александра Лопухина, — заключало в своей основе и воплощало чаяние Мессии; это делало сие Богослужение небесполезным и для христиан, отличавшимся от иудеев в данном случае тем лишь, что они веровали не в Грядущего, а уже Пришедшего Мессию»[9].
Вместе с тем, сразу отделяется богослужение, обособленное от ветхозаветного, называемое в Деяниях преломлением хлеба по домам[10]. Здесь, на этих собственно христианских собраниях, активно используется пение народное, позволяющее назидаться «псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах… Господу»[11].
О характере этого пения можно составить лишь приблизительное представление. «Можно предполагать, — пишет митрополит Иларион Алфеев, — что в общине учеников Христа звучали напевы, характерные для синагогального и храмового богослужения Его времени»[12]. «Христиане из иудеев, — уточняет профессор Александр Голубцов, — подражали практике синагоги и храмовому пению; новообращенные язычники пели гимны и песни в честь Христа, мучеников, и таким образом составляли песни духовные по образцу своей религиозной поэзии. Из этих-то двух источников и сложилось христианское песнопение»[13].
Богослужение на тот момент только формируется, правил пения и, тем более, специально обученных певцов ещё не существует. В пении, вынужденно простом и, как выяснилось, предельно близком народному мелосу, естественным образом, участвует вся община. Кстати, в связи с последним, раннехристианский период зачастую приводится как образцово-показательный поборниками общенародного пения на богослужении. Однако, едва ли можно не учитывать контекст, в котором это общинное пение звучало…
Становление новозаветного богослужебного пения, конечно же, не было «простой эксплуатацией уже существующих традиций»[14], но, по словам Владимира Мартынова, «представляло собою жёсткий отбор и отсев мелодических средств, осуществляемый на основе тщательного рассмотрения их духовно-этической природы с позиций новой христианской жизни»[15].
Об этом красноречиво свидетельствуют высказывания учителей Церкви. «Изнеженные напевы и плаксивые ритмы… развращают нравы, своим разнузданным и коварным искусством незаметно вовлекая душу в разгул», — восклицает основоположник упоминавшегося нами ранее святоотеческого учения о взаимовлиянии жизни и пения, Климент Александрийский.
Формирующееся положение о том, что праведная жизнь — уже есть пение, влечёт и отождествление человека инструменту, о котором мы также говорили ранее. От использования же за богослужением собственно музыкальных инструментов Восточная Церковь сознательно отказывается на самом раннем этапе. «Оставим свирель пастухам, а флейту — суеверным людям, спешащим на идолослужение…» — говорит Климент Александрийский, — «…у нас в употреблении только один инструмент — слово мира; при помощи него воздаем мы почет Богу, а не при помощи древнего псалтерия, или трубы, или тимпана, или флейты — инструментов, которые в ходу обычно у людей военных да еще у позабывших страх Божий плясунов на их игрищах, когда они возбуждают свои вялые души такой музыкой…» [16]. «Здесь не нужно ни псалтири, ни натянутых струн, ни смычка, ни искусства, ни каких-либо музыкальных инструментов; — вторит ему Иоанн Златоуст, — но, если захочешь, можешь сделать самого себя псалтирью, умертвив члены плотские и настроив свое тело согласно с душою»[17].
Всё перечисленное, а также развитие практики всё новых христианских общин постепенно приводит к необходимости формирования законов или правил, могущих регулировать пение и способствовать выработке его определённого единообразия.
Зачатками подобной системы становится, во-первых, дифференцирование принципов пения. Таковыми являются пение ипофонное, антифонное и симфонное.
Принцип ипофонного пения заключается в том, что все участники подпевают наиболее опытному певцу, повторяя фразу или её окончание, так называемые припев — «Яко в век милость Его», «Аллилуйя» и т.д. Этот принцип лежит в основе архитектоники некоторых псалмов и имеет ветхозаветные корни.
Антифонное пение также было известно со времён Ветхого Завета. Правда, в условиях гонений торжественное попеременное исполнение двумя хорами было несколько неуместным, а потому данный принцип стал распространяться в раннехристианской Церкви не сразу.
Симфонное же, т.е., согласное пение, заключалось в том, что все участники богослужения распевают песнопение одной, общей (унисонной) мелодией.
Данные принципы, в той или иной степени, существуют в богослужении и сегодня, и рассматривались в передачах «Домашней Церкви».
Формируются в раннехристианском пении и зачатки типов песнопений. Их перечисляет в известной цитате апостол Павел — это «псалмы, славословия и духовные песни»[18], или гимны. «Псалом (очевидно, как жанр ветхозаветный) есть мелодия, требующая музыкального инструмента; — пишет Григорий Нисский, — песнь есть напев человеческих уст, при котором звучат членораздельные слова; гимн есть воздаваемое Богу благословение за дарованные нам блага»[19]. Ещё рельефнее показывает градацию жанров Иоанн Златоуст: «В псалмах сосредоточено все человеческое, в гимнах же нет ничего человеческого. Потому сначала наставь ребенка в псалмах, а уже тогда пусть он поет гимны, ибо последние более божественны. Силы небесные воспевают гимны, а не псалмы… петь гимны — дело более совершенное, нежели петь псалмы»[20].
Формирование определённого упорядочивания, устава пения, а главное — идеи взаимосвязи жизни и пения — важнейшие семена, заложенные в раннехристианском периоде, которые дадут обильный плод в дальнейшем. Новизна новозаветного пения, по словам Владимира Мартынова, «постигалась и достигалась на протяжении многих веков, пока не была окончательно сформулирована в осмогласной системе богослужебного пения Православной Церкви»[21].
Так что, впереди у нас ещё много интересного. С наступающим вас праздником, и будем петь Богу нашему так, чтобы, по выражению Златоуста, «ангелы витали с пением вокруг наших хоров».
До встречи!
[1] Тропарь предпразднства Рождества Христова.
[4] Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на слова пророков Исаии и Иеремии. Беседа 6.
[6] Мартынов, «История…» — С. 40
[9] Лопухин А.П. Толковая Библия Ветхого и Нового Завета. Толкование на Деяния Святых Апостолов.
[12] Митрополит Иларион (Алфеев). Православие. Т. 2. Раздел VI. Церковная музыка Глава I. Богослужебное пение
[13] Голубцов А.П. Из чтений по церковной археологии и литургике (история литургии, толкование литургии, история песнопения) Глава I. Песнопение в перво-христианской церкви
[14] Мартынов, «История…» — С. 44
[15] Мартынов, «История…» — С. 44
[16] Климент Александрийский. Педагог II, 4, 41-42
[17] Иоанн Златоуст. Беседы на Пс. (41, 2). Творения. Т. 5, Кн. 1, С. 153
[19] Святитель Григорий Нисский. О надписании псалмов
[20] Цит. по: Музыкальная эстетика западноевропейского Средневековья и Возрождения. — М., 1966. С. 115-116
[21] Мартынов, «История…» — С. 40
Комментировать