Праведность (74)

Да будет тебе горьким вкушением слышание мирских рассказов и сотами меда беседа мужей преподобных.

Не пред людьми только будь праведен, но сам в себе будь мудр, кроток, благодушен, терпелив, ревностен, человеколюбив.

Большая нам беда от чувства праведности. Зарубите себе на памяти, что коль скоро придет сие чувство, хотя в слабой мере, значит дело ваше пошло криво.

…Не малодушествуй, смотря на настоящее, но ожидай той блаженной и нескончаемой жизни, ибо тогда увидишь, что праведнику служит во благо и нищета, и бесславие, и лишение наслаждений.

Не слушай диавола, когда он будет тебе нашептывать: отдай мне «ныне», а Богу отдашь «завтра». Нет, нет; все часы жизни твоей проводи так, чтоб это было благоугодно Богу, содержи в мысли, что после настоящего часа не будет тебе дано другого и что за каждую минуту сего часа ты должен будешь отдать самый подробный отчет. […] Считай потерянным тот день, в который хоть и делал добрые дела, но не преодолевал своих худых склонностей и пожеланий.

Блажен, кто попирает земные удовольствия: борьбы с ним трепещут демоны.

Ничего не должно делать напоказ людям, но во всем надобно поступать от чистого сердца; потому что Бог знает сокровенное и тайное, и от Него одного надеемся получить воздаяние.

Пищу употребляйте, во славу Божию, могущую укреплять ваш телесный состав, положенную уставом Церкви […] ; не слушайте советующих вам противное – удаляться пищи и пития. Мы должны быть, по учению св. отцов, не телоубийцами – но страстоубийцами, то есть, истреблять в себе страсти: гордости и тщеславия, плотских похотей, сребролюбия, гнева, зависти и злопомнения обид ближних и проч.; a насаждать в себе: любовь, кротость, смирение, милость, терпение и прочие христианские добродетели, молитвою укрепляемые.

Если брат сварит пищу, и сварит ее не довольно хорошо: то не скажи, что он сварил худо. Таким отзывом нанесешь вред душе твоей. Подумай, как тяжело было бы тебе выслушать подобный отзыв от другого, и успокоишься.

…Будем привлекать необузданных, а грешников будем прощать, будем выражать вместе с божественным законом много человеколюбия…

В делах духовных подавать друг другу руку — признак братской любви, родственной дружбы, искреннего благорасположения.

Будь миротворцем, чтобы сподобиться наименования сыном Божиим.

Господь столько любит нас, сколько не может любить ни одна мать своих чад. Но мы часто делаемся недостойны таковой любви Божией, за что и посылаются праведно на нас многоразличные скорби и болезни.

Развлекаемые земным от земного и испытывают скорби, а стремящиеся к духовному о духовном и болезнуют. Но последние будут блаженны, потому что плод их обилен о Господе.

Блажен не только тот, кто безвинно подвергается искушениям, блажен и тот, кого Господь наказует за грехи и вытесняет скорбями с широкого пути на путь заповедей Божиих.

Если совокупятся даже все бедствия человеческие, то и они не возмутят души боголюбивого и любомудрого, и не принудят оставить добродетель…

Для всякого благочестивого неизбежны скорбь, теснота, и лишения; и это не к ущербу, а к усилению и возвышению его благочестия.

Для христиан приятнее страдать за благочестие, оставаясь в неизвестности, чем для других прославляться и быть нечестивыми.

Невозможно приблизиться к Богу без скорби; без нее и праведность человеческая не сохраняется неизменною.

В делах человеческих, по естественному порядку, нет ничего твердого, равного, держащегося своими силами и пребывающего в одинаковом положении. Участь наша вращается, подобно колесу, изменяясь в разные времена, часто в один день, а иногда и в один час. Так что скорее можно положиться на постоянство ветров, никогда не останавливающихся, или следов плывущего по морю корабля, или на обманчивые ночные сновидения, доставляющие минутное удовольствие, или на твердость тех начертаний, какие дети, играя, делают на песке, нежели на благоденствие человеческое. Итак, благоразумны те, кто, не веря благам настоящим, собирают себе сокровище в будущем и, видя непостоянство и переменчивость человеческого благополучия, любят добродетель, которая никогда не изменит.

Душа, взирай горе, а земное все забудь, чтобы тело не покорило тебя греху! Коротка жизнь сия; счастливец наслаждается как бы во сне. Всякому выпадает разная судьба. Одна чистая жизнь всегда постоянна и многолетна, и всего лучше жить такой жизнью.
Иные уважают или золото, или серебро, или продолжительную трапезу – эти детские забавы в настоящей жизни; а другим дороги или прекрасные шелковые ткани, или поля, засеянные пшеницей, или стада четвероногих. Но для меня великое богатство – Христос. О если бы мне когда‑нибудь увидеть Его чистым, неприкровенным умом! Прочим же пусть владеет мир.

Какое это принуждение! Вступил я в жизнь? — прекрасно! Но для чего же обуреваюсь треволнениями жизни? Скажу слово, оно смело, однако же скажу его. Если бы не Твой был я, Христе, мне стало бы это обидой. Мы родимся на свет, утомляемся, насыщаемся, спим, бодрствуем, ходим, бываем и больны, и здоровы; есть у нас и удовольствия, и труды. Но временами года и солнцем наслаждается и все, что есть на земле. А умирают и согнивают телом и скоты, которые, правда, презренны, но не подлежат и ответственности. В чем же мое преимущество? Ни в чем, кроме Бога; и если бы не Твой был я, Христе, мне стало бы это обидой.

Одна для нас жизнь – стремиться к жизни, и одна смерть – грех, потому что он губит душу. Все же прочее, о чем иные думают много, есть сонное видение, играющее действительностью, и обманчивая мечта души. Если же так будем рассуждать, матерь моя, то не будем и о жизни думать высоко, и смертью огорчаться чрез меру. Что ужасного в том, что переселяемся мы отселе в жизнь истинную, избавившись превратностей, пучин, сетей, постыдного оброка и вместе с постоянными и непреходящими существами будем ликовствовать как малые светы окрест великого Света?

Ныне живем мы в этом мире, как дитя в утробе, терпя стеснение и не будучи в состоянии видеть блеск и свободу грядущего века; когда же наступит время рождения и настоящая жизнь всех воспринятых ею людей изведет на день суда, тогда недоношенные существа из мрака перейдут в мрак и из скорби в тягчайшую скорбь, а совершенные и сохранившие черты Царского образа предстанут Царю и вступят в то служение, которым служат Богу все Ангелы и Архангелы.

Для людей одно только благо, и благо прочное – это небесные надежды. Ими дышу я несколько; а к прочим благам чувствую великое отвращение. И я готов предоставить существам однодневным все то, что влачится по земле: отечество и чужую сторону, престолы и сопряженные с ними почести, близких, чужих, благочестивых, порочных, откровенных, скрытных, смотрящих независтливым оком, снедаемых внутренне самоубийственным грехом. Другим уступаю приятности жизни; а сам охотно их избегну.

Иметь попечение о видимом свойственно не представляющим для себя никакой надежды в будущем веке, ни страха Суда, ни угрозы гееннской, ни ожидания благ, ни чего-либо уповаемого по воскресении; свойственно людям, которые, наподобие животных, видят только настоящую жизнь, признают за благо одно то, что может дать удовлетворение гортани, чрева и прочих сладострастных требований.

Ради нее и в мир этот рождаемся, чтобы к вечной жизни перейти. Ибо не для временной, но для вечной жизни создал нас Создатель наш Бог. Временная жизнь не иное что есть и должна для нас быть, как путь к вечной, путем же этим должно нам идти с опасностью немалою, ибо много врагов окружают его. Ради того Сын Божий в мир этот пришел, чтоб нам к вечной жизни отворить двери, которые мы грехами нашими затворили, и к ней показать путь, с которого мы сбились.

Среди соблазнов и сетей ходим мы, возлюбленные, и должны молиться, чтобы не впасть в них. Сети смертные исполнены сладости; да не обольстит нас своею приятностью сладость сетей смертных, разумею попечение о земных вещах, об имении, о лукавых помыслах и делах. Не услаждайся, брат, сетью смертною, не расслабляйся и не истаивай, занимаясь лукавыми помыслами.

Состояние здешней жизни нисколько не разнится от гостиницы и пребывания в постоялом доме: это и желали выразить святые, называя себя странниками и пришельцами, и такими словами научая нас пренебрегать и удовольствиями, и неприятностями настоящей жизни и, отрешившись от земли, всей душой прилепляться к Небу.

Скоротечен и преходящ состав человеческой жизни, вместо отделившегося требует возобновляющего. Посему, кто в услуживании естеству не увлекается сверх необходимости суетными заботами, тот не много ниже ангельского чина по жизни, в довольстве для себя малым подражая Ангелам, ни в чем не имеющим нужды.

Что означает: «Время – коротко»? – Кратка – жизнь, близка – смерть, тленен – сей мир, вечно пребывающ только иной (мир). Переплавляет же нас для оного мира незыблемое презрение здешнего мира, готовность для оного будущего века, жизнь, по возможности, далекая от укладов здешней жизни и ведомая по образу жизни оного века, и бежание, насколько есть силы, от вреда здешней жизни…

Если время, данное на покаяние и приобретение блаженной вечности, истрачено будет на временные занятия и приобретения, то в другой раз оно не дастся; потеря его невознаградима; потеря его будет оплакиваться вечными и бесплодными слезами во ад.

Оставим большую заботу о житейском, облегчим душу от земного бремени, обратимся мыслями к будущему. Сохраним под драгоценным покровом добродетели достоинство царского образа; поставленные господствовать над житейскими вещами, не обратим царской власти в рабство…

Но если видишь, что живущие небогобоязненно тучны и здоровы телом, то не соревнуй делам небогобоязненности. Ибо что лучше? Роскошествовать ли несколько дней и выполнять похоти плоти, но лишиться жизни вечной? – или ненадолго потерпеть тесноту, но избежать вечного осуждения и скрежета зубов и достигнуть вечной жизни?

Пусть сам я понесу свой жребий, переселившись отсюда и охотно уступив снедающим сердце напастям; но вам, которые будете жить после меня, даю заповедь: нет пользы в настоящей жизни; потому что жизнь эта имеет конец.

Если вожделеваешь Неба, то у тебя ничего нет общего с землею; потому что земля не дозволяет воспарять на Небо.

Лучше наказание от праведника, нежели честь от порочного.

Три главные делания необходимы: бояться Бога, молиться и делать добро ближнему.

…Оружие праведного — любомудрие, воздержание, терпение, презрение ко всему настоящему. Имеющий это оружие посмеется не только над злыми людьми, но и над вражескими силами.

Надобно начинать с меньшего и, постепенно преуспевая, восходить к более и более совершенной святыне и чистоте. И хотя бы мы прожили в этой жизни тысячи лет, никак не возможем достигнуть полного совершенства святыни, но долг имеем подвизаться ради нее непрестанно так, как бы теперь только положили начало.