Жизнь за порогом смерти

 

 

Научайтесь встречать смерть без ужаса,
как определение Отца Небесного, которое,
с Воскресением Христовым из мертвых,
потеряло свою грозность!

Св. прав. Иоанн Кронштадтский

 

Жизнь за порогом смерти

Весточка…

В день, когда я пишу эти строки, исполнилось сорок дней со дня кончины одного нашего друга. Его звали С., и на его похоронах плакали все присутствующие. Это был такой человек, про которых говорят: «Господь забирает лучших». После него осталась жена, друг нашей семьи.

Через две недели после кончины С. мы сидели с этой молодой женщиной в храме, на скамейке и разговаривали. Только что закончилась Божественная литургия. На лице моей собеседницы лежала печаль, но печаль эта была какая-то светлая. Надо пояснить, что и моя собеседница, и новопреставленный были глубоко верующими христианами. Они постились, паломничали, участвовали в социальных проектах прихода. Впереди было громадье планов и перспектив. Внезапная скоротечная болезнь – ровно неделя, и человека не стало.

Моя собеседница тихо улыбнулась: «Не думайте, батюшка, я не унываю. Господь знает, что и как нам лучше, я учусь Ему доверять».

Мы помолчали.

– Можно, отец Константин, я расскажу вам о чуде? Мне С. прислал весточку…

– ???

Моя собеседница внутренне собралась и продолжила:

– У моей мамы есть хорошая знакомая  Нина, воцерковлённая женщина лет сорока пяти. Простая, милая женщина (работает парикмахером), в своё время она общалась со старицей Любушкой Сусанинской (почему-то матушка её особо привечала).

Моего мужа, С., Нина видела буквально пару раз и совсем с ним не общалась. Когда мама сообщила Нине о смерти С., она это приняла близко к сердцу и молилась о нем. На третий день после смерти она с утра чувствовала волнение, места себе не находила (была дома). И вот в 16 часов почувствовала неотступное желание сесть и начать писать, взяла листок бумаги, ручку… и в голове стали появляться слова. Она сразу поняла, что с ней разговаривает С., записывала очень быстро, чтобы успеть, даже знаки препинания не расставила.

А вечером она позвонила маме, попросив срочно приехать к ней. Помню, родители уехали на машине, ничего мне не сказав, вернулись уже затемно, я спросила, все ли в порядке, мама ответила, что очень даже хорошо. Но письмо в тот вечер они мне не отдали, поскольку на следующий день были похороны, и они волновались, как я себя поведу у гроба.

А после похорон, когда мы вернулись домой, мама сразу отдала мне письмо, и я с первых строк поняла, что это С. написал (даже почерк похож), но не понимала: как? откуда? Мама всё пояснила, радости не было предела!

Моя собеседница достала из сумочки письмо. Это были стихи.

– С. писал стихи, но об этом знали только самые близкие. И вот эти стихи абсолютно в его стиле, даже его слова и выражения… Он и называет меня так, как только он называл, – это было между нами.

Вот эти стихи:

Не печалься, встреча наша неспроста,
О любви мечтают все.
Подарил тебе всего себя,
Упорхнув в другое бытие.

Думай, думай чаще обо мне,
Свет твой озарит меня,
Там, где много света и тепла,
Буду часто вспоминать тебя.

Мне не плохо и не хорошо.
Как-то странно ощущать себя.
Я бы подождал еще…
Дверь закрылась. Я теперь не я.

Светлый мир, молитва, радость и весна,
Вечная весна и пенье птиц.
Вот что вижу в этом мире я:
Океан любви, где нет границ.

Счастлив я? Пока не знаю сам.
Мне бы все это во сне приснилось…
Пожелал бы оказаться там.
А случилось так, и все осуществилось.

Милая моя жена!
Ты не плачь, голубка дорогая.
Все проходит, и печаль пройдет,
Новою любовью покрывая.

Милости и Божьего Суда,
В новом, неизвестном мире обитая,
Буду помнить и любить тебя,
Радость нашей встречи ожидая.

Реальная весточка из иного мира? Какое-то естественное объяснение? Парадоксы психики Нины, написавшей текст, который она вообще-то не могла бы написать? Каждый сам себе ответит на этот вопрос. Я склоняюсь к первому, потому что много раз слышал о странных звоночках «оттуда». Я знаю семью почившего С. и его жены уже лет 15; оба абсолютно трезвомыслящи (преподаватели ВУЗов по техническим дисциплинам) и далеки от какого-то визионерства.

Кроме всего прочего, лично я ловлю себя на мысли, что текст стихотворения как будто написан человеком, имеющим реальный опыт того, о чем он говорит. Вот, честно говоря, я, поднатараевший во всяких благочестивых проповедях, такого текста бы не написал…

…До тех пор, как я стал священником, я не мог и представить себе, как много существует свидетельств о контактах живых людей с потусторонним миром, с миром ушедших от нас. Мне казалось, что достоверные свидетельства о жизни после смерти относятся к разряду свидетельств, подтверждаемых лишь людьми высокой духовной жизни. Им, в силу их мистической развитости, их «дружбы» с иным миром открывается тайна потустороннего, и именно поэтому так много рассказов о соприкосновении с иным миром мы можем прочитать именно в житиях и сочинениях святых Церкви. Контакт с усопшими («усопшие» – то есть, уснувшие; люди, временно бездействующие телесно, но активные в смысле жизнедеятельности души), так вот, контакт с усопшими, думал я, – это событие, доступное лишь людям напряженной мистической жизни.

Но впоследствии я убедился, что о встречах с потусторонним рассказывают и далекие от религии люди. Я сделал для себя открытие, которое, пожалуй, в свое время сделал для себя и Раймонд Моуди, написавший, после бесед со своими пациентами самый шумный бестселлер последней четверти XX века: «Жизнь после смерти».

Я с несомненной ясностью убедился, что всякий человек, не закрытый потустороннему, всякий желающий слышать что ему скажут «оттуда», как-то в своей жизни пересекается с иным миром.

Почти каждый день, беседуя с людьми, потерявшими родных и знакомых, я слышу, что тот мир не глух, не нем, что он отвечает.

Женщина среднего возраста: «Батюшка, я сама врач, неверующая… раньше неверующая. Со мной произошло что-то необычное. Я была в реанимации, и я видела себя со стороны, свое тело… сверху. Потом туннель, мои родственники умершие. Сказали: должна возвратиться к детям. Батюшка, это все меняет в моей жизни. Я пришла узнать, как теперь, после того как я ЭТО видела, я могу жить?..»

 

Рассказ духовной дочери

Так много разных историй… Слишком много, чтобы объяснить это случайностью, совпадениями… Нет, тут проглядывает определенный опыт.

Приведу рассказ моей духовной дочери, который она прислала мне на почту:

«Когда я училась в школе, у меня была любимая подруга, Ира Д., самая красивая и популярная девочка в классе. Иногда я ей чуть-чуть завидовала, но все равно очень любила, потому что Ира была очень ласковая, отзывчивая и добрая девочка.

Бабушка Иры – очень верующая женщина, и каждое воскресенье Ира с бабушкой ходили в Никольский собор. Я, когда мне было лет 16, первый раз в своей жизни пошла на службу с ними, правда, не причащалась, как они, да и вообще я еще не была крещена, но, помню, Ира подошла к бабушке и сказала «Бабулечка, а ведь то, что N сегодня пришла, ей уже зачтется, правда?» Егор на той службе тоже был, он в то время прислуживал в Никольском соборе. Я хотела пойти с ними и в следующее воскресенье, но меня мама не пустила – она считала церковь сектой и не пускала меня туда. Это было зимой…

Прошло время, мы закончили школу и поступили в ВУЗы, Ира поступила в Герцена. Новый год мы справляли очень весело – помню, накануне гуляли по Апрашке, покупали всякие глупости и смеялись без остановки. А потом Ира заболела. Она сказала, что у нее в носу нашли полип и будут удалять (она немного говорила в нос), потом оказалось, что это не полип, а опухоль, потом – что опухоль злокачественная. Ира держалась молодцом. Ей сделали операцию, через все лицо проходил шрам, стали выпадать волосы от химиотерапии, все болело, конечно, она очень похудела… Я старалась приходить к ней почаще в больницу, а потом, когда ее выписали, и домой. За время ее болезни мы сблизились еще сильнее, я старалась отвлекать ее от грустных мыслей.
Стояло лето. Мы поехали ко мне на дачу и ели удивительно вкусную пиццу, заботливо приготовленную ее мамой-поваром. Ира спросила у меня: «А если я умру?» Я не хотела, чтобы она думала о смерти, и сказала ей: «Давай, если я умру первая, я тебе приснюсь, а если ты – ты мне, чтобы мы знали, что жизнь не заканчивается…» Она задумалась на мгновение, а потом сказала: «Хорошо, давай».

Больше к этой теме мы не возвращались. Был июнь. В середине июля я уехала на летние каникулы к тете, а 7 августа Ира умерла. Я узнала об этом в тот же день. И мне стало страшно, дико страшно, потому что я помнила о нашем уговоре, и я боялась, что она мне приснится… Мне казалось что мир живых и мир мертвых очень разделены… Каждый вечер я молилась за нее и просила Господа перед иконкой Нерукотворного Спаса, чтобы она мне не снилась (за полгода до этого я покрестилась), и она мне не снилась…

Прошло несколько дней – около 10 – может, больше, может, меньше. Я молилась вечером, как всегда, прочитала молитвы об упокоении за нее, поплакала, но ход моих мыслей поменялся – я представила, что она такая же, как и я, и она в первый раз умирает, ей, может, тоже где-то непонятно и странно такое состояние… стена между нами рухнула… и я почувствовала, что у подножия моей кровати кто-то стоит. Высокий и невидимый. Мне не было страшно, я знала, что должно произойти, и что, как только я лягу, я сразу засну. Так и случилось.
Я обнаружила себя в прекрасном солнечном месте. День был очень яркий. Солнца не было видно, но все было пронизано светом. (Каждый раз весной – в начале лета, когда солнце особенно яркое и светит сквозь свежую зелень, – бывают такие дни, я вспоминаю это, и мне становится хорошо.) Были очень большие деревья, я таких больших раньше не видела, все было зелено, ходили люди, они улыбались, я стояла на дорожке и ждала Иру. Иру привели ко мне из глубины этого сада. Мне показалось, что она немного удивилась, увидев меня, но ей что-то сказали (не знаю, кто, Ангелы??), и она заулыбалась и кинулась меня обнимать. Я сказала, что очень ее люблю, и она сказала что очень меня тоже любит, и я почувствовала такое тепло в груди, мне было очень хорошо. Ира выглядела, как в жизни, только волосы были чуть темнее – не мелированные.

Потом мы гуляли, мы провели вместе целый день – очень много времени, мы говорили и не могли наговориться. Интересно, что я всегда шла с одной стороны, а она с другой, в каком бы направлении мы ни шли, мы не менялись положением. Мы даже ели мороженое. Мне было очень радостно. Когда мы разговаривали, я отметила себе две вещи: первая – то, о чем мы говорим, очень интересно нам обеим и не касается земной жизни, вторая – я ничего не буду помнить из нашего разговора. Так и есть. Эта мысль – единственное, что я помню.
Потом пришла пора прощаться, мы тепло обнялись на прощанье… И тут я вспомнила, что Ира умерла. Меня откинуло назад. Между нами возникла черная полоса – как пропасть-граница. И я сказала: «Ирочка а ведь ты же, ты же …», я хотела сказать «умерла» и не смогла… Как можно сказать «ты умерла» человеку, который стоит перед тобой живой, с которым ты только что обнималась и который спрашивает, что же ты хочешь все-таки сказать?
Я почувствовала, что меня кто-то взял за правую руку выше локтя, потянул назад, и услышала в голове голос – «пора». Заботливый голос. Дальше я очутилась в комнате, где спала. Было солнечное утро. Я видела себя лежащей на кровати и плавно опускалась на себя. У меня не было никаких особенных эмоций по этому поводу, хотя мне было 18 лет, мне не было интересно, как я выгляжу или что-нибудь такое. Я обратила внимание, что рука неудобно лежит – наверное, затекла… Когда я опустилась к своему лицу, я проснулась. Рука действительно затекла…
Прошло больше 10 лет. Я очень люблю Иру. Когда я думаю о ней, у меня нет чувства безысходности и утраты, мне приятно о ней думать, но в последнее время я стала сильнее по ней скучать.

P.S. Эти 10 лет я регулярно – раз в месяц-два – навещаю Ирину бабушку, я ее очень люблю и дружу с ней – она удивительно добрый и адекватный человек, несмотря на свой преклонный возраст. Конечно, она рассказывала мне о смерти Иры. Ее положили в отдельную палату, бабушка была с ней. За какое-то время до смерти ее мучили сильные боли, и ей кололи обезболивающие лекарства. Но за три дня до смерти все боли прекратились. Ира иногда приходила в сознание, она попросила позвать священника. Пришел батюшка из Никольского собора, он исповедовал и причастил ее. Она сказала бабушке, что умирает, и когда она умирала, бабушка тоже была с ней. Она сказала, что Ира как будто отгоняла кого-то слева от кровати, чуть наклонялась и делала движения рукой, как будто отгоняет кого-то. Так она отошла ко Господу – тихо и спокойно, исповедовавшись и причастившись.
Еще летом бабушка ездила к старцу Николаю Гурьянову – он в те годы уже сильно болел и никого не принимал, но монашка отнесла ее письмо ему в келью, попросила подождать и через какое-то время вынесла икону «Воскресение Христово» – эта икона висит теперь в комнате.

Этим летом я спросила бабушку, видела ли она Иру после смерти. Она сказала, что два раза ей казалось, что она видит ее силуэт. А один раз, года три назад, она закрыла дверь в комнату, прочитала вечерние молитвы, сидя на кровати, и вдруг дверь распахивается и входит Ирочка. Входит и говорит: «Бабулечка!» «Сама такая красивая, и платье у нее такое красивое, – бабушка делает движения руками, показывая пышность юбочки, – расцветка изумительная, и прыгнула ко мне на кровать за мою спину (Ира спала в одной кровати с бабушкой). Я хочу повернуться и не могу. Через какое-то время поворачиваюсь – никого. Подхожу к двери – открыта…»
Вот так.

Не проходит и месяца, чтобы различные известные ученые не выдвигали аргументы в защиту того, что со смертью жизнь человека не заканчивается. Да, со смертью умирает тело, но сломавшееся тело – не весь человек; человек несводим только к физиологии. Мы знаем, что каждые несколько лет молекулярный состав нашего тела практически полностью изменяется: у младенца – одно тело, у старика – совершенно другое тело. И все это время в теле, как в доме, живет нечто, что мы традиционно называем человеческой душой. Это то, что делает человека идентичным ему самому на протяжении всей его жизни, то, что делает человека личностью уникальной, неповторимой, мечтающей, сомневающейся, стремящейся к счастью, отстаивающей собственное достоинство и прочее, и прочее…

Что же говорит обо всем этом Церковь Христова? Обо всем этом мы ниже и поговорим.

И самое первое и важное – это то незыблемое утверждение, что со смертью жизнь не заканчивается. Смерть – это не точка, смерть – это двоеточие.

Смерть открывает новую, иную жизнь. Смерть вводит в новый мир. То, что говорит Церковь, – правда. Другое дело, что не все, что сказано церковным опытом, надо понимать буквально. Нужно уметь читать символы, знаки потустороннего. Но то, что иная жизнь существует, – это для меня факт. Потому что не могут заблуждаться все те люди, кто свидетельствовал о встречах с потусторонним миром. Бредом человека, впавшего в отчаяние от смерти близких, воспаленным воображением  это не назовешь. Как и несводимы к эффекту гипоксии – кислородного голодания мозга – все эти видения туннелей и встречи с усопшими.

Человек в какие-то минуты своей жизни действительно соприкасается с потусторонним миром. И примечательно, что эти встречи не воспринимаются, впоследствии, как сон, как что-то случайное, но являются для человека сильнейшим субъективным свидетельством и мотивом переосмыслить всю жизнь.

В каком-то смысле это можно проиллюстрировать следующей историей: В книге Деяний апостольских рассказывается про обращение Ап. Павла. Он шел в Дамаск, город, известный множеством христианских общин, чтобы убивать христиан. И по пути его осиял яркий свет, такой яркий, что Савл (еврейское имя ап. Павла) упал на землю. Он пережил встречу с Воскресшим Христом. Христос спросил (спутники Савла слышали лишь какой-то шум): Савл, Савл! Что ты гонишь Меня (Деян. 9:4).

Эта встреча перевернула жизнь Павла. Вместо гонителя христиан он превратился в апостола (греч. посланника).

Этот случай, конечно, нельзя использовать как аналогию наших мистических опытов, все-таки явление Воскресшего Христа – это нечто уникальное, чего сподобились не так много людей, но какие-то общие черты здесь, безусловно, есть.

Нужно ли вообще говорить о смерти, думать на эту тему? Проще есть, пить и веселиться, а смерть пусть приходит в свой срок…«Пока я здесь — смерти нет, а когда она придет – меня уже не будет» – на эти слова Эпикура один мой любимый автор, Ирвин Ялом, написал целую книгу. Ялом как неверующий психотерапевт говорит, что лично его эти слова избавили от страха смерти, и советует их читателям как лекарство против смертного страха.

Но меня все это нисколько не утешает. Если меня не будет, если не будет моих любимых людей: жены, детей, родителей, то зачем все это? Если наша Земля, освоенная, украшенная человеком, сгорит со всем, что на ней, в космическом огне и ничего не останется, то зачем все это нужно? Если мне говорят, что все то прекрасное, что было создано человечеством, что явилось высшим взлетом человеческого духа, исчезнет и ничего, кроме черной пустоты, нас не ждет, то кому все это нужно?

Атеист и лауреат Нобелевской премии по биологии Жак Моно очень верно выразил эту безысходность и тоску человека, который признает, что весь наш мир – космическая случайность, которая как мыльный пузырь лопнет и исчезнет: «Если человек во всей полноте воспримет это послание, тогда он должен будет наконец очнуться от тысячелетнего сна и осознать свою тотальную оставленность, свою радикальную чужеродность. тогда он поймет, что он словно цыган на окраине вселенной, глухой к его музыке и равнодушной к его надеждам, страданиям и преступлениям».

Нет, я это не выбираю. Я выбираю жизнь! Такую, которая дана миру любящим Абсолютным Существом, которое мы именуем тающим на губах легким словом Бог. Такую, которая имеет свою разумную причину и цель. Жизнь, которая со смертью не заканчивается, и ту, которая обещает Жизнь всей Вселенной.

 

Истоки смерти

Откуда смерть? Почему люди и животные стали умирать? Мог ли первый человек быть бессмертным? Священное Писание на этот счет рассказывает потрясающие поэтические истории. Нельзя относиться к этим рассказам как к подлинной древней истории, как к репортажам с места событий. Скорее, к этим сказаниям следует относиться как к символам, на языке которых древние священные авторы осмысляли тайны многих процессов, происходящих в нашем мире. Рассказ Библии тем замечателен, что он, не претендуя на научность, таким образом избавлен от опасности устареть, – мы знаем, что все научные данные устаревают. Этот рассказ все-временен, он актуален всегда.

Так что же говорит Священное Писание обо всем этом? Как на языке Библии описывается происхождение смерти?

Оно возводится к нашим прародителям, названным символическими именами: Адаму (что переводится как Взятый от земли) и Еве (Жизнь дающая). Эти люди, как сообщает нам Священный Автор, были созданы самыми первыми. В них горела искра дуновения Божия, и им было поручено плодиться и размножаться и наполнять своим потомством землю.

Про смерть здесь ничего не сказано. Складывается впечатление, что смерть как бы не была «задана» Адаму и Еве. Бог не сотворил человека «ни смертным, – пишет св. Феофил Антиохийский, – ни бессмертным, но способным к тому и другому; чтобы, если устремится он к тому, что ведет к бессмертию, исполняя заповедь Божию, получил от Него награду – бессмертие и сделался богом (по благодати); если же уклонится к делам смерти, не повинуясь Богу, сам (человек) был бы виновником своей смерти. Ибо Бог создал человека свободным и самовластным»^[1].

Святитель Афанасий Великий уточняет: «Как существо сотворенное, человек по естеству был преходящим, ограниченным, конечным; а если бы он остался в божественном добре, он бы благодатью Божией остался бессмертным, непреходящим».

То есть, если бы человек пребывал с Богом в общении (что символически изображается в Библии как вкушение плодов с Дерева Жизни), если бы человек укоренялся в осуществлении Божьей воли и Его планов, то он мог бы обрести бессмертие. Но если бы человек отступил от Бога, он бы подпал под воздействие бесовских сил, пытающихся весь мир ввести в хаос и погубить, и стал бы смертным.

Какой же выбор сделали прародители? Они отступили от Бога, и в мир вошла смерть. Запрещая вкушать от Древа познания добра и зла (что опять же, если мы расшифруем символ, говорит о том, что человек не должен был познавать тайны мира без Бога), Господь обещал: В день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь (Быт. 2:17). Умер ли Адам, умерла ли Ева в день, когда они вкусили плод с этого дерева? Физически – нет. Телом Адам жил еще девятьсот тридцать лет. Но в этот день в человеческую природу как яд вошла смертность.

Человек не сразу растерял «жизненный потенциал». Библия говорит нам о постепенном «оскудении» жизненной силы в потомках Адама. Адам – 930 лет; Сиф – 912 лет; Енос – 905 лет и т.д., по убывающей. Лишь у некоторых отдельных потомков количество лет жизни чуть-чуть увеличивается, вообще же жизнь идет на убыль. Позже Священный автор вздохнет: Мы теряем лета наши как звук. Дней наших семьдесят лет, а при большей крепости восемьдесят лет… проходят быстро и мы летим (Пс. 89:9-10). В пятой главе книги Бытие, где рассказывается о допотопных жителях, этих потомках Адама, оскудевающих жизнью, после упоминания о каждом праотце следует приговор Священного Писания: «И он умер!» Этими тремя словами, которые Богодухновенный текст повторяет восемь раз, подчеркивается, что смерть вошла в свои права и начинает господствовать над всем человеческим родом!

Разве это не страшно? Разве можем остаться равнодушными мы, если смерть похищает наших детей и любимых людей, да и вообще сынов и дочерей человеческих?..

Церковь отвечает: Нет! Смерть – это катастрофа, это извращение Божественного замысла… Но Премудрый Бог и зло обращает к добрым последствиям. И смерть – не удивляйтесь – явилась благодатным даром милости Божией. Ведь если бы смерти не последовало, первые люди могли бы вкушать плоды Дерева жизни и никогда не умирать. Сам Господь говорит про Адама: как бы не простер он руки своей и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно (Быт. 3, 22). Жить вечно – продолжая вечно грешить… Может ли быть худшее зло? А вечно грешить значит возрастать во зле, уподобляться бессмертному сатане.

Следовательно, заключают отцы Церкви, смерть согрешивших прародителей явилась благом: «Бог называет смерть “благодеянием”, а ты сетуешь», – убеждает христиан Иоанн Златоуст. Если б кто и должен был плакать, то только диавол. Он – бессмертен, и его грех не имеет предела. Мы же благодаря смерти избавляемся от вечного греха, для нас смерть – «покой и тихое пристанище».

«О мудрость и милосердие Божие! – восклицает св. Григорий Богослов. – Грех порождает смерть, а смерть убивает грех».

Более того, смерть является очень сильным педагогическим средством. Видя смерть, разложение, конец и тщету всех земных стремлений, человек таким образом избавляется от гордыни. Человек понимает свою ограниченность и слабость, а понять – это значит уже почти обратиться к Богу, потому что лишь с Ним, Его силой и Его достоинством, мы сильны. Святой отец размышляет от имени Бога: «Я тебя призывал к большей чести, ты же, проявивший себя недостойным дара, изгоняешься из Рая. Несмотря на это Я тебя не презрю, но буду исправлять твой грех и возведу тебя на Небо. Поэтому я попускаю тебе умереть; Я оставляю твое тело гниению и тлению. Ты же, видя все это, поймешь свое бессилие, свое земное начало, свою малость и не будешь воображать о себе и мечтать более надлежащего о себе» (св. Иоанн Златоуст).

Смирился ли человек со смертью? Безусловно. нет. Даже видя, что все усилия победить, заклясть смерть камланиями и религиозными мистериями – бесполезны, человек чувствовал протест. Смерти не должно быть, это неправильно!

Неандертальцы еще пятьдесят тысяч лет назад хоронили своих умерших в позе эмбриона, как бы показывая этим, что смерть – лишь рождение в иную жизнь. Голова наклонена к груди, спина согнута, согнутые в коленях ноги прижаты к животу, руки покоятся на груди. Такие костные останки находят по всему миру. Порой в могилу помещали рог животного, который символизировал торжество мощи, жизни. Иногда тела посыпали цветами и лекарственными травами. Возле захоронений почти всегда обнаруживаются следы древних костров: покойных поминали на трапезе, а, может быть, языки пламени мыслились той дорогой, по которой уходили души умерших на небо.

Тысячелетия спустя, с возникновением великих культур древности, появляются иные ответы на вопрос, существует ли жизнь после смерти. Почти всегда этот ответ – да, причем часто древний верующий доходит в своем размышлении о посмертном бытии даже до отрицания какой бы то ни было ценности этой нашей, земной, жизни. Об этом говорят нам религии Востока. Индуизм и буддизм провозглашают, что смерть – это освобождение от страдания, в котором пребывают люди на этой земле. Смерть – блаженное погружение в нирвану, в абсолютный, ничем не колеблемый покой. В греческой религии, например в орфическом мифе, говорится, что душа при рождении сходит в вещественный и грешный мир, как чужестранец. Тело – гробница души, и человек должен стремиться к освобождению души от тела. К рукам почивших орфики прикрепляли маленькие золотые таблички, на которых было написано: «Я тоже небесного рода». Мертвым, которые достигали врат иного мира, эти таблички были нужны как пропуска, как свидетельство, что умерший жил интересами потустороннего, ждал смерти.

Геродот свидетельствует, что фракийские племена встречали новорожденных младенцев плачем и рыданиями, тогда как мертвых провожали в могилу криками и возгласами ликования.

Таким образом, смерть мыслится как неизбежный удел всякого живого существа. Но одновременно человек всегда против смерти испытывает протест. Он не может победить смерть, но и смириться со смертью тоже не в силах. Как вырваться из этого порочного круга? Может быть, задобрить богов и духов, чтобы твоя душа, которая в потустороннем подземелье будет влачить вечное существование, не страдала? Или надеяться на новое воплощение в новом теле?

Священное Писание дает свой ответ на этот вопрос.

Может быть, для кого-то это будет открытием, но это факт: в Ветхом Завете нет однажды и навсегда данного учения о посмертной судьбе человека, мы видим постепенное развитие этого учения. Развитие этой идеи продолжалось весь период иудейской истории и не закончилось даже ко времени Пришествия Христа.

Мысль библейских авторов проделала большой путь: от пессимизма – все мы сходим в могилу, и непонятно, что от нас остается, до оптимизма – Бог воскресит нас из мертвых.

Чуть-чуть скажем об этой динамике развития библейских представлений, потому что, не зная этого, невозможно будет правильно понимать Священное Писание как Ветхого, так и Нового Завета.

Итак, в первоначальных, древнейших иудейских представлениях смерть – это сон, душевная бездеятельность. Мертвый человек погружен в такое состояние, в котором он не может ни слышать, ни видеть, ни думать… Лишь по воскресении, когда кости начнут обрастать мышцами, кожей, люди воскреснут к новой жизни и вновь будут жить полноценно. Пока же все после смерти отправляются в шеол, место темное, безвидное. Души существуют в шеоле, или, как в нашем переводе, в преисподней, как тени. Это место забвения и печали. Все преданы праху и тлену…

В разных ветхозаветных книгах эта мысль звучит вновь и вновь.

В смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя? – восклицает псалмопевец (Пс. 6:6).

В 87-м псалме мы читаем:

Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы, между мертвыми брошенный, – как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты. Ты положил меня в ров преисподний, во мрак, в бездну. …Разве над мертвыми Ты сотворишь чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя? или во гробе будет возвещаема милость Твоя, и истина Твоя – в месте тления? разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле забвения – правду Твою?..

Особенно много такой безотрадности в книге Экклесиаста и в книге Иова. Так, отчаявшийся Иов восклицает:

…Преисподняя – дом мой; во тьме постелю я постель мою; гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя. Где же после этого надежда моя? и ожидаемое мною кто увидит? В преисподнюю сойдет она и будет покоиться со мною в прахе (Иов. 17:13-16).

Отчаявшись и плача, праведник просит Бога посмотреть на него, не отворачиваться. Иов молится: взгляни на меня, мой Создатель …прежде нежели отойду, – и уже не возвращусь, – в страну тьмы и сени смертной, в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма (Иов. 10:20-22).

Можно умножать примеры, однако и так уже ясно, что для древних иудеев была характерна идея существования душ после смерти в особом темном месте. Называлось оно шеол.

Лишь в более позднее время, уже близкое ко времени Пришествия Христова, появляется учение, что некие избранники, лучшие из израильтян, могут пребывать в потустороннем мире на некоем пиру вместе с Авраамом. Причастность к жизни Авраама, покров и защиту великого праотца называли «лоном Авраамовым».

Но даже в самые безотрадные времена человек не мог смириться с тем, что смерть ‒ это конец всему, что это навсегда! Описывая грядущее преображение мира, пророк Исаия радостно восклицает:

Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц (Ис. 25:8).

Да и как может быть иначе, ведь Бог создал человека для нетления.., но завистью диавола вошла в мир смерть (Прем. 2:23).

Очень хорошо эта динамика развития представлений о жизни после смерти  от пессимизма до оптимизма ‒ выражена в псалмах.

Сначала псалмопевец плачет:

Обратись, Господи, избавь душу мою, спаси меня… Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?

От страха смерти сотрясается все его существо:

Призри, услышь меня, Господи, Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным.

Потом, у другого автора, столетия спустя, голос крепчает, в голосе появляется уверенность, что на все воля Божия и что любящих Его Бог не оставит:

Храни меня, Боже, ибо я на Тебя уповаю.

И далее ‒ гимн позднего времени:

Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании, ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление, Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек (Пс. 6:5-6, 12:4, 15:1,9-11).

Как возможно сохранить жизнь? Можно ли победить распад и гибель творения?

И Господь открывает пророкам и вдохновенным библейским мыслителям, что это возможно! Как? Прежде всего, Библия утверждает, что есть некая вечная и неизменная точка опоры. Это Бог.

В начале Ты, Господи, землю основал, и дела рук Твоих суть небеса. Они погибнут, Ты же пребываеши; и все они как риза обветшают, и как одежду Ты свиешь их, и изменятся. Но Ты тот же, и лета Твои не оскудеют (Пс. 101:26-28).

Бог – вот точка опоры для всего мироздания. И для высшей и разумнейшей его части ‒ человека. Если быть с Богом, соединить свою жизнь с Божественным бытием, то возможно спасти жизнь от гибели.

Древние ветхозаветные мужи со всей силой свидетельствовали об этом. О том, что было для них лишь теорией, а не реальностью, что было от них сокрыто, потому что они не видели, как мы, настоящее, подлинное воскресение из мертвых ‒ Воскресение Иисуса Христа.

Восхищение на небеса живыми Еноха и Илии (Быт. 5:24; 4 Цар. 2:11-12) ‒ что это, как не знак от Бога, что есть какая-то иная перспектива для человека, нежели прозябание в мрачном шеоле?.. Надежду воскресения вселяли и другие события: воскрешение сына сарептской вдовы пророком Илией (3 Цар. 17:17-24), воскрешение сына суннамитянки пророком Елисеем (4 Цар. 4:32-37); воскрешение умершего, которого израильтяне из страха перед грабителями поспешно бросили в могилу пророка Елисея и, как только мертвец коснулся костей пророка Божия, он ожил и встал на ноги, что повергло язычников в страх и трепет (4 Цар. 13:21).

На грядущее воскресение из мертвых указывает и пророк Иезекииль. Это знаменитая 37-я глава его богодухновенной книги. И ты, дорогой читатель, несомненно знаешь эти слова, если бывал в православном храме вечером в Великую Пятницу. На середине храма лежит плащаница: пелена с изображенным на ней Почившим Господом. Во время пения Великого Славословия совершается каждение плащаницы. Оно обозначает, что, несмотря на смерть, Дух Божественный не разлучился с Телом Христовым. Перед нами лежит не тело человека, но Тело Богочеловека, Животворящее, т.е. имеющее силу победить тление.

Затем с пением торжественного и печального ангельского славословия «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный…» плащаницу обносят вокруг храма (или проносят внутри храма). Затем пелену полагают в центре храма, диакон (или чтец) возглашает особый стих-тропарь: «Держащий все концы Вселенной позволил Себя удержать гробу. От адского поглощения избавляешь человечество и Воскресением Своим оживляешь нас, ибо Ты ‒ Бог бессмертный» (рус. пер.). И далее диакон (или чтец) так, как только и нужно молить Бога о восставлении умерших, ‒ громогласно! ‒ возглашает: «Воскресни, Господи, помози нам, и избави нас Имени ради Твоего».

И, наконец, читается со всею силою и властию отрывок из книги пророка Иезекииля.

Мы ‒ словно вместе с пророком. Мы, как и он, восхищены Духом, мы чувствуем на себе тяжелую длань Божию, приклонившую нам голову. Мы видим поле, усеянное человеческими костями. Господь спрашивает нас: оживут ли кости сии?.. Господь повелевает: от Имени Моего возвести костям пробуждение… Мы трепещем, но не можем ослушаться и обращаемся к костям с Божиими словами. И далее, пророк Иезекииль свидетельствует:

Я изрек пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху… Тогда сказал Он (Бог) мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, ‒ и они ожили, и стали на ноги свои ‒ весьма, весьма великое полчище».

И после этой потрясающей душу до основания картины Бог Сам обращается к нам:

Вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших… И узнаете, что Я Господь… И вложу в вас дух Мой, и оживете, и помещу вас на земле вашей… (Иезек. 37:7-10, 12-14).

В прямом смысле этот текст относится к восстановлению рассеянного народа Израильского, народа, как бы умершего, но если мы вспомним, что Священное Писание обращено к людям любой культуры и любой эпохи, мы поймем, что это и для нас. И нам возвещает пророк Иезекииль славное восстание из праха; восстание к новой жизни.

Еще более ясно, чем Иезекииль, о воскресении из мертвых свидетельствует пророк Исаия:

Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе… земля извергнет мертвецов (Ис. 26:19).

А пророк Даниил конкретизирует, для чего восстанут люди:

Многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление (Дан. 12:2).

Незадолго до Пришествия Христова это ожидание, чаяние всеобщего воскресения становится несомненным. Во второй Маккавейской книге рассказывается, как один из Маккавеев, готовому отсечь ему язык и руки палачу говорит:

От неба я получил их и за законы Его не жалею их, и от Него надеюсь опять получить их (2 Макк. 7:11).

Итак, еще до Пришествия Христова человек уже знал, что Бог не оставит его, не бросит в истлении. Что произойдет некое действие Божие, как катастрофа, как огненный смерч, который переплавит землю и выведет из нее всех мертвецов. Выведет к новой жизни.

И вот приходит Христос, и в Его устах обещание воскресения звучит в полный голос:

Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут (Ин. 5:24-25).

Но что если христианин умрет? И тут нам слышен возрождающий голос Господа:

Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек… (Ин. 11:25-26).

Итак, мы видим, как учение о победе над смертью через воскресение сначала появляется в Ветхом Завете у некоторых авторов и дрожит, как колосок на ветру. Потом, около 2-го века до Рождества Христова, оформляется в некую концепцию, еще нестройную, дающую тем же саддукеям (иудейское религиозное направление, не верившее в воскресение мертвых) возможность иронизировать над ней. Но в Учении Христа эта идея превращается в крепкое дерево. Христос говорит о воскресении людей и постоянно говорит о Своем Собственном Воскресении.

Надо сказать, что во время жизни Христа Его слова пропускали мимо ушей. У иудеев просто-напросто не было того понятийного аппарата, который позволил бы им принять идею о чьем-то конкретном воскресении, причем в ближайшее время. Еще размышлять о всеобщем восстании из праха в конце времен, в ряду других эсхатологических процессов, они могли, но поверить, что кто-то может не временно ожить, а радикально победить смерть, ‒ нет, к этому они не были готовы.

Но Христос подтвердил Свои слова делом: Он действительно Воскрес из мертвых. И Воскресением Своим доказал слабость и временность смерти. Смерть не навеки! Все желающие жить с Богом будут выведены к свету и приведены к богообщению в новых, прославленных телах!

Но осталась ли смерть? Осталась. Осталась, потому что мы живем в мире, подвергшемся Грехопадению, отпадению от Бога; и мир сей, пока он не преображен, смертен и конечен. Но после Воскресения Христа смерть как физическое разлучение души от тела перестала пугать. Христиане смертью, в полном смысле этого слова, называют сейчас другое, а именно свободный выбор человека жить во тьме и ради тьмы, бегство от Бога и света.

Смерть физическая не представляется христианам чем-то страшным. Умирая, человек лишь выходит в иной мир, мир, обычно скрытый от нас, но реальный. Человек входит в сферу бытия ангельских существ и душ всех умерших. Человек лишь лицом к лицу видит то, о чем догадывался, во что верил. Настоящей смертью мы можем назвать такое состояние, когда душа при выходе из тела окажется погруженной в такой мрак, в котором она кроме себя никого не увидит.

Теперь если и существует отчужденность от Бога, бессмысленная и страшная самозамкнутость, ‒ то для тех, кто сам добровольно ее выбрал. Еще на этой земле сам человек решает: хочет ли он быть с Богом, быть Его другом, другом Правды и Любви. И если так, человек, уже здесь чувствовавший присутствие Божие, ‒ воцарится с Ним. Но человек может предпочесть и другую жизнь. Жить только для себя, только физиологическими ценностями, обманывать, предавать, лгать, укрепляться в эгоцентричной жизненной позиции ‒ значит готовить свою душу к темному и мрачному миру самоизоляции.

Освободившаяся от оков тела душа окажется замкнутой на саму себя. Не научившаяся видеть другого при жизни, и после смерти эта душа будет видеть только себя. И окажется погружена в мрак собственной души.

Удел таковых душ ‒ испытывать огонь Божественной любви, но бежать от него, мучиться от него, гореть в пламени собственных страстей и желаний, которые во время жизни были основой жизни и по разлучении души с телом не могут быть удовлетворены. Никакого особенного огня ‒ адского огня ‒ Бог не создал. Да и как Он, будучи по природе Благом и Любовью, мог создать огонь, назначение которого ‒ мучить и убивать? Диавол, может быть, и хотел бы создать такой огонь, но Бог такой огонь создать не может по определению. И если мы говорим о тех временах, когда Бог будет все во всем (1 Кор. 15:28), следует заключить, что ничего злого в Вечности не останется. Все будет пронизано Божественной Любовью, все будет призвано к Нему.

Мы испытываем соблазн допустить, что эта Любовь «развернет» к себе тех, кто бежал от этой Любви всю свою жизнь, кто учился и тренировался не-любить. Однако Бог не может нас, как говорил Дитрих Бонхеффер, «изнасиловать любовью». Бог будет лишь объективной реальностью, и тот, кто способен Его воспринять, чья душа развита и укоренена в любви будет пребывать с Ним в общении. «Господь может предать смерти, полному уничтожению те существа, которые противятся всецелой гармонизации бытия, ‒ но Он не может преобразить их помимо их воли. Таков был изначала план творения ‒ ангелы и люди были наделены даром свободы, который ставит преграду всякому внешнему принуждению. Мы можем молиться (по завету Исаака Сириянина о “сердце милующем”) о демонах, о том, чтобы смягчилось их ожесточение и они обратились к Богу. Мы можем, по мысли Достоевского, надеяться, что “красота спасет мир”, что отдельные злые духи, подобно лермонтовскому Демону, умилившись при созерцании чистой красоты, испытают желание  “ с небом примириться”. Но всегда и во всем возвращение к Богу, раскаяние и жажда примирения с Богом могут быть только свободными движениями ‒ вне свободы невозможно ожидать полной гармонизации бытия» (прот. В. Зеньковский).

 

Вечное блаженство или… мучения?

Мы уже коснулись темы потустороннего бытия души. Поговорим об этом подробнее. Прежде всего, важно помнить, что блаженство, радость от жизни с Богом ‒ это не что-то ожидаемое в далекой перспективе, за гробом, но то, что можно стяжать уже здесь и сейчас. Собственно, Рай ‒ это радость общения и единения с Богом. Значит, рай может наступить не когда-то а ныне! Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин. 17:3). Вот она, жизнь вечная: знать (но не теоретически, а опытно, соединяясь с Ним) Господа и Его Единородного Сына. «Ничем иным, братия, ‒ говорит св. Василий Великий, ‒ почитайте Небесное Царство, как истинным разумением Сущаго, которое (разумение) в Св. Писании называется Жизнью и Блаженством».

Верующий в Сына имеет жизнь вечную, ‒ свидетельствует Апостол Иоанн (Ин. 3:36). Речь идет, конечно не о теоретической вере. Речь идет о жизни по вере, о жизни с Господом:

Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое,  и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:23).

А в чем суть этих слов Христовых, которые мы призываемся исполнять? В любви к ближнему, в любви ко всем, любви даже к врагам, по образу Самого Бога, Который, возлюбив мир, для его Спасения отдал на смерть Своего Сына.

Изображая состояние человека, по-настоящему верующего во Христа, а значит, исполняющего Его заповеди, Ап. Иоанн говорит:

Мы знаем, что перешли от смерти в жизнь, потому, что любим братьев. Не любящий брата пребывает в смерти (1 Ин. 3:11).

Из этих слов понятно, в чем заключается истинная жизнь, а в чем ‒ смерть. Жизнь ‒ любовь, не любящий… пребывает в смерти (1 Ин. 3:14). Или, об этом же, в ином месте: никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей (1 Ин. 3:15).

Жизнь вечная не начинается после нашего воскресения, она начинается уже сейчас, она вливается в нас, подобно животворной энергии, и даже… как будто сама обусловливает Воскресение:

Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную и я воскрешу его в последний день (Ин. 6:54).

Не сначала воскресение, а потом вечная жизнь. Но сначала вечная жизнь, Жизнь Христова, воспринятая верующим и разгорающаяся в нем, подобно заре, а потом ‒ воскресение.

Святые отцы постоянно подчеркивают, что обрести жизнь вечную не значит перейти из одной области бытия в другую (переселиться с земли в Царство Небесное), а значит приобрести известное душевное расположение, расположение ЖИЗНИ.

Можно выстроить очень простую цепочку умозаключений: Бог любит человека и хочет его к Себе приобщить.

Это-то приобщение к Богу, жизнь подле Бога есть высочайшая награда и счастье. Святой человек не потому живет праведной жизнью, что ожидает загробного воздаяния, а потому, что он находит великое наслаждение и смысл жизни в соработничестве Богу, в исполнении Правды и Истины.

Если Православная Церковь учит, что «конец добродетельной жизни есть блаженство», то этим она отнюдь не освящает корыстного стремления к самоуслаждению: «предел человеческого блаженства — есть подобие Божеству» (св. Григорий Нисский).

Пока человек замкнут на себе, на своем «я», он закрыт для действия благодати. Он ‒ вне Бога. Как только человек готов слушать Бога, исполнять Его волю ‒ он открыт Вечности и в него вливается и его претворяет Божественная Жизнь.

Святитель Феофан Затворник писал: «То неверно, если бы кто стал думать, что когда Богообщение поставляется последней целью человека, то человек сподобится его после, в конце, например, всех трудов своих. Нет, оно должно быть всегдашним, непрерывным состоянием человека, так что, коль скоро нет общения с Богом, коль скоро оно не ощущается, человек должен сознаться, что стоит вне своей цели и своего назначения. Если Богообщение всегда может и должно быть присуще человеку, то, следовательно, и вечная жизнь не заключает в своем существе ничего такого, что бы препятствовало ея открытию здесь, на земле, т.е. вечная жизнь именно как состояние души человека не зависит от условий пространства и времени, не приурочена к миру загробному только, а зависит исключительно от нравственного развития человека и, следовательно, может начаться для избранных в этой жизни».

Православная Церковь признает жизнь потустороннюю лишь продолжением жизни земной. Если человек здесь жил с Богом ‒ это состояние перейдет с ним и в иную жизнь, если жил без Бога ‒ так же, в отдалении от Бога, будет пребывать его душа и там.

Жизнь Божия не дается, как, например, награда, а постепенно растет в человеке, как, скажем, ум, доброта или иные душевные качества. Какое расположение души мы приобретем здесь, на земле, с тем и пойдем в иной мир. И горе нам, если приобретем расположение греха и зла. И не то чтобы Бог отлучал грешника от Своего Света, а сам грешник не хочет видеть Бога и не может, так как не приучил себя к этому.

Грешники сами в себе носят огонь, который пожрет их в день Суда: Вы беременны сеном, разродитесь соломою; дыхание ваше огонь, который пожрет вас (Ис. 33:11). Или в другом месте это же читаем у пророка Иезекииля: И я извлеку из среды тебя огонь, который и пожрет тебя (Иез. 28:18). Обратите внимание на слова: «из среды тебя!»

Иногда Священный автор так представляет дело, что грешники своими беззакониями зажигают огонь, который и будет для них смертью вечной: Вот все вы, которые возжигаете огнь, вооруженные зажигательными стрелами, ‒ изыдите в пламень огня вашего и в огонь стрел, разжженных раскаленных? вами (Ис. 50:11).

В книге Притчей Соломоновых дается четкое и конкретное указание на то, что грешники сами выбирают себе образ жизни и, соответственно сами себе устраивают судьбу: за то, что они возненавидели знание и не избрали для себя страха Господня, не приняли совета Моего, презрели все обличения Мои, за то и будут они вкушать от плодов путей своих и насыщаться от помыслов их (Притч. 1:29-31).

Вопросы о том, как Бог, будучи благим, может осудить людей на духовную смерть, повисают в воздухе. Ни Библия, ни Священное Предание никогда не говорят, что Бог кого-то осуждает. Человек сам для себя избрал в жизни путь, сам по нему идет. Сам заглушает в себе голос Божий, прячется, как когда-то Адам, от Бога, сам упражняется во зле, сам приготовляет себе огонь, который сожжет его в будущем.

Библия настойчиво говорит о любви Божией ко всякому человеку. Господь «любит миловать» (Мих. 7:18), и «Он не по изволению сердца Своего наказывает и огорчает сынов человеческих» (Плач Иер. 3:33). «Подобные выражения понятны только тогда, когда Божественный приговор будет произноситься, именно, в зависимости от способности или неспособности человека к вечному блаженству. Грешник сам себя ослепляет и потому не может видеть света. Не так, что Господь, вопреки желанию и способности грешника, отлучает его от общения с Собою, а так, что общение с Богом совсем невосприемлемо для грешника» (патр. Сергий (Страгородский)).

«Огненные озера (как места мучения) суть сладострастные души, в коих, как в зловонных болотах, смрад страстей питает неусыпающего червя невоздержания, неудержимую плохоть плоти, – питает также змей, жаб и пиявок злых похотей, скверных и пагубных помыслов и бесов. Такое состояние отсюда приемлет задаток тамошнего мучения. Как зачатки будущих мук сокрыто присутствуют в душах грешников, так зачатки будущих благ присущи в сердцах праведников… Огонь, тьма, червь, тартар соответствуют страстям – всякого рода сладострастию, всеобъемлющей тьме неведения, неутолимой жажде чувственных удовольствий, смраду греха зловонного, – кои, как задатки и зачатки адских мук, уже отсюда начинают мучительно действовать в душах грешников…» (преп. Григорий Синаит).

Мы все помним слова Христа о богаче и Лазаре (см. Лк. 16:25 сл.). Мы помним, что, попав на тот свет, богач в ужасе хочет уйти от страданий… но не может перейти пропасть, которая отделяет его от бедняка. Так вот эта бездна, по мысли святых Отцов, – душевная ориентация богача. Он не может перейти пропасть потому, что его душа ориентирована на другое, на зло и он не может воспринимать добро, не может перейти эту бездну.

Итак: перед человеком – выбор. И человек, пользуясь богоданной свободой, делает этот выбор: жить с Богом – жить без Бога. И потом уже, начавшись на земле, эта жизненная направленность сохраняется и в потусторонней жизни: «Как здесь каждый взрастил крыло свое, так там воспаряет горняя, как здесь очистил каждый ум свой, так и там увидит славу Божию, и в какой мере возлюбил Его каждый, в такой мере насыщается любовью Его» (св. Ефрем Сирин).

Итак, для святых отцов и учителей Церкви очевидно, что, насколько человек преуспел в духовной жизни на земле, настолько близок он будет к Богу. И наоборот, чем ожесточенней, темнее сердце человека, тем дальше он будет от Бога. «Ибо Господь наименовал многие обители, не по разности мест, но по степени дарования. Как лучами солнца чувственного наслаждается всякий по мере чистоты зрительной силы и впечатления, и как от одного светильника, освещающего один дом, каждый луч бывает различен, между тем, как свет не делится на многие светильники: так в будущий век все праведные водворяются нераздельно, в единой радости, но каждый в своей мере озаряется единым мысленным солнцем, и по степени достоинства почерпает радость и веселие…” (св. Ефрем Сирин).

Этим, кстати, снимается и другой извечный вопрос: как праведники будут наслаждаться Богообщением, зная, что кто-то меньше их приобщен к Богу. Св. Ефрем Сирин дает такой ответ: в блаженной вечности Царствия Небесного «никто не видит меры ни высшего, ни низшего, чтобы, смотря на превосходную благодать другого или на свое лишение, не имел для себя причины к скорби и беспокойству. Да не будет этого там, где нет печали, ни воздыхания, но всякий, по данной ему благодати, в своей мере веселится внутренне, а по внешности у всех одно созерцание и одна радость».

«Удел блаженства, – говорит святитель Феофан Затворник, – каждому присудится и дан будет такой, сколько кто вместить может в себя сего блаженства; вместимость же сия определяется тем, как кто раскрыл свое естество для принятия небесных благ, а раскрытие это зависит от трудов над собою».

Представьте, говорит св. Григорий Нисский, двух людей с больными глазами. Один лечит глаза, а другой пьянствует и парится в бане, игнорируя врачебные предписания. Один вылечился, а другой, по нерадению, нет. Вполне законно, что тот, кто лечился, будет пожинать плоды лечения, а тот, что проявлял нерадение к лечению, вообще станет слепым. Так и мы. Наша душа больна, но если мы вылечим ее в этой жизни, мы будем видеть свет, если не вылечим, будем находиться в темноте.

Итак, следует накрепко запомнить: Мы сами, еще в этой жизни, определяем свою жизнь. Вечную жизнь!

 

Опыт людей, переживших выход души из тела

Мой знакомый, следователь Юрий Яшин, как-то поделился удивительной историей, которая произошла много лет тому назад и о многом его, тогда неверующего человека, заставила задуматься. По моей просьбе, чтобы я ничего не перепутал, Юрий записал свидетельство. Приведу этот документ:

«Работая криминалистом, мне часто приходилось исследовать человеческую плоть, чтобы обнаружить отобразившиеся в ней улики и признаки-свидетельства происшедшего преступления.
Но однажды мне довелось оказаться в присутствии изумлённой души человека, только что потерявшей способность вернуться в своё тело. Это произошло во время осмотра места одного дерзкого убийства, типичного для «лихих 90-х». На автозаправочной станции преступники застрелили женщину-оператора выстрелом в голову в упор из охотничьего ружья. Не буду описывать «увлекательных» профессиональных подробностей, остановлюсь только на главном.
Когда я приступил к исследованию трупа, моё внимание привлекла лежащая рядом на полу масса мозгового вещества, высаженная из разлетевшегося на осколки черепа мощным зарядом патрона. Присев на корточки перед ним, я поразился открытием доступности этого величайшего достижения природы, своеобразного “информационного центра” человеческой биомашины, теперь уже не способного дать нужные импульсы своими невидимыми оторванными «проводками» нервов, чтобы поднять и заставить двигаться вполне ещё функциональное тело…
В этот момент, как бы в продолжение моих мыслей, я вдруг услышал позади себя чуть правее, на уровне стоящего и слегка наклонившегося надо мной человека, женский растерянный и, в силу сугубой личной заинтересованности, напряжённый возглас:
– Это всё!?..
Я как-то растерялся, потому что был уверен, что никто из коллег ко мне не подходил, и, пока собирался в недоумении оглянуться, тут же услышал ещё более громкий и даже как будто требовательный к её вниманию и поэтому чуть обиженный её же возглас, с интонированием почти истерического изумления на каждом слове:
– И ЭТО ВСЁ?!!!..
Тут я увидел, что рядом …никого нет, только в ушах эхом ещё стоит её голос, и совершенно оторопел. Без сомнений – это была потерпевшая, и, судя по интонации, она просила помощи или совета. Теперь-то я сожалею о том, что ничего ей не ответил. А мог бы получиться интереснейший диалог!..
Конечно, я не готов был к этому, да и недостаточно образован духовно – только понял, что истинный «водитель» вышел не только из оболочки тела, но и покинул мозговое вещество, которое теперь для меня представляло собою лишь биологический материал для исследования. Благодаря этому осмыслению я обнаружил завязший в нём пыж, свёрнутый из листов, вырванных из журнала, и ставший неопровержимой уликой, послужившей привлечению преступников к уголовной ответственности.
Этот случай до сих пор не даёт мне покоя тем, что я так и не помог человеку.
Какие слова утешения или сочувствия нашёл бы я для неё сейчас?..
Наверно …позавидовал бы, потому что перед ней раскрылась вечная тайна Мира – та реальность, где живёт наша независимость от внешних признаков. И, потрясённые этой тонкой возможностью общения, мы, наверно, делились бы друг с другом впечатлениями, сокрушаясь, что тратили свои лучшие силы на внешние достижения, упуская самый бесценный дар – наше внутреннее достояние! И она уже не стояла бы надо мной такой растерянной и беспомощной, а, быть может, светилась удивлением оттого, что смерть в нашем понимании оказалась для неё вовсе не смертью, а продолжением иной Жизни…»

Итак, мы говорим об опыте людей, переживших выход души из тела.

Передо мной – очень важная статья на интересующую нас тему. Ее автор – Андрей Гнездилов профессор Научно-исследовательского психоневрологического института им. В. М. Бехтерева, руководитель отделения гериатрической психиатрии, доктор медицинских наук. Доктор свидетельствует: «Смерть – это не конец. Это всего лишь смена состояний сознания. Я 20 лет работаю с умирающими людьми. 10 лет в онкологической клинике, затем в хосписе. И много раз имел возможность убедиться в том, что сознание после смерти не исчезает. Что разница между телом и духом очень четкая. Что существует совсем иной мир, который действует по другим законам, сверхфизическим, находящимся вне пределов нашего понимания. В нем время и пространство преодолимы. Я имею достаточно большой опыт психиатра, чтобы отвечать за свои слова и отличать галлюцинации от реальности. …Объяснить эти феномены как-то рационально я не могу. Наука отнюдь не исчерпывает всего знания о мире».

И далее проф. Гнездилов приводит два случая из своей практики:

«Меня попросили посмотреть молодую женщину в онкологическом институте. У нее была остановка сердца во время операции. После клинической смерти могли остаться какие-то нарушения: проблемы с памятью, например… Она поделилась со мной странными переживаниями.

Вначале, после введения наркоза, она ничего не осознавала, потом почувствовала какой-то толчок. И вдруг очутилась в операционной, полуосвещенной. Сквозь туман увидела свое тело и хирургов, которые над ним склонились. Кто-то крикнул: “У нее сердце остановилось! Немедленно заводите!” И тут она страшно испугалась, потому что поняла, что это ЕЕ тело и ЕЕ сердце! А она даже не предупредила мать и дочку о том, что у нее будет операция! Тревога о близких тут же перенесла ее домой. Дочка Маша играла с куклой. Мама вязала. Раздался стук в дверь, вошла соседка, в руках у нее было платье в горошек. Соседка сказала: “Вот это для Машеньки”. Девочка бросилась навстречу. Задела стол. Упала чашка, старая. Бабушка всплеснула руками. Соседка сказала, что это к счастью. Разбитую чашку подняли. Долго искали ложку — та оказалась под ковром. Увидев эту мирную картину, женщина успокоилась, тут же перенеслась обратно в операционную. И услышала, что сердце завелось, мол, продолжаем операцию, давайте скорее, а то повторная остановка может быть!.. Естественно, я заинтересовался, поехал к ней домой, расспросил близких. Все до мельчайших подробностей сошлось: и с платьем, и с ложкой… Все совпало один к одному!»

Другой случай: «Однажды я увидел во сне своего больного ‒ будто он пришел ко мне после смерти. Поблагодарил меня за уход и поддержку… А потом говорит: “Как странно ‒ этот мир так же реален, как и мой мир. Мне не страшно. Я удивлен. Я этого не ожидал”. Просыпаюсь, думаю: “Нет, мы же еще вчера виделись ‒ все было в порядке!” А когда пришел на работу, узнал, что он скончался в эту ночь. Хотя ничто не предвещало его скорого ухода».

Подобных случаев можно привести массу. Очень часто, общаясь с людьми в храме, можно услышать подобные свидетельства.

Все они похожи, разнятся лишь в деталях. Подозревать всех людей в обмане, лжи, в том, что они галлюцинации^[2] выдают за подлинный опыт, оснований нет. Я лично знаю нескольких врачей, которые сами пережили подобные состояния и затем тщательно проанализировали эти случаи.

Медицина сделала большой шаг вперед. Благодаря научным достижениям нескольких последних десятилетий в области развития реаниматологического искусства, у нас появилась возможность возвращать к жизни многих из тех, кто раньше умирал. И это дало возможность вернуть на землю тех, кто уже одной ногой стоял в другом мире. И прислушаться к их свидетельству.

Как отмечалось выше, все свидетельства людей, вернувшихся оттуда, довольно схожи. Сначала больной страдает (или происходит какая-нибудь катастрофа), затем человек видит свое тело лежащим в стороне. Некоторое время человек не может ничего понять. У него ничего не болит, его ничего не беспокоит. Почти ничего, кроме того, что он смотрит на себя (или на кого-то очень похожего) со стороны.

Затем приходит шок от осознания, что это ты и есть, твое тело лежит, словно сброшенная одежда.

Но затем приходит мир и покой. Человек чувствует некоторое равнодушие к телу, над которым склонились врачи… В это время человек понимает, что он умер, ощущает, как душа его приобрела замечательные свойства легкости. Он может оказаться в другой комнате, в другом городе. Многие из переживших подобный опыт солдат, раненных на поле боя, рассказывали, что они посетили дома своих родителей, своих жен или детей.

Затем душа оказывается в длинном коридоре, туннеле, трубе и направляется к сверкающему впереди свету. Ее сопровождают Ангелы или почившие родственники и друзья.

В конце тоннеля происходит встреча и безмолвная беседа с неким существом, от которого исходят токи любви и могущества. Даже простое предстояние этому существу наполняет душу трепетом и радостью. Иногда человек словно видит всю свою жизнь. Дальше осознание, что сейчас душа стоит на пороге новой жизни, совершенно иной, и понимание, что обратно можно не вернуться. Иногда душа может некоторое время гулять по прекрасному городу или парку…

Резкая боль, толчок, возвращение в тело.

Так выглядит самая общая картина посмертных переживаний. Добавим, самых первых посмертных переживаний. Человек здесь умирает еще не совсем, он еще связан с нашим миром. Давайте попытаемся выделить основные этапы подобных переживаний по сообщениям людей, переживших опыт клинической смерти.

 

1. Видение двойника

 

Умерев, человек не сразу отдает себе в этом отчет. Только после того как умерший видит своего «двойника», бездыханно лежащего внизу или рядом, и убеждается, что он не в силах дать о себе знать, он догадывается, что душа его вышла из тела. Часто это происходит, например, во время катастрофы, автомобильной или железнодорожной аварии, на операционном столе и так далее. В первые секунды душа, увидев со стороны свое тело, не понимает, что происходит, ей кажется, что она видит кого-то другого, очень похожего. Видение «двойника» и невозможность дать о себе знать производит в освободившейся от тела душе сильный шок. Почивший, как позже сообщают пережившие это, не может понять, сон ли это или действительность. Обычно этот, самый первый, период посмертного бытия сопровождается острым чувством одиночества.

 

2. Непрерывность сознания

 

Все пережившие временную смерть и испытавшие отделение их души от тела свидетельствуют о полной сохранности своего «я» и всех своих умственных, чувственных и волевых способностей. Более того, зрение и слух даже становятся острее; мышление приобретает отчетливость и становится, если можно так сказать, необычайно энергичным, память проясняется. Люди, давно лишившиеся какой-либо способности вследствие болезни или возраста, вдруг понимают, что утерянные способности к ним вернулись. Слепой вновь видит, глухой слышит, человек, больной склерозом, легко припоминает даже мелкие детали, и проч. Один слепой от рождения человек, пережив клиническую смерть и выйдя из тела, впервые увидел мир. Он видел и позже подробно рассказал обо всем, что делали с его телом врачи и медсестры. Вернувшись вновь в тело, этот человек вновь оказался слепым.

 

3. Облегчение

 

Обычно смерти предшествуют страдания и болезнь. Все вышедшие из тела чувствуют облегчение. Ничего не болит, ничего не давит, не душит. Мысли действуют невероятно ясно, и все чувства умиротворены. Через некоторое время (иногда доли секунды, иногда несколько секунд – время здесь бежит по-другому), пережив шок от того, что тело лежит рядом и душу никто не слышит, почивший человек начинает отождествлять себя с душой, а тело кажется чем-то второстепенным, больше ненужным, как и все материальное. При этом нужно отметить, что коренных изменений в характере личности не происходит. Личность остается той же, что и была.

 

4. Туннель и свет

 

После видения своего тела и окружающей обстановки некоторые души возвращаются в тело. Но некоторые переходят несколько дальше в потусторонний мир^[3]. Этот переход в духовный мир часто описывают как путешествие по темному коридору или туннелю, в конце которого души попадают в область неземного света. Все, кто видел и потом пытался описать потусторонний свет, не могли найти для этого описания подходящих слов. Свет этот совершенно иной, нежели тот, который мы знаем на земле. Как пишет один из свидетелей, «это был не Свет а отсутствие тьмы, полное и совершенное. Этот Свет не создавал теней, он не был виден, но он был всюду, душа пребывала во свете». Большинство предстоящих этому Свету свидетельствуют о нем как о некоем нравственно-добром существе, а не как о безличной энергии. Люди религиозные принимают этот Свет за Ангела или даже за Господа нашего Иисуса Христа, во всяком случае не за что-то, а за кого-то, несущего радость, покой и любовь. При встрече со Светом человек не слышит членораздельной речи на каком-либо языке. Свет беседует с ними посредством мысли. Интересная подробность: что-то утаить при этом Свете казалось абсолютно невозможным.

 

5. Просмотр жизни и суд

 

Некоторые из людей, переживших состояние временной смерти, рассказывают, что перед их внутренним взором проходит вся их прожитая жизнь. Иногда этот «просмотр» происходит во время видения неземного Света, когда человек слышит исходящий из Света вопрос: «Что ты сделал доброго?» При этом человек понимает, что вопрошающий спрашивает не для того, чтобы что-то узнать, а для того, чтобы побудить человека вспомнить свою жизнь. И вот, непосредственно после вопроса, перед духовным взором человека проходит картина его земной жизни, начиная с раннего детства. Эта жизнь проходит перед человеком в виде серии быстро сменяющих друг друга эпизодов, в которых человек видит очень детально и отчетливо все случившееся с ним. В это время душа переживает и морально переоценивает все то, что человек во время жизни говорил и делал.

 

6. Новый мир

 

Некоторое различие в описаниях пережитого во время смерти объясняется тем, что мир, в котором оказывается душа, вышедшая из тела, совершенно не похож на тот мир, в котором мы росли и в котором формировались все наши понятия. Многие из вернувшихся оттуда говорят, что что-то видели, но совершенно не могут описать. Многие перестают ощущать там привычное для нас чувство расстояния, могут мгновенно переноситься с одного места на другое. Там отсутствует такое знакомое нам чувство времени.

 

7. Облик души

 

Выходя из тела, душа видит себя несколько иначе, чем при жизни. Отпечаток возраста словно стирается^[4]. Дети видят себя более взрослыми, старики ‒молодыми. Члены тела, утерянные при жизни, вновь оказываются на месте.

 

8. Встречи

 

Некоторые из переживших выход души из тела рассказывают о встречах с умершими родственниками или знакомыми. Эти встречи происходят иногда в земных условиях, иногда в обстановке неземного мира. Душа, пришедшая в загробный мир, если и встречает там кого-либо, то преимущественно тех, кто был ей близок.

 

Иногда присутствие близких людей не визуально, но лишь ощущается.

 

Общение в духовном мире происходит посредством одной мысли.

 

9. Граница.

 

Некоторые из репациентов рассказывают о видении чего-то напоминающего границу. Одни описывают ее как забор или решетку на границе поля, другие как берег озера или моря, иные как ворота, поток, облако и проч. Важно не то, что указывается границей. Важно, что все понимают: это граница, если ее переступишь, возврата в прежний мир не будет.

 

10. Возвращение

 

Иногда умершему дается возможность выбора: остаться в том мире. куда он попал, или возвратиться в тело. Некоторое оказываются возвращены в тело «насильно».

 

Возврат в тело происходит моментально, иногда совпадая с применением электрошока или других реаниматологических приемов. Все иные, кроме земных, переживания пропадают. Человек чувствует себя опять в кровати, испытывает боль и холод. Некоторые чувствуют, что входят в тело как бы толчком.

 

Иногда перед возвращением в тело бывает короткая потеря сознания.

Итак, выход души из тела. Существует одна очень важная деталь. Со всеми людьми, пережившими подобное состояние и вернувшимися к жизни на земле, происходит большая перемена. Эти люди отныне живут с твердым убеждением, что потусторонняя жизнь существует, и стараются жить честной и праведной жизнью.

Однако не все так прекрасно и оптимистично в свидетельствах людей, заглянувших в потусторонний мир. Из ряда современных книг (того же Раймонда Моуди) у читателя может сложиться впечатление, что смерть – это путь к радости и свету, что человека, перешедшего в тот мир, непременно ожидают приятные ощущения умиротворенности, гармонии, пребывания во вселюбящем и всепрощающем свете. Что нет и разницы, верующий и нравственно чистый человек попадает в иной мир, или грешный и неверующий. Это многих христианских авторов настораживает – не диавольские ли искушения все эти видения и посмертные впечатления.

И тут необходимо сказать, что далеко не все умершие удостаиваются видеть свет.

Доктор Морис Роолингс, изучавший эту тему много лет и написавший об этом книгу «За порогом смерти», утверждает, что еще большее количество людей, чья душа выходит во время клинической смерти из тела, видят мрак и ужасы. Есть основания предполагать, что многие люди иногда сознательно, а иногда несознательно умалчивают о своих неприятных посмертных видениях. Некоторые видения бывают настолько ужасны что подсознание «стирает» эти жуткие впечатления. Психиатры, лечащие людей, испытавших в детстве сильные душевные травмы (например, насилия или побои), знают о таком явлении, когда страшные картины полностью забываются. В науке такая частичная потеря памяти в отношении некоторых эпизодов жизни носит название селективной амнезии.

Человек же, который скрывает то, что он испытал во время выхода его души из тела, часто просто-напросто не хочет разглашать о себе ничего дурного. Рассказывать о видении демонов – значит расписываться в том, что он такое состояние заслужил своей грешной жизнью.

Морис Роолингс рассказывает, что в молодости он был скептиком и не допускал никакого посмертного бытия. Однако одно происшествие, случившееся с его пациентом, заставило врача пересмотреть свои взгляды.

Однажды он проводил лечебные процедуры с одним из больных, сорокавосьмилетним почтальоном. Вдруг у больного остановилось сердце.

«Это случилось около полудня, – рассказывает доктор Роолингс, – но, хотя в клинике кроме меня работало еще шесть докторов, все они ушли в другой госпиталь на вечерний обход. Оставались только медсестры – однако они не растерялись, и поведение их заслуживает похвалы.

Пока я производил закрытый массаж сердца, надавливая на грудную клетку пациента, одна из медсестер начала искусственное дыхание изо рта в рот. Другая сестра принесла облегчавшую эту процедуру дыхательную маску. Третья подкатила запасную коляску с оборудованием электрокардиостимулятора (ЭКС). Но, ко всеобщему огорчению, сердце не подавало никаких признаков жизни. Наступило полное блокирование сердечной мышцы. ЭКС должен был устранить эту блокаду и увеличить количество ударов сердца от 35 до 80-100 в минуту. Я ввел провода стимулятора в крупную вену ниже ключицы – ту, что непосредственно идет в сердце. …Пациент начал приходить в себя. Однако стоило мне по какой-либо причине прервать ручной массаж грудной клетки, больной вновь терял сознание и его дыхательная деятельность прекращалась – смерть наступала вновь.

Всякий раз, когда его жизнедеятельные функции восстанавливались, этот человек пронзительно кричал: “Я в аду!” Он был донельзя перепуган и умолял меня о помощи. Я очень боялся, что он умрет, но еще больше меня испугало упоминание об аде, о котором кричал он. …В этот момент я услышал от него довольно странную просьбу: “Не останавливайтесь!” Дело в том, что пациенты, которых мне до сих пор приходилось реанимировать, первым делом обычно говорили мне, как только к ним возвращалось сознание: “Прекратите терзать мою грудь, вы делаете мне больно!” И это вполне понятно – у меня достаточно силы, так что при закрытом массаже сердца я иногда ломаю ребра. И все же этот пациент говорил мне: “Не переставайте!”

Лишь в тот момент, когда я глянул на его лицо, меня охватила настоящая тревога. Выражение его лица было гораздо хуже, чем в момент смерти. Лицо искажала жуткая гримаса, олицетворявшая ужас, зрачки расширены, и сам он дрожал и обливался потом, – словом, все это не поддавалось описанию.

Далее произошло следующее – он широко открыл глаза и сказал: “Вы не понимаете? Я в аду! Когда вы перестаете делать массаж, я оказываюсь в аду. Не давайте мне туда возвращаться!”

Привыкнув к пациентам, находившимся в подобных эмоциональных стрессах, я не обратил на его слова никакого внимания и помню, как сказал ему: “Я занят, не мешайте мне с вашим адом, пока я не уберу на место стимулятор”.

Но человек говорил это серьезно, и до меня, наконец, дошло, что беспокойство его было неподдельно. Он находился в такой степени панического ужаса, подобно которой мне никогда не приходилось видеть ранее. В результате я начал действовать с лихорадочной быстротой. Между тем, за это время пациент еще три или четыре раза терял сознание и вновь впадал в состояние клинической смерти.

Наконец, после нескольких таких эпизодов, он спросил меня: “Как сделать, чтобы мне выбраться из ада?” И я, вспомнив, что когда-то приходилось учить в Воскресной школе, сказал ему, что единственный, кто может заступиться за него, это Иисус Христос.

Тогда он сказал: “Я не знаю, как это правильно сделать. Помолитесь за меня”.

Помолиться за него! Сколько нервов! Я ответил, что я врач, а не проповедник.

Но он повторил: “Помолитесь за меня!”

Я понял, что выбора у меня нет – это была предсмертная просьба. И вот, пока мы работали, – прямо на полу – он повторял за мной мои слова. Это была очень простенькая молитва, поскольку до сих пор в этом отношении у меня не было никакого опыта. Вышло что-то примерно следующее:

Господь мой Иисус Христос!
Прошу Тебя спасти меня из ада.
Прости мои прегрешенья.
Я всю жизнь буду следовать Тебе.
Если я умру, то хочу пребывать на небесах.
Если останусь жить, то навсегда буду верен Тебе.

Наконец, состояние больного стабилизировалось, и его отвезли в палату. Я пришел домой, сдунул пыль с Библии и принялся за чтение, желая найти там точное описание ада».

И далее доктор Морис Роолингс отмечает: «Пару дней спустя я подошел к своему пациенту, желая расспросить его. Подсев к изголовью, я попросил его припомнить, что он на самом деле видел в аду. Был ли там огонь? Какой из себя дьявол, и были ли у него вилы? Что это напоминает, и с чем ад можно сравнить?

Пациент пришел в изумление: “О чем вы говорите, что за ад? Я не помню ничего подобного”. Мне пришлось подробно объяснять ему, напоминая каждую деталь, описанную им два дня назад: и то, как он лежал на полу, и стимулятор, и реанимацию. Но несмотря на все мои усилия, ничего плохого в своих ощущениях пациент припомнить не мог. По всей видимости, переживания, которые ему пришлось испытать, были столь ужасны, столь отвратительны и болезненны, что мозг его был не в состоянии справиться с ними, так что впоследствии они были вытеснены в подсознание».

Важен эпилог этого происшествия. Как пишет д-р Роолингс: «Между тем, этот человек неожиданно стал верующим. Теперь он – ревностный христианин, хотя до этого в церковь заходил лишь случайно. Он также не забыл нашу молитву и то, как он раз или два “терял сознание”. Пережитого в аду он не помнит, но говорит, что видел как бы сверху, с потолка, тех, кто находился внизу, наблюдая, как они работали над его телом. Кроме того, он помнит встречу со своей покойной матерью и покойной мачехой в один из таких эпизодов умирания. Местом встречи было узкое ущелье, полное прекрасных цветов. Ему было очень хорошо в той долине с яркой зеленью и цветами, и он добавляет, что вся она была освещена очень сильным лучом света».

Интересно, что свою мать пациент видел лишь в раннем детстве. Она умерла, когда ему было пятнадцать месяцев. Отец сразу женился и фотографию покойной матери сыну никогда не показывали. Тем не менее, там умирающий сразу узнал мать. Когда впоследствии его тетка, узнав о случившемся, принесла для проверки несколько фотографий, этот человек сразу узнал мать с которой встретился в минуты клинической смерти.

Доктор Роолингс заключает:

«Таким образом, все это может служить объяснением того парадокса, что в литературе описываются только “хорошие впечатления”. Дело в том, что если пациента опросить не сразу после реанимации, то плохие впечатления изглаживаются из памяти и остаются только хорошие.

Дальнейшие наблюдения должны будут подтвердить это открытие, сделанное врачами в палатах интенсивной терапии, а самим врачам следует найти в себе мужество обратить внимание на исследование духовных феноменов, что они могут сделать, опросив пациентов сразу же после их реанимации. Так как лишь одна пятая вернувшихся к жизни больных рассказывает о пережитом, то многие такие интервью могут оказаться бесплодными. Если же поиски увенчаются успехом, то их результаты можно будет сравнить с жемчужиной, которую считали безделушкой, найденной в груде мусора. Именно такие “жемчужины” избавили меня от мрака неведения и скептицизма и привели к убеждению, что там, за пределами смерти, есть жизнь, и жизнь эта – не всегда сплошная радость».

В замечательном американском фильме «Призрак» («Ghost», 1990 г.) очень выразительно показано, как к умирающим преступникам приходят злобные темные существа, выволакивают душу из тела и куда-то уносят. Этот фильм снимался не просто по авторскому вымыслу. В его основу были положены реальные сообщения, действительный опыт людей переживших клиническую смерть. Вот одно из подобных совершенно реальных сообщений; свидетельство некоей американки, считавшей себя нормальной христианкой, по воскресеньям посещавшей церковное собрание и отсиживавшей службу. У этой женщины случился сердечный приступ.

«Я помню, как началась одышка, а потом — внезапный провал в памяти. Затем я поняла, что нахожусь вне своего тела. Дальше я помню, что попала в мрачную комнату, где в одном из окон я увидала огромного гиганта с ужасным лицом, он наблюдал за мной. У подоконника сновали маленькие бесенята или карлики, которые, очевидно, были заодно с гигантом. Тот гигант поманил меня, чтобы я последовала за ним. Я не хотела идти, но подошла. Вокруг была тьма и мрак, я могла слышать людей, стонущих повсюду рядом со мной. Я чувствовала двигающихся существ у своих ног. Как только мы прошли туннель или пещеру, существа стали еще отвратительнее. Я помню, что плакала. Потом, по какой-то причине, гигант небрежно повернулся ко мне и отослал назад. Я поняла, что меня пощадили. Я не знаю, почему. Затем я помню, как увидела себя опять на койке в госпитале. Доктор спросил меня, употребляла ли я наркотики. Мой рассказ, вероятно, звучал, как горячечный бред. Я сказала ему, что не имею такой привычки и что рассказ был подлинным. …Это изменило всю мою жизнь».

Есть еще одно важное замечание: В православной литературе царство света описывается в связи с приближением к небу, с достижением святости, в то время как во многих клинических случаях люди видели свет, еще не перешагнув через таинственную черту, отделяющую тот мир от нашего. Думается, что люди, пережившие временную смерть, еще не вкусили состояний настоящего рая или ада. Скорее всего, они лишь созерцали и предвкушали их, лишь коснулись потустороннего опыта.

Следует проявлять величайшую осторожность: не были ли те Ангелы, которые встретились на пути попавшей в потусторонье душе, лишь по виду Ангелами Света. Если мы читаем о каком-нибудь человеке среднего нравственного уровня, подхваченном Ангелами, вознесенного на Небо, видевшего свет и гулявшего по золотым райским городам, мы вправе усомниться, не состояние ли это бесовской прелести, обмана? Православная Церковь всегда относилась к мистическим откровениям с осторожностью, тем большую осторожность мы должны проявлять, когда речь идет о массовом опыте, ставшем в последнее время популярным.

Печатая больше столетия назад собрание сочинений православного подвижника епископа Игнатия (Брянчанинова), издатели не напрасно в третьем томе предпослали работе «Слово о смерти» «Слово о чувственном и о духовном видении духов».

Смерть – переход за границу нашего опыта. Это черта, отделяющая мир земной от мира небесного. А небесный мир, как известно из опыта Церкви, населен не только Ангелами, но и бесами.

Вспомним слова Апостола о злобном и крайне хитром противнике рода человеческого: трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить (1 Петр. 5:8). Тем более диавол не может проигнорировать такую популярную тему, как опыт на грани жизни и смерти. Вот это точно его территория. Обольщать, запутывать – он мастер.

И всякий раз, говоря о смерти, о видениях, которых нас сподобил Господь, следует испытывать духов – от Бога ли они? (1 Ин. 4:1)

Спросят: для чего диаволу показывать душам, вышедшим из тела, прекрасные загробные обители? Кажется, что это лишь укрепит человека в его вере в жизнь после смерти. А разве диаволу эта вера приятна?

На самом деле диавол может преследовать и иные, более тонкие цели. По большому счету, диаволу все равно – верит человек в загробную жизнь или не верит, как и то, верит человек в Бога или не верит. Диаволу главное –парализовать человека в его духовном движении и подвиге. Пусть себе человек верит и в Бога, и в жизнь после смерти, главное, чтобы он не предпринимал никаких духовных усилий, не трудился над очищением и развитием своей души.

И тут диавол попадает в точку. Несомненно, что некоторые из людей, переживших опыт клинической смерти и выхода из тела и испытавшие радость и восторг, после своего возвращения в тело будут спокойно ожидать возвращения туда, где они побывали. И ожидать духовно бездеятельно.

Автор знаком с людьми, коснувшимися потустороннего опыта, и знает, что некоторые из них совершенно не изменились, а остались прежними, вялыми христианами…

Но есть и другой, замечательный, опыт. Многие пережившие касание иного мира восприняли ревность жить нравственной жизнью. И это свидетельствует о том, что опыт, описанный врачами, нельзя сводить лишь к бесовской прелести и обольщению.

Бесы могут вкрасться в этот опыт, как они вкрадываются во все прекрасное, что существует на земле: в человеческие отношения, в любовь и дружбу, в духовное делание, например молитву. Но это не значит, что сам этот опыт – от лукавого.

Из рассказов людей, заглянувших в иной мир, выявляется и еще одна примечательная закономерность. В то время как души людей, умерших естественным или даже насильственным путем, испытывают в том мире скорее облегчение и радость, совершенно странные и страшные состояния испытывают души самоубийц^[5]. Это состояния ужаса, смятения, одиночества и безнадежности. Один человек, у которого умерла жена, покончил с собой, чтобы соединиться с ней навсегда. Вернувшись к жизни усилиями реаниматоров, он рассказал: «Я попал совсем не туда, где находилась моя любимая жена. …То было какое-то ужасное место, и я сразу понял, что совершил страшную ошибку». Другой человек рассказывал: «Когда я попал туда, я понял, что две вещи абсолютно воспрещаются: убить себя и убить другого человека. Если бы я решил покончить с собой, то это означало бы бросить в лицо Богу данный Им дар. Лишить же жизни другого человека – значило бы нарушить Божий план о нем».

Американский реаниматор Брюс Грейсон свидетельствует: «Никто из переживших временную смерть ни за что не хочет ускорять конец своей жизни».

Только Бог решает, когда человек созрел для вечности.

 

Что такое душа?

Сначала кратко разберем два фрагмента из Евангелий, а потом поговорим о том, что такое душа.

Однажды Христос сказал:

В доме Отца Моего обителей много. …И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я (Ин. 14:2-3).

Это очень интересный текст. Выражение «дом Отца Моего» в словах Иисуса в Евангелии всегда относится к Иерусалимскому Храму. Значит, тут Спаситель ‒ а здесь речь о Его уходе от учеников ‒ тоже имеет в виду Храм, но Небесный Храм Божий, то есть тот, что существует в мире ином.

При Иерусалимском Храме было множество помещений, в частности, тех, в которых могли остановиться паломники. Из слов Христа явствует, что и в небесном Храме «обителей много». Слово моне, переведенное у нас как обители, в греческом означало временное место для отдыха, или стоянку при дороге.

Весь смысл слов Христа таков: в ином мире, у Бога много места, где найдут прибежище души умерших. Но они там не поселяются навсегда, а пребывают как паломники, временно, до Второго Пришествия Христа. А потом, говорит Спаситель: Приду опять и возьму вас к Себе, то есть, вы разделите со Мною, Воскресшим, такую же судьбу. Вы будете воскрешены.

И второй фрагмент. Когда Христос умирал на Кресте, к Нему обратился один из распятых рядом разбойников: 

Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23:42-43).

О чем просит разбойник? Он, в соответствии с иудейскими представлениями своего времени, просит, чтобы Иисус вспомнил его, когда наступит Царство Божие. Именно тогда, считали евреи, все и воскреснут и обретут вечную жизнь. Заручиться «протекцией» праведника (а именно праведником, а не Сыном Божиим воспринимал разбойник Иисуса^[6]) было очень кстати.

Но Иисус отвечает удивительными словами: ныне же будешь со Мною в раю. Нас интересует слово «рай» (греч. парадиз). Это слово было заимствовано греками из древнеперсидского и потом проникло к евреям. Во времена Христа этим словом, которое переводится как парк, сад, евреи обозначали то прохладное, приятное место, в котором пребывают праведники до воскресения.

Очень важно, что Христос так сказал! Значит, Он считает, что после смерти душа человека может пребывать в некоем временном пристанище.

Итак, по мысли Христа, после смерти тела нечто от человека (душа? дух? личность?) отходит к Богу и сохраняется в Раю: «селении» Божием, «обители Божьей», в «прекрасном саду» и т.д.

А теперь – самый главный вопрос: что уходит в тот мир после смерти?

Разумеется, душа.

Но что такое душа?

Об этом сейчас и поговорим.

Разные философы и богословы дают свое определение человеческой душе. Но для нас основополагающими будут, конечно, а) библейский взгляд и б) святоотеческий. Мы с вами определим, что такое душа в понимании боговдохновенных священных авторов, и как это усвоили и поняли святые отцы. Мне кажется, что поговорить на эту тему нужно, потому что от уяснения того, что же такое душа, зависит наше понимание вопроса: что отделяется от человека со смертью, что идет в мир иной. А вопрос этот всех нас без исключения касается.

Начнем с того, что древнееврейский язык знает слово нефеш, которое в Септуагинте (перевод Ветхого Завета на греческий язык, начатый в 3-м веке до Р.Х. и оконченный в 1-м веке по Р.Х.) почти всегда переводится как психе (душа). Из 754 упоминаний нефеш в еврейской Библии мы имеем 680 раз психе в греческом переводе Библии. То есть, в греческой культуре, в которой и делался перевод Септуагинты, библейское понятие нефеш было механически отождествлено с греческим понятием психе. И вот тут встает вопрос: от греческих философов мы знаем, что вкладывается в понятие психе, а вот знаем ли мы, что на самом деле вкладывают библейские авторы в нефеш? Не получится ли так, что слово это имеет в виду несколько иное?

Что же значит это еврейское слово? В современном словаре древнееврейского языка Дэвида Клинса приводится 12 различных значений на слово нефеш. Это и нёбо, гортань, глотка, шея, и другие органы дыхания. Затем, это душа, сердце, разум. Ко всему прочему, это и жизнь, и существование, и проч.

Комплексное понимание слова нефеш таково: это живой человек, личность. В свете этого, мы можем глубже понять различные библейские тексты. Так, например, понятно, что имеет в виду Священный автор, когда сообщает, что Зелфа, служанка жены Лии, родила Иакову шестнадцать «душ» (нефеш) (Быт. 46:18), а всего потомков Иакова было семьдесят «душ» (нефеш) (Исх. 1:5). Речь идет, попросту, о живых людях.

Такое понимание мы видим и в рассказе о творении мира:

И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую… И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их (Быт. 1:20,24 и др.).

Здесь нефеш – просто жизнь, жизненная сила. Значит, душа в библейском понимании – просто жизнь.

Но не все так просто. Дело в том, что в человеке, как и в любом другом живом существе, действительно есть импульс жизни (нефеш), но есть и некое иное, сверх-животное измерение. Об этом выразительно говорит 2-я глава книги Бытие. Там идет речь о сотворении человека Богом, и Священный автор очень тщательно подбирает слова, которые бы наиболее точно выразили его мысль. Вот этот текст:

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2:7).

Здесь ключевыми являются четыре выражения:

1. «прах земной»;

2. «вдунул»;

3. «дыхание жизни»;

4. «душа живая».

«Прах земной». Многие знают, что слово Адам образовано от слова адомах – красная земля. Библия пользуется следующим образом: Бог вылепляет из глины (красной земли) человека, как гончар, который создает сосуд, как мастер, который делает фигурку, например для ритуальных целей.

«Вдунул в лице» – за этими словами стоит следующий образ: Бог дует в ноздри только что изготовленной фигурки. В еврейском тексте Библии именно вдунул в ноздри, но наши переводчики, чтобы не напугать читателя, это убрали.

«Вдунул» указывает на то, что в человеке есть дуновение Божие, которое делает человека живым. Это то же самое, что есть у животных, они же тоже живые существа. Вот как об этом говорит другой библейский автор:

Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные; потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все – суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю? (Еккл. 3:18-21).

А дальше, после того как мы убедились, что человек: а) создан из земли и б) имеет дуновение жизни, мы читаем, что Бог дал ему «дыхание жизни» (др. евр. нишмат хайим). А вот это нечто, чего нет у животного. Нишмат (дыхание) – это та реальность, которая во всех 24-х случаях упоминания в Ветхом Завете относится только к Богу и к человеку и никогда к животному! Именно благодаря ей человек совершает дела, которые его характеризуют как человека, дают ему статус человека. Это то, что приводит человека к разумению Бога (дыхание Вседержителя дает ему разумение – Иов 32:8), то, что можно назвать самосознанием, позволяющим познать самого себя:  Светильник Господень — дух человека, испытывающий все глубины сердца (Притч. 20:27). В других местах Библии это «дыхание» связывается с нравственностью, молитвенностью и иными качествами человека, отличающими его от животного.

Итак, перед нами – особая составляющая человека, нишмат хайим, которой он принципиально отличается от животного. Эта составляющая позволяет человеку становиться человеком, она связана в человеке с его сознанием, свободой, нравственностью, религиозностью. Благодаря ей человек связывается со своим Творцом. Как подчеркивается в книге Иова: Дух Божий создал меня, и дыхание (нишмат) Вседержителя дало мне жизнь (Иов 33:4).

А теперь очень важный момент: да, в человеке, есть сверхъестественный элемент, но он не делает человека бессмертным сам по себе. В этом отличие библейского взгляда от греческого. У Платона и других философов душа неуничтожима в принципе, а в Библии она дана Богом, и если Бог ее заберет, человек истлеет, как всякое животное, как сухой лист. В книге Иова сказано: Если бы Он (Бог) …взял к Себе дух ее (жизни) и дыхание (нешамах – производное от нишмат) ее, – вдруг погибла бы всякая плоть, и человек возвратился бы в прах (Иов. 34:14-15). В последней цитате упоминаются те самые дух и дыхание, о которых говорится в рассказе о сотворении человека: «вдунул» и «дыхание жизни». Как мы уже увидели, «дух» – это жизненная сила, которая есть и у животных, а «дыхание жизни» – это то, что делает человека человеком. Так вот, если Бог заберет это, то человек истлеет и от него ничего не сохранится, ни здесь, ни в мире ином.

Наконец, четвертый термин из разбираемых: «душа живая». …и стал человек душею живою.

«Живая душа» (нефеш хайах) просто означает «живой человек». Как мы показали выше, нефеш не является особым обозначением души, как это отождествили переводчики Библии на греческий язык, а просто указывает на живого человека.

Итак, ввиду всего вышесказанного, сделаем подробный пересказ вот этого библейского текста:

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2:7).

И слепил Господь Бог человека из глины, как искусный мастер. И дунул в него, как вдыхает Бог в любое живое существо жизнь. И дал ему особое человеческое измерение – «дыхание жизни»: сознание, способность различать добро и зло, тягу к высшему и к Творцу. И стал после всего этого человек – живым, настоящим человеком.

Мы разобрали ключевой текст для понимания того, что же такое человек и есть ли у него душа. Но у нас есть еще один текст, который тоже говорит о создании человека. Это 1-я глава книги Бытие. Эта глава была создана позднее той, которую мы только что разбирали. Дело в том, что 2-я глава относится к древней традиции библейской мысли, она уходит корнями в 8-й или даже в 10-й век до Рождества Христова. А 1-я глава принадлежит традиции, называемой в библеистике «священнической», и эта традиция возникла во время переселения евреев в Вавилон в 6-м веке. После Вавилонского плена шла работа над объединением всех традиций в одну, и так возникла книга Бытие в своем нынешнем виде.

Вот интересующий нас текст:

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1:27).

Здесь говорится, что человек имеет в себе нечто, что отличает его от животных. Это нечто связывает его с Богом. Это образ и подобие Божии в человеке.

Что это такое? Если говорить, самым простым языком, это похожесть человека на Бога.

В Быт. 5:3 читаем:

Адам жил сто тридцать лет и родил [сына] по подобию своему [и] по образу своему, и нарек ему имя: Сиф.

Здесь, как нетрудно видеть, указывается, что любой ребенок рождается похожим на отца, потому что имеет образ и подобие отца.

В таком случае, в чем эта наша похожесть на Бога состоит? Естественно, во многом, а не в чем-то одном. Разные места Библии подсказывают нам, в чем именно. Например, мы читаем:

И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле (Быт. 1:26).

Здесь образ и подобие связываются с царским достоинством человека. Как Бог ‒ владыка всего мира, так и человек, по образу Божию, владыка всего творения. Правда, человек ‒ не суверенный владыка, он имеет над собой Бога и должен управлять миром, согласуясь с волей Абсолютного Господина и Отца Небесного.

Далее, мы помним, что вся первая глава книги Бытие посвящена творческому процессу Божию. Бог творит мир, Бог ‒ Творец! И когда говорится о придании человеку образа и подобия Божия, наверное, и эту творческую функцию Божию Священный автор тоже имеет в виду.

Или, вот другой аспект понимания образа и подобия Божия в человеке:

Современные библеисты обращают наше внимание вот на какой важный момент. Давайте перечитаем разбираемые слова: …по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их ‒ и обратим внимание на то, что здесь указан не вообще человек, а конкретно мужчина и женщина. Значит, элемент образа Божия в человеке и в том, что человеческое существо создано как «мужчина и женщина». А что такое «мужчина и женщина»? Это пара, которая может воспроизводить потомство, которая может продолжать дело Божие во времени, через своих детей и потомков. Мы можем вспомнить, что Бог в Библии постоянно выступает не только как Отец, но и как нежная Мать людей:

Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49:15).

Как отмечает современный библеист Д. Равази: «Человечество есть «образ Божий», поскольку оно есть «мужчина и женщина»… Нашу «природную» связь с Творцом необходимо искать именно в личности человека, поскольку она включает и различие полов, и способность к размножению, и способность иметь и давать жизнь ‒ одним словом, любовь».

Можно привести и другие аспекты образа Божия в человеке, но это не наша тема. Нам важно понять, что Ветхий Завет знает и говорит об особом измерении человека, особой искре, дыхании Божием, которое делает человека человеком. Это то, что мы традиционно называем душой.

В более поздние времена библейская мысль продолжала двигаться по пути уяснения, что же такое душа.

Новый импульс размышлениям на эту тему придало знакомство евреев с наследием античной греческой культуры. Это хорошо видно при чтении книги Премудрости Соломоновой, написанной около 2-го века до Рождества Христова. Книга эта не была включена евреями в состав священных книг, но христиане ее взяли и поместили в состав ветхозаветных книг на правах «неканонической».

В книге этой очевидно знакомство автора с греческой мыслью. Тут неявно цитируются такие греческие светила мысли, как Платон, Ксенофонт, Евгемер и др. Да и сама книга написана по-гречески.

В 2:1 главе книги Премудрости Соломона мы читаем:

Неправо умствующие говорили сами в себе: коротка и прискорбна наша жизнь, и нет человеку спасения от смерти, и не знают, чтобы кто освободил из ада. Случайно мы рождены и после будем как небывшие: дыхание в ноздрях наших – дым, и слово – искра в движении нашего сердца. Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух; и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших; и жизнь наша пройдет, как след облака, и рассеется, как туман, разогнанный лучами солнца и отягченный теплотою его. Ибо жизнь наша  прохождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать, и никто не возвращается…

Но автор этому пессимизму противопоставляет следующее:

…они не познали тайн Божиих, не ожидали воздаяния за святость и не считали достойными награды душ непорочных. Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие к уделу его.

Здесь очевидно, что «души непорочные» наследуют вечность. Далее читаем:

А души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью, и отшествие от нас – уничтожением; но они пребывают в мире. Ибо, хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия. И немного наказанные, они будут много облагодетельствованы, потому что Бог испытал их и нашел их достойными Его. Он испытал их как золото в горниле и принял их как жертву всесовершенную. Во время воздаяния им они воссияют как искры, бегущие по стеблю.

Поразительно! Здесь говорится о бессмертии! Да, уже очевидно о бессмертии и о пребывании душ в мире ином. Но автор, который хотя и испытал на себе влияние античного понимания бессмертной психе, все же не сходит с платформы традиционной библейской мысли: жизнь или смерть души – зависит только от Бога. Души бессмертны не сами по себе, а потому, что они в руке Божией, и это бессмертие им дает Бог.

Вот с такими представлениями о душе Ветхий Завет подошел к Новому. Подытожим:

Как мы увидели, библейское нефеш, переводимое в греч. Библии как психе, а в русской Библии – как душа, на самом деле не имеет ничего общего с представлениями о том, что в человеке есть какая-то бессмертная душа. Нефеш – это скорее жизнь, искра жизни, импульс жизни. Он есть и у человека, и у животного.

Но у человека есть еще нечто и другое, чего нет у животного: это, говоря Библейским языком, некое «дыхание» от Бога, или, пользуясь словами другого автора: «образ и подобие Божии».

Вот это Божественное измерение и делает человека – человеком.

После смерти оно не рассеивается, словно пар (у животных – рассеивается), но идет к Богу.

В Своей Руке Бог содержит души, или личности, людей. Но если они не связаны с Богом – они могут и пропасть и исчезнуть; душа человека – не бессмертна!

Христос в Своих высказываниях о вечной судьбе человека придерживается библейского взгляда. В Новом Завете много раз употребляется термин «душа» (психе). Но Иисус говорил по-арамейски, и в Его речи, вероятно, использовалось слово нефеш, что, как мы видели выше, означает просто жизнь.

Какую бы цитату, где в нашем переводе говорится о душе, или о жизни, мы ни взяли, следует помнить, что в оригинале речь идет о жизни в полноте ее психо-физических проявлений:

Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить… (Мф 6:25; Лк 12:22);

Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мк 10:45; Мф 20:28);

Пастырь добрый полагает жизнь (психе) свою за овец (Ин 10:11);

Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни (психе) своей, тот не может быть Моим учеником (Лк 14:26).

Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее (Мк 8:35; Мф 16:25; Лк 9:24).

Эти примеры можно не продолжать. Для Иисуса Христа человек – единое существо, в котором нет какой-то особой бессмертной души, как о ней учили греческие философы. Но человек также связан с Богом. И по воле Божией жизнь человека не заканчивается со смертью. Нечто отходит в мир иной. Это «нечто», совершенно, в русле книги Премудрости Соломона и других представлений такого рода, продолжает жизнь и после смерти.

Это очевидно и из тех двух цитат, которые я привел в начале главы, и из следующей, известной:

И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. 19:28).

Здесь душа – это жизнь, и Христос говорит, что жизнь свою можно подвергнуть мучениям в мире ином. Можно спасти для жизни в Руке Божьей, а можно подвергнуть муке.

И разве не об этом же говорит Христос в известной притче о Бога и Лазаре? Там после смерти жадный богач попадает в место мучения. Он продолжает видеть, слышать, помнить, он осознает себя.

Начиная со 2-го века отцы и учители Церкви много размышляли о том, что такое душа. Мысль от библейской постепенно дрейфовала в сторону признания в человеке нематериальной субстанции в духе идей греческих философов.

Тертуллиан в трактате «О душе» отмечал, что Бог создал тело человека из земли, а затем вдунул в него душу, так что это «дыхание через лицо тотчас перешло внутрь, разлилось по всем пустотам тела и одновременно с Божественным дуновением сгустилось, отразив в себе все внутренние очертания, которые оно наполнило при сгущении, и как бы затвердело в форме».

Ориген вообще дошел до идеи, что души сотворены ранее и посылаются Богом в тела^[7].

Самой распространенной теорией происхождения душ в этот период стал креационизм – учение о том, что души творятся Богом непосредственно в момент образования тела, подобно душе Адама.

Тогда же появляется мысль, что душа бессмертна по своей природе. Автор статьи «Душа» в Православной Энциклопедии пишет: «Большая часть доникейских богословов признавала бессмертие души, среди них мч. Иустин Философ, Афинагор, сщмч. Ириней Лионский, Климент Александрийский, Ориген, сщмч. Мефодий Олимпийский, Минуций Феликс, Тертуллиан, Новациан и Лактанций. Автор «Послания Диогнету» утверждал, что «бессмертная душа обитает в смертном жилище». Тертуллиан и свт. Мефодий Олимпийский указывали, что бессмертие составляет важнейшую черту образа Божия в душе. Многие греч. апологеты, а также Климент Александрийский, Ориген, мч. Ипполит Римский и Тертуллиан обращали внимание на то, что бессмертие души необходимо для получения человеком посмертных воздаяний. По мнению Лактанция, поскольку Бог вечен, то и душа, которая взыскует и любит вечного Бога, не погибает, не разрушается, но будет пребывать вовек. Вместе с тем многие богословы отмечали особенный характер бессмертия, присущего душе: она не безначальна, как Бог, и бессмертна не по природе, а по воле Божией; душа не есть сама жизнь, но лишь причастна жизни, потому что Бог хочет, чтобы она жила; и потому она может некогда перестать жить, если Бог захочет, чтобы она не жила более» (А. Фокин).

В последующие века, время расцвета христианской мысли, учение о душе все более проясняется и дополняется. У святых отцов нет никакого сомнения в том, что у человека существует душа. В 390-е годы появляется Символ веры, впоследствии ошибочно приписываемый св. Афанасию Великому (Афанасий умер в 373 г.). Там есть слова: «Ибо как разумная душа и плоть есть один человек, так же Бог и Человек есть один Христос, Который пострадал ради нашего спасения, сошел в ад, воскрес из мертвых в третий день…». Обратите внимание, что здесь цитата начинается с утверждения, что человек состоит из тела и души, что не только не ставится под сомнение, но даже служит обоснованием Бого-человечности Христа.

По словам преп. Иоанна Дамаскина, автора фундаментального труда «Точное изложение Православной веры»: «Душа есть сущность живая, простая и бестелесная, по своей природе невидимая для телесных очей, разумная и мыслящая, не имеющая формы, пользующаяся снабженным органами телом и сообщающая ему жизнь, рост, ощущения и силу размножения; имеющая ум не как что-то иное по сравнению с ней самой, но как чистейшую часть ее (ибо как глаз в теле, так ум в душе); самовластная и способная желать и действовать, изменчивая, то есть добровольно изменяющаяся, поскольку тварная; получившая все это по природе от благодати Создавшего ее, от которой она получила как бытие, так и бытие таковой по природе».

Мы видим, что, с одной стороны, святоотеческое учение вышло за рамки библейского учения, скорее питаясь соками античной мысли, с другой же стороны, не приняло и всего комплекса античных представлений.

От античности пришла и прочно закрепилась мысль, что у человека вообще есть душа. И второе, что душа – самостоятельная и бессмертная сущность. От библейских представлений осталось то, что человек бессмертен не по природе, но по благодати, то есть по милости и воле Божией. И если бы Бог захотел, душа (или то сверх-животное измерение человека, которое идет в мир иной) исчезла бы.

Итак, что же после всего этого можно сказать?

А) Библейское учение не говорит о душе, но о некой божественной составляющей человека, неком дуновении, которого нет у животных. В некоторых текстах это дуновение, искра Божия описывается как образ и подобие Божие в человеке. Лучше всего это описать как богоподобную личность человека.

Б) Личность получает бессмертие не благодаря наличию у нее бессмертной души, а по милости Божией. Бессмертие для человека – дар от Бога, а не право. То, что личность не умирает, а сохраняется «у Бога» показывает огромную заботу Господа о каждом человеке и Его любовь к нам.

В) Святые отцы, пользуясь аппаратом античной мысли, расширили библейское учение и развили учение о душе.

Г) В любом случае, принимаем ли мы узко библейскую концепцию, или расширенную святыми отцами, мы можем говорить, что в момент смерти человек не заканчивается. Нечто (дух, личность, душа) человека отделяется в момент смерти от тела и идет в мир иной.

Д) Это пребывание души (будем пользоваться привычным словом) в потустороннем мире – временное. Души не спят, а пребывают в активном состоянии. На этом основано учение об участии святых в нашей жизни.

Е) Некогда весь мир подвергнется изменению Божию, трансформации. Преобразившаяся материя станет материалом, из которого Великий Художник – Господь создаст нам, временно пребывающим в Божиих селениях, новые тела.

 

Схождение Христа во ад

С самых ранних времен существования Церкви авторы Нового Завета и святые отцы говорили о некоем таинственном событии, последовавшем за Смертью Христа. Это событие Схождения Христа Спасителя в ад. Подробные красочные рассказы об этом святых отцов и нашего богослужения на самом деле для большинства людей, к сожалению, не проясняют, а заслоняют собой богословскую важность события. А о чем эта весть; какая интуиция христианских мыслителей стоит за этим учением? Та, что Смерть Христа явилась неким радикальным процессом, исцелившим отношения человека и Бога. Это можно назвать возможностью Спасения, можно назвать неким ресурсом, позволившим человеку приобщиться к Господу. Основная мысль, которая стоит за учением о Схождении Христа во ад, та, что человек, разлученный с Богом, который и после смерти влачил печальное состояние покинутости и отчуждения от Бога, может быть приведен пред Его Лицо.

Ад – это темное и мрачное место, точнее сказать, состояние, в котором пребывали души всех усопших. Самым страшным в аду было гнетущее и непреодолимое осознание почившими, что они разлучены с Богом! Лишь некоторые праведники удостоились находиться в наименее гнетущих обстоятельствах – в том же аду, но в лучшей его части, которая в позднем иудаизме получает название Лона Авраамова.

И вот в этот ад безжизненности и отчаяния нисходит по Смерти Христос.

Свершилось то, что предрекалось еще в Ветхом Завете:

Открываются ли от страха перед Тобой врата смерти? Привратники же ада, увидев Тебя, вострепетали, – восклицает Иов (Иов. 38:17). От руки ада Я освобожу их и от смерти искуплю их. Где суд твой, смерть? Где жало твое, ад? (Ос. 13:14)^[8].

Аду было невозможно удержать Сына Божьего: Он пронзил ад, словно молния, наполнил ад сиянием Своим. О «проповеди» Христа душам усопших говорится в 1 Послании Петра:

Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, …быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, Которым Он и находящимся в темнице духам, сошед, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строительства ковчега, в котором немногие, то есть, восемь душ, спаслись от воды (1 Петр. 3:19-21).

Этот текст – вчитайтесь в него! – говорит об очень важном. О том, что Христос вывел к свету не только праведников, но и грешников, т.е. тех, кто жил в допотопные (предпотопные) времена. О причине потопа Священный автор говорит так: увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время (Быт. 6:5). И вот этим погибшим в водах потопа людям также проповедано освобождение от тьмы ада, они призваны, если пожелают, к Богоприобщению.

Что говорится в этих и иных подобных текстах? В них возвещается, что даже не совершенно чистый человек может после смерти не быть отлученным Богом. А разве не так в нашей жизни? В нас светлое и темное бывает перемешано. Мы знаем о добром и вроде хотим творить лишь добро, однако часто уклоняемся с этого пути. Но и такой человек не закрыт для действия благодати. Если он умирает с покаянием, с сокрушением о своем недостоинстве, его душа в ином мире постепенно, освобождаясь от накипи страстей, выравниваясь в уповании на Бога, смирении, терпении, приобщается Богу^[9].

Каждый из людей в свою меру приобщается Богу. О святых людях, канонизированных, Церковь уже и сегодня говорит как о достигших спасения и жизни с Богом. Что касается иных – это тайна Промысла Божия. Мы должны доверять Богу – молиться за отшедших, но предоставить их праведному Суду Божию, главный закон которого – Любовь.

В современном западном богословии Схождение Христа в ад называется Höllensturm – «Штурм ада». На православной иконе Воскресения Христова, которую полагают в воскресный день в центре каждого храма, изображен Христос, сходящий в ад. «Христос на этой иконе как будто абсолютно статичен. Он держит за руки Адама и Еву. Он только готовится извести их из места скорби. Подъем еще не начался. Но только что закончился спуск: одежды Христа еще развеваются (как после стремительного спуска). Он уже остановился, а одежды еще опадают вслед за Ним. Перед нами – точка Предельного нисхождения Христа, от нее путь пойдет ввысь, от преисподней – в Небо. Христос ворвался в ад, и сокрушенные им врата ада, разломанные, лежат под Его ногами» (протод. А. Кураев).

Христос выводит к свету Богообщения всех желающих жить с Господом.

Это событие мыслится Православной Церковью столь важным, что в одном только богослужебном Последовании Честных Страстей Святого и Великого Пятка и Великой Субботы это событие славится более пятидесяти раз^[10].

Христос сходит в ад и опустошает его. Оставшиеся там остались по собственной воле, прячась от благодати Божией.

С этого момента людям дарована возможность нового отношения к смерти. Выбери жизнь с Богом – и ад перестанет тебя пугать, как то место, куда ты неминуемо попадешь. И христианин не боится смерти. Он знает, что смерть – это не исчезновение, не сон в шеоле, это жизнь с Господом. Отчаяние, неизбывная грусть от смерти близких или от осознания приближения смерти своей – не для христиан. Имею желание разрешиться и быть со Христом, – пишет ап. Павел, – потому что это несравненно лучше! (Флп. 1:23.) Для ветхозаветных праведников смерть была страшна, ужасна. И это понятно, потому что до Христа – смерть низводила в ад, пути на Небеса, доступа к Богу – не было. После Христа смерть христианина – приобщает к Богу. Если патриарх Иаков боится сойти во гроб, потому что это печаль (См.: Быт. 42:38), то Апостол Павел восклицает: …разрешиться и быть со Христом… несравненно лучше!

Смерть еще не упразднена, но беспомощность ее продемонстрирована! Мы умираем в надежде воскресения, умираем лишь на время. Природа человеческая исцелена и в будущем, при Втором Пришествии Христовом, человеческая природа прославится: воскреснет и преобразиться. Некогда воскреснут все: и праведные и грешные, воскреснут, чтобы пребывать в вечности вместе с Богом и преображенным мирозданием.

Но если человеческую природу исцелить особенным Божественным действием было возможно, то исцелить человеческую волю – невозможно.

У некоторых ранних отцов Церкви мы встречаем идею о том, что в будущем все люди будут спасены Богом и приобщены к благодати. Из авторитетов для Церкви, из святых отцов, самую продуманную и цельную систему такого учения предложил св. Григорий Нисский.

Он писал, что некоторые души противились благодати потому, что не знали Бога, не знали, что Он есть Любовь, Красота, смысл бытия; не ведали, что общение с Ним есть абсолютное блаженство. Представ перед Господом лицом к лицу, изумившись своей глупости и подивившись неведению очевидного, души грешных безбожников раскаются в своем неверии и войдут с Богом в общение.

Однако не все так просто. Как замечает протоиерей Георгий Флоровский: в подобных размышлениях «проявляется ограниченность эллинистического мироощущения. Для него очевидность решающим образом влияет на волю, то есть “грех” — просто “неведение”. Сознание эллинов должно было пройти долгий и тяжкий путь аскетизма, аскетического хранения и испытания себя, чтобы избавиться от интеллектуалистических заблуждений и наивности и обнаружить бездны мрака в падших душах».

Уже через несколько веков после трудов св. Григория Нисского, в работах преп. Максима Исповедника, мы находим продуманный и взвешенный ответ на вопрос о всеобщем спасении. Этот святой отец учит, что грешники не смогут увидеть Бога ввиду того, что их души извращены. Добро, свет в них отсутствуют. Отсутствует – Божие, присутствует – бесовская гордыня, противление Богу и благодати. Когда Бог преобразит весь мир и станет «все во всем» (Еф. 1:23), тогда это присутствие Божие будет восприниматься грешниками как что-то для них чужое, ужасное, мучительное. «В последние дни вся тварь будет полностью восстановлена. Но мертвые души останутся слепы к Откровению Света. Божественный Свет будет светить всем, но те, кто когда-то выбрал тьму, не смогут, да и не захотят, наслаждаться вечным блаженством. Они останутся во мраке себялюбия. Они просто не смогут радоваться. Они пребудут “во тьме внешней”, ибо союз с Богом, в котором и заключается спасение, предполагает и требует определенного устроения воли. Человеческая воля иррациональна, ее мотивы нельзя объяснить логически. Даже “очевидность” не всегда ее убеждает… Если Бог — полнота бытия, как может что-то существовать помимо Него? …Творение – свободный дар неизреченной любви [Божией]. Более того, человек в Творении наделен таинственным и непостижимым правом свободного выбора – и здесь возможность послушания гораздо загадочнее возможности мятежа. Разве не такова Божественная воля, что ей можно только покоряться – без подлинного, то есть свободного, согласия? Тайна  в реальности тварной свободы. Зачем нужна она в мире, созданном и управляемом Богом, Его безграничной мудростью и любовью? Чтобы обрести реальность, человеческий отклик должен быть не просто эхом. Он должен быть личным действием, внутренним обязательством. Человеческая жизнь — и, добавим, жизнь и бытие космоса — держится на сотрудничестве или противостоянии двух воль: Божественной и человеческой. В мире, творении Божием, происходит немало такого, что Богу ненавистно. Как ни странно, Бог уважает человеческую свободу – так говорил сщмч. Ириней Лионский, – хотя проявляется она в основном в мятеже и беспорядках. Имеем ли мы право ждать, что в конце времен Бог “перестанет уважать” человеческое непокорство и исполнит Свою святую волю силой, не обращая внимания на согласие или несогласие человека? Не превратится ли тем самым вся история в отвратительный маскарад? Зачем нужна эта ужасная повесть греха, порока, мятежа, если в конце концов все сгладится и умирится одним проявлением Божественного всемогущества?» (прот. Г. Флоровский).

Увы, но мы знаем примеры, как в нашем мире души некоторых бегут от Бога, прячутся от благодати, попирают эту благодать, хулят Духа Святого – Жизни Подателя: мучают людей и творение Божие, убивают, насилуют и получают от этого радость. И укореняются в этой злой безбожной радости. Почему мы думаем, что, приняв определенное душевное направление, человек его легко переменит? Жить в благодати – значит прежде всего хотеть этого. Если человек не хочет – Бог насильно на него воздействовать не будет.

«Мы живем в другом мире – он стал другим после искупительного Христова Воскресения. Жизнь явлена, Жизнь восторжествует. Воплотившийся Господь – Второй Адам в полном смысле этого слова, и в Его лице было положено начало новому человечеству. Теперь несомненно не только окончательное “выживание” человека, но и осуществление в нем Божией цели Творения. Человек сделан бессмертным. Он не может совершить “метафизическое самоубийство” и вычеркнуть себя из бытия. Однако даже победа Христа не навязывает “Вечную Жизнь” противящимся существам» (прот. Г. Флоровский).

Можно сказать и вот еще что: знание о Боге – это не теоретическое, интеллектуальное знание. Это опыт приобщенности к Богу. Бог открывается каждому. На какие-то минуты или мгновения, но в жизни каждого это было. Душа любого человека, даже самого закоренелого злодея, имеет этот опыт чувствования Высшего.

Но, посетив нас, это чувство вдруг наполнившего нас блаженства, счастья, ни с чем не сравнимой радости и ощущения полноты бытия уходит. Мы можем его вернуть, развить свою душу, очистить ее настолько, что это чувствование Бога станет постоянным состоянием нашей души (как у святых подвижников веры).

Это состояние, начавшись во время земной жизни, идет с нами в вечность.

Состояние богоненавистничества, противления благодати, выращенная в душе ненависть к Божьему также идет с душою в вечность.

Итак, приобщение к вечной жизни, скажем иначе, вообще к Жизни! И тут христианство формулирует замечательную истину: мы не только когда-то, за гробом, войдем в эту вечную и блаженную Жизнь, мы уже сегодня можем ее принять, жить в ней. Ап. Павел говорит об этом предельно просто: Христос должен изобразиться в нас (Ср. Гал. 4:19)! Христос – Глава Церкви, мы – члены Церкви. От головы к телу идут животворные импульсы, токи жизни. И христианин должен включиться в эту жизнь. Через Крещение мы входим в единение со Христом, в этом единении удерживаемся Евхаристией, Таинством Причастия.

Можно ли сказать, что христианин, живущий в связи со Христом и со всей Троицей, уже в каком-то смысле приобщился Вечности, уже вошел в Царство Божие? Да! «Воскресение – не только чаяние, но уже и присутствующая реальность: парусия (Второе Пришествие. – прот. К.П.) – начинается в душах святых» (В. Лосский).

Вместе с тем нужно иметь трезвость и понимать, что начатки Царства, которые мы вкушаем, к которым приобщаемся здесь и сейчас, не есть полнота, но только предвкушение и предощущение. У Ап. Павла находим ироничные слова, обращенные к Коринфянам: Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас. О, если бы вы [и в самом деле] царствовали, чтобы и нам с вами царствовать!.. (1 Кор. 4:8).

Надо пояснить, о чем идет речь: В Коринфской христианской общине были люди, которые говорили, что они уже воскресли и царствуют. Изобильное излияние благодати, Евхаристия – как Таинство встречи с Живым Христом, совместные агапы, проходившие в любви и общении, которые, казалось, уже являют пиры Царства Божьего, и прочее… Современными учеными достаточно хорошо реконструирована жизнь коринфян, и можно определенно утверждать, что во времена Ап. Павла некоторые христиане считали, что уже воскресли и царствуют. Павел отрезвляет этих людей ироничным: О, если бы вы [и в самом деле] царствовали, чтобы и нам с вами царствовать!..

А затем говорит, что жизнь настоящих христиан, тех, кто проповедует Слово Божие, далека от реалий Царства:

Нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, [как] прах, всеми [попираемый] доныне. Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. …Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу (1 Кор. 4:9-14).

Итак, да – уже прикосновение к Царству и Спасению, но пока еще в надежде, только прикосновением, только обонянием аромата этого Царства.

 

Память смертная

Жизнь в воскресшем и прославленном теле… Но это – в грядущем. Пока мы живем на этой земле, в этом мире. Мы радуемся этой жизни, но не полагаем в ней своего упования. Впереди – вечность. А если вечная жизнь существует, то как мы должны прожить ее?
В нашу жизнь, как соль в пищу, должна быть привнесена память о неминуемой смерти и о жизни по ту сторону этой жизни.
Часто во время отпевания в храме я вижу, как люди водят глазами по сторонам, вертят в пальцах свечу, зевают. Перед ними лежит раскрытый гроб. Это как напоминание, как колокольный набат – и с тобой будет так же, здесь сейчас мог лежать и ты… Но в глазах – скука и вялость. Казалось бы, смотри, впитывай, что сейчас делает священник, что он говорит, как и о чем поет хор. Разве не интересно (пусть даже так, лишь интересно!), как провожают твоего друга или родственника в вечность? Я могу понять тех, кто часто бывает в храме и присутствует на отпеваниях, но большинство людей приходят туда крайне редко. Разве ничего не затрагивает в тебе каких-то струн души? Разве так уж «все равно», что будет после смерти?
Мне сложно представить что думают о смерти неверующие люди. Как возможно жить, если над радостью нашей жизни дамокловым мечем висит смерть со своей холодной могилой или раскаленной печью крематория?..
Если нет вечной жизни, то нужно заставить себя не думать о смерти. Слишком страшно жить: обнимать любимого человека, играть с ребенком, слушать музыку, впитывать в себя аромат листьев, деревьев, трав, земли, снега, любоваться окружающим нас миром. Неверующий человек понимает, что все это, и иное, даже самое прекрасное, лишь тень, мираж… Это как причудливый и случайный морозный узор на стекле жизни. Пройдет некоторое время – и узор растает, растечется грязными каплями. Если живешь только этой жизнью, значит, надо цепляться за нее, удерживать эту жизнь.
Не то для людей, знающих, что мы войдем в Вечность.
Вечность есть, а значит, еще живя на земле, следует стремиться к нравственной чистоте и правде Божией, чтобы быть достойным Вечной жизни. Христиане не боятся смерти. Христиане боятся лишь нравственной смерти, когда потеряна и гибнет душа.
Смерть – неумолимый факт нашей жизни. Прятаться от нее, бежать от нее, не думать о ней – все равно, что прятать голову в песок. И святые отцы не преувеличивали, когда говорили, что вся наша земная жизнь должна быть подготовкой к смерти. Правильнее сказать иначе: надо готовиться не к смерти, надо готовиться к вечной жизни. В одной из антирелигиозных брошюр советского времени я прочитал, что верующие всю жизнь живут как бы «на чемоданах». Хорошо неверующему: он хозяин этой жизни, он живет и не задумывается о смерти, потому что уверен, что со смертью все заканчивается.
В этой брошюре, где так выразительно говорилось о мыслях и чувствах человека не верящего в потустороннее бытие, ничего не говорилось о чувствах и настроении тех, кто в такую жизнь верит. А сказать тут есть о чем. Да, христианин верит, даже больше, знает, внутренним опытом несомненно чувствует, что смерть – это не конец, это переход! Смерть – это переход к иной, большей, пространнейшей, более насыщенной и полноценной жизни.
И здесь, в этом мире, наша душа касается Бога, чувствует красоту, радость, смысл бытия… Но там это будет неизмеримо больше. Ап. Павел писал: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан (1 Кор. 13:12)^[11].
Ап. Павел же уверяет нас, что и потусторонний мир, общение с Богом несравненно прекрасней даже самых смелых предположений. Но что из этого мира достойно вечности. На что, пока мы живем здесь, в этом мире, мы должны обратить самое пристальное внимание?

Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами –
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий –
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?

– писал Владимир Соловьев вдохновенно.
Но что является подлинной ценностью? Философ так заканчивал свое стихотворение:

Милый друг, иль ты не чуешь,
Что одно на целом свете –
только то, что сердце к сердцу
Говорит в немом привете?

Здесь самым главным, единственно подлинным на целом свете русский мыслитель объявляет любовь.
Действительно, любовь – это то, что никогда не закончится. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится, – уверяет нас ап. Павел (1 Кор. 13:8).
Вечность – это блаженное пребывание людей в единстве любви с Богом и друг с другом. Вот то самое главное, что существует в мире, – гармония единства и любви
Как отмечают святые отцы, после грехопадения Адам и Ева узнали, что они наги. Но ведь они были и раньше нагими?.. Были, говорят отцы Церкви, но тогда и Адам, и Ева не смотрели на себя, они смотрели друг на друга и собственной наготы не замечали. То, что прародители обнаружили свою наготу, говорит о том, что они вместо того, чтобы смотреть на другого, стали смотреть на себя. Грехопадение внесло в отношения людей отъединенность и эгоцентризм. И уже в детях Адама и Евы это привело к вражде людей, ненависти и убийству. Каин убивает Авеля. От того, чтобы смотреть лишь на себя, себя ставить в центр Вселенной, до убийства – один шаг.
Именно поэтому исполнение замысла Божия состоит в том, чтобы созидать мир и любовь между людьми, служить делу любви.
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими (Мф. 5:9) и по тому узнают все, что вы Мои ученики, – говорит Христос, – если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35).
Любовь – это отношения между людьми. Часто эти отношения становятся поверхностными, лживыми. Часто отношения между людьми строятся по принципу более или менее терпимого сосуществования. Терпимого, но отстраненного, равнодушного и холодного.
Вот этого не должно быть. Следует помнить, что общение с другим человеком – драгоценный дар нам от Бога.
По-настоящему это может пережить человек на какое-то время оторванный от общения с людьми: заключенный в одиночной камере, путешественник, моряк. Встреча с любым человеком, если не видел продолжительное время человеческого лица, становится радостью, счастливым событием.
Вот таким событием должна быть и любая наша повседневная встреча, по возможности, с любым человеком. Отцы Церкви писали: нужно жить каждую минуту нашей жизни так полноценно, так насыщенно, будто это последняя минута, будто другой уже не будет. Таким же должно быть и наше отношение к живым. Так любить, так отдавать себя, словно это последняя встреча: последние слова, последнее пожатие рук, последний поцелуй. И тогда, если встреча действительно окажется последней, не будет ужаса от того, что не успел досказать, долюбить…
Любить других, другого, именно каждого другого, а не абстрактных других, человечество.
Любить, не медля, потому что мы живем и не в прошлом, и не в будущем, а в эту минуту. Иной минуты может и не быть… И эту «школу любви» каждый проходит самостоятельно. Я говорю это не как достигший или имеющий это, а как стремящийся, как и все мы, к этому. Это трудно, но – реально. И для этого у нас есть время всей жизни.
Мы говорим о подготовке к смерти.
И мы напоминаем о том, о чем говорит нам Церковь ежедневно,  об ответственном и бережном отношении к каждой минуте общения, которую нам подарил Бог. Как верно заметил Мандельштам: «Когда б не смерть, то никогда бы / Мне не узнать, что я живу».
Зная, что смерть в любую секунду может подвести черту под всеми нашими земными делами, начинаешь ценить жизнь, беречь жизнь.
Есть люди, которые за малое количество лет жизни успевают многое, очень многое. Не потому, что время для них растягивается, а потому, что они дорожат временем. Потому, что они научились пользоваться временем, не проводя его впустую^[12].

Часто можно услышать, что верующие люди признают загробную жизнь потому, что эгоистично и трусливо боятся исчезнуть, уйти в небытие. Это не так. «Протест против полного умирания – это скорее протест против исчезновения любимого» (П. Туане). Любовь наша противится смерти, но не через то, что мы изобретаем лекарства продлевающие жизнь. А через то, что любовь устанавливает  между любящими  такие узы, разорвать которые смерть не сможет. В драме Габриэля Марселя «Смерть назавтра» мы находим об этом замечательные слова.
В разгар жестокой окопной войны под Верденом (1917 г.) один французский солдат отправляется на побывку домой. Потом он должен вернуться на фронт, и поэтому всем ясно, что эта поездка домой скорее всего окажется последней. Его жена тоже понимает это и накануне возвращения мужа на фронт отказывается спать с ним: разделить супружеское ложе с мужем, который завтра будет мертв, для нее – святотатство. Ее брат, узнав об этом, упрекает ее: «Жанна, того, кто жив сегодня, ты приносишь в жертву тому, кто умрет завтра. Прежде времени почитая его как мертвого, ты не способна принести счастья человеку из плоти и крови, который тебя желает. И почему, уж не из желания ли приготовиться к менее горькому вдовству? Жанна, поверь мне, такое отношение и есть настоящая измена. Любить – это значит сказать любимому: “Любовь моя, ты не умрешь!”»
«Ты не умрешь»  эти слова побеждают смерть. Смерть пытается разорвать узы сердечной и душевной близости, нежности между людьми, но настоящая любовь никогда не предаст, не откажется от любимого. Молитвенное общение с умершими и есть эта связь любви.
Поэтому верующий и по-настоящему любящий не боится смерти ни для себя, ни для любимого. Смерть – это лишь краткий период зримой разлуки. Но эта разлука не подлинна. Связь душ сохраняется, общение не прерывается.

И все же надо спешить… спешить любить. Недавно я перечитывал Маркеса. В его романе «Любовь во время чумы» есть очень выразительный эпизод, который, мне кажется, хорошо иллюстрирует эту мысль. Автор рисует перед нами жизнь двух супругов, стариков, проживших вместе больше пятидесяти лет. Муж – старый доктор, человек эмоциональный, который любит свою жену и говорит ей это. Жена тоже сильно любит супруга, но она эмоционально сдержанна, можно даже сказать, прохладна с ним. О своей любви она не говорит. Она любит затаенно. И вот муж случайно падает с дерева и умирает. Он лежит и понимает, что сейчас для него жизнь закончится. Его единственная мысль – успеть бы сказать жене, как он любит ее. К умирающему бежит жена. Она также думает – успеть бы сказать, что всю жизнь она его сильно любила. Муж шепчет: «Один Бог знает, как я тебя любил…» И умирает. Жена не успевает этого сказать.
И для нее это настоящая катастрофа.

Так вот, нужно так относиться к близким, чтобы мы не плакали потом, что не успели сказать, не успели показать, как мы любим.

Я знаком со многими людьми, потерявшими близких. Вернее было бы сказать, не потерявшими, потому что никакой потери любимого нет, а разлучившимися. И многие из этих людей чувствуют с почившими реальную связь. Телесная смерть – не преграда для общения.
Однажды я общался с женщиной у которой недавно умер единственный двадцатипятилетний сын. Об этой смерти я узнал случайно – мы говорили на совершенно посторонние бытовые темы. И тогда я постарался рассказать этой женщине что такое смерть в христианском понимании и как после этой смерти сына она должна строить свою жизнь. Но женщина прервала меня словами: «Не напоминайте мне об этом. Я постаралась забыть об этом, только забыла, а вы вновь меня возвращаете к теме смерти». Мне кажется, что в словах этой женщины мы встречаемся с большой неправдой. Смерть наших близких возвращает нас не к теме похорон, ставшему отныне страшным густому цветочному запаху и рыдающим трубам похоронного оркестра. Смерть наших близких возвращает нас к реальности той жизни. от которой мы часто в суете уходим. Смерть нас возвращает к ценностям вечным и нетленным. Смерть учит жить этим вечным ценностям. Смерть самых любимых людей дает возможность прочувствовать, какая наша жизнь преходящая, зыбкая, суетная. Пережив (или – прожив) уход любимых в иной мир, начинаешь думать об ином мире и жить его жизнью, его ценностями.
Христианин обязан помнить о смерти, потому что эта память смертная сообщает жизни особый ритм. Раз мир идет к некоей цели, свершению, раз мы в этом мире являемся проводниками Божественной воли, мы воины Божии со злом, с демонизмом – значит, нужно трудиться в этом направлении всю, Богом отмеренную нам жизнь.
Перед лицом любимых людей, ушедших в иной мир мы должны совершать свою христианскую жизнь, до конца честно, до конца искренне. Потому что впереди нас ждет встреча навсегда, которую уже больше ничто и никто не прервет и мы должны готовиться к этой встрече и быть достойны ее.
Убеждая эфесских христиан не ослабевать на пути их духовной жизни, ап. Павел призывает их жить, дорожа временем, потому что дни лукавы (Еф. 5:16).
Это замечательное напоминание. «Разве не обманывает нас время? – спрашивает митрополит Сурожский Антоний. – Разве не проводим мы дни своей жизни так, будто наскоро, небрежно пишем черновик жизни, который когда-то перепишем начисто; будто мы только собираемся строить, только копим все то, что позднее составит красоту, гармонию и смысл? Мы живем так из года в год, не делая в полноте, до конца, в совершенстве то, что могли бы сделать, потому что “еще есть время: это мы докончим позднее; это можно сделать потом; когда-нибудь мы напишем чистовик. Годы проходят, мы ничего не делаем, – не только потому, что приходит смерть и пожинает нас, но и потому, что на каждом этапе жизни мы становимся неспособными к тому, что могли сделать прежде. В зрелые годы мы не можем осуществить прекрасную и полную содержания юность, и в старости мы не можем явить Богу и миру то, чем мы могли быть в годы зрелости. Есть время для всякой вещи, но когда время ушло, какие-то вещи осуществить невозможно».
Если мы оглянемся на себя, мы заметим, как ненаполненно, ненасыщенно живем. Не в смысле впечатлений или информации (их бывает более чем нужно), а в смысле реального развития души. Бывает, что пролетает день, неделя, и мы ловим себя на мысли, что ничего настоящего за это время не сделали. Никак не потрудились для того, чтобы мир стал лучше, не преумножили духовные свои богатства.
Мы тратим время неоправданно беспечно. И когда, вдруг, оказывается его мало, как мы об этом жалеем.
У Генриха Бёлля об этом есть замечательный рассказ – «Поезд прибывает по расписанию».
Некий молодой человек 27 лет, немец, едет на войну. Идет 1943 год. Немецкие войска терпят одно поражение за другим, и на войну призываются все немцы призывного возраста.
И вот молодой человек садится в поезд, который идет на фронт. Поезд полон солдат. Многие пьяны. Крики, песни, слезы девушек, расстающихся с любимыми. Молодого человека (его зовут Андреас) провожает друг – католический священник. Они обнимаются, говорят слова прощания. И вдруг Андреаса, словно током, поражает мысль, даже не мысль, а чувство, отчетливое чувство, что больше в его жизни ничего не будет. Все для него скоро закончится, скоро он умрет.
Андреас пытается мысленно заглянуть в будущее; он мысленно представляет себе завтра, послезавтра, он представляет город Львов, куда через четыре дня приедет… но дальше темнота и бездна. Дальше нет будущего. Он понимает, что осталось жить всего несколько дней. Это опять же не было предположением, это было ощущением, реальным и полноценным. Через четыре дня, примерно между Львовом и селом Черновицами, куда он направлялся, его не станет в живых, для него все закончится.
Когда он спит, ест, смотрит вокруг, он понимает, что это в последний раз. И оттого он начинает ценить эти мгновения. Каждая секунда оказывается наполненной прекрасным, светлым переживанием ЖИЗНИ. Это то, что многие из нас, с вами, по своей невнимательности, и не замечают. Знаете, как на фотоснимке, которому многие годы. Когда-то, особенно если мы не позировали, а были схвачены объективом неожиданно, мы не думали об этом мгновении, а оно вот, здесь, осталось. И спустя время мы смотрим, всматриваемся и вдруг открываем ТО ВРЕМЯ. Раньше мы этот момент жизни не замечали, жили себе и жили, и вдруг его схватили и сохранили. И, глядя на фотоснимок вспоминаешь тот запах, ту погоду, свои мысли, чувства, переживания, свет или, может быть, леденящую пустоту или темень души. Тогда этого не заметил, не остановился, а теперь вот, возвращаешься и чувствуешь благоговейный трепет перед тайной этого мгновения, данного тебе Богом. И понимаешь, что такого уже больше никогда не будет.
О схожем опыте благоговения перед каждым фрагментом отмеренной нам Богом жизни свидетельствовали и те, кто пережил страшные дни заключения в камере смертников.
Передо мной – книга «Записки смертника». Ее автор – петербургский священник Михаил Чельцов, бывший в двадцатые годы XX века настоятелем того собора, в котором я сегодня служу: Свято-Троицкого Измайловского собора.
Он пробыл в одиночной камере смертника, ожидая казни, 40 дней^[13]. Позже он описал их: день за днем. Запомнилось все, каждая деталь, настолько густым, многоценным казалось время этих дней. Это страшный документ, документ-исповедь человека, главной темой которого является благодарность Богу за каждый миг жизни.
Неожиданные смерти, катастрофы всегда нас ставят лицом к лицу перед фактом нашей хрупкости и непредсказуемости жизни. Происходят катастрофы, террористические акты, эпидемии и природные катаклизмы, наконец, невнимательность или небрежность врачей, да и непредсказуемая немощь нашего организма – все это в мгновенье может поставить точку в человеческой жизни. В нашей жизни, или жизни дорогих нам людей.
И, с одной стороны, – это страшно. Страшно, что можно не успеть сделать то, что задумал, что планировал. С другой стороны  это прекрасный урок нам с вами о том, что жить следует так, как если бы через минуту для нас наступила смерть.
Есть на эту тему прекрасная древняя легенда. Один из древних монахов размышлял над темой Суда Божьего. И вот он бродил по улицам, смотрел на людей и думал, как можно жить, дышать, смеяться, если вдруг узнать, что сейчас грянет Страшный Суд.
И этот подвижник увидел мальчика, который подбрасывал мяч. Монах подошел к мальчику и спросил: «Вот ты тут играешь в мяч, а что бы ты стал делать, если бы узнал, что через минуту наступит Конец Мира?.. Мальчик посмотрел на аскета, улыбнулся и сказал: «Продолжал бы играть в мяч…»
И подвижник воскликнул: «Этот мальчик воистину говорит Божью правду, жить действительно надо всегда как бы в преддверии Суда…»
Смысл истории, думаю, понятен: чтобы ты ни делал, делай это так, чтобы быть готовым сейчас же предстать пред лицо Божие; заниматься своими делами следует так, чтобы это было не чуждо вечности, чтобы не стыдно было предстать с этим делом на Суд Господа. Это относится ко всему в нашей жизни.
Здесь просто невозможно не привести слова митрополита Сурожского Антония из книги «Жизнь. Болезнь. Смерть». «Подумайте,  пишет владыка Антоний,  каков был бы каждый момент нашей жизни, если бы мы знали, что он может стать последним, что этот момент нам дан, чтобы достичь какого-то совершенства, что слова, которые мы произносим, – последние наши слова и поэтому должны выражать всю красоту, всю мудрость, все знание, но также и в первую очередь – всю любовь, которой мы научились в течение своей жизни, коротка ли она была или длинна. Как бы мы поступали в наших взаимных отношениях, если бы настоящий миг был единственным в нашем распоряжении и если бы этот миг должен был выразить, воплотить всю нашу любовь и заботу? Мы жили бы с напряженностью и с глубиной, иначе нам недоступными. И мы редко сознаем, что такое настоящий миг. Мы переходим из прошлого в будущее и не переживаем реально и в полноте настоящий момент».
И далее владыка Антоний пишет: «Если бы мы сознавали это, как бы мы относились друг ко другу, да и к себе самим? Если бы я знал, если бы вы знали, что человек, с которым вы разговариваете, может вот-вот умереть, и что звук вашего голоса, содержание ваших слов, ваши движения, ваше отношение к нему, ваши намерения станут последним, что он воспримет и унесет в вечность.» – как внимательно, как заботливо, с какой любовью мы бы поступали!.. Опыт показывает, что перед лицом смерти стирается всякая обида, горечь, взаимное отвержение. Смерть слишком велика рядом с тем, что должно бы быть ничтожно даже в масштабе временной жизни.
Таким образом, смерть, мысль о ней, память о ней – как бы единственное, что придает жизни высший смысл. Жить в уровень требований смерти означает жить так, чтобы смерть могла прийти в любой момент и встретить нас на гребне волны, а не на ее спаде, так, чтобы наши последние слова не были пустыми и наше последнее движение не было легкомысленным жестом».

В связи с этим я вспоминаю о двух потрясших меня встречах. Однажды в один день мне пришлось совершить два отпевания с интервалом в полчаса.
Оба умерших были моими знакомыми.
Неожиданными знакомыми.
Первая, женщина в возрасте 95 лет (!) за две недели до этого причастилась у меня после 85 лет перерыва в церковной жизни. Эта женщина родилась до Октябрьской Революции, и тогда же ее крестили и, по обычаю, причащали. Но после революции сама девочка не выказывала желания ходить в храм, не настаивали и родители. Девочка стала неверующим человеком и так всю жизнь и прожила. Уже к закату своих дней, окидывая мысленным взглядом прожитую жизнь, все сделанное и несделанное, эта старушка глубоко раскаялась. Несколько лет эта пожилая женщина молилась, думала о Боге, однако не имела возможности покинуть квартиру, чтобы пойти в храм. Ее душа окончательно созрела в христианском смысле и она попросила свою племянницу, семидесятилетнюю женщину, пригласить к ней священника.
Когда я старушку исповедал и причастил, и потом, когда мы на кухне пили чай, она говорила, что это для нее счастливый день – день возвращения к Богу. Через две недели она умерла. Тихо и с радостью.
Второй человек, которого я отпевал через двадцать минут в тот же день, когда отпевал эту старушку, был двадцатишестилетним юношей.
У него был порок сердца, и впервые он пришел в храм за три дня до своей смерти.
В тот день он подошел ко мне, попросил с ним поговорить и сказал, что разговор будет серьезным и для него очень важным. Я спросил, есть ли у него время? «Есть, я подожду». Этот день выдался на редкость насыщенным. Было много дел в храме, принесли крестить младенца, приходили со срочными вопросами люди. Словом, у меня не было для разговора с молодым человеком и пяти минут. Но вот, наконец, эти минуты появились. Я подсел к молодому человеку и спросил, кто он и о чем он хотел побеседовать.
Молодой человек начал рассказывать о своей жизни, о бурной безбожной молодости. О том, как он состоял в одной из сект и, наконец, пришел к Богу. Сказал, что он много искал и вот сейчас его сердце целиком занято православием, он хочет даже, может быть, уйти в монастырь. Мы с ним беседовали какое-то время, я рассказал о православной вере, о смысле жизни, в понимании православного человека, о радостях этого пути и о искушениях.
Мы договорились встретиться через несколько дней, за Божественной литургией, и я дал этому человеку задание – посидеть, подумать и написать исповедь за всю жизнь. Тщательную и серьезную  «С этой исповеди и первого причастия начнется Ваша новая жизнь!»
Но в назначенный день он не пришел. Пришел его знакомый который рассказал, что этот молодой человек умер, умер внезапно от сердечного приступа.
Он умер за письменным столом, когда закончил свою исповедь – написал целую тетрадку.
Когда этого молодого человека – Александра, отпевали, мама дала мне тетрадку с исповедью. Я ее прочитал, разорвал и положил в гроб.
Господь дал этому молодому человеку покаяться в прежней жизни – верю, что его исповедь принята на Небесах, но причастится он уже в мире ином и там приступит к новой жизни.
Потрясающие примеры (подобных примеров приходилось мне наблюдать немало) того, что Господь, видимо, ждет покаяния человека. Он не хочет смерти грешника, но какими-то неведомыми путями подводит того к переосмыслению жизни и к осознанию ошибок…
Тикают часы. Раз заведенные, они «непрестанно идут и, хотя спим, или бодрствуем, делаем или не делаем, непрестанное движение имеют и приближаются к пределу своему. Такова наша и жизнь – от рождения до смерти непрестанно течет и убавляется; упокоеваемся ли, трудимся, бодрствуем или спим, беседуем с кем, или молчим, непрестанно течение свое совершает и к концу своему приближается, и и уже к концу ближе стала, чем вчера и третьего дня, – сего часа, нежели прошедшего. Так нечувствительно житие наше сокращается! Так проходят часы и минуты! А когда окончится цепочка и перестанет ударять маятник, не знаем того.
Промысл Божий скрыл от нас это, да всегда готовы будем к исходу, когда ни позовет нас к Себе Владыка наш Бог. Блажен тот, его же Господь обрящет бдяща (Лк. 12:37). Окаянен тот, кого Он в греховном сне погруженным обрящет!» (Св. Тихон Задонский)

Мой близкий друг, священник, серьезно болевший онкологией и стоявший на грани смерти, рассказал, что врачи не хотели говорить ему правду: будет ли он жить или умрет. Этот священник уверял врачей, что он не боится смерти, он просто хочет знать, сколько еще ему осталось времени жить. Знать, чтобы успеть подготовиться. Но врачи скрывали это, руководствуясь врачебной «гуманностью». Эта ситуация показывает нам, как на самом деле люди избегают лицом к лицу становиться перед смертью. Убегают от смерти, избегают темы смерти до последнего. Вместо того, чтобы открыться опыту смерти. Чтобы он стал опытом близким, знакомым тебе, чтобы смерть была не внезапной досадной трагедией, а способом приобщиться к чему-то очень важному.
Замечательный пример на эту тему мы встречаем у митрополита Сурожского Антония. Владыка рассказывает о пережитом им опыте, трагичном, но удивительно духовно полезном. Умирала любимая мать митрополита Антония. «Ее оперировали – и неуспешно. Доктор сообщил мне это и добавил: «Но, конечно, вы ничего не скажете своей матери». Я ответил: «Конечно, скажу». И сказал. Помню, я пришел к ней и сказал, что доктор звонил и сообщил, что операция не удалась. Мы помолчали, а потом моя мать сказала: «Значит, я умру». И я ответил: «Да». И затем мы остались вместе в полном молчании, общаясь без слов. Мне кажется, мы ничего не «обдумывали». Мы стояли перед лицом чего-то, что вошло в жизнь и все в ней перевернуло. Это не был призрак, это не было зло, ужас. Это было нечто окончательное, что нам предстояло встретить, еще не зная, чем оно окажется. Мы оставались вместе и молча так долго, как того требовали наши чувства. А затем жизнь пошла дальше.
Но в результате случились две вещи. Одна – то, что ни в какой момент моя мать или я сам не были замурованы в ложь, не должны были играть, не остались без помощи. Никогда мне не требовалось входить в комнату матери с улыбкой, в которой была бы ложь, или с неправдивыми словами. Ни в какой момент нам не пришлось притворяться, будто жизнь побеждает, будто смерть, болезнь отступает, будто положение лучше, чем оно есть на самом деле, когда оба мы знаем, что это неправда. Ни в какой момент мы не были лишены взаимной поддержки. Были моменты, когда моя мать чувствовала, что нуждается в помощи; тогда она звала, я приходил, и мы разговаривали о ее смерти, о моем одиночестве. Она глубоко любила жизнь. За несколько дней до смерти она сказала, что готова была бы страдать еще 150 лет, лишь бы жить. Она любила красоту наступавшей весны; она дорожила нашими отношениями. Она тосковала о нашей разлуке. Порой, в другие моменты, мне была невыносима боль разлуки, тогда я приходил, и мы разговаривали об этом, и мать поддерживала меня и утешала о своей смерти. Наши отношения были глубоки и истинны, в них не было лжи, и поэтому они могли вместить всю правду до глубины.
И кроме того, была еще одна сторона, которую я уже упоминал. Потому что смерть стояла рядом, потому что смерть могла прийти в любой миг, и тогда поздно будет что-либо исправить, – все должно было в любой миг выражать как можно совершеннее и полнее благоговение и любовь, которыми были полны наши отношения. Только смерть может наполнить величием и смыслом все, что кажется как будто мелким и незначительным. Как ты подашь чашку чаю на подносе, каким движением поправишь подушки за спиной больного, как звучит твой голос, – все это может стать выражением глубины отношений. Если прозвучала ложная нота, если трещина появилась, если что-то неладно, это должно быть исправлено немедленно, потому что есть несомненная уверенность, что позднее может оказаться слишком поздно. И это опять-таки ставит нас перед лицом правды жизни с такой остротой и ясностью, каких не может дать ничто другое».

Вот как следует жить и нам с вами.
Каждый раз, когда мы встречаемся со смертью, это в той или иной степени затрагивает нас. На большее или меньшее время, затрагивает большую или меньшую глубину нашего существа. Потом мы приходим в себя, боль притупляется, серьезность к жизни проходит… Мы становимся прежними, поверхностными, болтливыми, мелкими…
Так не должно быть. Если есть смерть, если есть внезапность, нежданность смерти, похищающая любимых людей в разгар пира жизни – нельзя быть несерьезными и безответственными. Нельзя забывать об этом. Такой трагизм мы находим в душах тех, кто потерял своих самых любимых людей: например детей. Одна мама, семилетнюю дочь которой, Настю, сбила машина: за жизнь девочки месяц боролись врачи, ее соборовали, над ней молились, но она умерла, так и не приходя в сознание, – так вот мама Насти сказала мне: «Я никогда не буду такой как прежде».
Я знаю маму, потерявшую дочь еще за год до моего рождения. Сейчас эта женщина приходит в храм, мы с ней дружим. На лице ее и в сердце – печать вечной грусти. Но она живет верой во встречу с дочерью. И трудится, совершая свое христианское служение, не щадя себя. И чувствует, что дочь слышит ее.

Такие страшные события – когда умирают твои любимые люди: беззащитные и невинные, – срывают с мира маску приторного благополучия. Мир болеет, страдает. Мир злой, вернее, зло захватило Божий мир и правит в нем бал. Можно отгородиться от проблем, уйти, спрятаться: можно сделать свое сердце жестоким и циничным, можно глушить внутреннюю боль алкоголем, развлечениями… Так большинство людей и поступает. Но когда это происходит с тобой, с твоими детьми – вдруг видишь злую гримасу сатаны, исказившего мир и жизнь.
К чему это я говорю. Как это осознание трагизма жизни, ужаса мира нашего может повлиять на нас?.. К чему это нас может привести?
К самому главному: к тому, чтобы всерьез, по-настоящему объявить сатане войну. Если мир наш непрочен, если жизнь кратка, если сатана нам корчит рожи из всех щелей жизни, мы должны показать сатане, что объявляем ему войну. Беспощадную и постоянную.
Вдохновенный апостол Павел нам в том советчик:
Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять. Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие (Еф. 6:11-17).
Объявить войну сатане – значит бороться с грехом. И, прежде всего, с грехом в себе. Если в тебе произошла победа  она как пример вдохновит и других.  «Никто не может отвернуться от греха, если не увидит в глазах или на лице хоть одного человека сияние вечной жизни» (митр.  Сурожский Антоний).
Воевать с грехом – значит искоренять всякую ложь, слабость, лень, подлость, гордость, гнев, злобу, зависть и многое-многое другое.
Собственно, если ты понимаешь, что мир болен грехом, что он заражен злом, – нужно его лечить. А лечение надо начинать с себя.
Конечно, прожить жизнь до конца достойно мы не сможем. Будут и срывы, и падения… Главное, чтобы было раскаяние. В Царство Небесное мы идем не от победы к победе, а от поражения к поражению. Важно не сесть и не начать плакать о падении, а встать и идти дальше. И когда придем ко Христу, упадем перед Ним ниц и скажем: мы шли к Тебе… мы падали, но все же вставали и шли не к кому-то другому, но к Тебе.
Церковь прекрасно знает о слабости человеческой, и именно поэтому одним из Таинств Церковных мы имеем Таинство примирения человека с Богом,Таинство Покаяния.
«Не согрешишь – не покаешься», – говорят некоторые… От этой циничной пословицы веет таким холодом и смрадом, что лучше бы ее и не вспоминать. Для иных жизнь рассчитана и распланирована. Они продуманно грешат и продуманно, по плану каются. Жизнь с Богом мыслится такими людьми как что-то обременительное и тоскливое. Их пугает одно: а вдруг там что-то есть и тогда придется нести ответ за проступки. Поэтому лучше заранее покаяться. В Древней Церкви, когда принимать крещение можно было в любом возрасте, такие люди грешили от души, а потом, на смертном одре, крестились. Они хотели войти в иной мир совершенно чистыми.
Такой подход показывает, что эти люди совершенно не понимали смысла христианской жизни.
Жизнь в Церкви – это не накопление суммы добрых дел или прочитанных молитв. Жизнь в Церкви – это путь роста, вырастания в меру Христову, путь богоуподобления. Святой – это не тот, кто не делал зла и старался лишь творить добро. Это тот, кто центральной идеей своей жизни сделал стремление к Богу. Настоящий верующий подражает Богу не потому, что ждет награды. Настоящий верующий любит Бога как Небесного Отца и хочет в этой своей любви походить на Бога, как мы стараемся подражать нашим земным родителям.
То, что ты избрал вектором своей жизни путь к Господу, не подразумевает, что ты уже сегодня стал святым. На этом пути мы можем оступиться, поскользнуться, но главное – вставать и раскаявшись идти вперед.
Итак, помнить о смерти. «Что сие еже о нас бысть таинство? Како предахомся тлению? Како сопрягохомся смерти?» – вопрошает Иоанн Дамаскин, сам причастный Небесным Тайнам.
Не интересоваться этими вопросами значит быть совершенно нечувствительным человеком, потерять всякий интерес к жизни, потому что как можно полноценно жить, работать, творить, если смерть – конец? Мы еще можем не обращать внимания на лично нашу смерть… Но как не думать о смерти и о том, что за порогом смерти, если поставить рядом факт смерти – и… самых дорогих нам людей – мужа, жену, дочь, сына?.. «Человек начинается с плача по умершему» (М. Мамардашвили)…
Помнить о смерти нужно. Помнить, но не бояться. Ведь смерть – это путь, к которому мы готовимся всю жизнь. Когда мы вступим на этот путь. знает лишь любящий нас Господь. Ни нам самим, ни нашим близким не дано прогнозировать времена и сроки. Нужно быть просто всегда готовым, а Господь Сам знает, когда это должно произойти. Святые отцы настаивали, что неведение смертного часа также относится к области Божественного замысла. Если бы человек знал о смертном часе, то принужден был бы делать добро из страха приближающейся кончины. И. напротив, не радел бы о спасении, зная, что время еще есть… Но тайна часа смертного ставит нас перед необходимостью каждую минуту жить как последнюю.

Смерть – побеждена Христом. Смерть – это переход в блаженную жизнь с Господом, преселение на Небеса, а никак не уход во тьму. Разумеется, все это говорится о тех, для кого Христос был центром жизни, кто подражал Христу и считал благодать Божию большим из сокровищ мира. И все же, смерть – аномалия. Хотя сегодня это и переход к Богу, но постольку, поскольку смерть есть разлучение души с телом, т.е. нарушение богозадуманного принципа, смерть – это неправильность, увечность нашего мира.
Именно поэтому и плачем мы, провожая в мир иной близких и друзей наших. И Сам Христос показал нам пример, прослезившись над почившим Своим другом Лазарем. Святитель Иоанн Златоуст говорит об этом так: плакать – можно, «я не воспрещаю этого, потому что я не зверь и не бесчеловечен… Но плачь тихо, благопристойно, со страхом Божиим. Если плачешь так, то это знак не того, что не веруешь воскресению, но того, что печалишься как человек, не сгибаясь, однако, от разлуки с близким». Провожая дорогого нам человека в мир иной, будем плакать, как если бы провожали уходящего в далекую страну.

 

Смерть детей

Нас и наших близких от смерти отделяет лишь очень тонкая перегородка, и нужно быть каждую минуту готовым к встрече с Вечностью… Эти слова были уже сказаны чуть выше.

Мы можем спокойно размышлять о нашей собственной смерти, но совсем иное звучание эти слова приобретают, когда мы говорим о смерти детей. Наших или нет – не имеет значения.

Когда сначала умирает старшее поколение – это логично. Кажется, что так и должно быть. Страшно, когда умирают дети и родителям приходится их хоронить…

Но для верующего человека смерть – не конец. Еще и еще раз настойчиво скажем: для христианина смерть – это дверь в новую жизнь.

И как и для взрослого, эта дверь может отвориться и для ребенка.

Он попадет в тот мир, в который попадают и старики, и просто взрослые люди. Он войдет в вечность, войдет в общение с небожителями и Ангелами.

И наш долг – рассказать детям об этом мире, подготовить их к этой встрече, которая может произойти в любой миг, от нас это не зависит…

Не себя только, но и наших детей мы должны готовить не только к жизни здесь, но к вечной жизни, к жизни там.

Знать о смерти – значит знать правду о жизни! Воспитать ребенка – значит показать ему: что есть жизнь. А разве можно научить полноценно жить, если не рассказать о тайне смерти, о вечности? Православный богослов-педагог протопресвитер Василий Зеньковский пишет: «Если формулировать тему воспитания как тему спасения, то не значит ли это, что мы вводим эсхатологический момент в задачи воспитания? Но этого не только не следует бояться, этого, наоборот, нужно искать. Воспитание направлено на конкретную личность, судьба которой уходит в эсхатологическую перспективу, к которой мы все приобщаемся через смерть. Нельзя так жить, как если бы не было смерти. Эсхатологическая тема встает перед каждой личностью, как ее тема, и только в этом свете открывается нам вся глубина, вся сложность проблем жизни». «Цель воспитания в свете православия, – пишет о. В. Зеньковский, – есть помощь детям в освобождении их от власти греха через благодатное восполнение, находимое в Церкви, помощь в раскрытии образа Божия. Иначе это может быть сформулировано как раскрытие пути вечной жизни, как приобщение к вечной жизни в жизни эмпирической [т.е. земной]».

Очень часто мне приходится отпевать в храме почивших. И, знаете, почти никогда я не вижу стоящих со свечой в руках и молящихся детей. Их не приводят в храм, на «этот печальный обряд», как сказала одна женщина, чтобы не испугать. От детей скрывают смерть, а, скрывая смерть, скрывают и правду о жизни.

Тем не менее, дети смерти не боятся. Передо мной – книга современного автора Марианны Веховой  «Бумажные маки». Открываем и читаем первые строки этой книги:

«У нас не принято говорить с детьми о смерти. Считается, что надо оберегать детскую психику. Как будто с древнейших времен дети не были свидетелями войн и разбоев. Словно детей не уводили в плен, не заставляли непосильно трудиться, и они только играли, пели и радовались…

Мы стоим с семилетней дочкой у гроба моей бабушки и читаем заупокойную молитву. Ребенок без страха смотрит в лицо покойницы и говорит, вздохнув, когда молитва кончается:

– Хорошо, что мы ее не отдали в больницу. Хорошо, что она умерла дома, среди своих добродетелей, она улыбается, видишь?

Дитя имеет в виду – доброжелателей.

Дочка знает, как я боялась, что бабушке придется умирать в больнице, где она будет чувствовать себя оставленной теми, кого она любит…»

Если мы христиане, почему мы не рассказываем детям о смерти и о вечной жизни? Мы молимся в храме святым детям-мученикам: Вере, Надежде и Любови и матери их Софии, а своим детям не говорим о том, что будет после смерти.

Как же они смогут отдать жизнь за Христа, если случатся гонения, а они ничего не знают о потусторонней и вечной жизни? Или мы считаем, что нашим детям становиться мучениками ни к чему? Пускай поживут хоть как-то, хоть приняв другую веру и другие ценности?

Из общения с детьми я вынес твердое убеждение: дети думают о смерти. Они знают, что человека можно убить, его может задавить машина, он может утонуть. Но, не имея верного православного ориентира в этой теме, объяснения – что такое смерть, ребенок боится смерти как чего-то темного, неясного.

Почему не научить наших детей ясному и светлому убеждению – убеждению о жизни после смерти?..

Почему им не рассказать о самом главном – о том, что нынешняя жизнь, жизнь здесь есть лишь часть жизни, начало жизни. И что мы уйдем в иной мир с тем, что приобретем на этом свете. Любовь, доброта, свет в душе останутся с нами. Как останутся и зло, жестокость, жадность, хитрость… И мы окажемся либо с Богом, либо отвергнутыми от Него. Не потому, что Он нас отлучил от Себя. Мы сами себя от Него отлучили.

Почему умирают дети? Зачем Господь забрал моего ребенка? Эти вопросы священнику задают часто. И ответа на них… нет. Священник не знает, почему это произошло, почему жизнь, как нить, оборвалась в самом начале. Но священник знает, и из Священного Предания Церкви, и из опыта общения с многими людьми, и из опыта личной жизни, что Богу нужно доверять. Бог никогда ничего не делает напрасно.

В молитве Отче наш мы молимся: Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли… О чем мы просим Господа? О том, чтобы воля Его, безукоризненно и мгновенно исполняемая Ангелами, на Небесах, так же исполнялась и на земле.

Этой воли мы часто не видим. Но она есть. Строитель, которому поручена какая-то часть работы по возведению огромного здания, не видит всех замыслов архитектора. Его дело, может быть, забивать сваи, или возводить часть стены. А может быть, штукатурить, красить…

Что строится – знает в совершенстве лишь архитектор.

Вот так же и в нашем мире. Мы видим лишь часть огромного процесса воссоздания мира. Всю тайну мироздания мы взглядом, умом, охватить не можем.

Необходимо доверять Архитектору мира.

Он может, по каким-то Своим замыслам, призвать человека к Себе, пусть на шестьдесят, на семьдесят лет раньше, нежели нам хотелось бы. Это в Его власти.

Мы должны доверять, ведь, повторим, – смерть это начало новой Жизни. Можно вспомнить о матери в одном из рассказов Л.Н. Толстого, «Легенда о матери». Эта мать, в ночь после смерти маленького сына, которого она отмаливала от болезни, ради которого она потрясала небо своими молитвами, – засыпает в чувстве жестокого ропота на Бога и видит сон… Во сне она видит отдельный кабинет ресторана, остатки роскошного ужина, бесстыдно разодетых женщин и среди них ожиревшего человека с тусклым взором, с еле заметными следами человеческих мыслей и чувств. И в этом человеке она с ужасом узнает только что умершего своего ребенка…

Думается, что Л. Толстой для создания этого рассказа использовал, творчески переосмыслив, реальный случай, произошедший с матерью декабриста Кондрата Рылеева.

В январском номере «Исторического Вестника» за 1895 год в небольшой статье под заглавием: «Сон Рылеевой», рассказывается о том, как мать казненного декабриста Кондратия Рылеева заранее предвидела печальную судьбу своего сына на основании одного вещего, знаменательного сна. Вот что она сама рассказывала (как сообщает о том г-жа Савина, автор статьи, напечатанной в «Историческом Вестнике») в кругу своих знакомых об этом знаменательном сне:

«Коне было всего три года, когда он, дорогой, любимый мой мальчик, опасно, безнадежно занемог. Вероятно, то был круп или дифтерит, ‒ доктора не объяснили мне; они, созванные на консилиум, только качали головой, сознавая всю невозможность выздоровления ребенка. «Он не проживет и до утра», ‒ сказали они няне, плакавшей о Коничке. Мне, видя мое полное отчаяние, они не решались говорить об этом, но разве я не замечала сама всей опасности положения бедняжки. Он, задыхаясь, метался по постельке, сжимая тоненькие исхудавшие бледные ручки, уже не узнавая меня, своей матери.

«Радость, счастье, сокровище мое, неужели ты уйдешь от меня?! Уйдешь!.. Нет, это невозможно, немыслимо!.. Разве могу я пережить тебя! ‒ шептала я, обливая слезами эти дорогие мне ручки. ‒ Разве нет спасения!.. Есть оно, есть… Спасение ‒ одно милосердие Божие… Спаситель, Царица Небесная возвратят мне моего мальчика, возвратят, и снова он, здоровенький, весело улыбнется мне!.. А если нет?.. О, Боже, поддержи меня, несчастную!..»

И в страшном отчаянии своем упала я пред ликами Спасителя и Богородицы, освещенными мерцающим светом лампады, и жарко, горячо молилась о выздоровлении моего крошки. Молилась так, как никогда потом не могла пламенно сосредоточиться на молитве. Тогда я всю душу свою вложила в слова незаученного обращения к Господу.

Не знаю, сколько времени длился молитвенный экстаз мой… Помню только, что всем существом моим овладела какая-то непонятная, светлая радость, какое-то тихое чувство покоя… Меня точно что-то убаюкивало, навевая сон. Веки мои отяжелели. Я едва поднялась с колен и, сев у кровати больного, облокотясь на нее, тотчас же забылась легким сном. До сих пор не могу отдать себе отчета, был ли то сон или я действительно услыхала… О, как ясно услышала я чей-то незнакомый, но такой сладкозвучный голос, говорящий мне:

‒ Опомнись, не моли Господа о выздоровлении… Он, Всеведущий, знает, зачем нужна теперь смерть ребенка… Из благости, из милосердия Своего хочет Он избавить его и тебя от будущих страданий… Что, если я тебе покажу их?.. Неужели и тогда будешь ты все-таки молить о выздоровлении!..

‒ Да… да… буду… буду… все… все… отдам… приму сама какие угодно страдания, лишь бы он, счастие моей жизни, остался жив!.. ‒ говорила я, с мольбой обращаясь в ту сторону, откуда слышался голос, тщетно стараясь разглядеть, кому он может принадлежать.

‒ Ну, так следуй за мной…

И я, повинуясь чудному голосу, шла, сама не зная, куда. Пред собой видела я только длинный ряд комнат. Первая из них по всей обстановке своей была та же самая, где теперь лежал мой умирающий ребенок.

Но он уже не умирал… Не слышно было более свиста или как бы предсмертного хрипа, выходившего из горлышка. Нет, он тихо, сладко спал, с легким румянцем на щеках, улыбаясь во сне… Крошка мой был совсем здоров! Я хотела подойти к кроватке его, но голос звал уж меня в другую комнату.

Там крепкий, сильный, резвый мальчик; он начинал уже учиться, кругом на столе лежали книжки, тетради.

Далее, постепенно, видела я его юношей, затем взрослым… на службе…

Но вот уж предпоследняя комната. В ней сидело много совсем мне незнакомых лиц. Они оживленно совещались, спорили, шумели. Сын мой с видимым возбуждением говорит им о чем-то. Но тут снова слышу я голос, и в звуках как бы более грозные, резкие ноты:

‒ Смотри, одумайся, безумная!.. Когда ты увидишь то, что скрывается за этим занавесом, отделяющим последнюю комнату от других, будет уже поздно!.. Лучше покорись, не проси жизни ребенку, теперь еще такому ангелу, не знающему житейского зла…

Но я с криком: «Нет, нет, хочу, чтоб жил он!» ‒ задыхаясь, спешила к занавесу. Тогда он медленно приподнялся ‒ и я увидела виселицу!..

Я громко вскрикнула и очнулась. Первым движением моим было наклониться к ребенку и, как выразить удивление мое… он спокойно, сладко спал, ровное, тихое дыхание сменило болезненный свист в горле; щечки порозовели, и вскоре, просыпаясь, он протянул ко мне ручки, зовя маму. Я стояла как очарованная и ничего не могла понять и сообразить… Что это такое?.. Все тот же ли сон или радостная действительность?.. Но ведь все точно как было во сне там, в первой комнате!..

Все еще не доверяя глазам своим, я кликнула няню и вместе с нею убедилась в чуде исцеления приговоренного к смерти младенца. Няня передала мне решение докторов о невозможности его выздоровления. И надо было видеть изумление одного из этих эскулапов, приехавшего на другой день осведомиться о часе кончины мальчика, когда няня вместо трупа показала ему спокойно сидящего на постельке Коню, здорового и веселого.

‒ Да ведь это ж чудо, чудо!.. ‒ твердил он.

Время шло, а сон мой исполнялся с буквальною точностью во всех, даже самых мелких, подробностях… и юность его и, наконец, те тайные сборища.

Более не могу продолжать!.. Вы поймете… эта смерть… виселица… О, Боже!..»^[14]

В заключение этой маленькой, но важной темы, я хочу привести фрагмент воспоминаний русского писателя Александра Добровольского. Эта история закончилась хорошо. Но хорошо ли?..

…Серёжа был младшим и последним мальчиком в нашей семье. Семья наша была большая. Жизнь старших детей имела свои большие отличия от жизни нас, младших. У них были свои интересы, свои друзья, свои развлечения. Их жизнь и территориально была иная… И Леонид, и Варя имели свои отдельные комнаты, в то время как мы, четверо младших, помещались в одной общей «детской».
Все четверо мы были «москвичи», так как все родились в Москве (Леонид родился в Харькове) и «восьмидесятники»: Миша родился в 1882 г., Костя ‒ в 1884 г., я ‒ в 1886 г. и Серёжа ‒ в 1888-м. Как я себя помню, я помню себя всегда рядом с Серёжей. Даже наши кроватки я помню примкнутыми одна к другой. И долго после, до самого студенчества, мы спали на кроватях, поставленных рядом. Разница в летах между нами как-то стиралась. Посторонние даже обычно принимали за старшего Серёжу. Он был крупный, всегда серьёзный. Я же ‒ очень маленький, больше похожий на девочку, очень смешливый. Мама звала меня «пустосмешка». «Покажи ему утром палец, – говорила она, – и он будет весь день смеяться».

Если я был к Серёже очень привязан и любил делиться с ним своими игрушками и картинками, то его жизнь была прямо переполнена мною. Всё, что случалось со мной, он включал в свою собственную жизнь. Сохранились его детские дневники, которые он вёл с 9 лет. Это очень короткие записи «событий» одного дня. И все они строятся на обязательном соединении: я и Саша.

23 января. Встал 18 минут седьмого. Ходил в гимназию. Саша в гимназию не ходил.
12 февраля. Ходил в гимназию. У Сашиной кровати сломалась ножка.

Или из летних записей:

4 июня. Ходил купаться. Саша купаться не ходил.
8 июня. Я и Саша ловили рыбу. Поймали: я одну, Саша десять. Из них моя и две Сашиных рыбки убежали.
12 июня. Я ходил купаться. Саша упал в воду и весь промок.
…
И вот случилось, что в нашу жизнь вошло что-то непонятное и тяжёлое. Кончились Серёжины записи, во сколько минут какого часа он встал и пошёл в гимназию и что случилось с Сашей. Наши кровати отделили. Меня перевели в Варину комнату. Мама сказала мне, что Серёжа болен и чтобы я не подходил к нему и не беспокоил его. Я скучал и старался поглядеть на Серёжу. Мне сказали, что у него воспаление лёгких, что это очень тяжёлая болезнь и чтобы я теперь больше молился за Серёжу Богу.
Как стало скучно в доме. Точно все прятались, не говорили громко. Был один особенно тяжёлый и страшный день. Наступил вечер. Было уже темно, и в комнатах зажгли лампы. Но куда-то все пропали. Я прошмыгнул к Серёже и встал около него. Я смотрел на него, и чем больше я смотрел, тем мне делалось страшнее. Серёжа меня не видел. Его глаза были открыты, но они ничего не видели. Он не дышал, а хрипел. Я не мог больше смотреть и стал отходить от него. Я совсем перепугался. Мне так стало жалко Серёжу, и я не понимал, почему никто не идёт к нему. Где же все? Мне надо было кого-нибудь увидеть.
Я пошёл в коридор и из него в гостиную. Она была тёмной, но в кабинете у папы горел свет, и дверь туда была приоткрыта. Всё ещё подавленный страхом, с каким я отошёл от Серёжи, я подошёл к двери. Я увидел папу и маму. Папа сидел в кресле перед своим письменным столом. Мама сбоку на стуле, около
лампы. Мама плакала. Меня они не видели. Они говорили о Серёже. Мама всё плакала. Она говорила, что Серёжа умирает. Вдруг отец сказал: «Ну, что же теперь плакать. Надо подумать, как и где заказать гроб». ‒ И он придвинул к себе счёты и стал правой рукой на них щёлкать. Меня охватил такой ужас, что я убежал.
«Серёжа умирает! Серёжа умирает!»

Я пробежал к себе, в пустую Варину комнату, и упал на пол перед иконой в углу: Казанской Божией Матери. Я даже не молился, а только рыдал. Потом из моего отчаяния стали складываться бессвязные слова молитвы. Не поднимаясь с пола, я всё просил: «Господи, сделай… Господи… Господи, пусть Серёжа не умрёт. Господи, сделай, чтобы Серёжа стал здоровым».
Я видел только икону Божией Матери. Всё остальное пропало. Меня заливали мои слёзы. Я не помнил, когда я начал свою молитву, сколько прошло времени. Я уставал, но вот ужас опять охватывал сердце, и я опять просил: «Господи, Ты можешь. Скажи, чтобы Серёжа не умер…»
Наконец я изнемог. Слёзы утихли. Я поднялся с пола. Ноги меня не держали. Я едва дошёл до Вариного стола. Там на столе горела лампа. Перед лампой лежало Евангелие, и я безотчётно раскрыл его и прочёл:
«Иди, и как ты веровал, да будет тебе…»
Я ещё не понял, что случилось, но я пошёл из комнаты туда …к Серёже. Я шёл очень тихо, но я увидел, что мама сидит у его постели и делает мне знак рукой: «Саша не шуми, Серёжа уснул».
…
А через три дня он уже сидел в постели, с грудью, завязанной тёплым платком, и весь обложенный подушками. Мы принесли к нему столик. Поставили кругом его любимые игрушки, его крепости и домики, которые он сам вырезал и склеивал. Маня с самой большой своей куклой встала около него, и я их торжественно сфотографировал. Как я был счастлив, как я радовался.

А Серёжа?
С этого года Серёжа прожил ещё около сорока лет. Но больше половины этих лет прошло далеко от меня, и, когда я вспоминаю его сейчас, я вспоминаю только юношу-гимназиста и очень недолго студента. Когда я перебираю эти годы нашей совместной жизни, эту его молодую жизнь, первое, что изумляет меня, ‒ Серёжа больше никогда не был счастливым.
Опять стояли рядом наши кровати, опять шла наша как бы сдвоенная жизнь. Опять вместе гимназия, вместе дом Мусатовых, ледяная гора, каток, летом гимнастика и общие игры. Но вот Саша сходит со страниц его дневников. Мы взрослеем, мы оба пишем стихи. В них пока он ещё обращается ко мне. Но мне он непонятен.
Лучшему другу, безмерно любимому
Мой из могилы привет …
Он пишет:
Мама, мама, не плачь надо мной,
Из могилы назад не зови …
Он пишет:
Мне сегодня приснилось, что я умирал.
Отчего и когда, я не помню теперь,
Но таинственный миг для меня наставал,
Смерть сходила ко мне …
Что открылось ему в явлении смерти? Почему он не мог её забыть? Почему он опять и опять призывал её? Ему не удалась смерть, и он уже не хотел, чтобы ему удалась жизнь. При всех своих необыкновенных достоинствах, красоте, уме, удивительно мягком и добром характере, он не привлекал к себе людей, а как-то отталкивал их от себя. Точно он носил в себе такое знание, которое делало его чужим для всех. Очень скоро он потерял веру в Бога. Что же ему осталось?

Он пишет:
Разве мало в Отчизне моей
И безлюдных степей, и лесов,
Где укрыться б я мог от людей,
От людей и людских голосов.
Или в тесной тюрьме, может быть,
Где бы шли бесконечно года …

В этом ему жизнь не отказала. Этого она отпустила ему сполна. От Соловков до Якутской тайги он исходил все наши русские дебри и потьмы. Тридцать лет его морили по тюрьмам, гнали без остановки и сроков из одной ссылки в другую, преследовали без жалости, мучили, мучили и наконец убили.
Может быть, Любовь Божия оградила бы Серёжу от этих ожидавших его страданий, когда бы в тот вечер взяла его, юного отрока, к себе? Но почему же Бог не отверг моей молитвы?
Нам ли знать судьбы Божии? Мне ли упорствовать в своей воле?

Господи, не внимай сердцу моему,
Не внимай словам молитвы моей,
Не сотвори по воле моей.
Но сотвори то, что угодно Тебе,
Что избирает и назначает для нас
Всесвятая и премудрая воля Твоя.

 

Конечная судьба Вселенной и человека

Мне нравится высказывание современного британского физика и богослова Джона Полкинхорна. Он говорит: «Я не думаю, что вопрос о безнадежном конце Вселенной, отодвинутом от нас на десятки миллиардов лет, как богословская проблема, принципиально отличается от вопроса о возможной бессмыслице жизни каждого из нас, продолжительность которой ограничена десятками лет. И смерть вселенной, и смерть человека ставят одни и те же вопросы о намерениях Бога в отношении твари. Принципиально важна здесь верность Бога, неизменность Его серьезного отношения к Его творениям. Когда саддукеи спорили с Иисусом о воскресении мертвых, Он ссылался именно на это: А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? [Бог] не есть Бог мертвых, но Бог живых. Итак, вы весьма заблуждаетесь (Мк. 12:26-27). Иными словами, если Бог верен, Он не оставляет патриархов после исполнения ими на земле своего служения согласно Его целям, а берет в Свои руки их судьбу в вечности».

Это очень важные слова, и лично мне они говорят о многом. Мы верим именно в такого Бога, в Бога с неизменно серьезным отношением к Своему творению.

Да, у творения есть свои земные сроки и пределы, на компьютерах сегодня рассчитано время конца Вселенной и даже созданы предположительные модели того, как это произойдет, но как бы то ни было, мы знаем, что для Господа мир и человек ‒ не игрушки. Собственно, разве может быть иначе, если Бог Сына Своего отдал, чтобы спасти мир? Разве мы пожертвовали бы единственным сыном ради несерьезного проекта?

Все по-настоящему и предельно серьезно. Бог задумал о Вселенной грандиозный план, который нам, конечно, не открыт; мы знакомы только с несколькими тезисами что нас ждет. Давайте сейчас об этом и поговорим.

Это очень непростая тема. Дело в том, что библейское описание конечных событий ‒ это в большей степени икона, чем репортаж. Язык Библии ближе скорее к языку поэзии, чем к языку ориентированных на точность естественных наук.

Например, когда пророк Исаия говорит, что при конце мира небеса свернутся, как свиток книжный (Ис. 34:4), и потом этот образ повторяет автор Апокалипсиса (Апок. 6:14), это не значит, что все будет буквально так, как сказано. Здесь нужно увидеть другое. И грандиозность потрясения Вселенной, в которой подвергнутся переустановке даже самые незыблемые основания; и то, что только Бог удерживает наш мир в его стабильном состоянии, как рука человека, например, удерживает развернутый папирусный свиток, который стремится свернуться, если его отпустить… В любом случае, нельзя понимать этот текст как то, что небо действительно свернется в рулон.

Как не было свидетелей «первых», «изначальных» событий, то есть истории происхождения Вселенной, так нет и не может быть свидетелей «последних вещей», «последних времен». Поэтому представлять все именно так, как это описывает Библия, или как описано в житийных видениях святых (здесь историческое зерно очень трудно отделить от легендарных добавлений), не совсем корректно.

Тут мне хотелось бы еще отметить две вещи:

Первое: Иисус Христос немало говорил о всеобщем воскресении людей, но в отношении вечной судьбы Вселенной был крайне сдержан. Впоследствии Ап. Павел и другие первохристианские авторы размышляли над этим, но, не имея четких указаний на этот счет, пользовались традиционными ветхозаветными образами, переосмысляя их в свете христианской веры.

В последующие века христианства авторы много думали над этим и оставили интересные сочинения. Их недостаток – в субъективности. Если бы Господь наш Иисус Христос хотел сообщить, как это будет, Он бы это сделал. Но Он этого не сделал. Таким образом, нам оставлена свобода в этом плане. Главное, чтобы наши размышления не противоречили ключевым установкам нашей веры и тому, что об этом говорят самые первые свидетели – Апостолы и их ученики, создавшие Новый Завет. Во всем остальном мы свободны.

Мы можем привлекать научные гипотезы; можем, назло всем ученым, конструировать гипотетическое будущее, используя язык библейских символов или легендарных сказаний, вроде «червя неусыпающего» и мытарств… Мы в этом отношении свободны.

Второе касается методологии использования Священного Писания при исследовании нашей темы. Проблема многих христианских богословов и мыслителей древности (в том числе святых отцов) – в том, что они принимали сказанное в Священном Писании буквально. И винить их в этом, конечно, нельзя. Таковы были принципы древней герменевтики (герменевтика – наука о истолковании текста): понимать – как написано. Но сегодня герменевтика продвинулась дальше. Мы знаем о библейской символике и семиотике, об особенностях древней речи, образности мышления и многом другом. Синтез достижений множества разнообразных направлений науки позволяет сегодня более адекватно истолковать и понять библейский текст, чем в предыдущие времена.

Что же все-таки можно сказать о той реальности, которая откроется за краем нашей земной истории?

Прежде чем перейти к теме последних вещей для мира, вспомним отправную точку наших размышлений:

Есть Бог, Который сотворил весь мир.

Бог, сотворив мир, не оставил его без попечения, но участвовал в судьбе мира и человека. Только делал Он это деликатно, не лишая людей свободы и ответственности за свои действия.

Самостоятельно человек не мог преодолеть разрыв между ним и Богом, и человечество все более погрязало в грехе.

Бог послал Сына Своего спасти мир. Через Крестную Смерть Иисус Христос искупляет людей. Искупление – это не символичное, но метафизическое действо, в результате которого человеку прощаются все грехи и он получает возможность обновленной праведной жизни.

Иисус Христос, совершив Спасение на Кресте, не остается во гробе – Он воскресает. Однако это Воскресение – не просто оживление покойника, но трансформация, в результате которой тело Христа преображается и приобретает качества Нового Века, то есть качества той жизни, которая откроется после Преображения Вселенной.

Иисус Христос – первый из людей, Кто прошел путем от нашей реальности к грядущей, от нынешнего космоса до преображенного. Он – начаток, первенец из мертвых (Кол. 1:18), пользуясь терминологией Ап. Павла. Начаток – первый сноп нового урожая. Христос показывает, что ждет всех остальных.

Воскресение Христа – это начало действия Божия по изменению мира. Какой бы конец ни ожидал человеческий мир или природную вселенную в ином случае – будущее уже начато. Посреди старого творения начинается новое.

Итак, воскресение из мертвых и новая жизнь Вселенной – это то, чего ожидают христиане. Для христиан неприемлемо (как это делают)  некоторые теологи на Западе) – под Царством Божиим мыслить развитие и гуманизацию общества. «Даже если бы «прогресс» привел нас в конце концов в царство утопии, это не решило бы нравственную проблему всего того зла, которое происходило в мире ранее. Допустим, завтра утром наступит золотой век: но что это значит для людей, замученных пытками до смерти сегодня? Разве это будет достойным ответом на все невыносимые массовые злодеяния XX века, не говоря уже обо всей мировой истории? И если, в духе Тейяра де Шардена, мы станем верить, что в этом процессе участвует Бог, — то что же это за бог, который строит свое царство на костях и пепле тех, кто пострадал по дороге к светлой цели? Это напоминает мне историю одного преподавателя из Оксфорда: когда среди бумаг на его столе воцарялся хаос, он просто клал поверх них газету The Times и начинал все сначала. После его смерти на столе было обнаружено несколько таких «археологических» слоев, с которыми он так и не закончил работу. После создания эволюционного Царства Божьего перед Богом стояла бы подобная проблема» (Н.Т. Райт).

 

Когда это произойдет?

Этого никто не знает: О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк. 13:32).

Почему ни Сын?.. Святоотеческая христология решает этот вопрос в том ключе, что Иисус как Сын Божий имеет полноценную Божественную природу, а ее атрибут – всеведение. Значит, Иисус все знает, знал Он при жизни, и когда наступит Конец, просто укрыл это от людей.

В любом случае Христос не считал, что Конец непременно должен наступить быстро. Евангельская притча о Десяти девах рассказывает нам о неких подружках невесты, так долго ждавших жениха, что они заснули. Смысл притчи в том, что жених сам знает, когда ему прийти. От невесты и ее подружек требуется бодрость и готовность встретить Его в любое время, когда Он придет. Жених в притче – Христос; невеста и ее подружки – Церковь и ее члены. Не расслабляться и не засыпать! И уж во всяком случае не дерзать указывать Жениху, когда Ему прийти.

О том же – другие притчи, в которых говорится об отлучившемся на длительное время хозяине или царе (См.: Мф 24:48; 25:5,19; Лк 12:38; 19:11-27).

Первые христиане (например, Ап. Павел) ждали возвращения Христа еще на их веку. Но затем они отказываются от прогнозов даты Второго Пришествия. В более позднем тексте есть слова, которые хорошо иллюстрируют смену позиции в этом вопросе:

Нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков. Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день. Не медлит Господь [исполнением] обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят (2 Петр. 3 гл.).

То есть, здесь показано, что замедление Второго Пришествия Христа никак нельзя считать медлением, но жестом милосердия Божия к людям. Господь дает людям время покаяться. Но потом, неожиданно, как вор, проникающий ночью в дом, придет Господь. И тогда уже будет Конец, который автором Послания рисуется в традиционных библейских образах.

 

Второе Пришествие

Итак, некогда, когда этого пожелает Бог, наступит, выражаясь библейским языком, День Господень (др.евр. Йом Яхве). Бог вмешается в историю, накажет грешников, обновит Вселенную и установит Свое Царство.

Первоначально, евреи думали, что для них День Господень будет радостным, а для язычников и врагов Израиля  – страшным и грозным. Но пророки жестко отрезвляли соплеменников:

Горе желающим дня Господня! для чего вам этот день Господень? он тьма, а не свет (Ам. 5:18);

Рыдайте, ибо день Господа близок, идет как разрушительная сила от Всемогущего… Вот, приходит день Господа лютый, с гневом и пылающею яростью, чтобы сделать землю пустынею и истребить с нее грешников ее (Ис. 13:6,9);

О, какой день! ибо день Господень близок; как опустошение от Всемогущего придет он (Иоиль 1:15)!

То есть, надежда, что евреи будут автоматически, ввиду своего происхождения, спасены, а язычники наказаны, – не соответствует мысли библейских авторов. Правильнее говорить, что уже в Ветхом Завете утверждалась та мысль, что Суд будет для всех: грешники примут наказание, а праведники (из любого народа) будут введены в вечную Жизнь с Богом.

Христианство, восприняв ветхозаветную идею Дня Господня, скорректировало ее. По мысли Ап. Павла и Евангелистов, полноту власти над космосом получил Иисус, и именно Он и вернется в наш мир, чтобы провозгласить Суд: приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его (Мф. 16:27).

Когда Иисус вознесся, Ангелы сказали Апостолам: Мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо (Деян. 1:11).

Примечательно, что устоявшуюся библейскую лексему «День Господень» христиане стали даже называть иначе: «День Господа Иисуса Христа» (1 Кор. 5:5); «День Господа Иисуса» (1 Кор. 1:8; 2 Кор. 1:14); «День Христа Иисуса» (Фил. 1:6); «День Христов» (Фил. 1:10).

Пришествие Христово запустит целую цепочку эсхатологических процессов: воскресение мертвых, Всеобщий Суд, Преображение Вселенной, установление Царства Божьего во всем космосе и проч.

Итак, Христос вернется в наш мир, и Его возвращение будет началом великого и славного Суда, определяющего вечную судьбу человека.

Большой материал в этом вопросе дает нам так называемый «малый Апокалипсис» синоптических Евангелий. Это Марк (гл. 13), Матфей (гл. 24) и Лука (гл. 21).

Тексты этих глав – любимый материал для богословов, прогнозирующих развитие событий накануне Пришествия и при Пришествии Иисуса Христа. Если кому-то нелегко навскидку вспомнить, о чем говорится в этих главах, посмотрите, и вы сразу вспомните, что, как только речь заходит о Конце Света, цитируют именно эти главы.

Но вот проблема: есть большие основания подозревать, что эти Евангельские главы на протяжении многих столетий понимались не совсем верно.

Во-первых, в этих главах очень явственно проступают черты не Второго Пришествия, а событий Иудейской войны и разрушения Иерусалима 66-70 гг. 1-го века.

Во-вторых, при внимательном чтении этих глав мы обнаруживаем откровенные черты сходства этих текстов с текстом пророка Даниила. Вот, например, слова Христа в Евангелии от Матфея:

…тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою (Мф. 24:30).

А вот текст Даниила:

Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его ‒ владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится (Дан. 7:13-14).

У Даниила речь идет о том, как Сын Человеческий (некий служитель Божий), выполнивший послушание от Бога, подходит к Нему на Небесах и получает от Него полноту власти над миром. Возникает вопрос: приводя эти слова, не говорил ли Христос не о Своем Втором Пришествии, а о Своем Прославлении после Воскресения, о увенчании Его на Небесах за подвиг Спасения мира?

Кажется, что все эти «малые Апокалипсисы» говорят не о Втором Пришествии, а о совершенно другом. Тогда о чем? В них сплетаются три темы: возмездие Израилю, отвергшему Иисуса Христа; момент Прославления Сына Человеческого ‒ Иисуса и дело распространения и торжества Церкви Христовой на земле.

Наверное, эсхатологические высказывания и какие-то касающиеся этой темы элементы в этих «малых Апокалипсисах» есть, но сами эти главы все же говорят не о Втором Пришествии, а о времени, когда в мир войдет – торжественно и гордо – юная христианская вера.

Израиль наказан, Иисус – прославлен и руководит миром, на земле Его ученики несут в мир веру, которая слаба и еле видна, как зерно, но так как на их стороне Бог, то некогда эта вера превратится в раскидистое дерево.

После всего вышесказанного станет понятным, почему я буду осторожно привлекать для рассказа о Втором Пришествии Христа излюбленные богословами прежнего времени «малые апокалипсисы».

Каково будет Второе Пришествие Христово (в богословии Второе Пришествие называется парусия –греч. пришествие?

В Библейской энциклопедии Брокгауза (BrockhausVerlagWuppertal, 1994) читаем: «Из Его (Иисуса Христа) высказываний складывается следующая картина: Он грядет в славе и в силе (Мф 24:30; 25:31; 26:64), а именно на облаках (Мф 24:30; 26:64; ср. Дан 7: 13) в сопровождении Ангелов (Мф 16:27; 24:31; 25:31). Его Второе пришествие будет сопровождаться необычными явлениями, например, затмением солнца, луны, «спадением» звезд (Мф 24:29) и сотрясением земли и моря (Лк 21:25 и след.). При этом на небе явится «знамение Сына Божия», а на земле будут слышны стенания людей (Мф 24: 30)».

Нетрудно заметить, что практически все «признаки конца», приведенные здесь, – это ссылки на «малые апокалипсисы», о которых мы говорили выше. А значит, резонно задать вопрос: насколько эти образы вообще относятся к парусии?

Очень понятно, что нашему воображению хочется нарисовать картину сверхъестественных событий, сопровождающих возвращение на землю Иисуса Христа во Славе: облака, молнии, трясение земли и моря, падение звезд… Возможно, все так именно и будет, хотя нужно делать поправку на то, что это характерный символический библейский язык. Этим же языком в Библии рассказывается и о Дне Господнем, и о обычных, земных социальных и политических потрясениях. «С учетом множества мест у пророков, где эти образы относятся к социально-политической и военной катастрофе, будет глупым буквализмом видеть в этих словах указание на гибель нашей Вселенной. Перед нами типичные для еврейской метафорики обозначение и осмысление глобального социально-политического события» (Н.Т. Райт).

Поэтому нужно очень взвешенно относиться к подобным рассказам о «спецэффектах», сопровождающих парусию.

Что, тем не менее, с большой долей вероятности мы можем ожидать?

То, что парусия будет явлением Христа в человеческой плоти. Ангелы говорят апостолам после Вознесения Христова: Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо (Деян.1:11). Явление Спасителя будет всеобщим и для всех явным: …как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого (Мф. 24:27).

Ап. Павел говорит, что все эти события произойдут величественно: …Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба… (1 Фес.4:16). Здесь труба напоминает о созывании войска звуком трубы или о возвещении Юбилейного года, как это происходило у иудеев.

Отношение людей ко Второму Пришествию будет различно: одни обрадуются и будут торжествовать, хулители же веры и злые грешники возрыдают, потому что Второе Пришествие означает для них вечный приговор и погибель. Христос говорит Своим ученикам: Когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше (Лк.21:28).

Христос приидет прославиться во святых Своих и явиться дивным в день оный во всех веровавших (2 Фес. 1:10), то есть, для святых Его Пришествие будет окончательным и совершенным прославлением, для простых верующих – потрясением и надеждой на Спасение, для грешников – осуждением. Поэтому в этот момент, осознав, что придется держать отчет за свою жизнь перед Богом, восплачутся все племена земные… (Мф. 24:30).

Далее произойдет всеобщее воскресение из мертвых. Это не метафора, не поэтический оборот речи, это твердое убеждение христиан, и основывается оно на уникальнейшем событии реального Воскресения из мертвых Иисуса Христа.

Часто, когда я совершаю отпевание, я говорю собравшимся у гроба людям, что сейчас мы свидетели того факта, что у нашего любимого человека душа отделилась от тела. Потом я рассказываю о том, как по учению Православной Церкви душа будет жить в этом состоянии в мире ином.

Я всегда вижу в глазах живую заинтересованность.

А дальше я говорю, что это состояние души не окончательное. По замыслу Божию, в конце истории нашего мира произойдет всеобщее воскресение. Бог даст нашим душам новые тела, и начнется новая Жизнь…

И вот тут я вижу, как лица людей, прежде заинтересованные, скучнеют. Людям кажется, что рассказы про душу – в большей или меньшей степени реальность (в это почти все верят), а вот рассказы про воскресение – это какие-то сказки.

А тем не менее, именно это учение – главное! Христианские богословы разных конфессий дискутируют по поводу того, в каком состоянии пребывает душа после отделения от тела: в активном состоянии? в состоянии сна? в состоянии потенциальной жизни – то есть лишь сохраняется в памяти Божией, как какой-то файл в компьютере?.. Теологи обсуждают, могут ли люди, находящиеся там, оказывать влияние на находящихся здесь и наоборот, можем ли мы как-то воздействовать, например, молитвой, на умерших, словом, есть ли взаимопроникновение между двумя мирами. Эти и многие подобные вопросы интересны для богословов, но все богословы всех стран, если это христианские богословы, едины вот в чем: когда-то произойдет всеобщее воскресение из мертвых!

Я хочу подчеркнуть, что ключевое положение нашей веры в посмертную участь – все мы сподобимся быть участниками грандиознейшего деяния Божьего – воскресения из мертвых.

Собственно, человек не есть просто душа, как и не есть просто тело. Человек – это существо, составленное из двух частей: тела и души. Поэтому, когда мы говорим о человеке, мы должны говорить о целом человеке, о человеке, живущем в теле. И окончательная истина о судьбе человека подразумевает, что человек будет существовать в Вечности в теле.

Это очень справедливо, потому что тело – не просто оболочка, в которой живет душа, но полноценный сотрудник дела нашего спасения. Св. Исидор Пелусиот говорит: «Если только душа боролась и достигла добродетели, тогда пусть будет увенчана только она; если же и тело принимало участие в подвигах добродетели, тогда пусть будут увенчаны вместе».

Святитель Иоанн Златоуст говорит так: «Мы преподаем вам не наше собственное учение, но учение Святого Духа. Итак, что ты говоришь? Что тело не имеет части в небесных наградах? Но в труде и страданиях земной жизни оно участвовало, а теперь, когда настало время оплаты и воздаяния, не будет иметь части? И когда необходимо было бороться, оно приняло на себя большую часть труда и страдания, а теперь, когда пришло время венца и наград, одна лишь душа венчается?»

 

Всеобщее воскресение из мертвых

Иудеи думали, что при обновлении Вселенной и установлении Царства Божьего произойдет всеобщее воскресение мертвецов. Но Бог в эти человеческие представления внес Свои коррективы: Первым воскрес Иисус – провинциальный равви, смутьян и нарушитель Закона. Весть о Воскресении этого Иисуса, Которого, казалось бы. бесповоротно заставили замолчать, была сродни грому посреди ясного неба. Одних это побудило придумывать какие-то аргументы против Воскресения, а других признать, что Иисус был истинным Посланником Божиим!

Первохристиане понимали, что значило Воскресение Иисуса для Него Самого: Бог подтвердил, что это Его Сын и Мессия: Он воскресил Его из мертвых и дал Ему славу (1 Петр. 1:21).

Но что это значит для всех остальных людей? А значит то, что время, начавшееся после Воскресения Христа, – это последнее время. Начался обратный отсчет, и скоро проект под названием «Человеческая история» будет закрыт.

Ап. Павел говорит, что люди достигли последних веков (1 Кор. 10:11), что проходит образ мира сего (1 Кор. 7:31). Все писания первого века пронизаны этой идеей: что наступили последние времена. Только в конце первого века христиане начинают как-то осмыслять эту задержку Второго Пришествия.

В любом случае, скоро ли придет Иисус, или задержится, христиане должны бодрствовать и не расслабляться. Мы должны ожидать Христа, Который, несомненно, рано или поздно явится к нам.

После Явления Христова произойдет всеобщее воскресение людей.

Какое тело обретут воскресшие? В иудаизме времен Христа были достаточно неясные представления об этом. Маккавейские мученики во 2-м веке до Р.Х. считали, что оно будет более или менее подобным нашему нынешнему. Иудейские тексты не развивают данную тему, за исключением редких указаний на Божию славу, быть может, в виде света, которая будет сопутствовать воскресшим.

Вера христиан в воскресение с самого начала включала идею, что это будет новое тело, возникшее из старого (если оно сохранилось). Наши новые тела, хотя они определенно останутся телом – физическим объектом, обитающим во времени и пространстве, – будут преображенными телами, материал которого, воссозданный из старого материала, приобретет новые свойства.

Какими аналогиями, понятными нашему сознанию, можно проиллюстрировать мысль о новых телах воскрешенных людей?

Размышляя над этим, Ап. Павел, первый христианский автор, писавший об этом всего спустя 15 лет после Воскресения Христа, безусловно много общавшийся с теми, кто встречался с Воскресшим Иисусом, да и сам переживший опыт встречи с Воскресшим, приводит несколько ярких образов.

Так, он использует аналогии, заимствованные из сельского хозяйства. Христос – первенец из умерших (1 Кор. 15:20). Словом «первенец» обозначали первый плод нового урожая. Верующие разделят судьбу Воскресшего Христа, как весь урожай разделяет судьбу первого созревшего плода:

Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его (1 Кор. 15:22).

В другом месте Ап. Павел проводит другие аналогии:

Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело. Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных. Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе. Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное (1 Кор. 15:35-44).

Здесь Ап. Павел приводит образ зерна, семени. Оно истлевает, превращается в прах, но из него восстает удивительное растение.

Далее: Ап. Павел пишет, что как у всякой твари, и даже у неживых объектов есть свой вид, своя форма, так и воскресшие приобретут уникальное тело, которое будет напоено славой и силой Божией. Выражение сеется тело душевное, восстает тело духовное не нужно понимать в том смысле, что у нас будет не материальное, а «духовное» тело. Здесь душевное (прежнее) и духовное (новое) употреблены в смысле того, какая сила будет торжествовать в теле. Ап. Павел говорит, что нынешнее тело приводит в движение обычная человеческая psyche (греч. душа), та жизненная сила, которой все мы обладаем, что ведет нас по нынешней жизни, но в конечном счете бессильна противостоять болезни, травме, тлению и смерти. Будущее же тело движимо pneuma (греч. дух) Бога, Его дыханием новой жизни, силой Божьего нового творения.

Образ мертвого тела как посеянного семени лично у меня очень отзывается в душе. Каждый, наверное, был на поле с посевами? и каждый был на кладбище. Не замечали, как они похожи? То же молчаливое широкое пространство, как бы затаившееся, находящееся в состоянии ожидания. То же немое наше почтение перед невидимой работой, которая здесь совершается. Зреют колосья – каждую секунду в них происходят невидимые процессы. Нечто происходит и на кладбище. Это не свалка для останков, это посевы для будущего воскресения.

А вот иной образ, который использует Ап. Павел, чтобы объяснить нам тайну нашего нового воскрешенного тела:

Наше же жительство – на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, [которою] Он действует и покоряет Себе все (Флп. 3:20-21).

Когда Ап. Павел говорит: «Наше гражданство, – так правильно перевести – на небесах», он вовсе не имеет в виду, что, окончив эту жизнь, мы сменим подданство и переселимся на Небеса. Здесь смысл в другом: наш Спаситель, Господь, как Царь, придет с небес на землю, чтобы изменить нынешнюю ситуацию и положение своих подданных. Он принесет Небо на землю.

Вместе с этим, Он преобразит тело. Это не означает просто усовершенствование тела, подобное тому, над которым бьются ученые. Задача не в том, чтобы жить дольше, не болеть или что-то подобное. Здесь речь идет о том, что под воздействием великой силы – той самой, которая участвовала в Воскресении Иисуса, как говорит Павел в Послании к Ефесянам 1:19-20, Бог изменит нынешнее наше тело, так что оно будет подобно Его собственному телу.

Итак, уже от одного Ап. Павла мы имеем такие выразительные аналогии, объясняющие нам, какими мы будем, когда воскреснем: как а) первый сноп нового урожая, б) умершее, но давшее росток зерно, в) нечто подобное тому, что мы имеем в случае с Иисусом Христом.

Павел вводит и еще один образ, описывающий то, что произойдет с нами при воскресении из мертвых: рождение Новой Вселенной будет сравнимо с родовыми муками женщины, а новый человек будет подобен новорожденному.

Думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только [она], но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего (Рим. 8:18-23).

Выражение вся тварь совокупно стенает и мучится доныне в греческом языке означает родовые муки. Творение хочет родиться в новую жизнь. Господь нас проведет этим родовым путем, дав нам новые тела.

Древние аналогии прекрасны, но сегодня для нас такая реалия, как первый сноп, совсем далека. Примеры с зерном, хотя мы, в своем большинстве, уже не сеем, все еще работают, это нечто архитипическое, что всегда будет с нами. Сегодня, кстати, по-новому нам открывается пример с родами и новорожденным младенцем. Сегодня (мы не будем обсуждать, хорошо это, или плохо, но сегодня это так) многие интимные процессы стали почти публичными. Роды: муки роженицы, кровь, беспомощность барахтающегося в руках врачей младенца, чьи легкие, подобно парусам, расправляются и обижигаются первым глотком воздуха… все это для нас благодаря фильмам, роликам, а то и личному присутствию, стало очень близким и актуальным. Вот эта аналогия сегодня «работает», как никогда ранее, потому что в прежние времена роды были делом роженицы и нескольких посвященных в это дело людей.

Святые отцы подбирали свои аналогии, которые бы сделали Тайну воскресения понятной их современникам. Например, святитель Иоанн Златоуст сравнивает это с постройкой нового дома. Он говорит, что когда кто-либо решает перестроить дом, который вот-вот рухнет, он прежде всего выселяет жильцов, потом сносит дом и на его месте строит новый и лучший. Выселение не огорчает жителей, поскольку дело не ограничивается сносом старого, но ожидается возведение нового.

Подобным образом действует Всемогущий Бог и в отношении людей. Сначала, чтобы разрушить тленное жилище тела, Он вынимает из него душу. Когда же воскреснет тело, тогда Он снова введет в него душу и с большей славой.

Другой пример Златоуста на эту тему – переплавка старой статуи. «Когда мы видим статую, разрушающуюся в плавильной печи, то не думаем, что уничтожается металл, но что это происходит, чтобы добиться лучшего изготовления новой статуи… Так и смерть наших тел – это не уничтожение, но обновление, то есть восстановление и совершенствование. Итак, когда видишь гниение и разложение тела, то ожидай переплавки, реконструкции».

Но все-таки времена меняются, и меняются реалии окружающего нас мира. И сегодня перед богословами стоит непростая задача подбирать соответствующие аналогии, которые, может быть, не лучше, но понятней, доступней для современного человека доносили истины нашей веры.

Я бы мог привести много хороших современных аналогий, описывающих, как произойдет воскресение людей и что их ждет в том мире, но я остановился на одной. Она немного курьезна, но все же удачна. И, конечно, она актуальна для современных людей. Это аналогия британского физика и богослова Джона Полкинхорна. Размышляя над тем, как может произойти соединение душ с новыми телами, Полкинхорн говорит: «Привлечем грубую техническую аналогию из мира компьютеров: програмное обеспечение нашей души, «работающее» на нынешнем «компьютере» нашего тела, будет работать с соответствующим преобразованием на компьютерах грядущего мира. Но откуда возьмется новый эсхатологический компьютер (новые тела)? Разумеется, материя нашего мира должна преобразиться в «материю» грядущего мира».

Каким будет это новое тело? Каким будет преображенное творение? Современный британский библеист Н.Т. Райт, создавший фундаментальное исследование о Воскресении Христа и много работающий над темой всеобщего воскресения в конце мира, очень хорошо отвечает на этот вопрос, и я позволю себе привести его пространную цитату:

«В Древнем мире люди задавались и другими вопросами, которые нередко возникают и в современных дискуссиях. Какие наши нынешние характеристики, включая недостатки, сохранятся в таком преображенном теле? Когда я вел курс по воскресению в Гарварде в 1999 году, одна из студенток в своей курсовой работе сетовала на то, что ей никогда не нравилась форма собственного носа, и выражала надежду избавиться от этого недостатка в будущей жизни. У нас нет источников знаний для ответа на подобные вопросы. Мы можем только вынести одно предположение, основываясь на Воскресении Иисуса, у которого остались раны – уже не источник боли и смерти, но знак Его победы. Можно полагать, что воскресшее тело христианина будет носить на себе знаки верности своему особому призванию от Бога, особенно знаки страдания.

В частности, новое тело будет бессмертным. Оно уже находится за пределами смерти, причем не просто во временном смысле (что в данный момент этого не произойдет), но в смысле онтологическом – что оно уже никогда не подчинится болезни, повреждению, распаду и самой смерти. Ни одна из подобных разрушительных сил не будет иметь власти над новым телом. И быть может, это отчасти объясняет странные свойства воскресшего тела Иисуса. Ученики видели первый – и пока единственный – пример нетленной физической природы.

…Все умения и таланты, которые мы поставили на службу Богу в этой жизни, – а может быть, также и те интересы и склонности, от которых нам пришлось отказаться, потому что они мешали нашему призванию, – возвратятся к нам в облагороженном и обогащенном виде, чтобы мы использовали их для Его славы. Это, быть может, самый таинственный и меньше всего продуманный аспект жизни по воскресении. Однако Новый Завет несколько раз говорит о «царствовании» Божьего народа, и мы не вправе думать, что это просто пустые слова. Если Библия утверждает, что Бог замыслил обновление всей вселенной, то нам предстоит огромная работа и ответственность за новые проекты. Если воспользоваться образами первоначального творения из первых двух глав Книги Бытия, то сад надо будет поливать, а животным дать новые имена. Конечно, все это только образы, но, как любые слова, касающиеся будущего, они служат лишь указателями для великой реальности – о которой большинство христиан почти или совсем не задумывается.

…Нельзя сказать, что вы смазываете колеса машины, которая вот-вот упадет в пропасть. Или что вы реставрируете великое полотно, которое вскоре кинут в огонь. Или что вы сажаете розы в саду, который вскоре уничтожат, чтобы на этом месте построить дома. Нет, вы делаете нечто иное – странно, что в это так же трудно поверить, как и в само воскресение, — вы создаете то, что в конечном счете войдет в новый Божий мир. Каждое проявление любви, щедрости и доброты; каждое произведение искусства, вдохновленное любовью Бога и радостью о красоте Его творения; каждая минута, когда мы учим ребенка с тяжелыми отклонениями в развитии читать или ходить; каждый миг, когда мы заботимся о ближнем, утешаем его или поддерживаем; и, конечно, каждая молитва или слова учения в Духе, каждый момент, когда мы распространяем Евангелие, созидаем церковь, выбираем святость вместо распада и ее в себе воплощаем, несем имя Иисуса в мир, – все это войдет, с помощью воскрешающей силы Бога, в новое творение, которое однажды создаст Бог. Такова логика миссии, порученной нам Богом. Бог замыслил воссоздать свой прекрасный мир, это деяние началось с Воскресения Иисуса и таинственным образом продолжается, когда народ Божий живет во Христе воскресшем и в силе Духа. А потому все, что мы делаем во Христе и Духом в нынешнее время, не пропадет. Все это войдет в новый Божий мир и даже станет там еще прекраснее.

Я не знаю, на каких музыкальных инструментах мы будем играть Баха в новом Божьем мире, хотя уверен, что музыка Баха там будет звучать. Я не знаю, каким образом посаженное мной дерево связано с удивительными деревьями воссозданного мира, хотя помню слова Мартина Лютера: если мне скажут, что царство Божье наступит завтра, я пошел бы и посадил дерево. Я не знаю, каким образом войдет в новый Божий мир картина, которую сегодня, мудро и с молитвой, рисует художник. Я не знаю, что там произойдет с нашей борьбой за справедливость для бедных или за аннуляцию глобальных долгов. Но я знаю, что новый Божий мир справедливости и радости, надежда всей земли, уже появился утром Пасхи, когда Иисус вышел из гробницы, и я знаю, что Он призывает последователей жить в Нем и силою Его Духа, чтобы мы уже здесь и сейчас стали «людьми нового творения» и чтобы через нас знаки и символы Царства появлялись и на земле, как на небесах. Воскресение Иисуса и сошествие Духа означают, что мы должны создавать реальные и мощные знаки и символы обновленного Божьего творения уже в нынешней жизни».

О тайне наших новых тел много размышляют святые отцы. Св. Кирилл Иерусалимский говорит: «Где были мы, ныне говорящие и слушающие, сто или двести лет тому назад? Или ты не знаешь, что мы рождаемся из слабых, безобразных и одновидных веществ? И, однако, из этого “одновидного и слабого” вещества образуется живой человек; из этого слабого, получившего плоть, образуются крепкие нервы, ясные глаза, ноздри для обоняния, уши для слышания, язык для слова, сердце бьющееся, образуются руки для работы… И это слабое становится человеком – корабельщиком, строителем, архитектором… правителем, законодателем и царем». Святой отец заключает: «Бог, создавший нас из бесформенных веществ и претворяющий в тело таким образом ничтожнейшее, разве не может Он вновь воскресить умершее тело? Тот, Кто создал творение, прежде не существовавшее, разве не может воскресить тело существующее, но умершее?»

По словам одного замечательного дореволюционного пастыря, «Богу легче, удобнее собрать прах тела человеческого, рассеянный по лицу земли, нежели нам собрать платье наше, раскиданное по комнате» (архиеп. Иаков (Вечерков)).

Мы помним, что тело Христа, положенное во гробе, не просто исчезло, но претворилось в нечто новое. Христос проходил сквозь запертые двери, Он мог исчезать и появляться, Он мог оставаться неузнанным! Вывод Ап. Павла: то был тот же Христос, но в ином, прославленном теле.

Какими будем мы по воскресении из мертвых? Еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему (1 Ин. 3:2). Подобное Воскресшему телу Спасителя, получим тело и мы в тот день и миг, когда Господь воззовет Вселенную к новой жизни. Наши новые тела будут материальны, но материальны по-новому, материальны преображенной материей.

Православное богословие говорит, что внешний вид прославленного воскресением человеческого тела будет зависеть от духовности человека. По словам В. Лосского, воскресение усопших есть «откровение внутреннего состояния человеческих существ». В день воскресения из мертвых «силою Солнца правды [Христа] изведется изнутри слава Святого Духа, покрывающая и облекающая собою тела святых, та самая слава, какую имели они сокровенню в душах. Ибо что имеет теперь душа в себе, то обнаружится тогда в теле» (св. Григорий Палама). Ум изнемогает, пытаясь представить воскресшие тела святых праведников, пронизанные благодатью. Становится страшно от мысли, какими будут воскресшие тела грешников?..

 

Великий Суд

Новый Завет свидетельствует о том, что будет некий Великий Суд, на котором Бог будет судить людей: как верующих, так и неверующих.

Идея Суда не придумана христианами, но была принята ими из Ветхого Завета и иудаизма 1-го века. Однако христиане внесли в представление о Суде свои коррективы.

Вот основные признаки иудейской концепции Суда:

А. Судит только Бог.

Б. Судиться будут, в первую очередь, языческие народы. Будут ли они оправданы на Суде? Кто из них войдет в новую жизнь? Мнения иудейских богословов расходились.

В. Будут судиться и иудеи: Только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши (Ам. 3:2), и из них будут осуждены следующие категории: неверующие, пренебрегающие Законом, и грешники.

Христиане согласны с тем, что будет некий Великий и Страшный Суд. Однако в иудейскую концепцию Суда христиане вносят поправку.

У нас будет вершить Суд Сын Человеческий – Иисус Христос. Отец… весь суд отдал Сыну (Ин.5:22);

Бог Отец назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых (Деян. 17:31);

На Суд придут все люди: и христиане, и язычники: ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить [соответственно тому], что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10).

Суд, на котором предстанут все люди, влечет за собой разделение людей на два рода: «сынов Царства» и «сынов лукавого» (Мф. 13:38), на «благоразумных и безрассудных» (Мф. 7:24-27), «овец» и «козлов» (Мф. 25:31-46), на тех, кто «войдет в жизнь», и тех, кто будет «ввержен в геенну»(Мф. 9:42-48).

По каким критериям будет судиться человек?

Протестанты любят ссылаться на Ап. Павла и на то, что принципиальным и едва ли не единственным критерием для Спасения, или осуждения будет то, принял ли ты Иисуса Христа, уверовал ли в Него, как в Бога и Спасителя?

Это и вправду очень важно, но далеко не все, что нам нужно для Спасения. Для Иисуса критерием для того, наследует человек в вечности награду или осуждение, является жизнь человека.

Иисус поддерживает иудаистское учение о Суде по делам человека (См.: Мф 7:21-23; 12:36-37; 25:31-46). Он приводит примеры различного рода дел, ведущих к осуждению, например, введение в грех «одного из малых сих» (Мк 9:42), недостаточное попечение о бедных (Лк 16:19-31; Мф 31-46), неумение прощать (Мф 18:21-35), осуждение ближнего (Мф 7:1-2).

Много предупреждений о вечном осуждении от Христа услышали иудейские вожди за то, что их вера расходилась с делами, за то, что они истинные заповеди заменили своими выдумками, за то, что превозносились над другими и отказывали в социальных правах заблудшим, тем самым изолируя их от нормального общества и лишая возможности покаяться и исправиться.

Одна выразительная притча Христа (Мф. 22:11-14) показывает нам человека, который пролез на пир в неподобающей, запятнанной одежде и был оттуда вышвырнут во тьму. Этот пир символизирует Царство Божие. Пройти туда, в Царство, неподготовленным невозможно: ты будешь изобличен и с позором выброшен с этого праздника.

Конечно, важным критерием Суда будет принятие или непринятие Иисуса:

Всякого, кто исповедает Меня перед человеками, и Сын Человеческий исповедает перед Ангелами Божьими; а кто отвергнется Меня перед человеками, тот отвержен будет перед Ангелами Божиими (Лк 12:8-9; ср. Мк 8:38; Лк 10:8-16; 11:29-32).

Этого Суда никто не сможет избежать или не явиться на него, так как все мы предстанем на суд Христов (Рим.14:10).

Тут и первые охотники африканских саванн, жившие полтора миллиона лет назад, тут и косматые неандертальцы, заселившие Европу пятьдесят тысяч лет назад, здесь и денисовцы, и «хоббиты»^[15], и многие другие известные и неизвестные нам люди совершенно разных антропологических типов.

Окидывая панорамным взглядом это неисчислимое множество народов и людей всякого вида, преподобный Иустин (Попович) пишет так:

«Всеведущий, всемилостивый и всеправедный Бог Владыка Христос будет всех и каждого судить по Божественной правде и милости. Тогда раскроет Он не только наши дела, но все наши помыслы, чувства, пожелания и слова. И перед всевидящим и всеправедным Судией мы будем должны дать ответ за всё. Так что осудит Он нас не только за худые дела, но и за порочные мысли, и за нечистые чувства, и за дурные намерения, и за скверные слова. Ибо Он сказал: Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф.12:36).
…Всеведущий и всемогущий Господь сделает явным всё, что каждый сотворил в теле со своей богообразной душой, со своими божественными талантами (Мф.25:15-30). Все дела всех людей, как добрые, так и злые, и все мысли, желания, чувства и слова – будут всецело обнажены и непогрешимо взвешены на весах вечной Божией правды и вечной Божией милости… Всемилостивый Господь Иисус Христос выведет на свет всё сокровенное во тьме, откроет все сердечные советы, распечатает совесть каждого человека и всё в ней находящееся, душу и всё, что в ней, сердце и всё, что в нем, – и изречет Свой всеправедный приговор обо всем этом (см. Евр.4:12, 13; 1Кор.4:5; Мф.12:36; Иуд.15).
Так как на Страшном Суде ничто не будет опущено, забыто и не замечено, то каждый человек в отдельности и все люди вкупе ощутят и узрят всю праведность и всю Божию милость и по отношению к праведникам, и по отношению к грешникам (см. Рим.2:5-8; Евр.10:27; Откр.2:23). И перед непререкаемой ясностью доводов грешники не смогут оправдаться и выгородить себя (см. Мф.25:41-47). При этом ничто не будет ни преувеличено, ни приуменьшено, но всё будет беспристрастно констатировано и непогрешимо измерено – ведь у Бога нет лицеприятия.

…И всем людям – как праведным, так и грешным – будет вполне ясна совершенная справедливость Божия Суда; и все отчетливо узрят, что всеправедный Господь перестал бы быть Богом, если бы судил иначе (см. Мф.25:37-39, 44-45; 1Кор.3:13).
Страх и ужас Страшного Суда для грешников будет заключаться особенно в том, что все они в тот момент ясно увидят и познают, что Иисус Христос и в самом деле воплотился ради спасения всех, пострадал за всех, преподал всем в Церкви благодатные средства Спасения – святые Таинства и святые добродетели; что Он – действительно единственный Спаситель людей, что Его Евангелие – и вправду единственный истинный смысл и цель человеческой жизни на земле, что Его имя – и в самом деле единственное имя, которым люди могут спастись от жуткой бессмыслицы греха и смерти и избежать вечного мучения в вечном царстве греха и зла – в преисподней (см. 1Фес.1:6-10). Тогда всякий не уверовавший во время земной жизни во Христа как Бога и Спасителя ясно почувствует всем своим существом, что тем самым он уже на земле осудил себя на вечные муки (Ин.3:18, 5:24)…»

Преп. Симеон Новый Богослов в изумлении перед картиной будущего Суда для всего человечества пишет: «Долго и трудно толкуемо слово о будущем Суде, поскольку речь идет не о существующих и видимых вещах, но о будущих и невидимых… Владыка и Бог всяческих, Господь наш Иисус Христос тогда просияет сиянием Его Божества, и видимое солнце померкнет от сияния Господа… и звезды погаснут, и все видимое сложится, как книга, то есть отступит, чтобы дать место своему Творцу. И будет Он один – и день вместе и Бог; и Он, сегодня невидимый для всех и пребывающий в свете неприступном, тогда явится всем таким, Какой Он есть во Славе Своей, и исполнит все Своим собственным светом и для святых наступит день невечерний, нескончаемый, полный всяческой радости».

Интересную подробность мы узнаем из книги Откровения Иоанна Богослова:

И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места. И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими (Откр. 20:11-12)

Что касается «книги жизни», то ее прообраз понятен. В то время у каждого правителя города была книга, в которую вносились имена живущих. Если человек умирал, его имя стирали. Здесь автор Откровения показывает нам, что на Небесах, в мире ином, также есть книга, в которой записаны все, кто сподобился жизни вечной.

Более таинственен другой образ – книга, в которой описаны все дела людей. О похожем сообщал другой мистик и священный автор, пророк Даниил:

Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая волна; престол Его – как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги (Дан. 7:10-11).

Что это за таинственная книга (или книги), в которых написана вся жизнь человеческая? Скорее всего, мы имеем дело с таинственным символом, которым иллюстрируется Истина о всеведении Божием. Господь все знает! Человеческая память может подвести, но у Бога в памяти все сохраняется непреложно, как будто бы записано.

«Всякая твоя молитва и псалмопение записаны и припомнятся, – говорит святитель Кирилл Иерусалимский. – Записана всякая милостыня… всякий пост, всякий верно соблюденный брак, всякое воздержание, совершенное ради Бога… Записано также всякое стяжательство, любодеяние, клятвопреступление, богохульство, ворожба, воровство и убийство… – все записано!»

Не нужно думать, что этот Суд будет долгим, ибо на нем предстанут десятки миллиардов человек. Не потребуется специального расследования в отношении дел людей, ибо вся их жизнь: и хорошее, и плохое, будут открыты. Святитель Василий Великий пишет, что ум каждого из нас будет во мгновение ока обращен божественной силой ко всем нашим делам. Мы увидим явственно, «как в зеркале», все содеянное нами. Ум наш будет видеть «и Судию, и итоги Божественного Суда».

Ап. Иуда сообщает, что на Суде будет вынесен окончательный и бесповоротный приговор и падшим ангелам – демонам и их предводителю сатане. Сегодня, говорит Апостол Иуда, Господь ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня (Иуд 1:6). Здесь, скорее всего, Апостол следует иудейским представлениям своего времени, которые писали о суде нал падшими ангелами. Но вообще в Православии совершенно определена та точка зрения, что для демонов никакой суд не нужен, их судьба уже решена. Если можно ставить вопрос о Суде для демонов, то только в контексте того, что на суде будет окончательно подтверждено их вечное осуждение. О геенском огне как уготованном для демонов говорил Сам Христос: …идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25:41).

Что этот огонь им уготован, знают сами демоны: И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас (Мф. 8:29).

Тайнозритель Иоанн, заглянувший за горизонт нашей истории, так повествует о наступлении Царствия Божия: А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков (Откр. 20:10).

 

Все ли (и праведники, и грешники) воскреснут к жизни вечной?

Вопрос, действительно, непростой. Когда я читал богословскую литературу, меня смущало, что в разных книгах (и солидных книгах!) я находил противоречивую информацию. Одни говорили, что воскреснут только праведники! Другие говорили, что воскреснут все и все обретут вечную жизнь: для одних она будет блаженной, для других – очень и очень печальной…

Ладно бы, спорили святые отцы более поздних веков. Здесь было бы проще: установи, что говорит Священное Писание и отцы ранней Церкви, и ты придешь к истоку. А, уже зная исток, ты сможешь понять, почему (и насколько оправдано) явилось другое, позднее мнение.

Но здесь ситуация осложняется тем, что первоисточники дают разные ответы на этот вопрос… Что же делать?.. Давайте попытаемся разобраться.

Мы обратимся к текстам Священного Писания и самого раннего иудейского и христианского преданий. Мы, так сказать, дойдем до истока этого вопроса. А вот сможем ли мы прийти к единственно верному ответу на этот вопрос?..

Как мы знаем, ранний иудаизм в воскресение из мертвых не верил. Помните слова Евангелия: Тогда пришли некоторые из саддукеев, отвергающих воскресение… (Лк. 20:27). Саддукеи (иудейская священническая аристократия) действительно в воскресение не верили. Это было одним из главных их расхождений с фарисеями, которые как раз в воскресение из мертвых верили.

Саддукеи придерживались линии раннего иудаизма, фарисеи же принимали и идеи позднего иудаизма. В позднем иудаизме, примерно в 3-м веке до н.э., появляется мысль о воскресении людей из мертвых.

Интересно, что и в ранние времена некоторые пророки высказывались о воскресении мертвых. Но чаще всего воскресение мертвых было метафорой; на самом деле пророки имели в виду восстание к славе падшего и униженного, как бы мертвого, иудейского народа. Вот наиболее выразительные цитаты:

Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя – роса растений, и земля извергнет мертвецов (Ис. 26:19). Также см.: пророк Иезекииль (37:1-10).

Можно предположить, что пророки, хотя продуманного и систематизированного учения мы об этом в их писаниях не находим, все же задумывались и о личном воскресении мертвых, то есть понимали это так, как мы теперь. Но все-таки это еще не четкое учение, а намеки на учение.

Учение о воскресении появляется в священных библейских текстах примерно с 3-го века до Р.Х. Во 2-1-м веках это учение закрепляется. Ко времени Пришествия Христова это было общим еврейским представлением. Только саддукеи еще брюзжали что-то по этому поводу, но народ, в общей массе, верил в это.

И вот тут мы видим, что в иудаизме существовало две версии этого учения.

Согласно первой: воскреснут абсолютно все.

Согласно второй: воскреснут только праведники.

Итак, приступим к теме нашего маленького исследования и перед этим только оговорим нашу методологию. Так как мы рассматриваем историю происхождения идеи, единственно правильным методом будет расположить принципиальные для нашего вопроса цитаты в хронологическом порядке. Тогда мы сможем посмотреть, как идея формировалась.

Тексты, говорящие о воскресении всех:

Древнейшее свидетельство – книга пророка Даниила (2-й век до н.э.):

И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление (Дан. 12:2).

Другой иудейский источник – Сирийский Апокалипсис Варуха, конец 1-го века н.э.:

Тогда земля возвратит мертвых, которых она ныне принимает на хранение. Она не изменит ничего в их обличьи и вернет их такими, какими приняла, и какими Я их отдаю ей, такими она их воскресит. Ибо тогда надо будет показать живым, что мертвые ожили вновь, и что те, кто ушел, возвратился вновь. И когда ныне знакомые узнaют друг друга, тогда суд обретет силу, и предсказанное состоится (50, 2-4).

Еще один иудейский источник, печатающийся как неканоническая книга в славянской и русской Библии. Это 3-я книга Ездры, и датируется она рубежом 1-2-го столетий н.э.:

И отдаст земля тех, которые в ней спят, и прах тех, которые молчаливо в нем обитают, а хранилища отдадут вверенные им души (3 Ездр. 7:32).

О воскресении всех говорит, конечно, и Новый Завет:

Сначала тексты 80-х годов 1-го века:

…Будет воскресение мертвых, праведных и неправедных, чего и сами они ожидают (Деян. 24:15);

Посему как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит! (Мф. 13:40-43);

Из текстов, записанных на рубеже 1-2-го столетий:

Наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (Ин. 5:28-29).

И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим… И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное (Откр. 20:12сл.).

Тексты, говорящие о воскресении только праведников:

Маккавейские книги (2-й век до н.э.) говорят об этом убедительно.

В истории о мучениках Маккавейских читаем такие их слова, которые указывают на то, что эти идеи к тому времени уже существовали:

Когда умер первый, вывели на поругание второго и, содрав с головы кожу с волосами, спрашивали, будет ли он есть, прежде нежели будут мучить по частям его тело? Он же, отвечая на отечественном языке, сказал: нет. Поэтому и он принял мучение таким же образом, как первый. Быв же при последнем издыхании, сказал: ты, мучитель, лишаешь нас настоящей жизни, но Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной. После того третий подвергнут был поруганию и на требование дать язык тотчас выставил его, неустрашимо протянув и руки, и мужественно сказал: от неба я получил их и за законы Его не жалею их, и от Него надеюсь опять получить их. Сам царь и бывшие с ним изумлены были таким мужеством отрока, как он ни во что вменял страдания. Когда скончался и этот, таким же образом терзали и мучили четвертого. Будучи близок к смерти, он так говорил: умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит; для тебя же не будет воскресения в жизнь. Затем привели и начали мучить пятого. Он, смотря на царя, сказал: имея власть над людьми, ты, сам подверженный тлению, делаешь, что хочешь; но не думай, чтобы род наш оставлен был Богом (2 Макк. гл. 7).

Иудейский апокриф 1-го века до н.э.:

Оступился грешник — и проклинает жизнь свою, день, в который родился, и материнское чрево. Громоздил он прегрешения на прегрешения в жизни своей. Он пал, ибо мерзостно тело его, и уже не восстанет: гибель грешника – навеки, И когда воззрит на праведных, не опомнится он. Таков удел грешников навеки. Те же, кто боится Господа, восстанут для жизни вечной, и жизнь их – в свете Господнем и не угаснет никогда… (Псалмы Соломона 3, 11сл.).

Свидетельство Нового Завета:

Когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных (Лк. 14:13-14).

Ап. Павел, разделяя мнение о воскресении не всех, но именно праведников, придерживался еще более радикальной идеи: воскреснут не все праведники, а именно христиане. В это трудно поверить, настолько мы привыкли к мысли, что воскреснут абсолютно все, но это так. Тех, кого Спаситель будет воскрешать, Ап. Павел называет «Христовыми», то есть верными Христу:

Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его (1 Кор. 15:22-23) (у нас эту цитату любят приводить в обоснование идеи о воскресении всех людей, обрывая ее на словах: «все оживут». Но нужно дочитать слова Ап. Павла, и тогда станет ясно, что о воскресении всех здесь речь не идет).

Или другие цитаты Ап. Павла об этом же:

Если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (1 Фес. 4, 14-17);

Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас (Рим. 8:11).

Итак, как видит воскресение из мертвых Ап. Павел?

А) Умирают все;

Б) Не умирают только те, кто доживет до Второго Пришествия Христова – они не умрут, но изменятся (см.: 1 Кор. 15:51-52; 1 Фес. 4:17).

В) До воскресения людей из мертвых над всеми, в мире ином будет произведен Суд: Всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить [соответственно тому], что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10; также Рим. 2 гл.);

Г) Затем – Второе Пришествие Господа Иисуса Христа и Преображение Вселенной.

Д) Апофеоз процесса преображения мироздания – воскресение христиан из мертвых и дарование им новых тел. Не воскреснут только те из христиан, кто своей безнравственной жизнью и плохой верой попрал законы Христовой жизни.

Е) Вечная жизнь в общении с Богом, которая никогда не прекратится! В этой жизни участвуют воскресшие христиане. Грешники-христиане к вечной жизни не воскресают, но отправляются на вечные муки.

Значит ли это, что, согласно Ап. Павлу, воскреснут для вечной жизни только христиане, а все нехристиане будут осуждены?

Из Послания Ап. Павла к Римлянам следует, что шанс на вечную жизнь в воскресении из мертвых имеют и язычники, если будут соблюдать нравственный закон, записанный в их сердце.

Приведу выдержки из 2-й главы Послания к Римлянам:

…Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия, – жизнь вечную; а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, – ярость и гнев.

Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудею, [потом] и Еллину… Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, [потом] и Еллину … Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую) в день, когда, по благовествованиюмоему, Бог будет судить тайные [дела] человеков через Иисуса Христа.

Ап. Павел открытым текстом не пишет о воскресении праведных язычников, может быть, и для него самого этот вопрос неясен, но какие-то допущения, что это возможно, – делает.

Раннехристианские тексты конца 1-го – начала 2-го века придерживаются учения Ап. Павла о воскресении именно христиан:

Почтем ли мы великим и удивительным, если Творец всего воскресит тех, которые в уповании благой веры свято служили Ему?.. В этой надежде да прилепятся души наши к Тому, Кто верен в обещаниях и праведен в судах Своих (св. Климент Римский. 1 Коринфянам, 26-27);

И тогда явятся знамения истины: сперва на небе знамение Его открытия, затем знамение звука трубы, а третье знамение – воскресение мертвых; но не всех, а как сказано: «Придет Господь и с Ним все святые (Дидахе 16, 6-7);

Потому не слушайте, когда кто будет говорить вам не об Иисусе Христе… Который истинно воскрес из мертвых… Который подобным образом воскресит и нас, верующих во Иисуса Христа, ибо без Него мы не имеем истинной жизни (св. Игнатий Богоносец. К Траллийцам, 9);

Воскресивший же Его из мертвых воскресит и нас, если будем исполнять волю Его, поступать по заповедям Его и любить то, что Он любит; если будем удаляться всякой неправды, любостяжания, сребролюбия, злоречия, лжесвидетельства (св. Поликарп Смирнский. Послание к Филлипийцам, 2);

Но, узнав заповеди Господни… надлежит поступать сообразно с ними. Ибо исполняющий их прославится в Царстве Божием; а избирающий другое погибнет вместе со своими делами. Для этого – есть воскресение, для этого – воздаяние. …Ибо близок день, в который все погибнет с нечестивым (Послание Варнавы 21);

Итак, мы убедились, что в первохристианское время было два ответа на вопрос, кто же воскреснет к вечной жизни.

Первый ответ заключался в том, что воскреснут все: одни для жизни вечной, другие для муки вечной.

Второй – что воскреснут только праведники, причем, преимущественно, христианские праведники. Что станет с теми, кто не будет оправдан для жизни вечной на Божьем Суде? Так и останутся в аду? Или исчезнут? На этот вопрос тексты не отвечают.

Как в дальнейшем развивалась эта тема?

По пути признания того богословского положения, что воскреснут абсолютно все, невозможно не упомянуть первого из отцов, кто стал богословски разрабатывать эту тему. Это св. Ириней Лионский (годы жизни: ок. 130 – 202). Он пишет, что возможность для человека воскреснуть мы получили благодаря Иисусу Христу, возглавившему человеческий род и соделавшему «в Себе Самом начатки воскресения человека». Как воплощение Христово имело значение для всех людей, а не только для верующих, так и Воскресение Христа даровало человеческой природе новые возможности, в частности, возможность к воскресению из мертвых. Св. Ириней говорит, что знает еретиков, которые не хотели бы воскресать. Однако, «хотя они и не желают, они воскреснут во плоти, чтобы признать силу Того, Кто воздвигает их из мертвых. Но они не причтутся с праведными…».

Признавая всеобщее воскресение из мертвых, святитель Ириней, однако, полагал, что оно не будет одновременным. Сначала воскреснут праведники, которые будут царствовать на земле со Христом; когда этот период закончится, воскреснут все остальные.

Чуть позже эту тему разрабатывал Тертуллиан (годы жизни: 155/165 – 220/240). Он написал трактат «О воскресении плоти», в котором доскональным образом разобрал все мнения на эту тему.

Он говорит, что Бог «при конце настоящего века будет судить и своих почитателей для воздаяния им жизни вечной, и своих презрителей для ввержения их в огонь вечный». Тогда «все, от начала умершие, воскреснут, преобразятся и подвергнутся суду для определения того или другого воздаяния».

После этого отцы Церкви в этом вопросе становятся единодушными. Их общее мнение хорошо выразил св. Иоанн Златоуст: «Общее Воскресение будет принадлежать всем, но воскресение со славой – только праведно пожившим… Тела грешников воскреснут нетленными и бессмертными, но эта честь (честь воскресения из мертвых. – прот. К.П.) посылает их в геенну для наказания: они воскресают нетленными, чтобы гореть вечно» (св. Иоанн Златоуст).

Сегодня это общий пункт православного богословия:

«Произошло исцеление и обновление человеческой “природы”, а поэтому восстанут все, все будут воскрешены и всем возвратится полнота их природы, хотя и в преображенном виде. Отныне всякое развоплощение временно. Мрачная юдоль ада уничтожена силой животворящего Креста. Первый Адам своим непослушанием раскрыл и реализовал врожденную способность к смерти. Второй Адам послушанием и непорочностью реализовал способность к бессмертию, причем настолько полно, что смерть стала невозможной» (прот.Г. Флоровский).

«“Природа” исцелена и возрождена принудительно, могучей властью всесильного и всепобеждающего Божиего милосердия. Здравие, так сказать, “навязано” человеческой природе. Ибо во Христе вся человеческая природа (“семя Адама”) окончательно очищена от несовершенства и смертности. Обретенное совершенство обязательно сыграет свою роль, обязательно проявится в полной мере в надлежащие сроки – во Всеобщем Воскресении, воскресении всех: и праведных, и грешных. И, что касается природы, никто не сможет уклониться от царского указа Христа, никто не сможет воспротивиться всепроникающей мощи воскресения» (прот. Г. Флоровский).

«Поэтому человеческое естество в Господе Иисусе Христе — это начаток новой жизни, начаток бессмертия, воскресения. За начатком должно последовать всё людское естество и каждая человеческая личность в отдельности. Человеческое естество в каждом человеческом существе таинственным образом связано с человеческим естеством Богочеловека Христа, в силу самой своей природы, потому что Он — истинный человек и в Нем человеческое естество действительно и истинно. Точно так же, как и всякий человек своим человеческим естеством таинственным образом связан с родоначальником людского рода, человеческого естества — с Адамом. То, что в Богочеловеке Христе человеческое естество нераздельно соединено с Богом, — [это] и подает природе человека Божественные, воскрешающие силы, не покидающие ее в смерти. Это человеческое естество во Владыке Христе — наше, общечеловеческое естество; в нем присутствует каждый из нас, в силу самой человечности нашего естества, — равно как все мы и каждый из нас в отдельности присутствуем в Адаме. Это закон, повинуясь которому стоит и существует человеческий род.

Богодухновенный Апостол благовествует всеобщую истину, утверждая, что как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (1Кор.15:22). При самом сотворении первому человеку, Адаму, была дана логосная сила, животворная и жизнеподательная. Эта сила подается всякому человеку, рождающемуся в сей мир (см. Ин.1:3, 4, 9); но в грехолюбивом человеческом роде под гнетом смерти она изнемогла, как бы замерла. Владыка Христос, воплощенный Бог Слово, как Богочеловек воскресает из мертвых и подает воскрешающие силы немощствующей логосной силе в каждом человеке, дабы, избавившись от смерти, она вошла в воскресение. Это — закваска воскресения, от которой должно вскиснуть всё тесто людского естества. Воскресший Богочеловек не навязывает человеческому роду чего-то нового, предоставляя ему возможность всеобщего воскресения из мертвых, ведь первый человек, Адам, носитель и источник всей людской природы, создан с логосной силой как составной ее частью, как ее ядром: а в этом логосном ядре — и ее бессмертие. Своим Воскресением Богочеловек Христос возвращает жизненную силу этому полумертвому ядру бессмертия и выводит его на путь, ведущий через всеобщее воскресение из мертвых во всеобщее бессмертие. В самой своей логосности людская природа носит свое бессмертие не только как возможность, но и как суть, как сердцевину. Бог Слово, воспринявший на Себя всего человека, придает этому бессмертию необходимую полноту и совершенство. Воскресение Богочеловека Христа из мертвых уготовляет всеобщее бессмертие людской природе как Божию созданию. Поэтому в последний день воскреснут все люди: и добрые, и злые (см. Ин.5:28–29; Мф.25:7).

Воскресшие тела, хотя и будут они духовными и бессмертными, не утратят своей сущности — того, что тело делает телом; ведь воскресение — это не сотворение нового тела, а оживление и преображение прежнего. Своей всемогущей силой Бог воскресит истлевшие и разложившиеся тела. Ибо Сотворивший в начале тело из земли может то же самое тело, хотя оно и распалось в земле и превратилось в землю, паки воссоздать и оживить. Нечто подобное происходит и в природе: посеянное зерно, после того как растворится в земле, прорастает, колосится и приносит плод (1Кор.15:36–44)» (преп. Иустин (Попович)).

Итак, что можно сказать обо всем этом, подводя итоги?

1. Как мы убедились, в древности, еще с дохристианских времен, было два варианта богословских представлений о воскресении мертвых. Одни говорили, что воскреснут все, другие ‒ что воскреснут лишь праведники.
2. Новый Завет перенимает обе.
3. Апостол Павел все же склоняется ко второй идее, что воскреснут только те, кто принадлежал Христу, ‒ «Христовы». Для остальных он это осторожно допускает, но в эту тему не углубляется.
4. Интересно, что все раннехристианские авторы согласны с Ап. Павлом.
5. В середине 3-го века происходит возврат к первой модели, которая становится общепринятой.
6. Сегодня мы придерживаемся именно этих представлений, намеченных у св. Иринея и развитых Тертуллианом и более поздними отцами.

 

Некоторые мысли обо всем этом

Как мы видим, идея о том, что воскреснут абсолютно все, базируется на том факте, что все мы имеем общую человеческую природу и что эта природа подверглась радикальному исцелению в Воскресении Христовом. Но, например, Ап. Павел не считает, что человек, не верующий во Христа и не имеющий к Нему никакого отношения, а даже враждующий против Него, как-то с Ним связан. Причем настолько связан, что на этого человека распространяется исцеление нашей природы, которое мы получаем от Христа. Верующий – да, связан, как пишет Ап. Павел в знаменитой 6-й главе Послания к Римлянам:

Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть [соединены] и [подобием] воскресения…

Мы едины со Христом в Смерти Его – для нас это умирание для прежней жизни, которую знаменует Таинство нашего Крещения. И, значит, мы соединены с Ним будем и в воскресении (русский текст немного путает, но греческий подлинник настаивает именно на этой мысли).

Вот и возникает вопрос: насколько логична эта связанность со Христом всех людей через общую человеческую природу? Насколько верна эта мысль, разрабатываемая в богословии начиная со святого Иринея и особенно в 4‒5-м веках? И не потеряли ли мы нечто от глубочайшего прозрения первохристианского времени, что только находящийся в живой связи и в живых отношениях со Христом обретет подлинную вечную жизнь?

Во всяком случае считать эти вопросы решенными и закрытыми, по-моему, преждевременно. Впрочем, и решить эти вопросы в рамках нынешнего нашего бытия не представляется возможным.

 

Что будет дальше?

Примерную схему того, что произойдет в конце истории нашего мира, можно представить следующим образом:

Второе Пришествие Господа нашего Иисуса Христа;

Воскрешение всех умерших;

Суд;

Преображение Вселенной;

Царство Божие окончательное и неколебимое.

 

Преображение Вселенной

Недавно на экраны вышел художественный фильм «Интерстеллар». Там рассказывается о погибающей планете Земля и о том, что ученые-энтузиасты ищут какую-то возможность для людей вырваться за пределы нашей галактики и обрести жизнь на других планетах. Как известно, лететь по прямой, до конца нашей галактики невозможно, потому что на это уйдут миллиарды лет. Однако сегодня физики-космологи говорят о существовании так называемых «кротовых нор», или червоточин, то есть тоннелей в другие пространства нашей Вселенной.

Герои фильма проникают через такую кротовую нору в другой мир.

Теоретически такие норы возможны, правда, как говорят ученые, такая нора будет крайне нестабильна. Во-первых, вычислить ее местоположение очень сложно, во-вторых, такие норы могут появляться или исчезать, подобно мыльным пузырям. Сделать из такой норы коридор, по которому можно будет ходить – туда-обратно – проблематично.

В фильме, который консультировали специалисты по всем этим вопросам, нашли решение проблемы. Эту кротовую нору, которую обнаружили земляне и которая их в итоге спасла, сделали сами люди. Но люди будущего, сумевшие преодолеть земное пространство-время и покинувшие нашу планету. И вот эти люди будущего, освоившие другие планеты, могут устраивать тоннели в пространстве и делают такой тоннель, ведущий к их далеким предкам на погибающей Земле.

С точки зрения квантовой физики, это вполне научный сценарий развития событий.

Сегодня сделать кротовую нору в пространстве мы не можем, но не удастся ли это нашим отдаленным потомкам?

Если в 1960-е годы тема перемещения в пространстве серьезно не обсуждалась, она была отдана модным писателям-фантастам, то сегодня мы близко подошли к теоретическому решению этих вопросов. Кто знает, не смогут ли наши потомки обладать таким техническим арсеналом, который поможет теорию воплотить в реальность?

Итак, если за отправную точку мы возьмем самый невероятный сценарий будущего: человечество не уничтожило себя в ядерной войне, не убило своими генными или химико-биологическими опытами, на землю не упал астероид, уничтоживший все земное, и прочее, и прочее и люди благополучно развились до такой степени, чтобы осваивать отдаленные миры, то что дальше?

Можно ли сказать, что в таком случае, человечество вечно?..

Нет. Оно не вечно, ибо не вечна сама Вселенная. Еще раз повторю: что бы ни предпринимало человечество, оно всегда будет жить в рамках нашей Вселенной. Заключенный в тюрьме может убежать из тюрьмы, но ему не убежать с земного шара. Так и человек, каким бы сверхтехническим ни был, не сможет убежать из нашей Вселенной, которая постепенно приближается к своему концу.

Еще недавно ученые прогнозировали два возможных конца Вселенной: она будет либо расширяться бесконечно, либо под действием гравитационных сил остановит разбегание галактик и вновь начнет сжиматься, чтобы схлопнуться опять в точку сингулярности, которая вновь взорвется, родив новую Вселенную.

Современные исследования (измерения силы Большого Взрыва и скорости разлетания галактик благодаря космическому телескопу «Хаббл») говорят, что Вселенная никогда не остановится в своем движении. Галактики будут разлетаться, звезды погаснут, и, постепенно разреживаясь, материя растворится в бесконечном пространстве. Останутся лишь редкие электромагнитные кванты, да, быть может, нейтрино, причем одну частицу от другой будут отделять расстояния, в миллиарды раз превышающие размеры всей сегодняшней Вселенной. Постепенно в космосе воцарится холод, смерть, тишина, абсолютная ночь без малейшей частицы материи.

Все так, если признать, как считают неверующие люди, что Бог никак не касается нашего мира. А если принять то допущение, что Бог участвует в судьбе нашего мира? Что тогда?

А тогда картина принципиально меняется!

Современный богослов справедливо говорит: «Бог создал природный мир и все законы и уважает их. Однако ради благих целей и в подходящих обстоятельствах (например, при Смерти Христа) Бог может приостанавливать действие законов природы. В конце концов, эти законы могли бы и вовсе не существовать или быть совсем другими. Они созданы такими, как есть, однако продолжение их существования и их действие каждую секунду зависит от Бога. Подняв Иисуса из гроба, Бог действовал образом, качественно отличным от «обычной» божественной работы по творению и поддержанию мира в бытии. И в конце истории Бог будет волен изменить законы природы так, чтобы воскресить мертвых и преобразить материальный мир» (Джеральд О’Коллинс).

Бог может изменить законы мироздания, трансформировать их, и тогда изменятся «основные системные установки» всей Вселенной. Не это ли утверждает Церковь, пользуясь древним термином «преображение мира»?

Уже в Ветхом Завете Господь говорит: Ибо вот, я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце (Ис. 65:17). И в Новом Завете звучит этот же мотив: И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны (Откр. 21:5).

Вот это новое не есть ли намек на изменение, по замыслу Бога, параметров Вселенной?

Интересно, что и в книге пророка Исаии, в вышеприведенной цитате, в словах я творю, использован др.евр. глагол бара. Этот глагол означает творение именно Богом, в противовес тому, что может появляться каким-то иным образом. Например, в рассказе о творении мира в первых главах книги Бытие мы лишь трижды встречаемся с глаголом бара. Это рассказ о творении первовещества – материи, из которой в дальнейшем организуется наш мир (Быт. 1:1), указание на творение живой клетки – жизни (Быт. 1:21). Наконец, Бог творит человека: И сказал Бог: сотворим человека по образу нашему, по подобию нашему (Быт. 1:26).

Библейский автор этим подчеркивает, что за этими творческими актами стоял Сам Господь, тогда как в других случаях мир мог развиваться самостоятельно, в силу вложенных в него природных законов.

То, что и в рассказе о преображении Вселенной использовано это слово (и этот же текст имеет в виду автор Апокалипсиса, хотя употребляет другое слово, так как пишет на греческом), говорит о том, что изменение параметров Вселенной невозможно никаким естественным образом, кроме как радикальным вмешательством Бога.

Мы, в материальных телах возродившись к новой жизни, будем существовать в новой Вселенной. Она будет материальна, как был материален Воскресший Христос. Он был материален, но одновременно Он был иным. Проходил сквозь запертые двери, исчезал и появлялся, наконец, периодически уходил в иной мир, к Богу Отцу. В самом деле, где находился Христос, когда Он не являлся людям? Он же не все время был с учениками, а лишь появлялся на короткое время^[16].

Воскресший Христос – как первый плод урожая Нового Века, как первенец нового человечества, как явление грядущего нового мироздания – показывает нам, что преображение, претворение Вселенной на новых законах и принципах возможно!

Как это возможно? Представить новую Вселенную возможно даже не привлекая идею Бога. Современный британский ученый Кит Уорд пишет: «В конце концов, никто не смог бы предсказать, что кварки и лептоны породят сознание – и никто не знает, как это произошло. Но это случилось. Вполне может случиться, что дальнейшие трансформации материи породят более высокие формы создания, не подвластные физическому разложению. Трудно ожидать, что мы сейчас поймем, как такое возможно, но, учитывая наши ограниченные знания о природе, принципиально исключать такую возможность не следует».

А христиане добавят, что там, где действует Бог, – все возможно. Почему не допустить, что благодаря мощному действию Бога, изменяющего параметры Вселенной, родится такая ошеломительная реальность, о которой сегодня мы даже помыслить не можем?

Самое удивительное, что не только верующие могут верить в изменение Вселенной и новую жизнь, в которую войдут все живущие. Допускает это и современная наука. Теоретическая физика говорит, что новое существование Вселенной в изменившихся параметрах законов возможно. Вселенная – «открытая система», если говорить языком «теории систем». А открытые системы «демонстрируют относительно фиксированные структуры реальности и относительно открытые горизонты возможностей. Они показывают тенденцию к дифференциации, к росту сложности и к интеграции или созданию сетевых связей с другими открытыми системами. Они открыты не только для количественного развития, но и для качественных скачков и создания комбинаций, образующих новое целое» (Ю. Мольтман).

Я хочу подчеркнуть то, что возможность выхода Вселенной на новый уровень существования признается даже неверующими учеными.

Каким будет этот новый, преображенный мир? Мы этого не знаем, и, заметим, Иисус Сам никогда об этом не говорил! Говорил о чем угодно, но не об этом, тогда как в иудейской литературе того времени это были популярные темы, они широко обсуждались. Как объяснить это молчание Иисуса по очень волнующему и популярному у людей того времени вопросу? Может быть, та реальность, с которой мы встретимся будет настолько ошеломительной, что сегодня мы даже представить ее не можем, что всякая попытка ее описать обречена на провал, ибо у человека нет такого понятийного аппарата, такого опыта, чтобы это понять? Это все равно, что древнему человеку описать работу компьютера. Чтобы что-то понять из работы компьютера, нужно как минимум иметь базовые представления о строении вещества, о сохранении и передаче энергии и проч. Не зная хотя бы элементарно о существовании электричества, работу компьютера уже невозможно понять.

В таком же положении находится и человек, как две тысячи лет назад, так и сегодня, в отношении постижения той реальности, которая наступит после преображения мира.

Значит ли это, что мы вообще ничего не можем сказать о будущем Вселенной и человека? Не значит. Обратившись к библейским и богословским предположениям, мы какие-то подсказки получим.

Библия, описывая новое состояние Вселенной, использует простые земные образы: пир, свадьба, где царит огромная радость, покой, отсутствие болезней и страдания, гармония между людьми и животными и проч.

Не нужно недооценивать эти образы и тем более иронизировать над ними, как еще полвека назад было принято у «просвещенных» людей, смеявшихся над наивностью Писания. Сегодня богословы бережно и серьезно относятся к этим образам. Мы, с одной стороны учитываем, конечно, что это все же земные проекции на небесную реальность, это не фотоснимки, а символические картины, иконы. С другой стороны, за этими простыми образами мы можем разглядеть что-то важное и большое, мы можем попытаться «раскодировать» эти символы, «прочитать» эти образы. Может быть, в том, что мы научились к символическому способу изображения реальности относиться серьезно, есть заслуга и всего современного искусства последних полутора сотен лет, но мы действительно сегодня можем представить, что скрывается за самыми простыми образами и выражениями.

«Если наша речь о Спасении хочет быть и не бессмысленно-чувственной, и не обескровленно-абстрактной, то она должна оперировать на границе между образом и понятием» (Г. Кюнг). Очень трудно найти верный баланс между образом и понятием, впрочем, найти единственно верный и невозможно; мы в большей или меньшей степени, но всегда приблизительно будем догадываться, о чем нам говорят библейские образы Вечной Жизни. Впрочем, попытаться можно.

Вот один образ, которым автор Апокалипсиса, последней книги Нового Завета, описывает в 21-й и 22-й главах Новое Бытие. Это образ супружества Неба и земли, Бога и мира:

И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. (Апок. 21:1-5).

«Новый Иерусалим» – символическое понятие нового града, в котором будут обитать с Богом люди, – сходит с Неба, как украшенная невеста. Небо и земля – Бог и человек – были созданы не для того, чтобы навеки разлучиться. Они созданы друг для друга, так же, как созданы друг для друга мужчина и женщина. И когда они наконец соединяются, это повод для радости, подобной радости свадьбы. Брак указывает на предназначение всего творения: противоположности были созданы Богом для воссоединения, а не для соревнования; последнее слово остается за любовью, а не за ненавистью; Бог хочет видеть не стерильное творение, но творение, приносящее плоды.

Брак подразумевает самые тесные и нежные отношения. Вот нам и подсказка, какой будет наша жизнь в Вечности. Теперь по-новому, мы можем прочитать и слова Ап. Павла, который говорит, что Бог хочет все небесное и земное соединить под главою Христом (Еф. 1:10).

Здесь нужно напомнить, что библейское выражение «Небеса» совсем не означает то небо, которое мы видим над головой. Это, скорее, иная реальность, невидимо соседствующая с нашей. Как в монете есть две стороны, так и наш мир словно состоит из двух частей; это одна монета, не две, просто у нее две стороны. В выражении «Небеса», мир духовный, – мы не противопоставляем «нематериальный» мир «материальному». «Скорее речь идет о двух разных формах того, что мы называем «пространством», о двух разных формах так называемой материи, и, весьма вероятно (хотя это не следует с неизбежностью из двух предыдущих положений), о двух разных формах «времени»» (Н.Т. Райт).

Этот Небесный мир пересекается с нашим самыми разными способами, несмотря на то, что эти сферы сегодня разделены и выполняют различные функции. Настанет день, когда они откроются, соединятся и вступят в вечный брак.

Другой образ Царства Божьего – образ грандиозного пира. Никогда не задумывались, почему Христос так часто говорил о пире (например, в притчах), да и Сам постоянно совершал какие-то символические действия, имеющие отношения к пиру: чудесные насыщения большого количества людей (пир в Кане Галилейской, насыщение тысяч человек хлебом и рыбой), трапезы, на которые приглашались не только праведники, но и изгои общества (мытари, падшие люди)?

Фарисеи даже сложили ироничную поговорку о Иисусе, они Его называли человеком, который любит есть и пить вино (Мф. 11:19).

На самом деле, эти трапезы в деятельности Иисуса имели другое, очень глубокое, значение.

Прежде всего, пир – самый популярный в пророческих писаниях и вообще в иудейской литературе образ Царства Божьего. Христос, совершая застолья, этим показывает, что наступает пир Царства.

Иисус приглашает на этот пир всех желающих. Даже падшие, даже изгои имеют возможность покаяться и присоединиться к пиру. И придут от востока и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием (Лк. 13:29).

Свадьба… пир… Нетрудно заметить, что во всех этих образах есть идея преодоления отчужденности между людьми. В нашем мире мы отчуждены не только от других. Усталость, физическая слабость, болезнь, сон, смерть отчуждают нас и от самих себя. Нынешнее наше телесное существование не позволяет нам чувствовать себя вполне свободными ни с другими, ни с самими собой. «Быть может, воскресение имеет смысл представлять как максимальное увеличение нашей способности общаться и вступать друг с другом в отношения. Лучший пример здесь, разумеется, Сам Иисус. Воскресший из мертвых… Он ныне находится со своим Отцом, с людьми и всем космосом в таких близких отношениях, которые стирают всякие ограничения, свойственные Его историческому бытию. Где двое или трое соберутся во имя Его – там Воскресший Господь посреди них (Мф. 18:20). Ничто не открывает нам коммуникативную силу Иисуса так явно и мощно, как Евхаристия. В Евхаристии Иисус незримо присутствует во всем мире и предлагает нам причаститься Жизни. которая никогда не прекратится» (Джеральд О’Коллинс).

Ожидание нашего воскресения, кроме всего прочего, означает и надежду на то, что однажды мы освободимся от пошлостей и ограничений, неизбежных, пока мы живем в рамках этого мира. В будущем мы сможем в самом полном смысле стать самими собой и сможем строить совершенно новое и уникальное общение с другими людьми.

 

Спасение природы

Вселенная преобразится. Мы воскреснем к новой Жизни. Но что произойдет с мирозданием, знакомым и близким нам? Не следует ли слова Откровения – И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет (Откр. 21:1), – воспринимать как суровую правду: там не будет ничего похожего на нынешнее?

Об этом мы знаем еще меньше, чем о конечной судьбе человека. Фокус авторов Священного Писания и отцов Церкви был почти всегда наведен на человека, а о судьбе прочего мира упоминалось вскользь.

Тем не менее, это важная тема, и поговорить о ней надо.

Даже еще в Ветхом Завете мы читаем, что звезды, животные, деревья и другие Божии творения возносят Богу хвалу вместе с людьми (Пс. 148:3-10 и мн.др.).

Молитва Азарии, которую мы находим в 3-й главе книги пророка Даниила, продолжает эту тему. Приведу небольшой отрывок:

Господа пойте и превозносите Его во веки. Благословите, Ангелы Господни… Благословите, небеса… Благословите Господа, все воды, которые превыше небес… Благословите, солнце и луна… Благословите, звезды небесные… Благословите, всякий дождь и роса… Благословите, все ветры… Благословите, огонь и жар… Благословите, холод и зной… Благословите, росы и инеи…Благословите, ночи и дни… Благословите, свет и тьма… Благословите, лед и мороз… Да благословит земля Господа, да поет и превозносит Его во веки. Благословите, горы и холмы… Благословите Господа, все произрастания на земле… Благословите, источники… Благословите, моря и реки… Благословите Господа, киты и все, движущееся в водах… Благословите, все птицы небесные… Благословите Господа, звери и весь скот…
Благословите, сыны человеческие, Господа, пойте и превозносите Его во веки… Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его.

Сталкиваясь с миром, болеющим грехом, библейские авторы мечтали о том времени, когда между Богом и мирозданием будет гармония, когда прекратится насилие, взаимное уничтожение, отчуждение природы и человека.

Такие гимны заставляют думать, что, если и сейчас все творение едино в хвале Богу, тем более оно должно согласно восхвалять Бога в преображенной Вселенной.

Исаия видит новую Вселенную как мир, в котором будут упразднены вражда и смерть:

Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море (Ис. 11: 6-9).

Пророку Исаии вторит пророк Осия:

И заключу в то время для них союз с полевыми зверями и с птицами небесными, и с пресмыкающимися по земле; и лук, и меч, и войну истреблю от земли той, и дам им жить в безопасности (Ос. 2:18).

Мы должны, конечно, относиться с известной долей осторожности к подобным текстам, ибо это не «репортаж с места события», а богословская поэзия. Но все-таки эта пророческая поэзия показывает нам направление, в котором двигалась мысль священных авторов Ветхого Завета. Это не просто поэтика, за этим явно что-то стоит.  Что?

Знакомство с жизнью святых людей показывает нам, что ветхозаветные пророчества о дружбе животных и людей уже как бы осуществляются. Всем известны рассказы о дружбе преп. Сергия Радонежского, преп. Серафима Саровского с дикими зверями – медведями. О преп. Германе Аляскинском читаем у его биографа и очевидца его духовных подвигов: «Около его келий жили горностаи. Эти зверьки отличаются своей пугливостью. Но они прибегали к преподобному Герману и ели из его рук. Видели, как преподобный Герман кормил медведя». То же известно и о древних отцах-пустынниках, к которым приходили за помощью и которых охраняли дикие звери.

Древние легенды?.. Тогда приведу выдержку из Жития современного подвижника преподобного Иоанна Нового Хозевита. Он современник наших бабушек и дедушек. Родился в 1913 году, почил в 1960-м. Его Житие написано людьми, близко знавшими святого.

Когда подвижник умер, братия монастыря пришла к пещере, чтобы похоронить его. Среди них был игумен монастыря и духовник преподобного Иоанна. Вот что он сообщает о похоронах святого: «Пришли мы к 10 часам и начали совершать отпевание. В этот момент вдруг слетелось в пещеру его бесчисленное множество разных птиц. Мы решили, что они прилетели за сухарями, которыми обычно кормил их святой Иоанн, и стали бросать им оставшиеся сухари и изюм. Но они даже не притронулись к ним, только летали над его святым телом, садились на голову, на грудь, на руки и ноги его и кричали, все вместе и порознь. Они мешали нам петь и читать, тушили свечи, перелетая постоянно с места на место, закрывали нам своими крыльями книги. Как будто не хотели они, чтобы покидал их этот праведник…

После отпевания мы положили тело блаженного в глубь пещеры, в один старый гроб, который он заранее себе приготовил… Сверху гроба положили доски, обмазали их грязью из песка и земли. И только после этого удалились птицы».

Почему это происходит? Можно предположить, что благодать Божия, действующая через подвижника, ощущается зверями. И нам, людям, хорошо быть рядом со святым, и животные чувствуют, что этот человек принадлежит тому миру (Царству Небесному), в котором нет вражды и взаимоуничтожения. В известной дореволюционной книге «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу» описывается случай с намоленными четками старца. Отмахнувшись этими четками от разъяренного волка, странник спасся от растерзания хищным диким зверем. Чудесному происшествию книга, редактором которой был не кто иной, как святитель Феофан Затворник, дает такое объяснение: «Когда первосозданный человек Адам был в невинном святом состоянии, тогда все животные и звери были ему в покорении, они со страхом подходили к нему, и он нарицал им имена. Старец, чьи сии четки, был свят: а что значит святость? Не что иное, как через подвиги возвращение невинного состояния первого человека в грешном человеке. Когда освящается душа, освящается и тело. Четки всегда бывали в руках освященного; следственно, чрез прикосновение к ним рук и испарений его, привита к ним святая сила – сила невинного состояния первого человека».

Современный русский мыслитель Татьяна Горичева, автор интересной книги «Святые животные», пишет: «Животные не только “стенают и мучатся” вместе с человеком. Не только ждут усыновления и искупления… они уже способны, вслед за святыми и мучениками, проникнуть в новый эон, войти в Церковь, дерзнем сказать – обожиться. В житии св. великомученика и целителя Пантелеимона рассказывается, что дикие звери не хотели нападать на юношу. Тогда были убиты и они. Их трупы были брошены на съедение птицам. Но птицы до них не дотронулись. Трупы животных долгое время лежали на солнце и оставались нетленными. Итак, мы имеем дело с мощами животных».

Итак, животные чувствуют духовную атмосферу Рая… А что можно сказать о их вечной судьбе? Бессмертны ли их души (а у животных есть душа как набор психических свойств)?

Апостол Павел касается этой темы и решает ее так:

Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего (Рим. 8:19-23).

Откровение сынов Божиих – это время прославления человека в Царствии Божием. Значит, по мысли ап. Павла, тварь ждет этого времени? И ждет в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы. То же читаем и у многих святых отцов. Так, толкуя слова ап. Павла – сама тварь освобождена будет… – святитель Иоанн Златоуст говорит: «Что значит сама? Не ты один [человек], но и то, что ниже тебя, что не имеет ни разума, ни чувств – и то будет с тобою участвовать в благах. Освобождена будет, – говорит апостол, – от рабства тлению, то есть не будет уже тленною, но делается соответственною благообразию твоего тела. Как тварь соделалась тленною, когда твое тело стало тленным, так и тогда, когда тело твое будет нетленным, и тварь последует за ним и сделается соответственной ему».

А вот что об этом говорит преп. Симеон Новый Богослов: «Все твари, когда увидели, что Адам изгнан из рая, не хотели больше повиноваться ему, преступнику. Но Бог… сдержал все эти твари силою Своею и по благоутробию и благости Своей не дал им тотчас устремиться против человека и повелел, чтобы тварь оставалась в подчинении ему и, сделавшись тленною, служила тленному человеку, для которого создана, с тем, чтобы, когда человек опять обновится и сделается духовным, нетленным и бессмертным, и вся тварь, подчиненная Богом человеку в работу ему, освободилась от сей работы, обновилась вместе с ним и сделалась нетленною и духовною».

В 14-м веке св. Николай Кавасила писал: Богоматерь, даровавшая нам Христа и Спасителя, «не только совлекла ветхость с человеческого естества и представила всем людям возможность возрождения, но и дарует и еще большую радость, а именно ту, что сами небо и луна, и земля, и звезды станут чуждыми всякого истления».

О грядущем преображении твари вдохновенно свидетельствует в своем учебнике «Догматика Православной Церкви» и преп. Иустин Сербский: «Богочеловеческая истина о преображении природы непрестанно живет в Богочеловеческом теле Православной Церкви Христовой и будет жить вовеки… Воскресение мертвых будет концом смерти не только для людей, но и для видимой природы, которая подверглась смерти и тлению по грехолюбивой воле своего надменного господина – человека… Восстановлением человека в изначальном состоянии Господь и природу вернет в ее изначальное безгрешное состояние. Тогда не только христолюбивые люди древнею добротою возобразятся, но и вся природа…»

Чувствуя правоту этой христианской интуиции, древние мастера изображали Царство Божие, которого мы ожидаем в виде восхитительного сада. Где бы я ни посещал древние храмы ‒ в Равенне, Риме, Флоренции, Греции, Палестине, ‒ я подолгу в восхищении стоял у фресок, на которых Рай исполнен зелени. Отяжеленные плодами, стоят могучие деревья, в чистых водоемах пьют воду олени (символы души), по лужайкам бродят павлины (символизирующие бессмертие). Та же стилистика Царства Небесного, которую мы видим на древних мозаиках, присутствует на иконах Восточной Церкви, на фресках наших храмов и монастырей.

Мы не знаем, как природа будет причастна вечности, но то, что каким-то образом она действительно будет ей причастна, ‒ несомненно. Возможно, речь идет не о возвращении к новой жизни всех особей животных, когда-либо живших, но о сохранении в вечности видов или родов животных. Есть еще один интригующий вопрос ‒ о возвращении к жизни домашних животных, которые, живя с человеком, приобрели индивидуальную ценность и в которых отобразились личностные черты их хозяев. Возможно, они тоже наследуют вечность.

 

Будет ли ад?

Выше я уже касался темы ада. Об этом ‒ еще два слова.

Сегодня в западном богословии модно рассуждать о том, что ад ‒ древняя метафора, что за этим образным выражением ничего на самом деле не стоит.

Но, как хорошо говорит современный богослов, «Суд необходим, иначе нам надо прийти к абсурдному выводу, что все хорошо, или к богохульному выводу, что Бога это не заботит… Эти соображения заставляют меня думать, что сегодня нам надо заново утверждать доктрину последнего суда. Невозможно, читая параллельно и Новый Завет, и сегодняшние новости в газетах, думать, что в конце не будет ни осуждения, ни окончательной погибели, ни таких людей, которые, по выражению К. С. Льюиса, услышат от Бога последние слова: «Да будет воля твоя». Я хотел бы, чтобы это было не так, но невозможно жить, постоянно насвистывая песенку «Необъятна Божья милость», зная о кошмаре Хиросимы и Освенцима, об убийствах детей и бессердечной алчности, из-за которой миллионы людей становятся рабами долгов, в которых они сами не виноваты. Человек, увы, неспособен вынести слишком много реальности, так что он ослепляет себя с помощью дешевых и уютных теорий вроде универсализма и западного либерализма, которые вносят свой вклад в мировое зло» (Н.Т. Райт).

Пророк Исаия так передает глас Суда и возмездия Божия:

Долго молчал Я, терпел, удерживался; теперь буду кричать, как рождающая, буду разрушать и поглощать все; опустошу горы и холмы, и всю траву их иссушу; и реки сделаю островами, и осушу озера… (Ис. 42:14-15)

Господь терпел вместе с нами и давал шанс на исправление убийцам, насильникам, мучителям… теперь время Правды Божией!

 

Что будет далее?

Что будет, когда Господь установит Свое вечное Царствие в нашем преображенном космосе?

Это реальность, описать которую человеку не под силу.

Замирали перед этой тайной даже самые авторитетные и дерзновенные авторы. Я уже говорил выше, что Христос на этот счет ничего не сказал, подобно и Его ученики об этом предпочитали молчать:

Еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть (1 Ин. 3:2).

Обратим внимание на это «знаем только». То есть, знаем очень мало, только то, что в Царстве Божием станем подобны Христу в Его Славе. Разница только в том, что Ему это принадлежит по праву, как Единородному Сыну, а нам по милости, как усыновленным/удочеренным детям Отца Небесного.

В своем Первом Послании к Коринфянам, Ап. Павел говорит, что заглянуть в Тайну Царства, где мы будем жить с Господом, невозможно:

Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. (1 Кор. 2:9). Все, что конкретно мы можем сказать об этой новой реальности, – это то, что тогда будет Бог все во всем (1 Кор. 15:28).

В последней книге Библии – Апокалипсисе, в 20-й, 21-й главах, мы читаем о видениях Царства Божьего, которые узрел Иоанн Богослов. Это, пожалуй, самое подробное описание «будущих вещей». Очень заманчиво увидеть здесь не символы, а реалии, но, к сожалению, этого нельзя сделать. И все же причудливые образы, открытые Тайнозрителю, нечто о будущем Царстве Божием нам сообщают.

Очень кратко прокомментируем эти образы:

И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.

Мы видим новую реальность, тогда как все прежнее прошло. Видимо, у этого мира будет другая физика, он будет строиться на иных природных законах.

Мир этот – прекрасен, как невеста: спасенные пребывают с Господом в любви и единстве.

Голос с Неба говорит, что Бог теперь так же близок к людям, как когда-то, в священные ветхозаветные времена, когда евреи странствовали по пустыне. Тогда они по повелению Божию соорудили палатку, и палатка эта (скиния) была местом обитания Бога.

Тогда Господь сказал евреям: поставлю жилище Мое среди вас, и душа Моя не возгнушается вами; и буду ходить среди вас, и буду вашим Богом, а вы будете Моим народом (Лев. 26:12). Очевидно, что тогда эти обещания не осуществились. Теперь, в ином мире, все обещания Божии исполнились! Загадочная фраза Сам Бог с ними будет Богом их на самом деле очень проста. «С-нами-Бог», Эммануил, – одно из неофициальных имен Иисуса Христа (см. Мф. 1:23), и фразу эту перевести нужно так: Сам Эммануил будет Богом их. То есть, Христос будет нашим Богом в Царстве Небесном.

И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой.

Посмотрите, как восхитителен этот новый мир! Здесь нет ни плача, ни стона, ни болезни. Исполнилось пророчество Исаии: Жаждущие! идите все к водам (Ис. 55:1). Жаждущие – это те, кто, живя в мире сем, алкал и жаждал Правды Божией.

Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая.

Но те, кто возлюбил покой более Бога (они названы «боязливые», потому, что боялись отстаивать христианскую веру перед лицом насмешек и гонений), и закоренелые грешники окажутся в аду.

Далее, Ангел показывает Иоанну новый город, символически означающий здесь Царство Небесное. Этот мир сверкает, как самые изысканные драгоценные камни, у него двенадцать ворот, которые никогда не закрываются, ведь опасности уже нет. Он невероятных размеров (с точки зрения древнего человека). Храма там нет, потому что Бог обитает с людьми. Нет нужды ходить в храм, через посредников (священников) взывать к Нему, Он Сам будет со всеми людьми. И еще: город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою.

Вот только некоторые детали того великого и славного мира, который навсегда станет нашим домом.

 

Молитва об усопших

 

У Бога все живы

Передо мной – книга современного греческого пастыря протопресвитера Стефаноса Анагностопулоса «Беседы о литургической жизни Церкви». Рассказывая о Божественной Литургии, отец Стефанос приводит выписки из своего пастырского дневника. Многие священники ведут такой дневник, куда записывают интересные свидетельства и чудеса. И вот рассказ, который мне хотелось бы поставить вначале такого важного раздела, как разговор о молитве за усопших:

«Расскажу об одном случае, – повествует отец Стефанос, – который мне рассказал на исповеди внук одного священника много лет назад.

Когда ему было примерно 5-6 лет, его дедушка, который был священником, – умер. Его похоронили на следующий день, и на третий день надо было принести коливо на могилу.

Все родственники отправились на кладбище. Был солнечный день. В доме остались только две его тети, чтобы приготовить кофе и угощения и подать их, когда остальные родственники вернутся с кладбища. Вместе с ними остался и он. Внезапно внизу хлопнула входная дверь.

Одна из тетушек говорит ему:

– Пойди, мальчик мой, открой дверь и посмотри, кто там внизу стучит.

Мальчик спустился, открыл дверь… и кого видит? Дедушку! Живого!

– Дедушка, как ты здесь очутился? Разве ты не умер? – спросил ребенок со всей своей детской наивностью. – И почему ты такой мокрый?

От камилавки до самого низа священник был такой мокрый, словно только что вышел из воды. Вода капала с него и текла по деревянному полу…

– Ну и ну! Почему ты такой мокрый! Ведь на улице нет дождя, как ты промок?

– Послушай и узнаешь, мальчик мой! Это не дождевая вода. Это пот от борьбы!.. Сегодня третий день, как я начал свои мытарства. Скажи бабушке, дядям и теткам, отцу и матери и всем остальным, что три дня я подвергаюсь мытарствам. От страданий моих эта вода!.. Теперь я освободился, теперь я избавился, теперь, мальчик мой, я спасся! Когда они вернутся, скажи им нагнуться и лизнуть эту воду, которая осталась внизу, потому что это пот от борьбы. Так все поверят тому, что ты сказал…

И исчез! Мальчик открыл дверь, чтобы посмотреть снаружи, где дедушка, куда он ушел, – нет дедушки!

Пришли его близкие… и, действительно, одно озерцо воды, что натекла с рясы священника, его бороды и епитрахили, осталось на полу. Мальчик все рассказал, но ему не поверили. И, только лизнув воду, убедились в том, что он говорит правду. Вода была соленой, потому что пот солон…»

Вот эта история, которой лично я доверяю, говорит о важной вещи: не всякий, далеко не всякий человек, который направляется в мир иной, попадает в царство света и радости. Христианская Церковь никогда не разделяла того безосновательного оптимизма, которым сейчас себя утешают многие современные западные христиане: если ты веруешь – ты спасен! Этот самообман позволяет жить, не особенно заботясь о душе, об ответственности перед Богом за все дела и мысли. Настоящий опыт Церкви говорит о другом. А именно о том, что душа человека, попадая в иной мир, становится объектом бесовских нападок, особенно, если бесы имеют право на этого человека, так как при жизни у него не было живой связи с Богом. Это то, что мы должны сами установить. Бог не вламывается в душу, Он стоит и стучит у двери нашего сердца: Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3:20).

С древнейших времен Церковь имеет обычай молиться за людей, перешедших в мир иной. Наша молитва для усопших – дело христианской любви, посильный подвиг поддержки человеку, который сам для себя теперь сделать ничего не может. Наши усопшие нуждаются в молитвах, как мы нуждаемся в пище и питии! Но также и мы нуждаемся в молитве усопших. Мы – будем молиться за них, они – за нас. Преподобный Антоний Оптинский (почил в 1865 году) в одном из писем, обещая молиться за усопших родственников своего адресата, писал: «Мы будем поминать, как умеем на земле, а отшедшие души будут поминать нас на небеси, и небесная молитва их об нас будет гораздо больше приносить нам душевной пользы, нежели наша об них. И не только праведники, коих души в руце Божией, молятся Господу о нашем спасении, но и души грешных тоже заботятся о нас, чтобы мы не попали туда же, где они…»

Протестанты за усопших не молятся. В книге «О вере, неверии и сомнении» митрополит Вениамин (Федченков) рассказывает вот какую историю, поведагнную ему  архимандритом Т. в 1923 г. в Берлине:

«…Теперь он умер. Но да будет он свидетелем, что я точно передаю рассказ его! Буду вести беседу от его имени  –  для живости.

– Меня, – начал он,  – пригласили в г. Н. отслужить заупокойную литургию по давно уже умершей бабушке М. А. Мне отвели комнату. И я ночью хорошо спал. Во сне слышу почти детский голос:

–  Батюшка! Помолитесь и о мне!

–  Я приехал сюда, чтобы молиться об умершей М. А.

–  Я это знаю. Но вы помолитесь и о мне.

–  Но кто же вы такая?

И тогда передо мной появляется голая до локтя детская ручка и чертит в воздухе большую букву “Е”. И тут я проснулся. Вижу, что я –  не в постели, а стою на полу. Этого никогда не было в моей жизни, чтобы я слез с постели –  не просыпаясь. Сон был настолько живой, что я будто только сейчас видел и детскую ручку, и букву “Е”.

Кто же такая “Е”? И в уме промелькнуло два имени: “Елизавета” и “Екатерина”. Спросить ночью было некого: завтра спрошу!

Служу проскомидию, и из просфоры за усопших вынимаю, между прочим, частицу за рабу Божию “Елизавету-Екатерину”. После обедни пригласили меня пообедать. А нужно сказать, что до обедни я спросил старого слугу: не жил ли здесь кто-нибудь с именем “Елизавета – Екатерина”; он ответил, что такой здесь не было.

За обедом мне предложено было место против хозяйки; а рядом со мною сидела подруга ее. Я ей вполголоса рассказал о видении. Когда дошел до буквы “Е”, она остановила меня:

– После. –  Но хозяйка заметила перерыв.

После обеда она сказала мне:

– Да ведь это дочь хозяйки, Елизавета. – И рассказала, как она за обедом, видимо, чем-то заразилась и через часа два – скончалась.

В это время подошла и хозяйка к нам с вопросом:

–  Чего это вы секретничаете?

Пришлось и ей рассказать все. Она – в слезы:

– Она (т. е. Елизавета) и мне не давала спать, как следует, всю ночь: Мама! Ты больше молишься за бабушку, а не за меня!

Меня, говорит он, это удивило: почему так? Оказалось, дочь ее родилась еще тогда, когда она и первый муж ее были протестантами.

А в Церкви такой обычай, что за инославных не полагается в храме, да еще на литургии, молиться. Следовательно, и Елизавета была протестанткой; а матерь потом вышла замуж за К. В., православного, и сама приняла православие. Бабушка М. А. была православной, но вышла замуж за протестанта, оставаясь православной. О ней каждый год, в день ее смерти, и совершали поминание. А дочка была протестанткой; и, однако же, просила молитв и поминовения у православного священника».

В протестантских общинах за усопших не молятся. Я не понимаю логики. Разве, не очевидно, что мы вообще должны молиться друг за друга? Молитесь друг за друга (Иак. 5:16), – говорит брат Господень Ап. Иаков и это же много раз повторяют другие Апостолы. А теперь вспомним Христово: Бог же не есть [Бог] мертвых, но живых, ибо у Него все живы (Лк. 20:38).

Все, больше в доказательство важности молитвы за усопших и говорить ничего не надо! Надо молиться за братьев и сестер, как живых, так и усопших, потому, что – все живы! Только одни в мире сем, другие переселились во временные небесные обители. Церковь – живой организм, который Апостол называет Телом Христовым. Все мы – члены Тела Христова, и наша смерть не отрывает нас от этого Тела, не отсекает от Христа. И все члены Тела Христова молятся друг за друга. Собственно, молитва – это единственная возможность что-то сделать для другого человека, если это не человек, который рядом. Сделать что-то конкретное мы можем для нескольких десятков, максимум – сотен людей, с которыми непосредственно контактируем. Но разве христианину этого достаточно? Не готово ли наше сердце как-то отозваться на нужды тысяч и миллионов судеб? Но как это возможно, если, конечно, ты не крупный политический деятель? Только через молитву. Молитва – благодатный дар нам об Бога, посредством которого мы можем служить миллионам братьев и сестер, с которыми мы разделены и расстоянием, и временем.

Всякий молящийся человек знает, что потусторонний мир не безответен. Что из Горнего мира с нами вступают в общение Ангелы, святые, почившие люди. Нужно только захотеть установить эту связь, установить своею искренней молитвой.

Когда нам кажется, что наша потеря невосполнима, что любимый человек от нас уходит в тот мир, с которым нет сообщения, – это неправда. Общение существует. И всякое богослужение, и домашняя молитва, и вообще наша жизнь проходят как бы перед лицом почивших. Никакими механическими действиями, обращением к колдунам и экстрасенсам связь между миром живых и миром усопших установить не получится. Через подобные оккультные предприятия человек лишь вступит в контакт с ангелами тьмы – злыми духами. Никакую душу вызвать из иного мира, без воли на то Божией, невозможно. Но простая молитва, обращение к Богу в смирении сердца, с просьбой – будут услышаны.

Доказать возможность такой связи с усопшими – невозможно. Убедиться в этом можно лишь на основе личного опыта. А чтобы появился такой опыт, нужно молиться.

В уверенности о том, что с миром отшедших от нас можно поддерживать отношения, жили еще праведники и боговдохновенные мужи и в Ветхом, и в Новом Завете. Из 2-й Маккавейской книги мы узнаем, что, когда у павших воинов под хитонами находили языческие амулеты, что считалось великим грехом для благочестивого иудея, народ молился о душах этих усопших, чтобы Он простил их (12:40-42).

Из Нового Завета мы узнаем, что Ап. Павел молится о почившем собрате Онисифоре: Да даст ему Господь обрести милость у Господа в оный (Судный) день (2 Тим. 1:18). Начиная со 2-го века молитва за усопших становится обычаем. В храме об усопших возносятся молитвы ежедневно^[17]. За ушедших в иной мир молятся на всех богослужениях, их вспоминают во всех церковных чинопоследованиях.

 

Молитвы об усопших на Божественной литургии

Самой великой церковной службой по праву является Божественная Литургия.

У св. Григория Богослова находим несколько примеров явления умерших живым с просьбой отслужить Литургию о их упокоении, или благодарящих за это. Однажды один пленный, которого жена считала умершим и в определенные дни заказывала Литургию, вернулся из плена и рассказал ей, как его в некоторые дни освобождали от цепей. По некотором расследовании, выяснилось, что это были именно те дни, когда за него совершалась Литургия.

…Известный старец иеромонах Алексий, исполняя послушание, переоблачал мощи св. Феодосия Черниговского. Он утомился и, присев у мощей, задремал. И вдруг видит он в тонком сне святого Феодосия, который сказал ему: «Спасибо тебе за труд за меня. Прошу также тебя, когда будешь служить Литургию, помяни моих родителей», – и он дал их имена (иерей Никита и Мария). «Как можешь ты, святитель, просить моих молитв, когда ты сам стоишь пред Небесным Престолом и подаешь людям Божию благодать?» – спросил иеромонах. «Да, это верно,  ответил св. Феодосий, – но приношение на Литургии сильнее моих молитв».

«Приношение на Литургии сильнее моих молитв», – так сказал святой человек.

В чем заключается это самое сильное поминовение?..

Напомним, что за Божественной литургией молитвой епископа или священника, а также молитвой всех людей, собравшихся в храме, Бог претворяет земные элементы: хлеб и вино – в Свои Честные Тело и Кровь.

Физические свойства хлеба и вина сохраняются. Но суть хлеба и вина уже иная. Это не продукты питания этого мира. Можно сказать, что эти хлеб и вино вместили в себя огонь Божества.

Вкушая хлеб и вино, над которыми читались молитвы Таинства Евхаристии, мы соединяемся со Христом. Мы причащаемся не плоти и крови Христа в Его земной жизни, но Христа Воскресшего и Прославленного.

Считать себя христианином и не причащаться – невозможно.

Как невозможно любить, избегая встреч с любимым, прячась от него, так же невозможно считать себя учеником Христовым, избегая Причащения.

Отец Иоанн Кронштадтский часто говорил: «Когда я не причащаюсь – я не живу».

Непричащающийся человек, подобно листу растения, или ветке, оторван от живительного ствола, питающего его соками жизни. Такой человек медленно и неумолимо умирает. Вспомним, что в древности всякий христианин, непричащавшийся несколько недель… отлучался от Церкви.

Причащение! Прекрасная и радостная возможность соединяться со Христом… И это возможно не только живым, но и ушедшим в иной мир.

Да, именно так! И отшедшие от нас друзья и родственники наши, и все христиане во время Божественной литургии вступают в общение с Господом.

«Не напрасно, – пишет св. Иоанн Златоуст, – установили апостолы, чтобы при совершении страшных Таин поминать усопших. Они знали, что от этого много им выгоды и много пользы, когда весь народ и священный лик стоят с воздеянием рук и когда предлежит страшная Жертва, то как не умолить Бога, прося о них».

Не напрасно! Преподобный Иоанн Дамаскин вторит Златоусту: «Божественные апостолы установили этот обычай [молитв за усопших] не без основания и, конечно, не напрасно; решение это не было простым или случайным. Ибо вера христианская безупречна и не содержит ничего, что не было бы для пользы; напротив, все в ней благотворно, угодно Богу, полезно и всецело направлено к спасению».

Сегодня на Литургии есть четыре моменты, во время которых мы можем помянуть как живых, так и усопших.

Первое по времени – это поминание на проскомидии.

Напомню, что проскомидия – это священнодействие, во время которого приготавливаются вино и хлеб для совершения Евхаристии, а также поминаются Богородица, святые, живые и усопшие.

Усопшие поминаются следующим образом.

Священник берет просфору, маленьким копием, которым вынимает из просфор частицы, делает над просфорой знак креста и вынимает одну большую частицу со словами: «О памяти и оставлении грехов святейших патриархов и блаженных создателей святаго храма (если в монастыре – святой обители сея). И далее священник вынимает из этой просфоры частицы за всех тех, о ком просили помолиться. Кроме изъятия частиц из большой просфоры, существует и обычай вынимать частицы из маленьких просфор, принесенных верующими. После Божественной литургии эти просфоры верующие уносят домой и благоговейно употребляют в пищу.

Заканчивая поминание усопших, священник вынимает последнюю частицу со словами: «И всех, в надежде Воскресения, жизни вечныя и Твоего общения усопших православных отец и братий наших, Человеколюбче Господи”.

Для чего совершатся изъятие частиц из просфор? Вынутые частицы помещаются священником на дискосе, специальном блюде, в центре которого лежит большая прямоугольная частица – Агнец; после молитв на Литургии она станет Святым Телом Христовым. Символически это означает, что все, о ком молятся за Литургией, находятся возле Господа.

После Причастия Чаша с Кровью и Телом Христовыми заносится в алтарь, ставится на престол и диакон (или священник) ссыпают в нее частицы, вынутые во здравие и во упокоение. Погружающий в Чашу частицы священнослужитель тихо говорит: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею Честною, молитвами святых Твоих».

Это поминание считается самым высоким и значительным поминанием, которое может быть в Церкви. Видимым образом мы омываем Кровью Христовой хлебные частицы, невидимо Сам Господь омывает морем щедрот Своих христиан, за которых возносится молитва.

У святого Николая Кавасилы, мы читаем, что совершение Евхаристии весьма радостно для тех усопших, о ком вспоминают во время святой службы. Что ж из того, спрашивает св. Николай, что усопшие не имеют ног, или рта и не могут причащаться осязаемо? «От чего же зависит освящение наше, от того ли, что мы имеем тело, что приходим ногами к Евхаристии, что берем руками Святые Дары, что принимаем их устами, что едим и пьем? Нет, ибо многие, у которых все это было и которые таким образом приступали к таинствам, не получили от того никакой пользы и отошли, подвергшись большему злу». И далее святой отец спрашивает: «Так что же бывает причиною освящения для освящаемых? И чего требует от нас Христос? Это чистота души, любовь к Богу, вера, желание Таинства, ревность к причащению, горячее усердие и то, чтобы мы приходили с жаждою». Но, как мы знаем, это все принадлежит не телу, но душе. И, значит, душа, разлучившаяся с телом, также может воспринимать Святое Таинство. «Посему, – пишет св. Николай, – если души имеют готовность и расположенность к Таинству, а Господь, Который освятил и совершил его, всегда желает освящать и хочет всякий раз преподавать самого Себя; то что может воспрепятствовать приобщению? Очевидно, ничто. …Посему нет ничего необыкновенного в том, что Христос отрешившимся от тела душам, которых не мог обвинить ни в одном из подобных недостатков, преподает эту трапезу. Необыкновенно и чудно то, что человек тленный ест Тело нетленное. А что душа – существо бессмертное – приобщается соответственнейшим ей образом того, что бессмертно, – что в этом удивительного?”

А вот мнение об этом современника св. Николая, святителя Симеона, архиепископа Солунского: «Через священные Жертвоприношения [Евхаристию] …не только согрешившим и в покаянии отшедшим из тела подается отпущение и оставление грехов, и освобождение от муки, но и праведно пожившим и имевшим благий и богоугодный конец даруется большее очищение и возвышение, …близость и дерзновение к Богу, и обильнейшее просвещение от света Божия. … Частица, вынимаемая во время страшного Жертвоприношения, и поминовение над нею отшедшего соединяет его с Богом и дает возможность невидимо быть причастником Его и иметь общение с Ним. Получая от сего величайшую пользу, не только те братия во Христе, которые преставились в покаянии, утешаются и спасаются, но и священные и боголюбивые души Святых получают великую радость, когда сии жертвы совершаются ради них, и в веселии ликуют ради сей святейшей Жертвы, теснее соединяясь со Христом и делаясь причастниками высшей чистоты и света, и, преискренне приобщаясь даров Его, молятся за нас…”

Поминание на проскомидии — первое поминание живых и усопших на литургии, а погружение частиц в Животворящую Кровь Христову — четвертое по счету, завершающее литургию. А где же второе и третье?

Второе поминание происходит на специальной ектенье.

Она произносится после Апостольского, Евангельского чтений и Сугубой ектеньи, в которой поминаются живые члены Церкви.

Диакон выходит на амвон (площадку перед алтарем), у него в руках зажженное кадило, которое символически обозначает благоухание молитвы, воссылаемой Богу.

Призывая верующих к молитве, диакон возглашает:

– Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим ти ся, услыши и помилуй.

Хор от лица всех стоящих в храме отвечает троекратным:

– Господи, помилуй.

И далее диакон:

– Еще молимся о упокоении душ усопших рабов Божиих (имена), и о еже проститися им всякому прегрешению вольному и невольному…

– Господи, помилуй.

– Яко да Господь учинит души их, идеже праведнии упокояются…

– Господи, помилуй.

– Милости Божия, Царства Небеснаго, и оставления грехов их, у Христа, Безсмертнаго Царя и Бога нашего, просим…

– Господи, помилуй.

Священник тайно, т.е. про себя, а не вслух, читает умилительную молитву, в которой просит Господа принять души всех усопших, о ком здесь молятся, в Свои объятия и поселить их «в месте светле [светлом], в месте злачне [изобильном], в месте покойне [спокойном], отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание [там, откуда ушла всякая болезнь, всякая печаль и грусть]».

И далее священник возглашает:

– Яко Ты еси Воскресение и Живот и покой усопших раб Твоих (имена), Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем, со Безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков.

Эта ектенья произносится во все дни, когда служится Божественная литургия, за исключением особых праздничных дней.

Третье поминание совершается после преложения Святых Даров.

После претворения Духом Святым хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы священник молится о том, чтобы Господь сподобил верующих достойно, не во осуждение причаститься Святого Таинства, и далее говорит:

– Еще приносим Тебе мысленное моление за всех в вере почивших: праотцах, отцах, патриархах, пророках, апостолах, проповедниках, евангелистах, мучениках, исповедниках, девственниках ради Христа, и о всякой душе православной, в вере скончавшейся (рус. пер).

Затем священник берет из рук диакона кадило и совершает каждение стоящих на престоле дискоса и потира, в которых находятся Тело и Кровь Господа и Спасителя.

И далее, священник возглашает:

– Изрядно о Пресвятей, Пречистей, Преблагословенней, Славней Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии.

Этими словами священник призывает всех находящихся в храме вспомнить о Той, благодаря Которой в мир пришел Спаситель, вспомнить о Богоматери.

Хор запевает гимн Богородице, «Достойно есть».

В это время как раз и происходит поминание живых и усопших в четвертый раз. Священник с сердечной теплотой молится не только о простых людях, но и вспоминает великих святых древности:

– О святом Предтече и Крестителе Иоанне пророке, о святых славных и всехвальных апостолах, о святых, чью память сегодня совершаем, и о всех Твоих святых, молящихся за нас; ради молитв их, посети нас, Боже. И помяни всех усопших о надежди Воскресения жизни вечныя (вставляются имена.) И упокой их, идеже присещает^[18] свет Лица Твоего.

Последнее предложение можно перевести с церковнославянского языка на русский так: «И упокой их перед Лицом Твоим», «в присутствии Твоем».

Таким образом, во время любой ежедневной Литургии мы можем четыре раза особо помолиться о наших близких: находящихся ли с нами, или переселившихся в небесные обители.

 

Поминания усопших в различные дни

Но, разумеется, поминание наших усопших совершается не только во время служения Божественной литургии. Оно в том или ином виде совершается на всех богослужениях, более того, поминанию усопших усвоены особые богослужения и даже особые дни церковного года. Эти особые дни, назначенные Церковью для поминовения усопших, называются родительские субботы.

Самыми важными, в этом отношении считаются две родительские субботы, т.н. Вселенские. Называются они так, потому, что в эти дни мы вспоминаем не только о своих почивших близких и знакомых, а о всех почивших христианах.

Первая Вселенская родительская суббота совершается перед Сырной седмицей, или, в бытовом словоупотреблении, Масленицей. Напомню, что Масленица ‒ это неделя перед Великом постом, т.е. период, в который уже нельзя вкушать мясную пищу, но молочную можно. Мы вспоминаем всех усопших перед Великом Постом, перед этим пространством нашего покаяния и духовного делания. Вспоминаем усопших, молимся о них, проявляя жертву любви. Также напоминаем и себе о смерти и о том, что есть иная жизнь, в которую и мы войдем.

Вторая Вселенская родительская суббота совершается накануне Дня Святой Троицы – Пятидесятницы^[19].

В эти дни особого поминовения усопших отменяются все иные богослужебные темы. Все верующие собираются в храме и молятся о пребывающих в ином мире.

Притом нужно заметить, что, молясь в эти, да и в иные дни, мы не должны молитвенно вспоминать лишь своих родственников и друзей. Мы как члены Церкви должны молиться о всех преставльшихся христианах, более того, о всех почивших людях. Как бы нас ни любили и как бы о нас ни помнили, самое большее через два-три столетия о нас позабудут. Не получится ли, что мы останемся в мире ином совсем одинокими? Забытыми даже нашими прямыми потомками? А на что надеяться не имеющим вообще родственников и друзей?..

Поэтому не будем лениться не только о себе, но и о других православных христианах (а в домашней молитве – и о всех вообще усопших людях) молиться и умолять Господа, Божию Матерь и святых.

В своей проповеди на одной из таких родительских суббот священномученик Сергий Мечев обращался к верующим:

«Давайте в этот день молиться о тех, кто с нами жил и молился и кто ждет от нас помощи, о тех, с кем мы вместе проходили путь духовного делания. Вспомним и тех, с кем мы встречались и сталкивались в жизни, ибо мы знаем, что всем нужна наша память и молитва. А затем помолимся и о тех, кого мы не знаем, но за которых пришли помолиться другие, которые дороги им.

Не отягчайтесь именами, которые будут здесь поминаться. Помните, что каждое имя кому-нибудь дорого… Нам бесконечно дороги имена тех, за кого мы молимся, так давайте же в кротости и смирении помолимся и за них, и за тех, кто дорог другим.

Помните, что когда-нибудь и мы отойдем в другую жизнь, и будет эта служба совершаться без нашего участия, и мы были бы тогда в радости, если бы о нас вспомнили и помолились за нас и те, кто нас знает и кто не знает, но пришел и молится здесь о всех прежде почивших праотцах, отцах и братьях наших, зде лежащих и повсюду православных».

Когда мы говорим о молитве об усопших, или, иначе, молитве за усопших, следует помнить, что подлинная молитва – это не механическое и безучастное вычитывание длинных молитвословий, положенных Церковью, это беседа человеческой души с Богом. Молитвой может быть молчаливое предстояние перед Богом, трепет сердца, изумленное и восхищенное поклонение, когда мы вдруг почувствовали на себе руку Божию. Так же и молитва об усопших есть беседа с Богом о любимом нами человеке, которого с нами нет, но который находится в ином мире – который у Бога. Молитвой может быть и тихая и смиренная беседа с почившим, которого ты просишь тебя поддержать, умудрить, вдохновить.

Поминая усопших дома и в храме, мы называем их имена. Имя – печать личности, это то, что выделяло человека из среды других людей, идентифицировало его и делало неповторимым; то, что после его смерти служит как бы символом, связующим нас и почившего.

Когда мы произносим имя дома. перед нами встает родной образ. Называя имя, мы как бы смотрим в лицо человеку, обращаемся к нему лично. Иначе дело обстоит в храме. Там поминаются сотни записок, причем поминаются они людьми, лично незнакомыми с почившими. Кому нужно это перечисление имен? Богу? Но в вечной памяти Божией – все имена, всех бывших, всех сущих и даже будущих людей. Возношение имен необходимо главным образом нам, чтобы напомнить нам с вами о людях, которых мы поминаем, за которых молимся. Возношение имен нужно всей Церкви, всем людям, которые смогут вознести молитву не только о своих близких, но и вообще о всех, «зде ныне поминаемых».

Итак, чтение имен (или их написание) нужно нам, а не Богу, и это важно уяснить, поэтому, если по какой-либо причине имя останется непрочитанным, ничего страшного не случится. Бог все равно помянет этого человека, зная, что мы этого поминовения желали.

Об этом приходится говорить отдельно, потому что среди прихожан встречаются иногда такие, что все время на молебне и панихиде вслушиваются в чтение имен и с удовлетворением осеняют себя крестным знамением, когда слышат знакомый набор имен. Если диакон или священник изменит порядок чтения (прочитает записку не с начала, а с конца) или ввиду множества записок пропустит несколько имен, эти прихожане после богослужения выясняют, почему имена, указанные в записке, не прозвучали. Такой бухгалтерский подход к молитве показывает, что эти верующие совершенно не понимают сути и значения молитвы.

Более того, педантичное прослушивание списка имен, читаемых на молебне или панихиде, похищает у нас… саму молитву. Мимо нас, не затрагивая ни сердца, ни ума, проходят священные тексты молитв и песнопений. Ум же занят в это время вычислениями, когда, сколько раз и как прочитают имена, указанные в записках. Такие люди, вероятно, были бы в претензии и к отцу Иоанну Кронштадтскому, который, не в силах помянуть всех о ком его просили, лишь осенял знаком креста приносимые к нему записки: Помяни, Господи, во Царствии Твоем всех, зде поминаемых…

И еще. Неверно думать, что качество поминовения наших близких улучшится, если священник прочитает поданную ему записку с именами несколько раз. Богу нужна наша молитва, наше сердечное усилие и горячий вздох, а не равнодушное стояние рядом с молящимся священнослужителем. Достаточно прочитать имя поминаемого всего лишь раз, а потом можно возглашать «…и всех, зде ныне поминаемых», и Бог примет такую молитву. Святитель Афанасий (Сахаров) в своей прекрасной книге О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви пишет:

«Долг самих богомольцев разделить и восполнить труд священнослужителя. Каждый богомолец может во время каждой ектении, во время каждого возгласа, значит, неоднократно во время панихиды или заупокойной утрени помянуть своих близких, прочитать свой помянник. Если бы так стали поступать, то поминовение приняло бы совсем иной характер, более соответственный его значению и цели. Теперь у нас перечитыванием помянников заняты только священнослужители. А каждый богомолец лишь ждет, когда будет прочитано его поминание. В это время он начинает усиленно креститься и творить поклоны, иногда даже земные. После этого он считает себя вправе отдохнуть от молитвы, сесть, даже пошептаться с соседом или выйти из храма во время чтения поминаний других. И самые усердные поборники чтения поминаний не могут не признать, что продолжительное, иногда в течение более часа, перечитывание одних имен, мало назидательно. Оно больше рассеивает внимание, утомляет и даже приводит к скуке, к досаде».

Кроме двух Вселенских родительских суббот, существуют еще «простых» родительские субботы. Но они уже не Вселенские, то есть не великие. Это субботы вторая, третья и четвертая Великого Поста.

В России приняты и еще три дня нарочитого поминания усопших.

Первый ‒ это т.н. Димитриевская родительская суббота. Это очень древний поминальный день, ведущий свое происхождение еще из древлеславянского языческого поминания покойников, совершавшегося осенью. Впоследствии, в народном сознании, он связался с поминанием павших в Куликовской битве 1380 года.

Второй день известен под именем Радоницы. Это поминание совершается на Фоминой неделе (это вторая неделя Пасхи). Установление обычая поминать в этот день усопших объяснить легко. Устав воспрещает церковное поминовение усопших в течение целого ряда дней: от Четверга Страстной седмицы во всю Пасхальную неделю. Естественно что за эти дни в храмах накапливалось много записок с поминаниями, да и сами верующие уже испытывали потребность церковно помолиться о почивших. Поэтому во вторник Фоминой седмицы и совершается это всеобщее поминовение, хотя Церковный Устав его и не предусматривает. Наименование Радоница, несомненно происходящее от слова радость, напоминает нам о великой радости освобождения Христом душ, заключенных во аде.

В 1994 году Русской Православной Церковью был установлен и еще один день нарочитого поминовения усопших. Это суббота перед 9 мая, Днем Победы в Великой Отечественной Войне 1941–1945 гг.

 

Третий, девятый и сороковой дни по смерти…

Несколько слов об установившемся сегодня обычае поминовения новопреставленных христиан в третий, девятый и сороковой дни по смерти, а также в годовщину смерти.

В благочестивой литературе позднего времени можно встретиться с мнением, что до третьего дня душа обычно пребывает на земле. Она имеет возможность посещать близких и родственников. После третьего дня и до девятого душа в сопровождении Ангела посещает обители рая. С девятого по сороковой душа находится в адских местах. И, наконец, на сороковой день Господь упокоевает душу в том состоянии (адском или райском) для которого она готова.

Но Древней Церкви такое изъяснение 3-го, 9-го и 40-го поминальных дней было неизвестно.

Скорее всего, обычай третьего дня уходит корнями еще в иудейские дохристианские верования. У иудеев считалось, что до третьего дня души умерших находятся возле тела, перед тем как отлететь к Богу. Мы можем вспомнить историю с воскрешением Лазаря и слова его сестры: «он четыре дня во гробе» (Ин. 11:39). Это на языке той культуры означало, что его уже никто и ничто не вернет к жизни, он окончательно умер, ибо душа ушла на Небеса.

Но христиане дают этому обычаю свое богословское осмысление.

Памятник 4-го столетия – «Апостольские постановления» (кн. 8, гл. 42) рекомендует совершать поминовения усопших «во псалмах, чтениях и молитвах» на третий день после смерти нашего ближнего – ради Господа Иисуса Христа, «воскресшего в третий день по Писаниям». Этот же древнецерковный документ предписывает совершать поминовения усопших и на девятый, и на «сороковой день после смерти, по древнему обычаю». И поясняется: «ибо так оплакивал и израильский народ великого Моисея».

Творить поминовения усопших на третий день после смерти повелевает и св. Исидор Пелусиот (370-437 гг.): «Если ты хочешь узнать и о третьем дне, то вот объяснение. В пятницу Господь испустил дух. Это один день. Всю субботу Он пребывал во гробе, потом приходит вечер. С наступлением воскресенья Он восстал из гроба – и вот тот день. Ибо из части, как ты знаешь, познается целое. Так и мы установили обычай поминать усопших».

Святитель Симеон Солунский (XIV в.) видит в третьем и девятом днях иную символику. «Третины совершаются для того, чтобы показать, что умерший получил бытие от Троицы».

Празднование третьего дня по смерти – празднование возвращения к Богу-Троице, от Которого мы получаем жизнь.

«Девятый день, – говорит святитель Симеон, – для того, чтобы невещественный дух его (почившего) был сопричтен со святыми духами – Ангелами, которым он подобен по природе и которые разделяются на девять чинов».

В сороковой день панихиды совершаются «ради Вознесения Спасителя» и как напоминание, что некогда по гласу Господа и наш почивший будет восхищен на облацех, предстанет Судии и войдет в радость вечной жизни.

И все же все эти свидетельства говорят лишь о символике 3-го, 9-го, 40-го дней, но не говорят о том, что эти дни значат для самой души. А сама душа, вероятно, действительно находится в эти дни в каком-то особом состоянии. Она еще не привыкла к внетелесной жизни, душа еще не до конца покинула земное. Интересно, что, по сообщению некоторых ученых до сорокового дня в теле происходит еще обмен веществ, некоторые телесные функции не умерли. Тело угасает постепенно, и можно предположить, что душа действительно не может просто так, легко освободиться от тела, какие-то невидимые нити ее с покинутым телом связывают. Об этом же находим упоминание у великого подвижника XIX столетия святителя Феофана Затворника. Одной вопрошающей его благочестивой женщине он писал: «Усопшие не вдруг свыкаются с новой жизнью. Даже и у Святых некое время держится земляность. Пока-то она выветрится, требуется время большее или меньшее, судя по степени земляности и привязанности к земному. Третины, девятины и сорочины указывают на степени очищения от земляности. Есть догадка, что сии 3-9-40 – соответствуют каким-то поворотам в образовании младенцев в матерней утробе. Видения были… и они благонадежнее в определении, чем наши догадки. Догадки – шаткое дело. Я думаю, что видения только подтвердили, а дело уже было в ходу в Церкви Божией, – и было от Апостолов».

Выше мы говорили, что, по устоявшейся мысли, до третьего дня души усопших могут пребывать возле тела. Мы омываем тело, плачем по покойному, поминаем его, а душа почившего с нами, мы лишь ее не видим. В этом отношении можно привести замечательный случай из жития преп. Макария Александрийского. Однажды преп. Макарий просил Ангела, сопровождавшего его подвиги в Египетской пустыне, объяснить ему значение церковного поминания в третий день. Ангел отвечал: «Когда в третий день бывает в церкви приношение, тогда душа умершего получает от стерегущего ее Ангела облегчение в скорби, которую чувствует от разлучения с телом, – получает потому, что славословие и приношение в Церкви Божией за нее совершено, отчего в ней рождается благая надежда, ибо в продолжение двух дней позволяется душе, вместе с находящимися при ней Ангелами, ходить по земле, где хочет. Посему душа, любящая тело, скитается иногда около дома, в котором положено тело, и таким образом проводит два дня, как птица, ища себе гнездо. Добродетельная же душа ходит по тем местам, в которых имела обыкновение творить правду. В третий же день Тот, Кто Сам воскрес в третий день из мертвых, повелевает, в подражание Его Воскресению, вознестись христианской душе на небеса для поклонения Богу» .

Подобно этому рассказу, Ангел сообщил преп. Макарию, что до девятого дня Господь позволяет душе посетить обители рая. «Созерцая все это, – говорил Ангел, – душа изменяется и забывает скорбь, которую чувствовала, находясь в теле. Но если она виновата в грехах, то при виде наслаждений она начинает скорбеть и укорять себя, говоря: “Увы мне! Сколько я суетилась в том мире! Увлекшись удовлетворением похотей, я провела большую часть жизни в беспечности и не послужила Богу, как должно, чтобы и мне удостоиться этой благодати и славы. Увы мне бедной!”»

На девятый день душа возносится Ангелами к Богу и поклоняется своему Создателю. И затем, до сорокового дня, Ангелы показывают душе ад. И на сороковой день, как сообщил Ангел преподобному Макарию, «Судия Бог определяет приличное ей (душе) по делам место заключения».

И, конечно, мы не можем не вспоминать еще одну дату, поминая покойных. Это ежегодное воспоминание дня смерти человека. День смерти – это день рождения в новую жизнь. По-человечески понятны и скорбь, и слезы. День смерти близкого нам существа – день потери… Но то, что по земным меркам кажется потерею, для вечности, для Неба – есть обретение.

Ежегодно вспоминая день смерти близкого нам человека, давайте будем помнить, что, умерев для этого мира, человек родился для иной жизни… «Поэтому-то ежегодно совершается родственниками память по умершему, в знак того, что он жив и бессмертен по душе, и некогда совершенно обновится, когда Создатель восхощет и воздвигнет его тело» (св. Симеон Солунский).

Кроме указанных выше определенных дней, наша Святая Церковь установила и еженедельный день – субботу, как день поминовения святых мучеников и всех усопших. Ибо суббота, седьмой по счету день творения, – это, с одной стороны День покоя, с другой же стороны, именно в этот день согрешили наши прародители и начали умирать. И этот день продолжается, как продолжается и смерть человеческая. В будущем, как мы верим, наступит День восьмой, день Воскресения и Восставления к новой жизни всякого творения. Этот День восьмой будет длиться вечно.

И еще: Кроме совершения Божественной литургии, приобщающей души усопших к Богу, об усопших совершаются еще и заупокойные службы, называемые панихидами. Дословно с греч. слово «панихида» переводится как «всенощное бдение». В древности молитву о покойных совершали вечером, на всенощных службах. Позже панихида как особое моление об усопших выделилась в самостоятельную службу.

Панихида состоит из целого ряда умилительных песнопений, в которых мы обращаемся к Богу с просьбой помиловать человека, вселить его с праведными, ектеньи с подобными прошениями.

Часто на панихиду приносится кутия: сладкая каша из зерен с изюмом, орехами, цукатами и проч. Являясь своего рода малой трапезой в память усопшего, также «кутия служит напоминанием для молящихся о том, что молитву об усопших необходимо соединять с делами милосердия в частности, с питанием служителей Церкви, неимущих, друзей и сродников почившего^[20]» (св. Афанасий (Сахаров)). По толкованию отцов Церкви, кутия имеет и символическое духовное значение. Она видом своим напоминает, что «человек, как семя, как пшеница (кутия делается из зерен), опять восстанет Божественною силою и как бы проросший, приведен будет ко Христу, живым и совершенным» (св. Симеон Солунский).

Мед же или сахарный сироп (кутия – каша сладкая) означает наслаждение усопшего вечными благами Богообщения.

Наконец, важно добавить, что наша молитва о людях, перешедших в иной мир, ни в коем случае не должна ограничиваться церковной молитвою. Христианин призывается и в домашней ежедневной молитве поминать покойных. Просить у Бога очистить их души, пребывающие, может быть (Бог знает), в отдалении от Него, Создателя и Источника всякого блаженства, может быть, не до конца близко находящиеся к Нему.

И самой великой панихидой является наша собственная жизнь! Недавно ко мне в храм пришла женщина, потерявшая сына. После смерти любимого сына отец сильно запил. А теперь представьте себе, каково сыну, разлученному с любимыми родителями и знающему, что после его смерти отец пьянствует. Сын при жизни умолял отца не пить… и теперь видит, что отец спивается…

Совершая дела милосердия, всего себя отдавая служению любви и христианской жизни, становясь святыми, мы вернее всего исполним наш долг по отношению к почившим. Как ответил один старец на вопрос, как лучше помолиться об усопшем: «Лучшая панихида – твоя добродетельная жизнь».

 

О пользе наших молитв

Мы уже говорили, что наша молитва весьма нужна усопшим. Церковные песнопения влагают в уста почившего трогательные слова – просьбы о том, чтобы о нем молились. «Прошу всех и молю: непрестанно о мне молитися Христу Богу»(Погребение мирских человек. Стихира на Славу при последнем целовании). «Молю всех знаемых и другов моих: братие мои возлюблении, не забывайте мя, егда поете Господа, но поминайте братство и молите Бога, да упокоит мя с праведными Господь» (Погребение священников. Тропарь пред Евангелием).

И церковные песнопения, и свидетельства подвижников веры, в которых почившие просят оставшихся на земле молиться за них, – не плод воображения авторов молитвословий. Это свидетельство Предания, Опыта Церкви. Почившим действительно нужна наша молитва! И разве можно сомневаться, что Господь слышит наши молитвы? Вот как об этом свидетельствует богогласнейший Богослов: И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас. А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, – знаем и то, что получаем просимое у Него (1 Ин. 5:14-15).

Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили!

Знаем и то, что получаем просимое у Него!

Согласно Златоусту, молитвы приносят усопшим «многий прибыток» и «многую пользу».

«Не тщетны наши приношения за усопших, не тщетны молитвы… Не сомневайся, что усопший получит нечто доброе и полезное. Ибо диакон не без основания призывает нас помолиться “за усопших во Христе”. Этот призыв исходит не от диакона-человека, но от Духа Святого через диакона. имеющего благодать священства. Что же тут говорить? Бескровная Жертва в руках священника; невидимо присутствуют Ангелы и Архангелы; присутствует Сын Божий; все стоят “с таким великим благоговением”, а ты полагаешь, что это просто так говорится? Великая честь — помянуть чье-либо имя в час. когда совершается воспоминание Страшной Жертвы, Страшных Таинств и присутствует Сам Владыка Христос» (Св. Иоанн Златоуст. Слово 45. О еже не плакати горько…).

Насколько усопшие освобождаются от потусторонних мучений, возможно ли освобождение души грешника из ада и преселение его в рай? Это великая тайна, на которую святые отцы и учители Церкви затрудняются ответить определенно.

«Сможет ли все же кто-нибудь из грешников по молитвам земной Церкви быть переведен Богом из ада в рай прежде Страшного Суда – это тайна Божия», – говорит св. Николай Сербский.  Милость Божия огромна. Афонский старец Ефрем Катунакский, бывший учеником великого подвижника преп. Иосифа Исихаста, рассказывает: «Старец  Иосиф нам говорил, что не только с помощью Божественной литургии, но и молитвой можно вызволить душу из ада. Молился старец Иосиф длительное время за одну душу. В конце концов, как он нам сказал, было ему видение, в котором эта душа призналась: “Великий день для меня сегодня – иду в новый свой дом”. Так он получил извещение, что эта душа спаслась».

Меру подаваемого по нашим молитвам облегчения участи грешника узнать невозможно. Наше дело – молиться, а Господь, имеющий больше любви, чем все вместе взятые филантропы мира, разберется – возможно ли помиловать ту или иную душу.

Но возможно ли «отмолить» человека? Можно ли переменить своими молитвами для него посмертную участь?

 

Мытарства

Молитва облегчает страдания душ в их посмертном бытии… Каких страданий? В православной аскетической литературе встречаются упоминания о том, что, оказавшись по ту сторону жизни, душа находится в состоянии мытарств^[21], т.е. мучений. Св. Кирилл Александрийский пишет: «При разлучении души нашей с телом предстанут перед нами, с одной стороны, воинства и силы небесные, с другой – власти тьмы, злые миродержители, воздушные мытареначальники, истязатели и обличители наших дел. … Узрев их, душа возмутится, содрогнется, вострепещет и в смятении и ужасе будет искать себе защиты у Ангелов Божиих; но и будучи принята св. Ангелами и под кровом их протекая воздушное пространство и возносясь на высоту, она встретит мытарства, как бы некие заставы, или таможни, на которых взыскиваются пошлины, которые будут преграждать ей путь в царствие, будут останавливать и удерживать ее стремление к нему. На каждом из этих мытарств востребуется отчет в особенных грехах».

Самым классическим вариантом подобных историй является житие преп. Василия Нового. В этом житии рассказывается, как духовная дочь преп. Василия, Феодора. умерла, попала в загробный мир, была уловлена злыми ангелами и подверглась мытарствам.

Блаженная Феодора была свидетельницей обличения грешников на этих потусторонних «таможнях», после чего, если обвиняемые были повинны в грехах, они утаскивались в бездну ада. Что видела блаж. Феодора? Подробно об этом можно прочитать в ее житии, приведем лишь маленькую часть рассказа о видении Феодоры: «Дошли мы до четвертого мытарства, называемого мытарством чревоугодия. Злые духи этого мытарства тотчас же выбежали к нам навстречу, радуясь, как будто приобрели что-либо. Они были весьма отвратительны видом своим, изображая собою всю мерзость чревоугодия и пьянства; при этом одни из них держали блюда и сковороды с яствами, другие же – чаши и кружки с питием, – и я увидела, что пища та и питье были подобны смердящему гною и нечистым испражнениям. Бесы же, держащие то и другое, имели вид пресыщенных и пьяных; они скакали с различными гудками и делали все то, что обычно творят пьяницы и пирующие, ругаясь над душами приводимых к ним грешников. Преградив нам путь и обойдя нас, как псы, они тотчас же выставили на вид все мои прошлые грехи чревоугодия, когда я предавалась излишеству в пище и питии и ела через силу и без всякой нужды, когда я, как свинья, приступала утром к еде без молитвы и крестнаго знамения, или же когда постом садилась за стол раньше, чем это дозволяли правила церковнаго устава. Представили они также чаши и сосуды, из коих я упивалась, предаваясь пьянству, и даже указывали число выпитых чаш, говоря: “Столько чаш испила она на таком-то пиру и с такими-то людьми; в другое же время и в другом месте столькими-то чашами упилась она до беспамятства; сверх того, она столько-то раз пировала при звуке свирелей и других музыкальных орудий, предаваясь пляске и песням, и после таких пиров ее с трудом приводили домой; так она изнемогала от безмерного пьянства”.

Представляя все такие и подобные им чревоугодия, бесы торжествовали и радовались, как будто уже имели меня в своих руках, и уже готовились схватить меня и низвести на дно ада. Я же трепетала, видя себя обличаемой ими и не имея что ответить им»…

По молитвам своего духовного отца, Феодора избежала обвинения и казни.

Видения блаженной Феодоры, как и все житие св. Василия Нового, – безусловное достояние Предания Православной Церкви. Однако следует помнить, что все эти и подобные им сообщения – лишь свидетельства о причастии некоему таинственному опыту. Что и как в потустороннем мире на самом деле, знать нам невозможно, пока мы сами там не окажемся. Св. Макарий Египетский говорил, что подобные изображения мук души – лишь “слабое изображение вещей небесных”, они рисуют картину потустороннего бытия земными красками.

Поэтому, говоря о мытарствах и потусторонней жизни, следует избегать всякого искусственного натурализма и мыслить о этих вещах более духовно, нежели о них пишется.

Итак, молитва помогла героине жития св. Василия Нового преодолеть бесовские заставы. Мы не дерзнем поставить свою немощную молитву рядом с молитвой святого старца, однако верим, что Бог и нас слышит. «Не тщетны наши приношения за усопших, не тщетны молитвы, – еще раз напомним слова св. Иоанна Златоуста. – Не сомневайся, что усопший получит нечто доброе и полезное».

Молитва – это мост, переброшенный между нашим миром и миром ушедших людей. Это рука, протянутая нами в иной мир и поддерживающая тех, кто слишком мало сделал для блаженного пребывания в вечности, кто был к тому миру не готов. Я знаю немало случав, когда усопшие давали знак, что молитвами они обрели успокоение и радость. Не будем лениться, будем помогать тем, кто ушел в иной мир. Помолимся за них, а они за нас.

 

Некоторые молитвы об усопших

Специально для того, чтобы вы могли помянуть усопших, не разыскивая молитвы в книгах или в интернете, я собрал сюда несколько молитв об усопших.

Прежде всего, это ежедневное поминание усопших, которое обычно присовокупляется к утренним или вечерним молитвам.

Благоговейно осенив себя крестным знамением, положив поклон перед святой иконой мы произносим:

Помяни, Господи, от жития сего отшедшия правоверныя цари и царицы, благоверныя князи и княгини; Святейшия Патриархи, Преосвященныя Митрополиты, Архиепископы и Епископы православныя, во иерейстем же и в притче церковном, и иноческом чине Тебе послужившия (и блаженныя ктиторы святыя обители сея), и в вечных Твоих селениих со святыми упокой. (Поклон)

Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, родителей моих (имярек), и всех сродников по плоти; и прости их вся согрешения вольная и невольная, даруй им Царствие и причастие вечных Твоих благих и Твоея безконечныя и блаженныя жизни наслаждение. (Поклон)

Помяни, Господи, и вся, в надежди воскресения и жизни вечныя усопшия отцы и братию нашу и сестры, и зде лежащия и повсюду православныя христианы; и со святыми Твоими, идеже присещает свет лица Твоего, всели, и нас помилуй, яко Благ и Человеколюбец. Аминь. (Поклон).

В конце, трижды:

Подаждь, Господи, оставление грехов всем прежде отшедшим в вере и надежди воскресения отцем, братиям и сестрам нашим и сотвори им вечную память.

Кроме этого поминания, мы можем молиться об усопших и иными молитвами.

Вот одна из таких молитв:

 

Молитвенное воздыхание об усопших

Боже духов и всякой плоти, сокрушивший державу смерти, владычествующий над умершими и живущими, источник жизни временной и вечной, не лишающий милости Своей ни живых, ни мертвых;

Христе Спасителю! услышь молитвенный вопль сердца моего и помилуй беспредельным Своим милосердием преселившиеся из мира сего в мир невидимый души праотцев, родителей, братий, сестер, наставников, благодетелей, друзей моих, всех бывших близкими моему сердцу, всех, за которых молиться побуждает меня любовь и благодарность за оказанные мне ими в течение их жизни благодеяния, преданность и услуги!

Помилуй, Господи, и всех от века уснувших сном смерти в спасительной вере в Тебя и в надежде воскресения в жизнь вечную, помилуй их, ради язв и страданий Твоих, претерпенных за весь род человеческий, ради излиянной Тобою крови и земнаго уничижения Твоего!

По Божественному Твоему определению, ничто нечистое не войдет в Небесное Царствие Твое, не наследуют его оскверненные грехами, не очистившиеся покаянием, не омывшиеся слезами сердечного сокрушения, не освятившиеся Твоею благодатию: потому что Ты Бог, ненавидящий беззакония… А родные и ближние мои, хотя имели добрые расположения сердца, но не успели совершить желаемого ими добра и едва ли созрели для Царствия Небесного, едва ли достигли святости, приобретаемой постоянными усилиями целой жизни, – совлечься ветхого человека, совлечься греховности и облещись в праведность Твою, Господи, обновиться духом ума своего, не успели принести плодов истинного покаяния, исправить зло, которое невольно, или произвольно допустили и даже сами сделали; начали они, но не совершили вполне своего исправления, не успели истинным покаянием и добрыми делами изгладить соблазны, произведенные ими в течение жизни своей, потому что, к прискорбию, кончился путь их странничества, подвиг их земнаго течения совершился прежде, чем они ожидали, не стало поприща для их деятельности, прошло их время для подвигов добродетели; теперь не могут они проливать слез покаяния, даже не в состоянии молиться о своем помиловании!

Но признательность, любовь моя к ним не угасла с земною их кончиною, не прекратилась, не пресеклась смертию, разлучившею их со мною. В сем удостоверяют не оставляющая меня печаль, грусть и тоска по них, удостоверяет чувство благодарности к ним, исторгающие из очей моих слезы по них; а я ничего подобнаго тому, что они для меня делали, не в состоянии для них сделать, не в состоянии обнаружить пред ними свою признательность за их любовь и оказанные мне благодеяния обыкновенными знаками и услугами. Неужели это чувство любви к усопшим сном смерти противно правде Твоей, Господи? Не Ты ли Сам возжег в сердце человеческом и заповедал мне любовь к ближнему? Любовь, оказанная несчастным, даже беззаконным, приятна милосердию Твоему, и чашу воды, которою, по чувству сожаления, напоен жаждущий, Твое человеколюбие приемлет, как благовонное кадило и жертву всесожжения. Неужели молитвенные воздыхания мои об отшедших в область вечности моих родных, руководителях, благотворителях и ближних – воздыхания, исторгаемые из моего сердца искреннею признательностью, будут отринуты Тобою, вечное милосердие? Неужели сострадание, оказанное мною во имя переселявшихся из настоящей жизни в безконечную, останется бесполезным для них? Нет, Ты вечная любовь и благость, Ты Спаситель рода человеческого. Ты обещал исполнить все, о чем кто ни попросит Тебя с верою! В сем уповании и я, недостойный Твоего помилования грешник, дерзаю умолять Тебя, дерзаю из глубины души взывать к Тебе; пощади, Господи, и помилуй родных и ближних моих, почивших сном смерти в надежде на милость Твою! Не входи в суд с рабами Твоими: потому что если и праведники падали и сознавались, что были не без греха, то никто не наследует Небесного Твоего Царствия, кроме помилованных, омытых Кровию Твоею и оправданных Тобою!

Быть может, отшедшие в вечность общим путем земнородных мои родные, наставники, друзья, покровители, ближние, по моей вине не достигли еще вечного пристанища блаженных, быть может, Господи, Ты по моим грехам отвергаешь от Лица Твоего души их; отвергаешь их, потому что одни из них согрешили из пристрастия ко мне, поблажали моим прихотям, потворствовали моим страстям, щадили мое самолюбие или слишком заботились о моем благосостоянии в сем мире. Другие соблазнены моим примером, последовали злым моим советам, участвовали во грехах моих. Не вменяй им, Спасителю, сих грехов моих, пощади их ради благости и Крестных Страданий Твоих! Помилуй их, если они по немощи греховной природы своей уклонились от путей Твоих, блуждали по стремнинам порока, увлекались соблазнами мира сего! Искупи Твоею Кровию их заблуждения и слабости: услышь молитвы и прошения о них Церкви Святой… Приими во очищение их безкровную умилостивительную жертву, приносимую Церковию во алтарях, устроенных во славу Святаго Имени Твоего!

Единосущный Отче и Сыне, Всесвятый Душе! попали огнем любви Твоей греховную мертвенность всех верующих душ, перешедших в недра вечности, истреби в них всякую закваску земных склонностей и навыков, разреши их от уз греховных, очисти их от всякой скверны беззакония, оживотвори их смертность надеждою на вечное милосердие, прохлади росою милости Твоей жгучий пламень их застарелых страстей и привычек, прогони смущающие их страсти и ужасы, умиротвори лютыя терзания их совести, утешь их Твоею благодатию, избавь их от державы адовой, да не потопит их пылающая неугасимым огнем пучина геенны!

Премилосердный Триединый Боже! упокой души всякаго чина, пола, возраста и звания, всех от века почивших сном смерти в вере и надежде на Твое беспредельное милосердие! Помяни похищенных из сей жизни внезапною кончиною и всеми видами смерти, убитых на бранях, пораженных громом и молниею, съеденных зверями, сожженных, утопших и сотренных от падения на них развалин дерев и камней! Помяни во Царствии Твоем воспоминанием и пришедших уже на земле в забвение! Спаси всех веровавших в Тебя ради образа и подобия Твоего, по которому они созданы Тобою. Соделай всех уповавших на Имя Твое участниками вечного блаженства, упокой их в небесных обителях, в которых безместны печали, скорби и воздыхания, да обымет их радость и веселие вечное, отверзи им райские двери, причисли их к сонму избранных Твоих и водвори их со Святыми Твоими, да видят присносущный свет Твой, да наслаждаются Твоим лицезрением? Сотвори с ними милость Твою, яви им Твое благоволение, да помилованные Тобою умоляют благость Твою о моем помиловании, да, соединившись с ними в том Царствии Твоем, в котором нет уже ни печали, ни болезни, ни смерти, ни разлуки, и я прославлю беспредельное милосердие Твое, Отче, Сыне и Душе Святый, во веки веков. Аминь.

 

Молитвы об усопших иноверцах и о детях

В молитвословах, которых сегодня существует великое множество, мы можем найти специальный Акафист об усопших, иные молитвы. Мирянин может также совершать дома или на кладбище, посещая могилы своих близких, специальное молитвенное последование, называемое Литией, совершаемой мирянином.

Кроме того, что Церковь молится о почивших православных христианах, совершает о них Божественную литургию, в домашней молитве допускается поминать и неправославных христиан и даже иноверцев. О преподобном Макарии Египетском известно, что он молился о язычниках, и это приносило им отраду. Из Предания известно, что святитель Григорий Двоеслов молился о языческом императоре Траяне и получил извещение, что молитва его не бесплодна. Такой строгий ревнитель православия, как преп. Феодор Студит, не допуская поминовения еретиков-иконоборцев на Литургии, считал возможным молиться о них тайно, в душе, «разве только каждый в душе своей молится за таких и творит за них милостыню».

Святитель Афанасий (Сахаров) пишет: «Древняя Русь при всей строгости своего отношения к умершим, находила возможным молиться не только об обращении живых к истинной вере, но и об избавлении от мук в иноверии умерших. При этом она прибегала к предстательству святого мученика Уара. В старинных канонах имеется специальный канон на сей случай… Этот канон предназначается главным образом для тех, чьи ближайшие родственники или предки скончались вне общения с Православною Церковью. Кроме того, по-видимому, имеется в виду и то, что каждый из православных имеет отдаленных предков, умерших вне Православной Церкви, о которых, как о своих прародителях, подобает печаловаться. В соответствии с этим в каноне испрашивается предстательство святого мученика пред Господом о прощении и пременении праведного Его гнева огорченным темнаго зловерия ради нашим прародителям, в нечестии, инославии и даже в поганстве умерших».

Если мы в домашней молитве можем молиться о иноверцах, тем более оправдана такая молитва о умерших при родах детях или мертворожденных младенцах, родители которых были православными. Если в католической традиции считалось, что для умерших некрещенных младенцев предусмотрено Богом особое место между чистилищем и Раем, т.н. лимб; то православное богословие относится к этому вопросу более сдержано. Для младенцев, не сподобившихся благодати Крещения. не предусмотрено особого места на том свете. Душа почившего младенца, лишь коснувшаяся этой жизни, подобно птице, касающейся крылом воды, не остается в темноте, но по милости Божией и по молитвам близких людей приобщается к Богу для большего и полноценного духовного развития. Даже у умершего во чреве младенца, даже у разрезанного скальпелем в результате аборта была земная жизнь: пусть очень короткая, пусть лишь в материнском чреве. Зачатие – это уже возникновение человека. В момент зачатия Господь посылает душу в зарождающееся тело, и отныне эта душа навсегда призывается Богом к вечной жизни. И жизнь души младенца по смерти – это не сон души, но полноценное загробное существование. И мы, по Милости Божией, после смерти встретимся с нашими почившими детьми.

Об этом же пишет в одном из частных писем святитель Феофан Затворник: «…“Идиоты” – да они ведь только для нас идиоты, а не для себя и не для Бога. Дух их своим путем растет. И может случиться, что мы, мудрые, окажемся хуже идиотов. А дети все (как бы) ангелы Божии суть. Некрещенных (детей), как и всех вне веры сущих, надо предоставлять Божию милосердию. Они не пасынки и не падчерицы Богу. Потому Он знает, что и как – в отношении к ним учредить. Путей Божиих бездна! Такие вопросы следовало бы решать, если бы на нас лежал долг всех призреть и пристроить. Как это не возложено на нас, то и оставим пещись о них Тому, Кто печется о всех… Свою душу спасать надо! Враг, губитель душ, – через ревность о спасении всех оставляет в пагубе душу того, кому влагает такие мысли. Св. Антоний Великий задумался однажды об участи людей; Ангел Господень явился ему и сказал: “Антоний! себе внимай! А то не твое дело!”».

Мы предлагаем наиболее известный вариант подобной келейной молитвы об умершем без Крещения младенце. Эта молитва была составлена Ленинградским митрополитом Григорием (Чуковым):

«Помяни, Человеколюбче Господи, души отшедших раб Твоих – младенцев, кои во утробе православных их матерей умерли нечаянно от неведомых бедствий, или от трудного рождения, или от некоей неосторожности, – и потому не приняли святаго таинства крещения! Окрести их, Господи^[22], в море щедрот Твоих и спаси неизреченною Твоею благодатию! Аминь».

Подобная молитва была составлена для воспоминания о почивших без Крещения младенцах. Но если же малютка был омыт водами Святого Крещения и умер в юности, он сразу принимается в Небесные обители. У святителя Иоанна Златоустого в слове «О терпении» находим замечательный рассказ о том, как к душе умирающего ребенка приступают демоны с желанием мучить душу, но, посрамленные, уходят. Святитель говорит от имени умершего ребенка: «Святые Ангелы тихо разлучили нас с телом; мы невредимо миновали начальников и властей тьмы воздушной, так как имели добрых вождей. Они ведь не нашли в нас того, чего искали, не усмотрели ничего такого, что они надеялись увидеть. Они увидели у нас неоскверненное тело и были посрамлены, увидели невинную чистую душу, и устыдились, увидели неоскверненный, непорочный и чистый язык, и умолкли. Мы избежали и презрели их. Поэтому и Ангелы, встречая нас, радовались, праведные приветствовали нас, святые возликовали, говоря: “Добро пожаловать, агнцы Христовы”».

В другой раз Златоустый святитель так обращается к родителям, потерявшим дите: «Спит отроча твое, а не умерло; покоится, а не погибло… Оно воскреснет и получит жизнь вечную, бессмертие и жребий ангельский. Или ты не слышишь, что говорит псалмопевец: “возвратись, душа моя, в покой твой, ибо Господь облагодетельствовал тебя” (Пс. 114:7). Бог называет смерть благодеянием, а ты сетуешь… Если кому должно плакать, то пусть плачет диавол и рыдает о том, что мы идем получить высочайшие блага. Смерть есть тихое пристанище. О здешней жизни сказано: “в мире будете иметь скорбь”, а о будущей: “печаль и вздохи удалятся” (Ин. 16:33; Ис. 51:11)… Там чертог духовный и светлые светильники и жизнь небесная: о чем же плакать?..»

И последнее: В ответ на слезные просьбы дать молитву о самоубийцах Оптинские старцы предлагали следующее молитвословие:

Взыщи, Господи, погибшую душу (имярек) и, аще возможно есть, помилуй ю. Неизследимы судьбы Твоя, не постави мне во грех молитвы моей. Но да будет святая воля Твоя. Аминь^[23].

О нашей отечественной подвижнице схимонахине Афанасии (Логачевой), почившей в 1875 году, что она по совету Дивеевской блаженной Пелагии Ивановны трижды постилась и молилась по 40 дней, прочитывая ежедневно по 150 раз молитву Богородице Дево, радуйся за своего в пьяном виде повесившегося брата и получила откровение, что по ее молитве брат освобожден от мучений.

Примечания

^[1] Эта мысль казалась святым отцам настолько бесспорной, что ее подтвердили на Карфагенском соборе в самых безапеляциоанных выражениях: «Если же кто говорит, что Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что хоть б и не согрешил, умер бы телом, то есть вышел из тела, не в наказание за грех, но по необходимости естества: да будет анафема» (Правило 123).

^[2] В конце семидесятых годов доктором Карлис Озис с его коллегами было проведено два исследования в Америке и в Индии. Более тысячи человек, особенно часто имевших дело с умирающими, – доктора и другой медперсонал – заполнили анкеты. Были зарегистрированы и опубликованы в американских медицинских журналах следующие результаты:
а) Те пациенты, которые принимали болеутоляющие или наркотические медикаменты, известные способностью вызывать галлюцинации, имели менее правдоподобные посмертные ощущения, чем те, которые совсем не употребляли наркотики. Кроме того, галлюцинации, вызванные наркотиками, имеют явное отношение к настоящему миру, но не к потустороннему.
б) Галлюцинации, вызванные такими заболеваниями, как уремия, химическое отравление или повреждение мозга, меньше соприкасаются с неожиданными встречами из будущей жизни или ее составляющими, чем галлюцинации, сопутствующие другим заболеваниям.
в) Пациенты, коснувшиеся иного мира, не видели Небес, рая или ада в той форме, в которой они прежде себе их представляли. То, что они видели, было для них, как правило, неожиданностью.
г) Эти видения не являются принятием желаемого за действительное. Эти видения или ощущения бывают так же часто у тех, кто имеет шансы скоро поправиться, так же и у умирающих.
д) Последовательность ощущений не зависит от различий в культуре или религии. Как в Америке, так и в Индии умирающие больные утверждают, что видели темный коридор, ослепительный свет и родственников, которые умерли раньше.
Добавим, что никакими галлюцинациями не объяснить тот феномен, что находящиеся в состоянии клинической смерти и пережившие выход из тела рассказывают о том, что происходило в соседних больничных палатах или вообще за много километров от больного.

^[3] Но некоторые видят сразу туннель и свет, не переживая то, что мы описали как первые ощущения.

^[4] Это интересно связано с вопросом, какими мы будем после своего воскресения. Существовало несколько гипотез: А) мы будем такими, в каком возрасте умерли. Согласимся, это не совсем удобно для престарелых людей или младенцев. Б) мы будем иметь возраст Христов (около 33 лет). Но такое уравнивание также неудобно. В) По воскресении мы будем иметь возраст расцвета личности. Для старых людей это означает, что они станут молодыми. Но у маленьких детей земного возраста развития личности не было…
Самая авторитетная в Православии точка зрения говорит о том, что человек воскреснет в том возрасте, который соответствует степени его духовной зрелости.

^[5] Разумеется, мы говорим о самоубийцах-неудачниках: о тех, кто попытался совершить самоубийство, но был возвращен к жизни врачами-реаниматорами и смог рассказать о своих переживаниях, испытанных в момент клинической смерти.

^[6] Нас путает слово «Господи». Получается, что разбойник воспринимал Иисуса ‒ Господом? Но в древнейших рукописях Нового Завета, как и в современных критических изданиях, этого слова нет. Первоначальная фраза звучала так: «Помяни меня, Иисус…», или, если точнее: «Вспомни обо мне, Иисус…».

^[7] Очень необычная и совсем неправославная теория Оригена такова: Прежде творения видимого телесного мира Бог сотворил полноту бестелесных разумных существ – чистых духов, или умов, часть которых по причине охлаждения их любви к Богу и свободного отпадения от Него стали душами (психи), т. е. «охлажденными духами», нуждающимися для существования в различных телах. Эти-то души Бог и посылает в человеческие тела.

^[8] Обе цитаты приведены по греческому переводу, Септуагинте.

^[9] В этом отношении очень выразителен текст из Первого послания ап. Павла к Коринфянам: Я, по данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, положил основание, а другой строит на нем; но каждый смотри, как строит. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос. Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но так, как бы из огня (3:10-15). Отметим: злое дело многих сгорит, сам же человек спасется, но опаленным (как бы из огня). Здесь важно заметить: все же спасется!

^[10] А во время праздников Святой Пятидесятницы тема Схождения Христа во ад прославляется более двухсот раз!

^[11] Этот текст курьезно замечателен тем, что переводчики посланий апостола Павла по-своему передали мысль апостола в церковнославянском и русском переводах, несколько изменив мысль оригинала.
В греческом тексте у самого ап. Павла мы читаем о том, что сегодня человек, живущий в этом мире, видит потустороннее, словно загадочную и туманную картину. Здесь ап. Павел использует символ, некогда приведенный Платоном в его мифе о пещере. Некоторые люди сидят, писал Платон, спиной к выходу из пещеры и смотрят на стену. И то, что происходит в подлинном мире, к которому они сидят спиной, отражается на стене в виде смутных бликов, пляски света и тени… Эти люди, по Платону, принимают неясные очертания, которые видят, за подлинный мир.
Итак, греческий текст говорит о туманном отражении подлинной реальности на стене пещеры.
Древние славянские переводчики придали словам ап. Павла несколько иное направление. Читаем: «Видим убо ныне якоже зерцалом в гадании, тогда же лицом к лицу». Здесь указание на обряд гадания, во время которого пытаются увидеть вызываемую реальность в зеркале. Русский перевод упоминает о «тусклом стекле», сквозь которое мы видим неясные очертания подлинной блаженной и вечной жизни.

^[12] Совсем недавно в бесплатной газете, которую мне сунули при входе в метро, я прочитал заметку о некоем американце, который с середины 60-х годов XX века поныне плетет из оберток для жевательной резинки косичку. Спустя 40 лет с начала работы ее длина превысила 27 километров. Разумеется, это самая длинная в мире косичка из оберток.., человек попал в книгу рекордов Гиннеса. И дело не в том, что я осуждаю этого человека. Не осуждаю, в конце концов каждый волен распоряжаться своим свободным временем как хочет. Вопрос – зачем?.. Неужели так мало в жизни нашей дел, которые стоит сделать?
В то время как здоровый молодой человек садится в кресло за свое оберточное рукоделие, одна его соотечественница, девяностолетняя старушка Мирти Хоуэлл ежедневно садится за письменный стол, надевает очки и берет в руки ручку. Она ведет переписку с сотнями заключенных американских тюрем. Эта женщина хотела бы всех посетить, но ее ноги парализованы. Она вернула сотням людей веру в себя, любовь к жизни… Она рассказала людям, что они не изгои, не проклятые, что мир в них нуждается, что она ждет их, пусть скорее выходят. Заключенные – мужчины и женщины, называют ее просто – «бабушка». Вот одно из писем, какие приходят к ней сотнями: «Дорогая бабушка! Я получила ваше письмо, и мне стало очень грустно от­того, что вы пишете, что, может, вам недолго осталось жить. Я думала раньше, что когда выйду из тюрьмы, поеду к вам и скажу, как много вы для меня сделали, но теперь я передума­ла: я лучше вам сейчас все скажу… Вы дали мне любовь и заботу, какой у меня не было много лет, и я стала по-другому смотреть на жизнь. Вы за­ставили меня понять, что жизнь стоящая штука, и что она совсем не так плоха. Вы говорите, что это все дело рук Божьих, но я думаю, что тут и ваша заслуга тоже. Я и не думала, что смогу кого-то снова полюбить, но теперь я знаю. что люблю вас. как мою собственную дорогую бабушку».
Без комментариев. Просто два способа отношения к жизни.

^[13] Отец Михаил не был расстрелян. Он был выпущен на свободу и смог написать свои «Записки смертника». Это было в 1922 году. В 1930 году о. Михаил был вновь схвачен и уже расстрелян.

^[14] Трудно с достоверностью решить вопрос о том, дожила ли злополучная мать до окончательного исполнения своего знаменательного сна, как предполагает г-жа Савина, или же не дождалась она завершения трагической судьбы своего сына и скончалась за год-два ранее его казни, как явствует это из заметки г. Можаева, напечатанной в февральском номере Исторического Вестника по поводу «Сна Рылеевой». Но, при том или ином решении этого вопроса, достоверность и нравственное значение самого рассказа остаются в одинаковой силе.

^[15] Так назвали найденный в 2003 году на индонезийском острове Флорес тип людей, чей рост не превышал метра.

^[16] Евангелист Лука сообщает, что Иисус первый раз вознесся в самый день Своего Воскресения (конец 24-й главы Ев. от Луки). Потом Лука сообщает, что Иисус вознесся на 40-й день (Деян., 1-я гл). Между обоими рассказами есть такие соответствия, которые позволяют сделать вывод, что описывается одно и то же событие (события развиваются одинаково, Иисусом сказаны одни слова и проч.). Тогда почему Лука пишет, что одно и то же произошло и в первый день после Пасхи, и на сороковой? Не намек ли это на то, что на сороковой (может быть, это число примерное) день Иисус ушел на Небеса окончательно, но и в другие дни, после явлений ученикам, Он уходил к Богу Отцу, в мир иной?

^[17] Однако, в некоторые дни (будние дни), это поминовение совершается гласно, например, через панихиды. В некоторые же дни – праздники, тайно, например, через личную молитву.
Но это не значит, что в праздники мы должны забыть о молитве об усопших. Даже в самые светлые дни, например в Пасху, в Церкви поминаются преждепочившие отцы и братия наши, в коленопреклонных молитвах в день Сошествия Святого Духа на апостолов есть особое моление “о еже в аде держимых”.

^[18] Слово присещать переводится как наблюдать, смотреть.

^[19] День Святой Троицы называется Пятидесятницей потому, что этот день приходится на пятидесятый после Воскресения Христова.

^[20] В древности, начиная с IV века, существовал обычай в память об усопшем устраивать раздачу милостыни. На Востоке с просьбой помолиться об усопшем раздавали хлеб, вино, сыр, маслины и проч. В это же время готовилась и специальная каша, получившая название кутьи, или колива. Также существует и сегодня благочестивая традиция приносить в храм и оставлять там с просьбой помолиться об усопшем различные продукты питания. Однако часто такие приношения делаются неохотно, как бы в одолжение Церкви. Приходится встречаться с грустной практикой, когда, вероятно, по принципу: на тебе, Боже, что нам негоже, в храм приносят просроченные или даже очевидно испорченные продукты. Многие священники даже не рискуют эти приношения брать из храма и предлагать своим близким. Как к этому отнестись? Что это – желание откупиться от Бога, не предпринимая обременительных затрат? Это откровенная жадность и небрежность. Если мы жертвуем, мы должны жертвовать не одни булки или сухари, но те продукты, которые употребляем сами, ведь не питаются же сами приносители только одним хлебом…

^[21] Нужно пояснить, что означает это слово. Мытарство –это славянское слово, и означает оно сбор пошлины или налога. Мытарями называли как раз таких сборщиков налогов. Согласно видению некоторых святых отцов, после разлучения с телом душа попадает в потусторонний мир и претерпевает некие страдания за свои грехи. А так как грехи разнообразны, то и истязуется душа многоразличными способами.

^[22] Следует помнить, что умершие люди (младенцы и проч.), не могут быть крещены после смерти, как это утверждали некоторые секты и о чем даже есть упоминание в Новом Завете. Слова святителя Григория «окрести их, Господи, в море щедрот Твоих» следует понимать как поэтический образ.

^[23] Напомним, что, по учению Православной Церкви, за самоубийц, совершивших смертоубийство в здравом уме и памяти, в Церкви не молятся, как не молятся и за некрещенных и умерших без покаяния злодеев и безбожников. Но Бог милосерден, и, конечно, если почивший был дорог нам, мы можем возносить о нем молитву. Но только келейно, в домашней молитве. Настоящая молитва как раз и составлена Оптинскими старцами для домашнего употребления.