Здравствуйте, отец Константин. Вы стали миссионером еще во время обучения в Семинарии, в чем заключалась тогда Ваша миссионерская деятельность?
Мысленно переношусь в 90-е, время, которое уже стало историей… Время, когда страна, как лоскутное одеяло, была поделена на самостоятельные государства, когда на улице происходили бандитские «разборки», а мы, семинаристы, ездили в монастыри на картошку, чтобы было, что есть на обед: с каждым днем кормили все скромнее.
Время 90-х – это и активное освоение «миссионерского пространства». Восстанавливаются храмы, возникают и исчезают православные журналы, по стране колесит отец Андрей Кураев, чьи книги, пока выпущенные на газетной бумаге, зачитываются нами, семинаристами, до дыр и горячо обсуждаются.
А в Духовную Академию приходят письма с просьбой прислать «лектора» или студента для беседы с… Контингент слушателей был разный.
Это были воинские части и больницы, Общество слепых и библиотеки, школы и колледжи.
В Духовной Академии и Семинарии из студентов формируется инициативная группа ребят, которые с ревностью принимаются за такие послушания.
Вспоминаю, как однажды я с моим товарищем, впоследствии московским священником Дмитрием Румянцевым (умер в 2006 году), был направлен в общество «Знание» на диспут со старыми атеистами. Беседа проходила в районном доме культуры и, к сожалению, не очень получилась. Дипломированные атеисты, которым было за 60, вывалили на нас весь набор аргументов из атеистических брошюр: Почему мир сотворен в 6 дней? Почему Церковь против обезьяны? Как солнце и луна могли быть сотворены позже света (свет в 1-й день, а светила в 4-й)? Как женщина могла быть сотворена из ребра, если у мужчины и женщины число ребер одинаковое?.. Вопросы были примитивные, но не успевали мы открыть рот, чтобы ответить на него, или успевали сказать лишь несколько слов, как другой совопросник века сего «уловлял» нас другим атеистическим штампом. Дима, мой приятель, рассердился и схватился за плащ: «Нам здесь делать нечего, вы слышите только себя…»
Но вообще беседы эти приносили пользу. Практически всегда приходили письма от администрации с просьбой устроить повторную встречу или сделать эти встречи регулярными.
В одной из районных библиотек города наши встречи растянулись на два года. Было вывешено красивое объявление, что каждую неделю происходят встречи и беседы со студентами Духовной Академии. Библиотекарь угощала всех чаем с печеньем, устроила уголок православной литературы. Приходило немного людей – до двух десятков, и мы проводили такие встречи.
Настоящим культурным явлением для Петербурга было создание центра православного общения «Око». Встречи там проводились более 5 лет, каждым воскресным вечером. В помещение, рассчитанное на 50 человек, набивалось больше сотни. Мы приглашали верующих и неверующих на беседу и обсуждение. Обсуждение это было порой весьма горячим. Демократическая обстановка (слушатели сидели с чашкой чая в руках) способствовала тому, что к нам приходили люди, еще совсем далекие от веры и боящиеся переступить порог храма.
«Око» устраивал праздники, паломничества, экскурсии, два года подряд мы выпускали газету «Фавор» (всего вышло около сотни номеров), которая среди верующих горожан получила такую популярность, что продавалась в Доме книги на Невском.
…Вспоминаю свой воскресный день конца 90-х: После службы в Казанском соборе (я там был чтецом) я, вместе с женой и маленьким ребенком, бегу на встречу в «Око». Целуемся, пожимаем руки: мне представляют вновь пришедших гостей. «Вот это, – говорят, – братья из евангелической церкви, а это пастор Н., из лютеранской церкви, а это к нам в гости пришли католические семинаристы…» Наш ребенок засыпает на столе, в закутке; чтобы малышка не упала ее обкладывают книгами. Начинается встреча. Каждые 7–10 минут – вставка видеоматериала, подготовленного по теме. Ведущих обычно двое: я и кто-то из моих друзей, студентов Академии.
Потом перерыв с чаепитием и вторая часть: обсуждение темы. Мудрый администратор контролирует ситуацию, не позволяя страстям накалиться… Я бегу по дождливому городу, поглядывая на часы: нужно успеть к вечерней службе в собор. А встреча в «Око» – в разгаре. Только к 8 вечера гости разбредутся, прихватив свежий выпуск газеты, в котором материалы по сегодняшней теме, церковные новости и какой-нибудь уникальный материал, вроде «Юмор в Новом Завете» или «Современные свидетельства о воздействии бесов на людей».
В 2000 году я был рукоположен в сан священника и направлен на служение в пригород. Я уже не мог быть в «Око», и клуб православного общения постепенно прекратил свое существование. Сейчас в этом помещении свои встречи проводят юные разведчики – скауты.
Пользуясь случаем, я хотел бы сказать самые добрые слова в адрес человека, который придумал такой центр создать и много сил положил для поддержания его деятельности. Это наш администратор и поныне активный петербургский деятель Александр Русанов.
Вы считаете, подобные центры и клубы нужны?
Несомненно! Благодаря деятельности нашего центра, приглашавшего в свои стены людей любой конфессии и неверующих, в Петербурге формировалась атмосфера религиозной терпимости и сотрудничества между христианами. Большое количество людей через наш центр нашли дорогу в храм, между слушателями возникали узы дружбы и даже создавались христианские семьи. Думаю, что вполне реально создать нечто подобное при любом приходе, кстати, в Петербурге, при некоторых приходах подобные клубы существуют и сегодня.
Но где найти ведущих для таких встреч? Батюшки очень загружены…
При каждой епархии должна быть создана своя миссионерская команда (например, при епархиальном миссионерском отделе). В число миссионеров могут входить не только священнослужители, но и образованные миряне. И в городе должны знать – об этом надо сообщать, – что такие люди существуют. Что они приедут и проведут встречу, диспут, ответят на вопросы.
Если при епархии такой службы нет, реально и любому священнику создать такой кружок.
Лично у меня есть координаты нескольких ярких петербургских священников, и когда поступает просьба приехать и выступить, или прийти в телевизионное ток-шоу, или что-то иное подобное осуществить, я с ними созваниваюсь и прошу это сделать.
Несомненно, что и при каждом духовном учебном заведении хорошо бы иметь такой миссионерский «боевой расчет» мыслящих и ярких студентов, которые были бы готовы приехать на встречу с людьми к любой аудитории. Своего рода «профессиональные миссионеры»…
Я хочу сделать акцент на то, что миссионером может быть не только священнослужитель, а и любой образованный и ревностный христианин. Если священник на приходе будет знать о таких людях (они сами выразят готовность трудиться на миссионерском поприще), он сможет их привлекать к разным проектам.
Очень интересный миссионерский опыт – сотрудничество с известным в Петербурге протестантским радио «Теос»…
В начале 90-х в Петербурге начинает вещание протестантская радиостанция «Теос», где дают эфирное время и католикам, и православным. Протестанты чудом получили прекрасную эфирную волну и организовали экуменическое радио. И для нас, православных людей, даже не стоял вопрос: идти к ним на радио или не идти. Это реальная проповедь на тысячи людей, выход на огромную аудиторию! Мы попросили о ежедневной православной передаче и еще о других передачах, и нам это время дали, естественно, бесплатно. С 1995 по 2002 год я вел эту передачу, она так и называлась: «Православная беседа» и шла эта программа каждый будний день. Шла она не в прямом эфире, а в записи, то есть я приносил на радио кассеты со сделанными передачами и их выпускали в эфир. Конечно, записывать эти передачи в Духовной Академии, в общежитии, было проблематично…
Как сегодня помню мою подготовку к первому эфиру. Около часа ночи. Я сижу в кабинете с аппаратурой. Микрофон очень чувствительный, поэтому писать можно только тогда, когда все уснут и все стихнет. Вдруг грохот хлопнувшей с размаха двери (ветер? подгулявший семинарист? бесы?🙂 Я отматываю до последней фразы и переговариваю. Таких остановок за передачу – десятка полтора. По коридору шаркающие шаги. Это ответственный за порядок помощник инспектора. Он заходит в кабинет (может быть, увидел полоску света, может, кто-то донес?) и остолбеневает. Такое вопиющее нарушение дисциплины не помещается у него в голове. Медленно и внятно говорю: «По благословению отца ректора я записываю передачу на радио».
Константин Пархоменко. Подготовка к беседе. 1996.
Какая беседа у нас потом состоялась, я не помню, в памяти сохранилось лишь противостояние, которое было между ректором и инспектором по этому вопросу. Меня еще долго «ловили» и заставляли писать объяснительные за нарушение дисциплины. Потом просто сурово и молчаливо смотрели, пристыжали, так сказать, взглядом. Ректор преследовал миссионерские задачи, а инспектор превыше всего ставил дисциплину и порядок. Семинарист, ночь, запереться в аудитории – все это взаимоисключающие реалии. Как мне потом объяснил помощник инспектора: пагубный пример одного семинариста мог вызвать эффект «падающего домино» в отношении всех остальных.
Какой миссионерский эффект давали эти передачи?
Невероятный! Протестанты говорили: ну вот, православных бы только и слушали… самые лучшие передачи. (Я хочу сказать, что я вел только «Православную беседу». Другие православные передачи готовили иные люди, из которых не могу не назвать таких прекрасных ведущих, как архимандрит Ианнуарий (Ивлиев), архимандрит Августин (Никитин), протоиерей Борис Безменов, протодиакон Андрей Чижов.)
Где-где, но в Петербурге 90-х ни один протестант не мог сказать, что православные – это глупые, темные, суеверные люди. Любовь православных людей к Богу, подвиги святых, благодать Божия, изливающаяся через святыни, поддержка Богородицы… все это знали протестанты, потому что в их домах каждое утро звон колоколов возвещал эфир православных передач.
Я уже не говорю про большое количество переходов в Православие из протестантизма благодаря этим передачам. В начале 2000-х радио стало приходить в упадок, а потом его купила какая-то иностранная миссия и православных с радио убрали.
Я никогда не предам этого моего служения и не скажу, что лучше, чтобы православные не связывались с протестантским радио, – а меня много попрекали иные ревнители таким сотрудничеством. Скажу только один факт: став священником, я совершал чин присоединения к Православию более сотни раз. В Православие переходили и отдельные люди, и целые семьи. Многие потому, что открыли для себя Православие через передачи радио «Теос». Кто-то скажет: а разве иначе они не могли бы узнать о Православии?
А как? Протестантские конфессии – в общем, закрытые структуры. Часто наш благочестивый прихожанин читает протестантские книжки, слушает баптистские проповеди?.. Вот и баптисты не будут читать жития и слушать записи православной Литургии. Они варятся в своем соку. А тут на родном, протестантском радио, которое звучало во многих домах, как глоток свежего горнего воздуха, врывается православное слово. Есть над чем подумать и что сравнивать.
Я не хочу обидеть протестантских братьев и сестер, показав, что мы на протестантском радио иезуитски преследовали свои православные цели – затащить всех в храм. Этого не было! И тогда, и сейчас я не считаю протестантов лишенными благодати и находящимися совершенно вне Господа. И всегда я честно говорил о нашем отношении к протестантизму. Эти люди знают лишь часть Истины, не приобщены к полноте. Они сами, в знак протеста (отсюда и их самоназвание – протестанты), когда-то отказались от заповеданного Господом Иисусом Христом и Св. Апостолами Учения. Исторически их можно попытаться понять – перегибы папства были вопиющими. Но, как говорится, вместе с водой бедные протестанты выплеснули и ребенка. Вероучение, каноническая и духовная жизнь протестантов претерпела такое огромное ущербление, что впору говорить: а сохранилась ли в их общинах благодать? Они не совсем чужды Церкви – крещение протестантов мы часто принимаем и не совершаем повторно, но они и не в Церкви. Если можно так выразиться, они при дверях храма, на паперти, может быть, в притворе, но все-таки не в храме.
Сами протестанты много раз честно свидетельствовали мне: «Такого переживания благодати, как на православном богослужении мы у нас не испытывали. Мы также понимаем, что именно ваше учение о молитве, о подвигах, ваше глубокое проникновение в смысл Писания – вершина христианского богомыслия и опыта. Но у нас зато есть общение, мы – одна семья, мы больше изучаем, чем целуем Писание… Да, и еще: почему, вы, православные, имея такое богатство, так безрадостны?..»
Миссионерская беседа в… католическом костеле в Санкт-Петербурге. 2010.
Я считаю, что, имея 5% Истины, протестант эти 5 процентов вычерпывает; реализует все, до дна, то, что дает ему его традиция. Мы же, православные, имея 100% Истины, используем 2-3 процента. Вот и получается, что протестант зачастую более жизнерадостен и энергичен, чем наш ортодокс. Который, как Кощей, над златом чахнет, но эти богатства его как-то не преображают…
Итак, мы на радио не переманивали в Православие, а свидетельствовали о полноте Истины! А имеющий уши слышал.
Для подготовки радиопередач в Духовной Академии все же были созданы возможности…
Это удивительно, что Вы об этом сказали! Как Вы знаете, наш город (Санкт-Петербург) не чужой для Святейшего Патриарха Кирилла. Не чужая для него и Академия, где владыка был ректором 10 лет. И вот когда вл. Кирилла сняли с ректорства и удалили из Ленинграда, за его активную миссионерскую и административную деятельность, Академия начала приходить в упадок. Разрушались традиции, заложенные владыкой ректором, ветшало все то, что в годы его ректорства было приобретено для духовных школ.
Среди ценных, но пришедших в забвение за теперь уже ненадобностью вещей оказался и комплект прекрасной аппаратуры. Это был комплект оборудования (вместе с монтировочными столами) для создания своих фильмов, своих радиопередач. На что владыка рассчитывал в глухие 1980-е, собрав в Академии такую аппаратуру, неясно. К середине 90-х, за 10 лет, эта техника в чем-то устарела, многое было разбазарено и сломано, но что-то все же работало. Вот на этом оборудовании и выстрелила Духовная Академия православными передачами.
В чем особенности миссионерской деятельности в современном мегаполисе?
Деревенский или провинциальный батюшка всегда может сослаться на свое скромное место: «Что с меня взять, мы тут, в своей деревне, другой жизнью живем…» Я несогласен с такой постановкой вопроса, но как аргумент для людей это работает. Однако городской священник не имеет права быть малообразованным и серым. Городская аудитория – это специфическая аудитория. Для нее обычны высокий уровень образования, вольность в одежде, нравах и поведении. Не учитывать это и не идти к этой аудитории не вооруженным знаниями и не настроенным на доброжелательную открытость значит не состояться как миссионер.
Приведу пример: в нашем городе есть подворье одного отдаленного монастыря. И вот из монастыря туда регулярно присылают иеромонахов. В своего рода командировку. И немало происходит недоразумений между городскими людьми, зашедшими в храм, и приезжими батюшками. Так, священник изгоняет из храма накрашенных и пришедших в «неподобающем виде». Но ведь люди заходят в храм (поставить свечу, написать записку, посоветоваться) после (или до) работы. А на работе девушка или женщина должна выглядеть соответственно принятым в коллективе нормам. Так, от многих офис-леди требуют брючного костюма, макияжа и проч.
В некоторых храмах с этим борются, ставя у входа корзину с платками. Их можно надеть на голову или же обернуть, как юбку, вокруг талии. Лично я против таких благочестивых хитростей. Церковь – это не этнографический заповедник и не театр. В «игре в переодевание» я вижу фальшь, а в Церкви никакой фальши быть не должно. Принимаю традиционное мнение, что женщина в храме должна быть одета в юбку и голова у нее должна быть покрыта. Пусть так, если это близко православному русскому человеку. Если батюшка это считает важным, пусть об этом даже говорит с амвона (сам я не считаю это настолько важным, чтобы говорить об этом с амвона), но храм не должен быть недоступен и для тех, кто по какой-то причине выглядит иначе.
Еще один момент: Священник, конечно, прежде всего, должен быть духовным человеком, но человек, живущий в миру, а не в глухих монастырях, должен еще быть и культурным.
Меня коробит, когда иные батюшки тыкают своим прихожанам.
Еще нечто очень важное. Как известно, во многих городах есть грустная и непонятная традиция закрывать храм днем «на просушку», «на уборку» и проч. В результате человек, который хочет зайти помолиться у иконы, поставить свечу, оказывается лишенным этой возможности. Я уже не говорю о том, что современный человек нуждается в том, чтобы зайти в храм и поговорить со священником, задать вопрос, поделиться бедой или радостью. Для храмов, где служит несколько священников, это совершенно просто, надо лишь распределить, кто из священников в какие дни несет дежурство в храме (так, например, сделано в нашем соборе). Священник совершает богослужение утром и вечером, днем совершает молебен, панихиду, совершает крещение. А в остальное время дня доступен для общения. Но даже если священник в храме служит один (в крупных городах такого практически нет), все равно возможно посадить в храме сторожа, но храм должен быть днем открытым!
Как ни странно, самый благополучный в отношении количества храмов и священников город – Москва, как раз являет нам печальный пример закрытых в дневное время храмов. Святейший Патриарх совершенно однозначно высказался на этот счет на Епархиальном собрании Московской епархии 2009 года: «Все храмы должны быть открытыми в течение светлого времени суток для всех желающих прикоснуться к святыням, при этом всегда должен быть дежурный священник, способный дать ответ пришедшему к нему по всем вопросам духовной жизни и спасения. Именно в церкви люди должны получать ответы на эти вопросы, а не в подземных переходах и не на перекрестках, где ведут свою душепагубную работу сектанты всех мастей, уловляя в свои сети слабые души».
Могут ли помочь миссионеру в его деле технические новшества?
Как ковш экскаватора – продолжение человеческой руки, а колеса машины – продолжение наших ног, так и технические новинки – лишь продолжение того, чем является человек. Продолжение и усиление, многократная концентрация хрупких человеческих усилий.
Произнесенную в храме проповедь услышат сотни людей. Один раз услышат, а потом нахлынувшие впечатления смоют это впечатление. Записанная же на диктофон проповедь будет служить многие годы, к ней будут обращаться разные поколения людей. Да и один человек сможет периодически слушать эту проповедь и открывать что-то новое и для него важное.
Эта проповедь будет звучать в салоне автомобиля из МР3-плеера, когда прихожанин куда-то поедет, расшифрованная (то есть переведенная в текст) проповедь может быть напечатана в приходской газете, она же может быть выложена на Интернет-страничку священника.
Темы технических приспособлений, помогающих работе пастыря и миссионера, я касался в статье: Зачем пастырю свой Интернет сайт, поэтому повторяться не буду.
Какие темы сегодня наиболее актуальны и важны в проповедях, какие наиболее благоприятны для обращения человека к Богу?
Темы те же, что и сто, и тысячу лет назад. Человек всегда остается человеком, и каждого будут волновать вопросы о Боге, месте человека во Вселенной, вечности, любви и страдании… Всегда будут «проклятые» вопросы, которые будут интересовать думающих людей всех поколений: Почему, если Бог благ, Он допускает страдания невинных? Как согласовать с идеей милосердного Отца Небесного существование вечных мук? Спасутся ли демоны? и проч.
Другое дело, что каждое время требует своего прочтения вечных тем и формулирования на них ответов. В этом отношении считаю блестящими миссионерами Патриарха Кирилла, митрополита Илариона (Алфеева), протодиакона Андрея Кураева.
Из почивших: митрополита Сурожского Антония, протоиерея Александра Меня, протопресвитера Александра Шмемана.
Из миссионерских подходов я стою на платформе миссионерства великого Павла: «Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9, 22). Подход Ап. Павла – это подход не отрицания всего того, что существует в нехристианском мире, а подход осмысления и принятия лучшего и ценного из всего того, что создано в мире сем. Скажем, современная музыка. Ее можно заклеймить как сатанизм и тем самым встать в оппозицию к молодому поколению, а можно ту же молодежь учить видеть крупицы Божественной Истины, мерцающие в современной культуре. И тогда музыка будет не уводить от Бога, а приводить к Богу. Христианин как пчела должен собирать нектар от всех цветов, произрастающих в мире сем.
Часто аудитория, к которой мы обращаемся со словом проповеди о Боге, – люди состоявшиеся, люди, которые хотят жить с удовольствием и получать от жизни радость. Сейчас не средние века, где жизнь часто сводилась к выживанию и религия была спасательным кругом, который помогал человеку элементарно удержаться на плаву. Сегодня жизнь несравненно благополучнее. Человек может хорошо питаться, путешествовать, получать любые удовольствия, может не отказываться от радостей секса, при том, что детей планирует он сам, он не заложник этого…
Поэтому многие религиозные аргументы, например то, что подлинную награду за труды и невзгоды жизни следует ожидать в жизни вечной, не работают. Зачем ожидать награды в мире ином, если можно все получить и здесь. Наша проповедь будет услышана, если мы предложим человеку веру не как средство бегства от жизни, а как то, что сделает нашу жизнь ярче, прекрасней. «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10, 10), – говорит Христос! Таким образом, выход на такой уровень проповеди и свидетельства о жизни в Церкви есть не модернизм в осмыслении веры, а возвращение к мысли Самого Господа.
Обращаясь к современному человеку, я говорю: «Вера сделает Вашу жизнь неизмеримо прекрасней. Согласитесь, что любое знание (например, наше чувствование красоты, умение слышать поэзию и проч.) не обедняет, но обогащает нас. Так же и вера. Она позволяет человеку вырваться из плоскости нашего пространства и соприкоснуться со сферами иными, небесными, потусторонними.
Я говорю людям: Над всеми есть Бог. Верим мы в Него или не верим — наше дело. Если не верим, от этого хуже только нам. Если верим, мы должны определиться, как Его назвать: Господином (отсюда слово Господь)? Всевышним? Творцом? Великим Непознанным? Абсолютом? Христос предлагает другое: зовите Его Отцом, а себя Его детьми. Это невероятное право, не данное никому, кроме христиан. Человек получает право назвать себя сыном, дочерью Божией! Только Христос – Истинный Сын Божий – мог даровать нам такое великое и счастливое право, «тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1, 12).
Христос называет себя Светом, Путем, Истиной… Вера Христова дает человеку дезориентированному, тычущемуся, как слепой котенок, среди философий, идей, возможность соприкоснуться с реальностью, которая ответит на все вопросы и даст душе то, что она ищет, но без Бога найти не может: ощущение покоя, радости, смысла. В этом отношении Таинство Крещения называется в Церкви очень метко: Таинством Просвещения. Для христианина незрячесть, запутанность сменяется зрячестью и постепенным прояснением того, кто мы, зачем пришли на землю, как и для чего нужно жить, куда уходим после смерти…
Между прочим, дам миссионерам хороший совет: Не поленитесь внимательно прочитать и проанализировать выступления Святейшего Патриарха Кирилла. Это всегда миссия высшей пробы. Посмотрите, как он строит свою речь, обращаясь к спортсменам, к молодежи, к политикам, к ученым… (Эти речи доступны на официальном сайте «Патриархия.ру»). Посмотрите, как Святейший Патриарх держится на сцене, на амвоне, как управляет своим голосом, жестами. Я постоянно обогащаюсь из этих выступлений миссионерскими приемами и примерами.
Из известных мне деятелей я бы очень желал, чтобы было написано два учебника по миссионерству: от Патриарха Кирилла и от протодиакона Андрея Кураева.
Какое место сегодня в проповеди и миссионерстве занимают книги, статьи, выступления священников? Не достаточно ли устной проповеди в храме?
Недостаточно!
Статистика говорит, что в храм ходят и регулярно приступают к Исповеди и Причастию 2-3% россиян. При всем том, что большинство россиян действительно называют себя верующими людьми. Почему это большинство не в храме? Не понимают смысла церковной жизни, важности Таинств, ленятся работать над собой, исправлять жизнь? Причин много, но налицо факт – они не в храме. Разве этих людей мы можем оставить без окормления, без слова о Боге и Истине? Нет. Поэтому я считаю, что проповедь должна звучать не только в храме, а и с экрана телевидения, через радиопередачи; религиозная страничка должна бы быть при каждом журнале и в каждой газете. И книги о вере должны лежать на прилавках вместе со светской литературой.
Из последних удачных миссионерских проектов назову кинофильмы «Остров» и «Поп». Я общался с большим количеством людей, прежде относившихся к Церкви с предубеждением, и могу засвидетельствовать: эти фильмы хорошо послужили делу Божию. Многие впервые переступили порог храма, посмотрев эти фильмы.
Кстати, не понимаю, почему недавний фильм «Чудо» не получил такого распространения, как вышеназванные фильмы. «Чудо» – из этой же сети миссионерских фильмов, и состав актеров великолепный…
В отношении расширения нашей проповеди скажу вот еще что: Христос Спаситель не сидел на одном месте: а, кому надо, сами придут Меня послушать!.. Христос постоянно ходил, перемещался, чтобы Своей проповедью охватить как можно больше людей. Когда народу было много, Он входил в лодку и медленно плыл вдоль берега, проповедуя народу, собравшемуся на берегу. То есть, по мысли Христа, проповедь должна быть максимально всеохватной! Точно этому же служат современные технологии СМИ.
Вы миссионерствуете в книжных клубах, где, как правило, собираются для дискуссий и споров интеллектуалы. В чем особенности работы с такой аудиторией?
У миссионера не должно быть комплексов: если ему задали вопрос, в котором он некомпетентен, он так и должен сказать: не знаю. Глупо выглядит проповедник, который с апломбом ввязывается в обсуждение любой темы. Я компетентен в своей области. Но я не могу знать все. Между прочим, умные люди это прекрасно понимают и уважают интеллектуальное смирение собеседника.
У некоторых батюшек вырабатывается странный комплекс. Видимо, под влиянием того, что старушки слушают все, что говорит батюшка, с самым умиленным видом, кивают и целуют ручку, у иных батюшек формируется представление, что все, что они говорят, – мудрость высшей пробы. Неприятно видеть самодовольного батюшку, говорящего с умным видом откровенную чушь.
Какие виды проповеди сегодня допустимы и приемлемы, насколько оправданны вызывающие недоумения у ряда верующих проповеди на концертах?
Миссионер может использовать различные формы и площадки для своей проповеди. Как Апостол Павел проповедовал в Афинском ареопаге (в нашем понимании – в парламенте), в синагогах (инославные храмы и молитвенные дома), на площадях (концертные площадки), среди книжников и мудрецов (научные сообщества), так и современный миссионер должен идти туда, где люди, чтобы свидетельствовать о Истине!
В этом отношении я не против выступлений Святейшего Патриарха в гигантских концертных залах. Я знаю о том, что некоторых, особенно старушек, это коробит. Но чье-то субъективное мнение не есть вся правда Православия и ориентир в нашей деятельности. Пользы от таких выступлений гораздо больше, стократ больше, чем вреда. Молодежь видит, что к ней идут, ей протягивают руку, с ней хотят говорить и ее готовы слушать.
Также считаю, что выступления священнослужителей перед концертами (в частности, рок-концертами) приносят больше пользы, чем вреда.
Я постоянно общаюсь с молодыми людьми, и знаю, что для них очень важно, чтобы Церковь уважала их культурные приоритеты, их стиль жизни. Для этих людей слово Патриарха, например в Ледовом дворце (в Петербурге), было большим событием. От сотен и сотен молодых людей, с которыми лично я встречался и общался, я не слышал ни одного слова осуждения, а тех виртуальных критиков, которых, похоже, никто не видел и которые выливают однотипные помои в Интернет-форумах, я в расчет не принимаю.
Миссионер всегда рискует. Но лучшей защитой ему будет любовь к Господу и искренность, а не попытка всем угодить. Апостол Павел советует своему ученику Апостолу Тимофею: Удаляйся от таких, кто «ничего не знает, но заражен страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения», избегай пустых споров «между людьми поврежденного ума, чуждыми истины, которые думают, будто благочестие служит для прибытка» (1 Тим. 6, 4-5).
То есть всегда были и будут люди, которые думают, что благочестие, вера наша – явление коммерческого порядка, служит к обогащению миссионера и пастыря. Что с такими спорить? Это бесполезно, это несчастные люди.
Некоторые священники вынуждены совмещать служение Богу с трудом в миру, чтобы содержать семью. Насколько такую ситуацию можно использовать для миссии?
Я категорически против того, чтобы священнослужители работали на светской работе. Пастырство, проповедь, молитва, повышение образовательного уровня должны полностью занимать время священника. Никаких других дел (школьный или вузовский педагог , фельдшер, работник бензоколонки), как это практикуется за границей, у священника быть не должно. Врач, чтобы быть хорошим врачом, должен все силы посвящать делу профессионального совершенствования. Так же и педагог. Делать хорошо два дела не получится!
Что же делать, если нужно кормить семью? Думаю, приход должен озаботиться тем, чтобы батюшке было на что кормить семью, давать образование своим детям, ездить в отпуск.
Если приход состоятельный, руководитель прихода, настоятель должен обеспечить достаточную зарплату всем церковнослужителям. …На днях беседую с чтецом одного петербургского собора. Тот, выпускник Духовной Академии, недавно женился, и ему нужны деньги. Зарплата чтеца маленькая. И вот настоятель предлагает этому чтецу выполнять строительные работы вместе с другими рабочими и за это получать вторую зарплату. Меня поразило такое использование ценного кадра. Разве для выпускника Духовной Академии нет другого послушания, нежели штукатурно-малярные работы? Можно дать послушание преподавать детям, взрослым, взять духовное шефство над какой-нибудь школой, училищем и поручить этому чтецу регулярно проводить там встречи, организовать при приходе молодежную миссионерскую группу и прочее и прочее. И продумать возможность оплаты этой деятельности.
Если приход бедный, помощь ему должны в обязательном порядке (вроде шефства) оказывать приходы богатые. На епархиальном уровне все это должно решаться и епархиальное начальство должно контролировать эти вопросы. Чтобы не получалось, что богатые храмы не знают, куда деньги потратить (что бы еще позолотить), а бедные приходы еле выживают.
Есть много и других моделей, хотя бы даже та, чтобы желающие прихожане вносили десятину или иную сумму на содержание клира.
Вопрос о максимально продуктивной деятельности миссионеров и проповедников стоял уже в первом веке. Вспомним, как этот вопрос решился: «Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах. Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святаго Духа и мудрости; их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова» (Деян. 6, 2-4). Человек, наделенный от Бога харизмой миссионера, учителя, не должен тратить драгоценное время, которое он мог бы посвятить служению, на посторонние дела, не должен думать о хлебе насущном. Можно вспомнить Ап. Павла, который шил палатки и этим добывал себе средства к пропитанию, но мне кажется, что это было личное решение Ап. Павла. В общем, оказалось, что это неудобно, и Церковь от такого совмещения служений отказалась.
Возвращаясь к вашему вопросу, я скажу, что использовать светскую работу для проповеди должны верующие миряне. Всякий человек, где бы он ни трудился, должен позиционировать себя как христианин, должен стараться жизнью своей не давать поводов к порицанию христианства и всегда должен быть готов свидетельствовать о своей вере.
Спасибо, отец Константин, надеемся на продолжение общения…
Спасибо и вам! Всем делателям нивы Божией желаю сил и помощи от Господа.