Оптина пустынь и женские монастыри Тверской епархии

Варвара Каширина, Альманах "Альфа и Омега"

23 ОКТЯБРЯ, 2012

История женского монашества, по справедливому замечанию И. К. Смолича, “дожидается ещё основательного изучения <…> более или менее изучены лишь немногие тропинки на путях благочестивого подвижничества русских женщин; хотелось бы надеяться, что пути эти не окончательно потеряны для исторической науки”1.

Такой своеобразной тропинкой на пути изучения женского подвижничества является, например, труд монахини Таисии “Русское православное женское монашество XVIII–XX вв.”2. В Предисловии автор прямо отсылает читателей к традиции старчества на Руси, и прежде всего оптинского3.

Изучение истории женского монашества идёт по двум направлениям. К первой группе относятся жизнеописания, публикации отдельных писем и трудов; исторические описания женских монастырей. К этому направлению можно, в частности, отнести публикации, посвящённые игумении Таисии (Солоповой), ученице святого праведного Иоанна Кронштадтского. Ко второй группе относятся сочинения, обобщающие духовную историю женского монашества: монографии монахини Евфимии (Пащенко) “Очерки из жизни православных северных женских монастырей середины XIX — начала XX вв.” (2007), Н. Е. Ша­фа­жинской “Русское женское монашество: история и традиции” (2009) и др., а также научно-исследовательские статьи в различных сборниках4.

Во всех исследованиях подчёркивается необходимость опытного руководства в деле духовного воспитания. Именно поэтому значительное внимание уделяется изучению оптинского старчества. Под духовным водительством преподобных оптинских старцев находились многие монашествующие и миряне; интеллигенты и простецы; люди, обременённые многочисленным семейством и заботами и ищущие спасения в безбрачной жизни. Многие, познакомившись со старцами совсем ещё в юном возрасте, навсегда оставались их искренними учениками и последователями; некоторые смиренно предавали им свою волю.

Особую страницу в истории оптинского духовничества занимает духовный подвиг старцев в окормлении многочисленных женских обителей, где внутренняя жизнь целиком строилась по советам многоопытных наставников. Этому посвящён цикл очерков “Под покровом Оптиной пустыни”, в котором рассказано о судьбе учеников старцев из различных обителей — Белёвской, Севской, Борисовки, Тулы и многих других. К ним относится материал о тверском крае, где ученицами и последователями старцев являлись игумения Тверского Христорождественского монастыря (1827–1849) Досифея (Верёвкина), игумения Знаменского Осташковского монастыря Аполлинария (Банина) (1891–1894) и игумения того же монастыря (1837–1849), а позже — Тверского Христорождественского монастыря (1849–1875) Мария (Игнатьева), настоятельница Кашинского Сретенского монастыря Назарета (Давыдова) и Антония (Мезенцева) (1855–1875), а также многие другие.

Игумения Досифея (Верёвкина)

Игумения Досифея (в миру Анна) происходила из дворян Орловской губернии Карачевского уезда и была дочерью майора. В монашество была пострижена 24 июня 1821 года в Белгородском Рождество-Богородицком монастыре, с того же года проходила послушание ризничей в Борисовской Тихвинской девичьей пустыни, от которого в 1823 году была уволена за слабостью здоровья по резолюции преосвященного Владимира, епископа Курского и Белгородского. В 1824 году по прошению перемещена в Псковскую епархию в Псковский Иоанно-Предтеченский девичий монастырь, в августе 1825 года по прошению уволена в Тихвинский монастырь Новгородской епархии для поклонения чудотворному образу, а оттуда в Орловскую и Курскую епархии для свидания с родными. В августе 1826 года она поступила в Тверской Христорождественский монастырь при архиепископе Тверском и Кашинском Ионе (Павинском).

В Тверском монастыре в то время настоятельницей была игумения Аполлинария (Лутковская). Монахиня Досифея в самое непродолжительное время так зарекомендовала себя, что игумения Аполлинария в своём прошении об увольнении указала на неё как на единственную свою преемницу. В письме на имя Высокопреосвященнейшего Амвросия (Протасова), архиепископа Тверского и Кашинского, игумения писала, “что поддержать учреждённый порядок по церкви и монастырю способна онаго же монастыря монахиня Досифея, почему она, игумения Аполлинария и отказывается от управления монастырём”. 4 декабря 1827 года монахиня Досифея, которой в то время было 38 лет, была произведена в сан игумении.

Переписка игумении Досифеи с оптинскими старцами сохранилась довольно хорошо. Это уникальное эпистолярное наследие позволяет показать духовную жизнь русского женского монашества середины – второй половины XIX века.

Первым оптинским старцем, к которому относилась игумения Досифея, был преподобный Лев (Наголкин), основатель старчества в Оптиной пустыни. Старец говорил о себе: “Я живу и хожу пред Богом моим, живу для ближних моих, откинув всякое лицемерие и страх мирского суда; я не боюсь никого, кроме Бога. Когда совесть моя мирна, сердце весело играет, как у младенца; когда вся жизнь моя была одним днём служения Богу, моему Старцу и детям моим о Христе, то чего мне бояться?”. Сближению матери Досифеи со старцем Львом, видимо, способствовало и то обстоятельство, что они были земляками: старец Лев родился в городе Карачеве Орловской губернии.

Отношение игуменьи Досифеи к своему наставнику показывает её письмо, отправленное в Оптину пустынь в 1836 году5.

Ваше высокопреподобие! Богоугоднейший батюшка отец Леонид!
Грехи мои и недостоинство не дозволяют много Вас убеждать. Но милость Ваша ко всем грешным христоподражательная даёт ещё средство и мне, прогневавшей Вас много и оставленной праведно, испросить отеческое прощение. Итак, умоляю Ваше благосердие, отец мой, успокойте душу мою, крепко поражённую вашим молчанием и гневом, примите заочно припадающую к стопам Вашим святым убогую грешницу в прежнее Ваше отеческое покровительство. Простите и разрешите душу мою во всём, много вас прогневавшую и согрешившую своим неразумием и нетерпением. Отеческого наказания я рада теперь вдвое оное выдержать, лишь бы Вашу милость внутреннюю обратить, аще Господь мой мне поможет. Простите, батюшка, желаю Вам всех благ от Бога и совершенного здоровья, чтущая душею Вас, о Господе убогая и недостойная послушница игумения Досифея.
Маия 14 дня Христорождествен Тверской монастырь

Как повествуется в историческом описании Тверского Христорождественского монастыря, во время правления игумении Досифеи “высокий уровень строгой подвижнической жизни, процветавшей при игумении Аполлинарии, не только продолжался и поддерживался, но и возвышался”6, чему немало способствовало тесное духовное общение с оптинскими старцами.

Монастырское предание донесло до наших дней один чудесный случай, произошедший в обители при игумении Досифее. В монастыре находился чудотворный образ Тихвинской Божией Матери, который при особых случаях препровождался в дома особо страждущих и больных. И вот, «в 1835 году, когда образ Божией Матери находился в Твери и был в доме помещика Крыжова, свечка, стоявшая пред иконой во время отдохновения священнослужителей и клиросных инокинь, незаметно ни для кого упала на лик Богоматери и повредила правую сторону его. Казначея и старшие монахини по прибытии святой иконы в Знаменскую церковь (где она тогда обыкновенно находилась) так были этим испуганы, что решились не доводить этого до сведения матери игумении, а призвать живописца и поправить повреждённое; но сколько ни старался живописец, никак не мог исправить и изгладить тёмного пятна на лике. В таком виде и возвратилась икона в монастырь. Мать игумения Досифея, узнав об этом и увидев святой лик Богоматери, горько плакала; она наложила пост на себя и на старших монахинь и молиться просила о том же и живописца. По окончании говенья и причащения Святых Таин хотели уже приступить к исправлению святой иконы. Тогдашний священник (отец Никита Тихомандрицкий) вынул её из иконостаса и поставил на аналой; при чтении акафиста Божией Матери и при коленопреклонённом молении и игумении, и всех монахинь живописец, поклонившись до земли пред святой иконой, уже обмакнул кисть в приготовленную краску и хотел поднести руку свою к образу, как в изумлении воскликнул: “Боже мой! Какое чудо! Лик Божией Матери совершенно невредим, как будто никакая свеча не касалась его!”. И все увидели это чудо и возблагодарили Господа и Царицу Небесную»7.

После кончины преподобного Льва игумения Досифея, как и многие духовные чада старца, переходит под руководство отца Макария (Иванова), сотаинника и преемника в старческом служении первого оптинского старца. После получения известия о кончине старца Льва она пишет к отцу Макарию: “доселе не могу осушить моих глаз, оплакивая потерю, оплакиваю мой тяжкий грех, что я не имела достаточной веры оставить все дела и ехать в сентябре — всё это плоды моего недостоинства <…> Припадая к стопам Вашим, умоляю Вас ради любви вашей к Спасителю мира, не оставляйте душу мою, многогрешную и немощную паче всех. Положивший душу Свою за мир воздаст Вам за меня. Ещё прошу Вас выпросить для меня на благословение у батюшки о. игумена какую-нибудь книжку и вещицу и плат какой-либо батюшки о. Леонида” (из письма от 1841 г.)8.

Высокопреосвященнейший Григорий (Постников) по переводе своём с Тверской на Казанскую кафедру не оставил своим благосклонным вниманием и игумению Досифею. В конце 1848 года он обратился к своему преемнику на Тверской кафедре с просьбой о перемещении игумении Досифеи в Казанскую епархию. Он писал: “В Казанском первоклассном Богородицком девичьем монастыре по увольнении находящейся там игумении по её прошению от должности настоятельская вакансия имеет быть праздною. Не усматривая в сем монастыре способных из монахинь к занятию настоятельской должности, я предложил настоятельнице вверенной Вашему Высокопреосвященству Тверской епархии Тверского Христорождественского монастыря игумении Досифее поступить в Казанскую епархию для занятия должности настоятельницы в означенном первоклассном Богородицком монастыре и получил от неё согласие”. 18 марта 1849 года игумения Досифея была определена настоятельницей Казанского первоклассного монастыря. Её преемницей по управлению Тверским монастырём стала игумения Мария (Игнатьева), о которой речь пойдёт ниже.

Казанский Богородицкий монастырь, в который была переведена игумения Досифея, находился в самом городе и был основан Иваном Грозным в 1579 году на месте обретения иконы Казанской Божией Матери.

Игумения Досифея управляла Казанским монастырём с 1849 по 1865 год. Здесь с ней произошло чудесное исцеление от чудотворного образа Смоленской (Седмиозерской) Божией Матери. Будучи уже в преклонных летах, она страдала ревматизмом в правой руке и спине. В 1855 году после посещения Седмиозерской обители исцелилась её рука, а на следующий год в Кафедральном соборе, когда преосвященный Григорий осенял чудотворной иконой народ, она почувствовала совершенное исцеление спины.

Будучи в Казани, игумения Досифея сохранила духовные связи с Оптиной пустынью. В конце 1851 года она обращается к оптинскому старцу Макарию с просьбой дать схимническое правило. Ответ старца, написанный подробно и обстоятельно, стал одним из ярких объяснений великого ангельского образа. Старец приводит подробные выписки из святоотеческой литературы: преподобных Макария Египетского, Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Иоанна Кассиана Римлянина, аввы Дорофея. Главное внимание старец обращает не на внешнее количество правил, а на внутреннее делание, считая его основным. “Каждый <…> должен смотреть на свои силы телесные и душевные, и по своей мере простираться и к деланию духовному внешнему и внутреннему. Всегда памятуя то, что внешнее и видимое делание подобно только листьям, а внутреннее — плодам и что телесные добродетели, — только орудия душевных <…> схимонах есть совершенное монашество, а монашество есть совершенное христианство. И не одно только внешнее делание требуется, но паче внутреннее. Первое по силе всякого должно проходить, а последнее непременно должно, как не требующее телесных сил, но душевных и благого произволения” (письмо от 8 января 1852 года)9.

В это время игумения Досифея часто обращается к настоятелю Оптиной пустыни архимандриту Моисею (Путилову). В сохранившихся письмах в Оптину пустынь нередко звучит благодарность за присылку святоотеческой литературы: “Примите хотя позднюю, но глубочайшую признательность мою за Ваше почтеннейшее писание с приложением для нашей монастырской библиотеки книг душеполезных, которое благословение Ваше весьма чувствительно отеческое Ваше участие во спасении душ…” (пись­мо от 21 июня 1859 года)10.

Игумения Досифея оставила о себе добрую память и уважение к своей деятельности тем, что значительно укрепила монашескую жизнь и способствовала духовному возрождению вверенных ей обителей. Однако и её служение не обходилось без испытаний и скорбей, поэтому в ответных письмах старец Макарий часто укрепляет её и советует со смирением нести скорби. «Св. Исаак Сирин во многих словах много побуждает к терпению скорбей, о чём можете видеть из алфавитного указателя; а я только скажу вам из 36 слова: “Несть бо возможно инако како сотворити Богови ублагодетельствованну быти, возжелавшему быти с Ним, разве точию навести нань “искушения за истину” и далее: но и от сего познавается, яко от Бога промышляем есть, егда послет ему присно печали”. Поэтому Вы не забыты Богом, когда имеете скорби; но если вы оныя переносите безропотно и со смирением, то они бывают удобоносимы и скоро проходят, а когда ж с ропотом и обвинением других, то тяжелее бывают; о чём пишет св. Исаак в 51 слове» (из письма от 12 апреля 1860 года)11.

Игумения Досифея скончалась в 1865 году, до самой смерти неся тяжёлый крест настоятельства, и была похоронена в Казани напротив алтаря Казанского собора. На её могиле был установлен памятник с крестом; на кресте были прикреплены две иконы: с восточной стороны — Распятие Господа, а с западной священно-преподобномученика Досифея. На памятнике были сделаны надписи: с восточной стороны — “под сим камнем погребено тело в Бозе почившей Казанского первоклассного девич монастыря игумении Досифеи из фамилии гг. Верёвкиных, жития ей было 73 года, управляла обителью с 1849 г. 30 марта, всего 16 лет и 5 месяцев. Преставилась 1865 года месяца августа 23 дня в … часов вечера”. С южной стороны на памятнике было написано: “Блаженнии, умирающии о Господе, и память их в род и род”.

Игумения Мария (Игнатьева)