Храм святой равноапостольной Марии Магдалины в Веймаре

Архимандрит Макарий (Веретенников), Альманах "Альфа и Омега"

Храм равноапостольной Марии Магдалины в Веймаре

16 ИЮЛЯ, 2012

От редакции

Здесь публикуется перевод двух глав из диссертации архимандрита Макария, написанной им во время пребывания на богословском факультете Университета Мартина Лютера в Галле (Герма­ния) и защищенной там же в 1988 г. В 1999 г. эта работа была опубликована в Эрлангене в серии OIKONOMIA (Bd. 38). В издатель­ском предисловии сообщается, что впервые за несколько последних десятилетий богослову, получившему образование в православной Ака­демии, была присвоена ученая степень евангелического богословского факультета.

II. Великая герцогиня и великая княгиня Мария Павловна

(*1786 – †1859)

Основание и жизнь веймарского православного храма неразрывно связаны с именем великой княгини и великой герцогини Марии Павловны, дочери русского царя Павла I (*1754–†1801). Вступив в брак с наследником веймарского герцога Карлом Фридрихом, она прибыла в Веймар в сопровождении православного клира, оставаясь здесь до своей кончины. Пребывание в Веймаре православной герцогини и послужило непосредственным поводом для того, чтобы основать здесь православный храм.

Кем же была Мария Павловна и каким образом можно охарактеризовать ее деятельность в Веймаре?

Она родилась 16 февраля 1786 г. в царской семье в Петербурге и была в семье пятым ребенком 1. Ее воспитательницей была швейцарка Мазебет; “ее ученица оставалась ей благодарной до конца дней” 2. Позднее композитор Сарти преподавал юной великой княжне музыку и считал, что у нее к тому имеется большой талант 3. В 1795 г. ей пришлось пережить смерть младшей трехлетней сестры Ольги, а в 1801 г. — насильственную смерть отца, императора Павла I. Павел был женат дважды и оба раза на немках. Первой его женой была принцесса Вильгельмина Дармштадтская (Наталия Алексеевна). Вторая жена, София Доротея Августа Вюртембергская (Мария Феодоровна), была матерью Марии Павловны. При описании деятельности Марии Павловны подчеркивается, что Мария Феодоровна примером собственных трудов оказала большое влияние на дочь в том, что касается ее позднейшей благотворительности 4.

В 1799 г. Александра Павловна, сестра Марии Павловны, вступила в брак с великим герцогом Иосифом, наместником Венгрии. Перед тем велись длительные переговоры о возможности ее брака с наследным принцем Швеции Густавом Адольфом, однако они были прерваны из-за затруднений конфессионального характера 5.

Почти одновременно другая сестра, Елена Павловна, вышла замуж за наследного принца Мекленбург-Шверинского Фридриха Людвига. Вскоре обе сестры умерли: Александра 16 марта 1801 г. (похоронена в Иреме), а Елена — 13 декабря 1803 г. (похоронена в Людвигслюсте). На месте захоронений позднее были построены православные храмы 6.

В 1804 году состоялось венчание Марии Павловны с наследным герцогом Саксонии и Веймара Карлом Фридрихом. Исследователи называют две даты начала переговоров о возможности обручения Марии Павловны с герцогом Веймара; это либо 1800 г. 7, либо 1802 г. 8. Эти переговоры вел свойственник Фридриха Шиллера В. фон Вольцоген, как писал об этом Шиллер в своем письме Х. Гёшену от 10 февраля 1802 г. 9. Жених, наследный герцог Карл Фридрих, в 1803 г. приехал в Петербург. Он был принят на русскую службу в чине генерал-лейтенанта; ему был пожалован орден святого Апостола Андрея Первозванного. 1 января 1804 г. состоялось торжественное обручение, которое совершил митрополит Амвросий 10. В одном из писем Фридриха Шиллера мы находим точную дату: “Обручение праздновали на Новый год по российскому календарю, или 13 января по-на­шему” 11.

Летом состоялось венчание, по каковому поводу в манифесте сказано: “Божией милостью Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и прочая и прочая и прочая. Объявляем всем нашим верноподданным: Силою Всемогущего Бога и Его мудрым попечением июля 22 дня по обряду Православной Восточной Церкви совершено венчание нашей возлюбленной сестры Марии Павловны с Его Светлостью Наследным Принцем Саксонско-Веймарско-Эйзенахским Карлом Фридрихом. Призываем верных сынов России вместе с нами обратиться к Богу и вознести Ему благодарение и усердные молитвы о благополучии, мире и любви нововенчанных, ради услаждения драгоценных дней нашей чадолюбивой и всяческой любви достойной матери, Царицы Марии Феодоровны, и на утешение всей нашей семье. — Дано в Санкт-Петербурге июля 22 дня 1804 г.” 12. Таинство брака совершали митрополит Амвросий и грузинский архиепископ Варлаам.

Представляется, что из двух веймарских поэтических знаменитостей Фридрих Шиллер более обрадовался новой наследной принцессе, нежели Иоганн Вольфганг фон Гете. При этом мы имеем в виду не только то, что свойственник Шиллера В. фон Вольцоген много потрудился в этом деле, но и то, что Шиллер в этот последний период своего творчества явственно обращается к русской исторической тематике. В письме от 1 сентября 1804 г. поэт пишет В. фон Вольцогену: “То, что ты пишешь о проявлениях участия ко мне императрицы и великой княжны, весьма меня обрадовало и утешило, так что я могу надеяться, что для нашей будущей княгини я уже не совершенный незнакомец. Хотелось бы мне и на будущее заслужить и получить внимание и участие” 13.

Согласно брачному контракту приданое Марии Павловны составляло миллион рублей, из которых первую четверть она получила после венчания, а вторую — спустя шесть месяцев; со второй половины она ежегодно получала 5% ренты. Наряду с этим Мария Павловна получила много вещей, среди которых были и вклады в будущий православный храм в Веймаре: золотые богослужебные сосуды, святые иконы, облачения духовенства, иконостас, подсвечник и т. д. Перевоз столь значительных богатств был связан с затруднениями на таможне 14.

Прибытие приданого невесты в Веймар описывается следующим образом: “Редкостная, необычная процессия тянулась осенью 1804 г. в Бельведер. 2 октября в Веймар после восьминедельного путешествия из Петербурга прибыл обоз с приданым великой княгини Марии Павловны, супруги наследного принца Карла Фридриха, сопровождаемый русскими крестьянами и крепостными в рубахах красного льна, широких панталонах и сапогах, подбитых мехом. В нем было 83 повозки и более 130 лошадей” 15.

Для раскрытия других аспектов отношений Петербурга и Веймара существенно указание на то, что мать жениха Марии Павловны была сестрой первой супруги царя Павла I 16.

Сама Мария Павловна оставалась на родине до 7 октября и только тогда отбыла вместе с супругом в Веймар. Путешествие длилось месяц и, наконец, 9 ноября 1804 г. колокольный звон и пушечные выстрелы оповестили о прибытии новобрачных. По сообщениям очевидцев, это прибытие вызвало общую радость населения. Многие устремились увидеть и приветствовать супружескую пару наследников. Некоторое время спустя те показались на балконе дворца — и тысячи людей восклицали в радостном оживлении “Да здравствуют, многая лета!” 17. Описание великой радости народа мы находим даже в проповеди, сказанной годом позже 18. Ликование продолжалось 12 ноября при первом посещении Марией Павловной театра. В этот день была премьера оперы “Поклонение искусств” Фридриха Шиллера, которая была только что написана и посвящена Марии Павловне 19. В предисловии к тексту сказано: “Ее Императорскому Высочеству госпоже наследной принцессе Веймарской Марии Павловне, Великой Княгине Российской, с почтением посвящается и представляется в придворном театре Веймара 12 ноября 1804 г.” 20. На прибытие Марии Павловны в Веймар последовали восторженные отклики. Тот же Шиллер писал в одном из своих писем: “С нашей новой принцессой к нам поистине вселился добрый ангел. Она в высшей степени достойна любви, разумна и образованна, выказывает твердость характера и умеет сочетать достоинство своего положения с природной общительностью. Короче, она такова, что если бы у нас был выбор, какую выписать нам для себя княгиню, мы бы пожелали ее, такую, какова она есть, и никакую другую. Я ожидаю прекрасной эпохи для Веймара, лишь бы она у нас прижилась” 21.

Великая княгиня Мария Павловна. Худ. П. Ф. Тишбайн. Дворцовая галерея, Веймар

С этого времени наследная принцесса считалась первой дамой страны. “Мы все можем у нее учиться, — говорила сама Шарлотта фон Штайн, — эта русская была не только молода, красива и богата, но и чрезвычайно умна” 22. С такой сердечностью была принята Мария Павловна в Веймаре и в герцогском дворце. Герцогиня Анна Амалия писала в письме от 28 ноября 1804 г.: “С радостью и истинной любовью говорю Вам, что моя новая внучка — настоящее сокровище, я ее бесконечно люблю и уважаю. Ей выпало счастье — а возможно, и благословение — нас всех очаровать” 23. Но было бы неверно думать, что прибытие Марии Павловны вызвало только радость. Звучали и противоположные мнения. Постановка “Поклонения искусств” Шиллера описывалась одним из актеров следующим образом: “Празд­ничный спектакль встретил полное признание и двора, и публики, однако были и такие, кто усмотрел в некоторых намеках угодничество перед Россией. Конечно, каждый истинный немец должен оправдать Шиллера от этих обвинений. Но подобные высказывания исходили только от той партии, которая все еще подвизается в Веймаре” 24.

Переезд молодой женщины, воспитанной в России, в Германию, заставляет задаться вопросом — а как у нее обстояло дело с немецким языком? Ответ мы находим в письме Шиллера: “По-немецки она говорит с затруднениями, но понимает, если с ней разговаривать, а читает без труда” 25. Кроме того, она владела итальянским и французским 26.

В любом случае брак великой княжны Марии Павловны и герцога Карла Фридриха способствовал развитию связей Веймара с Россией 27.

За свою долгую жизнь в Веймаре Мария Павловна прославилась своей благотворительностью, и ее не без оснований называли матерью нации. Русский дипломат говорил, что ни одна из дочерей царя Павла I не пользовалась таким уважением, как Мария Павловна в Веймаре 28. Cтав патриоткой своей новой страны, она растоптала паспорт, переданный ей Наполеоном, а позднее просила русского министра графа Аракчеева о помощи и внимании для веймарских пленных, которых Наполеон во время войны заставил воевать с Россией: “Граф Алексей Андреевич. С особенным удовольствием получила я письмо ваше от 22 августа и благодарю вас усердно за старание ваше в рассуждении веймарских пленных офицеров, коим следует ожидать до будущего времени перемену их судьбы, где они находятся: а между тем, прошу вас меня уведомить вперед, ежели что воспоследует в пользу их; я, конечно, всегда сочту внимание ваше к их участи доказательством особой услуги, относящейся к моей особе” 29. Наследная герцогиня создала в стране Патриотический институт женских объединений; целью его членов было оказание помощи раненым и пострадавшим во время войны 30.

Благотворительность Марии Павловны осуществлялась в различных направлениях: в первую очередь — преодоление нищеты, затем — поощрение наук, искусств, культуры и развитие общества. Так, она поддерживала рабочие мастерские для взрослых, прядильни для пожилых бедных женщин, уход за роженицами. Население обязано Марии Павловне множеством фонтанов, сооруженных в Веймаре. Первая сберегательная касса в Веймаре была открыта в день рождения Марии Павловны 16 февраля 1821 г. Это было новшество, особо поддерживаемое великой герцогиней. Одновременно Мария Павловна помогала отдельным людям, оставаясь по большей части “неизвестной дарительницей” 31. Вот что сказал проповедник главной церкви Веймара по поводу кончины Марии Павловны: “О, сколь много городов, деревень и домов следует нам посетить; к какому множеству одров болящих, голодающих, мерзнущих, нагих, обездоленных, покинутых должно нам приступить: засвидетельствуем же и поведаем о многолетних деяниях, советах и заботах материнского сердца почившей попечительницы страны, предпринятых ею ради устранения, смягчения и уменьшения нищеты человеческой” 32. Стиль работы великой княгини характеризуется следующим образом: “Никто и никогда не сталкивался с промедлением или упущением. Ответы на обращения, предложения, отчеты организаций следовали с быстротой и пунктуальностью, которые могли бы взять себе за образец иные администрации, и были так ясны и определенны, что не понять их вряд ли было возможно” 33.

В интересах науки Мария Павловна учредила литературные вечера, происходившие во дворце, на которых делали доклады различные веймарские ученые и профессора Йенского университета. Это никоим образом не было простым времяпрепровождением; напротив, Мария Павловна таким образом заботилась как о собственном образовании, так и об образовании других 34. “Наверное, ее придворные дамы часто втайне вздыхали, когда их венценосная госпожа требовала, чтобы они на следующий день по памяти записывали ученые доклады” 35. Православный сербский епископ Никанор подчеркивает в предисловии к своей книге, посвященной веймарскому и висбаденскому храмам, что Мария Павловна была большим другом сербской литературы и высокой покровительницей первой книги известного сербского ученого Вука Караджича. В одном из двух экземпляров книги, хранящейся в Веймарской национальной библиотеке, можно найти автограф духовного автора: “Венок, возлагаемый на моги­лу высокочтимой почившей великой княгини Марии Павловны, великой герцогини Саксонии, Веймара и Эйзенаха, с глубокой благодарностью. Смиренный молитвенник епископ Никанор. Веймар, 2.7.1897”.

Как памятник попечения Марии Павловны о сохранности наиболее значительных немецких учреждений культуры можно рассматривать реставрацию Вартбурга, последовавшую по инициативе матери нации 36. Мария Павловна внесла значительный вклад в расцвет искусств в Веймаре. По ее желанию в Веймар были приглашены композиторы Ян Непомук Хуммель и Ференц Лист 37, который в знак признательности представлял ко дням рождения великой герцогини новые оперные постановки 38.

Размаху и характеру благотворительной деятельности Марии Павловны на благо Веймара и страны можно посвятить отдельную работу. Приведем здесь лишь два высказывания — ее современника и советского исследователя. К. А. Варнгаген фон Энзе, прусский дипломат и писатель, так описывает последние годы жизни великой герцогини: “Великая княгиня Мария Павловна живет в Бельведере <…> Ее отличают одухотворенность, достоинство, утонченность и особая прямота. Теперь, овдовев, она не берет денег из казны, а довольствуется тем, что получает из России, — примерно 130 000 талеров в год; излишки она отдает дочерям и в особенности беднякам, раздает и помогает повсюду” 39. С. Дурылин пишет в книге, посвященной Иоганну Вольф­гангу фон Гете: “Только специальная работа, построенная на архивном, веймарском и петербургском, материале, могла бы со всей полнотой вскрыть крепостные российские финансовые основы веймарского культурного благополучия, но и приведенные свидетельства не оставляют сомнения, что золотой русский дождь, поливший на Веймар со времени водворения там Марии Павловны, был частый, крупный и непрерывный” 40. Кроме того, следует заметить, что благотворительность Марии Павловны не ограничивалась Веймаром, но распространялась и на Россию. Так, она послала перевязочные материалы для солдат, раненных на Крымской войне 41.

“Несмотря на 55-летнее пребывание в Германии, несмотря на брак с протестантом дочь русского царя осталась верна вере своих отцов и пожелала быть погребенной по греко-православ­ному обычаю” 42. Это справедливо. Но какова была ее религиозная жизнь? Этого вопроса касались протестантские проповедники ее времени, в том числе и после ее кончины. Все подчеркивали, что в условия брачного договора входило то, что она остается православной, причем сама она относилась к другим конфессиям с дружелюбием и сердечностью 43.

Через сто лет после ее прибытия в городской церкви Веймара прозвучали слова: “И к тому же ведь это тот же самый дом Божий, в котором она, хотя и принадлежала к иной конфессии, объединялась на Богослужении с общиной города Веймара при всех значительных поводах и праздниках. Ее набожный дух обрел в вере, действующей в любви, ту общую всем христианам позицию, при которой барьеры конфессий неощутимы” 44. Далее проповедник говорит о пожертвованиях великой герцогини на храмы. Еще более подробно разрабатывает эту тему настоятель из Штоттернхейма. Он замечает, что и в преклонном возрасте она часами стояла на Богослужениях в православном храме, и продолжает: “Она никогда не выказывала пренебрежения к другим церквам, в особенности высоко ценила евангелическую, усердно и с редкостным благоговением посещала евангелические богослужения, как, например, последние праздники Вознесения и Пятидесятницы, которые она еще застала, оказывала всяческое внимание верным и достойным служителям Церкви и была щедрой в отношении евангелических храмов. Как трогательно было то, что она, посещая деревни, всегда заходила в церковь, и, тихо помолившись перед алтарем, никогда не покидала ее, не оставив щедрого приношения. Сколь многим духовным лицам, обращавшимся к ней, она помогала получить желаемое для церкви (например, в Гутендорфе)! Сколь многие церкви она снабдила украшениями, жертвуя в одном месте драгоценный покров для алтаря, в другом — изысканные цветочные вазы, в третьем (в Гейзе) — дорогие священные сосуды. Сколько Библий и Евангелий она раздала собственноручно! Ее вера была не узко конфессиональной, но живой, всепросвещающей христианской верой” 45.

Известны свидетельства личной набожности Марии Павловны. “Во всех своих скорбях и радостях она прибегала к Богу” 46. В письме Митрополиту Санкт-Петербургскому Мария Павловна писала: “Я, с моей стороны, могу вас уверить, что разлука с моим Отечеством нимало не ослабила ни веру, ни преданность к оному, но тем более еще усугубила” 47. Одному из русских посетителей великая княгиня хвалила русское духовенство 48. Во время Великого поста она не посещала театр 49.

Русский путешественник описывает Богослужение Великой субботы в веймарском православном храме; из его слов мы еще больше узнаем о благочестивой жизни великой княгини. “Се­годня в 8 мы уже были в церкви. Вскоре после нас прибыла великая герцогиня в сопровождении г-жи Хопфгартен. Затем диакон начал читать молитвы, после чего началась Литургия. Перед причастием великая княгиня с глубокими поклонами целовала иконы и смиренно кланялась на все стороны, потом она встала перед амвоном и подала нам рукой знак приблизиться. А когда появился священник со Святыми Дарами, она с одушевлением пала ниц, после чего благоговейно приняла Тело и Кровь Небесного Царя и, вновь поклонившись на все стороны, вернулась на свое место, где тепло поздравляла всех идущих от причастия и кланявшихся ей” 50. Впрочем, веймарская публика не понимала всей серьезности и духовного смысла некоторых православных обычаев, например, целования руки священника 51.

Существование веймарского храма и деятельность Марии Павловны позволяют нам задуматься над темой доэкуменических связей. Молитвы о правящей династии возносились верующими как в лютеранских кирхах, так и в православных храмах. Марфа Сабинина, которая сама принимала в этом участие, приводит пример: “2-го Февраля была у нас обедня по случаю дня рождения августейшаго супруга нашей великой княгини. Во все радостные или памятные дни в нашей церкви шла служба, и все приезжие члены иностранных царствующих домов сопровождали нашу великую княгиню в ея церковь, а протестантская церковь, за редкими исключениями, в такие дни не призывала своей паствы к молитве, а только при богослужении следующего Воскресенья упоминали, что был такой-то (то есть православный — а. М.) праздник, и вкладывали коротенькую молитву. В этот день (2 февраля — а. М.) нашу великую княгиню сопровождали в ея церковь, кроме августейшаго супруга и сына, принц и принцесса Карл Прусские” 52.

Мария Павловна вела обширную переписку с иерархами Русской Церкви, которые в свою очередь посылали ей свои творения и иконы. Эти письма нередко подписаны епископами, известными и в наши дни, и могут войти в собрание автографов русского духовенства 53.

Мария Павловна жила в Веймаре очень долго; в 1854 г. праздновалось 50-летие ее пребывания. В веймарском театре вновь было поставлено “Поклонение искусств” Шиллера, но по желанию великой княгини это событие отмечали не особенно торжественно. “Великая княгиня запретила намечавшуюся иллюминацию, предназначив деньги для бедных. На эти деньги был основан фонд призрения дряхлых стариков” 54. Даже по таким поводам пожилая великая герцогиня искала и находила новые возможности для благотворительных деяний.

Между тем слуги и служанки, прибывшие в Веймар с Марией Павловной в 1804 г., состарились, как и их госпожа, и некоторые ушли в жизнь вечную до нее, а другие ее пережили. Одной из первых была Мавра Петровна Соколова. Ее надгробный памятник, как и памятник Надежды фон Плетц и Констанцы фон Фрич 55, доныне сохранился рядом с веймарской кладбищенской часовней. Надпись на надгробном памятнике Мавры Соколовой гласит: “Здесь покоится верная служанка и спутница Ее Имп. Высочества Великой герцогини и Великой княгини, первая камерфрау Мавра Петровна, р. в Петербурге 16 апр. 1786 г., ум. в Веймаре 25 марта 1856 г.”. Она была сверстницей Марии Павловны. Имя Мавры Соколовой встречается и в дневниках Гете 56. Ее отпевал протоиерей Стефан Сабинин. В конце жизни Мария Павловна заказала копию портрета усопшей и послала ее с письмом от 21.1/2.2 1858 г. игумении Мастридии из московского Зачатьевского монастыря, сестре Мавры Соколовой 57.

Жизнь Марии Павловны явно близилась к концу. 18 июня 1859 г. она простудилась. Но, чтобы люди из-за нее не волновались, великая герцогиня запретила выпускать бюллетени о своем здоровье 58. После недолгой болезни великая герцогиня Мария Павловна отошла накануне дня рождения своего сына, великого герцога Карла Александра. Смерть наступила в половине седьмого вечера. Правящий великий герцог простился с матерью, не подозревая о ее близкой кончине, и отправился из Бельведера в Эттерсберг. Но не успел он туда прибыть, как его нагнал верховой гонец и сообщил ему о кончине Марии Павловны. Этой печальной вести вначале не хотели верить 59. Днем смерти был четверг, а в воскресенье читатели газеты узнали, что “По высочайшему повелению cветлейшие останки Ее Императорского Высочества сиятельнейшей почившей Великой герцогини и Великой княгини будут выставлены (по настоятельному распоряжению усопшей — в закрытом гробу) в греческой церкви, расположенной в веймарском парке, в воскресенье 26 сего месяца с четырех часов дня до полуночи. Торжественное погребение состоится в понедельник 27 сего месяца в 8 утра”.

Кроме имени Марии Павловны, внесенного в синодик по указанию императора царским духовником протоиереем Василием Бажановым, там вместе с ней упоминаются все духовные лица, участвовавшие в ее погребении: духовник Марии Павловны протоиерей Стефан Сабинин и протоиереи Иоанн Базаров из Штуттгарта, Иоанн Янышев из Висбадена и Тарас Серединский из Берлина, а кроме того — диакон Иоанн Сперанский, чтецы и певчие 60. В это время в Веймаре были следующие певчие, служащие и на покое: Виталий Черников, Иоанн Дворецкий, Василий Лихницкий, Иван Полетаев, Владимир Соболев, Григорий Стрелинский, Иван Таренецкий. Кроме того, известно, что с берлинским духовенством прибыли еще двое певчих 61. Отпевание состоялось в домовой церкви г-жи фон Штайн. В понедельник, когда Мария Павловна отправилась в последний путь к месту вечного упокоения, многие веймарцы стояли на улицах и, исполненные печали, прощались с великой княгиней. На кладбище пропели панихиду. “После того, как благословили высочайшие останки, начал петь греческий хор, и во время пения гроб мягко опустили в землю, при чем присутствовали гофмаршал и камергер усопшей. Четыре ученицы Софийского приюта усыпали опускающийся гроб цветами” 62.

Участвовавший в погребении протоиерей Иоанн Базаров сообщает об одной подробности. Он подарил книгу дочери Марии Павловны, прусской королеве и будущей германской императрице Августе 63. Это был Чин православного погребения, который протоиерей сам перевел на немецкий язык и издал 64. Книга так ей понравилась, что она не только следила по ней во время панихиды, совершавшейся по ее усопшей матери, но и позже, по ее словам, не могла расстаться с ней при домашней молитве о упокоении души матери 65. В изножье родительских могил она повелела поставить аналой, у которого часто молилась в усыпальнице возлюбленных родителей 66.

По словам проповедника, “повсюду по всей нашей стране сегодня общины всех конфессий собрались в храмы, чтобы в общей скорби и в едином благоговении почтить оплакиваемый уход нашей высокой матери, которая 55 лет пребывала в нашем дорогом отечестве, принося ему неописуемые блага” 67. Другой евангелический проповедник подробно говорил о благотворительности Марии Павловны, подробно разбирая при этом библейский текст о Тавифе из Иоппии (Деян 9:36–42). Добродетели великой герцогини на основе библейского текста сравнивались с рубашками и платьями Тавифы 68. Несомненно, что и православное духовенство произносило проповеди по этому случаю, но они остались неопубликованными. По поводу кончины великой княгини появилось и стихотворение 69.

Как реакцию на смерть Великой герцогини можно рассматривать книгу библиотекаря Великого герцога Лю Преллера (ум. в 1861 г.): “Царственная жизнь. Памяти незабвенной великой герцогини Саксонской, Веймарской и Эйзенахской Марии Павловны, великой княгини Российской”. На основе этой книги и материалов ее автора в России был опубликован реферат 70.

Год спустя первая годовщина смерти Марии Павловны была отмечена торжественными Богослужениями: “сначала большой литургией в греческой церкви, в 10 утра, затем богослужением в протестантской дворцовой часовне, которое провел в 12 часов дня старший придворный проповедник церковный советник д-р Диттенбергер, и наконец греческой панихидой в княжеской усыпальнице в половине седьмого вечера. Надгробие со всех сторон было пышно украшено венками” 71. Спустя две недели, 8 июля, в годовщину смерти ее супруга, великого герцога Карла Фридриха, состоялась закладка первого камня в основании православной кладбищенской часовни. Исполняя последнюю волю Марии Павловны, начали строительство православного храма над ее могилой. День закладки камня символизирует особое значение веймарского храма для супругов Карла Фридриха и Марии Павловны: “что Бог сочетал, того человек да не разлучает” (Мф 19:6). Освящение храма (1862 г.) совершил духовник покойной протоиерей Стефан Сабинин 72.

Сохранилось множество портретов Марии Павловны и картин с ее изображением. Одним из первых был семейный портрет в Павловском дворце, на котором изображена и девочка Мария 73. Кроме других различных портретов 74, очень интересно масляное полотно Преллера “Въезд Марии Павловны в Веймар в 1804 г.”, находящееся в дворцовом музее Веймара.

XII. Иоганн Вольфганг фон Гете: его отношение к Марии Павловне и интерес к Православию

Иоганн Вольфганг фон Гете — наверное, самый известный в мире из немецких поэтов и гуманистов. Его интересы были многосторонними, так же как и его темы, которые выходили за пределы сферы немецкой культуры. Неудивительно, что при этом он выказывал и особый интерес к Православию, первая встреча с которым произошла у него во время путешествия в Италию в 1786 г. 75.

Со времени бракосочетания наследника веймарского престола Карла Фридриха с великой княгиней Марией Павловной отношения Веймара с Россией стали интенсивными и тесными. Гете даже занимался изучением русского языка 76. Русский посетитель Гете пишет родителям: “…Гете интересуется всем, что связано с Россией, прочел все доступные (!) переводы нашей поэзии на французский, немецкий, английский, итальянский, расспрашивал меня о том, что в России переведено с английского и немецкого, и приглашал еще раз посетить его на следующий день” 77. Построенная для Марии Павловны домовая церковь пробудила у Гете интерес к Православию, но, в отличие от его первой с ним встречей, он заинтересовался уже не только внешним восприятием Православия, но выказал живой интерес к церковному пению и иконописи 78.

В бумагах Гете сохранилась небольшая работа, озаглавленная “Русские образы святых”. Она датируется началом 1814 г., и на ней он записал вопросы к следующим темам: о написании икон в России, в особенности в Суздале, сколько существуют иконные мастерские, “отмечены ли превосходные художники среди суздальских?” и т. д. 79. Кроме того, он высказывал желание получить некоторые иконы как образцы. Мария Павловна послала записку об этом в Россию своей матери, императрице Марии Феодоровне. После длительных бюрократических русских официальных процедур пришел ответ. По мнению исследователей, сомнительно, чтобы Гете действительно получил такую посылку. Что же касается содержания документа, то оно позволяет ученым рассматривать его как первую попытку исследования в этой области 80.

За несколько лет до того, как это было написано, Гете 20 апреля 1808 г. писал: “Скажите же мне еще, если у Вас есть на то время, словечко о древней константинопольской церковной музыке, которая вместе с греческой церковью распространилась на Восток и, как кажется, определила собой настрой сарматских народов. Откуда бы пойти столь общей тенденции к минору, которая ощущается даже в полонезе? На эту Пасху были восемь церковных певчих, проездом из Петербурга в Париж, в часовне русского посланника. На праздники они пели в здешней греческой часовне, причем, как сказала мне ее высочество, исключительно очень древние мелодии. Древнейшая из тех, которые я слышал, — это canto fermo итальянцев на манер исполнения «Страстей» в папской часовне” 81. Непосредственным поводом к написанию этого письма послужило пение в веймарском храме церковного хора, ехавшего в Париж из Санкт-Петербурга. Православную церковную музыку в ее русском варианте Гете слышал только в Веймаре. Максимилиан фон Проппер, много потрудившийся над изучением связей Гете с Россией, анализирует записи Гете о веймарских русских, замечая: “Время от времени Гете присутствовал и на русских богослужениях в веймарской часовне” 82.

Интересно также, что Гете общался с так называемым “первым поколением” православного духовенства в Веймаре, которое жило здесь долгое время начиная с 1804 г; с духовником Марии Павловны протоиереем Никитой Ясновским, с диаконом Алексеем Егоровым, с певчим и псаломщиком Николаем Трубчевским. Хотя имя последнего не называется, но заметка в гетевском дневнике “Венчание русского кантора” позволяет нам причислить и его к русскому окружению Гете. Имена же протоиерея и диакона в дневнике Гете встречаются часто. Мы уверены, что Гете общался с ними не только как с представителями Православия, но и как с представителями русского народа. Во время встреч задавались вопросы, например, “о русской истории и литературе” и на другие сходные темы. Жене диакона Гете подарил свою книгу “Герман и Доротея” (1814 г.) с посвящением (“с искренним пожеланием благополучия 18 января”). Максимилиан фон Проппер, как и советский исследователь А. Габричевский, объясняют дату тем, что это — прощальный подарок перед отъездом Егоровых, “поскольку после 1814 г. ее имя в дневниках больше не упоминается” 83. Однако г-жа Егорова оставалась в Веймаре еще долгое время и уехала на родину в Россию только после смерти отца диакона в 1841 г. Дату посвящения лучше объяснить следующим образом: 18 января — это очень близко ко дню памяти мученицы Татианы (12/24 января), а жена диакона Егорова как раз носила это имя. С разницей в несколько дней, точнее — за неделю мог быть и день рождения Татьяны Егоровой, так что мы, наверное, не слишком ошибемся, сочтя, что имеем дело с подарком Гете ей на день рождения.

Об отношениях Гете с протоиереем Никитой Ясновским и диаконом Егоровым мы уже писали (в другой главе диссертации — Пер.) 84. Здесь хотелось бы только высказать наше согласие с тем исследователем, книга которого дополняет работы Максимилиана фон Проппера и представляет ситуацию следующим образом: “Разумеется, было бы ошибкой говорить здесь об учении Гете; скорее его интерес к восточной Церкви производит впечатление именно благодаря своему спорадическому и маргинальному характеру. Этот интерес был существенной составляющей воззрений Гете на историю всего современного мира” 85.

Как мы видели, Гете завязал личные контакты со многими православными духовными лицами. Они включали также его взаимоотношения с православной наследной герцогиней (позднее — великой герцогиней) Марией Павловной, поскольку он был библиотекарем в библиотеке великого герцога и тем самым — ее служащим. Но что говорят нам исторические источники о том, как это в действительности было? Достаточно обширная переписка Марии Павловны и Гете демонстрирует нам глубину их отношений 86. Гете называл великую герцогиню “чу­дом привлекательности и учтивости” 87. “Великая герцогиня <…> показывает пример как одухотворенности и доброты, так и доброй воли; она — поистине благословение для страны. А поскольку людям вообще свойственно быстро понимать, откуда к ним идет добро, и поскольку они почитают солнце и прочие несущие благо стихии, то меня и не удивляет, что все сердца обращены к ней с любовью и что она легко увидела, чем это заслуживается” 88.

Мария Павловна, со своей стороны, всегда старалась сделать Гете что-либо приятное. Позднее, после смерти поэта, великая герцогиня пожелала каким-то образом поспособствовать увековечиванию памяти веймарских поэтов Шиллера и Гете. По поручению высокой покровительницы этим занялся Карл Фридрих Шинкель 89. Дочь второго духовника великой княгини сообщает, что для убранства комнат поэтов взяли бархат из приданого Марии Павловны 90. Эти комнаты не только служат почитанию памяти поэтов; они — вещественный памятник культурных тенденций и личной оценки Марией Павловной тех, кто был князьями немецкой поэзии.

Перевод с немецкого М. Журинской

Храм святой равноапостольной Марии Магдалины в Веймаре