Ислам: очерки по христианскому сравнительному богословию

Издревле являясь традиционными для народов России религиями, ислам и христианство, мирно сосуществуя, вели конструктивный диалог по различным сферам своих вероучительных систем. В историю этого диалога особый вклад внесла Казанская духовная академия, профессор которой, Гордий Семенович Саблуков, впервые качественно ново и академично перевел текст Корана на русский язык непосредственно с первоисточника, свершив переворот в отечественных религиоведении и арабистике. За период господства атеистической идеологии традиции сравнительного религиоведения в области исламо-христианского диалога были забыты. Начало же эпохи возрождения этих дисциплин, продолжающегося и по сей день, пришлось на период всеобщего духовного подъема 80-х – 90-х годов прошлого века. Однако «скороспелость» отечественных исламоведческих дисциплин дает о себе знать, проявляя себя в низком качестве текстов новейших изысканий современных исследователей этой мировой религии.

Книга же Фареса Нофала выгодно отличается как от христианских полемических трудов, так и от творений самих апологетов ислама свежим и более чем научным взглядом на целый ряд наиболее обсуждаемых вопросов в христианско-исламском диалоге.

Данная работа не может не заслужить пристального и вдумчивого внимания как со стороны христиан, так и со стороны мусульман, участвующих в подобном диалоге не с позиции экуменических изысканий, а с позиций исследования и обнаружения серьезных несовпадений, лучшего понимания теологии друг друга.

Как носитель арабского языка, Фарес предоставляет нам возможность прикоснуться к классическим тафсирам Корана, неизданным на русском языке работам исламских ученых разных эпох, одновременно проясняя и сложные места русского академического перевода, подчас неверного.

А учитывая, с какой личной заинтересованностью РАН выдает реляции на новомодные переводы Корана, становится понятным, что работа Фареса Нофала не может остаться без внимания всех исламских улемов и христианских богословов, которые, преодолевая комплексы, накопленные в течение столетий диалога, проявляют личную заинтересованность в знакомстве с Кораном и исламским мировоззрением в их первоначальной редакции восходящей к самому Мухаммаду и его ближайшим сподвижникам.

Протоиерей Олег Стеняев

За последние десятилетия активность исламской миссии (даават) в странах Европы достигла своего апогея. Проповедь Корана принесла плоды: ислам приобрел множество неофитов. В России их общее число, по заявлению бывшего протоиерея Али (Вячеслава) Полосина, составляет 10 000 человек¹. Таким образом, совершенно естественно, что рост активности исламских проповедников привел к повышению интереса представителей иных религиозных конфессий к исламскому вероучению. Русская Православная Церковь не осталась в стороне. В 2005–2006 гг., впервые в истории современной России, были проведены два публичных диспута с представителями исламской религиозной мысли. Участником же упомянутых диспутов был иерей Даниил Сысоев. Его убийство в 2009 г. невольно обратило внимание общественности к его апологетической и миссионерской деятельности, в которой немалое место уделялось диалогу с исламом.

Усиленная полемика ведется на самых разнообразных дискуссионных площадках, от Интернет-ресурсов до проводимых в частном порядке диспутов. Однако православно-исламский диалог страдает от недостатка авторитетной литературы, которая давала бы твердую основу для аргументов обеих сторон во время подобных дискуссий. Зачастую, даже экспертам в области исламоведения приходится слышать, что незнание ими арабского языка сводит на «нет» всю доказательную базу их выводов. Приводимые же в качестве аргументов христианской стороной цитаты из исламского Предания (Сунны) в диспутах часто объявляются (порой и не без основания) недостоверными, и подобные обличения, к сожалению, являются основными камнями преткновения в межрелигиозном диалоге.

Есть и другая опасность – ложные стереотипы, которые активно популяризируются в исламской среде. Они способны завести в тупик полемизирующих и привлекают внимание к исламскому вероисповеданию. «Аргументы» эти, к сожалению, удовлетворяют неискушенных, несмотря даже на их теологическую несостоятельность. Частота их упоминания также вызывает необходимость дать обоснованные ответы и твердое опровержение, которые, хоть и присутствуют в разрозненных источниках, не содержат определенной системы и упорядочения.

Именно эти проблемы и стали причиной написания данной книги. Предлагаемое пособие направлено на устранение основных ошибок в диалоге с исламом, а также призвано сложить базу для научно-богословской межрелигиозной полемики. Многие цитаты из арабских первоисточников даны в авторском переводе. Коранические аяты, ввиду частого несоответствия переводов оригиналу и разногласия между собой, даны в наиболее близком к изначальному смыслу слова переводе одного из трех ученых-исламоведов: Кулиева, Османова и Крачковского². Из практических соображений, ссылка на арабский первоисточник дана в простейшей английской транскрипции непосредственно внизу каждой страницы. Примечания автора также помещены в сносках. Прямые цитаты выделены в тексте курсивом. Из-за особого характера книги, направленной, в первую очередь, на освещение научно-теологических проблем, спорные вопросы по теме «практического» исламского Шариата раскрыты в приложении в конце издания.

Данные в тексте биографические и библиографические справки призваны устранить возможные упреки оппонентов в неавторитетности приводимых источников и их авторов.

Необходимо заметить, что данный труд, в первую очередь, призван осветить тексты исламских богословских первоисточников без детального разбора разногласий внутриисламских идеологических течений, зачастую вторичных традиционализму.

Книга будет полезна миссионерам, религиоведам, теологам, а также всем интересующимся христианской и исламской апологетикой.

Георгий (Фарес) Нофал,

Август 2011 г.

Прошел год с тех пор, как я поставил точку в рукописи этой книги. За это время я, как автор, получил множество отзывов о методологии моего исследования, его аргументации, плюсах и минусах, но – что самое удивительное! – преимущественно, из уст своих единоверцев. Главным их требованием, пожеланием, замечанием выдвигался тезис, который необоснованным никак не окрестить: эта книга должна стать пособием, карманным справочником, «методичкой» для диалога с представителями ислама; но в ней – что самое важное – отсутствует хоть какое-либо описание методологии ведения подобного диспута, даже краткое. И вот сегодня, в предисловии к новому изданию, я считаю необходимым устранить подобный недочет, и обозначить ту линию общения с мусульманами, которую испробовал я сам в процессе многолетнего диалога с разнообразием палитр исламской культуры – как русской, так и арабской, отчасти, размышляя над ней, в какой-то степени, философски, диалектически.

В двадцать первое столетие, в эпоху постмодерна и сверхточных технологий, способных прервать существование мира в один миг, мы со всей очевидностью встали перед одним весьма интересным феноменом: на наших глазах сталкиваются многочисленные цивилизации, культуры различных эпох и локаций. Ежедневно перед нашими взорами пролетают всевозможные лица, лозунги, картинки, в которых Пифагор соседствует с Невзоровым, Бах – с группой «Руки вверх», а Христос – так вообще со всем многообразием иных, так называемых «учителей» человечества. В этом калейдоскопе и столкнулись во многом – чего уж скрывать – чуждые друг другу временные и богословско-культурные системы ислама и христианства...

Остановимся здесь. Наверняка читатель задастся вопросом: а причем тут сегодняшняя среда? Этот диалог культур, в частности, иных религиозных систем и христианства существовал со времен возникновения последнего, и отнюдь не ограничивается нашим социальным пространством. Предположим, мы согласимся с ним, но заметив лишь одну деталь, которая вообще может снять этот недоуменный вопрос с нашей «повестки»: да, диалог-то был всегда, но язык его был разным…

Мы не замечаем, как разговариваем с чужой для нас культурой на нашем, родном языке категорий (будь то богословских, социальных или духовных). Часто, мы требуем от нее невозможного: немедленно принять и понять то, что ей непонятно, или понятно хотя бы частично. Нам просто говорят: «Мы не понимаем Вас, Вы нам чужды», предъявляя свои недоумения, высказанные уже на неведомом нам своем языке – и тогда опять бумерангом возвращается ответная на это реакция, закрывая этот порочный круг недоумений, а, зачастую, и открытой ненависти.

В контексте данного размышления напрашивается вопрос: а чем богословский язык ислама отличается от языка нашего, христианского? В чем причина этой взаимной глухонемоты? Почему мы не понимаем друг друга?

Лично для меня ответ на этот довольно непростой вопрос таков: каждый – сопричастник тому, во что верит. Такую мысль в своем зародыше, в крайне отвлеченной форме мы можем найти и в исламе: «Кто прилепится к вещи – тот поручается ей»³. Можно ведь эту фразу довести и до такого содержания: «Кто становится человеком религиозным, тот отдается во власть течения времени этой религии». Трудно не согласиться: кто становится приверженцем того или иного учения, тот должен разделить все его взлеты и падения, историю и производную от всего этого ее внутреннюю логику. Но является ли доказательство христианина, сопричастника Христу, Иоанну Златоусту, Августину Блаженному таковым для сопричастника Мухаммада, Ат-Табари и Ибн Касира? Приведу классический пример: часто мусульманин не в силах принять и понять христианскую Тринитарную формулу как раз из-за своеобразного оборота мысли: не может Одно быть Тремя, как бы это не представить в последствии. Почему? Не потому ли, что подход к одной и той же теме в двух традициях различен методологически?

Но, в таком случае, можно ли тогда вообще вести какой-либо диалог?

Можно. И даже нужно. Но более педагогично и терпимо.

Во-первых, необходимо четкое различение границ своего и чужого. Видя свою границу, легче понять, как пронести свою мысль за чужую ограду – ведь если мы, опять же, перейдем проволоку слишком решительно, забыв в своей решительности о том, что грунт на той стороне совсем другой, то можем и не дойти до адресата, не одев его, устойчивых для его сыпучей почвы, подошв.

Во-вторых, следует на первых порах говорить на языке, понятном другой стороне. Нагромождать сознание человека, не знающего христианства, такими терминами, как «теофания», «синергия» и даже «ипостась» будет крайне немудрым шагом. Возможность смотреть на христианство глазами исламского понятийного аппарата – весьма ценная способность апологета. Замена слов «Иисус Христос» на «Иса Аль-Масих», «Сын Божий» на «Слово Бога (Аллаха)», «Ипостась» на «Лицо», «Библия» на «Писание (Речь) Аллаха» – вот те ключи, которыми открыты любые пути диалога, особенно на первых его порах.

В-третьих, говоря с оппонентом о его области знаний, нельзя ссылаться на слабые или неавторитетные источники. Ведь зачастую в разговоре с мусульманами некоторые апологеты, пытаясь обосновать свою позицию, ссылаются на «Перевод смыслов» Пороховой, слабые хадисы, часто довольно спорные в самой исламской среде, мифы о Мухаммаде и его жизнеописании. Подобные шаги недопустимы и приводят к нулевому, а то и отрицательному результату.

И в-четвертых, конечно же, следует посоветовать апологету не позволять забрасывать себя исламскими клише о христианстве. Обсуждение их, несомненно, вещь необходимая и серьезная, но, в то же время, опасно на них только отвечать, не подставляя оппоненту зеркало, в котором отражаются аналогичные претензии к его теологической системе. Чаще всего именно это заставляет задуматься мусульманина о том, насколько правдивы или ложны его стереотипы как об исламе, так и о христианстве.

Однако все вышеперечисленное будет неэффективным без главного ядра – настоящей христианской любви, без которого нет смысла подходить к делу апологии. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий»⁴ – эти слова вполне применимы к любому делу, даже к делу исследования других вероучений. Только это поможет всем христианам в деле диалога и мирного сосуществования с исламом и его приверженцами.

В связи с практической значимостью книги, она была дополнена, по сравнению с предыдущим изданием, новыми материалами приложений и глоссарием-указателем, который поможет читателю, при необходимости, быстро сориентироваться в тексте. Также в издании были дополнены некоторые главы, более раскрыты вопросы коранической текстологии и исламской эсхатологии, приведено более детальное сравнение образов христианских и языческих. Основной текст предыдущего издания также подвергся авторской ревизии, и из него были удалены многие опечатки, ошибки и неточности.

Также автор выражает свою безмерную признательность и благодарность Замахину Александру Геннадьевичу, Питанову Виталию Юрьевичу, протоиерею Олегу Стеняеву, а особенно Деревянко Константину Васильевичу, Лукьяненко Константину Александровичу, Новикову Павлу Васильевичу и всем, кто помог и помогает в создании этой книги, трудясь на ниве Слова Христова.

Георгий (Фарес) Нофал,

Луганск, октябрь 2012 г.

Как правило, исламо-христианский диалог, в первую очередь, затрагивает серьезный вопрос об истинности Священного Писания обеих религий. На этом этапе оппоненты оперируют самыми различными проблемными тезисами об искаженности Библии, ее внутренних противоречиях, содержании в ней пророчеств о пришествии пророка Мухаммада. Также, одним из главных аргументов исламских апологетов, доказывающих «искаженность» Библии, – это утверждение, будто Коран был собран практически сразу, а Новый Завет собирался четыре века при сомнительных обстоятельствах. Поэтому, в первую очередь, православному апологету следует ознакомиться с историей оформления самого Корана в единую книгу, а также с текстологией Корана. Эти и другие вопросы мы постараемся осветить в этой главе.

1.Понятие Священного Писания в исламе.

Как мы знаем, в христианстве Священное Писание – Библия – признается Церковью книгой боговдохновенной. При этом замечается, что написана она не только Богом, не «под божественную диктовку». При вдохновении Святым Духом не исчезает личностная индивидуальность, и Слово Господне передается через совместное творчество человека и Бога. «Святой Дух никогда не лишает разума того, кого Он вдохновляет, иначе подобное действие было бы бесовским», – говорит свт. Василий Великий⁵. «Мы – соработники у Бога» – пишет апостол⁶. Именно здесь видится свобода, через которую стало возможно заключение Заветов между Богом и человеком. То есть Библия – Творение синергическое, богочеловеческое. В ней передается божественная Истина, но передается она через человеческие усилия, через человеческое творчество. «Изрекали его святые Божие человеки, будучи движимы Духом Святым»⁷ .

В свою очередь, Коран не является заветом, договором человека и Бога. Он является, согласно исламскому вероучению, несотворенным, вечным словом Божиим⁸, который отрывками ниспосылался Мухаммаду через ангела Джибраила. Причем получение Мухаммадом Корана сопровождалось физической болью, безволием. Об этом говорил и он сам:

«Передают со слов ‘Аиши – матери правоверных, да будет доволен ею Аллах, о том, что (однажды) аль-Харис бин Хишам, да будет доволен им Аллах, спросил посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует:

«О посланник Аллаха, как приходят к тебе откровения?» Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, ответил: «Иногда приходящее ко мне подобно звону колокола, что является для меня наиболее тяжким, а когда я усваиваю (запоминаю) сказанное, это покидает меня. Иногда же ангел предстаёт передо мной в образе человека и обращается ко мне со своими словами, и я усваиваю то, что он говорит».

‘Аиша, да будет доволен ею Аллах, сказала: «И мне приходилось видеть, как в очень холодные дни ему ниспосылались откровения, а после завершения ниспослания со лба его всегда лился пот»⁹.

То есть, Мухаммад был лишь передатчиком слов Аллаха. В составлении текста он не принимал никакого участия. Его личные боговдохновенные действия и изречения составляют всего лишь исламское Священное Предание – пророческую Сунну.

Именно это необходимо помнить полемизирующему. Апологеты ислама пытаются доказать «искаженность» Библии путем ее отождествления с Кораном – т.е. исключительно в исламском понимании. Возражая, следует помнить о различии смысла словосочетания «Священное Писание» в этих двух религиях. Если для Корана свойственно единство стиля, ясно просматривается позиция только одного рассказчика, то в Библии задействовано и творчество человеческое, разность стилей, а, следовательно, и описание лично увиденных автором событий.

2. Взгляд ислама на Библию. Сравнение библейской и коранической текстологий

Согласно Корану, Библия, будучи Словом Божиим, была искажена людьми. В частности, об этом говорит следующий аят: «О обладатели писания! Почему вы облекаете истину ложью и скрываете истину, в то время как вы знаете?»¹⁰. Также Коран обвиняет самих христиан и иудеев в умышленном изменении текста Писания: «Горе же тем, которые пишут писание своими руками, а потом говорят: «Это от Аллаха», – чтобы купить за это небольшую цену! Горе же им за то, что написали их руки, и горе им за то, что они приобретают!»¹¹.

Тексты Сунны подтверждают существование подобного утверждения в традиционном исламском богословии: «Умар бин аль-Хаттаб принес Пророку книгу, которую он отнял у одного из людей писания. Когда же он прочел ее Пророку, тот разгневался и сказал: «Неужели вы изумлены этим?! Клянусь Тем, в Чьей Руке находится моя душа, Ибн аль-Хаттаб, я принес вам светлое и чистое писание! Не спрашивайте их ни о чем, а не то они скажут вам правду, которую вы можете счесть ложью, или солгут вам, а вы поверите этому. Клянусь Тем, в Чьей Руке находится моя душа, если бы Муса был жив, ему бы не оставалось ничего, кроме как последовать за мной»¹².

Как мы видим, исламом ставится под сомнение сохранность текста Священного Писания Ветхого и Нового Заветов на богословском, «догматическом» уровне. Однако диапазон доказательств, выдвигаемых современными исламскими апологетами, весьма широк, и охватывает как библейскую текстологию, так и мнимые ошибки и противоречия в тексте Священного Писания.

Коран признает изначально божественное происхождение Библии. И именно потому ключевым почти во всех диспутах и работах исламских апологетов становится вопрос об оправдании необходимости ниспослания Богом нового писания, коим и является, с точки зрения мусульман, Коран. Перед христианскими апологетами стоит задача опровергнуть эти ошибочные тезисы.

Самые ранние известные рукописи Нового Завета – это папирусы, датируемые 120 – 130 гг. н.э.¹³. Многочисленные манускрипты, содержащие тексты, полностью идентичные вошедшим в современный текст Нового Завета (как главы, так и фрагменты глав), написаны в I-IV вв. В IV же веке была составлена первая полная версия текста Нового Завета, которая сейчас известна под названием «Синайский Кодекс» (или рукопись К)¹⁴. Согласно крупнейшему библеисту XX века Б. Мецгеру, эти отрывки содержат «почти весь текст Нового Завета»¹⁵. Но, несмотря на это, еще в 170 г. была составлена полная «Гармония» четырех Евангелий, в которой присутствует все их содержание (за исключением двух глав)¹⁶. Этот факт свидетельствует в пользу сохранности текста. Для искажения такого числа рукописей, явно географически друг с другом не связанных, необходима целая система «корректоров», что было невозможно в то время.

В текстологии известен и другой подход к проблеме восстановления первоначального содержания. Метод заключается в сличении текста и извлеченных из него цитат теми или иными авторами того или иного века. Текст Евангелия и Нового Завета активно цитировался всеми ранними Отцами Церкви с самых первых веков христианства. Так, Б. Мецгер замечает: «на самом деле эти цитаты настолько многочисленны, что если бы мы утратили все другие источники новозаветных текстов, их одних было бы достаточно для реконструкции практически всего текста Нового Завета»¹⁷. Поразительно, но все Отцы Церкви II-IV вв. живущие на двух континентах, говорящие на разных языках, цитируют Писание с поразительной схожестью. Разночтения настолько незначительны, что лишь подтверждают достоверность новозаветного текста, дошедшего до нас.

В свою очередь, в исламе мы не имеем подобной возможности проверить сохранность текста. Самые ранние, относительно полные тексты – т.н. «Самаркандская рукопись» и «Рукопись Саны» – являются записью уже отредактированного, кодифицированного коранического текста, и датируются концом VII – нач. VIII века¹⁸. Более того, их содержание имеет расхождения с нынешним общепринятым текстом Корана¹⁹, что уже должно настораживать верующих в «полноту» и «неискаженность» Корана.

Текст Корана, как и любой памятник древней литературы, имеет свою текстологическую историю. Согласно исламским источникам, Коран начал собираться во время правления первого халифа – Абу Бакра (+634). Причиной для этого стихийного и поспешного сбора послужила битва при Ямаме (632–633 г.), в которой были убиты люди, помнящие некий уникальный коранический отрывок наизусть, содержание которого и поныне остается неизвестным²⁰. Тогда, по описанию «Сахих Аль-Бухари», Абу Бакр собрал первый сборник коранических текстов и оставил его после себя второму халифу, Умару. Тот, в свою очередь, завещал его своей дочери Хафсе²¹. Интересна достоверность текстов, уже тогда собранных воедино: в том же хадисе говорится, что Зейд б. Сабит (уполномоченный Абу Бакром по составлению мусхафа) «нашел конец суры Ат-Таубы только у Абу Хузеймы Аль-Ансари от аята «К вам пришел посланник из вас самих. Тяжко для него, что вы грешите; он – ревнует о вас, к верующим – кроток, милостив» – до конца суры». То есть, фактически два последних аята были восстановлены по свидетельству одного человека. Текстология же Нового Завета не помнит таких примеров передачи текстов.

Рис.1. Самаркандский кодекс. 37:103 Смысловое противоречие с общепринятой версией Корана. Вместо «И оба покорились» стоит «И оба не покорились» (по Brother Mark's «A perfect Qur'an»).

Рис.2. Кодекс Саны. Начало седьмой суры: «Сура Аль-Араф, сто шестьдесят пять аятов». На сегодняшний день, седьмая сура Корана содержит 206 аятов (по материалам сайта Юнеско²²).

Со смерти Мухаммеда прошло около 15-и лет²³, прежде чем Коран был собран в виде, близком к современному. Эту редакцию осуществил третий халиф Усман ибн Аффан (+656). По приказу правителя, четыре писца занимались ревизией и редакцией того, что было собрано в первом сборнике.²⁴ Усман умышленно повелел писцам изменять спорные слова в пользу курейшитского диалекта арабского языка²⁵. И снова во время этой редакции тот же Хузейма указывает новые аяты, известные чуть ли не одному ему. Именно они были включены в новый официальный текст²⁶. На это раз речь идет о суре «Аль-Ахзаб» (сура 33-ая), аят 23. Возникает логически вытекающий из вышеупомянутого вопрос: Какова причина молчания Хузеймы? По какой причине эти аяты не были упомянуты им при составлении первого сборника? Все эти вопросы исследователя остаются без ответа.

После такой редакции текста, третий халиф распорядился «сжечь все иные собрания Корана»²⁷. А они были уже тогда, и имели серьезные разночтения, причем не только лингвистические, которые могут объясняться разнообразием древнеаравийских диалектов, а смысловые. В частности, собрание Ибн Масууда не содержало нынешних 1-й, 113-й и 114-й сур Корана²⁸. Также существует множество серьезных разночтений между собраниями Ибн Масууда и Усмана, имеющих значение для исламского фикх²⁹. Например, в 5:89 к выражению «пост трех дней» добавляется выражение «следующих друг за другом»³⁰; в 33:6, согласно Ибн Масууду, за «Пророк ближе к верующим, чем они сами, а супруги его – их матери» идет фраза «и он (Пророк) – их отец»³¹, а в 3:19 вместо «Поистине, религия пред Аллахом – ислам» стояло «Поистине, религия пред Аллахом – ханифийа»³². Несмотря на оппозицию властей, Ибн Масууд считал свое собрание достоверным: «Абдулла бин Масуд сообщил, что он сказал своим последователям спрятать свои копии Корана, затем он сказал: «Тот, кто спрячет, должен будет принести это в Судный День». Затем он сказал: «Чью версию вы приказываете мне читать? Я рассказывал пред посыльным Аллаха более семьдесяти сур Корана и товарищи посыльного Аллаха знают, что я лучше понимаю Книгу Аллаха чем они, и если бы я знал, что кто-то понимает лучшее чем я, я бы пошел к нему. Шакик сказал: «Я сидел в компании товарищей Мухаммеда и не слышал, чтобы кто-либо отверг это (прочтение Масуда) или исправил бы его»³³.

Другие разночтения, отличные как от усманской, так и от масуудской версий, мы находим и в другой «нелегальной» версии – собрании Убайа ибн Кааба. Согласно «Ас-сунан Аль-кубра», в суре «Аль ахзаб» было около 200 аятов, и, вероятно, кодекс Убайа содержал полную ее версию³⁴. Однако сейчас этих аятов в Коране нет. Убайй был таким же знатоком Корана, как и Ибн Масууд³⁵, и так же защищал свою версию: «Умар сказал, что Убай был лучшим из нас в декламации Корана, и все же, мы не включаем часть из того, что он рассказывал. Убай говорит: «Я взял это из уст посланника Аллаха и не откажусь ни от чего»³⁶.

Потеряны и другие аяты, оставшиеся неизвестными и поныне. К примеру, в «Сахих Аль-Муслим» говорится о суре, похожей размерами на суру «Ат-Тауба» (сура 9-ая)³⁷. Также нет и других сур, известных последователям Мухаммада³⁸. Поэтому текстологическая сохранность Корана, несмотря на сильную веру мусульман, весьма сомнительна, и уступает сохранности текста Евангелий.

Весьма примечательной является следующая деталь: при записи коранического текста весь его корпус был умышленно лишен точек и диакритических знаков, которые коренным образом могут менять смысл слов. Известный арабский ученый Аз-Замахшари, комментируя цитату Ибн Масууда, – «Лишите Коран [точек] для того, чтобы возрос в нем малый Ваш», – разъясняет причину подобной манипуляции: «Захотел лишить его ( т.е. Коран – Ф.Н.) точек, [огласовок]… для того, чтобы не возрастал младенец, думая, что они – из Корана»³⁹. Это происшествие освещает и другой арабский автор, Ибн Джазари: «И сахабы, когда написали те мусхафы, лишили их точек и огласовок, дабы было указание единого письма на два прочтения, переданных, услышанных и читаемых, похожих»⁴⁰. Однако подобный результат, полагающийся на память мусульман, оказался неэффективным, и наместник Ирака Аль-Хаджаж расставляет точки в своей копии османского текста⁴¹.

Апологеты Корана часто оправдывают потерю текстов учением о «насхе», т.е. замене Аллахом аятов путем удаления некоторых из текста Корана. Основывается это учение на тексте суры 2:106: «Всякий раз, когда мы отменяем стих или заставляем его забыть, мы приводим лучший, чем он, или похожий на него. Разве ты не знаешь, что Аллах над любой вещью мощен?». Но это утверждение не выдерживает критики. Достоверный хадис передает: «призвал Пророк гнев Аллаха на тех, кто убил его соратников у колодца Мауна… И Аллах ниспослал о них Коран, который потом был потом отменен [в отношении к нему применен насх]»⁴². В данном случае, речь идет не о законодательных аятах – в данном аяте осуждено убийство, случившееся во время битвы при колодце Мауна. Иного же аята, повествующего и осуждающего данного событие ниспослано не было. Исламский богослов XV века, Джалял Ад-Дин Ас-Суюти, в своем труде «Аль-Иткан фи Улюм Аль-Куран», пишет: «Не указывается насх [ничем], кроме как самим Кораном⁴³…И только в аятах приказа или запрета»⁴⁴. Также, в современном тексте Корана присутствуют «отмененные» аяты⁴⁵. Следовательно, вопрос сохранности и неискаженности Корана, ставится под сомнение равно как и свидетельствами самого исламского богословия, так и академической науки.

3. ««Искаженность» Священного Писания доказывается ошибками и противоречиями»

Но исламские апологеты не останавливаются только на «коранической текстологии Библии». Они пытаются подтвердить ее искаженность, присоединяя к тезису об «исторической поврежденности Библии» утверждения о «многочисленных ошибках и противоречиях в тексте Библии».

Однако прежде, чем привести наиболее яркие примеры исламской критики, нам следует остановиться на основополагающих принципах диалога такого типа:

Первое золотое правило подобного исследования гласит: «Нельзя рассматривать цитату в отрыве от непосредственного контекста»⁴⁶. Именно этим принципом чаще всего пренебрегают исламские проповедники. Вырывая одну строчку (а иногда и слово) из общего контекста предложения, главы или даже целой книги, подобные «исследователи» вводят в заблуждение незнакомых с текстом Священного Писания мусульман, легковерных христиан и сомневающихся.

Второе правило весьма успешно сформулировано в терминологии. «Термин однозначен (в рамках одной области) и не экспрессивен»⁴⁷. Другими словами, один и тот же термин в различных областях может иметь совершенно разное значение. Яркий пример – это слово «толерантность». В социологии им отображается «ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех индивидов гражданского общества быть различными, обеспечении устойчивой гармонии между различными конфессиями, политическими, этническими и другими социальными группами, уважении к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов, готовности к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям»⁴⁸. Казалось бы, звучит прекрасно, но в иммунологии о толерантности читаем: «неспособность организма к иммунному ответу на определенный антиген»⁴⁹. Разница налицо. Однако это правило «забывают» те апологеты, которые не устают объявлять ошибочными терминологию и лексикон той или иной эпохи, ни мало не заботясь о том, как они интерпретируются в нынешних «точных» научных терминологических рамках. Увы, этим «поражают» тех, кто не трудится самостоятельно рассмотреть культуру, речевые обороты, язык, да и вообще историю области того или иного времени, на том или ином историческом промежутке.

Третье правило логически вытекает из второго. При незнании языка, культуры, в рамках которой писался изучаемый текст, невозможно оценить обороты, историческую правдивость цитат, опираясь только на перевод. Последний, в любом случае, есть преломление содержания через призму разума переводчика. При разборе текста без набора определенных знаний невозможно определить, где в нем аллегория, а где прямое описание, четко и беспристрастно очерчивающее то или иное событие.

Также необходимо помнить, что, в отличие от Корана, записанного «под диктовку», Библия – это рассказ боговдохновенного очевидца, что вполне оправдывает некоторое различие в описании одних и тех же событий. Например, факт «просчета» евангелистами числа гадаринских бесноватых не означает того, что их исцеления не было. Разночтения о количестве участвующих лиц в том или ином событии не подразумевает того, что само событие не имело место быть. То, что разные свидетели поведали об одном и том же событии – об исцелении, – наоборот, подтверждает его истинность.

Итак, вооружившись всего лишь тремя правилами и одним примечанием, смело посмотрим в лицо псевдонаучной критике ислама. Приведем здесь самые яркие примеры.

1. «Иса (мир ему) по Библии не был в гробе три дня и три ночи, как говорится в другом месте. Ведь он был похоронен уже к вечеру пятницы, а воскрес еще до утра воскресенья. Получается – день и две ночи»

Вспоминаем правила 2 и 3. Открываем Библию. Нигде – ни в Ветхом, ни в Новом Заветах – мы не встречаем точного, современного нам стиля отсчета времени. В любом месте текста, где упоминается счет времени, речь идет о «днях и ночах», причем число дней всегда равно числу ночей. «Моисей вступил в средину облака и взошел на гору; и был Моисей на горе сорок дней и сорок ночей»⁵⁰; «И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова, ибо видели, что страдание его весьма велико»⁵¹; «и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи»⁵². Даже неполное число дней или ночей называлось полным. Яркий пример: Эсфирь говорит: «пойди, собери всех Иудеев, находящихся в Сузах, и поститесь ради меня, и не ешьте и не пейте три дня, ни днем, ни ночью»⁵³. Утром третьего дня (фактически, по прошествии двух дней и двух ночей) пост закончился, и Эсфирь уже стояла во дворе царского дома⁵⁴. Ясно, что отрывок дня, даже его начало (здесь начало третьего дня) считался иудеями полным циклом «день и ночь».

Возвращаясь к предсказанию Христа, мы видим его исполнение. Помним: это – первый век, и пророчество дано в стилистике речи еврея первого века н.э. Христос был погребен в конце пятницы⁵⁵ – «день первый». За ним идет полная суббота. И вот начало третьего дня (отсчет нового дня, по иудейской традиции как мы помним, начинается с вечера). То есть – «Три дня и три ночи». Это понимали и иудеи того времени, и не возражали, когда Петр возгласил Иерусалиму о Христе: «Сего Бог воскресил в третий день, и дал Ему являться»⁵⁶.

2. «В двух Евангелиях – от Луки и от Матфея – приводится родословная Христа. Однако она различается. Разве не это лучшее доказательство противоречивости?»

Снова возвращаемся к правилу № 3. Очень важно определить: какой текст перед нами, когда он был написан, и что в нем используется. В обоих приводится родословная Христа. Учитываем, что писали ее в иудейской традиции первого века н.э. Поэтому:

«В двух Евангелиях от Матфея и от Луки мы находим родословие Господа Иисуса Христа по плоти. Оба они одинаково свидетельствуют о происхождении Господа Иисуса Христа от Давида и Авраама, но имена в одном и другом не всегда совпадают. Так как св. Матфей писал своё Евангелие для евреев, то ему важно было доказать, что Господь Иисус Христос происходит, как это надлежало Мессии, согласно ветхозаветным пророчествам, от Авраама и Давида. Он и начинает своё Евангелие прямо с родословия Господа, причём ведёт его только от Авраама и доводит до «Иосифа, мужа Мариина, из неяже родися Иисус, глаголемый Христос». Возникает вопрос, почему Евангелист даёт родословие Иосифа, а не Пресвятой Девы Марии? Это потому, что у евреев не было принято производить чей-либо род от предков матери, а так как Пресвятая Дева несомненно была единственным детищем у своих родителей Иоакима и Анны, то, согласно требованию закона Моисея, она должна была быть выдана замуж только за родича из того же колена, племени и рода, и, след., раз старец Иосиф был из рода царя Давида, то и она должна была быть из того же рода. Но, так как Мария из колена Левиина рода Ааронова, данный факт был опущен.

Определивший себе задачу показать, что Господь Иисус Христос принадлежит всему человечеству, и Он есть Спаситель всех людей, Св. Лука возводит родословие Господа до Адама и до самого Бога. В его родословии, однако, мы находим то, что покажется разногласиями с родословием, которое составил св. Матфей. Так, Иосиф, мнимый отец Господа, по св. Матфею, сын Иакова, а по св. Луке, сын Илии. Так же и Салафиил, упоминаемый у обоих Евангелистов как отец Зоровавеля, по св. Матфею – сын Иехонии, а по св. Луке – сын Нирии. Древнейший христианский учёный Юлий Африкан прекрасно объясняет это законом ужичества, по которому, если один из двух братьев умирал бездетным, то другой брат должен был взять за себя его жену и «возставить семя брату своему» (Втор.25:5–6): первенец от этого брака должен был считаться сыном умершего, чтобы «умершему бездетным не остаться без потомства и чтобы имя его не изгладилось во Израиле». Этот закон имел силу в отношении братьев не только родных, но и происходивших от разных отцов, но от одной матери. Такими братьями были Иаков, отец Иосифа по св. Матфею, и Илий, отец Иосифа по св. Луке. Они родились от разных отцов, но от одной матери, которая была замужем сначала за отцом Иакова, потом за отцом Илии. Имя её было Эста. Таким образом, когда один из сыновей Эсты Илий умер бездетным, то другой Иаков, взяв за себя его жену, восстановил семя брата своего, родив Иосифа. Отсюда и получилось, что св. Лука ведёт род Иосифа через Рисая, сына Зоровавеля, и Илия, отца Иосифа, а св. Матфей – от Зоровавеля, чрез Авиуда, другого сына Зоровавеля, и Иакова, другого отца Иосифа»⁵⁷.

Таким образом, мы еще раз убедились, что необходимо принимать во внимание не только контекст отдельных фраз, но и контекст эпохи их написания.

3. «В Мф. 16:28 мы видим, что Иса (мир ему) говорит: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем». Однако все они умерли, не дождавшись его пришествия!»

Вспомним главное правило герменевтики (наше № 1), и возвратимся к тексту. Христос говорит явно не обо всех учениках, а о «некоторых», то есть о вполне конкретных людях из тех, кто слушал его. И обещает им показать свою Славу, Славу Своего Царствия. Запомним это, памятуя о том, что Царствие Христа «не от мира сего»⁵⁸. В главе же 17-й говорится:

«По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь»⁵⁹.

Как видим, Слава Сына Божьего уже была явлена при жизни трем ученикам – Петру, Иоанну и Иакову. Уже на Фаворе они увидели неземное Царствие и неземную Славу своего Учителя. «Он сделался светлее, – пишет в своем толковании блж. Феофилакт: когда Божество Его показало несколько свои лучи, и это настолько, насколько можно было видеть. Поэтому и назвал раньше преображение Царством Божиим, так как оно явило неизреченность Его власти и научило, что Он есть истинный Сын Отца, и показало славу Его второго пришествия неизреченным просветлением лица Иисуса»⁶⁰.

В диспутах наши оппоненты, несомненно, приводят и другие цитаты как из Евангелий, так и из Библии в целом, ссылаясь на них как на подтверждение «искаженности» текста. Все эти обвинения можно разрушить с помощью принципа «трех золотых правил».

4. «Пророчества» о пришествии Мухаммада в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов.

В настоящее время православному апологету часто приходится сталкиваться с утверждением уважаемых оппонентов–мусульман о том, что, якобы, несмотря на «искаженность Библии», в ней все же сохранились тексты, подтверждающие пророческую миссию Мухаммада и предрекающие его пришествие в мир⁶¹. Интересно, что данные цитаты всегда приводятся в отрыве от контекста Писания и адаптируются под исламское вероучение. В этом подразделе мы приведем наиболее встречающиеся цитаты, выявим их логику и найдем ее опровержения.

1. Втор. 18:18: «Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему».

Интересна логика этого суждения. Вот пример утверждений, которыми повсеместно пользуются апологеты «библейских пророчеств» о Мухаммаде:

«Это пророчество без сомнения говорит о Мухаммаде (сас). Именно Пророк был, в отличии от библейского Исы (мир ему) похож на Мусу (мир ему). Именно Мухаммаду были вложены слова повелением Аллаха «Читай!» Именно Мухаммад родился как и Муса (мир ему) от отца и матери. Именно Мухаммад (сас) был женат как и Муса. Всего этого нет у Исы (мир ему), судя по вашему Инджилу».

Логика этого утверждения весьма интересна, ибо базируется исключительно на исламском видении библейского текста. Во-первых, как видно из текста, слова пророчества обращены именно к народу Израиля. Указание на «среду братьев» говорит об этом однозначно, ибо через все книги Пятикнижия красной нитью проходит идея заключения Завета исключительно с семенем «Авраама, Исаака и Иакова»⁶²; все это также явствует из контекста 18-й главы книги Второзакония⁶³. Сыны Измаила не являлись носителями Завета, ибо именно Исааку, «единственному» по словам Господа, и его потомкам было даровано это обетование. Позже, именно с именем Мессии будет связано ожидание исполнения Нового Завета, и произойдет Он именно из колена Иудина⁶⁴. Но соответствует ли этим критериям Мухаммад, сын аравийского Курейша? Очевидно, нет. Именно евреев Медины, по приказу Мухаммада, постигла жестокая расправа молодого исламского государства⁶⁵. Логично также будет поставить вопрос о том, является ли Коран Заветом в его ветхозаветном смысле? Ответ и на этот вопрос будет отрицательным – как мы увидели выше, Коран не является договором человека и Бога⁶⁶.

Во-вторых, жизнеописание Моисея во многом совпадает с евангельской биографией Христа. Моисей родился и выжил, как и Христос, благодаря чуду⁶⁷. Детство как Моисея, так и Христа прошло в Египте⁶⁸. Моисей и Христос являются посредниками Заветов между людьми и Богом. Моисей знал Бога «лицом к лицу»⁶⁹. Христос же также подчеркивает свои особые взаимоотношения с Отцом: «Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога: Он видел Отца»⁷⁰. В то время, как Коран говорит о том, что «Не было, чтобы Аллах говорил с человеком, иначе, как в откровении, или позади завесы, или посылал посланника»⁷¹. Вот главные черты сходства, которых, однако, нет и у Мухаммада. Более того – именно на слова Моисея ссылается Сам Спаситель в свидетельстве о себе⁷². Потому и первые христиане использовали их в своей проповеди⁷³.

Многие исламские апологеты возражают, что речь здесь идет именно о пророке, а не о Сыне Божием. Однако, если мы опустим глаза ниже, то увидим, какой смысл вкладывали современники Моисея в это слово. 20-й стих той же главы обозначает пророком любого, кто имеет пророчество, тот, кто прорекает и предрекает неведомое⁷⁴. Как мы видим из Нового Завета, даже консервативных иудеев факт наименования Христа пророком, в их глазах – богохульника, распятого на проклятом древе, не смущал, что указывает на иное понимание этого термина в иудаизме, нежели в исламе. Следовательно, данная исламская гипотеза не выдерживает критики.

2. Ис. 29:15: «И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать»

Снова перед нами попытка вырвать фразу из общего контекста главы. Человеку, не знакомому с текстом Священного Писания (или просто не имеющему возможности проверить), легко согласиться с тем, что это похоже на описание призвания Мухаммада к служению. Приведем этот текст:

«Пришел ко мне Джабраиль, когда я спал, с куском шелка, а в нем книга, и сказал: «Читай!» Я сказал: «Я не читаю». Он начал душить меня этой книгой так, что я подумал, что это – смерть. Потом отпустил меня и сказал: «Читай!» Я сказал: «Я не читаю». Он начал душить меня этой книгой так, что я подумал, что это – смерть. Потом отпустил меня и сказал: «Читай!» Я сказал: «Что мне читать?» Я сказал это лишь для того, чтобы избавиться от него и чтобы снова не начал душить меня. Он сказал: «Читай! Во имя Господа твоего, создавшего Человека из сгустка крови. Читай! Господь твой самый милостивый, который научил каламом, научил человека тому, чего он не знал» (96:1–5). Я произнес эти слова. Потом он закончил читать и ушел от меня. Я проснулся от сна, и как будто эти слова отпечатались в моем сердце»⁷⁵.

Это было первое видение Мухаммада, положившее начало его пророческой миссии. Обратите внимание: началась она с принуждения неким духом неграмотного человека к чтению. Действительно, сверхъестественное явление. Но о нем ли говорит Библия вообще, и этот отрывок в частности?

Как и в случае с первой цитатой, поднимаем глаза выше:

«Изумляйтесь и дивитесь: они ослепили других, и сами ослепли; они пьяны, но не от вина, – шатаются, но не от сикеры; ибо навел на вас Господь дух усыпления и сомкнул глаза ваши, пророки, и закрыл ваши головы, прозорливцы. И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана». И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать»⁷⁶.

Парадоксально, но здесь нет и тени пророчества о пришествии какого бы то ни было пророка. Это – изобличение духовной слепоты народа Израилева, которая сравнивается с неграмотностью бедняка и нежеланием, упрямством грамотного ученого. То есть, если считать этот отрывок описанием видения Мухаммада, то он выставляет его миссию в совершенно невыгодном для ислама свете.

2. «Ахмад, или Мухаммад, что означает «восхваляемый», есть приблизительный перевод греческого слова Периклитос. В существующем сегодня Евангелии от Иоанна 14:16, 15:26, 16:7 слово «Утешитель» соответствует греческому слову Параклетос, означающему, скорее, «защитник», «призванный на помощь другому, доброму другу», нежели «Утешитель». Наши ученые утверждают, что слово Параклетос – это искаженный вариант слова Периклитос, которое в подлинных словах Иисуса было пророчеством об имени нашего святого пророка Ахмада»⁷⁷.

Как мы видим, отчаявшись найти в мессианских библейских пророчествах даже отдаленные черты Мухаммада, апологеты ислама пытаются отыскать в словах Самого Христа что-либо, якобы пророчествующее о приходе пророка. Потерпев неудачу, они пытаются подменить слова Священного Писания своими. Однако греческий оригинал, как и подстрочник – во всех без исключения академических переводах и симфониях – ставит в тексте именно слово «Параклитос»⁷⁸:

Даже если допустить, что переписчики ошиблись (что само по себе маловероятно из-за орфографического и грамматического различия двух слов), смысл не изменится: в других отрывках говорится о том, что Утешитель только Дух, который придет именно к апостолам и их последователям, и будет пребывать в них: «Утешитель же, Дух Святый⁷⁹… И Я умолю Отца, и даст вам иного Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет»⁸⁰. Потому, чтобы принять образ Утешителя как образ Мухаммада, исламу придется многое поменять в основах своего вероучения. Пока же этого не происходит, и вряд ли произойдет когда-либо.

5. Итог

Коран, преломляя вероучение Библии через призму ислама, сам искажает христианство и его Писание, сохранившееся веками без изменений. В попытке обличить так называемых «исказителей» Божественного Писания, исламское вероучение и его апологеты, по сути, делают то же, что сами приписывают христианам – искажают и переиначивают на свой лад тексты, дошедшие до нашего времени неизмененными. Пытаясь обнаружить в Библии необходимые «подтверждения» исламским «догматам», критики не исключают из своего «исследовательского» арсенала ложь, подлоги текста, подмены истинного его аутентичных смыслов. Надеясь преуспеть в нахождении «ошибок» и «противоречий», оппоненты Библии отбрасывают все научные методы исследования, основывают свои утверждения на собственной «изобретательности» и ухищрениях. Зачастую, критикуя Библию, исламские проповедники закрывают глаза на аналогичные «слабости» своего Писания, тем самым направляя всю свою «доказательную» базу против Корана и его достоверности. В заключение хочется напомнить нашим оппонентам, что помимо поверхностных, ультра-субъективных критериев оценивания есть более достоверные научные, текстологические, подтверждающие почти что равную сохранность текстов Библии и Корана. Данные этих исследований бумерангом возвращают назад все обвинения против Великой Книги, которой исполнилось более двух тысяч лет.

Это покажется странным, но вера в божественное происхождение Корана в современном исламе не подкрепляется самим вероучением Корана. Современные мусульмане не довольствуются «золотом слов» своей религии, а настаивают и на том, что Коран, ниспосланный в VII веке н.э., изначально отличался полнотой литературного и научного совершенства, что уже само по себе является чудом⁸¹. Доказывая это, исламские апологеты опираются, прежде всего, на текст Корана и Сунны, сравнивая их с новейшими научными данными. Чтобы ответить на эти утверждения, прибегнем к научному анализу «научных чудес» ислама.

1. Научны ли научные чудеса Корана?

Несмотря на явную сомнительность «научных чудес» Корана, изыскания по их «выявлению» охватили всю исламскую общественность. За последние годы появилось неисчислимое множество публикаций, восторгающихся кораническим «научным наследием» и призывающих следовать за их источником как за высшей истиной. Попробуем проанализировать его с научной точки зрения, и определить: является ли Коран научным чудом или нет. Но, прежде чем приступить к детальному разбору наиболее часто приводящихся доводов, вспомним элементарные правила подобного анализа.

Во-первых, очень важно знать язык первоисточника. Известно, что любой перевод является неким искажением текста, поэтому всегда необходимо возвращаться к первоисточнику и рассматривать правильность понимания того или иного слова в языке оригинала.

Во-вторых, важно рассматривать исторический контекст текста. Как понимали его люди, ученые и толкователи прежних веков? Был ли он им понятен в свете уже существовавших наблюдений? Для этого логично воспользоваться источниками тех лет: толкованиями текста Корана богословами тех веков и дошедшими до нас иными свидетельствами о том или ином описываемом событии или явлении тех лет.

В-третьих, разумеется, необходимо сравнить коранический текст с научными фактами, известными нам сегодня.

Вооружившись этими критериями, приступим к объективной оценке текстов Корана и Сунны.

Одной из ключевых тем исламо-христианского диалога, посвященных проблеме истинности Корана, является обсуждение тайн эмбриологии. «Коран еще до появления всевозможных новых методов исследования впервые рассказал миру о внутриутробном развитии человека!» – утверждают мусульмане на всевозможных форумах, дискуссионных площадках и страницах исламской литературы, сопровождая свои слова наглядными иллюстрациями и цитатами. Но так ли это на самом деле?

Действительно, Коран описывает формирование человека в утробе матери. Читаем: «Мы поместили его каплей в надежном месте. Потом Мы создали из капли сгусток крови, потом создали из сгустка крови разжеванный кусочек, потом создали из этого кусочка кости, и потом облекли кости мясом. Потом Мы вырастили его в другом творении. Благословен же Аллах, Наилучший из творцов!»⁸². Ибн Касир (+1373 г.) дает такое толкование этому аяту:

«Каплю (то есть сперму)… Аллах превращает в… сгусток…( по словам Акрамы, в сгусток крови)… Сгусток же превращается в жеванный кусочек – то есть в бесформенный кусок мяса без образований и без отличительных черт… Потом же кусочек предстает костями с ее жилами и сосудами… А кости эти облеклись мясом – то есть тем, что укрепило их и облекло их оболочкой»⁸³. То же самое пишет в своем тафсире еще более близкий по времени к веку ниспослания Корана имам Ат-Табари (+923)⁸⁴.

Интересно, что современные толкователи Корана объясняют эти слова не буквально, как делали первые богословы ислама. Во многих публикациях эти слова понимаются как аллегория, сравнение. Так, по словам апологетов, плод похож на каплю, сгусток крови (или, как утверждают другие, на пиявку⁸⁵), бесформенный (пережеванный) кусок мяса, и т.д. В подтверждение своих слов, проповедники приводят иллюстрации из неизвестных источников.

Слева – направо:

Рис. 3. «24 дня Внутриутробного развития»

Рис. 4. «26–28 дней внутриутробного развития»

Итак, перед нами две позиции понимания текста: буквальная и аллегорическая. Попытаемся объективно рассмотреть обе точки зрения.

Известно, что толкователи Корана древности понимали текст Корана буквально. Великий исламский ученый XIII-XIV вв. Ибн Кайим Ал-Джаузийя (+1349) проводит параллели между эмбриологическим учением Корана и Гиппократа (араб. «Абкрат»). «Как и Пророк (Сас)… Гиппократ записал, что «оформляется пол плода к 32-ому… или к 42-ому дню»⁸⁶. И не зря – ведь Гиппократ описывает то же, что позже было отражено в Коране: «…Семя, происшедшее от обоих родителей (выделено нами – Ф.Н.) осталось в матке… и когда это настанет, то из сгущенной крови матери (выделено нами – Ф.Н.) рождается плоть (выделено нами – Ф.Н.) ...Тело это, возрастая… делится на члены… Кости твердеют… отделяются пальцы рук и ног. И обрастают… твердым»⁸⁷. Наблюдал все это Гиппократ визуально, посредством исследования самопроизвольных абортов⁸⁸. Аристотель также считал, что все органы возникают постепенно, из общей, неопределенной массы⁸⁹. Как видим, античные мыслители используют слова, идентичные приведенным в Коране, описывая процесс внутриутробного формирования человека. Используя те же визуальные наблюдения, к аналогичным выводам можно было прийти и в VII в. Само по себе их использование в тексте не доказывает боговдохновенность текста.

Рассмотрим иную точку зрения приверженцев аллегорического толкования, которая также оказывается несостоятельной при научном анализе.

Текст Корана изобилует сравнениями. К примеру, 61:4 сравнивает сражающихся на пути Аллаха с «прочно сложенным зданием», а согласно 2:17 заблудшие похожи на «тех, кто зажег огонь, когда же огонь озарил все кругом, Аллах убрал свет и оставил их в непроглядном мраке». Но ни в одном аяте, рассказывающем о внутриутробном развитии человека, не использовалось сравнение. В них встречается прямая форма утверждения. «Мы создали из капли сгусток крови», но не «мы создали из капли похожее на сгусток крови». В арабском языке для сравнения используется префикс «k» или слово «mathal/ mithl». В тексте его нет. Но не только отсутствие языковых средств сравнения смущает критиков коранического текста. Защитники аллегорического толкования по-разному интерпретируют значение слово «alaka». Зачастую отбрасывая значение «сгусток крови» (как его и понимали современники ниспослания текста), проповедники прибегают к значению «пиявка», мотивируя это следующим:

А) Плод, подобно пиявке, прикрепляется (имплантируется) к стенке матки.

Б) Плод на одной из стадий своего развития похож на пиявку.

Второй довод используется исламскими апологетами чаще, так как плод на всех стадиях своего развития остается соединенным со стенкой матки матери. Однако и это утверждение не выдерживает никакой критики. Зачастую, как доказательство, приводится рис. 3. Здесь читатель сам может оценить, насколько этот рисунок отличается от полного.

Рис. 5. Схема 23-дневного зародыша (по И. Алмазову и Л. Сутулову)

Проанализировав рис. 4 можно прийти к тому же выводу. Под «пережеванным кусочком», как видим выше, понимался неопределенный вид тела, его бесформенность. Здесь – вполне ясно очерченная форма плода и копирующая его форма пережеванной жевательной резинки (которой в то время не было, имелось в виду мясо). Заметим лишь, что в жажде доказать наука не может и не должна доходить до абсурда.

Также вызывает недоумение последовательность коранических стадий развития плода. Для большей ясности приведем следующий хадис:

«Поистине, каждый из вас находится во чреве своей матери в течение сорока дней в виде капли [спермы], затем он столько же пребывает (там) в виде сгустка крови и ещё столько же – в виде кусочка плоти»⁹⁰.

То есть, всего 120 дней, если следовать срокам Сунны.

Однако и в кораническом, вневременном описании есть большое «но». Как правильно отметили переводчики Корана, в оригинале отмечена четкая последовательность описания данных стадий приставкой «f». То есть, сначала – «капля», потом – «сгусток крови», после – «пережеванный кусочек», потом – образование костей, далее – «мясо», т.е. мышцы. Но, согласно данным современной науки, кости и мышцы формируются одновременно из мезенхимы, дифференцируясь уже на ранних сроках (до 8 недели), и только потом начинают развиваться в рамках уже сформировавшейся системы⁹¹. Выражаясь словами Корана, уже в период «жеванного кусочка» (хотя, если смотреть на 9-и недельный эмбрион, то прекрасно видно, что имеет он далеко не бесформенный вид⁹²) одновременно возникают «кости и мясо». Однако последовательность изложения коранического текста вполне соответствует знаниям эпохи VII века и согласуется с воззрениями великих врачевателей античности.

В тексте Корана встречаются многочисленные клятвы Аллаха своими творениями. Однако лишь одно из них заинтересовало современных изыскателей коранической «научности». Текст ее следующий:

«Клянусь небом и идущим ночью! А что даст тебе знать, что такое идущий ночью? Звезда пронизывающая»⁹³.

Другие переводы, в частности Кулиева, называют «идущего ночью» «ночным путником». Естественно, что древнее наименование звезды во всех переводах выглядит нейтрально.

В свою очередь, проповедники ислама считают иначе. Обвиняя переводчиков в некомпетентности, они приводят слово, стоящее в оригинале – «at-tariq», которое в переводе означает «тот, кто стучит». Из слова «звезда», они заключают, что в тексте идет откровение о новейшем открытии астрономии – о пульсаре. «Звуковые волны колебания» его излучения «воспринимаются ухом» как непрерывный стук.

Чаще всего обсуждение этого «чуда» встречается на русских и английских форумах и редко появляется на арабских дискуссионных площадках. И не случайно, поскольку «доказательство» этого тезиса базируется на незнании арабского языка.

Слово «tariq» – производное от глагола «taraqa», что означает «стучать». Это слово в арабском языке имеет несколько значений. Вот что приводит Ибн Манзур в своем величайшем толковом словаре арабского языка «Лисан аль-Араб»:

««Тарк» – это удар камнем… Удар в дверь… Удар молотком в кузнице… Появление в ночи»⁹⁴.

Однако «ритмичный удар – сокращение» («nabd») в арабском не является синонимом слова «tarq» и используется, когда речь идет «о стуке сердца… сокращении жил… расстройстве живота… колебании тетивы»⁹⁵. Следует заметить, что именно производным этого слова и был назван пульсар в арабском языке («al-nabbad»)⁹⁶.

Толкования же этого текста сходны со значением слова «tarq». «Сказал мне Мухаммад ибн Саад: передал отец мой от дяди, который также передал от отца своего отца, что Ибн Аббас истолковал: ««Клянусь небом и тариком», – как «небом и тем, что появляется (yatruq) на нем»» – приводит Ат-Табари в своем тафсире⁹⁷. То же самое упоминает и Ибн Касир: «И сказал Кутада: названа была звезда Тариком, потому что появляется ночью и исчезает днем»⁹⁸. С ними солидарны в своих толкованиях Аль-Куртуби⁹⁹ и Аль-Багауи¹⁰⁰.

Простые правила анализа текста показывают, насколько апологетами ислама был искажен смысл первоисточника в их ненаучных поисках «научных чудес».

Однажды мне в руки попал текст. Удивление, которое он вызвал во мне, равнялось исламскому восхищению им:

«…На одном из форумов, посвященных научным чудесам Корана, мистер Армстронг – один из выдающихся ученых американской НАСА – сказал: «Мы совершили множество опытов над металлами земли. Однако единственный непонятный нам металл – это железо. Возможности железа неимоверны, а нейтроны и электроны в атоме железа для объединения нуждаются в неимоверной энергии, которая в четыре раза превосходит энергию, находящуюся в нашей солнечной системе. Поэтому и невозможно образование железа на земле»… И когда был переведен ему аят «Мы также ниспослали железо, в котором заключается могучая сила и польза для людей»(57:25), он подтвердил, что это не может быть словами человека»¹⁰¹.

Этот текст вызывает подозрения по двум причинам. Первая заключается в том, что слова некоего мистера Армстронга (кроме заявления автора о роде его деятельности никакого другого научного упоминания о нем не содержится) не имеют научного подкрепления. Ни он, ни автор данного отрывка, не приводят ссылки ни на новейшие исследования, ни на справочники или иные источники. Ни в любом другом источнике¹⁰² нет упоминания об особом внеземном происхождении этого металла, сходного в своих строении и природе с другими. То есть, можно ставить вопрос об умышленном псевдонаучном заявлении, что, естественно, сводит на «нет» всю научность «чуда».

Есть и другая причина, по которой доказательство теряет свою силу. Она, как и в случае с пульсаром, чисто филологическая.

В кораническом тексте смысл слова «ниспослали» передает слово «anzalna». Слово это, согласно словарю, имеет такие смыслы: «спуск к земле… неспешный спуск… наведение порядка… даяние благ»¹⁰³. То есть, пониматься оно может как благо, ниспосланное Богом, Его творение. Иначе невозможно истолковать следующий аят:

«Он создал вас из одного человека. Он сотворил из него жену ему и ниспослал для вас из скотины восемь животных парами»¹⁰⁴.

Ат-Табари в своем тафсире подразумевает в слове «nazzala» именно значение «сотворил»: «И ниспослал» – то есть сотворил вам из скотины восемь животных»¹⁰⁵. В своем толковании на 57:25 он даже не удостаивает слово «anzalna» внимания, приводя толкование на «могучая сила и польза для людей»¹⁰⁶. Этот прием используется муфассирами лишь в том случае, когда толкование на какое-либо слово было дано раньше.

Аль-Куртуби, в свою очередь, толкует это место как «создал»: «Ниспослали железо». «Ниспослали» – то есть создали его, как и в аяте «ниспослал для вас из скотины восемь животных парами»¹⁰⁷. Однако проповедники «чудес» благополучно «забыли» об элементарных (и, надо заметить, истинно научных) правилах герменевтики, о рамках исторического контекста.

«Побеждены Румы в ближайшей земле, но они после победы над ними победят»¹⁰⁸.

Этот аят в глазах многих мусульман обрел новый смысл, когда современные проповедники провозгласили этот внешне невидный отрывок примером исключительной научности Корана. В частности, ими утверждается, что битва между персами и ромеями, в которой и были побеждены последние, произошла в Иерусалиме – якобы самой низкой точке земли. Чудо Корана заключается в том, что слово «adna», переведенное здесь как «ближайшей», может означать также и «нижайшей».

Оставим веру в чудо в стороне и обратимся к науке. Прежде всего, отметим, что ни один исламский источник не произвел исторического разбора той эпохи. Имеются только толкования этого аята.

Итак, тафсиры сообщают причину, по которой был ниспущен данный аят: «язычники Мекки были на стороне персов, потому что тоже являлись язычниками. Мусульмане желали победы ромеям, христианам»¹⁰⁹. По этой причине будущий халиф Абу Бакр заключил с Курейшитами спор о том, кто победит¹¹⁰. Хоть Абу Бакр и проиграл спор, победа ромеев все-таки свершилась, но уже после хиджры (переселения Мухаммада в Медину). Исламские источники приводят две даты побед ромеев: первая была в год битвы при Бадре (624г.), а вторая – при перемирии в Худайбии (628г.)¹¹¹. Однако никто не упоминает даты поражения ромеев. Более того, расходятся по поводу места битвы: «некоторые говорили, что в Азруат (современная Сирия, – прим. автора) …другие, что в Джазире (современный Ирак, – прим. автора)… третьи – в Иордании»¹¹². Но, судя по тому, что спор Абу Бакра был о победе, то поражение уже свершилось. Согласно источникам, решающая битва произошла в Иерусалиме в 614 г., когда персы захватили город¹¹³. Никаких других битв в Палестине не было вплоть до последующего отвоевания Иерусалима в 628 году, а отступление войск византийского императора Ираклия уже началось в Антиохии с 613 г.¹¹⁴. То есть, остается лишь одно место – Иерусалим.

Апологеты ислама не отрицают, что имеют в виду именно Иерусалим. Но этот город возвышается на 760 м. над уровнем моря¹¹⁵ и никак не может быть самой низкой точкой земли.

Несостоятельность гипотезы можно также доказать филологически. В тафсирах слово «adna» понималось только как «ближайший»¹¹⁶. Если просмотреть толковый словарь «Лисан аль–араб» составленный на рубеже XIII-XIV вв., то слово «adna», согласно ему, имеет лишь один смысл – «ближайший»¹¹⁷. А значит, слово приобрело значение «нижайший» лишь в новейшее время, что исключает возможность передачи им требуемого смысла в седьмом веке н.э.

3. О литературном совершенстве Корана.

Вторым доводом в пользу боговдохновенности Корана является тезис о его литературном совершенстве. «Скажи: «Если бы собрались люди и джинны, чтобы сделать подобное этому Корану, они бы не создали подобного, хотя бы одни из них были другим помощниками» – говорит о себе Коран¹¹⁸. Мусульмане считают Коран высшим примером литературного мастерства, совершенным с филологической точки зрения текстом. В этом они видят доказательство неземного происхождения Корана.

Заметим, что всесторонний языковой анализ Корана никогда не производился. Мусульмане предпочитают просто верить в то, что Коран является совершенством слова. В связи с этим возникает вопрос: все ли исключительное боговдохновенно? История сохранила множество великих имен поэтов, слагающих стихи на разных языках и в рамках разных культур. Пушкин, Хайям, Шекспир, Мутанабби… Трудно найти в их работах литературные изъяны или ошибки. В таком случае, можно ли отнести их произведения к божественному откровению? Каков бы ни был гениален слог, невозможно причислять их произведения к числу священных книг истории. Само по себе литературное совершенство не доказывает ровным счетом ничего. Язык остается орудием человеческим, и любому по силам овладеть им в рамках придуманного людьми же эталона – языковых правил.

Но вернемся к вопросу: чем же Коран доказывает свое литературное совершенство?

Оценивая то или иное произведение с точки зрения филолога, прежде всего, необходимо обратить внимание на орфографию, определить его стиль, сравнивая с произведениями предшествующими ему или последующими. Каким произведение выглядит на фоне других? Ведь невозможно судить о том или ином тексте в отрыве от его исторического контекста, как невозможно судить об исключительности листка без рассмотрения всех листьев дерева. Попытаемся проанализировать коранический текст, используя эти критерии.

Арабский, несмотря на свою сложность, как и любой другой мировой язык, устанавливает четкие правила грамматики, через которые невозможно переступить в речи и в письме. Однако Коран неоднократно нарушает те самые элементарные правила, которые ставят под сомнение факт его литературно-языкового совершенства.

Элементарное правило образования множественного числа гласит: «Окончание двойственного числа (а) приходится на глагол, следующий за этим словом в спряжении данного числа, которое оканчивается определенным положением в предложении (насб)»¹¹⁹. Это правило нарушено грубейшим образом в суре 22:19, где после слова в двойственном числе «khasman» («два противника») идет глагол во множественном числе «akhtasamu» («враждовали», что подразумевает множественное число).

Как и в русском языке, время, упоминающееся в предложении, ставит все предложение в соответствующие временные рамки. Так, если переводить в 3:59 без редакции с языка оригинала, получается следующая фраза «и сказал: будь – и будет». Все правила требуют замены «fayakun» (будет) словом «fakan» (и стало).

Подмена правильного склонения числительных падежей происходит и в 49:9, где приводится «две группы» («taifatan»), после которой вставлен глагол в спряжении множественного числа «сразились» («aktatalu»), а предлог, указывающий на это событие, склонен в форме двойственного числа – «между ними двумя» («baynahuma»).

В 7:160 кроется не менее грубая ошибка. Слово «колено» («sibt»), имеющее в арабском мужской род, сопровождается словосочетанием «двенадцать» («ithnatay ashara»), склоненным в женском роде.

Кроме вышеперечисленных, в тексте Корана можно найти и иные ошибки, общее число которых превышает 40. Кроме того, в тексте неправильно приводятся названия географических мест и событий.

Коран считается источником современного литературного арабского языка. Замечание это справедливо, так как именно Коран способствовал становлению и направлению творчества множества арабских поэтов. Но это вовсе не доказывает его литературное совершенство. Напротив, при сравнении формы, слога, лексического богатства и содержательности предложений Корана с иными произведениями творцов Аравийского полуострова доисламских времен, первый значительно уступает по всем лингвистическим параметрам (стилистика, средства художественной выразительности и т.д.). В этом легко убедиться и человеку, не являющемуся экспертом-филологом, на примере памятников эпохи V-VI вв. н.э. – семи муаллакат.

Мир муаллакат поражает и восхищает. Большая часть лексики непонятна обывателю и нуждается в переводе на литературный язык наших дней, тогда как Коран сравнительно легко читается нашими современниками. В отличие от Корана, который возник в той же эпохе и среде, муаллакат характеризуются присутствием связного сюжета, букетом изящных сравнений и высоким стилем. Именно эта заслуга и была отмечена современниками и потомками этих текстов – по легенде, они были вывешены на почетное место в тогдашнем языческом капище – на стенах Каабы, а средневековые филологи выделяли их в особую нишу среди всего наследия доисламского периода. Муаллакат не содержат лингвистических ошибок и доныне являются классическим примером для орфографических, синтаксических и стилистических разборов в арабском языкознании¹²⁰. Сравнивая строчку любой из семи муаллакат, написанных в разное время и разными поэтами с кораническим аятом, то сразу выявляется богатство языка муаллакат: зачастую в строфе-описании из 11-и слов можно встретить как минимум пять неиспользуемых в тексте Корана слов, способствующих богатому и колоритному литературному сравнению, а, следовательно, несущих более насыщенную смысловую нагрузку. Эта непревзойденность муаллакат признается и современными поэтами и исследователями¹²¹.

3. Итог

Несмотря на немалый выполненный объем работы, мы коснулись лишь вершины айсберга. Голос ислама неустанно повторяет пусть сомнительные, но желанные сердцу мусульман всего мира тезисы о подобных «чудесах». Тем не менее, эти «научные чудеса» глубоко антинаучны и возникли по неведению (возможно, и по причине прямого подлога) исламских проповедников, пожелавших найти новые доказательства истинности своей веры. Только почему вера во внеземное в исламе так нуждается в земном подкреплении?.. Конечно, сложно защищать учение, исходя из самого учения. И под градом вопросов, легче сказать «наука подтверждает», чем «подтверждаю я сам» и обосновать это. Однако наука строга, и сделать вывод о соответствии истин Корана аксиомам академической науки возможно лишь с огромной натяжкой, сводящей на нет всю доказательную базу подобного утверждения. Вернемся к изначальной, неискаженной вере и спросим, что именно, с чисто религиозной точки зрения, может подтвердить для христианина истинность Корана, о чем забывают «искатели чудес» в рамках седьмого века?

Не менее остро в межрелигиозном научно-богословском диалоге стоит проблема понимания мусульманами христианства. Приверженцы ислама приводят интерпретации христианского вероучения, никак не связанные с истинным учением Церкви. Происходит это, большей частью, из-за изначально ошибочной исходной информации о нем, которая содержится в Коране и Сунне. По законам формальной логики, эта информация подвергает сомнению саму боговдохновенность Корана, поскольку немыслимо незнание Всеведущим Богом доктрин иных религий, которые, по слову Корана, Им же и ниспосланы. В этой главе мы попытаемся предложить полемизирующему оптимальный путь диалога и примеры опровержения мифов о христианстве, которые, как показывает опыт, являются наиболее эффективными в подобном межрелигиозном диалоге.

1. Один или «третий трех»?

«Не веровали те, которые говорили: «Ведь Аллах – третий из трех», – тогда как нет другого божества, кроме единого Бога. А если они не удержатся от того, что говорят, то коснется тех из них, которые не уверовали, мучительное наказание»¹²².

Этот аят Корана, с точки зрения христиан, является самым абсурдным среди всех коранических текстов. Несостоятельность этого тезиса понятна каждому исповедующему православие человеку. Но именно этот текст чаще всего демонстрируется как доказательство «многобожия» современных христиан, чье истинное вероучение, как и Библия, было искажено. Поэтому апологету, полемизирующему на тему триадологии, приходится всякий раз развенчивать миф о политеизме христиан, поясняя основы догматического вероучения Церкви.

Поражают и расхождения во мнениях толкователей этого аята. Так, Аль-Хусейн бин Масууд Аль-Багауи (+1122г.) без сомнения относил этот аят к учению о «троице трех богов – Аллаха, Исы и Марии»¹²³. Аль–Куртуби (+1273г.) приводит истинную формулу триединства, однако замечает, что три ипостаси Святой Троицы все же являются «тремя богами»¹²⁴. Ибн Касир (+1373г.) лишь повторяет сказанное обоими толкователями, больше склоняясь на сторону Аль-Багауи и ссылаясь на аят 5:116 «И вот сказал Аллах: «О Иса, сын Марйам! Разве ты сказал людям: «Примите меня и мою мать двумя богами кроме Аллаха?» Он сказал: «Хвала Тебе! Как можно мне говорить, что мне не по праву? Если я говорил, Ты это знаешь. Ты знаешь то, что у меня в душе, а я не знаю того, что у Тебя в душе: ведь Ты – ведающий скрытое»¹²⁵.

В Коране есть отдельные места, где используется терминология христиан, которая, тем не менее, по-своему интерпретируется исламом. В частности, 4:171 говорит: «О обладатели писания! Не излишествуйте в вашей религии и не говорите против Аллаха ничего, кроме истины. Ведь Мессия, Иса, сын Марйам, – только посланник Аллаха и Его слово, которое Он бросил Марйам, и дух Его. Веруйте же в Аллаха и Его посланников и не говорите – три! Удержитесь, это – лучшее для вас. Поистине, Аллах – только единый бог. Достохвальнее Он того, чтобы у Него был ребенок. Ему – то, что в небесах, и то, что на земле. Довольно Аллаха как поручителя!» Рассмотрим толкование к этому тексту. Аль-Багауи говорит: «Слово Аллаха» – означает рождение его – Исы (мир ему) словом Божиим «будь»… «дух его» может означать имя Джабраила (мир ему)… «дух» может означать «милость»… или «видение ниспосланное»¹²⁶. Интересно, что в современной полемике этот аят замалчивается. Думается, это не случайно, поскольку, если библейский текст признается неискаженным, то примутся во внимание все библейские цитаты, говорящие о христианском значении выражения «Его Слово». Это сведет на нет позиции Корана. Более того, повторяя утверждение о «трех божествах», текст обесценивает свою доказательную базу, а неопределенность толкования слова «дух» ставит под удар уже упоминавшееся нами предположение мусульман о том, что «Параклит», «Утешитель», «Дух Святый», приход которого был предсказан Христом, является Мухаммадом.

Бедственное положение дел в кораническом сравнительном богословии проявилось во время активизации в середине XX в. диалога между исламом и христианством. Именно тогда мусульмане всего мира, забыв о тексте Корана, попытались опровергнуть истинное учение о Троице «рациональным» путем.

Во время диалога следует особо акцентировать внимание на строгой монотеистичности христианского вероучения. «Только Господь [Бог твой] есть Бог, [и] нет еще кроме Его»¹²⁷, – вторят вслед за Писанием христиане мира. Не отвергал монотеизма и Спаситель: в разговоре с ним книжник восклицает: «Хорошо, Учитель! Истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его»¹²⁸. Святые Отцы Церкви не отступают от этой предельно ясной аксиомы. «Надо… соблюсти веру в единого Бога», – учит святитель Григорий Богослов¹²⁹. Нет нескольких богов, Бог Един и Предвечен. «Верую во Единого Бога» – говорит и не принимаемый мусульманами Символ Веры. Во время каждого богослужения народ молится: «Услыши ны Боже наш, упование всех концев земли». Отрицающим же Единство Божие «да будет анафема»¹³⁰, то есть отлучение от Церкви. По сути, признающий существование иных Богов является отступником от православия. И только после разъяснения этой истины о Единстве, мы можем перейти к объяснению понятия о «Единстве Трех в Одном» или «Триединстве».

«Бог един по существу, но троичен в ипостасях»… Именно в этой фразе мусульмане видят подтверждение ереси христиан о многобожии. «Три не может быть сведено к одному по элементарным правилам логики», – утверждают апологеты ислама. Однако и в математике существует понятие математической «бесконечности», которая, например, не подлежит элементарному делению, несмотря на то, что состоит из вполне определенных (пусть и бесконечных) чисел. Логика «1+1+1=3» присутствует в элементарной математике, и постепенно отходит на задний план в высшей. Чем объемнее и грандиозней величина, то все меньше она поддается элементарной логической обработке (если вспомнить, к примеру, математическую бесконечность (∞), которая как раз больше подходит для аналогии с Абсолютом, то сложение ее, совершенное трижды, дает нам все ту же неизменную бесконечность). К тому же, логика, на языке математических символов (именно символов), не всегда соответствовала реалиям жизни. Было время, когда отрицалась возможность авиаполетов¹³¹. Квантовая механика признает полную непригодность языка логики для описания законов природы: «Я имел возможность проконсультироваться с сорока физиками-теоретиками... Мои коллеги, несмотря на различие их взглядов, придерживаются, по крайней мере, одного убеждения. Все признают, что мы не понимаем природу материи, законов, которые управляют ею, языка, которым она может быть описана»¹³². Логичность фактов, подтверждающих ту или иную теорию может оказаться бесполезной, и «правильной оказывается, в конце концов, совершенно другая гипотеза»¹³³. Не только физика прибегает к языку символов, который, по сути, не может описать то, что зафиксировано приборами. Даже «строгая» логически математика содержит крайне «нестрогие» элементы, о чем упоминают современные логики¹³⁴. Такие же «логицисты» в исламе пытаются объяснить Творца логикой, зачастую и в нашем мире оказывающейся неприменимой. На фоне такого вопиющего незнания основ особо абсурдно слышать распространенное в диалоге утверждение мусульман о возможности логического познания Бога.

Да, мысль о Триединстве Божества непонятна, но приблизить ее к человеческому пониманию можно. Остановимся на некоторых деталях, исключающих политеизм догмата о Троице.

Догмат о Триипостасности – это не вера в трех Богов, поскольку подразумевает единство существа. Оппоненты возражают: все мы, люди, обладаем единым человеческим существом, но мы не едины. Это так, но у нас, у людей, нет свойства, которым обладает Единое Божественное Существо: мы не вездесущи, всеведущи и т.д. Раздельная природа требует наличия обособленных мест существования. Возникает вопрос: где возможно найти такое место для трех божеств, если все они – вездесущи? Христианство безапелляционно настаивает на монотеизме и Единстве Творца вселенной.

Кроме того, ипостаси не существуют раздельно от Единого Божества – они и есть Единое Божество. Они не существуют раздельно, но и слитие их в одно безличное существо невозможно. Трое являют собой Единое Целое, и Каждый не является математической третью Божества, поскольку это было бы немощью, которая противоречит Сути Бога.

Несмотря на кажущуюся с точки зрения элементарной математики абсурдность, в природе есть множество примеров триединства. «Видите, стоит на небе круг блестящий, – говорит св. Кирилл – и от него рождается свет и исходит тепло? Бог Отец, как солнечный круг, без начала и конца. От Него рождается Сын Божий, как от солнца свет, и как от солнца вместе со светлыми лучами идет и тепло, исходит Дух Святой. Всякий различает порознь и круг солнечный, и свет, и тепло, а солнце одно на небе. Так и Св. Троица: три в Ней Лица, а Бог единый и нераздельный»¹³⁵.

Солнце перестало бы быть солнцем, если отнять у него лучи, свет или само тело звезды. И каждые по отдельности «элементы» нельзя назвать одной третьей солнца. Так и в Троице три Личности являют нераздельное, одновременно трисоставное Единство.

«Тремя богами – пишет свт. Григорий Богослов – можно было бы назвать тех, которых разделяли бы между собою время, или мысль, или державу, или хотение – так что каждый никогда бы не был тождествен с прочими, но всегда находился с ними в борьбе. Но у моей Троицы одна сила, одна мысль, одна слава, одна держава; а через сие не нарушается и единичность, которой великая слава в единой гармонии Божества»¹³⁶.

Нередко мусульманин понимает суть монотеистичной концепции Троицы, но это никак не влияет на его восприятие Триединства как трибожия. Причинами, как правило, являются убеждения в том, что:

– Троица не упоминается в Библии.

– «Иса – пророк и не может быть Богом».

– «Христа сделали Богом лишь в 325г.»

Постараемся ответить на эти утверждения, которые, как правило, насаждаются мусульманской апологетической пропагандой.

Это – один из самых распространенных доводов, которым мусульманские апологеты «доказывают лживость» догмата о Троице. Однако это утверждение легко опровергается простейшим анализом.

Для того чтобы описать существующий предмет или явление, мы пользуемся теми или иными словами. Скажем, печатное издание объемом больше 50 страниц можно назвать «книгой». А можно – «писанием», «кодексом», «стопкой распечатанных бумаг, склеенных под единой обложкой»… Все определения будут верны, т.к. отражают суть явления посредством семиотики языка, что и важно сделать, даже при отсутствии четкого свидетельства этого явления о самом себе.

Отметим, что слово «салят» («намаз») хоть и приводится в Коране, способ его совершения не упоминается во всем тексте этой Книги. В таком случае, имеем ли мы право утверждать, что мусульмане молятся неправильно, поскольку способ совершения салята указан лишь в Сунне? Отнюдь.

Примерно тот же принцип действует и в случае со словом «Троица». Оно обозначает лишь то, что уже было упомянуто на страницах Библии. Евангелие от Матфея приводит слова Христа: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа»¹³⁷. В священной истории Нового Завета особое место занимает событие Крещения Христа: «отверзлось небо, и Дух Святый нисшёл на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Моё благоволение!»¹³⁸. Тот же голос с небес слышен и в момент Преображения на Фаворе¹³⁹. В своем послании апостол благословляет христиан словами: «Благодать Господа (нашего) Иисуса Христа, и любовь Бога (Отца), и общение Святого Духа со всеми вами»¹⁴⁰. Другой же апостол учит: «А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым, сохраняйте себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни»¹⁴¹. То есть, во Имя Трех – а по факту одного – благословляли и поучали первые христиане – апостолы, которые более всех были приближены ко Христу¹⁴².

Справедливости ради предположим, что мусульманская трактовка слов Христа верна. Вспомним, что подразумевает ислам под «духом святым». Теперь зададимся вопросом: во имя кого призван верующий во Единого Бога творить любое свое дело? Ответ найдем с легкостью и в исламе: «любое дело, не начинающееся (и не творящееся) во имя Аллаха, обречено на провал»¹⁴³. Но именем кого пророк посылает своих учеников? Если следовать логике исламской апологетики, то во имя Бога и его творений, что является беспрецедентным как для истории христианства, так и для истории ислама.

Однако, в таком случае, кем является сам Мессия?

Чтобы ответить на этот вопрос, сравним личности Христа и пророка Мухаммада, учитывая характер миссий обоих.

Родился Мухаммад на окраине Византии – Аравийском полуострове, на территории которого уживались арабские язычники, последователи гностицизма, манихейства, и даже иудаизма¹⁴⁴. Мекка была центром аравийского язычества: именно там находилась их главная святыня – Кааба, с ее черным камнем и 360-ю идолами, из которых главными были Ваал, Аллят, Аль-Аузза и Манат. Именно туда, в определенные т.н. запретные месяцы (когда запрещался грабеж, останавливались междоусобицы, чем и пользовались караваны, идущие в Сирию), ежегодно стекались паломники со всей Аравии. Большое религиозное и территориальное влияние в доисламской Аравии имело племя Курейшитов, правителей Мекки. Подготовку к этому паломничеству обеспечивали потомки Кусая бин Киляба, из рода которого и произошел Мухаммад. Нравы доисламского общества (согласно мусульманскому определению, общества «джахилийского»¹⁴⁵), были архаичными, жесткими. Наряду с безграничным гостеприимством, храбростью, почитанием рода, было распространено кровосмешение, ритуальное закапывание живьем с целью избежать позора, а иногда и убийство мальчиков, из-за страха перед расходами на их пропитание. Эти и другие обычаи вызвали позже в Мухаммаде протест и подтолкнули к поиску иного духовно-нравственного пути. Далее последовали его первое видение и «закладка фундамента» новой мировой религии, которая позже упразднила языческие традиции. Но именем кого?

Мухаммад начал пророчествовать в сорок лет. Причем с первых минут откровения он призывает творить все во имя Аллаха: «Читай! Во имя Господа твоего, создавшего Человека из сгустка крови. Читай! Господь твой самый милостивый, который научил каламом, научил человека тому, чего он не знал»¹⁴⁶, – гласят самые первые строки Корана, которые услышал напуганный Мухаммад. С тех пор пророк становится глашатаем откровения. Джабриил регулярно передавал ему Коран Аллаха; по повелению Аллаха начинались война и переселение-хиджра; волей Аллаха устами пророка отменялись и устанавливались обряды и новые законы для верующей в него Уммы. Свои слова он ставит после слов Корана, говоря: «Что запретил Пророк Аллаха, то уже запретил Аллах»¹⁴⁷. О своих словах и действиях, которые составляют исламское Предание, Сунну, он отмечает, что его утверждения берут начало в откровениях Всевышнего: «Мне был дарован Коран и подобное ему»¹⁴⁸. Автор одного из известных толкований Корана, Ибн Касир, пишет в предисловии к своему творению, что «Сунна была ниспослана откровением как и Коран. Но она не читается как читается Коран. Это доказал имам Аль-Шафии и другие имамы»¹⁴⁹. Другой толкователь в своем пояснении к аятам 53:3–4 пишет: «Это – всего лишь откровение, которое ниспосылается». Под «этим» подразумевается все, что Пророк Аллаха сказал о религии»¹⁵⁰. Таким образом, вслед за исламскими учеными, можно заключить, что «как Коран – откровение дословное (со слов Аллаха)… так и Сунна – откровение Аллаха по смыслу, ниспосланному Пророку и переданное его словами»¹⁵¹. Иными словами, с начала своей миссии до ее завершения, Мухаммад оставался гласом Аллаха, голосом откровения, принадлежащим только Ему и говорящим лишь от Его имени.

В свою очередь, Иисус Христос, каким мы видим Его в свете строк Нового Завета, являет Собой некоторую противоположность и Мухаммаду, и ветхозаветным пророкам. Только Он имеет всякую власть на небе и на земле¹⁵²; именно Он будет судить на Страшном Суде¹⁵³; Он не отверг и даже поощрил возглас Фомы «Господь мой и Бог мой!»¹⁵⁴. Явив себя своему ученику Иоанну, Он, как и Яхве¹⁵⁵, говорит о Себе как о Первом и Последнем¹⁵⁶, явно подразумевая в Себе божественное. В глазах толпы Он был только пророком, и, причисляя себе божественность¹⁵⁷, казался людям богохульником. Этого оказалось достаточным, чтобы признать Его достойным смерти¹⁵⁸. Таким образом, считать Христа только пророком, идентичным Мухаммаду, было бы, по крайней мере, странно.

Несмотря на это, исламские апологеты, когда рассматривают текст Евангелия, часто «забывают» определенные стихи, указывающие свидетельство Христа о Себе как об истинном Пути. Например: «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его»¹⁵⁹. Здесь стоит отметить, что между всеми стихами Нового Завета существует обратная логическая связь. Невозможно толковать некоторые сложные, многопластовые стихи через другие, более простые. Однако именно сложные отрывки и игнорируют исламские богословы или провозглашают их вставками в библейский текст.

Стоит особо отметить аят 72:3, гласящий: «И Он – да превознесено будет достоинство Господа нашего! – не брал Себе ни подруги, ни ребенка». На него походит и другой аят: «Создатель внове небес и земли! Как будет у Него ребенок, раз не было у Него подруги и когда создал Он всякую вещь и о всякой вещи Он сведущ!»¹⁶⁰ Мусульмане любят оперировать именно им, доказывая, что догмат о Троице принижает величие Божие. Не нужно забывать, что и Коран, и Библия в своих описаниях Божества полны антропоморфизмов. К примеру, аят 48:10 упоминает «руку Аллаха». При этом мусульмане уточняют: «У Него есть Рука, подобающая Его Величию». То есть, признавая наличие у Бога руки, ислам признает, что не знает ее формы, ибо она не похожа ни на что сотворенное, но обладает Полнотой Величия Божия¹⁶¹. Другими словами, ислам отвергает буквализм и попытки отождествить признаки Аллаха с земными аналогами. Рука Бога не может быть похожей ни на руку человека, ни на руку животного. Так же и христианство, признавая «Предвечное Рождение» подчеркивает, что «мы находим, что в божественном Писании весьма многое символически сказано о Боге телесным образом, – то должно знать, что нам, людям, облеченным грубою плотию, невозможно иначе разуметь или говорить о божественных высоких и невещественных действиях Божества, как только посредством образов, типов и символов, нам сообразных… Кратко сказать – все, что говорится о Боге телообразно, заключает в себе какую-нибудь сокровенную мысль, и через свойственное нам научает тому, что выше нас»¹⁶². То есть, как и любой антропоморфизм, слово «рождение» является лишь земным символом нетварного, предвечного, обладающего Божественным Величием и Полнотой процесса, непонятного нашему разуму.

Первые христиане и Христово Богочеловечество.

Очень часто исламские апологеты пытаются «переиначить» историю на свой лад. В диспутах они приводят доводы в пользу того, что до Первого Вселенского Собора 325 г. Иисуса Христа не почитали как Бога. И якобы именно в то время был утвержден догмат о почитании Святой Троицы. Логика мусульман понятна: так как Иса, Сын Марьям, является пророком, то должны были остаться последователи, которые верили в Его посланничество как пророка, вознесение на небо до распятия и убийство другого человека вместо Него¹⁶³. Однако история обличает невежество исламских богословов. В первые века притесняемое, гонимое, но живое христианство оставило множество памятников, свидетельствующих об изначальном почитании Христа как Бога. На их основании можно легко доказать аутентичность христианского вероучения.

Феномен христианства сразу привлек к себе внимание Римской Империи. Культ, появившийся в далекой провинции, с каждым годом завоевывал души все новых и новых последователей, которые не боялись идти ради него на смерть. Недоумение римских правителей влекло за собой естественное желание исследовать (пусть и предвзято) нового «скрытого врага». Описания новой религии отразились в сочинениях I-II вв. В частности, Плиний Младший (+113) писал о приверженцах Христа так: «Они… сообщали следующее: они имели в определенный день перед восходом солнца собираться вместе и совместно воспевать гимны Христу, как Богу, давать перед Ним обеты никогда не делать нечестия, не заниматься кражей, воровством или блудом, не нарушать данного слова, не удерживать данного им в залог»¹⁶⁴.

Во втором веке поклонение Христу как Богу отметил греческий сатирик Лукиан (+180), который, со слов приверженцев нового учения, описывал личность их Учителя таким образом: «…Он был распят в Палестине за то, что основал этот новый культ… Более того, их первый законодатель (Т.е. сам Христос – Ф.Н.) убедил их в том, что все они братья друг другу, после того, как все они окончательно согрешили, отказавшись от греческих богов, начав молиться этому распятому софисту и живя согласно его законам»¹⁶⁵. По свидетельству Иосифа Флавия, ученики Христа проповедовали о его распятии и воскресении, апеллируя ими как свидетельствами истинности его мессианства¹⁶⁶. По словам Тацита (+117), это «зловредное суеверие» жестоко пресекалось императором казнями «смутьянов»: «…их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали»¹⁶⁷. Таким образом, никаких свидетельств об обычном провозглашении Иисуса пророком, на котором настаивают приверженцы коранической версии, история не знает, хотя сохранила десятки рукописей «невыгодных» Церкви сект и ересей первых веков.

Есть и другой источник информации о жизни первых христианских общин – это свидетельства их писателей и апологетов. Защищая свое учение от гонений, критики, лжи и клеветы язычников, первые ученые разных национальностей, социальных положений, менталитетов отстаивали единое и ясное учение, говорящее о Триединстве Бога и Предвечном Сыновстве Христа-Логоса. Количество их говорит о том, что учение это было далеко не идеологией меньшинства, а общепринятой религиозной догмой, которую проповедовали как святые подвижники, так и простые писатели. Послание к коринфянам св. Климента Римского (+101), сочинение первого века, одно из древнейших после книг Священного Писания Нового Завета, гласит: «Жив Бог и Господь Иисус Христос»¹⁶⁸. Примерно в то же время Игнатий, епископ Антиохийский (+107) пишет: «Есть Один Врач, телесный и духовный, рожденный и нерожденный, Бог во плоти, в смерти истинная Жизнь, от Марии и от Бога, сперва подверженный, а потом неподверженный страданию, Господь наш Иисус Христос». Некий Аристид (+140) в своей апологии утверждает, что «…И о Нем (о Христе) говорится, что Бог сошел с неба, и облекся плотию». Видный афинский философ-христианин Афинагор (+176) говорит о том же: «Мы признаем Бога и Сына Его – Слово, и Духа Святого, именно составляющих одно». Св. Ириней Лионский неоднократно замечает, что «Христос – истинно человек и истинный Бог» но, несмотря на это «Отец есть Господь, и Сын – Господь, и Отец – Бог, и Сын – Бог», признавая лишь «Единого Бога» дарующего спасение. В третьем веке ничего не изменяется в теологии православия, и Римский епископ Ипполит (+235) учит, что «только тот истинно верит в Единого Бога, кто истинно верит в Отца, Сына и Духа Святого», тем самым подтверждая неизменное учение первых двух веков. Ни одного свидетельства о ересях, приближенных исламской точке зрения на личность Христа, Его миссию, смерть и воскресение, нет ни в летописях историков, ни в апологиях первых церковных писателей, критикующих иные философские концепции того времени¹⁶⁹. И лишь к концу третьего века зарождается арианство, которое и было осуждено на Первом Вселенском Соборе, но которое вряд ли можно назвать «исконным христианством»¹⁷⁰.

Одним из самых распространенных клише, бросаемых в адрес христианства как со стороны мусульман, так и со стороны других оппонентов, является обвинение его в синтезе языческих культов и следовании им. В частности критикуется сходство христианской триадологии и догмата о боговоплощении с их «аналогами» в языческой среде. Рассмотрим же подобные аналогии.

А. Триады.

Действительно, в древности существовали «семейные» триады богов. В частности, в Древнем Египте почитались многочисленные триады, состоящие из отца, матери и их ребенка. Яркой иллюстрацией является знаменитая Фиванская триада Амона, Мут и Хонсу¹⁷¹. Подобная по системе мифология существовала как в Древней Греции (к примеру, Зевс, Гера и Арес¹⁷²), так и в Древнем Риме (Сатурн, Опс и Юпитер¹⁷³). Следуя этой же логике, Коран критикует христиан: «И Он – да превознесено будет достоинство Господа нашего! – не брал Себе ни подруги, ни ребенка»¹⁷⁴. Однако следует заметить, что подобной божественной триады нет в христианском вероучении. Более того – боги пантеона, пусть и составляющие собой триаду, имеют раздельную природу, обладающую различными свойствами, чего не наблюдается в случае с Троицей. Языческие «три» не являются «одним». Как ясно видно, аналогия эта явно натянута.

Однако существует и другой вид триад, более поздний, содержащий некое подобие идеи триединства. Примером является индуистская триада Тримурти, где три бога предстают как формы проявления одного и того же верховного божества. «Оно создает образ Брахмы, получает форму в виде Пуруши и разрушает естеством Рудры – таковы три состояния владыки тварей» – говорит о Тримурти Магабхарата¹⁷⁵. Однако и тут все не так однозначно: ипостаси Пресвятой Троицы не являются проявлением (модусом) Бога, а подобное учение – савеллианство, возникшее в лишь в III веке – было отклонено Церковью как еретическое¹⁷⁶. Также, окончательное становление триединого представления о Тримурти является послеведическим, появившимся лишь в 300 – 1200 гг. н.э., что исключает сам факт заимствования¹⁷⁷. Видный эксперт в области истории Индии Артур Бэшем так оценивает мнимое сходство идеи Тримурти с христианским догматом триединства: «Первые западные исследователи индуизма были впечатлены сходством между индуистским триединством и христианской Троицей. На самом деле, сходство не очень-то близкое, и индуистское триединство, в отличие от Святой Троицы христиан, никогда в сущности не «было популярным». Весь индуистский тринитаризм имел тенденцию к принятию только одного бога из трёх; таким образом, из контекста ясно, что гимн Калидасы к Тримурти в действительности адресован Брахме, который рассматривается как верховный бог. Тримурти являлся, фактически, искусственной величиной, и имел мало реального влияния»¹⁷⁸. Следовательно, подобные претензии снимаются сами собой.

Б. Идея богочеловечества и спасения.

Точно так же, как и в случае с мнимым заимствованием догмата о троичности, наши оппоненты утверждают, что представление о божественном воплощении, страдании и искуплении является заимствованием из языческой мифологии. Но так ли это на самом деле? Опять же обратимся к древней мифологии.

Самая ранняя хронологически из приводимых мусульманами сравнений – аналогия с Осирисом, который, хоть и не был воплощением бога, но был умерщвлен и, в последующем, воскрешен. Однако смерть Осириса не несет никакой явной богословско-символической нагрузки, как и его воскресение, после которого он остается в Царстве Мертвых¹⁷⁹.

Иногда, в качестве аналога смерти и воскресения Христа предлагается культ Адониса, убитого Персефоной и воскресшего для жизни в образе цветка¹⁸⁰. Тем не менее, месть богов и просьба Афродиты о возвращении возлюбленного к жизни не имеет ничего общего с сотериологией Жертвы Христовой.

Другим излюбленным примером наших оппонентов является образ Геракла – полубога, совершающего 12 своих подвигов во искупление своего греха. Согласно легенде, Геракл спускается в Аид, вызволяя оттуда Тесея, Пирифоя, Алкесту и борется с Танатосом за жену друга Адмета. Впоследствии, Геракл возносится на Олимп¹⁸¹. Однако и здесь нет достаточных оснований для проведений полноценной параллели: Геракл не бог и не воплощается богом, не страдает за кого-либо из людей, спасая его – смерть его становится случайностью. Эпизод же освобождения душ из Аида также не имеет сходства с Xристовым сошествием во Ад, и остается лишь актом возвращения их к земной, телесной жизни. Подобные возражения можно противопоставить и другим аналогиям с языческим наследием древности.

Наиболее близким идеям христианства кажется идея воплощения Вишну в Кришне. Однако Кришна не рождался от девы, воплощение божества Вишну было далеко не первым, а жизнь и смерть Кришны не принесли для него ни боли, ни страданий. И, тем более, Кришна не стал человеком навечно, не связал божественную природу свою и человеческую природы неслитно, нераздельно, неразлучно и вечно¹⁸².

Так или иначе, но поставить знак равенства между Священной Историей Нового Завета, христианской догматикой и языческими верованиями других эпох и народов в принципе не представляется возможным. Но как оправдать те незначительные совпадения, присутствующие в подавляющем большинстве случаев? Согласно как Библии, так и Корану, человек с момента своего сотворения находился в общении с Создателем. Отпав в момент грехопадения, он неоднократно отворачивался от Господа, не теряя памяти, пусть и смутной, о Нем. Так, в пантеоне всегда существовало верховное божество, а разные ритуалы, проводимые в рамках той или иной религии, отдаленно напоминали заповеданное Богом служение. Так, к примеру, жертва была установлена еще во времена Адама¹⁸³, и продолжила свое существование в последующем, но в искаженной людьми форме, служащей идолам. И именно поэтому наряду со скинией Господней¹⁸⁴ существовала и скиния Молоха¹⁸⁵, а апостол напоминает нам о существовании как Чаши Господней, так и чаши бесовской¹⁸⁶. В еретических, языческих учениях оставалась форма, но менялось самое главное – ее смысл, идея, что и обесценивало сам символ, существующий в религиозной памяти человечества. Несомненно, эта скрытая война велась и ведется поныне, приняв иные формы, но оставшись, де-факто, той же, по сути.

2. Разрешено ли то, что запрещено?

Коран считает свершившимся мнимый факт обожествления христианской Церковью своих учителей – ученых-богословов и священноначалия. В частности, текст Корана гласит: «они признали господами помимо Аллаха своих первосвященников и монахов, а также Мессию, сына Марьям (Марии). А ведь им было велено поклоняться только одному Богу, кроме которого нет иного божества. Он превыше того, что они приобщают в сотоварищи!»¹⁸⁷. По толкованию Аль-Багауи, «поклонение» заблудших своим духовным лидерам истолковывается как «следование им в ослушании Аллаха: разрешение запрещенного Аллахом и запрещение разрешенного Им»¹⁸⁸. В качестве подтверждения ученый приводит следующий хадис: «…Рассказал Адийй ибн Хатим: «вошел я однажды к Пророку (с.а.с.) с золотым крестом на шее. И сказал тогда мне Пророк Аллаха: «Сними этот идол с шеи своей». И услышал я, как он начал читать аят «они признали господами помимо Аллаха» до конца. Когда же он закончил, то сказал: «Они не возвеличивают их как Аллаха, но разрешают запрещенное Аллахом и запрещают разрешенное»¹⁸⁹. То есть, христиане якобы исказили Книгу Аллаха и своим следованием «кощунств духовных пастырей» усиливают собственное заблуждение. Происходило же это, по мнению исламских апологетов, преимущественно на Соборах и, как самый яркий пример, мусульманами приводится Первый Вселенский Собор в Никее, «сделавший из Христа Бога». Несмотря на опровергнутое нами выше суждение об «Избрании Христа богом», данным путем критикуется вся христианская система выработки теологических концепций. Однако, как ни странно, методики выработки вероучительных и правовых концепций в исламе и христианстве сходны. К сожалению, оппоненты об этом забывают, чем ставят всю свою теологическую систему под удар.

Исламские богословы выделяют несколько источников исламского вероучения и права, среди которых на первых местах упоминают: Писание (Коран), Предание (Сунна) и Ижмаа (консенсус). Богооткровенными, а, следовательно, непререкаемыми являются Коран и Сунна. В них заключены основы шариата. Третий важнейший источник, на который ссылаются члены исламской общины, – Ижмаа. Ижмаа (или консенсус), в исламской теологии определяется как «согласие муджтахидов¹⁹⁰ Уммы после смерти Пророка (с.а.с.) о любом деле Шариата (религиозном или мирском) в любую эпоху»¹⁹¹. Мера эта была установлена с целью оказывать помощь верующим вырабатывать новые постановления, о которых прямо не упоминается в Коране и Сунне. Потому и «Ижмаа во время жизни Пророка (с.а.с) не постановление, и признается лишь после его смерти»¹⁹². Согласно исламским источникам, отказавшийся от следования ижмаа является кафиром – неверным, и объявляется вне ислама¹⁹³.

Итак, христианская методика выработки вероучительных концепций подобна исламской. Для христиан существует лишь два религиозных источника – Писание (Библия), и Предание, которое включает в себя предания апостолов и их учеников, усвоивших божественные истины от самого Христа (так же, как и Мухаммад утвердил все свои откровения от Аллаха). Своеобразный «христианский ижмаа» – это согласие всех верующих, в том числе всех ученых, а следовательно, всей христианской Уммы-Церкви. Вероучительная истина только тогда является обязательной, когда все без исключения ученые, вся без исключения Вселенская Церковь признали ее правоту, подкрепив словами Откровения. Именно этого Церковь добивалась на Вселенских Соборах, извлекая из Писания и Предания постановления и обосновывая их твердой логической связью с этими двумя богооткровенными источниками¹⁹⁴. Священник или богослов, позволивший себе исказить Откровение, Предание и согласие Церкви, будет предан анафеме, то есть отлучению¹⁹⁵. По сути, в христианстве сохранилась ясная цепь богооткровенных истин, открытых в Писании и в Предании, которые логически повторяют и дополняют друг друга, и образовывают единую, цельную теологическую систему, а также четко различают элементы, присущие православию и радикально чуждые ему. Лишь на их основании священник может быть священником, христианином. Тот, кто подвергает эти истины искажению, не принадлежит Православной Церкви, находится вне ее, а значит, не может считаться ее членом. Следовательно, разрешающий запрещенное Богом как в исламе, так и в христианстве сам подвергается запрещению и изгнанию из религии.

3. Итог

Пытаясь критиковать христианство, ислам действует методом, заранее обреченным на провал. «Богооткровенные» истины Корана содержат огромное количество ошибок, связанных с основами христианского вероучения. Те, кто свято верят этим «истинам», рискуют никогда ничего не узнать о христианстве. Более того, множество фактических ошибок ставят под сомнение саму боговдохновенность Корана, а комментарии к нему источников Сунны – осведомленность самого Мухаммада в области христианского вероучения. Парадоксально, но исламская литература только способствует раскрытию и проповеди евангельских истин, которые так радикально были искажены в Коране, призывая мыслящих думать, а проповедующих – призывать к разумному, научному анализу коранического сравнительного богословия.

Испытывать религиозные чувства на земле может только человек. Развиваясь на протяжении веков, религиозность влекла человека ввысь, подчас опуская его в некую бездну, о существовании которой он не догадывался. Однако метод проб и ошибок с духовным развитием человека уходил на задний план, а сознанию ищущего постепенно открывался Творец; это человек осознавал через мир, себя, проблемы бытия и его законов. Но поиск не прекращался, и его венцом явилось полное осознание единства всего сущего и совершенное принятие человеком Творца-Личности, открывшегося в богооткровенных истинах. Однако естественно и то, что каждое откровение, претендующее на божественное происхождение, выделяет особое – и отличное от других философско-теологических систем – место человеку как творению Бога и последователю Его истин, предлагая одновременно с этим и путь, которым можно достичь своих высших целей. Для общего обозначения разделов религиозных систем, изучающих подобные проблемы (богословская антропология, аскетическое богословие, эсхатология, соответствующие разделы догматического богословия и т.д.) можно выдвинуть термин антропоаскетика (от др. греч. ἄνθρωπος – человек и греч. Ασκεσις – упражнение, усилие). С помощью сравнения антропоаскетик ислама и христианства, апологет призван показать качественное различие в понимании сути бытия человеческого, предлагающемся человеку в обеих религиях, а также провести сравнение их нравственно-культурного уровня.

1. «Дар напрасный, дар случайный»?

Ни в одной авраамической религии мира нет учения о бессмысленности жизни. Ислам так же четко обозначил свое понимание цели существования человека. «Я создал джиннов и людей только ради того, чтобы они поклонялись Мне»¹⁹⁶ – говорит о цели творения в Коране Аллах. Ибн Касир, в толковании к этому аяту, разъясняет: «Смысл же аята таков: Аллах создал рабов своих для того, чтобы те поклонялись ему, не придавая ему сотоварищей. Кто исполнил это, того наградит Аллах высшей наградой; кто же ослушался, получит худшее из мучений»¹⁹⁷. Того же мнения придерживается и Ат-Табари: «Правильное же толкование… является таким: джинны и люди созданы исключительно для поклонения Аллаху и послушания Его повелениям»¹⁹⁸. В том же состоит и цель послания всех пророков: «Мы отправили к каждой общине посланника [чтобы он сказал]: «Поклоняйтесь Аллаху и избегайте идола»¹⁹⁹. Того же мнения придерживаются и исламские богословы. В частности, Ибн Кайим замечает: «Всевышний послал Своих пророков, ниспослал Свои Книги и создал небеса и землю лишь для того, чтобы быть известным (своему творению), а также чтобы поклонялись Ему и превозносили Имя Его без сотоварищей, храня верность лишь Ему»²⁰⁰. То есть, жизнь дана человеку исключительно для поклонения Богу.

Определение термина «поклонение» в исламе вполне обычно, и, несмотря на старания мусульманских апологетов, выглядит так: «Поклонение – это покорность и смирение перед Аллахом… выражающиеся в следовании Его установлениям и отвержении запрещенного Им исключительно в форме, предписанной Шариатом»²⁰¹. Из этого следует, что истинным поклонением являются действия, включающие «решимость посвящения (деяния) Аллаху и выполнение его, в соответствии с Шариатом»²⁰². Неисполнение повелений Шариата – по сути, прекращение поклонения – карается смертью и считается неверностью – куфром (например, не совершающий пятикратный намаз, а также отступающий от главного поклонения – таухида (единобожия), достойны смерти²⁰³). Именно этими действиями, согласно Корану, и определяется посмертная участь человека: «И те, у кого на весах перевесит [чаша добрых деяний], – они и будут спасены [от ада]. А те, у кого на весах [чаша добрых деяний] окажется легкой, сами навредили себе [и потому] пребудут вечно в аду»²⁰⁴. «Те, чьи добрые деяния в День Суда победят (перевесят) худые… будут в раю» – вторят улемы²⁰⁵.

Христианское понимание смысла жизни раскрывается с первых страниц Библии кощунственными для исламского мировоззрения словами: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и подобию... И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их»²⁰⁶. В исламе между Неизведанным Образом, Атрибутами, Свойствами Аллаха и качествами тварного человека нет места сравнениям. А в книге Бытия подчеркивается сходство и близость Творца и творения. Повеление о возделывании Сада²⁰⁷, являющееся главным поручением человеку, аллегорично. По толкованию многих богословов, под словом «возделывание» подразумевается призыв к духовному совершенствованию²⁰⁸. О том же говорит в своей проповеди и Христос: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный»²⁰⁹. Цель жизни человека – обожение, достижение максимального подобия Божьего, сходства с Ним, как с Высшим Идеалом. «Наше спасение возможно только через обожение» – пишет Дионисий Ареопагит²¹⁰. О том же пишет и Ориген, называя обожение «изменением в Бога»²¹¹. Это – не что иное, как изначальное состояние человека: «В начале, – замечает авва Дорофей, – когда Бог сотворил человека, Он поместил его в раю… Бог сотворил человека по образу Своему, то есть бессмертным, свободным, украшенным всякой добродетелью. Но когда он преступил заповедь, вкусив плод дерева, он отпал от естественного (состояния) и впал в противоестественное»²¹². Следовательно, цель жизни человека в православном понимании заключается не в поклонении Богу, которое воспринимается лишь как средство, а в максимальном уподоблении твари Творцу, совершенствовании «не раба, но сына»²¹³.

2. Бог и человек.

Догматическое учение о роли Бога в жизни человека, Его месте в человеческом бытии довольно хорошо оформлено как в исламе, так и в христианстве. Ключевой вопрос о личностном спасении и богообщении является главным камнем преткновения в межрелигиозной полемике, показывает различие в понимании Творца в исламе и христианстве.

В исламе, наряду с описанием величия Аллаха, Коран и Сунна описывают Его безграничную власть над людьми. Проявляется это, прежде всего, в учении о предопределении. Коран замечает: « Если бы Аллах пожелал, то повел бы прямым путем всех людей»²¹⁴. Но, тем не менее, «Аллах вводит в заблуждение, кого пожелает, и ведет прямым путем, кого пожелает»²¹⁵. В своем толковании к этому аяту, Аль-Куртуби поясняет: «Аллах ослепляет кого пожелает… И тогда те лишаются рая»²¹⁶. Толкуя аят «Мы сотворили для геенны много джиннов и людей»²¹⁷, Ибн Касир пишет: «Аллах… сотворил и приготовил для ада множество людей и джиннов. И по предписанию Аллаха делают они то, что приведет их (в геенну)»²¹⁸. Воля Аллаха и Его повеление распространяются и на добро, и на зло: «Если их постигает добро, они говорят: «Это – от Аллаха». Если же их постигает зло, они говорят: «Это – от тебя». Скажи: «Это – от Аллаха»²¹⁹ – повелевает Бог. Говоря о сотворении души человека, Аллах говорит: «И внушил ей благочестие и порочность»²²⁰, что, по мнению многих толкователей, означает: «И сотворил в ней и праведное, и грех»²²¹. То есть, Аллах является творцом как добра, так и зла.

Самой яркой иллюстрацией полного владения Аллахом жизнью человека является следующий аят: «А когда Мы желали погубить селение, Мы отдавали приказ одаренным благами в нем, и они творили нечестие там; тогда оправдывалось над ним слово, и уничтожали Мы его совершенно»²²². Заметим, что толкователи приводят различные мнения ученых касательно интерпретации арабского слова без огласовок amrna, употребляя или в настоящей огласованной форме ámr (повелели), или в форме aamrna (умножили). Но это никак не меняет смысл аята: в нем подчеркивается приказ Аллаха беззаконникам, не могущим не исполнять любую прихоть Творца, даже подобную этой²²³.

Не менее категорична в вопросе предопределения и Сунна Мухаммада. Согласно достоверному хадису, «Аллах предопределил все о творении Своем еще за пятьдесят тысяч лет до сотворения»²²⁴.

Говоря о том, что на стодвадцатый день беременности Аллах предопределяет все деяния и участь человека в одном хадисе²²⁵, пророк ислама замечает в другом, что «Аллах создал и подготовил жителей для рая еще в хребтах отцов; и подготовил жителей для геенны еще в хребтах отцов»²²⁶. Резюмируя этот и другие хадисы, толкователь Сунны замечает, что «необходима вера в то, что Аллах создатель всех деяний Своих созданий – праведных и грешных. Эти деяния записаны Им в Лаухе Махфузе еще до сотворения мира… А значит, что вера и неверия, благочестие и грех полностью во власти Аллаха и бывают только по Его приказу и произволению»²²⁷.

Православие так же четко очертило пропасть между Богом и человеком, однако в нем Бог всячески пытается ее сократить, перекинуть через нее мост по любви Своей к людям. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного», – говорит Евангелие о Божией Воле о Людях²²⁸. Писанием отвергается вера в то, что Бог искушает: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью»²²⁹. «Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» – говорит апостол Иоанн²³⁰. Воле человека дана полная свобода, и Господь ее не может нарушить насильно: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним и он со Мною»²³¹. Более того, на страницах Библии Бог с любовью стучит в души как праведных, так и грешников, призывая людей к уподоблению Ему в этом: «Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым»²³². Он не создавал смерти и не радуется гибели своего творения²³³. Грешникам, не совершая насилия над ними, Он желает обратиться от смерти и спастись²³⁴. Все в руках человека, изначально богоподобного существа, призванного быть творцом в своей жизни. «Бог почтил человека, даруя ему свободу, – пишет св. Григорий Богослов, – чтобы добро принадлежало лично тому, кто его выбирает, не меньше, чем Тому, Кто положил начало добра в природе»²³⁵. Следовательно, если Господь не создавал зла, которое составляет большую часть деяний человека, значит, нет смысла говорить о предопределении. Здесь, касаясь тайны свободы человеческой воли, мы приобщаемся и главной истине христианства – Любви Божией как Сущности Господа, на которой и строится учение о спасении человека, его очищении и достижении им богоподобия. Человек хоть и творение, но не марионетка. Совершая грехи, он следует лишь себе, но не «написанному на челе», сам определяет, какой выбрать путь. И в этом смысле православие уникально: говоря о Боге Всемогущем, оно подразумевает Бога, ограничившего свою власть над людьми по Любви Своей к ним, приняв впоследствии даже «зрак раба». Синергия – совместное творение – человека и Творца, близость к Нему, – к этому призывает христианство, говоря о том, что Бог есть Любовь. В этом смысле православие весьма отличается от исламского понимания отношений людей и Бога.

3. Аскетика

Религиозное решение проблемы поиска смысла жизни предполагает определенный путь реализации и достижения этой заветной цели. Основные различия в понимании предназначения человека, его природы, бытия и отношений с Творцом в исламе и христианстве естественным образом отразились и в основах аскетики обеих мировых религий.

Как было отмечено выше, ислам ставит главной целью сотворения мира поклонение Аллаху. Следовательно, аскетический путь мусульманина строится целиком на шариате и формах поклонения, предписанных им. Причем, во всех аспектах исламского духовного пути ощущается явная склонность к юридическим решениям. Из вышеприведенного аята 23:102–103 следует: как в Судный День, так и во время личностного посмертного суда ключевую роль будут играть благие и грешные деяния человека («При перевесе хоть в одно деяние человек будет спасен от ада» – пишет Ибн Касир²³⁶). О пересчете благих дел, рассказывает Сунна Мухаммада: «Поистине, Аллах записал добрые и дурные дела, после чего разъяснил это: «За тем, кто решит совершить доброе дело, но не совершит его, Аллах запишет у Себя [совершение] целого доброго дела; если [человек] решит [совершить доброе дело] и совершит его, Аллах запишет за ним у Себя [совершение] от десяти до семисот и многим более добрых дел; за тем, кто решит совершить дурное дело, но не совершит его, Аллах запишет у Себя [совершение] целого доброго дела, а если он решит [совершить дурное дело], и совершит его, Аллах запишет [за ним] одно дурное дело»²³⁷. Согласно некоторым хадисам, каждое деяние имеет свою собственную особую «единицу измерения» на Судном дне. Например, словосочетание «Субхан Аллах», произнесенное сто раз в день, засчитывается Богом как «тысяча добрых деяний»²³⁸, а каждая прочитанная буква Корана приносит «доброе деяние, умноженное в десять»²³⁹. То есть, за должное поклонение (или же, наоборот, за грех, который, как ни удивительно, предопределен) Богом «записывается» определенное количество «деяний». Именно они и будут «посчитаны» на последнем Суде. Данное представление весьма распространено в религиозной мысли человечества, а учение о воздаянии за дела человека популярно во многих религиях и философских концепциях.

Православное аскетическое учение – своего рода феномен. Оказывается, участь человека не в руках предопределяющего Бога. Она определяется не количеством совершенных грехов или праведных дел, а, по словам св. Кассиана Римлянина, «чистотой любви» ²⁴⁰. Первым в Рай вошел не праведник, но разбойник²⁴¹, покаявшийся в последнюю минуту на кресте, казнь на котором у иудеев считалась проклятием Божиим²⁴². «Неправильность юридического подхода заключается в том, – пишет богослов С.М. Зарин, – что он только внешне оценивает спасение. При правовых отношениях одной стороны с другой полностью исключается союз любви, а действует принцип пользы и выгоды. Этот принцип материализует вопросы духовные, он направлен на определение ценности доброделания и в соответствии с этим требует удовлетворения»²⁴³. И потому поклонение является только обязательным средством на пути к совершенству души, познающей Бога, желающей стать подобной Ему. Следовательно, путь православной аскетики намного сложнее, и требует полного отречения от греха, отрицания всякого «вожделения плоти», что желает «противного духу»²⁴⁴. Все призвано для достижения максимального богоподобия и богообщения, что и является конечной целью христианской жизни. «Если кто хочет идти за Мною, отвергни себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» – говорит Сам Христос²⁴⁵, указывая на путь духовного возрастания, где каждый имеет «жизнь вечную»²⁴⁶, для которой и был создан человек²⁴⁷.

Православие не принимает исламское понимание аскетики не только по причине чужеродности духа заповедей последней и преобладания юридического аспекта в вероучении. Главное – в условиях, определяющих подлинность аскетического подвига. Для ислама деяния, совершенные по Шариату – уже сами по себе цель, высшая реализация веры²⁴⁸ и любви к Аллаху. Уже не требуется в обязательном порядке «стремиться вверх», но разрешается ограничиться двумя критериями истинности: верностью Аллаху и соответствием деяний божественному Шариату. Исполнение главного принципа христианства – любви к Богу и Его творению – становится для мусульманина не обязательным условием совершения поклонения, но отождествляется с самим поклонением или изводится из него как закономерное следствие²⁴⁹. Христиане, напротив, возносят Любовь в степень главного критерия определения благости, богоугодности того или иного деяния. Без любви, которая, по сути, была причиной творения мира, жизни самого человека и его спасения, все – «медь звенящая или кимвал стучащий»²⁵⁰. Достижение главной цели христианина невозможно без любви: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь»²⁵¹. Как основополагающий фактор бытия ее понимают и авторы Предания. Отодвигая безусловно важные обряды и предписания на второй план, они ставят во главу угла главное – любовь: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, и во всем – любовь»²⁵². «Любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть добродетель всеобъемлющая» – пишет аскет, св. Иоанн Лествичник²⁵³. «Первая из добродетелей, – замечает преп. Симеон Новый Богослов, – и госпожа, действительно, есть любовь»²⁵⁴. То есть, в христианстве отсутствие любви делает деяние человека греховным, даже если оно принесло видимую пользу. Именно поэтому православие не может принять исламское аскетическое учение.

4. Эсхатология

Ислам так же, как христианство, учит о бессмертии души и сохранении личностных особенностей после смерти тела. Несмотря на это, различие эсхатологий двух религий подчас поражает.

Приведем полный текст хадиса, повествующего о непосредственной судьбе умершего:

«Передают от Бурры ибн Азиба: Когда мы были на джаназе²⁵⁵ в Букайа Аль-Гаркад, подошел к нам Пророк (с.а.с.)… И севши… сказал нам: «Когда верующая душа готова к исходу из мира к участи своей, ниспускаются к ней ангелы, лучезарные, как солнце, в руках их погребальные пелены рая; и садятся они перед ее взором. Приходит тогда Ангел Смерти и, севши у головы умирающего, молвит: «О, прекрасная душа! Выйди к милости Аллаха и блаженству!» И тогда исходит душа, подобно капле в руках водоноса… И обвивают ее этими пеленами, и исходит от нее благоухание внеземное. После, проводится душа мимо воинства ангелов. Тогда спрашивают они: «Что это за добрая душа?» И отвечают им: «Такой-то сын такого-то». И описывают его самыми прелестными речами, которыми он был описан и на земле. И, поднявшись до небес, открывается им. Проводят там душу обитатели каждого неба к небу следующему. И так до седьмого неба. И тогда Аллах приказывает: «Запишите книгу [деяний] его на небе и на земле. И верните его в землю, ибо от земли создал я его, и в землю идет, и из нее восстанет».

И продолжил – мир ему – и сказал: «И возвращается душа праведника в тело. И подходят тогда к нему два ангела, вопрошая: «Кто твое божество?» Он же отвечает: «Бог мой – Аллах!» Тогда спрашивают его: «Кто есть тот, кто был послан Вам?» И отвечает: «Пророк Аллаха!» И в третий раз же спрашивается он: «Каково твое знание?» Отвечает же: «Прочитал я Книгу Аллаха и уверовал Ей, и поверил». Услышит же после голос с неба, глаголющий: «Раб мой правду сказал. Расстилайте ему от рая, и откройте ему в рай дверь!» И донесется тогда до него ее веяние и благоухание. Увидит он и мужа благоуханного, чистого, благолепно облаченного, говорящего ему: «Радуйся тому, что исполнит тебя ликования в день, ожидаемый тобою!» «Кто ты? Воистину твое лицо – лицо добра!» – ответит человек. «Я – твое доброе дело», – ответит пришелец. И тогда скажет человек: «Господь мой! Приблизь Час, когда воссоединюсь я с родом моим и богатством моим!»

«А когда душа же кафира готова к исходу из мира к участи своей, ниспускаются на нее ангелы, хмурые лицом, подобные тьме, в руках их жилы [из кожи]; и садятся они перед ее взором. Приходит тогда Ангел Смерти и, севши у главы умирающего, молвит: «О, мерзкая душа! Выйди к гневу Аллаха!» И тогда вырывают ее (душу), точно мокрую шерсть с [прядильного]столба… И обвивают ее жилами, и исходит из нее самый ужасный на земле запах. После, проводится душа мимо воинства ангелов. Тогда спрашивают они: «Что это за мерзкая душа?» И отвечают им: «Такой-то сын такого-то». И описывают его худшими словами, которыми описан был он на земле. И, когда поднимаются до небес, то не открывается им. Тогда Пророк – мир ему – прочитал аят: «Не откроются им врата неба, и не войдут они в рай, пока не войдет верблюд в игольное ушко». «Потом, – продолжил он, – говорит Аллах: «Запишите книгу [деяний] его в сажине, нижайшей земле!» И низвергается душа». Тогда Пророк прочитал: «Кто придает Аллаху сотоварищей, – точно он упал с неба, и схватят его птицы, или занесет его ветер в далекое место».

И продолжил, – мир ему – говоря: «И возвращается душа кафира в тело. И подходят тогда к нему два ангела, вопрошая: «Кто твое божество?» Он же отвечает: «А? Не знаю». Тогда спрашивают его: «Кто есть тот, кто был послан Вам?» И отвечает: «А? Не знаю». Услышит же после этого голос с неба, глаголющий: «Он солгал! Расстилайте ему от ада, и откройте ему в ад дверь!» Донесется тогда до него его смрад и жар. И сузится тогда для него могила его так, что смешаются ребра его. Увидит он и мужа черного, немытого, смердящего, говорящего ему: «Узнай то, что исполнит тебя горя!» «Кто ты? Воистину лицо твое – лицо, предвещающее зло!» – ответит неверный. «Я – твое дурное дело», – ответит пришелец. И тогда скажет человек: «О, Господь, не верши Час!»²⁵⁶.

В исламе также присутствует и учение о всеобщем суде. Согласно свидетельству Корана и Сунны, Судному Дню предшествует череда событий, которые разделяются на «малые» и «великие признаки приближения Часа». К последним относится умножение беззакония, нравственный упадок, учащение катаклизмов и воин, в которых мусульмане будут играть ключевую роль (в частности, Умма будет воевать против турков, иудеев и вообще не-арабов)²⁵⁷; к началу череды же последних относится появление правителя мусульман Аль-Махди, потомка Мухаммада по линии его дочери Фатимы, который восстановит справедливость и порядок среди приверженцев ислама²⁵⁸. После его появления произойдет выход одноглазого Антихриста²⁵⁹ (Аль-Масих Аль-Даджаль) и пришествие Исы, сына Марьям, который и убьет Даджаля²⁶⁰. Аль-Масих сокрушит кресты, убьет свиней, наложит джизью²⁶¹, совершит намаз и паломничество в Мекку²⁶², и умрет спустя сорок лет. После пришествия Аль-Масиха, по словам Мухаммада, «охватит покой всю землю; и будут пастись коровы с тиграми, ягнята с волками, и будут дети играть со змеями, которые не навредят им»²⁶³.

После пришествия Масиха, по преданию, начнется нашествие народов гога и магога (йаджуж и маджуж), которые ныне пребывают в заточении, и только тогда выйдут на свободу, пожирая все на своем пути. Остановит их лишь сам Аллах, насылая на них уничтожающие их бедствия²⁶⁴. Вслед за этим последуют финальные катаклизмы: появление говорящего животного, обличающего народ²⁶⁵, солнечное затмение на востоке, западе и в Аравии, восход Солнца на западе²⁶⁶, сошествие тумана на всю землю²⁶⁷, и, наконец, извержение огня в земле Йемена, который соберет всех людей для суда в одном месте²⁶⁸. После трех дуновений ангела Исрафила в рог, из-за которого все сущее умирает, а после – воскресает, начинается Великий Суд, решающий судьбу каждого человека: рай, или же ад²⁶⁹.

В Сунне приводятся реалистичные описания рая и ада. В раю праведники будут обитать в огромных жилищах²⁷⁰ под тенью деревьев²⁷¹, иметь как минимум две жены²⁷², тела которых просвечиваются даже сквозь семьдесят одежд и украшений. Кроме них ему будут даны гурии²⁷³, для совокупления с которыми праведнику дастся «сила ста мужчин»²⁷⁴. При всем этом они увидят Аллаха «как видят люди луну»²⁷⁵. Людям рая также дастся сила ста мужчин «в еде и питье»²⁷⁶, а физиологическая нужда будет справляться через кожу с благовонием ароматных масел²⁷⁷.

Обитатели ада, напротив, пребывают в ужасных муках. С сухой суровой пищей²⁷⁸ и зловонным раскаленным питьем²⁷⁹, пребывая в теле, увеличенном для мук во много десятков раз²⁸⁰, они претерпевают различного рода неимоверные мучения. Например, не отдавший закят – налог в пользу неимущих – бывает мучим своим же раскаленным добела золотом и серебром, которое прижимается листами к бокам²⁸¹. А не постившийся в месяц рамадан бывает подвешен за уголки губ, что разрывает его рот²⁸².

Интересно, что большинство обитателей ада, согласно Сунне, женщины²⁸³. Однако, в отличие от иных неверных, пребывающих в аду вечно, согрешившие мусульмане, в конце концов, выйдут из ада в рай для вечного блаженства²⁸⁴.

В свою очередь, христианское понимание посмертной участи человека построено не на законе воздаяния, а на законе совести. «Мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом – по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога – по несходству с Ним… грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют» – пишет Антоний Великий²⁸⁵. И потому посмертное состояние человека зависит только от него самого, от состояния его души, а не от совершенных им дел, являющихся лишь следствием. Православное Предание сохранило откровение о посмертной жизни, где после смерти душа проходит мимо демонов-искусителей, прельщающих ее определенными страстями, и где свободная душа делает свой выбор²⁸⁶. По своему выбору и состоянию она уходит в рай или ад. Также отличен от исламского понимания рая и образ рая христианского: по словам Христа «в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают как Ангелы Божии на небесах»²⁸⁷, а, по словам апостола, «Царство Божие не пища и не питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе»²⁸⁸. Ад не является местом мучения тела – это мучение души, не находящей любви. Исаак Сирин пишет: «Мучимые в геенне поражаются бичом [Божественной] любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение, вящее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, язвительнее всякого возможного наказания»²⁸⁹. Рай – это пребывание в Боге²⁹⁰, «вечная радость, вечная Литургия у Бога и в Боге»²⁹¹, пребывание Самого Господа «во всех»²⁹², и где все будут «ходить в свете Его»²⁹³.

5. Итог

Затрагивая в полемике аскетическую и антропологическую стороны религиозного учения, исследователь рано или поздно задается вопросом, насколько полезен тот или иной духовный путь. Известно, что полезность определяется «по плодам».

Сравнивая плоды аскетического делания ислама и христианства, невозможно не заметить главного отличия: ислам угождает Богу делом и мыслью, а православие, очищая человека от страстей, призывает принять Самого Бога в его, человека, душе, поднимая ее на высшую ступень богоподобия. И выбор находится в руках каждого.

В заключении резюмируем основные проблемы исламо-христианского диалога. Во-первых, мусульманские оппоненты часто вступают в полемику неподготовленными. Сам по себе критический анализ вероучения неактуален в исламе, поскольку, как уже было замечено выше, все тексты Корана и «достоверной» Сунны считаются боговдохновенными, а значит, не вызывают сомнений в своей истинности. Главным принципом некоторых суннитских институтов является запрет на обработку спорных моментов Писания и Сунны «человеческим», логическим анализом²⁹⁴. Также не приветствуется критика «обладающих властью», под которыми часто подразумеваются ученые исламской Уммы²⁹⁵. Именно этим можно объяснить нежелание мусульман проверять антихристианские доводы исламских богословов. Примеры подобных, наиболее часто встречающихся случаев разногласия приведены в первой главе. Подчас, сами «ученые» противоречат своим же авторитетам, что и было показано в примечании о «павлицизме христианства», этой активно поддерживаемой мусульманами теории о происхождении христианских вероучительных догматов.

Как известно, мыслящего оппонента возможно убедить лишь логически выверенной аргументацией. Суннизм «традиционалистский» отвергает все радикально мистическое в духовном опыте (развитие столь сильной вероучительной системы основано исключительно на главных богооткровенных источниках). Поэтому аргумент об осмысленности, логичности и историчности христианских догм и утверждений является основным в диспутах с современной нам теологической мыслью ислама.

О научности трудов и переводов русских исламских авторитетов необходимо упомянуть особо. В данном анализе, например, не используется перевод Корана академика В. Пороховой²⁹⁶. Несмотря на звания и несомненную компетентность в своей области научного знания (исламоведение и арабская филология в нее не входят), в своем переводе г-жа Порохова допустила (по непонятным, однако, причинам) ряд весьма значительных в религиоведческом и филологическом планах ошибок. Например, чтобы не быть голословными, упомянем следующие: в переводе аята 70:30, вместо арабского «ma malakat aymanuhum», что означает «наложницы», переводчица употребила «рабыней, (Которой он свободу подарил и в жены принял)», чем пренебрегла правилами арабской лексики и грамматики. В переводе уже упоминавшегося аята 17:16 (где учитывались мнения толкователей раннего ислама), В. Порохова полностью изменила его смысл: «Когда хотели Мы разрушить город (За смертные грехи его людей), Мы слали повеленье тем из них, кто был в нем одарен благами и все ж нечестие творил, – тогда над ним оправдывалось Слово, и Мы его до основанья разрушали». Здесь переводчица не только переводит с неточностью, но и почти полностью меняет смысл цитаты. Сравним с подстрочным переводом:

Wa itha (и если) aradna (мы захотим) an nahlika (уничтожить) qaryatan (какую-либо деревню) amarna (прикажем) mutrafeeha (её привязанным к жизни беззаконникам) fa fasaqoo(и сотворят они беззаконие) feeha (в ней) fa haqqa (и свершится) Aalayha (в ней) alqawlu (слово) fadammarnaha (и уничтожена) tadmeeran [инф. предыдущего слова, совершенная степень].

Заметим: в аяте нет выражения «и все ж нечестие творил», способного в значительной мере изменить смысл. Кроме того, в тексте употребляется частица «fa», обозначающая в арабском языке следствие из причины или последовательность событий. То есть, перевод Пороховой с союзом «и» передает повеление Аллаха прекратить беззакония, а не вполне определенный приказ творить их и умножать. В свою очередь, перевод Крачковского передает истинный смысл текста: «А когда Мы желали погубить селение, Мы отдавали приказ одаренным благами в нем, и они творили нечестие там; тогда оправдывалось над ним слово, и уничтожали Мы его совершенно». Таким образом, один перевод обесценивает всю научность труда переводчицы.

Не будем проводить анализа, насколько комментарий научен, только отметим его низкий уровень²⁹⁷.

Что касается перевода основополагающих источников Сунны, следует отметить перевод «Жизнеописания пророка Мухаммада» Ибн Хишама, исполненный профессором Н. Гайнуллиным. В нем был удален важный для полемики с исламом параграф, рассказывающий о принадлежности апостола Павла к истинным христианам, примкнувшим к числу последователей Исы, сына Марьям.

Таким образом, обличая апологетов христианства в некомпетентности в области арабского языка, мусульмане России сами являются заложниками неверных переводов, идеологически обработанных переводчиками.

В данном труде опущены претензии мусульман к христианам, где православие якобы исторически предстает воинствующей религией, повелевающей взяться за меч. К счастью, до настоящего времени ни один подобный «специалист» не смог привести ни одного примера, когда Православный Вселенский Собор (или же consensus partum – согласие Отцов Церкви) на догматическом уровне повелевал христианам воевать, насаждать свою веру силой²⁹⁸. Исламская позиция по этому вопросу освещается в приложении к книге.

Самым эффективным методом миссионера является сравнение. Нравственно-аскетические различия религий зачастую являются ключевыми в духовном выборе человека. Однако прежде, чем быть готовым к подобным сравнениям, необходимо отрешиться от всякого рода претензий ислама к христианству, какими бы агрессивными они не были.

Также в книге не были затронуты проблемы сравнительного богословия иных течений внутри самого ислама. Автор ограничился «ортодоксальным», «традиционным» суннизмом-салафизмом, поскольку именно с позиций этой религиозной системы чаще всего критикуется православие, а последователи этого учения имеют особое влияние в исламском мире. Отметим только, что по числу расколов ислам не уступает иным мировым религиям, и полемика может вестись с представителями разнообразных философско-религиозных воззрений.

Упомянем и об иных проблемах исламского сравнительного богословия. Известно, что Коран полемизировал со всеми религиозными течениями Аравийского полуострова. Иудеи, наряду с христианами, обвинялись в многобожии (ширке). В частности, Коран говорит: «И сказали иудеи: «Узайр – сын Аллаха»²⁹⁹. Перевод Кулиева упоминает в скобках имя Ездры. Ат-Табари в толковании упоминает, что Узейр был «книжником». И именно по его молитвам ему был открыт забытый текст, когда «Аллах повелел всем иудеям забыть Таурат, и вознес Табут» (Ковчег (Завета), – прим. автора). После его смерти «Табут был вновь ниспослан». По этой причине иудеи «нарекли его сыном Аллаха»³⁰⁰.

Здесь удручает банальное незнание основ иудаизма и его истории. Эзру, предводителя возвращенных из Вавилона иудеев, называют «вторым Моисеем» только потому, что он организовывал общины на основе Закона Моисеева³⁰¹. «Культ Эзры» неизвестен истории. Только некоторые средневековые католические авторы поставили его в один ряд с пророками и духовидцами³⁰². В свою очередь, Тора не была утеряна в период пленения, сравнительно недолгого (с 598 до н.э. до 539 до н.э.). В те годы сохранялись иерархия и служение, в частности, священников-левитов³⁰³, в обязанность которых входила проповедь Писания³⁰⁴. Господь не отвернулся от Израиля и во время плена, посылая своих пророков (среди них Иезекииль, Захария, Даниил и др.). К сожалению, Ковчег Завета, утраченный во время плена и разрушения храма, не был найден³⁰⁵ ни при жизни Эздры, ни после его смерти. Как видим, исламская «хроника» имеет серьезные разногласия не только с христианскими, но и с иудейскими вероучительными источниками.

«Познай самого себя», – гласит известный афоризм. Неутомимое познание себя, мира, Творца ведет человека к Цели, которую он подсознательно желает, к которой стремится, хоть и далеко не всегда осознает до конца. И на этом пути достижения Цели блуждающему в мире суеты ежеминутно приходится делать выбор. Ответственность за этот выбор человек несет, в первую очередь, сам, лично. Именно поэтому задуматься об этом мире – первая и главная задача каждого из ныне живущих на земле.

П.В.: Фарес, как много направлений существует в исламе? Какие из течений ислама самые многочисленные?

Ф.Н.: Сам Мухаммад предсказал раскол новообразовавшейся религии на множество направлений. Согласно хадису, переданному, например, «Муснадом ибн Ханбаля» (2/332), основатель ислама сказал: «Иудеи поделились на семьдесят одно направление, христиане – на семьдесят два. Моя же Умма поделится на семьдесят три направления, из которых участь всех – ад, кроме одного».

Многим известно деление людей, считающих себя мусульманами, на суннитов (от араб. Sunna – путь) и шиитов (от араб. Al-tashayua – быть соратником). Однако это не совсем верно. Если сравнивать ислам с христианством, то выявляется такая же условная схема – исламские «православные», «католики» и «протестанты». Кроме «ортодоксов»-суннитов и отколовшихся от них «реформаторов»-шиитов в исламе существуют иные течения, значительно отличающиеся от тех и других. Например, кураниты стоят особняком и от шиитов, и от суннитов, отрицая важность предания – Сунны – и, в частности, изречений Мухаммада для исламского вероучения, полагая, что все Слово Божье запечатлено в Коране и не нуждается в дополнении или изъяснении. Однако подобные течения крайне немногочисленны и распространены на определенных территориях исламского мира. По данным статистики, сегодня в мире преобладают сунниты (1.57 млрд. чел.). На втором месте – шииты (200 млн. чел.).

П.В.: Могли бы вы назвать основные отличия главных течений в исламе?

Ф.Н.: Первые причины разделения мусульман были чисто политическими. Конфликт внутриисламских партий, не утихавший со дня смерти Мухаммада, обострился после смерти третьего халифа – Усмана ибн Аффана (644–656 гг.). Его выбрали правителем после Умара ибн Хаттаба, а потом обнаружилось, что в нем отсутствует главное качество – умение лавировать между аппетитами различных знатных родов Мекки. Сам Усман принадлежал к Омейадам, которые, зная слабовольность халифа, опустошали государственную казну. Недовольство хашимитов, к которым принадлежал Али бин аби Талиб (всеми силами, однако, поддерживающий Усмана), росло. Апогей этого недовольства пришел на 656 г. и завершился убийством Усмана делегацией из Египта. Преемником его был избран Али. Однако наместник Сирии, омейад Муавия ибн Аби Суфьян, не преминул обвинить нового правителя в факте безнаказанности убийц родственника и отверг законность его избрания. Исламская общественность впервые четко раскололась надвое – на соратников (араб. «шиат») Али и поддерживающих Муавиию. Война Муавии против четвертого халифа закончилась образованием нового государства Омеййадов в Сирии и Египте. Правление Али на Аравийском полуострове и Ираке завершилось его убийством в 661 г. Несмотря на это, имя ближайшего друга Мухаммада осталось легендарным и после его смерти. Справедливость, попытки восстановить равенство в современном ему обществе, религиозная ревность, «мученическая» смерть – вот те черты, которых особо остро выделяли соратники Али, тем самым обостряя политический конфликт, который плавно переходил в религиозный. Правителем и духовным лидером шиитов – имамом – избирается второй сын Али – Хусейн ибн Али, убитый в сражении с омейадами при Карбуля в 680 г. (это событие и ныне поминается шиитами, и известно всему миру как Ашур). Постепенно имамы становятся фигурами все более загадочными и легендарными, предстают исключительными носителями божественного выбора. Так устанавливается противоречащая суннизму теократия... и шиизм из политического движения становится религиозным течением...

На сегодняшний день многие шииты отличаются от «ортодоксов»-суннитов ярко выраженным мистицизмом. В исмаилизме, к примеру, существует «догмат» о боговдохновенности избрания и правления каждого имама (цепочка «первых» имамов ныне прервана), а у друзов-ортодоксов существует поверье, что их последний имам – Аль-Хаким би-амр Алльях – был вознесен на небо. Впрочем, у имамитов имам Мухаммад аль-Махди исчез, однако считается, что он жив и доныне, но вернется на землю и в последние времена для участия в Последней Битве. Вглядываясь вглубь «протестантских» течений ислама, можно выделить немало удивительного: то Аль-Хаким предстает как божество, то к имени Платона приклепляется приставка «мир ему», присущая в исламе лишь пророкам... Одним словом, разнообразие учений поражает...

П.В.: Различаются ли источники веры внутри разных течений ислама?

Ф.Н.: В суннизме главными источниками шариата являются Коран и Сунна. Шиизм этим не ограничивается, предлагая боговдохновенные творения и изречения имамов частью Сунны. Поскольку имамы одними принимались, другими отвергались, их число, как список духовных лидеров, разнится. Следовательно, число текстов, восполняющих шариат, неоднозначно. Однако, некоторые радикалы отвергают даже основы: так, друзы-реформаторы хулят и Коран, и Мухаммада, признавая только одну книгу – «Китаб аль-Хикма». А кураниты отвергают Сунну, считая Коран исчерпывающим источником вероучения.

П.В.: Коран во всех направлениях ислама текстологически един или есть его различные версии?

Ф.Н.: Коран един практически во всех течениях ислама (некоторые шииты добавляют в канон еще одну суру). Снова немного истории: Коран был собран в одну книгу в 644-х – 650-х гг. в период правления уже упоминавшегося халифа Усмана ибн Аффана. Однако шииты-имамиты считают, что Коран был собран и сохранен не полностью, а в полном объеме всю его мудрость после Мухаммада постигли лишь имамы, что является частью дарованной им Аллахом власти. Этот вопрос затрагивает саму сущность религиозного значения Корана и его сохранности. Судите сами. Ислам утверждает, что Коран в исключительной своей полноте был дан для исправления забытого и искаженного в данных ранее, уже существующих Святых Книгах. Однако, если верить утверждению этих шиитов, Коран не полон, ни один мусульманин не понял его сути, а имама, постигшего его смысл, на данный момент нет. Значит, Коран этой своей неполнотой ничем не отличается от иных Книг. Перед вами одна из главных причин конфликта двух главных внутриисламских течений.

П.В.: Как различные течения в исламе относятся друг к другу?

Ф.Н.: Особенно напряженные отношения – между суннитами и шиитами. Эта скрытая война стала явной миру в 2006 г. Беспредел, захлестнувший Ирак после вторжения войск США на его территорию, развязал узел межконфессиональной вражды, до этого кое-как удерживаемый социализмом БААСа. 22 февраля общественность Саудовской Аравии ликовала: была взорвана мечеть Аль-Аскария, одна из главных мировых шиитских святынь. Саудовские форумы и блогосфера наполнились ликующими сообщениями и пожеланиями суннитским «моджахедам» божьего благословения. Сунниты, черпающие силы на юге, и шииты, поддерживаемые Ираном, развивали и обостряли борьбу. Последующие годы были ужасными для мусульман Ирака. Ежедневно новостные сводки сухо сообщали об обнаружении новых изуродованных трупов на улицах городов страны. Новое правительство не прилагало никаких усилий к разрешению конфликта, и более того, покровительствовало радикалам... И ныне во внешне утихшем Ираке еще чувствуется вражда...

П.В.: Можно ли назвать ислам единой религией или, скорее, это набор различных сект, не связанных друг с другом, который формально называют исламом?

Ф.Н.: Как я уже упоминал, каждое течение имеет свои отличительные, индивидуальные черты. Направления этой мировой религии разнообразны, в ней есть все – от консерватизма до откровенного оккультизма и выраженного политеизма. Однако мы имеем все основания причислить все эти вероучения к одному общему исламскому древу. Несмотря на разнообразие дополнений, основа шариата одна у всех. Как и сунниты, шииты сохранили пять Столпов ислама. Как и основные течения, друзы-реформаторы не забывают о шести Столпах Веры, предписанных Кораном и Сунной. Исключая значимость Сунны, кураниты соглашаются со всем, в чем Сунна вторит Корану (А это – 99% Предания ислама). Для всех мусульман история побед начинается с миссии Мухаммада, а заканчивается верой в Великую Битву и восстановление справедливости Шариата по всей земле перед концом человеческой истории. Именно это сходство не позволяет нам дробить ислам на секты, не имеющие между собою прочной связи.

П.В.: Что такое первоначальный ислам, можно ли утверждать, что есть течения в исламе, которые его воплощают? На чём основаны данные претензии?

Ф.Н.: Вопрос довольно интересный и сложный. Для того, чтобы на него ответить, стоит еще раз вернуться к самым истокам ислама. Как сам Мухаммад видел свою веру? Не случайно название этой религии переводится как «покорность». Требуя покорности Богу, пророк ислама требует беспрекословного повиновения и себе. Согласно достоверному хадису, покорившийся Мухаммаду, покорился и Аллаху (ср. Сахих аль-Бухари, № 6733). Действия пророка, как и слово Корана, беспрекословны, и не подлежат обсуждению. Слова Мухаммада подкрепляются и Кораном («Кто повиновался пророку, тот повиновался Аллаху» (4:80)). Жизнеописание пророка и его ближайших последователей подтверждает: Божественное слово (переданное через Коран ли, через Мухаммада ли) должно неукоснительно выполняться. Идет ли речь о хадже («Я бы не поцеловал тебя (т.е. Черный Камень – Ф.Н.), если бы пророк (САС) не целовал тебя» (см. Сахих аль–Бухари, № 1597)), или об уничтожении целого поселения («И возгласил пророк (САС): «кто покорен, тот не совершит намаз аль-аср, кроме как в (поселении) бани-Курайза» (Ас-сира аль-набауийа ли ибн Хишам. Газу бани Курайза, стр. 234). В этой расправе было вырезано все мужское население еврейского племени бани-Курайза). Вот ислам, каким его видели сам Мухаммад и первые мусульмане.

На данный момент воплощением ислама первых его веков является саляфитская суннитская школа. Именно в этом движении, доминирующем на территории Саудовской Аравии, проявляется один из главных принципов мысли, необходимых для такого понимания ислама – «аль-накл йукаддам аля аль-акл» («передача стоит над осмыслением»). Эта школа искореняет все, что не находит отражения в Коране и Сунне, не допуская даже хранение фотографий, кроме как документальных целей, полагая, что «это может привести к языческому поклонению им» («Аль-Таухид. Баб ма жа фи аль-мусаууирин).

Именно в этом отражается главная мысль, пронизывающая всю суть первых десятилетий ислама – «полная покорность»...

П.В.: Отношение к христианам внутри различных течений ислама одинаково или различается?

Ф.Н.: Чем ближе течение к первому смыслу исламской проповеди, тем более радикальны отношения приверженцев этого течения к исповедующим другие религии, в частности, к христианству. В Саудовской Аравии повсеместно культивируется отрицательный образ христианского мира и христианской веры. В школах дети слышат уверения, что христиане нечистоплотны, что они блудники и наркоманы, и что именно они – причина распущенности современного мира. А друзы-реформаторы, отвергающие по большому счету личность Мухаммада как таковую, с радостью принимают у себя соседа-католика и в горе и в радости... Думаю, непредвзятый глаз увидит те самые знаменитые «10 отличий»...

Ислам – религия мира или войны? Правы ли те, кто утверждает, что насильственное распространение ислама чуждо ему, или нет? Попытаемся найти ответы на эти вопросы.

Что о войне сказано в Коране?

Коран не сразу предписал священную войну своим последователям. Напротив, первые тринадцать лет проповеди Мухаммада были для принявших Коран высшей истиной настоящим испытанием. Много раз после очередных унижений соплеменников и еврейских племен (отказывающихся признать Мухаммада обетованным Мессией), первые мусульмане выпрашивали у своего пророка разрешения на противостояние язычникам Мекки. Но Мухаммад отвечал лишь одно: «Терпите, ибо не наказано мне еще биться»³⁰⁶. Но вот настал переломный 622 год. Мухаммад с верным своим последователем и другом Абу Бакром последними из мусульман бегут из Мекки в Медину. Настала новая эра в истории религии – эра первого исламского государства. Только во время, когда позиция и статус мусульман впервые укрепились, и появилась достаточно мощная армия, пророк провозглашает новые строки повелений Аллаха: «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте границы дозволенного. Воистину, Аллах не любит преступников»³⁰⁷. Вначале это была война мести, война жертвы против бывших палачей. Но ненадолго. Ситуация менялась со степенью уверенности в своих силах. Подписан мирный договор с Курейшем, и против нарушивших его язычников направлено наказание Аллаха: «А когда срок безопасности – запретные четыре месяца – пройдёт, тогда везде убивайте неверных многобожников, нарушающих договор»³⁰⁸.

Но Коран обрушивает свой меч не только на нарушивших перемирие неверных. «Сражайтесь с ними, пока не сгинет неверие и не утвердится вера в Аллаха. Если же они отрекутся от неверия, то не должно быть вражды, кроме как к нечестивцам»³⁰⁹. От этого аята многие исламские полемисты отрекаются, изощряясь в толковании: мол, это все история, это все только о Курейшитах... Но толкование авторитетов (тафсиры) непреклонно – тафсир Аль-Куртуби говорит: «Слова Аллаха «Сражайтесь с ними» указывают нам на обязательность сражения с неверными в любое время и в любом месте... Причиной сражения и есть их неверие (Куфр)... Причиной же остановки сражения является принятие ими ислама»³¹⁰. С ним согласны и другие алимы прошлого³¹¹. Есть и другие строки, упоминать которые проповедники веры Мухаммада не любят, или же маскируют: это те самые аяты, которым вторит Сунна в призыве уничтожения всех без исключения религий. Вот пример: «Сражайтесь с неверными, пока они не перестанут совращать [верующих с пути Аллаха] и пока они не будут поклоняться только Аллаху»³¹².

Как учит о войне Сунна?

Мухаммад большую часть своей «пророческой» жизни провел в войнах против враждебного Курейша, а также против тех, кто в Медине еще не перешел в религию Аллаха. Главный девиз, главную цель своей борьбы пророк ислама назвал сам: «Было указано мне воевать с людьми до тех пор, пока не засвидетельствуют, что нет Бога кроме Аллаха, и что Мухаммад – пророк Его... Если сделают это, то удержат пролитие своей крови и изъятие имущества»³¹³.

Как же велась война Мухаммада против неверующих? Жестоко и долго. Наложницы, разорение имущества, вырезание всего мужского населения целых племен, рвы, полные трупов жертв – вот картины, которыми пестрит хроника насаждения ислама на Аравийском полуострове. Христианам и иудеям тоже не обещается ничего хорошего. Как сказал пророк ислама: «Если на пути своем встретите обладателей Книг (иудеи и христиане), то не здоровайтесь даже с ними. Заставьте их искать теснейшие, неудобнейшие для них пути»³¹⁴. Я уже упоминал неоднократно о расправе над еврейским племенем Бани Курейза. Именно это будет лучшей иллюстрацией «мягкости» ислама: «Потом Пророк пошел на рынок Медины и вырыл там несколько рвов. Потом велел их (Курейзитов) привести, и отрубили им головы в этих рвах. Людей приводили к рвам группами ...всего шестьсот или семьсот человек. Говорят также, что их было от восьмисот до девятисот человек. Это продолжалось до тех пор, пока Пророк не покончил с ними... Потом Посланник Аллаха разделил имущество Бану Курайза, их женщин и детей среди мусульман»³¹⁵.

Слова Сунны и Корана имеют вечную, непреложную для мусульман ценность. Тщетны попытки исламских «профессоров религиоведения» замолчать эти факты, скрыть истинное положение вещей, очевидное: для мусульман наложницы, завоевание мира и насаждение ислама не пережитки прошлого, а вполне реальное, ожидаемое будущее.

Против кого мусульмане могут вести военные действия, а против кого – нет?

Категорически запрещается война мусульман между собой. «Запрещено проливать кровь человека–мусульманина, кроме как ради трех: убийцы, прелюбодея и оставившего джама́а (общину) как отступника»³¹⁶. Естественно, что война ведется только против немусульман. Но лишь у иудеев и христиан есть право выбора между смертью, эмиграцией за рубеж и налогом (данью) – джизией. Точный объем джизии не установлен самим Мухаммадом и менялся от одного правителя к другому.

Едино или различно учение о войне в разных течениях ислама?

Я сказал бы так: чем дальше стоит течение от ислама первых его веков, тем менее очерчен вопрос войны в его вероучении. Если сунниты и шииты-консерваторы едины в учении о войне и джихаде (сунниты намного больше внимания уделяют этому вопросу, хотя нельзя забывать, к примеру, знаменитой ливанской «Хизбалла»), то в книгах друзов-реформаторов понятие «война» напрочь отсутствует. Думаю, это о многом говорит.

Что такое джихад?

В переводе с арабского «джихад» означает «усилие». Понятие его в исламском богословии довольно широкое, аскетичное: это любой труд, направленный на пользу души и против дьявола³¹⁷. Однако в своем узком (более используемом) значении джихад означает войну с неверными³¹⁸. Война эта преследует много целей, главная из которых – возвышение слова Аллаха, продолжение дела Мухаммада в распространении ислама. Основываясь на Коране и Сунне, религиозные авторитеты выделяют в этой войне несколько способов борьбы против неверия: «джихад состоит из джихада руками, сердцем, призывом, аргументом, словом, мнением»³¹⁹. Конечно, призыв словом – обязанность каждого мусульманина и первое средство проповеди. Но что последует в случае отказа принять Аллаха и его посланника? «Джихад мечом станет прекрасным аргументом после призыва словом»³²⁰. Естественно, возникает вопрос о средствах этой борьбы, о ее границах. Каковы средства этой войны? Она не отличается от любой другой (которых уже на долю человечества выпало немало), и, по примеру битв Мухаммада, подразумевает и пропаганду, и провокаторскую работу в тылу, и спонсирование³²¹. Как в любой другой войне, разрешается обман, использование предателей³²². Естественно, что именно самопожертвование считается высшей формой джихада и павшему шахиду обещается высшее благо в раю.

Кто такие шахиды, можно ли назвать шахидом самоубийцу, взрывающего себя и находящихся рядом с ним людей?

Шахид, в переводе с арабского, означает «свидетель». Если сравнивать положение шахидов в исламе с христианской системой ценностей (что уже очень дерзко), то у мусульман шахид – это мученик. По слову основателя религии, в раю шахид удостаивается рубинового венца, прощения всех его грехов, семидесяти двух гурий и возможности заступничества за семьдесят близких³²³ человек. Действительно, истории известно желание мусульман побыстрее «заслужить» это богатство (вспомним, например, средневековых ассасинов Хасана ибн Саббаха). Исключения не составляет и сегодняшний день. Я вспоминаю, как в школах Саудовской Аравии детям внушали вожделение к участи шахида, «правильно» устанавливая ориентиры: вот Коран, вот Сунна, вот тексты, слово Аллаха, а вон там – кафиры и мушрики. Цель твоя – возвышение слова Аллаха, а он уже обещал, что придет день победы, и в этот день даже растения будут призывать меч твой на голову бежавших врагов³²⁴. И это – никакая не Аль-Каида, а программа министерства образования Саудовской Аравии.

Кого же можно назвать шахидом? Лишь того, кто отдал свою жизнь в борьбе за имя Аллаха. Но ведение войны предполагает и диверсии. Большинство алимов считает, что такие операции с использованием смертников оправданы лишь в случае сопротивления тех, против которых запрещено воевать, женщин и детей. В иных случаях алимы осуждают применение таких взрывов против мирного населения.

Если мусульмане живут в неисламских странах, должны ли они пытаться их исламизировать или нет?

Да. Лучше всего об этом говорит цитата из книги бывшего верховного муфтия Саудовской Аравии шейха Абд Аль-Азиз ибн База «Призыв к Аллаху»: «Ввиду …распространения неверия и прогресса христианской проповеди, проповедь, как средство распространения истинной религии, стала обязанностью каждого мусульманина, каждого правителя исповедующего ислам, где бы он ни был, словом, делом, речью, через СМИ – любым способом, приносящим видимый результат и пользу. Именно это предписал Аллах всем его рабам»³²⁵.

Часто от апологетов ислама можно услышать, что их религия способствует развитию образования и науки. Так ли это на самом деле?

1. Фарес, можно ли назвать образованным человеком пророка ислама Мухаммада?

Так уж исторически сложилось, что Аравийский полуостров во всех жизненных аспектах всегда был периферией. Просто он никому был не нужен. В истории не известно крупных империй, которые были бы заинтересованы бессмысленными барханами полуострова и воинственными племенами-кочевниками, их населявшими. Только Персия заняла стратегически важные южные и восточные побережья. По этой причине возникновение языкознания, грамоты и науки обошло эти края стороной. Образование было доступно лишь немногочисленной купеческой интеллигенции, «прорывающейся» два раза в год на север в Сирию. Однако даже такое образование получали единицы. В такой среде и родился пророк ислама Мухаммад. Образованность не была его сильной стороной. И, что интересно, мусульмане почитают это за честь. В этом они видят доказательство боговдохновенности Корана и Сунны. Ведь иначе безграмотный мужчина не мог сам сочинить такое чудо, в котором его последователи и ныне находят т.н. «научные чудеса»? Сам Коран подтверждает этот факт: «Уверуйте же в Аллаха и в Его Посланника, неграмотного (не умеющего читать и писать) Пророка, который уверовал в Аллаха и Его Слова. Последуйте за ним, дабы вы последовали прямым путем»³²⁶.

Но так ли это на самом деле? Думаю, что да. Все «чудеса» Корана соответствуют примитивным народным представлениям тех времен, а тексту далеко до литературного совершенства. Учение Корана пополнялось в соответствии с обстоятельствами жизни Мухаммада, не представляя экстраординарного явления даже для тех времен. Поэтому оснований не доверять этому утверждению нет, а если вслед за мусульманами утверждать, что Коран – это слово Божье, то – тем более.

2. Что сказано об образовании в Коране и Сунне?

Коран поощряет познание. «Аллах возвышает степенью тех из вас... которым даровано знание»³²⁷. Образование поощряет и Мухаммад: «Поиск (требование) знания – обязанность каждого мусульманина»³²⁸. Конечно же, если целью жизни мусульманина является почитание Аллаха, то на первом месте³²⁹ стоит знание религиозное.

3. Были в истории ислама периоды, когда наука процветала? Если да, то какие этому были предпосылки и почему этот период закончился?

Любопытно стремление апологетов ислама причислить себе лучшие изобретения периода «золотого века ислама» (XIV-XV вв.). В реальности, ислам не привнес в мировую культуру ничего, кроме самого себя, но, тем не менее, исповедующие его высшей истиной утверждают, что именно он стимулировал ученых к исследованию природы и ее законов. Но так ли это?

Судите сами. По словам имама Аль-Ашари, Бог творит мир заново каждый миг³³⁰. Следовательно, какой смысл исследовать мир, изменяющийся и образовывающийся по-новому каждую минуту? Плюс Воля Аллаха неизвестна: вдруг завтра вообще все будет иначе, и солнце взойдет на западе? Это так же стимулирует научную мысль, как устав КПСС – развитие религиозных культов...

И все-таки, в «Золотой век» ученые у исламской Уммы были. Великие имена: Хорезми, Джабир ибн Хайан, Аль-Кинди... Но принадлежат ли они исключительно Умме? Очевидно, нет, и вот почему. Родиной большинства этих ученых были Междуречье (Ирак) и Персия, жемчужина Востока, перенявшая знания и элементы религии Греции.

Вы спросили меня о причине окончания этого периода. Я хотел бы ответить вопросом на вопрос: почему после завоевания исламом этих земель плеяда ученых прервалась? ...Ислам привнес в культуру этих земель только самое себя, поглотив все другое. Из наук развивались лишь риторика, филологические дисциплины и архитектура. Другой, отличный от истинно оккупационного поведения пример проявился позже, при завоевании Андалузии в VIII-XV вв. Испано-исламская культура отличалась от исламского Ближнего Востока тем, что завоеватели не побоялись смешать труды своих художников, скульпторов и уже упоминавшихся ученых с плодами и достижениями христианской культуры Европы. Халифы Андалуса показали миру высшую степень мудрости, проявив невиданную и ныне терпимость и восприимчивость к иной культуре. В итоге исламское искусство и европейская наука образовали одно из самых заметных государств в истории человечества.

4. Как современные мусульмане относятся к образованию и науке?

Дело в том, что исламский Восток не знал об образовании в традиционном для нас его понимании до колонизации его Францией и Англией. До Саудовской Аравии жажда к знаниям пришла и того позже – в середине прошлого века, когда выяснилось, какие запасы нефти лежат в недрах страны. Королевство осознало перспективы, которые дает «черное золото», и за рекордно короткий срок реформировало все, в том числе и министерство образования. Вслед за социалистической Сирией и либеральным Ливаном, суннитская страна ввела приказ об обязательном среднем образовании. Более того, страна поощряет выезд лучших учеников за границу для получения специальности. Но, увы, в обществе тенденция обратная. Я был свидетелем, как учащиеся 9-го, 10-го и 11-го классов на вопрос о выборе профессии ответили довольно лаконично: пастух...

5. Что собою представляет система среднего и высшего образования в странах, где главенствует ислам?

Прежде всего, следует определиться, какие страны мы имеем в виду. В Сирии, Ливане и Египте, например, система образования похожа на европейскую. Школа в этих странах делится на начальную, среднюю и высшую. Обязательным является обучение в начальной школе (неполное среднее образование). Двенадцатый класс заканчивается экзаменами, по количеству баллов которого и определяется круг ВУЗов, доступных для поступления абитуриента. Самый высокий процент баллов требует медицинский ВУЗ (не менее 98%), после него – инженерный (около 90%). ВУЗы организованы по тому же принципу, что и европейские: лекции, зачеты, практика... Интернатура, «аспирантура» (магистратура) и докторантура также устроены по западным стандартам.

Но чем южнее, тем хуже обстоит дело. Возьмем ту же Саудовскую Аравию. Уровень образования низок, точные науки преподаются на примитивном уровне (лишь в 11-м классе ученик впервые слышит про простейшие тригонометрические функции), курс истории охватывает лишь историю исламских стран и завоеваний, а английский алфавит начинают изучать лишь с 6-го класса. Лидируют религиозные дисциплины, арабский язык и литература (курса зарубежной литературы нет). И в ВУЗах, и в школах девиз один: в первую очередь воспитать мусульманина... И становится жаль тех, кто поехал получать высшее образование за рубежом: с их пробелами в знаниях им приходится нелегко...

6. Какое место занимают религиозные дисциплины в среднем и высшем образовании исламских стран?

Тут я лучше продемонстрирую свой аттестат, об окончании одной из школ КСА:

«Предметов: 20

Пройдено успешно: 20

Предметы:

-Коран (100 б).

-Толкование Корана (100б).

-Сунна. Изречения пророка Мухаммада(100б).

-Исламская теология (100б).

-Шариат. Исламская юриспруденция (99б).

-Шариат. Исламские обряды (97 б).

-Техника чтения Корана. Таджуид (100б)...

А если учесть, что остальные гуманитарные науки, в саудовской их «трактовке», базируются исключительно на религиозной основе (так как цель жизни человека вообще сводится лишь к почитанию Аллаха), можете представить, какую идеологическую нагрузку заключает в себе такая программа обучения.

7. Какие науки наиболее развиты в исламских странах?

Богословские, филологические и обще-гуманитарные: история, социология, педагогика и некоторые другие.

8. В исламских странах доступ к образованию одинаковый у мужчин и женщин? Существуют ли какие-либо ограничения на получения образования по религиозному признаку?

Опять же: все зависит от того, насколько далека страна от ислама средних веков. В республике Сирия, например, перед образованием одинаково равны мужчины и женщины, христиане и мусульмане. Более того, женщине не нужно согласие родителей или мужа на поступление в ВУЗ или окончание школы. Религиозные дисциплины в сирийских школах умещаются в одну книгу (1 час в неделю), и зависят от религии учащихся. Дети мусульман учат основы исламского вероучения, а христиан – христианского. Но далеко до этого идеала Йемену, Саудовской Аравии и Бахрейну. Мало того, что женщина полностью зависима от мужчины в вопросе образования (равно как и в любом другом вопросе), в институтах этих стран многие кафедры закрыты для женщин. Только в медицинские, педагогические и экономические (лишь на обучение «канцелярско-секретарскому делу») поступают абитуриентки. Что касается детей христиан, то родители предпочитают отдавать их в частные иностранные школы, где они будут ограждены от ненависти и программы, начиненной идеологией.

9. Фарес, есть ли у вас личный опыт обучения в школах Саудовской Аравии? Если да, расскажите о нём.

Я учился в разных школах Королевства Саудовской Аравии более 7-и лет. Эти годы лично мне дали многое. Видение идеологии изнутри, плодов ее насаждения – это самое ценное, что может быть даровано любому стороннему наблюдателю. Дальше я выскажу вещь, которая может поразить многих: молодежь этого государства намного развращеннее их сверстников, проживающих в Европе и США. Низкий уровень образования, поощрение религией человеческих страстей, которое одновременно запрещает их удовлетворение, породили омерзительное повсеместное распространение гомосексуализма, которое юноши не стеснялись проявлять даже в школе. Закрытые стены школ и раздельная система образования не позволяли увидеть, что происходит в учебных заведениях, где учились девушки, но хватило и того, что есть в мужских. Были семена – и налицо плоды...

10. Насколько высок процент необразованных людей в исламских странах?

Этот процент достаточно высок. Но если в Египте он составляет, скажем, 20%, то на Аравийском полуострове он выше – около 40–50%

11. На ваш взгляд, ислам способствует развитию среднего и высшего образования, а также науки?

Смотря какой ислам. Традиционный, в какой-то мере радикальный, сам логически исключает естественно-научное знание. Лишь очеловеченный, одухотворенный ислам дал возможность развитию культуры, науки, а, следовательно, и образования. Почему? Ответ прост. Вслед за христианской культурой он откликнулся на призыв исследования, а значит, и за призывом Господа к совершенствованию. Взгляд, обращенный вокруг, приближает человека не к исламскому творцу-деспоту, а к истинному Богу-Любви. Остается лишь надеяться, что призыв этот будет услышан, и страны ислама наконец-то вырвутся из тьмы седьмого века к свету познания природы и самих себя.

Общаясь со многими мусульманами, я часто слышал, что ислам дарует женщинам большую свободу, чем христианство. Так ли это на самом деле? Попытаемся ответить на этот вопрос.

1. Что о женщинах сказано в Коране?

Знаете, меня всегда удивляет: когда исламские апологеты пытаются опровергнуть «лживые обвинения о положении женщины в исламе», они приводят общие цитаты из Корана о человеке. Например, приведу статью некоего Сулеймана Сакра, рядового мусульманина. На нее я случайно наткнулся в Интернете. Автор начал свое творение с напоминания о равности всех перед Аллахом, с аята 20:124: «А кто отвернется от Моего Напоминания, того ожидает тяжкая жизнь, а в День воскресения Мы воскресим его слепым». Однако, приводя положения Ислама о женщинах, он озаглавил один из пунктов словами аята 4:34: «мужья стоят над женами». Это правда, во многих местах женщина ставится ниже мужчины. 2:282 говорит, что голос одного мужчины по Шариату равен голосу двух женщин – «И берите в свидетели двух из ваших мужчин. А если не будет двух мужчин, то – мужчину и двух женщин, на которых вы согласны, как свидетелей». Также и о вопросе наследования 4:11 говорит: «Аллах заповедует вам относительно ваших детей: мужчине достается доля, равная доле двух женщин». Да и вообще – «Ваши жены являются пашней для вас. Приходите же на вашу пашню, когда и как пожелаете» (2:223)... Приводя эти цитаты (и другие, о которых я буду говорить ниже), Сакр, в унисон со многими другими авторами подобных публикаций, восклицает: «Велика свобода женщины в Исламе! Как они еще могут сомневаться?!»... Это было бы смешно, если бы не было так грустно...

Мусульмане Саудовской Аравии и стран Ближнего Востока искренне верят в свободу женщины своей религии, свободу более полную, чем в иных вероучениях. И это понятно исторически. На протяжении веков общество, не затронутое религией Ветхого Завета (а в последствии и Нового), относилось к женщине потребительски, считая ее лишь способом удовлетворения своих потребностей. Появление девочки в семьях воинов-кочевников Аравии считалось проявлением немилости богов и позором. В связи с этим было распространено закапывание девочек живьем – арабское «Уа́ад аль-банат». Коран, правда, пытается отделить себя от обычаев: «когда зарытую живьем спросят, за какой грех ее убили» (81:8,9). Да, это своего рода был прорыв. Но сравним ли он с драгоценностью этих слов: «Мужья, любите своих жён, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за неё» (Еф. 5:22–25)? Актуален ли он сейчас? Люди, защищающие коранический текст, как мы видим, боятся дать себе в этом ответ.

2. Какие примеры отношения к женщинам мы можем найти в хадисах?

Сунна вторит Корану своими текстами о женщинах. Однако в хадисах Мухаммад не забывает Коран дополнять своими собственными разъяснениями, и своим мнением. К примеру, Мухаммад говорит: «Если бы я приказывал кому-либо пасть на колени перед кем-либо, я бы приказал женщине пасть на колени перед ее мужем» (Аль-Тармизи, 1079). В другом же месте – «Женщина как ребро кривая – если захочешь распрямить и исправить ее, то поломаешь ее, а если хочешь насладиться ею, то насладишься и в кривизне ее» (Сахих аль- Бухари, 5184). Как Мухаммад относился к женщинам, откровенно рассказывает его жизнеописание. Нескончаемое количество наложниц (к которым относились как к части имущества), которых он уводил после очередных битв. Яркий пример – это штурм евреев Бани Курайза, в результате которого были убиты все мужчины, а имущество и женщины были распределены Мухаммадом среди мусульман. А «исключительное право» пророка иметь нескончаемое количество жен (напомню, их было 13) говорит само за себя. Отсюда следует вывод: так как все действия пророка «санкцианированы» свыше, то они являют пример для всех мусульман и поныне.

3. Что собою представляет брачное право в исламе, и каковы в нем права у мусульманок, тождественны ли они правам мужчин?

Положим, юноша решает жениться. Естественно, первый его шаг – это выбор. Критерии выбора определил сам Мухаммад: «лучшая женщина это та, при взгляде на которую наслаждаешься, которая слушает тебя в приказах твоих, которая верна тебе собой и деньгами твоими» (Ан-Насаи, китаб аль-никах, 6/68, № 3231). В Саудовской Аравии невесту ищут родители. Жених имеет право встретиться и поговорить с избранницей своих родителей (естественно, в присутствии родственников – своих и невесты). Дотошность проверки невесты со стороны жениха и его семьи поражает. Сам Мухаммад при сватовстве посылал своих родственниц с увещанием: «Проверьте все! Нюхайте ее рот! Нюхайте ее подмышки!» (Марасиль Аби-Дауд, № 190). При согласии жениха, отца невесты при двух свидетелях совершается т.н. «Никах». Это обряд, при котором словами отца (или представителя невесты в случае смерти отца – дяди, брата и т.д.) устанавливается брак невесты «дочь (или сестра, племянница...) моя жена твоя». При этом жених отвечает: «принял я ее женой своей». С этого момента жена полностью подчиняется мужу. Она даже не может выходить из дома без разрешения мужа (Маталиб аули аль-нахи, 5/271), иначе она считается непокорной и горделивой, и муж вправе прекратить ее содержание и общение с ней, а в случае ее «непокорности» и в дальнейшем, имеет право развестись с ней.

Известны уровни наказания «непокорных» жен. Если жена, например, уклоняется от выполнения «супружеского долга», то Коран (4:34) предписывает вразумление словами. Если же это бездейственно, прекращается общение и проведение ночи с ней на одном ложе. Если и это не дало результата, то в ход идут удары. Ибн Аббас, передавая слова Мухаммада, говорит: «…Бить надо не сильно и до тех пор, пока она не согласится на совокупление» (Ат-Табари,6/709). Книга «Аль-бахр Аль-мухит» в главе 3/252 разъясняет правила избиения: «В начале – легкая пощечина. После – палка или хлыст... бить больно, но без следов, пускания крови и уродования... если же и удары не подействовали, то следует связать ее и совокупиться, так как это – его право». Как говорится, без комментариев...

Пытаясь оправдать это насилие, мусульмане прикрываются цитатой «избиение без следов». Но всегда при этом мне вспоминаются строки детективного романа Б. Акунина «Декоратор»:

« – Из семнадцати интересующих нас мясников четверо татары и трое жиды. Они – на подозрении первые. Но чтобы избежать упреков в предвзятости, я арестую всех. И поработаю с ними как следует. Слава Богу, опыт имеется, – он хищно улыбнулся и потер руки. – Стало быть, так. Перво-наперво нехристей солонинкой покормлю, ибо православный пост им не указ. Свинину они жрать не станут, так я говядинкой велю попотчевать, мы чужие обычаи уважаем. Православных – тех селедочкой угощу. Пить не дам. Спать тоже. Ночку посидят, повоют, а с утра, чтоб не заскучали, буду по очереди вызывать, и мои ребята их «колбаской» поучат. Знаете, что такое «колбаска»?

Тюльпанов потрясенно покачал головой.

– Преотличная штуковина: чулок, а в нем мокрый песочек. Следов никаких, а очень впечатляет, особенно если по почкам и прочим чувствительным местам.

– Леонтий Андреевич, вы же университет кончали! – ахнул Анисий.

– Именно. И потому знаю, когда можно действовать по правилам, а когда общественный интерес позволяет правилами пренебречь».

В случае ислама, интересы достигаются уже узаконенными средствами, которые не чета перечисленным акунинским следователем. Но, несмотря на это, – «в исламе равноправие мужа и жены»...

4. Что такое гарем, каково правовое положение находящихся в нём женщин, насколько практика создания гаремов популярна у современных мусульман, кто такие наложницы?

Вероятно, слово «гарем» произошло от арабского «haram» – «запретное», «закрытое для других», «неприкосновенное». Это правда, наложницы (женщины, захваченные в боях мусульманами) были частью неприкосновенного имущества их хозяина. Это право ислам не отменяет и по сей день: наложниц может быть нескончаемое множество. Прав у них нет, они делают лишь то, что желает их обладатель. Единственный запрет, предписываемый хозяину, – это использование женщин в неправедных целях – против веры и братьев-мусульман. Кто считает, что это лишь пережитки прошлого, того я отсылаю ко многим фетвам (например, №№ 8720, 18851)³³¹, изданным профильным министерством Катара в конце XX – начале XXI веков.

5. Что собою представляет временный брак, существует ли он только у шиитов или присутствует и в других направлениях ислама? На чём основана данная практика, на Коране или каких иных вероучительных источниках?

Практика временного брака существуют только в шиизме. Заключается он в том, что мужчина и женщина заключают «никах» на определенный срок, по истечении которого они перестают быть супругами без свершения развода (в его исламском значении). При этом дети этого брака остаются с отцом. Временный брак – это результат вольного толкования Корана, в частности – аята 24-го четвертой суры: «Все остальное [браки между мужчиной и женщиной, не подпадающие под вышеупомянутые запретные категории, заключать] разрешено для вас, когда вы имеете намерение жениться и передаете соответствующие свадебные подарки, а не планируете прелюбодействовать. Женившись, свадебный подарок вы должны передать в обязательном порядке. После этого нет греха, если вы договоритесь друг с другом, о чем пожелаете». Суннизм толкует последнее предложение аята как договор о размере подарка, шииты же – как разрешение на такой вид брака. Как видите, обоснование крайне слабое.

6. Существует ли в исламских странах проституция?

Да, существует. И более того – процветает. В Саудовской Аравии действует целая сеть подпольных гостиничных номеров, пользующихся особой популярностью среди молодежи. Отчаянные попытки религиозной полиции их обнаружить не увенчиваются успехом. Процветает также и подпольная порноиндустрия. Правительство закрыло доступ к порнографическим интернет ресурсам, и ответом явилось распространение посредством пересылок MMS. Это главная проблема и болезнь школ и ВУЗов страны.

7. Может ли мусульманка учиться, работать, заниматься бизнесом без разрешения мужа?

Нет, женщина не имеет право делать что-либо без разрешения мужа, иначе она считается горделивой и непокорной. Этот вопрос даже не возникает, особенно в исконно мусульманском обществе. Мусульманки давно смирились со своим положением в религии и обществе. Ее задача – быть угодной мужу и матерью своих детей.

8. Развод в исламе, что это такое? Как к разведённым женщинам относится мусульманское сообщество? Какие имущественные права у разведённой мусульманки? С кем чаще всего остаётся ребёнок после развода?

Развод в исламе наступает после слов мужа: «Я объявляю тебе развод», причем при трехкратном произнесении. Если развод не окончательный, муж еще может одуматься и вернуть жену в свой дом. Также он должен удостовериться, не беременна ли жена. Для этого установлен определенный срок, т.н. «аль-удда» (для беременной это девять месяцев, для небеременной – три месяца, а для той, с которой не было близости, аль-удда отсутствует). Об этом говорит аят 65:4. Если же был совершен окончательный развод, то, согласно 2:230, мужу «не дозволено жениться на ней, пока она не выйдет замуж за другого, и если тот разведется с ней».

Теперь об имуществе. 2:241 гласит: «Разведенных жен полагается обеспечивать разумным образом. Такова обязанность богобоязненных». Итак, компенсация разведенной положена. Размер ее устанавливает судья исходя из материальных возможностей бывшего мужа. Однако, если развод произошел до близости между супругами, то компенсации жене не положено (в исключительных случаях, если махра (свадебного подарка) не было, то предписывается компенсация). Также муж обязан обеспечивать ребенка, который по законам ислама, должен оставаться с матерью на период кормления и до его юношества: «ребенок должен оставаться с матерью из-за ее нежности и любви» (Ат-Табари. Джамиа ал-байан, т. III, стр. 160). Существует также не особо распространенная практика «хульаа», когда мусульманка требует своеобразного «развода», возвращая махр (или сумму большую или меньшую, чем махр), а также «фасха», когда через суд, в случае ущемления прав женщины, объявляется о расторжении брака.

9. Что говорит ислам о посмертном существовании мусульманок? Правда ли, что в представлении мусульман рай – это публичный дом в саду?

Да, это правда. Однако возникает вопрос: если мужчинам положены «полногрудые сверстницы» – гурии и кубки вина (ср. 78:33,34), то что ждет мусульманок? Об этом Коран и Сунна говорят туманно. Некоторые толкователи считают, что у женщин тоже будет множество таких же партнеров мужского рода. Но цитаты из хадисов скорее говорят о том, что женщины будут в раю со своими мужьями. «Услышав это, женщина сказала: О Посланник Аллаха! Если женщина в своей жизни была два, или три, или четыре раза замужем, потом умерла и попала в Рай, и ее супруги тоже – кто будет ее супругом в Раю?» Он ответил: «О Умм Салама! Она сама выберет. Она выберет того, кто относился к ней лучше других. Женщина скажет: «О мой Господь! Вот этот относился ко мне лучше других. Выдай меня за него!» Гляди, Умм Салама! Добрые души берут в этом мире и в будущем мире все доброе с собой» (Ибн Касир). Поясняя, алим говорит: «Верующая женщина в Раю, с позволения Премудрого Господа, снова выйдет замуж за своего мужа, если она была замужем за мусульманином. В Коране сообщается, что ангелы молятся за верующих: «Господь наш! Введи их в сады Эдема, которые Ты обещал им, а также праведников из числа их отцов, супруг и потомков. Воистину, Ты – Могущественный, Мудрый» (Гафир, 8).

10. Как мусульмане относятся к христианкам и представительницам иных религий?

Как и ко всем неверным, считая их падшими и заблудшими. Однако иудейка или христианка могут стать женами мусульманина.

11. Каково представление среднего жителя Саудовской Аравии о христианках?

Лучший пример – слова имама одной из мечетей городa Карья-аль-Улия Саудовской Аравии: «Все женщины Запада – блудницы, проститутки, нечистые и неверные своим мужьям. Они непокорные мужьям, и зачастую курящие и наркоманки. Она не уважает ни отца, ни мать... Не дай Бог быть нашим дочерям такими...»

12. От чего придётся отказаться христианке, если она вдруг захочет выйти замуж за мусульманина?

В первую очередь, ей нужно будет забыть о своей вере. Хоть ислам и разрешает браки мусульман с христианками, но только с надеждой обратить их в свою веру («Не женитесь на многобожницах, пока они не уверуют: конечно, верующая рабыня лучше многобожницы, хотя бы она и восторгала вас» (2:221). Мусульманкам категорически запрещено выходить замуж за иноверцев. Дети тоже будут принадлежать иной культуре. Ей придется забыть о словах «равенство», «равноправие» и «постоянство в семейной жизни». Ей придется отказаться от окружения и общества христиан... И если для нее все это дорого, то стоит много раз подумать: а стоит ли?..

1. Фарес, что представляет собой сексуальная жизнь пророка ислама Мухаммада? Какой пример для себя могут вынести из неё мусульмане? Что говорит об этом Сунна?

Исламское вероучение просто полно откровенно эротических, а иногда и порнографических элементов. И, конечно, в этом смысле «отличился» Мухаммад – главный пример жизни мусульманина. Пророку ислама было дано исключительное право жениться неограниченное количество раз, чем он успешно пользовался. Он был женат на пятнадцати женщинах, из которых две были из числа наложниц, а одна, по имени Аиша, на момент свадьбы едва достигла 9 лет, тогда как самому Мухаммаду было 53 года ³³².

В книге «Зад аль Маад» говорится также о четырех наложницах, которых он выбрал для продолжения рода. Из них только одна родила Ибрахима, вскоре умершего³³³. Точное число наложниц пророка неизвестно, хотя явно их число было больше четырех³³⁴.

Также «Сахих» аль-Бухари описывает мельчайшие подробности интимной жизни пророка. Самое безобидное, что можно привести здесь, это рассказ о том, как Мухаммад при омовении любил ласкать свою жену Аишу³³⁵. В другом достоверном хадисе он увещевал верующих не придерживаться «дресс-кода» при своих женах и наложницах (то есть просто-напросто разгуливать при них в обнаженном виде)³³⁶. Единственное, что запрещает Сунна, – это анальный половой акт³³⁷.

2. Что о сексуальной сфере жизни мусульман сказано в Коране?

В отличие от Библии, жестко ограничивающей человеческую похоть, Коран, запретив блуд и любодеяние³³⁸, оставил много лазеек для удовлетворения половой похоти человека. Например, чего стоит разрешение на обладание наложницами. Правда, «кроме тех, которые блюдут свою добродетель по отношению к своим супругам и невольницам, за что им нет порицания»³³⁹. Кто говорит что, наложницы – дело прошлое, советую вспомнить о непреложности Корана во времени. Замечу, что переводчица Корана на русский язык, мусульманка Валерия Порохова в своем работе предприняла попытку схитрить. Она употребила в переводе вместо «наложница» (араб. Ma malakat aymanuhum) слово «рабыня», которой «он свободу подарил и в жены принял». Что тут сказать... стыдно обманывать читателей Корана. Стыдно должно быть филологу, да еще и переводчику такого древнего и духовно-значимого текста.

Но это так, лирическое отступление.

Еще одна лазейка, дарованная приверженцам ислама, это – многоженство. «Женитесь на [других] женщинах, которые нравятся вам, – на двух, трех, четырех», – санкционирует Коран³⁴⁰. Понятно, что половая жизнь с ними не ограничивается ничем. Более того, женщина должна караться за свое неповиновение желанию мужа³⁴¹. Вот уж свобода для похоти – четыре жены, неограниченное число наложниц... Особенно четко в Коране очерчиваются правила гигиены: аят 222 второй суры книги предписывает избегание полового акта с женщиной во время ее менструального цикла; в 5:6 описывается необходимость и способ полного омовения после полового акта, а аят 187 второй суры запрещает занятие сексом в постный день от восхода до заката солнца.

3. Как мусульмане относятся к проституции, существуют ли в исламской среде проститутки, могут ли проститутками становиться мусульманки? Если мусульманин пойдёт к проститутке, будет ли он за это наказан, если это станет известно? Существуют ли в исламских странах публичные дома?

Мусульмане крайне отрицательно относятся к проституции. Занятие проституцией, а также посещение женщин «легкого поведения» карается, как и любое любодеяние, побиванием камнями³⁴². Однако запретный плод сладок, и с приходом возможностей, даже в «ортодоксальной» Саудовской Аравии возникла сеть подпольных публичных домов. Любой юноша в возрасте от 13-и до 18-и лет может легко узнать и воспользоваться услугами проституток, которые в большинстве своем, работают добровольно. И причины этого те же, что и у юношей, приходящих к ним – общество и религия нагнетает интерес (и, как видим, нездоровый) к противоположному полу, подавляя его запретами и вынужденным раздельным существованием мужчин и женщин в стране (действует система раздельного образования, раздельной работы, и даже раздельного общественного транспорта).

4. Как мусульмане относятся к гомосексуалистам и лесбиянкам, встречаются ли гомосексуалисты и лесбиянки в их среде?

Проблема гомосексуализма особенно остра, поскольку женщина в общественном плане незаметна, закрыта. И, как я уже говорил, эта закрытость порождает в обществе такие явления, как проституция и гомосексуализм. Увы, восточная кровь и высокий уровень тестостерона в ней сносит голову саудовским юношам, начинающим – несмотря на все запреты – удовлетворять себя самым омерзительным и неестественным способом. Причем, много юношей уже поплатились за это своей жизнью, поскольку Сунна предписывает смерть за грех содомии³⁴³. В Саудовской Аравии традиция особая – смертная казнь производится путем сбрасывания виновного с высокого здания, по примеру коранического описания конца Содома и Гоморры...

5. Как мусульмане относятся к сексу мужчин с подростками (педерастии), встречаются ли среди мусульман педерасты?

Исламские богословы относят педерастию к гомосексуализму и карают за нее смертной казнью. Педерастия не часто встречается в исламском мире, поскольку мужчины сполна наслаждаются всеми прелестями брачной жизни по шариату.

6. Как мусульмане относятся к сексу с детьми (педофилии), встречается ли педофилы в их среде?

Смотря что называть педофилией. Дело в том, что в исламском обществе ребенок считается совершеннолетним с началом поллюций у мальчиков и менструального цикла у девочек³⁴⁴. Более того, сам Мухаммад подал пример, женившись на девятилетней девочке. Получается так, что ребенок в исламе – это мальчик или девочка в возрасте до 11-и-13-и лет. В этом смысле да, педофилия запрещена и мало встречается. Но фактически узаконенная педофилия весьма распространена в странах ислама. Увы, девочки 11-и лет уже становятся женами, едва распрощавшись с куклами, их игры становятся далеко не детскими.

7. Насколько широко в исламских странах распространена порнография?

Распространение порнографии в странах Ближнего Востока обрело характер эпидемии. После информационного вакуума веков периферийности неокрепшие умы молодежи сразу стали заполняться отходами, которые привлекали своей запретностью. Лишь пару лет спустя правительство предприняло попытки бороться с «нежелательными сайтами». Ныне специализированные отделы министерств стран персидского залива блокируют порно-сайты, но тщетно. Правительственный интернет-блок легко обойти с помощью специальных сайтов и программ. Более того, в последнее время молодое поколение само начало снимать порнографию. Полиция много раз объявляла о «прикрытии» подпольных порностудий в довольно крупных городах. Однако проблема не решена, и одной блокировкой вопрос, конечно, не решить.

8. Сексуальные права женщин и мужчин в исламе одинаковы?

Судите сами. Женщина не имеет права отказать мужу в его желаниях. Женщина может вернуться к мужу, давшему развод, лишь после выхода замуж за другого и получения от него развода³⁴⁵. Женщина не имеет права «многомужества» в отличие от мужчин, исповедующих многоженство. Ответ очевиден – нет.

9. Фарес, что вы можете сказать, сравнивая исламское и христианское отношение к интимной сфере, можно ли утверждать, что идеал в этой сфере ислама выше, чем христианский?

Конечно, нет. Даже чисто филологически это видно. Если в Коране для обозначения близости между мужчиной и женщиной используется слово «al-jamáa», которое переводится как «совокупление», «сношение», то в библейском тексте употребляется слово «познание». Именно познание ставится выше плотских страстей, оно несомненно выше простого животного инстинкта. Где же этот высокий, очеловеченный идеал в исламе? Нет его ни в разрешении на обладание наложницами, ни в учении об исламском рае («посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) спросили: «А будем ли мы совокупляться в Раю?» Он (мир ему и благословение Аллаха) сказал: »Да. Клянусь Аллахом, раз за разом. А после прекращения, вернется ей (Гурии) чистота и девственность»)³⁴⁶. Где идеал Любви, подобия Божьего в человеке? Как бы мы ни всматривались в тексты Корана и Сунны, мы не найдем того, что «человечнее всего в человеке».

10. Фарес, вы жили в среде мусульман, теперь живёте, тесно общаясь с христианами. На Ваш взгляд, можно ли утверждать, что на бытовом уровне мусульмане более нравственны, чем христиане?

Скажу лишь одно: зачастую те, кто ставит христианам в претензию «разврат религии», имеют более двух жен, и занимаются тем же, но образом, узаконенным исламом (в противовес христианству), прося Аллаха о рае с гуриями, перенося мечты о «христианском разврате» со своим участием в вечность.

На русском языке существует немало переводов Корана. Об их достоинствах и недостатках в сравнении с арабским первоисточником мы и поговорим сегодня с Фаресом Нофалом.

1. Фарес, каков статус любых переводов Корана в глазах мусульман?

Совершенно естественно, что любой перевод является искажением первоисточника сквозь призму видения текста переводчиком. И поэтому Коран, являясь книгой священной, ниспосланной именно на арабском языке³⁴⁷, раскрывается в полной мере лишь в первоисточнике. Мусульмане вполне корректно называют любые переводы «переводами смыслов». Можно согласиться с тем, что при передаче смысла, часто теряется вполне научная филологическая сторона. Авторы переводов могут ею пренебрегать для пояснения смысла, вставляя несуществующие в тексте толкования. Поэтому переводы Корана воспринимаются строго как смысловые передачи, неравноценные первоисточнику.

2. На ваш взгляд, можно ли адекватно на русском языке передать смысл Корана, или без знания арабского языка в этом деле никак не обойтись?

Для ответа на этот вопрос необходимо отметить несколько пунктов. Во-первых, расстояние во времени между седьмым веком и веком двадцать первым оставило огромный след на филологической стороне текста. Сейчас и для самих арабов стиль Корана, его лексика не является предельно ясной, какой была для первых мусульман³⁴⁸. Все-таки, Коран – памятник древности, и к нему необходим особый подход. Во-вторых, Коран написан именно арабским языком с применением арабской фразеологии и лексики, чуждой во многом славянским языкам. Вот простой пример. В аяте 75:29 присутствует выражение «обернется (сойдется) голень с голенью». Такого оборота нет в русском языке, и он носит метафорический характер. Также важно помнить, что текст этот имеет исключительное религиозное значение, и потому важно отмечать именно эту специфику без отступлений от оригинального текста. Конечно, это трудно, и переводчику необходимы глубокие познания как в областях арабского языка и арабистики в целом, так и в исламоведении. Без этого в переводе можно очень далеко зайти «не в ту сторону».

3. Сколько переводов Корана существует на русском языке?

История переводов Корана на русский язык, на мой взгляд, крайне трагична. Первый перевод (а это времена Петра I) был сделан не с оригинала, а с французского перевода того времени. Самый первый научный перевод Священного Писания мусульман был сделан, как это ни странно, православным апологетом, профессором КазДА Гордием Семеновичем Саблуковым в XIX веке. И лишь уже в начале XX века академик Игнатий Юлианович Крачковский заканчивает работу над ныне распространенным переводом смыслов Корана. Далее появляется первый поэтический перевод Шумовского, а после – известные переводы В.М. Пороховой, М.-Н. О. Османова и Э.Р. Кулиева. В 2003 году был издан перевод Б.Я. Шидфар, но не получил такой популярности, как тиражируемые переводы Крачковского, Кулиева, Османова и Пороховой. Именно о них я предпочитаю говорить, ибо на них ссылаются при полемике большинство мусульман различных течений.

4. Могли бы вы кратко описать сильные и слабые стороны различных переводов?

Слабая сторона всех переводов – это попытка соотнести перевод и художественную форму (причем необходимо помнить что Коран – это все-таки проза, в который использован литературный прием «Саджа́a» – одинаковые окончания последних букв предложения). Например, Порохова использует в своем переводе форму белого стиха, однако любому арабу понятно, что это больше не перевод, а пересказ, причем в значительной мере христианизированный. Чего стоит замена во многих местах слова «раб» словом «слуга» (21:105). Порохова вставляет целые фразы, отсутствующие в оригинале, лишь для получения красоты формы. Чтобы не быть голословным, приведу пример из аята 2:164, где переводчица ставит в тексте, изначальная форма которого предельно лаконично передана Крачковским в словах «и в облаке подчиненном, между небом и землей» целое выражение: «Что облака меж небом и землей Как слуг своих перегоняют». Вряд ли такой перевод можно назвать научным, и о нем, при всем уважении к Валерии Михайловне, можно отозваться лишь как о работе человека, являющегося дилетантом как в арабской филологии, так и в области исламоведения.

Более интересен перевод Кулиева. Не имея – как и Порохова – востоковедческого образования, Эльмир Рафаэль Оглы взглянул на текст глазами мусульманина. Здесь мы видим довольно высокую точность, которая, однако, исчезает в сложных местах. Также Кулиев берет на себя ответственность вставлять в текст «дополнения», которых нет в тексте, но которые – по мнению переводчика – являются верными. Так, Кулиев осмеливается утверждать, что загадочный «Узайр сын Аллаха», почитаемый иудеями, это – священник Ездра (Эзра), духовный лидер евреев периода эпохи второго храма. Почему? Ведь даже в толкованиях (к которым возвращался при переводе Кулиев) нет прямого указания на Ездру. Многие арабисты замечают у Кулиева подмену слов и оборотов оригинала своими синонимами и фразами, что тоже снижает качество перевода как научного труда³⁴⁹.

Перевод Магомеда-Нури Османова стоит отметить особо. Доктор философских наук провел титанический труд, целью которого было раскрытие для мусульман смысла аятов Корана. Однако профессор, как и Кулиев, предпочитает собственный пересказ подстрочнику (можно отметить как пример аят 2:170, когда в фразе «застали наших отцов» слово «застали» заменено словом «стояли»). Пренебрегая художественным стилем, Османов для ясности текста совершает научно значимую ошибку – вставляет тафсир (толкование) в сам текст. Например, в тексте аята 17:24 явно отсутствует выражение «помилуй их, как они [миловали] и растили меня ребенком». В маленьком отрывке две ошибки – нет в оригинале ни слова «миловали», ни слова «растили». Более точен перевод Крачковского: «помилуй их, как они воспитали меня маленьким». Смысл изменяется лишь ненамного. Но уровень объективности, конечно же, падает. В целом, перевод неплох, если различать текст тафсира и собственно текст Корана, т.е. можно сказать, что перевод предназначен для читателей (больше мусульман), уже достаточно ознакомившихся с исламом как таковым.

Перевод же И.Ю. Крачковского сух и академичен. Однако именно он, как подстрочник, является лучшим передатчиком смысла Корана. Крачковский не смешивал толкования и текст в «одну кучу», и руководствовался, прежде всего, научным интересом. Здесь Вы не встретите ни своевольных вставок, ни переложений. Перевод одинаково хорош как для изучающего арабский язык, так и для религиоведа-исследователя. Именно он не скрывает проблемных для полемики мест, и, тем самым, является интересным для любого, интересующегося проблемами сравнительного богословия и религиоведения.

5. Встречались ли вам откровенные смысловые подлоги в каких-либо переводах Корана?

Да. Примечательно, что встречал я их в большем количестве именно в самых «идеологизированных» переводах – Кулиева и Пороховой. Приведу пример, касающийся области, которая уже затрагивалась нами, – права женщины. Особое внимание общественности приковано к проблеме наложниц, за что ислам повседневно слышит упреки общественности. И Порохова решила сгладить этот «острый» угол обманом – в ее переводе аята 70:30 фразеологизм «те, которыми овладели их десницы» – то есть, наложницы – был заменен словосочетанием «рабыней, (Которой он свободу подарил и в жены принял)». Налицо умышленный подлог в одном из самых спорных предписаний ислама.

Не менее жестко обошлись вышеупомянутые переводчики и с аятом 17:16. В то время как Крачковский («А когда Мы желали погубить селение, Мы отдавали приказ одаренным благами в нем, и они творили нечестие там; тогда оправдывалось над ним слово, и уничтожали Мы его совершенно») и Османов («Когда Мы хотели погубить [жителей] какого-либо селения, то по Нашей воле богачи их предавались нечестию, так что предопределение осуществлялось, и Мы истребляли их до последнего») более или менее солидарны, Порохова переводит один из главных аятов, повествующих о предопределении и воле Аллаха о людях так: «Когда хотели Мы разрушить город (за смертные грехи его людей), Мы слали повеленье тем из них, кто был в нем одарен благами – и все ж нечестие творил, – Тогда над ним оправдывалось Слово, и Мы его до основанья разрушали». Кулиев еще больше отдалился от оригинала: «Когда Мы хотели погубить какое-либо селение, то повелевали его изнеженным роскошью жителям покориться Аллаху. Когда же они предавались нечестию, то относительно него сбывалось Слово, и Мы уничтожали его полностью». Два последних переводчика по непонятным причинам забыли и про частицу «f», означающую в арабском причинность, заменив ее союзом «и», и про лексику, да и вставили несуществующие частицы. Для неискушенного читателя представлю подстрочник: «Wa itha (и если) aradna (мы захотим) an nahlika (уничтожить) qaryatan (какую-либо деревню) amarna (прикажем) mutrafeeha (её привязанным к жизни беззаконникам) fa fasaqoo (и сотворят они беззаконие) feeha (в ней) fa haqqa (и свершится) Aalayha (в ней) alqawlu (слово) fadammarnaha (и уничтожена) tadmeeran [инф. предыдущего слова, совершенная степень]».

То есть, попросту говоря, читателя обводят «вокруг пальца», заставляя верить в то, о чем умалчивает первоисточник. Но, к сожалению, это умалчивается как светскими, так и мусульманскими арабистами, теологами, востоковедами.

6. Какой русскоязычный перевод Корана вы считаете наиболее адекватным своему арабскому первоисточнику и почему?

Конечно, перевод Крачковского. Религиозная нейтральность академика, его исключительно научный подход и несомненно высокая квалификация только благоприятно повлияли на качество перевода. Несмотря на свою сложность для восприятия, этот перевод – лучшее отображение слов первоисточника. Однако не стоит забывать и о толкованиях. Адекватное восприятие смыслов Корана невозможно без анализа исторического, богословского контекстов коранических цитат. Без этого будет непонятен любой перевод, даже переводы Османова и Кулиева. Так будем же объективны.

Все интервью провёл сотрудник Православного миссионерско-апологетического центра «Ставрос» Питанов В.Ю.

Но какое же кощунство

Слышит рабби от монаха:

Тот послал к чертям собачьим

Тосафот единым махом.

Г. Гейне, «Диспут»

Исламская богословская система не является подвижной структурой, подверженной кардинальному пересмотру тех или иных аспектов вероучения. Догматичность ислама обусловлена неизменностью и непогрешимостью Корана и Сунны, которые являются неотъемлемой частью акыды, основанной на признании Писаний Аллаха и Его пророков. Отказ от следования вышеупомянутым источникам выводит мусульманина из религии, делая его кафиром – неверным³⁵⁰. Помимо этого, любое несоответствующее ижмаа – консенсусу Общины-Уммы – утверждение также является выводящим из ислама³⁵¹. Все это необходимо помнить при детальном разборе главных трех представителей столь молодого и христианизированного русского ислама.

Второе предисловие необходимо сделать в связи с еще одной неудачей русских исламских проповедников. Неудача заключается в том, что, совершенно справедливо признав истинный, исконный текст Корана неподдающимся полному и точному переводу³⁵², русские мусульмане становятся заложниками своего незнания языка-эталона – языка арабского. Опасность этого неведения очевидна: разбирая какой-либо спорный аят или хадис, русский мусульманин не имеет возможности ознакомиться со всей полнотой и серьезностью филологических и теологических граней текста, в чем всегда остается недопустимый простор для фантазии, который подчас лихо заполняется элементами европейско-христианской культуры ее же представителями. В итоге мы получаем уже не консервативно-исламский, а либеральный «хрисламский» продукт, который уже непригоден ни для мусульманского, ни для христианского «употребления». Следует сказать, что именно так и формировались первые религиозные шиитские общины – в расколе просматривалась догматически переиначенная трактовка однозначных текстов, прививавшая новому учению чуждую «ортодоксальному» исламу мысль (к примеру, о непогрешимости имама)³⁵³. Потому к подобным нововведениям и изысканиям необходимо подходить крайне осторожно равно как христианам и мусульманам, так и независимым исследователям.

Али (Вячеслав) Полосин, безусловно, является одним из представителей либерального течения современного русского ислама. Диалог с христианами покинувший Церковь протоиерей ведет скорее с позиции бывшего единоверца, чем настоящего мусульманина. Причем особо острые противоречия полемики он предпочитает сглаживать согласием, что особо любо взглядам православных его читателей. Вот, уже расходясь с подавляюще преобладающим в исламе мнением об искаженности Писаний, он пишет:

«Если говорить о моем мнении, то я полагаю, что Тору в ее нынешнем виде составил Ездра (ас), тоже пророк (возможно, с учениками и с другими пророками), по устной памяти и по известным устным преданиям в середине 5 века до н.э. И потом она уже не менялась»³⁵⁴.

Несмотря на восторг и восхищение православных полемистов и сторонников Полосина, это утверждение является крайне опасным для исламской богословской системы. Помимо фактических противоречий между Писанием и кораническо-сунническим богословием, существуют и исламские тексты, опровергающие данный тезис³⁵⁵. Но Вячеслав Сергеевич подходит к апологии своей новомодной теории не с позиций мусульманской акыды – что было бы вернее, – а с позиций логики, чем наносит ущерб уже выработанной, стройной теологической картине ислама. Начинает же он с центрального вопроса христианского богословия – спасительной жертвы Христа, которая нашла отражение и в Коране:

«Мы ведь убили Мессию, Ису, сына Марйам, посланника Аллаха» (а они не убили его и не распяли, но это только представилось им; и, поистине, те, которые разногласят об этом, – в сомнении о нем; нет у них об этом никакого знания, кроме следования за предложением. Они не убивали его, – наверное, нет, Аллах вознес его к Себе: ведь Аллах велик, мудр!» (4:157–158).

Нельзя не заметить важность этого стиха, который зачастую приводится в качестве довода апологетами ислама против сохранности текста Библии. Что может быть действеннее и убедительнее прямого, фактического противоречия? Однако взгляд на этот аят у Али (Вячеслава) весьма оригинален, и вполне «разрешает» главное смысловое расхождение двух Писаний:

«Главный тезис: иудеи убеждены, что убили Посланника Аллаха. Далее следует опровержение факта убийства. Опровержение включает 2 формы убийства: 2) просто убийство и 3) казнь распятием… Были ли при этом неудавшаяся попытка казни или ее имитация с использованием другого человека – это на уровне предположений³⁵⁶… арабский термин («распятие» – Г.-Ф.Н.) совершенно не описывает процедуру казни, но лишь указывает на 1 ее технологический компонент»³⁵⁷.

Что касается опасности изменить мнению традиции, то с ней он не менее категоричен:

«Речь идет только о мнениях, которые не могут иметь обязывающей силы для других людей с другими мнениями»³⁵⁸.

Прежде чем поддерживать или порицать эти весьма «прогрессивные» утверждения, необходимо вновь сделать несколько важных ремарок.

Во-первых, несмотря на настойчивое отрицание Вячеслава Сергеевича, его тезисы попадают под категорию «тафсир» – извлечение смысла из аята, «открытие смыслов Корана и разъяснение выдаваемого ими»³⁵⁹. В процессе же толкования – тафсира, – автор освещает абсолютно все грани, включая «разъяснение языка, извлечение установления, уяснение причины ниспослания и др.»³⁶⁰. Возможность же тафсира предполагает четыре главных условия: «передача от Пророка… использование мнений сахабов… учет всей полноты языка… учет контекста»³⁶¹. При отсутствии этих условий толкование является недействительным.

Во-вторых, личным толкованием может заниматься лишь мужтахид (каковым Полосин не является, да и сам это признает³⁶²), который, в свою очередь, должен придерживаться всех вышеупомянутых условий. Толкование же предположениями является несомненным измышлением и ошибкой. «Кто высказал о Коране (лишь) свое мнение, без следования «имамам» арабского языка, вне соответствия с Шариатом… руководствуясь лишь своим знанием (умом) – тот… даже если и угадал – ошибается»³⁶³.

В-третьих, традиция толкования держится – о чем отчасти было сказано выше, – не только на Коране и Сунне, но и на однозначных толкованиях сахабов и улемов, их ижме в конкретных вопросах. Ибн Касир в своем предисловии к «Тафсиру» пишет: «…если не найдем толкования ни в Коране, ни в Сунне – возвращаемся в этом к высказываниям сахабов: ведь они более знающи»³⁶⁴. Известному толкователю вторит и не менее известный правовед-факих Аз-Заркаши: «Рассматривается толкование сахабов… Если истолкуют его с позиций языка – то нет сомнения в использовании их толкования, ведь они – носители языка; и если истолкуют его через то, что они видели – нет сомнений в нем; если же разошлись речи группы сахабов, то если можно собрать их – то нужно собирать их и объединять, а если невозможно – первоочередность отдается Ибн Аббасу»³⁶⁵. Таким образом перед нами предстает устойчивая иерархия авторитетности толкований, восходящая к раннеисламскому периоду.

Итак, вооружившись этими принципами, подойдем к рассмотрению предлагаемого Али тезиса.

Первое, о чем следует сказать – о лексическом значении слова «салб» («распятие»), используемого в оригинале. Если подойти с точки зрения поздней филологии, то, открыв толковый словарь арабского языка XIII-XIV вв., мы обнаружим:

«И «салб» (распятие) – известная форма убийства (казнь), (название которой) – производное от этого, потому что гной его и жир его течет (при этом)... И «салиб» – (то), что принимают христиане»³⁶⁶.

В этом отрывке автор «Лисана», Ибн Манзур, относит значение слова «салб» исключительно к экзекуции, к форме убийства. Древние же авторы значительно корректируют эту скудную справку своими трудами. К примеру, автор «Китаб Аль-Харадж», «судья судей» Абу Юсуф Йаакуб б. Ибрахим Аль-Ансари, различает убийство и распятие, упоминая наказание разбойника: «Имам выбирает: если желает, то убивает его без усекновения (рук и ног); если желает, то распинает его без усекновения; и если пожелает, то отсекает руки и ноги, после чего распинает или убивает; если же тот убил, не взяв денег – убивается тот»³⁶⁷. Верховный судья эпохи аббасидов использует слово «салб» и в других местах своего труда: «Если найдется при нем орудие душителей, то… избивается шея его, и распинается он»³⁶⁸.

Другой же судья эпохи заката государства Аббасидов, Абу Аль-Хасан Али Аль-Мауарди определяет распятие («салб») как «повешение на древо»³⁶⁹, описывая которое, правоведы разошлись в его результате и цели: «факихи разошлись: …распинается ли живым и оставляется до смерти, (вызванной) лишением его еды и питья, или убийством его копьем и т.д.; или же вначале убивается, а потом распинается угрозой и предостережением для других вредителей; или же распинается три дня, после чего снимается, после выделения жира»³⁷⁰. В качестве примера, многие исследователи приводят приказ пророка Мухаммада «распять мужа на горе, о которой говорится: Абу Наб», по-видимому, снимая его в течение трех дней для еды, питья и совершения намаза³⁷¹.

При контекстуальном анализе источника мы приходим к тем же выводам. В Коране слово «салб» упоминается лишь в четырех местах: помимо вышеупомянутого отрывка 4:157–158, оно упоминается в 5:33, 7:71, 12:41. Детальный комментарий улемы дают именно на 5:33, как на законоустанавливающий аят, имеющий значение для исламского фикх. Приведем этот отрывок целиком:

«Действительно, воздаяние тех, которые воюют с Аллахом и Его посланником и стараются на земле вызвать нечестие, в том, что они будут убиты, или распяты, или будут отсечены у них руки и ноги накрест, или будут они изгнаны из земли. Это для них – позор в ближайшей жизни, а в последней для них – великое наказание».

Ибн Касир (XIV в.), поясняя текст, пишет:

«Распинается живым и оставляется до смерти… или вначале убивается, после чего распинается»³⁷².

Ту же мысль в своем тафсире отражает и его предшественник – Аль-Багауи (XII в.), который уточняет:

«И разошлись в способе его (распятия)… сказано: …убивается, и потом распинается; и сказано: распинается живым, после чего прободается, пока не умрет распятым; и сказано: распинается на три дня живым, после чего спускается и убивается, а ежели устрашает дорогу – изгоняется»³⁷³.

Таким образом очевидно, что глагол «салаба» является эквивалентным русскому «распинать», который означает: «привязать, растянув руки и ноги; …древний способ казни, пригвоздить ко кресту»³⁷⁴, и никак не понимался как «убийство посредством распятия» ни в Коране, ни в исламском фикх.

Избавившись от «оков лингвистических», перейдем непосредственно к рассмотрению темы распятия в исламском богословии.

Вначале приведем слова уважаемого нашего оппонента:

«Нет никакой исламской традиции на эту тему. Есть несколько взаимоисключающих былин, берущих начало от нескольких «василидов»³⁷⁵… Были ли при этом неудавшаяся попытка казни или ее имитация с использованием другого человека – это на уровне предположений³⁷⁶ …комментарии никоим образом не анализируют текст, этимологию слов, контекст, не извлекают смысл из слов Корана, а ДОПОЛНЯЮТ слова Корана устными сказаниями. Чего не скрывают, во всяком случае, Ибн Кясир прямо пишет: «Говорят...»³⁷⁷.

Несмотря на смелое утверждение о неких «источниках», признающих версию Али соответствующей исламу³⁷⁸ (так и не приведенных), в исламе все-таки есть традиционное мнение по этому вопросу. Предлагаем читателю обзор толкований классиков коранической экзегетики:

«И это (так): Аллах навел схожесть с Исой (а.с.) на того, на которого указали евреи. И было сказано: они заключили Ису (а.с.) в доме, и поставили над ним надзирателя; тогда навел Аллах схожесть с Исой (а.с.) на надзирателя, и убили его»³⁷⁹;

«И сказал Абу Джаафар: подразумевает Аллах под этим: и под их высказыванием «мы убили Ису сына Марьям, посланника Аллаха». И уличил их Аллах во лжи. И сказал: «И не убили его, и не распяли его, но только привиделось им». Означает: не убили Ису и не распяли, но только привиделось им. И разошлись в описании схожести с Исой, наведенной для евреев… И сказали некоторые из них: когда окружили евреи его со сподвижниками его, окружили их не зная Ису самого, так как все они превратились в образ Исы; тогда спутали те, которые хотели убить Ису его с теми иными чем он. И вышли некоторые из тех, кто был с Исой в доме, и тогда убили его, думая, что он (есть) Иса… И сказали другие: спросил Иса (тех), кто был с ним дома о (том), чтобы на некоторых из них было наведено сходство. И вызвался на это мужчина. И было наведено на него сходство его. Тогда был убит этот мужчина, и был вознесен Иса сын Марьям (а.с.)»³⁸⁰;

«Правитель разгневался и послал своему наместнику в Иерусалиме письмо с повелением схватить этого человека, распять и надеть ему на голову венок из колючек. Когда иерусалимский наместник получил письмо, он подчинился приказу и отправился с группой иудеев к дому, в котором находился Иса. В тот момент он был вместе с двенадцатью-тринадцатью своими сподвижниками. Говорят, что это произошло в пятницу, ближе к заходу солнца, то есть в вечер на субботу. Они окружили дом, и когда Иса почувствовал, что они неизбежно ворвутся, либо он должен выйти к ним, он спросил своих сподвижников: «Кто хочет стать похожим на меня и быть моим спутником в Раю?» Один юноша добровольно вызвался, однако Иса счел его слишком молодым для этого. Он повторил свои слова во второй раз, и в третий, но никто, кроме этого юноши, не отзывался. Тогда Иса сказал: «Ты будешь им!», и Аллах изменил его облик на облик Исы, так что они стали полностью похожи. Затем в крыше дома открылось отверстие, и Иса впал в дремоту. В таком состоянии он был вознесен на небеса, как сказал об этом Всевышний: «Вот сказал Аллах: «О Иса (Иисус)! Я упокою тебя и вознесу тебя к Себе…» (3:55). Когда он вознесся, его ученики вышли, а иудеи, увидев этого юношу, приняли его за Ису, схватили его ночью, распяли и надели ему на голову венок из колючек. Они объявили всем, что добились его распятия, и даже хвастались этим. Группы христиан поверили этому из-за своего невежества и недостатка рассудительности. Остались лишь те, кто был в том доме вместе с Мессией и был свидетелем его вознесения»³⁸¹;

«И не убили его, и не распяли его» – ответ (на) их речи. «Но привиделось им» – т.е. было наведено сходство с ним на другого, как было выше в «Эль-Имран». И было сказано: не были знающими его личину, и убили того, кого убили, с сомнением в нем»³⁸²;

«И не уверовали знамениям Аллаха, и убили Его посланников неправедно. И из их изречений: они убили Мессию Ису и распяли, а правда в том, что не убили его и не распяли, но наведено для них сходство на другого, нежели он. Тогда убили иного, нежели он, и распяли его»³⁸³;

«Хитрость Аллаха в том, что Он подставил похожего на Ису тому, кто намеревался убить его, и убили двойника. А Иса был вознесен на небо»³⁸⁴;

«Тогда собрались иудеи на убийстве его. И известил его Аллах о том, что будет он поднят на небеса. Тогда спросил сподвижников: «кто из Вас согласится на то, что будет брошено на него сходство со мной, и будет убит и распят, и войдет в рай?» И встал муж из них, и бросил Аллах на него сходство его и был убит и распят. И было сказано: был муж, лицемеривший с ним; и вышел, дабы указать на него. Тогда навел Аллах на него сходство, и когда вышел, подумали что это – Иса, и был взят и распят. И было сказано: вошел Титанус-еврей в дом, где он был, и не нашел его. И тогда бросил Аллах на него сходство с ним, и когда вышел, подумали что он – Иса, и был взят и распят»³⁸⁵;

«И известил его Аллах о том, что Он поднимает его на небеса и очищает от соседства еврейского. Тогда сказал сподвижникам: «кто из Вас согласен на то, чтобы было брошено на него сходство со мной; тогда будет убит и распят и войдет в рай?» И сказал муж из их числа: «Я». Тогда брошено было на него сходство с Исой, и был убит и распят. И было сказано: был муж, лицемеривший с Исой; и когда пожелали убить его, сказал: «я укажу Вам на него». И вошел в дом Исы, и был поднят Иса, а схожесть с ним была наведена на лицемера. И вошли к нему и убили его, думая что это – Иса. А потом разошлись, и сказали некоторые: он – божество, которое нельзя убить. И сказали некоторые: он был убит и распят»³⁸⁶;

«И не убили его наверно, но вознес Аллах его к Себе, и был Аллах Великим, Мудрым. И не раскрывает Коран подробности этого вознесения: был ли телом и душой при жизни… И они не убили и не распяли, но совершено было убийство и распятие с тем, кто был похож на него, кроме него»³⁸⁷;

«И подчеркнул «И не распяли» потому, что распятие может быть и без убийства: ведь распинали преступника для мучений его, после чего отпускали»³⁸⁸.

Очевидно, что приведенные авторы не имели разногласий по факту изначального распятия двойника. Разногласия же – как и привлечение сторонних источников, – имели место лишь при разборе подробностей казни: места ареста, его времени, личности человека, похожего на Ису. Однако Вячеслава Сергеевича не смущает расхождение его мнения с ижмаа традиционалистов. Слабость его позиции просматривается даже в противоречивости его периодического «согласия»³⁸⁹ и «несогласия»³⁹⁰ с улемами прошлого и настоящего (безусловно, являющимися муфассирами – толкователями). Но, тем не менее, попытка опровергнуть наличие согласия экзегетов фактом не-распятия Масиха расхождением их лишь во второстепенных деталях³⁹¹ может вызвать разве что улыбку. Если не печаль…

Не будем вспоминать пример европейской реформации – вряд ли на нашем веку возможен подобный раскол и в российской исламской мысли (формирование окончательного шиитско-суннитского религиозного раскола заняло без малого сто лет, имея при этом политическую подоплеку). Вспомним лишь то, что проблема инакомыслия в исламе решается иначе, чем в христианском богословии. Стоя на пороге создания новой исламской секты, бывший протоиерей, без оглядки на неподвижный исламский мейнстрим, открыто заявляет о том, что в своей религии имеет право на все³⁹². Стоит ли говорить о том, что это «ненаучно», «алогично», «интеллектуально нечестно»? Стоит ли вообще подчеркивать свершившийся пропагандистско-невежественный подлог? Скорее, тут подойдет слово «неэтично». Но, быть может, у «реформатора» ислама, незнакомого со словами Первоисточника своей религии (но, тем не менее, «компетентно» толкующего их, строя на них песчаные замки своих версий), есть особый взгляд и на этимологию этого, не особо подвижного русского слова, которое в очередной раз однозначно очерчивает его религиозно-мировоззренческую позицию – позицию «русского либерализма седьмого века».

Зачастую, исламские апологеты пытаются увидеть в личности Мухаммада исполнение древних мессианских пророчеств Ветхого Завета. Однако именно эти пророчества при ближайшем рассмотрении выдают инаковость Мессии миру, Его несхожесть с пророками Израиля, Его вечность, страдания за грехи человечества, детали Его жизни. В данном приложении мы приводим некоторые из текстов данных пророчеств.

Ис. 6:9:

«Ибо Младенец родился нам, Сын, и дан нам; владычество Его на раменах Его, и нарекут имя Ему: Великого Совета Ангел, Чудный, Советник, Бог крепкий, Властелин, Князь мира, Отец будущего века; ибо приведу мир князьям, мир и здравие Его».

Дан. 7:13–14:

«Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится».

Мих. 5:2

«И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных».

Ис. 53: 1–10

«[Господи!] кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его».

Ис. 50:5:

«Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания».

Ос. 11:1

«На заре погибнет царь Израилев! Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего».

Ас-саат (Йаум Аль-Кыяма, Эхир Аль-Азман) – конец времен в исламской эсхатологии, Судный День, вера в который подразумевается шестью столпами веры ислама. Ему предшествуют две группы знаков (алямат): малые (сугра) и большие (кубра). После их свершения совершается умерщвление всего живого и его последующее воскресение (кыяма, баас).

См.: стр. 70–73.

Иджмаа (ижмаа, ижма) – консенсус исламских ученых после смерти Мухаммада по какому-либо вероучительному (зачастую, правовому) вопросу. Является третьим по приоритетности источником установлений Шариата.

См.: стр. 58–60, 112.

Кадар – Предопределение в исламе, божественная воля о человеке. Вера в него является предпоследним столпом веры в исламе. Вера в кадар подразумевает веру в детерминизм всех деяний человека, его помыслов и свершений. Несмотря на то, что в истории ислама боролись два лагеря – сторонники полного предопределения человеческой судьбы (джабриты) и верующие в полную свободу воли (кадариты) – на сегодняшний день в суннизме довольно четко прослеживается фатализм, более ярко выраженный в текстах Корана и Сунны.

См.: стр. 64–66.

Коран (Куран, Алкоран) – прямая, несотворенная, вечная речь Аллаха, Священное Писание мусульман. Ниспосылалась пророку Мухаммаду через духа Джибраила на протяжении 22-х лет, начиная с ночи Предопределения («Лейлят Аль-Кадар, 610 г.), заканчивая кончиной пророка в 632 г. На сегодняшний день состоит из 114-и сур (глав) и 6236-и аятов (стихов).

См.: стр. 11–19, 25, 30–43, 82, 107–111.

Кутуб Ас-сихах – сборники хадисов пророка Мухаммада, канон которых сложился к девятому веку н.э. Основных, наиболее достоверных в суннизме сборников насчитывают шесть. Авторами их являются Аль-Бухари, Аль-Муслим, Ан-Насаи, Абу Дауд, Ат-Тирмизи и Ибн Маджа.

См.: ст. Сунна, Хадис.

Куфр («Куфр акбар» – Великий куфр) – неверие, выводящее из ислама, приводящее к вечному мучению в Аду. Результатом куфра является «ширк» – придавание Аллаху сотоварищей (многобожие), и потому эти два термина часто употребляются как синонимы. Следует различать великий куфр, определение которого приведено выше, и малый куфр – действия, названные в текстах ислама куфром, но не выводящие субъекта правоотношений из ислама (напр. клятва чем-либо другим, кроме Аллаха).

Кыяс – аналогия в исламском праве, один из источников установлений Шариата.

См.: стр. 59.

Мусхаф – собрание Корана, коранический кодифицированный текст.

См.: стр. 11–19, 25, 30–43, 82, 107–111, 121–123.

Сунна – исламское предание, второй по приоритетности источник исламского вероучения. Состоит из речений, восходящих к пророку Мухаммаду, его жизнеописания. Специалисты по Сунне именуются «мухаддисами».

См.: стр. 51, 59, 81, 83.

Хадис – сообщение, переданное по цепочке передатчиков (риват) от Мухаммада или его ближайших сподвижников, сообщающее об изречении пророка ислама или о его действии. Является основной «единицей» Сунны. Особый вид хадиса составляет т.н. «Аль-хадис Аль-кудси», в котором Мухаммад пересказывает прямую речь Аллаха, обращенную к нему. Степень достоверности хадиса определяется по авторитетности звеньев цепочки передатчиков (иснад) и по содержанию хадиса (матн). Выделяют достоверные (сахих), хорошие (хасан), слабые (даиф) и измышленные (маудуа). Авторитетнейшие сборники исламского Предания сложились в VIII-IX вв. н.э., и получили название «Кутуб ас-сихах».

Сахаба (сахабы) – ближайшие сподвижники пророка Мухаммада.

Столпы веры (аркан аль-ийман) – «догматическая» основа веры мусульман, закрепленная в Коране и Сунне. Состоит из шести положений: вера в Аллаха, Его ангелов, Его Писания, его Посланников, в Последний день и в божественное Предопределение. В отличие от пяти столпов ислама (шахада, намаз, закят, пост рамадана и хадж), шесть столпов веры регулирует вероучительную, а не преимущественно ритуальную сферу жизни мусульман.

См.: ст. Предопределение, Ас-саат, стр. 50.

Суннизм – первое по численности и времени возникновения течение ислама. Главной опорой Суннизма являются Коран и Сунна, а основным принципом – следование пророку Мухаммаду в его жизни, делах и взглядах. На сегодняшний день Суннизм включает в себя три «догматические» (триадиционализм (саляфизм), схоластика (ашаризм, матуридизм), мистицизм (суфизм)) и четыре правовые (ханафиты, шафииты, ханбалиты и маликиты) школы.

См.: стр. 76, 80, 120.

Умма – собрание верующих мусульман вне зависимости от национальности и гражданства. Является неким аналогом Вселенской Церкви в христианстве.

См.: стр. 51, 59, 72, 80, 88.

Шариат – исламское правовое поле, регулирующее все аспекты жизни мусульманина. Базируется, в основном, на Коран, Сунну, Иджмаа, Кыяс, мнение сахабов. Разработкой и систематизированием исламского права занимается дисциплина, именуемая фикх, а специалисты в этой области именуются факихами.

См.: стр. 85, 94, 101.

أبو بكر البيهقي. السنن الكبرى. مطبعة مجلس دائرة المعارف في الهند. 1935

أبو بكر الكاساني. بدائع الصنائع في ترتيب الشرائع. دار الكتب العلمية. 1986

ابن السيد البطليوسي. الاقتضاب في شرح أدب الكتاب. القاهرة. 1998

ابن القيم الجوزية. تحفة المودود بأحكام المولود. مكتبة القرآن. القاهرة. 1988

ابن إياس. تاريخ مصر الاسلامية (بدائع الزهور في وقائع الدهور). القاهرة. 1951

ابن خزيمة. كتاب التوحيد و إثبات صفات الرب عز و جل. مكتبة الكليات الأزهرية. القاهرة. 1968

ابن كثير. تفسير القرآن العظيم. دار طيبة. 2002

ابن جزري. النشر في القراءات العشر. دار الكتب العلمية. 2008

ابن منظور. لسان العرب. دار صادر. 2003

ابن هشام. السيرة النبوية.بيروت. 2009

الجامع الصحيح. سنن الترمذي. دار الكتب العلمية. 2000

الجامع لشعب الايمان للبهيقي. مكتبة الرشد. 2003

الحسين الزوزني. شرح المعلقات السبع. دار المعرفة. 2004

الرقابي. الجهاد في الإسلام. دمشق. 1997

الزمخشري. الفائق في غريب الحديث. دار المعرفة. بيروت. 2001

خير الدين الزركلي. الأعلام. دار العلم للملايين. 2002

الطبري. جامع البيان عن تأويل آي القرآن. مؤسسة الرسالة. 2002

القرطبي. الجامع لأحكام القرآن. دار الفكر. 2003

بدر الدين الزركشي. البحر المحيط. 1994

تحفة الأحوذي بشرح جامع الترمذي. دار الكتب العلمية. بيروت. 2005

تفسير البغوي. معالم التنزيل. دار طيبة. 1989

جلال الدين السيوطي. الاتقان في علوم القرآن. دار الكتاب العربي. 1999

سعيد الأفغاني. الموجز في قواعد اللغة العربية. 1971

سنن أبي داوود. مكتب المطبوعات الإسلامية. حلب. 1994

صحيح البخاري. دار ابن كثير. بيروت. 1993

صحيح المسلم بشرح الإمام النووي. دار السلام. القاهرة.1996

صفي الرحمن المباركفوري. الرحيق المختوم. منصورة. 2009

عبد الله بن أبي شيبة. المصنف. دار الفكر. 1994

علي الآمدي. الإحكام في أصول الأحكام. القاهرة. 1984

علي النسابوري. المستدرك على الصحيحين. دار المعرفة. 1998

علي بن أبي العز الدمشقي. شرح العقيدة الطحاوية. مؤسسة الرسالة. 1997

علي بن حزم الأندلسي. مراتب الاجماع. بيروت. 1983

علي بن حزم. المحلى بالآثار. دار الفكر. 2003

فتح الباري في شرح صحيح البخاري. دار الريان للتراث. 1989

كتاب المصاحف لابن داوود. بتحقيق محمد بن عبده. دار الفاروق للنشر. 2002

كشف الأستار عن زوائد البزار. مؤسسة الرسالة. 1979

كولين رونان. الكون. دار الأهلية. بيروت .1980

مجمع الزوائد و منبع الفوائد. دار الفكر. بيروت. 1992

محمد بن أحمد بن عثمان الذهبي. سير أعلام النبلاء. مؤسسة الرسالة. 2001

مجموع فتاوى ابن تيمية. دار الوفاء. 2005

محمد بن صالح العثيمين. أسماء الله و صفاته و موقف أهل السنة منها.2004

محمد بن صالح العثيمين. فقه العبادات. 2003

محمد بن عبد الله المسعري. كتاب التوحيد (أصل الإسلام و حقيقة التوحيد). 2004

محمد الرملي. نهاية المحتاج إلى شرح المنهاج. 1984

محمد علي طه. فتح الكبير المتعال إعراب المعلقات العشر الطوال. مكتبة السعودي. 1989

مختصر الصواعق المرسلة على الجهمية و المعطلة. دار الحديث. 2001

محمد متولي الشعراوي. الأدلة المادية على وجود الله

مرقاة المفاتيح شرح مشكاة المصابيح. دار الفكر. 2002

مسند أحمد. دار إحياء التراث العربي. 1993.

منح الروض الأزهر في شرح كتاب الفقه الأكبر. دار البشائر الإسلامية. بيروت. 1998

نور الدين الهيثمي. مجمع الزوائد و منبع الفوائد. مكتبة القدسي. 1994

Alfred Marshall, The Interlinear Greek-English New Testament: the Nestle Greek Text with a literal English Translation. London: Samuel Bagster and Sons, 1958

Basham, A. L.: The Wonder That Was India: A Survey of the Culture of the Indian Sub-Continent Before The Coming of the Muslims. New York, Grove Press, Inc., 1954

Brother Mark, A Perfect Qur’an, 1999

Catholic Encyclopaedia, New York, 1911

Ein früher Koranpalimpsest aus San'á (DAM 01 –27.1). Teil III: Ein nicht – «utmanischer Koran» in: Markus Groß / Karl-Heinz Ohlig (Hg.), Die Entstehung einer Weltreligion I. Von der koranischen Bewegung zum Frühislam, INARAH Schriften zur frühen Islamgeschichte und zum Koran, Band 5, Berlin/Tübingen 2010

George Ricker Berry, The Interlinear literal Translation of the Greek New Testament. 1897

J.D. Douglas, The New Greek-English Interlinear New Testament. Wheaton, Illinois: Tyndale House Publishers, 1990

Jeffery, A. Materials for the History of the Text of the Qur'an. AMS Press, New York, United States of America. 1975

Majumdar, R. C.: «Evolution of Religio-Philosophic Culture in India», in: Radhakrishnan (CHI, 1956)

Maloney, George A. Hymns of Divine Love. Dimension Books,1976

Martin Lings and Yasin Hamid Safadi, The Qur’an, 1976

Novum testamentum graece. Deutsche biblegesellschaft, Stuttgart 1898

Salmon V., The Fourth Gospel. A History of the Textual Tradition, Collegeville (Minn.), 1976

Аверкий (Таушев), архиеп. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Свято-Троицкий монастырь, Джорданвилль, 1954

Анафема, или Торжество Православия, совершаемое ежегодно в первый воскресный день великого поста. (Три письма к другу). Составил Быстротоков А.А.. – СПб., 1863.

Архимандрит Киприан (Керн). О часе смертном. М., 1990

Анналы. Малые произведения. Научно-изд. центр «Ладомир», М., 1993

Антиох Стратиг. Пленение Иерусалима персами в 614 г. СПб., 1909

Б. Мецгер. Текстология Нового Завета. – М.: ББИ, 1999

Безопасность: теория, парадигма, концепция, культура. Словарь-справочник / Автор-сост. профессор В.Ф. Пилипенко. Изд. 2-е, доп. и перераб. – М.: ПЕР СЭ-Пресс, 2005

Белоусов Л.В. Основы общей эмбриологии. М.: «Наука». 2005

Библейская энциклопедия Брокгауза. Ф. Ринекер, Г. Майер. 1994

Блаженный Феофилакт Болгарский. Благовестник, или Толкование блаженного Феофилакта Болгарского на святое Евангелие. T.1. Лепта-Пресс, 2005

Большая российская энциклопедия. Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 2008

Большая советская энциклопедия. Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 2001

Васильев А.А., Виппер Р.Ю. История древнего мира и средних веков. М.: Республика, 1993

Васильев Л.С. История религий Востока. М.: Высшая школа, 1983

Генри А. Веклер. Герменевтика. Принципы и процесс толкования Библии. Бейкер Бук Хаус, мг. перевод, 1995

Гигин. Мифы. / Пер. Д.О. Торшилова под общ. ред. А.А. Тахо-Годи. (Серия «Античная библиотека». Раздел «Античная история»). СПб, Алетейя. 1997. 2-е изд., испр. СПб, Алетейя. 2000

Гиппократ. Сочинения. Пер. В.И. Руднева, комм. В.П. Карпова. Избранные книги. М.: Биомедгиз. 1936

Гистология, цитология и эмбриология. Под. ред. Афанасьева Ю.И., Юриной Н.А. М.: Медицина, 2002

Горбовский А. Загадки древнейшей истории. 2-е изд. М., 1971

Даниленко В.П. Русская терминология: Опыт лингвистического описания. – М., 1977

Евдокимов П. Православие. М., 2002

Еп. Александр (Милеант). Единый Бог в Троице поклоняемый. Благовест, 2008

Еп. Иларион (Алфеев). Таинство Веры. М., 2000

Еп. Михаил (Чуб), Памятники древнехристианской письменности, ЖМП, 1955, № 12

Зелинский Ф.Ф. Древнегреческая религия. – К.: СИНТО, 1993

Ибн Хишам. Жизнеописание пророка Мухаммада. Перевод с арабского Я.А. Гайнуллина. Москва, 2003

Иеромонах Серафим (Роуз). Православное понимание книги Бытия. М., 1998

Иоанн Дамаскин. Точное изложение Православной Веры. Сибирская Благозвонница, 2010

Иоанн Кассиан. Писания. Сергиев Посад, РФМ. 1993

Иоанн Лествичник. Лествица. Сибирская благозвонница, 2010

История древнего мира. Кн. 3: Упадок древних обществ. – М.: «Наука», 1989

Коран. Пер. И. Крачковского. Феникс, 2010

Коран. Перевод смыслов А.Э. Кулиева. Умма, 2007

Коран. Перевод смыслов и комментарий Иман (Валерии) Пороховой. Рипол Классик, 2007

Коран (перевод смыслов). Пер. М. Османова. Диля, 2010

Корш М. Краткий словарь мифологии и древностей. СПб.: Изд-во А.С. Суворина, 1894

Краткая еврейская энциклопедия. Иерусалим, 1976–2005

К. Скурат. Патрология (I-V вв.). М., 2006

Кулаковский Ю.А. История Византии. – Алетейя, 1996

Кун Н.А. Мифы и легенды Древней Греции.-М.: АСТ, 2006

Кураев, протодиакон. Вызов экуменизма. М., 2003

Логика научного исследования. Под ред. П.В. Копнина. М., 1965