История Кипрской Православной Церкви XX столетия носит драматический характер. За периодом английского владычества последовала турецкая оккупация Северного Кипра, а послевоенные годы были отмечены тяжелым богословским, духовным и пастырским кризисом. Наступила эпоха безбожия, апогей которой пришелся на 1960–1970-е годы.

Церковь безуспешно боролась против материализма с помощью апологетических схоластических сочинений; основывались воскресные школы протестантского типа, пропагандировавшие исключительно нравственные основы жизни. Однако все усилия были тщетны: храмы пустовали, а отпадение детей от Православия становилось всеобщим явлением. Церковная иерархия имела светский характер, занимаясь больше социальными, а не духовными вопросами. Резко сократилось число священников (молодые люди, воспринимавшие Православие как одну из идеологий, не хотели принимать сан). В этих условиях для обыкновенных киприотов все свелось к простой обрядовости: крещение, венчание, похороны, именины.

Но «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим.5:20). Среди океана общего безразличия и культа потребления нашлись люди, которые за внешней пеленой наносного смогли разглядеть истинную красоту Православия. Одним из тех, кто вывел церковный корабль из бури и вернул его на правильный курс, был митрополит Афанасий (Николау), книгу которого вы сейчас держите в руках.

8 февраля 1959 года в семье преуспевающего Лимасольского ¹ предпринимателя родился сын, нареченный во святом крещении Андреем. Мальчик жил благополучнее, чем большинство сверстников, с детства мог ни в чем себе не отказывать и наслаждаться материальными благами. Но у Андрея были совсем другие интересы. С юных лет его жизненной средой была Православная Церковь: с ней были связаны все его мысли, надежды и достижения. Земным удовольствиям удивительный юноша предпочитал молитву и чтение духовной литературы.

В возрасте четырнадцати лет Андрей принимает важное решение: он уходит из родительского дома и поступает в школу при Священной Митрополии кипрского района Пафос. Три года спустя его рукоположил во диакона митрополит Пафоса Хризостом ^{2 .}

Получив среднее образование, отец Андрей решил продолжить учебу на богословском факультете Университета имени Аристотеля в Салониках. Обстановка в городе святого великомученика Димитрия приятно удивила юношу: «Помню, как в 1976 году я поехал учиться в Грецию, и я был необыкновенно поражен, когда, в первое же воскресенье придя в храм, увидел там молодых людей. Впервые я видел молодых людей в церкви».

Учеба в Салониках позволила юноше регулярно посещать расположенную неподалеку Святую Гору Афон. Отец Андрей с раннего детства много читал о подвигах афонских монахов, а теперь получил возможность лично познакомиться с современными богодухновенными святогорскими старцами: «Эти люди открыли нам, что человек действительно может стать истинным чадом, сыном Божиим. Своей святой жизнью они показали нам, что все, о чем говорит Спаситель в Евангелии, все, что Он обещал нам, все, что мы читаем в житиях святых, может стать реальностью, может происходить и в наши дни».

В 1980 году по окончании учебы в университете отец Андрей удалился на Святую Гору Афон, где вступил в число братии Нового Скита, духовником которого был известный старец Иосиф (впоследствии названный Ватопедским). Отец Иосиф был учеником великого афонского старца Иосифа Исихаста (1897–1959). После смерти своего наставника отец Иосиф некоторое время подвизался на Кипре в монастыре Иереев в городе Пафос. Там в конце 70-х годов старец Иосиф познакомился с двумя юношами: диаконом Андреем (впоследствии митрополитом Лимасольским Афанасием) и его школьным товарищем Василием (впоследствии игуменом обители Ватопед архимандритом Ефремом). Теперь все трое воссоединились на Святой Горе Афон.

В 1982 году отец Андрей был пострижен в великую схиму с именем Афанасий и рукоположен во пресвитера.

С 1987 года братство старца Иосифа приняло на себя труды по возобновлению монашеской жизни в афонской Ватопедской обители. Старец Иосиф оставался духовником братии, отец Ефрем был избран игуменом, а отец Афанасий – помощником игумена и членом собора старцев. Их трудами монастырь вскоре был преобразован из идиоритмического в общежительный, стал самым большим по числу насельников на Святой Горе Афон, вел общественную, благотворительную и миссионерскую работу.

Способности и управленческий талант отца Афанасия не остались незамеченными. Он был избран протоэпистатом ³ Святой Горы на 1991–1992 годы. Значение этого события трудно переоценить. Ответственную должность прота на Афоне принято доверять пожилым монахам, которые обладают высоким авторитетом и большим опытом монашеской жизни. Отец Афанасий стал самым молодым протоэпистатом за всю тысячелетнюю историю афонского монашества.

В 1991 году Святую Гору посетил Архиепископ Кипра Хризостом I. В административном центре Афона его встречали представители Священного Кинота⁴ во главе с отцом Афанасием (Николау). Под впечатлением от встречи с молодым иеромонахом Архиепископ Хризостом предложил ему вернуться на Кипр, чтобы помочь возрождению одного из древних монастырей. Отца Афанасия опечалило это предложение – он не хотел покидать Афон. Но, получив одобрение старца Порфирия Кавсокаливита и благословение своего духовного отца, он оказал послушание и поехал на Кипр.

В 1992 году вместе с тремя другими ватопедскими иноками отец Афанасий вступил в монастырь Святителя Николая в Пафосе (также известный как Агиа Мони и обитель Иереев). В ноябре 1993 года братия в полном составе перешла в монастырь Божией Матери Махера; 4 ноября того же года отец Афанасий был избран игуменом этой обители. Он с большим рвением взялся за дело: занимался благоустроением монастыря, духовно окормлял братию и паломников, число которых росло день ото дня. Большинство насельников обители составили молодые люди с высшим образованием. Монахи за короткий срок отреставрировали полуразрушенные постройки и построили новые братские корпуса. Несмотря на многочисленные попечения, значительную часть своего времени игумен Афанасий уделял общению с народом: выступал с открытыми беседами, принимал исповедь, помогал людям советом и деньгами.

Служение отца Афанасия не осталось незамеченным. Священноначалие Кипрской Православной Церкви принимает решение рекомендовать его как кандидата на освободившуюся архиерейскую кафедру. 11 февраля 1999 года он был единогласно избран духовенством и мирянами митрополитом Лимасольским. 14 февраля 1999 года состоялась его хиротония.

Став архиереем, он не побоялся внести изменения в жизнь епархии, ибо действовал в рамках святоотеческого предания и в своем служении ориентировался на духовный опыт Святой Горы Афон. То обстоятельство, что стараниями владыки сотни молодых людей вернулись в церковную ограду, не могло не вызвать злобы диавола. Против митрополита начинается спланированная информационная компания: выдвигаются чудовищные по своему масштабу и несправедливости обвинения. Сам он относится к гонениям с удивительным беззлобием: не осуждает своих врагов, не оправдывается и не бросает встречных обвинений. На состоявшемся церковном суде и общецерковном соборе митрополит Афанасий был полностью и единогласно оправдан. За период испытаний он еще больше сблизился со своей паствой, которая все это время отстаивала доброе имя своего владыки.

Высокий сан не изменил его. Став епископом, он не перестает быть монахом. Как добрый пастырь, относится к людям по-отечески просто и нелицемерно, искренне. Владыка доступен и открыт для всех. В течение года обязательно посещает все воинские части и воспитательные и учебные заведения (а их – сто тридцать) своей епархии: университет, колледжи, школы и детские сады, разговаривает с молодежью и преподавателями, рассказывает им о Церкви и Христе. Каждый год митрополит старается хотя бы по одному разу отслужить во всех храмах Лимасольской митрополии. Нескончаемые часы он посвящает тому, чтобы выслушать каждого, кто хочет выговориться, поделиться с архиереем своей болью и проблемами. Для всех митрополит находит слова утешения и поддержки, нуждающимся помогает выйти из тупика и обрести Христа.

Особое внимание владыка уделяет поддержке священников и монашествующих. Только за первые семь лет своего служения он рукоположил сорок два новых клирика. Стараниями владыки духовно возрождаются монастыри, возобновляется монашеская жизнь в трех древних обителях.

Митрополита Афанасия отличают уникальные управленческие способности. При его поставлении на Лимасольскую кафедру епархия была обременена огромными долгами. Из-за череды финансовых скандалов и злоупотреблений большинство местных жителей было негативно настроено по отношению к Церкви.

Для решения накопившихся проблем владыка назначил особую комиссию из профессиональных экономистов, которая в короткие сроки помогла епархии избавиться от тяжелого долгового гнета. Исходя из представления, что каждый мирянин имеет право знать все о том, как управляется Церковь, митрополит Афанасий вводит традицию ежегодных отчетных пресс-конференций, на которых обнародуются доходы и расходы митрополии, рассказывается о ее начинаниях и реализованных за год программах. Треть доходов Лимасольской епархии неизменно выделяется на благотворительные цели.

Подобно любящему отцу владыка особую заботу проявляет о молодежи. По инициативе митрополита Афанасия построена база отдыха, которая круглогодично принимает школьников и студентов. В Лимасоле он открыл центр целостного духовного и физического развития молодежи: юноши и девушки бесплатно занимаются спортом, посещают иконописную мастерскую, берут уроки музыки, церковного пения, художественной лепки и народных танцев. Для детей из малоимущих семей действуют бесплатные репетиторские классы иностранных языков.

По инициативе владыки в 2004 году был открыт Центр по изучению природы и экологическому просвещению; в его образовательных программах уже приняли участие тысячи школьников со всех уголков Кипра.

Кроме того, митрополит Афанасий создал центр помощи наркоманам «Святой Покров», который работает одновременно и как медицинское учреждение, и как православный монастырь. В расположенном за чертой города комплексе молодые люди ежедневно проходят необходимую терапию и живут по уставу общежительного монастыря. Это помогает им обрести смысл бытия, очиститься от наркотиков и вернуться к нормальной жизни в обществе.

По призыву и инициативе владыки совместные группы клириков и мирян несут добровольное дежурство в больнице Лимасола: помогают пациентам делом и словом утешения.

Простое перечисление всех инициатив, реализованных трудами владыки Афанасия, заняло бы еще несколько страниц. Вкратце упомянем, что при Лимасольской митрополии действуют центр поддержки семьи, центр помощи юношеству, центр поддержки матерей-одиночек. Большая материальная помощь оказывается православным в Зимбабве и Уганде, Косове и на Ближнем Востоке; малоимущим киприотам предоставляются бесплатные обеды. Епархиальная радиостанция «Апостол Андрей» пользуется у киприотов заслуженной популярностью. Регулярно в прямом радиоэфире на вопросы слушателей отвечает сам владыка.

При епархии действует центр духовного просвещения для невоцерковленных и иноверных; в нем работают священники и богословы, владеющие английским, немецким, болгарским, русским, персидским, турецким и арабским языками.

С 1993 года четыре раза в месяц митрополит Афанасий выступает с открытыми беседами в храмах Лимасольской митрополии и Кипрском университете. За короткий срок молва о его выступлениях распространилась по всему Кипру, под влиянием слов проповедника воцерковляются сотни людей. Особенно полюбились беседы с владыкой студенческой молодежи.

Аудиозаписи открытых бесед с митрополитом очень популярны в Греции и на Кипре: сложно найти христианина, который бы ни разу не слышал проповедей владыки. Из-за нехватки времени митрополит Афанасий пока не написал ни одной книги, все немногочисленные издания за его авторством – это сборники его проповедей.

В православном мире митрополита Афанасия (Николау) называют Новым Златоустом; подобно своему великому предшественнику, он сочетает умение говорить на современные злободневные темы с глубокой укорененностью в Предании Православной Церкви. Каждое его слово основано на богатом духовном опыте. Рассказывая о красоте Православия, владыка избегает затрепанных и обесцененных фраз, говорит просто, понятно и вместе с тем глубоко.

Порой у митрополита Афанасия бывает по нескольку бесед в день, и он просто не успевает заранее подготовить текст своих выступлений. Но кроме начитанности и знаний, проповеди должна способствовать еще и Божия благодать. Перед каждым своим выступлением митрополит Афанасий молится и просит Господа просветить его, когда, что и для какой аудитории нужно сказать. Именно смиренное упование на Бога, сочетаемое с опорой на Церковное Предание и богатый духовный опыт самого владыки, делают его слова источником утешения, вразумления и духовной поддержки для каждого православного христианина, живущего в нашу непростую эпоху.

Афанасий Зоитакис, кандидат исторических наук, преподаватель кафедры истории Церкви исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова

Старец Иосиф Исихаст – это святая личность, сыгравшая очень важную роль в наше время. Его присутствие для Святой Горы, где он жил и преставился, как и для всей Церкви, было бесценным. Старец Иосиф Исихаст был старцем моего старца Иосифа Ватопедского, и поэтому он является нашим духовным прародителем, нашим дедушкой, как мы говорим на монашеском языке.

Этот великий святой, живший на Святой Горе, родился на острове Парос в начале прошлого века. Его мать, которая была святой женщиной (позже также принявшая монашеский образ), когда старец Иосиф был еще только младенцем, во время молитвы сподобилась видения Ангела, который спустился в комнату к младенцу и стал распеленывать его, чтобы забрать с собой. Мать спросила его: «Что ты делаешь? Ты хочешь забрать моего ребенка?» Ангел ей ответил: «Этого ребенка я возьму с собой. Это повеление свыше». И он дал ей золотую медаль и забрал дитя с собой. Это было неким предвозвещением будущего пути старца.

Когда будущий старец подрос, он перебрался в Афины. Там помимо своей работы он занимался боксом, поскольку физически был очень сильным. В возрасте примерно двадцати лет, читая жития святых, он решил посвятить себя Богу. Услышав о Святой Горе, он задумал отправиться туда. Однако прежде чем найти подходящие условия для переезда, старец начал вести подвижническую жизнь, строго поститься и посещать ночные богослужения, которые в то время совершались в Афинах. Он доходил до того, что забирался на деревья, как это делали столпники: он читал о них в житиях святых и с юношеской ревностью полагал, что должен подражать святым. Позже, познакомившись с одним монахом-святогорцем, он пришел на Афон. Там он забрался в самую глубь Святой Горы, в пустыню, где стал послушником очень простого, но ревностного старца. В то время будущий старец Иосиф познакомился с отцом Арсением, родом с Понта, благостным человеком. Когда они были молодыми монахами, то не имели постоянного места проживания, устраивались где придется, путешествуя по Святой Горе, обычно по монастырям, расположенным вокруг вершины Афона, в основном в области Великой Лавры. Они переходили от пещеры к пещере, от церковки к церковке, подвизаясь в молитвенном делании. Питанием их в то время было восемьдесят граммов сухарей в день и вода. И ничего более. Когда они шли по дороге, отец Иосиф запрещал Арсению разговаривать, разрешал лишь непрестанно произносить молитву.

Старец претерпевал превышающую человеческие силы борьбу. В частности, в течение восьми лет он переживал яростные нападения бесов, терпя мученичество и днем, и ночью. Он совершал духовную брань с болью, со слезами, строжайшим постом, всенощным бдением и молитвой. После восьми лет страшной борьбы, в течение которых он ни разу не спал на кровати (садился на скамеечку и дремал молясь), пришел конец этой войне и водворился мир в его душе.

Одновременно с тем, как старец претерпевал такие нападения от бесов, Господь утешал его посещением Божественной благодати. Однажды ночью, когда старец вел такую страшную борьбу, что даже не мог стоять на ногах, он пришел в отчаяние, заплакал и воскликнул: «Господи, неужели эта война может сломить и волю человека?» Он отчаялся потому, что у него не было больше сил. Тогда он услышал голос Бога внутри себя, Который говорил: «Разве не за Мою любовь ты претерпеваешь все это?» И тут же получил силу и терпение. В другой раз, накануне одного из великих праздников, старец (в то время не посещавший праздничные службы, чтобы не прерывать молитвенного делания), оставшись один в своей каливе, молился и плакал из-за того, что не будет на литургии и не сможет причаститься. Он произносил молитву внутри своего сердца, и вдруг, как он сам описывает, все место вокруг него осветилось, и явился Ангел со святой Чашей и сказал ему: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите», взял частицу Тела Христова и причастил его. То есть старец причастился из рук Ангела!

В другой раз, на Крещение, когда он опять не спал, творя молитву, ему явилась Пресвятая Троица. Старца посетили три отрока, не старше десяти лет, одинаковые по росту, одеянию и лику. Старец, пораженный, не мог оторвать от них взора. Все три отрока его благословляли и все вместе пели: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся, аллилуиа».

Однажды ночью Сама Богородица посетила старца в его пещерной церковке, когда на него напало множество искушений и скорбей и он плакал, прося помощи у Пресвятой Девы. Богородица встала перед ним с Младенцем Христом на руках и сказала ему: «Не говорила ли Я, чтобы ты возложил надежду на Меня? Почему отчаиваешься?» Старец упал на колени и снова заплакал. Тогда Пресвятая Богородица сказала ему: «Имей надежду на Меня и не теряй мужества. Теперь подойди и прими Христа». И Она передала ему Младенца. Старец так затрепетал и так смутился, что не осмелился взять Младенца. Тогда Сам Христос вышел из объятий Своей Матери, обнял его и три раза погладил. До сего дня это место, где стояла Богородица и говорила со старцем Иосифом, благоухает, источая неописуемое благоухание, хотя со смерти старца прошло много лет, и пещера с тех пор не заселялась. Замечу: всю ту благодать, которая была у него, так же как и дар непрестанной умной молитвы, старец получил от Богородицы.

Преставился старец в возрасте шестидесяти одного года. За несколько недель до смерти он духовно был извещен о том, что преставится. И еще сказала ему Пресвятая Богородица: «Я тебя возьму к Себе в Мой день». Старец ждал, что умрет на праздник Успения. И действительно, постепенно его здоровье ухудшалось; в последний раз он был на богослужении в честь Успения Пресвятой Богородицы, где еще смог петь вместе с монахами, а во время причащения Святых Таин сказал: «В напутие жизни вечной». Последними словами старца были: «Все кончено. Ухожу. Отбываю. Благословите», – и он предал свою душу в руки Того, Которого жаждал с юности. Божии люди имеют некую власть и во время жизни, и после смерти, поскольку их жизнь превышает человеческие возможности. Они достигают жизни другого мира, мира благодати. После кончины старца Иосифа последовало множество событий, чудес и явлений, которые свидетельствовали о святости этого человека.

Он – наш духовный дедушка, и просите его молитв: он имеет великое дерзновение перед Богом. Удивительно, что старец предвидел, что через четырех его учеников вся Святая Гора наполнится монахами. Сегодня из семени, посеянного старцем Иосифом Исихастом, вышло более семисот монахов и монахинь. Двадцать монастырей в США и шесть на Афоне, множество других монастырей в Греции и на Кипре считают своим духовным родоначальником старца Иосифа.

Учение старца Иосифа можно описать несколькими словами. В первую очередь во времена богословских заблуждений и духовного упадка старец возрождал основы учения об умной молитве. Той известности, которую имеет сейчас в мире умная, Иисусова молитва – «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» – мы в основном обязаны старцу Иосифу и его ученикам – старцу Ефрему Филофейскому, старцу Иосифу Ватопедскому, старцу Харалампию, старцу Ефрему Катунакскому. Все они учили Иисусовой молитве монашествующих и мирян. Кроме того, старец говорил о необходимости возвращения к частому причащению Святых Христовых Таин. Некоторые богословы считают частое причащение ересью. Одним из достижений старца было возвращение как монахов, так и мирян к частому причащению.

Главной отличительной чертой старца, его подвижничества было сохранение своей первоначальной ревности. С первых дней пребывания на Святой Горе и до своего последнего вздоха он сохранил неутихающую ревность. Старец никогда не шел ни на какой компромисс с грехом, с нарушением воли Божией. Старец Софроний (Сахаров) из Эссекса был знаком со старцем Иосифом и рассказывал: когда они впервые встретились, старец произвел на него впечатление воина. Он был настолько мужественным человеком, что не отступал ни перед чем. Такая сильная душа сразу видна, даже если просто посмотреть на его фотографию.

Святые нашей Церкви не умерли, они живы, они вокруг нас, рядом, поддерживают нас. Желаю, чтобы их молитвы нам сопутствовали и покрывали всех нас.

В октябре 1979 года по особому благословению Божиему, когда я был еще студентом, я посетил отца Филофея Зервакоса на острове Парос, в монастыре Лонговарда. Там много лет приснопамятный отец Филофей был игуменом.

Это был день памяти святого Филофея – последние именины старца. И чтобы отметить праздник, старец спустился в монастырь. Здесь его ожидало несколько человек, приехавших с ним познакомиться. Среди них были и мы.

Тогда я впервые его увидел. Мы много слышали о нем и много о нем читали. Как совсем молодой человек, я, естественно, приехал со множеством вопросов. Могу также сказать без всякого сомнения, что все, что я слышал об этом человеке, оказалось правдой. Мы прожили в монастыре достаточно долго, и за это время я убедился в святости и духовной силе приснопамятного старца.

Мы беседовали не раз. Я исповедовался у него, и, когда собирался уезжать, меня поразило одно обстоятельство, которое теперь кажется понятным. Старец упорно пытался отыскать для меня, как он говорил, энколпион, нагрудный мощевик, с изображением святого Никона Метаноите ⁵ . Он никак не мог его найти, и я ему сказал: «Геронда, ничего страшного, дайте мне что-нибудь другое». Мне было жаль его – он переворачивал все свои вещи. А он: «Нет, я должен тебе подарить этот энколпион». Я ему говорю: «Это так важно?» Когда он вручил мне его, то сказал: «Возьми, и всегда проповедуй покаяние». Я ему говорю: «Но, геронда, я же монах на Афоне, где же мне проповедовать покаяние?» А он мне ответил: «Ты меня вспомнишь». И в самом деле, теперь я могу сказать, что это был знак для меня, это было очень сильное слово. Я верю, что то, что он мне сказал, было от Духа Святого. И кроме того, были еще другие вещи, о которых здесь я рассказывать не могу.

Благодать Святого Духа была в нем так сильна, что, встречая его, просто приближаясь к нему, невозможно было не почувствовать, что этот человек не от мира сего, исполненный святости. На следующий день после приезда, когда мы совершали литургию (я был тогда молодым диаконом), отец Филофей находился в алтаре. Он прислуживал нам так, как маленькие детки священнику, – с такой же простотой, смирением и благочестием. Это произвело на меня глубокое впечатление. А потом, когда мы уже стали встречаться с ним с глазу на глаз, он рассказал мне несколько случаев из своей жизни, которые показывают его духовный путь. Я вам расскажу о двух таких случаях; они мне особенно запомнились.

У отца Филофея лоб тогда был перевязан бинтом, и он шутя спросил, указывая на него: «Знаете, что это такое?» Я говорю: «Вы где-то ушиблись, геронда». «Да, – говорит, – я вам расскажу, как это случилось. Целую неделю по вечерам, когда я молился, в мою келью видимым образом приходил диавол и грозил: “Я тебя убью! Я тебя убью!” А я ему отвечал: “Если ты получил такую власть от Бога, убей. Никто тебе не помешает. К тому же я стар. Делай что хочешь. Это хорошая возможность побыстрее уйти из сей жизни!” Как-то раз я был во дворе, перед самой своей кельей. Вдруг – сам и не понял, как это произошло, – какая-то сила толкнула меня, и я упал – ушиб вот тут голову о кирпич, который там лежал. Но слава Богу! Он не позволил диаволу меня убить».

Господь попустил случиться такому маленькому происшествию, чтобы показать, какую ярость испытывал диавол к этому человеку. Так нередко бывает в жизни подвижников. Они испытывают столь явные нападения диавола, чтобы ясно было: брань идет не с мыслями и воображением, но с духовными существами, которые ополчаются против человека, старающегося жить во Христе.

После этого рассказа он поинтересовался, где я учусь. Я ответил: «Геронда, я учусь в Салониках». И он спросил, люблю ли я святого Димитрия. «Конечно, геронда, я люблю всех святых и святого Димитрия». А он мне говорит: «Нет, ты люби его особенно сильно! Я тебе расскажу, что со мной однажды в пору моей молодости произошло».

Когда отец Филофей был молодым человеком и хотел отправиться на Афон, в Салониках его схватили турки и заточили в Белой башне. Там ему пришлось очень тяжело, турки хотели искалечить и убить его. Чудесным образом его избавил великомученик Димитрий, явившись туркам под видом офицера. Но это еще не все! Отец Филофей дал обет святому Димитрию: ежегодно 26 октября, когда отмечается его память, приходить в храм Святого Димитрия и служить там. Однажды, лет за десять до нашей встречи со старцем, было сильное ненастье на Паросе, и корабли не ходили. Ни один корабль не мог отплыть. Отец Филофей не мог уехать с острова, чтобы отправиться в Пирей, а затем в Салоники – исполнить свой обет и свое желание: присутствовать на празднике святого Димитрия в его храме. И он остался в монастыре. Он был очень опечален. Отслужили вечерню в кафоликоне монастыря, и отец Филофей вернулся в свою келью огорченный и понурый. Но как только сел на стул и стал в молитве просить: «Святой Димитрий, увы, я не смог исполнить свой обет! Но умоляю тебя, прости мне и помоги», – как вдруг, неведомо как, очутился в храме Святого Димитрия: с Пароса перенесся в храм Святого Димитрия в Салониках телесным, обычным образом.

Он поздоровался со всеми, но никому не рассказал о том, что с ним было. Все знали, что он каждый год приезжает, и потому никто не удивился. Он был на вечерне, переночевал в Салониках и на следующий день участвовал в литургии. Когда празднования закончились, отец Филофей возвратился в монастырь. А в монастыре монахи уже беспокоились, потому что дверь в его келью была закрыта; они подумали, что он умер.

Помню, я его спросил: «Отец Филофей, а как вы возвратились?» Я думал, что он вернулся назад таким же образом. Он ответил: «Сел на корабль и возвратился. Сначала святой Димитрий перенес меня по воздуху, а обратно уже я сам добирался».

Отцы этого монастыря рассказывали, что были при том, как взломали дверь в его келью: она была заперта изнутри. Но отца Филофея в ней не нашли.

В этом случае благодать, дарованная старцу, явилась с особенной силой. Так бывает со всеми старцами. Благодать Святого Духа выражается по-разному, по нуждам членов Церкви и по мере восприятия и просвещения, которую они имеют от Бога.

С батюшкой Филофеем немало связано, особенно в Салониках, где мы тогда учились. Очень многие студенты и семьи как-то соприкоснулись с ним и имеют что рассказать.

Лично я знал одного военного – его звали Калкандис. Отец Филофей исцелил его, помолившись святому Нектарию, своему почившему духовному отцу. Калкандис был много лет парализован, и все врачи говорили, что он больше не сможет ходить. А когда молитва отца Филофея к святому Нектарию исцелила его, он созвал тех врачей и на их глазах дошел до больничного храма.

Этот человек, помню, вез меня на своей машине (мы с ним вместе выполняли какие-то поручения) и рассказал мне об этом событии. Отец Филофей сам обнаружил его, лежачего больного, в одном доме. Проходя мимо того места, отец Филофей услышал глас с неба:

– Войди в этот дом и поговори с этим человеком!

– Как же мне войти в этот дом? Что сказать? Кто там внутри, – спрашивал отец Филофей.

Но голос настаивал:

– Войди – и найдешь этого человека!

И тогда все это случилось. Святой Нектарий, духовный отец старца Филофея, так захотел.

Когда отец Филофей Зервакос, как он сам нам рассказывал, сомневался, что ему делать и в какой монастырь идти, он услышал о святом Нектарии и отправился на Эгину встретиться с ним. Они много беседовали, отец Филофей много раз исповедовался у святого Нектария, пока оставался на Эгине. Святой Нектарий посоветовал ему отправиться в Лонговарду. Но отцу Филофею не понравилась эта мысль. Он сказал себе: «Зачем мне идти на какой-то остров, на Парос? Отправлюсь-ка я лучше на Святую Гору!» И он пошел к святому Нектарию и сказал ему: «Геронда, прошу тебя, благослови меня идти на Афон! Думаю, мне лучше пойти туда, чем в Лонговарду». Святой Нектарий сказал ему: «Поступай как знаешь. Только если попытаешься отправиться на Святую Гору, не сумеешь этого сделать и обязательно приедешь обратно». Отец Филофей тогда не уразумел этих слов. Он отправился было на Святую Гору, и случилось то, о чем я вам уже рассказывал: его схватили турки, посадили в Белую башню и чуть не убили. Он был вынужден после заступничества святого Димитрия послушаться святого Нектария.

Деятельность отца Филофея Зервакоса была обширной. Он бывал в пяти Православных Патриархатах. У него исповедовались тысячи: многие архиереи, члены правительства, важные общественные деятели. Он был одним из великих духовников Греции нашего времени. У него не было особого образования, его просвещал Дух Святой. Его книги и письма очень важны.

Как-то он мне рассказал – коли уж мы заговорили о письмах, – что одно время его мучила мысль: не должен ли он написать президенту Республики и сказать ему, куда, по мнению его, духовника, знающего сердца тысяч людей, сейчас идет Греция? «Ну да, я напишу это письмо, а кто его передаст президенту?! Как оно к нему попадет? Да и станет ли он читать его? Откуда ему меня знать...» Но в глубине души благодать Святого Духа настойчиво убеждала его записать свои мысли. В конце концов он так и сделал. Перечитывая потом свои записи, он посмеивался: «Что же это я делаю?! Кто я такой, чтоб письмо от меня достигло такого человека?» А как раз в это время в монастыре была одна монахиня, и она сказала старцу: «Геронда, там, внизу, супруга президента с сыном, они хотят увидеться с вами». Он тотчас их принял и передал им письмо, а они отдали его президенту. Господь разрешил его сомнения, можно ли передать письмо. А президент отнесся к его мнению серьезно, и эта история помогла ему найти правильные решения.

На Паросе все очень любили отца Филофея. Его присутствие было так важно для людей, что каждый видел в нем своего отца и живого святого. Отец Филофей настойчиво говорил со мной о Таинстве покаяния, об исповеди; о том, как велика потребность человека жить внутри Церкви, принимать участие в Святой Евхаристии и исповедоваться. Опираясь на собственный опыт, он возвращался к этому снова и снова. Он говорил: «Если человек всеми силами стремится к этим двум Таинствам – покаянию и святому причастию, то, ручаюсь, он преуспеет и достигнет Божественного». Всех, кто у него исповедовался, он направлял по этому духовному пути.

(Отрывок из интервью передаче «Православие сегодня» кипрской радиостанции)

Что можно рассказать о святом Арсении? Об этом великом святом нашего времени, на которого мы не похожи, ибо у нас нет той великой благодати, что была у святого Арсения. Размышляя о нем, я вспомнил прекрасные слова старца Паисия из его книги, описывающей жизнь святого Арсения. Поэтому я решил не пересказывать вам житие святого, то есть не рассказывать, что он родился в Фарасах, был рукоположен в диаконы митрополитом Паисием, а потом отправился в Фарасы, где служил как священник и учитель, и что он совершил много чудес, – все это вы и сами знаете и читали об этом. Житие святого Арсения Каппадокийского, думаю, уже известно всем. Но я хотел бы отметить то, что говорит о нем приснопамятный старец Паисий, во всем ученик и подражатель святого Арсения. Завершая его жизнеописание, прежде чем приступить к описанию чудес, он говорит, что святой Арсений был «одиноким, незаметным, имел единственного защитника – Бога и был велик, ибо отдал всего себя Богу и образу Его. Он был одинок в конце своей жизни, имея рядом с собой только Бога».

Конечно, приснопамятный старец Паисий не мог лучше описать жизнь святого Арсения. Потому что этот святой пережил одно, скажем так, мучение. Он пошел в монастырь, его сердце горело любовью к Богу, и, естественно, когда он был уже внутренне готов и полон решимости посвятить себя Богу, он полностью предал себя Ему. Для него было очень тяжело оставить этот путь, который он сам избрал, и пойти другим путем, совершенно иным.⁶ Когда человеку такой духовной величины, силы молитвы и любви к Богу пришлось покинуть лучшее для него место – монастырь и из послушания воли Божией последовать по другому пути, он оказался в одиночестве. Он был одинок – это не просто слова, а понятие, имеющее глубокий смысл. Ведь если мы обратимся к Писанию, то увидим, что Сам Господь сказал: «не хорошо быть человеку одному [на земле]» (Быт.2:18). И это одиночество -великое страдание. Человек Божий не одинок. Но старец Паисий говорит здесь, что он был одинок. И я вспоминаю слова, которые Христос сказал ученикам незадолго до начала Своих страстей: «Вот наступает час... что вы рассеетесь каждый в свою сторону и Меня оставите одного» (Ин.16:32). И кажется, что эти слова сказаны как упрек, как пророчество о том, что Он боролся с диаволом и с общечеловеческим злом один. И в пасхальных песнопениях есть такие слова: «Христос, сошедши один на борьбу с адом, вышел, взяв обильную добычу победы». Бог совершил великое таинство спасения человека один, без человеческой поддержки, пусть хотя бы человеческой поддержки Своих учеников.

Именно об этом Он сказал им: «Меня оставите одного» (Ин.16:32). Христос предает Себя этой муке одиночества. Ведь Господь сказал, что человеку нехорошо быть одному, и подумайте только, что святые, испытавшие это одиночество в мире, вкусили муку и боль, достигающую предела человеческих сил.

Итак, эти люди испытывали одиночество. И когда отец Паисий говорит, что старец Арсений был одинок, он знает, что это означает, потому что сам это познал, будучи отшельником. Он не был вместе с другими людьми. У него не было утешения, которое у нас есть в монастырях, где ты знаешь, что рядом с тобой другой человек, что монастырь наполнен людьми. У тебя, несомненно, есть утешение, потому что ты вместе с другими. Но когда ты один, то постигаешь эту по-настоящему ужасную муку одиночества. Оно неестественно для человека.

Человек не создан для одиночества. Но когда ты один, то ты пускаешься на борьбу с адом. Человек пускается на борьбу с адом внутри себя. И в это время он достигает такой крайней точки, которая находится за гранью его сил, оттуда ему некуда идти, и у него нет ни малейших сил для движения вперед. И там, одинокий, он встречает Бога. Либо становится святым и спасает себя, либо приходит к самому плохому злу внутри себя. Это крайняя точка того, что может вынести человек. Это, если хотите, то же самое, что Бог сказал святому Силуану об аде: «Держи твой ум во аде и не отчаивайся». В аду человек одинок и пребывает в отчаянии. Ты совершенно одинок, и Бог нарочно оставляет тебя одного, пока ты не достигнешь этого последнего предела. Помните страшные слова, которые Господь произнес на кресте: «Боже Мой, Боже Мой! для чего ты Меня оставил?» (Мф.27:46). Произнес, чтобы показать нам, что по такому пути пройдет каждый, кто пойдет по пути Жениха-Христа.

Итак, святой Арсений жил в таком одиночестве. Он был исихастом, человеком молитвы, человеком духовного видения. Его ум и сердце, все его существо было на небе. И все же он был вынужден давать уроки детям, собирать фарасских стариков, находить с ними общий язык и даже предлагать им покурить, чтобы им было нескучно сидеть и слушать слово Божие!

Он жил среди совсем простых людей. Среди людей, которых волновали повседневные трудности, а не спасение как таковое. Этот народ был очень благочестив, но не такой высоты духовной жизни, как он. Еще к тому же там были турки-мусульмане, которые ему каждый день мешали, испрашивали у него совета, искали исцеления и просили о помощи. И святой Арсений был как бы настоятелем всей деревни. Он ходил и раздавал пожертвования, стараясь поддержать христиан, занимался множеством дел. Он служил вместе с несколькими деревенскими старичками, и вообще этот парящий орел был вынужден жить повседневной жизнью обычной восточной деревни. И рядом не было человека, с которым он мог бы поговорить о себе, не было человека, который мог бы утешить и наставить его. Ведь и святой Арсений не родился святым. Он потрудился, чтобы достичь великих высот. Он боролся, он перешел Красное море, преодолел муку святых. Он прошел длинный путь борьбы. И эта великая брань – не только внешние страсти, но и внутренняя борьба за то, чтобы ощутить присутствие Божие. А до этого испытать великую муку – пройти через богооставленность. Когда нет человека, с которым можно поговорить, когда нет человека, который мог бы тебя утешить, когда Бог оставляет тебя, это и есть ад.

Авва Исаак Сирин говорит, что он прожил целых тридцать лет во тьме богооставленности и вкусил горчайшие адские источники. А по прошествии тридцати лет Бог начал давать ему утешение благодатью, пока благодать не достигла такого изобилия, что большего он бы уже не смог вынести.

Итак, отец Паисий, желая описать святого Арсения, говорит, что он был одинок и что он был мал, незаметен в анатолийской деревне. У него было образование, он мог достигнуть многого в этом мире. Однако он сам оставался незаметным. Но у него было возмещение. Он имел защитником Бога, а это – лучшее заступничество. Это было как раз то, о чем старец Паисий говорит: «Когда не имеешь помощи человеческой – имеешь помощь Божественную; когда не имеешь утешения человеческого – имеешь утешение Божественное». Святые это знали и отказывались от человеческого утешения, чтобы иметь непрерывно, в изобилии утешение от Бога!

Таков был крест святого Арсения. Он, незаметный, имел утешение Божественное. И тут же он добавляет: он был незаметным, но был велик пред Богом. Он был мал, но и велик. Этот неприметный в мире человек был значительным пред Богом, ибо отдал всего себя Ему и образу Его! Старец ставит восклицательный знак после этих слов, чтобы показать совершенство этого святого. Быть совершенно преданным Богу и, как следствие этой преданности, образу Божию, которым является человек, – это и есть совершенство. Мы видим трогательные сцены из жизни святого Арсения, который спускался с небес (где он пребывал), чтобы быть с людьми – лечить и укреплять, учить и объяснять им самые простые вещи. Ему часто приходилось юродствовать, чтобы избежать заботы со стороны женщин и людских похвал. После Малоазийской катастрофы он последовал за своей паствой, за народом Божиим, весь путь до пристанища в Греции преодолев пешком. А в конце жизни он предпочел умереть в больнице в одиночестве, имея рядом с собой только Бога. Так старец Паисий завершает его житие.

Я думаю, что даже если бы мы не знали всего, что пишет старец Паисий о жизни этого святого отца, последних предложений было бы достаточно, чтобы передать глубину и высоту его жизни, которая являет нам образ жизни всех святых. Конечно, каждый из них прошел жизненный путь по-своему, сообразно со своими силами и своим произволением. В то же время, глядя на святого Арсения, мы всматриваемся и в свой жизненный путь. Каждый из нас ставит себя перед жизнью этого святого мужа: ведь святые будут судить мир, они будут судить нас своей жизнью. Святые – большое утешение для нас: они убеждают нас в том, что не нужно искать человеческого утешения, которого мы часто не можем найти. Но даже когда мы его находим, оно порой оказывается обманчивым и фальшивым и в конце концов запутывает и разочаровывает нас еще больше. Особенно сегодня, когда многие чувствуют себя одинокими. Хотя человек и живет среди сотен тысяч или даже миллионов людей, одиночество – один из отличительных и мучительных признаков нашей жизни. Человек живет среди миллионов – и все равно одинок. Разговаривает с тысячью человек, имеет множество способов общения – но одинок. Мы сейчас переживаем расцвет информационных технологий: можно работать и совершать покупки при помощи разных устройств, даже не выходя из спальни. И все же сегодня, как никогда прежде, человек одинок. И из-за того, что он одинок, его жизнь становится адом. Поэтому современный человек и пытается найти выход. Нередко он ищет выход в вещах ложных и даже смертоносных: в наслаждениях, сребролюбии, тщеславии, наркотиках, насилии, азартных играх. Ищет – и не может найти утешение.

Святые, в том числе святой Арсений, – ответ нашему времени.

Когда ты испытываешь одиночество и Господь рядом, то ты уже не одинок, но наполнен, ты везде и вместе со всеми, ты вездесущий, ты вместе с Богом и полностью предан Ему и Его образу – человеку. И когда достигаешь того, что полностью предаешь себя Богу, тогда ты ни в чем не нуждаешься. Тогда ты не чувствуешь, что одинок. Тогда ты радуешься, что одинок, и огорчаешься, когда не одинок. Тогда ты находишь ответ и решение одиночества. У тебя нет потребности разглядывать витрины, ездить туда и сюда и тратить свое время направо и налево, есть лишь одно желание вместить Бога в свою жизнь. Если в твоей жизни есть Бог, ты не одинок. Ты вместе с Богом, со Святой Троицей, со всеми святыми и со всем миром. И нет более радостного человека, чем святой человек, который одинок и пребывает только с Богом. Так и святой Арсений – он предпочел даже и на исходе своей жизни не иметь ни малейшего человеческого утешения; его единственным утешением был Бог. Он наполнил свое существо истинным утешением – присутствием Божиим в своей жизни, в своем сердце.

Примем и мы в свою жизнь Бога, чтобы Он просветил нашу тьму и усластил горечь одиночества, сделал яд – лекарством, а нашу жизнь – причастной вечному Царствию Божию.

(Беседа в храме Апостола Варнавы и Святого Макария в Дасуполи по случаю празднования одиннадцатилетия церкви Святого Арсения. 10 ноября 2002 г., воскресенье)

Кипрская Церковь принадлежит к числу апостольских. Христианство здесь было воспринято сразу же, преемственность епископов не нарушалась, и с 45 года по Р.Х. до сего дня по благодати Божией Кипр остается православным. С самого начала здесь нашлись люди, которые полюбили Христа всей силой своего существа. Ради этой любви они оставались девственными, всецело посвящая себя Ему.

История монашества на Кипре начинается с преподобного Илариона, великого подвижника, ученика Антония Великого. В IV веке он поселился в окрестностях Пафоса, где до сих пор указывают место его подвига и, с большой долей вероятности, его могилу. Таково первое историческое свидетельство о начале монашеской жизни на Кипре. Второе относится к святителю Епифанию, епископу города Констанции. Он прибыл на Кипр из Палестины, в 367 году встретился со святым Иларионом и оставался с ним около двух месяцев. Затем он был рукоположен в епископа Констанции. Там он основывал монастыри, там шла его дальнейшая монашеская жизнь.

Первые монастыри появляются в IV веке. Имеются серьезные основания полагать, что на Кипре это монастырь Иереон в Пафосской епархии, построенный святителем Николаем и святым Евтихием до того, как святитель Николай стал епископом Мир Ликийских. В том же столетии основаны монастыри Святителя Николая Кошачьего в Акротири, в Лимасольской епархии, Ставровуни и Честного Креста в деревне Омодос. В более позднее время протекала жизнь двух святых подвижников, которых упоминает преподобный Неофит Затворник: я имею в виду преподобного Феосевия и святителя Аркадия, епископа Арсинои Кипрской. Оба они подвизались в окрестностях Пафоса. Преподобный Феосевий устроил там свою келью, а преподобный Неофит составил его житие, описав его чудеса и подвиги.

Кипр находится близко от Палестины, Египта и Сирии, поэтому нет сомнений, что очень рано тут стали бывать монахи, подвижники и отшельники со Святой Земли. Особенно в период арабских вторжений. Так, в течение VI-VII веков возникли разные очаги подвижничества: на мысе в Пиле, монастырь Христа в Симвуле на территории английской военной базы в Лимасольской епархии. Появились отцы-столпники, которые подвизались в ныне оккупированном селе Стили в епархии Аммохосту.

Немного позднее, когда Византию охватило иконоборчество, на Кипре нашли прибежище многие добродетельные подвижники и монахи, с тем чтобы сохранить верность Православию, поклоняясь святым иконам. Таким образом появились разные монастыри в Кифреи и Караве, Богоматери Стазуса в Лапифе, Кафарон, Мегалу Агру, Апсифиотиссы, Македоницы в Никосии. Тогда же, по преданию, на Кипр попала Махерская икона Богоматери, найдя пристанище в пещере, в том месте, где ныне стоит монастырь.

В последний период византийской власти на Кипре (963–1191) императорскими указами и жалованными грамотами основываются монастыри: Киккский, Махерский, Святого Неофита, Пресвятой Богородицы Хрисоррогиатиссы, Троодитисы, Форвиотиссы и др.

История монашества этого времени на Кипре ознаменована тремя великими подвижниками. Это – преподобный Исаия, ктитор Киккского монастыря, о личности которого у нас почти нет письменных свидетельств. Преподобный Нил, ктитор Махерского монастыря, оставил нам в наследство замечательный устав, завещанный этой обители. Это, наконец, преподобный Неофит Затворник, великий святой Кипрской Церкви, отец монашества, который по множеству своих творений и чудес представляет собой краеугольный камень в церковной истории нашей страны.

В годы владычества на Кипре франков и венецианцев (1191–1570) Православная Церковь подверглась ужасному латинскому давлению и преследованиям. Например, к этому времени относится мученичество тринадцати иноков из монастыря Богородицы Кандариотиссы, которые из верности Православной Церкви и ее Преданию претерпели мученическую смерть по приказу латинского архиепископа Кипра.

В XIV веке Кипр посетил святой Григорий Синаит. Он нашел здесь подвижников, упражнявшихся в умной молитве, которые стали его учениками. По преданию, святой Григорий Синаит был уроженцем Кипра. Достоверно известно, что именно на Кипре он принял великую схиму.

Двадцать лет подвизался на Кипре святой Савва Ватопедский, Христа ради юродивый.

За то время, которое мы вкратце обозрели, в нашей стране были разные формы подвижничества: столпничество, затворничество, юродство, общежительное монашество, отшельничество. Но идеал всегда был один – совершенство во Христе.

До того, как в 1571 году Кипр завоевали турки, по имеющимся у нас сведениям, на острове было пятьдесят два православных монастыря. Несколько лет спустя, в 1600 году, засвидетельствовано существование уже шестидесяти двух монастырей, а во второй половине XVIII века – семидесяти восьми монастырей. Русский путешественник Василий Григорович-Барский сообщает, что посетил семьдесят монастырей; многие из них он подробно описал (1735).

В это время важное положение занимают монастыри Киккской и Махерской икон Божией Матери, а также обитель Святого Неофита. Это – главные опоры Кипрской Церкви.

В 1899 году в монастыре Ставровуни поселяется старец Дионисий, родом киприот и диакон по служению в Константинопольском Патриархате. Он много лет монашествовал в Кавсокаливах на Афоне и был посвящен в тайны умного делания и аскезы. Монастырь Ставровуни тогда пустовал. Только некий эконом следил за тем, чтобы перед Честным Крестом горела лампада, и как мог заботился о монастыре.

В бытность свою святогорцем Дионисий встречал на Афоне других кипрских монахов. Троих из этих своих земляков он решил позвать с собой: иеромонаха Григория, монахов Варнаву и Каллиника. Они вместе и составили первую монашескую братию монастыря, которая принесла с собой афонскую традицию исихазма и трезвения в нашу страну.

Впоследствии, очевидно по Промыслу и благоволению Божиему, даровитые молодые люди присоединились к этому богоизбранному собранию ставровунийских отцов. Образовалась большая братия – число ее достигало семидесяти человек. Среди них сиял, как звезда, известный своей добродетелью и святостью старец Киприан – духовник, который чудесными знамениями привлек множество людей к монашеской жизни. Он был подлинным столпом этого монастыря, духовным руководителем народа Кипра, наставником монахов в учении святых отцов и монашеской жизни.

Наряду с отцом Киприаном на Кипре был другой великий старец и духовник, отец Макарий. Его нрав и кротость сделали его духовным отцом женского монашества на Кипре.

Здесь стоит напомнить, что святой Нил в своем Уставе говорит об учреждении им женского монастыря в Тамасской епархии, который был посвящен Влахернской иконе Божией Матери. Более того, он обязывает свой монастырь, во-первых, посылать туда благочестивейшего иеромонаха для литургического окормления сестер обители и, во-вторых, деньгами и пропитанием покрывать бо́льшую часть нужд монахинь, чтобы им не отвлекаться от сосредоточенной жизни во Христе. Это, конечно, важное свидетельство о существовании женского монашества в нашей стране в XIII веке и о защите женских монастырей мужскими.

Важнейшую роль уже в официальном признании женских монастырей на Кипре сыграл приснопамятный архиепископ Макарий III. Этот добрый архипастырь и отец утвердил женские монастыри, тогда как предыдущие архиепископы и Синод даже отказывали им в признании. Макарий признал женские монастыри, сам оказывал им материальную помощь и поддерживал их нравственно своим присутствием и заступничеством.

Так с Божией помощью в нашей стране появилось и мужское, и женское монашество. Сейчас монастыри на Кипре разделяются на две группы. Прежде всего это ставропигиальные монастыри: Киккский, Махерский и Святого Неофита. Они имеют эту привилегию с самого своего основания. Они самоуправляемы в своей внутренней жизни и подчиняются архиепископу Кипра, несмотря на то что находятся на территории епархий других стран. Их игумены имеют особые привилегии как в служении, так и в управлении Церковью Кипра: при рассмотрении некоторых вопросов они принимают участие в заседаниях Священного Синода; при выборах епископа всегда имеют полноценный голос наряду с другими членами Священного Синода. Другую группу составляют епархиальные монастыри, которые подчиняются местному епископу. Ныне действуют пять мужских епархиальных монастырей: Ставровуни, Пресвятой Богородицы Троодитиссы, Хрисоррогиатиссы, Честного Креста в Минфе, Святого Георгия Мавровуни. Во всех мужских монастырях проживает примерно сто десять монахов.

Кроме того, имеется пятнадцать женских епархиальных монастырей: Святого Ираклидия, Святого Пантелеимона Ахера, Архангела Михаила Аналионда, Богородицы в Кампии, Святой Феклы, Святого Кендея, Святого Мины, Святого Георгия Аламана, Сфалангиотиссы, Святителя Николая Кошачьего, Богородицы Амасгу, Живоносного Источника Глосса, Богородицы Амиру, Святителя Николая Орунда и Богородицы в Трикуккья. В них двести двадцать насельниц.

В наше время монастыри особенно важны для Церкви Кипра: в них она находит опору своей деятельности, а народ Божий – утешение и прибежище. Их сосредоточенная молитва и ангельское житие исполняют слово Евангелия о совершенстве, подобающем христианину. Монахи для всех нас являются настоящими светочами, как и говорит святой Иоанн Лествичник: «Свет для мирян – монашеская жизнь».

Монастыри находятся в добром согласии со своими епископами, и это не прибегая к специальным постановлениям, закрепленным Уставной хартией Церкви Кипра. Эти документы определяют отношения монастырей, в первую очередь епархиальных, а затем и ставропигиальных, с местным епископом. Епископ не злоупотребляет своей властью, относится к монастырям как отец и заступник, покровитель и защитник. Монастыри доверяют ему, как отцу, не испытывая ни подозрительности, ни боязни.

По моему мнению, важная причина согласия между епископами и монастырями заключается в том, что у монастырей на Кипре есть свой взгляд на вещи, и Церковь позволяет это (конечно, в известных пределах). Полагаю, в этом – особенная ее заслуга, ибо не всякая Церковь дает своим игуменам и игумениям право голоса на выборах митрополитов, столь же полноценное, как и членов Священного Синода. Иными словами, они принимают участие в выборных собраниях и голосуют за достойного, по их мнению, кандидата.

Полагаю, что это общение монастырей с Церковью, то, что они не изолированы от нее, но вполне ее члены, вселяет в них ответственность за положение Церкви в целом. Они могут выбирать, высказываться в пользу того духовного отца или митрополита, которого они хотели бы видеть своим пастырем. Это повышает значение как мужского, так и женского монашества. Вместе с тем это оказывает свое воздействие на того, кого Бог выбирает на место митрополита. Он знает, что при его избрании был учтен честный голос и вот этих смиренных монахов. Следовательно, он чувствует себя не только епископом, но и диаконом – служителем, который обязан заботиться о спасении этих людей, посвятивших себя Церкви.

Милостью Божией, в Кипрской Церкви в минувшем веке и в нынешнем не возникало никаких сложностей между монастырями и епископами. Напротив, многие из наших епископов стремятся к монастырскому строительству. За последние десятилетия у нас был учрежден один мужской и множество женских монастырей. Я верю, что постепенно благодаря тому движению, которое мы наблюдаем, и милостью Божией у нас вскоре будет достаточно монастырей, помогающих нашей Церкви и славящих имя Божие.

(Вступительное слово на монашеской конференции, которую проводил ставропигиальный Махерский монастырь по случаю своего восьмисотлетнего юбилея)

Явление святости, украшенной плодами Духа Святого, во всякую эпоху свидетельствует о живом присутствии Христа в Церкви. Обещания Господа нашего Иисуса Христа Своим ученикам получают подтверждение в святости жизни и Божественных деяниях старцев. Каждая Поместная Церковь способна приносить такие плоды. И не случайно, ибо представляет собой явление Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви в определенном месте и времени. На Кипре было множество таких светлых примеров. Разумеется, обо всех подробно не рассказать, потому что велико число этих святых – священнослужителей, монахов, мирян, – достигших высоких степеней приобщения к Богу. Благодатные, они стали поводырями слепых и опорой хромых, в трудные и тяжелые времена утешали и поддерживали народ Божий, изобильно источая благодать Духа Святого. Я расскажу только о некоторых из них – прежде всего о монахах.

Один из учеников этих святых стал для меня самым главным источником веры. Это – приснопамятный Иосиф Ватопедский. Первые девять лет его монашеской жизни прошли в монастыре Ставровуни на Кипре, а потом он жил на Святой Горе подле еще одного великого старца наших дней – преподобного отца нашего Иосифа Исихаста. Об этом монастыре Ставровуни мы и будем сегодня в основном говорить. Мы увидим, как общежительный православный монастырь рождает носителей благодати, чад Церкви Христовой. Постараюсь рассказать о преподобных отцах и старцах, живших в наше время, в XX веке. Их жизнь дала правильное направление монашеству в нашем отечестве, наставила его на верный путь.

В начале XX века один афонский старец, Дионисий Христидис, приехал на Кипр и поселился в монастыре Ставровуни. Не в самом монастыре, который тогда был разрушен, а чуть поодаль от него он построил себе келью и жил в ней, предаваясь умной молитве.

Рукодельным занятием этого приснопамятного старца Дионисия была иконопись. Праведность его была так прославлена, что считалось великим благословением иметь иконы, написанные им. И действительно, удивительным образом эти иконы до сего дня, где бы они ни находились, источают чудесное благоухание, свидетельствующее, быть может, о святости иконописца.

Подле этого великого старца, постоянно пребывавшего в молитве, уединении, непрерывном труде духовной жизни, находились три родных брата, уроженцы Кипра. Они монашествовали на Святой Горе и пришли к старцу в послушание. Они вчетвером и составили первую братию монастыря Ставровуни, Фиваиды кипрского монашества, откуда вышло множество святых людей. Пришедшие звались монах Варнава, монах Каллиник и иеромонах Григорий. Эта братия в 1910 году выбрала себе игуменом монаха Варнаву. Он был великим подвижником, кротким и смиренным сердцем, «подлинно израильтянином, в котором нет лукавства» (Ин.1:47), точнейшим исполнителем всех монашеских обязанностей и противником имений. Этот старец был игуменом монастыря в течение многих лет, до конца своей земной жизни, хотя в монастыре со временем появилось много иеромонахов, в том числе и духовников. Но он так сиял добродетелью и святостью, что продолжал оставаться отцом и игуменом монастыря. При нем численность братии монастыря Ставровуни достигла примерно семидесяти монахов. Одно простое обстоятельство свидетельствует о кротости и мире души этого человека: никто никогда не видел, чтобы он сердился, гневался, возмущался, кричал – чтобы душевный мир покидал его. Но, как рассказывают отцы, знавшие его при жизни, он неизменно с миром воспринимал все происходившее, полагаясь на Промысл Всеблагого Бога.

Этот приснопамятный старец никогда не оставлял своих монашеских обязанностей. Как нам рассказывал старец Иосиф Ватопедский, старец Варнава до последнего дня своей жизни, хотя ему было уже за восемьдесят лет и у него была грыжа и другие болезни, клал по триста земных поклонов, не оставлял своих духовных обязанностей и не пропускал ни одного богослужения. У старца Варнавы учились все остальные старцы, о которых мы будем говорить.

Вместе с ним подвизался его родной брат, монах Каллиник, пребывавший в молчании и молитве. Он был совершенно нищ, как и его брат, и неделями не произносил ни одного слова, только постоянно призывал имя Христово. Он был исполнен трудолюбия, всегда первый во всех работах. А когда он почил, игумен созвал всю братию, открыл его келью и сказал: «Вот, посмотрите на богатство нашего брата Каллиника». И войдя, все пришли в изумление, потому что в его келье не было ничего, кроме соломенного матраса, стула и кувшина для воды. Ничего больше. Когда его одежда изнашивалась, новую ему давали другие, потому что у него никогда не было второго подрясника или рясы.

По успении старца Варнавы братия выбрала игуменом другого ученика Дионисия I – Дионисия Младшего. Он с юных лет учился у старца Дионисия и в основу своей монашеской жизни положил тишину, безмолвие, кротость и, самое главное, тайную умную молитву. Несмотря на то, что он столько лет провел в монастыре до того, как был избран игуменом, никто из посетителей монастыря не знал, что в обители есть такой человек: он избегал общения с миром и мирской славы. Все, кто его знал, рассказывают (а очень многие из них и среди монахов, и среди мирян еще живы), что в храме у него всегда были закрыты глаза; он бывал восхищен в видение Бога и непрестанно призывал имя Христово. Бог дал ему такую благодать, что в эти минуты вокруг него немедленно распространялось благоухание, и тогда ему приходилось перемещаться – идти в нартекс, на хоры, в алтарь, направо, налево, потому что он сам чувствовал это и отцы замечали и старались приблизиться к нему, чтобы насладиться этим благоуханием. Благоухание выдавало этого доброго подвижника Христова. Когда служба заканчивалась, уставщику приходилось, подойдя к нему, напоминать: «Геронда, мы закончили», – чтобы он мог вернуться к реальности и покинуть церковь, а за ним вышли бы и все остальные братья.

Вместе со старцем Дионисием было двое других: Паисий и Дамаскин, родные братья. Дети священника из кипрского городка Арадипу, они тоже отправились в монастырь Ставровуни. Будучи уже соборными старцами-предстоятелями, они постоянно исполняли самые тяжелые и сложные монастырские послушания. Старец Паисий отличался трудолюбием и кротостью, бедностью и усердием, а главное, неотступным умильным плачем. А старец Дамаскин так любил Бога, что не мог без слез прочитать ни одного псалма. Как нам говорили отцы, его часто ставили читать Предначинательный псалом – ведь он принадлежал к соборным старцам монастыря. Но, приступив, он не мог продолжать чтение, останавливался, и, бывало, проходило десять, пятнадцать, двадцать минут, пока он доходил до конца. Такой был в нем пламень Божественной любви! В трапезной он не мог есть, чтоб не слышать имени Христа и Божией Матери. А когда у себя в келье он читал акафист Пресвятой Богородице, то отцам во дворе было слышно, с какой любовью он лобзает Ее икону. Но он-то, конечно, думал, что его никто не слышит.

Еще один величайший светоч, который воистину сиял в этом монастыре, – старец Киприан, знаменитый духовник, великая фигура в Кипрской Церкви.

После одного искушения, случившегося около 1910 года, монастырь был распущен, и отцы уехали на Святую Гору. Вместе с ними уехал и старец Киприан. Шесть месяцев он прожил в монастыре Симона Петра. Там он спал всего три-четыре часа в сутки и потом сохранял этот обычай до конца жизни. Он пошел в Катунакья, к старцу Каллинику Исихасту, который посвятил его в умную молитву и непрерывное духовное делание. Вернувшись позднее в монастырь Ставровуни, он стал духовником обители и до конца своей жизни не вкушал ни молочных продуктов, ни рыбы, придерживаясь самого строгого поста и употребляя оливковое масло только по субботам и воскресеньям. Этот блаженный старец был украшен Божественными дарами прозорливости и чудотворения. Он видел глубину души каждого человека, все, что его занимает. И кто только приближался к нему, для того он становился светочем.

Наконец, у нас есть старец последнего времени, которого застал и я. Это Герман, игумен монастыря Ставровуни, вставший в один ряд с отцами прошлых дней. Он имел мученическую кончину по молитве к Богу. В его записях была найдена молитва, в которой он просит Бога удостоить его умереть без всякого человеческого утешения. Бог услышал его мольбу, и он закончил свою жизнь без всякого человеческого утешения, во время работы в монастырских садах.

Мощи всех этих святых, этих преподобных отцов, благоухают в монастыре Ставровуни. Я с раннего детства помню посещения этого монастыря, как мы приходили поклониться мощам этих святых отцов и ощущали несказанное благоухание, которое они источали. Эти отцы, эти старцы – истинные ученики Христа. По Божественной благодати, многими трудами освободившись от уз страстей и греха, они были просвещены Духом Святым и приобщились Богу. Это – духовные отцы и неложные пути всем, кто верит в Царствие Божие.

Святогорский монах из Нового Скита

Старец Евстафий провел бо́льшую часть своей жизни в епархии Аммохосту, где он служил как духовник, архимандрит и благочинный. Его очень многие помнят, многие исповедовались у него. Все, кто его знал, рассказывают, какое сильное впечатление он производил, как пленяла и обезоруживала великая кротость и доброта этого человека. Возражающих и несогласных его кротость убеждала без слов в том, какой путь Христов, какой путь евангельский.

Я хотел бы подчеркнуть, что отец Евстафий был очень видным служителем в Кипрской Церкви, известным всему Кипру. Он пользовался громадным уважением. Его присутствие, его высказывания создавали особую атмосферу на различных церковных собраниях.

В епархии Аммохосту он исполнял обязанности епископа, потому что приснопамятный архиепископ Макарий III со всеми своими обязанностями не мог часто бывать в находившейся в его подчинении Аммохосту, а различные викарные епископы в то время вдобавок окормляли архиепископию в Никосии. Так, епархией Аммохосту управлял отец Евстафий, то есть он занимался всеми административными и духовными вопросами, будучи представителем архиепископа и архиепископии. Он всегда решал все возникающие проблемы с большой мудростью и кротостью, которые были его отличительной чертой.

Я был школьником, когда познакомился с отцом Евстафием в монастыре Ставровуни, куда ходил исповедоваться. Выходя из кельи моего духовника, я увидел отца Евстафия, о котором очень много слышал. Он исповедовался у духовника монастыря Ставровуни.

Позднее я учился в университете и уже был знаком с жизнью на Святой Горе. Господь так устроил, что я познакомился с отцом Евстафием ближе. После того как на архиепископскую кафедру Кипра был возведен нынешний архиепископ блаженнейший Хризостом, я как раз ненадолго приехал в архиепископию. Отец Евстафий тогда начал ощущать в себе желание удалиться в монастырь и жить монашеской жизнью. И вот он подошел ко мне (мне тогда было всего лишь двадцать лет, и у меня не было никакого духовного опыта) и стал расспрашивать меня о Святой Горе, как новичок, как ребенок в воскресной школе, о том, как там живут отцы, как они молятся, какую одежду носят, что и когда едят, когда и сколько спят. Он задавал мне вопросы один за другим, как маленький ребенок, который первый раз услышал про Афон и, пораженный, хочет побольше узнать. А я с юношеским воодушевлением и простотой отвечал на его вопросы и описывал ему жизнь на Святой Горе. Господь так устроил, как сам отец Евстафий мне позднее признался, что эти наши разговоры сильно повлияли на его решение.

В самом деле, если бы он остался на Кипре, то через некоторое время, несомненно, стал бы епископом и одним из первых в управлении Кипрской Церковью. Но он всем этим пренебрег и решил удалиться в пустыню. В 1979 году он оставил свои священнические обязанности, как это и полагалось делать, и удалился на Святую Гору, в Новый скит.

Я тогда был студентом, но уже почти постоянно жил на Афоне, поэтому у меня была возможность видеться с отцом Евстафием очень часто. И поскольку у нас были близкие и дружеские отношения, он поверял мне все свои тайны и свои подвиги в Новом скиту.

Главным для отца Евстафия, который поступил на послушание старца Елпидия, брата святого Филумена Кипрского, было стяжание умной молитвы. Когда он услышал, что где-то на Святой Горе есть монах, подвижник, который упражняется в умном делании, он отправился к нему и с великой тщательностью, подробно расспросил обо всем, что относилось к умному деланию. Целые часы, главным образом по вечерам, он проводил в молитве. С великим усердием он предавался умному деланию.

Когда старец Евстафий узнал об умной молитве, это стало для него важнейшим открытием: ведь он был человеком добродетельным, молитвенным и преданным Богу. Но в богословии тогда преобладало направление, где умная молитва была неизвестна. Так что благочестивые люди молились иначе, а этого способа молитвы не знали; он сохранялся только в монастырях. И вот когда старец Евстафий начал испытывать этот вид молитвы, он был чрезвычайно воодушевлен. А так как он был очень простым человеком – душа его была детской, – то говорил об этом с таким воодушевлением, которое можно встретить только у детей.

Когда мы ему говорили о каком-либо нашем затруднении, он всегда отвечал: «Это решается молитвой. Нужно молиться. Если будем молиться, проблема разрешится». Однажды в Новом скиту на соборе отцы не знали, как разрешить очень важную проблему. Мнения высказывались разные. А когда обратились к старцу Евстафию, который на соборе представлял старца Елпидия, и спросили его, то очень серьезно ответил: «Эта проблема разрешится, если мы все будем усердно молиться».

Мы ожидали совершенно другого ответа. Он не предложил нам никакого решения – не сказал: следует поступить так-то или так-то. Но он указал нам верный путь. То есть, если мы научимся молиться, дух Божий просветит нас, мир низойдет на нас, и мы найдем правильный выход из наших хозяйственных затруднений.

На Святой Горе старец Евстафий прожил всего четыре года. В августе 1981 года в возрасте пятидесяти семи или пятидесяти восьми лет, после обострения болезни, которой он страдал, Бог забрал его к Себе. У него был диабет; он вдруг впал в кому и через несколько часов скончался.

Один раз он пришел ко мне и стал рассказывать о том, как подвизается. При этом спрашивал меня, хотя по возрасту я годился ему во внуки, правильно ли он это делает. Я вам говорю: он был как маленький ребенок.

Однажды он мне сказал: «В последнее время, когда я молюсь у себя в келье, – а эта келья, нужно сказать, находилась в очень темном подвальном помещении под храмом, – не знаю, что происходит, может, ты мне скажешь: место наполняется благоуханием, и еще часто бывает свет, очень мягкий и тихий свет освещает всю келью. Но я, – говорил, – боюсь, может, это прелесть? Спроси, пожалуйста, старца, пусть он мне скажет, вдруг я впал в прелесть?» И когда я сказал об этом старцу, тот мне ответил: «Хорошо бы нам всем впасть в такую прелесть!»

Событие, о котором я вам сейчас расскажу, стало известно по всему Новому скиту и в его окрестностях.

Однажды была очередь старца Евстафия служить литургию в соборе скита. И случилась удивительная вещь. Там принято, что в день, когда совершается Божественная литургия, служащий иерей звонит в маленький колокол (колокол дикея). Дикей, то есть ответственный за храм, его слышит и приходит открывать церковь. Сначала заходит иерей. Затем дикей в положенное время подготавливает церковь, и тогда приходят все отцы для совершения литургии.

Как вы, возможно, знаете, двери в церквах Святой Горы тяжелые, с огромными ключами. Повернуть ключ и открыть двери можно только с большим трудом. Иногда бывает необходимо, чтобы два человека приложили всю свою силу, дабы повернуть ключ. Там очень старые замочные скважины. Как раз такая замочная скважина была в кириаконе Нового скита.

Вот как-то пошел старец Евстафий в кириакон и позвонил в колокол. Спустился дикей, но отца Евстафия нигде не было видно. Дикей подумал, что, наверное, старец куда-то отошел, и, поджидая его, пошел вперед, отворил церковь, которую он накануне запер как обычно на два оборота. Зашел в церковь и увидел старца Евстафия в епитрахили, молящегося перед чудотворной иконой Божией Матери «Сладкое Лобзание».

Дикей опешил и в первый миг испугался. А когда кое-как пришел в себя, между ними произошел следующий разговор:

– Отец Евстафий, как ты вошел в церковь?

– Я позвонил в колокол, увидел, что двери в церковь отворены, и зашел внутрь. Решил, почитаю-ка я канон, пока ты не придешь.

– Двери что, были открыты?

– Да.

– Когда я пришел, двери храма были заперты, и мне пришлось дважды повернуть ключ в замке, чтобы их открыть. Как же они были открыты?

– Они были широко распахнуты, так что я снаружи видел всю церковь.

Когда Божественная литургия закончилась, и все отцы пошли в синодик (место заседаний собора скита), дикей им сказал:

– Сегодня в нашем скиту произошло очень важное событие, о котором я хочу вам рассказать. Но то, о чем я буду говорить, не должен слышать отец Евстафий, потому что он у нас в скиту новоначальный, монах молодой и много лет провел в миру. Ему непозволительно слышать об этом. Поэтому пусть он выйдет.

Разумеется, дикей сказал это строгим голосом. И старец Евстафий в смущении, сто раз извинившись, удалился. Когда он ушел, дикей (тогда это был приснопамятный отец Харалампий) рассказал отцам об этом событии.

Как мы знаем, о таких событиях – входе в храм при закрытых дверях – нередко говорится в житиях святых. Многие святые молились у закрытого храма, храм отворялся, они заходили внутрь.

Отец Евстафий исполнял также обязанности секретаря собора скита. И в течение четырех лет, что он был секретарем, в Новом скиту не было ни одного спора при решении того или иного вопроса. Он был настолько мирен, полон благодати и доброты, что ни у кого не возникало желания возбуждать разногласия среди отцов. Он со своей кротостью всегда успевал сгладить шероховатости, всюду вносил удивительный мирный дух.

Когда отец Евстафий скончался, одного старца спросили:

– Что ты можешь сказать о старце Евстафии? Он был архимандритом в миру и провел на Святой Горе всего четыре года. Что ты о нем думаешь?

И старец ответил:

– Этот человек осуществил и исполнил Христову заповедь блаженства: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими».

Старец Евстафий был настоящим сыном Божиим с великим миром в душе.

Напоследок расскажу вам еще об одном очень трогательном событии, которое многому меня научило. Как я говорил, мы со старцем Евстафием познакомились, когда он был архимандритом; у него тогда были всевозможные блага и полномочия, которые давало его положение благочинного в епархии Аммохосту. Как-то я отправился в Новый скит, который находится в пустынном районе Святой Горы. Внизу на пристани скита, у причала, я встретил отца Евстафия, одетого в какую-то старую одежду, настоящие лохмотья, и перепачканного с головы до ног овечьим навозом, который он тащил в мешках на спине для сада их каливы. Он был весь в поту от напряжения и усталости.

Как только я его увидел, я растерялся, огорчился и не знал, что делать, потому что подумал, что старцу Евстафию, наверное, будет неприятно, что я его вижу в таком плачевном состоянии, тогда как прежде видел его в хорошей, чистой и аккуратной одежде, когда в его распоряжении была машина, кабинеты, служащие и пр. Я остановился и не знал, что мне делать. Отец Евстафий увидел меня, немедленно подошел ко мне и сказал: «Что с тобой? То, что ты сейчас видишь, гораздо ценнее и дороже того золота, которое я носил в Аммохосте». И начал смеяться. А потом водрузил себе на спину мешок навоза, и мы вместе поднялись в каливу, в которой он жил. Она находилась на высоте примерно семисот ступеней от моря на очень крутом подъеме, нужно было идти двадцать минут пешком. Представьте себе, что я устал, хотя был совсем молодым и не тащил мешка. Старец Евстафий тяжело дышал, обливался потом и страшно устал, пока донес до верха этот груз. А ведь прежде он не то что не делал, даже не видел подобной работы.

Однако в его сердце горела такая любовь к Богу, что в течение совсем небольшого времени он стал настоящим афонским старцем. Его имя там известно всем. И он – один из немногих людей, кого все святогорцы единогласно признают святым. Ни у кого нет ни малейшего сомнения в этом.

(Отрывок из интервью для передачи кипрского радио «Православие сегодня»)

Прежде всего, поскольку я никогда не думал, что придет время и я буду рассказывать о жизни отца Паисия, да и он сам никогда не рассказывал о своей жизни по порядку, поэтому могут быть какие-то пробелы в датах и в изложении событий. Особенно трудно это еще и потому, что старец был по-настоящему святым человеком, а мы ничего собой не представляем и поняли крайне мало. Помолимся хотя бы, чтобы Бог помог нам пересказать события так, как мы их видели, и чтобы люди, которые услышат о них, оценили их сами в меру своего понимания.

С отцом Паисием я познакомился в сентябре 1976 года. Я был на Святой Горе первый раз и там вместе со своими сокурсниками посетил старца в его каливе Честного Креста рядом с монастырем Ставроникита. Там я с ним и познакомился. Могу сказать, что мы шли увидеть старца, о котором столько слышали, с чувством любопытства. Он нас принял с большой любовью, но могу признаться, что первая встреча вначале меня немного разочаровала: я не знал тайны этих духовных людей. Когда я увидел старца, который с такой простотой нас принимал, угощал, шутил и смеялся, то начал сомневаться, что этот человек такой святой, как о нем рассказывали. Святые, как я думал, должны быть безмолвными и угрюмыми. Так мне представлялось. Однако реальность перевернула наши представления.

Первое событие, о котором я свидетельствую со всей достоверностью, это то, что в тот момент, когда мы вышли, чтобы с ним попрощаться, и поцеловали его руку, случилось нечто, что действительно было вмешательством Божиим, ибо все горы, весь воздух вокруг наполнились несказанным благоуханием. Благоухало все место. Старец это понял и сразу же понудил нас уйти, а сам пошел к своей келье. Мы (а нас было трое), не понимая, что происходит, направились к Карее, а внутри каждого из нас царила неописуемая радость, которую невозможно было объяснить. Мы не понимали ни почему мы бежим, ни почему благоухают горы, воздух, камни, все вокруг. Это было то поразительное, что я пережил, когда первый раз встретил отца Паисия.

Свои детские годы он провел в Конице. Как-то он рассказал нам, что когда ему было пятнадцать лет, у него была привычка удаляться в лес, где он соорудил шалаш из веток – как место уединения – и там молился со слезами. Это, безусловно, было действием благодати. Он испытывал сладость и хотел оставаться один и молиться Христу. Однажды, когда он молился, увидел Христа перед собой, не во сне, а наяву, с раскрытым Евангелием в руке, и одновременно Христос говорил то, что было написано в Евангелии. Он сказал: «Арсений, Я Воскресение и Жизнь, верующий в Меня, если и умрет, оживет». Это переживание явления Христа, насколько я знаю, было первым в ряду Божественных откровений и, вероятно, решающим моментом в его последующем пути к монашеству.

Старец старательно избегал шумихи вокруг своего имени, и могу сказать, что единственно, когда он становился строгим, настолько строгим, что любой мог задрожать, это когда кто-нибудь говорил о нем, напоминал и рассказывал о чудесных вещах, касающихся его.

Когда я приехал в 1976 году и встретился с ним, я сказал ему: «Геронда, у вас большая слава в миру, у людей хорошее мнение о вас и о вашем имени». Он сказал мне, смеясь, как обычно, весело и мудро: «Сейчас, когда ты сюда поднимался, ты проходил помойку?» (которая была в Карее). Я ответил: «Проходил...» – «Там, на помойке в Карее, валяется много консервных банок из-под кальмаров, и когда заходит солнце, они блестят. То же происходит и с людьми. Они видят, как блестит солнце на консервной банке, которой являюсь я, и думают, что это золото. Но если подходишь ближе, чадо мое, то видишь, что это консервная банка из-под кальмаров». Он говорил это шутя. Однако потом, когда мы разговаривали серьезно, он иногда со скорбью говорил: «Для меня, отец мой, самый большой мой враг – это мое имя. Горе человеку и монаху, который “приобретает имя”. Ибо потом и он не имеет покоя, и люди начинают выдумывать разные вещи, которые часто не соответствуют правде, и тогда он становится предметом пререканий». Вереницы людей посещали его келью. Как только приходил автобус в Карею и получалось разрешение на пребывание, сразу же все – к отцу Паисию. Он был первой целью, первой остановкой. Иногда, когда случалось, что я был с ним, и он не открывал дверь, я удивлялся. Тогда он говорил мне: «Смотри, мы помолимся и, если Господь нас оповестит, то мы откроем».

Это был человек, для которого главнейшим деланием была молитва. А после того – служение людям. При всех своих страданиях и скорбях он был человеком как бы уже не имеющим плоти. Человеком, который не знал, ни что значит сон, ни что – отдых. Он всегда был благорасположен и всегда имел в своем сердце любовь принять человеческую боль. Помню, как на Рождество 1981 года я поехал и встретился с ним. После ночной рождественской службы мы беседовали, и он объяснял мне, какое великое явление – любовь Божия. Любовь Божия, говорил он, живет в человеке как огонь. Он мне рассказал тогда: «Несколько лет назад так сильно горела во мне эта любовь, что кости мои таяли как свечи. И однажды на меня снизошла такая благодать, когда шел, что я упал на колени и не мог дальше идти. Я боялся даже, что меня увидит кто-нибудь и не поймет, что с мной случилось». Спустя восемь лет эта великая любовь преобразовалась, не оставляя его, конечно, в великую боль за мир. Видимо, с тех пор, сделавшись жилищем Бога, старец посвятил себя страждущим людям.

К отцу Паисию приходили люди всех званий, всех сословий. И образованные, и необразованные, и епископы, и преподаватели, даже люди других вероисповеданий, люди всякого рода.

Обычно и самые места, где он жил, были невообразимые; келья Честного Креста была настолько отдаленной, что, помню, мы не видели ни одного другого жилища монаха окрест. Пустыня. Помню, как говорил мне старец: «Если услышишь какой-то шум ночью, не бойся. Это кабаны и шакалы».

Известно, что вся жизнь старца прошла в болезнях. Помню, когда у него были сильные головные боли, он прикладывал ко лбу пластыри, чтобы ослабить боли. Иногда, когда заболевали мы, он говорил: «Послушай, что я тебе скажу, отец мой, мне моя болезнь принесла намного больше пользы, чем мое здоровье». И он, несмотря на свои болезни, никогда не пренебрегал своими обязанностями. Поразительно то, что он продолжал свой подвиг до полного изнеможения. Помню, как в монастыре была ночная рождественская служба, которая продолжалась примерно десять часов. Старец весь день принимал народ и совсем не отдохнул. Всю ночную службу он простоял. Я был рядом с ним и ждал, когда он сядет. Он ни разу не присел за всю ночь; он стоял. В какой-то момент он мне говорит: «Не можешь немножко отойти? Ты полицейский!» Он понял, что я стоял рядом с ним, чтобы увидеть, что он будет делать.

Его любовь распространялась неограниченно и щедро на каждого, кто к нему приходил, особенно на скорбящих и на молодежь. Один случай произвел на меня особенно сильное впечатление. Это было в 1982 году, когда на Святую Гору приехал некий юноша из Афин; это был молодой человек, полный беспокойства, запутавшийся в разных сложностях, разочарованный в своей жизни и в своем окружении, одетый в грязную одежду; весь его вид свидетельствовал о его неустойчивости и внутреннем беспокойстве. Я повел его к отцу Паисию, они поговорили, и потом он уехал.

Спустя два-три месяца он вернулся и, плача, рассказал мне следующее. В Афинах, когда у него были какие-то неудачи и на него напала эта печаль, уныние, он сел на мопед, чтобы поехать и наложить на себя руки. Он ехал на большой скорости и говорил: «Никого нет в мире, никто меня не любит, не интересуется, лучше мне погибнуть, покончить с жизнью». Он выехал из Афин и продолжал ехать по дороге с мыслью покончить с жизнью. Внезапно его мопед остановился безо всякой на то причины. И в то же мгновение он увидел перед собой отца Паисия, который ему сказал: «Остановись, не делай этого». Как только он увидел лицо старца, он сразу же вспомнил, что это был единственный человек, который его по-настоящему полюбил и выразил ему свою любовь. Отец Паисий был человек очень горячий и открытый. Когда к нему приходили молодые люди с проблемами, он выказывал им такую любовь, как к маленьким детям. Так эти молодые люди получали утешение. После того как юноша рассказал мне эту историю, я пошел к старцу и спросил его: «Неужели правда произошел этот случай?» Он мне говорит: «Не знаю, но знаю то, что часто, когда я молюсь у себя в келье, Дух Святой переносит меня в больницы, в дома страждущих людей, к людям, которые готовы совершить самоубийство. Я ничего не делаю, кроме того, что только молюсь и ставлю свечи». В его келье перед иконами постоянно стояли зажженные свечи. Это была бедная аскетическая келья, без чего-либо лишнего, с иконами на стенах и зажженными перед ними свечами.

Как-то, когда он болел и лежал в келье Честного Креста, я за ним ухаживал. Мне постоянно приходилось входить в его келью. Она была очень маленькая (2,5 х 2 метра), и старец всегда топил русскую печь, встроенную в стену, потому что страдал от холода. В одном углу была его кровать – деревянная, как гроб, и над ней множество икон и сверху большая русская «монашеская схима». В другом углу на полу лежали какие-то старые лохмотья, которые являлись якобы ковром. Он поддразнивал меня и говорил: «Этот ковер персидский, и мне его привезли из Багдада». Это была старая тряпка, которую использовали, чтобы надевать седло на мулов. У него была маленькая скамеечка, на которой он сидел и молился, доска, которую клал на колени и писал, и ниша в стене с несколькими бумажными листами и двумя-тремя карандашами для писания.

Отец Паисий был абсолютно беден. У него ничего не было. Многие люди оставляли ему деньги. Они их прятали, чтобы он их потом нашел. Когда старец находил деньги, он клал их в книги или в журналы, которые раздаривал. Он был настолько беден, что, помню, однажды сказал, что у него не было даже пятисот драхм, чтобы купить хлеба. У него не было газовой плитки, не было ничего из такой кухонной утвари. У него были одна-две банки из-под консервов, и он в них заваривал чай или варил рис. Еще у него была маленькая кастрюля, которую он использовал, когда принимал гостей. Тогда, как он говорил, он насыпал туда и ложку чечевицы, чтобы получился торжественный обед. Иногда он съедал помидор или зелень из своего маленького сада. Когда я жил с ним, он каждые два дня мне говорил: «Пойди поешь в каком-нибудь монастыре и возвращайся». В келье у него был только чай и сухари. Больше ничего. Могу сказать, что этот человек съедал за две недели столько, сколько мы съедаем за одной трапезой. Он действительно был бесплотным, земным ангелом и небесным человеком. Он не только почти ничего не ел, но он еще почти совсем и не спал...

Безусловно, как монах, он соблюдал с точностью круг ежедневных богослужений: вечерню, повечерие, полунощницу, утреню, часы. Позже он заменял основную часть этих богослужений молитвой по четкам. Каждую ночь он бодрствовал. Отдыхал после заката и еще совсем немного – перед рассветом. Я все это видел, когда бывал там.

Расскажу вам один случай, который произошел лично со мной. Это – свидетельство святости отца Паисия. В 1977 году я приехал к нему и жил с ним достаточно долго. На это время пришелся праздник Честного Креста. Это было 13 сентября по старому стилю, и он мне говорит: «Мы отслужим ночную службу, а утром приедет священник отслужить литургию» (я был тогда диаконом). Я остался там, и он сказал мне, что примерно с четырех часов дня мы будем служить вечерню, читая молитву по четкам. Мы действительно полтора-два часа молились по четкам. В шесть часов он меня позвал, сделал мне чай, показал, как совершать ночную службу по четкам, и сказал, что где-то в полвторого после полуночи он меня предупредит, мы станем читать последование ко Святому Причащению; и потом, когда уже придет священник, мы продолжим и будем читать до утра. И я старался сделать все, что он мне сказал.

Всю ночь я слышал, как молился старец, как он ходил взад-вперед и вздыхал. Это был удивительный опыт, потому что посреди этой пустыни я боялся, а старец был как непоколебимый столп и молился рядом.

Мы пошли в церковь. Церквушка была узкая и длинная, там было пять икон в иконостасе и одна стасидия. Старец поставил меня в стасидию, а сам встал рядом, и мы начали читать последование ко Святому Причащению. Старец читал припевы «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» и потом на Богородичных тропарях «Пресвятая Богородица, спаси нас». Каждый раз, читая припев, он делал земной поклон. А я стоял рядом, со свечой, и читал тропарь. Когда мы дошли до тропаря, в котором говорится: «Марие, Мати Божия, благоухания честное селение», старец произнес: «Пресвятая Богородица, спаси нас» с глубокой болью в голосе. Я готов был сразу же продолжить: «Марие, Мати Божия». Однако вдруг все изменилось; не могу понять, что произошло. Внезапно осветилась вся келья, в церковь как будто ворвался легкий ветер, и сама по себе стала раскачиваться лампада перед иконой Богородицы. Перед иконостасом висело пять лампад, но только эта лампада безостановочно качалась. Я повернулся к старцу, он меня увидел и сделал мне знак, чтобы я молчал. Сам он наклонился вниз и оставался так, а я стоял со свечой в руке, хотя свеча была не нужна, потому что осветилось все; был ослепительный свет. Как будто бы вдруг взошло солнце. Я прождал довольно долгое время, лампада качалась, свет струился, старец ничего не говорил. Примерно через полчаса я стал читать один, потому что старец не разговаривал. Я сам читал последование, пока не дошел до седьмой молитвы святого Симеона. И тогда перестала качаться лампада, свет исчез, мне снова понадобилась свеча для чтения.

Когда мы закончили последование ко Святому Причащению, я спрашиваю: «Геронда, что это было?» Он говорит: «Что именно?» Я говорю: «То, что произошло в церкви. Я видел, как качалась лампада перед иконой Богородицы и как осветилась келья». Он мне говорит: «Ты больше ничего не видел?» Я ему ответил, что не видел больше ничего. Я еще хотел сказать вам, что в тот момент моя голова не работала и я ни о чем не думал. Я не мог понять ничего. Просто смотрел на все это как зритель. Он говорит мне: «Ох, чадо мое, что это было! Разве ты не знаешь, что Богородица здесь, на Святой Горе, обходит все монастыри, все кельи, чтобы посмотреть, что мы делаем? Богородица зашла и сюда, увидела здесь двух безумцев и качнула лампаду, чтобы сказать нам, что Она заходила». И старец улыбался. После этого события той ночью он сам мне рассказал много случаев из своей жизни, он был очень растроган, и, вероятно, по этой причине у нас со старцем с тех пор возникла тесная связь. Он доверял мне многие тайны, которые касались его самого.

Я могу сказать с уверенностью, что отец Паисий поддерживал весь мир своими молитвами. Это был человек, равнозначный великим отцам нашей Церкви.

О старце Паисии можно говорить часами и днями. Чудеса, которые случились по его молитвам, наверняка неисчислимы. Я вам расскажу кое-что, что случилось недавно. Один отец, у которого был маленький сын, исходил всю Святую Гору, чтобы найти монаха, который спас его ребенка от смерти. Этот маленький мальчик ехал на велосипеде как-то вечером, и на каком-то повороте он попал под грузовик. Он должен был попасть прямо под колеса, когда появился какой-то монах, который схватил его и отбросил на тротуар, и так ребенок спасся. Он видел монаха, но не знал, кто это был. Он рассказал своему отцу, что случилось, и отец привез его на Святую Гору. Они обошли все кельи и монастыри, чтобы выяснить, что это был за монах. Наконец они пришли к отцу Паисию, и мальчик тут же его узнал.

Еще один случай, который произошел перед тем, как я уехал на Кипр. Один молодой человек пришел к старцу и хотел ему сказать, что его жена тяжело больна. У старца было много народа, он был усталый и говорит: «Дорогие, я больше не могу, давайте идите в Иверский монастырь». Молодой человек подошел и говорит: «Я хочу тебе кое-что сказать». Старец ему отвечает: «Давай, дорогой мой, иди, иди, иди». – «Но мне надо сказать тебе что-то серьезное, геронда!» – «Иди, дорогой мой, ничего нет. Иди, и Бог поможет». Тот настаивал, но старец говорит ему: «Ну же, дорогой мой, иди, чтобы успеть в монастырь, а то он закроется». Тогда тот сказал ему: «Геронда, моя жена больна!» – «Иди, и ничего нет у твоей жены». Молодой человек посмотрел на часы, чтобы узнать, сколько времени остается ему, чтобы дойти до монастыря; было четырнадцать сорок пять. Он ушел разочарованный, потому что ничего не сделал. Когда он возвратился домой, его жена, абсолютно выздоровевшая, рассказала ему следующее: «Внезапно, когда я сидела на кровати, меня прошиб холодный пот, и с того момента я исцелилась. Я пошла к врачу, и он нашел меня совершенно здоровой». Он спрашивает ее: «В котором часу случилось это?» – «Это была пятница, четырнадцать сорок пять». То есть в тот момент, когда старец ему сказал: «Иди, и ничего нет у твоей жены».

Можно было бы рассказать еще множество подобных случаев. Однако большое значение имеют не чудеса старца, а его великая любовь к Богу, его глубокая вера и то, что он был истинным чадом Православной Церкви и монашества. Думаю, что бы ни говорить, описать старца невозможно. Вот слова, которые он всегда говорил: «Давайте любить Бога и всегда трудиться по совести». Он говорил, что Христос – это кислород. И мы не должны Его делать углекислым газом. Поэтому он хотел, чтобы все христиане всегда имели мужество, чтобы они были наполнены радостью о любви Божией, и чтобы никогда не разочаровывались, потому что он говорил, что тревога и разочарование всегда от диавола и никогда – от Бога.

Я хотел с вами говорить, мои дорогие, о памяти одного святого, который упокоился 2 декабря. Это святой нашего времени, великий святой. И я не просто расскажу вам историю, я хочу, чтобы мы увидели: все, чему учат и о чем говорят в Церкви, может воплощаться в реальную жизнь.

Старец Порфирий (так его звали) упокоился в 1992 году. Быть может, вы слышали об этом великом человеке. Господь удостоил меня знать его лично, и знать достаточно близко. Я много раз бывал у него. И поскольку он был афонским монахом, то и упокоился на Афоне. Так что я встречал его и там. И может быть, я был одним из последних, с кем он говорил... Мы говорили с ним по телефону за день до его кончины. Этот старец, дорогие мои, был великим явлением нашего времени. О нем написано множество книг на основе свидетельств очевидцев. Думаю, можно составить целые тома, множество томов, куда войдет описание разных случаев, свидетелями которых были люди, находившиеся рядом с ним, общавшиеся с ним. Я расскажу вам о некоторых событиях из его жизни, которые наблюдал лично или слышал от людей, знавших его.

Семья старца Порфирия была из Малой Азии, но сам он родился и вырос в окрестностях Афин. Еще будучи ребенком, он прочитал житие святого Иоанна Каливита (в русской традиции Иоанн Кущник). Это был необычный святой. Однажды он решил уйти из своего дома. Он ушел, стал монахом и по прошествии многих лет решил вернуться домой. Все это происходило в Риме. Родители его плакали, рыдали о том, что потеряли свое единственное драгоценное дитя. Святой Иоанн прожил у них примерно тридцать лет. Родители же его были очень богатыми людьми, но святой поселился в шалаше, который они смастерили для него, поскольку приняли его за бедного нищего. Так что он жил в этом шалаше в саду своего дома, над ним смеялись его же рабы, бросали ему какие-то объедки, мучили его и глумились над ним. А он продолжал там жить, претерпевая все это до самой своей смерти. Прямо перед кончиной он неожиданно отдал своим родителям рукописное Евангелие, которое подарила ему его мать. Так открылось, что это был их сын. Но он тут же умер. Это очень маленькое рукописное Евангелие святого Иоанна Каливита по сей день хранится на Афоне.

Будущий отец Порфирий, прочитав это Житие в возрасте примерно двенадцати-тринадцати лет, почувствовал в своем сердце великую любовь ко Христу и решил тоже стать монахом. В то время до Афона добраться было непросто, это место находится вдали от мира. Он дважды попытался попасть на Афон, но у него ничего не вышло. На третий раз он прибыл на Святую Гору, было ему тогда пятнадцать лет. Он пошел в скит Кавсокаливия. Кавсокаливия находится в конце Афонского полуострова, это одно из самых удаленных и уединенных мест. В той части полуострова одни скалы. Я это знаю, потому что тоже жил там, в Новом скиту. Новый скит, Святая Анна, Катунаки, Кавсокаливия – все эти места представляют собой каливы, то есть маленькие домики, расположенные на склонах Горы Афон, там только камни да скалы. Если добираться до дома старца Порфирия от моря, то нужно подниматься вверх примерно сорок пять минут, и подъем этот очень труден. Нужно быть, так скажем, натренированным, чтобы жить в этих местах.

Будущий подвижник прибыл туда и поступил на послушание к неким добродетельным старцам. Когда ему было еще только семнадцать лет, и он находился в полном послушании у своих духовных наставников, вел глубоко подвижническую жизнь, в нем начал действовать дар пророчества, прозорливости, то есть в его душе начал проявляться этот дар Святого Духа, который открывал ему происходящее: либо будущее, либо прошедшее, либо настоящее. В возрасте девятнадцати лет он тяжело заболел воспалением легких, и старцы отправили его в мир, в Афины на лечение, а врачи не позволили ему возвратиться на Афон. Итак, когда ему было девятнадцать-двадцать лет, его посетил архиепископ Синайский Порфирий и беседовал с ним. Юноша открыл архиепископу происходящее в его монастыре, хотя сам никогда там не был. Он описал ему монастырь, описал каждого монаха в отдельности, какие у кого трудности и как нужно вести себя архиепископу в каждом конкретном случае. Архиепископ был потрясен и рукоположил его во диакона, а затем в священника, дал ему имя Порфирий и благословил на духовничество, несмотря на юный возраст. Отец Порфирий остался в Афинах и стал служить в храме при афинской больнице на площади Омония. Эта больница существует и по сей день. Там есть маленькая церковь Святого Герасима, и отец Порфирий был настоятелем этой церкви. С того времени у отца Порфирия открылось множество даров от Бога. Например, к нему приходили больные, и старец ставил им точный диагноз. Он даже поправлял врачей и говорил, чем страдают больные. Сами врачи часто свидетельствуют: они обращались к старцу, чтобы он определил болезнь человека. Впоследствии, естественно, старец не раз ездил на Афон. Он очень хотел там остаться, но у него было настолько слабое здоровье, он был настолько больным, что никак не мог этого сделать. Как только старец приезжал на Святую Гору, он заболевал, и его увозили обратно, потом он снова приезжал. Так все время и ездил туда-сюда – из Афин на Афон и обратно.

Внешне жизнь старца не выглядит очень интересной, это была жизнь обыкновенного священника. Конечно, старец был человеком, погруженным в молитву. Обычно он жил в фургончике в лесу рядом с Афинами. Тогда вокруг Афин были леса, это теперь их все сожгли. Так вот, старец жил в уединенных местах, а днем нес свое служение в больнице. В конце жизни, провидя свою смерть, старец написал завещание, уехал из Афин на Афон в Кавсокаливию и упокоился там 2 декабря 1992 года. Такова в нескольких словах внешняя сторона его жизни.

А теперь я вам расскажу удивительные вещи об этом человеке. Вначале – о том, как с ним познакомился. Как я уже говорил, мы были соседями на Афоне. Мы жили в Новом скиту, а он – в скиту Кавсокаливия. Мы все слышали, что он обладал великими дарами от Бога. И вот однажды, узнав, что он приехал в Кавсокаливию, мы решили с ним встретиться. Пришли к нему утром. Старец сидел под деревом и ел. Не помню, что именно он ел, может быть, завтракал. Мы подошли и поприветствовали его. «Откуда вы?» – «Из Нового скита». И затем он сказал: «Отцы, больше не могу с вами говорить, потому что я болен». Мы ответили: «Хорошо. Если не можете, то мы не будем настаивать». Тогда старец ушел к себе в келью и лег, а мы отошли на довольно большое расстояние. Тут к нам подошел некий монах и сказал: «В это время старец всегда плохо себя чувствует, а после полудня ему становится лучше. Так что подождите, чтобы он вас принял». А мы приплыли туда на лодке. У нас на Афоне были тогда лодки, мы сами удили рыбу. Когда монах нам это говорил, мы все находились очень далеко от кельи старца. Но как только он закончил, мы услышали колокольчик. Старец звонил в колокольчик, когда ему было что-то нужно. Он позвал этого монаха и сказал ему: «Зачем ты сказал отцам, что мне станет лучше после полудня?» Было совершенно невозможно, чтобы он нас услышал, мы были далеко. Отец Порфирий продолжил: «Скажи им, чтобы уезжали, потому что после полудня погода испортится, и они не смогут уплыть обратно на лодке». Монах подошел к нам, извинился и сказал: «Старец все понял и сказал, чтоб вы уезжали. Погода сильно испортится». Однако мы не видели никаких признаков изменения погоды. Но раз уж он велел уезжать, мы уехали. Сели на лодку и уплыли. А после полудня погода резко испортилась, хлынул ливень, так что нам было бы невозможно уехать, да еще и лодка оказалась бы в опасности. Вот это была первая встреча.

Второе наше общение было, когда заболел наш игумен – с ним случился сердечный приступ – и мы, совсем еще молодые ребята, думали, что он умрет. Нас охватила паника: игумен умрет, и что же нам делать одним в пустыне? Самым старшим был я, мне было двадцать три года, а остальные моложе. Нас было тогда около двадцати монахов. Я ездил в Салоники по делам и встретил по дороге монаха, ученика старца Порфирия, и он сказал мне: «Вот телефон старца, позвони, поговори с ним. Позвони ему в пять утра, в это время он отвечает на звонки». Я так и сделал. Позвонил в пять утра и стал ждать, одновременно переживая, что вдруг разбужу кого-нибудь и меня обругают по телефону. Я ждал, ждал, но никто не отвечал. Делать было нечего, и я решил прочитать акафист Божией Матери, а потом позвонить ему, но вначале помолиться, чтобы получилось с ним поговорить. Я читал акафист, и когда дошел до последних молитв, то стал нажимать на кнопки. То есть я нажимал на кнопки и одновременно дочитывал акафист. К концу акафиста старец поднял трубку и ответил из Афин. И ответил он следующими словами: «Радуйся, Невесто Неневестная!» Он сказал по телефону слова, которые я произносил в своей молитве. Потом он спросил: «Кто это?» – «Отец Афанасий с Афона, геронда». – «С чем ты звонишь?» – «У нас неприятность. Наш игумен болен». И тут, мои дорогие, отец Порфирий в точности описал состояние нашего игумена, все симптомы его болезни, рассказал, что с ним случилось и что нам нужно делать. И все это по телефону. Вот такой у нас состоялся разговор.

Потом я бывал у него много раз. У нас завязалось общение. Незадолго до смерти у нас с ним был телефонный разговор, это было тогда, когда наш игумен уговаривал меня поехать на Кипр, а я не хотел и старался найти кого-нибудь из старцев, кто бы меня поддержал в том, что мне не надо ехать на Кипр, и убедить своего игумена, который настаивал, что мне надо ехать. Я решил обратиться ко всем известным старцам и сказать им, что, дескать, я хочу на Кипр, и если бы они мне сказали «не надо ехать», то тогда у меня был бы аргумент: «Видите ли, старец Порфирий мне сказал “не ездить”». Так что я позвонил отцу Порфирию, и он, естественно, сказал мне, чтобы я ехал на Кипр. Все, что я рассказал, касается моего личного знакомства со старцем Порфирием и моего общения с ним.

Но я вам расскажу еще несколько случаев, которые произошли здесь... Не знаю, помнит ли кто из вас девушку из Лимасола, Марию Высокую. Она была ростом два с лишним метра. В конце жизни она согнулась, ходила на костылях, потом ездила в коляске. Она была гигантского роста, высоченная, великан, и была уродлива. Она была похожа на чудовище, у нее были огромные ладони. Ее ботинки (у меня остался в монастыре один ее ботинок) были пятьдесят седьмого размера. Один ботинок размером с лодку. Ладонь у нее была в три раза больше моей. У нас был один монах, отец Нифон. Он продавал яблоки до того, как пришел в монастырь. Когда ему было лет пятнадцать-шестнадцать, он пошел в деревню, где жила Мария, продавать яблоки. У него было два пакета яблок, и он постучал в дверь какого-то дома. И тут открылась дверь и вышла Мария, настоящее чудовище. Он от страха кинул яблоки и бросился бежать. Вот эта девушка, дорогие мои, была святая душа, она была действительно святая. И несмотря на то что внешне она была похожа на чудовище, маленькие дети ее совсем не боялись. Она утешала множество людей. То есть она была духовной матерью в полном смысле этого слова.

По мере того как она росла, она становилась все больше и больше... в конце концов достигла примерно двух метров сорока сантиметров. В больнице соединили две кровати, чтобы она поместилась. А когда она умерла, то гроб ее был невероятно огромным. Ее приглашали в Америку, чтобы провести над ней исследование и установить причину, почему она получилась такой. А у Марии в голове была опухоль, и ей сказали, что эта опухоль давит на глаза и что она потеряет зрение, ослепнет. Мария, конечно, испугалась и поехала в Америку на государственные деньги, чтобы ее обследовали и помогли сохранить зрение. В остальном она чувствовала себя хорошо. В Америке известные врачи провели совещание, одни говорили, что у нее гигантизм, другие высказывали еще какие-то предположения. Однако они не могли с точностью сказать, что случилось с Марией и почему она стала таким великаном. Врачи предложили ей купить ее скелет, чтобы сохранить его для научных целей, потому что для них она была феноменом, и она, услышав это, очень расстроилась. В таком состоянии Мария прилетела из Бостона в Афины. Там одна ее знакомая девушка предложила ей: «Давай съездим к старцу Порфирию в Пендели?» Мария, которая не имела никакого представления о старцах, ответила ей: «Оставь меня в покое, я уже ездила в Америку к ученым. Что может сказать мне этот старик?» – «Давай все же съездим, он слепой и не очень хорошо говорит». Мария ответила: «Тем более, если он слепой и не очень хорошо говорит, зачем нам ехать, чтобы слушать, как он будет что-то мямлить?» Так говорила Мария, потому что была в состоянии отчаяния. В итоге ее все же уговорили поехать к старцу. С ней поехали ее мать (госпожа Констанция, которая жива до сих пор), одна монахиня и еще несколько человек. Приехали они к старцу, зашли к нему в келью, а старец Порфирий к тому времени уже был слеп. Как только они зашли, он говорит Марии: «Тебя уговаривала твоя подруга, а почему же ты не приезжала? Потому что я буду мямлить?» Старец сказал в точности те слова, которые говорила Мария. Она смутилась, не поняла. Старец спросил ее: «Что с тобой?» Она ответила, плача: «Геронда, я потеряю зрение». – «Зрение ты не потеряешь, моя дорогая, но у тебя будут ломаться кости». – «Нет, геронда, у меня здоровые кости, с костями у меня все в порядке. Я потеряю зрение». – «Не зрение, а кости». Мария в третий раз сказала: «Геронда, зрение». – «Не зрение, дорогая моя, а кости твои будут разрушаться». Но она этого не поняла. Тогда старец велел ей встать на колени. Она встала на колени, старец положил ей руки на голову и начал молиться. Как рассказывала мне потом сама Мария, она почувствовала, что все в ее голове как будто закипело. Затем старец сказал ей: «Зрение ты не потеряешь, но твои кости будут крошиться и высовываться наружу». Она не поверила: «Но ведь врачи мне сказали, что с моими костями все в порядке». Старец спросил: «А почему с тобой это случилось? Тебе объяснили врачи?» – «Геронда, они не нашли причину. Сказали, что это гигантизм, а причины не нашли». Тогда старец спросил у матери Марии: «Помнишь, как ты была беременна Марией?» Между тем Марии было уже сорок три года, так что бедная госпожа Констанция, которая была немолода, ответила: «Ммм, помню, геронда, ну да, помню». – «Помнишь, когда ты была на втором месяце беременности, тебя часто рвало?» – «Смутно помню, геронда». – «Помнишь, как муж тебя отвел к врачу?» – «Как я могу сейчас помнить врача!» Тогда старец начал ей описывать все по порядку: «Вспомни, как вы ехали на автобусе из вашей деревни. Как вышли на площади». И слепой старец описал, как выглядела эта площадь сорок два года назад. «Затем твой муж отвел тебя на... улицу». И старец описал улицу, так что Констанция ее вспомнила. «Муж тебя привел в приемную врача с зеленой дверью. Ты вошла внутрь. Помнишь?» – «Помню». – «Ты рассказала ему, что тебя часто рвет, потому что ты беременна, и он дал тебе пакетик с таблетками, там было пятнадцать таблеток, помнишь?» – «Помню, геронда». – «Так вот, эти таблетки были от эпилепсии, врач ошибся и дал тебе таблетки от эпилепсии. Ты их приняла, и зародыш деформировался, поэтому у тебя и получилась такая дочь». Потом сообщили об этой причине ученым, и все подтвердилось. Что же было потом? Мария перестала терять зрение, но ее кости стали крошиться. Однажды при мне одна ее кость проткнула кожу и вышла наружу. Ее кости стали разрушаться, рассыпаться, как предсказал старец. Когда Мария вышла из кельи, старец сказал о ней: «Она святая».

Расскажу вам еще одну историю. Я узнал это от самого героя этой истории в прошлом году, когда я был в Афинах. Одна богатая женщина была духовным чадом старца Порфирия, и у нее был сын, который полюбил одну девушку в Афинах. В храм он тогда не ходил и не имел особого доверия ни к священникам, ни к чему-либо, связанному с Церковью. Так вот, он любил эту девушку, а матери она не нравилась, не знаю почему, но не нравилась. В конце концов мать спросила старца: «Геронда, эта девушка подходит моему сыну?» Старец ответил: «Нет, не подходит, дорогая моя». – «Но как мне его переубедить?» Старец ответил: «Скажи ему, чтобы приехал ко мне побеседовать». Мать передала это сыну, но он не захотел: «Ехать куда-то к какому-то старцу, чтобы он мне еще что-то говорил». И молодой человек никуда не поехал. А он был миллионером, у него было очень много денег. Он решил поехать со своей девушкой в Лондон и там сделать ей предложение. Юноша объявил родителям, что обручится с этой девушкой, хотят они того или нет. «Все решено. Я ее возьму с собой, и мы с ней обручимся, а вы делайте что хотите». Мать рассказала об этом старцу, и тот сказал ей: «Ладно, скажи ему, чтобы он хотя бы сейчас, когда поедет в Лондон, позвонил мне, чтобы я благословил его перед помолвкой. Поставь ему условие. Скажи ему: хорошо, сын мой, даю тебе благословение жениться на ней, но только позвони старцу». Мать дала сыну телефон старца, сказав ему (об этом рассказывал мне сам молодой человек): «Ладно, хорошо, бери ее в жены, раз любишь ее, только с одним условием – перед тем как объявишь ей, что женишься на ней, перед вашей помолвкой, позвони старцу и попроси благословения. Если так сделаешь, то с нашей стороны не будет возражений, женись на ней, и мы отдадим тебе все твое наследство». Сын ответил: «Раз в этом вся проблема, так уж и быть, позвоню ему». Он поехал в Лондон, зашел в гостиничный номер со своей девушкой, потом спустился к администратору и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Девушке же своей он еще ничего не объявил и не сказал, что будет звонить старцу Порфирию: стеснялся. И что ему было ей говорить? Что он пошел звонить слепому монаху? Она бы, пожалуй, и не поняла. Так вот, он позвонил старцу и говорит: «Геронда, это Димитрий, хочу попросить у вас благословения». Старец ему отвечает: «Подожди минутку, не клади трубку». В телефоне послышалось какое-то шипение, и он подсоединился к телефонной линии своего гостиничного номера. Представляете, все это в гостинице из трехсот номеров! Так вот, телефон подсоединился к телефонной линии его комнаты, где осталась его девушка, и тут он слышит, что она разговаривает со своим другом в Афинах и говорит ему: «Мы приехали в Лондон, сегодня он мне скажет, что на мне женится, и мы помолвимся. Потом я оберу его, выжму из него все его деньги и вернусь к тебе, потому что люблю одного тебя» – и прочее в таком же роде. Ошарашенный, молодой человек слушал диалог своей девушки с ее другом. Прослушав этот разговор, он опять услышал шипение в телефоне, а затем – слова старца: «Что ты хочешь, дорогой мой?» – «Ничего, геронда, благословите», – ответил он, повесил трубку и разорвал эти отношения, которые привели бы его к несчастью.

Еще один случай. Однажды монахини из монастыря, который находится рядом с Саламином, недалеко от Афин, поехали посетить женский монастырь Святого Иоанна Богослова в Арте. Туда поехал полный автобус монахинь, примерно сорок-сорок пять человек. На обратной дороге они заехали в Афины, чтобы взять благословение у старца Порфирия. Поскольку уже стемнело, игуменья сказала: «Сестры, мы только возьмем благословение у старца и уедем. Не будем задерживаться, не будем разговаривать, только поцелуем его руку и поедем; уже поздно, и неизвестно, когда доберемся до монастыря. До монастыря от Афин нам ехать четыре часа при хорошем движении и пять часов при затрудненном движении. Если ехать ночью, мы не доедем». Все пошли к старцу. Старец обрадовался, что приехало так много монахинь, и говорит им: «Садитесь». Делать нечего, пришлось из вежливости сесть, а старец начал с ними долгую беседу. Игумения сидела, думая про себя: «Богородице моя, что же делать?» Смотрела на часы, а время все шло. Потом говорит: «Геронда, простите». Старец ей: «Подождите, подождите». – «Геронда, нам надо уезжать». – «Не спешите, не спешите». – «Геронда, нас ждет автобус». – «Успеете, успеете». Эта игумения сама мне потом рассказывала: «Я терпела, терпела, все смотрела на часы, сидела как на угольях». В конце уже не выдержала, совсем разволновалась, встала и сказала: «Геронда, простите. Мы должны ехать». Старец ответил: «Что же ты так разволновалась? Хочешь ехать? Ну давайте, езжайте». Монахини взяли у него благословение и побежали к автобусу. Только сели и уже автобус должен был тронуться, забегает последняя монахиня, которая задержалась у старца, и кричит: «Старец зовет к себе игумению». Делать нечего, игумения выходит из автобуса, бежит к старцу и спрашивает: «Что такое, геронда?» А он ей в ответ: «Знаешь, мы тут сделали одну церковную радиостанцию, по ней передают очень хорошие программы. Садись, я включу тебе, чтобы ты послушала». Она села, старец нажимает на кнопку радиоприемника и дает ей слушать передачу из церкви в Пирее. Она, конечно, чуть с ума не сошла. Окончательно потеряв спокойствие, игумения взмолилась: «Геронда, пожалуйста, мне надо ехать. Я больше не могу оставаться». – «Ну, дорогая моя, не надо так. Успеешь». Старец улыбнулся и продолжил: «Успеешь, успеешь, не кричи». Она рассказывала, что смотрела на часы, а время все шло: 19:30, 19:40, 19:45, 19:50... «Божия Матерь, во сколько же мы приедем в монастырь, в два часа ночи?» – сокрушалась она. «А ушла я из его кельи в 20:10, потому что, помню, посмотрела на часы». Только она собралась уходить, старец говорит ей: «Тут есть одна девушка, не завезете ли вы ее в Афины?» Игумения потом рассказывала, что в тот момент подумала: «Теперь еще ехать через центр Афин! Во сколько же мы оттуда выберемся?» Но поскольку ее попросил старец, она из уважения ответила: «Да, конечно, мы ее возьмем с собой, что же делать». Так что они уехали от старца в 20:10 и к ним подсадили еще и девушку. Въехав в Афины, они попали в сильный затор, а еще вдобавок водителю понадобилось заправить автобус. В общем, приехали в монастырь, по их подсчетам, проведя в дороге пять часов. Причем в автобусе были еще и монахини из Арты, которых они взяли с собой. Так что всего было пятьдесят монахинь. Игумения по дороге переживала и говорила: «Приедем в монастырь в час-два ночи. Кто же нам откроет? Как же быть?» Но когда они приехали, по непонятной причине монастырь оказался освещен. Какая-то монахиня в воротах сказала им: «Проходите». Игумения рассердилась, что в такой час монахини еще не спят. Она хотела их отругать, но постеснялась гостей. Игумения сказала гостям: «Добро пожаловать», и тут собрались все монахини. Игумения спросила их: «Что же вы в такой час еще не спите? Неужели вам не стыдно перед гостями? Ведь уже поздно». Они сели в зале, чтобы угостить приехавших, а игумения думала про себя: «Что это они, с ума все посходили, что ждали до такого позднего часа?» Потом сказала: «Давайте садиться есть». – «Мы ждали вас». Она им: «Что с вами? Вы ждали до двух часов ночи, чтобы поесть?» Монахини смотрели друг на друга в недоумении: «Что это с игуменией?» «Что со мной? Разве можно сидеть голодными столько времени? А вы ждете до поздней ночи, пока мы приедем. Сколько сейчас времени?» Она посмотрела на часы, – на часах было 20:20. Как такое могло случиться, дорогие мои? Вы можете объяснить? За десять минут они преодолели расстояние в пять часов. Ну ладно, если бы она была одна, можно было бы сказать, что у нее умопомрачение и она говорит глупости. Но ведь их был целый автобус. Нам рассказывала об этом сама игумения, которая была в этом автобусе. Как такое возможно? А на следующий день утром ей позвонил старец и спросил: «Ты застала монастырь открытым?»

Еще до этого случая игумении сделали операцию на сердце, поскольку у нее были проблемы с сердцем, и тогда она познакомилась со старцем Порфирием, до этого она его не знала. Она вернулась после операции и вечером пошла на ночную службу. А поскольку она очень хорошо пела, монахини стали ее уговаривать: «Пойте, игумения». Воодушевили ее, и она запела. Но, дойдя до «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный», когда надо было напрячь голос, взять очень высокую ноту, она запела так, как обычно поют женщины высоким голосом (а у нее еще был и сильный голос). Она напрягла голос, спела очень громко, но почувствовала, как внутри что-то хрустнуло, и поняла, что, видимо, что-то повредила внутри. На тот момент ни она не знала старца Порфирия, ни он ее не знал. Когда закончилась литургия, игумения пошла к себе в келью. В четыре часа утра зазвонил телефон. Она подняла трубку, недоумевая, кто может звонить в такое время. Ответив, она услышала: «Это отец Порфирий из Афин, из Оропо». – «Очень приятно, геронда». Что-то, конечно, она слышала до этого о нем. Он продолжил: «Дорогая моя, что же такое за “Бессмертный” ты пропела? Тебя же только что прооперировали! К счастью, тебя услышал Бессмертный и спас от смерти, потому что ты пела так, что вообще должна была бы умереть, не сходя с места». Игумения совершенно растерялась: откуда мог узнать об этом старец, как он это услышал?

Вот еще два случая, которые произошли на Афоне. Один мой друг, священник, иеромонах, однажды вечером, молясь (только вы не бойтесь того, что я вам расскажу), услышал шаги в коридоре исихастирия, где он жил. Вдруг открылась дверь и вошел сатана. И тут началось! Он схватил этого подвижника за горло, повалил его на землю, и завязалась между ними борьба. Уже в самом конце искушения он ударил иеромонаха в грудь. Наутро священник никому об этом не рассказал. И тут тоже зазвонил телефон, тоже старец Порфирий, и также они не были знакомы друг с другом. Отец Порфирий говорит ему: «Ты хорошо вчера справился. Только вот за этот удар тебе придется расплатиться». Иеромонах спрашивает: «А кто это?» – «Отец Порфирий». – «Как мне придется за него расплатиться, геронда?» Отец Порфирий ему отвечает: «Выпьешь мешок лекарств». И что же, прошло совсем немного времени, и монах стал кашлять кровью, у него начался туберкулез, и сами знаете, сколько таблеток принимают страдающие этой болезнью.

Другой случай произошел у нас в скиту. У нас был некий отец Иоаким, до этого – архимандрит в миру. Он начитался книг о подвижничестве и пришел на Святую Гору. У него не было опыта монашеской жизни. Хотя он и был хорошим архимандритом, но монашества он не знал. Он взял с собой много книг, читал и надеялся с их помощью стать подвижником. Он заперся у себя в комнате и старался подражать подвижникам. Старец Порфирий «увидел» его из Афин и послал к нему человека, чтобы тот ему передал: «Перестань запираться в своей комнате. Так продолжать нельзя. Выходи на улицу, занимайся садом, поливай цветы, деревья».

Одна игумения из Сербии мне рассказывала, как однажды к ним в монастырь позвонил старец Порфирий, хотя не был с ними знаком. Это было еще во времена коммунистической власти. Так вот, позвонил и сказал игумении: «Мать игумения, сегодня вечером вам бросили яд в колодец, чтобы вы все умерли, чтобы все монахини отравились. Не пейте воду из этого колодца, она отравлена, а начните копать у себя в монастыре, пока не найдете воду, и пейте оттуда».

Мы в 1979 году принимали у себя одного католического монаха, итальянца, который приехал на Афон. Он прекрасно говорил по-гречески и жил с нами шесть месяцев. Один раз, поехав в Афины, я взял его с собой к старцу Порфирию. Мы зашли к нему, а старец был слеп, и никто не знал про этого монаха – ни что он католик, ни что итальянец. Он очень хорошо говорил по-гречески и был в одежде, похожей на нашу. Невозможно догадаться, что он католик. Даже насельники Афонской горы не знали, что он итальянец и католический монах (мы не говорили им об этом, чтобы не было проблем: на Афоне ситуация напряженная, нелегко католикам свободно передвигаться по Афону). Старец вошел в комнату и начал описывать этого монаха, потом спросил: «А как называется твой монастырь?» – «Святого Иоанна Богослова». Тогда старец в точности описал ему его монастырь в Италии, сказал, где на территории монастыря есть вода и как глубоко.

Жизнь старца, дорогие мои, была полна таких чудес. Старец описывал события, которые происходили тысячи лет тому назад. Помню посещение старцем монастыря Пресвятой Троицы в Фивах. Он приехал и говорит монахиням: «Здесь три с половиной тысячи лет назад был храм Аполлона, и на... метров в глубину под церковью находятся развалины этого храма. Поэтому, когда будете строить, не приглашайте никого из археологического ведомства. Начнутся раскопки, обнаружат развалины и остановят стройку». Монахини отвечают: «Здесь не было никаких развалин, мы ничего не видели». После того как в Афинах произошли землетрясения, им пришлось начать стройку, и когда раскопали фундамент, то нашли развалины, о которых говорил старец.

Некий богатый человек, господин Васос, купил землю в Афинах на берегу моря и рассказал об этом старцу. Старец ответил: «Землю-то ты купил, но она полна захоронений». Господин Васос решил, что старик сошел с ума: «На берегу моря захоронения?» – «Да, на берегу». – «На берегу?» – «Говорю же тебе, на берегу». – «Захоронения на берегу?» – «Да, захоронения на берегу». – «Нет там никаких захоронений». – «Хорошо поищи, и увидишь». Когда этот человек собрался строить дом и раскопал землю, то нашел там одиннадцать захоронений, древних, дохристианских.

Один духовный сын старца работал в Афинах, в НАСА. Помните, как один космический корабль отправили в космос и его никак не могли вернуть на землю? Тогда организовали всемирное совещание и собрали виднейших ученых в этой области, дабы решить, что делать с космическим кораблем. Духовный сын, перед тем как ехать в Америку, навестил старца, желая взять благословение: дескать, еду в Америку, возникла некая проблема. «Какая проблема?» – спрашивает старец. «Космический корабль не может вернуться». – «Что же это с ним случилось, что он не возвращается?» – «Не возвращается, геронда, и всё». – «Подожди, давай его исследуем, посмотрим». И это все рассказывал человек, который разбирается в космических кораблях. «Давай исследуем его за две минуты», – сказал старец и начал в точности описывать космический корабль и место, где произошла неполадка. «Вот здесь неполадка». – «Как же нам ее исправить?» Старец объяснил, как исправить неполадку, а потом сказал: «Когда будешь на совещании, вначале сам ничего не говори, дай всем высказаться, но они сами не найдут эту неполадку, никто не догадается, что случилось. Они изложат все свои теории, а ты выступишь последним и даже получишь премию». Духовный сын старца отправился в Америку. Но кто там будет обращать внимание на грека: откуда что-то знать грекам, которые смотрят в космос через бинокль вместо телескопа? После того как выступили специалисты, которые создавали этот корабль, и не смогли разобраться и найти неполадку, грек подумал: «Ну что, сейчас мне выступить? А если то, что я скажу, окажется неверным? Засмеют – мол, в Афинах у вас нет космических кораблей». Он удостоверился, что ученые не нашли неполадку, и робко сказал: «Знаете, мне кажется, дело обстоит так...» – и развил свою мысль. Ему ответили: «Этого не может быть». Тогда он сказал: «Проверьте и сделайте это». Они сделали в точности то, что сказал старец. Конечно, духовный сын старца не сказал ученым, кто на самом деле обнаружил неполадку, а сказал, что ее обнаружил один пожилой человек. Ученые сделали то, что сказал старец Порфирий, тотчас же соединились с космическим кораблем и сумели вернуть его на землю.

Таких удивительных случаев было множество, о них написаны целые тома. Не знаю, читали ли вы о старце Порфирии книги со свидетельствами людей, которые это пережили, которые все это видели. Я вам рассказываю сейчас только о тех случаях, которые вспоминаются в первую очередь. Но чудеса совершались не только при его жизни.

Одна женщина из Австралии, время от времени звонившая старцу, позвонила ему в Афины, не зная, что он умер на Афоне. Старец взял трубку, женщина стала с ним говорить, рассказывать о своей проблеме. Старец ей ответил, разрешил ее проблему, как она того хотела, и так они проговорили в общей сложности двадцать-двадцать пять минут. В конце разговора женщина спросила: «Геронда, можно я вам потом позвоню и расскажу, что произошло?» – «Нет, не надо мне звонить». – «Геронда, но почему?» – «Дорогая моя, меня нет на земле, я умер уже, я на небе, и не надо мне звонить». Женщина не поверила, подумала, что с ним что-то случилось, может быть, с головой что-то произошло от старости, а может, просто пошутил. В общем, она повесила трубку и перезвонила на следующий день. Она долго звонила, и в конце концов подошла одна монахиня, которая жила в том монастыре. Женщина говорит ей: «Я хотела бы поговорить со старцем». – «А вы еще не знаете, что случилось?» – «Что случилось?» – «Уже сорок дней, как старец умер». – «Вы правду говорите?» – «А что же, неправду, что ли! Он умер, умер на Афоне, его похоронили, всё, умер». Тогда женщина говорит: «Но я ведь разговаривала с ним вчера вечером по телефону». – «Не знаю, с кем вы разговаривали вчера по телефону, но старец умер, и с тех пор прошло уже сорок дней».

И таких чудес множество, дорогие мои! Конечно, кто-то может сказать: зачем вообще об этом говорить? Но дело в том, что все эти явления доказывают, что Церковь – это не теория, не философия, а реальность, и все то, что нам говорит Христос в Евангелии, реально. Такие чудеса совершались не только старцем Порфирием, но и многими другими святыми, старцем Паисием, отцом Софронием, отцом Иаковом, многими другими святыми, с которыми и мы были знакомы. Я тоже знал таких людей, и это было совершенно удивительно. Ты видишь их, видишь, что они делают, и сам не можешь поверить тому, что происходит. Если исследовать жизнь этих людей, то можно увидеть, что их жизнь имеет одно важное свойство, двойное свойство: во-первых, они имеют большую любовь к Богу и, как следствие, к человеку; а во-вторых, они обладают великим смирением. Старец Порфирий, когда рассказывал о своем даре (потому что он знал и говорил, что это дар от Бога, и не скрывал его), вел себя очень просто и даже шутил на эту тему. Когда он оказывался в каких-то деревнях, то говорил жителям, где у них есть вода. Старец сам рассказывал: «Я говорю им в деревне, где у них вода: дескать, на твоем поле в таком-то месте, на столько-то метров в глубину есть пресная вода. Они начинают копать и находят. А почему я им говорю о воде? Чтобы, найдя воду, они поверили: то, что я им сказал, от Бога. Потом я смогу говорить им о духовном, и они будут меня слушать». Многие приходили к старцу и спрашивали: «Геронда, есть на моем поле вода?» И старец, бедный, отвечал им: «Дорогие, что я вам, буровая установка? Откуда мне знать, есть ли там вода?» Он как бы шутил так с ними. Старец говорил, что этот дар он получил, потому что совершенно умертвил свое «я» перед Богом. У него совсем не было своей воли. Несмотря на то что старец имел такое сильное желание жить на Святой Горе, Господь неким образом выгнал его с Афона и вынудил жить на Омонии, в самом центре Афин. И он там жил. А теперь попробуйте представить себе тишину Святой Горы, эту пустыню, и какая там бесконечная тишина. Вот, я расскажу вам из собственного опыта, дорогие мои. Нас было около двадцати человек братии, и мы жили в скиту, в пустыне. Там же служили литургию. Церковь у нас была крошечная, всего два-два с половиной метра в ширину. Когда мы стояли внутри, могли коснуться руками стен с обеих сторон. Она была очень узкой – изначально это веранда: мы сделали из нее церковь и стали там служить. Однажды пришел к нам гость и стал нас искать, а мы все были в церкви, служили литургию и пели. А он ходил по коридору и сокрушался: «Да где же они?» Он не слышал нас – мы пели тихо, почти шепотом, это была такая наша монашеская традиция. Литургию было еле слышно. Так же было и у старца, когда он пребывал на Святой Горе. А когда он приехал в Афины и стал служить в больнице, то там напротив был магазин грампластинок, и несчастный продавец этого магазина, чтобы рекламировать песни, проигрывал пластинки на такой громкости, что было слышно в храме и литургию заглушало. Старец говорил: «Я не мог, просто не мог служить, потому что постоянно слышал песни. Я думал: что же мне делать?» И он придумал: чтобы сосредоточиться, надо молиться изо всех сил. Он научился молиться всеми силами своей души. Старец рассказывал: однажды, читая евангельский отрывок о страстях Господних, он вдруг вскрикнул и потерял сознание, а люди бросились приводить его в чувство. Причина была в том, что во время чтения этого Евангелия он видел перед собой все страсти Господни, видел, как распинали Христа, как Его прибивали гвоздями ко кресту; не выдержав этого, старец потерял сознание.

Старец «увидел», что турки вторглись на Кипр, еще до того, как об этом сообщили по радио. Вечером он отправился из Афин на Афон (об этом рассказывали люди, которые были с ним в машине), и вот в пять утра он сказал: «Турки высаживаются на Кипре». – «Геронда, что вы говорите?» Они включили радио, там ничего, только песни. А старец продолжил: «Вот сейчас турки вторгаются на Кипр, – и стал описывать Керинию, побережье, – вот причаливает первый корабль, выезжает первый танк, высаживаются солдаты, начинается война. Быстро возвращаемся в Афины!» Они вернулись в Афины и через два-три часа услышали сообщение о вторжении турок на Кипр.

Во времена Чаушеску в Бухаресте было восстание студентов, и их убили по одному. Не знаю, помните ли вы это. Так вот, старец «видел» то, что происходило, и описывал все в точности.

Как-то старец позвонил одной семье в Южную Африку, Йоханнесбург, и сказал: «Под вашим домом прокладывают провода высокого напряжения, поэтому уезжайте, а то заболеете раком». Они очень удивились и спросили: «А кто вы такой? И откуда нам звоните?» – «Вы госпожа?..» – «Да». – «Я звоню вам из Афин, меня зовут отец Порфирий». – «Из Афин? Откуда ты знаешь о нашем доме в Йоханнесбурге?» У него не было их телефона, он их не знал, и они его не знали. У него был просто такой удивительный дар.

Помимо историй, которые я вам рассказал, хочу сказать то, с чего начал: Православная Церковь лечит человека, воздействует на него и возрождает силы, которые Бог дал человеку, все дары, все, что нам дал Бог, когда нас творил. Церковь все это оживотворяет в Боге. Поэтому мы утверждаем, что Церковь не имеет никакого отношения ни к философии, ни к различным теориям, ни к морализаторству. Церковь имеет целительное действие и врачует человека, а доказательством этого являются святые. Если бы у нас, дорогие мои, не было святых, то все, находящиеся в Церкви, считались бы безумцами. Представьте себе: слушаться Церковь, которая учит вещам, которым нет доказательства. Мы были бы глупцами и безумцами, если бы следовали Евангелию, не имея доказательств тому, что оно учит истине. А где тому доказательства? Да, оно говорит хорошие, мудрые вещи. Но зачем человеку мудрость, не имеющая доказательств, что она истинна? Только святые воплощают и подтверждают Евангелие своей жизнью, дорогие мои. Только святые. Когда мне было восемнадцать лет, я первый раз посетил старца Паисия. Как только увидел этого человека, в моей душе родилась уверенность: все, что говорил Христос, – истина. Я так почувствовал, потому что увидел перед собой человека Божьего, святого человека: ведь отец Паисий был таким же, как и старец Порфирий. Он также имел много даров от Бога и совершил множество чудес.

Простите, если я вас утомил своим монологом, но это очень важные вещи. Когда молитесь, обращайтесь за молитвенной поддержкой к этому святому человеку. Он жил в наши дни, дорогие мои! Все те, кто его знал, – наши современники. Старец Порфирий имеет великое предстательство перед Богом и, думаю, великую силу. И сегодня, в день его памяти, у вас есть хороший повод познакомиться с ним, почитать о нем книгу. Есть много кассет с записями его бесед; вы можете послушать их. Но в первую очередь почитайте о нем, чтобы увидеть, как жил этот Божий человек.

За то небольшое время, которым мы располагаем, не утомляя вас многословием, я хотел бы поделиться с вами некоторыми мыслями о том, что делает Церковь с человеком, и зачем она нужна ему в сегодняшних обстоятельствах. Поговорим о том, насколько Церковь необходима, приносит ли она человеку пользу или же она всего лишь пристань для его религиозных потребностей и выхода из повседневности.

В наши дни особенно часто можно услышать такие лозунги: «выше религии», «выше отечества», «выше границ» и выше много чего еще. Как будто религия каким-то образом выступает в качестве фактора, заключающего человека в некие неприятные и дурные рамки. Как будто Евангелие – это что-то такое, что нужно в некий момент преодолеть, чтобы быть современным человеком.

О церковных людях часто думают как о фанатиках, людях косных, с шорами на глазах, не видящих и не понимающих современной жизни. В связи с этим мне хотелось бы сказать несколько вещей, чтобы мы увидели, действительно ли Церковь является чем-то таким, что стоит преодолеть. Ведь если Церковь в самом деле порождает фанатичных, узколобых и недалеких людей, тогда, конечно же, ее следует преодолеть, поскольку такие явления в наше время неприемлемы.

Итак, начнем с учения самой Церкви, чтобы увидеть, насколько оно способствует фанатизму и ограниченности людей, замыкает их в их собственном мирке, не давая им принять другого человека с его особенностями, тем более когда этот человек иного вероисповедания и языка, иной страны или другой культуры. Если Евангелие и учение Церкви действительно порождают людей такого рода, тогда, несомненно, проблема есть. Но давайте удостоверимся, действительно ли дела обстоят таким образом.

Мы должны сказать с самого начала, что есть большая разница между религией и Церковью. Церковь – не религия. Религия – это человеческое изобретение, направленное на удовлетворение религиозных потребностей человека, его религиозных поисков и суеверий. Цель религии – умилостивить Бога. Религия стремится сделать Бога другом человека. Этот Бог может быть рассержен, разгневан, сердит на человека, и тот хочет Его задобрить. И потому приносит жертвы, совершает обряды – словом, делает те вещи, которые должны успокоить Бога, чтобы у Него не расходились нервы, и Он не натворил людям зла в виде стихийных бедствий, катастроф, смерти. Религия смотрит на Бога как на некое ужасное Существо, которое убивает человека.

Часто думают, что Бог забирает людей к себе, когда они, например, очень хорошие. Разве мы не говорим: «Он был хорошим человеком, и поэтому Бог его прибрал». Значит, будем плохими людьми, чтобы Бог нас не забрал. Кто же хочет, чтобы Бог его забрал так быстро или так тяжело? Или говорят: «Бог его очень любил и поэтому забрал к себе». Такой любви мы, конечно, не хотим. Потому что кто-то, например, может подумать: «Почему Ему надо было полюбить и забрать к Себе именно моего ребенка? Почему Он не полюбил какого-нибудь другого ребенка?»

Таким образом, религия представляет Бога как некое безжалостное, жестокое, бесчувственное Существо, и человек должен сделать все что можно, чтобы умилостивить и дать пищу этому дракону, называемому Богом. Как дракону св. Георгия, который каждый год съедал по одному юноше. Так что людям приходилось ежегодно предоставлять ему на съедение новую жертву, чтобы он пребывал в покое.

В Церкви же все обстоит совершенно иначе. В Церкви исцеление необходимо не Богу, а человеку.

Объект Церкви не Бог, которого нужно умилостивить, а человек, которого нужно исцелить. Поэтому у Церкви нет никакого сомнения в любви Божией к человеку. Любовь Божия к человеку – это данность. В исцелении нуждается не Бог, а человек. В Церкви больной, великий больной – это человек. Тот, кто нуждается в уходе, нуждается в исцелении, нуждается в курсе лечения, – это человек. То есть разница в объекте Церкви и религии огромна.

Я говорю это, чтобы показать, что человек – объект Церкви – проходит курс лечения, который дает явные результаты, отвечающие учению Евангелия. Возможно ли, чтобы человек Божий, чтобы христианин был фанатиком? Возможно ли, чтобы евангельский человек был человеком, замкнутым в своем индивидуализме и эгоизме? Ведь основой лечения человека является смирение. Евангелие полагает смирение в основание всего пути во Христе.

Тут можно бы спросить: «А что такое смирение?» Смириться – значит превзойти себя, отказаться от своего «я», от себя, выйти из стен себя самого и двинуться вперед, отдать себя другому человеку и, значит, Богу Отцу. Смириться – значит умереть самому, чтобы другой жил. Смириться – значит принять другого человека со всей полнотой любви. Читая аскетические сочинения Церкви, труды святых отцов Церкви, видишь, что весь курс духовного лечения направлен на то, чтобы утешить брата моего. Бог призывает подвизающихся в духовной брани – святых, мучеников, подвижников – расточить себя на любовь к брату своему. Один отец-пустынник говорит: когда видишь брата своего, поклонись ему; «Проходя мимо, кланяйся братьям»; «Ты увидел брата своего? Значит, увидел Господа Бога твоего». То есть если видишь другого человека – видишь брата твоего и, значит, видишь Самого Бога твоего. Ведь в Евангелии Бог Слово ясно говорит нам: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф.25:40). А когда Его спросили: «Но когда мы видели Тебя голодным, жаждущим, в темницу заключенным и больным, и не ответили? Мы никогда не видели Тебя» (Мф.25:44), – то Христос ответил: «Вы Меня не видели, потому что вы никогда не смотрели на другого человека как на Меня Самого» (Мф.25:45). Церковь ведет человека к такой точке, чтобы он мог увидеть в другом человеке Самого Бога. Блажен человек, который всякого человека почитает как бы богом, после Бога, то есть блажен тот человек, который после Бога на всех людей смотрит как будто они есть Сам Бог.

Мы видим, братья мои, что дух Церкви – это дух совершенной любви, а любовь не может существовать даже при малейшем эгоизме или корыстолюбии. Корыстный, эгоистичный человек не может любить, потому что любить другого – значит прежде всего отказаться от себя.

Ты живешь для другого. Живешь ради любви к другому человеку.

Есть и другие признаки смирения. Смириться – значит принимать человека таким, какой он есть. Но принимать не значит разделять его возможные заблуждения или образ жизни, который он ведет. Как мы только что сказали, Церковь учит нас смотреть на человека как на образ Божий, видеть в нем Бога, невзирая на человеческие страсти и грехи. Она не пересчитывает страсти, но смотрит глубже. И за страстями, за туманом страстей каждый человек предстает как образ Божий. В такой степени, что великий подвижник пустыни авва Исаак Сирин говорит: «Иметь совершенную любовь – значит не просто любить, сочувствовать, прощать, но чтобы твое сердце горело за все творение». Чтобы сердце от любви горело за все творение, и не только за все творение, но и за бесов. Даже за бесов должно гореть сердце от любви, потому что сердце, похожее на Бога, не может ненавидеть и пренебрегать или отталкивать любое другое существо, даже если это сам диавол. Ведь мы знаем, что Господь невыносимо любит диавола, как он любит Богородицу, святых, каждого. Так же и человек Божий, который становится похожим на своего Бога Отца, с полной любовью принимает любого другого человека. Принимает человека вне зависимости от того, кем тот является, во что верит, чем занимается. Принимает со всей любовью; это не означает, что он принимает его поступки. В этом – величие Православия. Благодаря этому величию ты можешь обнять каждого человека с полным уважением к нему, его культуре и вере, без ущерба для своей веры и культуры, то есть нимало не отказываясь от веры в единого Спасителя Христа, единую Церковь и Евангелие. Чтобы ты мог как Бог и образ Божий смотреть на другого человека совершенно так, «как Отец Небесный, Который повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45).

Наша Православная Церковь своим курсом лечения действительно исцеляет человека, а не порождает в нем комплексы. Она чужда фанатизма или консерватизма, и потому не может быть узколобости в тех, кого она лечит. Иначе, если такое имеет место, курс лечения неверен.

В патерике есть один рассказ об авве Макарии, который собирался отправиться в Александрию, но прежде послал туда своих учеников, а через час отправился в путь сам. По пути он встретил языческого жреца. Увидев его, авва Макарий сказал: «Мир тебе, человек Божий. Ты очень устал. Куда путь держишь, куда так спешишь и мучаешься?» – «Ты Макарий?» – «Да». «Те монахи, что прошли здесь за час до тебя, твои ученики?». – «Да». – «К сожалению, они совсем на тебя не похожи». – «Почему?» – «Потому что, едва завидев меня, эти христиане, будучи монахами и поняв, что перед ними языческий жрец, сказали мне: “Эй, сатана, куда ты идешь в такое время?” Повели себя враждебно, как фанатики. А ты, повстречав меня, назвал человеком Божиим, говорил со мной с добротой и любовью и смотрел с состраданием. И я понимаю, что твой Господь – истинный Бог. Истинный Бог, Кто в самом деле спасает человека, и я пойду с тобой». И он, как рассказывается в патерике, последовал за аввой Макарием, стал христианином и монахом и скончался преподобным.

Итак, вы видите, что человек, исцеленный Церковью, не может действовать как больной. Церковь – великая лечебница Христова, исцеляющая человека. Ведь Бог, когда создал нас, дал нам первое место и сделал человека самым прекрасным Своим творением. Даже древние греки, наши предки, говорили: «Как хорош человек, если он человек» (Менандр). То есть как прекрасен и мил, как красив человек, если только он подлинно человек. То есть, если он подлинно исцелен, избавлен от обезображивающих его страстей и греха, когда он здоров, и все внутри у него работает сообразно, правильно, как Господь благословил, – по образу совершенного Отца нашего.

В завершение – вижу, что уже подошло время, – вот что скажу вам, братья. Мы знаем о деятельности Духовного центра, и хорошо, что мы встретились здесь, чтобы помочь строительству храмов в воинских частях и везде, где в этом есть необходимость. Когда мы сегодня строим прекрасные храмы, это очень важно, это – великое благословение. Но самое великое благословение – возводить храм Божий, воссоздавать образ Божий внутри нас самих. Сегодня дело не в трудностях с Богом, но с теми, кто хочет называться людьми Божьими. Сегодня как никогда прежде необходимо наше свидетельство, свидетельство не словом или рассуждением, но жизнью. Сегодня мы должны являть собой человека, исцеленного во Христе.

Многие спрашивают: что мне сказать моему мужу, который не ходит в церковь, моим детям, внукам, любому другому человеку? Что сказать им, чтобы помочь прийти в церковь, полюбить Бога, приблизиться к Богу? Думаю, что ответ прежде всего заключается в том, что не нужно говорить много. Может быть, совсем немного, а иногда и ничего, потому что не слова нужны. Если твой супруг, твой ребенок, твой родственник, твои коллеги, твой начальник, любой другой человек видит в тебе образ Божий благодаря лечению, полученному тобой в Церкви, видит, что Церковь исцелила тебя, сделала здоровым, уравновешенным, гармоничным, кротким, – не нужно много слов. Достаточно самого твоего присутствия. Человек наделен органами чувств, чтобы заметить присутствие того, что он ищет, – что вот оно, перед ним. У него и теперь есть органы чувств, чтобы отличить подлинное от ложного; понять, что настоящее, а что лицемерие. Он видит, правда ли, что твои слова – это твоя жизнь, или это лишь отшлифованная речь, доводы рассудка, личного опыта за ними нет.

Итак, нам необходимо исцелиться самим, стать совершенными во Христе, красивыми внутренне, чтобы мы радовались на себя, на свою человеческую ипостась. И тогда будем радоваться творению, радоваться другому человеку как брату, как образу Божьему, как Самому Богу. Не обожествляя человека, но видя в нем любимого Бога. Тогда наше присутствие повсюду будет светом, и мы будем, как город, стоящий на верху горы (Мф.5:14). Видите, как Христос замечательно говорит в Евангелии: «Я свет миру» (Ин.8:12,9:5), дальше говорит: «Вы – свет мира» (Мф.5:14). Свет Христов светит в мире через Его людей, Его избранников. Тех, кто возлюбил Его, стал искать Его, и принес в жертву все, и получил больше того, что оставил. Это свет избранников, которые отдали себя на лечение доброму Врачу, Владыке и Спасителю нашему Иисусу Христу.

Итак, братья мои, наша Церковь – это лечебница. Она исцеляет, доказательством чему – сонмы святых и совершенных во Христе.

И да пойдем мы их молитвами тем же путем, и да стяжаем красоту совершенной во Христе человеческой природы. Благодарю вас. Хорошего всем вечера.

(Беседа в Македонице в кипрском духовном центре «Святой Арсений» 30 мая 2005 г. в связи с возведением храмов в воинских частях).

Церковь оказывает на нас в первую очередь целебное действие. Участвуя в жизни Церкви, мы получаем курс лечения, цель которого – помочь нам вернуться к естественному состоянию человечества, как нас сотворил Бог. Грехопадение исказило нашу природу. Как только человек, нарушив Божию заповедь, разорвал свою связь с Богом, все его душевные и телесные силы немедленно пришли в расстройство и его разум вместо своего естественного предназначения – пребывать в непрестанном общении с Богом – погряз в стяжательстве, вещах, страстях и грехе. С этой минуты перед нами человек, пораженный болезнью, с искаженным существом. Это и есть грехопадение, первородный грех – наследственная болезнь, передаваемая из поколения в поколение. Ведь естеством мы происходим от наших предков и так наследуем вместе с прочим и эту духовную болезнь, исказившую наше существо.

Христос – новый Адам. Он появляется в мировой истории в определенное время и выполняет некую задачу. Она состояла не только в Благовестии, или передаче нам Его учения, не только в том, чтобы оставить нам книгу, называемую Евангелие. Придя в мир, Христос отдает нам Себя. И если наследство первого Адама – болезнь нашего естества, то новый Адам, Христос, дал нам Самого Себя. Путем крещения мы приходим ко Христу, роднимся с Ним и затем обретаем возможность в Божественной Евхаристии соединиться с Ним органически, онтологически. То есть это онтологическое соединение с Телом и Кровью Христа охватывает все наше существо, нашу душу и тело. Поэтому мы – дети Божьи, и поэтому существует Церковь. Нет другой цели ее существования, как совершение Таинств, и в особенности – Таинства Евхаристии. Церковь – не корпорация, во что бы то ни стало стремящаяся увеличить свою популярность. Церковь принимает нас, лечит духовно и открывает возможность соединения со Христом. Но для того, чтобы это произошло, человеку прописывается курс лечения, называемый аскезой, или воздержанием. Это духовное воздержание есть все то, что говорит Бог и что Христос передает нам в Евангелии. Заповеди Христовы – это лекарства, исцеляющие наши болезни. Точнее сказать, Господь не должен был нам давать никакой заповеди, потому что Он сотворил нас по образу Своему. Этому учит нас наша природа и об этом говорит нам наше сознание. Но Бог в качестве лекарства, уничтожающего недуг, как говорили святые отцы, прописал нам необходимый курс лечения. Болея телесно, мы обращаемся к врачу, и нам назначают лечение – не потому, что посягают на нашу свободу и достоинство, но ради нашего же здоровья. Последовав назначению, мы сможем поправиться. А если не будем исполнять предписаний врача, то болезнь продолжится и, возможно, приведет к смерти. Таким же образом и заповеди Божьи служат для нас лекарством.

Заповедей очень много, и на первый взгляд кажется, что невозможно все их запомнить и соблюдать. Но есть одна главная заповедь, и она касается всего нашего существа: «возлюби Господа Бога твоего... всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк.12:30), всем существом твоим. А дальше: «и ближнего твоего как самого себя» (Мф.22:31) – это как следствие и еще как доказательство подлинной любви к Богу. Иначе сказать, невозможно человеку, не любящему Бога, любить своего ближнего, любить самого себя или природу, творение Божие. Итак, у всех заповедей цель одна: все они сходятся в любви к Богу. Такая любовь – естественное предназначение человека. Бог создал человека таким, чтобы самим своим естеством, силой любви он устремлялся к Богу. В Писании сказано: «Бог есть любовь» (1Ин.4:8). И устремляемся мы не к некоей идее любви, но к Личности, то есть Церковь направляет нас к встрече с совершенно определенной Личностью – Богом. Таким образом, в Церкви мы растем личностно, с тем чтобы стала возможной наша личная связь с Богом. В этом – основное отличие православного учения Церкви от восточных верований, которые говорят о некоем неопределенном и безличном божестве. Поэтому и молитва так отличается от медитации. Молитва – это движение личности к Богу-Личности, а медитация – это безличное движение к неопределенному божеству. Движение личности к Богу предполагает, что и Бог стремится к нам. Наконец, раз Бог есть Любовь, то и человек, созданный по образу Его, есть любовь. Сила этой любви заставляет человека оставить себя, совлечься себя и отдать себя другому человеку, как совершил это Христос в Своем истощании.

Отвергнув себя, мы встречаем Бога в единении любви, совершенно личном, заполняющем нас до конца. Это соединение Бога с человеком – не только духовное, философское, метафизическое или душевное. Это – абсолютное единение на всех уровнях. Нужно знать это, чтобы понять, каков на самом деле наш путь в мире. Тогда, встречаясь со множеством заповедей, мы понимаем, почему нужно все их исполнять. Церковь – не собрание заповедей и законов, но у нее есть определенная цель. Доказательством правды того, что говорит и обещает Церковь, служат ее святые, все ее чада, которые являются подлинно чадами Божьими, живыми членами Церкви. Благодаря курсу лечения, полученному ими в Церкви, они стали храмом Святого Духа, избранными сосудами Божьими, в которых действует Святой Дух. И по всей земле имеются такие люди, которые испытывают в своей душе действие Святого Духа, знают, что такое благодать. На примере жизни святых мы видим, какая духовная брань нас ожидает, понимаем причины появления заповедей, воздержания и этого курса лечения.

Мы знаем, что происходит с человеком, в жизни которого появляются Христос и Церковь; знаем, к чему мы идем. Остается только сказать, как вступить на этот путь восстановления отношений с Богом, как обрести Бога, как испытать то, о чем говорит Церковь.

Бог, разумеется, не лицеприятен. То есть Он не так действует, что одному дает, а другому не дает, к одному милостив, а к другому нет. Бог не выбирает, но всем нам дает Свою благодать и Свою любовь. Мы сами определяем свои отношения с Богом. Обладая свободой выбора, один человек любит Бога самозабвенно, другой – меньше, третий – совсем чуть-чуть, а иной ненавидит Его.

Конечно, нужно утвердиться в намерении сказать себе: я хочу быть верным до конца, несмотря на то, что в определенных случаях Бог оставляет человека бороться одного, насколько ему хватит сил. Следовательно, человек никогда не должен терять мужества. Он должен быть уверен, что это дело не человеческое, но совершается Самим Богом. Христос сказал Своим ученикам: «Не вы Меня избрали, но Я вас избрал» (Ин.15:16). То есть возможно, что и они изъявили свое намерение, но если бы Бог не укрепил их Своей Благодатью, они не могли бы ничего сделать.

Если мы помним о постоянном присутствии Божьем, то боремся с большей отвагой. Одно из сильнейших оружий нашего врага – убить в нас желание и отвагу в противостоянии грехам и страстям.

На этом пути Бог дает нам лекарство – лекарство покаяния. Но каяться надо не просто как человек с сознанием вины, а как дитя Божье. Никакой грех и никакой диавол не может лишить нас права быть детьми Божьими. Мы можем стать перед Богом и сказать: «Да, я как человек оступился, заблудился, но я не отрекся от Тебя и ищу моего спасения». Человек в Церкви не должен чувствовать себя ничтожеством, все мы призваны Богом стать богами по благодати. То есть человек в Церкви становится царем, а не ничтожеством. Таким его делает Бог. Ведь и святые жили не тоской, а покаянием, в котором они сознавали себя чадами Божьими. Эта живительная сила вела их прямо к Престолу Отца Небесного.

Что бы ни случилось, нет такого разочарования или крушения человека, которое не преодолела бы Церковь.

Конечно, есть опасность, что человека, вступившего на духовное поприще, враг попытается обмануть – похитить его ум и сердце, направив их на другие вещи, чтобы пропало первое любовное устремление к Богу. Пусть не пленяют нашего сердца вещи этого мира, какая бы ответственность на нас ни лежала и какие бы обязанности мы ни несли. Сердце должно стремиться только к Богу.

В эти дни мы празднуем торжество из торжеств – Рождество Господа нашего Иисуса Христа. Рождество – один из самых великих праздников нашей Церкви, поскольку мы празднуем величайшее событие, когда Сам Бог стал Человеком, чтобы обожить человека, чтобы привести нас к Себе. Рождественские песнопения повествуют об этом непостижимом чуде, о том, что Бог стал Человеком, о Пресвятой Богородице, Которая оказалась достойной воплотить Бога Слово, о человеке, призванном стать Богом по благодати. Они повествуют также о волхвах и пастухах и об Ангелах, которые пели: «слава в вышних Богу, и на земли мир...» (Лк.2:14). Все чтения и тропари посвящены этому великому празднику. Вопрос в том, как мы, православные христиане, можем переживать эти праздники и что они значат для нас.

Церковные праздники – это некие «остановки» для духовного подкрепления. Когда человек идет пешком, ему необходимо остановиться, немного отдохнуть, набраться сил, а уже потом продолжить свой путь. Также и церковные праздники, особенно Господские и Богородичные, являются некими остановками, когда все мы, труждающиеся и обремененные, постоянно несущие крест повседневных тягот, приостанавливаемся. Главная цель праздника для человека – соприкоснуться с благодатью Божьей, которая с избытком изливается в эти дни. Даже вся праздничная атмосфера на улице, если посмотреть на это с христианской точки зрения, все вокруг готовится встретить пришествие Господа нашего Иисуса Христа, хотя, безусловно, смысл Рождества не должен исчерпываться только внешними празднованиями и обычаями.

«Всяческая днесь радостью исполняются, Христос родися от Девы». То есть все: и небо, и земля, и вся тварь – духовная, умная, видимая, – все призвано участвовать и праздновать пришествие Господа нашего в этот мир.

Есть рассказ о том, что в Вифлееме, где родился Христос, в пещере Вифлеемской жил и подвизался один святой – Иероним. В Рождественскую ночь он не спал и молился, и по благодати Божией, переживая в сердце события Рождества, говорил Христу: «Христе мой, все Тебе принесли что-то в этот день. Волхвы принесли Тебе дары, Ангелы спели Тебе славословие, пастухи поклонились Тебе, земля дала Тебе пещеру, люди дали Тебе Пресвятую Богородицу. А что я могу преподнести Тебе в этот день? Ведь все, что у меня есть, – не мое, а Твое, ибо Ты дал мне всё». Так молясь, святой по благодати Святого Духа узрел Господа нашего Иисуса Христа в виде Младенца в яслях, Который ему ответил: «Иероним, от тебя Я хочу только один дар». Иероним пришел в трепет, ожидая, какой дар попросит у него Господь, и спросил: «Какой дар хочешь от меня, Господи?» Христос ответил ему: «От тебя Я хочу грехи твои». То есть: Я хочу поднять тяжесть твоих грехов.

Смысл этого праздника для нас, порабощенных страстями и грехом, заключается в освобождении, которое даровал нам Господь Своим рождением, в освобождении из рабства греха и тьмы нашего отпадения от Бога, а также в возможности снова радоваться жизни как истинные дети Божьи, ощутить Бога своим Отцом и понять, что мы имеем величайшую ценность, не потому, что мы представляем собой что-то особенное в этом мире, а потому, что мы дети Божьи, что ради нас, ради каждого из нас в отдельности, Сам Бог стал Человеком.

Тайну Рождества не могли вместить даже ангельские силы. «Господи... не уразумеша, како воплотился еси, безплотнии Твои Ангели». Это великая, непостижимая тайна. Как может человеческий ум, временный, тварный, понять и осознать то, что Бог сделал по Своей безграничной Божественной любви? Человеческий ум вместить этого не может. Эти непостижимые вещи человек может почувствовать только сердцем, их невозможно объяснить логикой; человек с помощью благодати Божьей, через духовный подвиг, молитву, пост, исповедь, участие в событиях Церкви становится восприимчивым, приобщается благодати этих чудесных событий и тогда своим умом и логикой способен выразить, насколько это возможно, опыт познания этих тайн. Так было со святыми отцами, которые написали песнопения Рождества Христова. Вначале они пережили эту тайну, а потом уже, от избытка сердца, описали и передали эту тайну, сложив песнопения: вначале происходит опытное познание, а за ним следует логическое изложение.

Грехопадение разрушило нашу связь с Богом и подчинило нас смерти. Рождение Бога Слова обновляет тварь и возрождает человека для жизни вечной. Этот праздник означает начало нашего спасения. Поэтому поется: «пришел еси и явился еси, Свет неприступный». Мы видим Христа, мы Его уже не ждем, не читаем о Нем пророчества, что Он когда-то придет. Он уже пришел, явился Свет неприступный. «Посетил ны есть свыше Спас наш, Восток востоков, и сущий во тьме и сени обретохом истину». Для нас это данность, мы нашли истину и уже больше ее не ищем. В Церкви мы не являемся искателями истины, мы не ищем истины, потому истина есть Христос, а не нечто философское. Так же как и тот мир, о котором пели Ангелы, это не отсутствие войны, а присутствие Христа в мире. Когда Христос стал Человеком, мир Божий пришел на землю.

Дар, который хочет получить от нас Христос в день Рождества Христова, это наши грехи, то есть чтобы мы отдали Ему себя, грешных, поместили бы себя в ясли и попросили бы Его, чтобы Он пришел в наше нечистое сердце, чтобы в нем родиться, подобно тому как Он снизошел, дабы родиться в грязных яслях бессловесных животных. И тогда наше сердце превратится в небо, стойло превратится в рай, и мы будем жить Христом и будем радоваться присутствию Бога Отца в нашем смиренном сердце.

Церковь – это брачные чертоги, это место, где совершается соединение Бога и человека. Именно в Церкви Бог стал Человеком, «Слово стало плотию, и обитало с нами... и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин.1:14). Мы видели Бога Слово, мы прикоснулись к Нему, приобщились к Нему, ощутили Его, соединяемся с Ним.

Несколько дней назад мы вступили на великое и благоприятное поприще поста, великой Четыредесятницы, которое открылось перед нами, чтобы мы духовно потрудились и прошли этот период духовной брани с готовностью и решимостью, дабы поклониться святому Воскресению нашего Господа, которое означает и наше собственное освобождение, и воскресение от греха.

Святая Четыредесятница считается особым и самым благословенным периодом в Церкви для духовной брани. Конечно, это не означает, что христианин должен ждать Четыредесятницы, чтобы начать духовную брань. Для нас каждый день должен быть и Четыредесятницей, и Воскресением, каждый день должен быть и Великой Пятницей, и Великой Субботой, и Пасхой. Но поскольку мы являемся людьми и у нас бывают разные перемены и колебания в духовном состоянии и во всем нашем настрое, то Церковь, относясь к нам с великой заботой и мудростью, дает нам ежедневные духовные напоминания: через дни памяти святых, через великие Господские и Богородичные праздники, посты, через Святую Четыредесятницу, чтобы напомнить о том, что у нас есть возможность духовно потрудиться в это благословенное время. Святая и великая Четыредесятница является особо благодатным временем, потому что вся Церковь, все находящиеся на этой земле православные христиане, все мы как одно тело постимся постом приятным и стараемся совершать все необходимое, что составляет жизнь во Христе.

«Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2Кор.6:2), – поем мы на вечерне в Прощеное воскресенье. То есть сейчас время благоприятное, угодное Богу, время покаяния и спасения. Святая и великая Четыредесятница наполнена особым чувством покаяния, которая привлекает благодать Святого Духа в сердца людей. Поэтому на вечерне в Прощеное воскресенье Церковь закладывает в основание поста прощение нами друг друга. Евангельский отрывок, читаемый в сей день, говорит именно об этом: «если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный» (Мф.6:14), – говорит Христос.

Чтобы совершать духовную брань, необходимо присутствие Божественной благодати, ибо это не человеческая брань. Духовный подвиг Великого поста – это не пищевая диета, которую мы соблюдаем, чтобы похудеть.

Святая Четыредесятница имеет иной смысл: он заключается в том, чтобы благодать вошла в сердце человека, чтобы человек избегал греха, чтобы человек убил грех и страсти, убивающие его душу, получил просвещение от Бога и таким образом стяжал Царствие Божие. Наряду с телесной борьбой, наряду с соблюдением поста необходимы укрепление от Бога и присутствие Божие.

Мы получаем друг у друга прощение, чтобы через прощение и покаяние Святой Дух Божий вошел в наше сердце, пребыл с нами, отверз наши очи и привел нас к осознанию своей греховности, дабы мы обратились к Богу и испросили отпущения наших грехов. Если вся эта брань не приведет нас к испрашиванию отпущения грехов, если она не приведет нас к благословенному состоянию покаяния, значит эта брань не принесет никакого плода. Взращивает и очищает человеческую душу только покаяние.

Именно в покаянии заключается духовный труд великой Четыредесятницы. Пост, бдения, множество служб, поклоны, стояния, чтения – все, что мы делаем в этот период, имеет своей целью умягчить наше сердце. Мы трудимся на этом поприще поста с большой решимостью, без робости. Тот, кто страшится, никогда ничего не достигнет: нерешительный человек не имеет части в Царствии Божием. Тот, кто страшится, полагает, что его духовные достижения зависят от его собственных сил, – забывает о силе Божией, забывает слова апостола Павла, который говорит: «Все могу в укрепляющем меня Христе» (Флп.4:13). Именно с таким настроем мы должны совершать духовный подвиг великой Четыредесятницы, «как львы, дышащие огнем», как говорит святитель Иоанн Златоуст. Подобно львам, испускающим пламя и дым, наполненным силой и стремительностью, – с такой же силой и мы должны духовно трудиться в благословенный период Великого поста. Мы не должны бояться, не должны робеть, не должны думать, что у нас ничего не получится. С нами Бог, и Он нас не оставит. Покажи Богу свое намерение – и получишь от Него силу совершить дело своего спасения. Но дело спасения не ограничивается только постом. Если у нас не получается поститься в соответствии с установлениями Церкви и мы по благословению своего духовного отца совершим снисхождение к нашей телесной болезни и слабости, то это не так страшно. Кто может помешать нам смиряться и каяться? Не нужно телесных сил, не нужно быть молодым, старым, сильным и зрелым, чтобы иметь смиренный дух, чтобы не осуждать, чтобы не грешить, чтобы сердце было сокрушенным и пребывало в благодати смирения. Все мы, молодые и старые, больные и здоровые, можем иметь эту благодать покаяния в сердце, рождающуюся из смирения. Это и есть наша цель.

Именно этого хочет от нас Бог. Мы сможем этого достичь, если освободимся от уз страстей, от греха.

Пост – вот первая ступень, ведущая нас к тому состоянию мужественности и храбрости, которое разрывает узы греха, чтобы нам впоследствии продолжать свою духовную брань с большим рвением и дерзновением. Нам нужно отбросить злобу лукавство, все, что затмевает образ Божий, и главным образом стяжать святое смирение. Смиренный человек может каяться, может молиться, получать здоровье души и тела, в то время как гордый не может покаяться. Гордый человек не может понять, в каком состоянии он находится; ему кажется, что он не нуждается ни в Боге, ни в ком другом. Он никогда не ощущает свою вину, никогда не ощущает себя виноватым, что ему нужно попросить прощения у своего брата. Он считает, что всегда прав. В действительности он пребывает во тьме отсутствия Бога. Бог живет в сердцах грешных, но смиренных и кающихся. В гордом же человеке Бог никогда не живет и никогда не дает ему благодать. Гордым людям Бог противится. Он – противник гордости и эгоизма. Так что давайте в это благословенное время решимся наряду с телесным подвигом поста принести еще более глубокое покаяние.

Постараемся обрести это благословенное и блаженное состояние покаяния, стяжаемое плачем перед Богом. Бог придет в наше сердце, чтобы утешить и возвестить нам о Своей любви и о нашем спасении.

В Церкви мы не живем ложными утопиями, мечтаниями и морализаторским благочестием. В Церкви мы познаём Бога. Бог здесь, среди нас, и человек призван ощутить Бога как самый великий опыт своей жизни. Доказательством этому являются все те святые, которые ощущали присутствие Бога. Тогда мы будем по-настоящему детьми Божьими, детьми Церкви, будем действительно христианами, в которых воплотилось Евангелие и принесло плод, преобразив наше существо, сделав его храмом Святого Духа, избранным сосудом Божьим. Да сопутствует нам всегда эта благодать покаяния, особенно же в это благословенное время Святой, Великой Четыредесятницы. Получая прощение друг у друга, попросим Бога Своей благодатью и силой Честного Креста благословить нас, покрыть нас, укрепить нас, чтобы с радостью, решимостью и великим мужеством, подобно бегунам на беговой дорожке, мы продолжили духовную брань святого поста и сподобились сладости присутствия Бога в наших сердцах. Православная Церковь всегда на первое место ставит любовь к Богу. Любовь означает личное отношение, личное соединение человека с Богом. Для достижения этой любви у нас есть богослужения, бдения, молитвы, коленопреклонения, умная молитва, молитва по четкам. Учение и Евангелие Христово – это инструменты и средства, приводящие нас ко Христу. Церковь говорит об одном Лице, о Христе, а не об идеалах. Когда мы поймем, что именно это Лицо является сердцем Церкви, ядром любви и нашего бытия, тогда мы многое поймем в Церкви. Церковь совершает брак между человеком и Христом. Песнопения, чтения и весь дух великой Четыредесятницы и Страстной недели бьют по сердцу человека, чтобы разрушить его черствость и бесчувствие, дабы оно обратилось к поиску любви Христовой.

В Церкви мы не только вспоминаем историю, случившуюся две тысячи лет назад. Эти волнующие события там предстают совсем в ином свете. Праздники имеют глубокое духовное значение в жизни Церкви. Опыт святых показывает, что события, совершающиеся в земной Церкви, имеют непосредственную и органическую связь с небесной Церковью Божией, Церковью Ангелов и святых. В эти исключительные дни мы призваны приобщиться благодати и стать соучастниками события, которое разворачивается перед нами.

Но для того чтобы мы смогли приобщиться этих событий, необходима подготовка, мы должны знать, что именно произошло в эти дни. Если мы приходим неподготовленными на богослужения, ничего не понимая, мы сами себя обделяем. Быть может, когда мы увидим Распятие или Плащаницу, что-то и отзовется в нашем сердце, но подлинная причастность происходящему возможна только если мы правильно подготовимся. А как правильно подготовиться? Если в эти дни мы будем сосредоточены и не будем отвлекаться на тысячу вещей, если будем посещать все богослужения, если будем молиться, если будем читать, если попросим у Бога в молитве, чтобы мы тоже что-то почувствовали, тогда непременно Всещедрый Бог и Отец наш даст нам просимое. Чтобы в нас осталось ощущение страданий Христовых, чтобы мы не роптали, когда сталкиваемся с трудностями, чтобы мы спустились с небес на землю и поняли, что таков наш путь в этом мире. Если мы хотим следовать за Христом, мы пройдем через две ужасные вещи: во-первых, отказ от мирского успеха, а во-вторых, добровольное принятие нашего страдания. Мы должны это понять. Мы не ищем мирского благополучия и признания, так что не следует соблазняться, когда мир отталкивает нас, когда мы сталкиваемся с болью, страданием, необходимостью жертвы, – все это нужно для того, чтобы мы следовали за Христом, имели отношения любви с Ним.

В событии страстей Христовых центральное место занимает Сам Христос. Все, что Христос претерпел за нас – оплевания, заушения, поругание, терновый венец, желчь, – все, что Церковь так подробно описывает, нужно не для того, чтобы мы пожалели Христа, но для того, чтобы помочь нам полюбить Его. Чтобы показать нам, как Христос возлюбил нас, и чтобы подвигнуть наше сердце возлюбить Его. Чтобы, пребывая в любви к Нему, мы спаслись и вечно жили с Ним. Итак, страсти Христовы – причина не печали, но спасения. Так же и Крест Господень, которым умерщвлен был Христос, стал животворящим, стал знамением жизни, спасения и радости и, таким образом, перестал быть орудием убийства и проклятия, каким был прежде. Сам Бог называет его знамением Сына Человеческого.

Когда мы смотрим на икону Распятия, то видим, что Христос исполнен святого достоинства: очевидно, что Он пошел на страдание добровольно, что Он – Господин происходящего, а не жертва судьбы и человеческой злобы. Христос – Царь Славы, священнодействующий в Таинстве спасения человека через страдание и Крест и дарующий воскресение. Конечно, если кто-то посмотрит на Христа и Его страдание по-человечески, то будет испытывать жалость. Однако же Церковь представляет нам Богочеловека Христа, Который спас человека. Христос – не полная жалости жертва человеческой злобы. Он, как Великий Архиерей, принес Богу Себя, стал жертвоприношением и открыл нам врата рая. Церковь, когда изображает Христа, Богородицу и святых, представляет нам не только обстоятельства и историю события, но вместе с этим передает и то, что подразумевается, то есть то, чего не видно, – саму суть. Да, Христос на Кресте, Он страдает и умирает. Но Крест был бы концом вполне печальным и человеческим, если бы не последовало воскресение. Поэтому в конце концов Крест отодвигается в сторону, а главенствует воскресение. Каждую неделю Церковь празднует не распятие, а воскресение. Именно оно – основа и центр Церкви. Основываясь на воскресении, Церковь живет всю свою жизнь. Воскресенье – день воскресения; именно он определяет весь недельный праздничный круг и все остальное в Церкви.

Воскресение Господа повторяется как праздник в Церкви каждое воскресенье. Не рождество, не крещение, не распятие, но воскресение – основание Церкви. «Если Христос не воскрес», тогда, как говорит апостол Павел, «напрасна вера наша, напрасны труды наши», потому что человек оставался бы пленником смерти (1Кор.15:17).

Итак, воскресение освободило нас от смерти, но что это означает для нас на самом деле? Мы говорим: «се 6о Крестом прииде радость всему миру», «воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу, единому безгрешному». Что означает для нас воскресение Христово и что оно меняет в повседневной жизни? Воскресение Христово означает Царствие Божие, означает другую жизнь, «так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим.6:4); как мы поем в каноне Воскресения, новая жизнь воссияла от гроба. Мы, как чада Церкви, должны жить этой реальностью новой во Христе жизни. Мы не можем жить так, будто мы рабы смерти и тления. Наша жизнь не может быть жизнью, погрязшей в затхлости ада. Конечно, мы обязательно испытаем много трудностей в жизни, много печали и борьбы. Невозможно избежать этой чаши страданий, что бы мы ни делали. Главное состоит в том, какую пользу мы из этого извлечем, как выпьем ее – ругаясь или славословя.

Хотя мы живем в Церкви, молимся, поем, читаем, часто нам явно не хватает этой пасхальной радости, потому что мы не освободились от вещей этого мира. Мы всё еще привязаны к этому миру, и нас занимают человеческие дела. Мы не превзошли человеческое, не ухватили этот дух христиан, которые говорили: «мы не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр.13:14). Есть люди, в сердце которых можно увидеть живое присутствие Христа. Это не делает их бесчувственными и безразличными, они участвуют в жизни мира так же, как остальные, но с другим состоянием духа и имея в себе жизнь вечную. Ощущение вечного Царствия Божия не позволяет нам захлебнуться, потому что мы знаем: все человеческое – преходящее. Ничего не остается, только Христос остается вовеки. Если человек живет так, то все происходящее он воспринимает с подлинным достоинством.

Христос отверз врата адовы, сокрушил замки и цепи и все, что нас связывает, и освободил нас от греха. Рабство – все то, что держит нас в плену в этом мире. Мы не то чтобы презираем этот мир, «мы пользуемся этим миром, как не пользующиеся», как говорит апостол Павел (1Кор.7:31). То есть мы используем этот мир, но не используемся миром. Используем все радости, все благословения, которые дает нам Бог через этот мир, все хорошее и дающее радость, но мы не являемся рабами этого мира – Христос освободил нас от рабства. И только когда мы освободимся от оков этого мира, мы сможем действительно войти в радость Божию.

Действительно трагедия для христианина вместо радости воскресения Господня жить под пятой уныния от обычных невзгод человеческого существования. Бог дает нам такой дар, а мы его не берем, остаемся несчастными и маленькими людьми. Бог предлагает нам свободу воскресения, а мы ее не берем, не пользуемся ею, хотя в ней мы обретем смысл нашей жизни и почувствуем себя до конца свободными и радостными.

Христос сказал: «и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин.16:22) – то есть вашу радость никто не сможет у вас забрать; это не та радость, что дает мир, но радость Христова. Если не испытаешь боли, то не оторвешься от этого мира, чтобы вдохнуть кислород присутствия Христова. Христос дает тебе радость воскресения, чтобы ты вдыхал воздух свободы, а ты пошел и сделал из него углекислый газ. Христос сделал тебя царским сыном, а ты пошел, стал рабом и пасешь свиней, потому что, хотя ты и приглашен на вечерю Христову, не захотел принять Его приглашение. Вот что видно в Церкви. Мы приглашены жить во дворце Христовом, настоящие царевичи, а грех делает нас рабами, пустяки делают нас несчастными, и мы не разбиваем эти оковы, чтобы вырваться наружу и сказать, что не хотим этого рабства, не хотим жить в свободе Божией, которая сделает нашу жизнь радостной и в этом мире.

Воскресение Господне придает смысл всей нашей жизни, и только благодаря свету воскресения можно понять и выдерживать то, что происходит вокруг нас, противостоять этому и терпеть прежде всего себя, затем наших братьев, огорчающих нас своими слабостями, так же как мы огорчаем их. И один призван поддерживать другого: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал.6:2).

Гармоничные отношения между мужем и женой... Вопрос очень важный, ведь недостаточно просто привести детей в этот мир, нужно еще воспитать их хорошими людьми. Эта задача достигается в том случае, когда родители строят правильные отношения в браке. Правильные отношения родителей, гармония в браке и в семье дает детям равновесие душевное и телесное. Дети получают первые впечатления и все, что составляет их психосоматический мир, от родителей. Сегодня на Кипре, к сожалению, наряду с другими проблемами существуют проблемы, касающиеся семьи. Как бы мы ни хотели приукрашивать ситуацию, в реальности она совсем нерадостная. Приведу вам только некоторые известные мне данные по Лимасолу, но это касается не только Лимасола, а и всего Кипра. В нашем городе на восемьсот пятьдесят – девятьсот браков в год приходится примерно двести пятьдесят – двести семьдесят разводов. Согласно государственной статистике в прошлом году на Кипре было зарегистрировано пять тысяч браков и тысяча двести пятьдесят разводов. У нас очень большое число разводов, и, к сожалению, иногда так складывается, что развод является необходимым злом. Как служители Церкви Христовой, мы общаемся – по крайней мере, стараемся общаться – с людьми, переживающими трудности в браке, и таким образом имеем широкое представление о том, что происходит внутри семьи. Из личных наблюдений мы, как нам кажется, можем установить, в чем основная проблема.

На следующий день после того как меня избрали митрополитом Лимасольским и совершилась моя хиротония, я служил Божественную литургию в кафедральном соборе. Празднования закончились, и пришло время соприкоснуться с действительностью. Во время литургии я почувствовал, что у меня защемило сердце, и я подумал: «Теперь мы будем в городе, где много проблем». Я сам родом из Лимасола, поэтому имею право описывать город таким, какой он есть, не рискуя быть обвиненным в осуждении. Лимасол – замечательный город с очень хорошими людьми, но также со своим собственным характером и со своими особенностями. Прежде я был духовником многих сотен людей, но, став митрополитом, впервые столкнулся с реалиями большого города. Во время Божественной литургии я думал: «Что же меня ждет на этом пути, на этом поприще, на которое я вступил?» Я просил Бога, чтобы Он мне помог, укрепил меня в этом новом для меня служении Церкви. По окончании Божественной литургии я собирался пойти в кабинет митрополита. В это время ко мне подошел один наш священник и сказал: «Ваше Высокопреосвященство, простите, необходимо, чтобы вы срочно подписали вот эти бумаги, потому что люди ждут. У нас долго не было митрополита, и люди уже очень волнуются, поэтому срочно нужно подписать некоторые бумаги, здесь и сейчас». – «С удовольствием подпишу, дорогой отче. Что это у тебя за бумаги?» А про себя я подумал: «Интересно, где я поставлю свою первую подпись?» Посмотрел и увидел стопку документов с разводами. Тогда я сказал: «Пожалуйста, дорогой мой, убери их подальше от меня. Принеси мне что-нибудь другое на подпись. Ведь не ставить же мне первую подпись под разводами?! Принеси что-нибудь другое». «Хорошо, – ответил он, – посмотрим, какие еще есть нужды». За ним пришел следующий и сказал: «Подпишите». «Что?» – спросил я. «Чеки». – «С этого тоже не хочу начинать. Принесите еще что-нибудь». Со временем я понял, что в нашей епархии две проблемы: чеки и разводы. Такова грустная действительность. Вы ведь знаете, очень тяжело видеть людей, которые когда-то сильно друг друга полюбили, соединились узами брака, сделались одним человеком, родили детей, а в конце концов пришли к решению разорвать эти отношения, «некогда светившиеся» любовью.

Наша задача, задача Церкви, – вникнуть в суть проблемы. Почему распадается семья? Почему существует эта проблема? Если заняться исследованием этого вопроса, то можно очень быстро увидеть, что в нашей стране проблема в первую очередь объясняется одной серьезной причиной. Эта причина заключается в неумении общаться. К сожалению, в нашей стране мы не учимся правильно общаться. Я убедился в этом, наблюдая за образованием в школе, как в младших, так и в старших классах. Я заметил, что этот недостаток проявляется у нас с раннего возраста и, когда мы взрослеем, к сожалению, начинает приносить свои плоды. Нас с детства учат ходить в школу, чтобы стать образованными людьми, научиться правильно и хорошо говорить. Еще наши бабушки нас назидали: «Учись хорошо. Веди себя хорошо. Говори хорошие слова. Будь вежливым». И на самом деле, в школе мы учимся хорошо разговаривать, обращаться на «вы» к старшим.

Однако мы забываем, что общение – не только умение хорошо говорить. Самая главная составляющая общения – умение хорошо слушать. Вот этому нас никто никогда не учил. Хотя в нашей греко-христианской культуре это есть. Если мы почитаем сочинения древнегреческих авторов, а также святых отцов и современных отцов-подвижников, то увидим, какое внимание они уделяют умению слушать другого человека. Например, святой Никодим Святогорец, живший в XVII-XVIII веках, приводит разговор некоего духовника с подвижником-пустынником, который дает ему совет, как слушать другого человека. Он объясняет ему, как сидеть на стуле, как смотреть на человека, как с ним обращаться, даже говорит ему о мимике. Он советует быть очень внимательным и не допускать движений, которые могут смутить другого человека. Подвижник объясняет, как должен дышать духовник, когда слушает человека. В нашей традиции заключается удивительная мудрость, касающаяся того, как общаться с другим человеком. К сожалению, в наше время утрачен этот опыт. Мы учимся говорить. Но не учимся слушать.

Я радуюсь, когда слышу, что в Европе в школах, университетах есть специальные занятия и семинары, посвященные тому, как человек должен слушать. Первый раз я услышал об этом от женщины из Никосии. Она рассказала мне, что ездила в Англию на шесть месяцев, чтобы посещать занятия, посвященные умению слушать. Узнав об этом, я вначале улыбнулся и сказал: «Тебе пришлось поехать в Англию, чтобы научиться слушать?» Она ответила: «Да, отче. Умению слушать надо учиться. Это очень важно». Потом я сам заметил, что мы не слушаем, не умеем слушать, и понял, что умение слушать – это наука. Тогда я порадовался, что такие занятия есть на Западе и что, слава Богу, мы тоже находимся в Европе. Может быть, помимо всего прочего мы возьмем и что-то хорошее, что имели, но растеряли.

Когда ко мне приходят на беседу люди со своими проблемами, родители, между которыми есть разногласия, которые мучаются и мучают всю свою семью, несмотря на стремление жить гармонично, сразу бросается в глаза это неумение людей друг друга слушать. Каждый говорит о своем, как кассета, которую ставишь в магнитофон, и она начинает повторять все аргументы за и против, как два прекрасных магнитофона, которые замечательно передают то, что записано на пленке. Но магнитофонам никогда не суждено вступить в общение друг с другом. Просто каждый будет передавать то, что у него внутри. Также и двое людей, когда каждый видит только свою собственную проблему, не могут услышать друг друга.

Должен вам признаться из моего личного опыта общения с супружескими парами, что девяносто процентов браков распадаются не из-за третьих лиц, во всяком случае, третьи лица не являются первопричиной. Появление другого человека в отношениях – это уже следующий этап. Первой трещиной в отношениях, первым ударом бывает то, что люди, каждый по своим собственным и понятным причинам, закрываются в себе. По опыту мы знаем, что так происходит в большинстве случаев. Мужчина с головой уходит в работу, работает в одном, в двух, в трех местах, чтобы достойно и добросовестно обеспечивать нужды семьи, оплачивать кредиты за дома, которые он построил, за машину и прочее. То есть он в буквальном смысле слова работает с утра до вечера до изнеможения. То же самое делает супруга. В результате получается, что, возвращаясь домой, они бывают настолько усталыми и утомленными, что не только не могут друг с другом общаться, но еще, к сожалению, позволяют себе вымещать всю свою усталость и психическую, и телесную, друг на друге. А когда у них есть еще и дети, то они считают достаточным то, что делают, и говорят: «Я хороший отец. Я хорошая мать. Я делаю все для своего дома, для своих детей. Чтобы у них все было. Чтобы у них не было ни в чем недостатка. Чтобы они не чувствовали, что им чего-то не хватает».

Но выходит, что главного, в чем нуждаются дети – гармонии между родителями – мы им не даем. Вы все – родители и должны знать, что у детей глубокая интуиция, они всё очень хорошо чувствуют, их невозможно обмануть. Мы можем не ссориться и не говорить плохих слов в присутствии маленьких детей. Но ребенок все равно чувствует в глубине души, что происходит. Даже младенцы. Я не разрешаю родителям держать на руках младенцев во время исповеди. Я вижу, что младенец во время исповеди родителя участвует в том, что тот говорит. Младенцу, может быть, три, восемь, девять месяцев, и он еще ничего не понимает. Однако, когда мать, держа на руках своего ребенка, рассказывает что-то печальное, или плачет, или возбуждена от того, что рассказывает, видно, что ребенок тоже начинает возбуждаться. Тогда я говорю матери: «Не приноси с собой ребенка». – «Но он ничего не поймет, он же ребенок». Ребенок все понимает. Он понимал еще и до того, как ему родиться. Он понимал, когда был зародышем, понимал с тех пор, как появился в животе у матери. Это сегодня научно доказано, и даже существует пренатальная психология. Плод чувствует, ощущает, что происходит вокруг него, в доме, между его родителями. Дети всё понимают.

Для них очень важно, чтобы в доме была гармония. Как мы можем ее достичь? Теоретически мы все это знаем. Но как этого достичь? Брак – это великий подвиг. Великое искусство. Великая наука.

Я часто бываю в школах, посещаю все школы в городе и в округе. После того как я побеседую с детьми, остаются старшеклассники, и мы с ними разговариваем. Дети спрашивают: «Отче, почему считается плохим иметь отношения друг с другом, то есть внебрачные отношения? Почему Церковь так строга?» Я отвечаю им: «Да, Церковь строга, но не потому, что хочет уничтожить отношения между людьми, а потому, что хочет, чтобы отношения строились на правильном фундаменте. Если ты с юных лет не научишься смотреть на другого человека не как на женщину или на мужчину, а как на личность, что это Костя, Елена, Мария, Георгий, Андрей, то и в браке будешь создавать проблемы, смотреть на другого человека не как на человека, а как на женщину. И женщина будет смотреть на мужа не как на человека, а как на мужчину.

Вы прекрасно знаете, что не может быть правильных отношений в браке, если мы не выйдем за рамки пола, если не научимся смотреть на другого как на человека со всем его психосоматическим миром, не только как на тело, не только как на мужчину и женщину, но как на человека со своими психическими и телесными нуждами, у которого свой собственный внутренний мир, свое собственное бытие. Муж должен смотреть на жену как на личность, и жена так же должна смотреть на мужа. Поступая так, мы будем строить брак на правильном основании. Затем муж должен постараться понять, как мыслит женщина, и, поняв ее внутренний мир, вести себя соответствующим образом. Если будешь вести себя с женщиной, ориентируясь на мужскую психологию, то непременно в семье произойдет трагедия. Например, если ты говоришь: «Почему же моя жена недовольна мною? Я хороший муж, работаю, приношу в дом деньги, она покупает все что хочет, денег у нее сколько хочет, летом она путешествует. Почему же она недовольна?» А жена, в свою очередь, думает: «Я ему готовлю, стираю, я порядочная женщина, у меня в жизни нет ничего другого. Почему он недоволен?» Они не понимают, что все это хорошо и необходимо, но не то, что трогает душу другого человека. В браке важно душевное, человеческое общение, а потом уже все остальное. Чтобы это было, нужно увидеть другого человека таким, какой он есть.

Христос, чтобы спасти человека, Сам стал человеком. Он не послал кого-то другого, не отдал приказ и не совершил чудо, чтобы спасти человека. Нет. Он Сам стал Человеком, чтобы спасти человека. Так же и в браке: чтобы брак смог устоять, муж должен поставить себя на место жены и проникнуть в ее психосоматический мир, а жена должна полностью понять психосоматический мир мужа. Так взаимодействуют муж и жена. Он перестает быть мужчиной, а она перестает быть женщиной, и они оба становятся «одной плотью», становятся одним человеком. Это новый человек, которого благословляет Христос через Таинство брака и неразрывно соединяет. В браке человек не может действовать сам по себе. Ни в коем случае нельзя смотреть на свою жену как на нечто отдельное, поскольку «и будут два одною плотью» (Мф.19:5).

Два человека отличаются друг от друга изначально. Мужчина – это одно, женщина – совсем другое. Это совершенно разные существа, совсем непохожие, абсолютно разные. Как раз это и прекрасно в супружеской паре, что один дополняет другого.

Они не захватывают друг друга, не подчиняют, не поглощают друг друга, не истребляют личность друг друга, не лишают один другого личности, но оба становятся единым человеком. Муж делится с женой мужскими дарованиями, а жена женскими, и они вдвоем представляют собой благословленного Богом в браке нового человека, супругов, рождающих детей в мир. Видите, как мудро, искусно устроил Бог, что дети рождаются не у одного человека, а у двух. Плодом союза двух человек, психосоматического союза, являются дети. Поэтому человек видит самого себя в своих детях.

Самый большой подарок детям – это наше присутствие, гармония в семье. Ради этой гармонии мы должны жертвовать какими-то делами. Даже тем, что нам кажется необходимым, потому что мы должны понимать: мир – это богатство, не зависящее от внешних благ.

Мы должны вступать в брак с правильными установками и с правильным настроем. Видеть в другом человеке человека. Принимать его. Понимать, что нужно другому человеку. Понимать, что в браке мы даем, а не берем. Понимать, что наш долг – отдавать себя и не требовать от другого человека, чтобы он отдавал нам себя. Часто можно услышать от молодых мужа и жены: «Единственное, чего я хочу от тебя, – чтобы ты меня любила». Я на это говорю: «Вы уже заложили неправильный фундамент!» Когда ты чего-то просишь у другого, то это создает причину для ссоры. Лучше скажи своей жене: «Единственное, чего я хочу, – это тебя любить, а не чтобы ты меня любила. Я должен тебя любить, я должен сделать первый шаг, чтобы тебя полюбить, отдать тебе себя». Остальное придет потом, как следствие. Когда ты ставишь условие, то тем самым подпитываешь будущую ссору; потом ты скажешь: «Смотри, ты не делаешь того, что я тебя просил». Разве непонятно, что вначале должно давать человеку, а потом уже брать? Когда с самого начала хочешь брать, то все развивается неправильно.

В Церкви «любовь не ищет своего» (1Кор.13:5), как говорит апостол Павел. «Любовь все покрывает, все дает, все переносит, всего надеется» (1Кор.13:7). Господь Наш Иисус Христос возлюбил мир до конца (Ин.13:1). Никто никогда не сможет полюбить человека так, как полюбил его Христос. Он явил Свою любовь в виде жертвы за человека. В браке мужья должны любить своих жен так, как Христос – Церковь. То есть в браке ты реализуешь свою любовь, отдаешь себя целиком, безвозмездно, не ища чего-то для себя. Тем самым ты вдохновляешь другого человека, размягчаешь его душу и даешь ему возможность также начать отдавать все, что он может. Если так себя не вести, то постепенно образуется первая трещина в супружеских отношениях, и затем приходит множество проблем.

Давайте же поймем необходимость отдавать себя в браке целиком, без условий. Давайте осознаем, что мы должны научиться слушать другого человека. Чтобы услышать, нужно замолчать. Нужно переключиться с себя на другого, обратиться в слух и услышать другого человека. Муж должен услышать жену, а жена – мужа. Так эти два человека, соединившись, дадут детям все лучшее, поскольку каждый родитель имеет большую любовь к своим детям и желание давать им все.

Желаю, чтобы у вас все было хорошо, чтобы вы радовались своим семьям. Желаю, чтобы вам приносили утешение успехи ваших детей, чтобы они росли счастливыми, и Господь благословлял их.

(Беседа в Обществе многодетных родителей)

Велико значение женского начала в творении. Это проявляется на всех уровнях человеческого бытия, как личного, так и общественного. Женщина действует совершенно особым образом: она, будто некий фильтр, очищает от зла. Женская природа – творение Божие.

Изучая мир Божий, видишь, как Бог все премудро устроил. То же и еще в большей степени относится к самому человеку: и в биологическом, и в психическом, и в духовном отношении, да и с любой точки зрения. Как к мужчине, так и к женщине.

Великое дело – научиться понимать свою жену: знать, как ее радовать, как поступать, чтоб она была довольна, счастлива. Ведь у женщин – свой, особый язык, и нужно учиться этому: слушать и понимать свою жену. Речь тут не о словах, а о том, чтобы понимать больше, чем могут сказать слова, – множество неприметных, но важных мелочей.

Нужно очень хорошо знать душевный склад своей супруги – не вот этой вот женщины, а женской природы вообще, равно как и жене необходимо понимать особенности мужского строения души. Мужу часто невдомек, что женская душа сложна как лабиринт, и оттого бывает ему нелегко. Нелегко отыскать в лабиринте правильный путь! Нелегко в том, что видишь или слышишь, уловить невидимое и невысказанное, понять то, что только подразумевалось.

Женщины всегда действуют иначе, чем мужчины. Так устроено Самим Богом, потому что женщина – мать. Ее отличает тонкость, ее душевное устройство беспредельно сложно, потому что такая задача возложена на нее природой. Женское присутствие – это другая нота в самой природе. Вступая в брак, нужно очень хорошо понимать, что женишься не затем, чтобы иметь детей. Женщина – не аппарат для деторождения, который потом убирают на полку, любуясь на детей, которых она произвела на свет. Это – ошибка, разрушающая человеческие отношения супругов.

Когда Новый Завет говорит, что жена должна повиноваться своему мужу, смысл не тот, что жена должна стать рабой мужа. Это значит, что жена должна относиться к мужу с любовью, должна всей душой принять своего супруга. Апостол Павел учит, чтоб жена повиновалась мужу, а муж любил свою жену, как Христос возлюбил Церковь; кто любит свою жену, тот себя любит. Апостол Павел имеет в виду особенности каждого пола. Муж нуждается в соответствии со своей мужской природой и складом в том, чтобы жена любила его, не отталкивала, не сомневалась в нем. Не потому, что он безгрешен, а потому, что ему нужно услышать доброе слово, услышать то, что даст силы жить дальше. И если он ошибается, сказать ему об этом надо с большой добротой и мягкостью. Точно так же и женщина по своей природе и устройству нуждается в любви супруга, в том, чтобы чувствовать с его стороны ласку и нежность: так она создана по своей женской природе. Муж должен любить жену и относиться к ней с нежностью, а жене нужно всей душой принять его и повиноваться ему – не из рабства, а из преданности.

Повиновение в браке означает, что ты выходишь за пределы своего я: совершенствуешься, отсекая собственную волю. Всегда действуешь из любви к Христу. В человеке не нужно видеть тирана, хозяина, властелина; в каждом необходимо увидеть Бога: «Блажен человек, который всякого человека почитает как бы богом, после Бога».

Я повинуюсь супругу из любви к нему, как я повинуюсь Христу, потому что люблю Его. Мое повиновение – это ниточка, связывающая меня с Христом и с вечной жизнью. Повинуясь супругу, находишь свою свободу, свое лицо, исполнение самой себя.

Муж – глава жены, как Христос – глава Церкви и Спаситель тела Церкви. Это не означает, что муж стоит выше жены или что жена хуже мужа, но, как сказано в книге Бытия: «и создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену» (Быт.2:22). Он сделал это именно для того, чтобы жена чувствовала: она с мужем – одно целое. А еще Бог это сделал для того, чтобы и муж не сказал себе: «Она – чужая мне, я не имею к ней никакого отношения: она – одно, я – другое».

Бог взял у мужа ребро, и Адам, увидев Еву, сказал: «Это – кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою». То есть не чужая, а моя, она – это я сам! Вот откуда это тяготение друг к другу: ведь двое стало из одного.

«От ребра его воссоздавый жену, и спрягий ему помощника». Сопряжение – одна упряжка. То есть Бог взял жену с мужем и поставил их в одну упряжку – брачную упряжку, чтобы эти люди вместе несли крест и груз своего брака. Это не наказание, но путь; ступая по нему, необходимо достичь связи с Богом. Христос – Глава Церкви, и делом Главы было служить Своей Церкви, спасать ее, а не угнетать. И Он спасает ее, принося Себя в жертву, за нее «распятый и воскресший». Так и муж поставлен главой жены, чтоб защищать ее, служить ей, беречь ее, жертвуя собою, и, если нужно, умереть за нее и свою семью. Апостол Павел говорит, «что муж есть глава жены» (Еф.5:23). А один мудрый старец добавляет: «Да, но жена – сердце мужа». И точно так же, как тело без головы не тело, так и без сердца оно – мертво, застыло, холодно. Если муж – глава жены, то и жена – сердце мужа. Поэтому Господь и не сделал их одинаковыми: именно с тем, чтобы они дополняли друг друга. Не мужчина и женщина, но двое воедино.

Таким образом, повиновение жены мужу означает, что она принимает его жертву, защиту и служение, его стремление оберегать ее и, если понадобится, умереть за нее.

А мужьям надо любить своих жен, как Христос любит Свою Церковь. Он не за тем возлюбил ее, чтоб она служила Ему, но чтобы освятить и очистить ее – привести нас к Себе прославленными Его славой, не имеющими греха, порока и нечистоты; чтобы мы были святы и непорочны пред Ним. Потому и мужья, как собственное тело, должны любить своих жен: любящий свою жену себя любит.

Нет ничего странного в том, чтобы любить и чтить, а не подавлять свою жену, потому что твоя жена – это ты сам. Любишь свое тело, заботишься о нем, даешь ему отдых, следишь и ухаживаешь за ним? Так же должен ты, говорит апостол Павел, любить и защищать свою жену, заботиться о ней и служить ей, ибо она не чужое что, но собственное твое тело, ты сам.

В супружестве муж с женой духовно срастаются, и в этом единстве нет и не может быть никакого разделения. Нельзя отделить душу от тела. Так и супруги, словно душа с телом, должны быть в таком сообщении, чтобы ни в чем не разделяться.

Когда Церковь говорит, чтоб жена во всем слушалась мужа и что муж – глава жены, речь тут не о том, что жена – бессмысленная и безвольная раба мужа, а, напротив, о согласии супругов. Ибо в послушании человек обретает величайшую свою свободу. Подчинив себя другому добровольно, сознательно, станешь всесилен и поистине свободен. Великое дело – послушание! Кто сам себя подчинит из любви к Богу, тот поймет, что есть жизнь, что есть свобода, что есть радость!

Итак, двое объединяются и учатся этой великой тайне: чтоб жена поддерживала своего мужа, а муж – жену. Мужу нужно познать, что дома, вблизи жены, он найдет мир. Это ему необходимо по природе. А жена должна научиться быть отрадой и утешением своего мужа.

Жена должна чувствовать, что глава, то есть ее муж, к ней чуток и внимателен, что он заботится о ней, уважает и чтит ее. Как мозг печется о теле, так и муж должен заботиться о жене, чтобы она не была одна.

Все это не укладывается в обыденные человеческие представления, потому что имеет иное измерение: Христово и Церкви. Когда в основу супружеских отношений положены Христос и Церковь, эти отношения углубляются и освящаются, в них открывается нездешняя перспектива, уходящая в вечность. Их цель – привести мужа с женой ко Христу, к соединению с Ним.

В первую очередь я хотел бы поблагодарить за возможность присутствовать на церемонии закрытия учебного сезона приходской воскресной школы. Замечательно, что на этом скромном празднике была представлена вся работа, проводимая здесь преподавателями, а также детьми, которых вы отдаете в приходскую воскресную школу. Здесь дети в любви общаются с другими детьми их возраста, но главным образом – с Небесным Отцом, получая все необходимое, что потребуется на жизненном пути. Эта церемония показывает, насколько полезная проводится здесь работа, какие усилия и старания ежедневно прилагаются для того, чтобы воспитание, предоставляемое приходом, не было односторонним и неполноценным, но чтобы оно касалось всего человека, чтобы это воспитание было правильным, православным, уравновешенным и помогало человеку стать полноценной, здоровой личностью.

Я бы тоже хотел сказать только несколько слов, поскольку оказался на этом праздновании, несколько общих слов, касающихся воспитания молодых людей, как гласит название сегодняшней беседы. На это воспитание Церковь смотрит иначе, чем мир. В Церкви воспитание означает руководство, приведение людей не к определенным идеям, или ценностям, или идеалам, а к любви Господа нашего Иисуса Христа. Воспитание в Церкви заключается в том, что человек учится любить Христа, это – главная цель Церкви. Совершенством в Церкви является любовь, которая пребудет во веки веков, поскольку и вера, и надежда упразднятся в последний день, и останется только любовь. Следовательно, человеку нужно научиться любить Бога. Верить в Бога – это важная ступень, первая ступень, на которую становится человек. Он не остается на первой ступени, потому что не может отдать всю свою жизнь чему-то, во что он просто верит. Конечно, если он великий идеолог, он может это сделать, и это мы наблюдаем вокруг себя изо дня в день. Но в Церкви главное – присутствие любви. Для нас главной целью является Христос. Христос – это Учитель каждого человека. Видите, как замечательно говорит Господь в Евангелии: «научитесь от Меня»... (Мф.11:29). То есть человек учится у Христа, у Самого Христа, научается из жизни Христовой, из слов Христовых, но главным образом учится через опыт Божественной любви внутри себя. И этот опыт настолько силен, что побеждает все другие виды любви мира.

Радость Христова и присутствие Христово имеют такую силу, что если они возгорятся в сердце человека, то все начинает происходить и вращаться вокруг любви Божией. Христос нам снова говорит в Евангелии: «Огонь пришел Я низвести на землю» (Лк.12:49). Я пришел на землю, говорит Христос, зажечь огонь, и этот огонь возгорелся в сердцах святых, в сердцах всех тех людей, которые за Ним последовали. Этот огонь возгорается в сердце каждого человека, подлинно вкусившего присутствие Христово. Недостаточно, дорогие мои, передавать нашим детям евангельские истины, недостаточно говорить, что Евангелие и Церковь – лучшее, что можно дать детям, что любовь, радость, свобода, справедливость – это хорошо. Конечно, все это замечательно, но молодому человеку сегодня нужно научиться любить Христа, узнать, что Церковь дает Христа и мир не может этого дать ему. Человек везде может научиться уважать людей, любить их, быть порядочным, честным, справедливым, демократичным, свободным и прочее. Церковь не нужна, чтобы обучать нас всем этим вещам, этому нас учит сама наша природа. Сама наша человеческая природа, наша человеческая ипостась учит нас свободе, справедливости, демократии, уважению, любви к другим людям. Церковь же нам говорит о любви ко Христу. И здесь, позвольте мне сказать, находится та точка, где мы, современные христиане, спотыкаемся, потому что считаем Церковь идеологической системой. Нам кажется порой, что достаточно исполнять свои обязанности, достаточно, чтобы у детей были границы, чтобы они не безобразничали, не делали ничего плохого. Иногда можно услышать слова, вызывающие снисходительную улыбку, но не имеющие никакого отношения к Церкви. Например: «Лучше, чтобы человек был привязан к Церкви, чем к наркотикам». Значит, или наркотики, или Церковь? Значит, тот, кто не в Церкви, тот связан с наркотиками? Безусловно, нет! Человек может быть не церковным, но быть порядочным, правильным, честным, хорошим супругом, отцом, учеником и обладать всеми положительными качествами. Но мы, старшие, часто не можем понять, почему у наших детей другие отношения с Богом, и говорим: «Зачем тебе это нужно? Тебе недостаточно того, что ты стал хорошим человеком, знающим специалистом, что у тебя есть работа и ты приносишь пользу миру и обществу? Зачем тебе что-то большее? Это крайности, фанатизм, эксцентричность, нездоровые проявления». Почему же мы выказываем такие взгляды? Потому что наши жизненные критерии – это не любовь, а чувство долга: «Выполни свой долг, и этого достаточно». Но любовь, дорогие мои, не имеет границ. Когда ты любишь Бога, то не чувствуешь границ. Так же как и когда любишь человека. Если ты любишь человека, то хочешь быть вместе с ним, соединить свою жизнь с ним; разве возможно ограничить эту любовь? Любовь – это огонь, горящий в сердце человека. Она не может быть ограничена и не поддается логике, но действует сама по себе, потому что действует в сердце, а не в уме. Церковь учит и призывает человека полюбить Христа больше всего на свете. Раньше в церкви было много детей. Мы все помним, кто из нас постарше, что до определенного возраста все дети ходили в воскресную школу, в церковь, у них были отношения с Богом. А после определенного возраста эти дети исчезали: в четырнадцать, в пятнадцать или в восемнадцать лет. Они шли в армию, в университет, и все усилия преподавателей воскресных школ, других людей проходили даром. Как вы думаете, почему? В чем была ошибка? Конечно, имели место человеческая слабость, искушения, соблазны, которые умножаются по мере взросления человека, но ошибка Церкви (не самой по себе Церкви, а людей Церкви) заключалась в том, что мы не поняли, что детям нужно было передавать любовь Христову. Мы обучали их евангельским истинам: «Будь хорошим, люби людей, давай милостыню, будь порядочным человеком», – а о любви Христовой не говорили. Потому что для нас самих богословие было человекоцентричной идеологией и философией. Мы не знали о любви Божией, не ведали, что значит любить Христа. Именно по этой причине люди не считали важным научиться поститься, совершать бдения, причащаться, исповедоваться, читать жития святых. Люди довольствовались чтением других книг. Жития святых были отложены в сторону. Аскетическая жизнь в Церкви была оставлена. Человек, который хотел познавать Христа через Таинства Церкви, считался маргиналом, поскольку тогда были другие приоритеты. По этой причине мы теряли людей, одного за другим, когда они вступали в переходный возраст. Потому что, безусловно, грех имеет силу, и это тоже является определенным опытом. Это то, что привлекает и пленяет человека. С другой стороны, что человека может удержать от этого? Идеи? Идеи – всего лишь мертвые тени вещей. Идея не может удержать человека, каким бы он ни был идеологом. К счастью, этот период прошел, и мы нашли, вновь обрели себя, свои корни, нашу традицию. И сейчас мы видим молодых людей в церкви, видим, что они любят Бога и приходят в храм по другим причинам и с другими потребностями. У них могут быть свои трудности, свои проблемы, грехи и слабости, как и у всех нас. Но они слушают о любви Божией. Вот об этом, дорогие мои, мы должны говорить нашим детям, чтобы они учились любить Бога. Когда они любят Бога, они открывают внутри себя великий опыт Его любви. Тогда они научаются и приобретают духовную прививку, которая является противовесом тяжести греха. И даже если человек бывает ранен грехом, присутствие любви Христовой утешает его сердце. Он знает, что не спасется своими силами, а спасется любовью Божией, милосердием Божием, милостью Божией, жертвой Христовой на Кресте за всех нас. Если мы сегодня в церкви говорим о воспитании, то говорим как раз об этом путеводительстве, об этом руководстве – помочь человеку полюбить Бога. Тогда Церковь будет взращивать мучеников. Как можно объяснить то, что мы видели в театральном представлении, которое нам было сегодня показано? Мать отдала своих детей на смерть. Неужели она не могла что-нибудь сделать, чтобы этого избежать? Как выдержала эта женщина, видя, что убивают ее детей одного за другим? Как смогли девочки девяти, десяти и двенадцати лет выдержать эти ужасные муки? Современная девочка боится даже укола, а не то чтобы ей отрубили голову и уничтожили ее в буквальном смысле слова. Младенцы, женщины, мужчины, молодые, старые, пожилые, дряхлые, большие и маленькие – все стремились к мученичеству. Не потому, что верили в какую-то идею, а потому, что любили Христа. Любовь Христова горела в их сердцах, и они преодолевали все трудности.

В заключение приведу вам еще один пример. Я часто его привожу, потому что, мне кажется, он выражает опыт святых, помогает нам увидеть, что у святых был внутри огонь, затмевающий все.

В житии святого великомученика Георгия, этой жемчужины Церкви Христовой, рассказывается, что помимо множества ужасных мучений, которые он претерпел, его послали на еще более страшное.

Люди собрались в театре (на стадион того времени), где происходили конные бега. Для мучения приготовили железные ботинки с гвоздями, раскалили их на огне так, что они стали ярко-красного цвета, и надели на ноги святому. Затем его привязали сзади к лошадям, и они побежали по ипподрому. Все собравшиеся, глядя на это страшное зрелище, кричали так, как это свойственно людям, не знающим Бога. Святой же великомученик Георгий, как повествует житие, с радостью воспринимал происходящее. Мученик Христов, обутый в эти ужасные железные ботинки, полные гвоздей, бежал со рвением, говоря себе: «Беги, Георгий, чтобы удостоиться соединения с Господом».

Мы все знаем, что когда в ботинок попадает камушек, нам трудно бывает идти, а не то чтобы это были ботинки с гвоздями или с раскаленным железом! Видите, какой был дух у святых? Святой великомученик Георгий не видел перед собой ни лошадей, ни кричащих людей, не видел людского зла, а видел только Христа. Он видел Его и ради Него бежал. Поэтому он бежал с большим рвением, и все остальное было для него ничем, потому что в его сердце горел огонь, намного сильнее, чем огонь от ботинок, и в его сердце горела любовь Христова, уничтожающая все трудности. И сегодня, дорогие мои, если мы хотим, чтобы наши дети и все мы с радостью проходили предлежащее нам поприще (Евр. 12:1), то должны научиться взирать на начальника и совершителя веры Иисуса (Евр. 12:2). Тот, кто постоянно видит Христа перед собой, не обманывается, не теряется, не заблуждается, и огонь, горящий в его сердце, не потухает. Значит, наша цель заключается в том, чтобы полюбить Христа. Понять, что Христос – это Тот, Кто полюбил нас первым, и полюбить Его.

Недавно я был в одном детском саду в Лимасоле и спросил детей: «Ребята, почему мы должны любить Христа?» И я был поражен ответом одного ребенка, который сказал: «Владыка, мы должны любить Христа, потому что Он нас полюбил». Видите, какой удивительный ответ! Это ответ апостола Иоанна: Будем любить Его, потому что «Он прежде возлюбил нас» (1Ин.4:19). Мы любим Христа потому, что прежде Он нас полюбил. И мы имеем в себе любовь Христову не как теоретическое знание, а как личный опыт жизни. Для нас, дорогие мои, Христос должен быть смыслом жизни, центром нашего бытия. Если Христос будет для нас смыслом жизни, тогда и нашим детям мы передадим этот опыт любви Христовой. Только этот опыт может удержать их в стороне от нынешних соблазнов. Наркотики, насилие, удовольствия, богатство – все это разрушительный опыт, но также опыт жизни и смерти. Самый сильный опыт, который может удержать молодого человека, – это опыт любви Христовой. Давайте постараемся передать огонь, который Христос возжег в сердцах людей, и тогда этот огонь захватит и наших детей, и мы будем идти по нашему пути мирно и безопасно. Так что я желаю приходу Святого апостола Андрея и всем нам, чтобы любовь Христова горела в наших сердцах, чтобы мы могли передать нашим детям то, в чем они действительно нуждаются, чтобы они пережили трудности нынешних времен, и чтобы жили всегда в любви Христовой – и в этой жизни, и в вечном Его Царствии.

Июнь 2005 г.

Христианская жизнь в семье – это жизнь по образу Триипостасного Божества. Семья, как общение личностей, изображает единение в полноте любви Святой Троицы, в Которой три Лица сохраняют Свою ипостась, не нарушая единства между Собой, и представляют Собой одну нераздельную природу трех Лиц. Классическое определение «Один в Трех и Три в Одном» в точности выражает всю тонкость отношений Троичного Бога и образец для каждой настоящей семьи. Поскольку догма формирует образ мыслей и поведения человека, православные отношения человека в семье заключаются не только в сохранении личности, но и в ее реализации в семейном союзе любви, где несколько членов представляют собой одно тело, неразрывное и нераздельное.

По общему мнению святых отцов, нарушение единства между людьми объясняется расстройством личности каждого человека, искажением образа Божиего и присущей ему красоты, что приводит человека к индивидуализму, обособленности и другим печальными последствиями. Как следствие падения приходят страсти, являющиеся болезнью нашей природы, постоянным и коварным врагом нашего спасения. Каждый человек, где бы он ни находился, стоит перед этой твердой стеной страстей, которую он должен преодолеть, чтобы иметь возможность войти в общение любви с живым Богом и своим Творцом, а также с людьми, являющимися его собратьями и образами Божиими. Особенно это должно совершаться в семье, где отношения призваны быть настолько близкими, как если бы это было одно слитное тело, поднимающее все тяжести как один человек. Святые нашей Церкви благодаря своему опыту и мудрости в Боге, а главным образом из опыта святой жизни Христа на земле, разделяют страсти на три рода. Этими страстями, как оружием, искушал диавол Господа нашего, когда Он постился в пустыне. Поэтому эти страсти считаются самыми главными. Если бы эти страсти не составляли полного круга диавольских искушений, тогда бы диавол не был бы полностью побежден и обезоружен. Это тщеславие, себялюбие и сластолюбие. Цель этих страстей – разрушить все, они начинаются с нас и распространяются на наших окружающих, на нашу семью и отдаляют нас от нашего Бога и Спасителя. Тщеславие, эгоизм – это источник и корень нашего искаженного состояния после грехопадения. Тщеславие ослепляет ум и изгоняет свет Бога, толкая человека на страшные ошибки. Оно действует в нас как смертоносное опьянение, ввергающее нас в бездну несчастья. Тщеславие не способно видеть правду, оно живет в ложных мирах, созданных нашей болезненной самолюбивой фантазией. Эта страсть исцеляется в семье через сдержанность, терпение и принятие совета другого человека. Когда человек не довольствуется своими собственными суждениями и решениями, а смиряется и принимает взгляд других, то он освобождается от уз эгоизма и входит в пространство смирения, пространство свободы. Смирение – это то, чем наполнено сердце Христа, и ему всегда сопутствует кротость. Эти две добродетели – смирение и кротость – являются необходимыми опорами, поддерживающими здание семьи, которое должно выдержать внешние и внутренние бури и напасти. В кругу семьи, телесный и духовный возраст членов которой различен, равно как разнятся их настроения и состояния, кротость является объединяющим средством. Именно она ведет к зрелости и совершенству.

Следующая страсть, рождающаяся от предыдущей, – себялюбие. Это – неразумная любовь к себе, обожание своего «я», жаждущего, чтобы все вращалось вокруг наших собственных удовольствий и желаний. Себялюбие – крайний индивидуализм, разрушающий любые отношения по причине того, что человек оказывается не в силах отказать самому себе. Себялюбие рождает бунт и своенравие, что часто ведет к распаду семьи. Если точкой отсчета всех действий и чувств является наша собственная персона, наше личное удовольствие и удобство, то понятной становится причина многих разводов под единственным предлогом: он мне не соответствует, он мне не нравится, он меня не понимает, мы не подходим друг к другу. Себялюбие делает нас жесткими и черствыми, слепыми и бесчувственными. Из-за стремления к удовлетворению своих прихотей мы остаемся безразличными ко всему, что происходит, не задумываясь, какие травмы могут быть нанесены остальным членам семьи, особенно детям. Средством от себялюбия, согласно святым отцам, является бескорыстная любовь. Любовь не мыслит своего, имеет своим учителем Христа, Который «отдал Себя за жизнь мира» (Ин.6:51). Любовь – это отвержение себя, смирение и восстановление своей личности. Любовь – главное и здоровое движение души. Однако, чтобы иметь возможность отвернуться себя, смириться и наполниться жизнью, любовь должна быть направлена в первую очередь к Богу, а через Бога к человеку и ко всему мирозданию. Членам семьи необходима жизнь во Христе, чтобы они поняли, в чем заключается истинный смысл любви, где она начинается и чего может достичь, как ее правильно развивать, чтобы она была чистой, лишенной болезненных чувств и индивидуализма.

Третья страсть, связанная с предыдущими страстями как прочное звено, – сластолюбие. Обычно оно проявляется как отказ от любого рода трудолюбия, усилия и лишений ради блага других, а также как возведение в абсолют и обожествление наслаждения. Причины сластолюбия коренятся в душевной болезни после грехопадения и в помрачении ума, отдаленного от Бога, что оказывает воздействие на тело человека, являющееся храмом Святого Духа и драгоценным членом Иисуса Христа. Сластолюбие главной целью и смыслом брака, а также и всей жизни имеет наслаждение, исходя из этого определяется все поведение человека. Сластолюбие лишает человека общения, потому что вынуждает его смотреть на другого как на вещь. Сластолюбие заставляет придавать значение внешнему, а не внутреннему, вследствие чего у человека возникает ощущение постоянной неудовлетворенности и ненасытности. Если сластолюбие господствует в человеке, то оно делает его своим рабом и пленником и толкает его на пути, лишенные благословения Божия и истинной свободы Церкви, и в итоге наносит смертельный удар семейным узам нерасторжимой и подлинной любви и уничтожает все самое благородное. Противоядием этой болезни души является трудолюбие, готовность к борьбе и стяжанию всякой добродетели. Сама наша Церковь, являющаяся духовной лечебницей, имеет настроенность на аскезу и труд, которая ведет человека к правильному отношению к вещам, что является, согласно святому Максиму Исповеднику, необходимым условием для верного суждения о духовных понятиях. Трудолюбие, аскеза и главным образом любовь и божественное горение преображают страстного человека, освящают движения его души и тела. Так освобождается человеческий ум и начинает правильно судить о вещах, вести тело к освящению и целомудрию, удерживать человека на высоте уровня образа Божия, а также удерживать его на пути к его цели – уподоблению Богу. Три эти великие страсти борят каждого человека как в монашестве, так и в браке и семье с помощью разного оружия и разных методов, но с одной целью: чтобы человеку не удалось обрести на пути своей жизни освящения и спасения.

Святитель Иоанн Златоуст призывает нас: «Сделай свой дом Церковью». Семья, как домашняя Церковь, служит местом духовного врачевания страстей. Такую же функцию в Православии выполняет общежительный монастырь. Совместная жизнь, совместное проживание, супружество и общение внутри домашней Церкви обтачивают шероховатости характера, расширяют узость сердца и учат тому, что без любви и возрастания во Христе семейная жизнь опирается на непрочное и шаткое основание и в любой момент может легко разрушиться. Святитель Иоанн Златоуст называет семью ареной, местом борьбы и испытаний. И действительно, у семьи долгий и длинный путь с испытаниями, искушениями и невыносимыми скорбями; дабы ее не потопили волны этого мира, ей необходимо иметь своим основанием незыблемый камень, которым является Христос и Его Церковь. Таинство семьи и брака велико есть «по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф.5:32). Господь умалил Себя, стал Человеком и с тех пор питает и печется о Церкви как Небесный Жених и остается вечным ее Главой. Церковь без Христа не может существовать, и Христос вне Церкви не дает ее Таинств человеку. И в семье никто не может жить без другого. Домашняя Церковь не может быть создана, если главой семьи не является Христос. Господь по Своему благоволению желает спасения и обожения каждого человека. Это – конечная цель всей нашей жизни. Следовательно, и семья и монашество – не самоцель, а средство для нашего спасения. Все формы жизни мимолетны и преходящие и оцениваются в соответствии с тем, ведут они нас или нет в вечное Царствие Божие. Если семья не ведет ко Христу, тогда все ее успехи временны, слабы и обречены на смерть, как и сама семья, как образ жизни этого века. Семья достигает своей цели не мирскими успехами своих членов и даже не тем, что она просуществовала неразрывно до конца, а освящением и обожением своих членов. Любая другая оценка семьи человеческими и мирскими критериями является несправедливой и судит невероятно ограниченно о ее возможностях. Современный святой монах-святогорец говорил: «Когда мы научаемся преодолевать свой эгоизм, то мы становимся истинными членами своей семьи, а став истинными членами своей семьи через преодоление эгоизма, мы станем настоящими членами всей семьи Адама и тогда сможем молиться Богу за весь мир». А это – не что иное, как воцарение Святого Духа в нашем сердце.

Если мы хотим, чтобы мир исправился, давайте вначале исправим себя и свои семьи.

Обычно у человека есть цели, большие или маленькие, далекие или ближайшие, которые могут быть достигнуты в самом скором будущем, или совсем незначительные. Но есть люди, у которых нет целей в жизни. Однако считается, что человек сотворен так, чтобы иметь цели. Почему же так? Потому что мы верим и читаем в Священном Писании, что человек был создан Богом, знаем, что Бог не делает чего-то случайно, и человека Он сотворил не случайно, и что человек не просто так появился на свет. Случайно сделать можем что-то мы, но не Бог. То, что делает Бог, является совершенным в своем замысле и воплощении, совершенным в своей цели. Все дела Божии совершенны. И человек, являющийся самым совершенным творением Божиим, имеет цель и причину, ради которой он создан.

Святые отцы говорят, что один из первых духовных опытов человек получает, когда начинает просвещаться его ум, когда после очищения он переходит на следующую ступень – просвещение ума. И тогда одним из первых переживаний человека является познание причины сущих, то есть человек начинает понимать опытным способом, ради чего сотворен весь мир. Причина сущих, цель, ради которой был создан весь мир, заключается в том, чтобы помочь человеку понять, как его любит Бог. Старец Паисий, переживший этот духовный опыт по благодати Божией, говорил: «С тех пор я понял, как любит Бог человека. Как богатый отец, любящий свое драгоценное дитя, строит ему самый красивый дом, украшает его сверху донизу чрезмерными богатствами, чтобы выразить свою любовь, так же и Благой Бог сделал все для человека и подчинил все ему, как царю творения. Все творение имеет одну-единственную цель: помочь человеку понять и почувствовать, как любит его Бог, сотворивший все для него. Творение – это выражение любви Бога Отца к человеку».

Если Бог сотворил все эти бездушные вещи для человека, то подумайте, ради какой цели создан человек, являющийся совершенной тварью и венцом всего творения? Для отцов Церкви ответ на вопрос, зачем создан мир, очень прост. Согласно святым отцам, цель всего мира – это познание Творца и обожение твари; цель творения заключена в том, чтобы помочь человеку познать Творца, и чтобы обожилась тварь, человек, через познание Бога, нашего Отца.

Христос в Евангелии ясно говорит, какова цель человека: Царствие Божие. Что такое Царствие Божие? Это Христос, Он Сам есть Царствие Божие. Царствие Божие – это не чувство, не сад, в который попадаешь, это – Сам Христос. Христос сказал нам: «Ищите же прежде Царства Божия... и это все приложится вам» (Мф.6:33). Небесный Отец знает, в чем мы имеем нужду, и даст нам все, но прежде всего – Царствие Божие. Если человек этого не поймет и вместо того, чтобы двигаться к главной цели, расставив все остальные в правильной иерархии, начнет с других целей и потеряет самую главную, ему придется очень трудно.

Бог создал человека по образу Своему и подобию. Но человек разрушил свою связь с Богом падением, лишился благодати Божией, нарушив заповедь, и стал подвержен смерти и тлению. Человек потерял цель, ради которой был создан, потерял свой ориентир и теперь не знает, куда идти, поэтому и по сей день ведет себя болезненно. Проявления этой болезни – наши страсти и грехи. Наша страстность, корыстолюбие, лукавство и злоба (хотя Бог нас такими не создавал) являются следствием того, что мы потеряли цель, ради которой были созданы. Поэтому мы имеем духовные болезни: страх (не в психологическом смысле этого слова), чувство незащищенности, подозрительность, лукавство, корысть. Это состояние человека свидетельствует о том, что он потерял свою цель и совершает ошибочные действия, как пьяный человек, который ходит туда-сюда, направляется в одно место, а приходит в другое, не может найти дороги. У человека помутнело в голове, он опьянел и потерялся в лабиринте греховных страстей и не знает, что с ним происходит. Пока мы грешим и находимся в рабстве у своих страстей, мы сами себя разрушаем.

Греческое слово αμαρτία (грех), такое мудрое и замечательное, используемое святыми отцами и Христом в Евангелии, означает как раз то, что имеет в виду православное богословие: непопадание в цель. Что значит непопадание в цель? Это когда ты теряешь свою цель, промахиваешься. Это происходит по двум причинам. Во-первых, потому, что ты не знаешь своей цели, и во-вторых, потому, что у тебя нет способности целиться и попадать именно туда, куда хочешь. Святые были чрезвычайно умными и мудрыми людьми, и те из вас, кто знал святых, могут об этом засвидетельствовать; и я, поскольку знал святых людей и даже жил с ними, могу сказать, что у этих святых людей было много общих отличительных черт. Одной из них было то, что они не делали абсолютно ничего, что шло бы мимо их цели. Они не делали ничего бесцельного. Они обладали настолько сильным характером, такой рассудительностью и здравомыслием, что их ум работал двадцать четыре часа в сутки. Даже самая незначительная мелочь входила в их цель, поэтому им и удалось достичь таких высот.

Когда человек живет бесцельно, он не может совершить в жизни никаких дел, у него не может получиться ничего серьезного и достойного, а главное, он не может достичь цели, ради которой был создан. Святые люди Божии были как раз теми людьми, которые знали цель своей жизни и совершали действия в абсолютном соответствии с тем, чего хотели. Они не отклонялись ни в чем и ни при какой возможности, не шли на компромиссы, не искали себе никаких оправданий. Цель их всегда была перед ними. Человек создан Богом, чтобы иметь эту главную цель в себе, он также имеет множество других целей, более мелких и второстепенных. Но когда он начинает преследовать главную, он выздоравливает и уже в здоровом состоянии действует уравновешенно.

Если нам удается сделать главной нашей целью Бога, тогда все остальное хорошо устраивается, не давит на нас, тогда жизнь не приводит нас в беспокойство, получится ли у нас что-то или нет. Если у меня получается – хорошо, если нет – тоже хорошо. Если у меня получается что-то второстепенное, третьестепенное – хорошо, если не получается, то и это я принимаю с терпением, чтобы через терпение и трудности стяжать Царствие Божие.

Безусловно, в нашей жизни не может все происходить так, как мы предполагаем и как хотим. Что-то будет так, как мы хотим, что-то нет. Если у нас что-то получается, то ни в коем случае нельзя позволять уму воспарять подобно воздушному шару, превозноситься и мнить о себе нечто; но также если у нас что-то не получается, то нельзя предаваться унынию, отчаянию и позволять себе впадать в это страшное состояние, когда кажется, что невозможно подняться и все уже кончено.

Цель часто может быть красивой, но будет развенчана, если она несовершенна: несовершенная цель всегда обманывает и разочаровывает. Такова человеческая природа: она не может быть удовлетворена чем-либо ложным и несовершенным, смертным и преходящим; все это не может нас удовлетворить. Человек может быть удовлетворен только тем, что продолжается, что не умирает.

Его не может удовлетворить то, что когда-то умрет. Он может быть удовлетворен этим лишь какое-то краткое время, поскольку наша природа не может быть удовлетворена суетными, смертными и тленными вещами. Все это утомляет человека, не может дать ему ни радости, ни наслаждения, ни отдохновения. Человек получает отдохновение только в том, что истинно и вечно, а значит – только Бог. Только Бог может дать совершенное отдохновение человеку. Именно об этом говорит Христос: «придите ко Мне... и найдете покой душам вашим» (Мф.11:28–29), успокоитесь, и это на самом деле правда, потому что все остальное нас утомляет, насколько прекрасным бы оно ни было. Бог же нас никогда не утомляет.

Именно поэтому Бог хочет, чтобы мы соединились с Ним. Не потому, что Он в нас нуждается, а потому, что желает, чтобы мы, Его дети, действовали правильно, одухотворенно и красиво, в соответствии с тем, как Он нас создал, чтобы мы не умирали до нашей смерти.

Каждая ошибка, которую мы совершаем по отношению к нашей цели, будет иметь трагические последствия. Если мы будем делать себе идолов, и особенно если мы впадем в заблуждение и сотворим себе кумира из чего-то преходящего, даже из самого благородного в жизни (из родителей, детей, супруга), нас обязательно постигнет разочарование.

Необходимо иметь иерархию в своих целях и слушать то, что сказал Христос, искать в первую очередь Царствия Божиего, то есть Его Самого, а все, что нам нужно, даст Бог. Ведь Он не отвергает наших нужд, и если Он их удовлетворит – хорошо, если нет – будем терпеть и ждать, ибо все в руках Божиих, и будем всем довольны, говоря: «Слава Тебе, Боже». Тогда у нас будет мир в душе, и мы не будем терзаться этими бесчисленными «почему»: почему у меня нет того или этого, почему у меня не получилось то или другое. Будем жить без страха и чувства незащищенности – и душа наша не будет уставать. Если у нас получится наладить иерархию в наших целях, тогда мы будем иметь мир, обещанный нам нашим Отцом Богом. Когда у тебя есть доверие Богу, доверие воле Божией, что все происходит по ведению Божиему, тогда ты имеешь мир и спокойствие, тогда ты не впадаешь в панику и тебя не мучит чувство незащищенности, ты не тревожишься и не отчаиваешься. Когда ты имеешь в себе благодать присутствия Божиего, то проводишь жизнь свою в мире, хорошо и радостно.

В прошлый раз мы с вами обсуждали заповедь блаженства «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф.5:8) и говорили о том, что такое чистота сердца. Мы говорили также о крещении, о том, что в Таинстве крещения с человеком происходит онтологическая перемена; о природе страстей и о том, какое место они занимают в человеке. Благодатью Таинства крещения человек рождается вновь, становится членом Тела Христова, облекается во Христа. В сердце крещаемого уже входит благодать Святого Духа, и у человека есть возможность обожения, возможность стать живым членом Тела Христова. Как говорят святые отцы, страсти, диавол, греховные побуждения оставляют сердце человека и с той поры находятся близ сердца, но не внутри него. Сердце же, кроме того, что это орган, работающий в нашем теле, – центр человека, всего нашего психосоматического существа, всех наших сил, душевных и телесных. Это место, в котором открывается Бог, внутри него Бог говорит с человеком. Наше сердце, как говорит Христос, – это зрительный орган, видящий Бога. Ведь в видении Бога участвует весь человек, всеми силами своей души и тела, поэтому сердце – единственный подходящий для этого орган. Когда человек видит Бога, то видит он Его всем своим существом: телом, душой, умом – всеми своими силами. Нет ни одного миллиметра нашего существа, которое не наполнилось бы присутствием Божиим. И тогда все наши недоумения, сомнения, вопросы, которые естественны, потому что наше знание несовершенно, – все это прекращается, как только человек увидит Бога. Слава Богу, в нашей Церкви мы обладаем богатством святоотеческого предания, которое, в сущности, есть именно то, что Христос дал миру, и наша Церковь сохранила это. Это и есть доказательство видения Бога; а видение Бога возможно там, где есть чистое сердце.

Сегодня, в продолжение беседы о чистом сердце, я хотел бы подробнее остановиться на болезнях сердца. Вы уже знаете, что сердце человека после грехопадения сделалось больным, так что мы являемся недужными людьми. В этом, собственно, и заключается некая суть первородного греха, что мы по наследству несем в себе болезнь нашей павшей природы. Остановимся на нескольких болезнях, которым подвержено человеческое сердце, и обсудим способы их лечения. Ведь, как мы уже много раз говорили, Церковь лечит человека не после смерти, а в этом мире.

И здесь, в этом мире, в этой жизни, видны результаты этого лечения. Церковь – духовная больница, куда входит человек и видит, что в ней лечатся определенные болезни, доказательством чему является опыт святых.

Главный переносчик микробов, поражающих человеческое сердце, это наше воображение. Под воображением мы понимаем особенность нашего психического устройства, производящую зрительные и мысленные образы. Когда воображением человека движут страсти, в нем рождаются страстные, нечистые, греховные образы, которые поражают человеческий разум – наш ум, а потом и наше сердце. К сожалению, по крайней мере в этом есть опыт у всех нас. Ведь мы очень хорошо знаем, что наше воображение – это склад всевозможных образов, созданных им из всего, что мы видели. И странность заключается в том, что обычно помним все дурное, что мы сделали и видели. Так, по крайней мере, происходит со мной; не знаю, как у вас, но я слышал об этом и от других. Человек думает: «Как же так? Я видел столько хорошего в жизни, так много достойных примеров, знаю так много замечательных вещей – слышал, видел, читал. У меня есть опыт Бога, святых, Церкви, когда я молюсь, нахожусь в храме...» Но это все теряется, а помним мы почему-то о том, что было еще в начальной школе или, скажем, десять лет назад – некий страстный образ, поразивший наш ум, грех, который мы совершили, увидели, услышали. И иногда это все снова на нас ополчается, опять пленит наш ум и насильно погружает в глубину нечистоты, греховных представлений.

К сожалению, наше воображение – это склад, наполненный бесполезными вещами. Святые отцы, будучи знатоками человеческой души, стремились очистить свое воображение или даже, если хотите, умертвить его вовсе, чтобы оно не работало против воли Божией.

Итак, мы знаем, что воображение с его зрительными и мысленными образами – канал, который проводит и распространяет внутри нас греховные побуждения. Но если у нас будут добрые образы и представления, то и они постепенно распространятся в нашей душе, подобно тому как прежде в ней распространялся грех.

Вот несколько болезней сердца, о которых говорят святые отцы.

Первая, которую святые отцы считают основной болезнью сердца человека, души человека, – это так называемое «неведение». Под неведением (духовном термине, как его понимали отцы) разумеем не обычное не знание чего-то, что познается умом, а отсутствие опытного знания: наше сердце не знает Бога. Это не просто отсутствие знания, но тот элемент, та сила, которая проводит границу в человеке между тем, что значит Бог, и что значит жить вдали от Бога. Например, человек, который вырос, где дурно пахнет, и никогда не жил в горах, не знает, что такое жить на воздухе. Помню, один афинянин приехал на Афон, пробыл там пять-шесть дней и стал говорить: «Что-то со мной не так, как-то мне не по себе». Он неважно себя чувствовал. А в какой-то день во дворе монастыря завел мотор трактор, мы все стали черными от бензина, и тут он сказал: «Слава Богу – вот что это было!» Ему не хватало выхлопных газов, а как только он вдохнул бензина, то пришел в себя. Живя в центре Афин, он вырос в смоге. Он был сыном смога, и стоило ему очутиться среди сосен, на чистом воздухе, как его организму стало чего-то не хватать – выхлопных газов. И как только трактор обдал его выхлопами, он пришел в себя.

Вот что значит ведение и неведение. Когда человек растет так, что его душа не имеет опытного знания Бога, он пребывает в неведении Бога: он не может знать, что такое Бог.

Это известно нам всем, потому что у многих из нас в жизни был этап, когда мы не знали Бога. Но в какой-то момент внезапно или вследствие некоего длительного процесса мы узнали Бога. И тогда – я исхожу из собственного небольшого опыта – мы поняли, что значат слова: «Я есть Свет истинный» (Ин.1:9). Мы увидели, где мы жили до этого, потому что наша жизнь до того момента, как мы обрели связь с Богом, проходила во тьме, в «осязаемой тьме, такой густой» (Исх.10:21–22), что ее можно было ощупать руками. И несмотря на это, мы были вполне довольны нашей тьмой. Мы поняли, что жили во тьме, только когда увидели свет. Все то время, пока мы пребывали во тьме, мы не только думали, что это естественно, но и считали, что это хорошо.

Наше сердце не имело ощущения Бога, оно не ведало Бога. Это одна из самых больших болезней или, скажем так, изъянов сердца, когда оно по той или иной причине не знает Бога. Часто мы говорим с людьми, пытаемся что-то им объяснить, а человек не принимает, не может услышать слово Божие. Потому что его сердце этого не принимает, оно в неведении, и мы должны ждать. Святые отцы учат: прежде чем говорить с человеком (хочешь ли ты просто сказать ему несколько слов, убедить в существовании Бога или в чем-либо еще), нужно сперва помолиться за него, чтобы благодать предшествовала нашим человеческим словам.

Так же обстоит дело и с еретиками. У них ошибочное знание о Боге, и когда им проповедуешь истину или они читают Евангелие, все, что должно было бы коснуться сердца, ими искажается; они ничего не понимают. Неведение Бога – это болезнь, подобно тому как человек испытывает недомогание, когда в его организме не хватает какого-нибудь витамина.

Как лечится неведение Бога? Знанием Бога. Знание Бога – это не чтение книг по догматике, не попытка разобраться в учении Церкви о Боге. Знание Бога приходит с опытом Бога, а этот опыт появляется через деятельное участие в жизни Церкви. Именно таким знанием обладали наши предки. Они не знали богословия, но их сердце знало Бога. А раз сердце знало Бога, значит у них была сила сохранять веру, как сохраняли ее на протяжении восьми-девяти веков в нашей стране. Свидетельствовать о Христе, умирать за Христа и передавать это опытное знание Бога из поколения в поколение – вот главное. И мы потеряли его с того времени, как из живого опыта превратили Церковь в мировоззрение, из живого опыта превратили ее в некий свод нравственных законов, положительных ценностей и идеалов. И мы стали как консервные банки, внутри которых ничего нет!

Вторая болезнь после неведения – это забвение. Это значит, что сердце человека не помнит о Боге, что оно не молится. Почему это является болезнью? Потому что, как мы говорили уже много раз, естественное состояние человека – непрестанно помнить о Боге. Так Бог сотворил человека. Помнить не умом, но внутри своего сердца, когда в его сердце присутствует и действует Бог. Какой же пример вам привести? Наш ум – это энергия, верно? И естественно, когда мы что-либо делаем, обычно мы стараемся делать это с умом – так мы читаем, пишем, красим, моем, убираем: наш ум работает. В человеке, который живет духовно, по-христиански, есть и другое средоточие его существа – сердце. И в то время как его ум делает что-то одно, его сердце делает другое. Сердце прилеплено к Богу, оно живет с Богом, существует Богом, радуется присутствию Божию внутри себя – и одновременно человек выполняет свои дела, свою работу. Он может даже спать, а его сердце все равно продолжает существовать среди благодати Святого Духа.

На деле это достигается, главным образом, когда человек привыкает произносить про себя Иисусову молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Такая молитва – действенный способ запустить механизм нашего сердца. Когда человек только начинает духовную жизнь, он не должен следить за качеством молитвы. Невозможно в начале духовной жизни молиться не отвлекаясь – что бы мы ни делали, наш ум обязательно будет блуждать. Однако эта молитва при постоянном повторении обладает силой постепенно воздействовать на наш душевный мир. Как некий механизм, сквозь камни и скалы прокладывающий дорогу, так и эта молитва работает внутри нас. Она идет все дальше и дальше, пока не проложит дорогу, и так постепенно наша душа наполняется благодати.

А когда благодать Святого Духа посетит душу человека, тогда его сердце начнет работать в нем само по себе и будет иметь постоянную связь с Богом. Тогда забвение проходит и приходит непрестанная память о Боге, или умная молитва, вечная память о Боге. Так человек возвращается к своему состоянию, бывшему до грехопадения, к тому, как его создал Бог.

Третья болезнь – это окаменение. Христос в Евангелии не раз упоминает окаменение сердца. «Не ожесточите сердец ваших» (Евр.3:8), – говорится в Писании. Человек замечает, что хотя он и хочет слушать слово Божие, желает Бога, хочет проникнуться мыслями о Боге, о Святом Духе, но внутри его сердца имеется некое окаменение, не позволяющее вместить эти слова. Как в притче о сеятеле (Лк.8:5–8). Семя упало на камень и, поскольку на камне не может ничего вырасти, не растет. Это то окаменение, которое мы замечаем у себя в сердце, и, к сожалению, оно касается нас всех. Уподобим наше сердце или наш внутренний мир почве. Когда мы начинаем ее копать, то есть устанавливать связь с Богом через молитву, которая является как бы неким погружением в глубь нашего существа, то упираемся в камень. Может быть, вначале земля будет мягкой, потом мы обнаружим несколько камушков, а в конце дойдем до твердого камня, который ничему не поддается, и дальше ничего не выходит. От чего это окаменение сердца возрастает? В первую очередь, от трех вещей: от многих забот, наслаждений и богатства. Об этом сказал Христос – что «заботы, богатство, наслаждения делают сердце человека черствым и холодным» (Лк.8:14). Это три основные страсти, которые ожесточают наше существо. Заботы – потому что они затягивают нас и крадут силу у нашей души. Жизненная сила, которая у нас есть, чтобы обратиться к Богу, растрачивается на многие заботы, на суету и шум, которые нас окружают. Всем нам знакомо это чувство, как, каждый день к вечеру страшно замученные и усталые, не имея сил ни на что, мы осознаем, что вот, прошел еще один день – и мы потеряли еще один день. Но ничего, завтра будет новый день, – но и на следующий день повторяется то же самое, как будто мы охвачены каким-то безумием.

Есть пророчество преподобного Антония Великого: наступит время, когда все люди сойдут с ума, все будут охвачены безумием, а увидев нормального человека, будут говорить ему, что сумасшедший он!

Сегодня иногда слышишь о таких вещах, от которых кто угодно сойдет с ума. Только человек проснется – включает радио! Вы видели такое? Может быть, и вы так делали? Или даже еще прежде чем проснуться. Я слышал, что есть такие радиоприемники, в которые встроены будильники. Я таких не видел, но слышал, что такие есть. Устанавливаешь будильник на определенное время, и когда оно наступает, включается радио. Представьте себе человека, который, едва проснувшись, сразу начинает слушать радио. Как же человек при этом может жить по своему естеству?! Что же человеку делать, когда он просыпается? Когда я попал на Афон, то не знал, как просыпаются монахи. Но один старец мне сказал: «Знаешь ли, ты, как только проснешься, сразу же вставай с кровати и, осеняя себя крестным знамением, говори: “Слава Тебе, Боже” и начинай читать Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного» (Пс.40:5). Если так поступаешь, это молитва страшной силы. Это первое движение, ума; как говорят святые отцы – первая сила ума. Если ум сразу же начнет работать с молитвы, тогда он будет в молитве весь день. В сердце человека появится покой, и он будет радоваться пробуждению. В монастыре монахи встают в три, в два часа ночи.

Расскажу вам одну историю. Когда я был на Афоне, то почти все время нес послушание в архондарике, то есть на мне лежала забота о гостях и других посетителях монастыря. В нашем монастыре в архондарике иногда ночевало по семьдесят паломников. И у меня вместе с другими братьями было послушание каждое утро их всех обходить и будить, потому что они хотели ходить на литургию, а литургия начиналась в два тридцать или три часа. Зимой на Афоне снег, погода ненастная, холод нешуточный – иногда бывает минус десять и снег до четырех метров высотой. И вот, представьте себе, люди по вечерам, вместо того чтобы спать, начинают между собой разговаривать. А утром, когда звонит колокол и бьют в било, они ничего не слышат. Но если они хотели пойти на литургию, значит мы обязаны их позвать. И это была настоящая комедия каждое утро. Чего мы только от них не слышали! Двое-трое швыряли в нас ботинками.

Был там один пожилой человек, пятидесяти пяти – пятидесяти восьми лет, директор школы, который строил из себя эдакого святошу. «Если уж мы приехали на Святую Гору, – говорил он, – то завтра мы, как положено, встанем, чтоб идти в церковь». Пришли мы утром его будить, стучим-стучим – не открывает, не просыпается. У нас там был один монах с Кипра, я ему говорю, что вот, мол, один человек никак не просыпается. А он мне: «Предоставь это мне, я мигом с этим управлюсь». Он открыл дверь, зашел, толкает его легонько: «Вставай!» – тот ничего. Он ему опять: «Давай просыпайся! Вставай! Ты на Афоне». А тот все спит и спит. Он его и так, и сяк, толкает, пихает, «проснись-проснись». Наконец, тот произнес: «Кто это?» – «Смерть!» – ответил монах. Так тот в ту же секунду подскочил, как из гроба выпрыгнул.

Я хочу сказать, мои дорогие, что именно окаменение человеческого сердца, возрастающее от действия страстей, удерживает человека в этой дремоте. Он ничего не понимает. Это окаменение часто становится причиной духовного тупика для человека. И нужно проявить очень большое терпение, чтобы, не переставая, бить в это твердое вещество и молиться Богу, чтобы Он разбил этот камень. Как говорится в псалме Давида, «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50:19). Бог никогда не оттолкнет сокрушенного сердца. Так и святые обращались к Богу с молитвой: «Сокруши мое сердце». Но как же сокрушается сердце? Сердце человека, конечно, сокрушается подвижничеством: постом, молитвой, бдением, трудом, прилежанием. Но более всего – когда человек с терпением переносит большие искушения и скорби. Вы, конечно, еще молоды, и, наверное, у вас не так много скорбей, но учитесь уже сейчас принимать их как благодеяние. Неудачи и все огорчения учитесь принимать с терпением.

Слово «скорбь» (θλίψης) происходит от глагола «сжимать, стеснять» (θλίβω). Скорбь, как мельничный жернов, перемалывает камень сердца в муку. Человек должен пройти через эту сердечную скорбь. И он выходит из нее победителем. Поэтому в Откровении говорится о святых, что «они стоят пред Богом, одетые в белые одежды святости, благодати. И Святой Дух говорит, что они прошли через большие скорби» (Откр.7:9–14).

Великие святые нашей Церкви переживали великие скорби. Их жизнь вовсе не была легкой и приятной. Преподобный Афанасий Афонский, основатель первого афонского монастыря, всегда говорил (и это было написано на его иконе афонским монахами): «В скорби чрезмерной провел [я] все дни моей жизни».

То, как это происходит, – Таинство Церкви, таинство благодати. Ведь благодать Божия имеет силу обращать скорбь в радость. Когда у человека все очень плохо, в нем происходит некая перемена, и скорбь становится причиной великой благодати, так что горечь скорби уничтожается и претворяется в радость.

Не знаю, можете ли вы это понять, но просто знайте, что если с вами происходит что-то огорчительное, даже самое маленькое огорчение (например, вы не сдали экзамен или опоздали на автобус, все что угодно, что могло вас огорчить) – если, начиная вот с таких маленьких вещей, человек будет учиться с радостью терпеть искушения, то постепенно он научится принимать и большие скорби. И потом, когда в его жизни непременно придет время великих скорбей, разочарований и потрясений, человек не сокрушится, то есть не погибнет в них. Сокрушится сердце, но человек не пропадет. К сожалению, с этим плохо справляется современный человек, очень плохо!

Помните, какой выдержкой прежде отличались люди? У них умирали дети, они переживали многие потери, болезни... Их лица выражали такое терпение! Они всё переносили достойно и терпеливо, как будто их облекала непробиваемая броня терпения и все эти удары не могли их убить.

Мы же сегодня и малейших трудностей не выносим. Человек отправляется к психиатру из-за того, что у него выпадают волосы, и каждый день он подсчитывает, сколько волос у него осталось. Это не шутка! Все мы знаем о подобных вещах. Поводом для самоубийства может стать килограмм лишнего веса. Как это возможно?! Люди с голоду умирают, недоедают! Ну, набрал ты килограмм, или даже два, или пять. Ну и что?

Помню одного монаха, такого же толстого, как я, который говорил: «Как хорошо, что я не худой, что люди не могут говорить обо мне: “Какой же этот монах подвижник!” А так они смотрят на меня и говорят: “Какой же этот толстяк монах?”» Он, по крайней мере, относился к этому с юмором и смирением.

Итак, человеку надо учиться переносить все с терпением, на все смотреть по-хорошему, видеть везде хорошую сторону. Тогда его переживания не становятся отравой для его души.

Результат окаменения сердца – его бесчувственность. Бесчувственность означает слепоту. Если сердце человека зачерствело, окаменело, то, естественно, оно также и слепо. Оно ничего не понимает, не может отличить добро от зла, как не видит ничего слепой человек, не знает, ни что такое дверь, ни что такое окно или стол, потому что не имеет никаких изображений внутри себя. Он слеп. В Евангелии Христос, «глядя на людей, скорбит об ожесточении их сердец» (Мк.3:5). Он увидел слепоту их сердца и восскорбел: люди, стоявшие перед ним, были настолько слепы, что не могли ничего понять.

Еще одна болезнь души – нечистота: когда сердце человека привыкает принимать нечистые помыслы; когда человек допускает и развивает в себе бесстыдные и плотские представления. Это не то же самое, как если бы помыслы атаковали нас и просто посещали наш ум и уходили. В голову может прийти все что угодно. Нас может атаковать помысел, в нашем уме может все время биться какая-то мысль, желание, стремление, касающееся чего угодно. Нас это множество мыслей никак не характеризует. Но мы должны внимательно следить, чтобы то, что приходит нам на ум, не развивалось бы потом в нашем сердце. Потому что если мы допускаем и развиваем это в нашем сердце, то оно привыкает получать наслаждение от нечистых помыслов, от этих дурных и неподобающих воображаемых образов и потом не может без них жить.

Человек, имеющий чистое сердце, даже если захочет, не примет нечистый помысел, сердце изрыгнет и оттолкнет его, отвернется от него с отвращением. И наоборот, нечистому сердцу противно все чистое. Что ни скажешь ему достойное, доброе, здравое – все это оно отторгает, а часто еще и впадает в гнев, если пытаешься его образумить.

Иногда такое бывает, например, в парах, когда люди – как это сказать? – встречаются. Один из них не хочет, чтобы между ними происходило что-нибудь безнравственное, противоестественное, дурное, и говорит: «Я не хочу делать этого». А другой, сожитель, супруг (не знаю, как его назвать), отвечает: «Либо ты принимаешь то, что я хочу, либо я тебя брошу!» Его охватывает гнев, возмущение – он не желает принимать ничего другого, его сердце привыкло плавать в мутных водах наслаждения, греха, нечистоты.

Если мы приучим наше сердце вкушать чистоту, то оно будет так работать само по себе. Как, например, происходит со мной в Никосии: не могу пить там воду. Умираю от жажды, но воду в Никосии пить не могу, она плохо пахнет, а местные жители ее пьют и благодарят Бога. Это потому, что я привык к монастырской воде, к чистой горной воде, она такая замечательная, прохладная, благоухающая. А в Никосии она ужасна, дурно пахнет, но человеку, который пьет ее каждый день, кажется, что это прекрасная вода и лучше быть не может.

Следующая болезнь – это неразумие сердца. Она исходит из предыдущих. Сердце оглупляется, теряет рассудительность, не понимает, что ему полезно. Идолопоклонство, корыстолюбие, сребролюбие безрассудны. Собираешь, хотя и понимаешь, что тебе это не нужно. Есть у тебя два-три миллиона – тебе их не съесть, достаточно. Но человек, может быть, уже и стар, но все равно продолжает копить деньги и никому их не дает: ни детям, ни внукам – никому, только копит. У старых сребролюбцев, по крайней мере, хоть какая-то радость была: хранили они деньги в сундуке, извлекали их каждую ночь, гладили, пересчитывали, выкладывали столбиками! Теперь даже этого нет. Есть у тебя карточка или счет на, скажем, пять миллионов фунтов – и ничего, кроме самого числа. Раньше хоть были золотые монеты, а сейчас это просто цифры. Сребролюбие совершенно безрадостно и глупо. Так и неразумное сердце. Человек не понимает, что он – существо преходящее. Вы молоды, перед вами еще простирается будущее, но когда человеку лет пятьдесят-шестьдесят, он понимает, что прошлого у него уже намного больше, чем будущего. В шестьдесят – это десять лет, в пятьдесят – двадцать. И всё. О чем же ты думаешь?

Вы этого не испытали. Я тоже в вашем возрасте не мог понять, что это значит. Можете себе представить, что это такое, когда достигаешь возраста, когда прошлое – большая часть твоей жизни? Это очень грустно. Помню, я спрашивал мою бабушку: «Сколько тебе лет?» – «Семьдесят два», – отвечала она. «Ты скоро умрешь?» – «Умру. Не оставаться же вечно на земле». – «А ты не боишься?» Моя бабушка была святой женщиной и не боялась. А меня это очень пугало. Я думал: Матерь Божия, неужели мне будет семьдесят два, и я буду знать, что через два-три года умру? Я не мог себе этого представить, мое существо этого не принимало. Так же и в юности. Как можно думать о смерти, когда перед тобой учеба, университеты, диссертации, дома, машины, кредиты? Человек смертен, каждый час звенит звоночек, и ты делаешь еще один шаг вперед. Что ни делай, ты находишься в вагоне поезда, который идет-идет, а потом в какой-то момент тебя позовут – и конец, твоя остановка, выходи!

Еще одна болезнь – это когда в сердце нет прямоты. В Писании говорится, что Бог отворачивается от человека с неискренним сердцем. Если человек опутан страстями, его сердце лукавит перед Богом. Человек двоедушный часто сам не знает, что ему надо. А что же сказать о сегодняшнем человеке, раздробленном не надвое, а на множество частей? Он не может ни принять волю Божию, ни прямо стоять пред Лицом Его. Вместо того он разменивается на множество вещей; не понимает, что ему следует делать, и даже себя самого не может понять.

Это касается не только отношений с Богом, но и отношений с людьми. Человек теряет связь с другими людьми. Это – следствие не только греха, но и современного образа жизни. Приведу простой пример. Раньше люди могли находиться очень далеко друг от друга, им требовалось усилие, чтобы встретиться. Встречаясь, люди обнимались, целовались, плакали, оставались в гостях неделю – они радовались друг другу. А сегодня снимаешь телефонную трубку, звонишь и говоришь по проводу. Сидишь в комнате один – и говоришь, смеешься, плачешь, улыбаешься! Представьте себе, что мы видим человека, говорящего по телефону, – так, как мы смотрим телевизор, выключив звук. Мы видим его гримасы, как он говорит – проводу, страдает – от провода. А разозлившись, он может и ударить по трубке, а в другой момент – погладить ее. Это было болезнью прошлого десятилетия, а сейчас это – компьютер. Говорят, через него и видеть можно. Как это грустно! Мне некоторые говорят: я познакомился с девушкой в Америке, и мы каждый день разговариваем. Как же вы разговариваете? По компьютеру. Ты разговариваешь по компьютеру? Она тебя слышит? Нет, мы переписываемся. Ты пишешь, тебе пишут – всё на экране, и это называется «мы много разговариваем»! Что это за общение?! От такого общения можно с ума сойти! Один пишет, другой пишет – все на экране, а потом они безумно влюбляются, ни разу друг друга в лицо не видев! Только через компьютерную переписку. Это страшно! Человек больше не нужен, человеческие отношения отменяются. Все эти вещи, которые, считается, упрощают жизнь, знаете, сколько всего прекрасного они разрушили в нашей жизни? Ее красоту! Где же наша такая прекрасная жизнь? Ее сделали легкой, но уничтожили ее красоту. Старец Паисий любил повторять: «Одно дело – дух, другое – нейлон». Как сильно отличается нематериальный дух от нейлона! Так и здесь. Представьте себе розу живую и розу искусственную. Искусственная может быть прекраснейшей по форме, размеру и цвету, ее даже могут для запаха побрызгать спреем, но она – неестественная. Или как цветы, что растут в теплицах, они вообще не пахнут. Не пахнут гвоздики на кладбищах и свадьбах – они, как силос, никакой ценности не имеют. А настоящие, за которыми ухаживают, которые появляются, когда положено, один раз в год, драгоценны и благоуханны.

Так и человеку нужно жить на своем месте, как подобает его естеству. Для него противоестественно упразднить пространство – он живет в пространстве, и это украшает его жизнь. Возьмем письмо, написанное на бумаге. Его надо было ждать несколько дней. Когда оно приходило, пусть через десять – пятнадцать дней, через месяц, его читали и перечитывали. Прежде письма берегли, это было что-то священное, исполненное глубокого смысла. А теперь – ничто. Вы знаете, что таким образом упраздняется история? Мы больше не пишем, но говорим по телефону, решаем наши проблемы таким способом, и нет истории. Не знаю, понимаете ли вы это, но на Афоне, в нашей обители, сохранилась вся переписка монастыря с 1600 года. Кипы, целые тома писем, даже самые маленькие письма раньше сохраняли, письма с 1600 года! Например, там есть такая записка: «Отцы, прошу вас, пришлите мне 5 оки 8 воска и 3 оки масла. С любовью о Христе, монах Дометий». Даже такие письма тоже сохраняли. Во всех этих письмах видна подлинная история. Например, писали, что кто-нибудь поехал в Салоники, а потом о том, что он там увидел, услышал, какие новости, что происходит, кто приехал и т.д. В 1977 году на Афоне появился телефон, и все это прекратилось. С тех пор монахи стали сообщаться по телефону. Звонят и говорят: «Еду в Салоники по такому-то делу...» Писем больше не пишут, и нет истории, она упразднена. В скиту, где мы жили, у нас была моторная лодка, деревянная лодка, которая ходила туда-сюда. Иногда бывал шторм, и двадцать дней или месяц не приходило никакой почты. Письма имели ценность. Когда приходило письмо и когда ты писал письмо, каждое слово имело ценность. Сегодня же при современной скорости тебе присылают факс по пустяковому поводу, и ты его тут же выбрасываешь и пишешь ответ, даже не вникая в то, что происходит, потому что ничего не вкладываешь в это письмо. Пишешь по службе, пишешь по делам. Ты не передаешь в этих письмах себя. И это упразднение места, времени, расстояний уничтожает многие прекрасные вещи в человеческой жизни.

Замечено, что такое сегодняшнее положение сказывается и на духовной жизни человека. Говоря это, я, конечно, не призываю отказаться от цивилизации и вернуться к прошлому. Но нам надо, по крайней мере, ценить прекрасное в нашей жизни.

И в завершение сегодняшней беседы, последняя болезнь – грубость. Вы знаете, что такое грубость, не так ли? Это когда человек груб, неотесан. Но почему же отцы видели в грубости духовную болезнь? Потому что грубость – это недостаток любви, а недостаток любви означает недостаток духовной жизни. Человек может быть хорошо воспитан, иметь прекрасные манеры, но его вежливость может быть жесткой и мертвой. А бывает, что человек не умеет вести себя в гостях, не умеет есть ножом и вилкой... Внешняя вежливость мало что говорит. Главное, чтоб человек приобрел подлинную деликатность.

Если вы знали святых людей, то видели истинное благородство. Они необыкновенно деликатные люди, в них нет ничего притворного. Они ничего не знают, годами живут в пустыни, отшельники, люди, которые никогда не выходили в мир. Я был знаком с одним отшельником, который не был в миру шестьдесят лет и сорок лет не видел маленьких детей. Как-то раз его посетил один человек со своим сыном. Мальчику было пять лет. Старец посмотрел на него и говорит: «Господи, помилуй! Дитя! Первый раз за сорок лет вижу малыша. Какие у него маленькие ноги, и руки, и тельце. Единственный Младенец, которого я видел за все это время, – Христос на иконе на руках у Богоматери».

Только представьте себе: этот человек сорок лет не видал детей! Казалось бы, дикарь. А между тем это была деликатнейшая душа, исполненная безграничной любви, таким богатством любви, которое даже вызывало недоумение. Потому что эти люди так выражали свою любовь, что в наше время подобное непременно вызвало бы только недоумение: мы бы подумали, что эти люди не в себе. Не могу вам описать, с какой свободой они выражали свою любовь. Эта любовь дышала святостью, в ней не было и капли нечистоты, и все вокруг них погружалось в это святое благородство. Это касалось малейших вещей, о которых мы никогда не задумываемся, живя в миру с его светской вежливостью. Почитайте творения святых отцов, почитайте подвижнические наставления преподобного Исаака, которые я вам как-то читал. Посмотрите, как в творениях отцов говорится о наималейших проявлениях человека – взгляде, любом движении. А как они понимают действия других людей! С таким тактом и глубиной, что сердце наполняется состраданием к тому, кто ошибся.

Приведу вам пример. Однажды на Афон к старцу приехал молодой человек, который враждовал с отцом, ненавидел его и не хотел его знать.

– За что ты ненавидишь своего отца? – спросил его старец.

– Потому что моя мать больна, она прикована к постели, тяжко страдает и может в любой момент умереть. У моей сестры сложности с мужем, брат стал наркоманом и дни и ночи проводит на улице. А мой отец при таких обстоятельствах завел себе подругу, любовницу, и целый день ей названивает и любезничает с ней по телефону! Говорит, что идет в магазин, а на самом деле идет к ней и пропадает по десять часов. Позавчера я взорвался и сказал ему, что выкину его из дома.

Так говорил сын о своем отце! И спрашивал у старца совета, как ему быть, как поступить с этим человеком, не выгнать ли его из дома (а дом принадлежал сыну).

Старец его выслушал и сказал:

– Послушай, будет жаль, если ты выгонишь отца из дома. Ведь знаешь почему он, бедный, все это делает? Мне его очень жаль. Ведь он себя так ведет не потому, что он плохой человек, а из-за того, что у него так много проблем. Видимо, он нашел себе в этом временное утешение. Как бывает, что человек, у которого много трудностей в жизни, начинает пить и пьет постоянно, чтобы забыть о своих проблемах. И даже понимая, что делает не то, не может освободиться от этого, страдает и мучается. Конечно, плохо, что человек прибег к такому утешению, но он заслуживает снисхождения. Необходимо отнестись к нему с пониманием. Думаю, чтобы помочь твоему отцу, тебе нужно смотреть на него вот так – с большим состраданием, потому что человек страдает. Ведь он дошел до этого безобразия, потому что не нашел любви и ласки. А если ты приободришь его, он вернется домой.

Старец дал ему взглянуть на происходящее таким образом, что молодой человек, который был раздражен и ненавидел своего отца, в конце концов разозлился на себя за то, что столько времени не мог разглядеть боли своего отца и понять: то, что тот делает, не было обыкновенной подлостью; хотя он поступал дурно, но делал это, потому что отчаялся и не знал, как ему быть; дурные поступки он совершал в состоянии отчаяния.

Помню, был один монах на Афоне, русский, пил. И его все время подбирали на дороге то там, то здесь. Я его еще застал. Над ним посмеивались миряне, которые иногда встречали его пьяным. Как-то мы пошли к старцу Паисию и спросили его: «Что же будет с этим человеком, геронда? Его видят пьяным люди, которые приезжают сюда на автобусах, думают: вот, монахи – пьяницы, пропойцы. Да и для меня он тоже соблазн». Старец ответил: «Не соблазняйся, потому что это – достойный монашек. Знаешь, что происходит? Из-за того, что он по старости легко мерзнет и у него нет дров, он, бедный, чтобы обогреться, выпивает немного вина. Он пьет понемногу, чтобы согреться, и хмелеет от выпитого». Старец Паисий смотрел на него с состраданием.

Хочу вам сказать, что этот монах в самом деле был таким, как о нем говорил старец Паисий. Он находился в пренебрежении, мы все его избегали, и как только не обзывали его плотники, которые у нас работали. Случилось так, что в последние дни своей жизни он оказался в богадельне нашего монастыря. И этот монашек предвидел свою смерть. Помню, как в субботний день я зашел в богадельню, где он лежал, и мы ухаживали за ним. И он мне сказал: «В понедельник я умру». Я его спросил: «Во сколько, дедушка?» – «В десять». В десять по византийскому времени, то есть во время вечерни, где-то около четырех часов дня. «Хорошо», – говорю. Он: «Сообщи моему послушнику, который остался в Ивироне, что он тоже умрет в этот день, мы уйдем вместе». Я говорю: «Что же это? Я позвоню ему по телефону и скажу: в понедельник в десять ты умрешь?» – «Нет, – говорит, – скажи ему, чтобы он подготовился к нашему исходу, чтобы мы попросили друг у друг прощения, чтобы я дал ему мое благословение на исход из жизни». И вот мы ему сообщили: «Знаешь, старец говорит, что ты умрешь в понедельник». А тот был румыном, очень простым человеком. Он сказал: «В самом деле? Тогда я приду взять благословение у старца». Он пришел, они расцеловались, обнялись: «Во сколько мы умрем?» – «В десять».

Прошла суббота, русский монашек исповедался, причастился в воскресенье, причастился в понедельник. В полдень я заглянул к нему: «Дедушка, ты уходишь?» Он говорит: «Еще нет десяти». Прозвонили к вечерне. Я оставался наверху. Старичок лежал в кровати, уже в агонии. Когда вечерня закончилась, он открыл глаза, протянул руки и произнес: «Вот Она, Богородица!» – и тотчас умер. Он увидел перед собой Богородицу! Богородица забрала душу этого человека, а другие видели в нем только пьяницу.

Мне всего два раза довелось увидеть такое на Афоне. Второй раз это было с одним совсем простым стареньким монахом, который даже не умел многие вещи в церкви правильно выговорить. Например, святого Феодосия-основоположника, то есть основателя общежительного монашества (киновиарха), он называл Феодосием-председателем (кинотархом). Однажды он пришел в церковь, где я находился, и сказал мне:

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Да, – говорю, – пожалуйста, я слушаю.

– Завтра вторник, потом среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, понедельник. Филипп упокоится.

– Что это, – говорю, – значит: упокоится?

– Я умру.

– А, хорошо. В какой день?

– В понедельник.

В четверг и пятницу в церковь он не пришел. Обычно он спускался в церковь очень рано. Чтобы дойти от своей кельи до церкви, он выходил за полчаса. Он был совсем стареньким и шел еле-еле. Когда он не пришел в церковь, мы пошли к нему и постучали в дверь – никакого ответа. Ладно, думаем, придем попозже. На следующий день опять приходим, стучим, он опять не открывает. Видно, помер, что будем делать? Старец сказал: ломать дверь, раз он не открывает ни на стук в дверь, ни на стук в окно. Раз-два-три – и выбитая дверь падает внутрь кельи. Это была суббота. Мы заходим внутрь и видим отца Филиппа, сидящего перед всеми своими иконами, одетого, в аналаве и куколе, с четками. Такой светящийся чистотой старичок. Как только мы вошли, он поднялся и говорит: «Все вон!» «Почему же ты не открывал?» – спрашиваю. «А почему я должен был открывать? Мы уходим в понедельник, а сегодня суббота. Все вон!» Он всех нас выгнал и загородил вход в келью какими-то кусками картона. А в понедельник он действительно скончался.

Этих людей, у которых в миру не было славы, мир видел по-своему. Но у них была другая связь – такая, что упраздняла саму смерть.

Это я вам сказал, чтобы пояснить: в Церкви Святой Дух действует благодатно на всего человека целиком, от головы до пят. И человек становится совершенным, становится благородным в правильном значении этого слова. В нем все приходит в правильное соотношение. Таким образом, состоянию совершенства человека, насколько оно достижимо в этой жизни, есть живые доказательства и примеры. Мои дорогие, необходимо читать жития святых, чтобы видеть, какими замечательными людьми они были, какая в них была деликатность и любовь и с какой силой они побеждали все эти мелочи в своей жизни. Прежде всего они одолевали себя. Они исцелялись благодатью Духа Святого. Исцелялись от всех этих болезней, которые ими владели, и становились совершенными людьми, такими, как их создал Бог.

Боль – это очень серьезная тема, которая, безусловно, затрагивает и беспокоит всех нас. Это то явление, которое всегда мешает человеку, поскольку боль сама по себе не представляет собой ничего хорошего. Никто из нас не согласен с болью, не принимает ее, мы делаем все, чтобы ее избежать. Этого чувства не принимает сама наша природа, поскольку Бог не создавал нас для того, чтобы мы испытывали боль. Напротив, мы знаем из Священного Писания, что Господь создал нас и поместил в рай сладости, то есть в рай наслаждения, счастья и радости. Мы также знаем, что Бог создал человека бессмертным, не имеющим никакого отношения к тлению и боли, для того чтобы он жил всегда в радости, естественно рождающейся от присутствия Бога. Однако за этим последовал свободный выбор человека, разрыв отношений с Богом, отпадение человека от любви Божией. В результате нарушения человеком заповеди Божией в мире появилась боль, которую человек испытывает как на душевном, так и на телесном уровне. Таким образом, теперь в нашей жизни присутствует боль во всех своих проявлениях.

Одна из наших ошибок в отношениях с Богом – ложное представление о том, что, если мы будем рядом с Ним, наша жизнь будет счастливой и все у нас будет хорошо. Мы просим у Бога здоровья, счастья, всего того, что является естественным, но не первостепенным. Большая ошибка считать, что если мы будем рядом с Богом, то не будем испытывать никакой боли. Христос не обещал нам, что жизнь рядом с Ним будет лишена боли, напротив, Он четко сказал: будем ли мы рядом с Ним или вдалеке от Него, боль будет присутствовать в нашей жизни, но рядом со Христом боль смягчается и ослабевает.

Другая ошибка в наших отношениях с Богом – это великий вопрос: почему Бог попускает мне это? И мы начинаем роптать на Бога. Если же мы не ропщем на Бога, то у нас рождается другой вопрос: что же делает Бог по отношению ко всему происходящему вокруг? Почему Бог позволяет присутствовать злу в этом мире? Почему все это происходит и как Бог может это принимать, почему Он все терпит и почему не изгоняет зло, когда Он может все изменить? Каков ответ Бога на это великое и трудное явление боли?

Если человек ограничивает свою жизнь семьюдесятью или восемьюдесятью годами, тогда действительно, наша жизнь – трагедия. У тебя есть семьдесят лет жизни, и эти годы наполнены слезами, скорбью и болью. Значит, человек обречен? Значит, человек – это трагическое существо, обреченное на боль и смерть, и у него нет больше никакой другой перспективы? Это не так. Мы находим ответ на этот вопрос в личности Христа, Который дает нам другое измерение жизни. Когда пришло исполнение времени, Милосердный Бог стал Человеком и жил среди нас и упразднил смерть, отогнав все стрелы, направленные на человека диаволом. Теперь все эти стрелы возвращаются и ранят самого диавола.

Христос победил смерть и обратил боль из проклятия в благословение. Каким образом? Он дал нам возможность не избегать боли или смерти, а обращать ее разрушительную силу на пользу, горькую чашу обращать в сладкую, а смерть – в жизнь.

Через боль мы открываем, насколько важен для нас Крест Христов. Сам Господь по Своей человеческой природе вкусил горькую чашу боли и смерти в такой великой степени, как никто из людей. Никто никогда не испытает большей боли, чем Христос, потому что никто никогда не будет иметь Его безгрешной и Божественной природы. И Он действительно испытал боль, и потому неправильно нам говорить: «Он Бог, и поскольку Он Бог, у Него были силы, и Он мог терпеть». Это не так. Свидетельство тому – Евангелие. Святые апостолы, описывая молитву Христа в Гефсимании в последнюю ночь, говорят, что «Господь находился в борении» (Лк.22:44) и молился всеми силами Своего существа Небесному Отцу с великой болью не в связи со Своей грядущей смертью, а в связи с восстанием человеческого рода против Бога. По великой любви Божией к человеку и поскольку Он болел за человека, был пот Его, как капли крови (Лк. 22:44). Господь покрылся кровавым потом! Никто из людей не сможет никогда молиться до кровавого пота, как Христос! Такое невозможно!

Однако Христос источал Свою кровь от той неописуемой степени боли и скорби, которую Господь Своей человеческой природой решил вкусить, желая показать нам, что Он истинно стал Человеком и истинно умрет и, конечно, истинно воскреснет.

Так что мы имеем перед собой в качестве первого мученика Самого Христа, Который испытал боль и может нас понять. «Мы имеем первосвященника, который может сострадать нам в немощах наших» (Евр.4:15). Как говорит апостол, Господь может помочь тем, кто переживает искушения и страдает. Он первый пострадал и перенес страсти, скорби и смерть и, таким образом, может сострадать нам и нас понимать в наших скорбях, переживаниях и страданиях.

«В Ветхом Завете говорится, что, когда евреи шли по пустыне и дошли до крайнего изнеможения и жажды и нечего им было пить, они пришли в место, где вода была горькой и отравленной. Тогда Бог показал Моисею дерево и сказал ему: возьми это дерево, брось в источник, и эта вода сделается сладкой» (Исх.15:25). Этот жезл был одним из самых замечательных прообразов Креста Господня. Приходит Крест Христов, и мы бросаем его в горькую чашу наших скорбей, и тогда горькие воды боли становятся сладкими, горькие и отравленные источники превращаются в целительные для человека, они становятся лекарством для вечной жизни, так что боль из врага человека превращается в его благодетеля. Нежеланная боль становится желанной, и это не мазохизм: мы знаем, что болью и «Крестом прииде радость всему миру». Мы знаем, что, правильно относясь к боли, к скорбям и к самой смерти, мы можем жить вечно вместе со Христом в Его вечном и бесконечном Царстве.

Таким образом, в Церкви боль не упраздняется, а правильно используется, превращается, преображается. Нашим терпением, стойкостью, молитвой, постоянной памятью о Боге эта горькая чаша боли становится сладкой чашей бессмертия. Боль теперь является для нас не страхом и трепетом, а полем борьбы, подвигом. Подобно тому как спортсмен бежит на стадионе и, получив награду, забывает свой труд и тренировки, так и «христианин, провидя славу, которая откроется и вечные блага Царствия Божия» (Рим.8:18), забывает горечь боли и смерти. Так что «с терпением мы должны проходить предлежащее нам поприще» (Евр.12:1) скорбей, искушений, испытаний. И в чем заключается тайна? В том, что мы «взираем на начальника и совершителя веры Иисуса» (Евр.12:2), то есть постоянно видим перед собой и имеем путеводителем Господа нашего Иисуса Христа, Который нас утешает.

Боль – великий дар, и, если мы правильно им воспользуемся, он превратится для нас в благословение. Мы должны рассматривать боль в перспективе Царствия Божия. Что бы с нами ни случилось в этой жизни, все это очень незначительно и ничтожно по сравнению с тем, что нам даст Бог в вечном Его Царствии, «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим.8:18). Там мы получим воздаяние за нашу боль, а не в этой жизни. Если ты в этой жизни хочешь получить ответ, то у тебя внутри будет тысяча «почему», а если будешь смотреть на все в перспективе Царствия Божия, тогда примешь боль как великое благословение.

Таков ответ Бога на боль человека. Он не дает ему ложных обещаний, что упразднит боль, а обещает преобразить боль из проклятия в благословение Божие. «Посмотрите на бесчисленные воинства святых, – говорит авва Исаак. – Никто не восходил на небо безболезненно, но все – через множество скорбей». Не надо думать, что святые прожили жизнь без боли или с малой болью.

Крест есть у всех без исключения, кем бы и где бы мы ни были. И если мы не имеем болезней, если у нас их пока нет, мы несем крест наших грехов, крест ветхого человека, который нас мучает и истязает. На этом темном горизонте освятить наш путь может только Распятый Господь, Который есть Свет всех распятых людей. Он, Который сказал нам: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф.11:28). Он является той великой Тайной, Которая нас утешает.

Проблема наркотиков уже не у дверей нашего дома, а внутри него. Это – огромнейшая проблема. Они не только убивают человека физически, но, главное, разрушают его душу. Проблема заключается не только в торговцах наркотиками, или дурной компании, или легкомыслии подросткового возраста – она кроется глубже, в душе человека.

Это – онтологическая проблема. Молодежь, проходя через испытания и мучения, пытается найти смысл жизни. На собственном опыте, в своей семье познав, что у жизни недоброе лицо, разочаровавшись во всех нас, утомленные, измученные и израненные той действительностью, в которой живут, они прибегают к наркотическим веществам как к единственному простому решению.

Но если человек дошел до того, что впал в зависимость от этих веществ, значит он испытал ад одиночества. Причина – недостаток общения, невозможность общения с другим человеком. А еще то, что в его жизни нет основных составляющих самого себя: отца, матери, братьев и сестер, семьи, Бога – Небесного Отца человека. Он не знает о Царствии Божием, об этой великой действительности, перед которой ничто все наши трудности.

Мы должны задаться вопросом: в чем истинная причина крушения этих детей? Надо задуматься, как нам смотреть на них. Может, они сами виноваты, что принимают наркотики?

Человек не родится наркоманом. Но если и общество, и Церковь – все без исключения – терпят такое положение, которое приводит ребенка к наркотикам или даже способствуют этому, тогда мы скорее увидим в нем жертву, а вина будет на нас. Необходимо понять, что проблема наркотиков – не в наркоманах, а в нас самих. Мы – то дерево, которое приносит эти плоды.

Когда мы растим человека и разочаровываем его – нашим безучастием или же тем, как участвуем в его жизни, – чего ж мы ждем от него?! Если мы разрушаем свой дом, свою семью, неудивительно, что конец трагичен. А нужно учиться строить ее, учиться говорить друг с другом и создавать домашнее тепло, преодолевать в браке себя – с тем, чтоб дети наши росли уравновешенными и полноценными, чтоб у них всегда было это великое утешение: отец и мать, объединенные любовью, благословенными семейными отношениями, каждодневными усилиями ради блага детей.

Государство и общество постоянно пренебрегают человеком, вменяют в ничто все те устои и опоры, которые в молодости так необходимы каждому человеку, чтобы он окреп. Что же выйдет из всего этого? Очевидно: нигилизм. Молодой человек в ответ тоже всех вменяет в ничто, никому не оставляет места в своем внутреннем мире. Но как же ему встать на ноги? Как жить, не имея, на что опереться?

Итак, мы склоняем их к принятию наркотиков! Потому что мы сделали все для того, чтоб лишить этих детей смысла жизни, оторвать от ее естественного течения, от отеческого предания, от их связи с Небесным Отцом – Богом.

Приснопамятный старец Паисий говорил, что нужен сильнейший наркотик, чтобы прекратить принимать наркотики. И это – Христос! Это – опыт Божественной литургии, опыт личной связи человека с Богом. Это – встреча с Христом в собственном сердце. Этот опыт настолько велик, что все прежнее меркнет рядом с ним. Он так преисполняет человека, что уже в нем не остается пустоты для помойки и отравы. Бороться с наркотиками одними лозунгами – только еще сильнее ранить человека. Эта проблема болезненная и трудная. Как известно, нам отзывается всякое нарушение законов природы и естественного порядка вещей. В конечном счете природа мстит за себя человеку. Так и с наркотиками: это воздаяние родителям за то, что не сделано, что упущено всеми нами в отношении детей.

Трагично, если мы пытаемся лечить симптомы, а не причины. Так, мы сегодня пытаемся заживить раны, нанесенные наркотиками, не протестуя против того, что порождает их употребление.

Будем же начеку, обеспокоимся «добрым беспокойством», как говорил старец Паисий. Вглядимся в себя, отдадим себя суду других. Послушаем наших детей, посмотрим, что происходит, чтоб не заблуждаться о самих себе. Начнем исправлять себя – это будет лучшее для наших детей, потому что они – плод того, как мы живем. Станем лечить себя, чтобы исправить наше отношение к собственным детям. Тогда мы сможем подготовить добрую почву, которая произведет добрые деревья, и они принесут нам добрые плоды.

Итак, понятно, что нравоучения, общие соображения, научные доводы не убедят молодежь в необходимости держаться подальше от наркотиков, когда их действие уже испытано со всей силой на собственном опыте. Не думаю, чтобы так можно было на кого-нибудь повлиять. Необходимо что-то посильнее наркотиков, чтобы оторвать от них. Святой Иоанн Лествичник говорит: «Гаси любовь любовью», то есть любовь плотскую гаси любовью к Богу. Духовная жизнь – не отказ от чувства, но его преображение. То есть нужно взять человека как он есть, со всеми его страстями, и преобразить его в свет Христов. Тогда перед ним ничто не сможет устоять. В Церкви живет Христос, исцеляющий человека.

Мы боремся не с какими-то порошками, не с чьей-то дурной привычкой, но за самого человека. Чтобы он вкусил сладость свободы, для которой создан Богом. Людям не хватает Христа: Он – альфа и омега нашего существа. Дети, да и мы сами, бегут неведомо куда и так становятся рабами вещей. Но, по сути, нам всегда нужно только одно – наш Христос, наш мир, наша свобода. Молодежь ищет ее не на тех путях, но мы знаем из опыта, что когда эти ребята обретут мир, Христа, тогда они действительно найдут себя и осознают величие своего существования.

Это наша общая ответственность, всех, старших по возрасту – быть настоящими, подлинными людьми, – не такими, кто бросается лозунгами, но людьми слова, исполненными любви, преданными делу, молчанию, смирению, той истине, которой учит нас Евангелие и которую молодой человек ищет в каждом, с кем его сводит жизнь. Так молодые люди могут обрести опору и смысл своей жизни. Самое важное – это найти смысл жизни, и, если находишь его, все остальное становится ненужным.

Наркотики – не только великая ложь, не только обман и ловушка, но и страшный плен. Апостол Павел замечательно говорит: «кто кем побежден, тот тому и раб» (2Пет.2:19), то есть какая страсть побеждает человека, та и порабощает его. Бог стал человеком, чтобы освободить нас от проклятия закона Своей честною Кровию. Но приходит великий диктатор, диавол – наше «я», наше окружение, наши страсти, – и снова обезглавливают нас и делают нас своими рабами.

В наше время мы сталкиваемся с вопросами и проблемами, которых раньше не было у людей. Не было такого явления, как глобализация, не было ни объединенной Европы, ни массовой миграции, ни многоязычия. Всего этого не могло быть ввиду условий того времени. Тогда были ереси, были враги Церкви, существовала миграция, но в другом виде. Сегодня каждый из нас призван сформировать свое отношение ко всем этим явлениям. Какова должна быть наша позиция как православных христиан по отношению ко всем этим явлениям и процессам? Мы призваны проповедовать, что каждый народ должен уважать религиозные верования и традиции других народов, что людей нельзя судить по их религии, по цвету их кожи, по их полу, и мы не должны быть категоричными: человек сам по себе есть великая ценность.

Проблема, оказывается, не в других людях, а в нас самих. Если человек кричит и создает шум, то проблема заключается в нем самом. Когда ты не ощущаешь, что у тебя есть какая-то проблема, когда ты уверен в своей вере, когда ты уверен, что твоя вера истинна, и ты чувствуешь это на опыте, тогда ты не ощущаешь никакого страха, никакой угрозы, никаких трудностей. И когда тебе нужно будет сказать какое-то слово, то ты скажешь его «в мире», с великодушием, с внутренним спокойствием и не будешь совершать действий, свойственных человеку, сомневающемуся в своей вере.

Обратимся к святым отцам и опыту Церкви. Святые отцы всегда были уверены в «своем уповании» (1Пет.3:15), были уверены в том, во что верили, и по этой причине не боялись и не чувствовали необходимости уничижать других людей.

Здесь есть тонкий момент: как можно любить и принимать других людей, не принимая того, во что они верят? Где золотая середина? Как можно не отречься от веры Церкви Христовой и от традиций своего отечества и при этом не уничижить другого человека? Мы должны быть людьми, очень хорошо понявшими Христа. Человек, понявший Христа, проникшийся Христом и духом Евангелия, помогает другим людям, успокаивает, утешает и созидает их, несмотря на то что иногда может выразить несогласие с ними. Он может спокойно сказать: «Я не согласен с тем, что ты говоришь, но это не значит, что мы враги». Можно любить другого человека, быть готовым за него умереть, но быть совершенно несогласным с ним.

Человек, имеющий в себе дух Христов, бесстрастен, у него нет ни тени зла, ни страстности по отношению к другому человеку, и о себе он ничего не мнит, но, действуя человеколюбиво, становится непоколебимым в своих убеждениях. Например, кто-нибудь тебе скажет: «Что это такое? Какая разница, мусульманин, христианин, мы все верим в одного Бога, а все остальное – мелочи». Если ты согласишься, то это будет неправильно. Однако также нельзя ответить: «Нет, это не так, разница в том, что ты попадешь в ад, а я – в рай». Человек, имеющий в себе дух Христов, не может никого послать в ад, потому что считает: в ад попадет он сам. Преподобный Силуан говорил: «Все спасутся, один я погибну».

Отцы Церкви не могли даже вместить, что придет время, когда диавол, который есть выражение полного отпадения от Бога, навечно будет разлучен с Богом и будет вечно пребывать в аду. Поэтому авва Исаак говорит: «Что такое любить все творение? Это значит молиться за людей, за творение, за пресмыкающихся, за растения и за демонов». Безграничность любви святых не давала им принять сердцем, что даже единственное творение Божие может оказаться в аду навечно. Преподобный Силуан говорил: мы не можем думать, что окажется человек в мире, который будет разлучен с Богом. Молясь со слезами, он просил: «Господи, молю Тебя, да познают Тебя Духом Святым все народы земли».

Церковь молится и печется о том, чтобы весь мир познал Бога Духом Святым. Именно этого мы просим у Бога. Мы не осуждаем никого, это не наше дело, это нам претит. Мы «обязаны молиться за всех, чтобы все познали Бога Духом Святым и пришли в единство веры и познания» (Еф.4:13) Духа Святого.

Как мы себя ведем в повседневной жизни? Когда мы имеем внутри себя дух Божий, тогда можем идти по этому узкому пути, избегая двух крайностей: конформизма и нетерпимости. Если же твоя вера основана на логике, тогда бойся, потому что может появиться человек с более сильными логическими аргументами и победить тебя. Но если твоя вера не рациональна, а основана на опыте, то разве сможет кто-нибудь отнять у тебя твой опыт познания Бога? Апостол Павел говорит: «Кто отлучит нас от любви Божией?» (Рим.8:35). Что может отлучить нас от любви Божией? Православный христианин – это уравновешенный человек, который любит весь мир и молится на Божественной литургии за весь мир, чтобы не погиб ни один человек. Больше этого ничего невозможно сказать. Просто мы должны любить всех людей.

Важно научиться уважать друг друга. У всех у нас есть какие-то свои принципы, какой-то свой образ жизни, который может отличать нас от других людей. Но это не значит, что мы должны становиться им врагами. Если у нас здоровый взгляд на человеческие отношения, это значит, что мы принимаем каждого человека таким, какой он есть, не заставляя его подчиняться нашей воле, не хотим завладеть его свободой, поскольку он отличается от нас. Если Сам Бог уважает нашу свободу, то кто мы такие, чтобы владеть свободой других людей? С другой стороны, мы также не должны подчиняться тому, что делают другие, если этого не желаем. Мы должны иметь мужество быть самими собой. Каждый из нас должен научиться бороться с недовольством и с плохими мыслями против другого человека. Мы созданы не для того, чтобы быть страстными людьми, а для того, чтобы быть наполненными любовью. Все чуждое нашей природе мы должны отгонять от себя. Кроме того, если мы научимся принимать человека таким, какой он есть, то будем выполнять то, о чем говорит Христос в Евангелии: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих» (Мф.18:10), то есть даже самого по нашим представлениям последнего человека (хотя такого человека не может быть) мы не должны презирать: любой человек является образом Божиим и нашим братом; мы не представляем собой нечто лучшее или большее, чем он, чтобы им пренебрегать и его отвергать. Очень важно принимать другого человека, признавать его ценность, его достоинство, видеть в нем образ Божий вне зависимости от цвета его кожи, от его пола и веры. Другой человек – это ты, он ничем не ниже тебя. Если я уважаю другого человека, это не значит, что я принимаю то, во что он верит. Но я его не умаляю, я над ним не насмехаюсь, я его не осуждаю. Отвергать другого человека по той причине, что он отличается от тебя, – самое легкое, что можно сделать. Если же ты человек Божий, то должен научиться этому искусству из искусств – принимать другого человека. Это делает Церковь. Церковь – это объятия. Церковь согревает человека, а не прогоняет.

Вот этому мы должны учить современных людей. Мы должны стать хорошими православными христианами. Мы должны оставаться верными нашей греческой традиции и православной вере и в то же время не быть шовинистами, националистами и закомплексованными людьми.

Мы должны быть благородными людьми и уметь говорить о своей вере, где бы мы ни оказались, а сердце наше должно быть подобно саду, чтобы оно могло принимать и утешать всякого приходящего к нам человека.

Мы должны научиться благодарить Бога за все блага, которые имеем, за все, что Он дал нам. Когда мы видим все, что дал нам Бог, то понимаем, что имеем очень многое, чего нет у других людей, а порой наоборот: у других людей есть очень многое, чего нет у нас. Одинаковых людей не существует, об этом постоянно говорят и Церковь, и святые отцы. Нет человека, подобного другому. Мы похожи, но каждый – уникален и неповторим. Если я мыслю таким образом, то не могу отвергнуть другого человека, не могу ему позавидовать, но могу радоваться за него, за дары, которыми он обладает, за его отличие от меня. Мы все вместе представляем собой человеческий род, ради которого Сам Бог стал Человеком. Мы должны видеть в своем брате себя и свое дополнение. Своими различиями мы дополняем друг друга.

Значит, глобализация и многокультурность являются не такой большой проблемой, какой мы себе их представляем. Главное стать православными христианами, стяжать дух Христов, полюбить Бога всем своим существом, и тогда мы увидим, что весь мир помещается в нашем сердце. Нам остается приобрести эту связь с Богом, стать радостными, свободными людьми и молиться, чтобы все люди полюбили Бога, чтобы никто не был отлучен от Него.

Вопрос. Как может человек, переживающий внутреннее смятение и в этот период очень уязвимый, не бояться плохих помыслов, особенно когда эти помыслы смешны и нет причины на них обращать внимания?

Еще говорится, что «совершенная любовь изгоняет страх» (1Ин.4:18). Как мы можем укрепить эту веру, чтобы не бояться и терпеливо изгонять помыслы?

Ответ. Думаю, что многих заботит вопрос о помыслах. Великое искусство, дорогие мои, уметь справляться с помыслами, одолевающими людей, особенно в наши дни. Видимо, чувствительность в наше время существует в большей степени, чем раньше. Скорее даже – гиперчувствительность, которая, как любая чрезмерность, становится для человека проблемой. Любое чувство, насколько бы хорошим оно ни было, если оно чрезмерно, обязательно создаст проблемы. Сделаем краткий экскурс в учение о помыслах, основываясь на заветах святых отцов. Благодаря своей духовной борьбе они ясно и четко разъяснили нам все, что касается помыслов.

Как говорят святые отцы, помыслы имеют три вида происхождения: от Бога, от человека и от бесов. Бесовские помыслы представляют собой мост, через который в сердце человека вторгается диавольская энергия, которая затмевает ум человека и не дает ему управлять собой, своими мыслями и суждениями.

Помыслы, ополчающиеся на человека, проходят несколько стадий.

Первая стадия называется прилогом. Это та стадия, когда человек принимает предложение от помысла. Помысл можно сравнить со стрелой, которая запускается либо нашим окружением, либо нами самими, либо бесами, либо Богом и попадает в наш ум. Этот прилог, то есть касание помысла нашей мысли, совершенно нейтрален и невинен. Мы не имеем никакого отношения, никакой вины, будь то хороший помысл или плохой. Это может быть святой помысл, а может быть и грязный, безумный и глупый, который мы совершенно не хотим иметь, который нам не нравится. Однако он все-таки приходит и ударяет по нашему сознанию. Вот такой помысл и называется прилогом. На данной стадии человек ни в какой степени не причастен к этому помыслу и потому не должен придавать ему значения, не должен смущаться.

Часто случается, что мы идем в церковь помолиться и, несмотря на это, у нас в голове беспрерывно роятся нечистые богохульные помыслы, помыслы против Бога, против святых, против Церкви, против всех. Нас это смущает, и мы думаем: «Как такое возможно? Я пришел в храм помолиться, и на меня нападают тысячи нечистых мыслей?» И мы приходим в смятение, тревогу и расстройство. Конечно, человек, ведущий духовную жизнь, знает, что такое помыслы, он знает, что не должен обращать на них внимания, не должен придавать им значения. Он не должен переживать, и даже исповедоваться в этом не должен. Человеку не нужно исповедоваться в том, что на него нападают какие-то помыслы. Человек не должен брать их в расчет. Даже не должен молиться против таких помыслов. Когда кто-либо молится против этих помыслов, он подобен человеку, который находится у себя дома, а с улицы его кто-то зовет: «Выходи, сразимся, если ты смелый». Человек отвечает: «Я не боюсь». Строит из себя смельчака, но между тем дрожит и звонит в полицию, чтобы она приехала и спасла его. Так вести себя смешно. Если ты не обращаешь на помыслы внимания (а на них не нужно обращать внимания), то и не молись против этих помыслов, продолжай заниматься тем делом, которым занимался. Не придавай никакого значения этим помыслам. Наличие помыслов нас не характеризует, дорогие мои. Другими словами, если человек постоянно имеет помыслы украсть, он не является вором. Человек, у которого есть помыслы ударить кого-то, не является жестоким. Человек, у которого плотские помыслы, не является плотским. Отцы Церкви говорят, что человека не характеризует наличие помыслов. Конечно, может быть склонность, слабость в той сфере, в которой человека борют помыслы. Это может быть временная брань, которая пройдет. Но если человек оказывает сопротивление и не поддается этому потоку помыслов, если он не принимает эти помыслы, не соглашается с ними, не ассоциирует себя со своими помыслами, тогда Господь приходит на помощь и благодать Божия помогает и исцеляет человека, избавляя его от помыслов, или, по крайней мере, помогает ему освободиться от этих помыслов, не утонуть в них. Так что первая стадия, прилог, очень важна. Если человек научился пресекать помыслы, останавливать эту силу еще на уровне прилога, на первой стадии, то, значит, у него получилось без особой борьбы избавить себя от многих и великих браней.

Вторая стадия. Если человек не может игнорировать помыслы, следует прибегнуть к молитве. То есть если ты не можешь игнорировать их, и ум останавливается на них, дай своему уму другое занятие. Твори Иисусову молитву снова и снова, молись. Когда человек молится, ум его укрепляется и постепенно привлекает к себе благодать Святого Духа. После этого человек безусловно получает силу отогнать душащие его помыслы. Даже если человек не может молиться, он может изобрести какой угодно другой способ, чтобы только уничтожить силу помысла, когда он еще в зародыше. Когда сила помысла пресекается, он крайне ослабевает, и даже если вновь приходит, то уже не в состоянии задушить человека. Как видите, в тактику войны, духовной войны, входит не только сопротивление, защита и нападение, но и отступление, нередко оно может быть победой.

Помните Иосифа из Ветхого Завета? Он не мог ни оказать сопротивления, ни защищаться – ничего такого сделать не мог. Поэтому он оставил свою одежду, ушел, убежал, исчез. Он удалился от соблазна. Соблазны, дорогие мои, имеют огромную силу над человеком. Особенно если человек хотя бы раз в жизни поддался. Знаете, какую силу имеет грех? Страшную силу имеет над человеком не только соблазн, но и место, где совершался грех. Недаром отцы Церкви, мудрые подвижники, избегали соблазнов. Они знали, что это может стать причиной греха, и не шли туда, и если даже случайно оказывались рядом с этим местом, то удалялись оттуда любой ценой.

Кто может сказать, что, подвергая себя соблазнам, он остается невредимым? Думаю, такого человека нет.

Третья стадия – это сочетание. То есть помысл остается, и человек начинает вступать с ним в беседу, интересоваться им, исследовать его. Святые отцы называют это сочетанием с помыслом. Вот здесь возникает опасность, включается тревожная кнопка. Будьте очень внимательны, потому что помысл обладает силой. Сила его похожа на действие укола. А сам помысл можно сравнить со шприцом. Шприц какой? Тонкий. Он причиняет нам боль? Минимальную. Через маленькую дырочку игла входит в вену, и мы этого почти не чувствуем: ощущаем лишь самый момент укола как маленький укус. Но через шприц в организм поступает инородное вещество, которое вызывает в нем последствия. Также и помысл. Помысл появляется очень незаметно и безболезненно, но тут же впрыскивает в нас дьявольский яд; это изменяет наше состояние и выводит нас из себя. В нашем сердце происходит страшная борьба между умом, пока он еще жив и не пленен, и помыслом, который вошел в нас.

Следующая стадия – сложение. При этом человек начинает вступать в беседу с помыслом и решает поступить по его внушению. Как только человек соглашается с помыслом, ум его выключается и перестает работать. Например, когда вор хочет украсть машину, он сначала выбивает стекло, потом залезает в машину, хватает водителя за горло и выкидывает его с водительского кресла, после чего сам садится за руль и направляется туда, куда хочет. А водитель ничего не может сказать, ему заткнули рот и уши, завязали глаза, так что он не видит, не слышит и не говорит. Это уже пленение. Это называется стадией пленения. Человек уже находится в плену. На этой стадии человек уже не может остановиться. Даже если он увидит перед собой живого Христа, он не сможет остановиться. Стадия пленения – самая страшная. Человек становится рабом греха. «Всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин.8:34), – говорится в Священном Писании. После того как человек попадет в плен и совершит грех один или два раза, грех этот превращается в страсть. Страсть же действует в человеке деспотично. Она берет власть над человеком: как будто бы ты отдал ей свой ключ от себя, и она, когда хочет, вынимает его из кармана, открывает твой ум и заходит внутрь. Человек может кричать, протестовать – ничто не поможет. У страсти в руках ключ, и она заходит в тебя и выходит, когда захочет. Не думайте, что это касается только плотских страстей. Это только один из видов страстей. Знаете, сколько их у нас? Очень много. Возьмем человека, играющего в карты. Он ведет себя как безумец, как безумец губит свою семью, то есть становится вором, ворует у своих детей, у жены, у тещи и где только может найти, чтобы было на что сыграть в карты. Он взрослый человек и понимает, что губит себя. И я, дорогие мои, знаю таких карточных игроков, людей в возрасте, пятидесяти-шестидесяти лет, видел, как они страдают и мучаются, как воруют у своих внуков. Представьте себе деда, который ворует у своего внука деньги на игру в карты. Он не в состоянии остановиться, не может, у него не получается. Что ты с ним ни делай: угрожай, вяжи, – но все равно, когда наступит время игры, он пойдет во что бы то ни стало. Невероятно, что происходит с человеком, когда он в пленении. Это состояние невозможно объяснить разумом, оно не поддается логике. Почему же так? Потому что человек лишился ума, он обезглавлен, как говорят святые отцы, ему отрубило голову искушение, и само встало на место ума. И человеком начинает управлять иная сила.

Таким образом развивается помысл в человеке. Однако даже если человек оказывается в пленении, мы должны знать, дорогие мои, одну важную вещь, которая отличает Церковь от психологов. Психологи объясняют поведение и все проявления человека, основываясь на логике. Например, ты идешь к психологу и говоришь ему: «Я хочу побить своего отца». Психолог начнет тебе объяснять, что, когда твоя мать была беременна, возможно, отец как-то оттаскал ее за волосы, и предложит тебе логический анализ твоих психологических проблем. В этом может быть доля правды; мы знаем, что человек подвержен влиянию с самой начальной стадии своего существования в виде первой клетки. Но затем психологи предлагают человеческие решения. Почему? Потому что психология не признает одного фактора – не признает благодати Божией. В то время как Церковь говорит: «Да, ты такой и есть, больной, страстный, несчастный, ты находишься в плену у своих страстей по той или иной причине, но это не так важно». Какой выход предлагает Церковь? Церковь не предлагает простых способов и различных методов для выхода из этого состояния. Но Церковь имеет нечто другое, что называется благодатью Божией, которая является целителем человеческой души. Благодать Божия обладает одной отличительной чертой. Она непобедима. Абсолютно ничто ее не может победить. Поэтому, дорогие мои, никто и ничто не может убедить человека, что он осужден, что он обречен, что поскольку у него такие грехи, с ним уже ничего нельзя сделать. Нет, ты признайся, что ты вор, лжец, постарайся сделать это правильно, и тогда найдешь выход. В Церкви ее вековой опыт, опыт отцов, опыт святых доказывает, что изменяются и отменяются законы естества. Человек живет не по естественным законам, но на основе соработничества своей свободы и воли Божией, благодати Божией. Вот это наличие благодати Божией не знает и не признает психология. В остальном психологи могут быть очень полезными. Некоторым я даже советую ходить к психологам. Идите, чтобы, по крайней мере, высказаться. Это может быть нужно по двум причинам. Сегодня нелегко высказаться. Идите, высказывайтесь, и даже если придется заплатить за это, ничего страшного. А также необходимо, чтобы было какое-то движение, и психологи могут в этом помочь. Все те методы, которые они рекомендуют, основаны на человеческой логике. Но только Бог является Тем, Кто может проникнуть в глубину человеческого бытия и преобразить человека, воскресить мертвого, оживотворить его. Этому мы, дорогие мои, являемся ежедневными свидетелями – и вы, и я. Мы наблюдаем это каждый день. Где? Внутри Церкви. В первую очередь в нас самих. Ведь так? Я уверен, что, если бы вы знали меня до того, как я стал монахом, сюда никто не приходил бы меня слушать, столько у меня было странностей и неприятных черт характера. Так что я вижу это по себе в первую очередь. Также я вижу это по людям, которые приходят каждый день в храм, по людям, которые считались пропавшими со всех точек зрения. С точки зрения человеческой логики они не могли измениться. Но достаточно человеку соприкоснуться с Богом, и он меняется совершенно, и то, что ему казалось ужасным даже слышать, становится для него радостным и приятным, и мнимый свет теперь ему кажется тьмой. Как так произошло? Кто это сделал? Это сделал владыка Афанасий? Я был бы рад иметь силу изменять людей. Но, к сожалению, такой силы у меня нет. Она есть у Бога. Помните, что мы говорим на литургии: «Ты бо еси врач душ и телес наших». Бог – врач. И сила Бога непобедима, Бога победить невозможно, дорогие мои. Первое, о чем свидетельствует нам Церковь: что бы с тобой ни случилось, не отчаивайся, не пугайся, не думай, что ты проиграл. Ни в коем случае. Человек никогда не должен говорить, что все кончено, и что он не может справиться с ситуацией. Говоря так, человек отрицает силу Божию. Не свою собственную силу, нет, своими собственными силами мы ничего не можем сделать. Что человек может сделать сам? Совсем немного. Каким бы сильным характером мы ни обладали, даже если в каких-то сферах сами чего-то добиваемся, мы никогда не сможем стать более, чем просто нравственными людьми. Своими силами мы не сможем стать совершенными людьми, имеющими в себе спасительную благодать Божию. Так что давайте в качестве первого спасательного круга всегда иметь в виду то, что Бог непобедим. Бог никогда не оказывается в трудном положении, дорогие мои, для Бога нет безвыходных ситуаций! Я всегда об этом говорю, вам это очень пригодится. Возможно, вы совершите какие-то ошибки, трагические ошибки. Но для Бога безвыходных ситуаций нет. Верьте в Него, уповайте на Него.

Чудо – это то, что удивляет и поражает. Это событие чрезвычайное, выходящее из ряда вон, происходящее не по общим правилам. Чудо – это превышение пределов возможного и опровержение законов природы. Иными словами, все, что происходит согласно законам природы и имеет научное объяснение, чудом не является. Чудо – над законами природы и даже противоположно им.

В Ветхом Завете мы видим множество чудес, Божественных явлений и дел. Но и в Новом Завете описывается премного чудес, совершённых прежде всего Самим Господом нашим Иисусом Христом, «Который жил благотворя и исцеляя» (Деян.10:38). Но и потом Господь дал Своим ученикам, а через них – Церкви и их наследникам, апостолам, возможность совершать чудеса.

Сам Господь говорит, что эти чудеса последуют для тех, кто поверит. «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы. И так Господь, после беседования с ними вознесся на небо и воссел одесную Бога. А они пошли и проповедывали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями» (Мк.16:17–20). Сам Господь пообещал тем, кто поверит в Него, что именем Его будут совершаться вещи удивительные и сверхъестественные, иначе говоря, опровергающие законы природы. Книга Деяний наполнена подобными знамениями, которые совершали апостолы в первой христианской Церкви. Но и потом вся жизнь Церкви, до наших дней, исполнена чудес.

Это, конечно, свидетельствует о присутствии Святого Духа в Церкви, свидетельствует о том, что наша Церковь жива благодатью Духа Святого, что с нами Бог. Благодать пребывает с нами и совершает эти знамения. Они, конечно, не являются необходимыми для нашей веры, но, однако же, очевидно, что Господь дал их ради слабости и немощи человеческой как доказательство Своей силы и благодати. Такие знамения и чудеса происходили во множестве во все времена, совершаются они и в наши дни. Чудеса подтверждаются и заверяются Церковью. Именно Церковь ставит свою печать подлинности или неподлинности чуда.

Церковь вовсе не стремится ослепить человека чудесами и не желает, чтобы наша вера опиралась на чудеса. Чудес происходит много, но они случаются не тогда, когда этого хотим мы, но когда этого хочет Бог и так, как этого хочет Бог. Они никогда не происходят для того, чтобы что-то доказать или произвести впечатление.

Все дела Божии имеют причину, и причина – не что иное, как спасение человека. И где для спасения необходимо такое непосредственное присутствие Божие, там и совершаются чудеса.

Святой Иоанн Златоуст говорит: «Желаешь увидеть чудо? Хочешь увидеть чудо великое, явное и более славное, чем печь вавилонская, чем воскрешение сына вдовы и воскрешение Лазаря или насыщение пяти тысяч? Приди в Церковь, и я покажу тебе великое чудо, чудо, которое совершается всегда. Зайди в Церковь, и ты увидишь, как в нее приходит волк, а выходит ягненок». Приходит человек, запачканный грехом, а выходит белый, как голубь, заходит разбойник, а выходит насельник рая. Приходят блудница и блудный сын, а выходят целомудренные, облеченные в святость. В Церковь заходит человек, плененный диаволом, а выходит – ставший жилищем Духа Святого. Входит человек рабом смерти, а выходит – чадом воскресения и Царствия Вечного.

Воистину это и есть великое чудо Церкви, которое никогда не прекращается, потому что длится вовеки. Это великое чудо Христовой победы над смертью. Великое чудо победы Церкви над силами диавола и смерти, которое длится вечно и не имеет конца. К этому чуду устремлена Церковь и ему придает наибольшее значение. Это и есть истинное чудо: когда человек, смертный, слабый, сокрушенный, становится бессмертным, чадом Божиим и царствует вместе с Богом в вечности.

Святой Иоанн Златоуст говорит: «Хочешь увидеть чудо? Посмотри на целомудренного юношу». Посмотри сегодня на молодого человека, хранящего целомудрие, чистоту и девство, – а таких у нас весьма много. Это более великое чудо, чем чудо об отроках в пещи огненной.

Ведь что такое та печь в сравнении с доменной печью вызовов и искушений нашего времени? Разве не является чудом молодой человек, отказывающийся от поклонения наслаждениям и всем идолам, предлагаемым ему ныне миром? Мы ищем нашего воскресения от греха, ищем нашего исцеления и избавления от вечной смерти.

Подлинно великое чудо – спасение человека, и в Церкви постоянно совершается чудо. Каждый день в храмах причащаются Тела и Крови Христовых, и нет чуда больше этого, дарованного нам Господом: человеческими руками совершается сверхъестественное Таинство Евхаристии.

О святом первомученике архидиаконе Стефане в Деяниях апостолов говорится, что он, «исполненный веры и силы, совершал великие чудеса и знамения в народе» (Деян.6:8). Святые нашей Церкви благодатью, которую они имеют от Бога, подтверждают обещание, которое Бог дал Своим ученикам, что именем Его будут творить чудеса и знамения. И до сих пор мы видим, как снова и снова проявляется действие Святого Духа, Который опровергает законы природы и совершает чудеса. В Церкви всегда происходят чудеса.

Только Бог имеет по естеству силу чудотворить. Святые и Богородица чудотворят по благодати силой, которую получили от Бога. В Священном Писании, кроме слова «чудо», используется слово «знамение». Знамение являет Бога. Чудо хорошо не столько потому, что оно кого-то исцеляет, сколько потому, что являет людям Бога. Наш взор обычно обращен на исцеление, а не на явление славы Божией, – а это самое великое в чуде.

Каждый христианин имеет возможность просить о Божественной благодати, о том, чтобы Господь совершил чудо. Но требуются и какие-то предпосылки. Первооснова – это вера в Бога. Когда человек верит, тогда он решительно ввергает себя в бездну милости Божией: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно, сможете двигать горами» (Мф.17:20).

Когда человек обретет смирение, тогда его посещает благодать Божия, тогда рождается надежда на Бога, и человек вверяет всё силе и благодати Божией. Любовь ведет человека к избавлению и освобождению из плена человеческих невзгод. Человек любит Бога, не боится, а доверяет Ему, и все, что Божие, становится и его: все содействует ко благу (Рим. 8:28).

Святой Иоанн Златоуст говорит, подчеркивая необходимость здоровья души: «Не ищи чудес, но здоровья души. Не ищи увидеть воскрешение мертвого, ведь ты узнал, что вся Вселенная воскресает. Не ищи увидеть исцеление слепого, но ищи, чтобы теперь все прозрели лучшее и полезнейшее прозрение».

В наше время все говорят о кризисе, жертвами которого мы являемся. Как смотреть на переживаемое миром из-за ограды Церкви? Как христианину относиться ко всем этим явлениям, распространенным повсеместно и потому, несомненно, воздействующим и на нас? Говорят о кризисе экономическом и нравственном, о дискредитации ценностей и идеалов. В нашей стране мы противостоим кризису национальному, ставящему под вопрос наше выживание, наше присутствие на этой земле. Кризисов много. Одни видят в них естественные явления, другие считают, что это результат человеческого безумия и злобы. Как ни толкуй, верно одно: что бы ни происходило в мире, Бог остается неколебимым. Он не подвержен кризисам, Он выше всех этих человеческих вещей. Он не под, а над ними. Они не могут Его поколебать, чтобы Он изменил Свое отношение и любовь к человеку. Значит, отношения человека с Богом независимы от того, что происходит в мире. Его путь к Богу – все тот же, ибо цель и причина существования человека – любовь к Богу.

Очень важно умение противостоять испытаниям, которые бывают в жизни, извлекать из них полезный урок. Каждый из нас неизбежно сталкивается со многими испытаниями, начиная с личных и кончая всемирными. Но человек Божий старается извлечь из них полезный урок, душевную пользу, чтобы они не поглотили его, не завели в тупик всевозможных «почему?».

Святой Максим Исповедник говорит, что погрешность в рассуждениях приводит к ошибке в их осуществлении. Иными словами, имея неверные представления в каких-то вопросах или неверные понятия (например, о Боге, о себе, о своем ближайшем окружении и всем окружающем мире), человек и живет неправильно – с ложным образом Бога, ложным образом самого себя, ложным отношением к себе и своему окружению. Отцы Церкви говорят: тот, кто заблуждается мыслью и делом, – человек страстный.

Человек, порабощенный своими страстями, не свободен, но зависим от них в своих рассуждениях. У того же, кто неподвластен страстям, и в суждениях нет погрешности, и в осуществлении их нет ошибки.

То есть свободный от страстей человек – это тот человек, в суждениях которого нет погрешности и в осуществлении их нет ошибки. Это можно растолковать так. Отцы Церкви, обладая глубоким знанием этой невидимой духовной брани, называют три основные страсти, от которых происходят все остальные. Христос позволил диаволу подвергнуть Себя трем искушениям. Эти три искушения – три великие страсти, которые, подобно трем великим источникам, питают все прочие. Первая и главная страсть – это тщеславие, эгоизм; вторая – наслаждения; третья – сребролюбие.

Первая страсть, эгоизм, – это когда человек любит себя без оглядки и считает себя центром всего, выше всех, единственным и неповторимым. Основные признаки этой страсти таковы. Эгоист не способен любить. Ни один эгоист не любит другого человека. Если он любит, то любит для себя, поглощая другого и не давая ему жить. Даже полюбив другого, он уже не позволит ему ни говорить, ни смотреть, ни думать по-своему. Итак, эгоист не способен любить никого, кроме себя, и в таком своем состоянии и составляет свои суждения о вещах. Например, в отношениях мужчины и женщины: он любит ее или она его. Но стоит случиться чему-нибудь, что сочтется предательством любви, осложнит отношения, как эта прежняя любовь обращается у него в ненависть. И такой человек разведется, только чтоб избавиться от другого. Разве это любовь? Любовь – это как Господь поступил: Он так возлюбил, что предал Себя за нас, хотя мы – не друзья Ему, а враги, по слову апостола Павла. Любовь не ищет своего, не хочет воздаяния, не ищет того, что дает сама.

Еще один признак эгоистичного и страстного человека – утверждение своей правоты. Такой человек считает, что он никогда не допускает ошибок. Поэтому он никогда и не просит прощения. А если случится ему обмолвиться: «Прости, я был не прав», то тут же поправится: «Но поступил я так из-за тебя, ты – причина этого...» У эгоиста всегда наготове оправдание его поступкам, так что он никогда и не может раскаяться. Хорошо сказал об этом преподобный Максим Исповедник: как не могут быть вместе вода и огонь, так не может быть смирения и покаяния, где есть самооправдание.

Итак, эгоист ни с кем не может общаться: ни со своим Небесным Отцом, ни с другими людьми, ни даже с самим собой и ближайшим своим окружением.

Итак, первая страсть, которая терзает человека, – это эгоизм. Вторая, проистекающая из эгоизма, это любовь к наслаждениям: когда человек любит лишь то, что доставляет ему удовольствие. Сегодня основной критерий – «мне это нравится». Многие задают такой вопрос: «Почему это грех? Ведь мне это нравится, доставляет мне удовольствие, – как же может быть, что это грех?» Мы делаем то, что нам нравится, и нас не волнует, не мешаем ли мы при этом другому. К сожалению, к этому мы приучаемся с детства, и отсюда возникает разлад в обществе, в браке, в семье и на работе. В этом и заключается страсть к наслаждениям. Это относится и к малейшим вещам, которые доставляют нам удовольствие, и к поглощающим плотским страстям. Тогда «мне это нравится» полностью руководит нашей жизнью, и уже неважно, что мы унижаем другого, безразлично, что он чувствует, как он к нам относится. Единственное, что нас заботит, – делать то, что нам нравится, то есть вполне отдаться страсти к наслаждениям.

Третья характерная страсть – это сребролюбие. Это не только любовь к деньгам. Сребролюбие – это надежда и любовь к вещам ложным и суетным, то есть надежда не на Бога, а на свое имение. Например, человек испытывает уверенность оттого, что у него много денег, или чувствует себя беззащитным, когда их теряет. Один опирается и уповает на свои знания, другой – на славу человеческую, третий – на свою молодость. Сребролюбие – это все, что похищает наше сердце у Бога и прилепляет его к вещам преходящим. Однако все это суетно, потому что и молодость потихоньку пройдет, и силы уйдут, и миллионы на банковском счету не защитят. Хороший пример – экономический кризис нашего времени. За несколько дней мировая экономика обрушилась, как карточный домик, во всем мире начался кризис. Итак, когда человек вполне полагается на вещи суетные, его ждет чувство неуверенности и страха. Бог только два раза называет человека безумным. Так, в Священном Писании говорится: «Рече безумец в сердце своем: несть Бог» (Пс.13:1). То есть: сказал глупый человек в сердце своем, что Бога не существует. Бог называет безумцем атеиста, а также сребролюбца, потому что по сути сребролюбец – атеист: его бог – деньги, и слава, и красота, и сила, и общественное положение. Но Бога во всех этих вещах нет! Это гнилые опоры, от которых в душе человека родится страх: страх смерти, времени, старости.

Этот страх возникает потому, что забыта надежда на Бога, Который побеждает смерть, побеждает то, что здесь, побеждает испытания века сего. Когда Христос пришел в мир, Он произнес: «Ныне суд миру сему» (Ин.12:31). Суд – то есть испытание мира. Что же представляет собой это испытание? Мировые экономические кризисы – не испытания, а лишь дымовые завесы. По сути, испытания, или суд, заключаются в одном: Христос ради нас стал человеком, и от нас зависит, полюбим мы Христа или изгоним Его из нашей жизни. В этом и состоит суд. Разумный человек, кто рассудил об этом правильно, не обольстился, не обманулся ложными вещами этого мира, но стоял крепко и избрал для себя любовь Божию.

Это не означает, что нужно внешне менять свою жизнь – становиться богословом, священником, монахом и т.п., вовсе нет! Но это означает, что независимо от нашего положения и обстоятельств – в семье, в делах, в науке – мы можем любить Бога, видеть в Нем средоточие нашего бытия, определить всю нашу жизнь, интересы и весь наш путь исходя из Божественной любви и стремясь к ней. Все остальное в нашей жизни должно быть подчинено этому.

В этом и заключается успех или неудача нашей жизни. Успех не в том, чтобы стать хорошим предпринимателем, удачно вступить в брак или иметь красивый дом. Что ж, что человек добился всего этого?! Все это может быть, а может и не быть. Было бы очень грустно, если бы успех человеческой жизни зависел от этого. Подлинный успех или неудача мерится нашим отношением к Богу. В этом состоит суд, и разумный человек сознаёт это. В Писании Бог называет премудрым и разумным того, «кто избрал для себя подлинно благую часть» (Лк.10:42) в жизни. Такой человек составил себе правильное представление о вещах – отвечающее действительности, причем избрал из них лучшее – то, что побеждает смерть, побеждает обстоятельства, побеждает все, что каждодневно обременяет человеческую жизнь.

Итак, тот, кто предан Богу, стремится к Нему, не должен поддаваться окружающим обстоятельствам, как бы трудны они ни были. Ему нужно научиться достойно противостоять им, извлекая из этого полезный урок. Нам следует научиться справляться с любым испытанием, ожидающим нас.

Да, со всяким обстоятельством, всяким искушением, событием, подвергающим нас испытанию, мы обязаны научиться справляться так, как до́лжно! Тогда нас коснется Божественная благодать: она всегда посещает человека, который стремится к ней. Бог укажет нам выход из безвыходного положения. Он Сам – разрешение трудностей и путь, который ведет человека к истинной цели его существования. Церковь Христова дает нам надежду в жизни, основу для верного суждения обо всем, с чем мы сталкиваемся в мире. Стоя на ней, мы сделаем самый правильный выбор, с которым преодолеем невзгоды и наполним нашу жизнь радостью и миром, что бы ни происходило вокруг нас.

Одной из самых больших проблем человека сегодня, и особенно молодых людей, является чувство одиночества, оставленности, пустоты. Наша трагедия в том, что мы отдаем все свое сердце, все свое существо людям, временным, преходящим человеческим отношениям, ибо затем наступает момент, когда эти люди нас разочаровывают, не потому что они плохие, а потому что они люди и не могут полностью соответствовать нашим ожиданиям, у них нет такой возможности, или они просто не могут почувствовать то, что чувствуем мы. Очень больно, когда мы любим человека и хотим, чтобы он нас тоже любил, а он не может. Так начинаются трагедии. Любовь не возникает просто так. Нельзя заставить другого человека полюбить тебя насильно. Ты можешь его любить и хотеть за него выйти замуж, связывать с ним все свои мечты, всю свою жизнь, видеть его везде, куда смотришь, а он не может тебе ответить взаимностью, иметь к тебе такое расположение. Что же тогда делать? Кончать жизнь самоубийством? Закрываться в себе и в своем одиночестве? Что же делать, когда другой человек не может ответить нам взаимностью? Бывает еще хуже: люди живут вместе, и вдруг в какой-то момент отношения разваливаются. Что тогда делать этим людям? Умирать с горя? Ведь такое происходит и в семье: человек, вступив в брак, в какой-то момент переживает искушение, падает и предает своего супруга. Что делать? Погружаться в отчаяние? Предаваться саможалению и другим болезненным чувствам? Но все это не приносит пользы, а действует разрушительно. В нашей жизни может случиться все что угодно, можем умереть мы, может умереть наш супруг, наш ребенок – такое случается ежедневно.

Если мы будем отдавать всего себя этим отношениям, то нас обязательно постигнет разочарование. Именно поэтому нас мучит страх, чувство незащищенности, вызывающие в нас волнение и беспокойство. Мы построили нашу жизнь так, что весь наш мир зависит от этих отношений. Однажды ты можешь разочароваться в своем муже или жене, в своем ребенке, в своей работе, в самом себе, в своих силах, во всем, что ты считаешь своим и что, думаешь ты, всегда будет при тебе. Разочарование бывает разрушительным из-за того, что мы отдаем себя в рабство этим отношениям. И вот тогда начинаются проблемы: одиночество, пустота, печаль.

Первая и главная заповедь Божия говорит, чтобы мы любили Бога всем своим существом, всем сердцем, всем своим бытием, душой, разумением, крепостью – абсолютно всем. Если мы полюбим Бога всем своим существом и отдадим Богу всего себя, тогда все остальное придет как результат, как следствие. Бог – это незыблемое и непоколебимое основание. Что бы ни произошло, Он несокрушим. Даже сама смерть не может победить веру в Бога. Так что, когда человек имеет непоколебимую веру, он идет по жизни, встречая все, что с ним случается, словами: «Как будет угодно Богу». Эта фраза может показаться очень простой, но она очень важная, потому что рождает тот мир и то чувство защищенности, когда проходят беспокойство и волнение, обладающие нами, потому что мы оставляем место Богу, место Его слову в нашей жизни. А когда мы хотим все сами решать и устраивать в своей жизни, когда строим карточные домики и прячемся в них, тогда естественным образом многое может пойти не так и все может разрушиться. Когда нас охватывают все эти чувства, когда чувствуем себя одинокими, когда нам кажется, что никто нас не понимает, и мы желаем уединиться, закрыться у себя в комнате и вообще никуда не выходить, то что мы от этого ожидаем? С другой стороны, если, наоборот, начать постоянно развлекаться, то что это даст? Это две крайности. И мы должны идти по среднему пути. Проблема не в том, что тебя разочаровал какой-то человек, и ты чувствуешь себя одиноким, а в том, что тебе не хватает подлинных отношений с Богом. В этом суть проблемы. Думаю, что именно по этой причине Церковь современна и «в моде», потому что она как раз отвечает на самую злободневную проблему, на проблему бытия человека, и в особенности молодого человека.

То, что молодой человек сегодня напряженно переживает калейдоскоп чувств, это хорошо: в этой интенсивной жизни он обязательно соприкоснется и с Богом. Поэтому мы и наблюдаем в наши дни поворот к Церкви. Молодая душа обладает интуицией и знает: то, чего ей недостает, есть в Церкви. И когда душа находит Бога, все остальное отступает на задний план. Когда мы обретаем Бога в нашей жизни, тогда происходит перемена, не поддающаяся объяснению, и все, кто видит эту перемену, удивляются. Человек преображается, меняются его потребности, изменяется все его существо, меняются его отношения с самим собой, с людьми вокруг, с его окружением, со своим телом, изменяются все его чувства, и всего этого невозможно объяснить. Это результат действия Божией благодати.

Если человек уединится, закроется в себе, не будет ни с кем говорить из-за самозащиты, то это постепенно приведет его к болезненным состояниям. Если человек будет рассеиваться, постоянно устремляться к тому, чтобы развеяться вне дома, веселиться, чтобы забыть о своем одиночестве и развлекаться (развлечение по-древнегречески означает разбрасывание, рассеивание на мелкие кусочки), тогда он потеряет себя, и это – тоже болезненное состояние. Необходим средний путь.

Человек должен научиться перестраиваться, расставлять все по своим местам. Во-первых, человек должен понять, в чем заключается абсолютная необходимость отношений с Богом. Во-вторых, он должен понять, где начинаются и где заканчиваются его отношения с другими людьми, что ему ждать от других людей, что он должен ждать от себя и от разных ситуаций, чтобы потом при определенном стечении обстоятельств не разочароваться, а относиться во всему, как к естественным проявлениям жизни.

Когда мы чувствуем одиночество, разочарование, пустоту, то не выход отдаляться от людей и закрываться в самом себе. С другой стороны, не выход и целый день гулять, пить, не спать ночами и не бывать совсем дома. Это – человеческие решения проблемы, они приводят к еще худшим последствиям. Чтобы справиться с одиночеством, человек должен понять, что такое правильное общение, то есть как правильно общаться с людьми, и в первую очередь – как правильно общаться с Богом, Который является его Отцом. Бог никогда не разочарует человека, никогда не предаст. Когда у тебя подлинные отношения с Богом, тогда присутствие Бога действует в тебе таким образом, что оно тебя наполняет и дает тебе все, чего тебе не хватает, так что даже когда люди тебя разочаровывают или ранят, тебе, конечно, может это быть огорчительно, как человеку, но ты никогда не доходишь до границ отчаяния, потому что знаешь, что от людей ждать многого нельзя.

Господь нас учит способу, с помощью которого мы можем по-настоящему войти в общение с другим человеком. Как? Своим примером, Своим вочеловечением, тем, что Он стал совершенным, настоящим, абсолютным Человеком, чтобы совершить дело нашего спасения. Почему Он сделал все это? Именно для того, чтобы стать подобным нам и научить нас примером Своей жизни. Это крайнее снисхождение Бога учит нас тому, как войти в общение с другим человеком. Мы тоже должны стать подобными другому человеку, чтобы его понять, чтобы его ощутить, войти в его душу, внутрь его существа. Безусловно, все это должно совершаться так, как это делал Христос, без греха. Господь стал безгрешным человеком, он не совершил греха, чтобы спасти нас от греха. И мы не должны совершать греха, чтобы уподобиться другим людям. Человек должен умалиться, смириться, освободить себя, очистить себя от всего, что у него внутри, чтобы продвинуться вперед и встретить другого человека так, как это сделал Христос. Так мы должны поступать в ежедневной жизни, в своей семье, в отношениях с детьми, с супругом или супругой, с родителями, соседями, учителями – всеми ближними без исключения. Другой возможности полюбить человека и войти с ним в общение нет, кроме как следовать по пути собственного умаления и отвержения себя, чтобы воспринять другого человека в себя.

Однако смирению невозможно научиться теоретически, это не просто умение сказать про себя, что ты грешный, слабый, ничтожный; это – состояние, которое человек должен пережить. В этот трудный час переживания смирения и оставленности другими людьми человеку остается одно: вера в Бога, какая была у преподобного Силуана Афонского. Он пережил свое нисхождение во ад, дошел до последней степени отчаяния, когда Бог сказал ему: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся» ⁹ То есть для человека единственным спасением остается вера в Бога. Человек ни в чем не может надеяться ни на себя, ни на других людей. Горе нам, если мы ищем наше счастье в людях. Человеческое всегда недостаточно. Даже самое совершенное человеческое несовершенно в сравнении с Богом. Мы ежедневно наблюдаем вокруг нас людей, живущих на последнем пределе, и это иногда приводит их даже к саморазрушению, но так же живут и святые, с одной лишь разницей: находясь на пределе отчаяния, святые имеют единственную надежду – Бога. А человек сегодня переживает отчаяние, не имея никакой надежды. Единственной его надеждой является смерть, и он убивает себя, потому что не может больше выдержать жизни, или же находит другой выход – начинает принимать таблетки, вещества, наркотики, чтобы выйти из этой пустоты.

Человек не может выдерживать окружающей его действительности и себя самого и приходит к тому, что начинает пить, курить, принимать наркотики, думая, что найдет в этом утешение. Каждому человеку в какой-то момент своей жизни приходится переживать некоторые состояния на пределе его возможностей. Но это – большая удача, потому что после этих переживаний все остальное ему кажется легким. Великое дело для человека – спуститься в глубину себя, пережить состояние отчаяния и потом подняться, надеясь уже только на Бога.

Но если человек не надеется на Бога, если у него другие надежды, то он подобен держащемуся за веревку, которая вот-вот порвется, и рискующему сорваться в бездну.

Человек не может принять здравое решение, пока не освободится от разнообразных чувств, бродящих в его душе. Если человек переживает период разочарования в людях и находится в состоянии одиночества и самоизоляции, то это неподходящее время для принятия каких-либо решений (например, жениться ли ему или стать монахом). Человек должен дождаться, пока он не обретет мир и гармонию в своей душе, и тогда искать, что он хочет делать в своей жизни. Затем, согласно своему свободному волеизъявлению, он должен делать то, что захочет. Если же человек принимает решения в состоянии сильной радости или большой грусти, то эти решения бывают всегда ошибочными. Поэтому есть наставление, в котором говорится: когда ты в грусти или в радости, никогда не принимай важных решений, потом будешь раскаиваться. Обычно так и бывает. Даже когда мы радостны и в своей радости и воодушевлении принимаем то или иное решение, то потом, когда уходит это чувство, оставшись наедине с самими собой, мы не можем следовать принятому решению.

Часто мы наблюдаем, как человек пытается войти в общение с другим человеком: либо родители с детьми, либо дети с родителями, либо супруги между собой, либо друзья с друзьями и т.д. Каждый пытается придумать, что ему сказать или сделать, чтобы завоевать другого человека. Часто спрашивают и нас, духовников: «Что мне ему сказать». Как будто бы существует какая-то магическая фраза: скажешь ее – и человек тут же изменится и согласится со всем, что ты ему сказал. Когда мы советуем людям терпеть, самим приближаться к другому человеку, они настаивают: «Ладно, ладно, но что ему сказать?» Но выход не в том, чтобы что-то сказать другому и как-то его исправить. Познай самого себя и через это научись понимать другого человека. И пусть он тебя не понимает. Не требуй от него этого. Ты же стань подобным ему. Христос стал человеком ради нас и потом сделал нас богами. Он не сказал нам: «Идите сюда, где Я нахожусь, идите ко Мне»; это было невозможно, мы не могли ни понять Бога, ни достичь Бога. И Бог не повел Себя так, Он не потребовал от нас этого, не потребовал от нас неисполнимого, а Сам уподобился нам, пришел, встретился с нами и Сам выполнил все то, что должны были сделать мы. Он указал нам путь Своим учением, Своим примером.

Трудный вопрос исходит из сердца человека, наполняет нас, когда смерть близкого человека внезапна: почему, почему это происходит? Как и почему Бог допустил, чтобы это великое зло случилось с нами, нашей семьей, братом, ребенком, родственником? Что бы мы ни делали, мы не можем принять смерть, она чужда нашей природе, мы не созданы, чтобы умирать.

Даже Сам Бог, когда стал человеком, добровольно подчинил Себя смерти, следовательно, и для нас нет никакой возможности не вкусить опыта смерти. Однако, несмотря на то что мы понимаем это разумом, сколько бы мы ни пытались удержать эту мысль в себе, в глубине души мы этого не принимаем. Бог сотворил нас, чтобы мы не знали смерти.

Нам кажется странным, что Божественная справедливость позволяет случаться «несправедливым вещам». Каждый день умирает столько детей, голодных, бедных и брошенных, люди гибнут сотнями и тысячами, и человек спрашивает: «А где же Божественная справедливость?» И часто кажется, что несправедливое торжествует, что побеждает именно несправедливое, справедливый в конечном счете оказывается несправедливо пострадавшим.

И человеческий разум, человеческая справедливость восстает против этого, не может этого принять. Мы правы, когда так размышляем, но мы были бы правы вполне, если бы не забывали, что мы живем не так, как нас создал Бог, но так, как мы, к сожалению, стали жить после падения, с того момента, как сами нарушили Божию заповедь, и сами прервали нашу связь с Богом. С того момента вследствие падения в нашу жизнь вошли тление, смерть, боль, скорбь, болезнь, личные тяготы.

Итак, Бог не создавал смерти, Он не желает смерти и зла человеку. Бог не виноват в наших несчастьях, виновником наших несчастий является злое произволение человека. Причина наших несчастий – диавол, отстранение от Бога. И что же Бог делает теперь? Сидит сложа руки, вдали от наших тягот и боли? Каково отношение Бога к этим трудностям, которые случаются с нами каждый день? Он приходит и напоминает нам: да, смерть – это самый великий успех диавола в его стремлении погубить образ Божий, человека, но приходит Сам Бог и добровольно принимает смерть за нас. Он Сам входит в смерть и освобождает всех нас от смерти. И с этого момента Он дал нам возможность жить вместе с Ним вечно, действительно победить смерть. Не после того, как мы умрем, но уже в этой жизни, каждый день, когда мы вкушаем Тело и Кровь Христовы и когда живем внутри Церкви.

Таким образом, мы учимся судить обо всем со стороны вечного Царствия Божия, потому что эта жизнь временна, а вечность безгранична, беспредельна и не имеет конца. И человек рассматривается и мыслится как существо, как сущность, которая имеет начало, но живет вечно. В Писании говорится: «и исход их считался погибелью, и отшествие от нас-уничтожением» (Прем.3:2–3). То есть глазам неразумных, глазам, которые не видели дальше смерти, казалось, что эти люди были сокрушены, претерпели зло и потерпели окончательное поражение. Таким казался и Христос, когда Он умер на кресте. В глазах людей Бог был побежден, но это поражение Бога стало величайшей победой, потому что Бог на этом не остановился. Также и святые Божии, мученики – все умерли несправедливой смертью: подверглись мучениям, были буквально уничтожены, у них не было оправдания в этом мире, но Бог оправдал их навечно.

Все то, что происходит вокруг нас, мы призваны обратить в наш путь к Богу. Боль может быть великим источником утешения каждому из нас. Боль, скорбь, смерть – все это составляет наш крест. И приходит Крест Христов, и мы бросаем его в горькую чашу наших собственных скорбей, и скорбь становится сладостью, и тьма становится светом, и яд становится лекарством. Приснопамятный и преподобный старец Паисий говорил: «В своей монашеской жизни я чувствовал великую благодать от Бога: в молитве, трудах, в поклонении Богу – во всей духовной пище. Но, несомненно, обильнейшая благодать излилась на меня, когда я страдал от боли. Тогда я почувствовал самую великую благодать Божию». Так нужно смотреть на боль: она соединяет с Царством Божиим.

Желаю, чтобы вы всегда с любовью и молитвой поддерживали друг друга, чтобы были как одно тело, как братья, чтобы среди вас была любовь, и чтобы мы шли к этой встрече со Христом, Который оправдает нас и воздаст за все лишения и несправедливости этой жизни.

Бог – Тот, Кто сотворил всё. Из небытия, из ничего Он сотворил человека, тело и душу как психосоматическое единство. Православная Церковь не разделяет человека на душу и тело, но смотрит на него как на личность, в которой душа и тело – неделимое целое. Человек был сотворен Богом по образу и подобию Своему и помещен в рай, чтобы имел общение с Богом, сохранял свою связь с Ним и через это пребывал бессмертным.

Церковь говорит о трех видах смерти. Первый – биологическая смерть, при которой умирает тело человека; второй – смерть души, при которой человек отделяется от Бога, Который есть истинная Жизнь. И третий – вечная смерть, которая произойдет при Втором Пришествии, когда наступит конец мира и произойдет воскрешение мертвых. Тогда человек может быть отделен от Бога и душою и телом, и тогда это будет вечная смерть (если быть более точным, это не есть смерть, потому что человек не исчезает и не умирает, но удаляется от Бога, Который есть истинная Жизнь).

Когда же слово «смерть» встречается в Писании в первый раз? Когда Бог дал заповедь: «Ты можешь трудиться в раю и хранить его, можешь использовать все, что есть в раю, можешь есть все – только не ешь от этого дерева. Если ты вкусишь от него, ты умрешь». Происходит грехопадение, и человек испытывает последствия своего свободного выбора, данного ему Богом. Смерть – не наказание от Бога. Но Бог предупредил человека о результате, о последствиях его преслушания. Человек умер в момент своего преслушания, потому что прервал свою связь с Богом. Христос приходит, чтобы сказать: «Я есть Жизнь». С того момента, как ты не имеешь общения с Богом, ты уже не живешь. И хотя Бог сотворил человека так, чтобы он не знал смерти, но жил в соединении с Ним в раю, все это прекращается, человеческая природа и тварный мир искажаются. Человек и тварный мир становятся подвержены тлению, злу, греху. Человек осудил самого себя на смерть. И человеческий род остается в этом рабстве до тех пор, пока не приходит Христос, новый Адам. Он становится человеком и упраздняет смерть, даруя бессмертие всему миру.

Итак, человеческая жизнь после грехопадения – это путь в душевной смерти, а также и в смерти биологической, которая наступала в какой-то момент. И вот приходит время вочеловечивания Бога, когда Он Своей собственной смертью и Своим воскресением упраздняет силу смерти, пленяет и низлагает ее. Христос упраздняет смерть Своей смертью и учреждает Церковь, предает ей Себя, Свое Тело и Кровь, которые есть противоядие от смерти.

Сам Христос умер этой страшной, мучительной, болезненной и к тому же позорной смертью. Смерть через крест в ту эпоху считалась постыдной и унизительной. И однако же Господь не побоялся не только умереть самой позорной смертью, но и пройти через весь этот страшный процесс: оплевание, заушение, бичевание, поругание, облечение в багряницу. По какой причине? Чтобы показать нам, что Он первый прошел по этой дороге, чтобы ни один человек не сказал, что у Бога как у человека была хорошая жизнь и спокойная смерть. Если бы Бог не претерпел все это, человек мог бы отказаться терпеть. Однако же, как говорит апостол Петр, Он первый претерпел на Себе Самом эту трагедию природы, заграждая всякие уста, которые могут обратиться и сказать Богу: «Я несправедливо страдаю».

Что нам говорит Христос через апостола Павла? Чтобы мы не отчаивались, как отчаиваются те, у кого нет надежды. Печальтесь, но и надежды не оставляйте. Если мы не надеемся на Царствие Божие, если мы не надеемся на вечность, то как выдержим смерть? Без воскресения, без вечного Царствия Божия наша жизнь не имеет смысла и цели. Будем же надеяться на Бога и верить, что, если с нами что случится, Бог нас не оставит! Что же, Бог с нами, но это не отвращает зла? Часто это не отвращает зла, но присутствие Божие переработает зло в добро, горький яд сделает лекарством для вечности – через боль, через муку, через сокрушение сердца. Со временем, постепенно, польза этого проявится. Страждущий человек становится кротким, если находится рядом с Богом. К боли примешивается благодать Божия. А когда мы покинем этот мир и увидим все в другой перспективе, тогда первое, что мы сделаем, – возблагодарим Бога за все печали этой жизни, как говорил старец Паисий.

Смерти нет: любовь Божия ради нас победила смерть. И в Церкви мы говорим не «смерть», а «успение». Смерть – это сон «до времени»: для Церкви люди живы. Мы молимся об усопших, чувствуем на Божественной литургии, что все мы живы. Христос Своим Воплощением победил пространство, время и смерть, поэтому в Церкви все преодолимо.

Смерть остается событием трагическим, которое мы не приемлем, ибо это противно нашей природе. Мы не созданы, чтобы умирать, поэтому смерть для нас – трагедия. Приходит Христос и добровольно отдает Себя на смерть – и смерть побеждается.

Если прежде, как говорят отцы, смерть была страшна для человека, то теперь человек становится страшен для смерти, потому что Иисус Христос упразднил ее власть. И вот мы говорим в Церкви: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!» Христос упразднил смерть, смерти нет. «Никто да не боится смерти!»¹⁰ По какой причине? «Свободила бо нас Спасова смерть» – потому что нас освободила смерть Спасителя. Итак, смерть для христианина лишена своей силы, хотя нам и трудно с ней смириться.

Поэтому Церковь говорит в чине отпевания: «Воистину страшное смерти таинство, как душа тела насильно разделяется.» А дальше в тропарях говорится о Христе, Который уничтожает трагедию смерти и освещает светом Своего Воскресения все то разрушение, которое принесла смерть. И смерть становится уже для нас входом в Царствие Небесное, и там мы ожидаем времени нашего общего воскресения из мертвых.

Смерть – это роды, боль. Ты рождаешься в вечное Царствие Божие через боль. Но там все старое заканчивается, гаснет, и остается только свет Христов. Тогда все меняется и смягчается, и человек обретает утешение, понимает причину, по которой все было, и славит Бога.

Что же Церковь говорит страждущему человеку? Наша Церковь не устраняет факт смерти, но не дает впасть в отчаяние. Она тотчас же в качестве противоядия от смерти предлагает человеку свет лика Христова. Слово Церкви – это дерзновение, надежда, это слово Господне: «Мужайтесь: Я победил мир». Слово Церкви – это Христос. Будь мужественным, Христос победил смерть и дает нам возможность победить смерть и жить вечно вместе с Ним. И несмотря на то что порой кажется, что смерть побеждает нас, Христос дает нам возможность победить ее в конце терпением и упорством, нашей жизнью подле Христа, обращая боль в духовную работу, обращая горечь смерти в жизнь вечную. Человеку очень важно об этом узнать. Если ему это не удается, его жизнь превращается в трагедию. Христос – свет миру. Если Христа нет, мы живем во тьме. Если мы полюбим Христа, если будем жить Христом, тогда преодолеем и смерть, и тление, и наша жизнь будет подлинно радостной. Христос преодолевает все невзгоды этой жизни.