Глава 92. Каким образом можно предполагать наличие в Боге добродетелей
400
Последовательность изложения требует от нас теперь показать, каким образом следует предполагать в Боге добродетели. Поскольку бытие Божье во всех отношениях совершенно и некоторым образом заключает в себе совершенства всех сущих, постольку и благость Божия должна некоторым образом заключать в себе благости всех [вещей]. Но добродетель есть некая благость добродетельного [существа], ибо именно благодаря ей «называется добрым человек и дело, которое он делает».401 Значит, Божья благость должна, на свой лад, содержать все добродетели.
В отличие от нас, Бог не может добродетелью обладать,402 [ибо категория обладания предполагает прибавление чего-то извне]. Богу не подобает быть благим благодаря чему-то, прибавленному к нему извне; он должен быть благом по самой своей сущности: ведь он абсолютно прост (1,18.38). То же самое относится к его действию: он действует не благодаря чему-то, прибавленному к его сущности, ибо его действие есть он сам и его сущность, как было доказано (1,45.73). Следовательно, добродетель для Бога не есть нечто, чем он обладает, но есть его собственная сущность. И еще. Обладание – это несовершенный акт, нечто среднее между потенцией и актом. Поэтому [Аристотель] сравнивает обладающих со спящими.403 Но в Боге акт – наисовершеннейший. Следовательно, акт в Боге представляет собой не обладание, как знание [у ученого человека], а как созерцание, [когда ученый человек созерцает умом истину своей науки], то есть последний и совершенный акт.
К тому же. Обладание – это усовершенствование какой-либо потенции. Но в Боге нет ничего потенциального, в нем все только актуально. Следовательно, в нем нет обладания.
Кроме того. Обладание относится к роду акциденций.404 Но в Боге вовсе нет акциденций, как было показано (1, 23). Следовательно, ни одна добродетель не может сказываться о Боге как [категория] обладания, но только как [категория] сущности.
Человеческие добродетели управляют человеческой жизнью. Но человеческая жизнь [состоит] из двух [частей]: созерцательной и деятельной.405 Так вот, добродетели, которые относятся к деятельной жизни, то есть усовершенствуют эту жизнь, не могут быть присущи Богу.
В самом деле: деятельная жизнь человека состоит в пользовании телесными благами. Поэтому деятельной жизнью управляют те добродетели, с помощью которых мы правильно используем эти блага. Но Богу [пользоваться телесными благами] не подобает. Значит, не подобают ему и добродетели, которые управляют подобной жизнью.
К тому же. [Деятельные] добродетели усовершенствуют нравы людей в том, что касается совместной жизни в обществе. Поэтому тем, кто не живет в обществе или государстве, они едва ли нужны. Тем более не нужны они Богу, чье общение [с другими] и жизнь далеки от человеческой жизни.
Среди добродетелей, относящихся к деятельной жизни, некоторые управляют нами через страсти. Таких добродетелей мы не можем предположить в Боге. Ибо добродетели, связанные со страстями, получают свой вид от страстей как от собственных своих объектов: так, воздержность и мужество различаются, поскольку воздержность имеет дело со [страстью] алчности, а мужество – со [страстями] страха и отваги. Но в Боге нет страстей, как показано (1, 89). Следовательно, не может в нем быть и подобных добродетелей.
И еще. Подобные добродетели существуют не в разумной части души, а в чувственной, в которой только и могут находиться страсти, как доказывается в седьмой книге Физики.406 Но у Бога нет чувственной части, есть только ум. Следовательно, у Бога не может быть таких добродетелей, даже с точки зрения их собственного [характера].
Страсти, с которыми связаны [практические] добродетели, бывают [двух видов]. Бывает, что стремление направлено на какое-либо телесное благо, доставляющее удовольствие чувству: например, склонность к еде, питью и любовным наслаждениям. С этими вожделениями связаны [такие добродетели, как] трезвенность, чистота (целомудрие), и вообще всякая воздержность и умеренность. А так как телесные наслаждения Богу совершенно чужды, такие добродетели ни в собственном смысле Богу не подходят – поскольку они связаны со страстями, – ни даже метафорически ему не приписываются в Писаниях, поскольку у них нет никакого сходства с Богом, даже сходства по результату.
Но бывают страсти, в которых стремление направлено на какое-то духовное благо, например, честь, власть, победу, возмездие и т.п. Надежда [на эти блага], отвага [в их достижении] и вообще стремление [к ним] – это мужество, величие, смирение и прочие подобные добродетели. В собственном смысле они не могут быть присущи Богу, поскольку связаны со страстями. Но Писание приписывает их Богу метафорически, по сходству результата. Так, в Первой Книге Царств говорится: «Нет столь храброго, как Бог наш» (2:2).
* * *
Quomodo in Deo ponantur esse virtutes. – Точнее: «Каким образом Богу присущи добродетели», – ибо modus относится к способу соединения добродетелей с Богом, а не к способу нашего предполагания. «Мы полагаем, что Богу присущи добродетели. Каким образом они могут в нем быть?»
Аристотель, Никомахова этика, 1106 а 16.
Secundum habitum. – Выше мы уже отмечали трудность перевода понятия habitus и его производных (как хабитуальное знание – то, которым мы в принципе обладаем, но в данный момент не используем) на русский язык. Habitus означает, во-первых, просто обладание от глагола habere – иметь, (со)держать. Во-вторых, одну из десяти аристотелевских категорий. В-третьих, привычку, навык (нужно помнить, что, по Аристотелю, всякая добродетель и порок в человеке есть привычка). Кроме того, как философский термин habitus – строй, склад, природа чего-то.
Аристотель, О душе, 412 а 25. – «Бодрствование сходно с деятельностью созерцания [предметов его науки для ученого], сон же схож с обладанием, но без действования». – Аристотель говорит о том, что живое тело всегда обладает душой, как ученый всегда обладает своим знанием; но как ученый может заниматься чем-то посторонним или размышлять о других предметах, и тогда знание его остается невостребованным, так и тело не всегда пользуется душой, хотя всегда ею обладает, а именно: для тела сон то же самое, что для ученого обладание знанием, когда он занят чем-то ненаучным.
Все возможные предикаты, по Аристотелю, относятся к какому-либо из десяти родов сказуемых; в свою очередь эти десять высших родов, или категорий, делятся на две группы: сущность (первая категория) и акциденции, или привходящие, случайные признаки (девять остальных категорий, среди них и обладание).
См. Аристотель, Никомахова этика, 1103 а 5.
Аристотель, Физика, 247 а 1–20.
Non est fortis sicut Deus noster. – Синодальный перевод: «Нет твердыни, как Бог наш».
Quaerite mansuetum, quaerite bonum. – Синод. Пер.: «Взыщите Господа, все смиренные земли, исполняющие законы Его; взыщите правду, взыщите смиренномудрие...»