К истории агиографии

Вступительная статья Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четий-Миней св. Димитрий Ростовского, с дополнительными объяснениями, примечаниями и изображениями святых. Сентябрь

Поминайте наставники ваша, иже глагодаща вам слово Божие, ихже взирающее на скончание жительства, подражайте вере их

(Евр. 13: 7).

Повествования и записи о жизни и деяниях святых подвижников и исповедников, различными подвигами угодивших Богу, существуют в Церкви христианской с первых времен ее бытия. Начало сим повествованиям было положено св. евангелистом Лукою, описавшим в книге Деяний Святых Апостолов подвиги и страдания первоверховных учеников Спасителя нашего и других Его последователей. Несколько ранее сего святой апостол Павел в одном из своих посланий дал христианам заповедь поминать своих наставников, запечатлевших веру во Христа своею жизнию и мученическою смертию. Следуя примеру боговдохновенного повествователя и соблюдая заповедь первоверховного апостола, христиане всегда тщательно сохраняли сведения о жизни и деяниях святых.

Первыми по времени были записи и сказания о святых мучениках. В деле распространения и утверждения христианства мученичество имело весьма важное значение. Твердость и непоколебимость страдальцев, кои мужественно шли на смерть за свою веру, так сильно действовали на сердца язычников, что нередко сами мучители, видя безропотность своих жертв, обращались к христианству. Таким образом, кровь христианских мучеников была, по выражению Тертуллиана, семенем новых христиан. Точно записывая дни кончины святых мучеников, христиане собирались в эти дни для празднования их памяти. «Замечайте дни, – писал своему клиру святой Киприан Карфагенский, – в кои умирают исповедники Христовы, чтобы мы имели возможность праздновать памяти их вместе с памятями мучеников». С этою целью в Церкви христианской были особые писцы, которые записывали все, что происходило с христианами в темницах и судилищах. Таковых писцов, как известно, во время первых же гонений на христиан поставил в различных округах Рима святой Климент. Не смотря на то, что языческое правительство угрожало этим писцам смертною казнью, записи продолжались беспрерывно во все время гонений на христиан¹. Эти записи, в коих можно находить иногда подробные сведения о вопросах судей-мучителей и ответах на них страдальцев, известны под названием мученических актов. Среди таких актов встречаются целые судебные дела, составленные во время самого суда над мучениками. Это копии с официальных судебных протоколов, которые христиане за дорогую цену приобретали у язычников. Дни кончины мучеников праздновались не только в тех церквах, к коим принадлежали сии мученики, но и во всех других, так как христиане каждой церкви о мучениках, среди них пострадавших, извещали другие церкви. Так церковь Смирнская, в коей принял мученическую кончину святой Поликарп, отправила послание о сем церкви Филадельфийской и просила передать это послание другим церквам. Описания страданий святых мучеников пользовались большим уважением. Они были читаемы в церковных собраниях вслед за Священным Писанием. Как можно заключить из мученических актов святого Игнатия Богоносца, обычай сей уже существовал во II веке. В древнем житии мученика Евстратия указано и время чтения страданий святых – именно на утрени после пения псалмов. А в 418 году Карфагенский собор постановил правило в дни памяти мучеников читать в церкви об их страданиях.

Когда гонения на христиан прекратились, и Церковь Христова заняла в государстве господствующее положение, в ней явились заботливые и благоразумные люди, поставившие себе целью собрать воедино все записи и повествования о мучениках. Первым из таковых собирателей был Евсевий Памфил, епископ Кесарийский². Он сначала собрал жития мучеников Палестинских, пострадавших при императоре Диоклитиане. Затем, по преданию, он обратился к Константину Великому с просьбою выписать изо всех судебных учреждений Греко-Римской империи мученические акты. По императорскому указу все подобные дела были высланы Евсевию, и он, на основании сих актов, составил «Собрание древних мученичеств». Сборник сей содержал в себе сказания о мучениках, епископах, исповедниках, святых женах и девах, по всем епархиям. Он состоял, по мнению одних – из 20-ти, а по свидетельству других – из 16-ти книг. Но уже в начале VII века сборник Евсевия был такою редкостью, что списков с него не могли найти ни в Александрийской, ни в Римской церквах. Не удивительно после сего, что труд Евсевия в целом своем составе до нас не дошел, и только некоторые его части можно находить у других писателей. По всей вероятности, книга Евсевия вскоре после своего появления была распространяема и дополняема следующими собирателями и составителями житий, так что скоро потеряла свой первоначальный вид и имя первого своего составителя. Кроме того, в виду трудности и дороговизны переписки всей книги Евсевия, ее разделяли на части, каковые и встречаются в более поздние времена в письменности разных стран. Кроме Евсевия в деле собирания воедино житий святых известен святой Маруфа, епископ Месопотамский. Он описал страдания мучеников, пострадавших в Персии, с историческою точностью. «Что касается, – говорит святой Маруфа, – мучеников, коих все муки, приговоры и смерть я описал, то при некоторых из них сам я был очевидцем, так как они пострадали в мое время. Историю же более ранних мучеников я писал по повествованию престарелых епископов и правдолюбивых, стоющих доверия пресвитеров, которые сами были очевидцами деяний мучеников, совершившихся в их время».

Распространив и утвердив Свою Церковь кровью мучеников, засвидетельствовавших мужественным терпением и бесчисленными страданиями истину своей веры³, Господь наш Иисус Христос указал и другие способы ко спасению и прославлению Его последователей. После жестоких гонений, колебавших, но не погубивших Церковь Христову, Господь даровал ей мир и спокойствие и в это время явил в ней новых Своих угодников. Среди христиан воссияли великие подвижники, прославившиеся – кто учением и проповеданием Слова Божия, кто святостью своей жизни и наставлением других в добродетелях, кто постом и добровольным умерщвлением тела и страстей, кто другими различными трудами и деяниями. Как страдания мучеников христианских были тщательно и подробно описываемы, так и труды сих новых подвижников не оставлены были в забвении. Появился новый ряд церковных повествований об угодниках Божиих. Эти повествования мы находим, кроме некоторых церковно-исторических сочинений, в различных более или менее кратких сборниках, каковы патерики, синаксари и т. п.⁴. Ряд греческих патериков, которые ходили под общим названием πατερικὰ, γεροντικὰ, μονακικὰ, βιβλία составился в продолжение IV–XI веков. Наиболее известные из них: 1) Великий Лимонарь⁵ Египетский, до нас не сохранившийся, из которого произошли патерики Скитский и Азбучный (изречения святых старцев); 2) Лавсаик, повествующий о Египетских подвижниках, жития коих описал в V веке очевидец епископ Палладий для правителя Каппадокии Лавса; 3) История боголюбцев, т. е. Сирийских подвижников, составленная Феодоритом Киррским († 457 г.); 4) Собеседование (или Диалог), содержащее повествования о жизни и чудесах Италийских подвижников, написано около 593 года святым Григорием Великим, который был назван по сему труду Двоесловом, и чрез 165 лет после того переведено с латинского на греческий язык; 5) Луг Духовный, заключающий в себе изречения, чудеса и подвиги преподобных отцов Палестины, Египта и Сирии, собранные монахом Иоанном Мосхом († 622 г.).

Все перечисленные памятники – акты мученические, сборники сведений о подвижниках и другие – и послужили основанием для месяцесловов, синаксарей и миной-четьих, т. е. расположенных по месяцам чтений о жизни и подвигах святых. Из греческих месяцесловов и синаксарей известны следующие: 1) Месяцеслов, составленный по воле императора Василия (в X–XI вв.); 2) Петров Синаксарь, по составу древнее Месяцеслова Василия (старшая рукопись 1249 г.); 3) Кларомон- танский Синаксарь XI–ХII в., близкий по составу к Петрову Синаксарю. Кроме того, было два вида стишных синаксарей, названных так потому, что в них перед каждым сказанием находились два или три стиха в честь святых. Стишные синаксари составлены в ХII–ХIII в. на основании упомянутых нестишных. По свидетельству Феодора Студита, в конце VIII века в Церкви христианской уже существовало двенадцать книг Миней-Четьих. Содержание их было разнообразное. Кроме житий, в них стали вносить слова знаменитейших отцов Церкви на великие праздники. Некоторые мученические акты или древние сказания о подвижниках начали переделывать в похвальные слова. Кроме того, некоторые древние жития стали излагать новым, более изящным и красивым слогом.

В этом последнем роде произведений всех превзошел своими трудами известный Симеон Метафраст. По поручению императора Константина VII ⁶, он должен был, насколько это было возможно, собрать все древния жития и расположить их по месяцам и числам. Движимый великою ревностию к славе святых подвижников, Симеон не только собрал повествования о них, но многие из них переработал, отчасти сократил и, что важнее всего, старинную, тяжелую и во многом неудобопонятную речь заменил современным ему чистым и лучшим слогом⁷. Переработанных Симеоном житий некоторые насчитывают около пятисот. Кроме того, сто двадцать два жизнеописания составлены им вновь. К житиям святых Метафраст присоединил похвальные и поучительные слова на праздники Господни, Богородичные и некоторых святых, избранные из творений великих отцов и учителей Церкви.

Как в древней христианской, так и в Русской Церкви строго соблюдался обычай чтения житий святых во время церковного богослужения. Более употребительным было чтение на утрени, по шестой песни канона, вслед за кондаком и икосом, с коими краткое житие проложное имело весьма близкое родство⁸. Вследствие сего, в Русской Церкви весьма рано уже существовал пролог в славянском переводе. Первоначально он носил название синаксаря, затем по первой своей статье – πρόλογος, т. е. предисловие – был назван прологом. Прологов славянских было три вида. В основании первого лежит греческий месяцеслов императора Василия, дополненный во второй половине XI века Студийским иноком Илиею (памяти из Петрова синаксаря) и Константином, митрополитом Мокисийским (65 пространных сказаний). Второй вид Пролога был составлен у Славян на основании первого и древних Миней-Четьих. Третий – стишный, переведен в ХIV в. с древнейшего вида греческого стишного пролога⁹.

Славянский перевод Миней-Четьих надо относить также к первым векам славянской письменности. Правда, от сего времени не сохранилось всех двенадцати книг Миней-Четьих: именно – от XI в. дошла одна мартовская книга в юго-славянском списке, от ХII же века отрывок майской¹⁰. Но на основании списков XV века (ХIII и XIV вв. нет), кои повторяют очень древние, следует думать, что в X–XI веках Славяне имели полный перевод Миней-Четьих за все 12 месяцев. Славянский перевод сделан был с Миней греческих, подвергнувшихся незначительному влиянию переработок Метафраста.

Очень рано появились в славянских переводах патерики. В славянских рукописях большею частью употребляется название патерика Скитского безразлично для патериков различного состава, хотя Лимонарь в большинстве случаев называется патериком Синайским или Цветником. Русские рукописи патериков Синайского и Скитского относятся уже к ХII–ХIII вв. и были известны многим писателям ХIII в. С XVI в. патерики сохранились во множестве списков и имели большое употребление. Впервые на Руси патерик – Луг Духовный был издан в 1628 году. Собеседование св. Григория Двоеслова было переведено в 1671 году Симеоном Полоцким.

В глубокой древности были переведены с греческого языка на славянский торжественники (βιβλία πανηγυριχὰ). Они делятся на два вида. Первый – Минейный – в порядке своих статей примыкает к Месячным Минеям, именно статьи его расположены в порядке праздников по месяцам и числам всего года, начиная с сентября. Этот вид содержит похвальные слова на Господские и Богородичные праздники, жития святых и сказания о происхождении праздников и церковных торжеств. Второй вид торжественников – Триодный – имеет статьи, расположенные по порядку Триодей Постной и Цветной, т. е. по неделям, с недели мытаря и фарисея до недели всех святых. Большую часть статей этого вида составляют поучения, применительно к значению недели, и несколько похвальных слов. Переведенный в Болгарии Минейный торжественник перешел на Русь весьма рано, ибо имеется русский список его уже ХII века. История изменений Минейного торжественника на Руси сводится главным образом 1) к уменьшению греческих житий, 2) к пополнению русскими статьями, 3) к слиянию с Триодным торжественником. В ХVIII в., по образцу древних Минейных торжественников, был составлен новый, отчасти на основании печатных прологов и Евангелий. Торжественник Триодный также был переведен в Болгарии. Изменение торжественника этого рода на Руси сводится 1) к дополнению словами Кирилла, епископа Туровского (ХII в.), и 2) к внесению в XV в. слов Григория Цамблака (старшая рукопись в библиотеке гр. Уварова 1473–1477 г.¹¹

В то же время с постепенным возрастанием Церкви Русской постепенно умножались и жизнеописания русских святых. Первыми составителями таковых были: Иаков мних (1074–1088), коему принадлежит житие святых Бориса и Глеба, и преподобный Нестор, написавший два сказания – одно о святых Борисе и Глебе, а другое – о преподобном Феодосии Печерском.

В письменности XV века появляется Печерский патерик, составленный в подражание патерикам греческим ¹². Он представлял собою собрание кратких, исполненных чудес, повестей о подвижниках Печерского монастыря и о самом монастыре. В основу патерика положены повести епископа Владимирского Симона ¹³ и монаха Печерского монастыря Поликарпа. Четырнадцать сказаний Симона написаны в форме послания к Поликарпу. Девять из них повествуют о чудотворцах Печерских и пять о чудесах, сопровождавших построение главной Печерской церкви. Собрание сказаний Симона по его же рассказам дополнил Поликарп, написавший одиннадцать повестей также в форме послания к архимандриту Печерскому Акиндину. К этим основным частям патерика присоединены впоследствии вместе с некоторыми позднейшими статьями и произведения более раннего времени: поставленное во главе патерика житие преп. Феодосия, написанное Нестором, и сказания, «что ради прозвася Печерский монастырь» и о первых черноризцах Печерских, взятые из Начальной летописи и приписанные в патерике тому же Нестору, но составленные каким-то постриженником и учеником преп. Феодосия, вероятно, Сильвестром, который был потом игуменом Михайловского монастыря в Киеве. Многочисленность дошедших до нас списков Печерского патерика свидетельствует, что он был любимою книгою наших предков ¹⁴.

Жития Русских святых сначала имели преимущественно характер записи или «памяти» о святом. Это был сухой сжатый рассказ, лишь изредка оживляемый речью действующего лица или заимствованием из Библии. Но с умножением переводных греческих житий и особенно под влиянием церковно-ораторских произведений, каковы похвальные слова и поучения на праздники святых, с XV века жития русских святых получают новый вид. Первым из таковых произведений было житие святого Петра митрополита, составленное святителем Киприаном. «Праведнику подобает похвала, – говорит составитель в предисловии к житию, – и я, привлекаемый любовью к пастырю, хочу малое некое восхваление принести святителю». При таком взгляде на жизнеописание святого, как на похвальное ему слово, Киприан прежнее житие святителя Петра нашел слишком простым и сухим, не отвечающим такой задаче. Посему он написал вновь более подробное и витиеватое житие, закончив его торжественным похвальным словом святителю. Это новое направление в области житий русских святых еще более утвердил и развил инок Епифаний¹⁵. В составленных им житиях Стефана Пермского и Сергия Радонежского в обилии употреблены ораторские приемы и дан простор «добрословию», или красноречию. Наиболее же видным деятелем в составлении житий русских святых был Пахомий Логофет¹⁶. В церковном мире современной ему Руси он считался представителем книжной учености, всех превзошедшим разумом и мудростью. Посему и великий князь, и митрополит, и Новгородский владыка, и игумен Троице-Сергиева монастыря – все обращались к Пахомию с просьбою написать о том или другом святом. В своих произведениях Пахомий установил ту однообразную литературную форму жития, которой потом много подражали русские «списатели» житий.

Новую эпоху в истории русской агиографии составляет деятельность митрополита Макария¹⁷. Его время было вообще обильно новыми житиями русских святых. Это обилие объясняется канонизацией многих святых на соборах 1547 и 1549 годов. После первого из этих соборов епархиальные архиереи собрали жития, каноны и чудеса новых великих чудотворцев, и освидетельствовавши их на соборе 1549 г., установили по этим житиям и канонам праздновать многим новоявленным русским святым. Но главным делом Макария были его Великие Минеи-Четьи. Будучи еще Новгородским архиепископом, Макарий принял на себя труд собрать всю духовную письменность своего времени или, говоря его собственными словами, «все книги чтомые, которые в Русской земле обретаются». Об этом своем труде так говорит сам Макарий: «писал есми сия святые великия книги в Великом Новгороде, как есми там был архиепископом, а писал есми и собирал и во едино место их совокуплял дванадесять лет¹⁸, многим имением и многими различными писари, не щадя сребра и всяких почестей, но и паче же многи труды подъях от исправления иностранских и древних пословиц, переводя на русскую речь, и сколько нам Бог дарова уразумети, толико и возмогохом исправити, иная же и доднесь в них неисправлена пребысть и сия оставихом по нас могущим с Божиею помощью исправити». В Москве Макарий пополнил свой сборник значительным количеством произведений, не входивших в первоначальный новгородский его состав.

Содержание Макарьевских Миней-Четьих весьма разнообразно. В них под каждым числом помещаются два пролога ¹⁹, содержащие в себе краткие сведения о житии или мучении святого, о дневном празднике и разные мелкие статьи назидательного чтения, к дневному празднику не относящиеся; затем помещены подробные жития святых, повествования об открытии мощей, ранее существовавшие в многочисленных сборниках или отдельно, слова похвальные и торжественные, помещавшиеся в особых сборниках, именуемых торжественниками. Кроме сего в Макарьевских Минеях помещены и другие известные тогда произведения духовной литературы, большая часть книг Священного Писания, многие творения святых отцов, а также славянских и русских иерархов и духовных писателей, патерики (между ними и Киево-Печерский) и т. п.²⁰ Вообще это была полная энциклопедия тогдашней русской духовной образованности.

В 1600 году в Московском Пудовом монастыре окончены составлением Четьи-Минеи, в 13 книгах, «занеже ноябрь месяц расплетен надвое». В настоящее время сохранилось лишь 11 книг. Содержание их так определено во введении к каждому месяцу: «а в них писаны праздничные слова и пророческие проповеди, и апостольские мучения и похвалы, и всех святых жития, и мучения святых мученик и святых мучениц, и жития и подвиги преподобных и богоносных отец, и святых преподобных жен страдания и подвиги, и с новыми чудотворцы, в них же и патерик киевские печеры, да иных книг».... Среди последних, между прочим, помещены Патерик Синайский и Римский Беседовник папы Григория Великого. От Четиих Миней митрополита Макария Чудовския отличаются отсутствием прологов и меньшими заимствованиями из торжественников; есть и новые статьи, не внесенные в сборник Макария.

Столетием позже Макарьевских Миней, в 1627–1632 гг. составлены Минеи-Четьи монаха Троице-Сергиева монастыря Германа Тулупова. В состав их вошли почти исключительно жития и сказания о русских святых. Почти в то же время над Минеями трудился священник Христорождественской церкви в Сергиевском посаде Иоанн Милютин. С тремя своими детьми он в продолжение восьми лет (1646–1654 гг.) переписывал жития святых. «Писах же, – говорит он в предисловии, – с монастырских Миней-Четий», т.е. с Миней Троицкой Лавры, составленных Германом Тулуповым. Некоторые дополнения сделаны по печатному прологу 1642–1643 гг. Иоанн Милютин не просто собирал статьи, но и перерабатывал их. В его минеях есть не мало статей и житий русских святых, кои не находятся в Минеях Макарьевских. В послесловии к каждому месяцу помещено следующее четверостишие: «Небеси убо высота неиспытаема, земли же широта и долгота неосяжема, морю же глубина неизмерима, святых же чудеса неисчетна и недоумеваема»²¹.

Тогда как в Северной Руси памятники древней письменности и между ними жизнеописания святых сохранялись невредимо, церковь южно-русская вследствие нашествий Татарских, а также Польских и Литовских разорений, лишена была многих драгоценных духовных книг, а вместе с ними и житий святых. Поэтому любителям душеспасительного чтения приходилось здесь довольствоваться западными мартирологами, переведенными на польский язык и во многом несогласными с духом православия. Желая устранить такие горестные неудобства, Киевский митрополит Петр Могила ²² был весьма озабочен изданием житий святых на славянском языке. Для сей цели он задумал сделать новый перевод греческих жизнеописаний и уже выписал с Афонской горы жития Симеона Метафраста. Но преждевременная кончина знаменитого Киевского первосвятителя не дала ему совершить задуманный труд. После него с большим усердием заботился об издании житий святых архимандрит Киево-Печерской лавры Иннокентий Гизель ²³. В дополнение к материалам для сего труда, приготовленным уже Петром Могилою, Иннокентий испросил у Московского патриарха Иоакима великие Минеи-Четьи Макария, первые три месяца коих и были ему высланы. Но по причине военных смут того времени, не позволявших спокойно заниматься учеными делами, и Иннокентию не суждено было совершить это великое дело. Его преемник архимандрит Варлаам ²⁴, вполне сочувствуя предположенному изданию житий святых, приложил все старания к его осуществлению. Он не решился однако принять сей труд на себя, а стал искать человека, более к сему способного и менее отвлекаемого другими делами. Выбор его пал на инока Батуринского Крупицкого монастыря Димитрия, (в мире Даниила Туптало) и составил эпоху в истории русской агиографии.

Даровитый и необыкновенно трудолюбивый и скромный студент Киевского училища, военными обстоятельствами времени вынужденный покинуть его до окончания курса, Димитрий в ранней молодости принял монашество. Рано вышедши из школы, он сохранил живую связь с религиозным настроением народа, чутко понимал его духовные нужды. При наклонности к уединению и созерцательном направлении духа, при горячей любви к научным занятиям, Димитрий нашел в монастыре достаточно досуга для самостоятельного довершения начатого в школе образования и для обработки своих прекрасных дарований. Когда архимандрит Варлаам обратился к нему с своим предложением, Димитрий был уже знаменитым в Западной Руси проповедником, которого наперерыв звали к себе епископы и монастыри, чтобы послушать его задушевного слова.

Димитрий приступил к возложенному на него труду, как начинал он всякое важное дело, с самоотверженным одушевлением и с недоверием к своим силам. «Нача трудолюбец, – писал о нем архимандрит Варлаам, – аще и по долгом смиренномудром отрицании, возложивши надежду на помощь Божию и на молитвы Пречистые Живота Матери и всех святых; врученное ему дело совершити». Из повествования самого Димитрия видно, что он иногда до заутрени просиживал за работой, продолжавшейся и во сне, в знаменательных видениях ²⁵.

Святой Димитрий приступил к своему великому труду в 1684 г. В 1685 году совершилось окончательное подчинение Киевской митрополии, до сего времени находившейся в зависимости от патриарха Константинопольского, Московскому патриарху. Последний тотчас же потребовал, чтобы все важнейшие действия иерархические и ученые предприятия в Киевской митрополии происходили не иначе, как с его благословения. В виду сего, когда для святого Димитрия потребовалась следующая четверть Макарьевских Миней (месяцы: декабрь, январь и февраль), архимандрит Варлаам, прося патриарха выслать сии книги, дал обещание представлять ему на благословение и пересмотр новые жизнеописания святых. Вскоре, однако, патриарх потребовал выслать Минеи назад. Отправляя требуемые книги в Москву с нарочным, святой Димитрий послал патриарху следующее письмо (1688 г.):

«Пред святительство ваше, отца и архипастыря нашего, и аз овча пажити твоея, аще и последнейший, и нималоже знаемый, сим худым писанием моим (понеже сам собою не возмогох) прихожду, и к стопам святых твоих ног припадаю, да сподоблюся у святейшого ми Архипастыря знаемый и глашаемый быти по имени... Святительство ваше... изволил писати о книгах.... Тыи книги в монастыре Батуринском, в моих недостойных руках доселе бяху держимы и со вниманием чтомы. От них же многую приемши пользу и согласившися со святых житиями, в них написанными, отдаю оные святыне вашей с блогодарением и извествую, яко в послушании святом, от Малороссийския церкви мне врученном, с Божиею помощию потрудившися, по силе моей в немощи совершающейся преписующи от великих блаженного Макария, митрополита Московского и всея России, книг и от иных христианских историков, написал житий святых месяцей шесть, начав от септемвриа первого числа до февраля последняго числа, согласующися со святыми теми великими книгами во всех историях и повестях и деяниях, святыми содеянных, в подвизех их и страданиях. И уже написанный тыи святых жития чтомы бяху по большей части и разсуждаемы от некоторых блогородных людей, а наипаче во святей Лавре Печерстей. Ныне же, належащу многих блоговолению и желанию, хотех бы, к душевной Христианом пользе, типом издати, к чесому наипаче возбуждаем есмь частыми писании от преподобнейшого архимандрита Печерского. На таковое убо дело, Церкви Божией (якоже мню) не непотребное, вашего верховнейшого архипастырского ищу блогословения. Да тем вашим архипастырским блогословением управляемый, наставляемый и пособствуемый, возмогу предлежащее ми дело добре совершити, разсуждению церковному вдая и типом издая оные шесть написанные месяцы, яже егда Божиею помощию и блогословением вашим архипастырским совершатся и издадутся, то (аще Господь восхощет и живы будем) и на прочие простремся и вашему святейшеству челом бити станем и о других святых книгах».

Ответа на это письмо, однако, не последовало. Тогда в следующем 1689 году Киевская лавра приступила к печатанию первой четверти Миней-Четьих и в том же году его окончила, приняв издержки и ответственность на себя. Вопреки обещанию, архимандрит Варлаам не посылал патриарху приготовленных к изданию рукописей, а предоставил окончательное их рассмотрение себе и соборным старцам. Патриарх немедленно отправил обличительную грамоту, в коей выразил неудовольствие за напечатание книги без его рассмотрения и благословения, указал несколько ошибок в издании и велел заменить те листы, на коих оказались ошибки, другими исправленными и впредь без его разрешения других книг Миней-Четьих не печатать. Эти упреки, впрочем, относились только к издателям. Что же касается составителя Миней, то в конце того же 1689 года он лично получил от патриарха благословение продолжать свой труд. А в следующем 1690 году Варлаам, уже митрополит Киевский, привез Димитрию из Москвы благословение и похвальную грамоту от нового патриарха Адриана. В своем благодарственном ответе святой Димитрий просил патриарха выслать ему вновь Минеи Макарьевские за декабрь, январь и февраль. «Аще бы изволил архипастырство ваше, – писал он, – согласия ради пишемых нами святых житий, тые же святые книги триех реченных месяцей на время к моему недостоинству повелети прислать, потщался бых, помощию Божиею, приседя им нощеденственно, почерпсти многую пользу и ту в мир типом издати».

Получив просимые книги, святой Димитрий вскоре приготовил к изданию вторую четверть Миней (декабрь, январь и февраль) и 9 мая 1692 г. сам привез ее в типографию Киево – Печерской лавры. Но книга вышла в свет только в феврале 1695 года. Причиной такой медленности был, вероятно, внимательный пересмотр сих книг митрополитом Варлаамом. Кроме того, сам составитель, получив из Данцига «книги Болланда», желал сличить с ними приготовленный к печати текст и тщательнее его обработать. В предисловии ко второй четверти Четьих-Миней святой Димитрий исправил некоторые сомнительные места и погрешности первой.

Книги были отправлены в Москву к патриарху, коему святой Димитрий при этом между прочим писал, что приносит книгу во знамение благодарения за превысокую милость архипастыря, благоволившего письменным благословением ободрить «недостойного» составителя, чтобы он потщился исполнить возложенное на него послушание, трудясь по силе над писанием житий святых и «подавая пишемое мною церковному рассуждению, изряднее же богомудрому архиерею преосвященному митрополиту Киевскому Варлааму. Благословение же то ваше архипастырское, писал далее св. Димитрий, дерзнух и в сию книгу новую вложити ради лучшего ея украшения и несумнительного вероятия чтомым в ней святым чудесным деяниям, от святого Симеона Метафраста и иных многих историографов собранным». Такового же благословения св. Димитрий испрашивал у патриарха и на следующую третью часть книги с тем, чтобы митрополит Киевский Варлаам «прочитовал рассудительне та, яже аз грешный имам, Господу поспешествующу, благословением вашим архипастырским, написати, якоже и первые две тримесячные книги он прочитовал есть, и о сем благоволи святейшество ваше к его преосвященству особно писать. К предлежащему же мне делу и великих Миней-Четьих блаженного Макария, митрополита Московского и всея России, в соборной кафедральной вашего святейшества церкви обретающихся, триех месяцей, марта, апреля, маия зело требуя, покорственно молю, повели святейшество ваше послати ко мне тех на время, якоже первые месяцы посылаеми мне бяху, согласия ради пише- мых святых житий».

После сего, святой Димитрий получил новую одобрительную грамоту от патриарха Адриана, который писал: «Молим Господа, да и прочее шестимесячие пособствит всем вашея любви сыновской в каковом-либо образе труждаяся благосмотрением совершити и в конец богоугодное и Церкви полезное дело сие привести, тем же и благословение на то паки и паки даем. Ты же яко сын Церкви и нашея мерности, Христианом ради общия пользы и нашего прошения потщися.... в вечную славу и в память вечную зачавших оные исперва, ибо желаем, да во здравости и благоугождении и благополучии... совершенные лета поживеши и сподобишися на небе во святых богоопределенном лике стати пред Господом». Обрадованный и ободренный Димитрий начал готовить к изданию третью четверть Миней-Четьих, которая и была напечатана в 1700 году. Последняя четверть была окончена уже в Ростове, среди великих архипастырских трудов, и в сентябре 1705 года вышла в свет.

В состав Миней-Четьих святителя Димитрия кроме жизнеописаний святых вошли синаксари на праздники Господские и Богородичные, на празднества по случаю перенесения мощей, а также и поучительные слова, содержание коих заимствуется из истории праздника; слова сии принадлежат или кому-либо из древних отцов Церкви, или самому святому Димитрию. Как видно из двух списков «учителей, списателей, историков и повествователей», помещенных перед первою и второю четвертию Миней-Четьих, святой Димитрий пользовался многими и различными источниками. В этих списках приведен длинный ряд знаменитейших отцов и учителей Церкви, писания коих дошли до нас на греческом или латинском языке, – древних историков церковных и многих современников и очевидцев описываемых событий. Кроме того, святой Димитрий и при самых житиях указывает источники, коими он пользовался. В этих частных указаниях всего чаще встречается имя Симеона Метафраста. Что касается житий русских и славянских святых, то их святой Димитрий заимствовал из Макарьевских Миней-Четьих, прологов, Печерского патерика и различных сборников Киево-Печерской Лавры и других русских монастырей. Кроме перечисленных пособий, святой Димитрий имел под руками «Жития Святых» Сурия²⁶ и «Деяния Святых», изданные Болландистами²⁷. Первый из этих трудов был важен тем, что в нем были напечатаны жития, известные с именем Метафраста, а во втором, появившемся значительно позднее первого, помещены греческие подлинники повествований о святых.

Составляя свои Минеи-Четьи, святой Димитрий часто буквально переводил подлинные повествования на славянский язык, или исправлял старинную славянскую речь, с целью сделать ее удобопонятною, без всяких изменений в содержании. Но по большей части ему приходилось составлять сказания из различных источников. В таких случаях, сводя в одно целое различные материалы, св. Димитрий то дополнял недостающее в одном источнике из другого, то изменял форму подлинника, обращая, например, надгробное или похвальное слово в простой исторический рассказ, то приводил в подтверждение повествования свидетельства других историков или только указывал их. Очень часто святой Димитрий сокращал подлинный текст. Сокращения состояли в опущении предисловий и заключений, а иногда и некоторых подробностей в описании событий и обстоятельств жизни святого. Признавая сокращения эти необходимыми, Димитрий так говорит о сем в предисловии ко второй четверти своих Миней-Четьих:

«Вся написанная в книзе сей, якоже и в первой, сокращенне писана суть, и аки от превеликих наводненных рек, от истории церковных премногих малым сосудом, книгою сею почерплена. Аще бо вся святых деяния, и повествования и чудеса, по единою, простертою речию писати кто восхотел бы, то не достало бы тому все жития его время, еже и древним писателем церковным случися. К сему же и немощи ради человеческия сокращенне вся зде написашася, дабы кое- гождо святого житие в память его неленостно было прочтено. Аще бо краткого коего слова ослабленнии людие чести или послушати не брегут: кольми паче долгими чтении стужают си. Суть же многих святых жития так пространна в великих Четиях и в иных рукописных книгах со излишеством словес написанные, яко коегождо от них в два или три дня едва прочести возможно, аще и прилежно чтущи. Тоя убо ради вины сократишася в книзе сей, единое святых действо описующей, излишество же словес и речей продолжение оставляющей».

Еще в то время, как святитель занят был последнею книгою Миней-Четьих, архимандрит Киево-Печерской лавры Иоасаф Кроковский просил его принять на себя новый труд. Об этом сам святитель писал своему другу Феологу ²⁸ следующее. «Извествую чести твоей, писал к моему недостоинству о. архимандрит Печерский, желая, чтобы первую трехмесячную книгу септемврия, октовриа и ноемвриа паки начать исправляти ко вторичному печатанию, полнее, нежели первее, с приложением житий святых тех, иже преминушася». Вследствие такой просьбы святитель не переставал до самой своей кончины заботиться об усовершенствовании своего труда и сделал в нем некоторые исправления. Эти исправления были введены во второе издание Миней-Четьих, к которому Лавра Киевская приступила чрез год после кончины святителя. Первая четверть была напечатана в 1711 г., а вторая в 1714 г. – обе при архимандрите Афанасии Миславском; третья была выпущена в 1716 г. при архимандрите Иоанникии Сенютовиче. Что касается до четвертой, то она, еще не будучи окончена печатанием, сделалась жертвою пламени во время пожара, совершенно истребившего в 1718 году Киевскую типографию и библиотеку.

Двести лет грамотная Русь всех состояний набожно читала, а неграмотная слушала Четьи-Минеи св. Димитрия Ростовского, находя в них неисчерпаемый источник нравственного назидания и церковно-исторического познания и с благоговением произнося имя их составителя.

В 1741 году Киево-Печерская лавра намеревалась вновь приступить к печатанию Миней-Четиих св. Димитрия Ростовского. Не задолго пред тем лавра получила от Святейшего Синода указ, чтобы «вновь никаких кроме церковных прежних изданий не печатать; а и оные церковные старые книги с такими же церковными книгами справливать прежде печати с великороссийскими печатьми, дабы никакой розни и особого наречия в оных не было; других же никаких книг, ни прежних, ни новых изданий, не объявя об оных в Духовной коллегии и не взяв от оной позволения, не печатать, дабы не могло в таких книгах никакой Церкви Восточной противности и с великороссийскою печатью несогласия произойти». Вследствие такого распоряжения Киевопечерский архимандрит Тимофей Щербацкий обратился к Св. Синоду с просьбой разрешить Лавре печатание третьего издания Миней. Разрешение было дано, но с тем условием, чтобы «оные книги Жития святых отец, прежде издания в печать, архимандриту с другими учеными и в Священном Писании и в церковных историях искусными людьми со всяким опасным смотрением достоверно освидетельствовать и ежели что в них как Священному Писанию, Духовному Регламенту и указам противное сыщется, так и недостоверное и церковными учительми и историками веры достойными не утвержденное, но весьма сумнительное окажется, то отметить в конце жития святого, о котором идет история, или ежели возможно будет исправить. Что же касается до просодии и наречия, в том во всем согласить с великороссийскими книгами непременно». Получив такой указ, архимандрит ответил, что он не имеет ни достаточного числа способных людей, коим можно было бы поручить это дело, ни всех древних книг, с которыми нужно было сверять жития святых, так как библиотека Лавры в 1718 году сгорела вся без остатка. Св. Синод приказал архимандриту составить и прислать реестр этих книг, имея в виду, что они найдутся в Москве или в Синодальной, или в Типографских библиотеках. Реестр, однако составлен не был. Между тем Святейший Синод и Коллегии иностранных дел получили от Черногорского митрополита просьбу об ускорении издания Миней-Четьих, «понеже – писал митрополит, – Сербский, Болгарский, Далмацкий и Кроацкий народы все душевно желают достать таковых книг, токмо не имеют откуда». Чтобы удовлетворить этому желанию, Святейший Синод решил сам издать Минеи-Четьи и поручил их пересмотр проживавшему тогда в С.-Петербурге ректору Новгородской семинарии архимандриту Иоасафу Миткевичу (впоследствии епископу Белоградскому) и ректору Александро-Невской семинарии иеродиакону Никодиму Пученкову. В пособие им кроме разных учительных и исторических книг были даны Аннотации на прологи иеромонаха Стефана Прибыловича²⁹, выписки, присланные из Киевской Лавры, и замечания Ростовского митрополита Арсения³⁰, которому в то же время поручено было написать, житие святителя Димитрия. Иоасаф и Никодим приступили к исполнению возложенного на них поручения 6-го ноября 1755 года и окончили свой труд к октябрю следующего 1756 года. Исправления их состояли в том, что они вместо малорусских слов вводили славяно-русские, простую речь заменяли более возвышенным слогом, некоторые выражения и даже целые повествования совершенно исключали. Кроме этих поправок было признано необходимым произвести в Минеях-Четьих исправление «по великороссийской грамматике, по свойству славянского диалекта, переменяя порядок речений и окончания». Этот труд был всецело возложен на типографских справщиков. 31-го декабря 1756 года в Московской типографии было начато печатанием и в 1759 году появилось в свет синодальное издание Миней-Четьих, которое без изменений повторяется до сего времени.

По поручению Святейшего Синода Иоасаф и Никодим составили для нового издания Миней-Четьих особое предисловие, которое также печатается до сего дня. В этом предисловии между прочим предусмотрен вопрос со стороны читателей: «можно ли кому после святителя Димитрия, мужа великого разумом и учением, святостию жития, напоследок же нетлением и чудесами прославленного, исправляти что-либо»? В ответ на это подробно объяснено, «коего ради винословия те Минеи-Четьи Святейшим Синодом были исправляемы». Указав на труды Евсевия Кесарийского, Симеона Метафраста, митрополита Макария, составители предисловия говорят: «И святитель Христов Димитрий со всяким смиренномудрием признает свои в первой книге учиненная недосмотрения и погрешности, и исправив сам оная, другие в книгах его обрестися могущия отдает на рассмотрение и исправление церковное, зная, что всякия историческия правды одна другую превзыти могут достовернейшими доказательствами» .

Древние христиане при чтении житий святых главную цель сего видели в их нравственно-назидательной пользе. Чтобы устоять против всяких угроз, против всяких обольщений со стороны мучителей во время того или другого гонения, христиане назидали и подкрепляли себя высокими образцами терпения, преданности и любви к Богу, какие они находили в актах мученических. По окончании гонений, христиане также с великою ревностью занимались чтением житий святых для ограждения себя от соблазнов мира. Духовно-нравственная польза древних житий святых ярко изображена в следующих словах: «Аще бы не видела Церковь Божия в них пользы, не бы их прияла: не ухищренным бо лжесловесием, ни витийством речи составлена суть, но по всему здравая и смиренная имут словеса, могущая сокрушити сердце и умилити душу: сладка бо суть и полезна истинно хотящим спастися».

Так было в древней Церкви, так было и у нас. Чего искал в житиях русский читатель, об этом нам сообщает один из писателей древне-русских житий. «Святых жития, – говорит он, – страх Божий вселяют в душу, бесстрашие отгоняют, злых престатие, благих приятие вводят: тех бо жития зряще, в чувство своих дел приходят, престатие злых помышляют; свет бо есть святых жития и просвещение душам нашим». В одном старинном русском сборнике находим такое молитвенное обращение: «Скажи ми безвестная и тайная премудрости Твоея, на Тя бо уповаю, Боже, да Ты ми просветити ум и мысль светом разума Твоего не токмо чести написанная, но и творити я, да не в грех себе учения и жития святых прочитаю, но в обновление и просвещение и в спасение души моей и в провожение в вечную жизнь». Святой Димитрий заметил, что в его время многие, восставши от сна, почитали долгом своим среди молитв к Господу обращаться с молитвенными воззваниями и к дневному святому, стараясь в то же время припомнить главные события его жизни, хотя по кратким извлечениям прологов³¹.

Действительно, ищущий поучения и назидания духовного всегда найдет в житиях святых обильную пищу для удовлетворения своего желания. Поучительны многообразные явления силы Божией в неустрашимом мужестве и непобедимом терпении мучеников, в знамениях и чудесах, над ними и чрез них совершавшихся. Поучительна и сила убеждения, с какою излагается учение веры ее защитниками. В ответах мучеников на суде слышится живой голос исповедующего истину веры, с полною уверенностью в Божественном ее достоинстве, с готовностью запечатлеть свое исповедание самою кровью. Исповедники веры говорили немного в защиту исповедуемой истины, говорили просто; но их ответы были так искренни, так тверды, что только ожесточенные мучители могли не видеть дышащей в них истины.

Подобно тому, как в писаниях отцов и учителей Церкви, в житиях святых и описаниях мученичеств можно находить подтверждение и раскрытие различных догматических истин и опровержение ложных учений. В житиях святых иерархов и подвижников, защищавших православие от еретиков и страдавших за верность учению Церкви, можно видеть и ясное изложение тех догматов, за которые они страдали, и предостережение от заблуждений, противоположных сим догматам. В этом отношении особенно поучительны жития и страдания защитников иконопочитания.

В житиях святых часто можно находить основания для решения различных затруднений, какие встречает христианин в своей жизни. Посему у старцев-подвижников на каждый исключительный жизненный случай всегда имеются пригодные примеры из жизни святых мужей. Припомним, что даже Сам Господь для решения вопроса фарисеев, можно ли в субботу голодным растирать колосья, указал на пример Давида. Отсюда следует, что примерами святых мужей возможно руководиться при всяком сомнении о дозволительности или недозволительности каких-либо действий, в законе ясно не обозначенных.

Вообще жития святых представляют богатую сокровищницу, из которой всякий может брать все, что нужно для преуспеяния в жизни духовной.

– «Книги житий святых, – сказано в предисловии к Минеям-Четьим, – тебе, благочестивый читателю, в пользу душевную предлагаются, одно только ныне усердие и охота к прочитанию требуются, а прочитывая оиые, не можеши не удивитися и не почитати премудрости и величия Божия. Увидиши бо оных, коль различные Он человеку предложил стези, ведущия к Его славе. Все и всякого звания и чина люди довольно для себя в книгах сих обрящут примеров: Высочайшия Власти – подобных себе помазанников Божиих, управивших царство свое милостию и истиною, Церковь Христову защитивших и в приращение приведших; пастыри Церкви Христовой – великих церковных учителей и святителей, добре упасших и подвизавшихся за веру, ныне же с Пастыреначальником ликующих; уединенное житие избравший – постников, молитвенников, добровольных страдальцев и прочих нуждою восхитивших Царство Небесное и ныне веселием оного наслаждающихся; военачальники и воины – подвижников, кои, служа земным царям, послужили и Небесному, и получая над телесными врагами победы, побеждали и душевных, ныне же с Подвигоположником Христом торжествуют; судьи и гражданские правители – любящих правду и хвалящихся милостию на суде, не мзду и лице приемлющих, но сиру и убогу равно судящих: купцы – не лихоимцев и скверного прибытка желающих, но праведным приобретением Царство Небесное купивших; простолюдины – подобных себе в правости души, в неповинных трудех и христианских добродетелях житие свое проводивших и туда достигших, куда многие со всею своею славою и великолепием не достигают. Осталось только всякому подражать своему примеру и шествовать предложенным путем».