Основная истина христианства и коренное заблуждение неверующего разума

Чем по преимуществу болит наш век, на то и обращаем свое внимание, имея при этом в виду если не исцеление зараженных современной нашему веку болезнью, то по крайней мере предостережение тех, которые еще свободны от нее.

Болезнь нашего века главным образом состоит в рациональности, т. е. в притязании разума человеческого все знать и ничему не верить, особенно не верить тому, что относится к области религии и составляет предмет исповедания христианского. Этим, и именно этим, недугует нынешняя, так называемая передовая и образцовая образованность, которая хочет заправлять понятиями других и стремится к тому, чтобы охватить собою умы всех, увлечь в свое направление все классы, звания и состояния общества, и воцариться во всем мире под блестящим и почетным именем просвещения.

Из этого-то недуга произошли все те вопросы, над решением которых трудятся защитники евангельского учения, и на которые они едва успевают отвечать противникам этого учения. О чем теперь не спрашивают и о чем не рассуждают? Какая христианская истина оставлена в покое, как признанная за несомненную для всех и достойную того, чтобы она была принята умом и сердцем каждого, кто хочет знать истину? Один отрицает бытие Божие, не находя никакой силы в тех доказательствах, которыми оно подтверждается; другой не признает Божественного мироправления, и на все совершающиеся в мире события смотрит, как на действие одних причин естественных; третий подвергает сомнению существование вечности, ожидающей человека после жизни настоящей, и не допускает бессмертия души; четвертый опровергает бытие самой души, как самостоятельной и независимой от тела сущности, потому что не признает никакой другой действительности, кроме одной материи с ее постоянными законами и в ней самой находящимися силами и свойствами; пятый вооружается против всего домостроительства человеческого спасения, не допуская ни повреждения нашего естества, ни необходимости благодатной помощи для его восстановления и освящения; шестой не признает действительности тех средств, которые установлены вечной Премудростью для спасения людей, или ограничивается принятием только некоторых из них. Одним словом: нельзя перечислить всех вопросов, какие подняты в нынешнее время, и о которых идет расследование со стороны разума, не желающего признать никакого высшего над собой авторитета, кроме себя самого и не допускающего никакой истины, кроме той, какую создает сам по своим соображениям, на основании видимых фактов и осязательности предметов, находящихся в области внешнего мира. – Поскольку всем заблуждениям нынешнего времени противостоит одна только истинная, Православная Церковь Христова, которая свято содержит и неизменно хранит всю полноту Богом преданных истин: то и она подлежит нападению со стороны того же неверующего разума, который задает себе при этом следующие вопросы: что такое истинная, Православная Церковь; где она, и кто в ней должен считаться за непогрешительный орган истины? Кто это столь авторитетное существо в Церкви православной, и в чем состоит самое ее православие? Есть ли в этом православии здравый смысл и живое сознание того, что оно в себе содержит? Напротив, не представляет ли оно собою только мертвое хранение понятий, высказанных прежними умами, понятий, которые в свою пору были хороши, когда человеческое сознание находилось в младенческом состоянии, а теперь, при зрелом и самостоятельном развитии разума, не представляют ли эти понятия отсталости от современного воззрения на предметы, потому не нужно ли их осмыслить и исправить, т. е. совсем изменить, или оставить?

Да! В нынешнее время провозвестнику истины и защитнику чистого евангельского учения предстоит жатва многа. Много есть предметов, вызывающих его на размышление и требующих глубокого обсуждения, чтобы сказать о них что-нибудь с убедительностью для других. Потому-то, с другой стороны, по нашему воззрению на современное умственное состояние людей, мы не считаем лишним и как бы неуместным рассуждение о каком бы то ни было предмете нашего богословия; всякая истина, основательно раскрываемая, может считаться в наше время отрадным явлением среди тех ложных понятий, которые широким потоком разливаются всюду и охватывают собою все наше общество. – В настоящем своем рассуждении мы хотим остановиться своим вниманием на основной и существенной истине христианства с тою целью, чтобы показать, что все заблуждения, порожденные лжеименным разумом, устремлены на нее одну, и из-за нее-то они и возникали одно за другим в разные времена, пока наконец все они сложились вместе и стали теперь в прямое и открытое отрицание всего христианства. В чем состоит эта основная и существенная истина христианства ? Она весьма ясно и отчетливо выражена словами самого Господа, сказавшего: тако возлюби Бог мир, яко и Сына своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Он, не погибнет, но имать живот вечный (Ин.3:16). Эта-то великая и утешительная для всего мира истина не принята и отвергнута враждующим против истины и заблуждающим разумом, который как вначале воспротивился ей, так и до сих пор, ведет против нее свою упорную и непримиримую брань, с тем только различием, что в начале эта истина выдержала нападение со стороны неверующего разума одиночно, т. е. она была поставлена прямой и единственной метою его ухищренных тонкостей; а теперь, так как он окончательно низложен и побежден ею, продолжает свою осаду против нее с косвенных сторон, подвергая своему разрушительному анализу то ту, то другую истину, входящую в состав христианского вероучения. В этих разнообразных и разносторонних нападениях на догматы нашей веры противниками ее не всякий может усмотреть то начало, откуда возникают все эти сомнения и возражения, и не каждый приметит ту цель, к которой направляются они. Потому-то мы выставляем теперь с особенным намерением это начало, дабы всем, любящим и уважающим истину, было явно, насколько прав и основателен тот, кто восстает на истину во имя разума и, по-видимому, хочет распространять от себя свет и мудрость, тогда как на самом деле усиливает одну тьму и ложь; ибо в глубине своей души такой человек непременно отрицает веру в единородного Сына Божия, которого Бог послал в мир для его спасения.

В самом деле, если бы все люди веровали в Господа Спасителя, как истинного Сына Божия и Бога, явившегося во плоти: то не было бы никаких споров и состязаний касательно тех предметов веры, которые теперь обращены в вопросе и исследование разума, никогда, или почти никогда, не приводящее его к убежденно в истине, а большею частью оканчивающееся одним только сомнением для него. – Если бы все веровали в Сына Божия, как Бога истинного: то не было бы вопрошающих о том, есть ли Бог и как доказать бытие Его самым твердым и неопровержимым образом, а этот твердый и неопровержимый образ доказательства, по требованию подвергающих сомнению бытие Божие, состоит в том, чтобы подвести под внешние чувства существо Божие, так чтобы оно было видимо и осязаемо. Был в свое время на земле истинный Бог во плоти, которого точно видели другие, осязали своими руками и засвидетельствовали о Нем: еже бе исперва, еже слышахом, еже видехом очима нашима, еже узрехом, и руки наша осязаша о Словеси животнем: и Живот явися, и видехом, и свидетельствуем, и возвещаем вам живот вечный, иже бе у Отца, и явися нам (1Ин.1:1–3). Тот же св. апостол, который видел и осязал Слово животное, или Живот вечный, сущий у Отца, в начале своего Евангелия прямо называет Его Богом, говоря о Нем: В начале бе Слово и Слово бе, у Бога, и Бог бе Слово (Ин.1:1). Противники истины не принимают сей истины, и не убеждаются в бытии Божием на том ложном основании, что нет таких твердых доказательств на это бытие, которые были бы ясны до осязательной очевидности. Какой же, спрашивается, нужен им Бог, когда они не принимают Единого истинного Бога – Господа нашего Иисуса Христа? И каких еще требуют доказательств на то, что Он есть действительно, когда ни во что вменяют те доказательства, которыми Он засвидетельствовал свое бытие, явившись на земле в видимой и осязательной плоти человеческой? – Если бы все веровали в Божество Господа Спасителя, то не было бы никакого сомнения относительно Божественного мироправления, или вседействующего в творении промысла Божия; потому что Господь самым явлением своим в мир и учением весьма ясно и определенно раскрыл и подтвердил эту истину. Если бы все веровали в Божество Господа Спасителя – Сына Божия: то никогда не возникал бы вопрос о том, что такое истинная Церковь Христова на земле; где она, какие ее признаки, чтобы по ним узнать ее и отличить от других церквей, ложно присваивающих себе это название, прикрываясь которым лжеучители и изменники чистой истины распространяют свои заблуждения между другими, увлекают их в неправоту своих мыслей, и таким образом лишают их истинного света и удаляют от жизни вечной. Ибо истинная Церковь Христова, верно и свято сохраняющая всю полноту богооткровенных истин, возвышается над всеми сектантскими обществами, как царское жилище над убогими хижинами простых людей, превосходя их своим великолепием и блеском; потому что об этой Церкви так сказано еще в книгах пророческих: будет в последние дни явлена гора Господня, и дом Божий на верст гор, и возвысится превыше холмов: и приидут к ней вси язы́цы. И пойдут язы́цы мнози, и рекут: приидите, и взыдем на гору Господню, и в дом Бога Иаковля, и возвестит нам путь свой, и пойдем по нему (Ис.2:2–3). Это торжественное пророчество имеет первоначально тот смысл, что в последние дни ожидания людей Господа Спасителя, при явлении Его в мир, созиждется дом Божий, или истинная Церковь, которая станет превыше всех холмов, или языческих капищ, устроившихся на холмах, так что уже не будет сомнения ни для кого, где истинная Церковь Божия, и где требища ложных богов. Почему все, желающие поклоняться истинному Богу, обратятся к горе святой Его и войдут в состав Его дома, что действительно и исполнилось, когда христианство восторжествовало над суеверием язычества и сделалась господствующею на земле религией. Затем, поскольку в самом христианстве произошли различные разделения между верующими и возникли многие общества вследствие неправильного понимания и кривого толкования истин веры: то истинный дом Божий остается очень приметным и между поставленными произвольно, самодельными зданиями не покоряющихся истине. Пусть не прикрываются отступники от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви Христовой, что эту Церковь составляют они, что у них находится чистая и совершенная истина, что напротив наша Церковь не имеет ни внутренней силы, ни жизни, ни ясного сознания того, во что она верует, ни внутреннего развития духовных совершенств или движения верующих вперед, что в ней усматривается один застой или мертвая неподвижность. Мы знаем, мы хорошо видим, что все эти возгласы и нарекания на Церковь православную происходят от тайного неверия в Божество Господа Спасителя тех, которые не принадлежат к ней, хотя они и называют себя еще христианами. Ибо, если бы они в самом деле веровали во Христа, как истинного Бога и Сына Божия: то всецело приняли бы Его учение, никак не посмели бы искажать евангельских истин и выбирать из них только то, что кому представляется нужным для своих целей. Нет, истинно верующий так не сделает; потому что он знает свою обязанность, как относиться к тому, что нам предано Божественно, по написанному: сего ради подобает нам лишше внимати слышанным, да не когда отпадем. Аще бо глаголанное Ангелы слово бысть известно, и всяко преступление и ослушание, праведное прият мздовоздаяние: како мы убежим, о толицем нерадивше спасении? еже зачало прием глаголатися от Господа, слышавшими в нас известися, сосвидетелствующу Богу знаменьми же и чудесы, и различными силами, и Духа Святаго разделеньми, по своей Ему воли (Евр.2:1–4). Этого-то уважения к учению Божественному и не достает в людях, именующих себя христианами, и между тем отделившихся от Церкви Православной. Они не думают о том, чтобы не отпасть от преданных людям заповедей Божиих, и не помышляют об ответственности пред судом Божиим за свою измену этим заповедям, а стараются только о том, чтобы своими хитрыми и превратными толкованиями затемнять сии заповеди в простом понятии других н совратить их с пути истины. Тогда как после личного явления на земле Господа Спасителя и проповеданного Им учения через избранных своих учеников во всем мире, вся земля исполняется ведения Божия, которое покрывает ее собою, как вода многа и как море (Ис. 11:9), соединяя в одну истинную и Православную Церковь тех, которые приемлют сие ведение, – эти противники чистого учения умножают свои заблуждения омрачают ими умы других, и в то время, когда все они совокупными силами противодействуют истинной Церкви Христовой, притворяются неведущими, где она, и лукаво спрашивают: в чем состоит ее православие; кто в ней имеет такой авторитет, чтобы почитать его за непогрешительный орган истины, которому каждый должен подчинять свой разум? Нетрудно ответить на эти вопросы тому, кто сам твердо стоит в православии. И вот наш ответ на первый из них: что такое православие Церкви? Оно есть отрицание всего, что неправославно, с удержанием за собою разума Христова, как говорит апостол: мы же ум Христов имамы (1Кор. 2:16). – Что же такое разум Христов в православии, спрашивают нас мудрствующие по своему разуму? Он есть глубокое убеждение христианина в необходимости веровать всему, чему учит Христос и Его святые апостолы, как сказано: иже веру иметь и крестится, спасен будет: а иже не иметь веры, осужден будет (Мк.16:16). Но вера, говорят, сама по себе слепа и неразумна; потому она должна быть осмыслена и соединена с разумностью. Так и мы не исключаем разума из веры; только наш разум состоит в правильном и точном понимании всего, что входит в область христианского вероучения, чем мы и отличаемся от всех неправомыслящих, которые переделывают истины христианства так, что в них мы уже не узнаем чистого, христианского учения, а видим одно свободное мудрствование разума человеческого, который, по самой этой свободе и своему стремлению к знанию, стоит на точке отрицания христианства, существо которого состоит в обязанности для каждого веровать: иже веру иметь и крестится, спасен будет. Итак, прочь от нас эта разумность, в которой нет должного уважения к истинам веры! Прочь эта разумность, которая исключает Божие и на место его вводить свое человеческое! Такое отношение разума к богопреданному учению может происходить от тайного неверия души человека в Божественное достоинство Того, от кого оно получено. Но как узнать, что мы понимаем истины Божественного учения точно и верно? Кто может считаться за такой непогрешительный орган истины в Церкви? Кто этот авторитет в ней? – Сам Иисус Христос, постоянно пребывающий в Церкви и действующий в ней нераздельно с Духом Святым чрез избранных своих пастырей и учителей, совокупный голос которых и есть орган истины. Здесь мы опять отличаемся от всех неправомыслящих, из которых одни весь авторитет Церкви сосредоточивают в одном известном лице, признаваемом ими в качестве видимой главы Церкви вселенской и наместника самого Иисуса Христа в ней; другие этот авторитет присваивают только собственному разуму. Те и другие идут вопреки разума Христова, по планам которого основана и утверждена на земле Церковь, и находятся в противоречии с Ним. Кто выступает на явное противление прямому и несомненному учению Божественного писания и осмеливается производить через это распри и несогласия в Церкви, тот непременно действует так по тайному неверию в Божественное и высочайшее достоинство Господа Спасителя, гласу которого не хочет повиноваться. – За тайным неверием в Божество Спасителя, в котором находятся отделившиеся от Церкви Православной, неизбежно должно последовать и явное неверие; ибо в этом двоедушном и лицемерном состоянии не может оставаться разум человеческий навсегда, по самому закону своего развития, или движения вперед. И вот почему в след за еретическими понятиями изменников Православию мы встречаем разные философские системы, в которых уже ничего не видно христианского, кроме одного разума человеческого, для которого как бы и не существует Божественного откровения с его вечными истинами и непреложным учением. Предавшись одному своему разуму, мудрецы земные в разные времена и при различных направлениях своих теорий, пришли к тому, что не стали признавать вечности и бессмертия души человеческой, смешав ее с силами и свойствами самой материи. Все это произошло от неверия в Божество пришедшего в мир Сына Божия. А если бы люди веровали в Него, как Бога, явившегося во плоти: то эти нелепые вымыслы не могли бы иметь места в их разуме; ибо явление в мире Господа Спасителя само собою уже доказывает, что есть вечность, есть иная жизнь, кроме настоящей, есть в человеке бессмертная душа, для спасения которой Он и пришел в мир. Притом, обо всем этом верующий христианин находит положительное и прямое учение в Евангелии и Писаниях апостольских.

Таким образом, все заблуждения, какие только были и есть в настоящее время, вытекают из одного начала – неверия в Божество пришедшего в мир единородного Сына Божия, и все они устремляются на то, чтобы поколебать в убеждении верующих эту первоначальную и основную истину христианства. Теперь вопрос в том, твердо ли доказана эта истина в Церкви православной? Не сильнее ли те доводы, которые представляют против нее восстающие на нее? Пусть рассудит об этом беспристрастно каждый здравомыслящий, а мы с своей стороны только представим те и другие доказательства, дабы через сличение их видно было всякому, на чьей стороне перевес и сила основательности в суждениях, на стороне ли верующих в Божественное достоинство Господа Спасителя и вместе с этим несомненно приемлющих всякую, преданную им истину, или же отрицающих как Божество Его, так и все, что должно быть свято исповедуемо с признанием этого одного догмата нашей веры?

После упорного неверия в Божество Господа Спасителя иудеев, в котором они закоснели и остались непреклонными при всех доказательствах, какие представлял им сам Господь, нашлись в среде самого общества верующих люди с противными образами мыслей относительно лица Господа Иисуса. О них святые апостолы писали: от нас изыдоша, но не быша от нас (1Ин.2:19), и признаком истинного христианства поставляли исповедание Иисуса Христа во плоти пришедшего, а кто отметает это исповедание, тот есть лживый и антихристов (1Ин.2:22). Вслед за еретиками времен апостольских, из каковых известнейшие были Евион и Керинф, явились и в следующие два века еретики, отрицавшие Божественное достоинство Иисуса Христа, именно: во втором веке Карпократ, Феодот и Артемон, в третьем – Павел самосатский. Эти еретики, для поддержания своих убеждений искажавшие смысл писания и даже совсем отвергавшие некоторые священные книги, в которых встречали они ясное обличение своему заблуждению, приготовляли путь к появлению самой злейшей ереси арианской, в которой не покоряющийся вере разум вооружился всеми своими доводами и тонкостью философской диалектики против Божества Иисуса Христа – Сына Божия. Эту-то ересь мы и хотим теперь разобрать если не во всех, то по крайней мере в главнейших ее положениях, чтобы каждому было видно, как несостоятелен разум в своих суждениях о предметах веры, как шатки и неверны его положения, которые, по-видимому, неоспоримы и неопровержимы, так что легко могут увлекать на свою сторону нетвердых в понятиях истинно христианских; след. как опасно полагаться на свой разум там, где нужно веровать в простоте души и полном послушании сердца авторитету Божественного свидетельства!

Ариане выступили на борьбу с общим верованием Церкви в Божество Господа Спасителя, как истинного и единородного Сына Божия, из того чисто разумного своего соображения, что сущность Бога Отца, или Божества вообще, положили они в нерожденности, а сущность Сына – в рожденности. Отселе заключают, что как нерожденный Бог Отец никогда не может быть рожденным Сыном, так и рожденному от Него Сыну невозможно быть нерожденным; а потому Он навсегда далек будет от подобия своему Отцу и единства своей природы с Ним. Различие их природ, говорят еретики, уже видно из самой разности их имен – Отец и Сын; потому что эти имена соответствуют их природе или сущности. Если же, продолжают они, мы видим, что в нашей человеческой жизни рождаемые дети имеют одну природу с родителями своими: то такого рождения не должно нам допускать в Боге, природа которого совсем иная, нежели наша человеческая, которая предполагает и страсти и делимость и сообщимость. В Божестве этого нет; естество Его и бесстрастно и неделимо и несообщимо. От рождения человеческого мы можем взять только то одно в приложение к рождению Божественному, что как рождаемые сыны человеческие последуют по времени за своими родителями, которые потому предваряют своим бытием рождающихся от них: так и в рождении Божественном Отец необходимо предшествует по бытию своему Сыну, который совсем не имел бытия прежде своего рождения от Отца. Значит Он произошел из не сущих и было время, когда Его не было, – бе, егда не бе! Следовательно, рождение Божие нужно понимать не в собственном и прямом значении сего слова, а в переносном и иносказательном, т. е. в смысле усвоения его себе по благодати тем, кто произошел из не сущего. Представляя себе в таком смысле рождение Сына от Отца, мы, так умствуют неправомыслящие, нисколько не унижаем чрез это Сына и не поставляем Его наряду с прочими тварями, произошедшими также из не сущих; потому что все они произведены из небытия в бытие через этого Сына. Следовательно, мы отдаем этому Сыну настолько превосходства перед другими тварями, насколько может иметь его Творец перед своими произведениями. Такое наше представление о Сыне Божием гораздо вернее и разумнее, нежели понятие о Нем прочих христиан, представляющих себе Сына Божия единосущным Отцу, собезначальным и совечным Ему. Ибо, если бы Он в самом деле был единосущен, собезначален и совечен своему Отцу: то и не было бы никакой надобности рождаться Ему от своего Отца, как всегда сущему, и в таком случае лучше и приличнее было бы именовать Его братом Богу Отцу нежели Сыном Ему. Притом, если бы Он в самом деле являл в себе полное во всем подобие и сходство со Отцом, как единосущный с Ним: то как Отец рождает Сына, так и Сыну надлежало бы рождать другого Сына, по примеру своего Отца, а этот Сын в свою очередь должен бы рождать иного Сына, и так далее до бесконечности пошла бы генерация сынов Божиих от единого Бога. Итак, заключают они, нет никакого основания и надобности предполагать, что бы рождение Божие было вечным и единосущным. Если Бог называется Отцом Сыну и Отцом вечным: то отселе еще не следует заключать непременно, будто рождение Его и отчество в самом деле было вечным, так как никто не скажет, что и творение Его есть дело вечное и в вечности происходящее на том основании, что Он именуется Творцом вечным!

Вот образец еретического мудрования по своему разуму о предметах веры! Это мудрование с первого разу представляется и логичным и разумным, так что можно, по-видимому, согласиться с ним и принять его за истину. Но оно ненавистно и достойно полного отвержения для всякого любящего истину, уже по тому одному, что так запутано и затемнено самым способом изложения в еретическом подлиннике, что трудно, или даже совсем невозможно доискаться каких либо понятий простому, здравому смыслу; ибо в тот вид ясности, как это мудрование представлено нами, мог привести его только глубокий ум св. Василия Великого, который потом и опроверг его окончательно в своей знаменитой книге, написанной им против злочестивого Евномия – одного из ревностных поборников арианского учения. Так как арианский образ мыслей давно уже опровергнут во всех своих положениях учением отцов Церкви: то нам нет и нужды прибегать к собственным соображениям, чтобы обличать их заблуждение. – Нам остается только собрать и представить то, что высказано против их лжеумия отцами Церкви, разум которых мы принимаем за общий разум Церкви Православной.

1) Ариане поставляют сущность Божества в нерожденности; а так как Сын Божий рожден: то Он чужд сущности Божией. Следовательно Он, по их понятию, не есть Бог по своему естеству и природе.

Св. Василий Великий, опровергая это положение ариан, говорит, что нерожденность вовсе не может быть принята за сущность Божию; ибо это есть только отрицательное качество Божества, а сущность должна выражаться каким-либо положительным признаком, а не отрицательными. Отрицательных качеств много может быть приписано Богу; так, мы называем Бога невидимым, бестелесным, безгрешным, неизменяемым. Почему же, спрашивает он, ариане из всех этих отрицательных качеств принимают за сущность Божию только нерожденность? Потому, отвечает сам же отец Церкви, что ни одно из всех прочих не благоприятствует так арианскому нечестию, как это. Потому-то, замечает св. Василий Великий, достойно умолчания самое слово «нерожденный», которое хотя весьма близко к нашим понятиям, однако же нигде в Писании не употребляется, и служит первым основанием их хулы; потому что и самое слово «Отец» равносильно и равнозначительно слову «нерожденный», и сверх того оно совокупно с собою привносит понятие и о Сыне. Ибо истинный и единый Отец само собою ни от кого не происходит; а ни от кого не происходящий тоже значит, что и нерожденный. Поэтому Бога всяческих должно называть не столько нерожденным, сколько Отцом, если не хотим стать мудрее наставлений Господа, сказавшего; шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца, а не во имя нерожденного. Опровергнув то, что нерожденность есть сущность Божества, св. Василий опровергает и самое основание, из которого выведена арианами эта мысль. Ариане говорят: «поскольку ни сам Бог прежде Себя, ни другое что прежде Него, но Он прежде всего: то сопутственна Ему нерожденность, или лучше сказать, это и есть нерожденная сущность». Это положение ариан св. Василий называет просто пустословием; потому что им доказывается то, что не требует доказательств, и кроме того находить несовместимость понятий, допущенную в том, что нерожденность, принимаемую арианами за сущность Божию, они называют сопутственною Богу. Сопутствующее кому-либо, очевидно, находится вовне; а что вовне, то не сущность. Подорвавши таким образом это главное основание арианской ереси, св. отец обличает потом гордое самохвальство ариан, будто они постигли сущность Божества, тогда как сущность и других низших тварей утаена от нас.

2) «Будучи нерожденным, говорят еретики, Бог никак не допустит рожденному иметь ту же природу и одинаковое естество; следовательно будет далек от всякого сравнения и общения с рожденным». – Так как допущена арианами ложь в самом первом их положении, что нерожденность есть сущность Божественной природы: то из ложного основания сами собою идут такие же следствия и выводы. «Если Бог, по еретическому рассуждению, не рожден по своей сущности: то нерожденность уже не может сообщиться рожденному, чтобы иметь ему ту же сущность нерожденности». – Но уже самое рождение необходимо предполагает одинаковость природы и сущности у рожденного с родившим его. Ибо, если рождаемый происходит не совне от рождающего, а из самого его естества: то на каком основании стал бы отрицать кто-нибудь единство естества и общность сущности между рожденным и родившим? Эта ложь, обличаемая и естественным законом природы, еще более обличается и опровергается учением слова Божия. Так Господь говорит о Себе: Аз и Отец мой едино есма; видевый Мене, видь пославшего Мя Отца (Ин. 12:45; 14:9). И св. апостол говорит о Нем: иже есть образ Бога невидимого (Кол. 1:15). Если же Сын Божий есть образ Бога невидимого, то уже никак нельзя называть Отца несравнимым с Сыном; ибо ни с кем несравнимый не имел бы ни в ком и своего образа. А если Сын есть образ ипостаси Отчей: то Он необходимо имеет и сущность Отца, без чего Он никак не был бы совершенным Его образом. Быть во образе Божии (Флп. 2:6), говорит св. Василий, равносильно выражению: быть в Божией сущности. Ибо, как слова: принял зрак раба (Флп. 2:7), не иное что означают, как то, что Господь наш родился в сущности естества человеческого: так, конечно, и слова: быть во образе Божии, показывают свойства Божией сущности. Господь говорит: видевый Мене, виде Отца (Ин. 14:9). Еретики же, отчуждая Единородного от Отца и совершенно отделяя от общения с Ним, пресекают путь к ведению Бога Отца, открывающему Себя в Сыне! И еще говорит Господь: вся, елика имать Отец, Моя суть (Ин. 16:15). Ариане же утверждают, что у Отца нет никакого общения с Тем, который от Отца! Спаситель учит: якоже бо Отец имать живот в Себе, тако даде и Сынови живот имети в Себе (Ин.5:26). Противники же утверждают, что нет никакого сравнения между Рожденным и Родившим! Не явные ли они враги евангельского учения?

3) «Что Сын не одинаков со Отцом по существу, это, говорят ариане, видно из самого их наименования – Отца и Сына; ибо имя, по их понятию, есть выражение сущности». – Это новая ложь, чтобы имя всегда обозначало самую сущность предметов. Потому никак не следует думать, будто одинаковые имена, усвояемые вещам, свидетельствуют об одинаковости и тождестве их сущности; равно как нельзя из различия имен выводить разность сущности тех предметов, к которым они прилагаются. Кто из здравомыслящих, спрашивает при этом Василий Великий, согласится на это положение еретиков, будто которых вещей имена различны, тех и сущности необходимо должны быть инаковы? – Названия Петра и Павла, и вообще всех людей, различны; но сущность всех одна. Весьма во многом мы друг с другом одинаковы, а отличаемся друг от друга теми только свойствами, которые усматриваются в каждом особо; почему названия служат к означению не сущностей, а особенных свойств, характеризующих каждого. Так, услышав имя Петра, мы не разумеем под сим именем сущности Петра, (сущностью же называю здесь подлежащее, которого это имя вовсе не означает), а только напечатлеваем в себе понятие об особенных свойствах, в нем усматриваемых. Ибо при этом слове тотчас представляем себе Петра, сына Ионина, из Вифсаиды, брата Андреева, из рыбарей, призванного на служение апостольское и за превосходство веры получившего обетование, что на нем созиждется Церковь. Ни одно из сих свойств не есть сущность, которую можно бы разуметь, как самостоятельное начало. Таким образом, имя показывает нам отличительный характер Петра, но совсем не представляет его сущности. Также, услышав имя Павла, представляем себе совокупность других особенных свойств: воображаем тарсянина, еврея, по закону фарисея, ученика Гамалиила, по ревности гонителя церквей Божиих, страшным видением обращенного к познанию Христа, апостола народов языческих. Ибо все сие совмещается в одном слове – Павел. Сверх того, если бы это было истинно, что которых вещей имена различны, их и сущности противоположны: то надлежало бы и Петру и Павлу, и вообще всем людям быть инаковыми по сущности. Но поскольку не найдется ни одного человека, который бы столько был груб и несведущ о природе общей всем нам, чтобы решился сказать сие, ибо сказано: от брения сотворен еси ты, якоже и аз (Иов.33:6), и сим означается не иное что, как единство сущности всех нас: то ложь говорит тот, кто умствует, будто из различия имен всегда должно заключать и о различии сущности. Ибо не за именами следует природа вещей, а наоборот, имена изобретены после вещей. Иначе, если бы первое было истинно: то надлежало бы согласиться, что которых вещей названия одинаковы, тех и сущность одна и та же; а посему, так как совершенные в добродетели удостоены названия богов (Ин. 10:35): то человеки были бы единосущны Богу всяческих. Но как это выговорить было бы явное сумасшествие, так и приведенные слова заключают в себе такое же безумие. Итак, из сказанного ясно видно, что и во Отце и Сыне имена не означают сущности, а только показывают особенные свойства и взаимное их отношение, так что никоим образом нельзя принять заключения от разности их имен к неодинаковости сущности. – Ариане, поддерживая свою мысль, говорят: «невозможно представить, чтобы иным чем была сущность, и иным от нее отличным было то; что означается именем; но то самое и есть сущность, что означается именем, так как название истинно соответствуете сущности». – Мы уже знаем к чему наклоняют эти слова еретики; они направляют их к тому, что сущность Отца есть нерожденность, а сущность Сына – рожденность, что следовательно нет никакого сходства между сущностью Отца и Сына. – Св. Василий Великий в этом лжеумствовании еретиков видит две нелепости: 1) что, приняв рожденность Сына за Его сущность, нужно отождествить Его сущность с прочими тварями и поставить наряду с ними; 2) что ариане против своей воли должны признать сущность Сына за одну с сущностью Отца на основании собственного своего положения. Следовательно, силлогизм их выходит вращающимся на обе стороны. Как это выводит св. отец? – Посмотрите, говорит он; если, по учению ариан, сущность Сына есть Его рождение, и наоборот, если рождение Сына есть самая сущность: то все рождения будут единосущны между собою. А из этого, по их способу умозаключения, что выйдет? – То, что Зиждитель всяческих окажется имеющим одинаковую сущность со всеми причастными рождению. Ибо ариане не скажут, чтобы рождение означало сущность только в одном Сыне Божием; но не удерживало более значения того же в прочих существах, причастных рождению. Иначе пусть представят на это ясную и неопровержимую какую-нибудь причину, почему бы одно и тоже название не имело одинаковой силы равно для всех предметов, им означаемых? Но они не найдут ее: потому что какое понятие ни соединяли бы с значением рождения, оно будет одинаково приличествовать всем рожденным. – С другой стороны, если сущность и рождение равносильны, а Сын есть рождение Бога: то Он будет сущностью Бога, так как рождение означает сущность. Следовательно, из умствования ариан вытекает то, что рождение есть сущность нерожденного! – Если же такой вывод достоин смеха: то пусть весь стыд возьмет на себя тот, кто положил первые посылки¹. – Это уже обыкновенно так бывает, что когда умствование однажды оторвется от истины: то самая последовательность заблуждения увлекает его во многие и опасные нелепости. – Св. Василий показывает при этом и то, что было причиною таких нелепых выводов арианских. Причина сия именно заключается в том, что ариане не положили различия между самыми именами, из которых одни выражают самую природу предметов и обозначают собою то, что ими выражается; например: человек, конь, вол, означают самые предметы именуемые. А слова: сын, раб, друг, господин, царь, выражают только отношение тех предметов, к которым прилагаются сии слова. Ариане не сделали этого различия между сими именами, и приняли в значении сущности одно из тех наименований, которым выражается не сущность природы, а отношение тех, которые имеют одну природу. Это и вовлекло их в заблуждение и несостоятельность своих мыслей.

4) Ариане и сами видят шаткость и двоение в своих умозаключениях, и потому чтобы поддержать и подкрепить свой образ мыслей, они, признавая Сына рожденным от Отца, не принимают этого рождения в собственном и естественном смысле, а в другом иносказательном и переносном. – «Слыша, говорят они, наименование Отца и Сына, не должно представлять себе рождение Сына человеческим, и делая неведение от рождений людей, придавать Богу имена, означающие сообщимость и страсть». – Этот совет или предостережение ариан клонится к тому, что не должно представлять в Сыне и Отце подобия по сущности; потому и вводят они понятие о сообщимости и страсти, что бывает в рождениях человеческих, но что должно отсекать в своем представлении о рождении Божием. – Но кто хочет быть благочестивым, говорит св. Василий, тому надлежит в этих словах отрицать несообразный смысл, если бы он действительно в них был, а не отметать вместе целого речения, и под предлогом неприличного не отбрасывать и того, что в нем полезно; напротив того, в учениях о Боге должно блюстись от низких и плотских понятий, рождение понимать прилично святости и бесстрастию Божества, не касаться образа, каким родил Бог, как неизреченного и недомыслимого, но наименованием рождения возводиться к понятию подобия по сущности. Поэтому не следовало арианам, обращая внимание на страстное состояние существ тленных, терять веру в бесстрастие Божие, применять к природе скоротечной и подверженной бесчисленным переменам сущность неизменяемую и чуждую превратностей. И поскольку смертные живые существа рождают по страсти, то не надлежало так думать о Боге; а напротив того сие самое тем паче должно было указать путь к истине, и из того, что так рождают тленные, надлежало заключить, что нетленный рождает противоположным образом, и имеет собственного по естеству Сына. Арианам этого-то заключения и не хочется допустить; а потому и говорят они, что не должно, по наименованию Отца и Сына, представлять себе рождение Господа человеческим. А что, спрашивает при этом св. Василий, препятствует благочестивым веровать, что рождение Господа божественно и бесстрастно? Представляя себе рождение Божие не человеческим, так как сие последнее рождение страстно, ариане усиливаются доказать, что Бог совсем не рождал; а между тем сами же они в предыдущих словах утверждали, что сущность Единородного есть рождение! Ибо если Он не рожден: то как же стало свойственно Ему быть рожденным? По противоположности рожденного с нерожденным хотят доказать они, что сущность Сына есть рождение; а теперь опять, усматривая, что сим словом означается единство сущности рожденного с родившим, отъемлют рождение у рожденного! И если отвергают рождение потому, что в нем предполагается страсть: то почему на этом же основании не отрицать и Его творчества и зиждительности, так как и с этими понятиями соединяется больший, или меньший труд, утомление и беспокойство? – Чтобы лучше обличить и разрушить софистические тонкости еретиков, будто с именем Отца непременно соединяется представление страсти, св. Василий указывает на то, что Господь и нам дает право именовать Бога всяческих своим Отцом предпочтительнее пред отцами земными: вы же, говорит Он, не зовите отца себе на земли: един бо есть Отец ваш небесный (Мф.23:9). Ужели же и тут может привходить какое-либо страстное представление с наименованием Отца? В книге Иова говорится, что Бог рождает и капли росныя (Иов. 38:28). Ужели и с рождением каплей росных нужно непременно соединять страстное представление?

5) Положивши сущность Сына в рождении или рожденности, и потом перетолковав это рождение своим образом, ариане пришли к тому понятию, что жизнь Сына получила свое начало не из сущности Отца, а из не сущих, как и жизнь всех тварей, получивших свое бытие из ничего, – и эту нечестивую мысль хотят вывести именно из того, что Он рожден. Противоборствуя общему верованию Церкви, исповедующей рождение Сына безначальным и совечным Отцу, они спрашивают: «Бог родил Сына существующего, или несуществующего ? Если несуществующего: то пусть никто не укоряет нас в дерзости и нечестии, что было время, когда Он не был; – бе, егда не бе! Если же существующего: то это совершенная нелепость и бессмыслие: ибо существующему не нужно и рождаться!» – Чтобы распутать этот софизм, св. Василий Великий прежде всего обращает свое внимание на то, где его начало и основание, из которого он возник и на котором держится. Начало его и основание держится на порядке существ низших, сотворенных, где рождающие предшествуют своим бытием рождаемым; но это зависит от несовершенства их природы, а в природе Божественной такого несовершенства нет; потому в ней и рождение особенное, не подходящее под обыкновенные законы естества сотворенного. После сего св. отец арианскому вопросу противопоставляет свой вопрос: был ли в начале у Бога Бог Слово, или явился у Него впоследствии? – Если был то удержи язык твой от зла (Пс.33:14), т. е. от хульного выражения, что Его не было. Если же другое, что и выговорить нечестиво: то это будет прямо противоречить словам Божественного писания: в начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово (Ин.1:1). Сими двумя речениями евангелист заградил все пути лжеучению: потому что ни выше первого речения – в начале, ни из границ второго – бе, выйти невозможно. Невозможно придумать что-нибудь такое, что было бы древнее начала: ибо сие последнее не было бы и началом, если бы далее его существовало что-нибудь. Невозможно также перейти мыслью за пределы речения – бе, и за сим усмотреть время в которое не было бы начала; потому что эта мысль: не было, есть уже уничтожение мысли: бе. Как беспредельно сие начало, за которым ничего нельзя предположить: так же в беспредельность простирается и означаемое словом: бе. Ибо Слово – бе, не показывает здесь бытия временного, как напр. в следующих выражениях: человек бе в стране Авситидийстей (Иов.1:1); или: бе человек от Армафема (1Цар.1:1); или: земля же бе невидима и не устроена (Быт.1:2); напротив, сам евангелист в другой книге открыл нам значение сего: бе, сказав: сый, и иже бе, и Вседержитель (Откр.1:8). Ибо, что означает слово: сый, тоже означает и слово: бе, т. е. присносущее и не временное. А назвать не сущим сущего в начале – несвойственно ни тому, кто сохраняет неврежденным понятие начала, ни тому, кто соединяет с оным бытие Единородного. Ибо как нельзя представить в мыслях что-нибудь существующее прежде начала, так нельзя отделить и от начала бытие Бога Слова. Итак, сколько бы далеко ни желал ты вознестись любопытными разысканиями ума, никогда не сможешь взойти выше сего: бе, и мыслями своими стать вне оного. – Таким образом евангелист Иоанн, когда сказал: в начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово: то сими немногими речениями он совмещает все – и бытие от вечности, и бесстрастное рождение, и единство природы со Отцом, и величие естества; а приложением речения: бе, возводит к началу, как бы для того, чтобы заградить уста хулящих и говорящих: «Его не было»! Потом, начертав в учении о Боге Слове как бы некое явственное изображение естества Единородного, указывает на Него, как уже на известного, сими словами: Сей бе искони, у Бога, и опять прилагает: бе, чтобы представить Единородного в связи с вечностью Отца. И потом опять: в Том живот бе, и живот бе свет человеком, (Ин.1:4) и далее: бе свет истинный. (Ин. 1:9) Так, приложениями слова: бе, означающими вечность, правое учение ограждено со всех сторон! – Между тем, ариане все-таки усиливаются отделить существо Единородного от Отца и представить такой промежуток времени между Им и Отцом, когда Его не было у Отца, и после которого Он явился из не сущих. При этом, св. Василий спрашивает их: если когда-нибудь было, что Сын не был у Отца: то какое тогда было среднее расстояние между Им и Отцом? И как назовем мы это среднее расстояние, если не одним из веков? Но нет и не будет ничего такого, что можно было бы представить в мысли прежде самостоятельной сущности Единородного, Им же вся быша (Ин.1:3), Имже и веки сотворены (Евр.1:2). Ибо, что ни примыслим, как самое древнейшее, всего того выше окажется бытие Бога Слова, которое было у Бога в начале. И хотя бы тысячу мечтаний о предметах не сущих вымыслил самообольщенный ум, усиливающийся созидать небывалые призраки, никогда не изобретет он такой хитрости, посредством которой мог бы перенестись далее начала Единородного, и оставить позади своего движения жизнь Того, кто есть самая Жизнь, и своим словом возвыситься над началом Бога Слова, и усмотреть веки, в которых бы не было Бога веков. – «Но ежели Он был, возражают еретики: то не родился»! – А мы, говорит св. Василий Великий, ответствуем: поскольку родился, то посему самому и был, не имея бытия нерожденного, но всегда существуя и пребывая со Отцом, от которого имеет и причину своего бытия. Когда же Он приведен Отцом в бытие? – С тех пор, как существует Отец. – Но Отец, скажут, от века! Следовательно, отвечаем, от века и Сын, соединенный чрез рождение с нерожденностью Отца. А что это действительно так, в этом уверяет нас сам Дух Святый: в начале бе Слово; и еще: из чрева прежде денницы родих тя (Пс.109:3). Сложив то и другое, получаем, что Он и был, и родился! Речение: родих, показывает причину, от которой Он имеет начало бытия; а слово: бе, означает довременное и предвечное Его существование.

Такие же точно мысли находим и в сочинениях св. Афанасия Великого, при разрешении арианского вопроса: сущего, или не сущего Отец рождает Сына? Св. Афанасий на этот вопрос предлагает следующий: сущий Отец или не сущий рождает Сына? – Если сущий: то не говори, что было время, когда не было Сына у Отца, и когда Отец не был Отцом. А если не сущий: то каким образом Отец допустил в себе такую перемену, что Он в последствии становится тем, чем не был в начале? И если быть Отцом есть совершенство: то почему Он не мог иметь сего совершенства в самом начале? – В своих письмах против ариан сей св. отец подробно раскрыл и ту мысль, что если бы Отец родил Сына не из сущности своей: то не было бы никакого основания именоваться Ему Отцом, а Сыну Сыном. Ибо быть Сыном, значит иметь в себе природу Отца, от которого и получает свою жизнь Сын. И земные родители имеют своих детей не от вне, а из своего естества; но отчество и сыновство земное установлено по образу Отчества и Сыновства небесного, так что без сего последнего не было бы и первого, и в этом установлении видна Божия премудрость и отображение бытия первосущего; потому что из Негоже (Бога Отца) всяко Отчество на небесех и на земли именуется (Еф.3:15). – Следовательно не так, как говорят ариане, что мы не должны допускать рождения в Боге подобного рождению, свойственному низшим тварям; а наоборот в низших тварях допущено рождение по подобию рождения Божественного.

6) Отделив Единородного от сущности и естества Отчего, ариане очевидно поставляют Его наряду с прочими тварями, произведенными из ничего, и поставляют Его честь и достоинство только в том, что назначают Ему первое место в круге прочих существ, приведенных из небытия в бытие чрез Него же. «Сущность Единородного, говорят они, мы не делаем общею с теми вещами, которые из небытия приведены в бытие; ибо небытие, или не сущее, не есть сущность; но отдаем Ему столько превосходства, сколько необходимо иметь Творцу пред своими тварями». – При этом св. Василий останавливает свое внимание на смелости, с какою они говорят о Единородном Сыне Божием. – «Отдаем, выражаются они, столько превосходства, сколько необходимо иметь Творцу, чтобы быть превосходнее тварей»! – Не говорят: понимаем, или прославляем, что было бы прилично в отношении к Богу; но отдаем, как будто бы они были главными распорядителями меры раздаяния. И какое же превосходство отдают Единородному? – «Сколько необходимо иметь Творцу, чтобы быть превосходнее своих тварей». – Но это еще не показывает различия по сущности. Ибо и люди, хотя по своему искусству превосходнее своих изделий, однако же одинаковую имеют с ними сущность (т. е. вещественность естества), как например: горшечник с глиною, кораблестроитель с деревьями; потому что те и другие одинаково суть тела, одинаково чувственны (материальны) и составлены из земли. Вникая же в самое арианское положение: «сущность Единородного мы не делаем общею с теми вещами, которые из небытия пришли в бытие», св. отец говорит: но если Бог всяческих, по своей нерожденности, необходимо различествует от существ рожденных, а все существа рожденные имеют общим то, что сущность их из небытия: то не связаны ли они необходимо по самому своему естеству сотворенному? Ибо, как там – в Боге, неприступность разделяет естества, так здесь – в тварях одинаковость состояния сближает их, так что они тождественны (тождество это конечно состоит в том, что все они ничтожны². – Между тем ариане, утверждая, что и Сын, и существа, получившие от Него бытие, изведены из небытия, и потому приписывая и Ему и им общее естество, говорят, будто не усвояют Ему одинаковой сущности с теми вещами, которые из небытия пришли в бытие! – Продолжая свою речь, еретики говорят: «но слыша, что Сын есть тварь, никто да не оскорбляется сим, как будто чрез общность имен обобщается сущность. Заботящимся об истине, мудрствуют они, надлежит при одинаковости имен признать и разность сущностей». – О, вы – премудрые, восклицает при этом св. Василий Великий! Если за различием имен необходимо следует разность сущности, как это доказываете и утверждаете вы сами: то почему же теперь общность имен не будет сопровождаться общностью сущности? А кажется, в вашем учении та мысль, что одинаковость имен необходимо предполагает и одинаковую сущность, и наоборот, разность имен свидетельствует о различии сущности, встречается не однажды и высказывается не мимоходом; или лучше сказать: она-то и есть главное начало вашего мудрования о Сыне Божием единородном! Можно ли с большей легкостью играть словами и так скоро перекидываться к противным мнениям, чтобы говорить то различие имен необходимо указывает на разность сущностей, то опять утверждать, что одинаковость имен не обобщает сущности?

7) Запутываясь таким образом постоянно в противоречии собственных своих слов, ариане хотят находить противоречие в православном учении о вечном бытии Сына и единосущии Его со Отцом, и в этом противоречии думают открыть ложность сего учения. А потому говорят: «если не было, когда бы Он не был, но Сын вечен и пребывает со Отцом: то сим будто мы утверждаем, что Он уже не Сын, но брат Отцу»! – Опровержение этой сколько смелой, столько же и нечестивой мысли находим в творениях св. Афанасия Великого против ариан. О, неразумные и упорные, восклицает он! Если бы мы называли Его только вечно соприсущим Отцу, а не Сыном: то была бы еще нисколько правдоподобна притворная их богобоязненность. Если же, именуя вечным, исповедуем Его Сыном от Отца: то каким образом Рожденный может быть почитаем братом Родившему? И если вера наша – во Отца и Сына: то какое между Ними братство? Или, как Слово может нарицаться братом Тому, чье оно Слово? Мы не говорим, что Отец и Сын родились от какого-либо предшествующего начала, чтобы именоваться им братьями: но Отец есть Начало и Родитель Сына, и Отец есть Отец, и ничьим не был Сыном, и Сын есть Сын, а не брат. Если же нарицается Он вечным рождением Отца: то прекрасно нарицается; потому что сущность Отца не была когда-нибудь не довершенною, так что бы собственно ей принадлежащее, привзошло к ней в последствии. Сын рожден не как человек от человека, так что бы явился позднее Отческого бытия; Он Божие есть рождение, и как собственно сущий Сын всегда сущего Отца, существует вечно. Людям свойственно рождать во времени по несовершенству природы. Божие же рождение вечно по всегдашнему совершенству естества. Итак, в нашем учении о предвечном рождении Сына из сущности Бога Отца никакого нет противоречия. Напротив же, если допустить ту мысль, что Он не Сын по естеству, но произведен из ничего, то пусть сперва докажут сие, и потом представляя Его себе тварью, вопиют: было некогда, когда Его не было. Если же Он – Сын, а Сын есть не иное что, как рождаемое от Отца, и рождаемое от Отца есть Его Слово, Премудрость и Сияние: то что должно сказать об утверждающих: было некогда, когда Его не было? Не то ли, что они подобно разбойникам похищают у Бога Слово и прямо против Него говорят, что был Он некогда без собственного своего Слова и без Премудрости, что был Он некогда Свет без луча, был источник безводный и сухой? – Если Сын, по мнению ариан, из не сущего и не был, пока не рожден: то, без сомнения, Он по причастию наименован и самым Сыном и Богом и Премудростью, подобно тому как по причастию и все другие существа и освящаются и прославляются, как освящаемые? Пусть же ариане скажут, чей Он причастник? Все прочие существа по благодати Духа, даруемой Сыном, делаются причастниками самого Сына, и из сего явно следует, что сам Сын не есть чей-либо причастник; но чего причащаются другие от Отца, то и есть Сын. Ибо и о причащающихся самого Сына говорим, что они причастники Бога. И сие-то означает сказанное Петром: да будете Божественного причастницы естества (2Пет.1:4), как говорит и апостол Павел: не весте ли яко храм Божий есте (1Кор.3:16)? И еще: мы бо есте церкви Бога жива (2Кор.6:16). И взирая на самого Сына, видим и Отца; потому что уразуметь и постигнуть Сына значить приобрести ведение об Отце, так как Сын есть собственное рождение Отчей сущности. Потом пусть скажут нам, или лучше, пусть хотя из сего увидят свое злочестие, с каким говорят: было, когда не был, пока не рожден. Если Слово невечно соприсуще Отцу: то не вечна и Троица, но прежде была Единицею и чрез присовокупление в последствии соделалась Троицею, и только с продолжением времени возросла, и составилось ведение богословия. И еще: если Сын не есть собственное рождение Отчей сущности, но произошел из не сущего: то и Троица составилась из не сущего, и было, когда не было Троицы, но была Единица, и некогда была неполная Троица, некогда же стала полною, и именно – Она неполна, пока не произошел Сын, стала же полною, когда произошел. И уже сотворенное сопричисляется к Творцу, не существовавшее некогда делается предметом боговедения и спрославляется вместе с сущим, и что еще важнее, Троица оказывается неподобною Себе самой, составляемою из сторонних и чуждых между собою естеств и сущностей! А сие значит то же, что Троицу называть сотворенною. Какое же это богочестие, само себе неподобное, но с продолжением времени восполняемое, и некогда не таким бывшее, с некоторого же времени соделавшееся таким? Можно думать, что Оно и еще получит приращение, и сие будет простираться до бесконечности, как скоро однажды в самом начале составилось чрез присовокупление. Но нет также сомнения, что может оно и уменьшиться; потому что присовокупляемое, как очевидно, может быть и отъемлемо. Но сие не так! Троица несотворенна, но вечное и Единое Божество в Троице. Она творит и созидает, и потому злочестиво низводить Ее в ряд сотворенных из ничего, уравнивать с Него существа рабские и Царя Господа Саваофа ставить заодно с подчиненными. Говорить сие значит не славу и честь воздавать Господу, но бесславить и бесчестить Его. Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца. Ибо Он вечен, как и Отец, и есть вечное Его Слово. Это мы увидим еще из следующего: если Бог есть Источник Премудрости и Жизни, и нарицается сими именами, как говорит чрез Иеремию: Мене оставиша Источника воды живы (Иер. 2:13), и еще: Господи, вси оставляющии Тя да постыдятся, отступающии на земли да не напишутся, яко оставиша Источника живых вод Господа (Иер.17:13), и в книге Варуха написано: оставили есте Источника Премудрости (Вар.3:12): то следует Жизни и Премудрости быть не чуждыми, но свойственными сущности Источника, и не быть когда-либо лишенными бытия, но всегда иметь бытие. А Сын говорит: Аз есмь Живот (Ин.14:6); и: Аз Премудрость вселих совет (Прит.8:12). – Посему не нечествует ли, кто говорит: было, когда Сын не был? Это значит сказать: было, когда Источник был сух, без Жизни и Премудрости! Но такой источник уже не будет Источником. Не источающий из себя не есть уже Источник. Каких же несообразностей исполнено сие? – Бог творящим волю Его дает обетование, что будут они подобными Источнику, в котором не оскудеет вода, говоря чрез пророка Исаию: и насытишися, якоже желает душа твоя, и кости твоя утучняют, и будут яко вертоград напоенный, и яко источник, ему же не оскудеет вода (Ис.58:11). Они же осиливаются хулить Бога, и нарицаемого и сущего Источника Премудрости, говоря: был Он некогда безводен и скуден собственною своею Премудростью. Но что говорят они, это ложно; истина же свидетельствует, что Бог есть вечный Источник своей Премудрости. А поскольку Источник вечен: то и Премудрости необходимо должно быть вечною; потому что ею все сотворено, как воспевает Давид: вся Премудростию сотворил еси (Пс.103:24), и Соломон говорит: Бог Премудростию основа землю, уготова же небеса разумом. (Прит.3:19). А сия Премудрость есть Слово, и как говорит Иоанн: вся Тем быша, и без Него ничто ничтоже бысть, еже бысть (Ин.1:3); и сие Слово есть Христос. Ибо един Бог Отец, из Негоже вся, и мы Тем (1Кор.8:6). Если же вся Им: то Сам Он не может быть сопричисляем ко всем. Кто осмеливается и о Том сказать, Им же вся, что Он единый из всех, тот, без сомнения, тоже заключит и о Боге, из Негоже вся! Если же кто бегает такого заключения, как нелепого, и отличает Бога от всех сотворенных существ: то следует ему и об Единородном и собственно Отчей сущности – Сыне сказать, что Он инаков со всеми существами сотворенными. А когда Он не един из всех: то не позволительно сказать о Нем: «было, когда Он не был и не был, пока не рожден»! – Ибо такие выражения прилично употреблять о тварях, а Сын таков же, каков и Отец; Он есть собственное рождение сущности Его, Слово и Премудрость. Это есть собственность Сына в отношении ко Отцу, и это указывает на собственного Отца Сыну. Ибо иначе, почему и Сын, если не от Отца? Или, почему Слово и Премудрость, если не всегда был собственностью Отца? Был ли когда Бог без того, что есть Его собственность? Или почему кто может рассуждать о собственном, как о постороннем и иносущном? Все, что ни сотворено, нимало неподобно по сущности своему Творцу, но вне Его, по благодати и изволению Его сотворено Словом; почему и опять может, если восхочет сотворивший, перестать когда-либо существовать; потому что такого свойства существа сотворенные. А кто собственно есть Отчей сущности, о Том не дерзко ли и не злочестиво ли говорить, что Он из не сущего и не был, пока не рожден, произошел же случайно, и опять когда либо может не быть? Как скоро приходит только кому либо такая мысль, – пусть представит себе, что сим отъемлется совершенство и полнота у Отчей сущности.

8) Ариане говорят: «если Сын есть собственное рождение и образ Отца, и во всем Ему подобен: то, без сомнения, Сын как рождается, так и сам должен рождать и соделаться Отцом Сыну; а также и Рожденный Сыном сам должен рождать, и так далее до бесконечности. Ибо сим только показывается подобие Рожденного Родившему». – На это св. Афанасий отвечает: если Бог тоже, что человек: то пусть и родителем будет, как человек, чтобы и Сыну соделаться Отцом другого Сына; и тогда пусть сыны по порядку происходят друг от друга, чтобы, по словам еретиков, преемство богов возросло до множества. Но если Бог не то же, что человек: то не должно представлять о Нем чего-либо человеческого. Неразумные животные и люди, по силе зиждительного Начала, рождаются по преемству друг от друга; и рождаемый, родившись от отца рожденного, согласно с порядком вещей, делается отцом другого, имея это в себе от отца, от которого и сам произошел; почему между ними нет в собственном смысле отца и в собственном смысла сына, и имена: отец и сын у них не суть что либо постоянное; потому что сам сын делается отцом, и он есть сын родившего, а отец рожденного им. Но о Божестве должно думать не так. Бог не то, что человек; потому что Отец не от Отца, почему и рождает не Отца, который будет рождать; и Сын не чрез истечение происходит от Отца, не от родившегося происходит Отца; почему рождается не для того, чтобы рождать. И поэтому-то только в Божестве Отец есть в собственном смысле Отец, и Сын в собственном смысле есть Сын, и для них одних сие постоянно – Отцу всегда быть Отцом, и Сыну всегда быть Сыном. Поэтому допытывающиеся: почему Сын не может рождать Сына? пусть спросит: почему Отец не имел Отца? И тот и другой вопрос нелеп и исполнен всякого нечестия. Как Отец всегда есть Отец, и никогда не был Сыном: так и Сын всегда есть Сын, и никогда не будет Отцом. В этом-то по преимуществу и открывается, что Сын есть начертание и образ Отца, пребываете тем, чем Он есть, и не изменяется, но имеет от Отца тождество бытия. Если не изменяется Отец, то не изменяется и Сын. Каков Родивший, таково и сияние Его, – таков и Его образ! – Итак напрасно христоборцы препираются с истиною, и хотят доказать, что было некогда, когда не был Сын, пока Он не рожден; напрасно входят они к женщинам, и им предлагают также свои неприличные вопросы: «был ли у тебя сын, пока ты не родила? Как у тебя не было сына, так не было и Сына Божия, пока не рожден»! – Играя такими речениями, скачут сии бесчестные, уподобляя Бога человекам, и называя себя христианами, изменяют славу Божию в подобие тленна человека (Рим. 1:23). – Но им, говоря сие, надлежало спросить и зодчего: может ли он построить что без готового материала? Как ты не можешь, так и Бог не мог создать вселенной без готового вещества! Им надлежало и каждого человека спрашивать: можешь ли ты существовать вне пространства? Как ты не можешь, так и Бог не может быть иначе, как в известном пространстве! Предлагая такие вопросы, может быть, и постыдились бы они слушающих. Почему же, когда слышат, что Бог имеет Сына, смотрят на себя и отрицают Сына; а когда слышат, что Бог созидает и творит, не противоставляют сему чего либо человеческого? Им надлежало бы и в рассуждении творения представить все по-человечески и предположить для Бога готовое вещество, а потому отрицать, что Бог есть творец, и пресмыкаться с манихеями. Если же понятие о Боге превышает все сие, и каждый, слыша о Боге, и верует и знает, что Бог существует, не как существуем мы, и творит, не как творят люди, творит же как Бог: то явно, что и рождает, не как рождают люди, рождает же как Бог. Ибо не Бог подражает человеку, а скорее напротив того, люди; – поскольку Бог в собственном и единственном смысле есть истинный Отец Сына своего, и сами наименовались отцами чад своих: потому что из Негоже всяко отечество на небесех и на земли именуется (Еф.3:15). – И если уже спрашивают родителей о сыне: то пусть рассудят, откуда у них рожденное чадо? Если родитель не имел сына, пока не родил: то когда уже имеет, не со вне и не как чуждого имеет, но от себя, как собственность своей сущности и сходный с собою образ; почему сын виден в отце, и отец усматривается в сыне. Поэтому, если из человеческих примеров заимствуют они понятие о времени рождаемых: то почему же из тех же примеров не заимствуют они мысли о естественной связи детей с родителями и о принадлежности одних другим; но, как змеи, собирают с земли только годное для яда? Им, спрашивая родителей и говоря: ты не имел сына, пока не родил, должно было присовокупить и сказать: а ежели есть у тебя сын: то ужели покупаешь его со стороны, как дом, или иное какое имущество? И отец ответил бы им, спрашивающим таким образом: «сын не со стороны, но из меня; что от вне, то составляет мое имущество, и оно от одного переходит к другому; а сын от меня, собственность моей сущности, мне подобен, и не от другого во мне произошел, но рожден много. Поэтому, в нем весь я, сам пребывая тем, что есмь». – Так бывает в действительности; и хотя родитель отличается по времени; но он имел бы всегда соприсущим себе свое чадо, если бы природа не положила к тому преграды и не воспрепятствовала возможности. А спрашивая о времени, пусть наименуют и препятствующее Богу, – пусть скажут, что служит препятствием Богу – всегда быть Отцом Сына? И дабы они совершенно признали себя виновными, для сего, как спрашивали женщин о времени, пусть допрашиваются так же солнца об его сиянии, или источника об источаемом из него, и узнают, что сияние и струя, хотя суть порождения, но всегда находятся с теми, от кого происходят. Если же и такие родители в отношении к детям имеют то, чтобы им быть тем же самым и по естеству и всегда: то почему же предполагают еретики Бога чем-то меньшим вещей сотворенных? Здесь они посрамляются и касательно естества и времени относительно рождающих и рождаемых, и особенно посрамляются в приложении к вечному Отцу и Его вечному Сыну!

9) «Но вот, говорят ариане, Бог всегда есть Создатель, а не впоследствии привзошла в Него зиждительная сила. И поскольку Он Создатель: то ужели поэтому и твари вечны, и непозволительно о них сказать: их не было, пока не сотворены»? – На это св. Афанасий отвечает: нет никакого сравнения между Сыном и тварью: тварь вне творящего; а Сын есть собственное рождение Отчей сущности. Посему нет необходимости твари быть всегда. Когда хочет Создатель, тогда и производит. Но рождение не подлежит изволению, а напротив того, есть собственность сущности. Творцом можно быть и именоваться, когда и нет произведений; но невозможно ни называться ни быть Отцом, когда нет Сына. – Но если с пытливостью спросят: почему же Бог, всегда имея силу творить, не всегда творит? И этот дерзкий вопрос свойственен только безумным. Кто бо разуме ум Господень или кто советник Ему бысть? (Рим. 11:34). Еда речет здание создавшему: почто мя сотворил еси тако? (Рим.9:20). Впрочем, чтобы не остаться нам в молчании, имея у себя хотя слабый довод, скажем ничто и на это. – Если Богу и всегда возможно творить: то твари не могли быть вечными; потому что Он из ничего, и их не было, пока не сотворены. А то, чего не было, пока не сотворено, как могло сопребывать с вечно сущим Богом? Посему Бог, имея в виду полезное для тварей, когда увидел, что они будучи сотворенными, могут пребывать, тогда и сотворил все. А Сын поскольку не произведение, но собственность Отчей сущности, всегда пребывает. И поскольку всегда существует Отец: то всегда должно быть и тому, что собственно принадлежит сущности Его, т. е. Слову и Премудрости. Твари хотя бы еще и не существовали, не умалили бы Творца; потому что Он имеет силу их создать, когда хочет. А если бы не всегда было со Отцом Его Рождение, то сие было бы уже умалением Отчей сущности. Посему, когда восхотел Бог, тогда и созданы твари Словом Его; а Сын всегда есть собственное Рождение Отчей сущности.

Все исчисленные нами положения ариан держались доселе как бы на философской точке зрения; но у них есть на это и богословские доказательства, заимствованные из Св. Писания. Как тверды, последовательны и состоятельны они в своих рациональных суждениях, мы уже видели: теперь остается испытать их, как они основательны, глубоки и сведущи в знании Св. Писания. Не излишним считаем присовокупить здесь следующее замечание: на основании умозрения и опыта ариане отвергли истинное и естественное рождение Сына Божия от Отца, представляя себе такое рождение и невозможным и несообразным с величием Божества. На основании опыта отцы Церкви раскрыли и показали полную возможность и совершенную сообразность сей истины с природой Божественной. Как поэтому нужно осмотрительно и осторожно пользоваться свидетельствами опыта! Опыт в настоящее время признается главным основанием для всех рационалистических – противохристианских теорий. Но тот же опыт пред взором истинно благочестивых и просвещенных людей везде представляет светлые указания на чистую истину. Следовательно, сфера опытных явлений – это такая книга, буква которой может быть толкуема в ту и другую сторону, а подлинный смысл ее открыт только душам чистым и возвышенным. Пусть же заблуждающие не присвояют одним себе опыт, как такой документ, который принадлежит только им, и который будто бы дает свидетельство в пользу их заблуждений и вопреки святейших истин веры христианской. Если умы, преданные лжи, находят подтверждение своих понятий в явлениях опыта: то это зависит или от невежества, или злонамеренности самих этих умов.

В Св. Писании ариане находят следующие основания для подтверждена своих мыслей, какие составили они о лице Сына Божия: Сам Спаситель сказал: Отец мой болий Мене есть (Ин. 14:28). – В книге Притчей Премудрость говорит о себе так: Господь созда мя начало путей своих в дела своя (Прит. 8:22). – В послании к евреям св. апостол Павел говорит о Христе: темже, братие святая, звания небеснаго причастницы, разумейте Посланника и Святителя исповедания нашего Иисуса: верна суща Сотворшему Его (Евр.3:1–2): – и в Деяниях говорится о Нем так: твердо убо да разумеет весь дом Израилев, яко и Господа и Христа его Бог сотворил есть, Сего Иисуса, егоже вы распясте (Деян. 2:36). Здесь, говорят противники нашей веры, Христос прямо называется сотворенным. – Св. апостол Павел, делая сравнение Господа Иисуса с ангелами, говорит: толико лучший быв ангелов, елико преславнее их наследствова имя (Евр.1:4). Следов. заключают из этого, если Христос сравнивается с ангелами: то Он по этому самому должен быть однороден с ними и одинаков по естеству: ибо сравнивать можно только однородное с однородным. – По одинаковости естества с сотворенными существами, Он называется в Писании и первородными во многих братиях (Рим. 8:29), и перворожденным всей твари (Кол.1:15). А если Он называется еще в Писании Единородным, то это потому, что Он произошел, как Единый от Единого. – Как тварь однородная с прочими тварями, Сын Божий не все знает; Он не знает последнего дня и часа кончины мира (Мф.24:36); – возрастает и укрепляется духом, преуспевает в премудрости и разуме (Лк.2:40); – увенчивается за свои заслуги и превозносится Богом: темже и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякого имене (Флп. 2:9). – Как тварь, не имеющая самостоятельной жизни, Он принимает жизнь от Бога, именуемого Отцом: якоже Отец имеет живот в Себе: тако даде и Сыну имети живот в Себе; получает же от Бога не только жизнь, но и власть над другими, чтобы судить их: и область даде Ему и суд творити (Ин. 5:26–27). – Творится Он прежде всех для того, чтобы Ему быть орудием Божиим для приведения в бытие других тварей, – и что Он есть только орудие Божие – это видно из сказанного: вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть (Ин.1:3). – Как однородный с тварями, Он и молится ко Отцу, чтобы все христиане были едино между собою, как и Он едино со Отцом: ихже дал еси Мне, да будут едино, якоже и Мы (Ин.17:11). – Если бы, говорят ариане, Сын был едино со Отцом по существу: то и нам надлежало бы быть едино с Ним по существу, по силе самой молитвы Сына ко Отцу: да будут едино, якоже и Мы.

Что сказать арианам на все эти положения, заимствованные ими из Св. Писания против Божества и единосущия Сына со Отцом? – То, что сказал Господь искушавшим Его иудейским книжникам: прельщаетеся, не ведуще Писания и силы Его (Мф.22:29)! Рассмотрим каждое из этих положений порознь.

1) Отец Мой болий Мене есть (Ин.14:28). Вот, говорят ариане, сам Христос называет Отца своего большим Себя; след. Он не одно с Отцом по естеству. – Но в других местах читаем сказанное самим же Христом: Аз и Отец едино есма (Ин.10:30); видевый Мене, виде Отца: Аз во Отце и Отец во Мне (Ин. 14:9–10). Веруяй в Мя, не верует в Мя, но в пославшаго Мя, т. е. Отца (Ин.12:44); и еще: да вси чтут Сына, якоже чтут Отца. А иже не чтит Сына, не чтит пославшаго Его Отца (Ин.5:23). – Итак, зачем же ариане выбирают в божественном Писании только то, что могут обращать в пользу своей ереси, а что прямо обличает их заблуждение, то они не примечают и обходят молчанием? – Если мы во всем вообще Писании божественном не должны предполагать какого-либо противоречия в тех местах, которые, по-видимому, разногласят между собою: то тем более не должны находить это противоречие в словах самого Господа. А потому, сопоставляя эти места, открываем только то, в каком смысле нужно понимать сказанное, и к чему направляется речь в том и другом месте. В каком же смысле Господь называет Себя и равным Отцу, и меньшим Его? Как заимствующий свое безначальное бытие от Отца посредством рождения, как посылаемый Отцом в мир, как воспринявший на Себя нашу плоть и облекшийся в естество человеческое, Он действительно и справедливо мог назвать Себя меньшим Отца; но в отношении к своему существу и божественной природе Он равен Отцу и открывает Его в своем лице. Следов., в словах Господа никакого нет основания для ереси ариан.

2) В книге Притчей Премудрость говорит о себе: Господь созда мя начало путей, своих в дела своя (Прит. 8:22). – На это св. Афанасий отвечает: представленное изречение выражено приточно; посему надобно открыть смысл сего изречения и доискаться его, как сокровенного, а не принимать сего просто, как сказанного яв, чтобы в толковании не уклониться от истины. Итак, прежде всего нужно знать: о ком сие написано и какое разумеется здесь существо? Если сие написано об ангеле или о другом каком созданном существе: то пусть и это сказуемое – созда мя, разумеется, как об одной из подобных нам тварей. Если же Божия Премудрость, которою создано все получившее бытие, говорит сама о Себе: то не должно ли понимать так, что говоря: созда, выражает непротивное нечто речению: роди? Не к тварям сопричисляет Она Себя, как бы забыв, что сама творит и зиждет, или не зная различия между Творцом и тварью, но выражает некоторую мысль, как в Притчах, не явно высказанную, а прикровенно, которую вдохнула святым изречь пророчески. Сама же вскоре потом в соответственность – созда, выражая туже мысль другими речениями, говорит: Премудрость созда себе дом (Прит.9:1). Явно же, что дом Премудрости есть наше тело, которое восприняв на себя, соделалась Она человеком. И справедливо говорится у Иоанна: Слово плоть бысть. У Соломона же Премудрость говорит о себе предусмотрительно, не так: «я тварь»; но только: Господь созда мя начало путей своих в дела своя. Созда же мя, не бытие мне дав, и не потому, что общее имею с тварью начало и происхождение. И здесь Слово вещало чрез Соломона, означая не сущность своего Божества и не вечное, преискреннее свое рождение от Отца, но опять свое человечество и о нас домостроительство. Поэтому, как и прежде замечено, Слово не сказало: «я тварь, или стало тварию»; но только: созда. – Следов., здесь есть великое различие между тварями и Тем, о ком сказуется только – созда. Итак, пусть найдут где-либо ариане в божественном Писании, что бы Господь нарицался тварью, пусть укажут нам это название, и тогда пусть стоят в своем! Если же нигде не написано, что Он есть тварь, сам же говорит о Себе в притчах: Господь созда Мя: то пусть знают, что не Себя называет Он тварью, но свое человечество, которому и свойственно быть созданным. – Господь, зная, что сущность Его есть единородная Премудрость, Отчее рождение и неодинакова с созданными и по естеству тварями, человеколюбиво говорит теперь: Господь созда Мя начало путей своих; а сие значит, что Отец сотворил Мне тело и создал Меня для человеков, ради их спасения. Ибо, как слыша у Иоанна: Слово плоть бысть, представляем, что не само Слово всецело есть плоть, но что облеклось Оно плотью и соделалось человеком, – и слыша, что Христос бысть по нас клятва (Гал.3:13), или: не ведевшаго бо греха по нас грех сотвори (2Кор.5:21), представляем не то, что Он всецело соделался клятвою и грехом, но что Он принял на Себя клятву, лежавшую на нас, по сказанному апостолом: искупил ны есть от клятвы (Гал. 3:13), и по слову Исаии, носил грехи наши (Ис.53:4), и по написанному у Петра: вознесе их на теле своем на древо (1Пет.2:24): так если слышим в притчах: созда, должны представлять, что не Слово всецело по естеству есть тварь; но что облеклось Оно в тварное тело, чтобы мы могли обновиться в Нем и обожиться. И что надлежало бы сказать Слову, соделавшись человеком ? Сказать ли: в начале Я было человеком? Но сие было бы и неприлично Ему и несправедливо. Сколько же неприлично было сказать о Слове, столько же свойственно и в собственном смысли можно сказать о человеке: созда и сотвори его. Поэтому присоединяется и причина создания, именно: потребность, какую имели дела. Но где прилагается причина, там самая эта причина, без сомнения, разрешает, что значит читаемое место. И здесь Слово при речении – созда Мя, представляет причину – дела; о рождении же от Отца, выражаясь отрешенно, тотчас присовокупляет: прежде всех холмов раждает Мя (Прит.8:25). Не сказывает Слово, для чего рождает, как при речении – созда Мя, присовокупило: в дела; но говорить отрешенно: рождает Мя, как и в Евангелии: в начале бе Слово. Если бы и не были сотворены дела: то не могло бы не быть Божие Слово; – Оно было в начале, и Бог бе Слово. Но не соделалось бы Оно человеком, если бы нужда самих человеков не стала тому причиною. Поэтому Сын не тварь. А если бы Он был тварью: то не сказал бы: раждает Мя; потому что твари суть внешние дела Творящего; Рождение же не со вне, как дело, но собственность Отчей сущности. И посему-то дела суть твари, а Сын – Божие Слово, единородный Сын. – Так изъясняет св. Афанасий написанное о Премудрости: Господь созда Мя.

Св. Василий Великий, чтобы отнять всякий предлог у еретиков к ложным заключениям о Сыне Божием, при изъяснении сего места, следует другому чтению и держится перевода, сделанного Аквилою, Симмахом и Феодотионом, у которых слово: созда Мя, заменено выражением: стяжа Мя. Это будет, говорит он, величайшим препятствием для нечестивых к поддержанию хульного выражения: «Сын есть создание». Ибо стяжать в Писании тоже значит, что и родить, как это слово употреблено о Каине : стяжах человека Богом, сказал Адам после рождения своего первенца – Каина. Очевидно, что сказавший это Адам, употребил это выражение не потому, что он создал Каина, но потому, что родил его (Быт.4:1).

3) Ариане, доказывая свою мысль, что Сын Божий есть тварь и произведение, указывают еще на следующие места Писания: темже, братие святая, звания небесного причастницы разумейте Посланника и Святителя исповедания нашего Иисуса, верна суща Сотворшему Его (Евр.3:1–2); – и еще: твердо убо да разумеет весь дом Израилев, яко и Господа и Христа Его Бог сотворил есть, сего Иисуса, егоже вы распясте (Деян.2:36). – Св. Афанасий говорит на это следующее: когда несомненно доказано, что Сын есть собственное Отчее Рождение и единосущен Отцу: то при этом исповедании Сына, какое бы ни употреблено было о Нем выражение: сотворил, стал и соделал, или создал, эти выражения уже ничего не изменяют в существе Сына и могут употребляться безразлично со словом: родил. Ибо речения не уничтожают естества; скорее же естество переменяет значение присвояемых ему речений. – Речения не первоначальнее сущностей; но сущности суть первое, а речения – второе по них. Почему, когда сущность есть произведение, или тварь, тогда речения: сотворил, стал и соделал, употребляются о тварях в собственном смысле, и означают произведение; а когда сущность есть рождение и сын, тогда эти речения: сотворил, стал и создал, употребляются о сыне уже не в собственном смысле, и не означают произведения; но вместо речения: родил, иной без различия употребляет и речение: сотворил. – Так, отцы нередко рожденных ими сыновей именуют своими рабами, и тем не отрицают подлинности рождения; нередко же, выражая благорасположение к рабам своим, называют их чадами, и вместе с тем не скрывают, что издавна обладают ими. В первом случае они, как отцы, говорят по власти; а во втором дают наименование по человеколюбию. Сарра называет Авраама господином, хотя она – не раба, но супруга. Апостол раба Онисима, как брата, сблизил с владельцем его Филиппом. Вирсавия, будучи материю, назвала сына рабом, говоря отцу: Соломона раба твоего (3Цар.1:19); потом и пророк Нафан, вошедши, согласно с Вирсавиею, сказал Давиду: Соломона раба твоего (3Цар.1:26). И они не затруднились назвать сына рабом; потому что и отец, слыша сие, признал его сыном, и они, говоря это, знали, что Соломон сын, и признавали достойным наследства по отце того, кого именовали рабом; ибо по естеству он был Давидов сын. Посему, как читающие это о Соломоне, понимают правильно, и слыша, что именуется он рабом, признают его не рабом, но подлинным по естеству сыном: так, если и о Спасителе, который истинно исповедуется Сыном, и по естеству есть Слово, говорят святые: верна суща сотворшему Его (Евр.3:2) – если и сам Он говорит о Себе: Господь созда Мя, и: Аз раб твой и сын рабыни твоея (Пс.115:7); и все тому подобное: то да не отрицают поэтому иные того, что собственно принадлежит Ему от Отца; но пусть об Отце и Сын, как о Соломоне и Давиде, держатся первоначального разумения. Ибо, если слыша, что Соломон назван рабом, признаем его сыном: то не справедливо ли многократно погибнуть тем, которые не удерживают того же разумения и о Господе? Но когда слышат, что Он именуется Рождением, Словом, Премудростью, стараются перетолковать сие и отрицают преискреннее Рождение Сына от Отца: когда же слышат речения и выражения приличные произведению, тотчас готовы признать Сына произведением по естеству и отрицать бытие Слова, тогда как, зная, что Сын соделался человеком, все таковые речения должны бы относить к Его человечеству! Не мерзкими ли они оказываются пред Господом, имея у себя сугубый вес (Прит.20:23), и по одному весу выводя сказанное выше заключение, а по другому хуля Господа? Но, может быть, они соглашаются с тем, что речение – сын, употреблено как-бы по благорасположению; останавливаются же на речении – сотворшему, как на великом каком-то пособии их ереси. Впрочем, и эта их опора есть трость сокрушенная. Ибо вскоре сами себя осудят, если только изучат словоупотребление Писания, по смыслу которого, если родители рожденных ими детей называют творимыми, созидаемыми и бывшими: то сим нимало не отрицают их естества. Езекия, по написанному у Исаии, сказал в молитве: от днесь бо дети сотворю, яже возвестят правду твою, Господи спасения моего (Ис.38:19–20). Следов, если сказал Езекия: сотворю дети: то очевидно употребил это слово вместо – рожду, и рождаемых им именует как бы творимыми; и никто не спорит, что речение сие употреблено о рождении естественном. – Поэтому и спрашивающих: не тварь ли и не произведение ли Господь? Надобно прежде спросить: не Сын ли Он? не Слово ли? не Премудрость ли? Когда утвердительно решено будет последнее: тогда немедленно отвергнется и уничтожится мысль, что Он произведение и тварь; потому что произведение не может быть Сыном и Словом, и Сын – произведением. А если и Сын есть произведение: то каким Словом и какого Премудростью произведен Он? Все создания приведены в бытие Словом и Премудростью, и если Сын есть это Слово и эта Премудрость: то очевидно, что Он уже не в числе творимых и вообще приводимых в бытие; но есть Отчее Рождение. – Если же ариан смущает опять написанное: верна суща, и полагают они, что как о всех, так и о Сыне сказуется это в том смысле, что Он, веруя, приемлет и мзду веры: то посему им следует укорить и Моисея, который говорит: Бог верен и истинен (Втор.32:4), и Павла, который пишет: верен Бог, иже не оставит вас искуситисЯ паЧе, еже можете (1Кор.10:13). Но говоря сие, святые не представляли себе о Боге чего-либо человеческого; напротив того, знали, что слово: верный, имеет в Писании двоякое значение; именно: верующий и достойный веры; и первое значение приличествует людям, а второе – Богу. Верен Авраам, потому что поверил глаголющему Богу; верен же и Бог, потому что, как воспевает Давид, верен Господь, т. е. достоин веры, во всех словесех Своих (Пс.144:13), и невозможно Ему солгать. Поэтому написанное: верна суща сотворшему Его, не поставляет Сына наряду с другими, и не то значит, что Он, веруя, стал благоугоден; но то, что как Сын истинного Бога, верен Он, и мы обязываемся верить Ему во всем, что сказал и соделал Он, пребывая непреложным и неизменяемым даже в человеческом домостроительстве и явлении во плоти. Надлежало бы арианам обратить внимание и на то, к какому времени относится речение: сотвори, и что им означается? Апостол сказал это, рассуждая не о вечном бытии Слова, но о времени, когда Слово плоть бысть. Ибо так написано: разумейте Посланника и Святителя исповедания нашего Иисуса, верна суща Сотворшему Его. Когда же Он сделался Посланником? Не тогда ли, как облекся в нашу плоть? Когда стал Он и Святителем исповедания нашего? Не с того ли времени, как принес Себя за нас в жертву, воскресил из мертвых тело, и приходящих к Нему с верою сам доныне приводит и приносит ко Отцу, всех избавляя и за всех умилостивляя Бога? Не сущность Слова и не естественное рождение от Отца желал означить апостол, когда сказал: верна суща Сотворшему Его. Да не будет сего! Апостол означает только снисшествие Слова к человекам и совершенное Им служение святительское, что всякий хорошо может видеть и из истории закона и Аарона. Так, Аарон рождается не первосвященником, но человеком; а со временем, когда угодно стало Богу, делается Первосвященником, воспринявшим на себя все, относящееся к сему служению, т. е. облачение и священнодействие. Так и Господь в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Когда же благоволил Отец, чтобы дан был Он в искупительную цену за всех, и всем дарована была благодать, тогда Он воспринял на Себя плоть, чтобы Ему, как Святителю, имя у Себя приносимое, самого Себя принести ко Отцу, и собственною Кровью Своею очистить всех нас от грехов и воскресить от мертвых. – Сенью этого было ветхозаветное. И что совершил Спаситель, пришедши во плоти, то по закону в сенях изображает Аарон. Аарон, будучи один и тот же, не изменялся, когда возлагал на себя первосвятительскую одежду; но пребывая одним и тем же, прикрывался только сего одеждою. Таким же образом можно и о Господе правильно представлять себе, что, прияв на Себя плоть, не стал Он иным, но будучи Один н тот же, прикрывался плотно; – и речения: стал, сотворен, следует понимать не в том смысле, что сотворено само Слово, как Слово; но в том, что Слово – зиждитель всего в последствии соделалось Святителем, облекшись в созданное и тварное тело, которое и можете принести за нас, почему и сказуется сотворенным. Поэтому, если Господь не соделался человеком: то пусть спорят ариане. Если же Слово плоть бысть: то о Слове, соделавшемся человеком, что надлежало сказать, кроме сего: верна суща Сотворшему Его? Как о Слове свойственнее всего говорить: в начале бе Слово: так человеку свойственно соделаться и быть сотворенным. И о Господе, видя, что ходит Он, как человек, а в делах являет Себя Богом, не всякий ли мог спросить: кто сотворил человека сего? И опять, не всякий ли мог ответить: Отец сотворил человека сего и послал Его нам Святителем ? – Следовательно, Павел, пиша о домостроительстве Слова, по человечеству, а не о сущности Слова, сказал: верна суща Сотворшему Его. И коль скоро мы исповедуем, что Сын соделался человеком, можно, по замеченному выше без различия сказать о Нем, что Он соделался, или стал, или сотворен, или создан, или образован, или есть раб, или сын рабыни, или сын человеческий, или поставлен, или отошел, или есть жених, или братанич, или брат: потому, что все сии речения свойственны человеческому состоянию, и подобные сим выражения означают не сущность Слова, но что Слово соделалось человеком.

Такой же смысл имеет и приводимое еретиками изречение из книги Деяний, когда апостол Петр говорит: яко Господа и Христа его Бог сотворил есть, Сего Иисуса, егоже вы распясте (Деян.2:36). Не написано здесь: сотворил Себе Сына, или: сотворил Себе Слово, почему еретики могли бы вообразить нечто подобное. А поэтому, если не забыли они, что рассуждают о Сыне Божием: то пусть отыщут, написано ли где: Бог сотворил Себе Сына, или создал Себе Слово? Или еще написано ли где явно, что Сын Божий есть произведение и тварь? И тогда пусть укажут сие, чтобы и в этом случае обличены были сии неразумные. Если же не находят ничего подобного, берут же только те места, где написано: сотворил или сотворен: то боюсь, что в скором времени, слыша: в начале сотвори Бог небо и землю, сотворил солнце и луну, сотворил море, скажут, что и небо есть Слово, что и свет, сотворенный в первый день, есть Слово же, что и земля и каждая из сотворенных вещей также есть Слово, и в этом уподобятся наконец, так называемым стоикам; потому что стоики самого Бога распростирают на все, а еретики Божие Слово ставят наряду с каждой из тварей. – Хотя и прежде говорили еретики подобное, утверждая, что Слово есть одна из тварей; но пусть снова услышат тоже, и во-первых пусть знают, что Слово (о чем говорено было и прежде) есть Сын, а не произведение, и что подобных речений не должно принимать в приложении к Божеству Слова, надлежит же входить в исследование, почему и в каком смысле написано это; и тогда, без сомнения для ищущих откроется человеческое домостроительство, ради нас приятое на Себя Словом. Ибо и Петр, сказав: Господа и Христа Его сотворил есть Бог, тотчас присовокупляет: сего Иисуса, егоже вы распясте. И всем стало явно, что апостол сказал не о сущности Слова, но по человечеству наименовал Его сотворенным. Ибо что распято? Не тело ли? Да и чем было означить апостолу телесное естество Слова, как не речением: сотворил есть? Значит сказанное здесь: сотворил есть, имеет правый смысл. Ибо, по замеченному выше, не сказал апостол: сотворил Его – Слово, но Господа сотворил Его, и не просто сотворил; но сотворил у вас и среди вас; а это тоже значит, что соделал известным. И это сам Петр приметным образом дал выразуметь в начале первой своей проповеди, когда сказал: мужие Израилстии, послушайте словес сих. Иисуса Назореа, мужа от Бога извествованна в вас силами и чудесы и знамении, яже сотвори Тем Бог посреди вас, якоже сами весте (Деян.2:22). Итак, когда апостол сказал: мужа извествованна в вас от Бога силами и чудесами, то он выразил этим то, что этого мужа Бог соделал известным; потому что знамениями и чудесами, какие сотворил Господь, извествовано, что Христос есть человек не простой, но Бог во плоти и сам Господь. Подобно сему сказанное в Евангелии Иоанна: сего ради паче гоняху Его Иудее яко не токмо разоряше субботу, но и Отца своего глоголаше Бога, равен Ся творя Богу (Ин.5:16–18). Ибо тогда Господь не представлял только Себя Богом (Он вовсе не есть притворяющийся Богом), но доказал делами, что Он действительно Бог и в доказательство говорил: аще Мне не веруете, делом Моим веруете: да разумеете, яко Аз во Отце и Отец во Мне (Ин.10:38). Так, Отец Господа и Царя сотворил есть Его среди нас и у нас, которые были прежде непокорны Ему. И явно, что извествуемый теперь Господом и Царем, не теперь только начинаете быть Царем и Господом, а начинает только при сем показывать свое господство и распространять оное и на не покоряющихся. Сие и Дух, предуказуя, говорит в псалмах: поставил еси Его над делы руку твоею (Пс.8:7); сие же и сам Господь, давая разуметь о Себе, говорит: Аз же поставлен есмь Царь от Него над Сионом, горою святою Его (Пс.2:6). Но как не тогда Он воспринял начало 6ытию и царствованию, когда телесно воссиял Сиону; напротив того, Сый Божие Слово и вечный Царь, соблаговолил, чтобы царство Его человечески воссияло и на Сионе, и чтобы иудеи и мы, искупленные от царствовавшего над нами греха, стали подчинены Отеческому Его царству: так и поставляемый поставляется не в те дела, которых еще нет и которые должны чрез Него совершиться; но в те, которые уже совершены и требуют поправления. – Что же касается до Его собственного владычества и царства, которое принадлежит Ему по естеству и рождению от Отца: то о Нем говорится так: престол твой Боже в век века: жезл правости, жезл царствия Твоего (Пс.44:7), и: Царство твое царство всех веков (Пс.144:13). – Объясним сказанное некоторым примером, заимствованным из Св. Писания. Исаак сказал Иакову: буди господин брату твоему (Быт.27:29); а Исаву: вот, господина его сотворих тебе (Бит.27:37). Если бы речение: сотворих, означало сущность и начало бытия Иаковлева: то и в этом случае арианам не надлежало бы даже помыслить что либо подобное о Божием Слове; потому что Сын Божий – не тварь, подобно Иакову; но и в приложении к Иакову этим речением выражен такой смысл, уразумев который они могли бы не предаваться более своему безумию. Исаак сказал: буди и сотворих, означая сим не начало Иаковлева бытия, и не сущность Иаковлеву, потому что, когда сказал сие, прошло более тридцати лет от рождения Иакова; разумел же власть, какую Иаков возымел над братом впоследствии. – Тем паче Петр выразился так не означая сим, что сущность Слова есть произведение; потому что исповедал уже Его Сыном Божиим: Ты еси Христос, Сын Бога живаго (Мф.16:16); но разумел по благодати сотворенное и сбывшееся над нами царство Христово. Ибо говоря сие, не умолчал о вечном и Отческом Божестве Сына Божия, по которому Он всегда был и есть Господом и Всецарем всех, во всем уподоблялся Отцу, и имея все то, что имеет Отец, как сказал сие сам он: вся, елика имать Отец, моя суть (Ин.16:15).

4) Великую опору для своей ереси ариане находят в словах апостола Павла: толика лучший. быв ангелов, елико преславнее паче их наследствова имя (Евр.1:4). – Изъясняя смысл приводимых ими слов апостола Павла, св. Афанасий говорит, что здесь разумеется спасительное служение Господа, для которого Он приходил на землю и которое столько превосходило служение ангелов, сколько Сын превосходит звание раба. Поскольку, рассуждает он, и пророки служили, и чрез ангелов изглаголан закон (Гал.3:19), но пришел и Сын, и пришел послужить: то по необходимости присовокупляет апостол: толико лучший быв ангелов, желая показать, что сколько Сын отличен от раба, столько же и служение Его стало лучше служения рабов. След., апостол не сущность слова желая главным образом сравнить с существами сотворенными, сказал: толико лучший быв ангелов (потому что сравнение здесь не имеет места, – иное Слово, иное – ангелы), но имея в виду пришествие Слова во плоти и домостроительство, совершенное Им тогда, хотел показать, что Слово не подобно бывшим прежде, чтобы в какой мере Слово по естеству отлично от предпосланных Им, в такой же и большей еще мере от Него и чрез Него бывшая благодать соделалась лучшею ангельского служения. Рабам свойственно было только требовать плодов, а Сыну и Владыке свойственно – простить долги и пересадить виноградник. И присовокупленное далее апостолом показывает различие Сына с существами сотворенными: кому бо когда рече от ангел: Сын мой еси ты, Аз днесь род их Тя; и паки: Аз буду Ему во Отца, и той будет Мне в Сына.... И ко ангелом убо глаголет: творяй ангелы своя духи, и слуги Своя огнь палящь: к Сыну же: престол твой, Боже, в век века. И паки: в начале Ты, Господи, землю основал еси, и дела руку твоею суть небеса: та погибнуть, Ты же пребываеши: и вся, якоже риза обетшают, и яко одежду свиеши их, и изменятся: Ты же тойжде еси, и лета твоя не оскудеют. И еще: кому же от ангел реке когда: седи одесную Мене, дóндеже положу враги твоя подножие ног твоих; не вси ли суть служебнии дуси, в служение посылаеми за хотящих наследовати спасение (Евр.1:5–14)? – Из всего этого ариане могли бы уразуметь, если бы захотели, что иное есть Сын, который разделяет престол и царство со Отцом, а иное – ангелы, предстоящие Богу и посылаемые Им на служение; иное Господь и Создатель, а иное вещи, сотворенные Им из ничего, которые могут погибнуть. Сказуемое о тварях: та погибнуть, не то означает, что тварь блюдется на погибель; но указанием на конец обозначается естество вещей сотворенных. Что может погибнуть, то, хотя и не погибнет по милости сотворившего сие: однако же произошло из ничего и свидетельствует о Себе, что никогда оно не существовало. Поскольку же таково естество вещей сотворенных: то посему самому о Сыне сказуется: Ты же пребываеши, чтобы показать Его вечность. Потому-то и говорится в другом месте о Сыне: кто уподобится Господеви в сынех Божиих (Пс. 88:7)? И кто подобен Тебе в бозех Господи (Пс. 85:8)? – Итак, нет никакого сродства у Сына с ангелами. А если нет никакого сродства: то слово – лучший, употребленное о Нем апостолом, сказано в означение не сравнения, но различения; потому что Сын отличен по естеству от ангелов. А в значении различения можно сравнивать и неоднородное с однородными. И что это так действительно, на это имеем доказательство в божественных Писаниях. В псалмах Давида читаемы лучше день един во дворех тввоих паче тысящ (Пс.83:11). И Соломон возглашает: приимите наказание, а не сребро, и разум паче злата искушена. Лучши бо премудрость камений многоценных, всякое же честное недостойно ея есть (Прит.8:10–11). И у Исаии находим: сия глоголет Господь кажеником: елицы сохранять субботы моя и изберут, яже Аз хощу, и содержат завет мой, дом им в дому моем и во ограде моей место именито, лучшее от сынов и дщерей, имя вечно дам им, и не оскудеет (Ис.56:4–5). Вот и день сравнивается с тысячами, и премудрость с камнями многоценными, и дворы небесные с жилищами земными: ужели же поэтому скажет кто-нибудь, что эти предметы, однородны между собою? – Таким образом, будут ли ариане относить слово – лучший, к естеству Господа Спасителя или к Его служению, в том и другом случае обличаются они в своем неразумии, когда это лучший, принимают в значении сравнения и однородности Сына с прочими тварями. У апостола это слово имеет значение несравненного превосходства Господа пред всеми существами. Несравнен Он по своему естеству ни с кем потому, что один только Он есть Сын, а все прочее сотворено; – как Сын, Он восседает со Отцом на престоле; а все прочие существа служат Ему; – как Сын, Он вечно пребывает со Отцом; а все другие твари приведены в бытие из ничего, и опять могут не существовать, если бы последовала на это воля Божия. Несравнен Он и в своем служении спасению людей со всеми, которые предшествовали Ему в этом служении. И это сам апостол впоследствии ясно растолковал, говоря: лучшаго завета бысть испоручник Иисус (Евр.7:22), и еще: ныне же лучшее улучи служение, поскольку и лучшаго завета есть Ходатай, иже на лучших обетованиях узаконися (Евр.8:6); – и: ничтоже бо совершил закон, привведение же есть лучшему упованию (Евр.7:19); а потом говорит: нужда убо бяше образом небесных сими очищатися: самем же небесным лучшими жертвами паче сих (Евр.9:23). – Слово – лучший, и теперь и во всех местах прилагает апостол к Господу, как лучшему и отличному от существ сотворенных. Ибо Им совершается лучшая жертва, о Нем – лучшее упование, чрез Него – лучшие обетования, лучшие не потому только, что сравниваются, как великие с меньшими; но потому, что по самому свойству инаковы с прежними. И совершенное Им служение стало лучшим; потому что как закон, ослабленный плотью, был бессилен: то Бог Сына своего посла в подобии, плоти греха, и о гресе осуди грех во плоти (Рим.8:3), т. е. удалил от нее грехопадение, пленницами которого она связалась, почему и не принимала в себя Божественной мысли, и доведя ее до удобоприемлемости Слова, соделал то, что и мы не по плоти уже ходим, но по духу, и нередко говорим о себе: мы не во плоти, но в дусе (Рим.8:9). И Сын Божий пришел не да судит мирови, но да искупить всех, и да спасется Им мир (Ин.3:17). Ибо тогда мир, как повинный, судим был законом; а теперь суд приняло на себя Слово, и за всех пострадав плотью, всем даровало спасение. И сие имея в виду, Иоанн воззвал: яко закон Моисеом дан бысть: благодать же и истина Иисус Христом бысть (Ин.1:17). Но благодать лучше, нежели закон; действительность лучше, нежели тень. И поскольку лучше без всякого сравнения: то на этом основании апостол говорит: сего ради подобает нам лишше внимати слышанным, да не когда отпадем. Аще бо глаголанное ангелы слово бысть известно, и всяко преступление и ослушание праведное прият мздовоздаяние: како мы убежим о толицгм нерадивше спасении; еже зачало прием глаголатися от Господа, слышавшими в нас известися (Евр.2:1–3)? – Если бы Сын был из числа сотворенных и был не лучший их по естеству: то ради Его не полагалось бы большого наказания за ослушание. Ибо при служении ангелов, относительно к каждому из них, в преступающих закон большая, или меньшая могла быть виновность: однако же закон был один и одно было наказание преступающим оный. Поскольку же Слово не из числа сотворенных, но Отчий есть Сын: то в какой мере и сам Он есть лучший, и совершенное Им служение лучше и выше, в такой же и наказание будет тяжелее. Да рассмотрят же еретики благодать, дарованную Сыном, и да познают, как и дела свидетельствуют о Нем, что Он отличен от вещей сотворенных, что единый истинный Сын во Отце, и Отец в Нем (Ин.17:21). – Закон изглаголан ангелами, и он никого не возвел к совершенству, имея нужду в пришествии Слова, как сказал св. апостол Павел. Пришествие же Слова довершило дело Отца. И как тогда от Адама до Моисея царствовала смерть: так явление Слова привело смерть в бездействие. Не умираем уже теперь все во Адаме; но все оживотворяемся во Христа. Тогда ведом был Бог только во Иудеи (Пс.75:2); ныне же во всю землю изыде вещание их (Пс.18:5), и вся земля полна ведения о Боге; ученики Христовы научили все народы, и ныне исполнилось написанное: и будут все научени Богом (Ис.54:13). И показанное тогда, служило образом, а теперь явилась истина.

5) Сопричисляя Сына к тварям, ариане хотят доказать это еще тем, что Он называется в Писании первородным во многих братиях и перворожденным всея твари, делая при сем такое заключение, что быть рожденным и сотворенным – есть одно и тоже. А если Сын в Писании называется единородным: то это потому, что Он произошел как Единый от Единого. – На это св. Афанасий отвечает: поскольку Господь, облекшись в тварное, соделался подобным нам по телу: то посему справедливо наименован и братом нашим и первородным. Ибо хотя и после нас соделался ради нас человеком и братом нашим по подобию тела: однако же и при этом именуется первородным в нас, и действительно таков; потому что когда все люди по Адамовом преступлении гибли, Его плоть прежде иных спаслась и освободилась, как соделавшаяся телом самого Слова, и мы уже спасаемся после нее, как стелесники Слова. Ибо в сем теле Господь делается нашим вождем в Небесное Царствие и ко Отцу Его, говоря: Аз есмь путь (Ин. 14:6), и дверь, и Мною должны входить все (Ин. 10:9). – Посему называется также перворожденным из мертвых; потому что для нас, прияв смерть, и приведя ее в бездействие, первый воскрес, как человек, для нас воскресив тело свое. И поскольку воскрес Он, то наконец уже и мы Им и ради Его восстановляемся из мертвых. – Если же Господь именуется и перворожденным твари (Кол.1:15): то именуется не как сравниваемый с тварями, и не как первый из них по времени (ибо как быть Ему перворожденным, когда Он есть единородный); но по снисхождению Слова к тварям, по которому Оно соделалось братом многих. Единородный единороден потому, что не имеет других братьев; первородный же называется первородным по причине других братьев. Рувим первенец Иакова не был единородный сын у Иакова; потому что, став первым по времени, по естеству и по сродству, был один из родившихся вслед за ним. Следовательно, Рувим может называться первородным у отца, но никак не единородным, как это прилагается к Сыну Божию: видехом Славу Его, славу яко Единородного от Отца (Ин.1:14), и еще: тако возлюби Бог мир, то и Сына своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Он не погибнет, но имать живот вечный (Ин. 3:16). – Итак, если Господь единороден, как и действительно: то объясни мне наименование Его первородным; ибо невозможно одному и тому же быть и единородным и первородным, разве только в разных отношениях, т. е. единородным, по рождению Его от Отца; первородным же, по снисхождению к твари, так как многих соделал Он своими братьями. – Но злочестивые, и сего не выразумев, ходят всюду и говорят: «если первороден всея твари: то явно, что и сам есть единая из тварей». – Неразумные! Если Он тварь: то будет перворожденным и Себя самого. Как же можно, ариане, быть и первоначальнее и позднее Себя самого? Сверх того, если Он – тварь, а всякая тварь получила бытие Им и о Нем состоялась: то как Он может и созидать тварь, и быть единым из состоявшихся, или сотворенных о Нем? Ибо в ряду тварей нет ни одной первосозданной, но всякая имеет начало бытия вместе со всеми прочими, хотя и разнствует от прочих славою. Каждая из звезд и каждое из великих светил явились не так, что бы иное было первым, а иное вторым; но в один день одним и тем же повелением все призваны в бытие. Так положено начало бытию четвероногих, птиц, рыб, скотов и растений; так и род человеческий создан по образу Божию. Ибо хотя один Адам создан из земли; но в нем были основания к преемству целого рода. Восходя же от видимой твари мира и рассматривая невидимая его творенми помышляема, – и там увидим, что не каждое существо особо, и не одно первым, другое – вторым; но все того же рода состоять в совокупности; потому и апостол не перечисляет существ мира невидимого поодиночке, и не говорит: ангел ли, престол ли, господство ли и власть; но совокупно именует всех того же чина: ангелы ли, архангелы ли, начала ли (Кол.1:16). Таково происхождение тварей. Поэтому, ежели Слово есть тварь, то, как сказано выше, надлежало прийти Ему в бытие не первому пред прочими силами, но вместе с ними, хотя и много превосходит Оно сии силы славою. Это можно видеть и на прочих силах небесных, что вместе получили они бытие, и нет между ними ни первой, ни второй; но все созданные духи одни одесную, другие окрест, другие же ошуюю, в совокупности песнословят и предстоят Господу в служении. Следов., если Слово есть тварь: то не будет Оно ни первым, ни началом прочих тварей. Но нигде в Писании не поставляется Оно на ряду с прочими тварями. Напротив же, Давид укоряет осмеливающихся даже помыслить о Нем что либо подобное и говорит: кто подобен Тебе, в бозех, Господи? И кто уподобится Господеви в сынех Божиих (Пс.85:8; 88:7–9)? И Варух говорит: Сей Бог наш, и не вменится ин к Нему (Вар.3:36). – Поскольку же сама собою видна несообразность такого вымысла ариан: то истина уличает их, что Сын наименован первородным во многих братиях по сродству плоти, первородным же из мертвых потому, что воскресение мертвых от Него и после Него, и перворожденным всея твари по человеколюбию Отца, по которому Словом Его не только состоятся всяческая, но и сама тварь, как сказал апостол: чая откровения сынов Божиих, освободится некогда от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим.8:19–21). По таковом же освобождении твари, Господь будет первородным и ее, как и всех соделавшихся чадами, чтобы с наименованием Его первым, пребывало и то, что по Нем, завися от Слова, как от некоего начала. – Таким образом, Слово делается перворожденным твари по всяческим, и тем, что Оно созидает, и тем, что за всех вводится во вселенную. Ибо, как написано: егда же вводит во вселенную Первородного, глаголет: и да поклонятся Ему вси ангели Божии (Евр.1:6). – Пусть слышат сие христоборцы и сами себя терзают; вшествие Слова во вселенную причина того, что Оно наименовано перворожденным всех. А таким образом, Оно есть единородный Отчий Сын, потому что Оно одно от Отца; называется же перворожденным твари по всыновлению чрез Него всех. Потому и служат Ему ангелы, как неодинаковому с Ними но естеству, и поклоняются Ему, как собственному по сущности Отчему Сыну. А если бы покланялись Ему, как превосходящему только славою: то и каждый из низших должен был бы покланяться превосходящему его. Но сие не так; тварь не поклоняется твари; поклоняется же раб Владыке и тварь Богу. – Апостол Петр Корнилию, который хотел поклониться ему, возбраняет сие, говоря: и аз человек есмь (Деян.10:26). И ангел в откровении Иоанну, когда сей хотел поклониться ему, также возбранил ему это, говоря: ни: клеврет твой есмь и братии твоея пророков и соблюдающих словеса книги сея: Богу поклонися (Откр.22:9). Следовательно, поклонение принадлежит единому Богу; и это знают самые ангелы. Хотя и превосходят они других славою; но все они – твари, и не приемлют поклонения, но сами покланяются Владыке. Когда Маное – отец Сампсонов хотел принести жертву ангелу, – ангел воспретил ему, говоря: не мне, но Богу принеси (Суд.13:16). Господу же поклоняются и ангелы; ибо писано: и да поклонятся Ему вси ангели Божии (Евр.1:6); поклоняются Ему и все народы, по написанному у Исаии: и поклонятся Тебе, и в Тебе помолятся, яко в Тебе Бог есть, и несть Бога, разве Тебе (Ис. 45:14); и еще: да о имени Иисусовом всяко колено поклонится, небесных, земных и преисподних и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус, Христос в славу Бога Отца (Флп.2:10–11). Поэтому Господь приемлет и поклонение учеников своих, и удостоверяет их о Себе, кто Он, говоря: не вы ли глаголете Мя учителя и Господа? И добре глаголете, есмь бо (Ин. 13:13). И когда Фома говорит Ему: Господь мой и Бог мой (Ин. 20:28), позволяет ему говорит сие; потому что, как говорят другие пророки и как воспевает Давид, Он есть Господь сил (Пс.47:9), Господь Саваоф, что значит – Господь воинств, Бог истинный и Вседержитель. Не поклонялись бы Ему все прочие твари, и не было бы о Нем сего сказано, если бы Он был в числе тварей. Теперь же, поскольку Он не тварь, но собственное рождение Отчей сущности и Сын по естеству достопокланяемого Бога, покланяются и веруют, что Он, как и Отец, есть Бог, Господь воинств, Властитель и Вседержитель.

Так как ариане, включая Сына в число тварей, хотят доказать, что быть рожденным и сотворенным есть дело у Бога безразличное и совершенно тождезначущее: то св. Афанасий не оставляет без обличения и опровержения и этого их заблуждения. Почему же вы, ариане, спрашивает он их, после сиих доказательств осмеливаетесь нечествовать против Господа и в том, что без различия называете Его произведением и тварью, или рождением? Ибо говорите, что речения: рождение и произведение, означают одно и тоже, и тем не менее даете знать о себе, что вы невежды и злочестивы. Вот мы в книге Второзакония читаем следующее: не Сам ли сей Отец твой стяжа тя, и сотвори тя, и созда тя (Втор.32:6)? И несколько ниже в той же книге сказано: Бога рождшаго тя оставил еси, и забыл еси Бога, питающаго тя (Втор.32:18). Весьма чуден смысл, заключающийся в сих словах! Не сказал Моисей в первом месте: родил, чтобы речение сие не показалось безразличным с речением: сотворил, и еретики не имели бы предлога говорить: сам Моисей сказал, что вначале рече Бог: сотворим человека (Быт.1:26), и Он же после того говорит: Бога рождшего тя оставил еси, как будто речения сии безразличны, и рождение и произведение есть одно и тоже. Напротив того, после речений: стяжа и сотвори, присовокупил Он в последствии речение – родил, чтобы речь видимо объясняла сама себя. Ибо речением: сотвори, означает, что естественно людям в действительности, а именно, что они суть дела и произведения; речением же: родил, выражает Божие человеколюбие, явленное людям по сотворении их. И поскольку при всем этом соделались они неблагодарными: то Моисей, уже укоряя их, говорит сперва: сия ли Господеви воздаете? Потом присовокупляет: не Сам ли сей Отец твой стажа тя и сотвори тя, и созда тя? И за сим говорит еще: пожроша бесовом, а не Богу, богом, ихже не ведеша: нови и недавни приидоша, ихже не ведеша отцы их. Бога рождшаго тя оставил еси (Втор.32:6–18). – Бог не только создал их людьми, но и наименовал сынами, как бы родил их. Ибо и здесь речение: родил, означает сын, как и чрез пророка говорить: сыны родих и возвысих (Ис.1:2); и вообще, когда Писание хочет выразить это понятие: сын, дает сие разуметь не речением: создал, но непременно речением: родил. – Сию мысль имеет также и Иоанн, говоря: даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его: иже не от крове, ни от похоти плотския, пи от похоти мужеския, но от Бога родишася (Ин.1:12–13). Весьма кстати и здесь употреблена предусмотрительность. Иоанн речением – быти, выражает, что сынами верующие называются не по естеству, но по всыновлению; речение же: родишася, употребил потому, что они вполне получили именование – сын. Но люди, как говорит пророк, отвергошася Благодетеля. – И то уже есть великое Божие человеколюбие, что Бог впоследствии по благодати делается Отцом тех, которых сотворил: делается же Отцом, когда созданные Им люди, как сказал апостол, приемлют в сердца свои Духа Сына Его, вопиюища: Авва, Отче! (Гал.4:6). Сии-то, елицы прияша Слово, прияли от Него область чадами Божиими быть; а иначе, быв по естеству тварями, не соделались бы сынами, если бы не прияли Духа Сына, Сына сущего по естеству и истинного. Поэтому, чтобы совершилось сие, Слово плоть бысть, да соделает человека способным к принятию в себя Божества. – Ту же мысль можно видеть и у пророка Малахии, который говорит: не Бог ли един созда вас? Не Отец ли един всем вам? (Мал.2:10). И здесь также пророк сперва сказал: созда, а потом присовокупил: Отец, показывая тем, что первоначально по естеству мы твари, и Бог сотворил нас словом; впоследствии же всыновляемся, и Бог Творец делается уже нашим Отцом. Поэтому Отец есть собственность Сына, и собственность Отца – не тварь, но Сын; а таким образом и сие показывает, что по естеству не мы сыны, но пребывающий в нас Сын, а также Бог – не наш по естеству Отец, но пребывающего в нас Слова, о котором и чрез которого вопием: Авва, Отче! А как несомненно сие: так Отец, если видит в ком Сына своего, то и сам называет тех сынами и говорит о них: родил. Поскольку же речением: рождать, означается сын, а речением: творить, указуется на дела: то посему самому мы именуемся прежде не рожденными, а сотворенными. Ибо написано: сотворим человека; в последствии же, по принятии нами духа благодати, сказуемся уже и рожденными. – Так изъясняет св. отец значение – родить и сотворить; а потом на основании сего значения выводит смысл, какой нужно соединять с словом: первородный и единородный Сын Божий, вопреки злонамеренному и совершенно насильственному толкованию сего слова арианами, утверждающими, что Сын Божий именуется единородным, как Единый произшедший от Единого.

Св. Василий Великий в своей книге против злочестивого Евномия, сказавшего о Сыне Божием, что Он назвал единородным потому, что, быв рожден, или создан Единый от Единого силою Нерожденного, стал совершеннейшим служебным делателем, разбирая это неестественное и вовсе неупотребительное на общечеловеческом наречии толкование слова – единородный, говорит: не знаю, на что более негодовать в сказанном теперь: на хитрость ли, с какою он (Евномий) злокозненно толкует имя единородного, понимая смысл оного вопреки употреблению языка между людьми и вопреки благочестивому преданию Писаний (ибо по общему употреблению речи единородным называется не тот, кто от одного получил бытие, а тот, кто один родился), или на хульное выражение – создан, которое он отождествляет со словом – рожден, чтобы показать, что название рожденного принадлежит Господу обще с тварями, нисколько не отличая Его от них, и что в каком смысле сказано: сыны родих и возвысих (Ис.1:2), или: сын Мой первенец Израиль (Исх.4:22), в таком же и Господь именуется Сыном, не имея в собственном значении имени, еже паче всякого имене (Флп.2:9), но быв удостоен сего названия наравне с другими! – Но если Он назван единородным не потому, что родился один; но потому, что произошел от Единаго, и если быть созданным и рожденным есть одно и тоже: то для чего же ты, Евномий, не называешь Его и единосозданным – ты, который так легко все придумываешь и высказываешь? – А между людьми, кажется, по вашему умствованию, и ни одного нет единородного, так как все родятся от совокупления супружеского! Поэтому и Сарра не была матерью единородного сына, так как родила его не одна, а с Авраамом. И если ваше мнение возьмет верх: то надобно будет всем людям переучиваться, чтобы убедиться, что имя сие означает не то одиночество, по которому у единородного нет братьев, а то сиротство, по которому не имеет он родивших его совокупно. Далее, по сей причине и тварь в своем достоинстве будет ниже Бога Слова только тем, что она не успела, подобно Ему, быть единородной, поскольку в творении совокупно со Отцом действовал и Сын.

6) Доказывая свою мысль, что Сын есть тварь однородная со всеми прочими, ариане указывают на то, что Он не все знает, например: не знает последнего дня и часа кончины мира (Мф.24:36); возрастает и укрепляется духом, преуспевает в премудрости и разуме (Лк.2:40); увенчивается за свои заслуги и превозносится Богом: тем же и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякого имене (Флп.2:9). – На это отвечает св. Афанасий следующее: еретики, всего более оставаясь в великом о сем неведении и омрачаясь при сем смыслом, думают иметь в этом сильный предлог к своей ереси. Но мне кажется, что они, представляя этот предлог и ища в нем опоры, снова богоборствуют, как исполины. Ибо Господь неба и земли, Имже вся быша (Ин.1:3), судится о дне и часе, всеведущее Слово обвиняется ими, как не знающее о последнем дне, ведущий Отца Сын именуется не знающим часа во дне. Можно ли сказать что либо малосмысленнее сего? Или, какое безумие можно сравнить с их безумием? Словом произведено все – и годы, и времена, и ночь, и день, и вся тварь; – и Зиждитель именуется не знающим создания! Самая связь речи в представленном месте показывает, что Сын Божий знает день и час, хотя ариане и претыкаются о неведение. Сказав: ни Сын, Господь описывает ученикам предшествующее дню, говоря: будет то и то, и тогда кончина (Мф. 24:14). Но кто говорит о предшествующем дню и часу, тот, конечно, знает и самый день, который явится после предсказанного. А если бы Он не знал часа, – не мог бы означить и предшествующего часу, не зная, когда будет час сей. Как, если кто иной, желая не знающим означить какой-либо дом или город, опишет то, что находится пред самым домом или городом, и обозначив все это, скажет: «потом следует вскоре город или дом»: то без сомнения обозначающий знает, где этот город и дом; а если бы не знал: то не стал бы обозначать, что пред ними, дабы по незнанию не завести слушающих его куда либо далеко, или самому, говоря это, не ошибиться и не обмануться в обозначении. Так и Господь, говоря о предшествующем дню и часу, в точности знал и не может не иметь ведения о том, когда настанет сей день и час. И неудивительно, если Тот, Имже вся быша, и в ком всяческая состоятся (Кол.1:17), знает созданные вещи, и когда конец каждой вещи и всех вообще. Но удивительно то, что и такую истину принудило нас защищать сие безрассудство, подлинно приличное только безумию ариан. Ибо причисляя к созданным Сына Божия – присносущное Слово, вскоре обучатся они утверждать, что и сам Отец меньше твари! Если знающий Отца, не знает последнего дня и часа: то боюсь, чтобы сии безумцы не сказали, что ведение о твари, и даже о малой части твари, важнее ведения об Отце! Но они, произнося такую хулу на Духа, пусть остаются в том ожидании, что как сказал Господь, никогда не получат отпущения в этом нечестии (Мф. 12:31). Мы же, как христолюбивые и христоносные, знаем, что Слово сказало – не знаю, не Себе приписывая незнание, как Слову, потому что Оно знает; но указывая на человечество, поскольку человекам свойственно не знать, и так как Оно облеклось в неведущую плоть, то в ней пребывая, в отношении к плоти и сказало: «не знаю». – Так и о месте погребения Лазаря по человечеству вопрошает Тот, кто пришел его воскресить, и знает, откуда воззовет душу погребенного. Но знать, где была душа Лазаря, важнее, нежели знать, где лежало его тело. Спрашивал же по человечеству, чтобы воскресить по Божеству. Так спрашивал Он и учеников, как думают о Нем другие, и как понимают Его они сами, хотя знал сие и прежде их ответа. Сам Бог спрашивает Адама в раю: Адаме, где еси (Быт.3:9)? Спрашивает и Каина: где есть Авель, брат твой (Быт.4:9)? Что же? Ужели из этого будем заключать, что и сам Бог не знает, когда спрашивает? – Не сказал же Господь ученикам о последнем дни и часе ради пользы людей, чтобы, зная это, не соделались они небрегущими о текущем времени и не откладывали дело своего спасения до последних дней. – Во всем обличаемые, еще ропщите вы по причине сказанного у Луки, хотя и хорошо сие сказано, вы же понимаете худо. Что же это именно, необходимо здесь разъяснить, чтобы и в этом виден был развращенный ум еретиков. Св. Лука говорит: Иисус преспеваше премудростию и возрастом, и благодатию у Бога и людей (Лк.2:52). Таково изречение. Поскольку ариане и в этом находят преткновение: то необходимо опять спросить их: о ком говорит Лука? Спрашиваем же так: Иисус Христос есть ли человек, как и все прочие человеки, или Бог, носящий на Себе плоть? Если Он есть обыкновенный человек, подобный другим людям: то пусть и преспевает так же, как человек. Это мудрование Самосатского, которого и вы в сущности держитесь, по имени же только отрицаетесь ради людской молвы. А если Он – Бог, носящий на Себе плоть, как и действительно: то какое преспеяние имел Тот, кто равен Богу? Или с чего начав, возрастал Сын, всегда сущий во Отце? Что будет выше Отца, в чем бы преспевать Сыну? Если Он – Премудрость, как сказал Соломон и написал Павел: Христос Божия сила и премудрость (1Кор.1:24), то какое преспеяние допускала Премудрость? Люди, будучи тварями, могут простираться вперед и преспевать в добродетели и разуме; но Сын Божий, как Единый со Отцом, к чему мог простираться? Все преспевает взирая на Него, сам же Он Един во Едином Отце и от Него уже не простирается, но в Нем всегда пребывает. Поэтому преспевало не Слово, поскольку Оно Слово, совершенное от совершенного Отца, ни в чем не имеющее нужды; но и здесь называется преспевающим по человечеству, потому что это свойственно людям. И евангелист, говоря со строгою осмотрительностью, к преспеянию присоединил и возраст. Слово и Бог не измеряется возрастом; возрасты же принадлежат телам; следовательно и преспеяние принадлежит телу. С преспеянием тела преспевало в Нем для видящих и явление Божества. А в какой мере открывалось Божество, в такой более и более для всех людей возрастала и благодать, как в человеке. Будучи младенцем, был Он носим; став отроком, остался в храме и вопрошал священников о законе; а по мере того, как возрастало тело и являло Себя в Нем Слово, стали исповедовать Его Петр и все, что воистину Он Божий Сын, хотя иудеи, и древние и сии новые, добровольно смежают очи и не хотят видеть, что преспевать премудростью не то значит, будто бы преспевает сама Премудрость, скорее же то, что человечество преспевает премудростью. – Если же нужно выразиться истинно и вместе удобопонятно: то Иисус преспевал сам в Себе, потому что Премудрость созда себе дом (Прит.9:1), и соделала, что Ею преспевал дом. О каком же говорится преспеянии? Не о том ли обожении, и не о той ли благодати, какая после уничтожения в людях греха и тления, по подобию и сродству с плотию Слова, преподаются им Премудростию ? Так, когда возрастало тело с летами, соответствовало в Нем сему и явление Божества, и всем делалось явно, что Божий это храм, и что Бог был в теле . – Итак, это было не преспеяние Слова, Премудрость не была плотию; но плоть соделалась телом Премудрости. Посему, как уже сказали мы, не Премудрость, поколику Она Премудрость, сама в Себе преспевала; но человечество преспевало премудростию, постепенно возвышаясь над естеством человеческим, обожаясь, соделываясь и являясь для всех органом Премудрости, чтобы чрез него действовало и просиявало Божество. Потому не сказал евангелист: преспевало Слово, но Иисус преспеваше, а сим именем наречен Господь, соделавшись человеком. И таким образом преспеяние, как сказано выше, принадлежит естеству человеческому. Естеству человеческому мы усвояем не только преспеяние Господа, но и различные немоществования, как например: Он плакал, скорбел, возмущался духом, при виде своей смерти. Ныне душа моя возмутися, говорил Он в последние минуты своей жизни (Ин.12:27), и молился, да мимо идет чаша (Мф.26:39). Совместно ли с истиною и не злочестиво ли было бы говорить, что убоялся смерти и ада Тот, кого видевше вратницы адовы убояшася? (Иов.38:17) – Итак доказано, что Сын есть Отчее Слово и вечная Премудрость, которому поэтому не приличествует возрастание, преспеяние и переход из одного низшего состояния в другое высшее и более совершенное. – Что же касается до предлагаемого арианами вопроса: изменяемо ли Слово? – то напрасно и входить о сем в исследование. Ибо достаточно выписать только их изречения, чтобы показать дерзость их нечестия. Пустословят же они, предлагая в виде вопросов следующее: «свободен ли Сын, или нет? По произволению ли, вследствие свободы, добр, и, если захочет, может измениться, имея изменяемую природу, или как камень и дерево, не имеет свободного произволения подвигнуться и склониться на ту и другую сторону»? – Их ереси не чуждо так и говорить, и думать! Ибо, однажды вообразив себе Бога из не сущего и сотворенного Сына, вследствие сего собрали и подобные речения, как приличные твари. Но поскольку, препираясь с держащимися церковного учения и слыша от них об истинном и Едином Отчем Слове, еретики отваживаются говорить о Нем подобное сему: то видал ли кто учение более сего мерзкое? Кто, слыша только сие, хотя и может оспорить их, не возмутится и не заградит слуха, приводимый в изумление новыми речениями, какие произносят они и которые исполнены хулы? – Если Слово изменяемо, и может приходить в различные состояния: то на чем Оно остановится и какой будет конец Его возрастания? Или, как изменяемый может быть подобен Неизменяемому? Как видевший изменяемого помыслит о себе, что видел Неизменяемого? И в какое состояние должно прийти Ему, чтобы можно было видеть в Нем Отца? Ибо явно, что не всегда человек увидит в Нем Отца; потому что Сын непременно изменяется и имеет естество не пребывающее в одном состоянии. Отец не изменяется и не бывает в разных состояниях; ибо всегда одинаков, всегда один и тот же. Если же Сын, по их понятию, изменяем и не всегда тот же по естеству, но непрестанно бывает в новом состоянии: то как же Он в таком положении может быть образом Отца, не имея в Себе подобия неизменяемости? И вообще, как Он пребывает во Отце, имея колеблющееся произволение? А может быть, как изменяемый и со дня на день преспевающий, и доныне Он не совершен? Но да погибнет такое безумие ариан, да воссияет же истина, и да обнаружится их неразумие! Ибо как будет несовершенным равный Богу? Или, как будет изменяемым Тот, кто едино есть со Отцом, кто есть собственный Сын Его сущности? Ибо невозможно сказать, что от неизменяемой сущности рождается изменяемое Слово и изменяемая Премудрость. И почему уже и Слово, если Оно изменяемо? Почему и Премудрость, если Она подлежит переменам? – Но поскольку еретики в защиту свою выставляют Божественные словеса и усиливаются толковать их по собственному своему разумению: то необходимо в такой мере отвечать им, чтобы защитить места Писания и показать, что в них заключается правый смысл. Еретики худо разумеют сии изречения. Итак указывают на сказанное апостолом: темже и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякого имене: да о имени Иисусов всяко колено поклонится, небесных и земных и преисподних (Флп. 2:9). – Чем же был Он прежде, спрашивает при этом св. Афанасий Великий, если теперь только вознесен, теперь начал быть достопокланяемым, теперь назван Сыном, когда соделался человеком? Видно, что нимало не усовершил Он плоть, а паче сам усовершен плотию, если по их зломысленному учению, тогда вознесен и наречен Сыном, когда стал человеком. Посему, чем же Он был прежде сего? Опять настоит необходимость спросить их об этом, чтобы виден был и конец их нечестия. Если Господь есть Бог, Сын, Слово и Премудрость; но не был сим, пока не стал человеком: то, или был чем либо иным, отличным от сего, и в последствии за добродетель соделался причастником сего, или необходимо сказать им другое, а именно, что прежде сего Он и совсем не существовал, и по естеству совершенно есть человек, а не что-либо большее. Но это не церковное учение, а мудрование Самосатского и нынешних иудеев. Почему же они, мудрствуя по-иудейски, и не обрезываются, как иудеи, лицемерно прикрываются христианством, и ведут с ним борьбу? – Если Сын не был, или хотя и был, но усовершился впоследствии: то как же вся Тем быша? И как же о Нем, если несовершен Он, радовался Отец? Да и сам Он, если ныне только усовершился, как прежде сего веселился пред лицем Отца (Прит.8:30)? Как Он был устрояющим вся? Ибо Премудрость говорит о Себе: егда готовяше небо, с Ним бех, и егда отлучаше престол свой на ветрех, и егда крепки творяше вышния облаки, и егда тверды полагаше источники поднебесныя, и крепка творяше основания земли, бех при Нем устрояя. Аз бех, о нейже радовашеся, на всяк же день веселяхся пред лицем Его на всяко время (Прит.8:27–30). Если Он уже после смерти принял достопокланяемость: то как же видим, что Авраам покланяется Ему в куще, и Моисей – в купине? Как Даниил видел, что тьмы тем, и тысячи тысящ служаху Ему (Дан.7:10)? Если, по словам еретиков, ныне Он усовершился и прославился: то почему же, упоминая о своей премирной славе, сам Он сказал: прослави Мя Ты, Отче, славою, юже имех у Тебе, прежде мир не бысть (Ин.17:5)? Если ныне вознесен, по их мнению: то почему же прежде сего преклони небеса и сниде; – и еще: даде Вышний глас Свой (Пс.17:10–14)? Следовательно, если Сын и прежде сотворения мира имел Славу, и был Господом Славы, и Вышним, и сошел с неба, и всегда был достопокланяем: то не усовершился Он, сошедши, а паче сам усовершил имеющих нужду в усовершении. А если снисшел для усовершения других: то не в награду принял именование Сына и Бога, а паче сам всыновил нас Отцу, и обожил человеков, став сам человеком. Не человеком был Он прежде и впоследствии стал Богом; но, Бог сый, в последствии стал человеком, чтобы нас обожить. И это ясно из слов апостола, написавшего так: сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе истощив, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныч. Темже и Бог Его превознесе и дарова Ему имя, еже паче всякого имене, да о имени Иисусове всяко колено поклонится, небесных и земных, и преисподних, и всяк язык исповест, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп.2:5–11). – Что может быть сего яснее и убедительнее ? Не с низшей начав степени, соделался более совершенным, а напротив того, будучи Богом, принял зрак раба, и сим принятием не усовершился, но смирил Себе. И поскольку смирил Себе, соделавшись человеком: то и Бог превозносит Его, как человека, и дает Ему имя, еже паче всякого имене по самому человечеству; ибо по Божеству, как воспевает Давид, имя Его пребывает прежде солнца и прежде луны в роды родов (Пс. 71:5). Итак, напрасно ариане опираются на сем слове: темже и Бог Его превознесе. Ибо не в означение награды за добродетель и усовершения в преспеянии Его сказал сие апостол, но показывает причину в нас совершенного вознесения. Что же сие значит? Не то ли, что во образе Божии сый Сын высокого Отца смирил Себя, и вместо нас и за нас соделался рабом? Ибо, если бы Господь не соделался человеком, то не были бы мы избавлены от грехов и не восстали бы из мертвых, но пребывали бы мертвыми под землею, не были бы вознесены на небеса, но оставались бы лежащими во аде. Поэтому ради нас и за нас сказано: превознесе и дарова. Это смысл изречения самый церковный.

7) Ставши в своей мысли, или как говорит св. Афанасий, вообразив себе однажды, что Сын есть тварь, однородная с прочими, ариане находят подтверждение этому и в словах Господа, сказавшего о Себе: якоже Отец имеет живот в Себе: тако даде и Сыну имети живот в Себе; – и еще: и область даде Ему и суд творити (Ин.5:26–27). Из этого они выводят, что Сын не единосущен со Отцом; но только по благодати и всыновлению получил свои высокие достоинства и преимущества пред другими тварями. – На это у св. отца находим такой ответ: когда Спаситель сказал: якоже Отец имеет живот в Себе, тако даде и Сынови имети живот в Себе: то словом – даде дает Он разуметь о Себе, что Он не Отец; а слово – тако показывает естественное подобие и единство Сына со Отцом. Отец имеет жизнь в Себе не от кого либо, а Сын имеет ее от Отца. Следовательно, смысл сказанных слов Господом содержит в себе ни более, ни менее, как то, что Отец есть Отец, а Сын есть Сын. Как в рассуждении сияния, если самое сияние скажет: свет дал мне освещать всякое место, и я освещаю не от себя, но как хочет сие свет: то, говоря сие, покажет не то, что оно некогда не имело сего, а напротив следующее: я собственность света и все, что принадлежит ему, есть мое: так, и еще в большей мере, должно представлять себе и о Сыне. Отец, все дав Сыну, все опять сам имеет в Сыне. И когда имеет Сын, то имеет это и Отец, потому что Божество Сына есть Божество Отца. – Что же касается следующего изречения Господа: и область даде Ему и суд творити: то из сего-то самого св. отец и выводит то заключение, что Сын не есть тварь, а истинный и единосущный Сын со Отцом. Смотрите, говорит он, какая погрешность – называть произведением Божие Слово! Соломон в книге Екклезиаста говорит: все творение приведет Бог на суд о всяком погрешении, аще благо и аще лукаво (Еккл.12:14). Ужели же и Слово, если Оно, по вашим словам, есть произведение, будет приведено на суд? И где наконец суд, когда судится Судия? Кто воздаст праведным благословения, а недостойным наказания, когда, по вашим словам, и Господь предстанет со всеми на суд? По какому же закону судим будет сам Законодатель? Созданиям свойственно быть судимыми, принять от Сына благословение или наказание. Убойтесь наконец Судии, убедитесь Соломоновым словом. Если все творение приведет Бог на суд; а Сын не в числе судимых, но гораздо более сам есть Судия всех творений: то не яснее ли солнца делается, что Сын – не произведение, но Отчее Слово, которым и производятся и судятся творения? – Раскрывая эту мысль, св. Афанасий не отступает и от прежнего своего толкования, что эти изречения: даде и дадеся, нужно понимать в отношении к человечеству Господа, которым Он воспринимает от Отца то, что имеет от Него по Божественному естеству. – Слыша сие, говорит Он, надлежало бы наконец устыдиться богоборцам; но они не терпят благочестивых словес, потому что тяжко им и слышать их. Ибо вот, как неутомимые в злочестии и ожесточенные подобно Фараону, видя и слыша в Евангелиях повествуемое о человечестве Спасителя, по примеру Самосатского, забыли совершенно Отчее Божество Сына, и дерзким языком смело говорят: как может быть от Отца по естеству и уподобляться Ему по сущности Сын, который говорит: дадеся Ми всяка власть (Мф.28:18); и Отец не судит ни комуже, но суд весь даде Сынови (Ин.5:22); и еще: вся Мне предана суть Отцем моим (Мф.11:37); или: все, еже дает Мне Отец, ко Мне приидет? (Ин.6:37). – Из сего еретики выводят: если бы он был, как утверждаете, Сыном по естеству: то не имел бы нужды принимать; но, как Сын, имел бы сие по естеству. – На подобные речи отваживаются злочестивые; но рассуждающих так должно спросить смело: почему вообще Слово соделалось плотью? Или присовокупить еще: как Ему, будучи Богом, можно было соделаться человеком? Или: как бесплотный мог понести на Себе тело? Или, и по-иудейски сказать с Каиафою: почему вообще Христос, будучи человеком, творит себя Богом? Так, или подобно сему роптали тогда иудеи, взирая на Христа; а ныне ариане, читая о Нем, не веруют и впадают в хулы. Если кто, сличив слова тех и других, подвергнет их исследованию: то непременно найдет, что те и другие вдаются в тоже неверие, – у тех и других общая пря с нами. Иудеи говорили: как Он, будучи человеком, может быть Богом? Ариане же говорят: если Он был истинный Бог от Бога: то как мог соделаться человеком? И как иудеи посмевались и соблазнялись, говоря: не претерпел бы Он креста, если б был Божий Сын: так ариане, став прямо с ними в ряд, говорят нам: как смеете вы называть собственным Словом Отчей сущности имеющего тело, которым Он страдал и умер? Потом, как иудеи искали убить Господа за то, что Бога называл Отцом своим и творил Себя равным Богу, делая тоже, что делает Отец: так ариане и сами научились говорить: не равен Он Отцу, не собственный Он Сын Ему по естеству, и ищут смерти тех, которые не так думают. Но это безумие иудейское. Да будет же известно арианам, что мы христиане, и нам свойственно хорошо понимать сказанное о Спасителе в Евангелиях, и как вместе с иудеями не метать в Него камнями, если слышим о Божестве Его и вечности, так вместе с вами не соблазняться теми речениями, какие ради нас употребляет, как человек. – Поскольку ариане, отделяя Сына от единосущия со Отцом, допускают во Отце иное собственное Слово и Премудрость и иную силу находящуюся в самом существе Его: то св. Афанасий опровергает их и это мудрование. – «Хотя, говорят ариане, присносущная сила Божия и Премудрость, которая по истинному рассуждению безначальна и не рожденна, без сомнения, есть одна и та же; однако же многие есть силы и премудрости, сотворенные Богом отдельно, и в числе их перворожденный и единородный Христос, которые все зависят от обладающего ими Бога, и все справедливо называются силами самого Бога, их сотворившего и у потребляющего в действие. Так, например, о пругах, посланных Богом в наказание за грехи человеческие, пророк говорит, что сам Бог называет их не только силою, но и силою великою (Иоил. 2:25); а блаженный Давид не только ангелов, но и все силы призывает к славословию Божию». – Недостойны ли они, вопрошает при этом св. Афанасий, всякой ненависти за это одно, ими сказанное? Если, как полагают еретики, Господь не Сын по естеству от Отца, а именуется Сыном ради разумных тварей, Премудростью ради одаренных мудростью, и силою ради облеченных силою: то без сомнения и Сыном наречен ради всыновляемых, а может быть и бытие имеешь по промышлению ради сущих в бытии. Поэтому что же такое Он? Не может Он быть ничем из поименованного, если только все это имена Его, и если Он имеет в Себе только призрак бытия, ради нас украшаясь сими именами. Но подлинно дьявольское, или еще и большее это высокоумие! Сами хотят быть самостоятельными, о Слове же Божием думают, что существует Оно только именем. И не страшны ли сии вещания их? Премудрость называют соприсущею Отцу, утверждают же, что Христос не есть сия Премудрость, но что много есть созданных премудростей и сил, и что одна из них есть Господь, применяемый ими к гусенице и пругам! Где же они нашли вообще сказанным в божественном Писании, или от кого слышали, будто бы кроме Господа нашего Иисуса Христа, исповедуемого нами истинным Сыном Божиим, есть иное слово и иная премудрость у Бога, и потому изобретают подобные вымыслы? Написано правда: еда словеса моя не суть, якоже огнь, или млать, сотрыющ камень (Иер.23:29)? Но это заповеди и повеления, какие излагал Бог святым чрез собственное свое и единое истинное Слово. О сих словесах сказал псалмопевец: от великого пути лукава возбраних ногами моим, яко да сохраню словеса Твоя (Пс.118:101). И Спаситель, давая разуметь, что таковые словеса не тоже, что Он, и Им изглаголаны, сказал: глаголы, яже Аз глаголах вам (Ин.6:63). Таковые словеса не суть рождения, или сыны; не так много зиждительных словес, не так много образов единого Бога, не так много соделавшихся нас ради человеками, и ни единое из сих многих словес есть то Слово, которое плоть бысть, по сказанному Иоанном: Слово плоть бысть; и: вся Тем быша. Поэтому, о сем едином Господе нашем Иисусе Христе и об единстве Его со Отцом написаны и служат доказательством те свидетельства, в которых и Отец объявляет, что един есть Сын, и святые научились и говорят, что единое есть Слово, и Оно есть единородный Сын. Ибо все видимое Им получило бытие, и без Него ничтоже бысть, еже бысть. О другом же ком, или об ином чем не имеют представления святые, и не вымышляют слов, или премудростей, которых ни имени, ни дел не показывает Писание, и которых именуют одни сии еретики. Ибо их это изобретение, их христоборное предположение; они употребляют во зло имя Слова и Премудрости; вымышляя себе, что-то иное жалкие сии люди, отрицаются истинного Божия Слова и Премудрости. – Сему уча, и сам Спаситель сказал: Аз и Отец едино есма (Ин.10:30); – и Аз во Отце, и Отец во Мне (Ин.14:10); и еще: Отец во Мне пребываяй, Той творт дела, яже Аз творю (Ин.14:10–12). О Нем свидтельствугот ѵченики, говоря: и видехом славу Его, славу яко Единородного от Отца, исполнь блогодати, и истины (Ин. 1:14); – и видехом, и свидетелствуем, и возвещаем вам Живот вечный, иже бе у Отца, и явися нам (1Ин.1:2); – всяк отметаяйся Сына, ни Отца имать: а исповедаяй Сына и Отца имать (1Ин.2:23); – имеяй Сына Божия, имать живот: а не имеяй Сына Божия, живота не имать (1Ин.5:12). – О Нем свидтельствует сам Отец, глаголя с небесе: сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих (Мф.3:17). – Таким образом, если нигде в божественных Писаниях не отыскивается иной премудрости, кроме сего Сына, и от отцев не слыхали мы ничего подобного; еретики же написали и исповедуют, что есть премудрость, несозданно соприсущая Отцу, Ему собственно принадлежащая и зиждительная: то Сын сей будет тот самый, который, и по их словам, вечно соприсущ Отцу. Ибо Он то и есть Зиждитель мира, как написано: вся Премудростию сотворил еси. – Посему дивлюсь как еретики, когда Бог един, по собственному своему примышлению вводят многие образы, премудрости и слова, и утверждают, что одно есть собственное и по естеству Отчее Слово, которым Бог сотворил и Сына; истинный же Сын только по примышлению нарицается Словом, также как и виноградною лозою, путем, дверью и древом жизни. И премудростью по имени только, говорят они, нарицается Сын; есть же иная собственная и истинная Отчая премудрость, нерожденно соприсущая Отцу, которою сотворив Сына, по причастно сей премудрости, наименовал также и Его Премудростью. И это хотят доказать словами апостола Павла, который, говоря о Христе, не сказал: проповедуем Христа – сию Божию силу и сию Божию Премудрость, но без приложения члена говорит: Божию силу и Божию Премудрость, выражая этим будто бы то, что есть иная собственно самому Богу принадлежащая сила и премудрость, естественная и Ему нерожденно соприсущая, которая есть родительница Христа – зиждительница всего мира. – Но если апостол вовсе не разумел многих сил и премудростей Божиих, а исповедовал только одну Божию силу и Премудрость – Христа: то зачем ему было и делать приложение в сем случае члена к словам: проповедуем Христа, Божью силу и Премудрость, так как бы их было много, и из них он указывает только на одну главную и единственную? Да и сами ариане, при споре с язычниками, как бы забыв сказанное ими прежде, невольно впоследствии не именуют ни многих премудростей, ни гусеницы, но исповедуют уже одну Премудрость, пиша так: «Один Бог Слово, словесных же существ много; одна сущность и одно естество Премудрости; существ же мудрых и совершенных много», – и чрез нисколько слов говорят далее: «кто же те, которые удостаиваются именоваться Божиими сынами? Конечно, не скажут, что и они суть слова, и не станут утверждать, что премудростей много. Поскольку Слово одно и Премудрость одна: то невозможно сему множеству сынов присвоять сущность Слова и давать наименование Премудрости». – Это слова ариан, именно Астерия, препирающегося с язычниками за единство Божества. Посему, замечает св. Афанасий, неудивительно, что ариане препираются с истиною, когда в неодинаковых спорах они разногласят и сами с собою, – иногда утверждают, что премудростей много, а иногда объявляют, что она одна; – то применяют Премудрость к гусенице, то говорят, что она соприсуща и собственно принадлежит Отцу; – иногда одного Отца признают не созданным, иногда же и Премудрость и силу Его именуют не созданною; – спорят с нами, утверждающими, что Слово Божие всегда пребывает, и сами же забывают слова свои, говоря, что Премудрость несозданно соприсуща Богу. Так во всем омрачены они умом, отрицают истинную Премудрость и отыскивают премудрость не существующую! – Но пусть слышат еретики, что один есть Христос, собственный и преискренний Сын Отчей сущности, имеющий неотделимое от своего Отца единство Божества, который есть сила Божия и Премудрость, владыка и творец твари. Ибо иначе, почему же Отец им творит и в Нем, кому хочет, открывает Себя и кого хочет просвещает? Или почему и в таинстве Крещения Сын именуется вместе со Отцом? Если скажут, что недостаточно одного Отца: то ответ злочестив. А если достаточно, что и позволительно только сказать: то к чему потребен Сын или в деле творения, или при святой купели? Какое общение у твари с Творцом? Или для чего в тайноводстве к сотворившему сопричисляется сотворенное? Или для чего предана нам вера, по словам вашим, в единого Творца и единую тварь! Если для того, чтобы сочетались мы с Божеством: то какая потребность здесь в твари? А если для того, чтобы вступили мы в единение с Сыном, который есть тварь: то именование Сына в крещении, вследствие утверждаемого вами, излишне. Бог всыновивший Сына, один силен всыновить и нас. Сверх того, если Сын есть тварь: то, поскольку одно есть естество словесных тварей, никакой не будет помощи твари от твари; потому что все твари имеют нужду в благодати от Бога. – Потому-то и крещение, преподаваемое арианами не во Отца и Сына, а в Творца и тварь, Создателя и произведение, совершенно пусто и бесполезно для души. Приемля таинство во имя несущего, ничего не приимут они. Вступая в договор с тварью, никакой помощи не будут иметь они от твари; веруя в Сына неподобного Отцу и чуждого Ему по сущности, не сочетаются со Отцом, не имея собственного Ему и по естеству рожденного от Него Сына, который во Отце, и в котором Отец, как сказал сам Сын (Ин.14:10). Напротив того, заблуждаясь в этом, жалкие сии люди пребудут, конечно, оставленными Божеством.

8) Не доказавши своей мысли, что Сын есть одна из тварей и произведений Божиих, ариане уже объясняют по своему и ту цель, для которой Он произведен или создан Богом прежде других тварей; именно для того, чтобы быть орудием Божиим к приведению из небытия в бытие всех других сотворенных существ. И это хотят они подтвердить тем, что о Нем написал св. евангелист Иоанн: вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть. – К опровержению этой мысли находим у св. Афанасия много доказательств. И прежде всего св. отец считает этот образ представления вовсе недостойным Бога, который нуждался бы в каких-либо орудиях, или посредствах для осуществления своей воли и своих мыслей. – Если Богу нужен был Сын, как орудие, чтобы Им творить все, и для этого произвел Он Сына из ничего: то на чьей же стороне будет превосходство, на стороне ли имеющего потребность, или удовлетворяющего этой потребности? Или тот и другой равны, как восполняющие взаимные недостатки? Но утверждать подобное сему, значит показывать немощь уготовляющего себе орудие; а именно, что один Он не имел силы создать вселенной, но измышляет себе орудие совне, как древоделатель, или какой-нибудь кораблестроитель, не имеющий возможности сработать что-нибудь без топора и пилы. Поэтому что сего нечестиве? – С другой стороны, если Сыном приводится в бытие все сотворенное, а Он и сам поставляется в числе тварей: то Он будет творить уже и самого Себя. Но что может быть сего нелепее? – Итак, само собою необходимо следует сказать о Сыне, что если Им приводятся в бытие все прочие твари: то сам Он не в числе тварей, произведенных из не сущего. Ибо, если бы Он произошел из не сущего: то как возможно было бы Ему соделывать сущим не сущее? И если Он, будучи тварью, созидает тварь: то и о каждой твари должно будет представлять тоже, а именно, что и она может созидать. Но сие невозможно; потому что ничто созданное не есть причина творящая. Все приведено в бытие Словом; но и Слово не произвело бы всего, если бы само было в числе тварей. Не могут созидать и ангелы, потому что и они твари, хотя и держатся противной мысли Валентин, Маркион и Василид, и вы, ариане, делаетесь их ревнителями. И солнце, будучи тварью, никогда ничего не произведет из небытия в бытие, и человек не созидает человека, и камень не измыслит камня, и дерево не возрастит дерева. Напротив того, Бог образует человека во чреве матернем, воздвигает горы, дает рост дереву; а человек, по врожденной ему способности, может слагать, обделывать готовое вещество и, как научился, обрабатывать уже существующее; довольствуется же тем одним, что это им сделано, и, сознавая свою природу, если имеет в чем нужду, то просит о том Бога. – Итак все приводит нас к тому убеждению, что если Бог призывает в бытие не сущее своим Словом: то само Слово уже не в числи не сущих и призываемых в бытие; иначе мы должны будем искать иного Слова, которым и Оно призвано; потому что не сущее приводится в бытие только вечно сущим и живым Словом зиждущего и творящего Бога. И чтобы обличение ереси ариан сделать совершенно явственным, считаем нужным спросить их о том: поскольку все существа суть твари, и все они приведены в бытие из ничего; то в числе тварей и произведений и сам Сын: то почему же Им одним Бог творит все, и без Него ничтоже бысть? Как это вышло, что из всех других тварей только Он сделался каким-то необходимым посредником между Богом и прочими созданиями? И к чему этот здесь посредник, когда и все другие существа могли бы получить бытие по тому же повелению, по которому и Слово прияло бытие от единого Бога? Бог не утруждается, повелевая; – не до того немощен Он к совершению всего, что одного только Сына возможно было Ему сотворить, к созиданию же прочих существ имел нужду в содейственнике и помощнике – Сыне. Без укоснения приходит в бытие все, что ни восхощет Бог. Напротив того, едва восхотел Он, как все совершилось и никто не воспротивился воле Его. Ибо Той рече и быша, повеле и создашася (Пс.148:5). Итак, почему и все не пришло в бытие по тому повелению единого Бога, по которому пришел в бытие и Сын? – От ариан, замечаете при сем св. Афанасий, можно ожидать всякого неразумия; на сие впрочем скажут: Бог, восхотев создать тварную природу, видел, что она не может принять на себя ничем не умеряемой Отчей руки и Отчей зиждительной силы; потому Он первоначально производит и творит только Единого, и Его именует Сыном и Словом, чтобы, при Его посредстве, Им могло уже прийти в бытие и все прочее. Это не говорили только, но и написали – Евсевий, Арий и Астерий. Как же не осудить их в совершенном злочестии, когда с великим неразумием растворив себе оное, и упиваясь им до такой меры, не стыдятся истины? Если в том предположении, что Бог утрудился бы произведением иных тварей, говорят, что сам Он сотворил одного Сына: то вся тварь возопиет на них, произносящих о Боге недостойное Бога; возопиет и Исаия, говоря в Писании: Бог вечный, устроивый концы земли, не взалчет, ниже утрудится, ниже есть изобретение Премудрости Его (Ис.40:28). Если же Бог, как бы признавая для Себя недостойным творить все прочее, сотворил единого Сына, сотворить же прочее поручил Сыну, как помощнику: то и сие недостойно Бога; потому что в Боге нет кичения. Впрочем вразумит их Господь, говоря: не две ли птицы ценитеся единому ассарию? И ни едина от них падет на земли без Отца вашего небесного (Мф.10:29); и еще: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете: ни телом вашим, во что облечетеся: не душа ли болши есть пищи, и тело одежди? Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш небесный питает их: не вы ли паче лучши их есте? Кто же от вас пекийся может приложити возрасту своему лакоть един? И о одежди что печетеся: смотрите крин селных, како растут: не труждаются, ни прядут. Глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе облечеся, яко един от сих. Аще же сено селное днесь сущее, и утре в пещь вметаемое, Бог тако одевает, не много ли паче вас, маловери (Мф.6:25–30)? Если не недостойно Бога промышлять о вещах даже столько маловажных, как о волосах на голове, о воробье и сене сельном: то не было недостойно Бога и произвести сие. Ибо о чем промышляет, то и творит собственным Словом своим. Иначе допускающее мысль ариан впадают в большую несообразность; потому что тварей разделяют на разные акты творения, и одно называют делом Отца, а другое – делом Сына. Необходимо или всему вместе с Сыном получить бытие от Отца, или, если все сотворенное приходить в бытие чрез Сына, не говорить, что и Сын есть один из сотворенных. – Сверх сего малосмыслие их можно обличить еще и таким образом. Если и Слово есть тварного естества: то почему, когда естеству сему нестерпимо быть непосредственным Божиим делом, из всего сотворенного одно Слово могло получить бытие от не созданной и пречистой Божией сущности? Поскольку возможно это было Слову: то необходимо нужно допустить ту же возможность и всем прочим тварям; а если прочим тварям это невозможно: то невозможно непосредственное принятие бытия от Бога и для Слова; потому что и Оно есть одно из существ сотворенных. Еще же, ежели, по невозможности естеству сотворенному быть непосредственным Божиим делом, была нужда в посреднике: то поскольку Слово создано и есть тварь, необходимо допустить посредство и при Его создании. А если и для Слова найдется какое посредство: то и для сего посредства потребен опять иной посредник; и таким образом восходя и допытываясь помыслом, отыщет иной великую толпу стекающихся посредников; вследствие же сего невозможно будет и состояться твари; потому что она всегда требует для себя посредника, а этот посредник не может прийти в бытие без другого посредника, так как все они созданного естества, которое не может быть причастным делания единого Бога. Поэтому какого неразумия исполнены ариане, когда и для того, что пришло в бытие, признают невозможным прийти в бытие! Или, может быть, доныне ища посредника, воображают они, что все сие и не приходило еще в бытие. Ибо, по такому нечестивому и буему их разумению, не могут состояться твари, пока не будет отыскано посредство. – Но возражают противники: «вот и чрез Моисея Бог извел народ из Египта, чрез него дал закон, хотя Моисей и человек. Поэтому, говорят, возможно приходить в бытие подобному посредством подобного». – На это св. Афанасий отвечает: Моисей был послан не созидать, не призывать в бытие не сущее, не творить подобных ему человеков; но послужить только словом пред народом и царем Фараоном. В этом же великая есть разность; служить свойственно созданным, как рабам; а творить и созидать принадлежит единому Богу и собственному Его Слову и Премудрости. Поэтому, при создании никто не найдет иного, кроме единого Божия Слова. Если же не видно сего; а напротив того тварей много, Слово же одно: то кто не усмотрит из сего, что Сын отличен от всех и несравним с тварями, но есть собственный Отчий Сын? Посему не многие слова, но только единое есть единого Отца Слово, единый единого образ. – «Но вот, говорят, и солнце только одно, и земля одна». – Пусть скажут сии несмысленные, что и вода одна, и огонь один, и тогда услышат, что и каждое сотворенное существо, взятое в отдельности, есть одно. Но ни одно из сотворенных существ, не имеет отдельного бытия, так чтобы не входить в общую связь вещей сотворенных, и ни одно из них не обладает силою творить новые существа. Следовательно, Сын несравним со всеми прочими тварями; но есть единственное, собственное Отчее Слово – зиждитель тварей. – Поддерживая свою мысль, еретики говорят: «Слово есть тварь и единое из созданных; научилось же созидать у Бога, как учителя и художника, и таким образом, послужило научившему Богу». – Софист Астерий, как обучившийся отрекаться от Господа, отважился написать сие, не примечая нелепых из сего последствий. Если и зиждительность есть не что изучаемое: то пусть размыслят, не сказать ли им, что и сам Бог есть не по естеству зиждитель, а по науке ; вследствие чего может и лишиться зиждительности. Притом, если Премудрость Божия приобрела зиждительность посредством обучения: то уже Премудрость ли Она, когда имеет нужду в обучении? И что такое была Она, пока не обучилась? Она не была еще Премудростью, поскольку недоставало Ей обучения. Следовательно, Она не истинная и существенная Премудрость, а получила только имя Премудрости вследствие преуспеяния, и будет Премудрости дотоль, пока сохранит, чему обучилась. Ибо что не от естества, но привзошло вследствие обучения, в том со временем можно и разучиться. Но о Божием Слове говорить что либо подобное сему, прилично не христианам, а язычникам. Если зиждительность приобретается учением, по мнению сих нерассудительных: то этим приписывается Богу и зависть, и немощь; – зависть, потому что не научил созидать многих, чтобы окрест Его, как много архангелов и ангелов, так много было и зиждителей; – немощь же потому, что не мог творить Один, но возымел нужду в содейственнике, или помощнике, хотя доказано, что созданное естество могло получить бытие от единого Бога. Итак, нетвердым оказался и представленный арианами пример Моисея, солнца и луны. А еще посрамит их и сие. Если Бог, по их мнению, сотворил Сына, чтобы чрез Него создать нас: то смотрите, какое нечестие содержится в этой их мысли! И во-первых оказывается из сего, что сам Сын получил бытие ради нас; почему более, нежели мы Ему, Он обязан нам благодарностью, как и жена мужу. Ибо говорит Писание: не создан бысть муж жены ради, но жена мужа ради (1Кор.11:9). А посему, как муж есть образ и слава Божия, жена же слава мужу (1Кор.11:7): так мы – образ Божий и во славу Божию получили бытие, а Сын есть наш образ и существует для нашей славы. Мы созданы для бытия, а Божие Слово, по мнению ариан, творится не для бытия, но как орудие в нашу потребу; поэтому не мы от Него, но Он существует вследствие нашей потребности. И доказывающие мысль сию не превосходят ли меру всякого безумия? Если для нас получило бытие Слово: то не прежде нас Оно от Бога; потому что, не Его имея в Себе, помышляет о нас, но нас имея в Себе, как говорят они, помышляет о Слове своем. Если же сие так: то, может быть, Отец и вовсе не желал Сына, и, не Его желая, сотворил Его; но желая нас, ради нас создал Его, потому что примыслил Его после нас. А таким образом, по мнению сих нечестивцев, излишен уже теперь Сын, получивший бытие, как орудие, когда получили бытие те, для которых Он сотворен. – Если же единый Сын, как мощный, получил бытие от единого Бога, а мы, как немощные, приняли бытие от Слова: то для чего же не о Нем, как о мощном, но о нас прежде помышляет Бог? Или, почему мощного не предпочитает немощным? Или, для чего, творя Его прежде, не помышляет о Нем первом? Или, для чего помышляя прежде о нас, не нас первых производит, когда изволения Его достаточно к произведению всего? Напротив того, хотя Его творит первого: однако же прежде помышляет о нас, и нас желает прежде, нежели посредника. Впрочем нас, которых желает сотворить и о которых прежде помышляет, именует тварями; а Его, которого созидает ради нас, называет Сыном и собственным своим наследником. Между тем надлежало бы именоваться сынами лучше нам, ради которых и творит Его; или надлежало Богу помышлять прежде о Нем и Его желать, как действительного Сына, чрез которого творит и нас всех. Вот что изрыгнуто и изблевано еретиками! – Из сего само собою усматривается, что ариане не с нами препираются о ереси, но, по-видимому, препираясь с нами, они восстают на самое Божество. Если бы наш был глас, глаголющий: Сей есть Сын мой: то обвинение наше было бы для них неважно. А если это глас Отца, и ученики слышали, сам же Сын говорит о Себе: прежде всех холмов рождает мя (Прит.8:25): то не подобно ли баснословным исполинам и ариане богоборствуют ныне, имея язык – меч остр на злочестие? Не убоялись они Отчего гласа, не уважили слов Спасителя, не поверили святым, хотя один из них пишет: иже сый сияние славы и образ ипостаси Его (Евр.1:3); – и: Христос Божия сила и Божия Премудрость (1Кор.1:24); и другой свидетельствует: яко у Тебе источник живота, во свете Твоем узрим свет (Пс.35:10); – и: вся Премудростию сотворил еси; – и пророки говорят: и бысть Слово Господне ко мне (Иер.2:1), и Иоанн вещает: в начале бе Слово; и Лука: якоже предаша нам иже исперва самовидцы и слуги бывшии Словесе (Лк.1:2), как и Давид еще говорит: посла слово Свое, и исцели я (Пс.106:20). – Все сие предает арианскую ересь повсюдному позору, дает даже разуметь вечность Слова, и что Слово не чуждо Отчей сущности; но собственно принадлежит Ей.

9) Не вразумляясь и сим, ариане говорят: «не как вы утверждаете, но как нам хочется. Поскольку отвергли вы прежние наши вымыслы, то нашли мы новый и доказываем: в таком же смысл Сын и Отец суть едино, в каком и мы можем быть в Нем. Сие написано в Евангелии от Иоанна, сего Христос желал и для нас, говоря: Отче Святый, соблюди их во имя Твое; их же дал еси Мне, да будут едино, якоже и мы (Ин. 17:11); и еще чрез несколько слов: не о сих молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя, да вси едино будут: якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут: да и мир веру иметь, яко Ты Мя послал еси. И Аз славу, юже дал еси Мне, дах им, да будут едино, якоже Мы едино есма: Аз в них, и Ты во Мне, да будут совершени во едино, и да разумеет мир, яко Ты Мя послал еси (Ин.17:20–23)». – На основании сих слов Господа они заключают: «если как мы во Отце бываем едино, так Он и Отец едино суть: то необходимо, или и нам быть собственно принадлежащими Отчей сущности, или и Ему быть чуждым, как чужды мы». – Так нерассудительно суесловят еретики! А я не вижу, говорит св. отец, в таком их злоумии ничего иного, кроме неразумной дерзости и диавольского высокоумия; потому что и они, подобно диаволу, говорят: на небо взыдем, будем подобны Вышнему. Что людям даруется по благодати, то хотят они сравнять с Божеством дарующего. Слыша, что люди называются сынами, они возомнили, что и сами равны истинному по естеству Сыну. И теперь опять слыша от Спасителя: да будут едино, якоже и Мы, сами себя вводят в обман, дерзко мечтая, что и они также будут в Боге, как Сын во Отце, и Отец в Сыне; а того не примечают, что от такого самомнения пал отец их диавол. Ежели, как говорили мы неоднократно, Слово Божие есть тоже, что и мы, и ничем не отличается от нас, как только временем: то и нам должно быть такими же, каково Слово. Но мы не Слово, или Премудрость, и Оно не тварь, или произведение. И хотя не следовало бы даже входить в какое-либо рассмотрение представленных изречений, при таком ясном и благочестном их смысле и правой нашей вере: однако же, чтобы еретики и в сем оказались злочестивыми, обличим кратко их не православие самым сим изречением, как научились от отцев. – В Писании нередко предметы естественные представляются людям во образ и пример. И это для того, чтобы из естественного виднее были произвольные движения в людях. И, таким образом, показывается или дурной, или правдивый человеческий нрав. Так, дурные нравы имеет оно в виду, если заповедует: не будите, яко конь и меск, имже несть разума (Пс.31:9); или, когда укоряя сделавшихся таковыми, говорит: человек в чести сый не разум, приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс.48:13); и еще: кони женонеистовни сотворишася (Иер.5:8). И Спаситель, показывая каков Ирод, сказал: рцыте лису тому (Лк.13:32); и апостолам заповедал: се посылаю вас яко овцы посреде волков: будите убо мудри яко змия, и цели яко голубие (Мф.10:16). Сказал же сие не с тем, чтобы мы по природе сделались подобными скотам, стали змиями, или голубями (не такими сотворил Он нас; посему и природа не допускает сего); но с тем, чтобы избегали мы неразумных стремлений; зная же мудрость змия, не вдавались в обман и присвоили себе кротость голубя. В рассуждении же Божественного, представляя опять людям образцы, Спаситель говорит: будите убо милосерди, якоже и Отец ваш небесный милосерд есть (Лк.6:36); и: будите вы совершени, якоже Отец ват небесный совершен есть (Мф.5:48). Сказал же сие не для того опять, чтобы стали мы такими же, каков Отец, но чтобы по мере сил своих подражали Его милосердию и таким образом приближались бы к Его совершенству. Как хорошо и правильно понимаем сие: так и читаемое в Евангелии от Иоанна имеет тот же смысл. Ибо не сказано: как Сын во Отце: так и мы да будем в Нем. И возможно ли сие, когда Он есть Божие Слово и Божия Премудрость, а мы созданы из земли? Он по естеству и сущности есть Слово и истинный Бог, как говорит Иоанн: вемы, яко Сын Божий прииде, и дал есть нам разум, да познаем Бога истинного, и да будем во истиннем Сыне Его – Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и живот вечный (1Ин. 5:20); а мы по всыновлению и благодати чрез Него делаемся сынами, приобщаясь Его Духа; ибо сказано: елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его (Ин.1:12). Посему Он есть истина, сам о Себе свидетельствуя: Аз есмь истина (Ин. 14:6); а мы по подражанию делаемся добродетельными и сынами. Итак Спаситель сказал: да будут едино, якоже и Мы (Ин.17:22), не для того, чтобы соделались мы такими же, каков Он, но чтобы как Он, будучи Словом, пребывает во Отце своем, так и мы, взирая на Него и у Него заимствуя некоторый образ, стали едино друг с другом по единодушию и внутреннему согласию духа. Следовательно, не в таком смысле будем мы едино, в каком по естеству Отец пребывает в Сыне, и Сын во Отце; но в каком сообразно сие с нашим естеством. Как кротости учил Он нас своим примером, говоря: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29), не для того, чтобы мы сравнились с Ним; ибо это невозможно; но чтобы, смотря на Него, всегда пребывали кроткими: так и здесь, желая, чтобы мы имели истинное, твердое и не расторгаемое благорасположение друг к другу, берет пример с Себя и говорит: да будут едино, якоже и Мы. – Не сказал Господь: да будут в Тебе, как и Я в Тебе; но говорит: якоже и Мы. А говоря – якоже, показывает в сказанном не тождество, но образ и пример. Посему Слово подлинно и истинно имеет тождество естества со Отцом; а нам, как сказано, возможно только подражать.

Оканчивая свой долгий и многотрудный спор с еретиками о божестве Господа Спасителя, св. Афанасий говорит в заключение своих рассуждений: вот, обличаемые во всем, они не стыдятся; но как описываемая в эллинских баснях гидра, когда умерщвляли у нее прежних змей, она порождала новых и упорно противилась умерщвляющему, противопоставляя вновь порождаемых змей: так и сии богоборцы и богоненавистные, подобно гидрам в душе поражаемые смертельно во всем, что выставляют в свою защиту, изобретают себе новые иудейские и буии вопросы и, как бы враждуя против истины, вымышляют новое, чтобы только во всем показать себя христоборцами. Ибо после столь многих обличений, при которых и сам отец их – диавол, обратился бы вспять, они снова ропщут, вымышляя в ухищренном сердце своем новые предлоги к своему нечестию. Положим, говорят они, что вы так толкуете это, и преодолеваете своими умозаключениями и доводами; но должно сказать, что по хотению и произволению произошел Сын от Отца. А это направляют они к тому, что Сын не есть Сын Отца по естеству, а по воле Его и хотению. – На это отвечает св. отец следующее: кто говорит, что Сын произошел по хотению, тот означает сим тоже, что и утверждающий: «было, когда не было Сына». – Но поскольку ариане постыждены за такие речи: то хитрецы сии вознамерились означить тоже самое, ограждаясь хотением, как каракатицы черной влагой, чтобы омрачить тем людей простосердечных, а самим не забыть своей ереси. Откуда они заимствовали сие – по хотению и изволению? Или из какого Писания приводят такие слова? Пусть ответят на это сии изобретатели злочестия! Все и везде говорят о бытии Слова, и нигде о том, что Оно от хотения, и вообще, что Оно сотворено. Где же нашли еретики изволение и хотение, предшествующее Божию Слову? Разве оставив Писания, прикроются злоумием Валентина? Ибо Птолемей, ученик Валентинов, говорил, что Нерожденный имеет два рога – мысль и изволение, и сперва помыслил, потом изволил. И научившись из сего, ариане хотят, чтобы Слову предшествовали изволение и хотение. Итак пусть соревнуют они в заблуждениях Валентину; а мы читая Божии словеса, находим о Сыне: бе и слышим, что Он один во Отце и есть Отчий образ. Об одних же созданиях, потому что их не было прежде, привзошли же впоследствии, читаем, что им предшествовало изволение и хотение, как воспевает Давид: Бог наш на небеси и на земли, вся елика восхоте, сотвори (Пс.113:11); – велия дела Господня, изыскана во всех волях Его (Пс.110:2); и еще: вся елика восхоте Господь, сотвори на небеси и на земли, в морях и во всех безднах (Пс.134:6). Посему, если Сын есть дело и произведение, и один из всего: то пусть будет сказано, что и Он произведен хотением; ибо по указанию Писания, так произошли твари. Но если Сын есть иной от всех, как и прежде сего было доказано, вернее же сказать, Им произведены и дела: то пусть не говорят, что Сын есть тварь, что и Он существует по хотению Бога; иначе и Он будет происходить также, как состоялось все сотворенное Им. – Постыжденные за наименование Сына произведением и тварью, снова выражают иначе, что Сын есть тварь, ограждая себя речением – хотение, и говоря: «если Он произошел не по хотению: то значит, что по необходимости и против воли имел Бог Сына». – Но кто же налагает на Него необходимость, прелукавые еретики, старающиеся все обратить в пользу своей ереси? Усмотрели вы, что противоположно хотению, а что важнее и выше, того не приметили. Как хотению противополагается несогласное с волею, так выше и первоначальное свободного избрания то, что в естество. Человек строит дом по свободному произволению; а сына рождает по естеству. И что устраивается по хотению, то получило начало бытия, и оно для творящего есть внешнее; а Сын есть собственное рождение Отчей сущности – не отвне Отца. И еретикам, слыша сие, надлежало не вменять хотению того, что от естества; но они, забыв что слышат о Сыне Божием, осмеливаются употреблять о Боге человеческие противоположения: «по необходимости и против воли», чтобы отрицать сим бытие истинного Сына Божия. – Пусть же и они скажут нам: по хотению, или не по хотению у Бога то, что Он благ и милосерд? Если Он по хотению таков: то должно заметить, что Он начал быть благим, и есть возможность не быть Ему таким. Если же Бог благ и милосерд по хотению: то им придется услышать тоже, что сказали сами; – следовательно Он благ по необходимости и не по воле. Кто же налагает на Него и сию необходимость? Если ни с чем несообразно приписывать Богу необходимость, и поэтому Он благ по естеству: то гораздо паче и с большею несомненностью по естеству, а не по хотению Он – Отец Сына. – Поскольку же Сын по естеству, а не по хотению: то ужели Он нежелательный есть Отцу, и противный Отчему хотению? Никак; напротив того, и желателен Сын Отцу, и как сам говорит: Отец любит Сына, и вся показует Ему (Ин.5:20). Как Бог, хотя не по хотению начал быть благим, однако же благ не против хотения и воли; ибо каков Он есть, то и желательно Ему: так и сие, что есть Сын, хотя не по хотению началось, однако же не против желания и воли Божией. Как желательна Богу собственная своя ипостась: так не нежелателен Ему и собственный Сын, сущий от Его сущности. Итак, желателен и возлюблен Отцу да будет Сын. Так да рассуждают благочестно о воле Божией и о том; что не противно Божию хотению. Ибо Сын тем же изволением, каким изволяет Его Отец, и сам любит, изволяет и чтит Отца, и единая есть воля, сущая в Сыне от Отца; почему и из сего усматривается, что Сын во Отце, и Отец в Сыне. – Наконец, св. Афанасий говорит: но желал бы я, чтобы злочестивые до такой степени ниспадшие в неразумие и рассуждающее о хотении, спросили бы отцов: от своей ли только воли вы бываете отцами, или по самому естеству вашему? И еще: ваши дети подобны ли вашему естеству и вашей сущности? Тогда, может быть, пристыдили бы их родители и ответили бы им: что рождаем, то не воле подобно, но нам, и бываем родителями не вследствие только своего преднамерения, но рождать свойственно естеству, как и мы сами – образ родивших нас. Прилично же сим зломудренным такое обличение, взятое с людей; потому что и они рассуждают о Божестве по-человечески.

* * *

Давнюю вспомянули мы борьбу, выдержанную и пережитую христианством, поднятую против него неверием разума. Много возбуждается в душе мыслей, при воспоминании этой борьбы, и ум вызывается к важным размышлениям, проливающим свет на современные нам явления, совершающиеся в умственном движении нынешнего образованного человечества. Следовательно, как ни отдален от нас по времени арианский спор с православным учением Церкви о божестве Сына Божия, но он имеет самое близкое отношение к тому, что происходит и теперь в области человеческой мысли.

Что думали о себе ариане, когда усиливались доказать свою мысль и опровергнуть общее убеждение христиан? – Христиане слепы и неразумны; они вовсе не понимают, во что веруют. Наше дело исправлять общее неразумие, и вместо веры вводить сознание и разум. Мы не только веруем, но и знаем, – и не столько веруем, сколько знаем, или лучше, мы вовсе отвергаем веру, а хотим держаться чистых убеждений своего разума. К чему же клонились эти разумные их убеждения? К тому, чтобы отвергнуть одну из основных и существенных истин христианского вероучения и свести разумение христиан о Боге до обыкновенных понятий человеческих, какие можно находить и у язычников, чуждых света евангельского учения. Вот какую заслугу хотели сделать ариане Церкви вселенской своим противо-христианским умствованием!

Не таковы ли все надменные своими естественными знаниями нынешние мудрецы, которые идут вопреки святейших богооткровенных истин, потому что видят в них несообразность с своими понятиями, а потому и стараются подорвать их, чтобы ввести иное учение, какое составили они себе, по началам своего ума, и принимают их за чистую – непреложную истину? Так обыкновенно смотрят на себя все заблуждающие вообще! Они думают, что без них не существует истина, что их призвание состоит в том, чтобы просвещать других и возводить общее сознание человечества к лучшим и более очищенным понятиям. Что же оказывается в этих проповедуемых ими понятиях, при здравом критическом их разборе? То, что в них-то и нет истинной разумности, а усматривается одна ложь и пустота. Пример сему представляет рассмотренная нами ересь арианская. Мы видели, что эта ересь, наделавшая в свое время столько шуму и смятения, произведшая столько страданий и мученичества в обществе православных, оказывается пустою мечтою ума, в которой ничего нет твердого и здравого ни со стороны философской, ни богословской. В философском отношении эта ересь держится на ложном положении, которое, при дальнейшем своем раскрытии, само собою распадается на противоречащие одно другому понятия; – еретики сами изменяют своим мыслям, когда в одном месте доказывают то, что отвергают в другом, так что их рассуждение представляется вращающимся в разные стороны. – В богословском отношении ересь арианская обличаете полное невежество своих поборников в знании божественного Писания. Ариане не чуждаются свидетельств, заимствованных из св. Писания; но они приводят из сего Писания такие места, которые только по-видимому благоприятствуют их убеждениям и которые, при надлежащем разъяснении заключающегося в них смысла, доказывают совсем не то, что хотят доказать еретики. При снесении же этих месте Писания с другими, в которых ясно и отчетливо говорится то, против чего вели свой споре заблуждающие, невольно приходишь к мысли, что противники чистого христианского учения злонамеренно и лукаво уклонялись от света истины, предположивши наперед доказать свою мысль во что бы то ни стало. Следовательно, у них и не было намерения учиться истинам Евангелия, а утверждать то, что сами признали для себя за лучшее. Что же казалось им лучшим в своем учении? По-видимому, они ревновали за честь Божества, которое само в себе есть одно. Этому единству Божества, по их разумению, противоречило общее исповедание христиан православных, почитающих за Бога Господа Спасителя, признавая в Нем истинного Сына Божия. Поэтому арианам казалось лучшим и более разумным то, чтобы отделить Сына Божия от существа Божественного и низвести Его в ряд существ сотворенных, а то, что говорится в священном Писании о Божестве Его, перетолковать своим образом и включить в сущность Божественную так, как бы этим обозначалось одно только свойство, или принадлежность сей сущности. Потому они допускают в самом существе Божием Премудрость, ум, Слово – и силу, только не в личном и самостоятельном значении, а в смысле одного свойства и принадлежности существа Божественного. Они не отрицают, что и Господь Спаситель называется Премудростью, Словом и силою Божиею, но эти имена принадлежат Ему не в собственном значении, а только по усвоению, как например, в Писании сам Бог называет пругов и гусениц своею силою, и не простою силою; а великою, посылаемою в наказание за грехи людей (Ин.2:25). – Здесь, ересь арианская, которая состоит в разделении трех Лиц Единого существа Божия на три различные существа, сливается с ересью других прежних еретиков, которые смешивали три Божественные ипостаси в одну, понимая троичность Божества в смысле свойств и сил единого существа Его. Такими еретиками были во времена апостолов – Симон волхв, во втором веке – Праксей, в третьем – Ноэтий, Савеллий и Павел самосатский; в четвертом – Маркелл и Фотин. Всем этим еретикам казалось, что Церковь православная противоречит сама себе, когда учит о трех Лицах единого существа Божественного. Они не хотели вникнуть в сущность христианского вероучения, вообразили себе, что это вероучение неправильно и поставили себе задачей опровергнуть его, заменив своим. Стремясь к этой цели, они впали во все те противоречия и нелепости, которые раскрыли и вывели из их учения отцы Церкви.

Нельзя не подивиться при этом тому упорству, с каким заблуждение отстаивает свои понятия, несмотря на все доказательства истины и обличения лжи. Заблуждение не уступает никаким доводам и не внимает никакому здравому учению! Когда сравниваешь светлые, глубокие и вполне согласные с чистым разумом изъяснения истин веры богомудрых отцов с суемудрием еретическим, то решительно не видишь никакой возможности, чтобы оно могло держаться в ком-либо и находить для себя последователей. Между тем оно остается непоколебимым в своих представителях, увлекает на свою сторону множество других, сочувствующих ему, и таким образом благополучно переживает целое тысячелетие христианской эры; затем, принимая разные оттенки и видоизменения в различных скопищах людей, прикрывающихся именем христиан, переходит во второе тысячелетие и, с приращением новых заблуждений, находит для себя убежище в обществе рационалистов, овладевает умами естественно-научного направления, которые окончательно решили, по всем выводам науки, признавать во Христе Спасителе простого человека, как и все люди вообще, только наделенного необыкновенными естественными способностями. В основание такого взгляда на лице Господа Спасителя положена новейшими учеными та мысль, что этим взглядом исключается все чудесное и сверхъестественное, не подходящее под общий для всех закон природы. – Значит, для всех этих людей, которые без сомнения во все времена выставляли себя за представителей знания и разумности, долгий и трудный спор великих отцов Церкви с противниками веры христианской прошел как бы бесследно и совершенно напрасно; все их возвышенные созерцания о предметах Божественных, все их основания и доводы вменены в ничто! Еретики производили еретиков, и позднейшие из них, вследствие неопровержимых обличений защитниками истины, переделывали и перестраивали то, что слишком выдавалось непоследовательным, недоказательным и неестественным, т е. крайне нелепым, в учении своих предшественников. Таким образом, в продолжении веков возникла целая система заблуждений, представляющая собою смесь религиозных понятий с изобретениями собственного разума человеческого, в которой терялась чистая евангельская истина и мало содержалось того, чего требовал сам разум. Открылась необходимость совсем оставить эту нестройную и ни к чему не годную смесь разнородных понятий, которые никак не связывались между собою и не имели под собою твердой опоры. Возникла философия чистого разума, которая взялась решить вопрос о Боге и Его отношении к миру и человеку. Что же такое Божество, по рассуждению собственного разума человеческого, и в каком оно находится отношении к миру и человеку? Здесь представились отказавшемуся от веры разуму две неизбежные крайности: всебожие и безбожие, или идеалистический пантеизм и натуралистический материализм.

Философы-идеалисты, при размышлении о Боге и Его отношении к миру, пришли к той мысли, что Бог не есть какое-либо существо, имеющее отдельное бытие от мира; Он существует только в мире и в неразрывной с ним связи; различные царства природы и разнообразный существа, находящиеся в ней, представляют собою только различные степени проявления Божества, которое в царстве неорганическом находится в состоянии простого бытия и погружено в состояние бессознательности и безжизненности; – в царстве органических существ оно постепенно возникает и возвышается к жизни – сперва растительной, потом чувствующей и отчасти сознающей, пока наконец в человеке не достигает полного своего сознания. Потому, говорят они, Христос есть человек необыкновенный только в том отношении, что Он первый сознал в Себе Божество и проложил путь к такому сознанию другим людям. Следовательно, и всякий человек может представлять себя богом, если только у него достает для этого столько ума и развития своего сознания. Те из людей, которые исповедуют Божество вне себя и покланяются Ему, как существу особенному, высочайшему, находятся на низших степенях развития своего сознания; они живут чужими понятиями и не освободились от оков суеверия.

Между тем, как философский пантеизм объединяет и отождествляет все существа мира видимого с бытием самого Бога, материалистический натурализм не считает нужным допускать самое бытие Бога; он Проповедует вечное и самобытное существование мира, который сам зиждет и устрояет себя по своим неизменным и необходимым законам, при своих собственных силах, существенно принадлежащих материи и неотделимых от ней. Тут идет в ход идея самообразования мира и прогрессивного развития в нем высших существ из низших, первоначальные роды и виды которых возникают сами собою из неорганической массы вещества. Мыслители этого рода признают за несомненную истину то, что само вещество, формируясь и слагаясь различным образом, производит целые царства природы и становится либо камнем, либо растением, либо животным, либо разумно мыслящим и свободно действующим человеком, – и все это выходит у них вследствие известного сочетания материальных частей и образования телесных органов.

При сравнении между собою этих двух теорий, трудно сказать, какая из них нелепее и безрассуднее другой, хотя обе они представляют собою изобретение чистого разума. Верным остается то, что обе эти теории одинаково лишены истины и равно отстоят от правильного понимания единого, истинного Бога, высочайшая природа которого отрицается той и другой теорией. Не знают и не понимают чистейшего естества Божественного те, которые сливают сие естество с миром. Бог есть существо невидимое, все превосходящее, бесконечное, никогда неизменяющееся, всегда Себе равное и во всем подобное, которое не имеет нужды проходить различные степени бытия и видоизменяться, смотря по различию существ, находящихся в мире; ибо Он разом обнимает Собою все совершенства и отрицает недостатки, усматриваемые в существах конечных, находящихся в мире видимом. Следовательно представлять всю разнородность мировых существ, как нечто единое, и вносить эту разнородность в чистейшую и несложную природу Божества совсем противно разуму и несообразно с понятием о Боге.

Равным образом не понимают величия Божества и те, которые считают Его излишним для бытия мира, думая, что сам мир достаточен для своего существования и устройства. И какое же имеют на это доказательство физики-материалисты ? Они признают действительным одно только доказательство опыта. Опыт не представляет им непосредственной творческой силы Божества в мире; они не были свидетелями его устройства и образования; они не видят, что бы материя исчезала и уничтожалась когда-либо; они примечают только постоянные законы, по которым движется общая мировая жизнь; – следовательно и все тут. Значит, по их заключению, мир самобытен и вечен! Вводить сюда влияние какого либо постороннего существа – нет никакой надобности! – Твердо ли это заключение разума, противополагающего свое соображение истине откровенного учения? Удовлетворительно ли оно опровергает бытие Бога и Его творческую силу проявившуюся в мире? – Материалисты не видят на опыте непосредственной творческой силы во вселенной: следовательно, ее нет и не было! Но если эта сила успела совершить свое действие прежде, нежели явились на свет сами материалисты–наблюдатели: то что же следует из того, что опыт не представляет им теперь непосредственных действий творческой силы во вселенной? Опровергается ли богооткровенное учение о начале происхождения мира чрез творческую силу Божию тем материалистическим положением, что это начало, как явление единовременное, которое прошло невозвратно, не представляется теперь на опыте и не подлежит никакому наблюдению? Материалисты не видят, чтобы исчезало и уничтожалось вещество: следовательно, говорят, оно не создано и вечно! Но если это вещество получило свое бытие не для уничтожения или исчезновения, а именно для бытия, которое поддерживается и сохраняется всемогущею волею Творца: то следует ли отселе заключение к ее самобытности и вечности? Материалисты примечают постоянные и неизменные законы в мире, и потому считают их главными и единственными образователями порядка, существующего во вселенной. Но если эти законы положены в мире неизменного волею Творца: то ужели они могут быть инаковыми и обнаруживать свои действия какими либо противными явлениями? С другой стороны, возможное ли дело производить устройство и образование мира из одних его законов, когда в этом устройстве мы видим печать высочайшего разума, которого совсем нет в мировых законах? Чтобы закрыть этот вопрос, материалисты обыкновенно прибегают к миллионам лет, в продолжении которых будто бы могла вселенная сама собою, по своим законам, сложиться и устроиться так, как мы ее теперь видим. Но что значат эти миллионы лет, и даже бесчисленное их количество, там, где действие совсем не вытекает из своей причины? Притом, что значит это необозримое и необъятное разнообразие мировых существ, когда нам известно, что законы в мире одни и те же и первоначальные элементы вещества также одинаковы? Почему из этого вещества, находящегося под влиянием одних и тех же законов мира, не сложилось и не образовалось что либо одно? – Хотят изъяснить это разнообразие мировых существ действием закона постепенности, или прогрессивного развития низших существ и менее совершенных в высшие и совершеннейшие! Но почему же природа, следуя сему закону, не возвела и прочая низшие существа на степень высших, так чтобы оставался в ней один какой либо совершеннейший род существ? И почему опыт не представляет нам теперь этого удивительного перехода низшего класса существ в высший? Почему, каждое неделимое существо, совершив период своего развития, какой положен для его рода, и прожив определенный ему срок времени, не переходит уже и не преобразуется в иной, совершеннейший вид бытия, но гибнет и теряется среди потока общей мировой жизни? – Теория материалистов очевидно лишена всякой разумной мысли; она не только не доказывает, но даже положительно опровергает вечное бытие мира; потому что самая постепенность его образования, или прогрессивное происхождение в нем различных родов и видов существе, о чем говорят сами материалисты, прямо указывает на временное его бытие: ибо что вечно, то всегда должно быть одинаково и неизменно; – вечное не допускает никакого дальнейшего образования и исчисления лет! Утверждать противное сему, значить отказаться от самой разумности и идти вопреки коренным законам своего ума. Самое слово: «самообразование», приписываемое натуралистами миру, распадается в нашем умопредставлении на два несовместимых понятия. Для этого ему надлежало в одно и тоже время быть и не быть! Быть, чтобы действовать на себя, – не быть, чтобы впоследствии явиться тем, чем не был в начале. И если мир сам по себе содержит силу самообразования: то что мешало ему от вечности принять тот вид, в каком он является нам впоследствии? Что за необходимость для него этой постепенности в раскрытии своих форм и изменении их одна в другую?

Видим крайнее ниспадение разума, отказавшегося от руководства веры и дошедшего в наш век до последней глубины неразумия. Но какой силой подействовать на него и произвести в нем спасительный поворот к источнику света, истины и жизни? Где взять врачевство к исцелению этого страшного недуга – неверия разума? Недуг этот неисцелим! Не исцелился он в роде человеческом тогда, когда самолично сходила на землю ипостасная Премудрость Божия и беседовала своими пречистыми устами с людьми как совершенный человек; не исцелился он тогда, когда проповедовали слово истины духоносные органы Христовы – святые апостолы, получившие свыше огненные языки; не исцелился он тогда, когда вселенские соборы, подобно громогласным трубам, возвестили во всеуслышание миру истину, отделив ее от примеси лжи. Неверие осталось неверием, и под тем предлогом, что оно не хочет знать никакого авторитета в деле разумного понимания истины, твердо идет вперед своим путем. В наш образованный век, с умножением света просвещения, язва неверия видимо усиливается и распространяется; – видно, самое нынешнее просвещение проникнуто глубоко затаенным в нем предубеждением против святейших истин евангельского учения! – Потому-то, предостерегая всех и каждого, кому дорога истина, и кого не коснулась еще умственная зараза противо-христианского направления образа мыслей, напоминаем слово апостола: братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе (Кол.2:8). Не обольщайся, верующий христианин, этой ложной философией, когда она будет хвалиться своею разумностью и своим здравомыслием предпочтительнее пред учением Православной Церкви. Как бы ни казалось на первый взгляд основательным и разумным ее учение, но если это учение направлено к опровержение какого либо догмата нашей веры: то это признак его неверности и обмана. Не всякий может опровергнуть этот обман и распутать хитросплетенные узлы лжеименного разума; но несомненно то, что вне Церкви православной нет правильного понимания предметов божественных и священных. Те возражения и клеветы, с которыми восстают заблуждающие против истин православно–церковного учения, еще не служат доказательством разумного убеждения их в превосходстве своих понятий и своего образа мыслей пред учением Церкви; – это происходит от одного предубеждения против сего учения, заимствованного ими от своей ложной философии.

Поскольку главная цель, к которой стремится тщетная философия, состоит в том, чтобы заключить человека в области естества, замкнуть в ней все его мысли, желания, стремления, правила жизни, интересы, наслаждения и ощущение удовольствий, в чем собственно и состоит вся тайна ее могущественного влияния на умы людей плотских: то пусть каждый рассчитает сам, каковы последствия, ожидающие приверженцев этой мудрости, основанной на стихиях земных и примененной к требованиям века настоящего! – Стихийная мудрость земная, вращаясь в пределах естества и ограничивая этими тесными пределами всю жизнь человека, делает позволительными для него и законными все нечистые пожелания и склонности, все страсти и пороки, и уверяет его, что по сем будем, якоже не бывше (Прем.2:2), что после кратковременного нашего бытия останется от нас одно вещество, из которого возникнут и образуются иные существа для такой же скорогибнущей жизни: но что, если в этом веществе привитает бессмертная душа, которая, по разрешении от уз плоти, перейдет к Богу со всеми своими грехами, со всею естественного нечистотою и безобразием, чтобы получить праведное воздаяние по делам своей жизни? Ужели этот вопрос не заслуживает того, чтобы подумать о нем со всем вниманием разума, и не относиться к нему так легкомысленно, как это делают люди с естественно научными взглядами? – При внимательном и серьезном размышлении об этом предмете, не трудно убедиться в истине действительного существования души, вопреки ложному уверению материалистов, утверждающих, что душа человеческая есть не что иное, как следствие одного сложения материальных частей и устроения телесных органов, выполняющих свое назначение. Если бы в самом деле душа наша была следствием одного сложения материальных частей и устройства телесного организма: то она и не нуждалась бы для своего развития в пособии наук и разумном воспитании, не подвергалась бы опасности заразиться каким-либо ложным учением; – тогда бы всем нам надлежало быть одинаковыми по образу мыслей и правилам жизни; потому что у всех нас одинаковое сложение материальных частей и одно органическое устройство тела. Но где же это единство мыслей и действий в роде человеческом ? Как ни велики особенности, усматриваемые физиологами в строении телесного организма людей; но эти особенности совсем не таковы, чтобы из них выводить и ими объяснять ту разнородность понятий, действий и направлений жизни, которые представляет нам история всего человечества. Иной мыслит и действует так, что в нем нужно бы искать совсем не такого сложения тела, какое свойственно другим. Как часто встречаются нам и такие примеры, что в жизни одного и того же человека совершается столь резкая перемена, что, смотря на нее, мы должны бы допустить какую-то новую переработку в самом телесном его организме! Кто не видит, что существование разумной и свободной души человека, при всей ее тесной связи с телом, слишком ясно говорит за свою самостоятельность и отдельность от материи!

Не обольщайтесь, заблуждающие! Не ищите для себя успокоения в ложных мечтах вашего не очищенного и слепотствующего разума! Есть для человека вечность, есть праведный суд и время расчета за все нажитые им грехи. Мы видим в лице Господа Спасителя своего Искупителя, пришедшего в мир, чтобы взыскать и спасти погибающий в своем естестве род человеческий. Он призывает к Себе всех грешников, чувствующих нужду в своем оправдании и примирении с Богом, терпеливо ждет их обращения к Себе и исправления; но Он отпускает на свободу упорствующих и оставляет их в своем нераскаянном противлении, с присовокуплением следующих слов: Аз иду, и взыщете Мене, и во гресе вашем умрете; – рех убо вам, яко умрете во гресех ваших: аще бо не имеете веры, яко Аз есмь, умрете во гресех ваших (Ин.8:21–24)!