Освящение академической церкви

В январе текущего года, при первом посещении Троицкой Сергиевой лавры и духовной академии, новый Архипастырь Московский, Высокопреосвященнейший Леонтий, в беседе с профессорами и служащими академии, между прочим, говорил, что академическая церковь очень нуждалась бы в расширении и улучшении. Обратив свое внимание на эту потребность, он выразил надежду, что при помощи Божией, ему удастся достигнуть её удовлетворения. Добрые надежды очень часто в жизни остаются лишь надеждами; но на этот раз исполнение высказанного желания последовало с удивительной быстротой. В январе, когда впервые выражена была мысль о потребности расширения и улучшения академического храма, в распоряжении академии не было, как говорится, ни гроша для осуществления этой мысли, а между тем к началу июня уже составлен был широкий план предположенных построек, четвёртого числа этого месяца состоялось торжество закладки, а к 20-му числу сентября все дело совершилось и новый академический храм, расширенный, благоустроенный и украшенный, вполне готов был к освящению. Никаких официальных ходатайств об ассигновании сумм в данном случае не потребовалось. Свет оказался не без добрых людей, и все устроилось благодаря усердию частных благотворителей. Во главе этих добрых людей стал сам преосв. Владыка, а его благому почину усердно и щедро последовали церковный староста и почетный блюститель академии и многие другие благотворители как из сторонних лиц, так и из бывших питомцев академии¹. Войдя в лаврские ворота, богомолец может заметить, что над густыми деревьями сада величественно возвышается осенённая святым крестом глава, не скромная белая, как было прежде, а ярко блестящая новою позолотой. Изящные, украшенные красивою резьбой и крестом, ворота всем указывают неведомый прежде для многих путь к академическому храму. По широкой аллее сада богомолец вступает в расписное каменное крыльцо старинных царских чертогов, составляющих в настоящее время главный корпус академических зданий, а затем вновь устроенные обширные сени и чугунная лестница прямо приводят его к церковным дверям. Благодаря особой, совершенно новой пристройке для алтаря и ризницы, а также благодаря уничтожению массивной капитальной стены, заменённой тонкими, изящными чугунными колоннами, академический храм получил теперь весьма значительное приращение в своих размерах, а его алтарь перенесён с южной стороны, на κο­τοροй он был прежде, на восточную, как это и должно быть по каноническим правилам. По своей величине новый храм вдвое больше прежнего и представляет собой, не считая алтаря, обширную квадратную площадь в девять сажень длины и столько же ширины. Оставленный в прежнем виде, высокий и светлый купол, украшенный большими живописными изображениями, возвышается прямо за солеей над средней частью храма. Вся восточная стена занята вызолоченным резным иконостасом, который состоит из нижнего ряда больших икон и из двух верхних рядов икон мелких с изображениями двунадесятых праздников и св. Апостолов. В нижнем ярусе иконостаса, подле местного образа Христа Спасителя, помещается храмовая икона Покрова Пресв. Богородицы, на которой изображение Богоматери одето сребропозлащенной ризой, украшенной драгоценными камнями. Подбор священных изображений в нижнем ярусе иконостаса очень много говорит душе благочестивого юноши, питомца духовной школы, который стоит и молится здесь в своём академическом храме. Утешаясь мыслью, что родная ему академия, ходя достойно своего звания, всегда

будет находиться под особенным благодатным покровом Богоматери, „покрывающей её от всякого зла честным своим омофором“, духовный юноша видит здесь и Преподобных: Сергия, Никона, Дионисия и Максима-Грека – тех великих праведников, которые являются ближайшими заступниками и покровителями Московской академии, удостоив принять ее под священный кров той самой обители, где почивают их нетленные мощи. Задумываясь над высокими задачами воспитывающей его духовной школы, он видит здесь пред собой великих вселенских и всероссийских светильников: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Петра, Алексия, Иону и Филиппа, как величественные образы богослова-учителя и пастыря церкви, к посильному подражанию которым во всей своей будущей жизни и деятельности призывает его духовная школа, воспитывая в нём первее всего пастыря и учителя веры. Что, может быть, не придёт на мысль ему самому, то напомнят ему великие наставники, и по смерти вечно назидающие всякого ищущего божественной мудрости, стоящие теперь пред ним в сиянии иконостаса с разгнутыми книгами и свитками, на которых начертаны священные слова. Божественный Пастыреначальник указует ему высшую цель того служения, к которому готовит его духовная школа, словами: „шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам“ (Мф. 28: 19–20). Если он, искатель духовной мудрости, стоит здесь, размышляя о должном характере и направлении своей будущей деятельности, преподобный мудрец Максим научит его, говоря в своём свитке: „добро, зело добро, о мужие, еже умудритися всяким разумом и ведением и священною премудростию; но подобает к сим обогатети и правою верою и украшатися честнолепными нравы не ко угождению человеком, ниже хвалы ради и тщия славы и желания стяжаний“..., а Преподобный Дионисий тут же говорит: ,,молим вас, братие, призывайте в любовь к себе всех любовию своею и попирайте врага, ненавидящаго любви в человецех, и возлюбите друг друга нелицемерно, не словом, но делом от права сердца“. Возможность для духовного юноши постоянно созерцать пред собою эти высокие образцы пастырей и учителей вселенной и вдумываться в их священные заветы даст несомненно академическому храму особенное воспитательное значение.

К числу таких святынь и достопримечательностей храма, на которых любознательный посетитель мог бы остановить свое преимущественное внимание, следует отнести: а) ковчег с частицами святых мощей св. Григория Богослова, Преп. Феодосия Тотемского и благоверных князей Константина, Михаила и Феодора Муромских. Ковчег этот помещается на особоустроенном аналое и поставлен за амвоном против местной иконы Богоматери. б) Икону Святителя Николая Чудотворца, которая написана на дске прежнего престола академической церкви и помещается теперь на левом клиросе. в) Большую икону Христа Спасителя на горнем месте, написанную на матовом стекле и г) две большие иконы в массивных резных золочёных киотах, устроенные бывшим почётным блюстителем академии В. П. Аигиным в 1889-м году в память чудесного события 17 октября 1888-го года. Иконы эти помещены теперь в средней части нового храма, одна против другой, по северной и по южной стене. Ко дню освящения академического храма поступило несколько пожертвований от усердия и собственноручной работы некоторых, живущих в посаде, благотворительниц, а именно: одежды на престол и жертвенник из голубого глазета с украшениями накладного серебра; одежда на престол из белого муар-глазета; воздухи с изображениями херувимов, превосходно исполненными живописью по атласу; священническое облачение из голубого шелка с серебром; подризник, расписанный по атласу гирляндами цветов; ковры для алтаря, амвона и церкви и т. д., а ко дню торжества 25-го сентября бывший воспитанник Московской академии, ректор Симбирской семинарии архимандрит Сергий (Ланип), пожертвовал в академический храм атласные воздухи, роскошно вышитые шелками.

Торжество освящения нового храма состоялось в воскресный день, 20-го сентября. Всенощное бдение накануне совершено было о. ректором, архим. Антонием, в сослужении всего собора академического духовенства. Чин освящения и божественную литургию совершил Высокопреосвященный Митрополит Леонтий в сослужении о. ректора академии, наместника Троицкой Сергиевой Лавры, архимандрита Павла, ректора Вифанской семинарии арх. Антония, ректора Московской семинарии арх. Климента, профессора академии протоиерея Д.Ф. Касицына и председателя строительного комитета священника M. II. Багрецова. В установленное время все участвовавшие в служении архимандриты и весь многочисленный собор академического духовенства совершили торжественный крестный ход в лаврский Успенский собор, где находились на престоле св. мощи для академического храма. При своём возвращении священная процессия встречена была у западных дверей нового храма Владыкою, который возглашал здесь положенные молитвы и затем, при громком пении студенческим хором торжественных слов: „Господь сил той есть Царь славы!“, вступил в храм, неся на главе дискос со св. мощами. По окончании чина освящения, архидиакон лавры, о. Димитриан, провозгласил обычные многолетия, заключив их пением недавно введённого при торжественных богослужениях Московской академии припева: „Спаси Христе Боже братию и святую академию сию в мире сохрани и храм сей святый утверди во веки веков. Аминь“, на что студенческий хор, при осенении крестом, отвечает троекратным протяжным пением: „Спаси Христе Боже!“. На литургии Высокопреосвященный Владыка обратился к студентам академии с назидательным словом², изобразив в нём желательное содержание и характер тех научных богословских занятий, которыми питомцы духовной школы должны приготовляться к своему будущему пастырскому служению. Владыка заключил свое слово указанием на высокое воспитательное значение Божьего храма и молитвенным пожеланием, чтобы торжество освящения храма академического, теперь обновлённого и освящённого, было для духовных юношей побуждением к обновлению и освящению их духа. После богослужения, по радушному приглашению церковного старосты Η. Н. Дружинина и почётного блюстителя Н.М. Федюкина, в квартире о. ректора для всех священнослужителей, членов академической корпорации и почётных гостей устроена была трапеза. Радостное для академии торжество побудило проф. Д. Ф. Голубинского и доц. H. А. Заозерского, среди обычных тостов, высказать несколько своих мыслей и благожеланий. Проф. Голубинский говорил: „Долгом считаем засвидетельствовать глубочайшую благодарность нашему досточтимому архипастырю Высокопре- освященнейшему Митрополиту Леонтию за его благодеяния Академии, особенно же за его доброе и дорогое для нас участие в деле, которое мы ныне празднуем, – в деле устроения и освящения академического храма. Да, мы радуемся о нашем храме. Но люди, достигшие немолодых лет, испытавшие в жизни немало скорбей, как-то живее чувствуют и яснее понимают сколь великое благо для души есть Храм Божий. В храме мы находим подкрепление в трудах, умирение души в тревогах и смущениях и утешение в скорбях. Но, решаюсь сделать одно сближение. Как на всех путях жизни мы должны искать подкрепления во Благодати Божией, которая даруется нам преимущественно во храме, так для всех областей познаний мы должны искать света и жизни в Божественном Откровении. Весьма желательно, чтобы светом Откровения более и более озарялась и область познаний о мире видимом, о природе, – область естествознания. Вспомним, как смотрели на это древние отцы и учители Церкви. Так говорит святой Григорий Богослов: „небо, земля, море, словом – весь сей мир“ есть „великая и преславная книга Божия“ ³. Этому светлому воззрению вселенского учителя вполне сочувствовали наши незабвенные наставники: покойный отец ректор Александр Васильевич Горский и недавно скончавшийся Виктор Дмитриевич Кудрявцев. В 1870 году, в том самом году, когда первоначально был устроен и освящен в Академии свой храм, происходило у нас дело об открытии класса естественных наук, направленного к апологетической цели, имеющего главной задачей исследование явлений природы, приводящее к убеждению в тех истинах, какие относительно видимого мира нам дарованы в Слове Божием. Но этот класс и существует и поддерживается щедротами московских Архипастырей. И наш Архипастырь продолжает поддерживать это дело. Не могу умолчать и о недавнем благодеянии Архипастыря Братству Преподобного Сергия, для пособия нуждающимся студентам. Засвидетельствуем же за все глубочайшую благодарность нашему досточтимому Архипастырю и снова ему пожелаем многих лет“.

Как это, может быть, ни покажется странным, но академический церковный праздник почему-то напомнил мне другое, очень древнее торжество, происходившее ни много, ни мало, как почти за тысячу лет до Рождества Христова, – торжество, когда ликующий народ израильский, с своим премудрым царём во главе, праздновал освящение новосозданного великолепного храма. Почему мысль моя унеслась так далеко, – я право не знаю; но, может быть, этому помогли некоторые случайные совпадения. Когда я соображал, что новый академический храм вдвое более того, который прежде был на его месте, мне случайно припомнилось, что и храм Соломона был именно вдвое более по своим размерам скинии Давидовой, да и торжество освящения Соломонова храма происходило приблизительно в те-же сентябрьские дни, когда и нам пришлось совершить свой церковный праздник. Конечно, мне отнюдь не приходило в голову проводить какую-либо параллель между скромным академическим храмом и блестящим созданием Соломона, составлявшим славу Израиля и возбуждавшим удивление царей и народов, или видеть в нашем празднике что-либо подобное тому шумному всенародному ликованию, каким сопровождалось торжество освящения Соломонова храма, когда собраны были все старейшины Израилевы и начальники колен, когда гудели органы и трубы, когда священники и левиты восхваляли Бога в торжественных песнях и приносимые жертвы считались многими десятками тысяч. Но как-бы то ни было, мне ясно припомнилась величественная картина, как чудесное облако наполнило весь дом Господень и как премудрый Соломон на своём возвышенном царском месте преклонил колена и, простирая руки к небу, молился о новосозданном храме и о своём народе. „Да будут очи твои, взывал он ко Всевышнему, отверсты на храм сей день и нощь и да будут уши твои, и очи твои отверсты на молитву раба твоего и к молению людей твоих Израиля, послушати их, о всех о них же призовут тя“ (3Цар. 8: 29 и 52). И услышал Господь молитву Соломона и, явившись в ночном видении, говорил ему: „услышах       глас молитвы твоея... и освятих храм сей, его же создал еси... и будут очи мои ту, и сердце мое во вся дни“. (3Цар. 9:3). О, если бы, думалось мне, и наш храм и молящихся в нём неизменно осеняло невидимое благодатное облако милости Божией! О, если бы и мы никогда не забывали того грозного предостережения, какое слышал Соломон от Господа!. „Аще отвращающеся отвратитеся вы, и чада ваша от мене, и не сохраните заповедей моих, и повелений моих“, говорил Господь, „и храм сей, егоже освятих имени моему, отвергу от лица моего“. (3Цар. 9:6–7).