Слово в день восшествия на престол благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича и в неделю мясопустную. О частном и всеобщем суде Божием и вечных мучениях
Произнесено в Московском Успенском соборе 1878 года 19 февраля.
Егда приидет Сын человеческий во славе своей и вси святии Ангели с Ним: тогда сядет на престоле славы своея и соберутся пред Ним вси язы́цы (Матф. 25, 31–32).
Когда новый царь в первый раз вступает на престол земного царства, тогда подданные, приветствуя его, исполняются чувством трепетного ожидания и чаяния перемен в своем отечестве. Что же касается до лиц, стоявших близ престола прежнего царя, то многие из них со страхом ожидают решения судьбы своей, ибо новый монарх имеет об них другия понятия, чем прежний. Но будет время, когда неизъяснимый трепет и ужас обнимет сердца всех земнородных и самых властителей земных; будет время, когда Царь царствующих и Господь господствующих явится на землю с воинством небесных Сил и сядет на престоле славы своея, дабы произнести суд свой над всеми племенами и народами, над людьми всех времен, следовательно и над каждым из нас. Эта картина страшного суда небесного Царя и представляется ныне Церковию мысленным взорам нашим.
Несовершен и никогда не будет совершен суд человеческий на земле. Его действию не подлежат преступные мысли и намерения людей; а сколько самых мрачных задуманных злодеяний остаются неисполненными потому только, что встречаются неодолимые препятствия к совершению их! Даже из преступлений совершонных не малая, если не бóльшая часть, сокрываются от суда человеческого, а те, которые подвергаются его действию, часто наказываются не по мере своей тяжести; злодеи объявляются невиновными, а человек добрый страдает во всю жизнь за преступление случайное. Как часто подвиги добродетели не только не сопровождаются наградами, но влекут за собою великие бедствия, места высокие приобретаются лестию, коварством, подкупом, связями преступными, а судьбы истинно великих душ находятся в руках людей низких! Напрасно думают угрожать пороку судом общественного мнения. Как часто и оно направляется ничтожным меньшинством людей коварных и злобных! – Тот, Который придет некогда судить вселенную, не испытал ли на себе всю неправду суда целого народа: не сего, распни Его, взывала неистово толпа понтийскому Пилату игемону на площади Иерусалима. Бывает, что самые понятия о добре и зле извращаются, худые дела и обычаи едва не считаются добродетелями, а подвиги самоотвержения называются безумием. Итак, должен открыться над людьми суд Божий.
Еще и ныне открывается он по временам на земле, но не всегда ясно и решительно, ибо чрез прямое наказание порока и добрые дела стали бы совершаться по принуждению. Суд Божий откроется над нами по смерти. Лежит человеку единою умрети, потом же суд (Евр. 9, 27). Все, что мы ни мыслим, ни делаем, все это отпечатлевается в душе нашей с поразительною точностию. Без сомнения, каждому из нас случалось замечать за собою, как иногда самые неважные деяния, совершенные нами в отрочестве или в летах юных и в продолжение многих лет забытые, вдруг возникают в глубине души и ясно представляются нам со всеми подробностями, как бы в зеркале, и вот по смерти нашей весь этот свиток намерений и дел, отпечатленных в душе нашей, раскроется во всей его полноте. Едва только душа отставит бренную свою оболочку на земле, как ей предстанут темные духи обвинители ея и светлые ангелы защитники. Тогда каждое доброе слово и дело, всякий содеянный грех, каждая страсть будут взвешены и оценены небесными судиями по достоинству их. Предстоя на этом суде, душа наша исполнится неизъяснимого страха и ужаса. Если страх безчестия от суда человеческого бывает так велик, что иные насильно прерывают самую земную жизнь свою: то какой страх обнимет душу на суде пред миром духов, когда обнажатся все низкие помыслы и преступные тайные деяния ея! Какой трепет потрясет все существо ея в ожидании приговора небесного суда пред очами Всевышнего. Христиане! Может быть, этот суд очень близок для некоторых даже из предстоящих в сем храме; пройдет несколько дней и смерть поставит кого-либо из нас пред судом Божиим. Даруй нам Господи память смертного часа!
Страшен этот суд посмертный, но будет суд еще более страшный, ибо он будет последний и пред очами всей вселенной. Умрет человек, но долго еще будут жить на земле его слова и дела. Умрет отец семейства, но примеры его жизни передадутся детям, внукам и последующим поколениям. Умрет начальник, но семена добра и зла, посеянные им в области его управления, долго будут приносить плоды по роду своему. Умрет наставник, но его мысли будут передаваться из уст в уста, от поколения к поколению. Умрет писатель, но его произведения будут переходить из рук в руки и приносить соответственные плоды, может быть, до самого конца мира. – Очень может быть и бывает, что в этом волнующемся океане разных мнений, речей и деяний несколько слов, брошенных человеком даже неважным, со временем возрастут в массу дел и совершат не малые перевороты среди грядущих поколений. Итак, должен быть суд общий, последний, когда придет предустановленное время кончины для всего рода человеческого на земле и для самой земли, и тогда ясно откроется, чтó содеяно каждым человеком на земле и до смерти его и по смерти его.
Внезапно зазвучат громоносные трубы Ангелов Божиих, вся природа придет в смятение, земля потрясется в основаниях своих, все умершие облекутся в новые тела, а живущие во мгновение ока изменятся; на небе явится знамение Сына Человеческого – святый крест Господень; тогда восплачутея вся колена земная и узрят Сына Человеческого, грядущего на облацех небесных с силою и славою многою, с тмами святых Ангел Своих (Матф. 24, 30; Иуд. 14). Он сядет на престоле славы Своея сотворити суд о всех и изобличити нечестивых во всех делах нечестия их (Матф. 25, 31; Иуд. 15). Тогда святые ангелы Божии отлучат злых от среды праведных (Матф. 12, 49). Страшный день! Ужасные минуты! Сын станет одесную престола Судии, сияющий славою, а отец его будет стоять омраченный между грешниками. Неверный муж напрасно издали будет простирать руки свои к верной жене, украшенной венцем нетления. Неверующий наставник с ужасом увидит, сколько душ человеческих погубил он ядоносною хулою на Всевышнего, и проклянет день своего рождения. Честолюбивые и расточительные начальники увидят обиженных ими, исполненных небесной радости, и не услышат более льстивых речей от тех, которые превозносили их на земле. Человекоугодливые пастыри, равнодушно смотревшие на то, как духовные чада их стремились по широкому пути в погибельную бездну, поражены будут громом отлучения от Царства Божия на веки. Те, которых считали здесь праведными, явятся во всем безобразии, а явные грешники, омывшие свои грехи слезами покаяния, заблистают светлою одеждою оправдания. Многие первые будут тогда последними, а последние – первыми. Это будет такой переворот, какого мы ныне и представить не можем. К страданиям осужденных грешников внутренним, духовным присоединятся внешния, телесные: идите от Мене проклятии во огнь вечный. И идут сии в муку вечную (Матф. 25, 41. 46).
«Нет! Не будет сего. Кто пред Богом не грешен? Ужели столь многих ожидают вечные муки? Бог милосерд», – говорят ныне грешники. Напрасные утешения! Точно все люди более или менее грешны пред Богом; но знаем ли мы, сколько грешников будет оправдано на суде, и на которой стороне окажемся мы: на стороне оправданных или осужденных? Весьма опасно состояние тех, которые считают себя праведными на земле до суда Божия над ними, но считать себя грешником и продолжать грешить, потому что грешат многие другие, это значит прямо идти к погибели. Нет! Как бы ни было зло велико и сильно, оно никогда не избежит наказания от праведного и всемогущего Судии. Пусть большая часть рода человеческого окажется достойною осуждения, есть кому блаженствовать в обителях Отца небесного. Что и весь род человеческий как не капля в море в сравнении со тмами тем созданных существ вселенные?
«Бог милосерд». Но сколько страданий на земле! Страшные продолжительные болезни, мучения и пытки от людей жестоких, тяжкое томление гладом, медленное сожигание огнем, томительное долговременное рабство целых народов, – и кто перечислит все бедствия, впродолжении многих веков тяготеющия над родом человеческим? Если все это совместимо с милосердием Божиим, то почему несовместимы страдания бóльшия, продолжительнейшия, вечные? День един пред Господем яко тысяща лет и тысяща лет, яко день един (2Петр. 3, 8). Если настоящия страдания не исправляют нас, то можем ли уверять себя, что исправимся по смерти? Святое Писание говорит, что тысячи лет протекли, как падшие духи упорствуют во зле, трепещут суда Божия, но упорствуют. Разве мало и наше ожесточение? Вот святая Церковь, призывая и приготовляя нас к покаянию, представляет ныне взорам нашим картину Страшного суда Божия, а мы после того еще более предадимся угождению плоти, всевозможным увеселениям и обременим себя бóльшими грехами. Вот придет святый пост Господень, бóльшая часть переменят свою пищу, но многие ли переменят свою жизнь?
Многие не переменят и самой пищи. Одни устремятся к развлечениям, хотя и непрямо соблазнительным, но небезопасным. Другие, нисколько не стесняясь святостию дней покаяния, наполнят отверстые домы зрелищ, а отселе далеко ли до падений самых тяжких? Итак из года в год, из поколения в поколение и чем дальше, тем хуже и хуже. Как же не быть суду Божию над нами? Да, он непременно будет и будет страшен!
«Бог милосерд»! Но потому-то и должен быть суд Божий, что Бог милосерд. Кто имеет право на блаженство: праведные или грешные? Без сомнения, праведники. Но доколе праведные будут жить вместе с грешниками, они никогда не будут блаженствовать, но всегда будут преследуемы от нечестивых; они не решатся для своего благоденствия на лесть, на обман, на коварство, на подкупы и другия богопротивные средства. Угнетаемые и обижаемые, они молятся о том, чтобы скорее пришло Царствие Божие или чтобы Бог взял их от земли. По видению тайнозрителя, они и по смерти вопиют к Богу об отмщении крови от живущих на земли (Апок.6:10). Итак ради милосердия Божия должно быть отлучение грешников от праведников, должен быть суд Божий. И он непременно будет и будет страшен!
Даруй нам Господи память сего страшного дня! Аминь!