О поминовении усопших

Желаешь ли почтить умершего –

почти его милостынями благотворениями служениями

Злат. Бес. 42 на Ев. от Иоан.

Благочестивое поминовение усопших есть священный долг каждого, кто воспитан в недрах Православной Церкви. Исполнять сей долг побуждает Христианина даже естественная любовь его к ближним. Ибо можно ли воспоминать умерших сродников и знаемых без того, чтобы, по чувству любви и признательности к ним, не пожелать им перед Богом вечной памяти и вечного блаженства? Освящая сию естественную привязанность нашу к усопшим ближним, Святая Церковь ежедневно призывает нас к участию в общей молитве «о всех прежде почивших отцах и братиях».

Итак сие постановление Церкви достойно тщательного внимания всякого, кто с любовию совершает память своих ближних. Ибо если обычаи народные, ведущие свое начало издревле, дороги для изучающей оные любознательности то не более ли имеет важности для нас святое постановление поминать усопших, – такое постановление, которое утверждается в самом сердце человеческом и соблюдается в Церкви Божией из глубокой древности? Поэтому не будет излишним наше исследование о предложенном предмете, хотя оно и предварено неоднократными опытами в сем роде. Главным руководством для нас в сем исследовании будет учение Святой, Православно-католической, Восточной Церкви.

На том основании, что поминовение усопших здесь будет рассматриваться, как постановление Православной Церкви, мы покажем I когда началось и как утвердилось оно? После сего, так как действия поминовения, по намерению Церкви, направлены преимущественно к благоустроению участи прешедших из сей жизни Христиан; то далее II будет раскрыто, что, судя по состоянию душ по смерти тела, поминовение их весьма для них благопотребно, и, до дня всеобщего суда, еще благовременно, наконец III будет объяснено, на чем основывается надежда Церкви на успех ходатайства за усопших, и какую приносит им пользу поминовение, о них совершаемое.

Поминовение усопших ведет свое начало из глубокой древности. История Ветхозаветной Церкви представляет нам ясный пример поминовения усопших, совершенно согласный с духом Христианского поминовения . Иуда Маккавей, вождь Иудейский, дал сражение с Горгием, военачальником Идумейским. После битвы, воины Иудейские стали собирать тела падших своих товарищей, чтобы положить оные в гробах отеческих, и, сверх чаяния, под одеждами у каждого из них нашли вещи, украшавшие идолов Иамнийских. Но присвоять подобные вещи и владеть ими Закон запрещает Иудею, под угрозою проклятия¹. Познав в этом нарушение Закона причину смерти воинов и благословив правосудного Бога, все присутствовавшие обратились к молитве, прося Господа отпустить душам умерших содеянный ими грех. Доблестный же Иуда, собрав две тысячи драхм серебра, послал их в Иерусалим, для принесения жертвы в храм, за грех убиенных². Так как грех воинов состоял в нарушении закона Веры, то и средства к заглаживанию греха Иуда заимствует также от Веры. Следуя ее внушениям, он веровал, что души убиенных бессмертны и некогда должны соединиться с телами, дабы понести справедливое возмездие за свой грех. Аще бо, замечает писатель книги Маккавей, падших востати чаял, излишно было бы и всуе о метрвых молитися. А как не одну молитву он избрал для благочестного поминовения, но ещё очистительную жертву в храм, то в сем он явно обнаружил свою уверенность, что благодать жертвоприношений простирается и на души усопших. И если бы молитвы и жертвы за усопших почитал для них полезным один только Иуда, а не все Иудеи, то как бы он мог свой образ мыслей так свободно обнаружить в сонме своих сподвижников, и как могло быть принято ими его предложение об общей молитве непререкаемо и единодушно, если бы они рассуждали иначе? Отсель видно, что пример сей не принадлежал к числу нововведений, на которые обыкновенно смотрят недоверчиво и соглашаются уже по предварительном и нескором рассуждении, и что поминовение, подобно тому, какое видим в сем пример, было и прежде совершаемо в Церкви Ветхозаветной.

Вскоре по насаждении Веры Христианской поминовение усопших мы встречаем в Церкви Апостольской, как обыкновенное дело Христианского благочестия. Дионисий Ареопагит, описывая состав и принадлежности Иерархии Церковно-Христианской, говорит «мы со смирением молим бесконечную благость Божию, да отпустить усопшему грехи, происшедшие от человеческой немощи».³ Дионисий Ареопагит, сказавший сие, был ученик и собеседник Апостольский – это ясно свидетельствует, что во времена Апостольские, при начале Христианства, молитвенное поминовение усопших было в употреблении.

Во втором и третьем веках, во всех местах, где утвердилась Вера Христова, строго соблюдаемо было Церковное постановление о поминовении усопших. О сем свидетельствуют многие учители Церкви, жившие в то время – Тертуллиан (писатель II века), поучая супружеской чистоте мужа, лишившегося супруги, внушает ему. «Ты не должен прекращать любви своей к той, за душу которой, как уже отошедшей к Богу, молишься, и в память которой делаешь ежегодные приношения».⁴ – Святый Киприан, Епископ Карфагенский (III в), рассказывает обстоятельство, по поводу которого некто Геминий Виктор лишен был, по своей смерти, молитв Церковных. Этот мирянин назначил исполнителем своего завещания одного пресвитера. Собор Епископов признал такое распоряжение противозаконным и вредным. И дабы зло прекратить в начале, дал определение такого содержания, чтобы в Церкви не были принимаемы приношения за Виктора, и чтобы имя его не было произносимо на молитвах между именами отошедших.⁵ «Ибо не достоин, как прибавляет Киприан, именоваться в молитве пред алтарем Божиим тот, кто хотел отвлечь от него служителей его».⁶ Другой писатель III века, от лица современных ему Христиан, говорит о поминовении усопших, как о деле самом обыкновенном между ними. « Мы творим память родителей наших и чтим благочестиво память друзей, в вере умерших».⁷ Подобное утверждает Арновий, ученый муж, в конце третьего века. Защищая пред язычниками святость Христианских собраний, он свидетельствует, что в сих собраниях Христиане «просят мира всем людям, -помилования как живым, так и мертвым».⁸

В четвертом веке по Рождестве Христовом поминовение усопших являлось повсюду в Православной Церкви, как обыкновенное дело Христианского благочестия. Святый Кирилл, Архиепископ Иерусалимский, изъясняя в своих тайноводственных поучениях Литургию Апостола Иакова, говорит: «Мы молим о умерших святых Отцах и Епископах, и о всех, между нами скончавшихся».⁹ Евсевий (IV в) пишет о Константине Великом, что «по смерти его народ, вместе со священниками, воссылал слезные молитвы о душе его».¹⁰ Повсеместно совершаемо было поминовение также о Феодосии Великом. «Кончину сего Государя, говорит Св. Амвросий Медиоланский, мы и прежде прославляли, и ныне, в четыредесятый день, воспоминаем торжественно».¹¹ К надгробным словам иногда присоединяема была молитва к Богу о упокоении представльшегося, как сие делает Св. Григорий Богослов в слове на кончину брата своего. «Боже людей Своих, – молится великий Учитель, – Господи жизни и смерти, Хранитель и Благодетель душ наших! Приими ныне Кесария в начаток нашего отшествия». В том же слове Святой Григорий указывает на годничное чествование и поминовение, при котором обещается принести новую дань хвалы добродетелям почившего брата, и кроме того описывает, как благочестиво совершаем был над ним обряд погребения. «Пред нами – драгоценный прах, восхваляемый мертвец, переходящий от песнопений к песнопениям, чествуемый и святыми руками родителей, и белою одеждою матери, и слезами, которые препобеждаются любомудрием, и псалмопениями, которыми укрощается плачь».¹²

Поминовение усопших в древней Церкви столько было уважаемо, что некоторые Христиане, дабы чаще была вторима благочестивая память о них, желали быть погребенными при гробах Святых. Евсевий повествует о Константине Великом. «Великую Бог явил благость на рабе Своем и в том, что, по его сильному желанию, даровал ему место в Церкви Апостолов, дабы обиталище блаженной души Апостольской, и, пребывая вместе с народом Божиим, присутствовало при обрядах служения, при таинственном жертвоприношении и молитвах, там проносимых».¹³ Блаженный Августин упоминает об одной матери, которая захотела погребсти умершего сына своего при гробах мучеников, и на сие замечает. «Святое место может обновлять и усиливать любовь матери к сыну, дабы тем пламениее и чаще она молилась за него».¹⁴

Предложенные свидетельства достаточно показывают, что поминовение усопших, в Православной Церкви Христовой, от самого ее начала, было соблюдаемо, как древнее благочестивое постановление. Если же так давно введено и непрерывно сохраняется поминовение усопших, то сие постановление Церкви само защищает себя своею древностию. Ибо «ежели бы сие дело, – скажем словами Иоанна Дамаскина (VIII в.), – было достойно посмеяния, бесполезно и тщетно, то из числа многих богоносных, святых Патриархов, Отцев и Учителей кому-нибудь пришло бы на мысль прекратить заблуждение. Но не только н и один из них не подумал об уничтожении сего обыкновения, а ещё все утверждали оное».¹⁵ Рассматривая со вниманием, каким образом мужи богопросвещенные старались утвердить в Церкви Божией поминовение усопших, мы удобно можем заметить, что они представляли сие постановление как непременный долг для всех Христиан. С этой стороны, древность поминовения сама по себе есть сильное для нас побуждение – исполнять сей долг по отношению к отошедшим собратиям. Еще в Церкви Ветхозаветной мудрые мужи, своими наставлениями и советами, вменяли своим единоверцам в обязанность поминать усопших. Иждивай хлебы твоя при гробе праведных,¹⁶говорит Товит сыну своему. Важность сего завещания уже видна из того, что в ряду нравственных правил Товита, она стоит подле заповеди о благотворительности вообще. Твори милостыню, – поучает муж опытный и святый, и тотчас прибавляет, – иждивай хлебы твоя при гробе праведных. Для чего Товит, советуя сыну своему быть благотворительным для всех и везде, повелевает еще иждивать хлебы при могиле ближних, известных своею доброю жизнию и доброю кончиною? По всей вероятности, для того, чтобы честь и память сих последних сохранялась между приемлющими хлебы, и освящалась их благожеланиями и благословениями. Не в утешении родным заповедовал сие делать Товит, ибо он говорит не о полных трапезах и пиршествах, которые точно, устроялись у Иудеев в утешении сетующих, ¹⁷ а только о раздаянии хлебов, как благотворении нищим. Следовательно, слова Товита внушают обязанность, посредством благотворения, поминать усопших. Подобное наставление оставил в своей книге Иисус, сын Сирахов. Благодать даяния, поучает он, над всяким живым да будет, и над мертвецем не возбрани благодати.¹⁸ Здесь опять видно внушение делать добрые дела в память усопшего, – и кроме того, сия заповедь сына Сирахова помещена между такими нравственными наставлениями, за пренебрежение которых угрожают нерадивому и упреки совести, и страх суда Божия.

Правила Товита и сына Сирахова, указывающие на поминовение усопших, сохраняясь в Церкви Ветхозаветной, не могли быть неизвестными в то время, когда снисшел на землю, для спасения людей и устроения Своей Церкви, Иисус Христос. И хотя в делах и словах Спасителя, из которых впрочем многие остались незаписанными в книгах Апостольских, ¹⁹ нельзя указать прямого подтверждения обязанности поминать усопших, тем не менее с достоверностью можно положить, что Спаситель не отвергал оной. Ибо если бы поминовение усопших, по суду Божественного Наставника, было тщетным, то Апостолы сего суда не опустили бы из виду. А они не только запрещали поминать усопших, но еще собственным примером научили других соблюдать сей непременный долг к умершим. Так Апостол Иаков, в своей Литургии,²⁰ между молитвамиза земных братий, полагает ходатайство и за всех усопших, начиная от Авеля, сына Адамова, и до дня сего. Совершитель Литургии молит в ней «Бога духов и всякие плоти, дабы Он успокоил души усопших в селении живых, в радостях райских». В последствии времени Святый Василий Великий, в Литургии, им составленной,²¹ которая в сокращенном виде представляет Литургию Апостола Иакова, – по преложении хлеба и вина в истинное Тело и Кровь Христову, также полагает молитву о почивших в вере, пред животворящею Жертвою «и помяни, Господи, всех прежде усопших в надежде воскресения и жизни вечной, – и покой их, где присещает свет лица Твоего». Подобную молитву за умерших оставил нам и Св. Иоанн Златоуст в своем чиноположении Божественной Литургии.²²

Молитвы, вошедшие в состав древних Литургий, уже сами собою предписывают нам поминовение усопших, как общий и непременный долг всех Христиан. «Священник, по словам Златоустого, как ходатай за весь мир и молитвенник пред Богом, должен очищать грехи не только живых, но и умерших».²³ Равным образом и все прочие члены Церкви должны располагать согласно с ними свой молитвенный дух. Неизвинительно было бы, еслибы кто, молясь о себе самом, не почитал себя обязанным молиться за тех, за которых установлено молиться в храмах. Если моление за усопших вошло в состав общественных Богослужений у первенствующих Христиан, то через сие и ныне каждому Христианину вменяется в обязанность поминать, в своих частных молитвах, преставльшихся ближних. Дионисий Ареопагит замечает: «О молитве за усопших, перешедшей к нам от Божественных наших наставников, нужно передать потомству».²⁴ Конечно, это нужно было для того, чтобы молитва сия повторялась в устах самого отдаленного потомства, и послужила образцом других молитв заупокойных.

В Апостольских постановлениях на поминовение усопших не только указывается, как на законное обыкновение молиться о том, чтобы «Господь отпустил душам их всякий грех вольный и невольный», но и предписываются правила, как соблюдать сие обыкновение, и назначаются известные дни, в которые более прилично творить память по усопших. «По умерших должно совершать псалмопения, чтения и молитвы – в третий день, ради Воскресшего в третий день, также – в девятый день, в воспоминание оставшихся и почивших, в сороковой – по древнему примеру, ибо так оплакивал народ Моисея, наконец, в годовой день, на память умершего». Кроме отделения известных дней, в сих же постановлениях еще заповедуется, чтобы оставшиеся родственники благотворили бедным от имени усопшего, в память его.²⁵

Известно, что в недрах Церкви издревле появлялись люди, которые покушались поколебать силу Христианских догматов, посему неудивительно, что и поминовение усопших подвергалось нападениям врагов и хулителей. В IV столетии был некто Аерий, который (как передает Св. Епифаний Кипрский) говорил, что «поминать усопших не следует; потому что, если бы молитвы помогали усопшим, то никто не стал бы творить добра, но каждый нечестивец, корыстными средствами, снискивал бы себе друзей, чтобы их молитвою избавиться от наказания за злые дела» – Блаженный Августин, перечисляя еретиков своего и прежнего времени, вносить в число их и Аерия, между прочим за то, что он отвергал поминовение усопших.²⁶ А Святой Епифаний, раскрыв вышепредложенное основание Аериева мнения, кратко опроверг оное.²⁷ Четвертый Карфагенский Собор (398г) угрожал отлучением всякому, кто стал бы отказывать в приношениях за усопших, или делал бы оные с неохотою.²⁸ При таких мерах против ереси Аерия, она нигде не могла усилиться. Ибо богомудрые Отцы, поучая собственным примером, не преставали убеждать других и своим словом, что благочестивое поминовение в вере почивших нигде и никогда не должно быть оставляемо. «Где бы ни был погребен скончавшийся в вере и благочестии, – говорит Святой Афанасий Великий (IV в), ты не усомнись возжешь на гробе его елей и свещи, призывая имя Христа Бога²⁹». В последствии времени Собор Вселенский VI, коснувшись в своих определениях Литургий Апостола Иакова, Василия Великого и Иоанна Златоустого, назвал чин сих Литургий «богопреданным» действием, совершаемым Церковью.

Святые Отцы как сами ничего не принимали без твердых оснований, так и в Церкви Христовой не допускали ничего, что было плодом неосновательного произвола человеческого. Стараясь поддерживать между Христианами благочестивое поминовение усопших, они ревностно предупреждали всякое, намеренное и ненамеренное, злоупотребление оного. Так неумеренные рыдания, которые были не согласны с духом Христианского поминовения усопших, часто навлекали на себя справедливое негодование Пастырей Церкви. Святой Киприан, убеждая Христиан удерживаться от такого плача, в котором выражается безутешная скорбь и отчаяние, говорит: «Не должно доставлять язычникам случая – справедливо обвинять нас в том, что мы тех самых, которых мы называем живыми у Бога, оплакиваем, как обратившихся в ничто и погибших, и веру, какую выражаем словами, отвергаем свидетельством сердца³⁰». Еще, при поминовении усопших, требовали строгого пастырского надзора трапезы любви, которая в древней Церкви учреждаемы были при гробах мучеников, в честь их и в память всех усопших. Вместо скромной Христианской трапезы, в некоторых церквах Африканских начали появляться роскошные пиршества. «Мне кажется, -пишет по сему случаю блаженный Августин³¹, – очень легко будет исправить сие постыдное дело, если приношения за души усопших, творимые в память их, не будут роскошны, и всем требующим с готовностью будут предлагаемы, а не продаваемы. Если же кто от избытка веры захочет принести денег, пусть не медля раздаст бедным. Таким образом, не прекратится и поминовение усопших (что могло бы принести не малую скорбь Христианскому сердцу), и сохранится для Церкви то, что повторяется в ней благочестиво и честно».

Впоследствии времени подобные трапезы предлагаемы были в притворах церковных, и за сие подвергались суду шестого Вселенского Собора, который определением своим подтвердил запрещение « творить пиршества в церквах и поставлять в них трапезы³²». В древней Церкви Обращено было внимание и на то, все ли усопшие достойны Христианского поминовения. Недоумение сие определенно решается в правилах³³ Тимофея, Епископа Александрийского, одного из ста пятидесяти Отцев второго Вселенского Собора. Поминовение самоубийц запрещается, дозволяется впрочем поминовение тех несчастных, которые умирают, хотя внезапной смертию, но не в грехе отчаяния.

Подобные ограничения показывают, как много заботились Пастыри Церкви о чистоте поминовения усопших. Но вообще, когда отклоняют злоупотребление вещи, то, чрез сие самое, способствуют истинному её употреблению. Посему, и в отношении к поминовению, когда Святые Отцы хотели уничтожить предрассудки и вредные излишества, унижавшие сие постановление Церкви, то вместе хотели, чтобы поминовение усопших совершалось свято, согласно с духом Веры Христианской, достойной сынов Православной Церкви, и не навлекало на себя укоризны от врагов ее.

Итак поминовение усопших потому уже, что оно завещано нам Апостолами, или как говорит Тертуллиан, что оно «преданием рождено, обыкновением утверждено и верою сохранено³⁴», – имеет высокую важность и достойно, чтобы повсюду и всеми было соблюдаемо. Если бы кто спросил Православного Христианина, на каком основании поминает он усопших; то, прежде других доказательств, он может отвечать, вместе с блаж. Августином³⁵. «Отцы предали нам, и вся Церковь соблюдает это, чтобы за умерших, в общении Тела и Крови Христовой, молиться, воспоминая их при жертвоприношении, приносить за них самую жертву и совершать дела милосердия, для умилостивления Бога за них», или может указать на поучительные слова Епифания Кипрского, которыми сей Святой Отец заключил свое опровержение Аериевой ереси³⁶. «Обычай поминать усопших необходимо соблюдает Св. Церковь, потому что приняла оный от Отцев своих. Кто же может уничтожить завещание матернее и закон отеческий? Не для того ли и написано премудрым Соломоном слыши, сыне, наказание отца твоего и не отрини заветов матере твоея» (Притч. Сол 1:8)?

Первая истина, без которой невозможно было бы поминовение усопших, есть истина бессмертия души человеческой. Если живые поминают усопших, то потому, что связь между теми и другими, утвержденная природою и Верою, не прекращается смертию; ибо, как рассуждает Св. Епифаний, «оставшиеся в живых твердо уверены, что умершие еще живы и не превратились в ничто, что они продолжают бытие и живут у Господа³⁷». Вера Христианская указывает нам на смерть, не как на последний предел бытия душ, отходящих из сей жизни с верою во Иисуса Христа, хотя сам в себе не одинаковый для всех, представляет поминовение, совершаемое о них Православной Церковью, весьма для них нужным и благовременным.

Жизнь по смерти начинается судом над душою. В скончании человека открытие дел его³⁸. Сие открытие начинается действием совести, а совершается особенным определением правды. Божья Душа, подлежа только собственному суду, не могла бы сказать о себе, к избранным или отверженным душам она принадлежит. Посему, за действиями совести неминуемо следует суд Сердцеведца Бога, для Которого удобно, в день смерти, воздати человеку по делам его³⁹. Так как каждый человек умирает в свое определенное время, то каждого и ожидает за гробом особенное истязание. Православная Церковь представляет истязание сие под образом мытарств воздушных, которые, по учению Отцов Церкви⁴⁰, суть многократные встречи души с полчищами духов злобы, дабы она, сопровождаемая добрыми Ангелами, дала во всем удовлетворительный отчет. Такое изображение частного суда согласно с духом откровенного учения. Ибо если премудрый Промысл посылает добрых Ангелов в сей мир на служение для хотящих наследовать спасение⁴¹, а злым попускает искушать человека, как это видно в примере Иова, и из учения Иисуса Христа и Апостолов⁴², то нет никакого основания подвергать сомнению участие духов добрых и злых в суд Правды Божией над душами, отходящими из сей жизни.

Что же должна испытать душа в продолжение частного суда над нею? Тяжело бывает нам, когда подвергаемся суду собственной совести. Один в подобном случае, к своему упокоению требует совета от ближних; другой ищет утешений в вере, иной легкомысленный мечтает заглушить упреки совести удовольствиями мира, но все такие люди ясно свидетельствуют о себе, что внутреннее самоосуждение для них мучительно и что им нужна помощь. Сколь же велик будет трепет души, когда, по разлучении с телом, к невольному ее самоосуждению присоединится страшный суд правды Божией. Если сей суд таков, что на нем, по слову Писания, и праведник едва спасается⁴³, то, не говоря уже о душе нечестивой (которая где тогда явится?), даже для души, менее отягченной грехами, суд за гробом должен быть ужасен. Душа видит, что вступает в мир новый, что связи родства и дружества, к которым привыкла, на которые в сей жизни, может быть много полагалась, уже не имеют силы и значения, – душа «ищет, кто бы ей сопутствовал, и нет сопутника, ищет защитника, и кто защитит ее?⁴⁴»

Как вожделенна тогда будет для души помощь ее ближних. «Если на земле , говорит Св. Ефрем Сирин, переселяясь из одной страны в другую, мы имеем нужду в путеуказателях, то как сие необходимо тогда, когда будем переходить в жизнь вечную?». Представим, что мы окружаем одр Христианина, оставляющего сей мир. Что же мы слышим внутри себя, среди всеобщего безмолвия, пораженные плачевным зрелищем смерти? «Молитесь, – вещает нам голос Христианской любви и сострадания, – молитесь, чтобы душа умирающего отошла с миром, молитесь, чтобы он встретил Ангелов человеколюбивых, молитесь, чтобы он обрел Судию милостивым; воскуряйте фимиам, – он видит присутствие Ангелов, молитесь, – он теперь в страшных муках⁴⁵. Так, благопотребно Христианское поминовение умерших с самой минуты их отшествия из сей жизни.

За судом, которому подвергается каждая душа по разлучении с телом, следует воздаяние – Православная Церковь верует, что души праведные, покрываемые благодатию, невозбранно относятся добрыми Ангелами на лоно Авраамле, то есть на место покоя и прохлады; а души грешные, после праведного осуждения, удаляются от лицезрения Божия на место скорби и мучений. Впрочем и покой праведников и скорбное состояние грешников, до дня всеобщего суда, не есть мздовоздаяние полное, но каждая отшедшая душа, после предуготовительного суда над нею, остается еще в ожидании или полного обилия вечных радостей или более тяжких вечных мучений.

Тайнозритель, Св. Иоанн Богослов, видел некогда под алтарем, то есть в близком общении с Иисусом Христом, души мучеников, избиенных за слово Божие и свидетельство свое. Когда сии праведники стали молить Господа о прекращении бедствий, претерпеваемых земными подвижниками, и об отмщении за кровь свою, то даны быша коемуждо их ризы белы, и речено бысть им, да почиют еще время мало, дóндеже скончаются и клеврети их, и братия их, имущии избиени быти, якоже и тии⁴⁶. Хотя праведники, просившие праведного мздовоздаяния, заслужили оное своим страданием за веру, однакож им повелевается почить, доколе внидуть в сей покой все исповедники истинной Веры. Но как твердые ревнители Веры будут и при конце мира, ибо их благочестием и мир стоит, то сие показывает, что полной награды древние праведники будут ожидать до скончания мира, до всеобщего суда. « Всемогущий Бог, – говорит блаженный Августин⁴⁷, – как многочадный Отец, к возвратившимся с поля детям Своим вещает так, – хотя и настало время вашего успокоения от трудов; но подождите братий ваших, и когда вместе соберутся, тогда вместе вкусите пищи». Для сего даны мученикам белые ризы, которые означают здесь их готовность к брачному пиршеству на вечери брака Агнча⁴⁸. Святый Златоуст, обьясняя слова Апостола Павла и сие вси послушествовани бывше верою, не прияша обетования, говорит⁴⁹: – «Какая это ожидаемая награда, какое мздовоздаяние? То, которое Бог уготовал любящим Его, то, кторого не видал глаз, не слыхало ухо, и которое на сердце человеку не восходило. Не прииша столько протекло лет после земной победы праведников, и они еще не получили! Помысли, сколько времени Авраам и Апостол Павел остаются в ожидании, доколе ты совершишься, дабы тогда вместе с тобою получить награду. Видишь попечение Божие? Не сказал Апостол, да не без нас увенчаются, но да не без нас совершенство приимут. Предшествовали они нам в подвигах, но не предвосхищают у нас венцев. Бог их не оскорбил, а нас почтил».

Предначинательный покой душ праведных показывает, что и участь душ грешных до дня всеобщего суда еще не такова, какою будет после сего суда. Апостол Петр учит, что если Бог и ангелов согрешивших связал узами адского мрака, для сохранения их на суд, то, конечно, умеет Он и нечестивых соблюдать ко дню суда и наказания⁵⁰. Хотя души грешные, перешедши в мир духовный, не остаются без наказания, но Апостол учит, что он и при этом

мучении, какое испытывают, соблюдаются еще ко дню суда для большего наказания. Отсель видно, что наказание души грешных, по смерти, еще не полное и их безвозвратная погибель раскроется тогда, когда Судия скажет им отыдите во огнь вечный. Блаженный Августин так объясняет сие⁵¹. «Апостол (Петр), когда сказал, что нечестивые, связанные вечными узами, блюдутся на суд великого дня, то чрез се соблюдение обозначил ту казнь, которой они еще не чувствуют, а чрез узы – настоящую, которую уже испытывают».

Окончательный суд над всеми людьми последует при кончине мира, по всеобщем воскресении. Тогда всем явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага или зла⁵². Как полный человек состоит из души и тела, и в теле проходит он время земного испытания, то и полное воздаяние за дела свои получит он не прежде, как по новом чудесном соединении души с воскресшим телом. «Хотя душа, учит Св. Златоуст⁵³, пребывает постоянно и пусть будет она бесконечно бессмертна, как и на самом деле; впрочем без плоти не получит неизглаголанных благ, равно как и не подвергнется мучению. Ибо все откроется пред судом Христовым, да приимет каждый, что сделал в теле. Если тело не воскреснет, не увенчается и душа, и останется вне небесного блаженства». Сие слова Вселенского Учителя не то показывают, что душа без тела непричастна ни блаженству, ни мучению, а то, что каждая душа до дня воскресения более ожидает, нежели сколько ощущает». Получили ли праведники награды и грешники наказания? – пишет Афанасий Александрийский⁵⁴. – Никак. Но самая радость, которую ощущают теперь души Святых, есть наслаждение не полное, как и печаль грешников есть также не полное наказание. Когда Царь зовет друзей к пиршеству своему, а осужденных к наказанию, то званные на вечерю даже до часа вечери пребывают в радости пред домо Царя, а преступники, заключенные в темницу, предаются печали, доколь не придет Царь. Точно также должно думать и о душах праведников и грешников, доныне преселившихся от нас». Св. Амвросий Медиоланский⁵⁵ о состоянии души по смерти тела пишет. «Одне из них ожидают себе окончательного наказания, а другие – славы, впрочем как те пребывают не без мучения, так и сии не без наслаждения, ибо им открыты – и предназначенная награда славы, и будущие казни, стыд и поношение». Так же учить о состоянии душ отошедших Св. Дмитрий Ростовский – «Прежде дня судного, говорит он⁵⁶, несть совершенного мздовоздаяния человеку, яко ниже мучение во аде содержимым. По дни же судном будет совершенное мздовоздаяние по телу и по душе». Православная Церковь, во свидетельство сей веры, положила читать в Синаксаре на мясопустную субботу, что «души Святых пребывают ныне в некиих местах отлученных, а души грешных особо те радуются, надеясь получити блага неизглаголанные, а сии печалятся от ожидания будущих мук»⁵⁷.

Итак души, отходящие из сей жизни, приимут полное мздовоздаяние не прежде всеобщего воскресения и суда, до наступления которого одне из них предвкушают блаженство, другие же предощущают будущие мучения. Главная причина, почему устрояет так Промысел судьбу душ, заключается в нравственном их состоянии. Известно, что и между душами праведными бывают такие, которых добродетель еще не совершенно очистилась в горниле земного испытания, и оттого они переносят в мир духовный какое-нибудь несовершенство, которое, однако же, может послужить препятствием к немедленному и совершенному их прославлению. «Есть души праведные, – говорит Св. Григорий Двоеслов, которые отстоят от царствия небесного некоторыми обителями. Таким отстоянием что иное показывается, как не недостаток совершенной правды»⁵⁸. Теперь, если самые праведники, по свойству несовершенной правды, прямо, но переход в жизнь вечную еще не могут войти в полную славу и блаженство, то несравненно менее сие возможно для тех душ, которые за свои добродетели достойны награды, но грехи слабости удаляют оную от себя. Большая часть Христиан такова, что их жизнь земная есть смешение действий чистых и нечистых, борьба добрых стремлений с греховными желаниями и страстями, клонящаяся то на ту, то на другую сторону. А все сие может служить для душ, несовершенно очистившихся от греха, важным препятствием к получению блаженства. Впрочем, так как они отходят из сей жизни с живою верою в Спасителя и с чувством нелицемерного сокрушения о грехах, и переносят в другую жизнь грехи слабости и неведения, а не отчаяния и ожесточения, то сии души, хотя и подвергаются наказанию, но и в состоянии скорби не все источники помощи и утешения для них заграждаются. По слову Златоустого⁵⁹ «кто со многими, как добрыми, так и худыми делами переходит в будущую жизнь, тот может получить некоторое утешение в самом наказании и мучениях». Никакое утешение не имело бы места, если бы для душ, не совсем чистых от греха, было бы все потеряно, по переходе их в жизнь вечную в таком случае, был бы слышен только вопль их отчаяния.

Но в небесный Иерусалим не имать внити всяко скверно⁶⁰. А кто из Христиан назовет себя чистым от скверны? Аще речем, якро греха не имамы, себе прельщаем⁶¹. «Никто не может хвалиться чистым сердцем, помышляя, что и звезды нечисты пред Богом. Пали ангелы с неба, нечисты звезды, и даже младенец, живший на земле один только день, не без греха. Что же скажем мы о себе? Неужели можем похвалиться чистым сердцем? Да не будет. Итак, если все мы грешники, все во грехах зачаты и рождены, все ведем жизнь греховную, и все во грехах, хотя иные и простительных, умираем, то все и имеем нужду в милосердии»⁶². С другой стороны, кто в сей жизни не успел заслужить милосердия небесного Судии, тот за гробом не может сего сделать собственными силами. «После отшествия из сей жизни не время каяться. В настоящем веке можно что-нибудь исполнить; но в будущем невозможно сделать ничего доброго в удовлетворении за грехи»⁶³. Сколь же посему затруднительно состояние душ, которые желают и ищут помилования и однако же своими заслугами приобрести онаго не могут?» Ожидают они нас, – говорит блаженный Августин, чтобы получить помощь чрез нас, ибо время делания отлетело от них. Взывают ежеминутно души, вверженные в темницу, – и нет им утешителя. Вот лежит и стонет больной, и врачи утешают его, взывает в мучениях душа, отшедшая с верою, и нет человека, кто бы ответил на зов ее»⁶⁴.

Тогда как никто из нас не может, естественным образом, объяснить себе, какая и в какой мере нужна помощь отшедшим нашим собратиям, их нужде внимает Церковь, общая всех Матерь. Она принимает участие в их трудном положении, потому что общение их с нею не прекращается их смертию. Все Христиане умершие и живые составляют одно духовное тело в Иисусе Христе, который возглавил всяческая на небеси и на земли⁶⁵. Вы есте тело Христово,– говорит Апостол⁶⁶. Аще страждет един уд, с ним страждут все уди, аще ли же славится един уд, с ним радуются все уди. Посредством единения во Христе Иисусе, страдания членов Церкви, отшедших из сей жизни, возбуждают страдание в членах ее живых и подвизающихся на земле. И как, вообще между членами тела, болезнь одного из них врачуется посредством другого, так и недуги душ отошедших требуют врачебной помощи от Христиан, пребывающих на земле. Посему Церковь сущая на земле и призывает своих членов к неленостному поминовению «всех прежде почивших». «Не ленимся, – убеждает ⁶⁷ Св. Иоанн Златоуст, – помогать отшедшим, когда предложено очищение⁶⁸всего мира. Посему, в сие время мы с дерзновением молимся о всей вселенной, и усопших воспоминаем с Мучениками, Исповедниками, Священниками. Ибо все мы составляем едино тело, хотя одни уды славне других».

Находясь в столь тесной связи с отшедшими чадами своими, Святая Церковь старается подать всем им всякое утешение, какое только от нее зависит. Как добрая мать бодрствует над спящими детьми своими, – то подходит к одному, то к другому, желая успокоить их своими материнскими ласками, и потом воссылает теплую молитву, чтобы Ангел Хранитель пребыл неотступно при слабых младенцах и устранил от них воображения все беспорядочные сновидения, точно так же Святая Церковь бдит над усопшими чадами своими и провожая их ко сну смертному своими благословениями, не престает и после ходатайствовать за них, чтобы Бог милости и щедрот избавил их от тех страшных видений, какие встречают душу за гробом, и Сам отер всяку слезу от очию их⁶⁹. В сем попечении Святая Церковь никому из отшедших чад своих не отказывает без особенных причин. Молится она и за тех, которых жизнь была безукоризненна, ибо знает, что и для праведников не излишнее ее предстательство, дабы совершеннее было их прославление на небе. Она не престает ходатайствовать о них дотоле, пока не уверится чудесными знамениями, что поминаемые уже предвкушают блаженство, им определенное. И сами приемлют дерзновение молить Небесного Отца о подвизающихся на земле своих братиях⁷⁰. Тем более ходатайствует Святая Церковь о таких усопших, которых земное странствование подвержено было многим преткновениям. Она простирает свою попечительность на всех отшедших грешников; ибо знает, на какой степени скорбного состояния стоит каждый из них, и кто более других имеет нужду в ее молитвенном поминовении. В сем случае, она подобна благочестивым родителям, которые, отпуская детей своих в страну дальнюю, тем заботливее и усерднее поминают их в своих молитвах, чем неизвестнее их новая участь. Не дерзает Святая Церковь ходатайствовать только за тех усопших, которые еще на земле запечатлены были явным знамением отвержения. Таковы все те, которые, намеренно упорствуя во зле, умирают в состоянии ожесточения или отчаяния, они еще и в сей жизни суть мертвые члены Церкви, и уже здесь делаются недостойными ее общения и любви.

Если для душ отшедших так нужна помощь Церкви, и если, до дня всеобщего суда, с их стороны ничто, кроме грехов неверия, ожесточения и отчаяния, не препятствует Христианскому поминовению их на земле; то естественно рождается вопрос, какое уверение имеет Церковь, что, по ее ходатайству, состояние душ поминаемых действительно изменяется у лучшему, и в чем собственно состоит сия перемена?

Святая Церковь, обращаясь с молитвами в Богу, никогда не оставляет надежды, что ходатайство ее будет услышано и принято Богом. «Владыко всех Боже, Спасителю наш, – молит Святая Церковь в день Пятидесятницы – Надежде всех концов земли и сущих в мори далечи, Иже, в сей всесовершенный и спасительный праздник, очищения убо молитвенная о и ке во аде содержимых сподобивый приимати, великия же нам подаваяй надежды ослабления содержимым от содержащих я скверн, смиренных Твоих рабов, молящихся Ти, и упокой души рабов Твоих, прежде усопших, на месте светле, на месте злачне, на месте прохлаждения отонудуже отбеле всякая болезнь и воздыхание, и учини духи их в селениях праведных, и мира и ослабления сподоби их»⁷¹. В сих молитвенных словах выражается и то, какой благотворной перемены для душ отшедших ожидает Церковь, поминая их, и то, на чем основывается ожидание ее. Сам Бог и Спаситель наш, Иисус Христос. Есть упование наше и основание надежды нашей.

Св Иоанн Златоуст поминовение усопших почитает «постановлением Божия человеколюбия»⁷². Не словами закона начертано сие постановление, но примерами неизреченного милосердия к роду человеческому. «Преблагий Господь, – говорит Св. Иоанн Дамаскин, – преображается собственным человеколюбием. Хотя и сказано было Ниневия разорится; однакож она не разрушена, и милость восторжествовала на суде. Также Езекии говорит Бог заповеждь дому твоему, умреши бо ты, и не будеши жив, но он не умер. Благость победила и здесь, так как и во многих других судах, и всегда будет побеждать, даже до последнего воздаяния». « Велико, – говорит еще богомудрый наставник, – правосудие Владыки всех, Бога, а гораздо более благость, ужасны угрозы, но ни с чем несравненно человеколюбие Божие; страшны осуждения, но неизреченно море щедрот Его»⁷³. Если же Бог и Сам благоволит являть Себя чаще в животворных знамениях любви, нежели в строгих действиях правосудия, то не скорее ли является любовь Его там, где к Его собственному желанию помиловать согрешивших присоединяется моление Церкви о помиловании? «Если, как учит Св. Иоанн Златоуст⁷⁴, ради Павла спасал многих, если для одних миловал других, то как покажет подобной милости и для нас?»

Тот заблуждается, кто думает, что, основываясь на примерах милосердия Божия, являющихся в сем мире по ходатайству людей, нельзя еще простирать подобного ходатайства за пределы сего мира, о душах усопших. Царство Твое, – взывает Псаломник к Царю мира⁷⁵, царство всех веков, и владычество Твое во всяком роде и роде. Живет ли человек здесь на земле, преходит ли в другой мир, он всегда пребывает во власти единого Всемощного Царя, Которого владычество не ограничивается ни местом, ни временем. Царство живых и царство мертвых, по-видимому, противоположны между собою, в самом деле составляют единую область, управляемую Всевидящим Царем. Аще живем, аще умираем, Господи есмы.⁷⁶ И время нашей жизни, и часть нашей смерти, и участь по смерти зависят от единой, вечной воли Господней.

Один и тот же Бог владычествует над живыми и мертвыми следственно, не простирается ли на тех и других и его милосердие? Бог наш несть Бог мертвых, но Бог живых вси бо Тому живи суть⁷⁷. Так все, отходящие из временной жизни, продолжают жить под владычеством Божиим. И Бог, по Своему существу и совершенствам, неизменен.

Совершая чудеса Своего благого промышления в мире живых, Он не престает быть благим и к отшедшим. Все сие подкрепляет надежду Христианина, поминающего усопших. Ибо не бывает ли и в земном обществе, что, когда подданные ходатайствуют за своего ближнего, живущего в далеком краю государства, полновластный правитель, уважая предстателей, скоро исполняет прошение? Подобно сему, где бы ни было местопребывание душ отшедших, однакоже оно не за пределами владычества Божия, следовательно, как близок Господь всем призывающим Его⁷⁸, так близок Он и к тем, за кого мы призываем Его. Мы веруем, что ходатайство за живых может быть услышано Всеведущим, посему самому должны веровать, что Им может быть принято и ходатайство за умерших. Один милосердный Господь дает дыхание живым и жизнь умершим. И не Сам ли Он обещал каждой верующей в Него душе еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати исчадия чрева своего? Аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе⁷⁹. Теперь, когда общая всех Матерь – Святая Церковь не только не забывает своих чад, но поминает их пред Отцем Небесным, и просит веру их в Него вменить вместо дел, то сие знаки ее материнской любви являются совершенно согласными с человеколюбивым Божием промышлением о живых и умерших. Святой Златоуст на слова Апостола аще живем, аще ли умираем, Господни есмы, говорит: «Видишь ли, как сильно Его владычество? Видишь ли, как всеобъемлющ Его промысел? Что говорит о живых? Бог промышляет и об умерших»⁸⁰.

После сего нет сомнения, что, любвеобильным своим помышлением Своим помышлением о живых и умерших Бог Сам подает первым благонадежный повод свидетельствовать братолюбие к сим последним. Но так как, из всех примеров человеколюбия Божия, самый высокий и самый благотворный показан Сыном Божиим в спасении рода человеческого от греха, проклятия и смерти, то в сем примере мы находим и самое сильное побуждение поминать усопших, и ясное уверение, что ходатайство за них не напрасно.

Иисус Христос умер на кресте не за тех только, которые в то время жили на земле, но и за всех, которые преселились из сей жизни. На сие бо Христос и умре, и воскресе, и оживе, да и мертвыми и живыми обладает ⁸¹. Если же благодатное владычество Иисуса Христа простирается и на царство мертвых, то можно еще ожидать прощения и свободы тому Христианину, отшедшему в жизнь вечную, который, хотя за свои земные дела не смел обещать себе ничего, кроме заслуженного наказания, в прочем до смерти не терял веры в спасающую благодать Христову. История нашего спасения утверждает как то, что отпущение грехов за гробом не безусловно невозможно, так и то, что благодать заслуг Христовых еще действует ко спасению душ отшедших.

В одной беседе с Иудеями Иисус Христос, желая показать им важность греха против Святого Духа, говорит так⁸². Всяк грех и хула отпустится человеком, а иже речет на Духа Святого, не отпустится ему ни в сей век, ни в будущий. Хотя здесь главным образом утверждается, что виновные в хуле на Духа Святого лишаются навсегда надежды получить прощение в сем смертном грехе, впрочем слова Спасителя не отпустится ни в сей век, ни в будущий, дают место другому заключению, такому, что есть грехи, которые могут быть отпущены и в будущем веке. Иисус Христос нисколько не возвысил бы важность греха против Духа Святого, присовокупив, что он не отпускается по смерти, если бы прощение по смерти было совершенно невозможно, ибо в таком случае этот грех был бы одинаков, по своим следствиям, со всеми прочими грехами. Посему, когда Спаситель внушает, что хула на Духа не отпускается и в век будущий, то очевидно предполагает возможность отпущения некоторых грехов по смерти. Так верила издревле и Церковь Иудейская. Анна, мать Самуилова, в молитве своей исповедует⁸³, что Бог не только возводит в ад, но и возводит из него. Ту же веру ясно выразили Иудеи во времена Маккавейские в благочестивом поминовении убиенных на брани, да от греха очистятся⁸⁴. Иудеи, слушавшие Спасителя, как почивавшие на Законе, конечно, знали все это, и следственно, словам Божественного Наставника о хуле на Духа не могли дать другого объяснения, кроме того, что виновный в сем тяжком грехе никогда не будет прощен и возведен из ада. Блаженный Августин о сем так рассуждает. «Некоторым душам после наказания, какое претерпят по смерти, будет оказана милость Божия в том, что они не будут посланы в огнь вечный. Иначе не совсем справедливо было бы сказано об известных грешниках, что им не отпустится ни в сей век, ни в будущий, когда бы не было таких, которые. Если не в сей, то в будущий век получат прощение»⁸⁵. Тоже самое говорит и Феофилакт, объясняя слова Христовы убойтеся имущаго власть воврещи в геену⁸⁶. «Смотри, Христос не сказал убойтеся Того, Кто, по убиении, ввергнет в геену, но – Который имеет власть ввергнуть. Ибо умирающие грешники не непременяемо ввергаются в геенну, но сие состоит во власти Божией, так что Бог может и не простить их. Посему не престанем умилостивлять Того. Который имеет власть ввергнуть, но не непременяемо употребляет власть сию, а может даровать и прощение»⁸⁷.

Что спасительная сила заслуг Иисуса Христа касается и душ отшедших, это особенно подтверждается славным сошествием Его во ад. Сущность сего догмата состоит в том, что Спаситель Своею душею, в то время, как тело Его пребывало во гробе, сходил в ад и, силою Своих страданий, разрушил державу смерти и извел из ада узников, с верою ожидавших Его пришествия. « Непричастный греху Христос, – говорит Св. Амвросий Медиоланский⁸⁸, когда снисшел в преисподняя ада, то, разрушив адские вереи и врата, и поправ владычество смерти, исторг из челюстей диавола души, связанные грехом, и воззвал их к жизни, и таким образом Божественному торжеству Своему дал вечное знаменование, возгласивши где ты, смерти, жало? Где ты, аде , победа?»⁸⁹ Так, победа Иисуса Христа над адом, поколику есть победа совершенная и вечная, служить утверждением той нашей надежды, что польза оной простирается и на души, ныне отходящие в жизнь вечную. Хотя есть и ныне души, которые за грехи свои нисходят во ад, но если они пришли отсель необремененные смертными грехами ожесточения и отчаяния, то их нисхождение тогда только будет решительным и их заключение вечным, когда врата ада, разрушенные крестом Спасителя, заключены будут на веки. А сие, по благости Божией, последует не прежде, как уже изречен будет окончательный приговор грешным людям и злым духам. До дня последнего суда спасающая благодать Христова еще может проникать в темницу духов чрез вереи сокрушенные, как проник некогда дух Иисуса Христа сквозь заключенные.

Средством к изведению душ из ада Иисус Христос употребил проповедь, как сие ясно утверждает Апостол Петр. Христос единою о грестех наших пострада, праведник за неправедники, да приведет ны Богови умерщвлен убо быть плотию, ожив же Духом, о Нем же и сущим в темнице духовом, сошед, проповеда противльшимся иногда⁹⁰. Апостол пишет сие Христианам, и, как видно из связи речи, желает побудить их к Благодушному перенесению обдержащих скорбей. Для сего Апостол указывает им на Иисуса Христа, Который, Сам пострадав невинно, принес во ад радостную весть об окончании бедствий современников Ноя и других, чаявших избавления. Сии несчастные, подвергшись страшной казни за отвержение Ноевой проповеди, раскаялись в своих грехах и с чувством раскаяния перешли в жизнь вечную. Терпя там наказания за прежнее упорство, они впрочем не преставали и раскаиваться в нем, и ожидать избавления по вере в заслуги Обетованного. Чувства раскаяния приготовило их к принятию проповеди сошедшего во ад Искупителя; что и было причиною их освобождения от уз ада⁹¹. Если же противльшиеся иногда Божию долготерпению освободились, чрез принятие благодатного учения, от уз ада, то вера уповает, что не невозможно получить прощение во грехах и тем узникам духовной темницы, которые, в земной жизни, хотя оскорбляли благодать Божию грехами слабости, но переселились отсель в общении с Православной Церковью и с упованием на милосердие Божие. Здесь нет противоречия словам Пророка Давида⁹² во ад кто исповестся Тебе? Св. Иоанн Дамаскин говорит: «Ужасны угрозы Всеназирающего, но их побеждает неизреченное Его человеколюбие; ибо после того, как сказал сие Пророк, без сомнения было исповедание во ад – исповедание тех, которые, во время спасительного сошествия Господа, там уверовали»⁹³.

Проповедь Спасителя во ад была предварена проповедью Иоанна Предтечи, который, как поет Церковь, «благовестил и сущим во ад Бога, явльшегося плотию, вземлющего грех мира»⁹⁴. Святый Ипполит говорит⁹⁵: «Он (Предтеча) тем, которые были до него во аде, первый проповедовал, возмещая им сошествие туда Спасителя». Также учит Св. Григорий Богослов⁹⁶: «Кто предтеча Иисуса? Иоанн, как глас Слова и светильник Света, взыгравший во чреве пред Иисусом, и предшедший Ему во аде, дабы возвестить там пришествие Его». Событие сие служит новым доказательством того, что благодать заслуг Христовых спасительна, при известных условиях, и для душ отшедших. Ибо хотя проповедь Иоанна Крестителя о покаянии, возвещенная им на земле, касалась собственно его современников, однако же предмет Иоанновой проповеди – благодатное царство Божие, и цель оной – приготовление ко вступлению в сие царство, равно относятся к людям всех мест и времен, поколику Иисус Христос есть Единый Спаситель всего рода человеческого. Равным образом, когда благовестие о явлении Бога во плоти перенесено было Иоанном Крестителем за пределы сего мира, то и там предмет ее соделался предметом вечной радости, хотя самая проповедь предложена была только ветхозаветным узникам ада. Ибо не то только проповедовал Иоанн Предтеча во аде, что все содержимые в нем, если уверуют в грядущего Мессию, скоро получат свободу, но, без сомнения, и то, что проповедуемый Мессия скоро явится, как вечный победитель смерти и ада. Иоанном Предтечею возвещена в мире духов спасительная истина, проповеданная, несколько после, святыми Апостолами всему миру, – что Иисус Христос есть очищение грехов наших, не наших же точию, но и всего мира⁹⁷.

Но совершенно уповая на приносимую благодать откровением Иисус Христовым⁹⁸, и прося Отца Небесного облегчить участь умерших братий наших, не оскорбляем ли мы своим дерзновением Правосудие Божие, которое определило, чтобы каждый в будущей жизни принял по делам своим и пожал там то, что посеял в жизни настоящей⁹⁹? «Все сие, – рассуждает¹⁰⁰ Св. Иоанн Дамаскин, – относится к пришествию Творца, к страшному суду и скончанию мира. Ибо тогда не будет места никакой помощи, и всякое утешение будет невозможно». Само собою разумеется, что подобные угрозы изрекаются вечным Правосудием для того, чтобы мы, зная непременную кару упорным грешникам, не предавались беспечно порокам, в надежде на заступление Церкви за нас по смерти, и сами старались со страхом и трепетом содевать свое спасение. Впрочем, определение Правосудия Божия ни мало не ослабляет ходатайством Церкви за усопших. Главное основание, по которому каждый умирающий может удостоиться ходатайства Церкви, есть вера в заслуги Иисуса Христа – Спасителя мира. А вера и приобретается и совершенствуется добрыми делами в настоящей жизни. Но правосудный и благий Бог принимает благочестивое поминовение, как дополнение того, чего не доставало у веры души отшедшей, и потому милует ее, не нарушая вечных законов правды. Блаженный Августин говорит¹⁰¹: «Здесь приобретается заслуга, по которой может каждый после сей жизни получить или облегчение, или тягость. Никто не должен надеяться по смерти заслужить у Бога то, что отверг здесь. Так Церковь, стараясь помочь усопшим, действует не вопреки Апостольскому учению всем явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла».

Итак, вера в неизреченное милосердие Божие обещает нам самую благотворную перемену в состоянии тех душ, о которых в Церкви возносятся молитвы. Имея в виду сие твердое основание, Отцы Церкви, когда в учении своем касались поминовения усопших, поставляли, вне всякого сомнения, пользу оного. Святой Дионисий Ареопагит утверждает¹⁰², что поминовение усопших «действительно для тех, которые достойны молитв» церковных. Св. Кирилл Иерусалимский, в изъяснении Литургии, говорит¹⁰³: «Воспоминаем преставльшихся Отцов и Епископов, и вообще всех прежде почивших, веруя, что превеликая будет польза душам, о которых возносится моление». Св. Епифаний пишет¹⁰⁴: «Когда произносим в молитвах имена усопших, то, что может быть полезнее сего, что благоприличнее, что достойнее удивления?» Также Св. Ефрем Сирин просит знаемых своих вспомоществовать ему, по отшествии, молитвами, потому что «для умерших благодетельны поминовения, за них совершаемые»¹⁰⁵. Св. Иоанн Златоуст, советуя неразумное сетование о умерших умерять благочестивым поминовением их, указывает на сие, как на дело самое полезное. «Если отшедший, – говорит он¹⁰⁶, – был грешен, то не плакать должно о нем, а творить милостыни и приношения, которыми еще можно помочь ему». В другой беседе¹⁰⁷: «Не напрасно бывают приношения за умерших, не напрасно молитвы , не напрасно милостыни. Все сие устроил Сам Дух Святой, дабы мы взаимно помогали друг другу». И еще: «Если умер грешник, то должно, по возможности, помогать ему не слезами, но молитвами, милостынями и приношениями»¹⁰⁸. « Не должно сомневаться, – говорит¹⁰⁹ блаженный Августин, что душам усопших вспомоществуют молитвы Церкви, спасительная жертва и милостыни, за них раздаваемые, да будет Господь к ним более милостив, нежели сколько заслужили они по грехам своим». « Да молится каждый за своих ближних, да приносит жертвы, да ходатайствует за них пред Господом. Вот чем можно помочь ближним, вот отрада упокоевающимся, вот врачевство для усопших»¹¹⁰. Св. Иоанн Дамаскин, приводя свидетельства многих древних Отцев Церкви о пользе поминовения, прибавляет: «Таинниги и самовидцы Слова, ученики и божественные Апостолы, не без причины, не напрасно, и не без рассуждения установили, при страшных, пречистых и животворящих Тайнах, совершать поминовение о верных усопших. Непогрешающая Христианская Вера ничего бесполезного не приняла, но все полезное, богоугодное и весьма способствующее ко спасению»¹¹¹.

В предложенных словах Отеческих указывается все те благочестивые действия, посредством которых в Православной Церкви совершается поминовение усопших. Дабы видеть благотворность сих действий, рассмотрим каждое из них порознь, именно молитву, благотворительность и бескровную жертву, совершаемые за усопших.

I Христианская молитва за умерших начинается и совершается под руководством Духа Святого. «Не просто диакон, – учит Св. Иоанн Златоуст¹¹², – возглашает во храме и о всех прежде почивших отцах и братиях, не диакон издает глас сей, но Сам Дух вопиет его устами». В другой беседе¹¹³ тот же Святой Отец говорит: « Не напрасно тот, кто предстоит алтарю, когда совершается страшное Таинство, восклицает и о всех, во Христе почивших. Действия наши не суть лицедейство, – да не будет сего, но совершаются они по устроению Святого Духа».

Как устроение промыслительного Духа Божия, молитва о умерших направлена к их спасению. Прежде всего Церковь молится об очищении всех грехов, которые понесли души с собою из сей жизни. «Молитва, – говорит Дионисий Ареопагит¹¹⁴, – испрашивает у богоначальной Благости оставление всех прегрешений, содеянных усопшим по немощи человеческой». «Для чего ты, – вопрошает Св. Иоанн Златоуст, – по смерти кого-либо из присных созываешь нищих, просишь священников, чтобы о нем молились? Не для того ли, чтобы умерший получил успокоение, чтобы Судия был милостив к нему?»¹¹⁵ А как скоро по молитве живых снимается с души грешной бремя грехов её, то милосердие Божие освобождает её и от бремени наказаний, следующих за грехи, и таким образом для нее не остается препятствий войти в тот покой, который уготован душам чистым и безгрешным. «Молитва, по слову Св. Димитрия Ростовского¹¹⁶, есть ключ к сокровищам небесным». Как каждый Христианин, ищущий спасения, чрез молитвенную беседу с Богом приобретает несомненную надежду на вечное блаженство, так и тот, кто ищет спасения умерших ближних, может посредством молитвы отверзти им врата рая. Но как молитва о собственном спасении для того только бывает «ключом к сокровищам небесным», кто молится в духе истинного покаяния и живой веры, так и молитва о умерших может быть полезна только тем из них, которые старались воспитать в себе чувство раскаяния во грехах, и скончались в вере и надежде о Христе Иисусе. Не отворит дверей рая сей ключ царствия небесного тому, кто упорно отвергает и покаяние, и веру, как учит Апостол есть грех к смерти, не о том глаголю, да молится¹¹⁷.

Влияние молитвы на состояние душ отшедших не подлежит сомнению от того, что очевидным образом трудно изъяснить оное. «Молитвы за умерших, – говорит Св. Епифаний¹¹⁸, полезны по тому же учению святому, по которому мы питаем добрую надежду, что и молитвы за отшедших в страну дальнюю для них не бесплодны». Если бы сила молитвы ограничивалась пространством, то не напрасен ли был бы труд любви Христианской – молиться за отсутствующих? Меж тем сила подобной молитвы несомненна. Так, например, сила молитв благословений родительских проникает чрез моря и пустыни, и доброму сыну, живущему на далекой стороне, доставляет дни благополучные и благопоспешение в делах. Сего ничем другим нельзя изъяснить, как только тем, что сам благий Промысел так устрояет, что сила молитвы, которой, как говорит¹¹⁹ Св. Златоуст, «нет ничего сильнее», проникает всюду, не смотря на случайные преграды. Как в нашей телесной природе существуют особенные органы для передавания душе внешних, чувственных впечатлений, так и в самой душе есть некоторый невещественный орган, которым она восприемлет от других нравственных существ впечатления чисто-духовные. Обладая такою способностью, души отшедшие удобно могут сочувствовать душе, касающейся их своею молитвою. Св. Ефрем Сирин, желая показать пользу молитвы живых за умерших, говорит. «Смотрите, вот и пример сему представляют некоторые творения Божии, как-то виноградь, его зреющие грозды в поле и выдавленное вино в сосудах, когда созревают ягоды на виноградной лозе, тогда вино, стоящее в доме неподвижно, начинает волноваться, как будто хочет убежать. Есть также растение, которое, находясь в доме, дает отпрыски, когда тоже растение, посаженное в поле, начинает расти. Итак, если и растения имеют между собой тайное сообщение, то не более ли для умерших понятны молитвенные приношения? Когда благоразумно признаешь то, что сие происходит сообразно с природою тварей, то представляй себе, что ты начаток тварей Божьих»¹²⁰.

Все сие в душах отшедших бывает по благодати Господа, соединяющего, в Своем владычестве, и живых, и мертвых. Как без Его всевидящего и всепромышляющего Провидения молитвы за отсутствующих не могли бы иметь силы, так тот же всеобъемлющий Промысел способствует, чтобы сила молитвы проникала в другой мир, и души отшедших, в нем пребывающие, могли ощущать сладость оной, когда за них приносится она на земле. Отказано было, как повествует притча¹²¹, в капле воды жестокосердному богачу, сжигаемому совестью и мучениями адскими по капля росы благодатной, восходящая от молитвенных слез Христианина, силою всевидящего Духа Божия, еще может доставить некую прохладу такой душе, грехи которой не утвердили великой пропасти между нею и радостями райскими. Бывали случаи, когда сами отшедшие Христиане соутешались вместе с живыми своими молитвенниками, являясь им «светлыми и превознесенными». Таковым видел Св. Григорий Богослов¹²²умершего своего брата. Подобные случаи не редки в жизни святых подвижников, которые и прилежно молились об умерших, и имели очищенную Благодатию способность испытывать силу молитв своих.

«Был в Римской Церкви, – повествует Св. Григорий Двоеслов¹²³, – диакон, по имени Пасхазий, муж примерной жизни, милостивый к нищим и строгий к самому себе. Когда, в его время, на место умершего Папы Римского представлены были избирательному Собору два лица – Лаврентий и Симмах, и когда последний был единодушно избран и возведен на епископский престол, то Пасхазий, приверженный к Лаврентию, вознегодовал на избрание соборное, почитая оное неправильным, и в сем грехе негодования на Пастырей посвящавших Симмаха скончался. Спустя немного после своей кончины, Пасхизий является Герману, Епископу Капуанскому, и говорит ему: «Я нахожусь на месте наказаний за то, что держась Лаврентия, думал против Симмаха, но ты помолись за меня Господу, и если чрез несколько дней я не явлюсь тебе снова, то знай, что молитва твоя услышана». Благочестивый Епископ исполнил просьбу , – и так как нового явления не последовало, то он уверился, что его смиренная молитва снискала душе Пасхизия вечное успокоение».

«Один из богоносных Отцов, – говорит Св. Иоанн Дамаскин¹²⁴, – имел ученика, жившего в беспечности. Когда сей ученик, в таком нравственном состоянии, застигнут был смертию, то человеколюбивый Господь, после молитв, произнесенных старцем со слезами, показал ему ученика его, объятого пламенем до шеи. Когда же старец еще много подвизался и молился, то Бог показал ему юношу, стоящего в огне по пояс. Потом, когда Святый к трудам приложил новые труды, то Бог в видении явил его старцу совершенно избавленным от огня».

«Однажды, – рассказывает Св. мученица Перпетуа, – в темнице, во время общей молитвы, я нечаянно произнесла имя умершего моего брата Динократа. Вразумленная сею нечаянностью, начала и молиться, и воздыхать о нем пред Богом. В следующую ночь было мне видение. Вижу я будто из места темного выходит Динократ, в сильном жару и мучимый жаждою, нечистый видом и бледный, на лице у него рана, с которою он помер. Между им и мною была великая пропасть, так что мы не могли приблизиться друг к другу. А подле того места, где Динокрит стоял, был полный водоем, которого край был гораздо выше, чем рост моего брата, и Динократ вытягивался, стараясь достать воды. Я жалела, что высота края препятствует брату моему напиться. Тотчас после сего я проснулась и познала, что брат мой в муках. Но веруя, что молитва моя может помочь ему в страданиях, я все дни и ночи, в темнице, молилась с воплем и слезами, чтобы он был мне дарован. В тот день, в который мы оставались связанными в оковах, было мне новое явление, место, которое я прежде видела темным, сделалось светлым, Динократ, чистый лицом и в прекрасной одежде, наслаждается прохладою. Где у него была рана, там вижу только след ее, а край водоема теперь был вышиной не более, как по пояс отроку, и он мог без труда доставать оттуда воду. На краю стояла чаша златая, полная воды. Динократ, подошедши, стал из нее пить, и вода в ней не уменьшалась. Насытившись, он отошел и начал веселиться. Сим видение кончилось. Тогда я уразумела, что он освобожден от наказания»¹²⁵.

2. Ежели и одна молитва приносит некоторым душам отшедшим отраду и спасение, то еще более делает та молитва, которая и предваряется, и сопровождается делами милосердия. Как в молитве о собственных грехах, тот вернее может ожидать отпущения грехов, кто покаянную молитву соединяет с делами любви Христианской, так и тот, кто усопшим ближним хочет исходатайствовать отпущение грехов, должен прибегнуть к благотворению, дабы молитву за других сделать более доступною к престолу бесконечного Милосердия.

Сила благотворительности много может перед Богом. Еще в глубокой древности замечено¹²⁶, что милостыня от смерти избавляет, и тая очищает всяк грех. А Св. Златоуст так восхваляет сию добродетель¹²⁷. «Ничто столько не могущественно и не сильно к изглаждению грехов, как милостыня. Девство и пост суть только достояние девственника и постника; другого, кроме самого подвижника, они не спасают никого, но милостыня простирается на всех, обнимает всех членов тела Христова».

Благотворить бедным в память усопших есть дело спасительное для умерших и утешительное для живых. Милостыня, насыщая алчущих, в тоже время исполняет святою радостью и души преставльшихся. Св. Златоуст, осуждая пышность погребения и обычай умерших в роскошных одеждах, поучает¹²⁸: «Богатство одежд служит признаком не сострадания к умершему, а пустого тщеславия. Если ты живо сострадаешь усопшему, то я покажу тебе иной образ погребения и научу тебя положить усопшего в таких одеждах, которые останутся при нем и покажут его светлым. Сих одежд ни моль, ни время не истребляет; не похищают их и тати. Какие же это одежды? Покров милостыни. Сие одеяние воскреснет вместе с усопшим, печать милосердия всегда останется при нем». В другой беседе¹²⁹, убеждая родителей полагать меру сетованию о смерти детей, Вселенский Учитель говорит: «Кому, скажешь, оставить одежды, дом, рабов, поля? Ему же, то есть умершему сыну, и притом с большею безопасностию, нежели при жизни его, для сего нет никаких препятствий. Ибо если варвары¹³⁰ сожигают вместе с умершими их имущества, то тем более ты должен послать вместе с умершим принадлежащее ему имущество, только не для того, чтобы оно сделалось прахом, как у тех, но дабы умершего облекло в большую славу, разрешило его от грехов, если праведным, увеличило его награду и мздовоздаяние». Отсель видно, как благоразумно поступают те Христиане, которые делами милосердия творят память о своих родных. Чрез сие и сами они получают сладостное утешение, которое естественно следует за тою уверенностью, что благотворениями нищим можно благотворить и душам умерших. Блаженный Иероним так восхваляет¹³¹ одного доброго и ученого человека, который вскоре после брака лишился супруги, и скорбную свою душу утешал благотворениями в память ее. «Другие мужья на могилах своих жен рассаживают фиалки, розы, лилии, думая чрез сие облегчить скорбь сердца; а наш Паммахий орошает чистый прах и досточтимые кости целебными струями благотворений. Сими украшениями и благовониями он упокоевает прах усопшей, зная написанное огнь горящ угасить вода, и милостыня очистит грехи»¹³².

Милуяй нища взаим дает Богови¹³³, говорит мудрый Бог, так благоугождается милостынею, что чрез нее Сам хочет быть должником нашим. Понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, мне сотвористе¹³⁴, учит Спаситель. Для чего же Он руками нищих принимает наши благотворения? Не для того, конечно, чтобы Он имел нужду в чем-либо и требовал что от нас, Сам дая всем и живот и дыхание и вся¹³⁵, но для того, дабы сугубо ущедрить нас плодами нашей добродетели. Св. Златоуст говорит¹³⁶: «Господь ищет только случая получить нас из сокровищниц Своих». Итак, все милостивые суть заимодавцы Богу. Но не получается ли в жизни, что иной отдает взаим сокровище свое с тем, чтобы оно возвращено было не ему самому, а другому, доверенному от него лицу? Теперь когда Бог до того нисходит нам, что Сам в лице нищих взаимообразно принимает нашу милостыню; не можем ли и мы, как заимодавцы, молить Всемогущего Должника своего возвратить долг не нам самим, а тем усопшим, для которых мы давали взаим? «Важность милостыни ценится не по вещам раздаваемым, а по намерению дающего»¹³⁷. Но Сердцеведец Бог всякое чистое намерение приемлет с любовью, хотя бы оно не оплодотворилось еще в соответственных действиях, тем большую силу имеет в очах Божиих то намерение, которое, клонясь ко благу душ отшедших, выражается уже в делах милосердия, ясно свидетельствующих о его чистоте и святости.

Многократными опытами утверждено, что вера одних может, по их желанию, иметь благотворное влияние на судьбу других. Спаситель мира, в течение Своей земной жизни, нередко являл животворную помощь людям за веру их ближних, заботившихся о них и выражавших сию заботу молением за них¹³⁸. Как молитва достигает успеха верою так и милостыня, при посредстве веры, полезна душам отшедшим. В последнем случае, вера так сильна, что благотворения бедным в память усопшего делает она его собственностью. «Усопший не может , – говорит Св. Златоуст, – сам раздавать милостыню, но он может сие делать чрез сродников. Нет у него милостыни поданной им самим, но ему принадлежит поданная за него»¹³⁹. «Делающий приношение за умершего, – учит Св. Афанасий Великий, – поступает подобно тому, как если бы кто, во время болезни малолетнего сына, принес в храм Божий свечу, елей и фимиам, и от лица дитяти возжег оные о здравии его. Не само дитя приносит сие, подобно как и при Крещении не само произносит отрицания и обеты, между тем все принесенное вменяется самому младенцу. Тоже надобно думать и об усопших, то есть что свеча, елей и фимиам, и вообще все приносимое для его спасения, вменяется ему так, как бы он сам все это приносил»¹⁴⁰.

Благочестивое предание сохранило¹⁴¹ замечательный опыт, который хорошо показывает, как полезна для усопших милостыня, подаваемая в память их. У блаженного Кир-Луки был родной брат, который, и по вступлении в монашеский сан, мало заботился о душе своей. В состоянии такой беспечности постигла его смерть. Блаженный Лука, скорбя особенно о том, что брат его не приготовился, как должно, к смерти, молил Бога открыть его участь. Однажды видит старец душу брата во власти злых духов, и тотчас после сего видения послал осмотреть келью его. Посланные нашла там деньги и вещи, из чего старец уразумел, что душа его брата страдает, между прочим, за нарушение обета нестяжания. Все старец отдал нищим. После сего, во время молитвы, старцу открылось в видении судилище, на котором Ангелы света спорят с духами злобы о душе усопшего брата. Старец слышит вопль злых духов: «Душа наша, – она творила дела наши!» Но Ангелы говорят им, что она избавляется от их власти милостынею, розданною за нее. На сие духи злобы возразили: «Разве усопший раздал милостыню? Не этот ли старец?» – указывая на Кир-Луку. Блаженный подвижник отвечал: «Да, я сотворил милостыню, но не за себя, а за сию душу». Поруганные духи, услышав ответ старца, рассеялись; а старец, успокоенный видением, перестал сомневаться и скорбеть об участи брата.

Много и других подобных примеров. «Ибо многие из усопших, – по замечанию Златоуста¹⁴², получили полезную помощь от милостыни, розданной за них другими». В сей, конечно, уверенности Великий Учитель часто убеждал паству свою благотворить бедным в память усопших. «Чем больше имел грехов усопший, тем нужнее для него милостыня. Не заботься много о гробницах и надгробиях. Благодетельствуй вдовам – это самая лучшая принадлежность погребения. Скажи им имя усопшего; повели всем им творить за него молитву, сие подвигнет Бога на милость. Вдовицы обстоящие и слезящие не от настоящей смерти исхитят его, а от будущей»¹⁴³.

Столь великая важность заупокойной милостыни побуждала даже некоторых Святых завещевать, чтобы память о них совершалась посредством благотворений. Так Св. Игумения Афанасия¹⁴⁴, пред отшествием своим, заповедала сестрам своего монастыря, поставлять в память ее трапезу нищим до 40 дней. Случилось же, что сестры только до девяти дней соблюдали завещание своей начальницы. Сие нерадение вызвало Святую из другого мира. В сопровождении двух Ангелов, явившись некоторым из сестер, она говорит им: «Для чего преступили вы заповедь мою? Да будет вам известно, что творимая до 40 дней за душу милостыня, питание алчущих и молитвы священников умилостивляют Бога, если грешны души усопших, то чрез сие приемлют они от Господа отпущение грехов, если безгрешны, благотворительность за них служит во спасение благотворителям».

3. Молитвы за умерших, милостыни, раздаваемые в память их, приносят еще большую пользу душам отшедшим, когда к ним присовокупляется приношение Христовых Тайн. Как, по слову Апостола,¹⁴⁵ все почти очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения грехов, так и в ходатайстве нашем за умерших нужна высшая очистительная жертва, при которой бы наши моления были более благонадежны.

Иисусом Христом принесена на кресте очистительная жертва за целый мир, за живых и умерших, потому страшное Таинство, в котором Царь царствующих приходит заклатися за грехи человеческие, спасительно не для одних только живущих на земле, но и проникает своею животворящею силою в другой мир. «Не напрасно, – как поучает Св. Златоуст¹⁴⁶, – узаконено Апостолами, при досточтимых и животворящих Тайнах творить память об отшедших. Апостолы знали, что поминаемым будет от сего великое приобретение, великая польза». Сие приобретение состоит в том, что души усопших, получая облегчение от тяжести грехов через молитву и милостыни оставшихся ближних, совершенно исцеляются от язв греховных кровью Иисуса Христа, и подобно как через приобщение Плоти и Крови Его в сей жизни пребывали членами Его тела, снова соединяются с Ним и вкушают в Нем вечное блаженство. Эту истину так раскрывает Св. Димитрий Ростовский¹⁴⁷. «О упокоении душ блаженной памяти преставльшихся рабов Божиих молитвы наши совершая, имамы надежду несомненну, яко принесенная за души их жертва, излиянная кровь и вода от ребра Христовых, во святом потире совершаемая, окропляет и очищает души их, о них же приносится и о них же изливается. И аще кровь и вода Христова, единою древле на кресте излиянная, всего мира грехи смыла, есть ныне таяжде, а не иная, не имать ли грехи наши очистити? Аще тогда кровь Христова многия души искупила есть от работы вражия ныне таяжде, а не иная, не имать ли оных поминаемых душ искупити? Аще тогда страдание Христово толь многия оправда тожде ныне Христово страдание, Божественные жертвы совершением воспоминаемое, не имать ли я, нами поминаемая, оправдати? Веруем несомненно силе крови Христовой, с водою от ребра Его истекшей, яко очищает, искупает и оправдает рабов своих, имже в царствии небесном и Церкви святой на земле, в людях благочестивых вечная память будет».

Священник Христианский, совершитель Божественных Тайн, полагает в них самое надежное средство к умилостивлению Отца Небесного и к утешению душ, почивших в вере и единении с Православною Церковию. Иже Сына Своего не пощад, но за нас всех предал есть Его како не и с Ним вся нам дарствует?¹⁴⁸ Сия любовь Отца Небесного подает нам утешительное уверение, что кровь Единородного Сына Его, приносимая в жертву служителем алтаря, гораздо более умилостивляет Его, нежели сколько прогневали Его те грехопадения, каким в сей жизни подвергались души усопших. «Если бы царь, – говорит¹⁴⁹ Св. Кирилл Иерусалимский, – послал в заточение оскорбивших его, и потом вельможи его, сплетши венец, поднесли ему за подпавших гневу его, то не облегчил ли бы он наказания их? Но мы, воссылая Богу молитву за усопших грешников, не венец Ему сплетаем, а Христа, закланного за грехи наши, приносим, умилостивляя за них человеколюбца Бога». Св. Иоанн Златоуст, дабы показать силу бескровной жертвы, приносимой новозаветными Священниками за усопших, сравнивает оную с жертвоприношением ветхозаветным. «Если, – говорит он¹⁵⁰, – детей Иова очищало жертвоприношение родительское, что же ты сомневаешься, что когда мы приносим жертву за отшедших, им бывает такая отрада?» Подобно сему Св. Ефрем Сирин сравнивает. «Если подзаконные священники служебными приношениями очищали грехи убиенных и оскверненных беззакониями, как упоминается в Писании (2 Макк гл 12), то не удобнее ли Священники Нового Завета Христова могут действительно очищать долги отшедших от земли грешников святыми приношениями и молитвами уста своих».¹⁵¹

Дабы лучше уразуметь силу бескровной жертвы в отношении к спасению душ отшедших, приведем один духовный опыт из жизни Григория Двоеслова, им самим рассказанный. «В монастыре моем, – говорит¹⁵² Св. Григорий, – был брат, занимавшийся врачебным искусством. Он впал в тяжкую болезнь, и когда уже не осталось ни малейшей надежды к выздоровлению, то другие братия, разбирая его вещи, в одном лекарстве нашли сокрытые им златницы. Это было донесено мне. Я, чтобы временным наказанием очистить брата от греха корыстолюбия и чтобы привести в страх других, повелел отлучить брата, доколе еще он жив, от общения с прочею братиею монастыря, а по смерти, похоронить вместе с теми златницами, вдали от братских могил, и лишить его церковных молитв в продолжение тридцати дней. Как я повелел, так и было сделано. По прошествии тридцати дней отлучения, во мне возбудилось чувство сострадания и любви к несчастному брату, и желая избавить его от мучений за гробом, я дал другое повеление – чтобы в течение других тридцати дней совершаема была молитва за упокой души его. В ночь после последней заупокойной Литургии, умерший является моему брату и говорит ему: «Доселе худо было мне, но теперь я благополучен, потому что сегодня получил приобщение». Таким образом, через спасительную жертву усопший брат избег наказания».¹⁵³

Подобный опыт известен так же в жизни преподобного Венедикта. В его время были две постницы, которые, славясь святостью жизни, имели несчастную страсть говорить много и много ложного, пустого и вредного. Святой старец умолял их удерживать язык свой, и за непослушание угрожал им отлучением. Но они не оставляли старой привычки, – через несколько дней умерли, отлученные в следствии угрозы Праведника. Как постницы, они погребены были в церкви, но как отлученные, не могли оставаться в ней. Когда диакон возглашал оглашение изыдите, – они, как открыто было некоторым из Христиан, выходили вон из церкви. Узнав о сем, Св. Венедикт послал в церковь, где они были погребены, просфору, повелев вынуть из нее часть за упокой души их и поминать их при совершении животворящих и страшных Таин. Так как после сего никто не видал, чтобы они выходили из церкви, то верные уразумели, что заупокойною жертвою, принесенною за них по желанию раба Божия, они прияли от Бога прощение¹⁵⁴.

Св.. Григорий Двоеслов еще рассказывает в своих беседах¹⁵⁵, как известному в его время, благочестивому пресвитеру явился один преставившийся Христианин и просил совершить за упокой души его бескровную жертву. К этой просьбе явившийся присовокупил, что , если священная жертва облегчит его участь, то он уже в знамение сего не явится более пресвитеру. Священник Христов исполнил требование, и нового явления не последовало. «Сие обстоятельство (прибавляет Св. повествователь) показывает, как полезно для души приношение священной жертвы, когда и сами духи умерших ожидают этого от живых, уверяют знамениями, что жертва сия разрешает их от грехов». А с тем вместе подобные опыты показывают, как удобно сообщается душам, поминаемым, спасительная сила бескровной жертвы, как будто они сами приобщаются ее, и по приобщение получают новый свет и новую жизнь. Св. Афанасий Великий объясняет это так. «Как бывает с заключенным в сосуде вином, которое когда цветет виноград в поле, сочувствует ему и цветет вместе с ним, так думай и о душах грешников, они получают благодеяние от приносимой за них бескровной жертвы, как знает и повелевает единый Владыка живых и мертвых, Бог наш»¹⁵⁶.

Имея в виду спасительную пользу бескровной жертвы, мы далеки от того недостойного помысла, будто совсем излишне и не нужно поминать пред оною тех, которые отходят в жизнь вечную тотчас по приобщении Святых Тайн. В настоящей жизни, чем чаще благоговейный Христианин приобщается Святых Тайн, тем крепче устрояется в нем благодатное общение с Иисусом Христом. Равным образом, чем чаще усопший воспоминается пред бескровною жертвою, тем ближе он к Иисусу Христу – Источнику блаженства. Пусть отшедшая душа, очистив совесть полным и искренним покаянием, достойно приобщилась в час смертный Святых Тайн и явилась на суд Божий с сим залогом оправдания, но если она и после отшествия воспоминается пред бескровною жертвою, то Владыка живых и мертвых, преклоняемый предстательством Церкви о поминаемой душе на милость к ней, открывает ей большие сокровища бесконечной любви Своей, и душа, ободряемая молитвами о ней при совершении бескровной жертвы, чувствует в себе больше свободы и дерзновения быть с Христом, и делается способнее почерпать в Нем всегда новые для себя утешения. Сколь же теперь необходимо поминовение пред бескровною жертвою для тех Христиан, которых предсмертные обстоятельства не допустили принести совершенное раскаяние во грехах целой жизни, и которые, следовательно, не с полным приготовлением приняли святое напутствие в жизнь вечную?

Святый Златоуст, указывая важность молитвы за умерших, милостыни и бескровной жертвы, приносимой за них, замечает¹⁵⁷. «Бог даровал нам многие средства к спасению, только не будем мы сами нерадивы». Никто из Христиан не может жаловаться, что у него нет средства помочь усопшим его ближним, всякому из нас предоставлена свобода пользоваться полезным способом поминовения, и если кто не пользуется им, тот прямо обличает себя в нерадении об участии усопших собратий.

Ты не служитель алтаря, не можешь сам принести бескровной жертвы за ближних твоих? Но ты знаешь, когда и как молится священник пред страшными Тайнами за всех, почивших в вере, – присоедини и ты к его молитве свою о своих ближних и принеси ее в жертву Богу, в духе веры и упования на благость Его. Ты не имеешь богатства, чтобы расточать его убогим в память усопших ближних? «Дай не менее того, сколько можешь, и ты много для них расточил»¹⁵⁸. Ты и сего не можешь сделать, потому что имеешь ничего? Вздохни с участием об отшедших родных твоих, пожелай им перед Богом участи лучшей, и веруй, что молитвенный вздох сердца, перед Испытующим сердца и утробы, и слеза Христианского участия принесет прохладу душе твоего ближнего. Но если ты ничего подобного не делаешь, чем оправдаешься перед Богом и перед теми, которые ожидали от тебя помощи? Перешедши сам за пределы гроба, ты по собственному опыту узнаешь, как полезно поминовение, тобою оставленное в пренебрежении. Тогда увидишь, что почести погребальные, которыми многие хотят доказать любовь свою к отшедшим родным, совершенно бесполезны и не нужны , и если ты в том только поставлял свой долг, чтобы праху родственника воздать мирские почести, то ты, по образу Фарисеев, оставил важнейший долг любви к усопшему и заменил исполнение его бесполезными обрядами. Дабы исправить ошибку, ты, после своей смерти, и пожелал бы исполнить долг братской любви к прежде отшедшим ближним, но «где тогда будут нищие? Где Литургия? Где псалмопения? Где милостыни? Где благотворение?»¹⁵⁹ Все это упразднится в жизни будущего века, и, вместо этих средств спасения, встретят там тебя обличения и «укоризны родных твоих за небрежение о них, особенно если они вверяли тебе попечение о себе и оставляли залог»¹⁶⁰. Доколь ты жив и можешь пользоваться средствами спасения, твои отшедшие родные подобны немощному человеку, впадшему в глубокий ров, и без посторонней помощи не могущему освободиться оттуда. Потому, когда ты, имея в руках средства к их освобождению, не хочешь обратить внимательного ока на их состояние и помочь им, не показываешь ли собою самый грубый пример жестокосердия? Так, если Сам Бог даровал нам средства помогать усопшим, то через это возложил на нас обязанность с постоянным усердием пользоваться полученными средствами. Кто же может безнаказанно пренебрегать тем, что даровано и установлено единым Законоположником и Судиею?

Чем с большим усердием мы станем поминать усопших, тем живее в нас самих будет та мысль, что рано или поздно и мы соделаемся для других предметом поминовения. А это требует от нас заботы и о том, чтобы благовременно приобрести усердных совершителей и нашей памяти. Конечно, лучше бы всего жить так, чтобы, по кончине, не иметь нужды в поминовении. Как вообще блаженные даяти, нежели приимати¹⁶¹, так и в отношении к будущей жизни, лучше помогать душам других, нежели самим умирать с одной только надеждою на заступление за нас остающихся родных. Но ежели немощь нашей природы никому из нас не позволяет думать о себе, что по кончине, не нужно будет ему предстательство ближних, то надобно позаботиться и о том, как бы сделаться достойными их предстательства. Только тот, кто в жизни своей, от чистого сердца благотворил ближним, тот любовью своею навсегда привлечет их к себе, и всегда будет жить в благодарном сердце. Посему, обладающий временным богатством весьма мудро поступит, если не затворит сокровищницы своей от убогих, и если «в завещании своем, вместе с детьми и родственниками, поставит наследником и Владыку. Если в хартии его будет имя Судии, если в ней не будут забыты и нищие»¹⁶². Ибо таким образом, от мамоны неправды богатый сотворит себе други, которые отворят ему вход в вечные кровы.¹⁶³ А тот, кому не суждено обладать многим, может благотворить ближним или трудом или добрым советом, – и за это приобретать любовь их. Таким образом, доброе расположение к другим может воспитать в нас сладкую надежду, что ходатайство за нас, после нашей смерти, принесет великую отраду душе нашей. Более же всего, мы сами должны благотворить прежде усопшим ближним, ибо мерою нашей любви к ним, правда Божия возмерит и нам.

«Зная всё это, то есть древность, значение и пользу поминовения усопших, потщимся сколько возможно, помогать усопшим, вместо слез, вместо рыданий, вместо пышных гробниц, нашими о них молитвами, милостынями и приношениями, дабы таким образом и им и нам получить обетованные блага» – (Злат. на Деян. Ап. Бес. 21).