Стоит ли откладывать покаяние?

«Я подумаю об этом когда-нибудь потом», – довольно часто говорят люди, которые слышат о «правде, воздержании и будущем суде». «Религия» часто воспринимается как что-то предсмертное, связанное с последними ритуалами в жизни человека: умирающий может получить какое-то утешение от исповеди, а потом его надо «как полагается» отпеть и похоронить с соблюдением всех обрядов.

Жизнь постоянно бросает в нас многообразные проблемы: мы должны заботиться о пропитании, своем и своих домашних, учиться, работать, плюс к тому – разбираться с различными внезапно возникающими неприятностями.

К концу рабочего дня нам не до последних вопросов бытия. Хочется как-то отдохнуть и расслабиться перед экраном с любимым сериалом или компьютерной игрой.

Повседневные заботы наваливаются постоянно – и требуют нашего внимания. А вот вопрос о Боге, о вечной жизни, о самой цели нашего существования можно отложить на завтра. И еще раз на завтра. И еще раз.

Не уделяя ему внимания, мы не лишимся работы и дохода, не зальем соседей, не погубим свою карьеру, не испортим отношения с важными для нас людьми – в этом вопросе мы испытываем мало давления, и его, кажется, можно безопасно отложить.

Поэтому большинство людей не являются ни практикующими верующими, ни убежденными атеистами. Они отодвигают этот вопрос на потом.

Ну, допустим, о Боге можно вспомнить и в момент жестокого кризиса – когда человека увозят в операционную, и он не знает, проснется ли он после анестезии. Когда земной наш дом, эта хижина, начинает явно сыпаться, и из трещин тянет лютым холодом – тут, возможно, и время вопиять к Богу. Но в обычной жизни вера не нужна. Она только мешает, ставит запреты, отнимает время, которое мы хотели бы потратить на что-то другое.

Тем более что история благоразумного разбойника, который покаялся, уже умирая на кресте по соседству с Иисусом, и был принят в рай, говорит о том, что покаяться можно и перед самой смертью. Собственно, обычай креститься перед самой смертью, чтобы прожить жизнь как хочешь, а потом уже, избежав ада в последний момент, втиснуться в рай, был распространен еще в поздней античности.

Однако это плохая идея по нескольким причинам.

Самое простое и грубое соображение – мы не знаем, когда отходит наш поезд. За нами могут прийти без предупреждения. В Евангелии Господь Иисус рассказывает короткую притчу о безумном богаче.

«И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк.12:16–20).

Человек, о котором идет речь, искал покоя и безопасности – и, кажется, нашел всё это в богатстве. У него есть прочное финансовое положение. Он больше никогда не будет голодать и нуждаться. У него впереди годы достатка и благополучия.

Как уже ветхозаветный псалмопевец говорит о таком состоянии ума, «В мыслях у них, что домы их вечны, и что жилища их в род и род, и земли свои они называют своими именами» (Пс.48:12).

Но – мы все знаем, как это бывает – смерть может прийти внезапно. От сердечного приступа, в автокатастрофе, от руки злодеев. Никто из нас не может точно знать, есть ли у нас еще время до вечера. Мы можем сегодня утром думать, что впереди целая жизнь – и не дожить до заката.

Мы постоянно читаем об этом в новостных лентах и в социальных сетях. Каждый день люди, известные и неизвестные, внезапно заканчивают свой земной путь и оказываются застигнуты на том выборе, который они успели сделать до этого. «Человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр.9:27).

Всю нашу жизнь Бог зовет нас войти в дверь Его Царства, примириться с Ним, сделаться Ему своими, но наступит момент, когда дверь закроется, мы обнаружим себя навсегда на той или иной стороне. Это произойдет неизбежно – а может произойти гораздо раньше, чем мы думаем.

Библия постоянно говорит о том, как Бог ищет спасти грешников, а они отвечают Ему «нет».

«Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим. Но они сказали: ”не пойдем”» (Иер.6:16).

Наступает момент, когда это «нет» становится окончательным. Те, кто отказались войти в дверь, останутся за дверью. Нам не стоит затягивать с этим.

Вопрос о реальности Бога – и отношениях с Ним – лучше решать сейчас, а не потом. Мы не знаем, будет ли у нас это «потом».

Как-то я читал автобиографию писателя, который в один период свой жизни страдал алкоголизмом. Родные, друзья и все, кому он был дорог, настойчиво побуждали его лечиться – но он всё время отвечал: «Я подумаю об этом». Потом, когда он всё же спохватился и пришел в разум, то изумлялся собственному безрассудству – он прошел буквально по краю пропасти.

Многие, увы, не прошли – и откладывали, пока не стало поздно.

Но откладывать лечение тяжелой болезни всё же не столь безрассудно, как откладывать обращение к Богу. Болезнь лишит нас земной жизни – которой мы лишимся так или иначе. Отказ обратиться к Богу может лишить нас чего-то бесконечно более драгоценного и важного – жизни вечной и блаженной. Но дело не только в этом.

Решения, которые мы принимаем, меняют нас самих и наши отношения с Богом. Писание удостоверят нас, что человек может развернуться в любой момент – как разбойник, который покаялся перед самой смертью. Но чем дальше, тем труднее это сделать.

Чем большую скорость мы набрали, тем труднее нам развернуться; чем больше мы вложились, тем тяжелее нам бросить это. Чем дальше мы живем, тем больше у нас накапливается привычек, доведенных до автоматизма, проторенных дорожек, по которым текут наши мысли и эмоции, сложившихся черт характера, которые чем дальше, тем больше каменеют.

От заносчивости юноши до ожесточенного упрямства старика лежат десятилетия решений, которые сделали беду этого человека хуже.

Так бывает, что человек уже в самых преклонных годах, на пороге вечности, ветхий и немощный телом, когда, кажется, все страсти должны угаснуть, поражает своим ожесточенным властолюбием и гордостью и более всего переживает, как бы его не лишили положенных ему, по его убеждению, почестей.

Когда такой человек занимает высокое положение в социальной или религиозной иерархии, это бросается в глаза всем. Когда он мало кому известен, он удручает только своих домашних и врачей – но набор симптомов один и тот же.

Вот-вот (реальный или воображаемый) скипетр уже выпадет из его высохшей руки – но он вспыхивает гневом и яростью, когда кто-то смеет не признавать его диктата.

Примет ли Бог его покаяние, если он покается? Несомненно примет. Беда в том, что он сам не хочет допустить и мысли, что он был в чём-то неправ и ему есть в чём каяться.

Как человек оказался в таком состоянии? Раз за разом принимая неправильные решения, которые всё более и более цементировали пагубные черты его характера.

Бывает, что человек этим открыто гордится: «Я такой человек! Я милости просить не стану!»

Годы тренировок создают спортсмену мощное, мускулистое тело. Если десятилетиями тренировать ожесточенное упорство, в нём можно достичь своего рода мрачного совершенства.

Но речь может идти и не о пороках личности, которые всем очевидны и достают окружающих, а о своего рода духовной замурованности. Человек годами строит стену, которая должна надежно отделить его от Бога, и к концу жизни выстраивает. Постоянный отказ слушать приводит к неспособности слышать.

И вот, уже находясь на пороге смерти и зная об этом, человек смотрит сериалы или ругается с медсестрами – но совершенно не интересуется покаянием, Богом и вечным спасением.

Поэтому говорить о том, что «через тридцать лет я обращусь к Богу» может быть крайне опрометчивым. Почему я думаю, что после тридцати лет «нет» мне будет легче сказать «да»?

Во что меня могут превратить эти тридцать лет противления?

Более того, по свидетельству священников, которых родные призывают к одру умирающего, чтобы принять его последнюю исповедь, чаще всего человек уже не в состоянии её произнести. Его сознание замутнено самой болезнью или наркотическими обезболивающими, и он едва ли сознает, что происходит.

Увы, но многие люди откладывают покаяние и исповедь до того момента, когда уже не способны их совершить.

К этой перспективе – сделаться глухим к голосу Божьему – близка другая опасность – злоупотребление милосердием и терпением. Так бывает в отношениях между людьми. Представьте себе, что я сделал какую-то большую гадость некоторым людям – и эти люди меня великодушно простили.

Теперь у меня есть выбор. Я могу принять эту милость и измениться. Признать, что мне очень стыдно, что я сделал гадость таким хорошим людям. Я был очень неправ, я постараюсь больше так не делать. Наоборот, я буду вести себя так, чтобы эти люди поняли, что не зря меня простили. Я оценил это и исправился.

Но я могу поступить по-другому. Я могу сказать, что эти люди – лохи и терпилы, которые не могут за себя постоять. Следовательно, я могу делать гадости и дальше.

У человека есть свободная воля. Одно и то же проявление милости может привести его к раскаянию и исправлению, а может – к еще худшему ожесточению.

Неспособность ценить благодеяния делает нас неспособными их принимать.

Если я пришел к мысли, что существует Бог, Который любит меня и желает мне вечной жизни, что Христос умер за мои грехи, что Бог Своим промыслом сделал так, что я столкнулся с проповедью Евангелия, и я говорю «нет, спасибо, я отзовусь когда-нибудь потом» – я злоупотребляю милостью Божьей, и это злоупотребление меня определенным образом меняет.

В Откровении Христос говорит: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр.3:20).

Чем более толстым слоем ваты мы обкладываем нашу дверь, тем труднее нам услышать этот стук – и отозваться на него.

Но почему люди склонны подавлять этот сигнал? Почему, даже услышав его, они говорят «не сейчас»? Потому что люди поверили – и продолжают верить – лжи. Это один из важных аспектов того, что в богословии называется греховностью. Эта ложь сатаны состоит в том, что мы можем найти подлинное счастье где-то вне и помимо Бога, а Бог – это Кто-то, кто хочет нас его лишить.

Идея откладывать обращение связана с определенного рода представлением о христианской жизни как о чём-то тоскливом и безотрадном, чего стоит избегать до последней возможности. Как будто цель Бога – сделать нашу жизнь как можно более унылой. Как будто грех – это то, что делает нас счастливыми, а покаяние лишит нас радости.

Где-то я видел карикатуру, в которой обольщение диаволом Адама и Евы называлось первой успешной рекламной кампанией. Сатана действительно умеет такие кампании вести – и они строятся по одному и тому же сценарию. Он создает впечатление, что Бог хочет людей чего-то лишить, чего-то им недодать, обречь на жизнь ущербную и недостойную. А отвергнув Бога, они обретут славу, и величие, и удовольствия, и всё, о чем только мечтают.

Раз за разом люди сталкиваются с обещанием, что, избавившись от Бога, они наконец устроят себе счастливую и свободную жизнь.

Подобные обещания могут увлекать как отдельных людей, так и целые народы, как это было, например, у нас в годы атеистического правления.

Так безрассудный юноша (или девушка) полагает, что наркоторговец – это лучший друг, который предлагает увлекательную и полную удовольствий жизнь, а обеспокоенные родители только нудят и пилят.

Этим обманом отравлены как неверующие, так и некоторые верующие, которые полагают, что христианская жизнь и должна быть унылой, несчастной и проходить в тоске и страхе, а что-либо хорошее для христианина возможно только за гробом.

Люди воспринимают веру как набор тягостных и непонятных запретов и ограничений. Как будто благочестие отравляет жизнь. На самом же деле жизнь отравляет именно грех.

У Мирослава Немирова есть ироническое стихотворение, написанное от лица алкоголика, которого жена пытается удержать от выпивки:

Деньги я имею, вот ведь как!

Редкий случай, но имею их!

И напротив дома – три ларька,

И в окно прям видно – открытЫх,

Но завел себе я лютую жену,

И живу теперь позорный как шакал:

За невинно развлеченье тут же ну

И ужасный ждет тотчас меня скандал!

Со стороны глядя, жена пытается спасти ему жизнь, притормозить его соскальзывание под откос – но он сам считает, что она его угнетает и заедает жизнь. «Он болен, – можем сказать мы, – он стремится к тому, что его погубит, и злится на близкого человека, который пытается его спасти» .

Но грех вообще – не только пьянство – делает человека жертвой такого помрачения. Грешник жадно ищет себе гибели и раздраженно отвергает все усилия спасти его. Алкоголику мучительна жизнь без выпивки – и ему следует поверить (в его положении это нелегко), что близкие, уговаривающие его бросить, говорят правду, и ему стоит поступать так, как они его настойчиво просят.

Ему кажется, что его хотят лишить последнего утешения, тех немногих радостей, которые у него еще остались.

Идея отказаться от бутылки, которая, как он знает, принесет ему на какое-то время облегчение прямо сейчас, выглядит странной, непонятной и жестокой.

Но когда он научится воздерживаться, он обретет гораздо более достойную, счастливую и радостную жизнь. То глубокое и мучительное уныние, которое он пытается облегчить выпивкой, само по себе вызвано хроническим отравлением алкоголем.

Но это так и в отношении других грехов. Человек думает, что, последовав за теми или иными соблазнами, он будет счастлив. Раз за разом оказывается, что это не так – грех никого не делает счастливым. За недолгой эйфорией всегда следует еще более глубокое несчастье.

Прелюбодей, погнавшийся за «любовью всей жизни», которая наконец-то сделает его счастливым, через несколько месяцев обнаруживает, что еще раз ошибся, продал душу – и не получил никакой платы.

Вор, который думал, что роскошь сделает его счастливым, просыпается в холодном поту в своей дорогой квартире, думая, что за ним уже пришли.

Если бы они согласились повиноваться заповедям Божьим, их жизнь была бы гораздо более счастливой. Те ограничения, которые налагает наша вера, защищают нас, а не угнетают.

Даже светские психологи обнаружили, что погоня за удовольствиями – лучший способ лишить себя способности испытывать удовольствие от жизни.

«Гедонизм», погоня за «радостями жизни» оборачивается «агедонией» – неспособностью эту радость испытывать.

Таков парадокс нашего падшего состояния. С одной стороны, мы хотим счастья, покоя, любви, мира со своей совестью и со своими ближними. С другой, мы постоянно делаем то, что нас этого наверняка лишит. Как говорит о бедственном состоянии человеческого рода апостол, «Желаете – и не имеете; убиваете и завидуете – и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете – и не имеете, потому что не просите. Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак.4:2,3).

У Ильфа и Петрова в романе «Золотой теленок» есть сцена, как два жулика украли гимнастические гири у одного подпольного миллионера, думая, что он отлил их из золота, спрятав таким образом свои богатства. Вот сидят они, их пилят, видно явно, что это уже не золото, а самый обыкновенный чугун, и они напрасно мучаются. Один жулик говорит другому: «Пилите, Шура, пилите, внутри они обязательно золотые». Наконец они распиливают их на половинки и убеждаются, что золота в них никакого нет.

Подобно этому, люди могут жить, упорно отталкивая протянутую к ним руку Божью – и думая, что когда-нибудь, за каким-нибудь поворотом, они обретут счастье без Него. Но эти надежды никогда не сбываются. Либо люди не получают того, о чём мечтали, либо получают и обнаруживают, что это вовсе не приносит им того счастья, на которое они рассчитывали.

Отказавшись от нашего греха и противления, мы будем гораздо более счастливы даже здесь, на земле. Люди, обратившиеся к Богу, очень часто сожалеют о том, что не сделали этого раньше – и я еще не видел никого, кто бы думал, что покаялся слишком рано.

Что делает жизнь человека по-настоящему счастливой? Этот вопрос подробно исследовали и установили, что, хотя острая нищета делает людей несчастными, люди умеренного достатка не менее счастливы, чем богачи. Что реально влияет на уровень счастья, так это отношения с другими людьми и с Богом. Семейные люди более счастливы, чем одинокие. Те, у кого есть друзья, счастливее тех, у кого их нет. Люди, живущие церковной жизнью, более счастливы, чем неверующие.

Церковные верующие легче переносят удары судьбы (такие, как болезнь или потеря работы), меньше склонны к злоупотреблению веществами или самоубийствам, воспитывают более здоровых и благополучных детей и даже живут дольше.

Конечно, неверующие исследователи находят этому вполне посюсторонние причины: социализация, сознание осмысленности своей жизни, психологическая поддержка, которую люди находят в своей вере, – но факт остается фактом.

Начав жить церковной жизнью, люди стали более счастливы.

Почему? Потому что, как сказал блаженный Августин, обращаясь к Богу, «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе».

Бог, Которого нам открывает Церковь, обладает полным и совершенным счастьем – Он «блажен», как мы говорим в Церкви.

Он создал нас из чистой щедрости – для того, чтобы приобщить нас той блаженной жизни, которой обладает Сам.

Мы самым буквальным образом созданы для счастья – огромного, невообразимого, вечного счастья. И всю нашу жизнь у нашей двери смиренно стоит Тот, Кто хочет нам это счастье дать – пока мы тратим время и силы на то, что могло бы нас отвлечь и утешить в той пустыне, куда мы себя загнали. И лучшее, что мы можем сделать для себя самих, – это перестать блуждать и обратиться к Нему как можно скорее. Как уже очень-очень давно сказал псалмопевец, «Они блуждали в пустыне по безлюдному пути и не находили населенного города; терпели голод и жажду, душа их истаевала в них. Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он избавил их от бедствий их, и повел их прямым путем, чтобы они шли к населенному городу. Да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих» (Пс.106:4–8).