Магия, язычество и христианство

Да, и постоянно это делает. Например, сайт versiya.info в разделе «наука» (!) помещает материал под названием «На коленях приползёт: Сильный обряд от бабы Нины вернёт мужа в семью». Бедной женщине, которая столкнулась с изменой, даются такие рекомендации:

«Для начала нужно выучить эту молитву:

Молитва

Господь мой Бог, защита ты моя, на тебя уповаю

Матерь Божья Пресвятая Богородица и святые Угодники

Возношу свою молитву к Вам прошу помощи у Вас

В трудную минуту в возврате моего любимого раба Божьего (имя любимого)

Услышьте вы молитву мою прегрешную

Не оставляйте просьбу мою горькую без внимания

Рабы Божьей (Ваше имя) Господи, Матерь Божья

И святые угодники прошу вернуть любимого (имя любимого)

Сердце его вернуть мне. Аминь (3 раза)

Этот древний священный текст передавался из поколения в поколения, и предсказательница отметила, что особую силу он приобретает, если трижды читать его на убывающую Луну. Луна обладает мощной разрушительной энергией и покровительствует женщинам, поэтому, прочитав молитву в этот период, женщина умножит её силу, совершив полноценный магический ритуал. Баба Нина предупреждает, что творить молитву нужно только с безоговорочной верой в силу священного текста и искренним желанием вернуть мужа, а не просто отомстить разлучнице. После молитвы нужно три раза перекреститься. Если всё сделано правильно, то еще до новолуния муж приползёт на коленях умолять о прощении, а о любовнице будет вспоминать только как о самой большой ошибке».

Хотя предлагаемый текст называется «молитвой» и содержит обращение к Богу, Богородице и святым, это не молитва – это именно магическое заклинание, и далее мы поговорим подробно о том, в чем именно состоит разница.

Мы можем сопоставить четыре разных явления – магию, сциентизм, язычество и христианство – по трем параметрам.

Во-первых, как человек относится к реальности, с которой он пытается взаимодействовать? Как к безличной, на которую можно воздействовать, или как к личностной, с которой можно вступить в диалог?

Во-вторых, какие цели он перед собой ставит – сводятся ли они к чисто посюсторонним или направлены на поиск вечного спасения, выходящего за пределы земной жизни?

В-третьих, чью волю человек стремится исполнить – свою собственную или Божью?

Начнем с первого. Подход мага к сверхъестественной реальности вполне технологичен – надо предпринять такие-то движения, чтобы получить такой-то результат. Это хорошо видно на примере рекламы оккультных услуг. Разного рода «колдуны», «маги» и прочие «потомственные ведьмы» обещают: «на коленях приползет к вам любимый», «поставлю заговор на удачу в делах», «сниму венец безбрачия» и так далее. Они утверждают, что результат в их руках, и они могут им торговать. Специалист по магическим услугам претендует на то же, что и любой другой специалист – у него есть знания и навыки, благодаря которым он может решить вашу проблему.

Компьютерщик может починить ваше устройство, водопроводчик – протекающую трубу, электрик – заменить перегоревшую розетку, а маг – очистить вашу карму и исправить судьбу.

Потому что он, как потомственный маг и колдун высокого уровня, обращается с «тайными силами» с такой же властью, как водопроводчик с трубами. Клиент знает, чего он хочет, маг знает, как ему это обеспечить – за соответствующее вознаграждение.

Как пишет в своем классическом труде «Золотая ветвь» Дж. Фрезер,

«Магия – там, где она встречается в чистом виде, – предполагает, что одно природное событие с необходимостью неизменно следует за другим без вмешательства духовного или личного агента. Фундаментальное допущение магии тождественно, таким образом, воззрению современной науки: в основе как магии, так и науки лежит твёрдая вера в порядок и единообразие природных явлений».

Фрезер отмечает бросающееся в глаза сходство между магией и наукой – обе дисциплины исходят из того, что в мире действуют закономерности, которые можно познать, а, познав, использовать в своих целях.

Но если говорить об общем взгляде на мир, то магию было бы уместнее сравнивать не с наукой как таковой, а со сциентизмом – представлением о том, что единственным источником знания о реальности является наука.

Не все ученые – сциентисты, и не все сциентисты – ученые. Ученый-естественник изучает мир природы – мир, в котором любое событие рассматривается как проявление предыдущих состояний системы и неизменных естественных законов. Ученый обычно оставляет за кадром вопрос о том, сводится ли вся реальность к природе (в этом смысле). Для сциентиста всё – включая человеческую личность – можно разобрать на физические, химические и прочие взаимодействия, которые описываются законами природы.

Как, например, пишут авторы «Декларации в защиту клонирования», «Способности человека, как представляется, только по степени, а не качественно отличаются от способностей высших животных. Богатство мыслей, чувств, упований и надежд человечества возникает, по всей видимости, из электрохимических процессов в мозге, а не из нематериальной души, способы действия которой не может обнаружить ни один прибор».

Сциентист похож на своего нелюбимого собрата-мага тем, что оба они смотрят на всю реальность сверху вниз – как на что-то, что можно и должно покорить своей власти. Она вся лежит ниже мага или сциентиста – и должна послужить его воле. Реальность должна быть вскрыта, разобрана на части, проанализирована и подчинена – как говорит Сальери у Пушкина, «музыку я разъял, как труп». Та сторона реальности, которая не поддается такому обращению, должна быть объявлена несуществующей.

Неспособность сциентиста отличить религию от магии зачастую связана с тем, что он не может представить себе никакого другого, кроме манипулятивного, отношения к реальности. Есть эффективные способы манипуляции – наука и технология, и неэффективные и достойные всякого посмеяния – магия и религия. Отсюда насмешки по поводу проигравшей (несмотря на молебен) сборной, или потерпевшей крушение (несмотря на освящение) ракете. Молитвы должны «работать», приносить результат – и, вот, не принесли.

Религия – даже языческая – отличается от этого механического подхода тем, что не манипулирует, а пытается вступать в диалог. Боги (даже боги язычников) это, согласно их воззрениям, существа таинственные, могущественные и вызывающие трепет. К ним нельзя подходить как к автоматам по раздаче благ, их нельзя принудить, ими нельзя управлять. Их можно только смиренно просить, искать их расположения, приносить жертвы.

Как пишет тот же Фрезер,

«Радикальной противоположностью магии и религии объясняется та непреклонная враждебность, с которой священнослужители на всём протяжении истории относились к колдунам. Священника не могла не возмущать высокомерная самонадеянность колдуна, его надменность в отношении к высшим силам, бесстыдное притязание на обладание равной с ними властью. Жрецу какого-либо бога с его благоговейным ощущением божественного величия и смиренным преклонением перед ним такие притязания должны были казаться неблагочестивой, богохульной узурпацией прерогатив, принадлежащих одному Богу»

Но язычник схож с магом (и отличается от христианина) в одном важном отношении. То, чего он ищет, находится по эту сторону вечности. Язычники ищут здоровья, удачи в любви, в делах и на войне, богатых урожаев и тому подобных, чисто земных благ.

Магия, хотя и обращается к потусторонним силам, носит посюсторонний характер – она обращена к решению задач, находящихся внутри этой жизни. Как мне выздороветь, разбогатеть, или победить врагов. Магов (как и их клиентов) спасение души интересует так же мало, как и «научных атеистов».

Их «горизонт планирования» не выходит за пределы земной жизни. Человек, прибегающий к оккультным манипуляциям, хочет решить свои текущие проблемы – со здоровьем, деньгами или противоположным полом – и он просто не думает, как это может отразиться на его вечной участи. Он не заглядывает так далеко.

Увы, но и земных проблем магия не решает – она только усугубляет их: человек тратит время и деньги на что-то совершенно бесполезное. Наука работает гораздо лучше – она, конечно, не возвращает тех, кто вас предал, но она хотя бы научилась лечить многие болезни. Её достижения огромны – но и они не могут отменить боли и горечи нашего земного удела.

Зрелая религия ставит перед собой цели, далеко выходящие за рамки земной жизни. Она исходит из того, что знали уже великие драматурги древней Греции – жизнь неизбежно трагична. В ней есть предательства и потери, болезни и катастрофы. Страдание может ворваться в неё в любой момент – внезапно, а может прийти медленно и неотвратимо, как старость и болезнь. В конце концов, мы похороним наших близких и неизбежно умрем. Мы можем переживать светлые и радостные моменты – но они проходят, и мы вновь просыпаемся и обнаруживаем, что мы не в раю, а в земле изгнания, «скорбя и воздыхая в этой долине слез».

В решении конкретных проблем нет ничего неправильного – хотя и бессмысленно пытаться решать их при помощи магии – но мы нуждаемся в чем-то гораздо большем. В этой жизни – короткой и обреченной на смерть – нет того, что сделало бы нас по-настоящему счастливыми. Мы должны вернуться к той подлинной жизни, для которой, как мы смутно чувствуем в глубине нашего сердца, мы созданы.

Хотя христианин может молиться о текущих нуждах, его горизонт уходит далеко за их пределы – и за пределы земной жизни вообще. Бог, в Которого мы верим, сотворил нас для жизни вечной и блаженной. В земном благополучии нет ничего в принципе плохого – но оно гораздо менее важно, чем то вечное благо, которое нам уготовано.

Христианская религия обращена к качественно иной, более реальной и подлинной жизни, которая начинает отчетливо просвечивать уже здесь, но достигает полноты только в вечности.

Она, в противоположность магии, говорит о вечном благе, ради обретения которого можно и потерпеть земные лишения и даже смерть.

Третий параметр, по которому мы можем сопоставить магию, сциентизм, язычество и христианство – чью волю человек хочет исполнить. Для мага, сциентиста или язычника ответ вполне очевиден – свою, чью же ещё? Зачем же ещё люди совершают те или иные действия – в том числе, обрядовые – если не за тем, чтобы добиться своих целей?

При этом вопрос о том, хороши ли сами эти цели, стоит ли к ним стремиться, здесь ли наше подлинное счастье, оставляется за кадром.

Разница между магией и сциентизмом, с одной стороны, и религией, с другой, – это разница между знанием (реальным или предполагаемым) и мудростью. Это разные понятия, и путать их было бы большой ошибкой. Знание отвечает на вопрос «как мне добиться моих целей», мудрость – на вопрос «каких целей стоит добиваться».

Человек может быть очень знающим – и катастрофически немудрым. Блестящий интеллект – никоим образом не гарантия мудрости.

Мошенники – особенно крупные мошенники, которые нередко добиваются высокого положения в корпоративном мире, – могут обладать блестящим интеллектом и глубокими познаниями, которые позволяют им долгое время безнаказанно водить за нос сотрудников и клиентов. Но мы вряд ли назовем их мудрыми людьми.

С другой стороны, можно быть мудрым – и при этом не особенно знающим человеком.

Знания можно сравнить с машиной – чем мощнее двигатель, тем быстрее вы поедете. Но куда машина поедет, определяет не двигатель, а человек, находящийся за рулем. Знания без мудрости только помогут человеку заблудиться – и сбить с пути других. Как это произошло, например, с создателями тоталитарных идеологий.

Религиозный поиск – это поиск мудрости. Это роднит его с поиском философским – недаром они часто идут рука об руку и переплетаются. Он ищет ответов на вопросы: «Для чего я существую?» «Как мне следует жить?» «На что я могу надеяться?»

Отношение к мудрости и отличает религию и философию, с одной стороны, – и магизм и сциентизм, с другой.

Великий шотландский мыслитель Дэвид Юм, кумир атеистов, знаменит, в частности, своими словами: «Разум есть и должен быть только рабом страстей и никогда не может претендовать ни на какую другую должность, кроме как служить им и повиноваться им».

В мире «без Бога» высказывание Юма трудно оспорить. С точки зрения сциентизма, мудрости – как поиска ответов на «большие вопросы» – просто не существует. Мы существуем не «для» чего-то, а просто порождены безличным и бесцельным процессом развития материи. Над нами нет кого-то, кто мог бы ответить на вопрос как нам следует жить; и всё, на что мы можем надеяться, – это на осуществление наших желаний. Разумны ли сами эти желания? Соответствуют ли они нашему подлинному благу и предназначению? В рамках мировоззрения, где никакого «подлинного блага и предназначения» у нас просто нет, этот вопрос лишен смысла.

Мага просто не интересуют «большие вопросы»; в мире сциентиста они бессмысленны. А вот религия обращена именно к ним.

Христианин верит в то, что мы созданы благим Богом, из любви, и призваны Им к жизни вечной и блаженной.

Бог хочет и может привести нас к этой подлинной, вечной жизни – но для этого нужно покориться Его благой и спасительной воле. Там где маг (и вслед за ним язычник) спрашивает: «Как мне получить то, что я хочу?», христианин ставит вопрос иначе: «Что повелишь мне делать, Господи?»

Выбор между верой и всеми попытками манипуляции реальностью – это выбор между «Да будет воля Твоя» и «да будет моя воля».

Но между сциентизмом и магией есть и огромная разница – помимо того очевидного соображения, что магия не работает, и люди, которые обращаются к ней, остаются ещё более больными, бедными и одинокими, чем прежде.

Люди ищут в «мире таинственного» не только решения своих проблем. Интерес к оккультному выходит далеко за рамки его воображаемой практической эффективности. Людей привлекает таинственное как таковое; то, что немецкий религиовед Рудольф Отто обозначил как Misterium Tremendum, «Тайна, вызывающая трепет».

Это переживание таинственного пытаются вызвать поэты, писатели и художники; а в наше время еще и разработчики компьютерных игр.

Им всем это гораздо лучше удается, если в тайне есть что-то недоброе и темное: «литература ужасов» – явление довольно старое, а к нашему времени из неё выросла огромная развлекательная индустрия.

Почему люди так любят истории про страшное и таинственное – всю эту мистическую жуть, истории о призраках, вампирах, загадочных чудовищах и тому подобное?

Причем публику привлекают не просто страшные истории – рак или автокатастрофы тоже страшны, но мало кто рвется про них читать. Людей затягивает именно элемент мистики – чего-то, что обладает трудноопределимым свойством «инаковости».

Призраки, духи и, в этом ряду, инопланетяне не обязательно физически угрожают – как угрожают автокатастрофы, – но они напоминают о том, что у человеческой жизни есть другое измерение, без которого она не полна.

Материализм оставляет потребность в чуде и тайне без внимания – а иногда, как это было в СССР, её вполне сознательно подавляет. Но подавить её невозможно – только извратить.

Те, кто застал падение государственной атеистической идеологии, помнят взрыв самого дремучего оккультизма, Чумака, который «заряжал воду» через телевизор, Кашпировского, который тоже через голубой экран лечил все болезни. Люди, воспитанные в «научном атеизме», впитывали это всё, как губка.

Такова человеческая природа – мы ищем в нашей жизни сверхъестественного измерения. Когда люди лишены религии, они легко сваливаются в магию и оккультизм.

Есть несколько причин, по которым люди путают магию и религию – самая извинительная из них та, что магия любит притворяться религией (реже – наукой). Колдуньи и чародеи нередко принимают своих легковерных клиентов среди икон и свечек, а в «заговорах» присутствуют слова, выдернутые из церковных молитв.

Человек религиозно неграмотный может перепутать магический обряд с религиозным.

Для «научных атеистов» слово «магия» может быть просто ругательством, которым они щедро сыплют направо и налево в отношении любых явлений, выходящих за рамки строгой научности.

Но главная причина в том, что падший человек ищет своей воли, и ему бывает просто непонятно, как может быть по-другому.

Вера – это личное доверие Богу, Которого бессмысленно пытаться контролировать, но на волю Которого можно смиренно положиться. Бог совершенно благ и премудр – Он всегда ищет нам только добра и всегда знает, как этого добра достигнуть.

Мы обретём и временное, и вечное счастье, когда сможем довериться и покориться Его воле. Для этого нужно безусловно отказаться от тех попыток манипуляции сверхъестественным, которые предпринимают маги. Такие попытки в принципе несовместимы со смиренной верой.

Как несовместимо с правой верой и убеждение сциентиста, что существует только то, чем можно манипулировать, что можно вскрыть или разобрать на части.

В мире действительно есть то, что лежит ниже нас – неодушевленная природа, растения и животные. Но есть и то, что находится над нами, – духовная реальность. Ею невозможно управлять – но с ней можно вступить в доверительные, близкие отношения.

Для этого нужна смиренная вера и нравственная жизнь – нам обещано, что Бога узрят «чистые сердцем», а не умелые манипуляторы.