О литургии Преждеосвященных Даров

На Литургии Преждеосвященных, совершаемой в известные дни св. Четыредесятницы, не бывает самого приношения и освящения Даров Евхаристии, но предлагаются для причащения св. Тайны, уже освященные. Причины установления сей Литургии надлежит искать, с одной стороны, в строгом хранении поста, в который она совершается, с другой – в особенных учреждениях, с которыми соединялось в древние времена совершение полной Литургии, и наконец – в живом сознании потребности часто приобщаться св. Таин Тела и Крови Христовой.

Свидетельства первобытной церковной древности показывают, что время пред Пасхою Христовой, известное под именем Четыредесятницы, изначала провождалось в Церкви как время поста. В постановлениях Апостольских неоднократно заповедуется христианам, «да будет храним пост четыредесятидневный в воспоминание примера и законоположения Господня⁵. В правилах Апостольских полагается наказание тем, которые не постятся в св. Четыредесятницу пред Пасхою⁶. Из древних Отцев и Учителей, живших в течении первых четырех веков, одни ясно свидетельствуют, что в Четыредесятницу храним был общий пост⁷, другие прямо называют сей пост установлением древним, освященным примером Спасителя, преданным Апостолами⁸.

Побуждения, которыми руководствовалась Церковь, когда нарочито назначала христианам четыредесять дней для поста, показывают уже, сколь строгим было в древней Церкви хранение сего поста. Древние Отцы, говоря, что пост Четыредесятницы служит приготовлением для христиан к достойному участию в торжестве Пасхи Христовой, свидетельствуют, что такое приготовление состояло в подвигах, подобных подвигам Моисея, Илии и самого Спасителя. Евсевий Кесарийский от лица христиан своего времени говорил: «мы каждогодно празднуем Пасху, предпринимая прежде праздника четыредесятидневный подвиг, ради приготовления, в подражание ревности святых Моисея и Илии»⁹. Св. Григорий Назианзин, сравнивая сорокодневный подвиг, соблюдаемый христианами пред Пасхою, с постом Спасителя, говорил, что сей подвиг знаменует для христиан умерщвление со Христом: «Христос постился пред искушением, а мы постимся пред Пасхою... Христос противопоставлял пост искушениям, а у нас знаменует он умерщвление со Христом и служит предпразднственным очищением»¹⁰. Св. Златоуст, изображая время Четыредесятницы, как время, назначенное для заглаждения грехов делами благочестия, между подвигами, к коим каждый обязывался в Четыредесятницу, полагает «молитвы, милостыни, пост, бдения, слезы, исповедь»¹¹. Таким образом телесное воздержание и духовное сокрушение, пост и покаяние издревле были общими обязанностями христиан во дни Четыредесятницы, – обязанностями столь важными, что, при всей общеизвестности поста великой Четыредесятницы, Церковь не преставала подтверждать особыми постановлениями строжайшее соблюдение оного¹².

Так как Богослужение есть ближайшее средство, которым Церковь содействует христианам в делах благочестия, то она заботилась, чтобы великопостное Богослужение всего более соответствовало состоянию постящихся. Состояние поста и покаяния, в котором пребывают верные в Четыредесятницу, устраняет на время подвига все, что может разрешать оный. Посему в известные дни Четыредесятницы воспрещено было и совершение полной Литургии, поколину соединялось оно с особыми обычаями, несовместными с строгостию поста. Чувства высокой радости о Боге Спасителе, одушевляющие христианина при участии в Тайне Евхаристии, в Церкви первенствующей были началом некоторых особенных обычаев при самом совершении Литургии. Внешний вид первобытной Литургии заслуживает особенного внимания при объяснении того, почему воспрещено было Церковию совершение полной Литургии во дни поста.

Общим обычаем при совершении Евхаристии были в первенствующей Церкви всеобщие народные приношения как для самого таинства, так и для других целей, которым хотела служить христианская любовь, возбуждаемая силою таинства. Иаковы главным образом были приношения хлеба и вина (προσφοραί), из коих предстоятель отделял известную часть для таинства Евхаристии. Но чувства веры и любви, одушевлявшие общников трапезы Господней, полнейшим и особенно торжественным образом выражались в общих пожертвованиях для различных нужд храма, для содержания клира, для вспомоществования нуждающимся братиям. В памятниках первоначальной церковной древности находим ясные свидетельства о разнообразных приношениях, соединявшихся у древних христиан с участием в Тайне Евхаристии. В правилах апостольских дается наставление строителям Таин, чтобы они разборчиво принимали народные приношения во храмы, отделяя хлеб II вино для таинственного благодарения, елей и фимиам принимали как принадлежности Богослужения при совершении Таинства, а приношения плодов и других произведений – как жертвы усердия приносящих на пользу служителей алтаря Христова, или как начатки, посвящаемые Богу, и в известные времена освящаемые молитвами предстоятеля¹³. Св. Иустин мученик, описывая образ совершения Евхаристии у христиан первенствующих, говорит о приношениях: «избыточествующие и усердствующие дают, что хочет каждый по своему произволению; собираемое слагается у предстоятеля, а он раздает сиротам и вдовицам, или нуждающимся по болезни или по другой причине, находящимся в узах и призираемым странникам; словом, бывает попечителем для всех находящихся в нужде»¹⁴. Принимая народные приношения, Церковь в каждом собрании верующих возносила молитвы о плодоносящих, и почитала сии приношения столь высоким христианским долгом, что неисполнение оного иногда подвергала открытым обличениям¹⁵.

Если совершение Евхаристии в древней Церкви получало непостный вид от предварительных народных приношений: то еще более подобным празднику образом оно было заключаемо. После употребления части просфор для самого таинства, оставшееся назначалось для общей трапезы, которая учреждаема была по окончании Богослужения, и именовалась вечерию любви (ἀγάπη). Так одна из целей, для которых делаемы были приношения, достигалась в самом же храм после Литургии. Получив в общении Таин Христовых новое возбуждение любви, христиане не хотели тотчас оставлять храма, но о имени Христовом разделяли между собою одну братскую трапезу. «От сего закона и обыкновения (иметь все общее по примеру Церкви Апостольской), пишет св. Златоуст, утвердился в церквах чудный обычай: все верные, во время своих собраний, по выслушании поучений, по совершении молитв, по приобщении Таин, не вдруг расходились по домам, но более достаточные и богатые, принося из домов своих хлеб и брашно, приглашали бедных, и учреждали общие трапезы и общие вечери в самой Церкви»¹⁶. Собрание оканчивалось по примеру Церкви Апостольской хвалебными и молитвенными песнями. Тертуллиан, очевидец вечерей любви, писал, что вечери оканчивались, как и начинались, общею молитвою: «По омовении рук и зажжении светильников, каждый приглашается петь хвалебные песни Богу, извлеченные из Св. Писания, или кем-либо сочиненные»¹⁷.

Таково было обычное совершение Евхаристии в Церкви первенствующей. Высокое значение таинства, которое возбуждало в христианах радостные и торжественные чувства, древние христиане выражали в знаменательном наименовании Литургии Пасхою. «Мы, чада Нового Завета, пишет Евсевий, в сочинении о Пасхе, в каждый воскресный день совершая нашу Пасху, всегда насыщаемся спасительного тела, всегда причащаемся крови Агнца »...¹⁸ Веруя, что «на каждой Литургии Пасха совершается»¹⁹, древние христиане присутствовали на Литургии с теми же высокими чувствами, с какими участвовали в торжеств в Пасхи.

Радостные и торжественные чувства, одушевляющие христианина при участии в таинстве Евхаристии, неудобно было соединить с расположениями сокрушенного духа, какие должны исполнять христианина во дни Четыредесятницы. В древней Церкви с совершением Таинства соединялись обычаи общих приношений и вечерей, на коих нужно было разрешить и самый пост. Посему совершение полной Литургии представлялось неблаговременным во дни Четыредесятницы.

Но если самое назначение Четыредесятницы требовало отменить на время поста совершение обычной Литургии; то с другой стороны та же потребность сообразности церковного Богослужения с состоянием христиан во дни поста и покаяния препятствовала совсем отменить Литургию во дни Четыредесятницы. Труды ревностного последователя Христова в самоотвержении и умерщвлении греху тогда только бывают успешны, когда подана сила благодати Божественной, содействующая освящению. Обращаясь к примерам древней Церкви, в которой частое причащение св. Таин было общим, находим новые причины, которые не позволяли ограничиться даже совершением Литургии в те только дни, в кои разрешаем был строгий пост. Частое причащение у древних христиан, в связи с которым находится происхождение Литургии Преждеосвященных, требует более внимательного рассмотрения.

В древней Церкви общее причащение Христовых Таин совершалось на каждой Литургии. В правилах Апостольских полагается отлучение от общения церковного на тех, которые, присутствуя при Литургии, без благословной вины оставляли собрание, не приняв приобщения св. Таин²⁰. Игнатий Богоносец, увещавая христиан Ефесских и Магнезианских к общению веры и любви, указывает на общение Таин Христовых, как на всегдашний союз веры и любви²¹. Многие из древних Отцев, изъясняя молитву Господню, прошение о хлебе насущном разумели о Евхаристии, указывая при сем на обыкновение христиан ежедневно приступать к Тайнам. Св. Киприан, изъясняя сие прошение, говорит: «Христос есть хлеб жизни, и хлеб сей не всем принадлежит, но наш есть... Христос есть наш хлеб, поколику мы принимаем тело Его. Даровать же нам хлеб сей просим ежедневно, чтобы нам, сущим о Христе, ежедневно приемлющим Евхаристию в пищу спасения, в случае какого либо тяжкого падения, после которого необходимо удержаться и не приобщаться небесного хлеба, не отделиться от тела Христа, Который сам возвещает и провозглашает: «Аз есмь хлеб животный, сшедый с небесе»...²² Св. Василий Великий, одобряет каждодневное причащение Таин: «хорошо и преполезно каждый день приобщаться и принимать святое тело и кровь Христову; потому что сам Христос ясно говорит: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь имать живот вечный; – а о частом причащении христиан в своей церкви говорит: «мы причащаемся четыре раза в каждую седмицу: в день Господень, в среду, в пяток и в субботу, также и в иные дни, если бывает память какого святого»²³. Сколь всеобщим было частое причащение в древней Церкви, можно судить и по согласным свидетельствам древних западных писателей. «Я знаю, писал блаж. Иероним, в Риме такой обычай, что верные всегда принимают Тело Христово, чего не осуждаю, ни одобряю: ибо каждый избыточествует в своем разуме»²⁴. Блаж. Августин об обычаях приобщения у христиан своего времени писал: «одни причащаются Тела и Крови Господа ежедневно, другие приемлют в известные дни; в иных местах ни один день не опускается, в который бы не было совершаемо приношение, в других бывает приношение только в субботу и неделю, а в иных только в неделю»²⁵. Изъясняя молитву Господню, прошение о хлебе насущном блаж. Августин, подобно древнейшим Отцам, разумеет и в духовном смысле о Евхаристии, и ссылается на обычай ежедневного причащения: «хлеб насущный можно разуметь и о Таинстве Тела Христова, которое мы ежедневно принимаем»²⁶. Сии свидетельства показывают, что у древних христиан многократное причащение в течении каждой седмицы было общеупотребительным.

Имея в виду всеобщую потребность частого причащения, Церковь, с одном стороны, установила во время Четыредесятницы совершать полную Литургию в субботу и неделю, как такие дни, которые свободны от строгого поста. В постановлениях Апостольских сказано: «Субботу и неделю празднуйте, ибо первая есть воспоминание творения, вторая же – воскресения. – Одна только суббота да будет вами хранима во всем году, – суббота погребения Господня, в которую надлежит поститься, а не праздновать»²⁷. Св. Амвросий говорил, что «в Четыредесятницу во все дни, кроме субботы и недели, соблюдается пост»²⁸. Таким образом, хотя обычай полного совершения Литургии и казался неуместным в Четыредесятницу, тем не менее, полное совершение Литургии в субботу и неделю не было нарушением поста по самому знаменованию сих дней. С другой стороны, поскольку общая потребность частого причащения не позволяла ограничить совершение Литургии только сими двумя днями, то для других дней седмицы Церковь ввела такое учреждение, при котором столько же оставалась неприкосновенною целость поста, сколько были удовлетворяемы и высокие потребности христианского благочестия. Она установила: в том же общественном собрании, в котором верные исполняли подвиг поста и молитвы, причащаться Даров Евхаристии, прежде принесенных в Жертву, освященных на обычной Литургии. Сиe-тο употребление Даров Евхаристии, соблюдаемых от Литургии полной, усвоенное постным дням Четыредесятницы, и составило Литургию Преждеосвященных.

Учреждение сие, по намерению своему, сходно с существовавшим в первые времена Церкви обычаем – хранить освященные Дары Евхаристии для будущего употребления. Когда, по уважительным обстоятельствам, христиане не могли быть при Литургии, тогда в своих домах причащались св. Даров, пред сим освященных в церковном собрании. Святый Иустин мученик, описывая собрания христиан и Богослужение Литургии во дни Воскресные, замечает, что «после приобщения предстоящих, Дары Евхаристии относимы были в домы отсутствующих», так что Христиане, хотя не могли часто делать общественных собраний, стесняемые гонителями веры, тем не менее и в те дни, когда не были освящаемы приношения хлеба и вина, могли причащаться освященных Даров, хранимых в домах²⁹. Св. Василий Великий писал к Кесарии Патриции: «Что ни мало неопасно, если кто во время гонений, за отсутствием священника или служащего, бывает в необходимости принимать причастие собственною своею рукою, – излишним было бы это и доказывать; потому что долговременный обычай удостоверяет в этом самым делом. Ибо все монахи, живущие в пустыне, где нет иерея, храня причастие в доме, сами себя причащают. В Александрии и Египте каждый крещенный мирянин по большей части имеет причастие у себя в доме, и сам собой приобщается, когда хочет. Ибо когда иерей однажды совершил и преподал жертву: приявший ее как всецелую, причащаясь ежедневно, справедливо должен веровать, что принимает и причащается от самого преподавшего. Одну имеет силу, – приемлет ли кто от иерея одну часть, или вдруг многие части»³⁰. Между свидетельствами об употреблении преждеосвященных Даров у древних христиан находим и такие, из коих видно, что в некоторых церквах христиане, и в те дни, когда хранили пост, приобщались преждеосвященных святых Таин: Тертуллиан, вразумляя недоумевающих, каким образом совместить общественное совершение Литургии и причащение Евхаристии с требованиями поста, писал: «Думают многие, что во дни стояний не должно употреблять молитв бескровного жертвоприношения на том основании, что, приняв тело Господне, необходимо разрешить пост (stationem). Неужели Евхаристия нарушает благочестие души, преданной Богу? Не дает ли она ему большую силу? Не возвышеннее ли будет твое стояние, когда ты станешь и пред жертвенником Божиим? Приняв Тело Господне и сохранив (т. е. до известного дня и часа), ты соблюдешь то и другое неприкосновенным, и причащение Жертвы и исполнение долга (поста)»³¹. Дни стояний, о которых говорит Тертуллиан, означают дни постоянных постов каждой седмицы, без сомнения – среду и пяток. Дозволяя в частных случаях самим христианам причащаться преждеосвященных Даров, Церковь, во дни Четыредесятницы, обращала частное причащение Преждеосвященных в Богослужение общественное.

Изложенные соображения о происхождении Литургии Преждеосвященных подтверждаются свидетельствами церковных Писателей. Представим сии свидетельства, чтобы лучше видеть те намерения, какие имеет в виду Церковь при употреблении в Четыредесятницу Литургии Преждеосвященных.

Феодор Вальсамон, Патриарх Антиохийский (XII в.) объясняет употребление в Четыредесятницу Литургии Преждеосвященных тем намерением, по которому Церковь, призывая каждого к духовному подвигу (поколику дни постов для всех назначены быть днями сокрушения о грехах), устраняет до времени все, что может преждевременно окончить подвиг: на время подвига устранено посему и служение полной Литургии, торжество которого могло бы разрешать драгоценный труд покаяния прежде, чем достигнет он вожделенной зрелости. «Установлено, пишет Вальсамон, чтобы дни постов были днями печали и сокрушения, очистительными для каждого во грехах его. Но приносить Богу жертву значит торжествовать праздник, который не иное что означает, как веселие. Каким же образом может кто-либо изливаться в одно время в скорби и радости? А потому постановили Отцы, чтобы не было приношения Жертвы во всю Четыредесятницу, кроме субботы, дня недельного и Благовещения. Ибо в сии дни мы прияли повеление праздновать, а не плакать, или поститься, или преклонять колена»³². Туже мысль о несоответствии полного совершения Литургии с состоянием христиан во дни подвигов раскрывает Иоанн Зонара, показывая, как устраняется сие несоответствие Литургиею Преждеосвященных: «Времена постов особенно посвящены сокрушению, II установлены для очищения согрешений каждого внутреннею скорбию духа. Но приношение Жертвы Богу есть принадлежность празднественного священнодействия, исполненного веселия и радости. Посему-то в известные дни Четыредесятницы положена Литургия Преждеосвященных, на которой не совершается бескровное жертвоприношение, но употребляется Жертва, прежде принесенная и совершенная»³³.

По объяснению Митрополита Клавдиопольского Иоанна, Литургия Преждеосвященных, как Богослужение, предлагаемое Церковию в те дни, которые назначены для приготовления к предстоящему празднованию Пасхи Христовой, соответствует сему приготовительному состоянию верующих, Божественная Литургия, на которой воспоминается и таинственно совершается Пасха Христова, исполняет душу христианина высокою радостию, которая, сколько ни вожделенна сама по себе, остается однакож не своевременною во дни скорби и поста, – в те дни, когда верующие путем подвига должны достигать сообразования смерти Христовой. «Дни св. Четыредесятницы, рассуждает Иоанн Клавдиопольский, суть дни плача и сокрушения, и умерщвления нашей плоти, дабы, достигая сообразования смерти Христовой, соделаться нам участниками и воскресения, но не суть дни радости воскресения, – той радости, которая получается, когда совершаема бывает полная Литургия»³⁴.

Объясняя свидетельствами церковных писателей, почему совершение полной Литургии воспрещено во дни поста, не оставим без внимания суждения о сем одного из древнейших пастырей отечественной Церкви – Митрополита Леонтия (XI в.): «Четыредесятница, говорит он, есть время воздержания от пищи, сколько кто может; а когда воздерживаемся, тогда смиряемся, а когда смиряемся, тогда сокрушаемся, воздыхаем, проливаем духовные слезы, тогда боремся со страстями и умерщвляем их. Память Святых и Божественная Литургия суть символы духовной радости и веселия; а умерщвляя страсти, мы надеемся достигнуть прежнего нашего достоинства, и чрез то – возможного соединения с Богом. Итак, если пост есть время скорби, а Божественная Литургия есть время радости, и если во время поста мы должны скорбеть, а не радоваться (потому что это время есть время борьбы со страстями); а во время Литургии должны праздновать, торжествовать духовно и веселиться, а не скорбеть (Вчера, говорит, сраспинахся Тебе, Христе, совостаю днесь, воскресшу Тебе); то Отцы наши хорошо и достойно Духа жившего в них установили – не совершать Божественной Литургии в дни поста, которые посвящены скорби о грехах. Никто не постится, говорит Господь, дондеже жених с ними есть. Егда отъимется от них жених, и тогда постятся в тые дни. Христос есть жених душ чистых. Божественная Литургия есть символ присутствия сего Жениха; кто чист от страстей, тот не постится, но вкушает Тело Сына Божия, и духовно веселится. Символом отъятия жениха есть пост, когда нет Литургии или духовной радости, по причине падения и смерда, которую ввел грех. Когда же умертвим постом грех, умертвивший нас, и сраспнемся Христу, восторжествовав над грехом: тогда мы совостаем со Христом и сопрославляемся в Божественном Его Таинстве приобщения. Итак очевидно, что как во время поста не должно быть Литургии и духовной радости, по причине отъятия от нас Жениха за грехи наши, так и в дни Литургии не должно поститься; потому что в это время Жених с нами и веселит нас Телом и Кровию Своею. Но почему совершается Преждеосвященная Литургия, скажешь? Словом «Преждеосвященная» ты уже разрешил вопрос. Ибо мы не о том спрашиваем, что́ делали в прошедшие дни, но что́ совершается нынь: пост, или литургия; – печаль или радость»³⁵?

Симеон, Митрополит Солунский, желая показать, что служение Литургии удерживается Церковию в самую Четыредесятницу без нарушения поста, пишет: «так как служение сие, страшное и святое, и спасительное всему миру, более всего потребно, то не сочтено справедливым, всецело оставить оное даже в самую Четыредесятницу, которая называется великою и истинно такова. Потому и во время Четыредесятницы, в субботу и неделю, установили Отцы совершать святую Жертву, исполняя заповедь Спасителя, Который говорит: »сие творите в Мое воспоминание«, то есть во всякое время; в другие же пять дней установили совершать Преждеосвященные»³⁶. Приношение бескровной жертвы на Воскресной Литургии и полагается в начало подвига, предстоящего христианам в течении следующих дней седмицы, в которые Церковь, не препятствуя сердечной скорби христиан радостным и торжественным служением Литургии, износит в собрание подвизающихся жертву преждеосвященную.

Матфей Властарь, изображая тайноводственную силу великопостной Литургии, раскрывает то намерение Церкви, по которому она, назначая для христиан во дни Четыредесятницы борьбу против греха и его похотей, желает, чтобы в сии дни спасения являлись они воинствующими против врагов спасения под знаменем Подвигоположника и совершителя веры Иисуса Христа, и от Него самого, в Его Тайнах, принимали силу благодати, укрепляющую в подвиге: «Царь наш Христос, руководствуя нас в борьбе против нашего врага и назначая подвиг, вооружает нас постом и молитвою, и сокрушением сердца... Воины, проведши весь день в сражении и разошедшись не прежде вечера, вспоминая о пище, поспешно уготовляют себе трапезу из прежних снедей, чтобы совсем не ослабеть в силах, ибо вскоре должны они сделать новое нападение на врагов, а закалать тельцев и приносить жертвы не позволительно воинствующим, и свойственно людям, беззаботно проводящим время в празднествах. Так, и мы, нашу новую Жертву принося в субботу и неделю (ибо в сии дни даем себе ослабу от трудов подвижничества), пред тем, как намереваемся по-вечеру подкрепить себя пищею, приемлем от прежде принесенных и прежде освященных частей, как обычно сокрушающимся и вместе воинствующим, и наибольшую получаем силу, чтобы выступить снова против врагов, когда приобщаемся сих святых снедей. Духовному воину приличествует и питание духовное. Посему-то тайноводственно заповедано нам совершать по-вечеру Литургию Преждеосвященных»³⁷.

Те же намерения Церкви имел в виду и Патриарх Константинопольский Михаил Аихиали, когда, объясняя свойство и цель богослужебных учреждений Четыредесятницы, писал: «Если кто будет исследовать причины, по которым запрещено в св. Четыредесятницу быть жертвоприношение, тот пусть знает, что запрещено сие потому, что во дни поста нам заповедано и предложено оплакивать наши души, умерщвляемые грехом, только то́ говорить и делать, то́ иметь пред очами, что́ более всего возбуждает скорбь, что́ производит всеобъемлющее, глубочайшее сокрушение. Ибо сие четыредесятидневное поприще есть для нас время борьбы и подвига против воинств тмы, под водительством Христа, открывающего нам тайны борьбы, дабы, достигши меры возраста в подобии смерти Его, стать нам участниками и Его воскресения. Но в сражениях, где идут на встречу смерти, только о том одном заботятся, чтобы не быть подавленными нападением и яростию врагов, – к торжествам и праздникам не имеют внимания... Спасительная миру жертва Спасителя нашего и Бога, победившая смерть и ад, низложившая тление, стяжала нам радость торжеством креста. Но вместе радоваться и плакать – несообразно и несовместно: ибо, кто оплакивает свою бедственность, тому не свойственно радоваться, ни сокрушаться о чужом несчастии. Посему и не совершаем мы не преданного нам во дни постов Таинства животворящей Жертвы, Спасителя нашего и Бога, радостотворного, свободившего нас от всякого зла»...³⁸

При раскрытии древности Литургии Преждеосвященных, предварительно обратим внимание на время, когда имели особенную силу те обстоятельства, которые послужили к учреждению сей Литургии, потом изложим исторические свидетельства о ее древности, и наконец особо рассмотрим вопрос о писатель.

1. Если по самому назначению Литургия преждеосвященных тесно связана с постом Великой Четыредесятницы, то и по происхождению она не может быть далека от его начала. Древность поста Великой Четыредесятницы указывает и на древность Богослужения, существенно принадлежащего сему посту. Чем более имело ревности благочестие в первые времена Церкви, тем свойственнее сим временам происхождение такого церковного учреждения, начало которого скрывается в деятельных расположениях христианского благочестия. Отсюда образовалось в Церкви предание о Литургии Преждеосвященных, как об учреждении Церкви первенствующей. «Сия тайноводственная служба, писал Патриарх Константинопольский Михаил, необходимо сопутствовала проповеди Апостольской (ἐξ ἀиάγκης σύνδρομος ἐςἰ τῶ κηρύγματι), и утвердилась вместе, с преданием поста четыредесятидневного». И объясняя начало оной из требований поста, Патриарх сей измеряет ее древность древностию самого поста: «если по сей причине во дни поста не бывает приносима просфора, если все мы сущие о Христе прияли спасительные законоположения изначала от святых наших Учителей; то несообразно было бы думать, что спасительные установления не были вскоре преданы богопросвещенными Учителями, тогда как от них же приняли мы правила богопреданного и спасительного поста»³⁹.

Происхождение Литургии Преждеосвященных, близкое к началу Четыредесятницы, подтверждается и тем, что сия Литургия издревле совершалась только во дни Великой Четыредесятницы, а не в другие посты. Усвоение Литургии Преждеосвященных одному посту Великой Четыредесятницы может приводить к той мысли, что при первоначальном употреблении сей Литургии еще не получили общеизвестности другие продолжительные посты, сколько они ни древни. Объясняя 69-е правило Апостольское, которое упоминает об одной Четыредесятнице, Феодор Вальсамон замечает, что «если бы тогда были и другие посты, то правило упомянуло бы и о них; однакож, если мы постимся и во дни других постов, т. е. св. Апостолов, Успения Пр. Богородицы и Рождества Христова, – не постыждаемся»⁴⁰. Предполагая, что из продолжительных постов первоначально только пост Великой Четыредесятницы имел общеизвестность, Вальсамон ко времени первоначальной общеизвестности оного относит и начало Литургии Преждеосвященных: «если бы была другая (Четыредесятница), то было бы установлено, в оную совершать священнодействие не полной жертвы, но преждеосвященных Даров, подобно как установлено сие в Четыредесятницу Великой Пасхи»⁴¹.

Другие обычаи, которые служили поводом к учреждению Литургии Преждеосвященных, с IV века начинают уже терять свою силу, и мало-помалу исчезают.

Показано выше, что общенародные приношения при совершении Литургии и вечери любви, непосредственно за нею следующие, как не совместные с наблюдением строгого поста, между прочим служили поводом к учреждению в Четыредесятницу Литургии Преждеосвященных. Посему происхождения великопостной Литургии должно искать в то время, в которое удерживали силу древние обычаи общих приношений и вечерей. Вечери же любви имели силу общего обычая в III веке, а в ИV-м они становятся реже. Последним свидетельством об употреблении вечерей любви представляется правило Собора Гангрского, коим отлучаются те, которые «отвращаются верующих, по усердию веры устрояющих трапезы любви и во славу Божию собирающих братий»⁴². Но уже на Соборе Лаодикийском воспрещено было «в храмах Господних совершати так именуемые трапезы любви и в доме Божием ясти и возлежание творити»⁴³. С этого времени встречаем постановления и других Соборов, которыми воспрещаются вечери любви⁴⁴. Св. Златоуст говорит о вечерях любви уже как о таком учреждении, которое в его время вышло из употребления. Итак, если первоначальные обычаи при Евхаристии, не свойственные дням поста, уже в IV веке теряют свою силу, то происхождение особенного вида Литургии, которым устранялось обычное совершение Евхаристии, принадлежит более отдаленной древности.

Равным образом учреждение Литургии Преждеосвященных для причащения в другие дни, кроме субботы и недели, указывает на те времена, когда частое причащение оставалось еще всеобщим, так что недовольно было дать посту двукратное совершение в седмицу полной Литургии – в субботу и неделю. В продолжение трех первых веков общее причащение Тайнам Христовым было употребительным при каждом освящении Евхаристии. Но уже во времена св. Златоуста заметно ослабление древнего усердия: из обличений Вселенского Учителя мы узнаем, что обычное причащение Христовым Тайнам уже престало быть столько частым, и по большей части ограничивалось особенными временами года. «Несчастие состоит в том, – так часто жаловался свят. Златоуст, – что считаешь себя достойным приступить к Тайнам, не по чистоте расположения, но по расстоянию времени, и благочестие полагаешь в том, чтобы не часто причащаться, не зная, что причащаясь недостойно, хотя бы однажды, навлекаешь на себя осуждение, а приобщаясь достойно, хотя бы и часто, приобретаешь спасение»⁴⁵. Если уже с IV века общее причащение теряло прежнюю силу постоянного обычая, и ограничивалось особенными временами года; то начало Литургии Преждеосвященных скрывается в более глубокой древности.

II. Древность Литургии Преждеосвященных, открывающаяся из соображения самых обстоятельств ее происхождения, подтверждается свидетельствами историческими. Мы расположим сии свидетельства по порядку времени, и на основании оных сделаем общие замечания о том, какое место должна занимать рассматриваемая Литургия в истории Православного Богослужения.

Между древнейшими свидетельствами о церковном Богослужении Четыредесятницы не могут быть оставлены без примечания – правило Собора Лаодикийского и свидетельство Сократа об Александрийской Церкви.

49-м правилом Лаодикийского Собора постановлено: «не подобает в Четыредесятницу приносити хлеб, разве в субботу и в день воскресный». Сим правилом воспрещается собственно совершение полной Литургии в постные дни Четыредесятницы. Выражение: приносить хлеб (ἄρτον προσφέρειν) означает здесь именно освящение Даров в Евхаристии, как это ясно видно из употребления тех же слов об освящении Даров в других правилах сего Собора. Так в прав. 19-м изображается порядок молитв, совершаемых на Литургии после бесед епископских (т. е. за чтением Евангелия) до освящения Даров: после молитв верных здесь предписывается мир подавати и тако (по лобзании мира) совершати святое приношение. Тоже выражение употреблено об освящении Евхаристии в прав. 58, где запрещается епископам или пресвитерам совершати приношение в домах⁴⁶. Цель постановления, которым воспрещалось в Четыредесятницу совершать освящение Евхаристии во все дни кроме субботы и недели, также объясняется другими правилами Собора, ограждающими хранение поста Четыредесятницы: так на сем Соборе запрещено в Четыредесятницу совершать памяти мучеников, праздновать дни рождений и проч.⁴⁷ Кроме того, рассматриваемое правило, по согласному изъяснению оного древними церковными писателями⁴⁸, представляет следы употребления и Литургии Преждеосвященных. Постановление, которым воспрещалось совершать полную Литургию в постные дни, без сомнения не означало того, чтобы Отцы Собора воспрещали в сии дни причащение преждеосвященных Даров. Св. Василий Великий, современник Лаодикийского Собора, говорит о четырекратном причащении христиан в течении каждой седмицы, не исключая Четыредесятницы. В соображении с его словами правило Лаодикийского Собора вообще может вести к предположению об известности Литургии Преждеосвященных во время Собора.

Сократ, историк V-го века, пишет об Александрийской Церкви: «В Александрии, в среду и в день называемый пятком (в Четыредесятницу) читаются Писания, и учители изъясняют оные, и бывает все, что́ принадлежит до Литургии, кроме освящения Таин. И сей обычай Церкви Александрийской – древний»⁴⁹. Должно заметить, что главная цель Сократа – описать обычаи Церквей, соблюдавшиеся в Четыредесятницу, и касаясь Богослужения, он более всего обращает внимание на обычаи Церквей в рассуждении Литургии. Когда же об одних Церквах говорит, что в них в Четыредесятницу употребляема была обыкновенная Литургия, о других же, – что в них Литургия совсем была оставляема; тогда об Александрийской Церкви замечает, что в ней в Четыредесятницу два раза в седмицу, по средам и пяткам, бывали собрания со всеми принадлежностями Литургии, кроме совершения Таин. В связи с обычаями, какие соблюдались у древних христиан в Четыредесятницу, известие Сократа довольно ясно указывает на Богослужение, которое называем Литургиею Преждеосвященных, поколику на сем Богослужении бывает все, что принадлежит до Литургии, кроме освящения Таин. В таком смысле слова Сократа подтверждаются и другими свидетельствами, из которых открывается глубокая древность Литургии Преждеосвященных в Церкви Александрийской. Так св. Кирилл Александрийский вразумляет тех, которым причащение Преждеосвященных Даров казалось недействительным, как совершаемое не при самом освящении Таин. Св. Кирилл пишет: «Слышу, говорят иные, освящению, когда оставляется Евхаристия для следующего дня. Безумствуют рассуждающие таким образом. Ибо Христос не становится иным, ни святое Его тело не пременяется; напротив того, сила благословения и животворящая благодать пребывает в Нем неизменною»⁵⁰. Вразумление сие направлено против несториан, которые осуждали употребление Преждеосвященных в Православной Церкви⁵¹.

Исторические указания на известность Литургии Преждеосвященных в IV в. получают новый свет от других свидетельств, которыми подтверждается употребление сей Литургии в глубокой древности.

В Александрийской хронике под 615-м годом, когда говорится о введении в Литургию Преждеосвященных песнопения: ныне силы небесные, – самая Литургия представляется уже общеизвестною в том вид, в каком употребляется до-ныне⁵² «В сем году, сказано в хронике, при Сергие, Патриархе Константинопольском, с первой седмицы постов четвертого индикта, – после »дa исправится«, во время перенесения преждеосвященных Даров из сосудохранительницы во святилище, начали петь (особую песнь): после того, как священник скажет – »по дapy Христа Твоего,» народ тотчас начинает: «ныне силы небесные с нами невидимо служат: се бо входит Царь славы: се жертва тайная совершенная дориносится: с верою и страхом приступим, да причастницы жизни вечные будем. Аллилуиа». Слова священника – no дapy Xpucma Твоего составляют не иное что, как возгласно произносимое окончание втором молитвы верных, в которой молится священник о достойном причащении имеющих предложитися на святой трапезе святынь; почему полный смысл упоминаемого в хронике возгласа определяется словами самой молитвы: «ихже причастие нeocyждeннo нам дapyй, дa теми мысленным оком озаряеми, сынове света и днe будем по дару Христа Твоего"⁵³. Приспособление сей молитвы к священнодействию над Дарами преждеосвященными само собою предполагает и другие молитвы в составе тогоже Богослужения. При столь прямом упоминании о существенных принадлежностях великопостной Литургии и даже самых молитвах оной, в рассматриваемом месте хроники можем находить несомненное свидетельство о чиноположении Литургии Преждеосвященных, употреблявшемся в Церкви Константинопольской в VI веке. Сие известие, оправдывая древность Литургии Преждеосвященных, снова приводит к вопросу: какому времени принадлежит начало сей Литургии?

Современное хроник свидетельство Патриарха Иерусалимского, св. Софрония, служит как бы ответом на такой вопрос: «Ныне, пишет Софроний, более прочих в употреблении (κρατεῖ) священнодействие Великого Василия и Иоанна Златоуста, с Литургиею Преждеосвященных (ὰ τῶν προηγιασμένων), о которой говорят – одни, что она Иакова, именуемого братом Господним, другие – Петра, Верховного Апостола, иные иначе».⁵⁴ Патриарх Софроний жил в конце VI-го и первой половине VII века († 645 г.). Его свидетельство прежде всего должно быть относимо собственно к палестинским Церквам: но он говорит о повсеместном уважении на Востоке к Литургиям св. Василия, Златоуста и Преждеосвященных. Общего употребления в Церквах Литургия Преждеосвященных, без сомнения, не могла достигнуть скоро. Первоначальное же ее происхождение представляется столько далеким от современников Софрония, что превышает их память. Тогда как Литургии Отцев IV века, Василия и Златоуста, относимы были к сим Отцам, Литургия Преждеосвященных была производима от времен Апостольских, и в различных Церквах приписываема тому или другому из Апостолов.

Другой писатель, свидетельство которого имеет важность по связи с Софрониевым, есть Феодор, или Николай, Епископ Андидский ⁵⁵ . С его именем сохранилось в рукописях «Изложение Литургии к епископу Фитии Василию», которое Алляций одобряет, как древнее и заслуживающее уважения⁵⁶. О Литургии Преждеосвященных сей писатель повторяет сказанное Патриархом Софронием, и тем подтверждает слова его в смысле точного исторического известия о том, как в самой древности взирали христиане на сию Литургию: поставляемая в числе Литургий, шедших по преданию от Апостолов, она признавалась древнейшею Литургий св. Василия и св. Иоанна Златоуста.

Историческим свидетельством о древности Литургии Преждеосвященных может быть и краткое известие в Греческой Александрийской Литургии, известной под именем Василия Великого. Здесь после молитвы Господней читаются две молитвы главопреклонения (κεφαλοκλισίας), из коих вторая значится занятою из Литургии Преждеосвященных и надписывается так: «(другая молитва у египетских (христиан) из Литургии Преждеосвященных Апостола Марка по приобщении Святых Таин»⁵⁷. Древность Александрийской Литургии, в которой находится это известие, открывается из того, что она употреблялась в Александрии на греческом языке, т. е. она принадлежит к тем временам, когда язык греческий имел еще общее употребление в Египте. Самое же известие, показывая употребление Литургии Преждеосвященных в Церкви Александрийской, утверждает древность сей Литургии тем преданием, которое усвояло ее первому основателю Александрийской Церкви, – Апостолу Марку.

К числу исторических свидетельств о Литургии Преждеосвященных, принадлежащих более отдаленным временам, должно отнести наконец и особое постановление о сей Литургии, сделанное на шестом вселенском Соборе (в конце VII века, в 691 году). На сем соборе 52-м правилом определенно узаконено самое время совершения Литургии Преждеосвященных: «во все дни поста св. Четыредесятницы кроме субботы и недели и дня св. Благовещения, святая Литургия да бывает не иная, как Преждеосвященных Даров»⁵⁸.

В позднейших свидетельствах выражается тоже всеобщее мнение Церкви о происхождении Литургии Преждеосвященных от времен первоначальной христианской древности; но кроме того встречаются предания, по которым Литургия Преждеосвященных, или некоторые части оной, приписываются древним Отцам Церкви. Изложим сии свидетельства в подтверждение доселе представленных нами оснований древнего происхождения Литургии Преждеосвященных, и потом особо рассмотрим предания об Отцах, коим приписываемо было изложение оной.

В XI веке, когда споры между Западною и Восточной Церковию простерлись и на различие всех церковных учреждений, при вопрос о посте и Богослужении Великой Четыредесятницы, Студийский иеромонах Никита (известный на Востоке под греческим проименованием Стифата, на Западе – под латинским – Пектората) защищал против латинян древность священнодействия Преждеосвященных⁵⁹. Производя начало его от первых времен Церкви, Никита утверждает его важность вышеприведенными правилами Соборов Лаодикийского и Трулльского, и описывает самый образ службы Преждеосвященных, как она изначала совершалась в Православной Церкви: «прияв от Отцев, в субботу и неделю мы совершаем Литургию в третий час, в который Дух Святый сошел на Апостолов, и совершая на оной приношение, освящаем Дары; сохраняя достаточное число Агнцев на целую седмицу, все песнословие (в прочие дни) ограничиваем служением вечерним, совершаем священники с диаконами вход, неся одну кадильницу, после чтения Пророков исполняем молитвы, установленные Великим Василием, преносим Дары из предложения и „молимся над оными, произносим при сем и преданную нам от Господа молитву, воздвигаем хлеб, говорим: преждеосвященная Святая Святым, и исполнив соединение, приобщаемся». В XII веке Константинопольский Патриарх Михаил Анхиали, излагая предание Церкви о древности сего Богослужения, писал: «Литургия Преждеосвященных есть исконное и древнепреданное тайноводство, известное в святой Божией Церкви прежде наших тайноводителей – прежде великого во святых Отца нашего Златоуста и Первосвятителя Церкви Кесарийской, украшения престола Божия, Великого Отца нашего Василия. И из 49-го правила святого Собора, созванного в Лаодикии Фригийской, известно, что в Четыредесятницу не должно приносити хлеб, разве только в субботу и неделю. Согласно с сим и 52 правило шестого Вселенского Собора, созванного в Трулле, говорит так: «Во все дни поста Четыредесятницы, кроме субботы и недели и святого дня Благовещения, да бывает св. Литургия Преждеосвященных. Св. Собор в Лаодикии был прежде Вселенского, собранного в царствующем граде Константиновом, на который столько собралось св. Отцев при втором собрании оного, – к числу их принадлежал и великий в Богословии Григорий, Святитель Нисский, их современниками был и Великий Василий, а св. Златоуст был еще позже пo времени»⁶⁰. В сих словах выражается несомненная уверенность, что прежде Великих Отцев IV века, Василия и Златоуста, узаконено было употребление Преждеосвященных, что сие узаконение было известно сим Отцам и подтверждено ими.

Симеон, Митрополит Солунский, говоря о древности той же Литургии, предлагает свое суждение от лица Церкви, в которой мысль сия, утвержденная давностию, обратилась в общее верование: «Преждеосященная Литургия существует издревле и от преемников Апостольских, как свидетельствуют и молитвы ее и существующее древнее предание. И мы верим, что она предана Апостолами, что она существовала изначала ради самого поста, дабы плакать, а не радоваться нам во время плача, как говорено было и другими прежде нас; но дабы при сем совершенно не сделаться непричастными благодати Таин Христовых и очищения чрез святые молитвы, то сие и установлено Отцами»⁶¹.

Принимая в соображение древность великопостной Литургии, Патриарх Иерусалимский Досифей (XVII в.), известный своими учеными трудами по истории церковной, писал, «что Преждеосвященная Литургия принята от преемников Апостольских, и не есть творение Григория Двоеслова»⁶². Основания, предлагаемые Патр. Досифеем собственно в подтверждение того, что Литургия Преждеосвященных не есть творение Григория Двоеслова, укажем в порядке нашего исследования. В настоящем случае, по историческим свидетельствам о древности Литургии Преждеосвященных, вообще определим, какое место должна занимать сия Литургия в истории Богослужения, как по времени первоначального ее происхождения, так и по времени письменного изложения.

При разрешении того вопроса, какому времени принадлежит происхождение Литургии Преждеосвященных, особенную важность имеет сочинение о Литургии св. Софрония. Говоря о Литургиях, бывших в общем употреблении в православных Церквах его времени, Софроний предварительно кратко изображает общую историю Литургии в первых веках, в которой дает известное место и Литургии Преждеосвященных. Мы выпишем полнее его слова, чтобы с большею точностию определить древнее происхождение рассматриваемой Литургии.

Сказав, что образ совершения Евхаристии показан был самим установителем Таинства – Иисусом Христом, а чин самой Литургии предоставлено было устроить Апостолам по научению Духа Святого, Софроний так раскрывает первоначальную историю чина Литургии⁶³: «Апостолы слагали молитвы Божественного священнодействия Таин, приспособляясь к свойствам народов, к обстоятельствам времени, к враждебным преследованиям гонителей. В молитвах и возглашениях (ἐκφωνήσεσιν) они отличались друг от друга, но образ совершения Таин всеми ими соблюдаем был неизменно, как он предан самим Господом нашим Иисусом Христом. После богоглаголивых Апостолов, некоторые из божественных Отцев, каждый сам по себе (ἰδιάζοντες, ἑ῾καςοσ εὐχὰς ἀῶοιεῖτο), слагали молитвы и возглашения и целое чиноположение Литургии, таковы: славный во святых Епифаний и Великий Василий и Божественный Златоуст. Все они удостоены научения, истекающего от обильных живоносных истоков Утешителя, и Церковь христиан православных принимала их слова и дела, как бы сам Христос говорил сие и делал. И ныне более прочих в употреблении священнодействие Великого Василия и Иоанна Златоуста с Литургиею Преждеосвященных, о которой говорят – одни, что она Иакова, именуемого братом Господним, другие – Петра Верховного Апостола, иные – иначе».

Изложенное свидетельство показывает, а) что первоначально известны были в Церкви чиноположения Литургии, происшедшие от Апостолов. Памятники древности, согласно подтверждая, что в Церквах, основанных Апостолами, обычная Литургия в том или другом вид по преданию переходила от Апостолов, указывают и самые имена, под которыми известны были первые литургические чиноположения: в Церкви Иерусалимской, матери Церквей, Литургия принята была от Апостола Иакова; в Церкви Александрийской была известна Литургия Евангелиста Марка; в других местах Литургия Апостола Петра⁶⁴. б) Свидетельством Софрония в ряд чиноположений Апостольских поставляется и Литургия Преждеосвященных, – ибо о сей Литургии также хранились предания, что она получила начало от Апостолов. Обращая внимание на сохранившиеся предания об Апостольском происхождении сей Литургии, находим в них замечательное сходство с преданиями о чиноположениях полной Литургии: в Церкви Иерусалимской и других Церквах, основанных Апостолами, Литургия Преждеосвященных приписываема была Апостолам Иакову и Петру, у христиан египетских – Евангелисту Марку. Сии основания позволяют заключать, что Литургия Преждеосвященных получила начало в первые века, когда преданием сохранялись в употреблении чиноположения Апостольские, и что наравне с ними она употреблялась прежде IV века, по устному преданию. Происхождение сей Литургии, в первоначальный период Богослужения, и устное употребление, в различных Церквах, объясняет, почему имя первого составителя молитв ее неизвестно было даже древним христианам, жившим в VI веке, – для нас же служит сие к большему удостоверению, что Литургия Преждеосвященных принята Церковию от Мужей Апостольских.

Но другим историческим свидетельствам письменное изложение Литургии Преждесосвященных представляется в связи с общею историею литургических чиноположений. Чиноположения полной Литургии, носившие имена Апостолов и сохранявшиеся по устному преданию, известны были до IV в. Так как сами Апостолы, по словам Софрония, в составлении молитв Литургии приспособлялись к различным обстоятельствам, то и в последствии принятые от них чиноположения получали различные изменения, С течением времени сии изменения стали умножаться, и в IV веке Отцы Церкви озаботились о наибольшей верности чиноположения Литургии преданному от Апостолов чину⁶⁵. Последования полной Лигургии Православная Церковь приняла от богомудрых Отцев – св. Василия Великого и св. Иоанна Златоуста, которые, составив молитвы и порядок Литургии по образу Литургии Апостольской и заимственно из нее, предали оные письмени. Последующие предания о Литургии Преждеосвященных, в коих сохранились имена Отцев, принимавших участие в изложении и устройстве оной, показывают, что по времени письменного изложения и сия Литургия занимает место в периоде общего устройства Богослужения в IV веке.

По словам Патриарха Михаила Анхиали, до XII в. сохранялось во всех православных Церквах предание о св. Афанасие Великом, как составителе молитвы, читаемой священником по перенесении преждеосвященных Даров («Иже неизреченных и невидимых таин Боже»)⁶⁶: «во всех св. Церквах из неписанного предания известно, что молитва тайная, читаемая по внесении Преждеосвященных во св. алтарь, принадлежит св. Афанасию, который первенствовал между диаконами на первом и Вселенском св. Соборе в Никее». В подтверждение своих слов Патриарх указывает на древние списки Литургии Преждеосвященных: «сия самая молитва встречается в некоторых древлеписьменных молитвословах с надписанием имени сего св. Афанасия». Предание о написании св. Афанасием одной из молитв в чиноположении Преждеосвященных свидетельствует, что им оставлены и удержаны были прочие молитвы, и только одна введена новая соответственно требованиям благоговейного чувства в одно из важнейших времен в службе Преждеосвященных.

Как св. Афанасию Церковное предание усвояло написание одной из молитв Литургии Преждеосвященных, так cв. Василию Всликому, от которого Православная Церковь приняла чиноположение полной Литургии, тоже предание приписывало и утверждение всего состава молитв Литургии Преждеосвященных. В таком смысле Никита Стифат и Иоанн Клавдиопольский, описывая образ совершения великопостной Литургии, о молитвах оной говорили; «после

чтения Пророков, мы совершаем молитвы, установленные Василием Великим»⁶⁷. Сие свидетельство о св. Василие подтверждается и надписаниями самой Литургии, перешедшими с греческих списков оной в переводы сирские и славянские. У православных христиан сирских сия самая Литургия употреблялась как преданная св. Василием. По описанию Ассемана, в сирском переводе греческого служебника Литургия Преждеосвященных надписана именем Василия Великого⁶⁸. Многочисленные славянские рукописи с таким же надписанием равно подтверждают известность оного в древних греческих служебниках. Так в пергаменном служебнике XIV в., бывшем в употреблении у Преп. Сергия, читаем: «Божественная служба Прежесвященного святого Великого Василия»⁶⁹. В служебнике XV века Сергиевой Лавры: «Божественная служба Прежесвященных святого и Великого Василия»⁷⁰. В служебнике ХV в. Московской Духовной Академии: «Божественная служба Прежесвященных святого и Великого Василиа»⁷¹.

Такое предание объясняется известностию трудов св. Василия по устройству Церковного Богослужения. Св. Григорий Богослов свидетельствует, что св. Василий много заботился о Церкви, и доказательствами своей заботливости оставил богослужебные чиноположения (по точным словам Григория: «чиноположения молитв, благоукрашения алтаря»)⁷². Свидетельствуя о чиноположениях, изложенных Василием, св. Григорий не упоминает ни об одном из них в отдельности, но на основании его слов не подлежит сомнению, что Василий Великий заботился дать общее устройство Богослужению, и, без сомнения, обращал внимание на главнейшие последования оного. Так как Литургия Преждеосвященных по ее началу принадлежала временам прежде IV века, то очень вероятно, что св. Василий обратил внимание не на чин только полной Литургии. В самых молитвах, ныне читаемых на Литургии Преждеосвященных, испрашивается достойное причащение всем предстоящим⁷³, то есть: происхождение сих молитв находится в связи с теми обстоятельствами, в следствие которых первоначально установлена Литургия Преждеосвященных, и которые, как прежде мы видели, удерживали полную силу не далее IV века. В состав великопостной Литургии находим и другие принадлежности, которые указывают на устройство оной в связи с историею Литургии полной в IV веке. Таковы: ветхозаветные чтения, издревле составлявшие необходимую принадлежность Богослужения великопостного, первоначально употреблявшиеся на каждой обычной Литургии, и с IV века удержанные только на великопостной Литургии, молитвы об оглашенных, по которым образование Литургии Преждеосвященных представляется в связи с древним образованием полной Литургии, – молитвы о готовящихся к просвещению, также совершавшиеся в первых веках на каждой Литургии, и с IV века усвоенные только великопостной Литургии. Поколику древнее священнодействие Преждеосвященных могло быть подтверждено св. Василием Великим, предано для дальнейшего употребления, соглашено в известных частях с общим видом Богослужения: в той мере объясняется церковное предание, усвоявшее великопостную Литургию св. Василию.

Итак, по указаниям исторических свидетельств о древности Литургии Преждеосвященных открывается, что по началу сия Литургия принадлежала к составу древнего Богослужения, соблюдавшегося в Церкви по устному преданию, и при устройстве церковного Богослужения в IV век предана была для последующего употребления.

Теперь рассмотрим предание, по которому установление Литургии Преждеосвященных приписывается св. Григорию Двоеслову.

III. При разрешении вопроса о св. Григорие Двоеслове могут быть приняты во внимание те основания, которые приводил Патриарх Досифей в подтверждение того, что Литургия Преждеосвященных не есть творение св. Григория. Такими основаниями были для него –

1. Общее предание Церкви о древности великопостной Литургии, которое он излагает словами Симеона Солунского. Молчание древнейших свидетелей вышеприведенных нами, включительно до Симеона Солунского, действительно не представляет никаких следов предания о св. Григория, как установитель или писателе Литургии Преждеосвященных. Но особенную важность между сими свидетельствами имеют слова св. Софрония в соображении с известием александрийской хроники, – поколику и св. Софроний и писатель хроники были современниками св. Григория, и невероятно, чтобы не сказали о тот, что Литургия Преждеосвященных принята от св. Григория, если бы сие действительно было. Между тем, по известию хроники, чиноположение сей Литургии в том же виде, в каком ныне известно, употреблялось в VI веке, так что не только первое учреждение самой Литургии, но и письменное изложение молитв ее представляется известным в более древние времена. А Патриарх Софроний, говоря об Отцах, коим принадлежат чиноположения полной Литургии, употреблявшиеся в Православной Церкви, начало Литургии Преждеосвященных, по общему свидетельству современников, относит ко временам Апостольским.

2. Другим основанием, которое приводил Патриарх Досифей в подтверждение того, что Литургия Преждеосвященных не есть творение св. Григория, было то обстоятельство, что св. Григорий не знал греческого наречия, и не писал по-гречески. Хотя Григорий, еще будучи апокрисиарием, около двух лет жил в Константинополе, но и во время управления Римского Церковию писал о себе, что не знал греческого наречия. Так в письме к Евсевию Солунскому, по поводу распространявшихся на Востоке под его именем греческих книг, не согласных с истинами Православной веры, Григорий просил Солунского Епископа не принимать сих книг, и при сем свидетельствовал: «мы не знаем греческого наречия, и никогда никакого творения по-гречески не писали»⁷⁴. Принимая в соображение сие обстоятельство, Патриарх Досифей спрашивает: «Если Двоеслов не знал греческого языка, то как мог он сложить Литургию Преждеосвященных? и от чего не находится она между его творениями»?

3. Обращаясь к основаниям, на коих могла бы утверждаться мысль о св. Григорие, как писателе Литургии Преждеосвященных, Патриарх Досифей останавливается еще на известном месте в житии св. Григория, которое встречается и в наших печатных прологах: «глаголют же, яко Литургия поется в римлянех, яже есть в великий пост, сей есть закопололоживый ея, яже и доселе ими держится»⁷⁵. Не предлагая полного изъяснения сего места, которое известно было ему в позднейших списках жития Григориева, Досифей замечает только, что оно получило прямую сиу свидетельства об учреждении Григорием в Восточной Церкви Литургии Преждеосвященных, уже в новогреческом переводе Максима Цитерского, само же по себе остается неопределенным, поколику двояко может быть понимаемо в нем, как наименование Римлян – Ῥωμαίοι, так и свидетельство о Литургии, совершаемой по установлению Григория во дни великого поста. Сие побуждает нас к обстоятельнейшему рассмотрению древних житий св. Григория, составленных в Церкви Восточной и вошедших в греческие прологи.

Сказания о св. Григории становятся рано известными в церкви Восточной⁷⁶. Прежде IX века было уже известно отдельно составленное житие Григория, Патриарха старого Рима. Патриарх Фотий пишет в своей Библиотеке, что он читал на греческом языке краткое изображение богоугодной жизни Григория, и предлагает содержание читанного им жизнеописания⁷⁷. Предмет сего жития – не дела управления, не история внешней деятельности Григория, а высокие добродетели – человеколюбие, выражавшееся в Делах милостыни, и мудрость, плодом которой были богопросвещенные писания. Изложив сказанное в житии о милостынях Григория, как во время монашеской его жизни, так и на престоле архиерейском, и о небесных посещениях, коих он был удостоен за добродетели, Фотий заключает свое извлечение известием, что чудный Григорий сложил много душеполезных книг на римском наречии, особенно же – достопамятные жития святых мужей, прославившихся в Италии, но что долгое время не знавшие римского наречия лишены были возможности пользоваться eгo творениями, и уже Папа Захарий, один из преемников сего Апостольского мужа⁷⁸, «доступное только тем, которые знали по-римски, человеколюбиво открыл всей вселенной, изъяснив язык творений Григория для Греции». Фотий излагает все содержание древнего жития, но не упоминает, чтобы в нем говорилось о каком-либо богослужебном учреждении св. Григория.

В полном виде одно из древнейших сказаний о св. Григории можно читать в греческом рукописном сборнике житий святых, принадлежащем Моск. Синодальной Библиотеке⁷⁹, Всю рукопись, по письму, Маттей относит к XI веку. Но сказание о св. Григории по происхождению несомненно древнее. Содержание сего жития существенно сходно с жизнеописанием у Фотия, но здесь полнее выражается желание изобразить высокие добродетели Григория, как прославленного святого. Повествуя о его милостынях, писатель жития именно изображает оные, как такие высокие добродетели, которые достойны небесных явлений. Говоря о творениях Григория и желая показать высоту его мудрости, повествует, что Григорий удостоен был наития Духа Святого, слетавшего на него в виде голубя⁸⁰, когда трудился он в писании. В продолжении всего рассказа, проникнутый мыслию о высоких достоинствах св. Григория, писатель жития заключает свое повествование молитвенным обращением к святому⁸¹.

Чем выше чтим был в Восточной Церкви св. Григорий, тем важнее свидетельства древних греческих жизнеописаний о его деяниях и творениях: но не находим здесь никакого известия о том, чтобы Литургия Преждеосвященных, известная в Восточной Церкви, принята была от св. Григория.

Известно потом сказание о св. Григории, дошедшее с именем Метафраста, и хотя не принадлежащее достоверно сему собирателю житий святых, но несомненно древнее⁸². Предмет сего жития – милостыни св. Григория, а цель – в примере сего святого показать, сколь блаженны милостивые, и как должна быть вожделенна милостыня. Сим снова подтверждается то высокое уважение, какое имели к св. Григорию христиане Церкви Восточной: как же бы оно позволило, в его жнтин, нарочито составленном, умолчать об изложении им одной из Литургии Православной Церкви?

К числу древних сказаний о жизни св. Григория относится наконец сокращение его жизнеописания в греческом Месяцеслове, писанном для Императора Василия, в конце Х-го века⁸³. Это сокращение заключается таким замечанием о просвещении и творениях Григория: «быв же сведущ во всяком учении и писании, многие творения оставил, написанные рамски, истолкованные еллински"⁸⁴. Таким образом древние греческие жития св. Григория, помещавшиеся в прологи, не говорят, что Литургия Преждеосвященных, употребляемая в Восточной Церкви, изложена св. Григорием Двоесловом. Из сих житий видим только, что Церковь Восточная издревле прославляла память св. Григория за его добродетели и за его душеполезные творения, каковы были особенно сложенные им беседы о древних св. Отцах, написанные Григорием на римском наречии, и уже после переведенные на язык греческий⁸⁵.

Но с другой стороны, в сказаниях же о св. Григории находим и объяснение распространившейся в последствии мысли о сем Отце, как писателе Литургии Преждеосвященных.

Позднейшему времени принадлежит краткое житие Григория, находящееся в греческих синаксарях под 12 числом марта. Патриарх Досифей пишет что греческие синаксари были составлены Маврикием, иеродиаконом Великой Церкви: но время и лице сего Мавракия остается неизвестным. В полном виде это житие можно читать в минеях греческих, изданных в Константинополе. В 1843 г.⁸⁶ О десятницы давнем происхождении жития и о согласии вновь изданного текста с первоначальным можно судить по отрывкам, которые точно приводит из него Григорий Протосинкелл (XV в.), ссылаясь на синаксари греческой Церкви, как издавна употребительные⁸⁷. По содержанию, житие, помещенное в синаксарях, сходно с древнейшими греческими сказаниями, но образ изложения показывает труд нового составителя. Из прежде рассмотренных оно ближе других к жизнеописанию греческого синодального сборника: следуя оному в изложении предметов и удерживая некоторые выражения, отличается только краткостию. О творениях св. Григория здесь сказано: «он оставил Церкви многия творения, которые после преложены на еллинское наречие». Но особенно замечательно сие житие по следующему прибавочному известию, которым оно заключается, и которого нет в древнейших сказаниях, составленных прежде XI века: «Φαcὶ δὲ, ὅτι ἐπιτελεῖθαι λειτουργίαν τελεῖαν παρὰ Ῥωμαίους ἐν ταῖς νηςίμοις ἡμ᾿ ραις οὗτος ἐςὶν ὁ νομοθετήσας, ὅπερ κρατεῖ μεχρὶ τῆς σήμερον παῤ αὐτοῖς.» Το есть: «говорят, что он законоположил совершать полную Литургию у римлян в постные дни, что́ совершается у них до сего дня»⁸⁸. Так как наименование Ῥωμαίοι в позднейшие времена имело но одно значение, тο мы должны с большею строгостию определить, кого собственно разумел составитель синаксаря под сим именем. По перенесении престола Римской Империи в страны греческие, римлянами стали называться и греки, как и самый Царьград назван был новым Римом, а во времена позднейшие, наименование Ῥωμαίοι даже преимущественно, присвоено было на Востоке грекам, римских же, или западных, христиан греки называли латинянами и Франками (Λατίνοι, Φράγγοι). Но в настоящем сказании под именем с Ρωμαίοι разумеется собственно Римляне, или христиане западные. Такое значение сего слова определяется здесь а) вышеупотребленными словами – еллинское наречие (πρὸς τὴν έλληνίδα διάλεκτον) для означения языка греческого (в том месте, где говорится о переводе творений Григория), – старый Рим (πρεσβυτρ᾿ ραν Ῥώμην) для означения столицы Западной Империи (в известии о почитании мощей св. Григория, почивающих в старом Риме); б) непосредственною связию речи: место, в котором сказано о богослужебном учреждении св. Григория для Четыредесятницы, служит заключением повествования о св. Григории, жившем, и по преставлении чтимом, в старом Риме; встречающееся здесь слово Ῥωμαίοι также без сомнения означает христиан старого Рима; в) употреблением в сем же самом месте о римлянах местоимения третьего лица у них – παφ αντοϊς: если бы сочинитель разумел греков, без сомнения должен бы сказать у нас – παῤ ἠμῖν. Это замечание о разности великопостного Богослужения в римской Церкви заслуживает все внимание. Происхождение его объяснить не трудно. Пpи открывшихся спорах о разных обрядах между двумя Церквами, греки узнали от римлян, что на Западе во время Четыредесятницы обыкновенно совершается Литургия полная, и на вопрос о начале сего Церковного обычая слышал» ответ, что сие законоположено Великим Григорием. Действительно, в Сакраментарие Григория Великого на все дни седмиц Четыредесятницы, исключая великого пятка, положены Литургии полные – по настоящему обычаю римской Церкви⁸⁹, между тем в древности в некоторые дни Четыредесятницы не совершалась Литургия в римской Церкви⁹⁰. Римские писатели, вообще приписывая Григорию Великому последний пересмотр римского служебника, после которого Богослужение римской Церкви получило определенность, усвояют ему изложение последований полной Литургии и на дни Четыредесятницы, когда говорят о великопостном Богослужении⁹¹. Известие о св. Григоргии, внесенное в греческое жизнеописание, совершенно согласно с понятиями римских христиан. Они тем более могли ссылаться на св. Григория, что отвечали христианам Церкви Восточной, которая почитает Григория между великими святыми.

Но это прибавочное известие, в котором чиноположение римского Богослужения в Четыредесятницу приписывается Григориию Великому, в последствии в некоторых списках утратило часть строгой определенности, с опущением при слове Литургия выражения – полная (τελείαν). В некоторых греческих списках оно читалось таким образом: φασὶ δὲ, ὄτι ὲπιτελεῖσθαι λειτουγίαν παρὰ Ῥωμαίοις ἐν ταῖς νηςίμαις γ̓μέραις οὗτος ἐςιν ὁ νομοθετήσας ... Такое чтение сего места было в списках синаксарей, на которые ссылается Алляций⁹². И в славянских переводах сего жития, помещенного в прологе, это место было переводимо близко к смыслу греческого текста следующим образом: «Глаголют же яко Литургия поется в римлянех, яже есть в великий пост. Сей есть законоположив ю, яже и доселе ими держится»⁹³. В таком же виде осталось сие место и в печатных прологах. Оставалось при этом слову: Ῥωμαίοι придать более употребительное значение: грека, и тогда легко могло составиться мнение, что св. Григорий был установителем или писателем постной Литургии для греков. Пример такого чтения Патриарх Досифей указывает в Максиме Цитереком⁹⁴, который, переводя древние греческие синаксари на диалекте новогреческий, понял рассматриваемое известие под 12 числом марта об учреждении Григорием Двоесловом великопостной Литургии, сохранившейся в Восточной Церкви. В житии Григория, изложенном Максимом, самое место, в котором говорилось о богослужебном учреждении для Четыредесятницы, читалось так: «Говорят, что сей Григорий был тот самый, который законоположил, чтобы совершалась у греков Литургия во дни поста, что содержится у них до сего дня»⁹⁵ .

Жизнеописание св. Григория, получившее такой вид, представляется единственным источником, из которого распространилась мысль, что Литургия Преждеосвященных им была изложена для греков. Но самые списки Литургии не подтверждали сей мысли: древние списки или совсем оставались без имени писателя, или имели в надписаниях имена других Отцев Церкви. Так как уже в древнейшие времена имя первого учредителя Литургии Преждеосвященных не было известно в точности, а последующее изложение сей Литургии не было новым составлением всех молитв ее, то отсюда происходило с одной стороны то, что некоторые древние списки переходили без всякого имени: таковы древние рукописи в библиотеках Барберинской и Кейслианской, – ⁹⁶ с другой стороны, в некоторых списках означаемы были имена Отцев, которым по преданию приписываемо было изложение или устройство великопостной Литургии: таковы, по словам Михаила Анхиали, списки, в которых молитва по поставлении св. Даров читалась с надписанием имени св. Афанасия Александрийского, или другие, в которых вся Литургия надписываема была именем св. Василия Великого, каковы вышеприведенные вами. Посему и в последующие времена, поскольку имя учредителя и писателя Литургия Преждеосвященных не могло быть строго определено, то при новом участии Пастырей Церкви в устройстве великопостного Богослужения, в надписаниях могло быть означаемо имя и других Отцев: таковы два списка у Гоара, в надписаниях которых изложение той же Литургии приписывается Константинопольскому Патриарху VIII в. Герману⁹⁷ . Таким образом ни в одном из древних списков Литургии Преждеосвященных греческих и даже славянских до XVI века не встречается имя Григория Двоеслова⁹⁸ . Уже в XVI веке появляются рукописи, в коих по изложении службы приписываются отпуст с именем Григория и тропарь. В Стоглавь постная служба приписана уже Папе Григорию⁹⁹ . В богослужебных славянских уставах, писанных в конце XVI и начале XVII в., в месяцослове под 12 числом марта можно встречать такую приписку: «сий Григорие состави преждесвященную службу»¹⁰⁰ . Однакож и в продолжении ХVI в. надписывалась еще сия Литургия именем Василия Великого¹⁰¹ . Общего распространения мысль о Григории, как писателе Литургии Преждеосвященных, достигла уже чрез старопечатные служебники¹⁰² .

Должно впрочем заметить, что и в позднейшие времена Церковь греческая, хотя не изменила общепринятого мнения о писателе Литургии Преждеосвященных, тем не менее, сохраняя уверенность в древнейшем происхождении сей Литургии, допускала и другие мнения о писателе оной. Опыты таких изъяснений были неоднократны. В XVII веке  Патриарх Досифей  первый писал, что Литургия Преждеосвященных принята от преемников Апостольских, и не есть творение св. Григория. В  греческой Кормчей, изданной в 1800 году с историческими примечаниями на правила, в объяснении 52 правила Трулльского Собора раскрывается древность Литургии Преждеосвященных, и выписываются слова Патриарха Досифея¹⁰³ . В 1843 году в  греческих минеях  издано по древним спискам самое житие Григория Двоеслова, и в нем восстановлен первоначальный вид известия об учреждении св. Григорием в римской Церкви полной Литургии во дни Четыредесятницы.

В заключение не будет излишне привести здесь сравнение римской Литургии Преждеосвященных с греческою, чтобы видеть, как чиноположение греческое, во всех частях своих согласное с общим порядком службы великопостной и с особенными учреждениями для совершения таинства Евхаристии, принятыми в Церкви Восточной, представляется вполне собственным произведением Восточной Церкви, а Литургия Преждеосвященных римская, единократно в году употребляемая, не только не есть первообраз греческой, но сама есть подражание ей. Римское Богослужение Великого пятка имеет ту особенность, что причащение преждеосвященных Даров следует на оном после поклонения Кресту Господню, которое усвоено сему дню, как освященному воспоминанием страстей Господних; между тем обряды, чтения и молитвы, входящие в состав сего Богослужения, в общем устройстве своем имеют явное сходство с некоторыми частными принадлежностями Богослужения, по началу и употреблению свойственными Церкви Восточной.

По чину римского служебника на день Великого пятка, после девятого часа положены два чтения из пророчеств – одно из Пророка Осии (VI. гл.), другое из книги Исхода (XII гл.), потом произносится псалом 139-й, и читаются страсти Господня по Евангелию от Иоанна (ХVIII гл.). После того совершаются продолжительные моления, кои предначинает священник, возглашая: «помолимся, возлюбленнейшие, о святой Божией Церкви». Следуют молитвы о папе, клире, императоре, об оглашенных, о еретиках и раскольниках, о неверных, иудеях и язычниках. Окончив молитвы, священник принимает от диакона из алтаря приготовленный Крест, и обращая его к народу, предначинает антифон: се древо Креста, – при троекратном пении:  приидите поклонимся, все поклоняются до земли. Во время поклонения Кресту бывает антифонное пение, разделенное на две половины. В первой антифонно поются стихи: «людие мои! что́ сотворих вам», с песнию Трисвятого на два лика, на греческом и латинском языках: в стихах изображаются благодеяния Божии избранному народу и его неблагодарность. Следует антифон: «Кресту Твоему поклоняемся Христе, и святое воскресение Твое славим», со стихами псалма 66-го. В стихах, составляющих другую половину пения, изображаются спасительные действия Креста Христова. По окончании поклонения, по зажжении светильников на алтаре и приготовлении (диаконом) святой Трапезы, совершается шествие к тому месту, где сокрыто соблюденное накануне тело Христово: с каждением и кольнопреклонением приемлется святыня, и покровенная переносится на трапезу с пением гимна: «знамения Царская исходят» (vexilla regis prodeunt). Священник полагает святыню на престоле, диакон же уготовляет чашу вина, растворенного водою. Совершается каждение: при каждении Святых Таин священник произносит – «сие кадило благословенное Тобою да восходит к Тебе, Господи» (Incensum istud, a Te benedictum, ascendat ad Te Domine), при каждении же алтаря – стихи псалма «да исправится молитва моя» (Dirigatur oratio mea). По умовении рук и приглашении к молитве, возглашает: «Помолимся! Укрепленные спасительными заповедями, и наученные Божественным наставлением, со дерзновением рцем: Отче наш, Иже еси на небесех...» После прошения – «нo избави нас от лукавого», продолжает «избави нас, молим Господи! от всех зол – прошедших, настоящих и будущих, и при заступлении Блаженной и Приснославной Девы Богородицы Марии и блаженных Апостолов твоих, Петра и Павла и Андрея, и всех Святых, дай нам мир во днях наших, да вспомоществуемые помощию Твоего милосердия, и от греха будем всегда свободны и от всякого крушения безопасны – Господом нашим Иисусом Христом, Сыном Твоим, Который живет и царствует с Тобою, Бог, в единении Святого Духа во все веки веков, аминь». Исполнив поклонение Тайнам, священник воздвигает дискос, разделяет над чашею жертву на три части, и одну погружает в чашу, ничего не произнося. За тем следует причащение Святых Таин, после которого священник и диакон отходят от трапезы: служба оканчивается повечерием (vesperae), но без пения, и так называемым обнажением алтаря¹⁰⁴.

В общем устройстве римского Богослужения в день Великого пятка нельзя не замечать значительного сходства с Литургиею Преждеосвященных в Православной Церкви. Петр Могила, в сочинении: Камень, написанном против униата Кассиана, бывшего архимандрита Дубенского, предлагает такое сравнение Восточной Литургии Преждеосвященных с римскою службою Великого пятка¹⁰⁵: «Поведаеши... (пишет он, отражая несправедливые укоризны противника, обращенные на великопостную Литургию Православной Церкви), яко много разликуется служба великопятковая от нашея преждеосвященныя. Рассмотри точию добре и узриши, яко есть ли не во всем согласуется. Ибо что у нас в начале преждесвященные служится вечерня со чтением пророчеств и иных чтении, то́ в вашей великопятковой службе чтение пророчеств и страстей. Что у нас прежде вечерне ектения, то в вашей службе молитвы овия (т. е. некоторые другие), в них же вся саны II обращение иудеом и язычником чтомы бывают. Что у нас стихиры на вечерни, то в службе вашей пение около поклонения, Кресту. Что у нас со жертовника к олтарю великому перенос святейших Таин, тο в вашей службе с олтаря малого к великому такожде пренесение Таин. У нас во время преношения поется песнь – ныне силы небесныя, а у вас на службе великопятковой: «знамения Царская происходят». Что у нас на жертовнику прежде переноса вино и воду в потырь, ничтоже глаголя, вливают, тожде в вашей службе по пренесении на великом олтаре ксендз (священник) творит. Что у нас прежде переноса колена преклонше поется: да ся исправть молитва моя, то в службе вашей ксендз чтет –диригантор Домине, (с лат. Dirigatur Domine) тожде да ся исправит (молитва моя). И якоже у нас эктению прочетше, Верую же и иная всего оставивше, абие Отче наш читают, такожде и у вас на службе по двох-кратейших молитвах Отче наш поют. И яко у нас по двох-кратейших молитвах абие единою рукою осязает священник Святейшие Тайны и глаголет преждесвященная святая святым, такожде и на службе великопятковой ксендз единою рукою Агнец подъемлет, аще и ничтоже глаголет. Якоже священник наш на четыри части разделяет жертву и четвертую часть в потырь влагает в простое вино, с водою смешанно: тако и ксендз, на три части разделив, третию частицу в подобное вино неосвященное, с водою смешанно, в чашу влагает. Потом же якоже наш священник, такожде и ксендз жертвы здискоса и вина с потыря вкушает. Совершив убо сия, священник наш чиновне, якоже начат, скончавает службу Божию, а в службе вашем, якоже не чиновне ксендз начинает, такоже и не скончав, от олтаря οтходит"¹⁰⁶.

Сходство римской службы Преждеосвященных с великопостным Богослужением Восточной Церкви объясняет нам те отзывы греческих писателей, что Литургия Преждеосвященных предана в Церкви римской по примеру Восточной Церкви. Михаил Анхиали приводит даже предание, существовавшее в Восточной Церкви, что Литургия Преждеосвященных перенесена была в Рим свят. Григорием Двоесловом. В своем «послании о Литургии Преждеосвященных», сказав о древности сей Литургии по ее происхождению и образованию в Церкви Восточной, – он присовокупляет: «и во многих из наших книг (δελτοι) сказуется и предается, что и св. Григорий Двоеслов предал совершать сие тайноводство у римлян в очистительные и примирительные дни Четыредесятницы, если только бывает сие и теперь в ветхом Риме»¹⁰⁷. Впрочем в числе учреждений, которые были введены Григорием в римской Церкви по образу Восточного Богослужения, и о которых сам он пишет в своих письмах (по тому случаю, что его недоброжелатели укоряли его за подражание Церквам греческим), не находим свидетельства о Литургии Преждеосвященных¹⁰⁸. Григорию могло принадлежать разве окончательное устройство и изложение службы Великого пятка. Как бы то ни было, но сравнение греческой Литургии Преждеосвященных с римскою и предание, приводимое Михаилом Константинопольским, служит новым доказательством того, что Литургия Преждеосвященных по происхождению собственно принадлежала Церкви Восточной, и была первообразом римской Литургии Преждеосвященных, и что св. Григорию не было приписываемо установление известной в Православной Церкви великопостной Литургии.

Образование состава Литургии Преждеосвященных объясняется самым ее происхождением. С устранением полной Литургии, обычное Богослужение дня состояло из церковных служб, совершаемых в часы третий, шестой и девятый, и вечерни. Причащение преждеосвященных Даров соединено с вечерним Богослужением и совершалось после того, как дневным постом и продолжительными молитвами христиане были приготовлены к принятию святых Таин¹⁰⁹. Для сего вечернее Богослужение дополнено некоторыми другими принадлежностями, коих требовало время поста, и непосредственно за сим следовала Литургия Преждеосвященных.

Последование вечернего благодарения, известное под именем τὸ λυχνικὸν, или εὐ χαὶ τοῦ λυχνικου с первых времен Церкви имело уже определенный вид. По изображению книги Апостольских Постановлений, верные, каждодневно собираясь вечером, пели псалмы, особенно псалом 140-й, именовавшийся свитильничным, – по окончании псалма диакон произносил эктении об оглашенных и верных, священник же читал молитвы за тех и других¹¹⁰; из песней особенно известна была песнь светильнячного благодарения: Свете тихий, которую уже Василий Великий называл древнею¹¹¹. В таком виде и удержано последование вечерни, соединенной с великопостною Литургией, тогда как в прочие дни поста, когда не совершается Литургия Преждеосвященных частные моления об оглашенных, по общему чину вечернего Богослужения, оставлены¹¹².

В числе особенных принадлежностей вечернего Богослужения во дни Великой Четыредесятницы, заключаются чтения из ветхозаветных книг священного Писания. Издревле в течении Четыредесятницы читаема была книга Бытия, как можно заключать по беседам древних Отцов на сию книгу. Святой Василий Великий говорил в Четыредесятницу за вечерним Богослужением беседы на первые главы Бытия, известные под именем Шестоднева. Св. Златоуст говорил беседы на книгу Бытия в продолжении двух Четыредесятниц – в Церкви Антиохийской и Константинопольской. Свидетельство Сократа, что в среду и пяток в Александрийской Церкви читаемы были в Четыредесятницу Писания и изъясняемы учителями, позволяет вообще заключать, что беседы на книгу Бытия говорены были древними Отцами по поводу церковных чтений из сей книги¹¹³.

Столь же существенною принадлежностию великопостного Богослужения в древней Церкви было моление с коленопреклонепием. Евсевий Кесарийский в сочинении о Пасхе пишет: «(по прошествии Четыредесятницы) ни колен в молитвах не преклоняем, ни постом не утруждаемся... После Пасхи в течение седми полных седмиц празднуем Пятьдесятницу, достигши в меру возраста чрез предварительный сорокодневный подвиг шести седмиц пред Пасхою»¹¹⁴. Подобно Евсевию, говоря о коленопреклонениях, как необходимой принадлежности поста, св. Василий Великий так объясняет их значение: «каждым коленопреклонением и восклонением от земли на самом деле показываем, что чрез грех пали мы на землю, и человеколюбием Сотворшего нас воззваны на небо»¹¹⁵. Сие коленопреклоненное моление соединялось с пением избранных стихов из псалма 140-го. Древность такого обычая видна из того, что в вышеприведенном месте из хроники Алсксандрийской сия часть Богослужения обозначается одним словом: да исправится (τὸ κατερυθυνθήτω), без сомнения, как всем известная по особенному способу моления, с каким совершалось пение сего и следующих стихов упомянутого псалма. Вообще же о сем псалм св. Златоуст говорит: «много можно найти псалмов, приличных вечернему времени, но не потому избрали Отцы сей псалом, а как некое врачевство спасения, как очищение прегрешений, законоположили воспевать его»¹¹⁶.

Так как время Пасхи было в древней Церкви торжественным временем крещения оглашенных: то в Четыредесятницу, приготовляя оглашенных ко крещению, Церковь усугубляла о них молитвы. «Какое время так сродно крещению, как день Пасхи? – пишет св. Василий Великий¹¹⁷: ибо этот день есть памятник воскресения, а крещение есть сильное средство к воскресению: посему в воскресный день приимем благодать воскресения. Для того и Церковь высоким проповеданием задолго прежде сзывает своих питомцев, чтобы тех, которыми давно уже болезновала, породить в это время». На великопостной Литургии издревле употреблялось и особое обрядное действие, чрез которое Церковь знаменовала для готовящихся ко крещению свет Христов, просвящающий всякого человека, грядущего в мир, – свет, от полноты которого все они приимут: это было осенение горящею свещего с кадилом и возглашение: свет Христов просвещает всех. На такое назначение сего обряда указывает то замечание, встречающееся в древних греческих служебниках, которым предписывалось употреблять сей обряд с половины Четыредесятицы, когда начинались особые молитвы о готовящихся к просвещению¹¹⁸.

Из выше приведенного сказания Александрийской хроники, относящегося к 615 году, можем видеть, в чем состояла и остальная часть великопостной службы: ибо в сем известии не только говорится об установлении особой песни при перенесении святых Даров, но упоминается и о других принадлежностях Литургии Преждеосвященных, известных прежде. Именно: После молитв об оглашенных, еще до перенесения святых Даров, совершались молитвы о верных, которыми приготовляемы были христиане к предстоящему причащению святых Таин. В хронике упомнянуто об одной из сих молитв.

По исполнении сих молитв приносимы были из сосудохранительницы преждеосвященные Дары и предлагаемы на святой трапез. При сем перенесении вероятно пели в древности аллилуия, которое присоединено и к особой песни: ныне силы небесныя, вошедшей в употребление с 615-го года.

Из содержания сей песни видно и то, что Богослужение не долго за тем продолжалось: слова – с верою и страхом приступим, заимствованные из возглашения, которым на полной Литургии приглашаемы были верные к причащению, показывают, что вскоре после того, как пренесены были преждеосвященные Дары, совершалось и самое причащение¹¹⁹.

Рассмотрим теперь самые молитвы Литургии Преждеосвященных, но которым и целый состав сей Литургии должен представиться в большей полноте. В древнем греческом служебнике Барберинской библиотеки они изложены в таком составе: «на вечерни (ἐν τῷ λυχνικῷ), после чтений и да исправится и Господи помилуй, бывает, на Литургии Преждеосвященных, молитва о оглашенных – «Боже, Боже наш, Создателю и Содетелю всех», молитва о готовящихся ко святому крещению – «яви Владыко лице Твое, на иже ко святому просвещению готовящихся»,  молитва верных первая – «Боже великий и хвальный, Иже животворящею Христа Твоего смертию, в нетление нас от тления преставивый», молитва верных вторая – «Владыко Святый, Преблагий, молим Тя в милости богатого». И по окончании песни: ныне силы небесныя, иерей молится – «Иже неизреченных и невидимых Таин Боже». Иерей – мир всем. Народ – и духови твоему. Диакон – главы ваша. Иерей молится – «Боже единый, благий и благоутробный». Диакон – вонмем. Иерей – Преждеосвященная Святая Святым. Народ – «Един свят, Един Господь». Молитва по приобщении – «Благодарим Тя Спаса всех Бога». Диакон – «с миром изъидем». Народ – «о имени Господни»¹²⁰.

Греческий служебник, в котором изложена служба Преждеосвященных в таком составе, по письму относят к осьмому веку¹²¹. В нем не встречаем молитв, занятых в сию службу из других церковных чиноположений: только благодарственная молитва, по приобщении, взята из Литургии Апостола Иакова¹²². Это указывает на то, что первоначально для дополнения сего Богослужения заимствуемы были некоторые молитвы из чиноположения полной Лигургии. К числу таких молитв принадлежали – отпустительная, читаемая при окончании службы за амвоном, и молитва при потреблении св. Даров: они не изложены в Барберинском служебнике, без сомнения, потому, что чиноположения полной Литургии, из которых они были заимствуемы, были общеупотребительными.

Сей состав службы Преждеосвященных остается неизменным и в других древних списках оной¹²³. Но, как открывается из сих же списков, в последствии составлены были молитвы – отпустительная и при потреблении святых Даров, собственно для великопостной Литургии. Неупоминаемые в Барберинском служебнике, обе сии молитвы и в других древних списках имеют неодинаковый вид. Древнейший вид отпустительной молитвы есть сохранившийся до-ныне: «Владыко Вседержителю, Иже всю тварь премудростию содела». Древность сей молитвы открывается из того уже, что она вполне внесена была в греческую Александрийскую Литургию, носившую имя Василия Великого: при окончании службы, здесь поставлены две молитвы главопреклонения, из которых одна назначена собственно для Четыредесятницы и имеет такое надписание и начало: «молитва, читаемая в течение четыредесяти дней святого поста. Владыко Господи Вседержителю, Иже всю тварь премудростию содела» и проч¹²⁴. Но в некоторых Церквах читалась иная отпустительная молитва: в другом греческом служебник Барберинской библиотеки (позднейшем) встречается «иная молитва, читаемая за амвоном» (на Литургии Преждеосвященных)¹²⁵. Содержание сей молитвы показывает, что она была написана собственно для Литургии великопостной: «Надеяние всех концев земли, Боже, пронарекий законом, Пророки и Евангелисты святые дни Твои постов потребны быти ко очищению и спасению! Сподоби и нас всех течение поста благоугодно совершити, веру неуклонно соблюсти, Божественные Твои заповеди непорочно до конца сохранити; Ангелу мирну заповеждь соблюдати наши входы и исходы, утвердити стопы и направити на путь оправданий Твоих, приемля святое время поста и кольнопреклонения нашего, воздавая нам благословениями духовными и благими дары, да сподобившись от Тебя милости, воссылаем славу Тебе – Отцу II Сыну и Св. Духу.» Сия молитва до-ныне сохраняется в числе так называемых постных молитв, которые читаются священником в начали Четыредесятницы в домах христиан¹²⁶. При этом можно заметить, что в некоторых Церквах и для полной Литургии на время Четыредесятницы существовала особая молитва для чтения по окончании службы. В одном из рукописных греческих сборников Венской библиотеки встречается «молитва, читаемая за амвоном в воскресные дни святой Четыредесятницы»¹²⁷.

Молитва при потреблении св. Даров также составлека была в последствии особая, назначенная для Литургии великопостной. Более древний, и общеизвестный вид ее есть известный ныне – «Господи Боже наш, введый нас в всечестныя дни сия». Приспособленная ко времени поста и неизвестная в других древних чиноположениях, она несомненно написана для Литургии Преждеосвященных. В таком виде она и встречается большею частию в греческих списках сей Литургии. Нo в списке Криптоферратском прежде нее читается следующая: «от силы в силу и от славы в славу (восходя), прибегаем к Тебе, Христе Боже наш, и Тебе приносим благодарение со безначальным и бессмертным Твоим Отцем, с Пресвятым и благим и животворящим Твоим Духом»¹²⁸.

В некоторых Церквах состав молитв Литургии Преждеосвященных пополняем был особыми молитвами и в других частях службы. В Криптоферратском списке Литургии Преждеосвященных, который по употреблению принадлежал греческим христианам, жившим в странах италийских¹²⁹, кроме общеизвестных молитв сей Литургии, встречаются еще некоторые другие. В начале службы, при положении преждеосвященных Даров на жертвеннике диакон возглашает – «о предложении святых Даров Господу помолимся», священник же произносит следующую молитву: «Господи Боже наш, ниспосли нам силу с высоты святыя Твоея, и укрепи нас, во еже приносити Тебе жертву безкровную, жертву преждеосвященную, во славу и хвалу Христа Твоего, всегданыне и присно»¹³⁰. На вечерне обычная молитва входа отнесена здесь к числу светильничных молитв, тайно читаемых священником в начале службы, а на место оной поставлена следующая: «Вход наш во очистилище Твое, Христе Боже наш, чист быти благоволи, от всякия скверны и от совести лукавыя, и сподоби молитву нашу взыти яко кадило пред Тобою, молитвами св. Богородицы и Приснодевы Марии и всех Святых Твоих».¹³¹ Пред великим выходом, на котором преждеосвященные Дары переносятся на святую трапезу, положена для священнодействующего молитва, заимствованная из Литургии Апостола Иакова: «Боже, посетивый иы милостию и щедротами, Владыко Господи, даровавый дерзновение нам смиренным и недостойным рабом Твоим предстати святому Твоему жертвеннику» и проч.¹³² Сия молитва и в других древних Литургиях назначается для священнодействующего: но у христиан греко-италийских она присвоена была собственно Литургии Преждеосвященных¹³³. Наконец, при потреблении святых Даров, кроме общеизвестной молитвы, поставлена особая, вышеизложенная нами.

Последующие пополнения, входившие в состав Литургии Преждеосвященных и вообще потребность совершения тайнодействия в единообразном повсюду порядке, показывали нужду в особом изложении состава сей Литургии. Такое, вероятно, изложение, вместе с определением тех или других действий в отправлении службы, усвояется Константинопольскому Патриарху VIII века Герману в надписаниях некоторых списков. В списке Криптоферратском в надписании Литургии Преждеосвященних сказано: «изложенная иже во святых Отцем нашим Германом, архиепископом Константинополя»¹³⁴. Имя Германа переносимо было и в другие списки, остававшиеся дотоле без имени: так во втором Барберинском служебнике к заглавию «Литургия Преждеосвященных, певаемая на девятом часу», присовокуплено – Германа Патриарха ¹³⁵ .

Более позднему времени принадлежит отдельное и полное изложение чина Преждеосвященных, в котором описаны все действия, относящиеся к великопостной Литургии¹³⁶. Оно сделано было между прочим с целию определить образ приготовления преждеосвященных Агнцев, в рассуждении которого, как увидим, долгое время известны были в некоторых местах обряды, не согласные с общепринятыми. Заключим историческое обозрение великопостного Богослужения изложением главных предписаний сего чина.

Здесь предварительно описывается приготовление святых Даров для службы Преждеосвященных на Литургии воскресной, прежде всего на проскомидии, –¹³⁷ потом при совершении Литургии (поколику святая жертва остается единою, хотя и приносится во многих Агнцах), во время призывания Святого Духа предписывается произносить – «сотвори убо хлеб сей» в единственном числе¹³⁸, а при возношении святых Даров равно воздвигать все Агнцы; далее описывается обряд орошения освященных Агнцев кровию Христовою, совершаемого крестообразно на нижней сторон в каждого из них, и предписывается хранить преждеосвященные Дары в хлебоносце¹³⁹. Что касается до отправления самой службы, то предложение преждеосвященных Даров предписывается в чине совершать в начале вечерни, чтобы не имело оно никакого подобия обычной проскомидии¹⁴⁰. Пред изнесением Преждеосвященных, вместо молитвы полагается священнику читать 50-й псалом; самое пренесение св. Даров должен совершать священник на главе¹⁴¹ и в благоговейном молчании¹⁴². Возношение Преждеосвященных по изображению чина должно быть совершаемо не чрез воздвижение Даров, а чрез одно прикосновение н животворящему хлебу, чтобы и здесь не было подобия возношению жертвы, какое бывает на полной Литургии¹⁴³. Так как различие церковных обычаев в приготовлении преждеосвященных Агнцев прекращается в XIV веке, а устройством церковного Богослужения занимался в сие время Патриарх Константинопольский Филофей, тο изложение чина Преждеосвященных должно принадлежать сему времени и Патриарху¹⁴⁴.

Для истории обрядов рассматриваемой Литургии замечательны изданные Алляцием места из Константинопольских писателей, заимствованные им из греческих рукописей Ватиканской библиотеки, если положиться на достоверность сих источников.

Особенный обычай великой Церкви касательно хранения преждеосвященных Даров и самого причащения описывают – Константинопольский Патриарх XII века Михаил Анхиали ¹⁴⁵ , и другой (неизвестный) Константинопольский писатель, которому принадлежат «наставления Павлу Каллипольскому»¹⁴⁶. Для краткости мы опускаем сии описания, которых содержание видно будет ниже, у третьего писателя. Но не можем не привести слов другого писателя о случаях, в которых и в Великой Церкви, как вообще ныне, употреблялось орошение преждеосвященных Даров кровию Христовою: «Божественный хлеб напояется кровию, когда кто из пустынников скрывается в горах, и по ревности к добродетели, не посещая церкви, часто однакоже желает причащаться святынь Христовых, ради освящения души и тела, получаемого от причастия, – такому в чистом сосуде относится Божественный хлеб, напоенный Божественною кровию; равно и на случай приключающейся кому смерти, почти во все время св. Четыредесятницы бывает храним св. хлеб, напоенный кровию».

В свидетельстве третьего, также неизвестного, Константинопольского, Писателя, не находим строгого защищения особенных обрядов, приписанных пepвыми двумя Великой Церкви для Литургии Преждеосвященных, но сам, принадлежа к сей Церкви, он хочет следовать тем обычаям, кои утверждены уже употреблением: «Во многих местах я заметил, – пишет неизвестный автор, – что намереваясь сохранить преждеосвященные Дары, одни из священников орошают оные Господнею кровию посредством лжицы, и в таком вид отлагают; другие же ничего подобного не делают: что же должно признать наиболее сообразным? Мы, желая судить о духовном духовно, думаем, что ни те, ни другие не выступают из пределов законности. Ибо одни, желая, чтобы сохранена была и часть преждеосвященного вина, невидимо преложенного в Кровь, употребляют для сей цели орошение св. хлебов. Другие, основываясь на том, что хлеб Евхаристии, преложенный в Тело Христово, имеет силу – и присовокупляемое к нему во время причащения вино претворить в Кровь, и освятить причащающихся, не делают подобного, но довольствуются хранением преждеосвященных хлебов. И таково наше рассуждение. Когда же видим, что в сей Великой Церкви употребляется вторый из сих обрядов, то и нам надлежит более последовать оному, как более справедливому»¹⁴⁷. Кто был сей писатель, – определить нельзя: но он еще был известен Арменопулу, собирателю церковных правил в XIV веке. Оправдывая словами сего писателя обычай Великой Церкви, Арменопул именует его блаженным Иоанном: «при сохранении преждеосвященных Даров, не орошать оные Господнею Кровию посредством лжицы, – сие Блаженный Иоанн называет более справедливым, как и принятым в нашей Великой Церкви»¹⁴⁸. Свидетельство самого Арменопула о существующем в Великой Церкви обычае, хранить для Литургии Преждеосвященных неорошенные Агнцы, показывает, что сей обычай был в виду в XIV веке¹⁴⁹.

Мнение, будто от погружения части преждеосвященного Агнца в чашу не освященного вина и самое вино прелагается в Кровь Христову, нельзя признать основанным на твердом догматическом рассуждении. Для освящения Таин требуется: – воспоминание установительных слов таинства, произнесенных Спасителем на тайной вечери, – молитвенное призывание Святого Духа и таинственное благословение. При сих священнодействиях предложенные Дары хлеба и вина прелагаются в истинное Тело Христово и в истинную Кровь Христову. Но как ни одного из сих священнодействий не бывает на Литургии Преждеосвященных, ни воспоминания слов, произнесенных при установлений Таинства, ни призывания Св. Духа, ни таинственного благословения: то одно погружение части Тела Христова в чашу не освященного вина, не может быть признано Достаточным к таинственному освящению последнего. Мысль о тайнодейственной силе одного соединения части преждеосвященного Агнца с не освященным вином сопровождается столь несообразными следствиями, что нетвердость оной очевидна.

Самые молитвы Литургии Преждеосвященных не допускают той мысли, будто таинственное освящение вина должно последовать на сей самой Литургии. Прежде того времени, когда совершается погружение части преждеосвященного Агнца в чашу, – еще готовясь изнести освященные Дары, чтобы предложить оные на св. трапезе, священнодействующий уже молит Бога, да сотворит Он предстоящих достойными подъятия Единородного Сына Его и Бога нашего, Царя славы, Которого пречистое Тело и животворящая Кровь имеют предложитися на таинственной трапезе. Также в молитве по пренесении преждеосвященных Даров священник молится от лица всех верных о достойном причащении Тела и Крови Христовой, да чистою совестию, непосрамленным лищем, просвщенным сердцем, Божественных сих причащегощеся святынь, и от них оживотворяеми, соединимся самоиу Христу, рекшему: «ядый плоть Мою и пияй кровь Мою, во Мне пребывает и Аз в нем». Итак по свидетельству сих молитв святые Дары на Литургии Преждеосвященных от начала Богослужения признаются освященными совершенно¹⁵⁰.

Сие свидетельство молитв Литургии Преждеосвященных, как свидетельство древности, приводит нас к вопросам: в каком виде хранились и предлагались св. Дары на сей Литургии во времена первоначального употребления оной? и как могло произойти в некоторых местах, как наприм. в Великой Константинопольской Церкви, обыкновение предлагать только преждеосвященные Агнцы?

Недостаток прямых исторических известий не позволяет сделать прямого ответа на тот и другой вопрос: мы должны ограничиться немногими соображениями.

Если в самых молитвах Литургии Преждеосвященных упоминается о Теле и Крови Христовой, то, по соображению с обычаем причащения в древней Церкви, должно полагать, что в древности и на сей Литургии причащение совершалось таким же образом, как и на полной Литургии, то есть св. Дары предлагаемы были верным порознь. Первоначально не было в обыкновении приобщать мирян от обоих видов вместе: как священнодействующими причащение святым Тайнам совершалось чрез раздельное вкушение части Тела Христова и приобщение таинственной чаши, так и народу преподаваемо было раздельно¹⁵¹. Хотя начало обычая, преподавать причащающимся святые Тайны в соединении, скрывается в отдаленной древности, но не скоро сей обычай утвердился повсюду: еще в седьмом веке удерживалось по местам обыкновение предлагать мирянам раздельно часть Тела Христова и чашу Крови Христовой, как показывает 101-е правило Собора Трулльского¹⁵². Посему, если на Литургии Преждеосвященных предлагаемы были в древности и Тело и Кровь Христова, то первоначально и преждеосвященные Дары могли быть предлагаемы в обоих видах также раздельно.

По мере того, как обычай, преподавать мирянам виды св. Таин раздельно, был заменяем другим, представлялся вопрос: как должны быть предлагаемы св. Тайны на Литургии Преждеосвященных? Надлежало полагать, что для сей Литургии была соблюдаема св. чаша с Кровию Христовою, также как отлагаем был освященный Агнец. Но некоторые, вероятно, ища большего удобства, полагали, что достаточно сохранять для Литургии Преждеосвященных только Тело Христово, – в том ошибочном предположении, что единым погружением части освященного Агнца может быть таинственно освящено вино. Пример такого рассуждения можно видеть в словах писателя VII века, Иакова Едесского: «Святая чаша, пишет он, бывает хранима или ради немощных, находящихся в ожидании смерти, или ради постящихся, которые пребывают в пост до глубокого вечера. Кроме сих двух случаев хранить чашу для будущего времени не надлежит. Ибо когда есть уже святое Тело, то священнику остается только совершить благословение чаши»¹⁵³.

Неудовлетворительность такого рассуждения, выше нами объясненная, давала предпочтение такому решению предлежавшего вопроса, которым полагалось отделяемый для Литургии Преждеосвященных Агнец орошать Кровию Христовою.

Вышеприведенные свидетельства Константинопольских писателей, из коих узнаем о различии обрядов в хранении преждеосвященных Даров, показывают, что священный обычай орошать преждеосвященные Агнцы Кровию Христовою значительно был распространен в Церквах. Не только в других греческих Церквах, но и в Великой Церкви, по свидетельству Патриарха, писавшего правила к Павлу Каллипольскому, употреблялось сие орошение в тех случаях, когда святые Дары назначались не для общественного причащения в храме, но для домашнего¹⁵⁴. В XI веке Кардинал Гумберт, в ответе Никите Стифату, говоря о Литургии Преждеосвященных, между прочим касался и обряда приготовления преждеосвященных Даров: «многие из ваших священников, писал он против Никиты, так неосторожно отлагают Тело Христово, что переполняют ковчеги, и дабы не упало что́-либо, или не излилось, нагнетают рукою»¹⁵⁵. В сих словах дерзкого хулителя Церкви Православной мы обращаем внимание только на то скрывающееся в осуждении свидетельство, что преждеосвященные Агнцы орошаемы были частию Крови Христовой. Такой образ приготовления преждеосвященных Даров представляется у Гумберта наиболее употребительным в Церквах Востока. В последствии, в особом чиноположении, или уставе Литургии Преждеосвященных, внесенном в самые служебники, Совсем устранен был иной обычай. В сем чиноположении приготовление святых Даров для Литургии Преждеосвященных описано так: «Взяв святую лжицу десною рукою, омочает ю во святей крови, левою же рукою емлет кийждо хлеб, и наносит святую лжицу, со святою кровию, омоченную, и прикасается ею святому хлебу крестообразно, во страну, на нейже начертася крест, под мягкостию, и полагает и в хлебоносец. Тоже совершает над другими, и все спрятовает в хлебоносец»¹⁵⁶.

Мы сказали, что обряд орошения наиболее распространен был в Церквах. Так в Солунской Церкви принято было для Литургии Преждеосвященных предварительно орошать Агнцы Кровию Христовою. Николай Кавасила, Архиепископ Солунский, один из предшественников Симеона, в изъяснении Лигургии, говоря о поклонении Дарам Евхаристии на великом выходе, показывает различие сего поклонения на Литургии полной и на Литургии Преждеосвященных: «в настоящем священнодействии (на полной Литургии) во время великого выхода износятся Дары еще не принесенные в жертву и не совершенные, а в том (Литур. Прежд.) совершенные и освященные, и Тело и Кровь Христова»¹⁵⁷. Симеон Солунский, говоря о поклонении Дарам преждеосвященным, еще яснее дает видеть обычай Солунской Церкви: «и совершается обычное последование Преждеосвященных, и при изнесении святых Даров надлежит нам пасть ниц, так как Божественные Дары уже совершены, и. Спаситель наш присутствует истинно: ибо находящееся на дискосе есть святейшее Его Тело с божественнейшею Кровию»¹⁵⁸.

Равным образом Церковь Русская издревле приняла для Литургии Преждеосвященных предварительное орошение Агнцев Кровию Христовою, хотя сношения с Константинополем и могли иногда быть поводом и недоразумениям для наших пресвитеров. В XII веке Кирик предлагал Нифонту Новгородскому между другими вопросами и вопрос о преждеосвященных Дарах. Спрашивая, нужно ли приливать воды к вину при причащении больных святыми Дарами, по примеру великопостной службы, Кирик выражает недоумение и касательно приготовления Преждеосвященных: Нифони разрешил оное, говоря, что должно напоять освященный хлеб лжицею из потира¹⁵⁹. Пример Нифонта показывает, что высшими Пастырями нашей Церкви изначала принят был обряд орошения, может быть, от Церкви Солунской, при первоначальных наших сношениях с Болгарскою. Сие было тем удобнее, что в служебниках не описывалось первоначально приготовлениe Даров для великопостной Литургии¹⁶⁰. Посему и в последующие времена встречаем пастырские наставления, целию коих было показать, как должно приготовлять святые Дары для Литургии Преждеосвященных. В начале XV века, Митрополит Фотий, в нарочитом послании во Псков о церковном чину, описывал приготовление преждеосвященных Агнцев таким образом: «а егда свершится служба вся до вонмем-святая-святым (на Воскресной Литургии в великий пост), и тогда един Агнец разламляется и на четыре части, и едину влагает в святый потирь, и три части от нихже причастися того Агнца. И преж святого убо причастия напаяеть святыя Агньцы святою Кровию от общего потиря на всех четырех углех святого Агнца коегождо, и полагаеть во уготованное место»¹⁶¹.

Что́ касается самого значения сего действия, принятого Православною Церковию, то есть орошения освященного Агнца Кровию Христовою, то нет сомнения, что оно есть тоже действие соединения видов таинства, какое пронсходит и на полной Литургии: ибо если Тело Христово, погружаемое в Кровь Христову, совершеннейшим образом представляет полноту Таин Христовых, точно также и Тело, напитанное Кровию, представляет совершеннейшие Тайны.

Предварительным освящением и соединением святых Таин объясняется и значение обрядных действий при самом употреблении Преждеосвященных. Так как сии Тайны уже совершенны, то на великопостной Литургии не бывает еще никаких совершительных действий и молитв: «Божественные Дары, будучи совершенны, не приемлют благодати большей (на Литургии Преждеосвященных), но предлагаются только ради нас, дабы мы освятились чрез них и чрез молитвы». Так как Литургия Преждеосвященных тем только различается от полной Литургии, что на ней не бывает освящения Даров, то самое причащение должно совершаться на ней по образу обычной Литургии – от полного Агнца: «св. хлеб должен быть полный, чтобы мог быть разделен, преломлен и преподан по обычаю: ибо в сем нет различия от полной Литургии ». В чашу вливается вино и растворяется в свое время теплотою, но не для таинственного соединения с преждеосвященными Божественными Дарами: «На Литургии Преждеосвященных мы не совершаем нового соединения. Ибо по какой причине могло бы сие быть, когда хлеб уже совершен, жертвопринесен, воздвижен и напоен Божественною кровию? И теплота вливается не ради какого либо совершения, ибо и на полной Литургии вливается она не для какого-либо совершения», Посему причащение Таин Тела и Крови совершается на Литургии Преждеосвященных чрез самое вкушение животворящего хлеба, поколику он уже соединен с кровию, а внушение чаши бывает только обрядным действием: «во святую чашу вливается вино и вода без всякой молитвы, дабы по разделении Божественного хлеба и, как требует устав, по погружении частицы в чашу, от приобщения к оной прияло святость содержимое в чаше; и таким образом, по обычному чину Литургии, священник приобщается хлеба и чаши, и раздает другим: постановленным в священных чинах – внутри алтаря по обыкновению, мирянам же, имеющим нужду в приобщении – лжицего. И мы, когда хотим приобщить кого либо святых Таин без священнодействия, то отделяя частицу от соблюденного святого хлеба и совокупляя с вином и водою, а часто употребляя и один животворящий хлеб, поскольку он уже напоен кровию, исполняем приобщение. Но в Литургии Преждеосвященных это бывает таким образом, каким мы показали, чтобы сохранить принятый порядок приобщения»¹⁶². Так изображает значение обрядных действий, при употреблении Преждеосвященных, Симеон Солунский в ответах к Митрополиту Пентанольскому Гавриилу¹⁶³.

Литургия Преждеосвященных собственно назначалась для дней Четыредесятницы, как сие выражено и в правиле Трулльского Собора. Но древние уставы и исторические свидетельства показывают некоторое различие в выбор дней для совершения оной, как в продолжении самой Четыредесятницы, так и в двух седмицах, соединенных с нею ( сырной и страстной). Началом сего различия могли быть различные обычаи, какие в самой древности существовали в Церквах касательно совершения полной Литургии в те или другие дни седмицы. Но были, без сомнения, и особые побуждения, которыми руководствовались Пастыри Церквей в употреблении великопостной Литургии, побуждения, проистекавшие из требований самого поста.

В некоторых Церквах Литургия Преждеосвященных употреблялась неопределенно в продолжении пяти дней каждой седмицы Четыредесятницы, Ежедневное совершение сей Литургии назначалось уставом Студийскими, и, без сомнения, принято было с тою целию, чтобы ни один день Четыредесятницы не оставался без Литургии, установленной для сего поста. В славянском переводе Студийского устава (XII века), в последовании Четыредесятницы, по изложении постной службы на день понедельника первой седмицы, говорится: «и то́ есть ведети, яко в вьсь пост на вьсяк день творять литургию постьную»¹⁶⁴. Обыкновение совершать Литургию Преждеосвященных соблюдаемо было в Церкви Константинопольской, но известно было и в других Церквах. То и другое можно видеть из тиих исторических свидетельств, какие находим об употреблении великопостной Литургии в продолжении пяти дней седмицы. Кардинал Гумберт, в ответе Никите Стифату, пишет между прочим: «вы говорите, что только в два дня седмицы должна совершаться полная Лигургия, а в прочие пять (reliquis vero quinque) неполная»¹⁶⁵. Неизвестный Константинопольский пиcaтель, которому принадлежат «наставления Павлу Каллипольскому», так описывает порядок великопостного Богослужения: «на полной Литургии, совершаемой в последнюю неделю (пред постом), в неделю сыропуста, когда святые Агнцы приготовляются в большем числе, не как обыкновенно, – по приобщении, соблюдаются оные в назначенном для сего ковчеге в количестве, потребном до самого пятка», и сказав о самом совершении Литургии Преждеосвященных, продолжает: «так совершается она и в другие пять дней каждой седмицы. В субботу служится полная Литургия, в неделю – великого Василия, от которой снова сохраняется св. хлеб»¹⁶⁶. О ежедневном совершении Литургии Преждеосвященных находим свидетельство в словах Иоанна, Епископа Цитерского, XII века¹⁶⁷. Можно думать, что ежедневно совершалась сия Литургия и в Церкви Солунской, ибо Симеон Солунский, говоря о великопостной Литургии, неоднократно замечает, что «в течении пяти дней законоположили Отцы служить ее»¹⁶⁸. Наконец Алляций пишет, что и в его время (XVII в.) «христиане острова Хиоса (откуда он происходил; и других островов моря Эгейского и Ионического во все дни, исключая суббот и недель VI св. дня Благовещения, совершали службу преждеосвященными»¹⁶⁹.

В других Церквах Литургия Преждеосвященных совершалась только в некоторые дни седмицы, преимущественно в те, которые наиболее были чтимы по священным воспоминаниям. Таковы были два дня седмицы – среда и пяток, из коих первый освящен воспоминанием о предании Спасителя на вольную страсть, другой – воспоминанием спасительных страстей Господних. Но если некоторые дни седмицы, по самому знаменованию их, избираемы были для совершения в оные Литургии Преждеосвященных, то прочие постные дни оставляемы были без Литургии, в том намерении, чтобы подвиги поста и покаяния служили в сии дни приготовлением к достойнейшему приобщению преждеосвященных Христовых Таин. Такое употребление великопостной Литургии преимущественно принято было в Церквах Палестинских, которые следовали древнему уставу св. Саввы Освященного. В сем уставе Литургию Преждеосвященных положено было совершать в среду и пяток. Никон Черногорец, живший в XI столетии и собиравший правила различных древних уставов, передает такое правило типика Иерусалимского: «в великуюж Четверодесятницу в первой убо седмици же даже до среды не творим службы Прежесвященные. За еже поститися всем по преданию, могущии же и даже до пятка»¹⁷⁰. В списке богослужебного устава св. Саввы, по славянскому переводу ХIV века, читаем: «подобает же ведати, яко не прияхом стваряти Прежесвященные до среды (так говорится в последовании первой седмицы), понеже по преданью святых Отец постятся братия вся до среды, могущии же и до пятка », а о пятке сказано: «И прочее свершают службу Прежесвященных. Причащающижеся вкушають укропа яноже в среду. Тоже стваряють во всем святом посте... Себо прияхом от Лавры св. Отца нашего Савы и от общего житья Богоносного Отца нашего Еуфимья Великого»¹⁷¹. Так как но обычаю Церквей Палестинских некоторые дни оставляемы были без Литургии Преждеосвященных на том основании, что назначались для более строгого приготовления к принятию святых Таин в другие дни, когда она совершалась: то совершение сей Литургии вообще не могло быть строго ограничено днями среды и пятка. Так уставу святого Саввы следовали обители Афонские, в которых, по словам Алляция, Литургия Преждеосвященных вообще совершалась только в среду и пяток¹⁷². Однакож, на первой седмиц, Литургия Преждеосвященных совершалась только в пяток, а в предшествующие четыре дня назначался пост без Литургии, подобно как в уставе святого Саввы, могущим соблюсти строгий пост в продолжении первых четырех дней, предоставлено было приступать к святым Тайнам на Литургии в пяток¹⁷³. Равным образом по тем же побуждениям могли быть избираемы для совершения Литургии Преждеосвященных и никоторые другие дни, кроме среды и пятка. К числу таких дней по уставу св. Саввы принадлежал, наприм., четверток пятой седмицы: в том же славянском списке устава св. Саввы в последовании сего дня сказано: «и свершаеться Прежьсвященная, на нейже причащаемся святых Христовых Таин»¹⁷⁴.

В Калабрии, одной из греко-италийских областей, был Греческий монастырь, известный под именем «монастыря святого Николая Казулийцев» (μονὴ του ἁγίου Νικολάου τῶν Κασούλων), основанный в конце ΧI столетия Преподобным Иосифом¹⁷⁵. В уставе Казулийском, изложенном третьим Игуменом сей обители, Николаем (1195 г.), соединены были правила типиков святого Саввы, Студийского и святой Горы, приняты были и некоторые правила, преданные Иосифом¹⁷⁶. В помещенных здесь замечаниях, о совершении Литургии Преждеосвященных, немногие дни оставлены были без сей Литургии. «Заботься иерей, сказано здесь о первой седмице постов, отлагать три хлеба для Литургии Преждеосвященных, которую имеешь служить в три дня сей седмицы, то есть в среду, четверг и пяток: ибо в понедельник и вторник первой седмицы совсем не служим Литургию Преждеосвященных по доброй и благословной вине». В том же уставе в другом месть сказано: «надлежит знать, что в монастырях, в первые дни первой седмицы постов, то есть в понедельник и вторник, не поют Литургию Преждеосвященных: только Епископы и Архиепископы поют ее в своих епископиях"¹⁷⁷. Основатель казулийского устава признавал потребным частое совершение Литургии Преждеосвященных. Благословная вина, по которой предписывается в сем уставе не совершать в некоторые дни Литургии Преждеосвященных, объясняется выше изложенным местом из устава Саввы Освященного, в котором такие дни назначались для строгого поста, служившего приготовлением к принятию святых Таин.

В Церкви Российской известно было в древности то и другое обыкновение, ибо в различных местах употреблялись различные уставы Церквей Восточных: в древних славянских списках богослужебного устава имеем переводы типиков – Студийского, Иерусалимского и других. Из вопросов Кирика к Нифонту Новгородскому (ХII в.) видно, что в древности в некоторых местах Литургия Преждеосвященвых совершалась ежедневно: Кирик спрашивал Нифонта, как поступать, когда не случится почему-либо служить великопостную Литургию в какой-нибудь день, а святые Дары приготовлены для пяти дней¹⁷⁸. В начале XV века Митрополит Фотий в послании о церковном чину, писанном во Псков, описывая приготовление на проскомидии Агнцев для постных дней, о числе Агнцев говорил: «последи же, сложив Агнци на три части по два, аще суть шесть, и прикладает св. копие», то есть; число преждеосвященных Агнцев предоставлял благоусмотрению священников, которые должны были сообразоваться с местными обычаями.

Употребление великопостной Литургии известно было и в некоторые дни седмиц, соединенных с постом Четыредесятницы. Седмицу пред наступлением великого поста издавна проводили христиане с некоторою строгостию ии воздержанием, чтобы воспитать в себе большую готовность к исполнению обязанностей поста. Нужду такого приготовления признала Церковь, постановив соблюдать в сию седмицу пост¹⁷⁹. Св. Иоанн Дамаскин, говоря о хранении поста в сырную седмицу, представляет оное преданием Отцев: «мы знаем обычай церковный из неписанного предания, коим требуется хранить седмицу предшествующую посту, во время кοторой оставляется мясо, и пост продолжается до вечера»¹⁸⁰. Но пост седмицы, последующей за Четыредесятницею, принадлежит первобытной христианской древности. С первых времен Церкви проводима была в строжайшем посте седмица страстей Господних, носившая наименование великой, которое усвоялось и каждому из дней ее. В Постановлениях Апостольских сказано о ней: «окончине пост Четыредесятницы, начинайте пост св. седмицы страстей, постясь в оный все со страхом и трепетом»¹⁸¹.

На обыкновение в некоторые дни сих седмиц – служить Литургию Преждеосвященных указывает уже краткое известие Александрийской хроники под 615 годом. Изложив Церковную и песнь «ныне силы небесныя», писатель хроники замечает: «сие поется при перенесении Преждеосвященных не только в пост, но и в другие дни, если только бывают Преждеосвященныя»¹⁸². Указание хроники на употребление Литургии Преждеосвященных вне великого поста несомненно относится к седмицам, предшествующей Четыредесятнице и следующей за нею: Оно дает предполагать, что употребление службы Преждеосвященных было известно в некоторые дни сих седмиц, но не во всех Церквах. В таком смысле слова хроники объясняются последующими историческими известиями о различии церковных обычаев в сем отношении¹⁸³.

Иные обычаи существовали в Церкви Константинопольской, с которою согласовалась и большая часть Греческих Церквей, иные известны были в Церквах Палестинских.

Симеон Солунский пишет следующее об употреблении Литургии Преждеосвященных в Церкви Константинопольской в седмицу сырную: «Отцы законоположили, чтобы предваряющая пост седмица была не мясоястною, но сыроястною, назвали оную предпразднством поста, и установили петь по образу св. Четыредесятницы трипеснцы и самогласны, а в два средние дня, среду и пяток, положили пост; в сии два дня установили читать и изречения Пророков о посте и беседы Богоносного Василия. Отселе, как свидетельствует древний типик Великой Церкви в среду сырной седмицы первую Литургию Преждеосвященных служил Патриарх. Вместе с постом, в сей день и в пяток, был обычай вкушать и сыр для отражения некоторого еретического мнения. В сии два постные дня сырной седмицы Литургия Преждеосвященных совершалась таким порядком изначала. Сие находится и в древних чиноположениях; о сем, как сказали мы, свидетельствуют и пророческие чтения, равно и то, что в сии дни не читаются Евангелия – точно так, как во всю Четыредесятницу в течении пяти дней каждой седмицы, что́ показывают все книги Евангельских чтений»¹⁸⁴. Обычай Великой Церкви, о котором писал Симеон Солунский, по другим известиям восходит к давним временам. В числе правил св. Никифора, Патриарха Цареградского (VIII-IX в.), находится следующее: «надлежит поститься монашествующих в среду и пяток сырной седмицы и по отпусте Литургии Преждеосвященных вкушать сыр, где бы они ни жили, в отвращение правил Иакова и ереси тетрадитов»¹⁸⁵. Предписывая пост в среду и пяток сырной седмицы и упоминая о совершении Литургии Преждеосвященных в сии дни, Никифор представляет последнее прежде известным. По словам Алляция, примеру Великой Церкви следовали и обители Афонские¹⁸⁶.

Кроме среды и пятка сырной седмицы, в Константинопольской Церкви совершалась Литургия Преждеосвященных и в первые три дни страстной седмицы, как положено было по уставу Студийскому¹⁸⁷.

Об употреблении Литургии Преждеосвященных в первые три дня страстной седмицы находим свидетельства у Константинопольских писателей. Георгий Пахимер, писатель XIII века, принадлежавший к клиру Софийской Церкви в должности иеромнимона и описавший современную историю, повествуя о поставлении нового Патриарха, Георгия Кипрского, описывает между прочим его служение в последний Воскресный день Четыредесятницы, с таким замечанием: «когда окончено было служение Литургии и церковная дароносица наполнена была тремя преждеосвященными хлебами, ибо столько потребно было для первых трех дней великой седмицы, Патриарх тотчас отправился к Императору, чтобы по обычаю провести с ним праздник»¹⁸⁸. Писатель «правил к Павлу Каллипольскому», говоря о порядке Литургий в Четыредесятницу, пишет: «в субботу совершается полная Литургия Златоуста, в неделю – Василия Великого, и сие продолжается до самой среды великой седмицы, с которой и прекращаются Преждеосвященныя»¹⁸⁹.

В Палестинских Церквах принято было не совершать Литургии Преждеосвященных ни в среду и пяток сырной седмицы, ни во дни страстной. Никон Черногорец передает такое правило типика Иерусалимского: «подобаеть ведати, яко в среду и пяток сырный в Палестине прияхом не творити Прежесвященная, ниж отнуд служити, но вечерня, якож и в другие дни стваряется»¹⁹⁰. В славянских переводах устава Саввы Освященного, правило касательно седмицы, предшествующей посту Четыредесятницы, сохранилось в таком виде: «ведомо да есть, яко в Палестине, еже есть в Иерусалимской стране, не прияхом от св. Отец сотворяти совершенные Литургии в среду и пяток сырные седмицы, ниже Преждеосвященныя»¹⁹¹. Древность сего обычая подтверждается словами св. Иоанна Дамаскина, из которых видно вместе, что у палестинских христиан не было принято совершать Литургию Преждеосвященных и в седмицу страстную. В послании о постах, изображая, как проводила и проводит великую Четыредесятницу Церковь Иерусалимская, весь порядок поста и Богослужения Дамаскин представляет в таком вид в: «мы знаем обычай Церковный из неписанного предания, коим требуется хранить седмицу предшествующую посту, во время которой оставляется только мясо, и пост продолжается до вечера, но не совершаются часы третий, шестый и девятый, ни Литургия Преждеосвященных»¹⁹². Потом идут шесть седмиц, в которые совершаются часы третий, шестой и девятый, и Литургия Преждеосвященных, и наблюдается воздержание от яиц, сыра и подобных снедей, равно как и от мяса. А в страстную седмицу узаконено сухоядение, но не положено Литургии Преждеосвященных»¹⁹³.

В частности должно обратить внимание на древнее Богослужение Великого пятка. По словам Симеона Солунского, некогда Литургия Преждеосвященных совершалась в сей день в большей части Церквей, и до его времени обыкновение сие продолжалось в Церкви Солунской. «И во св. и Великий пяток, пишет Симеон, изначала совершаема была Литургия Преждеосвященных. Отцам казалось тяжким прейдти какой-либо день, не созерцая Господа в Тайнах»... И далее: «во св. и Великий пяток не полную служим Литургию, ибо Господь, преподав в четверток Тайны, в память страстей Своих, в пяток добровольно подъял страсть; посему, как святешее Его Тело чрез страдание приносится в жертву, и нет нужды совершать нам сие в воспоминание Его страстей, ибо Сам Он тогда страждет, потому и не приняли мы совершать тогда полную жертву, а предлагать преждеосвященные и служить мы приняли, как найдешь сие во многих упомянутых нами книгах чиноположений, и в древних книгах Евангельских и Апостольских чтений. Но ныне по иноческому иерусалимскому типику сего не бывает ». Симеон Солунский присовокупляет к сему, что в его время сей обычай «остался только в Соборной Церкви Солунской »¹⁹⁴. В уставе Студийском в день Великого пятка действительно положена «литургиа постная». Что сия Литургия употреблялась в Великий пяток в Церкви Константинопольской, на сие можно находить указание в некоторых древних служебниках¹⁹⁵. Никон Черногорец тоже свидетельствует, что в древности всюду совершалась в Великий пяток Литургия Преждеосвященных, исключая Церквей Палестинских. «В великий пяток, так излагает он древнее предание типика Иерусалимского, не творим Прежесвященная, яко обретается в едином от правил святых Соборов святыми Апостолы предано, яко иже любит Владыку нашего Иисуса Христа, от предания, дóндеже воскреснет Господь, да не ясть, да вкушаеть же в великий чет. вечер., дóндеже свершится служба великиа суботы позде. Ради сего, присовокупляет Никон, отсекоша древнии Палестинстии Отцы в великий пяток Прежесвященная. Всюде бывают, кроме Палестины»¹⁹⁶.

Но уже в конце XIII века заметно однообразие в церковном употреблении Литургии Преждеосвященных в седмицы, соединенные с постом Четыредесятницы. Церковь Константинопольская оставляет прежнее обыкновение служить Литургию Преждеосвященных в среду и пяток сырной седмицы, и удерживает совершение сей Литургии в первые три дни страстной: такому примеру последовали и другие Церкви. В XIV веке повсеместно вводимо были Пастырями Церкви сие согласие, затрудняемое по местам остававшимися древними списками богослужебного устава. На Константинопольском Соборе, в 1301 году, по поводу вопросов, предложенных Русским Митрополитом Максимом, подтверждено было правилами не служить Литургию Преждеосвященных в сырную седмицу, ни в Великий пяток¹⁹⁷. Митрополит Киприан в поучении Духовенству писал: «а в среду масленыя недели и в пятницу нет ни какоя службы, но только часы с вечернею, такоже и в великою пятницю потомуж»¹⁹⁸. Подобно Киприану, Митрополит Фопгий в послании во Псков писал о сем: «а еже в среду и в пяток сырныя недели, не прияхом ниже в Палестине, ни в святой горе, ниж в царствующим Цариграде, не прияхом в сии дни, рекше среду и пяток сырныя недели, ниже свершеную Литургию ни Прежесвященную стваряти. Подобне иже наипаче в пяток великый Распятия Христова не прияхом ни свершену Литургию ни Прежьсвященную»¹⁹⁹. Между самыми уставами (славянскими) в XIV век встречаются списки, в коих заметно тоже однообразие²⁰⁰.