Святый Григорий Богослов, архиепископ Константинопольский
25-го января Церковь совершает память святого Григория Богослова, архиепископа Константинопольского.
Как в этой день, так и в течение всего года Церковь прославляет его в числе трех великих иерархов и вселенских святителей и учителей, наравне с Василием Великим и Иоанном Златоустом. В отличие далее от сих великих святителей и учителей, она именует его Богословом, наравне с любимым учеником Господа Иисуса Христа апостолом, евангелистом и тайновидцем Иоанном. Как бы в объяснение столь высокого наименования, в одном из своих песнопений Церковь именует святого Григория богословия умом крайнейшим, т. е. самым высоким. Радуйся Отче, возглашает священное пение, богословия уме крайнейший.
Славу святого Григория по преимуществу составляют его богомудрые творения. Из них в особенности высоко ценятся пять слов о Боге, которые святитель произнес в бытность свою в Константинополе в сане архиепископа. В сих словах и других творениях святый Григорий Богослов раскрыл с непоколебимою твердостию и возможною для человеческих сил ясностию истинное учение веры о Пресвятой Троице. Это было в самое тяжкое время арианской смуты, когда в столице Империи все храмы заняли ариане, пользуясь расположением к ним императора Валента, до фанатизма пристрастного к арианскому лжемыслию. Призванный на кафедру архиепископа, можно сказать, горстью православных, остававшихся в Константинополе, Григорий поселяется в доме одного из своих родственников, одну комнату в этом доме обращает в храм, называет этот храм анастасия, – что значит воскресениею, в уверенности, что здесь воскреснет святая вера, и начинает проповедывать. Ариапе всеми возможными для них мерами препятствовали Григорию в святом его деле, осыпали его насмешками, открыто ругались над ним, бросали в него камнями; но народ узнал голос своего истинного архипастыря и жался к его кафедре, «как железо льнет к магниту», по выражению Григория. Ариане подсылают к нему потаенного убийцу: тот приходит во время проповеди Григория и, увлеченный его словом, падает к ногам его. Дивное торжество истины Христовой! Поразительный путь Божественного Промысла, который в эпоху страшного шатания умов и самого сильного преобладания лжемыслия являет столь могучего умом и словом провозвестника веры! Насколько сам Григорий был предан этому великому делу, какой силы ума и энергии духа требовало оно, можно судить из следующих слов учителя-подвижника: «о Пресвятой Троице я чаще говорю, чем дышу». Это был великий светильник, возженный Богом во время тяжкого помрачения умов! В учении о величайшей тайне христианской веры, в умении изложить глубочайшую истину словом живым и ясным никто не превосходил Григория! И такого великого провозвестника истины Господь воздвиг и поставил на высоту престола церкви великой в самое нужное для сего время!
Это и есть главный подвиг Григория, приобретший ему столь славное имя в церкви христианской. Достойно примечания, что на высоте престола церкви константинопольской, уже приобретавшего значение вселенского, Григорий стоял с небольшим два года (379–381). Всей жизни святителя было около 60 лет (328–389), около 50 лет до совершения великого подвига и около 8 по совершении. На первую, продолжительную часть этого времени, можно смотреть как на подготовление к подвигу, на остальную, как на некоторое отдохновение после подвига и подготовление к нескончаемой блаженной вечности.
Иэ 50 лет подготовления к подвигу около тридцати лет отдается на воспитание и научное образование будущего великого святителя.
Святый Григорий был необыкновенных дарований от самой природы. В нем счастливо соединились тонкий ум глубокого мыслителя с женственною, если можно так выразиться, нежностию сердца, высокий дар поэта с блестящим даром ораторского слова, могучая сила воли и энергическая настойчивость действия с мягкостию и уступчивостию. По глубине богословских мыслей и высоте созерцаний к нему приравнивают нашего, поистине гениального, учителя – святителя Филарета, митрополита Московского, и сам святитель Филарет питал особенное уважение к трудам вселенского святителя и учителя Григория Богослова. Уже и по этой аналогии можно судить, каких же дарований был Григорий. Отец Григория, также носивший имя Григория, был человек почтенный по своему происхождению и довольно богатый, обладавший поместьем в селении Арианз, вблизи города Назианза, в которои, чрез три года порождении будущего первосвятителя, был избран в епископа. Но особенное влияние на воспитание Григория имела мать его, святая Нонна, одна из тех дивных жен христианок, высоте которых дивился враг христианства, знаменитый ритор Ливаний. Григорий был сын ея горячих молитв. Еще до рождения она уже посвятила его на служение Богу. Все усилия нежной материнской любви она приложила, чтобы сохранить сердце Григория с первых лет его в чистоте и непорочности, и дала ему, при помощи Божией, столь твердое направление к добру, что он оказался невредим среди самых страшных соблазнов растлевающего язычества, сохранил себя так, что, при всей ярости его противников в делах веры, не могла коснуться его чистой девственной и подвижнической жизни ни одна злобная клевета, столь часто поражавшая даже великих подвижников. Эта девственная чистота сердца – одно из необходимых условий для просветления и углубления богословствующей мысли, по слову Спасителя: Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8) – и эта чистота сердечная охранена была в Григории его нежною, разумно-заботливою матерью. Святитель Григорий высокими чертами изображает веру, благочестие, воздержание, лищелюбие своей дивной матери и в трогательных словах благодарной любви исповедует, что более всех наставников своим воспитанием и утверждением в добре он ей обязан.
Домашнее воспитание святый Григорий дополпил многосторонним образованием в лучших школах того времени и собственным ревностным изучением слова Божия и отеческих творений. Великий святитель высоко целил научное образование и сильно обличал тех, которые, будучи сами невеждами, брались учить других. «Для пляски и игры музыкальной», пишет он, «есть науки; а мудрость ужели такое легкое дело, что стоит только захотеть и можно быть ученым»?
С летами у Григория развилась особенная любовь к изучению красноречия, которое считалось наиболее могущественным средством для за щиты истины. Он учился в Назианзе, Кесарии Каппадокийской, Кесарии Палестинской, в Александрии и закончил свое образование в Афинах, где соединялись процветавшия тогда школы языческих риторов и софистов.
В Афинах Григорий сблизился с Василием Великим. «Мне и в этом Бог оказал благодеяние, писал Григорий, что соединил меня узами дружбы с человеком самым мудрым» и содружество с ним признавал для себя полезнее всякой школы.
Обозревая ход воспитания и образования святителя Григория, нельзя не признать его самым целесообразным для того великого подвига, какой предназначено было совершить ему в Церкви. Кто мог знать тогда, при разгаре арианских смут, где Господь готовит мощные орудия Своей победоносной силы? Менее всех, конечно, думал об этом сам избранник Божий, который всем сердцем любил безмолвие уединения, отличался глубочайшим смирением и усиленно отстранял от себя все тревоги общественной деятельности и всю славу мира. Но сверх необыкновенных дарований, сверх тщательного воспитания в вере и благочестии, сверх всестороннего и глубокого научного образования, сверх девственной чистоты жизни и помыслов, избраннику Боясию подобали и сия глубина смирения и это отстранение от себя славы мирской. Смиряяй себе вознесется (Лк.18:14),
По окончании образования до призыва на великий подвиг прошло около двадцати лет. Где был в это время Григорий? В разных местах и положениях; но во всех обстоятельствах его жизни, во всех движениях его, сердца и воли ясно тот же Божественный путь, подготовлявший избранника, чтобы возжечь этот светильник в нужную для сего минуту. Вот как идет этот путь: он живет в доме престарелых родителей, оказывая им сыновния услуги, и в то же время тщательно изучает Писание, упражняет себя в безмолвии, в подвигах воздержания и самоотречения, подолгу предается молитве и благочестивым размышлениям. Около двух лет за сим он пребывает вместе с своим другом Василием в пустыне. Это было самое счастливое время для Григория. В уединении пустыни два друга сделали ценные извлечения из творений Оригена. Григорий усвоил себе многия блестящия мысли этого гениального учителя, избегнув его крайностей и увлечений. В 361 году Григорий, уступив настойчивому желанию отца и даже некоторому принуждению согласно нравам того времени, принял сан пресвитера и ободрился тем, что в этом сане мог быть своему родителю ближайшим помощником. Друг Григория Василий между тем достиг высокого сана архиепископа Кесарии Каппадокийской и, избрав Григория во епископа города Сасим, посвятил его в эту высшую церковную степень. Город Сасим имел значение в борьбе Василия с противниками его власти, которых воздвигали ариане против ревностного борца ва православие, и он надеялся видеть в Григории мудрого и верного помощника. Но но это незначительное и безпокойное место было суждено Григорию. Яркий светильник веры сберегался для другого, высшего и труднейшего поприща деятельности. Приняв также с некоторым принуждением епископское посвящение, Григорий решительно отказался от предложенного ему места и продолжал помогать своему престарелому родителю в качестве его викария. По кончине родителя, он удалился в уединенное место в Селевкии Исаврийской, подвергал себя здесь всяким лишениям, оплакивал смерть близких ему людей, в числе их и присного друга своего Василия, и думал, что ничто уже не ожидает его в мире, кроме скорбных воспоминаний и аскетических подвигов. Ему было более 50 лет; слабый и болезненный телом, он ждал близкого часа смерти. Но в этом то уединении, среди скорбных размышлений, и услышал он в единодушном желании православных христиан великого царствующего града глас Божий, призывающий к труду и подвигу, и какому подвигу?
Во время пребывания святителя Григория в Константинополе переменилось многое. Григорий прибыл в столицу, как выше было сказано, в самый разгар арианского лжемыслия. В это время начал свою деятельность святитель Григорий, и его могучее слово сломило и низложило ересь. Никакие меры вражеские не могли затушить света истины. За этою великою нравственною победою, по действию промыслительной десницы Верховного Главы Церкви, последовало резкое изменение в делах царства: по смерти Валента, в восточной половине римской империи воцаряется православный император Феодосий 1-й. Он возвращает православным храмы и в торжественной церемонии вводит архиепископа Григория в главный храм столицы. Григорий шел, преклонив главу и проливая слезы о том, почему и это великое торжество веры не могло совершиться также только путем нравственным.
Тем не менее, и при сих благоприятных обстоятельствах, много еще дела предстояло доблестному архипастырю царствующего града. Ариане продолжали распространять свое лжеучение. Обнаружилось стремление их к унижению и даже отрицанию Божеского величия Третией Ѵпостаси Пресвятые Троицы – Святого Духа. Учение о Святом Духе еще не было раскрыто и определено Церковию. Никейский сѵмвол веры оканчивался лишь следующими словами: Верую... и в Духа Святого, аминь. Уяснение сего учения составляет особенную заслугу святителя Григория, как раскрытие учения о Боге Слове составляет особенную заслугу Афанасия Великого. По настоянию святителя Григория и при его непрерывных трудах, созван был в Константинополе 2-й вселенский собор, на котором утверждено было истинное учение веры о Святом Духе, Никейский сѵмвол веры дополнен пятью членами и окончательно утвержден был в том виде, в котором теперь он ежедневно возглашается в Церкви и служит руководством для всех верующих. Но эти великие труды, непрестанное напряжение духа, жестокая борьба с врагами веры и Церкви, множество тяжких огорчений от самих единомысленных епископов – отцев собора окончательно подорвали здоровье и силы старца святителя, и он нуждался в отдохновении и покое. Совершив свой великий подвиг, святитель Григорий умолял отцев собора: «дайте мне пустыню, отпустите меня с молитвами».
Последния восемь лет жизни он провел в глубоком уединении, среди непрестанной молитвы, трудов и подвигов, готовясь к смерти и пламенно желая скорее соединиться со Христом. «Я умер для жизни, пишет он; один в мрачной пещере, без обуви, без огня; ложе мое – древесные ветви, постель власяница и пыль на полу, омоченная слезами. Увы мне! спешу я к небу, к Божией обители: меня держит эта плоть: разреши меня, Царю мой, от уз земных и вчини в небесное ликостояние». 25-го января 389 года отошел ко Господу великий святитель, завещав все имущество свое бедным.
* * *
Жизнь святителя Григория в особенности поучительна для нас к переживаемое нами тяжелое время небывалого еще на святой Руси шатания умов и чувствуемой и нескрываемой опасности для святой веры и церкви в среде нашего искони им верного и преданного народа. Если только не прогневается на нас Господь, враги, покушающиеся на веру и церковь, нам не страшны. Господь воздвигнет свою силу и ниспошлет нам свет Свой в потребное для сего время. Уже и теперь нельзя не видеть некоторых проявлений Его промыслвтеяъной десницы. Мы твердо помним заветы православия, данные нам великим Московским святителем Филаретом; мы слышали огненное слово Херсонского архипастыря и с изумлением видим, с какою силою, не довольно оцененное при его жизни, оно звучит теперь, точно для этих именно наших дней оно и было скавано; мы слышали и слышим мудрое слово великого по своей жизни подвижника святителя-затворника Феофана; на закате минувшего года закрыл свои уста и очи мощный провозвестник истины и обличитель современных лжи и неправды преосвященный Амвросий Харьковский. Все это и поучительные и утешительные явления нам милости и помощи Божией! В настоящее время вся православная Россия с особым вниманием и уважением прислушиваетесь ренного Кронштадтского пастыря. Какою силою веры и упования звучит оно теперь и теперь в особенности! Как прямо и громко, в услышание всех, бичует оно врагов церкви и народа русского! Не для сих ли смутных дней наших Господь и вел его и окружил его такою любовию народа и дал ему такую славу не только среди многомиллионного нашего народа, но и за границей, среди инославных и даже иноверных обитателей далеких стран? А это поистине дивное действие силы Всевышнего, охранившее Курскую святыню от преступных покушений и изобличившее как безумную дерзость юных преступников, так и бездну нравственного падения той среды, из коей вышли эти безумцы?! Как ни мрачен туман неверия и маловерия, навеянный на нас и несущийся и теперь с инославного запада, как ни запутаны мысли о вере и церкви у тех, кто должен был бы светить меньшей братии и быть для нея но нашей святой старине образцом веры и примером доброй нравственности, как ни мало просветов мы видим в этой, гордящейся своим образованием и столь самонадеянной, среде, будем надеяться, что Господь воздвигнет и вновь нам мужей силы духовной и огня небесного, которые изобличат и разсекут все хитросплетения лжи, как некогда возставил для церкви Константинопольской архипастыря столь великого умом и словом, что он один, подобно великим героям древности, встал против всех и силою пастырского слова сломил и низложил силу вражию.
Протоиерей Петр Смирнов.