Социально-экономическая жизнь и Евангелие

Христиане стремятся к отечеству, которое находится на небесах, где они и будут жить жизнью, вполне достойно человека, как существа Богоподобного (Флп.3:20). Но в то же время они – граждане этого, земного отечества, и потому поставлены в необходимость заботиться о земном. Здесь им приходится разрешать такие вопросы, которые, по-видимому, совершенно выходят из предела их понимания. Как член общества и государства христианин никак не может устраниться от решения тех вопросов, какие ставит перед ним общественная и государственная жизнь. Особенно неизбежно для него составить себе определенное убеждение по столь обострившемуся за последнее время вопросу – социально-экономическому. Но, в то же время, и как трудно христианину прийти в отношении к этому вопросу к вполне ясным и определенным решениям, которые бы вполне гармонировали с его общим христианским мировоззрением. Сочетать небесные идеалы с требованиями прозаической земной жизни – это, несомненно, труднейшая задача, какую мы можем себе представить, если только во всей широте и высоте поймем требования закона евангельского с одной стороны, и почувствуем всю тяготу современной социально-экономической жизни – с другой. Положение христианина в решении этого вопроса еще более затрудняется тем обстоятельством, что в самой социально-экономической науке существует необыкновенное различие во взглядах на одни и те же предметы. Одни ученые-экономисты видят средство поднять всеобщее благополучие в одном, другие указывают совершенно противоположные пути, какими будто бы можно прийти к этой великой цели. Сложившиеся же веками взгляды по этому вопросу подвергаются теперь беспощадной критике и осуждению, и то, чем прежде думали облегчить социально-экономические нужды, является теперь в глазах современных экономистов жалким заблуждением. Положение христианина в этой путанице взаимно ниспровергающих друг друга взглядов и учений современной социально-экономической науки было бы в высшей степени печально и трагично, если бы у него не имелось бы в распоряжении прекраснейшего пробного камня, при помощи которого можно определить настоящие или фальшивые драгоценности предлагаются нам современной социально-экономической наукой. Этот пробный камень – Евангелие. Стоит только направить чудесный свет этого камня на разные социально-экономические системы, обещающие счастье всему человечеству, как нам тотчас же выяснится истинное достоинство каждой системы. “Я – свет миру, – учит о Себе Христос-Спаситель. – Кто пойдет за Мною, тот не будет ходить во тьме” (Ин.8:12). “Без Меня не можете делать ничего” (Ин.15:5). Эти слова Христовы как нельзя лучше подходят к данному случаю. Евангелие, содержащее в себе историю жизни и учение Христа Спасителя, действительно, является для нас и лучшим средством к тому, чтобы отличить полезное от вредного и в области социально-экономической жизни и науки, для опознания друга и врага. С этою яркою путеводною звездою мы никогда не собьемся с дороги, в каких бы неведомых местах ни пришлось бы нам очутиться. И как некогда облачно-огненный столп вел и привел евреев в землю обетованную, так, несомненно, и свет Евангелия приведет человечество, если только последнее будет идти к этому свету, к новой эре, к жизни счастливой, благополучной, к полному торжеству правды, истины и любви – словом, к царству Божию. Но многие богословы не хотят допустить того, чтобы в Евангелии мы могли найти какие-либо руководящие начала и для лучшего устройства нашей земной жизни. Так, например, довольно известный немецкий богослов Беттекс, написавший немало очень живых трактатов по христианской морали, в последнем своем произведении “Библия – Слово Божие” (Stutthart, 1903) утверждает, что мы и не должны искать в Евангелии для себя какого-либо руководства в деле решения затруднительных вопросов нашей социально-экономической жизни. Делать Христа своим образцом в области филантропии – это бессмыслица, потому что между Христом и грешным человеком безмерная пропасть. То, что делал Христос, мы делать не в состоянии. Он прощал грехи, исцелял больных, проникал в сердца людей, искупил их, наконец, а этого всего повторить мы не можем. Нечего, следовательно, нам и пытаться следовать за ним в Его деятельности. С другой стороны, нельзя в Евангелии находить опору для попыток улучшить социально-экономическое положение разных несчастных людей. Христос заботился не о спасении тела, а о спасении души человека. Он не давал бедным денег, платья и квартиры или работы, дающей средства к жизни. Он не отменял рабства и обещал Своим последователям одни несчастья и гонения. Он учил не заботиться о собственном обеспечении и не покровительствовал каким-либо сберегательным кассам. Словом, внешняя жизнь с ее порядками не привлекала внимания Христа, Который во всяком состоянии полагал возможным достижение единственно важной для человека цели – спасения души (стр. 109–116). Так говорит не один Беттекс, но и многие другие богословы. Однако, правду ли он говорит? Ужели в Евангелии нельзя найти ничего для решения столь важного вопроса, как вопрос о лучшем устройстве социально-экономической жизни? Прежде всего, нужно установить тот факт, что Христос признает за христианами и целым христианским обществом право на внешнее земное благополучие. Правда, Он учил не заботиться о завтрашнем дне, о пище и одежде, но в то же время, указывая на птиц и на лилий, о которых заботится сам Бог, посылая первым пищу, а вторым давая красивую одежду, Господь прибавил, обращаясь к ученикам: “А вы разве не лучше птиц?” (Мф.6:26). Этим Он дал ясно понять им, что все их запросы в отношении к внешнему, материальному благосостоянию принимаются во внимание их Отцом Небесным. Самое название Богом Отцом может указывать также на то, что Он заботится об удовлетворении всех наших нужд, не только духовных, но и материальных. Эта мысль приводится в изречении Христа Спасителя, где Он говорит, что отец не может дать сыну камень вместо хлеба или вместо рыбы – змею (Мф.7:10). Если уже людям так свойственно заботиться об удовлетворении нужд своих детей, то Бог, без сомнения, обращает всегда внимание на потребности наши. Это ясно видно из обещания Христа Спасителя, что те, которые будут искать прежде всего царства небесного, получат и временные земные блага, которые им будут даны как нечто дополнительное к тому духовному сокровищу, какое они получат в виде этого Царства Божия (Мф.6:33). В молитве Господней – в этом великом образце всех молитв – мы также поучаемся просить насущного хлеба, т.е. всего, что необходимо для жизни не только душевной, но и телесной, – именно, пищи достаточной и здоровой, одежды согревающей и приличной, здорового жилища и всего, что делает жизнь человека состоянием удовлетворенности¹. Наконец, известно, что Христос Спаситель отличительным признаком христианина сделал любовь, какую его последователи должны иметь друг к другу (Ин.13:34, 35). Но эта любовь, чтобы быть истинною и полною, не может заключаться только в сердце и выражаться только в ласке, приветливости и пожеланиях счастья. “Если брат или сестра наги, – говорит апостол Иаков, – и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: иди с миром, грейтесь и питайтесь, но не даст им потребного для тела: что пользы?” (Иак.2:15–16). Нет, истинная любовь обнимает и даже предупреждает все нужды любимых, не только духовные, но и телесные, и если Христос Спаситель требовал такой, истинной любви, то, значит, Он благосклонно относился к всяким и материальным, телесным нашим нуждам. Против этого могли бы сказать, что Евангелие учит ненавидеть свою телесную жизнь (Лк. 14:26), но это наставление евангельское указывает только на необходимость пожертвования всеми личными интересами там, где эти интересы идут совершенно в разрез с требованиями закона Христова, но нисколько не ослабляет нашей уверенности в том, что мы имеем право и обязанность заботится и об удовлетворении и своих, и чужих материальных нужд. И на последнем страшном суде Божием по изображению Евангелия в заслугу праведникам будет вменено прежде всего то обстоятельство, что они облегчают материальные нужды братий – христиан, всех задавленных нуждою. (Мф. 25:35–36). Можно прибавить к сказанному, что Господь Иисус Христос хотел даже, чтобы люди имели не только необходимое, но и нечто лишнее, что могло бы, так сказать, украсить их существование. Когда одна женщина истратила дорогое миро на помазание головы Иисуса Христа, этим как бы приуготовляя Его к погребению (Мф.26:8–9), то Христос дал одобрение ее поступку и этим освятил стремление человека к прекрасному, освятил готовность ко всяким пожертвованиям и на дела непрямо необходимые. “Это стало, – говорит один богослов, – открытым листом для всех тех предприятий, которую дают пищу душе, возбуждают фантазию, оживляют чувства, чтобы наше существование сделать менее скудным, менее животным и менее тупым. Трата богатства на искусство, просвещение, музыку, на открытие целебных источников для усталого городского населения, на облегчение доступа народу ко всяким удовольствиям, которые возвышают человека, – оправдываются не только их воспитательным значением, но и авторитетом учения Христова. Не во всех случаях, конечно, бывает лучше тратить деньги на это, чем на помощь бедным, но и эта трата имеет основание” (Peabody. Iesus Christus u. die sociale Frage, стр. 180). Затем, если бы Христос не одобрял жизни людей зажиточных, то Он чем-нибудь выразил бы это, но мы видим, что Он не сторонился от тех, кто жил во внешнем благополучии, и Сам принимал даже угощения в домах богатых людей, за что некоторые неразумные люди называли Его любителем поесть и попить (Мф.11:19). Не ясно ли, что Господь Иисус Христос с сочувствием относился к земным нуждам людей и признавал их полное право на удовлетворение всех этих нужд? И странно было бы, если бы Тот, Кто будучи Богом, был в то же время настоящим человеком, не захотел признать права человека на обладание благами жизни. Некоторые смущаются тем обстоятельством, что Христос, уча своих последователей не обращать внимания на житейские недостатки, всегда с особенною силою указывал только на будущую, небесную награду, ожидающую Его верных последователей. “Как древность, – говорит Штейн, – хотела разрубить гордеев узел социального вопроса посредством института рабства, так и Иисус пытался разрешить эту кардинальную социологическую проблему посредством указания на будущую жизнь, и это средство, действительно, оказалось удачным и пригодным почти на две тысячи лет (“Социальный вопрос”, стр. 218). Но чтобы Евангелие только и указывало на будущее райское блаженство как на награду за все земные лишения – это неверно. Оно, как мы видели, именно обращает внимание и на житейские нужды людей, и если Христос иногда, по-видимому, обещает людям, нуждающимся здесь, блаженство на небе, то не за то, что эти люди терпели лишения, а за их добродетели. В самом деле, берем наиболее благоприятное, по-видимому, для приведенного мнения место из Евангелия, где Христос Спаситель выводит в притче о богатом и Лазаре патриарха Авраама, который говорит, что богатый довольно уже насладился в земной жизни и не может получить за гробом тех благ, какие получит нищий Лазарь (Лк.16:25). В этом месте нет еще доказательства той мысли, что бедняк получает лоно Авраама именно в возмещение тех лишений, какие он испытал при жизни. Если бы последнее было верно, то, естественно, явилось бы недоумение такого рода: справедливо ли поступает Бог, одним посылая временное земное богатство и потом обрекая за пользование этим богатством на вечные муки, а других оставляя только временно в бедности и лишениях на земле, дабы даровать им потом вечные, бесконечные блага на небе? Не ясно ли, что подобное рассуждение отзывается уже чистым абсурдом? Всего проще мысль, заключающуюся в словах Авраама, изложить так: богатый взял все от жизни, что, по его мнению, составляло суть ее – земные наслаждения. Все свои мысли, чувства, всю душу свою он затратил на эти блага. Других благ, кроме земных, ведь он и не признавал. Он только в них, подобно фарисеям, видел мзду свою (Мф.6:2). Бедняк же безропотно нес самые тяжелые лишения, не возмущаясь против богача и ожидая небесных благ, и Бог, естественно, награждает его за испытания, им перенесенные. Бог справедлив! Вот мысль, заключенная в притче. И, притом, кто находился на первом месте в раю? Богатый человек, Авраам, которому, значит, временное богатство не помешало получить и вечные блага. Не помогает защитникам взгляда на Христа как на проповедника полной беззаботности в отношении к земным благам и ссылка на то, что Он, по Его собственным словам, не имел, где преклонить головы. Христос, в самом деле, вовсе не был странствующим пролетарием, каким изображает Его, например, Ренан. Правда, Он сказал однажды, что Ему негде приклонить головы (Мф.8:20), но это было сказано, во-первых, гиперболически, чтобы лучше дать понять хотевшему следовать за Ним к каким лишениям он должен быть готов, а, во-вторых, это указывало на то, что Христос проводит время в постоянных передвижениях с одного места на другое, не имея собственного и определенного местопребывания. В буквальном же смысле этих слов принять невозможно, потому что к услугам Христа всегда были готовы помещения в домах некоторых Его учеников… Одним словом, в Евангелии нельзя указать ничего, что противоречило бы высказанному нами убеждению о полной значимости в глазах Христа прав человека на внешнее обеспечение, и прав были один из наших поэтов Пальмин, изображая в одном из своих стихотворений Христа идущим навстречу народной нужде: “В стонах ветра и бури – во мраке ночном, В тьме, рокочущей вьюгою снежною, Чей-то голос мне слышится все за окном, Полный мощи, но с ласкою нежною. Слышу вещий глагол я, как будто в бреду, Сквозь порывы мятели рыдающей: – Я иду! Я иду! Я иду! Бедный люд, горемычный, страдающий

В муках жизни, как будто в аду – Жди и верь: Я иду! Я иду! Все я вижу и слышу впотьмах: Твой недуг, и печаль, и рыдания. Жди, иду я на помощь, мой брат!”

Другой вопрос, смущающий Беттекса, – можем ли мы избрать Христа для себя образцом в своей деятельности, направленной к улучшению материального положения наших ближних? Этот вопрос нечего и решать, потому что он решен Самим Христом Спасителем, Который сказал по поводу умытия ног ученикам: “Я дал вам пример, чтобы и вы делали то, что Я сделал вам (Ин. 13:15)”, и потом несколько времени спустя прибавил: “Как я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга! (Ин. 13:34)”. Значит, нечего смущаться тем, что мы не можем сделать всего того, что сделал Христос в отношении к людям. Никто и не хочет повторять всего, совершенного Христом, но мы должны в Его делах иметь пред собою руководящую нить, желанный и высший образец, которому каждый следует по мере сил, данных ему от Бога…

Но каким образом могут быть удовлетворены все эти земные нужды людей? Какими средствами может быть утверждено на земле всеобщее благополучие? Ведь блага земли распределены далеко неравномерно между людьми и силы, нужные для работы, не у всех одинаковы… Новейшие социально-экономические деятели предлагают, как известно, коренную реформу в области социально-экономических отношений. Нужно сломать существовавший до сих пор капиталистический строй, нужно уравнять каждого в правах на движимую и недвижимую собственность, – словом, переменить все, весь уклад жизни, всю организацию владения и труда, и только тогда можно быть уверенным в том, что наступит новая счастливая эра для человечества… Как смотреть на эти затеи с точки зрения Евангелия? Можно ли, как делают некоторые, соглашать их с направлением, каким шел в Своей земной деятельности Христос Спаситель? Можно ли сказать, что Он обнаруживал Сам стремление провести внешнюю реформу в области социально-экономической жизни Своего народа? Нет, этого никак нельзя сказать! Он входил постоянно в общение с разными классами общества – с рыбаками, земледельцами, мытарями, нищими и богатыми, и социально-экономические нужды иудейского народа должны были со всей ясностью и неотступностью представляться Его взору. Он должен бы, конечно, если бы хотел предпринять какую-нибудь социально-экономическую реформу, сказать хоть что-нибудь на те молчаливые вопросы, какие предлагала Ему социально-экономическая жизнь Его времени. Он должен бы, если бы хотел и намеревался бы выступить в качестве социального реформатора хотя чем-нибудь дать утешительный знак тем, кто жаждал внешней социально-экономической реформы, а таких людей, конечно, и в те времена было немало, как показывают нередкие случаи бунтов, поднимавшихся самыми несчастными в социально-экономическом отношении людьми, какими были рабы. Но во всем Евангелии мы не найдем ни малейшего намека на то, что Христос желал когда-нибудь принять на себя роль реформатора внешней социально-экономической жизни. Он приходил на землю для того, чтобы искупить людей от власти греха, приблизить человека к Богу. Эта цель – единственно достойная Богочеловека; ею и вызывалось Боговоплощение. Все же прочие цели, и устройство социально-экономического порядка в том числе, не требовали и не требуют прямого и непосредственного участия со стороны Богочеловека; для них довольно и человеческих сил в соединении с благодатью Божией, посылаемой некоторым избранникам… (Рим.13:4). Да, Евангелие есть благая весть о благах непреходящих; оно говорит о покаянии и вере, о возрождении и обновлении человека, и хочет поставить человека на такую высоту, откуда бы все вопросы о земном счастье и земной нужде, о богатстве и бедности казались бы вопросами второстепенными. Уверяя в существовании вечной жизни с ее спасительными и непреходящими благами, Евангелие этим самым учило не волноваться неприятностями, какие могут встретиться в жизни земной. Поэтому-то странно было бы искать в Евангелии каких-нибудь проектов социально-экономических реформ, и Христос Спаситель, очевидно, намеренно уклонялся от решения всяких социальных вопросов, не желая, чтобы Его принимали за социального реформатора. Некто из народа однажды сказал Ему: “Учитель! Скажи брату моему, чтобы он разделил со мной наследство.” Он же сказал человеку тому: “Кто поставил меня судить или делить вас?” (Лк.12:13–14). Другой раз, когда враги поставили Христу еще более искусительный вопрос: позволительно ли с религиозной точки зрения давать подать кесарю или нет? Христос, указавши им на изображение кесаря на динарии, сказал, что они должны воздавать кесарю то, что ему подобает, и что это не мешает им служить Богу, т.-е. не может нарушать их религиозных интересов (Мф.22:21). Что Христос не был и не хотел быть реформатором в социально-экономической области, это ясно видно из того, что Он не устанавливает подобно другим реформаторам этого рода, каких-либо основных положений или аксиом, от которых нельзя было уже ни в каком случае отступиться. Нет, Он в своих ответах на вопросы, касающиеся социально-экономической жизни, применяется к характеру и потребностям спрашивающих, и одному указывает один путь, другому – другой, даже иногда совершенно противоположный. В этом случае Он походит на того, выведенного в притче хозяина, который ищет одну заблудшую овцу, оставляя все свое стадо в горах (Мф.18:12). Этим желанием применяться к состоянию человека и объясняются некоторые, по-видимому, совершенно противоречащие одно другому наставления, какие дает Христос Спаситель. Так, например, в нагорной беседе Он повелевает подставить ударившему другую щеку и отдать отнимающему верхнюю одежду и свою последнюю рубашку (Лк.8:29). Но в другом случае, перед Своими страданиями, Он говорит ученикам: “Кто имеет мешок, тот возьми его, а также и сумму, а у кого нет, – продай одежду свою и купи меч” (Лк.22:36). Ясно, что в первом случае Христос Спаситель говорит о той уступчивости, какую мы должны проявлять в обыкновенных отношениях, житейских, которою иного можно сделать хорошим, а в последнем случае имеет в виду будущие миссионерские путешествия апостолов, когда они должны будут встречаться и с дикими зверями, и с дикими людьми, с которыми уже нельзя будет обойтись одной уступчивостью, и когда дело будет идти не о простом личном оскорблении или об утрате какой-либо части имущества, а о самой жизни, защищать которую всякий человек имеет полное право. “Впрочем, – говорит Феофилакт Болгарский, – Господь не разрешает в этом случае апостолам поднимать меч на свою защиту (Толк. на Ев. Луки). Он только указывает на полное право самозащиты в том, например, роде, как впоследствии сделал апостол Павел, потребовавший, чтобы римский прокуратор не выдавал его иудеям, а отправил на суд к кесарю” (Деян.25:10). Другой случай. Христос однажды предложил богатому юноше расстаться со всем своим богатством и при этом сказал, что богатым трудно войти в царство небесное, что скорее верблюд пролезет в маленькую дверь, которую восточные люди называли игольным ушком, чем богатый войдет в небесное царство (Мф.19:24). Но в то же время мы узнаем из Евангелия, что Христос Сам возлежал иногда на вечерях богатых людей (Мф. 9:10) и обещал спасение Закхею, хотя тот отдавал нищим только половину своего богатства (Лк.19:8–9). Не ясно ли, что Христос говорил в первом случае только относительно, указывая на то, что для некоторых богатство, действительно, представляет непреодолимую преграду для достижения нравственного совершенства? Какого-либо принципиального отрицания богатства в этих словах, очевидно, не было, и Христос вовсе не хотел выступить каким-либо социальным реформатором, поставившим на своем знамени: “Долой богатство!”. Настоящий же социальный реформатор всегда и во всех случаях твердит одно и то же и сторонится всячески от тех, кто не подходит к его идеалу… Еще менее можно видеть во Христе какого-то демагога, каким иногда стараются представить Его разные современные социалистические романы, берущие своим сюжетом жизнь Христа на земле. Современные реформаторы социально-экономической жизни поставляют своим долгом привлечь на свою сторону всю народную массу, ходатаями которой они выступают. Идти в народ – вот лозунг, какой поставили себе и все наши русские социалисты. Среди народа распространяются ими миллионы всяческих брошюр и воззваний, имеющих своей целью возжечь в народной массе мстительные чувства в отношении к правительству, будто бы равнодушному к судьбе народных масс, и к людям богатым. Христос же, как мы видим из Евангелия, никогда не думал о том, чтобы увлекать за Собою народные массы. С своим учением, Он, правда, обращался и к толпе, например, на горе блаженств (Мф.5:1), в пустыне (Ин.6:1), при берегах моря (Ин.6:25): но как скоро в толпе чувствовалось какое-либо политическое движение и проявлялось желание поставить во главе этого движения Христа, Он тотчас же удалялся от толпы и скрывался в пустыне (Ин.6:5, Мф.17:1, Ин.12:1). Никакой организацией массовых движений вообще Христос не намерен был заниматься. Иногда Он даже прямо запрещал говорить о Себе и Своих чудесных делах, чтобы не увлекать за Собой толпу, жаждавшую этих чудес (Мф.8:4). Самые высокие истины своего учения Он предлагал только в беседах с некоторыми отдельными лицами, как, например, с Никодимом, самарянкой. Все это ясно отличает Христа от современных демагогов, которые не стесняются ничем для достижения популярности и для достижения своих целей вообще². До сих пор мы определяли отношение Евангелия к социально-экономической жизни с отрицательной стороны. Мы видели только, что Христос Спаситель не хотел выступать в качестве социального реформатора или демагога, что Он не думал вообще предпринимать никакой реорганизации в строе социально-экономических отношений. Но это еще не значит, что Христос ничего не хотел сделать для страждущего под игом материальных нужд человечества. Уже из истории искушения Христа Спасителя диаволом, который предлагал Христу превратить камни в хлебы, видно, что в задачи служения Христова входило также и восстановление первобытного блаженства человечества, которое лишилось, вследствие греха Адамова, того довольства, какое оно имело в раю: диавол, конечно, не стал бы предлагать Спасителю то, что не входило в соприкосновение с задачами Его мессианского служения. Нет, – это несомненно, – искупление должно было обнять всего человека – и по душе и по телу – и обновить не только его духовную жизнь, но и материальную – только последнее, конечно, должно совершиться в далеком будущем…

Какой же, однако, путь к этому облегчению материальных нужд человечества можно бы избрать при свете евангельского учения? Социальная политико-экономическая наука твердит, что путь этот чисто внешний, что государственная власть необходимо должна законодательным путем изменить все порядки современной социально-экономической жизни. “Дайте нам новые, лучшие, справедливые законы, – говорит она, – и счастье всего человечества будет обеспечено! Пусть законами государства будет установлено всеобщее равенство, пусть отнята будет возможность у отдельных лиц накоплять большие состояние – и все люди будут пользоваться одинаковым благосостоянием!”. Но этот путь последователи Христа не могут признать согласным с духом учения Христова. Не законы – так мы можем заключить на основании учения Христова – не законы должны изменить жизнь человечества, а, напротив, сами люди должны измениться, – тогда только изменятся к лучшему и всякие законы, тогда сами собой улучшатся и всякие социально-экономические отношения. Да, это несомненно, Христос хотел внедрить в людей другие, более высокие понятия и чувства, зная, что люди с такими высокими чувствами и мыслями вполне способны будут благоустроить свою экономическую жизнь при всяких обстоятельствах, как бы ни были они, по-видимому, неблагоприятны для этого. Свое внимание Он направлял на духовное возрождение человека, полагая, что такой человек будет уготован на всякое доброе дело, что благочестие укрепляет человека и для дел и потребностей земной жизни. Христос подходит к душе человеческой не снаружи, с внешними благами, но изнутри, обновляя самое внутренне существо человека. “Я хочу, – говорил Он, – чтобы люди имели жизнь в себе и имели ее с избытком” (Ин.10:10; 6:63). Врачи часто лечат только внешние симптомы болезни, удручающей человеческий организм. Один лечит ухо, другой – горло, третий – какую-нибудь язву. Но вот приходит опытный диагност и настоящий врач. Он видит, в чем дело. Он понимает, что все отдельные, мелкие болезни в его пациенте зависят от тех дурных начал, какие коренятся в самой крови больного, – и он направляет все силы свои на борьбу с этими болезнетворными началами, коренящимися в крови больного, и вот, когда лечение начинает действовать, постепенно уничтожаются и все отдельные болезненные припадки, какими до сих пор мучился больной. Так и Христос вливает, можно сказать, новую кровь в одряхлевший организм человеческой природы. В самом деле, вместо многочисленных и подробных законов, определяющих права каждого на внешнее благополучие, Он дает только один закон – заповедь о взаимной любви. “Любите друг друга, как Я возлюбил вас”, говорит Христос своим ученикам. “Что вы хотите для себя, старайтесь сделать то и для братьев своих”. – Вот те золотые слова, которые, можно сказать, составляют девиз христианства и руководство для всех христиан во всех отношениях их жизни и, в частности, в области социально-экономических отношений и вопросов! Эта заповедь о любви взаимной самое практическое из всех возможных решений социально-экономического вопроса. Кто будет действовать и жить по ее указаниям, тот не может ошибиться, потому что любовь есть свет, разгоняющий мрак, нависший над нами. “Кто любит брата своего, – учит ап. Иоанн, – тот пребывает в свете и нет в нем соблазна”, т.е. он никогда не заблудится, не споткнется (1Ин.2:10). Любовь к ближнему всегда найдет средства разрешить самую трудную экономическую проблему, потому что эта любовь, по словам ап. Павла, чужда зависти к чужому достатку, не ищет всегда только своих интересов, любовь все умеет перенести – всякие тяготы и нужду для блага ближнего и любимого человека. Она прямо проявляет себя в делах милосердия (1Кор.13). Вот сколько может сделать любовь и еще больше может сделать, когда это бывает нужно! Она будет раскрывать свою мощь все более и более, по мере увеличения человеческих нужд и потребностей. Она не проглядит чужой нужды, или, правильнее, не чужой, а нужды своего брата, каким будет для нее всякий человек; и что самое важное, такой любви Христос не только учит: Он внедрял ее в сердца своих последователей. “Любовь Божия, – свидетельствует ап. Павел, – излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам” (Рим.5:5). Она стала положительным, реальным достоянием человеческого сердца, и новый дух – дух любви проникает после этого в существо человека, и его действие сказывается в тех, кто этот дух в себя воспринял и стал жить по духу, а не по плоти. Совершаются, и притом совершенно добровольно, такие реформы в первобытной христианской общине, каких нельзя было ожидать при самых идеальных законах. Люди богатые добровольно отказываются от имений своих и полагают цену их к ногам апостолов, на общие нужды членов Церкви. Вся жизнь, все экономические отношения получают совершенно иную окраску в тех общинах христианских, где души людей охвачены были новым Духом Христовой любви. Хозяин шел навстречу нуждам рабочего, рабочий с благодарностью и доверием относился к своему хозяину, раб старался услужить своему господину, словом, везде и повсюду воцарялись мирные отношения любви и радости о Дусе Свят. С другой стороны, самые бедные труженики, как скоро их проникал Дух Христов, становились более деятельными, и успех их работы постепенно повышался. Патер Гратри сообщает об одном известном деятеле, который сделался истинно верующим через наблюдение над несколькими семьями, которые весьма улучшили свое внешнее благосостояние, как скоро стало улучшаться религиозное их состояние (Навил “Христос”, стр. 105). “Для улучшения хозяйственной жизни, – говорит Вильгельм в статье “Мораль в социальном вопросе” (Evangelisches Volkslexicon, стр. 519), – нужны прежде всего хозяйственные люди. А хороший хозяин, по своему существу, непременно должен быть и хорошим человеком (в нравственном смысле), для которого главное в хозяйстве и в жизни – не прибыль. Он должен сознавать себя грешным и слабым и с терпением трудиться над усовершенствованием своего дела, не впадая в различные утопические мечты и не стремясь сразу улучшить все дело путем какого-либо переворота”. И в наш столь практический век лишь только люди начинают давать в своем сердце простор действию Духа Христова, как тотчас же это проявляется в поразительной перемене, какая совершается в отношениях социально-экономической жизни. Сколько мы знаем из нашего времени случаев, когда облагороженные влиянием Духа Христова богатые люди отдавали свое богатство на дела благотворительности! Кто заставлял еще во времена крепостного права некоторых помещиков отпускать своих крестьян на волю без всякого выкупа? Кто внушает многим богатым фабрикантам всеми мерами улучшать быт своих служащих и рабочих? Нельзя думать, что все это делается и делалось из личных каких-либо интересов: такое объяснение слишком пошло, чтобы им можно было удовлетворяться. Нет, несомненно, и этих людей захватил Дух Христов и вознес их на такую высоту, с которой жизнь человеческая явилась им в совсем ином освещении, чем в каком они привыкли видеть ее доселе. Припомните ту сцену из романа американского проповедника Шельдона “По стопам Христа” (в изложении о.Петрова), которая носит заглавие “Выгодная операция”. Крупный коммерсант Милтон Райт потерпел большой убыток и загрустил. Жена его, состоящая членом нового кружка “По стопам Христа” утешает его и располагает к тому, чтобы он позаботился о свои служащих. “У тебя, Милтон, тысяча служащих. Что они все делают? Чему служит огромное дело? Одни целые годы щелкают костяшками счетов, другие считают цифры, третьи меряют аршинами… И так без конца, год за годом, всю жизнь! Ведь если вдуматься, то берет ужас. Всю жизнь считать и мерить, и только мерить и считать, – в этом весь смысл существования! Обидно за человека, обидно за дело! Надо вдохнуть в него идейный смысл… Поднять на более духовную высоту”. – “Несомненно, – согласился Райт, – только тогда придется всему делу дать иную постановку”. – “Что же? И давай, – сказала жена, – Евангелие всей жизни, всему строю ее дает особую постановку. Хочешь быть последователем его, идти по стопам Христа, дай и своему делу евангельскую постановку”. В результате этой беседы было то, что Райт, подсчитавши свой приход и расход, нашел возможным многое из товаров удешевить, а служащим прибавить жалование. Кроме того, старым служащим он дал возможность открыть каждому свое собственное небольшое дело… И нет сомнения, что подобным процессом, совершившимся в их мыслях и чувствах под действием благодати Христовой, пришли к своим великим решениям многие богатые люди, отдавшие все, что было нажито их предками и ими самими, на дела народного просвещения и вообще благотворительности… Таким образом, Евангелие для уничтожения нужды и нищеты в человечестве предлагает серьезное и лучшее средство: обратиться к совести отдельных лиц, выработать сильные и готовые на всякое самопожертвование личности. Истинное царство правды и блаженства по Евангелию может быть создано не законами и учреждениями, а отдельными проникнутыми Божественною любовию людьми, которые с радостью будут работать для счастья своих ближних. Вот что положительного дает Евангелие для урегулирования отношений социально-экономической жизни! Однако многие находят, что этого мало, что христианство, давая общее направление социально-экономическим отношениям, не дает своим последователям указаний как разрешить современные социально-экономические проблемы и оставляет их в совершенном мраке. Такая мысль выражается, наприм., в эскизе И. Наживина (“Журнал для всех” 1904 г. Янв. “К счастью”). Старик-проповедник в протестантском соборе проповедует толпе о возможности общего счастья в пылкой, одушевленной речи и говорит, что счастье близко, стоит только протянуть руки и взять его. Толпа сначала увлекалась его речью, но потом все стали кричать: “А где путь к этому счастью?”. Проповедник советует толпе “кричать о неправде, требовать справедливости, зажигать огнем истины умы и сердца”. – “Формулу, формулу!” – кричали в ответ голоса, но старик отвечал только “боритесь!”. Стало холодно и уныло, и автор тогда случайно обратил взор на большое старое распятие, услышал из уст изображенного на нем Великого Страдальца за счастье людей слова: “Ищите Царства Божия!... Царство Божие внутри вас! Любите ближних своих, как самих себя – и все остальное приложится вам! Вы же ищите вот уже века всего остального и ничего не находите, и никогда не найдете”. “Братья, слушайте его!”, – крикнул я, вскочив, и указывая на Распятого за людей. Но голова в терновом венце снова безжизненно склонилась на окровавленную грудь. Он сказал все... Я повторил им эти слова и сказал: “Счастье не вне нас, а в наших сердцах… Надо начинать с себя”… Но люди кричали “Формулу! Формулу!” и, недовольные, разошлись. То, что я сказал, было слишком старо, а, главное, слишком просто, чтобы быть понятным и принятым”… Вересаев в одном из своих рассказов также находит бессильным для облегчения тягости сельского населения только повторять “старые” слова о любви, т.е учение Евангелия…Но все подобные сомнения в жизнеспособности христианства как руководящего начала в решении важнейших современных социально-экономических проблем являются в высшей степени неосновательными… В учении Христа Спасителя и Его собственной жизни мы можем найти и много полезных, прямых указаний как благоустроить социально-экономическую жизнь в христианском государстве. Не одни общие наставления, не одни только “старые и общие фразы” о любви к ближнему можно почерпнуть из Евангелия. Нет, учение Христа Спасителя, давая общее направление социально-экономической жизни и требуя прежде всего утверждения взаимной любви в людях, в то же время благословляет всякие правительственные мероприятия, направляемые к улучшению социально-экономического положения трудящихся классов общества. Христианство не может отрицать того, что иногда и очень нередко самые благие начинания разбиваются о законы, существующие в той или другой стране. Поэтому, как известно, древние христианские апологеты требовали от римского языческого правительства изменения некоторых законов и обычаев, оскорблявших общественную нравственность (тайные убийства, вытравление утробных детей, привилегии распутству и проч.). Да, по учению Христову, конечно, прежде всего должно воспитывать и возвышать отдельную личность, но, как правильно говорит Владимир Соловьев, улучшать человечество одним частным личным действием, т.е. прямым действием на отдельные лица так же невозможно, как невозможно исцелить больной организм, действуя на каждую его клеточку или волокно в отдельности: больной много раз успеет умереть прежде, чем такое лечение сколько-нибудь подвинется вперед. Точно так же человечество много раз успело бы погибнуть, прежде чем каждый человек достиг бы нравственного совершенства… Чтобы возродить все человечество, христианство должно проникнуть не только в его личные, но и общественные стихии, т.е. государство и его заботы (“Духовные основы жизни”. Цит. Религ-.философ. библиотеки, вып. IV, стр. 117–118). Правда, некоторые чересчур рьяные пиетисты высказывали мнение, что бороться против народной нужды путем государственных законов нет никакой надобности, так как для спасения души христианину не нужно внешнее благосостояние (Эрнст Шрилль в журнале “Царство Христово”, май, 1899). Не говорим о нелепости последней мысли, которая поражает нас как крайнее выражение отсутствия любви к людям, но и первая мысль не решительно имеет для себя никакого оправдания в Евангелии. Где Христос восстает против законов подобного рода? Не видно ли скорее, что Он на стороне всего доброго, что предпринимает правительство? По крайней мере, ученик Христов, Павел, в котором Христос открылся (Гал.1:16), смотрел на власть предержащую с такой возвышенной точки зрения, с какой никогда не смотрела на нее даже языческая философия (Рим.13:1–7) и этим самим одобрял всякие ее установления. И сам Господь И. Христос за что велел воздать кесареву кесарево, если не за те заботы, которые обнаруживает власть в деле поднятия народного благосостояния всякими средствами, в том числе и законодательными? Итак, следовательно, правительства будут поступать согласно с духом учения Христова, когда, предоставляя всякому хозяину самому улучшать быт своих рабочих и служащих, в то же время, со своей стороны будут принимать всякие законодательные меры к упорядочению социально-экономической жизни в своих странах. Если в социально-экономической науке будет доказано, например, самым неопровержимым образом, что гибельное влияние промышленной конкуренции невозможно прекратить никакими частными мероприятиями, например, составлением всяких товариществ, как доказывает это, напр., профессор Соболев (в журнале “Мир Божий”, 1900, сентябрь), то Евангелие благословляет правительство к тому, чтобы оказать свое прямое воздействие в этом отношении и выработать правила для промышленности³. Сам Христос, однако, не дает в этом случае прямых указаний на те меры, какие правительством и хозяевами должны быть принимаемы для возвышения социально-экономического положения государства. Социально-экономическая жизнь в Палестине при Христе была, во-первых, слишком проста и несложна для того, чтобы дать Христу Спасителю повод высказать ясные и определенные формулы, по каким должна устраиваться эта жизнь. Во-вторых, и это самое важное, учение Христа имеет универсальный характер, религия христианская должна была распространяться под всеми широтами мира. Мог ли Христос Спаситель указывать какие-либо определенные меры для поднятия социально-экономического положения во всех странах света и на все века? Требовать или даже ожидать этого было бы совершенно нелепо. Ветхозаветные пророки – те, действительно, давали указания как благоустроить социально-экономическую жизнь. Они, например, выставляли как панацею для улучшения этой жизни, во-первых, разделение земли между отдельными семействами, а, во-вторых, поощрения земледелия и скотоводства. Но пророки говорили это только для своего народа и имея в виду то состояние палестинской почвы, какое они наблюдали. Теперь, пожалуй, и пророки ввиду оскудения палестинской почвы стали бы, может быть, протежировать не земледелию, а промышленности⁴. Но Христос никаких определенных мер не указывает, и это высшее благо для христианской религии, потому что если бы Евангелие примкнуло к научному направлению той эпохи, в какую оно появилось, то оно скоро бы с падением этого направления утратило часть своего авторитета, и толкать учение Христа в сторону относительного значит, по выражению Берсье, уронить его значение (“Беседы”, т. 5-й, стр. 41). Итак, Христос не давал прямых определенных указаний относительно частных мер, какие должны быть приняты для облегчения народной нужды. Поэтому, заметим, совершенно нелепо поступают те, кто хочет каждую подобную меру непременно заимствовать из Евангелия. Но все-таки в учении Христа можно найти освящение для некоторых из таких мер, предпринимаемых правительством. Химик, исследуя сочетания различных элементов для того, чтобы найти нужное ему соединение, иногда наталкивается на очень важные открытия. Христос Спаситель также имел одну цель – спасение человеческих душ, искупление человека от греха, проклятия и смерти, и приведение его к Богу. Но попутно, как это можно заметить, при более внимательном чтении Евангелия, Господь Иисус Христос, несомненно, дал немало таких указаний, какими должны руководиться правители и каких не могут не уважать всякие социальные реформаторы. Из вопросов социально-экономической жизни во всех странах в настоящее время самый жгучий – это вопрос о заработной плате. Недовольство размером этой платы существует повсюду. Недовольны ею крестьяне, нанимающиеся обрабатывать земли и собирать жатву, недовольны рабочие, служащие на разных фабриках, недовольны служащие и во всяких других учреждениях. Кому неизвестны многочисленные забастовки, которые в последние годы нередко бывают на фабриках и в иных промышленных предприятиях? Рабочие требуют прибавки платы, хозяева стараются оставить дело по-прежнему. Что предпринять правительству? Какая мера для соглашения тех и других была бы согласна с духом учения Христова? Некоторые социалисты предлагают выдавать плату рабочим не сообразно с работою, ими действительно произведенною, а соответственно их потребностям. При этом эти социалисты, точнее они называются коллективистами, отыскивают для этой меры оправдание в учении Христа Спасителя. В притче Своей о работниках, нанятых для возделывания виноградника (Мф.20:1–16) Христос говорит, что пришедший на работу только за один час перед ее окончанием получил столько же, сколько получили и те, кто явился работать с раннего утра. Не ясно ли, говорят коллективисты, что Христос держался нашего взгляда на заработную плату? Но Господь Иисус Христос изображает в этой притче чисто духовные отношения, которые вовсе не могут служить непременным руководительным примером для отношений социально-экономических. Он хочет дать понять своим ученикам, что и те, которые выступят на поприще апостольского служения после них, не будут лишены подобающей апостолам награды, потому что они не виноваты в том, что Господь призвал их на служение позже, чем 12 апостолов. Единственно, что можно вывести из этой притчи по данному вопросу это то, что хозяин иногда может сравнять в оплате труда всех рабочих. Но, чтобы он был обязан к этому, притча для этого не дает ни малейшего основания. Скорее, этою притчею, можно сказать, освящается столько ненавистное социализму право хозяина распоряжаться своей собственностью, как ему угодно… Что касается другого требования социалистов, именно того, чтобы на плату рабочим шли все прибыли от производства и чтобы часть хозяина была сокращена до минимума, равняясь только доходу старших служащих, то опять в учении Христа мы не найдем для этой меры ни малейшего подтверждения. Если любовь христианская и требует этого, чтобы нуждающемуся давать (Лк.3:11), то этим еще не указана мера уступчивости для хозяина. Сколько давать – десятую ли часть своего дохода, или пятую, или третью, это Христос предоставляет хозяину предприятия. Дело принадлежит ему, оно составляет его собственность, создано на законно унаследованные или благоприобретенные им капиталы и, следовательно, предписывать ему отдавать все свои доходы в равную дележку между служащими у него работниками – значило бы нарушать право собственности. Христос же никогда этого права не отрицал… Итак, вопрос о размере заработной платы с точки зрения Евангелия разрешается очень просто: хозяин не может быть обязываем законодательным путем уступить все свои права на лишние против служащих доходы, но нравственно он обязан всячески сокращать свои личные расходы, чтобы оставшиеся излишки могли идти на обеспечение служащих у него рабочих. Самое же главное в этом случае – это то, что рабочие и хозяин должны по Евангелию чувствовать себя друзьями, делающими одно дело, которое должно принести пользу обществу. Как скоро они сознают такую важность своего дела, как скоро их сердца проникнутся желанием послужить людям своими трудами во имя Христа, то никаких споров из-за платы и возникать не будет. Хозяин будет всячески заботиться о своих рабочих, а рабочие будут скромны и умеренны в своих требованиях. Те и другие, следуя учению Христа, будут беречься любостяжания (Лк.12:15) и на место современной борьбы в отношениях между хозяевами и рабочими водворится желанный мир! Это непременно так и должно быть, потому что все недовольство рабочих заработною платою основывается, во-первых, на недоверии, какое они питают к своим хозяевам, как людям, исключительно преследующим цели личного обогащения, а во-вторых, на пробудившихся в них интересах к более культурной жизни, благ которой они уже вкусили. Как скоро хозяева во всем будут проявлять свое желание бескорыстно послужить людям по примеру Христа, Который также приходил на землю не для того, чтобы Ему служили, а чтобы Самому послужить людям (Мф.20:28), рабочие отгонят от своего сердца недоверие к своим хозяевам, а потом и сами научатся быть более скромными и умеренными в своих требованиях, опять имея в виду пример Христа. Социализм же, прибавим, никогда не приведет дело к мирному исходу, потому что именно он стремится возбудить в рабочих мысль, что хозяева – их враги и что все рабочие имеют возможность и непременно должны пользоваться благами жизни в таких же широких размерах, как и хозяева… Поэтому вполне прав был Лавелэ, сказавши: “тот, кто хочет понять социальный вопрос и способствовать его разрешению, должен иметь с правой стороны книги по политической экономии, с левой – сочинения о научном социализме, и прямо перед собою – открытые страницы Нового Завета. Политическая экономия играет роль анатомии, она показывает нам строение человеческого тела, социализм – патологии, описывающая болезни, а Евангелие – это терапия, указывающая лекарства и методы лечения (цит. по проф. Рождественскому: “Основное Богословие”)”. С вопросом о повышении заработной платы тесно связан вопрос о том, как хозяева должны обставлять жизнь своих рабочих. Некоторым кажется, что христианину стоит довольствоваться всем, чтобы ему не дали, и оставаться в том положении, в каком он поставлен силою обстоятельств. Но Христос Спаситель учил ясно принимать во внимание интересы малых сих (Лк.17:10), т.е., верующих во Христа людей, слабых духом, как дети, а такими являются, несомненно, люди простые, рабочие, не имеющие настолько образования и таких твердых убеждений, чтобы не соблазниться на ропот против тех, кого Христос заповедал им считать братьями, и даже против Самого Божественного Промысла. Поэтому хозяева обязаны, как последователи учения Христова, сделать условия жизни для своих рабочих вполне благоприятными, не давать непосильных работ, особенно женщинам и детям, заботиться о чистоте воздуха в тех помещениях, где происходит работа, предупреждать разные опасные случайности для рабочих, заботиться о доставлении им надлежащего отдыха, во время которого они могли бы удовлетворять свои религиозные, этические и эстетические потребности. Если всего этого не будет сделано, то среди рабочих появляется душевная и телесная усталость, и они будут пытаться возбуждать себя сильными, хотя бы и кратковременными возбуждениями: табаком, спиртными напитками, развратом, азартными играми, а это, в свою очередь, поведет их к утрате образа и подобия Божия. Кто же будет виноват в этом? Хозяева, и на них падает осуждение Христово, обращенное к тем, кто соблазняет малых сих (Мф.18:6). Однако, это еще не значит, что хозяева обязаны сделать жизнь своих рабочих уже самою легкою, так, чтобы при малейшей затрате сил рабочий мог получить всякие блага, украшающие земную жизнь человека. Христос, правда, призывает к себе труждающихся и обремененных, обещая дать им покой. (Мф.11:28), но, говоря так, Он имел ввиду не рабочих, а людей, истомившихся в духовной борьбе с разными искушениями, которым Он вместо прежнего ига греха предлагает Свое (Мф.11:29). И мог ли Господь учить такому ослаблению и даже пренебрежению труда? Мы хорошо знаем, что силы, не только телесные, но и нравственные, укрепляются не безделием, а прилежною, упорною борьбою, борьбою с суровым климатом, неблагодарною почвою, с бурным и наводняющим прибрежные страны морем. Доктор Вирениус начинают свою книгу о труде словами такими словами: “В поте лица будешь возделывать хлеб свой, сказано в Писании. Эта истина неопровержима. Труд хорош, целесообразен, когда человек тратит на него весь запас сил, когда работает до утомления, сменяющегося приятным, освежающим отдыхом или сном” (“Труд с точки зрения санитарной и этической”, 1904, стр. 1). Известный английский мыслитель Рескин говорит: “Работать столько, сколько можно, каждый день, в точно определенном направлении и притом охотно, без нарушения довольства жизнью, работать ввиду определенных результатов, но в данную минуту наслаждаясь самой работой – таков единственный настоящий и существенно полезный путь к счастью”. Для меркантильного экономиста труд есть зло, а для Рескина труд есть благо (Гобсон, “Джон Рескин как социальный реформатор”, стр. 129). “Что можете получить вы здесь, на этом песке и на этих скалах”, – спросил один путешественник обитателя Новой Англии. “Людей!”, – гордо отвечал тот и этот ответ, действительно, как нельзя более определяет великое значение борьбы с природой для возвышения нравственной стороны в человеке, а это возвышение и было главной заботой Христа Спасителя; следовательно, с точки зрения христианства, упорный, требующий напряжения всей энергии человека труд заслуживает полного уважения и места в жизни человеческого общества. Но если от человека требуется упорный и постоянный труд, которым укрепляется его характер и работоспособность, то как смотреть на различные усовершенствования в области техники различных производств? Не ослабляет ли все это энергию человека и самостоятельность его в работе? Нет, говорят одни (Peabody, Social Frage), всякое расширение и улучшение дела фабричного вызывает собою высшее напряжение сил и способностей в людях, приставленных к этому делу. Достаточно сравнить здесь простого нашего извозчика с техником, который управляет автомобилем. Тот и другой одинаково служат делу передвижения обывателей города, но какая разница между тем и другим в развитии ума и даже нравственности! Извозчика нередко встретить очень нетрезвого, тогда как нетрезвый автомобилист – это прямо нечто невозможное ввиду той страшной ответственности, которая лежит на человеке, управляющего этим усовершенствованным орудием передвижения. И машины фабричные, к которым приставлены разные рабочие, требуют от последних высшего внимания, ловкости, искусства управления и, значит, нисколько не понижают развития человека, если сравнить их с так называемою ручною работою. Чем сложнее производство, тем более строгие требования ставятся рабочим. Хозяин такой фабрики при найме рабочего обыкновенно спрашивает, не пьет ли он, можно ли на него положиться? Значит, все эти усовершенствования в производствах необходимо вызывают за собой и усовершенствование рабочих, а это укрепление сил и способностей человека есть одно из лучших средств к возвышению и облагорожению человеческой личности, что и составляет главный предмет заботы христианства. Таким образом, по этому воззрению, фабричная промышленность и самая работа фабричных на всяких усовершенствованных машинах не должны возбуждать никакого сомнения и с точки зрения христианства. Другие же держатся совершенно обратного мнения относительно воспитывающего влияния работы на разных фабриках и заводах. По этому второму мнению фабричная работа, несмотря на всякие сделанные в этой области усовершенствования, или, правильнее сказать, благодаря им, крайне удручающим образом действует на развитие человеческой личности. “Современный рабочий, – говорится в недавно вышедшей в русском переводе книге Аллена Кларка (“Современная фабричная жизнь в Англии”), – вполне во власти машины, которая как безжалостный хозяин вырывает у него заработок, лишает его товарищей работы, указывает ему часы труда, часы питания и отдыха, а сами рабочие нисходят до степени машинных частей, приводимых в движение громадным паровым двигателем… Машина – это чудовище, которое отрывает рабочих от их семей, приковывает их к своим темницам, говоря им: здесь ты будешь моим рабом или умирай с голоду!” (стр. 13–14). “Машине нет дела ни до усталости, ни до болезни, ни до горя и беспокойства о лежащих дома больных: муже, жене, ребенке. Нет дела до того, что недавно, быть может, в прошлую ночь умер близкий человек, нет дела до людских воплей и людской печали, рабочие обязаны оставлять свою душу и сердца дома, когда идут на фабрику. От них требуются руки и немного рассудка, чтобы управлять этими руками, предохранять от опасности свое тело… Наблюдательность изощряется насчет других способностей, притупляет прочие физические и психические свойства рабочих, которые делаются неспособными ко всякой другой умственной работе” (стр. 42–43). “Кажется, что машины обращают в машины тех, кто работает на них, притупляя мозг и приравнивая человека к рычагу, которым он управляет; мыслительных его способностей хватает только на автоматическую работу, всему умственные отправления парализованы, является отсутствие восприимчивости и полная неспособность к самобытному, сосредоточенному мышлению. Если современная фабричная система будет продолжаться, то может случиться, что с течением времени головы рабочих превратятся в рудиментарный отросток позвоночного столба” (стр. 55–56). Заметим, что также изображают фабричную жизнь и наши писатели. Вересаев, например, в своем рассказе “В одиночку” говорит: “Подавляет меня эта своеобразная, мрачная поэзия завода, эти нечеловеческие условия заводской работы и самый характер труда – скучного, непривлекательного, который, в самом деле, не может дать удовлетворения и счастья; больше же всего подавляет машина. Глядя на нее, чувствуешь, что нет на свете силы, которая одолела бы ее; могучая и непреоборимая, она все завоюет, все подчинит себе и бороться с нею смешно, а, между тем, вот они, захваченные ею люди – бледные, узкогрудые, вместо воздуха дышащие дымом, по двенадцати часов работающие чуть не в пылающем огне, люди, глядя на которых спрашиваешь себя: да неужели же нет границы человеческой приспособляемости?”. Г. Куприн в своем рассказе “Молох” выводит инженера, которые возмущается теми жертвами, каких требует от человечества фабрично-заводская промышленность. “Давно известно, что работа в рудниках, шахтах, на металлических заводах и на больших фабриках сокращает жизнь рабочего приблизительно на целую четверть… Вспомните, много ли вы видели на фабрике рабочих старше 40–45 лет? Я положительно не встречал. Иными словами, это значит, что рабочий отдает предпринимателю три месяца своей жизни в год, неделю – в месяц, или, короче, шесть часов в день… Вы помните из Библии, что какие-то там ассирияне или моавиняне приносили своим богам человеческие жертвы? Но ведь эти медные господа, Молох и Дагон, покраснели бы от стыда и от обиды пред теми цифрами, которые я сейчас привел… “Вот он, Молох, требующий человеческой крови, – кричал инженер, указывая на завод. О, конечно, здесь прогресс, машинный труд, успехи культуры! Но, подумайте же, ради Бога, двадцать лет, двадцать лет человеческой жизни в сутки (жертвуют 30 тысяч наших рабочих)! Клянусь вам, бывают минуты, когда я чувствую себя убийцей!” Нравственность рабочих стоит также на очень низком уровне, об этом уже много писано и у нас, а Кларк подтверждает эту мысль многочисленными доказательствами. Из приведенных двух мнений большего доверия заслуживает, конечно, последнее, и потом ответ на поставленный выше вопрос о значении усовершенствований в области техники производства с точки зрения Евангелия не может быть затруднительным. Если машина со всеми усовершенствованиями делает из живого человека также простой механизм – машину, то очевидно, что с точки зрения учения Христа, нужно отдать преимущество не ей, а более простым формам производства, которые дают действительный простор развитию человеческой личности. “Душа человека, – говорит Спаситель, – не больше ли, т.е., не важнее ли пищи?” (Мф.6:25) Следовательно все, что вредит душе, даже при благоприятных внешних условиях жизни рабочих и при осязательных результатах машинной работы – удешевлении предметов производства, все это не может быть признано нормальным с точки зрения учения Христова… Это не значит, однако, что Евангелие против одной из форм человеческого труда, нет, оно благословляет всякий труд, но оно не может одобрить те формы, в какие именно отлился этот фабричный труд в наше время …

Это основная мысль учения Христова, что всякое дело должно служить к усовершенствованию человеческой личности, должна служить руководством и в решении некоторых других вопросов из области социально-экономический жизни. Так, если нас спросят, какая система промышленных предприятий лучше – когда каждый производитель действует на свой страх и риск или когда несколько производителей соединятся в товарищества – то мы можем ответить: последняя! Почему? Да потому, что она не только соединяет несколько лиц единством внешних интересов, но постепенно приучает людей, составляющих товарищество, ценить друг друга как людей вообще. Затем, при этой системе человек слабохарактерный невольно подтягивается, ему стыдно отставать от других в работе, и он меньше прогуливает, чем в том случае, когда он работает сам, от себя одного. Члены товарищества невольно поддерживают друг в друге нравственную энергию, честность, потому что они знают, что если на железной дороге где-нибудь плохо держатся рельсы, то поезд непременно сойдет с пути и произойдет крушение: так рушится и всех их собственное дело если несколько из его участников позволят себе вести его неправильно. Но, с другой стороны, всякое и товарищеское предприятие, если оно делает человека безвольным, слепым механизмом в сложной машине этого промышленного предприятия, ни в каком случае не может быть одобрено с точки зрения Евангелия, которое, уча нас быть совершенными (Мф.5:48), очевидно, ставит при выборе профессии и занятия необходимым требованием, чтобы это дело способствовало образованию в человеке личности с твердым характером и способной к широкой самодеятельности. В самом деле, едва ли может радовать сердце христианина и та общественность, какая существует в некоторых христианских обществах, где личность отдельного человека сводится на нет для того, чтобы установить благополучие целого общества. Здесь вспоминается как один из современных литературных корифеев Вересаев рисует такое общество в рассказе “Из обетованной земли”. Парень, едущий в дилижансе, восхваляет свою далекую деревню, где все делается обществом: народ сообща вырубает лес, осушает болота, копает каналы, каждый слушает старшего, “по закону Божьему”, где процветает всякое хозяйство. “У нас младший, хоть и по смекалистее будь, а все слушайся старшего. Этим хозяйство держится. А каждый по своему уму жить будет, что же выйдет!” – говорит с восторгом и убеждением парень… Но в этой идеальной общине, как оказывается, старший и правые заявления успокаивает по-своему. У баб, напр., даже и прав, будто, быть не может. “Поссорились бабы – отец взял кнут ременный да всех их и успокоил! Да нешто могут они быть правыми?” – засмеялся парень. Опять и здесь воспоминается изречение Евангелия о душе, погубленной из-за внешнего благосостояния… Еще. С той же точки зрения находят себе одобрение так называемые сберегательные кассы для рабочих. Социалисты, как известно, против этих касс. Они боятся того, что рабочие, обладающие сбережениями, будут неподатливы на их призывы к ниспровержению существующего порядка. Но с христианской точки зрения эти кассы – дело доброе, потому что они укрепляют в рабочем человеке уверенность в том, что он в случае безработицы не останется без куска хлеба и поощряют его к умеренности в тратах, при которой только и возможно делать сбережения. Наконец, попытаемся решить с евангельской точки зрения еще один важный социально-экономический вопрос, именно вопрос о том, что более заслуживает поощрения со стороны государства – земледелие или промышленность? В последнее время, как, вероятно, известно всякому читателю газет и журналов, земледельцы и промышленники-фабриканты горячо оспаривали одни у других право на исключительную протекцию со стороны правительства и перевес в этом споре до самых последних лет почти всегда оказывался на стороне последних: сельское земледельческое население было облагаемо большими налогами, значительная часть которых шла на покровительство промышленным предприятиям и из-за этого оно само должно было суживать свой бюджет до minimum"‎а (см. статью г. Слонимского в “Вестнике Европы”, 1904 г., январь). Нам думается, что с точки зрения Евангелия все отрасли полезного для человечества труда заслуживают одинакового поощрения, и земледелие, составляющее, можно сказать, первый и необходимый элемент всех хозяйств целого государства должно пользоваться, во всяком случае, не меньшим вниманием со стороны правительства, чем промышленность. Христос Спаситель с одинаковым сочувствием взирал и на нивы самарийские, которые уже были белы и готовы к жатве (Ин.4:35) и на промышленников-рабов, какими были Его святые апостолы (Ин.21:6). В Своих притчах Он с любовью говорит и о сеятеле, делая, таким образом, земледельческий труд символом своего великого просветительного дела (Мф.13:3–23), и о купце, отыскивающем прекрасный жемчуг (Мф.13:45). Словом, во всем Евангелии нет ни малейшего следа какого-либо предпочтения одной отрасли труда перед другою и, следовательно, мы должны от всего сердца приветствовать ту внимательность, какая обнаружена в последней государственной росписи в отношении к сельскому населению нашего отечества. Все эти меры, указанные в росписи, как, наприм., положение о мелком кредите, организация переселенческого дела, облегчение в платеже податей и т.п., как нельзя лучше согласны с духом Евангелия Христова, которое явно стоит за то, чтобы все сословия пользовались одинаково заботами со стороны государства. Если бы это было не так, то великий апостол Христов Павел не мог бы требовать от господ уравнения в отношении к рабам своим … (Кол.4:1). После всего сказанного, думается, мы имеем уже право твердо установить принцип, на котором должны слагаться все отношения социально-экономической жизни в христианском государстве. Этот принцип может быть определен так: “Люби ближнего своего как своего брата о Христе и во имя Христово старайся со своей стороны сделать все, чтобы твоему ближнему легче жилось на свете, а для этого, во-первых, всячески ограничивай свои собственные потребности, и, во-вторых, содействуй установленной власти во всех ее мероприятиях, направленных к улучшению внешнего благосостояния народа”. Как скоро будет выяснен и установлен такой принцип, отношения между хозяевами и рабочими, несомненно, изменят свой нынешний боевой характер, и, что самое важное, у противников христианства социал-демократов будет отнято из рук то средство, каким они доселе пользовались для того, чтобы завлекать в свои сети рабочих. Они тогда не будут иметь право говорить, что христианство совершенно черство и бессердечно в отношении к людям обездоленным, что оно обещает награду только на небе, оставляя своих последователей всю жизнь страдать на земле…