Памятники церковной старины в Костроме
Альбом снимков с памятников старины в г. Кострома
Предисловие
Церковные древности г. Костромы занимают видное место в ряду других русских древностей.
В частности, в ряду Костромских древностей бесспорно выдающееся место принадлежит древностям Ипатьевского монастыря; они то собственно и возвышают археологическое значение этого древнего города. Между тем древности Костромы до настоящего времени слишком мало известны. Лет 25 тому назад лишь очень немногие древности Ипатьевского монастыря были изданы, без подробного объяснительного текста, Императорским обществом любителей древней письменности; несколько фототипических снимков с древностей того же монастыря с текстом даны были нами в Вестнике археологии и истории (вып. V, 1885 г.) и обследована лицевая рукописная псалтирь 1591 г. Сверх того существуют описания Ипатьевского монастыря и Успенского собора, из которых лучшие прот. Островского, но описания эти не только не имеют в виду научной оценки памятников, но и не дают более или менее ясного представления о них, не дают точных фотографических снимков, без которых слишком трудно ввести археологические памятники в научное обращение. Новейшие исследования, соприкасающиеся с этой областью, прот. И. Я. Сырцова и И. В. Баженова имеют характер чисто исторический, касаются художественно – археологической стороны памятников лишь отчасти и также не дают снимков, что объясняется, очевидно, трудностью изготовления последних. Давно уже нас занимала мысль восполнить этот крупный недочет, хотя бы лишь в некоторой степени, дать снимки с важнейших памятников церковной старины в Костроме и ознакомить с ними лиц, интересующихся этим предметом; но обстоятельства до сей поры не позволяли нам приступить к выполнению этой задачи. Теперь же, в виду предстоящего областного археологического съезда в Костроме, мы сочли невозможным далее откладывать это дело. Так как важнейшие памятники Костромской старины нам были уже известны ранее, а некоторые из них даже подвергнуты были специальному обследованию, то мы поставили ближайшей задачей издать их в удовлетворительных снимках, а памятники второстепенные местного значения, по крайней мере, отметить попутно; последнее нам представлялось необходимым особенно потому, что эти памятники совсем неизвестны, и члены археологического съезда не в состоянии были бы ознакомиться с ними, так как никаких указателей Костромских достопримечательностей нет. С этой целью в июне 1908 г. я отправился в Кострому, и здесь в продолжении 10 дней, в компании с Л. И. Черницыным и местным старожилом И. А. Рязановым, мы осмотрели все предметы старины почти во всех Костромских церквах и наметили предметы для фотографирования. Оказалось, что в каждой из Костромских церквей имеются те или другие предметы старины. В общем преобладают старинные иконы и в числе их выгодно выделяется группа местных или соседних святых – Макария Успенского, Геннадия Костромского, Феодора, Давида и Константина Ярославских чудотворцев; Феодосия Тотемского и др. Иконы эти представляют немаловажный интерес для иконографии русских святых и потому лучшие из них были отмечены в записной книжке. В общем письмо костромских икон представляет любопытное явление, особенно по сравнению их с Костромскими же стенописями. В то время, как последние, в своих главнейших и древнейших представителях XVII в. (Ипат. мон. Воскр. ц.) передают главные типы и стиль Московских и Ярославских росписей XVII века, Костромские иконы стоят вне того художественного движения, очагом которого была Царская школа с Симоном Ушаковым во главе: в иконах даже 2-й половины XVII в.; мы не видим здесь того быстро прогрессирующего новшества, которым отличаются стенописи и Московские иконы того времени. Влияние Москвы в Костроме вполне ясно обнаруживается в стенописях и архитектуре, произведения шитья, металлические, миниатюры Костромских рукописей составляют прямо произведение Московских мастеров; в иконах же это воздействие Москвы почти не заметно. И это явление тем более любопытно, что в Царской школе в Москве находилось немало крупных сил из Костромы, как например; «первостатейные» иконописцы Гурий Никитин, Сила Савин, Марк Назарьев, Петр Аверкиев, Иван Лопаков и др. Они оставили следы своего направления, между прочим в стенной росписи Ипатьевского монастыря. Нам удалось напасть на некоторые следы, ясно указывающие, что лица эти не прерывали связей с Костромой и кроме Ипатьевской росписи, вносили в дело церковного строительства долю своего таланта и знания, в Петропавловской церкви сохранился крест с надписью, указывающей на устроение его царским изографом Гурием Никитиным; в Христорождественской церкви – икона И. Предтечи написанная, как видно из подписи, Костромским изографом Василием Никитиным, бывшим в Царской школе. Почему же вся иконопись Костромская не подчинилась господствующему тогда Московскому направлению, почему она удержала в неприкосновенной целости не только традиционные иконографические композиции и типы, но сохранила и старый стиль и даже наклонность к темным колерам, против которых раздавался сильный протест в школе Ушакова? Объяснение этого явления заключается в том, что Костромские иконы всегда писались по преимуществу местными мастерами, которые руководились в своем деле старинными образцами и старыми приемами иконописи и считали недопустимыми те новшества, которые были усвоены уже Московской школой. Привычка к старине и уважение к преданию не допустили вторжения новшеств в местную иконопись: местная Костромская иконопись сохранила древние окаменелые формы, и лишь немногие примеры, как например указанная икона В. Никитина, дают видеть, что новая иконопись в XVII в. не составляла terra incognita для Костромских иконописцев, строго консервативных. Аналогичное явление можно наблюдать в иконописи XVII в. на севере России, показателем которой служит известный иконописный подлинник Антониева – Сийского монастыря. В числе образцов этого подлинника, которыми руководились не одни только монахи Антониева монастыря, но и другие северные иконописцы, мы встречаем чаще всего снимки со старинных икон, особенно чудотворных, греческих, Петра Митрополита и др., и только немногие снимки с икон Симона Ушакова и его учеников показывают знакомство этих иконописцев с прогрессивной школой, не находившей, однако, здесь широкого распространения. Очевидно, местный консерватизм, по необходимости уступающий место новшествам в стенописях, имеющих не столько иконографическое, сколько декоративное и дидактическое значение, строго поддерживался в иконописи молебных икон. Большая часть Костромских икон относится к XVII веку.
Так как архитектурные памятники Костромской старины требуют специального издания и исследования, то мы оставляем выполнение этой задачи специалистам – ученым архитекторам, ограничиваясь снимками лишь с нескольких малоизвестных древних церквей и наружной орнаментики их. Главное наше внимание обращено на внутреннее убранство церквей, древние стенописи, иконы и иконостасы, церковную утварь, старинные ризницы. В этом отношении у нас оказался один лишь пробел – это древности Богоявленского монастыря: случайные обстоятельства не позволили нам получить фотографические снимки с них, а равно и обстоятельное ознакомление с ними не могло быть достигнуто; в виду этого, мы нашли возможным ограничиться на этот раз краткими замечаниями о стенописях старого Богоявленского собора, тем более, что уже в наличной литературе имеется историческое исследование об этом монастыре местного историка И. В. Баженова, который сообщает сведения не только об истории Богоявленского монастыря, но и об его древностях, о богатой Богоявленской усыпальнице и проч. Круг предметов подлежащих нашему вниманию в настоящий раз очень обширен и разнообразен и полное издание и обследование их потребовало бы больших материальных затрат и продолжительного времени. Фотографические снимки, исполненные местным фотографом Г. Кларком, в большинстве оказались удовлетворительными; но кто знаком с трудностями фотографирования предметов старины, особенно икон, написанных в глубоких темных тонах и даже покрытых олифой, тот не удивится, что некоторые из снимков, в которых на месте красочных эффектов оригинала получаются монотонные тёмно-серые пятна, не могли быть напечатаны; некоторые предметы, например Ипатьевские иконы и стенописи не могли быть сфотографированы по недостатку света. Устранить все эти недочеты было невозможно. Что касается объяснительного текста, то он не претендует на всестороннее обследование всех предметов Костромской старины, требующее многих лет труда. Мы даем лишь ряд аргументированных заметок, церковно – археологического характера, обнимающих, по возможности, все главнейшие предметы Костромской старины. Скромная цель настоящего издания будет достигнута, если памятники Костромской старины вызовут просвещённое внимание к ним любителей и знатоков археологии русского искусства.