Песнь об Алексие, человеке Божием

В Риме древнем, славном городе,

Цвёл Евфимиан, избранный муж,

Красотою благочестия,

Благовонной добродетелью,

Славой рода знаменитого,

Всяких благ земных обилием

И согласием в супружестве

С богоданною подругою.

Одного не доставало им

К полноте благополучия:

Аглаида, нищих, сирых мать,

Оставалася бесчадною.

„Боже, Боже мой, молилася:

Наделил Ты нас, рабов Твоих,

Всяких благ земных обилием,

И ничто то нас не радует;

Золото любить не может нас,

Сам Ты не велишь сребра любить,

И страдать душею совестно

За драгие камни, мёртвые.

Ах! пошли благословение,

Как святому Ты Захарии

С праведной Елизаветою,

В лета к старости преклонныя,

Иоанна дал Крестителя.

Если хощешь, то легко Тебе,

Как утеху нашей младости,

Как вождя на старость верного,

Даровать нам сына доброго...

Но Твоя да совершается

Воля, Отче наш, святейшая;

„Мы о всём благодарим Тебя.“

Се! Отец небесный выполнил

Сердце чистого желание,

Вожделенный сын является,

И в купели возрождения

Алексием нарицается.

* * *

Возрастая, Алексий их был

Шести лет словесным отроком,

Изучавшим книгу Божию,

Умудрить нас во спасение,

Верою в Христа могущую.

И далась святая грамота

Прилежанию с молитвою;

И повсюду отверзалася

Алексию дверь премудрости.

Воспылало сердце отрока

К вечной красоте любовию,

Мертво было сердце юноши

Для всего земного, тленного.

* * *

Воля добрая родителей

Возложила на главу его

Всечестный венец супружества

С благородною девицею,

С ученицею Христовою.

И не сверг венца с главы своей

Добрый юноша, послушный сын.

Но Бог больше сердца нашего,

Всех отцев Отец, и знает всё,

Что нам дать, чего с нас взыскивать.

Он, когда Его в венцах святых,

Дети во Христе любезныя,

Пред крестом стоя молилися,

Сердцеведец взвесил духи их.

На весах его означилось,

В сих духах преполновесное

Слово девства, для служения

В царстве Божием, свободного

От оброков ложа брачного:

И воскликнули от радости

Божии на небе Ангелы!

Совершился брак сей девственный

С Божией святой Премудростью,

С Иисусом, Агнцем Божиим,

Плодоносный брак, таинственный:

Бог Отец благословлял его;

Был свидетелем Дух истины;

И свидетельство открытое

Алексий имел в сознании;

Спутнице ж его о Господе

Свиток дан был под печатию,

В чувстве сердца неразгаданном.

И введен к ней Алексий в чертог;

Обручальный перстень снял руки,

Драгоценный пояс с чресл своих;

И вручил в порфирной ткани ей,

И сказал, Христу предавшись весь:

„Сохрани сие, и Бог святый

Буди между нами, в чаяньи

Воли вседержавной мания,

В нас хотящей нечто новое

Совершить, небесный друг ты мой!“

* * *

Тотчас вышел, скинул светлое

Одеяние, и в бедное

Вновь одевшись, удаляется

(Сам Господь его водитель был)

На Восток, в Едес, прославленный

Образом Христа Спасителя.

Для чего? Чтоб миру лживому

Проповедовать Распятого

Иисуса, делом, жизнию

Распинательною, крестною;

Чтоб простившись с милой родиной,

Быть пришельцем в целом мире сем.

Выше видимого мира быть,

И в небесном жить отечестве

Верой сердца и любовию.

Он роздал свои сокровища –

Наделение родителя,

Подаренье доброй матери,

Нищей братии, десницею

Должника „прости“ гласящего,

Так что шуйца и не ведала;

Он исполнил то единожды,

Что другим повелено творить

Чрез все жизни сей течение,

(Сам Господь так наставлял его).

* * *

Что ж супруга? что родители? –

Проливали слезы горькия;

Но Господь влагал невидимо

Свой животворящий Крест в сии

Воды Мерры; слезы горести

Исцелялись силой крестною.

Посылал Евфимиан своих

Верных слуг и в земли дальния,

Не найдут ли Алексея где?

Приходили слуги верные

И в Едес – град; и увидевши

У дверей церковных нищаго,

В ветхо рубище одетаго,

Очи долу преклоненныя,

(А умом он был в божественном),

Очи впалыя, померкшия,

И, подобно мертвецам в гробах,

Бледностью лице покрытое,

Кости только и изсохшую

Кожу на костях имевшаго,

Дали милостыню нищему,

А сей нищий господин их был;

Но, узнав их, не открылся им.

И семнадцать лет он зрелищем

Человеков был и Ангелов

Во Едесе, приметался

Ко святому дому Божию,

Всеусердными молитвами

Умоляя благость Божию

О спасении родителей

И своей сестры о Господе,

Освящаясь словом истины,

Утверждался в общении

С Иисусом Сыном Божиим,

Частым, частым причащением

Тайной Вечери Спасителя.

Нищий духом, нищий плотию,

Нищетой богат Христовой был.

Принимая цодаяния,

Он творил тем нищей братии

Милостыню сердобольную,

Плоть томя алчбою, жаждою.

Но важней была духовная

Милостыня та, которую

Миру подавал сей раб Христов

Многомощными молитвами.

Симион, купец прозрительный,

Кораблями, в глубь смирения,

Чувством нашего ничтожества

Человеческаго, грешнаго,

Вседовольно погруженными,

Всякой благодатной тяжестью

Действ духовных, и даров, и сил,

Подвигов и добродетелей,

Жертв словеснаго служения,

Всякой царской драгоценностью

Изобильно нагруженными

Кораблями в море бурное,

В море мира Алексей сходил,

И в водах великих, яростных

Совершал для всех полезныя

Тайно-делания с Господом

Но мир видел и не видел их.

* * *

Море мира, море сланое,

Но в котором и живой воды

Бьют ключи из гор Всевышняго!

Мгла сует, – и отблеск истины!

И добра, и зла вместилище!

О! какия в глубине там зрит

Бого-делатель дела, пути,

О сколь дивные следы Твои,

Всесвятое Провидение!

И бывает, что речет Господь: –

Вдруг тревожный дух, вседвижущий

Возволнует море сланое;

И с волной корабль духовнаго

Мореплавателя, правимый

Духом Бога-Вседержителя,

До небес взойдет в желаниях

Божией любви ко Господу,

И до бездн сойдет в желаниях

Божией любви к вам, грешники!

И душа истасвает в зле,

В этом зле, в котором мир лежит:

И колеблются столпы ума,

Опыты, соображения,

Правила, законы общие;

И кружатся мысли смертнаго

Пред незримой мыслью творческой,

Их объемлющей господственно,

Под громами Всемогущаго

И при молниях судов Его.

Мудрость твари поглощается

Бездною судеб Всевышняго.

Но и в этом мраке Божием

Не престанет сын взывать к Отцу

И настанет час спасения,

И услышан будет сыц Отцем;

Запретит Бог духу бурному,

Тихо станет, – и ревущия

Смолкнут волны; миру будет дан

Мир от Господа, и раб Его

Будет рад, и в воле Божией,

(В воле Бога вся душа его),

В сем пристанище, найдет покой.

* * *

Возводила воля Божия

Алексея преподобнаго

На другую степень, высшую,

В Лествице восхода умнаго;

И явила человекам свет

Славы внутренней, таинственной

Жизни в нем Христа распятаго.

Алексей же, человеческой

Славы бегая, (от Господа

Было в нем сие,) немедленно

Град Едес оставил, думая

В Киликии сокровенную

В Боге жизнь иметь удобнее.

Чтож супруга? как вторая Руфь,

Прилепилась к сирой матери;

Узкою стезей, свой крест неся,

Под покровом шла Всевышняго;

Ангел Божий подкреплял ее.

Из креста, из средоточия

Крестнаго, где тварь с Создателем

В дух один соединялася

Воли собственной преданием

Воле Бога Вседержителя,

Свет воссиявал ей радостный.

Чтож родители? – молилися,

Словом Божиим, молитвою

Освящали скорбь души своей,

И в делах благотворения

Находили сладкий мир Христов.

* * *

Алексей же в Киликию плыл.

Но не так иди, как хочется,

А как Сам тебя Господь ведет.

Бурный ветер поднимается,

Гонит к берегу Италии,

Прямо к Риму гонит тот корабль,

На котором плыл и раб Христов

И блеснула так как молния

Мысль в душ его, – мысль Божию

Он узнал в ней; с нею в Рим вошел;

И увидел дом родительский.

Сам родитель в дом из города

Возвращался; Алексей к нему ...

И призвал на помощь Господа.–

Кланяясь потом сказал отцу:

«Ради нашего Спасителя,

Ради всех нас обнищавшаго,

В мире целом не имевшаго

Где бы приклонить главу С вою,

Рабе Божий! дай мне нищему

При твоем, Богоспасаемом,

Мирном доме, уголок в приют.

Бог же мой да ниспослет Свое

На твой дом благословение;

В горних же Его обителях

Там тебе да будет дом готов,

Весь из света, и нетлеющий,

И тебе, и всем возлюбленным

Благородною душей твоей.

Есл ж из твоих кто странствует,

И того да возвратит Господь

Здраваго очам любви твоей».

Слезы брызнули из глаз отца:

«Сын любезный и единственный!

Кто же знает? так подумал он;

Может быть, теперь ты бедствуешь

На чужбине, как и странник сей.

Даруй, Господи, приют ему;

Мне ж благослови принять се го ...

Как он мне любезен! . . . нищаго.»

И дает Евфимиан ему

При своих чертогах малую

(Странник очень возлюбил ее,)

Хижину, и упокоивать

Всем велит его, и каждый день

Шлет ему от своего стола

Снеди всякия приятныя;

Алексей же раздавал сие

Нищей братии, довольствуясь

Хлебом и водою с солию;

Приметался к дому Божию,

Освящался словом истины,

Утверждался во общении

С Иисусом, Сыном Божиим

Частым, частым причащением

Тайной Вечери Спасителя.

Видя же богоугодную

Жизнь отца, невесты, матери,

Проливал о них ко Господу

Благодарныя моления.

В скинии святой души его

Огнь горел молитвы чистыя,

Сын елея пренебеснаго,

Огнь, питавшийся любовию

Детской к Богу, светолитием,

В имени Христа Спасителя,

Божией любви отеческой,

Непрестанным в сердце верное;

Сердце же неугасимою

Пред Христом было лампадою,

Кроткий, мирный, миротворный свет

В атмосфере разливавшею

Сын ли мира в круг входил его?

Мир его и почивал на нем.

Но в других он был как острый меч,

И сей свет огнем был жгущим их;

А в иных он, светом быв вчера,

Но сегодня жгущим став огнем

Раздражал грехи и страсти в них.

Уступала ли болезнь врачу?

Поглощалась ли смерть жизнию?

Побеждалося ли зло добром?

О, тогда возстановлялись мир,

Свет, и радость, и спокойствие.

Алексей же, Божий раб, смотрел,

Как на боль душ и, на всякую

Кислоту и горесть острую,

Ярость грубую, кичливую –

В тех слугах Евфимиановых,

Кои часто с ним сближалися.

Иногда они старалися

Черным словом досадить ему,

Иногда же и рукам своим

Власть над ним давали полную;

И терзали за власы его,

Заушали, и помоями

Обливали, и ругалися.

Он же, на Христа распятаго

Очи устремив сердечныя,

Все претерпевал в молчании,

Со смирением, с любовию,

И с молитвою радушною

О спасении и здравии

Сих друзей и благодетелей,

Помогавших восходить ему

Превосходнейшим путем любви

К полному уподоблению

Богу, во Христе любовию

Всем явившемуся общею.

И семнадцать лет он зрелищем

Человеков был и Ангелов

В Риме древнем, славном городе;

Странником в дому родителей,

Сын, наследник всех сокровищ их,

Нищим слыл, и в самом деле был.

* * *

Приходил же день назначенный

Волею Отца небеснаго,

День кончины Алексеевой.

Только лишь была исполнена

Иннокентием Епископом

Литургия всесвятейшая;

От престола Агнца Божия

Всем народам был услышан глас:

«Утрудилися под бременем!

Приидите же вы все ко Мне

И почийте от трудов во Мне!»

Ужаснулись все, воскликнули:

«Господи! помилуй Господи!»

Паки всеми был услышан глас:

«Божий человек кончается!

Да помолится о Римлянах!

Поищите, и обрящете!»

В больший ужас весь пришел народ;

Провели в молитве Божией

Ночь всю, с четверга на пятницу,

А поутру в день тот, в пятницу,

Божий человек преставился; –

И воспели песнь победную

Божии на небе Ангелы,

И к молящимся был снова глас:

«В дом Евфимианов! там мой раб!»

И приходит Папа с клиром всем,

(Тут и Римский царь Онорий был,)

В дом Евфимиана; в хижине

Алексея преубогаго

Все искомое обретено.

Алексей был мертв; но видимо

Благодать изображалася

На сиятельном лице его.

И держал в деснице хартию,

И, когда она прочитана,

Сына в нем Евфимианова

Все узрели, удивилися,

И прославили Спасителя:

«Дивно в нем Господь прославился!»

Возрыдал Евфимиан отец,

И на перси пал усопшаго,

И взывал кропя слезой на них.

«Алексей! мой сын единственный!

Сын любезный! чадо Божие!

Гость наш дорогой! почто же ты?..

Но здесь Божий перст; безмолвствую.

Раб Христов! мой сын возлюбленный!

Ты кому свое наследие

Оставляешь? нищей братии?

Так, наследник Божий! помнижь нас

Во твоих молитвах праведных.

Слава, Господи, о всем тебе!

Возрыдала матерь нежная

Алексея Богоданнаго;

И лобзала мощи постника,

И взывала, на чело его

Изобильною слезой кропя.

Ты, моей утробы плод драгой,

Сын молитвы, чадо Божие!

Если бы, мое сокровище,

Знала я, что ты в дому у нас:

То ли было бы ? – но Божия

Буди воля всссвятейшая.

О! утеха наших зрелых лет!

Верный вождь наш ко спасению

Царскою стезею крестною!

Божий человек! и сын ты мой!

Поминай тебя родившую

И млеком своим питавшую,

У престола славы Божией.

Слава, Господи, о всем Тебе!

Возрыдала Алексеева

Верная сестра о Господе;

Кротки и ея рыдания

Были, как рыданья горлицы:

«Добрый воин, верный раб Христов!

Друг ты мой небесный! радуйся!

Уневестил Жениху меня

Вечному; благодарю тебя!

Но, что начал Бог в нас новое,

О! да совершит в раб Своей,

(А в тебе уже исполнилось),

Чтоб и мне с тобою в радости

Сретить Господа, на облацех

Грешный мир судить грядущаго,

И с тобою лицезрением

Иисуса, всех Спасителя,

Наслаждаться и блаженствовать,

Помолися, Господине мой.

Слава, Господи, о всем Тебе!

Так они рыдали, славили

Смертью смерть Христа поправшаго,

И рыдали с ними многие

Из народа правовернаго.

Мощи ж человека Божия

Источали чудотворную

Силу с верой прикасавшимся.

Возложив на одр украшенный,

Патриарх с царем Онорием

Их несли на раменах своих

Во святую церковь с пением:

«Со святыми упокой его,

Христе Боже! Аллилуия!»

Со свещами и с курением

Фимиама, всё в честь Божию!

Долго шли, остановлялися,

Не пускали все желавшие

Прикасаться к телу Божия

Человека, чтоб в общении

Быть с душей его, и с Господом:

Он был в ней, и в Нем была она.

Деньги Царь велел бросать в народ,

Чтобы люди разступалися;

Но не брали их и нищие.

Семь дней мощи в храм Божием

Пребывали всем открытыя,

Источали исцеления.

Днем и ночью были видимы

В умиленьи там стоящие,

Мать, родитель преподобнаго,

И сестра его о Господе;

На челах у них являлась

Звания печать небеснаго.

И в руках у всех горящия

Были свечи и курение

Фимиама благовоннаго

Возносилося с молитвами,

И псалтырью оглашался слух

Духодвижною, Давидовой,

И протяжно пели верные:

«Со святыми упокой его,

Христе Боже! Аллилуия!»

Наконец велел Онорий Царь,

Сделав раку драгоценную,

Положить в нее блаженнаго,

И предать со всею славою

Погребенью, вечной памяти.

Тотчас миро благовонное,

Из святых мощей истекшее,

Раку оную наполнило;

И помазывались миром тем

Христиане, к исцелению

Верою в Христа Спасителя

Дивнаго во всех святых Своих.

Христе Боже наш! молитвами

Алексея преподобнаго

Наступи, спаси помилуй нас.