Русская катастрофа 1917 г. очами святых XX века: причины и уроки

В статье на основе свидетельств русских святых XX века рассматриваются главные причины и уроки революций 1917 года в России. Раскрыта картина нависавшей над Родиной духовной и социальной катастрофы, о которой предупреждали лучшие пастыри Русской Церкви. Основание случившейся трагедии угодники Божии видели не в социально-экономической, но в духовно-нравственной сфере. Благодаря мощной пропаганде, расшатывающей основы государственной и церковной жизни, увлечение западной культурой, безбожие и нравственное разложение распространились во всех сословиях русского общества. Главной причиной трагических событий в России стала именно духовно-нравственная деградация, особенно в среде духовенства, интеллигенции и аристократии.

Святые новомученики Русской Церкви осознавали все события – распространение атеизма, гонения на Церковь, массовые аресты и расстрелы священнослужителей и активных прихожан, как воспитательное наказание от Бога. В частности, именно поэтому во время страшных гонений духовные лидеры Русской Православной Церкви говорили о необходимости покаяния и молитвы за «власть имущих», следуя в этом традициям первых христиан. Труды и подвиги новомучеников были направлены на сохранение церковного единства, духа кротости и смирения, огня живой веры. Одним из главных уроков, оставленных нам новомучениками, следует считать задачу создания крепких христианских общин, устроенных на основе евангельских межличностных отношений. Прозревая грядущее возрождение Русской Церкви и государственности, новомученики завещали хранить верность преданию Православной Церкви и традиционным национальным ценностям.

Исходя из личного опыта прихода к Православию в России в конце ее советского периода, авторы статьи делятся родившимися в их сознании аналогиями между парадигмами коммунистической идеологии и тенденциями современного глобализма. В нашу непростую эпоху мы должны постоянно обращаться к заступничеству и урокам новомучеников, помня, что сохранение Богом заповеданного христианского единения зависит от подвига веры, верности и любви каждого из нас.

Многие русские святые XIX и начала XX веков предчувствовали и предвидели приближение страшных испытаний, через горнило которых предстояло пройти нашему Отечеству. Подвижники благочестия единогласно признавали главную причину грядущих бедствий в отступлении русских людей от Бога и Церкви, упадке подлинной духовной жизни и нравственной деградации. Надвигающаяся трагедия предощущалась в неприглядной картине морального разложения, которым были поражены многие члены высших слоев общества, причем как светских, так и церковных.

О надвигавшейся беде многократно предупреждали пастыри Церкви, скорбя о подмене веры Священному Писанию и святым угодникам Божиим верой в либеральные учения западных философов и политиков. С сердечной болью всероссийские пастыри констатировали, что особенно в среде интеллигенции и аристократии не было живой веры слову Божию, которая подменена была верою в разум человеческий. Средства печати по большей части стали лживы, были утеряны святыни и идеалы, и для писателей не было ничего важнее каких-то своих идей, подчас отравленных ядом клеветы и поругания святынь. Дети перестали повиноваться родителям, ученики ни во что не ставили учителей. Браки распадались, семейная жизнь ничего не значила, политики изолгались, и всякий старался продвинуть свое мнение, желая независимости. Интеллигенция потеряла любовь к Родине и увлечена была западными идеями. Враги России готовили распад государства, и Отечество подошло к краю гибели. Чего возможно было ожидать, когда распространялись подобные безверие, безначалие и разложение нравов?

Всероссийский пастырь святой Иоанн Кронштадтский писал: «Нравы всех сословий русского народа ныне крайне расслабели… Жизнь обыденная воссмердела всякими грехами – вероотступничество, неведение Бога, богохульство, особенно в ученом сословии, сделались как бы повальными, общими, разврат вошел в ежедневный обычай, печать и литература пропитаны соблазном… Как люди измельчали, принизились, развратились, утратив совершенно дух христианский, и стали язычниками, а иногда и гораздо хуже их по животному образу жизни. К такому состоянию нравов привела нашу интеллигенцию и отчасти простой народ разнузданная печать, особенно подпольная… Так или иначе этот серп пожнет и нас. И потом куда пойдет это жниво?.. Страшный Суд ждет человечество»¹.

Пройдет немного времени и почти не останется участка на страждущем теле русского народа, который бы не был поражен духовной проказой. Вследствие ослабления и даже отказа от святой, испытанной веками народной жизни, веры православной неизбежно расцветали духовная неразбериха и распад душевных сил общества.

Святитель Феофан (Говоров), хотя и пребывал в затворе более 20-ти последних лет своей жизни, но с большим вниманием следил за жизнью русских Церкви и государства. Святой епископ был очень серьезно встревожен ослаблением уровня монашеской жизни, упадком отечественного богословия и равнодушием интеллигенции и простого народа к святоотеческому наследию. Он с горечью отмечал позорные случаи, имевшие место в самих церковных школах, когда происходило унижение православия с одновременным проявлением пиетета перед университетскими науками. Молчание пастырей и злоупотребления в среде духовенства, бездействие церковных властей говорили ему об одном – о все большем разрушении православных начал, а с ними и всей внутренней жизни общества. «Синод распустил академию и семинарию… – писал святитель. – Никакого контроля: врут светские, врут духовные… Нет власти в церкви, как кто хочет, так и действует, и учит. Попы всюду спят. Неспящих один-два – и обчелся»².

Проводя краткий анализ развития Французской революции и отмечая сходство событий в виде насаждения через либеральную прессу уже в русском обществе «материалистических воззрений», все большего распространения «неверия и безнравственности», «требования свобод и самоуправства», свт. Феофан в письме за 1881 г. заключает: «Выходит, что и мы на пути к революции»³.

Надо сказать, что святитель был убежден в необходимости жестких ограничений либеральной прессы и считал, что неверие нужно «объявить государственным преступлением, материальные воззрения запретить под смертною казнью»⁴. Эти меры могут показаться крайними и недопустимыми, тем более если учесть, что исходили они от иерарха Церкви, но те страшные ошибки и последствия, которые прозревал святитель и которые вскоре привели к гибели миллионов людей, по всей видимости, возбуждали его дух именно к такой строгости.

На фоне замечательного экономического роста, имевшего место в Российской империи в конце XIX – начале XX века, лучшие пастыри не боялись говорить о нависавшей над Родиной духовной и социальной катастрофе. Подлинные сыны Церкви Христовой предупреждали, что наступает «время начаться суду с дома Божия» (1Пет 4:17), потому что этот дом находился в небрежении по вине его же служителей. Огромная ответственность за происходившее лежала на духовенстве, которое стремительно утрачивало позиции и теряло духовный авторитет в глазах народа.

Несмотря на яркие, но, увы, нечастые примеры святых молитвенников, старавшихся пробудить совесть разных слоев общества, общее состояние духовенства признавалось весьма удручающим. Святой Иоанн Кронштадтский, всероссийский народный молитвенник, не находил понимания и сочувствия у большинства из маститого столичного священства. Знаменитые Оптинские старцы, святой праведный Алексий и преподобный Аристоклий Московские, многие другие праведники того времени, хотя и посвятили всю свою жизнь служению наставления народа на путь Божий, но все-таки оказались неуслышанными или непонятыми большей частью населения России. Обострялось это непонимание как согрешениями многочисленной части священнослужителей, так и активной антицерковной и антигосударственной пропагандой, закрывавшей для многих даже теоретическую и психологическую возможность прийти и услышать голос боговдохновенных служителей Божиих.

Государственные служащие, в свою очередь, не предпринимали должных мер для противодействия развязанной против России информационной войны, цель которой – под прикрытием социальных лозунгов уловить души доверчивых людей. Для того чтобы расшатать основы государственной и церковной жизни была развернута мощнейшая для того времени пропаганда. При этом одна, причем значительная, часть высших кругов общества и сама находилась под сильным влиянием либеральных и антигосударственных настроений, а другая проявляла преступную безответственность.

В результате простой народ оказался легкой жертвой профессионально развернутой пропагандисткой машины. Один из первых российских мучеников XX века протоиерей Иоанн Восторгов в своем слове к участникам Миссионерского съезда, проходившего в Киеве в июле 1908 года, говорил: «Обманные, пагубные речи и тайно и явно раздаются теперь всюду в России. Они заманивают в свои сети людей часто искренних и хороших, но не понимающих того, как ими пользуются враги веры, Церкви и России. Таковы простые люди – крестьяне, рабочие, которым ложные учители ложно обещают всякие блага; таковы часто люди молодые, неопытные, увлекающиеся, из образованных и полуобразованных, думающие, что они самоотверженно жертвуют собою для общего блага, а на самом деле служащие только общей смуте, беспорядку, гибели Родины»⁵.

Современные исследователи отмечают, что глубинной причиной гражданского и военного разложения в России стало долгосрочное увлечение «вестернизированной культурой» и выросшее из нее «убеждение в превосходстве» Запада и низкопоклонство перед ним и его институтами на фоне «комплекса национальной неполноценности»⁶.

По слову священномученика Илариона (Троицкого), именно русская интеллигенция больше всех пошла по пути преклонения Западу и, одновременно, отрицания церковного Предания: «Интеллигенция русская стала и нерелигиозна и ненациональна. Западничество и религиозное отрицание вступили в тесную между собой дружбу в миросозерцании и убеждениях русского интеллигента»⁷.

Оценка состояния общества, сделанная новомучеником митрополитом Серафимом (Чичаговым) в письме от 1910 года, когда в обществе наблюдалась даже определенная эйфория по поводу подъема промышленности и экономики, когда, казалось бы, стихли революционные движения и страна оправилась после русско-японской войны, пророчески предвозвещает гибельный ход дальнейшего хода истории России. Святитель писал своему другу: «Пред глазами ежедневно картина разложения нашего духовенства. Никакой надежды, чтобы оно опомнилось, поняло свое положение! Все то же пьянство, разврат, сутяжничество, вымогательство, светские увлечения! Последние верующие – содрогаются от развращения или бесчувствия духовенства, и еще немного, сектантство возьмет верх… Никого и нет, кто бы мог… понять, наконец, на каком краю гибели Церковь, и отдать себе отчет в происходящем»⁸.

Понимая, что без крепкого духовного основания, которым всегда являлась для нашего Отечества православная вера, России не устоять, и сознавая, что пройдена точка невозврата, владыка Серафим поставил неутешительный диагноз: «Духовенство катится в пропасть, без сопротивления и сил для противодействия. Еще год – и не будет даже простого народа около нас, все восстанет, все откажется от таких безумных и отвратительных руководителей… Что же может быть с государством? Оно погибнет вместе с нами… Все охвачено агонией, и смерть наша приближается»⁹.

Свидетельством глубокого поражения государственного организма явилось также и предательство государя императора со стороны высших военных и государственных чинов. В день своего отречения от престола святой царь страстотерпец Николай II записал в своем дневнике: «В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман»¹⁰. Вскоре совершится убийство Царской семьи, и Русская земля обильно обагрится кровью своих детей. Пока же слепой восторг и эйфория от происходящего будут продолжаться до последнего: «прогрессивное» общество, «думающая» и «мыслящая» Россия с энтузиазмом встретит и будет приветствовать февраль 1917-го года, так называемую «бескровную революцию», которая на самом деле тоже «ни мирной, ни бескровной не была»¹¹. Но уже близка минута, когда участникам и очевидцам тех событий «до ужаса отчетливо» станет «понятно, что это только начало, что Русская революция будет долгой, безумной, кровавой», что это начало «новой великой разрухи Русской земли, нового Смутного времени»¹².

Не только святые, но и просто мыслящие пастыри Церкви чувствовали в эту эпоху насущную необходимость изменений в российском обществе, причем корень социальных проблем виделся им прежде всего в деформациях внутри-церковной жизни. Здесь особенно стоит отметить так называемое «Братство ревнителей церковного обновления» в Петербурге (1903–1907 гг.), пути членов которого впоследствии радикально разошлись. Из тридцати двух молодых священников этого общества кто-то вошел в ряды печально известного обновленчества 20-х годов, но многие пострадали за Христа и Его Церковь¹³.

Идеи, высказываемые членами общества в связи с положением на Руси, были подчас даже идеологически противоположны. Кроме рассуждений о возрождении соборности в церковной жизни высказывались утопические призывы как к достижению в Церкви образа существования «независимого, не обусловленного никакими формами государственной жизни» (причем под сомнение ставилась и «сама идея симфонии церкви и государства»), так и к «воплощению в жизнь идеи «христианской общественности»¹⁴.

Лучшие представители упомянутого кружка, священномученик Симон (Шлеев) и священномученик Михаил (Чельцов), свидетельствовали об утрате духа Православия рядом представителей церковных кругов, оказывающимися «чуждыми духа святой Церкви и глухими к голосу ее истории»¹⁵. Они понимали обновление Церкви в смысле вполне традиционном для православия. Так, священномученик Михаил писал: «Церковное обновление есть служение словом… и делом раскрытию всей полноты даров Духа Святого, заложенной в сокровищнице Церкви, обнаружению всей красоты и глубины того, что зовется христианством, выявлению сущности этого христианства со стороны его приложения к жизни государственной, общественной»¹⁶.

Возрождение общинно-соборного, покаянно-творческого духа в Церкви, о котором мечтали будущие новомученики соответствует призыву Господа из Апокалипсиса поместным церквям к духовному оживлению через покаяние (Апок 2:5; 2:16; 2:21; 3.19) и совершенствование «пред Богом» (Апок 3:1–3), а также учению святого апостола Павла об «обновлении» (ἀνακαίνωσις) «ума» (Рим 12:2), облечении в «нового человека» (Кол 3:9–10; 2Кор 4:16), «обновлении Святым Духом» (Тит 3:5). Такое обновление должно было питаться духовным деланием «религиозного» объединения между собой православных общин, примирением всех православно верующих Русской земли, «повышением» христианского самосознания народных масс¹⁷.

Ложное же понимание обновления церковной жизни наглядно явлено в жизненном пути другого представителя упомянутого кружка «епископа» Антонина Грановского. Он стал активным деятелем послереволюционного обновленчества и увлекся крайностями внешне-либерального подхода, (проявившегося в требовании ниспровержения вековых канонических устоев православной каноники). Такое «обновление», как иллюзия и утопически-мечтательный проект, естественным образом не выдержало испытания временем.

Святоотеческое учение о христианской жизни дает нам понимание ее как опыта ежечасного и ежеминутного обновления внутреннего человека, достигаемого через борьбу за очищение от всех греховных проявлений. Обновление через подвиг покаяния и духовной жизни верным сынам Церкви в XX веке пришлось нести уже в условиях жесточайших гонений от безбожных властей.

Один из первых новомучеников, епископ Селенгинский Ефрем (Кузнецов; † 23.08 [5.09].1918), за несколько месяцев до своего расстрела выступив с докладом на Поместном Соборе, дал оценку происходившим политическим процессам. «Что представляют собой переживаемые события в глазах верующего? – вопрошал святитель. – Это кара Божья, вспомните, что творилось в последние годы в жизни государства, Церкви, общества… Несомненно то, что виноваты в этом целые классы людей служения общественного, государственного, церковного. Гордыня, самомнение, неверие, отрицание, тупое стремление все святое вытравить, попрать, разрушить, богоборство, подкоп под власть, порок во всей наготе – вот атмосфера, в которой протекала жуткая жизнь нашей Родины»¹⁸.

Утверждая, что Господь до последнего пытался вразумить русский народ, в том числе через попущение Первой мировой войны, владыка Ефрем отмечал, что и это страшное бедствие оказалось недостаточным, чтобы русский человек принес покаяние. Тогда Бог попустил «крах государственного строя и революцию с ее беспредельным углублением»¹⁹. Владыка Ефрем заключал, что не стоило ждать ослабления и перемены событий, даже если бы с исторический сцены сошли гонители Церкви. «Пришла ли в покаяние наша интеллигенция», – спрашивал архипастырь, «много столь потрудившаяся над созданием крушения государственного строя и теперь являющаяся главной виновницей падения и гибели нашей Родины? Возьмем военную интеллигенцию, не она ли в лице своих высших представителей, окружавших верховную власть, пошла на переворот, забыв присягу? И вот за это самое сейчас она стерта с лица земли»²⁰.

Начался суд «дома Божия», настали времена исполнения пророчеств. Будущий Патриарх, епископ Алексий (Симанский) 6 октября 1917 г. отмечал в письме: «Нам тяжела была власть родного царя – Бог посылает нам во владыки царя чужого, который поистине будет править жезлом железным, а мы будем тем, что мы есть на самом деле, – рабами»²¹. Несколькими неделями позже владыка Алексий напишет: «Есть, конечно, надежда на милость Божию к русскому народу, но достоин ли он, мы все, этой милости, раз на нас лежит великое преступление – свержение единственно законной, Богом поставленной власти… И одно из двух: или под тяжкими испытаниями искупить это преступление – или же исправить содеянное, а как – это должно быть понятно»²².

Говоря о том, что Господь попустил русскому народу и Церкви аналог вавилонского плена, святой праведный Алексий Мечёв приводил слова пророка Иеремии, через которые предупреждал оставить мысль о бегстве, о возможности избежать праведного наказания где-то «на стороне»: «Не бойтесь царя Вавилонского, которого вы боитесь; не бойтесь его, говорит Господь, ибо Я с вами, чтобы спасать вас и избавлять вас от руки его» (Иер 42:10–16). В ответ на желание одного из патриотов старой России примкнуть к белогвардейской армии святой Алексий ответил решительным отказом дать на это свое благословение, заметив, что до тех пор, пока не пройдет назначенное от Господа время наказания, никто не сможет низвергнуть коммунистический строй.

В эпоху разрушения храмов материальных пришло время бережного воссоздания нерукотворенных храмов – храмов человеческих душ. Священномученик Сергий Мечёв, сын праведного Алексия, в 1933 г. писал из ссылки своим духовным чадам: «Суд Божий совершается над Церковью Русской. Не случайно отнимается от нас видимая сторона Христианства. Господь наказует нас за грехи наши и этим ведет к очищению. Совершающееся – неожиданно и непонятно для живущих в миру. Они и теперь еще стараются свести все к внешним, вне Церкви лежащим причинам. Живущим же по Богу давно все было открыто»²³. Отец Сергий говорил, что не услышал народ своих пророков XIX века – свтт. Филарета Московского, Игнатия Кавказского, Тихона Задонского. Они видели, как опускалась стрелка «барометра духовной жизни всей Церкви» – оскудевало монашество. И это при том, что строились храмы и открывались обители, а русский народ «прославлялся как хранитель чистоты православия и истинного благочестия». Никому и в голову не могло прийти, что «Церковь тяжело страдает и развязка не за горами»²⁴.

Через покаяние, как подчеркивал протоиерей Сергий, можно было избежать этой страшной развязки или отодвинуть сроки ее приближения, если бы поступили русские люди по слову Господа: «Обратитесь ко Мне всем сердцем своим в посте, плаче и рыдании. Раздирайте сердца ваши, а не одежды ваши» (Иол 2:12–14). Но «где мы слышали всеобщий призыв к покаянию, – вопрошал отец Сергий, – где видели архипастырей и пастырей, неотступно у жертвенников проливающих реки слез и подвизающих к тому же народ свой?»²⁵. Святой обличал церковных начальников за то, что они церковную дипломатию поставили выше слова Божия, внешнее предпочли внутреннему, обряд возлюбили больше духа. Потому, заключал пастырь, «особые скорби, небывалые напасти – удел наших дней. В покаянном преодолении их – смысл нашей жизни»²⁶.

Обращаясь к пастве, священномученик Сергий Мечёв наставлял, как можно сохранить живую связь с Богом и Церковью в новых обстоятельствах, когда «храмы, воздвигнутые руками человеческими, разрушаются, но в покаянной тоске по ним поднимаются храмы, созданные руками Божиими»²⁷. По мысли отца Сергия, в этот период гонений Господь призывал народ к принятию «нового образа спасения» через создание крепких христианских общин, в основании духовной жизни которых лежит путь крепких межличностных отношений, покаяния и христианского бодрствования. Этого-то катастрофически и не хватало в предреволюционной жизни как России, так и ее Церкви.

В этом подход священномученика Сергия был близок по духу преподобномученицы Марии Гатчинской, наставлявшей, как правильно относиться к выпавшим на долю человека тем или иным трагическим испытаниям. Отец Сергий также был уверен, что гонения попущены Богом, чтобы православные христиане научились жить не в роскоши и безмятежности христианской Империи, а среди тягот и при жестокости гонителей. Через подвижническое исповедание веры совершается возвращение человека на давно забытый путь опытного богопознания, возрождается живое приобщение к святоотеческой традиции. Духовное завещание пастыря Маросейской общины, а также и многих других архипастырей и пастырей своим чадам, состояло в возрождении молитвенной литургической жизни, и на ее основе – создании крепких христианских общин. Для этого «бытовое христианство с редким посещением храма и лишь ежегодным причащением» должно было уступить место приходу как «соборно совершающей богослужение духовной семье», постоянно освящаемой таинствами. Именно такой семьей была община праведного Алексия и священномученика Сергия Мечёвых, которая, будучи соединенной во Христе, не исчезла бесследно, как большинство других приходов, с отъятием храма и даже пастыря. Члены общины, «вкупе пребывающие и в рассеянии находящиеся», смогли в этих тяжелейших испытаниях сохранить дух Христов и передать потомкам огонь живой веры.

Сердца, исполненные любви к страдающей Матери-Церкви и побеждающие насаждаемый страх, бились в груди тех, кто в условиях жесточайших гонений вступал на путь служения Богу в монашеском чине, как преподобный Серафим Вырицкий в 1920 г., или в святительском сане, как священномученик Иларион (Троицкий) в том же году. Они были готовы не только к монашеству и священству, но и к мученичеству. Так, осознанием грядущей участи с принятием святительского сана исполнено слово владыки Илариона, произнесенное им после епископской хиротонии: «Церковь Божия стоит непоколебимо, лишь украшенная, яко багряницею и виссоном, кровью новых мучеников. Что мы знали из церковной истории, о чем мы читали у древних, то ныне видим своими глазами: Церковь побеждает, когда ей вредят… Силы государства направились против Церкви, и наша Церковь дала больше мучеников и исповедников, нежели предателей и изменников… Господь милосердый да примет душу мою, сию малую лепту, вметаемую в сокровищницу Церкви, для употребления на общую пользу. Воля Господня да будет»²⁸.

Понимая, что новая власть предпримет все попытки, чтобы расколоть Церковь изнутри, в том числе через поддержку обновленцев, священномученик Иларион, несмотря на заточение в Соловецком лагере, смог убедить заключенных вместе с ним собратьев-архиереев в необходимости сохранения верности законной иерархии в лице митрополита Сергия (Страгородского), как преемника святителя Тихона. Для священномученика Илариона было очевидно, что Церковь сможет выжить только если всеми силами будет сохранять единство и добьется легализации. Мудрость и мужество, проявленные владыкой Иларионом при защите внутрицерковного единства, не могли быть прощены ему ни властью, ни обновленцами. Последние воспевали мнимую нравственную правду революционных достижений и буквально с пеной у рта нападали на верных сынов Церкви, проявляя подчас больше ненависти к верным сынам Церкви, чем сами коммунисты-безбожники.

В такой атмосфере ненависти училась выживать и обновлять свою внутреннюю жизнь распятая на кресте Русская Церковь. Епископат и священство, будучи в большинстве своем едины в своем отношении к советской власти, на которую они смотрели как «на гнев Божий и наказание для людей» (преподобный Севастиан Карагандинский)²⁹, чем дальше, тем все более укоренялись в мысли, что пока не будет Божьего произволения, попустившего эту власть, пока народ не понесет сполна наказание за вероотступничество и свержение помазанника Божия и не будет до конца испита горькая чаша, – до тех пор бесполезны вооруженное сопротивление и политическая борьба.

Более того, уже в 1919 году, когда еще сохранялась уверенность и надежда на помощь иностранных держав, святитель Тихон, Патриарх Московский, обратится с Посланием к православному клиру и мирянам о невмешательстве в политическую борьбу: «Мы убеждены, – подчеркивал святитель Тихон, – что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто не спасет России от нестроения и разрухи, пока Правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины (Еф 4:24)»³⁰.

Святой новомученик Патриарх Тихон († 1925), выбранный из трех кандидатов жребием после молитвы на Поместном Соборе Русской Церкви в ноябре 1917 г., первоначально встретил большевистский переворот знаменитым посланием «с анафемой», адресуя его всем творящим «кровавые расправы». Здесь власть большевиков строго обличалась за то, что вместо исполнения обещаний «водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок» она «проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности – над Святою Церковью Православной»³¹.

Однако, начиная со временем осознавать неизбежность сосуществования Церкви с новой властью, святитель понял: чтобы предотвратить еще большее кровопролитие в братоубийственной войне и гибель христиан при нападениях на храмы, необходимо призвать свою паству устраниться от политической борьбы. В послании от 8 октября 1919 года Патриарх Тихон от имени Церкви «возбраняет своим служителям вмешиваться в политическую жизнь страны, принадлежать к каким-либо политическим партиям, а тем более делать богослужебные обряды и священнодействия орудием политических демонстраций»³².

Святитель прекрасно понимал, что далеко не все верующие-патриоты примут его решение, которое будут считать недопустимым компромиссом. «Пусть погибнет мое имя в истории, лишь бы Церкви была польза»³³, – скажет святитель Тихон, и Русская Церковь в лице ее первосвятителей-исповедников продолжит путь своего святого предшественника, памятуя его завет: «Умереть нынче немудрено. Нынче труднее научиться, как жить»³⁴. В 1924 году появился Указ Патриарха о поминовении советских властей за богослужением. В православных храмах стали молиться «О стране Российской и властех ея»³⁵. В предсмертном завещании святого Тихона мы и вовсе находим призыв «быть искренними по отношению к советской власти и работе СССР на общее благо», «подчиниться советской власти не за страх, а за совесть»³⁶.

Время показало верность избранного пути, который помог в итоге сохранить Церковь. Сохранить даже не столько внешне, сколько во внутреннем ее духовном устроении, когда вместо концентрации внимания на внешних врагах Церкви православные призывались осознать и оплакать как свои личные, так и общественные грехи, грехи народа и целых классов людей общественного, государственного, церковного служения. Такое высокое призвание православного христианина раскрывает величие духовного евангельского богатства, хранимого в Предании Церкви.

Современник страшных гонений на Церковь русскую, прославившийся иноческими подвигами на Святой Горе Афон, преподобный Силуан († 1938), прекрасно раскрыл учение о покаянии за других как высоком призвании христианина: «В вечности все мы едино, и потому каждый из нас должен заботиться не только о себе, но и об этом всеединстве»³⁷. По слову преподобного, личное покаяние – начальная точка в духовной жизни, покаянию же за других мы учимся постепенно, по мере того, как растут в нас любовь и молитва за ближних: «В глубоком сердце своем христианин каким-то образом переживает всю историю мира, как свою собственную… и нет тогда для него чужого человека»³⁸.

Казалось бы, еще немного, и Русская Церковь погибла бы, либо вынуждена была бы перейти на катакомбное положение. К концу 1930-х на свободе оставались лишь 4 епископа, большая часть храмов была или разрушена, или захвачена обновленцами, или переоборудована для иных нужд. Приходилось в прямом смысле спасать Церковь. Удар наносился прежде всего по епископату, пресечение которого означало бы утрату апостольского преемства и пресечение священства. Чтобы избежать подобной трагедии, жертвуя своим авторитетом и принимая удар на себя, свт. Тихон, а после него и патриарх Сергий и их преемники, пошли на признание советской власти, которое не означало принятие идеологии коммунизма или подчинения власти в вопросах внутренней церковной жизни – догматическое учение и каноническое устройство Церкви, а значит, и полнота ее благодатных даров были сохранены.

Необходимо отметить, что уже среди первых христиан была известна практика молитвы о «власть имущих», несмотря на то, что Церковь в тот период подвергалась жестокому преследованию со стороны императоров-язычников. В этой связи показательна реакция преподобного Алексия Зосимовского на возникшее разделение по вопросу признания или непризнания митрополита Сергия в связи с принятием им «Декларации 1927 года», в которой провозглашалась лояльность Церкви к советской власти: «У христиан не должно быть вражды ни к кому, – наставлял старец Алексий. – Должна быть любовь, любовь и молитва. Митрополит Сергий – законный, поступает правильно, надо его слушать»³⁹. Не находя никакого греха в молитве за власти, преподобный Алексий призывал усугубить свои молитвы, говоря, что «только благодать молитвы может разрушить ту стену вражды и ненависти, которая встала между Церковью и советской властью»⁴⁰. Слово старца Алексия являлось свидетельством не только о его даре рассуждения, но и глубоко церковном сознании, которым несомненно обладали святитель Тихон и те, кому в это тяжелое время Бог судил нести нелегкий крест иерархического служения Церкви Христовой.

За несколько часов до своей смерти святитель Тихон промолвил: «Ночь будет длинная, темная-темная»⁴¹. Эта долгая и темная ночь продолжалась в России более 70 лет. Однако благодаря подвигу новомучеников и исповедников Российских, Господь сохранил нашу Церковь, не дав быть усеченной русской ветви на виноградной лозе Христовой.

Как когда-то подвижники веры предвидели приближение грозных испытаний и великих скорбей, через которые суждено было пройти России, так по их наступлении они утешали и ободряли народ, прозревая возрождение православной веры, приближение Пасхи Господней для Русской Церкви. Архиепископ Пермский Андроник, принявший мученическую кончину в 1918 году, со слезами говорил: «Замутилась Русская земля <…> Страшно жить становится теперь всем <…> И воскреснет погибающая в прахе и пепле Россия родимая»⁴². Мы сегодня являемся свидетелями начала исполнения пророческого стихотворения преподобного Серафима Вырицкого, который в тяжкие годы гонений на веру предвещал:

«Пройдет гроза над Русскою землею,

Народу русскому Господь грехи простит,

И крест святой Божественной красою

На храмах Божиих вновь ярко заблестит.

И звон колоколов всю нашу Русь Святую

От сна греховного к спасенью пробудит,

Открыты будут вновь обители святые,

И вера в Бога всех соединит»⁴³.

Незадолго до своего ареста и расстрела в 1937 г., когда казалось, что Церковь почти погибла, святой новомученик митрополит Серафим (Чичагов) писал: «Православная Церковь сейчас переживает время испытаний. Кто останется сейчас верен Святой Апостольской Церкви – тот спасен будет. Многие сейчас из-за преследований отходят от Церкви, другие даже предают ее. Но из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это – золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства»⁴⁴.

И эти пророчества сбываются. Гнет коммунистического режима пал, как после 70-летнего вавилонского плена, а в церковном календаре Русской Церкви уже около двух тысяч имен новомучеников и исповедников XX века. Они и сейчас молятся о возрождении христианской веры на земле Русской и по всему миру.

В год столетия начала целой цепи трагических событий в России на нас лежит особая ответственность осмыслить уроки прошлого. Для осмысления отечественного опыта XX века большую помощь нам оказывает целый сонм достойнейших очевидцев страшных испытаний – новомучеников и исповедников Российских. Их размышления, отталкиваясь от внешней канвы событий, обращены на внутреннюю, духовную жизнь, что совершается в сердце и уме человека. Святые хорошо понимали, что в основе случившейся трагедии лежали не социально-экономические, а глубинные внутренние причины.

Среди трудностей, которые переживает наша Родина в современный период, необходимо вынести важный урок самых близких нам по времени святых Русской Церкви -урок веры и верности. Веры в то, что в верности подлинным идеалам христианства сокрыта духовная победа каждого из нас, веры христианской и православной Церкви, а также и Отечества. Этот урок очень важен еще и потому, что в современной информационной войне наш народ пытаются вогнать в «комплекс национальной неполноценности», убедить, что в России ничего хорошего быть не может и не будет. Поверив в подобное, человек ничего не создаст на своей родной земле. Однако если мы не только верим, но даже знаем, что есть у нас светлая перспектива, которую новомученики предвидели еще в тяжелейшие годы гонений, то появляются силы трудиться духовно и телесно на общее благо народа и страны. Необходимость хранить верность учению и преданию Православной Церкви, а также своей Родине – вот первый, оплаченный кровью наших ближайших предков, урок русской истории XX века.

Верность отеческим преданиям есть основа сплоченности как Церкви, так и светского общества. Противостояние развращению молодежи изощренными методами современной информационной войны может быть вполне осуществимо через творческий труд по осуществлению заветов наших предков, через усилия к повышению меры ответственности в сферах государственного и частного образования. Особенной заботой государственных служащих должно стать ограждение общества от засилья пропаганды разврата и насилия в СМИ, а задачей творческой патриотической интеллигенции служащих – выработка альтернативных произведений искусства и культуры.

В качестве примера обратим внимание на отсутствие в данный момент в России общепринятого государственного девиза. В XIX веке русский девиз звучал так: «За веру, царя и Отечество». Считается, кстати, что росту популярности этого воинского девиза послужило введение в регулярные войска должности полкового священника. В условиях современного общества в нашей стране должен быть выработан девиз, отражающий верность заветам нравственности, патриотизма и послушания высшей государственной власти.

Второй важнейший урок, преподанный нам новомучениками, – завет об укреплении духовной жизни христиан. Последняя особенно успешно развивается при возрождении евхаристических приходских и монастырских общин. Здоровая жизнь христианской общины – это незаменимый педагогический антидот в воспитании подрастающего поколения. Более того, именно расцвет христианских общин, осуществление их подлинного предназначения могут и должны стать реальной основой единства церковного и государственного организмов, здоровым иммунитетом против разного рода конфликтов в нашей жизни.

В качестве третьего урока XX века хочется выделить уверенность во лжи пропаганды о возможности построения комфортного для всех обитателей земного шара глобального общества. Мечты нынешних искренних глобалистов очень напоминают утопические идиллии коммунистов, отрицавших христианское учение об искажении человеческой природы грехом, ее удобопреклонности ко греху, и мечтавших о построении рая на земле. Безжалостное же уничтожение местных национальных традиций, ввиду требования «унификации культур на базе ценностей американской массовой культуры»⁴⁵, выстраивание «технократически-однополярной»⁴⁶ модели глобализации непосредственно ассоциируется с методами коммунистической «культурной революции».

В свое время великий русский писатель Ф. М. Достоевский ярко выразил нравственное уродство социалистических и коммунистических утопий в карамазовской «Легенде о великом инквизиторе». Всматриваясь в тенденции современной глобалистской идеологии, можно ужаснуться степени их согласия с идеологическими подходами великого Инквизитора. Во многом глобалисты даже опережают своих предшественников-коммунистов. Отечественные исследователи влияния неоглобалистских тенденций на сознание народных масс отмечают, что они направлены на дискредитацию «традиционной системы ценностей и национальной культуры, которые объявляются архаическими, неадекватными современным условиям развития цивилизации и являющимися главным тормозом экономического и социального прогресса страны»⁴⁷. Можно смело утверждать, что здесь проявляется уже известное нам на примере русского коммунизма перерождение либерализма в тоталитаризм. Появилось даже понятие либерального тоталитаризма, для которого «характерно идеологическое самоискажение собственной сущности: он направлен на борьбу с тоталитаризмом, а по существу стремится к тотальному покорению, даже к уничтожению других»⁴⁸.

В нашу непростую эпоху в центре внимания народных лидеров должна стать забота о бережном сохранении и творческом поиске современных методов подачи и усвоения тех духовно-нравственных ценностей, которые составляют фундамент российской национальной культуры. Нельзя думать, что без этого могут эффективно решаться проблемы экономического и социального развития нашего Отечества, а также обеспечения национальной безопасности. Сегодня нам нужно постоянно обращаться к заступничеству и урокам новомучеников Российских, помня, что сохранение Богом заповеданного христианского единения зависит от подвига веры, верности и любви каждого из нас.

Сведения об авторах.

Мефодий (Зинковский Станислав Анатольевич), иеромонах – доктор богословия, кандидат технических наук, доцент кафедры теологии Общецерковной аспирантуры и докторантуры, ЧОУ «Русская христианская гуманитарная академия» (Россия, г. Санкт-Петербург). E-mail: m.zink@yandex.ru

Кирилл (Зинковский Евгений Анатольевич), иеромонах – доктор богословия, кандидат технических наук, доцент кафедры Теологии Общецерковной аспирантуры и докторантуры, ЧОУ «Русская христианская гуманитарная академия» (Россия, г. Санкт-Петербург). E-mail: ierej.cyril@mail.ru

Список литературы

Алексий (Симанский), еп. Письмо 23 митрополиту Арсению (Стадницкому), 6 октября 1917 г. // Письма Святейшего Патриарха Алексия I своему духовнику. М., 2000. С. 71–73.

Алексий (Симанский), еп. Письмо 25 митрополиту Арсению (Стадницкому), 28 октября 1917 г. // Письма Святейшего Патриарха Алексия I своему духовнику. М., 2000. С. 81–83.

Андроник Пермский, сщмч. Архипастырское послание ко всем православным чадам Пермской епархии // Пермские епархиальные ведомости. 1917. № 33–34. С. 455–458.

Атеисты в мундирах: Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины / сост. Д. В. Веденеев. М., 2016.

Балакшина Ю. Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903–1907. Документальная история и культурный контекст. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2014.

Видоевич З. Либеральный тоталитаризм // Социологические исследования. 2007. № 12. С. 39–49.

Волошин М. Россия распятая // Он же. «Жизнь – бесконечное познанье»: стихотворения и поэмы. Проза. Воспоминания современников. Посвящения / сост. В. П. Купченко. М., 1995. С. 316–334.

Гумеров А., свящ. (сост.) Священномученик Иоанн (Восторгов) // Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии / под общ. ред. митр. Крутицкого и Коломенского Ювеналия. В 8 т. М.: Издательство Булат, 2008. Т. 5: июнь – август. С. 152–173.

Дамаскин (Орловский), игум. Жизнеописание архиепископа Илариона (Троицкого) // Журнал Московской Патриархии. М., 1998. № 6. С. 27–41.

Дамаскин (Орловский), иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним: в 7 кн. Тверь, 2007. Кн. 2.

Дневники и документы из личного архива царя Николая II: Воспоминания. Мемуары / сост. Ю. Г. Мацкевич. Минск, 2003.

Ефрем (Кузнецов), сщмч. Доклад на Всероссийском Поместном Соборе в Москве 22 января 1918 г. // Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния: в 11-ти кн. М.: Издание Соборного Совета, 1918. Кн. VI. Деяние LXVII. 52. С. 45–49.

Иларион (Троицкий), сщмч. Грех против Церкви. Думы о русской интеллигенции // Он же. Творения: в 3 т. М., 2004. Т. 3. С. 472–490.

Илия Четвертухин, сщмч., Червертухина Е. Л. «Я все переживаю с вами»: Житие и поучения преподобного старца Алексия Зосимовского. М., 2014.

Ильин В. Ю. Основные формы и модели глобализационного развития // Экономинфо. 2012. № 18. С. 54–59.

Иоанн (Крестьянкин), архим. Слово в Неделю 6-ю по Пасхе, о слепом (29 апреля / 12 мая) 1991 года) // Проповеди архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 1993. С. 360–368.

Колин К. К. Неоглобализм и культура: новые угрозы для национальной безопасности (окончание) // Знание. Понимание. Умение. 2005. № 3. С. 80–87.

Михаил (Чельцов), сщмч. Сущность церковного обновления https://azbyka.org/otechnik/Mihail_Cheltsov/sushnost-tserkovnogo-obnovlenija/ (дата обращения 12.06.2018).

Николаев А. Б. Отрезанные головы Февральской революции // 90 лет Февральской революции в России. СПб.: Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена, 2007. С. 33–42.

Послание Святейшего Патриарха Тихона об анафематствовании творящих беззакония и гонителей веры и Церкви Православной (19 января 1918 г.) // Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России / сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 82–85.

Послание Святейшего Патриарха Тихона об отношении к существующей государственной власти (предсмертное завещание) // Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России / сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 361–363.

Послание Святейшего Патриарха Тихона с призывом к православному клиру и мирянам о невмешательстве в политическую борьбу (8 октября 1919 г.) // Акты Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России / сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 163–164.

Преподобноисповедник Севастиан Карагандинский // Святые, подвижники и выдающиеся деятели Православной Церкви XX–XXI столетий: православный календарь 2017 / сост. С. Девятова, А. Сушков. М., 2016. С. 98.

Пророчества о России приснопамятного пастыря о. Иоанна Кронштадтского // 50-тилетие преставления приснопамятного отца Иоанна Кронштадтского: Юбилейный сборник, 1908–1958. Издание Благотворительного фонда имени о. Иоанна Кронштадтского в г. Ютика (N. Y., USA). Нью-Йорк, 1958. С. 154–159.

Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России / сост. А. Маркова. М., 2013.

Святой преподобный Серафим Вырицкий и русская голгофа / сост. В. П. Филимонов. СПб., 2006.

Священномученик Симон, единоверческий епископ Охтенский. URL: http://www.edinoverie.com/img/159.pdf (дата обращения 12.06.2018).

Серафим (Чичагов), сщмч. Письмо от 14 ноября 1910 г. // Атеисты в мундирах: советские спецслужбы и религиозная сфера Украины / подг. к изд. Д. В. Веденеев. М., 2016. С. 30.

Сергий Мечёв, сщмч. Письма общине из ссылки. Письмо 6 (1933 г.) // Он же. «Вы – мой путь ко Христу». М., 2009. С. 276–286.

Софроний (Сахаров), архим. Преподобный Силуан Афонский. Эссекс, 1990.

Указ Патриарха Тихона о поминовении за богослужениями «предержащих властей страны нашей» (1923) // Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России / сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 295.

Феофан Затворник, свт. Письмо 1144 (Н. В. Елагину, 3 мая 1881 г.) // Он же. Собрание писем: в 8 вып. М., 2000. Вып. 7. C. 142–143.

Феофан Затворник, свт. Письмо 1153 (Н. В. Елагину, 18 апреля 1882 г.) // Он же. Собрание писем: в 8 вып. М., 2000. Вып. 7. С. 158–160.

Хорина Г. П. Глобализация как идеология // Знание. Понимание. Умение. 2005. № 1. С. 71–78.

Цыпин В., прот. Об истоках революционной катастрофы 1917 года // Сайт «Православие.Ru». URL: http://www.pravoslavie.ru/103147.html (дата обращения: 23.08.2017).