К истории исправления Постной Триоди при патриархе Никоне

В исследовании о Постной Триоди автором настоящей статьи было высказано, что никоновское издание этой книги 1656 г. было правлено по греческой печатной Триоди, славянский текст для него был взят из правленых киевских изданий 1627 или 1640 г., а главным справщиком, или, по крайней мере, главным руководителем исправления, был, вероятно, Епифаний Славинецкий¹. О греческом печатном оригинале почти прямо говорится в послесловии Триоди 1656 г.² и в примечании к канону повечерия В. пятка³: это, с другой стороны, подтверждает и состав данного издания, почти точная копия греческих печатных изданий. Вывод об источнике славянского текста сделан был автором на основании сравнительного изучения текста киевских и московского правленых изданий Триоди. Предположение об участии в исправлении П. Триоди Е. Славинецкаго выставлено было, во-первых, в виду вообще участия этого ученого в никоновском исправлении богослужебных книг. По свидетельству его ученика, монаха Евфимея, самая мысль об исправлении славянских книг по греческим печатным оригиналам в значительной мере внушена была патр. Никону, именно Е. Славинецким: «Святейший Никон патриарх, – пишет Евфимий, – нача с греческих правити книги славенския по тогожде мудрейшего иеромонаха Епифания разсмотрению и возвещанию, яко книга литургиарий премного не согласоваше в самом священнодействии к греческим святыя литургии»⁴. Затем тот же Евфимий свидетельствует, что Епифанием переведены были вновь литургия Златоуста⁵ и ирмологий (М. 1657). Наконец, Филарет, архиеп. Черниговский, на основании каких-то, по-видимому, заслуживающих доверия источников⁶ сообщает, что Епифанию принадлежат послесловия к никоновским правленным изданиям богослужебных книг и, между прочим, – к П. Триоди, где говорится: «нас смиренных труждающихся в сем начинании, и промышляющих, исправляющих же, и делающих, (Бог) да благословит»⁷

Уже после выпуска своей книги автор отыскал в библиотеке Московской Синодальной типографии один из экземпляров триоди (№ 1025/2), служивший никоновским справщикам для предварительной справы: он подтверждает почти все вышеизложенные предположения автора и сообщает некоторые новые подробности об исправлении П. Триоди при патр. Никоне.

Прежде всего, оказывается, что никоновские справщики, действительно, пользовались славянскою Триодью не московского издания, а киевского: наш экземпляр 3-го издания киевской правленой Триоди 1648 г.⁸ Но первоначально в Москве, кажется, была сделана попытка вести исправление по московскому изданию, пользуясь для этого греческим оригиналом и киевской Триодью: в нашем экземпляре в службе сырной субботы вклеены 1½ листа с синаксарем на этот день из Триоди московской печати (в киевских изданиях синаксари переведены на южно-русский литературный язык того времени), причем в этом отрывке оказывается исправленным не только синаксарь, но также и уцелевшая на обратной стороне части канона с кондаком и икосом: их текст и поправки значительно отличаются от текста и поправок этих вещей в киевском издании. Затем, в службах первой седмицы справщикам Евфимий приклеил множество бумажных листков и полосок с различными дополнениями и изменениями к киевскому изданию: обратная сторона некоторых из этих листовок, исписанных рукою того же Евфимия, заключает в себе отрывки из устава богослужения на понедельник первой седмицы 40-цы. Эти отрывки содержат правленый киевский текст, но он опять-таки сильно отличается от печатного текста самой книги с его московскими поправками: быть может, названные отрывки принадлежат к дополнениям, предназначавшимся для Триоди, когда ее исправление велось еще по московскому изданию. Указанные уставные статьи в до-никоновских московских изданиях сильно расходятся с греческими печатными Триодями, поэтому их необходимо было переводить вновь, между тем киевские издания, как исправленные по греческим печатным книгам, в данных местах требовали лишь исправлений и некоторых дополнений. Быть может, первоначальная попытка править по московскому изданию была брошена, во-первых, потому, что состав до-никоновских Триодей сильно разился от состава греческих печатных изданий, а во-вторых – потому, что нашли ненужными проделывать сполна ту работу, значительная часть которой сделана была уже киевскими справщиками.

Как было упомянуто выше, рассматриваемый экземпляр Триоди служил для предварительной справы. Все почти поправки и дополнения в нем писаны руками справщиков – вышеупоминавшегося ученика Е. Славинецкого, монаха Чудова монастыря, Евфимия и Захария Афанасьева. Сплошное исправление текста в нем идет лишь до четвертка 3-ей седмицы, т.е., приблизительно до половины книги, с этого же дня в ней оказываются правлеными лишь паримии и уставные рубрики. Вероятно, исправление остальных частей велось другой группой справщиков: в 1654 г. (Триоди стали печатать с 8-го января этого года⁹) в число справщиков зачислены были два лица, знающих греческий язык, – ученики ртищевской школы Иван Озеров (с 1-го января) и Арсений Грек (с марта¹⁰), – быть может, указанное разделение и произошло с принятием новых справщиков. С другой стороны, правленый текст в нашем экземпляре Триоди далеко не совпадает с печатным текстом никоновской Триоди, в последнем замечается много новых исправлений, которые по отдельным службам иногда возрастают до значительного количества: например, в службе сырного четвертка насчитывается в одних лишь песнопениях 17 поправок перевода кроме исправлений в грамматике и орфографии, в песнопениях вторника первой седмицы – 39, в пяток 2-ой седмицы – 9, во вторник 3-ей седм. – 20 и т.д. Ясно, что текст никоновской Триоди подвергался, по крайней мере, двойному исправлению. Такой порядок справы, по-видимому, был обычным при новой постановке книжного исправления: монах Евфимий пишет, что при исправлении славянской библии в 1674 – ?6 гг. «Новый (Завет) переведеся яко мощно бы, точию начисто не прочтеся и не исправися преводником иеромонахом Епифанием»¹¹). Почерки справщиков в нашем экземпляре сменяют друг друга в последовательном порядке в высшей степени неправильно: равномерности в распределении количества работы не замечается никакой, нередко смена почерков происходит в средине паримии, синаксаря и даже песнопения. Большая часть исправлений и притом важнейших частей писана Евфимием: до повечерия понедельника первой седмицы его рука идет даже почти исключительно, почерк Захария встречается здесь в местах 4-х в мелких и кратких поправках. Монах Евфимий знал греческий язык хорошо и, несомненно, писанные его рукой исправления принадлежат ему. Это подтверждается и его заметками на полях книги: в некоторых случаях, где перевод затруднял его, он отмечает – «допросить (сырн. суб. вечер. и богородич. IV п. канона)». Неизвестно, знал ли (и если знал, то насколько хорошо) греческий язык Захария Афанасьев. По-видимому, это был незаурядный справщик. Он зачислен был в справщики еще в 1641 г. (29 декабря): при переменах на книжном дворе с переходом последнего в ведение патр. Никона из иосифовских справщиков Захария уцелел лишь один и продолжал свою службу до 80-х годов XVII в. По цифре жалования (50 р.) он стоял ниже одного только Арсения Грека (70 р.): его иосифовский сослуживец – Захария Новиков, равно как и новые никоновские справщики – монах Евфимий, Иван Озеров и др., получали лишь по 40 р. Но в порядке справщиков в списках 1653 – 55 гг. Захария стоит ниже Евфимия¹². Указанная цифра жалования ему остается неизменной до его смерти, тогда как Евфимию в 1670 г. оно было повышено до 70 р.¹³. Быть может, первоначальное различие в количестве жалования Евфимию и Захарии объясняется не столько сравнительною ценностью этих лиц, как справщиков, сколько просто тем, что Захария был старше по службе Евфимия (поступ. с 1653 г.): ему сразу положен был оклад в 30 р. Как было сказано, в важнейших местах нашей Триоди исправления писаны рукою Евфимия. В службе вечера недели мясопустной текст вводных уставных замечаний написан был сначала, на полу сбоку, Захарий, а потом Евфимий зачеркнул это и написал вверху, но перевод оставлен был им тот же, что и у Захарии. Не был ли Захария при Евфимии только чтецом и писцом?

По-видимому, текст, правленый Евфимием и Захарией, печатается, и в корректурных листах подвергался вторичному исправлению: на полях нашего экземпляра рассеяно множество замечаний наборщикам: «не набирай, не размечай (стр. 86–89), все набери (180), малыя спадцы в запятых ставить (151)», в концах и началах отдельных тетрадей стоят пометки: «дошла тетрадь N розмечай число (т.е. первый лист новой тетради) N» и т. п. Кто вел вторичную справу Триоди, сказать на основании одних особенностей поправок трудно: несомненно только, что это был опытный переводчик, хорошо знавший и греческий, и славянский языки. Например, он поправляет такие просмотры Евфимия: βάσίς (Е. шествие) – основание (сырн. четверт., трипеснец 1-й, 8 п. ирм.), δίκην κακούργου (Е. отмщения злодея) – аки злодея (пятн. 2 седм., крестобогор. 2-го седал.) и т.п. Стремясь к точной и близкой передачи греческого подлинника, Евфимий нередко дает слишком дословный перевод (иногда даже – терминов, не нуждающихся в переводе¹⁴) и впадает в словосочинительство, второй справщик не только не исправляет такой крайности Евфимия, но и еще усиливает ее. Вот, например, ряд его поправок: συνείχετο (Е. съдрагашеся) – содержащееся (повечер. 1 седм., канн. 8 п., 2 тр.), κρατύνεται (утверждается) – державствует (богород. 9 п. вел. кан.), ύπόδειγμα (киевск. – притча, Захар. Афанасьев попр. – подобие) – подуказание (четверт. 1 седм. Канн. Повечер. 3 п., 5 ирм.) и т.п. Вместе с исправлением перевода второй справщик исправлял в тексте Евфимия и Захарии также и грамматику с орфографией. Ближайшим образом вторым справщиком Триоди следовало бы считать главного справщика того времени – Арсения Грека: хотя он и появился на печатном дворе лишь с марта 1654 г., но, по-видимому, он принимал участие в исправлении книг еще и до официального зачисления в справщики¹⁵. Знал ли только Арсений Грек так хорошо славянский язык, как это показывает вторичное исправление п. Триоди? Любопытная особенность наблюдается в переводе синаксаря 2-ой недели. Большая его часть писана рукою Евфимия, но двумя различными почерками¹⁶: приблизительно в половине его (со слов – уста его на Бога отверзая, до слов – ниже при едином царе) 17 строк писаны, вероятно, Епифанием Славинецким. Начертания в этом отрывке букв – б, ж, Ѵ27;,  Ѵ51; и др. сильно подходит к начертанию их в снимке с автографа Епифания в одном из атласов А.И. Соболевского¹⁷. Части синаксаря, писанные Евфимием, в значительной мере писаны беглым и торопливым почерком с немногими и небольшими поправками, при чем Евфимий очень часто выписывает на полях греческие слова, неточно или неудачно им переведенные, нередко записывает там также латинские их значения¹⁸. Этого же следовало бы ожидать, по-видимому, и в данном случае, если бы рассматриваемый перевод сделан был самим Евфимием, тем более, что греческий текст синаксаря, написанного пышной риторикой, не легкость для перевода, да и Евфимий в 1654 г. едва ли еще был очень опытным переводчиком. Любопытно, что и текст синаксаря в печатной триоди отличается от текста в правленном экземпляре лишь немногими незначительными поправками. В виду всего сказанного можно предполагать, что перевод названного синаксаря сделан был, вероятно, Епифанием Славинецким, а Евфимий лишь писал под его диктовку. Почти без поправок также оказываются перепечатанными переводы устава преждеосвященной литургии и повечерия 40-цы (в службе понедельника 1 седм.) и синаксаря 4-ой недели. Небезынтересно также отметить перевод Символа веры в службе понедельника 1 седмицы (в изобразительных): это – первый опыт исправления его при патр. Никоне, он отличается стремлением к дословности и напоминает перевод Е. Славинецкого¹⁹.

При исправлении триодей в Киеве не следовали точно составу греческих печатных изданий: там оставили в самом тексте Триоди из употреблявшейся тогда на Руси его редакции Марковы главы, а также каноны – пророкам (недел. православ. повечер.), о блудном (2 недел.), на плач Пресв. Богородицы (повечер. вв. пятка и субботы). Кроме того там оставили и старое разделение Постной и Цветной Триодей вечером пятка Ваий. Московские справщики стараются в своем издании строже сохранить состав и объем греческих изданий²⁰. Все Марковы они беспощадно вычеркивают с пометками: «не набирай, не розмечай»²¹. То же самое они хотели сделать сначала и с лишними канонами: у канона пророкам Евфимий первоначально написал, было на поле во всю длину канона: «не набирай до зде», но потом «не» зачеркнут. У канона 2-ой недели никакой такой пометки уже нет. Канон повечерия в. субботы опущен. На старой границе Постной и Цветной Триодей справщики поставили лишь: конец св. четыредесятницы, и, по примеру греческой Триоди, включили в состав своего издания службы Страстной седмицы, отделив их от 40-цы чистой страницей (л. 498 об): точно также отделены ими и службы предуготовительных к 40-дней (до сырной недели, л. 89 об.).

Каким греческим изданием триоди пользовались никоновские справщики, сказать трудно, вследствие недоступности многих из этих изданий. В Типографской библиотеке есть греческая Триодь (№3044) венецианского издания 1644г. (9-го по E. Legrand’y²²) с записью (собственноручною) на задней доске: «триодь постная монаха Evөvмiя». По-видимому, ее и следовало бы считать оригиналом Триоди 1656 г. Но сравнение ее с правленым экземпляром и печатной Триодью показывает, что никоновские справщики пользовались не этим изданием: оно значительно расходится с названными книгами и в составе, и в тексте. Например, в трипеснце св. Андрея на в. вторник, в 8-ой п., в издании 1644 г. есть тропарь: Фιλαργυρίας έῤῥῶν, в московском издании его нет, в трипеснце того же Андрея на в. понедельник, во 2-ой п., в первом издании есть особый ирмос – Ἴδετε … ὄτι έγώ είμι ό Θεός ό πρίν γενέοθαι, во втором его также нет, и наоборот: в московском издании в 9 п. первого трипеснца сырного четверга есть тропарь (№3) – «Горко объем первозданный», в издании 1644 г. его нет. Еще значительнее текстуальные разности этих двух изданий. Кроме того, издание 1644 г., несмотря на заявление издателя (иеромонаха Феофилакта Зафурнара), что оно исправлено с всякой возможной тщательностью, оказывается переполненным опечаток и ошибок²³: все эти недочеты в Евфимиевом экземпляре оказываются не исправленными, поэтому пользоваться им да еще не совсем опытному справщику, каким тогда был Евфимий, было едва ли возможно. Некоторые наблюдения показывают, что никоновские справщики не хватались за первое попавшееся случайно греческое издание, но делали выбор, старались пользоваться лучшими из них и умели делать правильную им оценку. Текст паримий в правленом экземпляре Триоди и в издании 1656 г. значительно расходится с текстом печатных греческих триодей: не сходится он и с текстом Острожской библии. Вне всякого сомнений, его правили по печатным изданиям греческой Библии. Доказывается это, во-первых, тем, что в московской Триоди 1656 г., равно как и в киевских, в паримиях и в псалмах выставлена нумерация стихов, причем в московском издании она в иных местах подправлена: против Иса. 8, 20 (понед. 3 седм.) Евфимий в правленом экземпляре даже пометил – «отсде стихи почал чести». В греческих изданиях нумерации стихов нет. Во-вторых, в паримии четверка 3 ей седмицы из Иса. II гл. 13–15 стихи обычно опускаются. Киевские справщики, правившие текст паримии тоже по Библии, эти стихи по ошибке оставили, московские справщики последовали их примеру, но перевод исправили: ясно, что они имели пред глазами не триодный текст паримии, но какое-либо печатное издание греческой Библии. По-видимому, такой выбор оригинала для паримии сделан был не без влияния Епифания Славинецкого. Евфимий в своем сообщении об исправлении Епифанием славянской Библии говорит, что оригиналами для нового перевода ему служили издания греческой Библии, выпущенные «в Франкфорт… лета 1597, в Лондинии печатанные лета 1600, и иные издания лета 1587»²⁴. В писанном собственоручно Евфимием списке принадлежащих ему книг, находящемся в собрании М.П. Погодина (№ 1963, л. 179) также упоминаются: «библиа в десть 70 тех переводчиков печатанная в Франкофурте» и «другая библия греческая же в полдесять печатанная в Лондини». Из этих изданий автор мог достать лишь франкфуртское, но его текст не совпадает с текстом паримий в триоди 1656 г.: неизвестно, что представляют собою лондонские издания, франкфуртское же до известной степени является критическим.

В послесловии к изданию 1656 г. говорится, что его справщики пользовались для своей работы славянскими характерными рукописями. Правленый экземпляр подтверждает это: против первого седальна пятка 1 седмицы Евфимий сделал пометку – «досмотреть рукопись»²⁵. Одну из таких рукописей можно, по-видимому, указать, именно, это – пергаменная триодь XIV в. из библиотеки Воскресенского (Нового Иерусалима) монастыря № 21: на первом листе его, кажется, рукою Евфимия написано – «взята от государя патриарха на печатный двор». Она содержит в себе правленую до-евфимеевскую Триодь русского извода, аналогичную триодям библиотек Московской Синодальной № 319 и Софийской № 110, но по составу она сокращенное последних: в ней нет самогласнов и большей части подобнов св. Феодора²⁶.

Работа над исправлением и печатанием Триоди 1656 г. велась очень энергично. От начала печатания 8-го января 1654 г. до 3-го августа того же года, когда печатный двор по случаю морового поветрия был закрыт, было отпечатано почти ¾ книги (654 стопы, 24 дести при 1.200 экземпл., около 520 – 530 лл., 66 тетрадей, – приблизительно до в. понедельника). До марта 1655 г. печатный двор был закрыт, но справщики, по-видимому, в это время продолжали работать. В расходной книге печатного двора от 4-го августа 1657 г. записано, что «святейший Никон патриарх московский… пожаловал книжных справщиков Арсения Грека да старца Евфимия да Захария Афанасьева велел им свое государево жалование по окладу их прошлого 163 г. сентября с 1 числа марта по 1 число на полгода… выдать». О непрерывности работы справщиков, быть может, говорит также и послесловие Триоди: «ничтоже препять усердия и тщания их (царя Алексея Михайловича и патр. Никона), еже к доброму сему делу, исправити и начати, творити же и совершити, ниже вещи недобоносимые о строении и содержании великого государства нашего… ниже сетование смертоносного времени: ниже настоящая брань со враги (т.е. польская война)». Из вышеперечисленных лиц Арсения Грека во время морового поветрия в Москве не было, его увез с собою патр. Никон: жалование ему назначено было, кажется, за работу по исправлению служебника (печат. с 1 апр. 1654 г. – 20 сент. 1655 г.)²⁷. По окончании печатания Триоди после морового поветрия (допечатано было 238 ст. 16 дест.) она выпущена была не сразу: в отпечатанных листах нашлись просмотры и ошибки. Часть этих недочетов замечена была, по-видимому, еще во время печатания: в правленом экземпляре против уставного замечания, в конце службы мясопустной недели Евфимий на поле написал – «неделано», в экземплярах Триоди 1656 г. листы с этим замечанием (46 и 47) оказываются подклеенными. Недочеты были исправлены, причем содержавшие их листы были вновь перепечатаны: по расходной книге «за неисправление речей переделывано вновь 121 четвертка и на те четвертки пошло бумаги сто сорок пять стоп четыре дести»²⁸. Окончено было печатание Триоди совершенно 17 марта 1656 г. Медленность печатания при окончании в сравнении с его быстротой в начале объясняется тем, что с апреля 1654 г. начали печатать еще 2 крупных издания – служебника (см. выше) и Скрижали (25 апр. 1654 – 30 июля 1656 г.): печатание первой книги, в связи с ее исправлением был особенно хлопотливым и сложным делом²⁹.

Таким образом, как видим, исправление Постной Триоди при патр. Никоне велось внимательно и усердно. Больше сделанного никоновскими справщиками от того времени требовать мы едва ли в праве: вести исправление иначе тогда было трудно, если только даже прямо не невозможно. Исправлять триодь по одним только славянским источникам было нельзя. Московские до-никоновские триоди содержали в себе евфимеевский текст XIV в. При помощи раннейших списков этого текста, XIV – XV вв., можно было очистить его от ошибок и искажений переписчиков, но и для такого очищения, для выбора правильных чтений, потребовалось бы непременно руководство греческим текстом. В результате такой работы получилось бы, однако, не исправление славянской триоди, а лишь приблизительное восстановление евфимеевского текста. Подобная работа имела бы смысл, если бы евфимеевский перевод был совершенством: в свое время, когда патр. Евфимий заменял им архаические, пестрые по составу и переводу, славянские триоди, он был хорош, но в нем немало ошибок, явившихся вследствие того, что евфимеевские справщики пользовались не совсем исправным греческим текстом³⁰. Недостаточная исправность евфимеевского перевода замечена была скоро на самой же его родине, в Болгарии: в И.П. Библиотеке имеется любопытная болгарская Триодь XV в. (F.п. I. № 55), где евфимеевский текст оказывается пересмотренным и исправленным по греческому оригиналу³¹. Далее, вести справу по славянским рукописям с до-евфимеевским текстом было бы совершено немыслимой вещью: евфимеевское исправление богослужебных книг и предпринято было, именно, вследствие неисправности существовавших до этого переводов. До-евфимеевские триоди, как было уже замечено, крайне пестры и по своему составу, и по тексту. Объясняется это тем, что славянская Триодь после своего появления в конце IX-го, или в начале X-го века, неоднократно исправлялась и дополнялась в Болгарии, Сербии и на Руси: сильная разница, особенно в составе, наблюдается между рукописями не только разноместного, а даже – и одноместного, но разновременного, происхождения. Наиболее отсталыми являются, кажется, сербские триоди, которые еще в XIII-XIV вв. сохраняют значительное количество архаических переводов едва ли не IX-X вв.³² В болгарских триодях XII-XIII вв. удовлетворительно исправлен перевод самогласных стихир³³. В русских триодях XII-XIV вв. самогласны подвергнуты новому пересмотру, исправлен также перевод подобнов 40-цы свв. Феодора и Иосифа. При неудовлетворительном состоянии перевода славянской Триоди XII-XIV вв. отстали от современной им греческой Триоди со стороны состава: во всех них, например, можно найти много седальнов и стихир для будничных дней 40-цы, греческие оригиналы коих исчезли, по-видимому, бесследно, в то время как подлинных песнопений этого рода свв. Феодора и Иосифа в них далеко не полное число. При исправлениях славянской Триоди, конечно, старались привести ее в согласие с греческими триодями, но последние также были крайне разнообразны по своему составу, что необходимо должно было перейти и в славянские триоди. Указанное разнообразие увеличилось еще вследствие того, что исправления велись в разных местах, в разные времена и притом они, как и исправления перевода, были лишь частичными³⁴. В XIV в. на Руси, или, по крайней мере, русскими, сделано было полное исправление русской редакции до-евфимеевской триоди по греческому тексту: ее состав был приведен в согласие с греческими триодями XII в. (исключены вышеупомянутые архаические седальны и подобны, внесены все песнопения этого рода свв. Феодора и Иосифа, не вставлены лишь паримии), значительно исправлен был перевод, но эта правленая триодь не получила распространения на Руси, быть может, потому, что в то время сюда уже проникла из Болгарии Евфимиеевская Триодь: автору, по крайней мере, известен лишь один список такой правленой триоди – Воскресенского монастыря № 23³⁵. Достоинство до-евфимеевских текстов – не в точности перевода, а в том, что в них сравнительно с позднейшими текстами лучше и чище славянский язык: именно их лексика и синтаксис не изобилуют сочиненными словами и грецизмами, как это наблюдается в евфимеевском и последующих переводах. Такими текстами можно пользоваться при исправлении, как справочными пособиями, но опять-таки под руководством греческого оригинала. Никоновские справщики, кажется так и поступали³⁶.

Расколоучители ставили (а раскольники и теперь ставят патр. Никону в вину то, что исправление книг при нем велось по греческим печатным изданиям. Конечно, греческие издания XVI-XVII вв., и в частности – триоди, нельзя назвать исправными, но неисправность их едва ли значительнее неисправности современных им московских изданий: она заключается не в намеренных еретических искажениях, а в том, что в данных изданиях немало погрешностей и просмотров, частью просто типографских, а частью внесенных из рукописей, по которым велись издания. Греки сознавали это и почти каждый новый издатель триоди пересматривал и исправлял, по крайней мере, свое первое издание. Из 9 изданий греческой Триоди до 1656 г. таким образом пересмотрено было 5 изданий³⁷, причем справщиками были иногда люди с европейскими высшими образованиями и ученой известностью³⁸. Никоновские справщики, как мы видели, по крайней мере, в отношении паримий, не относились с слепым доверием к греческим изданиями, а старались исправлять их. Конечно, для надлежащего исправления триодного текста следовало бы обратиться к древнейшим греческим рукописям, но для никоновских справщиков это было немыслимым делом во многих отношениях, – и по недоступности, и даже прямо по неизвестности древнейших рукописей, и по недостатку времени и т.п. Даже и в настоящее время, когда рукописные собрания приведены в относительный порядок и известности, когда они стали доступны, не только исправлением славянской триоди по древнейшим греческим спискам, но даже и удовлетворительное критическое издание греческой триоди, представляется еще мечтой. Самое большее, что в силах были здесь сделать никоновские справщики, так это – воспользоваться греческими рукописями, привезенными в Москву Арсением Сухановым. Но последний прибыл с рукописями туда лишь в феврале 1655 г.³⁹, следовательно – более чем год спустя после того, как началось печатание триоди, и среди привезенных им рукописей было всего лишь 2 греческих триоди, – одна 1344 г., другая XV-XVI в.⁴⁰ Осуждать текст греческих печатных триодей XVI-XVII в. можно было бы в том случае, если бы греческий текст евфимеевских справщиков был совершенно исправным, или даже лишь просто лучше первого: как было указано, этого утверждать нельзя.

Никоновское исправление Триоди, кроме исправления перевода, повлекло за собой также переделку и ее состава: евфимеевская Триодь была исправлена с греческой триоди позднейшего, несколько сокращенного, типа, тогда как печатные греческие издания делались по архаическому, более пространному, типу⁴¹. С точки зрения истории богослужения вообще, и славянского – в частности, патр. Никон со своими справщиками был прав и здесь. Как было указано, славянская триодь с IX – X вв. до XV в. исправлялась неоднократно не только в переводе, но и в составе, и частично, и целиком. Евфимеевское исправление было одним лишь из полных исправлений: странно было бы требовать, чтобы приобретенный при этом состав славянская триодь сохраняла неизменным навсегда. И действительно, ни в южно-славянских землях, ни в древней Руси, не считали евфимеевскую Триодь неприкосновенной и совершенно законченной. Выше упоминавшаяся болгарская триодь XV в. с исправленным евфимеевским текстом содержит несколько особых сравнительно с евфимевскою триодью канонов (наприм., св. Феодору Тирону в пяток 1 седм.). Справщик русской триоди XIV в., быть может, тоже имел под руками евфимеевскую Триодь⁴², однако же как он не отказался от своего исправления перевода, так равно избрал для себя в качестве оригинала греческую Триодь иного состава в сравнении с той, какой пользовались евфимеевские справщики: его триодь приближается больше к типу греческих печатных триодей и даже несколько обширнее их⁴³. Затем, евфимеевская Триодь после XIV в. дополнялась: так, в нее на Руси и заграницей, независимо друг от друга, вставили каноны Симеона Метафраста на плач Пресв. Богородицы для повечерий вв. пятка и субботы. В русских рукописях Цветной Триоди с евфимевским текстом иногда можно встречать песнопения, взятые из до-евфимеевских триодей⁴⁴.

Вообще никоновское исправление триоди, равно как – и других богослужебных книг, не было чем-то новым в истории славянского богослужения: оно было лишь одной из многочисленных попыток улучшить славянский перевод богослужебных книг. До XVI эти попытки совершались почти непрерывно и в южно-славянских землях, и на Руси: только в XVI в. замечается некоторое замедление в деле исправления. Но с начала XVII в. оно энергично было возобновлено в Киеве, а во 2-ой половине столетия – в Москве.