Критический обзор материалистических теорий против субстанциальности души

Вопрос о начале всего существующего с незапамятных времен занимал философскую мысль человека и решался ею далеко не одинаково. На обширном историческом поле философской мысли мы видим, как бы три лагеря, из которых два находятся в постоянной вражде между собой, а третий представляет собой как бы соединение первых двух. Первые два лагеря известны в философии под названиями: материализма и идеализма, а третий может быть назван «дуализмом». Материализм в решении вопроса о начале всего существующего пришел к признанию таковым началом только материи, идеализм – только духа, а дуализм признал две самостоятельные субстанции: материю и дух.

В данное время мы критически рассмотрим возражения собственно материалистов против субстанциальности души, – проследим, насколько эти возражения сами по себе верны и достаточны ли они для преследуемой ими цели; наконец, не противоречат ли они взгляду самих же материалистов на характер психической жизни человека и вполне ли они объясняют признаваемое ими же разнообразие ее.

Все свои фактические и эмпирические данные материализм черпает из физиологии, от развития которой зависит и его процветание. Вследствие этого мы будем иметь дело большей частью со взглядами физиологов, обогативших материализм доказательствами его основ.

* * *

Материализм в отрицании субстанциальности души прежде всего исходит из того положения, что эта истина – недоказуема. Но против этого можно было бы сослаться на свидетельства уже простого здравого смысла, с непобедимой силой заявляющего, что, при самом радикальном изменении организма, человек сознает себя и признает все тем же существом, что и прежде. Это единство, или тожество сознания наблюдается каждым, когда, при переходе от юности к зрелости и старости, от цветущего здоровья к дряхлости, он признает себя неизменившимся внутренне в своем существе. – Все это не может быть доказано путем эмпирическим и не может иметь абсолютной силы доказательства для анализирующего и скептического ума, а тем – более для тенденциозного. Но если свидетельство здравого смысла не могут иметь силы абсолютной убедительности для материалиста, то приведенное материалистами возражение против субстанциональности души является несостоятельность с логической точки зрения. Требование строгой и здравой логики таково: «чего мы не знаем, или не можем доказать, того мы не можем ни признавать, ни тем более отвергать«. Если истина субстанциальности души не имеет за собой абсолютной силы доказательства, то это не может дать права материализму отвергать ее, иначе подобное отрицание будет вопиющим противоречием самому главному и элементарному, указанному выше, требованию логики. До какой уродливости можно дойти, следуя логическому принципу материализма, ясно показывает нам противоположное ему учение – идеализм, который на таком же логическом основании отрицает самостоятельное бытие материи, не смотря на полную очевидность этой истины.

Доказывать самостоятельность бытия материи идеалисту все равно, что доказывать самостоятельное бытие духа материалисту, так как оба они составляют две крайности, имеющие за собой одинаковое основание: »что я вполне знаю, то только и есть». С этой точки зрения и материалист, и идеалист правы в своих утверждениях, т. е. при признании истинности данного логического принципа, ни материалист не может быть опровергнут идеалистом, ни наоборот; даже и речи не может быть о том, прав-ли с точки зрения материалиста идеалист, коль скоро последний выходит из того же логического принципа, что и первый. Но так как нельзя признать два совершенно противоположные учения об одном и том же предмете, т. е. о начале всего существующего, истинными, то очевидно, что оба эти учения своим взаимным противоречием уничтожают друг друга и так они имеют одинаковое основание, то ложь их учения сводится ко лжи их основания, т. е. ко лжи их одинакового логического принципа, и, следовательно: «не все, что есть, я знаю», или – "если я чего не знаю, то это не значит, что незнаемое и неисследованное не существует».

Отсюда ясно, что в первом своем основании для отрицания субстанциальности души материализм является вполне несостоятельным, – несостоятельным как в логическом своем принципе, так и в осуществлении этого принципа, когда на том же логическом фундаменте возникло другое, совсем противоположное материализму учение – идеализм.

Далее, одним из главных доказательств у материализма для отрицания субстанциальности души служит очевидная для всякого связь душевных явлений с физическими. На основании этой связи материализм утверждает, что психическая жизнь человека – не что иное, как продукт деятельности его физического организма. Это общее у материалистов положение требовало, однако, разъяснения, – и вот по вопросам: каким образом и какое место в организме человека является седалищем его психической жизни, чем обусловливается абсолютная зависимость духовной жизни от телесной? – создалась громадная психофизическая литература.

* * *

Рассмотрим же, как различные материалисты и физиологи определяют в организме человека место, от которого зависит вся психическая жизнь человека; как понимают они эту зависимость и чем доказывают справедливость своих взглядов.

Прежде чем приступить к детальному изложению взглядов различных материалистов и физиологов на данный вопрос, не лишнее разобрать их общее положение, по которому они, на основании постоянной связи психических явлений с телесными, утверждают полную зависимость души от тела. Данное общее положение материалистов подробнее можно представить так: «душевные явления существуют в связи с физическими и осуществляются только в материи и чрез материю. Мы и представить себе их не можем без материальной основы, без организма и нервной системы: они, по-видимому, материальны и по отношению к силам материи стоят, как следствие к своей причине. Самый простой душевный акт – ощущение есть движение в нервной системе, вызванное внешним двигателем и есть только это движение. Только эти движения и существуют в собственном смысле, как душевные. Если же ощущения, чувства и проч. … – кажутся нам чем-то особенным, нематериальным, существующим только внутри нас, то это обман, чистая иллюзия. Все это с прекращением деятельности организма исчезает бесследно и душа, как совокупность движений мозга, с прекращением этих движений, исчезает. Нет никакой души и что принято называть этим именем, то по существу своему призрак, обман, хотя и необъяснимый в своем происхождении; все это – отражение, тень, спутник материальных процессов деятельности материи».

Подобное заключение из наблюдений и опыта над физическими явлениями в их связи с психическими мог сделать только материализм, оставаясь верным своему логическому принципу: «чего я не знаю, того нет». Материалисту, как и каждому из нас, очень ясно действие тела на душу; это действие проверено рядом опытов и наблюдений; об этом же говорит вся физиология и этого никто не отрицает, кто только признает бытие материи. Обратное же действие, т. е. действие души на тело, не может быть доказано путем эмпирическим и вообще не может иметь другого свидетельства своей истины, кроме свидетельства простого, здравого смысла и внутреннего самонаблюдения. Эти же последние свидетели до того ненадежны и прихотливы, что в различные моменты могут показывать различное, особенно, если их показаниями будет пользоваться человек с вполне выработанным характером, желающий заставить свое внутреннее существо говорить так или иначе. Подобные опыты над своим внутренним свидетелем могут довести до того, что этот свидетель всегда будет говорить желаемое мною, и я не буду замечать самообмана. В таком, сравнительно печальном по отношению к материи, положении находятся доказательства существования души, как самостоятельного начала иной жизни. Только отрешенный от всякой тенденциозности и руководящий своим внутренним сознанием и здравым смыслом может вполне убедиться в самостоятельности бытия души.

Отсюда, имеющему указанный принцип материализма вполне естественно заключить, что существует только воздействие тела на душу, или что только душа находится в зависимости и притом полной от тела, что вся душевная жизнь – продукт различных возбуждений нервной системы.

Насколько верно подобное заключение – видно каждому, кто только отрешится от всякой тенденциозности и взглянет на дело прямо, при свете своего здравого смысла. Мне кажется, что подобное заключение материалистов равносильно тому, как если бы кто, видя какие-либо отдаленные предметы при свете луны и не видя их во мраке, стал утверждать, что не только самый акт видимости предметов зависит от луны, а и самые предметы – продукты действия луны – ее света. Подобное утверждение, однако, мы находим у материалистов: явления душевной жизни наблюдаются всегда в связи с физическими, т. е. при помощи последних они замечаются, как замечаются ночью отдаленные предметы при свете луны – это и только: больше никто не может ничего сказать. Материалист же, замечая только ту же самую связь физических явлений с психическими, заключает, следуя своему принципу, что психическая жизнь – продукт, или необходимое следствие деятельности физической природы человека. Здесь, как и везде, материализм пошел вопреки всяким логическим требованиям, сделав заключение гораздо шире, чем дано в посылках. Ведь в посылках только сказано, что психические явления наблюдаются всегда в связи с физическими, а уж каким образом отсюда можно вывести о безусловной зависимости первых явлений от последних и почему не наоборот – это понятно только материализму, как обладателю очень своеобразной, и весьма противоречащей здравому смыслу и опыту логикой: «чего я не знаю и в чем не могу вполне убедиться, то не существует"! Только с такой логикой и можно было мучить Галилея и заковывать Колумба! – Таким образом, ясно, что подобный вывод материалистов, как сделанный путем метафизическим и непроверенный опытом, который показал только связь психических явлений с физическими, ложен – и ложен со стороны логической, так как подобное утверждение может повести к самым нелепым выводам, вроде такого, напр., в весьма разреженном воздухе наступает тьма, а в сгущенном – свет, следовательно, свет – функция воздуха, – но подобного абсурда никто не станет защищать, а следовательно и указанный вывод материализма, как такой же абсурд, не только не может быть утверждаем, но подобное утверждение будет вопиющим противоречием здравой и строго-научной логике. Между тем, не смотря на такой видимый абсурд материалисты, а с ними и большая часть физиологов, настаивают на полной зависимости психической жизни от телесной и стараются целым рядом физиологических опытов подтвердить свое заявление.

Так, еще в XVIII в., знаменитый Английский физиолог Толанд в своих: «Lettres to Serena» (1704) и в своем знаменитом «Пантеистиконе» (1720) смело объявил, что «мышление, как и все вообще в мире, есть только телесное движение, привязанное к миру материи», что «оно есть чистый продукт мозговой деятельности». Французские энциклопедисты особенно сильно развили эти идеи. Так Дени Дидро подробно изложил их в своих сочинениях: «L’interprétation de la nature» (1753 г.). «Sur la matière et Diderot» (1770 г.) и «Entretien entre d’ Alembert et Diderot» (1769 г.). Те же воззрения развили: Кондильяк (сенсуалист) и особенно женевец – Бонне. Бонне пытался объяснить память предположением, что она есть остановка движения различных нервных волокон. Барон-Гольбах в своем сочинении «Système de la nature» (1770 г.), врач Де-ля-Метри в своих трактатах: «Histoire naturelle de l’âme» (1745 г.) и «L’homme machine» (1746 г.), и врачи: Кабани и Бруссэ, основываясь на необъяснимости взаимодействия между телом и душою при спиритуалистическом предположении, решительно отвергли всякое различие между телом и духом и отожествили мышление с нервным движением, считая его результатом деятельности нервной системы. Последняя мысль особенно развита Кабани, который в разъяснении ее пришел к заключению, что «мысль есть такое же отделение мозга, как желчь –отделение печени, а моча – почек». – То же мы видим в Германии. Все корифеи новейшего материализма, как то: Фейербах, Молешотт, Фехнер, Фогт, Бюхнер, Рейх – объявили, что душевные явления суть видоизменения мозга, что «все способности, которые мы называем душевною деятельностью, – простые функции мозговой субстанции» (Фогт); что «мысль – движение или преобразование мозговой материи» (Молешотт); что «мыслящий человек – только сумма своих чувств или родителей и кормилицы, места и времени, воздуха и погоды, пищи и одежды, звука и света» (Молешотт). Кцольбе в своем сочинении: «Die enstehung des selbstbewusztseins» (1855 г.) первый сделал попытку объяснить психические явления путем чисто-физиологического анализа, без опыта и наблюдения внутреннего. Так, напр., он объяснил самосознание, как «возвращающееся к самому себе направление внутреннего состояния», причем эта форма круговращения самосознания зависит от нервного движения, или точнее от кругового перемещения нервных волокон. В зависимости от этого перемещения нервных волокон он ставит образование внутренних представлений от чувственных восприятий, так как восприятия и представления, по его мнению, образуются не в одном и том же месте нервной системы. Наглядное объяснение этого перехода чувственных восприятий в представлении он изображает так:

a – … – b – … – d – …

«a« – клетчатая оболочка; остальное же – мозг с обозначением различных пунктов его различными буквами: b, c, d, e.

Чувственное восприятие, или образ из клетчатой оболочки »a« переходит в мозг и в пункте »b« получает то направление, которое называется сознанием, но на этом не останавливается, а идет далее и в пункте »С« снова выходит из сознания и бессознательно идет до пункта »Е«. На пути бессознательного движения от пункта »С» до »Е« образ получает механические условия для возникновения представлений о нем, которые, достигнув пункта d, являются сознательными и, по обратном выходе из » d » в "Е«, снова становятся бессознательными. Так образуются, по Кцольбе, из чувственных восприятий внутренние представления.

Таков взгляд у иностранных материалистов на психическую жизнь человека, как на продукт исключительно его физического организма.

Более видными защитниками подобного же взгляда на психическую жизнь человека у нас – в России явились: проф. Сеченов, проф. Соколовский и д-р – Зеленский. Сеченов в своем сочинении »Рефлексы головного мозга« (1866–1873 г.) старается подвести все психические явления под тип мозговых рефлексов, т. е. большего или меньшего сокращения различных частей мускульной системы и, таким образом, считает возможным объяснить все психические явления из одного только механического движения в нервах и мускулах, так как рефлекс – акт чисто-механический. Проф. Соколовский в своей »Речи о психо-физиологическом процессе, в применении к действию снотворных веществ« говорит: «сознание и мысль принадлежат высшей организации, но развиваются в виде особых колебаний из общих в природе движений». В другом месте он выражается: «психические акты образуются путем повторения рефлексов», … «эфир дал возможность определить явления химизма, магнетизма и самого сознания». Особенно сильно развил принцип физиологического объяснения психических явлений д-р Зеленский в своем сочинении: «Основы для ухода за правильным развитием мышления и чувства». Результат исследований автора тот, что психические феномены в сущности тожественны со всеми механическими процессами, т. е. представляют собою ничто иное, как частичное (молекулярное) движение мозговой и нервной массы. Душевные явления суть только «мыслевые тела», или как он еще их называет «интеллектуальные формации». Таков вкратце взгляд материалистов на психическую жизнь человека.

* * *

Теперь обратимся к чисто-естествознательным теориям и посмотрим, как они смотрят и объясняют связь физических явлений с психическими.

Большинство представителей новейшего естествознания и собственно физиология во взгляде на психическую жизнь человека примыкают к материалистам и утверждают, что мозг – седалище, или носитель психических сил.

Так, знаменитый Парижский физиолог – Флурань, делая различные опыты над большими и малыми мозгами, признал большой мозг носителем психической силы, а малый – регулятором движений человека и вообще животного. То же говорят: Лонжé, Ляйдесдорф, Штриккер и Гризингер. Вагнер сперва соглашался с Флураном, но потом целым рядом опытов доказал, что, и по снятии большого мозга, остается целый ряд психических явлений и что, следовательно, они не зависят непременно от большого мозга. Но, отрицая мнение Флурана и его последователей, Вагнер не отрешился от материалистического взгляда на психическую жизнь человека и ее носителем признал не мозг, а серое вещество, находящееся в обоих полушариях большого мозга между волокнами и покровами.

Знаменитый Венский физиолог Карл Людвиг признает, что «к условиям душевных явлений принадлежит, без сомнения, нормальное состояние большого мозга, так как здесь сходятся все нервные трубочки, служащие ощущению и произволу, и сильные повреждения большого мозга уничтожают душевную деятельность гораздо скорее, чем повреждение всякого другого органа». Определить же особенное место в мозгу, в котором возникает духовная жизнь, он считает невозможным и отвергает все методы, употреблявшиеся доселе для открытия «седалища души». Брокá в Париже с научной точностью констатировал два случая, показавшие, что способность слова или речи зависит от неповрежденности известной части больших полушарий. В обоих случаях были разрушены болезнью второй и третий лобные извивы левых полушарий и в обоих случаях следствием было то, что при совершенно непомраченном рассудке, свободной подвижности языка и других органов речи, – словом, при полном нормальном состоянии человека с указанным повреждением, способность говорить была потеряна. Вагнер подтвердил показание Брокá и со своей стороны прибавил, что вследствие разрушения Аммонова рога и его нижних извивов, произошло постепенное ослабление памяти, – забвение более близкого и далее вглубь прошлого. Отсюда он заключает, что способность воспоминания, столь важная в духовной жизни человека, привязана также в своем обнаружении к известной части мозга.

Нельзя обойти замечание теории Снелля, известной под названием «эквивалентности сил». Данная теория объясняет существо психических сил и их отношение к телесным аналогией с так называемой эквиваленцией сил. Снелль находит близкую аналогию между действиями физическими, принадлежащими собственно организму, и деятельностями собственно душевными. Как первые носят на себе отпечаток целесообразно образованного организма, так точно и последние отличаются от слепой природы своей целе-наставляющей деятельностью. Эта аналогия дает право Снеллю смотреть на физические и психические явления как на «эквиваленты внутренней и внешней работы» одной и той же силы, а не как на проявления двух самостоятельных сил.

Анализ организма, единство плана в его строении и вообще царящая во всем организме гармония послужили поводом для многих физиологов считать психические явления обнаружением одной причины, способностями, или модусами одной основной силы. Принцип естествознания таков, что никакая сила не может без материи существовать. Таким образом, возникает вопрос: в какой же материи скрыта или вмещается психическая сила? Признание многих атомов мозга носителями психической силы будет противоречить признанному единству психической силы и строя организма. Подобные затруднения при решении данного вопроса разрешились появлением новой теории или гипотезы, развитой Лотце – это гипотезы, признающей один атом мозга носителем психической силы, причем этот материальный атом, действуя вместе с другими атомами нервной системы, производить психические феномены.

Есть еще группа физиологов, признающая душу не материальным атомом, а своего рода током, или особым веществом, сродным световому эфиру, электрическим или магнетическим жидкостям. К числу таких физиологов принадлежат: Вагнер (неоднократно меняющий свои взгляды на душу, но в принципе всегда считающий ее чем-то материальным) и Вирхов.

Вагнер сравнивает душевную субстанцию с невидимой и невесомой жидкостью, которая проявляется вследствие соприкосновения двух разнородных металлов, между которыми она помещается. Вирхов, защищая взгляд Вагнера, говорит: «В самом деле трудно отрешиться от сравнения души со световым эфиром; для примера я могу указать на мускулы, которые, кроме свойственной им функции сокращения, освобождают еще теплоту; субстрат ее нельзя считать интегральной частью мускульного вещества, – однако, она со своей стороны имеет громадное значение для самих мышечных функций». – Бурмейстер доказывает, что «нервная и психическая силы тождественны и что психические явления суть только обнаружения сил и деятельности нервов». Шифф – новейший защитник чисто-материалистически-механического воззрения, отрицает всякое различие между психическими и нервными силами. Так, напр., он объясняет происхождение воли и хотения: «какое-нибудь раздражение действует на сетчатую оболочку и известным образом возбуждает головной мозг; ощущения, уже бывшие в мозгу, комбинируются с этим раздражением и производят вторичный рефлекс на зрительный нерв, в котором является теперь уже другой образ, независимый от первого; этот процесс может повториться несколько раз, подействовать на центры других чувств, на осязательные органы и, наконец, может произвести в нас образ движения нашего тела, а этот образ в свою очередь – другой, образ нашего состояния после движения. В том случае, когда все эти внутренние процессы, происходящие в нервной системе и обусловливающие друг друга, взаимно поддерживаются и подкрепляются, производя одно общее ощущение, которое отражается, согласно нашему представлению, на органах движения, – мы говорим, что мы захотели движения. Если же различные представления, включая сюда и представление движения, не настолько сильны, чтобы мгновенно отразиться на нервах мышц, если они кроме того ослабляются позднейшими представлениями, то мы говорим, что хотя мы и хотели движения, но решились оставить его по известным причинам. Чем больше мы узнали самих себя, тем вернее можем определить, какие ощущения должны примкнуть к возбужденному аппарату ощущения для того, чтобы принудить нас к тому или другому отраженному движению; чем более с другой стороны мы узнаем, что одно и тоже внешнее возбуждение может вести к весьма различным результатам, смотря по направлению, какое сообщает ему моментальное внутреннее состояние, и по комбинации, в которую оно должно вступить, – тем более мы обольщаемся воображаемой »свободой воли«. Но и самая »воля« есть «только ненаучная и фальшивая абстракция; истинная свобода человека состоит в том, чтобы отречься от нее и принести ее в жертву безусловному подчинению законам нашего внутреннего существа». – Весь этот взгляд держится на том предположении, что в организме есть «место», где встречаются различные одновременные впечатления, слагаются в известную сумму, и что этот суммарий может отсюда влиять на различные двигательные нервы тела. Это место – «нервный центр», в котором разные другие (подчиненные) нервные центры «сводятся к высшему единству». – Из представленного нами очерка взглядов материалистов и физиологов на психическую жизнь человека видно, что все они считают ее продуктом телесной жизни человека и разнятся между собою только в определении физического носителя психической силы.

Так, выше было сказано, что еще в XVIII в. английский физиолог Толанд объявил, что «мышление, как и вообще все в мире, есть только телесное движение, привязанное к миру материи», что «оно есть чистый продукт мозговой деятельности». Эта мысль проведена и у энциклопедистов. Основатель сенсуализма – Кондильяк и женевец Бонне защищают ту же мысль, причем Бонне старается объяснить память предположением, что «она есть остановка движения различных нервных волокон». Барон Гольбах, врачи Кабани и Бруссе отожествляли мышление с нервным движением, считая его результатом деятельности нервной системы. Кабани же особенно настаивал на том, что «мысль есть такое же отделение мозга, как желчь отделение печени, а моча – почек.» Все эти мысли и им подобные основываются на том, что таким путем легче всего объяснить взаимодействие между телом и душою. – Насколько состоятельно подобное объяснение с логической стороны мы уже высказали раньше, когда говорили, что данные говорят только о связи психических явлений с физическими и что из этой связи никоим образом нельзя вывести о безусловной зависимости души от тела, или наоборот. Что же касается того, насколько названные материалисты правы в своих утверждениях с физиологической точки зрения, – об этом лучше всего говорят они же сами, так как самые рьяные из них пришли к совершенно противоположным первым своим убеждениям результатам, так напр., Кабани в своем сочинении: «О первых причинах» совершенно отказался от своих крайне-материалистических взглядов на психическую жизнь человека и признал душу за особую субстанцию, которая лежит в основе всех психических феноменов. Врач Бруссэ последовал за Кабани и, подчинив сперва вполне душу телу в сочинении о сумасшествии (1828 г.), позже отказался от этого воззрения и даже вдался в противоположную крайность, примкнув к идеалистам. По следам Кабани и Бруссэ пошли многие из французских физиологов, особенно из так называемой Парижской школы. Итак, утверждение материалистов, будучи противным логическим требованиям, не устояло и пред данными опыта, показавшего только связь, а не безусловную зависимость двух родов явлений. – Тоже следует сказать и против корифеев материализма в Германии: Фейербаха, Мелешотта, Фогта (последователи Кабани), Бюхнера, Рейха и др., так как и они ничего особенного в сущности не высказали, а повторили мысли своих предшественников. Только Кцольбе является более оригинальным в сравнении со своими предшественниками и современниками. Мы уже видели, как он старался путем чисто-физиологического анализа объяснить психические явления. Для примера мы указали, как он объяснял образование из чувственных восприятий слишком туманно, заключает в себе много непонятного и лишнего. Неужели достаточно рассмотреть две петли, предлагаемые Кцольбе, чтобы понять, как совершается образование представлений?! – Прежде всего, две петли у Кцольбе являются с одинаковым качеством – сознательности, но с различными результатами: первая – сознательного восприятия, а вторая – представления. Результат второй петли зависит от бессознательного пути, проходимого сознательным восприятием к пункту «d», на каковом пути оно получает механические условия для своего превращения в пункте «d» в представление. Почему же чувственное восприятие, нуждаясь только в сознании себя чувствующим субъектом, чтобы сделаться представлением, не может сделаться таковым в первом пункте «b», или в момент первого сознания его, и для чего ему совершать еще бессознательный путь от «с» – до «Е»., чтобы в пункте «d» получить то же сознание и здесь сделаться представлением?! Единственное объяснение этой непонятной тавтологии у Кцольбе мы находим в его мнении, что на пути от «с» до »Е» чувственное восприятие получает механические условия для своего превращения в пункте «d» в представление. Но что это за механические условия Кцольбе не определяет, а так как с другой стороны для образования из чувственных восприятий внутренних представлений нужно только сознание чувственных восприятий, то, очевидно, дальнейший путь чувственного восприятия от «с» до «Е» лишний, а первый его физиологический путь от «а» до »b», по свидетельству самого Кцольбе, не может объяснить акт превращения чувственного восприятия в представление. Следовательно, чисто физиологическим путем нельзя объяснить процесс образования представлений из чувственных восприятий. Нелепость подобного наглядного объяснения, или физиологического анализа психических явлений, хорошо оттенена Мейером, который говорит: «я не нахожу никакого смысла в этом способе наглядного объяснения, так как вообще нелепо говорить о наглядных понятиях вместо рассудочных. Наглядное понятие для меня есть слово, с которым решительно нельзя соединить никакой мысли». – Из физиологов материалистов в России мы указали на Сеченова, Соколовского и Зеленского. По мнению Сеченова, всякая психическая деятельность может быть сведена в конце концов на мозговой рефлекс. Но каждый рефлекс состоит из трех частей: а) возбуждения чувствовательного (центростремительного) нерва, б) состояния этого нерва и с) возбуждения двигательного (центробежного) нерва и вызванного им движения соответствующей мышцы или группы мышц. Отсюда всякое душевное явление слагается из трех частей, которые Сеченов называет: началом, серединою и концом мозгового рефлекса.

Но рефлекс, т. е. соединение возбуждения чувствовательных и двигательных нервных трубок, может, по свидетельству знаменитого Венского физиолога – Карла Людвига, являться и без ощущения, – отсюда неверно положение Сеченова, что всякая психическая деятельность может быть сведена на мозговой рефлекс, или как говорит Карл Людвиг: «в силу сказанного неверно то положение, что будто бы физиологическое соединение действий нервных трубок в головном и спинном мозгах есть условие ощущения». Следовательно, Сеченов не прав, даже и с физиологической точки зрения. Что же касается Соколовского и Зеленского, особенно последнего, то они проводят мысли из теории чисто-материалистически-механической, по которой психические явления в сущности тожественны с механическими процессами. Самым видным представителем этой теории является Шифф, и с ним мы будем иметь дело ниже.

Теперь обратимся к разбору взглядов на психическую жизнь человека представителей физиологии на западе. Мы уже сказали, что знаменитый Парижский физиолог – Флуран, и с ним: Лонже, Ляйдесдорф, Штриккер и Гризингер, признали большой мозг носителем психической силы. Вагнер признал таковым носителем психической силы серое вещество, находящееся в обоих полушариях большого мозга между его волокнами и покровами. – Брока, а с ним и Вагнер подтвердили рядом опытов ту мысль, что психические явления в своем обнаружении привязаны к известной части мозга. Карл Людвиг признавал нормальное состояние мозга одним из главных условий душевных явлений. – Ясно, что все приведенные физиологии считают психические явления продуктом деятельности большого мозга, или какой-либо его части. Только Карл Людвиг несколько ограничивает деятельность большого мозга, считая нормальное состояние его только одним из главных условий душевных явлений.

Прежде всего, мы видим, что упомянутые физиологи сами не могут прийдти к соглашению по вопросу открытия «седалища души». В то время как одни из них: Флуран и др., признают носителем психической силы большой мозг, – Вагнер целым рядом опытов доказал, что, и по снятии большого мозга, остается масса психических явлений, что свидетельствует о независимости их от большого мозга. Но материалистические симпатии у Вагнера были настолько сильны, что он не мог отрешиться от материалистической тенденции и признал носителем психической силы «серое вещество». Насколько верно это положение видно и из того, что вскоре сам Вагнер изменил ему и примкнул к профессору Вирхову, отстаивая вместе с ним гипотезу нервного тока. Наконец, Карл Людвиг, отдавая дань своим материалистическим симпатиям, не мог признать большой мозг единственным носителем психической силы, а признал нормальное состояние большого мозга только одним из главных условий душевных явлений, причем навсегда отказался определить место в мозгу, в котором зарождается и откуда вытекает психическая жизнь и отверг все методы, употреблявшиеся до него для определения «седалища души». Такое разногласие физиологов бросает тень на беспристрастность их исследований и их утверждения теряют силы истины тем более, что есть физиологи прямо отрицающие возможность объяснить психические явления деятельностью большого мозга, или какого-либо вещества в организме человека. Так, например Вахсмут заявляет, что «ни один физиолог не может отрицать существенного различия психических явлений от других жизненных явлений человеческого организма», что «каким образом возникают в душе чувствования и представления при посредстве психического органа и что такое они суть – этого мы вовсе не знаем…… мы не можем даже подвергнуть демонстративному анализу мозг"… «не можем даже проследить психических болезней в связи с расстройством в питании или в отправлениях мозга». С мнением Вахсмута согласны видные физиологи: Миллер, Бишоф, Фолькман, Бурмейстер, Карл Людвиг и Вагнер (который, в силу печального состояния знания физиологией мозга, пришел к отрицанию зависимости психической жизни от него, а признал носителем души «серое вещество», – впоследствии он изменил и этому своему взгляду). Проф. Фикк говорит: «Пусть думают что угодно о связи души с телом; ощущение или восприятие во всяком случае будет процессом нематериальным». Если материализм и говорит, что ощущение – известное молекулярное движение в мозгу, то он может разуметь только то, что всякое определенное ощущение необходимо связано с известным движением в мозгу, или что каждый раз, как в области материальной происходит известное движение в таких-то и таких нервных элементах, в области бытия духовного является определенное ощущение сознающего субъекта. Механические исследования никогда не докажут или не проникнут далее тех молекулярных движений в центральных частях нервной системы, которые, по этому воззрению, сами суть только другая сторона ощущения или восприятия. С психологической точки зрения ощущение не представляется, подобно молекулярным движениям, которые служат ему основой, феноменом весьма сложным, требующим объяснения. Оно – акт простой и служит для объяснения высших психических явлений. Такими простыми актами психической жизни являются все ощущения отдельных органов чувств, и они не могут быть определены по своей чрезмерной простоте и ясности. И с физиологической стороны нельзя ожидать настоящего объяснения ощущения. Положим, что молекулярные движения, которые служат материальной подкладкой различных видоизменений ощущений, существенно различны между собою; положим, что они механике в точности известны; – все же никто не подумает, чтобы можно было когда-нибудь показать, почему одна форма движения вызывает душевное состояние, известное нам под именем светового ощущения, а другая – состояние существенно различного характера, именно – звуковое ощущение. Очевидно, совершенно немыслимо какое-либо отношение между качеством ощущения, данным во внутреннем опыте, и механическим характером какого-либо движения материальных частиц, будут ли они весомые, или невесомые и как бы их мы себе ни представляли. Чем объяснить различное качество ощущений, если движения, служащие, напр., для образования светового и звукового ощущений, в сущности одинаковы и тем только различаются, что происходят в различных сферах центральной нервной системы. Согласно с этими данными неврологии чувств знаменитый врач Гризингер говорит: «Из организации мозга – также нельзя понять и объяснить внутренние процессы представления и хотения, как и процессы ощущения».

Если же принять во внимание, что одни и те же возбужденные состояния нервов у людей с различным образованием порождают ощущение самых различных оттенков, затем, что у человека во сне, в состоянии опьянения, в так называемых душевных болезнях являются самые живые ощущения без соответствующих нервных возбуждений – это грезы, видения, галлюцинации, то может даже показаться, что ощущение – нечто независимое от нервов, что для происхождения его вовсе не необходимо нервное возбуждение, что нервы дают только один из возможных поводов к ощущению, одним словом они только возбуждают его.

Известный физиолог Гельмгольц доказал, что ощущение и нервное раздражение – периферическое или центральное – не одно и тоже. Он точно исследовал, что в момент, когда раздражение какого-либо нерва достигает мозга и возбуждает его, у нас не происходит еще непосредственно никакого ощущения. Это дает возможность заключать, что данный промежуток времени между нервным возбуждением в мозгу и появлением ощущения не может быть пустым, и что в это-то время и действует «тайный агент», превращающий нервное раздражение в ощущение, – агент, называемый нами душой.

Многие физиологи доказывают, что строение всех нервов (зрительного, светового, слухового и т. д.) одинаково. Это утверждение их наводит на мысль, что самим нервам вовсе не присуща какая-нибудь особенная, отличная от психической силы нервная сила, а что напротив душа пользуется ими, как органами проводящими, частью для того, чтобы посредством их приходить к сближению с различными внешними силами (с самой природой), проводит их воздействие к мозгу – центру их деятельности и там преобразовывать в ощущения: частью же для того, чтобы посредством их распоряжаться собственным телом, приводит к деятельности свои силы (психические) и именно – намеренные движения переносить от мозга к мускулам различных частей тела.

Из представленного разбора взглядов физиологов на психическую жизнь человека видно, что психическая жизнь не есть простая функция мозга или какого-либо вещества, а имеет свое собственное начало или бытие, независимое от нервной системы в своей жизни, – и что нервные возбуждения служат только поводом для возбуждения психической жизни. Мы видим, что физиологи, отстаивающие зависимость психической жизни от нервных возбуждений, не только не имеют прочных оснований для своего утверждения, но и идут в разрезе с данными самой же физиологии, заявившей в лице многих первоклассных физиологов о невозможности вывести психическую жизнь человека из какого-либо места в его организме.

* * *

Теперь перейдем к разбору различных теорий по данному вопросу. Прежде всего обратимся к теории Снелля, сущность которой уже изложена нами и потому в данном случае мы скажем несколько слов только о ее несостоятельности. – Смотря на физические и психические деятельности как на эквиваленты внутренней и внешней работы, данная теория слишком явно противоречит фактам. Можно согласиться, что «я не могу ясно мыслить, когда бегу изо всех сил, когда вообще в высшей степени напряжена мышечная деятельность», но заключать отсюда, как делает Снелль, что мышечная деятельность – эквивалент мыслительной деятельности, или что одна и та же сила проявляется внешним образом – в мышечной деятельности, а внутренним – в мышлении, и что поэтому, будучи занята одной деятельностью, она не может выполнять в то же время и другую, – отнюдь нельзя. Многие мыслители уверяют, что только во время прогулки, или бесцельного движения они сильно сосредоточиваются на одном предмете и достигают желаемых умственных результатов. С точки зрения Снелля каменщик никогда не вытесал бы камня для определенной цели, если бы он во время работы не сознавал ее цели. Эти и масса подобных фактов исключают всякую аналогию с так называемой «эквиваленцией сил». Ясно, что для различных психических и физических процессов существуют различные органы, из которых ни один не может заменить другого, выполняя каждый свою работу.

Известный врач Гризингер с физиологической точки зрения высказывается прямо против Снелля, когда указывает различные нервы для образования трех главных, – элементарных функций души: ощущения, восприятия и представления. Следовательно, ни с точки зрения психолога, ни с точки зрения физиолога о так называемой «эквиваленции сил» в применении к психическим процессам не может быть и речи, так как подобная аналогия идет в разрез с фактами.

За теорией Снелля идет теория или гипотеза Лотце, по которой носителем психической силы является один какой-нибудь отдельный атом мозга.

Данная гипотеза, как и теория Снелля, противоречит физиологическим фактам. До сих пор физиология не может указать такого пункта в мозгу, где бы различные нервные раздражения встречались между собою и производили бы ощущение. Если же нет одного пункта в мозгу как средоточия всех нервных раздражений, то гипотеза Лотце является чисто-априорной и с физиологической точки зрения, по меньшей мере, преждевременной, а то и прямо противоречащей данным физиологии. Далее, если бы упоминаемый материальный атом, носитель психической силы, был, то по самому существу своему, как материя, не мог бы ускользнуть от ножа физиологов и в случае его повреждения или удаления вся психическая жизнь должна была бы внезапно прекратиться. Но такого пункта физиология еще не нашла. Напротив, мы видели, что, по снятии всего большого мозга, а не только какой-либо части его, остается еще масса психических явлений. Это дало повод многим физиологом или совсем не признать большого мозга носителем психической силы (Вагнер), или низвести его в ряд лишь главных условий для возникновения психических явлений. Следовательно, участь теорий Снелля и Лотце, как противоречащих физиологическим фактам, одинакова: обе равно несостоятельны.

Теперь перейдем к гипотезе нервного тока, развитой Вагнером и Вихровым. Эти физиологи и их единомышленники считают душу своего рода током, или особым веществом, сродным световому эфиру, электричеству, магнетическим жидкостям. Против этого взгляда на душу можно сказать то же, что и вообще против материалистов, признающих носителем психической силы мозг. Ведь в сущности дело не изменилось, а произошла только замена одной материи другою. Добавим еще: каждая материя, говорит естествознание, состоит из множества атомов, следовательно, и новые, указанные данными физиологами, носители психической силы в сущности представляют соединение многих материальных атомов. Такому же взгляду на душу противоречит факт единого сознания, единичного ощущения и восприятия так, как если бы душа была одним из названных веществ, то каждое ощущение, восприятие и пр. должно было бы являться в ней во множественной форме, соответствующей множеству заключающихся в ней атомов. Этого вывода нельзя избежать и тогда, если предположить, что множество сходных ощущений, принадлежащих сходным между собою атомам душевной жидкости, сплачиваются в сознании в одно ощущение, подобно тому, как, не смотря на двойственность образов, отражающихся в обоих глазах, мы видим единичное. Сходные и одновременные ощущения, выходящие от одного и того же предмета, сами в себе множественны и раздельны.

Следовательно, само сознание – едино и тожественно, иначе указанное соединение и слитие невозможно. Недоставало бы того объединительного пункта, в котором сходятся и заодно воспринимаются ощущения. Они необходимо оставались бы множественными, потому что воспринимались бы и сознавались бы многими атомами именно в этой множественной форме.

Бурмейстер в своих взглядах примыкает к данным физиологам и ничего нового не сказать.

Остается сказать несколько слов о самом видном защитнике чисто-материалистически-механического воззрения на душу – Шифф. Он отвергает различие между силами физическими и психическими, подчиняя последние первым. Не говоря уже о том, что все факты Шиффа не суть факты с физиологической точки зрения, даже основа его воззрения – «место», где «соединяются в одну сумму различные одновременно действующие впечатления», – было бы возможно только в том случае, если бы они все встречались на одном пункте, – но такого нервного центра физиология не знает и он есть пустая фикция. Таким образом, все воззрение Шиффа, как опирающееся на мнимый фундамент, ложно.

Такова несостоятельность возражений материалистов против субстанциальности души.

И. Айвазов