Возвращение иудеев из плена вавилонского и первые годы их жизни в Палестине до прибытия Ездры и Неемии в Иерусалим

Содержание

Введение

Введение

Время пробуждения интереса к изучению послепленного периода иудейской истории. Постепенное развитие отрицательного взгляда на 1-ю книгу Ездры, как главный источник для восстановления послепленной эпохи. Mнение отрицательной критики касательно 1-й книги Ездры, как составной части единого обширного сочинения Хроник и Неемии (Паралипоменон + кн. Ездры и Неемии), времени происхождения книги Ездры, ее композиции и характере композиции. Указание моментов, говорящих в пользу единства книги, ее неповрежденности и важного исторического значения. Отрывочность нашего источника и его неясность в хронологическом распорядке событий. Краткие замечания о других источниках для истории начального послепленного периода: кн. пророков Аггея и Захарии, 2 книга Ездры и XI кн. «Иудейских древностей» Флавия. Определение задачи, метода и плана нашей работы. Перечень главнейших произведений по истории о послепленном периоде, имевшихся у нас под руками.

До конца 60-х годов XIX столетия послепленный период иудейской истории не привлекал к себе особенного внимания исследователей; последние отводили ему место лишь в систематических курсах по библейской истории, и за исключением работы Иоста: Die Geschichte des Judentums und seiner Secten. Leipzig. 1857 г., нам неизвестны еще какие-либо специальные труды, относящиеся к периоду послепленной эпохи. С конца же 60-х годов прошлого столетия интерес к изучению послепленного периода иудейской истории на Западе начал быстро пробуждаться, и в настоящее время наука обогатилась уже довольно значительным количеством трудов, имеющих своим специальным предметом послепленную эпоху. Поводом к возвышению интереса по изучению послепленного периода послужила оригинальная статья Шрадера – Die Dauer des zweiten Tempelbaues, напечатанная в журнале Theologische Studien u. Kritiken за 1867 г. Статья эта имела своей задачей доказать действительность основания второго храма во 2-й год Дария Гистаспа, а не во 2-й год по возвращении иудеев при Кире, как об этом говорит первая книга Ездры (3:8); подобное мнение Шрадера, естественно, являлось отрицательным положением по отношению к источнику 1 кн. Ездры и набрасывало тень на достоверность свидетельств этого документа. Сам Шрадер назвал свою статью Ein Beitrag zur Kritik des Buches Esra. С этого момента времени, хотя и не тотчас же, и начинают исследователи обращаться к изучению послепленного периода, параллельно с критическим изучением и главного для него источника – 1 книги Ездры. Но отрицательное мнение Шрадера касательно памятника – 1 книги Ездры – легло в основу дальнейших суждений об этом источнике; последний, в глазах критической школы, ронял все более и более свой авторитет, и ученые открывали новые и новые горизонты на состав и характер нашего документа. Гуанаккер, хотя и не согласился с мнением Шрадера относительно закладки храма во 2-й год Дария, но высказал сомнение касательно действительности хронологического распорядка в источниках событий прихода Ездры перед приходом Неемии и сделал попытку доказать факт первенства прихода в Иерусалим Неемии перед прибытием Ездры (Néhémie et Esdras. Une nouvelle hypothèse sur la chronologie de l’époque de la restauration. In le Muséon 1890. Louvain). Вскоре после Гуанаккера голландский ученый Костерс выступил с отвержением исторической достоверности свидетельства книги Ездры о возвращении каравана при Кире и совсем перетасовал события послепленного периода, поставив их не в градации источников: а) возвращение каравана, в) построение храма (1 gola) и с) постройка стен при Неемии, а в совершенно новом порядке: а) построение храма (оставшимися от плена), в) восстановление стен при Неемии и с) приход каравана с Ездрою (Die Wiederherstellung Israels in der persischen Periode, übers. Basedow. Heidelberg, 1895). После критики Костерса оставались лишь мемуары Ездры. Но через 2 года по выходе в свет труда Костерса (на голландском языке труд Костерса вышел в 1894 г.) английский ученый Торрей произнес решительный приговор и над мемуарами Ездры и Неемии, склонившись к отрицанию их подлинности и достоверности (The Composition and Historical Value of Esra–Nehemiah. Giessen. 1896 г.). В лице Торрея отрицательная критика источников послепленного периода достигла своего высшего пункта: это «Gipfel der Kritik», как справедливо выразился о положении Торрея один из новейших немецких комментаторов кн. Ездры–Неемии¹).

В виду подобного хода критики источников Ездры и Неемии, нам не лишне остановить свое внимание на первой части 1 книги Ездры (1–4 гл.), как обнимающей собой послепленную эпоху иудейской истории во взятых нами границах (с момента возвращения иудеев из Вавилона до прихода Ездры в Иерусалим). Мы коснемся в данном случае главных возражений, направляемых критическою школою против этого документа, и приведем существенные данные в пользу его целости и неповрежденности, оставляя более детальное рассмотрение возражений против частных свидетельств 1 ч. кн. Ездры и защиту последней до изложения самой послепленной истории².

По более распространенному мнению западных ученых: Евальда, Шрадера, Цунца, Берто, Бертолета, Гольцея и др. – 1 книга Ездры не представляет собой единого, самостоятельного произведения, а является непосредственным продолжением кн. Хроник и предпоследнею частью книги Неемии, т. е. она есть одна из частей довольно большого исторического памятника, расчлененного уже позднее на отдельные части: Паралипоменон, Ездры и Неемии. В подтверждение своего взгляда упомянутые ученые приводят свидетельства характера стилистического и исторического. При чтении Шрадера, Берто, Бертолета и др. очень часто встречаются подобные замечания по отношению к различным местам кн. Ездры: «это хронистический стиль», «в этом видна рука хронографа» и т. д., причем сопоставляются целые выражения книги Ездры с книгою Паралипоменон. Тожество заключительного отдела 2Пар. 36:22–23 с началом 1Ездр. 1:1–3 дает также, по мнению отрицательной критики, одно из веских оснований считать книгу Ездры продолжением книги Паралипоменон. Исторические же свидетельства говорят главным образом за соединение книги Ездры с книгою Неемии. Указывают в данном случае на неупоминание талмудом автора книги Неемии, а также на некоторые кодексы и отцов церкви, соединявших книги Ездры и Неемии в одну книгу³. А если таким образом книга Ездры является лишь частью целого, а не целым, то и вопрос о времени происхождения этого памятника должен решаться в связи с вопросом о времени появления книги Паралипоменон и Неемии. На основании того, что в книге Паралипоменон сохранились генеалогические таблицы, простирающиеся за время Ездры, а в книге Неемии в списках первосвященников упоминается об Иаддуе (Нем. 12: 22), который был современником Александра Великого, полагают, что эти книги – Паралипоменон, Ездры и Неемии – произошли около 330 года⁴. Само собою уже понятно, что писателем книги Ездры в данном случае не может считаться священник и книжник Ездра, автор ее жил «после Ездры»⁵ и, вероятно, по своему иерархическому положению принадлежал к классу музыкантов иерусалимского храма⁶. А если автор книги Ездры был удален от описываемых ими событий довольно значительным промежутком времени (от истории, рассказываемой в 1-й части книги Ездры, 1–4 гл., на 200 лет, а от обстоятельств, записанных во 2-й, на 100 лет), то становится ясным и то, что он не был в собственном смысле автором книги Ездры, а лишь редактором, обработавшим находившиеся у него под руками документы. Отсюда же естественным является вопрос о достоверности показаний книги Ездры – степени их чистоты и неповрежденности. Вот на этот-то вопрос западная критика в лице многих своих представителей и отвечает отрицательно. Мемуары Ездры, находящиеся во второй части книги Ездры, признаются, за исключением Торрея, почти совершенно целыми и неповрежденными, 1 же часть книги Ездры считается большинством исследователей памятником, поврежденным и не имеющим ценного значения для восстановления послепленной эпохи. Иудаистическая тенденция, проникающая этот источник, ясно говорит за изменение документов, вошедших в его состав, а если редактор мог изменять материалы, которыми он пользовался, то, следовательно, не невозможно допускать, что автор давал место собственному измышлению и фантазии. Арамейский и еврейский тексты 1-й части книги служат будто бы подтверждением данного положения.

По отношению к 1-й части книги Ездры нельзя говорить о записках очевидца, а лишь об арамейском источнике (1Ездр. 4:9–6:18) и о комбинированном рассказе (1Ездр. 71:1 – 4:8 – 4:19 и др.). В том и другом случае хронограф одинаково недостоверен: он не понял своих источников⁷, пользовался ими свободно⁸, он «искажает факты осторожно и привычно, вымышляет главы за главами с величайшею смелостью, но, что более всего поразительно, его история не написана с целью самой истории, но в интересах крайне односторонне поставленной теории»⁹. Вообще нужно сказать, что литературная и историческая критика книги Ездры в настоящее время получила уже настолько определенный фон, что у некоторых исследователей можно находить реестры хронистического стиля кн. Ездры (у Гольцея по отношению к первой части S.S. 65–68, а у Торрея – ко второй), а Мейер касательно мнения об историческом значении 1-й части книги Ездры говорит: «в настоящее время все ученые критики согласны в том, что арамейские источники книги Ездры, которые даже в лучшем смысле заключают лишь грубо искаженное представление действительно происшедшего, не заслуживают доверия»¹⁰; историческое же значение комбинированного рассказа (1Ездр. 71:1 – 4:8 – 4:19 и др.) теперь в науке отрицается без продолжительных рассуждений. Неудивительно поэтому, если один из исследователей (Селлин) недавно довольно откровенно выразился, что, несмотря на значительное количество трудов, посвященных в последнее время разработке начального послепленного периода иудейской истории, возможно прийти к заключению о тщетности восстановления этого периода за недостатком определенных источников¹¹.

Повторим кратко существенные положения отрицательной критики против нашего источника и займемся их разбором. Книга Ездры – 1) не самостоятельное произведение, а часть обширного исторического сочинения (Паралипоменон + Ездра + Неемия). В пользу книги Ездры как продолжения книги Паралипоменон говорят: а) колорит языка тех и другой книг, в) сходство отдельных выражений и с) буквальное тожество конца 2 кн. Хроник с началом 1 книги Ездры, а за ее тесную связь с книгою Неемии ручаются исторические свидетельства: указание талмуда, некоторых кодексов и отцов церкви. 2) Генеалогические таблицы кн. Хроник и Неемии свидетельствуют о позднем происхождении этих книг (около 330 г.), а если книга Ездры – одна из составных частей их, то, следовательно, и она произошла в это время и ее писателем не был священник и книжник Ездра. 3) Как значительно удаленный от событий, рассказываемых в книге Ездры, писатель ее был лишь редактором документов, иудаистическая окраска которых и сам арамейский и еврейский язык источника говорят за свободное изменение их первоначальной чистоты и украшение фантазией; отсюда 1 часть книги Ездры (1–4 главы) лишена исторического значения и представляет собой памятник, вводящий в заблуждение исследователя послепленного периода, предлагая ему вместо твердого и непоколебимого основания зыбкую и тинистую почву.

В противовес высказанному мнению о книге Ездры, как части целого, мы утверждаем единство и самостоятельность этой книги, как отдельного, законченного произведения. Данные, на которые опирается критическая школа, вовсе на самом деле не такого характера, чтобы говорить безусловно за включение кн. Ездры в состав одного обширного сочинения. Нельзя отрицать общего сходства колорита языка книг Паралипоменон и Ездры, но это говорит лишь о том, что оба памятника представляют собой произведения послепленного периода, когда язык еврейский подвергся влиянию арамейского и утерял свою первоначальную чистоту; да и, в крайнем случае, можно говорить лишь об одном авторе тех и другой книг, но не об их первоначальном единстве. Этим объясняется и сходство отдельных выражений, понятных также и на почве однородности частных сюжетов первых и второй книг – в повествовании о культе, священнических чредах, праздниках и т. д. Что же касается тожества заключительного отдела 2-й книги Паралипоменон с началом книги Ездры, как одного из веских оснований к утверждению о первоначальном единстве этих книг, то над разрешением этого обстоятельства высказано много разнообразных, нередко остроумных догадок, однако оно не может быть толкуемо только в смысле единства данных книг. Один из наших исследователей, отстаивающих единство книги Ездры, так объясняет сходство конца книги Паралипоменон с началом книги Ездры: «повторение сходных стихов в двух местах более удобно объясняется из весьма возможного предположения, что книга Ездры есть непосредственное продолжение книг Царств... Ездра имел в виду продолжение истории иудейского народа, доведенную писателем книг Царств почти до половины вавилонского плена, и с этою целью было написано им цельное историческое произведение, известное под именем книги Ездры; затем, для восполнения пробелов книг Царств и по другим соображениям, Ездра взялся за написание нового произведения, названного LXX-ю книгами Паралипоменон, которое было доведено им до того пункта, с которого начиналось историческое повествование в первом его произведении, более или менее пространном, и поэтому он закончил кн. Паралипоменон словами начала книги Ездры. Сходные стихи таким образом являются с одной стороны приличным началом книги Ездры, так как служат исходным пунктом исторического повествования, а с другой – не менее уместны они также и в качестве заключения кн. Паралипоменон. Таким образом, и при написании книг Ездры и Паралипоменон одним лицом самостоятельный характер книги каждой не только не подрывается сходством начала первой и конца второй, но скорее подтверждается этим обстоятельством, потому что если допустить позднейшее разделение книг, то, нет сомнения, сходные стихи оставлены были бы только в одном месте»¹². Исторические же свидетельства, говорящие за соединение книги Ездры с книгой Неемии, не дают также решительного повода к заключению о книге Неемии как непосредственном продолжении одного и того же произведения Хроник и Ездры. Соединение книги Ездры с книгою Неемии, встречаемое в некоторых кодексах, может быть понято на почве разделения в каноне ветхозаветных книг по количеству букв еврейского алфавита. Применительно к 22 буквам еврейского алфавита и священные книги разделялись на 22; некоторые же отцы, насчитывая в еврейском алфавите более 22 букв (син и шин), соответственно этому, насчитывали и книг более, чем 22. Помимо того, мы встречаем и довольно ранние указания на обособленность книги Ездры от книги Неемии (у Оригена). Понять же факт довольно принятого соединения книги Ездры с книгою Неемии очень легко: книги Ездры и Неемии обнимают собой послепленный период, и книга Неемии продолжает историю этого периода с того момента, на котором его оканчивает книга Ездры. Единство и самостоятельность книги Ездры признает и западная ортодоксальная наука в лице, напр., Геферника, Кейля, Нетелера и др.

Если же книга Ездры представляет собой самостоятельный и законченный памятник, то отсюда, конечно, нет нужды решать вопрос о времени происхождения этого документа в связи с книгами Паралипоменон и Неемии; ссылка на генеалогические таблицы той и другой не имеет существенного отношения к вопросу о происхождении книги Ездры¹³. В самой же книге мы не встречаем положений, которые бы заставляли нас относить время ее происхождения после Ездры, как это думают Берто и др., и искать другого ее автора, помимо священника Ездры. Внутреннее единство книги, ее название, сохраненное историей, по справедливому мнению ортодоксальных исследователей, заставляют необходимо признать ее автором священника и книжника Ездру¹⁴, как об этом и свидетельствует голос древнего предания. При таком же признании мы, конечно, не можем говорить о значительной удаленности автора от описываемых событий: автор отстоял от обстоятельств, описанных в 1-й части книги Ездры, не на 200, а на 60, maximum 80 лет; что же касается событий, о которых он говорит во 2-й части своего труда, то он был их очевидцем, – это не мемуары Ездры, обработанные позднее мнимым редактором, а повествование самого Ездры о своей деятельности в Иерусалиме. Отсюда уже понятно, почему нельзя говорить о записках очевидца по отношению к первой части книги Ездры: Ездра не был непосредственным свидетелем начальной послепленной истории, каковым он является с 458 г. ее периода. Иудаистическая окраска гл. I–VI Ездры не может служить препятствием к признанию их подлинности; теократический характер нашего источника объясняется тем, что он «своей целью имеет в виду не повествование о всех событиях, как религиозных, так и политических, случившихся в описываемое им время, а только теократическое состояние народа по возвращении его из плена»¹⁵; не несправедливо библеисты утверждают, что почти весь рассказ 1-й части книги Ездры вращается около построения иудеями храма, притом теократическим характером запечатлена и вся ветхозаветная письменность. Священные книги «все проникнуты одним направлением и одним религиозным духом и точка зрения всех священных писателей строго теократическая»¹⁶. На вопрос же, не искажены ли под влиянием идеи теократии сырые материалы, внесенные в книгу Ездры, будет дан подробный ответ при разборе каждого из документов в отдельности. Теперь же скажем, что они оставлены историком в неискаженном по содержанию виде: автор, бесспорно, пользовался сырым материалом, его отношение к последнему было активное, но не произвольное, он располагал их соответственно своему плану, мог, конечно, и перефразировывать некоторые места источников, но содержание оставлял верным действительности и пользовался ими целесообразно, но не тенденциозно. Арамейский же язык документов, в котором критика усматривает почву для отвержения подлинности самих документов, их исторического характера, не является на самом деле основанием для этого отрицания. «Что источники написаны на арамейском языке», – говорит Мейер, – «это еще не аргумент против их подлинности, так как известно, что в персидском государстве арамейский язык был официальным языком во всех западных провинциях и даже далеко за границами семитического мира. Персидский же язык был лишь интернальным языком сношений чиновников друг с другом и двором, для объявлений же и прокламаций подданным он в силу своей непонятности был совсем неудобен. К царским рескриптам прилагались переводы персидского или, правильнее, арийского текста на языках двух главных городов царства – сузском и вавилонском. Но что было применимо к восточным провинциям, которые считались царями главною страною государства, не было пригодно для западных. В Египте к царским указам присоединялась иероглифическая версия, в Греции – греческий перевод. Итак, возможно, если Сирии или Малой Азии давался царский эдикт, то он имел и арамейский перевод»¹⁷. Следовательно, историк пользовался официальным переводом, который был присоединен к персидским документам. Списки с этих документов, по Мейеру, хранились в Иерусалиме в храмовом архиве; а что дошедшие до нашего времени документы являются арамейскими переводами с персидского оригинала, за это говорит нахождение персизмов в тексте, дающее повод «к благоприятному суждению о подлинности документов»¹⁸.

Признавая¹⁹ справедливым, что рескрипты Артахшашта IV, 17–23 и Дарьявеша VI, 1–12, как долженствующие быть объявленными, необходимо должны были и иметь переводы (арамейские), Велльгаузен недоумевает, как и каким образом могли быть известны иудеям жалобы, направляемые против них со стороны персидских чиновников: «персидские чиновники должны быть настолько осторожными, чтобы посредством двойного текста не делать известною жалобу иудеям, против которых она и направлялась»²⁰. Но в данном случае мы имеем дело с формою ведения государственных бумаг, формою, исключающею опасение, усматриваемое Велльгаузеном. Правда, Мейер считает интернальным языком сношения персидских чиновников с двором язык персидский, однако не невозможно предположение о присоединении к персидскому тексту донесений и версии провинциального – местного языка – в заевфратской области, конечно, языка арамейского. При том едва ли персидские чиновники могли опасаться известности текста жалоб на иудеев среди иудеев: сущность жалобы всегда была известна иудеям, так как предварительно шли расспросы персидских чиновников о том или ином деле (1Ездр. 5:3). Можно привести еще несколько догадок к объяснению недоумения Велльгаузена. Никель²¹, напр., предполагает, что текст донесения иудеи узнавали при помощи подкупов, каковое средство имело очень действенное значение в то время; можно также думать, что версии донесений не составляли секрета после получения на них ответа со стороны лиц, которым адресовались эти жалобы, или были принесены Ездрою из столичных архивов.

Что же касается написания в книге Ездры на арамейском языке помимо официальных документов еще и стихов, связывающих эти документы, и простого повествовательного рассказа о выступлении, напр., пророков Аггея и Захарии, об окончании и освящении храма (1Ездр. 6:14–16), то это скорее нужно объяснить целями автора, быть может, желавшего избегнуть по возможности пестроты внешнего колорита в языке рассказа, чем предположением о нахождении историком целого связного арамейского источника, из которого он заимствовал свои сведения о событиях послепленной истории²². Ездра сам составил историю послепленного периода на основании сырых материалов, а не передал нам сведения об этой истории из вторых рук – сочинения неизвестного, жившего до него автора²³.

Таким образом, если книга Ездры представляет собою самостоятельный памятник священной письменности, если она принадлежит перу священника и книжника Ездры, имевшего под руками источники и пользовавшегося этими источниками, то мы, конечно, имеем право утверждать целость и неповрежденность этого документа, арамейский язык не говорит против подлинности нашего источника. Поэтому мы должны признать важную историческую ценность 1-й книги Ездры. Последняя вместе с книгою Неемии, по справедливому выражению Евальда, «самые близкие и самые ценные источники, дающие нам возможность представить верную и связную истории того периода, о котором мы иначе ничего не знали бы»²⁴. Однако должно сказать, что эти источники, как замечает другой ученый – Генгстенберг, «не заключают полного исторического рассказа»²⁵. В справедливости положения Генгстенберга легко можно убедиться из рассмотрения содержания нашего источника. Вот общая схема первой части книги Ездры: в 1-й главе идет речь об указе Кира касательно освобождения иудеев и исполнении некоторых пунктов данного эдикта, во 2-й о списках возвратившихся из плена, в 3-й о сооружении жертвенника (1–3), праздновании кущей (4–6) и основании храма (7–13), в 4-й об отклонении иудеями самарян от постройки храма, препятствиях самарян ходу постройки (1–5), донесениях на иудеев царям Ахашверошу (6) и Артахшаште (7–23) и прекращении постройки храма (24), в 5-й о возобновлении работ по постройке храма и донесении на иудеев заречного областеначальника царю Дарьявешу (1–17), в 6-й – о справке из указа Кира, письме Дарьявеша заречному сатрапу (1–12), окончании храма, освящении его и торжественном праздновании иудеями пасхи (13–22). Эта неполнота источников, соединенная с отрывочностью изложения материала, немало затрудняет исследователя послепленной истории: краткость в изложении одних событий, слишком подробное повествование о других, перерывы, неожиданные переходы – вот характерные черты композиции нашего источника.

Но самым трудным вопросом при рассмотрении послепленного периода является вопрос о хронологии событий данной эпохи. Хронологическая проблема занимает одно из центральных мест в науке по изучению иудейской истории в послепленное время. Нам уже небезызвестно, что Шрадер оспаривает дату основания храма, Гуанаккер дату прихода Ездры и Неемии, Костерс даты построения храма, стен и возвращения народа, перетасовывая хронологическую последовательность этих факторов, составляющих зерно всей послепленной истории. Из самого источника трудно понять и определить хронологическое следование событий. Имена Кореш, Дарьявеш, Ахашверош и Артахшашта при не чуждой им, особенно последним, загадочности транскрипций стоят в нашем документе без обозначения дат их жизни, отсюда трудно определить и события, связываемые историком с этими именами. Прежде думали, что историк держался строго хронологического метода при изложении послепленной эпохи, почему сами имена Кореш, Ахашверош, Артахшашта и Дарьявеш считались именами царей, преемствовавших друг другу на персидском престоле – Кира, Камбиза, Лже-Смердиза, Дария и др., причем и сами события располагались по их царствованиям. Однако в настоящее время весьма справедливо наука склоняется к допущению возможности употребления историком логико-конструктивного метода изложения событий, следовательно, вопрос о хронологическом распорядке событий получает еще более острую форму.

Таким образом, наш источник, представляющий собою ценный исторический памятник для изучения послепленной эпохи, в то же время имеет и свои характерные черты, составляющие немалую трудность для исследователя: это отрывочность материала и неясность хронологического распорядка событий.

Помимо первой части книги Ездры, как главного источника для послепленного периода в его начальных границах, к источникам нашей работы необходимо отнести еще книги пророков Аггея и Захарии. Писания этих пророков имеют значение в освещении внутренней стороны жизни иудейской общины в царствование Дария Гистаспа и в вопросе о дате основания храма, решаемого со времени Шрадера наукою на почве сопоставления свидетельства книги Ездры с указаниями названных пророков. Относительно этих источников отрицательная критика не высказывает серьезных недоумений и не оспаривает их достоверности. Существуют, правда, попытки лишить самостоятельного, целостного характера книгу пророка Захарии с отнесением одной части к допленному времени, а другой к послепленному, но эти попытки не могут быть признаны справедливыми. Ссылка на отличие формы изложения второй части книги от первой, указание в ней на существование Египта, Ассирии не дают еще посылок к отнесению этой части к периоду допленному. Понятие языка – довольно субъективное понятие, названия же Египта, Ассирии могли быть употребляемы пророком и в смысле топографических пунктов, замыкаемых этими древними странами. Писатель книги Ездры называет, напр., Дария I-го царем Ассирийским (1Ездр. 6:22), однако это название не дает повода к предположению как о существовании во время Дария Ассирийского царства, так и к отнесению происхождения книги Ездры в допленное время²⁶.

К источникам меньшего достоинства для нашей работы необходимо отнести 2-ю книгу Ездры и близко примыкающую к ней в изображении данной эпохи послепленного периода XI книгу Иудейских Древностей Иосифа Флавия. Так как происхождение 2-й книги Ездры необходимо относить не ранее III-го века и так как данный источник представляет собой лишь «выбор из разных исторических ветхозаветных книг –Паралипоменон, Ездры, Неемии, Есфирь»²⁷, то пользование им со стороны историка должно быть осторожным. Еще более осторожно должно пользоваться показаниями Иосифа Флавия, положившего в основу своего исторического повествования о послепленном периоде иудейской истории свидетельства 2-й книги Ездры и нередко вообще прибегающего к услугам иудейского предания сомнительного характера.

После общего знакомства с характером наших источников и взглядами на них отрицательной критической школы нам уже нетрудно определить задачу и метод выполнения своей работы. Принимая в соображение отрывочность и неясность хронологического распорядка событий книги Ездры как главного источника для нашей работы и то, что западная наука ведет исследование послепленного периода иудейской истории неразрывно с литературной и исторической критикой данного источника, нашу задачу можно определить как посильное, связное восстановление послепленного периода с момента возвращения иудеев до прихода Ездры в Иерусалим на строго-критическом исследовании частных свидетельств источников. В последнем случае мы разумеем доказательство подлинности и неповрежденности свидетельства 1-й части книги Ездры, указаниe на хронологическое расположение событий послепленного периода в истории в связи с рассмотрением взглядов, высказываемых в настоящее время западною наукою как по отношению к литературной стороне памятника Ездры, так и его исторической ценности. Отсюда уже ясно, что главный метод нашей работы – метод историко-критический.

Что касается плана работы, то наше исследование соответственно уже хронологической проблеме, выдвигаемой в настоящее время наукою по изучению послепленной эпохи, будет двигаться по преимуществу в рамках хронологического следования событий²⁸. Частнее наше сочинение будет распадаться на две части. Первая будет иметь своим содержанием историю возвращения иудеев из плена, выдвинутую в настоящее время гипотезою Костерса и занимающую очень видное место в современной науке. Эту историю мы излагаем с момента освобождения иудеев до их прихода и поселения в Палестине включительно. Вторая часть будет относиться к жизни возвратившихся иудеев в Палестине с момента их поселения и до прихода в Иерусалим священника и книжника Ездры в 458 году со второй gola. Более подробный план первой и второй части в отдельности следующий:

ЧАСТЬ I.

Возвращение иудеев из плена вавилонского.

Глава I. Освобождение иудеев из вавилонского плена.

Глава II. Предводитель первого каравана освобожденных от плена иудеев и первый областеначальник персидской провинции Иудеи.

Глава III. Выступление иудеев из Вавилонии, их приход и поселение в Палестине.

Глава IV. Гипотеза Костерса о неисторичности факта возвращения иудеев при Kире и разбор этой гипотезы.

ЧАСТЬ II.

Первые годы жизни иудеев в Палестине по возвращении из плена до прибытия Ездры в Иерусалим 458 года.

Глава V. Отношение возвратившейся общины (haggola) к соседним народам. Устройство общины политическое и религиозное.

Глава VI. Сооружение возвратившимися иудеями жертвенника (537 г.) и основание ими храма в связи с историей его постройки до 2-го года царствования Дария Гистаспа.

Глава VII. Возобновление работ по постройке храма во 2-й год царствования Дария Гистаспа, история его постройки с этого момента времени до окончания включительно.

Глава VIII. Период иудейской истории от основания храма до прихода Ездры в Иерусалим (458 г.).

После общего замечания об источниках, задаче, методе и плане нашей работы считаем не лишним указать на те труды западной библейской литературы по изучению послепленного периода иудейской истории, которые у нас имелись под руками при писании настоящего исследования.

Литература западная.

(перечень трудов в алфавитном порядке).

Baudissin, Die Geschichte des alttestamentlichen Priesterthums. Leipzig. 1889.

Bertheau-Ryssel, Kurzgefasstes exegetisches Handbuch zum alten Testament: siebzente Lieferung. Esra, Nehemia und Ester. Leipzig. 1887.

Bertholet, Die Bücher Esra und Nehemia. Kurzer Hand-Conmenar zum alten Testament. Abteilung XIX. Tübingen und Leipzig. 1902.

Boehmer, Haggai und Sacharia zwei Propheten des Herrn. Neue kirchliche Zeitschrift. 1901. 9 Heft.

Cheyne, Introduction to the Book of Isaiah. London. 1895.

Ewald, Geschichte dos Volkes Israel. Göttingen. 1864. В. IV.

Geikie, The Bible by modern Light. Exile to Malachi. London. 1894.

Graetz, Geschichte der Israeliten von Tode des Königs Salomo zum Tode des Juda Makkabi. Leipzig. 1876. В. II.

Hengstenberg, Geschichte des Reiches Gottes unter dem alten Bunde. Zweite Periode. Von Moses bis zu Christi Geburt. Berlin. 1871. II Hälfte.

Hitzig, Geschichte des Volkes Israel von Anbeginn bis zur Еrоberung Masada’s im Jahre 72 nach Christus, im zw. Theileu. Leipzig. 1869.

Hoonacker, Nouvelles etudes sur la restauration juive apres I’exile de Babylone. Paris et Louvain. 1896.

Holzhey, Die Bücher Esra und Nehemia. Untersuchung ihres litterarischen und geschichtlichen Characters. München. 1902.

Hunter, After the Exile. London. 1890. p. I.

Keil, Biblischer Commentar über die nachexilischen Geschichtsbücher: Chronik, Esra, Nehemia und Esther. Leipzig. 1870.

Köhler, Lehrbuch der biblischen Geschichte alten Testamentes. Erlangen und Leipzig. 1893. II. Hälfte, 2 Theil.

– Weissagungen Sacharjas. Erlangen. 1861. Abth. I.

Kosters, Die Wiederherstellung Israels in der persischen Periode. Übersetzt Basedow. Heidelberg. 1895.

Kuenen, Gesammelte Abhandlungen zur biblischen Wissenschaft. Aus dem holländischen übersetzt von Budde. Freiburg. 1894.

Lange, Die propheten Haggai, Sacharja, Malachi, theolog homilet. Bibelwerk. Bielefeld und Leipzig. 1876.

Meyer, Die Entstehung des Judentums. Eine historische Untersuchung. Halle. 1896.

Nikel, Die Wiederherstellung des judischen Gemeinwesens nach dem babylonischen Exil. Freiburg im Breisgau. 1900.

Nowack, Hand-Commentar zum alten Testament. Die Kleineu Propheten. Göttingen. 1897.

Rosenzweig, Das Jahrhundert nach dem babylonischen Exile mit besonderer Rücksicht auf die religiose Entwicklung des Judentums, Berlin. 1885.

Schick, Die Stiftshütte, der Tempel in lerusalem und der Tempelplatz der jetzteit. Berlin. 1896.

Schrader, Die Dauer des zweiten Tempelbaues. Zugleich ein Beitrag zur Kritik des Buches Esra. Teologische Studien und Kritiken. 1867.

Stade, Geschichte des Volkes Israel. Berlin 1888. Th. II.

Seinecke, Geschichte des Volkes Israel. Gottingen. 1884. Th. II.

Sellin, 1) Serubabel. Ein Beitrag zur Geschichte der messianischen Erwartung und der Entstehung des Judentums. Leipzig. 1898.

– 2) Studien zur Entstehungsgeschichte der judischen Gemeinde nach dem babylonischen Exil. I. Der Knecht Gottes bei Deuterojesaja. II. Die Restauration der judischen Gemeinde in der Jahren 538–516. Leipzig. 1901.

Smend, 1) Die Listen der Bücher Esra und Nehemia Basel. 1881.

– 2) Lehrbuch der alttestamentlichen Religionsgeschichte. Freiburg und Leipzig. 1893.

Wellhausen, 1) Die Rücker der Iuden aus dem babylonischen Exil. Nachrichten von der Königl. Gesellschaft der Wissenschaften zu Göttingen, philolog.– hist. Klasse. 1895.

– 2) Israelitische und judische Geschichte. Berlin. 1895.

– 3) Gottingische gelehrte Anzeigen. 1897. Februar.

Torrey, The Composition and historical Value of Esra–Nehemiah. Giessen. 1896.

Русская литература.

Благонравов, Плен вавилонский и значение его в истории иудеев. Москва. 1902 г.

Болотов, Валтасар и Дарий Мидянин. Христ. Чтение, 1896 г.

Дорошкевич, 1) Хронология книг 1-й Ездры и Неемии. Христ. Чтение. 1886 г. Июль–Август.

– 2) Как составлены книги 1 Ездры и Неемии. Чт. в Общ. любит. дух. просв. 1891 г. Декабрь.

Ключарев, История ветхозав. священства до заключ. свящ. канона (2 полов V в. до P. X.). Ставроп. губ. 1903 г.

Олесницкий А. А. 1) Ветхозав. храм в Иерусалиме. Палест. сборн., вып. 13. Петерб. 1889.

– 2) Святая земля. Киев. 1878 г. т. II.

Рыбинский В. П. Очерки истории самарян. Труды Kиев. Дух. Акад. 1895 г. Март и д.

Яницкий, Происхождение и состав книги Неемии. (Прилож. к Орл. епарх. ведом. за 1881 г.).

N. – Вавилонский плен. Душепол. Чтен. 1874 г. Апрель.

– Состояние иудеев при персидских царях. Душеполезн. Чтение. 1874 г. Май.

Юнгеров, Общее историко-критическое введение в священные ветхозаветные книги. Казань. 1902 г.