протодиак. Сергий Голубцов

Троице-Сергиева Лавра за последние сто лет

Источник

Содержание

Сокращения Предисловие Часть I. Из жизни Лавры до ее закрытия в 1920 г. Письмо архимандрита Антония проф. С.К. Смирнову Забота митр. Филарета и архим. Антония о нищей братии Юродивый Филаретушка Похороны Московского митрополита Филарета Погребение И.С. Аксакова Празднование 500-летия со дня кончины Преподобного Сергия в 1892 году Картины из быта Лавры в 60–80 годах XIX века Замечания к предыдущему Из жизни двух иеромонахов Личный состав Лавры в начале ХХ века Начальствующие лица (перед закрытием Лавры) Начальствующие лица на Подворьях Лавры Духовники Лавры Иеромонахи о. Ипполит и о. Зосима О личном составе Лавры в 1917–1922 гг. Личный состав Лавры в 1919 году Архимандриты Всероссийские съезды монашествующих, бывшие в Лавре в 1909 и 1917 гг., и их итоги Первый Всероссийский монашеский съезд 1909 г. и его решения Всероссийский съезд ученого монашества Второй Всероссийский монашеский съезд II. Устройство местного, областного и центрального монастырских объединений. Распределение голосов за делегатов на Поместный Собор Праздничные дни в Лавре Сергиев день в Посаде Сергиев день в Посаде в l919 году Из дневника проф. А.Д. Беляева Посещения Лавры Царем Николаем II-м, в 1896 году, 22 мая В 1912 году, 1 июня При Юбилейном путешествии в 1913 г. Митрополит Вениамин (Федчевков) о торжествах 1913 года Закрытие Лавры в 1919–1910 гг. Часть II. Из жизни лавры после ее открытия в 1946 году Первые насельники Лавры – в 1946 году Памяти насельников Лавры последнего времени «У Троицы окрыленные» Послушник Константин Архимандрит Вениамин (Милов) Архимандрит Маврикий (Томин) Архимандрит Доримедонт (Чемоданов) Схиигумен Алексий Иеромонах Антиох Послушник Александр Архимандрит Филадельф (Мишин) Иеродиакон Даниил (Маланьин) Архимандрит Иоасаф (Альбовский) Игумен Тарасий (Мишин) Иеромонах Прокопий (Зинин) Иеромонах Пахомий (Уржумецкий) Иеромонах Никон (Преображенский) Архимандрит Антоний (Семенко) Монах Александр (Кумачев) Иероехидиакон Варнава (Зайцев) Схиигумен Стефан (иг. Агафадор Лазарев) Иеромонах Гавриил (Лихоманов) Архимандрит Дионисий (Садиков) Схиархимандрит Серафим (архим. Петр Семеновых) Архимандрит Феодорит (Воробьев) Игумен Марк (Лозинский) Протодиакон Феодор Юдин Архимандрит Алипий (Воронов) Архимандрит Серафим (Шинкарев) Схиигумен Савва (Остапенко) Монахиня Иулиания (Соколова) Архиепископ Сергий (Голубцов) Иеромонах Ростислав (Оборотов) Архимандрит Андрей (Крячко) Схиархимандрит Рафаил (Игумен Нил Кабанов) Иеромонах Мефодий (Кухар) Игумен Максим (Полянкин) Схиигумен Гавриил (Смирнов) Архимандрит Николай (Самсонов) Архимандрит Вениамин (Тощев) Игумен Никифор (Ртищев) Схиигумен Селафиил (иг. Зосима, Мигачев) Иероехимонах Моисей (и-м. Филадельф Боголюбов) 1. Основание монашества 2. Устройство Троице-Сергиевой Лавры 3. Должностные лица Лавры 4. Условия принятия в братство Лавры 5. Поведение новоначальных иноков 6. О духовном руководстве 7. О Богослужении 8. О трапезе 9. О келейном пребывании 10. О посетителях и о посещении келий 11. Условия отлучек из Лавры 12. Условия увольнения из Лавры Перечень лиц, постриженных в монашество Наместником Лавры – архимандритом Пименом (Хмелевским) в 1958–1964 годах Фрагментарные сведения о некоторых монахах Молитва преподобному отцу нашему Сергию чудотворцу  

 

Тропарь, гл.4

(поется с 25 сентября)

Иже добродетелей подвижник,/ яко истинный воин Христа Бога,/ на страсти вельми подвизался еси в жизни временней,/ в пениих, бдениих же и пощениих образ, быв твоим учеником./ Тем же и вселися в тя Пресвятый Дух,/ Его же действием светло украшен еси,/ но яко имея дерзновение ко Святой Троице,/ поминай стадо, еже собрал еси, мудре,/ и не забуди, якоже обещался еси,/ посещай чад своих,/ Сергие Преподобне отче наш.

Тропарь, гл. 8

(поется с 5/18 июля)

От юности восприял еси Христа в душе твоей, Преподобне,/ и паче всего вожделел еси мирского мятежа уклонитеся,/ мужески в пустыню вселился еси,/ и чада послушания в ней, плоды смирения возрастил еси./ Тем быв Троицы вселение,/ чудесы твоими всех просвятил еси приходящих к тебе верою,/ исцеления всем подая обильно,/ отче наш Сергие, моли Христа Бога, да спасет души наши.

Стихира, гл. 8 (по 50-м пс.)

Преподобне отче, Сергие,/ мира красоту и сладость временную отнюд возненавидел еси,/ монашеское житие, паче возлюбив,/ и ангелом собеседник (быти) сподобился еси/ и светильник многосветлый Российския земли,/ чудесми, якоже второе солнце, сияя,/ но всех нас поминай,/ совершающих священную память твою./ Мы бо чада твоя и овцы (словесных) твоих учений/ и тя на помощь призываем,/ просяще тобою прияти мир и велию милость.

Сокращения


архим. архимандрит прот. протоиерей
Б.В. Богословский Весник ПСТБИ Правосл. Св.-Тихон. Богосл. Ин-т.
Б.Тр. Богословские Труды ркп. рукопись
ГАРФ Гос. Архив Росс. Федерации свящ. священник
д. дело (единица хранения) схии-д. схииеродиакон
еп. Епископ Схим схимонах
ЖМП Журнал Моск. Патриархии С.Г. инициала автора
иг. игумен ТСЛ Троице-Сергиева Лавра
и-м. иеромонах ф. фонд
м. монах ЦГАДА Центр. Гос. Архив. Древних Актов.
м.п. машинопись ЦГАМО Центр. Гос. Архив Моск. Области
оп. опись ЦГИАМ Центр. Гос. Истор. Архив (Москва)
ОРГБЛ ͟ Отдел Рукописей Гос. Б-ки им. Ленина ЧОЛДПр Чтения Об-ва Любителей Дух. Просвещения
(ныне Росс. Гос. Библиотека – (РГБ))

Предисловие

Становление Великого княжества Московского, начавшееся в условиях татарского ига в самом начале XIV-гo века при князе Данииле и святом митрополите Петре, было ускорено при Московском митрополите Алексии († 1378) и благоверном великом князе Дмитрии Донском, нанесшем сокрушительный удар полчищам татар на Дону в 1380 году. Духовным вдохновителем этой борьбы был игумен небольшой монашеской обители, удаленной почти на 70 верст на северо-восток от Москвы, Преподобный Сергий Радонежский (1314/1315–1392). С той поры значение этой обители в духовной и гражданской истории Русского народа росло и ширилось. Монастырь стал постепенно духовным центром, главной обителью, Лаврой (с 1744 года) – для центральной Руси, в то время как для южной Руси значение духовного центра сохраняла Киево-Печерская Лавра. В начале XVII века Троице-Сергиев монастырь стал неприступной твердыней для польских интервентов, героически выдержавшей 16-месячную их осаду, а в 1682 и 1689 гг. послужил убежищем Петру 1-му, спасавшемуся от восставших стрельцов.

К молитвенному предстательству Преподобного Сергия, как Печальника и Заступника Русской земли прибегают все русские люди на протяжении вот уже более шести столетий.

Народные вклады и пожертвования бояр, князей и царей позволили создать уникальный комплекс монастырских храмов и зданий, собрать богатейшую ризницу, заключающую в себе разнообразную утварь, облачения, иконы и оклады к ним с драгоценными камнями. Художественным достопримечательностям Лавры посвящено немало изданий.

В предлагаемой же книге, рассчитанной на широкий круг читателей, дано собрание небольших очерков, почерпнутых как из дореволюционных изданий, так и из современных, а также архивных и самиздатских документов и трудов, дающих сведения из жизни Лавры прошлого и настоящего времени и об отдельных событиях, имевших в ней место,1 а также о некоторых ее насельниках.

Сборник довольно разнороден по характеру своего материала, как в силу своего содержания, так и в силу разных уровней и взглядов авторов помещенных в нем очерков. Мы не стремились дать какой-то иконописный или, тем более, елейный образ Лавры, а, по возможности, дать объективные сведения о ней в целом, также и о некоторых ее представителях. Сборник открывается очерками об архимандрите Антонии, наместнике Лавры, который под руководством Московского митрополита Филарета, ее священноархимаидрита, оказал наиболее значительное влияние на жизнь Лавры и ее быт в XIX столетии в течение почти полувекового своего пребывания в ней.

Представленные материалы свидетельствуют о том, что состояние монастырей (на примере Лавры) до революции было, не столь благополучно, как это кажется идеализирующим тогдашний образ жизни и монархический строй вообще. Многочисленность монастырей и особенно их большие размеры, по нашему мнению, вели к тому, что под их сенью часто укрывались лица, явно не монашеского духа, дискредитировавшие своим поведением высокий институт монашества в глазах мирских лиц. Бесправность народа в условиях крепостного права, да и в последующую эпоху – эпоху господства капитала в разных его формах отнюдь не способствовали нравственности народа, а отсюда – и его представителей в монастырских стенах.

причин падения нравственной жизни в монастырях и мерам ее исправления были посвящены прошедшие в Лавре съезды руководителей обителей в 1909 и 1917 гг. Их материалы, помещенные здесь в кратком изложении, заслуживают пристального внимания и в наше время.

Можно с отрадой отметить, что пока нынешний религиозно-нравственный уровень монастырей и Лавры, в частности, – весьма высок и стабилен за прошедшие почти полвека после открытия Лавры в 1946 году, как это в разговоре с автором утверждал один из ее духовных руководителей и старейших насельников архимандрит Кирилл (Павлов)2.

Архимандрит Кирилл

Это подтверждает и машинописная книга «У Троицы окрыленные» архимандрита Тихона (Агрикова), откуда мы заимствовали сведения примерно о трети лиц, представленных там. Они дополнены нами о позднее скончавшихся монахах из других источников.

Однако в самое последнее время, когда на Руси вновь «сатана стал править бал и люди гибнуть за металл», когда нам мысленно все чаще преподносится апокалиптическое число «зверя» – «666», как символическое обозначение этого «металла»,3 и нравственность населения стала катастрофически падать, как пала нравственность и Соломона, ситуация в стране резко меняется в худшую сторону, и иерархии Русской Православной Церкви и начальствующим монастырей не лишне, поэтому будет ознакомиться с материалами здесь представленными, и особенно с вопросами и решениями, прозвучавшими на монашеских съездах в 1909 и 1917 гг.

Иерархам и Руководителям монастырей, как и монашествующим, или желающим вступить на этот путь, небесполезно будет ознакомиться с Уставом Троице-Сергиевой Лавры, составленным Святейшим Патриархом Пименом в бытность его Наместником Лавры и дополненным и отредактированным его преемником, архимандритом Пименом (Хмелевским), впоследствии бывшим архиепископом Саратовским и Вольским (†10 дек. 1993). От него же автором получен и список постриженных им в монашество в бытность его наместником Лавры.

Правда, и этот Устав, возможно, потребует некоторой корректировки с учетом решений упомянутых монашеских съездов, так и с учетом местных условий для того или иного монастыря.

Автор выражает благодарность: А. Гукиной и Н. Симаковой за набор текста, И.И. Ковалевой за внесение редакторских правок, значительную часть которых мы сочли необходимым использовать, сотрудникам ПСГБИ О. Лифанову, Л. Тихонову, И. Ильяшенко и А. Постернаку за техническую консультацию и помощь в компьютерной верстке.

Часть I. Из жизни Лавры до ее закрытия в 1920 г.

Архимандрит Антоний Медведев

Середина 19-гo века для Лавры отмечена влиянием на ее жизнь Московского митрополита Филарета в преломлении такой незаурядной личности, какою был наместник Лавры с 1831 по 1877 год о. Архимандрит Антоний (06.10.1792–12.05.1877)4 Он, по словам профессора Духовной академии гг. Казанского5, был одним из замечательнейших лиц православного монашества. По воспоминаниям А.О. Смирновой-Россет, архимандрит Антоний «был побочный сын царевича грузинского6 и родился в его доме в Нижнем...» Его приемные отец и мать были из вольноотпущенных одной графини, и первый служил поваром.

При рождении он был назван Андреем Гавриловичем Медведевым, получил лишь самое элементарное образование,7 был весьма красивой наружности и очень самолюбивый; отец сделал из него лекаря и аптекаря и он служил в имении князя в селе Лысково Нижегородской губернии, где было много раскольников, ведших активную пропаганду против православия. Наслушавшись их разговоров и проповедей, Андрей весьма охладел к Церкви, и душа его мучилась настолько, что он лишился сна и еды.

В духовном становлении будущего архимандрита Антония в дни его молодости сыграло следующее событие. Однажды, с разрешения князя сопровождая одного заехавшего к последнему высокопоставленного гостя – больного генерала с женой – он с ними прибыл в Арзамас, где все остановились на постоялом дворе, причем им отвели нетопленную комнату, которую только что стали отогревать, затопив печь. Ночью, страдая от бессонницы, Андрей вышел на улицу и, услышав звук колокола одной женской обители, пошел туда, отчасти потому что он слышал, что в ней пребывает некая уважаемая юродивая Елена Афанасьевна. После утрени одна из инокинь указала ему келию Елены Афанасьевны, куда он вошел и увидел перед собой еще совсем молодую и красивую монашенку с распущенными волосами ниже колен. На вопрос ее, что ему угодно, он ответил, что слышал о ней много хорошего и зашел засвидетельствовать ей свое почтение. Она тогда взяла его за руку, поставила посереди келии и стала его обходить кругом и говорить:

«Какая мерзость на тебе, – указывая на фрак, – тебе нужно иметь длинную одежду, какая гадость, – указывая на его прическу, – нужно иметь посередине прямой пробор и длинные волосы».8

Потом подошла к столу и, взяв множество пряников и сухарей, набила ими его карманы, говоря: «Это твоим больным».

Он напрасно возражал, что у него лишь один больной (генерал). Когда Андрей вышел от нее и спросил одну монашенку о значении того, что Елена Афанасьевна ему сказала, та ответила, что Елена Афанасьевна говорила о том, что Андрей станет монахом. С досады он даже плюнул, услыхав об этом. Придя на постоялый двор, он нашел всех в большом смятении: генерал и его семья угорели и их с трудом привели в чувство. Когда же им дали чаю, а он – сухари и пряники от Елены Афанасьевны, то их недомогания сразу прошли, что очень изумило Андрея.

По приезде в г. Муром он с семьей генерала зашел сначала в храм, где почивали мощи благоверного князя Петра и Февронии, а затем – и в храм Благовещенского монастыря, где находились мощи благоверного князя Константина с сыновьями. Когда все отлучились, Андрей, мучимый сатанинскими сомнениями, стал сдирать покровы с мощей и ощупывать их, надеясь открыть какой-нибудь «обман», но в это время вернулся дежуривший у мощей иеромонах, поднял крик на весь храм и хотел вызвать даже полицию. Лишь подоспевший генерал успокоил его и замял дело.

В следующем, по пути, городе Владимире, они вошли в кафедральный собор. Там они поклонились гробнице, где, когда­то лежали останки святого князя Александра Невского, а затем их подвели к мощам святого благоверного князя Глеба, о котором Андрею сказали, что он скончался совершенно юным. Ему страстно захотелось увидеть эти мощи, и он слезами и силой своего красноречия убедил одного священника открыть ему мощи. И когда тот с молитвой и трепетом открыл их, то Андрей был поражен их видом, ибо молодой князь был как живой с короной на голове. Прочитав мысли Андрея, священник сказал: не подумайте, что это восковая фигура, и, взяв руку князя, поднял ее, а потом попросил поцеловать ее. Более того, он предложил Андрею преклонить голову и на нее возложил десницу святых мощей. Что с ним произошло в это мгновение, Андрей не мог объяснить: как бы огонь прошел сквозь него от головы до ног, и сердце загорелось неизъяснимой радостью, и он долго не мог придти в себя от потрясения и вышел из храма совершенно новым человеком...»9

Итак, постепенно Промыслом Божиим через несколько лет он был приведен в Саровскую пустынь, а через 4 года – в Высокогорскую обитель, верстах в пяти от Арзамаса, где в 1882 г. принял монашеский постриг. Уже через 4 года его поставили во главе этого монастыря. Одаренный от природы умом, пытливым и любознательным, юноша, вынужденный часто сопровождать других лиц в поездках по России, многому научился и из книг и из жизненных наблюдений.

В 1824 году, а по другим данным, в 1826 или даже в 1828 году, он, заехав в Троице-Сергиеву Лавру и Москву, имел случай побеседовать с Московским Владыкой Филаретом, на которого произвел глубокое впечатление, так по смерти наместника Лавры Афанасия (23 февр. 1831 г.) был призван на его место.

10 марта он был приведен к присяге на служение в должности наместника Лавры (в домовой церкви Московского митрополита), а 15-го числа посвящен по должности в сан архимандрита Вифанского монастыря.

Митрополит не ошибся в выборе своего наместника. Более того, он – весьма скрытный и осторожный человек – нашел в нем друга и духовного отца, без совета с которым ничего не делал в Лавре. «Митрополит Филарет, – пишет гг. Казанский10, – вообще не любил коллегиального управления, при котором нет прямо ответственного лица. Поэтому он желал, чтобы под его надзором управление в Лавре было сосредоточено в лице наместника. В этом отношении Антоний вполне удовлетворял его желание, имея в характере своем властительность и стремление действовать самостоятельно» (в противоположность предшественнику, который все предоставлял Духовному Собору Лавры и ее казначею).

В отличие от митрополита Филарета, архимандрит Антоний чуждался разных формальностей, но был вынужден постоянно считаться в этом отношении с митрополитом, настойчивостью и выбором благоприятной минуты, добиваясь согласия консервативно настроенного Владыки на нововведения в Лавре и в окрестностях ее. О. Антоний вскоре стал полным хозяином Лавры, окружив себя людьми, беспрекословно ему повиновавшимися, и лично входя во все мелочи.

Церковное богослужение он поставил на небывалую до него высоту в отношении торжественности, благолепия и разумного ее ведения; не будучи строгим ревнителем буквы закона, он приноравливался к потребностям богомольцев11. Учредил ряд новых служб и чтений.

Не без сопротивления митрополита, сделал теплыми Троицкий собор, Никоновскую, Духосошественскую и Смоленскую церкви (в дополнение к Трапезной и Зосимо-Савватиевской церквам)12. «Все церкви были возобновлены и благолепно украшены. Варваринская церковь была вновь устроена. К Смоленской церкви была устроена теплая паперть...» гг. Казанский добавляет, однако, что «нельзя сказать, чтобы о. Антоний обладал и тонким художественным чувством... но в некоторой степени уважал древности»13. В 1833 году была капитально отремонтирована лаврская крепостная стена и перекрыты заново все ее башни.

Воспользовавшись училищем, заведенным для мальчиков, обучил способных из них пению и образовал четырехголосный хор. «Введено было партесное пение. Но это нововведение, – замечает О. Казанский, – было, быть может, и косвенной причиной утери некоторых древних лаврских напевов. Теперь нет ни тех голосов, ни тех мастеров пения, нет и... напевов, какие в былое время восхищали душу...»14.

Благодаря о. Антонию в Лавре расширилось иконописание, был увеличен штат и оклады мастеров. Им было основано иконописное училище для мальчиков в 1839/40 гг., – по одним данным, по другим – в 1846 г. «была открыта»15 школа иконописания под руководством уже опытного к этому времени иконописца И.М. Малышева в помещении Донского (Варваринского) корпуса. Через некоторое время для этой школы было устроено более удобное помещение, и она была поручена иеромонаху Симеону. Малышеву же была построена особая мастерская, и его иконы вскоре получили широкую известность.

В 1841–44 годах о. Антонию удается реализовать свою мечту об уединенном ските, который он основал под названием Гефсиманского в загородной усадьбе на Корбухе; вслед за этим вскоре создаются его Пещерное отделение, Боголюбивая Киновия и Параклит.

О. Антонием был воздвигнут, можно сказать, целый комплекс благотворительных учреждений16. Благотворительность была главным в деятельности о. Антония, ибо он неуклонно следовал заветам столпов русского подвижничества: Преподобного Сергия, заповедавшего питать странников и нищих, соединив с этим обещание неоскудного существования Обители, и Преподобного Серафима – собеседником которого он неоднократно был и слово которого он записал на отдельном листе: «Будьте милостивы, к милости прибегайте и в словах и в делах и в помышлениях, ибо милость есть жизнь души. О милости и немилосердии суд приимем».17

По прибытии своем на пост наместника, о. Антоний увидел, что эта заповедь Преподобного Сергия в Лавре не исполнялась. Лаврские власти и даже митрополит Филарет опасались истощить на это средства монастыря. Архимандрит Антоний уже в 1831 году стал по временам предлагать трапезу странникам, а в 1832 году он устроил для паломников больницу. В 1833 и 1839 годах по случаю дороговизны хлеба он закупил большое количество муки для раздачи нуждающимся18. Постепенно пропитание нищих и странников получило при архимандрите Антонии прочную финансовую основу; были построены корпуса для Дома Призрения. О. Антоний часто лично наблюдал за качеством еды для призреваемых (см. в следующей рубрике).

Сам о. Антоний производил неотразимое впечатление глубиной и всесторонностью своих познаний, даром вдохновенного слова, чуткостью к нуждам ближних, и поэтому очерк его жизни, составленный П.Казанским, можно рекомендовать каждому, ищущему путей спасения и примера в духовном восхождении.

К сожалению, в жизни Лавры при о. Антонии было немало и таких явлений, о которых он отчасти знал, и которые тяжким бременем ложились на его душу, порой вызывая стремление покинуть этот высокий и одновременно тяжелый пост. Наиболее мрачная сторона, которая часто от него в какой-то мере скрывалась его помощниками, заключалась в том, что многие иноки имели лишь личину ищущих спасения, а на деле нисколько об этом не заботились. Другие монахи увлекались ложными учениями, измысленными разными самочинными учителями, впадали в прелесть, а потом и в пороки.

Твердо смиряя непокорных и нераскаянных, он был снисходителен к раскаивающимся, постоянно памятуя заповедь о. Серафима Саровского: «Будь не отцом, а матерью монахам... (надо) не бранить за порок, но исправлять его, ...раскрывая срам и гнусность его». Но тяжело порою отзывались в его душе недостатки некоторых иноков. «Я не требую, – говорил он, – особых подвигов, это дело добровольного произвола, я только требую приличия поведения»19. Однако, некоторые из начальных насельников монастыря, а также и из учеников школ, которым иногда потакали старшие монахи, пользуясь тем, что из-за большого их количества (возросшего при о. Антонии со ста почти до пятисот) за ними трудно было уследить, позволяли себе выходить и за границы приличия.

Тяжелое бремя управления Лаврой усугублялось еще более болезнью ног, давно мучившей наместника, не щадившего себя и выстаивавшего долгие службы, а в последние годы просившего выносить себя к службам на руках.

После своей блаженной кончины о. Антоний был погребен в притворе Духосошественской церкви, как бы в ногах у покойного митрополита Филарета, кончину которого он пережил тяжело, чувствуя себя осиротевшим.

Приложение (к примечанию 6).

Письмо архимандрита Антония проф. С.К. Смирнову20

Милостивый Государь Сергей Константинович!21

Взгляните снисходительно на мою мысль, не будет ли она достойна труда Вашего литературного.

Как в московских ведомостях, в северной почте, вероятно и в иных журналах печатаются современные Адресы и даже до сих пор продолжа[ю]ется. Высказывается в них русское сердце государю, и всему отечеству.

Мне думается, полезно бы было собрать все оные Адресы в один Сборник в виде свода. Тождественные мысли соединять с означением, какому принадлежат оне Обществу и губерниям.

Мысли и изъявления, хорошо рисующие особые чувства русских так цел[ь]но и ставить.

Ведь это изъясняет отклики ру[с]ского народа, как в настоящее время, так и дела грядущих времен.

В 16-м веке или вначале 17-гo скудные воззвания против преобладания Польши, мы сердечно ищем проявить и оне потеряны.

Мне кажется, такой Сборник будет драгоценным и полезным чтением для каждого русского. С помощью его каждый может поверить свои мысли и чувства – так ли он русский, как изображен в Адресах отклик истинно русских сынов Благословенной России.

Подумайте и употребите Ваш труд на это дело прекрасное и полезное для каждого русского, и я уверен, что Вы вознаградитесь живейшей благодарностью от каждого истинно русского человека.

Читать в газетах и повторять, а иногда и сличать – очень трудно и надо кучу листов иметь под руками с посторонними сведениями, а Сборник Адресов может быть не очень большою книжицею, даже настол[ь]ною, где желающему удобно пересмотреть и проверить разнообразие высказанного со своими мыслями, и приложить их к тому или другому Обществу.

Желаю получить ответ на мое пис[ь]мо к Вам остаюсь с искренним уважением и любовью к Вам навсегда

Лавры На. Архи. Антоний. Мая 23-гo дня 1863-гo года.

Забота митр. Филарета и архим. Антония о нищей братии22

Московский митрополит Филарет (1775–1867) имел самое участливое отношение к подведомственной ему Лавре, и через о. Антония и вместе с ним управлял ею. Они оба, как уже было упомянуто, особенно ревновали об исполнении заповедей Преподобного Сергия, основателя обители, и, прежде всего, о пропитании нищих и странников. Благодаря этому все приходившие в Лавру получали еду, питье, крышу над головой, баню, а уходившие – тридцать или сорок копеек на дорогу.

Прежде чем отправляться на трапезу, Владыка сам приходил в странноприимную и пробовал кушания из котлов и, благословив, уходил. В праздничные дни для паломников варились щи с рыбой, каша с молоком или маслом и подавалась большая белая булка23.

«Лишь только доходил слух о намерении Владыки посетить Лавру, странноприимная отмывалась, котлы чистились, и пища улучшалась, квас ставился не разбавленный, цельный, густой и здоровый для питья. Был, раз такой случай: впал смотритель странноприимной в искушение и вместо положенной для странников рыбы подал нарезанную ломтями редьку и квас, очень уж разбавленный водицею24. Владыка находился в скиту и раньше воскресенья быть, не обещался, а это был только четверг и какой-то церковный праздник. Только уселись странники за стол... как явился Владыка. Ужас охватил о. смотрителя; в смятении он поклонился в ноги вместо Филарета его келейнику о. Парфению. Высокопреосвященный нахмурился и спросил:

– Чем это у тебя пахнет нехорошо?

Но тот еще более растерялся и только говорил:

– Ры... ры... ры...

–Редька; а рыбу-то неужели ты один за всех скушал?

Смотритель был как в лихорадке.

– Парфений, дай мне попробовать квасу. – Квас оказался дрянным.

– Так вот что: вели, о. Парфений, сейчас принесть сюда братское кушание и квас, а братия пусть попостятся сего дня. Ты же, – обратился он к смотрителю, – отправься в скит и возьми с собою эту бочку квасу, и пей ее под присмотром о. благочинного, а до тех пор нет тебе выхода из скита».

Это событие было еще при построении скита. Далее В.С. Казанцев передает о Владыке еще ряд легенд, рисующих его заботу о меньших братиях, прозорливость и снисхождение к ним. В частности, одна очень престарелая и почтенная старушка, желавшая получить вспомоществование от митрополита Филарета, решила, как было принято, подать прошение в письменном виде. В Лавре ей попался навстречу студент Академии.

– Ты, батюшка, не сочинитель ли?.. Не напишешь ли, я тебе двухгривенничек дам...

– Не надо, бабушка, я так напишу.

И студент живо настрочил просьбу и вручил ей еще рубль на бедность... Когда дошла ее очередь, митрополит взял у нее из рук прошение и, пробежав глазами, возвратил, спросив:

– Кто это, бабушка, тебе писал?

– Умный человек, Владыка, дай Бог ему здоровья, и мне еще рублик на бедность дал.

– Ну, бабушка, вперед уж ходи ко мне без прошений. – И Владыка приказал эконому выдать старушке 25 рублей. В прошении было написано неизвестным балагуром:

«Ах, сею, вею, сею

Пишу просьбу Архирею.

Архирей мой, Архирей,

Давай денег поскорей...»25

«Да и гостиницы, – продолжает автор, – в те времена не были похожи на трактиры. Приезжал богомолец, занимал номер, жил сколько угодно, и клал за постой по усердию в кружку, и монастырь не был в убытке. Были случаи, что богомольцы жертвовали по тысяче заодно это, теперь же, при нумерной системе барышей больших нет. Люди благочестивые говорят, что прежняя братия надеялась только на помощь Преподобного, и всего было в изобилии, а теперь, когда стали надеяться на коммерческие барыши, то получился дефицит, и богатейшая Лавра, с управления ею покойным Макарием, осталась должной Николо-Перервинскому монастырю...»26

«У Святых Ворот при наместнике о. Антонии, – пишет В. Казанцев, – постоянно сидели массами странники, нищие, калеки, убогие, с чашками, на тележках. Отец Антоний был очень благосклонен к нищей братии и принимал все меры к тому, чтобы усладить их горькую долю, особенно калек; для защиты их от дождя и снега была устроена крыша; нищие постоянно пользовались от щедрот о. Антония хлебом, квасом, крупой, мукой и всем необходимым. В первый день Святой Пасхи покойный наместник после службы имел обыкновение христосоваться с ними и оделять красными яйцами. Около Успенских ворот была прибита дощечка с надписью: «Блажен разумеваяй на нища и убога, в день лют избавит его Господь»27. Но с кончиною Филарета и Антония порядки переменились, и нищих выгнали вон, так что теперь их почти не видно. Около Креста и по дороге в Вифанию в былые времена слепые нищие сидели в ряд и распевали духовные песни про Егория Храброго, Алексия человека Божия и про бедного Лазаря»28.

Юродивый Филаретушка

Описывая Лавру Филаретовской эпохи, нельзя не упомянуть о схимонахе Филаретушке. «Его имя было так популярно, – пишет В. Казанцев29, – что тысячи народа приходили просить его благословения. Он не был модным монахом нашего времени и не раздавал... фотографических карточек, не имел духовных детей из благочестивых старушек, благоверных жен и благонравных девиц... Он держался строго отшельнического направления и был пустынником в строгом смысле слова. Филаретушка, в мире – Филипп, происходил из крестьян Владимирской губернии Гороховецкого уезда, был женат и имел трех сыновей, которые жили с ним; а после его смерти жили при созданной им Киновии... Был безграмотен... ходил в рясе с широким кожаным поясом с четками и носил трость с медным голубем. При всякой встрече он произносил одну только фразу: «С ангелом». Первоначальное появление Филаретушки возбудило множество толков. Он поселился близ Лавры, где скит, и устроил себе келью на трех елях, за что зубоскалы из монахов прозвали его «Соловьем-разбойником». Но о. Филипп не обращал на это внимания и прощал все обиды и насмешки, направленные против него. ...Злых острот и всякой досады много приходилось переносить Филаретушке при жизни.

В Москве он как-то подвергся опале и гневу всесильного в то бесправное время губернатора графа Закревского, (...) пьяный фаворит которого, Розанов, бывший цирюльник, приказал арестовать Филаретушку и привести его в канцелярию для допроса и наказания графу, (который) стал кричать и топать на него ногами. Филаретушка, как передают, молчал.

– Знаешь ли ты, бродяга, кто с тобой говорит? Имеешь ли понятие, что я могу с тобой сделать?

–Все гадкое, на что ты и способен. Но знай, что над тобой тяготеет десница Господня и дни твои сочтены. Вопли разоренных тобою дошли до Судьи нелицеприятного; род твой стыдом поразится. Не будет до конца жизни покоя сердцу твоему, – ответил кротко, но с достоинством Филаретушка.

Граф побагровел и велел отвести дерзкого монаха. Если бы не заступничество Владыки Филарета, то Филаретушке несдобровать бы. Но смелые и правдивые слова, кинутые в лицо грозного деспота, разнеслись по Москве и принесли некоторую пользу. Вслед за этим произошли и перемены. Граф Закревский был по обстоятельствам, от него не зависящим, уволен от губернаторства: затем пошла ходить по городу история его дома, и людская молва назвала Филаретушку прозорливцем...

Проповедей Филаретушка никогда не говорил, но зато поучал словом чистым и удобопонятным для простолюдинов... Так, один из посетителей спросил его:

– Хорошо ли я делаю, что шестой год не исповедуюсь?

На это Филаретушка отвечал:

– Иди сейчас домой и шесть недель, а не годов, не умывайся, потом посмотри на себя в зеркало и скажи: хорош ли ты и как себя чувствуешь? Так и душа человека: чем долее не очищается таинством покаяния, тем более грубеет, черствеет и делается нечувствительной к состраданию и способной на все преступления30.

...Трудами и заботами покойного Филаретушки была выкопана у храма в честь Черниговской иконы Богоматери и укреплена стеною пещера с 12 кельями; он радел о преуспеянии работ, привлекал жертвователей и, в конце концов, был вместо успокоения от трудов, обнесен пред начальством и выгнан из скита завистливыми до его славы монахами.

Долго ходил Филаретушка, не имея где главу преклонить, пока не нашлась добрая душа в лице купчихи Логиновой, которая имела такую веру в Филаретушку, что соорудила для него киновию с церковью Боголюбской иконы Божией Матери с приделами в честь преподобной Матроны и святой мученицы Капитолины, которые и были освящены митрополитом Филаретом в 1859 и 1861 гг. Но и здесь недолго пришлось наслаждаться покоем Филаретушке. Киновия его была приписана к Скиту, а потом обращена в Лаврское кладбище.

На Филаретушку возвели вновь гнусную клевету, на этот раз, что он занимается подделкой кредитных билетов; он был изгнан и надолго, пока митрополит Филарет не позволил ему вновь водвориться в созданной им обители, где он принял схиму с именем Филиппа (это его имя до пострига) и до смерти не выходил оттуда.

Завершая очерк о нем, В. Казанцев говорит: «...покойный схимонах Филипп был очень глубокий мыслитель, он не был учен, но кто отнимет от него природный ум и правильное миросозерцание? Он не был и образован, но это не мешало ему правильно излагать мысли; он был безграмотен, но, тем не менее, силен в слове Божием и убедителен в изложении его...».31

Похороны Московского митрополита Филарета

Приведенные выше сведения говорят о пристальном внимании Московского Святителя Филарета (1782–-1867) ко всем сторонам бытия Лавры, с которой он сроднился еще во время своей юности, когда учился в Троицкой лаврской семинарии. В последующей жизни митрополита Московского Филарета32 было немало интересных, духовно-назидательных событий.

Одним из них было явление ему во сне умершего отца, который просил его «помнить 19 число». Поэтому Владыка служил по этим числам литургию, полагая, что в таковой день и последует его кончина. Наступило 19 ноября 1867 года. В этот день, рано утром, как всегда, владыка в своей Крестовой церкви отслужил литургию, чувствовал себя совершенно здоровым, и после приема посетителей отправился к себе в кабинет. Келейник о. Парфений доложил, что кушанье готово. Владыка ответил, что он позвонит, когда подать. Но звонка долго не было. Зайдя в кабинет Владыки, о. Парфений нашел его уже без признаков жизни около умывальника, опершимся двумя руками о пол...

Митрополит Филарет первоначально желал быть похороненным в устроенной им Гефсимании, но о. наместник Антоний в своем письме ему от 24 июля 1867 г. указал на неудобство этого места, т.к. туда запрещен вход женщинам (за исключением одного дня – 17 августа, ст. ст.), что было бы несправедливым лишать половину человеческою рода возможности молиться на его могиле и потому, по подобию его предшественников, избравших для своего вечного успокоения Лавру, просил Владыку дать согласие на пристройку специальной часовни с южной стороны к Духосошественской церкви, под которой и выстроить место его упокоения. Митрополит Филарет согласился. Но усердием почетною гражданина Цурикова вместо часовни была пристроена церковь во имя св. Филарета Милостивого с иконостасом в 5 ярусов, где были помещены как келейные иконы почившею, так и преподнесенные ему в день его юбилея 5 августа 1867 г.

После известия о внезапной кончине Святителя, последовавшей от апоплексического удара во втором часу пополудни 19 ноября 1867 г., вечером того же дня кипарисный гроб, сделанный еще при жизни Владыки, был отправлен из Лавры в Москву.

Тело Владыки до 23 ноября находилось в Крестовой церкви на Троицком подворье, куда шла масса народу для прощания. После заупокойной литургии, начавшейся в 10 ч. утра, тело было перенесено с торжественным шествием в Кремль (по Самотеке и Садовым улицам до Триумфальных ворот на Тверской к Иверской часовне и далее, через Красную площадь, в Кремль в Алексиевский храм Чудова монастыря).

Порядок шествия был принят следующий:

1. Впереди, как обычно – хоругвеносцы, за ними следовали:

2. Родные и священники с образами – Преподобного Сергия, Казанской иконы Божией Матери и четырех святителей Московских.

3. Четыре диакона с гробовой крышкой.

4. Чудовские певчие.

5. Выборные от всех городских сословий.

6. Члены Московской Общей Думы.

7. Городской глава и старшины городских сословий.

8. Чиновники консисторий в мундирах, наставники семинарий и училищ по два в ряд.

9. Духовенство (так же).

10. Иподиаконы, несшие награды, полученные митрополитом: 1) Золотую медаль в память освобождения крестьян, крест св. Нины 1-й степени, и наперсные кресты; 2–6) Ордена 1-й степени; 7) Докторский крест и крест от Александра I; 8) Панагии (от Государя).

11. Синодальные певчие.

12. Священники с Евангелием, запрестольным крестом и иконой Божией Матери.

13. Преосвященные архиереи.

14. Иеродиаконы с Крестом, лампадой и посохом Владыки.

15. Иеромонах с белым клобуком и с малым омофором на блюде.

16. Иеромонах с митрой, с крестом и омофором (так же).

17. Диаконы с трикириями (2), рипидами (2 – по бокам гроба), кадилами (6) и светильниками (4).

18. Гроб, который несли: 7 архимандритов (и 7 ассистентов), 18 протоиереев (и 18 ассистентов-священников). Архимандриты несли вначале (до Семинарии) и в конце (от Иверской часовни до Чудова монастыря). Остальное время – протоиереи и священники. При гробе по углам 4 лаврских хоругви (4 иеродиакона и 4 ассистента).

По дороге совершались литии перед Троицким и другими храмами на пути, у Иверской часовни, при встрече в Чудовом монастыре.

Шествие началось ровно в 12 часов дня и длилось около четырех с половиной часов, после чего в Алексеевском храме была отслужена панихида, закончившаяся в 6-м часу (повторена в 8 часов вечера).

На следующий день, 24 числа, была совершена заупокойная литургия, в 1 час дня – торжественная панихида с присутствием любимца Москвы генерал-губернатора князя Владимира Андреевича Долгорукова, Обер-прокурора Св. Синода Д.А. Толстого и других лиц.

В 6 часов вечера – заупокойное всенощное бдение по всей Москве.

В 8 часов вечера – торжественная панихида при гробе.

25 числа – после литургии, в конце которой ректор Московской Духовной Академии А.В. Горский произнес ·слово о почившем, тело для отпевания было перенесено из храма святителя Алексия в большую трапезную, где и было совершено отпевание митрополитом Арсением Киевским, тремя архиепископами, двумя епископами и прочим духовенством.

По окончании (в 1 ч. 45 м. дня) отпевания, исполненного певчими на оба лика (синодальными и чудовскими), под управлением регента Багрецова, тело осталось непреданным земле и непокрытым до 26 числа (Воскресения), дабы дать возможность желающим проститься со своим архипастырем. После отпевания все духовенство и почетные лица были приглашены на поминовение и обеденный стол в Мироваренной палате, что при церкви Двенадцати Апостолов. Вечером в 8 часов вновь была отслужена панихида.

26 числа после литургии, начавшейся в 8 часов утра в Чудовом монастыре, и после литии похоронная процессия с телом почившего направилась по заранее составленному церемониалу к вокзалу Ярославской железной дороги, которого она достигла в четверть второго часа дня33. По дороге в Сергиев Посад литии совершались на станциях Мытищенской и Хотьковской. В Сергиев Посад (станция «Троицкая») поезд прибыл в 5-м часу пополудни. Была совершена лития. Тело было встречено духовенством Посада и учащимися его духовных школ, организованными в крестный ход из Троицкого собора. Затем тело при пении ирмоса «Помощник и Покровитель» (Чудовский и Лаврский хоры) было торжественно перенесено в Лавру и поставлено в Троицком соборе. В Лавре в это время уже началось всенощное бдение.

27 числа (на 9 день) было отслужено 7 ранних литургий в разных храмах и 8-я, поздняя, в Троицком соборе с присутствием генерал-губернатора Москвы и других лиц. Затем состоялась поминальная трапеза (были накрыты столы на 230 лиц), затем – лития.

28 числа (на 10 день) после литургии в 1 час пополудни началось торжественно-скорбное погребальное шествие из южных дверей Троицкого собора вокруг него и церкви Преподобного Никона и затем направилось к недавно построенному храму праведного Филарета, в котором близ южной стены под средним окном была уже за месяц до смерти ископана могила и выложена кирпичом, в ней поставлен дубовый гроб, в который и опустили настоящий (кипарисовый) с усопшим, засыпан можжевельником и кипарисными стружками с эвкалиптовым деревом, накрыт чугунными плитами, засыпан затем белым песком, залит цементом и устлан мраморным полом. В простом и трогательном завещании, составленном еще в 1833 году и оставшимся без изменения, Святитель просил прощения у всех и посылал им свое благословение.34

Погребение И.С. Аксакова

Почти через 20 лет после описанных похорон Лавра видела в своих стенах еще одно высокоторжественное погребение, собравшее множество людей. На сей раз это были похороны мирского лица – а именно – выдающегося сына России, писателя и поборника за русские и общеславянские интересы – Ивана Сергеевича Аксакова (26.09.1823–27.01.1886), неоднократно сталкивавшегося в этой борьбе с царским правительством, часто пронемецки настроенным. Особенно мужественно было его обличение позиции царской дипломатии на Берлинском Конгрессе, посвященном пересмотру Сан-Стефанского мира, закрепившего было достижения Балканской войны, стоившей россиянам многих тысяч жизней, положенных за освобождение единоверцев от турецкого ига в 1877–1878 годах.

31 января 1886 г. в 7 ч. 55 м. вечера траурный экстренный поезд доставил тело покойного писателя и публициста на станцию Сергиева Посада и около 200 человек сопровождавших его родственников, друзей, знакомых и почитателей, среди которых были: генерал Черняев, известный черногорский воевода Пеко Павлович, попечитель Московского Учебного Округа, корреспонденты и другие лица.

Вслед за панихидой, отслуженной лаврским духовенством над гробом писателя в станционной зале 2-гo класса, городской голова Сергиева Посада профессор МДА Егор Васильевич Амфитеатров произнес несколько прочувственных слов в память почившему, и погребальный кортеж тронулся в Лавру. За святыми иконами несли более 60 венков от городов, разных· обществ и издательств и от частных лиц; среди венков выделялся серебряный венок на черной бархатной подушке от Славянского благотворительного общества. За ними шло несколько пар монашествующего духовенства, затем следовал гроб на катафалке, сопровождаемый массой народа.

При входе в монастырь35 процессию встретил ризничий Лавры архимандрит Афанасий. Тут была отслужена лития, после которой гроб понесли в Трапезную церковь, где после литии наместником Лавры архимандритом Леонидом было совершено всенощное бдение.

1 февраля в 8 часов утра ректором Академии протоиереем С.К. Смирновым в сослужении академического духовенства и в присутствии профессоров и студентов была отслужена панихида. В 9.30 архимандрит Леонид с братией начал заупокойную литургию и после панихиды в половине 12-гo часа состоялся вынос тела на могилу студентами разных учебных заведений в сопровождении архимандрита Афанасия. После литии и «вечной памяти» и положения гроба в могилу было произнесено немало речей в память почившего, среди которых выделялась речь, сказанная П.И. Горским-Платоновым, инспектором Московской Академии (МЦВ, 1886, 6:93).

«Ни по ком церковное торжество не было так велико, – записывает А.Д. Беляев в своем дневнике. – Из всех почти губернских городов идут телеграммы о торжественных служениях панихид по Аксакове... Жаль этого умного, честного и сильного духом и своим положением публициста и борца за идею славянства и за родные русские интересы... Вероятно «Русь» прекратится, а это будет пробелом в современной русской прессе́" (ОР ГБЛ ф 26. 1.15, л. 48).

Празднование 500-летия со дня кончины Преподобного Сергия в 1892 году

Празднование 500-летия со дня преставления Преподобного Сергия, назначенное на 25 сентября 1892 года36 вылилось в яркое торжество любви и почитания Преподобного русским народом по всей России. Во многих крупных городах был отмечен этот день особыми крестными ходами и молебствиями. Но особенно впечатляющи были празднования в первопрестольной Москве и в Лавре.

В Москве торжества начались 21 сентября37. В Успенском соборе в Кремле собрались почти все высокопоставленные лица во главе с генерал-губернатором, Московским митрополитом и викариями. Оттуда крестный ход направился через Спасские ворота, на Красную площадь, Никольскую улицу, Сретенку к Крестовской заставе; здесь часть духовенства сменилась, и городской крестный ход стал, по своей основной массе, так сказать, загородным, хотя и продолжал возглавляться московским духовенством и большой толпой москвичей, решившихся пешком идти до «Троицы». Эти москвичи выделили из своей среды знатоков церковного пения, которые и образовали хор, певший все время церковные песнопения.

К 6 часам вечера крестный ход достиг Больших Мытищ, где был встречен местным духовенством. Отсюда многие москвичи после всенощной уехали к себе домой, совсем или для ночевки, а большинство осталось ночевать под открытым небом. Порядок был образцовый, несмотря на колоссальный размер шествия, в котором участвовало от 60 до 150 тысяч человек. Дорога вся была посыпана песком и покрыта можжевельником. Следующие пункты ночевок были: Братовщина и Воздвиженское (близ Радонежа).

Утром 24 числа в 12 часов дня торжественное шествие показалось в Посаде на горе Волкуше, а вскоре оно было торжественно встречено у Святых ворот Лавры святителями во главе с митрополитом38. После торжественных служб, начавшихся малой вечерней в 3 часа пополудни и закончившихся на следующий день торжественной литургией, на которую прибыли многие высокопоставленные светские лица во главе с генерал­губернатором Москвы, был совершен торжественный крестный ход вокруг Лавры, в котором участвовали и высокие гости. Вся окрестность Лавры была усеяна народом. Так же как и в Московском Кремле, эта процессия была встречена полковой музыкой, игравшей «Коль славен наш Господь в Сионе». Крестный ход продолжался около часа.

После поздравлений, принимаемых от лица Лавры митрополитом, гостей пригласили к столам, накрытым в покоях Владыки39 и в Трапезном храме общим числом на 550 персон (по билетам). Затем туда же была пущена (но без билетов) вторая и третья очереди. Богомольцев и странников кормили во дворе за Трапезной церковью и около нового странноприимного дома, где было обслужено около десяти тысяч человек. К вечеру толпа на площади перед Лаврой стала редеть. Многие уехали в Москву поездами, которые, начиная с часу дня, отправлялись через каждые 15 минут. Усиленное движение поездов до Москвы было назначено на три дня: 24, 25 и 26 сентября. Другой полезной мерой в эти дни был запрет со стороны генерал­губернатора продажи спиртных напитков.

Вечером 25 сентября и утром 26 сентября вновь были отслужены почти столь же торжественно божественные службы и примерно в двенадцатом часу дня Московские святыни в сопровождении духовенства Москвы и москвичи отъехали специальным поездом в Москву.

В это же время в Московской Духовной Академии начался торжественный акт, открытый ректором архимандритом Антонием (Храповицким). Затем последовал доклад, написанный Е.Е. Голубинским и прочитанный И.Н. Корсунским за болезнью автора, об истории православного монашества. После этого студенты пропели стихотворение «Торжествуй, наша обитель». Затем последовала юбилейная речь профессора В.О. Ключевского о роли Преподобного Сергия в истории Лавры и России.

«Трудно передать впечатление от этой речи. Владыка милостиво благодарил автора, а когда преосвященные удалились из зала, раздался оглушительный шум рукоплесканий; публика не могла сдержать своего восторга...»40 Акт закончился пением тропаря Преподобному и трапезой41.

В самой Москве 25 сентября в Успенском соборе состоялась торжественная литургия, а затем торжественный крестный ход из Собора до часовни у Ильинских ворот вдоль коридора, образованного войсками Московского гарнизона с оркестрами военной музыки, игравшими гимн «Коль славен».

Крестный ход был и из Симонова монастыря на Сергиев пруд, где было совершено водоосвящение. В часовне у Креста на 1-й Мещанской, совершалось молебствие при большом стечении народа. По случаю празднества· в этот день все правительственные, и частные учреждения были закрыты, школьники были освобождены в Москве на три дня от занятий.

Торжественно был отмечен юбилей в Петербурге, Дерпте, Харькове, Одессе, Ростове, Ярославле и других городах. Сергиева Лавра получила много памятных подарков, и среди них фототипическое издание с подлинника Нового Завета, переведенного с греческого другом Преподобного Сергия – митрополитом Московским Алексием42.

Картины из быта Лавры в 60–80 годах XIX века

Известный духовный писатель и подвижник, епископ Игнатий Брянчанинов, недавно причисленный нашей Церковью к сонму ее святых, писал еще в середине прошлого столетия:

«С сердечным сожалением смотрю на неминуемое падение монашества, что служит признаком падения христианства. Кто приходит в монастырь? – Люди из низшего класса почти исключительно; почти все приходящие расстроили свою нравственность среди мира. Нет условий в самом народе для того, чтоб существование монашества продлилось...»43; и в другом месте:

«...Ослабела иноческая жизнь потому, что она находится в неразрывной связи с христианским миром, который отделяет в иночество слабых христиан...»44.

И Свято-Троицкая Сергиева Лавра в течение столетий из уединенной Пустыни Преподобных Сергия и Никона с их учениками превратилась в один из крупнейших монастырей России, в стенах которого одних штатных монахов числилось к началу нашего века более двухсот; Лавра стала в отношении быта одним из типичных русских монастырей, в котором находили пристанище не только люди, возлюбившие Бога и надеявшиеся в монастыре найти обстановку, отвечающую их духовным запросам, но и люди других типов, истинные мотивы поступления в Лавру которых сразу трудно было распознать.

Среди них были и те, кто в монастыре искал «успокоения от бурных страстей кипучей молодости или энергичной зрелости, иногда от скрытых ужасных преступлений из-за боязни принести публичное покаяние и наказание» и вся жизненная установка которых выражалась в часто повторяемых словах: «будет, пожил, пора и грех замаливать».

Были здесь и неудачники в жизни, «униженные и оскорбленные», потерявшие родных и близких и искавшие в монастыре подобие или семьи или товарищеского круга.

Для третьих монастырь был «злачным» местом, где можно было беспечально жить на всем готовом, где можно было тайно бражничать или скопить деньгу. Преимущественно, эта категория лиц своими проделками, часто ускользавшими от взоров лаврского начальства, в виду многочисленности насельников монастыря, и дискредитировала монастырь в глазах посадского населения. Из последнего сорта людей выдвигались такие честолюбцы и проныры, которые успевали захватить видные должности благодаря своему лицемерному наружному благочестию и подхалимству.

С большой правдивостью и весьма талантливо описывает быт Лавры и нравы ее насельников двух последних упомянутых нами категорий, правда, еще 60-х годов прошлого века, автор книги «Среди иноков», пожелавший в свое время остаться неизвестным45.

Отданный в Лавру 15-летним юношей, не умевшим порядком еще и читать, он, по мысли своего отца, должен был там научиться какому-нибудь ремеслу, поскольку отец не имел средств для образования сына после своего банкротства, которое он потерпел в торговом деле46. Заручившись рекомендательным письмом от своего крестного сына – князя Кропоткина – к наместнику Лавры Антонию, он без труда сдал в Лавру своего Володьку, которого там определили учеником в иконописную мастерскую, где он многого насмотрелся.

Уже с первых дней своего пребывания в Лавре, поселенный у монаха Агафоника, «доброго и болтливого человека, с которым, – пишет В.С. Казанцев, – я стал проходить курс своего книжного обучения и исполнять поручения относительно проноса крепких напитков. Ввиду трудности проносить их, потому что о. Антонием (наместником) была учреждена целая партия соглядатаев и надсмотрщиков, делавших обыски по келиям, а ученики, пойманные с вином, бывали нещадно пороты розгами, – мы выдумали оригинальный способ. С задней (западной) стороны Лавры с ограды около водосточной трубы спускалась бечевка, к ней подвязывалась тщательно обернутая посуда с вином в кульке; после запора монастырских ворот она поднималась на ограду и уносилась в келию. Страстью к этому отличались преимущественно рясофорные и послушники.

«– Эй, малец, – кричит бывало с ограды мой наставник, – привинчивай плотнее водчонку, а то оборвется».

Был и другой проносчик в Лавру: это юродствующий послушник по имени Елезвой,... который часто попадал за это на хлеб, «купоросные» щи и уксусоподобный квас в «Подмахрие»47, своего рода карцер, где кишели миллиарды насекомых. Название помещения произвели от подведомственного Лавре Махрищского монастыря, находившегося в верстах 30 к северо-востоку от Лавры во Владимирской губернии и служившего своего рода исправительной трудовой колонией Лавры для сильно провинившихся ее монахов.

Самым легким наказанием для провинившихся было «препоясывание жезлом», когда он кланялся по уставу в ноги о. наместнику, и в это время получал удар тростью вдоль спины; это было одно из самых легчайших дисциплинарных взысканий, практиковавшихся в то доброе, старое время. За то покойный о. Антоний никого не увольнял и не изгонял из монастыря, и даже заступался и преклонял на милость Владыку Филарета, если тот кого назначал к выключению из братий Лавры»48.

Целая галерея разных типов, «лишних людей» для монастыря проходит перед читателем в мастерском изложении В.Казанцева, человека также случайного для Лавры. Тут и доносчик Варнава и его друг, высокомерный и чванливый Аарон, которых часто прозывали Вараввой и Фараоном. «Варавва бе разбойник», – предупреждает один другого при приближении доносчика; или же запевает: «Положи, Господи, хранение устом моим и дверь во ограждение о устнех моих...» «Лобзанием ли предаешь мя, Иуда?» – говорил во всеуслышание о. Агафоник при уставном лобзании во время совместного богослужения или при встрече на трапезе.

Пригрелся в Лавре и послушник Лукашка, «Сорвиголова», и проходимец Антон Денежкин, и целый ряд униженных и оскорбленных в мирской жизни, надеявшихся найти здесь утешение и взаимопонимание, о которых повествует В.С. Казанцев. Но мы перейдем к повествованию об одном из духоносных старцев и его окружении.

Из жизни в Лавре иеромонаха Зосимы – братского духовника

Не совсем благополучная обстановка в Лавре в начале этого века нашла свое отражение еще в одном, рукописном сочинении, недавно, правда, напечатанном.49

Воспроизводим некоторые фрагменты.

«...Почти 10 лет прошло с тех пор, как поселился Захария в Лавре. Многих из его сверстников давно постригли50. Горело сердце Захарии любовью к Господу, ему тоже очень хотелось принять пострижение, чтобы в чине ангельском еще ревностнее всего себя отдать Богу. Да не возлюбили его многие из монахов. То время, в которое жил он в монастыре, было временем упадка подвижничества в духе монашеском. Некоторые были только по виду монахи, сами же жили совершенно мирской жизнью: заводили себе жен, ели мясо, объедались, копили деньги, не творили милостыни, молились только напоказ и лишь устами, совершенно не ревновали о том, чтобы сподобиться получить монашеские добродетели. Трудились мало, а некоторые совсем стали тунеядцами. А о цели христианских подвигов и вообще христианской жизни, о стяжании Духа Святого в сердце своем совсем забыли.

О Захарии так отзывались они: «Кабы ты жил, Захария, как люди, так давно бы был монахом, а ты святошу какого-то из себя разыгрываешь, все время молишься, никуда не ходишь, людей к себе принимаешь, кормишь их, даешь советы. Тоже еще... Вишь, какой нашелся...»51.

«... Бывали у о. Захарии тяжелые минуты, когда сердце его разрывалось от боли, когда помыслы, как черные вороны, врывались в голову и поглощали его внутреннее «я». Но подвижник, вооруженный молитвой, как смелый воин, мужественно боролся·с ними и не подпадал под их иго. Трудно было о. Захарии еще от того, что приходилось ему заботиться не только о меньших, но и о больших себя.

Был у него старец Николай, в схиме Никанор, у которого он и келейничал несколько лет. Захария заботился не только о внешнем благоустройстве келии и всех дел своего старца, но главным образом заботился о спасении души своего наставника, который имел несчастье копить деньги. Он с трогательной любовью умолял его раздать бедным свое имущество, чтобы о. Никанор смирился, раздал свои тысячи и все, имеющее какую­нибудь ценность, вещи. Смирился духом о. Никанор и исповедал своему келейнику о. Захарии все свои грехи и помыслы, хотя в это время о. Захария был только послушником. «Не я тебе старец, а ты будь мне старцем», – часто говаривал он. О. Никанор почил в мире о Боге, порвав все земные привязанности по настоянию своего молодого старца-келейника о. Захарии. Чем больше преуспевал в добродетелях молодой Захария, тем больше вооружался на него враг рода человеческого, нападая на него через ненавидящих подвижничество людей.

Те из монашествующих, которые своими грехами попирали свой сан, прямо видеть не могли о. Захарию, издевались над ним невыразимо, многие из их проделок немыслимо даже и описывать. Некоторые из них, видя его полную отрешенность от мира и живую веру, которая есть общение с невидимым миром, проникновение в тайны Божии и видение душ людских, боялись его, и, ненавидя, праведника, желали упрятать его куда-нибудь подальше.

«Ах ты, юродивый, еловая палка, несмысленный, не живущий как все, а святошу какого-то разыгрывающий», – такие и подобные им эпитеты так и сыпались на молодого, но стойкого подвижника, стремящегося к одному, в чем цель христианской жизни – к стяжанию Духа Святого.

Здесь описывается время крайнего упадка монашества, когда некоторые из монахов не сохраняли своих обетов и не отвечали своему ангельскому чину и даже не могли быть названы монахами.

Но наряду с таким печальным явлением, все же некоторые из монахов цвели и благоухали чистотою девства и всех христианских добродетелей, трудно им было и очень трудно. Одним из таких мучеников и был описываемый нами о. Захария.

Еще до получения им священнического сана, дали ему послушание келейничать у схииеромонаха о. Николая. Задумчивый, скучный был о. Николай. В келии у него было много вещей, обетов монашества он не исполнял. Любил прикопить денег. И не необходимые, а так, нравящиеся только ему, вещи загромождали его жилище наподобие того, как лишние вещи загромождают квартиры мирских людей.

Вот заболел схииеромонах Николай и заболел смертельно. Боже, что это была за жуткая болезнь! Он страдал как в аду и не так от физических болей, как от душевных и нравственных. Совесть его мучила так, что он кричал в голос от боли души:

«О. Зосима, убей меня, не могу больше мучиться!..»

– Старец, что Вы говорите, жизнь вечна, смерть – это утончение и углубление жизни души, еще тяжелее сделаете Ваши муки, если не сознаете своих грехов. Покайтесь пока не поздно, я вижу у Вас массу лишних вещей, отдайте их нищим. Да и необходимые для Вас вещи раздайте не жалея, все равно на земле Вам больше не жить. Кайтесь, творите милостыни, потому что нет милости не сотворившему милости... Блаженны милостивии, яко тии помилованы будут...»52

О. Зосима подал умирающему Евангелие приложиться, говоря: «Вам станет легче». Тот же бросил Евангелие на пол...

– Что это с Вами? Вы бросили на пол книгу, через которую Спаситель всегда говорит с нами, вокруг которой всегда летают ангелы...

Схииеромонах в каком-то отчаянии и как бы в бешенстве рыдал, рвал на себе одежду и стонал: «Ох, ох, ох, ты и не знаешь, какой я грешник, давай я облегчу свою душу и тебе, тебе принесу покаяние, а ты умоли за меня Бога, чтобы не мучиться мне там так, как мучаюсь здесь. О, что здесь за муки в сравнении с адскими муками, вечными, непристающими».

– Старец, я позову Вам духовника, и Вы покаетесь.

– Молчи, не хочу духовника, никому не открою душу, тебе только открываю, принимай покаяние, иначе я убью себя, я не знаю, что сделаю, я весь в огне геенских мук. Сжалься, сжалься, о. Зосима, хотя ты еще молод, а я старик, но когда ты будешь духовником, то отпустишь грехи мои, слышишь, я умоляю тебя.

О. Зосима покорился, но Боже, чего он ни выслушивал от старца. Грехов своих он не открывал из-за стыда и страха, а к Святым Тайнам приступал и причащался в суд и осуждение. Несчастный извивался, корчился от боли душевных мук. О. Зосима пал на колени перед образом Царицы Небесной и, обливаясь слезами, молил Ее о помиловании кающегося грешника. И обещал ему, если его кто-нибудь попросит еще раз за него (кающегося схимника Николая), отпустит ему грехи, когда он будет на то иметь право. А пока не поздно, он умолял его начать творить дела милосердия. О. Николай согласился и вскоре вся келия умирающего, все вещи, находящиеся в ней, перешли в руки нищих; все деньги, которые он копил всю жизнь, также были отданы неимущим. И старец тихо умирал, шепча покаянную молитву...53

...Посвящение Зосимы было совершено как бы Самим Господом, вопреки всевозможным препятствиям, которые ставили Зосиме ненавидящие праведную жизнь люди.

Незадолго до посвящения получил он письмо от своего духовника о. Андрея (Щеглова), в схиме о. Авраамия, который писал следующее: «Дружочек мой, я думал о тебе, что не придется тебе быть в сане, а выходит иначе. Сама Царица Небесная возводит тебя на первую ступень – в иеродиаконство, а, получив его, готовься ко второму – иеромонашеству».

Пришло время ему принять священный сан, и, вопреки ожиданию всех, совершенно посторонние люди начали напоминать начальникам Лавры о скромном монахе, которого Сама Царица Небесная предназначила принять посвящение.

Близ Сергиевой Лавры жила благочестивая полковница Екатерина Андреевна, жизнь свою посвятившая Богу. Ее все в Лавре знали и уважали. По внушению свыше, пришла она к наместнику и к другим начальникам и говорит: «Что это вы все обходите о. Зосиму, он больше всех достоин сана, а вы посвящаете мальчишек». Эконом на это ответствовал ей так: «Он на себя взял святость, а у нас в Лавре не любят святых. Был бы о. Зосима, как все люди, давно бы и иеромонахом был».

– «Ах, вы!.. – вскричала возмущенная Екатерина Андреевна, – Да для чего же вы и в монастыре живете, если святости не любите? Образ монашеский вы потеряли, жен заводите, пьянствуете, развратничаете…»

Вскоре после обличения Екатериной Андреевной лаврских монахов приехала из Шамордина монахиня, духовная дочь о. Амвросия. Ее внешний вид был грозный, в руках она держала громадную палку наподобие жезла. И жестоко обличала она начальников: «Ах вы, убийцы, вы убили о. Зосиму, посвятите его хоть теперь, пока он не отошел ко Господу. Он совершенно больной...»

Вскоре после этих событий о. Зосима получил вышеприведенное письмо от о. Андрея. Тут же посвятили его в иеродиакона, а через непродолжительное время – в иеромонахи. Рукополагал его преосвященный Трифон54, который давно знал о. Зосиму, уважал и любил его. После на него возложено было послушание быть общим лаврским духовником.

При пяти наместниках жил о. Захария в Лавре. При о. Антонин он поступил сюда и имел в то время послушание стоять у мощей Преподобного Сергия. При наместнике о. Леониде о. Захарию 4-гo апреля постригли в рясофор с именем Зосимы (как писал ему об этом, о. Андрей), и как предсказал ему старец о. Варнава: «Что не пройдет и года, как получит он мантию», и действительно, 9-гo марта о. Зосима и еще 9 человек были облечены в мантию.

Несколько суток они пробыли в церкви, приобщались, молились, а когда вышли, о. Зосима предложил новопостриженным сходить на поклонение к Черниговской Божией Матери и к старцу о. Варнаве.

Пять согласились идти, а пять остались дома, причем один из оставшихся очень грубо отозвался о старце, о. Варнаве: «Ну, для чего я пойду, что я буду делать у этого лживого пророка Варнавки?» – О, горе тебе, несчастный, – сказал о. Зосима и зарыдал. – Самый ты из всех нас несчастный. – Что случилось с этим монахом, имя его Наум, будет сказано ниже.

Итак, пять остались дома, наподобие нерадивых дев, и пять отправились в келию старца о. Варнавы. Всем очень хотелось получить наставление от него, но это было очень трудно, так как народу было у него очень много и далеко не всех он мог принять.

Отстояли они молебен у чудотворной иконы Черниговской Божией Матери, а потом, обратясь к о. Зосиме, стали просить его: «Умоли ты Царицу Небесную, чтобы принял нас всех старец о. Варнава, умоли Владычицу! Кроме тебя, кто к Ней ближе? Мы все знаем, что жизнь твоя проходит под Ее покровом, что ты каждое движение свое совершаешь с Ее благословения, что воля Ее и Сына Ее, Спасителя нашего для тебя все». О. Зосима сначала отказывался: «Что вы, я грешный, вы лучше умолите Царицу Небесную». Но просьбы были так сильны, что он уступил и взмолился Матери Божией: «Царица Небесная, Пречистая, допусти нас к старцу, пусть он примет нас, благословит и наставит каждого в отдельности. Пусть каждый узнает о себе то, что нужно ему знать, Царица Небесная, услыши нас!» После этой молитвы все направились к домику о. Варнавы. Старец вышел на крылечко, как бы поджидая монахов и, несмотря на огромную толпу, сказал им ласково: «Пожалуйте, отцы святые. О. Григорий, поставь самоварчик, напой этих великих старцев». Все, кроме о. Зосимы, поместились за столом. Он же, став в сторонку около комода, рассматривал крестики, иконы, которые старец раздавал посетителям.

О. Варнава обратился к нему со словами: «А ты, Зосима, где ни садись, все равно духовником всей братии будешь, несмотря на то, что позднее их получил мантию; зато всех переживешь и настанет время – ты один в Лавре останешься».

И действительно, о. Зосима, в схиме о. Захария, дожил до глубокой старости и·пережил почти всех своих современников, да и в монастыре Свято-Троицкой Лавры он жил дольше всех; когда всех монахов разогнали, о. Зосима не уходил из монастыря и вышел оттуда последним. «А из вас, отцы, трое кресты золотые будут носить, а двое протодиаконами будут». По слову старца так и вышло все. Действительно, спустя некоторое время двое из постриженных умерли в сане протодиаконов, а трое дослужились до золотых крестов.

Да, великий старец был о. Варнава. О. Зосима к нему лет тридцать за разными советами ходил, а потом часто поговаривал: «Я сам ничего не достиг, но видал многих, кто достиг».

Что же стало с тем монахом, который так грубо отозвался о старце, о. Варнаве? – Вот что постигло его. За ослушание начальству он был сослан в Николаевскую пустынь. Он совершенно не понимал пути монашествующих – что это непрестанный крест – распятие себя, отсечение своей воли – что это мученичество. Ослушание он не считал великим грехом против монашества, а потому счел себя несправедливо обиженным. Враг быстро захватил его неподготовленную к борьбе душу и довел его до отчаяния. Оставленный в мрачной, полуразрушенной келии Николаевской пустыни, он совсем обезумел, схватил нож, валявшийся на полу после чистки картофеля, и перерезал себе горло и, умирая тут же в страшных мучениях, хрипел и обвинял других в своей смерти. Когда об этом узнал, о. Зосима, то болью сжалось его любвеобильное сердце. Он очень тяжело пережил эту ужасную смерть55.

Обет нестяжания вовсю попирался многими монашествующими56. О. Зосима упрашивал не любить имений и отнюдь не копить денег. Был в Лавре монах о. Феоктист, он накопил несколько тысяч. Узнал об этом, о. Зосима и стал упрашивать его: «Зде собранное добре расточити. Раздай деньги неимущим, пожертвуй в церковь» и т.п. Послушался Феоктист, и после смерти его у него в келии осталось лишь 20 рублей. О. Феоктист с того света во сне явился о. Зосиме и просил его оставшиеся 20 рублей отдать нищим на помин души. А старец не знал об этих 20 рублях, так как не он, а другие жили в келии о. Феоктиста...

Был и еще в Лавре подобный монах, накопивший семь тысяч, и он не только никому не помогал, но даже и взаймы не давал ни копейки. О. Зосима знал, что гибель для души монаха, давшего обет нестяжания, попирать его и предаваться страсти сребролюбия. Сердце его болело за согрешающего брата и с любовью начал он убеждать его покаяться, говоря:

«Ты ведь через несколько месяцев умрешь, сотвори же милостыню». О. Сильвестр, так звали монаха, не соглашался.

«Покайся, дружочек, – уговаривал о. Зосима, – сотвори милостыню и тогда будешь в раю, молю я тебя, жалея и любя душу твою. Покайся, ведь ты скоро с ума сойдешь и умрешь».

Но все тщетно... Вскоре действительно о. Сильвестр помешался и летом умер. Вера у него была очень слабая. Как-то незадолго до смерти Сильвестра, старец предложил ему почитать акафист.

«Что ты, что ты, я баба деревенская что ли, чтобы акафисты читать?»

– «О, ты, кощунственно настроенный, – с грустью сказал о. Зосима, – разве не знаешь, что акафисты – это есть восторг и умиление душ человеческих перед величием святости и подвига». После смерти Сильвестр во сне явился о. Зосиме и душил его, показывая, как его душат и томят нераскаянные грехи, как ему тошно и тяжело на том свете. О. Зосима усилил за него молитву и милостыню57.

После наместника о. Павла, доброго, отзывчивого человека, водворился о. Товия. С грустью можно вспоминать начальствование о. Товии, – пишет автор цитируемой книги. – При нем вся духовная жизнь Лавры пришла в большой упадок.

Наместник о. Товия невероятно возненавидел о. Зосиму и систематически издевался над ним. Два раза через других покушался на жизнь о. Зосимы. Даже в малом и то о. Товия обижал о. Зосиму. Когда о. Зосима стал править череды, он отнял у него кружку58. О. Зосима служил бесплатно 15 лет59, о. Товия не выделял ему ни копейки. Но о. Зосима за все благодарил Бога. Молясь за врагов своих, он не осуждал их, сознавая, что через людей нападает на него сам диавол. Он жалел обидчиков и все больше и больше ненавидел исконное зло. Особенно враг ненавидит милосердие, а жестокий наместник о. Товия велел ниших в шею гнать.

О. Зосима с величайшею любовью относился к меньшим собратиям, видя в них Самого Господа. «Разве можно нищих гнать, это все равно, что Самого Христа гнать», – говаривал о. Зосима.

Подговоренный приятель о. Товии, Анфим, однажцы предложил о. Зосиме купить у ·него гардероб, последний отказался. Тогда Анфим попросил о. Зосиму помочь ему переставить гардероб. Анфим с невероятной силой толкнул гардероб в сторону о. Зосимы и тот всей тяжестью упал на него. О. Зосима оказался лежащим на полу под гардеробом. Тогда подговоренный монах нарочно начал давить о. Зосиму. «Что делаешь ты, убьешь ведь меня», – вскричал о. Зосима. Анфим в ответ на это захохотал каким-то дьявольским смехом. Хорошо в эту минуту вошел приезжий посетитель и помог о. Зосиме высвободиться из-под придавившего его гардероба. За этого своего врага, который вскоре сошел с ума и умер, о. Зосима прилежно молился. Через какое-то время увидел он во сне Анфима, который подошел к нему и стал целовать у него руку.

Незлобивый о. Зосима молился и об о. Товии, чтобы Господь смирил его и хоть немного одумался бы последний, чтобы не погибла душа его. Еще несколько раз покушались на жизнь о. Зосимы. Однажды вытащили из-под него лестницу и о. Зосима сильно расшибся. В бане окатили его кипятком... Всячески издевались над о. Зосимой, били, кто хотел и чем хотел... И когда о. Зосима спрашивал: «За что же вы меня бьете?», ему отвечали: «Чтобы ты не жил, как живешь, а живи, как все люди, не подражай святым, а раз в святые лезешь, то и бьем, святых всегда били». Доходили даже до того, что называли о. Зосиму сумасшедшим и делали попытку упечь его в дом умалишенных. «Что же, и в сумасшедшем доме есть Господь. Делайте со мной, что хотите, а я жить, по-вашему не буду. Я обязан слушать веления своей совести и жить по заповедям Божиим».

Невыносимо тяжело было о. Зосиме терпеть все эти напрасные нападки озлобленных врагов, своих же монахов. И пошел он к своему старцу о. Варнаве просить дать ему благословение перейти в другой монастырь.

«– Нет, – ответил старец о. Варнава, – нет тебе на это благословения, живи здесь, никуда не уходи, спасешься. Только не копи денег, не пей вина, не лечись».

И остался опять многострадальный о. Зосима в Лавре. Молитва о. Зосимы о недостойном, о. Товии была услышана. Случилось, что было полезно для о. Товии, он в 24 часа слетел с места. Его отставили приказом60. Смущению и огорчению о. Товии не было конца. Он постарался скрыть свой заслуженный позор, по болезни ушел за штат. Его так не любили в Лавре, что он не мог жить вблизи ее и уехал подальше. Побыв·немного в заштате, о. Товия начал смиряться. Два раза был он у о. Зосимы и со слезами просил прощения. Пришел раз в церковь, где служил о. Зосима, и спрашивает у пономаря: «Кто будет обедню служить?» – «О. Зосима», – ответили ему. – «Ну, так скажите ему, чтобы завтра подождал меня, в случае если я запоздаю, хочу на его службе причаститься». А в бытность свою наместником и в служение с собой не принимал. А тут опять в алтаре еще и еще раз просил прощения. Вскоре он принял схиму и умер.

После о. Товии наместником был о. Кронид. Он тоже неважно относился к о. Зосиме, но уважая его как старца, поставил духовником всей лаврской братии. При нем о. Зосима получил наперсный крест и набедренник.

Много, слишком много тяжелого приходилось переживать любящему сердцу о. Зосимы, смотря на падения братьев своих, и все больше и больше ненавидел он врага рода человеческого. А людей слабых, несчастных, больных, заблудших, измученных, все больше и больше любил. Он как мать принимал их в своей келии, утешал, кормил, ободрял и учил. И за то гнали его, запрещали принимать, но он исполнял заповедь Спасителя: «Да любите друг друга», не сходил со своего пути, несмотря на все камни, бросаемые в него. Во сне явилась ему Сама Пречистая Богоматерь и благословила принимать народ. Себя же всего он предал Господу, идя тесным и узким путем61.

Был у о. Зосимы в Лавре друг о. Ириней – архимандрит, человек высокой духовной жизни.

Однажды приходит он к о. Зосиме и говорит: «Друг, о. Зосима, пришел к тебе проститься и поисповедоваться. Ты подробней меня поисповедуй, почище, я завтра помереть хочу. Схожу за раннюю обедню, причащусь, да и помру».

– Что ты, о. Ириней, – говорит о. Зосима, – ты еще не стар, здоров, что за мысли такие нашли на тебя?

– Нет, я, верно говорю, завтра умру. Ты меня выручай, во втором пришествии будь мне защитником.

– Поживи еще, ты нужен многим.

– Нет, умру завтра, а ты живи и будь наставником, утешителем, молитвенником для страждущих, грешных, одиноких людей, будь отцом для сирот, калек, отроков и младенцев. Тебя Царица Небесная поставила на службу людям.

– Ириней, родной мой...

– Что говорю, то говорю, ты слушай, исповедуй в последний раз.

Трогательная исповедь и прощание друзей состоялись. Но все же у о. Зосимы не было полной уверенности в том, что действительно о. Ириней завтра Богу душу отдаст. Может быть скоро, но не завтра. Поутру, идя на свое послушание и проходя мимо келии своего друга архимандрита Иринея, о. Зосима увидел прислуживавшего ему послушника и с чувством глубокой любви к своему другу сказал:

– Передай другу моему, архимандриту Иринею, поклон от меня.

– Поклон передать ему? – смутился послушник. – Да друг твой уже на столе лежит. Причастился он на ранней обедне, пришел домой, я бросился ставить самовар; прихожу в его келью звать чайку попить, а он уж блаженный лежит, ручки сложив, у себя на кровати.62

...Был у старца еще дружочек в Сергиевой Лавре – это блаженный Николай. Замечательная это была личность. Фамилия его была Ивансен, Николай Александрович. Отца его звали Оскаром. Он переменил имя, приняв православие. Имя его матери – Наталия. Блаженный Николай по званию своему был военный, но недолго он был здоров. Тяжелый крест болезни нес он: заболев, он 40 лет не вставал с постели. Сначала он лежал на частной квартире, а впоследствии его перевели в монастырскую Богадельню. Родные его умерли, и ухаживать за ним было некому – всем он был чужой. Он мужественно терпел и молился. За его необыкновенное терпение и смирение Господь одарил его прозорливостью. О. Зосима стал к нему часто похаживать, и блаженный очень полюбил его.

Николай за 10 лет до революции предсказал, что царя не будет и что Сергиева Лавра будет закрыта, и всех монахов разгонят, и будут они жить по частным квартирам. О. Зосиме даже сказал место его будущего жительства: «В Москве жить будешь, и дадут тебе разоренное подворье монастыря. У чад своих духовных будешь жить. И в Москве же сделают тебя архимандритом. Я говорю вам: готовьтесь все вон из Лавры». Никто ему в то время не верил, странными и нелепыми казались всем его слова. Однажды исцелил Николай болящую слепотою Марию, сестру о. Зосимы. 10 лет не видела старушка Божьего света. Блаженный благословил помазать ей глаза из лампадки, горевшей у него перед иконой, и прозрела раба Божия Мария и еще десять лет прожила зрячею.

Однажды пришел к о. Николаю один молодой человек, а о. Зосима сидел у своего дружка. Блаженный выхватил у него его шапку и говорит: «Не отдам, не твоя, твоя за вагоном валяется». Когда он вышел от блаженного, о. Зосима попросил открыть ему, что он сделал со своей шапкой.

– А вот что, – произнес молодой человек, – когда я вышел из вагона, смотрю, пьяный валяется, а около него лежит новая шапка, я и взял ее себе, а свою старую бросил за вагон; вот и обличил меня блаженный, видно ему все открыто...

Поистине это был дивный раб Божий. Несколько лет подряд его причащали ангелы, приходя в виде монахов во главе с игуменом, который исповедовал его. Монахи дивно пели... Приходили они к нему ночью. Блаженный не знал, что это небесная милость к нему, принимая их за монахов и думая: «Вот как хорошо относятся ко мне игумен с братией, днем им некогда, так вот ночью в святые дни они утешают меня многогрешного».

О. Зосима не знал об этом чуде и когда он узнал от братии, что в монастырской богадельне лежит тяжело болящий Николай и что его вот уже больше тридцати лет никто не приобщал Святых Христовых Тайн, он пошел к нему причастить и поисповедовать его. Поблагодарил его блаженный Николай и сказал ему: «Я так счастлив, во все большие праздники игумен с братией меня всегда причащают», и рассказал ему все. Сложил в сердце о. Зосима слова блаженного, но ничего не сказал ему и только по смерти его поведал о дивном чуде, явленном многострадальной душе, которая в великом терпении несла свой крест63.

Любовь к Преподобному Сергию у старца была особенно глубока, он как бы жил его мыслями и желаниями, проникая в глубины сердца Преподобного. Не хотелось старцу расставаться с местом подвига любимого святого, но сам Преподобный сказал ему: «Уйду я, уйдешь и ты, Зосима», и указал ему Преподобный Сергий квартиру, где тот мог поселиться после разгона Лавры. Старец спросил: «Как же мощи?» На это Преподобный Сергий ответил: «Дух мой уйдет, а мощи останутся для поругания» Зосима мало-помалу смирился.

Вся братия была выселена, и он остался один, по слову отца Варнавы64. Наконец, пришло и его время, и о. Зосима последним ушел65 из Троицкой Лавры Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского. А перед тем и сам наместник Лавры, когда закрыли Троице-Сергиеву Лавру, обратился к старцу с великой скорбью: «Куда же мне теперь поместиться?» Старцу стало его жаль, и он сказал ему: «Иди туда, куда меня благословил Преподобный, там тебе хорошо будет, а я пойду туда, куда глаза глядят». И пошел о. Зосима в Москву.

В Лавре, помимо о. Зосимы, подвизалось немало и других достойных своего звания монахов, как можно видеть из жизнеописания о. Зосимы. Ниже, после нашего замечания, приводим очерк о двух монахах, почерпнутый нами из архивных записей наместника Лавры о. Кронида, возглавлявшего монастырь Преподобного Сергия с 1915 года до его закрытия.

Замечания к предыдущему

Страсть к накоплению денег, хотя и шла в разрез с евангельским учением и тем более с обетами монашества, однако, она находит объяснение, с одной стороны, в психологии монахов, подавляющее большинство которых, будучи по происхождению из беднейших крестьянских семей, наследовало и их обычай – копить «на черный день», тем более что они были и малообразованы. С другой стороны, в России широко практикуется и до сего дня сбережение денег «на помин своей души», «на похороны» и «на черный день». В Лавре это также имело место.

Так, по смерти известного архиепископа Никона (Рождественского, † 30 декабря ст.ст. 1918 г.) было роздано 1327 рублей, а именно: читавшим в течение 70 часов Евангелие – 210 р., из расчета по 3 р./ч.; регенту Н.Г. Рожкову – 100 р., хору певчих правого клироса – 300 р., звонарю – 40 р., архимандриту Тихону, что был в Лавре на покое – 20 р., благочинному – 15 р., остальным участникам погребения по 15, 10, 5 и 3 рубля. Эти деньги были взяты из наличных в 2353 р., оставшихся в келье66.

По смерти игумена Феодосия 24 июля 1917 г. у него осталось 2100 рублей. Духовный Собор решил раздать на его поминовение по 100 р. в каждую из подведомственных Лавре обителей и в Хотьков монастырь, часть – отдать по завещанию, 225 р. – в погашение расходов на погребение, а остальное – причислить к капиталу на бедных67.

Но можно привести и иные примеры. По смерти иеромонаха Мануила в его келье было найдено всего 246 р., из которых часть пошла на погребение, 100 р. – в капитал на поминовение, а 97 р. – на бедных. После кончины от тифа 3 мая 1918 г. монаха Анастасия у него осталось всего 114 р., из которых 100 р. пошло в капитал на поминовение и 14 р. – на бедных. В разделе «Личный состав Лавры» мы упоминаем иеромонаха Авенира, закупщика провианта для Лавры, оказывавшего благодеяния голодавшим профессорам Академии А. Беляеву и протоиерею В. Воронцову. Простудившись, он сам умер от истощения. Упоминаем мы и иеродиакона Геннадия (Чередника), завещавшего заработанные честным трудом деньги на хлеб братии Лавры.

Из жизни двух иеромонахов

В 1913 году в обители Преподобного Сергия скончался смиренный и почти никем не замечаемый старец-монах о. Исаакий. От него никто никогда не слыхал слова осуждения. Жил он своим миром, почти ни с кем не сближался; послушание исполнял с такой точностью, что ни от кого не получал никакого замечания. Всегда и всем был доволен. Из келии выходил лишь на послушание. В течение 37 лет его никогда не видели гуляющим по монастырю... В последние 10–12 лет он был в духовном единении с монахом Лавры о. Гедеоном, человеком искренним и чистосердечным. Приходил к нему о. Исаакий редко, иногда занять 3–4 рубля и при первой возможности возвращал долг. Содержание о. Исаакия как инока Лавры было очень скудно. Неся послушание псалтырного чтеца, он получал жалования 3 руб./месяц, да кружечного дохода в течение года – 1 рубль 60 коп., вот и все. От предлагаемого ему сана священства – отказывался. Как он рассказал о. Гедеону за 4 дня до смерти, он окончил Смоленскую духовную семинарию, в молодости любил жизнь, много читал, не исключая и «отрицательных» книг. Прочитанным он делился со своим родителем – старцем о. Афанасием, от которого среди прочих слышал и такое назидание: «Ох, Иван, (мирское имя Исаакия), смотри, не летай высоко, как бы тебя там... не склевал бы духовный ястреб!»

О своей юности о. Исаакий рассказывал: «...В 6-м классе семинарии под влиянием прочитанных антихристианских книг буря неверия клокотала в моей душе, и я находился на распутии, не зная, какой избрать путь жизни...

В это тяжкое время для моей души, старшие воспитанники семинарии, мои товарищи, упросили Владыку о разрешении принести в семинарию перед экзаменами на время чудотворный образ Царицы Небесной, именуемый Смоленским, из кафедрального собора. В определенный день вся семинария во главе с ректором отправилась за образом. Торжественное шествие с иконой должно было пройти и по улице, «где были дома, о которых нелепо и глаголати». Вдруг перед этой улицей святая икона остановилась, и никакая сила не могла ее сдвинуть с места. Лишь только решили идти по другой улице, икона легко и свободно поддалась несущим и шествие продолжилось. «Это сверхъестественное явление поражающе подействовало, – говорил о. Исаакий, – на мою душу, ... равно и многих моих добрых юных товарищей...»

По окончании курса он поступил в один из бедных кавказских монастырей, но он вскоре был закрыт, и на обратном пути юный инок заехал за советом в Оптину пустынь. О. Амвросий указал ему на Лавру Преподобного Сергия. ·

«В Лавре о. Исаакий перенес много искушений, но самым тяжким были помыслы хулы и неверия, настолько тяжкие, что однажды в отчаянии возопил к Спасителю: «Господи! Ты видишь мою беду и немощь, я погибаю, помоги мне грешному и недостойному рабу Твоему!..» и положил твердое намерение усердно молиться Спасителю все Его три праздника в августе – все три «Спаса», чтобы Он ниспослал ему явное или видимое явление на литургии. Прошли первый и второй Спасские праздники...

– При вступлении в храм в самый день третьего Спаса, 16 августа, – рассказывал о. Исаакий, – я ощутил в душе и сердце необычную тишину. Началась литургия. Когда прочитано было Святое Евангелие, по всему Успенскому собору разлилось необыкновенное благоухание... при этом все мое существо наполнилось такою радостью, что словом объяснить ее я не могу. Отверзлись Царские врата, клир запел «Херувимскую». Боже мой, что тут открылось очам моим, воистину ум человека обнять этого видения не в силах... Я увидел, как с высоты Небес засиял такой свет, о котором земному жильцу составить понятие и описать его немыслимо. Свет этот наполнил собой весь собор, но особенно сосредоточился перед святыми Царскими вратами, где обрисовалось ясно в виде плащаницы Тело Спасителя... Дивное это видение и свет сокрылись в алтаре лишь после уноса святой Чаши с Престола. Всю литургию я простоял с такой радостью, которая, как думаю, может быть только на Небе. В душе моей воцарилось спокойствие, и религиозные вопросы более меня не мучили, кроме случая, когда ко мне привязалась искусительная мысль, почему и зачем покойному митрополиту Филарету служатся столько панихид? И вот однажды на соборной панихиде в день памяти Владыки после молитв о помощи я удостоился видеть, как тот в сиянии вышел из алтаря, не касаясь пола, на амвон, где простоял в том же сиянии до конца панихиды. Я подумал сначала, что это – иллюзия, отошел от аналоя, где он читал псалтирь, в сторону, но видение продолжалось. После этого вся моя душа наполнилась верой и любовью к святителю, как к мужу, исполненному святости и имеющему дерзновение к Богу...».68

...В душевных своих беседах с о. Гедеоном о. Исаакий постоянно ему советовал смирять себя непрестанно, подавлять горделивые чувства, бояться возражать начальству, старшим, равно, как и младшим...

Скончался о. Исаакий в том же глубочайшем смирении и покаянии, напутствованный перед кончиной Святыми Тайнами… В момент его кончины один из монахов пустыни Святого Параклита видел как бы огненный столб над обителью Преподобного Сергия и множество светлых мужей, сказавших ему, этому монаху, о кончине великого старца69.

Другой иеромонах Лавры, о котором о. Кронид оставил воспоминания, был о. Никон (Ворошнин); в 1919 г. ему было 65 лет. В конце 1917 года, простудившись, он очень тяжело заболел. Пред приходом смотрителя лаврской больницы о. Михея, которого больной просил совершить над ним соборование, ему было видение умершего отца, пришедшего с молодой женщиной, оказавшейся матерью больного (ее он не помнил, так как она скончалась, когда он был 3-летним младенцем). Умирая мать, вручила его Покрову Божией Матери. Благодаря этому он стал иеромонахом. А когда ему было 12 лет и он стал покуривать, то Божия Матерь в сонном видении, выйдя из иконы, приказала ему бросить вредную привычку70.

Личный состав Лавры в начале ХХ века

Начальствующие лица (перед закрытием Лавры)

Во главе Лавры, как мы уже упоминали, помимо наместника, непосредственно подчиненного священноархимандриту Лавры – Московскому митрополиту (а с ноября 1917 г. – Патриарху), стоял еще коллегиальный орган – Духовный Собор (до 1897 года именовавшийся Учрежденным Собором), председателем которого и был о. Наместник.

В наместничество архимандритов Товии (1904–1914) и Кронида (1915–1922) до 1918–1919 гг. численность Духовного Собора была 6–7 человек, обычно – казначей, экклесиарх, эконом, ризничий, смотритель свечной палаты, благочинный:71

В 1919–1922 годах, когда монашеская община в ноябре 1919 г. была вытеснена из Лавры и многие из нее ушли, состав Собора снизился постепенно до 3 человек.

Уделив внимание наместникам Лавры в 1877–1922 гг. на страницах книги «Сергиев Посад и Лавра...», здесь приведем краткие сведения о других руководящих и авторитетных лицах и, в первую очередь, членах Духовного Собора Лавры.

Члены Духовного Собора представляли собой в некотором роде монашескую элиту, имевшую некоторые привилегии в сравнении с прочей братией в отношении «сребра-почестей», выпадавших иногда на их долю72.

Вторым лицом после наместника был казначей, который отвечал за финансовое состояние Лавры. Это был, без сомнения, весьма ответственный пост, особенно ввиду тех «капиталистических» отношений, которыми были пронизаны все материально-финансовые взаимоотношения Лавры с окружавшим миром и ввиду того, что у Лавры было немало процентных бумаг в банках, а также недвижимость (земля, здания, лесные участки, которые сдавались ею в аренду и приносили изрядный доход). Было выгодно обеим сторонам – и собственникам и арендаторам. Последние получали готовые жилые или торговые помещения за весьма необременительные суммы, не имея средств купить их в свою собственность. У Лавры были десятки доходных и расходных статей с оборотом в год до 700–800 тысяч рублей в 1917–1918 гг., и все это надо было учитывать по ежемесячным и годовым рапортам и отчетам.

Около 20 лет на посту казначея73 (с 1904 до 1922 года, по крайней мере) стоял архимандрит Досифей (Андреев)74, которому в 1919 году было 72 года. Надо еще добавить, что о. Досифей на «общественных началах» возглавлял Сергиево-Посадское Общество спасания на водах (больших келарских прудов, трех прудов в районе Гефсимании и Вифании), где без надзора спасателей гибло бы очень много людей. За эту свою деятельность 12 марта 1907 года он был удостоен ордена святой Анны II степени.

Третьим лицом в Духовном Соборе Лавры был архимандрит Аполлос (Беляев)75, бывший на 8 лет старше о. Досифея, по должности своей – экклесиарх76, т. е. он отвечал за порядок в алтарях во время богослужения. Аполлос до 1906 г. был ризничим Лавры. Рапортом Духовного Собора Святителю Патриарху Тихону 24 декабря 1920 г. (по н.ст. – 6 января 1921 г., а по справке врача А. Радкевича – 7 января) за печатью «Гефсиманской Земледельческой Артели» сообщалось, что «от старческой дряхлости» этот старец скончался 82 лет от роду – «в своей келлии в Гефсиманском скиту, в корпусе, в котором помещены были на жительство лаврские монашествующие по выселении их из Черниговского отделения Скита». На этом рапорте Патриарх Тихон своей рукой, очень неровным и трудно разборчивым почерком (как и на других реляциях) надписал: «Вечная память, Царство Небесное в Бозе почившему Старцу о. Архимандриту Аполлосу. 28 дек. 1920» (=10 янв. 1921 г.).

Четвертым по чину лицом был игумен (а с 26 мая 1914 г. – архимандрит) Нил (Фурсов, 66 лет – в 1919 году), многолетний эконом Лавры, в 1914 году по болезни уволенный с этой должности, но продолжавший состоять членом Духовного Собора. Вместо него экономом был назначен игумен Иона I-ый. Но когда Комиссар Посада Н. Королев в марте 1917 г. потребовал его снять77 с этого поста, то 15 числа на эту должность вновь назначили о. Нила. Однако в июне того же года эту должность временно возложили на 50-летнего иеромонаха Алексия (Серафиновича)78, но он от нее через полгода отказался (подав 8 января прошение освободить его по состоянию здоровья), и с февраля 1918 г. она временно была переложена на 53-летнего иеромонаха Самуила (Иванова), который вскоре, а именно 17 марта, рапортовал Собору о своей неспособности к этой хлопотливой и ответственной работе79, и 2/15 апреля она была возложена на иеродиакона Елеазара (Коломкина)80. Он ее «потянул», и потому в 1919 году он был утвержцен в ней и «наречен» соборным иеромонахом, т.е. входящим в Духовный Собор – Правление Лавры. Но 27 января / 9 февраля 1921 года, когда Лаврская братия была уже размещена в Скиту и в Параклите, иеромонах Елеазар ушел на приход в с. Заболотье.

Пятым81 членом Духовного Собора с июня 1914 г.82 до августа 1917 г. был ризничий – игумен Родион (или Иродион). Должность ризничего тоже весьма беспокойная – обеспечивать большое число священнослужителей, особенно по праздникам, нужными церковными облачениями и следить за их исправным состоянием, за ремонтом и пошивом. В августе 1917 г. его сменил архимандрит Ириней, который был до этого во главе Троицкого Сухаревского подворья в Москве (а игумена Родиона отправили на его место в Москву). В 1919 году по смерти о. Иринея (9 марта н.ст.) его сменил игумен (с апреля 1918 г.) Михей (Владимирский), с 1914 года заведующий лаврской больницей, богадельней и аптекой, поначалу даже с сохранением этих обязанностей. Ему было в это время 56 лет83.

Шестое место временно с 1914 г. занимали вышеперечисленные экономы, в том числе игумен Иона I-й, замещавшие больного архимандрита Нила, который оставался членом Духовного Собора, и занимал в нем персонально 4-е место, как архимандрит84.

Особо остановимся на о. Ионе I-м85, экономе в 1914–1917 гг. Через 2 недели после падения монархии и установления власти Временного правительства, а в Посаде – Временного Распорядительного Комитета во главе с комиссаром Королевым (Сергиево-Посадским врачом), от последнего 13 марта пришло отношение на имя наместника Лавры с требованием снять с должности эконома Лавры и заведующего электроосвещением игумена Иону, поскольку он вызывал к себе у населения «враждебное отношение» (как говорилось в этом предписании).86 Духовный Собор Лавры безропотно вывел его из состава Духовного Собора и снял с должности, назначив на нее по «рекомендации» Королева же – архимандрита Нила (как «достаточно оправившегося от своей болезни»). При этом по требованию того же Королева с игумена Ионы сначала взяли подписку о невыходе из келии87, а по предписанию Королева от 23 марта, игумен Иона был переведен в Гефсиманский скит88.

При архимандрите Товии в составе членов Духовного Собора далее числился игумен Анания (Ерчин) – смотритель свечной палаты, которому в 1919 году было 62 года. Осенью того же года в связи с ликвидацией Лавры его должность (наблюдение за изготовлением и продажей свечей, иконок, поминаний, лампадок и т.п.) была упразднена. Его место в 1919 г. какое-то время занимал о. Ионафан (Чистяков, 52-х лет), руководитель иконописной (и живописной) мастерских в течение последних лет.

На 7-м или 8-м месте значился соборный иеромонах Мануил (Шалимов, 69-ти лет в 1919 г.), блюститель Духосошественской церкви, где обычно исполнялись требы заупокойного характера. Он скончался от угара 3-гo января 1921 г. (н.ст.).

В мае 1918 г. вместо него в Духовный Собор ввели благочинного Лавры с 1914 г. иеромонаха Пантелеимона89 (Малинина, 47 лет), с передачей иеромонаху Иоанну III-му благочиннических обязанностей, т.е. ответственности за уставность и исполнение богослужения. Но иеромонах Пантелеимон скончался от тифа 13 мая 1919 г.

В 1919 году членом Духовного Собора, т.е. соборным иеромонахом стал о. Авенир (Скворцов) – закупщик провизии для Лавры, много лет, трудившийся на этом ответственном и хлопотливом поприще. Через три года, 17 февраля 1922 г., в возрасте 64-х лет он скончался от простуды и сильного истощения в больнице Гефсиманского скита и был погребен в Киновии на кладбище. Это был очень добрый и сердечный человек, о котором отставной профессор МДА Александр Дмитриевич Беляев отзывался как о своем спасителе в голодный 1919-й год90.

Своего рода секретарем Духовного Собора в течение многих лет состоял письмоводитель (или правитель дел) иеродиакон, а затем иеромонах Вячеслав (Сухоруков).

Многие иеромонахи и монахи несли разные «послушания» – т.е. те или иные обязанности.

Так, например, с 1914 года91 смотрителем лаврской больницы, богадельни и аптеки был вышеупомянутый иеромонах Михей (Владимирский), на чьей обязанности были и последние напутствия умирающим, и их отпевание. Поскольку в больнице и богадельне оказывали приют также и крестьянам окрестных деревень и приезжим богомольцам, то должность эта была весьма нелегкая (как, впрочем, и многие другие).

Смотрителем Лаврской просфорни был иеромонах Мирон (Семенчинский), заведующий страхованием и членом Лаврского ревизионного комитета был 45-летний иеромонах Аполлоний (Хлебников) – до конца февраля 1918 года, когда, по прошению, он был освобожден от этих послушаний, вероятно в связи с осложнением общественной обстановки.

Типографией много лет заведовал иеромонах Ираклий (Попов), которому в 1910 или 1911 году поручили еще руководство лаврскими приходскими школами.

Было много и других послушаний: смотрителей и блюстителей разных храмов и палат и их помощников; в частности, было шесть гробовых иеромонахов, (в конце XIX века их было четыре), сменявших друг друга у раки Преподобного Сергия, где пелись непрерывно молебны; были при них и гробовые иеродиаконы, а также небольшой хор (помимо основных хоров).

Начальствующие лица на Подворьях Лавры

К началу XX-гo века у Лавры было два Подворья. Одно – в Петербурге на Фонтанке (д. 44), которое в ранге «эконома» возглавляли: в 1905–1914 гг. – архимандрит Кронид Любимов, с января 1915 до 9 марта 1921 г. – архимандрит Софроний (скончался в конце марта), с 9 марта – иеромонах Иоаким. Его 15/28 апреля т. г. сменил архимандрит Сергий92, которому был, вручен патриарший указ, быть «заведующим Петроградским Патриаршим подворьем».

Подворье просуществовало, вероятно, до 1923 года, т.к. уже в самом конце декабря 1922 года Церковно-приходской Совет Троице-Сергиевой церкви Подворья ходатайствовал о представлении иеродиакона Флорентина в качестве кандидата в иеромонахи, поскольку он уже прослужил шесть лет, а рукоположить бы его мог единственный из православных архиереев, находившихся тогда в Петрограде, в частности, епископ Петергофский Николай (Ярушевич)93.

Между прочим, в сентябре 1993 г. иеромонах(?) Симеон (в миру Гаврильчик Валерий Геннадиевич, 1965 г.p.) был назначен представителем от Лавры (настоятелем?) на этом Подворье.

Второе Подворье – Троицкое Сухаревское было в Москве на Самотеке. Его с 1914 года, после смерти архимандрита Аверкия (который был здесь вероятно с 1910 или 1911 г.) до августа 1917 года возглавлял архимандрит Ириней († 9 марта н. ст. 1919 г.), затем – игумен Родион – до мая 1922 года, когда оно было занято обновленцами.

Здесь был Троицкий храм с приделами Владимирской иконы Божией Матери и Преподобных Сергия и Никона Радонежских чудотворцев и Сергиевская домашняя церковь – рядом в резиденции Московских митрополитов, а с 1917 года – Патриарха Тихона.

Когда-то в Москве было еще Подворье на Ильинке, называвшееся Стряпчевским, но оно давно было отдано в аренду под магазины и квартиры.

12 апреля 1919 года церковь Преподобного Сергия Троицкого Патриаршего Подворья была принята, как говорилось в подписанном документе, «от Московского Совдепа в бессрочное пользование» группой прихожан в количестве 31 человека и 11-ти клириков94, в число которых вошли, вероятно, все или почти все, проживавшие в то время в пределах Подворья, лица, а именно:

1. Патриарх Тихон (Василий Иванович Беллавин – по его прописи).

2. Архимандрит Неофит (Неофит Александрович Осипов, 1875 г.p.) который окончил Духовную Академию (видимо, в Петербурге – С.Г.), был членом Уч. Комитета, в стихаре с 1897 г.

3. Архимандрит Родион (Федоров Роман Федорович, род. 26 сент. 1864 года, из крестьян, образование домашнее, в монашестве с 1886 г., «с лояльным отношением к Советской власти и декрету об отделении Церкви от государства», с доходом до 1917 года – 500 рублей в год).

4. Игумен Исихий (данные о нем не приведены), вероятно, он, как и некоторые другие лица были из упраздненных к тому времени монастырей.

5. Иеромонах Порфирий (Петр Кондратьевич Горшков) – 56 лет, из крестьян, образование домашнее, доход до октября 1917 г. – 500 р./год.

6. Архидиакон Автоном (Александр Михайлович Окользин) род. 9 марта 1870 г., из мещан, окончивший приходскую школу, монах с 1898 года, до 1917 г. – 300 р.

7. Иеродиакон Евгений – Петр Алексеевич, (без фамилии), домашнее образование, в монашестве с 1898 года, из крестьян.

8. Иеродиакон Ираклий (Федор Адрианович Ерофеев), род. 14 февраля 1876 года, из крестьян, в монашестве с 1909 г., образование начальное, раньше был поваром в гостинице.

9. Монах Дионисий.

10. Монах Викторин (Василий Андреевич Бородулин), 51 лет, из крестьян, образование домашнее.

11. Иеродиакон Полиевкт (Петр Харитонович Тараканов), род. 24.06.1877 г., из крестьян, окончил сельскую школу, раньше – певчий в Троице-Сергиевой Лавре.

В 1920–21 г., к этому перечню приложили список всех, вероятно, прихожан – 1099 человек с их адресами.

Последние дни Троицкого Подворья, как Патриаршей резиденции, отражены в воспоминаниях Валентины Мироновны Мироновой(† 12 сентября 1961 г.), близко знавшей Святейшего Патриарха Тихона, т. к. она следила за состоянием его куколей95. Приводим нижеследующий фрагмент из ее мемуаров.

«Свою обжитую и привычную резиденцию, затерявшуюся в кривых переулках Самотеки, – Троицкое подворье, Святейший патриарх Тихон вынужден был покинуть в самом начале мая месяца 1922 года. Последняя литургия в Крестовом Сергиевском храме совершена была им 1/14 мая 1922 года. Это было воскресенье. Здесь, в маленьком храмике, в присутствии немногочисленных молящихся Патриарх, в сослужении подворской братии совершил божественную литургию – просто, без особой помпы и, как всегда, молитвенно. По окончании богослужения молившийся в алтаре пребывавший на покое престарелый архиепископ Владимир (Соколовский), замечательный старец, в прошлом ревностный архипастырь-миссионер, объехавший в свое время чуть ли не весь свет, проповедуя Слово Божие (включая Америку и Австралию), приблизился к Святейшему, только что разоблачившемуся, чтобы приветствовать и одновременно – проститься... Взглянув в глаза, друг другу и поняв в этом взаимном взоре более того, что смогли бы выразить обильные слова и длинные речи, они облобызались, обнялись, и непрошеные слезы оросили их глаза, выражая взаимную любовь, уважение и сострадание. Присутствующие в алтаре сослужащие потупились и отвернулись в стороны. После сего, безмолвно и поспешно архиепископ Владимир покинул Св. алтарь и вышел с подворья, чтобы более никогда здесь уже не появляться. Святейший остался один.

Через несколько дней (6/19 мая 1922 г.) и Святейший Патриарх Тихон покинул подворье, где им было пережито столько великих, светлых и горестных событий!

В 4 часа пополудни, благословив случайных богомольцев и кое-кого из оставшейся братии, в сопровождении архимандрита Анемподиста (Алексеева), Святейший Патриарх сел в пролетку извозчика и в предшествии ставрофора с крестом (на другом экипаже) тронулся навсегда из своего подворья на новое место жительства (в Донской монастырь) и навстречу многим страшным тяготам, ожидавшим его впереди... Недаром, видно, в его первосвятительской жизни, ему неизменно и постоянно предшествовал крест... Все архивы Церкви, дела и личные вещи Святейшего, – все было оставлено на Троицком подворье – перешло к обновленцам, т.е. этот святой уголок Москвы, превратился в очаг адской злобы и ненависти, клеветы и провокаций, прославился на весь мир своими сатанинскими коварными выступлениями против Православной Русской Церкви и ее Главы.– Святейшего Патриарха Тихона!..»

Финансовые взаимоотношения с подворьями у Лавры были довольно сложными. На свое содержание они получали деньги почему-то от Перервинского монастыря. С другой стороны, они сами в казначейство Лавры приносили какой-то доход96.

Духовники Лавры

Иеромонахи о. Ипполит и о. Зосима

Духовниками в монастырях, как правило, назначались наиболее опытные в духовной жизни иеромонахи, обладавшие даром рассудительности и психологического подхода к человеческим душам, способные понять состояние их, взять на себя их немощи и молитвенно помочь им.

Духовником Лавры в самом начале века был иеромонах Галактион (скончался 29 сентября ст. ст. 1918 г. в возрасте 80 лет), пользовавшийся уважением и любовью еще в конце прошлого века, как это следует из переписки о. Кронида со своим отцом и из документов, связанных с о. Нафанаилом, когда о. Галактион был духовником и на Петербургском Троицком Подворье. (До него в Лавре духовником был иеромонах Афанасий, который скончался осенью 1914 г.)97.

Осенью 1905 года Галактион остался духовником только богомольцев, а братию передал иеромонаху Ипполиту (Яковлеву), который вскоре стал и духовником Академии.

С.А. Волков вспоминает: «Когда я, поступив на первый курс, услышал о нем (Ипполите) от своих студентов-монахов, то полюбопытствовал, в какой академии он обучался. Мне сказали, что у него только семинарское образование. Я очень удивился, как духовником не только студентов, но и профессоров может быть монах-простец и сообщил свое недоумение своим друзьям. Они меня познакомили с монастырским «старчеством», о котором я читал в романе Достоевского «Братья Карамазовы», будучи еще наивным гимназистом, и поэтому не сумел, не только оценить, но даже мало-мальски понять его. «Вот погодите, – говорили мне монахи, – побываете у него на исповеди и тогда поймете»98. Вскоре наступила первая неделя Великого поста. Я исповедовался о. Ипполиту, рассказал обо всем, что меня волновало и смущало в новой обстановке, и вышел от него успокоенный, с ясной душой. Тут я понял, что, кроме обычного богословского подхода к религиозным вопросам, ко всей религиозной жизни, есть особый духовный подход, несравненно высший и благодатный. Отец Ипполит так ласково расспросил меня о всех моих треволнениях, так глубоко понял все и так просто и благостно разрешил все мои недоумения, что я был просто поражен. Чувствовалась в его словах высшая мудрость человека, руководящаяся не только разумом, но и сердцем и тою силою, которую иначе и не назовешь, как «Великое в малом»...

О. Ипполит до конца дней Академии оставался ее духовником... Я всегда вспоминаю о нем, когда прочитываю Достоевского и Лескова. У первого мне его напоминает старец Зосима, а у второго – митрополит Филарет (Амфитеатров) и священник Захария Бенефактов в «Соборянах» Лескова99.

Отец Ипполит был человеком весьма одаренным во многих отношениях. Был, очевидно, очень хорошим рисовальщиком – от него до наших дней сохранились и отдельные орнаменты с четко сделанными очень сложными узорами и даже альбом с его рисунками, который сначала достался его духовному сыну о. Михаилу Ежову, а затем духовному сыну последнего – Дмитрию Прохоровичу Пронину. Дошел до наших дней и Акафист об усопших, составленный о. Ипполитом. Его переписала в 1955 или 1956 году Александра Сергеевна Домбровская в с. Черни, Тульской епархии, где служил о. Михаил Ежов, о котором скажем далее. Отец Анатолий Новиков (†12.07.1993 г.), настоятель Петропавловской церкви в Лефортово читал его Великим постом.

По очень скупым сведениям, дошедшим до нас в пересказе «духовных преемников» о. Ипполита, он был весьма мудрым и даже прозорливым батюшкой, а последние годы немного юродствовал, был блаженным, как говорят в народе, и ходил босым. Не исключено, конечно, что это предохраняло его от ареста. «Он мало с кем разговаривал. А то возьмет да отгонит от себя, если какой человек придет», – передавала Александра Сергеевна, духовная дочь о. Димитрия Тихомирова100. Последний, вероятно в начале 20-х годов, по благословению о. Ипполита, принял от руки Патриарха Тихона вместе со своей матушкой Ольгой монашество с именем Дионисий. Этого о. Димитрия, возможно еще до пострига, о. Ипполит благословил отчитывать бесноватых.

Другого своего духовною сына Михаила Ежова, вдовца, он благословил жениться фиктивно на одной девице, Елизавете, «пролетарке» – по социальному положению, которая потом стала номинально «хозяйкой» в его доме, когда тот стал священником101 – «и благодаря этому он смог вернуться из ссылки, т. к. у него был «свой» угол, где он мог прописаться».

В Пушкино, где проживала эта Елизавета, было не менее десяти таких же девиц, как и она – духовных дочерей о. Ипполита. «Целая плеяда была, – по словам Нины Григорьевны Прониной. – День отработают, а всю ночь идут пешком к Преподобному Сергию. Из Пушкино пешком шли... и до утра к ранней обедне поспевали. Один раз разбойники гнались за ними. И их батюшка больше не благословил пешком ходить. «Ездите на поезде». Одна из них, Татьяна, молилась Преподобному: «Преподобный отче Сергие, что мне делать? В монастырь мне неохота – дисциплина..., замуж – неохота идти под начало мужа... а Господу служить хочу...». «Вижу сон, – говорит. – Преподобный Сергий поднимается из своей раки, как живой и говорит: «Ты меня спрашиваешь? Ничего не надо делать, только замуж не ходи». «Я, – говорит, – обрадовалась, нас было там 12 или 15 дев, и мы работали в храме, все делали, обслуживали свой храм, кому-то помогали, и родным, конечно, детей нянчили – для Господа жили, себя в жертву приносили».

Упомянутая уже Елизавета (по отчеству она Григорьевна) вспоминала, что о. Ипполит не только сам ходил босиком, но и одну из своих дочерей, блаженную Катеньку, тоже благословил ходить босой. «Только ты смотри, – говорит, – обувайся для вида, одевай боты, чтобы не было видно». Она в пелеринах на босу ногу ходила. А резина ведь еще больнее для ног... Она прозорливая была. Ради подвига она столько лет санитаркой бесплатно работала. За самыми тяжелыми больными и ходила...» Третья духовная дочь, Поленька, упав, сломала бедро. «Ее взяла скорая помощь, хотели делать операцию. Но о. Ипполит не благословил, а велел взять ее домой, чтобы Катенька ухаживала. («Тебе польза – ты будешь страдать, а тебе польза – что ты будешь ухаживать за ней...») Она была лежачая лет двадцать, и за ней Катенька ухаживала», – рассказывала одна из духовных дочерей о. Ипполита.

По словам С.А. Волкова, после закрытия Лавры о. Ипполит проживал в Посаде, в частном доме. Вероятно в мае 1928 года102, когда власти решили очистить Сергиев Посад от «черносотенного элемента» и арестовали 80 человек, (среди них было 8 лиц из белого, 18 – из черного духовенства и 12 «активных церковников»), то пришли и за о. Ипполитом.

– «Ну, что ж, мы тебя, старик, заберем». (А ему в это время было около 74 лет.– С.Г.).

– «Знаете, дайте мне одеться, я пойду, оденусь. А, то, что же, я босой и раздемши, я замерзну. Подождите здесь, а я пойду, оденусь».

Он вышел, и с тех пор они его и не видели. Он черным ходом пробрался и ушел», – со слов блаженной Кати рассказывала Александра Сергеевна. Потом он скрывался где-то на чердаках у своих духовных103. Его искали, но не могли найти... Скончался он 22 ноября 1937 г. и похоронен на Никольском кладбище, и 17 октября 1970 года его прах при участии архимандрита Кирилла (Павлова, из Троице-Сергиевой Лавры) был перенесен на кладбище Северного поселка в тогдашнем Загорске, одновременно с перезахоронением старца Черниговского скита о. Варнавы. Они и были теперь похоронены рядом. Найти их могилы нетрудно104.

Редки пока на их могилах Богомольцы и почитатели этих двух старцев и молитвенников. Но «не зарастет и к ним народная тропа», поскольку верим, что их молитвенное предстательство за нас грешных будет услышано на Небе, а они со временем будут прославлены на земле за свою подвижническую жизнь.

Но возвратимся к 1915 году. Со вступлением на пост наместника Лавры о. Кронида духовником братии вскоре был назначен 65-летний старец-иеромонах Зосима (Егорченков, в миру и в схиме – Захария), прошедший в Лавре уже многие послушания и еще больше разных тяжких испытаний.

Родился он в Калужской губернии 11-м ребенком в семье бывших крепостных у Нарышкиных, но живших довольно состоятельно. С ранних лет он чувствовал влечение к монашеству, чему способствовали разные обстоятельства. Несмотря на желание отца женить его, он юношей лет 17–18 по благословению Оптинского старца Амвросия поступил сначала в монастырь «Белые берега», но тяжело заболев, вынужден был оттуда уйти. Некоторое время жил в лесу учеником у отшельника, старца Даниила, лет сорок прожившего там, а затем по откровению во сне он отправился в Лавру Преподобного Сергия, получив перед вступлением в нее благословение прозорливого о. Варнавы из Гефсиманского скита.

Около 20 разных послушаний прошел юный Захария, начав с вьшечки до 110 пудов хлеба в день, прежце нежели принял постриг. Однажцы почти до смерти его избил и изувечил другой послушник, Федор, скрывавшийся от властей. Замечательно то, что избитый и под угрозой смерти, Зосима предпочел не давать этому извергу обещания молчать о его поступке. С трудом оправившись от травм, почти беззубый и совсем немощный, получил он в 1875 году послушание стоять у раки Преподобного Сергия. Года через четыре он получил постриг – с именем Зосимы. В 1882 (?) году105, а затем, вероятно, в 1892 году, когда он был уже в сане иеродиакона, Зосима побывал в Петербурге и в других городах (и их вокзалах) с кружкой для сбора подаяний на монастырь. Там, в Петербурге о. Зосима познакомился с отцом Трифоном (Туркестановым), будущим епископом, скончавшимся в сане митрополита (в 1934 г.), с которым они стали молитвенно близкими и спасали друг друга в скорбях и болезнях. Старец много потерпел над собой издевательств и разных унижений, живя в Лавре, но и многих зато спас и там, и в Москве, куда он решился идти из Лавры, покинув ее после ее закрытия в ноябре 1919 года106.

В Москве старец поселился в квартире одной благочестивой женщины рядом с Саввинским подворьем. Но чувствуя, очевидно, что он приходится в тягость хозяйке, направил письмо (писанное чужой рукой) митрополиту Крутицкому Евсевию, в котором он сообщал, что имея 70 лет от роду и прожив в Лавре 50 лет, из которых пять последних был братским духовником, находится в очень тяжелом положении, прожив последние годы у духовных детей, и не имеет никаких средств к существованию, и потому просит определить его «в Гефсиманский скит под покров Черниговской Божией Матери».

Святейший Тихон, к которому попало письмо, направил его игумену Израилю, строителю Гефсиманского скита. Последний в своем ответе Святейшему Патриарху Тихону доложил, что о. Зосима в своем прошении не сообщил, что »...он по выселении из Лавры иноков был назначен на жительство в пустынь Св. Параклита... По какому побуждению счел он лучшим проживать у каких-то духовных детей, а не в обители... – не сообщает. Усматривая в этом своеволие..., а может и привязанность к общению с мирянами, считаю долгом почтительнейше доложить, что мне нежелательно было бы поместить его в Скиту;... своеволие иеромонаха Зосимы было проявлено им в Лавре и до выселения. Думаю, что для него лучше было бы направиться в пустынь Св. Параклита ...»107 Св. Патриарх Тихон написал в резолюции от 10/23 октября 1920 года, что, если имеется место в Киновии, то лучше именно туда, направить о. Зосиму. Но о. Зосима, по-видимому, по тем или иным причинам отказался от этого предложения, если оно вообще до него дошло. Нам не попадалось больше об этом никаких сведений, да и его письмо в Сказании о нем никак не отражено. Возможно и так, что оно было написано без ведома хозяйки, а когда она узнала о намерении о. Зосимы, то умолила его не уходить.

В отношении же о. Израиля к запросу Патриарха явно видны следы отрицательного отношения к о. Зосиме со стороны начальствующей братии Лавры. Несомненно, и то, что в Москве о. Зосима был более полезен людям, нежели в Скиту или Киновии. Как известно, о. Зосима, или схиархимандрит Захария, скончался 2/15 июня 1936 г. в возрасте 86-ти лет и был погребен на Немецком (бывшем Введенском) кладбище на небольшом могильном участке108 его духовной дочери Екатерины Андреевны Висконти, обращенной в православие старцем.

О личном составе Лавры в 1917–1922 гг.

Личный состав Лавры в революционные годы начал быстро уменьшаться под влиянием голода, разраставшейся эпидемии тифа, общей разрухи, слухов о скором закрытии монастыря и раздававшихся об этом в самой Лавре пророчеств прозорливых старцев. Некоторые насельники монастыря еще в 1917 году стали уезжать из него: кто – на родину, кто – на приход поблизости от Лавры или даже в соседних губерниях.

В 1918 году уехавших было около 50 человек. Весной 1919 г. из 224 человек, числившихся в Лавре (на 1 апреля 1919 г.), включавших 62 иеромонаха (в т. ч. 5 игуменов и 4 архимандрита), 40 иеродиаконов, 78 монахов и 43 послушников, к июлю 1919 года осталось 155 человек (из них в сане 69 человек, послушников – 35. Несколько человек умерло, остальные выехали – «были в отпуску»). К 3-му ноября их было около 140 человек; из них тогда 132 человека переселили в Скит и его пещерное отделение; затем часть из них в пустынь Св. Параклита. Часть поселилась в Посаде.

Некоторые новоначальные насельники, послушники, монахи и иеродиаконы, еще духовно не окрепшие, особенно нравственно оступившиеся, решили снять с себя сан.

В частности, 17/20 июля 1918 г. Патриаршее Управление в заседании своем по докладу Духовного Собора Лавры лишило сана и монашества иеродиакона Флавиана (41 года) по его просьбе «без положенных законом увещеваний с возвратом его в первобытное состояние» – Николая Павловича Даниловского, личного почетною гражданина. В свое время он окончил Перервинское духовное училище, поступил в Лавру в 1908 году, пострижен в монашество в 1912 г., рукоположен во иеродиакона в 1913 г. В августе и сентябре 1917 года он серьезно стал нарушать монашескую дисциплину, уходить со службы, совершил отъезд из Лавры на три дня и найден нетрезвым109.

Другой иеродиакон – Елпидифор, 1 июня 1918 года при счете денег в канцелярии Духовного Собора был замечен в краже мелких денег марками и переведен навсегда из Лавры в число братии Боголюбовской Киновии («под надзор» – по резолюции Патриарха Тихона от 19 июня 1918 г.). 2 июля 1918 г. провинившийся подал свою малограмотную «прозьбу в духовный Собор в Св. троицкиия Сергиевы лавры»: по случаю болезни и необходимой диеты «написать ему отпуск» на два месяца110.

Без увещаний сняли сан по личной просьбе и с иеродиакона Всеволода (Николая Павловича Шкарина) – в октябре 1918 г.111

А вот еще любопытный случай. Один из иеродиаконов Лавры о. Горгоний (в мире Георгий Васильевич Оловянников) «под влиянием обстоятельств времени» оставил Лавру и «переехал на жительство в свою деревню Скотскую»; 1 декабря 1921 г. а затем 17 марта 1922 г. отправил два письма наместнику Лавры, первое – с просьбой снять с него сан. Но о. Кронид направил ему увещательное письмо, под влиянием которою о. Горгоний понял, что он «оступился с высокого порога на низкий», что «совсем было искусил (его) лукавый, но теперь (он) одумался..., и желая вернуться под сень обители Преподобного Сергия», и запрашивал во втором письме112 об обстоятельствах жизни Лавры. Неизвестно, конечно, вернулся ли он, ведь обитель была закрыта.

Печальна была и земная участь монахов, ослабевших от голода и одряхлевших от старости, которых скашивал тиф, или болезни сердца, легких и другие недуги. Многие из них умерли еще молодыми. Так, иеродиакон Геннадий (Чередник Георгий Феофанович) 43-х лет скончался 21 марта 1919 г. от воспаления легких, которое он схватил, заводя часы на колокольне. В 1918 году он состоял инструктором по столярному и слесарному ремеслам и механическому производству в «Профессиональной школе им. тов. Ленина» Отдела Соц. Обеспечения. Почти все деньги, добытые трудом, он завещал братии на хлеб113.

В одном 1919 году, трагический характер которого для Лавры предзнаменовала в самом начале года смерть архиепископа Никона (12 января, н. ст.) и похороненного 15 января, скончалось более 30 насельников Лавры и подведомственных ей обителей114.

Некоторые монахи нашли смерть от тифа вдали от своих обителей, уехав спасаться от голода в хлебные губернии или на родину.

Среди умерших своей тяжелой судьбой привлекает внимание личность иеромонаха Агафона († 8 февраля 1920 г. ст. ст.). В 1904 году он был направлен на служение при госпитале на фронте Русско-японской войны в Маньчжурии, за что Лавра должна была платить ему по 150 рублей в месяц. Несколько месяцев он, кажется, получал эти деньги, но за 13 месяцев недополучил, оставшись по просьбе военных властей при госпитале и по окончании боевых действий. По возвращении в Лавру он подал прошение об уплате ему 1950 рублей, но вместо них после повторных прошений он получил 6 недель заключения в сыром и дымном помещении в Зосимовой пустыни, а потом вместо келии, по его выражению, «какой-то клоповник в Киновии». Его неоднократные прошения оставались без ответа, в том числе и на имя Патриарха уже в 1918 году, когда к прежней сумме он присовокупил еще и возмещение за недоплату за последующие 7 лет в среднем по 400 руб./год, так что общая сумма, о которой он хлопотал, составила 4950 рублей. Но, как он писал, и у Патриарха «все засорено, по выражению Соборных старцев, и получается одна канцелярская проволочка более десяти лет». В результате, он подал обширный рапорт «Господину Председателю Временно-Революционного Комитета», но на требование последнего – удовлетворить прошение о. Агафона – казначей Лавры ответил отказом, «ссылаясь на свое высшее начальство». Дело было направлено командующему войсками Московского Военного округа, который 25 апреля 1918 г. обратился к Духовному Собору с просьбой выяснить все обстоятельства дела, а о. Агафона поместить в богадельню при Лавре. Но о. Агафон предпочел уйти на приход в Клинский уезд, где и скончался. В его келии в Киновии были обнаружены запасные Святые Дары, еще от периода 1904–1905 годов. И вот рапортом на 2-х страницах Духовный Собор извещал Св. Патриарха о случившемся, и тот положил свою резолюцию (о потреблении Св. Даров и прочем)115.

Но не только об этом, весьма экстраординарном случае, но и о смерти соборных иеромонахов Авенира (64 лет) от простуды, погребенного в Киновии, и Мануила (70 лет), угоревшего в своей келье, архимандрита Тихона от старческой дряхлости и о. Иринарха (Касаткина) в г. Ейске на Кубани от порока сердца (11/24 июля 1921 г.) и других насельников Лавры извещали рапортом Всероссийского Патриарха, Священноархимандрита Лавры, и тот лично своим дрожащим почерком накладывал резолюции: «Господь да упокоит почивших» или «Вечная память, Царство Небесное в Бозе почившему старцу Архимандриту...» и т. п.

Далее для справки приводим фрагмент из списка личного состава Лавры, составленного ее наместником о. Кронидом в первой половине 1919 года.

Личный состав Лавры в 1919 году116

Архимандриты


1. Кронид Любимов, 61 г. наместник Лавры с января 1915 г.
2. Досифей Андреев, 72 л. казначей
3. Аполлос Беляев, 80 л. экклесиарх
4. Нил Фурсов, 66 л. б. эконом (до 1914 г.)

Соборный иеромонах


5. Мануил Шалимов, 69 л. благочинный до 1914 г.

Игумены


6. Анания Ерчин, 62 л. зав. свечной палатой
7. Иона III-й (Монахов), 49 л. и.о. благочинного с 1918 г.
8. Ипполит Яковлев, 65 л. духовник студентов и проф-ров МДА
9. Михей Владимирский, 56 л. ризничий и смотритель больницы и богадельни
10. Ионафан Чистяков, 52 л. зав. иконописной мастерской (и живописной с сент. 1918 г.)

Иеромонахи.


11. Пантелеимон Малинин, 47 л. благочинный (до 1914 г. зав. редакцией; † 13.V.1919)
12. Иринарх Касаткин, 71 г.
13. Никон Ворошнин, 65 л.
14. Исмаил Новиков, 69 л.
15. Ефросин Мишин, 62 л.
16. Смарагд Архангельский, 52 л. регент Лавры с 1906 г.
17. Геронтий Сушков, 61 г.
18. Израиль Козлов, 52 л. регент 2-гo Собора
19. Пафнутий Кокин, 60 л.
20. Парфений Бухаров, 56 л.
21. Нестор Балашев, 59 л. зав. живописной мастерской (до VI.18)
22. Нафанаил Бочкало, 53 л. регент (1912–13 гг.) и церковный композитор
23. Зосима Егорченков, 69 л. он же старец Захария, духовник братии
24. Исидор Семгин, 55 л.
25. Венедикт Захаров, 54 л.
26. Пахомий Сергеев, 59 л.
27. Антоний Бубнов, 53 л.
28. Порфирий Чекреков, 59 л.
29. Вячеслав Сухоруков, 51 г. делопроизводитель (нач. канцелярии)

30. Софония Сычев, 51 г.

31. Димитриан Соколов, 48 л.

32. Иеремия Селяхаев, 57 л.

33. Самуил Иванов, 55 л.

34. Парамон Коненко, 51 г.

35. Максимилиан Марченко, 47 л.

36. Власий Артемов, 59 л.

37. Ираклий Попов, 44 л. (зав. типографией и школой)

38. Иларий Калинов, 55 л.

39. Алексий Серафинович, 53 л.

40. Авенир Скворцов, 61 г.

41. Аполлоний Хлебников, 46 л.

42. Иосиф Фельдшеров, 52 л.

43. Кирилл Шкибтань, 56 л.

44. Мирон Семенчинский, 47 л.

45. Игнатий Сидоров, 53 л.

46. Феоктист Высокогорский, 50 л.

47. Вениамин Озеров, 59 л.

48. Митрофан Подорогин, 54 л.

49. Евграф Воробьев, 51 г.

50. Евкарпий Салов, 55 л.

51. Епифаний Авдеев, 50 л.

52. Доримедонт Чемоданов, 46 л.

53. Иоанн 1-й Кузнецов, 58 л.

54. Иоанн 2-й Максименко, 53 л.

55. Протасий Новиков, 52 л.

56. Аполлинарий Зернушкин, 57 л.

57. Авдий Подпальный, 52 л.

58. Виталий Чубаркин, 52 л.

59. Иероним Потапов, 46 л.

60. Еварест Сапунов, 40 л.

61. Елеазар Коломкин, 51 г.

62. Диомид Егоров, 49 л.

Иеродиаконы

63. Памва Бычков, 61 г.

64. Аффоний Вишняков, 49 л.

65. Потапий Зеленов, 50 л.

66. Иов Швецов, 45 л.

67. Сионий Воронков, 46 л.

68. Алипий Тарасов, 56 л.

69. Иасон Черных, 44 л.

70. Рафаил Кокорин, 39 л.

71. Никодим Тумаев, 55 л.

72. Паисий Вахреев, 52 л.

73. Триффилий Белокозович, 54 л.

74. Аристоклий Шляпников, 46 л.

75. Кирион Гнездилов, 42 л.

76. Македоний Померанцев, 58 л.

77. Силуан Красников, 57 л.

78. Палладий Юдаев, 47 л.

79.Ипатий Малютин, 47 л.

80. Амвросий Трошихин, 59 л.

81. Климент Кильмяшкин, 49 л.

82. Варнава Покатов, 42 л.

83. Владимир Волков, 42 л.

84. Анфим Рощин, 45 л.

85. Анатолий 1-й Алексеев, 61 г.

86. Анатолий 2-й Клевченков,41 г.

87. Мардарий Ураев, 36 л.

88.Филадельф Мишин, 40 л.

89. Геласий Миронов, 53 л.

90. Никанор Успенский, 56 л.

91. Вонифатий Максатов, 51г.

92. Гедеон Черкалов, 46 л.

93. Иаков Марочкин, 40 л.

94. Клавдий Кузьмин, 46 л.

95. Авраам Лазарев, 38 л.

96. Дамиан Ларичев, 48 л.

97. Потамий Гужев, 41 г.

98. Иерон Кулясов, 41 г.

99. Горгоний Оловянников, 43.л.

100. Серафим Медведев, 36 л.

101. Иеракс Бочаров, 36 л.

102. Иннокентий Лисицын, 35л.

103. Ксенофонт Бондаренко, 39 л.

Монахи

104. Трофим Типняков, 63 л.

105. Василиск Овсянников, 57л.

106. Агафодор Прокофьев, 61г.

107. Гавриил Малышев, 67 л.

108. Модест Можей, 60 л.

109. Аполлоний Гневушев, 56 л.

110. Иоанникий Суворов, 60 л.

111. Мелетий Глущенко, 51 г.

112. Никодим Сморчков, 50 л.

113. Маркелл Щедрин, 69 л.

114. Нектарий Стрельников, 48 л.

115. Мефодий Спиридонов, 53 л.

116. Евсевий Ломакин, 51 г.

117. Герман Чернов, 49 л.

118. Левкий Жирнов, 55 л.

119. Астион Коршунов, 49 л.

120. Елевферий Исаев, 46 л.

И т.д. до 189.

Далее в списке шли: послушники (№№ 190–217); певчие мальчики (№№ 218–247); Анна Кузнецова, состоявшая при Крестовской часовне; служители при богадельне (№№ 249–255)

Из списка в 189 насельников в отпуску в июне было 56 монашествующих, т.е. почти одна треть (отъехали домой или на приходы). Из 28 послушников – в отпуску отмечено двое.

Всероссийские съезды монашествующих, бывшие в Лавре в 1909 и 1917 гг., и их итоги

Оживление церковной и общественной жизни в начале ХХ века в России позволило поставить на очередь вопрос и об устранении некоторых негативных явлений в русском монашестве.

Начало положил известный тогда писатель на бытовые темы А Круглов, который в октябрьском номере «Душеполезного Чтения» за 1902 год напечатал статью «На службе миру – на службе Богу». В этой статье он, по словам проф. МДА А. Спасского, «в робких словах осмелился напомнить Христову заповедь о любви к ближним и обязательности деятельного осуществления ее и для избравших иноческий образ жизни...» Однако эта статья вызвала, как ни странно, отпор со стороны архимандрита Никона (Рождественского), провозгласившего «личное спасение», воспитание в себе «святого эгоизма» через молитву, единственной задачей монаха.

Редактор упомянутого журнала проф. МДА А.И. Введенский сначала было поддержал позицию Никона. В дискуссию вступили и ректор Академии епископ Евдоким и целый ряд профессоров во главе с проф. Н.Ф. Каптеревым, отстаивавшим необходимость развития деятельного монашества (в области просвещения, ухода за больными, миссионерства и т. д.), другие, в основном монашествующие во главе с Никоном, отстаивали созерцательный тип монашества. Позиция архимандрита Никона117 оказалась очень уязвимой и прежде всего, как отметил Каптерев в одной из·своих статей, тем, что сам Никон являл собой пример именно деятельного монаха, как, впрочем, и некоторые из его собратьев по монастырю. Полемика118 длилась до 1904 года и прекратилась, возможно, потому, что архимандрита Никона в начале 1904 года хиротонисали в епископа Муромского. Но эта дискуссия затронула лишь одну из проблем. Другие были указаны на Всероссийском миссионерском съезде 1908 года в Киеве, где епископ Никон, тогда уже Вологодский, поставил вопрос о необходимости поднять уровень духовной жизни в монастырях. В результате Синод созвал для решения назревших вопросов о монашестве три съезда в Лавре в 1909 и 1917 гг.

Первый Всероссийский монашеский съезд 1909 г. и его решения

В 1909 году с 5 по 13 июля в Лавре проходил 1-й Всероссийский монашеский съезд119 – важное событие не только для Лавры, но и для всего русского монашества, нуждавшегося в обсуждении давно назревших больных вопросов своего существования.

Это событие было обязано поднятому на Киевском миссионерском съезде епископом Вологодским Никоном Рождественским вопросу о необходимости поднять духовную жизнь в монастырях. Святейший Синод поручил особой комиссии (из митрополита Киевского, архиепископа Волынского и епископа Вологодского) представить доклад по этому вопросу, по обсуждении которою Синод принял решение созвать указанный съезд из представителей (по одному)120 от наилучших и наиболее значительных 16 монастырей, скитов и пустынь под председательством епископа Вологодского Никона121. От Св. Синода был командирован чиновник ·особых поручений В.М. Скворцов, издатель «Колокола», как специалист по миссионерским делам. В своем выступлении в печати (см. «Колокол» № 1013 за 1909 г.) он отметил кампанию против съезда, поднятую на страницах печати, представителей которой Синодом по многим веским основаниям было решено, не допускать на съезд, но что, по мнению Скворцова, все же было неправильным.

По многим наболевшим вопросам на съезде были высказаны разные, иногда и противоречивые суждения, но в большинстве из них чувствовалась боль лучших представителей монашества за те недостатки, пороки и несообразности, которые в последние столетия вкрались в монашескую жизнь России. Некоторых из них мы касались, обрисовывая быт Троице-Сергиевой Лавры.

На Съезде решались, в частности, следующие вопросы:

1. Не следует ли общежитие, как идеал монашеского устроения сразу ввести во все обители или приблизить к нему строй штатных монастырей.

2. Какие меры принять для усиления воспитательною воздействия церковного Богослужения.

3. Не следует ли запретить партесное пение, как дающее повод держать в хоре детей ·и привлекать ради знания нот бродячих послушников (часто склонных пьянствовать), наемных регентов и даже наемные хоры.

В день 500-летия кончины Преподобного Сергия, 25.IX.1892 г.

1-й ряд: слева – 1. Тихон Никаидров, еп. Можайский; 2. Ионафан Руднев, архп. .Яросл. и Рост.; 3. Савва Тихомиров, архп. Тверской; 4. Леонтий Лебединсхий, митр. Моск. и Колом.; 5. Феогност Лебедев, архп. Владимир. и Сузд.; 6. Феоктист Попов, архп. Рязанск. и Зарайск; 7. Христофор Смирнов, б. еп. Волоколамский и ректор МДА (до 1890 г.)

2-й ряд: архимандриты 1. Никон Рождественский, 2. Товия Цымбал казначей Лавры. 3. Павел Глебов, ее наместник, 4. Лаврентий, наместник Чудова монастыря, 5. Афанасий, ризничий Лавры Митрополит Николай среди насельников Лавры. 1947 г.

Сокращения: а. (после номера) – сзади стоящий, а-м. – архимандрит (архм.), вп. – впоследствии, еп. – епископ, и-м. – иеромонах, иг. – игумен, м. – монах, п. – послушник, прих. – приход, свщ. – священник. сх-схи сха-м. – схиархимандрит, схи-м. – схииеромонах.

Слева направо: 1. Александр – часовщик, 2.. п. Корнилий, вп. – схим. Гавриил, 2.а. п. Виктор, вп. – и-м. Исаакий, 3. п. Федор – вп. и-д. Феодорит (повар в Печорах ), 4. иг. Петр (Семеновых), 4а. и-м. Савва (Остапенко), 5. а-м. Иосиф, 6. а-м. Доримедонт, 7. а-м. Антонин, 7а п. Петр, вп. свщ-к на приходе, 8. Наместник а-м. Иоанн (Разумов), 8а и-м. Антиох(?), 9. сха-м. Иларион (Удодов), 9а. и-м. Андроник (peеeнт и канонарх, умер на приходе), 10. а-м. Алексий (Дегтярев), с 1950 г. – еп. Прешовский, 10a (?), 11. протод. Сергий Туриков, 11a. п. Василий Садиков, вп. а-м. Дионисий, эконом, 11б. п. Андрей Ермаков, 12.. г. Серафим (Шинкарев), 13. иг. Павел Голышев, вп. – епископ

Крестный ход вокруг Трапезной церкви (конец 50-х годов)

Справа налево, в правой колонне: и-м. Тихон (Агриков), архм. Филадельф (Мишин), архм. Иоасаф (Альбовский), архм. Петр (Семеновых),

В левой: и-м. Иларион, иг. Алипий (Воронов), ризничий архм. Флавиан (вп. – архиеп. Горьковск.), архм. Пимен (Хмелевской) с трехсвечнихом.

Насельники Лавры во главе с архим. Платоном

Левая страница

1-й ряд: иг. Нафанаил Новиков †; 2. а-м. Варнава Кедров; 3. а-м. Феодор Андрущенко; 4. а-м. Иосиф Евсеенок, в сх. – Иосня; 5. а-м Серафим Шинкарев; 6. а-м. Симон Новиков ныне архп. Рязанск.; 7. а-м. Платон, наместник Лавры (1964–1970);

2-й ряд: 1. м. Онисим Соловьев †; 2. м. Авраамий Соловьев; 3. Павел Осипов †; 4. и-м. Алексий Казаков, иг. на прих.; 5. иг. Серапион Фадеев – еп. с 1972 г.; 6. иг. Андроник Некрасов – на прих.;

3-й ряд: 1. и 2. – ныне в миру; 3. м. Анатолий; 3а. а-м. Сергий Петин; 4. и-м. Даниил Пацкан – на прих.; 5. а-м. Лаврентий Постников; 5a. и-м. Ксенофонт Малер; 6. и-м. Евлогий Смирнов, вп. – архп.; 6а. п. Павел Кучминсккй – свщ. на прих.; 7. и-м. Матфей Мормыль – регент (архм.); 8. иг. Марк Лозинский, проф. МДА; 8а.– см. справа;

4-й ряд: l. студент грек; 2. и-д. Савватий (на прих.); 2а. п. Виктор – и-д. Викентий (вне Лавры); 3. и-м. Палладий, инспектор ОДС, ныне архп.; 4. и-д. Никандр; 5. и-д. Иов Тыванюк, ныне архп.; 5a. (под Иовом) – и-д. Гермоген (архм. на приходе); 6. (см. справа).

Правая страница

1-й ряд: 8. архм. Феодорит Воробьев; 9. архм. Петр Семеновых – в сх. Серафим; 10. архм. Тихон Агриков; 11. архм. Николай Самсонов; 12. архм. Кирилл Павлов; 13. иг. Наум (архм.) Байбородин – духовник; 14. иг. Пимен Никитенко – архм.

2-й ряд: 7. иг. (архм.) Стефан Смычников, гостинник; 8. иг. Анатолий Кузнецов – епископ с: 1972 г.; 9. и-м. Анастасий Коломийченко (эконом в 1968–1972 гг.); 10. и-м. Виссарион Великий Остапенко; 11. и-д. Михей Тимофеев; 12. и-д. Пахомий Смирнов; 13. м. Димитрий Петраков, в схиме Симеон; 14. и-д. Антоний Буравцев; 15. и-м. (иг.) Варлаам.

3-й ряд: 8а. м. Иосиф (над Стефаном); 9. и-м. Филипп Лапин (иг., †); 9а. и-м. Лука (иг.), на прих. 10. и-м. (архим.) Иерофей Соболев, канонарх; l0a. и-д. Геласий, т. бол., на родине; 11. и-м. (иг.) Максим Москалионов, келарь вп. – на Афонском подворье; 11a. и-д. (иг.) Александр Богдан; 12. иг. Макарий Васькин, б. канонарх; 13. иг. (архм.) Владимир Иким, в ЧССР; 14. архд. Борис Болен-де-Болю; 15. иг. Викторин (Ерш); 15a. и-д. Никон Мелков, регент; 16. и-м. Феодосий, на приходе; 17. иг. Иоанн Захарченхо.

4-й ряд: 6. и-д. Иона Карпухин, ныне еп.; 7. ниже (под Ионой) и-д. Феодор, и-м. на приходе; 8. и-д. Рафаил («Рафик») Берестов, художник; 9. иг. Никифор Ртищев; 10. и-м. (иг.) Афанасий Алафинов; 11. п. (и-д.) Варсокофий Хайбуллин.

слева на право: и-м. Пимен (Никитенко), вп. – архим.; и-д. Василий; архиеп. Гавриил Вологодский, вп. – Ташкентский; м. Михей (Тимофеев); и-д. Даниил (Маланьин) – сидит; сзади – неизвестный (середина 50-х годов).

внизу – Крестный ход вокруг Трапезной церкви (конец 50-х годов).

Впереди: иг. Николай Самсонов (с кропилом) и и-д. Валерий (с чашей), за ними: и-м. Мина и Назарий (?), Стефан ( ) и Пимен (Никитенко), Варфоломей Гондаровский (вп. – архиеп. Ташкентск.) и (?), и-м. Федор и Корнилий, в конце и-д. Алексий Казахов.

Молебен перед Успенским собором (начало 60-х годов)

Слева направо: архм. Антоний Семененко, архи. Серафим Шинкарев, архм, Пимен (Хмелевской); еп. Пимен (Извеков); .митр. Нектарий (Григорьев); митр. Борис (Вик/-ке); еп. Серафим Шарапов, с 1958 г. на покое в Лавре; протод. Cepгий: Туриков; архм. Феодосий, вп. – архп. Ивановсхий; прот. Константин Ружицкий; прот. Михаил Зернов (?); прот. Родион Кревский (вп. – архм. Трифон)

Любомудры Лавры. (1963–1964 гг.)

1 ряд: 1. и-д. Амвросий Бородачев, вп. – иг. (на прих.); 2. а-м. Матфей Мормыль; 3. и-м. Анатолий Кузнецов, вп.– еп.; 4 а-м., инсп. МДА, Филарет Вахромеев, ныне митр.; 5. Наместник а-м. Пимен Хмелевской; 6. а-м. Тихон Агриков; 7 а-м. доц. МДА Симон Новиков; 8. иг. Платон Лобанков, пом. Наместника; 9. и-д. Марк Лозинский, вп. а-м, скончался.

2-й ряд: 1. и-д. Михей Тимофеев; 2. п. Василий Пацкан, вп. – и-м. Даниил; 3. и-д. Василий, вп. – иг.; 4. и-м. Варфоломей Калугин; 5. и-д. Макарий Васькин, канонарх; 6. и-м. Павел Максименко († в автокатастрофе); 7. и-м. Назарий Максин, вп. – настоятель Троиц. подворья, сконч.; 8. п. Иван, вп. – и-м. Меркурий.

3-й ряд: 1. п. Георгий Смирнов, (= Евлогий – архп.); 2. п. Георгий Дубов – и-д. Герман? 3. п. Анатолий Буравцев, впослед. – и-м. Антоний (на прих.); 4. и-д. Лука; 5. и-м. Виссарион (Великий Остапенко); 6. и-д. Арсений Геенко; 7. и-м. Сергий Петин; 8. и-м. Иоаниккий, вп. – иг. в ОДС; 9. и-м. Никанор Краскин; 10. гг. Евсевий Саввин, ныне – архп.; 11. п. Василий, свщ. на приходе; 12. п. Владимир Соболев, вп. – а-м. Иерофей, канонарх; 13. и-д. Анастасий Коломийченко

4. Не следует ли установить для каждой обители максимальное число литургий, выполнимое наличным составом духовенства, дабы не посвящать в священный сан духовно не созревших монахов.

5. Что предпринять для устранения в монастырях пьянства, и вообще употребления спиртных напитков.

6. Что нужно сделать для развития старчества в монастырях.

7. Как уничтожить вредные для духа иночества переходы из монастыря в монастырь.

8. Как ликвидировать богословскую и даже вероучительную безграмотность иноков.

9. Не следует ли для этого привлекать в монахи заштатных вдовых священников, склонных и способных к иночеству.

10. Как упростить способ избавляться от монахов, изменивших своим обетам, и не желающих поправить свою жизнь.

11. Как воспрепятствовать подобным монахам искать прибежища в других обителях.

12. Как воспрепятствовать ношению монашеской одежды разными обманщиками.

13. Что можно сделать для устранения прислуги другого пола в монастырях.

14. Не следует ли поставить в определенные рамки мирских чиновников епархиальных управлений в отношении ревизий хозяйственной части монастырей.

16. Что следует предпринять для улучшения практики исповеди.

17. Не следует ли устранить случаи назначения на должность настоятелей монастырей лиц, никогда не проходивших монашеской жизни. И об ученом монашестве.

18. Допустимо ли хождение иноков со святынями за сбором милостыни?

19. О миссионерском служении со стороны монастырей (старчество для мирян, внебогослужебные беседы, борьба с сектантами и безбожием).

20. О духовниках для инокинь.

21. О служении иночества во время войн и смут.

22. О союзе духовной взаимопомощи монастырей, членами которого были бы настоятели всех обителей под председательством какого-либо опытного епископа-инока

Приведем мнения и решения съезда по важнейшим вопросам122.

По первому вопросу почти единогласно было принято решение перевести все штатные монастыри в общежительные123, и была выбрана комиссия по разработке мер в этом направлении.

В защиту штатных монастырей подал голос епископ Митрофан124, предложивший оставить штатные монастыри в городах. Лавры же было решено оставить в прежнем положении125.

Было также указано, что общежитие дает добрые плоды, если во главе монастыря будет стоять опытный в духовной жизни настоятель, не связанный по рукам соборным правлением, членам которого следует доверить лишь совещательный голос, что большим злом является назначение на этот пост лиц, отличающихся лишь хозяйственными и административными дарованиями или вообще лиц, лишь по личному расположению к ним духовной администрации.

Недопустима отдельная кухня для настоятелей.

Был затронут вопрос и о необходимости введения общежития во всех женских обителях (большинство из которых штатные с нищенским содержанием).

По 2-му и 3-му вопросу (см. сс. 50, 51, 125, 191, 192,) решили, в частности: 1) в монастырские хоры мальчиков не допускать, а петь послушникам, монахам и свободным от своей службы иеромонахам, подчиняясь на клиросе во всем регенту; 2) мальчикам петь отдельными хорами, если их присутствие в монастыре продиктовано уважительными причинами, например, воспитанием; 3) в монастырях запретить итальянское пение, разрешив местное, греческое и знаменное; 4) запретить наем хоров.

По 4-му вопросу (сс. 102:130), было постановлено иметь то число литургий, которое может быть отслужено наличным составом братии. Не принимать священнослужителей со стороны и не рукополагать ради этого в священный сан, особенно лиц, не вполне достойных. Было предложено также иметь в епархии с этой целью специального духовника, на чье мнение о достоинстве кандидата в иереи мог бы полагаться архиерей.

По 5-му вопросу (о винопитии в монастырях) говорилось на съезде немало (сс. 40, 56–57, 102–130). Епископ Никон признал, что «самый гибельный, наиболее распространенный порок в мужских и именно в штатных монастырях – пьянство, причина которого в отсутствии духовного руководства, в праздности, в неумении, в нежелании и отсутствии условий общего труда на пользу родной обители» (с. 40). Не умна и ссылка (защитников винопития) на церковные книги, где упоминается употребление вина, но какого? – виноградного слабого – в 8–10 градусов, употребляемого на юге по недостатку хорошей воды. Преподобный Серафим советовал своему другу старцу Тимону вообще не держать вина в обители. Однако, предложение ввести особое упоминание о вине в монашеских обетах не нашло поддержки на съезде ввиду общего обета о воздержании. (Что было явно неправильно, на наш взгляд – С.Г.). Было постановлено под страхом строжайшей ответственности, обязать всех монашествующих, от настоятеля до послушника, к полнейшему воздержанию от вина, запретить употребление спиртных напитков на трапезе кроме монастырей южных, например, Нового Афона и др., лежащих в местности, где употребление питьевой воды вызывает лихорадку, и где допустимо подавать разбавленное водой легкое виноградное вино своего приготовления.

По 6-му вопросу о. Алексий Зосимовский указал на то, что старцем может быть хорошо осведомленное в Слове Божием лицо, не занимающее начальственного положения, чтобы духовные чада могли без боязни раскрываться перед ним, что он должен в строгой тайне хранить слышанное и руководить лишь добровольно приходящими к нему (с. 103); .желательно, чтоб он был в сане иеромонаха, дабы имел право разрешать от грехов, чтобы он сам имел общение с другими старцами для проверки своею устроения (с. 166). Съезд постановил, чтобы настоятели обителей выбирали в старцы наиболее опытного в духовном плане инока, которого бы направляли на обучение в иной монастырь, где процветает старчество (с. 166).

По 7, 10 и 11-му вопросам (сс. 146:160). Переходящих из монастыря в монастырь иноков предлагалось принимать лишь по рекомендации прежнего настоятеля. Предлагалось также, чтобы имена ненадежных монахов вносились в особые списки для сведения настоятелей монастырей (с. 160). Было постановлено, не давать порочным монахам отпускного билета и исправлять их на месте. При неисправности доносить епархиальному архиерею, который мог бы без Синода возвратить виновного в первобытное состояние (так прямо и сказано, С.Г.).

По 13-му вопросу (сс. 168:180) было постановлено категорически, не иметь прачек в мужских монастырях и вообще прислуги из лиц другого пола, «коровниц же – из самых благоговейных старушек».

По 14-му вопросу было выражено пожелание, чтобы монастырские дела ревизовались иночествующими, чтобы отчеты давались епископу, а не консистории (с. 185).

По 16-му вопросу. Запрещалось допускать исповедь в келиях, кроме как у опытнейшего в духовной жизни старца, запрещалось обходиться одной общей исповедью и разрешалось в случае многолюдства начинать исповедь за несколько дней до Причащения (сс. 167, 180–181). Постановлено, что духовником могло быть назначено лицо пожилого возраста, опытное и с разрешения епархиального архиерея.

По вопросу о настоятелях монастырей (№ 17) развернулась полемика (сс. 4.8–50, 163–176–178).

Епископ Никон указал на недопустимость епархиальному архиерею управлять монастырем ввиду недостатка времени для внимательного руководства братиею из-за занятости епархиальными делами, из-за разъездов, из-за того, что часто в архиереи посвящают ученых мужей, не имеющих навыков иноческой жизни. Пусть они получают для благотворительных нужд свою долю доходов от монастыря, но ими не управляют.

Митрофан, епископ Елецкий (викарий Орловского епископа) резко возразил епископу Никону, указав на то, что лица из архиереев прошли большую ученую школу, которая превышает школу монашеского искуса, тем более преподносимого расстроенным монастырем, что и вдовые священники имеют опыт пастырства не меньший, чем духовники из монахов, что и многие, прожившие в монастырях по многу лет, не имеют надлежащего духовного устроения.

Епископ Дмитрий Сухумский (с. 176) поддержал епископа Никона, указав, что настоятель должен быть примером братии во всем, первым идти на послушания, в церковь и трапезу. Только поживший в монастыре может приобрести смирение и послушание и быть примером в этом для остальной братии. Епископы часто имеют и отдельную трапезу и этим подают дурной пример остальным настоятелям.

Съезд нашел неудобным назначать настоятелями и заштатных архиереев и пришел к мнению, чтобы настоятели избирались преимущественно из братии этого же монастыря, чтобы архиереи не назначались настоятелями монастырей (кроме лавр, где есть наместники), чтобы для архиереев, ушедших на покой, выделялся монастырь с приличными келиями, библиотекой для научных занятий и содержанием из доходов настоятелей, которым в настоящее время, как правило, выделяется треть доходов монастыря. Предлагалось вместо этого доход настоятеля ограничить тремя иеромонашескими «кружками».

По вопросу о монашествующих, учащихся в духовных заведениях съездом был принят ряд пунктов (сс. 193–194), в частности: студенты, заявившие о своем желании принять постриг, должны в каникулы быть посылаемы послушниками в монастыри для прохождения монашеского послушания, а по окончании курса учебы прожить, желательно, в тех же монастырях не менее двух лет, к которым они должны быть приписаны (даже и в случае посылки их на какую-либо службу после учебы; в этих же монастырях они должны проводить свое свободное от службы время, например, отпуск).

По 18-му вопросу – о крестных ходах и о сборах – было постановлено, чтобы крестные ходы предпринимались исключительно с целью подъема религиозного духа и совершались с наибольшей торжественностью, чтобы в них были посылаемы иноки трезвой непорочной жизни пожилого возраста (с. 185).

В отношении же сборов на монастыри были разные мнения. Общим было то, чтобы на сборы с книжкой, и притом не чаще чем раз в год, посылались лишь по действительной неотложной нужде монастыря и, притом, лица старше 50 лет. Архимандрит Товия предложил уничтожить вообще сбор, даже ценой закрытия бедных монастырей, дабы не потерять душу сборщиков или сборщиц из-за капли сбора (сс. 194–195). Собрание приняло это предложение, однако автор книги иеромонах Серафим выразил надежду, что «Синод не согласится с таким заключением съезда и не изгонит из обителей тысячи существ, им доверившихся и виновных только в том, что на свое несчастье, они вместо монастыря богатого попали в менее обеспеченный» (сс. 195–196)126.

Много было сказано и об угрожающей обстановке для Церкви в связи с законами о веротерпимости и о необходимости усилить все виды миссионерской деятельности (сс. 133–145:148).

22-й вопрос, об объединяющем обители Союзе духовной взаимопомощи, был встречен с одобрением, как давно назревший для решений разных монастырских нужд, в том числе и для оказания помощи желающим учредить вновь созидаемый монастырь и для защиты и сплочения обителей от нападок из­вне. Об этом особенно горячо говорил епископ Евдоким, который, в частности, упомянул о том, сколько нужно было ему истратить времени и сил, чтобы добиться отвода клочка земли для небольшой женской обители на его родине. Были рассмотрены на съезде и дополнительные к программе вопросы:

– о запрете настоятелям монастырей оставлять наследство, согласно шестому правилу Двукратного собора, и ходатайствовать об отмене существующих законов и о передаче оставшихся после смерти иноков денег монастырю;

– предложение Синоду отменить недуховные награды, выдаваемые Им или Правительством, оставив чисто церковные – скуфью, палицу и т. п.;

– о запрещении ссылки в монастыри провинившегося белого духовенства или малолетних преступников (с. 189);

– о необходимости повсеместного введения с духовной целью монашеского физического труда.

Итоги съезда получили многочисленные отклики ряда лиц. В частности, выступил некто под инициалами «Е.М.»127 в журнале «Колокол» № 1011 от 22.VII (сс. 205–212), с которым вступил в полемику епископ Никон в № 1016 (с. 212) от 28.VII, и к которой присоединились еще два автора. Выступил со статьей и Е. Поселянин, отметивший односторонность подхода в решении русскому монастырю быть лишь созерцательного, молитвенного типа, а не благотворительного, поскольку нельзя всех людей подгонять под один тип. Много есть, напротив, деятельных людей, которые с большой готовностью и пользой послужили бы делу любви – уходу за больными, стариками и инвалидами, воспитанию детей и т. п. Отвечая В. Поселянину, Преосвященный Никон сказал, что он не против разных благотворительных общин, братств, но пусть их не путают с монастырями, и что он против того, чтобы иноки занимались размеренным трудом, уложенным в какие-то рамки, так как (якобы) такой труд повредит духовному деланию (с. 243).

Странной являлась, на наш взгляд, позиция епископа Никона, стремящегося изолировать иноков от мира, якобы во избежание искушений, а по сути, изолировать мир от иноков и от их идеалов, и это на том основании, что якобы размеренная работа в благотворительных или воспитательных заведениях является нарушением заповеди Господней: «Отвергнись себе, возьми Крест свой и иди за Мною». Для этого, по Никону, и дается ему полная свобода от всех попечений мирских. Для сей цели, он освобождается даже от таких дел благотворения, как милостыня, как скоро она отвлекает его от единого на потребу...»128

Неосновательность его позиции состояла в том, что на каждого действительного инока-молитвенника и руководителя других по спасению – таких, какими были о. Алексий и Герман Зосимовские, о. Варнава в Гефсиманском скиту – общение которых с миром не прерывалось (за исключением периодов ухода их на время в затвор), и для которых занятие упомянутыми трудами значило бы просто лишение или уменьшение благодатного для паствы общения с такими лицами, приходилось (особенно в штатных монастырях) до нескольких десятков, лиц совсем не иноческого настроения, для которых планомерное занятие трудом, полезным обществу (уход за больными, воспитание детей и просто физический труд) явилось бы, может быть, единственным спасительным для души делом. Манера стричь всех под одну гребенку, стремление втискивать в прокрустово ложе своего узкого разумения все разнообразие характеров и жизни, являлись одной из серьезных причин чрезвычайно низкой популярности наших «созерцательных» монастырей, особенно среди думающей и рассуждающей части русского общества.

В противовес этой позиции епископа Никона выступил иеромонах Алексий (вероятно, Зосимовский), который, затронув ряд вопросов, подробно остановился на «так называемом деятельном монашестве, представителем которого было монашество древнее, полное живого зиждительного духа». «...Вера без дел мертва. Поэтому такая деятельность монастырей, как открытие школ, больниц, приютов, богаделен, воспитание сирот, брошенных детей и проч., должна быть приветствуема и развиваема». В заключение статьи о. Алексий выдвинул ряд предложений по разным пунктам программы129. Там же он предложил, чтобы монашествующие не ели мяса там, где это дозволено, например, в Западном крае (п. 7).

О съезде отозвался и известный публицист, бывший позднее (в 1911–1913 гг.) доцентом Московской Духовной Академии Н.Д. Кузнецов. Одобрив сам факт монашеского съезда, он подверг осуждению бюрократический подход к формам его организации, с разделением прав решающего и совещательного голоса, с назначением Синодом тех или иных представителей от тех или иных монастырей, преимущественно, конечно, настоятелей, саркастически заметив, что даже в области государственной жизни в России уже перестали верить известному афоризму Козьмы Пруткова, что «истину можно познать только на государственной службе». Непонятно, почему женские – самые многочисленные – монастыри, имеющие много своей специфики, вообще не были представлены на съезде. Наличие программы сковывало участников. В заключение автор книги, выражая, очевидно, официальную точку зрения (книга перед печатанием была просмотрена Синодом) пишет, что «первый съезд не должен быть последним, и что на его резолюции можно и должно смотреть пока только, как на материал для обсуждения, а не как на постановления, требующие лишь немедленного осуществления для того, чтобы монашество зацвело пышным духовным цветом на Руси…» (с. 266). Поскольку это был лишь первый и к тому же малочисленный съезд, чтобы «в его решениях можно было усматривать такое выражение общественного мнения иночествующих, которое будет поддержано ими в случае введения общеобязательных правил».

Всероссийский съезд ученого монашества130

По благословению Святейшего Синода съезд проходил с 7 по 14 июля 1917 года в стенах Московской Духовной Академии. На нем присутствовало из-за каникулярного времени всего 70 человек под практическим председательством, бывшего (до 1 мая 1917 г.) ректора Академии епископа Феодора. Решено было создать союз-братство ученых иноков с широкими задачами, и утверждалась необходимость этому братству иметь свой монастырь и учебные заведения. Разработан был вопрос об Александро-Невской Лавре. Рассмотрена, наконец, программа съезда монастырского монашества в некоторых пунктах, согласно определению Св. Синода.

Намерение большинства съезда (30 голосов против 19) сделать монашеской хотя бы одну из существующих Академий, в частности, Московскую, инициатором чего был епископ Феодор, вызвало резкую отповедь со стороны и. о. ректора МДА архимандрита Илариона и иеромонаха Варфоломея, заявивших, что обвинение монашеским съездом существующих академий в нарушении чистоты православно-богословской науки совершенно незаслуженно и, кроме того, «нельзя не признать того факта, что ученое монашество в настоящее время, в общем, не близко к богословской науке, а часто, к сожалению, относится к ней без должного уважения...»131

«Всероссийский Церковно-Общественный Вестник»132 (№ 73 за 1917 г.) поместил статью, озаглавленную «Московская Академия в опасности» – призывающую противостать попытке епископа Феодора прибрать к рукам Московскую Академию.

Второй Всероссийский монашеский съезд

Согласно определению Св. Синода от 26–30 мая 1917 года (№ 3342), второй Всероссийский съезд представителей от монастырей состоялся в стенах Лавры Преподобного Сергия с 16 по 23 июля 1917 г. и принял постановления, которые должны были получить силу закона только с утверждением их высшей церковной властью.

Председателем съезда был назначен епископ Феодор (Поздеевский), секретарями – иеромонахи Евсевий и Ираклий.

Постановления съезда на этот раз были четко сформулированы и сведены в систематическом изложении в виде своего рода проекта Устава о монастырях133. Ниже помещаем краткое изложение принятого проекта Устава.

I. Учреждение Союза всех православных русских обителей съезд нашел пока преждевременным ввиду того, что «внутреннее духовное единение между монастырями уже существовало и существует, а внешнее административное объединение их, равно как объединение между ними в целях братской, духовной и материальной взаимопомощи предполагается... в проектируемой съездом системе местного, областного и центрального монастырского объединения» (с. 1).

II. Устройство местного, областного и центрального монастырских объединений.

На основе 4 и 8 правил IV Вселенского Собора, что монастыри «да будут в подчинении у епископа», которые должны иметь о них должное попечение, было предложено образовать в каждой епархии Монашеский Совет из членов, назначаемых как епископом (1/3), так и по избранию от Епархиального собора (2/3) сроком на 4 года, причем настоятели должны составлять не менее половины членов Совета. В круг деятельности последнего входят все дела по монастырям, которыми ведало епархиальное начальство и благочинные. Производство следствий, по делам монашествующих должно быть поручаемо только монашествующим (§14). При Совете должна быть особая Поверочная Комиссия по финансовым делам (§ 16). Члены Епархиального Совета и Комиссии избираются Епархиальным Собором, созываемым не реже одного раза в год из представителей мужских и женских монастырей (настоятелей, выборных делегатов (в мантии) и опытных монахов) – по приглашению епископа (§ 18–20), являющегося Председателем Собора. При митрополичьих кругах созывается Окружной монашеский собор (§ 27–32).

Всероссийский Монашеский Собор должен созываться каждые три года в Троице-Сергиевой Лавре из епископов (по желанию), делегатов от каждой епархии в соответствии с расписанием, определяемым Всероссийским Монашеским Советом при Св. Синоде, настоятелей (или наместников) лавр и наиболее выдающихся обителей, а также некоторых опытных иноков (по приглашению) под руководством Председателя Всероссийского Монашеского Совета (в состав которого помимо него входят 6 членов, избираемых Всероссийским Монашеским Собором на 3 года).

Гл. III. Внешний строй монастырской жизни.

А) Братия обители (§ 42–56).

Прием в братию предварять монастырским послушанием в качестве простых трудников в мирском одеянии. Настоятель должен применять все меры к развитию духовной жизни послушников через богослужение, чтение и руководство старца. Благотворителей и вкладчиков надлежит принимать на общем для всех основании. Монашествующие, признанные виновными, должны оставаться в этой же обители для исправления под общим руководством Братского Совета монастыря, который должен принять все меры, чтобы такой монах не производил соблазна для братии и для мирян. Перевод в другой монастырь допускать, в крайнем случае, если в этом видится последняя надежда для исправления. Посвящение в сан допускается при условии доброй монашеской жизни, начитанности в Слове Божием и творениях святых отцов.

Б) Должностные лица обители (настоятель или наместник, казначей, ризничий, благочинный, духовник и эконом) должны избираться тайным голосованием из числа братии монастыря, причем настоятель избирается лишь манатейными монахами и утверждается Синодом134, остальные – и рясофорными, с утверждением от архиерея (§§ 57, 58, 60:62)..

В) Монастырский Братский Совет (§§ 71–75) состоит из упомянутых в п. Б должностных лиц и делопроизводителя, собирается не реже двух раз в месяц и решает большинством голосов все внутренние и внешние дела монастыря и постановления его, подписанные не менее чем 3/4 состава Совета для всей братии монастыря. Разногласия Совета с настоятелем решаются Епархиальным Монашеским Советом.

IV. Внутренний строй монастырской жизни.

А. В отношении богослужения (§§ 76–99) предлагалось строго придерживаться Типикона и соблюдения установившихся местных обычаев, совершать утреню – утром, вечерню – вечером, петь стихиры на подобны, когда это предписано уставом, за всенощными бдениями произносить проповеди перед шестопсалмием, где это возможно, и читать в русском переводе Толковое Евангелие после первой кафизмы и седальнов, и Пролог – после 6-й песни канона, во время пения «Честнейшую Херувим» ударять в колокол 9 раз.

Б. В отношении значения и необходимости старчества было принято все то, что говорил о. Алексий Зосимовский на I съезде. Старцу теперь поручалась вся братия, новоначальные могли иметь для ближайшего руководства и других лиц из иеромонахов.

В. Духовник в монастыре должен быть один, но ему могут быть назначаемы помощники из духовно опытных собратий. Предписывалось всей братии говеть обязательно дважды во время 40-дневных постов, и по одному разу – в Успенский и Петровский посты.

V. Монастырская дисциплина (§§ 113–120).

В этой части предписывалось:

а) безусловное подчинение и повиновение настоятелю на основе братской взаимной любви, сыновней почтительности и отечески-руководительское отношение настоятеля к братии.

б) Исключение из монастыря особо провинившихся трудников и послушников, пробывших в нем менее двух лет, совершаются по решению настоятеля, в других случаях – с передачей дел Братскому Совету или Епархиальному Монашескому Совету. Для исправления упорствующих рекомендовалось иметь впредь «особый монастырь с особым уставом, как лечебницу для них» (§ 119), а лицам, изверженным из иночества, запрещалось монашеское одеяние.

VI. Монастырский быт.

В отношении быта запрещалось иметь (в т.ч. настоятелям) дорогие вещи (ковры, мебель, золотые и серебряные вещи и картины светского содержания). Расписывалось времяпровождение в течение всего дня, предписывались неопустительные посещения тех или иных служб (§ 122), одинаковость для всех с настоятелем – трапезы (кроме больных) и обязательность труда на монастырских полях, огородах и в лесу.

Запрещались: взаимные самовольные посещения собратий, прием в келиях мирян и родственников, услуг со стороны лиц другого пола, продолжительные отлучки из монастыря, строительство дач под монастырем.

Допускалось принимать родственников в монастырской гостинице или в специально отведенном для этого месте, держать богомольцев в монастырской гостинице не более трех дней.

VII. Об особых условиях жизни и быта отдельных монастырей. Съезд признал общежительные монастыри наиболее отвечающими иноческим обетам, и нашел желательным своекоштные и штатные монастыри превращать в общежительные по согласию135 на то братии монастыря.

VIII. Монастырское хозяйство.

а) Основные начала (§§ 136–138). Приобретение материальных благ монастырем не должно быть самоцелью, а лишь одним из содействующих духовной жизни факторов. Все работы по возможности должны выполняться насельниками монастыря. Внешний надзор и защита интересов монастырей должна быть возложена на Св. Синод. Определялся далее порядок отчетности (№ 143). Постулировалось неотъемлемое право на земельные угодия и возвращение захваченных кем-либо монастырских земель. Признавалась необходимость, особенно в обстоятельствах современной съезду жизни, вводить усовершенствованное хозяйство на монастырских угодьях и развивать свою промышленность; считались допустимыми следующие отрасли:

а) хлебопашество, лесоводство, шелководство, виноградоделие, производство лечебных трав, хлопководство и т.п.;

б) скотоводство, птицеводство, пчеловодство и рыбный промысел;

в) производство церковного вина, елея и церковной утвари;

г) мукомолье, маслоделие, сыроварение и мыловарение;

д) всевозможные слесарно-кузнечные работы и металлообработка;

е) типографские и переплетные работы;

ж) изготовление наглядных учебных пособий;

з) различные отрасли женского ручного труда.

(Отметим, что все эти занятия не вызвали почему-то возражений со стороны адептов созерцательного монашества, ратовавших против благотворительной и просветительной его деятельности. Настолько было обмирщено монашество! – С.Г.) Определение расходов на содержание настоятелей из епископов136 возлагалось на Синод в зависимости от средств обители и условий местной жизни. В отношении оставшегося после смерти епископов или настоятелей монастыря имущества предлагалось, чтобы оно поступало в фонд Всероссийского Монашеского Совета, поскольку законодательное предложение о передаче его в собственность монастыря, где окончил свои дни владелец его, не получило движения в Государственной Думе (§ 153).

IX. Просветительные и образовательные учреждения для монашества (§§ 154–157).

Подобные учреждения предусматривались в виде организации сведущими людьми особых религиозно-нравственных и богословских бесед с иноками, или посещение ими особых епархиальных школ для иноков, открытием которых должен был озаботиться Епархиальный Монашеский Совет.

Х. Издание монастырского и монашеского журнала (§ 153) – общего и обязательного для всех обителей, усматривалось в возможности возобновить монашеский журнал «Русский инок»137 или открыть какой-либо другой.

XI. Просветительная и благотворительная деятельность монастырей по отношению к населению – ограничивалась традиционными видами: богослужением, духовничеством, старчеством, проповедью, крестными ходами, внебогослужебными беседами и бесплатной раздачей брошюр и листков религиозно­нравственного содержания, устройством школ, где окажется возможным (§ 159), изданием книг соответствующего содержания, изготовлением икон и предметов религиозного обихода. Говорилось лишь о желательности устройства убежищ для немощных (инвалидов, больных, престарелых) при наличии средств и о помощи населению во время народных бедствий.

Таким образом, вопрос, горячо дебатировавшийся в 1909 году – о деятельном монашестве на Руси – был руководством съезда почти, или совсем, похоронен.

XII. Отношение к современности. Съезд приветствовал проект Преосвященного Андрея, епископа Уфимского, о создании при обителях «Братств православных паломников в защиту святой веры», признал необходимым издание нужной апологетической литературы, призвал Временное Правительство возвратить Церкви типографии Сергиевой и Почаевской лавр, прекратить реквизиции монастырских имуществ и сократить обложение налогом монастырских капиталов. Съезд с глубокой скорбью встретил вести о низложениях паствой своих пастырей, иноками – своих настоятелей. Признал вредным для монашества направление «Всероссийского Церковно-Общественного Вестника» и рекомендовал аннулировать подписку на него.

Съезд нашел несправедливым обложение лишь монастырских капиталов на покрытие расходов на созыв Поместного Собора Православной Всероссийской Церкви в Москве с 15 августа 1917 г. при рассмотрении Положения о его созыве, принятого Св. Синодом 5 июля (определение № 4320). Согласно ему, Монашескому съезду предлагалось избрать всего 10 представителей на этот Собор от лица всех иноков России (за исключением четырех лавр, Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной Пустынь, которые имели право послать по одному делегату – а всего 8 человек).

Что касается делегатов, то 23 июля в Актовом зале МДА съезд избрал двух делегатов на Предсоборный Совет в лице епископа Елизаветградского Прокопия (временно управляющего Александро-Невской Лаврой) и архимандрита Христофора (члена Петроградского Ценз. Комитета), и 10 делегатов – на Поместный Собор (см. таблицу), среди которых наибольшее число голосов получил старец Смоленско-Зосимовой пустыни, подведомственной Троице-Сергиевой Лавре, иеромонах Алексий (Соловьев). На случай невозможности им по уважительной причине принять участие в Соборе, было избрано в таком же порядке (убывающего большинства полученных голосов) еще 10 человек: 1) настоятель Белогорского монастыря Пермской епархии архимандрит Варлаам; 2) Преподаватель Владимирской духовной семинарии иеромонах Афанасий; 3) настоятель Бельничского монастыря Могилевской епархии архимандрит Николай; 4) строитель (т.е. начальник) Гефсиманского скита Московской епархии иеромонах Израиль; 5) наместник Оранского монастыря Нижегородской епархии архимандрит Августин; 6) член Петроградского Духовного Ценз. Комитета архимандрит Христофор; 7) архиепископ Никон (Рождественский), бывший Вологодский; 8) епископ Иннокентий, настоятель Московского Донского монастыря; 9) архидиакон Никодим из Почаевской Лавры; 10) иеромонах Иоасаф (Витюк) из Киево-Печерской Лавры.

Распределение голосов за делегатов на Поместный Собор138


NN Кандидатуры х хх ххх
1. Старец Зосимовой пуст. иером. Алексий 107/14
2. Еп. Уральский Тихон (Оболенский)139 100/21
3. Архп. Антоний (Храповицкий), бывший Харьковский 95/26
4. Еп. Волоколамск. Феодор (Поздеевский) 92/29
5. Архим. Гурий, проф. и проректор КазДА 73/48
6. Архм. Владимир (Пг. Дух. Ценз. К-т) 68/50
7. Архим. Матфей, ректор Пермской ДС 64/54
8. Архим. Александр, наместник Боголюбского монастыря Владимир. епархии 63/55
9. Архим. Алексий, настоятель Боровского монастыря Калужской епархии 60/58
10. Иеромонах Дионисий, казначей Николо­Перервинского монастыря 51/51

Праздничные дни в Лавре

Самыми торжественными праздниками в монастыре были и остаются Сергиевы дни 5/18 июля и 25 сентября/8 октября, Успеньев день 15/28 августа – престольный праздник Успенского собора, и, конечно, Пасха и Троицын день, а также Рождество. До революции их празднование с внешней стороны проходило несколько иначе, чем после нее, как увидит читатель из ниже приводимых воспоминаний ряда лиц.

Сергиев день в Посаде

(М.А. Голубцова)140

5 (18) июля. Сергиев день. Дома – праздник. Бывало, гладишь себе и ребятам белые платья, подготавливаешься как на Рождество.

Лавра. Типы богомолок. (Дореволюционная открытка)

Выйдешь на Вифанку, и уже чувствуется праздник – рязанские синие паневы, красные платки, на загорелых лицах – широкая улыбка, а ноги – в белых новых обвертках, едва тащатся. Идут с палками, с котомками; верно, в Лавре поместиться негде, а, небось, прошли верст триста. «Мы, барышня, дальние. А как к Черниговской пройтить? А тут далеко ли?» и в вопросе боязнь – вдруг далеко.

Придешь в·Лавру – отзванивают позднюю... Гудит «Царь», едва различаешь отдаленные удары, ведут серьезный разговор «Годунов» и «Карнаухий», да «Лебедь», а там остальная мелочь с 3 и 4 этажа так и рассыпается серебристой трелью. И в душе в ответ подымается звон, и в других чувствуется отзвук. На синем небе торжественно молятся Богу все храмы Лавры – и серьезный, положительный Успенский собор, и пестрая стройная Трапезная, и изящные арки Святодуховской церкви, моей любимицы.

Сквозь высокие тенистые деревья солнышко играет на широкой дорожке. Tyt снуют запоздавшие богомольцы, сидят с чашечками слепые, свои и приехавшие специально на праздник – чужие. Они тянут что-то, и медные пятачки гулко стучат по пустой чашке. Солнечные пятна играют на панели, на публике, на мраморном ангеле, оплакивающем какую-то умершую. Как все это знакомо, давно-давно знакомо!

А вот и скромный Троицкий собор. Около него, несмотря на службу, народу – масса. Расположились на траве, под старыми липами богомольцы. Целыми семьями – тут и матери с младенцами, у детишек – троицкие игрушки, коньки, куклы спеленутые, какие-нибудь бусы. Бабы постарше меряют кольца, складывают иконки, только что купленные тут же у Источника. Иконки пахнут кипарисом и лаком; завязывают просфоры – все свое богатство. Эти, верно, уже отговели, приобщались у ранней и теперь отдыхают. Да и в собор к Преподобному все равно не влезешь: народу – сила! Вот послушник тащит на голове громадную бельевую корзину только что поданных и надписанных просфор, он идет уверенно, прямо в самую гущу, – ему ведь в алтарь. Надо за ним увязаться, – так прохожу до северных дверей. Знакомые арки дверей, перевитые виноградом, и незатейливый рисунок на минуту останавливают взгляд, а за ними над толпой целый золотой, живой сноп огней. Это свечи у Преподобного. Их так много, что они могут спорить с солнцем, а там за ними ряд тихих разноцветных лампад – и под лампадой лежит Он. Все мольбы, все сердца, все глаза обращены туда, в этот сияющий уголок. Привычно торжественно идет служба. Прочли Апостол, пробасил протодьякон Евангелие, вот и знакомое «Иже Херувимы». Из-за тесноты нельзя встать на колени. Тонкие голоса мальчиков где-то бьются там вверху, в самом куполе, а сердце тает, становится мягким. «Всякое ныне житейское отложим попечение...» Да, отложить, все отложить, ничего не надо, ничего не жалко. Только тишина, только золотые огоньки у раки Преподобного. Но потянулись золотые, тяжелые митры, лиловые камилавки и черные клобуки. Что-то пробасил протодиакон, а потом стало тихо.

– «Это кто же? Митрополит, что ли, какой служит?» трогает меня за плечо баба-рязанка.

– Митрополит Владимир, милая, он тихо говорит.

– «То-то, то-то», – и баба еще усерднее кладет поклоны и что-то шепчет в своей душегрейке.

Обедня кончается, загудели колокола. Певчие в своих синих новеньких подрясниках один за другим, как горох, всыпаются в растерявшуюся толпу, и привычно работая наголо остриженной головой и локтями, быстро пробиваются к раке. Вот их белые головки и улыбающиеся личики склоняются над Преподобным, торопливо сбегают с солеи, а там, подобравши повыше длинные полы, они быстро застучат по чугунной лестнице к Преподобному Никону, торопливо благословятся у какого-нибудь из старших иеромонахов, и радостно побегут в свою башню. За ними густой парной толпой повалит из Троицкого собора народ, а часть останется, и будут еще часа полтора прикладываться и служить бесконечные молебны. Митрополит в блестящей лиловой мантии выйдет благословлять, пока не устанет, – а о. Наместник уже ждет – не дождется угостить дорогого гостя. А колокола, точно разыгравшиеся дети, гудят и поют, и поет с ними красавица колокольня со своей золотой короной, и пестрые краски ликующих храмов и часовни, и весело бьющий источник, и пестрая толпа, и небесный свод – да... слепые хорошо звонят. Но вот удары стали реже, лениво гудит «Царь», трели уже замолкли, а его никак не остановишь сразу – вот он еще тише ударил и не дошел до той стороны. Все кончилось, можно домой – есть пироги, и делиться впечатлениями праздника.

Сергиев день в Посаде в l919 году

(О.Н.Трубецкая. «Пережитое»)podpis141.

В начале июля (1919 г.) вскоре после вскрытия мощей Преподобного Сергия, собралась я в Сергиев Посад. С щемящей тоской тянуло туда. Стечение богомольцев было необычайное, и лаврские монахи говорили, что не запомнят такого наплыва народа к 5-му июля, несмотря на то, что покос в деревне был всюду в полном разгаре.

Мне все же удалось пробраться в церковь, на облюбованное мною местечко, между стеной храма и стенкой деревянного клироса, расположенного амфитеатром в три ряда, как раз против раки Преподобного. Собственно, это была щель, где только один человек мог приютиться, и откуда ничего не было видно, кроме храмового образа Пресвятой Троицы и раки с мощами. С образа снят был для расчистки иконы142 серебряный оклад,·скрывавший несколько столетий божественную красоту вдохновенного Рублевского письма, и расчищенные краски ее сияли, как драгоценные камни: трудно было оторваться от созерцания этой красоты. – Я часто приходила сюда, и думалось: что сказал бы Св. Сергий, если б увидал теперь этот Храм, построенный им во имя Живоначальной Троицы, образа «Единства в любви» и поставленный им, по словам его «Жития», как зеркало для собранных им в единожитие, дабы взиранием на Святую Троицу побеждался страх перед ненавистной раздельностью мира...

С тех пор, как рака с мощами Преподобного установлена была вправо от этой иконы, на место прежнего клироса, внимание богомольцев было обращено исключительно на поклонение мощам его, и тысячи народа текли непрерывным потоком мимо храмовой иконы, как бы не замечая ее... Как тут не почувствовать, что это не по духу и мысли Св. Сергия...143

Мощи его, ничем не прикрытые, лежали под большим стеклом. Виден был вполне сохранившийся костяной состав и на голове волосы и борода. Почти все богомольцы подходили с букетами и цветами и, явно желая прикрыть ими обнаженные мощи, разбрасывали цветы по стеклу, что затрудняло монаха, или, как говорили, коммуниста в рясе, сметавшего их на пол, откуда, по мере накопления, их ворохами выносили из церкви...

Обедня отошла, и, приложившись к раке с мощами Св. Сергия, я как бы вошла в русло потока, вытекавшего из церкви, и благополучно выбралась наружу. Толпа была безмолвная, лица сумрачные и сосредоточенные. Казалось, всех за сердце сосет одна дума: «До чего дожили!.. И какое наглое и безумное кощунство и надругательство!..» Надо сказать, что вообще осквернение могил – одно из проявлений гнусного психоза, овладевшего известной частью коммунистической молодежи.

Дойдя до Успенского собора, я увидала свободное местечко на ступеньке к паперти и поспешила занять его. День был жаркий и яркий, и отдохнуть хотелось, и уходить не хотелось. Так же и народ: массы его толпились вокруг и не расходились...»

Из дневника проф. А.Д. Беляева

В Лавре до революции особенно торжественно отмечалось Рождество и Пасха. Широко применялась иллюминация зданий снаружи и внутри. Особенно эффектно ночью выглядела иллюминированная колокольня. В определенные моменты устраивался фейерверк или просто пускались разноцветные ракеты. Так, по словам А.Д. Беляева в его дневнике, на Пасху в 1912 году «...три верхних яруса колокольни были великолепно иллюминированы электрическими лампочками, расположенными в виде квадрата во весь этаж, вдали (они) сливались, и получалось серебряно-белое яркое полотно света с каждой стороны колокольного этажа. Такой иллюминации прежде не бывало...»

Посещения Лавры Царем Николаем II-м, в 1896 году, 22 мая

Значительными событиями в жизни Лавры и Сергиева Посада были довольно редкие царские приезды Их Величеств, связанные, как правило, с высокоторжественными событиями, отмечавшимися в Москве.

Первый приезд последнего русского Императора Николая с Императрицей имел место 22 мая 1896 года, через 8 дней после их коронации в Кремле, торжественное проведение которых было омрачено Ходынской катастрофой, где из-за нераспорядительности московского обер-полицмейстера полковника Власовского и Двора, решившего выдать московскому люду по кульку гостинцев и сувениру, 17 мая было задавлено насмерть около 1400 человек и около 2,5–3 тысяч покалечено.

Свидетель приезда царской четы в Лавру – профессор Московской Духовной Академии А.Д. Беляев, которого, как и других лиц, 22 мая пропустили в Лавру по заранее выданным билетам. Беляеву по его билету удалось пройти в северный притвор Троицкого собора. Там он и ожидал прибытия Государя, а придя домой записал следующее144.

«... Были прочитаны часы и освящен покров на раку Преподобного Сергия, пожертвованный Государем и Государыней. Государь прибыл в 11 часов. Зазвонили поздно – когда все (гости) уже подъехали к Святым воротам, тогда митрополит (Сергий) с крестным ходом только что вышли из собора. За митрополитом «Кротчиха» (Кроткова – попечительница Дома Призрения – С.Г.) с зонтом. Смешно было смотреть на нее. Встреча была у Успенского собора. Говорят, что Владимир Алекс. (очевидно в. кн. Владимир Александрович, главнокомандующий гвардией Петербургского Военного Округа – С.Г.) сделал выговор Наместнику, что небрежно встретил Государя.

Я хорошо рассмотрел Государя, когда он вошел на паперть, и как-то качнулся головою и туловищем вбок, в мою сторону. Но обеих цариц видел уже (тогда), когда они шли ко мне спиной. Мария Ф. (Федоровна, вдова Александра III-го – С.Г.) б(ыла) в черн(ом) барх(атном) платье. Обедня и молебен шли 1 1/2 ч(аса). Когда шли в покои, я хорошо рассмотр(ел) профиль царицы: профиль ее строгий, важный, нос прямой. Затем я еще лучше рассмотрел Государя, когда все они выходили из Ризницы. Некотор(ые) косьмы в бороде его [–] светло-рыжего цвета, а я считал его черным. Косьмы эти как-то отличаются от цвета всей темной бороды... Государыня держ(ит) себя прямо, в струнку, этикетно низко кланяется, а Государь забывает кланяться и приклад(ывать) руку, держит себя размашисто, без строгого этикета. Когда он входил в собор, то б(ыл) сморщен.

В конце молебна Сергий (митрополит – С.Г.) сказал ему речь. Мы ждали в зале (очевидно митрополичьих покоев – С.Г.). Пришел Победоносцев (Оберпрокурор Св.Синода – С.Г.), которому мы и б(ыли) представлены. Он б(ыл) благодушен и даже шутил. Я его видел в 83(-м) г(оду); он сильно постарел: поседел, сгорбился, похудел. Но жив и легок... Корсунского (профессора греческого языка в МДА и плодовитого писателя – С.Г.) назвал «Плутарх(ом) нового времени», добавив: «Читаем, читаем». Введенскому (профессор МДА по философии – С.Г.) сказал: «На Вас, да на Несмелова (профессор Каз. ДА – С.Г.) – наши надежды...» Горскому (–Платонову П.И., профессору МДА и бывшему городскому голове) сказал: «Вы были головою; у Вас были неприятности с городом, так кончились?» О Муретове стал что-то припоминать, но не припомнил. Каптерева спросил, указывая на цепь – «а это что?» – «Я староста» (Сергиева Посада – С. Г.), – отвечал тот... В конце концов, Победоносцев сказал, что Государь едва ли пойдет в Академию. Вероятно, Победоносцев постеснялся тащить такую массу князей и княгинь, или времени было мало, или боялся, как пойдет по крутым лестницам Сергий. Сказал, что лучше нам постоять около ризницы; мы там и стали; но нас Государю не представляли.

Из Лавры все они поехали в Черниговский (скит), а оттуда на вокзал, уже часа в четыре. От вокзала до Лавры путь был оцеплен проволочным канатом. В Лавру пускали только по билетам, и публики было мало. Охрана была пригнана из ближайших сел еще накануне...

Вечером была иллюминация: осветили два обелиска около вокзала; Гильберт осветил стаканчиками свою аптеку; были иллюминированы прогимназия, железнодорожная больница, одна лавчонка в деревянных рядах и 3–4 дома. Экипажи были привезены придворные и оставлены до 25 числа. 23-гo числа в Лавру приезжал наследник Швеции Густав, 24-гo – Ольденбургские и еще кто-то. Было много звону. Раньше приезжал Чрезвычайный Китайский посол Ли-Хун-Чан...

27-гo в Лавре были Фердинанд Болгарский и наследник Румынский. Фердинанд хотел было быть в Академии, послал предупредить, Ректор и прочие вышли на аллею, но монахи, не любившие Академии, смогли сорвать это посещение...»

В 1912 году, 1 июня

Следующее посещение Лавры Императором, если мы не ошибаемся, было только летом 1912 года145. Оно было связано с торжествами открытия памятника Императору Александру III-му в Москве146 30-гo мая. 28 мая царь с семьей прибыл в Москву из Крыма. Открытие состоялось в 11 час. 30 мин. При 360 пушечных выстрелах. В 3 часа был дан обед волостным старшинам (1/2 бут. мадеры, квас, свежие щи, курица и сласти). «Царь пил за их здоровье»147.

Возможно в связи с этим событием, как отметил Беляев в своем дневнике, «под вечер в этот день в Сергиевом Посаде около вокзала играла военная музыка, которая доносилась и до скитского пруда. Летний вокзал превосходно (был) украшен материями национальных цветов. Весь пол затянут красным. Колонны увиты зеленью. Много вензелей на материях. Здание покрасили, и давно пора...»148

В ожидании царя в Посаде уже 31-гo числа был «убран путь от вокзала до Лавры так, как не было (и) в коронацию Александра III-гo. По обе стороны бичевы и на ней флажки 3-цветные навешаны очень часто. На повороте с шоссе к Лавре, у часовни – арка с надписью: «Добро пожаловать» и «Счастливого пути» – на стороне, обращенной к Лавре. От железнодорожной больницы до угла Кудрявцевского дома – белые столбы, увитые зеленью, соединены ветвями хвои. Там же арка с гербами, другая – пониже (у) Пятницкой церкви с надписью «Боже, царя храни» и с инициалами «М.Н.А.»

1-гo июня с утра все лавки были заперты, кроме булочных. Рабочие раскидывали песок по пути следования от вокзала до Лавры. Проехал эскорт казаков, с полдюжины, к вокзалу. Богомолки расположились, сидя на возвышении около городских рядов. Было еще около 9 часов утра. Хорошо убраны флагами, зеленью и вензелями гостиница Бычкова, материями убраны наддверия магазинов Лыщинского, двух Кубышкиных и Мамаева в городских рядах. Великолепно убран вокзал, что стоило около 1 1/2 тыс. руб... По обе стороны пути к 12-ти часам цепью уже стоял народ. Городовые были привезены из Петербурга в Москву, а ныне приехали к нам, целый поезд [...]

Перед Святыми воротами чиновник какого-то ведомства внимательно осмотрел подпись моего имени (на пропуске – С.Г.) и отдал честь. В Лавре уже стояли семинаристы по одной стороне, по другой – народ... На ступенях Успенского собора поместились богаделки из Дома Призрения. Мужская и женская гимназии заняли места перед воротами, подальше – училища. Около половины второго Наместник о. Товия и... Саблер (Оберпрокурор)... поехали на вокзал.

В северном притворе (Троицкого) собора (куда пропустили А. Д.Беляева – С.Г.) были: Цветков с женой, священник из Дома Призрения, Шостьин с женой и двумя девчурками, Кохтев, Муретов с женой, Введенский Д. И. с женой, жена и дочь полицмейстера, трое военных неизвестных и несколько дам. Прочие профессоры имели пропуск только в Лавру. (Я видел только Тареева, Спасского, Глаголева, о. Димитрия, Туницкого, Воронцова) (...)

В «Царя» ударили в 1 3/4 часа, и пошел крестный ход к воротам; (митрополит) Владимир и епископ Федор (ректор Академии), как и монахи – все в золотых облачениях, предшествуемые хором певчих, а перед певчими – хоругви. Долго благовестили, потом долго звонили (...) Вдруг поднялась тревога, вбегает о. Товия, как молодой; послушник быстро взял табуретку и скамью от северной двери, потом откуда-то явились ключи, быстро открыли дверь к колокольне, разослали ковер – (едва) успели. Из подъехавшего экипажа вошли Императрица Александра Федоровна (мать совсем не приехала), Елизавета Федоровна и дядька, (который) внес наследника в матросской рубашке на руках (...) Несколько минут спустя за крестным ходом вошли царь с 4 дочерьми (...) Дочери тоненькие, худенькие в летних широкополых соломенных шляпах с розами на тульях.

В соборе был краткий молебен. Прикладывались. Вышли в южные двери. Тут (между собором и покоями) поднесли хлеб­соль и сказали речи от хоругвеносцев, от пожарного общества и еще от кого-то. Было вынесено много ящиков монахами с подношениями – иконами, огромная просфора... все ящики были положены на подъехавшую подводу.

Пробывши с четверть часа в покоях, где, вероятно, был чай, все вышли. Царь сел рядом с царицей, а против них – наследник и старшая дочь. Кучер – со множеством медалей на груди... Во втором экипаже – 3 дочери и Елизавета Федоровна. Царь севши, когда кучер тронул лошадей, перекрестился, сняв фуражку. Поехали мимо Троицкого собора и колокольни. Когда я вышел из Лавры, то площадь и улицы были полны пестрой толпой, светило солнце, все было ярко, празднично, весело, людно, шумливо... С вокзала... возвратилась и Елизавета Федоровна149. Всего гости пробыли часа полтора».

«На следующий день, – как отметил А. Д. Беляев, – начали бойко строить балаганы на площади для ярмарки, запоздавшей по случаю приезда царя на полторы недели. А на второй день уже с 12 дня до полуночи в балагане – петрушки, гудела музыка, музыканты выбились из сил – к концу дня играли уже слабовато. Передышку им давали только арлекин-клоун, балагуривший на крыше, и певцы с певицами, певшие без аккомпанемента»150.

При Юбилейном путешествии в 1913 г.

24 мая 1913 года Царское семейство вновь посетило Лавру. На этот раз их приезд был частью торжественного путешествия из Петербурга, через Владимир, Суздаль, Нижний Новгород, Кострому, Ярославль, Ростов, Переславль Залесский, Сергиев Посад в Москву, т.е. через города, связанные с восстановлением русской государственности и воцарением Романовых на Российском престоле. Вот как описывает это событие151 игумен Серафим, автор весьма объемной книги «Торжество долга».

«...24-гo, в 10 часов 30 минут утра, с лаврской колокольни заметили приближающийся императорский поезд. Тотчас ударили в большой колокол и за ним зазвонили во всех храмах монастырских и приходских. Из Лавры двинулся крестный ход. Путь от собора до Святых ворот был устлан красным сукном. Вот плавно подходит императорский поезд к станции Сергиева Посада. Здесь Их Величеств встретили: Ее Высочество Великая княгиня Елизавета Федоровна, Председатель Совета министров статс-секретарь Коковцев, Министр путей сообщения статс-секретарь Рухлов, товарищ Министра внутренних дел Джунковский, наместник Лавры архимандрит Товия, Московский губернатор, губернский предводитель дворянства, председатель губернской земской управы, начальники местных административных и судебных учреждений, учебных заведений. Здесь же встречала депутация от местного Дмитровского уезда, во главе с уездным предводителем дворянства графом Олсуфьевым, среди которой находился в качестве местного дворянина Министр внутренних дел Маклаков, а также депутации Дмитровского уездного земства во главе с председателем управы князем Гагариным и Сергиево-Посадского городского управления с городским старостой.

Из вагона вышел Его Величество Император с Августейшими Дочерьми в сопровождении временно управляющего Министерством Императорского Двора князем Кочубеем, гофмейстерины статс-дамы·Нарышкиной и особ свиты. Московский губернатор граф Муравьев представился Государю Императору с почетным рапортом, а наместник Лавры архимандрит Товия приветствовал Их Императорские Величества. Затем Государю Императору представлялись собравшиеся должностные лица, а депутации, приветствуя, поднесли хлеб-соль и удостоились милостивой благодарности Его Величества. После сего Его Величество с Августейшими Дочерьми отбыли с вокзала в Троице-Сергиеву Лавру. У Святых ворот Лавры Государь Император был встречен крестным ходом во главе с митрополитом Московским Макарием, держащим драгоценный крест, пожалованный Лавре царем Михаилом Феодоровичем. Участвует в крестном ходе ректор Духовной Академии епископ Феодор и все лаврское духовенство. Митрополит приветствовал Его Величество следующей речью:

«Благочестивейший Государь! В жизни благочестивых царей Всероссийских трудно припомнить такое событие, которое, имея важное значение во дни их царствования, не предварялось бы или не сопровождалось посещением ими этой святой обители, для испрошения Божия благословения, при молитвенном ходатайстве Преподобного Сергия, печальника земли Русской. Могло ли бы и Твое благочестие, Благочестивейший Государь, допустить уклонение от этого, освященного временем, обычая, при вступлении Твоем в четвертое столетие благословенного царствования Дома Романовых. Дерзаем молиться, чтобы молитвенное общение Твое с молитвою угодника Божия принесло духу Твоему радование, Царственной. Семье Твоей здравие и благополучие, а всему царству и царствованию Твоему мир и благословение».

В крестном ходе несли запрестольный крест Троицкого собора времен царя Михаила Феодоровича и святую икону «Видение Преподобного Сергия», написанную на гробовой доске, которая во всех походах сопровождала царя Алексея Михайловича. В ограде Лавры стояли шпалерами братия Лавры, студенты Духовной Академии и воспитанники Вифанской семинарии. Государь Император пешком следовал за крестным ходом до Троицкого собора, где изволил выслушать литургию и краткий молебен. Рака с мощами Преподобного Сергия была покрыта покровом, пожалованным царем Михаилом Феодоровичем. После литургии Его Величество с Августейшими Дочерьми преклонили свои державные головы пред святыми мощами великого печальника и заступника Русской земли Преподобного Сергия и с глубоким благоговением приложились к ним. Затем митрополит Макарий поднес Его Величеству и Великим Княжнам святые иконы Преподобного Сергия в серебряных ризах.

После сего Государь Император с Августейшими Дочерьми при восторженном народном приветствии проследовал в покои митрополита, а Председатель Совета Министров и другие высшие должностные лица выехали поездом в Москву для принятия участия во встрече Их Императорских Величеств.

По пути от Троицкого собора до покоев митрополита стояли депутации Сергиево-Посадского монархического союза, Троицкого общественного городского пожарного общества, Сергиево-Посадского добровольного пожарного общества, Троице­Сергиевского общества хоругвеносцев и крестьянского населения Дмитровского уезда из 258 волостных старшин и сельских старост. Его Величество милостиво принял от депутаций хлеб­соль и от хоругвеносцев – просфоры. В покоях митрополита Государь Император с Августейшими Дочерьми изволили пить чай, а около часа дня отбыли из Лавры на вокзал, сопровождаемые могучим лаврским колокольным звоном и перелетным эхом восторженного народного «ура». В час дня императорский поезд при радостных народных восклицаниях и церковном звоне всех церквей отбыл в первопрестольную Москву.

Итак, при вступлении в четвертое столетие благословенного царствования Дома Романовых Державный Вождь Русской земли посетил обитель Преподобного Сергия, этого печальника земли Русской, испросив Божие благословение, при молитвенном ходатайстве угодника Божия, того великого чудотворца и пламенного патриота, жизнь которого была переполнена великими, неутомимыми трудами на благо родины.

Юбилейное путешествие Государя Императора по местам великих событий, связанное с великими государственными происшествиями, вновь представило взору Царя и граждан земли Русской, на этих местах исторического пути, по которому шло освобождение России, образы далекого прошлого. Восстали Ермогены, Сусанины, Минины, Пожарские...

Сколько воскресло неизгладимых воспоминаний на этом Царском пути у всех, у кого бьется русское сердце, кто верит в судьбу будущего величия России. Справедливо пишут по случаю Высочайшего путешествия Московские Ведомости в передовой статье «Путь великих событий»152:

«Этот путь каждым переходом своим говорит современному русскому патриоту: не унывай, не робей, малодушный человек. Могло ли быть положение хуже того, которое развертывалось здесь 300 лет назад? России не было, был смутный, разоренный край, выжигаемый, насилуемый, разграбливаемый. Не было ничего, кроме патриарха в каменном мешке, да кое-каких «мизинных людей», самых маленьких: какие-то «свияженин» Родион да Роман Пахомов, прячущиеся по лесам от врагов, да рыночный «говядарь» Кузьма Сухорукий, да, пожалуй, захудалый князь, больной от ран, да иноки Сергиевой Лавры, полуразоренной за долгую осаду и смуту... Не было, казалось, ниоткуда надежды. Но была любовь к родной земле, была крепкая вера в Бога, была уверенность в том, что не попустит Бог погибнуть народу, служащему Ему. В последней крайности родилась решимость постоять за правду до конца. И что же? Слабой и немногочисленной вышла рать из Нижнего, но стала расти с каждым шагом, и больному Пожарскому Бог дал силы свершить трудный поход, и неграмотный говядарь оказался премудрым «выборным человеком всего Московского государства». Уже проходя Кострому, рать могла надеяться на возможность победы. В Ярославле уже образовалось временное правительство из выборных и воевод. В Сергиевой Лавре рать уже представляла грозную силу, которой лагерь растянулся от Лавры до самой Клементьевой слободы, прославленной Симоном Шиловым и Слотой, которые спасли Лавру взрывом польского подкопа, где самоотверженно погибли и сами. Здесь Россия имела уже и правительство, и войско, и казну, затевая даже сношения с иностранными державами. Еще несколько десятков верст пути, – и среди опустошенной Москвы, у подножия Кремля, одержана первая русская победа, благодарно увековеченная князем Пожарским в построении Казанского собора на Никольской улице. Сдался Струсь...

И снова воспоминания переносятся в Кострому, в Ипатьевский монастырь. Спасенный Нижегородским ополчением отрок Михаил Феодорович укрывается там, отдыхая от ужасов осады и плена у Струся... И вот торжественное посольство движется к нему из Москвы, принося в слабые молодые руки непосильно тяжкие скипетр и корону, которых не могли удержать ни Годунов, ни Шуйский. Казалось бы, немыслимо было, соглашаться идти на почти явную гибель, странно было, и предлагать корону молодому отроку в такое тяжкое время. Но то было особое время, когда все делалось не по малодушному разуму, а по самоотверженному долгу и вере. В этом предприятии в сущности все было, по суждению рассудка, почти нелепо. Ясно, что нельзя было и войска собрать, нельзя было собрать казны, нельзя было организовать правительство... Но явилось сознание долга. Люди сказали себе: возможно или невозможно, а нужно. И начали мизинные люди безумное дело, и в год совершили чудо, которого не могли совершить ни Годуновы, ни Шуйские, ни сильные и премудрые бояре со своими благоустроенными ратями «иноземного строя» и с казной, накопленной веками.

На каждом переходе своем этот путь с Нижнего на Ярославль и Москву напоминает нам величайшую мудрость, всегда забываемую, что сила не в силе, а в твердом служении долгу. Долг же знает с непререкаемой ясностью только тот, кто исполняет завет Божий, не мудрствуя, но перетолковывая его по своему хотению, а прямо и неуклонно. Таких людей можно убить, но нельзя победить и каждый из них стоит тысяч. Таким был патриарх Ермоген. Его заморили, но он остался победителем. Пошли за ним по пути долга и все, у кого была искра Божия. Какой-нибудь Свияжанин Родион, не думая, хватит ли силы, бил ляхов по лесам со своими оборванцами «шишами», и Нижегородский говядарь взялся за проповедь не по чину своему, и больной князь сел на воинского коня не по крепости сил, и победили они все препятствия, достигли совершения дела, казалось бы, превыше всяких сил. С тем же чувством, – что Бог в правде, а сила в долге, Собор не усомнился избрать неопытного, но чистого отрока, уверенный, что, если поможет Бог, то справится и отрок. Отпустила отрока и трепещущая мать, когда ей напомнили о гневе Божием, если она не отдаст сына на алтарь дела Божия. Все было полно этим высоким чувством долга, и невероятный успех увенчал дело, которое «по здравому смыслу» казалось бы совершенно невозможным...»

Митрополит Вениамин (Федчевков) о торжествах 1913 года

Конечно, празднование 300-летия Дома Романовых носило в основном официозный характер – по приказу сверху.

«Заготовлены были особые романовские круглые медали на георгиевской треугольной ленточке. Но воодушевления у народа не было. А уж про интеллигентный класс и говорить нечего, вспоминал митрополит Вениамин Федченков153. – Церковь тоже, лишь официально принимала участие в некоторых торжествах. По-видимому, торжество предназначалось для поднятия монархических чувств против, будто бы, убитой революции. Но это не удалось. И вся эта затея была искусственной. Ведь не праздновал первого столетия династии такой могучий представитель ее, как Петр Великий; он был занят устройством и мощью страны, а не династией. И через второе столетие, в 1813 году, Александр I тоже не устраивал торжества... А уж, кажется, не было для него и династии лучшего времени для славы, как после только что прошедшего 1813 года. Ясно, что идея (торжеств) 1913 года в подпочве своей имела робкое сознание ослабления царской идеологии не только среди интеллигенции, но и в массах (...) Это я особенно ярко увидел на губернском торжестве в г. Симферополе, где я тогда был ректором семинарии.

В зале красивого «Дворянского собрания» под председательством культурного и доброжелательного губернатора графа Апраксина, было заседание... Нас, из «общества», было человек 100–150... Граф говорил горячую (больше внешне) соответственную речь. В заключение громко предложил крикнуть за династию «ура». Но что же вышло? Кроме его голоса да нескольких нас, собравшихся, почти не поддержали. Стало очень конфузно ([...) А у меня опять промелькнула мысль: идея царя тут мертва... А народ и вовсе не праздновал никак... Это было не торжество, а поминки...»

Закрытие Лавры в 1919–1910 гг.154

Гонение на религию и на Церковь, воздвигнутое большевиками после их прихода к власти в ноябре 1917 года, вскоре достигло и Лавры. Сбылись предсказания прозорливцев из монахов об этом печальном событии, о чем мы упоминали в разделе, посвященном старцу Захарии. Через год после революции она была «национализирована», и все ее здания и имущество поступили в ведение особой, утверждавшейся Наркомпросом, Комиссии по охране Лавры. Ее возглавляли партийные комиссары, в ее состав входили, главным образом, искусствоведы и художники, первым ее ученым секретарем был известный ученый и священник о. Павел Флоренский. Охрана Лавры была возложена на особый отряд из монахов Лавры числом около сорока человек. С февраля–марта 1919 года некоторые корпуса Лавры стали заселяться курсантами Военной Электротехнической Академии и школы при ней, разместившихся в зданиях Московской Духовной Академии с осени 1917 года, значительно потеснивших саму Академию, а весной 1919 года окончательно ее вытеснивших.

11 апреля 1919 года, в пятницу на 6-й неделе Великого поста, в Троицком соборе советскими властями в·присутствии нескольких монахов и наместника Лавры архимандрита Кронида было произведено вскрытие мощей Преподобного Сергия, вызвавшее большое волнение собравшегося на площади перед Лаврой народа, который не пускали в Лавру. Вскрытие фиксировали на кинопленку, которую вскоре по указанию Ленина демонстрировали на экранах кинотеатров.

4-го октября все храмы Лавры были изъяты из ведения монастыря и были переданы «трудящемуся и эксплуатируемому народу» в лице наскоро сколоченных приходских советов, а ровно через месяц, в ночь на 4-е ноября почти все монахи под конвоем были отведены в Гефсиманский скит. Из них и тамошних насельников чуть позднее были организованы там и в Пустыни Св. Параклита трудовые монашеские артели, просуществовавшие, в общем, до 1925–1929 гг., когда они были ликвидированы, а монахи разогнаны или репрессированы.

Все храмы Лавры 4 ноября 1919 г. были опечатаны, и только Троицкий собор был вновь открыт·под Михайлов день. 8 мая 1920 года он был закрыт, но по просьбе монахов и крестьян он был открыт только на Троицын и Духов день 29–31 мая, и затем вновь закрыт для богослужений, и как оказалось, более чем на четверть века.

Личное имущество монахов, в основном, было также «национализировано» в течение двух дней после их выселения, за исключением самой необходимой одежды, обуви, продовольствия и денег до 1500 рублей.

Наместник архимандрит Кронид, с 1918 года – лишь «староста охраны Лавры», был удален в Гефсиманский скит 26 января 1920 года – на второй день работы первой т.н. «Ликвидационной Комиссии». Третья и последняя Комиссия к 20-м числам июля 1920 года завершила инвентаризацию Лавры и передала по кратким актам все ее имущество Комиссии по ее охране и в музейные фонды. Часть материальных ценностей отошла на нужды местных органов власти и учебных заведений.

20 апреля вышел декрет за подписью Председателя СНК Ленина об обращении Лавры в Музей, который существует в ее пределах и до сего дня, хотя и претерпел неоднократные трансформации. Конечно, организация музеев была в те годы единственной легальной формой сохранения от окончательного разграбления и уничтожения религиозных, церковных и художественных ценностей. Конечно, и здесь не обходилось без потерь и утерь, особенно в отношении золота и бриллиантов, а также и серебра и драгоценных камней, особенно в ходе известной кампании по изъятию церковных ценностей якобы в помощь голодающим в 1922 году, а также в ходе различных «инвентаризаций», и кампаний по закрытию храмов, особенно в 1928–1929 годы, когда в Сергиевом Посаде были репрессированы многие бывшие монахи Лавры; некоторые из них к этим годам еще были в штате·охраны или даже служащих при музее.

В 1930 году Лавра лишилась и своих основных колоколов, сброшенных варварски с колокольни, среди них был и крупнейший из действовавших в России 65-тонный «Царь-колокол». Урон Лавре нанес и пожар, вспыхнувший в лавках на площади 31 июля и 2-го августа 1920 года, он захватил Святые ворота и Пятницкую башню.

Закрытие Лавры вызвало возмущение народа и в ноябре 1919 года были проведены демонстрации протеста, а в Правительство были направлены обращения, в частности, профессором МДА Иваном Васильев. Поповым и Патриархом Тихоном. Для отвода глаз была назначена Комиссия под руководством юриста Мольвера, который в результате получил 5 лет тюрьмы за некоторую объективность при рассмотрении жалоб на самоуправство местной власти, содержавшееся в них. На четверть века в храмах Лавры водворилась «мерзость запустения».

Но, видимо, не без воли Божией совершилось сие. Интересно в связи с этим видение монаха Зосимовой пустыни Симона Кожухова, о чем он сообщил Четверухиным.

«13 июня 1920 г., возвратясь от всенощной в свою келью, – записал он, – я зажег керосиновый ночничек, присел к столу, отдохнул немного, потом начал просматривать листки Макария, б. Алтайского миссионера, чтобы выбрать что-либо подходящее для чтения в церкви; выбрав два листка, я призадумался; и вот при открытых глазах, устремив взор в простенок между окнами, я увидел дорогу, ведущую в Арсаки, и приблизительно там, где стоит рабочая изба, увидел я Св. ворота Лавры, и около них стоял сам Преподобный Сергий. Правою рукою он запирал на ключ Св. ворота, а левою махнув по направлению к нашей обители, сказал, как-будто обращаясь ко мне (я находился в шагах пяти Него): «Не хочу, чтобы народ шел в Лавру, я всех направляю в Зосимову пустынь». Обернувшись, я увидел в спину толпу, шедшую по дороге в нашу обитель.

От лицезрения Преподобного и от слов его, я так растерялся, что не знал, что делать. Тем временем видение исчезло. Я пал ниц, и когда несколько пришел в себя, пропел акафист Преподобному. Видение было за несколько минут до полуночи. Совсем недолго спустя ворота Сергиевской Лавры заперлись не без воли ее Хозяина – Преподобного Сергия» (Четверухина Е.Л. Жизнеописание схимонаха Смоленской Зосимовой пустыни Моск. губ., Александровского уезда Симона (в мире С.Е. Кожухова) и Воспоминания об о.Симоне, М., 1938, м.п., 59+222 114, с.26–34).

Часть II. Из жизни лавры после ее открытия в 1946 году

Первые насельники Лавры – в 1946 году155

В сентябре 1943 года Советское Правительство под влиянием ряда факторов156 переменило репрессивную политику в отношении Церкви на благоприятную. Стали открываться храмы, воссоздаваться некоторые епархии, возвращаться из ссылок иерархи и некоторые (но далеко не все!) клирики.

Летом 1945 г. был назначен наместник для еще закрытой Лавры – возвращенный из ссылки в Среднюю Азию архимандрит Гурий, хорошо известный Патриарху Алексию по своей деятельности в Александро-Невской Лавре в начале 20-х годов. Открытие же Лавры было приурочено к Пасхе 1946 года.

Первая служба, вечерня Великой Пятницы, (после малого освящения престола) была совершена в Успенском соборе в два часа дня 6/19 апреля архимандритом Гурием и схиархимаидритом Иларионом (Удодовым) с участием регента Сергея Михайловича Боскина.

В Великую Субботу к литургии прибыли еще игумен Алексий и иеродиакон Иннокентий (Коляда). В семь часов вечера были принесены в раке мощи Преподобного Сергия и поставлены на помост у правой стены собора, а в одиннадцать часов первый удар в «Лебедя», молчавшего более четверти века, возвестил начало новой эры в жизни Лавры.

На Пасхальной седмице, как отметил С. Боскин в своих воспоминаниях, прибыли в Лавру: архимандрид Иоанн с Алтая, священник Иоанн Крестьянкин, иеродиакон Порфирий, священник Владимир Павлов, архимандрит Владимир Кобец, архимандрит Нектарий и иеромонах Иерон, на Фоминой – архимандрит Кламиан (Моденов) и еще два иеродиакона.

Возрождение Лавры как духовного центра России было бы невозможно, если бы любовь к Преподобному Сергию не привлекла бы в разоренную его обитель изрядный сонм подвижников, высоких носителей Духа, которые подъяли на себя тяжелый труд восстановления монастырской жизни, претерпевая холод и голод, всякое стеснение и поношение и от населявших Лавру тысячи жителей, чуждых ее духу, и от антирелигиозно настроенных работников Музея, местных властей и милиции.

Уже поэтому заслужили благодарную память потомков:

– Архимандрит Гурий (Егоров). – первый наместник Лавры, пробывший на этом посту лишь до августа 1946 года, когда был назначен епископом Ташкентским. Скончался же в июле 1965 года в сане митрополита Симферопольского и Крымского. (См. о нем в книге «Сергиев Посад и Лавра...»).

– Схиархимандрит Иларион (Удодов)157 – первый духовник Лавры, по словам о.Иоанна Крестьянкина, начавший свой духовный путь по благословению Богоматери (явившейся ему во сне) еще до революции на Старом Афоне, а завершивший его долголетним настоятелем подмосковного храма в Виноградове.

– Архимандрит Иоанн (Федоряев), прибывший с Алтая (а, по словам о. Иоанна, – из Томска), и выбывший из Лавры в 1948 г. на настоятельскую должность в Тобольске, где вскоре, однако, погиб от несчастного случая. В Лавре был келарем.

– Архимандрит Вениамин (Милов)158, с 1948 года ставший и доцентом в Академии. Для него пребывание в Лавре в 1946–1954 годах оказалось небольшим отдохновением на тернистой стезе в Царствие Небесное, которое он достиг уже в сане епископа Саратовского в 1955 г.

– Архимандрит Нектарий (Григорьев Николай Константинович 1902–1968, 9 марта), до поступления в монастырь, служивший в московском Ризоположенском храме, а с 1946 года – на должности казначея в Лавре, затем – наместник Псково­Печерского монастыря и вскоре (с 29.VIг.) – епископ Петрозаводский и Олонецкий, впоследствии – митрополит Кишеневский (Умер в Москве – приехал сюда лечиться, но получил сепсис. Похоронен на Калитниковском кладбище).

– Архимандрит Владимир (Кобец), эконом Лавры159, затем (в 1947–1948 гг.) наместник Псково-Печерского монастыря, с 7 марта 1948 г. до 1949 г. – епископ Порховский. Скончался на покое в сане архиепископа Житомирского в конце 1959 или в начале 1960 года.

– Архимандрит Клавдиан (в миру – Моденов Иван Матвеевич)160, отличавшийся прекрасной памятью и познаниями в истории Русской церкви последнего периода, простотой, доступностью и духовной мудростью.

– Игумен Прокопий (Петр Иванович Зинин).161

– Иеродиакон Порфирий (в миру – Прокопий Федорович Бараев, 26 февр. 1900–28 янв. 1972), сменивший иеродиакона Иннокентия (Коляду)162 в конце апреля 1946 г., а затем служивший диаконом в Измайловском Христорождественском храме и Богоявленском соборе. Скончался в сане схиархимандрита с именем Серафим163.

о. Иоанн Крестьянкин

Священник о. Иоанн (Крестьянкин), ныне известный всей России архимандрит Псково-Печерского монастыря.164

– Послушник Николай Михайлович Остапенко (в монашестве, с 1948 г. – Савва), один из первых постриженников в Лавре при архимандрите Иоанне (Разумове). Был экономом Лавры в 1950–1952 гг. После его удаления отсюда за активную пастырскую деятельность, он продолжил ее в Псково­Печерском монастыре, где подвизался 25 лет. Скончался 27 июля 1980 г.165

– Монах Милетий166 (Рукосуев М.К. о. Иоанн Крестьянкин 1886–1959) – повар, из Сибири, служил у архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), который и благословил его на поступление в Лавру.

– Послушник Максим, впоследствии архимандрит, служивший во Владимирской епархии.

– Послушник Сергей Петрович Преображенский, впоследствии игумен Никон, муж ученый (1899–1961)167, пользовавшийся большой популярностью у молодежи и потому через несколько лет удаленный из Лавры в Одессу.

Вскоре к этим лицам присоединились и другие. По словам С.М. Боскина,168 после Троицына·дня в состав лаврской братии еще вошли: иеромонах Антонин из Вышенской пустыни, впоследствии архимандрит, скончавшийся в Псково-Печерском монастыре, игумен Тарасий (из Тихоновской пустыни Калуж. епархии, скончавшийся в Лавре), архимандрит Доримедонт (Чемоданов, 1873–1950), бывший в составе еще старой Лавры.

Позднее, в 1946 году, к ним присоединились бывшие монахи из Гефсиманского скита – будущий схиархим. Иосия и иеромонах Гавриил (келейник митрополита Петра Полянского, сопровождавший его в ссылку); из Зосимовой пустыни: схииеродиакон Варнава (постриженник Афона) и монах Венедикт... Таким образом, к концу 1946 г. число насельников удвоилось.169

Первоначально все монахи жили вне Лавры на частных квартирах, поскольку все лаврские помещения были заняты городскими жителями. Даже Святейший Патриарх Алексий в свои первые приезды на высокоторжественные дни останавливался в доме Ильи Васильевича Сарафанова, старосты Ильинского храма, где был прописан и жил архимандрит Гурий. Лишь постепенно, в течение более десяти лет, и с большим трудом удалось освободить лаврские здания170.

Духовному облику целого ряда насельников первых десятилетий посвящен труд архимандрита Тихона (Агрикова) «У Троицы окрыленные», к которому мы и переходим.

Памяти насельников Лавры последнего времени «У Троицы окрыленные»

О. Тихон Агриков

Письменным свидетельством обновления духовной жизни в Лавре после ее открытия в 1946 году в сравнении с дореволюционным периодом являются воспоминания о почивших насельниках их собрата по монастырю – архим. Тихона (Агрикова), составившего машинописный труд под названием «У Троицы окрыленные». Сам о.Тихон, преследуемый разными одержимыми и кликушами, а с другой стороны, органами советской власти за активную пастырскую деятельность, вынужден был покинуть Лавру в конце 60-х годов.

Первая часть книги посвящена восьми лицам, скончавшимся в период 1950–55 годов, которых лично знал о. Тихон, и которые запомнились ему своей святой жизнью.

Это – архимандрит Вениамин (Милов) – инспектор Академии, впоследствии епископ Саратовский, послушник Константин, скончавшийся от внезапной вести о посвящении его в епископы в конце 1946 или начале 1947 г.; кроткий батюшка – архим. Маврикий (Томин Мих. Яковл., 1891–1953), светлый старец– архим. Доримедонт (1871–1950), схиигумен Алексий († 1954), иеромонах Антиох († 1955), иеромонах Киприан (Стороженко К.Ем. 1872–1952) и послушник Александр († 1955).

Ниже, в основном, с сохранением стиля, помещаем фрагменты171 из этой книги, воссоздающие образы некоторых из них.

Послушник Константин

Ему было, как говорят очевидцы, не менее 45 лет172 от роду. Чем занимался, тем более, где родился, как воспитывался, какое получил образование? – Неизвестно.173 Известно только то, что он пришел в Обитель Сергия Преподобного одним из первых по ее открытии. Тогда был период тяжелый во всех отношениях. Монастырь требовал восстановления. Церковь собирала свои рассеянные кадры. Люди, в большинстве, искали себе места жительства, и устройства своей жизни после военной разрухи. Константина потянуло сюда, к Св. обители. Видимо, он нелегко пережил эту страшную войну...

Теперь он спокойно трудился и молился под кровом Преподобного Сергия. Принял его Авва. Приютил. Приголубил. В свою очередь Константин платил Преподобному сыновней любовью, глубокой преданностью и ревностным усиленным трудом. Ничего не знал Константин, что ожидает его впереди. Тайна Божия. Он привык еще с войны доверяться Богу. Поручая себя всего Его Святой воле. Не думал он ни о славе, ни о почестях, ни, тем более, о богатстве. Просто он пришел спасать свою душу в эту Св. Обитель и все. Но ему готовилось нечто неожиданное, даже почти невероятное. Вот вся жизнь-то наша человеческая, живешь, и не знаешь, что тебя ожидает завтра. Или доброе, или худое, или радость, или горе, или дальнейшая жизнь, или смерть... Вот так было и с Константином. Жил, с любовью Преподобному служил – трудился. И совсем ничего не знал, что ждет его вскоре... Какая интересная святая жизнь, жизнь с Богом, доверие Богу, служить Ему до последнего дыхания!

Ранним утром Константин проснулся. Помолившись Богу, он хотел идти в храм. Вдруг в дверь его келии постучали. Услышав молитву, он ответил: «Аминь».

– «Вас, брат Константин, срочно вызывают в Москву», – сказал ему вошедший о. Благочинный.

– «Меня в Москву, да с какой стати?» – с недоумением отозвался послушник.

– «Поезжайте немедля. Вот Вам адрес», – о. Благочинный ушел.

– «Господи, что же это такое?» – взмолился Константин. – «Знать, беда, какая готовится мне. Но да будет на мне Твоя Святая Воля».

Он упал ниц перед образами и так долго лежал недвижим. Потом встал, оделся. Взял все необходимое и вышел. Всю дорогу он молился, читал псалмы на память, какие знал молитвы. Все читал, но голова думала о другом. «...В Москву зовут. Да почто я им понадобился? Кто я такой и что из себя представляю?»

Когда он вошел в одну из комнат Патриархии, его встретило высокое духовное лицо.

– «Послушник Константин из Троице-Сергиевой Лавры?» – сказал он улыбаясь.

– «Да, Ваше Высокопреосвященство» – смутившись, тихо ответил пришедший.

– «Быть вам епископом города...» Брат Константин, где стоял, там и присел.

– «Я плохо слышу, Ваше Высо...-ко преосвященство», – сбиваясь, еле слышно, проговорил Константин.

– «Вам быть епископом. Через два дня хиротония» – четко повторил Владыка.

Когда послушник Константин ехал обратно в Лавру, он ничего не соображал. Он только твердил: «Господи, помилуй». У Святых ворот Лавры стояла родная мать. Она жила недалеко в селе за г. Загорском. Господь привел ее сюда в этот час.

– «Сын мой, ты, кажется, из Москвы?» – спросила ласково мать.

– «Да, мама, но я сейчас сильно устал» – ответил Константин и быстро удалился в свою келию. Закрывая дверь проходной, он невольно обернулся, взглянул еще раз на свою маму и ... скрылся в корпусе ... Наутро его нашли мертвым.

Он лежал на своей койке вверх лицом. Руки были сложены крестообразно на груди. Лицо выражало не то удивление, не то страх перед неведомым. Никакого смятения, беспорядка в келии не наблюдалось. Все было чинно и скромно. Когда вошли в келию, все были поражены этой неожиданностью. Приехавший из Москвы специальный уполномоченный о. Архимандрит стоял растерянно в дверях, держа в руках официальное распоряжение от Синода о том, что послушник Константин – епископ. А он лежал мертвым... Тайна смерти была непроницаемой. Говорили, что послушник Константин сильно переживал неожиданное назначение его епископом. И когда он ночью особенно об этом думал, с ним произошел приступ – разрыв сердца. Это предположение закрепилось навсегда в монастыре. Другие версии, например, будто он в порыве расстройства покончил собой, и затем, то многое другое, что говорили, были неосновательны. Тем более что мать, присутствовавшая при погребении, говорила, что сын ее Константин с детства страдал повышенной нервозностью и какой-то особой острой возбудимостью.

Так или иначе, сам факт неожиданной смерти послушника Константина был чрезвычайно трагичным.174 Даже медицина была в затруднении решить этот вопрос как-либо пояснее. Со всех сторон смерть эта была окружена тайной. Знал только один Господь, пред Которым открыты все тайны нашей жизни и смерти.

Архимандрит Вениамин (Милов)

Архимандрит Вениамин (в миру – Виктор Дмитриевич Милов), (8.7.1887–2.8.1955). Высокий, стройный, подвижной, довольно энергичный, с черными, но уже проседью подернувшимися на голове и бороде волосами. Правильные черты лица. Глаза большие, чрез очки, проникающие прямо в душу. И весь его вид представлял настоящего подвижника, аскета.

Как он служил! Как трепетно, как благородно. Собранный, сосредоточенный, просветленный. Голос проникновенный, возгласы ясны, слова прочувствованны, движения плавны, благоговейны. Чудилось, будто, светлые волны, как легкие воздушные облака, плывут, плывут из Св. Алтаря в народ, расходятся, растворяются, как благоговейный фимиам по всему храму, и... сердце чувствует неизреченную радость, блаженство.

Отец архимандрит жил в лаврской келии. Это был небольшой уголок с бедной обстановкой. В переднем углу – много икон. Горела неугасимая лампада. Небольшой стол, книги, стул и кое-что из необходимых вещей и принадлежностей. А внутренняя келейная жизнь, ночные молитвенные часы, слезы. Кто их может описать? Кто их видел? Кому они ведомы?... Да, можно не сомневаться, что малая и убогая келийка много видела подвигов, тайных, сокровенных трудов, Богу одному ведомых, которые совершал архимандрит Вениамин в тиши глубокой ночи. Утром его всегда можно было видеть идущим на братский молебен, собранным, с несколько бледным, строгим лицом. А затем идет он в духовную школу, чтобы вновь и вновь отдать все свои силы на великое дело воспитания молодых пастырей.

О. Вениамин занимал кафедру «Пастырского Богословия». Предмет довольно трудный, сложный. Тем более что по этому предмету очень мало пособий. Архимандрит вел свой предмет умело, увлекательно. Студенты Академии всегда его слушали с захватывающим интересом и любовью. Читал он свои академические лекции, сидя на кафедре. Лицо выражало добрую улыбку. Речь лилась плавно, четко, необыкновенно увлекательно. Его лекции хотя и носили аскетический уклон, тем не менее, студенты их любили и слушали с затаенным·дыханием. После о. Вениамина остался сборник лекций по Пастырскому Богословию. Чудесные лекции. Глубокие, прочувствованные, душевные. Он, видимо, горячо хотел внедрить в юные сердца студентов смысл крестной пастырской жизни. Он хотел показать, что в Кресте самое высокое счастье человеческой жизни.

И чем больше человек страдает за имя Христа Распятого, тем он больше проникается великой радостью и счастьем.175

В один из воскресных дней (4 февраля 1955г.) архимандрит Вениамин был рукоположен в епископа города Саратова. Ходили настойчивые слухи, будто о. инспектор долго отказывался от епископства. Указывал на свои седые волосы, на свое слабое здоровье, но все тщетно. Так дорогой наш инспектор стал, волей Божией, ученым Владыкой. Наутро, после хиротонии, когда он прощался со своими любимыми питомцами, все увидели, что Владыка Вениамин стал совсем, совсем седой. А ровно почти через один год до Академии дошли печальные и даже страшные новости – Владыка Вениамин скоропостижно умер в Саратове.

Получилось это так. Еще когда Владыка покидал родную духовную школу, то тогда еще он говорил окружающим его: «Нет, нет, мне скоро умирать, непременно, да, да, скоро, скоро».

Говорили, что в Саратове очень плохо встретили нового Владыку. Особенно враждебно отнеслось к нему городское духовенство. Сразу же по приезде под Владыку стали подкапываться, измышлять всякие обвинения, поднимать все прошлое, что было и чего совсем не было. Особенно не понравилось местному духовенству строгое поведение Владыки, его требования к духовенству – исправить среди клира разные грубые недостатки. Быстро сгорел, потому что сильно пламенел. Вследствие постоянной травли, нервных переживаний, бессонных ночей и прочих архипастырских трудов не выдержал организм Святителя, и ... он склонился, как спелый колос, сгорел, как быстро пламенеющая свеча, погас, как небесное светило...

И при моей памяти это была первая, оперившаяся окрыленная светло-чистая голубка, взращенная под кровом Преподобного Сергия, благодатно окрыленная в Доме Святой Троицы. Она, увенчанная ореолом мученика, молнией взмыла от земли на небо...

Архимандрит Маврикий (Томин)

«Кроткий батюшка», о котором будет идти речь ниже, в миру звался Михаилом Яковлевичем, в монашестве – Маврикий (1891–1953). В Троице-Сергиеву Лавру прибыл одним из первых, по ее открытии.

Добрый был Батюшка о. Маврикий, тихий, кроткий. Любил он и братию Св. Лавры и никому, кажется, не сказал обидного слова. А как он служил Божественную Литургию! Редкий батюшка так служит. Какой-то особый мир·благодатный наполнял Св. Алтарь и весь храм, когда служил о. Маврикий. Воочию чувствовалось веяние силы Божией... Самый главный недостаток современной службы – это спешка, нервозность и сокращение. У Батюшки Маврикия этого ничего не было. Он служил тихо, спокойно, благодатно. Если даже что не сделают вовремя, ну например, кадило не подадут в свое время, или хор быстро пропоет, а батюшка еще не прочитал тайные молитвы, – он никогда не волновался. Он весь уходил в молитву. Переживал содержание возгласов. Он не просто говорил или возглашал возглас, а возглашая, молился, прославляя Господа, и просил Его. Высота его молитвенного подъема чувствовалась особенно в момент «Евхаристического канона», когда пресуществляется хлеб и вино в Пречистое Тело, и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Это ведь самый страшный, самый таинственный момент в Богослужении.(...)

И самый внешний облик Батюшки Маврикия изменялся. Он постепенно как-то просветлялся все более и более. Озарялся каким-то дивным озарением. Будто обильные лучи солнца падали на его умиленное лицо. Страшно было стоять около него в этот момент. Многие уходили из Алтаря и, став где-нибудь на клиросе или за колонной храма, плакали.

Особенная сила молитвы чувствовалась у Батюшки в последние дни его жизни; когда он еще·ходил. Его праведное сердце, видимо, чувствовало близость кончины. Он как-то особенно затих, ушел в себя и постоянно читал Иисусову молитву. Я не помню, какой недуг беспокоил о. Маврикия. Но, видимо, уже по старости им овладела общая слабость и во всем теле недомогание. Его видели часто сидящим на скамеечке в монастырском дворе. Он опирался на свой посошок и мало когда с кем вступал в разговоры. Близость перехода в иной мир не омрачала его. Он делался с каждым днем более тихим и более светлым. Лучи неземного света всегда озаряли его кроткое и открытое лицо. Теперь его уже мало волновали монастырские дела. Послушание Благочинного нес уже другой Батюшка, назначенный из числа братий. Но молитвенно он всегда был связан со своей родной, любимой Лаврой. Так постепенно угасал светильник земли, поставленный на свещнице в столь трудное время. И Лавра Преподобного Сергия, кажется, заметно беднела, теряя такого дивного труженика.

Архимандрит Доримедонт (Чемоданов)

В земном нашем мире все течет, все меняется, исчезает, восстанавливается, даже доброе, хорошее, святое... и это забывается. Вот так уже почти забылось имя светлого старца о. архимандрита Доримедонта...176 Жил он, трудился, подвизался, как и все люди, скончался и... почти забыли.

Жил старец скромно, тихо, даже убого. Ничего он не требовал у монастырского начальства. Всем был очень доволен. За все благодарил Бога. Всех любил, за всех молился, за всех плакал своими старческими слезами. Потому и вид его был всегда светлый. Просветленный народным страданием, очищенный своими и людскими слезами. И внешний его облик – лицо волосы – были белые, светлые, как чистый и ярко-белый зимний снег, и душа была мягкая, светлая.

Он был здесь в годы «восстановления» Святой Обители, когда всем насельникам Лавры было много дела, труда, заботы, когда все было еще очень бедно, худо, не устроено, да и в народе русском, после страшных ударов последней войны, сочились еще кровью свежие раны народного горя, от потери дорогих и близких любимых людей... Потому и нужны были в то время такие пламенные молитвенники, как о. Доримедонт, чтобы уметь исцелять раны, облегчать скорби, утолять душевные страдания мятущихся сердец...

Схиигумен Алексий

Приснопамятный схиигумен Алексий жил в атмосфере недоверия. Хотя он и был в братстве Обители Преподобного Сергия, но здесь его недооценивали, недопонимали. Как истинный схимник, он проводил свою жизнь довольно сурово и воздержно. Его внешний облик напоминал древних египетских подвижников, которые проводили время в постоянных трудах, подвигах и молитве. Среднего роста, несколько сгорбленный, с седыми волосами, он постоянно был погружен в какую-то глубокую тайну внутренней жизни. Всегда он, будто, с кем-то имел невидимую беседу. Ветхая ряска, схимнический куколь, параман, – все говорило о его особой подвижнической, благодатной жизни. Тихая, старческая походка, ровный, хотя и слабый голос, светлый, проницательный взгляд. Трудно выяснить, когда и откуда прибыл старец Алексий в Лавру. Знает один Господь. Какова была его прежняя жизнь, каково происхождение, степень образования, – все это, конечно, важно знать, но для спасения, в сущности, эти вопросы являются второстепенными, маловажными.

Непосредственное послушание у старца было духовничество. Он исповедовал многих из братий Св. Обители, а, главное, масса верующего народа волной текла к нему на исповедь, чтобы сложить тяжесть грехов своих и получить через его молитвы благодать обновления. Всегда строгий, сдержанный, несколько·задумчивый, всегда молитвенный, старец Алексий всегда исповедовал с большим вниманием и любовью. Сила его пастырского слова была велика. Кажется, ни одно слово, ни один звук у старца не проходил даром. И все, что он скажет в назидание, имеет непосредственное отношение именно к этому человеку, с кем он говорит. Старец читал душу другого. Видел все душевные изгибы, раны, скорби. Его слово, согретое отеческим участием и любовью, было бальзамом целительным для больной, измученной души.

Никто от него не уходил неутешным, неободренным, у него для всех хватало отеческой любви, ласки и привета. Вот старушка, у которой все горе в том, что ее куры перестали нестись, находит для себя живой, теплый отклик в душе схимничка. И мудрый ученый, блестяще усвоивший науку покорения космоса, не потерявший веру, в совершенно простых словах старца получает себе разрешение волнующих его вопросов. И студент духовной школы, томящийся под тяжестью разных знаний, но потерявший прежнюю детскую молитву, успокаивается своей душой от старческого увещания и молитвы. Словом, люди всякого рода, возраста, пола, образования, занятия находили себе утешение и разъяснение у доброго и мудрого схиигумена Алексия. Но как уставал старец от этого трудно и тяжелого подвига – духовничества.

Бывало, с каким неимоверным трудом возвращается он из исповедной в свою одинокую келию! Как много горя, грехов несет он на своих старческих плечах. Последнее время его обязательно кто-нибудь вел, осторожно придерживая за руки. Иначе старец сам и не добрался бы до своего угла. И вот можно себе представить положение одинокого старца схимника. Дошел он еле живой до своей монашеской келии. Кто его здесь ждет? Кто ему что приготовит? Кто о нем позаботится, хоть о самом нужном и необходимом? Надо сказать, что у о. Алексия никогда не было келейника. Он делал все сам. Никто за ним не ухаживал. И, тем не менее, в его бедной келейке был порядок и чистота. И сам он, и одежда его была, хоть и бедная монашеская, но чистая, опрятная, приличная. Внешняя опрятность и чистота говорили о внутренней, душевной его чистоте.

Можно не сомневаться, что Господь открыл своему избраннику время его кончины. Старец как-то стал более задумчив, более собран, краток в разговоре. Он совсем редко стал появляться на исповеди. Редко был и в храме Божием. Часто болел. Часто причащался Св. Христовых Таин. Находился более всего в своей келии и, сидя или лежа, читал Иисусову молитву. Я не ведаю тайны блаженной его смерти, не знаю, в какие минуты светлые Ангелы озарили бедное его жилище.

Иеромонах Антиох

Иеромонах Антиох нес свое послушание в Духовской церкви. Там раньше (до 1950 года) ежедневно совершались заупокойные требы: заочные отпевания, панихиды, записывали на поминовение и прочее. Старец всегда должен был находиться там. Так как Духовская церковь – каменное здание, причем почти закрытого типа (не имеет больших окон, отопления), то батюшка Антиох всегда там замерзал. Поэтому, чтобы сохранить какую-либо способность к службе, он имел постоянную привычку одеваться так, как будто на дворе вечный январь и 40 градусов мороза, или несет несносная февральская буря. Словом, зимняя, засаленная теплая ряса, довольно ветхая ушанка, натянутая до отказа, подшитые валенки, и даже варежки на руках, – были постоянным его обмундированием. И так как в Духовской храм мало кто заходил, особенно в зимнюю пору, потому что там была нестерпимая стужа, то старцу совершенно нечего было делать. Он обычно усаживался на поломанный стул, закутывался до предела и сидел на нем до тех пор, пока не чувствовал, что замерзает. А если заходила, какая старушка и заказывала во весь голос старцу (он был совершенно глухой) панихиду, то он медленно вставал, зажигал пару маленьких свечек, ставил их к Голгофе и... «затягивал» таким голосом, что под него никто никогда не мог подстроиться (о. Антиох был глухой и совершенно без слуха, пел сразу на все тона и гласы). Голос у него был такой грубый, прегрубый. Пел он без всяких мелодий и правил, а просто так, как ему вздумается. Поэтому старец пел и служил всегда, как правило, один. Потому что с ним петь вместе совершенно было немыслимо и невозможно.

В летний период Духовская церковь оживала, а вместе с ней оживал и цвел о. Антиох. Ох, как он любил эту летнюю и особенно весеннюю пору. Жизнь начинала бить ключом на полный ход у о. Антиоха обычно после Св. Троицы и Духова Дня. В Духов День (престольный праздник этого храма) совершалась там, по Лаврской традиции, Праздничная Божественная литургия. О. Антиох в этот день обычно, вместе с другими священнослужителями, служил и причащался Св. Христовых Таин. В этот день его можно видеть особенно просветленным, одухотворенным, благодатно-радостным. «У вас, Старец, сегодня вторая Пасха», – бывало, скажет ему кто из братий. Он приветливо улыбнется, покивает своей седой головой (будто слышит), потом что-то грубым голоском добродушно пробормочет и тихо, тихо пойдет в свою келейку.

По душе это был человек – ангел. Никого он никогда не обидит, никого не обманет, каждому, даже самому замухроватому послушнику, поклонится, по-своему улыбнется. Чувствовалось, что в этом простом мужиковатом старце живет крепкий сильный дух.

Послушник Александр

Послушник Александр был совсем еще юн, когда в первый раз трепетно переступил порог дверей, ведущий в Сергиеву обитель. Пришел он вместе со своей родной мамой, которая привела его сюда, как единственное свое сокровище. Может быть, она исполнила свой материнский обет, данный Богу в ранние годы ее замужней жизни? Может быть, этот момент вот теперь и настал. Или он сам, этот тихий, кроткий юноша, воспалился горячим желанием служить Господу и, умолив свою милую маму, понудил ее проводить его сюда? Или еще, какие благородные мотивы, ведомые только одному Богу, привели их в обитель Сергия Преподобного? Когда у ворот Святой обители их встретил игумен, они оба упали пред ним ниц и не вставали с земли до тех пор, пока он не обещал взять юношу в свой монастырь.

Так молодой послушник Александр оказался в Лавре Сергия Преподобного. Тогда ему было не более, как 16–17 лет. Так как он хорошо знал грамоту и имел прекрасную память, то игумен дал ему послушание – продавать свечи. Надо сказать, что первые дни молодой послушник очень скучал по своей маме. Он часто задумывался о ней. Постепенно брат Саша стал привыкать к инокам, которые к нему относились с отеческой любовью, стал дружить с ними. Особенно он привязался сердцем к одному старенькому архимандриту, с которым он стоял за «ящиком» и продавал свечи. Он отечески жалел Сашу и развлекал его ласковыми словами в минуты уныния. Особенно же Саша повеселел, когда его одели в длинный подрясник. Это для него была вторая Пасха.

Тяжелое у Саши было послушание. Очень и очень тяжелое, но он не горевал об этом. Он знал, что его на это дело поставил сам Преподобный Сергий. Потому он и не роптал, и тем более не отчаивался. Награды себе он здесь, на земле, не ожидал. Да ему и ничего не надо было. Радость его была вся в Боге. В молитве, в послушании. Если когда у него выпадала свободная минутка, он читал духовные книги. Любил он читать жития святых. Это самое его было любимое чтение.

К великому огорчению всех, оказалось, что Саша – припадочный с младенческих лет, что с ним это было и раньше, когда был еще дома с матерью. Она пыталась лечить Сашу, но врачи отказались, потому что болезнь совсем была непонятной, душевной. Настоятель предлагал маме взять Сашу домой, но она сказала, что он дома и месяца не проживет, умрет от скуки и болезни. Тогда оставалось разгрузить Сашу от трудной работы за «ящиком», что настоятель и сделал. Однако эта мера не помогла. Саша так привык к своему послушанию, что не переставал ходить по-прежнему за «ящик» и когда его силой отводили оттуда, он горько плакал. И плакал так сильно, что настоятель стал опасаться за благополучный исход дела. Припадки участились. Саша стал «падать» и во дворе, и на трапезе, и везде. Медицинская помощь не могла помочь. Обращались не один раз. Возили Сашу в больницу, вызывали врача на дом. Улучшения не было.

В канун Благовещения, утром, часов в восемь Сашу нашли мертвым...

Его ждали в храме на послушание. Нет. Искали в храме, во дворе. Нет. Пошли в его келию. Постучались. Сотворили молитву. Ответа не было. Дверь была не заперта. Открыли... Он лежал бочком на койке.

«Саша! Вставай! Скорее, Саша!» Ответа не было. Брат пришедший (их пришло двое) подошел ближе к койке. Какой-то страх охватил все его существо. «Саша!» Саша лежал недвижим. Подошел другой. Посмотрели в лицо – спокойное, тихое: будто заснул. «Ну, Сашка, вставай же, ждут тебя в храме».

Один посмелее, взял его за голову и стал трепать потихоньку. Саша не просыпался. Вдруг страшная мысль осенила обоих. Умер? Боже мой, неужели умер Саша? Да, послушник Александр, по прозвищу «свечник», был мертв... Смерть неожиданно постигла его в канун праздника Благовещения. Ангел смерти незримо взял его святую душу и восхитил в небеса...

Перед читателями второй части книги «У Троицы окрыленные» оживают образы тринадцати монахов – подвижников благочестивой жизни, окончивших свой земной путь в 1944–1960 гг.: архим. Филадельфа (Мишина Ф.П., 1876–1959), иеродиакона Даниила (Маланьина П.И., 1926–1956), архимандрита Иоасафа (Альбовского П.Л. 1877–1960), игумена Тарасия (Мишина Т.И., 1875–1957), игумена Прокопия (Зинина П.И., 1876–1960), игумена Пахомия (Уржуляцкого С.П., 1904–1960), иеромонаха Павлина (Мельника П.А. 1882–1958), иеромонаха Арефы (Синькова А.Е., 1880–1959), иеромонаха Питирима (Полосухина С.Я., 1871–1960), протодиакона Григория (Михеева Г.Л., 1889–1958), диакона Ильи (Ефремова И.П.), монаха Венедикта (Залеткина В.М., 1876–1957), монаха Мелетия (Рукосуева М.К., 1886–1959).

Объем нашей книги позволяет поместить только несколько фрагментов из этого тома, воссоздающих образы лишь первых шести из перечисленных лиц.

Архимандрит Филадельф (Мишин)

Архимандрита Филадельфа в миру звали Филадельф Петрович Мишин. Где он родился, кто его отец и мать, каков путь его земной жизни – покрыто тайной минувшего.177 Известно только то, что он пришел в Лавру Преподобного Сергия в 1940-х годах, т.е. вскоре после ее открытия. Пришел уже довольно изнуренным, пожилым, измученным монахом. Пришел, чтобы уже никогда больше не возвращаться в суетный мир. (...) Вскоре о. Филадельф стал иеромонахом, архимандритом и духовником народа, богомольцев. И в этом святом подвиге – послушании духовника он провел несколько лет.(...)

Облаченный в монашескую мантию, епитрахиль, поручи, согбенный, с белой головой и брадой стоит он у аналоя. На аналое Святое Евангелие и Крест как живые свидетели невидимо стоящего здесь Господа Христа. Уже довольно уставший, он еле держался на ногах.

Праздничный день. Много причастников. Приезжие издалека. «Кто еще?» – кротко спрашивает старец слабым голосом. Подходит юноша совсем еще молодой. – «Отец, жизнь померкла», – говорит он безнадежным голосом, – «неудача в любви и вот все стало мрачно, как будто ночь страшная нависла над моей головой бездной. Отец святой, и веры нет в душе, все угасло».

Он замолк... Курчавые, черные кудри упали на Св. Евангелие, на Св. Крест. Голова: касается аналоя. – «Отец, отец, а грехов сколько»... – еще глуше откуда-то слышится голос...

Старец утирал слезы. Потом он положил свою десницу на голову юноши и отечески проникновенно сказал: «Дитя мое, зажги потухший свой светильник. Христос – свеча негасимая... В Нем Едином – истинная жизнь, счастье, смысл всего».

Обласканный, согретый, ободренный отходит юноша от аналоя. В его душе затеплился огонек веры. Он понял смысл неудач в жизни. Он прикоснулся холодной душой к негасимому светильнику и... увидел другой путь жизни при свете благодати...

На исповеди батюшка Филадельф так был добр ко всем, что, кажется, не было случая, чтобы он на кого покричал, или кому запретил Святое Причастие, или еще что подобное. – «Бог простит, Бог простит», – только и слышится его уверение на открываемые грехи кающегося, каковы бы они страшны не были.

Это всепрощение выражало особое его дерзновение пред Господом. Он вполне был уверен, что Господь непременно простит грехи кающемуся. А он по доброте своего отеческого сердца тем более не может не простить.

Батюшка Филадельф хорошо знал, как трудно, особенно теперь спасаться людям. Как много, много·у них искушений. Как безмерно много соблазнов, опасностей. Он хорошо помнил милостивые слова Спасителя – «Грядущего ко Мне не изждену вон... Не здоровые имеют нужду во враче, но больные». И еще: «Милости хочу, а не жертвы...»

Поэтому он предпочитал любовь строгости и всепрощение предпочитал наказанию.

– «Ты, милая детка, не горюй, – бывало, скажет он унывающей монахине или какой девице, – а поделывай, поделывай, сколько можешь, и все будет ладно...» И вот такое мягкое и ласковое отношение ко всем отнюдь не баловало людей, не расслабляло их в духовной жизни, а наоборот, созидало, воодушевляло, настраивало малодушных к борьбе с грехом, вызывало решительное желание начать новую жизнь, порвать с прежними грехами и не возвращаться к ним.

Своим большим духовным опытом старец хорошо понимал и прозревал, в чем именно настоящий человек нуждается, что ему может помочь в духовной жизни, чего главного не хватает для спасения. Он верил в зиждительную силу любви.

Он знал, что теперь-то особенно все люди нуждаются в ней, как в воздухе: что без любви жизнь совсем завянет, затмится, угаснет.

Предпочитая любовь строгости, старец, однако, не был безразличным ко всем и всему. Он также не·был ко всем безразборчиво ласков и безволен. Если он видел, что человек упорствовал в своих грехах, явно смеялся над всем святым и не желал вставать на праведный путь жизни, то старец просто замолкал, переставал говорить. Отпускал собеседника, не грубя ему.

Но в душе у него залегала ужасная скорбь и мука. Ленивых и нерадивых он по-отечески стыдил просто, кротко, убежденно.

Одной старой деве, которая жила лениво и невоздержно, он говорил: «Ну, что дитя мое ленивое, ты смеешься над моими сединами. Ведь тебе желаю добра одного и спасения, а ты нерадишь, и нерадишь, и нерадишь... Ведь св. апостол Павел сказал: «Блюдите, како опасно ходите», а ты неразумная дева и не смотришь, куда ступаешь, в лужу, аль в трясину, аль в пропасть...»

Особенно не любил старец, когда за ним бегали неотступно разные: кликуши да пристрастные души.

«Батюшка наш, – говорили они, – святой, да прозорливый. Он исцеляет болезни и бесов прогоняет». Отец Филадельф нервничал, из себя выходил.

Удивительное смирение побуждало отца Филадельфа отводить от себя всякую людскую славу. Он не мог признать за собой чего-либо высокого, святого. И считал себя последним из всех людей.

Имел старец от юности своей немало способностей. Одной из них было его стихотворство. Когда какие именины, о. наместника или еще какого должностного лица Лавры, он обязательно «смастерит» стих по этому случаю. Сам надумает, напишет красиво. Обведет красивым орнаментом. И все это устроит на большущем листе бумаги, чтобы было внушительно и солидно. Ну как такая грамота бывает почетная, например.

Особенно он любил Сергия Преподобного и Николая Чудотворца. Преподобного Сергия он полюбил здесь, в Лавре, а Николая Чудотворца во всю свою жизнь любил. И любил его потому, что он был очень милостивый ко всем бедным и несчастным. А отец Филадельф и был как раз более всех несчастным в жизни своей, особенно до Лавры.

Сидели мы однажды во дворе Св. монастыря. Стоит бочка с водой и кошка серая монастырская бегает с двумя карапузами, озорными котятами. И вот старец что-то разговорился о своей минувшей жизни. Мы, молодые студенты, с интересом слушали его.

Зная его особую любовь к святителя Николаю, один молодой монах-студент сказал: «Отец Филадельф, расскажи нам, как Николай Чудотворец спас тебя от голоду». Мы притихли. Старец благодушно прищурился, посмотрел на всех нас любовно. Потом воодушевленно перекрестился и начал:

– Угодничек Божий – Николай Чудотворец всю жизнь меня хранит и питает. А вот однажды, он спас меня от неминуемой злой и голодной смерти. – Голос его дрогнул, старец запнулся. Долго копался в своей рясе, вынул платочек и стал утирать непрошеные слезы.

Нам стало как-то неудобно, и мы понурили свои лица, чтоб не видеть слез старца. Потом он оправился и продолжал.

– В ссылке я был. Был голодный год. Есть было совсем нечего.

Работа была очень и очень тяжелая. А есть нечего, совсем почти нечего. Да еще была зима суровая, пасмурная; транспорт не мог ходить и доставка прекратилась. Мы несколько суток были совсем голодны и холодны. Да еще, как на грех, мороз прибавил до 40 градусов. Птица мерзла на лету. А одежонка­то... Многие мои собратья полегли, обессилели и не могли ходить. Я тоже собрался умирать с голоду и холоду. Ночевали мы в отдельных хибарках, маленьких таких и совсем худых. Окна заткнуты тряпками. На полу снег – надул в щели. Дверь полуоткрыта. Понамерзло на нее льду целый вагон. Был холодный вечер.

Я лежал, уткнувшись в тряпки. Мороз лез и леденил все тело. Вдруг мне сильно захотелось спать. Я знал прекрасно, что это предвестник смерти. Чуть засни и... все, больше бы я не встал на веки. С силой поднявшись, я решил последний раз помолиться святителю и чудотворцу Николаю.

– Угодничек Божий, – сказал я ему, – ведь я помираю. Ты все видишь. Ты скорый помощник и сам приди ко мне, помоги».

Дальше не помню, что говорил или не говорил, не помню. Только слышу сильный стук в дверь. Открыл. Порыв сильного ветра с холодным снегом обдал лицо. Никого не было. Но что это такое? Свежие следы от двери. Заглянул дальше за угол... Сумка большая стоит. И снег еще не успел ее замести.

Боже мой, да что же это такое за привидение? Еще раз оглянулся на следы. Они уходили в сторону леса. Кругом ни души. Только буря еще сильнее расходилась. Взял эту сумку. Тяжелая. Принес в хату, открыл...

Милые вы мои детки, – и старец навзрыд заплакал. – В сумке-то были свежие хлебы. Да еще теплые, совсем горячие. Будто только вот из печки их вытащили. А какая там печка. На 50 верст не было ни одной хозяйской хаты, одни ссыльные да арестанты.

И вот этим хлебом мы жили целую неделю. Пока утихла пурга, подвезли нам паек. И никто тогда не умер. А в других лагерях, слышно было, многие померзли в эту метель, а наши никто не замерз. Чудотворец Николай спас нас!»...

Примерно за год до своей смерти о. Филадельф стал заметно слабеть телом. Особенно его изматывала исповедь народа. Он так там уставал, что еле-еле добирался до своей келии...

Его хоронили всей братией. Сам о. наместник отпевал по монашескому чину. Народ плакал, провожая своего доброго пастыря в «путь дальний». Кто теперь примет их скорби на себя? Кто их, сироток, утешит, кто приласкает добрым словом. Кто помолится за них?..

Иеродиакон Даниил (Маланьин)

Изо всех, кто влился в лаврскую братию из вновь пришедших молодых, вспоминается иеродиакон Даниил (в миру – Павел Иванович Маланьин, 1926–1956).

Не заметить его было невозможно. Яркие, бросающиеся в глаза внешние данные – высокий рост, почти черные волосы, крупные и выразительные черты лица, очень хорошо гармонировали с завидным голосом – могучим, очень приятного тембра басом.

Он любил служить и служил собранно, серьезно, не мешая каждой душе выразить в молитве, соединить с ектеньями свое сокровенное прямо, непосредственно, просто.

Конечно, в его положении особенно трудно было хранить свою душу от въедливых помыслов тщеславия, от увлечения собственной значимостью, от желания настоять на своем при всякой кажущейся несправедливости. Трудно любому, а еще больше монаху серьезному, с полной ответственностью относящемуся к своим обетам.

Отец Даниил, по отзывам знавших, его, старался работать над собой, и эти старания укреплял молитвой. Рано утром вместе со всеми насельниками обители спешил он к Преподобному игумену Сергию за благословением. Когда он не служил, то пел на клиросе. Церковное пение было его стихией. Даже в отпуск, желанный и необходимый его по болезненному состоянию, он уезжал петь. Уезжал в Киев, пел в древней колыбели русского иночества – Лавре препп. Антония и Феодосия Киево-Печерских.

Не прошло десяти лет с момента поступления о. Даниила в Лавру, как подкрался конец, неслышно, неожиданно, неотвратимо. Говорят, утром он служил, вечером читал после трапезы вечерние молитвы... а следующим утром уже облетела всех весть о его смерти. Умер он в тот год, когда исполнилось ему ровно 30 лет.

Здесь надо еще добавить то, что о. Даниил был серьезно болен. Внешне он выглядел крепким, сильным солидным человеком. Но молодой организм его страдал каким-то непонятным недугом. В простонародье это называется «порчей», когда человека портят лихие (злые) люди, наводя на него какую-то падучую болезнь.

Пришлось лично видеть довольно страшный момент из жизни о. Даниила. Он служил праздничную литургию. Я тогда был еще иеродиаконом (самым-самым плохим). Служба шла торжественно, благодатно. Предстоятельствовал о. наместник. Народу было – полный Успенский Собор.

Когда певчие (студенты духовной школы) пропели на клиросе «Блаженны», затем тропарь праздника, духовенство в алтаре перешло все на Горнее место. Вместе с другими перешел и иеродиакон Даниил. Когда хор замолчал, и нужно было говорить одному из иеродиаконов: «Вонмем»... Неожиданно совершилось ужасное.

Раздался в алтаре страшной силы, нечеловеческий, душу раздирающий крик... Все вздрогнули и оцепенели.

В этот момент иеродиакон Даниил упал, как срубленный столп, замертво на пол церковный... При своем падении он задел взметнувшимися руками за семисвечник запрестольный, упали на пол 3–4 лампады, полилось из них масло, а он лежал ничком на полу, совершенно недвижим, в полном иеродиаконском облачении. Многие думали, что он мертв, но он был жив. Только глубокое обморочное состояние охватило его. Придя в себя от неожиданности, батюшки (двое молодых) взяли о. Даниила за руки и оттащили в придел. Служба шла своим чередом. Народ совершенно не заметил происшествия в алтаре, так как все были заняты службой. Лично на меня это событие произвело потрясающее впечатление. Я таких случаев ни разу в жизни не переживал, притом, сам крик, вырвавшийся из самого сердца больного, был каким-то необыкновенным, страшным, трагичным. Этот крик целый месяц звучал в моих ушах, вновь и вновь ранил, терзал мою душу...

Пролежав около часа в приделе, о. Даниил встал, отряхнулся, как-то болезненно, виновато улыбнулся, затем тихонько разоблачился и... ушел в свою келию.

Вид его был явно болезненный, бледность лица и опущенность всего тела показывали, что он претерпел острый физический и душевный кризис и нуждается в полном покое.

На другой день он снова служил Божественную литургию, хотя уже за ним тихонечко наблюдали, охраняя его от возможных падений и ушибов.

... Отец Даниил умер рано утром, в 4 часа по нашему времени. Все это хорошо запомнили.

Спустя неделю из Пюхтицкого монастыря приезжает монахиня Сергия (Голубцова – С.Г.) Приезжает в Лавру Сергия Преподобного, не зная ничего о смерти о. Даниила. Она раньше жила около Лавры и была знакома с ним. Как старая монахиня, она давала юному иеродиакону много добрых советов. И вот, когда ей сказали о скоропостижной смерти о. Даниила, она побледнела... Потом, что-то соображая, тихо добавила:

– Да, я знала, что с ним что-то неладное... – И рассказала потрясающее...

В день смерти о. Даниила она была в своей келии, в Пюхтицах.

Рано утром, когда она спокойно спала, кто-то, будто вошел в ее келию. Неизвестный, таинственный. Мужчина в келии монахини...

Она в страхе проснулась. Открыла глаза, замерла. У ее койки стояла высокая мужская тень... Ясное знакомое лицо смотрело на нее... Насмерть перепуганная м. Сергия зачитала Иисусову молитву, но призрак не уходил. Он стоял, колебался в воздухе, легкий, прозрачный, белый, как изваяние.

К великому своему удивлению она узнала в пришедшем иеродиакона Даниила, находившегося в Троице-Сергиевой Лавре. Посмотревши на старую монахиню живыми добрыми глазами, он как бы немного улыбнулся. Трудно было понять, что это было за выражение. Тихая ли улыбка, или скорбная тень печали, сострадание ли, какое... Видение длилось с минуту. Потом, как-то очень странно, не по-нашему, земному, телесному, призрак заколебался, будто задрожал, как дымок при дуновении ветра, не отрывая теперь умоляющих глаз от монахини, стал удаляться... Дальше, дальше и... затем пропал в переднем углу, как бы растаял в тихих лучах мерцающей лампады.

Оправившись от страха, м. Сергия встала. Первым делом почему-то она бросилась к двери. – Бежать! Нет. Посмотреть, заперта ли дверь. Да, дверь была честь-честью заперта, как всегда. Задвижка была плотно задвинута в свое место. Обернувшись к святым иконам, мать Сергия перекрестилась. Очень уж все было реально и живо. Будто не видение, а живое посещение живым человеком.

Но ведь он же ее почти духовный сын, да и сейчас находится в Лавре. Как же он сейчас здесь, в ее келии... Ведь расстояние-то без малого тысяча (километров). Да еще таким ранним утром. Она посмотрела на часы.

– Четыре часа утра, т.е. в самый час смерти... Когда это все она рассказала монахам в Лавре, все ужаснулись. Ведь надо же, один миг, и в Пюхтицах. О, дивны Твои дела, Господи! Все премудро Ты сотворил...

... Спустя месяца полтора после смерти о. Даниила один из братий Лавры (благочестивый и святой жизни человек) видел умершего в видении. Облаченный в светлый диаконский стихарь, он стоял среди Трапезной церкви. Кругом его было много-много маленьких Ангелов. Все пели. Дивные небесные мелодии наполняли храм. Но что это было за пение! Кто может его передать? Слезы, слезы умиления. Да, когда видевший, говорил об этом, плакал. Когда я, вспоминая, об этом и пишу, тоже слезы катятся по щекам...

Архимандрит Иоасаф (Альбовский)

О. Иоасаф (Альбовский) нес послушание в Лавре очень скучное и сильно беспокойное. Он был казначеем Лавры, т.е. заведовал братской казной. Ну, если по-мирскому это разобрать, то был как бы хозяйственник. У него хранились деньги монастырские. В келии стоял такой шкаф железный (сейф), куда он складывал все это братское достояние. Все монастырские покупки: продукты, вещи, всякие материалы для ремонта одежды, обуви, помещений и прочее (у нас называется это все «шурум-бурум») – все это шло через о. Иоасафа. Расходом этих дел ведал он, и больше никто другой.

Словом, послушание у старца было нелегкое. Тем более что он уже был в преклонных летах (ему было за 80). Но со всеми этими делами он справлялся аккуратно и смотрел на свое дело, как на порученное ему от самого Преп. Сергия – Небесного игумена Лавры.

Нам совсем неизвестно, как жил, как проводил прежние годы своей жизни о. архимандрит. Знаем только то, что видели своими глазами. Он стал подвизаться в Лавре Преподобного Сергия примерно с 1946–47 г. Говорят, да он и сам говорил о себе, что он был офицером в польской армии. Да и сама фамилия его говорит, что он был польского происхождения. За то, что относился братски к солдатам, его старое начальство не любило, пока совсем не прогнали его из армии. Военная выправка и теперь во всем видна была у о. Иоасафа, когда он уже был давно монахом и духовным человеком.

Во внешнем облике его бросалась в глаза чрезвычайная худоба. Сухой был до удивления. Одежда на нем висела, как на колу. А когда облачался и надевал митру, то эта митра совсем закрывала его худое лицо. Так что виден был только один нос и маленькая беленькая бородка. И больше ничего. Голос был, наверное, второй тенор и настолько слаб, что его неслышно было рядом. И так как батюшка о. Иоасаф был довольно глух, то разговаривал с людьми глазами, намеками, догадками.

Он вечно спешил. Куда-нибудь бежал с бумагами, что-то кому-то шептал на ухо. Постоянно серьезный. По-солдатски подтянутый, углубленный.

Сухонький был батюшка о. Иоасаф. Глубокий, кажется, недоступный. Но что это была за душа! Что за жемчуг бесценный хранился внутри его внешнего облика! Какая богатая духовная жизнь таилась под бедной и слабой внешностью! Это был гигант духа. Он каждый день, даже каждый час, минуту, встречал страшную смерть.

Когда братия заходила по каким-либо делам в его келию, то видела везде и всюду образцовый порядок. Он будто всегда кого-то встречал. Гостей высоких, что ли. Ангелов, начальство. На письменном столе, на самом видном месте, стоял (не лежал, а стоял) большой конверт-завещание...

У о. Иоасафа были и еще добрые качества. Он очень добросовестно и правдиво относился к своему служебному долгу. Ну, прямо, готов был душу отдать, все свои силы, все, все. И понимал свое послушание, как порученное ему Самим Богом. Каждую бумажку, каждую копеечку, каждую кнопочку он хранил и берег как Божие и народное добро. Бывало, сидит целыми ночами, составляя какой-либо отчет, или расписание, или рапорт начальству. Сам худенький, бледненький, слабенький.

Он показывал удивительную силу духа и любви во всех делах, касающихся его послушания. Вспоминаю, как он ходил к о. наместнику с недельным отчетом. Наместник жил наверху.

И вот он, собранный, аккуратный, сосредоточенный, с крестом на груди и в камилавке, с папкой под мышкой сидел на диване около закрытой двери келии наместника. Жалко было на него смотреть.

Дело в том, что наместник, как начальник, всегда на него почему-то кричал, и кричал сильно, подчас просто обижал старца резкими словами, обидными выражениями, всякими придирками, и нужными и ненужными, и толковыми, и бестолковыми.

Всегда старец на этих приемах с отчетом терялся. Он пытался что-либо возражать или оправдываться.

Он видел, что совсем не по делу его обвиняют и оскорбляют. Но это плохо у него получалось. Защитить себя он никак не умел. Ну просто не мастер был заниматься самозащитой...

И вот батюшка сидел снова у закрытых дверей своею начальника. Прекрасно знал, что его снова ожидает «баня». Поэтому он сидел как мученик, приговоренный к истязанию. Да притом, не заслуженное истязание, а ведь он был архимандрит. И вот, после таких унижений, он никогда не расстраивался. Тем более, не оставлял своего дела, не терял работоспособности. Возвращаясь снова в свою келию, он, как ни в чем не бывало, снова в простоте сердца брался за свое послушание, даже·с большим усердием. Как будто он получил поощрение, или награду, а не оскорбление, или унижение.(...)

Вот он бежит, бежит по двору монастырскому, ссутулившись, с папкой под мышкой. Особенно это можно было замечать пред каким-нибудь праздником большим. В это время он обычно раздавал братии как казначей так называемые «кормовые». – Это небольшая сумма денег, которые выдавались братии к празднику на всякие принадлежности: на мыло, зубной порошок и прочее.

Как-то особенно таинственно, с большим секретом, старец подойдет к брату и шепчет ему на ухо, а потом и выдает ему положенное. Всегда чувствовалась его особенная любовь к братии Лавры, да и ко всем людям. Любил он нищих. Когда ему приходилось подать какому-либо несчастному или больному копеечку, он прямо как дитя радовался. При этом делал такой суровый вид, так страшно хмурился, тем самым показывая, чтобы проситель молчал, никому об этом деле не разглагольствовал. Любил старец Иоасаф подать милостыню. И очень даже не любил славы человеческой.

Ждал старец свою гостью – смерть и дождался. Она пришла к нему неожиданно. Отец Иоасаф был сердечник, а притом еще и преклонные года. Когда он стал особенно глух и болезнен, когда даже рука его не могла написать и одного слова, как только иначе каракулями и дрожащими линиями, тогда его отстранили от послушания. На его место был поставлен молодой иеромонах. А старец перешел жить из канцелярии в свою келию во второй корпус.

С той поры он еще худее, еще бледнее и был как дитя. Бывало, встретишь его, сидящего на лавке, и спросишь как можно громче: «Ну как, батюшка, поживаешь, как твое здоровье?» Улыбается, помахает своей седой головой и ничего не скажет. А сам худенький, бледненький, как былинка. Одни косточки. И белый, белый, как лунь.

Убился. Жил один в келии. Берегли его, смотрели за ним. Знали, что остались за ним считанные дни. И все-таки не уберегли.

/.../ Говорят, что он, когда был в келии, хотел что-то достать для себя, приподнялся с койки, встал, шагнул два-три раза и, потеряв сознание, ударился головой о стул. И больше не встал. Когда вошли в его келию, он лежал на полу. Тихое спокойное выражение вместе с легкой улыбкой было на его лице...

Отпевали его торжественно, а главное со слезами. Любил о. Иоасаф братию. Любила и его братия. А гробик-то несли только двое. Один у головы, а второй у ног. Да и монахи-то несли самые слабенькие. Нести-то нечего было. Худенький был, сухонький, как былиночка.

После похорон пришли в его келию. Нашли несколько мелких монет и завещание, а в завещании-то, что было написано: «Одну рясу одному брату, подрясник – другому брату, камилавку – третьему...» Да и все такое старенькое, да худенькое. Казначеем был. Казной заведовал. И вот его богатство. К Свету стремился, да к Свету-то Горнему, Небесному, земное все было ни к чему.

Игумен Тарасий (Мишин)

Игумен·Тарасий, в миру – Тимофей Иванович. С каких годов он прибыл в Св. обитель – неизвестно. Но, наверное, не позднее 1947 года, когда св. обитель была в стадии восстановления. Глубоко духовный, рассудительный, ревностный к спасению, он нес послушание духовника богомольцев.

По внешнему виду полный, медленный в движениях, он прекрасно исполнял обязанности духовника. Как сейчас помню его стоящим в Трапезной церкви среди исповедников. Идет одновременно Божественная литургия и параллельно исповедь. Всехсвятского храма тогда еще не было, и исповедь проводилась в Трапезной церкви.

Среднего роста, седоватый, углубленный в себя, он медленным и убежденным голосом читает исповедные молитвы. Сразу можно заметить в нем опытного духовника, жертвенно любящего Доброго Пастыря, готового душу свою положить за своих овец. В его старческой душе светилась живая любовь к людям, к своим духовным верующим и даже неверующим. Он готов был за них пострадать, лишиться не только необходимого для его старческих лет покоя, но и самой жизни. Живая пастырская любовь проникала все его существо. И обращение-то у него к исповедникам какое-то особенное, не как у других батюшек. Такое душевное, близкое, простое.

Живая любовь горела и в сердце старца-игумена Тарасия. Он добровольно каждый день страдал, находясь среди греховно-больных и духовно-прокаженных. Он не щадил своих сил и здоровья, чтобы только подать помощь духовно нуждающимся людям.

Особенно трогательно была его любовь к молодым и престарелым. Он знал, что вся жизнь человека зависит от его детства и правильного воспитания. Поэтому с чисто евангельской любовью он нежно ласкал детишек и с особой теплотой и отеческим вниманием относился к юным. Знал старец, что юной душе грозят многие опасности. Юность всегда бурна, стремительна, подчас нерассудительна.

Знал он и то, что современная нам юность особенно слаба нравственно, особенно нуждается в поддержке, особенно бедна духовно. А сколько в юности падений, искушений, соблазнов, огорчений и даже отчаяния. Хотя юная пора и богата светлыми мечтаниями, высокими идеалами, но когда она остается без Бога, все это меркнет и не приносит полного счастья.

«Что ты, детка, так грустна и печальна?» – обращается старец просто к иной девице, – «не горюй, люби Господа и храни целомудрие».

Это обычное обращение старца к молодым и юным душам. И, смотришь, человек прояснился. Печали как не было на лице его. Точно луч брызнул с неба и осиял печальную душу. И снова хотелось жить, трудиться, радоваться, молиться. Любил старец направлять юную жизнь по пути воздержания и девства. Он знал, что девство велико пред Богом, оно возвышенно, свято.

Сам, ведя внутреннюю духовную жизнь и постоянную брань с грехами, он хорошо видел грехи в сердце другого. Он сразу определял, кто и с чем пришел к нему на исповедь. Сразу видел и недостатки греховные. Как опытный врач сразу определяет болезнь и сразу устанавливает диагноз и дает верное лечение, так и батюшка Тарасий сразу видел, каким грехом заражена душа.

О. Тарасий сильно не любил славы человеческой. Эта слава пустая была ему уж очень не по душе. Между тем его знали и в Москве и за Москвой, и в других городах России: Ленинграде, Саратове, Тамбове, Свердловске, Челябинске, Сочи. Везде знали о нем, как о мудром и опытном духовнике, пламенном молитвеннике и ревностном пастыре. Когда старцу говорили о том, что его знают всюду и везде, то он как-то виновато, как ребенок, конфузился, смущался. Выслушает, а потом и скажет: «Да ведь это все неправда, они ведь все по-детски верят, а я-то что. Ведь вот говорят в народе, что «за горою гармошка, а подойдешь – лукошко», вот так и меня они превозносят. Когда не видят они меня, то и говорят, старец, старец, да еще великий, а подъедут сюда, да посмотрят на меня и говорят совсем другое, он колдун и больше ничего. Ну,·прямо лукошко, лукошко и есть. Гремит оно лукошко-то, а дела-то никакого. Вот так и я, – закончит старец, – говорю, говорю, а сам не делаю»...

Потом я заметил, что он все меньше и меньше стал появляться в садике, а затем и совсем перестал ходить. Как сейчас помню, как я видел его в последний раз. Мы пришли навестить его в его маленькую келейку. Она была вся заставлена банками, склянками, пустыми бутылками, на столе – загнивающие фрукты. Не продохнешь.

Старец лежал на своей койке. Он был неузнаваемый, бледный, худой, оставленный. Из духовных чад к нему никого не пускали.

– Причащался, старец? – спросил его благочинный.

– Да, – тихо ответил батюшка.

– Теперь выздоравливай, Бог милостив.

Батюшка помотал головой и сказал: «Ладно, ладно, помолитесь».

Мы ушли. А потом еще навестили мы старца. Это было ранним утром, часа в четыре утра. В дверь моей келии раздался сильный стук. Собрался, открыл.

– Умер о. Тарасий, – сказал пришедший о. благочинный. Пришли в келию. Дверь открыта. Старца нет. Смотрим, в коридоре лежит в уголочке; только, только отошел, еще тепленький. В коридоре был умывальник и туалет. Видимо, старец пошел умываться. С ним произошел удар, и он медленно свалился в уголок... и навсегда. Хоронили его, как и всех братий, ранее умерших. Старички поплакали, молодые пели, а потом со свечами, со слезами проводили его на кладбище.

Иеромонах Прокопий (Зинин)

Иеромонах Прокопий пришел в Святую обитель Преподобного Сергия уже немолодым иеромонахом. После бурных, тревожных лет скитаний, всевозможных переживаний, скорбей он, наконец, водворился в тихую пристань.

По своему нраву он был кроткий, безответный, молчаливый. Внешний облик его внушал себе уважение, даже благоговение. В Лавре его все полюбили. Начальство отвело ему особую келию, хотя очень маленькую, бедненькую. Можно было поставить только койку, тумбочку и стул, а пройти уж было негде. Ну, прямо келейка – каморка, безо всяких удобств жизни. Поселился там о. Прокопий и был очень доволен.

В миру его звали Петр Иванович Зинин. Где родился, где трудился, где служил до этого времени о. Прокопий, мы не знаем. Господь один знает. Но, по всей видимости, он за свою жизнь перенес много и много скорбей...

Выполняя свое послушание у святых мощей преп. Сергия и совершая там ежедневно молебны, он всегда плакал... А ровно через полгода он ослеп. – Это крест пастырский. Нелегкий был крест о. Прокопия. Хотя его скоро наградили, сделали его игуменом, но зрение ему вернуть никто не мог...

В последнее время его перевели в изолятор (это такое место, куда помещали больных старцев). Старец не· возражал. Он простился со своей каморкой.

В изоляторе он был не один. Там были еще три старца, такие же больные, как и он, но слепец был он один. Жили они дружно, как дети малые. И молились все Иисусовой молитвой. За ними ухаживала старая дева. Приносила им горячую пищу, убирала за ними, смотрела как мать за своими младенцами.

(...) А вот однажды, когда река жизни несла всех вперед, и приближался, летний праздник Преп. Сергия (5/18 июля) с о. Прокопием сделалось неожиданное. Он серьезно заболел. Весь праздник пролежал в постели. А когда народ разъезжался по своим домам, и старец-слепец отправился совсем в свой родной небесный дом.

28 июля (н.ст.) его хоронили. Смерть его была тихая и спокойная. После причащения Святых Христовых Таин он лег отдохнуть и никто не заметил, как старец почил вечным сном. Только тихая улыбка играла на его старческих устах. И темные очи были закрыть навсегда. А все прочее было по-прежнему. Лежал, как живой, как спелая гроздь, сорванная для вечной трапезы.

Иеромонах Пахомий (Уржумецкий)

К обетованной земле, в страну лучей, в Царство Небесное шел и наш дорогой собрат, и отец – иеромонах Пахомий – в миру Серафим Павлович. Он пришел в Лавру Преподобного Сергия мирским человеком. С виду почтенный, солидный, средних лет мужчина, он был принят с любовью. Что привело его сюда? Может быть, потеря любимой жены. Может быть, желание загладить покаянием свою прожитую прежнюю жизнь, или полная разруха состояния? – Не думаю. Он пришел спасать свою душу. Еще с детских лет в нем горела жажда к монашеской жизни. И вот он только в средних летах мог попасть в монастырь. Враг не пускал. Препятствия строил. Но все-таки настал и его час. Господь призвал к желанному месту.

Послушание Серафим Павлович нес в монастыре какое-то интеллигентное. То ли он был инженер (ведь в монастыре инженерные работы бывают), то ли он был прораб на восстановительных работах в монастыре. Кем бы он ни был в обители, какое ни нес послушание, но, будучи всегда серьезным, скромным, деликатным, он вызывал к себе уважение начальства, и вскоре был пострижен в монахи с именем Пахомия.

Монах он был не плохой. Обеты свои: послушание, нестяжание и прочие – выполнял аккуратно. Имея достаточное образование, авторитет, строгое монашеское поведение, он скоро вызвал о себе ходатайство, о рукоположении его в иеродиакона, а потом и в иеромонаха.

Помню, когда я был еще иеродиаконом, то служил с ним литургию, и даже не одну, а много. И вот не забыть мне той глубокой сосредоточенности и молитвенной благодатной собранности, которая отпечатывалась на лице о. Пахомия при совершении им Божественной литургии. Особенно всегда удивляло меня его исключительное молчание. Казалось, что он забывал все окружающее и уходил в молитву.

В своей келии он занимался чтением душеполезных книг и неопустительно при этом выполнял свое монашеское правило. Особенное качество заключалось в его тактичности ко всем, начальству и равным себе, и к подчиненным и даже к детям. Со всеми он был ровен, мягок и искрение любезен.

Отец Пахомий по каким-то причинам должен был покинуть Св. Лавру Преп. Сергия и выехать на приходскую службу. Не без боли в сердце он расстался со св. обителью. И расстался... навсегда. Помню, как он в последний раз прощался с любимой им братией в трапезе, после обеда. Выйдя на средину, он сквозь слезы сказал собравшейся братии: «Простите меня, отцы и братия мои милые, чем вас обидел, оскорбил, укорил. Не поминайте лихом и не забывайте в своих святых молитвах», – и сам повалился в ноги.

Потом слышно было, что о. Пахомий служит где-то около Москвы, что народ его уважает, любит. Он и там оставался монахом и верным пастырем словесных овец. Сам, стремясь постоянно ввысь к вечной жизни, в страну вечных лучей и негасимых сияний, он и других вел туда же. Он нисколько не изменился на приходе. Будучи хорошим монахом в Монастыре, он таким же остался и в миру, на приходе: тихим, скромным, целеустремленным, целомудренным, молитвенным.

... В одно зимнее утро 1960 года захожу в трапезную Церковь. Идет ранняя литургия, На солею выходит, как обычно, иеродиакон провозглашать ектении: ...«Еще молимся об упокоении души раба Божия новопреставленного иеромонаха Пахомия»... Боже Ты мой, да какая же это жизнь наша земная... Почти в расцвете сил – 60 лет. Крепкий, сильный, деятельный...

На страницах третьей части книги «У Троицы окрыленные» воскресают образы насельников Лавры, отошедших в иную жизнь в 1961–65 годах. Это: игумен Арсений (Антон Георгиевич Ромащенко, 1888–1961), иеромонах Никон (Сергей Петрович Преображенский, 1899–1961), иеромонах Иларий (Иван Александрович Зыков, 1876–1962), иеромонах Назарий (Николай Антонович Артецкий, 1891–1962), иеросхидиакон Варнава (Иван Федорович Зайцев, 1873–1962), иеромонах Гавриил178 (Григорий Александрович Лихоманов, 1886–1964), архимандрит Антоний (Антон Иванович Семенко, 1880–1963), схиигумен Стефан (Иосиф Васильевич Лазарев, 1872–1963), монах Александр (Александр Ильич Кумачев, 1885–1963), иеромонах Ксенофонт (Константин Николаевич Молокоедов, 1884–1964), иеромонах Антоний (Антоний Васильевич Бурдин, 1873–1965), иеромонах Вениамин (Виталий Николаевич Городков, 1886–1965).

Иеромонах Никон (Преображенский)

Наиболее известным из всей этой плеяды был иеромонах Никон (Преображенский), который был в Лавре с первых дней ее открытия. Он подписывал «движимое и недвижимое имущество» Лавры; принимал все после инвентаризации в момент передачи. Конечно, все его мысли, хотя он и жил в последние годы в Одесском Успенском монастыре, были у Преподобного Игумена. Приморский монастырь не мог ни вытеснить, ни заглушить самых ярких и незабываемых страниц в жизни старца. Там, далеко-далеко, у мощей Преп. Сергия, имя которого дано было о. Никону при крещении, постоянно, неотступно были его мысли, его мечты. И может не случайно именно там, в Сергиевой Лавре, при постриге дано было Сергею Петровичу имя ближайшего ученика и последователя Преп. Сергия – преподобного Никона. Как ни посмотри – все, решительно все

о. Никон, еп. Сергий и монахиня Сергия (Голубцовы)

связывало его невидимыми, неослабными узами с Лаврой. А надо было мириться с Одессой. Вот и осень тут – ароматная, щедрая, яркая. Кругом виноград, фрукты. Недалеко, почти рядом с храмом, начинается сад.

В открытом взгляде о. Никона, в простодушном выражении приветливых глаз затаилась грусть. Не минутная, под настроение, а видимо, уже давно приютившаяся. Давно. С тех пор, как северное небо над Лаврой Преп. Сергия сменилось жарким одесским.

И здесь ему много дел находится, да и сам о. Никон не умеет без них обходиться. Все его интересует, все хочет он знать до конца, во все вникнуть, чтоб в любую минуту можно было помочь. Таким его помнили в Лавре. Братия–монахи, особенно молодые, видели в нем «ходячую энциклопедию». Казалось, он знал все. И не только сам знал, но и с удовольствием, с радостью делился своими знаниями со всеми, кто только проявлял хоть малейший интерес к тому, что так увлекало о. Никона.

Особенно близкой и своей была ему русская история, археология, изобразительное искусство. На все он умел откликнуться. Увлеченность искусством, широта интересов, глубина знаний и постоянная жажда обогащаться ими не отделяла, не отрывала о. Никона от реальной обстановки, от людей, рядом с ним живущих. Величие человеческого духа, выражавшееся особенно полно в гениальных произведениях искусства, свободно и легко приближало мысли и чувства о. Никона к молитвенному настроению. Всю жизнь почти (он ведь пришел в Лавру уже пожилым человеком) жажда знаний оберегала его от страшных и подчас мучительных надломов, нередко оставляющих глубокие, непоправимые трещины и незаживающие раны.

Никогда он не проходил мимо заданного ему вопроса, не отстранялся ни от единого желания со стороны приходящих, интересующихся чем бы то ни было. И кто бы ни спрашивал – от малолетки до глубокого старца, – всем о. Никон находил время ответить, разъяснить и так, что уж после и тени неясности не оставалось. В его ответах привлекало всегда глубокое сочувствие, понимание и нескрываемое желание всем как-то помочь...

Так как люди нуждаются в тепле, особенно теперь, в тепле духовном, то святая простота старца всегда тянула (как магнит тянет частички железа) к себе толпу людей разного положения и возраста. Он шел, например, к Троицкому Собору, шлепая своими донельзя худыми и стоптанными башмаками, шел согбенный, сутуленький, но светлый и добрый, шел и все время что-нибудь да говорил, говорил, не может же он не говорить и идти совсем молча. Как это возможно? Нет он не в силах молчать, когда около него люди... Он хочет «сеять» семена жизни, добра, правды. Как добрый сеятель на поле бросает он семена полной десницей. Иные зерна попадают в борозду, иные в траву.

Никто, может быть, из братий не видел открытых слез о. Никона, но то, что он плакал много и плакал не только простыми слезами, но и слезами кровавыми – несомненно. Особенно ему часто, часто приходилось стоять у раки Преподобного Сергия, так как он числился на послушании в Троицком соборе, тем более что очередные иеромонахи, особенно молодые, не всегда точно приходили сменять своих собратьев, то проспят, то проболтают где-либо, или вообще поленятся.

«Там о. Никон подменит», – скажут себе и вот о. Никон почти всех их подменял и выручал. И он это делал безропотно. Поэтому ему приходилось стоять у Раки Преподобного по несколько раз в день. Петь он, конечно, совсем почти не умел, да и трудно это ему было. Но возгласы давал слышно и довольно внятно. Только стоять-то ему было очень трудно. Ноги сильно больные, сам весь слабенький, все у него почти худое, одежда, клобук, а уж башмаки, и живого места, как говорят, у них не было. Все в дырах. И стоит, молится. Руками все облокачивался (держался) на дощечку, что у раки лежит в виде полочки. И вот облокотится на эту полочку, повиснет весь на руках, – не то старец стоит, не то, Бог знает, как держится на ногах. А сам все в бок глядит – не идет ли кто помоложе сменить его, выручить. Не пошлет ли кого Преподобный ему на помощь?

У о. Никона было еще послушание, кроме Троицкого собора. Он являлся как бы градусный управитель. В его ведении было до десятка, а то и больше градусников, которые были развешены по разным храмам. И вот о. Никон с бумажкой и карандашом каждый день, а то утром и вечером, ходил по храмам, проверял эти градусники, какая влажность в том или ином храме. Все это он записывал на своей бумажке и потом – Бог весть – куда он эти листочки девал? Но и это дело он совершал весьма ревностно и регулярно, обходил все эти места. Особенно трудно было ему с этим послушанием зимой, когда ударит сильный мороз, или закрутит буйная вьюга. Куда там идти! Сиди в своей келии. Нет. Отец Никон, с головы до ног закрученный теплыми тряпками, шарфами, двигается на свое послушание.

Дивный он был старец, трудолюбивый, терпеливый и молитвенный. Много своих сил он оставил у Преп. Сергия. Много потрудился он на святой земле. И вот разлука. Все это милое, дорогое надо оставить и, может быть, навсегда...

Отца Никона неожиданно перевели в Одессу, в Успенский мужской монастырь.179 Хотя это место и является дачей Святейшего Патриарха, все же трудно было о. Никону переезжать туда. Проводя последние дни в Святой Лавре, он как-то старался больше поделать, больше походить, помолиться в милом родном месте. Все как-то ему стало еще дороже, еще милее и роднее. Даже к своим градусникам он стал относиться по-другому, не как раньше. Теперь он их, более рассматривал, вертел в руках, вешал на гвоздичек, потом, постояв немного, вновь снимал и опять крутил их в руках. Видно было, что старцу жалко расставаться со всем – что он делал в Лавре.

Особенно же ему дорог был Сергий Преподобный. Как же ему трудно было расставаться с ним. Ведь как он горячо любил угодничка Божия. Добрых 20 лет ведь о. Никон был в его Святой Лавре. Треть всей жизни своей он прожил здесь.

Не меньшей мукой для старца было видеть своих духовных чад, которые, узнав о переезде своего духовного отца в Одессу, сокрушали сердце о. Никона своими слезами и воздыханиями. Так и ходили они за ним кучкой, стараясь чем-либо угодить старцу, сделать ему что-либо приятное...

Старцу буквально не давали спокойно добраться до Троицкого Собора. Размахивая широкими потертыми рукавами своей многолетней ряски, он еще сильнее поднимал пыль башмаками, спеша в Собор. А клобук у него! Наверное, ни у кого из братий такого не было. Это уж определенно. И свою форму-то клобук давно потерял, на клобук мало был похож. Весь перекосился, расклеился. Да и правду сказать, он ровно-то не мог держаться на голове, потому что был ужасно широк и разлажен. Кроме того, упомяну о том, что батюшка о. Никон от сильной энергичности, всецелой напряженности очень много потел. Когда он передвигался по двору Лавры, особенно летом, то с него градом лил пот. Видимо, почки старца были сильно подношены. Особенно потна была голова, на которой волос, конечно, совсем почти не было. Все они давно повылезли. Поэтому-то и становится понятным, почему у старца клобук весь был развален, – от сильного пота. Да так еще было. Чтобы потоки пота текли беспрепятственно с головы, и чтобы клобук хоть чуть-чуть держался на голове правильно, старец сделал такое: он пришил к внутренней части клобука такие, как их назвать, ну тряпочные (свернутые или скрученные из тряпок) шишки, три такие шишки, на которых и держался клобук на голове, а между ними были большие зазоры, где проходил воздух и струйки пота.

Да, он после отъезда в Одессу бывал еще раз-два в Лавре. Приезжал навестить, а может быть уже и проститься навсегда с родным домом. Видел я его и в этот последний приезд. Это было примерно в 1960 году, т.е. за год до его смерти. Все такой же. Только более побелел, посветлел. Энергичность – все та же. Волос на голове совсем уже не было. Ведь в Одессе-то ему еще жарче стало. Как-никак, а Лавра – север, Одесса – юг. Но, помню, старец нисколько не жаловался на свою судьбу. А просто в обильных словах, как и раньше, он рассказывал о своей новой жизни в Одессе.

Помню, старец со слезами благодарил Бога, что духовные дети его не забыли и там. Они приезжали к нему в Одесский монастырь, рассказывали про Лавру и этим доставляют ему большое утешение. По более точным сведениям старец умер не в Одессе, а в родной ему Троице-Сергиевой Лавре.

Приехал он к Преподобному, чтобы проститься навсегда и обратно уехать в Одессу. И был уже заказан билет, как старец неожиданно заболел. Да так сильно, что уже не пришлось ему больше покидать родную Лавру. Быстро увядая, как осенний цветочек, он не переставал плакать. Никто не знал тайны этих слез. Оказывается, о. Никон изливал в слезах всю полноту благодарности Преподобному Сергию, что он, Угодничек Божий, благоволил снова принять его к себе и упокоить его останки на святой земле, близ Лавры.

Архимандрит Антоний (Семенко)

Архимандрит Антоний, в миру – Антон Иванович, был по национальности украинец. Место рождения, воспитания, образования, жизнь юношеских лет и прочее нам неведомо. Простой, детски-наивный, общительный, даже может быть, малообразованный, в нынешнем понятии. Прибыл в Лавру Преподобного Сергия в 1958–59 годах из Одессы. Господь вел Своего избранника в северные края из жаркого юга, чтобы здесь, в подвиге молитвы и поста, терпении и всенощном стоянии завершил он свое земное служение. Он предстал пред нами уже в довольно преклонных летах, заслуживши у Бога высокое звание служителя Престола Божия – архимандрита. Высокий, сутуленький, но еще крепкий и полноватый его вид показывал в нем человека большой физической и духовной силы. О последнем особенно характерно говорило его светлое, доброе одухотворенное лицо с ясными проникновенными глазами. Весь его облик дышал необыкновенной добротой и каким-то неописуемым очарованием невинного детства и чистоты.

(...)Всем было ясно, что архимандрит Антоний доживает последние дни. Он совсем редко стал появляться среди братии. Даже пищу из братской кухни носили ему в келию послушники. Увядал старец с каждым днем, но не терял своего обычного благодушия.

Монах Александр (Кумачев)

Монах Александр был в Лавре «закупщиком», т.е. он для братии закупал на рынке, в магазинах, в колхозах, в городах, селах, на полях все необходимое для их жизни. Он был как бы экономом, или по-мирскому – заведующим хозяйством. Ведь братии около ста человек. Каждого надо накормить, одеть, обуть, обогреть и прочее, и кто же будет заботиться обо всем этом? Ведь у них нет здесь ни отца, ни матери, ни жены, ни соседа, никого другого близкого человека. Они монахи. От всего мирского и суетного отреклись. Вот о. Александр обо всех их, как родная мать о своих детях, и заботился, не жалея сил, ни здоровья. И днем и ночью. И летом, и зимой, и в дождь, и в пургу он выходил из монастыря или выезжал на машине и искал все, что нужно для братии.

Это был необыкновенно тяжелый труд, сложное послушание, требующее много сил, умения и расторопности.

В Святой Лавре о. Александр появился с начала ее открытия, т.е. в 1946 году. В то время он был молод и здоров. И как только он был зачислен в число братии, так и получил послушание, которое нес в течение ряда лет беспрекословно, безропотно, неустанно.

Отец Александр был ниже среднего роста. По телосложению он был полноватый, но быстрый и энергичный. Лицо имел грубоватое и далеко не приветливое. Волосы на голове и бороде рыжие. Он всегда спешил, пронзительно кричал или говорил. Голос у него был крикливый, как у завхоза. Одевался всегда мешковато и неопрятно. Словом, был непоседливый труженик, бесконечный работяга и беспрекословный послушник.

Да, послушник. Он только за два года до кончины принял монашество, а то все был вечно послушником. Ведь вот выпадет же от Бога людям разная судьба. Иной епископ, иной архимандрит, игумен, иеромонах, а здесь послушник, который должен слушаться всех и беспрекословно все выполнять.

«Рыжий, рыжий», – звали его молодые монахи, которые побойчее. Но о. Александр, совершенно нисколько не обижался на это. Он и сам хорошо знал, что рыжее его и не сыщешь во всем свете. Его лицо расплывалось в широкой улыбке и как ни в чем не бывало, он мирно и весело беседовал с молодыми, которые так «вежливо его величали». Он как будто совсем собой и не занимается, мало и молится, а вот жил не собой, а другими, отдавал им все свои силы. Все его благочестие, вся молитва, все минуты жизни были посвящены как раз не себе, даже не своему духовному совершенствованию, а пользе ближних, заботе о них, их здоровье, питании одежде и прочем. И вот этим одним служением он восполнял недостаток всех прочих в себе добродетелей. Это как-то и не естественно, но это было так у о. Александра. Служение ближним заполнило у него всю душу, взяло у него все силы и... такой самоотверженный подвиг был Господом любовно принят.

Как уже было отмечено выше, за два года до кончины о. Александра постригли в монахи с этим же именем. Но он монахом был только по документам, да, может быть, числился у Бога таковым по делам, а по внешности он так же, как и прежде одевался в обычные свои прежние одежды. Иначе в монашеском бы виде он ничего не достал или вызывал бы везде в миру смех и раздражение. Он, как и раньше, везде ездил и ходил, заботясь о братии, о своих монашествующих.

Скончался о. Александр совсем неожиданно. Крепкий, подвижный, всегда занятый, он не вызывал намека на скорую свою кончину. Но «смерть не за горами, а за плечами» – говорит народная пословица. Слово Божие говорит: «Блюдите, како опасно ходите, не яко немудри, но премудри, дорожа временем, ибо дни лукави суть» (Еф.5:15–16).

Отец Александр, как и прочие старцы, умер в Лаврской больнице. За год–два до своей смерти он был назначен старшим звонарем Лавры.

Его поисповедовали, причастили, и он мирно отошел к Богу. Братия жалели своего заботливого эконома, горячо помолились за него, поплакали, погоревали, а потом и отнесли гробик, оклеенный белой бумагой и с крестиком на крышке, на новое кладбище, где уже покоятся другие из братии, усопшие раньше.

Галерея портретов покойных насельников Лавры последнего периода завершается автором цитированного нами труда 1965 годом. Еще четверть века прошло, и многих за эти годы не стало в монастыре. Отметим здесь лишь наиболее значительные личности, о которых были опубликованы некрологи, или о ком другим путем удалось получить в какой-то степени достоверные сведения.

Иероехидиакон Варнава (Зайцев)

Иеросхидиакон Варнава (в миру – Иван Федорович, 1873–3.4.1962) среди насельников Лавры ничем не выделялся, кроме своей схимнической одежды и престарелого возраста. Однако ж он был человеком незаурядной судьбы, как рассказал автору его бывший келейник, ныне игумен Виссарион. Дед и отец его были из зажиточных староверов на Смоленщине, но отец полюбил православную ·девушку, которая согласилась выйти замуж при условии перехода в православие своего жениха. Однако она недолго прожила, успев только научить своего Ванюшу молитвам и хождению в церковь.

Отец, приняв православие, стал довольно чужд деду, имевшему властный и даже жестокий характер, и вынужден был уехать в Питер на заработки.

Мальчик остался с дедом, но продолжал ходить в православный храм, что вызывало недовольство деда.

Однажды Ваня видит сон. Подходит к нему очень красивая монахиня и говорит ему: «Пойдем со мной, я покажу место твоего дедушки». И подвела его к пропасти, где бушевал огонь. «Пойдем, я покажу место твоей тетки» (которая была также староверка, но характером много мягче деда). И указала на поляну, где росли мелкие кустики, но и те были объяты небольшим пламенем. «А теперь покажу тебе твое место». И вывела меня на берег моря и привела по дорожке к монастырским вратам с иконой над ними. Тут врата отворились, вышли монахи, которым монахиня сказала: «Возьмите его, это ваш».

Вскоре после этого сна Ване, а ему было уже 16 лет или около, дед поставил ультиматум: или старая вера, или пусть уходит. Ваня выбрал последнее и уехал в Питер к отцу. Но отца нашел спившимся.

Устроился на работу, через несколько лет нашел себе и невесту и как-то повел ее в ресторан, где заказал угощение.

Но невеста только пригубила предложенное ей вино и выплюнула. «Что не хорошее?» – «Нет, ты не хорош!» Ему было очень горько и обидно. И дома хозяйка, у которой он снимал помещение, высмеяла его: «Чудовище морское, кому ты нужен?» Вскоре его забрали в армию, но месяца через четыре комиссовали из-за плохого зрения.

Что делать? – По недолгом времени решил ехать на старый Афон. И вот, когда он туда приехал, то сразу вспомнил, что этот монастырь он видел когда-то во сне. И поэтому там сразу и остановился.

Он был усердным молитвенником и постником. Много претерпел разных страхований. Однажды бес явился ему в окне, так что он три дня не мог, есть, его насильно кормили. Подвизался, не пил вина. Но через 5 лет, когда заболел желудком, получил благословение на вино.

К несчастью, он был втянут в имябожническую ересь, распространившуюся среди малограмотных, в основном, русских монахов.

Как известно, туда в 1914 году прибыл епископ Никон (Рождественский) по решению Синода с правом принятия решительных мер.

Поддержанный греческими властями, которые, вероятно, предоставили свои войска и корабли (помимо наших), епископ безуспешно пытался образумить их. Тогда решили их под конвоем отвести на корабли. Но монахи спрятались в крепостной башне. Оттуда их смогли выдворить только струей воды из брандспойтов с кораблей, благо монастырь был не высоко расположен.

Когда монахи сдались, им для чего-то связали руки сзади и 700 человек погрузили на корабли и доставили в Одессу, где их как изменников, закидали грязью «ревнители Православия». В Одессе только два человека покаялись, остальных отвезли в Москву и другие города для раскаяния, а особо упорных отправили будто бы в Сибирь. Среди двух раскаявшихся в Одессе был и монах Израиль Зайцев. Его отправили в Зосимову пустынь под отеческое попечение отца Алексия Зосимовского, где отец Израиль провел около девяти лет до закрытия обители. Он перешел в Киновию, где его однажды поколотили бесы; в 1926 году, по словам уже отца Сергия Боскина, он перешел в пустынь Св. Параклита, где отец Кронид велел ему принять сан иеродиакона и вскоре назначил ризничим в Вифанский монастырь. В 1929 году, когда закрыли этот монастырь, о. Израиль уехал в Юрьев Польский, где долгое время был церковным сторожем.

В 1949 году наместник архимандрит Иоанн (Разумов) принял его в Лавру и вскоре постриг его в схиму с именем Варнавы. Он уже плохо видел и к службам его водили. В последний год его причащали по субботам в келии.

Скончался он в день причащения, как и мечтал, что видно из того, что любил рассказывать следующую лаврскую быль, возможно из времен архимандрита Антония.

Служил когда-то в Лавре протодиакон. Перед каким-то праздником ему понадобилось быть зачем-то дома, и он стал отпрашиваться у наместника. Наместник с трудом его отпустил, при условии, что он приедет к всенощной накануне праздника. Тот заверял, что вернется вовремя. Подошел праздник, началась служба, а его нет. И только поздно вечером появился, оказывается – из-за грязи не смог поспеть к службе. «Все равно, будешь завтра со мной служить», – сказал ему наместник. Всю ночь тот готовился к службе. Во время службы один из монахов весьма зло выговорил ему за отсутствие на всенощной, так что протодиакон не сдержался и что-то резко ответил ему. И не примирившись с обидчиком, причастился. И в тот же день внезапно скончался. Наместник очень переживал, чувствовал себя несколько виноватым в его смерти и 40 дней служил по нем панихиды, и не только сам, но и братию понуждал. На сороковой день протодиакон явился, вероятно, во сне о. наместнику и благодарил его за молитвы. Тот ответил, что не он один молился, но и братия. Протодиакон ответил: «По-настоящему – то ты один молился». «Как же ты прошел мытарства?» – вопросил наместник. «Как молния, – из-за причастия в день смерти», – ответил покойный.

Схиигумен Стефан (иг. Агафадор Лазарев)

Схиигумен Стефан (в монашестве – Агафодор, в миру – Иосиф Васильевич), скончался 17 апреля 1963 г., имея 91 год от роду.180 Отличался крайним смирением, которого бы хватило, как говорили, на всех насельников Лавры. Он был духовником и постригальным отцом Святейшего Патриарха Пимена, во время своего пребывания в Скиту св. Параклита в 20-х годах. Живя в Лавре, где он и принял в 1960 г. схиму, был помощником Лаврского духовника архим. Петра (Семеновых). Старец отличался детской простотой и доверчивостью. Однажды был такой случай. Кто-то из богомольцев по своему неведению преподнес ему кусок сала, принятый им за рыбу очень хорошего качества, которой стал и келейника угощать, приговаривая: «Какая хорошая рыба! Нет ни одной косточки!»

Иеромонах Гавриил (Лихоманов)

Иеромонах Гавриил (в миру – Григорий Александрович, 1886–27.7.1964) почил на 78-м году своей многострадальной жизни. Родился он в д. Шеболты Вологодской губ., в крестьянской семье. На 24-м году своей жизни поступил в Спасо­Суморин монастырь близ г. Татьмы, а в 1912 г. перешел в Лавру Преподобного Сергия. В 1914–1919 гг. служил в армии и был в плену, затем возвратился в Лавру. В 1923 г. пострижен в рясофор, а о последующих годах сведения неизвестны, за исключением того, что он был келейником митрополита Петра Полянского, и наверняка прошел круги Гулаговского ада, как и большинство лиц, если не все, кто был связан с митрополитом. В 1948 г. в Лавре пострижен в мантию. В январе 1952 г. стал иеромонахом, в 1958 г. награжден наперсным крестом, в мае 1964 г. награжден патриаршей грамотой. «Кончина старца была поистине мирной: в последний день своей жизни он причастился Св. Таин и после полудня тихо отошел к Господу».181

Архимандрит Дионисий (Садиков)

Архимандрит Дионисий (в миру – Василий, 1.1.1909–13.9.1968) – многолетний эконом Лавры, поступивший в нее послушником в 1946 году и через два года принявший постриг. С искренней любовью к Церкви, с врожденным трудолюбием, неиссякаемой энергией, природной смекалкой, успешно трудился он на ответственном, многозаботливом и сложном посту182, превозмогая в последние месяцы все нарастающую боль от подтачивавшего его организм недуга. Лишь за неделю до кончины слег в постель. Пользовавшийся всеобщим уважением и любовью за свою скромность и отзывчивость, он был удостоен торжественного отпевания, которое возглавил тогдашний митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен, и погребения в ограде перед алтарем храма тогдашнего лаврского Троицкого подворья в с. Лукино (ст. Переделкино)»183.

Схиархимандрит Серафим (архим. Петр Семеновых)

Схиархимандрит Серафим (в миру – Роман Сергеевич, в монашестве Петр, 7.10.1878–4.1.1971 г.) – в свое время один из старейших насельников Лавры (с 1948 г.), проживший долгую жизнь, побывавший до прихода в Лавру в разных монастырях и в России и за рубежом, в т.ч. и на Афоне (где за ревностное клиросное послушание и умильное пение сподобился видения Божией Матери с сонмом мучениц).

С 1952 г. был духовником Лавры, а с 1961 г. – и Академии с семинарией, все свои силы и богатый опыт жизни, употреблявший на спасение и врачевание многочисленных духовных чад, среди которых были и лица высокого иерархического положения.184

Архимандрит Феодорит (Воробьев)

Архимандрит Феодорит (в миру – Феодор Иванович), скончавшийся 23 января 1973 г. на 74-м году жизни, известен был всем инокам и посетителям Лавры как «человек живой веры и любви к Богу. Проповеди о. Феодорита всегда подкреплялись назидательными примерами жизни во Христе».185 В Хрущевские времена массированного наступления на Церковь, они собирали большое число слушателей, в том числе, молодежи. Это был прямой, безбоязненный вызов миродержателям тьмы века сего. Выходец из простой благочестивой семьи, он по окончании в 1918 г. Моск. Коммерческого училища работал, долгие годы бухгалтером, и в то же время духовно совершенствовался под руководством опытных пастырей и путем изучения творений святых отцов. В Лавру он пришел уже опытным в духовной жизни человеком и провел в ней 17 лет до 1970 г. – в должности благочинного.

Игумен Марк (Лозинский)

Игумен Марк (в миру – Сергей Ростиславович), профессор Моск. Дух. Академии, магистр Богословия, скоропостижно скончался 29 января 1973 года от комы, вызванной обострением сахарного диабета, говорят, при лечении голоданием, что весьма опасно при этой запущенной болезни. Трудолюбивый, способный ученый, собравший огромный архивный материал из наследия епископа Игнатия (Брянчанинова), составивший пособия по гомилетике, готовивший и изучавший многие другие материалы, несмотря на изнурявшую его болезнь, активный сотрудник Церковно-Археологического Кабинета, всего себя отдал на поприще научно-профессорской деятельности.

Отпевание и захоронение игумена Марка имело место в Туле, где он проводил (закончившиеся столь трагично) рождественские каникулы у своего отца – местного протоиерея.186

Протодиакон Феодор Юдин

Протодиакон Феодор Иванович скончался 28 февраля 1974 года на 74-м году жизни совершенно неожиданно, мирно и безболезненно, ночью, проведя весь день в церковном служении. Получив музыкальное образование, он с девятнадцати лет был псаломщиком в Петергофе, затем там же диаконом и протодиаконом. До 1940 года служил в Ленинграде, затем в Риге, Нарве, а с 1963 года – в Троице-Сергиевой Лавре. Обладатель огромного роста и ярко окрашенного баритона, поставленного на необычайно большое дыхание, он производил неизгладимое впечатление своим благоговейным и в то же время богатырским служением.187 По словам бывшего лаврского регента Виктора Чумаченко, о. Феодор в 30-е годы вынужден был заняться концертной деятельностью, но наотрез отказался идти в оперу, за что был сослан на сланцевые шахты (в Карелию или на Кольский полуостров), где много претерпел.

Архимандрит Алипий (Воронов)

В Псково-Печерском монастыре много лет подвизался на должности наместника архимандрит Алипий (в миру – Иван Михайлович, 1914–12.03.1975), талантливый художник, иконописец и реставратор, начавший после фронта, где он не расставался с карандашом, свой иноческий путь в Троице-Сергиевой Лавре в 1950 г. Здесь он не только сам писал церковной живописью, но и руководил художниками и мастерами­реставраторами Лавры.

С 28 июля 1959 г. до своей смерти он возглавлял Псково­Печерский монастырь. Отличался гостеприимством, проповедническим и певческим талантами, не говоря уже о мудром управлении монастырем, оригинальности и смелости своих суждений и характера.188 Отличался гостеприимством и редким мужеством. Помню, как во время проповеди, а это было в конце 60-х годов, в период притеснения Церкви, с амвона он весьма к месту смело сказал, что среди тех, кто сидит в заключение, – немало хороших людей.

Любил он в сумерках вечером, перед сном с кем-либо из приезжих хороших голосов спеть что-либо церковное, особенно «Святый Боже» на греческом языке. Он очень многое отреставрировал и воссоздал в монастыре. Вечная ему память!

Архимандрит Серафим (Шинкарев)

Архимандрит Серафим (в миру – Георгий Романович), многолетний насельник Лавры, где он подвизался с 1947 г., и, пройдя, различные «послушания» – ризничего, эконома, благочинного, а затем – духовника, скончался на 92-м году жизни 9 декабря 1979 года.

Иноческий путь его начался в Коренной пустыни Курской губернии с 11 лет по окончании сельской школы. В 1910 году он был призван в армию, с 1914 года – на войне, где был ранен. В 1922 году поступил в Белгородский Свято-Троицкий монастырь, где вскоре принял постриг, на следующий год – сан иеродиакона, а через семь лет – сан иеромонаха.

С 1937 года в сане игумена служил на приходах в разных епархиях, а затем, до 1947 года был настоятелем Ильинского собора в Архангельске.

Архимандрит Серафим был усердным молитвенником за многих своих духовных чад и тех, что были вписаны в его личные синодики.

Схиигумен Савва (Остапенко)

Схиигумен Савва (в миру – Николай Михайлович, 6.12.1898–27.07.1980) был иноком Лавры с 1948 по 1955 г., а затем в течение 25 лет – насельником Псково­Печерского монастыря, где он пользовался большой любовью у своих многочисленных духовных чад, приезжавших к нему со всех концов России, которых он одаривал своими фотографиями189. В свое время он был, пожалуй, самым популярным духовным пастырем в центральной и северной России.

Монахиня Иулиания (Соколова)

Монахиня Иулиания (в миру – Мария Николаевна, 8.11.1899–16.02.1981) – первоклассный реставратор-иконописец, многолетний сотрудник Лавры и руководитель иконописного класса при Академии и иконописной мастерской Лавры. В последней она выполняла большие и ответственные работы с 1957 года, начав с написания икон для боковых пределов во имя преп. Серафима Саровского и Иосафа Белгородского, устроенных в Трапезной церкви, занималась росписью трапезной палаты под ней, Серапионовой палаты при Троицком храме, затем – росписью Смоленской церкви, икон Никоновского храма, выполнением ответственных работ, принятых Государственной комиссией по промывке и консервации иконостаса Троицкого собора и множеством других работ. Отличалась большими богословскими познаниями, молитвенной настроенностью, безотказностью к многочисленным просьбам, связанным с ее талантом, большой сердечностью.190

Архиепископ Сергий (Голубцов)

Владыка Сергий и автор. Лавра 1967

Архиепископ Сергий (в миру – Павел Александрович) скоропостижно скончался в возрасте 76 лет 16 июня 1982 г.191 В состав братии монастыря вошел, когда принял постриг, учась на 3-м курсе Духовной Академии, оконченной им в 1951 г.

До учебы в Академии прошел через многие жизненные испытания. С середины 20-х годов стал заниматься реставрацией в Центральных реставрационных мастерских у академика И.Э. Грабаря и одновременно работать в библиотеке Исторического Музея. В марте 1930 года, будучи студентом 3-го курса Московского Университета, был выслан на 3 года в Архангельскую область за выражение возмущения среди сокурсников в связи с закрытием и сносом храмов. В 1941–46 годах был на фронте, в военно-транспортном подразделении водителем грузовой автомашины, в звании сержанта к концу войны. По демобилизации поступил в духовную семинарию.

Еще в конце 20-х годов и в 30-х годах, получив образование и практику как художник-реставратор, в 40–50-е годы он много сил отдал восстановлению настенной живописи в храмах Лавры и Москвы, не только как исполнитель, но и как художественный руководитель. По окончании Академии был оставлен при ней преподавателем еврейского языка, и много способствовал организации Церковно-Археологического Кабинета, поскольку вел также курс церковной археологии, профессором которой в свое время был его отец (†1911). В Лавре нес послушание духовника и экскурсовода.

В 1955 г. вынужден был покинуть Лавру, будучи хиротонисан в епископа Старорусского, а затем получил для управления и древнюю Новгородскую кафедру, что было для него тяжелым крестом, особенно в период Хрущевского гонения на Церковь. И в этих двух городах он много сделал как иконописец. Тяжелый инсульт, случившийся с Владыкой в 1967 году, вынудил его просить увольнение на покой, который ему был предоставлен в пределах родной ему Лавры, где он нес иконописное и клиросное послушание и окормлял многих своих духовных чад.

По распоряжению Его Святейшества, Патриарха Пимена, был похоронен перед алтарем Духо-Сошественской церкви Лавры, где за два с половиной месяца до него был погребен ее наместник архимандрит Иероним (скончался 30 марта).

Интересно отметить, что в Троице-Сергиевой Лавре перед абсидой Троицкого собора на глубине 0,5 м. от поверхности в 1963 году было найдено каменное надгробие другого архиепископа Новгородского и Псковского Сергия, пробывшего на этой кафедре всего около 10 месяцев в 1483–1484 годах и затем на покое прожившего в Лавре 11 лет.192

Вначале он был протопопом московского Успенского собора с именем Симеон, а после пострига в Троицкой Лавре – иноком Сергием. По выпавшему жребию и воле великого князя Ивана III, ведшего борьбу с Великим Новгородом, инок Сергий был рукоположен в сан епископа на эту кафедру. Но менее чем через год по приезде в Новгород он якобы «заболел головой» и был отозван назад. Поселился вновь в Троице-Сергиевой Лавре, спасшись, таким образом,193 от возможной гибели в военном конфликте между Иваном III-м и свободолюбивым Новгородом, когда обвинение в измене могло быть с любой стороны.

По странному совпадению архиепископ Сергий (Голубцов) был вторым архиепископом Новгородским, взятым на эту кафедру из иноков Троице-Сергиевой Лавры, носившим то же самое имя (но, правда, – прослужившим в отличие от своего тезки-предшественника гораздо дольше), заболевшим там так же «головой» (инсульт) и возвратившимся на покой в ту же Лавру.

Иеромонах Ростислав (Оборотов)

Иеромонах Ростислав (в миру – Юлий Алексеевич) скончался в возрасте 44-х лет 14 ноября 1982 г. от рака легких – всего после пяти лет иночества и 3-х лет по окончании Академии. Отличался вниманием и чуткостью к ближним, большими познаниями, и не только в богословии (он окончил ранее Новосибирский электротехнический институт связи), верой, рассудительностью и смирением. Участвовал в подготовке к изданию «Настольной книги священнослужителя».194 Приведенная фотография – академического периода.

Архимандрит Андрей (Крячко)

Архимандрит Андрей (в миру – Андрей Иванович 1.07.1915–3.7.1983) прошел тяжелый путь сначала сельского труженика, затем – воина, тяжело раненного на фронте Великой Отечественной войны, конструктора, а с 1947 г. – церковного служителя Харьковской епархии. Заочно окончил Ленинградские семинарию и Академию, где в 1964 г. принял постриг, а по окончании аспирантуры при МДА в 1968 г. зачислен в братство Лавры, где исполнял различные послушания; с 1971 года был в сане архимандрита; в 1978–1983 гг. возглавлял Троицкое под ворье (на ст. Переделкино). Погребен на Загорском кладбище.

Схиархимандрит Рафаил (Игумен Нил Кабанов)

Игумен Нил (в миру – Иван Семенович) родился 6 апреля 1916 года в Ельце. По окончании 7 классов работал в 1932–34 на местном чугунолитейном заводе рабочим, потом переехал в Подмосковье и стал работать в Люберцах кладовщиком, в 1937–41 гг. – лаборантом, в 1941–46 гг. – начальником пожарной охраны в Шатуре, затем – подсобным рабочим на одной московской фабрике. В марте 1950 года принят в Лавру, где нес различные послушания, пострижен в марте 1951 г. 29 мая 1952 года стал иеромонахом, с Пасхи 1959 г. – игумен.

Впоследствии принял схиму с именем Рафаил и скончался сане схиархимандрита 21 окт. 1986 г.(?). Это был безответны труженик, усердный и в труде и в молитве.

Иеромонах Мефодий (Кухар)

Вдали от родной Лавры, под жгучим солнцем Палестины оборвалась земная жизнь иеромонаха Мефодия (в миру – Михаила Петровича, родом из крестьян с. Долина Тернопольской обл., 1955 г. рождения).

По окончании десяти классов, за тем – курсов руководителей художественной самодеятельности, а потом и службы в армии, он в 1976 г. поступил в Московскую духовную семинарию. В апреле 1978 г. принял постриг, а 7 мая – сан иеродиакона. Затем, уже учась в Академии, в 1981 г. стал иеромонахом. По окончании Академии в 1983 г. прошел и 3-годичный курс аспирантуры, и в декабре 86-го года был направлен секретарем Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. 29-го июня следующего года он был найден убитым неизвестными лицами. Тело было привезено в Лавру. Потеря этого доброго, кристально-чистого и честного человека, общительного и мужественного, была воспринята как личное горе многими, его знавшими.

Игумен Максим (Полянкин)

Также молодым и вдали от Лавры ушел из этой жизни игумен Максим (в миру – Виктор Лаврович). Родился он 2 ноября 1956 г. в семье священнослужителя в селе Киселевка Херсонской области. По окончании средней школы и Выборгского Авиационного техникума гражданской авиации работал в 1978–81 гг. авиатехником в Молдавском республиканском авиационно­производственном объединении. Затем поступил в Московскую духовную семинарию, в 1984 году – в Академию. 20-го июня 1985 г. принял монашеский постриг, 6 июля – сан иеродиакона, а 29-го августа 1986 г. – сан иеромонаха. Через два года награжден игуменским званием. Нес послушание гостинника в гостинице № 1. Погиб при автокатастрофе, случившейся на дороге в Польше при частной туристической поездке 5 ноября 1990 года. Лавра потеряла хорошего, кроткого, добросердечного, глубоко верующего и спокойного по характеру инока. (Фото семинарского периода).

Схиигумен Гавриил (Смирнов)

Схиигумен Гавриил (в миру – Михаил Иванович, 7.10.1925–15.8.1990 или 1991 г.). Уроженец дер. Рыбаки Раменского р-на Моск. обл., окончил 7 кл., участник Великой Отечественной войны в 1943–45 гг., служил в армии до 1950 г. (мл. сержант), затем работал в колхозе в родной деревне. В 1958 г. поступил в Лавру, сначала трудился на кухне, потом – свечником. 1 декабря 1960 года пострижен в монахи с именем Василий, в 1961–65 гг. проходил обучение в духовной семинарии. Иеродиакон с 17 дек. 1964 г., иеромонах с 21 марта 1965 г., игумен – с Пасхи 1974 г. Отличался трудолюбием, тщательностью в работе, вежливостью и учтивостью. Более десяти лет до 1986 г. был на послушании, на Афонском подворье в Переделкине.

Архимандрит Николай (Самсонов)

Архимандрит Николай (в миру – Александр Николаевич, 18.5.1912–11.6.1990).

Родом из бедной крестьянской семьи с. Березово Рязанской губернии, где он смог получить лишь начальное образование – в объеме всего трех классов, поскольку с ранних лет вынужден был встать на самостоятельный трудовой путь – окончив, очевидно в Рязани, художественную студию. И в избранной им с юных лет сфере он проработал до 39 лет,195 когда решил вторую половину своей жизни посвятить полностью Церкви.

Согласно же отчету за 1955 год Уполномоченного по делам религий по Моск. области небезызвестного АА Трушина196, его якобы «завербовал» в Лавру не кто иной, как лаврский художник-реставратор архимандрит Сергий Голубцов. Возможно, что при одном из посещений Лавры Александром Николаевичем у них произошла встреча, а затем завязалось и более глубокое знакомство на профессиональной и духовной основе. Будучи монахом по своему устроению, Александр Самсонов смог побороть возникшие при таком решительном в жизни шаге все сомнения, преодолеть все искушения, в т.ч. «предостережения» своих друзей.

В Лавре ему вскоре поручили заняться иконописью и реставрацией. Иконы его письма (к сожалению, они не все, видимо, зарегистрированы) есть в ряде лаврских храмов, главным образом, в Михеевской и Предтеченской церквах.197 Последние годы он долгое время был также смотрителем Троицкого храма, где сосредоточены наиболее древние иконы.

Высокая и довольно худощавая фигура о. Николая, его вообще сдержанный характер, производили впечатление серьезного и самоуглубленного монаха, которое надолго останется в памяти знавших его. В праздник иконы Божией Матери «Споручница грешных» летом 1990 года Лавра в его лице лишилась одного из старейших своих насельников и одаренных иконописцев, немало сделавшего в деле реставрации лаврской живописи и иконописи.

Похоронен о. Николай в левом углу городского кладбища на Северном поселке.

Архимандрит Вениамин (Тощев)

Архим. Вениамин (в миру – Василий Афанасьевич, 1.1.1929–14.10.1991). Простой и добрый монах, работавший келарем на продовольственном складе, на очень хлопотливой должности, все время в полуподвальном помещении. Родом из крестьян дер. Мисаилово Ленинского р-на, Моск. области. В 1946 г. поступил в Ремесленное уч-ще при з-де им. Владимира Ильича в Москве и через 2 года стал слесарем. В 1962 г. поступил в Моск. дух. семинарию, в 1966 г. – в Лавру, через два года принял постриг, в ноябре 1968 – сан иеродиакона, а через месяц – сан иеромонаха. К Пасхе 1973 г. награжден саном игумена, а через 13 лет – саном архимандрита. Скончался от цирроза печени и сердечной недостаточности.

Игумен Никифор (Ртищев)

Игумен Никифор (в миру – Владимир Николаевич, 3.5.1923–13.10.1992). Из семьи рабочих села Степанищево Тамбовской обл., окончил 7 классов, воевал, а после войны работал в 1948–55 гг. милиционером в Моск. Метрополитене. Затем два года – жестянщиком на ВАРЗе, год – возчиком, и наконец, поступил в 1958 г. в Лавру. Ранее был женат. В 1960 г. принял постриг, сан иеродиакона –31 дек. 1962 г., иеромонаха – 4 апреля 1965 года, игуменом стал на Пасху 1973 г. После послушаний на кухне, на проходной, келейника у наместника в 1960–61 гг. и трапезника стал духовником. Скончался от сердечной недостаточности.

Схиигумен Селафиил (иг. Зосима, Мигачев)

Схиигумен Селафиил (в миру – Даниил Никитич, 15.12.1898–31.8.1992). Из крестьян Смоленской обл. Красного р-на, с. Пахомова. Окончил 4 кл., крестьянствовал до «раскулачивания» в 1930 г., когда переехал в Подмосковье. В 30-х годах был сослан в Архангельскую губ., где 2 года проработал на лесоповале, живя среди уголовников в очень тяжелых окружающих условиях. Война застала его, когда он жил в Ставропольском крае. Там он работал на подвозе провизии на фронт. Однажды снаряд угодил·в его лошадь, его же самого, тяжело раненного в голову, сбросило в кювет. Три года пролежал в госпитале. Затем был пенсионером по инвалидности. В 1964 г. (или в 1966 г., по др. данным) поступил в Лавру вскоре после смерти жены, Феодоры, с которой он прожил почти полвека (с 1915 г.), завещавшей ему идти в монастырь, несмотря на то, что у него было 11 детей. Ей самой было своего рода откровение от иконы Богородицы, чтобы она потерпела свою болезнь (гниение кости), ради скорой и безболезненной кончины.

Года два он был послушником. При постриге Даниилу дали имя Зосимы, с каковым он многим был известен. В 1971 г. стал иеродиаконом, в 1973 г. – иеромонахом, где-то в 80-х годах ему дали сан игумена, а в 1984 г., когда он тяжело заболел и думал, что не поправится, принял схиму с именем архангела Селафиила.

При наместнике Платоне, отличавшемся угодничеством перед властями, проводившими антирелигиозную политику, Зосиме пришлось много от него потерпеть, вероятно, потому, что Зосима пользовался народной любовью, в частности за раздачу милостыни. Настолько было тяжело, что уже собрался покинуть Лавру, взялся за ручку двери, но вдруг увидел поверх своей руки – чужую и услышал голос: «Не уходи, потерпи еще немного. Если ты претерпишь до конца, станешь настоящим монахом». И батюшка от этих слов, вероятно, Преподобного Сергия, заплакал, потом успокоился и остался.

Батюшка отличался непрестанным молитвенным предстоянием пред Богом и его святыми, к которым он обращался своими словами, особого молитвенного правила, он не нес. Действенность его молитвенного заступничества испытали многие из его духовных детей, которые к нему приезжали из разных уголков страны.198 После его безболезненной блаженной кончины, о приближении которой он за две недели уведомил своих духовных детей, в его келье нашли синодик с пятьюстами именами, за которых он молился.

В монастыре нес, в основном, послушание духовника. Отличался большим вниманием и любовью к людям, а от юности также большой физической силой.

Иероехимонах Моисей (и-м. Филадельф Боголюбов)

Необычной для Лавры во многих отношениях была личность иеромонаха Филадельфа (в схиме – Моисея, в миру – Валентина Евгеньевича), в прошлом доктора технических наук, которого трудно было угадать в кротком, смиренном и сгорбленном от старости монахе.

Родился он в Рязани в 1915 году в семье преподавателей, отличавшихся религиозными·взглядами, в 1932 году переехавшими на жительство в Москву. Здесь он окончил Московский Энергетический Институт и там же аспирантуру при каф. Теор. основ электротехники, где затем и преподавал с 1938 по 1977 год. Защитил докторскую диссертацию199. Свою веру ему приходилось скрывать. У него была дача в Подмосковье рядом с храмом. «Зайду я в воскресенье и праздничные дни, записку подам, свечку поставлю и стою тихонечко. Никто меня там не знал». О том времени он говорил: «Старец Сампсон – такой человек! В него три раза стреляли, и он все равно ничего не боялся. А я пока работал в Институте, сколько угождал человекам!...» Позже он стал ездить в Лавру.

Остаток жизни, в целом отданной науке, поскольку он и не женился, посвятил Богу, вскоре после смерти своей мамаши поступив (в 1978 году) в Лавру, по благословению о. Кирилла, к которому до этого ездил на исповедь. Наместник о. Иероним рассчитывал, что бывший профессор сможет оказаться полезным при приеме иностранных гостей, но вскоре стало ясно, что надежды оказались напрасными. Старому и довольно робкому человеку это оказалось не под силу. Нес послушания сначала свечника, потом чтеца для говеющих, в основном, в Предтеченском храме.

7 февраля 1979 года принял постриг, 1-гo декабря того же года – сан иеродиакона, 3 февраля 1985 года – сан иеромонаха. К Пасхе 1989 г. награжден наперсным крестом. В Лавре был образцом кротости, послушания смирения. Был очень нищелюбив, раздавал все что имел, даже пьяницам подавал. Пока болезнь ног его не свалила, оставался в Предтеченском храме. У него гнила нога, прямо до кости. Заражалась кровь, он иногда терял сознание. Положили в больницу, но через три дня убежал оттуда. Некоторые из знакомых и духовных детей с медицинским образованием помогали ему в келье – обрабатывали рану. Так же одна врач, приехавшая к нему за духовным советом из Ярославской области, там же в келье удалила злокачественную опухоль, появившуюся у него на щеке.

Глубоко воспринимал бедствия, обрушившиеся на страну в 90-х годах. Был инициатором религиозно-духовного возрождения русской армии. Перу иеросхимонаха Моисея принадлежат несколько брошюр и статей на духовные и патриотические темы и интервью с гл. редактором газеты «День»200. Очень почитал о. Серафима Роуза, считал его «живым связующим звеном между насквозь обмирщенным Западом и пламенным благочестием Первохристианской Церкви». В декабре 1992 г., почувствовав приближение смерти, наступившей 9 декабря, принял схиму с именем пророка Моисея от руки о. Косьмы по благословению о. Кирилла. Похоронен на новом кладбище у села Благовещенского.

Avt

Устав Троице-Сергиевой Лавры

1. Основание монашества

1. Устроение монашеской жизни основывается на учении Священного Писания и св. Отцов Церкви, а также на врожденном стремлении человеческого духа путем самоотвержения достигать высшего нравственного совершенства.

2. Целью монашества является теснейшее единение с Богом, стяжание благодати Божией, достижение высшего духовного совершенства.

3. Цель монашества достигается путем добровольного неуклонного выполнения христианских заповедей и основных монашеских обетов, среди которых важнейшее место занимают: нестяжание, девство и послушание.

4. Нестяжание состоит в совершенном отречении от мира, то есть, в оставлении собственного имущества, занятий мирскими делами, оставлении мирских почестей и званий. Пища, одежда и другие необходимые предметы должны служить лишь сохранению жизни и здоровья, а не удовольствию и похоти, а потому должны употребляться с большим ограничением.

Дающий обет нестяжания утверждается на следующих словах Христовых: «...аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси, и гряди вслед Мене...». (Мф.19:21)201.

5. Девство состоит в постоянной безбрачной жизни, т.е. в совершенном воздержании от всего, дозволяемого в жизни супружеской, а также в постоянном хранении души от нецеломудренных мыслей и пожеланий.

Дающий обет девства утверждается на следующих словах Священного Писания: «Могий вместить, да вместит» (Мф.19:12). «Не оженивыйся печется о Господних, како угодити Господеви» (1Кор.7:32).

6. Послушание состоит в постоянном добровольном смиренном подчинении себя воле другого с решительным отвержением собственной воли и собственного разумения. Истинный послушник выполняет послушание именно так, как ему указано, ничего не опуская и не прибавляя.

Дающий обет послушания утверждается на словах Священного Писания: «...аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возьмет крест свой и по Мне грядет» (Мф.16:24); «...аще кто хощет в вас вящший быти, да будет вам слуга» (Мф.20:26); «Им же несть управления, падают аки листвие, спасение же есть во мнозе совете» (Притч.11:14).

7. К указанным главным основаниям должны применяться все правила и распоряжения, благоустрояющие братство Троице-Сергиевой Лавры в совокупности и поведение каждого лица в братстве, простирающиеся не только на жизнь духовно­нравственную, но и на состояние внешнего благочиния и хозяйства.

2. Устройство Троице-Сергиевой Лавры

8. Святая Троице-Сергиева Лавра – общежительный монастырь со штатом не менее 100 человек братии. Подчиняется Лавра непосредственно Патриарху Московскому и всея Руси, который именуется Священноархимандритом Святой Троице-Сергиевой Лавры, с каковым титулом его имя и возносится за лаврскими Богослужениями.

9. Священноархимандрит Лавры Московский и всея Руси Святейший Патриарх осуществляет руководство Лаврою через назначаемого им Наместника Лавры.

10. Патриарх по представлению Наместника: а) назначает основных должностных лиц Лавры: Казначея, Эконома, Благочинного, Ризничего, Духовника и других; б) преподает благословение на посвящение в иеродиаконы и в иеромонахи достойных сего лиц из братии; в) преподает благословение на пострижение в монашество готовых к сему послушников; г) удостаивает соответствующих наград наиболее благонравных лиц из числа братии.

11. Патриарх осуществляет общее наблюдение за ведением лаврского хозяйства, за правильным учетом и расходованием денежных средств и за сохранностью зданий и имущества Лавры.

12. В помощь Наместнику существует Духовный Собор Троице-Сергиевой Лавры, членами которого являются: Наместник, Казначей, Духовник, Благочинный, Ризничий, Эконом и, в случае нужды, некоторые другие по опытности и благочестию достойнейшие лица из братии.

Духовный Собор имеет свои заседания по назначению Наместника. Дела, подлежащие суждению Собора, бывают двух родов: одни – те, по коим должно в дальнейшем получать утверждение Патриарха, а другие – те, по коим Собор имеет право сам приводить в исполнение решение с последующим о сем докладом Святейшему Патриарху – Настоятелю Лавры.

3. Должностные лица Лавры

13. Наместник. Наместник в Лавре есть ближайший помощник и заместитель Настоятеля, более всех имеющий попечение о благоустройстве братии и обители.

На обязанности Наместника лежит всемерное поддержание в Лавре строгой дисциплины и образцового порядка, забота о духовном совершенствовании всех иноков Лавры, неустанное наблюдение за благолепием и чинностью Богослужений в лаврских храмах, попечение о хозяйстве, о внешнем состоянии храмов и построек и об экономическом процветании обители. Наместник, как лицо ответственное по Лавре, принимает посетителей: богомольцев, иностранных и местных гостей, сотрудников церковных и государственных учреждений и иных лиц, руководствуясь в сем собственным благорассуждением.

В своих заботах о душах братии Лавры Наместник при помощи Духовника следит, чтобы вся братия возможно чаше очищала свою совесть покаянием и причащалась Святых Таин.

Наместник возглавляет все лаврские Богослужения, произнося за ними соответствующие поучения или поручая в иные дни проповедание способным к сему иеромонахам.

Наместник проверяет исполнение послушаний, возлагаемых на каждого из членов братства Лавры, и в случае необходимости делает замечания, выговоры или иного рода взыскания.

В случае отлучки, болезни или смерти Наместника во временное отправление его обязанностей вступает Казначей Лавры, получающий в таких случаях наименование Заместителя Наместника, Лавры.

Примечание: в исключительных случаях Заместителем Наместника может быть и иное лицо из состава Духовного Собора Лавры.

14. Казначей. На обязанности Казначея Лавры лежит внимательное наблюдение за поступлением и расходованием лаврской казны и ведение приходо-расходных книг с соблюдением правил отчетности, каковая ежегодно представляется Наместником Патриарху.

Казначей также следит за состоянием и движением всех иных видов материальных ценностей, а также за хозяйственным и административным письменным делопроизводством Лавры.

В казнохранилище Казначею следует хранить и оберегать от всякой порчи лаврские планы и прочие важнейшие документы. Казначей следит за составлением, хранением и проверкою описей лаврского имущества и ценностей, поступающих в Лавру.

Казначей выдает авансовые деньги Эконому или другим лицам, посылаемым для покупок, и с них требует отчета и остающиеся деньги, после чего расходные документы утверждаются Наместником.

Казначею подчиняются: письмоводитель, свечник, лавочник, библиотекарь, а также иные канцелярские должности, если они имеются (кассир, бухгалтер и т.п.).

15. Духовник. На должность Духовника Лавры поставляется в совершенных годах иеромонах честного и богоугодного жития, одаренный от Бога духовным рассуждением и прилежный к чтению Слова Божия и святоотеческих писаний.

Обязанность Духовника состоит в совершении таинства Покаяния и в духовном руководстве братии по пути ко спасению.

Духовник должен вести у себя запись, кто, когда приобщался Святых Христовых Таин, дабы все неуклонно приступали к сему великому таинству. Также Духовник обязан по своему непременному долгу посещать болящих, утешая и ободряя их в болезнях душевных и телесных.

Если Духовник за множеством братии или по немощи не будет успевать принимать всех своих духовных питомцев, то·с разрешения Наместника, часть их предоставляется вручить опытному духовному старцу, но за правильность духовного руководства со стороны старца отвечает Духовник.

Кроме того, по благословению Наместника, могут быть назначаемы старцами или наставниками над новоначальными иноками и иные иеромонахи или простые монахи, опытные в духовной жизни, кои подчиняются главному Духовнику Лавры, приемля от него отеческие советы и наставления.

Помимо старцев-наставников Духовнику Лавры подчиняются исповедающие богомольцев духовники-иеромонахи, среди которых один может быть старшим и иным за общее дело исповеди говеющих.

В великом, ответственном и трудном деле духовного руководства Духовник руководствуется Словом Божиим, богомудрыми отеческими писаниями, правилами Святой Церкви и правилами, положенными в Уставе Лавры. В недоуменных делах духовник спрашивает Наместника и его рассуждению и воле следует.

16. Благочинный. На обязанности Благочинного лежит надзор за сохранением внешнего порядка и нравственным поведением братии Лавры. Во время Богослужения Благочинный наблюдает, чтобы в церкви соблюдалась полная тишина и строгий порядок. Благочинный во всякое время посещает братские келии, следя за порядком, чистотою келий и времяпровождением братии, дабы монашествующие не проводили время в праздности, но трудились на послушаниях, а в свободные часы упражнялись в чтении душеполезных книг, труде и молитве.

В целях сохранения нравственности братии, Благочинный должен заботиться о том, чтобы братия не принимала у себя в келиях посторонних лиц, а также лиц женского пола, даже близких родственниц, свидание же с родными допускать только в приемной комнате с разрешения самого Благочинного или Наместника.

Лаврских гостей Благочинный размещает в гостинных келиях, вместе с гостинником заботясь об их покое и продовольствии. Благочинный следит, чтобы братия без нужды не посещала лиц, разместившихся в гостинных келиях, наипаче после вечернего молитвенного правила, когда возбранены и всякие сношения братии между собой.

Благочинный может иметь одного или двух помощников Благочинного. Благочинному необходимо ежедневно записывать в книгу, как братией был проведен день, т.е. все ли были на положенных службах, своевременно ли на них приходили, все ли были на общей трапезе, не было ли уклонений от послушаний или отступлений от правил иноческой жизни. Эту книгу с дневной записью Благочинный ежедневно представляет Наместнику, который в той же книге против донесений отмечает соответствующие делу распоряжения (Циркул. указ. Св. Синода от 25 сентября 1901 г.).

17. Ризничий. На обязанности Ризничего лежит заведование и хранение всей церковной утвари, на которую составляется положенная опись, ежегодно контролируемая Наместником.

Опись всего церковного имущества и всех ризничных вещей с указанием их счета, веса и цены следует хранить всегда в ризнице, в безопасном месте, и без благословения Наместника описи никому не давать, самому же Ризничему иметь точную копию описи для проверки наличия упомянутых в описи предметов. Ключ от ризницы Ризничий должен всегда иметь у себя и без себя никого в ризницу не впускать, кроме помощника Ризничего и то под личную ответственность самого Ризничего.

Ключи от церквей Ризничий должен держать ночью только у себя, отбирая их у чередного пономаря.

Бывшие в употреблении при священнослужении драгоценные вещи следует всякий раз после служения обстоятельно осматривать и о всякой утрате письменно ставить в известность Наместника.

Ризничий выдает облачение для священнослужения, следит за тем, чтобы требующее починки было своевременно исправлено, а о необходимости приобретать новые предметы докладывает Наместнику; пришедшее в негодность уничтожает по рассмотрении Наместником или Казначеем. Ризничий следит за освещением алтарей и храмов.

Ризничий наблюдает за всеми действиями подчиняющихся ему: экклесиарха, пономарей и звонаря. Ризничий может иметь в своем распоряжении одного или двух помощников Ризничего.

18. Эконом. На обязанности Эконома лежит заведование и надзор за хозяйственной частью Лавры. В распоряжении Эконома находятся как братия, занимающаяся монастырскими трудами, так и сторонние наемные рабочие, которых Эконом принимает и назначает в нужное время для производства различного рода специальных работ.

Распределение времени работающей братии зависит от усмотрения Наместника или Благочинного, а Эконом лишь следит за тем, чтобы в назначенное время все занимались работой. Распределение времени наемных рабочих зависит от усмотрения самого Эконома, который назначает необходимые работы и следит за их исполнением (к таковым относятся: шоферы, электрики, каменщики, штукатуры, столяры и др.).

Если в монастырском хозяйстве Эконом признает необходимым и полезным осуществить какое-либо улучшение, то ему предоставляется право представлять свои соображения Наместнику или Казначею.

Эконому подчиняются: келарь, рухлядный, заведующие мастерскими (иконописной и др.), гостинник, больничный, трапезный, повар, закупщик, привратники. Эконом имеет помощника.

19. Келарь. Обязанности келаря заключаются в наблюдении за целостью и сохранностью продовольствия. Под его наблюдением находятся монастырские кухни, склады продовольствия, квасоварня и просфорная, в коих должна соблюдаться безусловная чистота и опрятность.

Келарь наблюдает, чтобы на трапезе всегда приготовлялось все то, что положено по Уставу. Без особого благословения Наместника или Благочинного келарь не должен отпускать пищу в братские келии. В случае каких-либо недоумений келарю надлежит обращаться за указанием к своему непосредственному начальнику – Эконому.

20. Уставщик. Обязанности уставщика заключаются в строжайшем наблюдении за чином церковных служб, дабы таковые совершались в соответствии с церковным и лаврским уставами.

Уставщик следит за суточными чтецами, которые обязаны заблаговременно приготавливать кафизмы, тропари, кондаки и иные чтения и читать на клиросе без ошибок, благоговейно и отчетливо, без переливов голоса, что является признаком самомнения и гордости. Мало знающих чтецов уставщику следует обучать чтению.

На обязанности уставщика лежит следить, чтобы всегда исправно прочитывались синодики и поданные поминальники: на проскомидии, литургии, молебнах и панихидах.

Уставщику подчиняются: регент, канонарх и очередные чтецы и певцы. У уставщика также могут быть помощники, например, ответственные за правый и левый клиросы.

21. Регент. Обязанности регента состоят в управлении лаврским хором и в установлении образцового порядка на клиросе.

Хор должен петь так стройно и молитвенно, чтобы пение трогало и умиляло предстоящих, приводило к прославлению имени Божия и приносило духовную пользу всем молящимся.

Ни сам регент, ни певчие не должны допускать между собою шуток, смеха, празднословия и шума. Канонарху следует заблаговременно просматривать тексты стихир и иных песнопений, чтобы канонаршить внятно и отчетливо, делая правильные по смыслу остановки между фразами.

Регент систематически организует спевки, в которых должны неуклонно участвовать все певчие.

22. Экклесиарх, или старший пономарь. На обязанности экклесиарха лежит наблюдение за прислуживанием в алтаре и храме пономарей, за чистотою и опрятностью в храмах, за своевременным производством благовеста к церковным службам, за освещением алтаря и храма, а также за благоговейным совершением крестных ходов и иных богослужебных процессий (погребением скончавшихся, освящение куличей, фруктов). Екклесиарх подчиняется Ризничему. В случае нужды должность экклесиарха может быть соединена с должностью Ризничего в одном лице.

23. Свечник. На обязанности свечника лежит продажа свечей, прием поминовений и уплаты за них, а также и других доходов по церкви, каковые он должен опускать в припечатанные ящики, а после высыпок давать Казначею подробные сведения о денежных поступлениях, имея при себе книгу для записи прихода, расхода и остатка свечей.

Свечник должен смотреть, чтобы церковные денежные кружки (свечная, молебная, исповедные, алтарные и иные) были запечатаны и замкнуты до времени высыпки, а деньги в них были влагаемы без промедления.

Свечник имеет в своем ведении и иные церковные свечи (диаконские, полиелейные, выносные, настольные, дикирные и т.п.), которые выдает экклесиарху или Ризничему, ведя соответствующий письменный учет.

Свечник следит за своевременным поставлением свечей у местных и иных икон и за своевременным снятием и надлежащим хранением огарков, подлежащих сдаче на свечной завод.

24. Лавочник. На обязанности лавочника лежит: продажа икон и разного рода поделок, выходящих из мастерских церковной утвари, составление сметы на товар и ведение по торговым операциям установленной монастырской отчетности.

Выручка по лавке сдается Казначею. Периодически, по назначению Наместника, производится учет по лавке особой комиссией.

25. Пономарь. Обязанности пономаря требуют весьма внимательного к себе отношения, так как послушание это сопряжено с прислуживанием в алтаре близ Св. Престола и Св. Жертвенника.

Пономарь обязан прислуживать за Богослужениями, возжигать в алтаре светильники и кадило, приготовлять просфоры, вино, воду, теплоту и иные вещи. Алтарь, церковь, паперть, образа, подсвечники и др. пономарь должен очищать от паутины и пыли, нечистоту выметая в непопираемое место, воздух освежать посредством вентиляции и открытия окон, ковры и дорожки по возможности чаще выколачивать.

Пономари подчиняются Ризничему (или экклесиарху).

26. Звонарь. В положенное время звонарь приходит к Наместнику (или к Ризничему) за благословением и затем производит благовест к Богослужению в соответствии с Уставом и введенным в обители обычаем. Звонарю надлежит наблюдать за правильностью хода и боя больших часов на колокольне и обо всех случаях их неисправности ставить в известность Эконома.

27. Письмоводитель. На обязанности письмоводителя лежит ведение всего канцелярского делопроизводства Лавры. Все письменные дела Лавры, в том числе и архивные, должны всегда находиться в полном порядке, быть надлежащим образом зарегистрированными.

Переписка Лавры не должна задерживаться и залеживаться. Письмоводитель подчиняется Казначею и руководствуется его указаниями. Письмоводитель может иметь помощника­письмоносца, который сдает на почте и принимает всю лаврскую корреспонденцию, а также доставляет корреспонденцию в местные учреждения.

28. Библиотекарь. На обязанности библиотекаря лежит заведование лаврской библиотекой, приобретение необходимых книг и изданий, составление подсобного инвентарного каталога и картотеки и выдача книг насельникам обители (под расписку).

Должность библиотекаря требует человека опытного в духовном делании, который производил бы выдачу книг, сообразуясь с духовным развитием и подготовкой каждого брата Лавры. Библиотекарь должен о полезности той или другой книги советоваться с Наместником, Духовником или иными духовно опытными лицами.

Книгохранилище надлежит содержать в полном порядке и чистоте, размещая книги по отделам, книги ветхие надлежит своевременно отдавать в переплетение.

Каждый брат, взявший из библиотеки книгу, должен хранить ее у себя в целости, чистоте и опрятности, оберегая от жары, сырости.

Передавать другому лицу взятую из библиотеки книгу не разрешается. От уходящих из Лавры библиотекарь обязан требовать возвращения взятых книг.

Книги, потребные для Богослужений, библиотекарь выдает своевременно приходящему уставщику, отбирая ненужные обратно в библиотеку. Библиотекарь может по особому списку выдать Ризничему в ризницу полный круг богослужебных книг, в каковом случае Ризничий несет всю ответственность за сохранность этих книг.

29. Рухлядный. Рухлядный наблюдает за приобретением или изготовлением обуви или одежды для братии, а также за их починкой. В своих сношениях с братией рухлядному подобает быть беспристрастным и внимательным, ибо часто случается, что иной по скромности своей не спросит, а нуждается в вещах, иной же требует без нужды излишнего.

Священнослужителям всегда должна выдаваться одежда чистая и неизорванная. Вновь поступающим вместо подрясника, который надлежит выдавать лишь по истечении некоторого времени, следует выдавать особую черную блузу.

Что касается материала, из которого должно шить братии одежды, то материю следует покупать простую, более отличающуюся прочностью, чем изысканностью, и не цветную, но черную или серую (на подрясник), ибо щегольство в одежде неприлично иноческому смирению.

Рухлядный подчиняется Эконому и ему отчитывается в своем послушании, представляя и смету на приобретение потребных материалов.

30. Просфорник. Просфорник является ответственным лицом по изготовлению просфор, т.е. хлеба, приносимого при священнодействии на Святой Евхаристии. Посему таковой хлеб подобает печь из чистой свежей пшеничной муки, положив закваску и соль в меру, дабы хлеб имел вкус благоприятный.

Сам просфорник должен жить в чистоте и благоговении, пребывая в молитве, наипаче же во время работы в просфорне. Просфорник подчиняется Эконому, получая муку и все потребное у келаря.

31. Трапезник. Обязанности трапезника состоят в надзоре за приготовлением братии пищи и в наблюдении за порядком во время трапезы. Трапезник (или, по благословению Наместника, – повар) каждый день с вечера (или однажды на всю неделю) испрашивает благословение, у Наместника, какую и в каком количестве готовить пищу.

Утром трапезник должен прийти в церковь для получения от служащего иеромонаха огня из горящего перед ракою Преподобного неугасимого светильника, которым надлежит разводить огонь на кухне, прочитав молитву «Отче наш».

Во время трапезы трапезник следит, чтобы пища делилась поровну и подавалась с молитвой Иисусовой, на которую братия ответствуют «Аминь».

По окончании общей братской трапезы, во вторую очередь, вкушают пищу трапезник, келарь, чтец и те из братии, которые, находясь в неотложных послушаниях, не попали в первую очередь.

После второй очереди трапезник никому пищу не отпускает, ни в трапезной, ни в келию, разве только по особому указанию Благочинного или Эконома, которому трапезник непосредственно подчиняется. Трапезник наблюдает за тем, чтобы как в трапезной, так и на кухне, всегда соблюдалась образцовая чистота, опрятность обстановки, одежды прислуживающих, посуды, а также следит за проветриванием помещений трапезы и кухни.

32. Гостинник. На гостиннике лежит обязанность с любовью и усердием обслуживать приезжающих в Лавру. О прибытии всякого гостя гостинник немедленно докладывает Наместнику (или лицу, его заменяющему), и без благословения Наместника никого в гостинице не принимает.

Приходящих в Лавру монашествующих и послушников из других монастырей никоим образом не следует помещать с братией, но или в гостинных помещениях, или в свободных келиях.

Пища для лаврских гостей должна быть скромная и дозволенная монастырским уставом. Отступление от общего правила (для больных) можно делать лишь с благословения Наместника.

33. Больничный. Обязанность больничного, состоит, в уходе и присмотре за находящимися на излечении братиями. На должность больничного назначается брат богобоязненный, сострадательный и заботливый.

Больничный, пользует болящих пищей, питием и лекарствами в положенное для сего время и в строгом соответствии с указаниями врача и Благочинного.

Употребление лекарств основываем на Слове Божием (И. Сирах, глава 38) и на словах св. Василия Великого: «Как всякое пособие, искусство против немощей естества даровано нам от Бога, например, земледелие, ткацкое искусство, зодчество; так надобно сказать и о врачебном искусстве... Свойства, заключающиеся в корнях, цветах, листьях, в плодах и соках, и что в металлах и в море открыто годного к пользованию плоти, – все это подобно изобретению принимаемого в пищу и питие» (Правило 55).

Однако, как не должно вовсе избегать телесного лечения, так не следует и полагать в нем всю свою надежду, помня, что врачебное искусство действенно лишь тогда, когда на это есть изволение Всевышнего.

34. Заведующие мастерскими. На обязанности заведующего какой-либо мастерской (иконописной, портняжной, столярной, переплетной и т.п.) лежит надзор за работами, в ней производящимися и наблюдение за благоповедением труждающейся братии и частных лиц, приглашаемых для производства работ.

Труждающиеся братии помнят слова св. Апостола: «Ниже туне хлеб ядохом у кого,202 но в труде и подвизе, нощь и день делающе» (2Сол.3:8).

В лаврских мастерских не должно производить работ, могущих оказать вредное влияние на душевное преуспеяние братии, или требующих чрезмерного соприкосновения с миром, особенно с женским полом. Заведующие мастерскими подчиняются Эконому.

4. Условия принятия в братство Лавры203

35. Никакое звание и никакой прежний моральный образ жизни не препятствует христианину оставить мир и вступить в монашество (в соответствии с 43 правилом VI вселенского собора).

36. Безусловно, запрещается принимать в братство Лавры:

1. Лиц несовершеннолетних, 2. Мужа при живой жене, законно с ним не разведенной; если же поступить в монастырь пожелают оба супруга, то надлежит принять во внимание, не имеют ли они малолетних детей, требующих родительского призрения, и,·если препятствий нет, то оба супруга должны быть пострижены в один день, разумеется, в разных обителях: мужской и женской (Василия Великого Правило 18).

37. Новопоступающий предъявляет паспорт, свидетельство о семейном положении, военный билет (или свидетельство об освобождении от воинской службы), а также пишет свою автобиографию и прошение о принятии в Лавру на имя Наместника.

38. Новопоступивший проходит испытание в течение трех лет, и, если окажется достойным воспринять монашеский чин, Наместник делает представление о его пострижении Настоятелю Лавры Святейшему Патриарху.

39. Срок испытания может быть, и сокращен в зависимости от благонравия и моральной устойчивости новоначального, а также, если известна благочестивая жизнь постригаемого до вступления его в братство (таковы: воспитанники Семинарий и студенты Академий, известные церковные деятели и т.п.).

40. Представление послушника к пострижению в монашество должно быть основано не просто на исполнении обычно положенных трех лет искуса, но на приобретенном посредством надзора и испытания удостоверении в благонадежности его к достойному прохождению монашеского подвига.

41. Испытуемый помещается в особом помещении (особой келии для новопоступающих) и проходит испытательное житие под руководством благочестивого старца-насельника, от которого получает необходимые первоначальные наставления, касающиеся внутреннего духовного устроения и внешнего поведения. По истечении некоторого времени и при условии достойного поведения новоначальный получает подрясник, пояс, скуфью и четки и может быть помещаем в братские келии (но до пострижения в монашество не один, но с кем-либо из опытных в лаврской жизни иноков).

42. Принимаемый в братство помнит, что помещение, им занимаемое (келия или часть келии), не является его собственностью, но представляет собой общежитие или служебное помещение.

43. От приходящих в Лавру денежный вклад не требуется. Не возбраняется принять от поступающего добровольное пожертвование на обитель, однако лишь с тем, чтобы жертвователь дал подписку в том, что за свою жертву он не будет искать преимущества или хвалиться своей жертвой.

44. Бродячие иноки, самовольно ушедшие из другого монастыря, в Лавру не принимаются.

5. Поведение новоначальных иноков

45. Новоначальный, прежде всего, внимательно изучает устав Св. Троице-Сергиевой Лавры, чтобы при первых же шагах своего пребывания в ней не нарушать заведенные в Лавре порядок и дисциплину. Прочитав весь Устав от начала до конца, новоначальный дает подписку в том, что он знаком с Уставом и обязуется его свято выполнять, в случае же нарушения Устава обязуется немедленно по благословению Наместника (или заменяющего его лица) удалиться из обители, не выдвигая никаких претензий к администрации Лавры.

46. Новоначальный должен всемерно стараться, оставляя светские привычки, проникаться духом монастырской жизни, помня наставление св. Василия Великого к начинающим инокам: «Походку иметь скромную, не говорить громогласно, соблюдать в беседе благочиние, употреблять пищу и питие благоговейно, хранить молчание при старейших, быть внимательным к мудрым, послушным к начальствующим, иметь к равным и меньшим нелицемерную любовь, удаляться от злых, мало говорить, тщательно собирать познания, не многословить, не быть скорым на смех, украшаться скромностью» (Поучение на 1 января к ученикам философа Ливания).

47. По отношению к Наместнику и братии новоначальный должен оказывать смиренную почтительность. При встрече с Наместником следует поклониться и испросить благословение, а при встрече с иеромонахами, иеродиаконами и иными членами братства сделать поясной поклон. Впрочем, не возбраняется брать благословение и у иеромонахов (архимандритов, игуменов).

48. Входить в келию к братии следует с молитвой Иисусовой и только тогда, кода будет получен ответ «Аминь».

49. После вечернего правила, всякие праздные разговоры и воспрещаются.

50. Подобает беспрекословно подчиняться воле Настоятеля Лавры Святейшего Патриарха, Наместника Лавры и лиц начальствующих, помня, что истинное и совершенное послушание выказывается в том, чтобы без благословения не только удерживаться от несообразного, но не делать и самого похвального.

51. Если кто-либо из братии уклоняется от выполнения правил иноческой жизни, Наместник пытается образумить его увещаниями. Кто упорствует в непокорности и не принимает исправительных мер, того надобно строго обличить при всей братии. Если же кто и после многократных увещеваний не исправляется, то его следует, как поврежденный член тела, вовсе отсечь от общего тела братства.

52. Кто не принимает послушания, одобренного Наместником, тот должен наедине или открыто привести ему свои возражения, если имеет какое-либо разумное основание, или молча исполнять то, что приказано. Если сам устыдится, пусть употребит на сие посредниками других. Если же кто будет упорствовать в непокорности, жалуясь втайне, но, не объявляя открыто и честно своего огорчения, тот как посевающий сомнение в братстве и колеблющий уверенность в святости послушания, подлежит изгнанию из братства.

Никто не должен входить в любопытные исследования и осуждение действий Наместника и иных должностных лиц, кроме тех, которые и по степени и по благоразумию близки к Наместнику и которых он сам по необходимости допускает к совещанию и рассуждению об общих делах Лавры.

53. Новоначальный должен быть в постоянном мире и любви со всею братиею обители, стараясь быть со всеми приветливым и услужливым.

54. Никто не должен без благословения старших брать себе в келию никакой вещи, даже самой необходимой, помня, что всякое приобретение, без благословения творимое, есть кража.

55. Курение, употребление спиртных напитков и сквернословие категорически в Лавре воспрещаются, и нарушение сего правила влечет за собою серьезное наказание, вплоть до исключения из братства.

56. Начало всякого послушания совершается по совершении крестного знамения при чтении краткой молитвы («Господи, благослови» и др.), равно и при окончании послушания надлежит сотворить крестное знамение с молитвою («Слава Тебе, Господи» и др.).

57. Новоначальным не следует заводить в келии предметов роскоши, как отвлекающих от богомыслия и способствующих рассеянию ума.204 Лучшим украшением иноческой келии да служит Св. Библия и иные душеполезные книги.

6. О духовном руководстве

58. Каждый: член братства Лавры в отношении к жизни духовной должен быть под особым руководством старца­духовника, которому часто должен открывать свое духовное состояние, недоумения, затруднения, смущения, искушения, погрешности, случающиеся неблагоприятные отношения к другим и т.п. и получать от него разрешение недоумений и наставления, направляющие его к дальнейшим успехам в духовной жизни.

59. Наместник и Духовник Лавры наблюдают, чтобы вся братия очищали совесть свою таинством покаяния и причащались Св. Таин во все четыре поста непременно, а некоторые, смотря по их душевному состоянию, и чаще, и особенно священнослужители перед вступлением в чреду своего служения.

60. Ради духовного преуспевания каждый насельник обители должен почитать своею священною обязанностью ежедневное чтение Священного Писания, а также творений Святых Отцов и иной душеполезной литературы, находя в ней духовную пищу и духовное утешение.

61. Братия не должны ничего особенного предпринимать по своей только мысли и воле (в отношении, в частности, к особенным духовным подвигам), например, налагать на себя пост сверх положенного по уставу, и прочее, чтобы самоугодие и самочиние в духовном деянии не повредило общего благого дела спасения души.

62. Если кто из братии оскорбит кого-нибудь, то неотлагательно должен испросить прощение у оскорбленного, а оскорбленный должен стараться с кротостью и любовью простить обидевшего.

63. Насельники обители Преп. Сергия должны помнить, что своим трудолюбивым и неослабным выполнением заповедей Божиих, правил отеческих и церковных уставов, они открывают себе путь к высшей жизни, духовной и созерцательной, уподобляясь нашему небесному Авве Сергию, а нарушением установленных правил монашеского жития подвергнутся горькому осуждению. Поэтому ради пользы самих же претыкающихся в поведении необходимы и исправительные меры, употребляемые без злобы на согрешающих, но с внимательным рассмотрением вины. Виновный же, получая епитимию, принимает ее не как бич, а как врачевство к поощрению к лучшему.

64. В качестве исправительных мер могут быть употреблены: удаление от общей братской трапезы на один или несколько дней, перевод с послушания более ответственного и почетного на менее ответственное и почетное, а также поставление на поклоны.

65. Относительно поклонов Лавра руководствуется следующим суждением Митрополита Московского Филарета: «Обычай ставить за проступки на поклоны требует духовного рассуждения. И начальник, и виновный не должны смотреть на сие, как на наказание. Молитва, по существу своему, есть и должна быть представляема действием благотворным, а не карательным. Ставить на поклоны при братии также не должно с мыслью унижения или постыжения. Молитва есть действие священное и не должна быть представляема действием постыдительным. Должно ставить на поклоны с тем, чтобы нарушивший свою обязанность просил от Бога прощения и помощи к своему исправлению. Сие должно делать без многих свидетелей, чтоб он удобнее мог молиться без смущения. Если настоит нужда поставить кого на поклоны при братии, то надлежит внушить ему и братии, что это не для уничижения его, но что­бы прочие, видя его покаяние, призвали ему помощь Божию к исправлению».

7. О Богослужении

66. Важнейшим предметом внимания лаврского начальства и усердия братии является церковное Богослужение. Поэтому вся братия от начальствующих до новоначальных должны неопустительно и благоговейно участвовать в Богослужении или при нем присутствовать. Неисправность в этом священнейшем деле должна признаваться важным нарушением распорядка духовной жизни Лавры.

67. Для соблюдения чинности и порядка в совершении священнослужителями Лавры Божественных служб Благочинный Лавры совместно с Ризничим и Уставщиком ежемесячно составляют контролируемое и подписываемое Наместником расписание Богослужений с указанием имен священнослужителей и чтецов, занятых в каждой отдельной службе, а также стоящих у св. мощей, седмичных, канонархов и др.

Самочинно нарушать расписание (заменять друг друга в служении, уклоняться вовсе и пр.) никому из братии без благословения Наместника или Благочинного не разрешается.

68. За полчаса до начала Утреннего Богослужения будильный, взяв благословение у Благочинного, обходит все келии с молитвой для возбуждения братии (от сна – С.Г.).

69. Каждый из братии должен стараться прийти в церковь до начала Богослужения. О непришедших или пришедших в церковь с опозданием Благочинный о6ъявляет Наместнику с занесением случая по его рассмотрении в ежедневную книгу. Также никому не следует уходить из церкви прежде окончания Богослужения.

70. Занятые некоторыми послушаниями (в трапезной, просфорной и др.), если не могут вполне присутствовать за всеми церковными Богослужениями, должны иметь на сие особое разрешение Наместника или Благочинного.

71. Священнослужащие, читающие и поющие в церкви, должны исполнять свое дело с неослабным вниманием, без поспешности, не повреждая церковное пение нововведениями, несообразными с простотою и умилением, свойственными монастырскому Богослужению.

72. Поскольку Богослужения в лаврских храмах посещаются не только братией, но и многочисленными богомольцами, братия может совершать для верующих особые Богослужения (молебны, панихиды, разного рода поминовения и пр.), однако ни крещения, ни бракосочетания в Лавре не совершаются, но все сие происходит лишь в городском приходском храме за пределами Лавры.

73. Никто из братии, ни под каким предлогом, не должен, брать ни за какие требы для себя лично ни денег, ни других вещей, но сдавать все доходы ответственным по Лавре лицам.

74. Являться к Богослужению священнослужители и монахи обязаны в клобуках и рясах, а послушники – в приличном и скромном одеянии.

75. На пути в церковь и из церкви братия не должны останавливаться и входить в праздные беседы с посторонними, но если от кого будут о чем-либо спрошены ограничиваться необходимым кратким ответом.

76. Братия должны приучать себя как снимать, так и надевать камилавки и клобуки все в одно время, также и поклоны предстоятелю при соборном служении должны совершаться одновременно.

8. О трапезе

77. Если братская трапеза поставляется непосредственно по окончании церковного Богослужения, то братия прямо из церкви идут в трапезную, а если по некотором времени, то, ожидая трапезы, имеют отдых в келиях.

78. Испросив благословение у Наместника, трапезный ударяет в колокол, и братия в клобуках и рясах немедленно собирается на трапезу, которая начинается и оканчивается положенными по уставу молитвословиями.

79. В продолжение трапезы братия сохраняет безмолвие, внимая предлагаемому чтению из житий святых или из поучительных книг. Для чтецов составляется особое расписание на весь месяц, и никто из братии не должен уклоняться от этого послушания.

80. Позднее схождение в трапезу или исхождение из нее прежде окончания без благословения признается беспорядком и не оставляется без ответственности.

81. Никто не должен брать пищу в келию, кроме тех, которым разрешит сие Наместник или Благочинный, как не могущим прийти в общую трапезу, например по болезни, по глубокой старости и иным серьезным причинам. Незаконно опоздавшие могут быть вразумлены выговором или вовсе лишены трапезы.

82. Перед последним блюдом, по освященной древностью традиции, Наместник звонит в колокольчик, вся братия встает, и Наместник произносит: «Молитвами Святителя Стефана Пермского и Преподобного и Богоносного Отца нашего Сергия Радонежского, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас». Братия ответствует «Аминь», и все снова садятся на свои места.

9. О келейном пребывании

83. Время, оставшееся от церковного Богослужения и исполнения послушаний, проводимое в келиях, братия должны употребить с благоразумием и бережливостью, приобретая возможно большую пользу, главным образом – духовную. Таковыми полезными келейными занятиями могут быть:

а) келейное правило по уставу и благословению старца;

б) чтение душеполезных книг и выписывание из них важнейших назидательных мыслей;

в) упражнение в церковном пении и чтении, изучение нотной азбуки, церковно-славянского языка, устава церковного и прочих предметов, служащих приготовлением к церковной службе;

г) занятия, поручаемые Наместником или кем-либо из начальства и выполняемые как послушание (иконописание, летописание и т.п.);

д) рукоделие в пользу обители, или для удовлетворения собственных нужд, или для иных полезных целей.

е) уборка келии, чистка и ремонт одежды, обуви и прочее, что служит целям чистоты и опрятности жилища и одежды инока.

84. Любимой настольной книгой каждого инока Лавры должна быть Святая Библия, т.е. Священные книги Ветхого и Нового Завета, повествующие об истории творения мира и человека, о приуготовлении человеческого рода и принятию Спасителя и о пришествии в мир, учении, страдании, смерти и Воскресении Господа нашего Иисуса Христа.

85. Среди духовно-нравственной литературы могут быть рекомендованы к келейному чтению следующие подвижнические писания: Аввы Дорофея, Василия Великого, Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Варсонофия Великого, Афонский Патерик, Симеона Нового Богослова, Аввы Исаии, Тихона Задонского, Димитрия Ростовского, труды епископа Феофана Затворника, епископа Игнатия Брянчанинова, епископа Петра, пять томов Добротолюбия, Древний Патерик, Луг Духовный, Пролог, Киевский Патерик, житие и наставления преподобного Сергия Радонежского и Патерик его Лавры, житие и наставления преподобного Серафима Саровского, наставления Паисия Величковского и другие духовно-нравственные сочинения.

86. Одежда братии должна быть чистая и простая, чуждая роскоши и блеска, причем, по возможности, единообразная.

87. В случае болезни братия Лавры непременно посещает врача, который ставит в известность Благочинного о серьезности заболевания и делает отметку в особой книге для регистрации болящих с указанием срока освобождения от несения послушаний.

10. О посетителях и о посещении келий

88. Принятие в келиях внешних посетителей (мужского пола) допускается лишь по благословению лаврского начальства, причем в дневные часы.

89. Лица женского пола в келии не допускаются. В случае если возникает необходимость брату обители увидеться с близкой родственницей, то таковые принимаются не в келии, а в особо назначенной приемной близ монастырских ворот.

90. Без благословения Наместника никто не имеет права никого из посторонних оставлять у себя в келии на ночлег. Равно никто из братии не имеет права ночевать в Лавре же, но в иной келии или у иного брата, но толико в предоставленной ему лаврским начальством.

91. Братия могут посещать один другого в келиях для совместных занятий для подготовления к Богослужению (чтению и пр.), а также для совместного назидания, взаимного пособия в келейных нуждах, для посещения больных и престарелых и для служения им. Для таких посещений особого разрешения не требуется, однако, если эти посещения будут превращаться в развлекающие и вредные, они могут быть в отдельных случаях запрещены.

92. После вечерней трапезы и вечернего правила каждый должен оставаться в своей келии, кроме особенных благовидых случаев, когда брат вызван к кому-либо из начальствующих, или если требуется посетить духовника, послужить больному, отдохнуть в саду после утомительного послушания и т.п.

11. Условия отлучек из Лавры

93. Исхождение из Лавры бывает по должностной обязанности по распоряжению начальства или допускается по желанию имеющих в том уважительную частную потребность.

94. Если кому-либо из братии потребуется в дневные часы (до начала вечернего Богослужения) отлучиться в город, за ворота Лавры, то для сего достаточно устного разрешения Благочинного. Поездки же в Москву, в иные города и местности, расположенные за городскою чертою, как бы кратковременны они не были, благословляются только Наместником или заменяющим его лицом, причем в таких случаях братия пишут прошение с указанием ясной причины, точного адреса поездки и времени возвращения.

95. В случае болезни или иных важных причин, некоторые из братии могут получать и более продолжительный отпуск (для поправления здоровья и т.п.), но в каждом отдельном случае начальство Лавры имеет посему специальное суждение, дабы время, проведенное на стороне, не повредило брату в его духовном устроении.

96. Направляемые в виде особой нужды на послушание в Св. Троицкое подворье, или в Патриархию, или для совершения соборных и иных Богослужений, должны немедленно возвращаться в Лавру по окончании послушания.

97. Монашествующие не должны ходить в мирские дома на похоронные, поминальные и т.п. обеды.

98. Отлучающиеся из Лавры по своем возвращении дают немедленно отчет лицам, их отпустившим (в том числе и посылаемые по хозяйственной надобности).

99. Священнослужители Лавры, отпускаемые по благовидным причинам за стены обители или города, не имеют права священнодействия без разрешения: а) отпускающего их Наместника (выдающего соответствующую справку) и б) правящего епархиального архиерея той местности, где желает священнодействовать отпущенный, или настоятеля той обители, в которую прибыл временно отпущенный из Лавры.

100. Послушники во время продолжительного отпуска из Лавры не должны носить иноческого одеяния. (Указ. св. Синода № 17 от 30 апреля 1873 г.).

12. Условия увольнения из Лавры

101. Иноки, изменившие своим обетам, живущие зазорно, монастырской дисциплине подчиняющиеся лишь настолько, чтобы иметь возможность бесплатно пользоваться келией и столом и своей неисправностью кладущие пятно на Святую Лавру, после увещания и принятия, дисциплинарных мер могут быть удалены из обители как негодные к монашеской жизни и вносящие соблазн в среду остальных братий.

102. Иноки, уволенные из Лавры, должны в кратчайший срок, указываемый Наместником, сдать Эконому келию и ключи от нее, монашескую одежду и другие казенные вещи, возвратить библиотекарю взятые из библиотеки книги, остричь волосы и в мирской одежде удалиться из обители.

103. Если какой-либо брат, уволенный из Лавры, или самостоятельно ее оставивший, познает свое согрешение, возвратится обратно в Лавру и будет просить Наместника и всю братию принять его снова, обещаясь исправить свою прежнюю жизнь и исполнять положенный Устав, то такового брата можно, по всестороннем рассмотрении дела его, принять. Но прежде принятия он должен свое покаяние засвидетельствовать на бумаге, и только тогда зачислить его сначала в разряд вновь поступающих, а затем – по долгом испытании – в число братии.

104. В случае смерти какого-либо брата Лавры, все его имущество по описи, составляемой Казначеем, Экономом и Благочинным, передается на склад и является общим лаврским имуществом. В исключительных случаях, с благословения Наместника, умирающий брат может и иным образом распорядиться своими личными вещами, составив для сего особое завещание.

Приложение

Перечень лиц, постриженных в монашество Наместником Лавры – архимандритом Пименом (Хмелевским) в 1958–1964 годах

Сокращения:


И-м. – иеромонах, И-д. – иеродиакон, Иг. – игумен,
М. – монах, Архим. – архимандрит, Еп. – епископ,
Архп. – архиепископ Митр. – митрополит Схииг. – схиигумен
№№. Сан Имя монашеское Дата Место нахожд. В честь какого
1964 (Фамилия) пострига в 1964 и святого назван
1990 гг. в 1990 гг.
1. И-м. Сергий 28.II.58 В Лавре Преп. Сергий
архим. (Петин) -"- Радонежский
2. И-д. Никон 28.II.58 В Лавре. Преп. Никон
И-д. (Мелков)
3. И-д. Михей 28.II.58 В Лавре, главный Преп. Михей
Иг. (Тимофеев) звонарь, садовод
4. И-д. Ксенофонт 4.III.58 Скончался Преп. Ксенофокт
Иг. (Молокоедов) в Лавре
5. И-д. Никита 4.IV.58 В Лавре Преп. Никита
Иг. (Пронин) в Патриархии Серпуховской
6. И-м. Наум l.VIII.58 В Лавре Преп. Наум
архим. (Байбородин) духовник Радонежский
7. И-д. Максим 4.VIII.58 На приходе Преп. Максим
(Москалионов) (с 1984) Грек
8. И-м. Савва 14.VIII. В Лавре Преп. Савва
(Уляшкин) 1958 Умер в Лавре Звенигородский
9. Еп. Никон 29.IX.58 На покое Преп. Никон
(Лысенко) умер Радонежский
10. М. Авраамий 7.XII.58 В Лавре Преп. Авраамий
(Соболев) Умер Галицкий
11. Архм. Симон 26.XII. В Рязани Преп. Симон
Архп. (Новиков) 1958 с 1972 г. Радонежский
12. И-м. Евфимий 26.ХII. В Ярославской еп. Преп. Евфимий
Иг. (Дешко) 1958 в Мукачевской еп. Солунский
13. Архм. Филарет 3.IV.59 Инспекторр М.Д.А. митр. Минский, Св. Филарет
Митр. (Вахромеев) Пред. ОВЦС до1989 Милостивый
14. И-м. Мартиниан 3.IV.59 в Лавре Преп. Мартиниан
И-м. (Воробьев) умер Белозерский
15. И-м. Ферапонт 3.IV.59 В Лавре Преп. Ферапокт
И-м. (Онацкий) умер Можайский
16. И-д. Арсений 3.IV.59 В Новосибирск. еп. Преп. Арсений
И-д. (Волков) Комельский
17. Еп. Питирим 13.IV.59 Митр. Волоколамский, Свят. Питирим
(Нечаев) до 1994 Гл. Ред. Ж.М.П. Тамбовский
18. И-д. Афанасий 17.IV.59 В Лавре Преп. Афанасий
Иг. (Алафинoв) -"- Серпуховской
19. Иг. Павел 20.IV.59 Отрекся от веры Преп. Павел
(Петров) Обнорский
20. Еп. Иннокентий 21.IV.59 На покое Прп. Иннокентий
(Сокаль) умер Радонежский
21. И-д. Сильвестр 30.X.59 За штатом Преп. Сильвестр
(Кульков) На приходе Обнорский
22. М. Онисим 30.X.59 В Лавре. Умер на родине Преп. Онисим
(Соловьев) в Калининск. обл. Радонежский
23. И-д. Григорий 27.XII. В Лавре Преп. Григорий
Иг. (Васильев) 1959 Авнежский
24. Стефан 7.IV.60 Скончался Свят. Стефан
....Схииг. (Лазарев) в Лавре еп. Пермский
25.M. Димитрий 19.VIII. В Лавре Преп. Димитрий Прилуцкий
Схим. (Петраков) Симеон 1960 Умер в 1977. Симеон Богоприимец
26. И-д., Иоасаф (Беляев) 19.VIII. В Лавре Святит. Иоасаф
Схиархим. Михаил 1960 Командирован в Переделкино еп. Белгородский
27. Иг. Анатолий 10.Х.60 Доц. в М.Д.А. Муч. Анатолий
Еп. (Кузнецов) Еп. в Уфе, с 1990 в Лондоне пам. 23 апреля
28. И-д. Василий 30.XI.60 В Лавре Преп. Василий
Схииг. (Смирнов) Гавриил В Переделкино Радонежский
29. И-д. Никифор 30.XI.60 В Лавре Преп. Никифор
Иг. (Ртищев) умер в Лавре 13.10.1992 г. Боровский
30. Архп. Алексий 3.III.61 Таллинский Святит. Алексий,
Митр. (Ридигер) – Ленинградск. Митр. Московск.
Патриарх Моск. и всея Руси(с 10.VI.1990 г.)
31. И-д. Феодосий 30.III.61 В Лавре Преп. Феодосий
И-м. (Юсухно) в Калининск еп. Затем – дома. Киево-Печерский
32. И-д. Леонтий 30.III.61 В Лавре. Преп. Леонтий
Схии-д. (Макаров) Сергий Умер Стромынский
33. Еп. Киприан 26.VII. в Берлине. На покое в Москве; Свят. Киприан
Архиеп. (Зернов) 1961 †1987 г. 5 апр. Московский
34. Архм. Трифон 25.VIII. В Лавре, затем в Патриахии. Св. муч. Трифон
(Кревский) 1961 ныне – на Болг. подворье.
35. Еп., Владимир II.1962 Воронежский, Св. равноап.
архп., (Котляров) Псковский,… князь Владимир
митр. с дек.1995 – Петерб.
36. И-м. Варфоломей 18.IV.62 В Лавре. Прп. Варфоломей
архим. (Калугин) в Иерусалиме, ныне в Лавре Радонежский
37. И-м. Павел 18.IV.62 В Лавре. Преп. Павел
(Максименко) умер Обнорский
38.Схииг. Михаил 19.IV.62 В Лавре. Преп. Павел
(Соколов) умер Обнорский
39. Еп., Никон 11.VIII. Рижский. Преп. Никон
архп. (Фомичев) 1962 Радонежский
40. И-м. Николай l.IX.62 В Японии Свят. Николай
архп. (Саяма) Мирликийский
41. Еп. Феодосий 27.XI.62 Ев.Полтавский. в Берлине Свят. Феодосий
архп. (Процюк) с янв. 1985, затем в Смоленске, Черниговский
теперь в Омске.
42. И-м. Матфей 19.XII. В Лавре Св. ап. и еван.
архм. (Мормыль) 1962 (регент) Матфей
43. И-м. Марк 19.XII. В Лавре. Св. ап. и еван.
Иг. (Лозинский) 1962 умер 29.1.1973г. Марк
44. И-м. Лука 19.XII. В Лавре. Св. ап. и еван.
(Бочаров) 1962 в Курск. еп. Лука
45. И-м. Андрей 22.III.63 В Лавре. Св.ап.Андрей
архим. (Лиханский) умер на приходе первозванный
46. И-д. Иоанн 22.III.63 В Костромской Св. ап. И еван.
и-м. (Рослов) епархии Иоанн Богослов
47. И-м. Никанор 29.III.63 В Лавре. Св. ап. Никанор
(Краскин) умер на приходе
48. Архп. Антоний 29.III.63 Архп. Виленский. Св. муч. Антоний
(Варжанский) умер Виленский
49. И-д. Амвросий 9.IX.63 В Лавре. Свят. Амвросий
Иг. (Бородачев) на приходе в Ивановской еп. Медиоланский
50.И-д., Анастасий 9.IX.63 В.Лавре. Муч. Анастасий
архим. (Коломийченко) -"- диак. Киевопечерск.
51. И-м. Стефан 30.III.64 В Тульской еп. Преп. Стефан
(Ермошин) Махрищский
52. И-м. Герасим 14.V.64 В Переделкино. Преп. Герасим
архм. (Прокофьев) В Измайл. ц. († 1987) Махрищский
53. И-м. Георгий 14.V.64 Калининск.еп. Св. вмч. Георгий
(Кашкар) умер Победоносец
54. И-д. Лаврентий 28.V.64 В Лавре Преп. Лаврентий
архм. (Постников) Комельский
55. Еп. Иона 26.VI.64 Еп. Астраханский Святит.Иона,
(Зырянов) умер 1.6.1975 (Немец. кл-ще.) м-т Московск.
56. И-д. Прокопий 22.VII. В Лавре Прокопий Устюжский
схииг. (Красный)Дамаскин 1964 Иоанн Дамаскин
57. И-д. Иероним 15.X.64 Наместник Лавры (1972–1982, Преп. Иероним
архим. (Зиновьев) 30.03) погребен в Лавре. Стридонский
58. И-д. Иерофей 15.X.64 В Лавре. Св. муч. Иерофей
архим. (Соболев) в Арзамасе. Афинский
59. И-д. Евсевий 15.X.64 В Лавре. Свщмч. Евсевий
Епископ (Саввин) Алма-Атинский,205 Лаодикийский
с 1984 г. Псковский с 1993
60. И-д. Меркурий 16.XI.64 В Лавре. Преп. Меркурий
И-м. (Колбин) на приходе Киевопечерский
61. И-д. , Иоанникий 16.XI.64 В Лавре. Преп. Иоанникий
архм. (Кобзев) преп. ОДС; Великий
еп.206 Луганск. с 1991
62. М. Гурий 16.XII. В Лавре. Св. Гурий Казан.
(Юдаков) 1964 умер
63. Оси- Гавриил 17.XII. В Лавре. Св. Архангел
и-м. (Горшков) 1964 умер Гавриил
64. И-м. Сергий 24.XII. В Воронежской епархии. Преп. Сергий
(Кузмин) 1964 Радонежский

Из этого числа в Лавре на 1 января 1985 г. жили только 12 человек и 3 чел. на послушании в Патриархии (1 чел.) и в Переделкино (2 чел.). В 1990 г. – из них в Лавре – 11 чел., в Патриархии – 1.

19 марта 1981 г. Постриженники у раки Преподобною Сергия. Слева келейники архиеп. Сергия – монахи Силуан и Андроник, далее – монах Тихон (Емельянов Леонид) и архим. Кирилл

Фрагментарные сведения о некоторых монахах207

Адриан (Кирсанов, 1922 г.p.), иеродиакон, осенью 1964 г. стал иеромонахом.

Антоний, игумен 84 лет, ск. 28.7.1914, погребен на Смоленском кл-ще (ТСЛ).

Афанасий, иеромонах 70 лет, ск. 10.8.1914, погребен на Успенском кл.(TCJI).

Борис (Бален-де-Балю), иеродиакон, (русский – по паспорту, по отцу –испанец. – С.Г.), род. 26 марта 1938 г. в семье служащего, в 1954 г. ок. 7 кл., в 1955–59 – Одесскую ДС, в 1959 г. поступил в МДА. но в 1960–63 был в Армии.

Богданов Анат. Ал., 1926 г.p., послушник, из Торопца (Великолуж.), с 1949 г.

Варфоломей (Калугин Анатолий Кузмич, 1934 г.p.). В 1958 г. прибыл из Оренбург. обл., ок. МДА в 1962 г.

Викторин (Ерш, 1927 г.p.), монах, осенью 1964 г. стал иеродиаконом.

Виссарион (Великий Остапенко Василий Евстафьевич, 1924 г.p.), ок. МДС в 1957 г. и поступил в Лавру.

Емельянов Петр Павл., (1914 г.p. с. Яблокова Волуйск. р-на Курск. обл.), иеродиакон (имя неизв.), прибыл из Белоруссии в окт. 1949 г.

Иоасаф (Альбовский Павел Леопольдович 1877 г.p., Тбилиси), иеромонахом прибыл из Грузии в октябре 1949 г.

Иосиф (Воропаев Иван Мих.), архим., прописан в Лавре в мае 1949 г.

Кирилл (Павлов Иван Дмитр.; 1919 г.p.), прибыл из Ряз. обл., учился в МДС и Ак. в 1946–54 гг. и поступил в Лавру.

Константин (Замбржицкий Кон-н Ал-др., 1884 г.p., Кутаиси) прибыл иеромонахом из Костромы в окт. 1949 г.

Maкарий (Васькин Василий Борисович, 1934 г.p.), иеродиакон (на 1964 г.), в 1956 г. прибыл из Сумской обл., ок. МДА в 1961 г. В Лавре с 1959 г.

Михей (Тимофеев Иван Мих., 1932 г.p.), ныне – игумен. В 1951 г. прибыл из Белгородской обл., в 1955 г. ок. семинарию и до 1962 г. с 1955-гo проживал в Лавре без прописки. Много лет был главным звонарем Лавры и ее практически садоводом.

Наум (Байбородин Николай Александрович, 1927 г.p.), ныне – архимандрит. Прибыл в 1957 г. из Киргизии и поступил в МДС, затем обучался в МДА.

Нифонт, иеромонах 61 года ск. от рака 6.5.1914 г.

Петр (Семеновых) в нач. дек. 1948 г. должен был быть прописан в Лавре.

Поликарп (Мельянцев Прохор Феоктистович, 1916 г.p.) прибыл из Кунцевского района, уч. в МДС в 1954–58 гг.

Cepгий (Петин, 1934 г.p.) иерод. осенью 1964 г. стал иеромонахом.

Стефан (Смычников Григорий), архимандрит, прибыл в Лавру в сане иеромонаха в 1965 г., ранее служил в сане диакона. Последние годы долго заведовал монастырской гостиницей. Погиб в автокатастрофе 22 октября 1993 г. в Москве.

Тихон (Агриков Вас. Петр., 1916 г.p.), игумен в 1964 г., прибыл из Астраханской обл., учился в МДС и Ак. в 1946–53 гг. и поступил затем в Лавру.

Трифов (Кревский, 1928 г.p.), игумен, осенью 1964 г. стал архимандритом.

Феодор (Андрющенко Борис Данилович, 1928 г.p.), учился в МДС и Ак. В 1946–53 гг. и поступил в Лавру.

Феодор (Трутнев Виктор Вас., 1922 г.p.), иеродиакон, ок. МДС в 1961 г.

Акафист преподобному Сергию, игумену Радонежскому, чудотворцу208

Кондак 1

Возбранный, от Царя сил Господа Иисуса данный России воевода209 и чудотворче предивный, преподобный отче Сергие!

Прославляюще мы210 прославльшаго тя славы Господа, благодарственное пение воспебаем ти: ибо молитвами твоими от нашествия иноплеменник и скорбных обстояний нас присно избавляеши, яко имея дерзновение ко Господу, от всяких нас бед свободи, да зовем ти: радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Икос 1

Ангелов Творец, предуведевый, по самовластном211 чистого сердца твоего изволению, всеусердствующее Его воли исполнение, еще во чреве матерни трикратным возглашением, показа тя миру истиннаго служителя быти Святыя Троицы, и научи всех вопити ти сице:

Радуйся, прежде век, яко имаши верный раб Христов быти, предусмотренный212;

Радуйся, во оно же время во блаженное и небесное жилище предуста́вленный.

Радуйся, от чрева матерня на службу Небеснаго Царя, яко воин, хотящий верен Ему быти, призванный;

радуйся, яко благодатию Божиею оправданный.

Радуйся, не точию России, но и всей Вселенней прославленный;

радуйся, трикратным твоим во чреве возглашением родителей и всех услышащих удививый.

Радуйся, по рождении своем постное иноческое житие показавый;

радуйся, от сосца матерня воздержание, чу́дное явивый.

Радуйся, яко в среду и пяток млека ника́коже вкусивый;

радуйся, родителей благих добрый и избранный плод.

Радуйся, радости скорбящим, и милости с верою у тебя просящим подателю;

радуйся, печалей злых во всяких приключениях отгонителю.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и приславный чудотворче.

Кондак 2

Видящи вся Россия и иныя страны, данною тебе, преподовне отче Сергие, благодатию Божиею, с верою к святым твоим мощам приходящим, и скорое вспоможение, и присное преславное чудес творение, удивляются. И мы вси веселящеся, яко имеем таковаго милостиваго помощника, Прославльшаго тя прославляюще, и тя, благаго раба и верного слугу Господня восхваляюще, вопием ему: Аллилуиа.

Икос 2

Разум, еще сущу ти во чреве матерни, Святую Троицу прославити Иисус Христос даровавый, и веру крепкую, надежду несомненную, любовь истинную к Нему имети утвердивый, способи тя во имя Святой Троицы преславный храм и обитель. Чу́дную устроити, и в ону множество инок собрати. Сего ради вернии научишася воспевати ти тако:

Радуйся, честное Пресвятыя Троицы носи́ло и похваление;

радуйся, добре стадо, тобою собранное, во спасение наставляяй.

Радуйся, честный образе агнцем и пастырем;

радуйся, правило веры и образе кротости духовныя.

Радуйся, святыням, чистое и непорочное жилище;

радуйся, еще при жизни сподобивыйся видети Пресвятую Богородицу со двема Апостолами.

Радуйся, удостоивыйся во время совершения литургии сослужения ангельскаго;

радуйся, во святую литургию, в благодати Божией, весь аки во огни стоящий.

Радуйся, оным божественным огнем, в потир вшедшим, причастивыйся;

радуйся, достоин бывый ангельскаго собеседования.

Радуйся, преисполненный всякия благостыни;

радуйся, чистоты душевныя и телесныя усердный хранителю.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 3

Силою, данною ти свыше, будущая яко настоящая созерцая, возвещал еси; и великому князю Димитрию о победе многочисленных прегордых ага́рян, хотящих Россию огне́м и мече́м опустошити, прорекл еси, и от своего иноческаго лика двух монахов на противных в помощь дал еси, и молитвою твоею святою к Богу вы́ну213 вопия, на ага́ряны победу сотворил еси. За еже тя прослаляюще, и о таковой же твоей на сопротивных православному воинству214 помощи просяще, Богу вопием: Аллилуиа.

Икос 3

Имуще помышление роди́телие твои и лю́дне трикратном твоем во чреве матернем в церкви глашении и уди́вльшеся, разумеша нечто преславное и, чу́дное быти; и по сих уве́девше твое радостное рождение, радовахуся и радостная тебе приношаху, глаголюще:

Радуйся, отроча́ довродушевное и благонадежное;

радуйся, де́тище, всякия благодати Божия исполненное.

Радуйся, пречудное во младенчестве по́стничество нам явля́яй;

радуйся, оным многих приводяй во удивление и увеселя́яй.

Радуйся, яко с тобою всегда бе благодать Господня;

радуйся, от юности твоея всем сердцем и мыслию Бога возлюбивый.

Радуйся, кротость, смирение и бдение имевый;

радуйся, вся мира сего кра́сная, яко скоро исчезающая, презревый.

Радуйся, вся плотския похоти Бога ради умертви́вый;

радуйся, многообразныя козни лукаваго силою Божиею поведивый.

Радуйся, многия люди от греховнаго пути ко Господу обративый и спасый;

радуйся, яко тобою сладостей духовных исполняемся.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 4

Бури жития мира сего, присно внутренними и внешними злострадании волну́ющагося, преподобне отче Сергие, изба́вився, прешел215 еси во пристанище немятежное небесное, на места злачна и прохладна, идеже потоцы сладости неисповедимыя, пища славы Божия нетленная, пения и гласы празднующих; тамо почиваеши и весели́шися, со всеми ангельскими силами, поя́ Богу: Аллилуиа.

Икос 4

Слышаша, преподобне отче Сергие, ближнии и дальнии ангелоподобное твое житие, и благодати чудес строю вы́ну текущую, яко молитвою твоею прокаженнии очищаются, слепи прозирают, хромии ходит и разнообразных недуг с верою притекающии здравне улучают, сих избавльшеся, вопияху к тебе таковая:

Радуйся, мироварнице, на вся недуги врачевания подавающая;

радуйся, безмездно, паче естества, врачу скоромилостивый.

Радуйся, милости превеликия и скорбным сострадания сокровище;

радуйся, всеусердного о людях промышления приятелище.

Радуйся, душу свою за человеки положити готовый;

радуйся, увеселение и отрада к тебе прибегающим.

Радуйся, мертвеца преславно молитвою твоею ожививый;

радуйся, оскудение монастырское в пищи исполнивый.

Радуйся, на сусе216 месте поток водный тещи у Бога испросивый;

радуйся, яко таяжде вода молитвою твоею, исцеляя недуги, чудодействует.

Радуйся, чудес пучино, Богом излиянная;

радуйся, желаемых благ пришедшим к тебе подателю.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 5

Боготечная пресветлая звезда явился еси, преподобне отче Сергие, небо церковное украшаяй и всех блудящих по морю страстнаго жития сего, данною тебе от Солнца правды Христа Иисуса, истиннаго Бога, благодатию озаряяй, мрак печалей и мглу всяких недуг и скорбей прогоняяй, наставляеши всех к тебе с верою притекающих, на путь спасения, к вечному небесному отечеству ведущий поющих Богу: Аллилуиа.

Икос 5

Видев преподобный Сергий, яко в мире сем всяческая суета и тлению причастна, потщася вседушно превечному Богу благоугодите, и воистинну не вотще потрудися: премени́217 во тленная на нетленная, наипаче же предстояния сподобися у страшнаго престола Владычня в славе вечней. Темже вопием ему:

Радуйся, якоже идеже Христос в телеси, таможде и ты·пребываеши;

радуйся, тамо яко в зерцале, в Бозе, вся Ему любезная созерцаеши.

Радуйся, яко созерцая в Нем молящихся ти о помощи, молитвою твоею им полезное ходатайствуеши;

радуйся, скорый помощниче призывающим тя во бранях православным.

Радуйся, молитвою твоею стране нашей218 победы на противных подаваяй;

радуйся, скорбящим скоропредстательный утешителю.

Радуйся, немощей телесных и душевных немздоприемный219 исцелителю;

радуйся, многая чудеса благодатию Духа Святаго содеваяй.

Радуйся, хромым хождение и слепым прозрение подаваяй;

радуйся, грозд винный, питающий нас и веселящий.

Радуйся, розга Христа лозы истинныя, мног плод в пособие православным творящая;

радуйся, благий рабе и верный, и добрый делателю винограда Христова.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 6

Проповедует держава Российская, богомудре Сергие, труды твоя и болезни, бдение же и сухоядение, ради душевнаго твоего спасения подъятыя, его же ради прослави тя Господь, славою своею Божественною. Темже, яко рай насажденный в Церкви явился еси, имущи древо жизни Самаго Господа, от Негоже вкусившии вся скоро гибнущая в мире сем презирают и радостно в прекрасный виноград вышний220 входят, идеже ты, предстоя Ему, вопиеши: Аллилуиа.

Икос 6

Возсия державе православной Российстей просвещение совершенных твоих добродетелей, преподобне отче Сергие, о нихже благодаряще Отца Небесного, давшаго тебе толикую благодать величия Своего, к тебе яко к теплому о нас молитвеннику, радостная воспеваем тако:

Радуйся, ангельское житие нам являяй;

радуйся, страсти греховныя уставляяй.

Радуйся, образе истиннаго смирения;

радуйся, зерцало совершеннаго терпения.

Радуйся, наставниче великий спасению;

радуйся, приводяй грешных ко исправлению.

Радуйся, известный исполнителю заповедей Христовых;

радуйся, душ немощных исцеление.

Радуйся, милостыню творите научаяй;

радуйся, ризы и брашна немощным подавати повелеваяй.

Радуйся, пустынниче, мирскую честь и богатство возненавидевый;

радуйся, постниче, от юности Богу послуживый.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 7

Хотя избран дом Духу Святому себе сотворите, потщался221 еси тесным и прискорбным путем, ведущим в жизнь вечную, взем на рамо свое крест Христов, шествовали, еже благодатию Божиею от юности твоея непорочно в творениих заповедей Господних совершив, достигл еси уготованнаго тебе в небесном всевеселом пребывании воздаяния, и тамо благодарственно поеши Богу: Аллелуиа.

Икос 7

Новую благодать. Показа всех Творец и Владыка тебе, богомудре Сергие: аще бо и умерл еси на земли плотию, но душею в вышнем селении всегда жив сый, многая и преславная чудеса в мире живущим людем действуеши, и теплым твоим ходатайством посо́бствуеши, вопиющим к тебе таковая:

Радуйся, девственниче душею и телом;

радуйся, иноком наставниче предивный.

Радуйся, душ наших радование;

радуйся, быстрое нищим услышание.

Радуйся, скорбящим приятное попечение;

радуйся, чистоты усердный хранителю.

Радуйся, ненадежным надеяние;

радуйся, всея России увеселение.

Радуйся, древо чудоточное рая́ Иисусова;

радуйся, кри́не pайскагo прозябения222.

Радуйся, ми́ро Христова благоухания;

радуйся, яко тобою приносится радование.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 8

Странное и преславное чудо является притекающим к тебе богомудре Сергие; ибо данною тебе с верою просящим Божиею благодатию, немедленно от всяких многообразных телесных и душевных скорбей исцеляеши, от бед избавляеши, от напастей охраняеши, и всем всяко благополезное прошение исполняеши, и вопиеши Богу: Аллилуиа.

Икос 8

Весь еси, преподобие отче Сергие, в вышних, но и нижних не оставляеши: присно со Христом Царем вечным царствуеши, и нас грешных и недостойных пред Ним воспоминаеши, моляся о спасении нашем. Темже от усердия нашего вопием к тебе сице:

Радуйся, оставльший имение и возалюбивый нищету Христову;

радуйся, достигший к неистощимому богатству.

Радуйся, Духу Святому подклони́вшийся со всяким смирением;

радуйся, воине Христов непобедимый явльшийся.

Радуйся, крило́ма богомыслия сети вражия сокрушивый;

радуйся, смирением возвышаемый, в вечные кровы возлетевший.

Радуйся, просвещенный внутрь благодатию;

радуйся, истревивший страстей мглу душевредную.

Радуйся, в подвизех дневных и нощных течение совершивший;

радуйся, в невечернем дни Царствия Божия присно почивающий.

Радуйся, тамо снедения пищи разумныя сподобльшийся;

радуйся, яко того блаженства от Бога вечно удосто́ивыйся.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 9

Всякое естество ангельское удивися великому свыше тебе дарованию, яко на земли невеще́ственное житие показал еси, и во плоти аки безплотен явился еси. Сего ради многих чудес творения от господа прие́м, чистою и боголюбезною душею твоею Того бла́гостию к небесным причтен еси силам, в небесех ныне пое́ши всесильному Богу: Аллилуиа.

Икос 9

Вити́я многовещанныя223 недоумевают достойно славити тя, достойный всякия славы, славне преподобне отче Сергие: ибо паче естественная многая преславная чудодействия, еще жив сущ, показан еси; но и по смерти та́я благодатию Божиею творити не преставши. Мы же, любовию понуждаеми, дерзаем пети тебе сице:

Радуйся, земный ангеле и невесный человече;

радуйся, во плоти живый духовно, на земли небесно.

Радуйся, в человечестве пребываяй ангельски, в мире премирно;

радуйся, душевныма своима очима выну224 Господа созерцавый.

Радуйся, пред лицем Божиим, яко раб пред Господем, ходивый;

радуйся, пред Оным, яко сын пред отцем, яко ученик пред учителем шествовавый.

Радуйся, яко воин пред Воеводою готов сый вся повеленная Им творити;

радуйся, добрый стада своего иночествующих наставниче и правителю.

Радуйся, шествовавый от силы в силу, дóндеже явися тебе Бог богов в Сионе;

радуйся, Единаго Господа возлюбивый, и к Нему очеса своя выну имевый.

Радуйся, во вся дни живота своего Его искавый и в Нем намерение полагавый;

радуйся, ничесого́ на небеси́ и на земли, ра́зве225 Христа Иисуса, видети желавый.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак: 10

Спасти хотя душу свою в юности возраста своего, отреклся еси воли своея, и во знамение отсечения ея, постригл еси власы главы своея, и был еси монах, покоривый себе воли Божией и начальником226, от Него поставленным; ихже весения тако слушал еси, яко Самаго́ Господа, никогда же прекословя, но слову веления исполнением дела отвещавая; всяческая же приключения благодарно, яко верный раб, от Господа приима́л еси, Емуже на небесех предстоя, ныне вопиеши: Аллилуиа.

Икос 10

Стена еси всем человеком, к заступлению твоему прибегающим, преподобие богомудре Сергие. Темже и нам к тебе приходящим, и милостиваго твоего во всяких нуждах заступления у Царя небеснаго просящим, буди стена крепкая и, ограждение непреоборимое, от всяких нас вед и напастей застеняя и, ограждая, за еже мы вопием тебе таковая:

Радуйся, воине Царя небеснаго, не обязавыйся куплями житейскими; да Ему угоден будеши;

радуйся, не восхотевый двема господином, Богу и миру, работати, но единому Богу то́чию.

Радуйся, от юности на тело свое, на мир сей и диавола вооруживыйся;

радуйся, постом, поклоны, стоянием на молитве, бдением умертвивый плоть свою.

Радуйся, умертвивый оную прежде, нежели она жива̀ страсте́м бя́ше;

радуйся, мертву содеявый гортань противу приимания сласт́ей.

Радуйся, мертв сотворивый язык противу глаголания скверных, клеветны́х и ложных;

радуйся, мертвы устроивый уши противу слышания душевредных.

Радуйся, мертвы содеявый руце противу грабления и всяких зол творения;

радуйся, мертво сотворивый чрево противу объядения и пиянства.

Радуйся, мертва соделавый трудами чре́сла своя противу нечистоты;

радуйся, мертвы сотворивый нозе противу течения в путь грешников, и на совет нечестивых.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 11

Пение благодарственное благотвотворителю Христу Иисусу, тя, преподовне отче, прославляюще, вси православнии взывают, яко даровал ти многих чудес силу творения: слепыя просвещати, прокаженныя очищати, больныя врачевати, бесныя от демонскаго дручения свобождати, толико сильне, якоже и не у приведенным к тебе бывшим бесным, еще на пути демони от них отбегаху, и к тому227 невозвращахуся, боящеся в тебе силы: Божия, юже выну в небесех прославляя, вопиеши Богу: Аллилуиа.

Икос 11

Светозарное светило в православной Российстей державе228 и во всей вселенней благодатию немерцающаго Солнца, Христа Иисуса, просвещающею возсиявшее, зрим тя, богомудре отче: с невещественными бо в вышних предстоя престолу Троицы Пресвятыя, радости превеликия исполнен еси, и Божественными лучами трисолнечнаго Света осияваем, облистаеши верных, вопиющих к тебе таковая:

Радуйся, возшедый на гору превысоку добродетелей Божественных;

радуйся, яко от тоя удобь. возшел еси на гору небесную.229

Радуйся, яко от обители земныя во обитель небесную водворился еси;

радуйся, яко восходя тамо230 душею, нам мощи твоя святыя оставил еси.

Радуйся, яко мощи твои исцелевают всякия скорби и болезни;

радуйся, яко мощей твоих демони трепещут.

Радуйся, яко твои мощи комуждо в приключившихся печалех бывают увеселение(м);

радуйся, душею востекий в Сион горний, к Царю Небесному.

Радуйся, яко тамо предстоя, о всех нас к Нему тепле ходатайствуеши;

радуйся, яко благоутробне Его о всех чтущих память твою умилостивляеши.

Радуйся, стране нашей на противных победу молитвою твоею содевающий;

радуйся, всем правоверным всякое прошение во их пользу исполняющий.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 12

Благодать, данную ти от Бога, сведуще, тебе приснаго нашего милостиваго отца, прилежно просим: пролей ныне теплую твою молитву о нас грешных ко Господу, яко да презрев вся наша согрешения, дарует державе нашей победы на враги, яко царю Константину на Максентиа, яко Давиду на Голиафа; Церковь Свою святую от распрей и расколов непозыблему да сохранит, обилие всяких плодов земли да дарует и вся православныя христианы да спасет и помилует, чесого́ от Него твоими молитвами улучения ожидающе, вопием Ему: Аллилуиа.

Икос 12

Поюще дивнаго во святых Своих Царя Небеснаго, прославльшаго тя вернаго Своего раба, преподобнаго отца Сергия, милостивое твое, скорое нам во всяких нуждах и печалех поможение прославаяем: ибо в тебе, в Троице прославляемый Бог наш преславным многим чудодействием дивно прославися, о чесо́м удивляющеся вопием к тебе сице:

Радуйся, великославный Российский наш заступниче, отче Сергие;

радуйся, совершенный в добродетелех человече.

Радуйся, дивный подражателю совершенства Отца нашего Небеснаго;

радуйся, преблагий и добрый наставниче иноков.

Радуйся, образе пустынножителей и устроителю общаго жития;

радуйся, всех православных скорый помощниче и заступниче.

Радуйся, Царя Небеснаго и Бога известный умилостивителю;

радуйся, мноажды заступлением твоим прошения предваряй.

Радуйся, покрове, Богом зданный, имже покрываются мнози;

радуйся, ленивых подвигнувый твоими Христоподражательными нравы.

Радуйся, доброзрачное света евангельскаго всесветлое сияние;

Радуйся, трисолнечнаго Святыя Троицы света выну просвещающее озарение.

Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче.

Кондак 13

О, чудотворче преславный и заступниче всем нам во всяких бедах и скорбех, скорый и пречудный, богомудре отче Сергие! Нынешнее наше приими приношение, ни богоприятным твоим ходатайством, умоли Господа сил, силу свыше православным людям231 твоим на сопротивныя подати, и нам всем Того благодатию очистившимся, от геенны избавитися и грядущая в небесех благая улучити вопиющим Ему: Аллилуиа.

(Кондак 13 глаголи трижды. Затем читаем Икос1 и Кондак1).

Молитва преподобному отцу нашему Сергию чудотворцу

О, священная главо, преподобне и Богоносне отче наш Сергие, молитвою твоею, и верою и любовию, яже к Богу, и чистотою сердца, еще на земли во обитель. Пресвятыя Троицы душу твою устроивый, и ангельскаго общения и Пресвятыя Богородицы посещения сподобивыйся, и дар чудодейственныя благодати приемый, по отшествии же твоем от земных наипаче к Богу (приближивыйся, и небесныя силы приобщивыйся; но ни от нас духом любве своея не отступивый, и честныя твоя мощи, яко сосуд благодати полный и преизаливающийся, нам оставивый! Велие имея дерзновение ко Всемилостивому Владыце, моли спасти рабы Его, сущей в тебе благодати Его верующия и к тебе с любовию прибегающия. Испроси нам от великодаровитаго Бога нашего всякий дар, всем и коемуждо благопотребен, веры непорочны соблюдение, градов наших утверждение, мира умирение, от глада и пагубы избавление, от нашествия иноплеменых сохранение, скорбящим утешение, недугующим исцеление, падшим возставление, заблуждающим на пути истины и спасения возвращение, подвизающимся укрепление, благоделающим в делах благих преуспевание и благословение, младенцам воспитание, юным наставление, неведущим вразумление, сиротам и вдовицам заступление, отходящим от сего временнаго жития к вечному благое уготовление и напутствие, отшедшим блаженное упокоение, и вся ны споспешествующими твоими молитвами сподоби в день Страшнаго суда шуия части избавитися, десныя же страны общники быти и блаженный оный глас Владыки Христа услышати: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира. Аминь.

* * *

1

Сведения об основных событиях в истории Лавры, ее наместниках и регентах за последний период бытия Лавры даны автором в книге «Сергиев Посад и Лавра за последние сто лет», готовящейся к печати в 1997–98 гг.

2

Отец Кирилл – из крестьян с Рязанщины, родился в Касимове в 1919 году, окончил Политехнический техникум по специальности «холодная обработка металлов резанием». Проработав год на металлургическом комбинате, ушел в армию на Дальний Восток. Воевал, был ранен, лежал в госпитале. В Отечественную войну попал в самое пекло, в Сталинград, где, по широко распространенным слухам, держал якобы оборону одного дома («Дома Павлова»), превратив его в неприступную крепость. На просьбу автора, подтвердить это, он ответил, что служил в это время при штабе писарем. Действительно, оборону держало подразделение разведчиков во главе со ст. лейтенантом Яковом Федотовичем Павловым (1917–1981), Героем Сов. Союза (1945).

В интервью с Э. Николаевой сказал, что он с детства верил в Бога, и что в Сталинграде, после того, как армия ушла вперед, а их оставили охранять объекты, он среди развалин нашел разбитое Евангелие.

– «Книга вселяла в меня тишину, радость, уверенность. Собственно, тогда и зародилась мысль о том, что война послана Богом как наказание людям, нравы которых упали... Но самое ярчайшее воспоминание о войне – это Тамбов. 44-й год. Проповедь священника. Сердечная, с чувством. И весь народ рыдал. Храм ободранный, без окон. Сталин к Богу повернулся. Слезы, молитвы народные и Господь дали нашему оружие победу...

Наш самоходный полк прошел Румынию, попал в Венгрию. Сильные бои возле оз. Балатон. Потеряли 20 самоходок, но мне с Евангелием было не страшно. Господь хранил. Семь лет прослужил. Демобилизовался в 46-м. Сильного желания уйти в Церковь не было... Приехал в Москву, зашел в Елоховский собор узнать – нет ли семинарии. Ответили, что есть в Новодевичьем. Так и пришел, в шинели, в сапогах. Закончил семинарию, поступил в Академию. Тогда уж и появилось желание посвятить свою жизнь только Богу...

Была ли любимая девушка? – Нет, что Вы! Некогда было, да и голодно... Карточная система, кушать особо было нечего. Не до любви тут. Знал только уроки... Закончил Академию в 54-м и поступил в Лавру. Сначала в послушании был пономарем в Троицком соборе. Людям масло раздавал, зажигал лампадки, за порядком следил. Народу в те годы много приходило. В воскресные дни были очереди. Война людей к Богу приблизила. В монастыре я обрел себе радость, успокоение.

На вопрос, случалось ли, что монахи уходили из монастыря, ответил, что за все его пребывание был единственный случай – один иеродиакон поддался искушению и женился.

На замечание Николаевой, что многие, не отвергая идеи Бога, не верят в Его существование на небесах и потому не ходят в церковь, о. Кирилл ответил, что тогда надо жить по совести, справедливо, добросовестно, не грешить, не творить беззакония. Жить по заповедям Божиим, читать святое Евангелие. Бог, Он все видит...» (Э. Николаева. Служение отца Кирилла. – «М.К.» 1990 г., 12–17 августа, газетная вырезка.)

3

Заимствованное автором Апокалипсиса из библейской книги 3 Царств 10, 14, где оно обозначало количество золота, ежегодно поступавшего к царю Соломону.

4

Для справки. Наместниками Лавры в XIX–ХХ вв. были следующие архимандриты


1800–1803 Мелхиседек Минервин
1803–1810 Симеон (Савва) Крылов, ректор Славяно-греко-латинской, а затем Московской Духовной Академии
1810–1814 Самуил Запольский
1814–1818 Никанор Клементьевский (митр. Петербургский) VIII-1818-XII некто Арсений
1818–1831 Афанасий Федоров
1831–1877 Антоний Медведев
1877–1891 Леонид Кавелин
1891–1904 Павел Глебов
1904–1914 Товия Цымбал
1915–1920 Кронид Любимов, расстрелян 10 декабря 1937г.
1945–1946 Гурий Егоров (митр. Симферопольский и Крымский)
1946–1953 Иоанн Разумов (митр. Псковский и Порховский)
1954–1957 Пимен Извеков (Патриарх Московский и всея Руси)
1957–1964 Пимен Хмелевской (архп. Саратовский и Вольский)
1965–1970 Платон Лобанков (еп. Воронежский)
1970–1972 Августин Судоплатов
1972–1982 Иероним Зиновьев
1982–1984 Евсевий Саввин, ныне архп. Псковский и Порховск.
1984–1988 Алексий Кутепов, ныне архп. Алматинский и Семип.
1988–до ныне Феогност Гузиков.

5

П. Казанский, Очерк жизни архимандрита Антония, наместника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. М., 1878, ,с. 98. Портрет архимандрита. Антония помещен в книге М.С. «Архимандрит Антоний, наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры». СПб., 1902, с. 84. Там же на с. 39–84 – письма архимандрита Антония к его духовной дочери.

См. также: Краткий некролог, составленный графом Дм.Н. Толстым, «О. Архимандрит Антоний», М., 1877; М.В. Толстой. «Хранилище моей памяти». Кн. I, М., 1891, с. 79–84; И. Хибарин. «Наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Антоний» – ЖМП, 1954, № 7, с. 11–16; Протоиерей В. Нечаев. «В память архимандрита Антония» – Д. Чт., 1877, с. 366–370.

6

Единственная дочь царевича, Анна Георгиевна, влюбилась в Андрея. После его пострига она не хотела выходить замуж. Отец был вынужден уступить ей, и отпустил ее в Троицкую Белбажскую пустынь Костромской епархии, но там она пробыла недолго. Отец забрал ее домой... В 35 лет она вышла замуж за графа Александра Петровича Толстого, святого человека, который жил с ней, как брат..., она приходилась ему четвероюродной сестрой, оба, будучи прямыми потомками Вахтанга VI. А.П. Толстой был Обер-прокурором Св. Синода в 1856–1862 гг. и членом Госсовета. В их доме находил приют И.В. Гоголь, который через них познакомился и с архимандритом Антонием, с Лаврой и с Академией.

См. В. Воропаев. «Кажется, был когда-то Гоголем...» – журнал «Златоуст», 1992 г., № 1, с. 269–273, или же на с. 102 в ЖМП за 1993 г., № 5, где помещена в несколько иной редакции и под названием «Гоголь и монашество» по сути та же статья.

7

Следы этого можно видеть, например, в письме его профессору МДА С.К. Смирнову от 23.05.1863 г. (Помещено ниже).

8

Диалог передаем в некотором сокращении.

9

Из архива о. Кронида – ОР ГБЛ, ф. 766, к.1, 4, лл. 11–24. А точнее см. И.Ф. Случай из жизни архимандрита Антония – Д.Чт., 1879, № 1, с. 89–103.

10

Указ соч., с. 24.

11

П.Казанский, указ. соч. с. 33.

12

Там же, с. 34.

13

М.В. Толстой упоминает о случае безответственного записывания древних икон Троицкого иконостаса при о. Антонии (Ук. соч., с. 83–84).

14

П. Казанский, указ. соч. с. 35.

15

В действительности же, она существовала с 40-х–50-х годов XVIII века, но, видимо, иногда глохла. См. статью проф. А.П. Голубцова о ней.

16

См. в книге: П.С. Казанский, указ. соч., Е.Е. Голубинский. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра, 2-е изд., м., 1909 г., с. 297–298.

17

П. Казанский, указ. соч., с. 57.

18

Там же, с. 52, 54.

19

Там же, с. 49.

20

Печатается с сохранением особенностей подлинника, но в современной орфографии. Вставки в квадратных скобках сделаны, очевидно, публикатором – П.Н. Каптеревым. См. БВ 1915, № 10–12, с. 668.

21

С.К. Смирнов (1818–1889) – профессор МДА (1844–1886), инспектор, а в 1878–1886 гг. – ректор Академии, член-корреспондент Ак. Наук (1873).

22

Изложено по книге: [Казанцев В.С.] «Среди иноков. Воспоминания о жизни в Троице-Сергиевой Лавре». М., 1906, с. 241.

23

См. там же, с. 144–145.

24

Там же, с. 125–126, рассказ передаем в сокращенном виде.

25

См. там же, с. 138.

26

Там же, с. 144–145

28

(Казанцев В.С.), указ. соч., с. 156.

29

См. там же, с. 221–234; излагаем с сокращениями.

30

Там же, сс. 222–225, 230–231, цитируется с сокращениями.

31

Там же, с. 234.

32

Причисление митрополита Филарета к лику святых, состоявшееся решением Синода Русской Церкви в начале декабря 1994 года на основе многочисленных случаев его молитвенной помощи, побуждает нас отвести некоторое место последнему событию в Лавре, связанному с кончиной ее Священноархимандрита.

33

Подробное описание этого шествия см. в цит. соч. Казанцева, с. 191–206.

34

32.Текст приводится там же, с. 206.

Честные останки митр. Филарета, видимо, подверглись поруганию при сносе Филаретовской церкви ( – придела к Святодуховскому храму) в конце 30-х годов и небрежному обращению (в целом) при прокладке теплосети в 1956–57 гг., когда они вместе с останками св. митрополита Иннокентия и архимандрита Антония были сброшены в общую яму, вырытую рядом с местом их первоначального захоронения. При раскопках, проведенных 10–14 октября 1994 года археологом С.А. Беляевым, они были извлечены из этой ямы и идентифицированы. Лишь две кости от останков митр. Филарета оказались запрятанными в 1957 г. в особом тайнике в стене Святодуховского храма (См. статью С.А. Беляева в ЖМП за 1996 г. № 12, с. 57–67).

35

За свое погребение в Лавре он заблаговременно внес в ее казну в 1880 году 500 рублей (ЦГАДА. ф.1204, оп.1, д. 22772, л. 90). Перед Успенским собором, с его северо-восточной стороны, сохранились до наших дней надгробия его и его супруги, Анны Федоровны (1829–1889), старшей дочери поэта Ф.И. Тютчева, а до своего замужества – фрейлины «при дворе двух императоров», как названы ее опубликованные в начале 90-х годов нашего века воспоминания.

36

Вопрос о том, в каком году (1391 или 1392) скончался Преподобный Сергий, не получил окончательного решения, поскольку о его кончине в летописях упомянуто под 6900 годом, а данные о том, какого начала летосчисления (с марта или сентября) придерживались летописцы, отсутствуют. Митрополит Иоанникий указал праздновать 500-летие со дня кончины в 1892 г.

См. об этом книгу «Светлый праздник Преподобного Сергия 25 сентября 1892 г.» (без указания автора), М., 1892, (158 стр.), с. 12–13.

37

Описание этих и других торжеств дано в сокращении по цит. книге (см. прим. 34).

38

Там же, с. 53.

39

Там же сделан приложенный к этой работе групповой снимок иерархов лаврским фотографом Михаилом Иосифовичем Грибовым, которому потом было предписано доставить в Духовный Собор негатив снимка и не распространять его (ЦГАДА. ф. 1204, д. 22822, пункты 1092 и 1110). В издательстве Лавры фотографом был и-м. Антоний

40

Все три речи были напечатаны в «Богословском Вестнике», 1892, ноябрь, а речь профессора В.О.Ключевского – и отдельно редакцией «Троицких листков» под названием «Благодатный воспитатель русского народного духа». (См. «Цветок» № 9. В 1990 г. она была воспроизведена издательством «Столица» в 1-м номере «Русскою Архива» и в ряде других сборников).

В ЧОЛДПр за 1892 год в № 9 (с. 295–339) была напечатана весьма содержательная, но мало известная, к сожалению, статья профессора МДА Александра Петровича Голубцова «О значении Преподобного Сергия в истории русскою монашества».

41

Цит. соч., с. 68–72. (см. прим. 34).

42

Там же, сс. 75, 84–88.

43

Л. Соколов. Епископ Игнатий Брянчанинов. Его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения. Киев, 1915, ч. II, с. 251, письмо от 24.02.1866.

44

Епископ Игнатий Брянчанинов. «Плач мой», – собр. соч., т. 1, с. 563–4.

45

«Среди иноков. Воспоминания о жизни в Троицко-Сергиевой Лавре». М., 1906, с. 279. Фамилия автора установлена библиографами – Казанцев Владимир Сергеевич, выше нами цитированный.

46

Его отец, Сергей Васильевич, отличавшийся необычайной честностью и правдивостью, Промыслом Божиим попал в скит Песношской Николаевской пустыни, куда он приехал на охоту, и где слепому иеромонаху Савватию во время чтения им молитв перед общей исповедью было открыто, что среди собравшихся (примерно шестидесяти Богомольцев) есть один человек, Сергий по имени, отступивший от Церкви (С.В. 12 лет не говел). «Выйди вон, – сказал отцу иеромонах Савватий, когда тот назвал свое имя. – Ты не сын Церкви!·Ты пренебрег Телом и Кровию Христовыми...» Это событие перевернуло всю душу отца, он переродился. Упросил о. Савватия взять его к себе в келию, где он нес тяжелый подвиг покаяния в течение недели.

47

По преданию, здесь же содержался и знаменитый Преподобный Максим Грек, здесь же, начиная с Петра I, был в XVII веке застенок. (С. 23 – цит. соч.).

48

Там же, с. 20–21.

49

Это жизнеописание в машинописи озаглавлено «Схиархимандрит Захария» (128 стр.). В 1993 г. в издательстве «ТРИМ» оно вьшло брошюрой на 92 страницах под названием на обложке «Старец Захария. Подвиги и чудеса». Тираж – 50 тыс. экземпляров. Публикатором, Вл. Губановым, оно разбито на 80, примерно, рубрик, без всяких комментариев и без указания автора. На основании обмолвок на стр. 85 и 93 можно полагать, что оригинал труда появился в результате записи рассказов самого старца, запомненных, а может быть и отчасти сразу зафиксированных Екатериной Андреевной Висконти и переданных ею непосредственно или через кого-то машинистке. О самом Старце см. в рубрике «Духовники Лавры» (с. 55–56).

50

Речь идет о 80-х годах XIX века (С.Г.).

51

Указ. ркп. (см. примеч. 47), с. 25.

53

Указ. соч., с. 29–31.

54

Князь Туркестанов, епископ Дмитровский, затем – митрополит, скончался в 1934 г., погребен на Немецком кладбище в Москве.

55

Указ. соч., с. 34–36.

56

Указ. соч., с. 37.

57

Указ. соч., с. 37–38.

58

Т.е. часть с кружечного дохода – см. об этом в разделе «Экономика Лавры» нашей книги «Сергиев Посад и Лавра за последние сто лет».

59

Весьма не точно. Архимандрит Товия стоял во главе Лавры всего 10 лет (1904–1914).

60

Автор данной работы считает, что составитель жизнеописания старца Захарии-Зосимы кое-где сильно сгустил краски и пользовался не всегда достоверными сведениями. И, в данном случае, престарелый и немощной архимандрит Товия сам задолго до отставки подал прошение о ней – см. его автобиографический очерк в нашей книге «Сергиев Посад и Лавра».

61

Указ. соч., с. 39–41.

62

Указ. соч., с. 43–44.

63

Там же, с. 45–46.

64

Там же, с. 49.

65

Об уходе о. Зосимы из Лавры и неудачной попытке его потом перейти в Гефсиманский скит – фактах, зафиксированных в документах, – см. в рубрике «Духовники Лавры».

66

ЦГАДА, ф. 1204, д. 19142.

67

Там же, д. 22928, л. 37.

68

ОР ГБЛ, ф. 766 (фонд о. Кронида), к. 2, д. 1, с. 11. Изложено с незначительными сокращениями и редакторскими правками.

69

68. Там же (ф. .766) можно найти воспоминания о профессоре Д.Ф. Голубинском, смиренном профессоре МДА, силой своей любви и милосердия спасшего от разбойной и разгульной жизни дух лихих грабителей, горько впоследствии оплакивавших смерть своего благодетеля. Рассказан и случай со студентом, развязно попросившим Голубинского, которого он принял за служителя, поднести ему чемодан. Описаны случаи явления умерших, в частности, одному писателю его матери, спасшей его от самоубийства; игумении Казанского Головинского монастыря, страдавшей тяжелой болезнью, – ее предшественницы, ранее умершей, с целью моральной поддержки первой; и многие другие случаи.

70

Там же, д. 2.

71

Подробно круг обязанностей этих лиц очерчен в разделе «Устав Лавры» (см. далее).

72

Так, в сентябре 1912 года в связи с торжествами по случаю открытия памятника Императору Александру III в Москве руководящий состав Лавры был награжден:

наместник – орденом кн. Владимира II степени,

казначей архимандрит Досифей – золотым наперсным крестом с украшениями,

эконом о. Нил и его помощник (иеромонах Иона 1-й), регент Нафанаил, правитель дел иеромонах Вячеслав (Сухоруков) – золотыми наперсными крестами из Кабинета Его Величества,

архидиакон Пантелеимон – золотыми часами.

Правда, за эти награды они должны были внести, как это было принято в России, в кассу Министерства Двора соответственно: наместник – 225 р., казначей – 297 р., за наперсные кресты – по 165 р. и 148 руб. 50 коп. – за золотые часы, из которых небольшая часть поступала и в Александровский Кабинет о раненых.

73

На этой должности он сменил о. Никона (Рождественского), хиротонисанного в сан епископа Муромского в 1904 г.

74

В миру Дмитрий Андреев, он был из крестьян соседнего Александровского уезда, обучения – домашнего, 23-летним юношей поступил в Киновию в 1870 году, через 3 года перешел в Лавру, где в 1877 году принял монашество и должность подъэконома, иеродиаконство – в 1880 году.

75

Поступил в Лавру в 1861 г. по увольнении со среднего отделения Калужской духовной семинарии, монах – с 1868 г., иеродиакон – с 1871 г.

76

На греч.: экклесия – церковь, архо – начальствую, управляю.

77

См. примечание № 14 и текст к нему.

78

С 1907 г. (еще в сане иеродиакона) заведовал Лаврской библиотекой (после иеромонаха Ипполита).

79

До этого он около 10 лет состоял зав. складом редакции Троицких Листков и других типографских изданий (см. ЦГАДА, ф. 1204, оп. 1, пп. 19098 и 19099).

80

78.49-ти лет (а по мартовскому списку 1919 г. ему 51 год), из крестьян Ярославской губернии, домашнего образования, послушник Гефсиманского скита с 1894 года, Лавры – с 1899 г., монах с 1905 г., иеродиакон – с 1913 года. Состоял здесь смотрителем Новой Лаврской гостиницы, помощником эконома и заведующим лаврским электроосвещением. Через две недели после назначения его казначеем он был рукоположен в сан иеромонаха.

81

Пятым членом Духовною Собора буквально в течение двух­трех месяцев (с февраля 1918 г.) числился архимандрит Тихон, принятый на покой в Лавру бывший настоятель закрытого тогда Высоцкого монастыря после запроса Московской Духовной Консистории о возможности его включить в число братии – (ЦГАДА, там же, д. 22929, л. 7). Но, видимо, он был уже весьма слаб, так как вскоре был помещен в Лаврскую богадельню. Скончался в возрасте 72-х лет в богадельне Гефсиманского скита 31 декабря 1920/13 января 1921 г., «от старческой дряхлости» – как было отмечено по обычаю в рапорте наместника Святейшему Патриарху Тихону, священноархимандриту Лавры.

82

После смерти игумена Авеля – 30 апреля 1914 г. от инфаркта в возрасте 61 года. До этого Родион был блюстителем Троицкого собора. Между прочим, в период Русско-японской войны о. Родион (тогда еще иеромонах) и послушник Алексей Гнездилов (впоследствии – иеромонах Кирион) были направлены Лаврой в Рязанский госпиталь.

25 ноября 1905 г. по ходатайству Красного Креста первый из них был награжден орденом св. Анны III-й степени, а второй – серебряной медалью «за отличную усердную службу». В возрасте всего 43-х лет иеродиакон Кирион ушел из Лавры на приход в Елецкий уезд, где служил псаломщиком; скончался от тифа 20.XI/3.XII.1920 г. (там же д. 19241). О Родионе см. в следующей рубрике основного текста.

83

Игумен Михей, по словам о. Сергия Боскина, в 1919–1925 гг. состоял в клире Пятницкой церкви, в 1926–1929 гг. жил в пустыни Св. Параклита, а умер у себя на родине («Троицкое Слово», 1990 г., № 4, с. 25).

По словам Н. Верховцевой, «он всеми был, чтим и любим. Вне лаврских стен отец Михей имел вид совершенного ребенка, испуганного и робкого, и ввиду этого, вероятно, лишь в крайних случаях покидал свою обитель. Очень нервный, он производил впечатление хрупкого и нежного, но духовник был внимательный, чуткий и твердый. Как смотритель – опытный, многопопечительный, как настоятель – вдохновенный, как инок – чистейший и взыскательный к себе и·преданнейший сын Преподобного.

Каким еще определением ублажить твою светлую память, родной отец, окормлявший всю нашу семью с духовной твердостью и беспредельной добротой. В ангелоподобии его облика мог с ним соперничать лишь один отец Тимолай, инок истинно «не от мира сего». Совершенно необычными являлись они среди суеты многолюдной мирской волны, вечно вливающейся в гостеприимно отверстые врата св. Лавры. Я любила службы в Варваринском храме. Там дышалось и молилось легко в атмосфере особой чистоты, как внутренней, так и внешней. Неторопливые, истовые службы, проникнутые теплотой и любовью. Торжественно праздновался день памяти Великомученика Пантелеимона. Народу бывало немного в этом отдаленном больничном храме». (См. «Московский журнал», 1992 г., № 10, с. 10).

84

Таким образом, в Лавре в 1880–1917 гг., как видно по документам, было по нескольку архимандритов и игуменов, но не все они входили в Правление Лавры.

85

В Лавре в это время было три или четыре Ионы, различавшиеся своими номерами: 1-й, 2-й, 3-й... «Третьим» был Иона (Монахов), посланный во флот в 1914 г., а 6 января 1919 г. умер иеромонах Иона (Птицын), «номер» которого нам не известен.

86

Как показывает даже поверхностный просмотр лаврских дел, недовольство экономом, Ионой 1-м, было весьма обоснованным, и это недовольство в какой-то степени могло распространяться и на Лавру в целом, как организацию монахов, забывавших свои обеты.

Так, в 1913 году Духовный Собор поручил эконому провести отмежевание монастырских земель, которые по давности пользования ими жителями, стали присваиваться последними или даже Городской Управой (ЦГАДА. ф. 1204, д. 22899, гг. 15)

В феврале 1914 года Лавра отклонила просьбу кружка рыболовов­любителей о выделении им одного из лаврских прудов для ловли рыбы (даже только удочкой!), для наблюдения за ее разведением, развитием и ловлей. Отказ мотивировался частнособственнически: «Лавра сама может охранять свои пруды и озера... и не может допускать посторонних лиц для ловли рыбы в них» (там же, д. 18409).

В тяжелом 1917 году имели место такие же черствые отказы со стороны Лавры, как-то:

– группе из 20 лаврских рабочих (Малышев, И. Воронин, И. Семечинский и др.) в просьбе им выделить по 20 фунтов гречки ввиду ее отсутствия в Посаде с октября 1916 г. с надеждой, что «обитель не оскудеет, выделив своим рабочим такое малое количество» (Там же, п. 18912, л. 10);

– Духовной Академии, по просьбе ее эконома, продать одну бочку кислой капусты (по цене 6 руб. или какой-либо другой), хотя, послухам, кому-то ее продавали (там же, л. 20);

– одному крестьянину, который уже несколько лет не мог достроить дом, как говорилось в его прошении, всего пяти деревьев, поломанных ветром (там же, л.45);

– всем священникам, обращавшимся в Лавру с просьбой о пожертвовании церковной утвари для их походных церквей, разбитых на фронте воинских частей, отвечали «убедительно»: «по множеству подобных просьб» (См. там же, д. 18912).

Причина такого скопидомного поведения, как нам представляется, коренилась в немецкой натуре Ионы 1-гo, склонной к законности, да еще подкованной воинской службой.

Кто же был игумен Иона 1-й, ставший персоной non grata для Посада, по мнению его Комиссара?

Из его послужного списка за 1917 год, приложенного к обнаруженному нами судебному делу «Самарина-Кузнецова» (см. ЦГАМО, ф. 5062, оп. 3, д. 7, лл. 103–106) следует, что он в миру звался Иваном Федоровичем Фиргуфом (был из обрусевших немцев), и родился, вероятно, в 1866 году (в 1917 г. ему, по документам, 51 год, на 16-е июня 1919 года – 52 года), обучался в Московском Кадетском корпусе и в 3-м Александровском училище, был офицером лейб-гвардии Кексгольмского полка, затем вышел в отставку.

С 13 ноября 1892 года был на послушании в хлебной, трапезной и в канцелярии Гефсиманского скита. 1 мая 1896 г. переведен в указное братство этого скита, а 23 июня того же года был пострижен в монашество.

По ходатайству Строителя иеромонаха Германа монах Иона переведен 6 октября 1897 г. к нему в Зосимову пустынь. 11 ноября рукоположен в сан иеродиакона, а 7 июня 1898 г. – в сан иеромонаха. С 28 июня 1903 г. утвержден в должности казначея.

По воле Великой княгини Елизаветы Федоровны 24 мая 1904 г. командирован на Дальний Восток для священнослужения при Преображенском храме для плавучих лазаретов. Возвратился в Зосимову пустынь в ноябре 1905 года и вступил в должность казначея в январе 1906-гo. За труды во время войны награжден орденом св. Анны III степени.

2-гo декабря 1909 г. о. Иону перевели обратно в Лавру из-за несогласия с о. Германом по вопросу ведения отчетности (там же, л. 91); в чем было несогласие – не сказано, но из других источников известно, что он подал рапорт в Синод на о. Германа за нарушение последним правил ведения отчетности, так что тот даже был отстранен на время от своей должности.

16 августа 1910 года Иона был назначен помощником эконома Лавры, 9 июля 1912 г. награжден наперсным крестом из кабинета Его Императорского Величества, 20 мая 1913 г. на Романовских торжествах в Костроме был награжден золотым наперсным крестом с украшениями из кабинета Е. И. В., а 24-гo мая при посещении·Государем Лавры – еще и золотыми часами. 21-го августа 1914 г. утвержден в должности эконома и члена Духовного Собора Лавры; возведен в сан игумена 29-гo мая 1916 года.

13 марта 1917 г. Комиссар Сергиева Посада Н. Королев, как мы упоминали, «в целях успокоения населения, враждебно настроенного к о. эконому Лавры иеромонаху Ионе», направил в Духовный Собор Лавры свое мнение о «необходимости немедленно устранить его от должности и обязать его подпискою о невыходе из своей квартиры и прекращения всякого общения с мирянами» (ЦГАДА, ф. 1204, 1, д. 18961, л. 7). Удивительно, что администрация Лавры беспрекословно выполнила это пожелание, ничем конкретно не мотивированное и посягнувшее на суверенитет Лавры. А 23 марта Королев предписал перевести его в Гефсиманский скит, где он бы мог посещать богослужения (там же, л. 3).

2 мая 1917 г. Духовный Собор получил от Королева разрешение приглашать игумена Иону на свои заседания в случае рассмотрения на них вопросов землевладения, которыми он раньше занимался (там же, лл. 4 и 5). В августе Духовный Собор запросил Комиссара, до какого же времени игумен Иона должен быть в Гефсиманском скиту под «домашним арестом». Королев ответил, что и игумен Иона в пределах Гефсиманского скита может считать себя свободным. В сентябре того же года игумен Иона с позволения Комиссара был отпущен на пару недель в Зосимову пустынь, а затем в октябре в качестве священно­служителя временно командирован в женскую общину «Отрада и утешение» близ ст. Лопасня Курской ж.д., где пробыл, вероятно, до августа 1918 года. Игуменья этой общины м. Магдалина в письме от 8 сентября 1917 года на имя Московского митрополита Тихона сообщала, что игумен Иона отрешен от своей должности в Лавре из-за своей немецкой фамилии, что она хорошо знала его самого с детства, равно как и его почтенных родителей и может свидетельствовать о его благонадежности (там же, л. 18).

27 августа 1918 г. резолюцией Его Святейшества игумен Иона был назначен на должность наместника Саввино-Сторожевского Звенигородского монастыря (там же, д. 19134).

17 марта 1919 г. в этом монастыре представители Советской власти провели вскрытие мощей Преподобного Саввы и, поскольку нетленного тела там не оказалось, то по отношению к останкам там был совершен кощунственный акт, имевший своим следствием «оскорбление властей» и возбуждение расследования, входе которого 17-гo июня игумен Иона 1-й был наряду с другими арестован и провел первые полтора месяца в строгом одиночном заключении в Саввинском концлагере, как он сам писал в одном из писем в Политический Красный Крест... было заведено уголовное дело, так называемое «Дело Кузнецова-Самарина» – по имени главных вдохновителей якобы контрреволюционной церковной организации.

Об обстановке в Таганской тюрьме в то время, когда туда попал игумен Иона, оставил интересные воспоминания известный проповедник В.Ф. Марцинковский, перешедший из православных к евангелистам, но по-прежнему пользовавшийся большим авторитетом и среди нашего духовенства. Среди заключенных он упоминает и игумена Иону, «исхудалого, с темными впалыми глазами на строгом аскетическом лице», проявлявшего и там непоколебимую верность писанным законам. Так, он не участвовал в Евхаристии во время богослужений, проводившихся в тюрьме с разрешения тамошнего начальства заключенными иерархами – митрополитом Кириллом (Смирновым) и епископами Волоколамским Федором Поздеевским и Гурием Степановым, т.к. с разрешения Патриарха Тихона на проскомидии вместо вина употреблялся клюквенный сок. – «Посудите сами, – сказал он, мне однажды, угощая чаем... (в своей чистенькой камере­келье с мерцающей лампадой) – вот богослужебная книга... прочитайте статью «О веществе таинства» ... Видите, должно быть обязательно вино. И, может быть, по грехам нашим Бог отнял его от нас. Разрешение Патриарха Тихона для меня, как православного священника, недостаточное основание... Это соборное постановление Церкви, и только она в целом может его изменить»... И он неизменно лишь стоял в епитрахили у престола и прислуживал во время Литургии, но не участвовал в причащении.

В тюрьме, между прочим, он вынужден был работать в типографии.

Игумена Иону 16 января 1920 г. осудили было на 15-летнее тюремное заключение с тяжелыми принудительными работами, но в силу амнистии от 5 ноября 1919 года срок сразу же сократили до пяти лет, а в ноябре 1920 г. по амнистии сократили срок еще на 1 год и 8 месяцев, а в 1921 году его освободили.

Судя по документам, в феврале 1921 года игумен Иона, не имевший родственников в Москве (а лишь в провинции и на Кавказе) начал сам хлопотать через Политический Комитет Красного Креста об облегчении своей участи. Видимо, по декрету от 21 марта 21 года, срок заключения ему был снижен до 20 месяцев, а он уже отсидел к началу апреля этого года 22 месяца, и теперь добивался через Красный Крест и Наркомюст, чтобы его освободили, учтя его заключение в течение семи месяцев от дня ареста до дня приговора. В одном из своих заявлений, возможно последнем, от 29 мая 1921 года, он, между прочим, упоминает, все еще не разысканных по его делу («Делу Самарина и Кузнецова») иерея Авенира Полозова, монахини Евгении и иеромонахов Звенигородского монастыря Иосифа и Илиодора.

Политический Красный Крест, вероятно, летом добился все же его освобождения, т. к. еще в конце апреля в своем письме в Ревтрибунал просил освободить этого «54-летнего старика, страдающего малокровием и слабостью деятельности сердца».

Позднее И.И. Ковалевой был обнаружен документ, уточняющий, что с сентября 1921 г. Иван Фиргуф уже числился в составе артели б. Гефсиманского скита. Тогда ему было 57 лет (ЦГАМО, ф. 66, оп. 11, д. 864, л.,1924 г., ГА РФ, ф. 8419, оп. 1, д. 263, лл 114–118 об.).

По словам С.М. Боскина, Иона-I (Фиргуф) жил в Гефсиманском скиту до его закрытия, а что сталось с ним дальше – неизвестно. Это был брюнет, с орлиным носом, прозывался «немцем».

Иона же Монахов, (или «Флотский», как его прозывали, по словам С.М. Боскина) после закрытия Лавры жил в Киновии до 1929 года, а потом, наверно, выслан.

87

См. д. 22918, л. 18 об.

Смотрителем электроосвещения стал вначале монах Авель, но в апреле – уже игумен Елеазар.

88

В феврале 1918 г. какого-то игумена Иону (вероятно, 2-го) назначили вместо иеромонаха Аполлония членом Лаврской ревизионной комиссии и ответственным за страхование (д. 22919, л. 10). Не исключено, однако, что и здесь речь шла об Ионе 1-м, поскольку Королев в Посаде, возможно, был уже смещен со своего поста – С.Г.

89

Примерно до 1913 г. о. Пантелеимон был архидиаконом Лавры, как это видно из отпускной для поездки на родину о. Товии для освящения храма. В сентябре 1917 г. он был освобожден от должности благочинного в связи с поступлением в Московскую Духовную Академию, куда открыли прием окончившим семинарию по 2-му разряду; и его перевели на должность библиотекаря Лавры (см. там же, д. 18984). Вероятно в мае 1918 г. он вновь вступил на должность благочинного, может быть, оставив Академию, где занятия приобретали нерегулярный характер.

90

Как повествует А.Д. Беляев в своем дневнике под 28 августа 1919 года, келарь иеромонах Авенир принял его ласково и предложил его кормить до времени братского обеда. На следующий день Беляев пошел в комнатку-боковушку у трапезной, рядом с кельей столовщика о. Макария (прежде продавца в книжной лавке). Там Беляеву дали по миске щей и картофельного супа, но без хлеба, которые он с удовольствием съел. Как признается Беляев, пошедший через пару дней на базар, там одна женщина, чуть ли не кухарка Цветковой, увидев, что Беляев подобрал кочерыжку, ввернула ему в руку 8 рублей и еще две морковки (ОР ГБЛ, ф. 26, к. 4, д. 8, л. 69).

10 сентября (ст. ст.) Беляев просил у о. Кронида хлеба к обеду. Тот отказал: братия-де поднимет ропот, а теперь время опасное. «...А скорее не дал по жадности... А вот Воронцов (профессор-протоиерей – С.Г.) хлеб получает...» (Там же, л. 73).

15 сентября А.Д. Беляев отметил в дневнике: «О. Авенир принес мне к обеду в Лаврскую кухню два ломтя хлеба... По его словам, монахи не только не обижаются, что я и (профессор) Воронцов обедаем у них, но изумлены, хотя они и из мужиков, что ученые люди, профессоры, доведены до такого жалкого, нищего состояния. Спасибо Авениру за участливость и сострадание...» (Там же, л. 74).

19 сентября Беляев на площади встретился с о. наместником и «...он сообщил мне, что распорядился выдавать мне хлеб. Ведь 3/4 фунта – это огромное подспорье в питании. А то силы совсем ослабели, вшивость, усталость, даже немощность, особенно в ногах...» (Там же, л. 76).

91

После смерти 6-гo мая 1914 г. от рака желудка 67-летнего иеромонаха Нифонта (ЦГАДА, там же, д. 18504).

92

В указе, обнаруженном нами в архиве ЦГАДА, лицо даже не конкретизировано. Как следует из публикаций, им был член IV-й Госдумы Василий Павлович Шеин (1866–1922), юрист, бывший помощник статс-секретаря Гос. Совета, действительный статский советник, секретарь Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917–1918 гг., принявший 12 сентября 1920 года монашеский постриг с именем «Сергий». На дутом Петроградском процессе 1922 года по поводу сопротивления изъятию церковных ценностей архимандрит Сергий вместе с митрополитом Вениамином, профессорами И.М. Ковшаровым и Ю.Л. Новицким были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны 12/13 августа 1922 г. Все они причислены недавно Русской Церковью к лику святых мучеников. (См. статью М. Вострышева в ЖМП 1993 г., № 8. с. 6–10).

93

ЦГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 19262.

Из попавших в наше поле зрения документов по этому Подворью отметим следующий, к сожалению, не датированный, но, вероятно, относящийся к 1913–1914 годам. Это письмо наместника Лавры о. Товии к подотчетному ему эконому Подворья о. Крониду по поводу «не умного монаха Еразма», с тем чтобы, по совету Московского митрополита Макария, о. Кронид «задал этому сочинителю хорошую пробиранцию, дабы он не брался на за свое дело». Товия добавляет: «внушите и пригрозите глупому человеку, чтобы он не решался на подобные дела, которые принесут ему одну скорбь» (ОР ГБЛ, ф. 766, к. 3, д. 16, л. 18).

Монах Еразм в конце мая 1917 года был перемещен в число братии Григорьева Пельшемского Лопатова монастыря (ЦГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 22918, л. 44).

94

ЦГАМО, ф. 66, оп. 18, д. 28.

В этом деле, указанном автору И.И. Ковалевой в 1994 году, сохранилась подробная опись церковной утвари на 12 листах от 1918/19 гг. и патриарших покоев на 3-х листах за подписью архимандрита Родиона от 20 февраля 1920 г.

95

Воспоминания Мироновой вошли в работу Михаила Ефимовича Губонина «Патриарх Тихон и его время», фрагменты которой напечатаны в газете «Русский Вестник» № 8–10, 1993 г., с. 15.

96

Так, эконом Петроградского Троицкого Фонтанного Подворья архимандрит Софроний сообщал 27 декабря 1916 г. в Лавру, что у него предвидится свободный остаток сумм по Подворью в 16 тыс. руб., направляемый им Лавре в возмещение ее расходов по содержанию Александро-Мариинского Дома Призрения бедных и других благотворительных учреждений Лавры. (ЦГАДА, ф. 1204, 1, д. 22918, л. 3 об.).

В Лавру суммы шли, в основном, из Николо-Перервинского монастыря, в частности:

а) на содержание Московского митрополита (с 9 ноября по 21 декабря 1916 г. в размере 6550 руб.,);

б) на содержание праздничных певчих (за 2-е полугодие 1916 г. в размере 2250 руб.);

в) на другие нужды (в 1916 г. – 6930 руб.).

По справке, зачитанной на заседании·Духовного Собора Лавры 3/16 апреля 1918 г., значилось, что в прежнее время с Петроградского Фонтанного Подворья в Лавру поступало ежегодно до 30 тыс. руб.

В 1917 году по недостатку сумм на Подворье, Лаврой было выдано ему заимообразно 20 тыс. руб. на покупку дров и к апрелю 1918 г., Подворье оказалось не в силах возвратить долг Лавре, к тому же, управляющий Перервинским монастырем архимандрит Иоанникий по некоторым причинам отказал в возврате Подворью 4500 руб. (ЦГАДА, ф. 1204, 1, 22919, л. 12).

97

Эта информация почерпнута из переписки о. Кронида со своим отцом и из писем о. Нафанаила (см. гл. V «Хоры Лавры» в книге автора «Сергиев Посад и Лавра за последние 100 лет»).

98

В данном случае это не был монах-простец, а иеромонах с семинарским образованием, очень редким все же среди общей братии Лавры, к тому же о. Ипполит был заведующим Лаврской библиотекой, до июня 1907 г., когда его сменил иеродиакон Алексий (Серафинович). Отца Ипполита сделали тогда блюстителем Духосошественской церкви (помимо духовничества). 8-гo июня 1913 г. он был уволен, однако, от должности духовника с «запрещением навсегда исповедовать, кого бы то ни было» и был переведен даже во второй Собор за то, что вытолкал из храма одну крестьянку за какой-то проступок. Но в 1914 г. он все же вновь назначен духовником (ЦГАДА, ф. 1204, д. 22819, л. 9).

99

С.А. Волков. Воспоминания о Московской Духовной Академии (1917–1920), м.п. 1965, с. 61–62; здесь можно найти теплые воспоминания о ряде монахов, связанных с Академией – Вассиане (Пятницком), Евгении (Кобранове) и др.

100

Возможно, это Дмитрий Васильевич Тихомиров, священник церкви Николая Чудотворца при странноприимном доме князей Куракиных на Новобасманной (Справочник «Вся Москва 1917 г.»).

101

О. Михаил Михайлович Ежов – незаурядный священник, автор воспоминаний об Оптиной пустыни и «Канона Божией Матери, читаемого в душевной скорби», родился в Пушкино Московской области, бывал в юности у о. Алексия Зосимовского, в 1903 г. – на торжествах в Сарове, в 1907 году по благословению м. Сарры, 112-летней монахини Зачатьевского монастыря, предсказавшей ему священство, ушел в Оптину, где стал послушником схиархимандрита Варсонофия, скончавшегося в Голутвином монастыре в 1913 году. Михаил перевез его тело в Оптину. В 1914–17 гг. пережил фронт, голод, холод, тиф. Возвратился в Пушкино, окончил пастырские курсы. Прошел многое и в 1948 г. в Сыктывкаре стал диаконом, а в Архангельске – священником. Скончался на 85-м году жизни 26 апреля 1967 г. в Калужской епархии (см. ЖМП, 1968, 9:29).

102

Этот инцидент вряд ли мог иметь место, как полагала рассказчица Александра Сергеевна, при переселении монахов из Лавры (в ночь с 3-гo на 4-е ноября 1919 года – С.Г.), когда почти всех строем перевели в Гефсиманский скит, откуда они могли перейти жить и по частным домам, как очевидно и сделал о. Ипполит. Тем более «черным ходом» из Лавры убежать он не мог, да и искать его тогда не стали бы.

103

По словам Веры Николаевны Даненберг (Беневоленской), в начале 30-х годов он скрывался в темном чулане в доме Сычева, старосты Воскресенской церкви на Штатно-Нагорной улице в Сергиевом Посаде потом как передавали – во Владимирской области.

104

От выступающего из земли камня в конце главной просеки, нужно повернуть налево и пройти около 65–70 метров. Их могилы в первом же ряду с правой стороны и замыкают собой непрерывную цепь захоронений. Подробнее о нем готовится статья для 3-го (?) номера журнала «Глаголы жизни сотрудниками и гл. редактором этого журнала от которых мы получили часть информации об о. Ипполите.

105

А не в 1880 г., как указано в машинописном сказании «Схиархимандрит Захария», а также в брошюре «Сокровища Введенских гор», где есть краткий очерк об этом старце и где, на наш взгляд допущены некоторые фактические неувязки. В частности, взять его в Петербург митрополит Иоанникий не мог раньше 1882 года, когда он сам стал митрополитом Московским. В 1912 г. о. Зосима не мог стать архимандридом т. к. в 1919 и 1920 гг. он числится, по документам, иеромонахом, и даже не игуменом.

106

О подвиге спасения монахов и мирских о. Зосимой см. указанное сказание и фрагмент, из него помещенный нами здесь в главе «Картины из быта Лавры».

107

См. ЦГАДА, ф. 1204, 1, 19240.

108

Он находится на 16-м участке кладбища, 4-я тропа от входа, ближе к главной аллее, нежели о. Алексий Мечев и монахиня Фамарь, захороненные на 14-м участке. На могиле о. Захарии возвышался высокий ажурный металлический крест с его фотографией, который весной 1990 года был заменен на высокий черный гранитный крест также с фотографией.

109

ЦГАДА ф. 1204, 1, 19123.

110

Там же, д. 19108.

111

Там же, д. 19124.

112

17 марта 1922 г. См. там же, д. 19252.

113

Там же, д. 19145.

114

См. д. 19210.

115

113. См. ЦГАДА, ф. 1204, 1, дд. 19144, 19241, 22863 (л. 101).

116

Источник: ЦГАМО, ф. 2609, оп. L, д. № 11. Список дан в некотором сокращении.

117

Никон был казначеем в Лавре и заведовал лаврской типографией. С 1906 г. – архиепископ Вологодский и Тотемский, в 1912 г. ушел на покой, но в 1913 г. назначен заведующим Издательским Отделом Св. Синода. В июле 1916 г. ушел на покой в Лавру, где скончался 12 января 1919 г. (н. ст.) О нем см. также «Даниловский благовестник», №№ 2–3, 1993 г.

118

Подробнее см. об этом нашу статью в III-м выпуске Журнала Историко-богословского Общества, (Председ. М.О. Шахов, ОР ГБЛ) М. 1992 г., с. 104–112.

119

Отчет и отклики некоторых лиц о съезде см. в книге: Серафим, иеромонах. Первый Всероссийский иноческий съезд. Кунгур, 1912 г., с. 269.

120

От четырех лавр – по два человека (от Троице-Сергиевой Лавры – наместник о. Товия и иеромонах Алексий Соловьев – от подведомственной Лавре Зосимовой пустыни, игумен которой о. Герман был лишь с совещательным голосом).

121

Почетный Председатель – митрополит Московский Владимир – имел право назначать своего представителя и менять и дополнять программу съезда, допускать авторитетных иноков помимо официальных представителей (таковых было 38 человек) с совещательным голосом. Секретарями съезда были назначены проф. МДС (а вскоре – МДА) Д.И. Введенский и игумен Вологодского монастыря Неофит.

122

К сожалению, книга иеромонаха Серафима построена по хронологическому принципу, а не тематическому, поэтому один и тот же вопрос затрагивается в разных ее местах, что и указывается нами ссылками на страницы.

123

Указ. соч., сс. 42–43, 94–101, 103–112, 115–124, 205–220.

Епископ Никон отметил, что общежитие является исконной формой жизни монастырей, когда все – общее, все несут равный труд и разделяют общую трапезу, где нет наемных рабочих, как это повелось в штатных монастырях, в которых они выполняют всю, так сказать, черную работу по обслуживанию братии, поощряя барственное отношение к труду и трудящимся, где братия сидит на кружке и получает своего рода «плату», заработок, что воспитывает дух стяжательства. Личный материальный интерес не должен иметь места в иночестве.

Архимандрит Нафанаил (из Задонского монастыря) (с. 103–112), также отметил извращение иночества в штатных монастырях, когда монахи, имея карманные деньги, идут за ворота монастыря в мир, где приобретают себе не только необходимое, но и лишнее, сталкиваются с разными соблазнами.

Иеромонах Иоасаф в своем выступлении (с. 108) отметил, что штатные монастыри, возникшие при Екатерине II в 1764 г., являются рассадниками нравственного зла, проникшего и в общежительные монастыри, где братия стала лениться и идти на общие работы без оплаты их.

124

Епископ отметил, в частности, что и в общежительных монастырях полно строительных, хотя бы, рабочих, и что и таким монастырям следовало бы отказаться от найма и делать все своими руками.

125

Указ. соч., с. 132. Обоснование не приводится.

126

Любопытно, что не было предложено монастырям оказывать взаимную материальную поддержку (С.Г.).

127

Вероятно, епископ Елецкий Митрофан – совпадают не только инициалы, но и аргументы, приводимые в статье, с аргументами его выступлений на съезде (С.Г.).

128

«Обоснование» своих взглядов он дает в статьях, помещенных в журнале «Душеполезное чтение» за октябрь 1902 г. («Еще об идеале монашества»), за январь 1903 («Дело иноческое»), и февраль – «Дела Божии». Но это – своего рода извращение заповеди Христа о любви, иллюстрируемое хорошо известной притчей о св. Николае и св. Кассиане.

129

Сс. 255–256 цит.соч.

130

См. БВ, 1917, №№ 6–7, сс. 142–146.

131

Там же, с. 144.

132

См. № 73 за 1917 г.

133

Постановления Всероссийского съезда представителей от монастырей, бывшего в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре с 16 по 23 июля 1917 г., М., 1917, 42+II стр. См. также «Церковные Ведомости» 1917, №№ 22–23, сс. 146–148.

134

На Первом съезде (1909 г.) высказывалось настойчивое пожелание передать это право от Синода епархиальному архиерею.

135

Вряд ли привыкшие к «кружке» от нее могли отказаться. Таким образом, съезд в этом вопросе по сути дела пошел на поводу у сторонников платных монастырей – С.Г.

136

Мысль о нежелательности иметь епископа во главе обители, высказывавшаяся настойчиво на Первом съезде, здесь даже не видна – С. Г.

137

Издавался с 1910 г. в Почаеве, а с № 12 за 1915 г. – в местечке Самгородок (Киев. губ.). Журнал «Монастырь», который предлагал о. Алексий Зосимовский на съезде в 1909 г., издавался в Нижнем Новгороде лишь в 1908–1909 гг.

138

Пояснение к таблице:

В числителе дроби – количество голосов «за избрание»,

В знаменателе – «за неизбрание»;

х – избран в результате 1 закрытой баллотировки;

хх – избран в результате 2 закрытой баллотировки;

ххх – избран в результате 4 закрытой баллотировки

139

Епископ с 1908 г.; архиепископ с 1918 г.; митрополит в 1925–1926 годах

140

Мария, старшая дочь профессора МДА Александра Петровича Голубцова, по окончании Исторического отделения Высших женских курсов, работала в Историческом музее, скончалась в 1925 г. от чахотки в возрасте 37 лет.

141

Ольга Николаевна Трубецкая – сестра кн. С.И. Трубецкого, ректора Московского Университета; скончалась в Париже в 1943 г.

142

Расчистка, как Рублевской иконы, так и некоторых других икон, находившихся в Троицком соборе, производилась в Лавре под личным наблюдением гр. Ю. Олсуфьева, служившего в то время в «Охране Памятников», во главе которой стоял Игорь Грабарь. Декрет об изъятии церковных ценностей (в том числе и снятии серебряных окладов с икон) воспоследовал позднее в 1922 г. А вскрытие мощей Преподобного совершилось 11 апреля 1919 г. (Примечание Трубецкой)

143

Узнала уж много позднее, в Париже, что по приказанию большевиков рака с мощами Св. Сергия перенесена в нижнюю церковь, где покоятся мощи Преподобного Никона, ученика Св. Сергия. К этому распоряжению у меня такое чувство, что в данном случае, сами того не зная, большевики явились орудием Промысла Божьего, вернувшего Храм, воздвигнутый Преподобным, его настоящему и истинному предназначению. – То же можно сказать и относительно снятия серебряного оклада с Рублевской иконы и многих других, истинная ценность которых обнаружилась только по снятии с них закрывавших их риз.

144

ОР ГБЛ, ф. 26, к. 2, д. 4, лл. 57–61 (Дневники за 1896 г.).

145

Сообщения о посещении Императором старца Варнавы в Гефсиманском ските в 1906 году – в период 1-й русской революции, представляются нам легендой, сочиненной зарубежными монархистами в 20-х годах.

146

Рядом с Храмом Христа Спасителя.·Памятник разобран в 1918 г., а его пьедестал – в 1931 г. (по словам В.Ф. Козлова).

147

См. дневник Беляева – ОР РГБ, ф. 26, к. 4, д. 1, л. 50 об.

148

Там же, л. 50.

149

Великая княгиня бывала в Лавре и в Зосимовой пустыне вероятно не один раз в году. Так А. Д. Беляев отметил, что она была и в Сергиев день 25 сентября 1912 г., когда служили митрополит Владимир и епископ Феодор. Проповедь говорил протоиерей Восторгов.

150

ОР РГБ, ф. 26, 4, 1, лл. 54–56.

151

В своей книге, подготавливаемой к печати, «Сергиев Посад и Лавра за последние сто лет», мы приводим впечатления об этом событии профессора А. Д. Беляева и игумена Бассиана, там же описан приезд Государя в 1914 г., после начала войны.

152

Московские Ведомости № 18, 1913 г.

153

«На рубеже двух эпох» – гл. «Две революции» (см. ЖМП, 1993, 4, с. 79).

154

Подробно изложено в нашей книге «Сергиев Посад и Лавра за последние сто лет».

155

Составлено по устным воспоминаниям архим. Клавдиана (Моденова) и архим. Иоанна (Крестьянкина Ивана Михайловича) в 1985 г. и статье С.М. Боскина «Открытие Лавры» в «Русском архиве» № 1 за 1990 год и в «Троицком Слове» № 4 за 1990 г.

156

Сборник материалов «Россия перед вторым пришествием», сост. С. Фоминым, М., 1993 г., с. 238–245.

157

См. о нем ЖМП, 1982, 10, с. 21–22. О. Илариона почему-то не упоминает о. Клавдиан, вероятно, о. Иларион, как и о. Иоанн Крестьянкин был здесь лишь первые дни по открытии Лавры, хотя он и присутствует на фотографии 1947 г.

158

О нем см. в разделе «У Троицы окрыленные».

159

Был и в Палестинской миссии в Иерусалиме (см. ЖМП 1948, 4, с. 9 и 1960, 3, с. 14).

160

Клавдиан родился 5 января (ст.ст.) 1901 г. в крестьянской семье Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, окончил 3-годичное земское училище в 1911 г. С 1915 г. в Вышенской пустыни до ее закрытия в 1923 г. В 1924 г. принял монашеский постриг и рукоположен во иеродиакона в Моршанске викарным епископом, в 1926 г. – во иеромонаха в церкви села Царицыно (около Люблино) епископом Стефаном. Служил до войны в Тамбовской и Московской областях. Много лет был на фронте рядовым солдатом, попал в плен. Из плена вернулся в 1946 г. и в июле поступил в Лавру. Из Лавры был направлен на приходское служение, сначала – в Рязань (в 1948 г.), затем в Ташкент (в 1953 г.), Тулу, затем в Алма-Ату (где с 1958 г. был настоятелем Никольского собора, вместо архим. Исаакия Виноградова, указом Патриарха переведенного было в Лавру), в Фергану, где был 5 лет, в Кировскую епархию (где прослужил 7 лет) и, наконец, Старую Руссу, где с 1970 г. в течение 17 лет служил этот старейший архимандрит Русской церкви («стаж» – более 50 лет), но, вероятно, Советом по делам РПЦ не пропускавшийся на архиерейство. Скончался безболезненно в день Рождества Богородицы (21 сент. 1987 г.) в Псково­Печерском монастыре, куда он приехал на побывку и где похоронен в братских пещерах. (См. ЖМП, 1988, 11, с. 36.)

161

О нем см. в разделе «У Троицы окрыленные».

162

О нем см. некролог в ЖМП 1982, № 9. с. 22.

163

О нем см. некролог в ЖМП 1972, 4, с. 28

164

8.Отец Иоанн родом из г. Орла, двоюродный брат известного архимандрита Афанасия (Москвитина), служившего неподалеку от ст. Подсолнечная Ленинградской ж.д. Родился 11 апреля 1910 г. (н. ст.). Отца не помнит, воспитывала мать – глубоко религиозная женщина. Старшие дети, женившись, от семьи отошли. Иван же с детства отличался глубокой религиозностью, добросовестностью, трудолюбием. Был послушником у известного своей монашеской строгостью Орловского архиерея Серафима. По окончании средней школы прошел, бухгалтерские курсы и работал по этой специальности, переехав в Москву. Окончил МДС (1947) и 3 курса МДА (1950). В сан диакона (целибатом) посвящен м-том Николаем (Ярушевичем) 1/14 янв. 1945 г. в храме Ваганьковского кладбища, а в сан священника – патриархом Алексием на празднике Иерусалимской иконы Божией Матери 25 октября того же года в Измайловском Христорождественском храме в Москве, где и стал служить.

По его словам, в первые послевоенные годы возрождения Русской Церкви в этом небольшом храме ежедневно крестили около 50 чел., (в воскресные дни – до 150), в гражданские же праздники до 300 человек. Крестины шли до позднего вечера. Много было венчаний. Однако о. Иоанну, стремившемуся к монашеской жизни, Святейший Патриарх позволил перейти в Лавру, куда он и прибыл 3 мая 1946 г., но пробыл там недолго, всего 4 месяца, неся послушание ризничего. Его мечта принять монашество не осуществилась. Хотя он был первым кандидатом на пострижение, но архим. Гурий никого не постригал. Но вскоре митр. Николай настоял на том, что бы о. Иоанна возвратили (13 сентября) в Измайловский храм, ввиду острой нужды в священниках. Там он служил до 30 апреля (12 мая) 1950 г., когда был арестован за активную пастырскую деятельность. Обвинения же ему предъявлялись прямо анекдотические, по словам прот. Вл. Цыпина, в частности, что упомянул на службе благоверного князя Александра Невского, в чем усмотрели «скрытый монархизм».

По приговору получил 5 лет ИТЛ и был·выслан из Москвы, по свидетельству Левитина Краснова, в концлагерь в Гавриловой Поляне (на Волге, напротив Красной Глинки), где пробыл около 5 лет и где вскоре приобрел заслуженную любовь и уважение тамошних обитателей, для многих из которых он стал тайным духовником. Исповедь принимал на ходу, во время прогулок. Об этом начальство скоро проведало и стало по-разному допекать его. «Был даже приставлен к нему в качестве надзирателя культорг барака – толстый здоровый придурок из проворовавшихся хозяйственников», по словам Краснова, который летом часто наблюдал такую картину: «сидит на лавке этот культорг, читает газету, а за его спиной по площадке, огороженной кустарником, быстро ходит взад и вперед о. Иоанн – это он читает молитву. Он близорук, глаза большие, глубокие, проникновенные...»

В апреле 1955 г. о. Иоанн приехал в Псково-Печерский монастырь, но прослужив здесь немного, был перемещен в Рязанскую епархию (в с. Ясаково, оттуда – в с. Летово, где больше всего пробыл, затем – в с. Борец и в город Касимов), где священствовал, в общей сложности, почти 11 лет – до 1 марта 1967 г., когда вновь смог поступить в Печерский монастырь, где и служит до настоящего времени, приняв вскоре по поступлении монашеский постриг.

В настоящее время это давно убеленный сединами и умудренный пастырским опытом архимандрит Иоанн – благодатный и любвеобильный врачеватель человеческих душ, каковым он себя проявил еще во дни служения в Измайловском храме. Об этом свидетельствуют собранные его духовными детьми и изданные в 1993 году его «Проповеди» (254 стр.), сказанные им в 1980–1990 гг., и «Опыт построения исповеди», печатавшийся, в частности, на страницах газеты «Православная Москва» в 1994 году, начиная с № 3.

165

См. некролог в ЖМП, 1981, № 3, с. 29.

166

О нем есть очерк в 2-м томе книги «У Троицы окрыленные».

167

См. там же.

168

12.См. С.М. Боскин, «Пасха 1946 г. Открытие Лавры» – «Троицкое Слово», 1990 г., № 4, с. 25–28.

169

Согласно докладу Уполномоченного Совета по делам РПЦ А.А. Трушина Г.Карпову от 14 февр. 1947 г., в Лавре было зарегистрировано к концу 1946 г.: 6 архимандритов, 3 игумена, 2 иеродиакона и 1 священник. Число молящихся летом по будням оценивалось им в 100–200 человек, по воскресениям в 1500–2000 ч., в большие праздники – в 4000–6000 ч., зимой же – раза в полтора меньше (ЦГАМО, ф. 7383, оп.1, д. 11).

170

В первую очередь – общежитие под Трапезным храмом и нынешняя 2-я гостиница (см. там же).

171

С сохранением стиля и орфографии автора.

172

По мнению протодиакона Сергия Боскина, который считал, что архим. Тихон неправильно указал возраст о. Константина и год смерти, как якобы 1951-й.

173

По словам С.М. Боскина, Константин в миру был профессором. В архиве Патриархии нам не удалось найти о нем сведений.

174

По словам Боскина, послушник Константин умер за 2 дня до рождественского сочельника, а похоронен в самый сочельник 6 января 1947 г. (а не в 1951 году, как «ориентировочно» указал автор книги «У Троицы окрыленные»).

175

Милов Виктор Дмитриевич, а не Александр Петрович, как ошибочно значится у митр. Мануила, родился в семье священника кафедрального собора в Вятке, где окончил и духовную семинарию и был послан в Казанскую Дух. Академию (1915). Однако через год возвратился в Вятку, где пробыл около полутора лет, после чего был призван в армию. При сов. власти с полгода проработал в военкомате.

В марте 1920 года приехал в моск. Данилов монастырь, где на Благовещение принял постриг от руки еп. Гурия. В том же году, выдержав устные испытания за три года, поступил в МДА. которую закончил в 1921 г., написав курсовую работу «Жизнь и учение преп. Григория Синаита». В 20-х годах жил и управлял Покровским монастырем до своего ареста 28/29 окт. 1929 г.

Был брошен в Бутырскую тюрьму. 24 ноября ему был объявлен приговор – три года Соловков, куда, по его словам, «вагон следовал суток семь-восемь. Все это время приходилось лежать на спине, головой к конвою... Все тело страшно затекало, мучила жажда… Наш вагон остановился в двенадцати верстах за городом Кемью, и до Попова острова наша арестантская партия следовала пешком... В бараке, куда втиснули наш этап, было так много заключенных, что не представлялось возможным даже сесть. Впрочем, через несколько минут... приказали построиться вне барака...

Лагерная жизнь протекала в условиях строгого режима... Домой разрешалось раз в месяц отправить письмо... Из сторожей базы я был переведен через полгода в конторщики и переброшен на станцию Май-губа, оттуда – на Парандовский тракт, потом на станцию Сорокская. Из командировки в Раст-Наволок я попал в село Шижню, откуда по окончании срока заключения меня выпустили на свободу...»

Согласно Базе данных ПСГБИ, в 1933 (?)-37 гг. он был на поселении во Владимирском районе Ивановской Промышленной обл. (Он же в дневнике 1 февр. 1933 г. упоминает Петрозаводск, Калугу, Тверь. Владимир, Кимры и Москву, где ему не удалось устроиться), а затем в 1937–1946 (?) был в ссылке(?) в Котласе Арханг. обл.

С 1946 (или 1947 г.) преподавал Богословие и патрологию в МДС и МДА. В 1948 г. получил степень магистра за труд «Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви». Репрессирован вновь в 1948 или 1949 г. Был в Казахстане, где работал писарем, сторожем, истопником. Освобожден в 1953 или 1954 г., служил в Ильинском храме Серпухова, 4.2.1955 .возведен в сан епископа Саратовского.

Подробнее о его жизни, в т.ч.: об аресте и о его прибытии на Соловки см. в его «Дневнике инока» – «Троицкое слово» № 8, 1991 г., в статье о. Н. Кречетова в ЖМП 1988, 5, с. 24 и в кн. «За Христа пострадавшие», М. 1997, изд. ПСТБИ, ч. 1-я, с. 239, где ошибочно указаны годы 1918 и 1919.

176

19.Чемоданов. Он был иеромонахом еще старой Лавры. В 1919 г. ему было 46 лет – С.Г.

177

Он был в сане иеродиакона Лавры еще в 1919 г. (С.Г.)

178

О нем см. некролог в ЖМП, 1964, 10, с. 13–14.

179

На выселении его из Лавры настаивал Уполномоченный по Москве и области от Совета по делам религии при Совмине СССР А.А. Трушин, недовольный его популярностью среди молодежи, приезжавшей в Лавру.

180

Некролог – ЖМП, 1963, 8, с.20.

181

См. ЖМП, 1964, 10, с. 13 (с портретом), «Акты Святейшего Патриарха Тихона...», 1994 г., с. 772.

182

О незаурядности личности о. Дионисия, об его, можно сказать, героизме, свидетельствует написанный им протест против постановления городских властей Загорска в эпоху начавшихся притеснений Церкви (в октябре 1957 года) о ликвидации свинарника (на 50 голов) на хозяйственном дворе Московской Духовной Академии и семинарии. В голодные 1946–47 годы для утилизации кухонных отходов и были заведены экономом эти свиньи, мясо которых шло на улучшение студенческого стола. В протесте эконом ссылался также и на то, что городские жители, все еще проживавшие в стенах Лавры с 30-х годов, держат разную живность, которая действительно создает непривлекательную для Лавры картину. И хотя протест решили проигнорировать, факт его составления говорит о мужестве его составителя (ЦГАМО, ф. 7383, оп. 5, д. 26, лл. 87–88.).

183

Подробнее см. некролог в ЖМП, 1968, № 11, с. 27–28.

184

Подробнее см. ЖМП, 1968, 12, с. 32–33, 1972, 1, с. 24–27.

185

См. некролог в ЖМП, 1973, № 3, с. 29–30.

186

См. некролог в ЖМП, 1973, № 3, с. 28–29.

187

28.Супруга Юдина, по словам о. Дамиана Круглика, жила в Ленинграде и трудилась в столовой Дух. Академии (Подробнее о нем см. некролог в ЖМП, 1975, № 3, с. 30.

188

См. некролог в ЖМП, 1975, № 6, с. 19–20 статью в «Даниловском благовестнике», № 8 (1995 г.).

189

См. некролог в ЖМП, 1981, № 3, с. 29.

190

Помещаем о ней сведения, хотя она и не была насельницей Лавры (жила в Семхозе), но она была, можно сказать, самой «окрыленной у Троицы». См. ЖМП, 1981, 3, 28 и 7, 16.

191

См. некролог в ЖМП, 1982, № 10, с. 20 – .

В качестве добавления к очерку интересно упомянуть рассказанный Владыкой сон, отвечавший его мечте как иконописца, знать, как в жизни выглядел Преподобный Сергий. Ему приснилось, что стоя перед ракой, он вдруг увидел, как Преподобный приподнимается из нее и, обращаясь к нему, говорит: «Смотри и запоминай». Мне Владыка говорил, что ему особенно запомнился высокий лоб Преподобного. К сожалению, я его не расспросил подробнее, но думаю, что Владыка воплощал в иконах Преподобного то, что увидел.

Внезапная смерть наместника Лавры архимандрита Иеронима потрясла Владыку Сергия и вызвала у него очередной, но очень тяжелый на сей раз инсульт. Только благодаря неусыпным заботам его келейников и племянниц Ирины и особенно Марии Габрияник (врач-терапевт), его удалось вызволить на некоторое время из объятий смерти. Предчувствуя, однако, свой скорый исход, он поведал им свою тайну, что он участвовал в сохранении Честной Главы Преподобного Сергия, которую накануне Пасхи 1919 года священник Павел Флоренский, архим. Кронид и граф Олсуфьев ночью тайно отделили от остальной части мощей, которым грозило поругание или уничтожение. На ее место был положен череп одного из князей Трубецких. Где-то в конце 20-х или в середине 30-х годов, вероятно, Олсуфьев, который хранил у себя Честную Главу, передал Ее Павлу Голубцову, которого он хорошо знал по мастерским Грабаря. Накануне открытия мощей в 1946 г. он вернул Главу Преподобного в Лавру. (Подробнее см.: «Российская газета» от 5.12.1997, с. 9 и в ж. «Наука и Религия» № 6 1998 г.)

192

См. статью Т.В. Николаевой «Надгробие Новгородского архиепископа Сергия» в «Советской Археологии» № 3 за 1965 г.

193

См.: Р.Г. Скрынников «Государство и Церковь на Руси. XIV–XVI вв.», Новосибирск 1991 г., с. 128–129.

194

ЖМП, 1983, 8, с. 34.

195

В Лавру пришел из Москвы, там работал, «стекольщиком на заводе, учился в художественной студии. А здесь (в Лавре) пришлось выполнять самые разные послушания: пилил дрова, чистил снег с крыш, был ризничным, ремонтировал кельи, реставрировал иконостас...» («Подмосковье» 1990, 8 окт., с. 10)

196

ЦГАОР, ф. 6991, оп. 1, д. 1211, лл. 192–201.

197

Подробнее надеюсь опубликовать в книге «Основные архитектурно-художественные памятники Лавры», готовящейся к печати.

198

Подробнее см. в одном из подготавливаемых к выпуску номеров журнала «Глаголы жизни», главред. которого, А. Леднев, и предоставил информацию о схиигумене Селафииле со слов иеромонаха Иова, насельника Лавры, и об о. Моисее Боголюбове – со слов игумена Гавриила, и.о. настоятеля Пафнутьево-Боровского монастыря.

199

По нелинейным электрическим цепям на весьма сложную тему («Квазирелаксационные электрические колебания в феррорезонансных цепях с подмагничиванием»).

200

См. газ.·«День» за 1992 г. № 24 (104), с. 5. и здесь примеч. № 39

201

Цитация дана на церковно-славянском языке.

202

И даром хлеб ни у кого не ели...

203

В другой книге автора («Сергиев Посад и Лавра...», гл.11) приведены правила приема в Лавру, составленные архим. Товией в 1910 г.

204

В том числе – телевизоров, радиоприемников, магнитофонов, – необходимо добавить в этот пункт, по нашему мнению.

Так же необходимо учесть некоторые требования и пожелания, высказанные на монашеских съездах 1909 и 1917 гг. В частности, в рассмотренном Уставе не предъявляется никаких требований к начальствующему составу, что, например, они должны трапезовать вместе со всей братией, что в их канцеляриях не должно быть лиц другого пола. Никак не оговариваются в Уставе возрастной и образовательный цензы пострижеников, а между тем, сколько недоразумений·возникает, когда не имеющие богословского образования и жизненного опыта иеромонахи начинают вести пастырскую деятельность в отношении семейных прихожан или лиц другого пола.

205

Архиепископ, с 1990 – Куйбышевский, ныне – Псковский и Порховский.

206

с 1988 г. сначала – Славянский, ныне архиеп. – Донецкий и·Луганский.

207

Извлечены, по большей части, из документов дел, проходивших через Уполномоченного по делам РПЦ при Совмине СССР А.А. Трушина в 1964 году (ЦГАМО, ф. 7383, оп. 5), и носят отрывочный характер, но для справки могут быть полезными. «Ныне» – значит на 1997 г.

208

Об изданиях акафиста см. справку на последней странице. ( В оригинале текст отсутствует – примечание эл. редакции).

209

Правильное чтение: «Возбранный воевода и чудотворче предивный, преподобный отче Сергие, данный России от Царя сил Господа Иисуса». «Возбранный воевода» – воевода, вооруженный для возбранения (для защиты от неприятеля), в данном случае – от темных сил. В «Церковном Календаре 1978 года», как и в «Акафистнике» издания Московской Патриархии 1992 года, ошибочно поставили запятую после слова «Иисуса», приняв, очевидно, слово «Возбранный» за «Избранный». Поэтому для уяснения смысла мы поставили две запятые, хотя они не обязательны.

210

Правильное чтение: «Мы, прославляюще прославившего тебя Господа славы, благодарственное пение...»

211

добровольному

212

прежде век... предусмотренный – прежде веков преусмотренный как долженствующий быть верным рабом Христовым.

213

в некоторых современных изданиях хитроумно «выну» («всегда») заменено на «Сыну».

214

так же: православному воинству заменяется на стране нашей.

215

прешел – перешел.

216

сусе – ухом.

217

променял, поменял.

218

В службе 1833 г.: Российскому царствию.

219

не принимающий мзды (платы).

220

– Виноградник Небесный.

221

Смысл: Желая (хотя) себя сотворити избранным домом (вместилищем) Духу Святому, постарался («потщался еси») тесным и прискорбным путем, ведущим в жизнь вечную, шествовати, взяв на свое плечо («взем на рамо свое») крест Христов…

222

= лилия райского произрастания

223

Витии многовещанныя = ораторы велеречивые; Отсюда: говорящие витиевато.

224

– всегда

225

– кроме, помимо.

226

Начальникам

227

и к тому = и более

228

Российстей державе (вариант: стране Российстей)

229

от тоя удобь возшел – от той (горы добродетелей) легко возшел...

230

тамо – туда.

231

(вариант: православному нашему воинству – вместо православным людям).


Источник: Троице-Сергиева Лавра за последние сто лет : Монашество и его пробл. События и лица. Устав лавры : (Обзор и исслед.) : Для любящих Лавру и ее историю и для всех, ищущих спасения в монастырях : Приложен Акафист Преподобному Сергию (с пояснениями) / Протодиакон Сергий Голубцов. - Москва : Изд-во Правосл. братства Споручницы грешных, 1998. - 223 с., [4] л. портр.

Комментарии для сайта Cackle