Азбука веры Православная библиотека История Церкви История Русской Церкви в XX в. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

Пожертвовать

О.Ю. Васильева, И.И. Кудрявцев, Л.А. Лыкова

Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.

Источник

epub pdf

Оригинал: 19Мб

Содержание

Предисловие

Археографическое предисловие

Предисловие

С конца 1980-х годов произошли коренные изменения во взаимоотношениях государства и Церкви, что нашло свое отражение в отношении Церкви с государственными и общественными институтами: Церкви и школы, Церкви и политических партий, Церкви и армии – всего гражданского общества в целом, в которое Русская Православная Церковь с ее богатейшим опытом духовно-просветительской и благотворительной деятельности традиционно вносит духовные ценности. Новейшая история государственно-церковных отношений привлекает российских и зарубежных исследователей многообразием проблем, обилием ранее не известных документов, ставших доступными для историков с начала 90-х гг. двадцатого века. Взаимоотношения власти и Церкви, Церкви и общества в годы Великой Отечественной войны получили особое освещение в трудах по отечественной истории.

Первые сборники документов, посвященные теме «Церковь и Великая Отечественная война» были изданы Московской Патриархией еще в военные годы¹. Основу этих изданий составили послания иерархов, постановления Священного Синода (в том числе о ситуации на временно оккупированной фашистами территории), патриотические воззвания, письма и телеграммы. Последующие документальные издания увидели свет спустя десятилетия.

С 1991 года российские журналы и исторические альманахи стали публиковать подборки архивных документов по истории государственно-церковных отношений советского периода. В основном они освещали события 1920-х–1930-х годов. Появились публикации, посвященные религиозной политике власти в 1941–1945 годах. Среди них работы московского историка М. И. Одинцова². Ряд подборок архивных материалов, имеющих отношение к избранной теме, в 1990-е гг. опубликовал петербургский историк и архивист М. В. Шкаровский³. В 2003 году М. В. Шкаровский опубликовал в серии «Материалы по истории Церкви» большой сборник документов «Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935–1945 годов».

Новая российская историография конца 1980-х – начала 1990-х годов по данной теме отличалась не только сменой концептуальных основ исследования, но и возможностью использования и включения в научный оборот документов закрытых архивов. Первым исследованием, посвященным взаимоотношениям Церкви и власти в военный период, стала кандидатская диссертация О. Ю. Васильевой «Советское государство и деятельность Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны», защищенная в Институте российской истории Российской Академии наук в 1990 году. Следующими обобщающими работами стали монографии В. Н. Якунина⁴, О. Ю. Васильевой⁵; А. А. Корнилова⁶; М. В. Шкаровского⁷, К. П. Обозного⁸.

Заметным недостатком существующей историографии рассматриваемой темы является определенная узость источниковой базы. Материалы как российских, так и, прежде всего, архивов бывших союзных республик использовались недостаточно. Наш сборник призван отчасти восполнить существующий пробел и расширить документальную базу для новых научных исследований.

* * *

Русская Православная Церковь на протяжении своей тысячелетней истории неоднократно переживала со своим народом беды и тяготы военного времени. Страницы отечественной истории наполнены примерами живого и действенного патриотизма духовенства и мирян. Его преемственность прослеживается от славных деяний преп. Сергия Радонежского до наших дней: деятельность патриарха Гермогена, участие духовенства в Отечественной войне 1812 года, зарождение сестрического движения Крестовоздвиженской общины в Крымской войне, совместная деятельность Российского общества Красного Креста и Русской Православной Церкви, широко проявившаяся в годы Первой мировой войны.

Новым этапом в истории Русской Православной Церкви стала Великая Отечественная война 1941–1945 годов.

История Церкви в военный период неотделима от гражданской истории общества. Предшествующие войне десятилетия явились одним из самых трагических периодов в истории Русской Православной Церкви. К 1941 году Русская Православная Церковь, по утверждению М. В. Шкаровского, опирающегося на доклад Г. Г. Карпова в ЦК ВКП(б) от 14 февраля 1947 года, имела 3 732 действующих храмов, причем 3 350 церквей из них находились на территориях, вошедших в состав СССР в 1939–1940 годах⁹.

В 1938 г. в СССР не существовало ни одного официально действующего монастыря¹⁰ После присоединения Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии их стало 64¹¹. Из высшего духовенства в предвоенные годы на кафедрах осталось четыре человека: два епископа и два митрополита, которые и составляли все управление Русской Православной Церкви на территории СССР. С 1918 г. не созывались ни Поместный, ни архиерейские Соборы. Религиозная жизнь приняла очаговый характер.

Положение самого митрополита Сергия (Страгородского), ставшего в 1934 году митрополитом Московским и Коломенским, а в 1936 году – Патриаршим Местоблюстителем, напоминало марионеточное управление. О встрече с ним в Москве в 1939 году рассказывал митрополит Пантелеимон (Рожновский). Атмосфера внутренней напряженности, постоянной слежки – вот условия, в которых постоянно пребывал митрополит Сергий. Отправляясь однажды осматривать московские храмы, Местоблюститель сказал на ухо митрополиту Пантелеимону: «Владыка, помолимся прежде, не я вас везу храмы осматривать, а нас везут. Куда нас везут, сам не знаю»¹². Митрополит Пантелеимон, прибывший на эту встречу из Западной Белоруссии, был потрясен.

Расширение границ СССР в 1939–1940 годах поставило перед митрополитом Сергием трудную задачу: необходимо было распространить на священнослужителей присоединенных областей марионеточную по существу юрисдикцию в условиях нового для них общественного строя. 14 марта 1941 года указом Московской Патриархии был учрежден Прибалтийский Экзархат (особая митрополия, в состав которой вошли Литовская, Латвийская и Эстонская епископии). Во главе его встал архиепископ Сергий (Воскресенский), бывший управляющий делами Московской Патриархии.

На Кишиневскую кафедру в мае 1941 года был назначен епископ Алексий (Сергеев), временным Экзархом западных областей Украины и Белоруссии стал архиепископ Николай (Ярушевич). Местное население естественно считало архиереев из Москвы «агентами ЧК». Кроме того, в присоединенных областях намечалось проведение антицерковных государственных мероприятий, уже осуществленных в прежних границах СССР. Но этому помешала война.

22 июня 1941 года совпало с церковным праздником всех Святых, в земле Российской просиявших. Как и все советские люди, Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) узнал о начале войны из сообщения В. М. Молотова. В первый день войны митрополит Сергий составил свое Послание «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Это обращение и послужило началом широкой патриотической деятельности Церкви: «Но не в первый раз приходится русскому народу выдерживать испытания. С Божиею помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед Родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти, и по вере.

Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, ученым, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства»¹³.

26 июня 1941 года митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), также обратился с архипастырским посланием к своей пастве с призывом к защите Отечества.

О значимости и результатах этих посланий можно судить по актам отношения оккупационных властей к распространению пастырских обращений. В сентябре 1941 года за чтение в храмах г. Киева первого послания митрополита Сергия немцами были расстреляны архимандрит Александр (Вишняков) – настоятель Николо-Набережной церкви и протоиерей Павел Остренский¹⁴, в Симферополе за чтение и распространение этого воззвания были расстреляны протоиерей Николай Швец, диакон Александр Бондаренко, старец Викентий¹⁵.

Послания предстоятеля Церкви (а их за период войны было свыше 20) носили не только призывный и консолидирующий характер, но имели и разъяснительные цели. В них определялась твердая позиция Московской Патриархии по отношению к захватчикам и войне.

Так, 14 октября 1941 года, когда Москве угрожала смертельная опасность и население переживало тревожные дни, митрополит Сергий выпустил Послание к московской пастве, призывая к спокойствию мирян и предупреждая колеблющееся духовенство: «Ходят слухи, которым не хотелось бы верить, будто есть и среди наших православных пастырей лица, готовые идти в услужение ко врагам нашей Родины и Церкви – вместо святого креста осеняться языческой свастикой. Не хочется этому верить, но если бы вопреки нашлись такие пастыри, я им напомню, что Святой нашей Церкви, кроме слова увещания, вручен Господом и духовный меч, карающий нарушителей присяги»¹⁶.

Особое внимание в своих Посланиях митрополит Сергий уделял верующим, оказавшимся на временно оккупированной территории. В январе 1942 года в специальном обращении Патриарший Местоблюститель напомнил православным, чтобы они, находясь в плену у врага, не забывали, что они – русские, и сознательно или по недомыслию не оказались предателями своей Родины. Одновременно митрополит Сергий высказался и в отношении партизанского движения: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизану, есть заслуга пред Родиной и лишний шаг к вашему собственному освобождению от фашистского плена».

Захватив в первые же недели после начала войны огромную территорию СССР, германские власти начали вводить здесь новый порядок. Религиозная политика немцев на захваченных землях Советского Союза – одна из наиболее сложных и недостаточно раскрытых тем в современной отечественной историографии. С одной стороны, несомненно, что германские власти допустили массовое открытие церквей в подконтрольных им районах и предоставили Церкви большую свободу, нежели она имела в стране Советов. Эти факты дали основания некоторым исследователям утверждать, что на оккупированных немцами территориях произошло подлинное духовное возрождение¹⁷. С другой стороны, германские власти отнюдь не ставили перед собой задачу заботиться о духовном здоровье порабощенных народов и потому немецкая политика на оккупированных ими землях носила прагматический характер. Немцы стремились определить те силы, которые могли бы стать их опорой в решительной схватке с большевиками. Таким потенциальным союзником они считали Русскую Православную Церковь.

В системе Главного управления имперской безопасности имелся специальный церковный отдел, в задачи которого входили контроль и наблюдение за деятельностью религиозных организаций всех конфессий, изучение настроения духовенства и мирян, создание агентурной сети в организационно-управленческих церковных структурах. Подобная практика имела место и в самой Германии, и в подконтрольных ей странах Европы.

Одним из направлений деятельности РСХА¹⁸ стала попытка объединения православных приходов разных юрисдикции на территории

Третьего рейха. Ядром такого объединения должна была стать Русская зарубежная Церковь, имевшая антисоветскую и антикоммунистическую направленность. Бесспорным лидером внутри Русской Православной Церкви Заграницей должна была стать Берлинская и Германская епархия, которой еще в марте 1936 года Прусское правительство предоставило статус корпорации публичного права.

В 1938–1939 годах в связи с расширением границ рейха юрисдикция Германской епархии распространяется на православные приходы присоединенных европейских территорий¹⁹. Однако первоначальный замысел использовать духовно объединенную православную эмиграцию в своих политических целях не был осуществлен, т. к. в нацистском руководстве возобладала идея дробления Православных Церквей в оккупированных районах. После падения Польши единая Православная Церковь была раздроблена на национальные церковные организации. Та же участь ожидала и Церкви балканских стран.

На захваченных землях Советского Союза нацистская церковная политика определялась в значительной степени общим отношением к славянским народам. Но единого подхода в этом вопросе не было. Гитлер рассматривал славян как низшую расу; имперский комиссар восточных территорий А. Розенберг, назначенный на этот пост в июле 1941 года, рассчитывал привлечь на сторону Германии национальные меньшинства, отождествляя русский народ с большевистской идеологией и террором; а верховное командование вермахта, знавшее о положении в России и на германско-советском фронте не понаслышке, не разделяло взглядов берлинских «расовых теоретиков» и стояло за создание союзных русских частей, было против расчленения России.

Первые оккупированные области А. Розенберг получил в свое ведение в конце августа, а 1 сентября 1941 года были созданы т. н. рейсхко-миссариаты «Украина» и «Остланд» (Восточная земля)²⁰. Тем же днем датируется и циркуляр Главного управления имперской безопасности о религиозной политике на Востоке под названием «О понимании церковных вопросов в занятых областях Советского Союза». Этот документ определил основные направления работы, а именно:

– поддержка религиозных движений как враждебных большевизму;

– дробление их на мелкие течения во избежание их консолидации Для борьбы с Германией;

– недопущение контактов лидеров различных конфессий;

– использование религиозных организаций для помощи немецкой администрации.

Факторы дробления и раскола должны были стать ядром религиозной политики немцев, которая окончательно сложилась к весне 1942 года. Сохранилось свидетельство самого А. Розенберга о его переговорах с А. Гитлером и М. Борманом 8 мая 1942 года, на которых отмечалось, что на занятых территориях уже возникают «сами собой большие религиозные объединения, которые следует использовать и контролировать». Отдельного закона о религиозной свободе в восточных областях решено было не издавать, а провести все мероприятия по установлению веротерпимости от имени рейхскомиссариата «Украина» и «Остланд»²¹.

Первые распоряжения были изданы уже в феврале 1942 года. В июне 1942 года гауляйтер рейхскомиссариата «Украина» Э. Кох своим распоряжением внес уточнения, касающиеся внешних прав религиозных обществ²². Месяцем позже рейхскомиссар «Остланда» X. Лозе подписал распоряжение, разрешающее верующим организовывать религиозные объединения. В упомянутом распоряжении подчеркивалась их автономность, что в свою очередь ограничивало власть епископа:

«1. Религиозные организации занятых земель должны представить генеральному (районному) комиссару следующее: а) название религиозного общества; б) вероисповедание руководства; в) список членов общества; г) список имущества местных религиозных обществ... 2. а) утвердить новое общество может только рейхскомиссар района по заявлению верующих. 3. Необходимо признание президиума районному комиссару, подтверждающее утверждение о том, что общество не носит политического характера; б) генеральный комиссар может высказать свое сомнение о характере общества. 4. а) религиозные организации на местах могут выполнять только религиозные задачи. 5. а) при нарушении распоряжения накладывается денежный штраф; б) рейхскомиссар может распустить общество, как не выполняющее свою задачу»²³.

Параллельно с регистрацией обществ (до 1943 года включительно) шло открытие храмов на временно оккупированных территориях. Их число составило 7 547. Возобновили свою деятельность и монастыри. На временно оккупированных территориях их число достигло 29.

В то же время нельзя забывать, что уже в одной из первых директив Главного управления имперской безопасности от 31 октября 1941 года предполагалось создание в кратчайшие сроки особой «квазирелигии», имеющей мало общего с его традиционным христианством²⁴. Как известно, фашистские идеологи отождествляли христианство с «еврейством», и это подчеркнуто в директиве: «Следовало бы установить, что ни при каких обстоятельствах не надлежит преподносить народным массам такое учение о Боге, которое глубоко пустило свои корни в еврейство, и духовная основа которого заимствована из такого понимания религии, как понимают ее евреи. Таким образом, надо проповедовать во всех отношениях свободное от еврейского влияния учение о Боге...». Нацисты предполагали также сформировать особую группу проповедников, которая «будет в состоянии после соответствующего, хотя и короткого обучения толковать народу свободную от еврейского влияния религию»²⁵. Эти планы нацистских теоретиков не оставляют сомнения в том, что в случае торжества фашистской идеологии православие, да и традиционное христианство вообще, просто перестало бы существовать. Что касалось военного богослужения на территориях оккупированных восточных областей, то власти Третьего рейха разрешали проводить его только как полевое богослужение, ни в коем случае не совершая службы в бывших русских церквах. Участие гражданского населения (также и фольксдойче) в полевых богослужениях вермахта было запрещено. Церкви, разрушенные при советском режиме или во время военных действий, не должны были ни восстанавливаться, ни приводиться в порядок за счет немецких вооруженных сил. Эту работу должна была выполнять русская гражданская администрация²⁶.

Ни о каком долгосрочном возрождении религиозной жизни на оккупированных территориях речи быть не могло. Немцы использовали религиозный фактор в оккупированных областях РСФСР, Украины и Белоруссии с разными целями. В РСФСР для того, чтобы уменьшить народное сопротивление, на Украине для того, чтобы противопоставить украинское православие Московскому Патриархату; в Белоруссии для того, чтобы создать «самостоятельную» Церковь, подчиненную немецкой идеологии.

Готовясь к войне против СССР, немцы не только выстраивали свою религиозную политику на Востоке, но и заботились о том, чтобы каждый солдат вермахта знал особенности русского менталитета. Краткое изложение особенностей русского характера были изложены в «10 заповедях обращения с русскими».

На окуппированных территориях РСФСР была образована «Православная Миссия в освобожденных областях России», известная также как «Псковская православная миссия»²⁷. Созданная под эгидой оккупационных властей на территории Псковской, Новгородской, Ленинградской и Калининской областей, она на протяжении всего своего достаточно короткого существования (с августа 1941 года по апрель 1944 года) находилась в каноническом единении с Московским Патриархатом. Во главе Миссии стоял Экзарх Московского Патриархата – митрополит Сергий (Воскресенский). Приходская жизнь Миссии проходила под двойным контролем. С одной стороны, действия священников-миссионеров курировали оккупационные власти, с другой стороны, за ними пристально наблюдали советские партизаны.

С первого дня существования Миссии ее руководство внимательно следило за событиями, происходящими в Москве, оценивая каждое из посланий Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского). По всем приходам шло подробное толкование позиции Московского Первоиерарха, и это было естествен но, т.к. Миссия находилась в каноническом единении с Русской Православной Церковью. Но созданная под контролем оккупационных властей, Псковская Миссия была обязана реагировать на все распоряжения немецкого командования. Вот одно из них:

«В день св. Троицы германское командование объявило торжество передачи земли в полную собственность крестьянства, а посему предлагается Управлению Миссии:

1) Дать циркулярное письменное распоряжение всему подведомственному духовенству (особенно гг. Пскова, Острова, Луги) специально в проповедях отметить важность сего мероприятия.

2) В Духов день в Соборе, после литургии, совершать торжественный молебен с участием духовенства г. Пскова, предварив молебство же приличествующим словом.

Митрополит Сергий (Воскресенский),

8 июля. 1943. № 699. Псков»²⁸.

Серьезные осложнения с оккупационными властями начались у Экзарха осенью 1943 года: немцы настаивали на признании неканоничности избрания на архиерейском Соборе в Москве в сентябре 1943 года патриарха Сергия (Страгородского). В этом смысле в 1943 году определенно высказалось в Вене руководство Русской зарубежной Церкви. Митрополит Сергий (Воскресенский) однако считал, что выборы проведены в соответствии с церковными правилами. Он не хотел разрыва с Московской Патриархией и потому всячески затягивал свое публичное выступление по этому вопросу, вызывая тем самым недовольство немцев. Оккупационные власти хотели провести по этому вопросу конференцию в Риге, на которой должны были присутствовать представители православного духовенства оккупированных областей СССР под председательством митрополита Сергия (Воскресенского). Такая конференция действительно состоялась, но в проекте резолюции Экзарх не назвал даже имени Московского Первосвятителя, не отмежевался от Московской Патриархии.

В феврале 1944 года вместе с отступающими немецкими войсками состоялась принудительная эвакуация Миссии и 69 ее священников. Они прибыли в Латвию, Миссия прекратила свое существование. Оставшиеся на территории Псковской Миссии священники позже оказались в советских концентрационных лагерях. 29 апреля 1944 года на шоссе Вильнюс-Каунас машину митрополита Сергия (Воскресенского) расстреляли автоматчики в немецкой форме, убив Экзарха и его спутников²⁹. Кто именно совершил это злодеяние (немцы или партизаны) – до сегодняшнего дня точно не установлено. Возрождение религиозной жизни произошло и в оккупированной Белоруссии. Уже в середине 1939 года на территории Восточной Белоруссии, находившейся под контролем советов, нигде официально богослужения не совершались, т. к. все церкви и монастыри были закрыты³⁰. С первых дней оккупации Западной Белоруссии митрополит Николай (Ярушевич) уже не мог осуществлять там церковное управление, т. к. остался на советской стороне фронта. В связи с этим в июле 1941 года митрополит Сергий (Воскресенский) назначил Экзархом Белоруссии архиепископа Пантелеимона (Рожновского), в свое время не признавшего незаконной автокефалии Польской Православной Церкви, отстраненного польскими властями от управления епархией и до 1939 года проживавшего в различных монастырях³¹. Вскоре архиепископ Пантелеимон был удостоен звания митрополита.

Немецкие оккупационные власти предложили Экзарху Пантелеимону организовать самостоятельную Белорусскую автокефальную православную национальную Церковь без всяких сношений с Москвой, Варшавой и карловацким церковным центром в Берлине. Среди прочих условий были следующие: назначения епископов должно проводиться с ведома немецкой власти; должен быть представлен оккупационной власти статут «Белорусской православной автокефальной национальной церкви»; богослужения должны совершаться на церковно-славянском языке, но проповедь, преподавание Закона Божия и ведение дел церковного управления – на белорусском языке.

Высокопреосвященный Пантелеимон принял немецкое предложение с оговоркой: отделение от Московской Патриархии может состояться после того, как Белорусская Церковь организуется для автокефалии и оформит это отделение канонически, согласовав его с Московской церковной властью и другими Поместными православными Церквями, что в условиях войны было невозможно. Кроме того, митрополит Сергий никогда не согласился бы с провозглашением Белорусской автокефалии, да еще под немецким патронажем. Такое решение митрополита Пантелеимона по существу противоречило немецким планам.

В начале марта 1942 года в Минске состоялся Собор белорусских архиереев с участием митрополита Пантелеимона, епископа Венедикта (Бобковского), епископа Филофея (Нарко) и архимандрита Афанасия (Мартос), присутствовавшего в качестве наблюдателя. Вновь вступивший с началом войны в управление Полесско-Пинской епархии архиепископ Александр (Иноземцев) участия в Соборе не принял. Собор этот избрал преосвященного Пантелеимона митрополитом Белорусским. В связи с вхождением Гродненщины в пределы Восточной Пруссии Собор принял решение о создании автономной Белостокско-Гродненской епархии и назначил ее правящим архиереем епископа Венедикта (Бобковского), с возведением в сан архиепископа. Помимо этого, собственно в Белоруссии были открыты еще несколько епархий: Минская (под управлением митрополита Пантелеимона), Могилевская (под управлением епископа Филофея (Нарко)), Новогрудско-Барановическая (управляющим которой был приглашен проживавший в Почаевской лавре на Украине епископ Вениамин (Новицкий), так и не решившийся приехать в Белоруссию), Смоленско-Брянская и Витебская. На последние две кафедры было решено хиротонисать новых епископов. Собор принял статут Православной Белорусской Церкви, по которому Высшее церковное управление Белоруссии должен был осуществлять избранный на Соборе Синод во главе с митрополитом Пантелеимоном³². Решения об автокефалии Белорусской Церкви на Соборе принято не было.

Белорусское духовенство продолжало возносить за богослужением имя Патриаршего местоблюстителя, а сам митрополит Пантелеимон отказывался проповедовать по-белорусски, говоря, что языком городского населения является русский. Несговорчивого митрополита немцы отстранили от управления Минской епархией и отправили в Благовещенский монастырь (деревня Ляды близ Минска), а затем он некоторое время находился в заточении в тюрьме гестапо в г. Вилейка Минской области. После этого руководство делами митрополии по благословению митрополита Пантелеимона перешло в руки архиепископа Филофея (Нарко).

Необходимо обратить внимание на то, что в годы войны вся территория Белоруссии была разделена немецкими властями на особые зоны: Центральная часть страны (Минщина) входила в состав Генерального комиссариата «Беларусь» (под руководством Вильгельма Кубе), Гродненщина отошла к Восточной Пруссии, Витебщина и Могилевщина, как находившиеся в прифронтовой полосе, состояли в ведении военной администрации Вермахта. Полесье и Брестская области отошли к Рейхс-комиссариату «Украина».

7–10 февраля в Пинске прошел еще один Собор епископов. Так как территория Полесья и Пинска была отнесена к Украине, вступивший в управление Пинско-Полесской епархии архиепископ Александр (Иноземцев) вошел в соглашение с националистическими украинскими кругами и вместе с епископом Луцким Поликарпом (Сикорским) принял участие в хиротонии трех викарных епископов, отошедших к т. н. «Украинской автокефальной православной церкви», о чем речь пойдет ниже.

30 августа – 2 сентября 1942 года в Минске состоялся очередной Собор Белорусской Церкви, председателем которого в отсутствие митрополита Пантелеимона был архиепископ Филофей. На Соборе присутствовало всего три белорусских епископа из пяти (архиепископ Филофей, епископ Афанасий (Мартос) и Стефан (Севбо)) и представители только двух епархий. Немецкие власти настойчиво требовали от Собора провозглашения автокефалии, что и было продекларировано соборянами, но с оговоркой, что каноническое объявление автокефалии наступит после признания ее всеми Автокефальными Церквами, включая и Московский Патриархат. Послания Главам Поместных Церквей о решениях Собора были составлены, но в течение года так и не отправлены.

В октябре 1943 года немецкие оккупационные власти образовали марионеточное правительство во главе с «президентом» – белорусским националистом Р. К. Островским – т. н. «Белорусскую Центральную раду». При ней был создан церковный отдел, по настоянию которого митрополит Пантелеимон был возвращен в Минск. В мае 1944 года архиерейская конференция, прошедшая под его руководством, объявила постановления Собора 30 августа – 2 сентября 1942 года недействительными из-за отсутствия на нем двух старших епископов, не допущенных оккупационными властями. В то же время конференция не признала избрания на патриарший Престол митрополита Сергия (Страгородского) и отказалась подчиняться ему ввиду его тотального подчинения НКВД. Однако значение этих документов было невелико, так как очень скоро на территорию Белоруссии вновь пришли советские войска. Все эмигрировавшие в конце 1944 года белорусские иерархи присоединились к зарубежной Церкви, что подчеркивает их общерусское, а не националистическое церковное настроение. Дробление Церкви в Белоруссии не состоялось³³.

Сепаратистские националистические настроения, проникшие в церковную ограду, дали о себе знать только на Украине, где одновременно действовали Автономная Украинская православная Церковь (по терминологии некоторых представленных в настоящем сборнике документов – «почаевское» течение) во главе с митрополитом Алексием (Громадским) (УПЦ) и т. н. «Автокефальная украинская православная церковь» («луцкое» течение) (УАПЦ) во главе с архиепископом Луцким Поликарпом (Сикорским).

Автокефальная церковь, как неканоническое образование, была скорее политической группой, чем религиозным сообществом, являлась орудием в политической борьбе. Существование двух параллельных юрисдикции содействовало ослаблению русского влияния в Восточной Украине, с одной стороны, и дополнительному контролю за усиливающимся украинским национализмом – с другой. В то же время соперничество двух церковных структур наносило урон Православию на Украине.

Автокефальная церковь (в отличие от Церкви Автономной) уже в силу своей природы сразу же установила тесные контакты с украинским националистическим движением, запугивающим и прямо преследовавшим тех православных украинцев, кто имел ясное церковное сознание и потому отказывался переходить из УПЦ в УАПЦ. Украинские националисты мучили и убивали духовенство и епископат УПЦ, не желающих сотрудничать с «автокефалистами». Именно от рук бандитов-бендеровцев 5 мая 1943 года погиб Предстоятель УПЦ митрополит Алексий (Громадский).

Хиротония нескольких епископов для УАПЦ была проведена архиепископом Александром (Иноземцевым) и Поликарпом (Сикорским) на упомянутом нами выше Соборе в Пинске в феврали 1942 года. Тогда были рукоположены викарий Полесской епархии архимандрит Георгий (Коренистов) (8 февраля), во епископа Чигиринского архимандрит Никанор (Абрамович) (9 февраля) и во епископа Уманского архимандрит Игорь (Губа) (10 февраля). Деятельность УАПЦ получила решительное осуждение в Москве в лице Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского). Автономную же Церковь Московская Патриархия рассматривала как церковную организацию, вокруг которой сплотилось большинство православных на оккупированных украинских землях.

Надо сказать, что в среде германских властей, а именно между военной администрацией и Министерством восточных территорий не было единства во взглядах на проведение религиозной политики на Украине. Так, рейхскомиссар Украины Э. Кох в 1942 году предпринял несколько крупных антиукраинских акций: закрыл все учебные заведения, кроме начальных школ, издал указ о дроблении УПЦ и УАПЦ, отдавая их под полный контроль германской администрации.

Розенберг, со своей стороны, стремился объединить Украинские Церкви, пытаясь провести в Харькове весной 1943 года объединительный съезд. Несмотря на запрет Э. Коха, в Луцке в начале октября 1942 года состоялось заседание автокефального Синода. По его решению к Предстоятелю Автономной Церкви митрополиту Алексию (Громадскому) в Почаевскую Лавру приехали два епископа УАПЦ с предложением подписать объединительный акт. 8 октября 1942 года митрополит Алексий подписал его. Его решение вызвало резкий протест епископата УПЦ, и митрополит Алексий (Громадский) отменил свое решение до рассмотрения его на послевоенном Соборе епископов Автономной Украинской Православной Церкви. После этого еще дважды А. Розенберг предпринимал попытки сближения (в декабре 1942 года и весной 1943 года), но Договориться с Э. Кохом он так и не смог. В их противодействии А. Гитлер поддержал гауляйтера Коха.

Весной 1943 года отряды ОУН начали военные действия против немцев, которые, в свою очередь перестали поддерживать их «духовную опору» – Автокефальную церковь. С приходом Красной Армии основная часть украинских, белорусских и прибалтийских приходов относительно безболезненно вошла в состав Московской Патриархии. Что же касается архиереев, то они либо эмигрировали на Запад, либо были репрессированы советской властью.

Война потребовала мобилизации всех ресурсов нашей страны: материальных, физических, моральных и духовных. Миллионы верующих (по данным переписи 1937 года) воевали на фронте и трудились в тылу врага. Иллюзии о повсеместном преодолении религии постепенно рассеивались, хотя в своем существе большевизм сохранял антицерковную направленность. Иерархи, священники и миряне не ограничивались только молебнами о даровании победы Красной армии, а с первых дней войны участвовали в оказании материальной помощи фронту и тылу. С августа 1941 года в прессе стали появляться публикации о патриотической деятельности Русской Православной Церкви. Несмотря на осадное положение в Москве, на Пасху 1942 года распоряжением коменданта Москвы было разрешено беспрепятственное движение верующих всю ночь с 4 на 5 апреля. В ноябре 1942 года митрополит Николай (Ярушевич) был включен в состав членов Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. Церковь приняла участие в работе Всеславянского комитета борьбы с фашизмом. Наиболее активно выступали в этой роли митрополиты Сергий (Страгородский) и Николай (Ярушевич). Осенью 1942 года с разрешения власти была подготовлена и напечатана книга под названием «Правда о религии в России»³⁴. Единственное ее назначение – пропагандистское. Ее распространяли на оккупированной территории и среди общественности союзнических стран. Для внутреннего пользования было напечатано лишь небольшое количество экземпляров и это не случайно, т.к. жители нашей страны хорошо знали подлинную правду о положении Церкви в СССР. Книга состояла из воззваний митрополита Сергия и других пропагандистских материалов, целью которых было изображение просоветского патриотизма Русской Православной Церкви. При этом полностью замалчивался тот факт, что к началу войны Церковь в СССР была почти уже уничтожена. Для работы в США было напечатано 100 экземпляров. Любопытно, что русский текст набрали латинскими буквами. Прекрасный кожаный переплет, хорошая печать сделали издание подарочным. По каналам НКВД экземпляры были переданы Экзарху Московской Патриархии в Америке митрополиту Вениамину (Федченкову), на долю которого выпала сложная задача: не только разослать книги по адресатам, необходимым Москве, но и получить от них письменные отзывы³⁵.

Фактически легализовать сборы денег и вещей среди верующих (незаконные по постановлению ВЦИК РСФСР «О религиозных объединениях» 1929 года) митрополиту Сергию удалось лишь в 1943 году, когда на телеграмму И. Сталину от 5 января, в которой он сообщал о начале сбора средств на строительство танковой колонны имени Димитрия Донского, был получен ответ с разрешением открыть специальный счет в Государственном банке³⁶. С получением права на центральный банковский счет Церковь почувствовала себя в какой-то степени юридическим лицом. На строительство танков Т-34 было собрано свыше 8 млн рублей. В короткий срок на танковом заводе Челябинска было построено 40 танков. Они и составили колонну с надписями на башнях боевых машин «Димитрий Донской». Ее передача частям Красной Армии состоялась 8 марта 1943 года у деревни Горелки, что расположена в 5-ти километрах северо-западнее Тулы.

Сбор средств в Фонд обороны, на подарки Красной армии, на помощь сиротам, воинам-инвалидам, семьям погибших составляли основную часть внешней деятельности Русской Православной Церкви в годы войны. Но была еще одна важнейшая форма деятельности – молебны о победе русского воинства³⁷. Такой молебен впервые отслужил Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий 26 июня 1941 года в Богоявленском соборе в Москве. Одним из величайших молитвенников в военные годы был иеросхимонах Серафим Вырицкий.

В Красной Армии не могло быть военных священников, но были призванные в нее монахи, диаконы, священники. Нельзя подсчитать, сколько представителей православного духовенства погибло на этой войне, т.к. никто в свое время не вел такого учета. Да и многие иереи к началу 1940-х годов попросту остались без приходов, без паствы, без какого-либо официального статуса. Памяти и уважения поколений заслуживают верующие блокадного Ленинграда, все отдавшие на алтарь Победы³⁸. В нашем сборнике представлен один из самых эмоциональных Документов летописи войны – «Из очерка о деятельности духовенства и мирян Спасо-Преображенского собора (г. Ленинграда) за 2 года Отечественной войны». Через его сдержанное повествование проступает величие духа и самопожертвование верующих. В нечеловеческих условиях блокады люди не только не теряли свой человеческий облик, но делали все возможное для помощи ближнему. Все восемь храмов города не закрывались ни днем, ни ночью.

Возрождение религиозной жизни на временно оккупированных территориях, как и патриотическая церковная деятельность в первые годы войны, были не только замечены советским руководством, но и оказали некоторое влияние на изменение религиозной политики государства, вошедшее в историю как «новый курс» по отношению к Церкви. В преддверии грядущего «передела мира» в Европе И. Сталин взвешивал шансы СССР в условиях мирного противостояния общественных систем. С одной стороны, имела место симпатия европейских народов, государственных и политических лидеров к СССР как к государству, спасшему европейскую цивилизацию от германского фашизма. В то же время имело место и недоверие к СССР как большевистскому государству, печально известному своими репрессиями в отношении к инакомыслящим и, в частности, варварским преследованием религии. Для максимального использования симпатий к Советскому Союзу и нейтрализации имевшегося недоверия Сталин решился продемонстрировать терпимость к религии и к Православной Церкви, в частности. Однако внешнеполитические планы большевистского руководства не ограничивались задачей завоевания симпатий европейских народов. В своих мечтах И. Сталин уже претендовал на лидерство в будущем объединении Православных Поместных Церквей вокруг Московского Патриархата, как центра международной системы православного единства, которое могло бы стать опорой внешней политики СССР. Создание такой системы с перенесением центра Вселенского православия в Москву и образованием впоследствии в социалистических странах «дружественных Автокефальных Церквей» должно было идти под личным контролем И. Сталина и В. Молотова, а право на «оперативную инициативу» в осуществлении плана было предоставлено Председателю специально созданного Совета по делам Русской Православной Церкви, полковнику госбезопасности Г. Г. Карпову. Исходя из этих намерений Сталина, а также с учетом ряда других факторов, становится понятен «новый церковный курс» советского руководства, проводившийся с осени 1943 года.

Сентябрьская (1943 года) встреча митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) с И. Сталиным в Кремле положила начало новому этапу государственно-церковных отношений³⁹. В то же время именно эта встреча означала фактическую легализацию советским руководством Московской Патриархии. С этого момента началось «директивное возрождение»⁴⁰ Русской Православной Церкви, связанное, в первую очередь, с изменением государственной политики. Большую роль в этом возрождении сыграло также пробуждение религиозного чувства народов СССР, произошедшее в годы суровых военных испытаний. В рамках своей новой политики власть взяла курс на укрепление Московской Патриархии и искоренение т. н. «обновленческого» раскола, созданного ею же в 1922 году и терзавшего Церковь на протяжении почти четверти века⁴¹.

В ходе сентябрьской встречи в Кремле обсуждались вопросы о созыве архиерейского Собора для избрания патриарха Московского и всея Руси, об открытии духовных учебных заведений, православных храмов, издании ежемесячного церковного журнала, выделении помещения для Патриархии. В беседе были затронуты вопросы о судьбах осужденных в разные годы епископов. И. Сталин разрешил подготовить список⁴² для возможной амнистии церковных деятелей, но из всего списка, составленного митрополитом Сергием (Страгородским), к осени 1943 года в живых остался лишь один иерарх – будущий архиепископ Алма-Атинский Николай (Могилевский). Все остальные приняли мученическую кончину в 1937–1938 годах.

В конце встречи И. Сталин сообщил митрополитам, что правительство решило образовать Совет по делам Русской Православной Церкви⁴³ для поддержания связи с ней. В обращении к Г. Г. Карпову он произнес ставшие известными слова: «...помните: во-первых, что Вы не обер-прокурор; во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность Церкви»⁴⁴. О состоявшейся встрече страна узнала из центральных газет. Реакцию граждан на это событие фиксировал и анализировал НКГБ СССР⁴⁵.

8 сентября 1943 года на Соборе епископов был избран двенадцатый патриарх Московский и всея Руси – Сергий (Страгородский). В нашем сборнике широко представлены основные решения Собора и сведения НКГБ о реакции на них советских граждан. На самом же деле сотрудников НКГБ СССР интересовало не столько мнение советских граждан, сколько отклики иностранных дипломатов на изменение внутренней политики Советского Союза в отношении религии⁴⁶.

Освобожденные из ссылок и лагерей архиереи заняли епархиальные кафедры и другие церковные вакансии. Среди них архиепископы: Казанский – Андрей (Комаров), Ставропольский – Антоний (Романовский), Тульский – Иоанн (Братолюбов), Астраханский – Филипп (Ставицкий), Краснодарский – Фотий (Топиро) и Уфимский – Стефан (Проценко). Помимо замещения вдовствующих кафедр, перед церковным руководством остро стояла проблема нехватки приходского духовенства. Стараясь решить эту проблему, Патриархия дала разрешение на замещение должностей приходских священников самоучкам из числа мирян. 28 ноября 1943 года Совнарком СССР принял постановление за № 1325 «О порядке открытия церквей» и предоставил на этот счет значительные права верующим, соответствующие полномочия местным органам власти и Совету по делам Русской Православной Церкви⁴⁷.

В то же время В. Молотов в откровенной беседе с Г. Карповым заявил: «Пока не давать никаких разрешений на открытие церквей... В последующем по вопросу открытия церквей входить за санкцией в правительство и только после этого спускать указания в облисполкомы». Затем В. Молотов заключил: «Открыть церкви в некоторых местах придется, но нужно будет сдерживать решение этого вопроса за Правительством». По данным на 1 июля 1945 года в Советском Союзе было 10 243 действующих церквей. Правительство приняло 6 постановлений об открытии церквей и 14 распоряжений⁴⁸.

До 1 июля 1945 года в Совет по делам Русской Православной Церкви поступило 5 770 заявлений об открытии церквей, но удовлетворено было только 414 ходатайств, а отклонено на местах 3 850 и находилось на рассмотрении 1 506 заявлений. При проверке Советом было установлено, что в отдельных случаях принятые решения оказывались необоснованными и являлись результатом нежелания удовлетворить ходатайства верующих⁴⁹.

В июне 1944 года в стенах московского Новодевичьего монастыря прошло торжественное открытие Богословского института⁵⁰ и пастырских курсов. В нашем сборнике представлены документы по подготовке к открытию, утверждению учебных программ, составу учащихся и преподавателей этих учебных заведений⁵¹.

Внешняя декорация благополучия в религиозном вопросе, безусловно, была важна для И. Сталина. Путем фактической легализации Московской Патриархии, избрания патриарха и создания Совета по делам РПЦ он хотел не только сохранить, но и еще более упрочить жесткий контроль государства над Церковью. Такова была внутриполитическая цель «нового курса». Что же касается внешнеполитической цели «нового» курса, то она в тот период интересовала И. Сталина больше. Нужно было думать о послевоенном будущем: после Курской битвы стратегическая инициатива в войне окончательно перешла в руки советского командования. В том, что враг будет разгромлен, сомнений не было.

Как уже отмечалось выше, создание системы православного единства под эгидой Москвы входило в круг сталинского замысла о разделе сфер влияния в Европе. Со своей стороны Русская Церковь, ввергнутая в 1943–1948 годах в круговорот большой политики, старалась максимально использовать государственные мероприятия в своих целях, что особенно проявилось в отношениях с Поместными православными Церквами. Образование системы православного единства должно было хотя бы в какой-то мере обезопасить саму Московскую Патриархию и, в то же время, создать условия для серьезной борьбы с претворением в жизнь римско-католической идеи создания Придунайских стран как буфера против СССР.

Русская Православная Церковь имела паству во многих странах. Действовали церкви в Северной и Южной Америке, епархии в Бельгии, русские духовные миссии в Иерусалиме, Китае, Корее, благочиния в Австрии и Венгрии, подворья в Белграде и Софии. Все они до 1917 года находились в канонической юрисдикции Российской Православной Церкви, преемницу которой – Московскую Патриархию власть хотела сделать духовно-нравственной опорой своей международной политики.

Первые сложности возникли с привлечением на свою сторону лидеров Православных Автокефальных Церквей, традиционно испытывающих настороженность и недоверие к СССР как большевистскому государству, печально известному своими преследованиями религии. Но эта проблема была решена быстро. С 21 по 23 ноября 1944 года в здании Московской Патриархии Собор епископов объявил о подготовке Поместного Собора Русской Православной Церкви. А на следующий день Г. Карпов, выступая перед архиереями, отметил, что те явления, которые сейчас происходят в жизни Церкви, во взаимоотношениях ее с государством, не представляют чего-то случайного и временного, а носят характер одобрения властью той позиции, которую Церковь заняла в отношении государства в предвоенное десятилетие и в военные годы. Планы по внешнеполитическому использованию авторитета Церкви, действительно, являлись долговременными.

И на Поместный Собор, открывшийся 31 января 1945 года в храме Воскресения в Сокольниках, были приглашены делегации православных церквей. Все визиты необходимых гостей власти санкционировали. Приглашения рассылались по каналам дипломатической связи. По каждой делегации Г. Карпов получил сверху жесткие инструкции⁵². В то же время тогдашний Местоблюститель патриаршего Престола митрополит Алексий (Симанский) ограничил участие некоторых делегаций в Соборе и фактически не допустил прибытия на Собор делегации Православной Церкви в Америке.

Поместный Собор Русской Православной Церкви 1945 года имел редчайшее представительство Автокефальных Православных Церквей. В Москву прибыли: Александрийский патриарх Христофор, Антиохийский патриарх Александр III, Грузинский католикос – патриарх Каллистрат, представители Вселенского патриарха – митрополит Фиатирский Герман, Иерусалимского – архиепископ Севастийский Афинагор; делегация Сербской Церкви во главе с митрополитом Скоплянским Иосифом, делегация Румынской Церкви во главе с епископом Ардшемским Иосифом⁵³.

В докладе Г. Карпова Советскому правительству о Поместном Соборе Русской Православной Церкви говорилось: «[...] Собор явился наглядным доказательством отсутствия преследования религии в СССР и имел также некоторое политическое значение. Московская Патриархия, в частности, договорилась с патриархом Александрийским Христофором, представителями Константинопольского и Иерусалимского патриархов о прекращении связей с митрополитом Анастасием⁵⁴ и о необходимости совместной борьбы против Ватикана. В личной беседе с патриархом Алексием Патриарх Христофор заверил, что «Восточные Патриархи будут ожидать распространения на них покровительства России в чисто христианском духе [...]⁵⁵». Начало создания системы православного единства состоялось.

Поместный Собор Русской Православной Церкви, второй из пяти, состоявшихся в XX веке, вызвал живой отклик у советских людей. Их высказывания внимательно собирались и тщательно анализировались. Оценочная палитра многообразна и является опровержением клише о единомыслии советских граждан⁵⁶.

С апреля 1945 года по май 1946 года шли переговоры с Предстоятелем Болгарской Церкви митрополитом Стефаном, который подтвердил весной 1946 года, что он «всецело ориентируется на Восток, на великий могучий Советский Союз, на Русскую Церковь и Патриарха Алексия»⁵⁷. Но в оценке митрополита Стефана Советское руководство проявляло гибкость и осторожность, помня о его былых связях с англичанами, участии в экуменическом движении и старых связях с болгарской оппозицией, смотревшей на англичан.

После Поместного Собора 1945 года стали видны первые результаты совместного воздействия на Румынскую Православную Церковь, занимавшую недоброжелательную позицию в отношении СССР. В марте 1945 года министр культов Румынии священник Константин Бурдуча заверил патриарха Алексия «в самых искренних и дружественных чувствах» и просил «передать маршалу Сталину, руководителю государства, епархиям Православной Церкви, руководителям остальных культов и всему православному народу СССР выражения нашей решимости приступить к упорной работе с целью пробуждения сознания, отравленного фашизмом, за демократизацию нашей общественной жизни»⁵⁸.

Сербский патриарх в декабре 1946 года заявил, что остается верным традиционной дружбе с Россией и категорически отметает ориентацию на Запад. Патриарх Гавриил высказал также мысль о необходимости всем Православным Церквам иметь единый фронт по всем общим для них вопросам и что для этого необходимо собраться в Москве представителям всех православных Церквей.

28 мая 1945 года впервые за всю историю России патриарх Московский Алексий отправился в паломничество на Святую Землю⁵⁹. Для окончательного подтверждения создания системы православного единства решено было возродить и воплотить идею созыва Всеправославного Собора в Москве. Сама мысль об этом Соборе возникла еще до войны у Вселенского патриарха. Однако внутрицерковная и политическая ситуация того времени отдалила эти планы на неопределенное время⁶⁰.

Начавшаяся «холодная» война, сделавшая бывших союзников врагами, не дала осуществиться этим планам. Перенос центра Вселенского Православия в Москву не состоялся... Усилилось и государственное противодействие Ватикану, которое на протяжении многих лет являлось важным направлением внешнеполитической деятельности с привлечением Церкви.

Еще в мае 1944 года И. Сталин попросил подготовить материалы о состоянии римско-католической церкви в СССР. Такая справка легла ему на стол 6 ноября того же года, составленная по приказу Берии начальником 2-го управления НКГБ СССР Федотовым «О состоянии римско-католических костелов на территории СССР». Из нее следовало, что в СССР действовало всего 2 костела, в городе Москве – Св. Людовика, предназначенный для обслуживания дипломатического корпуса, и в городе Ленинграде на Кронверской улице, который действовал и в блокаду (до 1917 год их число вместе с каплицами составляло около 5 тыс.). Годы лихолетья обескровили католическую церковь в СССР почти полностью.

Но у Ватикана оставалась греко-католическая (униатская) Церковь западных областей Украины и Закарпатья. В период между Первой и Второй мировыми войнами они отошли к Польше, а в 1939 году были присоединены к СССР. (1 997 церковных приходов в западных областях Украины и 399 приходов в Закарпатской области). Именно по ним было решено нанести удар. План действия в этом направлении был представлен Советом по делам Русской Православной Церкви так:

«а) окончательно ликвидировать униатскую церковь в СССР;

б) подготовить проведение аналогичных мероприятий в некоторых странах за границей (например, в Чехословакии, Югославии)»⁶¹.

Все происходило как в далекие 1920-е годы, когда власть «разрабатывала и проводила» упомянутый «обновленческий» раскол в Православной Церкви. С униатами планировали поступить так же. Упразднение униатства предполагалось осуществить через создание «инициативной группы» и проведение Собора епископов, клира и мирян, который отменит решение Брестской унии 1596 года. Логическим завершением намеченного плана должно было стать возвращение униатов в лоно Русской Православной Церкви⁶². В письме Н. Хрущева И. Сталину от 9 февраля 1945 года, были четко определены основные этапы намеченного плана.

17 марта 1945 года Сталин одобрил план присоединения униатов, который имел и внутриполитические цели: возможность нанесения удара по духовной основе западно-украинского сепаратизма⁶³.

Для проведения Собора нужны были епископы. Их хиротонии Патриарх Алексий назначил на 24 и 25 февраля 1946 года (о. Антония Пельвецкого и о. Михаила Мельника). Днем раньше, «Инициативная группа» воссоединилась с Русской Православной Церковью. Эти события происходили в Киеве. А 8–10 марта 1946 года в соборе Святого Юра прошел Собор, который принял Постановление из четырех пунктов:

1. аннулирование Брестской унии 1596 г.;

2. отделение от Римско-католической Церкви;

3. возвращение к православию;

4. воссоединение с Русской Православной Церковью в Советском Союзе⁶⁴.

В августе 1949 года в Мукачевском Успенском монастыре греко-католики Закарпатья воссоединились с Московской Патриархией⁶⁵.

Была ли альтернатива этому воссоединению? На этот вопрос сейчас ответить сложно. Нужно заметить, что с ростом националистических настроений на Украине вопрос о воссоединении униатов приобрел ярко выраженную политическую окраску и вызвал многочисленные псевдонаучные спекуляции. Важно другое, что уже с лета 1944 года, когда советские войска освободили Львов, предстоятель униатской Церкви митрополит Андрей Шептицкий пытался найти компромисс и с новой реальностью, и с новой властью.

В начале сентября 1944 года он направил послание И. Сталину, в котором приветствовал освобождение Галиции от оккупантов и воссоединение Украины. В другом письме в адрес Правительства СССР просил о признании Униатской Церкви со стороны государства. А в декабре 1944 года (уже после смерти митрополита Шептицкого) в Москву прибыла делегация греко-католической Церкви. Основная цель этого визита состояла в попытке договориться о возможности существования униатов в новых политических реалиях и о трудностях, с которыми они уже столкнулись: закрытием храмов и монастырей, изъятием церковных земель, национализацией церковной типографии. Конструктивного диалога власти с униатами так и не получилось.

Папа Пий XII только усугубил ситуацию. В его Рождественском послании 1944 года и в публичных выступлениях начала 1945 года все резче звучали мотивы враждебности к СССР. Альтернативы советское руководство не видело. План «воссоединения» вступил в действие.

Церковь смотрела на проблему присоединения униатов иначе. Патриарх Алексий представил Г. Карпову свои соображения: Предстоятель Русской Православной Церкви считал «нецелесообразным проведение какого-либо специального Всеуниатского собора, а решение вопроса о воссоединении должен решать каждый приход на епархиальном съезде». Последние, по мысли патриарха, собирать необходимо, т. к. они «могут иметь не только смысл, но и пользу, как показатель того, что воссоединение совершается по свободному волеизъявлению униатского духовенства, начальства при поддержке гражданской власти». Развивая это положение, патриарх указывал, что «мы не будем настаивать на быстром и насильственном изменении внешних форм богослужения и даже внешнего вида священнослужителей (бритье бороды и усов), важно существенное: поминовение патриарха и своего епископа, празднование Пасхи по восточным пасхалиям»⁶⁶. Русская Церковь выступала против быстрого и насильственного решения вопроса.

Среди важнейших событий 1945 года нужно упомянуть сентябрьский визит митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова) в Финляндию⁶⁷. Поездка имела целью установление добрых и канонически правильных взаимоотношений между Православными Церквами Финляндии и России, после того как Предстоятель Церкви архиепископ Герман (Аав) отказался вернуться в лоно Московского Патриархата. Митрополит Григорий пытался вновь убедить архиепископа вернуться в лоно Русской Православной Церкви, но тот уклончиво ответил, что без решения Константинопольского патриарха этот вопрос не решить; было бы лучше, если переговоры между Московским и Вселенским патриархами состоялись напрямую.

Важность этого визита была столь велика, что его курировал лично В. Молотов. Но воссоединение так и не состоялось.

Но этот случай не показателен для этого периода. Победа над фашизмом, возрождение церковной жизни в Советском Союзе ускорили объединение с Московской Патриархией русских православных приходов за границей. Общее количество воссоединенных приходов составило 285. В юрисдикцию Русской Православной Церкви перешел 21 архиерей⁶⁸.

В СССР на 1 июля 1946 года имелось 13215 действующих церквей и молитвенных домов, 61 архиерея и 9434 священника, две духовные академии в гг. Москве и Ленинграде⁶⁹. К 1946 году Русская Церковь смогла не только организационно укрепиться, но и получить определенное место в обществе, которое оценило ее стойкость в годы гонений и патриотическую позицию во время Великой Отечественной войны.

Васильева О. Ю.,

священник Илья Соловьев

Археографическое предисловие

Документы для сборника «Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов» были выявлены в федеральных архивах и городских архивах Москвы и Санкт-Петербурга, в Курском и Псковском областных архивах, а также в Центральном Архиве ФСБ России и Архиве Президента Российской Федерации, в государственных архивах Республики Украины и Республики Беларуси.

В фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) выявление проводилось по фондам 17 (Центральный Комитет ВКП(б)-КПСС), 89 (В. М. Молотов), 558 (И. В. Сталин), 628 (Коллекция документов о пожертвованиях советских и зарубежных граждан в фонд обороны СССР (1942–1946)), в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) – по фондам Р-6991 (Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Народных Комиссаров (Совете министров) СССР); Р-5446 (Совет Народных Комиссаров – Совет министров СССР) и Российском государственном военном архиве (РГВА) – по фондам 500/к (Главное управление государственной безопасности Германии. Г. Берлин), 1470/к (Министерство церковных дел), 1447/к (Немецко-фашистские административные и судебные органы на временно оккупированной территории).

В сборник включены документы, выявленные архивистами Республики Украины: в Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины (ЦГАВОВУ), Центральном государственном архиве общественных объединений (ЦГАОО Украины), Центральном государственном архиве – музее литературы и искусства Украины (ЦГАМЛИ Украины), Государственном архиве Сумской области (ГАСО), и Республики Беларуси: в Национальном архиве Республики Беларусь (НА РБ), Витебском (ГАВО), Могилевском (ГАМО) и Минском (Госархив Минской области) государственных архивах. Фотоматериалы представлены Российским государственным архивом кинофотодокументов (РГАКФД), Архивом Президента РФ (АП РФ), Центральным государственным архивом историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГА ИПД СПб) и Центральным государственным архивом кинофото- фонодокументов Санкт-Петербурга (ЦГАКФФД СПб).

Кроме того, использованы документы, опубликованные ранее в сборниках документов «Правда о религии» (М., 1942), «Русская Православная церковь и Великая Отечественная война. Сборник церковных документов» (М., 1943), М. И. Одинцов «Власть и религия в годы войны» (М., 2005), М. В. Шкаровский «Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935–1945 годов». (М., 2003). «Войной испепеленные годы. Псковский край накануне и в годы Великой Отечественной войны, в первые послевоенные годы. 1939–1949». (Псков, 2005), «Власть и церковь в СССР и странах Восточной Европы. 1939–1958». (М., 2003).

Выявлено более 600 документов, в сборник включен 221 документ, в том числе впервые публикуются 197 документов.

Ранее опубликованные по копиям, источники сверены с архивными оригиналами, за исключением нескольких документов, которые не удалось обнаружить в российских архивах. При повторной публикации учтено и содержание, и значение документов для более полного освещения темы публикации. При этом были уточнены заголовки, датировка, легенды (при отсутствии архивных шифров), устранены недостатки в передаче текста документов (например, в публикациях отсутствуют резолюции и пометы, делопроизводственные номера, в том числе, в постановлениях СНК СССР, иногда грифы секретности и т. д.).

В сборнике представлены разнообразные документы: послания Московского Патриарха и постановления Священного Синода и СНК СССР, докладные записки, справки, статистические таблицы председателя и уполномоченных Совета по делам РПЦ при СНК СССР; письма, записки, обзоры; приказы и распоряжения Министерства восточных территорий Германии и вермахта по вопросам религиозной политики; статьи и информация из газет, издававшихся на временно оккупированной территории СССР, и другие материалы.

При отборе архивных источников, в первую очередь, предпочтение было отдано документам обобщающего характера. Например, публикуются отчеты и доклады уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР на Украине П. С. Ходченко, в которые вошли наиболее содержательные факты и цифры из отчетов и докладов областных уполномоченных.

В сборник включены документы, репрезентативно освещающие патриотическую деятельность Московской Патриархии, духовенства и мирян.

При выборе текста для публикации предпочтение отдавалось подлинникам, при их отсутствии – отпуску или заверенной копии. В связи с тем, что председатель Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР Г. Г. Карпов направлял свои докладные записки нескольким адресатам, для сличения текстов привлекались все оригиналы, а в публикацию включался текст первого адресата (И. В. Сталин или В. М. Молотов). Не включенные в сборник подлинные документы (тексты на бланках, подписанные Карповым) и направленные в несколько адресов были использованы для воспроизведения имеющихся на них резолюций и помет.

При передаче текста воспроизведены резолюции и пометы, сохранены стилистические особенности, а также своеобразное употребление прописных букв в документах советских и церковных учреждений. Пропущенные в тексте предлоги, восстановленные составителями слова и раскрытые произвольные сокращения заключены в квадратные скобки.

Большинство документов публикуется полностью, исключение составляют объемные документы, где к теме сборника имеет отношение только часть текста (раздел, параграф и т. д.).

Извлечения из текста документов отмечены в заголовке предлогом «из», а в тексте отточием в квадратных скобках. Неисправности текста исправлены в подстрочных примечаниях. В случае невозможности исправления дается подстрочное примечание: «Так в документе». Опечатки и описки, не имеющие смыслового значения, устраняются без оговорки в примечаниях.

Документы снабжены заголовками, которые содержат общую характеристику публикуемого источника (делопроизводственная разновидность документа, автор, адресат, краткое содержание). Археографическое оформление документа включает также дату, место написания и архивную легенду документа. В документах нормативного и организационно-распорядительного характера в заголовках указан их делопроизводственный номер. Если авторский заголовок или его часть включены в редакционный заголовок, то он заключается в кавычки без пояснения в подстрочном примечании. Гриф секретности, являющийся частью текста документа, воспроизводится после даты.

В случае отсутствия в документе даты или места его написания, недостающие элементы, установленные составителями, даны в квадратных скобках, а их обоснование давалось в подстрочных примечаниях.

Должность председателя Совета по делам РПЦ при СНК СССР Г.Г. Карпова и заместителя Председателя СНК СССР В.М. Молотова в заголовках указаны только при первом упоминании. Должность И. В. Сталина не дается, так как, как правило, авторы ее не указывают или дают сокращенно (в этом случае она воспроизводится как часть текста документа).

Место написания в заголовке не указано в случаях, когда обозначение автора содержит указание на место его постоянного пребывания. Если автор находился не в месте его постоянного пребывания, то оно обязательно указывается.

Архивные легенды (контрольно-справочные сведения) содержат поисковые данные (архивный шифр документа), указание на подлинность, язык, способ воспроизведения и, если документ уже публиковался, его предшествующую публикацию. В легенде указаны ссылки на все обнаруженные экземпляры документа, хранящиеся в разных архивах.

В легендах к документам на немецком языке, переведенным во время войны, отмечено: «Делопроизводственный перевод с немецкого», а к документам, переведенным для настоящего сборника, «Перевод с немецкого».

Так как большинство документов в сборнике являются машинописными текстами, то в легенде оговаривается только иной способ воспроизведения.

Документы в сборнике систематизированы по разделам: Документы Церкви, Политика Советского государства в отношении Русской Православной Церкви, Политика германских властей в отношении религиозных культов и деятельность религиозных учреждений в годы оккупации. Внутри разделов документы систематизированы по хронологии, за исключением справок, подготовленных Первым управлением МГБ УССР в 1947 г. по трофейным немецким документам. Эти справки систематизированы по дате событий, отраженных в них.

Научно-справочный аппарат сборника состоит из предисловия, примечаний по содержанию и тексту документов, именного указателя кратких биографических сведений, подготовленных на основе Базы данных СТГУ о пострадавших за веру православных христианах (http://pstbi.ru), перечня публикуемых документов.

Выявление документов провели: в ГА РФ – Ю. Г. Орлова, РГАСПИ -Л. А. Лыкова, РГВА – Т.А. Васильева и Н.С. Яковлева, АП РФ – О. Ю. Васильева и С. А. Мельчин, ЦА ФСБ России – Л. И. Слепцова, Центральном архиве общественно-политической истории Москвы (ЦАОПИМ) – Т. Н. Коршунова и Л. П. Стрельцова, Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.) – Н. Ю. Черепенина, ЦГА КФФД Санкт-Петербурга – Е. В. Дзюба, Ленинградском областном государственном архиве в г. Выборге (ЛОГАВ) – Я. А. Давыдова, ЦГАКФФД СПб – Г. И. Лисовская, РГАКФД – Е. Н. Лебедева, государственных архивах Курской (ГАКО) и Псковской (ГАПО) областей соответственно И. В. Токмакова, И. П. Ковалевская и Е. М. Федорова.

Выражаем благодарность бывшему председателю Государственного комитета архивов Украины Г. В. Боряку и директору Департамента по архивам и делопроизводству Министерства юстиции Республики Беларусь В. И. Адамушко за организацию выявления документов для данного сборника в архивах Республики Украины и Республики Беларусь.

Историческое предисловие и примечания по содержанию подготовлены О. Ю Васильевой и священником Ильей Соловьевым, археографическое предисловие – И. И. Кудрявцевым, именной указатель – В. А. Гончаровым.

Археографическую подготовку документов к публикации осуществили И. И. Кудрявцев и Л. А. Лыкова

Документы РГВА перевел А. В. Доронин.

Идея издания документов по истории Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны принадлежит Гончарову Владимиру Александровичу и Жадобину Александру Тихоновичу – первому заместителю Председателя Правления Центрального совета «Российского общества историков-архивистов».

Научную и организационную работу провела Л. А.Лыкова – руководитель исследовательского проекта.

Кудрявцев И. И.

* * *

Правда о религии в России. М, 1942; сборник церковных документов «Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война». М., 1943. В 1947 г. был опубликован сборник «Патриарх Сергий и его духовное наследство».

Религиозные организации в СССР: накануне и в первые годы Великой Отечественной войны (1938–1943 гг.) / Публикация М.И. Одинцова // Отечественные архивы. 1995. № 2. С. 37–67; Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М, 1995; Одинцов М.И. Власть и религия в годы войны. Государство и религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М. 2005. Одинцов М. И. Русские патриархи XX века. Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. М, 1999.

В огне войны. Русская Православная Церковь в 1941–1945 гг. (по материалам Ленинградской епархии) / Публикация М.В. Шкаровского // Русское прошлое, Книга 5. СПб., 1994. С. 259–316.

⁴

Якунин В. Н. Русская Православная Церковь на оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Самара, 2001.

⁵

Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг. М., 1999.

⁶

Корнилов А. А. Преображение России. О православном возрождении на оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны 11941–1945 гг. Самара, 2001.

⁷

Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. Нацистская политика в отношении Православной Церкви и религиозное возрождение на оккупированных территориях СССР. М., 2002; Его же. Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны. СПб., 2005.

⁸

Обозный К. П. История Псковской православной Миссии. 1941 – 1945 гг. М., 2008.

⁹

Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 116–117. Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 125. Д. 407. Л. 5.

¹⁰

Русская Православная Церковь в XX веке. М., 2008. С. 8. В начале XX века насчитывалось 49082 храма. Число часовен составляло 23593. Общее число белого Духовенства около 105 000 человек. В 1901 году в Российской империи насчитывалось 503 мужских и 325 женских монастырей, 58 духовных семинарий и 187 духовных Училищ. Действовали 4 Духовные академии (в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве и Казани). Количество епархий Русской Православной Церкви составляло 63.

¹¹

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 7 Л. 5.

¹²

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 7 Л. 9.

¹³

См. док. № 1.

¹⁴

Сообщение из епархии //Журнал Московской Патриархии. 1944. № 4. С. 26.

¹⁵

Там же С. 16.

¹⁶

См. док. № 5.

¹⁷

Это возрождение русские эмигрантские историки В. И. Алексеев и Ф. Г. Ставру позже назовут «вторым крещением Руси». См.: Алексеев В. И., Ставру Ф. Г. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории // Русское возрождение. 1980. № 1.С. 94.

¹⁸

РСХА – Главное управление имперской безопасности.

¹⁹

См. док. № 188–191.

²⁰

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 92. Л. 99–101. Спецсообщение 2 Управления ГРУ Генштаба Красной Армии о немецком плане административного деления Прибалтики и Украины с указанием назначенных должностных лиц.

²¹

ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 5. Л. 23.

²²

См. док. № 201.

²³

Васильева О.Ю. Указ. соч. С. 82.

²⁴

Эту инструкцию подтверждают и донесения оперативных команд (См. док. № 195, 198), действовавших на оккупированной территории СССР.

²⁵

Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 88.

²⁶

Там же.

²⁷

См. док. № 209, 210, 215.

²⁸

Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 91.

²⁹

В нашем сборнике впервые приведены документы из фондов ЦА ФСБ России о этом убийстве. См. док. № 53, 132.

³⁰

Кривонос Феодор, священник. «У Бога мертвых нет. Неизвестные страницы из истории Минской епархии (191–1939 годы)». Минск, 2007. С. 222.

³¹

Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. С. 418.

³²

См.: Кривонос Феодор, священник. Белорусская Православная Церковь в XX столетии. Минск, 2008. С. 107–109.

³³

О жизни Белорусского Экзархата в период оккупации повествуют также документы № 198–200, 202, 217 нашего сборника.

³⁴

Док. №72.

³⁵

Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 140.

³⁶

См. док. № 14, 15,38.

³⁷

См. док. № 111.

³⁸

Док. № 3, 6, 13, 47.

³⁹

См. док. № 81.

⁴⁰

См.: Чумаченко Т. А. Государство, Церковь, верующие. 1941–1961 гг. М., 1999. С. 65–108. Барабаш Т. А. Судьбы Русской церкви в годы войны: до и после встречи с генералиссимусом Сталиным //Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М., 2004. С. 552–568.

⁴¹

См.: «Обновленческий» раскол. Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики. Сост. И. В. Соловьев. М, 2002; Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русски Православной Церкви. СПб., 1999.

⁴²

См. док. № 27.

⁴³

О деятельности Совета по делам Русской Православной Церкви см.: Чумаченко ТА. Государство, Православная Церковь, верующие. С. 23–65. Ее же, Совет по делам Русской Православной Церкви при СПК (СМ) СССР в 1943–1947 гг.: особенности формирования и деятельности аппарата // Власть и церковь в СССР и странах Восточной Европы. 1939 – 1958. Дискуссионные аспекты. М» 2003. С. 69–99.

⁴⁴

Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 116.

⁴⁵

См. док. № 82, 85–90, 92, 93.

⁴⁶

См. док. № 84.

⁴⁷

См. док. № 99.

⁴⁸

ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 80. Л. 80–83.

⁴⁹

См. док. № 179.

⁵⁰

См.: Трофимчук М. X. Академия у Троицы. Воспоминания (1944–2004). Сергиев Посад, 2005.

⁵¹

См. док. № 124.

⁵²

См. док. № 146.

⁵³

См. док. № 147.

⁵⁴

Митрополит Анастасий (Грибановский) – в 1940-х годах являлся фактическим возглавителем карловацких приходов. См. об этом подробнее: Русская Православная Церковь Заграницей. (1918–1968). Сост. М. Соллогуб. Т. 1. Иерусалим, 1968.

⁵⁵

Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 140.

⁵⁶

См. док. № 148–150.

⁵⁷

Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 160.

⁵⁸

Там же. С. 161.

⁵⁹

См. док. № 165, 168.

⁶⁰

См.: Карташев А. В. На путях к Вселенскому Собору. Париж, 1932.

⁶¹

Васильева О. Ю. Указ соч. С. 184.

⁶²

См. док. № 166.

⁶³

8 апреля 1945 г. были арестованы правящий митрополит униатов в Галиции Иосиф Слипый и все четыре епископа: Чарнецкий И. А., Бутка Н. М. Хомышин Г. Л., Лятышевский И. Ю. Спустя год, 1 марта 1946 г.. Прокуратура УССР опубликовала в газете «Львовская правда», что эти четыре лица были арестованы за активную предательскую и пособническую деятельность, дело по их обвинению передано в Военный трибунал. Активные униатские священники также были арестованы. Остальные, их было свыше 900, поставили свои подписи на прошении о «добровольном присоединении к Православной Церкви».

⁶⁴

См.: Одинцов М. И. Власть и религия в годы войны. М, 2005. С. 204. Материалы Львовского Собора были опубликованы Московской Патриархией. См.: Львовский Церковный Собор. Документы и материалы. 1946–1981. М., 1982.

⁶⁵

Ватикану нанесен ощутимый удар. Чуть позже, согласно плану, была ликвидирована униатская церковь в Румынии (1948 год) и в Словакии (1951 год). И в Восточной Европе римско-католическая церковь лишилась сфер влияния.

⁶⁶

Одинцов М. И. Указ. соч. С. 208.

⁶⁷

См. док. № 183.

⁶⁸

Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 204. РГАСПИ Ф. 89. Оп. 2. Д. 498. Л. 82.

⁶⁹

Выписка из Постановления СМ СССР№ 1132–465сс от 29 мая 1946 г. «Об открытии духовных академий в Москве, Ленинграде, Киеве». Государственный архив Российской Федерации (далее ГАРФ). Ф. Р-5446. Оп. 106. Д. 200. Л. 81, 82; АП РФ. Ф. 3. Оп.60.Д. 11 .л. 59.

Источник: М.: Издательство Крутицкого подворья, Общество любителей церковной истории, 2009. — 779с.

Telegram-каналы

Комментарии для сайта Cackle