Протоиерей И. В. Васильев – настоятель Православной Церкви при русском посольстве в Париже

Деятельность православного духовенства за рубежом – малоизученная страница истории императорской России, особенно если речь идет о русских православных священнослужителях Западной Европы. Традиционные представления ограничивают эту деятельность узкой сферой частных отношений с членами российского императорского дома и русской аристократией, проводившей время на излюбленных курортах Ниццы, Канн и т.п. Однако это лишь часть служения, которое было значительно шире, и потому вызывает интерес не только у историков православной церкви, но и у специалистов в области внешней политики, духовного просвещения и культуры России.

Как известно, возникновение православных посольских или «миссийских» церквей в Европе связано с установлением стабильных дипломатических, торговых связей России с западными государствами. Старейшая из них – церковь в Стокгольме (1685); вслед за ней в 20-е гг. XVIII в. появляются церкви в Берлине, Лондоне, Париже и затем – во всех крупнейших европейских столицах¹. В этот период священнические места в дипломатических церквях занимали люди «случайные, лишь бы они согласились на долгое время покинуть родину»². Однако в XIX в., с ростом интенсивности международных контактов России и увеличением числа заграничных православных приходов, значительно возросли требования к нашим духовным представителям. Они должны были быть хорошо образованы, воспитаны, так как во многом именно они создавали образ России за рубежом.

Православные посольские священнослужители составляли особую группу в среде российского белого духовенства. Прежде всего, оно подчинялось не только и не столько духовной власти – Святейшему синоду и митрополиту Санкт-Петербургскому – сколько власти светской, находясь в ведении Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД³. Таким образом, штаты, пенсии, перемещения духовных лиц за границей утверждались по соглашению дипломатического ведомства с Синодом. И потому было бы ошибкой рассматривать деятельность русских православных служителей за рубежом исключительно в клерикальном русле.

Проводя в стране служения несколько десятилетий, православный священник играл роль публичного представителя России. Именно по нему средний европейский житель мог судить о неизвестном северном государстве, вследствие чего зарубежные священнослужители отличались от своих соотечественников и по внешнему виду, и по образу жизни: вне стен церкви носили светский костюм, брили бороду, вели широкую публицистическую, переводческую деятельность, стремясь сделать отечественную культуру более открытой и доступной Западу и создавая позитивный образ России за рубежом.

В этой статье речь пойдет о двадцатилетнем служении «одной из звезд нашего заграничного клира»⁴ – Иосифе Васильевиче Васильеве (1821–1881). Настоятель посольской церкви в Париже, он являл собой типичный пример русского европейского священника середины XIX в., а его труд стал исключительным по своим результатам и востребованности не только в духовной, но и в светской среде.

****

Будущий парижский протоиерей родился в 1821 г. в семье сельского священника Елецкого уезда Орловской губернии. Там же закончил духовную семинарию, а уже в 1845 г. стал первым из четырех лучших магистров Санкт-Петербургской духовной академии.

В апреле 1846 г. от Министерства иностранных дел (!) ему поступило предложение занять вакантное место второго священника при русской посольской церкви в Париже.

Выбор не случайно пал на Иосифа Васильева. Традиционно священнические места при посольских церквях занимали лучшие выпускники Петербургской академии – сказывалась близость к начальству. Кроме того, И. В. Васильев посвятил свою магистерскую диссертацию историческому исследованию римской церкви о непогрешимости папы в делах веры. Знание истории и реалий католицизма, французского языка, ум и, думается, бесспорная благонадежность давали основание ожидать, что молодой адъюнкт-профессор станет достойным представителем России во Франции. А представитель должен был быть поистине достойным.

Париж – столица Европы и центр католического богословия. Здесь же, во французской столице, обосновался орден иезуитов– интеллектуальный авангард католицизма. Наконец, Париж был особенно любим состоятельной русской публикой. Склонная ко всему иностранному, она с благоволением относилась к католической церкви и ее представителям; часто именно в католические пансионы попадали юные отпрыски русской аристократии, приехавшие с родителями во Францию. Через несколько лет, проведенных в стенах пансиона, они превращались в людей, далеких от всего, что связывало их с родиной. Подобная ситуация вызывала беспокойство у чиновников духовного ведомства и светских властей, и именно поэтому причт посольской церкви в Париже, единственный среди всех европейских, был усилен введением должности второго священника дабы «предупредить совращения в иноверие»⁵ русских подданных.

В мае 1846 г. Иосиф Васильев был рукоположен в сан священника с пожалованием ему золотого наперсного креста – особого знака отличия всех священнослужителей, отправлявшихся к русским заграничным миссиям, начиная с 1820 г.⁶

Молодому священнику от Министерства иностранных дел было назначено жалованье 1524 руб. серебром в год, а Посольству Российской империи во Франции поручено снять для семьи Васильева «приличную» квартиру⁷. Размер жалованья – важная отличительная черта русского зарубежного духовенства. Если в середине XIX в. внутри страны на полный причт, состоящий из священника, дьякона и двух причетников, приходилось около 210 руб. серебром в год, то по утвержденному 27 апреля 1867 г. штату заграничных православных церквей на посольскую церковь в Париже отпускалось в год: настоятелю – 3 тыс. руб. серебром, второму священнику – 2 тыс. руб., диакону – 1500 руб., причетнику – 762 руб. в год каждому и на содержание церкви – 1500 руб.⁸ Подобным же образом обстояло дело и в остальных русских зарубежных церквях.

В первые годы службы молодой священник концентрировал внимание на выполнении своих непосредственных обязанностей: совершал богослужения, требы. Необходимо отметить, что за пределами родины деятельность священнослужителя любого вероисповедания принимает особый характер. Бесспорно, религия является одним из сильнейших проводников ценностей, традиций, менталитета народа. Потому находиться в лоне церкви в окружении иноверцев, чье вероисповедание является господствующим, означает, в первую очередь для официальной власти, оставаться верным своему отечеству. И. В. Васильев это понимал. Священник давал уроки Закона Божьего детям русской аристократии. Духовная связь с Россией поддерживалась и созданием библиотеки при православной церкви.

Первым серьезным испытанием для о. Иосифа стала революция во Франции 1848 г. Здание, в котором находилась церковь, обстреливалось, продукты приходилось получать от доверенных лиц. Сам священник отнесся к революции как к «ужасному перевороту». «Неистовства черни... беспрестанные дикие крики, выстрелы, возмутительные песни, вопли умирающих»⁹ заставили содрогнуться И. В. Васильева. 24 февраля, в день, когда был низложен Луи-Филипп и объявлено об образовании временного правительства, значительная часть русских подданных собралась в церкви «как робкие овцы во двор к общему пастырю»¹⁰. Важно, что у священника искали поддержку и находили ее.

Впрочем, картина не была столь идеалистична. Безусловно, по своему социальному статусу, взглядам русские священнослужители были традиционно ближе к аристократической части русского парижского общества. Существовала, однако, довольно большая группа людей, демократично настроенных, состоявшая из студентов, молодых писателей, художников, имевших мало общего со своими богатыми соотечественниками и официальной русской церковью. Например, в том же 1848 г. известный публицист П. В. Анненков оказался в революционные дни в Париже. Вместе с толпой простолюдинов с блокнотом в руках он стремился зафиксировать «самые крупные черты революции»¹¹, и в его «Парижских письмах» нет ни малейшего упоминания ни о соотечественниках, ни о русской церкви, ни о ее настоятеле. Думаю, что подобное отчуждение было связано с негативным представлением о приходском священнике, вывезенным из России. Кроме того, упомянутая часть русской колонии придерживалась твердого убеждения, что посольские священники ведут строгий надзор за соотечественниками и сообщают информацию о них в соответствующие инстанции.

Действительно, в фонде Канцелярии обер-прокурора Святейшего синода РГИА находятся материалы, подтверждающие, что настоятель парижской посольской церкви И. В. Васильев собирал информацию об интересующих Петербург людях, в первую очередь духовного звания и сообщал ее начальству¹². Однако согласно логике церковно-государственных отношений синодального периода в этом факте нет ничего удивительного. Само государство вменяло в обязанность священнослужителю выполнять фискальные функции. При этом посольские священники были первыми, кто оказывал помощь своим соотечественникам.

Н. С. Лесков, наблюдавший парижскую жизнь русской колонии в начале 60-х гг. XIX в., отмечал, что ежедневно протоиерей Васильев принимал «ораву посетителей», у него подолгу гостили люди, переживавшие «дни скудости, пока не выровняются дела»¹³, многим он помогал вернуться на родину, устроив складчину или же давая деньги из собственного кармана. «Теперь, – пишет Лесков, – когда в посольстве выпросить денег почти невозможно, это великое благодеяние для людей, застрявших на чужбине без гроша...»¹⁴.

Пожалуй, впервые особое значение посольского священника проявилось в годы Крымской войны.

После издания 9 (21) февраля 1854 г. манифеста императора Николая I «О прекращении политических сношений с Англиею и Франциею», Париж покинул посол Н. Д. Киселев, а вместе с ним и основная часть русской колонии. К весне 1854 г. во французской столице остался лишь причт посольской церкви во главе с настоятелем под покровительством саксонского посланника, барона Зеебаха¹⁵.

В ходе Крымской войны на русских священнослужителей за рубежом было официально возложено попечение о соотечественниках, попавших в плен и находившихся на территории стран противников. В Великобритании эту обязанность исполнял прот. Евгений Попов, во Франции – прот. Иосиф Васильев¹⁶.

Во Франции военнопленные содержались в г. Тулоне и на о. Экс в Атлантическом океане. К 1855 г. их насчитывалось 1500 человек. И. В. Васильев подолгу жил с пленными, не только исполняя свои непосредственные обязанности, но принимая активное участие в судьбе соотечественников. Священнику пришлось пройти и через строжайший контроль над частной перепиской со стороны французских властей, и через обвинения в шпионаже в пользу России вплоть до запрета посещать русских пленных. В последнем случае покровительство барона Зеебаха сыграло важную роль. Саксонский посланник ходатайствовал о Васильеве перед императором Наполеоном III. Император, видимо, заинтересовался личностью «русского аббата» и назначил протоиерею аудиенцию. Мало кто из священнослужителей удостаивался подобной чести. Результатом аудиенции стала полная реабилитация Васильева.

В дальнейшем благодаря известности при дворе французского императора настоятелю посольской церкви удалось добиться значительного улучшения содержания русских пленных. Впоследствии парижский протоиерей принимал непосредственное участие в их размене. 31 августа 1855 г. «за отлично-усердную службу и истинно человеколюбивые действия при исполнении возложенных поручений касательно оказания пособий пленным нашим»¹⁷ прот. Иосиф Васильев был награжден орденом Святой Анны второй степени. Столь успешная деятельность сделала И. В. Васильева известным в России. Именно события периода Крымской войны показали, как важно зарубежному священнику быть прежде всего дипломатом, так как в отличие от большинства священнослужителей внутри страны, его деятельность постоянно выходит за пределы узко служебных обязанностей, причем на высоком государственном уровне.

Наступление мирной жизни дало возможность настоятелю парижской посольской церкви вернуться к повседневным занятиям, важнейшим из которых была публицистическая деятельность. На этом стоит остановиться подробнее.

Как и большинство православных зарубежных священников, покинув Санкт-Петербургскую Духовную академию, прот. Васильев не прекратил исследовательскую работу. За первые два года пребывания во Франции им были написаны и опубликованы «Заметки о законодательстве Французского государства относительно к вероисповеданиям» и «Аббатство и библиотека св. Женевьевы». Во многих словарях И. В. Васильев значится именно как духовный писатель¹⁸.

Как уже говорилось, активная исследовательская, публицистическая, переводческая деятельность была характерна для православного зарубежного духовенства. Россия и исповедуемая в ней вера оставались terra incognita для Европы. Незнание давало повод для неуважительных высказываний. Русские священники взяли на себя задачу знакомить Запад с историей, религией, культурой государства, которое они представляли.

В январе 1856 г. настоятель посольской церкви в Берлине прот. В. П. Палисадов писал профессору Московской Духовной академии прот. С. К. Смирнову: «Нападения самые гнусные и самые несправедливые на нашу Святую Церковь и ее духовенство со стороны писателей католических и рационалистических множатся и растут. Пресловутые выражения: “Русская церковь и ее духовенство погружены в варварство самое отвратительное» – в порядке вещей. Живя там “в ограде ограждения» (в России. – М.О.), Вы не чувствуете ни силы, ни вреда подобных отзывов о нас. На меня же они производят впечатление тем более горестное, что мы вечно молчим и молчанием ободряем негодную прессу западную к вымыслам... В моих личных разговорах с немцами я показал им всю нелепость их понятий о нашей Церкви, и мне отвечают: “Все это очень хорошо; да зачем же вы оставляете нас в неведении о себе? Пишите и разуверьте публику». Исходя из этого справедливого требования я не на шутку принялся марать бумагу»¹⁹.

С подобной проблемой столкнулся и Иосиф Васильев. Однако во Франции ситуация осложнялась тем, что в 50–60-е гг. XIX в. активную деятельность здесь развернули русские католики – И. С. Гагарин, И. М. Муравьев, Е. П. Балабин и др. Они занимались исследованиями по истории России и ее современному положению, издавали на русском и французском языках сочинения о Русской православной церкви. Для русских католиков католицизм – основа европейской цивилизации – единственно возможный путь свободы и спасения России²⁰.

Русский священник по определению не мог разделять подобных идей. Более того, на протоиерее Васильеве лежала важная задача – не допустить активной проповеди русских католиков среди своей паствы. Иосиф Васильев избрал путь не запрещения, но полемики с оппонентами, причем, уверенный в своей правоте, он стремился вести полемику явно, делать ее известной не только православным русским, живущим во Франции, но и профессионалам, богословам, представителям иных церквей по всей Европе. С ноября 1859 г. прот. Васильев начинает издание журнала «L'Union Chrétienne».

«L'Union Chrétienne», или «Христианское единение», – явление по-своему уникальное. Это было первое периодическое православное издание на иностранном языке, выходившее в инославной стране и получившее известность в богословском мире Европы. Целью издания было показать инославному читателю, что есть православие по сути и способствовать объединению христианских церквей на основе православия. Кроме протоиерея Васильева в редакцию журнала вошел будущий редактор «Правительственного вестника» С. П. Сушков и католик (а с 1862 г. православный священник) аббат Гете, благодаря которому журнал просуществовал до 1891 г.

Необходимо учитывать, в каких условиях появилось издание. Пятидесятые годы XIX в. – время максимальной поддержки Наполеоном III католического духовенства. И дело было отнюдь не в религиозности французского императора. В католической церкви Наполеон видел опору для своего правительства, а в ее священнослужителях – лучших агитаторов на выборах, именно поэтому им предоставлялись многочисленные привилегии, в первую очередь неограниченная свобода печати²¹. Очевидно, что свободное творчество представителей иных вероисповеданий далеко не приветствовалось.

Кроме того, русское правительство отнеслось к идее издания православного журнала без энтузиазма. Стоит ли пускаться в предприятие, последствия которого могли оказаться совершенно непредсказуемыми? Стоит ли ставить под угрозу отношения с Наполеоном III, поддерживая православный журнал, издание которого на французском языке могло быть воспринято как своего рода русская пропаганда? Тем не менее Петербург согласился на издание, но исключительно за счет самого священника²².

Итак, в ноябре 1859 г. вышел первый номер «L'Union Chrétienne». Неудивительно, что православный журнал сразу обратил на себя внимание в богословском мире: негативная реакция католиков компенсировалась интересом со стороны англиканской и протестантской церквей. Впоследствии к числу постоянных авторов издания примкнули несколько католических аббатов, англиканских богословов. Свои статьи в журнале помещал А. С. Хомяков.

Наибольшую известность «L'Union Chrétienne» получил в 1862г. после публикации «знаменитых. прогремевших на всю Россию»²³ писем И.В. Васильева к епископу Нантскому Жакмэ, – первый в истории опыт открытой печатной полемики представителя православной церкви в инославной стране с одним из пастырей этой страны. Обратили на себя внимание и опубликованные в журнале письма прот. Васильева к французскому историку Гизо.

Историк церкви И. К. Смолич писал: «Русское заграничное духовенство оказало большую услугу русскому богословию тем, что многое сделало для ознакомления с другими конфессиями, о которых в России имели случайное представление... Они сильно способствовали тому, что господствовавшее на Западе полное неведение относительно православия постепенно сменялось более точным представлением о нем»²⁴.

Богословская и публицистическая деятельность прот. И. В. Васильева – издание журнала «L'Union Chrétienne», написание статей, сотрудничество с представителями различных христианских церквей – полностью соответствовала задаче ознакомления западного мира с Россией и в то же время расширяла представление русских богословов о религиозной жизни за рубежом. Однако наиболее яркая страница в службе о. Иосифа, благодаря которой он навсегда вошел в историю и России, и Франции, – возведение в Париже первого православного храма, собора св. Александра Невского.

После учреждения императором Александром I в 1816г. постоянной церкви греко-римского исповедания при миссии в Париже православные церкви устраивались на частных квартирах, что было сопряжено с рядом неудобств. Во-первых, всегда существовала вероятность того, что хозяева откажут в квартире и придется переезжать, что имело место дважды. Во-вторых, съемные помещения не могли вместить всех молящихся, особенно в вели кие праздники, поскольку прихожанами русской церкви являлись не только выходцы из России, но и православные греки, сербы, румыны, не имевшие своих храмов. Наконец, неизвестная для французов православная церковь вызывала интерес. Некоторые их них, по словам Васильева, побывав на «восточном Богослужении», были «очарованы его величием»²⁵. Другие «за бедность нашей капеллы не имеют уважения к православию и делают невыгодные суждения об нашем Отечестве»²⁶. Для протоиерея Васильева, как и для большинства русских зарубежных священников, вопрос престижа России и православной церкви был чрезвычайно важен. Именно поэтому строительство «поместительного и благолепного во всех отношениях» православного храма Иосиф Васильев считал делом исключительно значимым.

Окончание Крымской войны ознаменовало собой начало сближения России и Франции на мировой арене²⁷. После десяти лет противодействия, вызванного страхом распространения «славянизма» на берегах Сены, Париж сделал дружественный шаг навстречу Петербургу и дал согласие на возведение русской церкви.

В июне 1857г. состоялась аудиенция парижского протоиерея у императора Александра II. Государь открыл сбор общественных средств и пожертвовал от себя и своей супруги 50 тыс. руб. Такую же сумму отпустил Синод²⁸. Одновременно осуществлялся сбор пожертвований во Франции.

19 февраля 1859г., в день четвертой годовщины восшествия на престол императора Александра II, на специально купленном участке земли на улице Креста (rue de la Croix)²⁹ в Париже был заложен первый камень в основание нового храма. В церемонии приняли участие официальные лица Франции и России.

Одна из парижских газет, «La presse de jeudi», сообщала: «Эта церемония представила нам очевидное доказательство, сколь далеки мы от того времени нетерпимости, когда при господстве одного вероисповедания запрещалось другое. Русская Церковь благословила современную цивилизацию и гостеприимное законодательство Франции, которая после недавней памятной борьбы дает теперь России столь важное свидетельство своих братских отношений в делах веры»³⁰.

В тот же день 19февраля 1859г. Франция выразила России свое «братское отношение» в области международной политики, подписав секретный русско-французский договор о нейтралитете и сотрудничестве.

Таким образом, храм стал своего рода символом союза России с одной из ведущих держав Европы. Этот факт в очередной раз подчеркивает исключительность положения православного зарубежного духовенства, деятельность которого является одним из элементов «большой» международной политики.

Два года спустя И. В. Васильев, убежденный, что «освящение Парижской церкви возвысит честь и славу Православия и России; утвердит многих наших путешественников, колеблющихся, произведет благоприятное действие на иностранцев и иноверцев»³¹, настоял на проведении торжественной церемонии освящения первого в Париже православного храма. Обряд, состоявшийся 30 августа 1861г., возглавил викарий Санкт-Петербургской епархии, преосв. Леонтий, епископ Ревельский. Надо сказать, что со времени разделения церквей впервые во Франции присутствовала миссия русских священнослужителей во главе с православным архиереем.

На церемонии присутствовали около 1200 человек. Русскую колонию возглавляли П. Д. Киселев и товарищ министра иностранных дел И. М. Толстой. Именитых французских гостей представлял обер-гофмейстер двора его величества маршал Вальян, обер-камергер Наполеона III граф Бачиокки.

На следующий день во многих европейских газетах появилось подробное описание церемонии. Вскоре вышла отдельная брошюра на французском языке, посвященная храму Александра Невского³². В течение нескольких дней новый храм приходили осматривать тысячи французов, англичан, итальянцев. Большую заинтересованность и уважение к святому месту проявила католичка, красавица императрица Евгения³³.

Таким образом, возведение в Париже первого православного храма стало ярким событием общественной жизни Франции и России. Оно в определенной степени открыло русскую духовную традицию французам и послужило укреплению связи обеих стран, как в культурной, так и в политической сфере.

За годы службы прот. Иосиф Васильев занял особое место в русском обществе Парижа. Близкий к его аристократической части, священник, согласно своему призванию, был открыт для всех своих соотечественников. Вхожий как человек лично известный императору в некоторые дома высшей французской знати, он стремился поддерживать «русский дух» в своей семье и среди прихожан. Трепетно относившийся ко всему, что было связано с Россией, державший в доме только русскую прислугу, строго следивший за тем, чтобы между собой члены его семьи говорили по-русски, он сам легко воспринял французский образ жизни. Парижский протоиерей свободно говорил и писал по-французски, имел в доме богатый винный погреб, держал собственный экипаж. Дочь священника вспоминала: «Что русская колония очень любила и уважала моего отца, это еще не было удивительным: многие заграничные священники пользовались также любовью своего прихода; но необычно то, что отца моего ценило французское высшее общество квартала Сен-Жермен, куда он приглашался в салоны знати»³⁴. Тем неожиданней оказалось для всех известие о прекращении священником своей деятельности во Франции.

В 1867 г. строитель храма Александра Невского подал прошение о переводе его в Россию. Свои последние годы он хотел провести на родине, где его ждала серьезная работа в сфере духовного образования на месте председателя Учебного комитета Святейшего синода.

Нельзя не согласиться с тем определением, что дал двадцатилетней деятельности прот. Васильева во Франции В. Орловский: «И. В. Васильев понял высокое значение православного священника за рубежом. Он нашел в себе достаточно сил не только быть достойным своего положения, но и возвысить свой пост, придать ему особое значение... Ни одному русскому богослову и церковному деятелю не посчастливилось выйти из тесного круга своих пастырских обязанностей и приобрести такую почтенную известность в западном мире»³⁵. Действительно, в сложный для России период развития международных отношений протоиерею Васильеву удалось успешно отстаивать интересы представляемой им державы за рубежом; более того, находясь в центре католического мира, он сумел вызвать интерес к православной церкви, сделать шаг вперед на пути открытия России и ее ценностей западному миру. Наконец, он спровоцировал активное внимание к деятельности зарубежного духовенства со стороны российских властей, благодаря чему православные посольские миссии стали неотъемлемыми участниками дипломатического процесса.

Безусловно, И. В. Васильев был одним из наиболее ярких европейских православных священнослужителей, однако далеко не единственным. Широко образованные, творчески мыслящие русские священники-дипломаты представляли Россию по всему миру, способствуя сближению и взаимопониманию различных стран, разных культур.