Очерки по церковной истории Древней Руси. Часть I

История есть возможно полное воспроизведение прошлой исторической жизни людей. «Такое воспроизведение, чтобы эта историческая жизнь восставала перед нами, как настоящая, во всей своей жизненной живости и во всей своей целостной полноте (с тем прибавлением против настоящей – чтобы и со всем своим смыслом).» ¹Объектом изучения ц е р к о в н о й истории является Церковь. В Св. Евангелии слово Церковь (смотри рукопись) встречается всего в двух случаях: I («...Я создам Церковь Мою и врата ада не одолеют ее.» (Мф. 16,18); «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним... Если же и тогда не послушает... скажи Церкви; а если и Церковь не послушает то да будет он тебе как язычник и мытарь.» (Мф. 18, 15–17). В обоих этих случаях под Церковью Господь разумеет основанное и руководимое Им общество.

Богоутвержденное основание Церкви – исповедание Иисуса Христа. Церковь есть «род избранный, царственное священство, народ святый, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего... из тьмы в чудный Свой свет; ...народ Божий» (I Петр. 2,9–10).

Церковная история, по определению выдающегося историка Церкви В.В.Болотова, «должна заниматься изучением того, в чем выразилась жизнь Новозаветного общества Господня, которое является преемником Ветхозаветного общества Господня, должна изучать как явления его жизни, так и идей, и желания, и цели, к которым оно стремилось.»²

Жизнь Церкви как общества имеет свою цель – воспитание людей в вере и нравственности христианской, руководство их к вечному спасению. Средство достижения этой цели – учение Слову Божию, преподание таинств благодати Божией, богослужение, духовное руководство.

Учение, богослужение, деятельность иерархии составляют главные предметы изучения церковной истории. Однако, поскольку церковная жизнь народов очень тесно связана с их общественной, т.е. государственно-политической, культурной и экономической жизнью, то дополнительными предметами изучения церковной истории являются: церковно-государственное отношение, материальное обеспечение церковных общин и иерархии, культурное влияние церкви, религиозный быт и нравы народов. Другую группу дополнительных предметов, изучаемых церковной историей, составляют явления случайные в церковной жизни, которые могут быть, а могут и не быть, например, лжеучения, создающие в церковной среде ереси и смуты, порождающие в ней расколы. Особым предметом изучения церковной истории являются отношения поместных православных церквей между собой и их отношения к инославным исповеданиям.

История Русской Православной Церкви является частью церковной истории и исследует все перечисленные предметы в объеме исторической жизни Поместной Православной Церкви народов, живущих в пределах географической территории Великой России, т.е. на исконных восточнославянских землях Украины, Белоруссии, Великороссии, Крыма, Северного Кавказа, Сибири и Дальнего Востока.

Объем материала, подлежащего изучению исторической наукой, определяется наличием исторических свидетельств или источников истории.

Исторические источники подразделяются на а) вещественные, б) письменные, в) кино-фото-фоно документы, г) фольклорно-этнографические источники.

Вещественные источники – это сохранившиеся здания, сооружения, произведения ремесел и искусств.

Письменные источники – это дошедшие до нашего времени в подлиннике или в позднейшем воспроизведении различного рода письменные памятники. в их числе бывают: исторические сочинения – летописи, хроники, сказания и повести об отдельных особенно замечательных событиях; юридические сочинения – памятники законодательства, международные договоры; публицистические сочинения – послания, поучения, бытия; литературные произведения; к числу письменных источников относятся также административные и хозяйственные документы предшествующих эпох.

Фольклорно-этнографические источники – это дошедшие до нас народные предания, поэтические произведения, поговорки, обычаи, суеверия и т.п.

Церковно-историческая наука разделяет все источники на общие и частные. Общие содержат сведения об исторической жизни народов вообще, а частные представляют свидетельства о внутренней жизни Церкви.

Вещественные источники, относящиеся к разряду источников частных, – это здания храмов, иконы, предметы богослужебной утвари и т.д. Относящиеся к этой группе письменные источники – это записи постановлений церковных Соборов, послания и грамоты иерархов, богослужебные книги, богословские сочинения, поучения, проповеди, жития святых и т.п. К фольклорно-этнографическим источникам, принадлежащих к числу частных, могут быть отнесены духовные стихи, предания, поверия, отображающие религиозные представления народа, пословицы и поговорки, свидетельствующие о его отношении к церковным праздникам, к духовенству и т.д.

Восприятие и оценка исторического периода в очень значительной мере зависят от свидетельств, содержащихся в исторических источниках. Источников, освещающих жизнь Руси в IX-XV вв., достаточно много и по характеру своему они весьма разнообразны. К настоящему времени эти источники основательно разработаны исследователями гражданской истории России, нашими соотечественниками и иностранцами. Однако в отношении научной разработки этих исторических источников с позиций церковной истории, науки историко-богословской, дело обстоит совсем иначе. Специальных работ по источниковедению истории Русской Церкви до сего времени нет ни одной. В трудах наших церковных историков обзор источников русской церковной истории, и притом довольно краткий, встречается только у Е.Е.Голубинского в первом томе его “Истории Русской Церкви”, изданном более 100 лет тому назад. Что касается русской церковной историографии, то попытку ее обзора сделал один лишь А.В.Карташев около 30 лет назад.

В наше время этот сложившийся не столько по вине русской церковно-исторической науки, сколько вследствие трагедии истории России в XX в., пробел в известной степени восполняется обзорными статьями ряда современных авторов, сопровождающими отдельные тома “Истории Русской Церкви” митрополита Макария (Булгакова), переизданный к 850-летию основания Москвы под редакцией Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ II. Из названных работ обращает на себя внимание обширная статья С.А.Беляева “История христианства на Руси до равноапостольного князя Владимира и современная историческая наука”. Однако, как уже явствует из заглавия, данная работа охватывает лишь материал, относящийся к периоду предыстории Крещения Руси и устроения Русской Православной Церкви.

В своем обзоре письменных источников по истории Русской Православной Церкви Е.Е.Голубинский выделяет три основные группы: “³сказания нарочито повествовательные, каковы летописи общие и частные и исторические монографии об отдельных, особенно замечательных лицах и событиях;⁴ сочинения не нарочито быто- и нраво-описательные, каковы суть сочинения юридического и так называемого публицистического содержания;⁵ памятники двоякого рода: с одной стороны деятельности именно правительственной – законодательной и административной...; с другой стороны жизни, именно умственно-нравственной, каковые представляет литература...⁶ Принцип деления источников на группы, примененный Е.Е.Голубинским, представляется с точки зрения методики источниковедения достаточно произвольным. Сами группы не охватывают всего круга наличествующих источников. Представляется целесообразным построить обзор источников, подразделяя их на группы в соответствии с различными областями жизни Церкви, которые они в большей или меньшей степени освещают.

К первой группе относятся источники, отражающие внутреннюю жизнь Церкви. Частными источниками церковной истории Древней Руси, относящимися к этой группе, являются дошедшие до нашего времени в подлиннике, копиях или описаниях древние редакции богослужебных книг (Евангелия, Апостола, Псалтиры, Служебника, Октоиха, Минеи, Триоди и т.п.), богослужебные уставы, записи распевов песнопений. Данные об особенностях совершения богослужений и церковных обрядов могут содержать также частные церковные источники – канонические памятники, пастырские послания иерархов, жития и т.п.

Вторую группу составляют источники, освещающие миссионерское служение Церкви, деятельность иерархии, монашескую жизнь. Это прежде всего миссионерские материалы (азбуки, переводы Священного Писания и молитвенных последований), официальные акты Константинопольского Патриарха и Русской митрополии, списки архиерейских кафедр, жития и патерики.

К третьей группе следует отнести источники, отражающие церковно-государственные отношения. К таковым принадлежат законодательные акты, княжеские договоры, скрепленные крестоцелованием, ярлыки татарских ханов русским митрополитам и т.п.

Четвертую группу составляют произведения духовной литературы, отражающие развитие богословской мысли, – духовного просвещения и влияния Церкви на нравственное состояние общества.

Наконец, пятую группу составляют источники, отражающие устройство церковного управления, деятельность церковного суда, хозяйственную жизнь церковной организации. Это, по преимуществу, юридические и хозяйственные акты.

Особую группу источников представляют собой вещественные памятники – здания, утварь, произведения церковного искусства, предметы быта и другие материалы церковной археологии.

Источники церковной истории рассматриваемого нами периода, составляющие все перечисленные группы, недостаточно полны и многочисленны, чтобы по ним можно было представить сколь-нибудь ясную картину церковной жизни. Основной контекст, связывающий события истории Церкви и историю Руси, дают летописи и жития (древнейшие их редакции, в подавляющем большинстве, дошли до нас в составе тех же летописей).

Русский летописи писались и переписывались с XI до XVII столетия. Летописцами были монахи, клирики, миряне, в том числе дружинники, знатные бояре и даже князья⁷. Манера летописания много раз менялась. Старые летописи в позднейшее время дополнялись или сокращались, неоднократно редактировались. В XI-XII вв. появляются летописные своды из разновременных, продолжающих одна другую, или одновременных, но написанных в разных княжествах летописей. С середины XIX столетия русскими историками ведется обширная работа по систематизации и сопоставлению разновременного материала множества списков летописей, установление этапов переделок, редактирования; реконструкция исчезнувших летописей.

Особенно большие заслуги в этой области принадлежат М.П.Погодину, И.С.Срезневскому, К.Н.Бестужеву-Рюмину, В.И.Иконникову, А.А.Шахматову, М.Д.Приселкову, Б.Д.Грекову, Л.В.Черепнину, Д.С.Лихачеву, А.Н.Насонову, Б.А.Рыбакову, Ю.А.Лимонову и др⁸. Вопрос о времени начала русского летописания является одним из самых сложных и спорных. Первые летописи, как исторические сочинения имеющие определенную концепцию, появились не позднее конца X в., однако краткие хроникальные записи возникли по-видимому намного раньше. По мнению исследователей первый летописный свод был создан в Киеве в 992–997 гг. при Десятинной церкви Богородицы под руководством ее настоятеля Анастаса Корсунянина⁹. Он содержит важнейшие известия о Крещении Русской земли Св. Владимиром.

По мнению А.Шахматова и Д.Лихачева, около 1037 г. под руководством митрополита Феопемпта при кафедральном соборе Св. Софии в Киеве был создан новый летописный свод. Около 1073 г. игуменом Киево-Печерского монастыря Никоном Великим эти первоначальные своды были переработаны и продолжены. Новая редакция летописного свода, согласно А.Шахматову, была составлена в 1093–95 гг. игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном. Она получила в научной литературе наименование Начальный свод.

В начале XII в. преподобным Нестором была написана летопись, по своим первым строкам получившая название “Повесть временных лет”.

Преподобный Нестор переработал материал Начального свода и существенно дополнил его. Он углубил и расширил историографическую основу русского летописания. Рассказу Начального свода преподобный Нестор предпослал обширное введение, рассматривая историю происхождения славян и Руси на фоне Священной Библейской и всемирной историй, включил в летопись повесть о благословении св. апостолом Андреем Русской земли и сказание о равноапостольных Мефодии и Кирилле и начале славянской письменности. Переходя к изложению событий X-XI вв., он вводит в летописное повествование “О житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба”, сказание о начале Печерского монастыря, сказание о перенесении мощей преп. Феодосия Печерского в 1091 г. По словам академика Д.С.Лихачева “никогда ни прежде, ни позднее, вплоть до XVI в., русская историческая мыль не поднималась на такую высоту ученой пытливости и литературного умения”¹⁰. Согласно мнению исследователей, летопись доведена была преп. Нестором до 1112 г. После его смерти, повелением великого князя Владимира Мономаха летописание было поручено продолжать игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру, который переработал изложение событий с 1093–1113 гг. данное преп. Нестором и довел летописание до 1116 г. Текст Повести временных лет переписывался с теми или иными дополнениями или сокращениями составителями всех новых летописных сводов, которые с конца первой четверти XII в. стали создаваться в столицах многочисленных удельных княжеств, на которые распалась в это время Древнерусская держава. Исключение составляет Новгородский Софийский временник, который открывается не историко-географическим введением преп. Нестора, а текстом Начального свода. По мнению Б.А.Рыбакова Софийский временник был составлен в 1136 г¹¹.

В Киеве в XII – начале XIII вв. летописание велось в Печерском и Выдубицком монастырях и при великокняжеском дворе. В Галицко-Волынское летописание в XIII в. велось при дворе галицких князей и при архиерейском доме во Владимире Волынском. Летописные своды, созданные в эту эпоху в Юго-Западной Руси, дошли до нашего времени в составе Ипатьевской летописи, получившей свое название от Костромского Ипатьевского монастыря, где ее рукопись была найдена Н.М.Карамзиным.

Ипатьевская летопись включает Повесть временных лет в так называемой 3-ей редакции, составленной в Печерском монастыре и доведенной до 1118г., Киевский летописный свод, составленный в Михайловом Выдубицком монастыре игуменом Моисеем, охватывающий события от 1119 до 1200г.; Галицко-Волынский свод, описывающий события с 1201 до 1292г., который последовательно составляли духовник галицкого князя Мстислава Мстиславовича Удалого “премудрый книжник” Тимофей (до 1211г.), Св. Кирилл, митрополит Киевский, в бытность его печатником галицкого князя Даниила Романовича (до 1246г.), епископ Холмский Иоанн (до 1269г.), епископ Владимиро-Волынский Евстигней (до 1289 г.) и неизвестный летописец князя Мстислава Данииловича (до 1292г.). Как считают исследователи, при составлении Киевского и Галицко-Волынского сводов были использованы недошедшие до нас летописи Черниговского, Туровского, Пинского, Новогрудско-Литовского и других княжеств.

В Суздальской земле главными центрами летописания были Суздаль, Ростов, Владимир, Переяславль-Залесский. Памятником суздальского летописания XII-XIII вв. является Лаврентьевская летопись, получившая свое название по имени переписчика – монаха Лаврентия, который изготовил данную летопись для суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича в 1377 г. Лаврентьевская летопись включает текст Повести временных лет в редакции игумена Сильвестра (до 1116 г.), Владимирский свод (до 1282 г.), Ростовский свод, дополненный тверскими летописными известиями (до 1305 г.). По мнению исследователей последняя редакция свода проводилась по повелению св. благоверного великого князя Михаила Ярославовича Тверского около 1305 г. Другие памятники суздальского летописания XII-XIII вв. Владимирский летописный свод (Кенигсбергская или Радзивилловская летопись), доведенный до 1205 г., Летописец Переяславльско-Суздальский, доведенный до 1214 г.

Важнейшими источниками по истории Руси и Русской Церкви в XIII-XV вв. являются Новгородская I-ая летопись старшего извода (доводится до середины XIV в.) и младшего извода (доводится до середины XV в.), Тверской сборник и Рогожский летописец, созданные при тверском архиерейском и княжеском дворах, Ермолинская летопись, включившая летописные своды, составленные при Ростовской епископской кафедре.

Собирание русских земель вокруг Москвы привело к тому, что с начала XV в. в Московском княжестве стали составляться общерусские летописные своды. Первым из них была Троицкая летопись (свод 1409 г.), составленная в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре при преп. игумене Никоне Радонежском (начало XV в.) и включавшая материал Лаврентьевской летописи, а также новгородские, тверские, псковские, смоленские и особенно многочисленные московские летописные известия. При дворе великих князей московских в конце XV в. составлен Московский свод 1479 г. Эти общерусские своды отразили чрезвычайно важные для истории Русской Церкви события церковной жизни Руси во второй половине XIV в. Летописные своды, основанные на богатой новгородской письменности, были созданы в XV в. в Новгороде при архиепископском дворе (Софийский временник, Софийская I Летопись и др.).

Общерусские летописные своды создавались не только в Северо-Восточной Руси, но и в Великом княжестве Литовском, правители которого в XIV-XV вв. вели с князьями московскими борьбу за наследство державы великих князей киевских и владимирских X-XII вв. Некоторые из этих сводов создавались при епископских кафедрах и в монастырских епархий Юго-Западной Руси. Особый интерес представляют Летопись Белорусско-Литовская (краткая и пространная редакции), Густинская летопись, Супрасльская летопись, Летопись Быховца, Хроника Литовская и Жмойстская. Эти источники содержат многие сведения о событиях гражданской и церковной истории Древней и Средневековой Руси, отсутствующие в московских и новгородских сводах.

Особый интерес, как исторический первоисточник, представляет Никоновская летопись, получившая свое название от того, что первый обнаруженный учеными ее список был из личной библиотеки патриарха Московского Никона. Этот летописный свод был создан в Москве при дворе митрополита Даниила в 30-е гг. XVI в. и был доведен до 1520 г. Свод включил собранные со всей Руси летописные материалы, жития, повести и т.п., среди которых были очень редкие исторические свидетельства, не встречающиеся ни в одном другом дошедшем до нашего времени источнике.

В ту же эпоху в Москве была составлена “Степенная книга царского родословия”, также как и Никоновская летопись, включившая богатейший и разнообразнейший исторический материал, который, в отличие от летописи, был расположен не по голам, а по великим княжениям предков князей московских по прямой линии.

Некоторые летописи, найденные в древних архивах учеными XVII – начале XIX вв., но не опубликованные, не дошли до нашего времени, сохранившись только во фрагментах, вошедших в летописные своды или исторические сочинения. Такова так называемая Иоакимова летопись, выдержки из которой приводил в своей “Истории Российской” В.Н.Татищев. Летопись эта охватывала период от основания Новгорода Великого до окончательного утверждения в нем христианская при первом епископе Новгородском Иоакиме, которому и приписывается авторство летописи. Известия Иоакимовой летописи существенно различаются с известиями Повести временных лет. Подлинность Иоакимовой летописи оспаривалась многими историками, в том числе Е.Е.Голубинским¹², однако в современной науке утвердилось мнение о ее подлинности¹³.

Многие источники, такие как церковные уставы князей, канонические постановления и пастырские послания иерархов, жития и повести из церковного предания, включались в летописные своды и дошли до нашего времени в их составе. Эти же памятники, наряду с нравоучительными и богословскими произведениями, а также сочинениями историческими, географическими, астрономическими и т.д. составляли содержание древнерусских сборников (“изборников”), которые также, как летописи, многократно переписывались и редактировались в течении столетий. Жития святых помимо летописей и сборников дошли до нашего времени также в составе Миней и Прологов.

Название “Пролог” употреблялось только на Руси и происходило по-видимому от греческого заголовка предисловия книги (прологос), принятого ошибочно за название. Древнейшие русские прологи представляют перевод греческих синаксарей. Переписывая славянский текст синаксаря русский книжники вносили жития наших отечественных святых. Сохранилось около трех тысяч рукописных прологов, древнейшие из которых датируются серединой XIII в.

Помимо русских источников большую ценность для исследования истории Русской Церкви, особенно начального ее периода, имеют источники иностранного происхождения. Это прежде всего источники византийского происхождения – акты Константинопольского патриархата, в канонической зависимости от которого на протяжении всего рассматриваемого нами периода находилась Русская Церковь, сочинения духовных и светских писателей, например, беседы св. патриарха Фотия на нашествие росов, трактаты императора Константина Багрянородного и др. – летописи и исторические сочинения Георгия Амартола, Константина Кедрина, Иоанна Зонары, Иоанна Малалы, Льва Диакона и др., жития свв. Георгия Амастридского, Стефана Сурожского, патриарха Игнатия и др. Немалую ценность представляют источники восточного, арабского и персидского происхождения – сочинения арабских географов VIII-X вв. (Аль-Масуди, Аль-Идриси, Ибн-Фадлан и др.), хроника Яхьи Антиохийского, летопись Ибн-Мискавейха. Большую группу источников представляют документы римо-католической церкви – папские послания русским князьям и западно-европейским правителям, отражающие восточную политику папства; донесения папских посланцев, побывавших на Руси и в Золотой Орде и др. Многие важные сведения содержатся в хрониках и исторических сочинениях IX-XV вв., написанных в Польше, Венгрии, Германии, Ливонии, Швеции (Хроника Титмара Мерзебургского, Ливонская хроника Германа Ватберга, “Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси” Михаила Стрыйковского, “Летописи или хроники славного королевства Польского” Яна Длугожа и др.).

Первые сочинения по русской церковной истории возникли в Юго-Западной Руси, в начале XVII в. Они были порождены насущной потребностью защиты исторической истины от сознательного стремления ее исказить, предпринимаемого униатскими церковными писателями с целью доказательства исконности канонического подчинения Русской Церкви Римскому папе. Первым сочинением, последовательно излагающим историю христианства в Киевской Руси был труд архимандрита Киево-Печерской Лавры Захарии (Копыстенского) “Палинодия”. В этом трактате была достаточно обстоятельно описана история русской иерархии до середины XV в. и история иерархии Киевской в XV-XVI вв. Книга обнаруживает поразительную эрудицию автора, равно, как и его владение методом критического анализа источников, позволяющих ему отвергать в них подложное, указывать сомнительное и выявлять подлинное.

Другой православный ученый, ректор Киево-Братской коллегии (затем архимандрит Киево-Печерской Лавры), Иннокентий (Гизель) является автором исторического сочинения “Киевский Синопсис”, изданного в 1674 г., выдержавшего затем тридцать переизданий и употреблявшегося вплоть до середины XIX в. в качестве учебного пособия в Киевской Духовной Академии.

Опыт изложения истории библейской, церковной и, параллельно с ней, гражданской, принадлежит киевскому ученому, игумену Киево-Михайловского монастыря Феодосию Сафоновичу.

Названные труды представляли первые разработки материалов по истории Русской Церкви и, естественно, не могли носить характера систематических научных исследований. Появлению истории Русской Церкви как отрасли науки Церковной истории предшествовал относительно долгий период становления в России исторической науки как таковой. Следует отметить, однако, что в ученых трудах по общей русской истории, написанных в XVIII-XIX вв., помимо фактического материала присутствует и общий взгляд на события истории церковной.

В центре внимания светских историков были, в первую очередь, взаимоотношения между Церковью, обществом и государством. Для В.Н.Татищева, который по свидетельству современников, был не только рационалистом, но и довольно откровенным безбожником, характерны негативная оценка отношения церковной иерархии к государственной власти и обвинения Церкви в препятствовании развития в русском обществе “просвещения”. Летописные известия о десятине данной Русской Церкви Св. Владимиром он считал “Вымышленными попами”.

Иной взгляд высказывали классики русской исторической науки XIX в. С.М.Соловьев, будучи сторонником теории “родового быта”, придавал важное значение влиянию моральных факторов на общественные отношения. Его работа “Взгляд на историю России до Петра Великого”, равно как том первый “Истории России с древнейших времени” содержат указание на решающее влияние восприятия русским обществом христианства на процесс смены родовых отношений государственно-правовыми¹⁴.

В.О.Ключевский в “Курсе лекций по истории сословий в России” (1886г.) дал общую картину положения Церкви в средневековом русском обществе¹⁵. На основе исследования обширного агиографического материала он показал влияние умножения числа общежительных монастырей на социально-экономическую жизнь Северо-Восточной Руси. При этом историком не остались незамечеными как духовная природа импульса к “монастырской колонизации” русского Севера¹⁶, так и значение преподобного Сергия Радонежского как благодатного воспитателя национального духа¹⁷.

В исторических сочинениях Д.И.Иловайского положению Церкви в русском обществе средневекового времени отводятся особые разделы. В них он обстоятельно и непредвзято рассматривает события церковной жизни, делая иногда небезынтересные для внимания церковного историка замечания и выводы.

Первое систематическое изложение истории Русской Церкви, которое было написано и напечатано в 1805г. в качестве учебного руководства, принадлежит выдающемуся русскому иерарху, митрополиту Московскому Платону (Левшину). “Краткую российскую церковную историю” митрополита Платона отличает научно-критическое отношение к источникам, объективные оценки положительных и отрицательных сторон церковной жизни, возвышенность суждений и меткость в оценках.

Большую работу по собиранию и разработке источников истории Русской церкви, подготовившую базу для исследований последующих историков, проделал митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) (1767–1837 гг.). Им же была начата работа над “Историей Российской иерархии”, завершенная его учеником архимандритом Амвросием (Орнатским). В этом труде впервые был применен принцип предметного разделения материала. Помимо описания деятельности высшей иерархии он содержит разделы, посвященные церковным Соборам, монастырям и монашеству, духовным школам.

Большую ценность представляет изданное в 1825 г. исследование митрополита Евгения “Описание Киево-Софийского собора и история Киевской иерархии”, содержащее обстоятельные биографии митрополитов Киевских с изложением современных им событий.

В 1817 г. в Санкт-Петербурге было издано “Начертание церковной истории от библейских времен до XVIII в.” епископа Иннокентия (Смирнова), до 1860-х гг. сохранявшее значение учебного руководства по церковной истории для Семинарий Русской Церкви. Принцип предметного разделения получил в этой работе дальнейшее развитие, но материал излагался, в соответствии со схемой взятой из западных схоластических изложений церковной истории, по столетиям и по повторяющимся для каждого столетия разделам: “Пособие успехам Церкви”, “Содействие Промысла”, “Бедствия Церкви”, “Иерархия”, “Состояние вероучения”, “Ереси и расколы”. При этом общий контекст истории гражданской и церковной совершенно отсутствовал. Однако несомненным достоинством “Начертания” является стремление автора обращать особое внимание на следы Промысла Божия в событиях исторической жизни народов.

Определенную ценность для своего времени представляло исследование по истории Русской Церкви, изданное в 1827 г. в Галле немецким профессором Филиппом Штралем, прожившим некоторое время в России. Изложение церковной истории дано было этим автором на фоне событий истории общегражданской, по княжениям и царствованиям русских государей. Излагая главную линию церковных событий хронологически, Ф.Штраль, затем, в особых разделах рассматривает канонические права и взаимоотношения духовных лиц, имущественное положение Церкви, церковное право, вероучение, монашескую жизнь.

Новый этап разработки истории Русской Церкви в 40-е гг. XIX столетия, открывается трудами архиепископа Филарета (Гумилевского) и митрополита Макария (Булгакова). “История Русской Церкви” преосвященного Филарета в пяти томах была доведена до 1825 г. Периоду, рассматриваемому в настоящей работе были посвящены первый два тома. Заслугой автора является построение периодизации истории Русской Церкви, сохраняющей свое значение до настоящего времени. Им же был сформулирован непреложный принцип, согласно которому “историк Церкви преимущественно должен быть верен правде, и для сего он должен быть искренним христианином... без христианского благочестия историк – иностранец в Христовой Церкви”¹⁸, этому принципу преосвященный Филарет неукоснительно следовал. Субъективное настроение автора в духе строгого православия сделала его “Историю”, пригодной для практического использования в качестве назидательного чтения для нескольких поколений русских людей.

В 1846 г. в Петербурге был издан первый том классического труда профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии архимандрита Макария (Булгакова) (в последствии – митрополита Московского и Коломенского) под заглавием “Христианство в России до равноапостольного князя Владимира, как введения в Историю Русской Церкви”. По единодушным отзывам крупнейших русских историков того времени сочинение это явилось блистательным доказательством зрелости отечественной церковной историографии. В 1847 г. архимандрит Макарий (Булгаков) опубликовал продолжение своего труда под заглавием “Взгляд на историю Русской Церкви до нашествия татар”. Далее последовали публикации его статей в журнале Санкт-Петербургской Духовной Академии “Христианское чтение” в 1853–1857 гг., которые вместе с вышеназванным сочинением составили первые три тома “Истории Русской Церкви”. Последующие тома, охватывающие период от первой трети XIII до середины XV в. были написаны преосвященным Макарием в период его пребывания на Харьковской кафедре (1859–1868 гг.). Известный историк Н.Г.Устрялов оценил этот труд так: “... не было у нас церковной истории, написанной в таком стройном порядке, с таким знанием фактов, с таким беспристрастием и отчетливостью в самых мелких подробностях и, к довершению всего, в таком увлекательном слоге”¹⁹. Не менее высоко оценена была эта работа М.П.Погодиным и И.И.Срезневским.

Митрополитом Макарием было введено в научный оборот огромное количество источников, многие из которых он открыл сам. “Выдающееся достоинство монументального творения митрополита Макария – это пока еще непревзойденная фактическая полнота, благодаря которой оно представляет для историков Русской Церкви такую же сокровищницу специального знания, какой является история С.М.Соловьева для общей истории России”²⁰ – отмечал церковный историк середины XX в. А.В.Карташев.

В основу деления истории Русской Церкви на периоды митрополит Макарий положил принцип канонического статуса. Им определены три периода: 988–1240 гг. – время совершенной зависимости Русской Церкви от Константинопольского патриарха; 1240–1589 гг. – время постепенного перехода ее от зависимости к самостоятельности; 1589–1867 гг. – время самостоятельности Русской Церкви. В соответствии с этим принципом деления, первый период был, в свою очередь, разделен на три отдела: от митрополита Михаила I до митрополита Илариона (988–1051 гг.); от митрополита Илариона до митрополита Климента (1951–1147 гг.); от начала правления митрополита Климента до начала правления митрополита Кирилла II (1147–1240 гг.). Второй период (период постепенного перехода Русской Церкви к самостоятельности) подразделялся на два отдела: от митрополита Кирилла II до митрополита святого Ионы (1240–1448 гг.); и от митрополита святого Ионы до патриарха Иова (1448–1589 гг.).

Весь материал преосвященным Макарием излагался исходя из высказанного им в предисловии к I тому второй книги принципа:

“... Русская Церковь во все продолжение ее существования может быть рассматриваема с четырех сторон: со стороны лиц, ее составляющих, т.е. иерархии и паствы; со стороны средств, какими она пользовалась, т.е. учения, богослужения и управления, равно как и прав и преимуществ; со стороны ее цели – веры и нравственности ее чад; наконец, со стороны ее отношений к другим Церквам и обществам религиозным.²¹

В 1871 г. профессор Казанской Духовной Академии П.В.Знаменский опубликовал “Руководство к русской церковной истории”, которое неоднократно затем переиздавалось и было в 1896 г. одобрено Учебным Комитетом при Святейшем Синоде в качестве учебного пособия. В сокращенном виде оно составило “Конспект по истории Русской Церкви”, который используется в Семинариях Русской Церкви с 1946 г. до настоящего времени. Отличием исторического сочинения П.В.Знаменского является кратость и выразительность характеристик, меткость в оценках, большое внимание ко внутренней жизни Церкви и религиозно-нравственному состоянию общества. Недостатком его является отсутствие научной критики источников, изложение гипотез и предположений в качестве непреложных исторических истин, недостаток внимания к факторам общей истории России, оказывающим существенное влияние на церковную историю.

Известную ценность в качестве дополнительного пособия для изучения Истории Русской Церкви представляет работа графа М.Толстого “Рассказы из истории Русской Церкви” вышедшая в свет одновременно с “Руководством...” П.В.Знаменского. Отличительной особенностью этой книги является обилие в ней биографического материала, относящегося к церковной деятельности великих и удельных князей, и сведений о святых подвижниках каждой эпохи.

В 1880–1881 гг. был издан первый том капитального исследования по русской церковной истории профессора Московской Духовной Академии (а с 1903г. – академика Российской Императорской Академии наук) Е.Е.Голубинского. Научные позиции этого крупного историка существенно отличались от традиционного направления церковной историографии.

“Быть историком – писал Е.Голубинский, – в некотором отношении почти также щекотливо, как быть публицистом. История ... не может быть похвальным словом или панегириком, а должна быть точным воспроизведением прошедшей жизни со всеми достоинствами и недостатками этой последней, иначе она ... перестает быть историей. Но говоря о недостатках прошедшего времени, иногда невозможно бывает не захватывать ... настоящего, по той очень простой причине, что прошедшее еще более или менее продолжает оставаться настоящим... Таким образом, в некоторых случаях, историк, волей-неволей, становится отчасти публицистом”²². Такая “публицистическая” позиция в известной степени сближало воззрения и оценки Е.Голубинского со взглядами В.Н.Татищева. Заметно его отрицательное отношение к историческому преданию Церкви и данным не только поздних, но и ранних источников церковной истории. При этом для историка-скептика был характерен упрощенный взгляд на источник, как на документ либо подлинный, либо подложный. Изучением наслоений, редакций, позднейших переработок источников, позволяющим реконструировать древний подлинник Е.Голубинский не занимался.

Однако Е.Голубинскому как историку нельзя отказать в тщательности и даже скрупулезности анализа. Им был, пожалуй впервые в русской церковной историографии применен сравнительный метод исследования. При этом сравнивая исторические свидетельства о бытии русской, греческой и западной церквей, автор в качестве эталона имеет всегда нормы Вселенского канонического предания.

Второй том “Истории Русской Церкви” Е.Голубинского, изданный более двух десятилетий спустя издания тома первого, более свободен от либерально-скептического отношения к процессу исторической жизни Церкви Божией. Однако, это подлинно фундаментальное исследование, к сожжению осталось незавершенным.

В периодизации русской церковной истории Е.Голубинский исходил из того, что “... периоды в историях обществ ... отличны одни от других не каким-нибудь внешними и случайными признаками, а самой жизнью общества и ее характером ... таких действительных, а не воображаемых, периодов в истории три: Киевский, Московский и текущий Петербургский”²³.

Главной чертой жизни русского церковного общества первых двух периодов, которые в этом смысле, представляют одно целое – являлось, по его мнению, отсутствие действительного просвещения, «которого мы не усвоили с принятием Христианства». Вследствие этого «характерной чертой развития нашего Христианства» в это время было то, что “внешнее преобладало над внутренним, условно-формальная обрядность над истинной верою и наружная набожность (религиозность) над истинным благочестием”²⁴, причем в Киевский период это преобладание “держалось меры или же выступало из нее”, а в Московский – “впало в крайность”²⁵. Такой взгляд, во многом напоминающий воззрения В.Н.Татищева, как справедливо отметил протоиерей Г.Флоровский, сейчас выглядит не задорно и остро, а только курьезно²⁶.

Разделение церковной истории по предметам изучения, предложенное Е.Голубинским близко к тому, которое дает митрополит Макарий. В соответствии с этим первый том “Истории Русской Церкви” Е.Голубинского разделен на главы:

I-я. Христианство на Руси до св. Владимира;

II-я. Крещение св. Владимиром всей Руси и совершенное утверждение христианства на Руси при его преемниках;

III-я. Управление (включающая в числе прочего разделы о приходском духовенстве и приходах, о средствах содержания духовенства, об отношении церковной власти к государственной и наоборот, о быте и общественном положении духовенства);

IV-я. Просвящение;

V-я. Богослужение (включающая два отдела): 1) “Храмы или церкви”, где подробно рассказывалось о количестве, архитектуре, внутреннем устройстве и убранстве церквей и богослужебных принадлежностях; 2) “Собственно богослужение”, где, помимо очерка истории общественного и частного богослужений, рассматривалось, также, происхождение русских церковных праздников, история чудотворных икон и святынь, почитавшихся на Руси в Киевский период;

VI-я. Монашество;

VII-я. Попытки ересей в Русской Церкви. Отношение Русской Церкви к латинству и латинская пропаганда между русскими и на русской территории;

VIII-я. Вера, нравственность и религиозность народа.

Второй том “Истории Русской Церкви” такого разделения не имел. При жизни автора была опубликована только первая его часть, состоящая из разделов “Порабощение Руси монголами и отношение ханов монгольских к Русской Церкви или к вере русских и их духовенству”, “Митрополиты Киевские и всея Руси” и “Митрополиты Московские и всея Руси”.

Помимо общих курсов русской церковной истории, во второй половине XIX и в первые два десятилетия XX вв. было написано немало монографий, в которых рассматривались отдельные этапы истории Русской Церкви в X-XV вв. или исследовались отдельные стороны жизни Церкви, например, церковно-государственные отношения, история монашества, взаимоотношения между Русской и другими христианскими церквами и т.п. Среди этих работ стоит особо отметить исследование М.Д.Приселкова “Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв.” (СПб. 1913). Ученик А.А.Шахматова он разработал созданную его учителем концепцию развития русского летописания применительно к церковной истории Древней Руси. Основываясь на гипотетических предположениях А.А.Шахматова он, в свою очередь, выдвинул ряд оригинальных исторических гипотез. В их числе тезисы о каноническом подчинении Русской Церкви в период между 988 и 1037 гг. болгарской Охридской автокефальной архиепископии, об уходе митрополита Илариона, принявшего схиму с именем Никон, и поставленного им духовенства в Киево-Печерский монастырь, а затем в Тмутаракань, о борьбе между Печерским монастырем и митрополитами-греками в XII в. и др.

Особую концепцию раннего периода истории Русской Церкви выдвинул А.В.Пархоменко²⁷. Гипотезы обоих авторов в 30–40-е гг. получили дальнейшее развитие в работах Г.В.Вернадского²⁸, создавшего в США историческую школу евразийского направления.

Как известно, после Октябрьской революции 1917 г. духовные школы были закрыты м церковная наука в России на три десятилетия погрузилась в небытие, однако в русском зарубежье ее развитие, хотя и в нелегких условиях, продолжалось. Профессор Православного богословского Института в Париже (в прошлом доцент Петроградской Духовной Академии) А.В.Карташев продолжил преемственную линию развития русской церковной историографии своей работой “Очерки по истории Русской Церкви” (Париж, 1959), первый том которой посвящен периоду X-XVI вв. Работа А.Карташева, по его собственному признанию, “не полный свод материалов, не полная система Истории Русской Церкви... это обзор главных сторон в историческом развитии Русской Церкви... не претендующий на новую научную разработку”²⁹. Указывая на “формалистическую слабость канонического критерия”, за основу периодизации истории Русской Церкви, А.Карташев взял схему Е.Голубинского, приведенной в более точное соответствие со схемой политической и культурной истории России. Он выделил из Московского периода Е.Голубинского “Киево-Владимиро-Московский” 1237–1469 гг. Что касается предметного разделения курса, то определенной системы в этом плане А.Карташев не придерживался.

История Киевского периода, равно как и периода 1237–1469 гг., изгаляется им по схеме Е.Голубинского, практически без отступлений. Но при изложении следующего, Московского периода (1469–1596 гг.), автор перемежает последовательное изложение истории иерархии теоретическими главами “Живейший вопрос московского богословия”, “Преподобный Нил Сорский”, и “Историософские выводы”, особый раздел озаглавлен “Богословские споры”.

Несмотря на отсутствие стройного плана рассмотрения различных сторон жизни Церкви и на имеющиеся в этом рассмотрении пробелы, “Очерки по истории Русской Церкви” А.В.Карташева явились ценным вкладом в развитие русской церковной историографии. По своему историко-методологическому уровню работа Карташева не уступает труду его учителя Е.Е.Голубинского, а в плане богословского осмысления исторического материала, несомненно, его превосходит.

В 60-е–80-е гг. русская церковная историография в зарубежье обогатилась работами профессора Св. Владимирской Духовной Семинарии и Фордхэмского университета (США), протоиерея Иоанна Мейндорфа. Основная тематика исследований о. Иоанна Мейндорфа – церковная история Византии, Северо-Восточной (Московской) и Юго-Западной (Литовской) Руси в XIV в. В центре внимания исследователя духовная жизнь Православия и влияние ее на политическое и культурное развитие стран Восточной Европы. Выдающейся заслугой о. Иоанна Мейндорфа как историка Русской Церкви является исследование событий русской церковной истории в обширном контексте церковно-исторического бытия всего православного славяно-византийского мира описываемой эпохи. Наиболее значительной работой протоиерея И.Мейндорфа по истории Русской Церкви является его монография “Византия и Московская Русь” (Париж, ИМКА-ПРЕС, 1990). В ней, на основании привлечения широкого круга как ранее опубликованных, так и впервые вводимых автором в научный оборот источников исследуются взаимоотношения Византии, Руси, Литвы и Золотой Орды, а также итальянских городов-республик Генуи и Венеции, имевших свои экономические и политические в Восточно-Европейском регионе, на протяжении XIV в. Особо выделяется автором значение исихазма, как явления далеко выходящего за пределы формы молитвенной жизни и духовного руководства, оказывающего важное влияние не только на религиозную, но и на политическую и культурную жизнь Среднего Востока и Восточной Европы.

Развитие церковно-исторической науки возобновилось у нас на Родине после тридцатилетнего перерыва в 1940-х гг., когда были возрождены Московская и Санкт-Петербурская (называвшаяся в то время Ленинградской) Духовные Академии. Работы по истории Русской Церкви средневековой эпохи, написанные в это время, немногочисленны. В 1948 г. в “Журнале Московской Патриархии” было опубликовано небольшое по объему, но содержательное исследование П.Имшенника “Высшая церковная иерархия в Древней Руси”³⁰. Автор основывался, в основном, на материале классических сочинений по истории Русской Церкви архиепископа Филарета (Гумилевского), митрополита Макария (Булгакова), П.В.Знаменского, однако ряд свидетельств источников об исторических событиях XII-XIII вв. приводится в его работе впервые. Большое внимание уделено П.Имшенником проблеме канонического статуса Киевской митрополии и характеру взаимоотношений между высшей церковной иерархией и государственной властью. Ярко охарактеризованы церковно-учительная деятельность высшей иерархии, причем особо отмечено ее социально-нравственное значение.

В 60-е гг. оригинальное исследование, охватывающее научную проблематику предыстории Крещения Руси от времени апостольской проповеди в географических пределах России до эпохи св. равноапостольной княгини Ольги, написал профессор Московской Духовной Академии И.Н.Шбатин³¹. Автор тщательно проанализировал известные источники и исследовательскую литературу по данной теме, подробно рассмотрел различные этапы распространения христианства в Русской Земле до последней четверти X в. Его оценки и выводы, в основном, совпадали с концепцией предыстории Крещения Руси митрополита Макария (Булгакова), однако, в ряде случаев Шабатин поддерживал во многом противоречащие этой концепции гипотетические построения советского историка, академика Б.А.Рыбакова.

Чрезвычайно важное значение для развития отечественной церковной историографии в целом и для изучения истории Русской Церкви средневекового периода в особенности имели международные научные конференции, проходившие в 1986 г. в Киеве³², а в 1987 г. в Санкт-Петербурге (в то время еще Ленинграде) и в Москве³³, посвященных 1000-летию Крещения Руси, а также Московская международная научная конференция, организованная Московской Патриархией и Российской Академией Наук в 1992 г. в связи с 600-летием блаженной кончины преподобного Сергия Радонежского. В их материалах представлены работы профессора Санкт-Петербурской Духовной Академии протоиерея И.Белевцева, профессора Московской Духовной Академии архимандрита Макария (Веретенникова), протоиерея Л.Лебедева и др. современных церковных историков, богословский и научно-методологический уровень которых свидетельствует о том, что возрождавшаяся в очень нелегких условиях тоталитарного атеистического режима отечественная церковно-историческая наука достигла высокой степени зрелости.

Определенный интерес представляют собой работы по истории Русской Церкви, написанные в советский период историками-марксистами. Эта историография, надо сказать, довольно бедна. Специальных обзорных исследований по истории Русской Церкви за 73 года существования советской исторической науки было написано только два – “История Русской Церкви” М.Н.Никольского, выдержавшая пять изданий (последнее, пятое в 1990 г.) и коллективная работа “Церковь в истории России (IX в. – 1917 г.). Критические очерки (М., 1967)”. Однако, в монографиях по истории России эпохи феодализма видных советских историков Б.Д.Грекова, М.Н.Тихомирова, С.Б.Веселовского, Л.В.Черепнина и др.³⁴ вопросам истории церкви X-XV вв. было уделено определенное внимание. Хотя ценности эти работы, с точки зрения целей и метода церковной истории, не представляют никакой, однако в них был собран большой материал по социально-экономической и политической истории, введенный к 30–40-м гг. в научный оборот.

В конце 70-х–80-е гг. появился ряд работ, посвященных Русской Церкви в X-XV вв., созданных историками нового поколения советской школы, методологические позиции которого гораздо ближе к позитивизму, чем к марксистскому историзму. Это монографии Г.М.Прохорова, Н.С.Борисова, Н.Я.Щапова, А.С.Хорошева, В.Л.Янина и др., характерной чертой которых является тщательное исследование разнообразных источников церковного происхождения или связанных с общественной и хозяйственной деятельностью Церкви: грамот, печатей, городских и земельных уставных грамот, княжеских уставов, сборников канонического права³⁵. Работа академика Н.Я.Щапова “Государство и Церковь в Древней Руси” может быть отмечена особо, как представляющая для историков Церкви серьезный интерес. В ней даны аргументированные ответы на вопросы не нашедшие своего разрешения в классической русской церковной историографии XIX в. такие, как проблема первоначальной церковной организации на Руси и места в ней Десятинной церкви, вопросы о митрополичьей кафедре в Переяславле, вопрос об учреждении архиепископии в Новгороде Великом, вопрос о роли греков – митрополитов во главе Русской Церкви и др. В разделах, посвященных социально-политическому положению Церкви в X-XIII вв. и формах материального обеспечения кафедр, о городских организациях белого и черного духовенства (клиросы и архимандритии), роли архиереев в политических отношениях русских княжеств историк вводит в научный оборот документальный материал, представляющий для церковной историографии немалую ценность.

Н.С.Борисов в своих работах 90-х гг. почти полностью отказался от марксистских атеистических и антиклерикальных штампов в определениях и оценках, которые весьма характерны для его более ранних сочинений, создал работы, основанные на кропотливом изучении источников и обнаруживающие основательное знание проблематики исторической жизни Церкви. Эти исследования представляют для церковного историка также ценны.

Зарубежная историография Русской Церкви сложилась, в основном, в 20–30-е гг. XX в., хотя существует и несколько более ранних работ³⁶. Она включает как ценные объективные исследования, так и тенденциозные сочинения в антиправославном и русофобском духе. О качестве особой группы из всех работ по истории Русской Церкви, написанных иностранными авторами, следует выделить сочинения церковных историков римо-католической ориентации А.Аммана, Н.Баумгартена, В.Зайкина, М.Таубе и др.³⁷

В то же время нельзя не отметить важного вклада, сделанного в исследование истории Киевского периода профессором Тюбингенского университета Л.Мюллером³⁸, который рассмотрев аргументации, высказанных в разное время версий канонического статуса и юрисдикции Русской Церкви до 1039 г., подтвердил анализом разнообразных источников изначальную каноническую зависимость ее от Константинопольского Патриархата.

Наибольший вклад в изучение истории Русской Церкви из современных западных историков позитивистского направления, внес профессор Варшавского университета А.Поппе. Ему принадлежат монографические исследования о церковно-государственных взаимоотношениях на Руси в XI в.³⁹ и ряд статей, посвященных различным дискуссионным проблемам церковной истории Киевской Руси⁴⁰. А.Поппе принадлежат основательно аргументированные гипотезы – о причинах похода св. Владимира на Корсунь⁴¹; о времени учреждения митропролии в Киеве, о титулярных митрополиях во второй половине XI в., в Переяславле и Чернигове⁴²; о причинах избрания и поставления на Киевскую митрополию Илариона⁴³ и др.

Предание Древней Церкви повествует о том, что исполняя повеление Господа Иисуса Христа идти и научить «все народы, крестя их во имя Отца и Сына, и Святого Духа» (Мф. 28, 19–20), св. апостолы разделили между собой жребии, кому из них среди каких народов проповедовать Евангелие. «Отец церковной истории» Евсевий, епископ Кессарийский (+340), ссылаясь на недошедший до нас труд учителя Церкви Оригена (+254), пишет: «Св. апостолы и ученики Спасителя рассеялись по всей земле. Фоме... выпала по жребию Прафия, Андрею – Скифия, Иоанну – Ассия...»⁴⁴¹

О проповеди св.Андрея Первозванного в Скифии свидетельствуют также церковные писатели: св. Дорофей, епископ Тирский (+322), св.Епифаний, епископ Кипрский (+403), указывая, что апостол Андрей совершал сначала миссионерские путешествия по Малой Азии, затем по Фракии, Скифии и Закавказью (Севастополь Великий на месте города Поти в современной Грузии).

Со времен древнегреческого историка Геродота Скифией именовались земли севернее Черного моря. Греческие писатели различали Азиатскую и Европейскую Скифию. Первую они поместили на восток от Дона на Северном Кавказе и в Средней Азии. Вторая, согласно греческим источникам, находилась между Доном и Дунаем. В более расширительном смысле древние греки называли Скифией все северные страны, так же, как они без разбора именовали все области южнее Египта – Эфиопией, а все земли восточнее Персии – Индией.

Проповедь апостола была обращена преимущественно к населению сопредельных Скифии греческих городов-колонний, которые еще с VI в. до Р.Х. начали возникать на берегах Черного моря. Данные современных археологических исследований показывает, что христианские общины существовали в Херсонессе (близ нынешнего города Севастополя) и в Танаисе (в старом устье Дона) уже со второй половины I в., следовательно, могли быть основаны апостолом Андреем. Раскопками открыты тайные места собраний христиан – «сионские горницы», где совершалась Евхаристия. Византийские церковные писатели VIII-XI вв., собравшие множество древних свидетельств о миссионерских трудах апостола Андрея, утверждали в своих сочинениях, что апостол «объяв своим благовестием все страны севера в силе слова, мудрости и разума, в силе знамений и чудес, везде поставил для верующих священников и иерархов.» Они считали, что апостол Андрей проповедовал не только среди эллинизированного населения причерноморских колоний, но и возвещал Евангелие варварским племенам, обитавшим «в пустынях Скифии» – сарматам, аланам, роксаланам, гетам и мифическим гипербореям и антропофагам, жившим у границ «страны вечной тьмы».

Древнейшая русская летопись «Повесть временных лет», составленная преподобным Нестором и другими иноками Киево-Печерского монастыря, содержит сказание, датируемое ХI веком, о посещении апостолом Андреем Русской земли. «Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь (Херсонесс) – повествует летописец, – узнал он, что недалеко от Корсуни устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и приплыл в устье днепровское и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей.» И взошел на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы, где после возник Киев, и отправился по Днепру, и пришел к славянам, где нынче стоит Новгород.»

На основании этого сказания, по прошествии пятиста лет со времен преподобного Нестора, русские книжники, желая доказать, что Русская Церковь высотой твоего достоинства и древностью ничем не уступает греческой и римской, стали утверждать, что апостол Андрей проповедовал на Руси слово Божие (Степенная книга ХVI.) и «ко крещению многи люди привел» (Никоновская кормчая, ХVII в.). Царь Иван IV Грозный в разговоре с папским посланником Антонио Пассвини заявил: «Мы получили Христианскую веру при начале Христианской Церкви, когда Андрей, брат апостола Петра, пришел в эти страны... мы на Москве приняли христианскую веру в то же самое время, что вы в Италии.»

Концепция московских книжников XVI-XVII вв. была впоследствии некритично воспринята многими авторами и встречается в сочинениях на церковно-историческую тему до сих пор. Это позволило историкам, придерживающимся сугубо секулярного взгляда на прошлое нашей страны, утверждать, что сказание «Повести временных лет» о святом Андрее было сочинено и вставлено в летопись московскими книжниками в XVII в., а содержание его является чистым вымыслом.

Оба эти воззрения неправомерны. В «Повести временных лет» ни слова не говорится о том, что святой апостол Андрей проповедовал Евангелие славянам. «Святого апостола Андрея, – писал выдающийся русский церковный историк митрополит Макарий (Булгаков), – нельзя считать непосредственным основателем Русской Церкви... Эту Церковь Первозванный только издали благословил в духе пророческом, утвердив на горах Киевских Святой Крест – ее незыблемую опору.»⁴⁵

Значение поведанного летописцем сказания заключается именно в том, что оно выражает осознание русским христианским обществом XI в. своей связи с учениками Христа не через плотское историческое преемство, но через преемство духовное.

В плане историческом сказание является воспроизведением церковного предания о деяниях святых апостолов, которое восходит к временам мужей апостольских (конец первого – начало второго века).

Научный анализ текста летописи не оставляет сомнений в том, что повествование об апостольском благословении Русской земли написано в XI веке. Это произошло, по всей вероятности, в годы великого княжения Всеволода Ярославовича (1078–1093), особо чтившего святого Андрея Первозванного и основавшего в его честь монастырь в Киеве.

Греческие колонии на северных берегах Черного моря были самой дальней северо-восточной окраиной Римской империи и служили местом ссылки преступников. Начиная со времен царствования императора Траяна (98–117), в эти области стали ссылать на каторхные работы преследуемых языческой властью христиан. Сюда был сослан в последние годы I века один из мужей апостольских – святой Климент Римский. Согласно преданию, он нашел в каменоломнях Херсонесса около двух тысяч христиан.

Святой Климент духовно руководил христианскими общинами Крыма до самой своей мученической кончины, которая последовала в 101 году. Его церковные труды принесли немало плодов. Во II-III веках христианство широко распространилось не только среди эллинизированного населения бывшего Боспорского царства, но и среди «варваров» Скифии. Блаженный Иероним Стридонский (+420) писал в одном из своих писем: «Холода Скифии пылают жаром веры». В III веке епископские кафедры существовали в Херсонессе и Понтикапее. В следующем столетии возникли Скифская и Готфская епархии. Во время гонений на христиан при императорах Диоклетиане (283–303) и Максимиане (303–311) мученическую кончину приняли преемственно занимавшие Херсонесскую кафедру епископы: Василий, Ефрем, Капитон, Евгений, Еферий, Елпидий и Агафадор. В числе отцов I Вселенского Собора были святители: Филипп Херсонесский, Кадм Боспорский, Феофил Готфский.

В пятом веке Северное Причерноморье подверглось опустошительному нашествию варваров, сначала готов, потом гуннов. Танаис, Ольвия и многие другие города были разорены дотла и уже никогда после не отстраивались. В других колониях временно жизнь замерла. И только через сто лет, в эпоху Юстиниана Великого греческие города в Крыму и на Таманском полуострове возродились, и вновь в источниках появляются упоминания о епископах Херсонесса, Боспора, Митархи.

В эпоху расцвета Византийской империи (VI-XII вв.) греческие колонии в Крыму и на побережье Кавказа именовались Херсонесской фемой.

Херсонесская фема находилась под управлением херсонесского стратига. Ее церковная жизнь была неразрывно связана с жизнью всей Восточной Церкви.

Во времена монофалитских гонений на православно верующих в Крым были сосланы и скончались в узах папа Римский Мартин Исповедник (+655) и преподобный Максим Исповедник (+662). Во времена иконоборческих гонений Крым стал прибежищем гонимых монахов, которые основали в горах несколько святых обителей. Горячими защитниками иконопочитания были святитель Сурожский Стефан и преподобный Иоанн Готфский, принимавшие участие в VII Вселенском Соборе.

В IV-VIII веках в Европе шел сложный, до сих пор удовлетворительно не объясненный исторической и этнологической науками процесс, известный как «Великое переселение народов». Во время этого «Великого переселения» пришедшие с востока и севера, неведомые дотоле греко-римскому миру племена заселяли земли, где прежде жили другие народы, уничтожая или ассимилируя при этом местное население. Нашествия следовали одно за другим. Создавались и распадались союзы племен и государственные образования. Происходили жестокие войны, следствием которых было истребление целых народов. Германские племена в V-VI веках заселили Западную Европу, славянские племена в VI-VIII веках заняли огромное пространство от Балтийского до Адриатического моря и от Эльбы до Урала. Расселение славян в южные степи между Дунаем и Волгой пришли многочисленные народы тюркского происхождения. У границ северных владений Восточной Римской империи (Византии) возникали и распадались огромные по территории, но непрочные государства кочевников: Тюркский каганат (VI в.), Великоболгарский каганат (VII в.), Хазарский каганат (VII-X вв.).

Хазарские племена расселились в VI-VII веках в Южном Поволжье и на северо-западном побережье Каспийского моря. Правители хазар-каганы (хаканы) подчинили своей власти кочевавшие между Волгой и Днепром племена узов, торков, берендеев, черных болгар. В VII веке хазарскую власть над собой признали северо-кавказские аланы, крымские готы и население греческих городов-колоний Сурожа, Матархи и др. В VIII веке могущество Хазарии достигло апогея. Дань хазарам вынуждены были платить народы Среднего и Верхнего Поволжья, славянские племена – вятичей, родимичей, северян и полян, племенным центром которых был Киев. Столицей Хазари первоначально являлся город Семендер на берегу Каспийского моря, затем город Итиль в устье Волги.

Хазария в VII-VIII веках была военно-политической союзницей Византии и вела на Кавказе войны с ее главным врагом – Арабским халифатом. В это же время среди народов Хазарского каганата широко распространяется христианство. По некоторым данным, в конце VIII века на территории Хазарии было семь православных епархий. Они составляли митрополию Константинопольского патриархата, митрополичья кафедра находилась в крымском городе Доросе, который был населен готами-тетракситами. Однако, в то же самое время в Хазарии усилилось влияние евреев, в большом числе переселявшихся сюда из Ирана и Византии. Хазарские евреи создали мощную коммерческую организацию, которая взяла под свой контроль торговлю на Волге, Каспийском и Черном морях.

В начале IX века каган Обадия и высшая хазарская знать приняли иудаизм. Еврейская религия была объявлена государственной, христианские храмы в городах Хазарии были разрушены, против христиан начались гонения, а язычников обращали в иудаизм.

Религиозная реформа, начатая каганом Обадией и продолженная Булан-беком, привела к восстанию части хазарской знати и к тридцатилетней гражданской войне. Хотя восстание было подавлено, но после него власть каганов-иудеев так и не смогла получить твердой опоры в стране. Большинство ее населения не приняло еврейской веры и относилось к ней враждебно. В начале 60-х годов IX века в Хазарию прибыли с особой миссией святые братья Константин (в монашестве Кирилл) и Мефодий. Согласно «Житию» святого Кирилла, составленному в Х веке, братья были посланы в Хазарию святителем Фотием, патриархом Константинопольским, по просьбе хазарских послов. Хазары просили, чтобы греки прислали им «мужа книжного», могущего вступить в прение о правой вере с иудейскими проповедниками, которые убеждали хазар принять их «закон». Святые Константин и Мефодий во главе византийского посольства морем приняли в Херсонесс, где находились довольно долгое время, готовясь к богословскому диспуту с иудеями. Во время пребывания святых братьев в Херсонессе, совершилось обретение мощей священномученика Климента Римского.

Из Херсонесса святые Константин и Мефодий направились вглубь хазарских владений и прибыли ко двору кагана. В трудном богословском диспуте святой Константин доказал, что иудеи ложно трактуют Священное Писание и убедил хазар в истинности христианской веры. Согласно «Житию», после этого хазарский каган изгнал иудеев из своей страны, а двести хазарских семей приняли святое крещение.

Историческая достоверность событий, описанных в «Житии», ставится многими церковными историками под сомнение. В 60-х годах IX века хазарские каганы исповедовали иудаизм, изгнание иудеев из страны не могло иметь места. Некоторые историки предполагают, что богословский диспут между святыми братьями и иудейскими книжниками происходил не в столице Хазарии, а в другом месте, в стане тех хазар, которые не желали принимать иудаизм. Каганом, изгнавшим из своей страны иудеев, мог быть один из членов царского рода, выступавший в гражданской войне на стороне противников иудаизации Хазарии. Ряд историков (В.Ламанский, А.Карташев и др.) считают, что миссия святых братьев была направлена не к хазарам, а к славянам и русам, жившим в хазарским владениях на Нижнем Дону и на Таманском полуострове. Ученый Л.В.Гумилев считал, что хазары принявшие в IX веке крещение от святых Константина и Мефодия, стали родоначальниками донских казаков.

Возвратившись из Хазарии в Константинополь, святые Константин и Мефодий приступили к трудам по переводу на славянский язык Священного Писания и богослужебных книг. В 867 году они начали просветительскую миссию среди западных славян.

В IX веке на Восточно-Европейской равнине образовалось огромное по территории многонациональное государство, народы, населявшие это государство, называли его Русской землей или Русью. Самыми многочисленными из этих народов были восточные славяне. В то время восточные славяне жили родо-племенными союзами, каждый из которых имел свое имя и управлялся племенной знатью. Восточные славяне, как правило селились по берегам рек и озер, которые образовывали систему водных путей, связывавшую Русскую землю в единое целое. По берегам озер Ильмень и Ладожского, рек Невы и Волхова расселились ильменские славяне или словене. Рядом с ними жили и были обычно их добрыми соседями и союзниками угро-финские племена – емь, чудь, водь, ижора и другие. В бассейне Западной Двины и в верховьях Днепра жили славянские племена полочан и кивичей, по Западному Бугу – дреговичей. Соседями их были племена балтов. Среднее течение Днепра было заселено полянами, старейшины которых – братья Кий, Щек и Хорив – не позднее VI века основали на правом берегу Днепра город Киев. По правым притокам Днепра жили древляне, западнее – волыняне, дулебы, бужане. По левым притокам Днепра – Десне, Сейму и Суле – расселились северяне. На Верхней Волге и Оке жили вятичи в соседстве угро-финских племен: весь, меря, мордва и мурома. По Южному Бугу и Днестру расселились племена тиверцев и угличей (уличей). Ближайшими соседями этой южной группы славянских племен были степные народы тюркского происхождения, кочевья которых находились несколько южнее Киева.

Перечисляя все славянские племена, преподобный Нестор Летописец не упоминает племени с именем русь. Из текста летописного повествования ясно, что его автор отличает русь от славян. Определенно различают русов и славян и более ранние источники средневековой истории: византийские и западноевропейские хроники, сочинения арабских путешественников и географов. Эти обстоятельства вызвали среди историков жаркие споры, которые не утихают уже два с половиной столетия.

Одна группа историков придерживается «норманнской теории», начало которой положили немцы на русской службе – академики А.Шлецер и Л.Байер. В середине XVIII века они первые взялись за научную разработку древнейших источников по русской истории. По их мнению, русы – это норманы, то есть скандинавы, преимущественно шведы, воинственные дружины которых в IX веке покорили восточных славян и создали Русское государство. Из этой теории, между прочим, следовал вывод о том, что славяне – народ «негосударственный», неспособный к самостоятельному государственному и культурному творчеству.

«Норманнская теория» была подхвачена западноевропейской историографией и принята в ней даже до наших дней. Интересно заметить, что чисто норманистского взгляда на русскую историю придерживался Карл Маркс. Со свойственной языку его научных сочинений самоуверенной развязностью он называл Киевскую Русь «готической Россией».

Сторонники другого направления, которых называют антинорманистами», опровергая «норманнскую теорию», доказывают, что русь – славянское племя, жившее с незапамятных времен на берегах реки Рось и возглавившее племенной союз полян. По их представлениям, государство у русов-славян возникло не позднее VI века, когда в Киеве правила княжеская династия потомков Кия.

Анализ всей совокупности письменных источников, в которых встречается упоминание о русах, – византийских и германских хроник, сочинений арабских географов, бесед и посланий патриарха Фотия (подробнее о них будет сказано ниже), наконец, древнерусских летописей, а также данных археологических раскопок на территориях древнейших русских городов, убеждает, что обе эти крайние точки зрения на происхождение русов и на процесс образования Русского государства неосновательны.

Византийские источники определенно различают русов и норманов. Византийцам было хорошо известно, что родина норманов находится далеко на севере, в то время, как русы, по их представлению, живут на берегах Тавриды, то есть в Причерноморье. Византийские авторы IX-X веков называют русов одним из «скифских народов» или «тавроскифами».

Арабские источники того же времени называют Черное море «морем Русов» и сообщают, что вблизи Боспора (Керченского пролива) находится остров Русов, где расположен город Русия. Географ Аль-Идриси очень точно указывает местонахождение этого города: «От города Матархи (на месте современной Тамани) до города Русия 27 миль. Последний лежит на великой реке, которая выходит из горы Кукайя.» (видимо, речь идет о реке Кубань, как известно, берущей начало в Кавказских горах.) Другой арабский автор Аль-Маграби писал: «На восток от Судака вход в море Манитишь (по-видимому, соответствует греческому названию Азовского моря – Меотида), на берегу его лежит Русия, которая есть город русов.»

Западноевропейский источник – «Баварский географ», составленный не позднее середины IX века, также как и арабские авторы IX-X веков, указывает, что русы живут в «земле хазар».

Все это дает основание утверждать, что русы, с которыми имели дело греки и арабы в IX веке, это не норманны-скандинавы и не славяне, а какой-то другой народ.

Арабские источники говорят, что русы не ведут своего хозяйства, их главное занятие – морской разбой и торговля награбленным. Русы нападают на соседей – болгар, славян, хазар. Через Волго-Донскую переволоку они выходят на Волгу и, спускаясь в Каспийское море, совершают набеги на мусульманские города его западного побережья. Захваченных пленников и другую добычу русы продают арабским купцам. Правителя русов арабские авторы называют «каган-рус».

В результате археологических раскопок на Таманском полуострове (1980–1986) было открыто крупное поселение, расположенное на острове, который образуют рукава устья Кубани, растекающиеся в Азовское и Черное моря.⁴⁶ Изучение материалов раскопок позволило их руководителю, сотруднику Института Археологии Академии Наук СССР Ю.М.Десятчикову сделать вывод о том, что открытое им городище представляет собой остатки описанного в арабских источниках IX-X веков города Русии.

Археологический материал Русии (предметы быта, оружие, остатки жилищ) оказался весьма сходен с такого же рода материалом слоев IX-X веков ряда памятников, находящихся на севере, в Новгородской и Смоленской областях – старая Ладога, Рюриково городище, Труворово городище, Гнездово под Смоленском и др. По своему типу этот материал не может быть отождествлен ни с материальной культурой славянских племен, ни с материалом норманно-скандинавских погребений, встречающихся в могильниках древнерусских городов IX-XI веков, хотя включает элементы как того так и другого.

Обобщая все известное нам о русах по источникам IX века, можно сделать следующий вывод: русы не были славянским племенем. Они обитали первоначально на Таманском полуострове, возможно в устьях Дона и Днепра, то есть вне ареала расселения славян.

Материальная культура русов представляет сплав элементов различных по своему этно-культурному происхождению, а именно – иранских, тюркских, славянских и скандинавских. Русы в IX веке представляли собой не какой-то определенный народ или племя, а сложную по своему этническому составу боевую дружину (наподобие «Головного Коша» запорожских казаков или «Главной Войски» донских казаков в XV-XVII вв). Местом, где формировалась дружина, был «остров Русов» или Русия.

С начала IX в. русы стали совершать боевые походы по Черному морю и впадающим в него рекам, в связи с чем, ведшие с ними торговлю арабские купцы назвали это море «Морем русов» (то же название мы встречаем в «Повести временных лет»). В середине IX в. русы освоили водный путь из Черного моря в Балтийское. В это время и были основаны их опорные пункты на севере – уже упоминавшиеся Рюриково и Труворово городища, Гнездова и т.д. и началось тесное взаимодействие русов со славянскими племенами. Летопись преподобного Нестора повествует о том, что в 862 году произошло так называемое призвание ильменскими славянами себе на княжение «руси-варягов». «Варягами» в то время греки называли наемных воинов из Скандинавии. Русские летописцы XI-XII вв. усвоили это наименование для обозначения северо-балтийских народов, но, если византийцы четко отличали варягов от русов, то «Повесть временных лет» часто смешивает и тех и других. Видимо, когда русы вошли в тесное соприкосновение с северными славянскими племенами, они одновременно познакомились и с их соседями, такими же, как они сами воинственными мореходами, норманнами-варягами. Скандинавы стали вливаться в состав русских дружин. Возможно, произошло объединение нескольких отрядов русов и скандинавов в одну общую дружину.

«Повесть временных лет» говорит о том, что ильменские словене и соседние с ними племена чуди и мери были покорены, по-видимому, в середине IX в., пришедшими «из-за моря» варягами и платили им дань. Затем словене восстали и прогнали варягов, однако вскоре среди их племени началась междоусобная борьба – «восстал род на род». Тогда словене призвали себе на княжение Рюрика «С родом его и дружиной», которых летописец и называет «варягами-русью». Вмешательство Рюрика прекратило междоусобице. После этого он подчинил своей власти кроме словен еще племена кривичей и полочан, посадив своих наместников в Изборске и Полоцке и создав княжество, которое было первым в истории государством, носившим название Русь. Согласно той же летописи бояре Аскольд и Дир пошли еще дальше, по Днепру вниз, и подчинили своей власти главный город полян – Киев. Византийские источники IX в. содержат ряд описаний того, как в эту же эпоху среди русов стало распространяться христианство восточного обряда. Древнейшее из этих свидетельств – «Житие святителя Стефана Сурожского». Текст этого свидетельства дошел до нас во славянском списке XV в., хотя, несомненно, существовал и древний греческий оригинал. Св. Стефан был епископом греческого города Сугдея, находившегося на юго-восточном побережье Крыма (который арабы называли Судак, а древнерусские летописцы Сурож) и умер в 790 году. Вскоре по его смерти, говориться в житии, город осадили русы, пришедшие из Новгорода (в греческом тексте «Неаполис»).

Русы взяли город и разграбили храм Св. Софии, в алтаре которого был погребен святой. Однако «в тот же час» воевода русов, которого звали Бравалин, «разболелся так, что обратилось лицо его назад, и он лежа источал пену и вопил: «Великий человек и святой есть тот, который здесь: он ударил меня по лицу и обратил лицо мое назад.»

Воевода приказал воинам возвратить все церковные драгоценные сосуды и другое награбленное ими имущество. После этого Бравалин услышал голос святого Стефана, который сказал: «Если не крестишься в церкви моей, то не выйдешь отсюда». Потрясенный всем, что с ним произошло, воевода призвал епископа Филарета и священников и принял крещение, после чего исцелился от постигшей его болезни. Вместе с Бравалином крестились и многие воины русы...

В житии святого Георгия, епископа города Амастриды, расположенного в византийской провинции Пафлагония на северном побережье Малой Азии, древний греческий оригинал которого дошел до нашего времени, рассказывается о нападении русов на этот город, произошедшем около 840 года. В этом повествовании, как и в житии Св.Стефана, описывается посмертное чудо святого, которое так поразило русов, что многие из них приняли крещение.

Новое столкновение русов с византийцами произошло в 860 году и имело гораздо более значительные исторические последствия. Описание этого события содержится в целом ряде независимых друг от друга письменных источников (византийские и западно-европейские летописи и хроники, «Житие патриарха Игнатия», составленное Никитой Пафлагонским, «Беседы» св. патриарха Фотия, «Повесть временных лет» и др.)

18 июня 860 года флот русов, состоящий из 200 боевых кораблей, на каждом из которых было 60–80 воинов, подошел со стороны моря к столице греческой империи Константинополю. Русы высадились на берег, разорили окрестности города и начали осаду укреплений Константинополя. Греки не имели достаточных военных сил для того, чтобы отразить готовящийся штурм, так как почти все их войска во главе с императором Михаилом III ушли в поход против арабов в Сирию. Видя ужас, объявший жителей Константинополя ввиду неминуемой гибели, св. патриарх Фотий призвал народ к покаянию и молитве. В своей проповеди, сказанной во Влахернской церкви Божьей Матери, он призвал христиан возложить все упования на помощь Владычицы Богородицы. Взяв хранившуюся в этом храме святыню – Честную Ризу Богоматери, патриарх с многочисленным духовенством, вознося молитвы, крестным ходом обошел городские стены, под которыми русы в это время уже сооружали осадную насыпь.

По горячей молитве св. патриарха и всего народа Божья Матерь явила великое чудо. Над городом внезапно началась гроза, а на море поднялась страшная буря. Ливень размыл осадную насыпь так, что она рухнула, а огромные волны разметали боевые ладьи русов как щепки. Константинополь был спасен.

Через некоторое время, как свидетельствуют несколько греческих летописцев, в Константинополь прибыли русские послы, которые объявили, что свершившееся на молитве святого патриарха чудо убедило русских в истинности христианской веры, и они готовы принять крещение.

Русы приняли крещение между 860 и 867 г. Это можно заключить из того, что обращаясь к предстоятелям Церквей, клиру и народу, св. патриарх Фотий в своем послании в 867 г. писал: «Росы, славные своей жестокостью, победители соседних народов, в гордости дерзнувшие воевать с империей, теперь оставили языческое суеверие, исповедуют Христа и суть друзья наши, быв еще недавно злейшими врагами. Они уже приняли от нас священника и епископа, имея живое усердие к христианскому богослужению». После того, как св.Фотий был лишен патриаршего престола, к русам был послан новый архиерей в сане архиепископа, получивший рукоположение от патриарха Игнатия. Все произошло в царствование императора Василия I (867–890). В перечне епархий Константинопольского патриархата, составленном не позже первых годов Х в., числится митрополия России (Русии), которой определено 61–е место по списку.

Начальная Киевская летопись (Повесть временных лет, XI в.) воспроизводит дословно описание нападения русов на Константинополь, из греческой летописи Георгия-Монаха, с единственным добавлением – руководителями этого похода были Аскольд и Дир. В других древнерусских источниках есть указания, что Аскольд был Христианином и в крещении носил имя Николай.

Дать определенный ответ о том, где находилась кафедра епископов (митрополитов) этой первой Русской Церкви и как долго она просуществовала, на основании имеющихся исторических данных невозможно. Одни ученые (В.Ламанский, Б.Рыбаков, Ю.Брайчевский) предполагают, что ее кафедра находилась в Киеве, основанное на том, что этим городом до 885 г. правил крестившийся в 60-х годах IX в. Аскольд. Другие (Д.Иловойский, В.Пархоменко и др.) считают, что кафедрой Русской митрополии был г.Росия на Таманском полуострове.

Так или иначе, но с 60-х годов IX в. у русов существовала христианская община, предстоятельствуемая епископом законного апостольского преемства, существовала малая поместная церковь – живая часть Вселенской Церкви Христовой. С этого же времени дружины русов, овладевшие великим водным путем из Черного моря на Балтику, и славянские племена, расселившиеся по бассейнам рек, представляющих ответвления этого пути, создают первые государственные образования – Новгородское и Киевское княжества, из которых в Х в. выросло единое Древнерусское государство – Земля Русская, на которую упали первые семена Слова Божия.

В исторических источниках, свидетельствующих о событиях Х столетия, упоминаний об основанной патриархом Фотием у Русов митрополии (архиепископии) не встречается. Это дало повод некоторым советским историкам высказать предположение о том, что эта епископская кафедра в конце IX или в начале Х в. перестала существовать. Одни авторы связывают это с убийством Аскольда и Дира, захватившим Киев в 855 г. князем-язычником Олегом. Другие считают, что после того, как главное войско таманских русов погибло в битве с мусульманской гвардией хазарского кагана в устье Волги в 911 году, город Русия пришел в запустение и епископов в нем не стало. Однако с точки зрения церковной истории молчание источников о существовании первой русской епископии не может быть доказательством того, что эта поместная церковь славяно-русского народа исчезла с лица земли. Свидетельства «Повести временных лет» с христианской жизни на Руси во время правления князей Олега, Игоря, Святослава о противном.

Согласно сказанию Несторовой летописи, ильменские славяне, кривичи и их соседи, угро-финские племена – весь, меря, и чудь призвали к себе «Русь», то есть дружину русов во главе с Рюриком, «послав сказать им: Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: идите княжить и владеть нами.» Государство, основанное Рюриком, включало территорию от Финского залива на севере до верхнего течения Днепра на юге, верхнего течения Волги на востоке, среднего течения Западной Двины – на западе. Рюрик посадил в основанных славянами и угро-финами городах – Новгороде, Полоцке, Белоозере, Ростове, Муроме своих наместников, которые стали собирать с населения дань.

Аскольд и Дир со своей дружиной овладели Киевом, Любичем, Смоленском. Основанное ими государство включало Среднее Приднепровье. Славянские племена кривичей, полян и северян, которые прежде платили дань хазарам, подчинялись власти первых киевских князей.

После смерти Рюрика, случившейся, согласно летописи, в 879 году, реальная власть в Новгородской Руси перешла к его родственнику – Олегу, который правил от имени малолетнего сына Рюрика – Игоря. В 882 году Олег, присоединив к дружине русов ополчение Новгородских словен, кривичей, чуди, мери, веси двинулся в поход против Руси Киевской. Олег взял Смоленск и Любич и подступил к Киеву. Олег не решился вступить в открытый бой с дружиной Аскольда и Дира, но пошел на хитрость. Оставив главные силы своего войска позади он с малолетним Игорем и небольшим отрядом отборных воинов подплыл на нескольких ладьях к Киеву. Скрыв вооруженных людей в ладьях, Олег послал известить Аскольда и Дира, что с севера прибыл купеческий караван. Аскольд и Дир, не подозревая обмана, вышли к пристани, где немедленно были окружены воинами Олега и убиты. Лишившись своих князей, киевская дружина русов не оказала сопротивления и подчинилась Олегу. Таким образом два славяно-русских государства были объединены, столицей стал Киев. Олегу летописец приписывает слова: «Да будет Киев матерью городов русских.»

После овладения Киевом, князь Олег совершил много успешных боевых походов. Он покорил славянские племена родимичей (на северо-западе) и северян (на юго-востоке), воевал с хазарами и славянскими племенами уличей и тиверцев, живущими на берегах Южного Буга и Днестра.

О христианстве среди русов и славян во время правления Олега не дошло никаких определенных известий. Сам князь был язычником. В народе его называли «Вещим Олегом», это прозвище возможно, говорит о том, что Олег был одновременно военным вождем и языческим жрецом – волхвом и его считали наделенным сверхъестественными способностями. Естественно предположить, что его отношение к христианам было враждебным. Это, во всяком случае, в области внешней политики обнаруживается довольно определенно. Если русы, принявшие крещение после неудачного набега на Константинополь в 860 г., по утверждению св. патриарха Фотия, стали «друзьями и союзниками» христианской империи, но русы, возглавляемые Олегом, были ее врагами. В 911 году князь с войском из русов, новгородских словен, полян, кривичей, северян, дулебов, тивирцев, мери на двух тысячах кораблей двинулся в поход на Константинополь. Высадившись в окрестностях греческой столицы, они с необыкновенной жестокостью стали опустошать греческие селения. Славяно-русы, по свидетельству византийских летописцев, грабили и жгли храмы, мучительной смерти предавали священников и монахов. Император Лев VI был вынужден заплатить Олегу огромную дань и заключить с ним мирный договор, закреплявший за славяно-русами право торговать в Константинополе, не платя никакой пошлины. Договор был написан на греческом и славянском языках. Славянский его текст дословно воспроизведен в «Повести временных лет». Из него мы, между прочим, узнаем, что император скрепил договор своей подписью и клятвой «Святым Крестом», а «послы русские... клялися по закону своему за себя и за всех русских исполнять утвержденные главы мира... между Русью и греками». Таким образом, очевидно, что среди послов Олега, заключавших договор с греками, христиан не было.

После смерти князя Олега (912) власть перешла к сыну Рюрика Игорю (912–945). Этот князь, успешно продолжая политику Олега, расширял пределы Русского государства на востоке и юге. В 941 году он организовал морской военный поход на Константинополь, желая, по-видимому, вновь получить от греков богатую дань. Первый поход Игоря на греков закончился полной неудачей. Как и во времена нашествия Олега, русское войско, высадившись на берегах Босфора со свирепостью опустошило мирные селения греков, никого не щадя. Однако, на сей раз византийский император сумел собрать необходимые силы и послал против русов сильный флот. В морском бою греки применили против русских так называемый «греческий огонь» – особый горючий состав, который через длинные медные трубы из особых котлов выливался на русские корабли и поджигал их. Разбиты были русские войска одновременно и на суше. Уцелевшие в морском бою русские воины рассказывали на родине, что греки победили потому, что «имеют у себя молнию небесную и пускают ее на кого хотят».

После этого поражения Игорь заключил союз с пришедшими незадолго до этого в южные степи кочевыми ордами печенегов и вместе с ними вновь пошел войной на Византию в 944 г. Видя серьезность нависшей над империей угрозы, император Роман II направил к Игорю посольство с предложением заплатить дань и заключить мирный договор. Игорь принял это предложение.

Текст договора между Русью и Византией 944 г. так же воспроизведен в «Повести временных лет». Особый интерес для церковной истории имеет упоминание в этом договоре о крещеных русах: «аще ли же кто от князь или от людий русских, ли хрестеян или не хрестеян, преступит еже есть писано в хартьи сей... да будет клят от Бога и от Перуна⁴⁷, яко преступи свою клятву... Мы же (русские), елико нас християн есмы, кляхомся церковью Св.Ильи... честным крестом и хартьею сею хранити все еже написано на ней... а некрещеная Русь да полагают щиты своя и мечи... и прочая оружая, и да клянутся о всем, еже суть написана на хартве сей».

Летопись преподобного Нестора повествует, что после того, как договорная грамота была доставлена в Киев, Игорь, его бояре и дружина приносили клятву в нерушимом исполнении условий договора. При этом язычники клялись своим оружием на Перуновом холме, перед идолами, а христиане в «соборной церкви св. Ильи Пророка».

Договор 944 года является неоспоримым историческим свидетельством того, что в период, прошедший со времени заключения предыдущего договора Руси с Византией (911 г.), влияние христиан в Киевском государстве очень сильно выросло. Несомненно, в Киеве существовало уже много церквей, так как церковь Св.Ильи Пророка названа «соборной», то есть главной в городе.

В 945 г. Игорь пошел собирать дань с древлян, но его дружина была древлянами перебита, а сам он был захвачен и казнен. Наследником погибшего князя стал его сын Святослав. Так как он был еще ребенком, реальное управление государством взяла в свои руки вдова Игоря Ольга (945–969).

Ольга, согласно летописи и преданиям, была родом из селения Выбутово на реке Великой под Псковом. Некоторые историки (Голубинский, Корташов) считали, что имя Ольги – скандинавского происхождения и ее отец был варягом, одним из бояр князя Олега. Другие предполагают, что жена Игоря была славянкой и имя Ольга было ее вторым именем, принятым в честь удочерившего ее опекуна Игоря, князя Олега.

Летопись повествует о том, как Ольга с коварством и жестокостью, свойственной обычаю кровавой мести, принятому у язычников, расправилась с убийцами своего мужа.

Согласно летописи преподобного Нестора, в 957 году Ольга совершила путешествие в Константинополь, где вела переговоры. Находясь в греческой столице русская княгиня приняла св. крещение с именем Елена. Таинство крещения совершал вселенский патриарх, а восприемником был сам император. Достоверность того, что поездка Ольги в Константинополь и ее переговоры с византийским государем действительно имели место, подтверждает другой источник – сочинение самого принимавшего в своем дворце русскую княгиню императора Константина VII Багрянородного «О церемониях Византийского двора». Однако, в этом сочинении нет упоминания о том, что Ольга была крещена в Константинополе. С княгиней в свите находился священник Григорий. Описание особых почестей, оказанных императором Ольге во время приема, могут свидетельствовать о том, крестилась ли княгиня Ольга в 957 году в Константинополе до того, как была принята императором, или же прежде того она приняла крещение в Киеве, предположительно в 954 г.(об этом косвенно свидетельствует еще один русский источник – «Память и похвала великому князю Владимиру», составленная монахом Иаковом в XII веке). Однако для церковной истории важнее тот бесспорный факт, что княгиня Ольга приложила немалые труды для насаждения на Руси Христианства, за что наша русская церковь по праву чтит ее как святую равноапостольную.

По свидетельству монаха Иакова, последние пятнадцать лет своей жизни княгиня Ольга посвятила проповеди христианства. В своих личных владениях она строила храмы и разоряла «идольские требища», т.е. языческие святилища, где приносились жертвы идолам. Известно также, что на ее средства в это время были построены деревянная церковь Св. Софии в Киеве и церковь в имя Св.Троицы в селе Выбуты под Псковом, которое было владением, а по некоторым преданиям и родиной святой княгини.

Ольга глубоко скорбела о том, что ее сын Святослав был чужд христианству. Летопись передает слова Св. Ольги, обращенные к Святославу: «Я познала Бога, сын мой, и радуюсь, если и ты познаешь, – тоже станешь радоваться». Эти слова удивительно ярко показывают духовный образ святой княгини. Мудрая и искусная в политических делах, непоколебимо твердая в своих решениях и безжалостная к врагам, она, познав Божественную Истину, впервые в своей жизни испытала полноту радости. Она вкусила той воды живой, которую «кто будет пить... не будет жаждать вовек,... воды, текущей в жизнь вечную» (Ин. 4, 14).

На увещания матери Святослав ответил: «Могу ли принять один новый Закон, чтобы дружина моя посмеялась надо мною?»

По видимому, после того, как Св. Ольга, возвратившись из Константинополя, начала на Руси свои миссионерские труды, в правящих кругах Киевского государства произошло весьма важное политическое размежевание, вокруг Ольги сплотились бояре и дружина из числа той «крещеной Руси», представители которой были в числе послов Игоря в Константинополе в 944 г. Вокруг Святослава объединились закоренелые язычники, в значительной степени выходцы из Скандинавии. Христиане, благодаря покровительству Ольги, занимали важнейшие государственные должности в Киеве. Язычники образовали костяк отборной дружины Святослава, во главе которой он стал совершать дальние походы. Молодой князь не особенно интересовался внутренними делами своего государства и даже не очень заботился о безопасности столицы. Из летописи известно, что в то время, когда Святослав был в дальнем походе, печенеги осадили Киев и горожане были готовы сдаться. Только твердость Ольги, отчаянная храбрость гонца, «юноши киевлянина», пробравшегося через вражеский стан к своим за подмогой, и военная хитрость воеводы, сумевшего выдать свой малый отряд за большое княжеское войско, спасли столицу. Узнав о происшедшем, Святослав вернулся в Киев, но не хотел долго оставаться в нем. «Не любо мне сидеть в Киеве» – говорит он, согласно летописи преподобного Нестора, своей матери. Он мечтал основать новую столицу на Дунае, куда в это время с успехом продвинулось его войско. Но не последней причиной нелюбви Святослава к Киеву было, видимо, то, что он не мог ужиться с христианским окружением Св. Ольги.

Летописец называет Св. Ольгу «звездою утреннею, предваряющую солнце». Она всем существом своим восприняла Евангельское учение и приложила все силы к его распространению, к тому, чтобы христианский закон стал основой жизни народа и страны. Однако, достичь ей этого не удалось. Вскоре после того, как Ольга крестилась, полнота прав княжеской власти перешла к достигшему зрелого возраста Святославу. Хотя христиане уже брали в свои руки управление государственными делами, объявить государство христианским с государственной христианской религией Ольга не могла, ибо это означало бы начать войну против сына.

Св. Ольга скончалась 11(24) июля 969 г. Согласно завещанию, она была погребена по христианскому обряду и над ее могилой не совершалась положенная на похоронах лиц княжеского звания пышная тризна.

В год смерти Св. Ольги Святослав достиг зенита своего могущества и славы. Незадолго до этого, в 965 г., он совершил беспримерный поход по Оке, через земли вятичей, которые он присоединил к Киевской державе, на Нижнюю Волгу, Дон и Северный Кавказ. В низовьях Волги произошла решительная битва между войском хазарского кагана и дружиной Святослава. Хазары были разгромлены, столица Каганата – Итиль разрушена, города Матарха (на Таманском полуострове) и Саркел (на Среднем Дону) были заняты русскими гарнизонами. Таким образом Русь установила контроль над торговыми путями по Волге и Дону.

Следующий поход русского князя в 968 году был направлен против Дунайской Болгарии. Святослав разгромил войска святого Петра, царя Болгарии, и овладел северной частью этой страны, утвердившись в городе Переяславце (Переславле) на Дунае. Именно здесь Святослав решил создать свою новую столицу. «Там середина земли моей, – говорил князь, – куда стекается все добро: из греческой земли – золото, паволоки, вина и различные плоды; из Чехии и из Венгрии – серебро и кони; из Руси же – меха, воск и рабы». Однако и этого вскоре Святославу показалось мало. Он вмешался во внутренние дела Византии, оказав военную поддержку некому Калакиру, задумавшему совершить в столице переворот и овладеть константинопольским престолом. Святослав вторгся в Южную Болгарию, а затем двинулся прямо на Константинополь, сметая греческие заслоны, но в это время в его тылу восстали болгары.

Император Иоанн Цимисхий воспользовался затруднениями Святослава и весной 971 года с сильным войском перешел Балканы и ударил русским дружинам в тыл. Главное сражение развернулось под крепостью Доростолом. Как рассказывает греческий историк Лев Диакон – «двенадцать раз то и другое войско могло праздновать победу...» Наконец Святослав, численность войск которого была вдвое меньше греческих, отступил и заперся в крепости. Осада продолжалась два месяца. Русские часто выходили из крепости на бой. В одной из таких вылазок они понесли очень большие потери, до 15 тысяч человек убитыми. Греки утверждают, что во время этого боя на поле появился на белом коне святой мученик Федор Стратилат и помог им одержать победу. Особый смысл в своем поражении видел и сам Святослав. Он решил, что языческие боги прогневались на него из-за того, что в рядах его дружины были христиане. После боя он приказал схватить и принести их всех в жертву богам. Среди замученных был и двоюродный брат Святослава – Глеб. По сказанию Новогородской Иоакимовой летописи, Святослав хотел таким же образом расправиться с христианами в Киеве и других русских городах.

Вынужденный пойти в июле 971 года на переговоры с грекам и, Святослав подписал мир на тяжелых для него условиях: русские обязались навсегда уйти из Болгарии, отказаться от всех земель в устье Дуная и брали обязательство защищать Византийскую империю от врагов. Русская дружина ушла из Доростола вниз по Дунаю в море. Штормы на Черном море осенью 971 года задержали Святослава в походе и ему пришлось зимовать на островах в устье Днепра. Когда весной 972 года его ослабленная дружина пошла вверх по Днепру к Киеву, у Днепровских порогов на нее напали печенеги. Они перебили всех до одного. По преданию, печенежский вождь Куря приказал сделать из черепа Святослава чашу, на которой написал по-славянски: «Чужих ища, своя погуби».

Наследниками Святослава стали его сыновья – старший Ярополк, которого еще прежде, уходя в болгарский поход Святослав оставил княжить в Киеве, средний – Олег, которому отец дал в удел землю древлян и младший – Владимир, который был «посажен» Святославом в Новгороде.

О Ярополке известно, что его воспитанием занималась его бабка – Св. Ольга и он, подобно ей, был окружен государственными людьми из числа киевских христиан. Однако, серьезных шагов для утверждения христианства, как государственной религии он не сделал или не успел сделать.

В 977 году на Руси вспыхнула междоусобная война. Началась она между князьями Ярополком и Олегом. В битве под Овучем Олег погиб. Княживший в Новгороде Владимир Святославович, узнав о гибели Олега и присоединении земли древлян к владениям Ярополка, как повествует летопись, сказал: «Не я начал убивать братьев, но он (Ярополк)», и стал готовиться к войне с Киевом, желая, по языческому обычаю, отомстить за пролитую кровь. Возможно, что кроме чувства мести его действиями двигало стремление утвердить свое право владеть Древлянской землей, так как мать Владимира, Малуша, была, как считают некоторые исследователи, дочерью убитого по приказу Ольги в 945 г. древлянского князя (вождя племени) Мала.

Готовясь к большой войне со старшим братом, Владимир сначала ушел «за море к варягам», где навербовал многочисленную дружину из отборных скандинавских воинов-наемников. Прибыв опять на Русь через два года, Владимир сначала овладел Новгородом, который Ярополк уже успел присоединить к своим владениям. Пополнив свое войско дружинами новгородцев, кривичей и чуди, он двинулся на юг.

На его пути находился Полоцк, где правил варяжский воевода Рогволод. Полоцкая земля была в это время если не самостоятельным княжеством, то, во всяком случае, имела права политического суверенитета. Оба враждующих сына Святослава, желая породниться с семьей Роговолода, сватались к его дочери, красавице Рогнеде. Владимир получил отказ и это явилось поводом для вторжения его войска в Полоцкую землю. Полоцк был осажден и взят штурмом, Рогволод и его сыновья погибли, а Рогнеду Владимир сделал своей наложницей.

В 978 году Владимир подступил к Киеву. Ярополк, не решившись на сражение в поле, затворился в городе. Затем, потеряв уверенность в преданности ему киевлян, он тайно бежал из столицы в крепость Родню. Здесь он был вновь осажден войском Владимира и оказался со своей малочисленной дружиной в самом бедственном положении, что, как пишет в своей летописи преподобный Нестор, породило поговорку: «беда аки в Родне». Не находя сил продолжать борьбу, Ярополк вступил с братом в переговоры и поехал для личной встречи с ним в Киев, где в это время Владимир уже утвердился как полновластный хозяин. Когда Ярополк прибыл в Киев и вошел в княжеский терем, он был по тайному приказу Владимира убит наемными воинами при содействии сопровождавшего Ярополка воеводы, который оказался предателем. Так, вследствие братоубийственной гражданской войны, младший сын Святослава стал единовластным правителем Руси в возрасте около 24 лет.

Несмотря на молодость, Владимир, утвердившись на великокняжеском престоле, обнаружил способности выдающегося государственного деятеля и талантливого полководца. При его предшественниках Русь вела весьма активную внешнюю политику и заставляла соседние государства испытывать к себе страх и уважение. Однако, при всем этом она представляла внутренне непрочное объединение племен. Главным источником средств обеспечения государственного аппарата была дань, собираемая с подвластного населения мехами и другими натуральными продуктами. Наиболее ценное из того, что было собрано в качестве дани, везли по Днепру и Волге на рынки Византии и мусульманских стран, где обменивали на товары, которые на Руси не производились. Дань собирал и свозил в Киев сам князь. при такой системе правитель редко имел возможность находиться в столице, а сама столица не являлась реальным центром государственного управления. Местное управление было слабым, а в ряде областей и вовсе отсутствовало. Многие славянские племена искали повода отложиться от Руси. Государственную ее целостность постоянно приходилось поддерживать силой оружия. Свидетельство этому поход Ольги на древлян (945 г.); походы Святослава (964г.) и Владимира (982 г.) на вятичей.

С первых дней своего правления в Киеве Владимир направил свои усилия на то, чтобы возвысить значение столицы и превратить Русь в реально управляемое государство. Прежде всего он поспешил избавиться от наемной дружины варягов, которые, прийдя с Владимиром в Киев, стали требовать, чтобы со всей Руси была собрана особая дань для вознаграждения за их ратные труды. Владимиру удалось, по договоренности с греками, отправить этот небезопасный для страны воинский контингент на службу в Константинополь.

В 982–985 г. князь Владимир совершил походы на восток, в землю вятичей, и на запад, в Червонную (прикарпатскую) Русь, воссоединив отложившиеся от Киевского государства области. Затем он значительно расширил границы Руси на северо-западе, покорив ятвягов и другие балтийские племена и, по свидетельству некоторых скандинавских источников, обложил данью все население тогдашней Балтии. Успешный поход против Волжской Болгарии закончился установлением с этим государством прочного мира. На юге форпостом Руси стала Тмутаракань – русская крепость на восточном берегу Керченского пролива, созданная в годы княжеского правления Владимира на месте греко-хазарского города Матарха, завоеванного в 965 г. Святославом.

Однако, по словам летописца великий князь Владимир отличался от своих предшественников тем, что те «думали о ратех», т.е. о военных походах и набегах на соседей, а он – «о строе земстем и уставе земстем». Ведя активную внешнюю политику, он усердно заботился и о внутреннем благоустройстве и правопорядке. Прежде всего он стал укреплять и разстраивать столицу. Так возник «город Владимира» – по данным археологических исследований – первая упорядоченная застройка на территории древнего Киева. Одновременно на востоке от Киева были созданы оборонительные сооружения, для защиты города от кочевников, построены княжеские замки Белгород, Переяславль, Вышгород.

Государственные дела князь обсуждал в своей столице вместе с «советом бояр и старцев градских». В областные центры князь рассылал бояр, старших дружинников, тиунов, которые упорядочивали сбор дани, совершали суд, заботились об обороне и внутреннем порядке.

Однако, все эти меры были недостаточны для того, чтобы из раскинувшегося на огромное пространство непрочного племенного объединения сделать единое государственно-общественное целое.

Для этого было необходимо, чтобы явилась такая система духовных ценностей и общественных идеалов, которую бы восприняла вся многоплеменная Русь. Ее невозможно было вывести из разнообразных верований, традиций и обычаев, на которых основывался общественный уклад в эпоху родо-племенного быта. Таким источником общественных идеалов и норм права в новых условиях могла стать лишь государственная религия.

Князь Владимир, по-видимому, ясно сознавал, какое значение имеет религия для осуществления его замыслов возвышения русской державы. В начале 80-х годов он пытался реформировать языческую религию таким образом, чтобы она могла выполнять роль религии государственной. По его повелению в Киеве, на Перуновом холме, где находилось главное языческое капище столицы, были воздвигнуты новые, огромной величины, украшенные золотом и серебром идолы Перуна – бога русов, Велеса, Хорса, Даждьбога и Стрибога – божеств, которых чтили многие славянские племена, Симарьгла и Мокоши – богов, которым поклонялись балтийские и угро-финские племена. Таким образом были «уравняны в правах» божества основных этнических групп населения. Более того, образовался общерусский пантеон особо могущественных божеств, властвующих над силами природы, жизнью, здоровьем и благосостоянием людей. Киев, в котором находилось святилище этих «великих» богов и теремный двор (дворец) князя, стоящий рядом с капищем, должны были находиться под особым их покровительством.

Как повествует летопись, обновив кумиры, Владимир повелел приносить обильные жертвоприношения, причем стали совершаться кровавые человеческие жертвы, чего прежде в Киеве не было. Возможно, с помощью этих средств великий князь рассчитывал сделать столичный культ более внушительным и значительным для остальной языческой Руси. Не последнее место при этом имело желание оживить традиционную народную религию, сделать веру язычников фанатичной.

Религиозные реформы князя Владимира в этот языческий период его жизни, равно как последующий «выбор» новой веры и Крещение Руси, с точки зрения секулярной историографии были осуществлением вполне корыстных политических расчетов. Церковная история смотрит на эти исторические факты по иному. Ее внимание обращено на духовный облик князя Владимира и нравственную эволюцию его личности, которые запечатлелись в свидетельствах исторических источниках не менее рельефно, чем приоритеты его внутренней и внешней политики.

Если для большинства окружения Владимира, включая, вероятно, и волхвов-кудесников, языческие обряды были привычной частью быта, но молодой князь стремился обрести через ревностное их исполнение то, чего жадно требовала его глубоко восприимчивая натура – духовного опыта, открывающего высший смысл бытия человека и мира. Однако, его душа этого ответа не получила – языческие боги были глухи и немы...

Решающий перелом в отношении князя Владимира к языческой религии произошел в день, когда он стал свидетелем мученического исповедания веры христиан, перед лицом которого языческая вера обнажила свое бессилие и ничтожество. После удачного похода в 983 году в сопредельные его державе северо-западные области, в результате которого князь Владимир одержал победу над племенами ятвягов и принудил их платить дань, было решено принести языческим богам человеческую жертву.

Волхвы, ненавидевшие христиан, сказали князю, что богам угодно, чтобы на заклание был отдан юноша Иоанн, сын одного из воинов княжеской дружины, варяга Феодора, который был христианином. По велению князя Феодору сообщили, что он должен отдать своего сына, чтобы тот был принесен в жертву идолам на Перуновом холме. На это христианин твердо ответил: «Ваши боги – дерево, имея глаза – не видят, имея уши – не слышат, имея ноги – не пойдут... Если они действительно суть боги, то пусть сами придут и возьмут сына из рук моих»... Толпа разъяренных язычников набросилась на Феодора и Иоанна и растерзала их. На русскую землю пролилась первая мученическая кровь – свидетельство веры во Христа, а в ушах князя Владимира продолжали звучать слова: «Ваши боги – дерево»...

С этого момента, приходящегося на середину 80-х годов Х века, князь Владимир явно охладевает к славяно-русскому язычеству, зато начинает проявлять живой интерес к религиям, которые исповедовали соседствующие с Русью народы. Летописец приводит красочный рассказ о беседах Владимира с послами магометанской Волжской Болгарии, римо-католической Германии, с хазарскими евреями (по-видимому купцами, прибывшими в Киев по торговым делам) и с греком-философом, присланным из Византии, о вере, религиозных обычаях и обрядах. Судя по этому описанию, собеседникам Владимира было заранее известно, что русский князь хочет принять новую веру, но колеблется, какую выбрать.

Академик Е.Е.Голубинский заключил, что «повесть эта не заключает в себе ничего истинного,... она есть позднейший вымысел, по всей вероятности не русский, а греческий».⁴⁸

Того же мнения придерживались и секулярные исследователи церковной истории позднейшего времени. Однако, существуют исторические свидетельства, не связанные с русской летописной традицией,⁴⁹ данные которых доказывают, что переговоры князя Владимира с миссионерскими посольствами мусульман, иудеев и христиан действительно имели место в середине 80-х годов Х века.

Согласно летописи, в 887 году Владимир держал совет со своими боярами и градскими старцами и поделился с ними своими раздумьями в выборе веры. По-видимому, сама постановка вопроса о возможности принять новую государственную религию не была для Киевской боярской Думы неожиданной, ведь еще со времен князя Игоря среди славяно-русской знати было немало тех, кто переменил языческую веру на христианскую. Огромное значение имел также пример княгини Ольги. Большое впечатление, по-видимому, на Владимира и его советников произвел рассказ русских послов, которые, выполняя повеление князя, ознакомились с богослужением мусульман, христиан западного обряда и побывали на торжественной патриаршей службе в храме Св.Софии в Константинополе. По впечатлению послов, в поклонении Богу мусульман «несть веселия,... но печаль и смрад велик,» а в богослужении христиан западного обряда (немцев) «красоты не видели никакой». О своем присутствии на православном богослужении в Константинополе послы рассказывали так: «и не знаем мы – на небе мы были или на земле, ибо на земле нельзя видеть такого зрелища и такой красоты; не умеем мы рассказать, только то знаем, что там Бог пребывает с людьми, и что служба их превосходит службу всех других стран...»⁵⁰

Выслушав речи послов, бояре сказали Владимиру: «Если бы худ был закон греческий, то не приняла его бы бабка твоя, Ольга, которая была мудрейшая из всех людей». Владимир сказал: «Так где крестимся?» Бояре ответили: «Где тебе любо».

Итак, согласно летописному повествованию, совещание о выборе веры завершилось тем, что Владимир и его бояре решили принять святое крещение и принять его не по западному, а по восточному обряду.

Духовный писатель нашего времени, Высокопреосвященнейший Иоанн (Снычев), Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский писал об этом: «Личное обращение Владимира как бы преобразует изменения, ожидавшие по крещении и соборную душу народа. Обращение – всегда тайна. Невидимо, неуловимо, неощутимо касается Господь человеческой души, сокрушая узы духовного ослепления. Никто, даже сам прозревший, не в силах понять и рассказать, как наступило прозрение. Всемогущий Бог, милосердствуя о своем погибающем творении, властно действует в человеке, врачуя и вразумляя, воссоздавая Свой Сокровенный Образ столь же непостижимым действием, как и само действие создания его... Внутренняя духовная причина перемен, происшедших с Владимиром, осталась тайной его души, скрытой от любопытных взоров потомков.⁵¹

Между тем, по Воле Божией, сами внешние события вели Русь к более близкому соприкосновению с православной верой и Церковью Христовой. Византийская империя в конце 80-х годов Х в. оказалась в весьма сложном и тяжелом политическом положении. В 986 г. армия императора Василия II потерпела сокрушительное поражение от дунайских болгар в битве у Трояновых ворот.

Вслед за тем против императора поднял мятеж полководец Варда Склир, которого поддержали жители восточных провинций, особенно недовольные политикой Константинополя армяне. На подавление мятежа был послан командующий восточной армией Варда Фока, но и он в мае 987 г. изменил императору и договорился со Склиром о совместной борьбе против Василия II и последующем разделе империи. Император Василий II оказался в отчаянном положении и вынужден был искать помощи извне на любых условиях. Согласно договору между Русью и империей 971 г., русские обязаны были оказывать Византии военную помощь. Переговоры между послами Василия II и князем Владимиром начались в Киеве летом 987 г. Византийское посольство возглавлял Феофилакт, Митрополит Севастии Капподакийской, который был незадолго до этого изгнан со своей кафедры мятежниками. Условием оказания Русью Византии военной помощи было заключение брака между русским князем и сестрой императора принцессой Анной. Но, чтобы такой брак состоялся, Владимир должен был креститься в православную веру.

Летопись преподобного Нестора об этих переговорах и заключении военного союза не сообщает ничего, однако довольно подробно рассказывают о них другие источники – хроника сирийского автора Яхьи Антиохийского, бывшего не только современником, но и живым свидетелем мятежа Варды Склира; сочинение армянского историка Степаноса-Асохьика из г. Торона (980–1066г.) арабская хроника продолжателя Ибн-Мискавейха, писавшего между 1072 и 1092 гг. Все эти источники однозначно свидетельствуют, что переговоры между князем Владимиром и Митрополитом Феофилактом завершилась крещением Владимира и его дружины. Хроника Ибн-Мискавейха указывает также, что когда «царь русов принял христианство, союз был заключен и принцесса отдана ему в жены. Царь же руссов отправил часть крестившихся с ним воинов, людей сильных и мужественных, на помощь им (византийцам)».⁵²

Русские войска в битвах при Хрисополисе, в январе 989 г. и при Абидосе, в апреле 989 года нанесли мятежникам решительное поражение. Гибель во второй битве главного претендента на престол – Варды Фоки утвердила власть императора Василия II над всей территорией империи.

«Повесть временных лет» описывает крещение князя Владимира совсем иначе. После описанного совета с боярами и старцами, Владимир в 988 году во главе своей дружины идет в поход на Корсунь (Херсонесс) и осаждает город. Один из жителей города, Анастас, послав в русский стан стрелу с прикрепленной к ней запиской, подсказывает русскому князю, как перекрыть подземный водопровод, снабжающий город, чтобы защитники Херсонесса были вынуждены сдаться.

После того, как Владимир овладел Херсонессом, он посылает в Константинополь императору Василию II и его соправителю Константину VIII ультиматум: «Вот взял уже Ваш город славный. Слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице Вашей то же, что и этому городу». Императоры, согласно летописи, ответили Владимиру: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то ее получишь и царство небесное воспримешь, и с нами единоверен будешь.» Услышав это, Владимир сказал греческим послам: «Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и любы мне вера ваша и богослужение, о котором мне рассказывали посланные мною мужи.»

Императоры, не слишком доверяя русскому князю, через своих послов отвечали: «Крестись, и тогда пришлем сестру нашу к тебе.» Владимир в ответ заявлял: «Придите с сестрой Вашей и тогда крестите меня», и настоял, в конце концов, на своем.

Принцесса Анна прибыла в Херсонесс.

Владимир, как повествует преподобный Нестор «по Божественному промыслу разболелся в то время глазами и не видел ничего... И послала к нему царица сказать: «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей...» Услышав это, Владимир сказал: «Если вправду исполнится это, то велик Бог христианский.» И повелел крестить себя. Херсонесский епископ крестил русского князя» и, когда возложил руку на него, тотчас же прозрел он... и прославил Бога: «Теперь я узнал Бога истинного.» Только после этого, согласно летописи, состоялось венчание Владимира и Анны, а по прибытии Владимира в Киев состоялось Крещение Руси в Днепре.

Исторические источники, таким образом, представляют две различные, несогласующиеся версии Крещения князя Владимира. Летопись преподобного Нестора свидетельствует, что автору ее в то время, когда он составлял свой рассказ о крещении Владимира, было известно о существовании других исторических версий этого события, которые летописец начисто отвергает: «Крестился же он в церкви Св. Василия, а стоит та церковь в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг... Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят в Васильеве (пригородном княжеском замке), а другие по-иному скажут.»

Большинство источников – хроники Яхьи Антиохийского, Степаноса Асохьика, продолжателя Ибн-Мискавейха – ничего не сообщают о походе Владимира на Херсонесс и взятии этого крупного города русскими. Упоминает об этом только византийский историк Лев Диакон (Х в.), описавший явление на небе огненных столбов, которое, по его мнению, было предзнаменованием падения Херсонесса. На основании этого свидетельства ученые рассчитали, что Херсонесс был взят не раньше начала апреля и не позже конца июля 989 г.

Наиболее достоверно, по мнению церковных и светских историков нашего времени, является то изложение последовательности событий, которое содержится в сочинении Мниха Иакова «Память и похвала великому князю Владимиру» (XII в.) Автор этого сочинения писал: «После же святого крещения блаженный князь Владимир прожил 28 лет. На второй год после крещения он ходил к Днепровским порогам, а на третий взял Корсунь.»

Поскольку точно известно, что Св. Владимир скончался 15 июля 1015 года, то, следовательно, крестился он в 987 году, ходил к порогам в 988 году, а Херсонесс взял в 989 году. По мнению некоторых исследователей, князь Владимир ходил к Днепровским порогам весной 988 года, чтобы торжественно встретить там свою невесту, принцессу Анну с ее свитой и сопроводить ее в свою столицу. Непосредственно после этого летом 988 года свершилось Крещение Руси.

Наиболее подробное, красочное описание этого события содержится в «Повести временных лет.» Когда пришел Владимир в Киев, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к ручью, к Днепру, и приставил 12 мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе... и, притащив, кинули его в Днепр... затем послал Владимир ко всему городу со словами: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый или бедный, или нищий, или раб – да будет мне враг.» Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь и бояре.» На следующий день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, некоторые держали младенцев... попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле о стольких спасаемых душах... Владимир же был рад, что познал Бога сам и люди его, посмотрел на небо и сказал: «Христос Бог, совершивший небо и землю! Взгляни на новых людей этих и дай им, Господи, познать Тебя, истинного Бога, как познали Тебя христианские страны. Утверди в них правую и неуклонную веру, и мне помоги против диавола, да одолею козни его, надеясь на Тебя и на Твою силу.» И, сказав это, приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры... И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов, и приводить людей ко крещению по всем городам и селам...»

Историческая наука до сего времени не дала однозначного объяснения причины похода Владимира на Корсунь. Наиболее распространенная версия сводится к тому, что начать военные действия против византийской провинции Владимира заставило вероломство греческих императоров, не исполнивших своего обязательства прислать принцессу Анну на Русь, как только русские войска прийдут им на помощь. Однако, возможность возникновения военного конфликта между Русью и Византией в 988–989 годах не вяжется с тем фактом, что посланные Владимиром в Константинополь войска и флот, по свидетельству Яхьи Антиохийского и Степаноса-Асохьика, находились в составе императорской армии и участвовали в военных действиях в Малой Азии и Сирии вплоть до 991 года. Наиболее оригинальную гипотезу по этому поводу выдвинул польский историк А.Поппе, который предположил, что жители Херсонесса были союзниками мятежного полководца Варды Фоки, и Владимир, исполняя свои союзнические обязательства, вел войну против них, как против врагов императора Василия II. Тогда легко объяснимыми становятся действия Анастаса-корсунянина, который помог овладеть Херсонессом союзникам императора, которому он сохранял верность.

Как бы ни было, взятие Херсонесса для устроения Русской Поместной Церкви имело очень большое значение. Из этого города Владимир привез в Киев мощи святого Климента Римского и других святых мучеников, чудотворные иконы и другие святыни. Из Херсонесса в Киев, для миссионерской деятельности посланы были священники, которые, вероятно, знали славянский язык и имели при себе Св. Писание и богослужебные книги в переводе Свв. Кирилла и Мефодия. Кроме того следствием похода на Херсонесс явилось усиление политических позиций Руси в Причерноморье и в Северном Кавказе. Основанная Святославом на месте хазарского города Таматарха русская крепость Тмутаракань стала столицей удельного княжества, которое Владимир в 992 году дал в управление своему сыну Мстиславу. Благодаря активной политике Мстислава Тмутараканского, границы этого княжества в первой четверти XI века охватили значительную часть территории Северного Кавказа.

Крещение князя Владимира, его вступление в родство с византийской императорской семьей, низвержение язычества и утверждение христианства, которое уже более ста лет жило и распространялось на Руси, как государственной религии, создали благоприятную почву для возникновения Русской Поместной Православной Церкви.

Устроителем Русской Церкви как христианского общества мы должны по праву считать св. равноапостольного великого князя Владимира. Как писал о нем в своем знаменитом богословском сочинении «Слово о Законе и Благодати» митрополит Киевский Илларион (XI в.): «Вся страны и грады, и люди чтут и славят каждого их учителя, иже научиша их православной вере: похвалим же и мы малыми похвалами великое и дивное сотворившего нашего учителя и наставника, великого кагана нашея земли, Владимира.»

Служение Великого Князя Владимира Церкви Божьей приравнивается церковным сознанием к служению апостольскому, и ибо по своим духовным плодам оно было равноценно харизматическому служению для «созидания Тела Христова» (Еф.412). Владимир обрел благодатные силы не только осуществить христианизацию огромной страны, но и воплотить евангельское откровение собирательную социальную жизнь ее народа, несмотря на то, что, как точно заметил церковный историк А.В.Картошев, «формы этой жизни, в отличии от жизни личной, наиболее инертны и неподатливы на евангельские призывы к любви и к самоотречению, как формы жизни космической, натуральной, близкой к жизни мертвой природы...»

Как широкая русская натура, Св.Владимир... воспылал желанием повторить опыт первоапостольской Церкви: – употребить всю силу государственной власти, все средства государственной казны на то, чтобы крещенные люди почувствовали, как говорит книга Деяний, что у них «одно сердце и одна душа», что у них все общее.⁵³

Каждое воскресенье в Киеве и других городах устраивались за счет князя богатые трапезы, на которые созывались все жители, от боярина до последнего нищего. Специально отряженные княжеские слуги развозили по городу мясо, рыбу и всякую другую снедь для тех, кто по немощи и болезни не мог прийти на княжеский воскресный пир. Особенно щедрыми угощениями для народа отмечал Владимир дни годовщины своего крещения и Крещения Руси. Мних Иаков в «Памяти и похвале великому князю Владимиру» писал: «Более всего бяше милостыню творя, князь Владимир... немощным и старым всякую потребу даяше. Не токмо в дому своем, но и по всей Земли Русской – и в градах, и в селах, везде милостыню творяше, нищия и сирыя, и вдовицы, и слепые, и хромые, и трудоватыя – вся милуя и одевая, и накормя, и напоя».

Святой князь потряс сердца современников, и что особенно значимо – сердце простого народа своей сказочной щедростью, личной добротой, справедливостью и мудростью своего правления. «Самая личная филантропия князя – писал А.В.Картошев, – возвышается до формул идеальных задач княжеского служения, по нынешнему – его правительственной программы... Это социальная помощь в государственном масштабе... активные снабжения из государственного центра по столице, по городам и захолустьям срочной помощью нуждающихся, здоровых и больных...

Первоначальную историю Русской Церкви озарил благодатный луч Царства Христова, пришедший через великое сердце Великого Владимира, великое не по человеческому только почитанию, но и по благодатному дару, «воспоможения и управления» (1Кор.12,23) ему ниспосланному.»⁵⁴

Устроение канонической иерархии в Русской Православной Церкви осуществляло священноначалие Греческой Церкви (Константинопольского Патриархата).

Владимир и его дружина, а затем и все население Киева и других русских городов в 988–989 гг. приняли крещение по восточному православному обряду. Крещение Руси было совершено духовенством Константинопольского Патриархата и это, естественно, поставило христианское общество Руси в определенное отношение к Греческой Церкви, как к Матери-Восприемнице.

Как и в то время, когда русы в 860 годах приняли св. крещение от епископа и пресвитеров, посланного к ним патриархом Константинополем Фотием, так и теперь, после Крещения Руси в 988 году, Константинопольский Патриархат учредил одну обширную епархию, охватывающую всю территорию Русской Земли, управляемую митрополитом, подчиненным непосредственно Константинопольскому патриархату. Церковь Киевской Руси была поименована в списке епархий Константинопольского Патриархата «Митрополией России» и помещена на 61-м месте. Этот факт может быть истолкован в том смысле, что греческое священноначалие как бы не пожелало заметить возникновение новой Поместной Церкви с канонической территорией в пределах обширной Киевской державы, но нарочито отождествляло ее с кафедрой в городе Росия (Русия), учрежденной патриархом Фотием около 867 года, и помещенной в списке епархий на 61-м месте. Косвенно характеризует позицию Константинополя по отношению к Русской Поместной Церкви во времена крещения Руси и то, что греческие летописцы, (в отличии от летописцев сирийского, армянского и германского), просто «не заметили» этого события, тогда как о крещении русов при патриархе Фотии им всем хорошо известно.

Такая именно позиция греческой иерархии позволила ей с видимостью канонической непогрешимости построить взаимоотношения между Константинопольской и вновь учрежденной русской иерархии так, как это предписывает правило 28-е IV Вселенского Собора, касающееся учреждения епархий в областях Восточной Римской империи, заселенных варварами, если последние обратятся в христианство. Правило это, для более успешного осуществления миссии в таких областях, давало патриарху Константинопольскому полномочие назначать в эти области митрополитов, подчиненных непосредственно «святейшему престолу Церкви Константинопольской», но не епископов, которые были бы подчинены митрополитам соседних диоцезов.

Хотя данное правило относилось исключительно ко внутренним церковным делам империи, позднейшие греческие канонисты, Зонара и Вальсомон, истолковали его в том смысле, что церкви всех вообще принявших христианство варварских народов, в том числе тех, которые создали свои государства совершенно независимые от греко-римской империи, должны быть подчинены патриарху Константинопольскому в качестве таких особых митрополий.

Вскоре после Крещения Руси в 988 году христианство широко распространилось по всему пространству Русской Земли. Как свидетельствует в своем сочинении Иаков Мних: «Владимир... крестил всю Землю Русскую от конца до конца... и все грады ее украсил святыми церквами.»⁵⁵ В соответствии с потребностями церковной жизни Русская митрополия была разделена на епархии, число которых постепенно возрастало. Таким образом Русская Церковь по своему устройству перестала отличаться от других митрополий и архиепископий Константинопольского патриархата и на нее должен был распространяться такой порядок управления, согласно которому патриарх поставляет митрополитом кандидата, избранного собором епископов митрополии (диоцеза), за которого, от лица церковного народа, ходатайствует светская власть.

Однако, вопреки этой канонической норме, священноначалие Константинопольского патриархата продолжало назначать митрополитов на Киевскую кафедру по своему усмотрению, независимо от воли собора епископов Русской митрополии, а иногда даже не спрашивая великого князя. Таким образом, Русская Церковь оказалась в «совершенном подчинении» Церкви греческой.

Разумеется, такой порядок управления Русской Церковью в первые десятилетия после Крещения Руси был оправдан необходимостью централизованно решать неотложные задачи организации Церковной жизни. Насаждение духовного просвещения и богословского образования, устороение общественного и частного домашнего быта на началах христианских нравственных понятий без усвоения многовекового духовного и церковно-общественного опыта греческой Церкви было бы невозможно. Однако, в понимании греков, прямое подчинение Русской Поместной Церкви Константинопольскому Патриархату было явлением не временным, оправданным возвышенным долгом исполнения духовной миссии, а представлялось осуществлением естественного права, мыслились как неизменное и вечное, на практике же употреблялось ими для себя далеко небескорыстно. Окончательно Константинопольский Патриархат признал самостоятельность Русской Поместной Церкви каноничной только по прошествии 600 лет после Крещения Руси и спустя 140 лет после практического приобретения ею автокефалии и то, преимущественно, в силу независимых от него исторических обстоятельств, не по своей доброй воле.

Вследствие канонического подчинения Русской Церкви патриарху Константинопольскому, на ее предстоятеля распространялись права главы Греческой Церкви в отношении митрополитов диоцезов Византийской империи. Патриарх имел право:

а) поставления митрополитов;

б) церковного суда над ними;

в) апелляции на судебные решения митрополитов;

г) призвания митрополитов для участия в поместных соборах Константинопольской Церкви;

д) ставропигии, т.е. учреждения на канонической территории митрополии церковных общин (как правило монастырских) подчиненных непосредственно патриарху, независимых от власти местного епископа и стоящего над ним митрополита.

Предстоятель Русской Церкви, в соответствии с этим каноническим устроением, в свою очередь обладал правами:

а) учреждать и упразднять епископские кафедры;

б) поставлять епископов;

в) судить епископов и подвергать их каноническим прещениям;

г) принимать апелляции на суд епископов;

д) созывать соборы епископов своей митрополии.

Следует отметить, что статус митрополита Киевского, как главы Церкви независимого государства, заметно возвышали положение его в сравнении с другими митрополитами и даже экзархами Константинопольского патриарха. Присылая грамоты Киевскому митрополиту, патриарх скреплял их особой свинцовой печатью, – честь, которой удостаивались только патриархи и коронованные особы.

Согласие Св. Владимира на такое положение, при котором предстоятели Православной Церкви в Русском государстве поставлялись патриархами Константинопольскими из числа клириков Греческой Церкви, следовательно, не являлись подданными русского великого князя, фактически означало признание независимости церковной организации от светской власти. Более того, Креститель Руси и его преемники в деле созидания Русской православной державы сознательно предоставили церковной иерархии широкие права для участия в делах государственного управления. Митрополит и епископы присутствовали на созываемых князьями в своих стольных городах советах и общерусских княжеских съездах. Законодательные акты великих князей устанавливали форму материального обеспечения архиерейских кафедр и соборных церквей первоначально – за счет отделения десятой части собранной князем с податного населения дани, а позднее – посредством наделения их земельными владениями.

Княжеская власть признавала правомочность и полную независимость церковного суда и передавала в его юрисдикцию обширные разделы гражданского и уголовного права.

Однако, при всем этом, верная апостольским и святоотеческим канонам иерархия Русской Церкви не использовала своего особого положения в молодом христианском обществе для того, чтобы, подобно римско-католической иерархии, превратить церковную организацию в суверенное политическое образование. Свое влияние она прилагала исключительно для духовного воспитания светской власти и общества в целом.

В первые годы после учреждения в Киеве кафедры «митрополии России», как она официально именовалась в списке итрополий Константинопольского патриархата, ее каноническая территория охватывала всю землю Русскую. По мере того, как христианство все прочнее утверждалось в ближних к Киеву, а потом и в отдаленных областях обширной державы Св. Владимира, в важнейших областных центрах стали открываться епископские кафедры. Поздние источники (Никоновская летопись и Степенная книга) повествуют о том, что второй (по некоторым спискам – первый) митрополит всея Руси Леон (Леонтий) послал епископов в те города, куда Св. Владимир отправил на удельное княжение своих сыновей, дав им наказ всюду строить церкви и проводить народ ко крещению. Согласно этому свидетельству епископские кафедры были учреждены в 991–992 годах в Новгороде, Чернигове, Полоцке, Владимире-Волынском, Ростове, Белгороде и Тмутаракани.

Это верно только отчасти. Как показывают современные научные данные, в 90-х годах Х столетия было учреждено только четыре архиерейских кафедры – Новгородская, Полоцкая, Черниговская, Белгородская. Последняя была викарной епископией Киевской митрополии.

В Белгороде находилась вторая резиденция великого князя и поэтому белгородская кафедральная церковь занимала особое место в церковно-административной системе страны. Белгородский епископ ведал делами управления Киевской епархии.

Тмутараканское княжество включало земли на Кубани и в Приазовье, завоеванные еще Святославом во время похода на Хазарию и окончательно закрепленные Св. Владимиром в результате похода 989 г. на Херсонесс. Тмутаракань (греческая Таматарха), стала стольным городом сына Св. Владимира, Мстислава. Епархия, основанная здесь еще в VI веке, была Константинопольским патриархом включена в состав Киевской митрополии.

В последующее время новые епископские кафедры учреждались прежде всего в городах, являющихся центрами обширных областей, населенных угро-финскими и балтскими племенами, среди которых Христианство распространялось с большим трудом.

Кафедра в Турове была основана около 1003 г. Ростовская епархия, как это теперь достоверно установлено, основана при внуке Св. Владимира, великом князе Изяславе Ярославиче в 1077 году, Владимиро-Волынская епархия учреждена в 1085 году. Пределы территории каждой из этих епархий включали несколько удельных княжеств.

В дальнейшем учреждение кафедр было связано с образованием новых княжеских уделов. В середине XI века, когда младший сын Ярослава Мудрого – Всеволод получил в удел Переяславль, там была образована епархия, границы которой охватывали земли днепровского Правобережья южнее Киева, Смоленскую и Суздальскую область. Когда в 1136 году из Переяславского княжества выделен был Смоленский удел, была учреждена епископская кафедра в Смоленске.

В 1141 году князь Владимир Володаревич создал самостоятельное Галицкое княжество. Тогда же была образована Галицкая епархия, в пределы которой вошли области, находившееся ранее под церковным управлением епископа Владимиро-Волынского.

Иногда учреждение новых кафедр было связано с перенесением княжеской столицы из одного города в другой. Так в 1214 году, при перенесении великим князем Юрием Всеволодовичем своей столицы из Суздаля во Владимир на Клязьме, была образована Владимирская епископия. В 1219 году учреждена епископия в новой столице князя Даниила Галицко-Угровске.

Всего В Русской Церкви к концу XI столетия существовало, не считая Киевской митрополичьей кафедры, 10 епископских кафедр: Новгородская, Полоцкая, Черниговская, Белгородская, Туровская, Переяславская, Юрьевская, Ростовская, Владимиро-Волынская, Тмутараканская. К концу XII столетия прибавилось еще три епархии – Смоленская, Галицкая, Рязанская, но, после гибели Тмутараканского княжества, перестала существовать епископия в Тмутаракани. К концу Киевского периода (1240 г.) в Русской Церкви к числу упомянутых епархий добавились Владимиро-Суздальская, Перемышльская, Угровская.

Сведения о иерархии Русской Церкви в первые полвека после принятия Русью христианства в русских источниках почти совершенно отсутствуют. Первое упоминание о Киевской митрополии встречается в Повести временных лет в записях под 1037 г., где говорится о том, что князь Ярослав Мудрый «Церковь святую заложи камяну и устави митрополию.» Под 1039 г. говорится о митрополите-греке Феопемпте, прибывшем в Киев из Константинополя. На этом основании некоторые историки построили предположение о том, что до 1037 г. митрополии в Киеве вообще не было.

Академик М.Д.Приселков и профессор А.В.Карташев считали, что свое иерархическое устроение Русская Церковь получила не от Греческой Церкви, а от болгарской Охридской автокефальной архиепископии. Только после завоевания Болгарии Византией и ликвидации ее церковной автокефалии в двадцатые годы XI века Русская Церковь стала митрополией Константинопольского патриархата, причем митрополиты-греки уничтожили все свидетельства о первой русской иерархии. Однако, современное исследование списков епархий Константинопольского патриархата доказывает, что Русская митрополия была учреждена не позднее 998 года.

Митрополит Макарий (Булгаков) и профессор П.В.Знаменский предполагали, что хотя митрополия была учреждена на Руси в 988 г., но митрополиты до 1037 г. в Киеве не жили, а жили... в Переяславле. Это мнение основано на том, что в Повести временных лет под 1089 г. сообщается об освящении в Переяславле церкви во имя св. Михаила Архангела Ефремом «митрополитом тоя церкви, бе бо прежде в Переяславле митрополья.» В качестве дополнительного подтверждения указывают на сохранившейся в списке XIII в. послание «Благочестивого Льва (Леона), митрополита Переяславля на Руси о том, чтобы не употреблять опресноков» на греческом языке, само заглавие которого свидетельствует о существовании в Переяславле митрополии. Однако, эта гипотеза, которая, к сожалению, воспроизводится в учебных курсах по истории Русской Церкви до сего времени, обнаружила свою несостоятельность еще в прошлом веке.

Во-первых, из слов «бе бо прежде в Переяславле митрополия» никак не следует, что она там была до 1037 г., а с этого года перенесена в Киев. Напротив, из летописной статьи ясно, что митрополия была в Переяславле еще в 1089 г. Во-вторых, нет оснований отождествлять, как это делают сторонники данной гипотезы, Леона, митрополита Переяславского, написавшего «послание об опресноках» с Леоном, митрополитом Киевским, который назван в «Церковном уставе великого князя Владимира» первым русским митрополитом, посланным от патриарха Фотия (+891), а в «Степенной книге» вторым митрополитом Киевским.

В послании митрополита Переяславского Леона об «опресноках» дословно воспроизводятся полемические аргументы византийских авторов, писавших на эту тему после 1054 года.

Как показывают новейшие исторические исследования, митрополия в Преяславле действительно была, но возникла она не во времена устроения Русской Церкви после Крещения Руси, а почти столетие спустя, около 1072 года и просуществовала до 1089 или 1090 года. Одновременно с Переяславской митрополией в эти же годы существовала также митрополия в Чернигове, однако это не означало, что митрополии в Киеве в это время не было.

Подробнее о том, как и почему во второй половине XI столетия наряду с митрополией Киевской на Руси некоторое время существовали митрополии в Переяславле и Чернигове, будет сказано далее.

Известие Повести временных лет под 1037 г. о том, что Ярослав «церковь святую заложи камяну и устави митрополью» говорит, собственно, о начале строительства нового митропольичьего кафедрального собора, храма св.Софии, а не о учреждении в Киеве митропольичей кафедры, или перенесении ее сюда откуда-нибудь. Другие русские и иностранные источники ясно свидетельствуют о том, что кафедра Русской митрополии была учреждена в Киеве непосредственно после Крещения Руси. Церковь св.Софии, заложенная Ярославом в 1037 году одновременно с возведением новых крепостных стен с Золотыми воротами в «городе Ярослава», была не первым кафедральным собором. Новгородская I-я Летопись сообщает, что в феврале 1018 года о соборе св.Софии, построенном на месте сгоревшего в предшествующем году собора того же имени.

Из этих свидетельств следует, что каменному кафедральному собору Св.Софии в «городе Ярослава» предшествовал деревянный, выстроенный на месте сгоревшего в 1017 году собора Св.Софии в «городе Владимира». Когда был построен этот последний – неизвестно, но логично предположить, что он был возведен еще при жизни Владимира. О том, что митрополичья кафедра существовала в Киеве со времен Крещения Руси свидетельствует описание в «Памяти и похвале великому князю Владимиру» Иакова Мниха, пиров Владимира, на которых для митрополита и духовенства поставлялась особая трапеза.

В настоящее время известны имена 24-х митрополитов Киевских, сведения о которых запечатлены достоверными историческими источниками.

Имена шести митрополитов встречаются лишь в позднем церковном предании, поэтому многие исследователи считают их легендарными персонажами. Дошедшие до нас сведения о жизни и деятельности иерархов Киевского периода скудны и отрывочны. Следствием этих обстоятельств явилось распространение в исторической литературе мнения о том, что церковная деятельность митрополитов-греков не была активной, что их влияние на русскую церковную жизнь было малозначительным. В пользу этого суждения приводятся ссылки на якобы плохое знание греками русского языка и на то, что в далекую «варварскую» страну, какой представлялась грекам Русь, на церковное служение посылали не лучших, а худших представителей клира, людей малообразованных и не одаренных выдающимися способностями. Напротив, благодаря тому, что о двух митрополитах Киевского периода, русских по происхождению, летописец сообщает достоверно ему известные биографические данные, они представляются прямой противоположностью бесталанным и бездеятельным грекам. Современные исторические исследования, благодаря привлечению иностранных источников и археологических данных, а также рассмотрение сохранившихся сведений о предстоятелях Русской Церкви X – XIII веков в контексте истории русско-византийских отношений позволяют поставить под сомнение это распространенное представление.

Известия византийских и западных источников указывают, что ставленники на Киевскую митрополию, как правило, избирались из представителей столичного Константинопольского клира приближенных к патриарху и, несомненно, имевших хорошее духовное образование. Некоторые из них в то же время были членами императорского сената и имели высокие придворные звания, которые сохранялись за ними и по возведении их на Киевскую митрополию. Так митрополит Георгий (1065–1076), согласно титулу, начертанному на свинцовой печати, которой запечатывались его митропольичьи грамоты, имел титул синкела, его предшественник, митрополит Ефрем (1055–1065), имел еще более высокий ранг – протосинкела протоедроса. Митрополиты Киевские нередко призывались в Константинополь для участия в заседаниях патриаршего синода в качестве его временных членов.

Иерархия Константинопольского патриархата внимательно следила за внутренним положением в Русском государстве и Церкви и прилагала немало усилий, чтобы на него воздействовать. В секулярной исторической литературе это влияние представляется исключительно в виде политических интриг, имеющих целью поддержание «греческой гегемонии» в русской церковно-общественной жизни, желания разжиться за счет русских богатств и, наконец, и использования русской военной силы для защиты чуждых русским политических интересов. Такой односторонний взгляд для церковной истории неприемлем. Есть достаточно много исторических фактов, свидетельствующих, что какие бы побочные мотивы порой не примешивались к поступкам тех или иных лиц, ведущей целью православных патриархов и их ставленников-митрополитов было спасительное служение Церкви Христовой.

Согласно летописной и агиографической традиции, восходящей к Церковному Уставу великого князя Владимира, Никоновской летописи и Степенной книге, первым предстоятелем Русской Церкви был митрополит Михаил по прозванию Сирин. Он послан был на Русь из Константинополя патриархом Николаем Хрисовергом вместе с шестью епископами и множеством клириков на Русь в 988 г. Его прозвище «Сирин» некоторые историки истолковывают как свидетельство его сирийского происхождения, однако, в некоторых «проложных» житиях Св. Михаила говорится о том, что он был родом болгарин. Современные научные исследования позволяют сделать вывод, что древнейшие русские рукописные богослужебные Евангелия и некоторые другие богослужебные книги восходят к болгарским редакциям кирилло-мефодиевского перевода. Болгарским происхождением митрополита Михаила и, вероятно, немалого числа клириков, прибывших вместе с ним в Киев, можно объяснить это «болгарское влияние» не прибегая к сомнительной гипотезе о подчинении русской иерархии в конце Х – начале XI веков Болгарской Церкви.

По прибытии в Киев митрополит Михаил совершил крещение семейств великого князя и бояр, а потом возглавил чин крещения в водах Днепра киевлян, который мы воспринимаем как духовный образ Крещения Руси. В 990г. митрополит Михаил прибыл в Новгород с шестью епископами в сопровождении дяди князя Владимира, его главного воеводы – Добрыни и Анастаса Корсунянина, который из Херсонесса пришел с Владимиром на Русь и занял видное место при великокняжеском дворе. Крещение новгородцев происходило также, как крещение киевлян. Сначала были низвергнуты идолы, затем совершилось оглашение народа посредством проповеди Евангелия как в самом городе, так и во всей округе. Затем, как сообщает Никоновская летопись, «многие крестились», по городам и селам Новгородской области воздвигнуты были церкви и поставлены пастыри, которым митрополит преподал святительское наставление – «внимать себе и своему стаду, в котором поставил их Св. Дух, и свято хранить православную веру и христианскую любовь... и благословил каждого из них.»⁵⁶

Однако, полное и окончательное утверждение христианства в Новгородской земле произошло позже, благодаря неустанным пастырским трудам первого епископа Великого Новгорода Иоакима Корсунянина (+1030г.).

После Новгорода святитель Михаил направился в 991г. в Ростовскую землю, сопровождаемый четырьмя епископами, Добрыней и Анастасом. Здесь также многие были крещены, но немалая часть населения, угро-финские племена меря и чудь, упорно не принимали слова проповеди. Христианизация Ростовской земли завершилась только через столетие.

Миссионерской деятельностью в отдаленных от Киева областях Русской земли одновременно с митрополитом Михаилом занимался и сам великий князь, равноапостольный Владимир. В те же годы он крестил Волынскую и Суздальскую земли. Память об этих событиях хранят имена основанных им в этих областях городов – Владимира Волынского и Владимира Суздальского (на Клязьме).

Митрополит Михаил I скончался 30 сентября 991 года и был погребен в новопостроенной в Киеве церкви Богородицы, именуемой также Десятинной. В 1103 г. монахи Киево-Печерского монастыря обрели нетленные мощи святителя Михаила и перенесли их в Дальние (Антониевы) пещеры, откуда они при императрице Анне Иоановне в 1730г. были перенесены в Великую Успенскую Церковь Лавры, где находились до ее разрушения украинскими чекистами в 1941г.

Многие историки считают, что дошедшие до нашего времени данные о Св. митрополите Михаиле I недостоверны. Так парижский профессор церковной истории А.В.Карташев и украинский академик Ю.Брайчевский доказывали, что Михаил был действительно первым предстоятелем Русской Церкви, но не во времена Св. Владимира, а столетием раньше, при киевском князе Аскольде, крестившемся между 861 и 867гг., исходя из того, что в Церковном Уставе Св.Владимира и некоторых других памятниках говорится, что митрополита Михаила I поставил патриарх Фотий.

Польский историк А.Поппе и российский академик Я.Н.Щапов полагают, что появление имени Михаил в Церковном Уставе великого князя Владимира объясняется тем, что в Повести временных лет под 988г. находится «наставление о вере», которое, как выяснилось, представляет перевод с греческого исповедания веры, составленного в первой половине IХв. Михаилом Синкеллом. Составители Устава «восприняли это «наставление» как написанное ради Владимира и, таким образом, заключили, что автор был и первым русским митрополитом.»⁵⁷

Существует также версия, согласно которой первым предстоятелем Русской Церкви, совершившим крещение князя Владимира, его дружины и киевлян был митрополит Феофилакт. Первоначально он занимал кафедру города Севастии Капподакийской в византийской провинции Армения, откуда был изгнан мятежниками, поддерживающими Варду Фоку в начале 987г. Осенью того же года Феофилакт по поручению императора Василия II отправился в Киев для ведения переговоров о русско-византийском военном и династическом союзе, а после крещения Владимира возглавил новую русскую митрополию, состоящую из четырех епископий – Белгородской, Новгородской, Черниговской и Полоцкой.⁵⁸

Как предполагают, Феофилакт скончался не позже 1018г. Версия эта, как и гипотезы А.Карташева и Ю.Брайчевского носят характер умозрительный, так как упоминание о посольстве митрополита Феофилакта в Киев еще не дает оснований для утверждения, что сей митрополит остался в Киеве и стал предстоятелем Русской Церкви.

Леонтий (Леон) считается вторым Киевским митрополитом, преемником Михаила Сирина. Имя его упоминается в одной из редакций Церковного Устава Св.Владимира, в Летописи Новгородских Владык, в Степенной книге и некоторых других поздних источниках. Согласно этим свидетельствам, Леонтий занимал Киевскую кафедру с 992г. до своей смерти в 1018г. Во время его правления Св.Владимир рассылает сыновей на удельные княжения, повелев им строить храмы и приводить повсюду народ ко святому крещению. Вместе с удельными князьями в областные центры были посланы епископы. Тем самым Киевская митрополия была разделена на епархии и стала Церковной областью, равноценной митрополии (архиепископии) диоцеза в Восточной Церкви.

Летопись Новгородских Владык, составитель которой называет себя послушником второго епископа Ефрема, который, в свою очередь, был учеником первого епископа Великого Новгорода Иоакима Корсунянина, называет Леонтия первым (первоначальным) митрополитом Киевским. В связи с этим часть историков иерархии Русской Церкви считают ее первым представителем не Михаила, а Леонтия. Митрополит Макарий (Булгаков) в своей «Истории Русской Церкви» делает оригинальную попытку примирить это противоречие, указывая: «Справедливы и те, которые называют первым русским митрополитом Михаила, потому, что он первый в ряду главных иерархов... как епископ Киева, митрополии (матери градов) русской, мог носить имя митрополита, хотя властью митрополита не пользовался, ибо подчиненных ему епископий в России еще не существовало. Справедливы и другие, называющие первым русским митрополитом Леонтия, потому что он первый разделил Русскую Церковь на епархии и таким образом явился в ней первым митрополитом по власти.»⁵⁹

Во время правления этого митрополита, о личности и деяниях которого не сохранилось более никаких сведений, распространение христианства и укоренение народа Земли Русской в истинах Св.Евангелия и учении Св.Церкви продолжалось. По стольным городам удельных княжений строились величественные каменные соборы и церкви – Богородицы (Десятинная), и Св.Василия Великого и Св. великомученика Георгия Победоносца в Киеве, Св.Василия – в Вышгороде, Преображения – в Белгороде, Св. апостолов Петра и Павла и Преображенскую – в Берестове, Крестовоздвиженскую – в Переяславле, Преображенскую – в Белгороде, церковь во имя Рождества Богородицы – в Суздале, церковь свв. богоотец Иоакима и Анны – в Новгороде. Славились на всю Русь своей красотой и величественностью построенные во времена правления митрополита Леонтия деревянные кафедральные соборы Св.Софии в Новгороде, имевшую 13 глав и во имя Успения Богоматери в Ростове, простоявшую 165 лет (до пожара 1160г.) «Церковь дивная и великая, о которой говорили, что прежде не было такой церкви, и после не будет», – рассказывает о ней летописец.

Несомненно, тогда же были сделаны крупные шаги на поприще насаждения в Русской земле церковного просвещения и духовной культуры. По приказанию великого князя в столице было создано училище, куда собрали детей «нарочитой чади», т.е. знати, бояр и дружинников, «для учения книжного». Уровень образованности людей, принадлежавших к этому первому «ученому» поколению русских, был, видимо, весьма высок. Епископ Лука Жидята, поставленный на Новгородскую кафедру в 1037г., оставил после себя глубокие нравственно-назидательные поучения, Иларион, ставший в 1051г. митрополитом Киевским – автор богословского трактата, являющегося в то же время и блестящим гомилетическим произведением. Несомненно, образование, которое они получили, включало изучение греческого языка и основательное знакомство с сочинениями святых отцев и учителей Церкви.

Последние годы жизни Св. Владимира были омрачены началом на Руси политической смуты. До своего крещения, живя по языческим обычаям, князь Владимир имел несколько жен, от которых у него родилось немалое число детей. Список их имен по русским источникам в порядке старшинства выглядит следующим образом: Вышеслав, Изяслав, Святополк, Ярослав, Мстислав, Всеволод, Святослав, Борис, Глеб. В 1001 году умер правивший в Полоцке Изяслав. Вышеслав, посланный отцом на княжение в Новгород, умер в 1010 году и на его место Св.Владимир отправил в новгородскую землю Ярослава. Святополк, который княжил в г.Турове, по-видимому, был оскорблен тем, что его младшему брату по воле отца достался первый по значению удел. Тестем Святополка был польский король Болеслав I Храбрый, который рассчитывал через своего зятя влиять на политику Русского государства. Особую миссию Болеслав возложил на духовника своей дочери, епископа Колобжегского Рейберна, который подстрекал Святополка к восстанию против Св.Владимира. Вполне вероятно, что с этим планом связывались расчеты на отторжение Руси от союза с Византией и восточного православия, о чем прямо говорит в своей хронике современник событий Титмар Мерзебургский. Однако, заговор был раскрыт. В 1012г. великий князь Владимир приказал схватить Святополка, его жену, дочь Болеслава I и епископа Рейнберна, привезти их в Киев и посадить в темницу, где Рейберн вскоре умер. Болеслав I, узнав об этом, заключает военный союз с императором Германским Генрихом II и угрожет походом на Киев для освобождения дочери и зятя. Св.Владимир, ради сохранения мира, в 1013 году освободил Святополка и его жену из темницы, но не разрешил им вернуться в Туров, а оставил в Киеве под своим надзором.

В следующем, 1014 году, обострились отношения между Св.Владимиром и его сыном Ярославом, который отказался платить великому князю ежегодную дань в две тысячи гривен. Тогда, как говорится в Летописи: «Сказал Владимир: «расчищайте пути и мостите мосты», ибо хотел идти войной на Ярослава, на сына своего.» Когда Ярослав узнал об этом, он нанял в Швеции большую дружину варягов-наемников и стал готовиться к войне. Однако, весной 1015 года Св.Владимир тяжело заболел. Чувствуя близость смерти, он призвал к себе из Ростова своего сына Бориса и, по-видимому, именно ему назначил быть своим преемником на великом княжении, т.к. ни Святополка, ни Ярослава не мог считать этого достойными. В это время на южные области Русской земли внезапно напали орды печенегов. Св. Владимир поручил Борису командование своей великокняжеской дружиной и послал его на отражение врагов, а сам вскоре, 15 июля 1015 года, скончался.

Как сообщает Летопись, приближенные хотели утаить смерть Владимира от Святополка, однако это сделать не удалось. Пользуясь отсутствием Бориса в столице, Святополк воссел на великокняжеский престол и стал задабривать киевлян богатыми подарками, однако, как замечает летописец: «сердце их не лежало к нему.» Видя непрочность своего положения на великокняжеском престоле Святополк задумал злодейски, с помощью тайно подосланных убийц, истребить всех своих братьев и править всей Русью единолично.

Борис и младший брат его Глеб, как свидетельствует Иоакимовская и Тверская летописи, были детьми Св.Владимира, рожденными в законном христианском браке от царевны Анны. Они, как писал церковный писатель XIв. Иаков-Мних, «сияли, как две светлые звезды» своими прекрасными качествами и служили истинной усладой старости Св.Владимира. Оба они были воспитаны отцом и матерью в истинно христианском духе. От младенчества они ясно и твердо усвоили евангельский нравственный идеал, и во всем следовали ему в жизни. Иаков-Мних говорит, что, видя Св.Владимира постоянно благотворящего всем нуждающимся больным и сирым, сами «такожде творяща и утверждашася на милостыне» и прочих добрых делах.

Борис получил известие о смерти отца, когда возвращался из похода на печенегов. Тогда же ему сообщили, что находящийся в Киеве Святополк замышляет на него недоброе. Дружина, бывшая с ним, советовала ему поспешить в Киев и сесть на «отчий стол, потому что «его все желали – и войско, и жители Киева.» Но Борис, как истинный христианин, охраняя святость закона старшинства и нерушимость братских отношений, отверг предложение, сказав: «Не могу поднять руки на старшего брата – пусть будет мне брат отца вместо.» Тогда дружинники покинули его и разошлись к другим князьям. Борис с несколькими слугами и священником остался в шатре на берегу реки Альты. Он предчувствовал, что ему предстоит невинно пострадать, и положил в сердце и в мыслях своих смиренно принять то, что его ожидает, как страдание за Христа и правду Божию. Вечером субботнего дня князь Борис просил бывшего с ним священника служить утреню. Когда князь читал кафисмы на утрени, к шатру подошли убийцы, посланные Святополком. Они не дерзнули ворваться, пока совершалась молитва, но Борис почувствовал, что настал его смертельный час и, по завершении богослужения стал горячо молиться перед иконой Спасителя, говоря: «Слава Тебе, Господи, что сподобил меня принять горькую смерть за любовь и слово Твое.» В этот миг убийцы копьями пронзили сквозь полог шатра сначала оруженосца князя, Георгия Угрина, который своим телом прикрыл господина, а потом и самого Бориса. Его окровавленное тело они положили на телегу и повезли в Вышгород, где их уже ожидал Святополк. Когда они приехали на место, Борис был еще жив. Увидев это, Святополк приказал двум своим телохранителям-варягам пронзить сердце Бориса мечами. Тело мученика было тайно погребено у церкви Св.Василия Великого в Вышгороде.

Узнав о случившемся злодеянии, дочь Св.Владимира – Предслава известила братьев: Ярослава, Глеба и Святослава, предупреждая о том, что и им грозит смерть от руки братоубийцы. Святослав, княживший в Волыни, пришел в ужас и пытался бежать в Венгрию, но посланные Святополком убийцы догнали и умертвили его.

Юный князь Глеб, узнав о мученической кончине своего родного и горячо любимого брата Бориса, решил последовать его примеру, безропотно приняв страдание за правду и любовь Божию. «О милый брат, – передает житие слова Глеба, – если ты получил дерзновение у Бога, моли о мне, унылом, чтобы и я сподоблен был ту же смерть принять...»

Из Мурома, где был его удел, Глеб по приказу Святополка был вызван в Киев. Когда он плыл от Смоленска вниз по Днепру, у устья реки Смядыни на его ладью напали посланные Святополком убийцы. Юный Глеб, «видя, что хотят убить его, глядя на убийц кротким взором, омывая лицо свое слезами, смирившись в сердечном сокрушении... молился: «Прещедрый и Премилостивый Господь! Убивают меня неведомо за что... Помню слова Твои: «За имя Мое, Меня ради подымут на Вас руки, преданы будете сродниками и друзьями и брат предаст брата на смерть...» Смотри, Господи, и суди: вот готова моя душа предстать пред Тобою, Господи.» В этот миг по приказу главного убийцы Горясера повар князя Глеба – торчин взял нож «и заклал блаженного как агнца невинного.» Тело Св.Глеба было брошено убийцами без погребения на берегу реки, между двумя колодами.

Находившийся в Новгороде Ярослав Владимирович, узнав о страшных событиях, свершившихся на Руси, хотел бежать «за море к варягам.» Незадолго до этого он рассорился с новгородцами и сделал много зла «лучшим людям новгородским», поэтому не рассчитывал теперь, что Новгород его поддержит. Однако, потрясенные коварством и гнусностью деяний Святополка Окаянного и проникнутые жалостью и сочувствием ко князьям-мученикам, новгородцы, как истинные христиане, простили Ярославу горькие обиды и как один выступили на борьбу за правое дело.

Со словами: «Да скончается злоба нечестивого», Ярослав во главе 4000-ного новгородского войска пошел войной на Святополка. Святополк не очень надеялся на верность ему русских воинов, поэтому нанял себе на помощь орды язычников-печенегов. Поздней осенью 1016 года на Днепре у г.Любеча произошла первая битва. Святополк был разбит и бежал в Польшу к своему тестю, королю Болеславу I, а Ярослав вошел в Киев и сел на великокняжеский стол.

Никаких сведений о том, где находился и что совершил предстоятель Русской Церкви митрополит Леонтий во время кончины Владимира и последовавшей за тем кровавой смуты, в источниках нет. О смерти и погребении Св.Владимира в летописи говорится: «умер он в Берестове и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем возложили его на сани и отвезли (то есть тело великого князя было вынесено из загородного дворца не через парадные двери, а тайно, через нижние подклетные помещения – А.Н.) и поставили его в церкви Св.Богородицы, которую он сам некогда построил.»⁶⁰

Митрополит и епископы при кончине великого князя по-видимому не присутствовали и в отпевании его не участвовали. Отсюда возможно сделать предположение, что митрополит Леонтий скончался раньше Св.Владимира, и вплоть до 1016 года Киевская митрополия была вдовствующей. Однако, ко времени, когда Ярослав впервые занял великокняжеский стол, новый митрополит уже находился в Киеве. Имя его было Иоанн и в историю Киевского периода он вошел как митрополит Иоанн I.

Король Болеслав I, давно искавший повода вмешаться в русские внутренние дела, вступил с большим войском в пределы Руси, желая вернуть великое княжение Святополку. Ярослав выступил ему навстречу. Битва произошла весной 1018 года на берегу Западного Буга и кончилась поражением Ярослава. Он всего с несколькими воинами бежал в Новгород, а Святополк и Болеслав подступили к Киеву. Столица некоторое время оборонялась, не желая принять князя-убийцу, поддерживаемого чужеземным оружием.

Однако, киевляне, оставшиеся без великого князя, не долго смогли выдержать осаду города сильной польской армией. Спасителем Киева от «взятия на поток и разграбление» явился новый предстоятель Русской Церкви митрополит Иоанн. Когда архипастырь увидел, что жители города пали духом и не в силах держать оборону, он собрал духовенство и призвал всех к соборной молитве. Затем по приказу митрополита городские ворота были открыты и, когда Болеслав и поляки хотели было ворваться в город, все сметая на своем пути, первое, что увидели, – процессию духовенства в ризах и с крестами, возглавляемую митрополитом Иоанном.⁶¹ Перед силой веры и молитвы грубое насилие «победителей» оказалось бессильным. Святополк и Болеслав вступили в город мирно, не причинив никому вреда. Спасение Киева произошло в день Успения Богоматери в год 30-летия Крещения Руси – 1018г.

В последующие дни, по свидетельству хроники немецкого епископа Титмара, митрополит Иоанн I принимал короля Болеслава в своей резиденции при новоотстроенном после большого пожара 1017 года кафедральном соборе Св.Софии и вел с ним переговоры. Польский король просил митрополита Иоанна ехать к Ярославу и просить ее отпустить в Киев захваченную им прежде дочь Болеслава, которая была замужем за Святополком. В обмен на это Болеслав обещал отпустить к Ярославу его сестер, в том числе Предславу, и мачеху – вдовствующую великую княгиню Анну, которых захватил и держал в плену.

По-видимому митрополит Иоанн сам или через подчиненных ему епископов вел переговоры с Ярославом, но они не успели привести к какому-то результату, так как Болеславу удалось удержаться в Киеве только в течение месяца.

Чтобы вознаградить своих наемных воинов, Болеслав развел их «на кормление» по разным русским городам, а сам занялся грабежом киевлян. По-видимому «кичливый лях» переоценил свои силы. Славяно-русские города восстали, разрозненные польские отряды были перебиты и самому Болеславу «Храброму» пришлось поспешно бежать из Киева. Впрочем, пленных мачеху и сестер Ярослава и награбленное у киевлян золото польский король успел увезти с собой, а когда достиг польских рубежей и усилил свой отряд свежими польскими силами, то захватил и присоединил к своим владениям города Червонной Руси.

Оказавшись без сильного союзника Святополк Окаянный бежал из Киева к печенегам и вновь заручился их помощью. Ярослав подошел к Киеву и вступил в него как законный великий князь. Последняя битва между Ярославом и Святополком произошла летом 1019г. на реке Альте, согласно Летописи, на том самом месте, где был убит св.Борис.

«Ярослав перед началом сражения помолился и сказал: «Братья мои, хоть телом вы отошли отсюда, но молитвою помогите мне против врага моего, убийцы и гордеца.» И после того, как он это сказал, сошлись оба войска... и бой был жестокий, какого не было еще на Руси... так что по низинам кровь текла... и лишь к вечеру одолел Ярослав, а окаянный Святополк обратился в бегство.»⁶² После этого поражения Святополк бежал из пределов Русской Земли, но и в скитаниях по чужбине настиг его суд Божий. По сказанию Летописца «Напал на него бес и расслабил кости его так, что он не мог сидеть на коне и его несли на носилках», ум его помрачился, он трепетал от ужаса и умер в муках, всеми оставленный где-то в горах между Польшей и Чехией.

После победы первой заботой князя Ярослава стало отыскание тела своего брата – страдальца Глеба. В деле обретения мощей святого и перенесения их в Вышгород, где был погребен св.Борис, прямое участие принял митрополит Иоланн. Ему и Ярославу донесли, что на берегу Самядыни старейшина из города Смоленска имел видение самого князя Глеба «блистающего как молния». Другие слышали на этом месте церковное пение и видели огни свечей.

По повелению митрополита в указанное место были посланы священники, которые обрели тело Глеба нетленным, «прекрасное и цветущее видом». Тело было перевезено водою в Вышгород и погребено рядом с могилой св.Бориса.

Вскоре на месте погребения мучеников стали происходить чудесные видения, а молившиеся здесь больные получали исцеления. Затем, внезапно, деревянная церковь Св.Василия близ могилы свв. Бориса и Глеба загорелась, но из нее успели вынести все священные предметы и иконы, так что погибли одни ветхие стены. Это событие было воспринято митрополитом Иоанном и великим князем Ярославом как знамение, указывающее на необходимость воздаяния мученикам должного почитания и прославления. Митрополит Иоанн, как повествует Летописец, «в ужасе, сомнении, радости и дерзновении к Богу придя с крестным ходом к могилам Бориса и Глеба, совершил открытие их нетленных мощей. На следующее лето над мощами свв. мучеников воздвигнута была большая деревянная пятиглавая церковь, которую митрополит Иоанн освятил 24 июля 1021 года, совершив чин прославления свв. Бориса и Глеба, сам составил им службу и учредил в этот день ежегодное церковное празднование их памяти. В очень скором времени по благословению того же митрополита составлено было монахом Иаковом «Сказание» или «чтение» о свв. страстотерпцах Борисе и Глебе.

С самого времени страшных событий смуты 1015–1019 годов в духовном сознании христианского славяно-русского народа образы Бориса и Глеба утвердились как живой пример красоты и святости христианского подвига. Неповинно погубленные, они стали жертвой темных языческих вожделений властолюбия и кровожадности их окаянного убийцы.

В своем церковном сознании русский православный народ ощущал в кротких князьях-страстотерпцах могучих духовных заступников, неодолимых помощников в правом деле, справедливых отмстителей за злое. Борис и Глеб стали почитаться на Руси наряду с известнейшими и наиболее чтимыми угодниками Божии, такими как свт. Николай и вмч. Георгий Победоносец. Не все убитые Святополком братья-князья были опознаны духовным сознанием Церкви Божией как святые страстотерпцы, а только Борис и Глеб, явившие пример добровольного принятия страданий за Христа и прославлены Церковью, как носители силы Божией «в немощи совершающейся», но сокрушающей по-видимости всесильное зло.

Каких либо сведений о Митрополите Иоанне I, относящихся к 20 – началу 30-х годов XI в., в письменных источниках нет. Время кончины святителя ученые условно относят к 1034 году.

Новый предстоятель Русской Церкви, митрополит Феопемпт был до поставления на Русскую митрополию членом константинопольского патриаршего клира и, по некоторым данным, был близок ко двору императора Михаила IV. Новый митрополит прибыл в Киев в то время, когда великий князь Ярослав достиг зенита своего могущества, усовершенствовал внутреннее управление и широко раздвинул внешние границы Земли Русской, которой он правил единовластно. Следует отметить, что такого положения Ярослав достиг далеко не сразу после восшествия своего на великое княжение. В 1023–1024 годах Ярослав вел войну со своим родным младшим братом Мстиславом, князем Тмутараканским. В битве у села Листвена на реке Руже в земле Черниговской Ярослав потерпел полное поражение. Однако, великодушный Мстислав, помня о братьях-мучениках Борисе и Глебе, проливших кровь за правду и любовь Божию, сказал брату: «Садись в своем Киеве, ты старший брат, а мне будет левая сторона Днепра.» «И начали жить мирно и в братолюбстве... и была тишина великая на земле» – добавляет Летописец.

После смерти Мстислава Владимировича, не оставившего наследников, Ярослав взял власть над всей Русью, исключая Полоцкую землю, где княжили потомки Изяслава Владимировича, и значительно раздвинул границы Русского государства на западе. В 1030 г. им был основан на территории Эстонии город-крепость Юрьев, в честь небесного покровителя великого князя Св.Георгия Победоносца. Овладев Прибалтикой, Ярослав не стал насильственно приводить ко крещению тамошнее население – ливов и эстов. Православная миссия в этом крае осуществлялась мирно и постепенно.

После смерти воинственного Болеслава, в Польском королевстве начались смуты и междуусобия. Ярослав, воспользовавшись этим, отнял у поляков захваченную Болеславом Червоную Русь, совершил победоносный поход вглубь Польши и присоединил к великокняжеским владениям земли по Неману и Западной Двине.

В столице Руси – Киеве великий князь развернул грандиозное градостроительство. По его повелению были воздвигнуты мощные каменные обороностроительные стены со сторожевыми башнями и укрепленными воротами.

Киев того времени, так называемый «город Ярослава», по площади в несколько раз превосходил заключавшийся в пределах старых деревянных стен «город Владимира». В центре новой застройки воздвигнут был величественный каменный храм Софии Премудрости Божией, куда в 1036 году митрополит Феопемпт перенес резиденцию предстоятелей Русской Церкви. Близ храма Св.Софии по повелению Ярослава построены были княжеские монастыри – мужской, во имя Великомученика Георгия, и женский, во имя Великомученицы Ирины. При соборе Св.Софии и монастырях устроены были училища для детей, библиотеки и книжные палаты, где ученые монахи-греки и русские переводили с греческого языка на славянский творения святых отцов и другую духовную литературу, а также книги, содержащие сведения из самых разных областей знаний – истории, географии, медицины, архитектуры и т.д. Здесь же производилось переписывание книг.

Митрополит Феопемпт в 1039 году совершил поездку в Константинополь, где участвовал в заседаниях патриаршего синода. Это свидетельство тесной связи митрополита с Константинопольской патриархией породило гипотезу о том, что когда в 1043 г. начался военный конфликт между Русью и Византией, то митрополит покинул Киев и, уехав в Грецию, больше на свою кафедру не возвратился. Однако, данных, прямо подтверждающих это предположение, в исторических источниках нет.

Война между Русью и Византией 1043–1048 гг. вспыхнула из-за нарушения греками статей договоров о правах русских беспошлинно торговать в Константинополе и в связи с убийством греками одного из богатых русских купцов. Военные действия развивались неудачно для русских. Флот, возглавляемый старшим сыном Ярослава Владимиром, потерпел бедствие от бури. Сухопутная армия, которую вел воевода Вышата под Варной потерпела от греков и болгар поражение. Захваченные в плен 800 русских воинов и сам воевода Вышата по приказу императора Константина Мономаха были ослеплены.

Ярослав вынужден был заключить с империей мир. Когда произошел обмен пленными и изувеченные русские воины вернулись в Киев, в городе поднялось возмущение жестокостью греков. Как полагают, основываясь на данных Никоновской летописи, некоторые историки, именно с этим обстоятельством было связано поддержанное духовенством, дружиной и народом решение великого князя Ярослава не просить на Киевскую кафедру нового митрополита-грека, а избрать на соборе епископов предстоятелем Русской Церкви русского человека.

Достойнейшим кандидатом на Киевскую митрополию был призван священник церкви Свв. Апостолов в великокняжеском селе Берестове Иларион. Летописец говорит, что он был известен всем как «муж благ, книжен и постник». Сообщает он и о том, что Иларион часто уединялся на берегу Днепра, где впоследствии возник Киево-Печерский монастырь, и там молился «в тайне» в выкопанной им пещере, в которой в последствии поселился, придя со Св.Афона, основатель Печерской обители преподобный Антоний. По-видимому, Иларион и преподобный Антоний, перенесший на Русь аскетический опыт афонских подвижников находились в непосредственном духовном общении и основание Антонием Печерской обители прямо связано с церковной деятельностью этого митрополита.

Известно, что Иларион, будучи священником в дворцовом селе Берестове гораздо ранее выдвижения его кандидатуры на митрополию, выполнял ответственные поручения великого князя. В 1048 году он возглавлял русское посольство к французскому королевскому двору, сопровождавшее дочь Ярослава Анну, сосватанную за короля Франции Генриха I. Во время этого путешествия Иларион имел возможность познакомиться с Западной Европой. Предполагается, что будущий митрополит некоторое время пробыл также и в Византии, где усовершенствовал свое богословское образование.

Собор епископов Русской Церкви избрал Илариона на Киевскую кафедру, основываясь на правиле свв.Апостолов 34, предстоятелем Христианской Церкви русского народа. Некоторые историки истолковывают это событие как установление самостоятельности (автокефалии) Русской Церкви, однако исторические данные не представляют для такого вывода достаточных оснований. Установление нового порядка церковного управления, при котором русская митрополия отделялась от Константинопольского патриархата, должно было иметь следствием разрыв церковных и серьезное осложнение дипломатических отношений между Киевом и Константинополем. Между тем, вскоре после того, как Архиерейский Собор избрал в Киеве Илариона митрополитом всея Руси, в Константинополе состоялись переговоры о династическом союзе, в результате которых любимый сын Ярослава Всеволод вступил в брак с племянницей императора Константина IX Мономаха.

Еще более надуманной представляется выдвигаемая римо-католическими, в особенности греко-католическими (униатскими), авторами версия о том, что поставление Илариона на Киевскую митрополию в 1051 г. произошло потому, что русский епископат в конфликте между Константинопольским патриархом Михаилом Карулларием и папой Римским Львом X принял сторону последнего.

Разрыв отношений Западной церкви с Восточной произошел 15 июля 1054 года, в то время, как великий князь Ярослав скончался 19 февраля 1054 года, и очень скоро после этого митрополит Иларион вынужден был удалиться с кафедры. Не исключено, между прочим, что причиной его удаления было то, что наследовавший великокняжеский стол старший сын Ярослава – Изяслав, женатый на дочери польского короля Болеслава II, придерживался как раз прозападной ориентации в области внешней политики и церковных связей.

Из всех гипотез, связанных с вопросом об избрании митрополита Илариона, наиболее убедительным представляется мнение академика Е.Е.Голубинского, который считал, что: «Ярослав знал Илариона, который, весьма возможно, был его духовником, как человека строго подвижнической жизни, блестяще талантливого и высокообразованного, и ему могло казаться обидным для русской чести, чтобы, обходя такое светило, посылать за митрополитом в Грецию.»⁶³ Патриарх Михаил Керулларий, как предполагает историк, утвердил поставление Илариона задним числом.

За краткое время своего правления митрополит Иларион проявил себя как деятельный предстоятель Церкви и мудрый наставник великого князя. Как предполагают ученые, именно под его непосредственным руководством был разработан свод церковных законов и поставлений, известный как «Церковный Устав Ярослава Мудрого», и свод проникнутых евангельским духом государственных законов – «Русская правда».

Авторству митрополита Илариона принадлежит знаменитое сочинение – «Слово о Законе и благодати», являющееся образцом богословской мысли Древней Руси.

Как уже говорилось, в 1054 году после кончины Ярослава Мудрого Иларион уходит с кафедры митрополии Руси и никаких прямых сведений о его дальнейшей судьбе источники не содержат. Однако, основываясь на данных «Киево-Печерского патерика», академик М.Д.Приселков выдвинул оригинальную гипотезу о том, что Иларион, уйдя с кафедры, возвратился на место своего прежнего подвижничества – в пещеру над Днепром, где в это время обитал уже преподобный Антоний. Иларион принял «Великий Ангельский образ"–пострижение в схиму, которое снимало с него епископский сан, и новое имя–Никон. Приселков, анализируя данные, содержащиеся в Летописи, и «Жития Феодосия Печерского» показывает выдающуюся роль Никона в событиях, знаменующих становление Киево-Печерской обители как особого, «старейшего» не по времени основания, а по духовной значимости монастыря Руси.

Около 1061 года преподобный Никон вступил в конфликт с великим князем Изяславом Ярославичем, который прогневался на то, что Никон постриг в монахи двух его бояр. Никон покидает Киев и направляется в Тмутаракань, вблизи которой на одном из островов основывает новый монастырь по образу Печерского.

Преподобный Никон активно участвовал в политической жизни Тмутараканского княжества и по просьбе его граждан возглавил посольство ко князю Святославу Ярославичу Черниговскому с просьбой послать своего сына править в Тмутаракани. Скончался преподобный Никон в начале 1080-х годов в Печерской обители, где до сего времени почивают его нетленные мощи.

Ряд известных исследователей (А.Шахматов, М.Приселков, Г.Вернадский) считают преп. Никона зачинателем русского летописания, преемство которого от него воспринял преп. Нестор Летописец.

Перед своей смертью Ярослав Мудрый определил своим сыновьям уделы их княжения. Старший сын Ярослава Владимир умер раньше отца (1052г.), поэтому великое княжение Киевское наследовал второй его сын – Изяслав. В великокняжеский удел входили кроме земли Киевской Новгород, земли в Прибалтике и современной Западной Белоруссии, Червоная Русь. Третий сын Ярослава – Святослав получил во владение Чернигов, Тмутараканскую область, земли Муромскую и Рязанскую. Всеволод Ярославич получил в удел Переяславскую землю, лежащую южнее владений Святослава и области Смоленскую, Ростовскую и Суздальскую – расположенные на северо-востоке. Владимиро-Волынское княжество досталось Игорю Ярославичу. Полоцкое княжение не досталось сыновьям Ярослава, так как там княжили потомки старшего сына Владимира Святого Изяслава – Брячислав (+1044) и Всеслав (+1101).

Получив в удел огромные владения, Святослав и Всеволод чувствовали себя независимыми государями и стали вести вполне независимую от Киева политику. К последнему вынуждала их и политическая позиция великого князя, бывшая для младших братьев не всегда приемлемой.

Изяслав, как уже говорилось, был женат на дочери короля польского Болеслава II и стремился укрепить экономические связи с Польшей и Германией. В результате этого в Киеве обосновалась и получила от великого князя большие привилегии община немецких евреев, вскоре взявшая под свой контроль главные торговые пути и рынки великокняжеских владений.

Политические связи с Польшей и Германией, где в это время римо-католическая церковь стремилась максимально усилить свое влияние на политическую жизнь, постепенно приводили Изяслава к проримской церковно-политической ориентации. Это не могло не встревожить иерархию Вселенской Церкви, которая только что пережила прискорбный раскол – отпадение Римской церкви от полноты православия. Не случайно, поэтому, что митрополит Ефрем, присланный в 1055г. из Константинополя занимая Киевскую кафедру одновременно состоял постоянным членом патриаршего синода и имел высокий придворный сан «протопроэдрос и протосингелла».

Сведений о церковной деятельности митрополита Ефрема дошло очень мало. В 1055 году он подверг церковному суду и, запретив, содержал в заточении епископа Новгородского Луку Жидяту, обвиненному по доносу собственного холопа в «неподобных речах». Через три года прещение с епископа Луки было снято и он возвращен был на Новгородскую кафедру.

Преемником Ефрема был митрополит Георгий, восшедший на Киевскую кафедру в 1065 году. Как и его предшественник, этот митрополит имел высокий придворный титул синкелла и являлся членом императорского Сената.

Важным событием его правления, которое нашло отражение в летописях и в «Житии преподобного Феодосия Печерского» было открытие нетленных мощей Бориса и Глеба и перенесение их в новую церковь, освященную во имя свв. страстотерпцев, сопровождавшееся чудесами и исцелениями. Особый интерес представляет свидетельство источников о том, что на этом празднике в Вышгороде – мая 1072г. вместе с митрополитом киевским Георгием и епископами Переяславским, Юрьевским и Белозерским присутствовал Неофит – «митрополит Черниговский».

Черниговская митрополия значится в недавно открытом учеными списке митрополий Константинопольского патриархата, составленном приблизительно в 1059–1071г. на 72 месте, в то время, как на 62 месте значится «митрополия Русская», то есть Киевская.

Из приведенных фактов следует очевидным вывод, что в годы правления митрополита Георгия из канонической территории митрополии всея Руси была выделена митрополия Черниговская. Дальнейшее исследование событий этого периода привело историков к выводу, что помимо Киевской и Черниговской на Руси образована была еще одна митрополия – Переяславская. О поставлении в Переяславль инока Печерского монастыря Ефрема – скопца, имевшем место не позднее 1077 г. говорится в «Житии преподобного Феодосия» и в «Успенском сборнике» (XII в.) О митрополите Переяславском Леоне упоминает «Повесть временных лет» под 1089г.

Одновременное существование на Руси трех митрополичьих кафедр прямо связано с тем, что в 1070-х годах Киевское, Черниговское и Переяславское княжества представляли собою практически независимые государства и младшие Ярославичи – Святослав и Всеволод добились в конце концов не только политической, но и церковной независимости своих княжеств от Киева.

В 70-е годы проримская ориентация Изяслава Ярославича все более усиливалась. Об этом, между прочим, ясно свидетельствует тот факт, что игумен Печерского монастыря преподобный Феодосий обращался к великому князю с обличительным посланием, в котором писал о латинах (т.е. римо-католиках): «вера их зла, закон их нечист... множеством ересей своих они всю землю обесчестили... нет жизни вечной живущим в вере латинской.» Митрополит Георгий, по-видимому, также стремился противодействовать латинскому влиянию при Киевском дворе. По-видимому, именно к этому времени относится написание им богословского сочинения «Стязание с латиною.» В этом сочинении митрополит Георгий подробно описывает когда и каким образом латиняне отпали от православия и перечисляет по пунктам их заблуждения. Отпадение великого князя от православия могло вызвать на Руси великую церковную смуту. Понимая это, патриарх Константинопольский принял меры для того, чтобы усилить Русскую Церковь созданием митрополичьих кафедр в независимых от Киева княжествах. Не исключена также возможность того, что митрополит Георгий и новопоставленные митрополиты Черниговский и Переяславский прямо повлияли на дальнейшее развитие политических событий, приведшее к тому, что Изяслав лишился великого княжения.

В 1073 г. Святослав и Всеволод подступили со своими войсками к Киеву. Изяслав бежал в Польшу, а затем уехал в Германию. Он пытался выпросить у императора Генриха IV военную помощь, чтобы вернуть себе престол, но безуспешно. Тогда Изяслав направил в Рим своего сына Ярополка для встречи с папой Григорием VII Гильдебрантом, который был главным поборником идеи «диктата» римских пап над государями и народами христианского мира. За оказание помощи Ярополк от имени Изяслава обещал папе подчинить ему Русскую Церковь. Сохранилось письмо папы Григория VII князю Изяславу, в котором он писал: «Сын твой Ярополк пожелал принять ваше царство из наших рук, как дар Св.Петра, и мы вручили от имени Св.Петра правление вашим царством.»

В конце 1076 г. занявший Киевский престол после изгнания Изяслава Святослав Ярославич умер. Это дало возможность Изяславу вернуться в Киев, однако привести в исполнение свои обещания папе Григорию VII он не смог, так как знал, что его могущественный младший брат Всеволод, который в это время, заняв Черниговский стол, объединил под своей властью большую половину Руси, не позволит этого сделать.

Условия, вызвавшие необходимость открытия митрополичьих кафедр в Чернигове и Переяславле, существовали до тех пор, пока в 1078 г. не умер Изяслав. Вся полнота власти на Руси сосредоточилась в руках ставшего великим князем Всеволода. Летописи свидетельствуют, что 1091 году правящие архиереи Черниговской и Переяславской епархий – Иоанн и Ефрем уже носили титулы не митрополитов, а епископов. Каноническая территория русской Церкви вновь стала единой. Митрополит Георгий скончался в 1076 году.

После того, как Изяслав возвратился в Киев, а Всеволод завладел Черниговом, они лишили сыновей Святослава Олега и Ростислава права на наследство уделов в бывших владениях их отца. Между старшими Ярославичами и их племянниками Святославичами началась междоусобная война, в которой на стороне последних выступили пришедшие из Прикаспийских степей орды половцев. Поддержал Олега Святославича также Византийский император Алексей Комнин.

Последствия междоусобной войны князей для Русской Церкви были весьма неблагоприятны. За оказанную ему помощь Олег Святославич навсегда уступил Алексею Комнину г.Тмутаракань и прочие русские владения в Приазовье. Тмутараканская епархия отделилась от Киевской митрополии и была подчинена митрополиту Херсонесскому. Внутренние нестроения вызвали всплеск антихристианских выступлений в областях, население которых недавно было приведено ко крещению. Летопись повествует о «восстании волхвов» в Суздальской области в 1077 г. Вышедшие из лесов языческие жрецы использовали наступление после неурожая голодного времени для обвинения священников и «лучших людей» (т.е. старейшин и княжеских администраторов) в том, что они скрывают запасы продуктов. Только решительные меры великокняжеского воеводы Яна Вышатича позволили быстро подавить «восстание волхвов».

Время пребывания на Киевской кафедре митрополита Иоанна II совпало с годами великого княжения последнего из старших Ярославичей – Всеволода. Под конец жизни этот князь, подобно своему старшему брату, стал оказывать особое покровительство снабжавшей его деньгами киевской еврейской общине и переориентировал внешнюю политику на запад. Видимым знаком этого было заключение брака между германским императором Генрихом IV Гогенштауфен и дочерью Всеволода Евпраксией, перешедшей в римо-католичество и принявшей имя Адельгейда. Возведенный на римскую кафедру императором Генрихом IV папа Климент III направил в Киев своего епископа с предложением «воссоединить» Русскую Церковь с Римской.

Митрополит Иоанн II ответил на предложение папы посланием, в котором обличал латинян как еретиков. Своею властью он запретил православным русским людям всякое общение с латинской церковью, которую он назвал «гнилым членом, отрезанным и отброшенным от Соборной Церкви».

Авторству митрополита Иоанна II принадлежит также сочинение на церковно-каноническую тему, известное под названием «Ответы черноризцу Иакову». Об учености и разуме митрополита Иоанна II летописец красноречиво сказал, что он был «муж искусный в книгах и учении, милостив к убогим и вдовицам, ласков ко всякому богатому и бедному, смирен, молчалив на пустые речи, на разомные же поучения красноречив... и вообще был таков, какого и прежде не было на Руси и после не будет.»

По-видимому, между подвижниками Печерского монастыря и мудрым митрополитом существовала живая духовная и молитвенная связь. Незадолго до своей смерти в 1089 г. митрополит Иоанн освятил великую Успенскую церковь Печерской обители, при строительстве которой были явлены многие чудеса и знамения.

Преемником Иоанна II был митрополит Иоанн III скопец. Как кратко сообщает Летопись, его привела с собою в 1090г. из Греции Янка (Анна), дочь великого князя Всеволода. Увидев его, киевляне сказали: «это пришел мертвец». Действительно, прожил Иоанн III в Киеве недолго, всего один год и в 1091 г. скончался. О его достоинствах, точнее о их отсутствии, летописец говорит кратко, но выразительно: «был он некнижен, но умом прост и просторек.»

Преемником Иоанна III был митрополит Николай, занимавший киевскую кафедру с 1092 до 1104 г. Во время его правления внутреннее и внешнее положение Руси очень осложнилось. По смерти Всеволода Ярославича великокняжеский стол занял старший сын Изяслава – Святополк. В Переяславле стал княжить старший сын Всеволода Владимир Мономах, а Черниговский стол князья на совете в Любече согласились отдать сыну Святослава Ярославича – Олегу. В 1092 году началась тяжелая и длительная война с половцами. Степняки нанесли несколько поражений войску великого князя Святополка Изяславича и дважды, в 1094 и в 1097 г., подступали к самому Киеву. Во второй набег половцы ворвались в Печерский монастырь, изрубили несколько монахов, других захватили в плен и продали в рабство крымским евреям, которые заморили их голодом, а преподобного Евстратия распяли в день Пасхи на кресте.

Для того, чтобы сплотить военные силы Руси для отражения внешнего врага, несколько раз собирались общекняжеские съезды – в 1097г. – в Любече, в 1100г. – в Уветичах, в 1103г. – на берегу Долобского озера. Эти съезды были устроены по образу церковных соборов и есть основания предполагать, что организатором их был митрополит Николай. Результатом княжеских съездов была разработка наступательного плана ведения войны с половцами, осуществление которого привело к полной победе над ними в 1111 году и заключению мира. Известны из Летописей и решительные действия митрополита Николая как миротворца во время междоусобных столкновений русских князей.

В 1097 г. по навету завистливого Волынского князя Давида Игоревича великий князь Святополк Изяславич обманом зазвав к себе в Киев, приказал схватить и выдать на расправу молодого, храброго, ни в чем неповинного перед ним князя Василька Теребовльского. Давид приказал выколоть Васильку глаза и посадил его во Владимире Волынском в темницу. Известие об этом злодеянии дошло до князей Владимира Мономаха и Олега Святославича и они с переяславской и черниговской дружинами подступили к Киеву, намереваясь лишить Святополка великого княжения. Однако, митрополит Николай в облачении и с крестом в руках вышел навстречу князьям и обратился к Мономаху с мольбой не творить кровопролития и не разорять стольный град. Мономах внял митрополиту и удовлетворился раскаянием Святополка и лишением Давыда его княжеского удела.

В 1101г. князь Ярослав Ярополчич в нарушение соглашения, принятого на съезде в Уветичах, захватил г.Берестье (Брест). Великий князь Святополк Изяславич взял его в плен и привез в Киев на расправу. Узнав об этом митрополит Николай с игуменами Киевских монастырей упросил Святополка отпустить пленника, взяв с него у гроба Свв. Бориса и Глеба клятву. «И начали жить мирно и в братолюбстве... и была тишина великая на земле» – добавляет Летописец.

Более подробных сведений о церковной деятельности митрополита Николая не сохранилось, однако уже из того, что нам известно, ясно видно, что этот святитель стремился деятельно осуществлять в общественно-политической жизни своего времени христианское миротворчество. Благодаря его трудам, в сознании русского общества укреплялось понятие о принципах православной государственности, которое начал прививать ему Св.Владимир. Это стало особенно очевидным в годы правления великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха, который занял Киевский престол в 1113г., после смерти Святослава Изяславича.

Митрополит Никифор, как сообщает летопись, прибыл в Киев из Константинополя 6 декабря и был возведен на кафедру 18 декабря 1104г., в воскресенье. С самого начала своего правления этот святитель установил живую связь насельниками Киево-Печерского монастыря, который приобрел в конце XI – начале XII вв. значение центра русской духовности, хранилища святости. Печерские иноки в то время справедливо облачили великого князя Святополка Изяславича в несправедливости, жестокости и жадности, за что терпели преследования.

Новый митрополит, видя это противостояние, принял не сторону власти, а сторону ее обличителей, и вынудил великого князя примириться с игуменом Иоанном и, как повествует Киево-Печерский Патерик, «молитвенно просить прощения у Пресвятой Матери Божией и преподобных Антония и Феодосия», а преподобного Прохора, которого князь до того особенно ненавидел и притеснял «стал глубоко чтить и уважать, как истинного и великого угодника Божия...⁶⁴

Духовная дружба митрополита Никифора и Киево-Печорских подвижников проявилась и в том, что в 1108г. он повелел внести имя еще непрославленного угодника Божия Феодосия Печерского в Синодик, чем способствовал общерусскому распространению почитания святого.

После того, как умер в 1113г. великий князь Святополк Изяславич, пользуясь безвластием, киевское простонародье подняло восстание. Сначала были разграблены лавки и дома еврейских купцов, которым Святополк, как и его отец Изяслав Святославич, предоставлял торговые льготы в обмен на кредиты. Затем народ, разбушевавшись, принялся громить дома ближних бояр покойного князя. Видя в городе погромы, кровопролитие и пожары киевская знать послала в Переяславль, к самому в это время уважаемому народом князю – Владимиру Мономаху гонцов с мольбой: «Спаси нас от неистовой черни, спаси от грабителей дом вдовы великого князя и святыню монастырей».

Когда Мономах прибыл в столицу, мятеж сам собой прекратился и киевляне – и знать, и чернь, – единодушно провозгласили его великим князем. Это избрание свершилось, по-видимому, не без участия митрополита Никифора, как и не без его участия созван был тогда же в Выдубичах новый съезд русских князей. На нем потомки Рюрика единодушно согласились признать Владимира Всеволодовича «старейшим», хотя по обычаю старшинства киевский стол должен был занять старший внук Ярослава Мудрого – Олег Святославич Черниговский.

Единение мира и любви между князьями было освящено общерусским праздником – вторым перенесением покоившихся в Вышгороде мощей свв. Бориса и Глеба из обветшавшей уже деревянной церкви в новый каменный храм. Для мощей свв. мучеников было к этому времени изготовлена новая рака, украшенная золотом, хрусталем и резьбою столь хитро, как говорит летописец, что греки дивились ее богатству и художеству.

2 мая 1115 года в Вышгород собрались вместе с митрополитом Никифором епископы: Феоктист Черниговский, Лазарь Переяславский, Мина Полоцкий, Даниил Юрьевский. «Весь святительский и чернеческий чин клириков и всех священников... и от всех стран земли Русской и от иных стран многое множество народа и князей все бояре, старейшины и воеводы... короче сказать, все люди тут были, всякая область, богатые и убогие, здоровые и больные, так что наполнился весь город и не хватило места и по стенам городским».⁶⁵ День второго перенесения мощей свв. Бориса и Глеба стал праздноваться как общецерковный день памяти этих святых, который вошел и в греческий месяцеслов.

В годы правления Владимира Мономаха Русь переживала эпоху расцвета и могущества. Границы ее на северо-западе продвинулись до Финляндии, на востоке – до Средней Волги. С великими державами Востока и Запада Русь вела выгодную торговлю. Города росли и богатели. Современники уверяли, что мономахов Киев затмил своей красотой и величием Константинополь.

Образ мыслей и духовное устроение верующего русского человека той эпохи ярко передает нам выдающийся памятник мировой литературы «Поучение Владимира Мономаха детям». Мономах начинает свое «Поучение» к детям «или инь кто слышав» словами: «Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра».⁶⁶ Далее великий князь указывает на три дела, которыми, «паче одиночества, чернечества и голода», можно получить Милость Божию.

Первое из них – искренняя и усердная молитва с духовным покаянием. «Если вам Бог смягчит сердце, пролейте слезы о грехах своих... Не пропускайте ни одной ночи, если здоровы – поклонитесь до земли, а если вам занеможется, то трижды. Не ленитесь, ибо тем ночным поклоном и молитвой человек побеждает дьявола, и что в день согрешит, тем избывает. Если и на коне едучи не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете сказать, – то «Господи, помилуй!» взывайте непрестанно втайне, ибо эта молитва всех лучше, нежели думать безделицу, ездя».⁶⁷

Второе дело – милосердие. «Всего же более, – пишет Мономах, – убогих не забывайте, по силам кормите, подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виноватого не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души».

Третье дело – следование правде Божией и воздержание от соблазнов. «Говоря что-либо... – не клянитесь Богом, не креститесь... если же придется Крест целовать братии или кому-либо, то проверив сердце свое, на чем можете устоять, на том и целуйте, а поцеловав, соблюдайте, чтобы, преступив, не погубить души своей. Епископов, попов, игуменов чтите и с любовью принимайте от них благословение, не устраняйтесь от них и по силам любите и заботьтесь о них, чтобы получит по их молитве от Бога.

Паче всего гордости не имейте в сердце и уме, но скажем: смертны мы, сегодня живы, а завтра – в гробу, все, что Ты нам дал, – не наше.»⁶⁸

Далее великий князь Владимир рисует образ размеренного и разумного устроения домашней жизни и государственного управления на основе строгого исполнения этих «трех малых дел», приводя живые примеры из своей богатой яркими событиями жизни. «Поучение» Владимира Мономаха вошло в текст Лаврентьевского списка Повести временных лет, а в XIII-XIV вв. было включаемо в многочисленные сборники поучений. Это, несомненно, свидетельствует о том, что оно было любимым чтением и действенным наставлением для нескольких поколений православных русских людей.

Митрополит Никифор является автором ряда духовных посланий, дошедших до нашего времени в рукописных сборниках XIIв. Два послания – к великому князю Владимиру Мономаху и к муромскому князю Ярославу Святославичу, посвящены вопросу о причине разделения между Восточной и Западной Церквами (1054г.) Митрополит Никифор подробно перечисляет отступления латинян от догматов, канонов и литургической традиции Вселенской Церкви, которых он насчитывает двадцать, и призывает князей чуждаться латинского вероучения и не перенимать западных обычаев.

Особый интерес представляет послание к Владимиру Мономаху «о посте и воздержании чувств», в котором митрополит Никифор излагает аскетическое учение свв. отцев о устроении внутренней жизни человека. Он наставляет великого князя тому, как надлежит государю-христианину, в соответствии законами доброго устроения своей духовной жизни, давать правильное устроение государственной жизни вверенного ему Богом христианского народа. Церковный историк Архиепископ Филарет (Гумилевский) считал, что митрополит Никифор является также автором «Сказания о чудесах свв. Бориса и Глеба».⁶⁹

Митрополит Никифор скончался в апреле 1121 г. Его преемником стал митрополит Никита, который, прибыв в Киев, возведен был на кафедру в воскресенье 15 октября 1122 года.

Отношения между ним и великим князем Владимиром Мономахом с самого начала правления митрополита установились довольно холодные и даже натянутые. В 1123 году великий князь выделил смоленский удел Переяславского княжества в особое княжение, которое он отдал во владение своему внуку Ростиславу Юрьевичу. Мономах просил митрополита учредить в Смоленске самостоятельную епархию, но получил отказ. В том же году умер епископ Переяславский Сильвестр. Митрополит Никита определил быть на Переяславской кафедре епископом Марку, но великий князь не дал согласие на поставление епископа. В следствие этого два с половиной года Переяславская кафедра вдовствовала.

Лишь после смерти Владимира Мономаха (15 мая 1125 года) его сын, великий князь Мстислав, исполнил волю митрополита и 4 октября 1125 года состоялось поставление Марка во епископы Переяславские. Что касается учреждения кафедры в Смоленске, то оно произошло лишь в 1136 году при митрополит Михаиле II. Сохранившиеся в летописи краткие известия о несогласии между великим князем Владимиром Мономахом и митрополитом Никитой указывают на то, сколь велика в это время была независимость киевских митрополитов от власти великих князей, а в данном случае – самого могущественного из них, пользовавшегося почти безраздельной полнотой власти на Руси – Мономаха. Митрополит Никита умер 9 марта 1126 года.

Новый митрополит Михаил II прибыл из Константинополя в Киев через три, а по некоторым данным (Ипатьевская летопись) через 4 года после смерти митрополита Никиты. Первые годы пребывания на кафедре митрополита Михаила II прошли во времена мирного и благополучного правления великого князя Мстислава Владимировича, прозванного «Великим». О добродетелях этого князя в древнем прологе говорится кратко, но выразительно: «был он неудержимо милостив ко всякому, серебра и золота в руки не принимал, потому что не любил богатства, и заранее узнал день преставления своего.⁷⁰ По кончине князя в 1132 году в народе широко распространилось почитание его как угодника Божьего, что впоследствии дало основание причесть его к лику святых в чине благоверных князей.

По смерти Мстислава Великого, как записал в своей хронике один из летописцев под 1132 г., «разъдрася вся Русская земля...» После вступления на княжеский престол брата Мстислава – Ярополка Владимировича все княжества Руси вышли из повиновения Киеву. Князья пятнадцати княжеств, по территории и ресурсам ничем не уступавшие западно-европейским королевствам, занялись «устроением земель», и при этом немедленно взялись за расширение уделов, что породило бесконечные внутренние войны-усобицы, которые современник назвал «погибелью Русской земли». За спиной каждого из этих князей стояли группировки той или иной из русских «земель», включавшие землевладельцев-бояр, купечество, городские общества, имевшие свои определенные политические цели и экономические интересы, которые для них оказывались важнее общерусских.

Политическое единство Руси распалось, но духовное и культурное продолжало существовать и средоточием его было единство Св.Русской Православной Церкви. На долю же ее иерархии, возглавляемой предстоятелем – митрополитом Михаилом II, выпала священная миссия словом Божиим умягчать злые сердца, молитвой служить устроению мира.

В 1132 году Полоцкая земля добилась независимости от Киева. Полочане вышли из повиновения своему князю, сыну Мстислава Великого, Изяславу и «посадили на стол» князя из старой полоцкой династии, Василька Рогволодовича. В 1135 году Новгородцы восстали против другого сына Мстислава – Всеволода и добились ограничения его прав в управлении Новгородской землей в пользу бояр и веча. Новгород стал с этого времени своеобразной «республикой» и перестал отсылать дань великому князю.

В том же году Новгородцы задумали идти военным походом на Суздальское княжество. Митрополит Михаил II прибыл в Новгород, чтобы убедить своевольный народ не начинать братоубийственного междуусобия. Он предсказывал, что если его увещаний не послушают, то война принесет новгородцам страшные бедствия. Однако, слово святителя не вразумило, а озлобило как бояр, так и простой народ и, чего до того времени на Руси не бывало, новгородцы дерзнули схватить митрополита и посадить его в темницу.

Зимой 1135/1136 г. новгородское войско выступило в поход на Суздальскую землю, который завершился кровавой битвой у Ждановой горы. В этом сражении пало огромное число людей, но победы ни та, ни другая сторона не добились. Заключив мир, новгородцы повернули назад, множество их во время обратного похода погибло от лютых морозов и метелей. Пророчество митрополита Михаила таким образом сбылось и, устрашенные, новгородцы немедленно выпустили святителя из темницы.

В 1136 году разразилась новая междоусобная война – Черниговские Ольговичи – Всеволод и Игорь пошли войной на великого князя Ярополка Владимировича, нанесли ему поражение в битве у реки Супой и подступили к Киеву. Ярополк хотел дать бой у стен столицы, но митрополит Михаил II убедил его заключить мир, уступив Ольговичам город Курск и часть Переяславского удела. Святитель сам пошел в стан черниговцев, убеждая их не возобновлять кровопролития и дать «крестное целование» не вести более братоубийственной войны. На сей раз князья вняли увещеваниям митрополита, но мир длился недолго.

В 1139г. умер великий князь Ярополк Владимирович. Ему наследовал его брат, Вячеслав Владимирович, бывший до того князем в Переяславле. Митрополит Михаил вместе с духовенством и народом встретил его 22 февраля 1139 г. в Киеве, как государя. Однако Всеволод Ольгович немедленно двинул войска к Киеву, перешел по льду Днепр и, окружив город, стал жечь предместья. У Вячеслава не было достаточно сил для борьбы. Видя это, митрополит убедил его смириться и уступить. Михаил II сам взял на себя миссию посла и, прийдя в стан Всеволода, объявил, что Вячеслав Владимирович согласен уступить Ольговичам великое княжение и уйти в г.Туров. Вновь кровопролитие было предотвращено. Вячеслав вышел из города, а Всеволод вступил в него, пожертвовав храмам и монастырям богатую милостыню.

В последующие годы Всеволоду удалось надежно утвердить свою власть в Киевской и Переяславской землях и заключить мир со смоленским и волынским князьями, внуками Мономаха – Изяславом и Ростиславом. С Суздальским князем, младшим сыном Мономаха, Юрием Владимировичем у Всеволода не было ни мира, ни войны. Некоторые ученые предполагают, что вдохновителем плана мирного решения споров между князьями был Митрополит Михаил II. В 1145 году он, вместе с Изяславичем Мстиславичем Смоленским предпринимает попытку примирить Ольговичей с Юрием Суздальским, однако она оказалась безуспешной. Как Всеволод, так и Юрий Владимирович, впоследствии прозванный «Долгоруким», готовился к жестокой и бескомпромиссной борьбе за великий стол. Видя это, митрополит Михаил в скорби оставил Киевскую кафедру и удалился в Константинополь. При этом, согласно Игнатьевской летописи, он оставил епископам «рукописание о том, яко не достоит им без митрополита в святой Софии (т.к. кафедральном соборе Русской митрополии) служити.»

В 1146г. великий князь Всеволод Ольгович скончался, прежде утвердив своим преемником брата – Игоря Ольговича. Между тем, еще прежде, среди киевлян постепенно возрастало недовольство злоупотреблениями княжеских тиунов – судей и сборщиков податей, которые ради личной корысти жестоко обирали народ. Когда горожане собрались на вече приносить присягу на верность новому великому князю, они потребовали правосудия и справедливости. Им было обещано, что «хищники не останутся тиунами», однако обещание осталось неисполненным. Несколько бояр, рассчитывая по этому поводу случайно возбудить народное недовольство, вступили в тайные переговоры с внуком Мономаха, князем Переяславским Изяславом Мстславичем, приглашая его занять киевский стол.

Изяслав считал себя законным наследником своего отца и деда и поэтому, взяв благословение у епископа Переяславского Ефимия, с дружиной двинулся на Киев. Киевское ополчение, которое Игорь вывел навстречу врагу во главе с киевским тысяцким Улебом (Глебом), перешло на сторону Изяслава. Игорь был взят в плен. Изяслав вступил в Киев и провозгласил себя великим князем. Игорь Ольгович сначала был заключен в Выдубицком монастыре, а затем сослан на заточение в Переяславль. Здесь он добровольно отказался не только от великого княжения, но вообще от всех княжеских прав и выразил желание принять монашеский постриг. Изяслав, узнав об этом, приказал освободить Игоря, который вскоре был пострижен епископом Ефимием Переяславским в великую схиму и поселился в Киевском монастыре Св.Феодора.

Восшествием Изяслава Мстиславича на великий стол был сильно разгневан его дядя, могущественный суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий, которому, по отречении от власти его старшего брата Вячеслава, принадлежало право на великое княжение по старшинству. Младший из черниговских Ольговичей Святослав заключил с Юрием союз против Изяслава, который был отмечен пиршеством, проходившем в городе Москве, 1147г., с чем связано первое письменное упоминание о Москве в Летописи.

Между тем, кафедра Русской митрополии уже более двух лет вдовствовала, и это также делало положение великого князя Изяслава Мстиславовича непрочным. Самовольное оставление кафедры митрополитом Михаилом II ставило и всю Русскую Церковь в трудное положение, так как она осталась без законного предстоятеля и в кафедральном соборе столицы не совершалось архиерейского служения.

В 1147г. избрание и постановление митрополита все же состоялось, но не в Константинополе, а в Киеве. Лаврентьевская Летопись сообщает следующее: «В лето 6655 (1147г.) Изяслав поставил митрополита Клима, калугера (т.е. монаха) русина особь с шестью епископы месяца июля 27 дня в память св. Пантелеймона». Причина того, что великий князь не обращался по обычаю к патриарху с просьбой прислать в Киев митрополита-грека, а созвал Собор, который совершил избрание и постановление на митрополию русского монаха, неясна. Возможно, к этому побудило то обстоятельство, что на Константинопольской кафедре в 1146–1147гг. сменилось три патриарха и от смещения одного и постановления другого проходило каждый раз по несколько месяцев «междупатриаршества». Возможно же, как считал крупнейший русский церковный историк митрополит Макарий (Булгаков), «Изяслав не хотел просить себе митрополита от патриарха и домогался независимости от него Русской Церкви».⁷¹

Из епископов Русской митрополии на Собор прибыли Онуфий Черниговский, Ефимий Переяславский, Феодор Белгородский, Мануил Смоленский, Нифонт Новгородский, Косьма Полоцкий, Дамиан Юрьевский, Иоаким Туровский.⁷² Отсутствовали епископы Ростово-Суздальский и Владимиро-Волынский. По видимому, предложение соборно избрать и поставить на Киевскую кафедру Климента Смолятича исходило от созвавшего Собор великого князя. Право Собора русских епископов на поставление митрополита обосновал Онуфрий, епископ Черниговский, но против него выступил Новгородский епископ Нифонт, заявивший: «Нет того в законе, чтобы митрополита ставить епископом без патриарха, но ставит патриарх», и, обратившись ко Клименту прибавил: «Мы не станем тебе кланяться, не будем служить с тобою, потому что ты не взял благословения у Св.Софии». На это Онуфрий ответил: «Я узнал, что нам достоит поставить митрополита; мы можем поставить его главою св.Климента, которая у нас находится, как ставят греки рукою св.Иоанна Предтечи.»⁷³ Судя по этому высказыванию, полной уверенности в законности предлагаемого ими поставления митрополита без согласия патриарха у Онуфрия и его единомышленников не было, поэтому и решили «усилить» действенность постановления предстоятеля Церкви обрядом «поставления мощами».

Участники Собора, исключая епископов Нифонта Новгородского и Мануила Смоленского, согласились с предложением Онуфрия и совершили архиерейскую хиротонию и чин поставления Климента Смолятича на кафедру митрополии всея Руси.

До поставления на митрополию Климент Смолятич был монахом монастыря, расположенного в местечке Заруб, в Переяславской земле. Летописец кратко характеризует его как «книжника и философа, какого прежде на Руси не бывало.» Прозвище «Смолятич» некоторые историки понимали, как указание на происхождение Климента из г.Смоленска, однако, более точное исследование доказало, что оно происходит от славянского имени Смолята и является, по-видимому, просто отчеством.

Несколько дошедших до нашего времени посланий, написанных митрополитом Климентом, свидетельствуют о его глубоких познаниях в святоотеческом богословии и церковном праве, владении искусством риторики и диалектики и прекрасном знании греческого языка. По свидетельству летописей Климент был великий молитвенник и постник. Однако, несмотря на все эти высокие дарования, митрополит Климент не мог быть таким предстоятелем Церкви, который стоял бы над политическими страстями окружающего общества, свидетельствуя о правде Божией, и своей духовной силой воздействуя на него.

Объясняется это прежде всего тем, что избрание Климента вызвало первый в истории Русской Церкви церковный раскол. Два епископа – Нифонт Новгородский и Мануил Смоленский открыто выступили против поставления Климента и не признали его законным главой Русской митрополии. Не признали Климента также епископы Ростовский и Владимиро-Волынский, которые не были участниками Собора. Впоследствии, как предполагают исследователи, к этой оппозиции присоединился и епископ Полоцкий Косьма.⁷⁴

Из-за того, что Климент был избран на митрополичью кафедру по инициативе Изяслава Мстиславича, князья, не признававшие право этого князя на великий стол, не признали и Климента Смолятича законным митрополитом. Церковная власть митрополита, вследствие этого, не простиралась далее трех областей, которые были под контролем великого князя Изяслава.

Наконец, необходимо отметить, что в эпоху распада единой Руси и междоусобных войн, русское общество стало быстро утрачивать высокие нравственные идеалы, которыми оно жило во времена Владимира Мономаха и Митрополита Никифора I. Произошло огрубление нравов, ожесточение сердец, достигшее такой меры, что даже в самом Киеве пастырское слово митрополита не смогло предотвратить чудовищного злодеяния, совершившегося средь бела дня.

В 1148 году князья Святослав Ольгович и Юрий Долгорукий начали войну против Изяслава. Узнав об этом, киевская чернь на городском вече стала вопить: «Враг князя и народа – Игорь, – не в темнице сидит, а живет спокойно в монастыре св.Феодора; убьем его, и тогда пойдем наказать черниговцев!» Напрасно митрополит Климент и князь Владимир Мстиславич, брат Изяслава, запрещали, удерживали, молили: толпа ринулась к монастырю и ворвалась во время совершения Божественной литургии в храм.

Игорь, уже знавший, что его хотят убить, в это время горячо молился перед иконой Божьей Матери, вручая Богородице свою судьбу. Убийцы схватили его, сорвали иноческие одежды и, вытащив на улицу, зверски убили и растерзали тело. Икона, перед которой молился страстотерпец, получила наименование «Игоревская» и прославилась как чудотворная.

Поставление Климента Смолятича на Киевскую митрополичью кафедру, вопреки надеждам Изяслава Мстиславича, не только не укрепило его власти как великого князя, но еще более осложнило положение. Новгородский епископ Нифонт, не признавший поставления Климента Смолятича, занимавший Новгородскую кафедру с 1131г., обладал высоким авторитетом и влиянием как в Церковной среде, так и среди русских князей и боярства. Он был признанным знатоком церковных канонов. Его ответы на «Вопрошение» ученого диакона Клирика Новгородца сохраняли на Руси значение нормативного руководства в области канонического права вплоть до конца XVII столетия. Нифонт был постриженником Киево-Печерского монастыря и всегда сохранял с родной обителью живую духовную связь. Как говорится в Ипатьевской Летописи, Нифонт «бе имея велику любовь ко Святой Богородицы (Печерской и к ее монастырю) и к (преподобному) отцу Феодосию,»⁷⁵ который являлся Нифонту в видении и назвал его братом и сыном. В 1148г. Нифонт во главе Новгородского посольства побывал в Суздале и между ним и суздальским князем Юрием Долгоруким установились прочная дружба и союз.

Климент Смолятич пытался через посредничество епископа Полоцкого убедить Нифонта подчиниться своей первосветительской власти, но безуспешно. Тогда митрополит, при содействии великого князя, доставил Нифонта в Киев и заточил его в Киево-Печерском монастыре. Такие же меры хотел он применить и к епископу Смоленскому греку Мануилу, но последний скрылся от посланцев митрополита и князя.

Константинопольский патриарх Николай IV Музалон (1147–1149) направил Нифонту личное послание, в котором называл его «праведным страдальцем» и писал: «будеши причтен от Бога, брате, к прежним святым, иже твердо в православии пострадавшим и иже по тебе бывшим святителем в Русской земли, и всем покажеши образ терпения.»⁷⁶ Поддержку Нифонту оказал и занявший патриаршую кафедру в 1149г. патриарх Косьма II, сравнивший его в своей грамоте с первыми святыми отцами.»⁷⁷

В 1149г. Изяслав Мстиславич был разбит Юрием Долгоруким в битве под Переяславлем, после чего без боя сдал Киев. Взяв с собой семью и митрополита Климента, он бежал во Владимир-Волынский. Епископ Нифонт был освобожден Юрием из заточения и отпущен в Новгород. Вскоре после этого он был возведен патриархом в сан архиепископа. Следует отметить, что сан архиепископа в то время в Греческой Церкви давался архиереям, управляющим отдельными епархиями, не входящими в состав митрополий и подчиненным непосредственно патриарху. Таким образом Нифонт, в условиях возникшего церковного нестроения, получил от патриарха особые полномочия церковного управления.»⁷⁸

В следующем 1150г. борьба между Изяславом и Юрием Долгоруким продолжалась с еще большим ожесточением. Следует отметить, что князь, предпринявший попытку добиться освобождения Русской Церкви из под власти Константинопольского патриарха, не отличался высотой духа и христианским самосознанием. Каковы были его жизненные принципы ясно из некоторых эпизодов, описанных Летописцем. Когда перед битвой под Переяславлем епископ Ефимий со слезами упрашивал его: «князь, помирись с дядей, многое спасение примешь от Бога и землю свою избавишь от беды». Изяслав отвечал: «Своей головой добыл я Киев и Переяславль, с какой стати я буду их уступать без боя?» Киевляне также просили Изяслава помириться с Юрием, но услышали в ответ: «Ну, хорошо ли мне мириться с ним, когда у меня есть сила».

Через краткое время после своего изгнания из Киева Изяслав Мстиславич выпросил военную помощь у короля Венгрии и внезапно перешел в наступление. Юрий должен был оставить Киев. Овладев столицей, Изяслав понял, что непризнание многими князьями его права быть великим князем Киевским не даст ему долго удержаться в ней. Тогда он предложил занять великий стол своему старшему дяде, кроткому Вячеславу Владимировичу. Тот согласился, пришел в Киев и занял престол, но всеми делами от его имени управлял Изяслав. Митрополит Климент вместе с Изяславом вернулся в Киев и стал управлять епархиями в подвластных великому князю Южнорусских областях. Так продолжалось до 1154г., когда умер Вячеслав, а вслед за ним Изяслав Мстиславич.

Великое княжение перешло к брату Изяслава Ростиславу Смоленскому, отличавшемуся великой кротостью и другими добродетелями, за которые после кончины он был причислен к лику святых. Весной 1155г. Юрий Долгорукий и его союзники переяславские и черниговские князья изгнали Ростислава из Киева. Он вместе с митрополитом Климентом бежал в Смоленск. Юрий Владимирович, признанный большинством русских князей старейшим, был провозглашен великим князем и, утвердившись в Киеве, первым делом направил в Константинополь посольство с просьбой прислать на Русь избранного и благословенного патриархом митрополита.

Осенью 1155г. патриарх Косьма II Аттик возвел в сан митрополита Киевского известного богослова, члена патриаршего Синода, уже прежде бывавшего на Руси в качестве патриаршего посланника, Константина.

Митрополиты Константин I (1155–1159); Феодор (1161–1163); Иоанн VI (1164–1166); Константин II (1167–1170)

Летом 1156г. новый митрополит прибыл в Киев. Его встречали епископы Смоленский Мануил и Полоцкий Косьма. Архиепископ Нифонт спешил в Киев, чтобы встретить «законного первосвятителя», но умер в дороге.

С первых дней правления митрополит Константин I обрушил на «ослушников» патриаршей власти суровые прещения. Митрополит Климент и покойный великий князь Изяслав Мстиславич были преданы анафеме, признающие Климента предстоятелем Русской Церкви епископы были удалены с кафедр и изгнаны из своих городов, а священники и диаконы, рукоположенные Климентом, лишены сана.

В уделе сына Изяслава, Мстислава Волынского, Владимирская епархия, где Климент находил убежище в 1149–1150гг. была разделена на две – Волынскую и Галицкую. В 1156г. на Галицкую кафедру был поставлен епископ Косьма.

В мае 1157г. Юрий Долгорукий внезапно умер. Его сын Андрей, впоследствии прозванный Боголюбским, не захотел бороться за Киевский престол со Смоленскими и Черниговскими князьями, но ушел в Суздаль и провозгласил обширную Ростово-Суздальскую землю великим княжеством, тем самым показав, что не признает старого порядка замещения княжеских столов и создает «новую Русь», которая в отличие от Киевской Руси стала называться Залесской. Нелюбивших Юрия Долгорукого киевляне призвали в столицу черниговского князя Изяслава Давыдовича, однако, большинство русских князей не признали его старшинства.

Через два года изгнанный в свое время Юрием Долгоруким из Киева Ростислав Мстиславич при поддержке племянника Мстислава Изяславича, князя Волынского, овладел в 1159г. Киевом и вернул себе звание великого князя. Изяслав Давыдович бежал в Чернигов. Вместе с ним бежал из Киева митрополит Константин. Вскоре между великим князем Ростиславом и его племянником Мстиславом Изяславичем Волынским возник спор о том, кого считать законным главой Русской Церкви. Хотя Ростислав во время своего первого пребывания на великом княжении признал митрополита Климента, теперь он, под влиянием смоленского епископа Мануила, отказался считать его первоиерархом, как находящегося под анафемой. Мстислав Изяславич, в свою очередь, заявил: «Не останется и Константин на митрополии, потому что он проклял моего отца». После долгих пререканий князья, наконец, в марте 1159 года приняли решение: чтобы не усугублять раскола в Церкви, не признавать ни одного, ни другого из митрополитов, но просить патриарха поставить на Киевскую кафедру нового первосвятителя. Вскоре митрополит Константин I скончался в Чернигове, что упростило решение вопроса о постановлении патриархом нового митрополита Киевского. Новый митрополит Феодор прибыл в Киев в августе 1160г.

Еще в 1157г. князь суздальский Андрей Юрьевич изгнал из Ростова епископа Нестора за то, что тот требовал соблюдения поста в дни Господских и Богородичных праздников, если они приходились в среду и пяток, исключая лишь Рождество и Богоявление. Инициатором изгнания Нестора явился некий приближенный князю клирик Федор по прозвищу «Федорец», который отстаивал необходимость отмены поста в среду и пяток во все двунадесятные праздники в праздники нарочитых святых. Князь Андрей Юрьевич намеревался добиться поставления Федорца не только во епископы, но и возведения его в сан митрополита новой, отдельной от Киевской, митрополии, кафедру, которой он хотел основать во Владимире на Клязьме.

Митрополит Константин I не стал вдаваться в суть конфликта между епископом и князем и поставил на Ростовскую кафедру нового епископа – Леонтия. Однако, спор о посте в среду и пяток при этом епископе в Ростово-Суздальской земле не утих, а продолжился с еще большей силой. Епископ Леонтий не только отверг требование великого князя Андрея отменить пост в означенные дни ради Господских и Богородичных праздников, но стал требовать соблюдения поста даже в праздники Рождества и Богоявления. За это он был обвинен в ереси, осужден собранным князем епархиальным съездом духовенства и мирян и изгнан из Суздальской земли. Митрополиту Феодору довелось разбирать дела обоих Ростовских епископов. Дело Нестора митрополит направил на рассмотрение патриарху Луке Хрисовергу.

Дело епископа Леонтия, прибывшего в Киев жаловаться на суздальского князя, митрополит Феодор рассмотрел и признал учение Леонтия о посте в среду и пяток ошибочным.

Леонтий не был удовлетворен и отправился с апелляцией к патриарху. На пути он встретил шедшего походом на Венгрию императора Мануила I Комнина, при котором находились послы русских княжеств – Киевского, Суздальского, Переяславского, Черниговского и Смоленского, а также болгарский епископ Адриан. С последним Леонтий вступил в публичный диспут по не дававшему ему покоя вопросу о постах. Диспут завершился обличением ошибочности мнения Ростовского епископа, которого император Мануил хотел было за учинение новой ереси и дерзкие речи утопить в реке,⁷⁹ но все же помиловал.

Между тем Андрей Боголюбский в 1162г. завершил возведение во Владимире на Клязьме величественного Св.Успенского кафедрального Собора и отправил в Константинополь послов с прошением учредить в этом городе митрополию и поставить митрополитом Феодора-Федорца. Патриарх Лука Хрисоверг и император Мануил I созвали для обсуждения этого прошения Церковный Собор, который послал суздальскому князю грамоту, где говорилось: «Понеже... ни иныя страны есть, ни области таковый град (Владимир), не ново бо есть зашел к твоему княжению ныне бы приложен, но тыя же самое земли и области, в ней же суть прадеди твои были, в ней же единая епископия была издавна... Ставим же священныя митрополиты всея Руси еже есть от нас, святыя и великия Церкви, ставим и посылаем тамо (т.е. в Киев); а не можем мы того сотворити (т.е. учредить новую митрополию во Владимире), правила бы святых апостол и божественных отец каждо митрополия и епископыя цели и нерушими своя держати епископыи повелели.»⁸⁰ В данном случае патриарх имел в виду правило двенадцатое IV Вселенского Собора, которое запрещает делить территорию имперского диоцеза – административного округа, епархии которого подчинялись одному митрополиту, на несколько митрополий.⁸¹

Помимо этого в своем послании патриарх полностью оправдывал изгнанного Андреем из Ростова епископа Нестора, направлял его вновь на кафедру и увещевал князя: «и се же епископ твоему благородию послан, как и от Самого Бога, нашим смирением, Божественным и священным великим Собором... Всяку убо, юже имееши жалобу на боголюбивого епископа, сложи с сердца своего; с радостию же его приими, со всякой тихостию и любовию, якоже Божия благодати достойна суща... и добродетелию светяща и смыслом украшена и сведает право паствити и управливати порученное ему Богом стадо... А пастыря боле не проси иного...⁸²

Вынужденный отказаться от учреждения во Владимире митрополии, Андрей Боголюбский, тем не менее не принял назад епископа Нестора, но стал настаивать, чтобы патриарх возвел Федорца, посланного для этого в Константинополь, на Ростовскую кафедру и предоставил Ростовской епархии, подобно епархии Новгородской при архиепископе Нифонте, в период между 1149 и 1156 гг. статус независимой от Киевской митрополии архиепископии. В 1163г. Федорец возвратился на Русь в качестве епископа Ростовского. Никоновская Летопись объясняет, что патриарх согласился рукоположить Федорца во епископы Ростовские потому, что тот уверил его «якр несть ныне в Киеве митрополита»,⁸³ что возможно соответствует действительности, т.к. митрополит Феодор скончался в июне 1163 года. По данным других источников, Федорец во епископы в Константинополе рукоположен не был.

Как полагают некоторые церковные историки,⁸⁴ патриарх, из уважения к могущественному суздальскому князю, обещал даровать Федорцу сан архиепископа и права автономии, если он будет рукоположен во епископа законным порядком, в Киеве. Однако, возвратившись на Русь, Федорец, не желая просить хиротонии у митрополита Киевского, отправился в Ростов, где лживо провозгласил себя автономным архиепископом. По всей вероятности, довольно скоро многие ростовцы и суздальцы из духовенства и мирян усомнились в законности титула и прав новоявленного епископа Ростовского, тем более, что методы, с помощью которых Федорец стал осуществлять управление епархией были совсем непривычны для русской церковной жизни.

Как свидетельствуют летописи: «мнози пострадаша человцы от него, в держании его, и сёл изнебывши (лишившись) и оружия и конь, друзии же и работы добыша, и заточенья и грабленья; не только простецом, но и мнихом, игуменом и ереем безмилостив сый мучитель... хотя исхитити от всех именьел, бе бо не сыт, аки ад.»⁸⁵

Между тем, как уже говорилось выше, в июне 1163г. скончался митрополит Киевский Феодор. Племянник великого князя Ростислава Мстиславича, галицко-волынский князь Мстислав Изяславич стал добиваться от дяди, чтобы тот просил патриарха утвердить на Киевской митрополии опального Климента Смолятича. После долгих уговоров Ростислав, наконец, согласился. Однако, время было упущено: как только в Константинополе узнали о смерти митрополита Феодора, патриарх без согласия великого князя немедленно рукоположил и отправил на Русь митрополита-грека Иоанна. Посол Ростислава – Юрий Тусемкович по дороге в Константинополь повстречался с новым митрополитом близ устья Дуная и, повернув обратно, привел его в Киев летом 1164г.

Узнав о том, что патриарх, желая во что бы то ни стало удержать Киевскую кафедру за греками, нарушая канонический принцип, поставил митрополита без воли и согласия паствы, от лица которой ходатайствовал великий князь, Ростислав Мстиславович сильно разгневался. Предвидя это, греки, отправляя митрополита, снарядили с ним вместе посла с богатыми дарами, который от имени императора стал умолять великого князя принять Иоанна «ради чести и любви царской». Ростислав, после долгих уговоров, наконец дал согласие, но при этом, согласно недошедшему до нас летописному тексту, на который ссылается В.Н.Татищев, сказал: «Я сего митрополита ныне приму, но впредь, ежели патриарх, без ведома и определения нашего, противно правил святых апостол, на Русь митрополита поставит, не токмо не приму, но и закон сделаем вечный избирать и поставлять митрополита епископам русским с повелением великого князя».⁸⁶

Иоанну IV, первому из митрополитов Киевских, усваивается титул «митрополита всея Руси». Появление этого нового титула, разумеется, не случайно. Перспектива возвращения на Киевскую кафедру Климента Смолятича и возникновение в обширном и могущественном великом княжестве Суздальском самопровозглашенной автономной архиепископии представляли очень серьезную угрозу существующему на Руси порядку церковного управления. Титул, присвоенный новоприбывшему митрополиту, означал, что патриархат впредь намерен был твердо следовать принципу сохранения единства канонической территории Русской митрополии, управляемой из Константинополя через митрополита Киевского.

О двухлетнем управлении митрополита Иоанна IV Русской Церковью исторических данных практически не сохранилось. Предполагается, однако, что именно в период между 1164 и 1167 годами все более обострялась ситуация в Ростовской епархии. Митрополит Иоанн IV требовал, чтобы Федорец пришел к нему за благословением и, не дождавшись, написал духовенству грамоту «чтобы не почитали Феодора за епископа, с ним не служили и благословения от него не принимали.»⁸⁷

Однако, князь Андрей Боголюбский, не взирая на это, продолжал поддерживать своего ставленника. Опираясь на эту поддержку, Федорец боролся против тех, кто не хотел его признавать, неслыханными до того времени на Руси средствами: «головы и бороды порезывая (т.е. для позора остригая), иным же очи выжигая и язык урезая, а иныя распиная на стене и муча немилостивне.»⁸⁸

События в Суздальской земле взволновали всю церковную Русь. Выдающийся богослов и проповедник Св.Кирилл, епископ Туровский обличал Федорца как обманщика и злодея в посланиях, адресованных князю Андрею Юрьевичу, но имевших широкое хождение по епархиям и монастырям. Тема обличения неправедной дружбы между Андреем Боголюбским и Федорцем звучит и в знаменитых сочинениях Св.Кирилла «Притча о слепце и хромце» и «Сказание о черноризческом чине».

Видя, что несмотря на всю жестокость мер наказания и устрашения он не может добиться признания себя истинным епископом, Федорец, у которого, как говорит летописец «Бог отъя ум» решил наказать народ, приказав закрыть в суздальской земле все церкви. Кроме своего кафедрального собора. Этот шаг Федорца оттолкнул от него великого князя Андрея Юрьевича, что стало началом погибели самозванного архиепископа. В мае 1169г. Федорец был сведен с кафедры и отправлен в Киев на суд митрополита.

Митрополит Иоанн IV не дожил до развязки этой трагедии, он скончался в 1166г. На его место из Константинополя был прислан Константин II, также, как и предшественник, носивший титул «митрополит всея Руси».

При этом митрополите спор о посте в среду и пяток в дни праздничные продолжился. Как предполагал Е.Голубинский, митрополит вознамерился ввести единообразный устав о постах в эти дни, соответствующий греческой практике, прежде всего – в монастырях. В 1168г., чтобы дать всем монастырям пример, он потребовал ввеления его в Киево-Печерском монастыре, который почитался «старейшим» по духовному авторитету, – «всея Руси архимандритией».⁸⁹ Однако, игумен монастыря преподобный Поликарп, отказался вводить это греческое правило. В наказание он был от митрополита запрещен в служении и на время отрешен от игуменства. Ввести обычай поста в среду и пяток по меньшим двунадесятным праздникам в своих епархиях попытались епископы Черниговский Антоний и Переяславский, имя которого осталось неизвестным, оба греки. Особого успеха они не достигли, а Антоний Черниговский за свою настойчивость в запрещении князю Святославу Ольговичу есть мясо в эти меньшие праздники был изгнан им с кафедры. В целом этот греческий обычай в Киевский период на Руси не привился.

В год прибытия Константина II в Киев умер великий князь Ростислав Мстиславич. По его завещанию и воле киевлян ему наследовал племянник, Мстислав Изяславич Волынский, но править ему довелось меньше двух лет. Желая быть хозяином всей Руси на Киев двинулся походом великий князь Суздальский Андрей Боголюбский. Видя его силу, к нему примкнули со своими дружинами князья муромский, рязанский, северский, дорогобужский переяславский, полоцкий и другие, всего одиннадцать князей. Мстислав был захвачен противниками врасплох. После двух дней осады, 9 марта 1169г. Киев был взят приступом и подвергся безжалостному трехдневному грабежу, чего на Руси никогда не бывало. Разорению подверглись церкви и монастыри, в том числе храмы Десятинный и Св.Софии, подожжен Киево-Печерский монастырь, расхищены были св.иконы, драгоценная утварь, ризы, книги и даже колокола. Летописец видел в этом бедствии наказание киевлян за их грехи и, в особенности, за ложное учение митрополита о посте. Великий князь Мстислав бежал из Киева, оставив жену и сына в руках врагов. Андрей Боголюбский не пожелал всходить на киевский «золотой стол». Он посадил княжить в Киеве своего брата, Глеба Юрьевича и с этого времени киевских князей уже навсегда перестали именовать «великими».

Летом того же года в Киеве состоялся суд над Феодором-Федорцем, выданным Андреем Боголюбским митрополиту Константину. Подсудимому вменили в вину ересь и хулу на святых Божиих, Пресвятую Богородицу и Самого Господа Бога, изреченную в церкви. Приговор, вынесенный, согласно источникам, самим митрополитом Константином II был беспримерно жесток: Феодору отрезали язык, отсекли правую руку, выкололи глаза и, наконец, отсекли голову, а тело сожгли на торговой площади.⁹⁰ Такую меру наказания не имел права применять по канонам ни церковный суд, ни «по Русской правде» суд княжеский. По-видимому, митрополит без всякого на то права, вынес приговор на основании византийского «уложения о наказаниях» («Эклога»).

Разделавшись с Киевом, Андрей Боголюбский решил расправиться и с Новгородом, не желавшим признавать над собой его великокняжескую власть. Зимой 1170г., вместе с теми же князьями-союзниками, которые помогли ему овладеть Киевом, Андрей двинулся на север. Согласно летописям и церковным сказаниям, в Новгороде в трех храмах стали источать слезы иконы Пресвятой Богородицы. «Она предвидела беду, собиравшуюся над Новгородом и его землею; Она молила Сына Своего не предать Новгородцев погибели, как Содом и Гоморру, но помиловать их как ненивитян.»⁹¹ На четвертый день осады суздальцы пошли на приступ и вскоре начали одолевать. Накануне, в ночь со вторника на среду первой седмицы Великого поста, как гласит предание, новгородский епископ Иоанн молился перед образом Спаса и услышал глас от иконы: «Иди на Ильнну улицу в церковь Спаса, возьми икону Пресвятой Богородицы, вознеси на забрало стены, и Она спасет Новгород.»⁹² Когда все было исполнено и икону подняли над стеной, на суздальцев нашло одурение: они пришли в страх, смешались и стали убивать друг друга. Новгородский Роман князь Мстиславич (сын лишенного великого княжения Мстислава Изяславича) пошел на вылазку и разгромил многократно превосходящие его дружину силы противника. Икона, спасшая Новгород в 1170г., именуемая «Знамение», стала почитаться всей Русью как чудотворная и ей было учреждено празднование 27 ноября.

Митрополит Константин II скончался в том же 1170г., его преемником был митрополит Михаил III.

Имя Митрополита Михаила III в русских источниках не упоминается. Сведения о нем были открыты в наше время в византийском источнике. Константинопольский патриарх Лука Хрисоверг вместе с 24 митрополитами в марте 1171г. приносил присягу сыну императора Мануила I Комнина Алексею II. В списке этих митрополитов, содержащемся в синодальном акте, изданного по поводу данного события на 12 месте значится Михаил митрополит Русский.⁹³

Русские источники упоминают этого митрополита, не называя его имени, в связи с событиями, бывшими по смерти Глеба Юрьевича, когда встал вопрос о том, кому княжить в Киеве. Не считаясь с мнением Южнорусских князей, Андрей Боголюбский в приказном порядке «назначил» княжить в Киев Романа Ростиславовича. При возведение этого князя на стол 1171г. как свидетельствует летопись присутствовали митрополит и киево-печерский архимандрит. Из других источников известно, что первым настоятелем печерского монастыря, носившим этот сан, был уже упоминавшимся выше Поликарп. Едва ли Поликарп удостоиться архимандритства при жизни митрополита Константина II. Более вероятнее предположить, что этим саном его наградил новый митрополит, имя которого сохранилось в греческом синодальном акте.

В ночь на 29 июня 1174г. великий князь Андрей Боголюбский был убит в своей опочивальне суздальскими боярами-заговорщиками. Весть об убийстве князя вызвала в Суздальской земле смуту. Народ повсюду расправлялся с посадниками и тиунами, от которых немало натерпелся при жизни сурового правителя. Великое княжение перешло к брату убитого, Михаилу Юрьевичу, который через год умер. Ему наследовал младший брат, Всеволод Юрьевич, за многочисленность своей семьи прозванный «Большое гнездо». Правил этот великий князь целых 36 лет.

Между тем в Южной Руси разгорелось междоусобие, которое справедливо можно назвать «войной всех против всех». Кровавые события борьбы между родственниками, участники которой постоянно прибегали к обманам, изменам, призыванию к себе в союзники азиатских кочевников, жестоко разорявших Русь, совершенно заслонили в глазах летописцев события церковной истории, поэтому совершенно ничего неизвестно о жизни и трудах митрополита Михаила III, как неизвестна и точная дата его смерти. Между тем, результатом этой войны, завершившейся к 1184г., было временное усиление при внуке Олега Святославича, князе Святославе Всеволодовиче Черниговском, Киева, которым он правил, именуя себя великим князем с 1180 по 1194г. В его правление в Киев прибыл 1183г. новый митрополит Никифор II, который занимал кафедру около 20 лет. Источники свидетельствуют, что при этом предстоятеле Русской Церкви два великих князя – Владимирский и Киевский довольно властно вмешивались в церковные дела. Летом 1183г. после смерти Ростовского епископа Леонтия III митрополит посвятил на Ростовскую кафедру грека Николая. Это вызвало большое неудовольствие великого князя Всеволода III, который заявил, что желает, чтобы митрополит утвердил «избранника от земли нашея» и грека не принял.

Кандидатуру на Ростовскую епархию, по согласованию со Всеволодом, выдвинул Святослав Киевский. Митрополит Михаил был вынужден подчиниться и рукоположить во епископы Ростовские Луку, игумена Спасо-Берестовского монастыря, который был русским и постриженником Киево-Печерского монастыря. Епископа Николая в этом же году митрополит поставил на Полоцкую кафедру по смерти епископа Полоцкого Св.Дионисия.

В последующие годы митрополит Никифор II активно поддерживал совместные усилия великих князей Всеволода и Святослава поддерживать равновесие между враждующими княжескими родами в Южной и Западной Руси. Мономаховичи в Новгороде, Муроме, Смоленске, на Волыни – признавали над собой номинальную власть великого князя Владимирского; Ольговичи и полоцко-минские князья признавали старшинство Киева. Митрополит умело помогал примирению всех группировок. В 1189г. митрополитом Никифором была открыта новая епископская кафедра в Рязани, которая находилась на границе сферы влияния Ольговичей и Мономаховичей.

После смерти Святослава киевский стол занял Рюрик Ростиславович, внук Мстислава великого, который также именовался великим князем. При нем митрополит Никифор сохранял свое влияние на ход политических дел, о чем свидетельствует эпизод, который передает летописец, рассказывая о споре между Рюриком и Всеволодом III из-за городов на Правобережье Днепра, отданных киевским князем своему зятю Роману Мстиславовичу Волынскому. Эти города Всеволод Юрьевич потребовал вернуть и отдать ему. В сомнении и нерешительности Рюрик призвал митрополита на совет. С одной стороны он не хотел нарушать слово, данное зятю, с другой – боялся войны со Всеволодом. Никифор II сказал: «Мы поставлены от Бога мирить князей в земле Русской. Всего ужаснее кровопролитие. Исполни волю старейшего князя. Если Мстиславич назовет тебя клятвопреступником, то я беру грех на себя.»⁹⁴

В этом случае конфликт закончился мирно, но в последующие годы военнополитическое равновесие сил между группировками князей вновь нарушилось из-за усиления Галицкого княжества при Романе Мстиславиче. В 1202г. Роман изгнал своего тестя из Киева и посадил княжить там своего двоюродного брата Ингваря. Однако, 1 января 1203г. Рюрик в союзе с Ольговичами, призвав к себе на помощь половцев, напал на Киев и, взяв его, подверг страшному разорению. «И сотворися велико зло в Русстей земли, якого же зла не было от крещенья над Кыевом... Подолы взята и пожгоша; ино Гору взята и митрополью Св.Софию разграбиша и Дисятинную и монастыри все и иконы одраша... то положиша себе в полон.»⁹⁵ Далее говорится о том, что союзники Рюрика – половцы изрубили в монастырях всех старых монахов и монахинь, оковали цепями молодых и здоровых и увели в плен... В церквях не осталось ни единой иконы с окладом, ни единого сосуда... Половцы похитили и драгоценные одежды великих князей Св.Владимира, Ярослава Мудрого и других, которые как реликвии хранились в храмах.⁹⁶

Неизвестно, видел ли митрополит Никифор ужасы разорения Киева. Его кончина приходится на рубеж 1202 и 1203гг.

Почти сто лет (1115–1201) Древняя Русь не испытывала нашествий иноплеменников. Южные кочевники после разгрома, который устроил им Мономах в начале XII столетия, выступали только в роли союзников тех или других русских князей в их междоусобных войнах. Суздальские князья вели активную политику на востоке, тесня Болгар к Волге; князья Волынские и Галицкие не только удерживали западную границу Руси, но и постоянно вмешивались во внутренние дела Польши и Венгрии; новгородцы совершали набеги на земли Прибалтики и Финляндии... Но основное внимание русских князей и их политического окружения было сосредоточено на междоусобной борьбе княжеств, в то время, как общерусские интересы были почти совершенно позабыты.

Печальную картину представляет нравственный облик главных деятелей общественной жизни второй половины XIIв., князей Мономаховичей и Ольговичей, который очень ярко и выразительно запечатлели современники-летописцы. Так, например, о Всеволоде Ольговиче (1139–1146) летописец писал: «Сей великий князь ростом был велик и вельми толст, власов мало на главе имел, брада широкая, очи немалые, нос долгий. Хитер был в советах и судах, того, кого хотел, мог оправдать или обвинить. Много наложниц имел и более в весельях, нежели в расправах упражнялся. Через сие киевляном тягость от него была великая. И как умер, то едва ли кто о нем, кроме баб любимых, заплакал, а более рады были.»⁹⁷ О разорителе Киева в 1203 г. Рюрике Ростиславиче летописец замечает: «Понеже сам питием многим и женами обладан был, мало о правлении государства и о своей безопасности прилежал. Судьи его и по градам управители многую тягость народу чинили, для того весьма мало он в народе любви и от князей почтения имел.»⁹⁸ Его противник в борьбе за Киев Роман Галицкий охарактеризован в летописи так: «Сей Роман Мстиславич, внук Изяславов, ростом был хотя не весьма велик, но широк и надмерно силен, лицом красен, нос велик с горбом, вельми был яр во гневе; косен языком, когда осердится, не мог долго слова выговорить; много веселился с вельможами, но пьян никогда не бывал; Много жен любил, но не едина им владела. Воин был храбр и хитр на устроение полков.»⁹⁹ Голос Церкви все реже доходил до слуха «сильных мира сего», хотя они и почитали себя христианскими государями, заботились об устроении новых храмов и монастырей и делали в них богатые вклады на помин души.

Были, правда, и поистине благоверные князья, такие, как Мстислав Ростиславич Храбрый. О нем летописец повествует: «Золота и серебра он не собирал, а любя всех, был щедр и к дружине, и к бедным, и к церквам. Когда видел христиан, уводимых в плен погаными, то говорил дружине своей: «Если теперь умрем за христиан, то очистимся от грехов и Бог вменит нашу кровь в мученическую; если подаст нам Бог милость в бою, то слава Богу, а если придется умереть, то все равно надо же кому-нибудь умирать.»

Подобен ему силой веры и благочестием был его брат Роман Ростиславович Смоленский, о котором летописец говорит: «вправду дано ему было имя Роман, всею добродетелью похож был на св. Романа (т.е. на св. мч. Бориса); много бо досад принял от смолян, но никогда не мстил им злом за зло.» Однако, такие князья были исключением из общего правила, и были они, как правило, гонимы от тех, кто был слабее их духом, но обладал грубой силой.

Между тем в конце XII – начале XIII столетий во внешнем мире произошли исторические события, поставившие Русь в совершенно особое положение и во существенно повлиявшие на ее судьбу в последующие эпохи. После отпадения Римской церкви от православия для народов Западной Европы наступило время мучительного духовного упадка. Но, как отметил современный церковный писатель Петр Иванов, «безнадежность положения сказывается не в пороках христианского общества, – в пороках можно покаяться, если свет Христов не погас в церкви, – а в том, что те, как бы вершители церковных судеб, кто с начальствующих мест стремится улучшить жизнь Христова общества, преобразовать церковь, преобразование это совершает не в духе Христа, а в духе антихристовом.»¹⁰⁰

Именно такого, в сущности, рода преобразования в Западной Церкви начала группа реформаторов – монахов Клюнийского монастыря (Бургундия). Их основной идеей было «введение» Божьего Царства на земле, которое должны были осуществить римские папы.

Для осуществления этой цели было признано необходимым установить контроль над всем церковным имуществом через подчинение непосредственно папе всех монастырей и введение безбрачия для всего духовенства; исключение возможности участия мирян, в том числе светской власти, в решении церковных дел и подчинение светской власти во всем христианском мире власти римских пап.

Клюнийские реформаторы сумели заразить своими идеями большую часть западного монашества и при поддержке мощной конгрегации монастырей выдвинули из своей среды ряд деятелей, последовательно сменявшихся на римской кафедре в течение нескольких десятилетий. Эти папы приложили огромные усилия для претворения в жизнь клюнийской программы и действительно во многом преуспели.

К концу XIIв. общественная и государственная жизнь в странах Западной Европы подчинялась так называемому «папскому диктату», т.е. в очень значительной степени находилась под их «духовно-политическим» контролем. Следующей целью папства было подчинение этому диктату сего остального христианского мира, то есть православных народов. Средством достижения ее, как и всех вообще целей клюнийской реформы, было избрано насилие и притом в самой крайней форме – крестовые походы. Ударную силу крестоносного «натиска на Восток» составляли «духовно-рыцарские (то есть военно-монашеские) ордена.

В 1204г. по благословению папы Инокентия III франко-итальянские крестоносцы совершили крестовый поход на Византию, штурмом взяли и разграбили Константинополь. Они осквернили все православные святыни, изгнали из города патриарха и, посадив на кафедру венецианца Фому, стали насильно заставлять греков исполнять латинские церковные обряды. Земли Византии командиры крестоносных ополчений разделили между собой, назвав себя князьями, графами и баронами, а герцога Норманнского Балдуина провозгласили императором Латинской империи. Греки сумели отстоять только небольшую область в Малой Азии, которая получила название Никейской империи, так как центром ее был город Никея, куда переместилась и кафедра Вселенского патриарха.

Вскоре угроза разделить участь Византии нависла и над Русью. В 1202г. немецкие крестоносцы основали близ русских рубежей крепость Ригу, где обосновался духовно-рыцарский Орден меченосцев Ливонских. Таким образом была создана база для крестовых походов на Русь с северо-запада. Позже, в 1214г. союзная венгеро-польская католическая армия вторглась в ослабленную междоусобными войнами Галицкую землю. По благословению того же папы Иннокентия III захватчики стали насильно перекрещивать православных христиан по латинскому обряду. Православных священников изгоняли или убивали. Так продолжалось до 1219г., когда князь Мстислав Мстиславич Удалой (сын Мстислава Храброго) разгромил венгров и отбросил их за границы Руси.

Несмотря на разгром Византии, Киевская митрополия сохранила связь с Греческой Церковью. Отношения не изменились. Новым митрополитом стал Матфей, получивший поставление от патриарха Иоанна Х Каматера, который после изгнания его из Константинополя до 1206 г. находился во Фракии, либо, по другому предположению, от патриарха Михаила IV Авториана, вступившего на престол в 1208 г. в Никее.¹⁰¹ В Киев он прибыл, вероятно, в 1210 г. и сразу деятельно включился в общественно-политическую жизнь, выступая в качестве миротворца-посредника на переговорах во Владимире-на-Клязьме между Всеволодом Большое гнездо и князьями из рода Ольговичей. Благодаря состоявшемуся тогда примирению Всеволод всеми русскими князьями был признан старшим. Старший из Ольговичей – Всеволод Черный занял киевский стол, а его дочь вышла замуж за сына великого князя, Юрия Всеволодовича.

В 1211г. новгородцы, возглавляемые посадником Твердиславом, возмутившись против своего епископа Митрофана, изгнали его с кафедры. На его место самочинно выбрали бывшего именитого гражданина Добрыню Ядренковича, который незадолго до того принял постриг с именем Антоний в Хутынском монастыре, основанном преподобным Варлаамом в конце XII в. близ Новгорода, на Волхове. Мстислав Удалой, бывший в то время князем Новгородским, добился от митрополита Матфея рукоположения этого «выборного владыки» в епископский сан.

В 1215г. Митрополитом Матфеем была открыта новая епископская кафедра во Владимире-на-Клязьме. Первым Владимирским епископом стал постриженник Киево-Печерского монастыря, Симона, известного своими посланиями к архимандриту этого монастыря Поликарпу, легшими в основу Киево-Печерского патерика.

Основание новой кафедры было связано с тем, что в 1212 г., после смерти Всеволода Большое гнездо распалось на уделы великое княжество Суздальское. Между Всеволодовичами Юрием Владимирским и Константином Ростовским сразу же началась жестокая война. Ни одного из этих князей прочие русские князья уже не признавали великим князем Суздальским. Вскоре в междоусобие втянулись Новгородское, Смоленское, Муромское княжества. Театром военных действий стали обширные пространства Залесской земли. В 1216г. произошла знаменитая битва на реке Липеце. Великий князь Юрий Всеволодович потерпел сокрушительное поражение от войска Ростовско-Новгородско-Смоленской коалиции.

Главным следствием войны Всеволодовичей было дальнейшее «раздирание» Русской земли и ее военно-политическое ослабление. Нестроения гражданской жизни русского общества распространилось в это время на церковные дела. Когда Мстислав Удалой в 1219г., после изгнания им венгров из Галицкой земли ушел из Новгорода и занял Галицкий стол, новый новгородский князь, Всеволод Мстиславич, отстранил посадника Твердислава от управления, после чего среди горожан взяли силу приверженцы изгнанного архиепископа, которые в то время, как владыка Антоний объезжал епархию, пригласили на кафедру владыку Митрофана, а Антония известили, чтобы он ехал куда хочет, а в Новгород не возвращался. Однако последний, наперекор новгородцам, вернулся в город, заявляя, что он и никто иной законный владыка. Таким образом в Новгороде возник раскол, который, однако, был кратковременным. После прений новгородцы, наконец, согласились на том, чтобы послать обоих архиепископов на суд к митрополиту. Митрополит Матфей утвердил на Новгородской кафедре архиепископа Митрофана, а Антония поставил епископом на вновь открытую по просьбе его покровителя, Мстислава Удалого, Перемышльскую кафедру в Галицком княжестве в 1220 году. В этом же году митрополит Матфей скончался. После его смерти первосвятительская кафедра Русской Церкви пустовала более 4-х лет по-видимому из-за того, что не было на Руси признанного старейшего князя, который бы мог «принять» и «настоловать» митрополита в Киеве.

Только в конце 1224 года в Никее патриархом Германом II был поставлен митрополит Киевский Кирилл I. В праздник Богоявления 1225г. Кирилл I был возведен на митрополичью кафедру в киевском соборе Св.Софии. Хотя о правлении этого митрополита сохранилось довольно мало исторических свидетельств, но то, что известно о нем, позволяет сделать вывод, что он был деятельным предстоятелем Церкви, стремившимся возвысить власть духовную, объединяющую всю Русскую землю, над произволом враждующих между собою князей. В 1227г. во Владимире Суздальском митрополит созвал на Собор пять епископов Северо-Восточной Руси и несколько игуменов крупных монастырей. В 1231г. по этому же образу был созван Собор епископов и игуменов Южной Руси в Киеве.

Известно, что Соборы рассматривали среди прочих вопрос о недопустимости вмешательства князей в имущественные дела церквей и монастырей. Другие постановления этих Соборов запрещали епископам по просьбе князей возводить в священнический сан рабов, которых, пользуясь своей властью над ними, князья заставляли совершать антиканонические деяния. Эти решения были утверждены особой грамотой патриарха Германа II.

Кирилл I Митрополит стремился не только сохранять контроль над епископами, но и усилить свою власть над ними. Об этом, в частности, свидетельствует введение Кириллом I нового титула предстоятеля Русской Церкви – «Архиепископ Русской митрополии», которым, по мнению некоторых исследователей, подчеркивалось ограничение власти епископов пределами полномочий, получаемых ими от митрополита в качестве его викариев,¹⁰² и особое попечение митрополита о делах каждой епархии.

В 1230г. митрополит Кирилл I вместе с епископом Черниговским Порфирием способствовали предотвращению войны между князьями Михаилом Черниговским и Ярославом Всеволодовичем, бывшим тогда князем Новгородским. Скончался митрополит Кирилл I в 1233г. летом.

Последним предстоятелем Русской Церкви в Киевский период ее истории был митрополит Иосиф, поставленный в Никее патриархом Германом II и прибывший в Киев в 1236г. О его деятельности не сохранилось никаких свидетельств. Не известно также, бежал ли митрополит Иосиф из Киева при приближении к нему полчищ Батыя или погиб при взятии города татарами 6 декабря 1240 года.

О том, какова была организация церковного управления на уровне митрополии и епархий в первый период истории Русской Церкви можно судить во-первых, по памятникам, представляющим канонические определения митрополитов и епископов, во-вторых, по разрозненным отрывочным свидетельствам других источников.

Памятник, содержащий изложение правил, которыми непосредственно руководствовались предстоятели Церкви в делах управления, дошел до нас всего один – «Церковное правило митрополита Иоанна II к Иакову черноризцу».

Правила, на основе которых епископы осуществляли управление своими епархиями, перечислены также только в единственном памятнике – Ответах епископа Новгородского Нифонта на вопросы черноризца Кирика. Отрывочные данные о событиях церковной жизни, свидетельствующих о порядке управления Церкви, содержатся в летописях.

На основании обобщения этого материалами в трудах церковных историков представляется следующая картина. Как уже упоминалось, митрополита Киевского избирал (не без согласия великого князя) патриарх, а затем великий князь «принимал» и возводил его на кафедру в Киеве. Митрополит избирал и поставлял на кафедры епископов, обязательно сам участвуя в хиротонии их. В соответствии с каноническими правилами, делал это он не один, но с собором епископов и согласуясь с волей князя, во владениях которого находилась замещаемая епископская кафедра.

Князья, в этом случае, выступали в качестве архонтов, т.е. старейшин паствы, от имени которой они избирали и «принимали» архипастыря.[СЛЯ1] Следует отметить, что в понятиях древнерусского общества князьям, при поставлении епископов, усваивалась первенствующая роль: Летописец часто употребляет такие выражения: «постаки» князь епископа; или «повеле князь митрополиту поставити епископа». Такая же картина наблюдается и при описании поставления игуменов монастырей, находящихся под княжеским покровительством. «Повеле» великий князь Святополк митрополиту «поставити» игуменом печерским Прохора, избранного братией,¹⁰³ пишет киевский летописец середины XII в.

Открытие новых епископских кафедр и перенесение кафедры из одного города в другой совершилось с соизволения князя. Даже перенесение мощей святых угодников Божиих и причтение их к лику святых свершалось не иначе как в согласии с волей, а иногда даже по прямому «повелению»¹⁰⁴ великого князя.

С другой стороны, предстоятелем Русской Церкви принадлежали особые полномочия в государственных делах. Важнейшим событием для всей Руси было вступление на престол великого князя. Право «принять» нового великого князя, благословить его на княжение и «настоловать» на великий Киевский стол принадлежало митрополиту.

Согласно каноническим правилам, епископы ничего важного не должны были делать без воли и согласия митрополитов, а митрополит в свою очередь не имел права решать важных дел без согласия Собора епископов. По особенностям Руси с ее огромными пространствами, малонаселенностью и плохим состоянием путей сообщения на практике самостоятельность епископов была очень велика, а архиерейские Соборы созывались митрополитами не слишком часто.

За все время до нашествия монголов нам известно двенадцать Соборов:

– 1051г. в Киеве, для избрания митрополитом Иллариона;

– 1072г. в Вышгороде, – по случаю первого перенесения мощей свв. Бориса и Глеба;

– 1089г. в Киеве, по случаю освящение Великой Успенской Церкви Печерского монастыря;

– 1091г. в Киеве, по случаю обретения мощей преподобного Феодосия Печерского;

– 1115г. в Вышгороде, по случаю второго перенесения мощей свв. Бориса и Глеба;

– 1147г. в Киеве, для избрания митрополитом Климента;

– 1160г. в Киеве, для рассмотрения дела изгнанного из Ростова епископа Нестора;

– 1168г. в Киеве, по поводу споров о посте в среду и пяток в дни великих праздников;

– 1169г. в Киеве, для суда над Федорцем Ростовским;

– 1197г. в Киеве, по случаю освящения новой церкви во имя Св.Василия Великого;

– 1227г. во Владимире Суздальском и вслед за тем в 1231г. в Киеве по поводу взаимоотношений в Церкви и светской власти.

Не вступая прямо в дела внутреннего управления епархий, митрополит, однако, осуществлял надзор за соответствием действий епископов канонам и нередко вызывал их на суд и подвергал наказаниям. Особенностью церковного управления Киевского периода, в сравнении с последующим временем, было то, что епископы никогда не были перемещаемы митрополитом с одной кафедры на другую и оставались на своих кафедрах до самой смерти, если даже по немощи не могли совершать богослужения и заниматься делами управления, как, например, Иоанн Черниговский (+ 1110г.), пролежавший в болезни 25 лет. Правда, со второй половины XIIв. стали частыми случаи изгнания епископов князьями или народам из-за неудовольствия на них, вызываемому праведным обличением святителями пороков общества.

О структуре органов управления делами митрополии сведений практически не сохранилось. Какова она была – остается только догадываться, исходя из возможной аналогии с органами управления епархий, о которых до нашего времени дошли некоторые отрывочные сведения.

По ряду источников нам известен институт «владычных наместников», которые называются также иногда «сопрестольниками» (Послание Св.Симона к преп. Поликарпу около 1226г.). Владычные наместники от лица епископа совершали церковный суд и представляли Церковь в княжеском суде, выполняли дипломатические поручения, заверяли своими подписями договорные грамоты князей и т.д. По мнению современных исследователей, должность владычного наместника не имеет аналогии в системе византийских чинов патриаршего и епархиального управления. Она появляется на Руси исключительно в связи с местными условиями.¹⁰⁵ Иногда под управление наместников передавались обширные области епархий. Известны Псковское наместничество Новгородской епархии, Смоленское (до 1125г.) и Суздальское наместничества Переяславской епархии и т.д.

Хозяйственными делами епархий занимались «владычные тиуны». Должность эта, так же, не греческого, а русского происхождения. О значимости ее говорит подпись на «записной» хозяйственной книге Новгородской епархии, написанной «при епископе Аркадии и при тиуне Тупочеле» (около 1160г.).

Если наместники поставлялись из епархиальных клириков, судя по памятникам XIII в., из игуменов и иеромонахов, то владычные тиуны назначались, судя, в частности, по имени Тупочело – представляющем насмешливое прозвище, – из мирия, возможно даже из людей несвободных (рабов, холопов).

По источникам известны также такие административные должности, как владычные мытники и десятинники. Первые взымали установленные уставами князей в пользу Церкви отчисления за пользование торговыми весами и мерами. Вторые собирали десятину от судебных штрафов, также назначенную уставами князей на содержание Церкви (подробнее об этом будет сказано дальше).

Устроение после крещения Руси внешней организации Русской Церкви естественно требовало заботы о материальном обеспечении церквей и монастырей, высшей иерархии и клира. Формы этого обеспечения изменялись вместе с изменениями, происходившими в политической и экономической жизни Руси Киевского времени. Креститель Руси, равноапостольный великий князь Владимир при устроении Русской Церкви заложил прочные основы ее внешнего материального бытия, просуществовавшие неизменно первые сто лет после 988 года.

Главным источником обеспечения Церкви стали средства, предоставляемые государством, как непосредственно, так и через наделение церковной организации особыми правами, позволяющими получать определенные доходы. Такой порядок был законодательно закреплен особым актом великого князя, который получил название «Церковный устав». По прошествии времени Церковный устав Св.Владимира был подтвержден и дополнен Ярославом Мудрым и его сыновьями.

Главным источником доходов государства, управляемого из Киева великими князьями до второй половины XIв. был сбор дани со всей русской земли («полюдье»). Удельные князья, сыновья Св.Владимира, «ходили в полюдье» по подвластным им областям и, собрав дань, большую ее часть отправляли в Киев, меньшую же употребляли на свое содержание. Такой порядок сохранился и при Ярославе Мудром. После смерти Ярослава Русская земля была разделена на три обширных удела между его старшими сыновьями и с этого времени великий князь Киевский довольствовался данью, собираемой только с непосредственно ему подвластных – Киевской, Новгородской и Западно-Русских областей.

В эпоху внуков Ярослава форма обеспечения государства уже изменилась. Церковным уставом Св.Владимира определялось на содержание церквей давать десятину (т.е. десятую часть) от всех «даней княжеских... по всем градом... от всякого живота... от всякого стада и от жита... от всего имения... на вся лета». Кто же был непосредственным получателем княжеской десятины? Летопись преп. Нестора и «Память и похвала великому князю Владимиру» Мниха Иакова свидетельствуют о том, что впервые десятина была определена Св.Владимиром на содержание «церкви святей Богородицы», которая поэтому и получила прозвание Десятинной. Исследование источников показывает, что как в самом начале устроения Русской Церкви, так и в последующее время до конца XI в., десятины выделялись не митрополиту и епископам с тем, чтобы они распределяли эти средства между приходами, но были определены непосредственно на содержание того или иного храма, притом не для каждой церкви, а только для «церквей соборных».¹⁰⁶

Церковным уставом и Русской правдой была установлена судебная десятина. Следует отметить, что основной мерой наказания по суду в Киевской Руси было взыскание с виновного виры (т.е. штрафа). Законодательство Св.Владимира и Ярослава Мудрого устанавливало, что от княжьего суда «десятая векша»¹⁰⁷ должна отдаваться епископу.

Другим источником содержания епископских кафедр была десятина с торговых пошлин, взимаемых с купцов, приезжающих на торг. При этом в документах говорится, что епископу принадлежит «из торгу десятая неделя». Это означало, что девять недель пошлину собирали на торгу княжеские мытники, а каждую десятую неделю (т.е. пять недель в году) это право предоставлялось владычным мытникам.

«Устав» Св.Владимира передавал в ведение Церкви надзор за мерами и весами во всей Русской земле.

«Иж искони установлено есть и поручено святым епископьям градские и торговыи всяческая мерила, и спуды, и завесы, и ставила от Бога како искони установлено епископу блюсти бес пакости, ни умалити, ни умножити, за все то дати ему слово в день Судный, яко и о душах человеческих.»¹⁰⁸ – говорится в нем. За пользование эталонами мер и весов владычные мытники взымали с купцов пошлины.

В конце XI начале XII веков произошли существенные перемены в экономической и общественно-политической жизни Руси. В связи с развитием земледельческого хозяйства сильно возросло хозяйственное и общественное значение земельной собственности. Основным источником обеспечения государственного аппарата стала не дань, собранная во время «полюдья» (главным образом пушниной, воском и медом, которые затем реализовывались на внутреннем и международном рынке), а доходы с княжеских имений и земельных владений, которые князья раздавали за службу своим боярам и дружинникам «в отчину» (т.е. в наследственное владение).

Начиная с 30-х годов XII в. в источниках начинают встречаться упоминания о передаче князьями земель во владение соборным церквам, монастырям и епископским кафедрам.

В грамоте князя Ростислава Мстиславича Смоленского 1136г. говорится: «И се есми дал землю в Пагоновичах Моишиньских (церкви) святей Богородицы и епископу... и озера Никомирская и с сеножатьми, и уезд княжь... и на горе огород с капустником (т.е. с огородником), и з женою, и з детьми; за рекою тетеревник з женою и з детьми.»¹⁰⁹ Отсюда ясно, что в собственность Церкви передавались не только сами земли и угодья, но и живущие на них зависимые от князя люди. Летописные сообщения говорят, что соборные церкви и архиерейские кафедры в XIIв. владели не только селами, но и городами. Так, построенный в 1158г. Андреем Боголюбским Успенский собор во Владимире получил от этого князя во владение город Гороховец. О владениях открытой в 1214г. Владимирской кафедры первый епископ Владимирский пишет: «Кто не весть ли мене, грешного епископа Симомона, сия соборная церкве, красоты Володимерьскыя, и другыя Суждальскыя церкве, ю же сам создах? Колико имеета градов и сел, и десятину собирают по всей земли той, (Владимирского княжества) и тем всем владеет наша худость.»¹¹⁰

Владение городами не было привилегией соборных церквей в одной Владимиро-Суздальской земле. Известно, что Киевская Десятинная Церковь Св.Богородицы владела городом Полонным в Смоленской земле, другие соборы имели подобные же владельческие права. Владение городами давало право сбора податей со всего его населения. В то же время оно обязывало Церковь обеспечивать своими силами внутренний порядок в них и охрану города от нападений врагов.

Дополнительным средством содержания церквей и монастырей были личные вклады ктиторов и богатых прихожан «на помин души» в виде передачи земель, денег и сделанных на заказ драгоценных церковных сосудов, крестов, окладов, икон, облачений, Евангелий в украшенных переплетах и т.д.

О источниках доходов приходского духовенства в исторических источниках данных нет. Вероятно предположение, что получая вознаграждение за совершение треб, сельские священники вместе с тем занимались и простым крестьянским трудом наравне со своими односельчанами.

Ко времени Крещения Руси в Восточной Церкви существовал полный свод церковного законодательства, включающего во-первых правила – каноны свв.апостолов, Вселенских и Поместных Соборов и свв.отцев, а во-вторых законы, касающиеся церковных дел, изданных императорами Восточной Римской империи – номосы, известный под названием «Номоканон». Он был составлен в VIв. патриархом Иоанном Схоластиком и дополнен в IXв. св.патриархом Фотием. Известно, что Номоканон Иоанна Схоластика был переведен на славянский язык св.Мефодием в IXв. и пришел на Русь в эпоху ее крещения вместе с прочими славянскими церковными книгами. Каноны Вселенской Церкви, естественно, стали основой устроения внутренней жизни Поместной Православной Церкви на Руси. Что касается номосов, изданных Юстинианам Великим и другими императорами, то, как считал митрополит Макарий Булгаков, Св.Владимир справедливо решил, что «греко-римские законы как применение к состоянию совсем другого общества было бы бесполезно принять во всей целости для России.»¹¹¹

Юридический статус Православной Церкви в Русской земле определили законодательные акты св.благоверного великого князя Владимира и его наследников, явившиеся первым опытом самобытного русского церковного законодательства.

Основными историко-юридическими источниками, по которым мы можем составить представление об этом статусе, является Церковный Устав князей Владимира Святого, Ярослава Мудрого и Ростислава Изяславича Смоленского.

Устав Владимира состоит из предисловия, в котором описывается Крещение Руси, прибытие в Киев первого митрополита – Михаила, построение церкви Богородицы (Десятинной) и определение на ее содержание «княжьей десятины». В основной части Устава указываются пределы церковного суда, права получения епископами десятины от штрафов, налагаемых княжеским судом, права контроля за торговыми мерами и весами и т. д. Заканчивается Устав наставлением Св.Владимира своим наследникам и к государственным чиновникам «суда церковного не обидеть».

Особенностью юридического статуса Русской Церкви по Уставу Св.Владимира была подсудность церковному суду всего христианское население Руси по уголовным делам о преступлениях против веры и против нравственности и по гражданским делам, относящимся к области семейного права.

Помимо того Устав определял, что довольно многочисленная группа населения страны («церковные люди») неподсудна суду государственному, а подлежит по всем судебным делам – и уголовным, и гражданским исключительно церковному суду. Церковные Уставы Ярослава Мудрого и Ростислава Изяславича отличаются от Устава Св.Владимира наличием подробных комментариев, позволяющих составить более определенное представление о характере дел и категориях лиц, подсудных церковному и совместному церковно-гражданскому суду.

К числу судимых церковным судом преступлений против веры – относилось еретичество, совершение языческих обрядов, магических действий «на душегубство», приготовление колдовских зелий и другие виды чародеяния и волхвования, святотатство, осквернение и повреждение храмов и святынь, ограбление могил. К числу преступлений против нравственности относились – «умыкание» (похищение невесты), «пошибание» (изнасилование), многоженство, браки в близких степенях родства, личные оскорбления действием (например, «зубоежа» – т.е. укус) и словесные.

Церковный суд по уставу Ярослава Мудрого судил также дела об убийствах неумышленных, совершенных при особых обстоятельствах – во время совершения свадебного обряда, в кулачных боях, которыми по грубости нравов «отмечали» церковные праздники, и дела о самоубийствах молодых людей, насильственно принужденных родителями ко вступлению в брак.

Среди дел из области древнерусского семейного права суду церковному подлежали такие, как оскорбления детьми родителей, драки между супругами, кража женой имущества мужа, а также обширная область дел о разделе наследства между родственниками.

Церковные уставы русских князей ясно определяют категории лиц, подсудных только церковному суду. Это прежде всего клирики-попы, дьяконы, дьячки и члены их семей. Помимо того к числу «церковных» людей отнесены были монахи и монахини, пономари, просфорницы, «лечцы», т.е. врачи, а также кормящиеся при церквях странники, калеки, вдовы, матери-одиночки, отпущенные на волю рабы-"прощеники». Со времени появления у Церкви земельных владений к числу церковных людей были отнесены населяющие их крестьяне.

Устав князя Ростислава Изяславича и новгородские редакции Устава Св.Владимира содержат указание на то, что в XII-XIIIвв. ряд категорий уголовных и семейных дел судились смешанным, церковно-гражданским судом, в котором в качестве церковного судьи заседал владычный наместник, а гражданского – княжеский посадник.

В отличие от церковного суда в Византийской империи, выносившего такие приговоры, как отсечение рук, языка, ушей, ослепление и т.д. русский церковный суд присуждал виновных только к денежным штрафам в пользу епископа.

Широкие права, которые получила на Руси Православная Церковь в судебной области, позволяли ей действенно влиять на воспитание в народе христианской нравственности и правосознания.

Как отмечал известный богослов ХХ столетия протоиерей Георгий Флоровский: «Русь приняла Крещение от Византии... и это сразу определило ее культурно-исторический путь..., это сразу включило ее в определенный и уже сложившийся круг связей и воздействий.»¹¹²

Важнейшая роль в духовном просвещении крестившейся Руси принадлежит так-называемому кирилло-мефодиевскому наследию – духовной литературе на славянском языке, прежде всего Священному Писанию и богослужебным текстам. Благодаря трудам свв.Мефодия и Кирилла сам славянский язык под влиянием греческого церковного языка прошел свое воцерковление. Усвоение Евангельской истины на родном, понятном, но вместе с тем церковно-преображенном языке воцерковляло сознание и самую душу народа. Храм Божий стал для русского народа не только домом молитвы, но и духовной школой. Богослужение и церковная проповедь явились самой широкой основой духовного просвещения на Руси. Однако, этого, конечно, было недостаточно.

Одним из первых дел Св.Владимира по его Крещении было устроение в главных городах Руси школ «для учения книжного» для детей «нарочитой чади», т.е. славяно-русской знати.­­­ Устраивались также школы при монастырях и, наконец, частные училища. Первыми учителями славянской грамоты и Священного Писания были, по предположению исследователей, приглашенные из Балканских стран ученые монахи.

При Ярославе Мудром дело духовного просвещения, также как при его отце, получало широкую государственную поддержку. Библиотеки Киевского и Новгородского Софийских соборов, при которых трудились ученые переводчики и переписчики, по-видимому, были местом, где будущие книжники проходили обучение языкам и богословию. В дальнейшем духовное образование подрастающих поколений в течение очень долгого времени поддерживалось на одном и том же уровне – изучение славянской грамоты по Псалтири и Часослову, знакомство со Священным Писанием и церковным пением. Судя по данным современных археологических исследований древнерусских городов, грамотность, а следовательно и известная степень духовной образованности, была распространена среди городского населения очень широко. Круг духовного чтения образованной части населения Киевской Руси был весьма обширен. Он состоял как из книг, переведенных на славянский с греческого языка, так и из произведений отечественных духовных писателей.

Переводная литература была в Киевский период нашей церковной истории далеко не бедна. Помимо текстов Ветхого и Нового Заветов она включала сочинения вероучительные, библейско-истолкованные, нравоучительные, церковно-исторические, церковно-правовые акты и литургические памятники. Известны славянские списки «Точного изложения православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина, Огласительных и тайноводственных поучений Св.Кирилла Иерусалимского, «Слово против ариан» Св.Афанасия Александрийского, «Слова» Св.Георгия Богослова «о богословии» и «на Господские праздники», сочинения Св.Мефодия Патарского.

Из сочинений по библеистике были распространены Шестодневы Св.Василия Великого и Иоанна, Экзарха Болгарского, толкования на Псалтырь Св.Афанасия Александрийского и блаженного Феодорита Кирского, толкования на книги пророков Ипполита Римского, толкование Икумения Триккского на послание св. апостола Павла и св. Андрея Кесарийского – на Апокалипсис Иоанна Богослова.

Из нравственно-назидательных святоотеческих поучений широко были распространены и пользовались особой любовью читателей духовной литературы сочинения Св. Иоанна Златоустого (сохранились списки более 250-ти сочинений святителя), преподобного Ефрема Сирина (более ста «Слов»), преподобного Феодора Студита.

Из аскетических сочинений широко известны были на Руси «Лествица» преподобного Иоанна Лествичника, «деятельные и созерцательные главы» преподобного Анастасия Синаита, «главы о молитве» преподобного Нила Синайскогго, «Пандекты» и «Тактикон» преподобного Никона Черногорца и др.

Из сочинений по Библейской и Церковной истории на Руси были известны: «Палея (т.е. изложение истории от сотворения мира) краткая и толковая», хронографы Георгия Амартола и Иоанна Малалы, которых библейская и церковная история дополнялись обзором истории античной и византийской. Пришла на Русь также весьма обширная греко-славянская житийная литература в виде Прологов, Синаксарий, кратких и пространных житий, включенных в богослужебные минеи.

Произведения оригинальной, т.е. нашей отечественной духовной литературы, дошедшие до нас, включались в сборники назидательных поучений, наряду с творениями св. отцев. За два с небольшим столетия, прошедшие от Крещения Руси до нашествия монголо-татар, на Руси сменилось три поколения духовных писателей, творчество которых глубоко укоренено во вселенской православной традиции и взаимопреемственно.

К первому поколению русских книжников Киевского периода следует отнести митрополита Илариона, епископа Новгородского ЛУКУ, преподобного ФЕОДОСИЯ Печерского, Иакова Мниха. Второе поколение – это преподобный Нестор Летописец, архиепископ Новгородский НИФОНТ, митрополит Климент Смолятич, диакон Кирик-Новгородец, св. Кирилл, епископ Туровский. Третье поколение (конец XII – начало XIII века) представлено такими авторами духовных сочинений, как епископ Белгородский ГРИГОРИЙ, прозванный философом, игумен Новгородского Антониева монастыря МОИСЕЙ, св. Симон, епископ Владимирский, преподобный Поликарп Печерский, Даниил Заночник. Жизнь и труды некоторых из них представляют для церковной истории большой интерес и заслуживают подробного рассмотрения.

Творчество митрополита Илариона на поприще духовной литературы началось, по-видимому, задолго до постановления его на Киевскую кафедру.

В 1037г. при храме Св.Софии в Киеве было устроено книгохранилище, где трудились над переводами и переписыванием книг многие «попы и черноризцы», которых «любляше повелику... и излиха» великий князь Ярослав Владимирович. Возможно, именно здесь первоначально подвизался Иларион, «пресвитер и мних», «Муж благ, книжен и постник». Позже он оказывается в числе священников придворной великокняжеской церкви в селе Берестове, откуда его Ярослав «взя на митрополию».

Сведений о жизни Илариона после ухода его с кафедры в 1054г. и дате его кончины нет.

До нашего времени в рукописном сборнике середины XV в. дошли произведения митрополита Илариона: «Слово о законе Моисеем данном и о благодати и истине Иисус Христом бывши», «Молитва преподобного отца нашего Илариона, митрополита Киевского» и «Исповедание веры». Кроме того, подписан именем святого Илариона ряд нравственно-назидательных поучений, в том числе «Слово к брату столпнику», список которого был найден в Хилендарском Афонском монастыре.

«Слово о Законе и Благодати» представляет собой выдающееся богословское произведение, автор которого выступает как мыслитель, далекий от «рабского» подражания византийским образцам. Прекрасно владея материалом Св.Писания и творений свв.отцев, он обосновывает самостоятельные богословские выводы, замечая, что «излагать здесь то, что в иных книгах написано и вам ведомо, стало бы признаком дерзости и самолюбия, ибо не несведущим мы пишем, но с преизбытком насытившимся книжной сладости».¹¹³

«Слово о Законе и Благодати» является прекрасным произведением ораторского искусства. Его построение обнаруживает обширные познания автора о науке церковного красноречия, а также практический опыт выдающегося гомилета.

Сочинения святителя Илариона – замечательное свидетельство высокого взлета богословской мысли и расцвета христианской жизни в Киевской Руси, наступившем спустя всего несколько десятилетий после ее Крещения.

Год рождения и происхождение Луки Жидяты неизвестны.

Он был поставлен на кафедру в 1035г. и был третьим епископом Новгородским после Иоакима Корсунянина (+1030г.) и ученика его Евфрема-грека (+1035г.). Прозвище Жидята, по мнению ученых, происходит от славянского языческого имени Жидоослав.

В 1055г. епископ Лука был оклеветан и осужден по доносу своего холопа Дудика. Митрополит Ефрем заточил его в монастырь. Но через два года епископа Луку оправдали и вернули на кафедру. Скончался он в 1059 году.

Во время епископства Луки Жидяты в Новгороде был построен собор Св.Софии и созданы при нем духовное училище и библиотека, что дает основание видеть в епископе Луке поборника духовного просвещения.

Из богословских сочинений Луки Жидяты до нашего времени дошло «Поучение к братии». Оно представляет собой краткое, но убедительное наставление о том, как должно веровать и жить по-христиански. Святитель говорит о надлежащем стоянии на молитве, о любви к ближнему, неосуждении, воздержании, милосердии, смирении, кротости, почитании родителей и старших, неупотреблении клятв и проклятий, повиновении властям церковным и светским, о правом суде, которой власти должны вершить.

Послание заканчивается словами: «Бог же мира со всеми вами. Аминь». По мнению академика Е.Голубинского, «Поучение» епископа Луки является не проповедью, но посланием архипастыря к своей пастве, возможно в связи с судом над ним в 1055г.¹¹⁴

Исторические сведения о церковном писателе XI в. монахе Иакове очень скудны. Дата его рождения неизвестна. В «Повести временных лет» над 1074г. говорится, что преподобный Феодосий перед своей кончиной намеревался поставить пресвитера Иакова своим преемником, но братия монастыря отказалась принять его из-за того, что он не был постриженником Печерской обители, но пришел из Борисо-Глебского монастыря на р.Альте.

По мнению академика Е.Голубинского, этот «пресвитер Иаков» есть одно и то же лицо с тем черноризцем Иаковым, на вопросы которого писал ответы – «Правило церковное вкратце» – митрополит Иоанн II (1077–1089).¹¹⁵

Мних Иаков является автором двух духовных сочинений: «Сказание о Борисе и Глебе»; «Память и похвала великому князю Владимиру». Сочинение о благоверных князьях Борисе и Глебе было написано Иаковым, как он сам прямо свидетельствует в «Сказании», много лет спустя после их мученической кончины, в конце княжения Ярослава или в начале княжения Изяслава Ярославича, во всяком случае оно создано до 1072г., т.к. Иаков не упоминает о построении в Вышгороде церкви в честь свв. страстотерпцев и перенесении туда их мощей.

Во вступлении «Памяти и похвалы» Иаков дает понять, что он первый на Руси решился написать о Св.Владимире и его сыновьях Борисе и Глебе.

По своему характеру произведения Иакова не относятся к агиографическому жанру. Это исторические повести, облеченные в форму риторического произведения. Оба они содержат ценные исторические свидетельства, которых нет в первоначальной Летописи, и, поэтому, представляют чрезвычайно важный источник касательно исторических обстоятельств – Крещения Руси, устроения Русской Церкви при Св.Владимире и событий, последовавших за его кончиной в 1015г.

Во время своего игуменства в Киево-Печерском монастыре преподобный Феодосий часто обращался к братии с душеполезными поучениями. Некоторые из поучений были им записаны и получили широкое распространение не только в Киеве, но и по всей Руси и за ее пределами, в Сербии и Болгарии.

Сохранились также два послания преп.Феодосия к Великому князю Изяславу Ярославичу и два послания к мирянам.

Поучения святого игумена к братии представляют собой простые по форме, но исполненные глубокого смысла и духовной силы наставления – «О терпении и любви», «О терпении и смирении», «О хождении в церковь и о молитве», «О пользе душевной», «Поучение келарю». Главное, чему стремился научить печерскую братию преп. Феодосий – это самоотверженная и деятельная любовь к Богу, мужество в подвигах, непрестанное покаяние. Этих великих добродетелей святой учит достигать через правильное устороение внешнего поведения монахов и их внутренней духовной жизни. Нередко он вынужден прибегать к обличению в лености, ропоте, недостатке смирения, главное же – в нерадении о своем спасении.

В поучении к мирянам «О казнях Божиих» преп. Феодосий объясняет промыслительное значение стихийных и общественных бедствий, которые постигают христианские народы. Он горячо обличает грехи киевского общества своего времени и призывает его к покаянию.

В другом поучении к мирянам святой наставляет их о том, как должно строить христианину свой домашний быт и поведение в обществе. Строго обличает преп.Феодосий порок пьянства и лицемерное стремление некоторых своих современников придать этому пристрастию благочестивый вид, когда они поднимают по чаше вина после каждого тропаря, поемого за праздничным обедом.

В посланиях великому князю преп.Феодосий указывает образ правой веры и благочести. Он убеждает Изяслава Ярославича не прельщаться латинской верой. Наставляя быть благодетельным и милосердным не только к единоверцам, но и к иноверцам, он в то же время указывает: «Не подобает же, чадо, хвалить чужую веру. Если хвалит кто чужую веру, то оказывается своей веры хулителем.»¹¹⁶

Монах Киево-Печерского монастыря Нестор родился около 1050 г. Принял пострижение в Печерском монастыре в игуменство Стефана (1074–1078). Умер в первой четверти XII в. Причислен к лику преподобных отцев Печерских в XVII в. Нетленные мощи преподобного Нестора Летописца почивают в Ближних (Антониевых) пещерах Киево-Печерской Лавры до настоящего времени.

Преподобный Нестор Является автором двух выдающихся произведений русской духовной литературы – «Чтения о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» и «Жития преподобного Феодосия игумена Печерского». Оба эти произведения написаны в строгом соответствии с канонами византийской агиографии. В житиях можно найти немало сюжетных мотивов, заимствованных из греческих памятников. В то же время автор живо и ярко изображает реальные события церковной и политической жизни Руси XI в.

Преподобный Феодосий предстает в описании Нестора не только как отец русского монашества, но и как духовный наставник всей Руси. Это «Житие» легло в основу всей последующей русской агиографии «вдохновляя на подвиг, указывая нормальный, русский путь трудничества».¹¹⁷

Согласно церковной традиции Нестора принято считать составителем начальной русской летописи. Однако, вопрос о том, является ли преп. Нестор автором дошедшего до нашего времени текста «Повести временных лет» является спорным в связи с тем, что летописная статья об основании Печерской обители в ряде случаев вступает в противоречие с изложением тех же событий в «Житии преподобного Феодосия». По мнению академика А.А.Шахматова эти разноречия объясняются тем, что «Житие» составлено было Нестором в 80-е гг. XI в., а Летопись писалась им 25 лет спустя. По предложению других исследователей, Нестор был автором «Печерской летописи», совершенно отличавшейся по составу от «Повести временных лет».

Второй, русский по происхождению, митрополит Киевский Климент удостоился от летописца такой оценки, которой не довелось сподобиться ни одному другому русскому писателю: «И был книжник и философ, каких в Русской земле не бывало.» Однако, к сожалению, до нашего времени дошло всего лишь одно произведение митрополита Климента. Это «Послание к Фоме пресвитеру». Поводом к посланию явились обвинения Климента Фомою в искании свей мудростью славы от людей. В ответ Климент указывает, что его целью была не слава, а богословское толкование Божественного Откровения ради постижения полноты истины. По своим воззрениям на методы толкования св.Писания Климент близок к александрийской экзегетической школе. Он, не отрицая буквального понимания, отстаивает свое право «пытати по тонку Божественные Писания». Первостепенное значение он предает аллегорическому и анагогическому методам истолкования, видя в прообразах Ветхого Завета духовные образы Новозаветной Церкви.

«Говорит родитель Соломона (Давид) – «Возлюбили рабы Твои каменья, и о прахе его (Иерусалима) жалеют». Да о каменьях ли и прахе говорит Богоотец? Или... велишь мне разуметь здесь каменья и прах, когда говорит Богоотец об апостолах?..» – Пишет митрополит Климент в ответ Фоме, обвинявшеме его в своем послании в тщеславии и высокоумии, и далее со смирением говорит: «Если даже кто из нас глубокой старости достигнет, то и тогда никто славолюбия оставить не может «ибо повелитель мой изнемог из-за невещественных разбойников, преходя от Иерусалима к Иерихону». Повелителем ум называется... а разбойниками называют бесов... Иерихоном же называется мир... Иерусалимом же называется Эдем. Человек идущий – Адам... Ранами же называются грехи...» «Где здесь излагал я философию? – вопрошает Климент. – Христос сказал своим ученикам и апостолам: «Вам дано знать тайны царствия, а для прочих – притчи». Не в том ли, возлюбленней, моя философия, которою я ищу славы от людей, что описываемые у евангелиста чудеса Христовы хочу разуметь иносказательно и духовно?»

Доказывая свое право богословского исследования Писания, Климент не пытается оправдаться в отношении упрека во властолюбии, хотя говорит: «Ведающий сердца и утробы знает, сколько я молился, чтобы избавиться от нее (власти). Если же так случилось по Его промышлению, то не подобает мне противиться этому». Свое мнимое властолюбие он противопоставляет славолюбию и любостяжанию своих недоброжелателей – по-видимому находившихся к нему в оппозиции Нифонта Новгородского и других епископов, которые «приобретают села, поля, работных людей – изгоев и сябров». «От всего этого я, окаянный Клим, вполне свободен – пишет митрополит, – у меня четыре локтя земли, чтобы могилу выкопать... И с чего бы это мне тщеславиться, – ведь нет мне иного пути до церкви, как только мимо могилы».

В завершение митрополит Климент развивает тему о преимуществе Благодати над Законом и призывает «держаться за эту грядущую надежду не уклоняясь ни налево, ни направо, чтобы не упасть на самое дно погибели».

По мнению некоторых исследований Св.Кирилл был крупнейшим из богословов и церковных писателей Киевского периода. Его называли вторым Златоустом, а сочинения его включали в сборники поучений наряду с творениями свв. отцов.

О жизни св.Кирилла сведений до нашего времени дошло немного. Мирское имя его неизвестно. Исследователи предполагают, что родился он в первом десятилетии XII в. в г.Турове, согласно «житию» был сыном богатых родителей. С раннего возраста «прилежание имел к Божественным писаниям, добре научась святых книг учению» – говорит о нем житие. Достигнув совершеннолетия, Кирилл «отошел в монастырь, был монахом, и больше других Богу поработился, постом и пением удручая тело свое, и сотворил себя чистым вместилищем Св. Духа». Через некоторое время братия избирает его игуменом Св. Никольского монастыря на Турове.

К периоду игуменства Кирилла относится написание им поучений к монашествующим: «Слово Сказание, откуда житие людей безженное»; «Сказание о черноризчем чине»; «Повесть о белоризце и мнишестве»; «О схиме».

Согласно «житию», в конце 40-х годов XII столетия Кирилл, ища совершенства в аскетическом подвиге, оставил игуменство и «затворился в столпе», т.е. в башнеподобной узкой келье, где продолжал изучать и толковать «Божественные писания».

В 1169г. «молением князя и всех людей того града» Кирилл был возведен на епископскую кафедру в Турове, которую занимал до своей смерти в 1182г. К этому времени относится написание Св. Кириллом ряда произведений духовной литературы: «Притчи о душе и теле», Слов «На св. Пасху»; «О Фомине испытаньи ребр Господних»; «О снятии тела Христова с Креста и о мироносицах»; «О расслабленном»; «О слепце и о зависти жидов»; «На вознесение Господне и о воскрешении всеродна Адама из ада»; «На Собор свв. отец трехсот и осьмнадцати... в неделю пред Пентикостия»; «В неделю Пятидесятную поучение на пришествие Св. Духа»; «Об исходе души и восходе на небо»; «О небесных Силах: ради чего создан бысть человек на земле»; «О страхе Божием»; «О том, яко не забыти учителей своих»; «О преступлении и изгнании Адама из раю»; «О первозданном»:!, а также тридцать молитв и два канона.

Интересно отметить, что в «Притче о душе и теле», подписываемой также в некоторых списках «Слово о слепце и хромце», наряду с богословским содержанием присутствует живой отклик на церковные события времен пребывания Св.Кирилла на кафедре. Под «хромцом» подразумевается князь Андрей Боголюбский, а под «слепцом» лжеепископ Федор-Федорец, раскольническую деятельность которых Св.Кирилл сурово обличает.

Главной темой богословия Кирилла Туровского является учение о человеке – его творении и предназначении, о грехопадении и искуплении. При этом Св.Кирилл обнаруживает великолепное знание творений Свв. Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского, Епифакия Кипрского и других и прекрасное владение экзегетическими методами.

Церковное почитание Кирилла Туровского началось вскоре после его кончины. Уже в XIII в. в «Сборниках», где помещены его поучения, Кирилл именуется «святым монахом». Не позднее XIV в. в Турове были написаны проложное житие и служба святителю.

Симон родился около 1166г. Принял монашеский постриг в Киево-Печерском монастыре. Спустя некоторое время был поставлен игуменом Св. Рождественского монастыря во Владимире Суздальском. Исполнял обязанности духовника великой княгини, супруги Всеволода Юрьевича (Большое Гнездо). В 1214г. стал епископом Владимирским. Во время усобиц между сыновьями Всеволода Большое Гнездо, Константином и Юрием оставил кафедру. Сопровождал семью Юрия Всеволодовича, вынужденного уступить старшему брату Константину великое княжение, в г.Радилов. Способствовал примирению между братьями, состоявшемуся во Владимире в 1217г. После этого в течение года пребывает на Суздальской кафедре, а затем, после смерти великого князя Константина (1218г.), вновь становится епископом Владимирским. Скончался епископ Симон в 1226г. и был погребен в Успенском соборе во Владимире. В XVII в., после прославления св.Симона в сонме преподобных отцев Печерских, нетленные его мощи были перенесены в Киев, де до сего времени покоятся в Ближних (Антониевых) пещерах Киево-Печерской Лавры.

В историю русской духовной литературы Симон Владимирский вошел как создатель произведений, легших в основу Киево-Печерского патерика: «Послания к Поликарпу, черноризцу печерскому»; «Сказания о создании церкви, да разумиют вси, яко Самого Господа и Его Пречистыя Матери молитвою и хотением создася и свершися боголепная, небеси подобная, великая Церковь Русской земли, еже есть Лавра святого и великого отца нашего Феодосия»; «Сказания о черноризцах печерских...», состоящего из рассказов «О блаженном Евстратии постнике»; «О смиренном и многотерпеливом Никоне черноризце»; «О священномученике Кукши и о Пимене пустыннице»; «О святем Афанасии затворнице, иж умер и паки в другой день оживе и пребысть 12 лет»; «О преподобном Святоши, князи Черниговскем»; «О Еразме черноризце...»; «О Арефе черноризце...»; «О двою брату, о Тите попе и Евагрии диаконе, имевших вражду между собою».

Поводом к написанию этих сочинений явилось письмо к Симону его духовного сына, монаха Поликарпа с жалобами на жизнь в Печерском монастыре. Написаны письмо и ответ на него Епископа Симона не позднее 1225г., когда освящена была новая церковь в Суздале, о чем упоминается в «Слове» о великой церкви Печерской. В своем послании Симон обличает духовные немощи Поликарпа и, уча его смирению, послушанию, усердию в трудах и молитве, в назидание приводит яркие примеры печерских подвижников, свидетелем святой жизни и чудотворений был либо он сам, либо хорошо известные ему лица. Сочинения свидетельствуют о неотделимости в сознании писателя того, что происходило в Печерской обители, событий общерусской истории и духовной жизни Вселенского Православия.

Интересно отметить, что по сказанию Симона, честь основания, при непосредственной благодатной помощи Богоматери, главной святыни монастыря – великой Успенской церкви, разделили между собой представители трех культур: славянской, греческой и скандинавской. В заключительной части «Слова», где сообщается о возведении Владимиром Мономахом собора в честь Богородицы в Суздале, Епископ Симон, утверждая общерусское значение Киево-Печерской святыни, указывает на духовное преемство, связывающее с нею церковную жизнь Суздальской земли – нового духовного центра Руси.

Поликарп был постриженником Киево-Печерского Монастыря. Одно время он был поставлен на игуменство в Косьмо-Демьянский киевский монастырь. Затем, как явствует из «Послания» Симона Владимирского, возвратившись в Печерский монастырь, Поликарп стал искать епископства при поддержке вдовы великого князя Ростислава Рюриковича и ее брата, – Юрия Всеволодовича Суздальского. По-видимому, в своем письме духовному отцу он просил в этом его содействия, однако в ответ получил строгое наставление о смирении и поучение об истинном смысле монашеского жития. Это наставление послужило для Поликарпа добрым уроком. Последующее время своей жизни он посвятил аскетическим трудам и собранию сведений о житии и чудесах подвижников Печерской обители. Скончался Поликарп около 1234г. и был погребен в Ближних (Антониевых) пещерах Киево-Печерской Лавры.

Авторству монаха Поликарпа принадлежит дошедшее до нас «Второе послание к архимандриту Печерскому Акиндину о святых и блаженных черноризцех печерских», включающее описание подвигов Никиты затворника, Епископа Новгородского, Лаврентия затворника, Агапита-безмездного врача, Моисея Угрина, Прохора лободника, Спиридона просвирника, Алипия иконописца, Иоанна многострадального. Восприняв письмо епископа Симона не как частный документ, но как духовное сочинение общецерковной значимости, Поликарп продолжил труд своего учителя, причем в своем послании к архимандриту Акиндину прямо указывал, что передает ему рассказы «о святой и блаженной братии нашей, чтобы и будущие после нас черноризцы узнали о Благодати Божией, бывшей в святом этом месте...»

По своей начитанности, «книжной мудрости» и писательскому мастерству Поликарп значительно превосходит Симона. Он не только передает устные рассказы свидетелей жизни и подвигов печерских отцев, но и стремится согласовать эти сведения с летописными известиями, а подчас и противопоставить официальной точке зрения летописца версию, основанную на монастырском предании. Так Поликарп резко осуждает корыстолюбие великого князя Святополка Изяславича, обличает жестокость Мстислава Святополчича, беззаконные деяния Ростислава Всеволодовича. Причину народных бедствий Поликарп видит в Божьем наказании земли за злодеяния и «нестроения правителей».

Монашество всегда исполняло великое служение в истинной Христовой Церкви. В устроении христианской духовной жизни Древней Руси ему принадлежит великая заслуга. По словам митрополита Киевского Илариона (1051–1054 гг.), «... в одно время вся земля наша восславила Христа со Отцем и со Святым Духом... Капища разрушались, а церкви поставлялись, епископы стали перед святым алтарем, принося жертву бескровную... Пресвитеры и диаконы... украсили и лепотой облекли святыню церковную... Монастыри воздвижены были на горах и черноризцы явились».¹¹⁸

Согласно преданию, первый монастырь в Киеве был основан в год Крещения Руси Св.Михаилом, первым Русским митрополитом, в честь св. Архистратига Божия Михаила. «Повесть временных лет» под 1037г. сообщает об основании великим князем Ярославом Владимировичем в новопостроенной части столицы мужского монастыря во имя Вмч. Георгия и женского монастыря во имя вмц. Ирины.

Первым монастырем, о жизни которого сохранились подробные исторические свидетельства, является Киево-Печерская обитель, основанная около 1051г. Основателем ее стал преподобный Антоний. По свидетельству Летописи, он был уроженцем города Любеча и в миру звался Антипа. Рано почувствовав желание послужить Богу в монашеском чине, он, еще будучи юношей, отправился сначала в Константинополь, а затем на св. Гору Афон, где был пострижен в иноки неким святым игуменом одного из тамошних монастырей. По прошествии немалого времени игумен, по внушению Божию, призвал к себе Антония и сказал ему: «иди опять на Русь, чтобы там тебе быть примером и утверждением для других и пусть будет с тобою благословение святой Горы»¹¹⁹.

Как повествует житие преп.Антония, придя на Русь, он обошел многие монастыри, но ни в одном из них не поселился, не найдя, по-видимому, того строгого образца подвижнической жизни, который был свойственен для монастырей Афона.¹²⁰ Антоний поселился на гористом берегу Днепра близ великокняжеского имения Берестово в пещере, в которой когда-то, во времена Аскольда, варяги хранили награбленное добро. Здесь он жил некоторое время, пребывал в строгом посте и непрестанной молитве. Однако, когда власть в Киеве захватил Святополк Окаянный, видя творящееся злодейство и кровопролитие, Антоний опять ушел на Св.Гору.

Вторично он отправился на Русь по благословению игумена (Прота) Св. Горы около 1051г., вновь пришел в место своего отшельничества, но поселился уже в другой пещере, которую, согласно сказанию Летописи, выкопал митрополит Иларион, когда был еще священником храма Свв. Апостолов в Берестове. На этом месте, на которое преп.Антоний молитвенно призвал благословение Св. Горы, потекли дни, месяцы и годы монашеского подвига святого. Он, непрестанно молясь, через день или два принимал пищу, которая состояла из сухого хлеба и воды. Несмотря на отшельническое уединение преп. Антония, его святая жизнь не осталась безвестной. Ведомые Святым Духом к его пещере стали приходить искатели духовных добродетелей и наставлений, желающие совершать молитвенный подвиг вместе с Антонием. Первым из них был черноризец пресвитер Никон. Вторым – юноша Прохор, пришедший «куда он был призван Богом еще от чрева матери», которого «старец Антоний благословил и повелел иерею, блаженному Никону постричь его с именем Феодосий».¹²¹ И с этого времени «как три великие светила, сияющие в пещере, разгоняют тьму бесовскую молитвою постом преподобный Антоний, блаженный Феодосий и великий Никон».¹²²

Так возникла на Руси монашеская обитель, которая, как говорится в Киево-Печерском Патерике, «поставлена» не властью княжеской или богатством, но «слезами и пощением, молитвою и бдением» и потому «почтен бысть монастырь Печерский (то есть пещерный)... честью выше всех».

Великий князь Изяслав Ярославич, занявший киевский стол в 1054г., узнав о подвигах братии Печерского монастыря, пришел к преп.Антонию за благословением и начал покровительствовать обители. Однако, когда в Антониеву пещеру пришли и приняли монашеский постриг два княжеских вельможи, Варлаам, сын Боярина Иоанна и Ефрем, великий князь сильно разгневался и стал грозить заточить Антония и Никона в темницу, а пещеру «раскопать». Когда преподобного Никона, постригшего вельмож, привели во дворец, то на вопрос Изяслава, как он осмелился постричь их без княжеского повеления, святой ответил: «Я постриг их благодатью Божией, по велению Небесного Царя, Иисуса Христа, призвавшего их на таковой подвиг!» Великий князь, убоявшись гнева Божьего, смирился и более не угрожал Печерской обители.

Постепенно число подвижников возрастало. Они расширили пещеру, устроили в ней церковь и кельи. Когда прошло немало лет с того времени, как преп. Антоний поселился в пещере, он, собрав братию, поведал им свое желание жить в полном уединении, как прежде. Он благословил быть игуменом обители Варлааму, а сам ушел на другой холм и выкопал себе новую, «Дальнюю» пещеру, где и пребывал в непрестанной молитве. Над «Ближней» же пещерой, по его благословению, была построена братией деревянная церковь Успения Пресвятой Богородицы. Тогда же на горе, над пещерой, были построены кельи для умножившейся братии. Через некоторое время Варлаам был приглашен великим князем Изяславом на игуменство в построенный им монастырь Великомученика Дмитрия Солунского. Тогда преподобный Антоний благословил на игуменство Печерской обители Феодосия.

Преподобный Феодосий, будучи игуменом, не изменил, однако, своего смирения и был, по Евангельской заповеди, «меньшим из всех и всем служил, являясь примером добрых дел».¹²³ Подвижничество и пастырство преподобного Феодосия яркий и светлый пример духовной жизни. Как говорит Патерик: «преподобный отец наш Феодосий во все дни братию свою утешал, учаще никакоже о плотнем не помышлять... Бог же все на потребу неоскудно подаваше ему».¹²⁴ Св. Феодосий превосходил всех трудолюбием и, тайно помогая братьям, выполнял за них многие хозяйственные работы. Когда же он замечал, что после вечерней молитвы монахи, собравшись в одной келье, предаются праздным беседам, он, обходя монастырь, ударял рукой в дверь кельи и уходил смущенный и опечаленный. На утро же кроткими наставлениями вразумлял братьев, желая возбудить их усердие к молитвенному подвигу. Желая правильно устроить жизнь обители, преподобный Феодосий стал думать о том, чтобы дать инокам устав чинного монастырского жития.

От монаха Студийского монастыря Михаила, который пришел на Русь с митрополитом Георгием, он узнал о Студийском уставе, принятом в то время во многих монастырях Византии. Желая получить для Печерского монастыря этот устав, преподобный Феодосий послал в Константинополь монаха Ефрема с тем, чтобы он списал подробно этот устав и привез на Русь. Получив текст устава, преподобный Феодосий перевел его на славянский язык и прочитал его перед братией монастыря, которая приняла его единодушно. Впоследствии от Печерского монастыря восприняли этот устав все монастыри Киевской Руси.¹²⁵

В 1067г. великий князь Изяслав Ярославич, нарушив «крестное целование» (клятву о том, что не причинит вреда) князю Полоцкому Всеславу, захватил его и посадил в Киеве в темницу. В последующем, 1068г. старшие князья Ярославичи: Изяслав, Святослав и Всеволод потерпели поражение от половцев. Киевляне, недовольные князем, несумевшим защитить свою землю, изгнали Изяслава и освободив Всеслава, возвели его на княжение в Киеве. Однако, Изяслав вскоре возвратился, изгнал Всеслава и устроил над участниками восстания кровавую расправу – казнил около 70-ти человек, а еще большему числу приказал выколоть глаза. Узнав об этом, преподобный Антоний стал обличать великого князя в вероломстве и жестокости, чем вызвал его сильный гнев. Тогда преподобный покинул Киев и ушел в Чернигов, где на Балдинской горе, на берегу р.Десны выкопал пещеру и положил основание новому монастырю. Только после того, как великий князь раскаялся и просил прощения у преподобного Антония, святой возвратился в Киев.

В 1073г. князь Святослав Черниговский изгнал своего старшего брата из Киева и занял великокняжеский престол, нарушив отцовское завещание. Тогда, с обличением неправды выступил преподобный Феодосий. Он написал Святославу послание, в котором сравнивал его с Каином, поднявшим руку на брата своего. Князь сильно разгневался на Феодосия, однако «не дерзнул ни едина же зла и скорби сотворити, ведяща бо преподобныа и праведна суща его». Некоторое время спустя Святослав пришел в обитель искать примирения со святым игуменом.

Встретив его, преподобный Феодосий сказал: «Что значит гнев наш против тебя, державный князь? Но нам подобает обличать неправду и говорить во спасение души, а вам должно того слушаться».¹²⁶ Однако, и после примирения, по благословению преподобного Феодосия, в храмах Печерского монастыря на ектиниях поминали имя великого князя Изяслава, а не Святослава. Обличение неправды в общественной жизни заповедано своим ученикам преподобными Антонием и Феодосием как особое исповедническое служение иноков.

Основатели Печерской обители прославились как при своей жизни, так и после смерти многими чудесами, особенно дарами помощи в скорбях, исцелений, изгнания злых духов. Скончался преподобный Антоний в возрасте 90 лет от рождения, в 1073 году. Его святые мощи положены были в пещере под монастырем, где преподобный провел в непрестанной молитве последние 16 лет своей жизни и они, как говорится в житии, «подобно мощам Моисея»... сокрыты от зрения людей.¹²⁷

В 1074 году скончался преподобный Феодосий. Через восемнадцать лет, 14 августа 1092 года, его нетленные мощи были перенесены в великую Успенскую церковь Печерского монастыря.

Среди иноков Печерского монастыря было немало святых подвижников, достигших высокого духовного совершенства и благодатных дарований. Преподобный игумен Феодосий принимал в число братии людей самого разного звания и происхождения. Среди них были киевляне, выходцы из Полоцка, Чернигова и других русских городов, варяги, угры (венгры), армяне, крещенные половцы и даже сирийцы; были выходцы из княжеских родов, бывшие бояре и дружинники, купцы и крестьяне.

Киево-Печерский Патерик содержит жития многих святых иноков обители, живших в Киевский период. Никола-Святоша (Святослав), князь Черниговский, употребивший все свои богатства на строительство церквей и милостыню бедным, сам пребывал в обители в непрестанном труде и молитве. Преподобный Прохор Лободник совершал особый подвиг постничества – не ел ничего, кроме хлеба, приготовленного им самим из травы лебеды. Когда в Киеве настал голод, Прохор стал кормить своим хлебом многих нуждающихся, причем вкус этих лепешек из лебеды оказался приятен и сладок.

Преподобный Агапит известен как «безмездный» (т.е. не берущий платы) врач, который исцелял больных молитвой и отваром из овощей, составлявших его пищу.

Преподобный Григорий Чудотворец, один из любимых учеников преподобного Феодосия, отличался великим смирением и кротостью, и приобрел особый дар молитвы, благодаря чему изгонял бесов и наказывал грабителей, покушавшихся похитить церковные сосуды.

Преподобный Иоанн Многострадальный провел в затворе 30 лет, неся великий телесный подвиг, пока совершенно избавился от плотской страсти, боровшей его с необыкновенной силой.

Среди других монастырей Руси Киевского периода особо прославились подвигами своих насельников монастыри Новгородской земли. Около 1108г. преподобным Антонием Римлянином был основан в Новгороде Рождество-Богородицкий монастырь. Св.Антоний прибыл на Русь из Италии. Его вынудило покинуть родину гонение на православных со стороны латинян.¹²⁸ При чудесных обстоятельствах он был перенесен по морю из Италии на берег реки Волхова на обломке скалы. Много лет преподобный Антоний управлял основанной им обителью, наставляя братию в благочестии и богоугодной жизни. Скончался он в 1147г. Его преемником стал его ученик, преподобный Андрей, бывший игуменом монастыря до 1157 года. Он составил житие преп. Антония, в котором описаны многие его прижизненные и посмертные чудеса.

Выходец из богатой новгородской семьи, подвижник Варлаам построил в десяти верстах от города на месте, называемом Хутынь (т.е. худое место, где обитает нечистая сила), келью и пребывал в ней, непрестанно молясь. Он терпел сильную брань от бесов, но оставался непоколебим в своем молитвенном подвиге.

В отшельничестве преподобный Варлаам провел многие годы. Дары прозорливости и чудотворений, которых он сподобился от Бога, благодаря усердию в молитвенном подвиге, привлекали к нему многих учеников. В 1192г. на Хутыни был построен каменный храм. Для обеспечения обители Варлаам пожертвовал доставшееся ему наследство от родителей село с пахотными землями, сенокосами и рыбными ловлями. Для внутреннего устроения ее жизни преподобным Варлаамом был дан особый устав, предписывающий расходовать большую часть монастырских средств на благотворительность. Скончался преподобный 6 ноября 1192 года. Его мощи были обретены в середине XV в.

Особую известность среди монашеских обителей в других областях Руси в Киевский период имели Богоявленский монастырь в Ростове, основанный преп. Авраамием в конце XI или начале XII в, Борисоглебский Новоторжский монастырь, основанный преп. Ефремом (+1053), Спасо-Преображенский женский монастырь, основанный преподобной Ефросиньей, княжной Полоцкой.

С самого начала существования Русской Церкви ее богослужебным языком был славянский язык.

По свидетельству арабских источников IX-X вв., славянский язык был общепринят среди черноморских русов. Святитель Фотий, патриарх Константинопольский, в своем окружном послании 867г. говорит, что новокрещенные русы «приняли епископа и священников, имея живое усердие к христианскому богослужению». Последние слова могут быть поняты как указание на то, что епископ и священники совершали богослужение на понятном для русов славянском языке. Славянский перевод богослужения тогда уже существовал, т.к. согласно Житию св. Константина-Кирилла, ко времени своей кончины (14 февраля 869г.) святой успел перевести все богослужебные книги. В конце IX – начале X века, продолжая дело свв. равноапостольных Мефодия и Кирилла их ученики, обосновавшиеся при дворе болгарских царей Бориса и его наследника Симеона, создали обширную переводную церковную литературу. Вследствие постоянных контактов между Русью и Болгарией в Х веке церковные книги в большом количестве попадали в Киев и другие города Русской земли. Когда же свершилось Крещение Руси, то, по-видимому, св. Владимир позаботился о том, чтобы из Болгарии было доставлено еще большее количество богослужебных книг, равно, как и о том, чтобы на Русь и в Болгарию были присланы священники, способные совершать по ним богослужение.

Во время, когда Русь приняла Христианство, формы богослужения в Восточной Церкви существенно отличались от современных. Не утвердился еще повсеместно единый богослужебный устав. К тому же, между редакциями одного и того же устава, например Студийского, употреблявшимися в разных монастырях существовали, в соответствии с особенностями местной богослужебной практики, существенные различия. Все это не могло не отразиться на устройстве богослужения в Русской Церкви, воспринимавшей Византии и Болгарии образцы литургических последований, довольно разнящиеся между собой.

До нашего времени дошло очень немного литургических памятников Киевского периода. О том, как совершалась Божественная литургия, мы можем судить только по двум древнейшим русским служебникам, которые сохранились благодаря тому, что представляют собою реликвии. Один из них принадлежал преподобному Антонию Римлянину (+1147г.), другой – преподобному Варлааму Хутынскому (+ около 1192г.). Несмотря на то, что богослужение по ним совершалось в одной и той же Новгородской епархии, а время жизни двух святых подвижников отделяет сравнительно небольшой промежуток, чинопоследования литургии в них далеко не во всем согласуются между собою, и, существенно отличаются от современных.

Чин проскомидии в обоих служебниках изложен предельно кратко. В служебнике преподобного Варлаама говорится только об агничной просфоре, а о прочих не говорится ничего. В служебнике преподобного Антония о других просфорах есть только краткое упоминание. Молитвы о предложенных честных Дарех в обоих служебниках отсутствуют, но зато положены молитвы «иерею за ся пред службою». В антониевском служебнике их две, в варлаамовском – три.

Из другого источника – ответов архиепископа НИФОНТА на вопрошение диакона Кирика-новгородца мы узнали, что заупокойная литургия служилась на трех просфорах – одной дорной, двух других – за упокой.

По служебнику преподобного Варлаама агнец из агничной просфоры взимал и полагал на дискос не священник, а диакон, что, как считают некоторые исследователи, является остатком древнего обычая, когда хлеб для евхаристии приготовляли диаконы.¹²⁹

Само чинопоследование литургии также по древнерусским служебникам существенно отличается от современных. Различия эти заметны в прошениях на сугубой ектинии, в диалогах священнослужителей после великого входа и по возгласе «Святыя святым» и др.

В обоих служебниках в евхаристическом каноне отсутствует молитва «Господи, иже Пресвятаю Твоего Духа»... Вместо слов «Исполнение Духа Святаго» священник, по служебнику преподобного Варлаама, влагая в потир часть Св. Агнца говорит: «смешение святаго Тела и честныя Крови Господа нашего Иисуса Христа».

Причащение священнослужителей совершалось, также, иначе, чем теперь, начиная от младшего. При этом каждый, взяв частицу Тела со словами: «Тело Христово дается рабу Божию имярек» подавал его старшему, а тот снова отдавал ее ему. Диакона причащали – старший священник Телом, а младший – Кровью Христовой. «Верую» и «Отче наш» за литургией не пелись, а читались.

По мнению исследователей прочие богослужения суточного круга – часы, вечерня, повечерие, полуношница, утреня совершались на Руси по неизвестному нам греческому монастырскому чину, как в монастырях, так и в большинстве соборных церквей. В церквах приходских употреблялся сокращенный чин вечерни и утрени. В кафедральных соборах богатых стольных городов употреблялся торжественный архиерейский богослужебный чин «Великой церкви» – собора Св. Софии в Константинополе.

Из Летописи известно, что со времен устроения преподобным Феодосием в Печерском монастыре, рассказ о котором помещен под 1051г., на Руси получил широкое распространение Студийский богослужебный устав в редакции Константинопольского патриарха АЛЕКСИЯ (1025–1043 гг.), списанный в Константинополе преподобным Ефремом и переведенный на славянский, по преданию, самим преподобным Феодосием. Отличие этого устава от ныне употребляемого в Русской Православной Церкви Иерусалимского устава преподобного Саввы Освященного, по нему не положено ни всенощного бдения, ни великого славословия ни для одного дня в году. Согласно Летописи «от того же монастыря (Печерского) прияша вси монастыреве устав».

Архиерейское служение отличалось в Киевский период определенными особенностями, к числу которых относят так называемое Летопровождение, в церковный Новый Год, 1 сентября, Пещное действо в неделю Праотец, Действо Страшного Суда в неделю мясопустную, Хождение на ослити в неделю Ваий и совершаемый до настоящего времени чин Умовения ног в Великий Четверг.

Летопровождение и Действо Страшного Суда состояли в том, что между заутренней и обедней совершались особые праздничные молебны с крестными ходами.

Пещное действо воспроизводило в лицах повествование книги пророка Даниила о трех отроках еврейских в печи вавилонской. На амвоне храма ставилась деревянная «печь», куда халдеи вводили трех отроков, которых изображали обычно архиерейские певчие. К ним спускался сверху на веревке деревянный ангел, с которым отроки трижды обходили кругом печь, поя песнь библейских отроков.

Хождение на осляти в неделю Ваий состояло в том, что после заутрени, на которой освящались и раздавались народу вербовые ваий, архиерей с духовенством и хором совершал молебное пение перед «нарядной вербой», украшенной цветами и овощами, установленной в кадке на определенном расстоянии от церкви. Затем он садился на «ослятю» (его изображала на Руси лошадь, покрытая попоной и с привязанными искусственными ослиными ушами), которого вел под узцы князь или его представитель – боярин, и двигался так до церковной паперти.

С самого начала своего устроения Русская Церковь праздновала память святых Вселенской Церкви, службы которым содержались в славянских богослужебных минеях. В дошедших до нашего времени минеях Киевского периода службы святым были не на все дни. Первыми святыми, которым установлено было особое от греческой церкви празднование, были благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб, прославление которых произошло в 1021 году и память стала праздноваться в день кончины Бориса, 24 июля. Позже учреждено празднование в честь двукратного перенесения мощей свв. страстотерпцев, совершаемое 20 мая.

В 1108 году, через 34 года после кончины преподобного Феодосия Печерского и через 17 лет после обретения его нетленных мощей и перенесении их из пещеры в Успенскую церковь Печерского монастыря «вложи Бог в сердце Феоктисту игумену Печерскому и нача возвещать князю Святополку (Изяславичу), дабы вписал Феодосия в синодики по всем епископиям в списки святых, поминавшихся на литиях праздничных... чтобы по всем епископиям он был поминаем на сих литиях вместе с другими святыми» – повествует Летопись. Празднование памяти преподобного Феодосия стало совершаться в день его преставления – 3 мая. Перенесение мощей преподобного, произошедшее в 1091 году стало праздноваться 14 августа.

Между 1190 и 1194 гг. было установлено празднование Св. Леонтию, епископу Ростовскому (+1077 г.). Служба ему была написана епископом Ростовским Иоанном.

По-видимому, на рубеже XIII в. стала праздноваться в день кончины великого князя Владимира, 15 июля, его память как равноапостольного. Наиболее раннее упоминание об этом встречается в Лаврентьевской Летописи под 1200 г.,¹³⁰ хотя его имя и не встречается в святцах домонгольского периода. К этому же времени относится начало празднования памяти св. равноапостольной великой княгини Ольги. Празднование других святых, живших в Киевский период, – Кирилла Туровского, Авраамия Смоленского, Никиты Новгородского, преподобных Петра и Февронии Муромских, Авраамия Ростовского, многих из сонма преподобных отцов Печерских было установлено в более позднее время, после 1240 года.

Помимо празднования в честь отечественных святых в Киевский период было установлено несколько новых праздников, которые совершались только Русской Церковью. Это память перенесения мощей Св. Николая из Мир Ликийских в Бар-град, установленное вскоре после 1087г., и празднование первого октября Покрова Пресвятой Богородицы (с середины XII в.), празднование 27 ноября в честь иконы Богоматери «Знамение», чудесною помощью которой Новгород в 1169г. выдержал осаду объединенного войска 15 князей и празднования в честь освящения великих киевских церквей: 12 мая – освящение Десятинной церкви, 11 мая и 4 ноября – два освящения собора Св. Софии, 26 ноября – освящение церкви Св. Георгия Победоносца. Эти последние имели, первоначально, характер местных, киевских, но т.к. переписчики списывали киевские святцы для церквей в других русских городах, то праздники в честь освящений церквей приобрели общерусское значение.

Еще один новый праздник бы установлен в 1160-е годы в Русской и Греческой церквах одновременно: Всемилостивому Спасу и Пречистой Богородице в день 1 августа. В этот день в 1164 году русские войска под предводительством великого князя Суздальского Андрея Юрьевича Боголюбского и византийцы, во главе с императором Мануилом Комнином, вступили в бой с врагами христианской веры: русские – с магометанами – камскими болгарами, греки – с арабами и, благодаря помощи икон Пречистой Богоматери и изображения Животворящего Креста Господня, одержали блестящие победы над своими противниками. Служба празднику изнесения Честных друев Животворящего Креста Господня была заимствована от греков.

О том, как в Киевский период совершались Таинства Крещения, Миропомазания, Покаяния, Брака и обрядовые богослужения, сведения сохранились весьма скудные и отрывочные. Церковное правило митрополита Георгия (1065–1076 гг.) содержит запрещение совершать крещение в домовых церквах и предписание крестить в соборных церквах и в монастырях.

Митрополит Иоанн II (1077–1089 гг.) предписывал крестить детей, в соответствии с установлением Св. Григория Богослова, в трехлетнем возрасте. Исключение делалось им для больных детей «аще детя умирать начнет, омывше не ждати ни единого дни».¹³¹ Однако, из житий святых преподобного Феодосия Печерского и Авраамия Смоленского известно о существовании обычая нарекать имя младенцу на 8 день и крестить на 40-ой день после рождения.

Крещение как детей, так и взрослых совершалось в три погружения. Крещение было принято совершать до начала литургии с тем, чтобы крещаемый, если это был младенец, предносился, а если он был взрослым, то шел сам впереди служащих, со свечами в руках, на великом входе. За этой же литургией крещаемый причащался, а затем причащался ежедневно еще в течение 7 дней.

В ответах епископа Нифонта на «вопрошение Кирика» содержится указание, что если взрослый человек готовится ко крещению, то в случае, если это язычник, чудин или половчанин, или магометанин болгарин, то срок оглашения должен длиться 40 дней и огласительные молитвы над таковым должны быть прочитаны за это время 10 раз. Если же оглашаемый славянин, то срок оглашения устанавливался в 8 дней.

В Киевский период существовал обычай носить два имени – христианское и народное, славяно-русское. Христианские имена русичи часто переделывали на свой лад: Иоанн – Ян, Алексий – Олекса, Константин – Коснятин. В Летописи и других источниках вместо полных христианских имен употребляются часто уменьшительные и даже уничижительные их формы: Анна – Янка, Василий – Василько, Прокопий – Прокша, Мирон – Мирошка, Андрей – Ядрейко и т.д.

При Таинстве Миропомазания, согласно «Ответам» епископа Нифонта, знаменовались св. миром чело, ноздри, уши, сердце и одна правая рука помазуемого.

Относительно того, как часто следует приступать ко Св. Таинам, митрополит Георгий устанавливает правило для мирян причащаться во все воскресенья Великого Поста, в Великие Четверг и Субботу, в дни Сошествия Святаго Духа, Свв. Петра и Павла, в праздники Преображения, Успения, Воздвижения, Введения, на Рождество и Богоявление, а также в дни памяти святых Бориса и Глеба, Димитрия Солунского, Николая Чудотворца.

При установлении богослужебного строя Русской Церкви большое значение имело обучение русских церковному пению. Из Иоакимовой Летописи известно, что вместе со священниками для устроения храмового богослужения на Руси Св. равноапостольный великий князь Владимир пригласил из Корсуни (Херсонесса Таврического) также и певцов. Степенная книга сообщает о приходе в Киев при Ярославе Мудром трех греческих певцов «с роды своими» (1053 г.). О приглашении певцов из Греции для обучения русских пению, во времена правления князя Мстислава Владимировича, сообщает Лаврентьевская Летопись под 1130 г.

Благодаря деятельности этих учителей уже с конца Х века возникла русская школа церковного пения. Известно о существовании в Киеве при Десятинной церкви двора доместиков (придворных певцов), одним из которых был Стефан, ученик преподобного Феодосия, ставший в 1047 году игуменом Киево-Печерского монастыря. Известный нам по «Вопрошению» к епископу Нифонту иеродиакон Антониева Новгородского монастыря Кирик, также, именуется в источникам доместником.

По мнению исследователей, богослужебное пение на Руси с самого начала устроения Киевской митрополии и епархий стало уделом специально обученных певцов, профессионалов.¹³²Первоначально, как свидетельствуют источники, пение в столичных храмах совершалось попеременно на двух языках – один клирос пел на греческом, другой – на славянском. В дошедших до нашего времени певческих книгах Киевского периода встречаются записи текста греческих песнопений славянскими буквами. Первоначально эти книги содержали только тексты песнопений с указанием гласа. Преобладало заучивание мелодии на память, по слуху. Затем распространяется крюковая нотация, представляющая собой высшую стадию развития старовизантийской нотной системы. Однако, в нее на Руси были внесены существенные изменения, соответствующие, особенностям интонационно-мелодического строя славянского языка.¹³³ Стихиры, посвященные святым мученикам Борису и Глебу и преподобному Феодосию Печерскому, составленные на рубеже XI и XII вв., представляют собой совершенно самостоятельный национальный вариант восточно-христианской певческой мелодической системы и являются первым известным примером чисто русских песнопений.

Певческие книги киевского времени подразделяются на ирмологии, стихирари и кондакари. Сложность знаковой записи мелодий в них различна. Наиболее сложными, судя по знаковому обозначению, были мелодии песнопений двунадесятных праздников, содержащиеся в стихирарях.

По мнению специалистов, Византийская певческая система в Киевский период Руси была воспринята и усвоена не только во всем ее разнообразии форм пения и чтения, но и целенаправленно переработана, как бы переведена на новый язык русского национального мышления.¹³⁴

Из исторических свидетельств известно, что строительство христианских храмов на Руси началось еще задолго до того, как христианство стало государственной религией великого Киевского княжества. О существовании в Киеве «съборной» церкви св. Илии известно из сказания Летописи, относящегося к 944 г. Побывавший, примерно, в это же время на Руси арабский путешественник Ибн-Русте описывает виденные им в городах «страны русов» полуземляночные строения с остроконечной «кровлей христианской церкви». По мнению ученых, эти первые храмы были, несомненно, деревянными, так же, как и многочисленные церкви «срубленные» (т.е. построенные из бревен) по повелению св. Владимира по всем русским городам в год Крещения Руси.

Судя по древнейшим изображениям (Псковский «Устав» XII в.) первые рубленные церкви имели облик высокого столпообразного храма с шатровой кровлей. Большие деревянные соборы Киева, Новгорода, Ростова, как предполагают ученые, представляли оригинальное сочетание нескольких увенчанных шатровыми кровлями срубов-столпов вокруг главного, более высокого столпа, составляющими в основании квадрат или многоугольник, к которому с четырех сторон примыкали пониженные боковые срубы трех притворов и алтаря. «Верхи» срубов образовывали ступенчатую, нарастающую к центру пирамиду. Из источников мы знаем, что дубовая церковь, построенная первым епископом Великого Новгорода Иоакимом, была о 13-ти верхах, церковь, построенная при первом перенесении мощей свв. Бориса и Глеба в Вышгороде в 1021 г. вышегородским горододельцем Миронегом имела пять верхов, а новый деревянный храм во имя свв. Бориса и Глеба, куда были перенесены мощи святых страстотерпцев 1072 г. был поставлен зодчим Жданом-Николой «в верх один».

Начало строительства храмов из камня и кирпича относится к первому десятилетию после Крещения Руси. Инициаторами его, вплоть до середины XI в., являлись верховные правители Руси – великие князья Киевские. Если архитектура деревянных храмов Киевского времени имела свои истоки в самобытной художественной традиции и строительных приемах дохристианской Руси, то при возведении каменных церквей, естественно, использовались исключительно византийские образцы, и первыми их зодчими были приглашенные греки.

Древнейшим русским каменным храмом, облик которого возможно реконструировать, является знаменитая Десятинная церковь во имя Успения Богоматери построенная в 989–996 гг. Она представляла собой трехнефный крестокупольный храм, впоследствии обстроенный галереями и имевший несколько глав с полусферическими навершьями.

Найденные при раскопках фрагменты мраморных деталей, цветного шифера, мозаики и т.д. свидетельствуют о роскошной внутренней отделке Десятинной церкви. Мраморные панели стен были инкрустированы порфиром. Пол в алтаре был набран из плит белого мрамора и красного шифера, расположенные в шахматном порядке; места для архиерея и священников были выложены мозаикой из мрамора, порфира, шифера разных цветов. Полы в центральном и боковых нефах были выложены из поливных плиток разных цветов и разнообразной величины и формы, образующих, вероятно, сложные орнаментальные композиции. Алтарная преграда была выполнена из мрамора.

Спасо-Преображенский собор в Чернигове, освященный в 1036 г., по архитектурному образу был близок к Десятинной церкви, но его примечательную особенность составляли примыкающая к северо-западному углу мощная цилиндрическая башня с лестницей, ведущей на хоры и пристроенные к обоим углам восточной стены в XI в. малые храмы-усыпальницы черниговских князей. Внутренне пространство храма было богато освещено благодаря большому количеству высоких окон на барабанах пяти куполов и двух рядах окон на южной и северной стенах храма. Верхние галереи, где располагались хоры были отделены от подкупольного пространства тройными аркадами и поддерживались мощными колоннами из черного и красного мрамора. Пол был устлан резными шиферными плитами инкрустированными смальтой.

Кафедральный Софийский собор в Киеве, заложенный в 1036 г. и освященный, по-видимому, в 1051 г., был создан по образу Великой церкви Св. Софии Константинопольской. В своей основе это обширный (37 х 55 м.) пятинефный крестокупольный храм с пятью апсидами и широким крестом центральных нефов над перекрестьем которого огромный двенадцатиоконный купол. Двенадцать малых куполов размещены на углах массива храма. Массив окружала одноэтажная открытая галерея, к которой примыкали лестничные башни. Позднее галерея была надстроена вторым этажом, а здание опоясано с трех сторон еще одной более обширной одноэтажной галереей. Собор, после этой обстройки приобрел цельность облика. Массы храма ступенчато нарастали вверх, к главному куполу. То же движение нарастало в размещении двенадцати куполов по углам храма: малых на периферии и больших между ними. В соответствии с этим же принципом центральная апсида возвышалась над уменьшающимися боковыми. Через открытые аркады галерей и многочисленные оконные проемы куполов потоки света ниспадали во внутреннее пространство храма.

Интерьер Софийского собора был не менее великолепен. Миновав сень аркад внешних галерей, молящийся через облицованные полированные мрамором порталы входил внутрь собора. Драгоценная мозаичная роспись выделяла подкупольное пространство. Апсиды были украшены мозаичными росписями в три яруса. Конху (верхнюю полусферическую часть) апсиды занимало величественное изображение молящейся с воздетыми руками Богоматери, ниже развертывалась монументальная композиция евхаристии, еще ниже – изображение отцов Церкви.

На восточных столпах было изображено Благовещение и эта композиция связывала, видимо, мозаику алтаря с гигантским образом Христа Пантократора на центральном куполе.

Восхваляя деяния великого князя Ярослава Мудрого, митрополит ИЛАРИОН в «Слове о законе и благодати» говорит о Софийском соборе: «дом Божий великий святый Его Премудрости созда на святость и освящение граду.., с всякою красотою украси златом и серебром и каменьями драгими.., аже церковь дивна и славна всем окружным странам, якоже ина не обрящется в всем полунощи земнем, от востока до запада».

По образу Киевской церкви Св. Софии были воздвигнуты Софийские соборы в Новгороде и в Полоцке. Архитекторами, строителями и украсителями величественных храмовых зданий времен Ярослава Мудрого были, по-видимому, не одни только греки, приглашенные из Византии, но и русские мастера, внесшие в их облик много самобытных национальных черт.

В конце XI-XII вв. новые явления общественно-политической жизни Руси оказывают существенной воздействие на развитие церковной архитектуры.

Характерной чертой эпохи было возрастание экономической самостоятельности и материальной обеспеченности архиерейских кафедр и монастырей за счет церковного землевладения. С этого времени большие каменные храмы возводятся не только по повелению великого князя, но и по инициативе удельных князей, епископов, игуменов монастырей, богатых церковных ктиторов.

Характерными памятниками этого времени являются: Великая Успенская церковь Киево-Печерского монастыря (1073–1078); Михаило-Архангельский собор Выбудицкого монастыря (1070–1088); собор Киевского Св. Кирилловского монастыря (1140г.); собор Елецкого монастыря в Чернигове (середина XII в.); кафедральный собор во имя Св. Михаила Архангела в Переяславле (1089г.); Михайло-Архангельский собор в Смоленске; церковь во имя Свв. Бориса и Глеба в Вышгороде, построенная до середины XII в.

Это церкви, в большинстве своем, уступают в размерах и великолепии внутренней отделки величественным храмам времен Св. Владимира и Ярослава Мудрого. Для них характерна строгость и простота архитектурных форм. Очевидно, что архитектурная традиция середины XI в. не исчерпала себя в это время и, несмотря на своеобразие деталей во всех этих памятниках, реализуется один и тот же архитектурно-художественный стиль.

Новый этап развития церковной архитектуры начинается с середины XII в., со времени распада Руси на самостоятельные княжества. Этим рубежом завершается история единой архитектуры Киевской Руси. Для каждого княжества характерны собственный стиль и особые приемы строительного искусства.

Наиболее яркими памятниками церковной архитектуры Северо-Восточной Руси XII-XIII вв. являются Спасо-Преображенский собор в Переяславле-Залесском (1152г.); церковь Покрова Богородицы на Нерли (1165г.); Соборы Успенский, возведенный в 1158–1161 гг. при великом князе Андрее Юрьевиче и капитально перестроенный после пожара в 1185–1189 гг. при великом князе Всеволоде Большое Гнездо и Дмитриевский (1197г.) во Владимире; собор Рождества Богородицы в Суздале (1225г.) и др.

Строительство величественного Успенского собора при великом князе Суздальском, Андрее Боголюбском, было выражением большой государственной идеи – приоритета новой столицы Руси – Владимира, перемещения в нее средоточия духовной жизни Русской земли. Это был трехнефный шестистолпный собор, схожий по плану с Успенским собором Киево-Печерской Лавры. О том, как новый храм был украшен свидетельствует автор повести об убиении великого князя Андрея, включенной в Ипатьевскую летопись: «И доспе церковь камену соборну святы Богородицы, причудну вельми, и всеми различными виды украси ю от злата и серебра, пять верхов ея позолоти, двери же церковные трое золотом устрои, каменьем драгим и жемчугом украси ю многоценным... многими пониканделы золотыми и серебрянными просвети церковь, а онбон (амвон) из злата и серебра устрои...»

Не менее великолепна была отделка собора снаружи. Не только все пять куполов, но и вся, вообще, кровля были покрыты золотом. По верхам стен, между полукруглыми кровлями арок и по самым этим кровлям были помещены золотые птицы, вазы и флюгера. Резной каменный пояс, разделяющий поле стен надвое, был также покрыт поверху золотом, а по линии зубцов украшен цветным мрамором. Стены были облицованы белым тесаным и отшлифованным камнем. По словам летописца, строили этот великолепный храм мастера «из всех земель», которых князю Андрею «по вере его и по тщанию к Пресвятой Богородице приведе ему Бог».

После того, как Успенский собор сильно пострадал во время страшного городского пожара в 1185 г., Всеволод Большое Гнездо произвел грандиозную перестройку здания. Храм с трех сторон обнесли новыми стенами и обстроили галереями, в стенах которых устроили аркосоли для гробниц почивших святителей и князей. Алтарная часть была также перестроена и расширена, храм стал пятинефным.

Церковь Покрова на Нерли была первым на Руси храмом, посвященным новому Богородичному празднику. Она принадлежит к новому суздальскому типу четырехстолпных одноглавых крестокупольных храмов с тремя апсидами. Архитектурной особенностью данного храма является преобладание вертикальных пропорций, придающее его облику возвышенную стройность. Барабан купола был приподнят прямоугольным постаментом, что удлиняло пропорции главы храма в соответствии с пропорциями основного объема здания.

Важнейшим элементом владимиро-суздальской архитектуры были широкие пилястры фасада с выступающими колонками, горизонтальный аркатурный пояс, делящий поле стен на две части, в сочетании с поддерживающим его поясом полуколонн. Тонкие полуколонки членят поверхность алтарных апсид, из которых средняя несколько выше боковых.

Для декоративной отделки храма характерно широкое использование украшений – орнаментальной скульптурой из камня. Особенно богато отделан такой резьбой собор во имя Вмч. Димитрия Солунского в Суздале, на фасаде которого, помимо растительного орнамента, изображены фигуры людей, животных, мифических существ.

Церковная архитектура Волынского и Галицкого княжеств, которые к концу XII в. становятся наиболее значительными политическими и культурными центрами не только Руси, но и всего восточно-европейского региона, очень отличаются от восточно-русской. На ее развитие существенно сказалось влияние романского стиля, характерного в это время для архитектуры Западной Европы. Об этом, в частности, свидетельствует группа памятников: Белокаменные крестокупольные Успенский собор, построенный в 1157г., церкви Спасо-Преображения, свв. Кирилла и Мефодия и сохранившаяся до нашего времени церковь вмч. Пантелеймона в г. Галиче. Апсиды их были отделаны аркатурой на полуколонках с аттическими базами и резными капителями. Успенский собор был четырехнефным, опоясан закрытыми галереями. Западный вход был отделан порталом в романском стиле. Карнизы апсид украшал аркатурный поясок с резными масками. Полы храма устланы цветными майоликовыми плитками. Сопоставление этих фрагментов с памятниками романского Запада устанавливает близкие аналоги с зодчеством Франции и Южной Германии XII века. К сожалению, ни один храм постройки XII-XIII вв. в этом регионе до наших дней не сохранился и о стиле и художественных особенностях западнорусского зодчества можно судить только по данным археологических раскопок.

К памятникам галицко-волынской церковной архитектуры относится также дошедшая до нашего времени Борисо-Глебская (Коложская) церковь в г.Гродно, на берегу р.Немана. Храм целиком сложен из тонкой плинфы. Он был увенчан тремя главами. Особенность архитектурного облика составляют круглые колонны, сложенные из кирпича, несущие своды. К хорам, расположенным в западной части храма, примыкали деревянные балконы, шедшие на значительной высоте вдоль боковых стен, на которые выводила лестница, устроенная внутри стен апсиды. Полы храма выстелены характерными для Западной Руси майоликовыми квадратными, треугольными и фигурными плитками. Фасад церкви был богато украшен выложенными из майоликовых плиток и полированного гранита крестами.

Яркие особенности были присущи храмовому зодчеству Полоцкого княжества. Собор Св. Софии в Полоцке отличался от своего киевского прототипа простотой и строгостью форм. Он был лишен открытых галерей и башен, имел пять нефов, три граненные апсиды, пять (по некоторым источникам – семь) глав. Церковь Благовещения в Витебске, построенная в XII в., отличалась сильно вытянутым планом. Имела три нефа, но всего одну выступающую из стены апсиду. Боковые апсиды были врезаны в восточную стену храма. Храм во имя преп. Ефросиньи Полоцкой, построенный около 1159г. знаменитым зодчим Иоанном, отличался возвышенным основным объемом и возвышением барабана купола за счет квадратного постамента. Западная стена его сильно утолщена, так как она вмещала лестницу на хоры и келью, где жила преп. Ефросинья. В углах стены устроены изолированные боковые пределы.

Одно из самых почетных мест в истории древнерусского церковного искусства занимает новгородо-псковское церковное зодчество XII-XII вв. Его характерной чертой была самобытность, связанная с почти полным отходом от византийских канонов. Отход этот происходил постепенно. Уже строившийся в эпоху Ярослава Мудрого Новгородский собор Св. Софии существенно отличался от Киевского. Он имеет не тринадцать, а пять куполов, увенчанных шлемовидными кровлями. Отличалась и строительная техника исполнения – храм был сложен из грубо отесанного камня, скрепленного розоватым (от примеси толченого кирпича) известковым раствором. Первоначально он был неоштукатурен. Внутренняя отделка отличалась суровой простотой. В облике собора ощущается непоколебимая сила и мужественная твердость. Новгородцы особо чтили этот храм, почитая Софию Премудрость Божию своей покровительницей в ратных делах. Их боевой клич был: «За Святую Софию!»

В дальнейшем новгородские зодчие продолжали совершенствовать свой самобытный архитектурный стиль, сооружая храмы подчеркнуто строгого, сурового облика. Это Николо-Дворищенский собор (1113г.), собор Рождества Богородицы Антониева монастыря (1117г.), Георгиевский собор Юрьева монастыря (1119г.). Для новгородской архитектуры первой половины XII века характерны трехкупольные храмы с асимметричным расположением глав.

Выдающимся памятником новгородского церковного зодчества изучаемого периода является церковь Спаса Нередицы, построенная князем Ярославом Всеволодовичем в 1198–1200 гг. Этот четырехстолпный однокупольный храм отличается особой пластичностью форм.

Общей особенностью церковного зодчества Киевского периода является то, что колокольни при храмах не строились, как в последующий период, в виде пристроенных к церкви или отдельно стоящих башен, но представляли собой архитектурные сооружения, получившие впоследствии название звонниц, в отличие от собственно колоколен, появившихся в XIV-XV веках. Они представляли отрезок крепостной стены – прясло – в верхнем поясе которого сделано пять пролетов, разделенных между собой столпами, в которых были навешены колокола. В дальнейшем стены делались с узкой длинной пристройкой, кровля которой служила площадкой для звонаря. Исключение составляли соборы Св. Софии в Киеве и Спаса в Чернигове, где колокола располагались в пристроенных башнях.

В Византии, в X-XII вв. колокольного звона при храмах в употреблении не было, в то время как на латинском Западе он был широко распространен. Путешествовавший по православному Востоку, в начале XIII века, Добрыня Ядрейкович (в монашестве Антоний), епископ Новгородский 1210–1219 гг., Перемышльский 1219–1225 гг. и вновь Новгородский 1225–1232 гг.)¹³⁵ писал о греках: «... а колокола не держат во святей Софии, но било мало держа в руке клеплют... а в колокола латыни звонят».¹³⁶ Это обстоятельство позволило Е.Голубинскому предположить, что колокольни были прямо заимствованы Русской Церковью из западного церковного обихода.¹³⁷ Однако известно, что на Западе в это время колокольни имели вид башен, пристроенных к зданию церкви или отдельно стоящих, в то время как на Руси преобладали колокольни-звонницы каменные и деревянные. Представляется вероятным, что прототипом русской колокольни-звонницы служили не западные образцы, а сооружение, на котором в русском городе подвешивали вечевой колокол.

Первые иконы, как известно, были принесены на Русь из Херсонесса Св. Владимиром после принятия им святого крещения. Иконы с православного Востока при разных обстоятельствах попадали на Русь и в последующее время. Среди них были и особо чтимые чудотворные образы, такие как Киево-Печерская икона Успения, привезенная греческими зодчими и изографами для украшения великой Успенской церкви Печерского монастыря. Ее они, по преданию, получили из рук самой Богоматери; икона Богородицы Пирогощей, находившаяся в одноименной ей церкви в Киеве; икона «Николы Мокрого» в Киевском соборе Св. Софии, известная в связи с чудом воскрешения утонувшего отрока; Смоленская икона Богоматери Одигитрии, принесенная на Русь дочерью императора Константина Мономаха, бывшей замужем за князем Всеволодом Ярославичем; Полоцкая Ефросиньевская и Владимирская иконы Богородицы, по преданию написанные св. апостолом и евангелистом Лукой. Полоцкая икона была привезена на Русь по настоянию преподобной Ефросиньи, княжны Полоцкой, в середине XII века из Ефеса. Владимирская икона была прислана из Константинополя в Киев великому князю Мстиславу Владимировичу. В 1155 году его племянник, Андрей Боголюбский, уходя на княжение в Суздальскую землю, взял эту икону из церкви в Вышгороде, где она находилась, и перевез во Владимир на Клязьме, где она прославилась многими чудесами. Особо почитаемой на Руси стала также Зарайская икона Николая Чудотворца, привезенная из Корсуни в Зарайск священником Евстафием Корсунянином, во исполнение повеления, данного ему Свыше, в 1225 году. В церкви, построенной им для этой иконы в течение последующих 330 лет служили «не переменяясь» потомки священника Евстафия.

Из Летописи известно, что для строительства и украшения величественных храмов Киева и других княжеских стольных городов, русские приглашали из Византии артели искусных мастеров, среди которых, несомненно, были и иконописцы. Живя подолгу, а иногда и до конца жизни на Руси они передавали мастерство своим русским ученикам, в первую очередь монахам.

Занятие иконописью с самого начала его развития у нас понималось как особое служение Богу. Об этом ярко свидетельствует помещенное в Киево-Печерском Патерике жизнеописание первого известного нам по имени древнерусского иконописца, преподобного Алипия. Его искусство было нераздельно от «смирения, терпения, чистоты, поста, любви и богомыслия». Когда Алипий перед кончиной своей заболел и не имел сил окончить заказанную ему икону Успения, явился «некто юноша светел, и взям вапницу (кисть), начал писать икону». Окончив икону в три часа, ангел водворил ее на предназначенное ей место в храме и стал невидим...

Древнейшие дошедшие до нас иконы русских мастеров относятся ко второй половине XII века. Это Печерская икона свв. Бориса и Глеба; икона Богоматери Печерской из Свенского монастыря под Брянском, написанная преподобным Алипием, с изображением стоящих по сторонам престола Царицы Небесной преподобных Антония и Феодосия и Минская икона Богоматери.

Расцвет иконописного дела происходил в Северо-Восточной Руси при дворе великого князя Андрея Боголюбского. Он собрал в 1159 г. иконописцев из всех русских земель и повелел им «церковь Пресвятыя Богородицы (в Боголюбове) иконописанием украшать многим». По его же повелению искуснейшие изографы написали образ Богоматери «таковым подобием, якоже ему явися».¹³⁸ Эта икона получила название – Боголюбская. До нашего времени дошла также икона великомученика Димитрия Солунского, написанная русскими иконописцами на доске, присланной великому князю Всеволоду Большое Гнездо из Солуни, «со гроба» святого.

Особенно высокого развития в конце XII – начале ХIII столетий достигла новгородская иконописная школа. Для нее характерна монументальность в сочетании с изяществом художественной формы. Ни на Западе, ни в Византии, как считают специалисты,¹³⁹ не было икон, подобных новгородским. Из икон домонгольского времени сохранилось больше всего произведений новгородской школы. Это монументальная икона Благовещения из Великого Устюга, «Спас Нерукотворный», «Успение Богоматери», «Архангел» (конец XII века), «Николай Чудотворец», «Великомученик Георгий Победоносец» из Старой Ладоги, «Иоанн Лествичник, Георгий Победоносец и Власий» (начало XIII века) и другие.

Помимо сохранившихся икон замечательными памятниками духовного искусства Киевского периода являются стенные росписи древнерусских храмов. Великолепно выполнены мастерами-греками мозаики Софийского собора, великой Успенской церкви Печерской, Михайлова Златоверхого монастыря. Фрески киевского Кириллова монастыря, написаны в 70-х годах XII века; отличаются яркой самобытностью художественного стиля фрески храмов Спаса Нередицы (1199 г.), Св. Георгия в Старой Ладоге (1180г.), Благовещения в Аркатах (1189г.).

Замечательные образцы иконографии Суздальской Руси представляют фрески Дмитриевского собора во Владимире, фрагменты древней росписи Владимирского Успенского собора и собора Рождества Богородицы в Суздале (1233г.).

1. БИБЛИЯ. Изд. Московского Патриархата. 1988.

2. Повесть временных лет. М., – Л., 1950

3. Полное собрание русских летописей (ПРСЛ).

т.1: Лаврентьевская и Троицкая летописи. СПб., 1846; Л., 1927; М., 1962.

т.2: Ипатьевская и Густинская летописи. СПб., 1843; СПб., 1908; М., 1962.

т.3: Новгородские летописи. СПб., 1841;

т.4: Новгородские и Псковские летописи. Спб., 1848; Пг.– Л., 1915–1925.

т.5: Псковские и Софийские летописи. Спб., 1851; Л., 1925.

т.6: Софийские летописи. Спб., 1853.

т.7: Летопись по Воскресенскому списку. Спб., 1856.

т.8: Продолжение летописи по Воскресенскому списку. Спб., 1859.

тт.9–12: Никоновская или Патриаршья летопись Спб., 1862–1901.

т.19: Степенная книга. Спб., 1912.

4. Новгородская Первая Летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950.

5. Псковские летописи. М.-Л., 1941, 1955, Вып. 1–2.

6. Хроника Быховца. М., 1966.

7. Троицкая летопись. // Присемков М.Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.-Л., 1950.

8. Супрасльская летопись (или летопись Авраамки). Спб., 1899.

9. Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Спб., 1841–1845, тт.1–5.

10. Памятники литературы Древней Руси. XI-XVIII вв. М., 1980–1984.

11. Антоний, архиепископ Новгородский. Книга Паломник. // Православный палестинский сборник. Спб., 1899, Вып.51.

12. Всеобщая история Степаноса Торонского, Асохика. М., 1864.

13. Гаркави А.Я. Известия мусульманских писателей о славянах и русских. Спб., 1870.

14. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней Св. Дмитрия Ростовского. Кн. 1–4 дополнительные. М., 1908; Оптина Пустынь 1993–1994.

15. Жития св. равноапостольного великого князя Владимира. //Никольский.Н.К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности; Шахматов В.А. Корсунская легенда о крещении Владимира. //Сб. статей, посвященных В.И.Ламанскому. Спб., 1908. т.г.

16. Заходер Б.Н. Каспийский свод. М., 1967. т. II.

17. Иаков Мних. Память и похвала св. Владимиру. //Зимин А.А. Память и похвала Иакова Мниха и житие князя Владимира по древнейшему спску. //«Чтение в историческом обществе Нестора Летописца». Киев. 1888. Кн. 2. Отд.2.

18. Изборник Святослава 1073 г. М., 1993.

19. Изборник 1076 г. М., 1965.

20. Иларион, митрополит Киевский. Слово о Законе и благодати. //»Богословские труды». Сб. 28. М., 1988.

21. Иоанн II, митрополит Киевский. Послание (правила церковные) к Иакову Черноризцу. //Памятники древнерусского канонического права. Спб., 1980., т.1.

22. Иоанн II, митрополит Киевский. Послание к антипапе Клименту III. //Павлов А.С. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян. Спб., 1878.

23. Калинина Т.М. Сведения ранних ученых Арабского Халифата. М.,1988.

24. Киево-Печерский Патерик. Киев, 1991.

25. Кирик. Вопрошание. //Памятники древнерусского канонического права. Спб., 1908 т.г.

26. Кирилл Туровский, свт. Слова. //ТОДРЛ, Л., 1956, т. 12; Л., 1957, т.13; Л., 1958, т.15.

27. Климент Смолятич. Послание к пресвитеру Фоме. //"Златоструй». М., 1990.

28. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989.

29. Константин Багрянородный. О церемониях императорского двора. //Византийский временник. 1982. т.42, с. 42–44.

30. Лев Диакон. История. М., 1888.

31. Леонтий, митрополит Переяславский. Трактат об опресноках. //Памятники древнерусского канонического права. Пг. 1920, Вып.1.

32. Лука Жидята, епископ Новгородский. Поучение к братии. //Красноречие Древней Руси. XI-XVIII вв. М., 1987.

33. Лука Хрисаверг, патриарх Константинопольский. Послание к князю Андрею Боголюбскому. //Памятники древнерусского канонического права. Спб., 1908.

34. Порфирий (Успенский), епископ. Четыре беседы Фотия, св. архиепископа Константинопольского. Спб. 1864.

35. Поссевино Антонио. Историческое сочинение о России в XVI в. М., 1983.

36. Русская Правда. //Законодательство Древней Руси. М., 1984, т.1.

37. Сказание о чудесах Владимировской иконы Святой Богородицы. //ПСРЛ. Спб., 1897 (репринт 1965) т.2.

38. Титмар (Дитмар) Мерзебургский. Хроника. //Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI вв. М., 1993.

39. Успенский сборник XII-XIII вв. М., 1971.

40. Феодосий Печерский, преп. Слова, молитва и послания. //Еремен И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского. //ТОДРЛ, 1947, т.5.

41. Феодорит, епископ Киррский. Церковная история. М., 1993.

42. Церковные уставы древнерусских князей. //Законодательство Древней Руси. М., 1984, т.1.

43. Щавелева И.П. Польские латиноязычные средневековые источники. Тексты, переводы, комментарии. М., 1990.

1. Абрамович Д.И. Софийская библиотека. Спб., 1905–1910, Вып. 1–3.

2. Алпатов М.В. Русская иконопись. М., 1879.

3. Амвросий (Орнадский), еп. История Российской иерархии. М., 1807–1815. т.1–7.

4. Аристов Н.Я. Первые времена Христианства в России по церковно-историческому содержанию русских летописей. Спб.1888.

5. Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962.

6. Асеев Ю.С. Архитектура Древнего Киева. Киев., 1982.

7. Барсов Т. Константинопольский патриарх и его власть над Русской Церковью. Спб., 1878.

8. Барсуков Н.П. История русской агиографии. Спб., 1882.

9. Белевцев И., протоиерей. Образование Русской Православной Церкви. //Международная церковно-историческая конференция. Киев, 21–28 июля 1986. Материалы. М., 1988.

10. Беляев С.А. История Христианства на Руси до равноапостольного князя Владимира и современная историческая наука. //Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. М., 1994, Кн.1.

11. Бестужев-Рюмин К.Н. О составе Русских Летописей до конца XIV в. Спб., 1868.

12. Борисов Н.С. Церковные деятели средневековой Руси XIII-XVII вв. М., 1988.

13. Васильевский В.В. Труды тт. II-III. Спб., 1909.

14. Владимировский сборник к 900-летию крещения Руси. Киев, 1988.

15. Владимировский сборник к 950-летию крещения Руси. Белград, 1938.

16. Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV в. М., 1961–1962 т.2.

17. Воронин Н.Н. Из истории русско-византийской борьбы XII в. //Византийский временник. 1965, т.26.

18. Воронин Н.Н. Праздник покрова. Там же.

19. Всеобщая история архитектуры. М.-Л., 1966, т.3.

20. Георгиевский Г. Христианство в понимании русских людей в домонгольский период. М., 1983.

21. Голубинский Е.Е. История канонизации святых в Русской Церкви. М., 1903.

22. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. 2 изд. М., 1901–1902. т.1., 1и2 половины.

23. Голубинский Е.Е. О так называемой Иоакимовской летописи Татищева. //Приб. к твор. сввю отцев. М., 1881, кн.4.

24. Горский А.В., протоиерей. История Русской Церкви. //ЖМП, 1976, №1.

25. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953.

26. Греков Б.Д. «Повесть временных лет» о походе Владимира на Корсунь. Избранные труды. т.2, М., 1959.

27. Гумилев Л.Н. Русь и Великая Степь. М., 1989.

28. Дьяконов М. К истории древнерусских церковно-государственных отношений. //"Историческое обозрение». 1891, т.3.

29. Зисис Ф. Константинопольская церковь как фактор единства христианизированного ею русского народа. //Тысячелетие Крещения Руси. Международная церковно-историческая конференция. Киев. 21–28 июля 1986. Материалы. М., 1988.

30. Иаков (Тисленко), монах. Монастыри и монашеская жизнь Русской Церкви X-XII в. МДА, 1992 (машинопись).

31. Иконников В.И. Опыт русской историографии. Киев. 1908 т.II

32. Иловайский Д.И. Разыскания о древней Руси. М.,1995.

33. Имшенник П. Высшая церковная иерархия Древней Руси. //ЖМП, 1948, №10.

34. История русского искусства. М.-Л., 1954–1955 т.1–3.

35. Казанский П. История православного русского монашества. М., 1885.

36. Калинников В. Митрополиты и епископы при св.Владимире. Киев, 1888.

37. Карамзин Н.М. История государства Российского. Ростов-на-Дону, 1994, т. 1–2.

38. Каптерев Н.Ф. Светские архиерейские чиновники в Древней Руси. М., 1874.

39. Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Париж, 1959 (репринт М., 1991), т.1.

40. Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1995, т.1.

41. Лазарев В.Н. Русская иконопись от истоков до начала XVI в. М., 1983.

42. Ламанский В.И. Панонийское житие Кирилла как исторический источник. Пг., 1915.

43. Лебедев Л., протоиерей. Крещение Руси. М., 1987.

44. Лебедев А.П. Церковная историография в ее главных представителях с IV в. до ХХ. Спб., 1903.

45. Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Восточной Европе. Л., 1985.

46. Лебединцев П.Г. Михаил, митрополит Киевский XII в. Киев, 1896.

47. Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956.

48. Леонид (Кавелин), архимандрит. Библиографические разыскания в области древнейшего периода славянской письменности. (IX-X). М., 1890.

49. Лисицын М. Первоначальный славяно-русский типикон. Спб., 1911.

50. Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь. //ВВ, 1981, т.42.

51. Ловмяньский Х. Русь и норманны. М.,1985.

52. Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л.,1945.

53. Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. М.,1994–1995, кн. 1–3.

54. Макарий (Веретенников), архимандрит. Берестяные грамоты как источник русской церковной истории. //БТ, 1983, сб.24.

55. Малышевский И.И. Киевские церковные соборы. //Труды КДА, 1884, т.3.

56. Малышевский И.И. Кто был первый митрополит Киевский. //Труды КДА, 1883, т.3.

57. Мансветов И.Д. Церковный устав (Типик). Его образование и судьба в Греческой и Русской церкви. М., 1895.

58. Мацеевский В.А. История первобытной Христианской Церкви у славян. Варшава, 1840, т.1.

59. Мурьянов М.Ф. О Десятинной церкви кн. Владимира. //Восточная Европа в древности и средневековье. М.,1978.

60. Мурьянов М.Ф. Русско-византийские церковные противоречия в конце XI века. //Феодальная Россия во всемирноисторическом процессе. М., 1972.

61. Назаренко А.В. Об имени Русь в немецких источниках IX-XI вв. //Вопросы языкознания, 1980, №5.

62. Никитский А.Н. Очерки внутренней истории Церкви в Великом Новгороде. СПб. 1979.

63. Николай (Ярушевич), епископ. Церковный суд в России до издания соборного уложения Алексея Михайловича (1649). Пг.1917.

64. Никольский Н.К. К вопросу об источниках летописного сказания о Владимире. //Христианское чтение, 1902, июль.

65. Никольский Н.К. История Русской Церкви. Минск, 1992.

66. Никон (Лысенко), иеродиакон. «Фотиево» крещение славяно-россов в IX в. //БТ,1988, т.29.

67. Никон (Лысенко), иеромонах. Начало Христианства на Руси. //Вопросы истории, 1990, №6.

68. Никон (Лысенко), иеромонах. Век крещения. //Вопросы истории, 1990, №12.

69. Никон (Лысенко), игумен. Предыстория Крещения Руси в свете современных научных данных. Сергиев Посад, МДА, 1991. (Машинопись).

70. Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. //Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.

71. О митрополии Русской в конце IX в. //Прибавление к творениям свв. отцев в русском переводе. М.,1950, ч.9.

72. Оксинюк И.Ф. Первые столетия Христианства на Руси и латинский Запад. //Тысячелетие крещения Руси. Международная церковно-научная конференция. Киев. 21–28 июля 1986 г. Материалы. М.1988.

73. Павлов А.С. Критические опыты по истории древней греко-русской полемики против латинян. СПб., 1878.

74. Пархоменко В. Начало Христианства на Руси. Полтава,1913.

75. Петровский С. Сказания об апостольской проповеди по северо-восточному черноморскому побережью. Одесса,1898.

76. Платон (Левшин), митрополит. Краткая церковная российская история. М.,1805. т.1–2.

77. Платонов Н.В. Патриарх Фотий. М.,1891.

78. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. Пг.,1915.

79. Погодин М.П. О происхождении Руси. М.,1825.

80. Погодин М.П. Исследования, лекции, замечания. М.,1846.

81. Попов А.Н. Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян XI-XV вв. М.,1875.

82. Поппэ А. Истоки церковной организации Древнерусского государства. //Становление раннефеодальных славянских государств. Киев,1972.

83. Поппэ А. Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI ст. //ВВ 1968. т.28; 1969. т.29.

84. Поппэ А. Русско-византийские церковно-политические отношения в середине XI в. //История СССР, 1970, №3.

85. Поппэ А. О причине похода Владимира Святославовича на Корсунь 988–989 гг. //Вестник МГУ, 1978, №2.

86. Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси. СПб, 1913.

87. Приселков М.Д. История русского летописания XI-XV вв. Л.,1940.

88. Рапов О.М. Русская Церковь в XI – первой трети XII в. М.,1988.

89. Россейкин Ф.М. Первое правление Фотия. Сергиев Посад, 1915.

90. Рыбаков Б.А. Древняя Русь. М.,1963.

91. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М.,1982.

92. Рыбаков Б.А. Предпосылки образования Древнерусского государства. //Очерки по истории СССР, III-IX вв. М.,1958.

93. Сахаров А.М. Дипломатия Древней Руси. М.,1980.

94. Сахаров А.М. Дипломатия Святослава. М.,1982.

95. Смирнов С. Древнерусский духовник. М.,1913.

96. Смирнов С. Значение Печерского монастыря в начальной истории Русской Церкви и общества. //Богословский вестник, 1896, т.10.

97. Соловьев С.М. История России. Сочинения. М.,1993, кн. I-II.

98. Соловьев С.М. Древняя Россия. Сочинения. СПб. б/г.

99. Соклов П. Русский архиерей из Византии и право его назначения до XVв. Киев,1913.

100. Срезневский И.И. Чтение о древнерусских летописях. СПб., 1862.

101. Татищев В.Н. История российская с самых древнейших времен. М., 1768–1784, кн. I-IV.

102. Толстой М. Рассказы по истории Русской Церкви. М.,1992.

103. Успенский Л.А. Богословие иконы в Православной Церкви. М.,1995.

104. Успенский Н.Д. Древнерусское певческое искусство. М.,1971.

105. Федотов Г.П. Святые Древней Руси X-XVIII вв. М.,1988.

106. Филарет (Гумилевский), архиепископ. История Русской Церкви. М.,1848.

107. Филарет (Гумилевский), архиепископ. Историческое учение об отцах Церкви. СПб., 1859, т.3.

108. Филарет (Вахрамеев), митрополит. Установление Христианства на Руси. //Тысячелетие Крещения Руси. Международная церковно-историческая конференция. Киев. 21–28 июля 1986. Материалы. М.,1987.

109. Флоря Б.Н. Отношения государства и Церкви у восточных и западных славян. М.,1992.

110. Хабургаев Г.А. Этнонимия Повести временных лет в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. М.,1979.

111. Хорошев А.С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М.,1981.

112. Черепнин Л.В. повесть временных лет, ее редакции и предшествующие ей летописные своды. //Исторические записки, 1948, №25.

113. Чубатый М. Iстория Християнства на Руси-Украiнi, Рим – Нью-Йорк, 1965, т.1.

114. Шабатин И.Н. Основные проблемы раннего Христианства в нашей стране. Загорск. МДА. 1965 (машинопись).

115. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.

116. Шлёцер А.Л. Представление всеобщей истории. М.,1791.

117. Щапов Я.Н. Государство и Церковь в Древней Руси X-XIII. М.,1989.

118. Щапов Я.Н. Церковь в системе государственной власти Древней Руси. //Древнерусское государство и его международное значение. М.,1965.

119. Щапов Я.Н. Церковь и становление древнерусской государственности. //Вопросы истории, 1969, №11.

120. Щапов Я.Н. Княжеские Уставы и Церковь в Древней Руси XI-XIV вв. М.,1972.

121. Щеглов А.Н. Раннеславянские поселения на Тарханкутском полуострове Крыма. //Советская археология, 1970, №1.

122. Янин В.Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи). //Русский город, 1984. Вып.7.

123. Янин В.Л. Печати Древней Руси Х-ХV вв. М.,1970.

БТ – Богословские труды. Сборник. Издание Московской

Патриархии.

ВВ – Византийский Временник. Сборник. Издание Российской

Императорской Академии Наук; Академии Наук СССР;

Российской Академии Наук.

ЖМП – Журнал Московской Патриархии.

ПСРЛ – Полное собрание русских летописей.

Труды КДА – Труды Киевской Духовной Академии. Журнал.

ТОДРЛ – Труды отдела древнерусской литературы Института Русской

литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР.

А

Авраамий Смоленский, преподобный

Авраамий Ростовский, преподобный

Агафодор, священномученик, епископ Херсонесса

Аганит, преподобный – безмездный врач

Акиндин Печерский, архимадрит

Алексей I Комнин, император

Алексей II Комнин, император

Алексий, патриарх

Алипий, преподобный, иконописец

Аль-Идриси

Аль-Магреби

Анастас Корсунянин

Анастасий Синаит, преподобный

Анна Иоанновна, императрица

Анна Царевна, великая княгиня Киевская

Анна, княжна, дочь Ярослава

Андрей Боголюбский, князь

Андрей, епископ Болгарский

Андрей, апостол св.

Андрей Кесарийский св.

Антоний Печерский, преподобный

Антоний, епископ Новгородский

Антоний Римлянин, преподобный

Антоний, епископ Черниговский

Аркадий, епископ Новгородский

Аскольд, князь

Афанасий Александрийский, архиепископ, св.

Б

Байер А.

Болеслав I, Храбрый, король

Болеслав II, король

Болдуин, император

Болотов В. В.

Борис, князь, св.

Борис, царь Болгарский

Бравалин, воевода

Брайчевский Ю.

Брячеслав, князь

Булан-Бек

В

Варда Склир

Варда Фока

Варлаам, преподобный, (сын боярина Иоанна)

Варлаам Хутынский, преподобный

Василий I Македонянин, император

Василий II Македонянин, император

Василий Великий св.

Василько Рогволдович, князь

Василько Требовьский, князь

Вернадский Г.В.

Владимир, святой, равноапостольный, великий князь

Владимир Володарович, князь

Владимир Мономах, великий князь

Владимир Всеславович, князь

Владимир Ярославович, князь

Вольсомон

Всеволод Владимирович, князь

Всеволод Мстиславович, князь

Всеволод Ольгович, князь

Всеволод Святославович Чермный, князь

Всеволод Юрьевич “Большое Гнездо”, князь

Всеволод Ярославович, князь

Всеслав Полоцкий, князь

Вышеслав Владимирович, князь

Вышата, воевода

Вячеслав Владимирович, князь

Г

Генрих I, король

Генрих II, император

Генрих IV, император

Георгий Амартол

Георгий Амастридский, св.

Георгий, митрополит

Георгий Угрин, преподобный

Геродот Галакарнасский

Глеб, князь, св. благоверный

Глеб (Улеб), тысяцкий

Глеб, брат Святослава

Глеб Юрьевич, князь

Голубинский Е.Е.

Григорий VI, папа Римский

Григорий, епископ Белгородский

Григорий, Богослов св.

Григорий, священник

Григорий, преподобный, чудотворец

Гумилев Л.Н.

Д

Давид Игоревич, князь

Даниил Заточник

Даниил Романович, князь

Даниил Юрьевский, епископ

Дамиак Юрьевский, епископ

Десятчиков Ю.М.

Диоклетиан, император

Дионисий, епископ Полоцкий

Дир

Дмитрий Солунский св.

Добрыня

Добрыня Ядрейкович (епископ Антоний)

Дождьбог

Дорофей, епископ Тирский

Дудик, холоп

Е

Евсевий Панфил, епископ Кессарийский

Евстратий, преподобномучение

Евстратий Корсунянин

Евферий, св.

Елипдий, св.

Епифаний Кипрский, св.

Еферем, епископ Переяславский

Ефрем, грек, епископ

Ефрем, митрополит

Ефрем Сирин, преподобный

Ефросинья Полоцкая, преподобная

З

Знаменский П.

И

Иаков Мних

Ибн-Мискавей

Ибн-Русте

Иван IV, царь

Иванов П., писатель

Игорь Ольгович, князь

Игорь Рюрикович, князь

Игорь Ярославович, князь

Игнатий, патриарх

Иероним, Стридонский, блаженный

Изяслав Давидович, князь

Изяслав Мстиславович, великий князь

Изяслав Ярославович, великий князь

Икумений Трикский

Илларион, митрополит Киевский

Иловайский Д.И.

Ингварь, князь

Иннокентий III, папа Римский

Иоаким Корсунянин, епископ Новгородский

Иоаким, епископ Туровский

Иоанн I, митрополит

Иоанн II, митрополит

Иоанн III, митрополит

Иоанн IV, митрополит

Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербурский и Ладожский

Иоанн Богослов, апостол

Иоанн варяг

Иоанн Дамаскин, преподобный

Иоанн Златоуст, святитель

Иоанн, епископ Готфский

Иоанн, игумен

Иоанн X Каматер, патриарх

Иоанн Лествичник, преподобный

Иоанн Малала, летописец

Иоанн Многострадальный, преподобный

Иоанн, епископ Ростовский

Иоанн Схоластик, патриарх

Иоанн Цимисхий, император

Иоанн, епископ Черниговский

Иоанн, Экзарх Болгарский

Иосиф, митрополит

Ипполит, папа Римский

К

Кадм, епископ Боспорский

Калокир, патрикий

Капитон, мученик

Карташев А.В.

Кий

Кирилл I, митрополит

Кирилл, св. равноапостольный

Кирилл Александрийский, св.

Кирилл Иерусалимский, св.

Кирилл, епископ Туровский

Климент III, папа Римский

Климент Смолятич, митрополит

Кирик Новгородец, диакон

Климент Римский, св.

Константин I, митрополит

Константин II, митрополит

Константин VII, император

Константин Всеволодович, князь

Константин Мономах, император

Козьма II, патриарх

Косьма, епископ Полоцкий

Л

Лаврентий Печерский, затворник

Лазарь, епископ Переяславский

Ламанский В.И.

Лев VI, папа Римский

Лев IX, папа Римский

Лев Диакон, писатель

Леон, митрополит

Леон, епископ Переяславский

Леонтий, епископ Ростовский

Лука, апостол и евангелист

Лука, епископ Ростовский

Лука Жидята, епископ Новгородский

Лука Хрисоверг, патриарх

М

Максимиан, император

Малуша

Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский

Максим Исповедник, преподобный

Марк, епископ Переяславский

Маркс К.

Мартин Исповедник, папа Римский

Мануил I Комнин, император

Мануил, епископ Смоленский

Матфей, митрополит

Мартынов В.И.

Мефодий, св. равноапостольный

Мефодий Птарский, св.

Мина, епископ Полоцкий

Митрофан, архиепископ

Михаил I Сирин, митрополит

Михаил II, митрополит

Михаил III, митрополит

Михаил, монах

Михаил Керуларий, патриарх

Михаил Синкелл

Михаил IV Палеолог, император

Михаил IV Авториал, патриарх

Михаил III Пьяница, император

Михаил Черниговский, св. благоверный князь

Михаил Юрьевич, князь

Моисей, игумен

Моисей Угрин, преподобный

Мокош, божество

Мстислав Великий Владимирович, князь

Мстислав Изяславович Волынский, князь

Мстислав Мстиславович Удалой, князь

Мстислав Ростиславович Храбрый, князь

Мстислав Святополчич, князь

Мстислав Владимирович Тьмутараканский, князь

Н

Неофит, митрополит Черниговский

Нестор, епископ Волынский

Нестор Летописец, преподобный

Никита Затворник, епископ Новгородский

Никита, митрополит

Никита Парфлагонянин, св.

Никифор I, митрополит

Никифор II, митрополит

Никифор, архиепископ Новгородский

Николай, митрополит

Николай IV Музалон, патриарх

Николай Хризоверг, патриарх

Николай грек, епископ

Николай Угодник, св.

Николай-Святоша (Святослав), князь Черниговский, преподобный

Никон, преподобный

Никон Черногорец, преподобный

Нил Синайский, преподобный

Нифонт, архиепископ Новгородский

О

Обадия, каган

Олег Вещий, князь

Олег Святославович, князь

Олег Святославович, князь

Ольга, св. равноапостольная, великая княгиня

Онуфрий, епископ Черниговский

Ориген

П

Павел, апостол

Пархоменко В.

Перун

Петр, апостол

Петр Муромский, преподобный

Поликарп, архимандрит

Поликарп Печерский, инок

Поппе А.

Порфирий, епископ Черниговский

Посевино А.

Предислава, княжна

Приселков М.Д.

Прохор, игумен Печерский

Прохор Лободник, преподобный

Р

Рейнберн, епископ Колобжегсий

Роман Мстиславович Волынский, князь

Роман Ростиславович, князь

Рогвольд

Ростислав Всеволодович, князь

Ростислав Мстиславович, князь

Ростислав Святославович, князь

Ростислав Рюрикович, князь

Ростислав Юрьевич, князь

Рюрик, великий князь

Рюрик Ростиславович, князь

Рыбаков Б.А.

С

Святополк Окаянный, князь

Святополк Изяславович, великий князь

Святослав, великий князь

Святослав Всеволодович, князь Черниговский и Киевский

Святослав Ольгович, князь

Святослав Ярославович Черниговский, князь

Сильвестр, епископ Переяславский

Симон, епископ Владимирский

Симеон, царь Болгарский

Смиргал

Спиридон Просвирник, преподобный

Стефан, игумен

Стефан Сурожский, св.

Стефан Торонский (Асохик)

Стрибог

Т

Татищев В.Н.

Твердислав, посадник

Титмар, епископ Мерзебургский

Траян, император

Тупочело, тиун

Ф

Феврония, преподобная

Федор, митрополит

Федор (“Феодорец”), клирик

Федор, епископ Белгородский

Федор варяг

Федор Студит, преподобный

Феодорит, епископ Кирский, блаженный

Федотов Г.П.

Феоктист, епископ Черниговский

Феоктист Печерский, преподобный

Феодосий Печерский, преподобный

Феопемпт, митрополит

Феофелакт, митрополит Севастийский

Феофил, епископ Готорский

Филарет (Гумилевский), архиепископ

Филипп, епископ Херсонесский

Флоровский Г., протоиерей

Фома, апостол

Фома венецианец

Фома пресвитер

Фотий, патриарх

Х

Хорив

Хорс

Ш

Шахматов А.А.

Шмуер А.

Щ

Щапов Я.Н.

Щек

Ю

Юрий Владимирович Долгорукий, князь

Юрий Всеволодович, князь

Юстиниан Великий, император

Я

Ян Вышатич, воевода

Янка (Анна), дочь Всеволода Ярославича

Ярополк Владимирович, князь

Ярополк Изяславович, князь

Ярослав Всеволодович, князь

Ярослав Мудрый, великий князь

Ярослав Святославович, князь

Ярослав Яропольгич, князь

Яхья Антиохийский, летописец

Митрополиты киевские в X – XIII веках

Св. Михаил Сирин 988–992

Леонтий 992–1018

Иоанн I 1017–1034

Феопемпт 1034–1049

Иларион 1051–1054

Ефрем 1055–1065

Георгий 1065–1076

Иоанн II 1077–1089

Иоанн III 1090–1091

Николай 1092–1104

Никифор I 1104–1121

Никита 1122–1126

Михаил II 1129–1145

Климент Смолятич 1147–1155

Константин I 1155–1159

Феодор 1161–1163

Иоанн IV 1164–1166

Константин II 1167–1170

Михаил III 1171–1183

Никифор II 1183–1203

Матфей ок.1208–1220

Кирилл I 1224–1233

Иосиф ок.1236–1240

Св. Кирилл II 1246–1280

Св. Максим 1281–1305

Великие князья Владимиро-Суздальские XII – XIII века

Св. Андрей Юрьевич Боголюбский 1157–1174

Михаил Юрьевич 1174–1175

Всеволод Юрьевич Большое Гнездо 1175–1212

Константин Всеволодович 1212–1218

Св. Юрий Всеволодович 1218–1238

Ярослав Всеволодович 1238–1246

Андрей Ярославич 1246–1252

Св. Александр Ярославич Невский 1252–1263

Ярослав Ярославич Тверской 1263–1276

Дмитрий Александрович Переяславский 1276–1281; 1283–1293

Андрей Александрович Городецкий 1281–1283; 1293–1304

Великие князья Киевские IX – XIII веков

Олег 885–912

Игорь Рюрикович 912–944

Св. Ольга 945–959

Святослав Игоревич 959–972

Ярослав Святославович 972–980

Св. равноап. Владимир 980–1015

Святополк Владимирович Окаянный 1018–1021

Ярослав Мудрый 1021–1054

Изяслав Ярославич 1054–1073; 1076–1078

Святослав Ярославич Черниговский 1073–1076

Всеволод Ярославич Переяславский 1076–1093

Святополк Изяславич 1093–1113

Владимир Всеволодович Мономах 1113–1125

Св. Мстислав Владимирович Великий 1125–1132

Вячеслав Владимирович 1132–1139; 1151–1154

Всеволод Ольович Черниговский 1139–1146

Св. Игорь Олегович Черниговский 1146

Изяслав Мстиславович Смоленский 1147–1150

Юрий Владимирович Суздальский, Долгорукий 1155–1157

Св. Ростислав Мстиславич Смоленский 1154; 1157–1167

Мстислав Изяславич Волынский 1167–1169

(с 1169 по 1180 гг. Киев теряет значение стола великого княжения)

Святослав Всеволодович Черниговский 1180–1194

Рюрик Ростиславич Черниговский 1194–1202; 1203–1210

Всеволод Святославич Черниговский, Черный 1210–1212

Мстислав Святославич Черниговский 1212–1223

Св. Александр Ярославич Невский 1246–1252