О Святейшем Синоде и об установлениях при нём в царствование Петра I (1721–1725)

В 1721 году по инициативе государя императора Петра I учрежден был в России, взамен патриаршества, святейший правительствующий синод для управления всею русскою церковию. В ведение святейшего синода перешли те различные приказы, которые существовали при патриархах. Но с другой стороны стали формироваться под управлением его новые синодальные и епархиальные органы для управления различными отраслями цирковой жизни. Все эти учреждения, со святейшим синодом во главе, составляли правительственную власть в русской православной церкви. Имея в виду исследовать во всех подробностях устройство нового церковного правительства в России в первые годы его существования, ограничиваясь концом царствования Петра I, мы изложим этот предмет в следующем порядке: 1) изложим, в виде вступления, состояние церковного правительства в России от смерти последнего русского патриарха Адриана до учреждения синода; 2) изложим со всею подробностью обстоятельства, предшествовавшие открытию святейшего синода и покажем его состав, права, обязанности, отношения и деятельность в царствование Петра I, и 3) раскроем те учреждения, оставшиеся от патриарха и вновь сформировавшиеся при синоде, при посредстве которых он, то есть святейший синод, управлял церковию.

В 1700 году умер последний патриарх Русской православной церкви Адриан. Вопреки ожиданиям духовенства и народа, государь Петр Алексеевич нового патриарха не назначил, потому что имел намерение заменить патриаршество в России другою формою церковного управления.

Чем же заменить патриарха? Кого поставить во главе церкви? На первых порах, пока ещё не было выработано ничего определенного относительно этого вопроса. Петр во главе Русской церкви поставил местоблюстителя патриаршего престола, назначив на эту должность знаменитого иерарха того времени, преосвященного Стефана Яворского, митрополита рязанского и муромского. Но уже управление местоблюстителя отличалось иным характером, чем управление патриарха. Патриарх в решении церковных вопросов и дел был вполне самостоятелен и ни от кого не зависим; местоблюститель должен был советоваться с другими епископами, которые для этого поочерёдно вызывались в Москву. Это собрание очередных епископов называлось освященным собором¹. Кроме того 24-го января 1701 года издан именной указ, в котором повелевалось: „дом святейшего патриарха и домы-жь архиерейские и монастырские дела ведать боярину Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину, а с ним у тех дел быть дьяку Ефиму Зотову, и сидеть в патриаршем дворе в палатах, где был патриарший разряд, и писать монастырским приказом, а в приказе большаго дворца монастырских дел не ведать и прежния дела отослать в тот же приказ“². Этим указом у местоблюстителя отнималось то, что прежде принадлежало патриарху. Архиерейские домы и монастырские дела, находившиеся в ведении патриарха, теперь переходят к монастырскому приказу, который был учрежден в 1649 году, потом в 1677 году закрыт и теперь снова восстановлен. Местоблюстителю предоставлены были одни духовные дела. Ho и в этих делах Стефан не был полновластен. Так, мы видим, что светские лица, например, Меншиков, Мусин-Пушкин и др. участвовали в выборах кандидатов на высшие духовные должности, например, на архиерейские кафедры. Патриаршая типография находилась под ведением Мусина-Пушкина. Пушкин объявлял митрополиту Стефану разные указы царя касательно церкви³. В 1711 году учрежден был правительствующий сенат. Высочайшим указом ему предоставлено было, между прочим, ведение церковных дел. „Повелеваем, говорилось в указе, от 2-го марта 1711 года, как духовным, так и мирским... быть послушным управительному сенату, как бы самому царскому величеству“. Таким образом, с того времени сенат вместе с освященным собором призван был к участию в делах церкви. В том же 1711 году, в марте, сенат, вместе с освященным собором вообще, постановил некоторые правила, касающиеся церкви, а именно: 1) не ставить в диаконы моложе двадцати пяти, а в священники – моложе 30 лет; 2) не посвящать лишних священнослужителей, но где прежде было по одному, там пусть и теперь так остается; 3) в скудные приходы дьяконов не посвящать; 4) перехожих грамот к другой церкви и на крестец (нанимать служить в домовых церквах) отнюдь не давать, кроме самой большой нужды, например, когда два попа будут у одной древки, а приход оскудеет; 5) заречные челобитные осторожно рассматривать, не ложные ли? есть ли рука помещика и отписка от старосты поповского? 6) в слушании ставленников поступать осторожно и строго, – если явились неуменье и косночтение – отказывать; 7) если кто из архиереев тому указу противным будет, такой подвергается государеву гневу и удалению от престола⁴. Сенат строил церкви, принимал участие в избрании кандидатов на архиерейские кафедры. Стефан Яворский с освященным собором без согласия сената не имел права посвятить ни одного архиерея. Сенат определял настоятелей в монастыри. Так, в 1718 году на место умершего соловецкого архимандрита Фирса сенатом определен был соловецкого же монастыря старец Иона. Принимая участие в делах церковных, сенат, с одной стороны, противодействовал и отменял такие меры, которыми пользовались для усиления раскола, а с другой, содействовал церковной власти в обращении иноверцев в православную церковь. Он запретил в Малороссии печатать книги духовного содержания без разрешения духовного начальства, так как по делу раскольника Кадмина выяснилось, что в Чернигове и Могилеве печатались раскольнические книги. Сенат заботился не только о сохранении православия внутри России, но и о распространении его между язычниками и магометанами. Так, по просьбе казанского митрополита Тихона, сенат даровал полные льготы новообращенным, а также ассигновал ежегодно митрополиту Тихону 1,000 рублей на постройку церквей и для раздачи новокрещеным. Кроме того, сенат, помимо церковной власти, издал некоторые постановления, обязательные для духовенства, например, правила относительно крещения Армян при переходе их в православную церковь. Сенат сам собою распределял отставных военных чинов по монастырям. Од простирал свое влияние и на судебные дела, подлежащие духовному суду. Особенно ясно это влияние выразилось в судебных делах no расколу и ересям, например, в деле Тверитинова. Впрочем, в этом деле мы еще видим и участие Яворского, хотя на последнего сенат не обращал никакого внимания и даже выгнал его из судебной избы. Дело раскольника Кадмина сенат решил без всякого даже сношения с церковною властию⁵. Таким образом, с 1711 года местоблюститель, так сказать, почти не существует. По крайней мере, присутствие его на соборе 2-го марта 1711 года ничем не отмечено, хотя несомненно, что он на нем был⁶. Если же где и появлялось имя местоблюстителя, то в непривлекательной обстановке, вроде того, что сенаторы с великим студом и жалем изгоняют его вон, и он „плачущ“ уходит⁷. Из этого обзора дел в период местоблюстительства ясно, что царь имел в виду устроить взамен патриаршества другую форму церковного управления, так как поворот к прежнему порядку вещей был уже очевидно затруднителен, если не совершенно невозможен, ибо Петр относился вообще с крайней недоверчивостью к единоличной власти в администрации.

Мысль свою о коллегиальном управлении Петр Великий прежде всего осуществил в 1718 году в устройстве государственных коллегий для управления, под верховною его властью, разными отраслями государственной жизни. После этого он приступил к приготовительным мерам для введения коллегиального управления и в церкви. Мысль эту он впервые выразил в 1718 году. „Для лучшего впредь управления делами церковными, говорил Петр Стефану Яворскому, мниться быть удобно духовной коллегии, дабы удобнее такие важные дела исправлять было возможно“⁸. Приготовительные меры состояли в следующем. Прежде всего Петр поручил Феофану Прокоповичу составить устав для коллегий. В 1719 году Феофан составил этот устав и назвал его Духовный Регламент⁹. 11-го февраля 1720 года слушал и исправлял его сам государь, а 23-го февраля того же года духовный регламент слушан в сенате, потом подписан собственною Его Величества рукою и „прилучившимися тогда в С.-Петербурге духовными и светскими персонами“¹⁰. 17-го марта указом правительствующего сената повелевалось Златоустовского монастыря архимандриту Антонию, чтобы он предложил к подписанию посылаемый с подполковником Давыдовым в Москву духовный регламент архиереям и архимандритам, как находившимся налицо, так и тем, которые для этой цели нарочно будут вызваны. Вследствие этого вызывались в Москву к 1 мая 1720 г. архиереи: ростовский, суздальский и коломенский; кроме архиереев, духовный регламент должны были подписать архимандриты и игумены; в случае же если кто из них не подпишет, то должен дать письменное объяснение¹¹. В сентябре того же года духовный регламент с архимандритом Антонием и подполковником Давыдовым послан был в Казань и Вологду, где должны были подписать его архиереи Казанский, Астраханский, Вятский, Холмогорский и Устюжский, равно архимандриты и игумены тех же епархий¹². Антоний отказался от этого назначения по случаю отправления им в приказе церковных дел, по указу из кабинета Его Величества, „превеликих дел“. Вследствие того на его место назначили Спасского монастыря (что в Казани) архимандрита Иону Салникеева¹³. Подписание Регламента к декабрю 172 г. было совершенно окончено и тогда же „назначенные в оное (синодальное) правительство члены, которые были не в С.-Петербурге, позваны указом из Москвы“¹⁴. По учинении присяги „до приуготовления определенных к синодальному собранию светлиц, и сессию того февраля в 9-м числе, на Александро-Невском подворье уже имели“¹⁵. Вслед за этими приготовлениями св. синод был открыт в 1721 г. 14-го февраля после литургии и молебна в С.-Петербурге в Троицком соборе.

При этом Феофан Прокопович в присутствии государя, министров и всего генералитета сказал слово, взяв в основу его текст Спасителя: избрах вас, и положих, да вы идете и плод принесете, и плод ваш прибудет (Ин.15:16). Проповедь эту по применению ее к данному случаю можно назвать сдержанною и очень осторожною. Впрочем, в ней есть мысли довольно знаменательные. Так, например, проповедник учреждение нового русского церковного правительства считает плодом мысли, вложенной в сердце монарха самим Богом, и просит, чтобы государь соделал это новое правительство крепким, сильным и безпечальным.

В отношении к св. синоду, он не входит почти ни в какие рассуждения, а только, изобразив одну сторону духовной жизни русского народа, именно: его невежество в деле религии указывает на обширность обязанностей св. синода, которому надлежало пещись о пространном вертограде православной русской церкви. К исполнению этой обязанности проповедник побуждает св. синод указанием на добрые плоды его попечительности о церкви и на награду, которая ожидает благих делателей в царствии небесном. В заключение же он обращается к тогдашним гражданским и воинским правителям, как бы предвидя их неблаговоление к новому духовному правительству, с следующими словами: „молим и вас, христолюбивии под царем власти, гражданскии и воинскии правители, да яко в прочиих благонравиях, добродетелех, и силах смотрите на великий образ самодержца нашего, тако и во благочестивой ревности ему же подражая, потщитеся и советы и действии вся, яже на помощь духовному сему правительству независтно устроевати, и яже на тщету и вред, неленостно нарушати“¹⁶.·О прежней форме духовного управления, о причинах его отмены, о надеждах, какие можно было возлагать на новое церковное правительство, о частных задачах, которые жизнь заявляла синоду, – в проповеди не сказано ни слова.

Св. синод мы будем рассматривать со стороны юридической, то есть, главное внимание обратим на его обязанности, состав и деятельность. Но прежде чем говорить об этом, считаем нужным указать те причины, которыми Петр руководствовался при учреждении св. синода. В регламенте Петр самым ясным образом выразил свой взгляд на коллегиальное управление. Занятия одного лица, сказано там, могут быть останавливаемы то болезнию, то смертию его, а собор может безостановочно вести дела, потому что „не присутствующу единому, аще бы и первейшему лицу, действуют другие, и дело идет непресекомым течением¹⁷. Особенное же преимущество коллегиального управления пред единоличным состоит в том, что в нем „не обретается место пристрастию, коварству, лихоимному суду“¹⁸.

Между всеми побудительными причинами, вследствие которых учреждается духовная коллегия, Петр особенно рельефно выставил следующую: «Велико и се, говорит он в Духовн. Регламенте, что от соборнаго правления не опасатися отечеству мятежей и смущения, яковыя происходят от единаго духовнаго правителя, ибо простой народ не ведает како разнствует власть духовная от самодержавной, но, великою высочайшаго пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть то вторый государь, самодержцу равносильный или и больше его, и что духовный чин есть другое и лучшее государство, и се сам собою народ тако умстовоати привыкл»¹⁹. Прискорбные обстоятельства, в которых находились двор, русская церковь, и все государство вследствие неприязненных отношений между царем Алексеем Михаиловичем и патриархом Никоном, были известны Петру, и, разумеется, сильно повлияли на решение его отменить власть единоличную и учредить коллегию.

Теперь нам следовало бы определить личный состав св. синода и перемены, происшедшие в нем до 1725 года, то есть в царствование Петра II-го; но прежде этого мы покажем его обязанности, как они начертаны были в регламенте ранее, чем св. синод приступил к своей деятельности; ибо впоследствии совершились тут значительные перемены сравнительно с тем, что было начертано в регламенте. При этом считаем нужным заметить, что в нынешней юридической науке строго разграничивается объем предметов, подлежащих известному государственному учреждению и его обязанности; но в регламенте такого разграничения не проведено. В нем под рубрикою обязанностей св. синода обозначен лишь круг лиц и предметов, подлежащих его ведению.

По регламенту дела, подлежавшие св. синоду, разделяются на два разряда: касающиеся вообще церкви, которые названы общими, и относящиеся собственно к духовенству. В свою очередь общие дела подразделяются на два вида: сущность первого из них, выражаясь словами регламента, состоит в том, чтобы смотреть „все ли правильно и по закону христианскому деется, и не деется ли что и где закону оному противное“²⁰. В этой группе дел на обязанности св. синода возложено рассмотрение вновь слагаемых акафистов, молебнов и вообще служб церковных²¹, рассмотрение житий святых – „не суть ли некие из них ложно-вымышленныя“²², а также цензура книг. „Аще кто о чем богословское письмо сочинит, говорится в регламенте, и тое б не печатать, но первее презентовать в коллегиум, а коллегиум рассмотреть должен, нет ли какового в письме том погрешения, учению православному противного“²³. Поэтому мы и видим, что сочинение Феофана Прокоповича „О крещении христианском чрез погружение и обливание“ слушается в синоде, после чего уже делается распоряжение о напечатании его²⁴. Синод должен наблюдать, чтобы архиереи „для вспоможения церквей убогих, или новых построения не проискивали явления икон в пустыне, или при источнице, и икону оную за самое обретение свидетельствовали быть чудотворную“²⁵. На обязанности синода лежит затем уничтожение суеверий²⁶.

Ко второму виду общих дел относятся обязанности св. синода „смотреть, есть ли у нас довольное ко исправлению христианскому учение“²⁷. Для этого регламент признает необходимым сочинение трех небольших книжиц: первую – „о главных догматах веры», вторую – „об обязанностях всякого чина“, и третью – „образцы проповедей“²⁸.· К разряду частных дел св. синода регламент относит обязанности его по отношению к духовенству белому и монашествующему, а равно и к светским лицам, „поколико они участны суть наставления духовного“. Что касается духовных, то синод должен судить их. В регламенте прямо говорится, что „в нем (синоде) не токмо един некто от соседателей, но и сам президент или председатель подлежати имать суду своея братии, то есть томужде коллегиум“²⁹. Синод должен судить епископов и разбирать их тяжбы. „Да весть же всяк епископ, каковый он ни есть степенем, просто ли епископ, или архиепископ или митрополит, что он Духовному Коллегиум, яко верховной власти, подчинен есть, указов онаго слушать, суду подлежать и определением его доволяться должен; и того ради, аще что имать на брата своего, другаго епископа, обидим от онаго, подобает ему не самому мститися, ниже клеветами, ниже повестьми, хотя бы и истинныя были, грехов его, ниже поущением сильных некиих лиц духовных или мирских, наипаче да не дерзает недруга своего епископа предавать анафеме; но обиды своя да предлагает доношением Духовному Коллегиум, и тамо суда себе да просит“³⁰. Синод должен принимать апелляции на суды епископов: поэтому „всякому архимандриту и игумену, строителю, приходскому священнику, також и диаконом и прочиим причетникам свободно и вольно просити у Духовнаго Коллегиум суда на своего епископа, аще кто в чем от него знатно изобижен будет“³¹. Дела же мирских людей, подлежащие суду синода, следующие: недоуменные браки, вины разводов брачных, «кратко рекше: вся тыя дела, которыя к суду патриаршему подлежали“. Дела же, подлежавшие суду патриарха, были следующие: богохульные, еретические, раскольные, волшебные, недоуменные браки, разрешение степеней родства для вступления в брак, причины разводов, дела о принуждении к браку детей со стороны родителей, а рабов – со стороны их господ, дела о насильственном пострижении, о неисполнении христианских должностей и, наконец, по преступлениям против благочиния³². Синод по регламенту должен производить суд в делах совести, когда, например, вор, похитив чужое имение, возвратит его хочет, но некоторые обстоятельства затрудняют это, или если кто-нибудь поневоле примет „безбожную веру“ и обратится потом опять в православие, то св. синод должен рассудить, как поступать в подобных случаях³³. Синод должен защищать епископа и прочих священнослужителей от обид знатных и сильных людей³⁴; ему вменено в обязанность наблюдать за правильным пользованием церковными землями и доправлять следуемое с лиц, которые неправильно воспользовались церковным имуществом³⁵; по некоторым делам синод должен совещаться с присутственными местами светского ведомства. В регламенте указаны два сличая. О сомнительных духовных завещаниях знатных лиц синод должен рассуждать с юстиц-коллегией³⁶, а о содержании приходского духовенства – с сенатом³⁷. Из этого видно, что регламент довольно подробно исчислил те лица и предметы, которые подлежали ведомству и юрисдикции св. синода как в административном, так и в судебном отношении, применяясь очевидно к практике, существовавшей в период патриаршества.

В регламенте св. синод, применительно к государственным коллегиям, назван коллегиумом. Однако ж, на практике это название вовсе не употреблялось. В проповеди, говоренной Феофаном Прокоповичем при открытии св. синода, он впервые назван св. синодом, хотя в применении к нему употребляются и другие два названия: коллегия и синедрия³⁸, а потом во все последующее время, стал он называться святейшим правительствующим синодом. Причина – понятна, почему св. синод на практике не назывался коллегиумом. Титул этот тем более соответствовал высшему церковному управлению в России, что и в восточной церкви духовные советы, существовавшие при патриарших кафедрах, носили именование синодов. Титул „святейший“ усвоен синоду, конечно, от русских патриархов, которые именовались не иначе, как святейшими патриархами. Основание для унаследования этого титула от патриархов лежало не столько в простом преемстве власти, сколько в том, что синод по правам своим признан равным патриаршему достоинству. В грамоте императора Петра I-го к патриарху константинопольскому Иеремии говорится: „заблагоразсудили уставить со властию равнопатриаршескою духовный синод“. Та же мысль проводится и в грамотах восточных патриархов. „Есть и называется (синод), писал константинопольский патриарх Иеремия, нашим во Христе братом.... Он имеет право совершать и установлять то же, что и четыре апостольских святейших патриарших престола³⁹. Титул „правительствующий“ дан был новому синоду по сравнению его с сенатом, который назывался „правительствующим“: по отношению к православной русской церкви он имел такие же права, какие предоставлены были сенату петровского времени. Высочайший манифест об учреждении св. синода повелевает быть в нем: „единому президенту, двоим вице-президентам, четырем советникам, четырем асессорам. В члены его избираются лица, носящие пресвитерский или епископский сан. „Число особ правительствующих довольно есть 12. Быть же лицам разнаго чина: архиереом, архимандритом, игуменом, протопопом, из котораго числа – трем архиереом, а протчих чинов сколько котораго достойных сыщется“⁴⁰. Хотя в приведенном месте регламента, сказано, чтобы в составе синода были протопопы и монахи не ниже игумена, на практике же в синоде заседали при Петре I в качестве членов и священники, например, Анастасий Кондоиди, а из монахов не только лица, не имевшие начальственного авторитета, но и вовсе не посвященные в сан иеромонаха или иеродиакона, как, например, Феофил Кролик⁴¹, который уже позднее удостоился посвящения⁴². При избрании членов из лиц, не имевших епископского сана, духовным регламентом предписано было, чтобы „архимандриты и протопопы не были в чину сего собрания, которые подручни суть некоему архиерею, в сем же собрании обретающемуся; ибо таковый архимандрит, или протопоп, будет непрестанно наблюдать, к которой стороне судимой преклонен есть епископ его; к той и тот архимандрит и протопоп преклонен будет, и так две или три особы будут уже един человек“⁴³.

Первым президентом св. синода назначен был митрополит Стефан Яворский, который ранее занимал местоблюстительство патриаршего престола. Сначала Петр Великий считал его в числе сторонников своих реформ, что доказывают его письма к Стефану⁴⁴, но потом, заметивши, что он держится дореформенных взглядов, переменил к нему свои отношения. „Самое имя президент, сказано было в регламенте, не гордое есть, не иное что значит, только председателя; не может убо ниже сам о себе, ниже кто иный о нем высоко помышляти. Аще и сие угодие церкви и государству от таковаго соборнаго правительства будет, что в нем не токмо един некто от соседателей, но и сам президент или председатель подлежати имать суду своей братии, то есть томужде коллегиуму, аще бы в чем знатно погрешил“⁴⁵.

Высочайшим манифестом об учреждении св. синода повелевалось быть в нем двоим вице-президентам. На эту должность назначены были: Феодосий (Яновский) архиепископ Великолуцкий и Феофан (Прокопович) архиепископ Псковский и Нарвский. Феодосий был человек образованный, по неуживчивый, заносчивый, любивший вмешиваться в чужие дела; от того он не был никем любим⁴⁶. Петр знал его недостатки, но не обращал на них внимания. Ему нравился образ мыслей Феодосия; он рад был, что встретил человека с светлым и пытливым взглядом⁴⁷. Вторым вице-президентом был Феофан Прокопович. Он „был такой же новатор, как и Петр Великий в сфере государственной. Превосходил всех современников своего сословия умом, знаниями и дарованиями, Прокопович, подобно Петру, не скрывал своего недовольства, переходившего часто в презрение ко всему, что напоминало ему старое и что становилось преградою для осуществления его любимых идей; подобно Петру, он шел к своей цели не задумываясь над средствами, с тем же неумолимым постоянством и удивительною последовательностию⁴⁸.

Кроме президента, и вице-президентов, в состав св. синода, на основании высочайшего манифеста, должны были входить советники и асессоры. Должность советников занимали архимандриты: Ипатского монастыря – Гавриил (Бужинский), Симонова – Петр (Смелич), Новоспасского – Иерофей (Прилуцкий) и Высокопетровского – Леонид. Из них особенно выдавался Гавриил (Бужинский). Это был умнейший человек своего времени. Даже иностранцы отдавали справедливость его учености⁴⁹. О других советниках ничего неизвестно. Но из этого еще нельзя выводить заключения, что они ничем не выделялись из среды своих современников. Вероятно и они обладали такими качествами, которые побудили Петра обратить на них внимание и предпочтительно пред другими призвать их к почетным должностям.

Должность асессоров в синоде занимали протопопы: Троицкий Иоанн Семенов, Петропавловский Петр Григорьев, священник Анастасий Кондоиди и Варлаам, игумен Угрешский⁵⁰. Последний занимал еще и должность обер-секретаря св. синода⁵¹. Из асессоров особенно выдавался протопоп Петр Григорьев, человек честный и безукоризненный⁵².

Таким образом, из краткой характеристики лиц, вошедших в состав св. синода, можно видеть, что выбор сделан был очень удачно. Здесь сосредоточены были лучшие силы того времени.

По смерти Стефана Яворского, не было назначено президента. Таким образом, старшим членом остался вице-президент Феодосий, архиепископ Новгородский⁵³. Вице-президенты оставались те же до конца царствования Петра. Число советников в 1722 году увеличилось определением Феофилакта Лопатинского⁵⁴. Что касается асессоров, то в этом году в числе их встречаем иеромонаха Феофила Кролика⁵⁵. Служебное положение большинства членов синода в 1722 году изменилось. Так, Высокопетровский архимандрит Леонид 16-го февраля 1722 года был назначен архиепископом Сарским⁵⁶, а в марте того же года ему поручается св. синодом управление синодальною областью⁵⁷. Другой советник, архимандрит Гавриил (Бужинский), по высочайшему указу, был сделан настоятелем Троицкого-Сергиева монастыря⁵⁸. Третий советник, Феофилакт (Лопатинский), бывший доселе архимандритом и ректором в Спасском училищном монастыре, занял место настоятеля Чудова монастыря⁵⁹.

Из асессоров иеромонах Варлаам (Овсянников) возведен был в сан игумена Угрешского⁶⁰, а иерей Анастасий Кондоиди, по его просьбе, посвящен был в монашество с наименованием Афанасием и сделан игумном Ярославского Толгского монастыря⁶¹. Наконец, монах Феофан (Кролик) посвящен сперва в иеродиакона, а потом и в иеромонаха⁶². В течение 1723 года в составе св. синода произошли некоторые перемены, Так, 24-го февраля 1723 года Феофилакт Лопатинский назначен был епископом в Тверскую епархию; 5 февраля, по именному указу, синодальный асессор Варлаам (Овсяников) был арестован по случаю производившихся о нем на генеральном дворе дел и содержался под арестом в синодальной канцелярии. По отъезде государя из С.-Петербурга, он был переведен под арест на генеральный двор. 11-го декабря обер-прокурор объявил св. синоду указ о снятии сана с игумна Овсяникова перед учинением розыска над ним. В числе асессоров мы не видим протопопа Иоанна Семенова. 28-го июня именным указом повелено было „в синодальных асессорах быть одному из С.-Петербургских протопопов Петропавловскому, а троицкого протопопа, из асессоров отрешив, определить к иному делу, какое от синода усмотрено будет“⁶³. На место Феофилакта повелено было высочайшим указом посвятить в архимандриты синодального асессора иеромонаха Феофила Кролика. Св. синод вследствие сего назначил Феофила архимандритом Чудова монастыря и синодальным советником; на место же Иоанна Семенова назначен был архимандрит Рафаил (Заборовский).

В 1724 году в составе св. синода не произошло никаких перемен. Что же касается 1725 года, то 13-го января высочайшим указом постановлено было: „в С.-Петербург с содержащими годовую чреду священнослужения архиереями быть и из архимандритов, которые в чин архиерейства избираемы быть могли б, в годовой же священнослужения чреде, по две персоны, которым и заседать в св. синоде с членами по обыкновению“. Вследствие сего первыми были вызваны архимандриты: Ипатского монастыря Серапион и казанского – Спасского монастыря Иона Салникеев⁶⁴.

Особыми какими-либо преимуществами члены св. синода не пользовались. Архиереям, заседавшим в нем, предоставлено было право носить митры с крестом наверху⁶⁵, а архимандритам, в звании советников, – золотые кресты⁶⁶. Монастыри и вотчины членов св. синода подчинены были непосредственно самому синоду⁶⁷.

Впрочем, на это нельзя смотреть как на особое преимущество; сделано было это для удобства, как видно из следующего распоряжения св. синода. „Понеже члены всегдашним своим присутствием синоду о надлежащих отправах, которыя до оных их вотчин касаются, могут быть сведомы и без присылки к ним обычайных, по общему о всей синодальной команде установлению, из монастырскаго приказу указов, которые отправляются по синодальным указам, и такие указы удобнее ко оным членам посылать из святейшаго правительствующаго синода, нежели из монастырскаго приказу, от котораго присылка указов за дальностию продолжительнее будет“⁶⁸. Кроме того, это непосредственное подчинение синоду вотчин синодальных членов сделано было с целию избавить подчиненных синодальным членам от тех неприятностей и тягостей, какие им могли наносить в отсутствие их посылаемые от монастырского приказа „посыльщики“⁶⁹.

На основании указа об учреждении св. синода⁷⁰ и по требованию регламента⁷¹ президент и прочие члены обязывались давать присягу пред вступлением в должность, по обычаю, существовавшему в Русской церкви исстари, лишь пред одним св. евангелием, без креста. Нам неизвестно ее происхождение, но всякий знает, что она составляет важнейший церковно-государственный акт. Присяга эта состоит из двух частей: в первой части содержится обещание по совести направлять свои действия к славе Божией, ко спасению душ человеческих и к созиданию всей церкви; затем обещание верно служить государю; эта часть имеет совершенно такую же редакцию, как и гражданская присяга, произносимая светскими чинами. Исключение составляют лишь следующие слова: „исповедую с клятвою крайняго судии духовныя сия коллегии быти самаго всероссийскаго монарха, государя нашего всемилостивейшаго“.

По указу 18-го января 1721 г. членам синода положено жалованье⁷²: президенту – 3000 p., вице-президентам – во 2500 p., советникам – 1000 p., асессорам – 600 р., исключая асессора А. Кондоиди, которому за заслуги дано было 1000 р. „Сия дача, говорит указ, имеет с тем, что они могут получить из своих мест, а именно: архиереи – с епархий, архимандриты – с монастырей, а протопопы – с их жалованья“. Поэтому синодальные члены должны были представить ведомости о своих доходах. Но это сделал только один Феодосий, который показал, что он имеет доходу 313 рублей, 20 алтын и 5 денег. „А прочие синодальные члены коликое число архиереи из епархий, архимандриты из монастырей, протопопы определеннаго жалованья получают, о том в святейшем правительствующем синоде не ведомо, понеже ведомостей не объявили“⁷³. Вследствие этой выписки св. синод определил: „трактамент синодальным членам с начала состояния синода на нынешний 721-й год, для новозаводства и ради нынешняго из Санкт-Питербурха в Москву отъезду и будущаго оттоле в Санкт-Питербурх возвращения, выдать сполна из обретающейся в синоде наличной казны“⁷⁴. Но означенным распоряжением синод не устранил тех затруднений относительно жалованья, какие возникли впоследствии. Правительствующий сенат 23-го августа 1722 года, изъяснил следующее: „Понеже Его Императорское Величество указал в сенате сочинить штат у дел обретающихся Его Императорскаго Величества жалованья, почему ныне кто получает и впредь оным получать надлежит, и хотя о обретающихся в святейшем синоде персонах и об определении жалованья Его Императорскаго Величества указ, и имеется однакож в том Его Величества указе, писанном собственною Его Величества рукою, написано тако: сия дача имеет быть с тем, что они могут получать из своих мест, а именно архиереи из епархий, архимандриты из монастырей, а протопопам с их жалованьем; и по тому Его Императорскаго Величества указу из оных персон что из своих мест, а именно архиереи из епархий, архимандриты из монастырей, а протопопы жалованья и откуда получают“⁷⁵. Отсылая в том же году составленные штаты по своему ведомству, св. синод в ведении сенату представил некоторые свои соображения: „А что во оном сенатском ведении предложено, дабы о получаемых синодальными члены собственных доходах к зачету оных в трактамент из святейшаго синода ведением объявить, что оные синодальных членов доходы из собственных их мест бывают небольшие, а именно и из лучшей епархии архиерею придет только рублей двесте, а иным и зело меньше, и такие доходы напредь сего антецессоры их (которые хотя такова, каково им в синоде поручено, правительства и не содержали и всегдашняго о важных и благочестию нужнейших делах попечения так не имели и от таковыя трудности пребывали свободны) получали всегда без всякаго у них отъятия, и причитались им оные яко мзда трудов их“⁷⁶. „А архимандритам и игуменам по определению монастырскаго приказу доныне давалося против рядовых монахов денег no пяти рублей, да хлеба по пяти четвертей в год, по чему и прочим настоятелем дается; а оные синодальные члены сугубой во оных правлениях имеют труд, и определенные им правят места, и попечение о них всегда имеют, и в синодальном правлении непрестанно трудятся и вышеозначенной трактамент бывает им за синодальные труды, а от собственных их мест доходы получают за особливое тех мест правление, чего ради святейший синод требует, дабы определенная синодальным членам трактамента дача была без зачету оных доходов“⁷⁷. При этом синод добавил, что советникам и асессорам, по его рассуждению, нужно увеличить жалованье, а именно первым 500 руб., а последним 400 руб.; то есть впредь советники должны получать 1,500 руб., а асессоры 1,000 руб.⁷⁸ Но в то время, как синод хлопотал о жалованье своим членам, состоялся высочайший указ 27-го января 1723 года: „Понеже ведомо нам учинилось, что на монастырском приказе, которой в ведении синодском, великая сумма в положенные места не дослана, от которой недосылки полевой армии бедным солдатам в даче жалованья учинилась остановка и не получают уже близко года, а иные и по году, того для, пока та недосланная сумма во определенные места от вас не выплатится, по то время денежнаго жалованья как себе, так и протчим вашим подчиненным и по монастырям чернцам (также и на строение) давать запрещается, кроме хлеба и протчих нужных необходимых потреб, что к пропитанию надлежит; а коликое число в те положенныя места от вас недослано и в 722 году коликое число в расходе было и на что, – прислать к нам письменное ведение“⁷⁹. В недоимке с монастырского приказа св. синод был невиновен, потому что она сложилась еще в то время, когда монастырский приказ был в ведении светского правительства⁸⁰. He успел синод опомниться, как в июне того же года обер-прокурор Болтин, считая днем открытия св. синода 14-го февраля 1721 года, протестовал против выдачи жалованья синодальным членам за весь 1721 год и требовал возврата излишне взятой суммы⁸¹. Члены обращались с покорнейшею просьбой к Государю о выдаче жалованья⁸². На это последовал высочайший указ 21-го декабря 1723 года: „Просили вы о своем жалованье, дабы на нынешней год выдать; но понеже оное жалованье запрещено вам давать, пока запущенную табельною доимку выплатите, того для и жалованье надлежит вам взять по препорции той заплаты, например: ежели выплатили той доимки третью долю, то жалованья взять треть, ежели же выплатили половину доимки, то жалованья в полы окладов к тем доходам, которые получают архиереи от епархий, а архимандриты и игумены от монастырей. Сие взять из неокладных доходов“⁸³. Синод распорядился сделать справку и оказалось, что выплачено около половины⁸⁴. Тогда синод взял половину жалованья из штрафных денег, собираемых с раскольников и не исповедающихся, а также – из штрафных денег по инквизиторским делам⁸⁵. В 1724 году члены просили полного жалованья. „Для нынешняго всерадостныя ея величества, всемилостивой государыни императрицы коронации, оное на нас негодование высокою вашего величества милостию оставить, и во знак тоя милости о додаче полнаго нам жалованья и впредь милосердой указ учинить, ибо без жалованья притерпеваем не малую нужду“⁸⁶. На этом прошении положена была резолюция: „позволяется жалованье по прежнему“⁸⁷.

Что же касается протеста обер-прокурора, то члены синода принуждены были писать объяснение или „ремонстрацию“, в которой они объясняли причины, почему взято ими жалованье за весь 1721 г.⁸⁸ В июне 1724 г. Петром был указан источник, из которого следует выдать жалованье, а именно из общих синодскому ведению подлежащих доходов, за исключением государственных сборов и штрафа, собираемого с раскольников⁸⁹. Вследствие того св. синод 3-го июня 1724 года сделал распоряжение о посылке в Рязань и Коломну нарочного за деньгами⁹⁰. В том же году 9-го сентября доложил Государю, что жалованье как членам, так и служителям синодским производится по третям, не требуя из штатс-конторы ассигновки, потому что вследствие этого происходит волокита и в делах – остановка⁹¹. Высочайшая резолюция на это неизвестна. Вообще видно, что в царствование Петра I материальное положение членов св. синода не было надлежащим образом обеспечено, так как в течение нескольких лет тянулась переписка о размере, в каком следует выдавать им жалованье и не был указан источник его.

Высочайшее повеление о назначении в синод обер-прокурора состоялось 11-го мая 1722 года (П. С. т. II. № 609). Первым обер-прокурором был назначен полковник Иван Васильев Болтин (П. С. т. II. № 705). Права и обязанности обер-прокурора св. синода определены данною ему инструкциею, совершенно сходною с тою, которая дана была генерал-прокурору сената, с тою только разницею, что в ней слово генерал-прокурор было заменено обер-прокурором, а слово сенат – святейшим синодом. По этой инструкции обер-прокурор есть „око“ Государя в св. синоде⁹²; он „ничьему суду не подлежит, кроме Государя“. Если же во время отлучки Государя явится он виновником каких-либо тяжких преступлений, то лишь в подобных случаях св. синод имеет право арестовать его „и розыскивать“, поручивши его должность кому-либо другому⁹³. Что касается обязанностей обер-прокурора, то по инструкции он „повинен сидеть в синоде и смотреть накрепко, дабы синод свою должность хранил, дабы все дела в синоде решались по регламентам и указам и чтоб указы исполнялись своевременно“ (п. 1), чтоб синод „в своем звании правильно поступал“. В случае, если он заметит какую-нибудь неправильность, незаконность, то обязан раскрыть это синоду, a ежели его не послушают, (то немедленно, если это особенно важно, донести Государю (п. 2). В случае неисполнения своих обязанностей, обер-прокурор, „яко преступник и разоритель государства, наказан будет“ (п. 11). При нем находится канцелярия или контора, состоящая из секретаря или контролера, канцеляриста, двух подъканцеляристов и одного копииста. Жалованье не было определено ему. Это видно из прошения, поданного Болтиным в синод в 1724 году, в котором он писал: „В прошлом-де 722 году с июля месяца, по имянному его императорскаго величества указу, велено ему быть при святейшем правительствующем синоде обер-прокурором. А в тех-же де числех сверстники его взяты к статским делам, а именно: полковник Павлов при сенате генерал-рекетмейстером, Сукин ко управлению при военной коллегии за обер-штер-крикс-камисара. И оные-де Павлов и Сукин его императорскаго величества милостию и разсмотрением правительствующего сената и военной коллегии награждены. А он де ныне, хотя при святейшем правительствующем синоде обер-прокурорскую службу тому уж год и четыре месяца отправляет, но за ту его службу, кроме того, что получает он от полку полковничья оклада, триста рублей, никакого ему награждения не учинено“⁹⁴. В представлениях сенату штатах оклад обер-прокурору также не назначен. Вследствие того в 1722 году Болтин просил святейший синод о жалованье, и синод определил выдавать ему из ведомства синодального дворцового приказу фуражу по 8 рационов в месяц и дров 14 сажен⁹⁵. Таким образом материальное положение синодального обер-прокурора на первых порах было незавидно. Вследствие того Болтин в 1724 году 4-го ноября подал прошение о награждении. Св. синод, забыв протест обер-прокурора, который наделал ему не мало хлопот, ходатайствовал о жалованье ему пред сенатом⁹⁶.

По инструкции, обер-прокурору подчинена канцелярия синода. Устройство этой канцелярии стоило немалых трудов. В первом своем докладе государю, синод просил из разных присутственных мест чиновников для определения их в свою канцелярию, в секретари и подъячие. Доклад был утвержден и за чиновниками поскакали солдаты Преображенского полка; между тем, синод известил об этом и сенат, который ответил, что синод может распоряжаться чиновниками монастырского и патриарших духовного, казенного и дворцового приказов, дьяками и подъячими архиерейскими и знатных монастырей, или же чиновниками гражданского ведомства, находящимися не у дел, но отнюдь не имеет права брать кого захочет, особенно находящихся у дел в коллегиях и других местах. Оскорбленный подобным ответом, синод хотел сразу покончить это дело. С своим переводчиком Розенблюмом, он отправил к кабинет-секретарю Макарову в Ригу, где в то время находился Петр, донесение, в котором, выражая свои нужды, жаловался между прочим на сенат. „О определенных в духовное правительство, писал он, собственным вашего величества на реестре подписанием секретарех и подъячих в их сенатском приговоре определено противно оному, что быть в синоде тем, которые не у дел, и посему знатно определяются те, которые уже к делам не годны, каковыми не точию такового важного и великого дела, но и легчайших дел управлять невозможно; а оные по реестру секретари и подъячие хотя и у дел, но не в сенате, тоже в коллегиях, и не у толь важных, как духовное правительство. В оном же сенатском приговоре определено, дабы синоду довольствоватися монастырского и патриарших приказов и архиерейскими и знатных монастырей дьяками и подъячими; а из оных мест лучшие приказные люди разобраны до сего времени к делам в коллегии и в губернии, а оставлены только негодные“. Резолюция на это донесение последовала невыгодная для синода: „которые против сего жалаются, и что оные ни в сенате, ни в коллегиях, но у других дел, и таковых без спору отдать в синод духовный“. Но этим пререкания из-за чиновников не прекратились, тем более что явилось еще новое затруднение. Многие из чиновников, выбранных в синодскую канцелярию, под разными предлогами начали отказываться от службы, так, что солдаты, потратив казенные деньги, возвращались с пустыми руками. Вследствие того синод должен был прибегнуть к угрозам. Так, чиновникам, находившимся в его ведомстве и не хотевшим идти на службу в синодальную канцелярию, он угрожал вечною работою на галерах.

Пришлось издавать новые распоряжения по этому предмету. Так, предписано было московскому вице-губернатору Воейкову, „патриарша духовнаго приказу всякие указные книги и дела, что касается к духовной коллегии, с дьяками и подъячими выслать в С.-Петербург, во оную духовную коллегию“. Эти строгие меры мало помогли. Многие дьяки, взятые на службу в синод, бежали с дороги⁹⁷. Даже и в 1722 году синод принужден был посылать солдат для розыска подъячих⁹⁸. Благодаря энергической своей деятельности, не смотря на полное несочувствие сената и других присутственных мест, он, наконец, устроил свою канцелярию. В 1722 г., поданы были им в сенат штаты его ведомства, из которых мы видим, что все чиновники, необходимые для его канцелярии, находились на лицо⁹⁹.

Во главе синодской канцелярии стоял обер-секретарь. Он находился под надзором обер-прокурора¹⁰⁰. На обязанности его лежала подпись неважных бумаг, которые посылались для ведома в сенат; тогда как важные бумаги подписывались всеми членами¹⁰¹. Обер-секретарь наблюдал, чтобы подъячие прилежно отправляли дела¹⁰². С ним сносились светские лица по делам, касающимся св. синода¹⁰³.

Первым обер-секретарем по учреждении св. синода был Варлаам, игумен Угрешский, который в то же время был и асессором синода¹⁰⁴. В 1722 году 1-го января, по высочайшему указу на эту должность назначен был Тимофей Палехин¹⁰⁵.

В числе канцелярских чиновников, мы видим агента. Этой должности мы не встречаем в канцелярии сената.

30-го марта 1722 года, от синода государю представлен был следующий доклад: „понеже на посылаемыя из синода в сенат ведения и в коллегии указы ответствие бывает продолжительное, a на иныя и ничего не ответствуется, того ради нужда быть в синоде агенту“. Государь утвердил этот доклад и 4-го апреля того же года определен был агентом при св. синоде дворецкий синодального дома Алексей Андреев Владыкин¹⁰⁶. Таким образом, учреждение должности агента вызвано было теми исключительными обстоятельствами, в которые был поставлен св. синод и в которых не находился сенат и другие светские установления. В руководство агенту св. синод дал инструкцию.

По инструкции, на обязанности агента лежало „рекордовать как в сенате, так и в коллегии и в канцелярии настоятельно, дабы по оным синодским ведениям и указам надлежащая отправа чинена была, без продолжения времени“¹⁰⁷; затем агент должен смотреть, чтобы синодские ведомости, посылаемые в сенат другие и установления, слушались прежде других дел, как о том повелевает высочайшая резолюция от 15-го марта 1721 года¹⁰⁸. Ежели в которой команде будет кто в синодальных делах поступать не по содержанию вышеозначенных и прочих его императорского величества указов, на обязанности агента лежало: „ президующим тамо персонам протестовать“, ежели протест не достигнет цели, то доносить об этом генерал-прокурору¹⁰⁹. Важные бумаги, поступавшие из синода в сенат, а также в коллегии и другие ближайшие места, агент должен был сам туда относить и рапорты от президентов этих установлений приносит в синод.

Инструкция агенту заключалась следующим образом: „поступать ему, агенту, во звании своем умеренно и благопочтенно, дабы на святейший синод не нанес какого нарекания и самого себя не показал бы штрафованию повинна, чего ему и опасаться долженствует“¹¹⁰.

Далее, no штату положены были такие же чиновники, какие значились и в канцелярии правительствующего сената, а именно: секретари, переводчики, протоколисты, архивариусы, актуариусы и т. д. С учреждением при синоде контор: школ и типографий, судной, раскольнической и инквизиторских дел и канцелярия должна была разделиться между этими конторами. Относительно этого мы не встречаем прямых указаний, но, тем не менее, в пользу такого предположения есть данные. Например, по просьбе Гавриила Бужинского, в подведомственную ему контору школ и типографий определен был подъячий для ревизии счетоводства в С.-Петербургской типографии¹¹¹. 12-го мая 1722 года синод постановил назначить синодального подканцеляриста Алексея Волкова канцеляристом в контору инквизиторских дел¹¹².

Жалованье чиновникам выдавалось деньгами и натурой – хлебом, солью и т. п. Обер-секретарю на первых порах не было назначено определенного жалованья. Вследствие этого, синод определил в 1721 году, назначить ему жалованье „против дачи сенатского обер-секретаря“; а так как в этом году обер-секретарь, иеромонах Варлаам Овсянников, был в то же время и асессором синода, то синод определил выдать ему лишь обер-секретарский оклад¹¹³. В 1722 году, когда должность обер-секретаря занял Палехин – светский чиновник, то ему было назначено 1200 руб., одинаково с сенатским обер-секретарем¹¹⁴.

Что касается низших чинов синодальной канцелярии, то им определено давать жалованье согласно именному указу 1715 г.¹¹⁵. По этому указу секретарь получал в год 240 руб. и 60 юфтей хлеба; подъячие: старые по 120 р. и по 30 юфтей, средние – по 80 руб. и 20 юфтей, молодые – по 30 руб. и 10 юфтей¹¹⁶. Окончательно же жалованье определено было им в 1722 году в представных сенату штатах. В этих штатах прежние деления чиновников на старых, средних и молодых устранены, они уже делятся на секретарей с 432 р. годового оклада, переводчиков с 300 р., протоколистов с 396 руб., архивариусов, которым впредь должно давать 400 руб., актуариусов, которые тоже впредь должны получать 300 руб., регистраторов с 216 руб., канцеляристов с 216 руб., подканцеляристов с 144 руб., копиистов с 50 руб.¹¹⁷

Но этим дело не кончилось. Известно, что в 1723 году высочайше было запрещено выдавать жалованье всем служившим в синоде; следовательно, этому запрещению подпали и чиновники, так что синод должен был хлопотать об обеспечении их судьбы.

Для исполнения низших служительских обязанностей, при синоде находились сторожа. По штату их положено было 6. Каждый из них получает в год 22 руб. 75 коп.¹¹⁸

Кроме сторожей, для исполнения служительских обязанностей при синоде, были солдаты.

Генеральный регламент каждой коллегии предписывал иметь вахмейстера и караульных солдат¹¹⁹. Св. синоду, устроенному на началах коллегиальных, необходимо было, вследствие этого, завести у себя солдат; тем более, что при нем была тюрьма¹²⁰. За солдатами синод обратился к военной коллегии, назначавшей служительские команды во все присутственные места, но коллегия не только не исполнила требования, но даже ничего не ответила. Позднее синод, узнав, что военною и адмиралтейскою коллегиями посланы солдаты и офицеры в монастыри, требует от этих коллегий ведомостей того: „в которых годех и месяцех и числех, кто имянны, из каких званий офицеры и драгуны, и солдаты и проч., которые от полковой службы отставлены, в которые епархии и монастыри посланы для прокормления и довольства“. Справку эту требовал синод для того, чтобы выбрать годных и взять их к себе на службу. Чрез несколько времени военная коллегия прислала синоду 16 человек солдат, а также и реестр посланных ею в монастыри на прокормление¹²¹.

К концу 1722 года мы находим при синоде уже достаточное число офицеров и солдат. Мы видим, что в штате находилось 2 поручика, из которых каждый получал 98 руб. 92 коп., 1 капрал, получавший 47 руб. 32 коп., 46 солдат, получавшие вместе 1840 руб. 72 коп. „Да из разных полков отставные-ж: 1 сержант, получавший 24 руб., 1 капрал, получавший 16 руб., 15 солдат, из коих каждый получал 16 руб., 3 матроса, получавшие по 12 руб. 24 коп., 4 курьера, получавшие по 70 руб.¹²²

Кроме чиновников, поименованных в штате св. синода, при нем были еще некоторые другие. К числу их принадлежал казначей св. синода и комиссар от монастырского приказа.

Непонятна причина, почему об этой должности нет упоминания ни в штате¹²³, ни в других списках чиновников¹²⁴.

Судья монастырского приказа Ершов 6-го мая 1721 года представил синоду о необходимости для монастырского приказа иметь в Петербурге комиссара, с одной стороны, для отсылок в Москву в приказ синодальных указов, а с другой, для представления разных бумаг, идущих из монастырского приказа в синод.

30-го июня того же года св. синод утвердил предложение Ершова и предоставил ему право выбрать комиссара. Выбор пал на Семена Дьякова, и при нем, по определению синода, назначено быть двум подьячим¹²⁵.

Обязанности этого комиссара определены были инструкциею, данною ему Ершовым. По этой инструкции Дьякову предписано „ведать и управлять указною кореспонденциею, так как о том св. синоду в доношении его, Ершова, написано; прочее же пространнее изображено ему будет впредь, на что в том служении время от времени потребы показывать будут; и во всем в том хранить все усердно и вседушно, в крайней по должности ревности, и во всем содержать верность, как доброму поверенному человеку“¹²⁶.

Утверждая избранного Ершовым комиссара, св. синод, «за неудовольствованием потребных к делам служителей», возложил на Дьякова, сверх того, прием денежной казны, поступавшей в синод из подчиненных ему мест, ее хранение и приведение в исполнение разрешаемых св. синодом расходов¹²⁷. Выдача жалованья синодским сторожам¹²⁸, и расходы по ремонтировке здания также были обязанностью Дьякова¹²⁹; кроме того, он подписывал паспорты крестьянам и производил над ними суд¹³⁰.

Что касается ответственности Дьякова, как казначея, то он подлежал суду правительствующего сената¹³¹.

В доношении своем от 16-го ноября 1721 г. Дьяков писал, что он, имея при синоде две службы, „обретается без трактамента“; вследствие этого определено было ему выдать из сумм монастырского приказа с сентября 4-го дня 1721 года на три месяца и 27 дней 70 рублей и 11 алтын, пол-шестьи деньги, то есть оклад равный окладу, получаемому губернскими комиссарами при сенате¹³². Что касается до других подведомственных св. синоду установлений, то комиссаров их мы не встречаем при нем. Причина этого понятна: круг ведомства этих установлений не был так обширен, как круг ведомства монастырского приказа, поэтому им и не было нужды так часто иметь корреспонденцию с св. синодом. He встречаем мы при нем комиссаров и от епархий, наподобие сенатских комиссаров от губерний. Учреждение при сенате таких комиссаров было необходимо, для непосредственного сношения, потому что между сенатом и губерниями не было посредствующих установлений. Отсюда само собой понятно, почему с учреждением коллегий комиссары от губерний стушевываются, но совершенно не уничтожаются¹³³. Совсем иное отношение между св. синодом и епархиями.

Кроме духовного регламента, св. синод в своей деятельности должен был руководствоваться и генеральным регламентом. «О действах духовные коллегии собственно зде не написано, читаем мы в первом из пих, понеже царское величество приказал действовать по генеральному регламенту“¹³⁴. 8-я же глава генерального регламента гласит, что „в коллегии не имеют президенты особливаго труда или надзирания, но генеральную и верховную дирекцию (или управление), а дела между советниками и асессорами тако разделяются, что каждому как из приходящих в коллегии дел определенная часть, так и над канцеляриею и конторами и над делами и трудами оных особливое надзирание дается, яко о том в партикулярных инструкциях коллегиев пространно усмотреть можно“¹³⁵. Вследствие того в св. синоде устроены были 4 конторы. Одна – заведует школами и типографиями, потому и называется конторою школ и типографий; другая ведает судные дела и называется конторою судных дел, третья – раскольнические дела и называется конторою раскольнических дел, наконец, в четвертой сосредоточивались инквизиторские дела, отчего она называлась конторою инквизиторских дел¹³⁶. Эти синодальные конторы появились не вдруг, – первая из них, именно контора школ и типографий, открыта еще 21-го июля 1721 г.¹³⁷, а остальные три 28-го февраля 1722 г.¹³⁸. Контору школ и типографий ведал архимандрит Гавриил (Бужинский), который назван был протектором школ и типографий¹³⁹. Каждою из остальных трех контор ведали два члена, а именно контору судных дел советник Петр, архимандрит Симоновский, и асессор, который „впредь определится“; в конторе раскольнических дел заседали: советник Феофилакт, архимандрит Спасский, и асессор иеромонах Афанасий Кондоидий; конторою инквизиторских дел заведовали: советник Иерофей, архимандрит Ново-спасский, и асессор Варлаам, игумен Угрешский¹⁴⁰. Каждая из этих контор долженствовала рассматривать и решать своею собственною властью все дела, которые „не зело важны“. Дела, решаемые в конторах, подписывались членами, заведующими того или другою из них, и скреплялись подписом обер-секретаря¹⁴¹. Дела же важные – означенные конторы с своим мнением предлагали на рассмотрение всего синода¹⁴². Разделение синода на конторы существовало только до 1726 года, когда они были закрыты¹⁴³.

Власть св. синода можно рассматривать в двух отношениях: как власть высшего духовного правительства, стоящего во главе русской церкви, и как власть епархиальную, потому что в непосредственное ведение св. синода, в рассматриваемое нами время, перешла патриаршая область, называвшаяся теперь синодальною¹⁴⁴, a также и С.-Петербургская епархия с новозавоеванными городами¹⁴⁵.

Мы будем говорить теперь о синоде, как высшем церковном правительстве. О епархиальной же его власти будет речь ниже.

Власть св. синода, как высшего церковного правительства, распадается на три частных вида: власть законодательную, административную и судебную.

О законодательной его власти в высочайшем манифесте об учреждении прямо сказано, что „должна есть коллегия сия и новыми впредь правилами дополнять регламент свой, яковых правил востребуют разные разных дел случаи; однакож делать сие должна коллегия духовная не без нашего соизволения“¹⁴⁶. И действительно, в 1722 году св. синод составил дополнение к духовному регламенту; но прежде чем обнародовать его, он представил его на утверждение государя, который это дополнение „собственноручно исправлять изволил, и все написанное, апробовав, напечатать и распубликовать указал“¹⁴⁷.

Впрочем, во время отсутствия государя, в экстренных случаях, св. синод вместе с сенатом могли издавать те или другие постановления. Право это предоставлено было им высочайшим указом 19-го ноября 1721 года. „Какое дело позовет о новом каком определении генеральном, говорилось в указе, то не должно ни в синоде, ни в сенате, без подписания собственные его императорского величества руки, чинить. А буде во отлучении его величества такое дело случится, а обождать до прибытия его величества будет невозможно, то синоду согласиться с сенатом, и подписать и потом публиковать“¹⁴⁸.

Административная власть св. синода выражалась в управлении всею русскою церковию. По высочайшему манифесту, он „имеет всякие духовные дела, во всероссийской церкви“. Вследствие этого он заботится о просвещении духовенства¹⁴⁹, предписывая архиереям, чтобы они заводили и содержали на епархиальные средства школы для обучения детей¹⁵⁰, издавал богослужебные книги и составлял новые службы¹⁵¹, охранял те церкви, приходы и штаты духовенства, которые существовали при патриархе, разрешал постройку церквей, учреждение приходов и определение священников сверх существовавших при жизни последнего русского патриарха¹⁵², требовал строго, чтобы при всех церквах заведены были, аккуратно писались и подавались епархиальному начальству метрики о родившихся, сочетавшихся браком и умерших¹⁵³, устраивал по всей России институт церковных старост¹⁵⁴ и т. п.

Вообще, в качестве высшей церковной администрации св. синод управлял всею православною русскою церковию и по всем предметам, которые по церковным правилам подлежали ведению высшего церковного правительства.

О судебной власти св. синода. В высочайшем манифесте было сказано: „повелеваем всем верным нашим всякаго чина, духовным и мирским, иметь сие за важное и сильное правительство, и у него крайния дел духовных управы, решения и вершения просить, и судом его определенным довольствоватися, и указов его слушать во всем, под великим за противление и ослушание наказанием против прочих коллегий“¹⁵⁵. Из этих слов само собой вытекает, что синоду принадлежал высший суд над всеми духовными властями.

В докладных пунктах, поданных государю 28-го апреля 1721 года, св. синод писал: «Духовныя персоны, до определения духовнаго правительства, по разным касающимся до них делам, избраны были в разные канцелярии и приказы, а отныне вашего величества всемилостивейшим указом повелено было, чтобы оных духовных персон ни касалось по оговорам, исследовать о том в духовном правительстве, доколе из них до кого не дойдет до розыску гражданскаго суда, дабы иногда безвинные не страдали со злодеями в темницах. А ежели какая духовная персона ята будет взята в явном каком злодействе, о таковых следовать в гражданском суде, только для снятия чина присылать в духовное правительство по прежнему“¹⁵⁶. На это последовала высочайшая резолюция: „на которых оговор какой будет (кроме тяжких государственных дел) в каком партикулярном злодеянии, таких отсылать к синоду против сего пункта силы, пока оные до гражданскаго суда приняты будут, а самим не брать в коллегии, или где инде, и не держать, и должен каждый челобитчик в злодеянии на духовных нигде инде бить челом, токмо в синоде“¹⁵⁷. Вследствие этой высочайшей резолюции, стало поступать множество судебных дел, которые едва ли могли быть признаны достойными высшего церковного правительства. Чтобы избавить себя от подобного рода дел, св. синод в 1722 году издал указ, запрещавший по всем тяжебным делам подавать челобитные непосредственно ему. „Понеже, говорилось в этом указе, многие челобитчики и доносители подают в святейшем синоде челобитные и доношения не точию о важных и без синодальнаго суждения решиться не могущих, но и о легких и малых делах, которыя до подчиненных синоду приказов и партикулярных правлений подлежат, и такими челобитными и доношениями, от времени до времени умножающимися, чинят и нужнейшим, до единаго токмо синодальнаго суждения надлежащим делам препятие, не взирая на то, что какова ради нужнейшаго правления благоразсудным его императорскаго величества усмотрением святейший синод установлен есть, и не разсуждая того, что святейший правительствующий синод в духовном правлении власть и силу имеет такую, как правительствующий сенат в светском, и не памятуя, что по распубликованным его императорскаго величества указом, о определенных коллегиям делах, не требовать тамо решения, в сенат бить челом не велено, и не точию в сенате, но и тамо, где расправе и суду быть определено, то-есть в юстиц-коллегии, не бив челом в нижних судах и не получив от них решения, бить челом и утруждения коллегии тем чинить запрещено, того ради святейший синод судил за благо, оные его императорскаго величества указы публичным объявлением возобновив, показать ясно как по содержанию оных и по примеру светских дел должен всяк и в делах духовного правительства поступать; ибо о светских делах так в распубликованных его императорскаго величества указех объявлено, как зде показано“¹⁵⁸. Кроме того, для ограждения себя от ничтожных дел, св. синод указывает инстанции духовного суда.

Первую инстанцию составляли городские духовных дел управители, „Всякому, говорилось в определении св. синода, о каком-либо до духовного правления надлежащем деле, бить челом или доносить исперьва в городех определенным к тому духовных дел управителем“¹⁵⁹. „На архиерейских же и монастырских служителей и на вотчинных их, также и на церковных крестьян в таких же делах бить челом учиненным над ними командиром, а где такие командиры весьма отдалели, бить челом духовным же управителем“¹⁶⁰.

Вторую инстанцию составляли епархиальные архиереи, которым подавались апелляции в случае недовольства судом управителей. „Ежели в тех обоих судах по челобитью или по доношению о показанных делах решение учинят неправое, или сатисфакции кто не получит, или и получит, но недоволен будет, бить челом о том или доносить тех епархий (в которых те городы) архиереом“¹⁶¹.

Третью же и высшую инстанцию составлял уже сам синод. „А ежели который сам уже архиерей, а не подчиненные его, правдиваго решения не учинит, или противно святым правилам и государственным правам в чем поступить или резолюциею удовольствовать кого не возможет, то бить челом в синоде“¹⁶².

Светские лица подлежали суду св. синода по делам брачным, богохульным, еретическим, раскольным, волшебным и др.¹⁶³ Таким образом, св. синод пользовался судебною властью над всею русского церковию, как над духовными, так и над мирянами по всем делам, имевшим церковно-христианский характер.

Св. синод в рассматриваемое нами время употреблял по суду те же самые наказания в отношении к виновным духовным и мирским членам, какие существовали в период патриаршества. Так, например, лица нетрезвого поведения подвергались телесным наказаниям розгами или плетьми. Весьма распространенным наказанием была также посылка виновных в монастыри на разные, иногда очень продолжительные, сроки и даже на всю жизнь.

Было в то время одно такое наказание, которое теперь вовсе не встречается ни в законодательстве, ни в практике церковного суда. Мы разумеем временное отлучение от церкви.

Духовный регламент различает два вида отлучения: большое, или анафему, и малое или временное отлучение. Полагая различие между тем и другим, он говорит: „чрез анафему человек подобен есть убиенному, а отлучением или запрещением подобен есть за арест взятому“¹⁶⁴.

В другие подробности относительно отлучения духовный регламент не входит. Этот пробел восполнил св. синод. В 1723 году он постановил, чтобы священнослужители „ни для каких потреб“ в домы временно-отлученных не входили и исполняли бы только „самыя нужнейшия потребы, то есть родительницам молитвы и младенцев крещение, и больных страха ради смертнаго исповедание и причащение“¹⁶⁵.

В рассматриваемое время были примеры, что св. синодом были отлучаемы даже целые приходы. Так, в 1723 году отлучены были временно прихожане – московской Вознесенской, что за Никитскими воротами, церкви за противление церковным распоряжениям¹⁶⁶.

Временному отлучению не могли подвергать лица пресвитерского сана, а только епископы. В духовном регламенте говорится, что временно отлучать свободен и силен есть только один епископ¹⁶⁷.

Что касается анафемы, то в духовном регламенте постановлено, что архиереи без св. синода не могут налагать ее¹⁶⁸.

Св. синод во всех делах, которых сам он не мог решить, обращался к монарху, не как к главе церкви, а как к главе государства. Он представлял государю разные „недоуменные“ вопросы в своих докладных пунктах и государь полагал на них собственноручные резолюции.

Есть не мало доказательств, что сенат смотрел на св. синод, как на установление низшее его и даже ему подчиненное. Так, например, он предписывал св. синоду, чтобы положенные деньги с раскольников отсылать в штатс-контор-коллегию, штрафы по духовным делам брать в правительствующий сенат, а в камер и контор-коллегии репортовать¹⁶⁹. Разумеется, синоду не нравилось, что сенат делает подобные распоряжения; он всегда протестовал против этого и напоминал сенату о своем равенстве с ним. „Такое правительствующего сената приказание предложено ко уменьшению данной от царскаго пресветлаго величества святейшему правительствующему синоду действительной чести и учиненнаго с правительствующим сенатом равенства, ибо объявляет правительствующий сенат свое приказание правительствующему духовному синоду, акибы подчиненному, не взирая на оное равенство и не упоминая того, что правительство духовное имеет честь, силу и власть патриаршескую, а к патриаршескому лицу от светскаго правления повелительных писем не посылалося. А оное правительствующего сенату приказание яко повелительство к правительствующему духовному синоду прислано, и о делах не светскаго правления, но духовнаго, которое до правительствующего сената и не надлежит, но зависит от собственных правительствующего духовнаго синода указов, что и сам правительствующий сенат сообщенным своим в синод, прешедшаго мая 26-го числа, ведением признать и равную часть и силу правительствующего духовного синода в духовном правлении, как и правительствующий сенат имеет в светском, показать заблагоразсудил. А вышеозначенным ведением, которое ныне прислано, объявляя свое синоду приказание, умаляет действительную честь и лишает равенства, понеже приказание, яко повелительство, происходит от большества к меньшеству, а в равенстве повеления не бывает, но подобныя себе употребляются корресподенции, как и именным его царскаго величества указом и подписанною на синодских пунктах собственныя его величества руки резолюциею о новом духовном правительстве определено, и согласным прешедшаго марта 3-го числа правительствующаго сената приговором заблагоразсуждено и равная синода с сенатом корресподенция уставлена“¹⁷⁰.

А что св. синод не только юридически, но и практически стоял на одинаковой высоте с сенатом – это видно из того, что no разным церковным и государственным делам они имели общие конференции.

В духовном регламенте нет определенных указаний на эти совместные конференции. Правда, там указан один случай, но это указание неопределенно и неточно. Желая искоренить симонию, сильно развившуюся в то время среди духовенства, Петр Великий в духовном регламенте говорит, что „полезно есть сделать совет с сенаторами как много дворов к одному приходу определить и проч.“¹⁷¹. Но из этого мы можем видеть, что один только предмет подлежал совместной конференции. При этом духовный регламент не указывает, где происходить должны эти конференции, чем должны они руководствоваться и проч. Все это предоставлено было последующему времени. И действительно, 6-го сентября 1721 года появился указ, предъявленный св. синоду Феофаном Прокоповичем. Указ этот гласил следующее: „ежели впередь как из святейшего синода в сенат, так и из сената в синод будут присылаться ведения, и по усмотрению которой стороны, яко от синодальной, или от сенатской, явится по мнению сумнительныя, тоб, для возымения по оным конференции, приходить, как от синода ж в сенат, так и от сената в синод, по две персоны“¹⁷². Этим указом значительно пополнилась неопределенность и неполнота духовного регламента. Здесь мы уже видим, что предметом совместных конференций синода и сената служит не одна только забота об искорении в духовенстве симонии; в круг предметов совместных конференций входят все дела сомнительные, в синоде или в сенате производившиеся. Этим же указом определяется место собрания конференций, а также и состав их. Конференции должны происходить в синоде или в сенате. Если сомнения возникнут в синоде, тогда две персоны (члены синода) идут в сенат и там совместно с двумя сенаторами обсуждают дело; если же в сенате, тогда конференция происходит в синоде. Видя, что сенат очень нередко вторгается в дела церкви, св. синод в своих докладных пунктах от 19-го ноября 1721 года писал следующее: „когда сенатскими приговоры бывают какие генерально о всех определения, в чем и синодская команда заключается, тогда можно, видится, прежде заключения, во время обычайнаго о таких определениях разсуждения, и синод уведомлять, и с общего согласия такие определения заключать, что было б к лучшему общей пользы усмотрению“¹⁷³.

По поводу этих докладных пунктов, состоялась следующая высочайшая резолюция: „какое дело позовет о новом каком определении генеральном, то не должно ни в синоде, ни в сенате, без подписания собственные его императорскаго величества руки, чинить. А буде во отлучении его величества такое дело случится, a обождать до прибытия его величества будет невозможно, то синоду согласиться с сенатом, и подписать и потом публиковать“¹⁷⁴. Таким образом, мы видим, что с течением времени предметы совместных конференций все более и более увеличивались.

Мы уже упоминали, что высочайшая резолюция 19-го ноября 1721 года в круг предметов совместных конференций, между прочим, вносила и то, что в случае отлучки из столицы государя сенат и синод могут издавать разные повеления. В 1722 году синод и сенат воспользовались предоставленным им правом. Вследствие начавшейся персидской войны, Петр уехал из С.-Петербурга; на конференции синода и сената был постановлен приговор об изыскании и исправлении раскольников и о распубликовании о том указов¹⁷⁵. Бывали конференции и по делам „сумнительным“.

Так было по делу бывших новгородского архиерейского дома дворян Григория Тютрюмова и Ивана Носова, которые, из Новгорода бежав в Ладогу, при поимке их, кричали караул и сказывали за собою его императорского величества слово и дело, а потом стали доносить на судью того архиерейского дома Андроника. Св. синод назначил исследовать это дело монастырскому приказу, но вследствие прошения Феофана, архиепископа новгородского, „дабы против оных доносов исследовать и разсмотреть его преосвященству для лучшаго способу присовокупить с ним синодальнаго члена“, св. синод определил: „по содержанию 6-й генеральнаго регламента главы, о том яко сумнительном, деле, для лучшаго утверждения возъиметь конференцию с прав. сенатом“¹⁷⁶.

He мало было совместных конференций и по другим случаям. Так, синод и сенат совещались относительно довольствования иностранных духовных персон, приезжавших в Россию¹⁷⁷. 8-го октября 1722 г. доктор Бидло просил прибавки жалованья ученикам московско-хирургической школы. Св. синод определяет жалованье, но прежде чем привести в исполнение свой приговор, он пожелал, совместно с сенатом, обсудить этот вопрос. Синод и сенат совместно рассуждают также о правильном писании святых икон. В 1722 году 12-го апреля Петр Великий издал высочайший указ об исправлении иконного изображения и о надзирании над живописцами и иконописцами архитектору Ивану Зарудневу¹⁷⁸. Вследствие этого св. синод составил экстракт из постановлений собора 1667 года, именно из тех постановлений, которые касались иконописного дела. Примеров неправильного писания икон собор приводил не мало¹⁷⁹. 21-го мая того же года св. синод снова рассуждал о св. иконах. При этом, кроме тех погрешностей, которые указали отцы собора 1667 года, он имел пред своими глазами много и других икон „церковному благолепию противных“. Поэтому он и воспретил иметь в церквах иконы резные, вытесанные и изваянные. Свое запрещение он распространил и на иконы, „противные естеству истории и истине“¹⁸⁰. Получивши это постановление, сенат не решился распубликовать его в той форме, в какой оно было изложено, ибо опасался, как бы прямым осуждением тех или других икон не смутить совести чтителей. Устроена была конференция, в которой канцлер Головкин от лица сената предложил следующее рассуждение: „имянной его императорскаго величества указ о оном писании означение имянно образов яко Господа Саваофа и прочих, в публике народно умолчать; а в народной публике изъяснить то, что объявлено о писании образов в правилех, выписав из них, а особливо порознь, яко Флора и Лавра с конюхами, и о протчих в публике умолчать. Также в епархии ко архиереом в указех означить, дабы во оном иконном справедливом писании имели усмотрительное попечение и о иконах, о которых объявлено выше, что их впредь не писать, упомянуть чтоб со временем исправлять велели-б, и не вскоре оное прекратили“¹⁸¹. Это рассуждение сената о святых иконах было принято во внимание синодом. Снова был сочинен приговор синода по этому вопросу „и ради аппробации“ послан был в сенат; но неизвестно, почему сенат решил оставить дело до приезда государя. Спустя несколько времени, синод и сенат снова имели совещание и результатом было распоряжение о наблюдении за нераспространением икон, написанных вопреки правилам, и о поручении сего в епархиях лицам, знающим церковную живопись, по избранию и определению супер-интендента Заруднева, под ведением которого сии лица должны состоять¹⁸².

Из приведенных примеров совместных конференций синода и сената можно видеть, что на них обсуждались дела, касавшиеся церкви. Но на этих же конференциях обсуждались также и дела государственные и гражданские.

18-го октября 1721 года св. синод, секретно рассуждая о славных делах Петра I-го, решил просить его принять титул: Отца Отечества и Императора Всероссийского. Но при этом синод присовокупил: „а понеже оное о принятии такова титула моление, от духовных и светских предложить в обществе приличествуемое, дело государственное есть: того ради святейший правительствующий синод заблагоразсудил сообщить о том секретно и правительствующему сенату“. По этому предмету было три совместных конференции, 20, 21 и 22-го октября¹⁸³.

27-го июня 1722 г. у св. синода с сенатом была совместная конференция по вопросу чисто гражданского характера, именно о содержании и кормлении незаконнорожденных детей. На этой конференции было постановлено: „оных младенцев от блуда рожденных и кормилиц их довольствовать из сбору лазаретных денег, которыя с венечных памятей сбираются, также и из приложенных к тому сбору в дополнение вычетных из жалованья на лазарет денег, которых вычитается у всех чинов, кроме рядовых солдат, по две деньги с рубля“¹⁸⁴.

Даже между лицами подведомственными св. синоду находились в то время такие, которые превратно понимали свои к нему отношения, так что было необходимо разъяснять им его власть и значение.

Так, крутицкий митрополит Игнатий прислал доношение, в котором вместо того, чтобы писать: „святейшему правительствующему синоду“, написал „в правительствующую духовную коллегию святейшему правительствующему синоду“. Св. синод вследствие этого предписывал Игнатию, чтобы он „впредь в присылаемых в прав. синод доношениях данную от царскаго величества оному синоду честь изъяснять ему без всякаго умаления и повиноватися оному во всем без прекословия, понеже оный синод имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва и не большую, понеже собор есть¹⁸⁵.

Точно также св. синоду пришлось разъяснять дело тверскому митрополиту, Сильвестру, который, на запрос относительно истраченных им казенных денег, прислал „ведение“. Св. синод потребовал от Сильвестра „ответствовать без всякаго пристрастия, в самую истину. чего ради он, архиерей, не против силы посланного к нему из святейшаго правительствующаго синода указу о вышеозначенном прислал ведение, а не доношение, и какой ради причины святейшему правительствующему синоду, который по его царскаго величества именному указу велено иметь всем духовным и мирским за важное и сильное правительство, являет себя якобы неподчиненным, но равным, и письменную корреспонденцию имеет, как выше показано, ведениями, а не доношениями, и дабы впредь данную от царскаго пресветлаго величества святейшему правительствующему синоду честь он, архиерей, в присылаемых доношениях своих исполнял имянно и не показывал-бы себя равным, но, якоже он есть, имел себя подчиненным, опасаясь за такую продерзость не малаго штрафования“¹⁸⁶. Не смотря однако на эти разъяснения, нередко поступали бумаги, в которых, или „от незнания и невежества“, а иногда и „от гордаго нрава“ умалялась власть и честь св. синода. В виду этого составлена была печатная форма, no которой должны были составляться доношения и просьбы, идущие в св. синод¹⁸⁷.

Св. синод в первые-же дни своего существования позаботился об определении формы сношений с правительствующим сенатом, коллегиями и другими установлениями. В первом докладе своем государю он писал: „о прилучающихся требованиях от правительствующаго духовнаго собрания в правительствующий сенат, такожде и в коллегии, и от них в духовное собрание, каковым образом письменное обхождение иметь? А на патриарше имя указов ни откуда не присылалось, духовная-же коллегия имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва и не большую, понеже собор есть“.

Высочайшая резолюция на этот докладной пункт была следующая: „В сенат ведением и за подписанием всех, а в коллегии так, как из сенату пишут, и за подписанием только секретарским“¹⁸⁸. В свою очередь, сенат, вследствие высочайшей резолюции 14-го февраля 1721 года, делает от себя такое распоряжение: „как из духовного правительствующаго синода в сенат, также и из сената в тот синод посылаемыя ведения о важных делах подписывать всем, а прочия, которыя токмо будут посылаться для ведома, крепить обер-секретарем; а из коллегий и канцелярий, также из губерний и из провинций писать доношением тако: святейшему правительствующему духовному синоду“¹⁸⁹.

Мы не будем касаться всей деятельности синода в рассматриваемый нами период; иное он порешил так, что его решения остаются неизменными даже и до настоящего времени¹⁹⁰.

Мы сосредоточим свое внимание лишь на делах, выходящих из ряда обыкновенных.

В этом отношении замечательно распоряжение синода о браках неправославных с православными. Поводом к нему было доношение берг-коллегии, в котором она предлагала синоду, не дозволит ли он пленным Шведам, находившимся на работе в Сибири, жениться на русских женщинах православного исповедания. Святейший синод 23-го июня 1721 года, определил: „Шведским пленникам, которые обретаются в Сибирской губернии. позволить жениться на русских девках и вдовах без пременения их веры“, но с тем, впрочем, чтобы они дали „сказку за рукою“ их о том, что „не будут поносить и укорять за исповедание православной веры и склонять в свою, а детей, прижитых от этих браков, должны воспитывать в православной вере“. В случае же неисполнения обязательства, виноватые должны подвергнуться наказанию по церковным правилам „и гражданским законам“. Наблюдение за выполнением этого распоряжения св. синод вменил в строгую обязанность православным священникам¹⁹¹.

Св. синод, сознавая важность принятого им решения этого вопроса, написал послание к православным о беспрепятственном вступлении в брак с иноверцами¹⁹². Составлено оно архиепископом Феофаном Прокоповичем¹⁹³. „Повеже“, говорит св. синод в этом послании, –„брачатися православным с иноверными дело есть не без сомнительства совести, ибо как в ветхом завете, так и во время новаго, обретаются заповеди и правила, брак таковый отрешающия, того ради правительствующий духовный синод, смотря на некия главныя таковых браков вины и нужды в Российском государстве и желая подать врачество бываемому о сем недоумению простосердечных, но немощных и в учении неискусных человек, судил за должность свою ясно протолковать, коих ради вин браки с неверными, или с иноверными, то есть, с христианы, но в некиих догматах нам несогласными, запрещаются“¹⁹⁴; „дабы ведая вину оных браков (немощные и в учении неискусные) были безсумнительны“¹⁹⁵.

К числу особенностей в деятельности св. синода принадлежит также и бракоразводное дело кравчего Василия Салтыкова с женою Александрою Григорьевою, рожденною княжною Долгоруковою. Св. синод, принимая во внимание, что обвинительные пункты, предъявленные обеими сторонами, недостаточны для совершенного развода, так как в Кормчей книге нет правил, чтобы расторгать брак за жестокое обращение мужа с женою, прелюбодеяние же самого Салтыкова фактически не доказано, наконец, и те факты, которые Салтыков представлял для доказательства преступной связи своей жены с князем Шейдяховым, оказались недостаточными, определил дать Салтыковым временный развод, а не совершенный, то есть, „быть им лишенными супружескаго сожития, другим браком отнюдь не сочетаваться и в этом временном разводе пребывать дотоле, пока оба не смирятся, и купно жить не восхотят“¹⁹⁶.

В древней русской православной церкви, до учреждения св. синода, разводов такого рода, то есть, временных, впредь до раскаяния супругов, не существовало. Ни в правилах вселенской церкви, ни в ее практике мы не встречаем ни малейших оснований для временного развода супругов. Позволяем себе думать, что этот церковно-юридический институт был заимствован и применен к делу Салтыкова из практики западной церкви, где он и поныне существует. Тем не менее, после развода Салтыкова, неоднократно практиковались эти так называемые временные разводы. Известный собиратель законов св. синода. Яков Гиновский в своей книге, изданной в 1827 г., разделяет церковный развод на два рода: временный и всегдашний¹⁹⁷. Но временный развод не был удержан в законодательстве русской церкви, и в уставе духовных консисторий 1841 года существуют правила только для развода полного и совершенного.

Св. синод запретил вступать в брак одному из супругов при жизни другого в силу так называемых поступных писем. Это – не что иное, как документ, по которому муж отказывался от своей жены, или же передавал ее другому. Поступное письмо имело силу только тогда, когда подписано было духовным лицом – священником или монахом. Вот образчик этого письма: „1716-го генваря в 15-й день, вятских полков солдат Иван Афанасьев, который в 704 году из деревни Шелковой взят в поголовные солдаты и был на службе, а после его, Ивана, осталася в той деревне Шелковой жена Матрена, Михайлова дочь, и без него, Ивана, в 710 году вышла замуж в деревню Баранцову, за крестьянина за Емельяна Савостьянова, и ныне я, Иван, из полковой службы отпущен на время, и пришел в тое деревню Шелковое и уведал, что жена моя вышла замуж за него, Емельяна; поговоря с ним полюбовно, тою своею женою я, Иван, поступился ему, Емельяну и впредь мне, Ивану, о той своей жене на него, Емельяна. в монастыре властям и нигде не бить челом; a, по договору, взять мне, Ивану, на нем, Емельяне, денег два рубли, четыре ведра вина; и взял на переднее рубль, а другой рубль взять о святой неделе нынешняго же году, а вино взять на сырной неделе два ведра, да на святой неделе два-ж ведра. В том я, Иван Афанасьев, ему, Емельяну, на себя и сие письмо дал. А сие письмо писал Давыдовы пустыни монах Арсений, по его, Иванову, прошению. У подлинной поступной рука приложена тако: к сему письму ермонах Козма Давыдовой пустыни, вместо солдата Ивана Афанасьева, руку приложил“¹⁹⁸.

Сознавая ненормальность подобного сожительства, архимандрит златоустовский Антоний 10-го августа 1721 года обратился в св. синод с просьбою разъяснить, как поступать в таких случаях. Св. синод постановил: „женкам, которыя вышли замуж от живых мужей и живут ныне за другими прелюбодейно, впредь со оными вторыми мужьями жить отнюдь не велеть, а велеть оных иметь, ежели потребуют, первым их мужьям; а ежели не востребуют, то оных женок, учиня им наказание, содержать в девичьих монастырех в трудех“¹⁹⁹. А так как поступные письма писались монахами, то св. синод запретил им писать эти письма. „Монахам, постановляет св. синод, которые означенное непотребное письмо, яко бы поступное, чего отнюдь не надлежит, писали и руку прикладывали, учиня им наказание, содержать в трудех же монастырских“²⁰⁰.

В круг ведомства св. синода входили и иностранные исповедания, то есть, католическое, протестантское, даже еврейское и др., существовавшие в России. В духовном регламенте нет правил о подчиненности инославных и иноверных исповеданий св. синоду. Высочайший манифест только отчасти указывает на это. „Повелеваем всем верным нашим всякаго чина, духовным и мирским, иметь сие за важное и сильное правительство, и у него крайния дел духовных управы, решения и вершения просить“²⁰¹ 3). Само иностранное духовенство именно на этих словах манифеста основывало свое подчинение св. синоду. 1-го марта 1722 года в выборгскую канцелярию была подана челобитная от пасторского сына Андреяса Сестреуса, который, между прочим, писал, что „в прошлом 721 году февраля 17-го да марта 13-го чисел, в имянных его императорскаго величества указех из правительствующего сената об определении святейшаго правительствующаго синода напечатано: велено всякаго чина духовным и мирским людем иметь оное за важное и сильное правительство и у него крайней дел духовных управы, решения и вершения просить, и судом его определенным довольствоваться и указов его слушать во всем, и между всякаго чина людей суд и расправу велено чинить по его императорскаго величества указу во оном правительствующем духовном синоде“²⁰². Но главным образом инославные исповедания были подведомы св. синоду на том основании, что он в первые годы был духовною коллегиею. которая должна была ведать все духовные дела.

Принимая в свое ведение иностранные исповедания, св. синод 22-го марта 1722 года предписал иностранной коллегии доставить сведения о том, сколько находится церквей означенных исповеданий во всей России, а также и в ново-завоеванных городах; на какие средства, когда и кем они построены; сколько при них духовных лиц; когда и с чьего позволения они прибыли в Россию. Вместе с этим св. синод требовал от иностранной коллегии, чтобы она о всех духовных лицах, прибывающих из-за границы, давала знать ему, а тех, которые были уже в России, прислала бы в синод вместе с реестром их²⁰³. Сведения о кирках и духовенстве представлены были иностранною коллегиею 28-го июня, что при тогдашней медленности в исполнении требований, могло считаться чем-то удивительным. В других местах св. синод поручал исследование об иностранных кирках местным архиереям. Так, в Астрахани епископу Иоакиму св. синод поручает исследовать: „по какому указу и по чьему изволению римская и лютеранская кирки построены и в которых годех“²⁰⁴. Впрочем, подобные исследования св. синод поручал архиереям лишь тогда, когда замечал какие-либо неблагонамеренные действия со стороны иностранного духовенства.

От синода зависело разрешение строить иностранные церкви; иначе он закрывал их.

Так, в 1722 году епископ астраханский Иоаким доносил, что римской веры патер Антоний, без паспорта, чрез Персию прибыл в Астрахань и, пользуясь расположением тогдашнего астраханского губернатора Волынского, с его дозволения построил в Астрахани костел²⁰⁵. Св. синод поручил епископу закрыть этот костел, а католикам совершать богослужение по их обряду в частном доме²⁰⁶. В 1723 году 27-го марта он получил доношение из приказа инквизиторских дел о том, что в Москве Армянами, Григорьем Давыдовым с товарищи построен костел. Было постановлено: „о оном армянской веры костеле, по какому указу или по чьему позволению строится, исследовать, и о недопущении того строения в совершенство, но о запрещении, а ежели и построен, о разрушении онаго, надлежащее, по святым правилам и по его императорскаго величества указом, решение ученить в московской духовной дикастерии, из которой о том, что учинено будет, для ведома. в св. синод взнесть доношение в немедленном времени, и о том во оную дикастерию послать указ“²⁰⁷.

От синода зависело назначение лютеранских препозитов. Избрание их обыкновенно совершалось таким образом: несколько пасторов просили утвердить избранного ими препозита; синод утверждал, если не находил к тому препятствия; при этом предписывалось новоизбранному, чтобы он „по нарядом от св. синода, или тиунской конторы что надлежит исправлял, как указы повелевают. И в том, а наипаче о верности к его императорскому величеству и о доброжелательстве к Российской Империи привесть его (избраннаго) к присяге по их исповеданию обыкновенно с подтверждением²⁰⁸.

Кроме препозитов синод назначал и увольнял п лютеранских пасторов²⁰⁹. В присяге, приносимой ими, между прочим, стоял следующий пункт: „такожде святейшему правительствующему синоду и прочим, предоставленным надо мною, начальствующим всякую надлежащую честь и послушание чинить буду“²¹⁰.

Впоследствии этот пункт был изменен. В присяге 1724 года избранный обещался вообще воздавать всем „духовным начальственным всякую надлежащую честь и послушание“²¹¹. Присяга эта за подписом новоопределенного и препозита представлялась в св. синод²¹², или же в тиунскую контору при донесении препозита²¹³.

Синод назначал священников и в католические церкви. Так определен был в с.-петербургскую католическую церковь патер францисканского ордена, с четырьмя монахами того же ордена²¹⁴. Этим объясняется и то, почему 2-го декабря 1723 года был послан высочайший указ в св. синод о том, чтобы католики, жившие в С.-Петербурге, избирали священников из Французов²¹⁵.

Иностранное духовенство подлежало ведению св. синода и в делах судебных. Впрочем, он сам непосредственно не производил подобных дел. Так, по доношению астраханского епископа Иоакима, что „люторской веры пастор, Яган Сикилис, близ церкви построил церковь свою и чинит помешательство сим, венчал греческаго закона от живаго мужа жену с драгуном люторскаго закона“²¹⁶, синод приказал Иоакиму исследовать это дело, и если действительно окажется, что прежний муж той жены жив, то, „наказав тоё жену, отдать первому мужу, буде он похощет взять; а буде же не похощет, то позволить ему понять другую жену, без всякаго правильнаго препятствия, а оную за лютерана посягшую жену, яко прелюбодейну, отъяв от лютерана, наказав послать под начал в девичь-монастырь“. Но в некоторых судебных процессах св. синод отчасти и сам принимал участие. 2-го июля 1722 года судье тиунской конторы, архимандриту Трифилию, Тимофей Симеонов, поп церкви Рождества Пресвятой Богородицы, сделал словесное доношение, „что камер-коллегии служитель Авраам Яковлев Хег женился на иноземке, а как ее зовут и которой она веры и где венчалися того он, поп Тимофей, не знает, только он, поп Тимофей, про онаго Авраама слышал, что он, Авраам, приял себе крещение от святыя православные кафолические церкви. По этому доношению приглашен был в тиунскую контору Авраам Хег, который показал, что венчал его пастор Иаков Майдлин, который говорил, что он написан при св. синоде секунд-ассессором; приглашен был в тиунскую контору и пастор Иаков Майдлин. „После его допроса, свидетели им указанные были приглашены в св. синод, и с этого времени дело переходит в синод, где и было окончено²¹⁷. Подобно православным священникам, синод предписывал пасторам и ксендзам совершать благодарственные молебствия, например: по случаю заключения мира с Швециею²¹⁸. Св. синод следил за иностранным духовенством, не занимается ли оно пропагандой. Так, например, письма, адресованные из Италии к патерам, жившим в С.-Петербурге, из которых ясно видно, что „наказано патерам францисканам старатись веру римскую распространить в Российском государстве“, нечаянно перехваченные Кондоиди, представлены были в синод²¹⁹. При этом, Кондоиди говорил, что францискане „хотя, и не имеют себе особливую церковь, которая отдана патерам-капуцинам великим его царскаго величества милосердием, однакожь живут они при С.-Петербурге в домах партикулярных, сочиняют собиралища и сонмища междуусобныя, служат св. таинства, чинят казания (проповеди), при которых бывают и нашего закона“. Замечая, что францискане не избирали местом своей деятельности отдаленные пункты России, а предпочитали такие места, как С.-Петербург, Або, Ревель, Ригу и другие, Кондоиди пришел к заключению, что францискане – папские шпионы.

Рассмотрев представленные письма, св. синод, в видах пресечения пропаганды католических патеров, 18-го августа 1721 года потребовал от иностранцев коллегии „письменнаго известия: колико римскаго исповедания иноземцев, в службу его царскаго величества присягою обязавшихся, в армии и во флоте обретается, также и купецких людей в Российском государстве, а именно в царствующем С.-Петербурге и в Москве и в прочих российских городах по губерниях и провинциях находится и коликое из оных, в которых местах содержится»²²⁰. На это требование иностранная коллегия отвечала, что она, относительно лиц духовных уже доносила синоду, а относительно иностранцев, как купцов, так и военных, синод может справиться: о первых в адмиралтейской коллегии, а о последних в коммерц-коллегии. Синод постановил требовать этих ведомостей от указанных коллегий²²¹. Неизвестно, получены ли были они. В провинциях надзор за иностранным духовенством был поручен епархиальным архиереям. Например, относительно капуцинов св. синод предписывает астраханскому епископу Иоакиму, чтобы он „чрез вероятных своих надзирателей добро опасно смотрел, дабы от них не происходило каких неумеренных поступок и вредительных благочестию действ и прочих подозрений, о которых, ежели когда, каким образом покажется, немедленно бы прислал в синод доношение“²²².

Св. синоду подведомы были и нехристианские исповедания. Хотя мы и не встречаем фактов, из которых бы видно было, чтобы он разрешал построение их молитвенных зданий, назначал служителей при них, тем не менее, вследствие доношения смоленских мещан Герасима Шила и Семена Паскина, что жиды, „живучи в Смоленском и в уездех той провинции,, с старозаконием своим благочестию чинят в простом народе смуту и прельщение, выхваляя свою веру правдивого, а христианскую веру ругают и поставляют не в веру и, превращая к своей вере простой народ, они шабусь свой по своей вере содержат твердо, в субботу денег за свои промыслы не принимают и ничего не работают, а наш воскресный и другие господственные и богородичные и нарочитых святых праздники уничтожая, всякими промыслы с простым народом христианскаго закона торгуют и на всякую работу в те дни наймают“. Мало того, один из жидов „Борах Лейбов, ругаясь нашею христианскою верою, учинил препятия и спор в правоверности, построил в селе Зверовичах близ церкви Николая Чудотворца свою жидовскую школу, в которой бусурманскую свою веру отправляет, и о том села Зверовичь священник Аврам, наставляя правоверных христиан на истинной путь к правоверию, ему жиду в прелести его и в строении школы противность и в басурмаиской их вере укоризну чинил, и он, жид Борах, за оное помянутаго священника бил смертью, и голову испроломал, и сковав, держал в железах и потом освободил, и от того его жидова мучения оной священник с того время одержим был болезнью и, не освободясь от тоя болезни, умре, о чем того умершаго священника жена и прошением на онаго жида в Смоленску предлагала“²²³. Св. синод постановил: уничтожить еврейскую школу в селе Зверовичах, сжечь еврейские книги и запретить евреям проживать и заниматься торговлею в тех местностях, кои населены православными“²²⁴.

Св. синоду, как заменившему патриарха, перешла бывшая патриаршая епархия²²⁵, а также и С.-Петербург с новозавоеванными городами²²⁶.

Что касается прежней патриаршей области, то после смерти патриарха Адриана она была управляема митрополитом Стефаном Яворским, а за отъездом Стефана в С.-Петербург велено было управлять его Игнатию митрополиту сарскому. Позднее, вследствие разных доносов „и допросных речей“, поданных из тайной канцелярии на митрополита Игнатия, св. синод решил, „для сущаго по оным изследования“ вытребовать его в С.-Петербург. При этом управление патриаршью областью синод поручил до указа Григорию, митрополиту миниликийскому и архимандритам: чудовскому Геннадию, новоспасскому Сергию и златоустовскому Антонию²²⁷. 23-го августа этого же года управление это перешло к митрополитам Арсению фиваидскому, Григорию миниликийскому и двум архимандритам: чудовскому Геннадию и андроньевскому Серапиону²²⁸. Убедившись, что правление греческих архиереев, „яко чужестранных и российских обычаев не преобыкших персон не важно и не действительно“, св. синод в 1722 году, 28-го марта, приказал: „оную синодальную область в Москве, как хиротонисанием священнослужителей, так и духовными до синодальнаго правления надлежащими делами, ведать и управлять св. синода советнику, преосвященному Леониду, архиепископу сарскому и падонскому.... А при нем для вспоможенья быть московских монастырей архимандритам: Сергию петровскому и Иоакиму донскому, которым именоваться ассессорами консистории“²²⁹. С этого времени бывшею патриаршею епархиею, теперь называвшеюся синодальною, заведывало особое установление, называвшееся духовною дикастериею.

Что касается другой половины епархии, именно, С.-Петербурга с новозавоеванными городами, то она была подчинена так называемому тиунскому правлению.

Как духовная дикастерия, так и тиунская палата самостоятельно не управляли епархиями св. синода. Все непосредственно зависело от него²³⁰.

В 1722 году во главе бывшей патриаршей епархии св. синодом была поставлена духовная коллегия, названная дикастерией. Она находилась в заведывании Леонида, архиепископа сарского „а при нем, для вспоможения быть московских монастырей архимандритом Сергию петровскому и Иоакиму донскому и писаться тем ассессорам“²³¹. В 1723 году в дикастерии мы видим уже трех ассессоров: Сергия петровского, Иоакима донского и Киприана архимандрита спасова ярославского монастыря²³². В 1724 году, вследствие закрытия приказа церковных дел, состав дикастерии увеличился. В него вошли лица, заправлявшие приказом церковных дел: судья этого приказа архимандрит златоустовский Антоний и его помощник Макарий, игумен воздвиженский²³³.

По штату, первоприсутствовавший в дикастерии получал 1000 рублей, а о жалованьи ассессорам было сказано, что им впредь давать поперсонно 300 рублей²³⁴.

Из штатов же дикастерии мы видим, что при ней была канцелярия, которая состояла из секретаря с 199 p. 60 ¾ к. годового содержания; двух дьяков, из них один получал оклад, равный секретарскому, и другой – 57 p. 10 ¾ к.; шести канцеляристов, из коих каждый получал по 2 р. в год; – двух подканцеляристов, получавших по 1 р. в год; 16-ти копиистов, трое из них получали 1 р. 10 к. в год, один – 1 р. 20 к., один – 1 р. 5 κ., шесть – 80 к. и два 50 κ.; кроме того, при канцелярии состояло 2 сторожа и 17 приставов, которым жалованья не было определено²³⁵. Из этого можно видеть, как незначительны были оклады денежные в дикастерии, даже и по тому времени.

Составители штатов сознавали это, а потому сделали оговорку, что впредь давать поперсонно: секретарю и дьякам – по 216 p., канцеляристам – по 108 p., подъканцеляристам – по 72 p., копиистам по 31 p., а сторожам и приставам – по 15 р.²³⁶ Такой состав канцелярии вероятно был недостаточен, ибо мы в тех же самых штатах видим следующее добавление: „ныне в прибавку быть долженствует: канцеляристов 1, подканцеляристов 2, копиистов 4, сторожей 2 и приставов 3“. Канцелярия московской дикастерии образовалась из дьяков приказов: духовного и церковных дел. Так на дикастерских бумагах мы встречаем надпись дьяка Василия Павлова²³⁷, а это был дьяк духовного приказа²³⁸. С закрытием церковного приказа в 1724 году дьяк его Шватров был также прикомандирован к дикастерской канцелярии²³⁹.

Присутствие дикастерии помещалось в том самом месте, где духовный приказ²⁴⁰.

Съезды в дикастерии повелевалось чинить „подобно синодальных членов“²⁴¹, то есть три раза в неделю: в понедельник, среду и пятницу. Вследствие же накопления дел в 1724 году, 3-го июля, определено было и в другие дни приезжать одному из членов для решения дел. Дела, подлежавшие ведению дикастерии, должны были решаться на основании св. правил, „и по содержащимся в Кормчей книге градским законам и по соборному уложению, и по составившимся его величества указом, и по духовному регламенту, и по присяжному своему обязательству“ и проч.²⁴²

Что касается круга ведомства московской дикастерии, то он был определен в инструкции, данной преосвященному Леониду. По этой инструкции, на обязанности лежало ведать „синодальную область в Москве, как хиротонисанием священнослужителей, так и духовными и прочими до синодальнаго правления надлежащими делами, ведать и управлять по подобляющему“²⁴³. Важные дела, которые без синода не могли быть разрешены, дикастерия должна была препровождать к нему и поступать в подобных случаях сообразно с его резолюциями²⁴⁴. О всех делах, производившихся в дикастерии, следовало репортовать в синод и о получении от него указов ответствовать²⁴⁵. Дикастерии подведомы были приказы духовный и казенный и инквизиторские дела синодальной области²⁴⁶.

Нельзя не заметить, что инструкция эта составлена наскоро, слишком обща и неопределенна. Эти недостатки ее были сознаны Леонидом и в 1723 г., 22-го марта, он представил в синод 24 вопросных пункта, на которые не находил ответа в инструкции. Св. синод на каждый пункт дал ответ²⁴⁷. Дикастерии предоставлено было право снятия духовного сана с лиц, замешанных в важных преступлениях²⁴⁸, а также производство бракоразводных дел; затем предоставлено было „жен, отрешенных от мужей их за правильные вины, в монашество не постригать, но по винам их, которыя явятся половины наказанию или ссылке, на прядильный двор отсылать их, по состоявшемуся о том именному его императорскаго величества указу, в юстиц-коллегию; а о мужьях, иного бракосочетания требующих, чинить по правилам“²⁴⁹. По болезни дикастерия не могла разводить без разрешения синода. В подобных случаях она должна была обязательно исследовать „и освидетельствовать болезни докторами“ и результаты своих исследований прислать в синод, от которого ждать резолюции²⁵⁰. Кроме того, она совершала разводы: за прелюбодеяние²⁵¹, по неспособности к сожитию²⁵², за долговременною отлучкою²⁵³, по многобрачию, в случае сумасшествия одного из супругов²⁵⁴.

На обязанности дикастерии лежала выдача венечных памятей на вступление в брак православных с иноверцами²⁵⁵, разумеется, только в пределах синодальной области. С упразднением приказа церковных дел некоторые из дел этого приказа переданы были дикастерии, между прочим: 1) собирание у московских попов книг о исповедающихся и о неисповедающихся людях, о которых такие книги по указу 716 года собирать повелено; 2) наряды в крестные хождения московских шти сороков священнослужителей; 3) надсмотр в Москве благочиния церковного; 4) отправление похоронных памятей, о погребении скоропостижно умирающих; 5) выборы повсегодных в сороках поповских старост и для посылок десяцких и к слушанию благовеста (который прежде соборного бывает) десяцких же;. 6) собрание ведомостей, от поповских старост, родившимся и умершим²⁵⁶.

С разными изменениями московская дикастерия существовала до 1-го сентября 1742 года, то есть до образования московской епархии²⁵⁷.

В С.-Петербургской синодальной епархии органом св. синода, для заведывания епархиальными делами была тиунская палата.

Учреждая 17-го апреля 1721 года²⁵⁸ эту палату, св. синод назначил в то же самое время и ее управителя: „определить тиуном Калязина монастыря архимандрита Трифиллия и при нем служителей“²⁵⁹. Пред вступлением в должность тиун и другие его сослуживцы давали присягу в том, что они верны будут его царскому величеству, и ея величеству государыне царице и их высоким наследникам, а св. правительствующему синоду послушникам быть“²⁶⁰.

Тиунскою палатою архимандрит Трифиллий управлял до 1723 года, когда архиепископом Феофаном Прокоповичем был объявлен синоду именной указ, которым повелено было в синодальных ассессорах быть одному „из с.-петербургских протоиереев петропавловскому, а троицкаго протопопа, из ассессоров отрешив, определить к иному делу, какое от синода усмотрено будет“²⁶¹. Синод распорядился сделать архимандрита Трифиллия настоятелем Савина сторожевского монастыря, а на место его определен был троицкий протоиерей Иоанн Семенов²⁶², который оставался тиуном во все рассматриваемое нами время.

Что касается жалованья судье тиунской палаты, то он получал его в одинаковом размере с ассессорами св. синода. При этом сделана была довольно выгодная для Трифиллия оговорка: „для новозаводства выдать из обретающейся при синоде наличной казны, без вычету, получаемых от содержащагося под ведением его калязинскаго монастыря“²⁶³.

Кроме судьи, в состав тиунской палаты входили светские чиновники: 1 канцелярист, который получал годового содержания 216 рублей; 2 подканцеляриста – по 144 р. в год; 4 копииста – по 62 р. в год; 2 сторожа, из которых каждый получал 30 р. в год²⁶⁴.

Инструкция архимандриту Трифиллию определяет местности, которые должны были находиться в его ведении. В С.-Петербурге, говорит инструкция, и при нем в новозавоеванных городах: „в Слюшенбурхе, в Капорье, в Ямбурхе, в Выборхе и на Котлине острове и в весех во святых церквах иметь надсмотрение“²⁶⁵.

Инструкция вменяла палате в обязанность смотреть за благочинием в церквах (п. 3), наблюдать за священнослужителями и прочими церковниками (в. 3), следить за нравственностью священнослужителей, – „в своем звании исправно-ль пребывают, не пьянствуют ли и в церкви не кощунствуют ли“ (п. 3); запрещать священникам и диаконам уходить от своих церквей и таскаться „семо и овамо“; таковых тиунская палата должна была возвращать на свои места, а ежели они не пожелают, то доносить об этом св. синоду (п. 4).

Тиунская палата не должна была допускать священников в воинские полки „без письменнаго своего епископа позволения“ (п. 6); „лиц, лишенных сана, находящих в лице священском“ следовало ловить и доносить об них св. синоду (п. 5). Кроме священнослужителей, тиунская палата обязана смотреть и за низшими членами клира. „Над церковниками всякаго звания с прилежно тщательным радением смотреть накрепко“ чтобы они „не шумели бы и не ложились бы спать по улицам, или, что горшее, во св. церквах не шумели пьянии, не делали-б церковного молебствия двоегласно, не ссорились бы по-мужичью на обедах, не истязовались бы в гостях подчиванья и не являли бы силы и храбрости к питью, не мужались бы в боях кулачных, не ходили-б простовласы, не пили-б по кабакам, и ежели во оных явятся, наказывать их жестоко и впредь воспретить им, под жестоким истязанием, чтобы на себе хранили благообразие“ (п. 7).

Тиунская палата должна была также „всемерно тщаться о сыску раскольников, которые являются церкви святей несогласные, паче же и противники, дабы тое их раскольническую прелесть весьма искоренить“²⁶⁶; ей поручено было наблюдать, чтобы священники исповедывали больных наедине, а причащали „при церковниках и при людех“, потому что „некие попы, укрывая раскольников, притворяют будто они больнаго сообщают св. таинам наедине, а раскольник подобным видом является якобы святаго причастия сподобился прияти под именем православия“ (п. 8). Тиунская палата должна принимать доносы „на злодействующаго попа с раскольщиком“, исследовать, справедлив ли донос, и если справедлив, то все его „раскольническое имение взяти в тиунскую“, а доносителя наградить из этого имения (п. 9). Подозреваемых в расколе она приводила к присяге, „что он не есть и не думает быть раскольщиком, со извещением жестокаго наказания“ (п. 14); ей же следовало ловить „всяких чинов людей, брады имущих, кроме священнаго чина и сибирских и низовых обывателей, и ямщиков и земледельцев“; таковых допрашивал тиун, „имеют ли оные у себя о брадах данные им в платеж пошлин ярлыки и о прочем, что надлежит к раскольническому сыску, из чего могут познатися, что они весьма раскольщики“ (п. 17). Кроме того, на обязанности тиунской палаты лежал сбор штрафовых денег с раскольников и отсылка их куда следует (п. 18).

Тиунская палата должна „смотреть накрепко, дабы сложенных и вновь слагаемых канонов и акафистов и прочих молитв, рукописанных, которыя в продаже где явятся самовольные, без указу из правительствующего духовного синода, таковых велеть, имая, приводить в тиунскую и допрашивать, кем оные и по чьему повелению сочинены“ (п. 35).

Кроме исчисленных обязанностей административного свойства, тиунской палате присвоено было и право суда. Суду ее подлежали прежде всего лица духовного звания в случае ссоры их между собою (п. 23), а также и светские лица по делам брачным. Самый процесс суда в тиунской палате, по инструкции, должен был происходить следующим образом. Прежде всего допрашивается ответчик, потом свидетели, „и сказки их записывать каждаго порознь, с приложением рук их“. После записи показаний свидетелей „записывать к тому делу ответчикову сказку, которая-б была за его ответчиковою рукою, в такую силу, что он не имеет ли на оных свидетелей, буде кто скажет неправду о том, на кого доказания“ (пп. 25 и 26).

Вот каковы права и обязанности тиунской палаты по данной ей из св. синода инструкции, содержание коей заимствовано большею частию из духовного регламента, а частию и из других указов того времени²⁶⁷. С течением времени эта инструкция разъяснялась и дополнялась другими распоряжениями св. синода.

Так, например, 12-го июля 1721 года, сделано было следующее разъяснение: „всяких чинов людей, браду имущих, велено ловить и допрашивать того ради, что такие брадодержатели показуют себя неисполнителями предложенных о том имянных царскаго величества указов, но явными признаются презирателями, которые причитают себе то брад ношение в святость; и постригания оных и употребления на них бритвы избегают, как греха непростительнаго, не взирая на обнародованное печатными книжицы, типом изданными, разсуждение, но, пребывая в неразумном своем упрямстве, придают причину, как всем ведомо есть, признавать их раскольниками, которых, по такой причине, довелось ловить и допрашивать о том, чего ради они не исполняют вышеозначенных царскаго величества указов, и в каком разсуждении оное брад ношение содержат, а паче не имеют ли к расколу преклонности... О чем всяким обстоятельством изыскивать, да познана будет причина их непокорения, и, по тому свидетельству и изследованию, познанных раскольников увещавать и к должному ко св. церкви обращению приводить учением св. писания; и которые обратятся, тех принимать по обыкновению, а которые, по жестокости своей и нераскаянному сердцу, явятся непреклонны к увещанию, таковых отсылать к гражданскому суду. А в тиунской палате, выше предписаннаго повеления, ничего неповеленнаго не чинить, и в брадобритие, яко действо, духовному правительству несвойственное, отнюдь никому в оной тиунской не вступать. А ежели кто из подчиненных оной тиунской палате, какого ни есть звания, в такое непорученное им действо (как в св. синоде происходит слух) вступить когда дерзнет, таковаго, яко дерзкаго самовольника и безстрашника, и нарекание наносящаго на духовное правительство, жестоко, по мере вины, наказать, да прочие страх возъимеют, и не дерзнут чинить неповеленнаго“²⁶⁸.

В июне 1723 года св. синод возложил на тиунскую палату выдачу священнослужителям ставленных грамот, которые должны быть подписаны „обретающимися в синодальном собрании архиереями, а причетникам новоявленных памятей за подписом судьи тиунской палаты, а также и сбор пошлин за это“²⁶⁹.

В инструкции нет ни одного намека, чтобы тиунская палата простирала свое влияние и на иностранное духовенство, между тем мы видим, что в ней судится пастор, перевенчавший православного на лютеранке²⁷⁰. Палата объявляла пасторам указы св. синода. Так, 17-го июля 1723 года св. синод, заметив, что в лютеранских кирках в С.-Петербурге не отправляется богослужения в дни рождения, коронования, а также и в другие высокоторжественные дни, предписал тиунской палате объявить пасторам, чтобы они в эти дни совершали богослужение²⁷¹.

В начале тиунская палата, как это видно из инструкции, учреждена была для того, чтобы управлять С.-Петербургской епархией; но на первых порах своего существования она простирала свое влияние и за пределы означенной епархии. В нее поступали дела таких лиц, которые лично вызывались в синод или содержались в преображенской канцелярии²⁷². Указом св. синода от 7-го декабря 1721 года повелевалось: „по отъезде своем в Москву, в С.-Петербурге у отправления синодальных и конторы тиунской дел быть асессором: троицкому протопопу Иоанну Семенову, петропавловскому протопопу Петру Григорьеву... А при них, асессорах, для управления дел, по примеру против должности секретарской, быть коммиссару Семену Дьякову, и как в смотрении и отправлении дел, так и за приказными людьми надзирание иметь и самому по должности отправление чинить с повеления оных асессоров²⁷³.

В таком виде тиунская палата просуществовала до 1727 года, когда она была закрыта.

Где св. синод имел свои заседания до 10-го марта 1721 года, об этом сведений не имеется. Известно только, что предшествовавшее открытию его заседание (9-го февраля 1721 года), происходило на Александро-Невском подворье²⁷⁴, которое, по преданию, находилось на Адмиралтейской площади, там, где стоит ныне дом, занимаемый канцеляриею С.-Петербургского градоначальства. На этом подворье жил тогда вице-президент св. синода и архимандрит Невского монастыря Феодосий, архиепископ новгородский и великолуцкий. 10-го же марта 1721 года св. синод просил государя отдать ему двор князя Матвея Гагарина. на что и последовало высочайшее соизволение²⁷⁵. Вследствие этого св. синод 16-го марта 1721 года постановил такой приговор: „оной князь Матвея Гагарина двор принять, с обыкновенною всякаго строения и обретающагося в нем описью, и для ведома о том дворе, в чьем он ведении, послать его великаго государя указ“. Указ был послан 17-го марта бригадиру и лейб-гвардии майору Ивану Ильичу Дмитриеву-Мамонову. Дом князя Гагарина требовал починки, произвести которую св. синодом было поручено коммиссару Семену Дьякову²⁷⁶. В этом доме, находившемся на Петербургской стороне, св. синод в рассматриваемое нами время и имел свои заседания. В Москве, куда св. синод очень часто отправлялся в первые годы своего существования, заседания его происходили в бывшей патриаршей крестовой палате, где даже устроено было царское место с бархатным балдахином²⁷⁷.

Выше мы заметили, что члены духовной дикастерии должны были иметь свои заседания в те же дни, как и св. синод, то есть, в понедельник, среду и пяток. Это определение св. синода состоялось 17-го февраля 1721 года. „Всем коллегиатом“, говорилось в нем, – „съезд в духовную коллегию иметь в трех коеяжде недели днех, то-есть, в понедельник, среду и пяток, а из советников одному и ассессорам двум человекам приезжать во вся седьмичные дни, и в том иметь между собою очередь понедельно“²⁷⁸. В 1722 году, 19-го сентября, обер-прокурор Болтин доносил, что советники и ассесоры, кроме понедельника, среды и пятка, в другие дни не являются. Вследствие этого св. синод подтвердил свое определение²⁷⁹.

В 1724 г., 20-го августа, „в св. синоде, по предложению полковника и синодальнаго обер-прокурора, г. Болтина, о синодальных сессиях, чтоб оныя, для надлежащего дел отправления, иметь по трижды в неделю, а имянно: в понедельник, в среду, в пяток, согласно разсуждено: оныя сессии иметь в вышеозначенные дни²⁸⁰.

Обсуждение и решение дел в заседаниях св. синода совершались обычным в то время порядком по правилам, установленным в генеральном регламенте для всех без исключения коллегий. Канцелярия представляла письменный доклад о деле; к докладу присоединялись надлежащие справки. Затем приводились из источников церковного и гражданского законодательства подходящие к делу каноны и законы. Источниками же для этого служили следующие законодательные акты: Кормчая книга Никоновской редакции, Соборное уложение 1667 и 1775 гг., Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года с новоуказными статьями, духовный регламент и дополнительные к нему постановления, например, постановление относительно смешанных браков и др. Если члены синода были все согласны во взглядах на известное дело, то постановлялось определение и после подписи всех членов оно приводилось в исполнение. При разногласии же членов, да и во всяких других недоразумениях, дела должны были решаться на основании шестой главы генерального регламента. В главе этой говорится следующее: „Когда предложение учинено будет, то по вышеписанному порядку от нотариуса одно по другом в протокол записывается, и потом во всем коллегии каждое дело обстоятельно разсуждают, и, наконец, снизу, не впадая один другому в речь, голосы свои дают, и множайшему числу голосам следуют; а ежели голосы равны, то оным следовать, с которыми президент соглашается. При сем каждый член по своей присяге и должности обязав, пока о котором деле разсуждают, мнение свое свободно и явственно объявлять, по правовому своему разумению и совести, не взирая на персону, так как в том вред его величеством и пред самим Богом ответ дать может, и ради того никто при мнении своем с умыслу, упрямства, гордости, или другова какова вида остатися не имеет. Но ежели он другаго мнения, которое добрыя основания и резоны имеет, усмотрит, оным следовать должен: такожде каждому члену свобода дается, ежели голос его принят не будет, а он ко интересу его императорскаго величества благооснованным и полезным быть разсудит, чрез нотариуса в протокол велит зависать. А наипаче надлежит того смотреть, ежели дела сумнительныя, и какого изъяснения требуют, чтоб нескоро спешить вершением, но по изобретению дела и обстоятельству напредь, или сенату докладывать, или справиться, откуду надлежит, и когда сие все учинится, голосы даны и собраны будут, то вершение из того учинено, и такое явственно от слова до слова от нотариуса в протокол внесено, и потом для отправления в канцелярии и конторы отданы быть имеют [куды каждое дело надлежит, о чем потом в надлежащем месте упомянуто будет], впрочем, надлежит все голосы с низу сбирать, и порядком дела вершить, и резолюцию крепить всем, а по оным резолюциям отправляемые указы только прилучившимся в коллегии подписывать. За непорядочное даяние голосов, под наказанием против третьей главы, за каждую проступку, ежели же кто с упрямства, или неправды правдивым голосом не последует; а ежели следовать будет некому, а он праваго своего голоса в протокол записать не велит, те повинны будут, ежели розъискное какое дело, такому штрафу, как бы виноватой чему подлежал; а буде государственное дело, убытку только денежному принадлежащее, то вдвое доправить; ежели же криминальное, то тако-ж криминально наказаны будут по важности дела“.

Одни из этих установлений, которые были подведомственны св. синоду в царствование Петра I, были унаследованы им от патриарха, а другие же учреждены им самим.

К числу установлений, перешедших к св. синоду от Российских патриархов, принадлежали приказы: духовный, церковных дел, казенный и дворцовый.

В период местоблюстительства приказы духовный и церковных дел находились в ведении Стефана (Яворского), митрополита рязанского и муромского²⁸¹; казенный же и дворцовый в ведении камер-коллегии и штатс-контор-коллегии²⁸². С учреждением св. синода все означенные патриаршие приказы перешли в его ведение.

При этом старая приказная форма коллегиального управления не могла долго существовать. Доказательством этого может служить и то, что приказы, перешедшие от патриарха, с самого же начала начали преобразовываться на новых (коллегиальных) началах (как, например, духовный приказ), а некоторые даже совсем были уничтожены (приказ церковных дел).

Духовный приказ не простирал своего влияния на всю русскую церковь, но ведал дела бывшей патриаршей области. Поручив управление этой областью митрополиту Игнатию, св. синод в то же самое время подчинил ему и духовный приказ. „Прежде бывшаго патриарша духовнаго приказу и впредь прилучающияся патриаршей области духовные дела ведать и управлять достойной тому духовной персоне, которая правительствующим духовным синодом усмотрена и определена будет и то управление чинить по инструкции, каковая от онаго синода дастся; а важныя дела управлять с ведома преосвященнаго Игнатия, митрополита сарского и падонского²⁸³. Мы не знаем, кто была особа, управлявшая этим приказом, но архимандрит Антоний говорит, что в духовном приказе был судья²⁸⁴; неизвестно также, была ли дана инструкция этому лицу.

Чиновники, составлявшие канцелярию духовного приказа, должны были перейти в синодскую канцелярию, но митрополит Игнатий выслал только половину их. „На оный патриарш приказ, писал он, по указом положено из разных сборов отсылать в адмиралтейство 201 рублей“, а также приказу нужно о приходе и расходе ежемесячные ведомости доставлять в камер и штатс-контор-коллегии: те же чиновники, которые все это делали, должны отправиться в С.-Петербург. Кому же отправлять указанные должности?²⁸⁵.

Повторять свой· указ о высылке чиновников, св. синод определил в духовном приказе при делах остаться одному из старых подъячих, да при нем двум молодым. Но и этого было недостаточно, как видно из заявления митрополита Игнатия.

Вот все те сведения, касающиеся состава духовного приказа. О штате его мы не знаем ничего.

Ведению его в пределах синодальной области подлежали следующие дела: богохульные, о ересях, о расколе, о волшебстве, о браках недоуменных и заключенных по принуждению, о разводах, о пострижении в монашество²⁸⁶.

Таким образом, de jure круг обязанностей и дел духовного приказа был очень обширен, но de facto мы видим, что никаких важных дел в нем не производилось.

В 1722 году 28-го марта он был заменен духовною дикастерией²⁸⁷.

Приказ церковных дел образовался из тиунской палаты, которая существовала при патриархах. С учреждением св. синода, он подчинен был непосредственно его ведению. В это время судьею его был Антоний, архимандрит Златоустова монастыря. С 1717 года по 1721 год Антоний один управлял приказом церковных дел, а в 1721 году 10-го августа просил, чтобы „указом царскаго величества повелено было определить ему товарища из духовного или из мирскаго чина, одного или двух человек, чтобы в отправлении оных дел было наипаче вящее исполнение без замедления“. Св. синод приговорил: „оному архимандриту в товарищи себе выбрать из духовных монашескаго чина и из белаго священства и из мирских кого пристойно; а кого усмотрит, о том ему архимандриту прислать в синод известие²⁸⁸. В 1722 году Антоний выбрал себе помощников – иеромонаха Макария и дьяка Петра Шватрова.

В 1722 году образовался полный состав канцелярии приказа церковных дел. В этом году в ней находилось: 1 дьяк, 6 канцеляристов, 2 подканцеляриста, 18 копиистов. 2 сторожа, 1 капрал и 22 солдата.

Приказ церковных дел обязан был назначать духовенство в разные духовные церемонии, например, в крестные ходы²⁸⁹; собирать от причтов книги о исповедавшихся и неисповедавшихся, о погребении скоропостижно умерших, ежегодно назначать поповских старост в Москве²⁹⁰.

Что касается обязанностей по отношению к русской церкви, то он был средоточием дел о раскольниках и неисповедающихся²⁹¹. В нем производились увещания раскольников. Архимандрит Антоний доносил св. синоду, что „многие люди, живущие в Москве, Калуге, Вязниках и в уездех, как записные раскольники, так незаписные, новопечатную присягу по указу исполнить и святаго причащения сподобитися желают, и означенные в той присяге их раскольнические прелести, кроме двуперстнаго сложения, проклинают, а оное двуперстное сложение не проклинают, и со оными что чинить, и до святаго причащения их допускать ли, или не допускать“?²⁹². Св. синод постановил: „записных и не записных раскольщиков, которые от раскола обращаются, токмо прежняго своего сложения перстнаго не пременяют, при учинении присяги увещевать от Божественнаго писания оному Златоустовскому архимандриту, купно со архимандритом же Феофилактом Лопатинским, чего ради сочинить о оном перстном сложении увещевательные пункты, которые ко оному златоустовскому архимандриту послать при указе, и ежели по тому увещанию от онаго своего прежняго перстнаго сложения и от прочаго раскольства которые обратятся и причащения святой евхаристии пожелают, таковых, по усмотрению, при обязательстве оной присяги совести их и по достоинству по исповеди. святаго причастия сподоблять велеть, токмо со опасным смотрением, дабы от таковых раскольников какого злаго вымышленнаго непотребства не произошло“²⁹³. При этом приложены и 4 увещательных пункта, которыми обязаны были руководствоваться архимандриты Антоний и Феофилакт. По этим пунктам, увещания раскольников предписывалось производить в следующем порядке: нужно оказать увещаемому, что в церкви кроме догматов есть „некия вещи средния“, которые благочестию не приносят вреда, но и не необходимы, так как они не указаны в священном писании и соборами не узаконены, но в то же время и не отвергнуты и, не смотря на то, что в разных церквах различны, не нарушают единства. Введение, перемена и совершенная отмена их принадлежит церкви, так как „человек простый, но гордый вместо средняго ввел бы нечто худое, или оставил бы доброе и законом Божиим повеленное. Если же кто среднюю вещь поставит „в крепкий догмат, или в ересь, тот уже сам еретичествует“, потому что он ставит выше или ниже то, „что сам Бог оставил, яко среднее“. Когда же церковь „оставляет или переменяет нечто среднее, должни суть подчиненныи и тому не противитися. Сия предложивше, спросить приходящаго от раскола, о треперстном сложении сумнящагося: како он о нашем и о своем сложении разумеет: средняя ли вещь есть, или догмат? Аще догматом наречет, то должен доказать свое мнение от священнаго писания, ветхозаветных или новозаветных книг, такоже от важных соборов, или от преданий древних, то-есть согласия многих древних учителей, чего он и никтоже иный в веки не докажет. Если же наречет вещь среднюю, то да утвердит слово свое клятвою. И тогда вопросить его: чего ради не хощет сложения своего переставить? Аще бо вещь есть средняя, то нет никакой важной причины, для чего оную непременну содержать, кроме единаго упрямства. Упрямство же тым противится согласию церковному, оставляет на себе зазорный образ, соблазняет ближних своих и законным властем и духовному правительству непокорив является, и разве сам, против совести своей, вещь среднюю из среды извлекает и самоволием в догмат ставит, и тако явно еретичествует. А о церковном разумении сие сказать ему, что церковь святая кий либо образ перстнаго сложения имела и имеет за вещь среднюю, но раскольником противится за тое, что они образ сложения перстнаго, каков они полюбили, ставят за догмат веры, a каков в нашем обычае видят, ставят в ересь. И уже свой сложения образ сделали злым: не аки бы он сам собою зол был, но яко непокоривой, злой, немиролюбной и гордоеретичествующей совести их свидетель есть. И того ради, аще кто образ сложения раскольничего переменити ни похощет, мощно знать, что он безответно упрям и непокорив пребывает, и не с доброю совестию, но лукаво, лицемерно и коварно приходит к церковному соединению“²⁹⁴. 29-го сентября того же года для увещания раскольников в приказе церковных дел назначен был обратившийся из раскола старец Иосиф Громилов²⁹⁵. Мы, впрочем, не знаем ни одного примера, чтобы в рассматриваемое нами время на самом деле производились увещания раскольников в приказе церковных дел. На обязанности его также лежало посылать доверенных лиц в разные места по делам раскольническим. Так в 1721 году послан был в Калугу поп Никифор Михайлов „для осмотру всякаго церковнаго благочиния и забрания у тамошних попов росписей о исповедающихся и неисповедающихся и о искоренении раскольников²⁹⁶. Приказ наблюдал, нет ли в обращении в народе раскольнических книг и если находил их, то отбирал²⁹⁷.

Нельзя пройти того печального факта, что деятельности приказа по делам раскольническим не мало препятствовала светская администрация. Об этом св. синод доложил государю, на что 15-го февраля последовала высочайшая резолюция, чтобы в раскольнические дела светские лица не вступали²⁹⁸.

He смотря на это, мы и в последующее время видим, что Преображенский приказ все-таки вмешивается в раскольничьи дела.

20-го марта 1721 года архимандрит Антоний писал св. синоду, что много незаписных раскольников находится в селах, принадлежащих царице Екатерине Алексеевне, а между тем Преображенский приказ не дозволяет брать их без своего разрешения. Св. синод положил на это резолюцию, которою приказ церковных дел был уполномочен посылать своих сыщиков без сношения с преображенским приказом.

Приказу церковных дел предоставлено было право суда над лицами его ведомства²⁹⁹. Иногда св. синод поручал ему производить суд по разным доносам. Так, в 1721 году Антоний доносил св. синоду, что в Москве многие Армяне имеют у себя жен православных „и венчалися с ними в православных церквах обманом“. Попы, говорится в этом доношении, последовали армянскому закону и „некоторыя из них учинилися в духовности у армянскаго попа Ивана Яковлева и творят с ним блуд“. Синод поручил приказу „о всем исследовать и объявленнаго попа армянскаго допросить, и жен русских, кои вышли за Армян, допрашивать: кто их венчал и кто у них были или и ныне есть отцы духовные“ и т. п.³⁰⁰.

Как ни велико было значение приказа церковных дел, ему не суждено было долго существовать. Закрытию его не мало содействовал и сам Антоний.

He мало этому содействовало и существование других установлений, которые вполне могли заменить собою приказ церковных дел, каковы, например, дикастерия, казенный приказ, розыскная канцелярия. И вот, результатом всего этого было определение св. синода, состоявшееся 20-го мая 1724 года. Приказ церковных дел был упразднен, а дела его распределены были между упомянутыми тремя установлениями. При этом в дикастерию поступили: „1) сбор от причтов книг о исповедавшихся и неисповедавшихся, 2) наряды московских шести сороков священнослужителей в крестные ходы, 3) смотрение за церковным благочинием в Москве, 4) отправление похоронных памятей о погребении скоропостижно умирающих, 5) выборы повсегодных в сороках поповских старост, и для посылок десятских и „к слушанию благовеста (который прежде соборнаго бывает) десятских же“, то есть, чтобы не начинали звон в Москве прежде соборного и 6) сбор ведомостей от поповских старост о родившихся и умерших. В казенный приказ: 1) сбор гривенных денег с церквей в московских десятинах и в десятинах Московского уезда для причтов полковых и отправляемых в ново-завоеванные города, 2) выдача дьячкам, пономарям, просфирням и сторожам новоявленных памятей. В розыскную канцелярию: 1) следствия о потаенных и записных раскольниках, до кого что касаться будет“³⁰¹.

Антонию и его товарищу Макарию велено было присутствовать в дикастерии наравне с другими дьяками. Остальные чиновники упраздненного приказа были распределены между дикастерией и розыскною канцеляриею³⁰².

Патриарший казенный приказ, как мы уже выше заметили, в течение 1720–1721 г. находился в ведении камер и штатс-контор коллегии. С учреждением же св. синода он перешел в его ведение. 28-го апреля 1721 года св. синод приговорил заведывать казенным приказом до указа судье канцелярии розыскных раскольнических дел³⁰³, когда же восстановлен был монастырский приказ, то ему поручено било заведывание патриаршим казенным приказом. 8-го мая 1721 года св. синод предписал судье монастырского приказа Ершову ведать казенный приказ, как напредь сего он был ведом в монастырском приказе³⁰⁴, то есть после смерти патриарха Адриана, так как при жизни патриархов казенный приказ никогда не был в подчинении монастырскому приказу. 12-го марта 1722 года ризничий синодального дома Филагрий подал докладную записку, в которой доказывал, что казенному приказу не должно находиться под ведением светских персон, так как он ведает такие дела, которые только „до чина духовного надлежат“ и притом в прошлые годы, „в бытность святейших патриархов и между патриаршества по 720 год казенный приказ управлялся ризничим синодальнаго дома“. Вследствие этого св. синод постановил: 1) „тот казенный приказ сборами и всяким правлением, кроме подлежащих монастырскому приказу дел, ведать оному ризничему, а в монастырском приказе того казеннаго приказа не ведать“. Выводя казенный приказ из-под ведения монастырского приказа, св. синод подчинил его непосредственно своему ведению, а в отсутствие его из Москвы управление им поручено было Леониду, архиепископу сарскому и падонскому³⁰⁵.

Что касается круга ведомства казенного приказа, то в нем сосредоточивалась финансовая часть по духовным делам синодальной области, а именно сборы данных пошлин с церквей, с венечных памятей, выдача указов о строении церквей, отдача в оброк церковных земель и сбор оброчных денег; кроме того, приказу были подчинены рукополагаемые в синодальную область священники, диаконы и причетники, которым он давал граматы и новоявленные памяти³⁰⁶. На основании патриарших постановлений, утвержденных св. синодом³⁰⁷, казенный приказ, как и все другие епархиальные архиереи, должен был взимать при определении на места следующие пошлины: „с производимых вновь на степени настоятельские духовных персон, с настольных им грамот, за подписание – с архимандрической – по рублю, с игуменской – по пятидесят копеек, с протопоповской – по двадцати пяти копеек, с иеромонашеской – по пятнадцать копеек, с поставляемых из дьячков в попы пошлин – по два рубли тридцать четыре копейки, а из дьячков же в дьяконы и из дьяконов в попы же – во рублю двадцати шести копеек; с благословенных грамот о строении церквей, настоящих, с престола, по десяти копеек; с перехожих от храма к другому храму поповских – по двадцати пяти копеек, с дьяконских – по двенадцати копеек с деньгою; с епитрахильных вдовых попов настоящих пошлин – по пятнадцати копеек; с постихарных вдовых дьяконов – против того вполы, с дьячковских, пономарских и просфирнических новоявленных памятей – по двадцати копеек; а больше того определенного числа, никаких, прежде вымышленных, простригальных, подстихарных, отводных и прочих, тем подобных, доходов, какого бы звания оные ни были, со ставленников и с других вышеозначенных чинов, ничего, ни под каким видом, отнюдь никому не спрашивать“³⁰⁸. С закрытием приказа церковных дел в 1724 году в казенный приказ переданы были следующие дела: 1) „сбор гривенных денег с церквей в московских десятинах и в десятинах Московскаго уезда для причтов полковых и отправляемых в новозавоеванные города, 2) выдача дьякам, пономарям, просфирням и сторожам новоявленных памятей“³⁰⁹.

В таком виде казенный приказ существовал до 1738 года, когда, вместе с дворцовым приказом, перешел он в ведение светского правительства³¹⁰.

Дворцовый приказ. В первом докладе государю св. синод от 14-го февраля 1721 года, между прочим, писал: „Патриарши, архиерейския и монастырския вотчины, сборами и правлением которыя ведомы были в монастырском приказе, в одной духовной коллегии ведать ли, того ради, что оныя от гражданских управителей пришли в скудость и пустоту, а духовная коллегия присягою обязалася, как в верности, так и во искании интереса царскаго величества против прочих коллегий не меньше, а в регламенте духовном доложено, что такое правление надлежать будет до духовной коллегии“³¹¹. На основании высочайшего указа бывшие патриаршие вотчины, а также и дворцовый приказ, заведовавший ими, перешли в непосредственное ведение св. синода. Управление дворцовым приказом было поручено сначала полковнику Плещееву, потом Ершову, а в 1723 году он снова был подчищен монастырскому приказу. В определении синодальном, между прочим, говорилось: „синодальному дворцовому приказу в ведомстве быть онаго монастырскаго приказа по прежнему; а что тот приказ от ведомства монастырского приказа синодальным приговором был отрешен, и то учинено было того ради, понеже бывший судья Ершов приличился во взятье из ведомства того дворцоваго приказа некоторых припасов; а в синодальном же казенном приказе о сбираемых доходах и о платеже в Рентереи во оной монастырской приказ репортовать того казеннаго приказа управителем“³¹². С этого времени дворцовый приказ остается в ведении монастырского приказа³¹³. С преобразованием этого последнего в камер-контору дворцовый приказ находился в ведении этого нового установления³¹⁴.

Что касается состава дворцового приказа, то во-первых, находился в нем дворецкий. Эту должность, когда он перешел в ведение св. синода, занимал Владыкин³¹⁵. В 1724 году св. синод предписал счесть дворцовый приказ 1720–1724 г. Илье Никифорову, асессору монастырского приказа, а Владыкина от должности отрешить для того, что „счету ему в приходах и расходах не было, а доношениями того приказу цодъячего Могужова, по которым во учрежденной от вышняго суда канторе следуется, показано на него не малое подозрение“. Далее: „отныне ведать оной дворцовый приказ особливому управителю, кого монастырскому приказу судья господин Чичерин достовернаго и к такому правлению удобнаго человека усмотрит, которому принять у него Владыкина оной приказ с надлежащею описью порядочно“³¹⁶. Заведывать монастырским приказом был назначен Илья Никифоров³¹⁷.

Кроме дворецкого, в состав дворцового приказа входили: два дьяка, три канцеляриста, два подканцеляриста, тринадцать копиистов, два сторожа и два пристава. По штату дворецкий должен был получать в год 500 рублей, дьяк – 216 руб., канцелярист 108 руб., подканцелярист 72 руб., копиист 31 руб., сторож 15 р. и пристав 15 рублей. Все содержание дворцового приказа простиралось до 2,023 руб. вместо прежних 1,221 руб.³¹⁸.

В круг ведомства дворцового приказа в разсматриваемое время входили следующие предметы: 1) „Ведомство и охранение синодальнаго дома и всех вотчин синодальных и всяких заводов и интересов“³¹⁹. По количеству своему бывшие патриаршие вотчины в синодальный период русской церкви были совсем не тем, чем в период патриарший. Вследствие этого мы и видим, что св. синод деятельно начал заботиться о возвращении тех из них, которые во время местоблюстительства отошли в ведение светского правительства. он не достиг однако своей цели. Очень многие вотчины, особенно приносившие большие доходы, вовсе не были возвращены св. синоду; не были возвращены и те поместья, села и деревни, которые отданы были разным лицам, когда дворцовый приказ находился в ведении монастырского приказа³²⁰. Понятна причина этого. Бывшие патриаршие вотчины, перешедши в ведомство св. синода, не сделались его собственностию исключительно, но оставались в зависимости и от светской власти³²¹. Доказательством этого служит то, что некоторые из них были пожалованы по высочайшим указам разным лицам уже после учреждения св. синода. Так, например, в 1722 году села Владыкино и Озерецкое Московского уезда были отданы Феофану Прокоповичу³²². Св. синод на первых же порах сознал свои отношения к переданным в его ведение вотчинам и старается о сохранении лишь того, что имеет. Этим объясняется и распоряжение его от 19-го сентября 1722 года. „Впредь от сего времени, как синодальных вотчинных земель или наших угодий синодальном дворяном и прочим служителем, так и монастырским слугам и служебником, без ведома св. правительствующего синода, из дворцоваго и монастырскаго приказов никому ничего, вместо жалованья, не давать... А ежели кому из оных синодальных и монастырских вотчинных земель и угодий, вместо жалованья, безоброчно что дать надлежит, то о таких служителях, кто за какие услуги, каковаго из вотчин награждения удостоен быть имеет взносить в св. правительствующий синод к разсмотрению доношения и ожидать на то указнаго решения от св. синода³²³.

Дворцовый приказ управлял порученными ему вотчинами при помощи синодальных дворян, но их было недостаточно, потому что они находились в ведении сенатской герольдмейстерской конторы, которая оставляла в дворцовом приказе лишних, для светских установлений ненужных, дворян. Вследствие этого в некоторых местностях управление синодальными вотчинами поручалось управителям монастырского приказа.· Права и обязанности этих управителей определены были данною им инструкциею, состоящею из 22 пунктов. Управители должны были не только заботиться о вверенной им волости и содержании ее в благоустройстве и порядке, но простирали свое влияние и дальше. Инструкция вменяла им в обязанность смотреть, чтобы крестьяне не принимали в замужество девиц и вдов без отпускных, а также не дозволять венчать без венечных памятей³²⁴.

Заведуя синодальными вотчинами, дворцовый приказ вместе с этим заведывал и теми сборами, которые эти вотчины должны были вносить в казну³²⁵.

На обязанности дворцового приказа лежало также чинить суд и расправу синодальных крестьян³²⁶. Дворцовый приказ составлял для них вторую судебную инстанцию, потому что, по инструкции, и управители в своих вотчинах пользовались таким же правом.

В таком виде, за немногими изменениями, дворцовый приказ просуществовал до 1738 года, когда он, вместе с синодальными вотчинами, по Высочайшему повелению, перешел в ведение светского правительства³²⁷.

Кроме учреждений, наследованных св. синодом от патриархов, к нему перешло несколько других от светского правительства. К последним принадлежат монастырский приказ, канцелярия розыскных раскольнических дел и контора изуграфств.

1. Монастырский приказ. В круг ведомства св. синода, на основании духовного регламента, в разсматриваемое нами время входили земельные владения церкви. „Должно коллегиум разсмотреть кто и как владеет землями церковными, читаем мы в регламенте, и куды на что хлеб и прибыли, аще кия суть денежныя, издерживаются; и если кто церковные пожитки похищает воровски, духовное коллегиум наступать на онаго и на нем похищеннаго доправлять долженствует“³²⁸. Для этого возставовлен был монастырский приказ.

Круг ведомства этого приказа вновь кратко был выражен св. синодом при назначении в него Ершова: „быть Ершову в Москве в монастырском приказе судьею и ведать тот приказ и бывшаго патриарша дому дворцовый и казенный приказы, как впредь сего ведомы были до определения губерний всего государства сборами и всяким правлением, как о том, его величества подписанием собственныя великомонаршия руки, на синодских поданных пунктах изображено“³²⁹. По этому определению de jure круг ведомства монастырского приказа был таким же, как в 1701 г., то есть его ведению подчинены были все вотчины духовного ведомства³³⁰. Ho de facto этого не било. Не успел еще монастырский приказ сформироваться и открыть свои действия, как св. синод своими предписаниями начал сокращать круг его деятельности. 22-го февраля 1721 г. вотчины монастырей: Симонова, Ипатского, Высоко-Петровского и Донского были непосредственно подчинены самому синоду³³¹. Дело не остановилось на этом. По распоряжению св. синода, 15-го сентября 1721 г., из ведомства монастырского приказа изъяты и подчинены непосредственно самому синоду вотчины синодальных членов, „понеже те члены всегдашним своим синоду присутствием о надлежащих отправах, которыя до оных их вотчин касаются, могут быть сведомы и без присылки к ним обычайных. по общему о всей синодальной команде установлению, из монастырскаго приказа указов, которые отправляются по синодальным указом, и такие указы удобнее ко оным членам посылать из св. правительствующаго Синода, нежели из монастырскаго приказу, от котораго присылка указов за дальностию продолжительнее будет“³³². Приказы дворцовый и казенный, хотя и были подчинены монастырскому, но скоро сделались независимыми от него и одинаково подчинены были непосредственно самому синоду³³³. Вследствие этого, говоря о синодальных вотчинах, ведомых в монастырском приказе, мы должны исключить вотчины, которыми управлял дворцовый приказ; тем более. что и сам св. синод всегда разграничивал те и другие³³⁴.

Кроме вотчин, в круг ведомства монастырского приказа входили: славяно-греко-латинская школа, госпитали и богадельни³³⁵.

Обязанности монастырского приказа по отношению к вотчинам состояли в сборе государственных пошлин, хранении и отправлении их в надлежащие места³³⁶. Что касается сборов с вотчин синодальных членов, то по распоряжению св. синода от 15-го сентября 1721 г. монастырский приказ не собирал и даже не принимал их от управителей этих вотчин. В 1782 г. св. синод вменил в обязанность монастырскому приказу принимать сборы и с них. При этом он разъяснил, что своим распоряжением от 15-го сентября 1721 г. он запрещал „токмо в домы, в монастыри и в вотчины оных синодальных членов никого посыльных из того монастырскаго приказу, как для сборов, так и для других дел не посылать“; но что касается приема пошлин, присылаемых из этих вотчин, то это не было запрещено св. синодом, а, напротив, вменено в обязанность монастырского приказа³³⁷. На монастырском приказе лежали также дела по нарядам крестьян и сбор рекрут³³⁸, в его ведении находились все оброчные статьи и интересы, исключая ведомых в дворцовом приказе³³⁹.

По отношению к славяно-греко-латинской школе и госпиталю на обязанности монастырского приказа лежала выдача жалованья служащим в этих заведениях³⁴⁰.

Подобно тому как и в 1701 г., в монастырском приказе ведались московские богадельни. Впоследствии на обязанности его лежало определение в них нищих³⁴¹. Кроме того, ему вменялось в обязанность и распределение отставных солдат по монастырям.

Кроме перечисленных обязанностей, на монастырском приказе лежали еще другие, чисто полицейского характера. Так, он должен был отыскивать беглых крестьян, производить следствия об укрывательстве между крестьянами подозрительных людей³⁴². Здесь нужно сделать оговорку, что полицейская часть монастырского приказа не простиралась на ведомство дворцового приказа.

Обширность деятельности этого приказа указывала на необходимость преобразования его. Донесения его прокурора Раевского обер-прокурору св. синода яснее всего это доказывают. 14-го декабря 1722 г. Раевский писал Болтину, что вследствие болезни Ершова в монастырском приказе осталось невершенных дел 124³⁴³. Отсюда естественно вытекала необходимость замены в монастырском приказе единоличного правления коллегиальным. Кроме этого, преобразование монастырского приказа было ускорено еще теми злоупотреблениями, какие допущены были Ершовым³⁴⁴. Монастырский приказ представил синоду проект своего нового штата. По этому проекту в состав его должны были входить: президент, вице-президент, прокурор, 4 советника, 4 ассессора, 1 обер-секретарь и 4 секретаря. Должна была находиться при нем и счетная контора. В состав ее входили: контролер, секретарь, казначей, комиссар, экзекутор, комиссар в госпитале и к школам, комиссар к богадельням, нотариус, фискал, актуариус, 18 канцеляристов, 35 подканцеляристов, 90 копиистов. Кроме того, при монастырском приказе должны были состоять: вахмистр, 100 драгун, 7 сторожей. Все содержание, включая сюда жалованье 53-х управителей вотчинами и другие расходы, равнялось 30,750 р. Св. синод сократил этот штат и определил, что новый состав монастырского приказа должен состоять из президента, вице-президента, прокурора, 2 советников, 2 ассессоров, обер-секретаря, 4-х секретарей, фискала, протоколиста, актуариуса, регистратора, 10 канцеляристов, 20 подканцеляристов, 6 копиистов и 4 сторожей. При этом св. синод имел в виду штат юстиц-коллегии³⁴⁵. Правительствующий же сенат от 21-го сентября 1724 г. сообщил св. синоду, что по указу его императорского величества велено при синоде учинить коллегию на подобие камер-коллегии³⁴⁶. Вследствие этого 30-го сентября того же года была совместная конференция между синодом и сенатом, на которой было постановлено: „монастырскому приказу отныне именоваться синодальнаго правительства камер-конторою“³⁴⁷. С этого времени делами бывшего монастырского приказа стала заведывать камер-контора. Мы не будем говорить об этом установлении, потому что оно открыло свои действия уже за пределами рассматриваемого нами времени.

2. Канцелярия розыскных раскольнических дел. Неизвестно, когда образовалась эта канцелярия. До учреждения св. синода она находилась в ведении светского правительства.

Канцелярию эту ведал сначала полковник Иван Никифорович Плещеев, но затем некоторое время она оставалась без правителя. Приказ церковных дел 9-го января 1723 г. прислал в св. синод мнение, по которому те раскольнические дела, которые ведались в канцелярии розыскных раскольнических дел, он полагал ведать в приказе церковных дел дьяку Петру Шватрову. Св. синод не обратил на это никакого внимания. Но при этом была приложена копия с письма кабинет-секретаря Макарова, адресованного в 1719 г. к Воейкову. В письме Макаров писал ему, „чтоб он чинил Антонию всякое вспоможение в том, что будет касаться (относительно раскольников) до суда гражданскаго“. Пользуясь тем обстоятельством, что Макаров, в означенном письме, указывал те же обязанности по отношению к раскольникам, какие указаны были Плещееву, св. синод пожелал, чтобы Воейков занял место Плещеева. Но Воейков дважды отказался от этой должности „за положенными на нем другими делами“. Наконец, 25-го января 1723 г. кабинет-секретарь Макаров известил св. синод, что „его императорское величество указал к делам раскольническим, на место Плещеева, избрать кандидатами персоны две или три, кого св. синод заблагоизволит разсудить, а кто избраны будут, и о тех донесть ого императорскому величеству“. Св. синод выбрал трех кандидатов. Представлял государю доклад о них, он, между прочим, писал, что „не весьма о достойных вероятия известен, и того ради просит, дабы ко оному правлению определить поверенную персону, кого его императорское величество соизволит“. Государь определил судьею канцелярии Топильского. Спустя около месяца, св. синод, находившийся в это время в Москве, послал в С.-Петербург к архиепископу Феодосию новый доклад государю, в котором спрашивал, как писаться Топильскому по его новой должности и какой трактамент ему получать; при этом он от себя добавлял, что „прилично видится писаться для большей нужных дел важности, вице-президентом оной канцелярии“. Вероятно этот доклад не был представлен государю, потому что и в последующее время Топильский по-прежнему назывался судьею³⁴⁸.

Вследствие назначения Плещеева герольдмейстером, канцелярия розыскных раскольнических дел лишилась и своих служащих. Как только Плещеев был назначен на новую должность, чиновники, служившие в канцелярии, ушли от своих дел. Св. синод, видя в этом нарушение высочайшей резолюции 14-го февраля 1721 г., потребовал от сената 28-го октября 1722 г. возврата ушедших чиновников³⁴⁹. Неизвестно, что ответил на это сенат. Впоследствии же оказалось, что подъячие канцелярии ушли не по своей воле, так как взял их Плещеев к герольдмейстерским делам. По определении в канцелярию Топильского, синод снова начал требовать чиновников. Плещеев отвечал, что ему нельзя обойтись без них, что вероятно и Топильский не будет требовать их, потому что ему, Плещееву, без них „у герольдмейстерских дел пробыть невозможно“. Вместо этих подъячих св. синод, по совету Топильского, требовал отдать в канцелярию, бывших при герольдмейстерских делах, Павла Протопопова в секретари и канцеляриста Андрея Макарова, а также Федора Орлова. Сенат отвечал, что Протопопова он увольняет, а Макарова и Орлова „за умалением подъячих отдать невозможно“³⁵⁰. Кроме того, св. синод считал необходимым определить при канцелярии 20 человек солдат для караула, потому что при ней находилась тюрьма для содержания колодников³⁵¹. Св. синод определил взять солдат от монастырского приказа, „которые обретаются в монастырех и такую службу понести могут“³⁵²; кроме того, св. синод и от себя послал в канцелярию 7 человек отставных солдат³⁵³.

По табели канцелярии раскольнических розыскных дел судья ее получал 640 p., секретарь 216 p., канцелярист 108 p., копиист 31 p., солдат 12 р.³⁵⁴.

Обязанности канцелярии раскольнических розыскных дел определены были инструкцией, которая была, по-видимому, утеряна. По крайней мере Топильский указывает только два документа, определявшие обязанности канцелярии, а именно письмо кабинет-секретаря Макарова к Плещееву от 23-го февраля 1720 г. и указ ему же от 3-го мая 1721 г.³⁵⁵. Указ этот и резолюции св. синода показывают, что канцелярии подлежали раскольнические дела, „касающияся до розыску гражданскаго суда“³⁵⁶ – дела о старцах и старицах „от раскола не обращающихся“, „о прелестных учителях раскольнических, которых в канцелярии должно истязовать о прелести их и кого оные повредили мерзким своим учением“, наконец, дела о вновь совратившихся в раскол³⁵⁷. С закрытием приказа церковных дел в 1724 г. в эту канцелярию, по определению св. синода, перешли: сбор штрафных денег с раскольников и неисповедающихся, а также следствия о потаенных раскольниках³⁵⁸.

В таком виде канцелярия розыскных раскольнических дел существовала до 1726 r., когда она перешла в ведение сената, a в 1763 г. совершенно закрылась.

3. Контора Изуграфств. Эта контора, как показывает самое ее название, должна была следить, чтобы св. иконы писались правильно и не противоречили бы учению церкви и ее истории. Начало ее относится к царствованию Алексея Михайловича, при котором главным изографом был Ушаков³⁵⁹. В 1707 г. в контору изографом определен был по высочайшему указу Иван Петров Заруднев, который должен был называться супер-интендентом. Заруднев занимал эту должность и в разсматриваемое нами время.

До 1707 г. контора находилась в ведении оружейной палаты³⁶⁰, потом была подчинена местоблюстителю патриаршего престола, a в 1710 г. снова перешла в ведение оружейной палаты³⁶¹. Высочайшим указом от 12-го апреля 1722 г. повелевалось, чтобы „иконное изображение исправить согласно по содержанию церковнаго обычая,.. а надзирательствовать Ивану Зарудневу, который напредь сего, в прошлом 1707 г., имянным его И. В. указом, к такому надзирательству определен и супер-интендентом учинен; и быть ему под синодальным ведением“³⁶². По штату Заруднев получал годового содержания 510 р.

Кроме супер-интендента, в состав конторы входил: секретарь, получавший 216 p., 2 канцеляриста по 108 p., 6 подканцеляристов по 72 p., 12 копиистов по 31 p., 2 сторожа по 15 р. и 12 солдат по 12 р.³⁶³.

Обязанности конторы изуграфств определены были инструкцией. По этой инструкции Заруднев должен был следить, чтобы св. иконы писались самым добрым мастерством, чтобы разных и отливанных икон не делалось и чтобы в церквах они не употреблялись, кроме распятий искусною резьбою учрежденных и иных некиих штукатурным мастерством устроенных и на высоких местах поставленных кунштов, „потому что в греческих и других православных странах нет таких резных и отливных икон“; этот обычай пришел к нам „от иноверных, а наипаче от Римлян“. Вследствие этого инструкция вменяла в обязанность Зарудневу иметь „надзирательство“ над живописцами и иконописцами, как „напредь сего имел“, и „чинил“ им „свидетельство и определение“, допуская до писания икон только людей „искусных“, в Москве лично сам, а в городах чрез особых иконописцев, кого он изберет по своему усмотрению; чтобы поступал „правдиво и безкорыстно“, чтобы ,,неукоснительной представил синоду донесение о том, как он приступит к делу, и кого изберет в помощники себе по городам, затем ,,о всех своих действах репортовал синоду, как требуют указы³⁶⁴. В 1723 году круг обязанностей Заруднева расширился. По указу 25-го января этого года велено ему свидетельствовать и поправлять находящиеся в Москве в продаже и по домам Его Императорского Величества и Ее И. В. „персоны, которыя неискусно невеждами писаны“, „обирая их в синод“³⁶⁵.

Только в 1724 г. Заруднев приступил к делу, но сейчас же встретил препятствия. Он доносил св. синоду, что не смотря на объявление повсюду указов о явке к нему иконописцев и живописцев и представлении ими „своих художеств для совершенства, и исправления в изуграфскую контору“, они и „писания“ своего не представляют, и сами не являются и „чинятся во всем ослушны, а именно живописец Иван Никитин, да которые печатают листы досками и иные многие“³⁶⁶. Но в то время как Заруднев хлопотал об этом, его самого постигла тяжкая участь: 3-го августа 1724 г. он был арестован³⁶⁷. О дальнейшей судьбе изуграфской конторы и Заруднева мы сведений не имеем.

Св. синоду было недостаточно тех установлений, которые перешли к нему от патриархов и светского правительства. Первые из них были не только непригодны при новых церковно-юридических порядках, но даже излишни. Так, например, для чего нужен был духовный приказ, заведывавший при патриархах судными делами, когда эти дела теперь непосредственно разбирались и разрешались самим синодом? Сверх того, церковная жизнь в синодальный период заявляла новые требования и нуждалась в других мерах для своего развития. Да и самое преобразование государственной и гражданской жизни русского общества, сделанное Петром Великим, вызывало соответственные изменения в церковных установлениях, так как у нас в России церковно-юридические порядки всегда развивались в согласии с гражданским строем государства. Вот почему св. синодом учреждены были новые, непосредственно ему подчиненные установления: синодальная контора и приказ инквизиторских дел.

4. Синодальная контора не имела в то время постоянного места, подобно другим установлениям, непосредственно подчиненным св. синоду. Причина этого заключается в том, что св. синод, в первые годы своего существования, весьма часто переселялся из Петербурга в Москву и обратно. Во время своего отсутствия из Петербурга или из Москвы, он, для заведывания делами оставлял одного или двух из своих членов, которые и составляли отделение или контору св. синода.

Дела, подлежавшие ведению управителей тиунской палаты, определены были инструкцией, данной им от синода 10-го декабря 1721 года³⁶⁸. По этой инструкции, на обязанности асессоров лежало решать дела, которые не были покончены св. синодом (п. 1), приводить в исполнение приговоры св. синода, которые не были исполнены „за скорым святейшаго правительствующаго синода отъездом (п. 2), записывать присылаемыя из сената ведения и из коллегий и канцелярий доношения; по сенатским ведениям, а также и по доношениям других присутственных мест, управители тиунской палаты могли давать справки... „А ежели оными требовано будет важнаго по делу решения или отправления, которыя требовать будут общего всего св. синода решения, с ясным о всем обстоятельством, с требованием резолюции, писать в правительствующий синод в Москву“ (п. 4). деньги, из разных городов для отсылки в коллегии, асессоры должны были доставлять в те коллегии неотложно, те же деньги, которыя присылаться будут для отсылки в монастырский приказ, „велеть Семену Дьякову репортовать в монастырский приказ“ (п. 6); деньги, не подлежавшия отсылке в другие установления, асессоры должны хранить и без указа св. синода той казны не употреблять (п. 7).

Предоставляя ведение синодальных дел в С.-Петербурге управителям тиунской палаты, св. синод чрез то не сделал их самостоятельными, но подчинил их своей власти. Это доказывает инструкция, данная им в руководство. Тем не менее, ассесоры в приговорах по делам, касавшимся синодального разрешения, писались „полною титлою синодальною“. Виде-президент св. синода Феодосий находил, что полная „синодальная титла“ им несвойственна и указал им следующую форму приговоров: „по указу императорскаго величества, святейшего правительствующего синода обретающиеся в С.-Петербурге члены согласно приговорили“ и т. д.³⁶⁹.

Собственно же начало синодальной конторы, в смысле самостоятельного установления, относится к 1722 году. Петр Великий, 19-го января этого года, повелел устроить в Москве от каждой коллегии по конторе, а над ними сенатскую контору. Вследствие этого св. синод, намереваясь отправиться снова в Петербург, постановил: „во время синодальнаго в С.-Петербург отсутствия быть в Москве для управления надлежащих до синода дел синодальному советнику, Симонова монастыря архимандриту Петру, да при нем ассесорам Андроньева монастыря, архимандриту Дионисию, да канцелярии розыскных раскольнических дел судье, господину Топильскому, которым по делом, каковы от св. синода будут в Москве оставлены, надлежащее следование чинить, и по которым возможно решение и без всего синодальнаго разсуждения определение быть, те и решить, и при судных синоду в надлежащих до синодальнаго правления делах судить по святым правилам и по духовному и генеральному регламентам, и по соборному уложению, и по состоявшимся о том его императорскаго величества указам и государственным правам, о чем им и инструкцию от св. синода дать с примеру данной, за собственною его императорскаго величества рукою, оставленному в Москве сенатскому члену инструкции“³⁷⁰. При конторе была канцелярия, состоявшая из канцеляристов, подканцеляристов и копиистов. „А для управления надлежащих по канцелярской должности дел, оному советнику присмотреть достойную секретарскаго звания персону, из подчиненных синоду приказов или из других команд, могущаго во оной должности действительно быть, свободнаго и неподозрительнаго человека, и ежели усмотрен будет из подчиненных синоду приказов, то таковаго к делам и определить и о том определении св. синод письменно уведомить немедленно“³⁷¹.

Об инструкциях конторе можно сказать, что оне вполне скопированы с инструкции, данной управителям тиунской палаты, когда св. синод впервые отправился в Москву. Впрочем, последняя инструкция, данная св. синодом Иерофею, несколько различается от других. В ней узаконяются совместные конференции синодальной конторы и духовной дикастерии по делам сомнительным. „Обретающияся в канцелярии³⁷² вашего ведомства и в дикастерии дела, говорилось в ней, – которыя явятся сумнительны, те, собрався с заседающими в той дикастерии и у отправления дел персонами в синодальную крестовую палату, вершить по указам и крепить обще“³⁷³.

Синодальная контора в Москве следила за правильным ведением дел в других подведомых св. синоду установлениях. Так, в 1724 году, 22-го июля, она потребовала из дикастерии одно дело, „якобы неправо вершенное“³⁷⁴.

Синодальная контора в С.-Петербурге закрылась после окончательного перехода св. синода в С.-Петербург. Московская же контора с разными изменениями существует и до настоящего времени.

Инквизиторы. Вскоре по своем учреждении, св. синод постановил, чтобы „у надсмотрения всякаго духовного действия, какого бы звания ни было, во всех епархиях всего Всероссийскаго государства были духовные фискалы“³⁷⁵. Распоряжение это состоялось 1-го марта 1721 года. „Как в С.-Петербурге при том духовном синоде“, писал св. синод, – „так и на Москве при церковном же правлении быть из духовных персон по одному протоинквизитору и по два человека инквизитора, да и в великороссийских городех, во всех архиерейских епархиях по инквизитору“³⁷⁶.

Синод скоро увидел, что такой ограниченный состав института духовных инквизиторов недостаточен. Посему 19-го июля 1721 года он постановил: „для вспомоществования в Москве по инквизиторским действам, выбрав, определить из мирскаго священства трех человек; а в степенные знатные монастыри, для лучшего усмотрения, выбрать во инквизиторы из братства по одному человеку, да в городех из мирскаго священства в каждом заказе по одному человеку, которым в звании своем поступать по инструкции, каковая от него протоинквизитора им дастся. А в городех бывшей патриаршей области не в одном монастыре, в котором инквизитор жительством определен будет, но и другие к тому монастырю в близости присмотром ему определить, того ради, что оная патриаршая область во многих городех, и одному протоинквизитору с подчиненными при нем будущими в Москве инквизиторы должности своей усмотреть невозможно, и оным определенным в прилучившихся делах репортовать его протоинквизитора. А в архиерейских епархиях определить в каждую по собственному инквизитору, которые-б были по примеру учрежденных в светском правлении провинциал-фискалов“.

Таким образом духовные инквизиторы, подобно светским фискалам, распространились по всей России, с тем, впрочем, различием, что светские фискалы имели у себя один только центр – С.-Петербург, а духовные инквизиторы имели два центральных пункта – С.-Петербург и Москву³⁷⁷. Впрочем, такое раздвоение духовных инквизиторов продолжалось не долго. „Понеже“, писал св. синод 9-го апреля 1722 года, „поименному его императорскаго величества указу повелено быть у государственных светских дел одному обер-фискалу, того ради и у духовных дел быть одному протоинквизитору“³⁷⁸. Вследствие этого указа в С.-Петербурге протоинквизиторство было упразднено.

Каждому из протоинквизиторов назначены были особые округи или „диспозиции“. „Диспозиция“ петербургского протоинквизитора обнимала собою епархии: новгородскую, псковскую, устюжскую, холмогорскую, вятскую и сибирскую“³⁷⁹. Состав же диспозиции московского протоивквизитора составляли: бывшая патриаршая область, а также и другие епархии, не вошедшие в состав диспозиции петербургского протоинквизитора³⁸⁰. Когда же во главе духовных инквизиторов стало одно лицо, иеромонах Пафнутий, тогда сделалась ему подведомой и диспозиция с.-петербургского протоинквизитора³⁸¹.

Что касается вопроса, откуда брались инквизиторы, то несомненно можно сказать, что они назначались из монастырей, ибо в распоряжении св. синода об учреждении в духовном ведомстве инквизиторов говорится: „и к надлежащему в то звание (инквизиторское) определению написать ведомым из монашескаго чина лицам, в приказных делех искусным и должность того звания исправить могущим, реестр“³⁸². Однако не всегда делалось так. 19-го июля 1721 года св. синод определил выбрать в Москве для вспомоществования Пафнутию трех инквизиторов „из мирскаго (то-есть, белаго) священства“, и в каждом городе выбрать по одному инквизитору из белого священства³⁸³.

В институте духовных инквизиторов мы видим несколько должностей, последовательно одна другой подчиненных. Во главе стоял протоинквизитор; ему подчинены провинциал-инквизиторы; последним инквизиторы³⁸⁴. Все дела сосредоточивались в приказе инквизиторских дел. Приказ этот помещался в Москве и его составляли на первых порах иеромонах Пафнутий и те пять инквизиторов, которые назначены были в помощь Пафнутию по его просьбе³⁸⁵. Канцелярия его, по инструкции, данной в руководство Пафнутию, должна была состоять из 10 подъячих; кроме того, для караулов находились четыре отставных солдата³⁸⁶.

Материальное обезпечение первых протоинквизиторов было далеко не одинаково. Пафнутию, по его просьбе, выдано было из св. синода 100 руб. в зачет будущего жалованья³⁸⁷, и назначено иметь пребывание в Данилове монастыре, что в Москве, в котором и настоятелем быть, а именно строителем³⁸⁸. Положение с.-петербургского протоинквизитора, иеромонаха Макария Хворостинина, было совершенно иное. Он должен был просить св. синод о назначении ему жалованья и квартиры, но относительно этого синод ничего не постановил. Такая неравномерность в материальном обезпечении московского и с.-петербургского протоинквизиторов, заставляла последнего часто обращаться к св. синоду с просьбами о содержании³⁸⁹. Протоинквизитор и инквизиторы, входившие в состав приказа, по штату получали содержание из штрафных денег. Что же касается остальных чиновников приказа, то канцелярист получал 108 руб., копиист 31 руб., сторожа по 15 руб.³⁹⁰. О содержании провинциал-инквизиторов и инквизиторов св. синодом определено было первым „жительство иметь и обычайно довольствоваться в архиерейских домех“, содержание они должны получать „против трех братов“³⁹¹. Инквизиторы получали содержание от монастырей „против двух братов“³⁹², а если один инквизитор поставлен был над несколькими монастырями, то он получал тоже против двух братов, но это содержание собиралось со всех тех монастырей, над которыми инквизитор был поставлен³⁹³. О содержании инквизиторов из белого духовенства, мы не находим указаний ни в распоряжениях св. синода, ни в инструкции; но тем не менее, известно, что и они получали содержание из штрафных денег³⁹⁴.

По инструкции, инквизиторы обязаны были наблюдать как за духовными лицами, так и за чиновниками, служившими в духовных установлениях. В частности, инструкция вменяла им в обязанность смотреть и за архиереями: все ли они так исполняют, как обещались, поступают ли в своих действиях по правилам, по духовному регламенту. Инквизиторы наблюдали также „отдают ли архиереи достойную святейшему правительствующему синоду честь, и именование его возносят ли всегда и по подобающему“, и вообще „не показуют ли в чем какого презрения и преслушавия“; инквизиторы наблюдали, не рукополагают ли архиереи во священники, в диаконы „на мзде“, в архимандриты и игумены не производят ли людей недостойных, не берут ли с поставляемых излишних пошлин. Если инквизитор замечал что-нибудь незаконное в этом отношении, то по инструкции должен был „со учтивостию“ представить это архиерею; если же архиерей не исправлялся, то инквизитор должен был доносить на него провинциал-инквизитору, а этот протоинквизитору, который уже доносил св. синоду³⁹⁵. Инструкция вменяла в обязанность инквизиторам смотреть и за другими духовными персонами. „как вышними, так и нижними: не получают ли оне из монастырских угодий каких-либо себе выгод, причиняя тем убыток монастырям и вообще не причиняют ли они монастырскому хозяйству какого-либо ущерба³⁹⁶. Инквизиторы обязаны были наблюдать и за действиями лиц, заведывавших раскольническими делами³⁹⁷. Они представляли в синод найденных ими расколоучителей и раскольников, а также и суеверов³⁹⁸. Инквизиторы должны были смотреть за управителями синодальных, монастырских и церковных вотчин: „долговременно отписей не удерживают ли“, не берут ли взяток, и если это усмотрят, то доносить архиереям, а в отсутствие их управителям архиерейских домов; – в случае незаконных действий управителей монастырских вотчин, доносить архимандритам тех монастырей, которым принадлежат эти вотчины, а на других чиновников чрез протоинквизиторов доносить приказам, от которых эти чиновники посланы³⁹⁹. Инквизиторы должны смотреть, чтобы монастырским крестьянам не было излишних работ⁴⁰⁰, чтобы деньги, взимаемые по генеральному табелю 1710 года, шли по назначению⁴⁰¹; чтобы штрафные деньги за инквизиторские доносы были записываемы где следует. Вменяя в обязанность инквизиторам наблюдать за духовными особами и чиновниками, служившими в разных духовных установлениях, инструкция в то же самое время ограничивала круг деятельности инквизиторов делами духовного характера; „в гражданския же дела, гласила инструкция, какого-б звания оные ни были, как протоинквизитору, так и провинциал-инквизиторам и инквизиторам не вступать“; да и в духовных делах они ограничены были в своей деятельности известными диспозициями; в чужие же диспозиции инквизиторам вмешиваться лишь в случаях „зело важных“, если например инквизиторы усмотрят подозрительное „по приходным и расходным книгам и по прочему вероятному во имении или в каких вещах и письмах и в прочем какого б звания ни были“. В подобных случаях по инструкции инквизиторы должны доносить духовной власти, которая производит осмотр и опечатание подозрительных предметов; при этом должен присутствовать донесший инквизитор, а также инквизитор той диспозиции, в которой найдены эти неисправности, и светский фискал⁴⁰². Если же кто из нижних чинов обидит инквизитора, то последний должен жаловаться начальнику обидевшего, а если начальник не обратит внимания на жалобу, то доносить св. синоду⁴⁰³. „Инквизиторы, гласила инструкция, пашпортов и абшидов никому да не дают“ и „допросов у себя инквизиторам ни в чем не чинить и ни кого к тому не привлекать и не принуждать“⁴⁰⁴. Кроме инструкции инквизиторы в своей деятельности должны были руководствоваться постановлениями о светских фискалах⁴⁰⁵. Для успешной деятельности духовным инквизиторам, подобно тому как и светским фискалам, дозволено было делать необходимые для них справки „смотреть и надлежащее выписывать без всякаго препятствия“ в подведомственных св. синоду установлениях. В этих же установлениях инквизиторы могли пользоваться Кормчей Книгой, Соборным Уложением 1649 г. и 1667 г., а также генеральными и партикулярными указами. Вследствие этого инквизиторы „во всех быть могут, и по ним к должности своей действительно, покажутся, а неудовольствованием извиняться уже не возмогут“⁴⁰⁶.

Дела по инквизиторским доносам в епархиях производились в архиерейских домах, в синодальной же области сосредоточены были в духовном приказе; поэтому в числе предметов ведомства этого приказа поставлены были и дела „по инквизиторским доношениям, касающияся до подчиненных синоду московской и всей синодальной области обывателей“⁴⁰⁷. С преобразованием духовного приказа в дикастерию, св. синод определил ей „инквизиторские дела разсуждать и определять как надлежит⁴⁰⁸ . В 1724 г. обер-прокурор Болтин предложил устроить в Москве общую контору инквизиторских дел. „В светской команде, говорил он, определена для приему фискальских доношений особливая контора, в которой у надлежащего по таким доношениям следования обретаются особливые секретари и канцеляристы, и дабы, по силе тогопределения повелено было и в синодальной команде на инквизиторские дела учинить таковую ж контору и служителей собственных определить“. Вследствие этого, св. синод постановил „оныя инквизиторские дела ведать и отправлять синодальному советнику Иерофею, архимандриту новоспасскому, по прежнему, а для вспоможения и управления тех дел усмотреть ему, советнику, московских или других знатных монастырей из архимандритов человека добраго и в приказных делах за обыкновеннаго и быть ему при нем, синодальном советнике, за асессора, также и секретаря из подчиненных синоду приказов удобнаго, и канцелярских служителей, колико пристойно, которых по усмотрению к оным делам и определения обычайно и дать ему, советнику, оному архимандриту инструкцию“⁴⁰⁹. В помощь Иерофею св. синод назначил особого архимандрита (архимандрита Андроньева монастыря Иосифа), которому Иерофей должен был дать инструкцию. По инструкции Иосифу вменялось в обязанность производство и разследовавие инквизиторских дел, причем маловажные дела он мог решать сам, а дела более важные представлять на разрешение Иерофея, а в его отсутствие синодальному члену, заведывавшему московской дикастерией. В том же случае, если дело было на столько важно, что не могло быть решено синодальным советником и членом, то таковое с подлинными выписками и указанием подлежащих законов инструкция обязывала представлять в синод. Иосиф обязан был контролировать и самих инквизиторов.

Соображая все устройство инквизиторского института, мы можем видеть, что св. синод старался составить из него полезное установление. Но оправдали ли инквизиторы его желания и надежды? Ответ должен быть отрицательный, как можно убедиться из многих фактов, собранных в статье Т. В. Барсова⁴¹⁰. Инквизиторы оставили до себе очень худую славу: едва ли какое-либо установление возбудило столько нерасположения и в церкви, и в государстве; в инквизиторы никто не шел, даже монахи, а принимавшие на себя эту должность возбуждали или недоверие, или ненависть. Должность эта была уничтожена в 1727 году⁴¹¹.