Христианская символика. Часть 1. Символика древнехристианского периода

Посмертное издание

Содержание

Предисловие

Издаваемая ныне «Христианская Символика» было любимым детищем покойного мужа, и служило ему путеводною звездою в его роботах и исследованиях по различным музеям Европы, при выборе покупаемых рукописей, по собиранию икон для Порецкого музея и пр. Мысль о Символике зародилась у Графа в пятидесятых годах, в музеях Рима и Неаполя, и потому первый, ныне издаваемый том, посвящён всецело классическим и христианским памятникам искусства; но в последствии, когда план предпринимаемого труда стал более обрисовываться и значение символов всё глубже и глубже захватывало воображение автора, начались сравнения, зародилась необходимость применить и к русскому искусству исторический метод и дознаться что именно из древнехристианского искусства могло оставить след среди русского народа, каким образом этот след изменился и переработался под влиянием северной природы, переживании русского народа и тех поэтических воззрений и понятий, которыми так богат народ русский, живущий на границах Европы и Азии, искони имевший общение и с Византией, и греческими колониями, и с арабами, и с кочевниками Азии, и с торговыми центрами Западной Европы. Это дальнейшее развитие вопроса составило тома 2-й и 3-й труда Графа или «Русскую Символику», к изданию которых будет приступлено немедленно после выпуска первого тома.

Но труд остался неоконченным, по тем же причинам, на которые указывала при издании Византийского Альбома: слишком крупна и многостороння была деятельность Графа, слишком много охватывал он этой деятельностью, слишком живо и любовно отзывался он к окружающей среде, ко всем проявлениям русской жизни. Тормозили занятия по Символике и освобождение крестьян, и введение Земских учреждений, и судебные реформы, и необходимость переустроить народную школу на новых началах; тормозили их и планы Графа по упорядочению в стране вопроса о сохранении древних памятников, о преподавании археологи, не только в высших учебных заведениях, но и о распространении знаний по этому вопросу среди большого числа лиц, заботы по устройству Археологических Съездов, постройка и устройство Исторического Музея.

Много, очень много собрано и подготовлено для Символики, но труд остался всё-таки не законченным, и Граф, умирая, не раз высказывал сожаления о том, что ему не удалось доделать того, что было задумано и начато в лучшие годы его жизни.

После кончины Графа многие учёные интересовались его трудом и мне было даже сделано предложение передать неизданный труд в рукописи на хранение Императорской Публичной Библиотеке, но я всё таила в душе надежду когда-либо издать труд Графа и потому отклонила делаемое мне предложение. Наконец радостный день настал, и в январе 1906 г. Дм. Вл. Айналов и Е. Куз. Редин предложили мне, из любви к науке и несмотря на свои профессорские обязанности и собственные учёные труды, посвятить изданию Символики свои досуги. За последнее время одного из названных любезных редакторов (Е.К. Редина) не стало, но на смену явился новый, в лице С.А. Жебелева, и мне не остаётся ничего другого как, преклоняясь пред бескорыстным трудом поименованных лиц и их неутомимой энергией в подборе труда Графа, дополнении замечаний, проверке указаний и текстов, принести им печатно выражение глубокой моей благодарности и искреннейшей признательности.

Графиня Уварова

Предисловие

Среди обширных материалов, оставшихся в бумагах покойного Графа A.С. Уварова, при разборе их, выделилось большое сочинение, плод продолжительного и упорного труда, названное Графом „Христианской Символикой“.

Совершенно естественно сочинение это распалось на три части:

1) Первую часть, издаваемую теперь под специальным заглавием: „Символика древнехристианского периода“.

2) Вторую часть, посвящённую средневековой и древнерусской символике с присоединением к ней „Символического словаря“, представляющего ряд отдельных, вполне законченных, иногда с пропусками для дополнений, монографий по средневековой и русской народной и книжной, естественной и натуральной истории,

3) и, наконец, третью часть, заключающую разнообразные историко-литературные материалы, состоящие из различных бестиариев и физиологов, среди которых многие по своей научной ценности представляют и теперь значительный специальный интерес.

К этим трём частям обширного труда самим Графом были заготовлены в большом количестве деревянные клише, а оттиски с них наклеены в соответствующих местах рукописи, причём такими гравированными на дереве рисунками снабжены не только две первые части труда, но и третья часть, т. е. материалы физиологов. В настоящее время, когда изданы рисунки только одного Смирнского физиолога (Стрыговским), а в труде моего покойного друга и сотоварища по изданию первого тома „Христианской Символики“ E.К. Редина должен был появиться in pleno иллюстрированный бестиарий Космы Индикоплова, значение иллюстраций к физиологам Графа Уварова, как научный почин, будет оценён не сразу, но тем вернее будет эта оценка.

Первая часть труда, теперь издаваемого, выполнена Графом по общим принципам, господствовавшим в итальянской, немецкой и французской науке 60-х годов при объяснении фактов древнехристианского искусства. Основным принципом была „disciplina arcani“, принцип тайны, появление которого в науке XVII столетия отметил сам автор, как особого рода приём при исследовании происхождения форм христианского искусства (см. стр. 3). Сам он, держась в общем этого принципа, внёс в него историческую перспективу, историческое воззрение, рассматривая появление символических знаков древних христиан в связи с такими же знаками, существовавшими в античном быту, особенно же в связи со способом мышления и созидания иносказательных представлений в Евангелии и Библии, свойственных Востоку. Главная сущность „disciplinae arcani“, состоящая в том, что в каждом отдельном изображении и знаке, равно как в отдельной композиции или ряде их усматривается скрытое изображение догмата, удержана и в труде покойного Графа, систематизировавшего весь символический словарь древнехристианского искусства около Таинств, Символа веры, молитвы Господней и учении о Св. Троице (см. стр. 6). Это направление, строго проводящее таинственный догматический смысл начального христианского искусства¹, до настоящего времени удержался в католических учёных школах Рима, Фрейбурга в Брейсгау и доведён до крайностей монсеньором Вильпертом в его издании росписей римских катакомб. Рационализм Эдмонда Леблана поколебал в основе эту доктрину, немецкие протестанты довели отрицание её до полного признания за древнехристианским искусством лишь одного декоративного назначения (Газенклевер), а русская учёная школа, не принимая явного участия в этом продолжительном учёном расследовании форм древнехристианского искусства, выступила с историческим и сравнительным анализом форм его, и для символа ищет исторического и точного объяснения.

Покойный автор „Христианской Символикой“, вместе с тем, твёрдо стал на этой исторической почве, хотя и отдал дань научной доктрине своего времени. Очертания всего труда Графа дают право сказать, что материал, охваченный им при дальнейшей разработке средневековой и русской символики, не только вышел за пределы указанной „дисциплины тайны“, в выражении догмата, но потребовал переработки всего материала. Эта переработка началась в неизвестное время, однако, с точностью можно удостоверить на основании всей работы, что она последовала после долгого промежутка времени, когда написаны были уже и сравнительно закончены многие монографии Символического Словаря. В состав этого словаря были внесены многие статьи первой части и разложены по рубрикам, и им был сделан общий реестр.

При этом следует заметить, что остались и некоторые следы более глубокой переработки, именно, в случаях, когда из первой части материал вносился в самое изложение указанных монографий второй части. Процесс объединения обеих работ в одну остался без продолжения, пресечённый смертью Графа, и труд должен явиться в свет с предупреждением, что незаконченность его состоит именно в этом отсутствии слития обеих частей в одну, выполненную по приёмам более поздней средневековой и русской символики.

Количество надписей, текстов и различных памятников, использованных автором в первой части, никогда в таком виде и объёме не появлялось на русском языке, причём вся сложная учёная Западная литература, современная Графу и более ранняя, привлечена для объяснения затронутого материала. Древнехристианская эпиграфика никогда не была предметом учёной разработки в русской науке и о ней можно получить лишь некоторое понятие по общим описаниям в популярных сочинениях А. фон-Фрикена, Матвеева (редкое, оставшееся без продолжения издание), а затем она, как определённая область, привлекалась к исследованиям строго научного характера известными нашими ученными И.В. Помяловским, В.В. Латышевым и др. в их трудах, посвящённых исследованию отдельных христианских надписей. Эпиграфический материал первой части труда покойного Графа вошёл в его произведение в методологии ему современной и представляет самую замечательную сторону его, крайне важную для русской науки, в которой он заполняет очень существенный пробел. По многим вопросам автор внёс новые важные поправки и объяснения. Всё существенно важное в Европейской науке о древнехристианской эпиграфике и символике, чем жила Западная наука в течение двух столетий, вошло в труд Графа и представляет свод научных воззрений его времени, в который он внёс со своей стороны сильно выраженный исторический приём исследования, начавши свой труд в эпоху наибольшего господства „disciplinae arcani“, когда последняя была воспринята даже западным масонством, по-видимому, по почину Рендслоба (1859) г.)².

Вторая часть, трактующая о средневековой византийской и русской, частью западной символике растений, животных, змей и т. п., явится первым, крайне важным вкладом в русскую науку. По существу эта вторая часть представляет ряд трактатов по средневековой естественной истории, проникнутой уродливыми сверхъестественными представлениями о фауне и флоре. Обширный словарь символов, неоконченный по причине сложности материала, показывает, что автор шёл к построению своего труда путём отдельных разысканий относительно каждого символа, разраставшихся в отдельные монографии, причём общая часть является лишь введением к словарю. Эта вторая часть представляет по методу ряд штудий культурно-исторического характера и в основе своей покоится на изучении фантастических представлений о животных, птицах, рыбах, змеях, драгоценных камнях, деревьях по литературным источникам и памятникам искусства. Третий том материалов представляет ряд оправдательных документов для второй части труда, имеющих к тому же самостоятельное историко-литературное значение. Мы выскажемся об этих материалах более подробно при издании их в свет.

Корректура при напечатании первой части была коллективной. В ней принимали участие Д.В. Айналов, E.К. Редин и С.А. Жебелев. При издании текста пришлось подвести полные заглавия сочинений под цитаты, проверить многие сомнительные ссылки и тексты надписей, приведённые по старинным иностранным источникам. Во многих случаях тексты надписей сохранены в транскрипции рукописи за невозможностью достать указанные Графом труды. Во многих случаях также прилилось сгладить шероховатости слога, обычные в черновиках, но в полной неприкосновенности оставлен стиль языка, строй мыслей и аргументация автора.

Чтя труд и память русского учёного, приобрётшего европейское имя, мы сочли нравственным долгом принять на себя редакцию его сочинения, чтобы оно не потонуло во мраке забвения, а принесло ту пользу, на которую рассчитывал автор, затрачивая на него свои силы.

Редакторы Д. Айналов и Е. Редин