Двенадцативековая религиозная борьба православной Грузии с исламом

Состояние востока и византийской империи до появления Арабов. Владычество Аравитян над Грузиею. Отношение ислама к христианству при первых преемниках Магомета. Причины быстрого распространения магометанства. Возвышение и усиление Багратидов. Порабощение Грузии Сельджуками. Секты Карматов и Ассисинов. Признаки отрадного явления на горизонте Грузии печальной.

Во всей внешней истории Грузинской церкви, с самого начала ее существования и по настоящее время, едва ли можно указать явление, которое грандиозностью своих размеров и могучим влиянием на последующую судьбу Грузии поспорило бы с многовековою кровавой борьбой нашего отечества с царствами ислама. Еще в самом начале VII-го века, при первых же преемниках Магомета, исламизм всеразрушающим потоком разлился по Азии и потому положение дел в передней Азии изменилось.

«Если бы православная держава, говоря словами историка-археолога Д.З. Бакрадзе, которой Провидением были вверены судьбы тогдашнего христианства, действовала также обдуманно и энергично против мусульман, как действовали последние против него, то, вероятно, ход последующей истории был бы совсем иной, чем тот, который она на самом деле приняла. На позорной политике византийского правительства лежит вся вина тех ужасных бедствий, которые впоследствии обрушились на христианский мир»¹. Армянское царство, служившее, по справедливому замечанию ориенталиста Сен-Мартена, оплотом византийской империи на востоке, прекратило свое политическое существование вследствие неразумного действия императора Феодосия Великого, согласившегося на раздел несчастной Армении. Таким образом, Византия сделалась виновницею разрушения того, что в своих же собственных интересах она сама должна была отстаивать и защищать.

Гибельные последствия раздробления Армении обнаружились весьма скоро после похода императора Ираклия на Персию. Разрушение Тебармы или Ормии (нынешняя Урмия), считавшейся родиной самого Зороастра, в некоторой мере загладило оскорбления, нанесенные персами гробу Господню. Удачная война с Персидской монархией, предпринятая для освобождения из плена святого древа Животворящего – Креста Христова и восстановления чести византийского оружия на востоке, хотя, по-видимому, и имела благоприятный исход для угнетаемых Персами-огнепоклонниками христиан передней Азии, но император Ираклий не сумел сам воспользоваться плодами своих побед. Вместо укрепления за собою завоеванных земель и упрочнения своего религиозно-политического влияния на востоке, Ираклий, по окончании персидской экспедиции, занялся религиозными прениями, вмешался в споры, возникшие между духовенством Сирии и Палестины, послужившие лишь источником новых смут и недоразумений, и не обращал внимания на то, что в это время делалось в стране, соседственной его Империи – в Аравии; он не замечал, какая страшная гроза появилась на горизонте востока, – не подозревал, что своими победами над Персидским царем Хосроем он облегчил путь новой народившейся силе, которой суждено было предписать законы византийской Империи. После смерти Хосроя шесть узурпаторов вступали один за другим на пошатнувшийся персидский престол и каждый из них держался на нем не более трех-четырех лет.

Личность императора Ираклия и его отношение к востоку весьма удачно характеризует грузинская летопись Картлис Цховреба. Когда костры Зоры, по ее словам, были потушены в Персии и ее жители обращены в мусульманство, тогда звездочеты сообщили Ираклию, что Господь предал Арабам восток и запад и посоветовали ему найти для себя безопасное убежище, но он, не предпринимая никаких решительных мер к подавлению возникшего мусульманского движения, стал высчитывать время, сколько лет должно было продолжиться господство ислама, и как будто успокоился, когда по астрологическим вычислениям узнал, что царство их должно было просуществовать семь седьмин. «Построил царь Ираклий, говорит грузинская летопись Картлис Цховреба, колонну и на ней сделал надпись: «прощай междуречье (Месопотамия) и Филистим; пока пройдет семь седьмин». Время для седьмин нашли по определению философов в книгах Рими-Тросман-Джинтона, писанных для мусульман и которой (время) равняется двум ста пятидесяти годам»².

Если приведенные слова нашей отечественной летописи, приписываемые Ираклию, можно считать, за предсказание, то оно исполнилось, хотя и не с буквальною точностью. Антиохия была на время снова завоевана Никифором Фокой и Иоанном Цимисхием в 966 году, после того, как она находилась во власти Сарацин в течение 328 лет³. По другому же свидетельству, в наступившие для императора Ираклия дни невзгоды, его суеверие встревожилось предзнаменованиями и снами, которым он придавал значение и он не на шутку боялся лишиться короны и пред своим бегством, навсегда прощаясь с Сирией, он предсказал, что Римляне не вступят снова в эту провинцию до тех пор, пока не родится злополучный ребенок, который будет бичом империи⁴.

При таких религиозно-политических условиях появилась новая религия Ислам, последняя из трех возникших в среде семитских народов, а усердными и ревностными распространителями ее были полудикие бедуины. Новые завоеватели Арабы, потомки Эдома, с неудержимой энергией молодого фанатизированного народа, наводнив и поработив значительную часть Азии и Африки, после четырехдневного боя при Кадезии (636 г.) и Нехавенде ниспровергли владычество Сассанидов и на берегах Тигра возникло новое средоточие хода политических событий. Так как оплот лежавший между Грузией и Персией, был снесен трактатом императора Феодосия, то Арабы, без особенного сопротивления, захватив раздробленную Армению, разрушительным потоком нахлынули на Грузию, которая теперь стояла на очереди.

Нужно только представить тот суровый дух вооруженной пропаганды, каким отличались Арабы первых времен Калифата, чтобы судить о том, чего могла ждать от них православная Грузия. «Сражайтесь с неверными, пока всякое противодействие исчезнет, пока вера Господня станет единственной религией на земле»⁵, – учил пророк Магомет в последние дни своей жизни, – и эта заповедь Корана, так хорошо совпадающая с естественными инстинктами полудиких кочевников, произвела в истории чудеса. Кто мог предположить, что девять веков спустя после Магомета бранный клик (эзан): «нет Бога, кроме Аллаха и Магомет его пророк» – раздастся у ворот самой Вены!

Живя неподалеку от границ двух великих восточных империй, Магомет с тайною радостию следил за тем, как они взаимно разрушали одна другую и подготовляли почву для новой сильной империи, имевшей утвердиться на их развалинах. Полагают не без основания, что честолюбие Хосроя подготовило восток к перевороту, который был быстро совершен оружием и религией магомета⁶.

Когда император Ираклий с триумфом возвращался из персидской экспедиции, к нему явился в Эмезе один из послов аравийского пророка, обращавшийся к земным царям и народам с приглашением перейти в магометанскую веру. В этом факте фанатизм Арабов усмотрел доказательство того, что христианский император в тайне уверовал в Ислам, а Греки из тщеславия уверяли, будто повелитель Медины (Мединет эн Небби – город пророка) лично посетил императора и получил от царских его щедрот богатое поместье и безопасное убежище в сирийской провинции. Но дружба Ираклия и Магомета была непродолжительна так как вскоре после этого трех тысячное скопище мусульман разорило Палестину. Дальше Магомет не пошел, объявив, что удовлетворен миролюбивыми намерениями восточного императора, а, всего вероятнее, испугался приготовлений его к войне⁷. Но Ираклий скоро успокоился и совсем забыл об опасности, грозившей его империи.

В то время, когда победитель Иранистана – император Ираклий пожинал лавры своих побед и, устроив выставку, удивлял жителей столицы награбленными в Персии драгоценностями, случилось происшествие, которое само по себе было бы очень заурядным и ничтожным, если бы оно не служило прелюдией для громадного переворота. Сарацины взяли один небольшой городок на границах Сирии и разбили наголову отряд греческих войск, шедший защищать его. Эти грабители были апостолы Магомета; их фанатическое мужество вызвало их из глубины степей и время их деятельности наступило.

Проводя после персидской экспедиции жизнь в изнеженных удовольствиях, Ираклий не подозревал, что его богатейшие города в Сирии быстро переходили один за другим к арабам. Слава, которую Ираклий стяжал в персидской войне, была омрачена в конце царствования его малодушием. Когда преемники Магомета с юношескою энергиею обнажили свой меч с целью завоеваний и распространения своей религии, он содрогнулся при мысли о предстоящих бесконечных трудах и опасностях. Если когда, то теперь именно требовалась мужественная отвага венценосца, для защиты своих подданных, но в преклонных летах в нем уже не могло возгореться влечение к новым геройским подвигам. «У Ираклия не достало силы снова стряхнуть, говорит историк Г. Вебер, с себя привычку к вялой изнеженности»⁸. Благодаря своей нераспорядительности он в самое короткое время потерял цветущие и богатые города: Дамаск (635 г.), Иерусалим (637 г.) и Антиохию (638 г.). Вместо того, чтобы всеми силами своей обширной империи защищать величайшую общехристианскую святыню – гроб Господень от магометан, святыню, за потерю которой должен был дать ответ целому христианству, он вовлек и церковь и государство в нескончаемые споры о единстве воли Сына Божия, которыми можно было бы позаняться в мирное время.

В VI и VII веках политические и религиозные дела на пробудившемся востоке были слишком запутаны. Горизонт испуганной Азии стали облагать зловещие тучи. Все видели какие-то смутные и неотрадные предзнаменования и пришли в замешательство. Никто не надеялся на благоприятный исход из этого околдованного состояния в виду общей опасности и неурядиц. И без того маленькие царства еще раздроблялись волею судеб на мельчайшие, что, само собою понятно открывало широкое поле для вмешательства в чужие дела и посягательства на чужую свободу.

Исламизм сокрушал на пути своем все верования, все национальности. Конечною целью Арабов было распространение магометанской веры; все завоевания (Джигад – священная война) поэтому делались во славу единого бога и его пророка. В 642 году Арабы обрушились на Грузию, и в пределах христианской страны впервые раздался звук текбира (воинственный клич, который громко произносился пред битвой). Грузины, кроме защиты своей родины, должны были защищать свою веру от насильственного подавления религией, незаконно величающей себя этим именем.

Полководец Омара, Халид, прозванный «мечем Божиим», послан был для завоевания Грузии. Карта-линия с Кахетией, Имеретия, Мингрелия и Абхазия были безжалостно опустошены. Арабы врывались в церкви и монастыри, в которых молящихся христиан предавали пламени или истреблению мечем. От полуживого старика до грудного младенца, – все становилось неизбежною жертвою меча и копья арабов, следы победного шествия которых обозначали дымящиеся кучи развалин. Все, что только напоминало здесь христианство, подвергалось разорению и поруганию⁹. Костьми усеяны были поля несчастной страны и кровью политы ее нивы; не крики веселья и довольства раздавались с одного ее края до другого, но плачь и стонания живых над трупами своих родных. Около 686 года последовало новое нашествие арабов под предводительством Мурвана Кру. В это время доблестные князья Аргветские Давид и Константин и не много позже – благочестивый царь Арчил II (668–718) пали мучениками вместе с верными своими подданными за веру и отечество¹⁰. Почти целое столетие Грузия служит театром всевозможных жестокостей со стороны религиозного фанатизма мусульман.

В то самое время, когда приверженцы двух магометанских сект Омара (суниты) и Али (шииты) сражаются между собою, чтобы решить вопрос, следует ли начинать омовение с кисти руки или с локтя, они соединяются и дружно действуют против грузин и их религии. Безгранично преданные православию и своей родине, грузины дали бы арабам сильный отпор, если бы они, подобно армянам, не были бы разделены на две части между императором Юстинианом и Абимелехом¹¹, вследствие чего восточные провинции Грузинского царства отошли к сарацинам, а западные к Византии. Отстоять, в данном случае, целость грузинского царства всецело зависело от Византии, но по своей коварной политике она допустила такое бесчеловечное отношение к единственной православной державе в Азии – Грузии, в которой скорее, чем в других царствах, могла встретить сочувствие и поддержку. После нашествия Мурвана, прозванного глухим (ყრუ), – ибо он был глух к человеческим страданиям, в сердце Грузии – Тифлисе почти на 400 лет¹² основалась резиденция арабских наместников – эмиров, которые отсюда притесняют грузинский народ и веру¹³.

При первых преемниках Магомета исламизм был чужд начал единения с христианством, считая «христианина созданием противным Богу, недостойным жизни, лишним в мире, терпимым только, как терпим бурьян в растительном царстве, без греха и сожаления вырываемый с корнями и истребляемый»¹⁴. Меч ислама, открывший правоверным мусульманам врата рая, вместе с этим передал им непримиримую ненависть ко всему человечеству.

Одною из главнейших причин быстрого распространения и укоренения мусульманства, была энергическая настойчивость, с которою последователи мухамеда мечем распространяли учение своего пророка; энергии этой история мученической Грузии обязана многими кровавыми страницами, летописи же ее церкви – целым сонмом мучеников, отстаивавших святыни и заветы предков, а христианский мир обязан реакцией, произведшей крестовые походы.

В конце VIII века в западной Грузии возвышается знаменитый род Багратидов (Багратионов), который, завладев грузинским престолом, на тысячу лет соединил свою судьбу с судьбою многострадального царства. В IX столетии Арабы все еще крепко стоят в средоточии Грузии, держат ее в неволе и обременяют данью; но уже не видно, с их стороны, таких беспощадных опустошений, какие от них часто терпела Грузия, а ослабевший фанатизм их дает здесь больше простора и безопасности христианству. С ослаблением религиозного фанатизма у арабов, их владычество над Грузиею уже не отличалось особенною жестокостью. Удерживая столицу Грузии в своих руках, они управляли страною чрез посредство своих наместников – эмиров, имевших местопребывание в Тифлисе. Наместники эти ограничивались принятием определенной дани, не вмешиваясь во внутренние дела страны.

Падению халифатства способствовало, между прочим, появление секты Карматов (890–951). Кармат, по происхождению араб, он имел 12 апостолов и в изложении своего мистического учения придавал правилам корана более духовный смысл. Он сократил омовения и посты, разрешил вкушать свиное мясо и пить вино. Кармат ограбил Мекку и в страхе держал некогда грозных и могущественных халифов¹⁵.

В начале Х века распалась могущественная держава Аббассидов, просуществовавшая не много более двух веков. С халифатством повторилась одна из обыкновенных судеб, которым подвергались все завоевательные восточные царства, какие только известны истории с отдаленных времен библейской древности. Халифатство стало падать вследствие нравственного упадка сил своих владык, променявших поле битвы и разрушительный огонь на дворец и гарем. Мирные занятия, роскошь и сладострастие подорвали прежний энтузиазм к войне и ослабили то энергическое единодушие, которое во имя аллаха легко доставляло им победы. Воспользовавшись ослаблением фанатизма у арабов и упадком их престижа, Ашот, Куропалат Грузии (787–826) нанес им значительный удар.

Халифатство пало, но Православной Грузии от этого не стало легче, – ей готовилось нашествие Турок. Едва ли когда-нибудь народ выступал на историческое поприще с такою, по-видимому, скромностью и в такой сравнительно короткий промежуток времени выказывал столько успехов, как Турки-Османы. Кто мог предположить, что маленькое ангорское государство Османов, в полтора века разрастется в громадную империю; но тогдашние исторические обстоятельства неизбежно вели к этому. Византия не сумела оправиться от внутренних неурядиц и мало заботилась об улучшении своего обветшавшего и расшатанного государственного организма. Это было какое-то странное время для византийской империи, когда не стало более доверия ни правительства к народу, ни народа к правительству, ни войска к полководцу, все жило в каком-то тяжелом, напряженном состоянии.

Иконоборческие споры, возникшие в VIII веке вследствие повсеместного преследования иконопочитания и длившиеся более ста лет с величайшим ожесточением, ослабили Византию и способствовали отделению Рима от восточной империи, хотя деление мира на западный и восточный началось еще с появлением ислама. Иконоборец Лев III Исаврянин (680–741), в период расцвета и торжества ислама, никакого иного занятия не мог придумать, как истреблять христиан, поклонявшихся иконам¹⁶.

Ничто на свете не было в это время так шатко и ненадежно, неустойчиво и мимолетно, как обладание византийским престолом, который беспрерывно обагрялся человеческою кровью. Кинжал, яд и насильственное ослепление, а в более благоприятных случаях отречение и монастырь, такова была судьба чуть ли не половины неспособных и недостойных императоров. Сегодня царский венец торжественно возлагался на главу того, кто еще вчера был государственным преступником, ожидавшим своей смертной казни. Вчерашняя плясунья цирка – сегодня делалась императрицей.

Расколы и непрестанные преследования ересей, пустой формализм и нетерпимость в религии, в связи с деспотизмом, задушили всякие высшие стремления в нраве народном: любовь к отечеству стала неведомою добродетелью. Если ко всему этому прибавим, что византийская империя значительно ослабела от 50-летнего господства латинян, похоронивших последние проблески греческого образования на востоке, то мы поймем, что Турки-Османы, которым улыбалось счастье на войне, не могли встретить со стороны Византии серьезного отпора.

Воспользовавшись этими обстоятельствами, Турки-Сельджуки под предводительством Альп-Арслана (храбрый лев) в 1064 году наводнили раздробленную Грузию несметными своими полчищами. Разрушительная свирепость и фанатическая ненависть Турок ко всему христианскому напомнила Грузинам все ужасы первых арабских нашествий. Тысячи пленных Грузин были сожигаемы в храмах и монастырях, церкви были обращены в конские стойла, священники, принося бескровную жертву, сами проливали кровь свою у алтаря Господня; старцы и мужи были избиты, растлевалось честное девство, и поругаема была стыдливость юношей. Приписывая все постигшее несчастие Божиему гневу за грехи, народ, по свидетельству Картлис Цховреба, видел неслыханные явления с неба, из багровых облаков, носившихся над Грузиею, проливные дожди крови и освещение ночей, каким-то поразительным, ужасающим светом¹⁷.

Альп-Арслан и сын его Малек Шах в фанатическом своем ослеплении и ненависти к христианству заставляли грузинских пленников отречься от религии своих предков, за отказ же исполнить это требование принуждали их носить вместо ожерельев и браслетов железные конские подковы в знак позора¹⁸. Но Грузия вынесла на своих крепких геройских плечах этот страшный погром, известный в летописях отечественных¹⁹ под именем диди туркоба (დიდი თურქობა) и сверх того выдержала еще два последующих нашествия Сельджуков.

В XI веке, появившийся на персидской почве политически-религиозный орден, прославившийся под названием секты Ассисинов или Измаелитов («очистителей веры Божией»), значительно способствовал ослаблению военного могущества Персии и вследствие этого свободнее вздохнула мученическая Иверия. К фанатизму последователей корана Измаелиты присоединяли индийское учение о переселении душ. Эта секта – родоначальница европейских сект и тайных обществ, занесенных с востока на запад еще во время крестовых походов, просуществовала в Персии 172 года²⁰. К сказанному должны еще прибавить, что завоевания Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия заметно пошатнули мусульманский мир и дали возможность Грузии окрепнуть и освободиться.

Во всей истории самые мрачные часы ночи постоянно предшествовали рассвету утра, и притом более лучезарного, чем все, прежде зачинавшиеся. Такое точно явление повторилось и в Грузии после турецкого погрома; небосклон ее на время освободился от зловещих туч, надвинутых на нее исламом и на чистом, яснолазурном небе Грузии печальной показалось величественное светило, которое своими живительными лучами должно было залечить раны родной страны, возвеличить и прославить ее. Взошло солнце, и в его сиянии потонул полумесяц.

Объединение Грузии и свержение ига Сельджуков. Время политического могущества и просвещения Грузии. Св. царь Давид III Агмашенебели, Георгий III и Тамара Великая. Предсказания о завоевании Грузии монголами. Нашествие Тамерлана. Временное торжество мусульманского оружия в Азии и Европе. Покорение Византии. Сефевиды. Персидское иго. Отношение Надир шаха к Грузии и ее религии. Виды Османов на западную Грузию

У каждого народа, жившего своею прошлою историческою жизнью, есть свои счастливые моменты и заветные имена, к которым часто любит возвращаться народная память в продолжении веков и среди радостных и особенно среди печальных обстоятельств позднейшего существования. Сто двадцать лет от воцарения Давида III (1089–1125 гг.) Агмашенебели (Строитель) до смерти Царицы Тамары заключает в себе большую часть того, что только помнит Грузия самого отрадного и самого блестящего в своем историческом прошлом. Чувство религиозного и национального единства, возрожденное под владычеством сельджуков, в виду общей опасности от окружавших врагов, внушило Грузинам мысль о союзе и единодушной защите общей родины и церкви. Воплотил и осуществил эту мысль народа один из великих и гуманнейших венценосцев Грузии св. царь Давид III. Св. царь Давид III Агмашенебели, воспользовавшись сложившимися тогда на востоке, под влиянием крестовых походов, политическими обстоятельствами, а также усилившимися спорами двух главных мухамеданских сект шиитов и сунитов, восстановил, сплотил раздробленную и бессиленную Грузию и свеял с нее пепел сожженных сел и огородов. Создав таким образом сплоченное и полное жизни государство, он обезопасил ее границы от внешних врагов, обогатил и просветил ее и окружающие народы сделал ее данниками. «Долго безмолствовавшие горы и долины Грузии, говорит историк С. Баратов, огласились вновь торжественным звоном церковных колоколов и, вместо рыданий. раздались везде песни веселых поселян»²¹. Не одна Грузия обязана его благочестию и щедрости украшением церквей и монастырей, но и св. места Палестины. Св. Давид III, по свидетельству армянских историков, был главною причиною мира и благоденствия Востока.

Во время царствования Георгия III (1150–1174) военачальники грозного Калифа, султаны сельджукские и хоросанские, не раз соединенными силами нападают на Грузию с намерением разом сокрушить ее, как преграду, которая задерживала их ожесточенный напор на завоеванную Крестоносцами Палестину, но Грузины мужественно отражали все эти нападения. Не смотря на происки византийского двора, с завистью смотревшего на возраставшее могущество Грузинского царства и потому всячески мешавшего Багратидам объединить все Грузинские земли и уничтожить феодализм, Грузия усилилась настолько, что могла возвысить свой голос в защиту гонимого Православия и по мере сил облегчить участь христиан востока.

Век знаменитой Тамары (1172–1212 г.), в лице которой блистательно сочетались царственные доблести со всеми добродетелями женщины и истинной христианки, был зенитом славы Грузии и благоденствия отечественной церкви. Это царствование ознаменовано между прочим славной поэзией Шота Руставели (ვეფხვის ტყაოსანი – человек в барсовой коже), тем чудным и гениальным произведением, которое яркой звездой горит на отдаленном горизонте Грузинской литературы.

При высоких личных талантах царицы Тамары Великой, счастливая судьба еще посылала ей даровитых сотрудников и исполнителей мудрых ее предначертаний. Она покоряет Армению, проникает в Адербейджан и наводит страх на Казвин и Тавриз. В видах облегчения судьбы христиан востока и поддержания пошатнувшейся царской отрасли Комненов, Тамара завоевала северную часть малой Азии и образовала там особое христианское государство, которое и вручила, находившемуся при ее дворе, внуку Андроника I-го, Алексею I-му, дав ему титул Трапезундского императора. Эта империя, как политическая база, была воздвигнута в противовес варварской династии латинян, чтобы помешать окончательному водворению на православном востоке латинской царской династии и при первой же возможности вырвать Византию из рук крестоносцев. Тамаре предопределено было составить своим царствованием достопамятную эпоху в истории. В ней обитала великая душа, к ней льнули сердца всех ее подданных. Она вдохновляла окружавших на все доброе и святое. Ее славное царствование – царство мира, любви и правды, – блаженное царство на земле!

Благочестивые дела Тамары одинаково были распространены, как на Грузию, так и на все страны, где исповедовалось христианство. Она посылала свои сокровища на церкви и монастыри Ливии, Синая, Иерусалима, Кипра, Антиохии, Эллады, Константинополя, Фракии, Македонии, Романии, Афона, Исаврии, Черногории и Армении. По свидетельству историка Киракоса (ХШ в.) „Тамара заключила мир с султанами стран Дамаска.... С тех пор султаны стали обращаться человечнее с христианами, обитавшими в их владениях.... Облегчены подати монастырей. Султаны запретили грабить или оскорблять христианских обитателей их владений, – отправлявшихся в паломничество на поклонение в Иерусалим, в особенности это почтение соблюдалось относительно грузинского народа. Так что грузины находились в исключительном почете и были изъяты от налога в их мусульманских городах и даже в Иерусалиме. Эта царица “пользовалась там большим почетом”²².

Тамара – лучезарное светило Грузии, она мудрым и гениальным своим управлением водворила в своем отечестве суд и милость, правду и истину. За эти великие заслуги отечеству наша святая церковь ублажает ее в неделю Мироносиц. Блистательное царствование Тамары Великой стоит на черте всего славного и всего горького, посетившего Грузию. Во все дальнейшее свое многовековое существование мученическая Грузия уже не видела подобной счастливой эпохи. Царствования Георгия V-го Блистательного (1318 –1346 г.), Александра I-го Великого (1414 – 1442 г.) и Ираклия II-го (1744 –1798 г.), хоть и возвысили Грузию, доставив ей на короткое время спокойствие, но не могли вернуть ей золотого века царствования Тамары.

Певец Тамары Великий Шота Руставели в своем бессмертном творении „Вепхис-Ткаосани“ предугадывал наступление для Грузии бедствий от вторжения мусульман, и потому какое-то бессознательное чувство охватило вещее сердце поэта (строфа 1633); он чувствует приближение тех грозных бедствий, которые готовы разразиться над его бедною родиною, – предвещает монгольский погром, долженствовавший положить предел блестящему веку царствования Тамары, и на многие столетия отодвинуть Грузию от прогресса и цивилизации²³.

Очень скоро исполнилось предчувствие великого поэта. Спустя полтора десятка лет после Тамары, Русудан (1223–1247 г.) – недостойная ее дочь, унаследовавшая от знаменитой матери красоту, но не добродетели ее, была причиною первого разгрома Грузии. Джелал-Эддин Маккберни (слава веры), Хоросанский султан, тщетно добивавшийся руки прелестной Русудани, в 1226 году с огромною армиею двинулся на Грузию и здесь дал полную волю своей мстительности. Русудан бежала в Кутаис. Джелал-Эддин прошел южные провинции Грузии и вырезал все население, опустошил пройденные им пространства и взял Тифлис. Он жестоко отомстил беспомощному городу и населению его за нанесенное ему оскорбление. По словам летописца-очевидца, нет слов, чтобы описать его неистовства. «В безграничном зверстве своем враги истребляли христиан до того, что все улицы, овраги, ямы были наполнены убитыми. Большую часть избитых бросали в реку. Этим они не удовлетворялись. Они изобрели другое зверство, которое я описать от стыда не могу... Султан велел разломать все церкви до основания и дерзость его дошла до того что он велел снять купол с Сионского храма, устроить на высоте храма седалище и для входа туда сделать мост длинный, высокий и удобный. Он велел взять иконы Спасителя и Сионской Божией Матери и поставить по средине моста над рекою. Связанных попарно обоего пола лиц приводили к мосту, приказывали попирать иконы и отказаться от веры Христовой и на случай отказа отсекать им головы. Весьма многие отказывались от поругания святынь, и мы имеем великое сонмище исповедников и мучеников, которого исчислить нельзя: я же полагаю, что их было до 100,000 жертв»²⁴. «Эти бедствия, говорит Грузинский бытописатель, длились пять лет. Край был так опустошен, что не уцелело ни одно жилище, за исключением цитаделей и укрепленных мест. Казалось, Грузия была обречена на погибель. Причиною этого были цари и правители, ибо они забыли Бога, закон, нравственные узы справедливости, отдались раздорам, взаимной ненависти и зависти»²⁵.

Не успела несчастная страна оправиться от этого разгрома, как внезапно омрачила весь горизонт Грузии невидимая до этого туча страшного полчища Чингисхана (1155–1227) (Темучина). Монголы, покорив Россию, далее берегов Волги не пошли; встретив здесь непроходимые леса и болота, они повернули на юг и заняли южные и восточные степи России. Бедному и пустынному северо-востоку нечем было раздражать татарскую алчность, роскошная же Грузия, которую они хорошо знали по первому своему походу 1221 года, своим благодатным теплым климатом и богатою растительностью привлекла их; поэтому неудивительно, что татары еще во время Батыя, внука Чингиса, так хорошо известного русской истории, потянулись с своими семействами, кибитками и стадами на юг. Это колонизационное движение монголов на юг, вызванное лучшим климатом и привлекательною природою Грузии, играло не последнюю роль, в связи с другими условиями, между прочим и в освобождении России от ига монгольского.

Никогда христиане не испытывали такого страха и ужаса пред новыми народностями, как заслышав о движении Татар-Монголов, отличавшихся безобразным обликом лица. Монгольские орды, посланные, как тогда говорили, Чингисханом для освобождения Св. Гроба, так быстро и незаметно прокрались к границам Грузинского царства, что для отражения их не было предпринято никаких мер. Население Грузии поддалось обману, оно в начале их приняло, даже странно сказать, за каких-то христиан «и сначала мы не защищались, писала царица Русудан папе Римскому Гонорию III, думая, что они христиане, но потом мы поняли, что они плохие христиане, тогда мы собрали войска, напали на них, избили 25.000, многих забрали в плен, а остальных изгнали из нашей страны...»²⁶

Но монголы-татары стали грозою для христианского востока вообще и Грузии в особенности после распространения среди них ислама (в конце XIII-го века), когда от побежденных народов кроме тяжелой дани требовали еще религиозного отступничества. Свирепые монголы, новые прозелиты ислама, излили на несчастных жителей Грузии всю свою ярость, произвели неслыханное кровопролитие. Они распинали Грузин на крестах, в них, как в цель, стреляли из луков, сожигали и сажали их на кол, младенцев били о камни, подбрасывали на воздух и подстреливали или пересекали их во время падения... Стоны, плач и кровь доставляли им потеху, вызывали на их безобразных лицах животное наслаждение, адский хохот; в волнах Куры погибло в это нашествие около 100,000 мученическою смертию. Даже самоотверженный подвиг Карталинского царя Димитрия II-го (1270–1289 г.) Тавдадебули (самопожертвователь), положившего жизнь свою за православную Грузию, не остановил неумолимых и кровожадных мусульман²⁷. О нашествии монголов на Грузию и о несчастиях, испытанных ее жителями, было задолго до самого разгрома предсказано благочестивым отшельником Василием Мтацминдели²⁸. В царствование Давида VI, (1292–1310) появилась на севере небывалая звезда, – предвестница несчастий, она имела форму копья и виднелась четыре месяца²⁹.

Иго монгольское, благодаря храбрости царя Георгия V Блистательного (1318–1346 г.), объединившего Грузию, было свержено и пределы грузинского царства распространены от Никопсии до Дербента. Характеризуя век царя Георгия V-го, Головин говорит: «столь победоносные действия Грузин служат блистательным подтверждением того, что любовь к родине и чувство свободы, подкрепляемые единомыслием и сознанием национального единства, составляют великие нравственные силы доставить победу над врагом, даже сравнительно сильнейшим»³⁰.

Не успела еще Грузия вздохнуть свободно, как Тамерлан, родившийся немного южнее Самарканда, с монголами и татарами появился на горизонте злосчастной Азии, и опять вздрогнули все сердца Грузин, чувствуя беду. Быстрые завоевания монголов и татар сравнивают с теми конвульсиями природы, которые когда-то потрясали земной шар и изменили его внешнюю оболочку³¹. Завоевать мир и владычествовать над ним – было главною целью Тимурова честолюбия. Тамерлан захотел выместить на христианах Азии всю свою злобу за то, что Несториане обратили в христианство его любимую супругу. Стала приближаться гроза в лице Тимура и его несметного полчища. Сокрушив дальние и ближние страны, Тимур в 1387 году наступил на Карталинию. После шестимесячной геройской защиты своего отечества, царь Багратион V-й (1360–1395 г.) с семейством своим был взят в плен и сделан ренегатом³².

«Гнев Божий от грехов наших, говорит царь Георгий, сошел на царство и ужасный Темур, проникнутый неверием, разоритель всех государств, противник всякого закона, истребитель верных сынов церкви и отечества, – этот бич, во главе бесчисленных полчищ – агарян, произвел нашествие на Грузию, разорил ее, вырезал огромное число народу, разрушил новый Иерусалим (Мцхетский храм); страшен и горек был день тот»³³. Грузия должна была вести оборонительную борьбу с такими страшилищами человечества, стремление которых не в состоянии были удержать соединенные силы целой Европы. Грозный Тамерлан, от имени которого трепетали и приходили в ужас все народы от берегов Дуная и Волги до границ Китая и Индийского океана, семь раз вторгался в Грузию, со всею свирепостью своего характера, и предавал все встречавшееся огню и мечу, но горы и ущелья этой страны и храбрость грузин, воспрепятствовали ему совершенно покорить православную Грузию. Жившие в горах Грузии христиане отвергли религию Магомета и не подчинялись владычеству Тимура, против них железный храмец предпринял три экспедиции, которые были поставлены ему в заслугу в качестве к(газы) или священной войны³⁴.

Как лавина, спустившаяся с гор, своим движением на пути стирает все и уничтожает, точно такие следы оставлял после себя кровопийца Тимур. Не оказывалось сострадания даже к естественной слабости женского пола, кровавый закон одинаково применялся ко всем, кого считали противником своего лжепророка Магомета. Чтобы охарактеризовать бесчеловечие Тимура, мы приведем здесь один эпизод, сообщаемый преданием, из времен его пребывания в Тифлисе. «Рассказывают, что на том месте, где ныне Калоубанская церковь св. Георгия, Тимур велел собрать детей на гумнах (от гумен и производят название самое церкви; кало (კალო) – по-русски – гумно, а убани (უბანი) – квартал), существовавших во круг этой местности, пройтись через них своей дикой кавалерии»³⁵.

Самое ужасное зрелище представляла тогда Грузия: города и села в развалинах; трупы грудами валялись на улицах; смрад и вонь от их гниения заражали воздух и отгоняли людей от прежних их жилищ; только хищные звери и кровожадные птицы пировали за такой богатой трапезой. Поля истоптаны и выжжены, народ разбежался по лесам и горам, на сотню верст не слышно было голоса человеческого... Те, которые спасались от меча, умирали от голода и холода, ибо беспощадный фатум постиг не только самих жителей, но и все их имущество. Казалось, что огненная река промчалась по печальной Грузии. Небо ее и после этого не раз освещается заревом монгольских костров, а дымящаяся кровь ее злополучного населения длинною полосою обозначает путь грозного и жестокого повелителя Самарканда³⁶.

Тимур отправлял в поход обыкновенно девяносто два эскадрона, в каждом по тысяче всадников, соответственно девяти-десяти двум именам или эпитетам пророка Магомета. Для удержания в своей зависимости обширного христианского края, Тимур поселил у подножия Кавказа монголов, которые своими частыми набегами не давали покоя Грузии. Тяжело было грузинам это соседство. В течение 35 лет Грузия вынесла и частью отразила шесть нападений грозного завоевателя востока – Тимура, которому беспрекословно покорилась вся Азия и страшные для тогдашней Европы султаны Оттоманов³⁷.

После опустошительных нашествий свирепого Тамерлана, настали тяжелые и продолжительные испытания для Грузинской церкви. Всякого истинного сына православной Грузии тревожила будущая судьба христианства в Грузии, особенно вследствие победоносного движения вперед исламизма. Окончив крестовые походы, магометане еще с большей энергией стали подавлять и искоренять христианство в передней Азии. Притеснения православных Грузин мусульманами еще более усилились вследствие временного торжества оружия ислама в Азии и Европе в XIII-м, XIV и XV веках. В указанном промежутке времени в христианских странах произошло много важных политических событий, имевших ближайшее отношение к последующей судьбе Грузии: Россия покорена монголами, Трапезундская империя и цветущие православные государства на Дунае – Турками-Османами.

Но страшные нашествия мусульман и их военные удачи, к несчастию, не научили Грузин и их царей, что спасение их заключается в объединении. Сын Георгия VII, царь Александр I (1414–1442), который дал своей стране своим благоразумным управлением несколько оправиться от нанесенных ей ударов, под конец жизни наперекор традициям и политике своей династии, стремящейся объединить Грузию, вздумал разделить свое царство между тремя своими сыновьями. После этой роковой ошибки, междоусобные распри начали терзать Грузию и быстрыми шагами повели ее к крайним пределам истощения. Горький опыт, конечно, привел бы Грузию, подобно многим другим государствам, к познанию коренных политических условий могущества и развития нации; совершилась бы и в Грузии та централизация и то объединение, без которых нации не возможен выход из анархического, феодального быта: к сожалению, не доставало необходимой для совершения этого процесса степени внешней безопасности. К довершению указанных бедствий, постигших православную церковь, в 1453 году Греческая или Византийская империя пала к общему изумлению и ужасу всего христианского мира, смотревшего на нее, как на последний и самый надежный оплот христианства против ислама.

В силу этих новых исторических обстоятельств, Грузия – единственное христианское государство во всей Азии, очутилась в географическом, а следовательно и в политическом отношении, окруженную мусульманами; она одна, собственными своими силами, принуждена была, нередко с крайним напряжением сил, бороться за святую церковь с сильными и могущественными соседями: Персами, Турками и Монголами. С одной стороны терзали несчастную Грузию Персы, а с другой теснили ее Турки; и те, и другие, для упрочения своей власти в этой стране мучеников, всеми силами старались распространить среди аборигенов края учение Магомета.

Новый властитель Персии Шах-Аббас I-й (из династии сефевидов), прозванный за свои военные подвиги Львом Ирана, как черная туча висел над православной Грузией. По кровавым следам шаха Тамаза, выселившего из Грузии 30.000 жителей, и Аббас I-й задумал направить свои силы на Карталинию и Кахетию. Уладив дела свои с Турками и, опасаясь усиливающегося влияния России над единоверною Грузиею³⁸, шах-Аббас решился одним ударом сокрушить в последней христианство, выселить непокорных жителей ее в Персию, сравнять с землею храмы Божии и таким образом укрепить их в рабстве персидском³⁹. О нашествии Христоненавистника шах-Аббаса I-го на Грузию было предсказано многими отцами грузинской церкви⁴⁰; из них можно указать на преподобного Арсения, мощи которого почивают в Давидо-Гареджийской пустыни.

От нашествия шах-Аббаса великого первою пострадала пустынь Гареджийская-Грузинская Фиваида, в которой в ночь св. Пасхи было истреблено шесть тысяч святых отцов⁴¹. В 1616 году мирная долина Кахетии испытала все ужасы нашествия грозного деспота Иранистана. Пламя пожаров и потоки христианской крови охватили и Карталинское царство, в котором на царском троне сидел, шурин шах-Аббаса, Луарсаб⁴². Но родственные отношения двух соседних стран не много значат, когда сильнейшая имеет побуждения и средства к порабощению слабейшей.

Поход шах-Аббаса причинил Грузии много зла. Шах обратил обоих сыновей царя Теймураза в евнухов, мать же его Кетеван, за отказ изменить вере отцов, после жестоких пыток, подверг мученической смерти⁴³. По словам мусульманского историка Искандер-Мунджи, никогда еще Грузия не испытывала таких бедствий, какие испытала при шах-Аббасе. Павших на месте он насчитывает до 70.000, а выселенных до 100.000; место их заняло 80.000 анатолийских татар⁴⁴.

Шах-Аббас, вконец разоривший православную Грузию и ее святилища, не мог ослабить в грузинах преданности к отечественной церкви. Православная вера, всегда торжествующая в бедствиях, еще более просияла в это время в грузинах, – она открывала им в самой смерти неиссякаемый источник жизни. Несчастные жители Грузии, в количестве 100.000 поселенные в Хоросане, под давлением мусульманского фанатизма хотя приняли ислам, но по сие время сохранили свой родной язык и не слились с Персами⁴⁵.

Но, несмотря на описанные выше бедствия, испытанные грузинами, повелитель Персии не мог сломить стойкости в грузинах и потому принужден был объявить народу грузинскому мир и покровительство на следующих условиях: 1) не строить в Грузии мечети, 2) не взимать с народа дани, 3) не разрушать более христианских храмов, 4) не касаться господствующей религии и 5) не лишать царского трона – лиц грузинской царской (Багратионовской) династии, которые, впрочем, должны быть меры магометанской. Сверх всего этого, одному из детей царя-магометанина предоставлял почетное звание правителя Испагана (ტარუღობა) до воцарения на место отца, если он принимал магометанство⁴⁶

Усыпляя Грузин такими условиями мира, не похожими на условия победителя-фанатика с побежденными, шах-Аббас поступал как великий политики и воин. Он знал, какая стихийная сила – народ грузинский и как дружно и мужественно ополчается он на затрагивающих самое священное для него – религию; поэтому, оставив его в покое, потребовал принятия мусульманской религии только от царей, справедливо рассчитывая на то, что пример царя-ренегата найдет подражателей и среди народа, особенно среди его аристократии. Шах-Аббас старался ослабить в грузинах уважение к отечественной церкви. С этою целью заставил он царя Теймураза жениться на сестре ц. Луарсаба, близкой родственнице, на которой по правилам православной церкви нельзя было жениться⁴⁷.

Замечательно, однако, благоговение самих завоевателей к месту хранения св. Хитона Господня⁴⁸, ибо и Тамерлан не коснулся священного столба и шах-Аббас I-й, опустошивший Грузию, заливая все на пути кровью, удержан был от разорения Мцхетского святилища собственными имамами: «это дом молитвы, сказали они, которого не касалась рука человеческая»⁴⁹. Шах вложил в ножны губительный меч свой, пропитанный грузинскою кровью, слез с коня у самого Помпеевского моста, обошел с благоговением храм и, помолившись пред чудотворным столбом, дал католикосу грузинскому утвердительную грамоту на владение церковными имениями в Карталинии и Кахетии.

Следуя политике Шах-Аббаса I-го, властелины Персии, часто низлагали царей с грузинского трона особенно тех, которых подозревали персы в приверженности к православной религии. Из бесчисленного множества случаев достаточно упомянуть на некоторые из них. Так, царь Арчил пять раз был низложен с имеретинского престола, процарствовав всего 6 лет и, наконец, будучи изгнан из Грузии, нашел мирное убежище в единоверной России, куда и переселился с своим семейством⁵⁰. Не менее замечательна судьба царя Вахтанга VI-го, законодателя (1719–1724 г.). Лишенный Карталинского престола персами и теснимый турками, овладевшими Тифлисом, он обратился к русскому двору, куда его приглашал Петр Великий. Царь Вахтанг VI в 1724 году отправился в Россию с семейством своим, пятью епископами, пятью архимандритами, шестью игуменами, многими другими духовного звания лицами и с 1400 душ обоего пола. Он надеялся заключить наступательный союз с Петром Великим, чтобы разгромить исконных врагов православной Грузии – персов и турок, но надеждам сего венценосца не суждено было осуществиться: до приезда царя Вахтанга в Петербург, Петр Великий скончался (28 января 1725 г.), что повергло в невыразимую печаль всю Грузию и вообще весь православный восток.

В тяжелые и труднейшие для православия времена в XVII веке, в эту эпоху огня, меча и нещадного мухамеданства, когда страна наша изнемогла под властью мусульман, вера в народе была несокрушима, появлялись герои-рыцари, которые укрепляли и поддерживали народ в постигших бедствиях! Но всего тяжелее пришлось грузинам в самом начале XVIII столетия, когда магометане, подстрекаемые своим нафанатизированным духовенством, простерли святотатственные свои руки на самые святилища, – захотели они в самой столице православного царства осквернить Сионский собор, обращением сего пятнадцативекового святилища Грузии в мечеть, и чуть было не замолкли песни Сиона в Сионском храме.

Султан турецкий Ахмед III в 1726 году дал приказание Исаак-Паше Ахалцихскому обратить Тифлисский Сионский собор, на подобие древнего константинопольского Софийского храма, в мечеть. Приказание Султана подлежало привести в исполнение в субботу Фоминой недели. В это несчастное для Грузии время Тифлисским митрополитом был Доментий (из князей Орбелиановых), повергнутый таким распоряжением в печаль и уныние. В таком критическом положении святитель Доментий обращается, сопровождаемый Сионским соборным духовенством, к кн. Гиви Амилахвари (1689–1754 г.) прося его заступничества и помощи в деле избавления грузинской церкви и народа от поругания и осквернения мусульманского. Как глубоко религиозный и истинно преданный сын православной церкви, Гиви Амилахвари является сильнейшим защитником отечественной церкви в эту печальную годовщину, восстав против подобного бесчеловечного распоряжения Султана Блистательной Порты, просьбами и угрозой принудил Исаака-Пашу отменить столь унизительный для православного народа и церкви фирман султанский. В ознаменование этого события выдана была кн. Гиви Амилахвари грамота о поминовении его и его потомства в Сионском соборе ежегодно в субботу Фоминой недели⁵¹.

Нашествие Надир-шаха не имело особенно губительных последствий для православной Грузии; хотя и при нем происходили выселения; он благоволил к грузинам⁵² после знаменитого Индийского похода, в котором грузинская дружина во главе храброго царевича грузинского Ираклия и опытного полководца Гиви Амилахвари покрыла себя бессмертной славой⁵³, за что все до единого были щедро награждены Надиром⁵⁴. Царевич Ираклий, представляясь Надир-шаху в Кандагаре, был поражен неожиданным вопросом: «не примешь ли ты мусульманскую веру?» Как не был молод Ираклий Теймуразович, но не потерялся; он ответил: «Ваше Величество, вольны сделать со мною, что угодно; но изменять вере Христовой, в которой я воспитан, не могу». Тогда Надир, смягчив голос, сказал: «не бойся, я не сделаю тебя мусульманином»⁵⁵.

Покоритель Индии и Персии Надир-шах, зная религиозную стойкость Грузин, при посещении монастыря св. Антония Марткопского, обратился к своим наместникам и сказал: «не ожесточайте грузин, сильных военною славою, знакомых с военными потрясениями, многократно колебавшими их царство, но не веру в христианского Бога»⁵⁶. В конце своего правления Надир-шах переменил свою политику, стал притеснять грузин. На Карталинию и Кахетию в 1747 году возложил дань в размере 50.000 туманов, уплата которой в конец бы разорила Грузию. Надир был убит и Грузия освободилась от такой тяжелой дани⁵⁷. С этого года грузины стали считать новую эру, назвав ее (არბაბობის წლად) арбабским⁵⁸.

Одновременно с Персией, имевшею в виду преимущественно восточные провинции Грузии, западные же ее владения подвергались вторжениям со стороны турок, в особенности же в царствования султанов: Мурада III-го (1574–1595 г.), Мухаммеда III-го (1595–1604 г.), Ахмеда I-го (1604–1617 г.), Мустафы I-го (1617–1623 г.), Ахмеда III-го (1703–1730 г.) и Махмуда I-го (1730–1754 г.).

Юридические отношения мусульман к православным Грузинам. Харадж. Ясиря-дань отроками и девицами. Рабство. Совращение в ислам. Истребление непокорных. Военная подать. Выселения и колонизации. Грузины – союзники татар против мусульман. Секта Стиларийцев. Бабиды. Сближение Грузин с мусульманами и влияние христианской религии на последователей ислама. Примеры добровольного принятия магометанами православного христианства.

Под вековым владычеством магометан во многом изменились самые условия жизни Грузин, но не изменились коренные черты характера народного. Жизнь и имущество никогда не пользовались полною безопасностью и ограждением, возможным в обществах, живущих жизнью цивилизованною. Так некоторые ханы (Бежан, хан правитель Кахетии) держались таких правил, если кахетинец убивал лезгина или татарина, наказывали и убивали его, говоря: «гяур не должен убивать мусульманина», а если убивал татарин кахетинца, то с ним ничего не делали, ибо, по их мнению, так и надлежало⁵⁹.

Эта общая необеспеченность еще более увеличивалась вследствие того, что на православном грузинском троне разграбленного царства, со времени Шах-Аббаса I-го, появились цари-магометане, которые, будучи воспитываемы с малолетства при дворе персидских шахов и притом чисто в персидском духе, мало заботились об интересах своих подданных христиан. Грузинские цари-магометане были игрушками в руках персов, считавших жизнь и имущество подчиненных им христианских народов своею полною собственностью и позволявших пользоваться ими только из милости⁶⁰. Жизнь и владычество царей грузинских, ездивших к повелителям Азии, зависели от того, наморщит ли брови или улыбнется Владыка Востока. Основы грузинского права были пошатаны; милость Шаха стала единственным источником всякого права. При этом следует заметить, что турки, под влиянием которых находилась западная Грузия, были более толерантны, чем персы⁶¹. Религиозная ненависть турок часто сильнее тяготела на их собственных еретиках (шиитах), чем на православных грузинах.

В разное время и при различных, смягчающих фанатизм мусульманский, обстоятельствах ислам входил в различные соотношения с побежденными христианскими народами, но вообще каран (ал-катиб), как высший кодекс – Массгоф, допускал три вида отношений между мусульманами и христианами: 1) оставление христианам жизни и некоторых личных и имущественных прав под условием выкупа – харадж⁶² и взноса дани – ясиря отроками и девицами, 2) обращение в исламизм и 3) истребление.

По представлению мусульман, вся земля разделена на две враждебные друг другу части, которые находятся в непрекращающейся взаимной распре, а именно: на область верующих, называющуюся дару-л-ислам, и область неверующих, называющуюся дару-л-харб, т.е. область войны⁶³.

Если какой либо неверующий народ не имеет понятия об исламе, то, по предписанию Корана, нужно сперва возвестить ему истины этой религии (Шахадатейн) и чудеса, совершенные пророком⁶⁴. Затем потребовать от таких неверных, чтобы они отказались от своих заблуждений и приняли истинную религию; когда же они откажутся от этого, то по крайней мере потребовать, чтобы они покорились мусульманам и платили поголовную подать баш мали джизьян⁶⁵, за что они сохраняли свою религию. Необходимо при этом иметь в виду, что означенным правом могли воспользоваться, и то не всегда, только те неверующие, которые принадлежали к так называемым кафир-китаби, т.е. имеющим откровение (дин семави; каковы: евреи (ягуд), имеющие откровение Моисея, христиане (насара) – Иисуса Христа и Сабейцы (Саби) – Ноя⁶⁶.

Джизье основывалось на 12 пунктах, из которых особенно тягостными были для христиан последние три пункта.

10) Не делать запрещенного мусульманским законом в мусульманских городах, т.е. не пить вина, не есть свиного мяса и т.п.

11) Не воздвигать храмов или молитвенных домов в городах мусульманских, не осмеливаться громогласно читать своих священных книг, в колокола не звонить, не воздвигать дома и в уровень с домами мусульман⁶⁷. Если неверные не подчинятся этим условиях, то подлежат убиению.

12) Неверные должны ходить так, чтобы их можно было отличать от мусульман; чтобы платья их были отличны от платья мусульман; четвероногие, на коих они ездят, были бы другие, чем те, на которых ездят обыкновенно мусульмане; сверх того, ездить они должны так, чтобы ноги их висели по одну сторону четвероногого⁶⁸, на лошадях и седлах ездить не должны; сабли и оружия носить не могут; христиане не должны носить крестов, и женщины их должны отличаться платьем от мусульманок; по средине дороги неверные ходить не могут, а должны уступать ее мусульманам и наконец, не должны давать ни фамилий, ни прозваний своим детям⁶⁹.

По окончании священной войны (джигад, ваджиб), в которой принимают участие все достигшие совершеннолетия правоверные⁷⁰, мусульманский государь не может заключить с неверующим народом окончательного мира, если он не основан на подчинении врага⁷¹. Но если окажется, что невозможно подчинить своей власти противника, тогда заключается с ним перемирие (гуднет) по возможности на самый краткий срок, но ни в каком случае не долее десяти лет⁷². Этим объясняется, почему мусульмане, желая исполнить букву закона о десятилетнем мире, так часто тревожили Грузию своими нападениями. Мусульмане более наслаждений находили в войне, которая от пророка получила священный характер, нежели в мире.

Харадж взимался с грузин или постоянный (вазыфет) или же пропорциональный (мугасамет). Первый состоял в уплате определенной суммы с известного количества земли, заключающегося в поместье; второй – в уплате определенной и пропорциональной части жатвы, гала (ღალა), напр. 1/4, 1/5 и т.д.⁷³. Кроме вазыфета и мукасамета в Грузии была еще подушная подать мали (მალი), которая, как видно из грамоты 1440 года, собиралась для уплаты военной контрибуции магометанам⁷⁴. Подать ясыря отроками и девицами постоянно взималась с Грузии. Но чтобы население не уменьшилось, цари грузинские облагали подданных своих по марчили. Собранная сумма употреблялась на покупку пленных осетин и черкесов, которых и посылали шаху⁷⁵.

Как велика была дань, наложенная аравитянами на Грузию, мы не имеем сведений, но судя потому, что при Халифе Моавия, Армения обязана была платить ежегодно 500 дахеканов или динарий, должно полагать, что и дань с Грузии была умеренная⁷⁶. Для определения дани, которую грузины должны были платить мусульманам, периодически производилась народная перепись⁷⁷. Грузия несколько раз была переписана; в перепись вносились все мужчины и женщины свыше десяти лет и занимавшиеся разными ремеслами в городах и селениях. При Бату, каждый обязан был вносить 100 литр (литра 9–10 фунтов) сыру, 50 литр вина (около 17 ведер), две литры рису, с 20 штук скота – по одной скотине и по 20 драхм (драхма – 3 коп. серебр.). Кто не был в состоянии платить харадж, у того отбирались мальчики и девочки. Восточную Грузию особенно обременяли данью персы⁷⁸.

Подать не всегда была одинаковая. Она произвольно увеличивалась не смотря на то, что экономически население было разорено. Так в первой половине XVIII столетия был прислан в Грузию мумеиз (писец) для народной переписи и он, по свидетельству грузинской летописи, обложил податью всякие постройки, наложил на каждую лозу 2 коп., на растущее дерево – 5 коп., на крестьянина – два миналтуни (1 р.) и на каждого достигшего совершеннолетия – по пяти абазов. Подать эта показалась жителям на столько обременительною, что они собственноручно вырубали, с большими трудами насажденные их предками, виноградники и фруктовые деревья, разоряли свои жилища и убегали в горные ущелья⁷⁹.

После переселения царя Вахтанга VI Законодателя в Россию, турки, воспользовавшись отсутствием царя и неимением правителя, который мог бы защитить царство, описали всю Карталинию и наложили подать в следующем размере: на каждого жителя дракан (დრაკანი) – 1 р. 50 к., на барана – 10 коп., на корову – 20 коп., на буйвола и лошадь – по 30 коп. и с произведений земли и фруктов – 1/5 часть урожая⁸⁰. В таком же точно размере наложили дань турки на Карталинскую провинцию Самцхе-Саатабаго и сверх того в пользу Ахалцихского паши с каждого христианина взимали 50 коп. по положению турецкому (წესისაებრ ოსმალთა)⁸¹.

Дань часто зависела от личного произвола Шаха и Султана, не заглушаемого в них ни чувством человеколюбия, ни сострадательности. Так персидский шах Надир, довольный грузинами в начале своего правления за их храбрые подвиги в Индии, под конец стал их стеснять разными непосильными и тяжелыми для них налогами. Так известно, что он потребовал от грузин по 300 девиц, юношей и вдовиц, 500 дымов (კომლი – дворов) крестьян для поселения их в Персии и 20.000 харваров пшеницы⁸². Исключение было сделано лишь в отношении духовенства, которое было освобождено от всякой повинности⁸³; впрочем мусульмане-фанатики не всегда строго придерживались этого правила⁸⁴. Так Али-Амир, по свидетельству грузинской летописи, лишил своих доходов Мцхетские церкви⁸⁵.

Следя за событиями Грузии, преимущественно за дворцовыми интригами и управляя страстями ее властителей, Шахи не упускали ни одного случая, чтобы доходные статьи грузинского царства сосредоточить в своих руках. Вмешательство в какой-нибудь придворный брак, желание иметь в своем гареме какую-нибудь принцессу царской крови, ссора между родственниками, обида, нанесенная царем князю, дворянину, доставляли шахской казне значительное количество золота, а в гарем – толпу прекрасных невольниц, получаемых, как подарок, от грузинских царей и государственных сановников.

Но всего тягостнее было для грузинского народа отбывание военной повинности, состоявшей в том, что десятый из способных носить оружие должен был принимать участие в военных действиях монголов в Индии, Кандагаре, Египте, Аламуте, Иконии, Багдаде, Ширване и друг.⁸⁶ Таким образом, царь западной Грузии Давид Нарин (1243–1293 гг.) должен был выставить десять туманов войска, а каждый туман соответствовал 10 тысячам. Перепись эта легла тяжелым бременем на Грузию и вынудила восстать все население, вследствие чего принятая мера была смягчена⁸⁷. При Бату (Батый) набранное в Грузии войско делилось на две половины, каждая из них воевала по полгода⁸⁸.

В покоренные страны персидские шахи посылали сборщиков, которые обязаны были выплачивать им известную дань и взамен пользоваться доходами с края, как им угодно. Вследствие этого происходило много злоупотреблений. Сборщики иногда так обременяли данью жителей восточной Грузии, что на уплату ее, по свидетельству царевичей Георгия, Левана и Юлона, отцы продавали своих детей⁸⁹. Сборщик податей – Баскак, по этимологическому производству означающий «давителя», ясно показывает какое понятие соединяли в орде с этою должностью. Но помимо платимой дани мусульмане отправляли свои полчища на зимовку в Грузию, где их грузины должны были снабжать провиантом, что ложилось тяжелым бременем на население⁹⁰. Тяжесть измышляемых новых разнообразных податей еще более отягчалось грузинам вследствие тирании и угнетения злосчастного народа мусульманскими начальниками и их необузданными чиновниками. Если турецким курьерам, свидетельствует летопись, сейчас же грузины не выставляли лошадей, как оброк и повинность (ბეგარა), то они, оседлав их, клали им в рот узду, садились на них и, погоняя их, кололи своими острыми шпорами⁹¹.

Чаще всего практиковались правоверными поголовное истребление побежденных христиан и их поглощение. Тысячами истреблялись и поглощались православные грузины мусульманами. С VII-го по XVIII-ое столетие выселено и вывезено было из Грузии в Персию, Турцию, Дагестан и в другие мусульманские страны по приблизительному расчету не менее 10.000,000 душ. Судьба грузинских пленников на чужбине была самая безотрадная; они там под тяжелым гнетом рабства и мусульманского фанатизма исчезали⁹². Тягостное положение этих несчастных пленных среди магометан будет нам отчасти понятно, если представим, что по мусульманскому праву, пленные в священной войне против неверных и дети, рожденные от рабынь (джариет, амат), юридически не пользовались правом личности, а подобно вещам (менкул, ахар) составляли полную и неотъемлемую собственность (мильк) их господ⁹³, которые могли располагать ими, как хотели.

В начале XVIII века, по вычислению историков, в течение каких-нибудь 10 лет владычества турок и домогательства персов отнять у султана право обладания Грузиею, не говоря о павших на месте 75,000 человек, выселено в Турцию 1,500 семейств (около 8,000 душ), в Персию – 800 (4,000)⁹⁴. Все эти переселенцы, подобно прежним, поглощены мусульманством.

Одновременно с истреблением Грузин-христиан и обращением их в рабство, производилось систематическое совращение их из православной веры в ислам⁹⁵. Армянские писатели, на основании Нисафи, описавшего жизнь Джелал-Эддина, свидетельствуют, что по истреблении харазмийцами христиан в Тифлисе, Джелал-Эддин приказал остановить кровопролитие и довольствоваться одним: обрезанием христиан вольным и не вольным, уничтожением всех внешних знаков религии христианской и обращением всех церквей в конюшни⁹⁶.

Совращение в ислам в редких случаях отличалось характером непринужденности; очень редко грузины из корыстных видов, с целью приобретения богатства и почестей, отказывались от древлеотеческого благочестия и переходили в магометанство⁹⁷. Обыкновенно же переход был вынужденный и совершался под угрозою смерти, как это было в бывшей Турецкой Грузии, Саатабаго, Саингило и Абхазии⁹⁸. Но не все без исключения Грузины были настолько мужественны и тверды, чтобы, будучи поставлены в необходимость избирать одно из двух – смерть или коран, предпочитали мученический венец отречения от веры; некоторые из них только наружно принимали мусульманство, дабы не предать царство в жертву анархии, оставаясь в сердце христианами, а другие, хотя таких, к счастью, было мало, особенно в простом классе, делались правоверными мусульманами, ревностными поборниками персидских и османских интересов⁹⁹. Переход в ислам совершался очень просто: стоило повторить краткое изречение и позволить обрезать крайнюю плоть, – и подданный или раб, пленник или преступник мгновенно превращался в свободного и равноправного товарища победоносных мусульман. Вчерашний смертельный враг, сегодня по-братски обнимал прозелита. Этим путем можно было легко загладить всякие грехи и освободиться от всяких обязательств.

Были примеры, когда чисто политические соображения делались мотивом к перемене веры. Первый известный пример одноличного совращения из православия в ислам относится к XI веку. Кахетинский царь Аксартан I-й (1058–1084 г.), не доверяя собственным силам, явился к завоевателю Грузии Малек-шаху, принял магометанство и этим укрепил за собою православное Кахетинское царство¹⁰⁰.

В XVI-XVII веках особенно много было ренегатов между карталинскими и кахетинскими царями¹⁰¹, но некоторые из них только наружно принимали магометанство, без чего они не могли занять царский трон. О ренегатстве карталинского царя Ираклия I (1688–1703 г.), Назар-Али-хана патриарх Иерусалимский Досифей, в своем послании, обращаясь к царю говорит следующее: «обстоятельства понудили тебя переменить отеческую и святейшую веру, но ты сделал это не с худым намерением, а по расчету. Достигай же своей расчетливой цели, которую ты имел в виду, когда переменил святейшую веру; но твердо на твердо помни эту цель и верно-верно стремись к ней. Цель твоя была та, чтобы по виду казаться тебе иноверным, а в сердце быть православным христианином, дабы ладить с нечестивыми при помощи сего наружного вида, для многих польз... Сохраня ту цель, которую предпоставил ты себе, пусть по виду ты будешь иноплеменником, но в сердце пребывай благочестивым...»¹⁰².

Производилось также совращение христиан несовершеннолетних. Особенное внимание обращали магометане на христианских мальчиков, выдававшихся красотой и телесной крепостью. Из Мингрелии, по свидетельству царя Теймураза, вывозили ежегодно на продажу в Турцию от 10 до 15,000 детей, из Гурии – от 10 идо 12,000 и по 120 детей самых красивых отсылали в подарок Султану для светлейшего его гарема и великому Визирю¹⁰³. Пленопродавство старательно поддерживалось в западной Грузии турками¹⁰⁴. Оно особенно сильно укореняется в Мингрелии и Гурии, обращается в обыкновенный промысел и служит для местного дворянства главным и богатым источником дохода¹⁰⁵. Это печальное явление до того усилилось в XVI-XVII веках, что вызвало соборное постановление грузинских католикосов Малахии и Евдемона (1605 г.)¹⁰⁶. В 1777 году владетель Гурии Георгий, вследствие настойчивого ходатайства католикоса западной Грузии Максима, издал, согласно соборному определению, приказание, чтобы в его владении никто не занимался покупкою и продажею невольников¹⁰⁷. Узнав, что в Гурии продают христианских пленников мусульманам, Гареджийская пустынь отправила о. Виссариона к Гурийскому владетелю Мамия с увещанием искоренить этот христоненавистный обычай. Мамия Гуриели дал клятвенный обет касательно прекращения пленопродавства¹⁰⁸. К сказанному следует прибавить, что ежегодно платилась еще определенная дань детьми и пленными. Подобное же явление, хотя и не в таких размерах, мы находим и восточной Грузии¹⁰⁹. Царь восточной Грузии отдавал Шаху Персидскому однажды в семь лет семь пленных мальчиков и девиц¹¹⁰. Царица Русудан (Супр. ц. Вахтанга VI) и царевич Бакар дали обет католикосу-патриарху Доментию о преследовании пленопродавства¹¹¹. Поносная дань отроками и девицами, долго обременявшая православных грузин, была уничтожена в восточной Грузии Вахтангом VI¹¹² и Ираклием II-м, а в западной – царем Соломоном I-м; а потом была навсегда отменена эта дань двадцать третьим артикулом Кучук-Каинарджского трактата 1774 года¹¹³.

Ни один поход мусульман на Грузию не оканчивался без того, чтобы не было взято в плен громадной толпы мальчиков, которых насильно обрезывали и обращали в магометанство. Многие из них до известного возраста размещались по сералям и коллегиям, где их обучали главным образом языкам: турецкому, персидскому и арабскому, а потом они получали высокие военные и административные должности; некоторые же из них вступали в лучшую в мире турецкую пехоту Янычар (новые воины), игравшую важную роль в Оттоманском государстве, или же – в конницу Сипаги. Грузинские заложники при дворах шахов и султанов также подвергались большой опасности со стороны веры, некоторых обращали даже в евнухов. В этом случае и царевичи не составляли исключения.

Египетские Султаны так уважали грузин за их храбрость, что приглашали их вступить в число телохранительного войска. Знаменитое войско, образовавшееся при Селиме I-м из грузин и черкесов, получило название Мамелюков¹¹⁴. Шах-Аббас Великий конно-регулярное свое войско Кулар набирал исключительно из одних пленных Грузин и Армян, обращенных предварительно в магометанство. Конница эта, постоянно обновляемая, состояла из 10.000 воинов и 12.000 отборных стрелков.

Как относились Египетские султаны к царям Грузии в XIV веке и как они высоко ценили их дружбу видно из следующего титула, который присваивался ими грузинским царям: «Да продлит Аллах блеск его величества, государя именитого, славного, отважного, бесстрашного, могущественного, неусыпного борца, льва, обладателя престола и короны, ведателя своей религии, справедливца к подданным, лучшего из царей греческих, султана грузин, сокровища царства морей и проливов, защитника заповедного места витязей, унаследовавшего от предков своих престолы и короны, охраны стран румских и иранских, потомка Ионян, эссенции царей сирийских, отборнейшего из обладателей престолов и корон, прославителя христиан, подпоры религии Иисусовой, помазанника героев мессиянских, решением своим возвеличившего дом священный (т.е. Иерусалим), опоры крещенных, пособника папы, папы римского, друга мусульман, прекраснейшего из близких друзей, искреннейшего друга царей и султанов»¹¹⁵.

Грузины часто добровольно поступали к татарским ханам, которые их очень уважали¹¹⁶ и делались их союзниками на войне с тою единственною целью, чтобы поддержать в татарах вражду к магометанам и при случае побуждать их поднимать оружие против последних. Татары высоко ценили храбрость грузинского войска, находившегося почти всегда в авангарде и решавшего судьбу и исход сражений, о чем повествуют мусульманские и христианские историки¹¹⁷. По рассказу византийского историка Пахимера (в нач. XIV-го века), «Кацан, хан восточных татар, всегда показывался окруженный блестящим многочисленным и отборным конвоем, даже и тогда, когда не было войны. В этом конвое преимущественно служили Иберы, отличные и испытанные воины. Им врожденны были воинственный дух и благородное удальство; кроме того они имели очень любезный нрав, так как сохранили в чистоте христианскую (православную) веру. Зная, какая победоносная сила присвоена знамению креста, которое, вследствие одержанных побед, справедливо получило название «христианского трофея», хан этот, в сражениях, больше всего полагался на Иберский полк, носивший пред собою в битвах, вместо знамени, изображение креста; обыкновенно окружал себя ими и всегда имел их при себе в качестве триариев. Таким образом, он наносил тяжкие поражения арабскому султану и дошел даже до самого Иерусалима и чуть не овладел этим городом, который султан отнял у христиан. Он подошел к святому городу, главным образом, из желания вознаградить своих Иберов, которые, как он знал, очень огорчались тем, что сарацины, враги Спасителя, владеют «животворящим его памятником» и оскверняют его. Хотя ему и не удалось то, чего он желал, но, все-таки, он нанес сильное поражение войскам Султана»¹¹⁸.

Рука об руку с завоеваниями шла и колонизация грузинских провинций мусульманами. О колонизации нашего края мусульманами для религиозной пропаганды особенно заботились Тимур, Якуб-хан, Шах-Исмаил, Шах-Тамас, Шах-Аббас I, Великий и XVIII-м столетии оттоманские султаны¹¹⁹. Аварцы Дагестана, воспользовавшись нашествием Шах-Аббаса и разорением Грузии, спустились с гор и заняли ту часть плодородной Кахетии, которая известна ныне под названием Джаро-Белоканского округа. Все земли они разделили между собою в собственность и обратили занимавших их дотоле, наравне с грузинами, монголов (муганлы), поселенных еще Тимуров, в своего рода крепких к земле, наследственных арендаторов, по так называемому «Кешкельному праву». Кешкелем собственно называется земельная мера, определяемая количеством семян для посева. Кешкель– это участок земли, засеваемый 4 тигарами, приблизительно 4 четвертями хлеба. С такого участка обычай, смотря по местности, требует в пользу собственника платежа 1/3, 1/4, а иногда и 1/10 части урожая. Кешкельное право устанавливалось в старые годы не только по отношению частных лиц, но и по отношению целых селений, которые в таком случае осуществляли свое право пользования на общинном начале¹²⁰. Также отдавались земли Шахами некоторым княжеским фамилиям Грузии, которым они благоволили, на правах наследственных, в ленные владения¹²¹.

Колонизаторы мусульмане вследствие соседства завязывали мирные сношения с православными грузинами¹²². Исламизм, безжизненный по духу и формам, приходя в соприкосновение с христианской цивилизацией, мало-помалу почувствовал на себе благотворное влияние христианства. Влияние христианской религии на магометанство поддерживалось брачными союзами мусульман с христианами и присутствием христиан на службе у них. Османские султаны и Персидские шахи, за немногими исключениями, были женаты на христианских принцессах. Кроме законных жен в придворных гаремах были наложницы (Одалиски) и из христианок, а известно, что все почти важные государственные дела решались у мусульман в гаремах и не без активного участия прекрасного пола¹²³.

Мирные отношения, которые завязывались между мусульманами и грузинами-христианами вследствие родственных связей между ними, присутствия христиан на службе у магометан и смежности христианских и мусульманских поселений, не могли не сопровождаться взаимной передачей понятий и привычек. Христианство смягчает сердце, как только находит в него доступ. Таким образом, прежняя резкость и нетерпимость магометан к христианам постепенно сглаживается, мусульмане делаются мягче, терпимее и с уважением относятся к религии и обычаям грузин. В глазах турок православные грузины пред прочими христианскими народами имели такое преимущество, что они, по свидетельству Иерусалимского патриарха Досифея, во время путешествия по святой земле освобождаемы были от дани, обыкновенно платимой почти всеми христианскими народами¹²⁴. В самый город Иерусалим одни грузины въезжали вооруженные с поднятым штандартом или знаменем, над которым возвышался крест и по святому граду мужчины и женщины имели право носить оружие¹²⁵.

Санут, историк крестоносцев XIII в., свидетельствует, «что Грузины народ весьма воинственный и решительный в битвах, имеют укрепленные замки, большое и сильное войско, они очень опасны, причиняя большие потери сарацинам (арабам), персам, мидийцам и ассирийцам (сирийцам), по соседству которых живут и со всех сторон окружены ими, с которыми им приходится вести постоянные войны... Грузины приходят на поклонение гробу Господню с поднятыми знаменами, вступают в св. град, не платя за это никакого налога. Сарацины не смеют их обижать, иначе они, возвратившись восвояси, поступят хуже с своими соседями (мусульманами)»¹²⁶. Этими привилегиями Грузины пользовались в св. Земле с XIII по XVI в. включительно.

Из переписки грузинской царицы Русудани (1227–1247 г.) и ее спасалара (маршала) Иванэ с папою Гонорием III, призывавшим христианский мир к новому крестовому походу против мусульман, видно, что преемник Тамары Великой – Георгий IV, Лаша (1212–1223 г.), будучи извещен специальным посланием от крестоносцев, собрал войско и приготовился идти к ним на помощь, но задуманное святое намерение царя не осуществилось вследствие того, что в это время нагрянули на Грузию полчища новых завоевателей монголов, которые отвлекли силы грузин от Святой Земли. А вскоре за тем, в 1223 году, последовала и смерть самого царя.

Еще до окончательного утверждения в Персии на пепелище Зоры магометанства, Мани сделал попытку соединить христианское учение с учением Зароастра но за это он был предан мучительной смерти¹²⁷. Дело сближения ислама с христианством дошло до того, что еще в начале XV века (1413 г.) появилась одна мусульманская секта Стилариейцев, считающая своим основателем Османского ученого правоведа (кади) Махмуда Бедреддина и его апостола Мустафу. Секта эта поставила себе целью слить христианство с исламом и объединить христиан с османами. Сектанты были истреблены султаном Магометом I-м, и этим ислам отверг всякую солидарность с христианством. Таким образом, в зародыше было подавлено движение, которое при благоприятном исходе могло внести в мусульманские государства гуманные начала, сообразные с духом европейской цивилизации, о чем теперь так стараются передовые деятели Турции (младо-турки).

Подобно Стиларийцам и Бабиды в Персии поставили себе целью сблизить магометанство с христианством. Бабизм, в котором рационализм так странно сочетался с мистическими чувствованиями сердца и недомолвками ума, стремился основать государство на теократическо-социально-демократических началах. Основателем этой тайной религиозной секты был 19-летний пророк Хаджи-Али-Мохаммед. Секта эта весьма далеко ушла от чистого магометанства, проповедует нравственность, близкую к христианской, освобождение женщин от гаремного гнета и т.п. Последователи ее и теперь выказывают замечательную силу веры, идут на мучения, будучи убеждены в истинности своего учения.

Вследствие близких и долговременных столкновений с магометанством, Грузины мало-помалу свыклись с ними, нередко делили с ними помещение и пищу, а иногда отдавали даже дочерей своих в замужество за мусульман. Но это в большей части случаев была терпимость, вынужденная опасностью от иноверцев, или образовавшаяся под долговременным влиянием житейских обстоятельств, а не расположенность к отступничеству¹²⁸. Выдача дочерей за магометан, стоявшая в связи с условиями монгольского ига, представляется в грузинской истории не как заурядный факт, а только как не частое печальное исключение из общего порядка жизни, обратившее на себя внимание Вселенской церкви. Выдача дочерей за магометан воспрещалась 72 правилом VI-го Вселенского собора и 31 Лаодикийского. Второй Константинопольский собор особым правилом воспретил Грузинам выдавать дочерей своих за мусульман¹²⁹.

Наблюдательные европейские путешественники единогласно утверждают, что чистоте грузинской и черкесской крови обязаны Персы улучшением своего по природе грубого типа, чему помогали бесчисленные выселения, с давних пор производившиеся из Грузии и Черкесии. Красота грузин и грузинок¹³⁰ и была для них величайшим несчастием, источником развития в народе пленопродавства, и вообще продажи живого товара, охотно раскупаемого для мусульманских гаремов. Турецкие гаремы (правильнее харемы) всегда пополнялись мингрелками и гурийками, под общим именем «гуджи». Не иметь в своем гареме гурджи богатому и знатному турку было предосудительно, и цена на них доходила до баснословных размеров, до нескольких десятков тысяч турецких лир¹³¹.

Если, к несчастию, немало было примеров вынужденного соблазном и насилием обращения Грузин в мусульманство, то с другой стороны были также и отрадные примеры добровольного принятия магометанами христианства (риддет)¹³². Имена некоторых из них сохранила нам история. Так известны: 1) святые мученики братья Давид и Таричан персиане, замученные сарацинами в 691 г.; 2) святый священномученик Неофит, епископ Урбнийский (в VII в.), в мире Омар, полководец Халифа Мумдия, по происхождению араб; 3) св. Христофор; 4) св. Христодул, чудотворец, также арабы¹³³; и 5) святый Або Тифлисский¹³⁴, замученный своими же соотечественниками арабами в Тифлисе (в VIII-м в.). Иногда сами шахи и их сановники принимали учение Христа, сливались с грузинскою национальностью и боролись с мусульманами за свою новую родину и религию. Таковы Могит-Эддин – Тогрул-шах (в XIII в.), Мутафрадин¹³⁵, Абдала¹³⁶, сын царевича Иессея – Исаак и его дети¹³⁷, Мералибек¹³⁸ и около 70 мусульманских родов (княжеских и дворянских), покинувших ислам и добровольно принявших православие¹³⁹.

В дополнение к вышесказанному считаю необходимым привести еще и следующий эпизод из жизни насильно обращенных в мусульманство Ахалцихских грузин. Этим пашалыком во второй половине прошлого века управлял могущественный Аджи-Ахмед-паша, который, как свидетельствуют, будучи тайно крещен, придерживался правил православной христианской веры, в чем мусульманское правительство подозревало его. Действия его в духе христианства обнаружились в то время, когда он в 1772 году построил в Ахалцихской крепости мечеть по плану православной церкви, предсказывая, что Ахалцих когда либо будет взят христианами и мечеть будет обращена в православную церковь, за что и был казнен своим правительство чрез отсечение головы. Мечеть, имея внутри крестообразный вид, не представила особых затруднений по взятии Ахалциха русскими войсками 15 августа 1828 при устройстве в ней алтаря православного. Так скоро исполнилось предчувствие Аджи-Ахмед-паши, происходившего из грузин.

Последний эпизод многовековой борьбы православной Грузии с мусульманами-Шиитами. Патара Кахи – Ираклий II. политические партии в Грузии и борьба между ними. Историческое знакомство Грузии с Россией и нравственно-религиозное их сближение. Георгиевский договор 1783 года и союзный трактат 1790 года. Начало конца. Армянские мелики Межнун и Або приводят в Тифлис кровожадного повелителя Ирана, Ходжа-Магомета. Разорение грузинского царства и церкви Ага-Магомет-Ханом. Непоколебимость веры в грузинах. столетняя годовщина Крцанисского боя.

В жизни всех народов бывают тяжелые, злосчастные времена, и поздний потомок не иначе может вспомнить об них, как только со скорбью сердечною к участи невинно погибших, с ужасом, невольною ненавистью к злодеям и их злодействиям и с благодарностью к Богу за то, что ему не приходится жить в такое страшное время. И действительно, не приведи Бог испытать ни нашему, ни последующим поколениям, ни даже заклятым нашим врагам таких ужасных времен, какие испытала наша родина в 1795 году 10–20 сентября. Это самое ужасное время в истории грузинской земли.

Если мы любим свое отечество в настоящем его состоянии, в состоянии невозмутимого мира, безмятежной тишины и полного спокойствия, то тем более обязаны любить его в его бедствиях и страданиях, в его протекшей жизни, ибо в пережитых нашими предками бедствиях и мучениях заключается зародыш и начало того нерушимого спокойствия, которым наслаждаемся мы в настоящее время.

Да. Для нас должны быть святы заветы старины и сказания ее; жизнь наших достославных предков является для нас глубоко поучительным и назидательным уроком. Их радости – наши радости, их ошибки – нам в урок, их горе – наше горе. Нас в жизни и по смерти связывает одно святое и дорогое для человека чувство: горячая и неподдельная; сильная и живучая любовь к многострадальной родине. Свиток ее истории пространен и богат воспоминаниями, но в нем больше вписаны рыдание, и жалость, и горе!!! Чего-чего не натерпелась святая Иверия – священный удел Богоматери, и от облагодетельствованных и отечески пригретых ею соседей и от фанатиков мусульман. Но всего тяжелее пришлось ей в конце XVIII столетия, когда на наших предков излился страшный фиал гнева Божия. Это время, при одном воспоминании о котором замирает сердце и немеет язык, по всей справедливости может назваться самым ужасным и мрачным временем в летописях отечественной церкви. Оно составило новую эру, получив в устах народа наименование – ходжаоба (ხოჯაობა). Неизгладимыми чертами врезано это страшное время на скрижали нашей отечественной истории. Тысячами жизней проведены эти черты, кровавыми потоками они залиты, пеплом Тифлиса засыпаны, пожаром церквей Божиих засушены...

В это время царствовал в Грузии восьмидесятилетний (1718–1798) глубоко-религиозный витязь, строитель и украситель святых Божиих храмов Ираклий II, неодолимую храбрость которого хорошо знали Персия, Турция и отдаленная индия. Соседственные Грузии ханы были его вассалами. Паша Ахалцихский заискивал его дружбу, даже гордые и надменные шахи персидские считали союз его надежным оплотом своей власти. Лезгинские общества были связаны с ним мирным договором¹⁴⁰. Знал и уважал этого военного гения Фридрих Великий, назвавший его современным Геркулесом¹⁴¹. «Я – на Западе, Ираклий – на Востоке», часто произносил Фридрих Великий. – «Грозный, отважный, непобедимый» – отзывалась об нем Екатерина Великая в письмах своих к Вольтеру. Но Аспиндскому герою Ираклию, полувековое царствование которого (1744–1788) протекло в непрестанных битвах¹⁴², еще предстояли в конце дней тяжкие испытания от исконных врагов отечественной церкви мусульман – шиитов, внутренних несогласий и крамол.

Патара Кахи – Ираклий был бесстрашный воин, боец, но положение царства, в котором опасность ни на минуту не прекращалась, делалось все более и более безотрадным, безвыходным. Внутри царства были ядовитые пиявки, которые исподволь высасывали жизненные соки государства и поколебали его в основании. Но долю Ираклия выпали тяжелые времена; имя его вписалось грустными чертами в список царственных страдальцев, кровавым потом потрудившихся за веру и народ. Не смотря на безнадежное состояние своего царства, Ираклий не унывал; он старался дать своим войскам регулярное устройство, возобновлял старые крепости и вооружал их пушками. Следя за современным политическим ходом событий, Ираклий видел, что жизнь вступает в новую колею и что помимо вопроса о защите веры, жизни и имущества, возникал другой, не менее жгучий вопрос о том, войти ли грузинскому народу в семью культурных европейцев, или стать жертвою азиатской косности.

Самым пагубным фактом являлось неповиновение царской власти, которая одна могла бы стать выше партий и спасти страну. Можно было предположить, что в Грузии в виду неурядиц и многочисленных внешних врагов проснется по крайней мере инстинкт самосохранения, – и тогда лучшие общественные элементы неминуемо сгруппируются вокруг шаткого престола, поддержат его – и в прочности его, имеющей обеспечить измученной стране порядок и мир, найдут залог для возрождения Грузии. Но не так случилось. Здравый смысл, чувство чести и патриотизм были затоплены грязными волнами своекорыстного политиканства, дрязг и беспорядков. Раздор между членами царствующего дома и владетелями, искусственно поддерживаемые армянами¹⁴³ и персами, подтачивали государственный организм и дворцовые интриги сделались источником роковых последствий.

Мусульманство, железным кольцом охватившее православную Грузию, не щадило средств, чтобы уничтожить в последней знамение святого креста, которое могло послужить крепким связующим звеном мученической страны с Россией. Двенадцать веков Грузинская церковь энергично боролась с бурными волнами мусульманского океана; о грузинскую грудь разбивались темные их силы и уничтожались. Но в конце концов христианская страна утомилась в многовековой неравной борьбе с магометанством, она теперь нуждалась в союзе и поддержке.

Еще не задолго до нашествия Ага-Магомет-хана Каджарского, когда надежда на спасение православного царства стала заметно ослабевать, нашим предкам предстояла мусульманизация или латинизация. Тогдашними политическими обстоятельствами и бедственным состоянием Грузии был выдвинут вопрос первостепенной важности: предпочесть ли чалму или папскую тиару. Из тщательного рассмотрения дела одни заключили, что лучше подчиниться папе и при помощи церковной унии обеспечить себе национальность, христианство и политическую свободу, – много было сторонников этого воззрения особенно в высших слоях общества. В этом духе действовали и ученые Капуцинские монахи, жившие в столице Грузинского царства и, нужно сказать, усилия их были небезуспешны. Для сближения Грузии с католическим миром неоднократно снаряжались из Грузии посольства к папам и государям западной Европы. Уния с католическою церковью была излюбленною темою для некоторых просвещенных грузин тогдашнего времени, получивших образование и направление своей деятельности под руководством капуцин. Высокий авторитет Папы в цивилизованной Европе и веротерпимость к католикам в мусульманских государствах, служили ручательством, что христианская Грузия, в силу церковной унии, будет ограждена от произвола магометан и в случае нужды может рассчитывать на поддержку со стороны католических государств Западной Европы. Приверженцы этой партии, мыши в шляпах (Сатира прот. Габаева) проявили много энергии. К ней принадлежали передовые люди Грузии. Эти агитаторы, драпируясь в патриотическую тогу, сами, быть может, не подозревая, отдаляли разрешение наболевшего вопроса о будущности Грузии.

Что же касается самой церковной унии, то осуществление ее не представляло, по-видимому, особенного труда, так как Папа в подобных случаях при воссоединении ограничивал свое требование только признанием главенства Римского Первосвященника, оставляя неприкосновенными обряды местной церкви, даже без целибатства и принятия григорянского календаря, как это допущено было папами в бывшей Турецкой Грузии (Ахалцихский уезд), в которой находим и по ныне семейных патеров, отправляющих службы по юлианскому календарю. Церковная уния, представлявшаяся увлекательным умам делом легким, не была однако удобовыполнима, так как при этом упускалось из виду то обстоятельство, что подобному сближению главным тормозом постоянно служила религиозная рознь. Религия – слишком священная сфера, чтобы в области ее возможны были серьезные уступки; серьезный компромисс возможен только для такой религии, которая еще не применялась к местным или племенным условиям и, так сказать не сформировалась, не успела еще войти в плоть и кровь народа. Но грузины слишком были, так сказать, православны, чтобы идти на компромисс. Каждый грузин с молоком матери всасывал православную религию, и потому свою отечественную церковь он считал истинною носительницею чистого Православия и это служило главным стимулом всей многовековой церковной жизнедеятельности грузинского народа. Масса народа, традиционно приверженная православию, не могла согласиться ни на какие новшества и поэтому уния оказалась неудачной затеей, что подтвердилось впоследствии.

Другие – признанием над собою протектораторства персии или турции думали сохранить неприкосновенность царства или церкви. Мусульманские державы, опасаясь сближения России с Грузией и вследствие этого вмешательства северного колосса в дела Востока, предлагали грузинскому царю самые выгодные условия, лишь бы избежать соседства России. Но крест и полумесяц, как свет и тьма, вместе существовать не могли. Да, притом, что могло гарантировать святость этих условий, когда у мусульман нет ничего святого, когда по праву мусульман (шариат) мир их с христианами мог продолжаться только десять лет, а для нарушения его не требовалось благовидных предлогов, стоило только объявить правоверным мослеминам, что война начинается с гяурами во имя Аллаха и его пророка Магомета, и тогда никакие трактаты не могли сдержать нафанатизированных мусульман. Магометанские и в особенности турецкие казуисты утверждали, что никакое обещание не может связывать правоверных в ущерб интересам их религии и налагаемым этой религией обязанностям и что султан имеет право отменять все договоры, заключенные как им самим, так и его предшественниками¹⁴⁴. В юрисдикции завоевателей, по свидетельству Гиббона, всегда легко отыскивается какой-нибудь мотив для войны – собственная безопасность или мщение, честь или религиозное рвение, право или выгода и т.п. Но не прошли даром старания мусульманских держав. Происки персов и турок создали дипломатическую почву для дальнейшего развития элементов, угрожавших политическому существованию Грузии.

Третие же, стоявшие всегда на страже православия и оберегавшие чистоту исповедуемой религии, в непоколебимом пребывании в отечественной вере, видели единственное спасение народа и церкви и потому предлагали передать царство русской державе, в лоне которой только и могла успокоиться измученная страна, обуреваемая со всех сторон магометанством. Пути Господни многообразны и непостижимы. Промысел Божий провел Грузию к России. Истерзанным грузинам надоели неурядицы, они вполне сознавали безотрадность своего положения. К счастью благоразумие взяло верх, и Грузия стала заботиться о том, чтобы вступить в более тесный союз с православной Россией, которая всегда сочувственно относилась к своим многострадальным единоверцам – грузинам. Царь Ираклий II, несмотря на давнишнее свое желание посетить лично русскую Императрицу, не мог этого сделать, вследствие постоянных войн и напряженного состояния своего царства, поэтому представителями царя и церкви были отправлены царевич Леон Ираклиевич и Католикос Антоний I, которые были уполномочены заключить формальный союз между Россиею и Грузией¹⁴⁵.

Историческое знакомство, сношения и родственные связи Грузии с Россией завязались еще с XI века, а нравственно-религиозное сближение этих двух православных государств произошло во время первого турецкого похода 1768 года, когда Императрица Екатерина Великая по объявлении войны Оттоманской Порте, согласно заключению военного совета, порешила для успеха дела поднять против османов и других христиан, с каковою целью были отправлены воззвания грекам, черногорцам, полякам и грузинам¹⁴⁶. Одни только Грузинские цари – Ираклий II и Соломон I и народ восторженно приняли воззвание Великой Императрицы, призывавшей их на борьбу с общим врагом христианства. Грузинские войска, последовав призыву православной монархини, храбро сражались против турок в течение всей пятилетней турецкой компании¹⁴⁷.

Оказанною грузинами преданностью русским остались недовольны на Ираклия Султан Оттоманский и Шах Персидский, которые всячески старались вооружить против него кавказских горцев и соседних ханов. Царь Ираклий, видя, что с одними своими силами не может противостоять окружавшим со всех сторон Грузию врагам, для спасения православного царства стал искать защиты у единоверной себе России, под покровительство которой и был принят по договору, заключенному в г. Георгиевске 24 июня 1783 года. Этим актом было положено твердое основание к полному сближению России с Грузиею по делам духовного управления краем. Признав над собою верховную власть России, царь Ираклий по восьмому артикулу названного договора подчинил грузинскую церковь св. Синоду. Россия же обязывалась (ст. 2) защищать не только неприкосновенность всех земель грузинского царства, но и тех провинций, которые могли быть покорены и впоследствии царем Ираклием.

Но помимо этого договора Ираклий изыскивал и внутренние средства для ограждения царства и церкви от магометан. С этою целью по старанию Вицеканцлера кн. Соломона Леонидзе в 1790 году был заключен в Тифлисе, так называемый, союзный трактат между царями Грузии и Имеретии и владетелями Мингрелии и Гурии. «Мы – сказано было в трактате – будучи единоверный народ, глагольствующий единым языком и сыны единые кафолические церкви, благоумыслили водворить в отечестве нашем вожделенный покой, распространить исповедуемую в оном религию и восстановить любовь, к каковой приглашают нас христианский закон и тесный союз родства»¹⁴⁸. По этому трактату царь Ираклий давал обещание защищать своих союзников, а опекаемые обещались в свою очередь признавать над собою «отцепопечительную» верховную власть Ираклия и защищать общую родину и отечественную церковь от врагов. Этот дипломатический акт считался спасительным якорем для политической самобытности воссоединенной Грузии. Преданные интересам родины, проницательные сановники царства возлагали на него большие надежды; этим родственным союзом хотели они исправить ошибки прошлого увлечения и облегчить участь отечества в будущем.

Происходившие в это время смуты в Персии не позволили обратить внимание на состоявшееся соглашение между Россией и Грузиею по Георгиевскому трактату; но с восшествием на персидский престол Ходжа-Магомет-хана в Тегеране начали выражать негодование за стремление царя Ираклия освободиться от влияния Персии и примкнуть к единоверной русской державе. Персы высказывали свое неудовольствие и против России, так как проницательный шах не мог не видеть в этой сделке осуществления планов Петра Великого, который, желая овладеть северными провинциями Персии, хотел открыть свободный путь в Индию.

Еще одно последнее сказание о нашествии Ага-Магомет-хана и краткий наш очерк многовековой религиозной борьбы православной Грузии с исламом будет закончен. В царствование храброго Ираклия II Грузия немного успокоилась и отдохнула как бы для того, чтобы собраться с силами для перенесения последнего и самого страшного погрома Ага-Магомет-хана, закончившего собою тысяча двухсот-летнюю кровавую борьбу грузинского народа с магометанством. Последние годы царствования Ираклия II – это тишина перед страшной бурей. Чтобы наказать Грузию за ее симпатии к единоверной России, шах набрал 70,000 войска и направился на Грузию. Редко человечество видело на троне такого гнусного из зверей, когда-либо принимавшего человеческий облик. Ненависть и кровная злоба, по свидетельству историографов, сверкали в глубоко вдавленных глазах его, которые, при внутреннем волнении, как будто обливались багровым мерцанием. Проницающий взгляд Ага-Магомет-хана охватывал трепетом тех, на кого он смотрел, а презрительная улыбка тонких и постоянно сжатых губ шаха выражала полное и глубокое презрение ко всему окружавшему. Противоестественное увечье, которое будучи некогда совершено над шахом-ребенком, сделало из него в зрелом возрасте ненавистника всего человечества. Изуродованный телесно, шах стал извергом нравственным. Он желал уложить в одну гробницу весь род человеческий, чтобы целое человечество презрительно попирать ногою¹⁴⁹. Господствующая страсть в его черствой и поблекшей душе была властолюбие, вторая – скупость, третья – мщение. Всем он предавался в крайней степени, в особенности последней. В жестокостях Ага-Магомет-хан превосходил всех бывших до него властителей Ирана. Слова пощады, милости и человеколюбия никогда не выходили из уст бывшего евнуха Надира, давно привыкшего к выражениям ненависти, злобы и бесчисленных казней. Вот этот-то Ага-Магомет-хан, гроза Иранистана, приближался к Тифлису, имея во главе своих проводников Межнуна (Меджлум) и Або (он же Аго) Шахназаровых, карабагских меликов из армян, которые были облагодетельствованы царем Ираклием и пользовались его покровительством и расположением¹⁵⁰.

Гроза, висевшая над Грузиею и готовая разразиться, с каждым днем усиливалась; небосклон «Грузии печальной» заволакивался густыми, зловещими тучами. «Оставь русских, отрекись от них и дружба наша будет нерушима на веки», присылал шах сказать Ираклию, еще задолго до злополучных сентябрьских дней 1795 года. Подобное предложение повторялось несколько раз, но без успеха. «Не только шах с его войсками, если бы даже вся Азия ополчилась на меня, и тогда я не изменю России», – был ответ Ираклия. Царь начал готовиться к борьбе, разослал гонцов с приказанием спешить всем войскам к столице, которую старался привести в оборонительное положение. Войска приходом медлили, поэтому положение Ираклия с каждым днем делалось затруднительнее, и только минутным утешением послужило ему прибытие в Тифлис 8-го сентября имеретинского союзного ополчения в 3000 человек, под личным начальством царя Соломона II.

С ничтожным войском в 7000 человек Ираклий бодро пошел на встречу семидесятитысячной армии. Царь приказал доставить в Тифлис из Кавтисхевского монастыря мощи св. Евстафия, и выставить на мосту, чтобы молитвами угодника испросить у Всевышнего дарования победы. Решительная битва происходила на Крцанисском поле. Грузинские войска вместе с союзным ополчением творили чудеса храбрости; они несколько раз опрокидывали неприятеля, и отнимали у них знамена. – «Я в первый раз вижу, чтобы враги мои сражались с таким мужеством»! – произнес Ага-Магомет-хан. Но всему бывает предел, даже непреодолимой храбрости. Когда Ага-Магомет-хан сделал последнее распоряжение о возвращении в Персию и его армия двинулась в обратный путь, к нему явились перебежчик и изменник Грузии Араратиянц и персидский военнопленный посол, освобожденный армянами из Тифлиса, с просьбою дать им отряд, чтобы двинуться в обход Ираклию. Араратиянц по Сололакской тропинке привел персидский отряд в столицу Грузии и, воспользовавшись темнотою ночи, зашел в тыл царю Ираклию, который ничего не знал об измене в столице. Герой – рыцарь Гурджистана, окруженный неприятельскими войсками, оказался между двух огней. Ираклий ничего не мог сделать с незначительными силами против несметных персидских полчищ и был подавлен их многочисленностью, хотя все-таки не разбит. Царь отступил к берегам Арагвы и разослал повсюду повеления о сборе войска для новой борьбы с тираном.

Относительно распространенной злонамеренными людьми низкой клеветы, будто имеретинское союзное войско изменило царю Ираклию, считаем здесь необходимым, для восстановления истины, заметить, что, по несомненным историческим данным, имеретины храбро и самоотверженно сражались под стенами Тифлиса, разделяя печальную участь своих собратьев. Больше половины их легло на поле брани... И нужно знать, что они вынесли в этой отчаянной борьбе, чтобы всякое слово упрека или укора замерло на языке¹⁵¹. После отступления Ираклия в Тифлисе сделалось страшное смятение. Оставшиеся жители предоставили свою участь милосердию врага; но они горько ошиблись. Сердцу кастрата не было доступно милосердие. Властолюбивый и мстительный мрачный скопец нелегко прощал обиды. На приветствие горожан, встретивших его у Сейдабадских садов, шах ответил, что за явный отказ в признании его власти Тифлис будет наказан так, чтобы наказание напомнило жителям страшный суд, где каждый должен сам отчитываться за свои грехи.

12-го сентября, в злополучный вторник, около двух часов по полудни, полчища персиян, ворвавшись в город, заняли татарский квартал и начался погром. Это было по счету 29 разорение столицы грузинского царства – Тифлиса¹⁵². Даже шиитская мечеть не могла спасти укрывавшихся в ней жителей; расходившиеся персияне проникли в нее, умертвили всех находившихся там обывателей, за исключением детей в возрасте 12–15 лет, которых вместе с награбленною добычею увели в Соганлуг, где была главная квартира Ага-Магомет-хана. Шахские солдаты – башибузуки показали, до чего может дойти зверство кастрата, мстящего всему человеческому роду.

13-го сентября – в день памяти великой мученицы Кетевани и обновления (ენკენია) Иерусалимского храма Воскресения Господня (326 г.) совершился въезд шаха в Тифлис. Столица была разрушена почти до основания, авлабарское предместье все выжжено. Великолепный дворец, эрмитаж, царские бани, диванхана, арсенал, типография и монетный двор, в жалких остатках которого помещается ныне архив Грузино-Имеретинской Синодальной Конторы. разграблены и разрушены. Преданы жертву пламени духовная семинария и церковно-приходские школы, а дети с учебными своими пособиями взяты в плен. Ага-Магомет-хан выразил желание образовать из царских чертогов на площади (ныне Экзаршеская) перед дворцом гору, откуда он мог бы обозревать пылающий Тифлис. Воля его немедленно была исполнена.

Настал для Тифлиса более страшный день 14-ое Сентября, когда отечественная наша церковь празднует Воздвижение честного креста Христова. Кто-то распустил слух, что главными подстрекателями царя Ираклия в нежелании признать власть Персии были духовные лица. Свирепый шах, проведав об этом, приказал собрать всех духовных лиц столицы. Совпадение этого безумного приказания с праздником Воздвижения святого креста, как бы свыше напоминало пастырям грузинской церкви, о священной обязанности самоотвержения (Ев. мр. 8,34), – указывало, что им предстоит пострадать во имя того спасительного креста, который нес на своих раменах Богочеловек, идя на вольные страдания. Бесчеловечный Ага-Магомет-хан повелел, в назидание потомства, всех их казнить. Расправа была не долгая: палачи перевязали им руки и побросали с высокого берега в Куру, в волнах которой священномученики нашли себе вечное упокоение. Исключение было сделано для маститого митрополита Досифея, духовника царицы Дарьи. Его персияне застали на коленях пред иконою Божией Матери, схватили и с виноградной террасы его собственного дома бросили в Куру несвязанным. В числе погибших священников были: ключарь (კანდელაკი) Сионского собора Иоанн Картвелишвили, иерей Григорий и соборный протоиерей. Семейства священников все были взяты в плен.

Покончив с духовными лицами, персияне бросились грабить храмы Божии. Церкви были наполнены трупами убитых. В Сионском кафедральном соборе они сожгли чудный иконостас, расхитили дорогие священные сосуды и содрали золотые ризы с икон. В общей суматохе, уцелевший от смерти каким-то чудом ученый протоиерей Иоанн Осешвили успел спасти драгоценную икону Сионской Божией Матери, которая была прислана из Москвы царевичем Георгием, сыном Вахтанга VI в 1762 году и заменила собою древнюю икону Богоматери, пропавшую бесследно при разорении Тифлиса Магомет-Кули-ханом (1723–1729). Сокровища царя изгнанника Вахтанга VI законодателя, излились щедрою рукою на лик Сионской Божией Матери. Протоиерей Иоанн Осешвили вынес эту икону на плечах из Тифлиса, положил на арбу и укрыл ее в горах Каишаурских. Через 10 дней, уже по удалении персов из сожженного Тифлиса, опять была внесена икона в храм Сионский. Разрушительная рука персиян коснулась и колокольни собора.

Не была пощажена Грузино-католическая церковь, основанная в 1661 году капуцинскими монахами на иждивение царя Вахтанга V (Шах-Наоза) и его вельмож. Была также разрушена прекрасная школа, существовавшая при означенной церкви, в которой обучались дети местных Грузин и Армян. Богатая церковная библиотека предана сожжению, храм разорен, иконы ободраны и вся утварь церковная разграблена.

Варвары не довольствовались поруганиями храмов, они двинулись на авлабарский мост, где были выставлены мощи св. Евстафия. Здесь они производили новое зверство: они приводили к святыне захваченных в этот день пленных, приказывали им топтать мощи ногами и вообще производить разные поругания, неподдающиеся описанию. Но ни один из христиан столицы, по рассказам очевидцев, не захотел исполнить требования злодеев. Ослушники были брошены в Куру, а за ними и св. мощи, попранные предварительно ногами. Река была загромождена трупами; слышаны были отчаянные вопли тонувших в пучине священной Куры – Грузинского Иордана.

На городских рынках шел оживленный торг молодыми женщинами и девушками. Видя, что покупатели неохотно выбирают женщин с грудными детьми, и желая выгоднее сбыть живой товар, персияне убивали детей на грудях матерей. Стоны, страдания и трепет жертв производили на персов увеселяющее действие. Не только дикие племена, входившие в состав армии Ага-Магомета, изощрялись в воспроизведении разнообразных бесчеловечных пыток, но даже военачальники старались превзойти друг друга самыми отвратительными безобразиями.

С каждым рассветом дня толпы персидского войска, вместе с своим повелителем, устремлялись из главного стана в столицу Грузии. Здесь они предавались полному неистовству. Хватали женщин и отправляли в лагерь, где целые ночи принуждали их проводить в отвратительных оргиях, а детей пленниц бросали на дороге на произвол судьбы. Дорога за воротами города была усеяна детьми моложе трехлетнего возраста, которые, будучи брошены мусульманами, жалобно плакали по своим матерям¹⁵³.

Историограф Ага-Магомет-хана сознается, что при разорении столицы Грузии – Тифлиса, храброе персидское войско показало неверным грузинам образец или пример того, чего они должны ожидать в день судный¹⁵⁴. Все эти душу раздирающие сцены продолжались восемь дней. Пользуясь беспомощностью жителей, Ага-Магомет-Хан вполне пресытил свою злобу и алчность. Мусульмане плавали в крови христианской.

Первопрестольный город Мцхет был также выжжен персиянами, которые порывались сжечь и знаменитый Мцхетский храм, но были остановлены начальником отряда, ханом Нахичеванским. – Не следует осквернять святыню и гроб царей, сказал он своим войскам. Монастырское имущество было разграблено, и повсюду валялось множество убитых. Наместник и монашествующие, пред уходом своим, спрятали монастырские имущества в потаенном месте внутри стены, в которой отверстие было сделано в самом верху и закладывалось таким же камнем, как прочие. Но, спрятав их, по торопливости, монахи оставили у того самого места лестницу, а это подало повод догадаться персиянам, что тут есть сокрытые имущества, которые и были похищены ими.

20-го Сентября Ага-Магомет-Хан с богатою добычею двинулся обратно в Персию, уведя в плен 16 т. душ, преимущественно молодых женщин и девушек, отличающихся красотою. Опасаясь мести Ираклия, который собирал войска и мог отрезать ему путь к отступлению, Ага-Магомет-Хан двигался поспешно. Грузия давно не испытывала подобного погрома. Солдаты кастрата проявили неслыханное варварство, давно забытое в деспотической Азии.

Состояние разоренной столицы грузинского царства после персидского погрома известный духовный вития, митрополит Амвросий Некресели рисует в следующих словах: «что подумали бы, говорит проповедник, обращаясь к простому народу, если бы увидели вы человека посреди разъяренного, взволнованного моря, сидящего в одной маленькой лодочке, оставшегося без лодочника; человека, у которого бы из рук выпали весла и он, страшно перепуганный, носился бы по волнам моря? Не правда ли, что вид, уготованного на погибель человека, возбудил бы крайнее сожаление? Взволнованное море – это обращенный гнев Божий на нас; маленькая лодочка – это постоянно стесненная врагами, страна наша; несчастные люди, постоянно полные печали и возбуждающие в людях сожаление – это мы сами, обитатели Грузии; лодочник – это наша надежда и предстательство, Пресвятая Богородица; весло и кормило – молитвы и просьбы наши к Богу. Стеснены мы, братие, стеснены сильно в этой маленькой лодочке-Грузии... Одни из нас потеряли состояние, другие – мужей и жен, третьи – осиротели, четвертые безвременно погибли в неравной борьбе с врагами веры и креста... Эта избранная Богоматерью страна более всех унижена, всеми попрана, всеми обижена»¹⁵⁵.

Не смотря однако на все эти ужасы, пережитые Грузией в столь тяжелые дни, вера в народе была непоколебима, доказательством чему служит следующий факт: в числе пленниц находилась одна грузинка изумительной красоты, Персиянин, которому она досталась, вздумал обратить ее в мусульманскую веру, но все меры его были напрасны, невольница оставалась непреклонною. «Всякий раз – говорит по этому поводу персидский историк – как только заговаривали с нею об этой необходимости, пленница вынимала из кармана маленькие образа и горячо молилась Богу об избавлении ее от искушения. Молитва грузинки была так искренна, что обладатель ее чуть не сделался сам поклонником этих же образов»¹⁵⁶.

Но дорого стоило Шаху разорение Тифлиса. Он скоро испытал над собою карающую руку Божию. Отлились и ему слезы жертв его зверства и тиранства. «Судьба его совершилась» 4 июня 1797 г. Сафар Али-Бек, любимый его нукер из грузин, уроженец Мцхета, убил этого злодея. Смерть тирана была счастливым событием для всех его подданных, и не одни глаза несчастных матерей осушились от слез по своим детям, не один житель Ирана обрадовался погибели Ходжа-Магомета, жаждавшего лишь человеческой крови.

В понедельник, 11 сентября 1895 года, по инициативе Тифлисского губернского предводителя дворянства, Егермейстера двора Его Императорского Величества князя Константина Ивановича Багратиона-Мухранского, при громадном (свыше 20.000) стечении народа в греческой св. Николая церкви была совершена литургия преосвященным Александром епископом Горийским, в сослужении всего городского духовенства. По окончании литургии было совершено благодарственное Господу Богу молебствие с провозглашением многолетия ныне царствующему Императорскому Дому и Российскому христолюбивому воинству, под сению и при защите коих Грузия пользуется вековым нерушимым мирным развитием гражданственности. После молебна на Крцанисском поле в присутствии высокопоставленных лиц края, депутаций разных городов Закавказья и предводителей дворянства была отслужена панихида по православным воинам, павшим в 1795 году 11–12 Сентября за веру и отечество.

Но, воздавая искреннее, сердечное благодарение Богу за то, что Он воздвиг для избавления Грузии единоверный нам народ Русский, которому мы обязаны своим настоящим благоденствием, не забудем и доблестных наших предков в борьбе с полчищами Ага-Магомет-Хана, употребивших последнее усилие, чтобы остановить потоки христианской крови в мученической стране. Присоединимся и мы теперь с полным единодушием к общему голосу и от сердца, исполненного благодарных чувств возгласим:

Вечная память вам всем, доблестные ратоборцы, и вечная благодарность от нас, ваших поздник потомков за ваше истинно христианское самопожертвование! Да будут ваши дорогие образы нестираемо начертаны в сердце каждого грузина, каждого истинного сына отечества нашего. Пусть сказания о вас и вашей самоотверженной жизни будут самыми любимыми рассказами в многострадальной Иверии, и пусть ваши добродетели, любовь к родине и вере Христовой с молоком матери всасываются позднейшими поколениями!

Вечная память! Вечная память! Вечная память!..¹⁵⁷

Ангелы-хранители Грузии. Россия и ее миссия на христианском востоке. Пророчества о победе ислама Россией. Историческая живучесть Картвельской национальности. Мученичество за веру – национальное достояние грузин. Виды мусульманских держав на Грузию. Грузия добровольно присоединяется к единоверной России. Крепость уз православной религии, связавшей Грузию с Россией. Высочайший манифест 12 сентября 1801 года.

Грузия после разгрома Ага-Магомет-хана Каджарского, удрученная непрерывными войнами с окружавшими мусульманами и несогласиями в царском семействе, дошла до истощения и разорения; ей угрожало раздробление на уделы, с возникновением которых древнее православное царство, так долго и храбро боровшееся за христианскую религию против ислама, рушилось бы окончательно. Благоразумие требовало предотвратить беду. Одна была надежда на Бога и на православных венценосцев России, быстрое возвышение которой начало собою новую эру в борьбе православия с исламом. Бог невидимо поддерживал и укреплял священный удел Царицы небесной, воздвигая среди народа грузинского героев, беззаветно приносивших в жертву церкви, национальности и родины самую свою жизнь, а видимую помощь оказывал мученической Грузии в лице благочестивейших Государей православной России, которых грузины справедливо считали своими ангелами хранителями¹⁵⁸.

Россия была избрана самим Провидением для сокрушения ислама. Еще в XV столетии знаменосец пророка Магомета Эюб предсказал, что через дважды двести лет со взятия Константинополя (т.е. в 1853 г.) медведь нападет на полумесяц, но если петух и бык соединятся, то медведь не одержит победы. Чрез дважды десять лет после того, последняя русско-турецкая война (1876 г.) пусть знает это ислам и трепещет – появится крест, полумесяц начнет уменьшаться, меркнуть и наконец исчезнет.

В XVII-XVIII веках появились сочинения, заключавшие в себе пророчества и предсказания о победе ислама Россией и изгнании магометан из Европы. Среди восточных христиан было распространено пророчество о том, что сильный народ придет с севера и отнимет Константинополь у турок и вождь победителей вступит в собор св. Софии, обращенный в мечеть, – тогда стена этого храма расступится вновь, и скрытые в течении нескольких столетий священники и архиереи вновь появятся и окончат обедню, прерванную ими при взятии Константинополя Магометом II, Султаном турецким.

Одно пророчество касалось крымского ханства. В самый расцвет крымского ханства, когда по обыкновенным расчетам человеческим не только нельзя было ожидать скорого его падения, напротив приходилось России опасаться за южные и юго-западные свои провинции, последовало пророчество об имеющем быть утверждении там Руси, помещенное в собственноручном сказании священника Иоанна, бывшего в 1634–1635 годах в свите русского посланника при ханском дворе.

Сам Магомет в одном месте Корана говорит, что по ту сторону Кавказских гор живут Гог и Магог (Яджуджи и Маджуджи), – наступит время, они перейдут эти горы и уничтожат стену, отделяющую от них царство правоверных: «обетование Божие непогрешимо»¹⁵⁹. Для мусульман Кавказа это предсказание уже сбылось. Победоносные войска России уже перешагнули через главный кавказский хребет и непокорные горцы, злейшие враги христианской религии, побеждены; что же касается двух магометанских государств – Турции и Персии, то предсказание это пока отчасти исполнилось. Продолжительные войны России с османами и персами так подкосили могущество этих мусульманских государств, что есть несомненные признаки их окончательного падения.

Россия продолжает выполнять свою священную миссию. Она освободила из-под гибельной власти магометан целые царства, воротила многим христианским народам политическую независимость и тем даровала им возможность культурного развития на христианской основе. История дипломатических сношений России с блистательной Портой и Персидской монархией есть история заступничества ее за православных грузин, которые изнемогали в многовековой борьбе с мусульманским миром.

Редко какой другой христианский народ проявлял столько любви к своей отечественной церкви, родине и национальности, сколько проявили грузины. Что грузинский народ обладал изумительною живучестью, несокрушимою твердостью и способностью переносить с великодушием и смирением все посылаемые на его долю судьбою несчастия, доказательством этого служит уже одно то обстоятельство, что он вступил в нынешнем 1899 году – в 4009-й год своего существования. Редкий и вместе с тем глубокопоучительный пример в истории!

Где теперь те многие, современные грузинам, народы, которые наполнили древний мир славою своего величия, шумом своих побед! Где Финикияне, Вавилоняне, Ассирияне, Мидяне, Лидяне, Неневитяне, Халдеи, Уды, Хозары, Сарматы, Аланы, Албанцы и друг., которые, вследствие гражданских переворотов, давно исчезли с лица земли, масло оставив по себе следов в исторических памятниках прошлого. Где великая Македония, грозное персидское царство и всемирная Римская Империя? На заходе кровавой звезды Рима современникам не верилось и не грезилось еще, что очень близко время его падения. Гибли в древности народы, стоявшие во многих отношениях выше Грузин, не оставив даже своего имени племенам, живущим на их руинах, а грузины пережили их, никогда не падая окончательно под бременем страдальческого креста. Малолюдная народом, но крепкая преданностью своих сынов, Грузия не раз падала в неравной борьбе, но каждый раз падение ее влекло за собою новое возрождение и чем больше Грузия испытывала несчастий, тем с большей энергией она возрождалась и ополчалась во имя святого креста. «Православный крест, говорит г. Марков, навольно становился отечеством грузина, символом его народности, защита христианства – задачею всей его истории. Грузинский народ это истинный народ – крестоносец. Как у рыцаря-крестоносца, вся жизнь этого народа делилась между молитвою и кровавым боем с исламом. Более чем целое тысячелетие не выпускал он из своих рук меча, и если христианский крест не был вышит на плече его мантии, то он был за то неизгладимо врезан в самое сердце народа»¹⁶⁰. Грузины с редким самоотвержением переносили всевозможные страдания для того, чтобы отстоять отечественное православие и передать его своему потомству, как величайшее сокровище, унаследованное от предков. В непрерывной борьбе с магометанами каждый грузин обращался в воина, и каждый воин – в героя.

Грузия – тот величайший жертвенник истинного Бога, на котором самоотверженные сыны священного удела Богоматери XII веков в борьбе с исламом приносили себя в жертву за защиту православной веры, родины и национальности. Она, следовательно, священный ковчег костей мучеников, пострадавших от магометан за имя Христово. Нет почти христианского семейства в Грузии, которое в своем роде не имело бы мученика. Таким образом, грузинская церковь приятная свеча и благоухающий фимиам пред престолом Божиим!

Умирало поколение, нарождалось новое, а борьба с мусульманами все продолжалась. Честь и слава православной Грузии, что она имела таких сынов, которые, сменяясь поколениями, безсеменно и неизменно воспитывали истинных ратоборцев, защитников православия и отчизны.

Протекшая жизнь наших достославных предков по истине «корабль для хотящих спастися», «житейское море, воздвигаемое напастей бурею»! И сколько бурь, сколько напастей и тяжелых испытаний пришлось вытерпеть и пережить нашей родине! Нужен был крепкий и надежный щит, за которым можно было бы спастись. Таким «щитом», якорем спасения была для нас Православная религия, оберегаемая духовенством.

Магометане, неоднократно побеждавшие Грузию, старались привлечь на свою сторону духовенство ее, оказывая ему милости и благоволение, но духовные наши пастыри сами всегда служили примером твердости и непоколебимости в вере и любви к своему отечеству. Они были в эти несчастные времена примирителями враждовавших царей и непокорных феодалов и сотрудниками их в подвигах на пользу отечества; они ободряли унывавший народ, разделяли с ним все горести и подкрепляли его силы внушением ему надежды на Провидение; многие из них томились в узах и от голода, но ничто, – даже пытки и страдания не могли поколебать их верности к своей церкви и отечеству, многие из них пали под мечами магометан, кровью своею запечатлев священные обязанности своего сана.

В ожесточенной борьбе православия с магометанством притупились острые мечи мусульман о твердую скалу Православной Грузии, и грузинская церковь, очищенная в горниле искушений, подобно ковчегу патриарха Ноя, носилась над пучиною вод, сохранив в этой продолжительной религиозной борьбе дух истинного благочестия и любовь к древней Апостольской, Православной вере, для которой она приобрела сотни тысяч смиренных слуг христовых среди Кавказских горцев. Чтобы составить хоть приблизительное понятие о протекшей судьбе Грузии в борьбе с бесчисленными врагами христианской религии, достаточно сказать, что столица Грузии Тифлис, построенный на костях и останках предшествовавших поколений, со дня своего основания 455 г. – по 1795 год 29 раз подвергался осадам, нашествиям и разорениям¹⁶¹. Понятно после этого, какой участи должны были подвергнуться менее укрепленные провинции царства, над которыми также постоянно висел дамоклов меч. Грузинские развалины красноречиво свидетельствуют о громадности пережитых Грузией несчастий.

29 раз стены и стогны Тифлисские обливались соплеменной и иноплеменной кровью, переходя из рук в руки враждовавших поколений! В нем свирепствовали дикие отряды Мурвана Глухого и хазар, чрез него влеклись все разрушавшие полчища Чингиза; его разрушали персы, его жгли турки, его грабили лезгины. Еще до сих пор в нем памятна грозная поговорка джаро-белоканских лезгин: «утренний намаз на Алазани, а вечерний на Куре». Бурна и нерадостна была долгая жизнь маститого старца Тифлиса, но, к великой своей чести, он и посреди мрачного сонма бедствий сохранил неотъемлемо все святыни, вверенные ему Христианством, которые в прошлом украшали его молодость, ныне освящают его почтенную старость.

«Если бы не Господь был с нами, должны мы сказать с псалмопевцем, если бы не Господь был с нами, когда восстали на нас люди, то живых они поглотили бы нас, когда возгорелась их ярость на нас; воды потопили бы нас... Благословен Господь, который не дал в добычу зубам их... И мы избавились. Помощь наша в имени Господа, сотворившего небо и землю».

Долго и терпеливо переносили наши предки опустошительные нашествия нафанатизированных магометан, безропотно шли по тернистому пути, неся страдальческий крест свой и признавая в этом промыслительную десницу Божественную. Неисповедимый в своих Божественных путях, предназначивший каждому народу свою судьбу наказуя, наказал нас Господь, смерти же и конечному истреблению нас не предал. Смиловался, наконец, Господь над многострадальной и покорной Грузией, и воздвиг нашим предкам спасение в единоверной России. Грузины, истекающие кровью, обратили страдальческие свои взоры на север, где подымался грозный колосс. «Грузины, свидетельствует профессор А. Цагарели, подобно самоотверженному гарнизону. окруженному со всех сторон неприятельской армией, с беспримерным мужеством, приводившим в изумление самих врагов, выдержали осаду и выдержали, пока с севера не подоспело подкрепление»¹⁶².

Передовые люди, представители народа грузинского, давно высказали решительное желание передать свое царство под защиту России, которая одна только могла уврачевать ее раны. Георгий XII (1798–1800), последний царь Грузии, видя беспомощное положение своего царства, решил передать его России. Кратковременное царствование Георгия XII было полно смут и покушений разных царевичей отнять у него престол. Сам царь Георгий стоял при дверях гроба; братья и дети его, питая друг к другу непримиримую ненависть, спорили о шатком престоле и готовились истерзать несчастный народ междоусобиями. Младший брат Георгия, царевич Александр, передался Персии, царь Георгий на смертном одре дал вельможам своим спасительный совет присоединиться к России, для осуществления которого немедленно было снаряжено посольство в С.-Петербург.

Царь Георгий XII скончался 28 декабря 1800 г.; но не предвиделся конец неурядицам в Грузинском царстве, терзаемом со всех сторон врагами. Чтобы после смерти последнего венценосца Грузии неустройства и смуты в стране не дали повода туркам и персам к овладению Грузией, на которую они давно имели свои виды, зорко следя за последними событиями в ней, и чтобы она не утонула в потоках братской крови, духовенство, князья, азнауры и народ после совещаний и переговоров в помощь Гарсевану Чавчавадзе, находившемуся тогда в столице России в качестве посла, отправили в С.-Петербург князей Палавандова и Авалова с единодушным заявлением своего желания вступить в подданство единоверной России. Таким образом, Грузия была передана великодушной защите и мощному покровительству соправославной России.

Уважая честь и достоинство Империи, снисходя к просьбам грузинского народа, Император Александр I-й решился: «в царстве грузинском, ради собственного его блага, устроить правление и порядок»¹⁶³. «Все претерпенные вами бедствия, – нашествие неверных и иноплеменных народов; разорение городов и селений, порабощение и увлечение в плен отцов, матерей, жен и детей ваших, наконец раздор царской фамилии и разделение народа между разными искателями царского достоинства, влекли вас в междоусобные брани. Окружающие вас хищные народы готовы были напасть на царство ваше и ненаказанно растерзать его остатки. Соединением всех сих зол не токмо народ, но даже и имя народа Грузинского, храбростью прежде столь славною во всей Азии, потребилось бы от лица земли... Не для приращения сил, сказано было в Высочайшем Манифесте, ни для распространения пределов и так обширнейшей в свете Империи приемлем Мы на себя бремя управления царства грузинского. Единое достоинство, единая честь и человечество налагают на Нас священный долг, вняв молению страждущих, в отвращение их скорбей, учредить в Грузии правление, которое могло бы утвердить правосудие, личную и имущественную безопасность и дать каждому защиту закона»¹⁶⁴.

Восторг грузин, при получении этого манифеста, превосходил всякое описание; все вдруг переродилось и ожило в Грузии как бы по единому мановению царского скипетра в державной деснице Его. О, сколько тогда чистых и непорочных уст возносило сердечные мольбы свои к Господу о драгоценном здравии избавителя Грузии Императора Александра I-го, Благословенного! «Имя всемилостивейшего Государя действует и на стихии, произнес царь Западной Грузии по получении Высочайше пожалованной грамоты, что после непрерывного и продолжительного ненастья видим освещающее и согревающее нас солнце, – подобно оному милости Александра I, изливаемые на нас, проницают в сердца наши, наполняя их приятным упованием о будущей участи здешнего народа»¹⁶⁵.

«Могучий Орел России осенил Грузию крылами своими. Громовержец с высоты небесного семизвездия Севера внял мольбам Православной Иверии. Он присоединил сиротствующую к Царскому гнезду своему¹⁶⁶, и ей возвращает похищенное ястребами ислама и изуверства»¹⁶⁷.

Таким образом православная религия привела Православную Грузию к соправославной России. И в самом деле, что теснее связывает народы между собою, как не вера – этот залог его настоящего и будущего счастья? Что значат все другие общественные связи пред религией? Язык, законы, обычаи, образ жизни и проч., ничто пред нею, ибо самый человек без религии есть ничто. Религия составляет его душу, его ум. Она одна в состоянии связать людей крепкими, неразрывными узами, как связала православную Иверию с единоверной Россией. Великий государственный акт присоединения Грузии к России, о котором так хлопотали наши венценосцы, достойно будет оценен и благодарным потомством!

Да, повторим и мы вместе с другими, настали для нас другие, лучшие времена. Теперь уже нечего нам страшиться, чтобы дикие орды нафанатизированных мусульман разрушали наши храмы и города и уводили цвет населения в неволю! Теперь от нас самих, от нашей энергии, зависит воспользоваться благами мира для собственного нашего преуспеяния на пути прогресса и цивилизации!