Три защитительных слова против порицающих святые иконы или изображения

Предлагая вниманию благочестивых читателей русский перевод трёх слов святого Иоанна Дамаскина в защиту иконопочитания, считаем необходимым, предварительно, по крайней мере, кратко сказать:

I) о важнейших событиях в истории иконоборства;

II) об участии святого И. Дамаскина в борьбе с противниками иконопочитания, результатом чего являются дошедшие до нас творения его по этому вопросу;

III) о подлинности этих творений;

IV) о времени происхождения каждого из них в отдельности;

V) об источниках, на основании которых они составлены святым Отцом;

VI) об общем их характере и частном их содержании – как каждого из них самого по себе, так и в их отношении друг к другу,

VII) о том значении, какое усвояется им историей и наконец;

VIII) о побуждениях, руководивших нами при издании нашего перевода, равно как и о более или менее характерных его свойствах.

Хотя бы и краткое – предварительное ознакомление со всеми этими обстоятельствами, думаем, не будет излишне для предполагаемых читателей этой книги, как предназначенной не столько для учёных людей, сколько для всех вообще, кому захотелось бы познакомиться с прекрасным раскрытием в словах святого Иоанна Дамаскина необходимости иконопочитания.

§ I. Святые иконы Господа Иисуса Христа, пречистой Его Матери, святых Божиих, различных событий из истории ветхозаветной и новозаветной Церкви и пр. должны служить для неграмотных как бы книгами, по которым они могли бы наглядно знакомиться с различными событиями из истории божественного домостроительства о спасении человеческого рода. Иконы содействуют оживлению благоговейных чувств христиан к Господу, Богородице, святым и пр.

С такой целью они первоначально и были введены в употребление в христианской Церкви. В то же время людям, имевшим возможность читать и понимать св. Евангелие, вменялось в нравственную обязанность «составлять себе образ Христа из чтения» этой божественной книги, и в своих представлениях о Господе по возможности возвышаться от земного, чувственного, человекообразного. С течением времени по преимуществу необразованная часть христианского общества стала мало-помалу забывать, что иконы должны быть чествуемы лишь потому, что они помогают памятованию о Господе, Богородице, святых Божьих.., на них изображённых, и что, таким образом, воздаваемое христианами поклонение св. иконам в действительности относится не к ним, а к тем, кто на них изображается. Словом, с течением времени св. иконы нередко становились предметами поклонения сами по себе. Такой вид иконопочитания, смотря по той степени, в какой он в известное время проявлялся, более или менее близко граничил уже с идолопоклонством. В виду всего этого ещё блаж. Августин «сетовал на» таких «поклонников» св. «иконам». Лица же, и всегда вообще более или менее враждебно относившиеся к «украшению храмов» св. иконами, в указанной крайности иконопочитателей находили для своего иконоборства новое основание. На помощь к ним пришли ещё и иудеи с магометанами, глумившиеся над почитанием христианами св. икон. Все эти и подобные им обстоятельства были причиной того, что византийский император Лев III Исаврянин (717 г. – 741 г.) «отважился на иконоборство». В 726-м году им был издан в этом смысле указ. Этот первый указ, впрочем, сравнительно был менее строг, чем последовавшие затем. Им запрещалось только «почитание св. икон». Второй императорский указ «повелевал уже изгнать» св. иконы из употребления. Народ, изумлённый и приведённый в понятное благочестивое негодование такими распоряжениями Льва Исаврянина, далеко не весь и не везде подчинился им беспрекословно: там и сям, начиная с самого Константинополя, происходили более или менее значительный возмущения. Последние, впрочем, были подавляемы императорскими войсками, и успехи насилия укрепляли Льва III-го в его безбожном деле: ему начинало уже казаться, что Бог, дававший ему победу над возмутившимися, очевидно, покровительствует его начинаниям. Хотя против его иконоборческих деяний, кроме того, горячо возражали, с одной стороны, Рим, начинавший чувствовать себя связанным с Византией лишь слабыми политическими узами, и, с другой, те восточные христианские церкви, которые находились вне зависимости от византийского императора; но принятое последними решение оставалось непоколебимым. Лев III до самой своей смерти оставался рьяным иконоборцем.

Примером Льва Исаврянина руководился и наследовавший его императорский престол Константин Копроним (741 г. – 775 г.). В 754 г. он даже созвал в своей столице собор, «который объявил почитание икон изобретением диавола». Неистовство Константина Копронима, превзойдя отцовское, при этом дошло до крайней степени: он даже сам лично произнёс анафему на иконопочитателей.

Противником иконопочитания был и преемник Копронима Лев Хазар (775 г. – 780 г.).

Несмотря на такой решительный образ действий императоров, народ, однако, «втайне сохранил свою святыню», причём такая «ревность его была постоянно поддерживаема монахами», на которых, поэтому, с особенной силой обрушивался гнев императоров. Впрочем, вскоре для приверженцев иконопочитания наступила благоприятная пора: восшедшая после Льва Хазара на императорский престол Ирина (780 г. – 802 г.) стала на их сторону и даже созвала в 787 году 7-й вселенский (никейский) собор, на котором, между прочим, было определено восстановить иконопочитание; в частности, было постановлено «воздавать иконам не богопоклонение, но почитательное поклонение».

Дальнейшая история иконоборства, проявлявшегося в более или менее сильной степени, при чём одни императоры (напр., Лев Армянин, царствовавший с 813 г. до 820 г., Феофил – с 829 г. до 842 г.) «возобновляли все строгости прежних иконоборцев», другие (напр., Михаил Бальб, царствовавший с 820 г. до 829 г.) «давали свободу частным образом почитать иконы», – и окончившегося торжеством православия при императрице Феодоре, «в 842 году восстановившей авторитет 7-го вселенского собора», – для нашей цели: пояснить обстоятельства, вызвавшие труды св. Иоанна Дамаскина, значения не имеет, равно как по той же причине не имеет для нас в данном случае интереса и история отношений к иконоборству других христианских церквей, напр.. римской¹.

§ II. Направленные против иконопочитания указы Льва Исаврянина, произведшие большое волнение среди всего христианского мира, естественно вскоре же стали известны и в Дамаске, который в то время находился под владычеством сарацин. Здесь, в числе лиц, занимавших важные должности при дворе халифа, находился некто Иоанн – «градоначальник Дамаска и первый министр халифа», ставший в истории известным под именем святого Иоанна Дамаскина. Воспитанный в правилах христианской Церкви одним учёным монахом, именуемым Козмой Калабрийцем, который был однажды выкуплен отцом Иоанна (Сергием – «министром при дворе халифа») из рабства, святой Дамаскин ревностно восстал против нечестивых распоряжений византийского императора, действуя и устно, и письменно. Его речь была выслушиваема христианами, которым приходилось бывать в его обществе, с благочестивым восторгом, но гораздо больше значения имели его письменные обращения к византийскому императору и константинопольской пастве Христовой, так как направленные в местность, служившую центром борьбы против икон, они становились доступными и очень большому числу лиц: «послания его читались с жаждой в Константинополе и в других местах, немощные поддержаны ими в православии, а сильные укреплялись в силе». Лев Исаврянин, почти отовсюду встречавший себе горячий отпор, а особенно со стороны римского папы Григория II-го, которого он «домогался убить за его обличения иконоборству», затем со стороны константинопольского патриарха Германа, который, несмотря ни на какие угрозы, оставался верен иконопочитанию, за что потом и поплатился своей патриаршей кафедрой, наконец, со стороны святого Иоанна Дамаскина, решил избавиться от обличений этого последнего. А так как святой Иоанн Дамаскин находился вне его власти, то он придумал хитрость: по его приказанию, одним писцом, изучившим почерк святого защитника иконопочитания, от имени последнего было написано к константинопольскому императору письмо с обещанием вероломно предать в руки императора город Дамаск. Это подложное письмо было отправлено Львом к халифу для разоблачения измышленных Львом преступных замыслов святого Дамаскина. Халиф, не расследовав дела должным образом, приказал отрубить святому Иоанну невинную руку, но рука святого страдальца, по молитве его к Божией Матери, снова приросла на прежнем месте. Такое чудесное обстоятельство и оправдало святого Иоанна от клеветы в глазах халифа. Он просил Иоанна остаться у него на службе, но святой счёл за лучшее для себя навсегда удалиться от мирской суеты в монастырь: «раздав всё имущество бедным, отпустив рабов на волю», он уединился «в иерусалимскую обитель св. Саввы», где и провёл почти всё остальное время своей жизни, неся всякие труды и исполняя даже самые грязные и грубые работы, а также, в силу монашеского обета послушания, на долгое время, лишившись возможности заниматься своими учёными сочинениями. На некоторое время он было оставил эту святую обитель: «иерусалимский патриарх Иоанн, вызвав его в Иерусалим, посвятил его в сан пресвитера, с тем чтобы он был проповедником при Иерусалимской Церкви». Но вскоре за этим (в 735 г.) последовала смерть патриарха, и святой Дамаскин, никем не удерживаемый в Иерусалиме, возвратился в свой монастырь, где, между прочим, продолжал борьбу против иконоборцев, как при Льве III-м, так и при его преемнике Копрониме, когда на некоторое время даже явился в Константинополь, чтобы здесь лицом к лицу высказать Копрониму и повиновавшимся ему епископам – «низким человекоугодникам», все волновавшие его чувства по поводу иконоборства. По некоторым данным можно думать, что ему за такой свой образ действий приходилось неоднократно сидеть в темницах. Во всяком случае, ничто до самой его смерти не могло сломить его твёрдой веры в правоту своих слов и действий².

Из написанных святым Иоанном Дамаскиным, в обличение неправды противников иконопочитания, сочинений в печатных изданиях его творений обыкновенно указываются следующие:

1. Три защитительных слова против порицающих святые иконы;

2. Изобразительное слово о святых и достойных почитания иконах ко всем христианам и к царю Константину Кавалину [т. е. Копрониму], и ко всем еретикам;

3. Послание к царю Феофилу о святых и достойных почитания иконах и

4. Полемический разговор, ведённый верными и православными, и имеющими [христианскую] любовь и ревность, для изобличения противящихся вере и учению святых и православных Отцов наших³. Не говорим уже о некоторых других, приписываемых святому И. Дамаскину, сочинениях, не нашедших себе места в печатных изданиях его творений и приписываемых ему различными лицами и сборниками решительно без всяких оснований, каково, напр., Преподобного Отца Иоанна Дамаскина слово, о чести святых икон и поклонении и проч.⁴.

§ III. Прежде, чем говорить о времени происхождения этих творений, об обстоятельствах, вызвавших появление каждого из них в отдельности, и проч., надлежит несколько коснуться вопроса об их подлинности.

1) Что касается трёх апологетических слов святого Иоанна Дамаскина против порицающих святые иконы или изображения, то в отношении к ним – «славнейшим и важнейшим» из всей группы полемических его сочинений, поставленный нами вопрос имеет значение, в виду высказывавшихся некоторыми учёными заявлений о не подлинности или одного третьего слова Hody, или всех трёх слов вместе Oudin. Одни (например, Oudin) относят появление их «к концу XI или началу XII века» и автором их считают антиохийского епископа – Иоанна Дамаскина младшего, «приписывая ему также и другие», усвояемые «нашему» св. Отцу «сочинения». Это их предположение основано на следующих соображениях:

а) св. И. «Дамаскин, как ревностный поборник» иконопочитания, конечно, не мог утверждать, что необходимости «чествования» святых «изображений нельзя доказать из Библии и что не до́лжно изображать» пресвятой «Троицы»;

б) он, «наверное, не привёл бы столь многих ничего не доказывающих святоотеческих мест и пр.», сколько их видим в трёх рассматриваемых словах его в защиту святых икон. Но эти основания, по справедливому замечанию одного биографа святого И. Дамаскина Langen’a, «не нуждаются в опровержении». Следующие обстоятельства, напротив, с решительностью говорят в пользу несомненной подлинности всех этих слов:

а) написанные «совершенно в духе того времени», к которому относится жизнь святого И. Дамаскина, «они не носят на себе ни малейшего следа более позднего происхождения»,

б) »догматические воззрения на» пресвятую «Троицу, на Иисуса Христа, на свободу и благодать», святую «евхаристию и т. д., которые», так или иначе высказываются в них, «вполне» согласны с «воззрениями» святого И. «Дамаскина», известными нам из других несомненно принадлежащих перу еготворений.

По-видимому, с несколько большим основанием [но в действительности, по выражению Фабриция, sine magna causa] мог бы быть поставлен «вопрос только о подлинности третьего слова и потому» именно, «что:

а) в нём, в противоположность первым двум словам, обнаруживается попытка привести в защиту иконопочитания библейское доказательство» и

б) в нём встречаются «места из Малалы и приводятся псевдо-Афанасьевские Quaestiones ad Antiochum. Но, что касается первого пункта, то» заметим, что «Иоанн в течении борьбы» за иконопочитание «и после более долгого размышления, конечно, мог» прийти к мысли: если нет возможности «прямо» доказать из Библии необходимость иконопочитания, то можно «построить такого рода доказательство путём посредственным. Это обстоятельство, следовательно», даёт «только основание к предположению, что третье слово было написано позднее двух первых» (см. § IV). «Что касается места из И. Малалы, то время жизни этого хронографа слишком неизвестно, чтоб можно было», установив его более или менее точно, затем, «из этого выводить какое-либо заключение». Одни «ставят его даже в VI-й, но» другие «правдоподобнее – в VII-й век (ср. об этом у Dindorf’а, Lipsius’a)»... В таком случае святой И. Дамаскин имел полную возможность «воспользоваться» трудом Малалы. «А Quaestiones ad Antiochum представляют компиляцию из более древних источников, частью из» творений святого «Афанасия», и сделанную «различными, совершенно неизвестными» нам «руками. В рукописях приводится то тридцать пять, то сорок один, и вообще» число их «возрастает до ста тридцати шести. Относительно» имеющего в данном случае значение, приводимого св. И. Дамаскиным тридцать девятого Quaest. можно сказать «с твёрдостью, конечно, только одно, что он был составлен в целях полемики, после того как воспламенилось иконоборство».

Итак, подлинность этих трёх слов св. И. Дамаскина, на наш взгляд, не может быть подвержена сомнению, особенно – если к сказанному выше присоединим то обстоятельство, что, за исключением отдельных личностей, в ней никто никогда не сомневался⁵.

2) Изобразительное слово о святых и достойных почитания иконах ко всем христианам и к царю Константину Кавалину [т. е. Копрониму], и ко всем еретикам, по содержанию своему напоминая три рассмотренных слова в защиту иконопочитания, заключает в себе много также и таких мыслей, каких в тех словах нет. Таким образом, оно естественно возбуждает к себе большой интерес; но, к сожалению, вопрос о подлинности его не может быть решён в утвердительном смысле. Правда, «в некоторых рукописях автором называется» св. И. Дамаскин, но в «одной рукописи называется, однако, Иоанн Иерусалимский; в древнее уже, следовательно, время вопрос был решаем не одинаково. Более новые» исследователи «(Oudin и Lequien) высказались против принадлежности его И. Дамаскину». Некоторые из них (напр., Lequien) автором данного сочинения считают «Иоанна, епископа Эвбейского»... – Обстоятельствами, говорящими в пользу принадлежности «Изобразительного слова»... не И. Дамаскину, а кому-либо другому, являются как внутренняя, так и внешняя отличительный особенности этого сочинения:

а) «уже начало» его, представляющее «необычное подражание прологу Евангелия Луки, не согласно с предисловиями речей и полемических сочинений», несомненно, принадлежащих св. И. Дамаскину;

б) «подлинные его слова об иконах раскрывают предмет совсем иначе, чем он раскрывается здесь: там на первом плане являются доказательства из Библии и из предания» Церкви, «равно как и разумное обоснование почитания икон», чего здесь в такой мере или даже подобной не встречается; там «Императоры не позорятся столь грубым образом», как здесь, «и особенно – там не делается попытки представить иконоборство, как христологическую ересь»; при том,

в) «автор называет патриарха константинопольского – Германа своим архиепископом и пастырем; автор жил в константинопольском патриархате и потому умолчал о своём имени, писал анонимно». К этим не подлежащим сомнению данным, с решительностью говорящим против принадлежности вышеназванного сочинения св. И. Дамаскину, можно присоединить и ещё одно, степень достоверности которого зависит от вопроса о годе смерти этого святого Отца. Несомненно, что «сочинение написано после константинопольского собора 754 года, – собора, против которого оно горячо борется», что «попрепятствовать подчинению» христиан «собору 754 г. и было его» прямой «целью; даже – после смерти патриарха Константина, который после истязания был казнён императором в 766 г. [а не тем собором, на котором он достиг патриаршества»]⁶; но, с другой стороны, написано оно не позже «775 года, когда умер Константин Копроним, так как в сочинения он представляется ещё живым». Если верно положение, высказываемое некоторыми исследователями (напр., Langen’oм), что «ко времени константинопольского собора 754 года И. Дамаскина в живых не было, как можно заключать, по крайней мере, по» тем «анафематизмам», какие на этом соборе были произнесены на И. Дамаскина, тогда вопрос о принадлежности данного сочинения этому святому Отцу должен быть решён отрицательно и по этой причине⁷.

Во всяком случае, и помимо этого обстоятельства, на основании других, указанных выше, мы с правом заключаем, что сочинение написано не И. Дамаскиным. Будучи анонимным, оно впоследствии было приписано св. И. Дамаскину, «как знаменитому автору трёх слов» о святых иконах, с которыми оно, как замечено выше, имеет некоторое сходство⁸.

3) Послание к царю Феофилу о святых и достойных почитания иконах «в некоторых рукописях усвояется И. Дамаскину». Но в действительности оно, «по всей вероятности, есть общее послание трёх восточных патриархов. Произойдя около 845-го или 846-го года» от руки «неизвестного» лица, «излагая всю историю иконоборства, о вступлении на престол Льва Исаврянина говоря, как о событии, имевшем место за 130 лет до него, оно могло быть приписано И. Дамаскину только вследствие грубой ошибки». Против основательности такого заключения возразить невозможно⁹.

4) Наконец, Полемический разговор, ведённый верными и православными, и имеющими [христианскую] любовь и ревность, для изобличения противящихся вере и учению святых и православных Отцов наших «впервые обнародован Combefis’ом и в рукописях приписывается то И. Дамаскину, то патриарху иерусалимскому – Иоанну». Вопрос о времени, к какому относится появление этого сочинения, может быть решён при посредстве «некоторых замечаний, находящихся в конце его и проливающих» в данном случае некоторый «свет на» дело. Здесь «говорится», что «со» времени «Воскресения» Христова «до настоящего» (т. е. к которому относится происхождение сочинения) «восьмого Индиктиона протекло 745 годов, в продолжении которых иконы постоянно почитались. Нововведение началось лишь только около 45 лет назад. Так как первый указ против» св. «икон был издан в 726 году, то сочинение» это, следовательно, произошло «около 771 г.» (726 + 45 = 771). Если высказанное выше предположение о том, что ко времени константинопольского собора 754 года св. И. Дамаскина уже не было в живых, верно, тогда вопрос о подлинности этого, приписываемого св. Отцу, сочинения сам собой решается в отрицательном смысле. Но, в виду невозможности (по недостатку необходимых данных) точно установить год смерти св. И. Дамаскина, приведённого нами обстоятельства в настоящем случае недостаточно. Восполняющими и, при том, с избытком обстоятельствами являются сильно сказывающиеся отличая и «уклонения содержания и формы» этого сочинения от «содержания и формы» других «сочинений», несомненно принадлежащих этому св. Отцу. На основании этого принадлежность его последнему «должна быть безусловно» отвергнута. Но «не может оно принадлежать и патриарху иерусалимскому – Иоанну¹⁰, так как» известно, «что он умер уже в 735 году». Словом, отыскать истинного автора рассматриваемого сочинения невозможно, да для нашей «цели» и бесполезно¹¹.

В виду того, что несомненно принадлежащими св. И. Дамаскину сочинениями являются только три его слова против порицающих св. иконы или изображения, между тем как остальные из указанных – приписываемых этому св. Отцу оказываются в действительности написанными другими авторами, – говорить о последних, а тем более переводить их на русский язык мы не будем, и дальнейшую свою речь поведём только о бесспорно подлинных творениях св. Отца, защищающих иконопочитание. Здесь же скажем о неподлинных сочинениях св. И. Дамаскина только то ещё, что они сами по себе, бесспорно, имеют значение, и перевод их на русский язык, во всяком случае, не был бы излишним, но – что сделать это лучше особо, не примешивая их к несомненно подлинным творениям св. И. Дамаскина, при том, превосходящим их и своими внутренними достоинствами.

§ IV. Когда же, в частности, произошло каждое из трёх защитительных слов против порицающих св. иконы? Время написания этих слов св. И. Дамаскиным а в непосредственной связи с ним и обстоятельства, вызвавшие их появление, могут быть кратко указаны следующими образом.

Первое слово было написано после первого запрещения почитания св. икон византийским императором Львом III Исаврянином. Запрещение это, сравнительно более мягкое, чем последователя потом, было обнародовано в 726 г. Первое слово явилось, с одной стороны, раньше, 730 года. В пользу этого заключения говорят:

1) то обстоятельство, что, по указанию первого слова, константинопольский патриарх Герман ещё занимает патриаршую кафедру, которую он, как известно, оставил в Январе месяце 730 года;

2) тон этого слова, менее строгий и суровый, чем какого следовало бы ожидать в том случае, если бы оно появилось после принятия императором весьма жестоких мер против иконопочитателей, вызванного смутами, происшедшими в 730 году «вследствие удаления знаменитого образа Спасителя, стоявшего над бронзовыми воротами императорского дворца и известного под названием Споручника»¹². С другой стороны, рассматриваемое слово произошло, по всей вероятности, вскоре же после 726 года: около 728-го, когда к св. Иоанну Дамаскину, жившему [как выше сказано (см. § II)] в городе Дамаске на службе у халифа, дошли из Константинополя первый известия о появлении иконоборства. Основанием к такому заключению может служить ярко сказывающаяся в этом слове свежесть той раны, какую душе св. И. Дамаскина нанесло вышеупомянутое императорское запрещение иконопочитания.

Второе слово св. И. Дамаскина о св. иконах написано не раньше 730 года. Об этом можно догадываться на основании следующих данных:

1) в этом слове уже упоминается об оставлении константинопольским патриархом Германом патриаршего престола, а оставление это, как уже было выше замечено нами (см. § IV), последовало в Январе 730 года;

2) гораздо более строгий тон его, чем каков тон первого слова, очевидно, вызван и более строгими распоряжениями Льва Исаврянина против иконопочитателей, чем каковы были его распоряжения, вызвавшиея появление первого слова святого Отца. Это – с одной стороны. С другой, следующие обстоятельства: выражающиеся во втором слове свежесть впечатления, произведённого на св. И. Дамаскина принятием Львом III крайне строгих мер против приверженцев иконопочитания, – равно как и совершенное молчание слова о тех отношениях, какие возникли между Львом Исаврянином и римским папой – Григорием III, «ревностным поборником» иконопочитания, «в 731 году (в Ноябре) на соборе из 98 епископов анафематствовавшим всех врагов иконопочитания»¹³ (что привело византийского императора в сильнейшее негодование) и пр., – эти, повторяем, обстоятельства говорят в пользу заключения о появлении второго слова приблизительно в 730-же году, как ответа на императорское запрещение «всех религиозных изображений»¹⁴.

Более или менее точно и определённо установить вопрос касательно времени появления третьего слова св. И. Дамаскина в защиту иконопочитания нет возможности вследствие недостатка необходимых для этого данных. Впрочем, из некоторых обстоятельств можно, по крайней мере, заключить, что оно произошло позже не только первого, но и второго слова – рассмотренных выше. Одно из таких обстоятельств (хотя и для других целей) уже было отмечено нами выше, когда мы говорили о подлинности этого слова (см. § III; стр. XI). Теперь мы отметим ещё другое, именно, что вопрос об иконопочитании трактуется в нём «более систематически» и при посредстве «более богатого (хотя и не более ценного») доказательного материала, чем в первых двух словах. Собрать и сравнительно систематически расположить этот материал св. И. Дамаскин мог, естественно, лишь после более или менее продолжительного изучения вопроса – о почитании св. икон¹⁵.

Итак, порядок рассматриваемых слов, в каком они помещаются различными издателями творений св. И. Дамаскина, хронологический.

§ V. Главнейшими источниками, которыми св. И. Дамаскин пользуется в исследовании вопроса о необходимости иконопочитания, для него служат: книги Священная Писания Ветхого и Нового Заветов и обширная святоотеческая литература. Заимствуемые им из обоих источников места служат для него основанием, на котором он и строит своё здание, толкуя их и делая из них нужные для дела выводы.

Библейские места приводятся им весьма часто.

Учению св. Отцов об иконопочитании или точнее – выдержкам из их творений, снабжённым иногда (особенно в 1-м и 2-м словах) личными его комментариями, отводится настолько значительное место в конце каждого из трёх слов, что оно по объёму своему составляет больше половины всех последних. Кроме того, святоотеческие мнения иногда приводятся св. И. Дамаскиным и в первой половине его слов.

Выдержки из книг Священного Писания Ветхого Завета делаются обыкновенно по греческому переводу LXX. Все выдержки из Ветхого и Нового Заветов приводятся большой частью с буквальной точностью, и лишь изредка – с некоторыми отступлениями от буквы греческого текста Библии. Такие отступления, обыкновенно отмечаемые нами в дополнительных к нашему переводу примечаниях, объясняются, быть может, тем обстоятельством, что эти места приводились св. И. Дамаскиным наизусть. Это же замечание иногда может быть приложено и к некоторым выдержкам из святоотеческой литературы, приводимым св. И. Дамаскиным.

Говоря об источниках, которыми св. И. Дамаскин в рассматриваемом случае пользовался, и об его отношении к ним, не можем не отметить ещё двух обстоятельств.

1) В доказательство известных своих положений он иногда приводил места из книг Священного Писания и из святоотеческих творений, которые или совсем, или почти не относятся к вопросу об иконопочитании.

2) Делая выдержки из святоотеческой литературы, он иногда, наравне с несомненно подлинными святоотеческими произведениями, обращается и к ошибочно признававшимся за таковые: разумеем, напр., ложно приписываемые св. Афанасию Quaestiones ad Antiochum и пр. (см. об этом выше: § III).

Но первое обстоятельство встречается лишь иногда, вообще очень редко. Притом, подобного рода выдержки, наряду с многочисленными местами, имеющими прямое и непосредственное отношение к делу, являются как бы незаметными, и существу дела, во всяком случае, нисколько не вредят. Своим существованием в рассматриваемых словах они говорят только о том, что в последних собрано и сгруппировано всё, что имеет хоть какое-либо отношение к вопросу об иконопочитании.

По поводу второго обстоятельства до́лжно сказать следующее. Св. И. Дамаскин жил в то время, когда критического отношения к существовавшей святоотеческой литературе почти не было. Тогда обыкновенно «принималось всё, что могло воспитывать чистую веру» и что служило целям «образования христианских нравов» и пр. Кроме того, заимствования из такого рода подложных творений, как и сказано, делаются лишь иногда.., от чего существо дела опять-таки нисколько не страдает¹⁶.

§ VI. Решая вопрос о необходимости иконопочитания на основании вышеуказанных источников, св. И. Дамаскин не задавался целью – в своих трёх словах представить исследование, построенное по всем правилам, принятым ныне или прежде для подобного рода сочинений. Его слова, как мы видели, появились в различное время и,несомненно не при совсем тождественных обстоятельствах. Притом, главная и даже единственная цель их – практическая: опровергнуть возражения иконоборцев против необходимости иконопочитания и доказать эту необходимость для всех, желающих остаться истинными сынами Христовой Церкви. Отсюда нет ничего удивительного, что по содержанию своему данные слова нередко очень сходны между собой. В частности, содержание их может быть кратко намечено так:

Первое слово. Печальное положение Церкви Христовой, приводимой в расстройство иконоборцами, побудило св. И. Дамаскина, не взирая ни на какие опасения, писать защитительное слово в пользу иконопочитания (I–II). Он просит Бога помочь ему в деле достижения этой цели; просит и константинопольскую паству во главе с патриархом её (Германом) благосклонно принять его не красноречивое, но содержащее истину слово (III).

Св. Писание, запрещая поклонение истуканам и языческим богам, повелевает поклоняться только истинному Богу. Создатель воплотился для спасения человеческого рода и потому был видим людьми. Отсюда возможно делать Его изображение (IV). Возражающие против иконопочитания и ссылающиеся в этом случае на библейские места не понимают смысла слов Писания, имевших целью отклонить евреев от служения твари паче Творца, от впадения в идолопоклонство (V–VII). Нам, достигшим возраста мужа совершенна, эта опасность не угрожает: мы знаем – что̀ можно изображать и чего нельзя... Можно изображать не невидимое, не неуподобимое.., но воплотившегося Господа и события из земной Его жизни. При этом мы различаем поклонения: Богу (служебное) и людям (как вид чествования лучших из них) (VIII). Дальше св. Дамаскин определяет понятие об изображении и различных его видах (IX–XIII), о поклонении и различных его видах (XIV), после чего говорит о том, что Бог, повелевший сделать изваяния Херувимов, кивот Завета... и вообще скинию – как тень и образ образа, очевидно, не запретил делать свящ. изображений (XV). Изображение невидимого Бога невозможно, и потому оно было запрещено, но зато можно изображать Пожившего с человеки; до́лжно, поклоняясь Ему в образе Его плоти, древа крестного, краниева места.., словом, в лице веществ, при посредстве которых соделывается мое спасение, относиться с уважением к веществу. Закон, на который ссылаются противники изображения,

а) не запрещает их всецело (как показывает устройство скинии), и

б) он уже умер (ссылающиеся на него – сами уже не субботствуют, не обрезываются...) (XVI).

Изображения освящают зрение; они – книги для неграмотных, подобно тому как тем же была и скиния, своим устройством... говорившая глазам евреев о чудесах... Божьих (XVII); равно и вынутые из Иордана камни напоминали о чудесных же делах Божьих. Наши изображения напоминают нам о Боговоплощении, возвратившем нас к древнему блаженству (XVIII). Нельзя ограничиться изображениями Спасителя и Богоматери; до́лжно изображать и святых, как сострадавших Христу, как исполненных благодати Св. Духа, проявляющейся через них и после их смерти (XIX). Если Соломон украсил храм золотом, изображениями финик и пр. и не был за это порицаем, то тем более нам до́лжно украшать храмы изображениями святых – этих одушевлённых храмов Божьих (XX). Итак, изображая Христа, изображаем и воинство Его, т. е. святых, друзей Его, шедших по Его стопам. Некогда не строили храмов во имя людей, смерть людей оплакивали.., а теперь – не то; когда воссиял день, закон померк (XXI). Изображение воплотившегося Бога возбуждает в нас религиозное соревнование. Если тень и вещи Апостолов были причиной чудес, то почему не изображать этих св. мужей (XXII)? Нужно повиноваться св. Преданию, сообщающему нам много такого, о чём в св. Писании не говорится, между прочими, и о необходимости иконопочитания (XXIII). Ссылки противников на различныt места писаний на самом деле говорят не против изображений.., а против боготворения их (XXIV). Ссылка на св. Епифания не важна:

а) книга, на которую ссылаются, быть может, подложна,

б) если и не подложна, то в ней св. Отец, быть может, по примеру св. Афанасия, вооружается только против какого-либо злоупотребления в Церкви;

в) Церковь Епифания украшена св. иконами;

г) наконец, если бы он и действительно восставал против св. икон, то пример одного не имеет силы, когда вся Церковь держится иного взгляда на дело (XXV). В вышеуказанном смысле до́лжно понимать слова из св. Писания и св. Отцов; они запрещают вообще поклонение не рукотворённым, а изображениям демонов (XXVI). Это подтверждается примерами св. пророков, поклонившихся св. Ангелам, – Моисея и евреев, поклонявшихся рукотворённым и пр. (XXVII).

Дальше св. И. Дамаскин приводит выдержки числом – 20 из св. Отцов и Учителей Церкви; именно из творений

1) св. Дионисия Ареопагита (1-ю, 2-ю и 3-ю),

2) св. Василия Великого (4-ю, 5-ю, 6-ю, 7-ю, 8-ю, 9-ю и 10-ю),

3) св. Григория Нисского (11-ю, 12-ю и 13-ю),

4) св. И. Златоуста (14-ю),

5) св. Леонтия, еп. Кипрского (15-ю, а, б, в),

6) Севериана, еп. Гавальского (16-ю),

7) из жизнеописаний: св. И. Златоуста (17-ю), св. Евераксш (18-ю), св. Марии египетской (19-ю) и

8) из творений Софрония, архиеп. иерусалимского (20-ю).

При этом выдержки большей частью сопровождаются [как и было сказано выше (см. § V, стр. XX)] некоторыми его комментариями.

Второе слово. Боясь закопать в землю талант слова и уступая просьбе некоторых, св. Отец пишет вторую речь и, в виду высокой цели последней, просить внимательно выслушать её и оказать потребное в данном случае снисхождение (I).

Различными уловками диавол причинял смерть человеку: то обещаниями, что последний станет Богом, то постыдными удовольствиями, то склонял его к безбожно, то к многобожию..; научал людей лжи и относительно И. Христа (II). Истина, однако, в средний, в том, что Бог – один по существу, троичен в Лицах, что в И. Христе – два естества.., что зло произошло случайно... (III). Демон, смущавший некогда евреев, теперь смущает Церковь, ибо некоторые восстали на борьбу со св. иконами (IV). Но напрасно: ведь мы не погрешаем, потому что изображаем не невидимого Бога; мы не боготворим изображений; мы изображаем воплотившегося Господа (V). Созерцая изображения Его и святых, мы сами освящаемся и возбуждаемся к подражанию им, что, в свою очередь, возбуждает в демоне зависть. Мы верим св. Писанию и Преданию и отвергаем всякого, кто будет говорить несогласно с тем или другим (VI). Противники, ссылаясь на св. Писание, не понимают его смысла. Бог, подобно врачу, употребляет различные лекарства для излечения духовных болезней. Евреи страдали болезнью идолослужения; для излечения её Бог и запретил им изображать бестелесного, невидимого... (VII). Евреи, действительно, поклонялись идолам, как богам, о чём говорит слитый ими телец. Запрещение делать подобия было для них, поэтому, необходимо (VIII). Построение скинии со всеми её принадлежностями не противоречит сказанному: евреям было запрещено делать подобия – как подобия Бога, но не было запрещено делать изображений Херувимов, как рабов, предстоявших очистилищу... (IX). Во всяком деле до́лжно разыскивать истину и ложь. Истинная цель, напр., изображений: слава Бога и Его святых; поэтому делать их до́лжно (X). Отвергаем изображения невещественного... Бога, также изображения, имеющие целью славу демонов, не боготворим изображений птиц..; по противоположности Ветхому Завету, оплакивавшему смерть праведников, не строившему во имя их храмов.., мы празднуем первую и строим вторые; кто не почитает святых, тот – враг Господу. Изображения Деяний святых.., прославляя последних, бесчестят диавола (XI). Не царям свойственно издавать Церкви законы. Св. Писание не говорит в пользу царей ничего подобного. Примеры из ветхозаветной истории говорят согласно с нами. А теперь, по приказанию царя (Льва III), подвергли побоям патриарха (Германа); царь из области государственных дел вторгается и в церковную область (XII). Противники изображений (как Манихеи) хулят вещество; между тем всё Божие – прекрасно и Бог – не Виновник зла. Скиния с её принадлежностями говорит о том, что и в Ветхом Завете вещество в известном смысле чествовалось. Мы поклоняемся не веществу, но в лице его (напр., древа креста, краниева места...) Создателю вещества, воплотившемуся ради нашего спасения. Изображения – необходимы. Ссылающиеся против нас на закон пусть обрезываются.., но тогда спасения не получать (ХIII–XIV). Изображая Христа, изображаем и Его воинство: святых, сонаследников Его, друзей Его... Если Соломон украсил храм изображениями бессловесных, то нам тем более до́лжно украшать храмы... изображениями святых (XV). До́лжно повиноваться св. Преданию, которое вместе со многим другим, что не записано в св. Писании, передаёт нам и о почитании св. икон.

Не царей дело разрешать и связывать, устраивать Церковь; до́лжно жить, руководствуясь преданием св. Отцов (XVI). Приводимые противниками места писаний говорят не против нас, а против Еллинов, боготворивших изображения; разница между нами и этими – большая (XVII). Ссылка на св. Епифания значения не имеет:

а) книга, на которую ссылаются, подложна,

б) один св. Отец не может противиться всем другим,

в) Церковь его украшена св. иконами... (XVIII). Почитая... крест, губу, напоенную оцетомь.., почему я не должен поклоняться и св. иконам, чтобы через это славить И. Христа? Поклонение воздаётся здесь не веществу (XIX). Дело изображений – древнее: Бог сотворил человека по образу Своему; видели образ Божий: Авраам, Моисей, Исаия (XX). Клянущийся Церковью клянётся ею и Живущим в ней..; так и клянущийся изображениями клянётся тем, кто нарисован на св. иконах (XXI). По противоположности ветхозаветной скинии – образу и подобию, делу человеческих рук (как говорит об этом и Ап. Павел) чему поклонялся Израиль, новозаветная скиния – нерукотворенна и не сень грядущих благ.... (XXII). Закон и всё, приводившее человека к Богу при посредстве вещества, было в В. Завете рукотворенно, тень будущего образа, т. е. нашего служения, а последнее – образ будущих благ, самые же вещи – вышний Иерусалим – последняя цель наших стремлений... (XXIII).

Дальше у св. И. Дамаскина следуют выдержки из святоотеческой литературы – числом 27. Из них первые 19 и 27-я, за весьма ничтожными исключениями, представляют собой буквальное повторение выдержек, нашедших место в конце первого слова. Новые выдержки делаются:

1) из творений св. И. Златоуста (20-я, 21-я, 22-я и 23-я),

2) из творений св. Амвросия Медиоланского (24-я),

3) – св. Максима Исповедника (25-я),

4) – Анастасия, архиеп. Феопольского и патриарха (26-я).

Комментарии – те же, что и в первом слове; при новых выдержках из святоотеческой литературы их не встречается.

Третье слово. Различными уловками диавол причинял смерть человеку: то обещаниями, что последний станет Богом, то постыдными удовольствиями, то склонял его к безбожно. то ко многобожию..; научил людей лжи и относительно И. Христа. Истина, однако, в средине, в том, что Бог – один по существу, троичен в Лицах, что в И. Христе – два естества.., что зло имеет случайное происхождение. Демон, смущавший некогда евреев, теперь смущает Церковь, ибо некоторые восстали на борьбу со св. иконами. Но напрасно: ведь мы не погрешаем, потому что изображаем не невидимого Бога; мы не боготворим изображений; мы изображаем воплотившимся Господа (I–II). Созерцая изображения Его и святых, мы сами освящаемся и возбуждаемся к подражанию им, что, в свою очередь, возбуждает в демоне зависть. Мы верим св. Писанию и Преданию и отвергаем всякого, кто будет говорить несогласно с тем или другим (III) Противники, ссылаясь на св. Писание, не понимают его смысла. Бог, подобно врачу, употребляет различные лекарства для излечения духовных болезней. Евреи страдали болезнью идолослужения; для излечения её Бог и запретил им изображать бестелесного, невидимого... (IV). Евреи, действительно, поклонялись идолам, как богам, о чём говорит слитый ими телец. Запрещение делать подобия было для них, поэтому, необходимо (V). По повелению Бога, до́лжно поклоняться только Ему одному, веровать в Него одного, вечного.., в единого по существу и троичного в Лицах; не до́лжно поклоняться твари..; мы поклоняемся воплотившемуся Господу, почитаем Его в лице багряницы Его тела..; изображаем не невидимое... (VI). Противники, ссылаясь на св. Писание, должны иметь у себя в виду не букву его, а смысл. Цель этих мест Писания – та, чтобы мы не служили твари паче Творца, чтобы Ему только воздавали служебное поклонение; евреям были запрещены изображения, по смыслу Писания, для предотвращения их от идолопоклонства (VII). Но, что имело место в отношении к евреям, то не имеет смысла в отношении к нам – мужам совершенным, знающим, что̀ может быть изображаемо и что̀ нет, изображающим не невидимое, не неуподобимое.., но воплотившегося Господа и различным события из Его земной жизни (VIII). Строя скинию с её принадлежностями, Моисей не противоречил тому, что он говорил о Божьем запрещении – делать подобия. Бог не запрещал делать изображений Херувимов, раболепно предстоявших очистилищу.., но запретил делать и поклоняться литым богам. Скиния же – только образ образа.

Во всяком деле до́лжно разыскивать истину и ложь. Истинная цель, напр., изображений – слава Бога и Его святых. Поэтому до́лжно делать изображения – эти книги, повествующие о чудесах Божьих и проч. До́лжно делать, при том, не только изображения Господа, Богоматери, но и святых Божьих, страдавших за Христа и победивших диавола. Но в то же время отвергаем изображения невещественного.., изображения, имеющие целью – славу диавола; не боготворим изображений птиц...

В Ветхом Завете не строились храмы во имя праведников, смерть человека оплакивалась, прикасавшийся к мёртвому считался нечистым..; теперь же всё наоборот (IX). Восстающий против св. икон – враг Христа, Богоматери и святых; он любит диавола, мы же – святых (X). Верим св. Преданию, сообщающему нам много такого, о чём св. Писание не говорит прямо; и отвергаем противников его. Не восставал всецело против изображений и Ветхий Завет... (XI). Смотря на изображения, мы сами освящаемся; чувственное созерцание их возвышает нас к духовным вещам и предметам. Ведь и Христос воспринял Себе не только душу, но и тело... (XII). Насколько важное значение имеет почитание св. икон, доказывает история аввы Феодора Элиота (XIII).

В дальнейшей части слова св. И. Дамаскин ставит вопросы:

А) о том, какое понятие должно быть соединяемо с представлением об иконах (а), какая цель употребления их (б), какие существуют виды изображений (в), что может быть изображаемо и что – нет (г) и наконец, от кого ведёт начало делание изображений д) (XIV)?

В) о том, какое понятие должно быть соединяемо с представлением о поклонении (а), какие есть виды его (б), чему можно поклоняться, как поклоняться и проч. (в)? о поклонении в строгом смысле этого слова только одному Богу (г), наконец, о том, что воздаваемая св. иконам честь переходит на тех, кто на них изображён (д) (XV).

Сначала решаются вопросы, касающееся св. икон: первый (а) (XVI), второй (б) (XVII), третий (в) (XVIII–XXIII), четвёртый (г) (XXIV–XXV) и пятый (д) (XXVI).

Затем раскрываются вопросы, касающиеся поклонения: первый (а) (XXVII), второй (б) (XXVIII–XXXII), третий (в) (XXXIII–XXXIX и отчасти XL), четвёртый (XL). Наконец, высказав увещание почитать св. иконы Господа, Богоматери и святых, как тому учит св. Предание, и не увлекаться нововведенмями (иконоборцев), св. Отец отвечает и на пятый вопрос, касающийся поклонения (XLI). В заключение слова он высказывает пожелание и надежду, что Господь удостоить читателей слова идти по пути святых... и что они будут прославлять Его... (XLII).

Дальше следуют выдержки из святоотеческой литературы – числом 90. Из них одиннадцать выдержек (2-я, 3-я, 4-я, 5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 9-я, 58-я, 59-я и 79-я) уже были приведены им (впрочем, с некоторой иногда разницей) в конце первого и второго слов. Остальные 79 выдержек взяты из творений:

1) св. Дионисия Ареопагита (1-я),

2) бл. Феодорита Кирского (10-я, 34-я, 35-я, 43-я и 49-я),

3) св. Василия Великого (11-я, 12-я и 70-я),

4) св. Афанасия (13-я, 66-я и 67-я),

4) св. И. Златоуста (14-я, 19-я, 20-я, 29-я, 46-я, 47-я, 48-я, 55-я, 56-я, 57-я, 62-я, 72-я, 73-я и 74-я),

5) св. Кирилла Александрийского (15-я, 16-я и 17-я),

6) св. Григория Назианзена (18 я, 28-я, 60-я, 61-я и 71-я),

7) Евсевия Памфила (21-я, 23-я и 24-я),

8) Иоанна Антиохийского (Малалы) (22-я),

9) историка Сократа (25-я),

10) Стефана из Востры (26-я и 27-я),

11) из жизнеописанёя св. Константина (30-я, 31-я, 32-я, 33-я и 51-я),

12) из жития св. Евстафия Плакиды (36-я),

13) из творений св. Леонтия Кипрского (37-я, 38-я, 39-я, 40-я, 41-я и 42-я),

14) св. Анастасия Синаита (44-я и 85-я),

15) из жизнеописания св. Симеона Чудотворца (45-я) (повествование Аркадия, архиеп. Кипрского),

16) из сочинения Феодора Чтеца (50-я, 52-я, 53-я и 54-я),

17) из определений различных соборов: шестого (63-я), пятого (81-я) и пято-шестого (89-я)¹⁷,

18) из творений Климента Александрийского (64-я),

19) св. Феодора. еп. Пентапольского (65-я),

20) св. Амвросия Медиоланского (68-я),

21) св. Кирилла, патр. иерусалимского (69-я),

22) Севериана, еп. Гавальского (75-я),

23) диакона Исидора (76-я),

24) пресвитера иерусалимского – Иеронима (77-я),

25) великого Симеона (столпника) (78-я),

26) архиеп. Антиохийского Анастасия (80-я),

27) историографа Константинопольского – Феодора (82-я),

28) Аввы Максима, еп. Феодосия... (83-я),

29) св. Софрония (84-я),

30) из жизнеописания Аввы Даниила (86-я),

31) из жизнеописания св. Марии египетской (87-я),

32) из жизнеописания св. Евпраксии (88-я) и, наконец,

33) из творений св. Мефодия, еп. Патарского (90-я).

Некоторые (сравнительно немногие) из этих выдержек сопровождаются комментариями св. И. Дамаскина, причём, если выдержка совпадает с какой-либо из встречающихся в первых двух словах, то обыкновенно (не всегда, впрочем) до буквальности совпадают и комментарии.

Обозревая содержание трёх рассматриваемых слов, мы видели, что они действительно нередко совпадают между собой в тех или иных пунктах, хотя, с другой стороны, каждое из них, при особом его тоне, содержит в себе много и таких мест, какие не встречаются в остальных двух: и только все три слова, вместе взятые, дают полный ответ на вопрос об иконопочитании. Что же касается повторений, встречающихся во втором и третьем словах, то они объясняются просто. При практическом назначении слов, действительно, для большей убедительности было необходимо во втором слове, как отделённом от первого некоторым промежутком времени, повторить те или другие доказательства, снова привести те или другие выдержки из источников и проч. Таким путём сказанное раньше освежалось и закреплялось в памяти читателей ещё сильнее. То же вообще до́лжно сказать и касательно содержания третьего слова в его отношении к содержанию первых двух (ср. начало § VI).

§ VII. Общий приговор истории о внутренних достоинствах рассматриваемых слов – таков. Они «искони считались за лучшее из того, что» когда-либо «было написано для защиты» иконопочитания. «В значительной мере им» именно «обязан» св. И. «Дамаскин своей славой учёного и богословски-искусного защитника православия. В самом деле, вопрос» о св. иконах св. Отцом «понят правильно, почитание святых у него точно различено от поклонения, приличествующего одному только Богу, и всю, оказываемую иконам честь, он относит к тем, кто на них изображён; заимствуемое» иконоборцами «из Ветхого Завета» возражение «против» рассматриваемого «церковного» учения об иконопочитании «ему удалось разрешить правильным образом» и проч. В виду всего этого, – несмотря на то, что, «подобно прочим его сочинениям», и данные его слова (как и сказано выше) (см. § VI) также «страдают» иногда многословием «и утомляющими» читателя «повторениями», – несмотря на то также, что, пытаясь отстоять церковное учение об иконопочитании, он иногда близок к крайности: «почти» или даже «совершенно отождествить почитание икон с почитанием Христа и святых», – несмотря на то, далее, что, при «выборе доказательных мест», он иногда обращается к сочинениям, ложно приписываемым известному Отцу Церкви (см. § III), и проч.¹⁸, – нельзя не сказать с автором предисловия к этим словам в Lequien’eвском их издании: In tribus orationibus istis habes, lector, puram et sinceram Ecclesiasticae de Christi, sanctorumque imaginibus venerandis disciplinae enarrationem, et firmissimum adversus earum impugnatores praesidium, quo universa [Исправлено нами из univera в издании. – Редакция АВ] haeriticorum tela nullo negotio elidas, т. e. в этих трёх речах ты, читатель, имеешь чистое и истинное изложение церковного учения об изображениях Христа и святых, которые должны быть почитаемы, и – твердейшую защиту против нападающих на них, при посредстве которой ты без всякого труда сокрушишь все стрелы еретиков¹⁹.

§ VIII. Это совсем избавляет нас от необходимости говорить о тех побуждениях, которыми мы руководились, избирая данные слова св. И. Дамаскина для перевода их на русский язык. Наши побуждения, имеющие своим основанием необыкновенные достоинства и громадную важность этих слов как для того времени, к которому относится их происхождение, так и для всех времён вообще, в данном случае понятны сами собой. Они будут ещё более понятны в виду следующего обстоятельства. Насколько нам известно, на русском языке до сих пор не существует полного перевода этих трёх слов св. И. Дамаскина о св. иконах. Нам известны только следующие опыты в этом роде.

1) В Приложении к Православному Исповеданию Петра Могилы переведена на славянский язык часть первой половины третьего слова, начиная с XVI-го отделения и почти до конца этой половины (стр. 313–344; издан. 1743 г.). Это Исповедание вместе с названным Приложением переведено СПб. Д. А. на русский язык (см. изд. 16-е; 1858 г.; стр. 177–196).

2) В Христианском Чтении за 1823 г. предложен перевод на русский яз. всей переем половины третьего слова, т. е. той его части, которая предшествует приведению относящихся к вопросу о св. иконах выдержек из святоотеческой литературы. Этот перевод весьма сходен с вышеуказанным, причём оба они неколько устарели. О неудобопонятности славянского пер., находящегося в вышеуказанном Приложении, уже не считаем нужным и говорить.

О существовании перевода второй, большей, при том, половины третьего слова, а также – перевода первых двух слов²⁰ мы не знаем, если не иметь в виду довольно устаревшего перевода этой половины 3-го слова в Хр. Чт. за 1828 г. (ч. XXX), – перевода, при том, неполного: 23 святоотеческие выдержки (12-я, 14, 28, 29, 43, 46, 47, 48, 49, 55, 56, 57, 59, 62, 63, 70, 71, 72, 73, 74, 76, 80 и 81-я) в нём пропущены; из находящихся в нём некоторые значительно урезаны против подлинника, даже наполовину, напр., 60-я (нет второй её половины), 77-я (нет первой её полов.) и т. д. – Обь зтом переводе мы узнали по окончании печатаная нашей книги. Пополнить пробел в нашей отечественной литературе, поэтому, необходимо.

Предлагая свой полный (без всяких выпусков) перевод²¹ всех трёх слов, мы считаем необходимым отметить при этом следующие обстоятельства:

1) он сделан нами вполне независимо от вышеуказанных опытов,

2) он сделан нами по тому изданию творений св. И. Дамаскина, которое единогласно признаётся лучшим²². Разумем издание, сделанное в двух больших томах opera et studio Р. Michaelis Lequien, (Parisiis; M. DCCXII). Имея постоянно пред собой это издание, мы постоянно же сличали его с другими, которые были нам доступны:

а) с изданием Migne [переводимые нами слова находятся в 94–96 томах (seriei graecae) его Patrologiae cursus completi (1864 г.)], – изданием, которое, будучи перепечаткой Лекеневского, в то же время вносит некоторые к нему поправки..; и

б) с изданием (Базельским) Marci Hopperi (от 1575 г.).

При обоих этих изданиях (Migne и Hopperi) параллельно с греческим имеется и латинский (переводный) текст, причём последний в Миневском издании с некоторыми поправками взят у Лекеня, у которого также помещены оба текста: вместе с оригинальным (греческим) и переводный – латинский. Различия, встречающиеся между греческими текстами особенно первого и третьего изданий и между латинскими их текстами, нами никогда не оставлялись без внимания²³ и в некоторых случаях вызывали нас даже на продолжительные размышления, некоторые следы каковых можно встретить в наших примечаниях к переводимым нами словам.

Переводя их, мы всюду старались по возможности ближе держаться буквы греческого текста, отступая от неё лишь в более или менее крайних случаях, вызываемые к тому необходимостью. Необходимостью именно, напр., отрывочностью греческого текста, особенностями русской речи, не всегда совпадающими с особенностями греческой.., вызваны некоторые дополнения к греческим выражениям, некоторые перифразы греческих мест и пр., словом, всё то, что обыкновенно находит место в подобного рода переводах. При этом указанные дополнения большей частью отмечены: они заключены не в полукруглый, а в угловатые (т. е. [ ]) скобки, присутствие которых нисколько не препятствует удобочитаемости перевода: до́лжно последние читать вместе с тем, что заключено в скобках, не обращая при этом внимания на последние, которые имеют одно только значение: отделяют наши дополнения от слов св. И. Дамаскина. Не говорим уже о том, что таких дополнений встречается очень и очень немного.

С той же, наконец, целью, т. е. чтобы сделать наш перевод более удобочитаемым, мы устранили из текста все пояснительные и иные примечания и поместили их в конце книги в виде приложения к ней, где всякий и может найти все справки, какие ему, на наш взгляд, могут быть нужны...

Александр Бронзов. С.-Петербургская Дух. Семинария. 14 Ноября 1892 года.

I. Нам, сознающим своё недостоинство, конечно, следовало бы всегда хранить молчание и исповедовать пред Богом свои грехи; но так как всё прекрасно в своё время, а Церковь, которую Бог создал на основании Апостол и пророк, сущу краеугольну²⁶ Сыну Его, – я вижу, – поражается как бы морской бурей, слишком высоко поднимается следующими друг за другом волнами, приводится в беспорядок и потрясается вследствие несноснейшего дуновения злых ветров, свыше сотканное одеяние Христа, которое сыны нечестивых упорно старались разорвать, раздирается, тело Его, которое есть слово Божие, разрезывается на различные части, также и искони крепко хранимое предание церкви, – то я не счёл разумным молчать и наложить на язык узы, боясь с угрозой произнесённого определения, говорящего: аще усумнится²⁷, не благоволит душа моя в нем²⁸. И: если увидишь меч грядущ и не будеши глаголати брату твоему, крове его от руки твоея²⁹ взыщу³⁰. Поэтому, поражаемый невыносимым страхом – я решил говорить, не ставя величия царей выше истины. Ибо Богоотец Давид, – слышал я, – говорил: глаголах пред цари, и не стыдяхся³¹, напротив, этим сильнее побуждаемый к речи. А ведь слово царя имеет большую силу для склонения на свою сторону подданных; потому что из бывших с самого начала людей, которым было известно, что земной царь подчинён высшей власти и что над царями господствуют законы, пренебрегли царскими приказаниями немногие.

II. Итак, прежде всего, утвердивши как бы некоторый киль или основание для размышления: сохранение церковного законодательства, при посредстве которого обыкновенно происходить спасение, я снял преграду у слова и выпустил его, как бы хорошо взнузданного коня, из загородки. Ибо, в самом деле, я счёл ужасным, даже более чем ужасным, чтобы Церковь, блистающая столь великими преимуществами и искони украшенная преданиями благочестивейших мужей, возвращалось паки на худых стихии³², трепеща страхом, где нет страха³³, и как бы не знающая истинного Бога – боялась впадения в идолослужение, и даже хоть в весьма малой степени лишалась совершенства, как бы на средине очень прекрасного лица имея некоторый постоянно остающейся укол, портящий всю красоту своей неуместной³⁴ прибавкой. Ведь малое, когда оно приводит к великому, не есть малое, так как прибавочная черта: чтобы древле получившее силу предание Церкви было поколеблено – не мала, потому что осуждены прежние наши наставники, взирая на образ жизни которых, до́лжно было бы подражать вере [их]³⁵.

III. Итак, ( – а речь моя к вам – ) усердно прошу, во-первых, Вседержителя Господа, для Которого всё обнажено и открыто, знающего, что моё смиренное намерение в этом случае – без примеси чего-либо худого и что цель чиста, – дать мне слово, когда откроются уста мои, и взять Собственными³⁶ руками вожжи моего ума и привлечь его к Себе, чтобы пред лицом [Его] он совершал быстрое движение по прямой дороге, не уклоняясь к тому, что кажется правым, или к тому, что он знает как левое. Потом прошу весь народ Божий, язык свят, царское священство³⁷, вместе с прекрасным пастырем словесного Христова стада³⁸, который в себе самом выражает высшее жречество Христово, принять моё слово с благосклонностью, не обращая внимания на самую незначительную степень моего достоинства или не ища искусства в моих словах, так как в этом я, бедный, не вполне опытен, но взвесить силу моих мыслей. Ибо царство небесное не в слове, но в силе³⁹. Ведь Цель – не победить, но протянуть руку подвергающейся нападению истине, так как добрая воля протягивает руку силы. Поэтому, призвавши помощницей ипостасную Истину, отсюда поведу начало своего слова.

IV. Я знаю Того, Кто неложно сказал: Господь Бог твой⁴⁰ Господь един есть; и: Господа Бога твоего да убоишися⁴¹, и тому единому послужишии⁴²; и: не будут тебе бози инии⁴³; и: не сотвори [себе] кумира, всякого подобия, елика на небеси горе и елика на земли низу⁴⁴; и: да постыдятся ecu кланяющиися истуканным⁴⁵; и: бози, иже небесе и земли не сотвориша, да погибнут⁴⁶; и [иное] подобное этому, что древле Бог глаголавый отцем во пророцех в последок дний глагола нам в единородном Сыне Его, имже и веки сотвори⁴⁷. Я знаю Того, Кто сказал: се же есть живот вечный, да знают тебе единого истинного Бога и егоже послал ecu Иисус Христа⁴⁸. Верую во единого Бога, одно Начало всего, безначального, несозданного, неподверженного гибели и бессмертного, вечного и постоянного, непостижимого, бестелесного, невидимого, неописуемого, не имеющего образа; в одну пресущественную сущность, в Божество – пребожественное, в трёх Лицах: Отце и Сыне, и Св. Духе, и только Ему одному служу, и только Ему одному воздаю служебное поклонение. Поклоняюсь одному Богу, одному Божеству, но служу и Троице Ипостасей: Богу Отцу и воплотившемуся Богу Сыну, и Богу Св. Духу, одному Богу. Не поклоняюсь твари паче Творца⁴⁹, но поклоняюсь Создателю, подобно мне, сделавшемуся сотворённым и не уничижив Своего достоинства и не испытав какого-либо разделения⁵⁰. снизошедшему в тварь, чтобы прославить моё естество и сделать участником в божественном естестве. Вместе с Царём и Богом поклоняюсь и багрянице тела, не как одеянию и не как четвёртому Лицу, – нет! – но как ставшей причастной тому же Божеству и, не испытав изменения, сделавшейся тем, что есть и освятившее [её]. Ибо не природа плоти сделалась Божеством, но как Слово, оставшись тем, чем Оно было, не испытав изменения, сделалось плотью, так и плоть сделалась Словом, не потерявши того, что она есть, лучше же сказать: будучи единой со Словом по ипостаси. Поэтому смело изображаю Бога невидимого, не как невидимого, но как сделавшегося ради нас видимым через участие и в плоти, и в крови. Не невидимое Божество изображаю, но посредством образа выражаю плоть Божию, которая была видима. Ибо, если невозможно изобразить душу, то сколь больше – Бога, давшего невещественность и душе!

V. Но, говорят, Бог сказал через законодателя Моисея: Господа Гога твоего да убоишися, и тому единому послужиши⁵¹: и: не сотвори всякого подобия, елика на небеси и елика на земли⁵².

Братие! По истине заблуждаются не знающие писаний, что писмя убивает, а дух животворит, не отыскивающие скрытого под буквой духа. Им я по праву мог бы сказать: Научивший вас этому да научит и тому, что следует. Уразумей, как толкует это законодатель, примерно так говоря во Второзаконии: и глагола Господь к вам из среды огня: глас словес вы слышасте, и образа не видесте, токмо глас. И немного спустя: и снабдите душы своя зело, яко не видесте подобия в день, в оньже глагола Господь к вам в горе Хориве из среды огня: никогда не беззаконнуйте и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа подобия мужеска пола или женска: подобия всякого скота, иже есть на земли: подобия всякия птицы пернатые и следующ.⁵³. И после краткого промежутка: и да не когда воззрев на небо, и видев солнце и луну, и звезды, и всю красоту небесную, прелстився поклонишися им, и послужиши им⁵⁴.

VI. Видишь, что одна – цель, чтобы мы не служили твари паче Создателя⁵⁵ и, кроме одного только Творца, [никому] не воздавали служебного поклонения? Поэтому всюду с поклонением Бог соединяет служение. Ибо опять говорит: не будут тебе бози инии разве мене. Не сотвориши себе кумира, ни всякого подобия, и не поклонишися им, ниже послужиши им: яко аз есмь Господь Бог твой. И опять: да раскопаете требища их, и сокрушите столпы их, и дубравы их ссечете, и изваяния богов их сожжите огнем. Не бо поклонитеся другому Богу. И спустя немного: и богов слияных да не сотвориши себе⁵⁶.

VII. Видишь, что ради [избежания] идолослужения Моисей запрещает писание изображений, и что невозможно, чтобы был изображаем бесколичественный и неописуемый, и невидимый Бог? Ибо образа Его, говорит он, не видесте, соответственно чему и Павел, стоя в средине Ареопага, также говорит: род убо суще Божий, не должны есмы непщевати подобно быти Божество, злату или сребру, или каменю художне начертану и смышленые человечу⁵⁷.

VIII. иудеям, конечно, это было предписано по причине склонности их к идолослужению. Мы же ( – если сказать с Богословом –⁵⁸, которым дано, избежав суеверного блуждания, познав истину, находиться в общении с Богом и служить одному только Богу, изобиловать совершенством Богопознания и, по миновании детского возраста, достигнуть в мужа совершенна, – не находимся более под пестуном⁵⁹, так как получили от Бога способность различать, и знаем – что̀ может быть изображаемо и что̀ не может быть выражено посредством изображения. Ибо образа Его, говорит [Писание]⁶⁰, не видесте. О? мудрость законодателя! Как будет изображено невидимое? Как будет уподоблено неуподобимое? Как будет начертано не имеющее количества и величины и неограниченное? Как будет наделено качествами не имеющее вида? Как будет нарисовано красками бестелесное? Итак, что таинственно показывается [в этих местах]? Ясно, что когда увидишь бестелесного ради тебя вочеловечившимся, тогда делай изображение человеческого Его вида. Когда невидимый, облёкшись в плоть, становится видимым, тогда изображай подобие Явившегося. Когда Тот, Кто, будучи, вследствие превосходства Своей природы, лишён тела и формы, и количества, и качества, и величины, Кто во образы Божии сый, приим зрак раба⁶¹, через это сделался ограниченным в количественном и качественном отношениях и облёкся в телесный образ, тогда начертывай на досках и выставляй для созерцания Восхотевшего явиться. Начертывай неизреченное Его снисхождение, рождение от Девы, крещение во Иордане, преображение на Фаворе, страдания, освободившие нас от страстей, смерть, чудеса – признаки божественной Его природы, совершаемые божественной силой при посредстве деятельности плоти, спасительный крест, погребение, воскресение, восшествие на небеса; всё рисуй и словом, и красками. Не бойся, не опасайся! Я знаю различие поклонений⁶². Поклонился некогда Авраам сыном Еммора, когда купил двойную пещеру в стяжание гроба⁶³, – мужам нечестивым и страдавшими болезнью незнания Бога. Поклонился Иаков брату Исаву и Фараону, мужу – египтянину, а также и на верх жезла⁶⁴. Хотя поклонился, но не послужил. Поклонились Иисус, сын Навина, и Даниил Ангелу Божию, но не послужили. Ибо в одном состоит – служебное поклонение и в другом – воздаваемое ради чести людям, отличающимся какими-либо достоинством.

IX. Но так как речь – об изображении и поклонении, то обсудим тщательно – в чём состоит это [т. е. изображение и поклонение]? Итак, изображение есть подобие с отличительными свойствами первообраза, вместе с тем имеющее и некоторое в отношении к нему различие. Ибо изображение не во всём бывает подобно первообразу. Однако, Сын есть живое, естественное и во всём сходное изображение невидимого Бога, нося в Себе Самом всего Отца, во всём имея с Ним тождество, различаясь же одним только: происхождением [от Него, как] от причины. Ибо Отец есть естественная причина; а что происходит от Другого, как от Причины, есть Сын. Ибо не Отец – от Сына, но Сын – от Отца. Ведь от Него, хотя и не после Него, имеет Сын бытие, какое есть и Отец, Его родивший.

X. В Боге есть также изображения и образцы тех вещей, которые имеют от Него быть, т. е. Его совет – предвечный и всегда остающийся неизменным. Ибо Божество во всём неизменно, и у Него несть пременение, или преложения стень⁶⁵. Святой Дионисий, сведущий в божественных делах и с помощью Божией рассмотревший то, что касается Бога, называет эти изображения и образцы предопределениями⁶⁶. Ибо на совете Его всё им предопределённое и имевшее ненарушимо случиться в будущем, было прежде своего бытия с точностью определяемо, подобно тому как, если кто-либо желает построить дом, то сначала в уме начертывает и изображает его форму.

XI. Потом, в свою очередь, изображениями являются видимые вещи, телесно выражающая те предметы, которые невидимы и лишены формы, чтобы они хоть неясно были постигаемы умом. Ибо и божественное Писание облекает образами Бога и Ангелов, и причину указывает тот же самый божественный муж⁶⁷. Ведь, что естественно предложены образы тому, что лишено образов, и формы тому, что не имеет форм, как на причину можно было бы указать⁶⁸ только на уместную в отношении к нам аналогию: что мы не в состоянии подниматься до созерцания духовных предметов без [какого-либо] посредства, и для того, чтобы подняться вверх, имеем нужду в том, что родственно [нам] и сродно. Поэтому, если божественное Слово, предусматривая нашу способность к восприятию, отовсюду доставляя нам то, что способно поднять вверх, облекает некоторыми образами как предметы простые, так и не имеющие образов, то почему не изображать того, что по своей собственной природе владеет образом и чего хотя мы и желаем страстно, но что, вследствие своего отсутствия, видимо быть не может? Ибо через посредство чувства в передней полости мозга образуется некоторое представление и, таким образом, отправляемое к способности суждения, сохраняется в сокровищнице памяти. Действительно, и Григорий Богослов⁶⁹ говорит, что ум, сильно стараясь выйти за пределы телесного, всюду оказывается бессильным. Но и невидимая Божья от создания мира творенми помышляема видима суть⁷⁰. Ибо в тварях мы замечаем образы, прикровенно показывающие нам божественные отражения, так что когда говорим о святой Троице, высшей всякого начала, то изображаем себе посредством солнца и света, и луча или – бьющего ключом источника и вытекающей влаги, и течения, или – ума и слова, и находящаяся в нас дыхания, или – ствола розы и цветка, и благовония.

XII. В свою очередь, образом будущего называется такой, который под покровом загадки оттеняет будущее, как⁷¹ кивот Завета и жезл, и стамна обозначали – святую Деву и Богородицу, как змей – Того, Кто через крест уничтожил силу укушения виновника всех зол – змея, как море и вода, и облако – дух крещения⁷².

XIII. Со своей стороны, образом прошедшего называется такой, когда воспоминается о каком-либо чуде или почести, или позоре, или добродетели, или пороке, для пользы тех, кто после рассматривает [это], чтобы нам [таким образом] избегать пороков и соревновать добродетелям. Это же [изображение] – двояко: как через вписываемое в книги слово, подобно тому как Бог начертал на каменных досках закон и повелел, чтобы была записана жизнь боголюбезных мужей, – так и через чувственное созерцание, подобно тому как Он повелел, чтоб, в воспоминание, были положены в кивоте Завета стамна и жезл⁷³. Так и теперь мы записываем образы прошедшего и добродетели. Поэтому или устрани всякое изображение и постанови закон против Того, Кто приказал, чтобы они были, или принимай каждое сообразно с тем понятием и характером, какие свойственны всякому [из них].

Итак, сказавши о родах изображения, скажем и о поклонении.

XIV. Поклонение есть знаки смирения и почтения. Мы знаем различные роды и этого. Первое поклонение – служебное, воздаваемое нами Богу, Который один только по Своей природе – достоин поклонения. Потом, ради Бога, Который по Своей природе – достоин поклонения, воздаём [последнее] друзьям Его и слугам, подобно тому как Иисус, сын Навина, и Даниил поклонились Ангелу; или – местам Божиим, подобно тому как говорит Давид поклонимся на место, идеже стоясте нозе его⁷⁴; и посвящёнными Ему предметами, подобно тому как весь Израиль поклонялся скинии Завета, и, стоя кругом иерусалимского храма и отовсюду взирая на него, поклоняются [евреи] ещё и теперь; или поставленным от Него начальникам, подобно тому как Иаков – Исаву⁷⁵, как старшему, по воле Божией, брату, и Фараону – поставленному Богом правителю; также – Иосифу его братья⁷⁶. Я знаю также о поклонении, воздаваемом ради взаимного уважения, подобно тому как Авраам – сыном Еммора. Поэтому, или устрани всякое поклонение, или допускай всякие, имеющие должный смысл и характер.

XV. Говори мне на вопрос: Бог – один Бог? Да, скажешь, как мне кажется, один Законодатель. Итак, почему Он издаёт противоположные законы? Ведь Херувимы не вне числа сотворённых существ. Следовательно, почему Он повелевает, чтобы приготовляемые человеческими руками изваяния Херувимов осеняли очистилище?⁷⁷ Или ясно, что невозможно делать изображение Бога, как неописуемого и несравнимого, или – кого-либо, как Бога, чтобы не было воздаваемо служения и поклонения твари, как Богу? Изображение же Херувимов, как ограниченных и раболепно стоящих подле божественного престола, Он повелевает делать, чтобы оно раболепно осеняло очистилище. Ибо прилично было, чтобы образ божественных таинств осенялся изображением небесных слуг Божьих. А что говоришь ты о кивоте Завета, стамне, очистилище? Не руками ли они приготовлены? Не дела ли рук человеческих? Не из презренного ли, как ты говоришь, вещества они устроены? А что вся скиния? Не была ли она образом? Не тень ли и образец? Поэтому божественный Апостол, рассказывая о подзаконных священниках, говорит: иже образу и стени служат небесных, якоже глаголано бысть Моисею хотящу сотворити скинию: виждь бо, рече: сотвориши по образу показанному ти на горе⁷⁸. Но и закон не был образом, а [как бы] передней стеной для прикрытая образа. Ибо тот же самый Апостол говорит: сень бо имый закон грядущих благ, (а) не самый образ вещей⁷⁹). Итак, если закон запрещает изображения, а сам есть [как бы] передняя стена для прикрытия образа, то что мы скажем? Если скиния – тень и образ образа, то почему закон не приказывает писать изображений? Но не – так это, нет. Но лучше своё время всякой вещи⁸⁰.

XVI. Бестелесный и не имеющий формы Бог некогда не был изображаем никак. Теперь же, когда Бог явился во плоти и с человеки поживе⁸¹ я изображаю видимую сторону Бога. Не поклоняюсь веществу, но поклоняюсь Творцу вещества, сделавшемуся веществом ради меня, соблаговолившему поселиться в веществе и через посредство вещества соделавшему моё спасение, и не перестану почитать вещество, через которое соделано моё спасение. Почитаю же не как Бога – нет! – ибо каким образом есть Бог то, что возымело своё бытие из ничего? Хотя, по причине соединения в одном Лице божества и человечества, тело Божье – Бог, так как оно, не изменяясь, сделалось тем, что есть и освятившее [его, но] оно [всё-таки] осталось таким, чем оно было по природе: плотью, одушевлённой словесной и разумной душой, получившей начало, не несотворенной. Почитаю же и благоговею и пред остальным веществом, при посредстве которого соделалось моё спасение, как пред исполненным божественной силы и благодати. Или древо крестное, трижды счастливое и треблаженное, не – вещество? Или не вещество – достойная почтения и святая гора? Краниево место⁸²? Или не вещество – благодатная и живоносная скала, святой гроб, источник нашего воскресения? Или не вещество – чернила и всесвятая книга Евангелий? Или не вещество – живоносная трапеза, доставляющая нам хлеб жизни? Или не вещество – как золото, так и серебро, из которых приготовляются кресты и дискосы, также и потиры? Или не вещество, преимущественно пред всем этим, – тело и кровь Господа нашего? Или устрани почитание и поклонение всему этому, или, повинуясь церковному преданию, допусти поклонение иконам, освящаемым именем Бога и друзей Божьих и по причине этого осеняемым благодатью божественного Духа. Не порицай вещества, ибо оно не достойно презрения. Из того, что произошло от Бога, нет ничего достойного презрения. Это [т. е. презрение вещества] – мнение Манихеев. Но то одно только достойно презрения, что не от Бога имело причину, а что есть наше изобретение вследствие своевольного отклонения и направления воли от того, что сообразно с природой, к тому, что противоположно ей, – т. е. трёх. Если ты презираешь и запрещаешь изображения по причине [предписания] закона, как приготовленные из вещества, то смотри – что говорит Писание: И рече Господь к Моисею, глаголя: се нарекох именем Веселеила, сына Орова, от племене Иудина. И наполнись его духом Божиим премудрости и смышления, и ведения, во всяком деле разумети: и архитектонствовати, и делати злато и сребро и медь, и синету, и багряницу, и червленицу прядену, и виссон сканый: и каменное дело, и различная древоделства делати во всех делех. И аз дах его и Елгава сына Ахисамахова от племене Данова: и всякому смысленому сердцем дах смысл и сотворять вся, елика заповедах тебе⁸³. И опять: рече Моисей ко всему сонму сынов Исраилевых: услышьте сие слово, еже завеща Господь, глаголя: возмите от себе самих участье Господу: всяк по воли сердца своего, да принесешь начатки Господу, злато, сребро, медь: синету, багряницу, червленицу сугубу спрядену, и виссон сканый, и волну козью: и кожи овни очервлены, и кожы сини, и древеса негнеюща. И елей помазания, и в сложение фимгама: и камени Сардийски, и камени в ваянье и на ризу верхнюю, и на подир. И всяк премудрый сердцем в вас, шед да делает вся, елика заповеда Господь: скинию⁸⁴ и следующ. Вот, подлинно, драгоценное вещество, хотя вами считается достойным презрения. Ибо что ничтожнее козьей волны или красок? Разве не краска – червленица и багряница, и синета? Вот, подлинно, и дела рук человеческих, и изображение Херувимов. Итак, почему от имени закона запрещаешь то, что закон повелел делать? Если ради закона ты запрещаешь изображения, то пора тебе и субботствовать, и обрезываться. Но знай, что, если соблюдаете закон, Христос вас ничтоже пользует⁸⁵. Иже законом оправдаетеся: от благодати отпадосте⁸⁶. Древний Израиль не видел Бога, мы же откровеным лшцем славу Господню взираем⁸⁷.

XVII. И всюду ставим чувственно выраженный образ Его, освящая [через это] первое [из наших чувств]; ибо первое из чувств – зрение; подобно тому, как словами освящаем слух; ведь изображение есть напоминание: и чем является книга для тех, которые помнят чтение и письмо, тем же для неграмотных служит изображение; и что для слуха – слово, это же для зрения – изображение; при помощи же ума мы вступаем в единение с ним. По этой причине Бог повелел, чтобы кивот Завета был сделан из негниющих деревьев, чтобы он был изнутри и извне позлащен и чтобы были вложены скрижали и жезл, и стамна златая, имеющая манну, для напоминания о случившемся и – предизображения будущего. И кто не скажет, что это [были] образы и громкие провозвестники? И находились эти предметы не с боков скинии, но пред лицом всего народа, на что взирая, воздавали поклонение и служение Богу, действовавшему при их посредстве. Ясно, что служили им, не как им, но, посредством их приводимые к припоминание чудес, воздавали поклонение Виновнику чудес – Богу. Ибо образы были положены для напоминания, не как боги, но как приводившие к воспоминанию о божественной деятельности.

XVIII. Повелел Бог также и то, чтобы были взяты из Иордана двенадцать камней; Он присоединяет и причину, ибо говорит: когда спросит тебя сын твой: что суть камение сие? возвести, как по божественному повелению иссякла вода Иордана и прейде кивот Господень и весь народ⁸⁸. Итак, как же мы не станем изображать на иконах спасительных страстей и чудес Христа Бога, для того чтобы, когда спросит меня сын мой: что есть это? я сказал, что Бог Слово сделался человеком и через Него не один только Израиль перешёл Иордан, но и вся природа возвратилась к древнему блаженству. Через Него природа возвратилась из самых низких частей земли превыше всякого начала и села на самом Отчем престоле.

XIX. Но, говорят, делай изображение Христа и удовольствуйся, или – Матери Его – Богородицы. О, нелепость! Ты ясно признал себя врагом святых. Ибо, если ты делаешь изображение Христа, а – святых никоим образом, то ясно, что ты запрещаешь не изображение, но чествование святых. Ибо изображения Христа, как украшенного славой, ты делаешь, изображение же святых, как будто бесславных, отвергаешь и истину называешь ложью. Ибо живу аз, глаголет Господь, токмо прославляющыя мя прославлю⁸⁹. И божественный Апостол: темже уже неси раб, но сын: аще ли же сын, и наследник Божий Иисус Христом⁹⁰. И: если с ним и страждем, да и с ним прославимся⁹¹. Ты предпринял войну не против икон, но против святых. Ибо Иоанн Богослов и наперсник говорит, яко подобни ему будем⁹². Как соединяющейся с огнём делается огнём, не по природе, но в силу соединения, воспламенения и участия, так, говорю, и плоть воплотившегося Сына Божия. Ибо она, вследствие ипостасного участия в божественной природе, не изменяясь, обожествилась, освящённая не действием Божьим, как каждый из пророков, а присутствием всего Освящавшего. А что⁹³ и святые суть боги, говорит [Писание]: Бог ста в сонме богов⁹⁴, и – что Бог стоит посреди богов, распределяя [каждому] по заслугам, как говорит божественный Григорий⁹⁵, толкуя [это место]. Ибо святые и при жизни были исполнены Святого Духа, также и по смерти их благодать Святого Духа неистощимо пребывает и в душах, и в телах, лежащих во гробах, и в их чертах, и в святых их изображениях, не по причине их сущности, а вследствие благодати и [божественного] действия.

XX. А какой храм в честь Себя обещал Бог Давиду создать через собственного его сына и уготовать место покоя, этот храм созидая, Соломон сделал Херувимов, как говорит книга Царств⁹⁶. И обложил Херувимов золотом, также и все стены кругом. И ваяния написа Херувимов, и финики внутрь уду и вне уду⁹⁷ (и не сказал: с боков, но кругом), также волов и львов, и гранатовые яблоки. Разве не много ценнее украсить все стены дома Господня ликами святых и изображениями, нежели бессловесных и деревьев? Где закон, повелевающий: не сотвори всякого подобия? Но Соломон, получившей излияние мудрости, изображая небо, сделал Херувимов и подобия львов и волов. Закон же запрещает это. А если мы, изображая Христа, делаем также и изображения святых, то не есть ли это, следовательно, во всяком случае, более благочестивое дело, потому что они также исполнены Святого Духа? Ибо, как тогда и народ, и храм очищались кровью, также и пеплом телицы, так и теперь – кровью Христа, подвергшегося мучению при понтийском Пилате и показавшего Себя Первенцем из мучеников, а также ещё – и кровью святых, на которых созидается Церковь. И тогда [храм Божий украшался] как фигурами, так и изображениями бессловесных, [теперь же – изображениями святых,] сделавших себя одушевлёнными и разумными храмами – жилищем Божиим.

XXI. Итак, изображаем (красками) Христа – Царя Господа, не лишая Его воинства. Ибо воинство Господне – святые. Пусть лишит себя своего собственного войска земной царь, и тогда пусть лишает своего Царя и Господа. Пусть снимет с себя багряницу, и тогда пусть отнимает у отличившихся [в борьбе] против тирана и у обуздавших свои страсти приличествующее им почитание. Ибо, если они наследницы Богу и сонаследницы Христу, то будут также участниками и в божественной Его славе и царстве⁹⁸. Друзья Христа, участвовав в Христовых страданиях, как не назовутся также и соучастниками Его славы на земле? Не глаголю вас рабы, говорит Бог, вы друзи мои есте⁹⁹. Итак, когда дана им честь со стороны Церкви, мы ли будем отнимать у них? О, дерзкая рука! О, безрассудно смелый ум, спорящий с Богом и противящийся Его повелениям! Ты не поклоняешься изображению, не поклоняйся и Сыну Божию, Который есть живое изображение невидимого Бога и неизменный образ¹⁰⁰. Поклоняюсь изображению Христа, как воплотившегося Бога; изображению Госпожи всех – Богородицы, как Матери Сына Божия; изображениям святых, как друзей Божиих, противоставших греху до крови и излиянием её за Христа подражавших Ему, ранее пролившему за них Свою собственную кровь; и ставлю [пред собой] начертанные подвиги и страдания их, в жизни шедших по стопам Его, так как через них я освящаюсь и воспламеняюсь соревнованием подражания. Ибо, говорит божественный Василий¹⁰¹, воздаваемая изображению честь переходит на первообраз. Если ты воздвигаешь в честь святых Божьих храмы, то воздвигай также и их трофеи. Некогда не воздвигали храма в честь имени [кого-либо из] людей, не чествовали празднеством смерти праведных, но оплакивали. Прикасавшейся к мёртвому, даже к самому Моисею [умершему], считался нечистым¹⁰². Теперь же память святых празднуется. Труп Иакова оплакивали¹⁰³, а смерть Стефана празднуется всенародно. Поэтому, или устрани всенародное празднование памяти святых, совершаемое вопреки древнему закону, или согласись и на изображения, существующие, как ты говоришь, вопреки закону. Но невозможно не праздновать памяти святых. Ибо сонм святых Апостолов и богоносных Отцов повелевает, чтоб это было. Ибо с тех пор, как Бог-Слово стал плотью, уподобившись нам во всём, кроме греха, неслиянно соединился с нашей природой и, не изменяя, обожествил плоть через взаимное неслиянное соединение¹⁰⁴ Его божества и Его плоти, мы действительно освящены. И с тех пор, как сын Божий и Бог, не будучи по божеству подверженным страданию, пострадал, принявши [на Себя плоть], и уплатил наш долг, излив за нас выкуп, достойный и внимания, и удивления, мы действительно стали свободными, ибо кровь Сына достаточна для того, чтобы умолить Отца, и достойна благоговения. И с тех пор, как, сошедши во ад, Он возвестил от века скованным душам, как бы пленным, освобождение, как бы слепым, прозрение, и, связавши крепкого¹⁰⁵, вследствие превосходства Своей силы, воскрес, одаривши нетлением воспринятую Им от нас плоть, мы действительно стали нетленными. И с тех пор, как мы родились водой и духом, мы действительно сделались сыноположниками и наследниками Бога. Поэтому Павел называет верных святыми¹⁰⁶. Поэтому мы не оплакиваем смерти святых, но празднуем. Поэтому мы – не [под законом, но] под благодатью, оправданные верой, ведуще одного только истинного Бога. Праведнику же закон не лежит¹⁰⁷. Мы не находимся под стихиями закона, порабощённые, как дети, но, достигши в мужа совершенна¹⁰⁸, питаемся твёрдой пищей, не влекущей к идолослужению. Закон прекрасен, как бы светильник, светящий в тёмном месте, но до того времени, пока не озарит день. Теперь же воссияла денница в сердцах¹⁰⁹ наших, живая вода Богопознания покрыла моря народов, и все мы познали Господа. Древняя мимоидоша, се быша вся нова¹¹⁰. Действительно, божественный Апостол Павел говорит Петру, высшей главе Апостолов: аще ты Иудей сый, язычески, а не иудейски живеши, почто языки нудиши иудейски жительствовати¹¹¹? И к Галатам пишет: свидетельствую всякому человеку обрезающемуся, яко должен есть весь закон творити¹¹².

XXII. Конечно, некогда не ведуще Бога, они служили не по естеству сущим богом¹¹³. Теперь же, познав Бога, лучше же: познанные Богом, как вспять возвратимся на немощные и худыя стихии¹¹⁴? Человеческий вид Божий видех и спасеся душа моя¹¹⁵. Я созерцаю подобие Божие, как увидел Иаков, хотя иным и иным образом. Ибо тот невещественными глазами ума видел невещественный [образ], предоткрывавший будущее, я же – то, что воспламеняет воспоминание об Явившемся во плоти. Тень от Апостолов, платки и полотенца отгоняли болезни, изгоняли демонов. И как же не будут прославляемы тень и изображение святых? Или удали поклонение всякому веществу, или не делай нововведений и не переноси в другое место вечных границ, которые положили твои отцы¹¹⁶.

XXIII. Они передали церковное законоположение не только через письмена, но и через некоторые незаписанные предания. Действительно, божественный Василий в двадцать седьмой главе из тридцати, написанных к Амфилохию о Святом Духе, говорит буквально так: из сохранённых в Церкви догматов и учений одни мы имеем из записанного наставления, другие же приняты нами тайно – сообщённые нам из Апостольского предания; каковые – те и другие имеют одну и ту же силу в отношении к благочестию. И этому не будет противоречить никто, хотя бы¹¹⁷ он, по крайней мере, немного узнал церковные постановления; ибо если бы мы отважились отказываться от незаписанных обычаев, как будто не имеющих большего значения, то могли бы незаметно нанести вред Евангелию в самое опасное место. Это – слова великого Василия. Ибо откуда мы знаем о святом краниевом месте? О гробе жизни? Не [так] ли, [как] дети приняли от отца, без записи? Ибо, что Господь был распят на кресте на краниевом месте и погребён в гробе, егоже иссече Иосиф в камени¹¹⁸, написано, а что это есть то, чему теперь поклоняемся, мы знаем из незаписанного предания, и – весьма многое подобное этому. Откуда [нам известно] троекратное погружение? Откуда – молитва [с лицом, обращённым] на восток? Откуда – преподанное учение таинств? Поэтому божественный Апостол Павел говорит: темже убо, братие, стойте и держите предания, имже научистеся, или словом, или посланием нашим¹¹⁹. Так как много столь великого без записи передано Церкви и сохранено до настоящего времени, то, поэтому, зачем говоришь клевету относительно икон?

XXIV. Места Писаний, которые, однако, ты приводишь, не учат тому, что до́лжно гнушаться поклонения имеющимся у нас изображениям, но – тем, которые боготворят Еллины. Не до́лжно, поэтому, из-за нелепого обычая Еллинов уничтожать и наш, который – богочестив. Чародеи и волшебники произносят заклинания, и Церковь заклинает оглашаемых. Но те призывают к себе демонов, эта же – Бога против демонов. Еллины посвящают демонам изображения и называют их богами, мы же – истинному Богу – воплотившемуся и рабам Божьим, и друзьям, прогоняющим полки демонов.

XXV.Если же ты говоришь, что божественный и достойный удивления Епифаний определённо запретил их [т. е. изображения], то [знай, что], во-первых, эта книга, может быть, неверно надписана [его именем] и подложна: будучи трудом одного, она носит имя другого, что̀ многие привыкли делать. Во-вторых, мы знаем, что блаженный Афанасий, запретив класть останки святых в гробах, лучше же: приказывая скрывать их под землёй, желал уничтожить нелепый обычай Египтян, которые не скрывали под землёй своих мертвецов, но полагали на ложах и кроватях. Быть может, и великий Епифаний (конечно, если согласимся, что эта книга принадлежит ему) предписал, что не до́лжно делать изображений, желая исправить что-либо таковое же. Ибо, что намерением его не было пренебрежительное отношение к тем [т. е. изображениям], свидетелем служит Церковь того же самого божественного Епифания, до нашего времени кругом украшенная изображениями. В-третьих, то, что редко случается, не бывает законом для Церкви, и одна ласточка не делает весны, как кажется и Григорию Богослову¹²⁰, и как есть в действительности. И одно мнение не в состоянии опровергнуть предания всей Церкви, простирающейся от [одних] концов земли до [других] её концов.

XXVI. Итак, [в этом смысле] принимай множество месте из Писания и Отцов¹²¹, потому что, хотя и говорит Писание, что идоли язык – сребро и злато, дела рук человеческих¹²², но оно, конечно, запрещает поклонение не бездушным произведениям рук, а – изображениям демонов.

XXVII. Что, действительно, пророки поклонялись Ангелам и людям, и царям, даже нечестивым, также и жезлу, сказано. Говорит же и Давид: и поклоняйтеся подножью ногу его¹²³. Исаия же от лица Бога говорит: небо престол мой, земля же подножье ног моих¹²⁴. А всякому, я думаю, ясно, что небо и земля – творения. И Моисей, также и Аарон со всем народом поклонились рукотворенным. По крайней мере, Павел, золотой кузнечик Церкви, в послании к Евреям говорит: Христос же пришед архиерей грядущих благ, большею и совеременнейшею скинией, нерукотворенной, сиречь, не сея твари¹²⁵. И опять: не в рукотворенная бо святая вниде Христос, противообразная истинных, но в небо¹²⁶. И таким образом, прежнее святое: как скиния, так и всё, находящееся в ней, было рукотворенно. И что [этому] воздавали поклонение, никто противоречить не будет.

... Итак, до́лжно и нам, вместо народного о них [т. е. Священных символах] мнения, благопристойно проникнуть внутрь¹²⁷ [т. е. в самую сущность] священных знаков и не унижать их – ведущих своё начало от божественных форм и являющихся отображениями их, также и видимыми изображениями тайных и сверхъестественных зрелищ...

Толкование. Заметь, как он говорил, что не до́лжно унижать изображений того, что достойно уважения.

... Научены и мы этому¹²⁸: между тем как теперь, сообразно с нашей способностью понимания [божественных] изречений и иерархических преданий, Человеколюбие, посредством священных покровов, посредством воспринимаемого чувством скрывает постигаемое только умом, и посредством того, что существует, скрывает то, что превосходи [всякую] сущность, и то, что лишено вида и образа, облекает видами и образами, и ту простоту, которая – сверхъестественна и не имеет формы, как наполняет разнообразием делимых знаков, так и изображает¹²⁹...

Толкование. Если Человеколюбию свойственно, сообразным с нами способом, облекать видами и образами лишённое образа и вида и простое, и не имеющее формы, то почему не изображать нам, соответствующим нам способом, того, что сделалось [для нас] видимыми через посредство форм и фигур, – как для воспоминания, так и для проистекающего из воспоминания движения к соревнованию?

... Но, конечно, высшие нас сущности и чины, священное воспоминание о которых я уже сделал, бестелесны, и имеющая в отношении к ним место иерархия как духовна, так и премирна. Иерархия же, имеющая место в отношении к нам, – мы видим, – изобилует, соразмерно с нашей собственной способностью понимания, разнообразием чувственных знаков, которыми мы иерархически возводимся к единообразному соединению с Богом в соответствующей нам мере, и к Богу, и божественной добродетели. Первые [т. е. высшие нас чины и сущности], как умы, насколько им позволено, понимают, мы же при посредстве чувственных изображений, насколько возможно, возводимся к божественным созерцаниям...

Толкование. Поэтому, если, соразмерно с нашей способностью понимания, мы возводимся к божественному и невещественному созерцанию при посредстве чувственных изображений, и божественный промысл человеколюбиво облекает образами и формами то, что лишено форм и образов, для того, чтобы мы велись [ими], как бы рукой, то почему неприлично изображать, соразмерно с нашей собственной способностью понимания, Того, Кто ради нас человеколюбиво подчинился внешнему виду и образу?

До нас дошло издавна переданное повествование о том, что Авгарь, – разумею Эдесского царя, – воспламенённый тем, что он слышал о Господе, до божественной любви, отправил послов, просивших [Господа] посетить его. Если же Он отказался бы сделать это, то Авгарь приказал, чтоб живописец срисовал Его изображение. Узнавши это, Тот, Кто всё знает и всё может, взял кусок холста и, приблизивши [к нему] Своё лицо, в это время напечатлел Свой собственный образ, что сохраняется и доныне.

... Восстаньте теперь у меня, славные живописцы отменных подвижнических деяний и умалённое изображение вождя сделайте великим при помощи вашего искусства. Победителя, очень неясно нарисованного мной, осветите красками вашей мудрости. Да отступлю – побеждённый вами в деле рисования подвигов мученика! Да радуюсь, уступая сегодня таковой победе, одержанной вашей силой! Да увижу тшательнее рисуемую вами борьбу руки с огнём!Да увижу борца, яснее нарисованного на вашей картине! Да восплачут демоны [уже] и теперь, поражаемые изображёнными вами подвигами мученика! Да будет снова им показываема горящая и побеждающая рука! Да будет начертываем на доске и Подвигоположник в состязаниях – Христос, Которому слава во веки веков. Аминь.

... Потому что царём называется и изображение царя, [хотя это] и не два царя. Ибо и власть не рассекается, и слава не разделяется. Ибо как правящее нами начальство и власть – одна, так и идущее с нашей стороны славословие – одно, а не многие, потому что честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз. Итак, чем здесь подражательно является изображение, этим там по природе является Сын; и как в том, что сделано художественно, подобие состоит в [самой] форме, так и в божественной, и несложной природе единение заключается в общности Божества.

Толкование. Если изображение царя есть царь, то и изображение Христа – Христос, также и изображение святого – святой. И власть не рассекается, и слава не разделяется, но слава, воздаваемая изображению, становится принадлежащей тому, кто изображается. Демоны трепещут святых и бегут от их тени; изображение же и есть тень, и я делаю его, как изгнателя демонов. Если же ты говоришь, что соединяться с Богом до́лжно только мысленно, то устрани всё телесное, лампады, благовонный фимиам, самую молитву, произносимую голосом, самые божественные таинства, совершаемые при посредстве вещества, хлеб, вино, елей помазания, крестное знамение. Ибо всё это – вещество, [как и] крест, губа, имевшая место при распятии на кресте, также трость и копьё, проколовшее живоносное ребро. Или устрани почитание всего этого, что невозможно, или не отвергай совсем и чести, принадлежащей изображениям. Божественная благодать сообщается состоящим из вещества предметам, так как они носят имена тех, кто [на них] изображается. Подобно тому как дающая багряницу улитка сама по себе есть нечто незначительное, также и шёлк и приготовленная из той и другого одежда; а если в неё облечётся царь, то честь, присущая облечённому, уделяется и одеянию; так и состоящие из вещества предметы сами по себе не достойны поклонения, а если изображаемый [на них] исполнен благодати, то, по мере веры, и они делаются участниками благодати [т. е. изливают её].

Апостолы видели Господа телесными глазами и другие – Апостолов, также и иные – мучеников. Сильно желаю и я видеть этих как душой, так и телом, и иметь защищающее от зла лекарство, так как я создан с двоякой природой; и. видя то, что доступно зрению, поклоняюсь не как Богу, но как достойному почтения образу того, что – драгоценно. Ты, конечно, быть может, и высок, и невещественен, и – выше тела, и, как бесплотный, оказываешь презрение ко всему видимому; но я, так как есмь человек и облечён телом, сильно желаю и телесно быть в обществе с тем, что свято и видеть это. О, высокий, окажи снисхождение низменной моей мысли, чтобы тебе [самому] сохранить свою высоту¹³¹! Господь хвалит мой любовь к Нему, прославляет также и Своих друзей. Ибо Господь радуется, когда преданный Ему раб прославляется, [как] говорил Великий Василий, прославляя сорок мучеников. Но смотри, что он также говорит, хваля¹³² славного Гордия.

При одном только воспоминании о тех отменных деяниях, какие совершены праведными, народы радуются духовной радостью и, слушая, побуждаются к соревнованию и подражанию тем добродетелям. Ибо история тех мужей, которые жили хорошо, доставляет спасающимся как бы некоторый свет на жизненном пути. И опять: Итак, всякий раз, как мы повествуем о жизни тех, которые блистали благочестием, сначала прославляем Господа через Его рабов, а [затем] хвалим праведных, свидетельствуя о том, что мы знаем [наконец] же, возбуждаем радость в народах тем, что они слушают о прекрасных предметах.

Толкование. Смотри, как воспоминание о святых показывает славу Божию, воспевает хвалебную песнь святым и производит радость и спасение народов. Итак, почему ты устраняешь его? А что воспоминание происходит через посредство слова и изображений, говорит тот же самый божественный Василий.

... Ибо как за огнём сам собой следует свет и за миром – благовоние, так и за добрыми делами с необходимостью следует польза. Однако, не малое дело и это: тщательно найти истину того, что тогда было [совершено]. Ибо до нас дошло некоторое слабое воспоминание, сохраняющее доблестные деяния этого мужа во время состязания, и почти кажется, что наше положение похоже на то, что случается с живописцами; потому что, как те, после того как спишут с изображений изображения, чаще всего, как и естественно, остаются позади первообразов, так и нам, удалённым от самого созерцания дел, угрожает не незначительная опасность умалить истину.

... Ибо, как всегда видя солнце, мы всегда, удивляемся, так и воспоминание о том муже у нас всегда – свеже...

Толкование. Ясно, что [свеже оно у нас потому, что] мы постоянно созерцаем [того мужа] как через посредство речи, так и – изображений.

Тот, кто любит мучеников, как мог бы пресытиться воспоминанием о них? Потому что честь, воздаваемая тем из сорабов, которые превосходны, доказывает любовь к общему Господину. И опять: Искренно ублажи того, кто вкусил мученичество, чтобы и ты своей волей сделался мучеником и выступил удостоенным тех же самых похвал, каких и они, хотя бы тебя ни преследовали, ни жгли, ни бичевали.

Толкование. Итак, почему ты удерживаешь меня от чествования святых и не хочешь мне спасения? А что, по его мнению, образ, нарисованный красками, родственен начертанному словом, послушай, что он говорит после небольшого промежутка.

... Итак, сюда! Своим воспоминанием выведя их на средину, как бы на, картине – показав всем подвиги этих мужей, принесём присутствующим общую от них пользу.

Толкование. Видишь, что дело изображения и слова – одно [и то же]? Ибо, говорит он, как бы на картине, покажем словом! Непосредственно следующая часть слова опять [содержит вот что]: ибо и о мужественных военных деяниях повествуют часто как прозаики, так и живописцы: одни – украшая словом, другие же – начертывая на досках: и те, и другие возбудили многих к мужественному образу действий. Ибо что предлагаешь слуху слово рассказа, это молчащая живопись через подражание показывает [глазам].

Толкование. Что – яснее этого для доказательства того, что изображения для неграмотных служат книгами и немолчными вестниками принадлежащей святым чести, не издающим звука голосом поучая взирающих и освящая зрение. Для меня недостаточно книг, я не имею досуга для чтения, я вхожу в общую врачебницу душ – Церковь, задушаемый помыслами, как бы колючими растениями. Цвет живописи влечёт меня к созерцанию и, как луг, услаждая зрение, незаметно вливает в душу славу Божию. Я созерцаю терпение мученика, воздаяние венцов, и, как бы огнём, воспламеняюсь желанием к соревнованию ему, падая, поклоняюсь через мученика Богу и получаю спасение. Разве ты не слышал, что тот же самый богоносный Отец в речи на начало псалмов говорит: Святой Дух, зная, что руководить человеческим родом в деле добродетели – трудно и что он нерадив, присоединил к псалмопениям мелодию¹³³? Что ты говоришь? Я не буду рисовать, как словом, так и красками мученичества мучеников? И не буду обнимать глазами того, чему удивляются и Ангелы, и вся тварь, и что, как сказал сам светильник Церкви, составляет предмет мучений для диавола и – страшно для демонов¹³⁴? Подобное же он говорит под конец слова, прославляя сорок мучеников: О, святой сонм! О, святое собрание! О, несокрушимый сомкнутый строй! О, всеобщие стражи человеческого рода, славные соучастники забот, помощники в молитвах, могущественнейшие старцы, звёзды вселенной, цветы Церквей, цветы, – говорю, – как духовные, так и чувственные! Не земля скрыла вас, но небо приняло к себе. Врата рая вам открыты. Достойное зрелище для воинства Ангелов, достойное для патриархов, пророков, праведных!

Толкование. Как мне не пожелать увидеть то, что увидеть желают Ангелы? Согласно же с этими словами говорит и брат его, и единомысленный с ним Григорий, епископ Нисский.

Как люди, приготовляющие изображения властелинов, согласно с человеческим обыкновением, и напечатлевают черты наружного вида их, и облекают в багряницу, чтобы с тем вместе обозначить царское их достоинство, и как [произведение такого рода] называется и изображением, и царём, так и человеческая природа, потому что она была приготовляема для начальствования над остальными предметами, создана наподобие некоторого одушевлённого образа, участвующего со своим Первообразом и в достоинстве и в имени.

Божественная красота проявляется не в каком-либо наружном виде и не в прелести внешнего образа, обусловливаемой каким-либо изяществом красок, но усматривается в неизреченном блаженстве сообразно с добродетелью. Однако ж, человеческие формы живописцы почти переносят на картины при посредстве некоторых красок, накладывая на копию соответственные и приличные краски, чтобы красота первообраза была точно перенесена на подобие.

Толкование. Замечай, что божественная красота не блещет каким-либо наружным видом, обусловливаемым каким-либо изяществом красок, и поэтому не изображается. Человеческий же образ посредством красок переносится на картины. Если Сын Божий явился с видом человека, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек¹³⁶, то как, поэтому, не изображать Его? И если, согласно с обыкновением, изображение царя называется царём, и оказываемая изображению честь переходит на первообраз, как говорит божественный Василий, то почему изображение не будет предметом почитания и поклонения? Не как Бог, но как образ Бога – воплотившегося.

... После этого отец сперва обеими руками схватывает [Связанного] узами сына. Я часто видел на картине изображение этого горестного дела и не проходил мимо этого зрелища без слёз, так как искусство ясно выводит пред очи эту историю. Исаак лежит у самого жертвенника, с согнутым коленом и с обращёнными [т. е. связанными] позади руками. А тот [т. е. отец] сзади наступивши сыну¹³⁷ на сгиб у колена, привлёкши к себе левой рукой его волосы, нагибается к жалобно смотрящему на него лицу и, вооружённый ножом в правой руке, устремляется к закланию. И острие ножа уже касается тела, и тогда ему слышится голос от Бога, отклоняющий это деяние.

...И прежде существовало некоторое изображение явившегося после: Мелхиседек [т. е. предызображал] Христа, подобно тому как если бы кто-либо назвал тенью картины, нарисованной красками¹³⁸, предшествовавшее ей неясное её изображение живописцем. Ибо поэтому закон называется тенью и благодать – истиной, делами же – то, что имеет быть; так что закон и Мелхиседек суть тень, предшествовавшая изображённой красками картине¹³⁹; благодать же и истина – картина, нарисованная красками¹⁴⁰; а дела – то, что имеет быть в будущем веке: так что Ветхий Завет есть образ образа и Новый – образ дел.

Если ты, Иудей, опять упрекаешь меня, говоря, что я поклоняюсь древу креста, как Богу, то почему ты не обвиняешь Иакова, поклонившегося на верх жезла¹⁴¹? Но вполне ясно, что он поклонился, не дерево почитая, но через дерево поклонился Иосифу, как и мы через крест прославляем Христа, а не дерево¹⁴².

Толкование. Итак, если мы поклоняемся знаку креста, делая изображение креста из какого бы то ни было вещества, то почему нам не поклоняться изображению Распятого?

... Так как и Авраам поклонился нечестивым людям, продавшим ему могилу, и согнул колено на землю, но поклонился им не как богам; и опять, Иаков благословил нечестивого и идолопоклонника – Фараона¹⁴³, но благословил его не как Бога: и опять, павши, поклонился Исаву, но поклонился не как Богу; и опять, как поклоняться заповедует вам Бог? И земле, и горам? Ибо говорит: возносите Господа Бога нашего и поклоняйтеся в горе святой его. И поклоняйтеся подножию ногу его, яко свято есть¹⁴⁴, т. е. земле. Ибо небо, говорит Он, престол мой, земля же подножие ног моих, глаголет Господь¹⁴⁵. Как же Моисей поклонился Иофору, который был идолопоклонник, и Даниил – Навуходоносору? Почему обвиняешь меня за то, что я почитаю тех, кто почтил Бога и поклонился Ему? Не подобает ли, скажи мне, поклоняться святым и не побивать камнями, как [то делаешь] ты? Не подобает ли поклоняться, а не распиливать¹⁴⁶ их и не ввергать своих благодетелей в ров, наполненный грязью¹⁴⁷. Если ты возлюбил Бога, то, во всяком случае, должен был бы почитать и рабов Его. И если кости праведников – нечисты, то почему со всякими почестями были перенесены из Египта кости Иакова и Иосифа¹⁴⁸? Каким образом мёртвый человек, прикоснувшись к костям Елисея, тотчас воскрес¹⁴⁹? Если же Бог, творит чудеса посредством костей, то вполне очевидно, что Он может – и через изображения, и камни, и многое другое, как и случилось с Елисеем, который дал своему отроку собственный свой жезл и сказал, чтобы он, отправившись, при посредстве жезла – воскресил сына Сунамитянки¹⁵⁰. И Моисей посредством, жезла наказал Фараона и разделил море, и усладил воду, и разорвал скалу, и вывел воду¹⁵¹. И Соломон говорит: благословенно древо, имже бывает спасение¹⁵². Елисей, бросивши в Иордан кусок дерева, вывел на верх [воды] железо¹⁵³. Также [читаем и о] древе жизни¹⁵⁴ и растении Савек'¹⁵⁵, т. е. растении милости. И Моисей вознёс на древо змия и дал жизнь народу¹⁵⁶. Посредством прозябшего в скинии дерева [жезла Аарона] он утвердил [за Аароном] священство¹⁵⁷. Но, быть может, ты, Иудей, скажешь мне, что Бог повелел Моисею, чтобы всё то, что находится в скинии свидения, было [там]. И я тебе говорю, что Соломон соделал в храме много разнообразных предметов, резные украшения и изваянные¹⁵⁸ сделать которые ему Бог не повелевал, да и скиния свидения этими предметами не владела, не имел их и храм, показанный Богом Иезекиилю¹⁵⁹; и Соломон, между тем, не был обвинён. Ибо устроил таковые изображения во славу Божию, совершенно – как и мы. И ты имел много различных изображений и знаков для воспоминания о Боге, прежде чем лишился их вследствие своего неразумия; т. е. жезл Моисеев, Богом начертанные скрижали, огнеросную купину¹⁶⁰, сухую скалу – источавшую воду, ковчег Завета, заключавший в себе манну, алтарь – вместилище божественного огня, дощечку с [вырезанным на ней] именем Божьим, показанный Богом¹⁶¹ ефуд, осеняемую Богом скинию. Если же и ты, со своей стороны, осенял всё это ночью и днём, говоря: слава Тебе, Который – один только Бог Вседержитель, Который через посредство всего этого творил чудеса в Израиле, если же и ты, припадая, поклонялся Богу через посредство всех тех законных установлений, какие ты некогда имел, то видишь, что через изображения воздаётся поклонение Богу.

... Ибо, если тот, кто неподдельно любит друга или царя и в особенности своего благодетеля, хотя бы увидел сына его или жезл, или трон, или венец, или дом, или раба, обнимает, и целует и [таким образом] воздаёт честь благодетелю-царю, то гораздо более [таким же способом до́лжно почитать] Бога. О, если бы, опять говорю, и ты сделал изображения Моисея и пророков и ежедневно поклонялся их Господу Богу! А так, когда увидишь, что сыны христиан поклоняются кресту, то знай, что они воздают поклонение распятому Христу, а не дереву. Ибо, если бы они почитали природу дерева, то, во всяком случае, должны были бы поклоняться, и рощам, и деревьям как именно некогда и поклонялся им ты, Израиль, говоря, дереву и камню: ты – мой Бог и ты мя родил ecu¹⁶². Мы же не говорим так кресту, не говорим и изображениям святых. Ибо они не боги наши, а книги, открытые для того, чтобы мы вспоминали о Боге и воздавали Ему честь, книги, на глазах всех находящаяся в церквах и служащие предметами поклонения. Ибо почитающий мученика чтит Бога, о Котором мученик засвидетельствовал [своей кровью]. Поклоняющийся Апостолу Христову поклоняется Пославшему его. И припадающий к изображению Матери Христовой, очевидно, воздаёт честь Сыну Её. Ибо нет никакого Бога, кроме одного, Который в Троице познаётся и почитается.

Толкование. Это ли – верный истолкователь слов блаженного Епифания, украсивший остров Кипр [также и] своими речами, или те, которые высказывают чувствования своего сердца? Послушай же также и епископа Гавальского-Севериана, что он говорит.

Каким образом принесло жизнь нашим предкам изображение того, кто предан проклятью? И после небольшого промежутка: Итак, каким образом принесло спасение удручаемому несчастьем народу изображение тою, кто предан проклятью? Разве не надёжнее было бы сказать: если кто из вас будет укушен, да посмотрит на небо, вверх к Богу, и будет спасён, или – на скинию Божью? Но, не обратит внимания на это, он устроил только изображение креста. Итак, почему делал это Моисей, который, сказал народу: не сотвори себе резного и изваянного изображения, и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею¹⁶⁴? Но зачем я говорю об этом к неблагодарному? Скажи, о, вернейший слуга Божий! Ты. делаешь то, что запрещаешь? Что уничтожаешь, то устраиваешь? Говорящий: не сотвори резного изображения, сокрушивший слитого из металла тельца, ты делаешь из меди змия? И это – не тайно, но открыто и [так, что] всем можно узнать? Но то, говорит он, я предписал законом для того, чтобы искоренить вещества нечестия и отклонить народ от всякого отступничества и идолослужения. Теперь же лью из металла змия с пользой [для других] – для предъизображения истины. II подобно тому как я устроил скинию и всё, в ней находящееся, и херувимов – подобие невидимого, распростёр над святым, как образ и сень будущего, так и змия я воздвиг народу для спасения его, чтобы при посредстве опытности в такого рода [знаках] он был наперёд приучен к изображению знака креста и [к принятию] висящего на нём Спасителя и Искупителя. И что слово это – правдивейшее, возлюбленный, послушай Господа, Который подтверждает его и говорит: якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну человеческому. Да всяк, веруяй в он не погибнет, но имать живот вечный¹⁶⁵.

Толкование. Пойми, что он предписал законом не делать всякого подобия ради отклонения, говорил он, народа от идолослужения, – народа, легко увлекавшегося и склонного к этому: и – что вознесённый змий был образом страдания Господа.

А что [почитание] икон – не новое изобретение, но древнее и известное святым и превосходным Отцам и для них обычное, – послушай! В житии блаженного Василия, составленном его же учеником Елладием и преемником его на епископской кафедре, написано, что этот святой стоял пред¹⁶⁶ иконой Госпожи [нашей, – иконой], на которой был нарисован и образ славного мученика Меркурия. Стоял же он пред нею, прося об умерщвлении безбожнейшего и отступившего от веры тирана – Юлиана. Со стороны этой иконы он был посвящён в такое откровение: именно он видел, что этот мученик на короткое время исчез из вида, а спустя немного времени – держал окровавленное копьё.

... Блаженный Иоанн очень возлюбил¹⁶⁷ послания мудрейшего Павла. И после небольшого промежутка: Имел же он и изображение того же самого Апостола на иконе, [в том месте], где он по причине слабости тела отдыхал на короткое время. Ибо он по природе расположен был много бодрствовать. И когда он прочитывал его послания, то, не сводя глаз, смотрел на изображение, и с таким вниманием взирал на него, как если бы Апостол был живой, – прославляя его и, представляя себе, к нему направлял всё своё размышление, и через созерцание [изображения] беседовал с ним. И после другого промежутка: ... Когда Прокл перестал говорить, то, пристально посмотрев на изображение этого Апостола и увидевши фигуру, подобную той, какую он видел раньше, сказал, наклонением своего тела отдав приветствие¹⁶⁸ Иоанну и своим пальцем показывая на изображение: прости мне, отец! тот, кого я видел говорившим с тобою, подобен этому, и даже, как я думаю, этот самый он и есть.

написано, что тою, которая была начальницей над стадом, было показано ей изображение Господа.

написано что, она помолилась пред иконой Госпожи и испросила себе её поручительство, и что таким образом она получила доступ в храм.

Авва Феодор – Елиот говорил, что на масличной горе пребывал заключённым некоторый славный подвижник. С ним вёл войну демон блуда. Итак, в один день, когда тот сильно налегал на него, старец начал горевать и сказал¹⁷⁰ демону: доколе ты не уступишь мне?¹⁷¹ Удались, наконец, от меня! Ты состарился вместе со мной. Демон является ему видимым для глаз образом, говоря: поклянись мне, что ты никому не скажешь¹⁷² того, что я намерен тебе говорить, и впредь не буду воевать с тобою. И старец поклялся ему: клянусь Обитающими в вышних, никому не скажу того, что ты скажешь мне. Тогда демон говорит ему: не поклонись этой иконе, и впредь не буду воевать с тобою. Икона же эта имела изображение Госпожи нашей святой Марии – Богородицы, несущей на себе Господа нашего Иисуса Христа. Заключённый говорит демону: позволь, я обдумаю это. Итак, он на другой день извещает Авву Феодора – Елиота, жившего тогда в монастыре Фарон, и [когда] этот пришёл, он рассказывает всё случившееся с ним. Старец же этот говорит заключённому: Авва, ты, действительно, оказался жертвой издевательства, так как дал клятву демону. Однако ж, ты хорошо сделал, рассказавши [об этом мне]. Лучше же тебе не оставить в этом городе [ни одного] непотребного дома¹⁷³, в который бы ты не вошёл, нежели – чтобы ты отказался от поклонения Господу и Богу нашему Иисусу Христу вместе с собственной Его Матерью. Итак, укрепивши его и вселив в него очень многими речами силу, он возвратился в собственное своё место. Демон действительно опять является заключённому и говорит ему: что – это, о, дурной старик? Не поклялся ли ты мне, что никому не скажешь! И почему рассказал всё приходившему к тебе? Говорю тебе, о, негодный старик: ты имеешь быть осуждённым в день суда, как клятвопреступник. Заключённый отвечал ему, говоря: чем я поклялся – поклялся; и чем ложно поклялся, знаю; тебя же не слушаю.

Толкование. Видишь, что о поклонении изображению он сказал – как о поклонении изображаемому? И сколь велико – зло непоклонения изображению? И как демон предпочёл его [т. е. непоклонение] блуду?

Итак¹⁷⁴, когда с самого древнего времени были дарованы христианам многие священники и цари, блиставшее и мудростям, и богопочитанием, и словом, и жизнью, и были [созываемы] весьма многие соборы святых и боговдохновенных Отцов, то почему никто не предпринял делать этого? Не потерпим – учиться новой вере! От Сиона бо изыдет закон, говорил пророчески Святой Дух, и слово Господне из Иерусалима¹⁷⁵. Не потерпим того, чтоб в иное время мы думали другое, и чтоб изменялись под влиянием обстоятельств, и чтоб вера делалась для внешних [т. е. нехристиан] предметом смеха и шутки! Не стерпим подчинения царскому приказанию, пытающемуся уничтожить обычай, ведущий начало от Отцов! Ибо несвойственно благочестивым царям уничтожать церковные постановления. Это – не отеческие дела. Ибо дела, совершаемые посредством насилия, а не убеждения, суть разбойнические. Свидетелем служит собор, созванный во второй раз в Ефесе, до сих пор сохранивший полученное им название разбойничьего¹⁷⁶, так как он потерпел насилие от царской руки, когда был умерщвлён блаженный Флавиан. Это [т. е. какие-либо постановления о подобных предметах] – дело соборов, не царей, как сказал Господь. Идеже два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреди их¹⁷⁷. Не царям Христос дали власть связывать и разрешать, но Апостолам¹⁷⁸ и их преемникам, и пастырям, и учителям. И аще Ангел, говорит Апостол Павел, благовестит вам паче, еже приясте...¹⁷⁹. Щадя, так как ожидаем их обращения, умолчим о том, что следует дальше. Если же – чего да не даст Господь! – увидим бесповоротное развращение, тогда присоединим и то, что остаётся [т. е. слова: анафема да будет]. Но мы желаем, чтобы этого не случилось.

Если кто-либо, войдя в дом, в котором живописец нарисовал красками на стенах историю Моисея и Фараона, потом, быть может, спросит о прошедших по морю, как по суше: кто эти суть? то что ты скажешь на вопрос? Не сыны ли Израиля? Кто – ударяющий жезлом по морю? Не Моисей – ли? Такими образом, если кто-либо изобразит распинаемого Христа и будет спрошен о том: Кто – это? то он скажет: Христос Бог, воплотившийся ради нас. Да, Господи, поклоняемся всему, что – Твоё, и пламенеющей любовью обнимаем Твоё божество, могущество, благость, милосердое к нам, снисхождение. воплощение; и подобно тому как боимся коснуться раскалённого железа, не вследствие природы железа, но по причине вступившего с ним в соединение огня, так поклоняюсь и плоти Твоей, не ради природы плоти, но ради вступившего в ипостасное соединение с нею Божества. Поклоняемся Твоим страданиям. Кто видел смерть, которой бы поклонялись? Кто видел страдания, которые были бы почитаемы? Однако, мы действительно, поклоняемся плотской смерти Бога моего и спасительными страданиям. Поклоняемся Твоему изображению. Всему, что – Твоё, поклоняемся: слугами, друзьями и. преимущественно пред этим, Матери-Богородице.

Упрашиваем же и народ Божий, язык свят, крепко держаться церковных преданий. Ибо и в малой мере отъятие того, что предано [древностью], как бы камней из строения очень скоро ниспровергает и всё здание. Да будет, чтобы мы пребывали крепкими, стойкими, непоколебимыми, утверждёнными на крепкой скале, которая есть Христос! Ему подобает слава и честь, и поклонение, вместе с Отцом и Духом, теперь и всегда, в бесконечные века веков. Аминь.

I. Господа мои, окажите снисхождение просящему, и от меня, непотребного и самого малого раба Церкви Божией, примите слово о том, что вполне верно. Ибо, – Бог свидетель, – я приступил к речи не ради славы или того, чтобы показать себя значащим нечто, но вследствие ревности к истине. Ибо одну только её [т. е. ревность] я имею как надежду на спасение, и надеюсь, и желаю с нею встретить Господа Христа, предлагая Ему её, как умилостивление за те постыдные грехи, какие были мной совершены. Ибо один, получив от Господа пять талантов, принёс и другие пять, которые он приобрёл; и получивший два принёс равные по числу два [других]; получивший же один, закопавший и принёсшей его бесплодным, был назван негодным рабом и осуждён на тму кромешнюю¹⁸⁰. Боясь, чтобы и мне не испытать этого, я покоряюсь повелению Господа, и вам, благоразумным купцам, предлагаю данный мне от Него талант слова, чтобы Господь мой, придя, нашёл его в несколько раз увеличивающимся и производящим плод: прибыль душевную, и, найдя [меня] верным рабом, ввёл меня в желанную для меня сладчайшую Свою радость. Но дайте мне ухо внимания и, распростёрши столы сердец, примите моё слово и настоящим образом исследуйте силу говоримого. Второе же это слово об иконах я составил потому, что некоторые из чад Церкви посоветовали мне сделать это, так как первое было для многих не совсем удобопонятно. Итак, мне, [в данном случае] исполнившему долг послушания, окажите снисхождение и в этом.

II. Возлюбленные, у завистливого и виновника всех зол – змия, – я разумею диавола, – есть обычай многими способами воевать с человеком, созданным по образу Божию, и причинять ему смерть при посредстве противоположных уловок. Ибо тотчас вначале всеял в него надежду и желание сделаться Богом, и через них низвёл его до смерти бессловесных. Однако много раз прельстил его и постыдными, и неразумными удовольствиями. А сколь велико различие между божеским состоянием (которое он обещал человеку] и неразумной похотью? И то приводил к безбожию, как говорит Богоотец Давид: рече безумен в сердце своём: Несть Бог¹⁸¹; то ко многобожию; и то убеждал не поклоняться даже Тому, Кто по природе – Бог; а то [убеждал поклоняться] демонам; а ещё приучил поклоняться и небу, и земле, и солнцу, и луне, и звёздам, и остальной твари даже до животных и пресмыкающихся. Ибо одинаково худо: как не воздавать до́лжной чести достойными уважения, так и уделять не приличествующую чрезмерную славу недостойным чести. Опять, некоторых научили, что зло – совечно Богу. Некоторых же прельстил исповедовать, что благой по природе Бог – Виновник зла. И одних ввели в заблуждение, чтобы они неразумно говорили, что в Божестве – одно естество и одно Лицо, других же обманули, чтобы они беззаконно почитали три естества и три Лица; и некоторым внушили прославлять одно Лицо и одно естество Господа нашего Иисуса Христа, Который есть един из Святой Троицы; некоторым же – два естества и два Лица Его же.

III. Истина же, идя средним путём, все эти нелепости отвергает и учит исповедовать единого Бога, одно естество в трёх Лицах, Отце и Сыне, и Святом Духе; зло же, говорит она, не есть сущность, но нечто случайное, некоторая мысль и слово, и действие вопреки закону Божию; своё существование оно имеет в том, что мыслится и говорится, и делается, и вместе с прекращением [этого] исчезает и оно. Ещё же возвещает она и то, что Христос – один из Святой Троицы, что Он состоит из двух естеств и что Он – одно Лицо.

IV. Но демон, враг истины и неприязненно относящейся к спасению людей, много раз прельстивший не только язычников, но и сынов Израиля делать изображения и тленных людей, и птиц, и зверей, и пресмыкающихся¹⁸², и поклоняться этим, как богам, теперь старается привести в смятение живущую в мире Церковь Христову, посредством беззаконных уст и лукавого языка примешивая к божественным словам порок и пытаясь прикрывать отвратительный и мрачный его образ и отклонять сердца не укрепившихся от истинного и Отцами переданного обычая. Ибо некоторые восстали, говоря, что не до́лжно для созерцания и славы, и удивления, и соревнования изображать и выставлять (публично) спасительных чудес Христа и подвигов святых против диавола. И кто, обладая божественным знанием и духовной проницательностью, не замечает, что [это] – внушение диавола? Ибо он не желает, чтобы были обнародуемы поражение и посрамление его, также не желает и того, чтобы была начертана слава Бога и святых Его.

V. Ибо, если бы мы делали изображение невидимого Бога, то действительно погрешали бы, потому что невозможно, чтобы было изображено бестелесное и невидимое, и неописуемое, и не имеющее формы. И опять: если бы мы делали изображения людей и их считали богами, и служили как богам, то действительно поступали бы нечестиво. Но мы не делаем ничего из этого. Ибо после того, как Бог, по неизреченной Своей благости, воплотившись, явися на земли во плоти и с человеки поживе¹⁸³, и воспринял природу и величину, и образ, и цвет плоти, мы, делая Его изображение, не погрешаем. Ибо сильно желаем увидеть Его образ; потому что, как говорить божественный Апостол, видим ныне, якоже зерцалом в гадании¹⁸⁴. Изображение же и есть зерцало и гадание, соразмерное с величиной нашего тела. Ибо ум, и после многих напряжений, не в состоянии выйти из пределов телесного.

VI. О, прочь от тебя, завистливый диавол, ты завидуешь нам в том, чтобы мы видели изображение Господа нашего и через него освящались, чтобы также видели спасительные Его страдания и удивлялись Его снисхождению, и созерцали Его чудеса, и прославляли могущество Его Божества. Ты завидуешь святым из-за данной им от Бога чести. Не желаешь, чтобы мы видели начертанную их славу и делались подражателями их мужества и веры. Не повинуемся тебе, завистливый и человеконенавистный демон. Услышьте, народы, племена, языки, мужи, женщины и дети, старцы и юноши, и младенцы, святой народ христианский! Если кто благовествует вам вопреки тому, что вселенская Церковь приняла от святых Апостолов, Отцов, соборов и сохранила доныне, не послушайте его и не примите совета змия, как приняла Ева и пожала смерть¹⁸⁵. И если Ангел или царь будет благовествовать вам вопреки тому, что приняли вы, закройте уши. Ибо я, ожидая исправления, страшусь сказать, как говорил божественный Апостол: да будет анафема!¹⁸⁶

VII. Но те, которые не исследуют смысла Писания, говорят, что Бог сказал через законодателя Моисея: не сотвори всякого подобия, елика на небеси и елика на земли¹⁸⁷. И через пророка Давида: да постыдятся вcu кланяющиися истуканным, хвалящиися о идолех своих¹⁸⁸, и другое многое таковое же. Ибо то, что представили они как из божественного Писания, так и из святых Отцов следует понимать должным¹⁸⁹ образом.

Итак, что нам говорить на это? Что иное, если не то, что сказано Господом Иудеям: испытайте писаний¹⁹⁰? Ибо исследование Писаний – прекрасное дело. Но здесь направляйте ум благоразумно! Обмануть Бога, возлюбленные, невозможно¹⁹¹. Ибо один – Бог, один – Законодатель Ветхого и Нового Завета, древле глаголавый многочастне и многообразне отцем во пророцех и в последние времена в Единородном Его Сыне¹⁹². Направляйте свой ум со тщанием! Это слово – не моё; Святой Дух объявил через св. Апостола Павла: многочастне и многообразне древле Бог глаголавый отцем во пророцех¹⁹³. Замечай, что Бог говорил многочастне и многообразне. Ибо, как сведущий врач не всем и не всегда даёт один и тот же вид [лекарства], но каждому даёт лекарство сообразно со свойством [дела], обращая внимание и на страну, и на болезнь, и на время, и на возраст: дитяти – одно, совершеннолетнему же, сообразно с возрастом, другое; иное – больному и другое – выздоравливающему и каждому из больных не одно и то же, но сообразно со свойством [его тела] и болезнью; и иное – летом, и другое – зимой и осенью, и весной, и в каждом месте – соответственно свойству места; так и прекрасный Врач душ находившимся в детском ещё возрасте и изнемогавшим от болезни идолослужения, и считавшим идолов богами, и поклонявшимся им, как богам, и отвергавшим поклонение Богу, и воздававшим славу Его твари, запретил делать это. Ибо невозможно делать изображение Бога – бестелесного и невидимого, и невещественного, и не имеющего ни внешнего вида, ни очертания, и непостижимого. Ибо как будет изображено то, что не доступно зрению? Бога никтоже виде нигдеже: единородный Сын, сый в лоне отчи, той исповеда¹⁹⁴. И: никто не узрит лице мое, и жив будет, говорил Бог¹⁹⁵.

VIII. А что идолам поклонялись, как богам, послушай – что говорит Писание в Исходе сынов Израиля, когда Моисей взошёл на гору Синай и на долгое время остался [там], сидя с Богом, и получил закон, когда неблагодарный народ восстал на Аарона, слугу Божия, говоря: сотвори нам боги, иже пойдут пред нами: Моисей бо сей человек, не вемы, что бысть ему¹⁹⁶; потом – когда сняли с их женщин украшения и слили из металла [тельца], и ели, и пили, и упились как вином, так и заблуждением, и начали играть, говоря в безумии: сии бози твои, Исраилю¹⁹⁷. Видишь, что богами они имели идолов, которые были жилищами демонов? И что служили твари паче Творца, подобно тому, как говорит божественный Апостол: иже измениши славу нетленного Бога в подобие образа тленна человека, и птиц, и четвероног, и гад, и послужиша твари паче Творца¹⁹⁸. Ради этого Бог запретил делать всякое подобие, как Моисей говорит во Второзаконии: И глагола Господь к вам из среды огня: глас словес вы слышасте, и образа не видесте, токмо глас¹⁹⁹. И после немногих слов: и снабдите душы своя зело, яко не видесте подобия в день, в оньже глагола Господь к вам в горе Хориве из среды огня, никогда не беззаконнуйте, и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа, подобия мужеска пола или женска, подобия всякого скота, иже есть на земли, подобия всякие птицы пернатыя и следующ.²⁰⁰. И после небольшого промежутка: и да не когда воззрев на небо, и видев солнце и луну, и звезды, и всю красоту небесную, прелстився поклонишися им, и послужиши им²⁰¹. Замечай, что одна цель, чтобы не послужили твари паче Творца, и не воздавали служебного поклонения [никому], кроме одного только Творца. Поэтому с поклонением повсюду [в Писании] соединяется служение. И после немногих слов: да не будут тебе бози инии, кроме Меня; да, не сотвориши себе кумира, ни всякого подобия²⁰². И опять: и богов слияных да не сотвориши себе²⁰³. Видишь, что из-за [избежания] идолослужения [Писанием] запрещается рисование изображений, и что невозможно, чтобы Бог – бестелесный и невидимый, и неописуемый был изображаем. Ибо образа Его, говорит [Писание], не видесте²⁰⁴; как говорит и Павел, стоя в средине Ареопага: род убо суще Божий, не должна есмы непщевати подобно быти божество, злату или сребру, или каменю художне начертану и смышлению человечу²⁰⁵.

IX. И что это – так, слушай: не сотвори себе, говорит [Писание], кумира и всякого подобия²⁰⁶. Когда Бог повелел это, сотвориша, говорит оно, завесу [дверем] скинии свидения от синеты и багряницы, и червленицы серядены, и виссона сканаго, дело швенно херувимы. И сотвориша очистилище над кивотом от злата чиста, и два херувима²⁰⁷. Что ты делаешь, о, Моисей? Ты говоришь: не сотвори себе кумира, ни всякого подобия²⁰⁸, и ты [же] устраиваешь завесу – дело швенно херувимы²⁰⁹? И – двух Херувимов из чистого золота²¹⁰? Но слушай – что отвечает тебе слуга Божий Моисей. О, слепые и безумные, поймите силу говоримого, и снабдите душы своя зело. Я сказал, яко не видесте подобия в день, в оньже глагола Господь к вам в горе Хориве из среды огня, никогда не беззаконнуйте, и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа²¹¹, и богов слияных да не сотвориши себе²¹². Я не сказал: не сделай изображения Херувимов, как рабов, предстоящих очистилищу, но: да не сотвориши себе богов, слияных, и: не сотвори всякого подобия²¹³, как Бога, и не послужи твари паче Творца²¹⁴. Итак, подобия Бога я не сделал, не сделал, конечно, и подобия кого-либо другого, как Бога, и не послужил твари паче Творца.

X. Заметил ты, как обнаружилась цель Писания для тех, кто разумно её исследует. Ибо до́лжно знать, возлюбленные, что во всяком деле разыскивается истина и ложь, и цель того, кто его совершает, прекрасна ли она или худа. Ибо хотя в Евангелии изображены и Бог, и Ангел, и человек, и небо, и земля, и вода, и огонь, и воздух, и солнце, и луна, и звёзды, и свет, и тьма, и сатана, и демон, и змеи, и скорпионы, и смерть, и ад, и добродетели, и пороки, и всё как прекрасное, так и худое: но, однако, так как всё говоримое о них – истинно и целью имеет славу Бога и прославляемых Им святых, также спасение наше и низложение, и посрамление диавола и его демонов, то мы поклоняемся и обнимаем, и целуем, и приветствуем глазами и устами, и сердцем: равным образом [воздаём честь] и всему Ветхому и Новому Завету, и словам святых и превосходных Отцов. Постыдное же и отвратительное, и нечистое писание проклятых: и Манихеев, и Еллинов, и остальных ересей, как содержащее то, что ложно и суетно, и как выдуманное для славы диавола и его демонов и для их радости, отвергаем с презираем и бросаем от себя прочь, хотя бы оно и заключало [в себе] имя Божие. Таким образом и в деле, касающемся изображений, до́лжно отыскивать как истину, так и цель тех, кто их устраивает. И если она – истинна и права, и если изображения делаются для славы Божией и Его святых и для соревнования добродетели и – избежания порока и спасения душ, то до́лжно принимать их с радостью и почитать, как образы и подражания, и подобия, и книги для неграмотных, и поклоняться, и целовать, и приветствовать глазами и устами, и сердцем, как подобие воплотившегося Бога или Его Матери, или святых, соучастников страданий и славы Христа и победителей, и истребителей Диавола и демонов, и заблуждения их.

XI. Если же кто-либо осмелится сделать изображение Божества – невещественного и бестелесного, и невидимого, и не имеющего формы и цвета, то мы отвергаем от себя, как ложное. И если кто-либо [осмелится сделать изображение] для славы и поклонения, и чести диавола или демонов, то оказываем презрение и истребляем огнём; и если кто-либо обоготворит изображение людей или птиц, или пресмыкающихся, или иной твари, того предаём анафеме. Ибо как святые Отцы ниспровергли святилища и храмы демонов, и на их местах воздвигли храмы в честь имени святых, и эти мы почитаем, – так истребили они и изображения демонов и вместо тех устроили изображения Христа и Богородицы, и святых. И во время Ветхого Завета, конечно, ни воздвигал храмов в честь имени людей Израиль, ни праздновалась память человека. Ибо природа людей была ещё под проклятием, и смерть была приговором [т. е. наказанием], почему и была оплакиваема; и тело умершего считалось нечистым, также и касавшийся его. Теперь же, с тех пор как Божество, как некоторое животворящее и спасительное лекарство, соединилось с нашим естеством, наше естество прославлено и превращено в нетленное. Поэтому и смерть святых празднуется, и храмы им воздвигаются, и изображения начертываются. Итак, да знает всякий человек, что пытающийся уничтожать изображение, возникшее вследствие божественной любви и ревности для славы и воспоминания о Христе или Матери Его – Святой Богородице, или ком-либо из святых, и для посрамления диавола и поражения его и демонов его, и не поклоняющийся, и не почитающий, и не приветствующий его, как драгоценное изображение и – как Бога, – враг Христа и Святой Богородицы, и святых и мститель за диавола и его демонов, делом обнаруживая свою печаль из-за того, что Бог и святые Его чествуются и прославляются. Диавол же посрамляется. Ибо изображение есть [своего рода] триумф и опубликование, и надпись на столбе в воспоминание о победе тех, которые поступили неустрашимо и отличились, и о посрамлении побеждённых и низложенных демонов.

XII. Не царей дело – давать законы Церкви. Что говорит божественный Апостол? И овых убо положи Бог в церкви: первее апостолом, второе пророком, третие пастырей и учителей, для устроения Церкви²¹⁵. Не сказал: царей. И опять; повинуйтеся наставником вашым и покаряитеся: тии бо бдят о душах ваших, яко слово воздати хотяще²¹⁶... И опять: поминайте наставники вашя, иже глаголаша вам слово [Божие], ихже взирающе на скончание жительства²¹⁷, подражайте вере²¹⁸. Не цари глаголаша нам слово, но Апостолы и пророки, и пастыри, и учители. Бог, заповедав Давиду построить Ему дом, говорит к нему: ты не созиждеши мне дому, зане человек кровей²¹⁹ ecu ты²²⁰. Воздадите всем должная, воскликнул Апостол Павел, емуже честь, честь, емуже страх, страх, емуже дань, дань, емуже урок, урок²²¹. Царям свойствен хороший образ государственной деятельности; церковное же устройство – дело пастырей и учителей. Это, братие, разбойническое нападение. Саул разорвал одежду Самуила²²² и что потерпел? Бог разодрал его царство и дал его весьма кроткому Давиду, Иезавель преследовала Илию, и свиньи и псы лизали её кровь, и блудницы мылись в ней²²³. Ирод умертвил Иоанна и, снедаемый червями, умер²²⁴. И теперь блаженный Герман, блистающий жизнью и словом, был заушен и сделался изгнанником²²⁵, также и весьма многие другие Епископы и Отцы, имён которых мы не знаем. Не разбойническое ли – это дело? Господь, когда к Нему с искусительными намерениями подошли книжники и фарисеи, чтобы уловить Его словом, и вопросили Его: достойно ли есть дати кинсон кесареви? ответил им: покажите ми динары, а когда показали²²⁶, сказал: чий имать образ? Когда же они сказали: кесарев, говорит: воздадите, яже кесарева, кесареви, и яже Божия, Богови²²⁷. Мы покорны тебе, царь, в делах, касающихся жизни [т. е. в делах века сего]: поданиях, пошлинах, получении [твоих] даяний, в том, в чём вверено тебе управление нашими делами: в церковном же устройстве имеем пастырей, глаголавших нам слово и изготовивших церковное законоположение. Не удаляем со своего места предел вечных, яже положиша наши отцы²²⁸, но удерживаем предания, как приняли их. Ибо, если начнём, хотя и в малом, ниспровергать здание Церкви, то оно понемногу будет разрушено всё.

XIII. Ты хулишь вещество и называешь презренным? Это также [делают] и Манихеи; но божественное Писание провозглашает его прекрасным. Ибо оно говорит: и виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело²²⁹. Итак, я признаю, что вещество – творение Божие и что оно – прекрасно; ты же, если называешь его дурным, или признаёшь, что оно – не от Бога, или делаешь Бога Виновником зла. Итак, смотри – что говорит божественное Писание о веществе, которое ты называешь презренным. И рече Моисей ко сонму сынов Исраилевых, глаголя: сие слово, еже завеща Господь, глаголя: возмите от себе самих участие Господу: всяк по воли сердца своего, да принесет²³⁰ начатки Господу, злато, сребро, медь, синету, багряницу, червленицу сугубу серядену, и виссон сканый, и волну козью, и кожи овни очервлены, и кожи сини, и древеса негниюща, и елей помазания, и в сложение фимиама, и камени сардийски, и [камени] в ваяние, на ризу верхнюю, и на подир. И всяк премудрый сердцем в вас, шед да делает вся, елика заповеда Господь, скинию²³¹ и т. д.

XIV. Вот, подлинно, чествуется и вещество, считаемое вами презренным. Ибо что – ничтожнее козьей волны и красок? Или не краски: червленица и багряница, и синета? Вот, подлинно, и дела рук человеческих и изображение Херувимов: также и вся эта скиния была образом. Ибо виждь, говорит Бог Моисею, да сотвориши всё по образу, показанному тебе на горе²³². И, однако, весь Израиль, [стоя] кругом [её], поклонялся [пред ней]. А кроме того, Херувимы, разве не находились они пред глазами народа? И кивот Завета, и светильник, и трапеза, и золотая стамна, и жезл, на что, взирая, народ поклонялся? Я не поклоняюсь веществу, поклоняюсь же Творцу вещества, ради меня сделавшемуся веществом и в веществе положившему Своё жилище, и через посредство вещества соделавшему моё спасение. Ибо Слово плоть бысть, и вселися в ны²³³. А всем ясно, что плоть – вещество и творение. Итак, почитаю вещество, через которое соделалось моё спасение, и благоговею [пред ним], и поклоняюсь [ему]. Но почитаю не как Бога, а как исполненное божественного действия и благодати. Разве не вещество – древо креста, трижды счастливое и треблаженное? Разве не вещество – гора, почитаемая и святая, краниево место? Разве не вещество – живоносная скала, святой гроб, источник нашего воскресения? Разве не вещество – чернила, кожи [на которых написаны книги] Евангелий? Разве не вещество – животворящая трапеза, доставляющая нам хлеб жизни? Разве не вещество – и золото, и серебро, из которых устраиваются и кресты, и святые дискосы, и потиры? Разве не вещество, предпочтительно пред всем этим, тело и кровь моего Господа? Или устрани почитание всего этого и поклонение, или позволяй по церковному преданию и поклонение иконам, освящаемым именем Бога и друзей Божьих, и по этой причине осеняемым благодатью божественного Духа. Если ты запрещаешь изображения по причине [предписания] закона, то время тебе и субботствовать, и обрезываться, ибо это неуклонно повелевает закон, – и соблюдать весь закон и не праздновать Пасхи Господней вне Иерусалима. Но, узнайте, что, если соблюдаете закон, Христос вас ничтоже пользует²³⁴. Время тебе и вести к бракосочетанию жену брата и восстановлять семя брату²³⁵, и не воспевать песни Господней на земли чуждей²³⁶. Но – нет! Иже бо законом? оправдаетеся: от благодати отпадосте²³⁷.

XV. Изображаем (красками) Христа – Царя и Господа, не лишая Его воинства. Ибо воинство Господне – святые. Пусть лишит себя своего собственного войска земной царь, и тогда пусть лишает своего Царя и Господа. Пусть снимет с себя багряницу и диадему, и тогда пусть отнимает у отличившихся [ в борьбе] против тирана и обуздавших свои страсти приличествующее им почитание. Ибо, если они наследницы Богу и сонаследницы Христу²³⁸, и будут также участниками и в божественной Его славе и царстве, то как не будут соучастниками и земной Его славы те, которые суть друзья Христа? Не глаголю вас рабы, говорит Бог, вы друзи мои есте²³⁹. Итак, когда дана им честь со стороны Церкви, мы ли будем отнимать у них? О, дерзкая рука! О. безрассудно смелый ум, восстающий против Бога и противящейся Его повелениям! Если ты не поклоняешься изображению, не поклоняйся и Сыну Божию, Который есть живое изображение невидимого Бога и неизменный образ²⁴⁰. Храм, который создал Соломон, был освящён кровью бессловесных и был украшен изображениями бессловесных, львов и волов, и пальм, и гранатовых яблок. Теперь же Церковь освящается кровью Христа и святых Его и украшается изображением Христа и святых Его. Или устрани поклонение всякому изображению, или не вводи того, что ново и не прелагай предел вечных, яже положиша отцы твои²⁴¹. Я говорю не о тех, которые были положены, прежде чем пришёл во плоти Христос Бог наш, но о тех, которые установлены после Его пришествия. Ибо относительно бывших в Ветхом Завете постановлений (закона) Бог с упрёком говорит: дах им заповеди не добры²⁴², по жестокосердию их; так что, после того как было переменено священство, по необходимости произошло изменение и закона²⁴³.

XVI. Самовидцы же и слуги [бывшии] словесе²⁴⁴ передали церковное установление не только посредством книг, но и посредством некоторых незаписанных преданий. Ибо откуда мы знаем о святом краниевом месте? Откуда – о гробе жизни? Не [так] ли, [как] дитя от отца, приняли без записи? Что Господь был распят на кресте на краниевом месте и погребён в гробе, егоже иссече Иосиф в камени, написано²⁴⁵. А что это и есть то, чему теперь поклоняемся, мы знаем из незаписанного предания, и весьма многое подобное этому. Откуда – о крещении в третий раз, т. е. через три погружения? Откуда – о поклонении кресту? Не из незаписанного ли предания? Поэтому и божественный Апостол Павел говорит: темже убо, братие, стойте, и держите предания, имже научистеся, или словом, или посланием нашим²⁴⁶. Так как многое без записи передано Церкви и сохранено до настоящего времени, то, поэтому, зачем говорите клевету относительно изображений? Манихеи написали Евангелие от Фомы; напишите и вы Евангелие от Льва. Я не одобряю царя, который, по обычаю тиранов, похищает священство. Не цари получили власть связывать и разрешать. Я знаю царя Валента, называвшегося христианином и [однако] преследовавшего православную веру; знаю и Зинона, и Анастасия, Ираклия и Константина²⁴⁷, бывшего в Сицилии, и Варданиска, который [был назван также] Филиппиком. Меня нельзя убедить в том, чтобы Церковь была устраиваема царскими предписаниями; напротив, [она должна управляться] по преданиям Отцов, как записанным, так и незаписанным. Ибо, как без писаний²⁴⁸ было возвещено во всём мире Евангелие, так без писаний передано во всём мире и то, чтобы были изображаемы Христос – воплотившийся Бог и святые, как и то, чтобы мы поклонялись кресту и молились – стоя [лицами] к востоку.

XVII. А места из писаний, какие ты приводишь, не высказывают проклятия поклонению тем иконам, которые допущены нами, но [только] – поклонению со стороны Еллинов, которые боготворили изображения. Поэтому, из-за нелепого обычая Еллинов, не до́лжно уничтожать и благочестиво возникшего обычая Церкви. Как чародеи, так и волшебники произносят заклинания, и Церковь заклинает оглашаемых; однако, те заклинают, призывая к себе демонов, эта же – Бога против демонов²⁴⁹. Еллины приносили жертвы демонам: но и Израиль приносил Богу как кровь, так и тук. И Церковь приносит жертву Богу: жертву бескровную. Еллины посвящали демонам изображения; но и Израиль боготворил изображения. Ибо говорили: сии бози твои, Исраилю, иже изведоша тя из земли Египетская²⁵⁰. Мы же посвящаем изображения истинному Богу – воплотившемуся и рабам Божиим, и друзьям, прогоняющим полки демонов.

XVIII. Если же говоришь, что блаженный Епифаний²⁵¹ открыто запретил употребляющиеся у нас изображения, то узнай, что эта книга – подложна, так как кто-либо иной воспользовался именем божественного Епифания, что [вообще] часто случается. Ибо этот Отец не противоборствует соотцам, так как все они соделались причастными одного Святого Духа. И свидетель этого – Церковь, которая была украшаема иконами до тех пор, пока против неё не восстали некоторые²⁵² и не привели в замешательство стада Христова, покусившись напоить народ Божий грязным, губительным напитком.

XIX. Если я поклоняюсь и почитаю, как причины спасения, крест и копьё, и трость, и губу, при посредстве которых богоубийцы-иудеи надругались над Господом моим и убили, то почему не буду поклоняться иконам, которые с благой целью приготовляются верными для славы и воспоминания Христовых страданий? Если поклоняюсь изображению креста, устроенному из какого бы то ни было вещества, то почему не буду поклоняться изображению Распятого, Который и показал спасительную силу креста? О, бесчеловечье! А что не веществу поклоняюсь, ясно; ибо, когда бывает разрушено изображение креста, сооружённого, если бы случилось, из дерева, то дерево я предаю огню, равным образом и вещество икон.

XX. А что изобретение икон и поклонение им не есть дело недавнее, а древнее предание Церкви, бери множество мест из Писания и Отцов. В святом Евангелии от Матвея Господь, ублажая Своих учеников и с ними всех тех, кто живёт по их образцу и идёт по их следам, говорит следующее: ваша же блаженна очеса, яко видят: и уши ваши, яко слышат. Аминь бо глаголю вам: яко мнози пророцы и праведницы вожделеша видети, яже видите, и не видеша: и слышати, яже слышите, и не слышаша²⁵³. Поэтому и мы сильно желаем увидеть, в какой мере увидеть возможно. Видим убо, якоже зерцалом и в гадании²⁵⁴, и на иконе, и считаем себя блаженными. Сам Бог – Первый сделал изображение, Он и показал изображения. Ибо первого человека Он сотворил по образу Божью²⁵⁵. И Авраам, и Моисей, и Исаия, и все пророки увидали образы Бога, но не самое существо Божье²⁵⁶. Купина была образом Богоматери, и Моисею, намеревавшемуся к ней подойти, Бог сказал: иззуй сапоги от ног твоих: место бо, на немже ты стоиши, земля свята есть²⁵⁷. Итак, если земля, на которой явился Моисею образ Богородицы, есть земля святая, то во сколько раз больше – этот образ? Ибо он не только – святой, но, осмелюсь говорить, даже из святых святой. Фарисеям, вопросившим о том, что убо Моисей заповеда дати книгу распустную и отщетити жену? Господь ответил: яко Моисей по жестокосердию вашему повеле вам пустити жены вашя: из начала же не бысть тако²⁵⁸. И я говорю вам, что Моисей по причине жестокосердия сынов Израиля, зная, что они легко увлекаются идолослужением, повелел им не делать изображений. Теперь же дело обстоить не так: ибо мы твёрдо стоим на скале веры, обогатившись светом Богопознания.

XXI. Послушайте, что говорит Господь: буии и слепии, иже кленется церковью, кленется ею и живущим в ней: и кленыйся небесем, кленется престолом Божиим и седящим на нем²⁵⁹. И клянущейся иконой клянётся и тем, кто на ней изображается.

XXII. Итак, что скиния и завеса, и кивот Завета, и трапеза, и всё, находящееся в скинии, были подобия и образы, и дела рук человеческих, которым поклонялся весь Израиль; а ещё и то, что изваянные Херувимы были сооружены по повелению Божию, – [это] достаточно доказано [нами выше]. Ибо Бог говорит Моисею: виждь, да сотвориши всё по образу, показанному тебе на горе²⁶⁰. Слушай и Апостола Павла, который свидетельствует, что Израиль поклонялся рукотворенным и образам, так как Бог повелел это. Аще бы бо был, говорит он, на земли, не бы был священник, сущым священником, приносящым по закону дары, иже образу и стени служат²⁶¹ небесных, якоже глаголано бысть Моисею, хотящу сотворити скинию: виждь бо, рече: сотвориши по образу, показанному ти на горе: ныне же лучшее улучи служение, поскольку и лучшого завета есть ходатай, иже на лучших обетованиих узаконися. Аще бо бы первый он непорочен был, не бы второму искалося место. Укоряя бо их глаголет: се дние грядут, глаголет Господь: и совершу на дом Исраилев, и на дом Иудов завтет новь: не по завету, егоже завещал отцем вашим²⁶² в день, в оньже емшу ми их за руку, извести их от земли Египетския²⁶³. И после небольшого промежутка: внегда же глаголет, нов, обветши первого: а обветшавающее и состаревающееся, близ есть истления. Скиния бо сооружена бысть первая, в ней же и светильник и трапеза и предложение хлебов, яже глаголется святая. По вторей же завесе скиния, глаголемая святая святых, злату имущи кадильницу, и ковчег завета окован всюду златом: в немже стамна злата имущая манну, и жезл Ааронов прозябший, и скрижали завета. Превышше же его херувими славы, осеняющии очистилище (олтарь)²⁶⁴. И опять: не в рукотворенная бо святая вниде Христос, противообразная истинных, но в самое небо²⁶⁵. И после другого промежутка: сень бо имый закон грядущих благ, (а) не самый образ вещей²⁶⁶.

XXIII. Замечай, что и закон, и всё, сообразное с ним, и всё служение²⁶⁷, имеющее у нас место, суть рукотворенная святая, приводящая нас к невещественному Богу при посредстве вещества. И закон, и всё, сообразное с законом, было некоторым оттенением будущего образа, т. е. имеющего у нас место служения; а имеющее у нас место служения – образ будущих благ; самые же вещи²⁶⁸ вышний Иерусалим, нематериальный и нерукотворенный, подобно тому как говорит тот же самый божественный Апостол: не имамы бо зде пребывающего града, но грядущего взыскуем²⁶⁹, каковой есть вышний Иерусалим, емуже художник и содетель Бог²⁷⁰. Ибо всё, как сообразное с законом, так и сообразное с нашим служением, произошло ради того [т. е. вышнего Иерусалима]. Самому Богу – слава во веки. Аминь.

...Итак, до́лжно и нам, вместо народного о них [т. е. священных символах] мнения, благопристойно проникнуть²⁷¹ внутрь [т. е. в самую сущность] священных знаков и не унижать их – ведущих своё начало от божественных форм и являющихся отображениями их, также и видимыми изображениями тайных и сверхъестественных зрелищ...

Толкование. Заметь, как он говорил, что не до́лжно унижать изображений того, что достойно уважения.

... Научены и мы этому: между тем как теперь, сообразно с нашей способностью понимания [божественных] изречений и иерархических преданий, Человеколюбие, посредством священных покровов, посредством воспринимаемого чувством скрывает постигаемое только умом, и посредством тою, что существует, скрывает то, что превосходит [всякую] сущность, и то, что лишено вида и образа, облекает видами и образами, и ту простоту, которая – сверхъестественна и не имеет формы, как наполняет разнообразием делимых знаков, так и изображает...

Толкование. Если Человеколюбию свойственно, сообразным с нами способом, облекать видами и образами лишённое образа и вида и простое, и не имеющее формы, то почему не изображать нам, соответствующим нам способом, того, что сделалось [для нас] видимым через посредство форм и фигур, – как для воспоминания, так и для проистекающего из воспоминания движения к соревнованию?

... Но, конечно, высшие нас сущности и чины, священное воспоминание о которых я уже сделал, бестелесны, и имеющая в отношении к ним место иерархия как духовна, так и премирна. иерархия же, имеющая место в отношены к нам, – мы видим, – изобилует, соразмерно с нашей собственной способностью понимания, разнообразием чувственных знаков, которыми мы иерархически возводимся к единообразному соединение с Богом в соответствующей нам мере, и к Богу, и божественной добродетели. Первые [т. е. высшие нас чины и сущности], как умы, насколько им позволено, понимают, мы же при посредстве чувственных изображений, насколько возможно, возводимся к божественным созерцаниям...

Толкование. Поэтому, если, соразмерно с нашей способностью понимания, мы возводимся к божественному и невещественному созерцанию при посредстве чувственных изображений, и божественный промысл человеколюбиво облекает образами и формами то, что лишено форм и образов, для того, чтобы мы велись [ими], как бы рукой, то почему неприлично изображать, соразмерно с нашей собственной способностью понимания, Того, Кто ради нас человеколюбиво подчинился внешнему виду и образу?²⁷²

... Восстаньте теперь у меня, славные живописцы отменных подвижнических деяний, и умалённое изображение вождя сделайте великим при помощи вашего искусства. Победителя, очень неясно нарисованного мной, осветите красками вашей мудрости. Да отступлю – побеждённый вами в деле рисования подвигов мученика! Да радуюсь, уступая сегодня таковой победе одержанной вашею силой! Да увижу тщательнее рисуемую вами борьбу руки с огнём! Да увижу борца, яснее нарисованного на вашей картине! Да восплачут демоны [уже] и теперь, поражаемые изображёнными вами подвигами мученика! Да будет снова им показываема горящая и побеждающая рука! Да будет начертываем на доске и Подвигоположник в состязаниях – Христос, Которому слава во веки веков. Аминь.

... Потому что царём называется и изображение царя, [хотя это] и не два царя. Ибо и власть не рассекается, и слава не разделяется. Ибо как правящее нами начальство и власть – одна, так и идущее с нашей стороны славословие – одно, а не многие, потому что честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз. Итак, чем здесь подражательно является изображение, этим там по природе является Сын; и как в том, что сделано художественно, подобие состоит в [самой] форме, так и в божественной и несложной природе единение заключается в общности Божества.

Толкование. Если изображение царя есть царь, то и изображение Христа – Христос, также и изображение святого – святой. И власть не рассекается, и слава не разделяется, но слава, воздаваемая изображению, становится принадлежащей тому, кто изображается. Демоны трепещут святых и бегут от их тени; изображение же и есть тень, и я делаю его, как изгнателя демонов. Если же ты говоришь, что соединяться с Богом до́лжно только мысленно, то устрани всё телесное, лампады, благовонный фимиам, самую молитву, произносимую голосом, самые божественный таинства, совершаемые при посредстве вещества, хлеб, вино, елей помазания, крестное знамение. Ибо всё это – вещество, [как и] крест, губа, имевшая место при распятии на кресте, также трость, и копьё, проколовшее живоносное ребро. Или устрани почитание всего этого, что невозможно, или не отвергай совсем и чести, принадлежащей изображениям. Божественная благодать сообщается состоящим из вещества предметам, так как они носят имена тех, кто [на них] изображается. Подобно тому, как дающая багряницу улитка сама по себе есть нечто незначительное, также и шёлк и приготовленная из той и другого одежда, а если в неё облечётся царь, то честь, присущая облечённому, уделяется и одеянию: так и состояние из вещества предметы сами по себе не достойны поклонения, а если изображаемый [на них] исполнен благодати, то, по мере веры, делаются и они участниками благодати [т. е. изливают её]. Апостолы видели Господа телесными глазами и другие – Апостолов, также и иные – мучеников. Сильно желаю и я видеть этих как душой, так и телом, и иметь защищающее от зла лекарство, так как я создан с двоякой природою; и, видя то, что доступно зрению, поклоняюсь не как Богу, но как достойному почтения образу того, что драгоценно. Ты, конечно, быть может, и высок, и невещественен, и – выше тела, и, как бесплотный, оказываешь презрение ко всему видимому; но я, так как есмь человек и облечён телом, сильно желаю и телесно быть в обществе с тем, что свято, и видеть это. О, высокий, окажи снисхождение низменной моей мысли, чтобы тебе [самому] сохранить свою высоту! Господь хвалит мою любовь к Нему, прославляет также и Своих друзей. Ибо Господь радуется, когда преданный Ему раб прославляется, [как] говорил Великий Василий, прославляя сорок мучеников. Но смотри, что он также говорит, хваля славного Гордия.

При одном только воспоминании о тех отменных деяниях, какие совершены праведными, народы радуются духовной радостью и, слушая, побуждаются к соревнованию и подражанию тем добродетелям. Ибо история тех мужей, которые жили хорошо, доставляет спасающимся как бы некоторый свет на жизненном пути. И опять: Итак, всякий раз как мы повествуем о жизни тех, которые блистали благочестием, сначала прославляем Господа через Его рабов, а [затем] хвалим праведных, свидетельствуя о том, что мы знаем, [наконец] же, возбуждаем радость в народах тем, что они слушают о прекрасных предметах.

Толкование. Смотри, как воспоминание о святых показывает славу Божию, воспевает хвалебную песнь святым и производит радость и спасение народов. Итак, почему ты устраняешь его? А что воспоминание происходит через посредство слова и изображений, говорит тот же самый божественный Василий.

... Ибо как за огнём сам собой следует свет и за миром – благовоние, так и за добрыми делами с необходимостью следует польза. Однако, не малое дело и это: тщательно найти истину того, что тогда было [совершено]. Ибо до нас дошло некоторое слабое воспоминание, сохраняющее доблестные деяния этого мужа во время состязаний, и почти кажется, что наше положение похоже на то, что случается с живописями: потому что, как те, после того как спишут с изображений изображения, чаще всего, как и естественно, остаются позади первообразов, так и нам, удалённым от самого созерцания дел, угрожает не незначительная опасность умалить истину.

... Ибо, как всегда видя солнце, мы всегда удивляемся, так и воспоминание о том муже у нас, всегда – свежо...

Толкование. Ясно, что [свежо оно у нас потому, что] мы постоянно созерцаем [того мужа как через посредство речи, так и – изображений.

Тот, кто любит мучеников, как мог бы пресытиться воспоминанием о них? Потому что честь, воздаваемая тем из сорабов, которые превосходны, доказывает любовь к общему Господину. И опять: Искренно ублажи того, кто вкусил мученичество, чтобы и ты своей волей сделался мучеником и выступил удостоенным тех же самых похвал, каких и они, хотя бы тебя ни преследовали, ни жгли, ни бичевали.

Толкование. Итак, почему ты удерживаешь меня от чествования святых и не хочешь мне спасения? А что, по его мнению, образ, нарисованный красками, родственен начертанному словом, послушай, что он говорит после небольшого промежутка.

... Итак, сюда! Своим воспоминанием выведя их на средину, как бы на картине – показав всем подвиги этих мужей, принесём присутствующим общую от них пользу.

Толкование. Видишь, что дело изображения и слова – одно [и то же]? Ибо, говорит он, как бы на картине, покажем словом! Непосредственно следующая часть слова опять [содержит вот что]: ибо и о мужественных военных деяниях повествуют часто как прозаики, так и живописцы: одни – украшая словом, другие же – начертывая на досках; и те, и другие возбудили многих к мужественному образу действий. Ибо что предлагает слуху слово рассказа, это молчащая живопись через подражание показывает [глазам].

Толкование. Что – яснее этого для доказательства того, что изображения для неграмотных служат книгами и немолчными вестниками принадлежащей святым чести, не издающим звука голосом поучая взирающих и освящая зрение. Для меня недостаточно книг, я не имею досуга для чтения, я вхожу в общую врачебницу душ – Церковь, задушаемый помыслами, как бы колючими растениями. Цвет живописи влечёт меня к созерцанию и, как луг, услаждая зрение, незаметно вливает в душу славу Божию. Я созерцаю терпение мученика, воздаяние венцов, и, как бы огнём, воспламеняюсь желанием к соревнованию ему, падая, поклоняюсь через мученика Богу и получаю спасение. Разве ты не слышал, что тот же самый богоносный Отец в речи на начало псалмов говорит: Святой Дух, зная, что руководить человеческим родом в деле добродетели – трудно и что он нерадив, присоединил к псалмопениям мелодию? Что ты говоришь? Я не буду рисовать, как словом, так и красками мученичества мучеников? И не буду обнимать глазами того, чему удивляются и Ангелы, и вся тварь, и что, как сказал сам светильник Церкви, составляет предмет мучений для диавола и – страшно для демонов? Подобное же он говорит под конец слова, прославляя сорок мучеников: О, святой сонм! О, святое собрание! О, несокрушимый сомкнутый строй! О, всеобщие стражи человеческого рода, славные соучастники забот, помощники в молитвах, могущественнейшие старцы, звёзды вселенной, цветы Церквей, цветы, – говорю, – как духовные, так и чувственные! Не земля скрыла вас, но небо приняло к себе. Врата рая вам открыты. Достойное зрелище для воинства Ангелов, достойное для патриархов, пророков, праведных!

Толкование. Как мне не пожелать увидеть то, что увидеть желают Ангелы? Согласно же с этими словами говорит и брат его, и единомысленный с ним Григорий, епископ Нисский.

Как люди, приготовляющие изображения властелинов, согласно с человеческим обыкновением, и напечатлевают черты наружного вида их, и облекают в багряницу, чтобы с тем вместе обозначить царское их достоинство, и как [произведение такого рода] называется и изображением, и царём, так и человеческая природа, потому что она была приготовляема для начальствования над остальными предметами, создана наподобие некоторого одушевлённого образа, участвующего со своим Первообразом и в достоинстве и в имени.

Божественная красота проявляется не в каком-либо наружном виде и не в прелести внешнего образа, обусловливаемой каким-либо изяществом красок, но усматривается в неизреченном блаженстве сообразно с добродетелью. Однако-ж, человеческие формы живописцы почти переносят на картины при посредстве некоторых красок, накладывая на копию соответственные и приличные краски, чтобы красота первообраза была точно перенесена на подобие.

Толкование. Замечай, что божественная красота не блещет каким-либо наружным видом, обусловливаемым каким-либо изяществом красок, и поэтому не изображается. Человеческий же образ посредством красок переносится на картины. Если Сын Божий явился с видом человека, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек, то как, поэтому, не изображать Его? И если, согласно с обыкновением, изображение царя называется царём, и оказываемая изображению честь переходит на первообраз, как говорит божественный Василий, то почему изображение не будет предметом почитания и поклонения? Не как Бог, но как образ Бога – воплотившегося.

... После этого отец сперва обеими руками схватывает [связанного] узами сына. Я часто видел на картине изображение этого горестного дела и не проходил мимо этого зрелища без слёз, так как искусство ясно выводит пред очи эту историю. Исаак лежит у самого жертвенника, с согнутым коленом и с обращёнными [т. е. связанными] назади руками. Λ тот [т. е. отец] сзади наступивши сыну на сгиб у колена, привлёкши к себе левой рукой его волосы, нагибается к жалобно смотрящему на него лицу и, вооружённый ножом в правой руке, устремляется к закланию. И острие ножа уже касается тела, и тогда ему слышится голоса от Бога, отклоняющий это деяние.

... И прежде существовало никоторое изображение явившегося после: Мелхиседек [т. е. предъизображал] Христа, подобно тому как если бы кто-либо назвал тенью картины, нарисованной красками, предшествовавшее ей неясное её изображение живописцем. Ибо поэтому закон называется тенью и благодать – истиной, делами же – то, что имеет быть; так что закон и Мелхиседек суть тень, предшествовавшая изображённой красками картине; благодать же и истина – картина, нарисованная красками; а [дела – то, что имеет быть в будущем веке; так что Ветхий Завет есть образ образа и Новый – образ дел.

Если ты, Иудей, опять упрекаешь меня, говоря, что я поклоняюсь древу креста, как Богу, то почему ты не обвиняешь Иакова, поклонившегося на верх жезла? Но вполне ясно, что он поклонился, не дерево почитая, но через дерево поклонился Иосифу, как и мы через крест прославляем Христа, а не дерево.

Толкование. Итак, если мы поклоняемся знаку креста, делая изображение креста из какого бы то ни было вещества, то почему нам не поклоняться изображению Распятого?

... Так как и Авраам поклонился нечестивыми людям, продавшим ему могилу, и согнул колено на землю, но поклонился им не как богам; и опять, Иаков благословил нечестивого и идолопоклонника – Фараона, но благословил его не как Бога; и опять, павши, поклонился Исаву, но поклонился не как Богу; и опять, как поклоняться заповедует вам Бог? И земле, и горам? Ибо говорит: возносите Господа Бога нашего и поклоняйтеся в горе святей его. И поклоняйтеся подножию ногу его, яко свято есть, т. е. земле. Ибо небо, говорит Он, престол мой, земля же подножие ног моих, глаголет Господь. Как же Моисей поклонился Иoфopy, который был идолопоклонник, и Даниил – Навуходоносору? Почему обвиняешь меня за то, что я почитаю тех, кто почтил Бога и поклонился Ему? Не подобает ли, скажи мне, поклоняться святым и не побивать камнями, как [то делаешь] ты? Не подобает ли поклоняться, а, не распиливать их и не ввергать своих благодетелей в ров, наполненный грязью? Если ты возлюбил Бога, то во всяком случать должен был бы почитать и рабов Иго. И если кости праведников – нечисты, то почему со всякими почестями были перенесены из Египта кости Иакова и Иосифа? Каким образом мёртвый человек, прикоснувшись к костям Елисея, тотчас воскрес? Если же Бог творит чудеса посредством костей, то вполне очевидно, что Он может – и через изображения, и – камни, и – многое другое, как и случилось с Илисеем, который дал своему отроку собственный свой жезл и сказал, чтобы он, отправившись, при посредстве жезла – воскресил сына Сунамитянки. И Моисей посредством жезла наказал Фараона и разделил море, и усладил воду, и разорвал скалу, и вывел воду. И Соломон говорит: благословенно древо, имже бывает спасение. Елисей, бросивши в Иордан кусок дерева, вывел на верх [воды] железо. Также [читаем и о] древе жизни и растении – Савек, т. е. растении милости. И Моисей вознёс на древо змия и дал жизнь народу. Посредством прозябшего в скинии дерева [жезла Аарона] он утвердил [за Аароном] священство. Но, быть может, ты, иудей, скажешь мне, что Бог повелел Моисею, чтобы всё то, что находится в скинии свидения, было [там]. И я тебе говорю, что Соломон сделал в храме много разнообразных предметов, резные украшения и изваянные, сделать который ему Бог не повелевал, да и скиния свидения этими предметами не владела, не имел их и храм, показанный Богом Иезекиилю; и Соломон, между тем, не был обвинён. Ибо устроил таковые изображения во славу Божию, совершенно – как и мы. И ты имел много различных изображений и знаков для воспоминания о Боге, прежде чем лишился их вследствие своего неразумия; т. е. жезл Моисеев, Богом начертанные скрижали, огнеросную купину, сухую скалу – источавшую воду, ковчег Завета, заключавший в себе манну, алтарь – вместилище божественного огня, дощечку с [вырезанным на ней] именем Божьим, показанный Богом ефуд, осеняемую Богом скинию. Если же и ты, со своей стороны осенял всё это ночью и днём, говоря: слава Тебе, Который – один только Бог Вседержитель, Который через посредство всего этого творил чудеса в Израиле; если же и ты, припадая, поклонялся Богу через посредство всех тех законных установлений, какие ты некогда имел, то видишь, что через изображения воздаётся поклонение Богу.

... Ибо, если тот, кто неподдельно любит друга или царя и в особенности своего благодетеля, хотя бы увидел сына его или жезл, или трон, или венец, или дом, или раба, обнимает и целует и [таким образом] воздаёт честь благодетелю-царю, то гораздо более [таким же способом до́лжно почитать] Бога. О, если бы, опять говорю, и ты сделал изображения Моисея и пророков и ежедневно поклонялся их Господу Богу! Итак, когда увидишь, что сыны христиан поклоняются кресту, то знай, что они воздают поклонение распятому Христу, а не дереву. Ибо, если бы они почитали природу дерева, то, во всяком случае, должны были бы поклоняться и рощам, и деревьям, как именно некогда и поклонялся им ты, Израиль, говоря дереву и камню, ты – мой Бог и ты мя родил ecu. Мы же не говорим так кресту, не говорим и изображениям святых. Ибо они не боги наши, а книги, открыты для того, чтобы мы вспоминали о Боге и воздавали Ему честь, книги, на глазах всех находящаяся в церквах и служащие предметами поклонения. Ибо почитающий мученика чтит Бога, о Котором мученик засвидетельствовал [своей кровью]. Поклоняющийся Апостолу Христову поклоняется Пославшему его. И припадающей к изображению Матери Христовой, очевидно, воздаёт честь Сыну Её. Ибо нет никакого Бога, кроме одного, Который в Троице познаётся и почитается.

Толкование. Это ли – верный истолкователь слов блаженного Епифанея, украсивший остров Кипр [также и] своими речами, или те, которые высказывают чувствования своего сердца? Послушай же также и епископа Гавальского-Севериана, что он говорит.

Каким образом принесло жизнь нашим предкам изображение того, кто предан проклятью? И после небольшого промежутка: Итак, каким образом принесло спасение удручаемому несчастием народу изображение того, кто предан проклятью? Разве не надёжнее было бы сказать: если кто из вас будет укушен, да посмотрит на небо, вверх к Богу, и будет спасён, или – на скинию Божью? Но, не обратив внимания на это, он устроил только изображение креста. Итак, почему делал это Моисей, который сказал народу: не сотвори себе резного и изваянного изображения, и всякого подобия, елика на небе ecu горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею? Но зачем я говорю об этом к неблагодарному? Скажи, о, вернейший слуга Божий! Ты делаешь то, что запрещаешь? Что уничтожаешь, то устраиваешь? Говорящий: не сотвори резного изображения, сокрушивший слитого из, металла тельца, ты делаешь из меди змия? И это – не тайно, но открыто и [так, что] всем можно узнать? Но то, говорит он, я предписал законом для того, чтобы искоренить вещества нечестья и отклонить народ от всякого отступничества и идолослужения. Теперь же лью из металла змия с пользой [для других] – для предъизображения истины. И подобно тому как я устроил скинию и всё – в ней находящееся, и херувимов – подобие невидимого – распростёр над святым, как образ и тень будущего; так и змия я воздвиг народу для спасения его, чтобы при посредстве опытности в такого рода [знаках] он был наперёд приучен к изображению знака креста и [к принятию] висящего на нём Спасителя и Искупителя. И что слово это – правдивейшее, возлюбленный, послушай Господа, Который подтверждает его и говорит: якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну человеческому. Да всяк веруяй в онь не погибнет, но имать живот вечный.

Толкование. Пойми, что он предписал законом не делать всякого подобия ради отклонения, говорил он, народа от идолослужения, – народа, легко увлекавшегося и склонного к этому; и – что вознесённый змий был образом страдания Господа.

А что [почитание] икон – не новое изобретение, но древнее и известное святым и превосходным Отцам и для них обычное, – послушай! В житии блаженного Василия, составленном его же учеником Елладием и преемником его на епископской кафедре, написано, что этот святой стоял пред иконой Госпожи [нашей, – иконой], на которой был нарисован и образ славного мученика Меркурия. Стоял же он пред нею, прося об умерщвлении безбожнейшего и отступившего от веры тирана – Юлиана. Со стороны этой иконы он был посвящён в такое откровение: именно он видел, что этот мученик на короткое время исчез из вида, а спустя немного времени – держал окровавленное копьё.

... Блаженный Иоанн очень возлюбил послания мудрейшего Павла. И после небольшого промежутка: Имел же он и изображение того же самого Апостола на иконе, [в том месте], где он по причине слабости тела отдыхал на короткое время. Ибо он по природе расположен был много бодрствовать. И когда он прочитывал его послания, то, не сводя глаз, смотрел на изображение, и с таким вниманием взирал на него, как если бы Апостол был живой, – прославляя его и, представляя себе, к нему направлял всё своё размышление, и через созерцание [изображения] беседовал с ним. И после другого промежутка: ... Когда Прокл перестал говорить, то, пристально посмотрев на изображение этого Апостола и увидев фигуру, подобную той, какую он видел раньше, сказал, наклонением своего тела отдав приветствие Иоанну и своим пальцем показывая на изображение: прости мне, отец! тот, кого я видел говорившим с тобою, подобен этому, и даже, как я думаю, этот самый он и есть.

написано, что тою, которая была начальницей над стадом, было показано ей изображение Господа.

написано, что она помолилась пред иконой Госпожи и испросила себе её поручительство, и что, таким образом, она получила доступ в храм.

Я возлюбил также и ту живопись, когда делаются фигуры из расплавленного воска, – исполненную благочестия. Ибо я увидел на иконе Ангела, гонящего толпы варваров. Я увидел покоряемые племена варваров и Давида, который говорил истинно: Господи, во граде твоем образ их уничижиши²⁷⁵.

...Всякий раз как ты оскорбляешь²⁷⁶ царскую одежду, не оскорбляешь ли и облечённого в неё? Разве не знаешь, что всякий раз как оскорбляешь²⁷⁷ изображение царя, то наносишь своё оскорбление достоинству первообраза? Разве не знаешь, что всякий раз как кто совлечёт изображение с деревянной и [ли] медной статуи, то судится, как дерзнувший не против бездушного вещества, но как поступивший надменно против царя? Вообще вещество, носящее образ царя, оказываемое ему оскорбление возводит к царю.

...И [самое] дело, которое совершалось, было наставлением в благочестии; ибо постоянно вынуждаемые помнить о том имени и держать того святого в своей душе, имя его имели средством, изгоняющим всякую неразумную страсть и помысл. И этот [обычай] так усилился, что на всех местах: и на улице, и на площади, и на полях со всех сторон [всё] звучало этим именем. Не к одному только имени вы сильно почувствовали столь великую любовь, но и к самому изображению тела. Поэтому, что сделали вы вследствие имени, это сделали и по поводу его изображения. Ибо многие начертали то изображение и в углублениях перстней, которые предназначаются для камня, и на кубках, и на чашах, и на стенах жилищ, и всюду, так что не только можно слушать о том святом имени, но и всюду видеть изображение его тела и иметь некоторое двоякое утешение в его отсутствии.

... Ибо подобно тому, как живописны на самой доске и проводят кругом линии, и наводят тень, и присоединяют [сюда] правдивые краски, так сделал и Христос.

... На третью же ночь, когда тело моё было уже изнурено вследствие поста, ко мне, не спавшему, но пребывавшему в состоянии восхищения [ума], явились²⁷⁸ с некоторым лицом, которое было похоже на Апостола – блаженного Павла, как [именно] с ясностью выражается образ его иконной живописью...

... И затем все с радостью и слезами покаялись и вознесли молитвы, и каждый из них целовал святые Евангелия и честный крест, и изображение Бога и Спасителя нашего – Иисуса Христа, и Госпожи нашей, родившей Его, пресвятой Богородицы, при чём возложили [на них] и свои собственные руки для подтверждения того, что было сказано.

... Ибо, подобно тому как, в отсутствие царя, вместо него воздаётся поклонение его изображению, а тогда, когда он уже присутствует, хотя и бесполезно, оставив первообраз, поклоняться образу, но, однако, не до́лжно было бы унижать его потому [только], что ему перестают поклоняться, вследствие присутствия того, ради кого ему [в указанном случае] поклоняются... И после небольшого промежутка: Ибо, как оскорбляющий изображение царя терпит наказание, как если бы он действительно обнаружим пренебрежение к [самому] царю, хотя изображение есть не иное что, как дерево и смешанные и соединённые с воском краски, точно также и презирающий образ какой-либо такой [вещи]²⁷⁹ переносит своё оскорбление на то самое, образом чего она является.

Авва Феодор – Елиот говорил, что на масличной горе пребывал заключённым некоторый славный подвижник. С ним вёл войну демон блуда. Итак, в один день, когда тот сильно налегал на него, старец начал горевать и сказал демону: доколе ты не перестанешь беспокоить меня? Удались, наконец, от меня! Ты состарился вместе со мной. Демон является ему видимым для глаз образом, говоря: поклянись мне, что ты никому не скажешь того, что я намерен тебе говорить, и впредь не буду воевать с тобою. И старец поклялся ему: клянусь Обитающим в вышних, никому не скажу того, что ты скажешь мне. Тогда демон говорит, ему: не поклонись этой иконе, и впредь не буду воевать с тобою. Икона же эта имела изображение Госпожи нашей святой Марии – Богородицы, несущей на себе Господа нашего Иисуса Христа. Заключённый говорит демону: позволь, я обдумаю это. Итак, он на другой день извещает Авву Феодора – Елиота, жившего тогда в монастыре Фарон, и [когда] этот пришёл, он рассказывает всё случившееся с ним. Старец же этот говорит заключённому: Авва, ты, действительно, оказался жертвой издевательства, так как дал клятву демону. Однако ж, ты хорошо сделал, рассказавши [об этом мне]. Лучше же тебе не оставить в этом городе [ни одного] непотребного дома, в который бы ты не вошёл, нежели – чтобы ты отказался от поклонения Господу и Богу нашему Иисусу Христу вместе с собственной Его Матерью. Итак, укрепивши его и вселив в него очень многими речами силу, он возвратился в собственное своё место. Демон, действительно, опять является заключённому и говорит ему: что это, о, дурной старик? Не поклялся ли ты мне, что никому не скажешь? И почему рассказал всё приходившему к тебе? Говорю тебе, о, негодный старик: ты имеешь быть осуждённым в день суда, как клятвопреступник. Заключённый отвечал ему, говоря: чем я поклялся – поклялся; и чем ложно поклялся, знаю; только не поклялся ложно моим Творцом. Тебя же не слушаю²⁸⁰.

Толкование. Видишь, что о поклонении изображению он сказал – как о поклонении изображаемому? И сколь велико – зло непоклонения изображению? И как демон предпочёл его [т. е. непоклонение] блуду?

Итак, когда с самого древнего времени были дарованы христианам многие священники и цари, блиставшее и мудростью, и богопочитанием, и словом, и жизнью, и были [созываемы] весьма многие соборы святых и боговдохновенных Отцов, то почему никто не предпринял делать этого? Не потерпим – учиться новой вере! От Сиона бо изыдет закон, говорил пророчески Святой Дух, и слово Господне из Иерусалима. Не потерпим того, чтоб в иное время мы думали другое, и чтоб изменялись под влиянием обстоятельств, и чтоб вера делалась для внешних [т. е. нехристиан] предметом смеха и шутки! Не стерпим подчинения царскому приказанию, пытающемуся уничтожить обычай, ведущий начало от Отцов! Ибо не свойственно благочестивым царям уничтожать церковные постановления. Это – не отеческие дела. Ибо дела, совершаемые посредством насилия, а не – убеждения, суть разбойнические. Свидетелем служит собор, созванный во второй раз в Ефесе, до сих пор сохранивший полученное им название разбойничьего, так как он потерпел насилие от царской руки, когда был умерщвлён блаженный Флавиан. Это [т. е. какие-либо постановления о подобных предметах] – дело соборов, не царей, как сказал Господь. Идеже два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их. Не царям Христос дал власть связывать и разрешать, но Апостолам и их преемникам, и пастырям, и учителями. И аще Ангел, говорит Апостол Павел, благовестит вам паче, еже приясте... Щадя, так как ожидаем их обращения, умолчим о том, что следует дальше. Если же – чего да не даёт Господь! – увидим бесповоротное развращение, тогда присоединим и то, что остаётся [т. е. слова: анафема да будет]. Но мы желаем, чтобы этого не случилось.

Если кто-либо, войдя в дом, в котором живописец нарисовал красками на стенах историю Моисея и Фараона, потом, быть может, спросить о прошедших по морю, как по суше, кто эти суть? то что ты скажешь на вопрос? Не сыны ли Израиля? Кто – ударяющий жезлом по морю? Не Моисей ли? Таким образом, если кто-либо изобразит распинаемого Христа и будет спрошен о том: Кто это? то он скажет: Христос Бог, воплотившийся ради нас. Да, Господи, поклоняемся всему, что Твоё, и пламенеющей любовью обнимаем Твоё божество, могущество, благость, милосердие к нам, снисхождение, воплощение; и подобно тому как боимся коснуться раскалённого железа, не вследствие природы железа, но по причине вступившего с ним в соединение огня, так поклоняюсь и плоти Твоей, не ради природы плоти, но ради вступившего в ипостасное соединение с нею Божества. Поклоняемся Твоим страданиям. Кто видел смерть, которой бы поклонялись? Кто видел страдания, которые были бы почитаемы? Однако, мы, действительно, поклоняемся плотской смерти Бога моего и спасительным страданиям. Поклоняемся Твоему изображению. Всему, что Твоё, поклоняемся: слугам, друзьям и, преимущественно пред этими, Матери-Богородице.

Поэтому упрашиваем и народ²⁸¹ Божий, язык свят, крепко держаться церковных преданий. Ибо и в малой мере отъятие того, что предано [древностью], как бы камней из строения, очень скоро ниспровергает и всё здание. Да будет, чтобы мы пребывали крепкими, стойкими, непоколебимыми, утверждёнными на крепкой скале, которая есть Христос! Ему подобает слава и честь, и поклонение, вместе с Отцом и Духом, теперь и всегда, в бесконечные века веков. Аминь.

I. У лукавого и виновника всех зол – змия, – я разумею диавола, – есть обычай многими способами воевать²⁸² с человеком, созданным по образу Божию и причинять ему смерть при посредстве противоположных уловок. Ибо тотчас вначале всеял в него надежду и желание сделаться Богом, и через них низвёл [его] до смерти бессловесных. Однако много раз прельстил его и постыдными, и неразумными удовольствиями. А сколь велика противоположность между божеским состоянием [которое он обещал человеку] и неразумной похотью? То приводил к безбожию, как говорит Богоотец Давид: рече безумен в сердце своём: несть Бог²⁸³ то – к многобожию; а то убеждал не поклоняться даже Тому, Кто по природе – Бог; а то [убеждал поклоняться] демонам; а ещё приучил поклоняться и небу, и земле, и солнцу, и луне, и звёздам, и остальной твари даже до животных и пресмыкающихся. Ибо одинаково – худо: как не воздавать до́лжной чести достойным уважения, так и уделять неприличествующую славу²⁸⁴ недостойным чести. Истина же, идя средним путём, все эти нелепости отвергает (и учит исповедовать единого Бога, одно естество в трёх Лицах, Отце и Сыне, и Св. Духе; зло же, говорит она, не есть сущность, но нечто случайное, некоторая мысль и слово, и действие вопреки закону Божию; своё существование оно имеет в том, что мыслится и говорится, и делается, и вместе с прекращением [этого] исчезает и оно. Ещё же она возвещает и то, что Христос – один из Святой Троицы, что Он состоит из двух естеств и что Он – одно Лицо). Но враг истины и неприязненно относящейся к спасению людей, некогда много раз прельстившей не только язычников, но и сынов Израиля делать изображения демонов и нечестивых людей, и птиц, и зверей, и пресмыкающихся²⁸⁵, и поклоняться этим, как богам, теперь старается привести в смятение живущую в мире Церковь Христову: посредством беззаконных уст и лукавого языка²⁸⁶ примешивая к божественным словам порок и пытаясь прикрывать отвратительный и мрачный его образ и отклонять сердца не укрепившихся от истинного и Отцами переданного обычая.

II. Ибо некоторые восстали, говоря, что не до́лжно для созерцания и славы, и удивления, и соревнования изображать и выставлять (публично) спасительных чудес и страданий Христа, и подвигов святых против диавола. И кто, обладая божественным знанием и духовной проницательностью, не замечает, что [это] – внушение диавола? Ибо он не желает, чтоб были обнародуемы поражение и посрамление его, также не желает и того, чтоб была начертана слава Бога и святых Его. Ибо, если бы мы делали изображение невидимого Бога, то действительно погрешали бы, потому что невозможно, чтоб было изображено бестелесное и не имеющее формы, и невидимое, и неописуемое. И опять: если бы то, что мы делали, считали богами и служили – как богам, то, действительно, поступали бы нечестиво. Но мы не делаем ничего из этого. Ибо, после того как Бог, по неизреченной Своей благости, воплотился и явися на земли во плоти, и с человеки поживе²⁸⁷, и воспринял природу [нашу] и величину, и образ, и цвет плоти, мы, делая Его изображение, не погрешаем. Ибо сильно желаем увидеть Его образ; потому что, как говорит божественный Апостол, видим ныне якоже зерцалом в гадании²⁸⁸. Изображение же и есть зерцало и гадание, соразмерное с величиной нашего тела. Ибо, говорит божественный Григорий²⁸⁹, ум, и после многих напряжений, не в состоянии выйти из пределов телесного.

III. О, прочь от тебя, завистливый диавол! Ты завидуешь нам в том, чтоб мы видели Господа нашего изображение и через него освящались, чтоб также видели спасительные Его страдания и удивлялись Его снисхождению, и созерцали Его чудеса, и познавали, и прославляли могущество Его божества. Ты завидуешь святым из-за данной им от Бога чести. Не желаешь, чтобы мы видели начертанной их славу и сделались подражателями их мужества и веры. Ты не выносишь того, чтобы из веры к ним произошла для нас и телесная, и душевная польза. Не повинуемся тебе, завистливый и человеконенавистный демон. Услышьте, народы, племена, языки, мужи, женщины, дети, старцы, юноши и младенцы, святой народ христианский! Если кто благовествует вам вопреки тому, что святая вселенская Церковь приняла от Апостолов и Отцов, и соборов и сохранила доныне, не послушайте его! Не примите совета змия, как приняла Ева и пожала смерть²⁹⁰. И если Ангел или царь будет благовествовать вам вопреки тому, что приняли, закройте уши! Ибо я, ожидая исправления, пока страшусь сказать, как говорил божественный Апостол: да будет анафема²⁹¹!

IV. Но те, которые не исследуют смысла Писания, говорят, что Бог сказал через законодателя Моисея: не сотвори всякого подобия, елика на небеси, и елика на земли²⁹². И через пророка Давида: Да постыдятся вcu кланяющиися истуканным, хвалящиися о идолех своих²⁹³, и другое многое таковое же. Ибо, чего бы ни привели они из божественного Писания и из Святых Отцов, до́лжно быть понимаемо надлежащим²⁹⁴ образом.

Итак, что нам говорить на это? Что иное, если не то, что сказано Господом? Испытайте писаний²⁹⁵. Ибо исследование Писаний – прекрасное дело. Но здесь направляйте ум благоразумно! Обмануть Бога, возлюбленные, невозможно²⁹⁶. Ибо один – Бог, один – Законодатель Ветхого и Нового Завета, древле глаголавый многочастне и многообразне отцем во пророцех и в последние времена в единородном Его Сыне²⁹⁷. Поэтому направляйте свой ум со тщанием! Это слово – не моё; Святой Дух объявил через святого Апостола Павла: многочастне и многообразне) древле Бог глаголавый отцем во пророцех²⁹⁸. Замечай, что Бог говорил многочастне и многообразне). Ибо, как сведущий врач не всем и не всегда даёт один и тот же вид [лекарства], но каждому даёт лекарство необходимое и полезное, обращая внимание и на страну, и на болезнь, и на время, т. е. на положение дела и (телесное) состояние, и на возраст: и дитяти – одно, совершеннолетнему же, сообразно с возрастом, другое; иное – больному и другое – выздоравливающему; и каждому из больных не одно и то же, но сообразно со свойством [его тела] и болезнью; и иное – летом, и другое – зимой и осенью, и весной, и в каждом месте – соответственно свойству места; так и прекрасный Врач душ находившимся в детском ещё возрасте и изнемогавшим от болезни идолослужения, и считавшим идолов богами, и поклонявшимся им, как богам, и отвергавшим поклонение Богу, и воздававшим славу Его твари, запретил делать изображения. Ибо невозможно делать изображение Бога – бестелесного и невидимого, и невещественного и не имеющего ни внешнего вида, ни очертания, и непостижимого. Ибо как будет изображено то, что не доступно зрению? Бога никтоже виде нигдеже: единородный Сын, сый в лоне отчи, той исповеда²⁹⁹. И: никто узрит лице мое, и жив будет, говорил Бог³⁰⁰.

V. А что идолам поклонялись, как богам, послушай – что [говорит] Писание в Исходе сынов Израиля, когда Моисей взошёл на гору Синай и на долгое время остался [там], сидя с Богом, и получил закон, когда неблагодарный народ восстал на Аарона, слугу Божия, говоря: сотвори нам боги, иже пойдут пред нами: Моисей бо сей человек, не вемы, что бысть ему³⁰¹; потом – когда сняли с их женщин украшение и слили из металла [тельца], и ели, и пили, и упились как вином, так и заблуждением, и начали играть, говоря в безумии: сии бози твои, Израилю³⁰². Видишь, что богами они имели идолов? Ибо не сделали изображения Зевса или того, или этого, но, как пришлось, дали золото для приготовления идола, какой бы ни удался, и вышло изображение животного с бычьей головой. Итак, этого рода слитые из металла предметы они имели богами и, как богам, поклонялись тому, что было жилищем демонов. И что служили твари паче Творца, говорит божественный Апостол: иже измениша славу нетленного Бога в подобие образа тленна человека, и птиц, и четвероног, и гадь, и послужиша твари паче Творца³⁰³. Ради этого Бог запретил делать всякое подобие.

VI. Я знаю Того, Кто неложно сказал: Господь Бог твой³⁰⁴, Господь един есть; и: Господа Бога твоего да убоишися³⁰⁵, и тому единому послужиши³⁰⁶; и: не будут тебе бози инии³⁰⁷ и: не сотвори [себе] кумира, всякого подобия, елика на небеси и елика на земли³⁰⁸; и: да постыдятся вcu кланяющиися истуканным³⁰⁹; и: бози, иже небесе и земли не сотвориша, да погибнуть³¹⁰; и то, что таковым образом древле Бог глаголавый отцем в последок дний глагола нам в единородном Сыне Его, имже и веки сотвори³¹¹. Я знаю Того, Кто сказал: се же есть живот вечный, да знают тебе единого живого и истинного Бога, и егоже послал ecu Иисус Христа³¹². И верую во единого Бога, одно Начало всего, безначального, несозданного, не подверженного гибели и бессмертного, вечного и постоянного, непостижимого, бестелесного, невидимого, неописуемого, не имеющего образа; в одну пресущественную сущность, в Божество – пребожественное, в трёх Лицах: Отце и Сыне, и Святом Духе, и только Ему одному служу, и только Ему одному воздаю служебное поклонение. Поклоняюсь одному Богу, одному Божеству, но служу и Троице Ипостасей: Богу Отцу и воплотившемуся Богу Сыну, и Богу Святому Духу, не трём Богам, но одному; не разделённым Ипостасям, но соединённым; воздаю не три поклонения, но одно; не каждой из Ипостасей порознь, но трём Ипостасям вместе, как одному Богу, воздаю одно поклонение. Не поклоняюсь твари паче Творца³¹³, но поклоняюсь Создателю, подобно мне, сделавшемуся сотворённым и, не уничижив Своего достоинства и не испытав какого-либо разделения³¹⁴, снизошедшему в тварь, чтобы прославить моё естество и сделать участником в божественном естестве³¹⁵. Вместе с Царём и Богом поклоняюсь багрянице тела, не как одеянию и не как четвёртому лицу – нет! – но, как ставшей причастной такому же Божеству и, не испытав изменения, соединившейся с Освятившим³¹⁶ её. Ибо не природа плоти сделалась Божеством, но, как Слово, оставшись тем, чем Оно прежде было, не испытав изменения, стало плотью, так и плоть воспринята³¹⁷ Словом, не потерявши того, что она есть, лучше же сказать: – будучи соединённой со Словом в ипостась³¹⁸. Поэтому смело изображаю Бога невидимого, ради нас ставшего Причастным и плоти, и крови³¹⁹. Не невидимое Божество изображаю, но посредством образа выражаю плоть Божию, которая была видима. Ибо, если невозможно изобразить душу, то сколь больше – Бога, давшего невещественность и душе?

VII. Но, говорят, Бог сказал через законодателя Моисея: Господа Бога твоего да убоишися, и тому единому послужиши³²⁰; и: не сотвори всякого подобия, елика на небеси и елика на земли³²¹.

Братие! По истине заблуждаются не знающие, что писмя убивает, а дух животворит³²², не отыскивающие скрытого под буквой духа. Им я по праву мог бы сказать: Научившей вас этому да научит и тому, что [из сего] следует. Уразумей, как толкует это законодатель, примерно так говоря во Второзаконии: и глагола Господь к вам из среды огня: глас словес вы слышасте, и образа не видесте, токмо глас. И немного спустя: и снабдите душы своя зело, яко не видесте подобия в день, в оньже глагола Господь к вам в горе Хориве из среды огня: и не беззаконнуйте, и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа подобия мужеска пола или женска: подобия всякого скота, иже есть на земли: подобия всякия птицы пернатые, и следующ.³²³. И после краткого промежутка: и да не когда воззрев на небо, и видев солнце и луну, и звезды, и всю красоту небесную, прелстився поклониишся им, и послужиши им³²⁴. Видишь, что одна – цель, чтобы мы не служили твари паче Создателя³²⁵ и, кроме одного только Творца, [никому] не воздавали служебного поклонения? Поэтому всюду с поклонением он соединяет служение. Ибо опять говорит: не будут тебе бози инии разве мене. Не сотвориши себе кумира, всякого подобия, не поклонишися им, ниже послужиши им: яко аз есмь Господь Бог твой. И опять: да раскопаете требища их, и сокрушите столпы их, и изваяная богов их сожжите огнем. Не бо поклонитеся другому Богу. И спустя немного: и богов слияных да не сотвориши себе³²⁶. Видишь, что ради [избежания] идолослужения он запрещает Писание изображений, так как не возможно изображать себе бесколичественного и неописуемого, и невидимого Бога? Ибо образа Его, говорит он, не видесте, соответственно чему и Павел, стоя в средине Ареопага также говорит: род убо суще Божий, не должни есмы непщевати подобно быти Божество, злату или, сребру, ели каменю художне начертану и смышлению человечу³²⁷.

VIII. Иудеям, конечно, это было предписано по причине склонности их к идолослужению. Мы же ( – если сказать с Богословом – )³²⁸, которым дано, избежав суеверного блуждания, познав истину, находиться в чистом [и святом] общении с Богом и служить одному только Богу, изобиловать совершенством Богопознания и, по миновании детского возраста, достигнуть в мужа совершенна, – не находимся более под пестуном³²⁹, так как получили от Бога способность различать, и знаем – что̀ может быть изображаемо и что̀ не может быть выражено посредством изображения. Ибо закон пестун нам бысть во Христа, да от веры оправдимся; и под стихиами бехом порабощени, егда бехом млади. Пришедшей же вере, уже не под пестуном есмы³³⁰. Ибо образа Его, говорит [Писание]³³¹, не видесте. О, мудрость законодателя! Как будет изображено невидимое? Как будет уподоблено неуподобимое? Как будет начертано не имеющее количества и величины и неограниченное, и не имеющее вида? Как будет нарисовано красками бестелесное? Как будет придан вид неизобразимому? Итак, что таинственно показывается [в этих местах]? Ясно, что теперь нельзя тебе изображать³³² невидимого Бога, а когда увидишь бестелесного ради тебя вочеловечившимся, тогда делай³³³ изображение человеческого Его вида. Когда невидимый, облёкшись в плоть, становится видимым, тогда изображай³³⁴ подобие Явившегося. Когда Тот, Кто будучи, вследствие превосходства Своей природы, лишён количества и качества³³⁵, и величины, Кто, во образе Божии, сый, приим зрак раба³³⁶, через это сделался ограниченным в количественном и качественном³³⁷ отношениях и облёкся в телесный образ, тогда начертывай на досках и выставляй для созерцания Восхотевшего явиться, начертывай неизреченное Его снисхождение, рождение от Девы, крещение во Иордане, преображение на Фаворе, страдания, освободившие нас от страстей³³⁸, чудеса – признаки Божественной Его природы и деятельности, совершаемые при посредстве плоти, спасительное погребение Избавителя, восшествие на небо; всё рисуй, и словом, и красками, и в книгах, и на досках.

IX. Не сотвори себе, говорит [Писание], кумира, ни всякого подобия³³⁹. Когда Бог повелел это, сотвориши, говорит оно, завесу [дверем] скинии свидения от синеты и багряницы, и червленицы спрядены, и виссона сканого, дело швенно херувимы. И сотвориша очистилище над кивотом от злата чиста, и два Херувима³⁴⁰. Что ты делаешь, о, Моисей? Ты говоришь: не сотвори себе кумира, ни всякого подобия³⁴¹, и ты [же] устраиваешь завесу – дело швенно Херувимы³⁴² и – двух Херувимов из чистого золота?³⁴³ Но послушай, что своими делами отвечает тебе слуга Божий Моисей. О, слепые и безумные, поймите силу говоримого, и снабдите душы своя зело. Я сказал, яко не видесте подобия в день, в оньже глагола Господь к вам в горе Хориве из среды огня, никогда не беззаконнуйте и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа³⁴⁴; и богов слияных да не сотвориши себе³⁴⁵. Я не сказал: не сделай изображения Херувимов, как рабов, предстоящих очистилищу, но: да не сотвориши себе богов слгяных, и: не сотвори всякого подобия³⁴⁶, как богов, и не послужи твари паче Творца³⁴⁷. Итак, я не сделал подобия Бога, ни подобия кого-либо другого, как Бога, ни подобия человека, ибо природа человеческого рода порабощена греху. Не послужил я и твари паче Творца³⁴⁸. Но всякой твари подобие, [т. е.] скинию, я устроил по образу, показанному мне на горе³⁴⁹, и Херувимов, осеняющих очистилище, как предстоящих Богу. Заметил ты, как обнаружилась цель Писания для тех, кто разумно её исследует? Ибо до́лжно знать, возлюбленные, что во всяком деле разыскивается истина и ложь, и цель того, кто его совершает, прекрасна ли она, или худа? Ибо хотя в Евангелии изображены и Бог, и Ангел, и человек, и земля, и вода, и огонь, и воздух, и солнце, и луна, и свет, и тьма, и сатана, и демоны, и змеи, и скорпионы, и жизнь, и смерть, и ад, и добродетели, и пороки, и всё как прекрасное, так и худое; но, однако, так как говоримое о них – истинно и целью имеет славу Бога и наше спасение, и славу восхваляемых Им святых – с одной стороны, с другой – посрамление³⁵⁰ диавола и его демонов, то мы поклоняемся и обнимаем, и целуем, и приветствуем глазами и устами, и сердцем. Равным образом [воздаём честь] и всему Ветхому и Новому Завету, и словам святых и превосходных Отцов. Постыдное же и отвратительное, и нечистое Писание проклятых Манихеев, содержащее те же самые имена и выдуманное для славы диавола и его демонов и для гибели душ, отвергаем с презрением и бросаем от себя прочь. Таким образом и в деле, касающемся изображений, до́лжно отыскивать как истину, так и цель тех, кто их устрояет. И если она истинна и права, и если [изображения] делаются для славы Божией и Его святых и для соревнования добродетели и – избежания порока, и спасения душ, то до́лжно принимать [их] с радостью и почитать, как образы и подражания, и подобия, и книги для неграмотных, и напоминание, и поклоняться, и целовать, и приветствовать глазами и устами, и сердцем, как подобие воплотившегося Бога или Его Матери, или святых, соучастников страданий Его и славы Христовой и победителей, и истребителей диавола и демонов, и заблуждения их. Если же кто-либо осмелится сделать изображение Божества – невещественного и бестелесного, то мы отвергаем от себя, как ложное. И если кто-либо [осмелится сделать изображение] для славы и чести, и поклонения диаволу или демонам, то оказываем презрение и истребляем огнём. И если кто-либо обоготворит изображение людей или домашнего скота, или птиц, или пресмыкающихся, или какой-либо иной твари, того предаём анафеме. Ибо как святые Отцы ниспровергли святилища и храмы демонов, и на их местах воздвигли храмы в честь имени Бога и святых, и эти мы почитаем, так истребили они и изображения демонов и вместо тех устроили изображения Христа и Матери Его, и святых; почитаем мы также и эти. И во время Ветхого Завета, конечно, ни воздвигал храмов в честь имени людей Израиль, ни праздновалась память [человека]. Ибо природа людей была ещё под проклятием; и смерть была приговором [т. е. наказанием], почему и была оплакиваема; и касавшийся тела умершего считался нечистым. Теперь же, с тех пор как Божество, как некоторое животворящее и спасительное лекарство, неслиянно соединилось с нашим естеством, наше естество действительно прославлено и превращено в нетленное. Поэтому и храмы им [т. е. святым] воздвигаются, и изображения начертываются.

X. Итак, да знает всякий человек, что пытающийся уничтожать изображение, возникшее вследствие божественной любви и ревности для славы и воспоминания о Христе или Матери Его – Святой Богородице, или ком-либо из святых, ещё же для посрамления диавола и поражения его и его демонов, и не поклоняющийся, и не почитающий, и не приветствующий его, вследствие любви к изображаемому, как драгоценное изображение и – как Бога, враг Христа и Святой Богородицы, и святых, мститель за диавола и его демонов, делом обнаруживая свою печаль из-за того, что Бог и Его святые чествуются и прославляются, диавол же посрамляется. Ибо изображения есть [своего рода] триумф и опубликование, и надпись на столбе в воспоминание о победе тех, которые поступили неустрашимо и отличились, и – о посрамлении побеждённых и низложенных. Я часто видел, что те, которые сильно любили [кого-либо], смотрели на одежду любимого человека, и как глазами, так и устами приветствовали эту одежду, как если бы то был сам любимый ими человек. Следует, по святому Апостолу Павлу, всем воздавать должная: ему же честь, честь³⁵¹; и царю, яко преобладающу, князем же, яко от нею посланным³⁵²; каждому по мере его достоинства.

XI. Где ты нашёл в Ветхом Завете или в Евангелии имя Троицы или слово: единосущный, или ясное описание единой природы Божества, или слово в слово выражения: три Ипостаси, или – одна Ипостась Христа, или буквально: два естества? Но, однако, так как святые, Отцы, на основании равнозначащих [тем] выражений, находящихся в Писании, определили [всё] это, то мы принимаем и предаём анафеме не принимающих. Я же, на основании Ветхого Завета, хочу доказать тебе, что Бог повелел делать изображения. Во-первых, Он повелел [устроить] самую скинию и всё находящееся в ней. Также и в Евангелиях Сам Господь спросивших Его с искусительными намерениями о том: достойно ли есть дати кинсон кесареви, сказал: покажите ми динарий; и принесоша ему пенязь. И Он спросил их: чий имать образ? Они же сказали: Кесарев. И сказал Он: воздадите, яже кесарева, кесареви, и яже Божия, Богови³⁵³. Так как пенязь имеет изображение Кесаря, то он – Кесарев, и [поэтому] воздадите Кесареви; также и изображение Христа воздадите Христу, потому что оно – Христово.

XII. Господь, ублажая Своих учеников, сказал: мнози цари и пророцы вожделеша видети, яже видите, и не видеша, и слышати, яже слышите, и не слышаша. Ваша же блаженна очеса, яко видят. И уши, яко слышат³⁵⁴. Итак. Апостолы телесным образом видели Христа и Его страдания, и чудеса, и слышали Его слова. Сильно желаем и мы увидеть и услышать, и быть прославленными. Те видели лицом к лицу³⁵⁵, так как Он телесно присутствовал; мы же, потому что Он не присутствует телесно, как бы через посредство книг, слушаем слова Его и освящаем свой слух и через него свою душу, и считаем себя блаженными, и поклоняемся, почитая книги, через посредство которых слышим Его слова. Так и через посредство иконной живописи мы созерцаем изображение телесного Его вида и чудес, и страданий Его, и освящаемся, и вполне удовлетворяемся, и радуемся, и считаем себя счастливыми; и благоговеем, и почитаем, и поклоняемся телесному Его образу. А созерцая телесный Его вид, мы представляем себе, насколько возможно, также и славу Его Божества. Ибо, – так как мы состоим из двух частей, составлены из души и тела, и душа наша не обнажена, но покрывается [телом] как бы завесой, – то нам невозможно, помимо телесного, прийти к духовному. Следовательно, подобно тому как через чувственные слова, [которые] мы слышим телесными ушами, мы также понимаем и духовное, так и через телесное созерцание приходим к созерцанию духовному. Поэтому Христос воспринял тело и душу, так как тело и душу имеет и человек. Поэтому из двух частей состоят и крещение: из воды и духа³⁵⁶, также и святая трапеза [т. е. причащение тела и крови Христовых], и молитва, и псалмопение; всё – двояко: телесно и духовно; также – лампады и каждения (фимиамом).

XIII. Но диавол, оставив всё, устремился против одних только икон; и столь велика у него ненависть к иконам, что в Луге святого Софрония, патриарха иерусалимского, даже так написано: Авва Феодор Елиот говорил, что некто – подвижник заключил себя на масличную гору. С ним весьма³⁵⁷ враждовал демон блуда. Итак, в один день, когда тот сильно налегал на него, старец начал горевать и говорит демону: доколе ты не уступишь мне³⁵⁸? Удались, наконец, от меня! Ты состарелся вместе со мной. Демон является ему видимым для глаз образом, говоря: поклянись мне, что ты никому не скажешь³⁵⁹ того, что я намерен тебе говорить, и впредь не буду воевать с тобою. И старец поклялся ему: клянусь Обитающим в вышних, никому не скажу того, что ты скажешь мне. Тогда демон говорит ему: не поклоняйся³⁶⁰ этой иконе, и впредь не буду воевать с тобою. Икона же эта имела изображение Госпожи нашей святой Марии – Богородицы, несущей на себе Господа нашего Иисуса Христа. Заметь, кому подражают запрещающие поклоняться иконам и чьи они – орудия? Ибо демон блуда предпочёл то, чтобы не было воздаваемо поклонение иконе Госпожи, нежели то, чтобы старец впал в нечистоту блуда, так как он знал, что тот грех – больший блуда.

XIV. Но так как речь – об изображении [или иконе] и поклонении, то постараемся определить надлежащим образом и пространнее понятие о них и, во-первых, постараемся сказать о том, что̀ есть изображение? Во-вторых: для чего иконы введены³⁶¹? В-третьих: сколь много видов изображений? В-четвёртых: что̀ может быть изображаемо и что̀ нет? В-пятых: кто первый сделал изображения?

XV. Потом [скажем] и о поклонении. Во-первых, о том, что есть поклонение? Во-вторых: сколь много способов поклонения? В-третьих: сколь много в Писании находим предметов и лиц, которым поклонялись? В-четвёртых, о том, что всякое поклонение происходит ради Бога, Который – достоин поклонения по Своей Природе. В-пятых, о том, что воздаваемая иконе честь переходит на первообраз.

Во-первых, что есть икона?

XVI. Икона [или изображение], без сомнения, есть подобие и образец, и оттиск чего-либо, показывающий собой то, что изображается. Но, во всяком случае, изображение не во всех отношениях подобно первообразу, т. е. изображаемому лицу или предмету; ибо иное есть изображение и другое – то, что изображается, и, во всяком случае, между ними замечается различие, так как это не есть иное и иное не есть то. Я хочу представить некоторый пример: изображение человека, хотя и выражает форму его тела, однако, не заключает в себе душевных его сил, ибо оно ни живёт, ни размышляет, ни издаёт звука, ни чувствует, ни приводит в движение членов³⁶²; и сын, будучи естественным образом своего отца [однако], имеет нечто различное по сравнение с ним, ибо он – сын, а не отец.

Во-вторых, ради чего существует изображение?

XVII. Всякое изображение делает ясными скрытые вещи и показывает их. Я хочу представить некоторый пример: так как человек, потому что душа его облечена телом, как ограничиваемый местом и временем, не обладает неприкровенным знанием ни невидимого, ни того, что будет после него, ни того, что отделено местом и находится на далёком расстоянии, то для указания знанию пути и объяснения и обнаружения скрытого придумано изображение; вообще же – для пользы и благодеяния, и спасения, чтобы, при помощи делаемых известными и торжественно открываемых [через посредство икон] предметов, мы распознали то, что скрыто, и возлюбили прекрасное и соревновали ему, от противоположного же, т. е. зла, отвратились и возненавидели его.

В-третьих, сколь много видов изображений?

XVIII. Виды же икон суть [следующие]: первый образ есть, конечно, естественный. Ибо³⁶³ относительно всякой вещи прежде всего необходимо, чтобы она была согласной с условием и порядком своей природы, и [только] затем необходимо быть тому, что совершается искусством и подражанием³⁶⁴. Наприм., прежде всего необходимо, чтобы существовал согласно с условием и порядком своей природы человек, которого бы потом искусство выражало и изображало через подражание³⁶⁵. Поэтому первый – естественный и во всём сходный образ невидимого Бога – Сын Отца, являющий в Себе Отца. Ибо Бога никтоже виде нигдеже³⁶⁶. И опять: не яко Отца видел есть кто³⁶⁷. А что Сын – образ Отца, говорит Апостол: иже есть образ Бога невидимого³⁶⁸. И к Евреям: иже сый сияние славы и образ ипостаси его³⁶⁹. И что Он показывает в Себе Отца, [об этом] говорит Господь: толико время с вами есмь, и не познал ecu мене Филиппе? видевый мене, виде Отца³⁷⁰, – [говорит именно] после того, как Филипп сказал в Евангелии от Иоанна: покажи нам Отца, и довлеет нам. Сын – естественный образ Отца, совершенно равный, во всех отношениях подобный Отцу, кроме того, что не нерождён и не – Отец. Ибо Отец – нерождённый Родитель; Сын же – рождён и не – Отец; и Дух Святой – образ Сына. Никто бо³⁷¹ может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым³⁷². Итак, через Святого Духа мы узнаём Христа, Сына Божия и Бога, и в Сыне созерцаем Отца. Ибо слово по природе – вестник ума³⁷³; дух же – обнаружитель слова. Подобный же и совершенно равный образ Сына – Святой Дух, в одном только отношении имея различие [с Ним]: в том, что Он исходит. Ибо Сын. хотя рождён, но не исходит. И каждого отца естественный образ – сын. И это первый род изображения: естественный.

XIX. Второй род изображения: находящееся в Боге представление о том, что от Него имеет быть, т. е. предвечный Его совет, всегда остающийся неизменным³⁷⁴. Ибо Божество – неизменно и безначален Его совет, вследствие чего то, что Им постановлено, происходит в предопределённое Им время так, как Оно предвечно определило. Ибо изображения и образцы того, что имеет от Него быть, суть представление о каждом из этих предмете; и они у святого Дионисия³⁷⁵ называются предопределениями. Ибо на совете Его то, что Им предопределено, и то, что имело в будущем ненарушимо случиться, было прежде своего бытия наделяемо признаками и образами.

XX. Третий род изображения есть происшедший от Бога через подражание, т. е. человек. Ибо тот, кто сотворён, не может быть одной и той же природы с Несозданным, но [есть образ]³⁷⁶ через подражание [и подобие]³⁷⁷. Ибо как Отец. Который есть Ум, и Сын, Который есть Слово, и Святой Дух суть Один Бог, так и ум, и слово, и дух суть один человек. Подобие проявляется также и в том, что человек одарён свободной волей и владеет способностью управлять³⁷⁸. Ибо Бог говорит: сотворим человека по образу нашему и по подобию³⁷⁹ и тотчас присоединил: и да обладает³⁸⁰ рыбами морскими, и птицами небесными³⁸¹. И опять: и обладайте рыбами морскими, и птицами небесными, и всею землею, и господствуйте ею³⁸².

XXI. Четвёртый род изображения – тот, когда Писание создаёт образы и виды, и очертания невидимых и бестелесных предметов, изображаемых телесно для слабого [по крайней мере³⁸³ понимания как Бога, так и Ангелов, вследствие того, что мы не в состоянии созерцать бестелесных предметов без соответствующих нам красок [или фигур³⁸⁴], – как говорит весьма сведущий³⁸⁵ в божественной области Дионисий Ареопагит³⁸⁶. Ведь, что естественно предложены образы тому, что лишено образов, и формы тому, что не имеет форм, как причину можно было бы указать³⁸⁷ только одну: уместную в отношении к нам аналогию: что мы не в состоянии подниматься до созерцания духовных предметов без [какого-либо] посредства, и для того, чтобы возвыситься, имеем нужду в том, что родственно [нам] и сродно. Поэтому, если божественное Слово, предусматривая нашу способность к восприятию, отовсюду доставляя нам то, что способно вознести [ум], облекает некоторыми образами как предметы простые, так и не имеющие образов, то почему не изображать того, что по своей собственной природе владеет образами и чего, хотя мы и желаем страстно, но что, вследствие своего отсутствия, видимо быть не может? Действительно, и Григорий Богослов³⁸⁸ говорит, что ум, сильно стараясь выйти за пределы телесного, всюду оказывается бессильным. Но и невидимая Божия от создания мира творенми помышляема видима суть³⁸⁹. В тварях же мы замечаем образы, прикровенно показывающие нам божественные отражения, так что когда говорим о святой Троице, высшей всякого начала, то изображаем себе посредством солнца и света, и луча; или – бьющего ключом источника и вытекающей влаги, и течения; или – ума и слова, и находящегося в нас дыхания; или – ствола розы и цветка, и благовония.

XXII. Пятым родом изображения называется тот, который предъизображает и предначертивает будущее, как купина³⁹⁰ и сошедшая на руно роса³⁹¹ – Деву и Богородицу, и также – жезл³⁹² и стамна³⁹³. И как змий³⁹⁴ – Того, Кто через крест уничтожил³⁹⁵ [силу] укушения виновника всех зол змея; и как море – воду крещения, и облако – дух [его же]³⁹⁶.

XXIII. Шестой род изображения: образ, установленный для воспоминания о прошедшем: или чуде, или добродетели, для славы и чести, и [так сказать] надписи на столбе [имён] тех, которые заявили себя благородством действий и блистали добродетелью; или – пороке, для торжества над порочнейшими людьми и посрамления их, для пользы тех, кто впоследствии рассматривает [это], чтобы нам [таким образом] избегать пороков и соревновать добродетелям. Это же изображение – двояко: как через вписываемое в книги слово, ибо письмо выражает слово посредством образа, – подобно тому как Бог начертал на скрижалях закон и повелел, чтобы была записана жизнь боголюбезных мужей; так и через чувственное созерцание, подобно тому как Он повелел, чтоб, в вечное воспоминание, были положены в кивоте Завета стамна и жезл³⁹⁷; и подобно тому как Он же повелел, чтоб на камнях нарамника были вырезаны имена колен³⁹⁸, а также и то, чтоб были взяты из Иордана двенадцать камней, которые изображали бы жрецов (о, таинство, как поистине оно весьма велико для верных!), поднимавших кивот Завета, и оскудение воды [в Иордане]³⁹⁹. Таким образом и теперь мы с большой любовью начертываем изображения бывших прежде добродетельных мужей для нашего соревнования и воспоминания, и удивления. Поэтому, или отмени всякое изображение и издай закон вопреки Повелевшему, чтобы это было, или принимай всякое изображение, сообразно с приличествующими каждому смыслом и характером.

Четвёртая глава: что̀ – изображаемо и что̀ не – изображаемо? и как всякий в отдельности предмет изображается?

XXIV. Тела, как имеющие и формы, и телесное очертание, и цвет, конечно, естественно выражаются посредством образов. Ангел же и душа, и демон, хотя им и чужда телесность и величина⁴⁰⁰, однако, изображаются и начертываются соответственно своей природе. Ибо, будучи духовными, они, как относительно их верят, пребывают и действуют духовным образом в духовных местах. Итак, хотя они и изображаются телесно, подобно тому, как Моисей изобразил Херувимов, и подобно тому, как они являлись достойным людям, однако, [изображаются] так, что телесный образ показывает некоторое зрелище бестелесное и постигаемое только умом. Божественная же природа – одна только она неописуема и совершенно лишена вида, и не имеет формы, и непостижима. Хотя божественное Писание и облекает Бога формами, как кажется, телесными, так что могут быть видимы и фигуры, однако, сами по себе формы бестелесны. Ибо пророки и те, кому они открывались, – ведь видимы были они не всем, – созерцали их не телесными глазами, но духовными. Просто же сказать, мы можем делать изображения всех фигур, которые видим; но те представляем мысленно, смотря по тому, как они показывались. Ибо, хотя мы иногда представляем себе фигуры [вещей] при посредстве размышлений, однако, и к этому их пониманию приходим на основании того, что видели; так [бывает] и в каждом в отдельности чувстве: на основании того, что мы обоняли или вкусили, или осязали, при посредстве размышлений приходим к представлению и этого.

XXV. Итак, мы знаем, что невозможно увидеть глазами природу как Бога, так души, так и демона, но что они созерцаются посредством некоторого приспособления⁴⁰¹ когда Божественный Промысл облекает образами и формами то, что бестелесно и лишено образов, и не имеет телесной фигуры, для руководительства нами и для [доставления нам, по крайней мере] поверхностного и частичного знания их, чтобы мы не находились в совершенном неведении Бога и бестелесных созданий. Ибо Бог, конечно, по природе – совершенно бестелесен. Ангел же и душа, и демон, по сравнению с Богом, Который [впрочем] один только – выше сравнения, суть тела́. По сравнению же с материальными телами, они – бестелесны. Итак, Бог, не желая, чтобы мы совершенно не знали того, что бестелесно, облёк его формами и фигурами, и образами, применительно к нашей природе; фигурами [говорю⁴⁰²] телесными, созерцаемыми при помощи невещественного зрения ума. И этому мы даём формы, и это изображаем; ибо [иначе⁴⁰³] каким образом могли быть⁴⁰⁴ представлены и изображены Херувимы? А [ведь] в Писании упоминаются формы и изображения также и Бога.

Кто первый сделал изображение?

XXVI. Сам Бог – первый родил единородного Сына и Слово Своё, живое Своё изображение, естественное, во всём сходный образ Своей вечности; и сотворил человека по образу Своему и по подобию⁴⁰⁵. И Адам увидел Бога и услышал звук от ног Его ходяща по полудни, и скрылся в раю⁴⁰⁶. И Иаков увидел и борящеся с Богом⁴⁰⁷. Ясно же, что Бог явился ему, как человек. И Моисей увидел, как бы задняя человека⁴⁰⁸; также и Исаия увидел как бы человека, седяща на престоле⁴⁰⁹. Увидел и Даниил подобие человека и яко Сына человеча, дошедшаго до Ветхого денми⁴¹⁰. И никто не увидел естества Бога, но [только] образ и подобие Того, Кто намеревался в будущем явиться⁴¹¹. Ибо Сын и невидимое Слово Божие намеревалось поистине стать человеком, для того чтобы соединиться с нашим естеством и быть видимым на земле. Итак, все, увидев образ и подобие будущего, поклонились, подобно тому, как Апостол Павел говорит в послании к Евреям: по вере умроша сии вcu, не приемше обетований, но издалеча видевше я, и целовавше⁴¹². Итак, ужели я не стану делать изображения Того, Кто ради меня явился с плотским естеством? И ужели не стану поклоняться и почитать Его посредством чествования и поклонения, который воздаю Его изображению? Авраам увидел, [но] не естество Божие⁴¹³ – ибо Бога никтоже виде нигдеже⁴¹⁴ – а образ Бога, и, пав, поклонился. Иисус, сын Навина, увидел⁴¹⁵, – [но] не естество Ангела, а образ; ибо природа Ангела не созерцается телесными глазами; и, павши, поклонился. Подобным образом [поступил]⁴¹⁶ и Даниил. Ангел же не – Бог, но творение и раб Божий, и помощник; [почему]⁴¹⁷ тот поклонился ему, не как Богу, но как помощнику Бога и служителю. Ужели и я не стану делать изображения друзей Христа? И ужели не стану поклоняться, не как богам, но как изображениям друзей Бога? Ибо ни Иисус, ни Даниил явившимся Ангелам не поклонились – как богам; и я не поклоняюсь изображению – как Богу, но через изображение Христа и Святой Богородицы⁴¹⁸, и святых воздаю поклонение и честь Богу, ради Которого почитаю и уважаю и друзей Его. Бог не вступил в единение с естеством Ангелов, но соединился с природой людей. Не сделался Бог Ангелом, но сделался Бог по природе и действительно человеком: не от Ангел бо воистинну приемлет, но от семене Авраамова приемлет⁴¹⁹. Не естество Ангелов сделалось Сыном Божьим по ипостаси, но Сыном Божьим по ипостаси сделалась природа человека. Ангелы стали участниками и сделались общниками не естества божественного, но – действия и благодати; из людей же те бывают участниками и делаются общниками божественного естества⁴²⁰, которые принимают святое тело Христово и пьют Его кровь. Ибо [то и другая]⁴²¹ соединены с божеством по ипостаси; и два естества в принимаемом нами теле Христовом соединены в ипостаси неразрывно; и мы бываем участниками в двух естествах в теле – телесным образом, в божестве – духовными образом; лучше же, в обоих – в том и другом смыслах. Не по ипостаси мы – одно и то же [что и Спаситель], ибо сначала существуем ипостасно, и потом [только] вступаем [с Ним] в единение; но по соединению с телом и кровью. И как не больше Ангелов люди, в чистоте сохраняющие единение через соблюдение заповедей? Естество наше малым чим ниже по сравнению с Ангелами: [именно] потому, что оно – смертью и потому что обладает тяжестью тела; но, по благоволению Бога и соединению [с Ним], оно сделалось славнее Ангелов. Ибо Ангелы со страхом и трепетом предстоят ему, во Христе восседающему на престоле славы, и будут в страхе предстоять на суде⁴²². Ангелы не названы в Писании восседающими вместе [с Ним]⁴²³ и общниками божественной славы. Ибо ecu они суть служебном дуси, в служение посылаемы за хотящих наследовати спасение⁴²⁴.

И не сказано, что они вместе [с Ним] будут царствовать и вместе будут прославлены и что они будут сидеть за трапезой Отца. Святые же люди – чада Божьи, сынове царствия и наследницы Богу, и сонаследницы Христу. Поэтому, почитаю святых и прославляю рабов и друзей, и сонаследников Христа; рабов [конечно]⁴²⁵ по природе и друзей – по произволению, также и чад и наследников по божественной благодати, как говорит Господь Своему Отцу⁴²⁶.

Итак, сказавши об изображении, желаем сказать и о поклонении, и во-первых – о том: что̀ есть поклонение?

О поклонении. Что̀ есть поклонение?

XXVII. Итак, поклонение есть знак покорности, т. е. смирения и скромности; родов же поклонения – весьма много.

Сколь много родов поклонения?

ХХУШ. Первый род поклонения – поклонение служебное, воздаваемое нами Богу, Который один только по Своей природе достоин поклонения. В свою очередь, и этот род [поклонения проявляется] различными образами. Во-первых, в виде поклонения [или повиновения] рабского⁴²⁷. Ибо все твари поклоняются Ему, как рабы – Господину; ибо говорит [Писание]: яко всяческая работна тебе⁴²⁸; и одни поклоняются добровольно, другие же против воли; одни, те, которые благочестивы, поклоняются, конечно, потому, что знают [Бога], другие же, хотя и знают [Бога], однако, поклоняются не охотно, против воли, как демоны; иные, не зная Того, Кто – Бог по природе, против воли поклоняются Тому, Которого не знают.

XXIX. Второй род – тот, который мы оказываем из-за удивления и сильной любви; этим образом поклоняемся Богу по причине естественной Его славы. Ибо один только Он – прославлен [и прославляется]⁴²⁹, не от кого-либо имея славу, но, будучи Сам Виновником всякой славы и всякого блага, как непостижимый свет, несравнимая сладость, неизъяснимая красота, бездна благости, неисследимая мудрость, беспредельно могущественная сила, как один только Такой, Который Сам по Себе достоин встречать Себе удивление и поклонение, и прославление, и любовь.

XXX. Третий род – тот, когда благодарим за бывшие в отношении к нам благодеяния. Ибо за всё, что есть, до́лжно благодарить Бога и оказывать вечное поклонение, как потому, что всё имеет от Него своё бытие, так и потому, что всяческая в нём состоятся⁴³⁰, и что Он всем, даже без их прошения, подаёт в изобилии из Своих даров; и что всем [человеком] хощет спастися⁴³¹ и быть причастниками Его благости; и что Он – долготерпелив к нам согрешающим, и солнце свое сияет на злые и благия, и дождит на праведные и на неправедные⁴³²; и что Сын Божий ради нас сделался Таким, каковыми, и сделал нас причастниками божественного естества⁴³³, яко подобни ему будем, как говорит Иоанн Богослов в соборном послании⁴³⁴.

XXXI. Четвёртый род – тот, который мы употребляем при недостатке [в благах] и в надежде [на палучение] благодеяний, соответственно чему, зная, что без Него мы не можем ничего делать или иметь какое-либо блага, поклоняемся, каждый прося от Него то, в чём, – как он чувствует, – терпит недостаток, и чего сильно желает, чтоб и избавиться от бедствий, и достигнуть благ.

XXXII. Пятый род – тот, когда мы раскаиваемся и исповедуем [свои грехи]⁴³⁵. Ибо, согрешая, поклоняемся и падаем пред Богом, прося, как благоразумным рабам [и прилично], о прощении ошибок. II этот род есть троякий: кто-либо печалится или из-за любви, или из боязни, что не получить Божьих благодеяний, или – страшась наказаний. И первый род бывает вследствие благомыслия и сильной любви человека⁴³⁶ к Богу, и сыновнего к Нему расположения; – второй – признак образа мыслей наёмника; третий же – рабского⁴³⁷.

Сколь много находим в Писании предметов, которым воздаётся поклонение, и сколь многими способами воздаём тварям поклонение?

XXXIII. Во первых, [воздаётся поклонение] тем, на ком почил Бог, Который один только – свят и во святых почивает, как-то: во Святой Богородице и всех святых людях. Это же суть те, которые по возможности уподобились Богу как вследствие своего собственного произволения, так и – Божьего пребывания и содействия, – те, которые поистине называются даже богами, не по природе, но по благодати⁴³⁸, подобно тому как раскалённое в огне железо называется огнём не по природе, но по положению и по участию в огне. Ибо говорит [Писание]: святи будите, яко аз свят есмь⁴³⁹. Это прежде всего зависит от произволения. Потом всякому, кто предпочтительно избирает благое, Бог помогает в деле достижения [самого] блага⁴⁴⁰. Затем [говорит Бог] вселюся в них и похожду⁴⁴¹; и [ещё читаем в Писании]: храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас⁴⁴². Потом: даде (т. е. Иисус Христос) им власть на дусех нечистых, яко да изгонять их, и целити всяк недуг, и всяку болезнь⁴⁴³. И: яже аз творю, и той [т. е. Верующий в Иисуса Христа] сотворить, и больша сих сотворит⁴⁴⁴. Затем: живу аз, глаголет Господь, токмо прославляющые мя прославлю⁴⁴⁵. И: если с ним страждем, да и с ним прославимся⁴⁴⁶. И: Бог ста в сонме богов, посреди, же боги рассудит⁴⁴⁷. Посему, подобно тому как они поистине суть боги не по природе, но как причастники Того, Кто Бог по природе, так и достойны поклонения они не по природе, но как имеющие в себе самих Того, Кто по природе достоин поклонения; совершенно так, как и накалённое в огне железо не по природе не доступно для прикосновения и жгуче, но как причастное тому, что жгуче по природе. Итак, они служат предметами поклонения, как прославленные Богом, как сделавшиеся, при содействии Бога, страшными для врагов и благодетелями для приходящих [к ним] с верой, не как к богам и благодетелями по природе, но как к слугам и служителям Бога и как таким, которые, вследствие своей любви к Нему, получили счастливый удел: дерзновение [или свободный к Богу доступ]⁴⁴⁸. Итак, поклонимся им, так как [в этом случае] угождаем [самому] царю, видящему, что возлюбленный Им слуга служит предметом поклонения, не как царь, но как послушный служитель и доброжелательный друг. И приходящие с верой получают согласно своим прошениям⁴⁴⁹, – всё равно – [сам] ли слуга выпрашивает это от царя, или царь принимает честь и уважение со стороны того, кто [чего-либо] домогается от его слуги; ибо тот просил во имя его; так и те, которые приступали [к Иисусу]⁴⁵⁰, получали исцеления через Апостолов. Таким образом тень и главотяжы, и убрусцы Апостолов источали исцеления⁴⁵¹. Те же, которые мятежным образом и изменнически желают, чтобы им поклонялись, как богам, не достойны поклонения и заслуживают вечного огня. И те, которые высокомерным и гордым⁴⁵² духом не поклоняются слугам Божьим, осуждаются, как надменные и кичливые, как нечестиво поступающие в отношении к Богу. И свидетелями служат дети, презрительно поносившие Елисея и сделавшиеся пищей для медведей⁴⁵³.

XXXIV. Второй род [поклонения] – тот, когда⁴⁵⁴ поклоняемся творениям, через которые и в которых Бог совершил наше спасение, частью прежде пришествия Господа, частью после содеянного Им во плоти домостроительства, как [например]: Синайской горе, также Назарету, находящимся в Вифлееме яслям и вертепу, святой Голгофе, древу креста, гвоздям, губе, трости, священному и спасительному копью, одеянию, хитону, покрывалам, пеленам, святому гробу – источнику нашего воскресения, камню гроба, святой горе Сиону, с другой стороны, горе масличной, овчей купели и блаженному саду Гефсимании; этому и подобному воздаю почитание и поклоняюсь, и всякому святому Божию храму, и всякому [месту]⁴⁵⁵, на котором произносится имя Бога. Не из-за природы их поклоняюсь, но потому, что они суть вместилища божественной деятельности, и потому, что через них и в них соблаговолил Бог совершить наше спасение. Ибо и Ангелам, и людям, и всякому веществу, причастному божественной деятельности и послужившему моему спасению, из-за этой божественной деятельности воздаю почитание и поклоняюсь. Не поклоняюсь иудеям; ибо они не причастны божественной деятельности, и Господа славы – Бога моего распяли на кресте не с целью доставить мне спасение⁴⁵⁶, но скорее – волнуемые завистью и ненавистью к Богу и Благодетелю. Господи, возлюбих благолепие дому твоего, говорит Давид, и место селения славы твоея⁴⁵⁷. И: поклонимся на место, идеже стоясте нозе его⁴⁵⁸. И: поклоняйтеся в горе святей его⁴⁵⁹. Одушевлённая святая гора Божия – святая Богородица; одарённые разумом горы Божии – Апостолы. Горы взыграшася, яко овни, и холми яко агнцы овчии⁴⁶⁰.

XXXV. Третий род – тот, когда⁴⁶¹ поклоняемся тому, что – посвящено Богу; я разумею святые Евангелия и остальные книги. Ибо писана быша в научение наше: в нихже концы век достигоша⁴⁶². [Разумею также] и дискосы, и потиры, кадильницы, светильники и трапезы. Ибо ясно, что все эти предметы – достойны почитания. В самом деле, смотри, как Бог ниспроверг царство Валтасара, когда он распорядился, чтобы толпа [гостей] пила вино из священных сосудов⁴⁶³.

XXXVI. Четвёртый род – тот, когда⁴⁶⁴ предметами поклонения служат образы, явившиеся пророкам; ибо они созерцали Бога в образном видении; также – образы будущего, как жезл Ааронов, образно выражавший таинство Девы, и стамна, и трапеза. А также и Иаков поклонися на верх жезла [его]⁴⁶⁵, так как⁴⁶⁶ он был образом Спасителя⁴⁶⁷. Изображения же прошедшего существуют для воспоминания: и сама скиния была образом всего мира⁴⁶⁸, ибо [Бог] говорит Моисею: виждь образ, показанный тебе на горе⁴⁶⁹. Также [о прошедшем напоминали] и золотые Херувимы – литое из металла произведение, и Херувимы, находившиеся на завесе – дело швенно. Так и мы поклоняемся драгоценному образу креста и подобию телесного образа Бога моего и Той, Которая плотски Его родила, и изображениям всех Его [слуг]⁴⁷⁰.

XXXVII. Пятый род – тот, когда⁴⁷¹, и смиряясь друг пред другом, и исполняя закон любви⁴⁷², воздаём поклонение – одни другими, как владеющим жребием Божьим и происшедшим по образу Божию.

XXXVIII. Шестой род – [поклонение] находящимся на государственных должностях и облечённым властью. Ибо говорит [Писание]: воздадите всем должная, емуже честь, честь⁴⁷³, подобно тому как Иаков поклонился и Исаву⁴⁷⁴, как старшему брату, и Фараону⁴⁷⁵ – избранному Богом начальнику.

XXXIX. Седьмой род – тот, когда⁴⁷⁶ господам [поклоняются] рабы, и – [воздаётся поклонение] благодетелям и тем, в ком могли бы нуждаться просители, как Авраам – сыном Еммора, когда купил двойную пещеру⁴⁷⁷.

XL. И просто сказать: поклонение – признак страха и сильной любви, и чести, и покорности, и смирения; но никому не до́лжно поклоняться, как Богу, кроме одного только Того, Кто – Бог по природе; всем же следует воздавать долг Господа ради⁴⁷⁸.

XLI. Видите, сколь великая крепость и какая божественная сила даётся тем, кто с верой и чистой совестью приступает к иконам святых! Поэтому, братие, станем на скале веры и на предании Церкви, не удаляя со своего места предел, яже положиша святые отцы наши⁴⁷⁹, не давая места тем, которые желают вводить новое и разрушать здание святой соборной и апостольской Церкви Божьей. Ибо, если будет дана свобода всякому желающему, то мало-помалу будет погублено всё тело Церкви. Нет, братья, нет, христолюбивые чада Церкви, не бесчестите матери нашей! Не совлекайте⁴⁸⁰ украшения её! Примите её, которая через меня ведёт [с вами] переговоры! Уразумейте, что о ней говорит Бог: вся добра ecu ближняя моя, и порока несть в тебе⁴⁸¹. Да поклонимся и да послужим одному только Создателю и Творцу, как Богу, Который по природе – достоин поклонения! Да поклонимся и святой Богородице, не как Богу, но как Матери Бога по плоти! Да поклонимся ещё и святым, как избранным друзьям Божьим и имеющим к Нему дерзновение! Ибо, если часто преходящим и нечестивым, и грешным царям и избираемым ими начальникам, а также и изображениям⁴⁸² тех люди поклоняются, по божественному изречению Апостола: повинуйтесь начальствующым и владеющым⁴⁸³; и: воздадите всем должная: емуже честь, честь: емуже страх, страх⁴⁸⁴; и: воздадите кесарева, кесареви, как говорит Господь, и Божья, Богови⁴⁸⁵; то насколько более до́лжно было бы поклоняться Царю царствующих, как Такому, Который один только по природе неограниченно господствует, и рабам Его, и друзьям, царствовавшим над своими страстями и поставленным начальниками всей земли: ибо поставиши я, говорит Давид, князи по всей земли⁴⁸⁶; получившим власть против демонов и болезней и имеющим вместе со Христом царствовать в царстве нетленном и неразрушимом, одна только тень которых прогоняла болезни и демонов⁴⁸⁷? Итак, да не будем думать, что изображение – бессильнее и менее ценно, чем тень! Ведь оно истинно оттеняет первообраз. Братие! Христианин оценивается по степени его веры⁴⁸⁸. Поэтому приходящий с верой получить обильную пользу; сумняйся же уподобися волнению морскому, ветры возметаему и развеваему⁴⁸⁹, он не получит⁴⁹⁰ ничего. Ибо все святые благоугодили Богу посредством веры. Итак, да примем предание Церкви правым сердцем и без многих размышлений! Ибо сотвори Бог человека правого, и сии взыскаша помыслов многих⁴⁹¹. Да не одобрим изучения новой веры, так как [в этом случае] подвергается нареканию предание святых Отцов! Ибо божественный Апостол говорит: аще кто вам благовестит⁴⁹² паче, еже приясте, анафема да будет⁴⁹³. Итак, мы поклоняемся иконам, воздавая поклонение не веществу, но посредством их тем, кто на них изображается. Ибо, как говорит божественный Василий, воздаваемая иконе честь переходит на первообраз⁴⁹⁴.

XLII. Вас же, священнейшее стадо Христово, названный по имени Христа народ, язык свят, тело Церкви, да преисполнит Христос радостью об Его воскресении, и да удостоит идущих по следам святых пастырей и учителей Церкви того, чтобы они, подвигаясь вперёд, достигли славы Его во светлостех святых! Да будет то, чтоб и мы, по благодати Его, её достигли, вечно прославляя Его вместе с безначальным Отцом, Которому слава во веки веков. Аминь.

После того, как мы сказали о различии идолов и икон и представили определение икон, время [нам], согласно с данным нами обещанием, присоединить и места из [святоотеческих] писаний.

... Доступные зрению вещи суть поистине видимые изображения того, что невидимо.

... Но, конечно, высшие нас сущности и чины, священное воспоминание о которых я уже сделал, бестелесны, и имеющая в отношении к ним место иерархия как духовна, так и премирна. Иерархия же, имеющая место в отношении к нам, – мы видим, – изобилует, соразмерно с нашей собственной способностью понимания, разнообразием чувственных знаков, которыми мы иерархически возводимся к единообразному соединению с Богом в соответствующей нам мере, и к Богу, и божественной добродетели. Первые [т. е. высшие нас чины и сущности], как умы, насколько им позволено, понимают, мы же при посредстве чувственных изображений, насколько возможно, возводимся к божественным созерцаниям...

Толкование. Поэтому, если, соразмерно с нашей способностью понимания, мы возводимся к божественному и невещественному созерцанию при посредстве чувственных изображений, то почему неприлично изображать, соразмерно с нашею собственной способностью понимания, Того, Кто ради нас человеколюбиво явился по внешнему виду и образу, и природе, как человек?

... Восстаньте теперь у меня, славные живописцы отменных подвижнических деяний, и умалённое изображение вождя сделайте великим при помощи вашего искусства. Победителя, очень неясно нарисованного мной, осветите красками вашей мудрости. Да отступлю – побеждённый вами в деле рисования подвигов мученика! Да радуюсь, уступая сегодня таковой победе, одержанной вашей силой! Да увижу тщательнее рисуемую вами борьбу руки с огнём! Да увижу борца, яснее нарисованного на вашей картине! Да восплачут демоны [уже] и теперь, поражаемые изображёнными вами подвигами мученика! Да будет снова им показываема горящая и побеждающая рука! Да будет начертываем на доске и Подвигоположник в состязаниях – Христос!

... Ибо и о храбрых военных деяниях повествуют как прозаики часто, так и живописцы: одни – украшая словом, другие же – начертывая на досках; и те, и другие возбудили многих к мужественному образу действий. Ибо что слово показывает? через посредство слуха, это молчащая живопись являет через подражание.

... Потому что царём называется и изображение царя, [хотя это] и не два царя. Ибо и власть не рассекается, и слава не разделяется. Ибо как правящее нами начальство и власть – одна, так и идущее с нашей стороны славословие – одно, а не многие, потому что честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз. Итак, чем здесь подражательно является изображение, этим там по природе является Сын.

Толкование. Таким образом, как не почитающий Сына, по слову Господню, не чтит Отца, Который Его послал⁴⁹⁷, так и не почитающий изображения не чтит и того, кто изображается. Но, быть может, кто-либо скажет: почитать изображение Христа необходимо, но не необходимо [почитать изображения] и святых. О, безрассудность! Послушай Господа, говорящего Своим ученикам: иже вас приемлет, мене приемлет⁴⁹⁸. Поэтому не почитающий святых не чтит и Самого Господа.

Каковое отчасти испытывают [находясь], пред прекрасно цветущими лугами, те, кто любит созерцать их... И после краткого промежутка: ... После этого отец сперва обеими руками схватывает [связанного] узами сына. Я часто видел на картине изображение этого горестного дела и не проходил мимо этого зрелища без слёз, так как искусство ясно выводит пред очи эту историю. Исаак лежит у самого жертвенника с согнутым коленом и с обращёнными [т. е. связанными] назад руками. А тот [т. е. отец], сзади наступивши на сгиб ноги у колена и привлёкши к себе левой рукой волосы сына, нагибается к жалобно на него смотрящему лицу и, вооружённый ножом в правой руке, устремляется к закланию. И острие ножа уже касается тела, и тогда ему слышится голос от Бога, отклоняющий это деяние.

... И прежде существовало некоторое изображение явившимся позже: Мелхиседек [т. е. предъизображал] Христа, подобно тому как если бы кто-либо назвал тенью картины, нарисованной красками, предшествовавшее ей неясное её изображение живописцем. Ибо поэтому закон называется тенью, благодать же – истиной, а делами – то, что имеет быть; так что закон и Мелхиседек суть тень, предшествовавшая изображённой красками картине; благодать же, истина – картина, нарисованная красками; а дела⁴⁹⁹ – то, что имеет быть в будущем веке; так что Ветхий Завет есть образ образа и Новый – образ дел.

... Итак, каким образом принесло спасение удручаемому несчастием народу изображение того, кто предан проклятью? В самом деле, разве не надёжнее было бы сказать: если кто из вас будет укушен, да посмотрит на небо, вверх к Богу, и будет спасён, или – на скинию Божию? Но, не обратив внимания на это, он устроил только изображение креста. Итак, почему делал это Моисей, который сказал народу: не сотвори себе резного и изваянного изображения, и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею? Но зачем я [говорю] об этом к неблагодарному народу? Скажи, о, вернейший слуга Божий, ты делаешь то, что запрещаешь? Что уничтожаешь, то устраиваешь? Говорящий: не сотвори резного изображения, уничтоживший слитого из металла тельца, ты делаешь из меди змия? И делаешь этого не тайно, но открыто, и [так, что] всем можно узнать? Но то, говорит он, я предписал законом для того, чтобы искоренить вещества нечестия и отклонить народ от всякого отступничества и идолопоклонства. Теперь же лью из металла змия с пользой [для других] – для предъизображения истины. И, подобно тому как я устроил скинию и всё, в ней находящееся, и Херувимов – подобие невидимого – распростёр над святым, как образ и тень будущего; так и змия я воздвиг народу для спасения его, чтобы при посредстве опытности в такого рода [знаках] наперёд приучить его к изображение знака креста и [к принятию] висящего на нём Спасителя и Искупителя. И что слово это – весьма правдивое, возлюбленный, послушай Господа, Который подтверждает это слово и говорит: и якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну человеческому, да всяк веруяй в онь не погибнет, но имать живот вечный.

Толкование. А что [почитание] икон не – новое изобретение, но древнее и было известно святым и превосходным Отцам и [для них] – обычно, в житии блаженного Василия, составленном учеником его же Елладием и преемником его на епископской кафедре, написано, что святой Василий стоял пред иконой Госпожи нашей, – иконой, на которой был нарисован и образ славного мученика Меркурия. Стоял же он пред нею, прося об умерщвлении безбожнейшего и отступившего от веры тирана – Юлиана. Со стороны этой иконы он был посвящён в такое откровение: именно он видел, что этот мученик на короткое время исчез из вида, а спустя немного времени – держал окровавленное копьё.

... Очень же возлюбил блаженный Иоанн послания мудрейшего Павла. И после небольшого промежутка: Имел же он и изображение этого Апостола на иконе, [в том месте,] где по причине слабости тела отдыхал на короткое время. Ибо он был расположен много бодрствовать, – больше, чем позволяла природа. И когда он прочитывал его послания, то, не сводя глаз, смотрел на изображение, и с таким вниманием взирал на него, как если бы Апостол был живой; прославляя его и представляя себе, к нему направлял всё своё размышление, и через созерцание [изображения] беседовал с ним. И после небольшого промежутка: Когда же Прокл перестал говорить, то, пристально посмотревши на изображение этого Апостола и увидев фигуру его, подобную той, какую он видел раньше, сказал, наклонением своего тела отдав приветствие Иоанну и своим пальцем показывая на изображение: прости мне, отец! тот, кого я видел говорившим с тобою, подобен – этому и, как я думаю⁵⁰⁰, [этот] самый он и есть.

... Потому что об Италии излишне и говорить. Ибо повествуют, что в величайшем Риме этот муж сделался до такой степени славным, что на всех преддвериях мастерских [римляне] в честь его поставили небольшие изображения, доставляя отсюда себе самим некоторую охрану и безопасность.

... После того как он [т. е. диавол] увидел человека [созданного] по образу и подобие Божию, то, не имея возможности обратиться против Бога, он излил⁵⁰³ свою злобу на Божий образ, как если бы какой-либо человек, гневаясь, бросал камни в изображение [царя], так как не может – в [самого] царя, нанося удары дереву, имеющему изображение.

Толкование. Так и всякий, почитающий икону, очевидно, чтит первообраз.

... Ибо, как нагло поступивший с царским изображением обвиняется, как если бы он, нанеся оскорбление самому царю; [точно] также, очевидно, виновен во грехе и тот, кто наносит оскорбление человеку, происшедшему по образу [Божию].

Ответ. Мы, верующие, поклоняемся иконам не как богам, как [то делают] Еллины, – да не будет! – но – показывая только свойство и стремление нашей любви к изображению лица на иконе. Посему часто, после того как бывает уничтожено изображение, сожигаем, наконец, и икону, как дерево после этого бесполезное. Итак, подобно тому как Иаков, намереваясь умирать, поклонился на верх Иосифова жезла⁵⁰⁷, не жезл чествуя, но того, кто его держал; так и мы, верующие, не другим каким-либо образом целуем иконы, как часто лобызаем и наших детей, и родителей, но для того, чтобы показать сильную любовь нашей души. Ибо [почитаем иконы] совершенно так, как и иудей поклонялся скрижалям закона и двум Херувимам – золотым и резным, чествуя не природу камня и золота, но Господа, Который повелел [сделать] это.

Цари воздвигают в честь одержавших победу полководцев победные статуи; и для победоносных возниц и борцов начальники [также] воздвигают некоторые колонны, и посредством надписи, как венка, делают вещество вестником победы; другие, со своей стороны, начертывают похвалы победителям в книгах и письмах, желая показать свою способность в деле похвалы более мощного, нежели [храбрость] тех, кого они хвалят. И историки, и живописцы, и ваятели, и народы, и правители, и города, и страны удивляются победителям. Но никто не написал изображений убегающего [с поля битвы] и отказавшегося от сражения.

... Иконы же – подобны первообразам⁵⁰⁸; ибо они должны быть такими, а не другими.

... Ибо иконы всегда сохраняют сходство с первообразами.

... Мне необходимо рисовать для себя изображения, подобные⁵¹⁰ первообразам.

... Ибо природа изображения состоит в том, чтобы оно было подобием первообраза, которому оно считается принадлежащим.

Образ невидимой вещи – и сам⁵¹¹ также невидим, так как [иначе] он не был бы и образом. Ибо образ, насколько он есть образ, даже и по нашему мнению, должен быть во всём сходным, как бы отпечатком подобия.

... Подобно тому, как на изображениях, изображение человека содержит в себе фигуру [последнего], а не силу. Таким образом, истина [т. е. первообраз] и фигура имеют друг с другом связь; ибо фигура – подобна.

... Посему место это ещё и до настоящего времени почитается соседними народами, как бы божественное, в целях чествования явившихся там Аврааму; и этот теревиф можно видеть⁵¹⁴ сохраняющимся даже доныне; и принятые гостеприимно Авраамом [изображаются]⁵¹⁵ на картине возлежащими: два – [по одному] с каждой из двух сторон, а в средине – более могущественный, превосходящий по сану. Показанный нам в средине⁵¹⁶ есть⁵¹⁷ Господь, Сам наш Спаситель, Которого даже незнающие Его почитают, подтверждая божественные изречения⁵¹⁸. Итак, подлинно, Сам Тот, Кто с того времени бросал между людьми семена благочестия, приняв на Себя и человеческий вид, и форму, открыл Себя, каков Он есть, благочестивому Праотцу Аврааму, и также передал ему знание о Своём Отце.

... После того времени стал известен между людьми и Иоанн Креститель; и областеначальник Ирод усекну⁵²¹ его в царской резиденции⁵²² Трахонитидской страны, в городе Севастии, в восьмой день перед июньскими календами⁵²³ в консульство Флакка и Руфина. Поэтому, царь Ирод, сын⁵²⁴ Филиппа, возвратился из Иудеи печальный; и пришла к нему одна богатая женщина, жившая в том же самом городе – Панеаде, по имени Верника⁵²⁵, желавшая, потому что она была исцелена Иисусом, воздвигнуть Ему памятник; и, не осмеливаясь сделать этого без царского повеления, подала Царю Ироду прошение, моля [о том, чтобы он позволил ей] поставить в своём городе золотой памятник в честь Христа – Спасителя. Это прошение было таково: «Государю⁵²⁶ Ироду, областеначальнику, законодателю как Иудеев, так и Еллинов, царю Трахонитиды, моление и покорная просьба со стороны Верники, почтеннейшей жительницы города Панеады. Справедливость и человеколюбие, и остальные добродетели⁵²⁷ окружают твою⁵²⁸ верховную власть наподобие венца. Посему и я, зная это, пишу тебе с превосходными упованиями, что получу всё». Каково основание настоящего предисловия, раскроет тебе дальнейшая часть этой [просительной] речи. «С детского возраста одержимая болезнями кровотечения из каналов, расточив на врачей своё достояние и богатство, я не нашла исцеления; услышав же об исцелениях вызывавшего удивление Христа, что Он воздвигает мёртвых, снова призывая⁵²⁹ к жизни, и из смертных людей прогоняет демонов, и Своим словом врачует всех тех, кто был изнуряем болезнью, и я поспешила к Нему, как к Богу. И обратив внимание на окружавшую Его толпу, убоявшись того, чтобы Он, (с презрением) отвернувшись⁵³⁰ от нечистоты, обуславливавшейся болезнью, не разгневался на меня, и чтобы не приблизился ко мне более сильный удар болезни, я сама по себе пришла к заключению, что если я получу возможность прикоснуться к краю одежды Его, то – исцелюсь. И прикоснувшись к Нему, я после того как остановился мой источник крови, тотчас стала здоровой. Он же, как наперёд знавший намерения моего сердца, очень сильно воскликнул: кто есть коснувыйся мне? Аз бо чух силу и сшедшую из мене⁵³¹. Итак, я, побледневши и стеная, полагая, что возвращаю на себя болезнь – более безжалостную, падши пред ним, наполнила землю слезами и рассказала о своей дерзости. Он же, как благой, умилосердившись надо мной, подтвердил моё исцеление, сказав: дерзай, дщи, вера твоя спасе тя: иди в мире⁵³². Так и ты, Государь, исполни⁵³³ просящей женщине её моление, которое имеет цену». Царь же Ирод, узнавши об этом из просьбы⁵³⁴, изумился чуду, и, устрашившись тайны исцеления, сказал: о, жена! происшедшее с тобою исцеление достойно очень великого памятника. Поэтому, отправившись, воздвигни в честь Его, какой желаешь, памятник, прославляя Исцелителя. И сама Верника, которая прежде этого была кровоточива, немедленно в средине собственного её города – Панеады воздвигла в честь Бога и Господа медный памятник из растопленной меди, с примесью золота и серебра; каковой памятник, незадолго перед этим перенесённый с того места, где стоял, [т. е.], в средине города, в святое место, в молитвенный дом, доныне стоит твёрдо в городе Панеаде. Записанное воспоминание об этом именно найдено в городе Панеаде, у некоего Васса, который стал христианином из иудеев; здесь была [описана] жизнь всех тех, кто царствовал в иудейской стране.

... После того, как мы вспомнили об этом городе, я не считаю приличным оставить без внимания повествование, которое достойно передачи памяти потомков. Ибо кровоточивая женщина, которая, как мы узнали из святых Евангелий, нашла себе у нашего Спасителя избавление от болезни, устремлялась, – говорили, – отсюда; показывали в городе и её дом; достойные же удивления трофеи в знак благодеяния, оказанного ей Спасителем, остаются в целости [и ныне]: именно пред воротами её дома на высоком камне стоит медное изображение женщины с согнутым коленом и протянутыми вперёд руками, похожее на умоляющую. Против него – другое – из того же самого вещества: стоящая прямо фигура мужа, благопристойно одетая в плащ и простирающая свою руку туда [т. е. к женщине]⁵³⁵ У фигуры на этом памятнике произрастал некоторый чужеземный род травы, так что, поднимаясь до края медного плаща, делался лекарством от всех болезней. Эта же статуя, говорили, имела образ Иисуса. Она твёрдо устояла даже до нашего времени, так что те, которые приходили (в качестве иностранцев) и жили в городе, могли рассмотреть глазами. И ныне ничего удивительного в том, что древние люди из язычников, облагодетельствованные нашим Спасителем, сделали таковое, когда мы видели, что делается красками изображения как самих Апостолов – Петра и Павла, так и Самого Спасителя, ибо древние, как и естественно, без всякого недоумения⁵³⁶, в силу существовавшей у них языческой привычки, имели обыкновение воздавать таким образом почести [своим спасителям⁵³⁷.

... Когда он очень хорошо ощутил полученную от Бога помощь, то немедленно повелел, чтобы к руке собственного его изображения был приложен победный знак спасительной страсти [Христа]. Также, наконец, приказал [и то], чтобы [статую] его, держащего в правой руке спасительный знак креста, поставивши на том месте в Риме, которое было более всего посещаемо народом, поместили на ней эту именно самую надпись словами⁵³⁸ на языке Римлян: «посредством этого спасительного знака, истинного доказательства мужества, я сделал свободным ваш город, спасённый от ига тирана; кроме того, освободивши и сенат, и римский народ, я возвратил их к первоначальному блеску и сиянию».

... После же этого царь Константин, став⁵³⁹ очень заботливым о делах, касавшихся христианства, отверг⁵⁴⁰ языческие религиозные обряды и положил конец поединкам гладиаторов. Свои же изображения положил на хранение в капищах⁵⁴¹.

... Для воспоминания святых, мы сделали их изображения, как например, Авраама и Исаака, и Иакова, и Моисея, и Ильи, и Захарии, и остальных пророков и святых мучеников, которые были умерщвлены ради Бога, – чтобы всякий, кто видит их изображения, вспоминал о них и прославлял Прославившего их.

... Относительно же икон мы спокойны, потому что всякое дело, совершаемое во имя Божье, прекрасно и свято. А что касается до идолов и кумиров, то прочь [от них]! Ибо и они сами – негодны и чудовищны, и те, кто их делает; потому что одно есть изображение святого пророка и другое – статуя или деревянный истукан Кроноса и Афродиты, и солнца, и луны. А так как и человек произошёл по образу Божию, то он служит предметом поклонения; змий же, так как он – образ диавола, есть нечист и гнусен. Если же ты отвергаешь от себя то, что сделано руками, то скажи, иудей, что на земле есть нерукотворенно [из числа, тех предметов], которым воздаётся поклонение⁵⁴²? Разве не был произведением рук кивот Божий? Алтарь и очистилище, и Херувимы, и золотая стамна, имевшая манну, и трапеза, и внутреннейшая скиния, и всё, что Бог назвал: «Святая Святых»? Разве не были рукотворенны Херувимы, образы Ангелов? Что ты говоришь? Если ты называешь их идолами, то какое даёшь название поклонившемуся им Моисею и также Израилю? Поклонение – признак чествования, каким образом и мы, грешные, поклоняемся Богу, [когда] прославляем? Его божеским служением и достойным почитанием и трепещем, как пред Творцом и Вождём нашим; Ангелам же и рабам Божиим [поклоняемся] в целях чествования Бога, как творениям Божиим и Его подчинённым. Так как икона есть имя и подобие того, кто на ней нарисован, то посему с помощью как письменным знаков, так и изображений мы всегда и вспоминаем о страданиях Господа и святых пророков, которые записаны в Законе и Евангелиях.

... Изображения, доселе выставленные в публичных местах, носят знаки его раны от удара, нанесённой по причине этого [злодеяния]⁵⁴³.

XXIX. Златоуста, из толкования [книги] праведного Иова

... Во всех сих приключившихся ему не даде безумия Богу⁵⁴⁴. Подобно тому, как на иконах, всякий раз как пишем красками чью-либо историю⁵⁴⁵, начертываем: такой-то посвятил; так и здесь, нарисовав образ души его, тот, кто написал эту книгу, делая приписку внизу, как бы на ободке [картины], говорит: во всех сих приключившихся ему не согреши Иов⁵⁴⁶.

... А сколь много был укреплён дух его силой боговдохновенной веры, кто-либо мог бы понять и из следующего: принимая во внимание то, что он сам велел рисовать свой образ на золотых монетах так, что этот, казалось, смотрел вверх будучи простёртым к Богу, наподобие молящегося. Таким образом, изображения его распространялись⁵⁴⁸ во всей римской земле; по некоторым же городам, в самых царских дворцах, на изображениях, находившихся на верху преддверий, он был рисуем стоящим прямо, смотрящим вверх на небо, с простёртыми руками, с видом молящегося. Таким, следовательно, образом, он сам изображал себя на картинах⁵⁴⁹ молящимся.

... Таким, следовательно, образом умирала мать царя, достойная величайшей чести, как ради боголюбезных её деяний, так и вследствие прозябшего из неё преестественного и удивительного растения, которое справедливо ублажать, помимо всего [другого], и за благочестие в отношении к родившей его: он до такой степени соделал её богобоязненной, между тем как прежде она не была [таковою], что, казалось, она была им сделана ученицей всеобщего Спасителя с самого начала. И до такой степени он почтил её царским достоинством, что у всех народов и у самих военных полков она была провозглашаема царицей Августой, также и образ её был оттискиваем на золотых монетах.

... Те, которые жили в царском городе вместе с самим сенатом и римским народом, лишь только узнали о смерти царя, то, влекомые ужасной и превышающей всякое несчастье вестью, подняли неудержимый плач. Бани запирались, также и рынки, и запрещались всенародный зрелища и всё, что делать было в обычае у людей веселящихся по причине праздности жизни. Те же, которые прежде проводили время в наслаждениях, [теперь] шествовали с потупленным взором; и все вместе прославляли того блаженного, любимого Богом, воистину достойного царской власти. И об этом вещали не одними только криками, но, приступая к делам, чествовали его и умершего, совершенно так, как если бы он был жив, посвящением ему изображений: они изобразили на нарисованной красками картине видь неба, а поверх небесного свода с помощью живописи представили его отдыхающим в эфирном местопребывании.

... Итак, подобным» этому образом тот треблаженный через наследственное преемство сыновей делался вместо одного многочисленным, так что, благодаря сооружению изображений, среди всех народов он почитался вместе со своими детьми⁵⁵¹.

... И как Римляне, рисуя изображения царей, окружают [их, при этом], телохранителями и изображают также и подчинённые племена, подобным образом [делается] и здесь [т. е. в толкуемом месте книги пророка⁵⁵³], так как Царь в видении изображает Бога, как бы несомого на престоле, [причём видение] указывает образ всех вещей, какие есть на земле, и о том, что служит к украшению того Образа, оно рассказывает так, что учит о господстве Божием над всеми вещами.

XXXV. Его же [т. е. Полихрония]

И ты, сыне человеч, возми себе плинфу и положи ю пред лицем твоим, и да напишеши на ней Иерусалим, и да даси окрест его ограждение, и да соградиши над ним забрала, и обложши его острогом, и да поставиши окрест его полки, и да учиниши поставления стрелниц окрест⁵⁵⁴.

Толкование. Если ты считаешь страшным говорить против народа и предсказывать об уничтожении города и разрушении храма, и тех несчастьях, которые имеют произойти из этого, то объяви это другим способом, чтобы тебе и тех вразумить, и показать своё человеколюбие. И взявши, говорит [Господь], плинфу, да напишеши град. Да будет надписано и имя города, так чтобы было известно, что это – Иерусалим. Изобразивши же город, окружи изображённый на картине вид валом, где находится множество войска⁵⁵⁵. Войска же пусть выступают согласно с военным порядком. Ибо словом: полки означается это, т. е. предстоящие в стройном порядке воинские легионы, которые не только снабжены⁵⁵⁶ оружием, но и несут с собой осадные орудия, которыми ниспровергнут эти стены. Ибо это означает [выражение]: поставления стрелниц⁵⁵⁷. Достойным весьма большого удивления образом он показываеть, что множество [войска] только стоит около города; показываеть для того, чтобы, страхом пред несчастьями приведя (народ) в содрогание, отклонить его от противозаконного образа жизни⁵⁵⁸.

... Когда в один день он, по обыкновению, с войском и со всей свитой отправился на горы поохотиться, то пред ним показалось стадо оленей, которое паслось. И разделив, по обыкновению, своё войско на партии, он стал преследовать их. Когда же всё войско было занято ловлей оленей, то самый огромный из всего стада и самый красивый, отделившись от стада, устремился через лес по более густым лесным местам и непроходимым пространствам. Плакида, увидев его и возымев страстное желание его схватить, покинув всех, с немногими воинами стал его преследовать. А когда сотоварищи обессилели, один только он не утомлялся от преследования. И после того как, в силу промыслительной деятельности Божьей, и лошадь его не обессилела, и сам он не отступил в страхе пред неудобством места, – он, преследуя долгое время, оказался на далёком» расстоянии от своего войска. Олень же бежал, а тот, заняв вершину скалы, когда вместе с ним не было никого, остановился, смотря кругом по всем сторонам и размышляя о том, каким бы образом ему овладеть оленем. Но всемудрый и милосердый Бог, придумавший всевозможные пути для спасения людей, со Своей стороны уловил⁵⁵⁹ его на охоте; не как Корнилия через посредство Петра, но, как Павла – преследователя, посредством Своего явления. Ибо, когда Плакида стоял долгое время и, с одной стороны, пристально смотрел на оленя, а с другой, удивлялся его величине и недоумевал относительно взятия его в плен, Господь показал нечто чудное такого рода, что не было неправдоподобным и не превосходило высоты Его могущества; но, подобно тому как во время Валаама, вложив дар слова в ослицу, изобличил его намерение, так и здесь показал этому [нечто подобное же]: образ святого креста на рогах оленя, сиявший сильнее блеска солнечного, а среди рогов – образ богоносного Тела, восприять которое Он соблагоизволил ради нашего спасения. И вложив, в оленя⁵⁶⁰ человеческий голос, стал призывать к себе Плакиду, говоря: о, Плакида, зачем преследуешь Меня? Вот я ради тебя предстал и явился тебе в этом животном. Я есмь Иисус Христос, Которого ты почитаешь, не ведая Его. Ибо дела благотворительности твоей, которые ты совершаешь в отношении к нуждающимся, предстоят предо Мной, и Я пришёл, чтобы через посредство этого оленя открыть Себя тебе, и, со Своей стороны, уловить тебя и задержать сетями Моего человеколюбия. Ибо несправедливо, чтобы человек, которого Я люблю за его добрые дела, служил демонам нечистым и идолам – мёртвым и немым. Ибо ради этого Я пришёл на землю в этом виде, в каком ты теперь видишь, желая спасти человеческий род.

....Мы хотим, наконец, хотим с готовностью устроить защиту и начертания достойных почитания изображений, для того, чтобы были заграждены уста беззаконных, говорящих неправедное. Ибо это предание – согласно с законом, и оно не наше. В самом деле, послушай Самого Бога, говорящего Моисею, чтобы он устроил изображения двух Херувимов – резных и слитых из металла, которые осеняли очистилище. И опять: Бог показал Иезекиилю храм, который имел, говорит [Писание], резные лица львов и [изображения] пальм, и людей, и Херувимов, от самого пола даже до потолка храма. Это слово поистине страшно! Бог, заповедавший Израилю, чтобы он не устроял ни кумира, ни образа, ни подобия того, что есть на небе и что – на земле, Сам повелевает Моисею устроить резные фигуры Херувимов! И Иезекиилю Бог показывает храм, полный образов и резных изображений⁵⁶¹ львов и пальм, и людей! И Соломон, взявши подобие из закона, устроил храм, полный медных резных произведений, [изображавших] волов и пальмы, и людей, и, между тем, не был осуждён Богом⁵⁶². Поэтому, если ты желаешь осуждать меня из-за икон, то прежде осуди Бога, повелевшего делать это, так чтобы у нас оставалось воспоминание о Нём.

...Опять осмеивают нас из-за честного креста и как устраивания изображений, который своим первообразом имеют Бога, так и поклонения им, называя нас идолослужителями и чтителями деревянных богов, [осмеивают] люди, которые совсем не веруют в Бога. Если же я, как ты, безбожник, говоришь, почитаю деревянного Бога, то, конечно, также почитаю и многих. А если я почитаю многих богов, то, конечно, до́лжно было бы мне, давая клятву, говорить: клянусь богами, подобно тому, как и ты, видя одного тельца, говорил: сии бози твои, Исраилю⁵⁶³; но ты не сподобился когда-либо услышать это из уст христиан; а прелюбодейная и неверная синагога всегда имеет обыкновение описывать целомудреннейшую Христову Церковь, как блудницу.

... Ибо изображения святых и иконы, и образы и с нашей стороны пользуются поклонением не как боги. Ибо если бы мы поклонялись дереву иконы, как Богу, то, конечно, должны были бы поклоняться и остальными кускам деревьев и не сожигали бы иконы в огне, как часто [между тем, бывает], после того, как изгладится [с неё] изображение. И, в свою очередь, до тех пор, пока куски деревьев, составляющие крест, связаны вместе, я поклоняюсь этому образу ради распятого на нём Христа, а после того, как они бывают разделены друг от друга, бросаю их и сжигаю. И подобно тому, как получивший повеление царя, скреплённое печатью, и поцеловавший эту печать, оказали почесть не глине, не листу папирусной бумаги или свинцу, но воздал уважение и поклонение царю; так и мы, сыны христиан, поклоняясь изображению креста, поклоняемся не природе дерева, но, взирая на [своего рода] печать и перстень с печатью и образ Самого Христа, [т. е. крест], через него приветствуем и поклоняемся Тому, Кто был на нём распят.

... И по этой причине изображаю и рисую Христа и страсти Христовы, в церквах и домах, и на площадях, и на иконах, и на плащаницах, и во внутренних комнатах, и на одеждах, и во всяком месте, для того, чтобы, постоянно смотря на это, я припоминал себе и не забывал подобно тому, как ты всегда забывал Господа Бога твоего. И как ты, поклоняясь книге закона, поклоняешься не природы кож и чернил, но находящимся в ней словам Божьим, так и я поклоняюсь изображению Христа, не природе дерева и красок, – да не будет! – но, поклоняясь бездушному образу Христа, через него, мне кажется, памятую о Самом Христе и поклоняюсь Ему. И как Иаков, взяв от братьев Иосифа, после того как они его продали, окровавленную – разноцветную одежду, со слезами всячески целовал это платье и положил его пред своими глазами, рыдая не об одежде, но полагая, что через неё лобызает Иосифа и крепко держит его в объятиях; так и мы, сыны Христиан, целуя плотью изображение Христа или Апостола, или мученика, душой, – как думаем, – приветствуем Самого Того Христа или Его мученика... Ведь, как я много раз сказал, во всяком приветствовании и во всяком поклонении [обыкновенно] исследуется цель [того и другого]. А если ты обвиняешь меня, говоря, что я поклоняюсь дереву Христа, то почему не обвиняешь Иакова, поклонившегося на верх жезла⁵⁶⁴ Иосифова? Но совершенно ясно, что он поклонился, не дерево чествуя, но через дерево поклонился Иосифу, как и мы через крест – Христу. Ведь и Авраам поклонился нечестивым мужам, продавшим ему могилу, и преклонил колено на землю, но поклонился им, не как богам. И опять, Иаков благословил Фараона, который был нечестивым и идолослужителем, [поклонился он] и Исаву семь раз, но не как Богу. Смотри, сколь много приветствований и сколь много поклонений я показал тебе, как нарисованных на картинах, так и естественных, не навлекавших на себя осуждения! А после того как ты увидишь, что я поклоняюсь изображению Христа или пречистой Его Матери, или святого, то тотчас начинаешь негодовать и злословить и поспешно убегаешь, и называешь меня идолослужителем, и не совестишься; и трепещешь, и краснеешь от стыда, видя, что я ежедневно разрушаю во всей вселенной капища идолов и воздвигаю храмы в честь мучеников. Если бы я поклонялся идолам, то почему [в таком случае] почитаю мучеников, уничтоживших идолов? А если я, как ты говоришь, почитаю деревья, то как [же в таком случае] почитаю святых, которые сожгли деревянные статуи демонов? Если же почитаю и камни, то как [же в таком случае] прославляю Апостолов, сокрушивших каменных идолов? Если я почитаю изображения лжеимённых богов, то как [же в таком случае] прославляю и хвалю, и совершаю праздники в честь тех отроков, которые совершили подвиг в Вавилоне и не поклонились золотому идольскому изображению? Но поистине велико ожесточение беззаконных, велико ослепление! О, иудей, велико твоё бесстыдство и нечестие! По справедливости истина терпит от тебя обиду! Востани, Боже, рассуди прю твою! Произнеси приговор и рассуди нас с народом не праведным, но нечестивым и чуждым*, и постоянно раздражающим Тебя⁵⁶⁵.

... Итак, если бы я, как много раз мной сказано, поклонялся дереву и камню, как Богу, то [в таком случае] и я сказал бы дереву и камню: ты мя родил ecu⁵⁶⁶. А если я поклоняюсь изображениям святых, лучше же – святым, и также поклоняюсь и чествую подвиги святых мучеников, то как ты, о, неразумный, называешь это идолами? Ведь идолы суть подобия лжеименных [богов]⁵⁶⁷, прелюбодеев и убийц, и тех, кто приносит в жертву детей, и тех, которые суть люди изнеженные, – а не Пророков и не Апостолов. И для того, чтобы мне отчасти представить краткий и вернейший пример относительно христианских и эллинских подобий, – выслушай! Халдеи имели в Вавилоне всевозможные музыкальные инструменты, посредством которых они почитали изображения демонов. И сыны Израиля также имели инструменты, принесённые из Иерусалима, которые они повесили на вербах⁵⁶⁸. И то, и другое были инструменты и арфы, и гусли⁵⁶⁹, и флейты, которые сыны Израиля повесили на вербах. Но одни произошли для славы Божьей, а другие, подобные [тем], для почитания демонов. Таким вообще образом размышляй и об иконах и изображениях эллинских и христианских, [т. е.], что те устроены для славы диавола и воспоминания о нём, а эти – для славы Христа и Апостолов,и мучеников, и святых Его.

... Итак, всякий раз как увидишь, что христианин поклоняется кресту, уразумей, что он поклоняется ради распятого [на нём] Христа, а не природе дерева, так как [иначе] мы поклонялись бы всем полевым деревьям, и – совершенно так, как Израиль поклонялся рощам и деревьям, говоря: ты – мой Бог, и ты мя родил ecu⁵⁷⁰. Мы же не так [поступаем], но в церквах и домах имеем памятники и картины⁵⁷¹ страданий Господа и подвизавшихся ради Него, всё делая ради Самого нашего Господа. И опять: скажи, о, Иудей! какое писание повелело Моисею поклониться тестю его Иофору, который был идолослужитель? И – Иакову, [чтобы он поклонился] Фараону? И – Аврааму [чтобы он поклонился] сынам Еммора? Разве те были люди праведные и пророки? И [какое писание повелело] Даниилу [поклониться] Навуходоносору, который был нечестив? И если те делали это ради земной и скоротечной жизни, то почему ты обвиняешь меня за то, что я поклоняюсь святым памятникам святых, выраженным через живопись и повествование, также и страданиям и подвигам, из-за которых ежедневно получаю благодеяния и ожидаю вечной и постоянной жизни.

... Около же времени этого консульства в 25-й день месяца Декабря случилось чудо – страшное и безмерное, и приводящее в изумление уши всех людей. Ибо некто, именем Олимпий, обыкновенно вприпрыжку ходивший подле иноходца, принадлежавшего Евфимию, руководителю Ариевой ереси, – когда он был в бане Еленианского дворца, в тёплой банной комнате, и увидел некоторых из мывшихся, которые превозносили догмат об Единосущном, то сказал такими именно словами; в самом деле, что [такое] есть Троица?⁵⁷³ На какой стене она не начертана? И, взявши свои детородные части⁵⁷⁴, сказал: вот и я имею троицу; так что те, кто там оказался (налицо), возмущённые, намерены были умертвить⁵⁷⁵ его, но были удержаны неким Магном, пресвитером [находившейся] в обнесённом стеной месте [церкви] святых Апостолов⁵⁷⁶, человеком, достойным удивления и почитавшим Бога, сказавшими им, что [это] не может остаться совершенно скрытым от глаза всевидящей Правды, тщательно записывающего) [всё]. А когда они, из уважения к этому мужу, перестали волноваться, то Олимпий удалился [из этой комнаты в другую] и, по обыкновению, вымывшись в тёплых ваннах⁵⁷⁷, отправился к бассейну с холодной водой⁵⁷⁸, получавшему воды из источника, выходившего в средине священного алтаря святого дома первомученика Стефана, – дома, который в давние времена построен Аврилианом, прославившимся достоинствами, свойственными правителям. Посему, думаю я, эта вода и удостаивалась божественного внимания. Спустившись в бассейн, он очень быстро вышел наверх, вопия: сжальтесь надо мной, сжальтесь! И царапая своё тело, отделял его от костей. Все же, которые были около него, схватив его и обвернувши в простыню, положили его, боровшегося со смертью, на место и стали спрашивать: что [это] мог быть за случай? И Олимпий сказал⁵⁷⁹: я увидел мужа, одетого в белое платье, который вошёл ко мне в водоём⁵⁸⁰ и облил меня тремя вёдрами⁵⁸¹ горячей воды, и говорил мне: не произноси хулы! Бывшие вместе с ним по необходимости⁵⁸², взяв его на носилки, перенесли в другую баню, находившуюся при церкви Ариан. Когда же они желали снять⁵⁸³ с него простыню, то вместе [с тем] растерзали⁵⁸⁴ всё его тело, и, таким образом умерщвлённый, он испустил⁵⁸⁵ свой дух. Это сделалось известно почти по всей империи⁵⁸⁶. Некоторые же говорили о пострадавшем, что он некогда⁵⁸⁷ из той религии, которая прославляла единосущную [Троицу], вторым крещением перешёл в Ариеву ересь⁵⁸⁸. А после того как то, что случилось, дошло и до царских ушей, – а [царём] был Анастасий, – то [последний] повелел, чтобы это чудное событие было изображено красками на иконе и чтобы [эта] была утверждена поверх бассейна⁵⁸⁹. Некто же Иоанн – диакон и смотритель⁵⁹⁰ вышеназванного святого дома Стефана, первого из мучеников, муж, не менее кого другого⁵⁹¹, при всяком случае проявлявший ревность в защиту догмата об единосущии [Сына с Отцом], сделал начертание на иконе, но не просто; ибо он начертал имена тех, кто там мылся и видел [чудо] также и то, где каждый жил, а сверх того, и имена прислуживавших при водах. Эта икона, до настоящего времени твёрдо стоящая при [самом] входе в четвёртый портик⁵⁹² много раз названного молитвенного дома, свидетельствует [о том чуде]. А так как за тем чудом последовало [иное] чудо, то не прилично не обратить на него внимания, потому что оно было с подобным же содержанием. Об этом именно, хотя оно и слишком свежо по времени⁵⁹³, я не откажусь говорить. Именно те, кто принадлежал к Ариевой партии, увидевши, что триумф [сторонников догмата об единосущии Сына с Отцом] усиливается, настоятельно упросили того, кому было вверено попечение об Еленианском дворце, как руководившего управлением и баней, чтобы он, снявши изображение, скрыл его. Он, нашедши для себя хитро придуманный предлог: сырость, приключавшуюся от вод, унёс икону, как бы испорченную, и – говорят – скрыл её под предлогом исправления. Царь совершал повторявшаяся в известное время путешествия в каждую порознь царскую местность; пришедши и туда, он отыскивал икону; и, таким образом, она снова была утверждена на стене. Тотчас некоторый божественный судный гнев, напавши на Евтихиана, – ибо это имя было у префекта зданий⁵⁹⁴, – сделал так, что правый его глаз растёкся; приведя же и остальные его члены в весьма жалкое сотрясение, устроил так, что он пришёл к святому молитвенному дому, где, – верили, – почивала часть священных останков дивных мужей: Пантолеона и Марина. Место это называлось⁵⁹⁵ согласием, вследствие того, что там, при великом царе Феодосии, сто пятьдесят епископов, собравшись, приняли учение об единосущной божественной Троице за некоторое общее и [всеми] признанное; провозгласили также и то, что Господь принял человеческую плоть от Девы, [и, таким образом], оказались виновниками этого названия [места]. Когда же он, пребывая [здесь] около семи дней, не приносил себе никакой пользы, но даже и «удесная близнята» у него оказались изъеденными [болезнью], то, посреди одной из ночей, тот помощник диакона, которому досталось по жребию находиться [там] во всю ночь, увидел во сне, что явился какой-то царь и, показывая рукой на больного, говорил: почему ты принял к себе этого? Кто привёл его сюда? Это – тот, который тесно соединился с произносившими против Меня хулу. Это – тот, кто скрыл изображение чудесного события. Клирик, вставши, раскрыл то, что он увидел [во сне], сказав, что к числу невозможных дел принадлежит то, чтобы этот муж исцелился от своего недуга. В эту же ночь Евтихиан, как будто бы приведённый болями своими в сонное состояние, увидел некоторого юношу – евнуха, одетого в сияющую одежду⁵⁹⁶, говорившего ему: что – с тобою? Когда же [этот] сказал: умираю, снедаемый [болезнью] и не получая исцеления, то услышал говорившего: никто не может помочь тебе. Ибо Царь весьма гневается против тебя. Этот стал умолять и сказал: кого мне обеспокоить просьбами⁵⁹⁷, или что мне сделать? Тот сказал: если желаешь быть освобождённым [от болезни], то немедленно отправляйся в баню дворца Еленианского и почий вблизи изображения сожжённого Арианина. Тотчас же проснувшись⁵⁹⁸, он стал звать по имени одного из прислуживавших. Они же испугались, потому что уже в течении трёх миновавших дней он был одержим немотой. И он стал повествовать им и уговорил, чтобы они отвели его сообразно с тем, как было приказано [ему во сне]. Достигши же того места и будучи положен возле иконы, он испустил дыхание⁵⁹⁹. Ибо явившийся муж, говоря о разлучении души от тела, как о выздоровлении⁶⁰⁰ [от болезни], сказал истину.

... На расстоянии четырёх миль от Дамаска находится местность, называемая Карсатас. В этой местности есть храм святого Феодора. Сарацины, войдя, поселились в этом храме, наполнив его всякой грязью и нечистотой⁶⁰¹, вследствие смешения с женщинами и детьми, и бессловесными животными⁶⁰². Итак, когда в один из дней они в очень большом числе сидели и беседовали, один из них бросил стрелу⁶⁰³ в икону святого Феодора и ранил⁶⁰⁴ правое его плечо, [из которого] тотчас выступила кровь и потекла вниз до нижней части иконы, в то время как все смотрели на случившееся знамение и на вонзённую в плечо святого стрелу, и на тёкшую вниз кровь. И всё-таки те, которые увидели это случившееся чудесное знамение, не образумились⁶⁰⁵. Бросивший стрелу не раскаялся. Ни один из них не смутился. Они не удалились из храма... Не перестали осквернять его. И, однако ж, понесли величайшее наказание. Ибо, так как их, [т. е. Сорацин], было двадцать четыре семейства, поселившихся в храме, то все они в продолжение немногих дней погибли⁶⁰⁶ жестокой смертью, между тем как в той же самой местности в эти же самые дни, за исключением их, живших в храме, никто из этих [т. е. неверных, более] не умер. Действительно, эта пронзённая стрелою икона существует ещё доселе, имея на себе и рану, причинённую стрелой, и след крови. Многие же из свидетелей [этого] и оказавшихся [налицо] в то время, когда, это чудное дело случилось, живы и теперь. И я, потому что видел икону его [т. е. св. Феодора] и обдумал [случившееся], написал о том, что видел.

... Случилось же в те дни, что некоторый человек – торговец города Антиохии, вследствие воздействия лукавого демона, был одержим ужасным унынием, и долгое время так был беспокоим, что был задушаем тем, преградившими [самое] его дыхание⁶⁰⁸. Этот, придя к святому и, по молитвам его, получив исцеление и ставши таким, как если бы он не потерпел никакого несчастия, и возвратившись в свой дом, из чувства благодарности воздвиг в честь его статую в общественном и приметном месте города, поверх дверей его купеческой лавки. Некоторые же из неверных, увидевши её, с таким почётом украшенную⁶⁰⁹, факелами и покровами⁶¹⁰, и, исполненные ревности, совершенно смутили подобных им беспутных людей, так что собралась толпа и мятежно кричала: да лишится жизни⁶¹¹ тот, кто сделал это, и статуя да будет ниспровержена! Случилось же, по домостроительству Божию, что мужа этого тогда не оказалось [налицо] в его доме; потому что они ревностно старались умертвить его, причём одни кричали одно, другие – иное. Ибо порочность их пред Богом весьма была сильна и велика и зависть безмерна, под влиянием которой действуя, они собрались в это место, подумав, что нашли удобный случай произвести мятеж против святого и обесчестить его, за то, что он часто изобличал вероломство и заблуждение тех из них, которые во всём подражали Еллинам. Посему, так как они не могли сдерживать⁶¹² столь великой своей ярости, то повелели одному из воинов подняться вверх по ступеням лестницы и повергнуть изображение. Он же, поднявшись вверх и протянувши руки для того, чтобы сделать то, что было приказано, тотчас оторвался, упав сверху вниз на землю, и в толпе произошло большое волнение. И возбуждённые – они приказали другому подняться вверх; [но] и тот, простёрши свои руки для того, чтобы стащить икону, таким же образом сорвался на землю. И когда, это случилось, то все, устрашённые, начали ограждать⁶¹³ себя знаком креста. А те неверные, придя в ещё большее неистовство, приказали и третьему подняться для этой цели, и когда и он протянул свои руки для того, чтобы повергнуть изображение, то и он подобным же образом с шумом низвергся на землю. Тогда великий страх напал на всех верных, которые стояли кругом. И, ужасаясь вследствие ожесточения и дерзости неверных и тех нечестивых мужей, они, с молитвой поклоняясь иконе, удалились⁶¹⁴.

... Поэтому, да не скорбишь, возлюбленные, и да не падаем [духом⁶¹⁶] по причине настоящего бедствия, но станем-те удивляться искусству Божьей мудрости! В самом? деле, через что диавол поднялся ниспровергнуть наш город, через это Бог восставил его и воссоздал. Ибо диавол, для того чтобы разрушить и самое основание города, внушил некоторым беззаконным людям, и они оскорбили статуи царей.

... А после того как случилось это с дерзостью совершённое деяние, и некоторые нечистые и пребеззаконные люди, презрев законы, ниспровергли статуи, то они всем угрожали также и опасностью, превышавшей [силы] каждого [из нас] порознь. И так как царь раздражён⁶¹⁷, то теперь мы боимся за самую жизнь; потеря имущества в будущем уже не причиняет огорчения, но вместо того – другое. Я слышу, что все говорят: пусть царь возьмёт имущество, мы охотно удалимся с площадей и из жилищ; пусть только кто-либо даёт обещание спасти⁶¹⁸ нам [хотя бы] обнажённое наше тело. Посему, как тогда, прежде чем приблизился к нам страх ввиду смерти, причинила огорчение потеря имущества; [так теперь], после того как дерзко были совершены эти противозаконным деяния, он, войдя, удалил печаль, происходившую от той потери.

... Даже если бы кто-либо и не грабительствовал, но оказался в пещере разбойников, то разве не знаешь, что он подвергается одному и тому же наказанию, что и они? И зачем я говорю о том, что касается разбойников? Все вы, без сомнения, знаете и помните, [что] когда некоторые гнусные люди и обманщики у нас низвергли статуи, [то не только они], но и те, которые оказались вообще присутствовавшими при том, что совершилось, быстро схваченные и приведённые вместе с⁶¹⁹ первыми⁶²⁰ в судилище, подверглись всякого рода наказанию.

... А когда в другое время весьма⁶²² лукавым демоном город был приведён в неистовство, как будто бы в самом деле [его] преследовала болезнь, то они [т. е. граждане], под влиянием ярости, безумно поступили относительно царских статуй⁶²³.

... Епископ же Антиохии Палладий, действуя в угоду царю, стал гнушаться тех, которые следовали бывшим в Халкидоне святым определениям, и ниспроверг иконы святых Отцов.

... Итак, одни дела у него совершались желанным образом; дела же происходившей от зависти злобы, ужасно тревожившие находившиеся в Александрии церкви, как производили распри и между Фиванцами, и Египтянами, так другие немалые бедствия, так как «те» сами восставали в каждом городе: так как епископы восставали против епископов и народы против народов, и только что не происходило столкновений⁶²⁵, только что они не убивали друг друга; так что можно понять, что они предпринимали нечестивые дела и безумно оскорбляли царские изображения, вследствие исступления ума.

... Ибо он дошёл до такой степени дерзости, что уничтожил из священных диптихов даже и имена бывших там блаженных пастырей, и истребил их изображения, тирански их сжёгши.

... Этот нечестивый человек, отправляясь в собрание и приказывая внимательно осматривать священные дома, всякий раз как где-либо находил нарисованного на иконе Македония, то, не уничтожив её, не совершал и службы Богу.

... Некоторые из радовавшихся беспорядкам возвещают, что этот Юлиан проявил одинаковый образ мыслей⁶²⁹ с епископом Тимофеем из за вышеназванного Македония; возвещают и повод, по которому он проявлял одинаковый образ мыслей. При помощи своих слуг, очень скоро поставив пред собой [Македония], в то время как в епископском доме присутствовали и гражданские правители, они стали принуждать⁶³⁰ его подвергнуть анафеме определение бывшего в Халкидоне собора. Старец же, молясь пред нарисованными в Константинополе красками изображениями умерших жрецов [христианских]: архиепископов – Флавиана и Анатолия, с помощью которых бывший в Халкидоне собор приобрёл силу, воскликнул: если не желаете принять⁶³¹ постановлений упомянутого святого собора, то предайте анафеме⁶³² изображения епископов и уничтожьте из священных диптихов.

... И толпа показала себя тем, что именно она есть; ибо, следуя⁶³³ безрассудному порыву, как вождю, она устремилась⁶³⁴ против царских изображений и памятников, и, ниспровергши их, влачила по площади. Ибо ярость сделала её мысли неистовыми, и гнев покрыл слепотой благоразумные размышления.

... Мы согрешили, о царь! Не скрываем греха, против которого говорит даже и тварь. Не отрицаем бешенства, каким мы возъярились против твоих изображений, лучше же [сказать]: против самих себя; но, как осуждённые, ожидаем милости.

... Не истреби столь многих изображений из-за одного медного изображения; не сокруши столь многих божеских образов по причине одного, сделанного из меди, образа, который легко может быть вылит из металла.

... Я возлюбил также и ту живопись, когда делаются фигуры из расплавленного воска, исполненную благочестия. Ибо я увидел на иконе Ангела, гонящего толпы варваров, увидел и попираемые племена варваров и Давида, который говорил истинно: Господи, во граде твоем образ их уничижиши⁶³⁷.

... Итак, сюда! Своим воспоминанием выведя их на средину, как бы на картине – показав всем подвиги этих мужей, принесём присутствующим общую от них пользу! Ибо и о храбрых военных деяниях повествуют как прозаики, так и живописцы: одни – украшая словом, другие же – начертывая на досках; и те, и другие возбудили многих к мужественному образу действий. Ибо, что слово показывает через посредство слуха, это молчащая живопись являет через подражание.

... Или не учи, или учи своим образом жизни. Не привлекай одной рукой [т. е. словами], другою же [т. е. делами⁶³⁹], не отталкивай от себя⁶⁴⁰. Делая то, что до́лжно, ты менее будешь нуждаться в речи. Живописец поучает главным образом посредством изображаемых форм.

Передача того же самого другими словами.

Если, говорит он, ты не будешь поучать своим образом жизни, то не учи своим словом, чтобы те, которых ты привлечёшь своим словом, ты не отгонял вследствие того, что не ведёшь⁶⁴¹ честного образа жизни. Ибо, если ты делаешь то, что до́лжно, то эта надлежащая деятельность и будет словом учения, подобно тому как живописец по большей части поучает посредством изображений.

... Не будет мной пройден молчанием и Полемон. Ибо и между теми, о которых очень говорят, он удивителен. Этот прежде находился не в числе воздержных, и был весьма гнусным слугой удовольствий. А после того, как сам ли по себе, или по совету какого-либо мудрого, конечно, человека, – я не в состоянии сказать – кого [именно]⁶⁴², – он исполнился любви к прекрасному, то сразу явился настолько выше своих страстей, что я представлю некоторым образом одно из его чудес. Какой то невоздержный юноша пригласил блудницу; когда же она, – говорят, – пришла близь ко входу в дом, [где] над нею возвышался [изображённый] на иконе Полемон, то, увидевши эту икону, – ибо она была досточтима, – тотчас удалилась, побеждаемая зрелищем, устыдившись нарисованного, как если бы он был живым.

... Но образ буди верным⁶⁴³, во всём представляя себя образцом прекрасных дел, т. е. примером своей жизни показывай сам себя⁶⁴⁴ как бы изображением, публично выставленным [для подражания ему].

... Опять Несторий и опять Целестин и Кирилл. Ибо один разделил и разъединил Христа, другие же, содействуя Господу, низвергли того, кто разделил. Вот – Ефес; и картины того, что было там совершено, посредством неписанного слова, молча – говорят о делах.

... Итак, он не только хвалит то, что – прекрасно, но и сам всеми силами старается о том, чтобы быть прекрасным, из хорошего и верного раба, при содействии любви, изменяясь в друга, по причине совершенства свойств, которое он честью приобрёл путём истинного учения и многократного упражнения. Итак, [он всё делал], для того чтобы достигнуть вершины знания, проявляя старание относительно своего образа мыслей и действий и будучи скромным, являясь кротким по своему виду, имея всё то, что служит преимуществами истинного гностика, взирая на прекрасные образы, [т. е.], на многих патриархов, которые прежде него преуспели в добродетели, очень многих пророков, думая о неизмеримых по числу Ангелах, которые с нами [вращаются], и о Господе, Который – выше всего, Который научил и помог [нам] так, что стало возможным получить жизнь, свойственную тем вождям⁶⁴⁶.

... Опять [был] некоторый муж, из знатных лиц той страны, по имени Дион, который многими приношениями украсил храм святого мученика и его алтарь покрыл серебром. И некто из его слуг, укравши из его [дома] много денег, скрылся. Дион же не побежал сзади его с целью преследования, но, отправившись к изображению мученика, слепил из воска модель его иконы, и с верой в святого мученика укрепил⁶⁴⁷ у ворот, [которые вели] из его дома. И тотчас⁶⁴⁸ молодой слуга, как будто бы кем-либо преследуемый, возвратился назад и пришёл к своему господину, имея решительно всё из того, что он украл. Посему, после того как это стало всем известно, жители той страны до настоящего дня продолжают совершать [то же против] тайно уходящих [рабов].

... Но Сын, будучи в собственном смысле Отраслью сущности Отца, естественно говорит, что Ему принадлежит то, что принадлежит и Отцу⁶⁴⁹. Посему сообразно [с истиной] и последовательно к изречению: Аз и Отец едино есма⁶⁵⁰ – Он присоединил: да разумеете, яко во мне Отец, и аз в нем⁶⁵¹. В свою очередь, Он возвестил и это: видевый мене, виде Отца ⁶⁵². И в этих трёх изречениях заключается один и тот же смысл. Ибо таким образом узнавший, что Отец и Сын суть едино, знает, что Он находится в Отце и Отец – в Сыне. Ибо божество Сына есть божество Отца, и оно находится в Сыне. И понявший это знает, что тот, кто увидел Сына, увидел Отца. Ибо в Сыне созерцается божество Отца. Кто-либо может очень ясно⁶⁵³ понять это и из примера, касающегося изображения царя. Ибо на изображении царя есть вид и форма его; и в царе есть тот вид, какой находится на изображении. Подобие царя на иконе – во всём [с ним] сходно, так что тот, кто видит изображение, видит на нём царя, и, в свою очередь, видящий царя, признаёт, что это – тот, кто находится на изображении. Вследствие же того, что подобие не отличается [от первообраза], желающему увидеть царя после [того, как он видел] изображение, – этому изображение могло бы сказать: я и царь – некоторым образом одно. Ибо я есть в нём и он – во мне; и что ты видишь во мне, это видишь в нём, и что ты увидел в нём, это видишь во мне; ибо тот, кто поклоняется изображению, в лице его поклоняется царю. Ибо изображение содержит форму того и его вид⁶⁵⁴.

... Что говорят относительно этого те, которые гнушаются [святых икон] и запрещают поклоняться изображениям святых мужей, которые нами начертываются ради воспоминания [о последних]?..

... Бог прежде плоти и Бог во плоти... Но, говорят⁶⁵⁷, до́лжно опасаться того, чтобы, уделяя Христу два руководящих начала или двоякую мудрость, мы не показались разделяющими Христа. Итак, когда поклоняемся и божеству Его, и плоти, то ужели до́лжно опасаться того, чтобы не разделить Христа? Или когда, в нём поклоняемся и Образу Божию, и кресту, то разве разделяем Его? Да не будет!⁶⁵⁸

... Итак, если разыскиваешь причину пришествия Христа, то обратись к первой книге Писаний. В течение шести дней Бог сотворил мир, но мир [сотворён] ради человека. Ибо солнце, блистающее лучами, конечно, весьма светло, но оно, – мы говорим, – произошло ради человека. И все живые существа произошли для служения нам. Травы и деревья – для нашего наслаждения. Все творения созданы прекрасными, но ни одно из них не есть образ Божий, а – один только человек. Солнце создано одним только повелением, человек же – божественными руками. Ибо сотворим человека по образу нашему и по подобию⁶⁵⁹. Почитается деревянное изображение земного царя; насколько же более [должен быть чествуем] одарённый разумом образ Бога?

... Господь наш, уча иначе, [т. е.] что поклонение, [совершаемое вследствие туземного обычая на [известном⁶⁶⁰] месте, ложно, говорит: до́лжно покланяться духом и истиной⁶⁶¹, очевидно, Самого Себя называя истиной. Подобно тому как в Сыне, как в Образе Бога Отца, – говорим, – поклоняемся Отцу, так – и в Духе, как показывающем в Себе Самом божество Господа.

... Если на тебя после крещения нападёт гонитель света, – а он нападёт, ибо он сделал нападения и на Слово, и на Бога моего, на Свет, скрытый тем, что – видимо, – то ты имеешь, чем победить. Не убойся состязания! Выставь пред собой Духа! Выставь пред собой воду!⁶⁶² – И после немногих слов: Положившись на печать, скажи: я – образ Бога. Мне ещё не отказано, как тебе, по причине надменности, в вышней славе⁶⁶³. Я облёкся во Христа. Крещением я изменил себя во Христа. Ты мне поклонись!

... Можно найти, что изображения царских черт блистают не только посредством золота и серебра, и очень драгоценных веществ, но что и на меди можно увидеть ту же самую вырезываемую фигуру. И различие веществ не оскорбляет достоинства образа, и тем, что он сделан из вещества большей ценности, не ослабляется ценность другого, сделанного из худшего вещества⁶⁶⁴, но царский вид одинаково возвеличивает все образы, и [сам] он, нисколько не унижаемый веществом, делает вещество, принимающее [его образ], более драгоценным.

... Что же новый Навуходоносор? Ибо этот в отношении к нам нисколько не показал себя более человеколюбивым, чем тот древний, угли которого ещё мучат нас, хотя пламени мы избежали. Разве не указывают на истязания тела и дары в честь святых, находящиеся в церквах для поклонения со стороны верных?

... Ибо, как тогда, когда царские фигуры и изображения присылаются и вносятся в город, начальники и народы выходят навстречу с благоговением и страхом, не доску чествуя, не сделанное из воска изображение, но образ царя, так и тварь...

... Удари Моисей в камень, и один раз, и дважды⁶⁶⁷. Почему один раз и два раза? Если он принимает во внимание могущество Божье, то какая нужда во втором ударе? Если же он ударяет, безотносительно к могуществу Божию, то ни второй, ни десятый, ни сотый удар не будет в состоянии бесплодной природы дать природу плодотворную. Итак, если [было] просто дело Божье и не содержало таинства креста, то достаточно было ударить один раз, достаточно было и мановения, достаточно было и слова. Но это происходит для того, чтобы предначертать образ креста. Удари Моисей, говорит [Писание], и один раз, и дважды, не одним и тем же образом, но, начертывая образ креста, для того, чтобы и неодушевлённая природа почувствовала благоговения к знамению креста. Ибо, если, в отсутствие царя, изображение занимает место царя, и в честь его воздают поклонения начальствующие лица и совершаются праздники, и начальники выходят навстречу, и народы поклоняются, взирая не на доску, но на образ царя, созерцаемого не в его природе, но являющего себя на изображении, то ещё более изображения бессмертного Царя может разорвать не скалу только, но и небо, и всю вселенную.

... Феофил, высказавший пред царицей Евдоксией порицания Иоанну Златоусту за то, что он разделяет мысли Оригеновой ереси, согрешил⁶⁶⁹. Августа враждебно относилась к вышеупомянутому Иоанну по поводу виноградника вдовицы⁶⁷⁰; и, по причине этого греха, Феофил не мог умереть до тех пор, пока не было принесено⁶⁷¹ изображения Златоуста; и, поклонившись ему, он предал свой дух.

... Так как Писание ваше нигде не повелевает нам поклоняться кресту, то для чего после этого поклоняетесь ему? Скажите нам, иудеям и Еллинам, и всем вопрошающим вас народам!

Ответ. О, несмысленные и бесстыдные сердцем! Быть может, поэтому Бог и позволил всякому народу, почитающему Его, вообще поклоняться чему-либо на земле, являющемуся делом человека, чтобы он [т. е. всякий народ] после этого не имел возможности обвинять христиан за поклонения кресту и иконам. Поэтому, как иудей поклонялся кивоту Завета и двум Херувимам – литым из металла и золотым и двум скрижалям, которые высек из камня Моисей, между тем как Бог нигде не дал повеления поклоняться этому или целовать, так и мы, христиане, целуем крест, не как Бога, но – показывая искреннее расположения нашей души к Распятому.

... Может быть, кто-либо из неверных, будучи сварливым, станет спорить, говоря, что и мы, поклоняющиеся в церквах иконам, должны быть причислены к молящимся как бы бездушным идолам. Да не будет, конечно, того, чтоб мы это делали! Ибо то, что делают христиане, [оценивается] верой⁶⁷⁴, и Бог наш, Который – истинен, содействует нашим силам. Ведь мы не остаёмся при красках [только]⁶⁷⁵, но воспоминанием об образе, послужившем оригиналом [для иконы], при помощи картины, которая – видима, созерцая Того, Кто – невидим, прославляем Его, как если бы Он присутствовал [среди нас видимым образом]. Веруем не как такому, который не есть Бог но как Такому, Который – Бог по истине; и святым, не как таким, которые не суть святые, но как таким, которые суть [таковы] и живут у Бога; также и самым духам, так как они святы и силой Божьею помогают достойным людям как нуждающимся в их [помощи].

.... Ибо подобно тому, как, в отсутствие царя, воздаётся поклонение его изображению, а когда он присутствует после этого [уже] излишне, оставив первообраз, поклоняться образу. Однако, не до́лжно унижать его потому [только], что ему перестают поклоняться по причине присутствования налицо того, ради которого ему [в вышеуказанном случае] поклоняются. Нечто таковое, думаю, случилось и с тенью закона, то есть, буквой; потому что Апостол называет его тенью. Ибо пока благодать хранила время истины, святые предрекали образы, созерцая истину как бы в зеркале. А после того, как пришла истина, они перестали думать, что прекрасно жить соответственно образам и впредь следовать им. Ибо когда присутствуют [самые] дела, то образ дела после этого является лишним. Однако же, и при таких обстоятельствах они не унижали и не презирали, но чтили образ, и тех, которые покушались унижать, считали нечестивыми и достойными смерти от жестокого мучения.

... Как если кто-либо, по причине чести, какая приличествует царю, поклоняется изображению царя, хотя оно – ни что [иное], чем воск и краски...

... Если кто-либо защищаеть нечестивого Феодора Мопсуетского, сказавшего, что иной есть Бог-Слово и другой – Христос, Который был отягощаем душевными страстями и плотскими желаниями и мало-помалу удалялся от худшего и, благодаря успеху дел, настолько сделался лучшим, также вследствие Своего образа, жизни стал настолько безукоризненным⁶⁷⁶, что, будучи простым человеком, был крещён во имя Отца и Сына, и Святого Духа, и через крещение получил благодать Святого Духа, и был удостоен усыновления, и, наподобие царского изображения, был поклоняем, как представлявший Собой Бога-Слово⁶⁷⁷, – [такой] да будет анафема!

... Сообщу же о нём другое, что должно привести в ужас⁶⁷⁸. У некоторого живописца, который [раньше] рисовал изображения Господа Христа, отсохли обе руки. И говорили, что он, по поручению одного Еллина, нарисовал это изображение, украсив его именем Спасителя, при чём волосы на голове с той и другой стороны разделялись так, чтобы они не могли покрывать собой глаз (ибо с таковым видом сыны Еллинов рисуют Зевса), – для того, чтобы смотревшие думали, что они воздают своё поклонение [не Зевсу, а] Спасителю.

... Святой Максим сказал: а после того, как решено, чтобы это случилось, то, о, если бы наступило исполнения того, что решено, и, когда приказываете, я следую за вами. И после этого все встали с места и со слезами, павши, раскаялись и вознесли молитвы, и каждый из них поцеловал святые Евангелия и честный крест, и изображения Спасителя нашего Иисуса Христа и родившей Его святой Богородицы, положивши [на всё это] и свои руки для подтверждения того, что сказано.

... Хотим же, наконец, в кратких словах сказать и об укреплении тела. По истечении этих немногих дней, [когда] он спал, то опять увидел явившихся мучеников и приказывавших сопутствовать им. Он же с большой готовностью следовал за ними. Ибо знал, что следование за святыми не бесполезно. Итак, придя в храм Еллинов, по виду страшный и весьма блестящий, высотой же касавшийся самых небес, и зайдя внутрь его, мы созерцали весьма великое и удивительное изображение, посредине имевшее нарисованного красками Господа Христа, с левой стороны – Госпожу Богородицу и с правой – Иоанна Крестителя, который, взыграся, [тем самым] из чрева (матери) открыл его⁶⁷⁹, так как, хотя он и говорил, находясь внутри, но слышим не был. Мы созерцали также некоторых из славного сонма Апостолов и Пророков и из собрания мучеников, между которыми были Кир и Иоанн – мученики, которые, стоя пред иконой, умоляли Господа, преклоняя колена и ударяя своими головами о землю, и прося об исцелении юноши. Слова же просьбы были такие: Человеколюбче – Господи, желаешь – дадим исцеления и этому? Они же, много раз поклонившись на землю и изливши слова мольбы, когда Господь Христос не склонился [на их просьбу], перестали предстательствовать, – говорит [юноша], – пришли ко мне>, стоявшему не очень далеко от иконы, поникшие взором и печальные⁶⁸⁰. И, придя близко, сказали: видишь, как Господь не желает дать тебе исцеление? Но нисколько не унывай! Ибо и к тебе, как ко всем, Он непременно будет милостив⁶⁸¹. И, спустя небольшой – получасовой промежуток времени, они, вставши и возвратившись назад, начали неотступно просить. И опять, говорит он, возвратились без успеха, с поникшим взором и печальные, как и прежде, потому что Господь Христос не пожелал [исполнить их просьбы]. И, опять придя, сказали мне об этом. В третий же раз придя, говорили: дерзай! Ибо теперь мы непременно получим⁶⁸² милость. Но и ты, подобно тому, как нас видишь умоляющими, придя вместе с нами, умоляй Господа. И в третий раз, придя к иконе, они стали употреблять прежние способы и слова. И когда они в течение долгого времени неотступно просили, и, лёжа ниц, одно только взывали: повели⁶⁸³, Господи! тогда Христос, как сострадательный, умилосердившись, сказал с иконы: окажите ему [милость] и вы. И, вставь с земли, мученики, прежде всего, конечно, стали благодарить Христа – Бога нашего, как услышавшего их усердную молитву.

... Те, кто видел Христа во плоти, думали о Нём, как о Пророке. Мы, которые не видели [Его, однако], тотчас, с самого раннего своего детства, дети и юноши, исповедуем Его как Бога, как имеющего власть и Вседержителя, и Творца веков, Сияние Отца. Ибо, как если бы мы взирали на Самого Того Христа – говорившего, так именно с верой слушаем Его Евангелие. И, принимая чистый жемчуг Его тела, верим, что носим Самого Того Христа. И всякий раз, как только увидим изображёнными божественные Его черты, то думаем, что Он как бы с неба смотрит на нас, поклоняемся Ему, падаем пред Ним. Велика теперь вера во Христа!

... Тогда он с печалью⁶⁸⁴ удалился, и, бросившись пред иконой Богородицы, с рыданием говорил: Господи, разреши меня от обещания, какое я дал этому человеку!⁶⁸⁵

...Итак, плача, вижу над местом, на котором я стояла, поставленное изображение святой Богородицы и говорю ей: Дева, Владычица-Богородица, родившая во плоти Бога-Слово, я, конечно, знаю, знаю, что не прилично и не разумно мне, столь нечистой, столь всецело испорченной нравственно, созерцать Твою икону, икону Приснодевы, но справедливо, чтобы Твоя чистота презирала меня и гнушалась. Однако, так как рождённый Тобою Бог поэтому и сделался человеком, чтобы призвать к покаянию грешников, то помоги мне, которая одна только не имею какой-либо защиты. Повели, чтобы также и для меня был открыт⁶⁸⁶ вход; не лиши меня [права] видеть то древо, на котором был пригвождён плотью Бог-Слово, рождённый Тобою, давший за меня Свою кровь, как искупительное средство. Повели, о, Владычица, чтобы и мне также была открыта дверь к божественному поклонению кресту. И родившемуся от Тебя Богу я Тебя же даю надёжной Поручительницей того, что впредь не буду развращать этой плоти через какое бы то ни было постыдное смешение. Но когда увижу крестное древо Сына Твоего, то тотчас стану объявлять⁶⁸⁷ миру и всем, находящимся в мире, и тотчас удалюсь⁶⁸⁸, куда бы ни приказала Ты Сама, как Поручительница, и куда бы ни повела Ты. Сказавши это и в пылу своей веры почерпнув как бы полную почти уверенность, положившись на милосердие Богородицы, я двинулась⁶⁸⁹ с того места, стоя на котором, творила усердную молитву, и пошла обратно⁶⁹⁰ и вмешалась [в толпу] входивших. И уже не было того, кто прогонял бы меня и кто отталкивал бы от себя, и никто не препятствовал мне подойти близко к двери, через которую входили в Дом. Поэтому мной овладел трепет и изумление, и вся я всецело волновалась и дрожала. Посему, бросившись на землю и поклонившись той святой почве, я побежала, выйдя и стараясь прибыть к Поручившейся. Итак, я очутилась⁶⁹¹ на том месте, на котором было начертано рукописание, касавшееся моего обещания, и склонив пред Приснодевой и Богородицей колено, изрекла эти слова: Ты, конечно, любящая доброе Владычица, показала Твоё ко мне человеколюбие, Ты не почувствовала отвращения к молитве недостойной женщины. Я увидела славу, которой мы, как совершенно предавшиеся чувственности, не видим заслуженно. Слава Богу, через Тебя принимающему покаяние грешных людей; и проч.

... Диаконисса говорит девице: пойди, госпожа моя, в дом свой, потому что остаться здесь не можешь. Ибо никто не может остаться здесь, если он не соединится со Христом. Девица говорит ей: где есть Христос? Диаконисса показала ей Господень образ; и, повернувшись, девица говорит диакониссе: поистине и я так же соединяюсь со Христом и более не уйду⁶⁹² с моей госпожой. И опять, вставши и взявши свою дочь, Евпраксия приблизила к Господнему образу и, протянувши свои руки к небу, громко воззвала с плачем: Господи Иисусе Христе, да позаботишься⁶⁹³ Ты о девице, потому что она сильно возлюбила Тебя и предалась Тебе.

... На некоторых картинах, представляющих священные изображения, напечатлевается Агнец, указываемый пальцем Предтечи. Он взят во образ благодати, предуказывая нам через закон истинного Агнца, Христа Бога нашего. Посему, целуя те древние образы и тени, переданные Церкви как предзнаменования и предначертания истины, мы [однако] предпочитаем благодать и истину, радушно принимая эту, как исполнение закона. Итак, для того, чтобы и на картинах нам представить⁶⁹⁵ глазам всех то, что совершенно, мы постановляем, чтобы Агнец, вземлющий грех мира, Христос Бог наш, с этого времени был изображаем⁶⁹⁶ на иконах не в виде⁶⁹⁷ древнего Агнца, а согласно с человеческим видом; постановляем за тем, чтобы через уничижение Бога-Слова усматривать Его высоту и чтобы быть руководимыми к воспоминанию об Его образе жизни во плоти и Его страдании, и спасительной смерти, и происшедшем отсюда для мира искуплении.

... Итак, например, изображения царей, которые⁶⁹⁸ здесь есть, хотя они сделаны и не из очень драгоценного вещества: как золота, так и серебра, однако, пользуются честью со стороны всех. Ибо, почитая изображения, сделанные из гораздо более драгоценного вещества, люди не презирают совершенно тех, которые сделаны из материала, гораздо менее ценимого⁶⁹⁹, но всякое почитают поровну, хотя бы они были из гипса или меди. И тот, кто произнеся хулу в отношении к которому-нибудь [из них], не прощается, как если бы он произнёс хулу относительно глины, и не судится так, как если бы он выразил презрение к золоту, но судится – как такой, который нечестиво поступил в отношении к самому царю и государю. Делаемые⁷⁰⁰ из золота изображения, представляющиея собой начала и власти Ангелов Божиих, мы [обыкновенно] устраиваем в честь и славу Его.

* * *

Мы утешаем самих себя, когда говорим со священной главой нашей. Ибо весьма утешительно для сына беседовать с отцом, особенно же с таким и столь великим, что его добродетель прославляют многие города, страны и острова. Таков мой любезный отец, хотя плод не похож на дерево – вследствие негодности моего смирения. Но мы имеем в тебе предлежащий образец благочестия – и не только мы, но и все те, которые избрали благочестивый образ жизни, окрыляются мужеством и побуждаются к успешному совершенствованию. Но, так как с давнего времени требовала твоя святыня, чтобы я объяснил, каким образом до́лжно почитать священное изображение Христа (не потому, чтобы ты (этого) не знал, но желая этим побудить моё неразумное слово), однако доселе мне не удалось ответить; Теперь же, вспомнив, я решил, что до́лжно исполнить порученное мне, насколько это возможно, при содействии твоих священных молитв, хотя кое-что о том же самом (предмете), может быть, я достаточно высказал в другом месте.

Итак, всякое искусственное изображение является подобием того (предмета), которого оно служит изображением, и в самом себе путём воспроизведения показывает очертания первообраза, как говорит искусный в божественных вещах Дионисий: истина – в подобии, первообраз – в образе; каждое из двух – в каждом из двух, исключая различие сущности. Итак, поклоняющийся изображению поклоняется тому, кого верно представляет изображения. Ибо не сущности изображения он поклоняется, но начертанному на нём; и в отношении тожества поклонения изображения нераздельно от первообраза, ибо в отношении подобие изображения с первообразом тожественно. Поэтому Василий Великий (говорит) таким образом, что царём называется и изображения царя, и (однако) не два царя. Ибо ни сила не рассекается, ни слава не разделяется. Ибо как правящие нами господство (одно) и власть одна, так и (воссылаемое) нами славословие одно, а не многие. Поэтому честь изображения переходит к первообразу. Если же она переходит к первообразу, то не одно и другое, но одно и то же бывает почитания и поклонения, как один и тот же первообраз, которому воздаётся поклонения и в изображении.

Но одно – природный образ, и другое – (образ, получаемый) через произведения. Одно, по сравнению с причиной, имеет не природное различие, но личное, как Сын по отношению к Отцу, ибо одно Лицо Сына и другое – Отца, природа же, очевидно, – одна. Другое же, напротив, имеет природное различие, но не личное, как образ Христа по отношению к (Самому) Христу. Одна – природа вещества изображения, а другая – (природа) Христа; лицо же не иное, но одно и то же (Лицо) Христа, хотя бы и было начертано на иконе, так как тот же божественный Василий снова говорит: что там образ по воспроизведению, то здесь Сын по природе; и как в произведениях искусства (является) подобие в отношении наружного вида, так в божественной и несложной природе – единство, вследствие общности Божества. Заметь различие: в природном образе и причине, то есть в Отце и Сыне, как одна природа, так одно и поклонения вследствие тожества природы, а не личности. Так как мы исповедуем, что Святой Троице принадлежит одна природа, то (исповедуем, что ей принадлежит) одно и поклонения и славословие, но Лица три: Отца и Сына и Святого Духа. В образе же, воспроизведённом искусством, и в первообразе, то есть во Христе и в изображении Христа (ведь здесь одно Лицо Христа), бывает одно и поклонения – соответственно, очевидно, тожественности единого Лица, хотя природы Христа и изображения различны. Если же мы скажем, что одно поклонение образу и первообразу – как соответственно тожеству Лица, так соответственно тожеству и природы – и не признаём различие образа и изображаемого, но будет как одно Лицо, так и одна природа изображения Христа и Самого Христа, то мы впадём в эллинское многобожие, обоготворяя всякое вещество, употребляемое для начертаний изображения Христа. И этим мы откроем уста иконоборцам справедливо обвинять нас в том, что мы, поклоняясь Единому Богу в трёх Лицах, поклоняемся многим богам, почитаем (их). Если же кто-либо снова скажет, то ни по тожеству лица, ни по тожеству природы поклонения (воздаваемое) изображению не относится к первообразу, то, очевидно, он рассёк силу и отделил славу первообраза от изображения и, таким образом, поклоняясь изображению Христа, явно идолопоклонствует, вводя не одно, но два поклонения. Это и стараются доказать иконоборцы; но, как и естественно, отрицая на этом основании, что Христос описуем по плоти, они изобличаются в нечестии подобно тем, которые учат, что Бог обитал с людьми на земле в призраке и воображении. Но пусть будет одинаково низвергнуто нечестие тех и других в свойственную им тьму. Истинная же вера христиан, как уже ранее сказано, как во Святой Троице исповедует одно поклонение по причине общности Божества, так и по отношению к изображению Христа признаёт одно и то же поклонение соответственно тожеству Лица Христа. Ибо поклонение воздаётся одному и тому же Лицу, хотя бы оно и было начертано, в противном же случае это был бы не образ, но некоторый предмет, существующий самостоятельно, если бы он в отношении чести был отделен и оторван от первообраза. И таким образом, наконец, и в поклонении иконе Христа одно поклонения и славославие усердно прославляемой и блаженной Троице. Может быть, кто-нибудь скажет следующее: так как поклонение есть служение, то, следовательно, иконе Христа приносится служение вместе со Святой Троицей. Но таковой представляется не знающим различие в поклонении: мы поклоняемся святым, но не оказываем им божеского служения; и хотя они признаются (нашими) вождями в законе Божием, но божеского служения им не воздаётся. Затем, пусть он ещё знает, что поклонения бывает не сущности (то есть веществу) изображения, ибо это (нам) чуждо и есть дело служащих твари помимо Творца; но когда в изображении Христа поклонение воздаётся Христу, то вещество изображения остаётся совершенно не участвующим в поклонении, которое воздаётся (изображённому) на нём Христу – ради того подобия, которое принадлежит Лицу Христа и которое (мыслится) отдельно от вещества, хотя и в нём бывает видимо. И это, кажется мне, похоже на пример (подобие, отражающегося) в зеркале, так как и здесь лицо смотрящего как бы начертывается (в зеркале), но подобие остаётся вне вещества. И если бы кто захотел поцеловать (находящееся) там своё изображение, то он поцеловал бы не вещество, потому что он не ради него и находится (перед зеркалом), но – отображённое в нём подобие его самого; поэтому он и прильнул к веществу. Конечно, если он удалится от зеркала, то вместе с ним отступит и образ, как не имеющий ничего общего с веществом зеркала. Таким же образом (следует рассуждать) и относительно вещества изображения: если уничтожено подобие, которое было на нём видимо и к которому (относилось) поклонение, то вещество остаётся без почитания, как не имеющее с подобием ничего общего. Затем, пусть будет перстень, на котором начертано изображение царя, и пусть он будет оттиснут на воске, на смоле, на глине. Печать, конечно, будет одна и та же и неизменна на всех веществах; вещества же друг от друга различны; (печать) и не могла не остаться неизменной на различных (веществах), как не имеющая ничего общего с материалами; но, отделённая от них мыслью, она остаётся на перстне. Таким же образом и подобие Христа, на каком бы веществе не начертывалось, не имеет (ничего) общего с веществом, на котором оно представляется, оставаясь в Лице Христа, которому оно принадлежит. И кратко сказать, божеское почитание оказывается не иконе Христа, но Христу, Которому в ней воздаётся поклонения; и поклоняться ей до́лжно ради тожества Лица Христа, несмотря на различие сущности иконы.

Таким образом, как мне кажется, почитание иконы Христа основывается на учении святых отцов. Если (почитание) уничтожается, то уничтожается вместе и Домостроительство Христа; и, если поклонение не воздаётся иконе, уничтожается точно так же поклонение Христу.

И поэтому, святой отец, до́лжно со страхом и благоговением приступать и поклоняться ей (то есть иконе), так как поклонение переходит к Христу; и до́лжно веровать, что в ней обитает Божественная благодать и что приступающим к ней с верой она сообщает освящение. Ибо как в образе Животворящего Креста, так и в иконе Всесвятой Богородицы и всех святых всякое освящающее почитание икон через посредство (изображённых) на них первообразов восходит к Богу. И поэтому одно, и только одно, божеское поклонение (воздаётся) Святой и Единосущной Троице, ради Которой (оказывается) различное поклонение и другим и к которой относятся все другие поклонения. Если же что-либо по неведению я сказал ошибочно, или меньше того, что следовало, или больше, то ты, как добрый отец, удостой одно исправить, другое восполнить, а иное и уничтожить, молясь, и усиленно, о моём смирении, чтобы я и мыслил правильно, и говорил без преткновения, и поступал, не заслуживая порицания.