Три защитительных слова против отвергающих святые иконы

I. Нам, всегда чувствующим свое не достоинство, прилично было бы молчать и исповедовать Богу грехи свои. Но так как все хорошо в свое время, я же вижу, что Церковь, которую Бог построил на основании апостолов и пророков, «быв утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем» (Еф.2:20), бросается как бы морскою бурей с вздымающимися друг над другом волнами, волнуется и смущается несноснейшим напором лукавых духов; и хитон Христа свыше сотканный, который стремились разделить сыны нечестивых, разделяется, и тело Его, которое есть слово Божие и издавна принятое церковное предание, рассекается на различные части, то я счел, что неблагоразумно молчать и налагать оковы на язык, взирая на угрозу, говорящую: «Вот, душа надменная не успокоится, а праведный своею верою жив будет» (Авв.2:4), и: «Если же страж видел идущий меч и не затрубил в трубу, и народ не был предостережен, – то, когда придет меч и отнимет у кого из них жизнь, сей схвачен будет за грех свой, но кровь его взыщу от руки стража» (Иез.33:6). Итак, побуждаемый нестерпимым страхом, я решил говорить, высоту царей, не полагая выше истины, ибо слышал богоотца Давида, говорящего: «буду говорить об откровениях Твоих пред царями и не постыжусь» (Пс.118:46). Даже более побуждался к тому, чтобы говорить, тем, что слово царя способно к обольщению подданных, потому что из бывших издавна немного таких, которые пренебрегли бы повелениями царей, зная, что над земным царем есть небесное царство и что законы обладают царями.

II. Итак, прежде всего положив соблюдение церковного законоположения, через которое происходит спасение, как некоторое начало или основание рассуждения, я открыл поле для слова и выпустил его, как хорошо взнузданного коня. Ибо поистине я считал ужасным и более чем ужасным, что церковь, блистающая такими преимуществами и издавна украшенная преданиями благочестивейших мужей, обращаются на худые стихии, «убоятся они страха, где нет страха» (Пс.52:6); что как будто не знающие истинного Бога, она боится соскользнуть в идолослужение и, хотя в самой малой степени, лишиться совершенства; что она как будто носит в середине очень красивого лица какое-то постоянное клеймо, так всецело неподходящее, что оно уничтожает всю красоту; ибо не мало то, что ведет к большему, так как не малый признак заблуждения – низвергнуть издавна соблюдаемое церковное предание, как бы осуждая предков наших, «взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр.13:7).

III. Итак, обращаясь к вам со словом, прежде всего молю Вседержителя Бога, перед Которым наго все и открыто, видящего искренность смиренного разума моего и чистоту намерения, дать мне слово в открытии уст моих, и взять в Свои руки управление умом моим, и привлечь его к Себе, направив его по открытому и прямому пути, чтобы он не уклонялся ни к тому, что ему кажется правильным, ни к тому, что известно, как ложное. После этого молю весь народ Божий, язык свят, царское священство с добрым пастырем словесного стада Христова, представляющим в себе самом Христову Иерархию, принять слово мое с благосклонностью, не обращая внимание на достоинство, которое весьма мало, и не ища искусства слов, так как в этом я, бедный, не достаточно искусен, но взвешивая силу мыслей, ибо царство небесное не в слове, но в силе; ибо цель – не победить, но протянуть руку поражаемой истине, руку сильную добрым произволением. Итак, призывая спасительную ипостасную Истину, отсюда начну слово.

IV. Знаю неложно Сказавшего: «Господь, Бог наш, Господь един есть» (Втор.6:4); и: «Господа, Бога твоего, бойся, и Ему [одному] служи» (Втор.6:13); и: «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх.20:3); и: «не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу» (Исх.20:4); и: «да постыдятся все служащие истуканам» (Пс.96:7); и: «боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут» (Иер.10:11). «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (Евр.1:1,2). Знаю Сказавшего: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17:3). Верую во единого Бога, единое начало всего, безначального, несозданного, неподверженного гибели и бессмертного, вечного и постоянного, непостижимого, бестелесного, невидимого, неописуемого, не имеющего формы; единую пресущественную сущность, пребожественное Божество, в трех ипостасях Отце и Сыне, и Святом Духе; и этому одному служу, и этому одному совершаю поклонение служения. Поклоняюсь единому Богу, единому Божеству. Но и Троице ипостасей служу, Богу Отцу и Богу Сыну воплощенному и Богу Святому Духу, – единому Богу. Не покланяюсь твари больше Создавшего, но покланяюсь Творцу, созданному по мне и сошедшему к твари без унижения и повреждения Себя, чтобы прославить мое естество и сделать его общником божественного естества. Вместе же с царем и Богом покланяюсь багрянице тела, не как одежде и не как четвертому лицу, нет(!), но как соединенной с Богом и пребывающей без изменения, как и помазавшее ее. Ибо естество плоти не сделалось Божеством, но, как Слово стало плотью непреложно, оставаясь тем, чем Оно было, так и плоть стала Словом, не потеряв того, что она имеет, отожествившись же с Словом по ипостаси. Почему с уверенностью изображаю Бога невидимого не как невидимого, но как сделавшегося видимым ради нас участием в плоти и крови. Не невидимое Божество изображаю, но изображаю виденную плоть Бога. Ибо если душу изобразить невозможно, то насколько же более Бога, и душе давшего свойство нематериальности.

V. Но, говорят, Бог сказал через Моисея законодателя: «Господу Богу твоему поклонишися и тому единому послужиши», и: «не сотвори всякого подобия, елика на небеси и елика на земли».

Братия, существенно заблуждаются не знающие из Писаний, что «буква убивает, а дух животворит» (2Кор.3:6), не исследующие под буквою скрытый дух. Итак, справедливо бы было сказать: научивший вас этому пусть научит и следующему. Научись, как изъясняет это законодатель, следующим как бы образом говоря во Второзаконии: «и говорил Господь к вам [на горе] из среды огня; глас слов [Его] вы слышали, но образа не видели, а только глас» (Втор.4:12); и спустя немного: «твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на [горе] Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы крылатой, которая летает под небесами» (Втор.4:15–17) и проч.; и немного далее: «и дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды [и] все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им» (Втор.4:19).

VI. Видишь ли, что одна цель: чтобы не служить твари паче Создателя и не совершать ей служебное поклонение, но только одному Творцу, почему повсюду присоединяет к поклонению служение. Ибо опять говорит: «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх.20:3); «не делай себе кумира и никакого, не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь» (Втор.5:8–9); и опять: «жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите, и истуканов [богов] их сожгите огнем» (Втор.7:5), ибо вы не будете покланяться иному богу; и спустя немного: «не делай себе богов литых» (Исх.34:17).

VII. Видишь, запрещает иконописание из-за идолослужения и потому, что невозможно изобразить Бога, не имеющего количества, неописуемого и невидимого: ибо, говорит, «образа не видели» (Втор.4:12), подобно тому как и Павел, стоя в середине Ареопага, говорит: «Итак, мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян.17:29).

VIII. У иудеев ради склонности к идолопоклонству было узаконено это. Мы же, которым, говоря с Богословом, как избегшим суеверного заблуждения и познавшим истину, дано быть с Богом, и служить единому Богу, и обогатиться совершенством богопознания, и достигнуть «в мужа совершенного» (Еф.4:13), «мы уже не под руководством детоводителя» (Гал.3:25), так как пережили детство, получив от Бога способность различения и зная, что можно изобразить и что неописуемо образом, ибо говорит: «образа не видели» (Втор.4:12). О, мудрость законодателя! Как изобразить невидимое? Как уподобить неподобное? Как описать не имеющее количества и величины и неограниченное? Как обозначить не имеющее формы? Как изобразить красками бестелесное? Итак, что здесь таинственно показывается? Очевидно, что, когда увидишь бестелесного ради тебя сделавшегося человеком, тогда сделаешь изображение Его человеческого образа. Когда Невидимый сделается видимым во плоти, тогда изобразишь подобие Виденного. Когда бестелесный и не имеющий формы, не имеющий количества и величины и несравненный в виду превосходства Своей природы, сущий во образе Божий, принявший зрак раба, смирится в нем до количества и величины и облечется в телесный образ, тогда начертай Его на доске; и возложи для созерцания Того, Который допустил, чтобы Его видели. Начертай неизреченное Его снисхождение, рождение от Девы, крещение во Иордане, преображение на Фаворе, страдания, доставляющие бесстрастие, смерть, чудеса – символы Его божественной природы, совершаемые божественным действием через действие плоти, спасительный крест, гроб, воскресение, восшествие на небеса – все пиши, и словом, и красками. Не бойся, не страшись. Я знаю различие поклонения. Некогда Авраам, когда купил для погребения двойную пещеру, поклонился сыном Еммора, мужем нечестивым и страдающим неведением Бога. Поклонился Иаков брату Исаву и фараону, мужу египетскому и даже и на верх жезла поклонился, но не послужил. Поклонились Иисус Навин и Даниил ангелу Божию, но не послужили: ибо иное дело – поклонение служебное, и иное – поклонение, происходящее из поклонения тем, которые выдаются каким-либо достоинством.

IX. Но так как у нас речь относительно образа и поклонения, то мы разделим слово о них. Итак, образ есть подобие, описывающее первообраз, с которым он имеет и некоторое различие, ибо не во всем образ подобен первообразу. Итак, живой, естественный и неизменный образ невидимого Бога есть Сын, носящий в Себе всего Отца, во всем с Ним тождественный, различающийся же только в отношении к причине, ибо причина естественная – Отец, имеющее же причину – Сын: ибо не Отец из Сына, но Сын из Отца, так как из Него, хотя и не после Него, имеет бытие, которое, именно, есть родивший Отец.

X. Существуют же и в Боге образы и планы того, что будет Им совершено, т. е. Его предвечный и всегда неизменный совет, ибо Божество, «у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иак.1:17), совершенно непоколебимо. Эти образы и планы суть предопределения, говорит св. Дионисий, великий в божественных вещах и созерцавший при помощи Божей то, что касается Бога; ибо в совете Его начертано все, предопределенное Им и неизменно сущее прежде бытия их.

Подобным образом если кто желает построить дом, то прежде начертывает в уме и составляет его вид.

XI. Далее, иконы суть видимое невидимого и не имеющего фигуры, но телесно изображенного ради слабости понимания, ибо и божественное Писание приписывает образы Богу и ангелам, и о причине этого учит тот же самый божественный муж. Ибо в одном только – в приспособлении к нам, не могущим непосредственно возвыситься до разумных созерцаний и нуждающимся в соответственных и понятных посредствах можно указать основание того, что, по справедливости, приписываются образы не имеющим образа, и формы – не имеющим формы.

Итак, если, заботясь о соответствии нам, божественное Слово, собирающее отовсюду то, что нас возвышает, приписывает и простым и не имеющим образа предметам некоторые образы, то как нам не изображать того, что уподобилось нашему собственному естеству, чего сильно желаем, но чего нет налицо, чего нельзя видеть? Ибо через ощущение создается некоторое впечатление в передней части мозга, которое передается способности суждения и сохраняется в памяти. Действительно и Григорий Богослов говорит, что ум, несмотря на большое старание отрешиться от телесного, совершенно неспособен на это; но невидимая Бога от создания мира творением помышляема видимая суть, ибо видим в тварях образы, показывающие нам тускло божественные откровения, когда, например, говорим, что Святая безначальная Троица изображается через солнце, свет и луч; или чрез бьющий ключом источник, текущий поток и русло; или чрез ум, слово и дух, которые в нас; или через растение, цвет и запах розы.

XII. Далее, образ будущего, говорят, загадочно описывает грядущее, как ковчег, жезл и стамна – св. Деву и Богородицу; и как змий – Того, Который уничтожил через крест укушение начальника зла – змия; или море, вода и облако – дух крещения.

XIII. Затем, изображение прошедшего, говорят, служит для воспоминания или какого-нибудь чуда, или чести, или стыда, или добродетели, или зла к пользе смотрящего на него потомства, чтобы избегали зла и ревновали о добродетелях. Оно бывает двоякое: через слово, написанное в книгах, как Бог начертал закон на скрижалях и приказал записать жизнь боголюбезных мужей; и чрез чувственное созерцание, как, например, приказал положить в ковчеге в воспоминание стамну и жезл. Таким образом и теперь мы изображаем образы прошедшего и добродетели.

Следовательно, или уничтожь всякое изображение и издай закон противный Тому, Который приказал, чтобы они были, или всякое прими с приличествующим каждому основанием и характером. Итак, сказав о родах изображения, скажем и о поклонении.

XIV. Поклонение есть знак благоговения и почтения, и мы знаем различные роды его. Во-первых, поклонение служебное, которое приносим единому по природе поклоняемому Богу. Затем, поклонение, приносимое ради, по природе поклоняемого Бога, Его друзьям и слугам, подобно тому как Иисус Навин и Даниил поклонились ангелу или местам Божиим, как говорит Давид: «поклонимся подножию ног Его» (Пс.131:7); или вещам, посвященным Ему, подобно тому как весь Израиль покланялся скинии и теперь еще, стоя вокруг Иерусалимского храма и смотря на него отовсюду, евреи поклоняются; или начальникам от Него поставленным, как Иаков – Исаву, как первородному брату, данному Богом; и фараону, поставленному Богом начальнику, и как Иосифу – его братья. Знаю и взаимное поклонение из почтения, как Авраам – сынам Еммора.

Итак, или всякое поклонение уничтожь или прими всякое с надлежащим основанием и характером.

XV. Ответь мне на вопрос: «Бог, есть ли един Бог?» – «Да, скажешь, мне кажется, Он есть единый законодатель». Тогда почему же Он узаконяет противоположное? Ибо не вне твари херувимы: почему же Он приказывает, чтобы изваянные херувимы, сделанные руками людей, осеняли очистилище? Не очевидно ли, что невозможно сделать изображение Бога, как неописуемого и не имеющего подобия, или изображение кого-нибудь, как будто это Бог, чтобы не совершалось поклонение твари, почитаемой, как Бог; повелевает же сделать осеняющее очистилище изображение херувимов, как описуемых и рабски предстоящих божественному престолу, чтобы оно раболепно осеняло очистилище. Ибо прилично, чтобы образ божественных тайн осенялся изображением небесных служителей. Неужели ты скажешь, что ковчег, стамна, очистилище не руками сделаны? Не дела рук человеческих? Не из неблагородной, как ты говоришь, материи приготовлены? Что же вся скиния? Не была ли она образом? Не сень ли и образец? Ибо божественный Апостол, рассуждая относительно священников подзаконных, говорит: «смотри, сказано, сделай все по образу, показанному тебе на горе» (Евр.8:5). Но и не образом был закон, но сенью образа, как говорит тот же самый Апостол: «закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей» (Евр.10:1).

Итак, что нам сказать, если закон отвергает изображения, сам же является предначертанием образа? Если скиния – сень и образ образа, то почему закон повелевает не делать изображений? Но не так это, не так. Свое же время всякой вещи.

XVI. В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и с человеки поживе, изображаю видимое Бога. Не поклоняюсь материи, поклоняюсь же Творцу материи, ставшему материей ради меня, и благоволившему обитать в материи и через материю соделавшему мне спасение, и не перестану почитать материю, чрез которую совершено мое спасение. Почитаю же не как Бога. Нет, ибо как может быть Богом то, что имеет бытие из не сущего? Но и тело Бога есть Бог, тело, через ипостасное единение сделавшееся неизменно тем, именно, что есть помазавшее, и оставшееся тем, что есть по природе, т. е. плотью, одухотворенной разумною и мысленною душей, имеющей начало и несозданной. Чту же и уважаю и остальную материю, через которую совершилось мое спасение, как полную божественной силы и благодати. Разве не материя древо креста, счастливейшее и треблаженное? Разве не материя гора, достойная уважения и святая, лобное место? Разве не материя благодетельная и живоносная скала, святой гроб, источник нашего воскресения? Разве не материя чернила и всесвятая книга Евангелий? Разве не материя живоносная трапеза, подающая нам хлеб жизни? Разве не материя золото и серебро, из которых приготовляются кресты, и блюда, и чаши? Разве не материя прежде всего этого тело и кровь нашего Господа? Или отрицай уважение и поклонение всему этому, или допусти на основании церковного предания и поклонение иконам, посвящаемым имени Бога и друзей Божиих и чрез это осеняемым благодатью Божественного Духа. Не хули материю, ибо она не презренна, так как нет ничего презренного в том, что произошло от Бога. Это – мудрование манихеев. Одно же только презренно, что не имеет причины в Боге, но есть наше изобретение через решение воли и самовластное уклонение от того, что согласно с природой, к тому, что противно природе, т. е. грех. Если ради закона не почитаешь икон и отвергаешь их, как приготовленные из материи, то смотри, что говорит писание: «И сказал Господь Моисею, говоря: смотри, Я назначаю именно Веселеила, сына Уриева, сына Орова, из колена Иудина; и Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, работать из золота, серебра и меди, [из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона], резать камни для вставливания и резать дерево для всякого дела; и вот, Я даю ему помощником Аголиава, сына Ахисамахова, из колена Данова, и в сердце всякого мудрого вложу мудрость, дабы они сделали всё, что Я повелел тебе» (Исх.31:1–6). И далее: «И сказал Моисей всему обществу сынов Израилевых: вот что заповедал Господь: сделайте от себя приношения Господу: каждый по усердию пусть принесет приношение Господу, золото, серебро, медь, шерсть голубого, пурпурового и червленого цвета, и виссон [крученый], и козью шерсть, кожи бараньи красные, и кожи синие, и дерево ситтим, и елей для светильника, и ароматы для елея помазания и для благовонных курений, камень оникс и камни вставные для ефода и наперсника. И всякий из вас мудрый сердцем пусть придет и сделает все, что повелел Господь: скинию…» (Исх.35:4–11).

Вот честная материя, хотя, по вашему мнению, презренная, ибо что ничтожнее козьей шерсти или красок? Не краска ли багряница, пурпур и синета? Вот и дела рук человеческих, и подобия херувимов. Итак, каким образом ради закона отрицаешь то, что закон повелевает делать? Если ради закона отрицаешь иконы, нужно тебе и субботствовать и обрезываться. Но знай, что, если соблюдаете закон, «не будет вам никакой пользы от Христа»; «оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати» (Гал.5:2,4). Израиль в древности не видел Бога, мы же открытым лицом видим славу Господа.

XVII. И мы чувственно воспринимаемое изображение Его выставляем повсюду и (через это) освящаем первое чувство, ибо первое из чувств – зрение, как и словами – слух. Образ же есть напоминание. И что для обученных письменам – книга, то для необразованных – изображение; и что слово для слуха – то образ для зрения: мы мысленно с ним соединяемся. Ради этого повелел Бог сделать ковчег из деревьев не гниющих и позолотить его изнутри и извне, и вложить скрижали и жезл, и стамну златую, имеющую манну, в воспоминание бывшего и в прообраз будущего. И кто не скажет, что это были изображения и громкие глашатаи? И это было положено не скрытно, но перед всем народом; и взирая на них, они приносили поклонение и служение чрез них действовавшему Богу, очевидно, не им служа, но через них приходя к воспоминанию чудес и воздавая поклонение чудотворцу Богу, ибо образы были положены в напоминание, не как боги, по как приводящие к воспоминанию божественного действия.

XVIII. Повелел Бог также взять двенадцать камней из Иордана. Он прибавляет и основание, ибо говорит: «когда спросят в последующее время сыны ваши отцов своих: «что значат эти камни?», скажите сынам вашим: «Израиль перешел чрез Иордан сей по суше» (Нав.4:21–22). Итак, как же нам не изображать спасительные страсти и чудеса Христа Бога, чтобы, когда спросит меня сын мой, что это, я сказал бы, что Бог Слово стал человеком, и через Него не Израиль только перешел Иордан, но все естество возвратилось к древнему блаженству. Чрез Него естество из нижней земли взошло превыше всякого начальства и в Нем воссело на отеческом престоле.

XIX. Но говорят: сделай изображение Христа и Его матери Богородицы, и довольно. О, неразумие! Ты ясно исповедал себя врагом святых, так как, если делаешь образ Христа, святых же нет, то, очевидно, не изображение отвергаешь, но почитание святых, ибо ты делаешь изображения Христа, как прославленного, отвергаешь же изображение святых, как не славных, и ложь называешь истиной. «Ибо Я прославлю прославляющих Меня» (1Цар.2:30). И божественный Апостол: «Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа» (Гал.4:7), и: «если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим.8:17). Не против изображений, но против святых ты ведешь войну, ибо, говорит Иоанн Богослов и «когда откроется, будем подобны Ему» (1Ин.3:2). Как соединенное с огнем делается огнем не по природе, но через единение, горение и общение, так, говорю, и плоть воплощенного Сына Божия. Ибо она через ипостасное общение с божественной природой непреложно называлась Богом, помазанная не действием Бога, как каждый из пророков, но пришествием всего Помазующего. А что святые – боги, об этом Писание говорит: «Бог стал в сонме богов» (Пс.81:1). Бог стоит среди богов, отличая достойных, как, изъясняя (это место), говорит божественный Григорий. Ибо святые и при жизни исполнены были Св. Духа: когда же скончались, благодать Св. Духа всегда соприсутствует и с душами, и с телами их в гробницах, и с фигурами и со святыми иконами их, не по существу, но по благодати и действию.

XX. Бог обещал Давиду построить Себе через его сына храм и приготовить место покоя. Соломон, созидая его, сделал, как говорит книга Царств, херувимов, и обложил херувимов и все стены кругом золотом; и устроил резных херувимов и пальмы внутри и вне, и не сказано, по бокам, но кругом, и быков, и львов, и гранатовые яблоки. Не гораздо ли почтеннее все стены дома Господня украсить фигурами и изображениями святых, чем, бессловесных и деревья? Где закон, определяющий: не сотвори всякого подобия? Но принявший излияние мудрости Соломон, изображая небо, сделал подобия херувимов, и львов, и быков, закон же это запрещает. Если же мы, изображая Христа, делаем и изображения святых, то не гораздо ли это благочестивее, так как они исполнены Святого Духа? Ибо как тогда народ и храм очищались кровью и пеплом телицы, так п теперь – кровью Христа, пострадавшего при Понтии Пилате и показавшего Себя началом мучеников: еще же и кровью святых, на которых основывается церковь. Как тогда храм украшался образами и фигурами бессловесных, так теперь – святых, приготовивших себя в одушевленные и разумные храмы, в жилище Божие.

XXI. Посему мы изображаем Христа – Царя и Господа, не лишая Его воинства; воинство же Господне – святые. Пусть земной царь распустит собственное войско и тогда – воинство своего Царя и Господа. Пусть снимет пурпур, и тогда лишит чести победивших тирана и воцарившихся над страстями. Ибо, если они будут наследниками Бога и сонаследниками Христа (Римл.8:17) и участниками божественной славы и царствия, то каким образом друзья Христовы, участвовавшие в страданиях Христа, не будут соучастниками и в земной Его славе? «Я уже не называю вас рабами» (Ин.15:15), говорит Бог: «Вы друзья Мои» (Ин.15:14). Итак, лишим ли их данной им от Церкви чести? О, дерзкая рука! О, безрассудный разум, спорящий с Богом и противодействующий Его делам! Ты, который не поклоняешься иконе, не поклоняешься и Сыну Божию, Который есть живой образ и неизменное отображение невидимого Бога. Покланяюсь иконе Христа, как воплощенного Бога; Владычицы всех Богородицы, как Матери Сына Божия; святых, как друзей Божиих, до крови боровшихся с грехом и подражавших Христу пролитием крови за Него, собственную кровь за них пролившего, и шедших по следам Его. Изображение их подвигов и страданий ставлю перед глазами, чтобы освящаться через них и возбуждаться к ревностному подражанию. Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, говорит божественный Василий. Если воздвигаешь храмы святым Божиим, воздвигай и памятники их победы. Не воздвигался в древности храм во имя людей; не праздновалась, но оплакивалась смерть праведников. Прикоснувшийся к мертвому, даже к самому Моисею, считался нечистым; теперь же празднуются память святых. Оплакан мертвец Иаков, но прославляется смерть Стефана. Итак, или отвергни хвалебные воспоминания святых, совершаемые вопреки древнему закону, или допусти иконы, существующие, как говоришь, вопреки закону. Но немыслимо не праздновать память святых, ибо хор св. Апостолов и богоносных отцов повелевает этому быть, ибо мы существенно освятились с того времени, как Бог Слово стал плотью, уподобившись нам по всему, кроме греха, и неслиянно соединился с нашей природой, и неизменно обожествил плоть через неслиянное взаимодействие того же самого Божества и той же самой плоти. И мы существенно освободились с того времени, как Сын Божий и Бог, будучи бесстрастным по Божеству, пострадал чрез принятие человеческой природы, заплатил наш долг, излив на нас верное и достойное удивления искупление, ибо умилостивительна перед Отцом и священна кровь Сына. Мы существенно сделались бессмертными с того времени, как Он, сошедши во ад, возвестил от века связанным душам: плененным – отпущение, слепым – прозрение, и, связав крепкого, преизбытком силы воскрес, сделав нетленной принятую Им нашу плоть. Мы существенно усыновились и сделались наследниками Бога со времени рождения водою и Духом. Посему верных Павел называет святыми. Посему смерть святых мы не оплакиваем, но празднуем. Посему мы, оправданные через веру и знающие единого истинного Бога, под благодатью, праведнику же закон не лежит. Мы не под стихиями закона, рабствуя, как младенцы, но достигнув в мужа совершенного, питаемся твердой пищей, не ведущей к идолослужению. Закон, как светильник, светящий в темном месте, хорош, но пока начнет рассветать день. Но уже взошла утренняя звезда в сердцах наших, и живая вода боговедения покрыла моря языков, и все мы познали Господа. Миновало древнее, вот стало все новое. Божественный апостол Павел говорит Петру, главе Апостолов: «если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?» (Гал.2:14), и к Галатам пишет: «свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон» (Гал. 5:3).

XXII. Никогда не знавшие Бога служили тем, которые по природе не боги. «Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам?» (Гал.4:9). Я видел человеческий образ Бога, и спасена моя душа. Созерцаю образ Бога, как видел Иаков, и иначе, и больше, ибо тот очами ума видел нематериальный предвозвещающий будущее образ, я же вижу то, что оживляет воспоминание о Том, Которого видели во плоти. Тень апостолов, платки и полотенца прогоняли болезни, обращали в бегство демонов, как же не прославлять тень и изображение святых? Или отвергни поклонение всякой материи, или не вводи новое и не уничтожай вечных пределов, которые положили твои отцы.

ХХIII. Не только письменами передали они церковное законоположение, но и некими неписанными преданиями. Посему говорит божественный Василий в 27-ой главе состоящего из 30 глав сочинения О Святом Духе к Амфилохию буквально так: «из сохраненных в церкви догматов и проповеданий некоторые мы имеем из письменного наставления; нечто же, переданное нам из предания апостолов, мы приняли втайне. И то и другое имеет одно и то же значение для благочестия, и этому никто не станет противоречить, разве малосведущий в постановлениях церковных. Ибо если начнем отвергать неписанные обычаи, как имеющие небольшое значение, то незаметно повредим Евангелию в самом главном». Это – слова великого Василия. Ибо откуда мы знаем святое лобное место? Гробницу жизни? Не дети ли приняли это от отца без записи? Написано, что Господь был распят на лобном месте и погребен в гробнице, которую Иосиф высек в скале. Но что это то место, которое мы теперь почитаем, это знаем из неписанного предания, и весьма многое подобное этому. Откуда троекратное погружение? Откуда молитва на восток? Откуда предание о таинствах? Почему и божественный Апостол Павел говорит: «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2Фел.2:15). Итак, когда многое такое передано Церкви без записи и сохранено до сих пор, то зачем понапрасну споришь об иконах?

XXIV. Места же, которые приводишь, отвергают поклонение не нашим иконам, но изображениям эллинов, делавших богов. Не должно же ради неразумного эллинского обычая отвергать и наш благочестивый. Заклинают заклинатели и чародеи, заклинает и церковь оглашенных, но те призывают демонов, эта же – Бога против демонов. Язычники посвящают изображения демонам и именуют их богами, мы же – истинному Богу воплощенному и рабам, и друзьям Божиим, прогнавшим толпы демонов.

XXV. Если же ты скажешь, что божественный и дивный Епифаний явно отвергает их, то, во-первых, может быть, это слово, будучи произведением одного, имя же нося другого, что представляет обычное явление, является поддельным и незаконно приписанным ему. Во-вторых, мы знаем, что блаженный Афанасий воспретил полагать останки святых в ящиках, но приказал скрывать их под землею, желая уничтожить нелепый обычай египтян, которые не скрывали своих мертвецов под землей, но помещали их на долгах и седалищах. Может быть, желая исправить что-либо подобное, и великий Епифапий, если припишем ему слово, постановил не делать изображений. Церковь того же самого божественного Епифания, доныне украшенная иконами, свидетель тому, что его намерением не было отвергать их. В-третьих, единичное мнение не есть закон для Церкви, и одна ласточка не делает весны, как думает и Григорий Богослов и истинно. И одно мнение не может ниспровергнуть предание всей Церкви от (одних) пределов земли до (других) пределов ее.

XXVI. Итак, согласись с множеством мест Писания и отеческих, потому что, хотя Писание и говорит: «А их идолы – серебро и золото, дело рук человеческих» (Пс.113:12), однако оно воспрещает покланяться не бездушным или делам рук, но изображениям демонов.

XXVII. Вот сказано, что пророки покланялись ангелам, и людям, и царям, и нечестивым, и жезлу. Говорит и Давид: «поклоняйтесь подножию Его» (Пс.98:5). А Исаия говорит от лица Божия: «небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих» (Ис.66:1). Всякому же известно, что небо и земля – тварные вещи. И Моисей, и Аарон со всем народом покланялись сделанному руками. Павел же, золотой кузнечик Церкви, говорит в послании к евреям: «Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения» (Евр.9:11); и далее: «не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо» (Евр.9:24). Таким образом первое святое, или скиния, и все, что в ней, было – рукотворное. А что ей совершалось поклонение, на это никто не станет возражать.

«Должно и нам, вместо обычного о них мнения, священнолепно проникнуть внутрь священных символов, и нельзя не чтить их, так как они являются произведением и изображением божественных черт и видимыми образами неизреченных и возвышенных созерцаний».

Пояснение. Видишь, сказал, что нельзя не чтить изображения того, что достойно почтения.

«Этому и мы научились: ныне применительно к нашей природе через священные покрывала, через человеколюбие изречений и иерархических преданий, человеколюбие, покрывающее чувственным мысленное и сущим то, что превыше существа, дающее образы и фигуры безобразному и не имеющему фигуры и разнообразием делимых символов наполняющее и дающее вид преестественной и не имеющей вида простоте».

Пояснение. Если давать образы и фигуры, применительно к нашим свойствам, не имеющему образа и фигуры, простому и не имеющему вида есть признак человеколюбия, то как не изображать по подобию нас самих виденное в образах и фигурах для воспоминания и происходящего из воспоминания соревнования?

«Превосходящие нас существа и чины, священное воспоминание о которых я уже сделал, бестелесны, и иерархия их есть умопостигаемая и превышемирная. Нашу же видим по подобию нас самих исполненной разнообразия чувственных символов, посредством которых мы иерархически возвышаемся к единообразному обожествлению, соразмерно с нашими свойствами, к Богу и добродетели. Ибо они, как умы, мыслят сообразно определенному для них, мы же возвышаемся, насколько возможно, к божественному созерцанию посредством чувственных образов».

Пояснение. Итак, если сообразно с нашими свойствами мы возводимся к божественному и нематериальному созерцанию посредством чувственных образов, и божественное Примышление для нашего руководства дает фигуры и образы не имеющим их, то что неприличного изображать по подобию нас самих человеколюбно Снисшедшего до вида и образа?

До нас дошел из древности переданный рассказ, что Авгарь, разумею царя Эдессы, воспламененный через молву о Господе божественной любовью, послал послов просить Его о посещении, в случае же Его отказа сделать это, он приказывает живописцу снять Его портрет. Всеведущий и Всемогущий взял кусок материи и, поднесши к лицу, напечатлел на нем Свой образ, который сохраняется и до сих пор.

«Восстаньте ныне, славные живописцы мужественных подвигов. Возвеличьте вашим художеством несовершенный образ полководца. Неясно мною описанного победителя прославьте красками вашей мудрости. Я уйду побежденный вашим описанием подвигов мученика. Побежденный, я радуюсь такой победе вашей силы. Вижу борьбу руки с огнем, точнее вами описанную. Вижу ладонь, яснее написанную на вашем изображении. Пусть плачут теперь демоны, пораженные через вас подвигами мученика. Пусть будет опять показана им рука сожигаемая и побеждающая. Пусть будет начертан на картине и подвигоположник Христос, Которому слава во веки веков. Аминь».

«Потому что и образ царя называется царем, но это – не два царя, так как не умаляется власть, не разделяется слава. Ибо как господствующая над нами власть и могущество едино, так и наше славословие едино, а не многие, почему и честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу. Итак, что здесь подражательно – образ, то там существенно – Сын. И как у художников подобие – в форме, так и у божественной и несложной природы в общности Божества заключается единение».

Пояснение. Образ царя есть царь, и образ Христа – Христос, и образ святого – святой, и ни власть не умаляется, ни слава не разделяется, но слава образа становится славою изображенного. Демоны боятся святых и бегут их тени, икона же и есть тень, и я делаю ее, как гонительницу демонов. Если же ты скажешь, что нужно только разумно соединяться с Богом, то отвергни все телесное: светильники, благовонный фимиам, саму молитву вслух, сами при посредстве материи совершаемые божественные таинства, хлеб, вино, елей помазания, начертание креста, ибо все это материя: крест, губка распятия, крест, копье, прободающее живоносное ребро. Или отвергни почитание всего этого, – что невозможно, или не отрицай и почитания икон. Материальным предметам дается божественная благодать ради имени на них изображенных. Подобно тому, как сами по себе незначительны раковина, дающая пурпур, а также и шелк, и из того и другого вытканное платье, если же его оденет царь, то одежда делается участницей принадлежащей одевшему чести, так и материальные предметы сами по себе непокланяемые, делаются по мере веры участниками благодати, если изображенный был исполнен благодати. Апостолы видели Господа телесными очами, иные видели апостолов, и иные – мучеников. Созданный из двух природ, хочу и я видеть их душой и телом и иметь защищающее от несчастья лекарство, и видя, покланяюсь тому, что доступно зрению, не как Богу, но как честному изображению достойных чести. Может быть, ты, будучи возвышенным, нематериальным, выше тела и бесплотным, презираешь все видимое, но я, как человек и одетый телом, хочу и телесно обращаться и видеть святое. Снизойди, возвышенный, к смиренному моему мудрованию, чтобы сохранить свою высоту. Разумеет Господь любовь мою к нему и к друзьям Его, ибо радуется господин, когда прославляется благоразумный раб, сказал Василий Великий, прославляя сорок мучеников. Смотри же, что говорит он, восхваляя и славного Гордия.

«Радуются люди духовной радостью при одном только воспоминании о совершенных праведниками подвигах, влекомые к соревнованию и подражанию в добром, о котором слышат. Ибо повествование о хорошо живших мужах, дает спасаемым как бы некоторый свет на жизненном пути». И опять: «так что, когда повествуем о жизни блиставших благочестием, то прежде всего славим через рабов Господа. Прославляем же и праведников, свидетельствуя о том, что мы знаем. Радуем же и народы тем, что они слышат о прекрасном».

Пояснение. Смотри, как воспоминание о святых соединяет в себе славу Божию, прославление святых, радость и спасение народа. Итак, зачем ты отвергаешь его? Воспоминание же совершается через слово и изображение, говорит тот же самый божественный Василий.

«Как за огнем сам по себе следует свет и за миром – благовоние, так и за добрыми делами необходимо следует польза. И это совсем не малое дело: достигнуть точной истины о том, что совершено ранее. Вот нам передано какое-нибудь слабое воспоминание, сохраняющее подвиги мужа в борьбе, и с нами, как кажется, происходит подобное тому, что происходит с живописцами. Ибо и те, когда списывают с изображений изображения, по большей части, естественно, отступают от первообразов. И мы также, удаленные от созерцания дел, подвержены не малой опасности уменьшить истину».

«Ибо, как всегда видя солнце, мы всегда удивляемся, так всегда имеем и свежую память о том муже».

Пояснение. Очевидно, всегда созерцающие при помощи слова и изображений.

«Что касается памяти мучеников, то какая будет польза любящему мучеников? Честь, оказываемая добрым из сорабов, служит доказательством любви к общему Владыке». И опять: «искренне ублажи мучившегося, чтобы ты стал мучеником по произволению и без гонения, без огня, без ран сделался бы достойным тех же самых похвал».

Пояснение. Итак, зачем отвращаешь меня от почитания святых и завидуешь моему спасению? А что написанный красками образ ставится рядом со словом, об этом послушай его, говорящего немного спустя.

«Итак, своим воспоминанием выведя их сюда, на середину, мы доставим через них общую пользу присутствующим, показав всем, как на картине, подвиги мужей».

Пояснение. Видишь, одна и та же роль изображения и слова. Ибо, говорит, при помощи слова мы покажем, как на картине. Опять же в слове имеется (и это): «И военные подвиги часто изображают и историки, и живописцы, одни, украшая словом, другие же, начертывая на досках: и те, и другие многих возбудили к мужеству. Ибо что слово повествования предлагает для слуха, то молчаливая живопись показывает чрез подражание (глазам)».

Пояснение. Что яснее этого может показать, что изображения заменяют неграмотным книги и являются немолчными вестниками чести святых, поучая беззвучным голосом созерцающих их и освящая зрение? У меня нет множества книг. Я не имею досуга для чтения. Вхожу в общую врачебницу душ – церковь, подавляемый заботами, как терниями. Красота влечет меня к созерцанию картины, подобно лугу услаждает зрение и незаметно открывает душе славу Божию. Вижу терпение мученика, раздаяние венцов, и, как огнем, возбуждаюсь к соревнованию произволением. Падая, я покланяюсь Богу через мученика и получаю спасение. Разве ты не слышал того же самого богоносного отца, говорящего в беседе на начало псалмов, что Дух Святой, зная, что род человеческий несговорчив и нерадив к добродетели, присоединил к песнопениям мелодию? Что ты говоришь? Не описывать и словом, и красками мучение мучеников? Не обнимать зрением удивительного для ангелов и для всей твари, горького для дьявола и страшного для демонов, как сказал сам светильник церкви? Следующее же говорит он в конце слова, прославляя сорок мучеников. «О, хор святой! О, священное собрание! О, непобедимое воинство! О, общие стражи рода человеческого, добрые общники забот, сотрудники молитв, могущественнейшие старцы, звезды вселенной, цветы церквей, я же скажу: цветы мысленные и чувственные! Не земля вас скрыла, но небо приняло. Вам открылись врата рая: достойное зрелище для воинства ангелов, достойное для патриархов, пророков, праведников».

Пояснение. Как не пожелать видеть, что видеть желают ангелы? Согласное с этим говорит его брат и единомышленник Григорий, епископ Нисский.

«Как по человеческому обычаю делающие изображения владык напечетлевают черты фигуры и порфирой обозначают Царское достоинство, и изображение принято называть царем, так и человеческая природа, предназначенная к власти над всем, устроена, как некоторый одушевленный образ, имеющий общение с первообразом и в достоинстве, и в имени».

«Божественная красота блистает не какою-нибудь фигурой и не красотой образа, благодаря прелести красок, но созерцается в неизреченном блаженстве сообразно с добродетелью. Человеческие же образы живописцы переносят на доски при помощи некоторых красок, располагая, благодаря искусству подражания, надлежащие и соответственные краски так, что красота первообраза, благодаря точности, переходит к подобию».

Пояснение. Видишь, божественная красота блистает не какою-нибудь фигурой, благодаря какой-то прелести красок, и поэтому ее нельзя изобразить. Человеческий же образ через краски переносится на доски. Итак, если Сын Божий был в человеческом образе, «приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Флп.2:7), то как нам не изображать Его? И если принято говорить, что царское изображение есть царь, и, если честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу, как говорит божественный Василий, то как не чтить и не покланяться образу. Не как Богу, но как образу воплотившегося Бога.

«Затем, во-первых, отец берет связанного сына. Я часто видел на картине изображение этого несчастья и не проходил мимо зрелища без слез, так как искусство живо представляет пред глазами историю. Исаак, стоящий на коленках и со связанными сзади руками, находится у самого жертвенника. Отец же, наступив сзади на сгиб у колена, левой рукой загнув к себе голову дитяти, заглядывает в лицо, жалобно смотрящее на него, а правую, вооружив ножом, направляет к закланию. И острие ножа касается уже тела, когда он слышит от Бога голос, воспрещающий это дело».

«Предыдущее в отношении к последующему есть образ: Мелхиседек есть образ Христа, подобно тому, как, если бы кто-нибудь назвал тенью, написанной красками картины предварительно затененное живописцем поле ее. Ибо поэтому закон называется сенью и благодать – истиною, грядущее же – вещами. Таким образом закон и Мелхиседек – тень красками написанной картины, благодать же и истина – картина в красках, а вещи относятся к будущему веку. Итак, Ветхий Завет есть образ образа, а Новый – образ вещей».

«Если ты, иудей, опять обвиняешь меня, говоря, что я покланяюсь древу креста, как Богу, то почему ты не обвиняешь Иакова, поклонившегося на верх жезла? Но очевидно, что он поклонился, не древо почитая, но чрез древо поклонился Иосифу, как и мы через крест прославляем Христа, а не древо».

Пояснение. Итак, если покланяемся образу креста, делая изображение креста из какой-нибудь материи, как не поклонимся образу Распятого.

«Когда Авраам поклонился продавшим ему гробницу нечестивым людям и склонил колено на землю, то не как богам поклонился он им. Также и Иаков благословил фараона, хотя он был нечестивый и идолослужитель, но не как Бога благословил он его. И опять, пав, он поклонился Исаву, но поклонился не как Богу. И затем, как же Бог заповедует нам поклоняться и земле, и горам, ибо говорит: возносите Господа Бога вашего и поклонитесь горе святей Его, и поклоняйтесь подножию ног Его, яко свято есть, т. е. земле. «Так говорит Господь: небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих» (Ис.66:1). Как же Моисей поклонился идолослужителю Иофору, и Даниил – Навуходоносору? Почему ты обвиняешь меня, за то, что я чту почитавших Бога и поклонявшихся Ему? Не лучше ли, скажи мне, покланяться святым, чем бросать в них камнями, как ты? Не лучше ли поклоняться, чем рубить их и бросать в грязное болото благодетелей? Возлюбив Бога, ты должен во всяком случае почитать и рабов Его. И если кости праведников нечисты, то каким образом со всей честью перенесены кости Иакова и Иосифа из Египта?

Каким образом мертвец, прикоснувшийся к костям Елисея, тотчас воскрес? Если же Бог творит чудеса через кости, то совершенно ясно, что Он может делать это и через иконы, камни и многое другое, как и было при Елисее, который дал собственный жезл своему отроку и сказал, чтобы он, отправившись, воскресил им сына сунамитянки. И Моисей жезлом наказал фараона, разделил море, усладил воду, сокрушил скалу и извел воду. И Соломон говорит: «Благословенно дерево, чрез которое бывает правда!» (Прем.14:7).

Елисей, бросив древо в Иордан, извлек железо. И древо жизни, и растение Савек, т.е. прощения... На древо вознес Моисей змия и спас народ. Древом, прозябшим в скинии, он утвердил священство. Но, может быть, скажешь мне, иудей, что все, находящееся в скиниии свидения, сделано на основании повеления Бога Моисею. И я говорю тебе, что Соломон устроил в храме многие и разнообразные вещи – резные и литые, которых Бог не повелевал ему делать, которых не имела ни скиния свидения, ни храм, который показал Бог Иезекиилю, и Соломон за это не был осужден, ибо он, как и мы, устроил эти фигуры во славу Божию. Имел и ты много различных изображений и знаков в напоминание о Боге, прежде чем лишился их за свое неразумие, как-то: Моисеев жезл, богописанные скрижали, пылающий и вместе влажный терновый куст; сухую, но наполненную водой скалу, ковчег с манною, жертвенник со священным огнем, дщицу с именем Божиим, ефуд для откровения Бога, богоогненную скинию. Если и ты днем и ночью осенял все это, говоря: слава Тебе, единый вседержитель Боже, Который через все это совершал чудеса во Израиле. Если через все это законное, что имел некогда, ты, припадая, поклонялся Богу, то можешь видеть, что богопочтение совершается чрез образы».

И спустя немного. «Ибо если любящий искренно друга или царя и лучше всего – благодетеля, увидит его сына, или жезл, или трон, или венец, или дом, или раба, то он берет и обнимает их и почитает царя – благодетеля, много же более – Бога. О, если бы и ты, повторяю, сделал изображения Моисея и пророков и ежедневно поклонялся Господу Богу их! Итак, когда увидишь христиан, поклоняющихся кресту, знай, что они совершают поклонение распятому Христу, а не древу, так как, если бы они почитали естество древа, то, конечно, почитали бы и священные рощи и деревья, как и ты, Израиль, некогда поклонялся им, говоря дереву и камню: «ты – мой бог и ты родил меня». Мы же не говорим так ни кресту, ни изображениям святых, потому что они не боги наши, но раскрытые книги в напоминание о Боге и для почитания Его, открыто находящиеся в церквах и полоняемые. Ибо почитающий мученика чтит Бога, за Которого пострадал мученик. Поклоняющийся Апостолу Христову покланяется Пославшему его. Припадающий к Матери Божией, очевидно, воздает честь Сыну Ее. Ибо нет Бога, кроме единого, в Троице познаваемого и почитаемого».

Пояснение. Этот был скорее верным изъяснителем слов божественного Епифания, украсившим своим учением остров Кипр, чем высказывающим мысли своего сердца. Послушай же, что говорит и Севириан, епископ Гавальский.

«Каким образом изображение проклятого принесло жизнь нашим предкам?» И спустя немного: «итак, каким образом изображение проклятого принесло спасение народу, удручаемому бедствием?»

Не вернее ли было бы сказать: если кто из вас будет укушен, пусть посмотрит на небо, ввысь – к Богу или на скинию Божию, и спасется.

Но оставив это, он поставил только образ креста. Почему же сделал это Моисей, сказавший народу: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» (Исх.20:4)? Но зачем я говорю это неблагодарному народу? Скажи мне, вернейший слуга Божий, зачем ты делаешь то, что запрещаешь? Устраиваешь то, что разрушаешь? Говоря: не сотвори кумира, уничтожив литого тельца, ты делаешь из меди змия, и это не тайно, но явно и всем известно? Но то, говорит он, я узаконил, чтобы уничтожить предметы нечестия и отвлечь народ от всякого отступления и идолослужения, теперь же отливаю змия с пользой – в прообраз истины. И подобно тому, как я устроил скинию и все, что в ней, и распростер над святым херувимов – подобия невидимых, как образ и сень грядущего, так и змия я поставил во спасение народа, чтобы через это приготовить его к изображению знамения креста и на нем Искупителя и Спасителя. А что неложно это слово, возлюбленный, послушай Господа, подтверждающего его и говорящего: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесена быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:14–15).

Пояснение. Понимаешь ли, что для отвлечения от идолослужения народа, легко увлекающегося и склонного к тому, узаконил он не делать всякого подобия, и что вознесенный змий был образом страдания Господа?

А что почитание икон – не новое дело, но древнее, известное и обычное святым и знаменитым отцам, выслушай относительно этого следующее. В житии блаж. Василия, составленном его учеником и преемником в иерархическом служении Элладием, написано, что святой стоял перед иконой Владычицы, на которой было написано и изображение славного мученика Меркурия. Предстоял же он, прося об избавлении от безбожнейшего тирана и отступника Юлиана. И от этой иконы он получил следующее откровение: он увидел, что мученик на короткое время исчез, спустя же немного увидел его держащим окровавленное копье.

«Весьма возлюбил блаж. Иоанн послания премудрого Павла». И немного спустя. «Было же у него там, где он по причине телесной болезни отдыхал немного, ибо он был многободрствующим сверх сил – и изображение этого Апостола на иконе. И когда он читал его послания, то смотрел на нее и обращался к нему, как к живому, направляя к нему всю свою мысль и через созерцание вступая с ним в общение». И пропустив несколько: «Когда Прокл окончил речь и, взглянув на икону апостола, увидел изображение похожее на того, кого он видел, то, поклонившись Иоанну, он сказал, указывая пальцем на икону: «прости меня, отец: тот, которого я видел говорящим с тобой, подобен этому. Я думаю, что это он сам и есть».

что ей явился образ Господа, когда она пасла стадо.

что она молилась пред иконой Владычицы и испросила Ее в поручительницы и после этого получила доступ во храм.

Авва Феодор Элиот рассказывал, что был некто отшельник на масличной горе, совершенный подвижник. Воевал же с ним демон блуда. И вот однажды, когда он очень нападал на него, начал старец горевать и говорить демону: «долго ли еще ты не отступишь от меня? Отстань от меня. До старости ты со мною!» Когда демон является ему видимо и говорит: «поклянись мне, что никому не скажешь того, что я скажу тебе, и больше я не буду воевать с тобой». И старец поклялся ему: «клянусь Всевышним, что не скажу никому о том, что ты скажешь мне». Тогда говорит ему демон: «не поклоняйся этой иконе, и я не буду воевать с тобой». На иконе же было изображение Владычицы нашей, св. Богородицы Марии, несущей Господа нашего Иисуса Христа. Отшельник говорит демону: «оставь, я посмотрю». На завтра же случилось, что к нему пришел авва Феодор Элиот, живший тогда в лавре Фарон, которому он и рассказал все Старец же говорит отшельнику: «Действительно, авва, ты осмеян за то, что поклялся демону, но ты хорошо сделал, что рассказал мне об этом. Полезнее тебе не оставить в этом городе ни одного непотребного дома, в котором бы ты не был, чем отказаться от поклонения Господу и Богу нашему Иисусу Христу с собственною Его Матерью». Утвердив и укрепив его многими, другими словами, он ушел к себе. Затем опять является демон отшельнику и говорит ему: «Что, дурной старик? Не поклялся ли ты мне, что никому не скажешь? Почему же ты рассказал все пришедшему к тебе? Объявляю тебе, дурной старик, что в день суда ты будешь осужден, как клятвопреступник». Отшельник отвечал ему, говоря: «Знаю, что поклялся, знаю и то, что нарушил клятву: тебя же не слушаю».

Пояснение. Видишь ли, поклонение иконе называет поклонением изображенному, и как худо не покланяться ей, и как демон предпочел последнее (не поклонение) блуду?

Итак, почему никто не начал делать это несмотря на то, что много было священников и царей, данных христианам свыше и отличившихся словом и жизнью, и весьма много соборов святых и боговдохновенных отцов? Не допустим и мы учить новой вере: «ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима» (Ис.2:3). Не допустим думать то так, то иначе, и менять мысли по требованию времени, делая веру посмешищем и шуткой для внешних. Не допустим склониться перед царским повелением, пытающимся уничтожить обычай отцов. Ибо несвойственно благочестивым царям ниспровергать церковные законы. Это не по-отечески, ибо действовать насилием, а не убеждением – значит действовать по-разбойничьи. Этому свидетель второй бывший в Ефесе собор, носящий до сих пор название разбойничьего, разогнанный рукою императора, когда был убит блаженный Флавиан. Это – дело соборов, а не царей: как сказал Господь: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18:20). Христос дал власть вязать и решить не царям, но апостолам и их преемникам – пастырям и учителям. «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что́ мы благовествовали вам» (Гал.1:8), о следующем умолчим, щадя тех, на обращение коих надеемся. Если же узнаем про упорное развращение, чего не дай Бог, тогда приведем и остальное. Но да не будет этого!

Если кто-нибудь войдет в дом, в котором живописец изобразил красками на стенах историю Моисея и фараона, то он, может быть, спросит о перешедших море, как по суше: «Кто они?» Что ответишь ты на вопрос? Не сыны ли Израилевы? Кто ударил жезлом море? Не Моисей ли? Таким образом, если кто-нибудь изобразит распятого Христа, и его спросят: «Кто это?» Не скажет ли: «Христос Бог, воплотившийся ради нас?» – Да. Господи, покланяемся всему, что Твое, и с горячей любовью объемлем Твое Божество, силу, благость, милосердие к нам, снисхождение, воплощение. И как боимся прикоснуться к раскаленному железу не ради естества железа, но из-за соединенного с ним огня, так покланяюсь и плоти Твоей не ради естества плоти, но ради соединенного с ней ипостасно Божества. Поклоняемся страстям Твоим. Видел ли кто смерть, которой совершается поклонение? Священные страдания? Но мы действительно поклоняемся телесной смерти и спасительным страданиям Бога моего. Поклоняемся Твоей иконе. Поклоняемся всему Твоему: слугам, друзьям и прежде всего Матери Богородице.

Умоляем же и народ Божий, народ святой крепко держаться церковных преданий. Ибо отвержение незначительных преданий, как камней из строения, скоро ниспровергает всю постройку. Да пребудем же мы непоколебимыми, непреклонными, невозмущенными, утвержденными на твердом камне, который есть Христос, Которому подобает слава, честь и поклонение ныне и присно, в бесконечные веки веков. Аминь.

I. Простите меня, господа мои, и примите слово истины от меня, немощного и наименьшего слуги Церкви Божией. Ибо не ради славы или известности стал я говорить, Бог свидетель, но из ревности к истине. Ибо ее одну я имею в надежду спасения и с ней надеюсь и желаю встретить Господа Христа, принося ее Ему в умилостивление великих грехов моих. Ибо получивший от Господа пять талантов принес их, приобретя другие пять, и получивший два приобрел также два. Получивший же один талант, и закопавший его, и представивший без прибыли, названный злым рабом, был осужден во тьму кромешную. И я, опасаясь, как бы не потерпеть подобное, покоряюсь повелению Господа и данный мне от Него талант слова предлагаю вам, разумным купцам, чтобы Господь мой, придя, нашел бы увеличенную и плодоносную прибыль душ и, найдя меня верным рабом, ввел бы в желанную мне сладчайшую Свою радость. Но дайте мне внимательные уши и, распростерши столы сердец, примите мое слово и независимо испытайте силу слов. Я составил это второе слово об иконах, ибо некоторые из детей Церкви увещевали меня сделать это по причине того, что первое многим не совсем доступно.

II. У завистливого и виновника зла змия, т. е. диавола, есть обычай, возлюбленные, многообразно воевать против по образу Божию созданного человека и через козни причинять ему смерть. Ибо тотчас в начале он внушил ему надежду и страсть к обожествлению и через это низвел его в состояние смерти подобно бессловесным. Не только же это, но и часто прельщал его постыдными и неразумными удовольствиями. Какое же расстояние между обожествлением и неразумною страстью! Иногда он вовлекал его и в безбожие, как говорит богоотец Давид: «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога» (Пс.13:1), иногда в многобожие, иногда убеждал не поклоняться Богу по естеству, иногда же заставлял поклоняться демонам, а затем: небу и земле, солнцу, и луне, и звездам, и остальной твари, не исключая и зверей, и пресмыкающихся. Ибо одинаково худо и достойным почтения не воздавать надлежащей чести и презренным уделять не принадлежащую им чрезмерную славу. Затем, некоторых он научил говорить, что зло так же безначально, как Бог, некоторых же прельстил исповедать, что причина зла есть благой по природе Бог. И одних обольстил неразумно говорить об едином естестве и об одной ипостаси Божества, других же обманул беззаконно почитать три естества и три ипостаси. И одним внушил прославлять едину ипостась и едино естество Господа нашего Иисуса Христа, единого из Св. Троицы, а другим два естества и две ипостаси Его же.

III. Истина же, которая идет средним путем, отрицает все это, как неразумное, и учит исповедовать единого Бога, едино естество в трех ипостасях: Отце, и Сыне, и Св. Духе; зло же называет не сущностью, но случайным, будет ли это какая-нибудь мысль, или слово, или дело, несогласное с законом Божиим, осуществляющееся через мышление, речь и действие, и вместе с прекращением их исчезающие. Затем же объявляет и единого из Св. Троицы, Христа, имеющим два естества и едину ипостась.

IV. Но враг истины и враждебный человеческому спасению демон, соблазнявший часто делать изображения смертных людей, и пернатых, и зверей, и пресмыкающихся и покланяться им, как богам, не только язычников, но и сынов Израиля, теперь старается возмутить наслаждающуюся миром Церковь Христову, приправляя через неправедные уста и коварство языка зло божественными словами, пытаясь прикрыть ими его безобразный и мрачный образ и отвлечь сердца неутвержденных от истинного и преданного отцами обычая. Ибо восстали некоторые, говорящие, что не должно изображать и выставлять для созерцания, и прославления, и удивления, и соревнования спасительные чудеса Христа и подвиги святых в борьбе с дьяволом. И кто, имеющий божественное видение и духовный смысл, не признает, что это – кознь дьявола? Ибо он не хочет обнаружить свое поражение и стыд, также не хочет и изображения славы Бога и святых Его.

V. Ибо, если бы мы сделали изображение невидимого Бога, то существенно погрешили бы, потому что не может быть изображено бестелесное, и невидимое, и неописуемое и не имеющее образа. И опять, если бы мы сделали изображения людей и считали бы их за богов, и служили бы им, как богам, то действительно поступили бы нечестиво, но ничего подобного мы не делаем. «После того Он явился на земле и обращался между людьми» (Вар.3:38), и принял по неизреченной благости и естество, и объем, и вид, и цвет плоти, мы не погрешаем, делая Его изображение, так как желаем созерцать Его черты. Ибо, как говорит божественный Апостол: «Теперь мы видим, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1Кор.13:12). Икона же и есть зеркало и намек, приспособленный к грубости нашего тела, ибо ум при всем старании не может отрешиться от условий телесного.

VI. Прочь, завистливый диавол! Ты завидуешь тому, что мы видим образ нашего Владыки и освящаемся через него, видим Его спасительные страдания, удивляемся Его снисхождению, созерцаем Его чудеса, прославляем силу Его Божества. Ты завидуешь святым ради данной им от Бога чести. Ты не хочешь видеть, как мы изображаем их славу и делаемся ревнителями их мужества и веры. Не повинуемся тебе, завистливый и человеконенавистный демон. Слушайте, народы, колена, языки, мужи, жены и дети, старцы, юноши и младенцы, святой народ христианский! Если кто благовествует вам, кроме того, что приняла кафолическая церковь от святых Апостолов, отцов и соборов, и сохранила до сего времени, не слушайте его и не примите совета змия, как приняла Ева и вкусила за это смерть. И если ангел или царь благовестит вам, кроме того, что вы приняли, закройте уши. Ибо я медлю пока сказать, как сказал божественный Апостол: «да будет анафема» (Гал.1:8), ожидая исправления.

VII. Но не исследующие смысла Писания говорят, что Бог сказал через законодателя Моисея: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу» (Исх.20:4), и через пророка Давида: «Да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся идолами» (Пс.96:7) и многое подобное. Ибо то, что они привели из божественного Писания и св. отцов, это имеет один и тот же смысл.

Что же мы скажем на это? Что иное, кроме сказанного Господом Иудеям: «Исследуйте Писания» (Ин.5:39)? Ибо прекрасное дело – исследование Писания, но здесь будьте внимательны. Невозможно, возлюбленные, Богу солгать; един же есть Бог, един законодатель Ветхого и Нового Завета, «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках» (Евр.1:1) и в последние времена – в единородном Своем Сыне. Обратите же внимание на это, не мое это слово, Дух Святой через св. Апостола Павла сказал: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках» (Евр.1:1). Видишь, Бог говорил многочастне и многообразнее. Ибо, как опытный врач, Он не всегда и не одно и то же дает всем, но каждому дает лекарство соответственно его положению, принимая в соображение и страну, и болезнь, и время, и возраст, одно младенцу, взрослому же соответственно его возрасту – другое; одно – больному, и другое – выздоравливающему; и каждому из больных не одно и то же, но сообразно с положением и болезнью; и одно – летом, а другое – зимой, глубокой осенью и весной; и в каждом месте – по свойству места; так и всеблагой врач душ еще младенцам и страдающим болезнью идолослужения, считающим идолов за богов и поклоняющимся им, как богам, отвергающим поклонение Богу и воздающим славу Его твари, воспретил делать это. Ибо невозможно изобразить Бога – бестелесного, невидимого, нематериального, не имеющего фигуры, неописуемого и необъятного. Как изобразить то, чего не видели? «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:18) и «не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх.33:20), говорил Бог.

VIII. А что идолам они поклонялись, как богам, в доказательство этого послушай, что говорит Писание в Исходе сынов Израиля о том, как Моисей взошел на гору Синай и замедлил там, принимая от Бога закон: «Когда народ увидел, что Моисей долго не сходит с горы, то собрался к Аарону и сказал ему: встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами, ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось» (Исх.32:1). Затем, сняв украшения со своих женщин, они сделали литое изображение, и ели, и пили, и опьянели от вина и заблуждения и начали играть, говоря в неразумии: «вот бог твой, Израиль» (Исх.32:4). Видишь, они идолов считали богами, которые являются жилищем демонов и твари служили паче Творца, как говорит и божественный Апостол: «славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся» (Рим.1:23) и «служили твари вместо Творца» (Рим.1:25). Ради этого запретил Бог делать всякое подобие, как Моисей говорит во Второзаконии: «И говорил Господь к вам [на горе] из среды огня; глас слов [Его] вы слышали, но образа не видели, а только глас» (Втор.4:12). И спустя немного: «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на [горе] Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы крылатой» (Втор.4:15–17) и прочее. И пропустив немного: «и дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды [и] все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им» (Втор.4:19). Видишь, одна цель, чтобы не послужить твари больше Творца и не воздавать ей служебное поклонение, но одному только Творцу, почему повсюду и связывает с поклонением служение. И спустя немного говорит: «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения» (Исх.20:3–4; Втор.5:7–8). И затем: «Не делай себе богов литых» (Исх.34:17). Видишь, из-за идолослужения запрещает Бог иконописание и так как невозможно изобразить бестелесного, невидимого и неописуемого Бога, ибо образа Его, говорит, не видесте. Подобным образом и Павел, стоя в середине Ареопага, говорит: «Итак, мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян.17:29).

IX. А что это так, слушай: не сотвори себе, говорит (Писание), кумира, ни всякого подобия. Между тем как Бог повелел это, они, говорит оно, «и сделали все мудрые сердцем, занимавшиеся работою скинии: десять покрывал из крученого виссона и из голубой, пурпуровой и червленой шерсти; и херувимов сделали на них искусною работою» (Исх.36:8). Что ты делаешь Моисей? Говоришь: не сотвори себе кумира, ни всякого подобия, а сам приготовляешь вытканных херувимов и двух херувимов из чистого золота? Но послушай, что возразит тебе служитель Божий Моисей. О слепые и глупые! поймите силу сказанного и снабдите души своя зело. Я сказал, яко не видесте подобия в день, в оньже глагола Господь к вам на горе Хориве из среды огня, никогда не беззаконуйте, и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа, и богов слиянных да не сотвориши себе. Не сказал: не делай изображения херувимов, как рабов, предстоящих очистилищу, но да не сотвориши себе богов слиянных, и: не сотвори всякого подобия вместо Бога и не послужи твари больше Творца. Итак, я не сделал ни подобия Бога, ни подобия другого кого-нибудь в качестве Бога и не послужил твари больше Творца.

X. Видишь, как разумно испытующим открылась цель Писания. Ибо должно знать, возлюбленные, что во всяком деле должно искать истину и ложь, и цепь действующего, хороша ли она, или худа. И в Евангелии описаны и Бог, и ангел, и человек, и небо, и земля, и вода, и огонь, и воздух, и солнце, н луна, и звезды, и свет, и тьма, и сатана, и демоны, и змеи, и скорпионы, и ад, и добродетели, и пороки, и все прекрасное и худое. Но вместе с тем, так как все сказанное о них истинно, а целью является слава Бога и прославляемых Им святых, и наше спасение, и низложение и срам диавола и демонов его, то мы покланяемся, обнимаем, лобызаем и приветствуем и глазами, и устами, и сердцем. Подобным образом (чтим) и весь Ветхий и Новый Завет, и слова святых и знаменитых отцов. Гнусного же, и постыдного, и нечистого писания проклятых манихеев, и эллинов, и остальных еретиков, как содержащего ложное и суетное учение, и выдуманного во славу дьявола и демонов его и к их радости, мы гнушаемся и отвергаем, хотя бы на нем и стояло имя Бога. Таким образом и в деле об иконах нужно исследовать истину и цель того, что совершается. И если цель их истинная и правильная, и они служат к славе Бога и святых Его, к ревности в добродетели, к избеганию зла и к спасению душ, то нужно принимать их и почитать, как изображения, и подражания, и пособия, и книги для неграмотных, и покланяться им, и лобызать, и приветствовать очами, и устами, и сердцем, как подобие воплотившегося Бога, или Его Матери, или святых общников страданий и славы Христовой, победителей и низложителей диавола и демонов, и обмана их.

XI. Если же кто осмелится сделать изображение нематериального, бестелесного, невидимого и не имеющего формы и цвета Божества, то мы отвергаем это, как ложь. И если кто осмелится сделать во славу, поклонение и честь диавола или демонов, то мы гнушаемся и пожигаем это огнем. И если кто боготворит изображение людей, или пернатых, или пресмыкающихся, или другой твари, то такого мы анафематствуем. Ибо как святыни и храмы демонов разрушали св. отцы, и на место их воздвигали храмы во имя святых, которых почитаем и мы, так уничтожали они и изображения демонов и вместо них воздвигали иконы Христа и Богородицы, и святых. В Ветхом Завете Израиль ни храмов не воздвигал во имя людей, ни памяти человека не праздновал, ибо человеческая природа была еще под проклятием, и смерть была наказанием, почему ее и оплакивали; и тело умершего считалось нечистым, равно как и прикоснувшийся к нему. Ныне же, с того времени как Божество соединилось с нашим естеством, как некое животворящее и спасительное лекарство – прославилось наше естество и приложилось в нетление, почему и смерть святых празднуется, и храмы им воздвигаются, и иконы пишутся. Итак, пусть знает всякий человек, что приступающий к уничтожению иконы, существующей во славу и воспоминание Христа или Его матери, св. Богородицы, или кого-нибудь из святых, и к стыду дьявола и поражению его и его демонов, и из божественной любви и ревности есть враг Христа и св. Богородицы, и святых, защитник же диавола и демонов его, на деле показывающий печаль о том, что Бог и святые его почитаются и прославляются, диавол же посрамляется. Ибо икона есть триумф и объявление, и надпись в память победы отличившихся и одержавших верх, и стыда побежденных и низверженных демонов.

XII. Не дело царей устанавливать законы для церкви. Что говорит божественный Апостол? «И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями» (1Кор.12:28; Еф.4:11), не сказал: «царей». И опять: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет» (Евр.13:17). И затем: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр.13:7). Не цари говорили нам слово, но Апостолы и пророки, пастыри и учители. Бог, заповедав Давиду относительно построения Ему дома, сказал ему: «Но Бог сказал мне: не строй до́ма имени Моему, потому что ты человек воинственный и проливал кровь» (1Пар.28:3). «Отдавайте всякому должное», взывал Апостол Павел, «кому по́дать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим.13:7). Дело царей – политическое благоустройство, церковное же управление есть дело пастырей и учителей. Это вторжение сюда, братья, разбойничье. Когда Саул разорвал платье Самуила, то, что он потерпел за это? Бог разорвал его царство и отдал его кротчайшему Давиду. Иезавель преследовала Илию, и зато вылизали свиньи и псы кровь ее, и блудницы вымылись в ней. Ирод умертвил Иоанна и съеденный червями умер. И ныне был бит палками и изгнан блаженный Герман, сияющий жизнью и словом, а затем и другие весьма многие епископы и отцы, имена которых мы не знаем. Не по-разбойничьи ли это? Господь, когда книжники и фарисеи, искушая, приступили к Нему, чтобы уловить Его словом, и спросили Его: достойно ли есть дать кессон кесаревы, – ответил им: покажите Ми златицу кессонную. Когда же они принесли, сказал: чей образ сей? Когда те ответили: кесарев, Он говорит: воздадите убо кесарева, кесарево, и Божия, Богови (Мф.12:17–22). Мы повинуемся тебе, царь, в делах, касающихся той жизни, податях, пошлинах, принятии даров – в чем тебе вручено управление нами. В установлении же церковном имеем пастырей и учителей, сказавших нам слово и создавших церковное законодательство. Не переступаем предел вечных, яже положиша отцы наши, но удерживаем предания, как приняли, ибо, если начнем разорять церковное строение хотя бы в малом, то оно постепенно разрушится все.

XIII. Ты порицаешь материю и называешь ее неблагородной? Это делают и манихеи, но божественное Писание называет ее прекрасной, ибо говорит: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт.1:31.). Итак, я признаю, что материя есть и дело Божие, и прекрасна. Ты же, если называешь ее злою, то или признаешь, что она не от Бога, или делаешь Бога виновником зла. Смотри же, что божественное Писание говорит о материи, которую ты называешь неблагородной: «И сказал Моисей всему обществу сынов Израилевых: вот что заповедал Господь: сделайте от себя приношения Господу: каждый по усердию пусть принесет приношение Господу, золото, серебро, медь, шерсть голубого, пурпурового и червленого цвета, и виссон [крученый], и козью шерсть, кожи бараньи красные, и кожи синие, и дерево ситтим, и елей для светильника, и ароматы для елея помазания и для благовонных курений, камень оникс и камни вставные для ефода и наперсника. И всякий из вас мудрый сердцем пусть придет и сделает все, что повелел Господь: скинию…» (Исх.35:4–11) и проч.

XIV. Вот почитается и материя – неблагородная, по вашему мнению. Ибо что ничтожнее козьей волны или красок? Или разве червленица, багряница и синета не краски? Вот и дела рук человеческих и подобия херувимов. И сама вся скиния была образом. «Смотри», говорит Бог Моисею, «сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе» (Исх.25:40). И как бы то ни было, ей отовсюду покланялся весь Израиль. К тому же разве херувимы не были в виду народа? И ковчег, и светильник, и трапеза, и стамна златая, и жезл, на что, взирая, покланялся народ? Не покланяюсь материи, но покланяюсь Творцу материи, ставшему материей ради меня, в материи создавшему Себе жилище и через материю совершившему мое спасение. «И Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин.1:14). Всем же ясно, что плоть есть материя и тварь. Итак, чту, оказываю почтение и поклоняюсь материи, через которую свершилось мое спасение. Чту же не как Бога, но как полную божественного действия и благодати. Не материя ли преблагословенное и треблаженное древо креста? Не материя ли достойная почтения и святая гора – лобное место? Не материя ли живоносная скала, св. гроб, источник нашего воскресения? Не материя ли чернила и кожи Евангелий? Не материя ли животворящая трапеза, подающая нам хлеб жизни? Не материя ли золото и серебро, из которых приготовляются кресты, священные блюда и чаши? Не материя ли прежде всего этого тело и кровь моего Господа? Или отвергай почитание и поклонение всему этому, или допусти на основании церковного предания и поклонение иконам, посвященным имели Бога и друзей Божиих, и осененным поэтому благодатью божественного Духа. Если ты отвергаешь иконы ради закона, то должно тебе и субботствовать, и обрезываться, ибо это решительно повелевает закон, должно и весь закон соблюдать и не праздновать пасху Господню вне Иерусалима. Но знайте, что, если вы соблюдаете закон, «не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал.5:2). Должно тебе и жениться на жене брата, и восстанавливать семя брату, и не петь песнь Господню на земле чужой. Но довольно: «оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати» (Гал.5:4).

XV. Мы изображаем Христа, царя и Господа, не лишая Его воинства, воинство же Господне – святые. Пусть земной царь распустит собственное войско и тогда воинство своего Царя и Господа! Пусть снимет пурпур и диадему, и тогда лишит чести победивших тирана и воцарившихся над страстями! Ибо если они будут наследниками Бога и сонаследниками Христа (Рим.8:17) и участниками божественной славы и царствия, то каким образом друзья Христовы не будут соучастниками и в славе Его на земле? «Я уже не называю вас рабами» (Ин.15:15), говорит Бог, «Вы друзья Мои» (Ин.15:14). Итак, лишим ли их данной им от Церкви чести. О, дерзкая рука! О, безрассудный разум, спорящий с Богом и противодействующий Его делам! Ты, Который не поклоняешься иконе, не поклоняйся и Сыну Божию, который есть живой образ и неизменный отпечаток невидимого Бога. Храм, который построил Соломон, был освящен кровью бессловесных и украшен изображениями бессловесных: львов, и быков, и пальм, и гранатовых яблок. Теперь же церковь освящается кровью Христа и святых Его и украшается иконами Христа и святых Его. Или отвергни поклонение всякому изображению или не вводи новое, «не передвигай межи давней, которую провели отцы твои» (Притч.22:28). Не о том говорю, что было предано до пришествия Христа Бога нашего во плоти, но о том, что после пришествия Его. Ибо относительно преданий Ветхого Завета Бог говорит с укором: «попустил им учреждения недобрые и постановления» (Иез.20:25) по жестокосердию их, так что по перемене священства необходимо быть и перемене закона.

XVI. Не только письменами передали самовидцы и служители слова церковное законоположение, но и некими неписанными преданиями. Ибо откуда мы знаем святое лобное место? Откуда гробницу жизни? Не дети ли приняли это отца без записи? Написано, что Господь был распят на лобном месте и погребен в гробнице, которую Иосиф высек в скале. Но что это – то место, которое мы теперь почитаем, это мы знаем из неписанного предания, и весьма многое подобное этому. Откуда крещение трижды, то есть через три погружения? Откуда поклонение кресту? Не из неписанного ли предания? Почему и божественный Апостол Павел говорит: «братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2Фес.2:15). Итак, когда многое передано Церкви без записи и сохранено до сих пор, то зачем напрасно спорите об иконах? Манихеи написали евангелие по Фоме, напишите и вы евангелие по Льву. Не принимаю царя, который, как тиран, похищает себе священство. Не цари получили власть вязать и решить. Знаю императора Валента, казавшегося христианином и преследовавшего православную веру, Зинона и Анастасия, Ираклия и Константина сицилийского и Вардаииска, называвшегося Филиппиком. Меня не убедят в том, что Церковь управляется царскими предписаниями – она управляется отеческими преданиями писанными и неписанными. Ибо как во всем мире без писаний проповедано было Евангелие, так во всем мире без писаний предано было изображать Христа, воплотившегося Бога, и святых, равно как и покланяться кресту и молиться, стоя на восток.

XVII. Места же, которые приводишь, не отвергают поклонения нашим иконам, но – изображениям эллинов, делавших богов. Не должно же ради неразумного языческого обычая отвергать и наш благочестивый. Заклинают заклинатели и чародеи, заклинает и церковь оглашенных, но те призывают демонов, эта же – Бога против демонов. Эллины приносили жертвы демонам, но и Израиль приносил Богу в жертву кровь и тук, приносит и Церковь бескровную жертву Богу. Эллины посвящали изображения демонам, но и Израиль боготворил изображения, ибо они говорили: «вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской» (Исх.32:4). Мы же посвящаем иконы истинному Богу воплощенному и рабам, и друзьям Божиим, прогнавшим толпы демонов.

XVIII. Если же ты скажешь, что блаженный Епифаний явно отвергает наши иконы, то знай, что это слово подложное и принадлежит кому-нибудь другому, воспользовавшемуся именем божественного Епифания, что часто случается. Ибо отец не противоборствует отцам, так как все они были общниками единого Св. Духа. И свидетель этому Церковь, украшенная иконами до сего времени, в которое некоторые восстали против нее и смутили стадо Христово, начав напаивать народ Божий нечистотой разрушения.

XIX. Если я поклоняюсь и чту крест, копье, трость и губку, чрез которые богоубийцы Иудеи поругались и убили Господа моего, как послужившие моему спасению, то почему не поклоняться иконам, устроенным верными с доброй целью – во славу и воспоминание страстей Христовых? Если я поклоняюсь образу креста, устроенному из некоторой материи, то почему мне не поклоняться изображению Распятого и Указавшего в кресте спасение? О, бесчеловечие! Что я покланяюсь не матери – это ясно: если уничтожена форма креста, приготовленного, например из дерева, то я предаю дерево огню, подобным образом и дерево, на котором раньше были иконы.

XX. А что иконы и поклонение им не новое изобретение, но древнее церковное предание, в доказательство этого прими ряд мест из Писания и отеческих. Господь в святом Евангелии от Матфея говорит следующее, ублажая Своих учеников и ними всех, живущих по их правилу и следующих по их следам: «Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат, ибо истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что́ вы видите, и не видели, и слышать, что́ вы слышите, и не слышали» (Мф.13:16–17). Итак, желаем и мы видеть, что можно видеть, ибо видим, якоже зерцалом и в гадании, и на изображении, и ублажаемся. Сам Бог первый сделал изображение, ибо первого человека Он создал по образу Божию. И Авраам, и Моисей, и Исаия, и все пророки видели образ Бога, а не само существо Бога. Терновый куст был образом Богоматери, и, когда Моисей намеревался подойти к нему, Бог сказал: «сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх.3:5). Итак, если земля, на которой Моисей видел образ Богородицы, есть земля святая, то насколько же более свят самый образ? Он не только свят, но, осмелюсь сказать, и святой из святых. Господь на вопрос фарисеев: «как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею?» (Мф.19:7) ответил: «Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так» (Мф.19:8). И я говорю вам, что Моисей по жестокосердию сынов Израилевых, зная их наклонность к идолослужению, повелел им не делать икон. Теперь же не так, ибо мы стали твердо на скале веры, обогатившись светом богопознания.

XXI. Послушайте, что говорит Господь: «Безумные и слепые! Клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем; и клянущийся небом клянется Престолом Божиим и Сидящим на нем» (Мф.23:19,21–22). И клянущийся образом клянется и изображенным на нем.

ХХII. Итак, достаточно доказано, что скиния, и завеса, и ковчег, и трапеза, и все, что в скинии, суть образы и знаки, дела рук человеческих, которым покланялся весь Израиль, – равно как и сваянные херувимы, сделанные по повелению Божию. Ибо Бог говорит Моисею: «Смотри, сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе» (Исх.25:40). Послушай и Апостола Павла, свидетельствующего, что Израиль поклонялся рукотворному и изображениям по повелению Божию. «Если бы Он оставался на земле, то не был бы и священником, потому что здесь такие священники, которые по закону приносят дары, которые служат образу и тени небесного, как сказано было Моисею, когда он приступал к совершению скинии: смотри, сказано, сделай все по образу, показанному тебе на горе. Но Сей Первосвященник получил служение тем превосходнейшее, чем лучшего Он ходатай завета, который утвержден на лучших обетованиях. Ибо, если бы первый завет был без недостатка, то не было бы нужды искать места другому. Но пророк, укоряя их, говорит: «вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в то время, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской, потому что они не пребыли в том завете Моем, и Я пренебрег их, говорит Господь» (Евр.8:4–9). И спустя немного: «Говоря «новый», показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению. «Ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется Святое. За второю же завесою была скиния, называемая Святое Святых, имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета, а над ним херувимы славы, осеняющие очистилище» (Евр.8:13,9:2–5). И затем: «Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо» (Евр.9:24). Немного спустя: «Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей» (Евр.10:1).

XXIII. Видишь, закон и все его установления, равно как и наше служение суть рукотворные святые, через материю приводящие нас к чуждому материи Богу. И закон, и все, что по закону, было какою-то сенью грядущего образа, т. е. нашего служения, наше же служение есть образ грядущих благ. Самые же вещи – горний Иерусалим – нематериальный и нерукотворный, как говорит тот же самый божественный Апостол: «не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр.13:14), который есть горний Иерусалим, ему же «художник и строитель Бог» (Евр.11:10), ибо ради него было все: и устроенное по закону, и соответственное нашему служению. Богу слава во веки. Аминь.

«Должно и нам» и проч¹.

Пояснение. Видишь, сказал и проч.

«Этому и мы» и проч.

Пояснение. Если давать образы... есть признак человеколюбия и проч.

«Превосходящие нас» и проч.

Пояснение. Итак, если и проч.

«Восстаньте ныне» и проч.

«Потому что царем» и проч.

Пояснение. Если образ и проч.

«Радуются люди» и проч.

Пояснение. Видишь и проч.

«Как за огнем сам по себе» и проч.

«Ибо как всегда видя солнце» и проч.

Пояснение. Очевидно, и проч.

«Что касается памяти мучеников» и проч.

Пояснение. Итак зачем... говорящего немного спустя.

«Итак... сюда» и проч.

Пояснение. Видишь и проч.

«И военные подвиги» и проч.

Пояснение. Что яснее этого и проч.

Пояснение. Как не пожелать...

«Как по человеческому обычаю» и проч.

«Божественная красота» и проч.

Пояснение. Видишь и проч. 

«Затем, во-первых, берет отец связанного» и проч.

«Предыдущее в отношении к последующему есть образ» и проч.

«Если ты, иудей, опять обвиняешь меня» и проч.

Пояснение. Итак, если покланяемся и проч.

«Когда» и проч.

Пояснение. Этот и проч.

«Каким образом изображение» и проч.

Пояснение. Понимаешь ли, что для и проч.

А что изображение икон не новое дело и проч.

«Весьма возлюбил блаженный Иоанн» и проч.

«Я возлюбил и из воска сделанное изображение, исполненное благочестия. Ибо я видел изображение ангела, гонящего толпы демонов, видел прогоняемые полки варваров и Давида говорящего: «Как сновидение по пробуждении, так Ты, Господи, пробудив их, уничтожишь мечты их» (Пс.72:20).

«Если ты оскорбишь царское одеяние, то не оскорбишь ли и облеченного в него? Не знаешь ли, что если оскорбишь изображение царя, то нанесешь обиду его первообразу? Не знаешь ли, что, если бы кто-нибудь низверг изображение из дерева или медную статую, то судился бы не как посягнувший на бездушную материю, но как нанесший бесчестие царю? Не носит ли она изображение царя? Не восходит ли оскорбление ее к царю?»

«И происшедшее было наставлением в благочестии. Ибо постоянно побуждаемые помнить о том имени и иметь в душе того святого, они имели средство для прогнания всякой неразумной страсти и рассуждения. И таким образом произошло то, что повсюду: и на улице, и на площади, и на полях, со всех сторон звучало это имя. И не к одному только этому имени вы воспылали любовью, но и к самой фигуре его тела. Потому, что вы сделали с именем, то сделали и с изображением его. Ибо и на ручках печатей, и на чашах, и на кубках, и на стенах спален, и повсюду начертали многие его изображение, чтобы не только слышать то святое имя, но и видеть повсюду его телесную фигуру и иметь некое двойное утешение в его отсутствии».

«Как живописцы на одной и той же доске и проводят линии, и делают тени, и представляют вещь при помощи красок, так сделал и Христос».

«В третью ночь, когда тело мое уже утомилось от поста, и я не спал, но был в экстазе, показалось мне какое-то лицо, подобное блаженному апостолу Павлу, как изображение его на иконе ясно представляло его фигуру».

«И при этом все встали с радостью и слезами, покаялись и совершили молитву, и каждый из них лобызал святое Евангелие, честной крест, икону Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и Госпожи нашей, родшей Его, всесвятой Богородицы, возлагая и руки свои в подтверждение сказанного.

«Ибо, в отсутствие царя, почитается вместо него его изображение. Когда же он не присутствует, то излишне, оставив первообраз, поклоняться изображению, но во всяком случае оно не должно презираться, хотя ему и не покланяются в виду присутствия того, ради которого совершается поклонение». И спустя немного: «ибо как оскорбляющий изображение царя подлежит наказанию, как если бы он оскорбил самого царя, хотя изображение есть не что иное, как дерево и краски, смешанные с воском и растворенные, подобным же образом оскорбляющий чей-нибудь образ наносит обиду тому, кого это образ.

«Авва Феодор рассказывал и проч. Знаю, что вопреки Творцу моему нарушил клятву; тебя же не слушаю».

Пояснение. Видишь ли, что и проч.

Итак, почему никто не начал делать это несмотря на то, что много и проч.²

Если кто-нибудь войдет и проч.

Умоляем же и проч.

I. У лукавого и виновника зла змия, т.е. диавола, есть обычай – многообразно воевать против по образу Божию созданного человека и через козни причинять ему смерть. Ибо тотчас в начале он внушил ему надежду и страсть к обожествлению и через это низвел его в состояние смерти подобно бессловесным. Не только же это, но и часто прельщал его постыдными и неразумными удовольствиями. Какое же расстояние между обожествлением и неразумною страстью! Иногда он вовлекал его в безбожие, как говорит богоотец Давид: «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога» (Пс.13:1), иногда – в многобожие, иногда убеждал не поклоняться Богу по естеству, иногда же заставлял поклоняться демонам, а затем небу и земле, солнцу, и луне, и звездам, и остальной твари. Ибо одинаково худо и достойным почтения не воздавать надлежащей чести и презренным уделять не принадлежащую им славу. Истина же, которая идет средним путем, отрицает все это, как неразумное, и учит исповедовать единого Бога, едино естество в трех ипостасях – Отце, и Сыне, и Св. Духе; зло же называет не сущностью, но случайным, будет ли это какая-нибудь мысль, или слово, или дело, несогласное с законом Божиим, осуществляющаяся через мышление, речь и дело и вместе с прекращением их исчезающая. Затем же объявляет и единого из Св. Троицы Христа имеющим два естества и едину ипостась. Но враг истины и враждебный человеческому спасению демон, соблазнявший часто делать изображения нечестивых людей, и пернатых, и зверей, и пресмыкающихся, и поклоняться им, как богам, не только язычников, но и сынов израилевых, теперь старается возмутить наслаждающуюся миром церковь Христову, приправляя через неправедные уста и коварство языка, зло божественными словами, пытаясь прикрыть ими его безобразный и мрачный вид и отвлечь сердца неутвержденных от истинного и преданного отцами обычая.

II. Ибо восстали некоторые, говорящие, что не должно изображать и выставлять для созерцания, и прославления, и удивления, и соревнования спасительные чудеса и страдания Христа и подвиги святых в борьбе с дьяволом. И кто, имеющий божественное ведение и духовный смысл, не признает, что это – кознь дьявола? Ибо он не хочет обнаружить свое поражение и стыд, не хочет изображения славы Бога и святых Его. Ибо если бы мы сделали изображение невидимого Бога, то существенно погрешили бы, потому что не может быть изображено бестелесное и не имеющее образа, и невидимое, и неописуемое. И опять, если бы то, что сделали, мы считали бы за богов и покланялись, как богам, то действительно поступили бы нечестиво, но ничего подобного мы не делаем. Ибо в виду того, что Бог воплотился, и явися но земли во плоти и с человеки поживе, приняв по неизреченной благости и естество, и объем, и вид, и цвет плоти, мы не погрешаем, делая Его изображение, так как желаем созерцать Его черты. Ибо, как говорит божественный Апостол: «видим, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1Кор.13:12). Икона же и есть стекло и гадание, приспособленное к грубости нашего тела, ибо ум при всем старании не может отрешиться от условий телесного, говорит божественный Григорий.

III. Прочь, завистливый диавол! Ты завидуешь тому, что мы видим образ нашего Владыки и освящаемся через него, видим Его спасительные страдания, удивляемся Его снисхождению, созерцаем Его чудеса, познаем и прославляем силу Его божества. Ты завидуешь святым ради данной им от Бога чести. Ты не хочешь видеть, как мы изображаем их славу и делаемся ревнителями их мужества и веры, не выносишь происходящей для нас из веры в них телесной и духовной пользы. Не повинуемся тебе, завистливый и человеконенавистный демон. Слушайте, народы, колена, языки, мужи, жены, дети, старцы, юноши и младенцы, святой народ христианский! Если кто благовестит вам, кроме того, что приняла св. кафолическая церковь от апостолов, отцов и соборов и сохранила до сего времени, не слушайте его и не примите совета змия, как приняла Ева и вкусила за это смерть. И если ангел или царь благовестит вам, кроме того, что вы приняли, закройте уши. Ибо я медлю пока сказать, как сказал божественный Апостол: «анафема да будет» (Гал.1:8), ожидая исправления.

IV. Но не исследующие смысла писания говорят, что Бог сказал через законодателя Моисея: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу» (Исх.20:4), и через пророка Давида: «Да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся идолами» (Пс.96:7) и многое подобное. Ибо чтобы они ни привели из божественного Писания и св. отцов – это имеет один и тот же смысл.

Что же мы скажем на это? Что иное, кроме сказанного Господом: «Исследуйте Писания» (Ин.5:39)? Ибо прекрасное дело исследование Писаний, здесь же будьте внимательны. Невозможно, возлюбленные, Богу солгать: един же есть Бог, един законодатель Ветхого и Нового завета, «многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках» (Евр.1:1) и в последние времена в единородном Своем Сыне. Обратите же внимание на это, не мое это слово, Дух Святой через св. Апостола Павла сказал: Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках. Видишь, Бог говорил многократно и многообразно. Ибо, как опытный врач не всегда и не одно и то же дает всем, но каждому дает соответствующее и полезное лекарство, принимая в соображение и страну, и болезнь, и время, или срок, и положение, и возраст: одно – младенцу, взрослому же, соответственно его возрасту, другое; одно – больному и другое – выздоравливающему; и каждому из больных не одно и то же, но сообразно с положением и болезнью; и одно летом, а другое –зимой, глубокой осенью и весной; и в каждом месте по свойству места, так и всеблагой Врач душ еще младенцам и страдающим болезнью идолослужения, считающим идолов за богов и поклоняющимся им, как богам и отвергающим поклонение Богу и воздающим славу Его твари, воспретил делать изображения. Ибо невозможно изобразить Бога – бестелесного, невидимого, нематериального, не имеющего фигуры, неописуемого и необъятного. Как изобразить то, чего не видели? «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:18), и «человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх.33:20), сказал Бог.

V. А что идолам они покланялись, как богам, в доказательство этого послушай, что говорит Писание в Исходе сынов Израилевых о том, как Моисей взошел на гору Синай и замедлил там, принимая от Бога закон, как невежественный народ приступил к Аарону, служителю Божию, говоря: «встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами, ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось» (Исх.32:1). Затем, сняв украшения со своих женщин, они сделали литое изображение, пели и пили, и опьянели от вина и заблуждения, и начали играть, говоря в неразумии: «вот бог твой, Израиль» (Исх.32:8). Видишь, они идолов считали богами, ибо они не сделали изображения Зевса или того, или другого, но отдали оказавшееся у них золото на устройство какого-нибудь идола, и было сделано изображение головы быка. Таким образом литые изображения они считали богами и поклонялись, как богам, тем, которые были жилищем демонов. И что они служили твари паче творца, об этом говорит божественный Апостол: «славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся»; «и служили твари вместо Творца» (Рим.1:23,25). Ради этого запретил Бог делать всякое подобие.

VI. Знаю неложно Сказавшего: «Господь, Бог наш, Господь един есть» (Втор.6:4); и «Господа, Бога твоего, бойся, и Ему [одному] служи» (Втор.6:13); и «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх.20:3); и «не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу» (Исх. XX, 4); и «да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся идолами» (Пс.96:7); и «боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут» (Иер.10:11). И многое подобное «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (Евр.1:1–2). Знаю Сказавшего: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17:3), и верую во единого Бога, единое начало всего, безначального, несозданного, неподверженного гибели и бессмертного, вечного и постоянного, непостижимого, бестелесного, невидимого, неописуемого, не имеющего формы; единую пресущественную сущность, пребожественное божество, в трех ипостасях: Отце и Сыне, и Св. Духе; и Ему одному служу, и Ему одному совершаю поклонение служения. Поклоняюсь единому Богу, единому Божеству. Но и Троице ипостасей служу: Богу Отцу и Богу Сыну воплощенному, и Богу Св. Духу – не трем богам, но единому, не разделенным ипостасям, но соединенным; не три поклонения совершаю, но одно: не каждой из ипостасей в отдельности совершаю поклонение, но вместе трем ипостасям, как единому Богу. Не покланяюсь твари паче Творца, но покланяюсь Творцу, созданному по мне и сошедшему к твари без унижения и повреждения Себя, чтобы прославить мое естество и сделать его общиником божественного естества. Вместе же с Царем и Богом покланяюсь багрянице тела – не как одежде и как четвертому лицу; нет, но как соединенной с Богом и пребывающей без изменения, как и Помазавший ее. Ибо естество плоти не сделалось Божеством, но как Слово стало плотью непреложно, оставаясь тем, чем оно было, так и плоть стала Словом, не потеряв того, что она имеет, отожествившись же со Словом по ипостаси. Почему с уверенностью изображаю невидимого Бога, ради нас ставшего общником плоти и крови. Не невидимое Божество изображаю, но изображаю увиденную плоть Бога. Ибо, если душу изобразить невозможно, то насколько же более Бога, и душе давшего свойство нематериальности.

VII. Но, говорят, Бог сказал чрез Моисея законодателя: Господу Богу твоему поклонишися, и Тому единому послужиши; и: не сотвори всякого подобия, елика на небеси и елика на земли.

Братия, существенно заблуждаются не знающие, что «буква убивает, а дух животворит» (2Кор.3:6), не исследующие под буквой скрытый дух. Им справедливо бы было сказать: научивший вас этому пусть научит и следующему. Научись, как изъясняет это законодатель, следующим как бы образом говоря во Второзаконии: «И говорил Господь к вам [на горе] из среды огня; глас слов [Его] вы слышали, но образа не видели, а только глас» (Втор.4:12); и спустя немного: «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на [горе] Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы крылатой» (Втор.4:15–17) и проч.; и немного далее: «и дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды [и] все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им» (Втор.4:19). Видишь ли, что одна цель: чтобы не служить твари паче Творца и не совершать ей служебное поклонение, но только одному Творцу, почему повсюду и присоединяет к поклонению служение. Ибо опять говорит: «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх.20:3); «не делай себе кумира и никакого изображения; не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой» (Втор.5:8,9); и опять: «разрушьте жертвенники их, и сокрушите столбы их, и сожгите огнем рощи их» (Втор.12:3), ибо вы не будете поклоняться иному Богу; «не делай себе богов литых» (Исх.34:17). Видишь, что из-за идолослужения запрещает иконописание и потому, что невозможно изобразить Бога, не имеющего количества, неописуемого и не видимого, ибо, говорит, Его «образа не видели» (Втор.4:12) подобно тому как и Павел, стоя в середине Ареопага, говорит: «мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян.17:29).

VIII. У иудеев ради склонности к идолопоклонству было узаконено это. Мы же, которым, говоря с Богословом, как избегшим суеверного заблуждения и познавшим истину, дано быть с Богом и служить единому Богу, и обогатиться совершенством богопознания и достигнуть «в мужа совершенного» (Еф.4:13), «мы уже не под руководством детоводителя» (Гал.3:25), так как пережили детство, получив от Бога способность различения и зная, что можно изобразить, и что неописуемо образом. «Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою» (Гал.3:24). «Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира» (Гал.4:3), «по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (Гал.3:25). «Его образа», говорит, «не видели» (Втор.4:12). 0. мудрость законодателя! Как изобразить невидимое? Как уподобить неподобное? Как описать не имеющее количества и величины, неограниченное и не имеющее вида? Как изобразить красками бестелесное? И как обозначить не имеющее формы? Итак, что здесь таинственно показывается? Очевидно, что нельзя тебе теперь изобразить невидимого Бога: когда же увидишь Бестелесного, ради тебя сделавшегося человеком, то тогда сделаешь изображение Его человеческого образа. Когда Невидимый сделается видимым во плоти, тогда изобразишь подобие Виденного. Когда не имеющий количества и величины и несравненный в виду превосходства своей природы, сущий во образе Божием, приняв образ раба, смирится в нем до количества и величины и облечется в телесный образ, тогда начерти Его на доске и возложи для созерцания Того, Который допустил, чтобы Его видели. Начертай неизреченное Его снисхождение, рождение от Девы, крещение во Иордане, преображение на Фавор, страдания, доставляющие бесстрастие, чудеса, символы Его божественной природы, совершаемые через действие плоти, спасительный гроб Избавителя, восшествие на небеса – все пиши и словом, и красками, в книгах и на досках.

IX. Не сотвори себе, говорит, кумира, ни всякого подобия. Между тем как Бог повелел это, они, говорит, сотворите завесу [дверь] скинии «из крученого виссона и из голубой, пурпуровой и червленой шерсти; и херувимов сделали на них искусною работою...» «и сделал крышку из чистого золота…» «…херувимов с обоих концов ее» (Исх.37:5,6,7). Что ты делаешь Моисей? Говоришь: не сотвори себе кумира, ни всякого подобия, а сам приготавливаешь завесу с вытканными херувимами и двух херувимов из чистого золота? Но послушай, как основательно возразит тебе служитель Божий Моисей. О слепые и глупые, поймите силу сказанного и тщательно сохраняйте души ваши. Я сказал, «твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на [горе] Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений» (Втор.4:15–16). Я не сказал: не сделай изображения херувимов, как рабов, предстоящих очистилищу, но: да не сотвориши себе богов слияных, и: не сотвори всякого подобия, как богов, и не послужи твари паче Творца. Итак, я не сделал ни подобия Бога, ни подобия другого кого-нибудь в качестве Бога, ни подобия человека, ибо естество человеческое поработилось греху, и не послужило твари больше Создавшего. Устроил же образ всей твари – скинию по образу, показанному мне на горе, и херувимов, осеняющих очистилище, как предстоящих Богу. Видишь, как разумно испытующим открылась цель Писания. Ибо должно знать, возлюбленные, что во всяком деле должно искать истину и ложь, и цель действующего, хороша ли она, или худа. И в Евангелии описаны и Бог, и ангел, и человек, и земля, и вода, и огонь, и воздух, и солнце, и луна, и свет, и тьма, и сатана, и демоны, и змеи, и скорпионы, и жизнь, и смерть, и ад, и добродетели, и пороки, и все прекрасное и худое. Но вместе с тем так как все сказанное о них истинно, а целью является слава Бога, и наше спасение, и слава прославляемых им святых, и срам дьявола и демонов его, то мы покланяемся, обнимаем, лобызаем и приветствуем его и глазами, и устами, и сердцем. Подобным образом и весь Ветхий и Новый Завет, и слова святых, и знаменитых отцов. Гнусного же и постыдного, и нечистого писания проклятых манихеев, выдуманного во славу дьявола и демонов его и на погибель душ, мы гнушаемся и отвергаем, хотя бы оно заключало в себе те же самые имена. Таким образом и в деле об иконах нужно исследовать истину и цель того, что совершается. И если цель их истинная и правильная, и они служат к славе Бога и святых Его, к ревности в добродетели, к избеганию зла и спасению душ, то нужно принимать их и почитать, как изображения и подражания, и подобия, и книги для неграмотных, и напоминание, и покланяться им, и лобызать и приветствовать очами и устами, и сердцем, как подобие воплотившегося Бога, или Его матери, или святых общников страданий и славы Христовой, победителей и низложителей диавола и демонов, и обмана их. Если же кто осмелится сделать изображение нематериального и бестелесного Божества, то мы отвергаем это, как ложь. И если кто осмелится сделать во славу, честь и поклонение диавола или демонов, то мы гнушаемся и дожигаем это огнем. И если кто боготворит изображение людей, или скотов, или пернатых, или пресмыкающихся, или какой-нибудь другой твари, то это мы анафематствуем. Ибо как святыни и храмы демонов разрушали св. отцы и на место их воздвигали храмы во имя Бога и святых, которые почитаем и мы, так уничтожали они и изображения демонов и вместо них воздвигали иконы Христа и Его матери, и святых – и мы чтим их. В Ветхом Завете Израиль ни храмов не воздвигал во имя людей, ни памяти не праздновал, ибо человеческая природа была еще под проклятием, и смерть была наказанием, почему ее и оплакивали; и прикоснувшийся к телу умершего считался нечистым. Ныне же, с того времени как Божество неслиянно соединилось с нашей природой, как некое животворящее и спасительное лекарство, существенно прославилась наша природа и преложилась в нетление, почему и храмы святым воздвигаются, и иконы пишутся.

X. Итак, пусть знает всякий человек, что приступающий к уничтожению иконы, существующей во славу и воспоминание Христа, или Его Матери Св. Богородицы, или кого-нибудь из святых и к стыду диавола, и поражению его и его демонов, и из божественной любви и ревности, и не поклоняющийся, и не почитающий, и не лобызающий с любовью изображенного, как честную икону, а не как Бога, есть враг Христа, и св. Богородицы и святых, защитник же дьявола и демонов его, на деле показывающий печаль о том, что Бог и святые Его почитаются, дьявол же посрамляется. Ибо икона есть триумф, и объявление, и надпись в память победы отличившихся и одержавших верх и стыда побежденных и низверженных. Я часто видел любящих, которые, видя платье любимого, приветствовали платье, как самого любимого, и глазами, и устами. Ибо нужно, по св. апостолу Павлу, воздавать всем должное: «кому честь, честь» (Рим.13:7); «царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым» (1Пет.2:13–14), каждому по мере достоинства.

ХI. Где ты найдешь в Ветхом Завете или в Евангелии ясно наименование Троицы, или единосущной, или единой природы Божества, или буквально: три Ипостаси, или одна – Ипостась Христа, или буквально: два естества. Но так как на основании равнозначащих выражений, находящихся в Писании, святые отцы определили это, то мы принимаем и не принимающих анафематствуем. Я же доказываю тебе что в Ветхом Завете Бог повелел делать изображения: прежде всего скинию и все, находящееся в ней. И в Евангелиях Сам Господь спросившим Его с искусительною целью: «итак, скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф.22:17–21). Что имеет изображение кесаря, кесарю принадлежит, кесарю и отдайте, а что имеет изображение Христа, воздайте Христу, ибо оно Христово.

XII. Господь, ублажая учеников, сказал: «Сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что́ вы видите, и не видели, и слышать, что́ вы слышите, и не слышали». «Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат» (Лук.10:24; Мф.13:16). Итак, Апостолы телесными очами видели Христа и страдания, и чудеса Его, и слышали Его слова. Желаем и мы видеть и слышать, и быть ублаженными. Те видели лицом к лицу, когда Он присутствовал телесно: мы же, когда Он телесно не присутствует, как слушаем, благодаря книгам, Его слова, и освящаем слух и через него душу, и ублажаемся, и покланяемся, почитая книги, благодаря которым слушаем слово Его, так и через изображение на иконах созерцаем черты телесного образа, чудес и страданий Его, и освящаемся, и удовлетворяемся, и радуемся, и ублажаемся, и благоговеем, и почитаем, и покланяемся Его телесному образу: созерцая же телесный Его образ, мы думаем, насколько возможно, и о славе Божества Его. Ибо так как мы двойные, составленные из души и тела, и душа наша не нага, но как бы покрыта завесою, то для нас невозможно, помимо телесного посредства, достигнуть мысленного. Итак, как благодаря чувственным словам, мы слышим телесными ушами, а думаем о духовном, так и через телесное созерцание восходим к духовному созерцанию. Так как человек имеет тело и душу, то поэтому и Христос принял тело и душу. Поэтому и двойное крещение: водою и духом, и общее, и молитва, и псалмопение – все двойное, телесное и духовное: подобно светильнику и фимиаму.

XIII. Но оставив все, диавол устремился против одних икон. И его ненависть к иконам так велика, что об этом в «Луге» св. Софрония, патриарха иерусалимского, написано следующим образом. «Авва Феодор Эллиот говорил, что был некто отшельник на Масличной горе – подвижник. Очень же воевал с ним демон блуда. И вот однажды, когда он очень нападал на него, начал старец горевать я говорит демону: «долго ли еще ты не отступишь от меня? Отстань от меня. До старости ты со мною». Тогда демон является ему видимо и говорит: «поклянись мне, что никому не скажешь того, что я скажу тебе, и больше я не буду воевать с тобой. И старец поклялся ему: «клянусь Всевышним, что не скажу никому о том, что ты скажешь мне». Тогда говорит ему демон: «не покланяйся этой иконе, и я не буду воевать с тобой». На иконе же было изображение Владычицы нашей св. Богородицы Марии, носящей Господа нашего Иисуса Христа. Посмотри, кому подражают препятствующие покланяться иконам и чьи они орудия, ибо демон блуда предпочел, чтобы старец лучше не покланялся иконе, чем впал в нечистоту блуда, так как знал, что этот грех тяжелее блуда.

XIV. Но так как у нас речь относительно иконы и поклонении, то, давай, разделим речь об этом на части и скажем, во-первых, что такое образ? Во-вторых, для чего сделан образ? В-третьих, какое различие образов? В-четвертых, что можно и чего нельзя изображать? В-пятых, кто первый сделал образы?

XV. Также и о поклонении: во-первых, что есть поклонение? Во-вторых, какие виды поклонения? В-третьих, чему, по Писанию, можно покланяться? В-четвертых, о том, что всякое поклонение совершается через по естеству полоняемого Бога. В-пятых, о том, что честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу.

XVI. Итак, образ есть подобие, и пример, и изображение чего-нибудь, показывающее то, что на нем изображено. Не во всем же совершенно подобен образ первообразу, т. е. изображенному, но одно есть образ, а другое – изображенное, и различие их совершенно ясно, хотя и то и другое представляют одно и то же. Скажу пример: изображение человека, хотя и представляет фигуру тела, однако не имеет душевных сил, ибо оно не живет, не рассуждает, не говорит, не чувствует, не двигает членами. И сын, будучи естественным образом отца, имеет нечто отличное от него, ибо он есть сын, а не отец.

ХVII. Всякий образ есть откровение и показание скрытого. Скажу пример: так как человек не имеет ни ясного знания невидимого в виду того, что его душа находится под покровом тела, ни того, что будет после него, ни того, что совершается на расстоянии и местном отдалении, так как он ограничен условиями места и времени, то для путеводительства к знанию, для откровения и обнародования скрытого и выдуман образ. Именно же, к пользе, в благодеяние и спасение, чтобы мы распознавали скрытое в известных и прославляемых делах, и хорошего желали бы и ревновали, противоположного же, т. е. худого, отвращались и ненавидели.

XVIII. Различие образов таково: первый образ – естественный. В каждой же вещи должно быть, во-первых, то, что по природе, а затем то, что по положению и подражанию. Так человек необходимо существует, во-первых, по своей природе, и потом по положению через подражание. Первый естественный и неизменный образ невидимого Бога есть Сын Отца, показывающий в Себе Отца. «Бога не видел никто никогда» (Ин.1:18). И опять: «это не то, чтобы кто видел Отца» (Ин.6:46). А что Сын есть образ Отца, об этом говорит Апостол: «Который есть образ Бога невидимого» (Кол.1:15); и к Евреям: «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр.1:3). И что Он в Себе показывает Отца, об этом в Евангелии от Иоанна в ответ на слова Филиппа: «покажи нам Отца, и довольно для нас» (Ин.14:8), Господь говорит: «столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца» (Ин.14:9). Сын есть естественный, неизменный образ Отца, во всем подобный Отцу, кроме нерожденности и отчества. Ибо Отец – нерожденный родитель. Сын же – рожденный и не Отец. И Дух Святой – образ Сына, ибо «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1Кор.12:3). Итак, мы познаем Христа Сына Божия и Бога через Св. Духа и в Сыне созерцаем Отца, ибо по природе слово есть вестник ума и обнаружение духа. Подобным же образом неизменен и образ Сына – Дух Святой, имеющий различие в одном только исхождении, ибо Сын – рожденный, но не исходящий. И сын каждого отца есть естественный образ. И это будет первый вид образа – естественный.

XIX. Второй вид образа есть мысль в Боге о том, что Он создаст, т. е. предвечный Его совет, остающийся всегда себе равным, ибо Божество неизменно, и Безначален Его совет, в котором как решено прежде веков, так в предопределенное Им время назначенное и исполнится. Ибо образы и примеры того, что будет сделано Им, это мысль о каждом из этих предметов, и они называются у св. Дионисия предопределениями, так как в совете Его начертано и изображено то, что предопределено Им и несомненно исполнится, прежде своего бытия.

XX. Третий вид образа, есть созданный Богом по подражанию, т. е. человек. Ибо каким образом созданный будет той же самой природы, как и несозданный? Не иначе, как по подражанию. Ибо как Ум Отец, Слово Сын и Дух Святой – един Бог, так ум, слово и дух – един человек. Он подобен Богу также и по свободе и власти повелевать, ибо Бог говорит: «сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему» (Быт.1:26), и тотчас прибавил: «и да владычествуют они над рыбами морскими: и да обладает рыбами морскими и птицами небесными» (Быт.1:26), и опять: «и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими [и над зверями,] и над птицами небесными, [и над всяким скотом, и над всею землею,] и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт.1:28).

XXI. Четвертый вид образа бывает тогда, когда на картине представлены виды и формы, и очертания невидимого и бестелесного, изображенные телесно ради слабости нашего понимания как Бога так и ангелов, так как мы не можем созерцать бестелесное без соответствующих нам образов, как говорит великий в божественных вещах Дионисий Ареопагит. Ибо в одном только: в приспособлении к нам, не могущим непосредственно возвыситься до разумных созерцаний и нуждающихся в соответственных и понятных посредствах, можно указать основание того, что, по справедливости, приписываются образы не имеющим образа и формы – не имеющим формы. Итак, если заботясь о соответствии нам, божественное Слово, отовсюду доставляя то, что нас возвышает, приписывает и простым и не имеющим образа предметам некоторые образы, то как нам не изображать того, что уподобилось видом нашей собственной природе, чего сильно желаем, но чего нельзя видеть, так как его нет налицо? Говорит же Григорий Богослов, что ум, несмотря на большое старание, отрешиться от телесного совершенно неспособен, но «ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим.1:20). Видим же в тварях образы, тускло показывающие нам божественные откровения, когда, например говорим, что Св. безначальная Троица изображается через солнце, свет и луч; или через бьющий ключом источник, текущий поток и русло; или через ум, слово и дух, которые в нас; или через растение, цвет и запах розы.

XXII. Пятым видом образа считается предизображающий и предначертывающий будущее, как купина, и роса на руне, и жезл и стамна – Деву и Богородицу; и как змий – Того, Который уничтожил через крест укушение зла – змия; или море, вода и облако – дух крещения.

XXIII. Шестой вид образа – тот, который служит для воспоминания о прошедшем: или чуда, или добродетели, к прославлению, почитанию и обозначению победивших и отличившихся в добродетели; или – зла, к позору и стыду порочнейших мужей и, наконец, к пользе смотрящих, чтобы мы избегали зла, ревновали же о добродетелях. Изображение же это бывает двоякое: через слово, написанное в книгах, ибо письмена изображают слово – как Бог начертал закон на скрижалях и приказал записать жизнь боголюбезных мужей; и через чувственное созерцание, как, например, Он повелел положить в ковчеге для вечного напоминания стамну и жезл и приказал вырезать имена колен на камнях, которые были на плечах (первосвященника). Не только же это, но повелел и двенадцать камней поднять из Иордана во образ священников, о, таинство, воистину величайшее для верных, во образ священников, несущих ковчег, и оскудения воды. Таким образом и ныне мы с любовью пишем изображения поживших добродетельно мужей к соревнованию и воспоминанию о них с нашей стороны. Следовательно, или уничтожь всякое изображение и издай закон, противный Тому, Который приказал, чтобы они были, или всякое прими с приличествующим каждому основанием и характером.

XXIV. Естественно изображаются тела и фигуры, имеющие телесное очертание и окраску. Ангел же, душа и демон изображаются и описываются, хотя они не имеют тела и объема, сообразно своей природе. Ибо, по вере, они, будучи существами мысленными, мысленно присутствуют и действуют в мысленных местах. Итак, они изображаются телесно, как Моисей изобразил херувимов, и как их видели достойные люди, но так, что телесный образ показывает некоторое бестелесное и мысленное созерцание. Одна же только божественная природа неописуема и совершенно не имеет вида и формы, и необъятна. И если божественное Писание, как нам кажется, приписывает Богу телесные формы, то, хотя образы эти были созерцаемы, однако они бестелесны, ибо пророки и те, которым они открывались, созерцали их не телесными очами, но мысленными, видели же их не все. Просто же сказать, мы можем делать изображения всех образов, которые видели. Мыслим же о них так, как они были видимы. Ибо если иногда мы и переходим от слов к познанию образов, то только тех, которые видели, так и во всяком ощущении: от того, что мы обоняли, вкусили, осязали, мы через слова переходим к их познанию.

XXV. Итак, мы знаем, что невозможно видеть естество ни Бога, ни души, ни демона, но при некотором изменении вида созерцаются и они, так как божественное промышление приписывает фигуры и формы бестелесным, и не имеющим фигуры и телесного вида, в руководство нам и для поверхностного и частичного познания их, чтобы мы не были в совершенном неведении о Боге и бестелесных тварях. Ибо Бог по естеству совершенно бестелесен; ангел же и душа, и демон, сравниваемые с Богом, единым не сравнимым, суть тела; сравниваемые же с материальными телами – бестелесны. Итак, Бог, не желая, чтобы мы совершенно не знали о бестелесных, облек их соответственными пашей природе фигурами, видами и образами, при посредстве которых они созерцаются нематериальным оком ума. И мы представляем и изображаем их. Ибо каким образом могли бы быть представлены и изображены херувимы? В писании же упоминаются фигуры и изображения Самого Бога.

XXVI. Сам Бог первый родил Единородного Сына и Слово Свое, Свой живой и естественный образ, неизменное отражение Своей вечности. Он создал и человека по образу Своему и по подобию. И Адам видел Бога, и слышал звук Его ног, когда Он ходил вечером, и скрылся в раю. И Иаков видел и боролся с Богом. Ясно же, что Бог явился ему в виде человека. И Моисей видел, как бы заднее человека; и Исаия видел Его, как человека, сидящим на престоле. И Даниил видел подобие человека и как бы сына человеческого, дошедшего к Ветхому Днями. И не естество Бога видел каждый из них, но фигуру и изображение Того, Который имел намерение явиться. Ибо Сын и невидимое Слово Божие намеревалось сделаться истинным человеком, чтобы быть соединенным с нашим естеством и видимым на земле. Итак, все поклонились, видя фигуру и изображение Грядущего, как говорит Апостол Павел в послании к Евреям: «Все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались» (Евр.11:13). Итак, неужели мне не делать изображения, виденного мною в плотском естестве? Неужели не поклоняться и не почитать Его поклонением и почитанием, воздаваемым Его иконе? Авраам видел не естество Бога, ибо «Бога не видел никто никогда» (Ин.1:18), но образ Бога и пав, поклонился. Иисус Навин видел не естество ангела, но образ, ибо естество ангела нельзя видеть телесными очами, и пав, поклонился, подобно и Даниил. Ангел же не Бог, но тварь, и раб Божий, и предстатель. Поклонился же не как Богу, но как предстателю и служителю Бога. Неужели и мне не делать изображения друзей Христовых, и не покланяться им, не как богам, но как изображениям друзей Божиих? Ибо ни Иисус, ни Даниил не поклонились увиденным ангелам, как богам. И я не поклонюсь иконе, как Богу, но через икону и св. Богородицы, и святых воздаю поклонение и честь Богу, ради Которого уважаю и воздаю знаки почтения и друзьям Его. Не с ангельским естеством соединился Бог, но с естеством человеческим. Не сделался Бог ангелом, но сделался Бог естественным и истинным человеком. «Ибо не Ангелов воспримет Он, но воспримет семя Авраамово» (Евр.2:16). Не ангельское естество сделалось Сыном Божиим, но ипостаси, но человеческое естество сделалось Сыном Божиим по ипостаси. Ангелы не участвовали и не стали общиниками божественного естества, но только действия и благодати. Из людей же участвуют и становятся общниками божественного естества те, которые принимают святое тело Христово и пьют Его кровь. Ибо то и другая соединены с Божеством по ипостаси, и в принимаемом ими теле Христовом две природы неразрывно соединены по ипостаси; и мы причащаемся двух естеств: тела – телесно, а Божества – духовно: скорее же обоих – обоими способами: мы не отожествляемся ипостасно, ибо сначала существуем ипостасно и тогда соединяемся, но через смешение плоти и крови. И разве не больше ангелов те, которые через соблюдение заповедей сохраняют это единение чистым? Естество наше, умаленное немного от ангелов через смерть и грубость тела, через благоволение и соединение с Богом сделалось больше ангельского, ибо ангелы предстоят ему, сидящему во Христе на престоле славы, со страхом и трепетом и будут со страхом предстоять на суде, но Писание не говорит о них, как о сидящих вместе [со Христом] и общниках божественной славы, ибо «не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (Евр.1:14); не говорит: ни что они будут соцарствовать, ни что сопрославятся, ни что будут сидеть у трапезы Отца. Святые же суть сыны Божии, сыны царствия, наследники Бога и сонаследники Христа. Итак, почитаю святых и сопрославляю рабов и друзей, и сонаследников Христа: рабов – по природе, друзей – по избранию, и сынов, и наследников – по божественной благодати, как Господь говорит к Отцу.

Итак, сказав о иконе, скажем и о поклонении, во-первых, что есть поклонение?

XXVII. Поклонение есть знак благоговения, т. е. умаления и смирения: видов же поклонения весьма много.

XXVIII. Первый вид поклонения есть поклонение служебное, которое совершаем единому по естеству полоняемому Богу. И оно имеет различные виды: во-первых, рабское поклонение, ибо все твари поклоняются Ему, как рабы господину, «ибо все служит Тебе» (Пс.118:91), и одни добровольно, другие же невольно: одни, зная, добровольно поклоняются, каковы святые; знающие же и не желающие поклоняются невольно, каковы демоны; другие же, не зная Бога по естеству, невольно поклоняются Тому, Которого не знают.

XXIX. Второй вид – поклонение, из удивления и любви, которым мы поклоняемся Богу ради естественной славы Его. Ибо Он единый славный, имеющий славу не от кого-нибудь, но Сам виновник всякой славы и всякого блага: непостижимый свет, несравненная сладость, неизъяснимая красота, бездна благости, непостижимая мудрость, безпредельная сила, единый достойный Сам по Себе удивления, поклонения, прославления и любви.

XXX. Третий вид – поклонение благодарения за оказанные нам благодеяния, ибо все существующее должно благодарить Бога и совершать беспрестанно поклонение, потому что все имеет от Него бытие и в Нем состоится, и всем подаются обильно и без просьбы Его дары. И Он желает, чтобы все спаслись и имели участие в Его благости: долготерпит, когда мы согрешаем, и заставляет солнце восходить над праведными и неправедными, и дождит на злых и на благих. Должно, наконец, благодарить Бога за то, что Сын Божий ради нас стал подобным нам и сделал нас общниками божественного естества: за то, что мы «будем подобны Ему» (1Ин.3:2), как говорит Иоанн Богослов в соборном послании.

XХХI. Четвертый вид – поклонение при нужде (в благах) и в надежде на благодеяния. В этом случае, признавая, что без Него мы не можем делать ничего или иметь какое-либо благо, мы поклоняемся, прося от Него то, в чем каждый чувствует нужду и что любит, или освобождения от зла, или о получении блага.

XXXII. Пятый вид – поклонение покаяния и исповедания, ибо, согрешая, мы поклоняемся и припадаем к Богу, умоляя, подобно благоразумным рабам, простить нам проступки. И этот вид – троякий, ибо каждый печалится или из любви, или из страха лишиться благодеяний Божиих, или из страха наказаний. И первый вид происходит из благородства и любви к Самому Богу и из сыновнего расположения; второй – наемнический; третий же – рабский.

XXXIII. Во-первых, мы поклоняемся тем, в которых почивает Бог, единый святой и во святых почивающий, как, например, во св. Богородице и всех святых. Эти, насколько возможно, уподобились Богу, благодаря своему произволению и вселению, и содействию Бога. Они, по справедливости, называются и богами, не по естеству, но по положению, подобно тому, как раскаленное железо называют огнем, не по природе, но по положению и по участию в огне, ибо говорит: «святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш» (Лев.19:2).

Это, во-первых – произвольное. Затем всякому, избирающему добро, Бог содействует в достижении добра: «вселюсь в них и буду ходить в них» (2Кор.6:16; Лев.26:12); и: «вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас» (1Кор.3:16). Затем: «Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь» (Мф.10:1); и: «дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин.14:12).

Потом: «теперь говорит Господь: Я прославлю прославляющих Меня» (1Цар.2:30); и: «если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим.8:17). Также: «Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд» (Пс.81:1). Посему подобно тому, как они воистину боги не по естеству, но как причастники Того, Который есть Бог по естеству, так и поклонения они заслуживают не по естеству, но потому, что имеют в себе Поклоняемого по естеству, подобно тому как раскаленное железо не по естеству не доступно прикосновению и жгуче, но по участию в том, что жгуче по естеству. Итак, им совершается поклонение, как прославленным Богом, как тем, которые стали при помощи Божией страшными врагам и благодетелями приступающим с верой, но не как богам и благодетелям по естеству, но как рабам и служителям Божиим, за любовь к Нему получившим дерзновение. Мы поклоняемся им, так как царю приятно видеть, что совершается поклонение его любимому слуге, не как царю, но как верному служителю и расположенному другу. Приступающие к ким с верой получают и просимое, так как или слуга просит этого у Царя, или Царь усвояет себе почтение и веру ищущего у Его слуги, ибо ради него Он просил.

Так исцелялись приступающие через Апостолов, так тень, платки и полотенца Апостолов источали исцеления. Те же, которые, как мятежники и отступники, желают, чтобы им поклонялись, как богам, недостойны поклонения, но достойны вечного огня. И те, которые презрительно и по надменности ума не поклоняются слугам Божиим, осуждаются, как гордые и высокомерные, как оскорбляющие Бога.

И свидетельством этого являются дети, дерзко поносившие Елисея и ставшие пищей для медведей.

XXXIV. Второй вид, когда мы поклоняемся тварным вещам, через которые и в которых Бог совершил наше спасение или до пришествия Господа, или после Его домостроительства во плоти, как, например, гора Синай, Назарет, Вифлеемские ясли, пещера, св. Голгофа, древо креста, гвозди, губка, трость, священное и спасительное копье, одежда, хитон, плащеница, пелены, св. гроб – источник нашего воскресения, камень гробный, св. гора Сион, затем гора масличная, овчия ворота, блаженный гефсиманский сад – это и подобное чту и поклоняюсь; чту и всякий св. храм Божий и всякое место, в котором произносится имя Божие, не ради их естества, конечно, но потому, что они вместилище божественного действа, и через них и в них благоволил Бог совершить наше спасение, ибо я почитаю и поклоняюсь и ангелам, и людям, и всякой материи, участвующей в божественном действе и послужившей моему спасению, ради божественного действа. Я не поклоняюсь иудеям, потому что они не участники божественного действа и не для цели моего спасения распяли Господа славы, Бога моего, скорее же – побуждаемые завистью и ненавистью к Богу и Благодетелю. Господи, говорит Давид, «возлюбил я обитель дома Твоего и место жилища славы Твоей» (Пс.25:8); и: «поклонимся подножию ног Его» (Пс.131:7); также: «поклоняйтесь на святой горе Его» (Пс.98:9). Св. одушевленная гора Божия есть св. Богородица. Разумные горы Божии – Апостолы. «Горы прыгали, как овны, и холмы, как агнцы» (Пс.98:4).

XXXV. Третий вид бывает, когда мы поклоняемся тому, что посвящено Богу, разумею святые Евангелия и остальные книги: «описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1Кор.10:11); также блюда, чаши, кадильницы, светильники и трапезы, потому что известно, что все это предметы достойные почтения, ибо смотри, как Бог разрушил царство Валтасара, когда он приказал народу пользоваться священной утварью.

XXXVI. Четвертый вид, когда поклоняются образам, виденным пророками, ибо они в образах видели Бога; и образам будущего, как жезл Ааронов, изображающий тайну Девы, и стамны, и трапезы. И Иаков поклонился на верх жезла, который был образом Спасителя. Образы же прошедшего существуют в напоминание. Самая же скиния есть образ всего мира, ибо смотри, говорит [Бог] Моисею, образ, показанный тебе на горе, и золотые херувимы – изваянные, и херувимы на завесе – тканные. Также поклоняемся честному образу креста, подобию телесной фигуры Бога моего и родившей Его по плоти и всех Его рабов.

XXXVII. Пятый вид, когда поклоняемся друг другу, как имеющим удел в Боге и созданным по образу Божию, поклоняемся друг другу, смиряясь и исполняя закон любви.

ХХХVIII. Шестой вид, поклонение началам и властям. Ибо (Писание) говорит: «отдавайте всякому должное: кому честь, честь» (Рим.13:7). Подобно тому, как Иаков поклонился Исаву, как первородному брату, и фараону, как поставленному Богом начальнику.

XXXIX. Седьмой вид, когда рабы поклоняются господам и благодетелям, и нуждающиеся тем, в которых они нуждались, как Авраам поклонился сынам Еммора, когда купил двойную пещеру.

ХL. И просто сказать, поклонение есть знак страха, любви, почтения, благоговения и смирения. Но никому не должно поклоняться, как Богу, кроме единого Бога по естеству; должно же всем воздавать должное ради Господа.

ХLI. Смотрите, какая крепость и какая божественная сила дается приступающим к иконам святых с верою и чистой совестью. Посему, братия, станем на скале веры и на церковном предании, не изменяя пределов, которые положили св. отцы наши, не давая места желающим вводить новое и разрушать строение св. кафолической и апостольской церкви Божией, ибо если дать свободу всякому желающему, то понемногу будет разрушено все тело церкви. Братия, христолюбивые чада Церкви, не позорьте мать вашу, не уничтожайте ее украшения, примите ее, говорящую мною. Научитесь, что говорит о ней Бог: «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!» (Песн.4:7). Поклонимся и послужим одному только Творцу и Создателю мира Богу, как полоняемому по естеству. Поклонимся и св. Богородице, не как Богу, но как Матери Бога по плоти. Затем поклонимся и святым, как избранным друзьям Божиим и получившим дерзновение к Нему. Ибо, если люди поклоняются царям, часто развращенным, нечестивым и грешным, и поставленным ими начальникам и их изображениям, по божественному изречению Апостола: «Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям» (Тит.3:1); и: «отдавайте всякому должное: кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим.13:7); потом: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф.22:21), то насколько же более нужно поклоняться Царю царствующих, как единому по естеству господствующему, и рабам, и друзьям Его, как воцарившимся над страстями и поставленным начальниками над всей землей: «Ты поставишь их князьями по всей земле» (Пс.44:17), говорит Давид, получившим власть над демонами и болезнями, совоцарившимся со Христом в царстве нетленном и несокрушимом, одна тень которых прогоняла болезни и демонов? Не будем считать икону слабее и ниже тени, ибо она воистину живописует первообраз.

Братия, достоинство христианина – в вере. Поэтому приходящий с верой получает большую пользу: «сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой» (Иак.1:6), такой не получит ничего. Ибо все святые благоугодили Богу через веру.

Итак, примем церковное предание в простоте сердца, а не со многими рассуждениями, ибо «Бог сотворил человека правым, а они стали увлекаться многими помыслами» (Еккл.7:30). Не допустим учиться новой вере, так как она осуждает предание святых отцов, ибо говорит божественный Апостол: «кто благовествует вам не то, что́ вы приняли, да будет анафема» (Гал.1:9). Итак, мы поклоняемся иконам, совершая поклонение не материи, но через них тем, которые на них изображены, ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу, как говорит божественный Василий.

ХLII. Вас же, священнейшее стадо Христово, христоименный народ, народ святой, тело церковное, да исполнит Христос радости Своего воскресения и да удостоит следовать по следам святых, пастырей и учителей Церкви и да ведет к славе Своей во светлостях святых, которой да достигнем благодатью Его, вечно прославляя Его вместе с безначальным Отцом, Которому слава во веки веков. Аминь.

Сказав о различии идолов и икон и раскрыв определение, икон, пора привести и свидетельства, как мы обещали из писаний.

«Поистине видимые иконы, суть видимое невидимого».

«Превосходящие нас существа и чины, священное воспоминание о которых я уже совершил, бестелесны, и иерархия их есть мысленная и превышемерная. Нашу же видим, по подобию нас самих, исполненной разнообразия чувственных символов, посредством которых мы, как приличествует иерархии, возвышаемся к единообразному обожествлению соответственно с нашими свойствами – к Богу же и добродетели. Ибо они, как умы мыслят сообразно определенному для них, мы же возвышаемся, насколько возможно, к божественному созерцанию посредством чувственных образов».

Пояснение. Итак, если сообразно с нашими свойствами мы возводимся к божественному и нематериальному созерцанию посредством чувственных образов, то что неприличного изображать по подобию нас самих Того, Который человеколюбно ради нас был виден по фигуре и образу, и естеству, как человек?

«Восстаньте ныне, славные живописцы мужественных подвигов! Возвеличьте вашим художеством несовершенный образ полководца. Неясно мною описанного победителя, прославьте красками вашей мудрости. Я уйду побежденный вашим описанием подвигов мученика. Побежденный, я радуюсь такой победе вашей силы. Вижу борьбу руки с огнем, точнее вами описанную. Вижу ладонь, яснее написанную на вашем изображении. Пусть плачут теперь демоны, пораженные через вас подвигами мученика. Пусть будет опять показана им рука сжигаемая и побеждающая. Пусть будет начертан на картине и подвигоположник Христос!»

«И военные подвиги представляют часто и историки, и живописцы: одни – украшая словом, другие – начертывая на досках. И те и другие многих возбудили к мужеству, ибо что слово представляет через слух, то молчаливая живопись показывает через подражание».

«Потому что и образ царя называется царем, но это не два царя, так как не умаляется власть, не разделяется слава. Ибо как господствующая над нами власть и могущество едино, так и наше славословие едино, а не многое, почему и честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу. Итак, что здесь подражательно – образ, то там существенно – Сын».

Пояснение. Итак, как не чтущий Сына, по словам Господа, не чтит Отца, пославшего Его, так и не чтущий изображения, не чтит изображенного. Но может быть, скажет кто-нибудь: нужно чтить икону Христа, но не святых. О, неразумие! Послушай Господа, говорящего ученикам: «иже вас приемлет, Мене приемлет», так что не почитающий святых не почитает Самого Господа.

«Затем, во-первых, отец берет связанного сына. Я часто видел на картине изображение этого несчастия и не проходил мимо зрелища без слез, так как искусство живо представляет перед глазами историю. Исаак, стоящий на коленах и со связанными сзади руками, находится у самого жертвенника. Отец же, наступив сзади на изгиб у колена, и левой рукой загнув к себе голову дитяти, заглядывает в лицо, жалобно смотрящее на него, а правую, вооружив ножом, направляет к закланию. И острие ножа касается уже тела, когда он слышит от Бога голос, воспрещающий дело».

«Предыдущее в отношении к последнему есть образ: Мелхиседек есть образ Христа, подобно тому, как если бы кто-нибудь назвал тенью, написанной красками картины предварительно затененное живописцем поле ее. Ибо поэтому закон называется сенью, и благодать – истиною, грядущее же – вещами. Таким образом закон и Мелхиседек – тень красками написанной картины, благодать же и истина – картина в красках, а вещи относятся к будущему веку. Итак, Ветхий Завет есть образ образа, а Новый – образ вещей».

«Итак, каким образом изображение проклятого принесло спасение народу, удручаемому бедствием? Не вернее ли было бы сказать: если кто из вас укушен, пусть посмотрит на небо, ввысь, к Богу или на скинию Божию, и спасется. Но оставив это, он только поставил образ креста. Почему же сделал это Моисей, сказавший народу: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» (Исх.20:4)? Но зачем я говорю это неблагодарному народу? Скажи мне, вернейший слуга Божий, зачем ты делаешь то, что запрещаешь? Устраиваешь то, что разрушаешь? Говоря: «не сотвори себе кумира», уничтожив литого тельца, ты делаешь из меди змия – и это не тайно, но явно и всем известно? Но то, говорит он, я узаконил, чтобы уничтожить предметы нечестия и отвлечь народ от всякого отступления и идолослужения, теперь же отливаю змия с пользой – в прообраз истины. И подобно тому, как я устроил скинию и все, что в ней, и распростер над святым херувимов – подобия невидимых, как образ и сень грядущего, так и змия я поставил во спасение народа, чтобы через это приготовить его к изображению знамения креста и на нем Искупителя и Спасителя. А что неложно это слово, возлюбленный, послушай Господа, подтверждающего его и говорящего: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:14–15).

Пояснение. А что почитание икон не новое дело, но древнее, известное и обычное святым и знаменитым отцам, то об этом написано в житии блаженного Василия, составленным его учеником и преемником в Иерархическом служении Елладием, написано, что св. Василий стоял перед иконой Владычицы нашей, на которой было написано и изображение славного мученика Меркурия. Предстоял же он, прося об избавлении от безбожнейшего тирана и отступника Юлиана. И от этой иконы он получил следующее откровение: он увидел, что мученик на короткое время исчез, спустя же немного, увидел его держащим окровавленное копье.

«Весьма возлюбил блаженный Иоанн послания премудрого Павла». И немного спустя: «Было же у него там, где он по причине телесной болезни отдыхал немного, ибо он был многободрствующим сверх сил», и изображение этого Апостола на иконе. И когда он читал его послания, то смотрел на нее и обращался к нему, как к живому, направляя к нему всю свою мысль и через созерцание вступая с ним в общение. И пропустив несколько: «Когда Прокл окончил речь и, взглянув на икону апостола, увидел изображение, похожее на того, кого он видел, то, сделав поклон перед Иоанном, он сказал, указывая пальцем на икону: «прости меня, отец, тот, которого я видел говорящим с тобой, подобен этому. Я думаю, что это он сам и есть».

«Об Италии излишне и говорить, ибо повествуют, что в великом Риме был столь славный муж, что во всех преддвериях рабочих помещений воздвигали ему небольшие иконы, доставляя этим себе самим некоторую охрану и безопасность».

«Когда он увидел человека, созданного по образу и подобию Божию, то, не будучи в состоянии обратиться против Бога, он истощил свою злобу на образе Божием; подобно тому как, если какой-нибудь гневающийся человек, так как не может самого царя, побивает камнями изображение, нанося удары дереву, имеющему подобие».

Пояснение. Таким образом и всякий почитающий образ, очевидно, чтит первообраз.

«Как оскорбивший царское изображение судится, как согрешивший против самого царя, так, очевидно, виновен в грехе поносящий созданного по образу».

Ответ. «Мы, верные, поклоняемся иконам не как богам, подобно язычникам, да не будет! Но только обнаруживаем расположение и стремление любви нашей к виду лица, изображенного на иконе. Посему часто с уничтожением фигуры мы сжигаем остальное, как ненужное дерево, хотя на нем была некогда икона. Итак, как Иаков перед смертью поклонился на верх жезла Иосифа, почитая не жезл, но держащего его, так и мы, верные, не почему иному лобызаем иконы, как потому, почему целуем и детей, и отцов наших, т.е. чтобы выразить любовь нашей души. Также и Иудей поклонялся скрижалям закона и двум золотым изваянным херувимам, почитая не камень и золото по естеству, но повелевшего сделать это Господа».

«Цари победившим полководцам воздвигают победные статуи, и вожди воздвигают некоторые победоносные памятники всадникам и борцам, и надписью, как венком, делают материю знаком победы. Другие опять в книгах и письменами пишут похвалы победителям, желая показать, что их сила в похвале больше, чем сила тех, которых они хвалят. И историки, и живописцы, и скульпторы, и народ, и начальники, и города, и страны удивляются победителям. Никто же не написал изображения, убегающего и не сражавшегося».

«Образы же подобны первообразам: и относиться к ним должно так, а не иначе».

«Образы всегда имеют сходство с первообразами».

«Должно, чтобы писались образы, сходные с первообразами».

«Природа образа в том, чтобы быть подражанием первообразу, образом которого он считается».

«Образ Невидимого и Сам невидим, так как иначе Он не был бы образом. Ибо и у нас образ, так как он есть образ, должен быть во всем сходен, чтобы его фигура выражала подобие».

«Как на изображениях образ представляет фигуру человека, а не силу, так истина и фигура находятся друг с другом во взаимном отношении, ибо фигура равна».

«Посему место это и теперь в честь явившихся здесь Аврааму почитается соседями, как божественное, при чем можно видеть и дуб, сохраняющийся до сих пор. Гостеприимно принятые Авраамом представляются на картине возлежащими: два – по сторонам, в средине же – больший, превосходящий честью. Был же это явившийся нам Господь, Сам Спаситель наш, Которого чтут и незнающие, удостоверяя божественные слова. Итак, Он Сам, бросая с того времени людям семена благочестия, облекшись в человеческий вид и форму, явил боголюбезному праотцу Аврааму, каков Он, и дать ему знание об Отце».

«С того времени Иоанн Креститель стал известен людям, и царь Ирод, управлявший Трахонитидскою областью, отрубил ему голову в городе Севастии за восемь дней до июньских календ, в консульство Флакка и Руфина. Опечаленный этим царь Ирод, сын Филиппа, ушел из Иудеи. И пришла к нему некая богатая женщина, живущая в том же самом городе Панеаде, но имени Верника, желающая, в виду того, что она была исцелена Иисусом, поставить Ему памятник. Не осмелившись сделать это без царского разрешения, она подала Ироду прошение, прося поставить Христу Спасителю в ее городе золотую статую. Прошение ее было таково. «Божественному Ироду, правителю, законодателю иудеев и эллинов, царю трахонитидскому, прошение и мольба почтенной Верники из города Панеад. Правда, человеколюбие и остальные добродетели окружают вашу голову на подобие венца. Почему и я, зная это, с добрыми надеждами, готовая на все, пишу тебе. Какая причина настоящего вступления, покажет тебе дальнейшая речь. С детства заболев кровотечением, я истратила на врачей средства к жизни и богатство, но не нашла исцеления. Услышав об исцелениях удивительного Христа, что Он воскрешает, опять вызывая на свет мертвых, изгоняет демонов из людей и всех изнуренных болезнью исцеляет словом, и я побежала к Нему, как к Богу. И обратив внимание на окружающую Его толпу, боясь, чтобы, из отвращения к осквернению болезнью, Он не разгневался на меня и не случилось бы со мной большее поражение болезнью, я рассуждала про себя, что, если я смогу коснуться края одежды Его, то буду спасена. И коснувшись Его, я была тотчас здорова, так как у меня источник крови остановился. Он же, как знавший наперед советы сердца моего, воскликнул: «Кто коснулся меня? Сила оставила меня». И вот, побледнев и стеная, думая, что Он возвратит мне более тяжелую болезнь, я, припав к Нему, наполнила землю слезами, рассказав о своем дерзновении. Он же, как благой, умилосердившись о мне, запечатлел мое исцеление, сказав: «Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром». Так и вы, божественные, удовлетворите достойную просьбу просительницы». Царь Ирод, услышав об этом из прошения, выразил удивление и, испуганный тайной исцеления, сказал: «твое исцеление, жена, достойно очень большого памятника. Итак, иди и, прославляя Целителя, воздвигни Ему памятник, какой хочешь». И тотчас сама Верника, прежде кровоточивая, воздвигла Богу и Господу среди своего города Панеады медный памятник из расплавленной меди, смешанной с золотом и серебром. Этот памятник остается до сих пор в городе Панеаде, будучи недавно перенесенным с того места среди города, где был поставлен, в св. место, в дом молитвенный. Это воспоминание найдено в городе Панеаде у некоего Васса, христианина из Иудеев, в книге о жизни всех царствовавших в Иудейской стране».

«После того, как мы вспомнили об этом городе, я не считаю возможным пропустить рассказ, достойный того, чтобы его вспомнили и наши потомки. Ибо кровоточивая, которая, как мы научились из священных Евангелий, получила от Спасителя нашего исцеление болезни, говорят, ушла отсюда; в городе показывают дом ее, и остаются удивительные трофеи благодеяния к ней Спасителя. Ибо стояло на высоком камне у ворот ее дома медное изображение жены, упавшей на колени, с протянутыми вперед руками на подобие умоляющей. Перед ней другая из того же самого материала – прямая фигура мужа, скромно одетая в плащ и простирающая к ней руку. У ног этой статуи растет какой-то странный вид травы, который, когда достигает до края медного плаща, то становится лекарством от всех болезней. Говорят, что эта статуя представляет изображение Иисуса. Сохранилась же она и до нашего времени, так что отправившиеся в тот город могут и видеть ее. И нет ничего удивительного, что лица из язычников, некогда облагодетельствованные Спасителем нашим, делали это, когда мы рассказали о сделанных красками изображениях самих Апостолов – Петра и Павла, а также и Самого Спасителя, что естественно, так как древние в виду их языческого обычая привыкли неосмотрительно почитать таким образом».

«Очень хорошо почувствовав помощь Божию, он приказывает тотчас вложить в руку собственной статуи знак спасительного страдания. И вот когда ее со спасительным знамением креста в правой руке поставили в самом людном месте Рима, он повелевает сделать такую надпись на латинском языке: «этим спасительным знамением, истинным знаком мужества, я освободил ваш город, спасши его от ига тирана. Затем же и сенат, и народ римский, освободив, я восстановил в древнем значении и блеске».

«После же этого император Константин, очень заботясь о христианстве, презрел языческое благочестие и прекращает единоборства; собственные же изображения в храмах оставил».

«Мы сделали иконы святых в воспоминание о святых, например, Авраама, Исаака, Иакова, Моисея, Илии, Захарии и остальных пророков и св. мучеников, ради Бога умерщвленных, чтобы всякий, видящий иконы их, вспоминал бы их и прославлял Прославившего их».

«Относительно икон мы надеемся, что всякое дело, совершаемое во имя Божие, прекрасно и свято. О идолах же и кумирах – нет, ибо худы и страшны и они, и делающие их. Ибо одно икона св. пророка, и другое – изображение или статуя Кроноса и Афродиты, солнца и луны. Так как человек создан по образу Божию, то ему поклоняются; змей же нечист и отвержен, так как он – образ дьявола. Если же ты отвергаешь рукотворное, то скажи, Иудей, есть ли на земле что-нибудь нерукотворное из того, чему поклоняются? Не был ли рукотворным ковчег Божий, жертвенник, очистилище, херувимы, золотая стамна, имеющая манну, трапеза, внутренняя скиния и все, что Бог назвал святая святых? Не были ли рукотворными херувимы, изображения ангелов? Что ты говоришь? Если ты назовешь их идолами, то что скажешь о поклонявшимся им Моисее и об Израиле? И поклонение есть знак почтения. Почему и мы, грешные, поклоняемся Богу, сообразно божественному служению, и прославляем Его достойным поклонением, и боимся, как Творца и Вождя нашего; ангелам же и рабам Божиим – для славы Бога, как творениям Божиим и рабам Его. Ибо образ есть имя и подобие написанного на нем, почему страдания Господа и св. пророков, описанные в законе и Евангелиях, всегда вспоминаем, благодаря и письменам, и изображениям».

«Иконы, выставленные в общественных местах, носят на себе знаки раны его от удара, нанесенной по причине этого злодеяния».

«Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге» (Иов.1:22). Подобно тому как на изображениях, когда мы пишем красками чью-нибудь историю, то надписываем: «такой-то посвятил», так и здесь, описав образ души его, написавшей книгу, как бы на ободке внизу подписывая, говорит: «Во всем этом не согрешил Иов» (Иов.1:22).

«Насколько душа его укрепилась силой веры, всякий может узнать из того, что он сам решил, чтобы на золотых монетах его изображение писалось так, чтобы казалось, что он, обратившись к Богу, в положении молящегося смотрит вверх. Таким образом, его изображения распространялись по всей римской империи. В некоторых же городах, в самых же дворцах, на изображениях, выставленных в верхней части портиков, он был написан в прямом положении, смотрящим вверх на небо с протянутыми руками, с видом молящегося. Таким образом сам представляет себя на картинах молящимся».

«Итак, вот как скончалась мать царя, достойная величайшей чести, как ради ее боголюбезных дел, так и ради родившегося от нее необыкновенного и дивного потомка, которого должно ублажать, как вообще за все, так и за его святое отношение к матери. Она стала такой благочестивой, не будучи таковой прежде, что казалось, как будто она с первого своего возраста познала общего Спасителя. Была же она так почтена царским достоинством, что у всех народов и в самых военных легионах именовалась: «Августа императрица», и ее изображение печаталось на золотых монетах».

«Населяющие столичный город, вместе с сенатом и народом римским, когда узнали о кончине императора, то, в виду ужасного и превосходящего всякое несчастье известия, предались невыносимой печали. Закрылись бани и рынки, всенародные зрелища и все, что при жизненном досуге обычно было делать веселящимся. Прежние сластолюбцы шли с опущенными взорами. Все же вместе прославляли блаженного, боголюбезного, как поистине достойного царства. И это выражали не словами только, но, переходя к делам, они почитали его мертвого, как живого, посвящением ему изображений. Они изобразили вид неба на написанной красками картине; над вершиной же небес с помощью живописи представили его покоящимся в эфирной стране».

«Итак, подобным образом треблаженный вместо одного, благодаря преемству детей, сделался многократным, так что через устройство изображений он почитается у всех народов вместе со своими детьми».

«Как римляне, пишущие царские изображения, окружают их копьеносцами и заставляют народы повергаться перед ними, так и здесь. В виду того, что царь в видении представляет Бога, как бы несомого на троне, то указанием на изображения всего находящегося на земле, воздающего должное образу, учит о господстве над всем Бога».

«И ты, сын человеческий, возьми себе кирпич и положи его перед собою, и начертай на нем город Иерусалим; и устрой осаду против него, и сделай укрепление против него, и насыпь вал вокруг него, и расположи стан против него, и расставь кругом против него стенобитные машины» (Иез.4:1–2).

Пояснение. Если тебе страшно говорить против толпы, предсказывать опустошение города, разрушение храма и происходящие от этого бедствия, то объяви об этом иначе, чтобы и тех вразумить, и показать свою справедливость. И взяв, говорит, плинфу, напиши город. Пусть будет надписано название города, чтобы знать, что это Иерусалим. Сделав же город, окружи его изображение валом, чтобы сказали, что это лагерь. Войска же пусть идут в военном строе, ибо это означает слово: полки, т. е. готовые военные легионы, не только снабженные оружием, но и придвигающие осадные орудия, которыми они разрушают эти стены, ибо на стены указывает название, стрельниц. Удивительнее же всего он показывает стоящую около города толпу; показывает для того, чтобы, поразив страхом перед ужасами, отвлечь народ от беззакония.

«Когда он однажды, по обыкновению, вышел с войском и со всей свитой в горы поохотиться, то перед ним показалось пасущееся стадо оленей. И разделив, как обыкновенно, свое войско на партии, он преследовал их. Когда же все войско занялось ловлей оленей, то самый огромный и красивейший из всего стада, отделившись от стада, устремился по густо заросшим и непроходимым местам к дубовому лесу. Плакида, увидев его и желая поймать, преследовал его, оставив всех, с немногими солдатами. Когда его спутники ослабели, он один не утомлялся от преследования. Так как, по Божию промышлению, ни конь его не утомился, ни сам он не испугался неудобства места, то, долго преследуя, он оказался далеко от своего войска. Олень же бежал, а тот, погнавшись на вершину скалы, никем не сопровождаемый, остановился, осматриваясь кругом и думая, каким образом взять ему оленя. Но премудрый и милосердный Бог, измышляющий всяческие пути для спасения людей, на охоте Сам уловляет его, не как Корнилия через Петра, но как гонителя Павла – через собственное явление. В то время, как Плакида долго стоял и смотрел на оленя, удивляясь его величине и недоумевая, как его схватить, Господь показывает нечто дивное такого рода, что оно было довольно естественно и не выше его сил. Но как при Валааме, давший слово ослице изобличил его намерение, так и здесь показывает этому на рогах оленя образ св. креста, блеском превосходящий солнце, в середине же рогов – изображение богоносного тела, которое Он благоволил принять ради нашего спасения. И человеческий голос, данный оленю, призывает Плакиду, говоря: «Плакида, что ты преследуешь Меня? Ради тебя я пришел, и ты видишь Меня на этом животном. Я – Иисус Христос, Которого, не зная, ты почитаешь. Ибо благодеяния твои, которые ты делаешь нуждающимся, достигли до Меня, и Я пришел, чтобы явиться тебе через этого оленя и Самому уловить тебя и окружить сетями Моего человеколюбия. Ибо несправедливо, чтобы любезный мне ради добрых дел рабствовал нечистым демонам и мертвым и немым идолам, потому что, желая спасти род человеческий, Я пришел для этого на землю в том виде, в котором ты сейчас видишь Меня».

«Приступим же, приступим ревностно и сделаем защиту и изображения честных икон, чтобы заградить уста беззаконных, говорящие неправду, так как это предание закона, а не наше. Ибо послушай Самого Бога, говорящего Моисею, чтобы он устроил двух ваянных херувимов литых, осеняющих очистилище. И затем Бог показал Иезекилю храм, который, говорит, имел ваянныя изображения львов, пальм, людей и херувимов от его основания до вершины кровли. Действительно страшная речь: Бог, приказавший Израилю не делать ваяннаго – ни образа, ни подобия того, что на небе и что на земле. Сам повелевает Моисею сделать ваянных живых существ – херувимов; и Иезекилю Бог показывает храм, полный образов и резных подобий львов, пальм и людей. И Соломон, взяв пример из закона, устроил храм, полный медных резных изображений быков, пальм и людей, и не был Богом за это осужден. Итак, если хочешь осуждать меня за иконы, осуди наперед Бога, повелевшего делать их, чтобы они были у нас в напоминание о Нем».

«Опять нас осмеивают совершенные безбожники за изображение и поклонение честному кресту и богообразным иконам, называя нас идолослужителями и древобожниками. Если же я древобожник, как ты, безбожник, говоришь, то я, конечно, и многобожник. Если же многобожник, то нужно, чтобы при клятве я говорил: «клянусь богами», подобно тому, как и ты, видя одного тельца, говорил: «вот боги твои, Израиль». Но ты никогда не услышишь этого из уст христиан. Но прелюбодейная и неверная синагога привыкла говорить всегда о целомудреннейшей Церкви Христовой, как о блуднице».

«У нас не поклоняются образам и иконам, и фигурам святых, как богам. Ибо если бы мы поклонялись дереву иконы, как Богу, то, конечно, поклонялись бы и остальным деревьям и не сжигали бы икон, как часто бывает, когда образ изглажен. И опять: пока соединены деревья, составляющие крест, поклоняюсь этому образу ради распятого на нем Христа: когда же они будут отделены друг от друга, то бросаю их и сжигаю. И как получающий запечатанное повеление царя и лобызающий печать почтил не грязь или лист, или свинец, но воздал честь и поклонение царю, так и мы – христиане, поклоняясь образу креста, поклоняемся не естеству дерева, но видя печать, перстень и знак Самого Христа [т. е. крест|, через него лобызаем и поклоняемся Распятому на нем».

«И поэтому я начертываю и пишу Христа и страдания Христовы в церквах и домах, и площадях, и на иконах, и на полотне, и в кладовых, и на одеждах, и во всяком месте, чтобы, ясно видя их, воспоминать, а не забывать, как ты всегда забывал Господа Бога твоего. И как ты, поклоняясь книге закона, поклоняешься не естеству кож и чернил, но находящимся в ней словам Бога, так и я поклоняюсь иконе Христа, не естеству же древа и красок, да не будет! Но, поклоняясь неодушевленному образу Христову, через него я думаю обнимать и поклоняться Самому Христу. И как Иаков, получив от братьев Иосифа, после того как они продали его, разноцветный хитон окровавленным, целовал хитон со слезами и положил его перед своими глазами, не одежду, конечно, оплакивая, но думая, что через него он целует Иосифа и держит его в руках, так и мы – христиане, лобызая телесно икону Христа, или Апостола, или мученика, в душе думаем, что лобызаем Самого Христа или Его мученика. Ведь, как я часто говорил, при всяком лобзании и при всяком поклонении, исследуется цель. Если же ты обвиняешь меня, говоря, что я поклоняюсь древу креста, то почему ты не обвиняешь Иакова, поклонившегося Иосифу на верх жезла. Но ясно, что, не древо почитая, он поклонился, но через древо поклонился Иосифу, как и мы через крест Христу. И Авраам, когда поклонился продавшим ему гробницу нечестивым мужам и склонил колено на землю, то поклонился им не как богам. И затем Иаков благословил фараона, хотя он был нечестивым и идолослужителем; и Исава благословил седмижды, но не как Бога. Вот сколько лобызаний и сколько поклонений показал я тебе, как естественных, так и на основании писания, которые нельзя осуждать. Когда же видишь меня, поклоняющегося иконе Христа или Его всесвятой Матери, или святого, то ты тотчас негодуешь, и порицаешь, и называешь меня идолослужителем, и не стыдишься. И ужасаешься, и краснеешь от стыда, видя меня ежедневно разрушающим во всей вселенной храмы идолов и воздвигающим храмы мучеников. Если бы я поклонялся идолам, то зачем я почитал бы мучеников, уничтожавших идолов? Если же я славлю, как ты говоришь, деревья, то каким же образом я чту святых, сжигавших деревянные статуи демоновы? Если же я прославляю и камни, то каким образом прославляю Апостолов, сокрушивших каменных идолов? Если я чту изображения лжекаменных богов, то каким образом прославляю и хвалю, и совершаю празднества в честь отроков, подвизавшихся в Вавилоне и не поклонившихся золотому идольскому образу? Но поистине велико ожесточение беззаконных, велика слепота! Иудей, велико твое бесстыдство и нечестие. Действительно, истина оскорбляется тобой. Восстань, Боже, изреки суд Твой! Раздели и рассуди нас с народом не святым, неправедным и чужим, раздражающим Тебя всегда».

«Итак, если бы я, как часто говорил, поклонялся дереву и камню, то я сказал бы дереву и камню: «ты родил меня». Если же я поклоняюсь иконам святых, скорее же самим святым, и поклоняюсь, и чту подвиги святых мучеников, то каким образом ты, неразумный, говоришь, что это – идолы? Ибо идолы суть подобия лжеименных (богов), прелюбодеев, убийц, детоубийц, чувственных, а не пророков и не Апостолов. И чтобы хотя отчасти представить краткий и вернейший пример христианских и языческих подобий, слушай. Халдеи в Вавилоне имели различные музыкальные инструменты для служения изображениям демонов. Имели и сыны Израиля инструменты из Иерусалима, которые они повесили на ивах, и те и другие инструменты были и арфы, и гусли, и флейты. Но эти были во славу Божию; те же, подобные этим, для служения демонам. Также различай и между иконами и идолами, христианскими и языческими, потому что языческие изображения устроены во славу и воспоминание диавола, эти же – во славу Христа и Апостолов, и мучеников, и святых Его».

«Итак, когда видишь христианина, поклоняющегося кресту, знай, что он поклоняется ему ради Христа распятого, а не естеству древа. Иначе мы поклонялись бы всем деревьям полевым, как и Израиль почитал рощи и деревья, говоря: «ты – мой Бог; ты мя родил еси» (Иер.2:27). Мы же не так, но имеем в церквах и домах памятник и изображение страданий Господа и пострадавших за Него, делая все это ради Самого нашего Господа. И затем, скажи, иудей, какое писание повелело Моисею поклониться Иофору, его тестю, хотя он был идолослужитель? И Иакову, чтобы он поклонился фараону? И Аврааму – сыном Еммора? Разве они были праведники и пророки? И Даниилу – нечестивому Навуходоносору? И те делали это ради условий мирской и преходящей жизни, как же ты обвиняешь меня, что я поклоняюсь святым памятникам святых, живописным и повествовательным, а также и страданиям, и подвигам, благодаря которым я ежедневно получаю благодеяния и ожидаю вечной и непрекращающейся жизни».

«В это консульство, в декабре месяце, в 25 день случилось страшное и необычайное чудо, слух о котором поразил всех людей. Ибо некто, по имени Олимпий, обыкновенно в припрыжку ходивший подле иноходца, принадлежавшего Евфимию, руководителю ариевой ереси, когда был в бане еленианского дворца, в теплой ванной комнате, и увидел некоторых из моющихся, прославляющих Единосущного, так сказал им: «Что такое Троица? На какой стене она не написана?» И держа свои genitalia, он сказал: «вот и у меня Троица». Находящиеся там бросились с намерением его убить, но были удержаны неким Магном, пресвитером церкви св. Апостолов в замке, человеком удивительным и почитавшим Бога, который сказал им, что нельзя скрыться от ока вездесущей Правды, тщательно записывающего все. Когда же из уважения к этому мужу прекратился беспорядок, Олимпий поднялся и, воспользовавшись, по обыкновению, теплыми ваннами, выходит к бассейну с холодною водою, получавшему воды из источника, текущего из середины честного алтаря св. дома первомученика Стефана, дома, который давно построил Аврилиан, блиставший достоинствами правителя. Посему, я думаю, вода удостоилась божественного внимания. Спустившись в бассейн, он скорее выходит с воплем: «спасите меня, спасите меня», и, царапая все тело, отделял его от костей. Все же окружающие его, взяв, обвернули простыней и положили его, находящегося при последнем издыхании. Спросили же, что случилось? И Олимпий говорит: «я видел мужа, одетого в белую одежду, который, войдя ко мне в водоем, облил меня тремя ведрами горячей воды, говоря: «не богохульствуй». Различающиеся же от него (учением), взяв его на носилки, перенесли в другую баню, находившуюся при арианской церкви. Когда же они хотели снять с него простыню, то вместе с нею подняли всю плоть его и, таким образом умерщвленный, он предал дух. Это стало известно почти по всей империи. Некоторые же говорили о пострадавшем, что он некогда от благочестия, прославляющего Единосущную Троицу, перешел через второе крещение в ересь Ария. Когда случай дошел до слуха императора, был же Анастасий, то он приказал, изобразив чудо на иконе, утвердить ее вверху бассейна. Некто же Иоанн, диакон и экдик вышеупомянутого св. дома первомученика Стефана, муж, более чем кто-либо другой всякий раз показывающий ревность о догмате единосущия, сам написал изображение, но непросто, ибо он подписал имена моющихся и видевших (чудо), а также и то, и где каждый из них жил, а, сверх того, и служащих при водах. Изображение же это, до настоящего времени твердо стоящее при входе в четвертый портик неоднократно упомянутого дома, свидетельствует о происшедшем. А так как за тем чудом последовало иное чудо, то нехорошо опускать его, так как оно имеет то же самое основание, и я не замедлю рассказать его, хотя оно и ближе к настоящему времени. Сторонники Ария, увидев победоносный триумф, молили того, которому была вверена забота о еленианском дворце, как начальника и администрации бани, чтобы он снял и скрыл изображение. Он же, найдя благовидный предлог – влажность, происходящую от воды, унес как бы испорченное изображение и, говорят, скрыл под предлогом исправления. Случилось, что царь, совершая окружное путешествие в каждую порознь царскую местность и прибыв туда, отыскивал изображение, и таким образом оно опять было утверждено на стене. Евтихиана же – таково было имя начальника зданий, тотчас поразил некий божественный судный гнев: его правый глаз расплылся; хуже же всего то, что и остальные его члены дрожали. Тогда он пришел в св. дом, где, как полагали, покоится часть священных останков дивных Пантолеона и Марина, при чем место это называлось «Согласие», так как, собравшись там, при великом императоре Феодосии, 150 епископов создали некое общее и [всеми] признанное учение о единосущной божественной Троице и объяснили принятие Господом человечества от Девы и [таким образом] создали это название. Когда же он пробыл [там] около семи дней и не получил никакого облегчения, но и «удесная близнята» у него оказались изъеденными, вот в середине одной ночи иподиакон, который должен был здесь ночевать, видит во сне, что стоит какой-то царь и, показывая рукою на больного, говорит: «Как Мне принять его? Кто привел его сюда? Он согласился с хулящими Меня. Он скрыл изображение чуда». Встав, клирик рассказал о том, что видел, сказав, что невозможно тому исцелиться от недуга. В ту же ночь Евтихиан, как будто погрузившись в сон от страданий, видит какого-то молодого евнуха, одетого в блестящую одежду, говорящего ему: «Что с тобой?» Когда же он ответил: «Я умираю, будучи изнурен и не получая исцеления», то услышал, что тот говорит: «Никто не может тебе помочь, потому что Царь страшно гневается на тебя». Этот умолял: «Кого, говорит, беспокоить просьбами, что сделаю?» Он же говорит: «Если хочешь получить облегчение, иди тотчас в еленианские бани и почий вблизи изображения сожженного арианина». Тотчас же пробудившись, он позвал одного из слуг. Они же испугались, так как в течение трех прошедших дней он был без голоса. И говорит им, чтобы несли его, как было приказано. Достигнув же того места и будучи положен у иконы, он умер. Ибо явившийся, говоря о свободе облегчения, разумел отделение души от тела».

«В четырех милях от Дамаска есть местность, называемая Карсатас. В этой местности есть храм св. Феодора. Сарацины, войдя, поселились в этом храме, осквернив его всякой нечистотой, благодаря и женщинам, и детям, и неразумным животным. И вот однажды, когда большинство из них сидели и разговаривали, один из них бросил стрелу в икону св. Феодора и поразил его в правое плечо. И тотчас пошла кровь и потекла вниз по иконе, так что все видели совершившееся чудо: и стрелу, вонзившуюся в плечо святого, и истекающую кровь. И однако видевшие такое дивное знамение не одумались. Бросивший стрелу не покаялся. Ни один из них не смутился. Они не удалились из храма. Не перестали осквернять его. Понесли же за это крайнее наказание. Из двадцати четырех семейств, поселившихся во храме, в течение немногих дней все погибли несчастною смертью, между тем как в этой же самой местности в эти дни, кроме живущих в храме, никто не скончался. Икона же эта, в которую стреляли из лука, существует еще и до сих пор с раною от стрелы и следом крови. Многие же из видевших и бывших тогда, когда совершилось это дивное знамение, еще живы. И я видел эту его (Феодора) икону и увидев написал, что видел.

Случилось в те дни, что некий человек – торговец из города Антиохии, был одержим страшным унынием от лукавого демона и временами был так угнетаем им, что тот душил его, преграждая его дыхание. Вот он, придя к святому и получив по его молитвам исцеление и став таким, как будто он не перенес ничего худого, пришел в свой дом и в благодарность святому воздвиг в честь его икону в людном и открытом месте города, над дверьми своей лавки. Некоторые же из неверных, увидев ее, с таким почетом украшенную светильниками и покровами, охваченные яростью, возмутили подобных себе беспокойных людей, так что собралась толпа и возбужденно кричала: «смерть тому, который сделал это», и «пусть будет низвержена икона». Случилось же по Божию домостроительству, что муж тот не оказался в своем доме, ибо они были готовы убить его. Между тем другие кричали иное. И грех их был весьма мног и велик перед Богом, и зависть безмерна, побуждаемые которой они и собрались, полагая, что нашли время восстать и оскорбить святого, часто осуждавшего зловерие и заблуждение язычествующих среди них. Итак, так как не могли сдерживать столь великую свою ярость, то поручили одному из солдат взойти по ступеням и сбросить икону. Он же, когда поднялся и протянул руки, чтобы сделать приказанное, тотчас, упав сверху на землю, разбился. И в толпе произошло большое волнение, но, выслав другого, они поручили, чтобы он взошел. И этот, когда протянул свои руки, чтобы сбросить икону, также разбился о землю. И когда это случилось, то все, испугавшись, начали осенять себя знамением креста. Наконец, неверные эти так обезумели, что поручили и третьему взяться за это, и, когда этот протянул руку, чтобы сбросить икону, то и он также с шумом разбился о землю. Тогда великий страх напал на всех окружающих верных и, пораженные ожесточением и смелостью тех неверных и беззаконных мужей, они удалились, поклонившись с молитвою иконе.

«Итак, возлюбленные, не будем скорбеть и падать духом в настоящем бедствии, но подивимся изобретательности премудрости Божией. Ибо через что диавол надеялся уничтожить наш город, через это Бог восставил его и укрепил. Ибо диавол для того, чтобы исчезло и самое основание города, внушил беззаконным людям, и они оскорбили статуи императоров».

«Когда же после того случилось замышленное, и некоторые преступные и пребеззаконные, пренебрегнув законами, низвергли статуи и подвергли всех опасности превышающей силы каждого из нас, то теперь, прогневав императора, мы боимся за саму жизнь; больше уже не устрашает лишение имущества, но другое вместо этого. Я слышу, что все говорят: пусть возьмет император имущество, мы уйдем охотно со своих торжищ и домов. Пусть кто-нибудь обещает сохранить нам одно только нагое тело. Итак, прежде чем на вас напал страх смерти, вас уязвляло денежное наказание, когда же дерзко совершилось беззаконие, то страх смерти придя отогнал огорчение денежным наказанием».

«Не знаешь ли, что, если кто-нибудь и не разбойничал, но оказался в вертепе разбойников, то его судят, как разбойника? И что я говорю о разбойниках? Вы, конечно, все знаете и помните, как у нас некоторые беззаконные люди и обманщики низвергли статуи: но все те, которые просто оказались присутствовавшими при случившемся, привлеченные и приведенные вместе с теми на суд, потерпели крайнее наказание».

«А когда в другое время город неистовствовал, благодаря какому-то весьма лукавому демону, как будто в самом деле на него напала болезнь, они неразумно обратились против царских статуй».

«Епископ же антиохийский Палладий, снискавший расположение императора, гнушался последующих святым халкидонским догматам и уничтожал изображения св. отцов».

«Итак, это закончилось приятно для него. Результаты же клеветы, происходящей от ненависти, смущая церкви Александрии, произвели раскол Фиванцев и Египтян и другие немалые бедствия, так как те сами восставали в каждом городе: так как епископы восставали на епископов и народ на народ, и в столкновениях они только что не убивали друг друга. Так что можно было видеть, как люди в исступлении ума совершали беззаконие и безрассудно оскорбляли изображения царей».

«Ибо он исполнился такой дерзости, что изгладил из священных диптихов имена бывших там блаженных пастырей и уничтожил их изображения, тирански сжег их».

«Этот беззаконный, приходя в собрания, приказывал осматривать честные храмы и, если находил где-нибудь изображенного на иконе Македония, то, прежде чем не уничтожит его, не совершал литургии».

«Некоторые из радующихся беспорядкам знают этого Юлиана в союзе с епископом Тимофеем, благодаря делу вышеупомянутого Македония. Причиной же единения было то, что он, скоро схватив этого [Македония] через служащих ему, когда в епископском доме присутствовали и гражданские начальники, принуждал его анафематствовать определения Халкидонского собора. Старец же, молясь перед иконами почивших святителей, нарисованных в Константинополе, архиепископов Флавиана и Анатолия, благодаря которым Халкидонский собор получил силу, взывал: «если не желаете предоставить свободу в деле анафематствования постановлений св. собора, то уничтожьте и иконы епископов, изгладьте и из священных диптихов».

«И толпа показала себя тем, что она, именно, и есть. Ибо, следуя неразумному порыву, как вождю, она устремилась против царских изображений и статуй, и, низвергнув их, влекла по площади, ибо ярость привела души в бешенство, и гнев ослепил благоразумные рассуждения».

«Мы согрешили, о царь! Не скрываем греха, в котором обвиняет нас и самое дело. Не отрицаем ярости, с которой мы неистовствовали против твоих изображений, лучше же [сказать]: против нас самих. Но как осужденные, мы ожидаем человеколюбия».

«Не губи столько образов ради одного медного образа. Не сокруши столько божественных изображений ради одного медного изображения, которое легко можно отлить».

«Я возлюбил и из воска сделанное изображение, исполненное благочестия. Ибо я видел изображение ангела, преследующего толпы демонов, и прогоняемые полки варваров и Давида, говорящего: «Как сновидение по пробуждении, так Ты, Господи, пробудив их, уничтожишь мечты их» (Пс.72:20).

«Итак, сюда! Своим воспоминанием выведя их на середину, мы доставим через них общую пользу присутствующим, показав всем подвиги мужей, как на картине. И военные подвиги изображают и историки, и живописцы, одни, украшая словом, другие же – начертывая на досках: и те, и другие многих возбудили к мужеству. Ибо что слово повествования предлагает для слуха, то молчаливая живопись показывает через подражание».

«Или не учи, или учи своим образом жизни. Не увлекай словом, отталкивая делом. Поменьше имей необходимость в слове, делай, что нужно. Живописец главным образом учит образами».

Если, говорит, не учишь образом жизни, то не учи словом, чтобы отсутствием надлежащего права не отогнать тех, которых ты увлек словом. Ибо, если ты делаешь то, что нужно, то это доброе дело будет и словом учения, подобно тому, как живописец по большей части учит образами.

«И о Полемоне я не буду молчать, ибо это чудо из таких, о которых очень много говорят. Он не был прежде среди целомудренных, но был усердным слугой постыдных удовольствий. Когда же он был охвачен любовью к добру, найдя советником, не знаю, кого, мудреца ли какого-нибудь, или самого себя, вдруг оказался до такой степени выше страстей, что в этом я полагаю одно из чудес, совершившихся с ним. Какой-то невоздержный юноша приглашает блудницу. И когда она, говорит, подошла к воротам, на которых был смотрящий с иконы Полемон, то, увидев икону, ибо она была почитаемая, она тотчас ушла, пораженная зрелищем, она устыдилась изображенного, как живого».

«Но будь образцом для верных» (1Тим.4:12), во всем представляя собой образец добрых дел, т. е. будь сам образцом для жизни на подобие предлежащей иконы».

«Снова Несторий и снова Келестин и Кирилл. Один различал и разделял Христа, другие же, помогая Владыке, низвергали рассекателя. Вот Ефес, и картины сделанного там через неписанный голос, молча, говорят о делах».

«Итак, он не только хвалит прекрасное, но сам усиливается быть прекрасным, делаясь через любовь из доброго и верного раба другом по причине совершенства состояния, которое свободно приобретено истинным научением и многим упражнением, так что он достиг бы и вершины знания, укрепляемый и украшенный привычкой, кроткий по своему виду, имеющий все то, что составляет поистине преимущество гностика, взирая на прекрасные образцы, на многих, преуспевших прежде него, патриархов, очень многих пророков, бесчисленных ангелов и над всеми Господа, учившего и показавшего, что возможно достигнуть образа жизни тех вождей».

«Опять был некий муж, по имени Фион, из знатнейших в той стране, который украсил храм св. мученика многими дарами и обложил алтарь его серебром. И некто из его слуг, украв у него много денег, убежал. Фион же не преследовал его, но, подойдя к иконе мученика, вылепил из воска фигуру изображения и с верой во св. мученика укрепил у ворот своего дома. И тотчас слуга возвратился, как кем-то гонимый, и пришел к своему господину, ничего не издержав из того, что он похитил. Так как это все узнали, то и до сегодняшнего дня жители той страны совершают это против беглецов».

«Сын, будучи в собственном смысле рождением Отца, естественно говорит о том, что и свойства Отца принадлежат Ему. Почему к изречению: «Я и Отец – одно» (Ин.10:30), по праву и последовательно прибавил: «Чтобы вы знали, яко Аз во Отце, и Отец во Мне». Также прежде Он сказал: «Видевший Меня видел Отца» (Ин.14:10,9). И смысл этих трех изречений один и тот же. Ибо познавший, что Сын и Отец – едино, знает, что Сын в Отце, и Отец в Сыне, потому что Божество Сына есть Божество Отца, и Оно есть в Сыне. И понявший это знает, что видевший Сына видел Отца, ибо в Сыне созерцается Божество Отца. Кто-либо может всего яснее понять это на примере изображения царя, которое представляет его вид и форму, и в царе тот же вид, какой находится на изображении. Подобие царя на иконе, во всем [с ним] сходно, так что видящий изображение видит на нем царя; и опять: видящий царя признает, что это он имеется на изображении. В виду же того, что подобие не различается (от первообраза), то желающему после изображения видеть царя изображение сказало бы: «я и царь – одно, ибо я в нем и он во мне и, что видишь во мне, это видишь и в нем; и видев в нем, видишь это во мне. Ибо поклоняющийся образу поклоняется в нем царю, так как образ есть его форма и вид».

«Что говорят на это отвергающие и повелевающие не поклоняться изображениям святых, которые начертываются нами для воспоминания?»

«Бог прежде плоти и Бог во плоти... Но нужно бояться, говорят, чтобы, приписав Христу два ума или две мудрости не разделить Христа. Но разве мы разделяем Христа, когда поклоняемся Его Божеству и плоти? Или разделяем ли мы Его, когда поклоняемся в Нем образу Божию и кресту? Да не будет».

«Итак, если ты ищешь причину пришествия Христова, то обратись к первой книге Писаний. В шесть дней сотворил Бог мир, но мир был создан ради человека. Ибо солнце, сияющее лучами, весьма светло, но оно, говорим, было создано ради человека. И все живое назначено служить нам: травы и деревья – для нашей пользы. Все творения созданы прекрасными, но ни одно из них не есть образ Божий, кроме только человека. Солнце образовано одним повелением, человек же – божественными руками. Ибо говорит: «сотворим человека по образу нашему и по подобию» (Быт.1:26). Почитается деревянное изображение земного царя, насколько же более разумный образ Божий».

«Господь наш, научая ошибочно думающую на основании местного обычая, что поклонение должно совершаться на определенном месте, говорит, что должно поклоняться в духе и истине, очевидно, Самого Себя называя истиной. Как, говорим, в Сыне, как образе Бога Отца, мы поклоняемся Отцу, так и в Духе, показывающем в Себе Самом Божество Господа».

«Если на тебя после крещения нападет враг света, нападет же, ибо он напал на Господа и Бога Моего, на скрытый свет, через то, что было видимо, то ты имеешь, чем победить. Не бойся борьбы. Противопоставь дух. Противопоставь воду. И спустя немного. Положившись на печать, скажи: я – образ Бога. С небесной славы я не низвержен, как ты – за гордость. Я облекся во Христа, усвоил себе Христа крещением. Ты мне поклонись».

«Изображения царских фигур сияют не только золотом и серебром, и драгоценным материалом, но можно видеть тот же самый образ начертанным и на меди. И различие материалов не причиняет вреда достоинству изображения. И употребление менее ценного материала не уменьшает чести образа, в сравнении со сделанным из лучших материалов. Но царский образ делает достойными уважения все одинаково материалы и, нисколько не унижаемый материей, он делает более уважаемой ту, которая для него употребляется».

«Что же новый Навуходоносор? Ибо он в отношении к нам нисколько не оказался человеколюбивее древнего, угли которого беспокоят еще нас, хотя мы и избежали пламени. И сами памятники святых, лежащие в церквах для поклонения верных, не показывают ли поругания тела?»

«Ибо когда царские фигуры и изображения посылаются и вносятся в город, начальники и народ встречают их с приветствием и страхом, почитая не доску, не восковое изображение, но образ царя – так и тварь».

«Ударил Моисей скалу и раз, и два. Почему и раз, и два? Если она повинуется силе Божией, то какая нужда во втором ударе? Если же он ударяет независимо от силы Божией, то ни второй, ни десятый, ни сотый удар не может сделать бесплодное естество естеством, исполненным жизненных сил. Итак, если оно было дело Божие и не содержало тайны креста, то достаточно было и одного удара, достаточно было и мановения, достаточно было и слова. Но чтобы предизобразить образ креста, происходит следующее. Ударил, говорит [Писание], Моисей и раз, и два, неодинаково, но изображая крест, чтобы и бездушное естество почиталось, как символ креста. Ибо, если с уходом царя изображение занимает место царя, и начальники поклоняются ему, и совершаются празднества, и начальники встречают, и народ поклоняется ему, взирая не на доску, но на фигуру царя, видимого не в натуре, но показываемого на картине, то много более образ бессмертного царя может не только разбить скалу, но и небо, и всю вселенную».

«Согрешил Неофил, укорив Иоанна Златоуста перед императрицей Евдоксией в том, что он мыслит согласно Оригеновой ереси. Августа была враждебно настроена в отношении к названному Иоанну из-за виноградника вдовы. И из-за этого греха Феофил не мог предать свою душу до тех пор, пока не пришла икона Златоуста. И поклонившись ей, он предал свой дух».

«Если писание ваше нигде не повелевает вам поклоняться кресту, то для чего вы поклоняетесь ему? Скажите нам, иудеям и эллинам, и всем, спрашивающим вас народам!»

Ответ. Неразумные и бесстыдные сердцем! Может быть, Бог поэтому позволил всякому народу, чтущему Бога, непременно поклоняться чему-нибудь на земле, являющемуся произведением человека, чтобы больше не могли обвинять христиан за поклонение кресту и иконам. Итак, как иудей поклонялся ковчегу завета, и двум херувимам, литым из мрамора и золотым, и двум скрижалям, которые высек из камня Моисей, в то время как Бог никогда не повелевал поклоняться им и лобызать, так и мы, христиане, лобызаем крест не как Бога, но показывая искреннее расположение нашей души к Распятому.

«Может быть, кто-нибудь из неверных, будучи сварливым, станет спорить, говоря, что и мы, поклоняясь в церквах иконам, должны быть причислены к молящимся как бы бездушным идолам. Итак, да не будет, чтобы мы делали это, ибо все у христиан производит вера и неложный наш Бог, который содействует нашим силам. Ибо останавливаясь не на красках, но на воспоминании первообраза письмен, созерцая через видимую картину Невидимого, мы прославляем Его, как присутствующего, веруя в Бога, не как в не сущего, но как в истинно сущего; и во святых, не как не сущих, но как сущих и живущих у Бога, при чем души их, как святых и вспомоществуемых силой Божию, помогают достойным, когда они в этом нуждаются».

«Ибо в отсутствие царя почитается его изображение. Когда же он присутствует, то излишне, оставив первообраз, поклоняться изображению: но во всяком случае, его не должно презирать только потому, что ему не поклоняются в виду присутствия того, ради которого совершается поклонение. Нечто подобное, думаю, случилось с сенью или буквой закона: ибо Апостол называет его сенью. Ибо в течение времени, в которое благодать истины была скрыта, святые проповедовали об образах, созерцая истину как бы в зеркале. Когда же пришла сама истина, то они решили, что нехорошо жить соответственно образам и впредь следовать им. Ибо когда существуют налицо вещи, то является уже излишним образ вещи. И однако, и в таком состоянии они не презирали и не отвергали, но почитали образ, а начинающих презирать считали нечестивыми и достойными горького наказания смертью».

«Как если кто-нибудь ради принадлежащей царю чести поклоняется образу царя, хотя он не представляет собой ничего, кроме воска и красок».

«Если кто защищает нечестивого Феодора Мопсуэстийского, сказавшего, что одно – Бог Слово и другое – Христос, отягченный душевными страстями и плотскими похотями, постепенно освобождающийся от зла и таким образом улучшающийся, благодаря прекращению дел; что, будучи не укоризненным по образу жизни, Он крестился, как простой человек, во имя Отца, и Сына, и Св. Духа и через крещение принял благодать Св. Духа и удостоился сыноположения; и что должно поклоняться Ему на подобие царского образа, как носящему лице Бога Слова – да будет анафема!»

«Сообщу же об этом другое поразительное событие. У какого-то живописца, пишущего икону Владыки Христа, высохли руки. Говорят, что работа над иконой была поручена ему каким-то язычником, при чем он должен был под видом Спасителя написать волосы на голове с той и другой стороны расположенными так, чтобы они не закрывали лица, – ибо в таком виде язычники изображают Зевса, чтобы взирающие на него думали, что они воздают поклонение Спасителю».

«Св. Максим сказал: «а после того, как решено этому быть, пусть исполнится решенное, и я последую за вами, куда вы прикажете. И при этом все встали, со слезами покаялись и совершили молитву. И каждый из них лобызал св. Евангелие, честной крест, икону Спасителя нашего Иисуса Христа, и родшей Его Святой Богородицы, возлагая и руки свои в подтверждение сказанного».

«Скажем же и о укреплении тела в немногих словах. Спустя немного дней, он уснул и опять видит предстоящих мучеников, приказывающих ему следовать за ними. Он же охотно последовал за ними, ибо знал, что следовать за святыми не бесполезно. Итак, придя в языческий храм, по виду страшный и великолепный, по высоте же касающийся самых небес, и войдя внутрь его, мы увидели большую и удивительную икону, в средине которой был написан красками Господь Иисус, слева Владычица Богородица и справа Иоанн Креститель, который из чрева матери открыл его взыграся, так как нельзя было слышать, если бы он говорил, и некоторые из славного хора Апостолов и пророков, и из лика мученического, среди которых оказались мученики Кир и Иоанн. Они, став перед иконой, припали к Владыке, склоняя колена и ударяя головами о землю и умоляя об исцелении юноши. Слова же молитвы были следующие: «Владыко человеколюбче, прикажешь ли, чтобы мы даровали и этому исцеление?» Когда, после многократного их поклонения до земли и произнесения слов молитвы, Христос не согласился, они, прекратив молитву, с поникшим взором, печальные, подходят, говорит (юноша), ко мне, стоящему недалеко от иконы и, приблизившись, говорят: «Видишь, Господь не желает даровать тебе исцеление. Но не падай нисколько духом, ибо Он, конечно, и с тобой поступит милостиво, как со всеми. И когда прошло около полчаса, они, поднявшись и опять уйдя, молились.

И опять, говорит, возвращаются без успеха с поникшим взором, печальные, так как Владыка Господь не повелел, как и прежде. И они, придя, сказали мне об этом опять. Отправляясь же в третий раз, они говорят: „дерзай, потому что теперь мы непременно получим благодать: но и ты, когда увидишь нас молящимися, придя, умоляй с нами Владыку.

И подойдя к иконе в третий раз, они молились также теми же самыми словами. И помолившись много времени и повергнувшись ниц, они только восклицали: «повели, Владыка». Тогда Христос, умилосердившись, как сострадательный, сказал с иконы: «дайте ему».

И мученики, встав с земли, прежде всего благодарили Христа Бога вашего, услышавшего их усердную молитву».

«Видевшие Христа во плоти считали Его пророком. Мы же, не видевшие, тотчас, от мягких ногтей, дети и юноши, исповедуем Его Богом, имеющим власть, и Вседержителем, и Творцом веков, сиянием Отца. Ибо мы слушаем Евангелие Его и такой верой, как будто мы видим говорящим Самого Христа. И принимая пречистую жемчужину Его тела, мы думаем, что носим Самого Христа. И если только видим изображенным божественный образ Его, то мы думаем, как будто Он Сам смотрит на нас с неба, поклоняемся ему, припадаем. Ибо велика теперь вера Христова».

«Тогда опечаленный он ушел и, бросившись перед иконой Богородицы, с плачем сказал: «Господи, освободи меня от обещания этому человеку».

«Итак, плача, я вижу помещенное над местом, на котором я стояла, изображение св. Богородицы и говорю ей: «Дева, Владычица Богородица, родившая Бога Слова по плоти, знаю, знаю, что неприлично, неблагоразумно мне, такой нечистой, такой распутной, взирать на икону твою, Приснодева, но справедливо, чтобы твоя чистота возненавидела и возгнушалась меня. Но так как Бог, рожденный из тебя, для того сделался человеком, чтобы призвать грешных к покаянию, то помоги мне одинокой, не имеющей никакой помощи. Повели, чтобы и мне можно было войти, не лишай меня созерцания древа, на котором Бог Слово, Которого Ты родила, был пригвожден плотью, Который собственную кровь дал в искупление за меня. Повели, Владычица, чтобы и предо мной открылась дверь для божественного поклонения кресту. И я даю тебя в качестве надежной поруки рожденному из тебя Богу, что я больше не буду осквернять эту плоть через какую-нибудь постыдную связь, но когда увижу древо креста Сына твоего, тотчас прощусь с миром и всем, что в мире, и немедленно пойду, куда ты сама, как поручительница, прикажешь и поведешь меня». Сказав это, и получив, как какое-то полное одобрение, огненную веру, положившись на милосердие Богородицы, я двигаюсь с того места, стоя на котором, творила молитву, иду опять, присоединилась к входящим, и больше не было отталкивающего меня, которому я сопротивлялась бы, и никто не препятствовал мне приблизиться к двери, через которую входили во храм. И объял меня страх и исступление, и вся я в смятении волновалась и дрожала, и упав на землю и поклонившись святой той почве, я бросилась к выходу, спеша к той, которая поручилась за меня. Вот я на том месте, на котором было подписано рукописание обещания, и, преклонив колено перед Приснодевой и Богородицей, произнесла следующие слова: «Ты, благая Владычица, показала на мне свое человеколюбие, Ты не возгнушалась молитвой недостойной. Я видела славу, которой, по справедливости, не видим мы, распутные. Слава Богу, принимающему через Тебя покаяние грешников» и проч.

«Диаконисса говорит девице: «иди, госпожа моя, в свой дом, так как тебе нельзя здесь оставаться, ибо здесь нельзя оставаться, не соединившись со Христом». Девица говорит ей: «где Христос?».

Диаконисса показала ей Господень образ, а девица, повернувшись, говорит диакониссе: «поистине и я сочетаюсь Христу и больше не уйду с моей госпожой». И тогда Евпраксия, поднявшись и взяв свою дочь, подвела ее к Господнему образу и, подняв руки свои к небу, воскликнула с плачем: «Господи Иисусе Христе, Ты позаботишься о моем дитяти, потому что она возлюбила Тебя и предалась Тебе».

«На некоторых изображениях честных икон начертывается указываемый пальцем Предтечи агнец, который принят во образ благодати, представляя предуказанного нам законом истинного Агнца, Христа Бога нашего. Итак, с любовью принимая древние образы и сени, как символы и предначертания истины, преданные церкви, мы отличаем благодать и истину, принимая ее, как исполнение закона. Итак, чтобы, хотя посредством картин, представить совершение глазам всех, мы определяем запечатлевать отныне на иконах по человеческому образу вместо древнего агнца – Агнца, подъемлющего грех мира, Христа Бога нашего, чтобы через уничижение усмотреть высоту Бога Слова и руководиться к воспоминанию Его жизни во плоти, страдания и спасительной смерти и происшедшего отсюда искупления миру».

«Вот изображения царей, хотя бы они были приготовлены и не из наиболее ценных материалов, как золото и серебро, однако, почитаются всеми. Ибо, почитая сделанные из более ценного материала, люди не пренебрегают и менее ценными, но одинаково почитают, будут ли они из гипса или меди. И оскорбивший какое-нибудь из них не отпускается, как пренебрегший прахом, и не как презирающий золото судится, но как оскорбивший самого царя и господина. Приготовленные из золота изображения ангелов Божиих, начал и властей мы делаем в честь и славу Его».