Заупокойное богослужение: объяснение обрядов, предшествующих погребению, чина погребения, и обрядов, последующих за погребением

Нет для человека на земле ничего дороже жизни, и чего-чего не делает, чего не предпринимает он, чтобы жизнь его текла на земле тихо, спокойно, счастливо! Но если так много занимает человека земная жизнь его, то как много должна занимать та жизнь, которая конца не будет иметь! Как должна быть для него важна и самая минута перехода его в ту жизнь! И все это, действительно занимало и занимает многих людей не только христианского, но и нехристианского вероисповедания, хотя выражения этих дум и забот у них весьма различны: чем чище их понятия о душе человека, чем выше их мысли о Боге, о жизни загробной, тем чище и выше самые обряды, которыми они сопровождают почивших в другую жизнь и наоборот.

Из всех христиан, обитающих на земле, православные христиане имеют у себя самые трогательные и умилительные погребальные обряды. Так как одни из этих обрядов предшествуют погребению, другие сопровождают погребение, а третьи наконец, последуют за погребением, то наше объяснение заупокойного богослужения разделится на три части. В первой мы рассмотрим те священные обычаи, которые предшествуют погребению православного христианина и которые, хотя не предписываются ясно церквью, но соблюдаются, как согласное с чистотой веры Христовой выражение чувств любви или признательности живых к умершему. Во второй части исследуем священнодействия, составляющие собственно чин погребения православного христианина; в третьей – обряды, последующие за погребением, которые являются необходимым и естественным следствием православного погребения: мы разумеем священный обычай нашей церкви совершать поминовение об умершем в третий, девятый, сороковой, годовой день, а также в некоторые нарочито установленные времена, именно в родительские вселенские субботы, обычай, выражающий последнюю заботливость воинствующей церкви о разлучившемся с нею сыне или дочери.

Каждый знает, что православная церковь напутствует чад своих в загробную жизнь покаянием, причащением и елеосвящением и, кроме того, в минуты разлучения души с телом совершает над ним молебное пение на исход души. Располагая умирающего к упованию на милосердие Божие и спасение, священник, приходя к нему, даёт лобзать ему крест и полагает это орудие искупительной смерти Спасителя или иной образ пред глазами отходящего, затем от лица церкви молит Господа, ради спасительных страстей, претерпенных Им, избавить душу умирающего от вечной смерти, разрешить её от грехов и облегчить переход ея в жизнь бесконечную; а указанием на умирающего, оставляющего все земное, поучает окружающих его помнить о смерти и не забываться среди земных сует и удовольствий. «Бедную и грозную и жития человеческого скоро исчезающую красоту в брате ныне преставляющемся, яко в зерцале, вси видяше, смерть всегда поминаем»¹.

Последование на исход души состоит из канона и молитв. В каноне, исполненном высокого умиления, церковь от лица страдающего и умирающего изображает всю немощь грешника, готового покинуть мир и призывает ближних к смертному одру. «Приидите, соберитесь вси и восплачите о душе. Ныне убо время моего живота, яко дым, претече. Се предсташа множество лукавых духов, держаше моих грехов написание. К кому возопию, кто мой плач от болезни примет и сердца воздыхание; токмо Ты, Пренепорочная, надежда христиан. Добрии мои друзи и знаемии, почто не плачете, почто не рыдаете! Возлюбленная моя братия! Зряще моя деяния, обличаема мерилом праведным, Христа всех Бога молите, милостива быти мне. Увы мне блудному, увы мне окаянному, яко руце простираю к моим другом и слезы от очию проливаю, но никтоже милуяй мя». Призывает ангелов-хранителей, да избавят умирающего от «мытарств всех лукавых», т. е. демонов. Вера в приближение ангелов и демонов к душе человека в момент разлучения ее с телом издревле была присуща православной церкви. При разлучении души нашей с телом, говорит святый Кирилл Александрийский, предстанут пред нами, с одной стороны, воинства и силы небесные, с другой, власти тьмы, злые миродержатели, воздушные мытыреначальники, истязатели и обличители наших дел. Узрев их, душа возмутится, содрогнется, вострепещет и в смятении, и в ужасе будет искать себе защиты у ангелов Божьих, но и будучи принята святыми ангелами, и под кровом их протекая воздушное пространство и возносяся на высоту, она встретит различные мытарства, (как бы некие заставы или таможни, на которых взыскиваются пошлины), кои будут преграждать ей путь в царствие, будут останавливать и удерживать ея стремление к нему»².

Как любящая мать святая церковь заботится о том, чтобы своими молитвами защитить душу умирающего от козней дьявола, в мире разрешить её от уз земных и доставить ей покой со святыми. Может быть, иногда умирающий бывает уже не способен слышать ни канона, ни молитв предсмертных, но этот канон и эти молитвы полезны и для предстоящих. Спасению не препятствует безсознание младенца, крещаемого по вере родителей и восприемников; так и спасению умирающего, чувства и мысли которого уже закрылись для окружающего, не препятствует безсознание его при вере и молитвах его ближних³.

По разлучении души с телом, тотчас же тело почившего омывают, как имеющее воскреснуть и предстать лицу Божию в чистоте и непорочности. Основанием благочестивого обычая омывать тела умерших служит для христиан пример Спасителя, пречистое тело Которого⁴, по снятии со креста, было омыто и пример христиан времен апостольских (Деян.9:37 ст.).

Потом почившего одевают в новую белую одежду или в одежду звания и должности. Чистые белые одежды, в которые облечен усопший, знаменуют то, что он приготовился предстать суду Божию и желает остаться на этом суде чистым, убеленным пречистой кровью закланного за нас Агнца Божия, желает быть причисленным к тому народу многому, его же изчести никтоже может, от всякого языка и колена и людей и племен, стоящему пред престолом и пред Агнцем, облеченному в ризы белы, как видел это тайнозритель Иоанн Богослов (Апокалипс. VII 9 ст.).

В одежду звания или должности облекают почившего во свидетельство веры нашей в воскресение мертвых и будущий суд, на котором каждый из нас даст Богу ответ в том, как пребывал в звании, в которое призван был. В новую одежду облекали в самой глубокой древности (ев. Лук.23:53). Одежда эта состояла из сорочки (плащаницы), которую связывали повязками, как пеленают младенцев и из головной повязки, покрывавшей не только лицо, но и всю верхнюю часть тела⁵. Но был в древности обычай облекать почившего и в одежду их звания и должности; так, например император Константин Великий погребен был в багрянице и диадеме⁶.

Омытое и облаченное тело, или по требнику «мощи» умершего полагаются во гроб,

который предварительно окропляется извнутри и со-вне святой водою, в ознаменование того, что это домовище, в котором тело усопшего будет покоиться до второго пришествия Христова, освящено благодатью Христовой и служит достойным вместилищем того, кто веровал в Господа Иисуса и любил Его всем сердцем. Относительно древности обычая полагать умерших в гробы такого вида и устройства, какие они имеют у нас в настоящее время, т. е. вид ящиков четвероугольной, продолговатой формы, закрываемых сверху крышкой, нужно заметить, что он явился не ранее IV века. В первые три века гробы христиан имели форму похожую на наши постели. Мертвое тело, лежащее на такой постели или носилках не было покрыто крышкой, а только одними погребальными одеждами⁷. Но с IV века мы уже видим, что знаменитейшие из христиан полагаемы были по смерти в ковчегах, устройством своим приближающихся к виду наших гробов. Так тело святого Константина Великого положено было в золотом ковчеге (ἐν χρυσῆ λαρνακί)⁸. С этого времени и другие христиане стали употреблять гробы похожие на ковчеги⁹.

На тело и гроб покойника возлагается светлый церковный покров в знамение того, что «усопший верен, свят и находится под покровом Христовым», как выражается Симеон Солунский и в знак того, что смерть для христианина есть сон, что усопший пробудится некогда от этого сна к новой, нестареющейся жизни, подобно тому, как мы восстаём от сна обыкновенного и снимаем с себя покров ночной.

Почивший полагается во гробе, по древнему апостольскому преданию, лицом горе, с глазами закрытыми, как спящий, устами сомкнутыми, как умолкший и руками крестообразно на персях сложенными, в знамение того, что усопший верует во Христа распятого, воскресшего и вознесшегося на небеса и имеющего воскресить и умершего и как верный раб ожидает Грядущего с небес судить живых и мертвых.

На чело почившего возлагается венчик с изображением Спасителя, Божией Матери и святого Иоанна Предтечи, а на холодные и согбенные перси умершего полагается святая икона или крест Христов. Венчик говорит о том, что христианин, лежащий во гробе, с честью оставил поле брани с плотью, миром и дьяволом и потому можно надеяться получить за свои подвиги венец от Бога (2Тим.4:7–8 ст.), по милосердию Спасителя, по ходатайству Божией Матери и Крестителя Господня; а святая икона или крест, полагаемые на перси, служат не только отличительным знаком того, что умерший был православный христианин, но и говорят, окружающим гроб, о необходимости иметь святую веру в Спасителя нашего Иисуса Христа и ходатайство святых для получения царствия небесного¹⁰.

Когда явились венчики, полагаемые на чело умершего в таком виде, т. е. с изображением Иисуса Христа, Божией Матери, святого Иоанна Предтечи, исторически определить нельзя по недостатку свидетельств. В требнике, употребляемом в настоящее время и в требнике Петра Могилы нет ни одного намека на обряд увенчивать умершего. Вероятно, обычай этот соблюдался всеми православными христианами, передавался из рода в род и был так всеобщь в церкви, что не требовал положительных законов и правил и таким образом остался незамеченным в истории по самой своей всеобщности и обыкновенности. Что касается до древности обычая полагать икону или крест на перси умершего, то в древности мы находим множество свидетельств о всеобщности этого обычая. Иоанн Мосх, писатель VII века, рассказывает, что в его время в руках давно похороненного пустынника найден был серебряный крест¹¹. По смыслу этих слов видно, что еще прежде VII века существовал в церкви обычай полагать крест с умершими. И действительно, Григорий Туринский, писатель VI века, повествует¹², что в его время было обыкновение полагать с умершими или крест или изображение Иисуса Христа и святых, в знамение того, что умерший был истинным христианином¹³.

В первенствующей церкви был еще обычай кроме креста и иконы полагать с умершими, для прославления их и для сохранения памяти о них, различные вещи: знаки их достоинства, орудия их мученичества, скляночки или губки, напоенные их кровью, описания обстоятельств их мученичества, эпитафии, или по крайней мере имя, медали, лавровые или другого какого-нибудь дерева зеленые листья¹⁴ и т. д.

При гробе горят светильники, а равно зажигаются всякий раз всеми присутствующими при панихиде, когда она совершается по усопшем. Эти светильники означают, что лежащий во гробе перешёл от тёмного этого жития в страну света и блаженства, где сияет вечное солнце правды Христос Бог наш, где праведницы просветятся, яко солнце во царствии Отца их¹⁵. Об употреблении светильников при молитвах об умершем издревле упоминается напр. в постановлениях апостольских¹⁶ и в творениях отцов и учителей церкви. В IV веке церковный историк Евсевий, повествуя о погребении императора Константина Великого, говорит: «вокруг тела на золотых свещниках зажжены были свечи». Святый Григорий Богослов пишет о погребении Констанция: «он сопровождается всенародными благословениями, торжествами, шествиям и нашими священными обрядами, всенощными песнопениями, возжением светильников и вынос тела его становится радостным торжеством, растворяемым печалью»¹⁷. Об употреблении светильников при телах умерших при заупокойных богослужениях пишет и святый Ефрем Сирин в предсмертном завещании о себе. Блаженный Иероним – о жизни Павла и многие другие.

Так как, по учению нашей православной церкви¹⁸, душа проходит страшные мытарства в то время, когда тело лежит бездыханно и мертво; то без сомнения в это время она имеет великую нужду в помощи церкви. Чтобы облегчить душе переход ея в другую жизнь, над гробом православного христианина тотчас по смерти его, начинаются молитвы о упокоении души усопшего или поются панихиды.

Панихида – слово греческое (происходит от трех греческих слов: πᾶς – весь, νύξ – ночь и ἄδω – пою) и означает такое моление, которое совершалось в течение всей ночи. Самым именем своим она указывает нам на глубокую древность заупокойных молений. Еще в первые времена христианства, когда свирепствовали гонения на веру Христову от иудеев и язычников, вошло в обычай ночью молиться над усопшими и за усопших. В эти страшные времена христиане, боясь ненависти и злобы язычников, только ночью могли убирать и провожать в вечный покой тела св. мучеников, нередко истерзанные, обезображенные, разбросанные по частям и суставам, ночью же только и могли молиться над их гробами. Где-нибудь в дальней пещере, на кладбище, в катакомбах или в самом уединенном и отдаленном доме в городе, при окружающей весь мир тьме, которая служила символом нравственного состояния тогдашнего мира, верующие зажигали свечи около святых останков мучеников и в то же время сами, горя верой и любовью к Господу Иисусу, совершали погребальное пение в течение всей ночи и на заре, утром, предавали эти останки земле, веруя, что души усопших возносились к Солнцу правды – Господу Иисусу, в вечное царство света, мира и блаженства. Отсюда, то есть от ночного времени, молитва и псалмопение над почившими христианами или в память их, святая церковь назвала панихидами.

Сущность панихиды состоит в молитвенном поминовении тех усопших отец и братий наших, которые хотя скончались в вере и благочестии, но не отрешились вполне от слабостей падшей и растлившейся природы человеческой и унесли с собою во гроб слабости и немощи свои. Святая церковь, при совершении панихиды, сосредоточивает все внимание наше на том, как души усопших восходят от земли на суд к лицу Божию и как со страхом и трепетом предстоят на этом суде и исповедают дела свои пред Господом Сердцеведцем. В дивно-высоком созерцании представляет нам эти страшные минуты святая церковь и не дерзая предвосхищать у Господа всеправосудного тайны суда Его над душами наших усопших отцев и братии, тем не менее выясняет для нас, от имени Самого же Господа, основной закон этого суда и затем побуждает нас на молитву об усопших, давая полную свободу сердцу нашему высказаться в молитвенных воздыханиях, излиться в слезах и прошениях.

Панихида начинается обычным возгласом: благословен Бог наш всегда ныне и присно и во веки веков. После возгласа читается псалом девятидесятый, начинающийся словами: живый в помощи Вышнего. В этом псалме святая церковь представляет созерцанию нашему светлую и отрадную картину перехода в вечность души истинного христианина и ставит нас в такое душевное настроение, в котором мы как бы невольно забываем все земное и житейское и устремляемся горе, к тому таинственному пути, который ведёт нас к вечным обителям Отца Небесного.

Тот, кто живёт под покровом Всевышнего, почивает в тени Всемогущего, так начинается псалом, говорит Господу: «Ты прибежище мое и защитник мой, Бог мой, на Которого я уповаю».

Но это только начало того духовного созерцания, в состояние которого нас желает привести святая церковь при совершении панихиды.

Не скрывает от нас она того великого и таинственного пути, которым восходят души наши от земли на небо; нет, она изображает подробно все опасности и ужасы этого пути, всю злобу и коварство врагов наших, дьявола и его клевретов, а вместе с тем и всю Божественную помощь нам от Господа и святых ангелов. Святая церковь раскрывает пред нами тайны этого пути, давая нам разуметь, как много может помочь наша молитва тем, кто идёт или кому еще нужно проходить этим путём. На этом пути есть всякого рода препоны и затруднения для души, всякого рода ужасы и опасности; есть, как выражается образно псалмопевец и «сети птицелова, и гибельная язва, и ужасы ночи (ночи смертной), и стрелы, летящие днем и язва, ходящая во мраке и зараза, опустошающая в полдень»; есть наконец, «аспиды и львы, скимны и драконы». Эти символические выражения псалмопевца означают те мытарства, которыми должны пройти души усопших отец и братий наших по смерти, означают тех духов злобы, которые то с силою и лютостью льва и скимна рыкают и ищут поглотить души усопших, то со злобою и лукавством василиска и дракона ухищряются напасть на них, при вступлении их в новый, духовный мир. Здесь же псалмопевец изобразил нам и Божественное охранение душ усопших отец и братий наших от Господа всемогущего, указал на ангелов Божьих, которым заповедал Отец Небесный охранять души верующих в Него на всех путях и особенно на страшном пути смертном.

«Он, Господь всемогущий, избавит тебя», говорит псалмопевец, созерцая душу верующую, идущую этим страшным путём, «Он избавит тебя от сети птицелова и от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя и под крылами Его укроешься, истина Его есть щит и ограждение. Не убоишься ужасов ночи, стрелы, летящей днём, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Близ тебя падет тысяча и тьма по правую руку твою; но тебя не коснется; только смотреть будешь очами твоими и увидишь возмездие нечестивым. Всевышнего избрал ты своим прибежищем. Не допустится до тебя зло и удар не достигнет до жилища твоего. Ибо ангелам Своим заповедает о тебе сохранять тебя на всех путях твоих. На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею. На льва и аспида наступишь, попирать будешь скимна и дракона».

Святая церковь для того представляет пред мысленные очи наши этот путь смертный, чтобы возбудить нас к молитве за усопших и чтобы показать, как драгоценна и благопотребна для них эта молитва наша. Следует только живо представить себя с нашими грехами и немощами или их на этом пути, среди духовных препон и опасностей, следует припомнить слова псалмопевца о всяком идущем этим путём: «говорит Господу: Ты прибежище мое и защитник мой, Бог мой, на Которого уповаю» и еще: «воззовет ко Мне, и услышу его» и наше сердце невольно будет изливаться в молитве за усопших, в слезах и воздыханиях.

Правда, псалмопевец от имени Отца Небесного, уверяет нас, что души усопших отец и братий наших не лишатся благоволительного призрения. «Так как он (усопший христианин) возлюбил Меня», вещает Отец Небесный, сретая душу усопшего, входящую путем мытарства в мир светлых духов, «избавлю его, защищу его, так как он познал имя Мое. Призовет Меня и услышу его, с ним Я в скорби, избавлю его и прославлю его. Долгоденствием насыщу его и явлю ему спасение Мое». Но не должно забывать условий при которых возможно это благоволительное призрение Отца Небесного. Поскольку возлюбил Меня... Поскольку познал имя Мое... Замечательно, что святая церковь назначила читать этот же псалом и на шестом часе пред литургией, когда вспоминается распятие Господа нашего Иисуса Христа; очевидно, что святая церковь словами псалмопевца изображает этот страшный путь смерти, которым должна была пройти и святейшая душа Господа Иисуса: в самом псалме есть твердое основание относить его к Спасителю нашему. Псалмопевец, изображая препоны и ужасы смертного пути, обращается к Тому, Кого Он зрит идущим этим путем, с следующим воззванием: ибо Ты, Господи, упование Мое! Вот почему для нас, христиан и не слишком страшно вступать на этот путь, что им прошёл уже Господь наш Иисус Христос; потому и не слишком боимся мы нападений врагов наших, что они побеждены уже Спасителем нашим, потому надеемся на охранение ангелов Божьих, на помощь и благоволение Отца Небесного, что мы – братия Господу Иисусу, что мы чада возлюбленные Богу, усыновленные Ему единородным Сыном Его.

Как мы сказали, святая церковь для того представляет мысленным очам нашим путь восхождения душ усопших от земли на небо, к лицу Божию, чтобы возвысив ум наш от земли, заставить нас с большим усердием и ревностью молиться об усопших.

И вот, тотчас после псалма, начинается молитва наша за усопших.

Миром Господу помолимся.

О свышнем мире и о спасении душ наших Господу помолимся.

Это обычное начало великой эктеньи; оно благоустрояет нашу душу к должному совершению молитвы за усопших.

Далее идут прошения собственно об усопших:

О оставлении согрешений во блаженной памяти преставльшихся Господу помолимся.

Первое, что может сделать для усопших отцев и братий наших этот путь вечности трудным и страшным и лишить их блаженства в самой вечности, а нам причинить скорбь и тугу душевную, это грехи их. И вот первая наша молитва о оставлении согрешений их. Да не помянет, да простит и оставит им премилосердый Господь согрешения их!

О приснопамятных рабах (имя рек) покоя тишины и блаженные памяти их Господу помолимся.

Если только Господь оставит им грехи их, если не помянет беззаконий их, то уже нам легко уповать и молиться о том, чтобы Он, премилосердый, сподобил их вечного покоя, тишины и блаженной памяти. Ведь, именно грехи наши возмущают душу нашу и лишают нас блаженства вечного.

Но мы боимся еще предаваться вполне этому светлому упованию; мы припоминаем вольные и невольные согрешения усопших отцев и братий наших, вспоминаем, что они должны предстать страшному престолу Господа славы, где спросится ответ за всякое слово и дело, за всякую мысль и чувство, и вот снова летит наша молитва к Господу о прошении согрешений их, вольных и невольных и о том, чтобы не осужденно им предстать у страшного престола Господа славы.

О простити им всякое прегрешение вольное и невольное, Господу помолимся.

Но, возводя сердца и очи наши к страшному престолу Господа славы с молитвою за умерших, святая церковь, как сердобольная мать, не забывает и горькой доли тех, которые в горе и слезах, которые возводят свои слезящия очи к Нему же Господу, рекшему: приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз упокою вы (Мф. 11:28).

О плачущих и болезнующих, чающих Христова утешения, Господу помолимся.

Затем, святая церковь снова возводит очи и сердца наши от земли, где мы видим плачущих и болезнующих сирот и сродников усопших, к престолу Божию и влагает в уста наши молитвы об усопших.

О отпуститеся им от всякия болезни и печали, и воздыхания, и вселити их, идеже присвещает свет лица Божия, Господу помолимся.

О яко да Господь Бог наш учинит души их в месте светле, в месте злачне (радостном и довольном), в месте покойне, идеже вси праведнии пребывают, Господу помолимся.

О причтении их в недрех Авраама и Исаака, и Иакова, Господу помолимся.

Чего еще мы можем пожелать нашим усопшим отцам и братиям? Все выразила и высказала за нас святая церковь в этих молениях.

После этих молений за усопших, мы обращаем внимание наше и на нас самих и молим Господа, чтобы Он избавил нас от всякия скорби, гнева и нужды, чтобы заступил, спас и помиловал нас Своею благодатью. Потом, испросивши усопшим милости Божия, царства небесного и оставления грехов, предаем сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу, со всеми ея скорбями и радостями, Христу Богу нашему.

По окончании ектении священник возглашает «Яко Ты еси воскресение, и живот, и покой усопших раб Твоих, присно поминаемых отец и братий наших, зде лежащих, повсюду православных христиан Христе Боже наш. И Тебе славу возсылаем и проч.

За ектенией следует пение аллилуиа.

«Аллилуиа» значит: «грядёт Господь; хвалите и славьте живущего Бога». Это голос небожителей, восхваляющих Господа (Апок. 19:1–7).

Святая Церковь приближает пред очи веры нашей Господа славы и Его страшный престол, которому должны предстать наши умершие, приближает для того, чтобы нам самим быть свидетелями и исповеди их пред Господом и Его всесвятого и всеправедного суда, и тем возбуждает нас к притрепетному стоянию во храме на молитве в эти минуты.

В то время, когда на клиросе поют аллилуиа, диакон произносит следующие стихи, предъизображающие блаженство истинно верующих в Господа.

Блажени, яже избрал и приял еси, Господи.

Память их в род и род.

Души их во благих водворятся.

Потом, сердечно желая, чтобы этого блаженства удостоились и наши усопшие, церковь присоединяет молитвенные стихи: «глубиною мудрости человеколюбно вся строяй и полезное всем подаваяй, едине Содетелю упокой, Господи души раб Твоих: на Тя бо упование возложиша – Творца и Зиждителя и Бога нашего».

«Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно, и во веки веков, аминь. В Тебе и стену, и пристанище имамы и молитвенницу благоприятно к Богу, Его же родила еси, Богородице безневестная – верных спасение».

На клиросе поются только окончания этих стихов, именно: Творца и Зиждителя и Бога нашего, Богородице безневестная верных спасение. Этим выражается притрепетное, прерывающее полноту нашей молитвы, ожидание нами Господа, грядущего к нам с Его судом. В этом ожидании как бы замирает во глубине трепещущего сердца нашего молитва наша и только не многие, не полные выражения ея вырываются и проторгаются из него, вместе со вздохами нашими.

Но вот завеса вечности открывается, вот Господь на престоле славы, вот Ему предстоят со страхом и трепетом усопшие отцы и братия наши, вот они исповедают пред Ним все дела свои, со всею верою в Него, со всею любовью к Нему, со всем упованием в Него и вместе смиренным сознанием своего собственного недостоинства. Мы как бы предстоим при этом и молимся за усопших отец и братий наших.

– Блажени непорочнии в путь... так начинается исповедь каждой души, отшедшей от нас и предстоящей суду Божию.

– Помяни Господи, душу раба Твоего (или: души раб Твоих): этою молитвою нашею мы как бы прерываем исповедь души предстоящей суду Божию.

– Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни, продолжает она прерванную исповедь свою.

Мы снова молитвенно взываем ко Господу: помяни, Господи, душу раба Твоего.

– Блажени испытающии свидения Его, всем сердцем взыщут Его.

И опять наша молитва: помяни, Господи, душу раба Твоего.

До сих пор душа, предстоящая суду Божию, исповедала пред Господом то общее основание, на котором зиждется вечное блаженство наше; но вот она сосредоточивает по преимуществу взоры свои на себе, на своих духовных стремлениях и настроениях, и исповедует эти стремления и настроения пред Господом.

«Всем сердцем ищу Тебя, не дай мне уклониться от заповедей Твоих».

– Помяни, Господи, душу раба Твоего, вопием мы ко Господу, преклоняя Его на милость к душе усопшего.

«В сердце мое заключил я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою».

«Странник я на земле, не скрой от меня заповедей Твоих».

«Отврати от меня поношение и посрамление, ибо я храню откровения Твои».

«Душа моя повержена во прах, оживи меня, по слову Твоему».

«Прилепился я к откровениям Твоим, Господи: не постыди меня».

«Да приидет ко мне милость Твоя, Господи, спасение Твое по слову Твоему».

«Молю Тебя от всего сердца: помилуй меня, по слову Твоему».

«Руки Твои сотворили меня и устроили меня; вразуми меня, и научусь заповедям Твоим».

«Да приидет ко мне милосердие Твое и буду оживлен, ибо закон Твой утешение мое»

«Истаивает душа моя, желая спасения Твоего, слова Твоего жду. Исчезают очи мои, устремленные в слово Твое; я говорю: когда Ты утешишь меня»?

По милости Твоей оживи меня и буду хранить откровение уст Твоих».

«Если бы не закон Твой был утешением мне, погиб бы я в бедствии моём».

«Во век не забуду повелений Твоих, ибо Ты ими оживляешь меня».

И после каждого стиха мы повторяем наше молитвенное воззвание: помяни, Господи, душу раба Твоего.

На малое время умолкает душа, предстоящая суду Божию, как бы для того, чтобы собраться с силами к новой исповеди. За то, мы стараемся в это время вознести нашу единодушную мольбу к Господу за отшедшую от нас душу.

Паки и паки миром Господу помолимся, говорит священник или диакон, возбуждая нас к молитве за усопшего и как бы боясь, чтобы мы не пропустили этого благоприятного для нас времени, в которое умолкает исповедь души усопшего.

Мы единодушно отвечаем: Господи помилуй.

Еще молимся, – продолжает священник или диакон, о упокоении души усопшего раба Божия (имя рек), и о еже проститися ему всякому согрешению, вольному же и невольному.

Господи, помилуй.

Яко да Господь Бог наш учинит душу его, идеже праведнии упокояются.

– Господи, помилуй.

Милости Божия, царства небесного, и оставления грехов его, у Христа бессмертного, Царя и Бога нашего, просим.

– Подай, Господи.

– Господу помолимся.

Мы снова взываем: Господи, помилуй. Между тем священник тайно читает следующую молитву: «Боже духов и всякия плоти, смерть поправый и дьявола упразднивый, и живот миру Твоему даровавый, Сам Господи, упокой душу раба Твоего (имя рек) в месте светле, в месте злачне, в месте покойне, отнюду же отбеже болезнь, печаль и воздыхание. Всякое согрешение, содеянное им словом, или делом, или помышлением, яко благий Человеколюбец, прости. Яко несть человек иже жив будет и не согрешит: Ты бо един еси кроме (без) греха, правда Твоя – правда во веки, и слово Твое – истина». И потом возглашает: яко Ты еси воскресение и живот и покой и проч.

После ектении следует продолжение той же исповеди пред страшным престолом Господа славы, которая начата была прежде душею, от нас отшедшею.

«Я – Твой, спаси меня», взывает душа, предстоя лицу Божию.

– Упокой, Господи, душу раба твоего, молитвенно взываем мы к Господу Сердцеведцу.

«Сильно угнетён я, Господи, оживи меня по слову Твоему».

– Упокой, Господи, душу раба твоего.

«Ты покров мой и щит мой, слова Твоего жду».

«Трепещет от страха Твоего плоть моя, и судов Твоих боюся».

«Заступи раба Твоего ко благу его, дабы не угнетали меня гордые».

«Исчезают очи мои, устремлённые во спасение Твое, и в слово правды Твоей».

«Я раб Твой, вразуми меня, и познаю откровения Твои».

«Призри меня, и помилуй меня, как поступаешь с любящими имя Твое».

«Осияй раба Твоего светом лица Твоего, и научи уставом Твоим».

«Скорбь и горесть постигли меня, заповеди Твои – утешение мне».

«Взываю от всего сердца: услыши меня, Господи, я сохраню уставы Твои».

«Услыши глас мой по милости Твоей, Господи, по суду Твоему оживи меня».

«Воззри на бедствие мое, и избавь меня, ибо я не забываю закона Твоего».

«Вступись в дело мое, и защити меня, по слову Твоему, оживи меня».

«Милосердие Твое, Господи, велико по правосудию Твоему оживи меня».

«Да взыдет вопль мой пред лице Твое, Господи, по слову Твоему вразуми меня».

«Да будет рука Твоя в помощь мне, ибо я повеления Твои возлюбил».

«Жажду спасения Твоего, Господи, и закон Твой утешение мое».

«Да живет душа моя и славит Тебя, и суды Твои помогут мне».

«Я заблудился, как овца потерянная, взыщи раба Твоего; ибо я не забыл заповедей Твоих».

И к каждому стиху мы присоединяем нашу молитву: упокой, Господи, душу раба Твоего.

Таким образом, душа усопшего нашего отца или брата употребляет все средства преклонить Господа на милость к ней; она дерзновенно указывает на любовь свою к закону Божию, указывает на то, что она создание рук Божьих, что она служила Господу со всем усердием и ревностью; указывает на безграничное милосердие Господа; она вопиет к Нему воплем крепким и сильным.

С своей стороны, и мы подкрепляем эту исповедь и молитву нашею мольбой ко

Господу и таким образом ставим себя в живое и близкое общение с усопшими нашими отцами и братиями.

Внимая с трепетом сердца исповеди, какую совершает душа усопшего, предстоящая страшному престолу Господа славы и возсылая нашу молитву ко Господу за эту душу, мы с напряжённым вниманием ожидаем, что сотворит с этою душою Господь, всесвятый и правосудный? Что ответит Он на эту исповедь души усопшего и на нашу молитву?

Но святая церковь не осмеливается предвосхищать тайны суда Божия у Господа: Его всесвятой и всеведущей воле и премудрости известно, какая участь ждёт душу нашего усопшего отца или брата. Она раскрывает только общий, основной закон правды и святости Божией, закон, по которому Господь воздаст каждому по делам его. Вот сущность этого закона, изрекаемого Самим Господом: «все вы, которые шли узким и скорбным путем, все взявшие в жизни крест, как ярем и Мне последовавшие верою: приидите, насладитесь теми почестями, которые Я вам уготовал и увенчайтесь венцами небесными». Первоначально и скорее всех эта награда принадлежит, без сомнения, лику святых мучеников, которые проповедали на земле Агнца Божия, вземлющего грехи мира и сами за Него закланы были, как агнцы, потом и всем тем, которые шли скорбным и узким путём, которые во время земной жизни своей взяли крест свой, как ярем, и шли по стопам Господа, т. е. всем истинным христианам.

Чтобы закон правды Божией растворен был и милосердием Божиим, святая церковь влагает в уста каждого умершего следующие молитвенные воззвания к Господу:

«Я – образ неизреченной Твоей славы, хотя и ношу на себе язвы прегрешений: ущедри Твое создание, Владыко и очисти Твоим благоутробием, и вожделенное отечество мне даруй, сделав меня опять жителем рая».

«Ты, создавший некогда меня из небытия, и почтивший Своим Божественным образом, а потом за преступление заповеди, опять возвративший меня в землю, из которой я взят был, возведи меня в подобие Твое, чтобы во мне отразился Твой образ в прежней красоте.»

С этими молитвенными воплями усопшего соединяем и мы свою молитву к Господу:

«Упокой, Боже, раба Твоего, и учини его в раю, идеже лицы святых Твоих, Господи и праведницы сияют яко светила; усопшего раба Твоего упокой, презирая его вся согрешения.»

Затем после прославления Пресвятой Троицы: Отца безначального, Сына собезначального Отцу, и Божественного Духа, и после молитвенного восхваления Пресвятой Богородицы, поется трижды: аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя: слава Тебе Боже! Все славословия и молитвы церкви воинствующей покрываются вечным неумолкаемым славословием небожителей в честь и славу Триипостасного Бога. Так дивно высоко это созерцание святой церкви! Невольно трепещешь, внимая приговору Господа правосудного, или прислушиваясь к молениям души усопшего, или повторяя славословие небожителей. Невольно чувствуешь, что ты сам будешь стоять пред страшным престолом Господа славы, сам будешь давать ответ за всю свою жизнь.

Этим не оканчивается панихида. Дивно высокое созерцание, предложенное нам церковью, побуждает нас вновь на молитву за усопших наших отцев и братий, раскрывает сердце наше для воздыханий молитвенных, для умиления, для слез и надгробного рыдания.

Доселе участие наше было как бы второстепенное, на первом плане была душа усопшего. Доселе наша молитва была как бы отрывочною; она или прерывала исповедь усопшего, или сама прерывалась его исповедью. Но вот, после открытия для нас тайны суда Божия, сколько это возможно и доступно для нас, после окончательного славословия небожителей, нам дается полная свобода излить пред Господом молитву нашу за усопших. И весьма премудро так поступает святая

церковь; душа наша полна трепета от мысли предстоять страшному престолу Господа славы; она в трепетном благоговении внимала коренному закону суда Божия, общему для всех истинных последователей Христовых. Теперь-то ей всего естественнее излиться пред Господом всесвятым и премилосердым, в молитве о том, чтобы этот общий закон суда Божия милостиво применен был и к нашим усопшим отцам и братиям. Теперь-то душа наша и высказывает всю полноту любви своей и сочувствия к усопшим нашим: «Господи», как бы так вопиет душа наша к пресвятому и премилосердому Судьи, Господи! Ты изрёк основной закон Твоего суда, Ты сказал, что все шедшие узким и скорбным путем, все в жизни земной взявшие крест, как ярем и Тебе верою, все насладятся уготованных им почестей и венцев небесных: примени же этот общий закон правды и милости и к моему усопшему (родителю или брату, или супруге, или сыну, или сроднику), об этом теперь моя умиленнейшая, пламеннейшая молитва.

И начинается ряд молитв наших за усопших.

После пения: «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе Боже»; следует малая ектения заупокойная, потом седален:

«Покой, Спасе наш, с праведными рабы Твоя, и всели их во дворы Твои, яко же есть писано, презирая яко благ их прегрешения вольная и невольная и вся, яже в ведении и неведении, Человеколюбче».

И Богородичен: «Ты, от Девы возсиявший миру, Христе Боже, показавый нас сынами света Ею, помилуй нас».

И в седальне и в богородичне поются одни окончательные слова.

Потом, после псалма пятидесятого: «помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей», в котором мы как бы на минуту сосредоточиваем внимание наше на нас самих, на нашем греховном недостоинстве, поется канон по усопшем.

Тропари канона расположены в следующем порядке: первый тропарь содержит молитву нашу к святым мученикам, пролившим кровь свою и претерпевшим бесчисленные муки ради Господа: их мы побуждаем на ходатайство пред Господом за усопших наших. Затем следуют два тропаря, которые содержат в себе моление наше ко Господу за умерших. В этих тропарях мы высказываем пред Господом Иисусом все, что только может подвигнуть Его на милость к нашим усопшим, указываем на Божественную премудрость Его, по которой Он создал нас в начале из души и тела и воодушевил вдохновением Божественным, на благость и милосердие Его, по которым Он вторично обновил нас падших, пострадал и умер за нас, разрушил смерть и ад, даровал нам и усопшим бессмертие, избавил их и нас от умерщвления и тления; указываем на то, что Он знает немощь естества нашего, что Он неизреченно милосерд, весь сладость, весь желание и любовь ненасытная, весь доброта несказанная, что Он Господь и Владыка всех и имеет власть над живыми и мертвыми, что у Него много обителей, и Он разделяет их всем по достоянию, по мере добродетели. Что касается до самих умерших, то мы не смеем пред Господом высказать ничего решительного о вечной судьбе их; одно только смиренно напоминаем мы, что они рабы Его и очистившеся древнего прародительского падения крещением и паки порождением, и имуще жезл силы – крест Его, проидоша мирское море. Пред каждым из этих тропарей мы полагаем молитвенное воззвание наше ко Господу: покой, Господи, души усопших раб Твоих.

В последнем тропаре каждой песни канона мы обращаем молитвенные взоры наши к Пресвятой Богородице и просим Ея молитв и за нас и за усопших наших.

Канон заупокойный, как и другие, разделяется на три части, в честь и славу Пресвятой Троицы, краткими ектениями и особыми стихирами.

После третьей песни канона читается следующий седален:

«Во истинну все суета, жизнь наша тень и сновидение: напрасно же мятется всякий земнородный, как говорит писание. Если и мир весь приобрящем, и тогда все же во гроб

вселимся, где не различишь царя от нищего. Итак, упокой Христе Боже, преставльшихся, ибо Ты – Человеколюбец».

Долго святая церковь держала и очи и сердца наши на высоте надземной, у страшного престола Господа славы, и представляла нам дивно высокие созерцания; наконец, она дает нам возможность низвести взоры наши на землю. И вот, на земле нам все представляется суетою, жизнь наша тенью и сновидением, хлопоты и заботы наши пустым крушением духа.

Как бы испуганные этим, мы вновь вопием ко Господу, чтобы Он, как Человеколюбец, упокоил преставившихся от нас отцев и братий наших, избежавших этой суеты.

«Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».

«Всесвятая Богородице! во время жизни моей не остави меня, человеческому предстательству не вверь меня, но Сама заступи и помилуй меня».

Среди суеты житейской, где нам приходится жить, к кому мы после Господа, обратимся с нашею молитвою, как не к Пресвятой Богородице? Ей мы вверяем себя, у Ней ищем заступления и милости.

По шестой песни канона, после малой ектении, поется кондак:

«Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная».

Таким образом взоры и сердца наши снова устремляются на небо, опять молитва наша возносится к Господу Иисусу об упокоении наших усопших со святыми, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная. За кондаком следует икос:

«Ты Сам един только безсмертен, сотворивший и создавший человека, а мы – земные, из земли созданы, и в ту же землю опять пойдем. Ты так повелел, Создатель мой, когда сказал: земля еси и в землю отъидеши. И вот все мы в нее пойдём, надгробным рыданием творя песнь, аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя».

После кондака и икоса продолжается канон, с его припевом: покой, Господи, души усопших раб Твоих.

Пред девятой песнью священник возглашает: Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим. По обычаю служб воскресных и праздничных можно было бы ожидать той песни, которую воспела Пресвятая Дева Мария, когда после благовещения Ей от архангела, увидела праведную Елисавету и услышала от нея: откуда мне сие, да прииде Мати Господа Моего ко Мне. (Лук. 1:43), можно было ждать того ублажения в честь и славу Божией Матери, которое обыкновенно соединяет святая церковь со словами песни Пресвятой Богородицы. Нет, на панихиде не поется – ни песнь Богородицы, ни ублажение в честь Ея. Нам не ко времени теперь такая радостная песнь и такое торжественное ублажение: у нас на глазах слезы, на сердце скорбь, на уме мысль о суете жизни нашей и о неизбежности смерти.

На слова священника: Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим, лик певцев отвечает: дуси и души праведных восхвалят Тя, Господи. Славословия и восхваления свойственны не нам, грешным, в эти минуты скорби и сетования, а святым и чистым духам небесным и душам тех праведников, которые уже предвкушают вечное блаженство. На наших грешных устах, в эти минуты плача и рыдания, замирает слово хвалы и прославления.

И после поется ирмос девятой песни: ужасеся о сем небо.

Затем следует Трисвятое, Пресвятая Троице, Отче наш. Мы тихо вторим за Херувимами и Серафимами их славословия, соединяя с этими славословиями наши моления, выражающие и исповедание Пресвятой Троицы, и славословие в честь Ея и наши прошения к Отцу Небесному.

После Отче наш поются следующие тропари:

«С душами праведников скончавшихся, упокой Спасе, и души рабов Твоих, сохраняя их во блаженной жизни, которая у Тебя, Человеколюбче».

«В месте упокоения Твоем, Господи, там, где все святые Твои упокоеваются, упокой и души рабов Твоих, так как Ты един Человеколюбец».

«Ты Бог, сошедший во ад и узы окованных разрешивший, Сам и души рабов Твоих упокой».

«Едина чистая и непорочная Дева, Бога безсеменно родившая, моли спастися душам их».

Итак, вместо всяких славословий наших и величаний, мы воссылаем молитву нашу за наших усопших ко Господу.

Потом следует сугубая заупокойная ектения и отпуст.

Отпуст состоит из следующего благожелания или лучше уверения от лица священника: «воскресый из мертвых, мертвыми и живыми обладаяй, Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, святых славных и всехвальных апостол, преподобных и богоносных отец наших, и всех святых, души от нас преставльшихся рабов Своих в селениих праведных учинить, в недрех Авраама упокоить и с праведными причтет, и нас помилует, яко благ и человеколюбец».

И по отпусте возглашает диакон: «во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшим рабом Твоим (имя рек) и сотвори им вечную память»!

«Это молитвенное воззвание: вечная память! есть как бы дар и довершение всего, говорит блаженный Симеон Солунский; оно отсылает умершего к наслаждению Богом и как бы предаёт Богу душу и тело усопшего¹⁹.

Так совершается, панихида за упокой усопших отец и братий наших. Святая церковь соединила в ней все, чтобы оторвать нас от земли и возвести мысленно к страшному престолу Господа славы, чтобы соделать нас свидетелями исповеди усопших наших отец и братий пред Его престолом, свидетелями суда Его над ними, и тем возбудить нас на молитву за них.

Кроме панихид, для этой же цели, т. е. чтобы облегчить душе переход ее в страну вечности, а вместе и для утешения родных читаются при гробе боговдохновенные псалмы Давида, в которых так ясно высказываются многообразные движения души, живо сочувствующие и нашей скорби, и нашей радости. И этот священный обычай знала самая глубокая древность; например, при гробе Божией Матери святые апостолы провели три дня в псалмопении²⁰, при гробе святой Макрины, сестры святого Григория Нисского, христиане пели псалмы всю ночь²¹. Почему с древних времён православная церковь положила читать над гробом умершего, именно книгу псалмов, а не другую какую-нибудь книгу священного писания ответить не трудно. Христианин должен с радостью провожать усопшего брата своего из земли странствия, из места кровавых подвигов и трудов в блаженную страну вечности и петь торжественный псалом и гимн Богу, освободившему усопшего от уз мира. С другой стороны, смерть ближних наших пробуждает в нас множество разнообразных мыслей и чувствований. Что же лучше петь над гробом нашего ближнего, как не псалтирь, которая изображает все многообразные движения души нашей, живо сочувствует и нашей радости, и скорби, много проливает утешения и ободрения в скорбящее сердце²². Наконец, книга псалмов такова, что молящийся и читающий её может произносить слова ее, как свои собственные²³. Потому, когда слышится над гробом христианина голос чтеца, то невольно представляется, что молитва боговдохновенного Давида как бы произносится запечатленными устами самого умершего, и как будто бы он сам из гроба умоляет милосердие Божие о своем помиловании.²⁴

Не долго мертвое тело православного христианина остается на том месте, где он преставится, но скоро выносится в храм. Пред выносом тела из дома во храм, равно как и при совершении панихид, совершается каждение. Каждение напоминает верующим, что душа умершего, подобно фимиаму, восходит на небо и что молитвы церкви о нем приятны Богу. И этот обычай знаком был древности: пречистое тело Спасителя намащено было благовонными мастями (Иоан. 19:39–40); Тертуллиан говорит: «если фимиам родится в Аравии, то знают савские жители, что их товаров несравненно более и на дражайшия цены издерживают христиане на погребение усопших, нежели сколько сами они употребляют его для курения богам своим»²⁵. Сами язычники удивлялись этому и говорили христианам: «вы не намащаете благовониями тела своего, а все благовония бережете только для погребения»²⁶.

Погребальная процессия христианская отличается торжественностью, несмотря на свой печальный характер. Хотя родственники умершего бывают в траурных одеждах и самые священнослужители облекаются в темные ризы; но в то же самое время трисвятая песнь раздается в воздухе в знамение того, что умерший верный раб живоначальной Троицы, своею жизнью проповедовал о Ней, с верою в Троицу скончался и в этой вере пребывает, и сопричтен ангелам, непрестанно поющим трисвятую песнь²⁷. Таким образом все, что мы видим на умершем или около умершего: венец, святый образ или крест, покров, свечи, все это переносит нас в другую, небесную жизнь; перед нашими очами как бы открывается завеса вечности и мы созерцаем царство вечного света и блаженства; не достает только, чтобы мы слышали немолчное славословие серафимов: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». И вот этот недостаток восполняется трисвятою песнью, воспеваемую нами со страхом и всяким умилением. Наша песнь составлена по подражанию песни серафимской, дышит их духом, отзывается их притрепетным благоговением и в то же время проникнута смиренною мольбой нашею о помиловании. И без сомнения, небесные силы, по сродной им любви к нам, невидимо участвуют с нами и разделяют нашу трисвятую песнь.

Несут тело умершего или родственники и знакомые, или другие кто-либо, сопровождается же оно священнослужителями, «это потому, говорит святой Дионисий Ареопагит, что если усопший проводил боголюбивую жизнь по душе и телу, то вместе с праведной душею должно быть почтено и тело, сподвизавшееся ей в священныхъ трудах. Божественное правосудие дарует душе заслуженные воздаяния вместе с ея собственным телом, как сподвижником и соучастником в делах жизни».²⁸

Звук колокола при перенесени тела усопшего из дома во храм возвещает живым, что у них одним братом стало меньше и вместе знаменует ту страшную трубу архангела, которая раздастся в последний день мира и слышится во всех концах земли²⁹.

Погребальная процессия христианская в древности отличалась такою же торжественностью, какою и в наше время. В постановлениях апостольских предписывается мертвых провожать с псалмопением, если только они были правоверны! «Погребая умерших, износите их с псалмами, если они были верными в Господе; ибо честна пред Господом смерть преподобных Его»³⁰. Святой Иоанн Златоуст в одной беседе приводит самые слова из некоторых псалмов, которые были петы при погребениях, как то: «Ты еси прибежище мое от скорби, обдержащия мя» (пс. 31:7); «обратися, душе моя, в покой твой» (Пс. 114:6); «не убоюся зла, яко Ты со мною еси» (пс. 22:4)³¹. Блаженный Иероним пишет, что при погребении одной благодетельной и знаменитой христианки Павлы, псалмы петы были на разных языках, а описывая кончину христианки Фабиолы к Оксану, говорит, что при погребении ея гремели псалмы и позлащенные верхи храмов колебало в высоте аллилуйя. Как всеобщь был в древней христианской церкви этот обычай можно заключить из того, что в IV веке самые еретики сохраняли его, как священный³².

Если не раньше, то с V-го века получил свое начало и обычай петь трисвятое при выносе тела умершего христианина. По крайней мере, известно, что император Феодосий с сестрой своею Пульхерией распространил употребление трисвятого на все части богослужения, и в это время песнь трисвятая сделалась как бы необходимой принадлежностью всех священных действий³³.

Для придания также большей торжественности погребальной процессии, древние христиане несли свечи пред гробом умершего. Один ученый в объяснении своем на законы Юлиана замечает, что христианское погребение было также торжественно, как брачное пиршество и при том и другом употреблялись свечи³⁴. Мы имеем много свидетельств, подтверждающих мысль этого учёного. Святой Иоанн Златоуст объяснял в свое время значение свеч, употребляемых при погребении³⁵ и тело самого Златоуста было перенесено из Коман в Константинополь в сопровождении многочисленного народа, державшего в руках свечи, так что Босфор казался огненным от отражения в волнах его света ламп. Когда тело святого Цезария, брата Григория Назианзена торжественно несено было ко храму Мучеников, тогда мать его умеряла скорбь свою о сыне несением свеч пред гробом его³⁶.

Впрочем, при всей торжественности погребения древних христиан, некоторые из них позволяли себе, для выражения своей скорби об усопшем, надевать при погребении траурные одежды. С обычаем носить траурное платье в знак печали по умершем мы встречаемся уже в первом веке христианства. Тацит передает нам известие, что «одна благородная женщина, по имени Помпония, сорок лет носила траурное платье после Юлии, дочери Друзовой, умерщвленной по проискам Мессалины»³⁷. Большая часть историков видят в Помпонии христианку. Святой Киприан, епископ Карфагенский, свидетельствует о христианах своего времени, что они надевали черные одежды в знак печали по умершем³⁸. Думают, что обычай носить черные одежды, в знак печали по умерших, прежде введен был в Константинополе, а отсюда распространился и в других местах и сделался всеобщим³⁹.

Погребальные процессии древних христиан, при своей торжественности, вместе с тем представляли и трогательное зрелище любви, дружбы и признательности живых к

умершему⁴⁰. Тело усопшего было несено ко храму, а не перевозимо. Друзья, родственники и облагодетельствованные несли тело умерших своих друзей, родственников и благодетелей. Так святой Григорий Нисский сам нес тело своей сестры Макрины. Иногда пресвитеры и даже епископы оказывали свое уважение к благочестивым умершим тем, что подставляли свои святительские плечи под гробовые носилки. Блаженный Иероним рассказывает, что тело благочестивой Павлы несли палестинские епископы, а святый Григорий Назианзен пишет, что Василия Великого выносили святые, т. е. священные мужи. Впоследствии, впрочем, в больших городах учрежден был особый класс людей для выноса тела умерших христиан. А в Африке эта обязанность лежала на кающихся. 81-е правило IV карфагенского собора повелевает кающимся выносить мертвых и погребать их.

Когда вошло в обыкновение звонить в колокол во время несения ко храму тела усопшего, это определенно неизвестно. Можно сказать, что этот обычай мог явиться не ранее VIII или IX века, когда введены были колокола⁴¹.

Когда тело умершего приносится в храм, его поставляют на средине против царских врат, лицом открытым, обращенным к востоку, по подобию христиан молящихся, чтобы не только живые, но и умершие участвовали духовно в приношении таинственной жертвы тела и крови Христовой, чтобы и отшедшая душа молилась вместе с братьями, еще облеченными плотью и живущими на земле.

О древности обычая полагать умершего в храме с лицом открытым и обращённым на восток и совершать в этот день Божественную литургию можно судить уже потому одному, что во всем этом согласна с нашею церковью и церковь западная. Такое согласие двух церквей в отношении известных обрядов служит явным знаком того, что обе церкви, восточная и западная, содержали эти обряды еще тогда, когда находились в святом союзе между собой. Но кроме предположений о древности этого обычая мы имеем и положительные свидетельства о том. В IV веке святой Григорий Нисский, написавший житие сестры своей Макрины, говорит, что девы, стоявшие во храме около гроба ея, прерывали псалмопение, чтобы посмотреть на святолепное ее лицо⁴². А блаженный Иероним пишет о Павле, что тело ея поставлено было при отпевании среди храма⁴³. В IV веке мы находили определенные свидетельства о том, что в день погребения христианина совершалась литургия. Так погребение равноапостольного Константина Великого совершено было после литургии⁴⁴. Тело святого Амвросия Медиоланского, блаженнаго Августина и других было погребено по совершении евхаристии⁴⁵. Ясно, что обычай совершать литургию во время погребения христианина был господствующим во всей церкви⁴⁶.

Чтобы доставить благодатное утешение окружающим гроб и примирить духовную природу человека с потрясающей картиной предлежащей смерти ея тела, за литургией в услышание верных предлагаются два отрадных уверения будущей жизни, в словах апостола и евангелия.

«Братие, говорит апостол Павел, не хочу оставить вас в неведении о умерших, дабы вы не скорбели, как прочие не имеющие надежды. Ибо если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисуса Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе архангела и трубе Божией сойдет с неба и мертвые во Христе воскреснут прежде, потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе и так всегда с Господом будем.» (1Сол.4:13–17).

Вникнем глубже в слова этого глубокопоучительного апостола.

Братие, не хочу оставить вас в неведении о умерших, дабы вы не скорбели, как прочие не имеющие надежды (13 ст.).

Солуняне, к которым апостол писал это послание, заблуждались касательно участи умерших. Они думали, что Христос явится с неба и составит из верующих, которые доживут до дня Его пришествия, земное царство; а те, которые умерли прежде, лишены будут участия в этом царстве и потому плакали о них, как о несчастных. Такой взгляд их на умерших был сходен со взглядом язычников, которые в смерти видели одно тление и разрушение и за смертью не допускали никакой жизни. Апостол, обличая их заблуждение, восхотел выяснить светлое состояние умерших по смерти их, чтобы они не печалились о них, как язычники, не признающие жизни по смерти. Апостол, впрочем не воспрещает плакать об умерших, он воспрещает только те слезы отчаяния, которые льются без веры и упования на будущую бессмертную жизнь, как плакали язычники.

Ибо если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших во Иисусе Бог приведет с Ним (14 ст.).

Основанием для блаженнаго воскресения умерших апостол полагает веру в воскресение Христово. Господь Иисус Христос для того и приобщился плоти нашей и крови, чтобы в человеческом естестве умереть и воскреснуть и тем положить начало нашему воскресению и избавить от страха смерти тех, которые прежде Его воскресения были подвержены рабству ея без надежды и упования на лучшую жизнь по смерти (Евр. II, 25 ст.). Вера во Христа воскресшего, совершенного Бога и человека, вводит верующих в тесное общение со Христом и служит верным залогом их воскресения. Не может быть, чтобы соединенные со Христом Богочеловеком в духе веры, усвоив дух Его, как члены своей Главы, остались в узах смерти. Так как умершие, во время жизни своей, жили верой во Христе, отображали в деятельности своей дух Христов и умерли с верою во Христа воскресшего, то и Бог умерших, таким образом во Христе приведёт с Ним в Его царство к вечной жизни. Сказав, что Бог умерших в Иисусе приведет с Ним, апостол имел в виду человеческое естество во Христе; ибо по Божеству Своему Он Сам имеет власть и силу приводить верующих, умерших в вере в Него, в Свое царство.

Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших (15 ст.).

Показав основания для блаженнаго воскресения умерших в вере во Христа воскресшего, апостол исправляет заблуждение солунян, будто умершие не явятся пред

Господом во второе пришествие Его, и показывает даже время Его воскресения. Чтобы тверже и несомненнее утвердить истину воскресения умерших, апостол ссылается на слово Самого Господа, по которому оставшиеся в живых до пришествия Его не только не будут иметь никакого преимущества пред умершими при открытии царства Христова, но и не войдут в него раньше умерших. Мы живущие..., т. е. если бы пришествие Христово наступило при жизни его, апостола (как верили в близость его солуняне), то и он сам вместе с ними должен бы был подчиниться этому определению. Слово Господне, на которое ссылается апостол, могло быть или слышанное им от других апостолов (напр. Иоанна V:29), или слышанное им непосредственно от Самого Господа (I Kop. XV:8).

Потому что Сам Господь, при возвещении, при гласе архангела и трубе Божией, сойдёт с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде (16 ст.).

Труба Божия, конечно, должна быть понимаема не в вещественном смысле, но в духовном. Святый апостол Павел, наученный словом Господним, описывает здесь обстоятельства, сопровождающие воскресение мертвых и явление пред Господом оставшихся в живых до пришествия Его: придёт определенное судьбами Божьими время кончины мира и воскресения мертвых, и Господь повелит всемогущим Своим гласом восстать мертвым из гробов. Архангел, услышав эту трубу Божию, или глагол Божий, предаст этот глас умершим, и тогда сойдет с неба Господь, и мертвые о Христе, т. е. умершие с верою в Него, Спасителя и Искупителя, воскреснут прежде оставшихся в живых и предстанут пред Господом.

Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними, восхищены будем на облаках, в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (17 ст.).

Продолжая изображать постепенность событий, имеющих быть во второе пришествие Господа, апостол Павел за воскресением умерших представляет явление пред Господом верующих оставшихся в живых до пришествия Господа. Для сего их грубые, тленные тела мгновенно изменятся в нетленные, и они восхищены будут на облаках на воздух, и вместе с воскресшими умершими (но не прежде их) выйдут в сретение Господу, и после того, как те, так и другие, удостоившиеся по приговору нелицеприятного Судии блаженной жизни, всегда будут с Господом, никогда более не разлучатся с Ним и будут наслаждаться в Его царстве вечным блаженством.⁴⁷

За апостолом следует заупокойное евангелие, в котором Господь Иисус Христос устами Своего возлюбленного ученика-евангелиста Иоанна обещает нам еще большую радость.

«Сказал Господь: истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое, и верующий в Пославшего Меня имен жизнь вечную; и на суд не приходит, но перешёл от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия, и услышав, оживут. Ибо как Отец имеет жизнь в Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын человеческий. Не дивитеся сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся во гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения. Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу; и суд Мой праведен: ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ев. Иоанна Ин.5:24–32).

Слова Господа, свидетельствуя о том, что телесной смертью не оканчивается жизнь человека, что последует некогда воскресение мертвых и вечная жизнь: мучительная для нераскаянных грешников и блаженная для веровавших и сотворивших плоды покаяния, проливают великое утешение в сердца лишившихся близкого человека. Рассмотрим подробнее учение Господа.

Истинно, истинно, говорю вам: слушающий слово Мое, и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешёл от смерти в жизнь (24 ст.).

В величественной речи Господа, рисующей суд Его, верующие, являющиеся пред вечным Судьей, оправдываются Его милосердием за милость, оказанную ими братьям своим во имя Сына Божия (Матф. XXV:31 и след. Матф. X:40–42; Марка IX:41).

Вера в Сына Божия не только возрождает к новой, высшей жизни, но есть самая новая жизнь: «эта жизнь есть любовь, переносящая бессмертную часть человека в иной не земной мир, в котором верующая и любящая душа чувствует себя в отчизне своей. Посему она прямо и переходит от смерти в живот».

Благая весть, принесенная Господом Богом Словом на землю, после вознесения Его поручена была для распространения по миру апостолам, дабы все люди спаслись, ибо словеса Господа дают жизнь, а «веруяй Пославшему Мя имать живот вечный и на суд не приидет, но перейдёт от смерти в живот». Это именно предрекал и пророк Иоиль (Иоиль II:32 и см. Римл., X:13–15), говоря: «всяк бо, иже аще призовет имя Господа, спасется».

Вера в Сына Божия и воспринятие душею благодатных слов спасения зависит от внутреннего человека, который, обладая волею разумного существа, повинен пред вечной справедливостью, если его гордость, злоба, самонадеянность и другие пороки не допускают его до веры и до перерождения в духовное существо, готовое к вечной жизни. Все грехи прощает Милосердый припадающему к ногам Его, ибо вера и любовь, овладев душею грешника, заставят его забыть обо всем, кроме жизни вечной, даруемой Господом. Безверие и вера суть не чувствования, не порождения разума, а два состояния, в которых может находиться душа человека. Первое из них ведёт к смерти и даже называется смерть. Из него может выйти человек волею своею, идя ко Христу, и Господь далеко на пути встретит его и выведет к свету и жизни.

Истинно, истинно говорю вам: наступает время и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия, и, услышав, оживут (25 ст.).

Здесь говорится не только о воскресении мертвых, но и о переходе от смерти к жизни верою. «Грядет час и ныне есть», сказал Господь. Язычники галилейские и пророком (Ис.9:1–2), и евангелистом (Мф.4:16) названы «седящими в стране и сени смертной». Им воссиял Свет с рождением Господа нашего Иисуса Христа. Мертвыми называются потому все те, которые, как язычники, жили в совершенной темноте нравственной и религиозной, или как иудеи, жившие буквой закона, без всякого проблеска духовной жизни. Проповедь Господа была тем великим моментом, когда «мертвые услышали глас Сына Божия и, услышав, оживали». Благодатный глас сей возжег на земле тот огонь веры, который Господь пришёл «воврещи на землю», желая, чтобы, «он уже возгорелся» (Лук.12:49). И огонь этот начал гореть во время земной жизни Господа, но вспыхнул он великим пламенем и светом в мире земном, как в мире загробном, когда Господь, совершив великую жертву искупления, «сущим в темнице духовом сошед проповеда» (I Петр.3:19).

Воскресение Господа, осветив весь мир радостью, зажгло в душах учеников такое пламя веры и любви, что, сподобившись получить Духа Святаго (Ин.20:22), они удостоились слышать от Господа повеление: «шедше, научите вся языки» (Мф.18:19), «шедшев мир весь, проповедите евангелие всей твари» (Марка XVI:15).

Вот это и изображено в ст. 25: «грядет час и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия и, услышавши, оживут». Ожил человек с пришествием на землю Сына Божия, и глас Его, переданный во уста апостолов и евангелистов, доселе, как во веки, звал, зовет и будет звать к мертвым, да оживут и восстанут.

Ибо как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе (26 ст.).

И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын человеческий (27 ст.).

Единый источник жизни есть Бог; один Бог есть всесовершенная жизнь, единая и нераздельная во Отце и в Сыне, являющем Отца, и в Духе Святом, исходящем от Отца и животворящем все создание, искупленное Сыном. Отец и Сын едино, ибо веруем в Сына Божия, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного. А посему и жизнь всех таинственных Ипостасей Святой Троицы есть жизнь единая, столько же Отца, сколько и Сына. Посему Сын называется имеющим ту же жизнь, которая принадлежит Богу во Святой Троице поклоняемому; посему-то (выше ст. 21) «якоже бо Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын ихже хощет живит».

Живит же Сын и физически, и нравственно: и воскрешает мертвых после смерти земной, и вводит их в жизнь вечную, и в будущем обещает общее воскресение в телесах всех людей. «Ибо Он (Господь) назначил день, в который будет праведно судить вселенную посредством предопределённого Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых (Деян. ХVII:31; русск. синод. перев.).

Суд отдан Сыну, «яко Сын человечь есть». Бог, облекшийся в бренную плоть человеческую, понесший во плоти все тягости и страдания человека, есть Судия Своих братьев во плоти. «Господь все измеряет Своими страданиями, аки наукою человеколюбия, дабы мог ведати из Своих и наше, и елико можем истязаны быти, и елико проститися, с разсуждаемой со страданием купно и немощи нашей». (Григ. Богосл. Слово о Сыне, 2-е, изд. 1843 г. ч. II, л. 146). Сей есть Муж, предуставленный, воскресший из мертвых, Который будет судить вселенную, потому что Он Бог и вместе с тем Сын человеческий.

Не дивитесь сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия (28 ст.).

И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения (29 ст.).

Мы видели в предыдущем 25 стихе, что Господь говорил о воскресении мертвых, при чем указывал, что час сей не только грядет, но и ныне есть, указывая, что Он есть «воскресение и жизнь» (Иоан. XI:28), и что «слова, которые Он говорит, суть дух и жизнь» (Иоан. VI:63). Самое появление Его среди народа будило мертвых, вдыхало в них дыхание жизни. В стихах 28–29 раскрывается дальнейшее будущее: Господь глаголет уже о всеобщем воскресении мертвых и о суде над сотворившими злая и сотворившими благая.

Сопоставляя стих 25 и стихи 28–29, говорящие о воскресении из мертвых, мы разумеваем, что это есть действие единой живительной силы Божией, но в ней различаются разные моменты пробуждения мертвых. Первый из этих моментов есть появление на земле Бога воплощенного и проповедь Его, воскрешающая людей к новой жизни, далее воскрешение к земной жизни телес многих усопших святых в великую минуту искупления (Мф.27:52), духовное воскрешение находящихся «в темнице духов» (I Петр.3:19), возрождение к духовной жизни членов христианской церкви, жизнь души за гробом после смерти тела и наконец востание от мертвых людей всех веков и стран в телесех, чтобы предстать на великое и страшное судилище Христово (Мф.25:31; Деян.17:31; Римл. 16 и мн. др.).

Но все эти разные виды воскресения объемлются в словах Господа и суть исполнение того, что Господь древле повелевал глаголать пророку Исаии: «востань, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою!.. и народы приидут из мрака к свету твоему» (Ис.60:1–3).

Это же величественно выражено апостолом восклицающим: «встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Ефес.5:14).

Вникая еще в слова Господа: «изыдут сотворшии благая в воскрешение суда», мы видим, что суд будет лишь для злых сердец и неверующих. Сопоставляя это место с словами: «слушаяй словесе Моего и веруяй Пославшему Мя имать живот вечный, и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот» (выше ст. 24), и еще (Иоан. III:18–20): «веруяй в Он не будет осужден, а не веруяй уже осужден есть... всяк бо делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть», мы видим что единая вера в Сына Божия спасает, ибо человек, переродившийся только сею верою, может творить дела, угодные Богу, дела не лицемерия, а дела истинной любви. Готовый к вечной жизни, он идёт «в воскрешение живота», и «на суд не приидет».

В «воскрешение суда» восстают «сотворшии злая», а «злая творят» потому, что они навистники света, и не идут к свету, ибо свет этот изобличит лукавство сердец их. Итак, суд для злых, для «не сотворивших милости» (Иак. II:13), для отринувших милости Бога; а для истинно верующих и исполняющих волю Отца небесного (Матф. ѴІІ:21) вечная жизнь, царство небесное.

Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу; и суд Мой праведен: ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца (30. ст.).

Смиренно и по-человечески глаголет Господь», замечает св. Иоанн Златоуст. Предстоя пред толпой иудеев в образе человеческом, Он хочется привлечь к Себе, Богочеловеку, эти заблудшия души, а посему настойчиво указует им, что Человек, с ними беседующий, говорит словеса, принадлежащие Богу, и что суд, предсказываемый и творимый, есть суд Божий, и что воля Его человеческая подчиняется воле Божией, которая есть воля Отца и Сына совокупно.

Как человек, глаголет Он, говоря: «не могу Аз о Себе творити ничесоже», разъясняя, что «якоже слышу сужду» и «творю волю пославшаго Мя Отца». Но как Богу «Ему дадеся всяка власть на небеси и на земли» (Мф.28:18), и «Отец суд весь даде Сынови» (Ин.5:22). «Поймите, говорит Господь этими словами Своими к иудеям, что если бы Я был человек, то Я бы не мог творить того, что Я творю, и судить людей. Суд мой есть суд Отца Моего».

«Итак (объясняет это место св. Иоанн Златоуст, ч. I, бес. 39, стр. 469) Он говорит только вот что: «нет у Меня хотения иного, отдельнаго от Отца, но чего Отец хочет, того и Я, и чего Я хочу, того и Он. Посему как Отцу никто не может противоречить, когда Он судит, так и Мне, ибо суд Тем и Другим произносится с одною и тою же мыслию». «Не удивляйтесь (прибавляет Златоуст), что Он беседует об этом человекообразно, ведь иудеи считали Его простым человеком»⁴⁸.

После божественной литургии начинается последнее молитвословие об умершем христианине, или совершается чин погребения. Погребение «мирских человек», как и панихида, начинается псалмом 90-м и кафизмой 17-ю или пением 118-го псалма, во имя Святой Троицы разделенного на три статьи, из коих в первой и последней каждый стих сопровождается припевом «аллилуйя», а во второй – «помилуй раба Твоего». Псалом 118-й, называемый «непорочны», особенно приличен для возношения при погребении умерших. Этот псалом прославляет и умилостивляет Господа, ясно изображая блаженство умерших, ходивших «в законе Господни». По пропетии псалма, церковь со стихами, избранными из него: «благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим», произносит стихиры Иоанна Дамаскина, составленные им в VIII веке. Далее следует канон заупокойный, с припевом: «упокой, Господи, душу усопшаго раба Твоего» творение Феофана Начертанного, написанное в VIII веке на смерть брата Феодора Начертанного. Содержание канона – моление о почившем, объяснение, каким путем вошла смерть в среду людей, созданных для бессмертия, указание средств восторжествовать над ней и получить бессмертие, как восторжествовали мученики – эти первенцы истинно-христианской кончины и все святые, своею жизнью угодившие Богу.

В обыкновенное время мы слишком легкомысленно смотрим на земную жизнь, нам рисуются цветы и розы; нам хочется как можно подольше пожить и поблаженствовать на земле. Но вот гроб ближнего нашего спугнул эти розовые мечты. Мы протрезвились. В эти-то минуты духовного отрезвления нашего, в эти минуты, когда наши взоры и сердца невольно устремлены бывают к небу и к жизни небесной, святая церковь показывает нам во всей неподкрашенной суровости и наготе значение земной жизни. Свой взгляд на землю и на земную жизнь нашу церковь изложила не в виде сухой проповеди, а в виде стихир (самогласных), изливающихся из глубины нашего сердца, на собственном опыте узнавшего суету и крушение нашей жизни на земле. Самогласны – это вопль человека над развалинами жизни человеческой, о суете ея, ничтожности, всех бедствиях и скорбях, вопль – следствие горького опыта и плод внимательных наблюдений всех сторон жизни человеческой. Это не ощущение только, но как бы осязание во всем земном тления, разрушения и смерти; это картина жизни человеческой, не радующая и не пленяющая взора нашего, но возбуждающая болезненное сотрясение во всем нашем существе, картина, при взгляде на которую рассеиваются все наши надежды на земное, разбиваются о камень все наши помыслы и мечты, тяготится душа и болит сердце. Только молитва о упокоении усопшаго смягчает несколько суровость самих стихир. Всех таких стихир восемь, по числу восьми гласов. Мы приводим их здесь (в русском переводе) все целиком, чтобы каждый мог убедиться, какое глубокое впечатление производят оне на душу человека.

1). «Какая сладость в жизни пребудет не причастною печали? Или чья слава устоит на земле не подвижною? Все (здесь) – ничтожнее тени; все обманчивее сновидения; одно мгновение и все это похищает смерть; но упокой, Христе, как Человеколюбец, во свете лица Твоего и в наслаждении Твоею красотою сего (усопшаго), которого Ты избрал».

2). «Горе мне! Сколь тяжкий подвиг совершает душа, разлучаясь от тела; увы! Сколько она тогда слез проливает; и нет, кто бы взмиловался над нею: к ангелам возводит очи свои, но напрасно их умоляет; к людям простирает руки свои, и здесь нет помощника. Посему, возлюбленные братие мои, представивши себе, сколь кратко временна наша жизнь, будем просить у Христа упокоения преставленному и душам нашим великой милости».

3). «Для людей все то суета, что не остается (с ними) по смерти: не остается богатство; нейдет (с ними во гроб) слава. Ибо как скоро пришла смерть, все это исчезло. Посему возопием Христу Безсмертному – упокой преставившегося от нас там, где всех вселящихся жилище».

4). «Куда девалось пристрастие к миру? Где мечты о временном? Где золото и серебро? Где множество рабов и слава? Все это – персть, все – пепел, все – тень. Приидите же возопием безсмертному Царю: Господи! сподоби вечных благ Твоих преставившегося к Тебе от нас и упокой его в нестареющемся Твоем блаженстве».

5). «Вспомнил я слова пророка: я земля и пепел; и потом заглянул в гробы и увидел одне кости обнаженные, и сказал: кто же тут царь или воин, или богатый, или убогий, или праведник, или грешник? Но упокой, Господи, с праведными раба Твоего».

6). «Началом моим и составом было творческое Твое повеление ибо Ты восхотел составить меня существом из видимого и невидимого естества тело мое создано из земли, а душу дал мне посредством Божественного Твоего и животворящего дуновения. Посему,

Христе, упокой раба Твоего во стране живых и в селениях праведных».

7). «Создавши в начале человека по образу Твоему и по подобию, Ты поставил его в раю владычествовать над Твоими тварями; но он, обольщенный по зависти дьявола, вкусил (запрещенной) снеди и сделался преступником заповедей Твоих; поэтому Ты осудил его, Господи, на то, чтобы он опять возвратился в землю, из которой он был взят, и чрез то испросил себе упокоение».

8). «Плачу и рыдаю, когда помышляю о смерти и вижу во гробах лежащую, созданную по образу Божию, красоту нашу, безобразною, безславною, не имеющею вида. О чудо! Что это за таинство совершилось над нами? Как это мы предались тлению? Как это мы сочетались со смертию? Подлинно, по повелению Бога, как написано, подающаго представившемуся упокоение»⁴⁹.

Вот все восемь стихир, которые должны быть петы тотчас после канона заупокойного. Это непрерывная многознаменательная проповедь о суете всего, что в мире прельщает нас, о суете всего, что не остается с нами по смерти. Но вот в то время, когда мы, под руководством матери нашей церкви, учимся смотреть, как должно, на земную нашу жизнь и на все еt приманки и удовольствия, когда глаза наши невольно наполняются слезами, и душа рыданиями о нашей судьбе на земле, тихо раздается какой-то дивный неземной голос: во царствии Твоем, егда приидеши, помяни нас, Господи! Это отшедший брат наш, это усопший вопиет ко Господу. В то время, когда мы устремляем взоры свои на землю, и здесь пораженные суетою всего земного, доходим до плача и рыдания над нашею судьбою, усопший устремляет взоры свои к обителям Отца Небесного, он видит рай и в нем благоразумного разбойника и в умилении сердца повторяет молитвенный вопль его: во царствии Твоем помяни нас, Господи! «Разбойника, который возопил к Тебе на кресте: «помяни мя» Ты соделал, Христе, прежде всех жителем рая, за его покаяние; и меня недостойнаго сподоби (быть в раю)».

С своей стороны, мы подкрепляем эту смиренную молитву отшедшего брата нашего молитвою: «Ты, Который господствуешь над жизнью и смертью, упокой в обителях святых Твоих того, кого Ты принял к Себе из этой кратковременной жизни; и помяни мя, егда приидеши, во царствии Твоем».

Наша молитва превращается в умилительное благожелание усопшему; мы как будто собственными очами зрим, что душа его готовится вступить в двери райские, в страну живых, в царство небесное.

«Христос тебя да упокоит в стране живых и да отверзет тебе врата райския, и да соделает тебя жителем рая, и оставление да подаст тебе во всем, в чем согрешил в жизни твоей, христолюбче»⁵⁰.

Чтобы не оставить в страждующем сердце места печали и ни одного облака сомнения, могущего родиться в душе, при виде разрушения прекраснейшего из творении Божиих, святый апостол Павел возвышает свой утешительный голос, переносит мысль нашу за приделы гроба и раскрывает пред нами дивные тайны будущего преображения тела человеческого. Братие, не хощу вас неведети о умерших да не скорбите, якоже и прочии не имущии упования. Аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершия о Иисусе приведет с Ним (1Сол.4:13–18). Наконец Сам Иисус Христос, устами священника утешает нас, обнадёживает, как верный друг, сострадательный и милосердый благодетель, осушающий наши слезы и проливающий радость и отраду в сердце, растерзанное горем и печалью.

Аминь, аминь глаголю вам: яко грядет час и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут. (Ин.5:24–31). Когда святая церковь, как чадолюбивая мать, вполне успокоит нас не только касательно частного суда, на котором теперь предстоит душа усопшаго, но и касательно всеобщего суда и воскресения, тогда служитель ее – архиерей или священник читает над умершим христианином разрешительную молитву. Может быть, умерший не редко нарушал святые уставы церкви, противился божественным ея законам и своими прегрешениями расторгал с нею святой союз. Но теперь церковь, как сердобольная мать, примиряет его с собою; служитель церкви, по власти, данной ему от Господа нашего Иисуса Христа, преемственно дошедшей до него чрез святых апостолов и их преемников, разрешает усопшаго от всех грехов вольных и невольных, ведомых и неведомых, разрешает особенно от проклятия, какому мог каким-бы-то ни было образом подвергнуть себя усопший, разрешает и от всех грехов, которые были забыты им. Да простит тебя, чадо духовное, аще что соделал еси в нынешнем веце, вольное и невольное, ныне и присно, и во веки веков. Писанные или печатанные слова этой молитвы влагаются в руки усопшаго как бы в ознаменование того, что он с этою разрушительной молитвою предстанет и на страшный суд Христов и здесь заявит о своем православии, о союзе с церковью и о прощении ему согрешений.

Когда холодная рука умершего приняла разрешительную молитву, как залог мира его с церковью и вместе блаженства его на небе; тогда церковь призывает нас дать усопшему последнее целование, проститься с ним на долго, на-долго, до радостного свидания в новой нескончаемой жизни. И понятно, что это последнее целование наше должно дышать не только братской любовью к усопшему, но и благодарением к Господу не только за жизнь усопшаго, за те блага и дары, которыми он пользовался на земле, по милости Господа, но и за самую смерть, которая служит только переходом к вечной, нескончаемой жизни.

«Приидите, братия, взывает к нам св. церковь, дадим умершему последнее целование, с благодарностью Богу. Вот он оставлен сродниками своими, и спешит к могиле: он не будет уже более хлопотать о том, что суетно, и о плоти, полной многих страстей. Куда делись теперь сродники и друзья? Вот мы разстаемся: помолимся же Господу, чтобы Он упокоил его».

Но эта, полная многих страстей, плоть наша, эта привязанность наша к земной жизни, это животолюбие наше тотчас же заглушают в сердце нашем чувство благодарения Богу, при виде нашего усопшаго, и возбуждают в нас скорбные чувства, вследствие сознания нашей смертности и греховности.

«Какое раставанье, о братия! Какой плачь! Какое рыдание в настоящий час! Приидите же, целуйте того, кто на короткое время только был с нами! Вот он предается могиле, вот камнем закрывается, во тьму вселяется, с мертвыми погребается, и со всеми сродниками и друзьями теперь разлучается. Помолимся же Господу, чтобы Он упокоил его».

«Теперь разрушается лукавое торжество житейской суеты, душа отделилась от скинии своей, и вот брение почернело; сосуд разбился; он безгласен, безчувствен, мертв, недвижим; и вот, относя его в могилу, помолимся Господу, чтобы даровал ему вечное упокоение».

«Вот какова жизнь наша! Это подлинно цветок, это дым, это роса утренняя. Пойдем же на могилы и там посмотрим, куда делась доброта тела? Где юность? Где глаза и облик плоти? Все увяло, как трава; все погибло; пойдем же, припадем слезами ко Христу».

«Видя пред очами нашими мертвеца, подумаем все об образе последнего нашего часа. Вот он (усопший) отходит, как дым от земли; вот он подкошен, как трава; вот он повит саваном; вот землею покрывается. Оставивши его здесь невидимым, помолимся Христу, чтобы Он даровал ему вечное упокоение».

«Приидите, братия, увидим в могиле пепел и персть из которой мы созданы; куда мы теперь идем? И чем мы были? Кто здесь нищий или богач? Кто владыка? Кто свободный?

Не все ли одинаково пепел? Красота лица сгнила, и весь цвет юности увял от (дыхания) смерти».

«Подлинно, все в жизни суета и тление, все призрак, все недостойно славы. Вот все мы исчезнем, все умрем: и цари, и князья, и судьи, и подчиненные, и богатые, и убогие, весь род человеческий. И вот теперь опускаются в могилу те, которые когда-то жили; помолимся же, чтобы Господь упокоил их».

«Вот все органы телесные представляются упразднившимися, тогда как прежде при малейшем усилии приходили в движение; вот все они без действия, мертвы, безчувственны. Очи закатились; ноги связались; руки без действия, а с ними и слух; язык запечатан молчанием и предается могиле. Подлинно, все суета в человеке».

Пораженные до глубины души этою страшной и мрачной картиной суеты и смертности нашей, мы возводим молитвенные взоры наши к Божией Матери. «Спасай надеющихся на Тебя, Матерь незаходимаго Солнца, Богородительница; умоли молитвами Твоими премилосердаго Бога, молимся Тебе упокоить ныне преставившагося там, где упокоеваются души праведников; соделай его, Всенепорочная, наследником божественных благ в обителях святых, в память вечную».

Доселе мы вели нашу речь с усопшим собратом нашим при прощании с ним; он был безгласен; он давал нам полную свободу надуматься и наплакаться над нашею греховностью, над нашею смертностью. Но вот он сам наконец вещает нам последнее свое слово. И какое слово? Слово, дышащее и наставлением, и братской любовью к нам; это слово завершает наши печальные думы о нашей временной жизни; это слово говорит нам, что после нашей суетной, многоскорбной, преходящей жизни, есть суд, «где раб и владыка рядом предстоят Судии всеправедному, где царь и воин, богатый и убогий в равном достоинстве. Каждый не от звания, не от отличий и достоинств, но от своих дел или прославится, или постыдится». Это слово тем достовернее для нас должно быть, что оно исходит от того, кто сам на опыте, на самом себе изведал тайны загробные.

«Но прошу всех и молю», взывает к нам на прощанье усопший, «непрестанно о мне молитеся Христу Богу, да не буду низведен по грехам моим на место мучения; но да вселит Он меня там, где (сияет) свет (вечной) жизни».

На эту последнюю мольбу усопшаго мы спешим откликнуться нашею молитвою за него к Господу Иисусу Христу.

«Молитвами Родшия Тя, Христе, и Предтечи Твоего, апостолов, пророков, иерархов, преподобных и праведных, и всех святых, усопшаго раба Твоего упокой».

Все небо, всех небесных молитвенников и заступников подвизаем мы на молитву за усопшаго; и вместе с их небесной чистотой, святой молитвою соединяем и свою немощную мольбу; потом мы даём последнее целование, в знак единения во Христе нас живых с отшедшими; и совершаем последнюю литию: поем Трисвятое, «Отче наш», потом «со духи праведных», и сугубую ектению; после ектении возглашается вечная память усопшему. На возглашение диакона, архиерей, или иерей три раза говорит: вечная твоя память, достоблаженне и приснопамятне брате наш. А певчие поют вечная память, как обет любви и вечного единения живых с умершим⁵¹.

По окончании прощальных песнопений и кратких молитв по усопшем, пред преданием праха земле, на него крестообразно возливается елей. Известно, что и пред совершением таинства крещения тело крещаемого промазывается освящённым елеем. Тогда это помазание призывало верующего к священным подвигам, а теперь при погребении возливается елей в ознаменование того, что умерший уже окончил и совершил священные подвиги, к которым был призван, пожил по образу и заповедям Христа Спасителя, имеет пройти мытарства и достигнуть царства славы.

Страшно, если душа человеческая возвратится не к источнику своему Богу; ужасно также, если и тело не узнает родной своей матери земли, если земля не примет его, как нечто чужое, в свои недра: это было бы плачевным свидетельством отлучения от церкви⁵². Для того-то, святая церковь, прощая грехи усопшаго, предаёт тело его земле, в знак единения и примирения своего с ним; для того-то пред закрытием гроба и положением его в могилу, священник посыпает крестообразно землю на умершего, с произнесением слов: Господня земля и исполнение ея вселенная и вси живущии на ней, как бы возвращая этим земле то, что она уступила нам, когда Господь создал усопшаго человека из земли в лице праотца Адама. Наконец, на тело усопшаго посыпают пепел от кадильницы в знамение того, что смерть благочестивого христианина подобна угасанию благоухающего кадила, или что жизнь его, благоухающая верою и благочестием, угасла для земли, а не для неба.

И тако вземше моща, отходим к могиле, последующим всем людям, предыдущим же священником, и поющим: Святый боже. Так сказано в заключение погребения мирян. Все мы провожаем усопшаго, как брата, как друга, в его последний путь на земле. Поем трисвятое во славу единого в Троице Бога нашего, как говорит блаженный Симеон Солунский, и в знамение того, что с нами незримо шествуют херувимы и серафимы и радостно сретают душу усопшаго в новый горний мир свой⁵³.

И полагаются мощи в могилу, как место покоя до всеобщего воскресения мертвых.

Могилы православных христиан бывают или на устроенных при церкви кладбищах или в самой церкви. Цель погребения усопшаго христианина при церкви или в самой церкви та, чтобы всякий входящий в храм Божий, при виде надмогильных камней принес теплую молитву Иисусу Христу о прощении грехов усопших христиан. Вместе с тем погребение православных христиан при храмах или в самых храмах служит доказательством того, что те, которые были верны церкви при жизни, находятся под особенным ея попечением и по своей смерти⁵⁴.

Когда зароют гроб, над могилой ставят крест, во образ того, что погребенный умер христианской кончиной, т. е. в вере и надежде жизни вечной, что крест Христов есть прибежище, покров и спасение не только живых, но и умерших, что крестной смертью Спасителя разрушена держава смерти. Крест над могилой покойника есть проповедник блаженного бессмертия, водруженный в землю и возвышаясь к небу над могилой христианина, он как бы говорит нам: посмотрите – тело умершего здесь в земле, а дух его там на небе; под этим деревом сокрыто семя, имеющее воскреснуть для жизни вечной.⁵⁵

Уяснивши таким образом порядок действий, составляющих чин погребения православного христианина, постараемся показать и их древность. Весь этот чин, как мы видели, состоит: 1) из псалмопения, 2) церковных песней, 3) чтения священного Писания,

4) чтения разрешительной молитвы над умершим и вручения ея умершему, 5) целования умершего, 6) возлияния на него елея и посыпания перстию, и 7) наконец, положения тела умершего в могилу, находящуюся при храме или в самом храме.

1). Псалмопение и в древности входило в чин погребения христианского. Дионисий Ареопагит, повествуя, как в его время совершалось погребение христианина, упоминает и о псалмах, которые читаются диаконом во время погребения⁵⁶.

В веках, последующих за веком апостольским мы находим, что псалмопение входящее в чин погребения, совершалось с припевом аллилуйя, как это бывает и у нас. Блаженный Иероним, описывая погребение Фабиолы, говорит, что «гремели псалмы и позлащенные верхи храма потрясало громко отражающееся аллилуйя»⁵⁷.

2). Песни, входящие в состав нашего чина погребения, получили свое начало в VIII веке. Так погребальный канон есть плачь Феофана Начертанного о любезном своем брате Феодоре. Промысл судил Феофану жить в царствование иконоборствующих государей, от которых он потерпел много бедствий вместе с братом своим Феодором. Один из иконоборствующих царей приказал начертать на челе двух святых братьев, ревностных

иконопочитателей, позорные стихи, отчего Феофан и Федор получили название Начертанных. Феодор прежде Феофана оставил землю и переселился на небо. Растроганное сердце оставшегося брата излило скорбь свою в трогательном каноне, которым наша церковь напутствует всякого православного христианина в страну вечности⁵⁸. Самогласны и песни, поемыя при последнем целовании усопшаго, излились из пламенной души святого Иоанна Дамаскина. Когда святый Дамаскин жил в лавре Саввы Освященного, в это время один из братьев лавры, лишившись своего родного брата, плакал о нем неутешно и просил св. Иоанна пролить в его сердце какое-нибудь утешение. Чувствительное сердце Дамаскина исполнилось сочувствия к скорби брата, и тогда-то из пламенной души святого излились огненным потоком вдохновенные самогласны и песни прощальные⁵⁹.

3). Древность обычая читать священное писание при погребении православного христианина восходит к самым первым векам христианства. Если обратимся ко временам апостольским и посмотрим, как совершался в то время чин погребения христианского, то увидим, что чтение священного писания составляло существенную часть его. «Народ, говорит святый Дионисий Ареопагит, сначала благодарит Бога за умершего, потому что Он даровал умершему получить желанную победу, и вместе просит того Же и себе. Потом предстоятель возсылает к Богу молитвы и благодарение за то, что Он даровал умершему благодать пребыть до смерти в познании Бога. После этого диакон возвещает обещания о воскресении, заключающиеся в божественном писании и псалмах, согласных в сем с священным писанием». Приведенное нами свидетельство мужа апостольского о чтении священного писания при погребении так ясно и определенно, что избавляет Нас от труда приводить другие свидетельства древности об этом предмете.

4). Постановление церкви произносить над усопшим разрешительную молитву ведёт свое начало с первых времён христианства и освящено употреблением во все следующие века. Так св. Дионисий Ареопагит, муж апостольский, пишет следующее:

«священноначальник творит священную молитву над усопшим и по молитве целует его сам и все предстоящие. В молитве же умоляет бесконечную благость Бога, да простит Он усопшему все грехи, содеянные им по немощи человеческой, да упокоит его во свете и стране живущих, в недрах Авраама, Исаака, Иакова, на месте, отнюду же отбеже болезнь и печаль, и воздыхание», и затем свидетельствует, что эта молитва передана нам от наших вождей, т. е. апостолов⁶⁰. Почти одинаковую по содержанию молитву мы находим и в «Постановлениях апостольских»⁶¹. В этой молитве, которую читает епископ после погребальных молитв диакона, испрашивается, чтобы Господь простил усопшему все прегрешения, вольные и невольные, подал ему ангелов мирных, вселил его в недрах патриархов, пророков, апостолов и всех от века Богу благоволивших. Молитва, о которой упоминает св. Дионисий, имеет сходство с нынешней разрешительной молитвой; только к последней прибавлено еще моление о разрешении усопшаго от клятв и запрещений. Прибавление это сделано в древности и имеет отношение к церковным запрещениям. Любвеобильная церковь всегда разрешала от грехов в том случае, когда связанный запрещением находился в смертной опасности, и если он каялся в своих грехах и желал получить разрешение. Если умирающий находился под епитимью, то она слагалась с него, хотя бы даже время, определенное для прохождения ея, еще не исполнилось. (Прав. апост. 32; Корф. соб. 52). Разрешение падших и кающихся предоставлялось епископам; в случае ее смертной опасности разрешение мог и должен был преподать пресвитер. Но разрешительная грамота епископа служила последним напутствием и утверждением пресвитерского разрешения. По той мере, как погребение умерших становилось делом пресвитеров, этот обычай вошел во всеобщее употребление и сохраняется доныне в православной церкви⁶². Это разрешение давалось в знак того, что умерший имел право на молитвы церкви. Кающиеся очень дорожили этою милостью церкви, а служители алтаря никогда в ней не отказывали⁶³. Христианская любовь не усомнилась преподавать разрешение и тем лицам, которые, вследствие внезапной смерти, не освободились от запрещения или умерли, находясь вдали от священнослужителей. Так одно древнее церковное предание свидетельствует следующее.

Во время тяжкого гонения на христиан, в Синайской горе, один епископ отлучил от священнослужения иерея, который, отправившись в другую сторону, мученически пострадал за Христа. Когда гонение несколько прекратилось, князь того города, в котором пострадал мученик, видя чудеса от мощей мученика, создал ему храм, в котором и положил его мощи. Созван был собор епископов для освящения вновь выстроенной церкви, но когда иерей хотел сотворить начало вечерней службы, то рака с мощами св. мученика сдвинулась с места, и сама собой вышла из храма. Все пришли в ужас, но оправившись от смущения, внесли раку опять во храм, но рака снова вышла. Князь плакал, исповедал свои грехи, предполагая, что мученик не хочет вселиться в новосозданном храме вследствие его грехов. Плакал и весь народ. Ночью святый мученик явился архиерею и сказал, чтобы он пошел к епископу, отлучившему мученика от священнослужения, и понудил его разрешить от запрещения, потому что он, хотя и венец мученический приял, но лица Христова не видал и в церкви служить не может. «Не думай ты сам разрешить меня, но пусть разрешит меня отрешивший, так как он еще жив». Архиерей вместе с причтом отправился к указанному св. мучеником епископу и открыл ему видение. Связавший мученика, епископ пришел, поклонился ему и сказал «Христос, связавай тя моим смирением, да разрешит тя ныне, пролития ради крове твоея за имя Его: вниди убо и пребуди с нами». С той поры рака святого мученика осталась неподвижной, и от мощей его много совершилось чудотворений во славу Божию. Предание это записано Анастасием, патриархом антиохийским, который позаимствовал его у философа Филона⁶⁴.

Не подлежит сомнению, что в VI веке даваема была церквью разрешительная молитва. Так, по свидетельству диакона Иоанна, Григорий Двоеслов для разрешения одного монаха, умершего в отлучении от церкви, написал молитву о разрешении умершего от церковного отлучения и дал её для прочтения над ним⁶⁵. В X веке пастыри восточных церквей, по просьбе императора Константина Багрянородного, не усомнились дать разрешение Льву Мудрому, который отлучен был от церкви за вступление в 4-й брак, и несмотря на свое раскаяние, по некоторым причинам, не успел получить при жизни мира с церквью⁶⁶. В это время чтение разрешительной молитвы над умершим вошло во всеобщий обычай, и самая молитва уже вошла в состав церковных требников⁶⁷. Об этом свидетельствуют как древние молитвословы, сохранившие, как наследие древности, некоторые разрешительные молитвы, так в частности подтверждает история нашей отечественной церкви.

Известно, что препод. Феодосий печерский написал разрешительную молитву по просьбе варяжского князя Симона. Эта молитва была написана им по следующему поводу.

Однажды Симон варяг, любимый Феодосием и много жертвовавший на его обитель, пришел к нему и, после обычной беседы, сказал: «прошу у тебя, отче, одного дара, дара великого. Если ты захочешь, то можешь дать мне, по благодати, данной тебе от Бога. Я прошу тебя, дай мне слово, что благословит меня душа твоя как в жизни, так и по смерти. Помолись о мне, о сыне моем Георгии и о всем моем роде». Феодосий обещал сделать это. Тогда Симон, поклонившись преподобному до земли, неотступно просил подтвердить свое обещание писанием. Тогда препод. Феодосий, решаясь дать ему написание, под условием соблюдения православной веры, списал ему слова «иерейской молитвы прощальной⁶⁸». Князь Симон завещал, чтобы эта молитва, после его смерти, была положена ему в руки. Впоследствии князь Симон, явившись по смерти своей одному благочестивому старцу, открыл ему, что он «восприял благая» молитвы ради препод. Феодосия, посему советовал испросить её и сыну своему Георгию⁶⁹.

С этого времени, как замечает Симон, епископ владимирский, разрешительная молитва, по прочтении над усопшим, стала влагаться в его руки⁷⁰.

Этой молитвы не чуждались и люди праведные. Так св. Александр Невский (ХIII в.), по погребении своем, принял в гробе разрешительную молитву, как живой⁷¹.

В конце XV в. великий князь московский Василий Васильевич еще при жизни своей испросил разрешительную грамоту от иерусалимского патриарха Иоакима. В ней патриарх молил Бога о разрешении князя от всех клятв и запрещений церковных и прощении ему всех грехов, в которых он покаялся⁷². Вот доказательства того, что в греческой церкви и в русской был обычай давать разрешительную молитву.

В это время в Греции разрешительная молитва ознаменована была особыми чудесными действиями. Султан Магомет II-й (ок. 1486 г.), расспрашивая о христианской вере, между прочим, услыхал, что тела христиан, умерших в церковном запрещении, пребывают в земле как бы целыми и в землю не обращаются. Султан спросил: «а могут ли архиереи сделать так, чтобы тела эти рассыпались в прах?» Могут! отвечали ему. Султан, услышав о таких чудесах, послал к патриарху Максиму и повелел ему поискать тела человека, отлученного от церкви и давно умершего. Для славы имени Христова патриарх удовлетворил требованию султана. После тщательных расспросов узнали, что патриарх Геннадий отлучил от церкви одну вдову пресвитера за клевету на него. Когда открыли могилу, то нашли тело ея целым и не обратившимся в землю, только оно очень почернело; даже волосы на голове не отпали: она лежала, как живая, несмотря на то, что со времени смерти ея прошло уже 28 л. Когда патриарх после литургии прочитал над этим трупом разрешительную молитву, то составы телесные начали разделяться и разлагаться, так что кости трещали, а чрез несколько времени тело совсем обратилось в прах. Об этом чуде и других чудесах такого рода патриарх уведомил киевского митрополита Симеона, князя и весь русский народ и при грамоте прислал и самую разрешительную молитву. Надо полагать, что это не первое действие от разрешительной молитвы. Такие чудеса могли быть и раньше, иначе и султану не донесли бы о таких чудесных действиях, и патриарх Геннадий, предавая вышеупомянутую женщину отлучению, не сказал бы, что тело ея осталось неразрешенным, а патриарх Максим не дерзнул бы искать тела, обещать разрешения его и читать разрешительную молитву.

Подобное чудесное действие разрешительной молитвы, повторявшееся не однажды, случилось и в нашем отечестве в 1635 г. Когда Петр Могила, митрополит киевский, был в Вильне, ему донесли, что самозванец, выдававший себя за сына Бориса Годунова, на предсмертной исповеди поведал духовнику о своем обмане, за что был предан отлучению от церкви властью четырех патриархов. Этот самозванец умолял духовника, чтобы он испросил ему архиерейское разрешение от запрещения.

Петр Могила совершил божественную литургию, прочитал на великом входе разрешительную молитву, а потом, по окончании литургии, послал духовника и, вручив ему пастырский жезл, повелел прочитать 50-й псалом и разрешительную молитву. И вот совершилось чудо: тело, до того времени остававшееся чёрным и как бы не истлевшим, превратилось в прах.

В древних описаниях погребения знаменитых русских людей XVI в. упоминается о разрешительной молитве. Иногда она давалась за подписью многих архиереев, иногда даже была присылаема от восточных патриархов, но обыкновенно она читалась предстоятелем и влагалась в руки усопшаго.

Согласно с древним обычаем и ныне разрешительная молитва дается всем умирающим в покаянии; нынешняя разрешительная молитва заимствована из умилостивительной молитвы, находящейся в конце литургии ап. Иакова. В настоящий состав она приведена в ХШ в. Германом, епископом амафунтским, и заключает в себе свод всех разрешительных молитв, употреблявшихся прежде⁷³.

5). Целование умершего употреблялось в христианской церкви во времена святого Дионисия Ареопагита. Он, описывая погребальные обряды, упоминает между прочим и о том, что предстоятель приветствует, т. е. целует умершего, а потом тоже делают и все присутствующие⁷⁴. В IV веке обряд целования умершего был самым обычным обрядом в христианской церкви. Святый Амвросий Медиоланский, сказавши брату своему Сатиру последнее прости и пожелавши мира, запечатлел последнее прощание с умершим поцелуем⁷⁵. Целовали же умершего в древней христианской церкви или в уста, или в руки его, а иногда целовали самый гроб умершего⁷⁶.

6). За древность священного обычая возливать елей на умершего ручается нам также свидетельство святого Дионисия Ареопагита, который не только описал образ совершения этого обряда в церкви апостольской, но и подробно объяснил значение его⁷⁷. А древность обряда посыпать крестообразно умершего перстию доказывается всеобщим согласием в совершении этого обряда церкви римской, обществ протестантских, существующих в Англии, Пруссии, Швеции⁷⁸. Такое согласие всего мира христианского в соблюдении обряда есть лучшее свидетельство того, что обряд этот был столь всеобщим в древней христианской церкви, что его не могли уничтожить ни отделения одной церкви от другой, ни смуты, часто волновавшие церковь и прекращавшие в некоторых христианских обществах самые священные обычаи, завещанные нам древностью.

7). Наконец, мы должны показать древность обычая погребать умерших при храмах, на устроенных для погребения кладбищах и в самых храмах.

В первые три века христианства не было каких-либо определенных мест для погребения умерших. Так святый апостол Петр был погребен при триумфальной дороге около Тибра, а святый апостол Павел при дороге Остиенской⁷⁹. Иногда христиане выкапывали за городом глубокие пещеры и здесь погребали тела мучеников и других умерших братий. Обычай погребать умерших вне города был всеобщим в первые три века христианской эры и не только у христиан, но и у иудеев и язычников⁸⁰. Уже с IV века начали погребать некоторых христиан не только при церквах, но и в самых храмах. Так император Константин равноапостольный и его дети были погребены в храме святых апостолов⁸¹. Сатир был погребен в церкви Амбросианской, а святая Павла пред храмом пещеры Спасителя⁸². Евсевий повествует о святом Константине великом, что он повелел устроить в храме мучеников двенадцать мест для погребения умерших⁸³. Впрочем, честь быть погребенным при храме, а тем более в храме, и с IV века была предоставлена не всем, а только некоторым из христиан, как то: благочестивым государям, епископам, клиру и мирянам примерной христианской жизни; а прочие и в IV веке были погребены в открытом поле, вне города⁸⁴. С VI века позволено было и мирян погребать в городах, при храмах, но не в самых храмах⁸⁵. В IX веке мы уже не видим ни одного запрещения ни со стороны государей, ни со стороны соборов касательно погребения мирян в самых храмах, и в это время многие имели в храмах наследственные места для погребения умерших^{86 87}.

Труп в могиле, засыпан навсегда, до самого всеобщего воскресения, землею. Все кончено на земле для существа, в котором так недавно горела деятельная жизнь, с ея бесконечными замыслами, ожиданиями, надеждами. Все расчеты и со всем живущим на земле покончены. Остается один последний окончательный расчет с прожитой жизнью. Только не прекращается любовь матери церкви к своему детищу, несмотря на то, что это детище уже погребено. Как чадолюбивая мать, церковь в известные дни совершает моления об умершем христианине и приносит святейшею жертву за грехи его. Эти дни особенных молений церкви об умершем следующие: третий день, девятый, сороковой и годовой.

Творить поминовение усопших в третий, девятый, сороковой и годовой день их смерти есть самый древний обычай христианской церкви. Он ведет свое начало от самых апостолов и имеет самые важнейшие основания.

Совершая поминовение об умершем в третий день после его смерти, христианская церковь творит это в честь тридневного воскресения Иисуса Христа⁸⁸ и во образ Пресвятой Троицы⁸⁹. Тем приличнее принимать это основание, что поминаемый был крещен во имя Святой Троицы, веру свою в Триипостасного Бога соблюдал до смерти и жизнь свою сообразовал, или, по крайней мере, старался сообразовать, с тремя христианскими добродетелями: верой, надеждой и любовью⁹⁰.

Принимая в основание все это, христианская церковь совершает поминовение усопших в третий день их смерти, дабы чрез это загладить все согрешения преставившегося, кои обыкновенно соделываются тремя способами: словом, делом и помышлением⁹¹.

Далее, христианская церковь совершает поминовение умерших в девятый день их смерти в честь девяти чинов ангельских⁹², которые, как слуги Царя Небесного и представители наших молитв к Нему успешнее могут исходатайствовать помилование преставившемуся. При этом святая церковь имеет в виду и ту цель, чтобы преставившийся удостоился быть вечным сообщником ангелов.

Что касается до обычая христианской церкви совершать поминовение в сороковой день их смерти, то на это, по преданию апостолов, между прочим, имеем основанием четыредесятидневный плачь израильтян о кончине Моисея⁹³. При этом христианская церковь имеет и другие основания сего установления. Известно, что четыредесятидневное число весьма знаменательно в истории церкви и как бы необходимо для получения особенной благодати Божией, или для приуготовления к какому либо важному делу. Так, пророк Моисей не прежде удостоился беседовать с Богом на горе Синае и получить от Него скрижали закона, как после четыредесятидневнаго поста. Пророк Илия достиг горы Хорива чрез четыредесять дней. Израильтяне достигли земли обетованной после четыредесятилетняго странствования по пустыне. Сам Иисус Христос вознесся на небо в сороковой день по воскресении Своем⁹⁴. Принимая в основание все это, христианская церковь установила совершать поминовение умерших в сороковой день их смерти с тою целью, чтобы душа преставльшегося взошла на святую гору небесного Синая, удостоилась лицезрения Божия, достигла обетованного ей блаженства, чтобы она взошла на небеса и водворилась в небесных селениях с праведниками.

Христианская церковь совершает еще поминовение усопших в годовой день их смерти. Основания этого установления или обычая церкви очевидны. Известно, сколь много почитаются церковью годовые дни событий. Так, она каждый год чествует празднованием дни, или праздники Господни и Богородичные; каждый год празднует память святых угодников Божиих. Держась этого правила, святая церковь совершает поминовение усопших в годовой день их смерти, в знак памяти и любви к ним. День смерти не может не быть достопамятен для преставльшихся; ибо день этот есть как бы день рождения их для жизни новой, вечной⁹⁵.

Вот главные основания, на которых святая церковь установила совершать поминовение умерших в третий, девятый, сороковой и годовой день их смерти.

Но есть еще другие основания этого благочестивого обычая христианской церкви, сохранённые церковным преданием. Душа не тотчас, по разлучении от тела, получает определенное место, но до сорока дней пребывает в состоянии нерешительном и, по словам святого Кирилла Александрийского, проходит известные мытарства. Что делается с душею, и какую отраду получает она от поминовения в третий, девятый, сороковой и годовой день по смерти, это всегда бы оставалось для нас тайною, тем более, что священное писание ничего об этом ясно не говорит; но, к утешению нашему, были избранные, коим Господь открыл эту тайну чрез своих ангелов⁹⁶ и которые не скрыли сего и от нас.

Первые два дня по смерти, как повествует предание⁹⁷, душа преставльшагося пребывает еще на земле и, с находящимися при ней ангелами, ходит по тем местам, которые в жизни более нравились ей, и в которых она имела обыкновение творить доброе или худое. Душа добродетельная посещает те места, где она упражнялась в подвигах благочестия и святости жизни; а душа, любящая свое тело, в эти первые два дня то скитается около дома, в котором разлучилась с телом, то около гроба, в котором тело положено. Можно думать, что душа добродетельная, при виде добрых дел своих, чувствует радость и благую надежду; а душа грешная предается унынию и скорби. Так проводит душа первые два дня; в третий же день Господь, во образ Своего тредневного воскресения, повелевает душе вознестись на небеса для поклонения Ему – Богу всяческих. Итак, сколь теперь благовременно поминовение церкви об умершем! Душа, в первый раз представ пред лице Правосудного, конечно, должна испытать частный суд и дать отчёт в делах своих. Посему не может не страшиться в это время пред правосудным Судьей; ибо несть человек, иже поживёт и не согрешит. Но и в этот день святая церковь с молитвами и поминовением предстает ходатайницею за преставльшегося сына своего и тем доставляет ему великую отраду и утешение.

Потом душа новопреставльшегося, как бы на возвратном пути от лица Божия, в сопровождении ангелов, заходит в райские обители и ходит по различным местам блаженства праведных. При созерцании всей красоты райских селений, она изменяется и забывает скорбь, какую чувствовала от разлучения с телом, если только она добродетельна; но если она многогрешна, то, при виде наслаждения святых, начинает сильно скорбеть и укорять себя за беспорядочную жизнь. Здесь она вполне убедится в ничтожности благ мира и суетности житейских попечений. В таком состоянии душа пребывает шесть дней – от третьего до девятого. В девятый же день Господь повелевает ангелам опять представить душу к Нему на поклонение. Теперь душа, в другой раз представшая пред лице Всевышнего, Которому с трепетом предстоят самые ангелы, конечно, не может не предаваться страху и трепету, особенно если она не надеется получить места в райских обителях. Но в это время святая церковь опять является ходатайницею за усопшаго. Молитвами и поминовением она упрашивает милосердаго Судью о водворении со святыми преставльшагося сына своего.

После вторичного поклонения Господу, ангелы, по повелению Божию, отводят душу в ад и показывают ей различные места мучений, где души ожесточенных и нераскаянных грешников мучатся и скрежещут зубами. Видя многих грешников в жесточайших мучениях, душа предается скорби при мысли, как бы и ей не подпасть подобной участи. Таким образом, в рассматривании различных мучений, душа проводит тридцать дней – от девятого до сорокового дня по смерти. В сороковой же день она в третий раз возносится ангелами на поклонение Господу славы, и теперь назначается ей определенное место, какого она достойна по делам своим; теперь, можно сказать, решается участь ея. А потому сколь благовременны теперь молитвы и поминовения святой церкви об усопшем при решении важной участи его! Ими заглаждаются грехи умершего и испрашивается ему водворение в раю со святыми.

Что касается до поминовения, совершаемого святой церквью об усопших в годовой день их смерти, то нет причины думать, что-бы в это время с душею происходило что-нибудь подобное тому, как бывает в третий, девятый и сороковой день после смерти; душа в это время находится в состоянии определенном. Но только поминовение, совершаемое в это время, весьма утешительно для преставльшегося. Годовой день есть день незабвенного для души разлучения ея с телом и временной жизнью; посему день этот не может не напомнить душе о земной жизни, об оставшихся на земле ближних ея и знаемых, и о суете мирской, которая бывает причиною забвения о жизни вечной. Но в этот приснопамятный для души день святая церковь является ходатайницею за преставльшегося и своими молитвами и поминовением великое доставляет ему утешение. Тем более отрадно для души совершаемое в это время поминовение, так как оно свидетельствует о памяти и любви к ней близких и знаемых, а вместе уверяет в той надежде, что святая церковь всегда будет воспевать ей вечную память⁹⁸.

Вот основания, на коих христианская церковь совершает поминовение усопших в третий, девятый, сороковой и годовой день их смерти.

Кроме этих дней святая церковь установила особенные дни для торжественного, всеобщего, вселенского поминовения всех умерших. Эти дни: суббота мясопустная, суббота второй, третьей и четвертой недели великого поста вторник Фоминой недели, суббота накануне Троицына дня. Кроме того, в России установлено еще поминать «православных воинов, за веру и отечество на брани убиенных», в субботу пред днем великомученика Димитрия Солунского (пред 26-м октября) и 29 августа. Скажем несколько слов о богослужении этих дней.

Все богослужение мясопустной субботы, начиная с первой стихиры, есть не что иное, как пламенная молитва св. церкви ко Спасу Господу о всех от века мертвых, во благочестии поживших, и не просто о всех вообще, как это делает она на каждом богослужении, но с исчислением всех родов званий и состояний⁹⁹, к которым принадлежали усопшие, и всех видов смерти¹⁰⁰, особенно смерти внезапной, неестественной, напрасной. В этом состоит отличие этого поминального дня от других таковых же дней, так что субботу мясопустную даже можно назвать днем поминовения умерших внезапной смертью.

Какою же мыслью руководилась св. церковь, установляя всеобщее поминовение усопших в субботу мясопустную? Она сама отвечает нам на этот вопрос: «так как некоторые безвременною смертию, как-то: от падения в стремнины и пропасти, от голода и жажды, от холода и стужи, от меча и от других причин, а иные убогие и беспомощные не были напутствованы установленным святой церквью отпеванием: то божественные отцы, движимые человеколюбием, на основании апостольского предания, узаконили совершать ныне общее поминовение о всех не получивших его по особенным каким-либо случаям, показывая этим, что все богослужения, совершаемые церквью об умерших, приносят душам их великую пользу»¹⁰¹. Т. е. св. церковь, усвояя великое значение молитвам и песнопениям, совершаемым над усопшими при погребении их, и по своей материнской заботливости, желая доставить происходящую отсюда пользу тем душам, которые по неисповедимым судьбам Промысла не сподобились этого последнего молитвенного напутствия при вступлении за пределы гроба; установлением особенного заупокойного богослужения, так сказать, впоследствии совершает для них то, что не было исполнено над ними в свое время. Таким образом, на богослужение мясопустной субботы можно смотреть с одной стороны и на погребальное песнопение (каково оно действительно по содержанию своему) над теми собственно умершими, над которыми не совершено обычного погребения, а с другой как на молитвенное ходатайство пред Господом о всех вообще от Адама до сего дня скончавшихся в вере и благочестии.

Но почему именно в мясопустную субботу положено поминовение как всех вообще усопших, так в частности умерших внезапной смертью? И на этот вопрос отвечает сама же церковь в синаксаре. Так как в следующий день, т. е , в неделю мясопустную, по уставу св. отцев, воспоминается второе пришествие Христово, то прилично накануне этого дня совершать поминовение о душах, изшедших из этой жизни, для умилостивления грозного и нелицеприятного Судии, чтобы Он явил к ним Свою милость и удостоил их божественной трапезы – небесного царствия. Итак, основание поминовения усопших в субботу мясопустную заключается в воспоминании второго пришествия Христова, совершаемого в воскресный день мясопустной недели. Связь между тем и другим обстоятельством самая ближайшая и существенная. По мысли святой церкви, воспоминание пришествия Христова есть уже как бы действительное наступление страшного события. «Наста день, уже при дверех суд, душе – бодрствуй» (песн. 4:4). «Господь грядет судити, вострепещи, окаянная душе» (7:3), взывает она. Когда же естественнее, когда приличнее, когда необходимее вознести усердную молитву об отшедших братиях по вере, как не пред самым наступлением грозного дня? Когда и подвигнуть судью на милость, как не пред произнесением страшного приговора? Поэтому-то св. церковь и определила накануне воспоминания страшного суда, так сказать, в последний раз ходатайствовать пред Господом о всех скончавшихся в вере и благочестии, чтобы Грядущий судить живым и мертвым, вняв ее прилежному ходатайственному молению, смягчил праведный гнев Свой, призрел милостивым оком на немощи чад ее и явил им милость в час нелицеприятного суда Своего.

С другой стороны, вселенское поминовение усопших именно в субботу мясопустную имеет великое значение по отношению к нам самим – живущим. И здесь видна та же заботливость св. церкви о нашем спасении, какую имеет она о спасении всех умерших. По закону христианской любви, мы тогда можем надеяться получить прощение в своих согрешениях, когда сами искренно прощаем других (Мф.5:23, 24; 6:12), тогда можем ожидать исполнения своих молитв и прошений, когда главным предметом нашей молитвы бывает не собственное наше благо, а благо ближнего (Иаков. 5:16; 1Ин.5:16), так что вообще наша любовь к ближним, наша молитва за них и ходатайство пред Богом могут служить залогом любви Божией и милостей Божиих к нам самим. Вследствие этого, у нас всегда должен быть живой союз со всеми членами царства Христова, живущими и умершими и этот союз, очевидно, должен быть тем живее, тем теснее, чем более нужны нам милость и помощь Божия. Когда же преимущественно и нужно нам благоволение Божие, как не на страшном суде Христовом, который, по представлению св. церкви, уже при дверех? Значит, установлением поминовения усопших в субботу мясопустную, св. церковь сколько ходатайствует об умерших, столько же и нам самим способствует явиться непостыдными пред грядущим нелицеприятным Судьей.

Тою же самою мыслью руководилась св. церковь, установляя поминовение усопших в субботу 2-й, 3-й и 4-й недель великого поста. Все время великого поста есть время подвигов покаяния и примирения нашего с Богом. В это время мы особенно должны быть в мире и любви со всеми, должны являть достойные плоды покаяния и обогащать себя делами христианской благотворительности. Потому и св. церковь, руководствуя нас в продолжение всего св. поста, к примирению и единению с Богом и святыми, в субботние дни обязывает нас к «прилежнейшему молитвенному предстательству об оставлении прегрешений верою преставльшимся человеком и о вечном успокоении со святыми¹⁰²». И это обязательство, как дело христианской благотворительности, преимущественно свойственной нам во дни св. поста, должно быть потому еще особенно священно для нас, что во дни св. поста не полагается ни ежедневного, обыкновенно совершаемого при богослужении, поминовения усопших, ни так называемых сорокоустов и других добровольных поминовений, так как во время поста не бывает ежедневно полной литургии, с совершением которой соединены они. Потому, чтобы и усопшие не лишались спасительного предстательства церкви, и мы сами не оставались без спасительных плодов благотворения преставльшимся, и установлено св. церквью совершать вселенские поминовения в субботы 2-й, 3-й и 4-й недель, и именно в эти субботы, потому что остальные субботы посвящены другим особенным воспоминаниям.

Установление вселенского поминовения усопших в субботу мясопустную относится к первым векам христианства. Доказательством этому служат приведённые нами выше слова синаксаря в эту субботу. Божественные отцы, движимые человеколюбием, узаконили творить общее поминовение всех умерших (внезапной смертью) на основании предания апостольского «от св. апостол приемше». Нет сомнения, что в первых веках христианства, по самой тесноте жизни христиан, поминовение это не имело ни всеобщности, ни определенности. Первенствующие христиане вообще любили посещать гробы мучеников и там молиться о всех скончавшихся в вере и благочестии. В 5-м веке, как видно из устава св. Саввы Освященного, с приведением в больший порядок всего христианского богослужения, и поминовение усопших в субботу мясопустную приняло уже более определенную форму, а с 8-го века, когда св. Иоанн Дамаскин, Феодор Студит и Феофан Начертанный обогатили богослужение надгробными и заупокойными песнями и тропарями, оно приняло тот именно вид, в каком существует в православной нашей церкви и в настоящее время¹⁰³.

Поминовение во вторник Фоминой недели установлено для того, чтобы после светлого праздника Пасхи мы могли разделить с усопшими великую радость воскресения Христова; отсюда этот день и называется Радоницею. Как Иисус Христос перед Своим воскресением сходил к мертвым во ад, так и последователи Его в день Радоницы собирались на могилы усопших, чтобы приветствовать их радостью о победе Иисуса Христа над смертью.

Поминовение усопших после Пасхи совершается верующими с древних времён, как можно заключать из слов святого Амвросия медиоланского и святого Иоанна Златоустаго. «Достойно и праведно есть, братия, говорит святый Амвросий, после торжества Пасхи, которое мы праздновали, разделить радость нашу со святыми мучениками и им, как участникам страданий Господа, возвестить славу воскресения Господня»¹⁰⁴. Слова Амвросия, хотя относятся к памяти святых мучеников, но они могут быть приведены в доказательство и древности нашего православного обыкновения совершать память усопших после Пасхи во вторник Фоминой недели. Ибо начало торжественного поминовения усопших в вере положено в новозаветной церкви благочестивым обыкновением творить память мучеников, среди коих погребали древле и прочих умерших. Издревле христиане ходили на гробы святых мучеников и других умерших так же, как и ныне православные христиане стекаются на кладбища усопших своих. Святый Иоанн Златоуст на поминовение умерших, совершаемое в настоящее время православною церквью во вторник Фоминой недели, весьма ясно указывает в своей беседе о названии кладбища и о кресте. «Для чего отцы наши, вопрошает святитель, оставив молитвенные домы в городах, установили сегодня собираться нам вне города и на сем именно месте? Так как, отвечает сам же, сегодня Иисус Христос сошел к мертвым, потому здесь и собираемся мы, потому и самое место здесь названо кладбищем»¹⁰⁵.

Поминовение усопших, совершаемое православною церквью в субботу троицкую, основано на том, что в день Пятидесятницы запечатлелось искупление мира освятительно совершительною силою животворящего Пресвятого Духа, которая благодатью и спасительно простирается на живущих и умерших. Ибо Господь Спаситель, «во ад сошедый и вереи вечныя сокрушивый», явился великим помощником всем грешникам. Потому церковь в субботу перед Пятидесятницей, представляющей первый день открывшегося во всей силе царства Христова, и по выражению церкви, изряднее призывающей нас к молитвам «о своих грехах и о людских неведениях», ходатайствуя о собрании всех в царство Христово, молясь об искуплении живых «возвратить пленение душ их», приносить «молитвенныя очищения» и о душах прежде усопших и просит упокоить их на месте прохлаждения, «яко не мертвии восхвалят Тя, Господи, ниже сущии во аде исповедание дерзнуть принести Тебе: но мы живии благословим Тя и молим, и жертвы приносим Тебе о душах их»¹⁰⁶.

Начало установления Троицкой родительской субботы относится к древним временам христианства. Как об установлении мясопустной родительской субботы сказано: «божественные отцы прияли ее от священных апостолов», так должно сказать и о происхождении Троицкой родительской субботы. В апостольских постановлениях есть указание на основание древнего обычая поминать умерших во дни Пятидесятницы. Там говорится, что апостолы, исполнившись святого Духа в Пятидесятницу, проповедали иудеям и язычникам Иисуса Христом Божиим, Судьей живых и мертвых¹⁰⁷. В IV веке Василий Великий в молитвах своих, ныне читаемых в Пятидесятницу, присоединил и моление об усопших в вере братиях. В одной из этих молитв он говорит: «упокой, Господи, души рабов Твоих, прежде усопших отец и братий наших и прочих сродников по плоти, и всех своих в вере, о них же и память творим ныне»¹⁰⁸.

Нам остается сказать теперь только о днях, которые назначила церковь собственно для поминовения православных воинов и всех за веру и отечество на брани живот свой положивших. Первый из этих дней бывает 29 августа. В этот день, как известно, церковь вспоминает усекновение честной главы святого Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Подобно этому праведнику, пострадавшему за истину, полагают живот свой за веру и отечество и все, находящиеся на поле брани. Итак, когда же естественнее молиться о всех православных воинах, убиенных на брани, как не в этот день? Поминовение их в день усекновения главы Иоанна Крестителя установлено в русской церкви в 1769 году, при императрице Екатерине великой.

Второй из дней, назначенных для поминовения воинов, бывает в субботу пред 26 октября; впрочем, в эту субботу православные христиане, посещая кладбища умерших, творят память не только за православных воинов, но вместе с ними и за всех своих родных и знаемых. Поминовение воинов в дмитриевскую субботу установлено церквью в XIV столетии. Дмитрий Иоаннович Донской, по одержании победы над Мамаем на Куликовском поле в 1380 году, предпринял путешествие в обитель преподобного Сергия, из которой были взяты и пали на брани два инока Александр Пересвет и Ослабя; здесь благочестивый царь, совершив поминовение убиенных воинов, предложил церкви творить это поминовение ежегодно в субботу Дмитриевскую.

Оканчивая свое обозрение богослужения, совершаемого православною церковью над почившими христианами, считаем необходимым сказать несколько слов и о том, бывает ли какая-нибудь польза для усопших от молитв и поминовений наших?

Польза несомненная и величайшая. Все отцы и учители церкви, которым приходилось говорить об этом, ясно свидетельствуют, что великую пользу приносят душам отшедших наших отцев и братий наши молитвы за них и поминовения и особенно принесение за них безкровной жертвы. Вот что говорит святый Ефрем Сирин народу: «для умерших благодетельны поминовения, совершаемыя о них живущими. Смотрите: вот и пример сему представляет виноград – его зреющие грозды в поле и выдавленное вино в сосудах: когда созреют ягоды на виноградной лозе, тогда вино, стоящее в доме неподвижно, начинает пениться и волноваться, как бы желая убежать. Итак, если и растения имеют между собою такое соощущение, то не более ли для умерших ощутительны молитвенныя приношения живых? Когда же благоразумно согласишься на то, что сие происходит сообразно с природой тварей, то представляй себе, что ты начаток тварей Божиих¹⁰⁹. А вот вам голос и другого вселенского учителя о том же предмете. «Не напрасно установили апостолы, чтобы при совершении страшных Тайн, поминать усопших. Они знали, что от этого много им пособия, много пользы. Ибо когда весь народ и священный лик стоит с воздеянием рук, и когда предлежит страшная жертва, то как не умолим Бога, прося за них? Богу угодно, чтобы мы помогали друг другу. Иначе для чего бы Он повелел молиться о мире и благосостоянии мира? Для чего бы о всех людях? Хотя здесь между всеми есть и разбойники, и воры, и исполненные бесчисленных пороков, однако же молимся за всех.

Может быть это послужит к их обращению. Поэтому как мы молимся о живых, которые нисколько не отличаются от мёртвых, так должны молиться и за умерших»¹¹⁰. Блаженный Августин писал: «велелепие похорон, народныя сопровождения гроба, в заботливость о погребении, нещадящая издержек, устроение богатых памятников несколько утешают живых, но нисколько не помогают умершим. Между тем, несомненно то, что вспомоществуют им молитвы церкви, спасительная жертва и милостыня, подаваемая за

души их, да будет Господь милостивее к ним, нежели сколько они заслужили по своим грехам. Ибо отцы предали нам, и вся церковь соблюдает это, чтобы за умерших в общении тела и крови Христовой молиться, вспоминая их при самом жертвоприношении и самую же жертву (т. е. евхаристию) приносить за них»¹¹¹. «Польза, происходящая от поминовения усопших, говорит святый Симеон Солунский, была объявлена и открыта многим святым. Поэтому-то эти поминовения надо совершать с возможно большим усердием, особенно же страшнейшую жертву, потому что для сего и дана она. Ибо за совершаемыя здесь молитвы и моления, чрез свяшенныя жертвоприношения и благотворение нищим, не только согрешившим и в покаянии отошедшим из тела, подается отпущение и оставление грехов и освобождение от муки, но и праведно пожившим и имевшим благий и богоугодный конец даруется большее очищение и возвышение, близость и дерзновение к Богу и обильнейшее просвещение от света Божия. Да памятует же всяк верный, что если он любит своего ближнего, отшедшаго отсюда, то доставит ему великие блага приношением за него жертвы и будет для него виновником великой радости, делая подаяния нищим, выкупая пленных и совершая другие дела, которыми умилостивляется Бог, особенно же совершая за него бескровные жертвы. Частица, вынимаемая во время страшного жертвоприношения, при поминовении над нею имени отшедшаго, соединяет его с Богом и дает возможность невидимо быть причастником Его и имеет общение с ним. Получают от этого величайшую пользу не только те братии во Христе, которые преставились в покаянии, утешаются и спасаются, но и священные и боголюбезные души святых получают великую радость, когда эти жертвы совершаются ради них и в веселии ликуют ради сей святейшей жертвы, теснее соединяясь со Христом и делаясь причастниками высшей чистоты и света, и, приискренне приобщаясь даров Его, молятся за нас, потому что ради сего-то и совершил Иисус Христос и предал сие жертвоприношение, во освящение и просвещение всех, и чтобы все были едино с Ним, как Он молился (Ин.17:11). Потому-то за тех, которые поминают их и совершают в честь и память их священнейшие жертвы, они постоянно молятся, делаются их ходатаями и молитвенниками¹¹².

Нужны ли к этому еще другие свидетельства? Достаточно и этих для убеждения в том, что церковь с самого начала своего вся и всех мест веровала в необходимость и важность молитв за умерших. И это вселенское верование выразилось в божественной литургии, дошедшей до нас от времён апостольских. Спасительных молитв церкви и безкровной жертвы, по свидетельству святого Кассиана, писателя пятого века, лишаемы были только тяжкие грешники – самоубийцы и умершие без крещения по собственному нерадению¹¹³.

Правда и в те времена появлялись мудрецы, которые не хотели следовать этому спасительному установлению церкви. Аериане смеялись над ним. Имея превратные понятия о загробной жизни, они отрицали молитвы за умерших и говорили: «если молитвы живых могут приносить пользу усопшим, то никто после этого не должен ничего делать, ни заботиться о добрых делах; но должен, под конец своей жизни, приобресть себе друзей, каким бы то ни было образом, хотя бы то великою суммой денег, хотя бы просьбами, чтобы они молились за него Богу, да не накажется за тяжкие грехи свои»¹¹⁴. Но эти мудрования приткнулись и разбились о твердыню верования церкви вселенской. Отвергнутые святым Епифанием кипрским и блаженным Августином, они увлекли слишком немногих. Верование в действительность молитв за умерших осталось не изменным во всей церкви. А вот и несколько примеров того, как благотворны молитвы за умерших.

«У одного из святых мужей, рассказывает святый Иоанн Дамаскин, был ученик, живший беспечно. Что же? Смерть застигла его в такой беспечности. Милосердый Отец

небесный, подвигнутый слезами и воплями старца, открыл ему того юношу горящим в пламени даже до выи, подобно немилосердному богачу, упоминаемому в притче о Лазаре. Когда же святой подверг себя строгим умерщвлениям, с крепким воплем умоляя Бога, то увидал его объятого пламенем до пояса; наконец, когда св. муж присоединил болезни к болезням, то Бог в видении явил его старцу изъятым из пламени и совершенно свободным»¹¹⁵.

«Однажды, рассказывает св. мученица Перепетуя, в темнице, во время общей молитвы, я нечаянно произнесла имя умершего моего брата Динократа. Вразумленная этою нечаянностью, начала я молиться и воздыхать о нем пред Богом. В следующую ночь было мне видение: вижу я, будто из места тёмного выходит Динократ в сильном жару и мучимый жаждой, нечистый видом и бледный; на лице его рана, с которою он умер; между ним и мною была глубокая пропасть, и мы не могли приблизиться друг к другу, а подле того места, где Динократ стоял, был полный водоем, которого край был гораздо выше, чем рост моего брата, и Динократ вытягивался, стараясь достать воды. Я жалела, что высота края препятствует моему брату напиться. Тотчас после этого я проснулась и познала, что брат мой в муках. Но веруя, что молитва моя может помочь ему в страданиях, я все дни и ночи в темнице молилась с воплем и рыданиями, чтобы брат мой был помилован. В тот же день, в который мы оставались связанными в оковах, было мне новое видение: место, которое прежде я видела тёмным, сделалось светлым, и Динократ, чистый лицом и в прекрасной одежде, наслаждается прохладой; где у него была рана, там вижу только след ея, а край водоема был вышиною не более, как по пояс отроку, и он мог без труда доставать оттуда воду; на краю стояла чаша золотая, полная воды. Динократ, подошедши, стал из нее пить, и вода в ней не уменьшалась; насытившись, он отошел и начал веселиться. Этим видение и кончилось. Тогда я уразумела, что он освобожден от наказания»¹¹⁶.

Еще пример.

Преподобный Макарий египетский, идя по пустыне, нашёл сухой человеческий череп, лежащий поверх земли. Когда преподобный тронул его жезлом своим, то ему показалось, что череп как будто издал звук. Тогда старец спросил: кто он? и череп отвечал: «я был начальником жрецов идольских, обитавших на этом месте, а ты авва Макарий, исполненный Духа Божия, ибо когда молишься о находящихся в муках, то они ощущают некую отраду». Старец спросил: «какая же у вас отрада или мука, расскажи мне?» Череп с воплем отвечал, говоря: «как велико расстояние между землею и небом, так велик и огонь, среди которого мы находимся, будучи опаляемы отовсюду с ног до головы; нет также возможности никому из нас видеть лицо другого; когда же ты молишься за нас, тогда мы немного видим друг друга, и это самое бывает нам отрадой». Услышав это, старец прослезился и сказал: «горе дню, в который человек преступил заповедь Божью!» И опять спросил у черепа: есть ли еще какая высшая мука? Череп отвечал: «есть другие много глубже под нами». И когда старец спросил: кто же находится в тех глубочайших муках? череп отвечал: «мы, не познавшие Бога, еще несколько ощущаем на себе милосердие Божие, те же, которые, познав Бога, отверглись Его и не соблюли Его заповедей, мучатся под нами в еще тягчайших и невыразимых муках». Тогда святый Макарий, взяв тот череп, зарыл его в землю и ушел¹¹⁷.

Песнь 1-я 1-го канона

Ирмос

Яко по суху пешешествовах Израиль по бездне стопами, гонителя фараона видя потопляема, Богу победную песнь поим, вопияше:

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Приидите, соберитесь все, проводившие жизнь в благочестии, и восплачьте о душе, которая отчуждена славы Божией и со всяким тщанием работала безчестным демонам.

Итак, все теперь время моей жизни, как дым, исчезло, и предстали уже ангелы, посланные от Бога, немилостиво ищущие мою окаянную душу.

Вот множество лукавых духов предстало, держа написание моих грехов, и крепко взывают, ища безстыдно смиренную мою душу.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

К кому больше возопию? Кто приимет мой плачь от болезни и воздыхание от сердца? Одна только Ты, Пренепорочная, Чистая, Надежда христиан и всех грешных.

Песнь 1-я 2-го канона

Злые и малые дни мои, год от году по немногу сокращаясь, уже исчезают подобно дождевым каплям, Владычица, спаси меня.

Преклоняемая природным Твоим милосердием и многими Твоими щедротами, Владычица, будь мне необходимою помощницею в сей ужасный час.

Ныне великий страх обдержит мою душу, несказанно мучителен трепет, когда ей нужно выходить из тела. Пречистая, утешь ее!

Известное прибежище грешных и смиренных, покажи и на мне милость Твою, Чистая, и избавь от бесовской руки; ибо как многие псы обступили меня.

Вот время помощи, вот время заступления Твоего, вот, Владычица, время, о котором я день и ночь припадал усердно и молился Тебе.

Песнь 3-я 1-го канона

Ирмос

Несть свят, яко же Ты, Господи Боже мой, вознесый рог верных Твоих, Блаже, и утвердивый нас на камени исповедания Твоего.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Добрые мои друзья и знакомые, что не плачете, что не рыдаете о вашем когда-то любимом друге и брате, а ныне от Бога и от всех вас!

Возлюбленные мои братия, видя мои деяния, обличаемыя праведным судом, молите Христа всех Бога, чтобы Он был милостив ко мне.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

Матерь Бога моего благая, приклони ко мне ухо Твое, услышь с высоты многой Твоей славы последнее стенание и простри мне руки (помощи).

Песнь 3-я 2-го канона

Провидя сей день издалека и всегда помышляя о нем, как уже пришедшем, я с теплыми слезами молился, Владычице, не забыть меня.

Обступили меня мысленные рыкающие львы и стараются схватить и с яростию растерзать меня. Чистая! сокруши зубы и челюсти их, и спаси меня.

Когда словесный орган у меня совершенно умолк, и язык связался, и голос затворился, умоляю Тебя, в сокрушении сердца: Спасительница моя, спаси меня!

Матерь Христа Бога моего, приклони ко мне ухо Твое, с высоты великой славы Твоей, Благая, услышь последнее стенание и руку (помощи) подай мне.

Не отыми от меня многих щедрот Твоих, не затвори человеколюбивую утробу Твою, Чистая; но предстань мне ныне и в час судный помяни меня.

Песня 4-я 1-го канона

Ирмос

Христос моя сила, Бог и Господь, честная церковь боголепно поет взывающи, от смысла чиста о Господи празднующи.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Горе мне блудному, горе мне окаянному! ибо простираю руки к друзьям моим и проливаю слезы из очей моих; но нет никого милующаго меня.

Настал для меня подвиг, всегубительный для души, и, взирая очами к светлым Божиим ангелам, вопию: дайте мне немного пожить, но нет никого, слушающаго меня.

Плачьте о мне, рыдайте о мне, ангельские соборы и все христолюбцы – человеки; ибо душа моя без милости разлучается от тела.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

Владычица! Владычица! помилуй ныне душу недоумевающую и на одно Твое покровительство надеющуюся и не попусти, Благая, чтобы я отдан был демонам.

Песнь 4-я 2-го канона

Приемля сокрушение сердца моего, Благая, соделай ныне, чтобы поток слезный был умолением за грехи; на Тебя, Благая, возлагаю твердое упование, что Ты избавишь меня от страшнаго геенскаго мучения; ибо в Самой Тебе, Богородительница, находится источник благодати.

Владычица пренепорочная, непостыдное и несомненное прибежище всем, находящимся в нуждах, буди мне заступницею в час испытания.

Простерши Твои пречистыя и всечестныя руки, как свяшенныя голубиныя крылья, Владычице, покрой меня покровом и сению их!

Сподоби меня, отходящаго от земли, невозбранно миновать насильника, мучителя,

страшнаго путей запинателя и напраснаго их словоиспытателя, князя воздушнаго.

Вот, Владычица, нашел на меня страх, котораго я и убоялся, вот подвиг великий предстал мне: будь мне помощницею в нем, Надежда спасения моего!

Песнь 5-я 1-го канона

Ирмос

Божиим светом Твоим, Блаже, утреннюющих Ти души любовию озари, молюся Тя ведети, Слове Божий, истиннаго Бога, от мрака греховнаго взывающа.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Осияй меня, Христе, светом мысленным, да посмотрю на Тебя, хотя немного; ибо больше не увижу Тебя, потому что внезапно напал на меня облак демонов, и тьма постыдных дел моих покрывает меня.

Простите, все возлюбленные, будьте ко мне, злосчастному и всеокаянному, милостивыми; ибо если бы все одним голосом провещали к Владыке моему, то избавили бы меня от тьмы.

Прости, начальник ангелов, великий князь Божий Михаил; ибо уже не призову твое святое имя на помощь мне, потому что уста мои молчат, и язык связался.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

Прости и Ты, нескверная, чистая, Матерь Христа моего Бога, ибо уже не увижу, окаянный, Твоего образа от моих согрешений, потому что свет мой погас и ночь покрыла меня.

Песнь 5-я 2-го канона

Не забудь меня, Благая, не отврати от меня, отрока Твоего, лица Твоего; но услышь меня, ибо скорблю, вонми душе моей и избави ее.

Сродники мои по плоти, братья по духу, друзья и всегдашние знакомые, поплачьте, воздохните, поскорбите, ибо я с вами ныне разлучаюсь.

Ныне избавляющаго нет и помогающаго по истине – никого; Ты, Владычица, помоги мне, да не останусь в руках врагов моих, как человек безпомощный.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

Святые ангелы мои, вошедши, предстаньте судилищу Христову, преклонивши мысленныя свои колена, возопийте Ему плачевно: Творец всего, помилуй дело рук Твоих, Благий, и не отвергни его.

И ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Поклонившись Владычице и пресвятой Матери Бога моего, помолитесь, чтобы Она с вами преклонила колена и преклонила Его на милость; ибо, будучи Матерью и питательницею Его, будет услышана.

Песнь 6-я 1-го канона

Ирмос

Житейское море, воздвизаемое зря напастей бурею, к тихому пристанищу Твоему притек вопию Ти: возведи от тли живот мой, Многомилостиве.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Братья мои! приклоните ко мне ухо ваше и кротко выслушайте малое вещание умилительных глаголаний, и не преслушайте, и все приимите мзду (награду) от Господа.

Вот ныне с болезнию разлучается душа от окаяннаго моего тела. Не погребайте тела моего в земле, ибо оно недостойно сего; но, извлекши вон, бросьте его псам.

Ибо какая мне польза, если душа моя ввержена будет в страшныя муки, а тело будет отпеваемо вами! Оставьте его не погребенным, чтобы псы съели сердце мое.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

Быть может, сторонние, проходя мимо и видя кости, влекомыя псами, умилившись,

воззовут от души: Владычица, помоги душе окаяннаго сего тела.

Песнь 6-я 2-го канона

Уста мои молчат, и язык не говорит, но сердце вещает, ибо огнь сокрушения, снедающий его, внутри возгорается, и неизглаголанными голосами Тебя, Дево, призывает.

Призри на меня свыше, Матерь Божия, и милостиво ныне вонми сойти на мое посещение, чтобы, видев Тебя, я вышел из тела с радостию.

Разрываемыя связи, раздираемые законы всего телеснаго состава и естественнаго сплочения делают мне нестерпимую нужду и тесноту.

Владычица, передай меня в священныя и честныя руки святых ангелов, чтобы, покрывшись их крылами, не видел я безчестнаго и смраднаго, и мрачнаго образа бесов.

Всечестный чертог Божий, возжеши святым елеем милости Твоей угасшую и не сияющую мою свещу, сподоби меня небеснаго разумнаго чертога.

Душа моя, душа моя, что спишь, встань; приближается конец и тебе нужно бодрствовать, воспрянь же, чтобы пощадил тебя Христос Бог, вездесущий и все исполняющий.

Видя открытое врачевство Христово, дающее (приносящее) здоровье Адаму, диавол болезненно уязвился, рыдал, как подвергшийся бедам, и своим друзьям вопил: что мне делать с Сыном Марииным? убивает меня Вифлеемлянин вездесущий и все исполняющий.

Песнь 7-я 1-го канона

Ирмос

Росодательну убо пещь содела ангел преподобным отроком, халдеи же опаляющее веление Божие, мучителя увеща вопити: благословен еси, Боже, отец наших.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Вот, внезапно привлекши, жестоко отторгли окаянную душу мою от тела и отводят ее к грозному и страшному Судии. Итак, возлюбленные, вспомнив мою с вами беседу, творите память о мне.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Всесвятые ангелы Бога Вседержителя! помилуйте меня и избавьте от всех лукавых мытарств, найдите, что противопоставить мере злых моих деяний, ибо я не имела добрых дел.

Всесвятые мои ангелы! когда взойдете, чтобы предстать судищу Христову, тогда, преклонивши колена, возопийте к Нему плачевно: помилуй, Творец его, дело рук Твоих, Всеблагий, и не отвергни от Себя.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

Поклонившись Владычице и пречистой Матери Бога моего, помолитесь, чтобы Она преклонилась с вами и преклонила Его на милость, ибо Она, будучи Матерью и питательницею, будет услышана.

Песнь 7-я 2-го канона

Мрачная и безлунная смертная ночь застигла меня неготоваго; неприготовленнаго она переводит меня на оный долгий, страшный путь; Владычице, да сопутствует мне Твоя милость.

Вот по-истине дни мои исчезли в суете, как пишется, и лета мои с поспешностию, сети же поистине смертныя и горькия встретили душу мою, которыя и заключают меня в себе.

Владычица, множество грехов моих да не возможет победить многаго Твоего благоутробия (милосердия), но да окружит меня милость Твоя и да покроет все беззакония мои.

Отводящие меня отсюда собираются, держа меня со всех сторон, душа же моя, исполненная многаго смятения, отбивается от них и страшится: утешь ее, Чистая, явлением

Твоим.

Не нашел я, Владычице, ни одного сопечальника в скорби моей, ни утешающаго, ибо друзья мои и знакомые все вместе оставили меня ныне; но, Надежда моя, не оставь меня никак.

Песня 8-я 1-го канона

Ирмос

Из пламене преподобным росу источил еси, и праведнаго жертву водою попалил еси: вся бо твориши, Христе, токмо еже хотети. Тя превозносим во вся веки.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Совоздохните ныне и восплачьте обо мне окаянном, все концы земные; ибо пришло свыше лютое изречение связаться рукам моим и низринуться ногам.

Пришедши от всего в недоумение, горько стеня, взываю к Тебе, хранителю окаянной моей жизни: воззри на озлобление моих вечных уз и не переставай молиться обо мне.

Знаю, что ныне все меня забыли, ибо я отдан демонам, и они насильно влекут меня во дно адово, но ты, ангел Господень, вспомни меня.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

Мать Христа моего! Как Ты забыла меня? Как не преклонила на милосердие Пролившаго кровь из ребра Своего, чтобы спасти создание Свое? Увы, мне! как заключилось милосердие Христа моего?

Песнь 8-я 2-го канона

Как человеколюбивая Матерь Человеколюбца Бога, воззри на меня тихим и милостивым оком, во время разлучения души моей от тела, да славлю Тебя, Святая Богородице, во все веки.

Сподоби меня избегнуть полков безплотных варваров, выйти из воздушной бездны и взойти к небу, да славлю Тебя, Святая Богородица, во веки.

Родившая Господа Вседержителя, когда я буду скончаватися, далеко отгони от меня миродержца – начальника горьких мытарств, да славлю Тебя, Святая Богородица, во веки.

Когда возгласит последняя великая труба, в страшное и грозное воскрешение суда, и все будут воскресать, тогда помяни меня, Святая Богородица.

Высокая Палата Владыки Христа, свыше пославши Твою благодать, предвари меня ныне в день озлобления, да славлю Тебя, Святая Богородице, во все веки.

Песнь 9-я 1-го канона

Ирмос

Бога человеком невозможно видети, на Него же не смеют чини ангельстии взирати: Тобою бо, Всечистая, явися человеком Слово воплощенно, Егоже величающе, с небесными вои, Тя ублажаем.

Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Уже я не помяну больше Бога, ибо в аде не поминают Господа; но сижу тяжко покрываемый тьмою, ожидая воскресения всех людей, чтобы осужденному быть ввержену в огонь.

Уже Бог не помянет больше меня, ни множество ангелов, ни собор архангелов, ни собрание пророков и апостолов, ни множество мучеников и всех праведников; итак, один исчерпаю зло, которое собрал.

Дно адово и бездна, и червь, и тартар, плачьте о мне и рыдайте, и все муки о мне возстенайте, ибо, один из христиан, я отведен и предан вам, что бы мучиться горько.

Пресвятая Богородице, спаси мя!

Матерь Божия, посмотри в бездну, усмотри там душу, преданную на мучение мукам, и преклоньши колена, прослезися, да мольбами Твоими преклонится Тот, Кто кровь Свою

отдал за меня, чтобы воззвать меня.

Песнь 9-я 2-го канона

О, как я увижу Невидимаго? Как стерплю оное ужасное видение? Как осмелюсь открыть очи? Как смею видеть Владыку моего, Котораго от юности не преставал огорчать?

Святая Отроковица, Богородительница, милосердо призри на мое смирение, прими сие умиленно и последнее моление мое, и потщися избавить меня от мучительнаго огня вечнаго.

Осквернившая святые храмы, душа моя, оставивши скверный, телесный храм, умоляет Тебя, всечестный Храм Божий, Дево-Мати Отроковица, да избежит тьмы кромешной и лютаго геенскаго жжения.

Видя близкий конец жизни моей и помышляя о душе моей – виновнице безместных мыслей и деяний, Всечистая, жестоко уязвляюсь стрелами совести; но, милостиво преклонившись, будь мне предстательницею.

Дается нам для умилостивления Сын Божий и предвечный Царь ангелов, сделавшийся Человеком из чистых кровей Твоих; Отроковица, сотвори Его милостивым страстной моей душе, люто исторгаемой из окаяннаго моего тела.

Издание осуществлено по милости Божией

Международным издательским центром

православной литературы

при содействии АКБ «Первый Инвестиционный» и А/О «Айверт»

Репринтное издание 1994г.

ЛР номер 063458

113191, Москва, Даниловский вал, 22

Синодальная резиденция Святейшего Патриарха

Подписано в печать 16.05.94 г. Формат 60x90 1/16. Бумага офсетная

Тираж 30 000 экз. Заказ 480

Отпечатано на Можайском полиграфкомбинате

Комитета Российской Федерации по печати

143200, Можайск, ул.Мира, 93.