Краткая иллюстрированная Церковная история

Церковь есть от Бога установленное общество людей, соединенных между собою православною верою, законом Божиим, священноначалием и таинствами.

История христианской Церкви должна показать, как это общество основывалось, утвердилось и с тех пор существует доныне.

После вознесения Господа на небо апостолы, возвратившись с Елеонской горы, пребывали все вместе, с верою ожидая обещанного им Утешителя. С ними было до ста двадцати верующих в Господа Иисуса. В одно из молитвенных собраний ап. Петр предложил членам собрания избрать на место отпавшего Иуды одного из учеников Иисуса Христа, очевидца всех событий Его жизни.

После молитвы пред лицом всей Церкви брошен был жребий, и он пал на Матфея, который и был сопричислен к лику одиннадцати апостолов.

Через десять дней по вознесении Господнем, в самый день Пятидесятницы, около девяти часов утра (по нашему счету), вдруг послышался необычайный шум с неба, как бы от сильной бури, и наполнил горницу, где находились верующие. Дух Святой сошел на каждого из них в виде огненных языков. И они начали прославлять величие Божие на разных языках, которых прежде не знали. В Иерусалиме в это время было много народу из разных стран. Когда произошел шум, то многие сбежались и с удивлением говорили друг другу: «Не все ли они галилеяне? как же мы слышим их говорящими нашими языками?» А люди, не понимавшие иностранных языков, насмехались и говорили об апостолах: «Они, должно-быть, пьяны». Тогда ап. Петр взошел на возвышенное место и сказал собравшемуся народу: «Нет, израильтяне, мы не пьяны, как вы думаете, ибо теперь еще всего третий час дня (по еврейскому счету), но мы получили Духа Святого, о Котором возвещали пророки. Вы знали Иисуса Назорея, посланного от Бога; Он творил между вами великие чудеса, но вы Его предали в руки беззаконных и убили Его, пригвоздивши ко кресту. Сей Иисус воскрес, вознесся на небо и излил нам Святого Духа, чему вы сами свидетели». Слышавшие это умилились и сказали Петру и прочим апостолам: «Что же нам делать?» Петр сказал им: «Покайтесь и креститесь во имя Иисуса Христа, для прощения грехов, и получите дар Святого Духа». И в этот день крестилось около 3.000 человек.

Однажды, в вечернее время, ап. Петр и Иоанн шли в храм на молитву. У главного входа храма, у дверей, так называемых Красных, сидел хромой и собирал милостыню (ему было более сорока лет). Апостол Петр сказал ему: «Взгляни на нас». Хромой думал, что ему хотят подать милостыню, и пристально смотрел на апостолов. Ап. Петр сказал ему: «Денег у меня нет, но что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа встань и ходи»; взял его за руку, поднял; хромой сделался здоровым и пошел за апостолами в храм, хваля Бога. Весь народ, бывший в это время в храме, видя такое чудо, окружил апостолов. Ап. Петр сказал им: «Израильтяне! чему вы дивитесь и смотрите, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали, что этот человек ходит? Бог отцов ваших прославил Сына Своего Иисуса, Которого вы предали Пилату и отвергли Праведника. Его Бог воскресил из мертвых, чему мы свидетели. Его силою и сему даровано исцеление. Впрочем, я знаю, что вы сделали это по неведению. Итак, покайтесь и обратитесь, чтоб загладить грехи свои». И в этот же день уверовало во Христа около 5.000 человек.

Но начальники храма взяли апостолов под стражу и на другой день, утром, представили в синедрион. Здесь произведен был им допрос, какою силою или каким именем они исцелили хромого. Ап. Петр и здесь безбоязненно проповедовал о распятом и воскресшем Иисусе Христе. Члены синедриона не могли ничего сказать против апостолов, так как всем жителям Иерусалима и им самим было известно совершенное ими чудо и опровергнуть его не было возможности. Поэтому они ограничились только тем, что запретили апостолам говорить и учить об имени Иисуса. Но Петр и Иоанн сказали: «Судите: справедливо ли перед Богом слушать вас более, нежели Бога? Мы не можем не говорить того, что видели и слышали».

Апостолы, как отвечали в синедрионе, так и поступали; их проповедь продолжалась. Вместе с тем они творили множество чудес; народ выносил больных на улицы и полагал их на постелях, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них. Первосвященники и народные старейшины увидели теперь, что новое учение может окончательно поколебать иудейскую религию, и решились прибегнуть к насильственным мерам против апостолов. Они наложили на них руки и приказали заключить всех их в народную темницу. Но ангел Господень ночью вывел их из темницы, и апостолы по-прежнему проповедовали в храме. На другой день, не нашедши апостолов в темнице, враги их пришли в недоумение, а между тем донесли первосвященнику, что апостолы учат в храме. Опять стража взяла их из храма и привела в синедрион. «Не запретили ли мы вам накрепко, – говорили им члены синедриона, – учить о имени сем? И вот вы наполнили Иерусалим учением вашим и хотите навести на нас кровь того человека». Апостолы отвечали: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам». Члены синедриона пришли в озлобление и замышляли умертвить всех апостолов. Только благоразумие одного уважаемого народом фарисейского законоучителя Гамалиила остановило этот замысел. Он предложил оставить апостолов в покое, так как, говорил он, если это дело человеческое, то оно само собою уничтожится, если же Божественное, то никто его не может разрушить. Апостолов били, опять запретили им говорить об Иисусе и отпустили. Но, несмотря на то, апостолы по-прежнему всякий день в храме и по домам продолжали проповедовать о Спасителе.

Жизнь первых христиан всецело проникнута была братскою любовью. Ничто так не изумляло язычников, ничто не было так непонятно для них, как эта именно любовь среди христиан. «Смотрите, – восклицали язычники, – как они любят друг друга!» Между собою христиане называли себя братьями, и это братское имя было не словом только: они и в действительности жили как братья. Целование, которым они приветствовали друг друга при совершении евхаристии, не было простою формою; христианская община, действительно, была одним семейством, все ее члены – чадами единого небесного Отца. Всякий служил другому, всякий молился за других. Все у них было общее. Трудились все, каждый по силам, а что приобреталось чрез труд, принадлежало всему обществу христианскому. Многие из христиан продавали свои имения и вырученные за них деньги приносили апостолам для раздачи нуждавшимся. Так Иосия левит, прозванный апостолами Варнавою (сыном утешения), продал свою землю и деньги, за нее полученные, положил к ногам апостолов. Даже незнакомец, приходивший издалека, если только он приносил одобрительное письмо от своей общины, доказывавшее, что он христианин, был принимаем как брат, н все относились к нему, как к брату. «Они любят, не зная друг друга», изумленно говорит один язычник.

Впрочем, и среди первенствующей Церкви обнаружились некоторые слабости и пороки. Так, некто Анания с женою своею Сапфирою продали свое имение, но согласились между собою не все деньги отдать апостолам, а часть оставить себе, и потому не сказали правды, за сколько продали. Когда Анания принес деньги ап. Петру, то Петр сказал: «Анания! зачем сатана исполнил твое сердце солгать Святому Духу? Ты солгал не человекам, no Богу». Анания упал и умер. Его похоронили. Приходит жена его Сапфира. Ап. Петр спросил ее: «За сколько вы продали имение?» Она сказала то же, что и Анания. Аностол Петр сказал ей: «И ты согласилась с мужем обманывать Святого Духа»; и Сапфира упала и умерла тотчас же. Из этого узнали все, что в апостолах живет Святой Дух, Который есть Бог, и боялись лгать пред ними.

Другой случай, нарушивший добрые отношения между верующими, произошел из-за давнего разделения между членами Церкви из евреев палестинских и евреев-эллинистов, т.е. прибывших в Иерусалим из других стран.

Последние уверяли, что вдовам и сиротам их оказывается менее пособий, нежели вдовам и сиротам евреев палестинских. Апостолы, узнав о ропоте эллинистов, созвали учеников и сказали: «Нехорошо нам, оставив слово Божие, заботиться о столах. Итак, братия, выберите из своей среды семь человек изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости, их поставим на службу сию». И когда общество избрало их, апостолы, помолясь, возложили на них руки. Избранные стали называться диаконами. Их обязанностью было раздавать пособия бедным и помогать апостолам в деле проповеди и при совершении таинств.

Таким образом возникла первая священная степень диаконов. Вскоре за тем апостолами установлена была вторая и третья степень священства, и таким образом в Церкви появились пресвитеры (священники) и епископы.

Силе проповеди апостольской иудейские законоучители хотели противопоставить свою мудрость. Некоторые из эллинистов вступили в спор с Стефаном, одним из семи диаконов, о новом христианском учении и законе Моисеевом; но не смогли противостоять мудрости и Духу, силою Которого он говорил. Вследствие этого иудейские законники еще более озлобились. Стефана привели в синедрион и обвинили в том, что он говорил хульные слова на Бога и Моисея. Оправдываясь, Стефан упрекнул самих судей в убиении истинного мессии и, наконец, в священном восторге, воскликнул: «Вот я вижу небеса отверстые и Сына человеческого, стоящего одесную Бога!» Тогда присутствующие в синедрионе иудеи, схватив Стефана, вывели за город и, положив свои одежды у ног юноши Савла, стали побивать Стефана камнями. Побиваемый же, стоя на коленях, молился за своих убийц, говоря: «Господи Иисусе! не вмени им греха сего и приими дух мой!» Он сделался первым христианским мучеником.

После убиения первомученика Стефана, гонение со стороны иудеев распространилось на всех верующих во Христа, находившихся в Иерусалиме. Это побудило многих из них удалиться отсюда, и они рассеялись по разным странам. Так, один из семи диаконов, именно Филипп, удалился в Самарию и здесь своею проповедью и чудесами обратил многих жителей в веру Христову и крестил их. Находившиеся в Иерусалиме апостолы, узнав о крещении самарян, отправили Петра и Иоанна сообщить новокрещенным дары Св. Духа. Апостолы, прибыв в Самарию, собрали всех крестившихся и после общей молитвы возложили на них свои руки и сообщили дары Св. Духа.

Во время пребывания диакона Филиппа в Самарии явился ему ангел и повелел идти на дорогу, идущую от Иерусалима в Газу. Филипп пошел и увидел здесь эфиопского вельможу, который приезжал в Иерусалим для поклонения и теперь возвращался домой. Он читал книгу пророка Исаии; Филипп, по внушению Духа Божия, подошел к колеснице и спросил его, понимает ли он то, что читает. Вельможа, действительно, затруднялся в понимании читанного. Потому он пригласил Филиппа к себе в колесницу и просил объяснить следующие, читанные им, слова: «Как овца, веден Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих». Тогда Филипп объяснил, что пророк говорит здесь о Мессии, и раскрыл вельможе учение об Иисусе Христе. Между тем они подъехали к реке, и эфиоплянин сказал: «Вот вода; что препятствует мне креститься?» – «Если веруешь от всего сердца, – отвечал Филипп, – то можешь креститься». – «Верую, – сказал вельможа, – что Иисус Христос есть Сын Божий». Тогда оба они сошли с колесницы. Вельможа принял крещение, a Филипп тотчас взят был от него ангелом и сделался невидим.

Первым из язычников призван был в Церковь Христову римский сотник Корнилий, живший в Кесарии. Однажды, во время молитвы, явился ему ангел и сказал: «Корнилий! молитвы и милостыни твои дошли до Бога. Пошли в Иоппию и призови Симона, называемаго Петром. Он наставит тебя, как ты можешь спастись с своим домом». Корнилий тотчас отправил в Иоппию своих слуг.

Между тем ап. Петр предупрежден был особенным откровением от Бога не гнушаться язычников. В то время, когда слуги Корнилия подходили и Иоппии, апостол вошел на верх дома для молитвы. Это было около полудня, когда приготовляли обед. Апостол почувствовал голод и вдруг видит, что с неба спускается к нему большая скатерть, наполненная четвероногими животными, гадами и птицами. В то же время он слышит голос: «Встань, Петр, заколи и ешь!» Петр отвечал: «Нет, Господи! я никогда не ел ничего нечистого». Но голос продолжал: «Что Бог очистил, то не должен ты считать нечистым». Видение повторилось три раза, и после того скатерть поднялась вверх. И в то время, как апостол размышлял о значении бывшего видения, к его дому подошли посланные от Корнилия и спрашивали Петра. Дух Божий тотчас открыл ему, что его ищут три человека, и чтобы он шел с ними, нисколько не сомневаясь. И апостол, узнав от посланных о просьбе Корнилия, на другой же день отправился с ними в Кесарию.

Встреченный с почетом в доме язычника, он начал проповедовать о Христе. Еще не окончил Петр проповеди, как Дух Святой сошел на всех язычников, слушавших его. Верующие из обрезанных, пришедшие с апостолом, изумились. Тогда Петр сказал: «Кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святого Духа». И после того крестил их во имя Иисуса Христа.

Гонение, поднятое в Иерусалиме против верующих, продолжалось. Особенно ревностно действовал юноша Савл. Он принадлежал к секте фарисеев. Отец его жил в городе Тарсе и имел право римского гражданства. Первоначальное образование Савл получил на родине, а для довершения его, в духе отеческом, он отправлен был в Иерусалим, где поступил в школу Гамалиила. Савл был искренно убежден, что ему следует всеми силами действовать против имени Иисуса Назорея, и был, действительно, одним из главных гонителей Христовой Церкви. Он входил в дома, брал верующих, предавал их суду, заключал в темницы, мучил их, сколько мог. He довольствуясь гонением против верующих в Иерусалиме, Савл испросил у первосвященника письмо к синагогам в Дамаске, чтобы и там иметь право брать верующих и приводить в Иерусалим. Он подходил уже к Дамаску, как вдруг около полудня, большой свет с неба осиял его и бывших с ним, так что все в страхе пали ниц. Затем голос с неба сказал: «Савл, Савл, что ты Меня гонишь?» – «Кто Ты, Господи?» спросил изумленный Савл. «Я – Иисус, Котораго ты гонишь», сказал тот же голос. В трепете и ужасе Савл воскликнул: «Господи, что повелишь мне делать?» – «Встань, – сказал Господь, – иди в Дамаск, и там будет сказано тебе, что тебе делать».

Савл встал, но от света лишился зрения; его за руку повели в Дамаск. Три дня он пробыл в постоянной молитве, не вкушая пищи.

В Дамаске жил человек, верующий во Христа, по имени Анания. Господь в видении сказал ему: «Анания! Иди на улицу, называемую Прямой, и отыщи в Иудином доме тарсянина, по имени Савла». Анания пошел и, найдя Савла, возложил на него руки и сказал: «Брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на дороге, послал меня, чтобы ты прозрел и получил Духа Святаго».

При этих словах как будто чешуя спала с глаз Савла, он принял крещение и стал проповедовать в синагогах, что Иисус есть Сын Божий. По некотором времени, иудеи в ярости решились убить его, но верующие, узнав об этом, спустили его ночью в корзине чрез городскую стену. Савл пробыл некоторое время в Аравии и через три года после своего обращения пришел в Иерусалим. Он захотел пристать к ученикам; но они чуждались его, помня, как он гнал Церковь Христову. Наконец один из учеников, Варнава, рассказал всем о чудесном обращении Савла и о том, как он проповедовал в Дамаске. Тогда уже верующие приняли его с любовью. Он везде безбоязненно говорил о Христе и много состязался с евреями. Понятно, что последние возненавидели его и покушались убить его. Тогда ученики проводили Савла в Тарс.

После обращения Савла Церковь Христова была некоторое время в покое. Но это продолжалось недолго. Около 44 г. царь Иудейский Ирод Агриппа, внук того Ирода, который избил вифлеемских младенцев, желая угодить народу, велел схватить ап. Иакова Заведеева и казнил его. Видя, что иудеи одобряли казнь Иакова, вскоре после этого схватил и Петра и заключил его в темницу. Так как приближалась Пасха, то он отложил казнь его, а до тех пор велел строго стеречь его. Все верующие глубоко скорбели и, собираясь вместе, молили Бога о спасении Петра. Уже подходил день, назначенный для казни. В ночь перед этим днем Петр, окованный цепями, спокойно спал в темнице между двумя воинами; два другие воина стерегли двери темницы. Вдруг, среди ночи, чудный свет озарил темницу, и ангел Господень, разбудив Петра, велел ему встать и идти за ним. Тотчас же цепи спали с рук и ног апостола, и он встал и пошел за ангелом, не зная сам, наяву ли это происходит, или во сне. Они прошли мимо часовых; железные ворота, ведущие в город, отворились сами собою; они вышли на улицу. Петр увидел, что ангела уже нет с ним, и тут только понял, что Господь избавляет его чудесным образом.

Пришедши в дом матери Иоанна Марка и поведав всем, что сотворил ему Бог, Петр скрылся из Иерусалима.

Через несколько времени дошел слух до иерусалимских христиан, что в Антиохии Сирийской появились христиане из язычников. Апостолы для утверждения Церкви послали туда Варнаву, а Варнава пригласил Савла. В течение целого года они проповедовали в Антиохии и основали великую и славную Церковь. Здесь в первый раз верующие стали именоваться христианами.

Устроив Церковь Христову в Антиохии, Варнава и Савл, по внушению Духа Святого, отправились на проповедь в другие страны и, прежде всего, на остров Кипр. Здесь, поразив слепотою иудейского волхва, Савл обратил в христианство самого правителя острова Сергия Павла и многих других.

С этого времени Савл в Деян. Ап. постоянно называется Павлом. Можно думать, что апостол допустил эту перемену в честь обращенного им правителя острова Сергия Павла.

Из Кипра апостолы отправились в Малую Азию. Здесь, в Антиохии Писидийской, они обратились с проповедью сначала к иудеям; но, когда для слушания их стали собираться в большом числе и язычники, это оскорбило иудеев, они вооружили жителей против проповедников и выгнали их из города. Апостолы удалились в Иконию и Листру. В Листре апостол Павел, исцелив хромого от рождения, произвел столь сильное впечатление на язычников, что они приняли его за Меркурия, а Варнаву – за Юпитера и хотели принести им, как богам, жертвы. Апостолы с трудом вразумили их, что они такие же люди и пришли к ним для того, чтобы обратить их от богов ложных к истинному Богу. Но неверующие иудеи, пришедшие сюда из Антиохии Писидийской, успели так вооружить народ против проповедников, что Павел побит был камнями и, едва живой, вынесен за город. На другой день они удалились в Дервию и здесь, между прочим, обратили в веру Христову одного юношу Тимофея, который впоследствии сделался ревностным сотрудником ап. Павла.

Из Дервии апостолы отправились обратно в те города, в которых основали церкви, избрали для них пресвитеров и возвратились в Антиохию.

В Антиохии, как скоро умножилось число верующих из иудеев и язычников, возник вопрос об отношении иудейства к христианству, или частнее о том, должно ли обращающимся в христианство язычникам, а также и иудеям соблюдать Моисеев закон. Нужно ли, например, язычнику, обращающемуся к вере Христовой, обрезываться, а обратившемуся нужно ли держаться некоторых постановлений, напр., относительно пищи, различать чистых животных от нечистых? Вопросы эти были столь важны, что рождали нестроение и раздвоение в Церкви Христовой: обрезанные не хотели иметь общения с необрезанными, христиане из иудеев с христианами из язычников; те и другие не могли вкушать пищи вместе. Ап. Павел без сомнения доказывал временное приготовительное значение закона Моисеева и потому не считал его обязательным для христиан из язычников. Но христиане из иудеев стояли за свое. Недоумение и спор не мог быть разрешен авторитетом одного ап. Павла, потому что он, в глазах таких христиан, не был сопутником Иисуса Христа. Для разрешения возникшего спора обратились к апостолам старейшим и притом самовидцам Господа, и с этою целью отправили посольство в Иерусалим. В числе посланных были ап. Павел и Варнава. Состоялся собор, который, по выслушании прений, единогласно принял мнение ап. Иакова, брата Господня, и постановил: «Угодно Св. Духу и нам не возлагать на всех никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите. Соблюдая сие, хорошо сделаете». С этим определением посланные возвратились в Антиохию.

Около 51 года ап. Павлом предпринято было второе путешествие для распространения евангелия. Сотрудниками его в это путешествие были Сила, Лука и Тимофей. Посетив церкви, основанные в Малой Азии в первое путешествие, Павел, по особенному призванию Божию, отправился в Македонию. Здесь первая Церковь основана была им в главном городе Филиппах. В Филиппах была служанка, одержимая прорицательным духом. Предсказаниями будущего она доставляла значительный доход своим господам. Встретив апостолов, она начала ходить за ними и кричать: «Эти люди – рабы Бога вышнего, они возвещают нам путь спасения». Апостол изгнал злого духа именем Иисуса Христа, и служанка перестала предсказывать будущее. Господа ее, лишившись источника доходов, воздвигли гонение на проповедников и заключили их в темницу. Но проповедники, твердо надеясь на Бога, не упали духом. В самой темнице они молились и воспевали хвалу Богу. И вдруг, около полуночи, сделалось сильное землетрясение, так что самое основание темницы поколебалось, двери все отворились, и с заключенных спали оковы. Темничный страж, думая, что все узники разбежались, хотел было лишить себя жизни, но ап. Павел сказал ему: «Не делай себе никакого зла, мы все здесь». Тогда страж потребовал огня и в трепете пал к ногам апостолов. «Государи мои, – сказал он, – что мне делать, чтобы спастись?» – «Веруй в Господа Иисуса, – отвечали они, – и спасешься ты и домашние твои». Он тотчас пригласил их в свой дом и тогда же принял крещение со всем семейством своим.

Между тем начальники города, приведенные в страх землетрясением и узнав о правах римского гражданства, принадлежащих узникам, тотчас освободили апостолов из темницы и просили их удалиться из города. Оставив Филиппы и основав Церковь Христову в Солуни, ап. Павел прибыл в Афины.

В Афинах апостол удивился множеству идолов и жертвенников, построенных в честь их. Потому он особенно старался возвещать здесь веру в истинного Бога. Философы, услышав это новое учение, пригласили апостола в ареопаг.

Павел принял приглашение и произнес перед членами ареопага свою знаменитую речь, в которой раскрыл ничтожество идолопоклонства, указал пути Промысла Божия, ведущие ко спасению, и возвестил о Спасителе мира, пострадавшем за нас и воскресшем из мертвых.

Услышав о воскресении из мертвых, одни из членов ареопага начали смеяться над апостолом, а другие говорили: «Об этом послушаем тебя в другой раз», и, конечно, не старались уловить этого времени. Итак, неужели бесплодно осталось слово апостола? – Нет, живо и действенно слово Божие: оно глубоко запало в сердца некоторых из присутствовавших и принесло свой плод. «Некоторые мужи, пристав к Павлу, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит (знаменитый впоследствии учитель Церкви) и другие». Из Афин ап. Павел отправился в Коринф.

Жители Коринфа известны были, как люди крайне безнравственные. Но трудами великого апостола здесь была основана такая Церковь, которая пред всеми церквами отличалась особенным обилием духовных дарований.

Около 54 года ап. Павел с Лукою, Титом и Тимофеем предпринял третье апостольское путешествие. Главным поприщем его деятельности был в это время Ефес; в нем он провел три года. Здесь он своими знамениями и чудесами привлек весьма многих к вере Христовой и нанес сильный удар язычеству во всей Азии. Апостол уже готовился оставить Ефес, как вдруг в Ефесе произошло сильное волнение. В этом городе находился великолепный храм, посвященный богине Диане. Очень многие художники жили тем, что делали и продавали небольшие серебряные изображения этого храма. Но с тех пор, как великое число язычников уверовало в Господа, это ремесло перестало приносить прежние выгоды; художники сильно возненавидели Павла. Один из них, по имени Димитрий, собрал товарищей своих и вместе с ними постарался возбудить народ против проповедников нового учения. Это удалось: народ схватил сотрудников Павла; самому апостолу угрожала опасность лишиться жизни. Начальники городские с трудом усмирили волнение и освободили захваченных народом христиан. Павел решился удалиться в Иерусалим.

Слух об успехах проповеди ап. Павла давно уже достиг Иерусалима. Ревнители закона Моисеева были чрезвычайно озлоблены против него. И потому иудеи-эллинисты, пришедшие на праздник, до того возмутили народ, что как только он явился в иерусалимском храме, его схватили и готовы были убить, как Стефана, и привели бы в исполнение свое намерение, если бы начальник римского гарнизона не вырвал Павла из их рук. Из Иерусалима апостол был отправлен к прокуратору в Кесарию. Здесь Павла продержали два года под стражей, а после того отправили в Рим, так как, по внушению Божественному, Павел потребовал суда кесаря. В Риме апостол сначала отдан был на поруки, а через два года и совершенно освобожден.

Все это время он дерзновенно возвещал учение Христово, и его проповедь достигла даже дома кесаря. Пользуясь свободою, Павел предпринял четвертое путешествие на проповедь. Но об этом путешествии не сохранилось точных известий. В 67 году Павел опять является в Риме. На этот раз он был заключен в узы и осужден на смерть чрез усечение мечом, как требовали того права римского гражданства. От ап. Павла мы имеем 14 посланий к разным церквам.

Ап. Петр после Иерусалимскаго собора, посетивши Антиохию, обошел азойские церкви, основанные Павлом, затем был в Египте, именно в Александрии, вместе с спутником своим Марком, где основал церковь и оставил Марка епископом этой церкви. Потом он является в Рим, где в это время свирепствовало гонение Нерона.

Предание говорит, что тогда христиане убедили Петра удалиться из города, чтобы спастись. Он уступил их просьбам; но ночью, в то время как он выходил из города, ему в видении явился Господь, входящий в Рим. «Господи, куда идешь?» спросил Петр. Господь ответил: "Иду в Рим, чтобы быть распятым снова». Петр понял, что удаление его не угодно Господу; он возвратился, был заключен в темницу и через несколько дней, в 67 году, предан казни. Его осудили на крестную смерть, Петр просил, чтобы его распяли головою вниз, не считая себя достойным одной казни с Господом. Апостол оставил два соборных послания; а ученик его Марк написал евангелие, в котором старался записать все, что говорил его учитель о Христе Спасителе.

Иаков праведный был епископом Церкви Иерусалимской и потому все время оставался в Иерусалиме. За свою жизнь он пользовался высоким уважением даже и среди неверующих иудеев. Зная его влияние на окружающих, иудейские начальники потребовали от него, чтобы он возвестил народу, что Иисус Христос не есть Мессия, для чего поставили его на крыло церковное. Когда же он стал говорить противное, враги, озлобившись на него, столкнули его вниз. Но апостол и после того продолжал свидетельствовать о Христе, как Мессии; тогда один суконщик ударил его скалкою с такой силой, что праведник испустил дух. Падение Иерусалима многие иудеи считали праведным воздаянием за смерть Иакова.

От ап. Иакова осталось одно соборное послание, в котором он увещевает верующих проявлять свою веру в добрых делах. От него также ведет свое начало литургия, известная под его именем.

Ап. Иоанн, возлюбленный ученик Господа, до кончины Богоматери (последовавшей в 48 г.), пребывал с Нею, оставаясь в Иерусалиме Ея охранителем. Затем он, по-видимому, направился в Ефес, а потом в Рим и там пережил страшное гонение па христиан. Есть предание, что он сам подвергнут был мучению и ввержен в котел с кипящим маслом, но вышел из него еще более здоровым и юным. Хотя жизнь его была сохранена для блага Церкви, но впоследствии он был схвачен в Риме и отправлен в ссылку на пустынный остров Патмос и именно «за слово Божие и свидетельство Иисуса Христа». Там он удостоился великого откровения о будущих судьбах Церкви и мира, каковое откровение и изложено им в «Апокалипсисе». По освобождении от ссылки ап. Иоанн опять поселился на жительство в Ефесе, и эта столица Малой Азии сделалась центром его апостольской деятельности. Из Ефеса апостол мог следить за жизнью всех окружающих церквей и часто принимал путешествия для личного обозрения их. Когда же, по причине старости и слабости, Иоанн не мог предпринимать дальнего пути, он все же продолжал посещать христианские собрания и наставлять христиан. Под конец жизни его, ученики на руках носили его в собрания верующих. Слабость голоса уже не позволяла апостолу произносить продолжительных поучений, и он только повторял: «дети, любите друг друга!» Однажды ученики спросили у него: «Учитель, почему ты так часто повторяешь одно и то же наставление?» – «Это заповедь Господа, – отвечал он; – в ней заключается все Его учение».

Но этот любвеобильный апостол был неумолимо строг к тем, которые извращали истину христианского учения. В своем послании он прямо называет их антихристами. А одно из преданий рассказывает, что апостол хотел войти в общественную баню, как вдруг его известили, что там находится Керинф, еретик, отрицавший Божественное достоинство Христа Спасителя. Услышав это, апостол тотчас же вернулся назад, восклицая: «Убежим отсюда, чтобы баня не обрушилась на наши головы, ибо там Керинф, враг истины».

Апостол умер, достигнув почти столетнего возраста, и погребен был в Ефесе, где его гробница сделалась местом паломничества христиан, приходивших поклониться праху «ученика, которого любил Иисус».

От него мы имеем евангелие, Апокалипсис и 3 соборных послания.

Настало время, когда страшная казнь должна была постигнуть иудеев, которые с таким безумным упорством отвергали истину и спасение. Подданство римлянам становилось для них все тяжелее, и они волновались беспрестанно, ожидая со дня на день Мессии, который, по их мнению, должен был освободить их от ненавистного ига и возвеличить их над всеми народами мира. Римское правительство принуждено было силою усмирять это волнение; и от того ожесточение иудеев все возрастало. Все служило для них предлогом к восстанию, всякая мера римского правительства возбуждала сильнейшее негодование; вся страна волновалась. Являлись беспрестанно лжепророки, которые приобретали огромное влияние над народом, обещая ему от имени Господа знамения и чудеса. Иудеи были в таком напряженном состоянии духа, что готовы были верить всякому, кто льстил их надежде на независимость, и бросаться в самые отчаянные предприятия.

Римские прокураторы с своей стороны жестоко поступали с иудеями, притесняли их налогами, без всякой нужды оскорбляли их религиозные чувства.

Выведенные из терпения корыстолюбием и злодеяниями особенно последнего прокуратора – Гессия Флора, евреи окружили крепость, где находился римский гарнизон, и когда, томимые голодом, римские воины сдались евреям, то, несмотря на обещания безопасности, все вероломно были ими перерезаны.

Первые действия римского войска против евреев не имели успеха и только ободрили мятежный народ. Но Нерон послал в Палестину лучшего своего полководца Веспасиана, и страшные римские легионы вызваны были отовсюду на Иерусалим. Между тем, по смерти Нерона, сам Веспасиан стал императором, а покорение Палестины довершено было сыном его Титом.

Этот полководец, зная, что в Иерусалиме, по случаю праздника Пасхи, собралось более 2 миллионов народу, и желая прекратить подвоз к Иерусалиму съестных припасов, окружил весь город стеною, так что ни выйти оттуда, ни проникнуть туда не было возможности. В Иерусалиме начались ужасные бедствия: съестные припасы были скоро истреблены, и настал такой ужасный голод, что одна мать, терзаемая голодом, заколола и села свое новорожденное дитя. Развились болезни, люди умирали в таком множестве, что некому и негде было их хоронить. Многие из евреев бежали вон из города, прямо в руки неприятелю, и их распинали на крестах. Более 500 крестов стояли вокруг города с распятыми евреями, и видимо исполнилось безумное их заклятие: «кровь Его (Господа Спасителя) на нас и на чадах наших». После долговременной осады и бесполезных переговоров о сдаче, Тит назначил приступ, приказав воинам беречь храм, считавшийся чудом искусства. После ужасных усилий город взяли, но храма не сберегли. От нечаянно брошенной головни здание запылало. Иерусалим был разрушен (70 г.).

Прошло около 70 лет после этого события, но иудеи все еще питали надежды обновить развалины Иерусалима и храма. Обольщенные появлением лже-мессии, они опять подняли знамя бунта против римлян, и опять полились реки крови. Император Адриан решился окончательно уничтожить еврейский народ. Иерусалим снова взят был римлянами; город разрушен совершенно, a по развалинам храма, по повелению императора, прошел плуг. Здесь окончательно исполнилось предсказание Спасителя о храме Иерусалимском: «не останется здесь камня на камне; все будет разрушено».

Когда кончились гонения Церкви со стороны иудеев, начались страшные, продолжавшиеся два века с половиной, гонения от язычников. Против христиан вооружились почти все сословия и все по причинам различным.

Императоры гнали христиан потому, что распространение христианства грозило ниспровержением господствующей религии, а вместе с тем и всему, тесно связанному с ней гражданскому устройству. Кроме того, в последователях Христа они подозревали тайное, опасное для государства общество заговорщиков, которые, под покровом религиозных стремлений, замышляют ниспровергнуть существующий порядок.

Алчным проконсулам (правителям провинций) нужна была смерть христиан, чтобы овладеть их имуществом.

Языческие жрецы, гадатели и волшебники, которые толпами бродили по империи, обманывая суеверных, враждовали против христиан за то, что в распространявшемся христианстве видели подрыв своему значению и постыдному ремеслу, которым они жили.

Ученые язычники также вооружились против христианской веры. Еще ап. Павел приметил, что речь о Христе распятом, как Боге, для эллинов, хвалившихся образованием, казалась безумием.

Наконец и простой народ, не зная христиан, клеветал на них. Простые люди не видели у них ни храмов, ни идолов, а потому предполагали, что они безбожники. Однако известно было, что христиане собирались для богослужения. Чернь объясняла себе эти собрания по-своему. Из уст в уста у язычников ходила клевета, что исповедники Христовой веры собираются для дел греховных. He имея возможности знать, что означает у христиан таинство причащения, язычники говорили, что будто они пьют кровь и едят тела малых детей, истребляя их во множестве. Отсюда и явилось обвинение, что христиане – человеконенавистники. Словом, христиане для простых людей языческого общества казались какими-то чудовищами, за грехи которых боги посылают разные напасти. Таких людей убивать – значит богам угождать.

Нужен был только повод к гонению на них. Его и не пришлось долго ждать.

Римский император Нерон, губивший для своего удовольствия жизнь и благосостояние своих подданных, сжег более половины Рима. Общественное мнение в этом пожаре обвиняло его; чтобы отклонить от себя подозрение и успокоить волновавшийся народ, Нерон обвинил в поджоге христиан. А так как народ составил уже себе понятие о них, как людях самой позорной жизни и человеконенавистниках, то он без труда поверил такой клевете, – и как правительство, так и народ начали преследовать христиан. В Риме правительство схватило множество христиан и обвиняло их, по отзыву Тацита, «не столько в зажигательстве, сколько в ненависти к человеческому роду». Многие из них претерпели ужасные мучения, пока не были замучены до смерти. Их одевали в шкуры зверей и травили собаками, распинали на крестах, обливали горючими веществами и употребляли вместо факелов для освещения садов Нерона, в которых, по его приказанию, на этот раз, были устроены игры. Гонение при Нероне, начавшееся с 64 года, продолжалось до 68 г., когда этот государь самоубийством положил конец кровопролитию. В это гонение пострадали в Риме ап. Петр и Павел.

При импер. Домициане преследование христиан возобновилось (91 г.). Подозрительный и жестокий по отношению вообще ко всем подданным, лишая жизни или ссылая в заточение, особенно знатных и богатых римских граждан, чтобы присвоить себе их имущества, Домициан подвергал той же участи многих «за безбожие и принятие иудейских обычаев». Под этими безбожниками н принимавшими иудейские обычаи разумелись христиане. Именно таким образом обвинен был и казнен один консул, Фабий Климент. В это же гонение Иоанн Богослов был ввержен в Риме в кипящее масло, и когда остался невредим, сослан па остров Патмос. Своими ожиданиями царства Христова христиане возбуждали в подозрительном Домициане особенные опасения. По его повелению, приведены были из Палестины в Рим потомки Давида, родственники И. Христа по плоти. Но подозрительный царь успокоился, когда увидел перед собой людей бедных, все имущество которых заключалось в небольшом поле, которое они сами обрабатывали, и, узнав от них, что они ожидают царства небесного, a не земного, отпустил их назад в Палестину.

В последующее за тем время степень гонений на христиан зависела от произвола правителей, от воззрения и характера государей. Иные императоры то с ожесточением преследовали христиан, то, устрашась сами своих жестокостей, прибегали к более мягким мерам. Некоторые из них совсем не гнали христиан (Нерва, Александр Север); в эти промежутки спокойствия воздвигались храмы, и верующие оправлялись от страданий для того, чтобы приготовить себя к новым ужасам.

Сильные бедствия испытала Церковь во времена правления императоров Траяна, Марка Аврелия, Септимия Севера и Декия. Но самые жестокие и продолжительные гонения начались при Диоклетиане.

Для управления громадною империею Диоклетиан придумал разделить ее на две половины, из коих одною правил сам, а в другой поставил императором Максимиана, с тем, чтобы каждый из них имел еще соправителем своим цезаря. Товарищем Максимиана был Констанций Хлор, а товарищем Диоклетиана – Галерий, жестокий ненавистник христиан. Он-то и возбудил в Диоклетиане чувство такой же ненависти, выставив пред ним христиан мятежниками, презрителями царской власти и религии, готовыми на поджигательства и на всякие преступления. Решено было искоренить христианство со всеми его учреждениями и храмами к положенному сроку. Этот жестокий указ вступил в силу 23 февраля 303 года, в день великого языческого праздника. Началось с разрушения и разграбления военною силою христианского храма в Никомидии. Вслед за тем начались ужасы, которые и изобразить трудно. «Если у меня, – пишет один из современников, – были бы сотня уст и железная грудь, то и тогда я не мог бы исчислить всех родов мучений, претерпенных верующими». Свирепство доходило до такой степени, что изувеченных снова лечили, чтобы мучить. «Я сам был очевидцем этого, – говорит историк Евсевий, – так что железо притуплялось и ломалось, и сами убийцы, утомившись, поочередно сменяли друг друга».

И такие мучения христиан производились не несколько дней и не в течение какого-нибудь краткого времени, но в продолжение целых годов. Число убиенных христиан простиралось иногда в один день от десяти до ста человек. Производя такую кровавую резню христиан, императоры полагали, что христианское имя истреблено совершенно, и хотели торжествовать победу над христианами, приказавши выбить медали в память истребления ими христианского имени и восстановления почитания богов. Но торжество врагов христианства было преждевременное. Выступали все новые и новые поборники его, отдававшие себя на всевозможные мучения, но не отказывавшиеся от содержимого ими вероучения.

Свирепости гонителей-язычников христиане противопоставляли необыкновенное воодушевление, терпение, мужество и твердость. Бландина, молодая рабыня, когда ее жгли на железном стуле, твердила только одно: «Я христианка, и за нами нет ничего худого». Такое же терпение и мужество показал св. архидиакон Лаврентий. Когда на раскаленной решетке сгорела одна половина его тела, он сказал своим мучителям: «Уже испеклось, пора оборотить». Сами мучители дивились терпению христиан, истощая всю свою изобретательность в различных родах мучений. Что же так воодушевляло христиан в подвиге мученическом? – Уверенность, что в них, как в своих членах, страдает сам Христос, Который и дает им силу переносить самые лютые мучения. Поэтому они шли на страдание с покорностью, кротостью и твердостью, которые, поражая мучителей, нередко и их самих обращали ко Христу. Когда Фелиците, мучившейся родами в темнице, воин сказал: «Если ты стонешь теперь, что же будет, когда тебя бросят зверям?» то она отвечала: «Теперь я мучусь одна; а тогда Господь понесет страдания мои, потому что буду мучима за Него».

В то время, как языческий мир, вооружившись против христианства огнем и мечом, мечтал совсем стереть его с лица земли, Промысл Божий уготовлял для Церкви своей, среди самого двора кесарей, царственного покровителя в лице великого и равноапостольного Константина.

Константин первый из римских императоров явно начал покровительствовать христианской вере и признал ее господствующею. К этому могли расположить его, с одной стороны, всегдашнее покровительство и уважение к христианам отца его – Констанция Хлора и матери его Елены, с другой – мужество и кротость самих христиан. Но еще более могли расположить его в пользу веры Христовой особенные, чудесные обстоятельства.

Так, во время войны с владетелем Италии, Максентием, когда Константин приближался к Риму, вдруг, среди дня, он и войско его ясно увидели на небе сияющий крест, изображенный звездами, с надписью: «сим победишь». В ту же ночь Константину в видении явился сам Христос и велел ему сделать знамя наподобие креста и изобразить крест на оружиях, щитах и шлемах воинов. Константин сделал повеленное. Под спасительным знаменем креста он победил Максентия, который, желая спастись бегством, утонул в реке Тибре.

После этого Константин велел в Риме, на видном месте, поставить себе статую с крестом в правой руке и с надписью: «Этим спасительным знамением я спас и освободил ваш город от ига тирана». Очень скоро Константин, хотя еще он не принимал крещения, доказал самым делом своим переход в христианство. В начале 313 г. в Медиолане появился манифест, дозволявший каждому свободное исповедание своей веры и в частности разрешавший свободный переход в христианство всякому желающему. Затем Константин повелел возвратить все, отнятое у христиан и у церквей их во время последнего гонения, недвижимое имущество.

Сделавшись с 323 г. единодержавным государем во всей греко-римской империи, Константин посвятил всего себя на служение Церкви.

Он законом утвердил празднование воскресного дня в империи, построил много церквей и назначил для поддержания их суммы из городских доходов; освободил их от налогов и дозволил им обогащаться по завещаниям; предоставил им право убежища, принадлежавшее языческим храмам; освободил духовенство от податей и государственной службы; отменил крестную казнь, запретил иудеям покупать в рабство христиан и делать им какие-либо насилия в деле веры.

По его желанию, мать его, благочестивая Елена, объехала Палестину, открыла Господень крест и гроб и воздвигнула над этими святынями великолепный храм Воскресения Христова.

He желая встречать противодействия со стороны закоренелых римских язычников своим заботам об упрочении христианства во всей империи, Константин решился оставить языческий Рим и перенес свою столицу в Византию, которая была названа по его имени Константинополем; здесь он основал столицу вполне христианскую, уничтожив идолов и украсив город христианскими храмами.

За такие действия Константина Великого и матери его Елены в пользу распространения и утверждения веры Христовой св. Церковь причислила их к лику святых и назвала их равноапостольными. Сам Константин Великий принял крещение уже перед смертию своею на 64 году своей жизни.

По отношению к язычеству Константин Великий поступал как глубокий политик. Он понимал, что язычество должно рано или поздно, само собою, по естественному ходу вещей, уничтожиться. Поэтому не принимал никаких строгих мер против него, тем более, что язычников в империи было гораздо больше, чем христиан.

Сыновья Константина не имели его такта и искусства в управлении империею и раздражили языческую партию. Язычники успели подготовиться к борьбе с христианством и нашли себе орудие и руководителя в лице императора Юлиана.

Обстоятельства жизни Юлиана, в период его молодости и воспитания, были чрезвычайно тяжелы. Юлиан был племянник Константина Великого. При Константине его отец и ближайшие родственники жили спокойно и безопасно. Но по смерти Константина тяжкая участь постигла дорогих для Юлиана лиц. Отец его и другие родственники немедленно были убиты. Та же участь тогда грозила и самому Юлиану, и брату его Галлу. Но Галла спасла от смерти его болезнь; а Юлиан был пощажен по своей молодости, потому что ему тогда было семь лет. Когда Юлиан стал вырастать и понимать свое положение, тогда сознание своего сиротства, сведения о бедственной участи отца и других его родственников, также стесненная жизнь в заточении возбуждали в нем сильнейшую ненависть к импер. Констанцию, которого он считал виновником своего несчастья. С ненавистью к Констанцию развилась в Юлиане ненависть и к христианству, как религии его притеснителя. А приставленный к нему учитель словесности, христианин только по имени, а на самом деле настоящий язычник, сумел привлечь его на сторону язычества. Юлиан, однако же, должен был хитрить и притворяться, чтобы не возбудить подозрений Констанция. Но как скоро сделался императором, он снял с себя маску христианина и открыто объявил себя язычником. Язычество опять сделалось, по его повелению, господствующею религиею.

Сознавая внутренно ничтожество язычества пред христианством, Юлиан хотел поднять его тем, чем сильно было это последнее. Так, по примеру христиан, он учредил благотворительные заведения при капищах, ввел обряды покаяния, посты и проповедь, в которой объяснял народу древние мифы. Христианство же, напротив, он старался всячески унизить, ослабить и подавить. Тотчас по вступлении на престол, он под тем предлогом, что вера не терпит принуждения, даровал свободу всем исповеданиям; возвратил из заточения христиан и еретиков, чтобы, поставив их во взаимной борьбе, ослабить в пользу идолопоклонства. He терпя имени христиан и желая поставить их под один уровень с разными сектантами, предписал называться им галилеянами. Лишил Церковь имущества и прав, дарованных ей прежними императорами, а христиан – высших государственных должностей. Желая подорвать христианство в самом его корне, уничтожил христианские училища или назначал в них языческих учителей и, когда имел возможность, истреблял христианские книги. На средства христианских церквей восстановлял капища и наказаниями побуждал к жертвоприношениям идолам. Наконец, чтобы опровергнуть предсказание Спасителя о запустении Иерусалима и храма, решился восстановить древний Иерусалимский храм; но сила Божия не допустила до того. Уже иудеи приступили к работам, выкопали рвы, очистив их от мусора, но страшные огненные шары, выходившие из рвов, как свидетельствует даже язычник Аммиан Марцелин, опаляли строителей и окончательно разогнали их. Перед походом в Персию Юлиан поклялся принести богам в жертву всех христиан, если боги даруют ему победу. Однако ж этого не случилось. В одном сражении он был смертельно поражен стрелой. «Ты победил меня, Галилеянин!» воскликнул он, бросая в бессильной злобе кровь свою к небу.

Вместе с его смертью кончилось его дело восстановления язычества.

Вселенским собором называется собрание пастырей и учителей христианской православной Церкви, по возможности, со всей вселенной, для утверждения истинного учения и благочиния между христианами. Вселенских соборов было семь: 1) Никейский, 2) Константинопольский, 3) Ефесский, 4) Халкидонский, 5) Константинопольский второй, 6) Константинопольский третий, 7) Никейский второй.

1-й вселенский собор был созван по поводу лжеучения Ария. Арий славился своим образованием и даром красноречия, но в то же время был человеком гордым и честолюбивым. Занимая в Александрийской церкви должность пресвитера, он домогался епископской кафедры той же церкви. Но клир и народ предпочли ему Александра. Честолюбие Ария было затронуто; он решился мстить и искал к тому случая. Случай скоро представился. Еп. Александр однажды беседовал с своими пресвитерами о Св. Троице. Присутствовавший на этой беседе Арий стал надменно возражать своему епископу и при этом высказал еретическую мысль о лице Сына Божия, именно он утверждал, что безначально существовал только один Отец, у Него не было Сына. Сын Божий сотворен во времени прежде всех веков и есть первое и совершеннейшее творение Отца, чрез которое Он сотворил весь мир. Еп. Александр убеждал Ария оставить свое богопротивное учение сначала один, потом на соборе египетских епископов. Арий упорствовал. Тогда отцы собора отлучили его от Церкви. Арий бежал в Азию, где нашел себе и покровителей, и последователей. С этого времени «будто от малой искры воспламенился большой пожар». Начались споры и волнения в Церкви.

Тогда император Константин, по совету епископов, решился созвать вселенский собор. В 325 году, в город Никею прибыло 318 отцов. Между ними было много исповедников, старцев святой жизни и ученых мужей. Собор утвердил единосущие Сына с Отцом и предал анафеме учение Ария, а чтобы все православные христиане могли точно знать истинное учение веры, ясно и вразумительно изложил его в 7 членах символа веры.

2-й вселенский собор был созван в 381 г., в Константинополе, по поводу ереси Македония. Македоний был епископом Константинопольским. Сущность его лжеучения состояла в том, что Дух Святой не есть Бог, но сотворенная сила и притом служебная Сыну Божию так же, как и ангелы. Отцы собора, осудив арианство во всех его видах и лжеучение Македония, утвердили догмат о равенстве и единосущии Бога Духа Святого с Богом Отцом и Богом Сыном.

На этом соборе Никейский символ веры был дополнен 5 членами. Так и составился Никео-Цареградский символ, который и доныне употребляется в православной Церкви.

3-й вселенский собор был созван в 431 году, в Ефесе, против Нестория, архиеп. Константинопольскаго. Несторий учил, что будто бы Пресвятая Дева Мария родила простого человека Иисуса, с Которым уже после за святость Его жизни соединилось Божество и соединилось не ипостасно, а только обитало в Нем, как в своем храме; а потому Христос не Богочеловек, а Богоносец; Пресвятую же Деву Марию должно называть Христородицею, а не Богородицею.

Осудив лжеучение Нестория, отцы собора определили: соединение двух естеств. во Христе признавать с самого зачатия и исповедовать в Нем одно лицо, Пресвятую же Деву Марию, на основании апостольского предания, именовать Богородицею.

Вслед за Несторием явился новый лжеучитель, Евтихий, архимандрит одного Константинопольского монастыря. Опровергая ересь Нестория и защищая Божественное достоинство И. Христа, он в то же время сам впал в противоположную крайность, именно он стал учить, что в воплощении человечество поглощено Божеством, как капля меда или желчи морем, почему тело Христово ни Деве Марии, ни нам не единосущно. Во Христе Иисусе, по его мнению, должно признавать только одно Божеское естество.

Против этого нового лжеучения и был созван в 451 г., в Халкидоне, 4-й вселенский собор. Отцы собора отвергли лжеучение Евтихия и определили, что Господь наш И. Христос есть истинный Бог и истинный человек: по Божеству Он вечно рождается от Отца и во всем подобен Ему, по человечеству же Он во времени родился от Пресв. Девы Богородицы и во всем подобен нам, кроме греха, по воплощении Он имеет одно лицо и два естества, соединённые в Нем не слитно, неизменно, нераздельно, неразлучно.

Последователи Евтихия стали называться монофизитами или одноестественниками.

На 4-м вселенском соборе православными пастырями, несмотря на осуждение ереси Несториевой, ничего не было упомянуто о трех сочинениях или «трех главах» сирийских отцов Феодора Мопсуетского, Феодорита Кипрского и Ивы Эдесского, в которых ясно и резко выражались несторианские заблуждения. Несториане в споре с монофизитами ссылались на эти сочинения, как на неосуждённые собором, следовательно, как бы признаваемые им, а монофизиты находили в этом предлог отвергать самый собор и клеветать на вселенскую Церковь, будто бы она уклонилась в несторианство.

Чтобы прекратить подобные споры и защитить Церковь от несправедливых упреков, импер. Юстиниан созвал в 553 г. в Константинополе 5-й вселенский собор. Отцы собора осудили сочинения Феодора Мопсуетского и его самого, так как он до конца своей жизни держался несторианских заблуждений, а у двух других писателей только те сочинения, которые были сходны с ересью Нестория, сами же они, как отрекшиеся от своих еретических мнений, были оправданы собором.

Греческий импер. Ираклий, находясь в стесненных обстоятельствах, весьма желал соединения с монофизитами. С этою целью он издал указ, в котором силою своей власти повелевал признавать во Христе одну волю при двух естествах. Появилось, таким образом, новое лжеучение, известное под именем монофелитства (учения об одной воле во Христе). 4 патриарха (Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Римский) увлеклись ересью и были на стороне императора. Положение Церкви Христовой было опасным. Но Господь благовременно воздвиг людей святых и мудрых на защиту ее. Иерусалимский патриарх Софроний издал послание к христианам, в котором ясно излагал истинное учение о двух волях, соответственно двум естествам в лице Господа Христа. Когда Иерусалим пал под оружием арабов-магометан, и голос патр. Софрония умолк, тогда во всей силе уже выступил новый защитник православного учения, преп. Максим Исповедник. «Ни в чем не изменим вере отцов, эту веру – чистую, чуждую всякой ереси, предоставим Богу вместо всякой заслуги», убеждал он современных ему христиан.

Император не только не достиг своей цели умиротворить государство, но возбудил еще большие религиозные волнения.

Тогда один из преемников Ираклия, импер. Константин Погонат в 680 г. созвал 6-й вселенский собор в Константинополе. На этом соборе опровергнуто было заблуждение монофелитов и определено признавать в Иисусе Христе без смешения и разделения две воли, соответственно двум естествам.

Спустя 11 лет после того (в 692 г.) отцы Церкви снова собрались для совещания в царских палатах, называемых Трульскими. Повторив осуждение на монофелитов, они занялись собранием и пересмотром всех правил церковного благочиния. Основанием церковных законов признаны были 85 правил апостольских, правила вселенских соборов и семи поместных. Собор этот называется Трульским, также – пято-шестым, потому что он был как бы дополнением 5-го и 6-го вселенских соборов.

Первым гонителем иконопочитания был импер. Лев Исаврянин. Это был государь храбрый, с успехом защищавший империю от нападения магометан.

Упоенный своими военными успехами, Лев составил несчастный план обратить в христианство как магометан, так и иудеев уничтожением иконопочитания, которым соблазнялись и над которым смеялись те и другие. Предположенное уничтожение икон Лев начал довольно осмотрительно. Сначала он издал указ только против поклонения иконам, для чего приказал поставить их в церквах повыше, чтобы народ не лобызал их. Но народ был возмущен распоряжением императора и открыто выражал свое недовольство. Так, когда было приказано снять особенно почитаемую икону Христа Споручника, стоявшую над воротами императорского дворца, масса православных, окружавшая лестницу, по которой взбирался солдат для исполнения приказания, столкнула лестницу и умертвила солдата. Икона все-таки была снята.

Вскоре появился другой указ, которым повелевалось вынести из храмов все иконы. Епископы, противившиеся этому распоряжению, были низложены. Защитников икон император сажал в темницы, предавал пыткам и отправлял в ссылку. Гонение Льва на святые иконы продолжал сын его (Константин Копроним) и внук (Лев Козар), но императрица Ирина (супруга Льва Козара), ревностная почитательница икон, прекратила гонение и, для умиротворения Церкви, созвала 7-й вселенский собор в Никее в 787 г. На соборе была отвергнута иконоборческая ересь и определено поставлять и полагать в церквах, вместе с изображением честного и животворящего креста, и св. иконы и воздавать им почитательное поклонение, возводя ум и сердце к Господу Богу и святым, лики которых на них изображены.

Седьмым собором еще не закончилась иконоборческая смута. Ирина царствовала недолго. Сменивший ее император Лев Армянин и его преемники возобновили гонение на иконы и на всех поборников иконопочитания.

Наконец в 842 году вступила на престол правоверная царица Феодора. Собранный по ея повелению поместный собор снова и окончательно осудил иконоборческую ересь и установил торжество православия, совершаемое доныне в православной Церкви в первый воскресный день Вел. поста.

Св. Афанасий Вел., архиеп. Александрийский, еще будучи молодым архидиаконом при Александрийском архиеп. Александре, прославился своею ревностью против ариан на 1-м вселенском соборе в г. Никее. Сделавшись в 326 году сам архипастырем Александрийской церкви, он написал много сочинений, в которых раскрывал православное учение о Сыне Божием и обличал еретиков. Св. Афанасий скончался в 373 году, после многострадальной и многотрудной жизни.

Св. Василий Вел., архиеп. Кесарии Каппадокийской, происходил из благочестивого христианского семейства, которое с юных лет воспитало в нем благочестие и любовь к истине. В продолжение 14 лет св. Василий посещал знаменитые училища в Кесарии, Константинополе и Афинах, а постом уединился в пустыню вместе с другом своим Григорием. В 364 году он посвящен был в сан пресвитера в г. Кесарии, а через 6 лет избран архиепископом этого города. В этом сане он явился неутомимым подражателем св. Афанасия и всячески отстаивал православие против арианства и доказывал ложь последнего.

Импер. Валент, ревностный арианин, не мог видеть этого равнодушно и всячески старался расположить св. Василия к соединению с арианами. Предварительно он послал к нему префекта Модеста. Но Модест нашел в епископе непоколебимую твердость. Видя, что увещания остаются бесполезными, он стал грозить Василию изгнанием, лишением имущества, мучениями и смертью; но св. Василий спокойно отвечал: «Если можешь, угрожай чем-нибудь другим; изгнания я не боюсь, ибо вся земля Господня; отнять имущество нельзя у того, кто ничего не имеет; муки мне не страшны, ибо верю и надеюсь, что страдания и смерть будут для меня благодеянием, потому что они скорее приведут меня к Господу, для Которого я живу и тружусь». Префект был изумлен. «Никогда никто не говорил со мной так смело», сказал он. «Вероятно, тебе еще не приходилось говорить с епископом», отвечал св. Василий.

Вскоре затем сам Валент прибыл в Кесарию. Модест донес ему о своей неудаче и советовал ему употребить против Василия силу; но император еще надеялся склонить епископа. В праздник Богоявления он отправился в церковь, где св. Василий совершал божественную литургию, и был глубоко тронут торжественностью служения. Через несколько дней император вновь посетил храм, в алтаре долго беседовал с Василием и услышал от него, как говорит св. Григорий, «Божьи глаголы». Но благое впечатление было непродолжительно. Ариане не переставали возбуждать Валента против св. Василия, и святитель перенес много неприятностей. Удрученный болезнью и трудами, св. Василий скончался на 49-м году отроду, 1 января 379 года.

Кроме защиты православия против ариан, св. Василий известен различными каноническими постановлениями касательно церковного благочиния и письменным изложением литургии, известной ныне под его именем.

Св. Григорий Богослов начальное воспитание получил в кругу своего благочестивого семейства, а затем вместе с Василием докончил его в Афинах.

Самая горячая дружба соединяла двух св. юношей. «Мы были друг для друга все, – говорит Григорий, – и товарищи, и сотрапезники, и родные».

В таком шумном и блестящем городе, как Афины, в этой резиденции язычества, где, по словам св. Григория, «идолов было гораздо более, чем в целой Греции», юные друзья не увлеклись ни прелестями разгульной жизни афинской молодежи, ни языческими суевериями. Они жили отдельно от других, жили в мире, как совершенные иноки, хотя в это время не были еще крещены. «Нам известны были, – говорит Григорий, – две дороги: одна, это первая и превосходнейшая, вела к нашим священным храмам и к тамошним учителям, другая, это – вторая и неравного достоинства с первою, вела к наставникам наук внешних. Другие же дороги на праздники, на зрелища, на пиршества предоставляли мы желающим».

После окончания образования Григорий уединился с св. Василием в пустыню. Вскоре отец его, епископ гор. Назианза, вызвал его к себе и посвятил в пресвитера, а в 372 г. Василий назначил его епископом гор. Сасима. Через несколько времени св. Григорий приглашен был устроить Константинопольскую церковь, где сильно было арианство. Много опасностей и неприятностей терпел он от ариан, однако дожил до торжества истинной веры и был председателем 2-го вселенского собора.

Когда некоторые епископы на соборе не желали, чтоб он был архиепископом в Константинополе, и от этого произошел спор, тогда Григорий сам вышел на середину собора и сказал: «Пастыри стада Христова! стыдно нам враждовать и спорить, когда мы других должны учить любви и миру. Если я причиною волнения, как пророка Иону, бросьте меня в море, и утихнет буря, которую я воздвигал». Сказавши это, он удалился в свое отечество Назианз и там проводил строго подвижническую жизнь до своей кончины в 389 г.

Св. Иоанн Златоуст, архиеп. Константинопольский, родился в Антиохии. Рано лишившись отца, он остался единственным утешением своей овдовевшей матери Анфусы. С юных лет он сделался учеником знаменитого языческого учителя красноречия, Ливания, и начал свою общественную деятельность в суде, где принял звание адвоката. Но вскоре он понял суету мирскую и скрылся в пустыню, где провел 4 года.

Посвященный в сан пресвитера, он начал ревностно заниматься проповедью и за свое красноречие получил прозвание Златистого. По смерти св. Нектария, архиеп. Константинопольского, Златоуст избран был на его место; это было в 397 г. На этом новом месте он стал еще более деятельным: с одной стороны, заботился о бедных и с этою целью устраивал для них больницы и странноприимные дома; с другой – ревностно занялся улучшением церковного благочиния. Смелым обличением порочности двора Иоанн вооружил против себя жену императора Аркадия, императрицу Евдоксию. Его осудили и послали в заточение; но лишь только Златоуст выехал из Константинополя, сделалось сильное землетрясение. Императрица ужаснулась и возвратила святителя в столицу. Но Златоуст продолжал обличать пороки жителей столицы, и опять все против него озлобились. Его опять сослали в заточение; измученного страданиями и болезнями, его заставили идти пешком, и изнуренный святитель умер (407 г.) на дороге, в гор. Команах. Последние слова его были: «Благодарение Богу за все!» Мощи святого Иоанна, через 30 лет после его смерти, торжественно были перенесены в Константинополь. Кроме бесчисленных поучений и бесед, Иоанн Златоуст составил еще литургию, которая известна под его именем.

Св. Иоанн Дамаскин родился в сирийском городе Дамаске, отец его был министром Дамасского халифа (князя); воспитание получил самое блестящее в отцовском доме под руководством ученого инока Космы. Сделавшись совершеннолетним, он занял при халифском дворе должность дамасского градоначальника. В это время Византийский император Лев Исавряиин начал гонение на св. иконы; Иоанн явился ревностным защитником святыни и своими сочинениями не мало обличал императора и противодействовал его намерениям. За это Лев оклеветал его пред халифом в измене; халиф велел отсечь ему правую руку. Скорбящий Иоанн слезно молился ночью пред иконою Богоматери, и Пречистая чудесно исцелила его десницу. После этого св. Иоанн удалился в Иерусалимскую лавру св. Саввы Освящённого и здесь начал составлять свои чудные песнопения. Скончался Иоанн в 760 г. Из его сочинений известны: «Точное изложение православной веры» и особенно каноны на святую Пасху и др. праздники, службы воскресные, разделенные на 8 гласов (октоих) и многие погребальные песнопения.

Вселенские соборы епископам пяти городов – Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима, как предстоятелям церквей издревле славных и основанных самими апостолами, усвоили наименование патриархов и предоставили высшую власть в церковном управлении.

Все пять патриархов объемом власти должны быть равны между собою, и в управлении церквами своих округов независимы один от другого. Вселенские соборы ни одному из них не предоставляли исключительной власти над всею вселенскою Церковью, хотя и признавали за римским патриархом первенство чести.

Но на практике вышло иначе. Римский патриарх или папа, подчинивши своей власти все церкви Запада и требуя такого же подчинения от церквей восточных, стал считать себя главою и правителем всей вселенской Церкви.

Притязаниям пап на главенство в Церкви содействовали многоразличные причины. Еще в III и особенно IV веках западные церковные писатели стали проводить особое понятие о единстве Церкви: они полагали, что все общее единство Церкви обусловливается тем, если в ней, кроме невидимой главы – Христа, есть еще одна видимая глава. И такою видимою главою Церкви естественно было западному христианскому миру считать римского епископа: он был епископом всемирного города, занимал апостольскую кафедру, единственную на Западе, наследовал власть Петра. Если ап. Петр был князем апостолов, как думали на Западе, то преемник, наследовавший его власть, римский епископ, должен быть главою и князем всех епископов².

Римские епископы сознали всю важность подобных воззрений и всеми мерами старались проводить их в церковную жизнь. В этом особенно помогали им разного рода обстоятельства политической и церковной жизни. Так, в 330 г. Константин Великий перенес столицу из Рима в Византию; римский епископ, вследствие этого, сделался более или менее свободным от влияния и произвола императорской власти и при случае мог даже давать ей отпор, как это и было, напр., во время иконоборческих смут, когда папы отказали в повиновении восточным императорам-иконоборцам. В это время на Западе усилилось одно из новых христианских государств – Франкское. Папы вступили в союз с франкскими государями и получили в дар от франкского короля Пипина целую область в Италии. Подарком Пипина положено начало светской власти пап.

Между тем, когда происходило такое постепенное освобождение пап из-под власти Византийских императоров, они упрочивали свою власть в церквах западных. В этих церквах римский епископ издавна пользовался большим авторитетом, как преемник ап. Петра. За решением разных недоумений они, по древнему обычаю, обращались к римской Церкви. Это подало повод римским епископам писать к таким церквам послания, в которых разрешались спорные вопросы. Естественно, что принятием папских посланий западные церкви становились уже в подчиненное отношение к римской. Да и на Востоке к римской кафедре относились с уважением. Ни в одном городе не было столь большого числа мучеников, как в этой столице. Катакомбы римские привлекали богомольцев и с Востока. У римских патриархов часто искали защиты и помощи восточные православные епископы, гонимые еретиками. Все это возвышало римского патриарха. Посему и в восточной половине Церкви охотно почитали его первым среди равных. Но римские папы не хотели довольствоваться первенством чести, а стремились к первенству власти.

Такое незаконное притязание пап встретило должное сопротивление со стороны восточных патриархов и особенно Константинопольского и повело к расторжению духовного союза между Церквами восточной и западной. Это случилось во время распри пап с константинопольскими патриархами Фотием и Михаилом Керулларием.

Варда, дядя императора Михаила III, без всякой законной причины низложил благочестивого и строгого Константинопольского патриарха Игнатия, а на его место избрал Фотия, одного из первых государственных сановников.

По своему образованию и по жизни Фотий достоин был сана патриарха. Но так как он занял кафедру при жизни патриарха Игнатия, то не все его признали за пастыря законного. Друзья Игнатия образовали партию. Но и у Фотия было много приверженцев. Разделенные на два лагеря, византийцы начали враждовать между собою. Для прекращения смуты Варда предложил созвать большой собор. Дали знать о предполагаемом соборе восточным и римскому патриарху. Папа Николай I послал своих уполномоченных. В 861 году собор открылся в столице Византии. Отцы собора решили спор патриархов в пользу Фотия. Легаты папы вместе с другими подписали определения собора. Папа был недоволен этим решением и лишил легатов сана, обвинив их в том, что будто они приняли подарки от Фотия и Варды. В 863 г. папа Николай собрал в Риме собор из западных епископов и осудил Фотия на лишение сана. Так как патриарх не имел права судить другого патриарха единолично или даже на частном соборе, то в Константинополе не придали никакого значения суду папы. Патриарх Фотий продолжал занимать свою кафедру и хранил молчание. Но вопрос о болгарской Церкви заставил прервать молчание.

Болгарский князь Борис принял св. крещение от греков и первыми проповедниками веры Христовой среди болгар были греки. Но через два года после своего крещения Борис, поссорившись с Константинопольским императором, призвал римских миссионеров. Присланные папою епископы и священники стали отменять введенные в Болгарии обряды греческой Церкви и заменять обрядами римскими, каковы были, напр., разрешение на сыр и яйца в постные дни, пост в субботу и другие. Тогда патриарх Фотий написал окружное послание к другим восточным патриархам, в котором обличал незаконные притязания папы и указал на допущенные в западной Церкви отступления от православия. По этому случаю был созван собор в Константинополе, который отверг папские притязания и осудил отступления западной Церкви. Но это осуждение еще не прерывало союза Церквей – восточной и западной.

Окончательное отделение западной Церкви от православного Востока произошло в половине XI века. Константинопольский патриарх Михаил Керулларий, услышав, что латины совершают литургию на опресноках, тогда как на Востоке и на самом Западе до VIII века всегда совершали на обыкновенном квасном хлебе, поспешил обличить это нововведение Запада. Папа Лев IX оскорбился тем, что Константинопольский патриарх осмелился укорять обычаи римской Церкви и написал резкое письмо патриарху Михаилу. Пламя вражды запылало. Византийский император, опасавшийся потерять последние свои владения в Италии через ссору с папой, употребил все меры, чтобы примирить с ним патриарха. Начались переговоры: папа отправил в Константинополь трех легатов, но они, вместо того, чтобы ослабить, только усилили раздор. He успев склонить патриарха отступиться от своих мнений, легаты торжественно вошли в Софийский собор, произнесли анафему на патриарха и на всю восточную Церковь и положили клятвенную грамоту на престол. С этого времени во всех восточных церквах перестали поминать папу при богослужении.

Отделившись от восточной Церкви, западная Церковь все более и более отступала от чистоты древних преданий и христианского вероучения и все более и более вносила нововведений в церковную жизнь. Особенно много таких нововведений в учении веры, в обрядах церковных и иерархическом устройстве внесено было в темные средние века.

Отступления в догматах веры: 1) учение об исхождении Духа Святого от Отца и Сына и прибавление к 8-му члену символа веры лишнего слова: и Сына; 2) учение о главенстве папы; 3) учение об индульгенциях, т.е. освобождении грешников от наказания за грехи, ради сверхдолжных заслуг святых, которыми якобы в праве распоряжаться папа; 4) учение о чистилище (среднее состояние между раем и адом); 5) учение о непричастности Богоматери первородному греху и 6) учение о непогрешимости папы в делах веры. Отступления в таинствах: 1) крещение в римской Церкви совершается чрез обливание, т.е. вода поливается на голову крещаемого, при произнесении слов: «я крещаю тебя во имя Отца и Сына и Св. Духа». 2) Совершителями таинства миропомазания считаются одни только епископы; совершается это таинство над младенцами не вслед за крещением, a по достижении ими, по крайней мере, семилетнего возраста. При совершении обрядов миропомазания епископ сперва воздевает руку над принимающими таинство, потом помазывает миром на челе, называя каждого по имени и говоря: «знаменую тебя знамением креста и укрепляю миром спасения во имя Отца и Сына и Св. Духа». В заключение епископ ударяет помазанного слегка по ланите, говоря: «мир с тобою». 3) В таинстве причащения римско-католическая Церковь отличается от православной: а) введением опресноков вместо квасного хлеба; б) учением о времени пресуществления св. даров на литургии после слов Христовых («сие есть тело Мое», «сия есть кровь Моя»), а не после призывания Св. Духа; в) лишением чаши мирян, т.е. приобщением их только под одним видом хлеба; г) недопущением младенцев ко св. причащению. 4) В учении о таинстве покаяния римская Церковь на епитимии смотрит не как на исправительные и врачебные средства, а как на наказание для удовлетворения правде Божией. 5) Брак римская Церковь признает безусловно нерасторжимым даже в случае прелюбодеяния одного из супругов. 6) В учении о таинстве священства римско-католическая Церковь отличается от православной тем, что с XI века совершенно запретила брачное состояние своему приходскому духовенству. 7) В таинстве елеосвящения римская Церковь тем отступает от православной, что представляет право освящать елей для таинства одному епископу и главною целью елеосвящения считает укрепление больного в страданиях и борьбе с ужасами смерти, почему преподает это таинство в виде напутствия и только таким больным, которые находятся уже при смерти.

Уже давно злоупотребления папской власти и духовенства были осуждаемы богомыслящими людьми, но эти люди объявлялись еретиками и по большей части гибли на костре. Между тем с распространением просвещения вера в непогрешимость пап постепенно упадала. Особенно много недовольных было в Германии. Народ тяготился поборами на содержание духовенства: рыцари и бароны с завистью смотрели на богатство и роскошную жизнь духовных сановников; а немецкие князья желали избавиться от вмешательства духовной власти в их управление.

Поводом к началу реформации послужили индульгенции или отпущение грехов за деньги. В христианских странах издавна вошло в обычай, чтобы люди, кающиеся в грехах, делали, между прочим, денежное пожертвование на церкви и богоугодные заведения. Впоследствии папы, увидавшие в этом крупный источник доходов, начали просто продавать индульгенции. Папа Лев X довел продажу индульгенций до крайних пределов. Нуждаясь в деньгах на роскошь и на изящные постройки, он поручил майнскому архиепископу открыть эту продажу в Германии. Один из таких продавцов, монах Тецель, разъезжал по Саксонии с двумя большими ящиками: в одном находились отпустительные папские грамоты или ярлыки на всевозможные грехи, прошедшие, настоящие и будущие, а в другом – вырученные за них деньги. Многие суеверные люди сбегались к нему и иногда отдавали последние гроши, чтобы избавить себя или своих покойных родственников от мук чистилища. Князья с неудовольствием смотрели, как Тецель обирал их народ, но пока не решались возвысить голос против этой постыдной торговли. Тогда с обличением против индульгенций выступил Мартин Лютер.

Лютер, сын крестьянина, вырос в нужде и лишениях; много терпел от сурового обращения в родительском доме и особенно в школе, где в те грубые времена беспощадно били и секли учеников. Потом он поступил в университет и, по желанию отца, начал изучать право, чтобы сделаться юристом. Но собственная склонность влекла Лютера к монашеской жизни и к наукам философским. Он последовал этому влечению, получил степень доктора философских наук, вступил в монастырь и был приглашен занять кафедру богословия в Виттенбергском университете. Лютер был еще усердный католик и на папу смотрел как на истинного наместника Христова. Раз ему случилось по делам своего ордена отправиться в Рим. С большим благоговением приближался он к этому священному городу; но там совершенно разочаровался, когда собственными глазами увидел роскошь и порочные нравы папского двора, неуважение духовенства к молитве и ко всему святому: «едва я отслужу одну обедню, как у них уже кончено больше десяти».

Когда Тецель появился в окрестностях Виттенберга и народ поспешил раскупать индульгенции, Лютер пытался противодействовать своими проповедями. Но проповеди не помогли; тогда Лютер решился на очень смелый шаг. Он прибил к церковным дверям 95 тезисов (т.е. положений), в которых доказывал вред, происходящий от продажи индульгенций и их недействительность для отпущения грехов. Тезисы его быстро сделались известны в Германии и обратили общее внимание на виттенбергского проповедника.

Некоторые ученые монахи заступились за Тецеля и написали опровержение тезисов; Лютер им отвечал. Благодаря книгопечатанию, ответы его читались везде и производили сильное волнение. Тогда из Рима была прислана папская булла, которая повелевала сочинения Лютера сжечь, как еретические, и самому ему грозила проклятием, если он не покается. Булла эта прибивалась к стенам, и в некоторых городах, действительно, сочинения Лютера были сожжены. Но в Виттенберге Лютер, сопровождаемый профессорами и студентами, вышел за город и сжег папскую буллу на костре (1520 г.). Таким поступком он торжественно отделился от католической Церкви.

Вскоре после этого события уже составился союз германских богословов и владетельных князей, покровительствовавших Лютеру и окончательно порвавших с папою. Эти Лютеровы приверженцы заявили о себе подачею протеста против определения Шпейерского сейма, постановившего не приступать ни к какому преобразованию Церкви до вселенского собора, отчего за последователями Лютера и утвердилось название протестантов.

Отличительные черты лютеранского исповедания состоят в следующем: 1) лютеране признают единственным источником христианского вероучения священное писание, предоставляя каждому верующему право понимать и объяснять его по своему разумению, и совсем отвергают священное предание, как необходимое пособие к надлежащему пониманию священного писания и дополнение его; 2) они признают, согласно с римскою Церковью, исхождение Св. Духа и от Сына; 3) из таинств они принимают только два: крещение и причащение; 4) в таинстве причащения не допускают пресуществления хлеба в истинное тело Христово, а вина – в истинную кровь Христову, как учит об этом истинная Церковь со времен апостольских, а допускают только невидимое присутствие тела и крови Христовой под видом хлеба и вина; 5) в нравственном отношении они признают, что христианин может достигать оправдания пред Богом единственно только верою, без участия добрых дел; 6) равным образом они не допускают призывания в молитве святых, поклонения иконам, монашества, постов и поминовения умерших; наконец, 7) лютеране отвергают иерархию, как состав лиц, одаренных чрез рукоположение особенными дарами Св. Духа, необходимыми для совершения богослужения и научения других вере и благочестию. Потому управление Церковью у них предоставлено гражданскому начальству, a Церкви позволено только иметь свои коллегии или консистории.

В одно почти время с Лютером, и также по поводу продажи индульгенций, выступил в качестве реформатора Церкви кафедральный проповедник в Цюрихе Цвингли. В небольшом вольном государстве Швейцарии дело реформы пошло еще быстрее, чем в Германии, и сразу приняло широкие размеры. Впоследствии последователи Цвингли соединились с последователями Кальвина и вместе с ними получили название реформатов.

Реформатское вероисповедание (или кальвинизм), в основных пунктах, согласно с вероисповеданием лютеранским. Подобно лютеранам, реформаты признают св. писание за единственный источник и учат об оправдании одной верою без добрых дел. Особенности реформатского вероисповедания сравнительно с лютеранским составляют: 1) учение о безусловном предопределении, а также 2) учение о таинстве евхаристии.

Учение реформатов о безусловном предопределении можно представить в следующем виде. Бог, предвидев падение человека и решив его искупление, от вечности предопределил, кто из людей спасется и кто погибнет. Спрашивать, почему Бог одних избрал, а других отвергнул, по мнению Кальвина, бесполезно, потому что законы, по которым действует Божественная воля, для нас непостижимы. В евхаристии реформаты отвергают действительное присутствие тела Христова, считая хлеб и вино только образами распятого Господа.

Что касается богослужения, то надо заметить, что вообще к церковной обрядности реформаты относятся враждебнее, чем лютеране. Все богослужение их обращается в одну проповедь, нередко рутинную, скучную; местами молитвенных собраний служат простые комнаты, более похожие на школу, чем на церковь. Все обращено только к научению одного рассудка; никакой пищи чувству и воображению, которые так же, как и рассудок, требуют себе высшего удовлетворения в религии.

Св. Мефодий и Кирилл были уроженцами города Солуня. Отец их, Лев, отправлял в этом городе должность начальника. Старший сын его Мефодий, по окончании школьного учения, получил должность начальника одного округа, населённого славянами. Но блестящее начало службы не пленило молодого человека. Мефодий стремился к тихой иноческой жизни. Это влечение понудило его оставить должность начальника и поступить в один из монастырей на Олимпе. Здесь он начал вести столь строгую подвижническую жизнь, что скоро был избран на должность игумена обители. В это самое время младший из семи сыновей Льва, Константин, – так в миру назывался преп. Кирилл, – пребывал еще в доме родителей. С малых лет он обнаружил необыкновенные дарования. Как сын высокого государственного сановника, Константин взят был ко двору императора Михаила III. Близость к царю не помешала ему заниматься науками, которые он полюбил сердечно. Ради наук Константин отказался даже от мира с его радостями. Молодой инок назначен был на должность книгохранителя при Софийском столичном соборе, и он не замедлил заявить о себе, как об ученом муже. Его стали именовать философом. Когда император Михаил имел нужду послать к сарацинам учёного мужа для бесед о вере, то выбор его остановился на Константине. И он исполнил это поручение блестящим образом. В столице ожидали его почести, а он от них отказался и, покинув должность книгохранителя, ушел к брату в монастырь на Олимп.

Но недолго братьям пришлось наслаждаться тишиною монастырской жизни. Их ждал апостольский подвиг среди славян.

Моравский князь Ростислав обратился в Константинополь с просьбою прислать в Моравию проповедников, знающих славянский язык. Император Михаил III с патриархом Фотием назначил послать к ним Кирилла и Мефодия. Пред отправлением своим в Моравию св. братья, для большего успеха проповеди, составили славянскую азбуку и перевели на славянский язык избранные чтения Нового Завета и некоторые богослужебные книги. С такими пособиями они учредили в Моравии богослужение на славянском языке и стали поучать народ Христовой вере на понятном для всех языке. Моравы с радостью принимали проповедь Христову. Но появление греческих проповедников в Моравии между славянами было крайне неприятно немецким епископам.

Позавидовав успеху св. братьев, они восстали против перевода священных книг на славянский язык, утверждая, что следует читать евангелие только на трех языках, на которых была начертана надпись на кресте Господнем, – на еврейском, греческом и римском. Константин возражал им, говоря, что если Бог по милости Своей даровал всем воздух и дождь, солнцу повелевает сиять для всех, то тем более Он не желает лишить никого высшего блага, знания и понимания Его закона.

Но епископы не удовлетворились этим ответом и принесли папе Николаю I жалобу на учителей славян, обвиняя их в ереси. Николай потребовал их к себе на суд. Константин и Мефодий тотчас повиновались и отправились в Рим, взяв с собою часть мощей св. Климента. Папа Николай I, не дождавшись их, скончался. Преемник его, папа Адриан принял св. проповедников с почетом, одобрил переводы их и дозволил в самом Риме отправлять богослужение на славянском языке.

Вскоре по прибытии в Рим Константин, изнуренный трудами и долгим путешествием, тяжко заболел. Предчувствуя близкую кончину свою, он пожелал принять схиму, при чем был назван Кириллом; с радостным спокойствием стал он потом ожидать смерти. Болезнь его продолжалась около двух месяцев. Хотя он оставлял мир без сожаления, но успех начатого дела был близок его сердцу. Призвав Мефодия, он завещал ему не оставлять дела просвещения славян. «Брат, – говорил он ему, – мы с тобою были, как дружная пара волов, возделывающих одну ниву; и вот я падаю на бразде, рано окончив день свой. Ты возлюбил уединение на горе Олимпе, но молю тебя, не оставляй начатого дела, ибо сим подвигом ты более можешь угодить Богу». Потом, подняв глаза к небу, он стал пламенно молиться о просвещенных им племенах. Просветитель славян отошел к Господу, имея только 42 года отроду, но изнуренный болезнью и трудами.

Похоронив брата, Мефодий опять отправился на проповедь в Моравию. Здесь он с своими учениками продолжал переводы, заводил школы, учил грамоте и слову Божию князей и всех, кто желал учиться. Славянская письменность и богослужение быстро распространялись в Моравии, Паннонии, Чехии и Польше, пока был жив св. Мефодий. Несмотря на клеветы в Риме, куда он должен был отправляться в другой раз и где был принят так же, как и в первый, и рукоположен в архиепископа Моравии, несмотря на двухлетнее заключение в темнице, он неутомимо продолжал начатое дело. Ho со смертью (885 г.) Мефодия его дело было разрушено латинским духовенством. Богослужение введено опять латинское, книги славянские запрещены, а ученики изгнаны из Моравии. Они основались в Болгарии и сюда принесли с собою плоды своих многолетних трудов.

Наше отечество было одною из стран, которые удостоились слышать проповедь св. апостолов. По свидетельству древнего предания, св. ап. Андрей проповедовал, между прочими странами, на северных берегах Чёрного моря, поднимался вверх по Днепру, достиг до нынешних Киевских гор, провел ночь на этих горах и на другой день, рано утром, поставил на них крест и сказал своим ученикам: «На этих горах воссияет благодать Божия, тут будет город великий со многими памятниками истинной веры, потому что Бог хочет просветить крещением всю эту землю». Пророчество апостола сбылось. Киев, мать русских городов, стал для Руси колыбелью православной веры и просвещения.

Киевские князья Аскольд и Дир первые приготовили путь христианству в России. В 866 году они с войском на 200 судах спустились вниз по Днепру, проплыли Черное море и подступили к самому Константинополю. Объятые ужасом, жители всю надежду возложили на Господа Бога и Пречистую Деву. Целую ночь молились во Влахернском храме, и на другой день патриарх Фотий вынес из храма ризу Богоматери и погрузил ее в море. В это мгновение поднялась буря и разбила большинство русских судов. Аскольд и Дир с немногими спасшимися дружинниками познали всемогущего истинного Бога и приняли св. крещение.

После Аскольда и Дира не видим замечательных обращений до св. Ольги. Ольга была супругою второго Русского князя Игоря и по смерти его, за малолетством сына своего Святослава, управляла Русскою землею. При ней в Киеве было много христиан, которые имели свою церковь св. пророка Илии. Одаренная умом светлым и проницательным, Ольга скоро поняла превосходство христианской веры пред языческой и пожелала быть христианкою. Для этого с большою свитою она отправилась в Константинополь. Патриарх сам наставил ее в христианской вере и потом крестил, a император был ее восприемником от купели.

По возвращении в Киев, Ольга прожила 12 лет и все это время посвятила проповеди о Христе своим подданным; уговаривала и сына своего Святослава принять св. крещение, но он и слышать об этом не хотел – учение о любви и мире было не по душе воинственному князю. Но это увлечение военными успехами невольно послужило к пользе христианства. Святослав постоянно находился в походах и не мог поэтому обращать внимания на воспитание своих сыновей, а Ольга, пользуясь постоянными его отлучками, знакомила своих внуков с христианскою верою. Это знакомство впоследствии принесло обильный плод в младшем ее внуке Владимире.

В молодости Владимир был ревностным язычником. Он любил ставить в Киеве на видных местах идолов, любил приносить богам жертвы, даже человеческие, которые выбирались по жребию. Раз жребий пал на сына одного варяга христианина, жившего в Киеве. Посланы были люди, чтобы взять у отца мальчика, обречённого в жертву. Но отец не дал сына своего и даже надругался над идолами. Он сказал народу: «Ваши боги – дерево, сегодня стоят, а завтра сгниют. Если они боги, пусть сами возьмут сына моего». Рассвирепевший народ в ярости убил и отца, и сына. Это были первые мученики-христиане в Киеве (Феодор – отец, Иоанн – сын).

Однако князь Владимир задумался над словами варяга и стал сомневаться в языческой вере. Об этом узнали камские болгары-магометане, немцы, евреи и греки; все они прислали к Владимиру своих послов спросить, не примет ли он их веру. Владимиру понравилась только греческая вера. Греческий проповедник рассказал Владимиру священную историю и показал картину страшного суда, на которой было нарисовано, как праведники, стоящие на правой стороне, идут в рай, а грешники – на левой стороне, идут в ад. Владимир сказал: «Хорошо тем, которые по правую сторону, и худо тем, кто на левой». – «Крестись, если хочешь быть на правой стороне», сказал грек. Задумался Владимир. «Подожду еще немного», промолвил он и, щедро одарив греков, отпустил их.

После этого Владимир созвал бояр и старейшин города, рассказал им, что говорили ему послы, и просил у них совета. Бояре и старейшины сказали: «Сам знаешь, князь; всяк свое хвалит. У тебя есть мудрые мужи, пошли их разведать, как служат Богу разные народы». Владимир послал десять лучших и смышленых мужей к камским магометанам, к немцам, грекам, чтобы они посмотрели их богослужение. Этим послам понравилось только греческое богослужение в Царьграде, где они видели архиерейскую службу, в великолепном соборе при стройном пении большого хора певчих. Возвратившись в Киев, они сказали князю и боярам: «Мы не знаем, где мы были: на небе или на земле. Как всякий человек, вкусивший сладкого, не захочет горького, так и мы не хотим другой веры, кроме греческой». На эти слова приближенные князя сказали: «Если бы худ был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, мудрейшая из людей». Тогда Владимир решил принять греческую веру. Но ему не хотелось просить у греков крещения, как милости. Он начал с ними войну и завоевал у них город Корсунь в Крыму. Потом он потребовал от греческих императоров Василия и Константина, чтобы они выдали за него сестру свою Анну. Императоры ответили, что христианке нельзя быть женою язычника, и Владимир изъявил желание креститься. Царевна Анна прибыла в Корсунь, и Владимир принял крещение в этом городе. Его примеру последовала и дружина.

Прибыв в Киев, Владимир прежде всего крестил своих детей и близких людей. Потом он приказал изрубить и сжечь идолов. Идол Перуна был стащен с горы и брошен в Днепр. После этого Владимир послал по городу вестников призвать весь народ к Днепру для крещения. «Кто не придет на реку, тот будет считаться врагом князя», говорили они. На другой день утром в указанное место собрались все киевляне, и произошло общее крещение народа (988 года). Тогда, по слову благочестивого летописца, земля и небо ликовали, видя множество спасаемых.

После крещения киевлян Владимир ревностно заботился о распространении христианства по другим областям Русской земли. В северных городах, например, в Новгороде, народ мало был подготовлен к принятию новой веры и оказал сопротивление проповедникам ее. Тем не менее, христианская религия и здесь постепенно побеждала языческую и производила благотворное влияние на Русский народ.

Полезное влияние христианства было видно на самом князе Владимире. После крещения он перестал воевать, сделался добрым, воздержанным и милостивым: он не хотел наказывать даже разбойников, говоря: «боюсь греха»; для бедных, вдов, сирот он строил приюты и позволил им приходить в свой двор за пищей, одеждой и деньгами, а тем бедным, которые по старости или по болезни не могли ходить, он велел отвозить все нужное. Русская Церковь причислила Владимира и бабку его Ольгу к лику святых за праведную жизнь их после крещения и назвала их равноапостольными за их труды в пользу христианской веры.

Монастыри на Руси стали появляться после принятия Русским народом христианства. При Ярославе Мудром их было уже несколько. Одни монастыри устраивались князьями, другие – боярами; были и такие, которые основывались бедными иноками. Самым главным монастырем в древнее время был Киево-Печерский. Основателем его был преп. Антоний, а устроителем – преп. Феодосий.

Преп. Антоний был родом из г. Любеча. Он рано почувствовал призвание к иноческой жизни и удалился на Афонскую гору, которая славилась своими подвижниками. Там он постригся в монахи и своими подвигами обратил па себя внимание игумена. Игумен посоветовал Антонию возвратиться в Россию и предсказал ему, что «от него произойдут многие черноризцы». Антоний прибыл в Киев и облюбовал себе гору на высоком берегу Днепра, в трех верстах от города. Он нашел здесь пещеру и стал подвизаться в ней в посте, молитве и труде. Скоро собралось около него человек пятнадцать других подвижников, искавших уединения. Они выкопали себе в той же горе пещеры, построили церковь и обвели все это забором. Таким образом возник Печерский (пещерный) монастырь. Но Антоний скоро затворился в своей пещере и предоставил другим устраивать внутреннюю жизнь монастыря. Это дело взял на себя Феодосий.

Преп. Феодосий с юных лет имел влечение к монашеской жизни. Он три раза убегал из дому, чтобы поступить в монастырь; но мать отыскивала его и возвращала в свой дом. Наконец четырнадцати лет он пришел в Киев и упросил Антония принять его в свою пещеру. После долгих поисков мать опять нашла Феодосия, но уже не могла взять его домой; напротив, по его совету, она сама отказалась от мирской жизни и поступила в женский монастырь.

Сделавшись игуменом Печерского монастыря, Феодосий ввел в нем устав, по которому все иноки носили одинаковую одежду, обедали за общим столом и не могли иметь никакой собственности. Если Феодосий находил у монаха в келье что-нибудь сверх положенного, то уничтожал. О материальном обеспечении себя не заботились ни игумен, ни братия. Случалось, что с вечера иноки не знали, чем они будут питаться завтра. При всем том монастырь помогал нищим. Когда же явились средства, Феодосий устроил особый двор, где на его попечении жили нищие, слепые, хромые и больные. Кроме того, каждую субботу из монастыря отсылался воз с хлебом по тюрьмам.

Для братии своей Феодосий был во всем примером. Его никогда не видели праздным, Он носил воду, рубил дрова, работал в пекарне, ел один сухой хлеб. В келлии своей он держал разлабленнаго, чтобы ходить за ним. Одежду носил в заплатах, так что из нем никто не узнавал игумена. Много было подвигов смирения и любви Феодосия. Вот, например, поймали в монастыре воров: увидев их связанных, Феодосий прослезился, дал им наставление, снабдил всем нужным и отпустил на свободу. Раз пред обедом ему сказали, что никто не приготовил дров для кухни; он приказал братии идти обедать, а сам стал рубить дрова. Однажды слуга князя, везший Феодосия в монастырь, сказал ему: «Дай мне отдохнуть в колеснице, а сам сядь на коня». Феодосий беспрекословно уступил ему свое место, а сам то ехал верхом на коне, то шел близ него.

Много славных иноков было в Печерской обители. В ней жил первый русский летописец Нестор, подробно рассказавший в своей летописи о начале Руси и о первых Русских князьях. Многие Печерские иноки составляли поучения для народа, переводили книги с греческого языка, переписывали священные и богослужебные книги или отправлялись проповедовать евангелие племенам, еще не просвещенным истинной верой. He мало в Печерском монастыре жило строгих подвижников, которые затворялись в пещерах и не выходили оттуда по нескольку лет. Святость жизни Печерских подвижников привлекала Русский народ в Печерский монастырь. Богомольные люди со всех концов Русской земли приходили сюда помолиться и получить уроки благочестия.

Со времени утверждения христианства в России, Русская Церковь является митрополиею, состоящею в зависимости от Константинопольского патриарха. Зависимость состояла в том, что Константинопольский патриарх обыкновенно избирал, посвящал и присылал к нам митрополитов, и это продолжалось до половины XV века, когда греки порабощены были турками.

Но избрав и посвятив достойного митрополита, патриарх предоставлял ему управлять делами Церкви независимо от Константинопольского престола, так что определения митрополита или собора русских епископов не посылались па утверждение патриарху; патриарх предоставлял митрополиту Русской Церкви даже больше прав, чем экзархам Греции, и потому присылал ему грамоты не за восковою, а за свинцовою печатью, – это – честь, которой удостаивались только царственные лица и патриархи. Но в важных обстоятельствах митрополит Русский всегда сносился с патриархом Константинопольским и сам, в свою очередь, являлся иногда на Константинопольские соборы. Суд над митрополитом принадлежал патриарху и его собору.

Митрополит обыкновенно посвящал епископов и пользовался правом суда над ними; но, в свою очередь, и сам он в случаях важных ничего не решал один без собора епископов.

Князь обыкновенно называл митрополита отцом своим, a митрополит князя – сыном. Митрополит никогда не вступался в дела гражданские сам по себе и никогда не выдавал себя за судью князей; но сами князья при взаимных распрях нередко передавали дела свои на рассуждение митрополиту и выслушивали его, как дети отца. В бедственные времена междоусобий митрополиты или сами старались прекращать кровопролитные распри князей, или с этой целью отправляли епископов на место раздора. В период татарского порабощения пастыри Церкви деятельно помогали князьям: они не раз свои и церковные имущества обращали па нужды страдавшего народа, не раз одушевляли князей и народ решимостью стоять крепко против врагов Церкви и отечества, не раз и сами они отправлялись в Орду ходатайствовать за Россию.

Наиболее замечательными митрополитами до монгольского ига были св. Михаил и св. Иларион, во время монгольского ига св. Петр, Алексий, Иона и после свержения татарского ига св. Филипп.

Св. Михаил, родом грек, был первым митрополитом Киевским. Когда христианство утвердилось в Киеве, святитель заботился о насаждении св. веры и в других городах Руси. С этою целью он ходил с епископами по Русской земле до Новгорода и Ростова, повсюду крестя и поучая народ. Нетленные мощи его доселе почивают в Киево-Печерской лавре.

Св. Иларион, родом Русский, еще в сане священника приобрел уважение вел. кн. Ярослава и народа как своими подвигами благочестия, так и своею учительностью. Его правление было необычайно благотворно для Русской Церкви.

Преп. Нестор в своей летописи замечает, что при нем «вера христианская начала плодиться».

В XIII веке Россию постигло страшное бедствие. Подобно жестокой буре пронеслись по нашей родине полчища татар. Падали города, разграблялись, разрушались и сжигались храмы и монастыри, уничтожались христианские святыни и богослужебные книги, убивались или уводились в плен жители. В Киеве погибли его главные святыни – Софийский и Десятинный храмы. Печерская лавра была разрушена, монахи ее разбежались по лесам и пещерам. Краса Русской земли, стольный город великого князя и митрополита обратился в ничтожное местечко, в котором насчитывалось всего около 200 домов.

Общее бедствие, однако, обрушилось не с одинаковою тяжестью над той и другой половиной Руси. Северо-восточная Русь была опустошена менее; когда страшная буря пронеслась, она снова оправилась, благодаря умной деятельности своих князей. Южная же Русь была обращена в сплошную пустыню; кроме того, татары и после ее опустошения продолжали кочевать по ее степным украйнам и были постоянною грозою для ее народонаселения. Вследствие этого все земледельческое и промышленное население ее массами потянулось на север. Сюда же на север, сначала во Владимир, а потом в Москву, была перенесена и кафедра Русскаго митрополита.

Первым митрополитом, избравшим Москву своим стольным городом, был св. Петр.

Св. Петр, родом из Волыни, с 12 лет поступил в монастырь и удивлял братию своим послушанием и подвигами; потом после многих лет монастырского подвижничества он ушел в уединение на реку Рату и основал свой монастырь.

Сделавшись митрополитом, он только проездом остановился в Киеве и отправился прямо на север. В северной Руси шла тогда сильная борьба из-за великокняжеского достоинства между Тверским и Московским князьями. Став на стороне Московского князя, митрополит на первых же порах возбудил против себя вражду в Твери. Тверской епископ Андрей оклеветал святителя, вследствие чего для суда над ним был созван собор в Переяславле. Клевета, однако, скоро обнаружилась, но смиренный святитель от души простил ее виновника Андрея, сказав ему: «Мир тебе, чадо; не ты сотворил это, а диавол».

Между тем в Орде произошла важная перемена, на которую должен был обратить особенное внимание митрополит. В 1313 г. там сделался ханом Узбек, и, первый из ханов, принял магометанство. С объявлением магометанства, известного своим фанатизмом, господствующею верою в Орде, нельзя быто рассчитывать на продолжение прежних отношений ханов к православию. Св. Петр счел нужным отправиться в Орду. К счастью, старая языческая терпимость не вдруг пропала между новыми исповедниками Магомета; митрополита приняли по-старому с честью и отпустили с новым ярлыком. Кроме прежних льгот, здесь прибавлены были еще новые льготы относительно церковного суда: все церковные люди подчинены суду митрополита по всем делам, не исключая уголовных.

Самым важным из дел святителя было переселение его в Москву: он положил прочное основание мира и будущего величия России, когда перенес первосвятительскую кафедру из Владимира в Москву и принес с собой новой столице Русской Божие благословение. Жизнеописатель св. Петра повествует, что в Москву привлекла его любовь к князю Иоанну Даниловичу, известному миролюбием, набожностью и щедростью к бедным. В 1325 году св. Петр был уже в Москве, где, по его желанию, происходила закладка храма в честь Успения Пресв. Богородицы. Убеждая князя к сооружению этой соборной церкви, св. Петр пророчески говорил ему: «Сын мой, если послушаешь меня, то и сам прославишься с родом твоим более других князей, и град твой будет славен перед всеми градами Русскими, и святители поживут в нем, и взыдут руки его на плещи врагов его, и прославится Бог в нем». Князь с усердием приступил к совершению дела богоугодного: быстро воздвигаемы были стены храма. Но еще скорее приближался к концу своему блаженный святитель. Он успел только заложить себе каменный гроб в новой церкви, но не освятил ее.

Святитель преставился 21 декабря 1326 года. Мощи его положены были в гробницу, которую он сам себе приготовил. Вскоре начало сбываться пророчество святителя. При любимом его князе Иоанне Москва стала возвышаться над старинными городами; первосвятители утвердились на кафедре Московской. Единодержавная власть великого князя Московского возрастала и усиливалась в потомстве Иоанна и облеклась, наконец, порфирою царскою.

Св. Алексий, сын черниговского боярина Феодора Баконта, на 13 году от рождения удалился в Московский Богоявленский монастырь и здесь постригся в монашество. Митр. Феогност, обратив внимание на добродетельного инока, приблизил его к себе и незадолго до своей кончины рукоположил в епископа Владимирского, а потом назначил его своим преемником. В сане митрополита св. Алексий был ближайшим советником и помощником Московских князей в управлении ими государством, но с особенным блеском его патриотическая деятельность раскрылась при малолетнем Московском князе Дмитрии Иоанновиче, когда святитель, по полномочию еще покойного отца князя, выступил правителем государства. Находясь под гнетом монгольского ига, раздробленная на уделы, Русь до того времени терзалась внутри междоусобиями князей, боровшихся друг против друга, и в частности против Московского князя. Св. Алексий, желая блага отечеству, поставил своею задачею государственной деятельности уничтожить междоусобия внутри страны, утвердить единодержавие Московского князя. С этою целью он не однажды путешествовал к ханам в Орду и влиял на удельных князей словом мира и любви. В крайних же случаях, когда не действовало убеждение, он, движимый любовью к родине, не останавливался пред исключительными средствами, находившимися в его распоряжении, как первосвятителя Русской Церкви: он предавал временному церковному отлучению удельных князей, наносивших своими междоусобиями слишком большой ущерб миру и благосостоянию страны; такая участь постигла, например, князей – Тверского, Смоленского и Суздальского. Своей патриотическою деятельностью св. Алексий настолько укрепил силы Московского князя, что Димитрий Иоаннович, через три года после смерти святителя, выступил на Куликовом поле против монголов, зависимость от которых лежала на св. Руси тяжелым и позорным ярмом. И удельные князья после святителя уже не оспаривали у Московских князей право на Московский великокняжеский престол.

Еще при жизни святитель Алексий просиял славою чудес. Случилось, что заболела любимая жена хана Чанибека, Тайдула, и, наконец, лишилась зрения.

Между тем хан слышал о святой жизни и о чудесах св. Алексия и просил вел. князя прислать митрополита для исцеления больной его жены, угрожая, в противном случае, опустошить Русскую землю. Отказаться было невозможно. Св. Алексий возложил упование на Господа и отправился к хану. Пред отправлением в путь он получил утешительное знамение: во время напутственного молебна сама собою зажглась свеча пред мощами св. Петра. Свечу эту св. Алексий взял с собою, совершил в Орде молебное пение, окропил больную святою водою, и она в то же время получила здравие и зрение. В память этого чуда св. Алексий построил монастырь в Кремле на земле, подаренной Тайдулой, и названный Чудовым.

He успел еще успокоиться св. Алексий от перваго путешествия, как должен был снова ехать в Орду. Новый хан Бердибек требовал от Русских князей новой тяжелой дани, угрожая, в противном случае, войною. Св. Алексий при помощи исцеленной Тайдулы умилостивил хана и даже получил новый ярлык, подтверждавший права Церкви и духовенства.

Св. Иона, сын благочестивых родителей, будучи 12 лет отроду, принял монашество в одном из монастырей своей родины – Галича, а потом переселился в Московскую Симоновскую обитель. Здесь однажды св. Фотий, митрополит, увидел в пекарне юного Иону, который, утомившись от работы, спал, но спал так, что персты правой руки его были сложены, как бы для благословения. Фотий благословил спавшего инока и предрек: «Этот монах будет великий святитель в странах Российских и многих обратит на путь спасения». Так и сбылось. В сане епископа Рязанского, св. Иона многих в своей епархии обратил к вере Христовой и после кончины митр. Фотия был поставлен в митрополиты собором русских пастырей.

В Грецию была написана грамота, в которой объяснялось, что Русская Церковь не разрывает союза с Греческой, что поставление митрополита совершено теперь в России по великой нужде от турок, по неудобству сношений, да и потому, что в России неизвестно даже, есть ли патриарх в Царьграде. В 1453 г. Царьград был взят турками. Иона утешил патриарха Геннадия посылкой даров и просил благословения. Вероятно, в это время Русской Церкви дано было право поставлять митрополита независимо от Греческой Церкви; Русская митрополия сделалась самостоятельной и поставлена была первою после Иерусалимского патриархата.

В звании митрополита св. Иона довершил великое дело своих знаменитых предшественников Петра и Алексия и много способствовал к совершенному освобождению Церкви и отечества от двух страшных бедствий – удельной системы и татарского ига.

Св. Иона последний носил звание митрополита Киевского и всея Руси. Преемники его стали называться Московскими и всея Руси, потому что в Киеве начался ряд своих митрополитов, подвластных Литве.

Митрополит Филипп происходил из знатного рода бояр Колычевых. Отец его заседал в государевой думе. Сам Филипп недолгое время был при дворе. Скоро ему наскучила суета мира, и он решил посвятить себя на служение Богу. Когда исполнилось ему 30 лет, он тайно оставил Москву и удалился в далекую Соловецкую обитель, находящуюся на островах, среди холодного Белаго моря. 10 лет он смиренно трудился, как простой инок; проходил разные, иногда весьма тяжёлые послушания. Братия избрала его игуменом. 18 лет он управлял обителью и много добра сделал для нее.

Прибыв в Москву по делам монастыря, игумен Филипп заслужил расположение царя. Иоанн принял его с великою честью и выразил желание назначить Филиппа митрополитом Московским. Смиренный Филипп отказывался, просил «не вверять великой тяжести малой ладье». Царь настаивал. Тогда Филипп сказал, что согласен быть митрополитом, но с тем, чтобы царь отменил опричнину. Иоанн прогневался, но, успокоенный епископами, велел сказать Филиппу, чтобы «он в опричнину и в царский домовой обиход не вступался и на митрополию ставился». Архиереи уговорили Филиппа, и Филипп уступил и был возведен в сан митрополита.

Но через несколько времени сначала тайно, наедине, а потом публично стал обличать царя за действия опричнины. Последний начал гневаться. Раз, 22 марта 1568 года, царь пришел в соборную церковь. Митрополит обратился к нему с такою речью: «О державный царь!.. От века не слыхано, чтобы благочестивые цари волновали свою державу, и при твоих предках не бывало того, что ты творишь». – «Что тебе, чернецу, за дело до наших царских советов? – со злобою отвечал ему царь; – одно тебе говорю, отче святой: молчи, а нас благослови действовать по нашему изволению». Святитель продолжал свои увещания; царь вскрикнул: «Филипп, не прекословь державе нашей, да не постигнет тебя мой гнев, или сложи свой сан», и, наморщив лоб, вышел из церкви.

Через несколько дней снова открылось подобное столкновение между царем и митрополитом в Успенском соборе. Царь пришел сюда с опричниками в черных одеждах с высокими шлыками на головах и просил у митрополита «благословения. Тот молчал. Бояре сказали ему: «Святый владыко! к тебе пришел благочестивый государь и требует благословения». Тогда Филипп отвечал грозною речью: «В сем виде, в сем одеянии странном не узнаю царя православного. Кому поревновал ты, приняв на себя такой вид и изменив свое благолепие? Убойся суда Божия, на других закон ты налагаешь, а сам нарушаешь его. У татар и у язычников есть правда, в одной России нет ее. Здесь мы приносим Богу бескровную жертву за спасение мира, а за алтарем безвинно проливается кровь христианская». Рассерженный царь закричал: «О Филипп! нашу ли волю думаешь изменить? Лучше бы было тебе быть единомысленным с нами». На замечание святителя стал махать руками, грозить изгнанием и муками. Опричники старались усилить в Иоанне эту злобу к святителю. Раз (28 июля), во время крестного хода вокруг Новодевичьего монастыря, митрополит только что хотел читать евангелие, как заметил на одном опричнике тафью и сказал государю: «Чтение слова Божия следует слушать христианам с непокрытою головою, а эти откуда взяли агарянский обычай предстоять здесь с покрытыми главами?» – «Кто такой?» спросил царь и, обернувшись, ни на ком не заметил тафьи; а когда ему сказали, что митрополит говорит неправду, издеваясь над его царскою державою, он вышел из себя и публично называл святителя лжецом, мятежником и злодеем. Наряжен был по требованию царя суд над митрополитом. В Соловецком монастыре нашлись лица, которые поддались на царские ласки, обещания и угрозы и представили клеветы на митрополита. На соборе, куда Филипп был призван, он даже не хотел оправдываться, и, объявив, что он не боится смерти, что лучше умереть невинным мучеником, нежели в сане митрополита безмолвно терпеть ужасы и беззакония несчастного времени, начал снимать с себя знаки своего сана. Царь велел ждать судебного приговора. Этот последний скоро состоялся и был объявлен всенародно в церкви архангела Михаила, где святитель служил обедню. Опричники здесь же сняли с него святительское облачение, одели в разодранную монашескую одежду, с позором выгнали из церкви и отвезли в Богоявленский монастырь. Царь хотел было сжечь митрополита, по обвинению его в волшебстве, но ограничился заключением в сырой тюрьме и ссылкою в Отроч – Тверской монастырь, где на следующий год (23 декабря 1569 г.) приближенный царя Малюта Скуратов задушил его подушкой. Мощи святителя покоятся в Успенском соборе.

В княжение Ивана Калиты, в городе Радонеже, близ Москвы, жил один боярин, у которого было три сына. Средний сын Варфоломей (мирское имя Сергия) с самых ранних лет тяготился мирскою жизнью и стремился в пустыню, чтобы там, в посте и молитве, жить только для Бога и спасения души. Но родители удерживали сына, просили не покидать их на старости; кроткий Варфоломей не решился бросить стариков и жил с ними до самой их смерти. Похоронив родителей, он вместе с своим братом Стефаном ушел искать места для пустынножительства. После долгих поисков они нашли, наконец, в 60 верстах от Москвы, место, которое им понравилось. На берегу речки они выстроили себе келью и маленькую церковь во имя Св. Троицы.

Жутко было жить в диком лесу, где подолгу не случалось видеть человеческого лица, где ничего не было слышно, кроме завывания зверей. He выдержал такой жизни Стефан н ушел в Москву. Сергий остался один. Еще страшнее и тоскливее стало вокруг кельи; одни дикие звери заглядывали к пустыннику; но он не боялся их и кротостью своею приручал их. Жил он так два года, пока слава об его святой жизни не распространилась далеко вокруг. Стали ходить к нему любители уединения с просьбой дозволить поселиться в его пустыни. Сергий не отказывал; таким образом собралось вокруг него 12 подвижников, и основался монастырь; братия заставила Сергия принять сан пресвитера и игумена.

Вначале монастырь был очень беден; самое необходимое приходилось добывать тяжелыми трудами. Одежда у монахов и у самого Сергия была очень грубая и бедная; домашняя утварь и даже церковная – вся деревянная. Ее и теперь можно видеть в ризнице Троице-Сергиевской лавры. Но так длилось недолго. Слава о Сергии и его обители быстро разносилась; множество богомольцев стало стекаться к нему. Между приходящими было много богатых людей, они приносили с собою драгоценные дары и украшали церковь. Мало-помалу монастырь разбогател; но Сергий и его ученики хранили святую нищету. Доброхотные пожертвования шли на благотворительность: при обители устроился странноприимный дом; бедняки и болящие находили там приют и помощь.

He только простой народ, но и бояре любили и уважали св. Сергия. Пользовался он доверием и почетом и у князей: мирил их во время ссоры, давал советы при тяжелых обстоятельствах. He раз посещал обитель вел. кн. Дмитрий Донской. Пр. Сергий благословил его на Куликовскую битву, дал ему в сподвижники двух иноков и обнадежил его помощью Божией. Престарелый святитель Алексий хотел назначить преп. Сергия своим преемником. Призвав его, он надел на него золотой крест и открыл свое желание. Но смиренный подвижник решительно отказался от этой чести. «От юности, – сказал он, – я не был златоносцем, в старости же тем более хочу остаться в нищете». Долго убеждал его митрополит. «Прости меня, – решительно сказал ему преподобный, – ты хочешь возложить на меня бремя выше сил моих. Ты не найдешь во мне, чего ищешь, ибо я человек грешный».

Еще заживо прославляли в Сергии дар чудес, его прозорливость и силу молитвы. Один инок видел небесный огнь на престоле, на котором Сергий совершал литургию; другой видел сослужащего с ним ангела. He задолго до кончины Сергий в присутствии своего ученика Михея был посещен Богоматерью, Которая сказала ему: «Не бойся, избранник Мой! Молитва твоя о месте сем услышана; при тебе и после тебя неотступна буду от обители твоей». 25 сентября 1392 г. почил великий святой, на 79 году своей жизни. Вместе с Петром, Алексием и Ионою он стал по смерти небесным покровителем Москвы.

Обитель св. Сергия сделалась первой святыней Москвы и образцом для других монастырей; при жизни Сергия и после его кончины чрез его учеников она распространила от себя во все стороны множество новых обителей и целою сетью их охватила всю северную Русь, стягивая ее к одному центру – Москве.

В XVI в. Московская Русь представляла собою богатое, могущественное государство. Прежний великий князь в лице Иоанна Грозного получил царский титул и царское коронование. После падения Византийского императорского престола Русский царь стал в глазах русских наследником Византийских императоров, а в глазах греков, страдавших под властью турок, «кормителем и покровителем Константинопольской патриархии». Соответственно с этим и Московская митрополичья кафедра стояла очень высоко. Богатства ее и Московского государства побуждали восточных иерархов, не исключая самого Константинопольского патриарха, обращаться сюда за пожертвованиями. Пределы Московской митрополии были шире стесненных пределов любого из восточных патриархатов (если из Константинопольского исключить Русскую митрополию, входившую в его состав). Московский митрополит был свободнее в проявлении своих церковных прав, чем патриархи Востока, стесняемые на каждом шагу султаном. Власть Московского митрополита в действительности была нисколько не ниже патриаршей: он правил епископами, называл себя их «отцом, пастырем, утешителем и главою, под властью и в воле которого всея Русские земли владыки суть». Должно было рано или поздно настать время, когда Московский митрополит, по своему положению не уступающий восточным патриархам и даже превосходящий их, сравняется с ними по своему титулу, сделается «всесвятейшим патриархом». Удобным для этого временем было правление государя Феодора Иоанновича, который, как человек набожный, любил церковную службу, благолепие, пышность и торжественность при отправлении богослужения и мало думал о своей царской власти. Действительно, при Феодоре Иоанновиче и состоялось учреждение патриаршества.

В 1589 г. в Москву приехал сам старейший «вселенский» патриарх Константинополя Иеремия II. Царь Феодор воспользовался этим случаем и предложил ему учредить в России особое патриаршество. Иеремия дал свое согласие и по желанию царя и выбору Русских епископов возвел в этот сан Московского митрополита Иова. Вместе с тем было учреждено на Руси 4 митрополии (в Новгороде, Казани, Ростове и на Крутицах, около самой Москвы), 6 архиепископий и 8 епископий.

Иеремия уехал домой и в 1590 г. собрал в Царьграде собор патриархов, который и утвердил произведенную в Москве перемену управления, назначив новому Московскому патриарху пятое место в сонме прочих патриархов.

Патриарх Иов был близким человеком в семье Феодора Иоанновича и имел большое влияние на царя. При решении текущих государственных дел патриарх и подчиненные ему иерархи вместе с царем и боярами сходились на земский собор в столовой государевой палате и здесь рассматривали дела, которые докладывал дьяк. Особенно важное значение пришлось получить патриарху по смерти Феодора Иоанновича. Царь помер бездетным, и престол был свободен. Естественно, патриарх на время становился во главе отечества и должен был радеть о его делах. В выборе будущего царя он остановился на Борисе Годунове и много содействовал возведению его на престол.

Когда объявился первый самозванец, Иов, уже старый и больной, старался поддержать власть законного царя и царский престол. Он уверял народ в смерти Димитрия царевича, убеждал не верить самозванцу и помнить присягу, данную Борису, рассылал об этом грамоты по Москве к начальникам полков, по городам к воеводам и др. Но все это не действовало. Москва присягнула Лжедимитрию и грамотой звала его на престол. Иов остался непреклонным. И вот, когда он совершал службу в Успенском соборе, сюда ворвалась толпа с оружием и с побоями повлекла патриарха на лобное место, крича, что он «наияснейшего царевича Дмитрия расстригою сказует». Патриарх в чернеческой одежде и на простой телеге был отправлен в заточение в Старицкий Успенский монастырь. Самозванец велел держать его «в озлоблении скорбнем».

По низложении Иова, по указанию самозванца на патриаршую кафедру вступил Игнатий, еп. Рязанский. Но когда Лжедимитрий был убит, избранный и покровительствуемый им «потаковник» Игнатий был соборно низложен, лишен святительского сана и, как простой инок, отправлен «под начал» в Чудов монастырь. Ненависть Русских к нему была так сильна, что в сознании их он стал выступать, как «злокозненный» еретик и «лжепатриарх».

19 мая 1606 г. Москва избрала на царство Василия Шуйского. Новый царь обратил внимание на свободную патриаршую кафедру. Иов был еще жив, но до того дряхл, что не мог управлять Церковью. Нужно было избрать нового патриарха. Из представленных собором кандидатов царь избрал Казанского митрополита Гермогена.

Это был человек, всей душой преданный православию и отечеству, решительный и непреклонный. He даром москвичи его называли «адамантом»: стоя за правду, он готов был даже пожертвовать своею жизнью.

Служение Гермогена Церкви и государству падает на самое тяжелое время. He успели Русские люди освободиться от одного Лжедимитрия, как появился второй. Вся Русь взволновалась. Патриарх рассылал одну грамоту за другой, но они уже не производили надлежащего действия. Патриарх повелел перенести мощи св. царевича Димитрия из Углича в Москву. И это не остановило волнения. Приверженцы нового самозванца уже расположились в Тушине и приступили к осаде Троице-Сергиевской лавры. Монахи защищались весьма удачно. На помощь им явилось народное ополчение под предводительством храброго Скопина-Шуйского. Тушинцы были разбиты. Но неожиданная смерть Скопина опять дала перевес полякам. В Москве образовалась партия, требовавшая возведения на Московский престол польского королевича, сына Сигизмундова. Патриарх Гермоген твердо стоял за царя Василия Шуйского. Однако бояре настояли на своем. Царь Василий Шуйский был низвергнут и насильственно пострижен в иночество. Решено было составить посольство к польскому королю Сигизмунду с просьбой отпустить в Москву королевича. В посольстве были: князь Голицын, митрополит Филарет и др. Патриарх Гермоген, напутствуя послов, поручил им требовать безусловно, чтобы королевич Владислав принял православную веру, женился на русской, выслал всех поляков из России и был независимым от польского короля. Сигизмунд не согласился на эти требования, объявил послов своими пленниками и хотел овладеть Россией силою оружия. Гермоген разрешил русских от присяги и благословил их ополчаться за родину. Поляки грозили Гермогену смертью; боярская дума убеждала успокоить умы, запретить земскому ополчению идти к Москве. «Запрещу, – отвечал патриарх, – если увижу крещёного Владислава в Москве, и ляхов, выходящих из России; велю, если сего не будет, и разрешаю всех от присяги королевичу и благословляю умереть за православную веру». Поляки сожгли Москву и укрепились в Кремле; Гермогена заключили в Чудов монастырь и уморили там голодом († в 1612 году).

Впрочем, перед смертью ему суждено было возрадоваться духом при виде того, что зарождалось на Руси, и умирать с надеждою на обновление и очищение дорогой ему России. Воззвания его и Дионисия, Троицкого архимандрита, произвели свое действие. Русь стала каяться; наложенный трехдневный пост очищал ее и подготавливал к обновлению. Воззвания читались и одушевляли народ. Земский староста Козьма Минин поднял Нижний-Новгород на защиту Москвы и очищение отечества; за ним восстала вся Русская земля. Составилось второе земское ополчение под начальством князя Пожарского. Троице-Сергиева обитель продолжала свои заботы об отечестве: она давала свои сокровища на ратное дело и благословляла ополчение своими святынями; келарь монастыря Авраамий неотлучно был при войске, своими увещаниями поддерживая в нем мужество и решимость; он уговорил казаков действовать сообща с ополчением; когда те готовы были отказаться и требовали денег, Троицкая обитель послала им ризы, стихари и другие церковные вещи; такая жертва пристыдила казаков, и они примкнули к общему делу. Ополчение спасло Москву и отечество. 25 октября 1613 г. все кремлёвские ворота Москвы были отворены настежь. Поляки сдались, и Русские войска вошли в Кремль, предшествуемые крестным ходом, во главе с архимандритом Дионисием. 21 февраля 1613 года избран был на царство юный Михаил Фесдорович, на которого еще прежде указывал патриарх Гермоген.

Летом 1619 года возвратился из польского плена в Москву отец царя Михаила, митрополит Филарет Никитич. В Москве тогда не было патриарха, потому что патриарший сан, после смерти патриарха Гермогена и избрания на царство Михаила, берегли для государева отца. Тотчас по возвращении Филарета в столицу он был поставлен в патриархи и получил титул «великого государя», самый почетный в то время, которым именовали только царя. Таким образом в Москве стало два «великих государя». Превосходя сына твердостью характера и опытностью в делах, Филарет занял первое место в правительстве. По отзывам современников, он был очень властный человек, держал все дела в своих руках и пользовался таким влиянием, что сам царь не выходил из его воли. До самой своей кончины он правил государством с редкою энергией и твёрдостью. Он успел умерить своеволие бояр, сделал общую поземельную перепись, восстановил разрушенные города, увеличил государственные доходы, учредил первую епархию в Сибири и устроил патриаршую греко-латинскую школу в Чудовом монастыре. Власть и значение патриарха при Филарете достигли необычайной доселе силы и значения.

Преемники Филарета, патриарх Иоасаф I (1634–1640) и Иосиф (1642–1652), по своим личным качествам, не могли иметь того значения, каким пользовался он.

В 1603 г., в мае месяце в селе Вальдеманове, Княгининского уезда, в 90 верстах от Нижнего-Новгорода, у крестьянина Мины родился сын, нареченный при святом крещении Никитою. Горе ждало малютку в родной семье. Младенец Никита лишился матери. А отец его скоро женился на другой женщине, которая привела к нему в дом детей от первого мужа. Вторая жена Мины была женщина особенно злого нрава. Сурово и неприветливо встретила она Никиту. Стараясь кормить своих детей как можно лучше, она ничего не давала своему бедному пасынку, кроме чёрствого хлеба, беспрестанно бранила его, нередко колачивала до крови и однажды, когда голодный Никита хотел было забраться в погреб, чтобы достать себе пищи, мачеха, поймавши его, так сильно ударила в спину, что он упал в погреб и чуть не умер. За такое обращение отец Никиты нередко бранился с женой, а когда слова не действовали, то и бил ее. Но это не помогало несчастному: мачеха отмщала мужнины побои на пасынке и даже замышляла извести его. Однажды бедный мальчик, плохо одетый, от зимнего холода залез в печь и там заснул. Мачеха наложила туда дров и затопила печь, с злодейским умыслом сжечь Никиту. Проснувшись, мальчик начал отчаянно кричать. На его счастье, крик услыхала его бабка, которая вытащила дрова из печи и спасла его от смерти. В другой раз злая мачеха пыталась отравить пасынка, но Никита счастливо избавился от этой беды: пища, в которую для него вложен был мышьяк, ему почему-то не понравилась, и он не стал есть ее. Так печально текли детские годы Никиты, в грубой, суровой обстановке, среди постоянных опасностей и огорчений. Но Бог хранил ребенка, а несчастия лишь закаляли его душу и вырабатывали в нем ту твердость характера и силу воли, которые впоследствии так нужны были ему для исполнения его великого дела, для неустанной борьбы с многочисленными врагами и недоброжелателями.

Когда Никита подрос, отец отдал его учиться грамоте. В короткое время юноша сделал быстрые успехи в чтении и письме. Книги увлекли Никиту, а спасительные подвиги, о которых он читал в житиях святых, пришлись по сердцу ему, уже закаленному житейскою борьбой и суровою жизнью, и в нем явилась искренняя любовь к иночеству. Никита тайно удалился из родительского дома и вступил в монастырь преподобного Макария Желтоводского. Скоро отец Никиты прослышал, где находится его сын, и под разными предлогами вызвал юношу к себе в дом из монастыря.

Возвратившись на родину, Никита помогал отцу, но по-прежнему усердно занимался чтением книг. По смерти отца он хотел опять уйти в монастырь. Как раз в это время в соседнем селе не стало священника. Прихожане этого села и родственники стали уговаривать Никиту принять священство. Никита согласился. Но недолго пришлось ему послужить в этом селе, находившемся близ города Макарьева. Московские купцы, приезжавшие каждый год, как и теперь, на знаменитую Макарьевскую ярмарку, скоро узнали о строгой жизни и добрых делах местного священника и пригласили его в Москву. Отец Никита согласился. В Москве он священствовал лет 9. Когда у него умерли все дети, один за другим, он, пораженный их смертью, уговорил свою жену постричься в монахини, а сам ушел на Белое море в Анзерский скит, где и постригся под именем Никона. Из Анзерского скита вследствие некоторых неудовольствий Никон перешел в Кожеезерский монастырь. Здесь строгая, подвижническая жизнь Никона удивляла даже монахов. Когда у них умер игумен, на его место братия избрала Никона. Еще строже он начал жить, сделавшись игуменом.

Прибыв в Москву по делам монастыря, Никон, как делали тогда и другие игумены, явился с поклоном к царю. Величественная осанка, умные и откровенные речи Никона понравились Алексею Михайловичу, и царь повелел поставить его архимандритом Московского Новоспасского монастыря. Царь часто призывал его к себе, любил беседовать с ним о вере, о делах государственных. При этом Никон всегда старался сделать какое-нибудь доброе дело бедным, несчастным, часто ходатайствовал он перед царем за вдов, сирот, обиженных.

Чем ближе Алексей Михайлович узнавал Никона, тем больше ценил его. Вскоре Никон был назначен митрополитом в Новгород. Здесь он отличался неутомимою пастырскою деятельностью и был истинным благодетелем своей паствы: питал бедных во время голода, усмирял народные волнения, ходатайствовал за новгородцев пред царем.

По смерти патриарха Иосифа царь пожелал, чтобы Никон был назначен на его место. Никон отказывался от этого высокого сана. Царь, духовенство и народ усиленно просили его принять патриаршество. Тогда Никон, обратившись к народу, сказал: «Будете ли почитать меня, как архипастыря и отца, и дадите ли мне устроить Церковь?» Все изъявили согласие. Никон стал патриархом.

Дружба, самая тесная, соединяла нового патриарха с царем. Ни одно государственное дело не решалось без Никона. И шесть лет действительного патриаршества Никона были самою блестящею эпохою царствования Алексея Михайловича. Самыми блистательными делами сего времени были присоединение Малороссии и первая война с Польшей.

Во время страшной моровой язвы, открывшейся в Москве и Казани, когда царь находился в польском походе, Никон показал свою обычную твердость и распорядительность; принял меры к облегчению народного бедствия и сохранил в целости оставленное на его попечение царское семейство. В воздаяние за эту услугу Алексей Михайлович повелел Никону именоваться «великим государем» – титул, которым пользовался только патриарх Филарет Никитич, по праву царского родителя.

Занимаясь делами государственными, Никон энергически трудился и по церковному управлению. Духовенство он обязывал читать в церквах поучения народу и сам очень часто читал готовые или говорил свои собственные. Требовал, чтобы духовные лица хорошо знали священное писание и церковную службу, чтобы они жили по-христиански и служили примером для своих прихожан. Заботился об улучшении церковного пения и исправлении иконописания, об уничтожении чтения в два голоса, двоеперстия и др. новшеств и беспорядков, вкравшихся в богослужение. Но первым предметом постоянной заботливости патриарха было исправление богослужебных книг. Для этого он образовал комиссию из Киевских ученых иноков, поддерживал и ограждал их от нападений людей невежественных.

Высокое положение Никона, широкая деятельность, крутой и властолюбивый характер нажили ему много врагов в разных классах общества. Ревнители мнимой старины церковной, упорно отстаивая то, с чем сжились, роптали на церковные исправления Никона и его называли еретиком. Духовенство было крайне раздражено его строгостью и жестокими наказаниями. Раз даже духовенство подало Алексею Михайловичу длинную жалобу на Никона, изображая притеснения, какие от него приходится терпеть. Особенно не возлюбили Никона бояре. Своим гордым обращением с ними, своими резкими, иногда всенародными обличениями он оскорблял их боярскую спесь; своими ходатайствами за притесняемых ими он сдерживал их произвол; наконец, своим влиянием на царя он лишал многих из них видного значения в государстве и раздражал их честолюбие.

Все эти враги были мало опасны Никону, пока он был «особенным другом» царя. Они трепетали пред ним и сдерживались; если же не сдерживались, подвергались наказанию. Но стоило порваться этой дружбе, и положение Никона становилось очень опасным.

В 1658 г. это, действительно, и случилось. Никон оставил патриаршую кафедру. Обстоятельства, ускорившие его падение, сложились так. 6 июля 1658 года во дворце было торжество по случаю приезда в Москву грузинского царя Теймураза. Никон, вопреки обыкновению, не был позван. К тому же его боярин, посланный для устроения «церковного чина» при встрече Теймураза, был побит царским родственником окольничим Богданом Хитрово. И в том, и в. другом Никон увидел оскорбление для себя. На требование Никона наказать Хитрово царь обещал разобрать дело и повидаться лично с патриархом. Но обещание не выполнялось; царь продолжал избегать Никона. Он даже не являлся к соборной службе 8 (в праздник Казанской иконы Божией Матери) и 10 июля (в праздник Ризы Господней), несмотря ни на прежний обычай, ни на приглашение со стороны патриарха.

После заутрени посланный от царя боярин объявил Никону, что «его царское величество гневается на патриарха за то, что тот держит себя самовластно и именуется великим государем».

Получив такое извещение от царя, Никон решил оставить патриаршество. Отслужив в последний раз литургию в Успенском соборе, он снял с себя патриаршее облачение и, несмотря на просьбы бывшего в церкви народа, уехал из Москвы в «Новый Иерусалим», иначе Воскресенский монастырь, который он сам себе устроил в 40 верстах от Москвы.

С отъездом Никона наступила смута в Русской Церкви. Церковными делами некому было заниматься, а избрать нового патриарха царь не решался. Смуты и беспорядки увеличивались. Тогда в Москве составился собор (1666 г.), на котором участвовали и два греческих патриарха. Собор осудил Никона за то, что он самовластно, за одно оскорбление своего слуги покинул патриарший престол, вследствие чего Церковь, оставшись без верховного пастыря, потерпела не мало бед. Никон, как простой инок, был отправлен на житье прежде в Ферапонтов, а потом в Кирилло-Белозерский монастырь и находился сначала в тесном заключении. Свое 15-летнее заключение он переносил с большим мужеством и непоколебимою твердостью. Когда враги его перемерли или потеряли значение при дворе, царь Феодор Алексеевич повелел возвратить его в Воскресенский монастырь, но сюда привезли один безжизненный труп его. Он умер на пути в Ярославле. Его похоронили в Воскресенском монастыре, как патриарха. Потом восточные патриархи прислали разрешение считать его между патриархами.

После Никона патриарший престол занимали: Иоасаф II (1667–1672), Питирим (1672–1673), Иоаким (1673–1690) и Адриан (1690–1700 г.).

Богослужебные книги принесены были на Русь из Болгарии в переводе на славянский язык. Со времени Ярослава Мудрого круг богослужебных книг несколько пополнился переводами в самой России.

Конечно, не всякий храм мог приобретать все нужные богослужебные книги. Они в древнее время были очень дороги. Поэтому духовным лицам приходилось при богослужении довольствоваться только самыми необходимыми книгами, a иное совершать и по памяти. А это скоро повело к искажению церковного устава. Да и в самые книги проникать стали ошибки. Невежественные переписчики часто и не подозревали их. Они и сами в свою очередь вносили в богослужебные книги несознательно погрешности и описки, a иногда и сознательно от своего умысла. Правда, иногда появлялись попытки к исправлению книг. Но исправлять их принимались люди несведущие и неопытные в этом деле. Ошибки эти укоренялись, и на них стали смотреть, как на что-то законное, дорогое, а всякую попытку к исправлению – осуждать как новшество. Преп. Максим Грек был сослан в заточение, между прочим, за попытку исправить богослужебные книги. Стоглавый собор (1556 г.) по вопросу об исправлении богослужебных книг постановил, чтобы протопопы и священники, если в какой церкви найдут неисправленные книги, должны исправлять их с добрых переводов соборне. Но необразованные священники и едва грамотные переписчики, конечно, не могли исправить ошибки в книгах.

Хотели задержать умножение ошибок заведением типографии. Конечно, она помогла остановить рост погрешностей, но не исправила старых.

При первых наших патриархах дело исправления богослужебных книг не могло принять широких размеров по причине смутного времени на Руси. Да и по окончании его нельзя было приняться за этот труд в скором времени.

Но предшественник Никона, патриарх Иосиф, уже ревностно принялся за исправление богослужебных книг и чинов. К сожалению, он не нашел людей, подготовленных к этому делу, а поручил его лицам невежественным, которые вносили в печатные богослужебные книги только новые ошибки.

Восточные епископы, приезжавшие в Россию, неоднократно делали разоблачения порчи наших богослужебных книг. Поэтому Никон, когда сделался патриархом, повел дело исправления богослужебных книг со всей осторожностью, какой требовала важность дела.

В 1654 г. он созвал церковный собор, на котором и решен был единогласно вопрос о необходимости исправления книг по греческим и древнерусским образцам. Никон послал решение это вместе с некоторыми вопросами в Константинополь к патриарху. Последний на соборе у себя одобрил дело исправления. Получив благоприятный ответ, Никон удалил из печатного двора старых невежественных справщиков и вызвал из Киева ученых мужей, во главе с Епифанием Славинецким, и им передал дело исправления и печатания богослужебных книг. В 1655 г. появился исправленный служебник. Он одобрен был на соборе. Тогда же решено было продолжать дело исправления. Между тем не дремали и прежние руководители церковных исправлений.

Во главе защитников мнимой старины стал протопоп Аввакум с товарищами. Они начали всюду говорить, что на Востоке православная вера утратила свою чистоту под игом турок, и восточным епископам верить-де не следует. Далее они восхваляли книги своего издания и порицали исправленные Никоном. При этом они особенно поносили патриарха, называли его не пастырем, а волком, еретиком и предтечею антихриста. Конечно, этих неразумных защитников ошибок заставили покинуть Москву. Их разослали в разные места. Мера эта оказалась вредною для дела Никонова. Рассеянные по разным местам справщики несли с собою и клеветы на патриарха, а себя выставляли гонимыми за правду. К несчастию, патриарх Никон оставил кафедру.

Это еще более повредило начатому им делу исправления книг. Царь позволил протопопу Аввакуму и другим возвратиться в Москву. Здесь они нашли сочувствие себе даже у влиятельных и близких ко двору лиц. Воспользовавшись этим, они подали царю Алексею Михайловичу челобитную с просьбой – «да древлее благочестие уставит». И из других мест стали поступать подобные же челобитные. Государь решил передать их на собор. Собор открылся в Москве в 1666 году. На нем, кроме русских епископов» принимали участие и восточные патриархи (Александрийский и Антиохийский). Отцы собора одобрили исправленные книги и осудили раздорников, осмелившихся под прикрытием обрядовых разностей отделяться от святой Церкви. Так со дней собора 1666 – 1667 годов и появился в Русской Церкви раскол старообрядцев.

Мнения, образовавшие раскол, были следующие: 1) богослужение должно совершать по старым книгам, писанным или печатанным прежде патриарха Никона; 2) 8-й член символа веры – читать так: «и в Духа Святого Господа истинного и животворящего»; 3) аллилуйя при богослужении петь дважды, а не трижды, прибавляя после двух раз: «слава Тебе, Боже»; 4) в церковных ходах ходите по солнцу, а не против солнца; 5) креститься и благословлять двумя перстами: указательным и средним; 6) крест почитать и писать только осьмиконечный; 7) имя Спасителя произносить и писать Иисус; 8) иконам поклоняться только старым.

Отвергнув церковный авторитет, раскол распался на множество толков. Прежде всего, вследствие отвержения православной иерархии, в среде его возник трудный вопрос: откуда брать священников? Одни стали брать их у церквей, сманивая к себе пьяных и нищих попов и разными способами очищая в них благодать рукоположения от «Никоновой скверны»; другие положили, что можно обойтись и без священства, предоставив все требоисправления мирянам. Так возникли два основных толка в расколе: поповщина и беспоповщина, которые в свою очередь распались на множество мелких толков и сект, имеющих иногда крайний изуверский характер.

Всех патриархов у нас было 10. Когда патр. Адриан умер (1700 г.), император Петр I решился не избирать ему преемника, но поручил исправление патриаршей должности Рязанскому митрополиту Стефану Яворскому и надолго оставил этот временный порядок. Только в 1721 г. последовала перемена церковного управления, которую император обдумал с своим любимцем и сотрудником, ученым Псковским епископом Феофаном Прокоповичем. Перемена состояла в том, что патриаршество было упразднено вовсе и заменялось «соборным управлением». Учреждена была из лиц, принадлежащих к духовенству, духовная коллегия, названная Св. Синодом. При Синоде состоял и обер-прокурор, который являлся посредником в сношениях Синода с государем и гражданскими властями. В делах веры Синод имел ту же силу и власть, что и патриарх.

Восточные патриархи, с которыми Петр снесся по этому вопросу, прислали свое согласие на учреждение Синода в Русской Церкви и называли Синод «во Христе своим братом».

В XV столетии Западнорусская Церковь отделилась от Московской митрополии и получила для себя особого митрополита (Киевского). Вместе с тем она лишилась поддержки сильных Московских князей и оказалась в полной зависимости от Литовских государей, которые все были убежденными католиками и относились холодно и даже враждебно к православной Церкви. Они назначали на архиерейские кафедры лиц, заведомо непригодных для высокого пастырского служения, ограничивали права и материальные средства православных церквей и монастырей.

Православные люди чувствовали себя в обиде и унижении. Они или уходили из Литвы в Москву, или, оставаясь на месте, старались своими средствами защитить свою веру и Церковь от внешних гонений и внутреннего беспорядка. Конечно, первыми защитниками Церкви были удельные православные князья. Особенную славу из них получили ревностные покровители православных – князья Острожские. За князьями и простые люди научились сами заботиться о своей гонимой Церкви и оборонять ее. Как паны-землевладельцы, так и горожане имели по закону право «патроната» над своими церквами и монастырями. Они участвовали в избрании пастырей, следили за целостью церковных имуществ, смотрели за порядком в церковных делах, обличали злоупотребления архиереев и духовенства, защищали церковные интересы перед правительством. Прихожане церквей составляли церковные братства, которые в больших городах (Львов, Киев) достигли большого богатства и силы и стали чувствительно влиять на управление Церковью.

Вмешательство мирян чрезвычайно раздражало тех архиереев, которых короли умышленно подбирали из людей, удобных для правительства и равнодушных к благу Церкви. Чем более обличала таких архиереев паства, тем более они искали покровительства у католических властей. Наконец в конце XVI столет. между такими архиереями созрела мысль о подчинении папе.

Признав главенство папы, они рассчитывали получить покровительство и поддержку как от папы, так и от короля и стать независимыми от своей паствы. В 1591 г. некоторые епископы обратились к королю Сигизмунду III с заявлением о готовности принять унию, получив поддержку короля, они увлекли в свое дело Киевского митрополита (старого и слабого характером Михаила Рогозу) и отправили в Рим к папе двух своих вожаков (Луцкого епископа Кирилла Телецкого и Волынского – Ипатия Поцея) устраивать унию (соединение Церквей) и бить челом папе, чтобы он принял Западнорусскую Церковь под свою власть.

Это было в 1595 году. В следующем 1596 г. дело разгласилось и возбудило большое негодование среди православных людей, не желавших унии. В гор. Бресте был созван церковный собор, на котором присутствовали как униаты, подчинившиеся папе, так и православные, не желавшие унии. Произошел раскол и образовалось два собора. Официально на одном соборе Западнорусская Церковь была объявлена принявшей унию. Но на другом соборе отказались повиноваться папе и поклялись не отступать от Восточной Церкви. Обе стороны вступили в открытую борьбу, при чем король признал законным постановление униатского собора и поэтому счел, что православие перестало существовать в его государстве. Так совершилось торжество унии в Западной Руси.

Раз православие сочтено было упраздненным, ревнители православной веры должны были подвергнуться гонениям, как ослушники своего духовного начальства и еретики, православные церкви, особенно сельские, не вошедшие в унию, запирались; на них не смотрели более, как на храмы, и отдавали их иногда на откуп, для извлечения дохода, даже евреям, которые за деньги отпирали их для совершения служб. Православные были лишены политических прав, рассматривались как хлопы (простонародье), и самая вера их именовалась «хлопскою» и вызывала презрительное отношение со стороны высших классов общества. Предоставленные своим силам и лишенные покровительства законов, православные люди стали на защиту своей веры, как могли. Во главе православных были некоторые вельможи, не покинувшие своей отеческой веры (кн. Острожский), а затем духовенство. Главную силу гонимой православной Церкви составляли городские братства и важнейшие монастыри (К.-Печерский). Общими усилиями их были созданы в Киеве и других русских городах прекрасные богословские школы, из которых выходили образованные защитники православия. Они устною проповедью и изданием книг о вере успешно боролись с униею и католичеством и не давали заглохнуть православному делу. Из ряда прочих школ особенно поднялась и развилась Киевская, основанная братством Киевской Богоявленской церкви. Киевский православный митрополит Петр Могила (1633–1646) образовал из этой школы высшее училище, по образцу католических академий. От его имени и школа получила название «Могилянской академии». Так на унию и внешние гонения православная Церковь ответила достойным отпором. Внешняя опасность для веры вызвала в Юго-Западной Руси оживленное умственное движение, создала православную богословскую науку, образовала целую литературу в защиту православия. Ученые киевские монахи оказали важные услуги не только своей Западной Руси, но и Руси Московской, где они явились учителями и просветителями.

В 1654 году гетман Богдан Хмельницкий присоединил Малороссию к великой России, а в 1687 г. Московский патр. Иоаким поставил Гедеона, князя Четвертинского, Киевским митрополитом, и с этого времени Киевские митрополиты стали в зависимость от патриарха Московского и вошли в единение с православною Церковью великой России. Но другие, отторгнутые от нее епархии в Литве и Галиции оставались еще в насильственно навязанной им унии с Римом.

Положение православных в этих областях, подвластных Польше, стало еще бедственнее. Поляки врывались толпою в православные храмы, били народ, выгоняли из храма или силою загоняли в костел, заковывали в железные ошейники, морили голодом, травили собаками. Но настали и для православия на юго-западе России лучшие времена. При Екатерине Великой произошел раздел Польши, и все древне-русские области вошли в состав Русского государства, и православие получило полную свободу. Многие из униатов, освободившись от власти польской, радостно бросали унию и возвращались к вере своих предков. Вместе с тем началось объединение униатского духовенства с православным. В среде самих униатов возникла мысль о прекращении зависимости от папы и восстановлении более тесной связи с православием. Эта мысль понемногу перешла в решимость вовсе упразднить унию и воссоединить униатов с православною Церковью, от которой они когда-то были оторваны. Носителем идеи воссоединения, в царствование императора Николая I, был один из униатских архиереев – архиепископ Литовский Иосиф Семашко. Встретив со стороны государя и Синода большое сочувствие, Иосиф, вместе с прочими униатскими епископами, в 1839 г. постановили на соборе в Полоцке просить у императора «дозволения присоединиться к православной прародительской Церкви». Государь дал это дозволение, и Св. Синод торжественно совершил акт воссоединения униатов.

Так «отторгнутые от православной Церкви насилием были воссоединены с нею любовью».