Слово в Великую Пятницу

Настоящий труд представляет собой перевод проповеднических произведений святителя Геннадия II (Георгия) Схолария (ок. 1400– 1472, память его празднуется Греческой церковью 31 августа), патри­арха Константинопольского, ученика и духовного сына св. Марка Ефесского, одного из самых замечательных православных богословов, «последнего светозарного отблеска дивной Византии», по выражению переводчика его проповедей архим. Амвросия (Погодина) Проповеди (омилии, слова) святителя Геннадия являются, в сущности, трактата­ми на различные богословские темы, будь то догматического, будь то нравственного характера. Все эти проповеди принадлежат к его «из­бранным» сочинениям, причем избрал их и переписал своей собствен­ной рукой сам великий святитель.

В «Прибавлении» к книге публикуется детальное исследование архим. Амвросия (Погодина) об истории формирования догмата Ис­купления и его восприятия в Западной и Восточной церквах.

1. Владыка наш, увы, – на кресте, и всякое проявление словес­ного искусства не должно иметь места; (теперь) время слез и скор­би, а не состязания в какой-то земной вещи. Поэтому вот я и желал пребывать в молчании и спрятаться под «шапкой-невидимкой», как это говорится, но и лукавый синедрион добился своих целей и ныне заботится об этом, будучи злостно солидарным; и ученики Христо­вы по двое и по три собравшись, горюют и потрясены; и тварь, как бы по соглашению друг с другом, вся совместно пришла в смятение и хочет выразить убийцам свое негодование, повелением же Вла­дыки удерживается, и ей допускается (только) на короткий срок, даже до границ разрушения своей гармонии, выразить свое возму­щение. Но мне следует, находясь и сегодня среди вас, учеников и другов Распятого, вместе с вами обдумать события, связанные с се­годняшним днем. Но благодарение Тебе, Христе Царю, что Ты нам смягчаешь скорбь утешением и печаль – радостью; и, вот, для свя­щенных апостолов все было преисполнено смятением и бурею, и страхом и потрясением, когда Ты взошел на крест, и ласкающая надежда на лучшее, подавленная мучительностью оной трагедии и тяжестью несчастья, их души оставляя омертвевшими, похорони­ла их заживо и оставила их совершенно обессилевшими что-либо предпринять; у нас же смысл (страданий Христовых), исполненный радостью, переходящей в отрадное чувство, во многом убавляет нашу скорбь, несмотря на то, что мы и скорбим и переживаем Твои стра­дания. Но нас ныне не угнетает страх перед ужасными убийцами, и мы не страшимся Твоих распинателей; но и весьма проклинаем их и презираем подражателей их невежеству; и мы не подвергаем иссле­дованию разума Твои добровольные страдания, но превозносим их как победы; и никакое отчаяние не смущает наши души, но мы уже восприяли плоды Твоей Страсти и, в свою очередь, услаждаемся надеждами на лучшее, залогами чего для нас явились Твои таин­ственные милости; бываем же мы потрясены самим воспоминани­ем о Твоей приводящей в трепет Страсти и рассуждениями об оной удивительной вещи и осознанием Страстей любимого нами и любя­щего нас Владыки. Итак, поэтому мы выражаем свою любовь к Тебе не только биением себя в грудь и (погребальными) стенаниями, но и крепкой верой и мыслями, запечатленными радостью, и посему не можем Тебе явить чистой (т.е. беспросветной) скорби сегодняш­него дня; иначе бы (если бы это было не так) мы пришли бы в ис­ступление и рвали бы на себе одежды, и нам не хватило бы ни пеп­ла, которым мы усыпали бы головы, ни камней, чтобы ими побить себя, и мы наполнили бы воздух стенаниями и ударами в грудь под­няли бы громкий шум.

2. Но если этого мы и не можем сделать, хотя это было бы совершенно нетрудно, как опытом познавшие возникшую от ныне воспо­минаемых событий радость и испытавшие некое неизгладимое и несмываемое наслаждение, сколько у нас волнения, сколько воплей из глубины сердца, сколько замешательства и бури и смятения мыс­лей; и, с другой стороны, хорошо обдумаем оное спасительное действие, раскрыв его полностью и, усвоив любовь и веру Его учеников, отряхнув от себя страх и оный «девятый вал»,¹ который тогда обру­шился на апостолов, и ту ошеломленность, объявшую их перед ли­цом совершавшегося тогда в тайне чуда, потому что нам дана воз­можность убежденно веровать и безопасно исповедовать свою веру, на основании чего ради нее они подвергались всякой опасности. Итак, вы расспрашивайте, а я буду отвечать, или, если желаете, отвечая на ваши вопросы (потому что я догадываюсь, что о некоторых вещах вы действительно спросите)², или же и без вопросов с вашей стороны я буду считать долгом дать вам посильный отчет; но он будет соразмерен со временем, потому что как когда, а сегодня нам следует избежать неумеренности в речах; причины же для сего не должно присовокуплять, тем самым удерживая неумеренность, (ка­ковые причины) и вы, конечно, и сами прекрасно видите. На благо же нам слова, находящиеся в Символе веры, поставили нам цель: потому что имеющее быть сказанным сегодня относительно нынеш­него дня последовательно изложено в членах Символа веры, именно в 5-м и 6-м, которые объемлют Домостроительство Сына Божиего³, что и послужит необходимому разъяснению темы.

3. Почему Бог стал человеком? – Поскольку человеческое ес­тество, вследствие непокорности Богу отделившееся от Бога и от предназначенного ему назначения и уже в течение долгого времени сжившееся с мучительным состоянием и не имевшее, таким образом, возможности воздать долг (δίκην δούναι)⁴ и очиститься, исполненное же, поистине, страстями и впавшее в крайнее заблуждение, было бес­сильно вообще воздать свой долг (δίκην δούναι) и получить прощение – так, чтобы Божие Правосудие получило нечто соответствую­щее ему, и благость Его одержала бы верх над нашей испорченно­стью – если бы только Бог Сам Себе не воздал долг (μή τού Θεού τήν δίκην έαυτω διδόντος) за нас⁵ и посредством Самого Себя не дал бы нам в ответ на это прощение. Обсудите это таким образом. – Высший из ангелов пал с неба, вожделев иметь равенство с Богом, т. е. возжелав достигнуть предела блаженства (святости) без воли на то Божией, и многих иных (ангелов) вместе с собой увлек с оной высоты, потому что многие и в большом количестве присоединились к нему, совра­тившись со своего пути не по необходимости, а по некоему возбужде­нию, либо (последовав ему) как начальнику всех ангелов низших сте­пеней, как говорит Иоанн Дамаскин, либо просто как начальнику всех ангелов, как это мыслится Григорию Двоеслову⁶ и иным. И сначала зло гордыни возникло в оном (ангельском) естестве; да и невозможно было бы тому естеству иначе и согрешить, как только гордостью, ко­торая является первичным пороком умного (т. е. духовного) естества; с собою же он возрастил и некую стихию зла, и судьбы людские из­вратил и нарушил⁷, потому что последовательно – для тех, которые потеряли оное блаженное состояние, позорно терзаться завистью в отношении благ, имеющихся у них, и делать все возможное, чтобы их привести в то же бедственное состояние. Однако их падение не послужило им для исправления; потому что свобода воли и свобода выбора неизменно присущи ангелам, неизменно избирающими то, что бы они ни избрали, и как мыслящие категориями простых мыш­лений они обладают неизменностью своих мышлении; но если бы они даже и пожелали обратиться, то им не будет даровано Божие проще­ние, как это мог бы кто предположить: потому что пожелавшие не под влиянием иного кого⁸, и не могущие легко быть обманутыми, и не обладающие наподобие (нас, людей), связанных с плотью мут­ной проницательностью, они возжаждали то преимущественное по­ложение, которое им не принадлежало. И первородные человечес­кого рода лишились Рая, уступив вожделению и желудку в том, что было не дозволено им, потому что, вот, они простерли руку к запре­щенному древу и несвоевременно развили в себе желание более совершенного знания; однако их прегрешение не было непоправи­мым, потому что их сразу же (от крайнего падения) удержало рас­каяние; и доныне мы, потомки оных людей, испытываем первичные и общие естеству несчастья (или: проступки), и каждый из нас стра­дает в собственных падениях, как получившие в удел неустойчивое естество и способное очень легко от лучшего состояния впадать в худшее и, наоборот, от худшего восходить к лучшему.

4. Но и прегрешение их возымело щедрое прощение, потому что они дерзнули на это по козни (диавола), потому что, помимо совра­щения их воли, задумало этот план и приготовило почву для него существо более мудрое, чем все (иные) твари Божии, и помогло ему в осуществлении этого плана – помимо самих обольщенных – животное более коварное, чем все животные, сущие на земле; плоть же, со своей стороны, стала сообщницей этого подлога и обмана, потому что она вопреки духовной истине дает преимущество час­тичному (относительному) благу по природе и жадно стремится к нему, и если не удержать ее, ей отнюдь нетрудно легко скатиться с обрыва и перейти в разряд бессловесных (животных) Поэтому для ангелов мрака возвращение в благое состояние было преграждено, как только они явили порочность своего ума и до такой степени ос­тались упорными в ней; они, действительно, находились в благода­ти, но ни в малейшей мере не пребыли в ней. «Он во истине не стоит», – говорит о диаволе Писание (Ин.8:44); людям же определено время для покаяния и для того, чтобы заплатить за то, в чем мы сознательно согрешили; потому что хотя многое нас со вне и побуж­дает на зло, однако Бог вложил в нас силу отвергнуть оное, которая, при нашем желании воспользоваться ею, гораздо могущественнее всех побуждений к греху. Итак, подлинно, для каждого желающего излечиться (от своих греховных падений) установлено время этой жизни, и эта возможность для нас спастись дана нам в результате Пришествия Божиего (на землю), Который не только снова устано­вил нас на пути к блаженству, но и души отчаивающихся утешает, и обессилевших укрепляет, и обращающихся восстанавливает силою священных Таинств, восстанавливающее свойство которых каждый из них испытал на себе; для всего же человеческого естества (человеческого рода) в целокупности было определено время для Божиего посещения (пришествия Его во плоти), как и оказание человеколюбия Его ради исцеления его; до наступления же сего следовало, чтобы люди хорошо осознали свой проступок и смирились, и возжелали исцеления и познали свою собственную немощь, и этим на опыте осознали, что ни добродетели, ни мудрости, ни какого ино­го преуспеянии по природе не будет достаточно им для освобождения их от возмездия, но им следует возложить надежды на Бога, так, чтобы в дальнейшем Ему единому приписывать благодать исце­ления их. Поскольку же у них должно было создаться такое умозаключение, то для этого должны были пройти длительные периоды времен; поэтому они восходили к нему по неким ступеням: прияв (Божий) закон после того, как жили как кто хотел, пользуясь же патриархами и пророками как наставниками, сначала предлагаю­щими более легкие из преподаваемых учений и, посредством их, приучающими к большим и более совершенным. Это же надо было не только ради приготовления людей, но явилось соответственным и отвечающим великому благодеянию Божиему: потому что нужно было, чтобы многое такого рода было предварительно совершено прежде пришествия Владыки, дабы с большим благоговением при­нял Его человеческий род, нежели если бы тотчас же он должен был принять эту вещь; однако (лучше было, чтобы он усвоил это) позд­нее, мало-помалу познав исходы дел путем сопоставления их с быв­шими с давних пор возвещениями касательно их, а также на осно­вании того, что свобода воли в человеке не должна непосредственно приводить к ущербу, да и никакого вреда от этого не последовало для спасавшихся по прошествии столь долгого времени, но (и осознав также), что большая польза может приити, когда зло окажется вырванным с корнем, так что люди возмогут затем быть более осмотри­тельными, чем если бы они удостоились таких великих благ, прежде чем воздали подобающий долг за грех и осознали его и осудили.

5. «Егда прииде исполнение времен», – говорит божественный апостол в Послании к Галатам,⁹ – т. е. когда наступил конец того времени, которым Бог определил границы нашим, вызванным по нашей воле, злосчастностям и послал Сына Своего на землю, к Кото­рому «закон пестун бысть, и уже не под пестуном есмы», как он же говорит,¹⁰ но насладившись совершенным наставлением, имея Са­мого Учителя истины, лучше же сказать, обладая самой Истиной, – мы, если только пожелаем, подобающим образом отстраняем от себя недуг неведения. Итак, ни кем-либо иным, как только Самим Богом, и ни каким иным способом было возможно изготовить лекарство для нашего спасения, как только тем, которым Он приготовил, по­тому что человеческое естество во всей своей целокупности долж­но было воздать свои долг,¹¹ так, чтобы Божественное правосудие в этом врачевании спасло всех людей; однако невозможно было ни чтобы все живущие, собравшись вместе, воздали общий удовлетво­ряющий долг,¹² ни тем более неосуществимо было, чтобы все пожив­шие и имеющие родиться сошлись в одно, так чтобы все они (про­шлые, нынешние и будущие поколения) имели быть исцеленными единым врачевством; и невозможно было, чтобы кто-то или пожелал стать общим искуплением за долги всех и сам только один понести наказание за всех, – что, действительно, было бы уделом величай­шего человеколюбия, – или чтобы желавший так поступить дов­лел бы один вместо всех за вины всех людей, – что было бы знаком величайшеи силы, достоинства же весьма превышающего всех; по­тому что если нет ничего удивительного, что Адам, став семенем человеческого естества (рода), свой недуг передал всем происшед­шим от него, однако, чтобы один человек мог взять на себя немощи всех людей и сбросить их с себя, и эту благодать распространить на все естество в целокупности и на все времена, – это было невоз­можно и превышающим силы человеческие. Посему Бог Свою силу смешал с нашими немощами, дабы испытал, как подобный нам, при­сущие нам немощи, силою же Своею и славою одолел вместе с этим все сущие в нас тяжкие недуги и результаты Его победы сделал общи­ми для тех, кто прежде были бессильны, как прежде сего приобщился бесславию нашей немощи.

6. Рассмотрим же этот вопрос в надлежащем порядке. Если бы людям помог, помимо Божиего сего плана, некий иной способ, соделывающий спасение людей, то долженствовало бы, чтобы наша плоть подверглась страданию и мучению за свое прегрешение; должен­ствовало бы, чтобы врач по ипостаси соединился с нами, если бы только пожелал соединиться, и при этом чтобы он обладал беспре­дельной силой, чтобы результат своего врачебного искусства при­обрел для всего человечества; долженствовало бы, чтобы мы проч­но внедрили в себя надежду на воскресение на основании того, что влагающий ее в нас лично Сам делом явил ее, воистину умер и за­тем воистину воскрес: долженствовало бы, чтобы мы не подверг­лись еще худшему, чем прежде, обольщению и вместо Бога не ста­ли бы боготворить врача, посланного нам от Бога. Итак, если это и подобное сему Он действительно совершил служением ангельского естества,¹³ то Он не возмог бы успешно осуществить это дело; пото­му что если бы Бог восприял ангельское естество, то мы (люди) не испытали бы страданий¹⁴ и (тем самым) не уплатили бы за свою вину; а если бы ангел принял наше естество, то он не был бы в силах до такой степени оказать нам помощь. Но если бы Он восприял есте­ство, присущее ангелам, оно действительно было бы лучшим, чем естество в любом человеке, однако оно не имело бы характерных свойств человеческого естества; потому что именно оно, сочетанное с беспредельной силой (Божества), долженствовало посредством себя источить исцеление всем частям естества; довершили же это дело, полагаю, ангельские силы; если же и возможно было бы все дело совершить посредством ангела, однако этот некий иной способ (спасения человека) был бы сопряжен для нас с опасностью, и для многих этот ангел представился бы как бог, и ничего нет удиви­тельного в этом, когда некоторые из бесплотных сил, имеющие боль­шее могущество, действительно были почитаемы, а при таком поло­жении удобнее бы было и сочесть его (ангела) за бога и веровать, что это он и есть (Бог). Итак, Бог ни ангелом не стал, ни кому-то из ангелов не повелел стать человеком, но Сам лично соединился с человеческим естеством и приял человеческую личность; но образ всего (человеческого) естества, в который Он облачается, лучше же сказать – в Своем лице воспринимает человеческую личность, было то, что справедливо возмещало в себе все естество, и Бог и человек стали едино, и воспринятая плоть и душа (человеческие) стали Божией плотью и душою, и таким образом пребывавшая человечес­кая плоть и душа и пребывающее свойство Божественного естества совершает чудесные вещи для нашего спасения, воспринятый же че­ловек воздает свой долг¹⁵ Воспринявшему Богу, и безграничность и величие Приемлющего вершит величайшее дело справедливости; потому что от Самого Себя и от принадлежащего Ему Самому Он упла­чивает наш долг Ему, и Его мы познаем как Сродника нашего и Творца, Брата и Владыку, Утешителя и Судью, Врача и Врачевство, Ис­купление и Искупителя; мы слушаем Бога учащего и как пример Его учения имеем Его как Человека, исполняющего Божественные наставления; потому что какому не научил Он нас боголепному образу жизни? Что не явил Он прежде слов на деле?

7. Насколько же это священнее и божественнее лечебного искусства душ Платона, которым он их возводит (снова) к первичной красоте и высоте, приняв некоторые смутные отражения Истины так, чтобы и от внешних (эллинских) мудрых людей было прибавлено свидетельство к нашим (христианским) учениям и со всех сто­рон проистекали подтверждения Истины?

Далее Схоларий приводит более подробно учение Платона, в том числе и его учение о «возникновении» и о переселении душ челове­ческих в тела животных для прохождения наказания и ради очище­ния их, – что нет нужды нам приводить здесь, чуждым времени увлечения Платоном и его философией, может быть, Схоларий го­ворит в полемическом духе и для назидания Гемиста Плифона, фи­лософа-платоника, игравшего большую роль в те времена в Визан­тии в царствование Иоанна VIII Палеолога, который и взял его с собой на Флорентийский собор в числе греческой делегации. Гемисту Плифону – несмотря на то, что его самая принадлежность к Христианской Церкви была под сомнением (так, например, Геор­гий Схоларий отрицает, что Гемист Плифон был христианином) – принадлежит труд в защиту Православия, в полемике с латинянами, об исхождении Святого Духа только от Отеческой Ипостаси.

Сравнив учение Платона с христианским учением об Искупи­тельной Жертве Спасителя, Схоларий заключает:

Насколько его бредней, или лучше скажу сдержанно, его иллю­зии и грез более возвышенны и более истинны догматы Православ­ной Церкви: Рай и Божий закон, и преступление (заповеди Божией), и (объявшая нас) смертность, и в конечном итоге общая повинность и общее разрешение греха, и восход (или: возвращение) всего ес­тества к первичной высоте, совершенный посредством всемогущего Бога! Потому что к чему было бы каждой отдельной душе про­ходить очищение в течение длительных периодов времени,¹⁶ когда возможно, чтобы единой купелью (крещения) были очищены все души, и путем единого врачевства исцелены все, когда все призна­ют, что чуждо Божиему человеколюбию презреть все наше естест­во, хотя бы и развратившееся злом? И что звучит разумнее: то ли, что все естество, в своем корне заболевшее, по причине сего страда­ло ощущением позора и уклонением от Истины, за что и приличест­вовало ему (всему естеству) получить прощение, или – что каж­дая душа поодиночке должна совершать течение, так что души не становятся мудрыми (приобретая опыт) на основании ошибок, совер­шенных иными душами? Итак, Бог стал человеком ради вышереченных целей, и от Своего достоинства не отказывается, смирение же предпочитает, и оказывает помощь воспринятому (Им челове­ческому естеству), Сам же от этого не терпит никакого ущерба, и рождается от Жены, дабы стать совершенным человеком, потому что тем самым восприял материю: способ же Своего рождения но­вотворит только Ему единому подобающий и чудесный: рождается от Девы, когда всемогущий Дух явил для Него чрево Девы плодо­творным, и таким образом Он пришел на борьбу ради нас.

8. Но как, говорят, безграничное может соединиться с ограни­ченным? – Отлично. Не сложив с Себя безграничность, но то, что объемлет по могуществу (δυναμικώς), с этим соединяется по лицу (προσωπικώς), потому что не так будто бы оно вмещается в огра­ниченном, но в нем, можно сказать, ограниченное приемлется вме­сте со своим личным свойством, как бы некое примыкающее к нему орудие; и если возможно разъяснить на примере из природы это сущее выше природы положение, то – как рука Петра лично соединена с умом Петра, или как полагающие, что у всех людей единый, предсуществовавший ум, который, говорили они, соединяется пооди­ночке с человеческими телами, и просторность ума – настолько, на­сколько и стольким людям неделимо разделяется, как если бы это был единый восприемлющий, кто его вмещает; и говорящие это каза­лись и самим себе, и многим слушателям за разумно рассуждающих.

9. И по какой причине Он не пришел с Божественной славой? – Потому что долженствовало праведно разрешить согрешение лю­дей, т. е. – смертью; намеревающийся же умереть не должен рас­крывать Свою славу; потому что тогда все бы Его почтили, когда явно воссияла бы для них Его слава; иным же образом Он явил Свою славу, не только совершая чудеса, но и с властью совершал величайшие дела. И почему Он не окружил Себя богатством и славою, и этими людскими спесями? – Потому что Он скорее желал, чтобы люди удерживались от тяготения к сему и склонялись к любомудрию, что Он Сам и совершил, бесчисленное множество убедив и убеждая, вплоть до того, что следует ныне избрать простой образ жизни и бедный и отдать себя любомудрому и непорочному образу жизни, следуя Его примеру; потому что не иначе люди достигнут истинного счастья; но Он также не хотел, чтобы они мощь Его учений припи­сывали мирской силе, но скорее – Божественному могуществу; потому что теперь для всех желающих рассудить – ясно, что ни­когда при таком стечении обстоятельств и крайнего любомудрия и смирения невозможно бы было перевернуть весь мир и повсюду ввес­ти свои законы, если бы только Он не обладал величайшей силой, которая на время была прикровенна и скрыта под телом.

10. И почему, после того, как грех был отпущен силою страсти и смерти Христовой, возмездие за него продолжает еще угнетать естество (человечество)? – Дабы верующие были сообразны Христу, как члены – голове; потому что и не следовало, чтобы освобожденные пользовались большей честью, чем Совершивший им освобождение, и в то же время как Он чрез страдание воспринял славу и возвысился, они бы без страданий стали участниками Его славы и без трудов вступили в наслаждение блаженства. Затем, если бы явно было и в этой жизни освобождение от оных трудов, то показалось бы, что все мы присоединились к вере Христовой ради видимого благоденствия; потому что должно видеть, что Воплощение Божие­го Слова побудило нас к восстановлению в нас бесстрастия, чтобы, насколько возможно, достичь предлежащей цели; потому что ни тогда не долженствовало людям непрестанно жить в оном (древнем) Раю и не должно было, чтобы предел счастья заключался в чувствен­ной приятности; но если бы они соблюли Божий закон, они были бы возведены в духовный Рай, и установленная в земном¹⁷ Раю жизнь прямо была для них предоставлена как некая дорога, по которой идущие напрямик к предлежащей цели должны были бы в недолгом времени достичь ее; потому что необходимо было, чтобы вступившие на этот путь показали свое благоразумие, после чего заслужен­но получили бы оные преестественные награды. Но они согрешили, и уже им стало невозможно пребывать в Раю и оставаться и продви­гаться на пути к счастью; однако Воплощение Божиего Слова со­вершило то, что человеческое естество уплатило свой долг таким образом, что стало возможным, чтобы все вместе взятое естество уплатило его и снова нас направило в Рай, т. е. предоставило нам полное использование его, потому что ввело нас в Рай не в чувственном понятии, но неким таинственным образом. Потому что не должно ставить границы Божией любви; как, например, земной царь, пере­ставая гневаться на некоего из своих провинившихся подданных и удостаивая его привычного благоволения, не в силу необходимости вверяет ему тоже высокое положение (которое тот прежде занимал), но иными путями (чем раньше), вероятно же и лучшими, приближа­ет его к себе и являет ему, что он с ним примирился. Итак, и нас Бог ввел в лучший Рай, хотя нам и не дал оный первый; так, мы рождаем­ся в Раю, крещаясь в смерть Христову,¹⁸ и питаемся древом жизни – Телом Владыки, и пьем не воду из райских источников, но Кровь, текущую из Владычнего ребра, – которых кто не вкушает и не пиет, тому невозможно получить вечную жизнь;¹⁹ и на духовные подвиги Владыка укрепляет нас миропомазанием, и что еще больше; и по­сле того, как нам случится в чем согрешить, и после наступления благо­дати, справедливо лишает сего Рая, возвращает же в него немедлен­но тех, которые проявили сердечное раскаяние, и невозможно, чтобы какой-либо человеческий грех остался бы ныне неисцеленным си­лою Таинств Пострадавшего ради нас. И таким образом мы пребы­ваем в Раю и находимся на более кратком пути к счастью, насколь­ко и неким таинственным образом мы соприкасаемся с Концем его; потому что наш Рай и наш Путь – Христос, как Сам Он сказал,²⁰ и наш Конец; потому что познание Его является пределом для нас и жизнью непрестанной и вечной, после того как она полностью осу­ществится, а ныне мы приготовляем себя к ней знанием веры. Итак, мы теперь являемся путниками к предлежащей жизни гораздо в большей степени, чем раньше, тем, что и в Раю снова обитаем, и возвращаемся в прежнее состояние, хотя тут такая великая разница положения, что даже и в порядке умственных заключений мы ее не коснулись, и потому, что те же самые нужды продолжают давить на нас.²¹ Однако эти вещи таким образом должны были быть устроены, и иначе не могло быть; и иной способ не был бы более подходящим для спасения людей, и невозможно, чтобы иначе поступить было бы лучше. Или же сознательно избрал худший способ, или лучшего не знал Мудрейший и Превосходный Ум?

11. И ради чего Христос умер крестной смертью? – Избирает Он бесчестный образ смерти, дабы и этим явить Свою любовь к нам: подъяв ради нас не только смерть, но и смерть, исполненную позора и для всех ненавистную; дабы разрешить проклятие, Сам на Себя приняв проклятие,²² и ни в чем не согрешив, подвергнуться ради нас, согрешивших, величайшему возмездию; дабы явить нам совершеннейший пример смирения и послушания; дабы уврачевать грех гор­дыни и разрешить возникшие в силу ее узы; дабы души людей таким образом – на Своем собственном примере – мощно обратить от земных вожделении к любви к Божественной славе, так, чтобы ради стяжания ее отнюдь не ставить вопроса о бесчестной смерти. Итак, действительно, как человек Он умирает на кресте, но как Бог затмевает солнце, потрясает землю, рассекает камни, разрывает завесу храма, воскрешая, являет умерших, поражает распинателей, приводит их в необходимость исповедовать Божество Распятого; затем предается погребению, увы, и тело, высшее всякого телесно­го естества, покрывается гробом, и воздает последний человеческий долг, чтобы во всем быть сообразным с нами. И, вот, тело отделяет­ся от души Его, Божество же было вместе и с душою и телом Его, но тело не оживлялось Его Божеством, хотя и сущим Источником вся­кой жизни, потому что не непосредственно от Него оно имело жизнь раньше, а – от души; так что когда оно обнажилось от нее, оно в силу необходимости стало мертвым. Если же возможно, чтобы че­ловек полнее растолковал это, то – и с тем и с другим, отвечающим каждому из них способом, находилось Божество, хотя бы в том, чтобы быть вечным и никоим местом не ограниченным, и тем менее отступило бы Оно от души Его тела, когда на короткое время они разлучились друг от друга: однако не был Бог человеком сообразно телу, Человек же был Богом сообразно душе,²³ как было, следователь­но, и прежде разделения (души от тела); потому что человек, состо­ящий из души и тела, однако согласно душе, а не телу, является человеком;²⁴ и таким образом Божество и душа, и тело были одна Ипостась, хотя и отнюдь не воспротивилась она (Ипостась) кратко­временному разрыву (составляющих ее элементов).

12. Итак, вот, во гробе лежит Владычнее тело; но теперь оно лежит образно (на святой плащанице), как тогда – в действитель­ности, потому что ныне оно воспевается как лежащее во гробе, хо­тя в действительности восседающее на небесных тронах; и к памятствованию и почитанию оного дня, в который все это было со­вершено, и настоящий день ныне приводит нас, в сопровождении той же траурной печали; Владычняя же душа, облеченная Боже­ственной силой, осияла ад, и пришел Спаситель на помощь душам праведников, как к тем, которые не имели Его своей надеждой, так и к тем, которые весьма Его ожидали, и все они уверовали и поклонились Ему и были освобождены от тамошних уз и взошли в Рай; а те души, которые вследствие грехов ослепли и были полностью искалечены, те не ощутили Божественного сияния и были оставлены и далее там находиться. Душа же благоразумного разбойника была единственной, которая не испытала адских страданий и прямо из этой жизни была перенесена в Рай; потому что смерть Христова, тогда даровав в аду свободу прежде захваченным душам, не допус­тила, чтобы его душа сначала пошла в ад; потому что душа Владыки на короткое время возобитала в аду, призвав в совершенную веру души содержимых там и Божественной силою освободив их; и души тех, которые сразу же уверовали в Явившегося, покинули оное тяж­кое и мрачное место и поднялись оттуда вместе с душою Избавите­ля; а те, кто не уверовали, так там и остались; но душа некогда бывшего разбойника, как уверовавшая (еще в этой жизни), не могла бы на­ходиться среди оных оставленных; но и вместе с освобожденными она не могла бы быть, как уже прежде них давно уверовавшая, и преж­де чем испытать ад за неверие, она стала достойной Рая ради своей веры; вместе с душою Владыки она не могла бы быть в аду, потому что она не могла бы помочь Ему и напрасно бы сопровождала Его.

13. Вот на этом я остановлюсь теперь относительно темы о Бо­жественном Домостроительстве; в другое же время, если Богу будет угодно, я также представлю прорицания о сем, реченные чрез священных пророков, предсказания из книг Сивиллы,²⁵ вещания ора­кулов, прорицания Гермеса, который, как говорят, был наименован египтянами «Трисмегистом» («Трижды величайшим»);²⁶ потому что посредством всех них, как бы по некоему соглашению, было созвуч­но предвещено Пришествие Божие к людям; итак, на основании их и чудес, совершенных нашим Владыкой, и пророчеств Его, которые все, как мы видим, были подтверждены на деле, выясняется истина нашей веры в Него, и что поистине остались слепцами и бессмыс­ленными те, кто, отнюдь не подходя к вопросу с духовной стороны, остались вне сияния света Христова Пришествия, и гораздо хуже иных являются те, которые в настоящее время вместо священных книг обращаются к сгнившим и вздорным басням эллинов, и настолько хуже они тех, насколько и после во многом более ясных доказательств Истины страдают тем же свойственным оным неве­жеством. Однако теперь и без этих слов и вы, и я знаем, что созер­цание сегодняшних событий обращает к себе наш мысленный взор: а это – что Творец всего мира, после множества истязаний и терза­ний и всякого вида глумления и бесчинства, распинается, пригвож­дается ко кресту, распинается вместе с разбойниками, напояется уксусом и желчью, умирает ужасной смертью и после кончины пронза­ется копьем; затем погребается благочестивыми руками, а со стороны убийц, боящихся Его предсказания о том, что Он воскреснет, твердо охраняется печатями и воинской стражей; при всем этом присутствует Матерь Его вместе с близкими и родственными женами и возлюб­ленный ученик, который, использовав благожелательство к нему со стороны оных злых вождей, был допущен присутствовать при Стра­даниях Учителя; а остальные ученики, скрывшись кто где мог, скры­вались не по неверию, а из желания выжить, избегали они проявить смелость, а Петр к тому же от страха и отрекся. Это же все было предсказано Владыкой, и ничто с Ним не случилось, что прежде не про­звучало (было объявлено) слуху близких (учеников) Его.

14. Обратите внимание на то, что и наше естество (т. е человече­ство)²⁷ было разделено надвое: потому что на основании сего оно воздает долг за то, в чем человечество сознательно согрешило; Вла­дыка наш имел власть положить Свою душу или не положить, и положить, и опять принять ее (Ин.10:18); потому что после того, как Бог усвоил Себе человеческое естество как Свою личность (προσωπικώς), оно должно было свою волю согласовать с Божией, не отвергнув при этом иметь и свое желание, однако свою волю под­чинив Божией воле; так, оно страдало и молило, если это возможно, чтобы оная чаша миновала Его; и биемое по голове, оно пресекает восстание против Бога и Его законов, пригвождаемое по рукам и ногам (ко кресту), уничтожает грех оных стоп, которые шли к запре­щенному древу, и тех рук, которые собрали смертоносный плод; страдает от горечи (желчи) и остроты (уксуса) за оную сладость (от вкушения запрещенного плода Первыми Людьми); страждет слу­хом, слыша поношения и хулы, за те уши, которые зачали пагубный совет (обольстителя); в ребро пронзается, дабы плоду ребра (т. е. Еве, сотворенной Богом от ребра Адама) после чувства печали даровать и радость, и чтобы род человеческий вдвойне восприял блага Божествен­ного Провидения; умирает плотью за то, что человек неблаговременно возжелал умственного знания, не удовлетворившись древом жизни, по и отсылает к ненасытному созерцанию знания. Итак, само есте­ство, как было сказано, добровольно уплатило свои долги и от себя внесло Посредницу²⁸ для чуда Божиего, соответствующую величию и чистоте Воплощаемого, Своею чистотою и непорочностью соревнующую бесплотным (ангельским) естествам: МАТЕРЬ БОЖИЮ,²⁹ Которая и присутствуя при Страстях Сына Своего, соболезнует Ему, сгорает сердцем; потому что Она уже не имела к кому обратиться, лишившись единственного Своего Утешения; переносит же благоразумно беду в силу знания тайны: потому что из того, что Ей было известно, зачавшей и родившей Его, были и те чудеса, которые были совершены Им, так и на основании того, что благодать Божия внут­ренне полностью укрепляла Ее веру, Она – переносясь мысленно к будущей отраде и принимая во внимание освобождение естества (человеческого рода) – не оказалась сломленной тяжестью настоящих зол (бедствий), хотя – несмотря на это – Она страдала, как это было свойственно женщине и матери, хотя и терзалась, хотя и душили Ее слезы, хотя и бросалась на землю Женщина, близкая к старости, безбрачная, незамужная, бездетная, за исключением Его, не имеющая ни Своего города, ни дома, не вкусившая никакой радости, кроме на­дежд на Бога и проистекающей оттуда чудесной помощи, единствен­ного Сына Своего, Которого и как Чадо Свое любила, и как Бога чти­ла, Его, приводящего в изумление всякии слух и всякии взор, всех – исключением оных беззаконных ревнителей Закона – возводив­шего к добрым чувствам, чудесную Славу Иудеи,³⁰ всей земли Духов­ное Содержание,³¹ и к тому же, красотой и величавостью телесной превосходящего всех сынов человеческих,³² и внутренней чрезвычайной гармонией души имевшего соответствующее внешнее благо­лепие, – ныне видящая Его умирающим при таком бедственном по­ложении, и, наконец, из страха перед распявшими Его не имеющая возможности благоговейно прильнуть к Его священным останкам. Итак, вот это было то, что внесло человеческое естество, по воле Божией, в дело своего уврачевания; а также оно дало служителей Божией воли – священных учеников, которые в силу своей праведности и всеобъемлющей добродетели были выделены для оного небесного уче­ничества и во свидетельство Истины, и для проповеди спасения; но это же человечество допустило Анну и Каиафу и их порочный синедрион, и Иуду предателя, и оных жестоких воинов.

15. Итак, вот, поскольку человечество разделилось надвое, одна часть которого благочестиво послужила Божественному плану, а другая содействовала злому бесу в походе иудеев против Христа, то я бы сказал, что разрыв завесы храма таинственно указал на то, что есте­ству человеческому – под которым скрывалось Божество Христово – случилось полностью стать разделенным в отношении себя и полностью различным в своих частях, так что стало возможным ви­деть людей – как служителей Божиего человеколюбия, так и пыла­ющих бешенством против Бога. Но мы, вместе с благочестивым раз­бойником поклоняясь Страждущему, сострадая с Родительницей Его и с верными женами, принимая у себя учеников в сокровенных час­тях души, находимся в десной части завесы, обладая ныне этим бла­гом по благодати Христовой, и на основании сего ожидаем Его чело­веколюбия (милости Его) и того, что мы займем положение и стояние одесную Его, уготованное для овец (Его паствы).³³ Буди! Буди! Буди!

/ Проповеди св. Геннадия II (Георгия) Схолария, патриарха Константинопольского / Пер. с греч., предисл. и комм. архимандрита Амвросия (Погодина); вступ. ст. и ред. перевода Г. М Прохорова. – СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2007. – 528 с. – (Серия «Библиотека христианской мысли. Источники»)