К вопрошавшему, как оправдать божественного Апостола, который то называет себя Иудеем, то Римлянином, и то говорит, что отечество его – Тарс, то выдает себя за уроженца Рима

Ученик Истины, Павел, не солгал ни тогда, когда назвал себя Иудеем, ни когда выдавал себя за Римлянина. Ибо не возможно было проповеднику истины прибегать ко лжи, особенно в то время, как он представлен был судилищу Иудеями и подвергался опасности быть наказанным за обманы и злодеяния, от которых он старался защититься. Ужели он осмелился бы оправдывать себя ложным показанием и чрез то как бы подкреплять клевету Иудеев? Ужели не боялся он быть обличенным в ту же минуту или вскоре после того? Ужели не мог он разсчитать, что когда хитрость его обнаружится, он не только не получит никакой пощады, но еще подвергнет себя сугубому наказанию: во-первых за то, в чем обвинял его народ Иудейский, и во-вторых за то, что сам себя оболгал (αὐτὸς ἑαυτοῦ κατεψεύδετο)? Да и каким образом Лисий, первый начальник, имевший возможность узнать истину, освободил бы Апостола от побоев, если бы не поверил его словам? А как бы он поверил бедному узнику, если бы не побуждала его к тому самая справедливость? И зачем было ему в письме к Феликсу утверждать, что Павел причисляется к Римским гражданам? Уведев, говорит, яко Римлянин есть, приступль с воины отъях его (Деян.23:21).

Скажут: Лисий сам поддался обману. Но каким образом? От чего? И почему Феликс не вывел его из заблуждения? Не он ли делал Иудеям разные незаконные поблажки? Где одолжения были незаконны и не основательны, там он являлся усердным их слугою; а когда ему открылся случай сделать приятное для Иудеев по справедливым причинам, он оказывается медлительным и слабым, и не хочет позаботиться о самом первом основании Римского права! Можно ли убедить в этом кого-нибудь?

Далее, если Павел старался уклониться от побоев посредством лжи, то как присутствовавшие при том Иудеи, которые дышали убийством и уже кидали в него камнями, не подняли крика, и не наполнили судилища такими возгласами: «слушайте, слушайте, – как он лжет! Ах какой лжец! Ах какой обманщик! он вовсе не Римлянин, и прибег к этой уловке только для того, чтобы предотвратить пытки и бичевания. Зато вы, пред которыми он осмелился так хвастать, примите в уважение справедливые наши жалобы на него, и избавьте человечество от этой общей язвы». Но ничего подобного они не могли и не смели говорить, ни в то время, ни после того, ни даже тогда, как судилище снова им благоприятствовало и председательствовал на суде друг их Феликс. Истина Павлова так была действительна, так возобладала над умами всех, что заградились уста и безстыдных Иудеев, которые осмеливались говорить и делать все, что ни вздумается. Таким образом, божественный Апостол, называя себя Римлянином, был выше всякой лжи.

Но, если он был Римлянин, то, скажут, как он в других местах, да и в том же самом народном собрании выдает себя за Иудея, и утверждает, что отечество его Тарс, говоря: аз есмь муж Иудеянин, родився в Тарсе Киликийстем, городе не последнем (οὐκ ἀσήμου Деян.22:3). Как же согласить то и другое, когда он называет себя и Римлянином и Иудеем! – И это, как я сказал уже, не заключает в себе никакой несообразности. По роду и воспитанию в Моисеевом законе, Павел был Иудей из Тарса, где разрешил он матерния болезни деторождения; а отец его писался Римлянином, или ради Римской чести, или из-за своего богатства. Посему-то и Павел называл себя Римлянином; посему-то и к словам Лисия: аз многою ценою наречение жительства сего стяжах (Деян.22:28), прибавил он: аз же и родихся в нем (там же), то есть, не в Риме, а в звании Римлянина; потому что и сам Лисий не в Риме родился, но лишь тем тщеславился, что приобрел звание Римского гражданина. На это и божественный Павел довольно прямо намекнул, как бы низлагая его высокомерие: ты говоришь, что это достоинство приобретено тобою самим и от тебя начинается, а я наследовал право на эту почесть и на это титло еще от предков, от отца. Лисий, услышав сии слова и сообразив, что он велел бить Римлянина, потерял всю смелость, весь гнев, и впал в замешательство и боязнь.

В те времена, действительно, пользовались правом Римского гражданства не только Римские уроженцы или жители, но и всякий иноземец, который мог купить его. Итак ни сколько неудивительно, что Павел, родом Иудей, назывался Римлянином. Что, подобно Лисию, и частные люди и даже целые города иноземные приобретали это звание, можно бы доказать многими примерами: но опуская теперь прочее, послушай только Филиппийцев, как они честят себя Римлянами. Когда Павел изгнал из одной рабыни духа прорицательного; то господа ея, вместо того, чтобы благодарить благодетелей, воспламенились гневом и привлекли их на торжище в начальникам, говоря: сии человецы возмущают град наш, Иудее суще, и завещавают обычаи, яже не достоит нам приимати, ни творити, Римляном сущим (Деян. 16, 20. 21). Видишь, как Филиппийцы величаются Римским званием, считая себя Филиппийцами по отечеству, а Римлянами по узаконениям! что же препятствует допустить, или лучше, не очевидно ли, что и блаженный Павел был вместе и Иудеем и Римлянином?

Очевидно, по крайней мере, что Павел, усвоя себе право Римского гражданина, вовсе не думал обманывать. Если бы он пред одними лицами называл себя Иудеем, а пред другими Римлянином; тогда мысль об обмане имела бы еще хоть какое-нибудь основание. Но когда он и то и другое утверждает пред одними и теми же самыми лицами: то не смешно ли подозревать, будто он, замышляя обмануть, сам же открывает и высказывает то, за что, всего более, можно было бы обличить его во лжи? Напротив, подлинно, по существу дела, свойственно только мужу самоуверенному и высказывающему такую истину, которая действительнее и светлее всякой клеветы, подозрения и обмана, называть себя, пред одними и теми же людьми, пред народным собранием, то Иудеем, то уроженцем Тарса, и следовательно Римлянином, – тем более, что он прибавил слово: Римлянин, не один раз и не шопотом, но дважды или трижды и так, что сие то собственно устрашило тысященачальника, воспламенило его гневом и заставило точнее изследовать невероятное показание.

Итак, не из одного обстоятельства можно выводить, что богодухновенный Павел, как изъяснено, был Римлянином; то есть, во-первых, – из понятия о присущей ему истине, которую он всем проповедывал; во-вторых, из того, что так называл он себя перед судом; в-третьих, что, будучи обвиняем во лжи и обманах, он, хотя бы крайне был безумен и безстыден, не стал бы защищаться новою и явною ложью; в-четвертых, он не мимоходом и не в шутку только сказал это, как иной подумает, но с явным намерением избавиться таким образом от побоев и устрашить начальника; в-пятых, – Лисий, убедившись его словами, воздержался от обиды и пред Феликсом настаивал, чтобы Павел, как Римлянин, освобожден был от нахальства кровожадных Иудеев. Да и сам Феликс, хотя желал и старался угождать им, не вздумал однако же и подозревать ложности Павлова показания. Безспорно также и то, что присутствовавший тут народ, дышащий убийством и на все готовый, не дерзнул, при сем удобном случае, обличить Апостола во лжи. Далее, он тем же самым лицам, в одно и то же время говорил, что он – Иудей и Римлянин; а на это он не отважился бы, если бы не был убежден в истине своих слов. К тому же он выставлял это титло постоянно и с настойчивостию. – Если угодно, прими во внимание наконец и то обстоятельство, что тогда и частные люди и города, самые разнородные, приобретали название Римлян, по узаконениям. Из всего этого, повторяю, очевидным и несомненным становится, что Павел говорил правду в обоих случаях, – и когда называл себя Иудеем, – и когда выдавал себя за Римлянина.

Скажешь: «почему бы ему не назвать себя просто Христианином? Ведь, он был Христианин». Конечно был; но это название не было здесь необходимо. И без того уже за имя Христианское он все претерпел, со всеми боролся и, страдая, о всем радовался. Он то своим учением, трудами и бдениями приготовил Антиохии, прежде других городов, украшение имени Христианского.

Если ты любишь послушать преданий исторических, то вот что говорит одно из таковых, считающееся очень древним. Колено Вениаминово, укоренившись в Палестине и разрастаясь мало по малу, распространилось наконец до самой Италии и дало бытие и имя народу Римскому и самому Риму. Посему божественный Павел, происходивший от крови Вениамина, мог некоторым образом называться Римлянином. Потомки Вениамина были очень многочисленны; по ним назывались Арад, и города разные и страны, и, между прочим, (так разсказывается) некто Рос, который, поселившись в странах Италийских, потом размножившись в своем роде и достигнув великой славы и силы, дал свое имя Риму и Римскому народу. Те, которые выдают это за нечто правдоподобное, не хотят и слушать других разсказов Греков (о происхождении Римлян); потому что этих разсказов так много, и они так разногласны между собою. – Как ни занимательна и приятна для слуха эта история, но, с удовольствием, она не приносит убеждения. Разумеется, я дал бы ей одно из самых первых мест между вышеприведенными доказательствами, если бы она не была слишком ветха и покрыта сединою, так что ей никто не верил не только в наше время, но и раньше нас; да и едвали кто поручится, чтобы она, сама по себе, могла спасти Апостола от побоев...

Разрешив, таким образом, прекрасные (καλὰς) твои недоумения, (а они подлинно прекрасны, потому что возникли из доброй, любознательной и боголюбивой души), я прошу, если тебе еще что-либо окажется непроясненным, ждать объяснения не от нас, но от самого Павла или от Павлова и общего всех Учителя – Христа, истинного Бога нашего. – Прощай.