Блаженного Диадоха (V-го века), епископа Фотики древнего Эпира, учение о молитве Иисусовой и об отношении подвижников к врачеванию телесных болезней. I. О молитве Иисусовой

Из подготовленного к печати сочинения о блаж. Диадохе и его творениях.

1. О молитве Иисусовой

В своем аскетическом сочинении (LIX, LX, LXI и ХCVII гл.) блаж. Диадох, рассуждает о так называемой молитве Иисусовой (точнее: о молитве к Иисусу. Исих. Περὶ νήψεως. Centur. II, c. I. M. XCIII, 1512: Ἰησοῦ εὐχή), или, как, выражались позднейшие аскеты, о священной и боготворной молитве (Μέθοδος Каллист. и Игнат. Ксанфоп. е. 50. М. СХLVII, 729: ἡ ἱερὰ καὶ θεοποιὸς προσευχή). Его обстоятельное и подробное разъяснение некоторых частей учения об этой молитве было причиною того, что он в числе немногих древних церковных писателей пользовался большим авторитетом среди последующих подвижников, особенно среди аскетов, разработавших, на основании свидетельств древних отцов и своего личного опыта, особый канон (κανών I. с. с. 24, р. 684 СD) занятия ею, названный в ХIV в. естественным методом (Μέθοδος φυσική) входо-исхода (εἰσοδοεξόδου) ума во внутрь сердца через вдыхание носа (δι' εἰσπνοῆς ῥινός) и творимой вместе с ним (методом) молитвы Иисусовой (I. с. с. 19 и 20. р. 680 и 681). Созданием этого метода завершилось развитие учения о молитве Иисусовой и способ занятия ею; нечто несовершенное, приставшее с течением времени к теории и ее творению, было впоследствии отброшено и забыто, но самая молитва Иисусова и ее глубокий смысл сохраняют свое важное значение и доселе.

Наставления и рассуждения церковных писателей и подвижников о молитве Иисусовой образуют учение: 1) о названии молитвы; 2) ее составе; 3) способе занятия ею и 4) о целях, достигаемых творением ее. Эти же предметы обсуждаются, не с одинаковой, впрочем, подробностью, и блаж. Диадохом.

Молитве, о которой у нас идет речь, древние аскеты усвоили различные названия, по которым легко узнать, что в том или другом аскетическом творении говорится именно об этой, а не о другой какой-либо молитве. Одни

из, сих наименований указывают на состав ее, другие – на форму построения и способ произношения; иные – на ее силу, а иные – на свойства ее. Обозначаем здесь только главнейшие названия, упоминаемые древними подвижниками:

1) молитва Иисусова – Ἰησοῦ εὐχὴ (Исих. I, с. 7. р. 1484), Ἰησοῦ Χριστοῦ εὐχή (Ibid. с. 10), ἡ εὐχὴ Ἰησοῦ Χριστοῦ (I bid. c. 11), προσευχή (Марк. Подвижн. Dе his qui putant cte. с. 31. М. LХV, 936). Это, наиболее употребительное, название молитвы указывает на то, что существенным речением в составе и содержании ее служит имя нашего Спасителя Ἰησοῦς; от сего имени молитва заимствует свое название. «Имя Иисуса, говорит, Исихий, да прилепится к дыханию и всей жизни твоей» (I, с. 99. р. 1512). «Днем и ночью да не престанет душа до своего исхода (из тела) вопиять ко Христу Иисусу» (II. c. 47, р. 1525 D).

2) Призывание Иисуса (Исих. I, 24 р. 1488 В: ἡ Ἰησοῦ ἐπίκλησις), призывание Иисуса Христа (I, 21. р. 1488: ἡ τοῦ Ἰησοῦ Χριστοῦ ἐπίκλησις. I, 29, р. 1489; ἐπίκλησις Ἰησοῦ Χριστοῦ). Сим наименованием свидетельствуется что молитва Иисусова имеет, по своему построению, форму молитвенного воззвания ко Христу. Наименованием этой молитвы νοητὴ ἐπίκλησις дается понять, что она произносилась мысленно, умом; произношение ее одними устами считалось несовершенным, так как оно рассеивало мысль. «Несовершенна молитва без мысленного призывания, говорит Марк Подвижник; «нерассеянно же вопиющую мысль (βοώσης ἐννοίας) услышит Господь» (I. с. с. 31. р. 936). Но Авва Филимон, по свидетельству его биографа, возглашал эту молитву преимущественно устами. Ночью этот Авва напряженно и так долго говорил «Господи помилуй», пока уже не мог восклицать (ἐκφωνεῖν. Φιλοκαλία τῶν ἱερῶν νηπτικῶν. р. 487. Περὶ ἀββᾶ Φιλήμονος λόγος πάνυ ὠφέλιμος с. 5)

3) Призывание (ἐπίκλησις) имени Иисуса Христа (Нил. Синайск. Epistolar. lib.; epist. 140. М. LХХIХ, 260: ἡ ἐπίκλησις τοῦ ὀνόματος Ἰησοῦ Χριστοῦ). Этим наименованием, обозначается состав молитвы Иисусовой: она состоит из имен, усвояемых нашему Спасителю. В этом случае ἡ ἐπίκλησις τοῦ ὀνόματος Ἰησοῦ ἐπίκλησις τοῦ Κυρίου ἡμῶν Ἰησοῦ Χριστοῦ (Исих. I. 32. р. 1492). Молитва Иисусова имеется в виду подвижниками и тогда, когда они говорят просто о святом имени Господа Иисуса (Исих. I, 41. р. 1493 С: τὸ ἅγιον ὄνομα τοῦ Χριστοῦ παρ' ἡμῶν ἐπιβοώμενον...). Речь об одном святом имени Иисуса Христа ведется часто в том случае, когда аскеты желают, показать силу имени Иисуса, заключающегося (имени) в молитве Иисусовой. Антоний Великий, наименовав, Христа (τὸν Χριστὸν ὀνομάσας), дунул на явившегося демона, – и враг исчез ἐν τῷ ὀνόματι τοῦ Χριστοῦ (Vita S. Anton. с. 40. М. ХХVI, 901 A), т.е. названный подвижник при появлении демона произнес молитву Иисусову. «Достаточно нам к защищению от врагов имя Иисуса Христа», говорит Нил Синайский (I. c. р. 261 D), выражая ту мыcль, что во время демонcких нападений следует произносить молитву Иисусову заключающую в себе «святое и поклоняемое имя Иисуса» (Ibid),

4) Непрестанное моление ко Христу (Исих. I, 98. р. 1509; συνεχὴς πρὸς Χριστὸν ἱκεσία. Ibid. с. 96: ἡ πρὸς Χριστὸν συχνὴ κατὰ νοῦν δέησις)

5) Εὐχὴ μονολόγιστος (Thid. Ctntur. II, c. 72. р. 1536. Это выражение усвоено И. Лествичником. Λόγ. 15. М. LХХХVIII, 389 D: μονολόγιστος Ἰησοῦ εὐχή). Это наименование обозначает душевное настроение молящегося, не соединяющееся с какими-либо греховными движениями души. Μονολόγιστος Ἰησοῦ εὐχή – молитва одна и с единым Иисусом беседующая, – молитва без помыслов χωρὶς λογισμῶν. Исих. I, с. 41. р. 1493), демонского приражения и образа, обыкновенно беседующего с душою через помыслы; ибо, говорит Исихий, «непрестанно и неленостно призываемый нами Иисус, – Бог и Сын Божий, отнюдь не позволяет» демонам примешать свои мечтания к молитве (П, 72. р. 1586).

6) Непрерывное памятование о Господе нашем (Исих. II. 96. р. 1509: ἡ συνεχὴς μνήμη τοῦ Κυρίου ἡμῶν = ἐπίκλησις αὐτοῦ συνεχής). Таковы извлеченные нами из творений древних аскетов наименования молитвы Иисусовой. Только одно из них прямо упоминается блаж. Диадохом; разумеется ἡ μνήμη τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ, как непрестанное занятие молитвой Иисусовой (гл. ХI, LХХХVIII и ХCVII), а некоторые другие опознаются в аскетическом творении этого блаженного епископа только при помощи приведенных свидетельств о названиях священной молитвы. В ХСVII гл. автор высказывает мысль, что памятование о Господе Иисусе, как всегдашнее дело и занятие, есть непрестанное пребывание в молитве ἀεὶ τῇ προσευχῇ σχολάζειν); следовательно, здесь προσευχή называется молитва, содержанием которой служили имена Спасителя – Κύριε Ἰησοῦ. Подобное же заключение выводится из того, что сказано автором по поводу слов ап. Павла: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12:3. Диад. гл. LIХ). В ХСVII гл. автор непрестанное памятование о Господе Иисусе называет и εὐχή. Таким образом блаж. Диадох, некоторыми своими выражениями указывает на то, что ему известно название рассматриваемой молитвы εὐχή (или προσευχή) Ἰησοῦ. В таком случае он мог придавать этому названию ее такое же значение, какое усвояли ему и другие древние подвижники, потому что и он, подобно им, существенных речением молитвы считает имя Ἰησοῦς. Полагаем, что блаж. Диадоху не неизвестно и наименование молитвы Иисусовой ἐπίκλησις. В LХХХV-ой гл. он употребляет следующее выражение: «если человек начнет... непрестанно призывать Господа Иисуса (ἐπικαλῆται τὸν Κύριον Ἰησοῦν, то тогда огонь святой благодати распространяется и на внешние чувствилища сердца»... В этих словах ясно показывается, что автор молитву Иисусову называет ἐπίκλησις. На это именно наименование молитвы указывают встречающиеся в суждениях автора о занятии ею слова: κράζειν, συγκράζειν (LХI гл.). В сих словах находится указание на то, что изучаемая нами молитва по своему построению имела характер воззвания к Иисусу Христу. Но чаще всего блаж. Диадох говорит, об этой молитве, как об имени Господа Иисуса τὸ ὄνομα τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ. (гл. ХХХI: τὸ ὄνομα τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ. Другие места будут отмечены ниже), составляющем содержание молитвы и имеющем многоразличное значение для подвижника, непрестанно занимающегося ею и призывающего «Оное славное имя» (LIХ-я гл.). Но в отношении к наименованиям молитвы Иисусовой у блаж. Диадоха находится нечто такое, что выделяет его из среды других свидетелей о них, – разумеем его название этой молитвы речением – τὸ ῥῆμα, или, по другому чтению, τό ῥητόν (Γл. LIX-я). Это – весьма характерное наименование: оно прямо указывает на тот краткий ее объем, в котором он предлагает ее, как сейчас показано будет нами. Итак, в вопросе о наименованиях молитвы Иисусовой блаж. Диадох обращает на себя внимание наименованием ῥῆμα, ῥητόν, а его показания о прочих названиях ее приобретают значение только в связи с более ясными свидетельствами о ней других подвижников.

В вопросе о составе молитвы Иисусовой или о речениях, ее образующих, блаж. Диадох подвижниками ХIV-го века относится к числу немногих древних отцов, передающих половину (τὸ ἥμισυ) или только часть ее (ἀπὸ μέρους. Каллист и Игнатий Ксанфопулы Μέθοδος, c. 49. р. 725. V. М. СХLVII). По свидетельству Григория Синаита – афонского подвижника ХIV-го в. (М. СL, 1329 В), Каллиста и Игнатия Ксанфопулов (Μέθοδος. М. I. c.), отцы так произносили молитву Иисусову в полном объеме (Григ. Син. I. c.; τὸ ὅλον. Каллист и Игнатий I. c. p. 725 C: ὁλόκληρον): Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя (Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, Υἱὲ τοῦ Θεοῦ, ἐλέησόν με.) Каллист и Игнатий, интересовавшиеся происхождением состава означенной молитвы и разыскивавшие свидетельства о нем в творениях древних церковных писателей, утверждают, что эти последние соткали молитву Иисусову по Новозаветному Св. Писанию, взяв для сего речения (χρήσεις):

а) ап. Павла: никто же может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12:3);

b) cв. Иоанна: благодать и истина Иисус Христом бысть (Ии.1:17; Ин.4:2);

с) ап. Петра: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго (Мф.16:13, 16:16).

Первый исповедует Иисуса Господом, второй – Иисуса Христом, а третий объявляет Христа Сыном Божиим. Поэтому отцы для составления молитвы Иисусовой заимствовали, по мнению Каллиста и Игнатия у первого Κύριος Ἰησοῦς, у второго – Χριστός, у третьего – Υἱὸς τοῦ Θεοῦ. а слова ἐλέησόν με прибавляют от себя для новоначальных, имеющих нужду просить о помиловании, и образовали молитву в таком виде: Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, Υἱὲ τοῦ Θεοῦ, ἐλέησόν με (I. c. c. 50. P. 729, 932). В доказательство своего мнения, что некоторые древние отцы передали молитву Иисусову в полном объеме, Ксанфопулы предложили извлечение только из творений св. И. Златоуста (I. c. c. 49. р. 725). Из древних отцов, сообщавших не всю молитву, предcтавлены: блаж. Диадох, учивший в своем аскетич. творении, что уму должно дать для непрестанного занятия только «Господи Иисусе» (LIХ гл. Каллист. и Игнатий. I. c . c. 49. р. 728 D, 729 АВ): препод. Исихий, сказавший в своем творении Περὶ νήψεως καὶ ἀρετῆς (II, с. 47. р. 1525), что душа до своего исхода из тела должна непрестанно вопиять πρὸς Χριστὸν Ἰησοῦν (Μέθοδος, I. c. р. 729 В); И. Лествичник; из Лествицы последнего приведены два извлечения (Λόγ. 21. р. 945 С.: Ἰησοῦ ὀνόματι μάστιζε πολεμίους. (Λόγ. 15. р. 889 СD: ...μονολόγιστος Ἰησοῦ εὐχή), заимствованные им у препод. Исихия (I, с. 99. р. 1512 А: Ἰησοῦ ὀνόματι μάστιζε πολεμίους. II, с. 72. р. 1536: Εὐχὴ δὲ μονολόγιστος...) следовательно, во втором и третьем случаях в действительности свидетелем о составе молитвы Иисусовой выступает один Исихий. Эти древние отцы, по мнению Ксанфопулов, потому передавали не всю молитву Иисусову, что сообразовались, может быть, «с силой и состоянием молящегося» (I. с. с. 49. р. 725 С). По поводу приведенных соображений подвижников ХIV-го века об образовании полного состава молитвы Иисусовой, о древних отцах, свидетельствующих о нем, и причинах, в силу которых они сообщают то всю молитву, то некоторую часть ее, считаем необходимым заметить:

а) Творение И. Златоуста, содержащее в себе эту молитву в целом объеме, не названо Каллистом и Игнатием, но приводимые ими слова И. Златоуста помещены под именем этого же отца, хотя в более сокращенном виде и ином расположении, в Синодальном томе, составленном на Константинопольском соборе 1341 г., состоявшемся против Варлаама и Акиндина по поводу споров о Фаворском Свете. Здесь употреблено одно выражение (διδάσκαλος Ἰωάννης μονάζουσιν ἐπιστέλλων. М. СLI, 689 С), дающее основание думать, что слова И. Златоуста заимствованы из его сочинения, адресованного к монахам. Но так как при составлении настоящей схолии в творениях Златоуста не были найдены нами означенные рассуждения его, то ответственность за правильность ссылки на него возлагаем на составителей поименованных писаний.

b) Извлечение из творения (О трезвении) Исихия сделано неудачно; ибо в поименованном творении его находятся главы, в которых, молитва Иисусова представлена в более полном объеме.

с) Верно, что некоторые древние отцы, рассуждавшие об этой молитве, иногда ссылались на вышеприведенные места Св. Писания (напр. блаж. Диадох приводит в 1Кор.12:3), и что другие отцы сообщают молитву то в более кратком, то в более или менее обширном объеме. Но ни один из них нарочито не занимался извлечением ее из обозначенных выражений Св. Писания; эти речения подобраны были гораздо позже. Неверно также предположение Ксанфопулов, что древние отцы по особым соображениям не передавали иногда молитвы Иисусовой в полном объеме: истинное объяснение этого обстоятельства может быть находимо в первоначальной истории образования этой молитвы. Представляем здесь краткое обозрение этой истории до начала VI-го века с той целью, чтобы яснее определить положение в ней блаж. Диадоха.

У подвижников первых поколений молитва Иисусова не имела строго установленного состава; она постепенно слагалась, пока, наконец, точно не определился объем ее и не выработана была та форма ее, которая в неизменном виде сохранялась последующими поколениями. Молитвенное воззвание к Иисусу Христу и призывание Его святого имени, столь обычные в устах древних христиан, приобрели особенное значение для подвижников, поставлявших существенной задачей своей жизни непрестанное памятование о Господе Иисусе и Его святых заповедях. «Христос – дыхание для меня», говорит св. Григорий Назианзин (Περὶ ἀρετῆς, ver. 101. М. XXXVII, 075: Χριστὸν ἔχων πνοήν). «Имя Иисуса да прилепится к дыханию и всей жизни твоей», изрекает другой любитель монашеского подвига (Исих. I. c. 99. р. 1512). Основанием для непрестанного памятования о Господе Иисусе и призывания Его послужили слова самого Спасителя: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:6; Исих. I, 32. р. 1492 В). В этой именно задаче и в этом основании заключалось побуждение к созданию такой краткой формулы молитвы, которая при частом повторении ее удерживала бы Иисуса в памяти подвижника. В такой именно формуле и создана была молитва Иисусова. Но эта формула не была однообразна во всех отношениях: ее существенным свойством была краткость, а неизменяемой частью содержания имена Ἰησοῦς или Χριστός; изложение прошения, обращенного к Иисусу, и обозначенного впоследствии словами – ἐλέησόν με, было разнообразно. Сказанное подтвердим свидетельствами о том, как, древние подвижники произносили молитву Иисусову. Антоний, по свидетельству Афанасия Великого, часто, особенно при нападении демонов, призывать имя нашего Спасителя. Иногда он произносил, одно святое имя – Χριστέ, как это видно из следующих слов св. Афанасия: Антоний, при появлении демона, τὸν Χριστὸν ὀνόμασας, заставил врага удалиться ἐν τῷ ὀνόματι τοῦ Χριστοῦ (Vita S. Anton, с. 40. М. ХХVI, 901 А). Но иногда Антоний произносил несколько имен Спасителя: однажды, говорит св. Афанасий, Антоний изгнал демона из юноши ἐν τῷ ὀνόματι τοῦ Κυρίου ἡμῶν Ἰησοῦ Χριστοῦ (с. 63. р. 983 А), т. е. этот великий подвижник при изгнании демона произнес призывание имени Спасителя в такой форме: Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ. Здесь уже обозначена половина речений молитвы Иисусовой. У ближайших, учеников Антония и современных ему египетских подвижников молитва Иисусова также еще не имела определенной, неизменяемой формы. Павел Простой (ученик св. Антон) творил призывание имени Иисуса так: Ἰησοῦ Χριστέ, а затем следовало изложение просимого у Христа (Паллад. Нistor. Lans. с. 28. М. ХХХIV, 1083 В). Илларион Великий (также ученик Антония) взывал ко Иисусу (Нieronim. Vita S. Hilarion. Eremit. M. ser. Lat. XXII, 31 D: inclamasset Iesum). В чем заключалось взывание Иллариона ко Иисусу, блаж. Иероним, биограф названного подвижника, не говорит; оно, может быть, выражалось в такой форме, в какой выражал, его Антоний. Авва Илия (современник Арсения Великого) произносил молитву Иисусову так: Ἰησοῦ, βοήθεί μοι (Ἁποφθέγμ. с. 7. Coteler. Т. I, 449). Авва Исаия дает нам пример распространения той части молитвы Иисусовой, которая следовала за именами Иисуса и обозначалась потом словами ἐλέησόν με. Этот Авва предлагал подвижнику молиться Богу «о всяком прошении своем» (περὶ παντὸς αἱτήματός σου) во время брани таким образом: «не говори: возьми от меня то-то; или: дай мне то-то. Но молись, говоря так: Владыко, Иисусе Христе! Помоги мне (βοήθησόν μοι) и не попусти мне согрешить против Тебя, потому что я заблудился и проч. (Слов. IV, с. 61). В приведенном отрывке слова – Δέσποτα Ἰησοῦ Χριστέ образуют призывание (ἐπίκλησις) имени Спасителя; выражение – βοήθησόν μοι представляет собою заключение молитвы, соответствующее ἐλέησόν με, а следующие за ним слова заключают в себе развитие прошения о помощи, обозначенного в словах: βοήθησόν μοι. Следовательно молитва Иисусова у аввы Исаии имела без распространения такую форму: δέσποτα Ἰησοῦ Χριστέ, βοηθησόν μοι. Это – та самая форма молитвы Иисусовой, в которой произносил ее (молитву) авва Исаия, как сказано выше. Евагрий Понтийский также знает молитву Иисусову и даже учит о необходимости непрестанного занятия ей. «Ко всякому дохновению, говорит он, присоединяй имя Иисуса» (М. XL, 1275 С). Но самую молитву он предлагает в раcпространенной форме. Когда, пишет, он, враг возбуждает какую-либо страсть, то ум должен прибегать ко Господу с молитвой: Господи Христе (Κύριε Χριστέ), сила спасения моего (Пс.139:8)! Приклони ко мне ухо твое, ускори изъяти мя: буди ми в Бога защитителя, и в дом прибежища, еже спасти мя (Пс.30:3. Саrit. practic. c. 67. р. 1241 В). В приведенных извлечениях из творений Евагрия находим следующие элементы молитвы Иисусовой: Κύριε, Ἰησοῦ, Χριστὲ вместо выражений βοήθησόν μοι, ἐλέησόν με поставлены стихи, взятые из разных псалмов.

Подвижники первой половины V-го века еще не передают нам молитву Иисусову в полном ее объеме; но их свидетельства о ней показывают, что состав ее уже определился, но что неизменяемость его еще не была общепризнанной, однако учение о ней, как непрестанном сердечном дыхании, в существенных, своих чертах было разработано именно в означенное время. Препод. Нил Синайский несомненно имеет в виду молитву Иисусову, когда говорит, что нечистые похоти и дьявольское злохудожество побеждаются, между прочим, призыванием (διὰ ἐπικλήσεως) имени Иисуса Христа – человеколюбивого Бога и Спасителя нашего (Ерistol. lib. II. Ерist. 140, М. I. с. р. 260 АВ), что нечистый демон может быть побежден, помошью (τῇ βοηθείᾳ) Господа нашего Иисуса Христа и что для защищения от врага достаточно нам имени Иисуса Христа – Всевышнего Бога (Ibid. р. 251 СD). Из отмеченных суждений Нила видно, что он имеет в виду молитву Иисусову в такой форме: Κύριε Ἰησοῦ Χριστὲ βοήθησόν μοι. Это та самая форма, в которой произносилась молитва Иисусова некоторыми египетскими подвижниками IV-го века. Марк Подвижник говорит почти о всех речениях, этой молитвы. Он разумеет молитву Иисусову в следующих изречениях: «Несовершенна молитва без умственного призывания (χωρὶς νοητῆς ἐπικλήσεως); нерассеянно же вопиющую мысль услышит Господь (ὁ Κύριος. De his, qui putant etc. C. 31. М. LХV, 936), так как здесь отмечены три характеристические признаки ее: ἐπίκλησις (название молитвы), сокровенное делание ее (νοητὴ ἐπίκλησις, βοῶσα ἔννοια) и лицо, к которому вопиет мысль (ὁ Κύριος). В гл. 11, 12 и 13 сочинения «О духовном законе» преп. Марк, поясняет, почему сердечное занятие молитвой Иисусовой совершеннее наружного (устами) творения ее. Молящийся телесно (σωματικῶς) и еще не имеющий духовного знания подобен слепцу, вопиющему: Сыне Давидов, помилуй мя (Мк.10:8. Марк. Подвиж. De lege spiritual. c. 11. р. 908 А: Υἱὲ Δαβίδ, ἐλέησόν με). Прозревший же слепец (Ин.9:35, 9:88), увидев Господа (τὸν Κύριον), исповедал Его не Сыном Давидовым, но Сыном Божиим (Υἱὸν Θεοῦ. Марк. Подвижн. I. c.). В следующей главе (12-ой) речь идет о подвижнике, прозревшем умственно (νοερῶς) и проливающем слезы на молитве вследствие того, что Христос (Χριστός) коснулся очей его. В представленных суждениях препод. Марка передана почти вся молитва Иисусова (не достает только имени Ἰησοῦς) в таком именно объеме, в каком она утвердилась между подвижниками, а именно: Κύριε (Ἰησοῦ) Χριστέ, Υἱὲ Θεοῦ, ἐλέησόν με. Современник пр. Марка – Исихий, пресвитер Иерусалимский, в своем творении Περὶ νήψεως много рассуждает о рассматриваемой нами молитве, как одном из способов трезвения (см. выше примеч. стр. 268) и сообщает исключительно ей усвоенное название – Ἰησοῦ εὐχή (I, c. 7. р. 1484 В), ἡ εὐχὴ Ἰησοῦ (I, c. 11. P. 1484 D), определенно не обозначая состава ее. Но из всех его рассуждений о ней видно, что она была ему известна в полном объеме. В одном месте названного сочинения, сказав о том, что непрерывное призывание Иисуса (т. е. творение молитвы Иисусовой) наполняет воздух сердца радостью, Исихий замечает далее, что виновник очищения сердца есть Ἰησοῦς Χριστὸς ὁ Υἱὸς τοῦ Θεοῦ. В другом месте того же творении (I, c. 32. р. 1492) он говорит о призывании τοῦ Κυρίου ἡμῶν Ἰησοῦ Χριστοῦ (См. II, c. 15. р. 1516) и в некоторых, других главах – о необходимости непрестанного вопияния (I, с. 22. р. 1483) ко Христу о помощи (I. c. 20. p. 1585 C: ἡ Χριστοῦ βοήθεια). I, c. 39 р. 1493 В: βοήθημα). Приведенные выдержки показывают нам, что преп. Исихий разумел, по-видимому, молитву Иисусову в таком виде. Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, Υἱὲ τοῦ Θεοῦ, βοήθησόν μοι. Но особенно интересно свидетельство о молитве Иисусовой, принадлежащее неизвестному составителю сказания о скитском подвижнике авве Филимоне. Если верно наше предположение (высказанное в 1 части нашего исследования), что сказание о Филимоне составлено к VI в., то верно будет и проистекающее из этого предположения заключение, что молитва Иисусова не только окончательно сформировалась к VI-му веку, но что самый состав ее и форма становятся неизменяемыми. В названном сказании повествуется, что авва Филимон некоему монаху Иоанну, просившему у него наставления, сказал: «сердце твое пусть сокровенно в уме то поучается в псалмах, то молится: Господи Иисусе Христе. Сыне Божий, помилуй мя! (Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, Υἱὲ τοῦ Θεοῦ, ἐλέησόν με. См.. Φιλοκαλία. Περὶ ἀββᾶ Φιλήμονος λόγος... с. 10 р. 488). Из представленного обзора свидетельств подвижников IV и V века о молитве Иисусовой делаем следующие выводы:

1) молитва Иисусова, как воззвание к Иисусу Христу о помощи, существовала среди подвижников со времени Антония Великого;

2) в IV в. она не была однообразна по составу своих речений;

3) в V в. она существует в полном составе, но в этом виде она ещё не вошла во всеобщее употребление; рядом с полной формой ее существуют и краткие образцы ее;

4) к VI-му веку полная форма молитвы Иисусовой вытесняет (по-видимому) из употребления более краткие формы;

5) в свидетельствах подвижников IV и V в. о молитве Иисусовой часто опускается слово Υἱὲ τοῦ Θεοῦ; даже сказание о Филимоне, заключающее в себе, в 10-ой главе, эту молитву в полном объеме, в 9-ой главе передает ее с опущением означенных слов (I. c. р. 487; Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, ελέησόν με). Это обстоятельство наводит на мыcль, нуждающуюся, впрочем, в более широких разысканиях, что эти слова могли быть внесены в молитву под влиянием великих богословских споров IV и V века.

6) Отцы означенного времени передают не всю молитву не по особым соображениям, как думали Каллист и Игнатий Ксанфопулы, но потому, что она не существовала еще в одной общепризнанной и неизменной форме.

К числу отцов, передающих молитву Иисусову в краткой форме по указанной нами причине, относится и блаж. Диадох. Из многих глав аскетического творения этого писателя видно, что он знает молитву Иисусову состоящую из двух слов: Κύριε Ἰησοῦ и что она, по свидетельству его, представляла собой не что иное, как призывание имени Господа Иисуса (Гл. LIХ и LХI: τὸ, Κύριε Ἰησοῦ. Гл. XXXI: τὸ ὄνομα τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ. Гл. XXXII; ὁ νοῦς ...μεμνημένος προσεχῶς τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ Гл. LХХХV. Ἐὰν...ὁ ἄνθρωπος... ἀπαύστως ἐπικαλῆται τὸν Κύριον Ἰησοῦν. Гл. LXXXVIII и XCVII ἡ μνήμη τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ. На такой состав молитвы Иисусовой указывают:

а) название ее ῥῆμα, ῥητόν (гл. LIX);

b) многие, употребляемые автором, выражения, относящиеся к этой молитве и указывающие на состав ее (гл. ХХХI; τὸ ἅγιον ὄνομα Ibid. τὸ ἅγιον καὶ ἔνδοξον ἐκεῖνο ὄνομα. Гл. LIV: ἐκεῖνο τὸ ἔνδοξον καὶ πολυπόθητον ὄνομα). Сими выражениями ясно указывается на то, что в молитве Иисусовой обозначается только имя Спасителя.

с) Экзегетические основания, показывающие необходимость непрестанного занятия именем Спасителя. Они заимствуются автором у ап. Павла. Сказав о том, что уму, имеющему влечение к памятованию о Боге, необходимо дать для непрестанного занятия только: Господи Иисусе, автор, в подтверждение сказанного, ссылается на выражение ап. Павла: никто не называет Иисуса Господом, как только Духом Святым (1Кор.12:3, Диад. гл. LIX). Из этих слов апостола автор выводит заключение, что в то время, когда мы произносим оное святое имя, Св. Дух (или благодать, гл. LХI), научающий нас молиться, как должно (Рим.8:26), совосклицает вместе с нами; «Господи Иисусе», подобно тому, как в Нем же (Св. Дух), называя Бога Отцом, вопием: Авва Отче (Рим.8:15. Диад. LХI гл.). Из этих рассуждений автора следует прямой вывод, что, по его мнению, молитвенное призывание Иисуса так же должно состоят из двух речений, как из двух же слов состоит, и молитвенное вопияние к Богу Отцу (Ἀββᾶ ὁ Πατήρ. гл. LXI). Каллист и Игнатий Кcанфопулы полагали, что блаж. Диадох сообщил только часть молитвы Иисусовой, сообразуясь с силами новоначальных, для которых, он предназначал свои рассуждения о ней. Главным основанием для такого предположения послужило, как нам кажется, выражение блаж. Диадоха: уму, когда памятованием о Боге заграждены все исходы его, должно дать в занятие «только (μόνον): Господи Иисусе (гл. LIX). Но употребленное в данном случае слово μόνον указывает не на часть молитвы, за которой должна следовать другая ее часть, а на предмет, с которого должно начать обучение ума сокровенному деланию; только по надлежащем усовершенствовании ума в сердечном творении молитвы Иисусовой можно упражнять ум в других сокровенных деланиях.

Рассуждения блаж. Диадоха о способе занятия молитвой Иисусовой важны не для уразумения только суждений древних аскетов об этом предмете; они проливают свет на происхождение некоторых своеобразных мнений подвижников ХIV столет. о творении молитвы Иисусовой. Молитва Иисусова, по учению блаж. Диадоха, не есть только молитвенное воззвание к Иисусу, произносимое в некоторых случаях, но представляет собою, как сказано было выше (Прим. стр. 268), один из способов непрестанного трезвения и сердечного делания. На такое значение занятия молитвенным призыванием Иисуса указывает сам блаж. Диадох, когда:

1) памятование о Господе Иисусе называет занятием (μελέτη) и непрестанным делом (ἔργον ἄπαυστον. Γл. ХСVII. Сравн. также гл. LIХ);

2) когда советует подвижникам, чтобы их ум занимался непрерывно означенным речением в своих сокровищницах т.е. в глубине сердца (Гл. LIХ: ταμιεία ума τό βάθος τῆς καρδίας), посредством своей памяти укореняя оное святое имя в теплоте сердца (Ibid. τῇ θέρμῃ τῆς καρδίας. Γл. LXXXVII: ἄπαυστος ἐν τῇ καρδίᾳ ἡ μνήμη τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ. Γπ. ΧСVII: ἡ προσευχὴ ἐν τῇ τηρήσει τοῦ νοῦ). В таком именно смысле поняты рассуждения блаж. Диадоха о молитве Иисусовой, как непрерывном занятии, и аввой Филимоном. В сказании о нем повествуется, что некий монах, Иоанн, пришедши к, великому отцу Филимону, сказал: – «Что сотворю, отче, да спасуся»? Ум мой «носится туда и сюда и к тому, к чему не должно». Эта болезнь, сказал старец, происходит от того, что в тебе нет еще горячности любви к Богу и знания его. Брат говорит: – «Что сотворю, отче?». Он говорит ему: – «Иди, имей пока сокровенное занятие в сердце твоем» (κρυπτὴν μελέτην¹ ἐν τῇ καρδίᾳ σου). Брат, будучи еще не посвящен в то, о чем говорит старец, спросит последнего: – «Что такое сокровенное делание, отче? И сказал ему (старец): – «Иди, трезвись в сердце твоем и рассудке твоем трезвенно, со страхом, и трепетом, говори: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Ибо так передает начинающим и блаж. Диадох» (Περὶ τοῦ ἀββᾶ Φιλήμονος Λόγος πάνυ ὠφέλιμος. c. 9. Φιλοκαλία τῶν ἱερῶν νηπτικῶν. р. 487). Но взгляд на молитву Иисусову, как непрерывное занятие, развит подробно и раньше блаж. Диадоха препод. Исихием (См., наприм., 1, 21, р.1488 ... εὐχὴν δὲ λέγω ἀεννάως ἐνεργουμένην ἐν ἀδύτοις τῆς ψυχῆς...).

В учении блаж. Диадоха об образе занятия молитвой Иисусовой разъясняются:

а) момент, с которого начинается духовное делание, состоящее в занятии молитвой Иисусовой. Точность определения этого момента составляет добрую особенность аскетики блаж. Диадоха. Автор обозначает два признака наступления того момента. Первым признаком служит обнаружившееся в душе нежелание прелестей земных (LVIII гл.), т. е. безкачественное расположение к ним, проявляющееся тогда, когда ум отрешится от пристрастия к вещественным предметам и от представлений о них (См. прим. стр. 231–233). Вторым признаком является памятование ума о Боге, соединенное с его (ума) влечением (ἐντρέχεια) к деятельности, содержание которой определяется означенным памятованием (гл. LIХ). Поcледний признак ясно обозначается замечанием автора, что уму, все исходы которого заграждены памятованием о Боге, должно дать дело, соответствующее его влечению (Ibid.). Блаж. Диадох различает двоякого рода исходы: «все правые исходы ума» (ὅλαι αἱ τοῦ νοῦ δεξιαὶ διέξοδοι. Гл. LХХVI) и вcе, противоположные им, неправые исходы (...αὐτοῦ (τοῦ νοῦ) πᾶσαι αἱ διέξοδοι. Гл. LIX). Под первыми разумеется деятельность ума, происходящая под воздействием благодати Божией и проявляющаяся в его расположении к добру и в наслаждении им (Гл. LХХVI); в состоянии этой деятельности ум находится под господством истины. Вторыми исходами обозначается действование ума под влиянием сатаны, заграждающего все правые исходы, располагающего ум ко всему худому и поражающего (ум) сладостью неразумных удовольствий; оно проявляется в нечистых мечтаниях ума. В подобном состоянии ум находится под господством обольщения (LIХ и LХХVI гл.). Из сказанного об исходах ума видно, что, по учению блаж, Диадоха, ум непрестанно находится в деятельности худой или доброй. Свойство ума никогда не быть праздным, но проявлять свою деятельность в одном из указанных направлений, и называется ἐντρέχεια – влечением ума к деятельности. На такое значение этого слова указывает замечание блаж. Диадоха: «Ум, когда памятованием о Боге мы заградим все его исходы (неправые, ведущие ко греху), требует непременно от нас дела, долженствующего удовлетворять его влечению (τὴν ἐντρέχειαν. Гл. LIХ). Это свойство ума отмечается и другими церковными писателями. Марк подвижник утверждает, что ум не может быть праздным (Dе роcnit. c. 4. М. LХV, 981 В: Νοῦς λογικὸς ἀργεῖν οὐ δύναται...), но проявляет свою деятельность в совершении добра и зла. Нил Синайск. называет ум приснодвижным (ἀεικίνητος) по природе (De monachor. praest. с. 23, р. 1088 В); в таком же смысле св. Афанасий Великий именует душу εὐκίνητος (Orat. contr. gent. c. 4. M. ХХV, 9 BC). Таким образом, занятие молитвой Исусовой должно начинаться, по блаж. Диадоху, с момента обнаружившегося влечения ума к деятельности, соответствующей его памятованию о Боге).

b) Время и место занятия молитвой Иисусовой. В учении блаж. Диадоха о времени занятия указанной молитвой различаются: 1) указание на непрерывность, памятования о Господе Иисусе и 2) обозначение таких часов суток, в которые особенно необходимо призывание имени Его. Необходимость непрестанного призывания имени Иисуса выражается автором ясно и определенно: памятование о Господе Иисусе ἡ μνήμη τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ. Гл. XCVII) для человека, желающего очистить свое сердце, должно быть единственным и непрестанным занятием, и делом (Гл. XCVII: ... τοῦτο μόνον μελέτην καὶ ἔργον ἄπαυστον ἔχων). Польза непрестанного замятия молитвой Иисусовой (LIX гл.) уясняется автором посредством, следующего наглядного примера. Как человек, плавящий золото горнильным огнем, позволяет сему металлу снова приходить в твердое состояние, если действие огня будет прекращено хотя-бы на короткое время: так и подвижник, то помнящий о Боге, то нет, теряет то, что, кажется ему, приобретено молитвой (XCVII гл.). У других подвижников мысль о необходимости частого призывания Господа Иисуса выражается в наставлениях о том, чтобы ко всякому вдохновению присоединяемо было имя Иисуса (Евгр. Поит. I. с. р. 1275 С.) и чтобы молитва Иисусова прилепилась к дыханию (Исих. Сеntur. II, с. 80. р. 1587 D: Ἰησοῦ εὐχὴ κολληθήτω σῇ πνοῇ). «В носовом дыхании соедини трезвение (о трезвении см. прим. стр. 262) и имя Иисусово“ (Исих. I. с. II, с. 87. р. 1549 D: Еἰς πνοὴν τῆς ῥινὸς νῆψιν ἕνωσον καὶ Ἰησοῦ ὄνομα...). Некоторые подвижники свидетельствуют, что молитва Иисусова произносилась днем и ночью (Исих. II, с. 47. 1525 D: ἡμέρας καὶ νυκτός). Из описания правила служения (τῆς λειτουργίας), которое совершал авва Филимон ночью (τῇ νυκτί), можно выводить заключение, что особенно при ночных безмолвиях учащалось творение молитвы Иисусовой; ею заканчивал свое дневное служение Богу подвижник, намеревающийся отойти ко сну и запечатлевающий ее в своем сердце имя Спасителя. Авва Филимон, говорится в сказании о нем, ночью пропевал весь псалтирь и песни (9-ть, помещаемых в псалтири, по мнению еп. Феофана. Добротолюбие. Москва. 1888, стр. 398), прочитывал μίαν περικοπὴν τοῦ μεγαλείου (одно зачало Евангелия, по переводу того же Феофана), потом садился и говорил про себя (т. е. тихо, а не мысленно, как показывает слово ἐκφωνεῖν) «Господи помилуй»! (здесь имеется в виду молитва Иисусова, как показывают все рассуждения аввы о ней), пока мог восклицать, и затем отходил ко сну (Φιλοκαλ. р. 487). Из рассуждений блаж. Диадоха о непрерывности занятия молитвой Иисусовой само собою вытекает заключение, что эта молитва творилась и днем и ночью; на усиленное же занятие ею во время ночных безмолвий автор указывает довольно определенно. «В ночных безмолвиях, говорит он, когда кто-либо подвергается влиянию некоего тончайшего сна», подвижник подвергается искушению сатаны. Но «в таком случае, если ум будет обретаться в весьма горячем памятовании держащим святое имя Господа Иисуса, и против обольщения воспользовался... святым и славным именем, то соблазнитель покидает обман» (Гл. ХХХI, 97–98). Та же самая мысль выражается автором и в других местах его аскетическ. творения (ХХХII и ХХХIII гл.); из, них видно, что подвижник творил молитву Иисусову не только в то время, когда он случайно засыпал при ночных, безмолвиях, но что он старался и засыпать с ней. О месте творения молитвы Иисусовой подвижники учат, что она должна быть совершаема во всяком месте – в келье и вне ее, во время путешествия и сидения дома, при еде и питье, при собеседовании с кем-либо (И. Злат. по Каллист. и Игнат. Ксанфоп. М. I c. р. 725 Д. см. Περί τοῦ ἀββᾶ Φιλήμ. р. 488). Блаж. Диадох подробно не обозначает мест, в которых должна быть творима молитва Иисусова, но замечает только, что желающий очистить сердце свое памятованием о Господе Иисусе должен молиться всегда, хотя бы он находился где-либо вне молитвенных домов (ХСVII гл.). Отcюда следует, что, по блаж. Диадоху, призывание имени Иисуса должно быть совершаемо всегда и на всяком месте нахождения подвижника. Возможно предположение, что творение молитвы Иисусовой относилось блаж. Диадохом и к составу келейного служения, состоявшего из молитвы, псалмопения и чтения Свящ, Писаний и отеческих творений (LXVIII гл.).

c) Способ самого занятия молитвой Иисусовой.

Эта молитва, как и всякая другая молитва, произносилась двояким способом: 1) телесно (σωματικῶς, Марк. Подвижник De lege spirit. с. 11 р. 90 S) или голосом (φωνῇ), по выражению блаж. Диадоха (LХХIII гл.). Замечание Марка Подвижника о том, что несовершенна молитва без умственного призывания и что Господь услышит не рассеянно вопиющую мысль (Ibid. c. 34), наводит на предположение. что, по крайней мере, в начале V-го века, некоторые подвижники ограничивались устным произнесением молитвы Иисусовой. 2) Сокровенно в сердце (κρυπτή μελέτη ἐν τῇ καρδίᾳ σου. Авва Филим. I. c. р. 487). во внутренностях души (Исих. I, 21. р. 1488: ἐν ἀδύτοις τῆς ψυχῆς), в уме (Антон. Велик. при демонских нападениях ὁ... τὸν Χριστὸν ἐνθυμοῦμενος. М. I. c.c. 5. р. 848 B. Авва Филим. р. 488: ... ἐν τῇ διανοίᾳ σου... λέγε. Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, ἐλέησόν με); в этом отношении молитва Иисусова есть призывание Иисуса Христа в уме (νοητὴ ἐπίκλησις, Марк. Подвижн. I. с.). И по учению блаж. Диадоха душа, находящаяся под воздействием Св. Духа, молится в одном сердце (ἐν μόνῃ τῂ καρδίᾳ. Гл. LХХIII). Но молитва Иисусова должна быть, по блаж. Диадоху, и предметом, непрестанного занятия для ума. Это занятие, по отношению к новоначальным инокам, состоит в том, что: а) ум, при содействии благодати Божией, часто повторяет ее до тех пор, пока призывание имени Иисуса не обратится в навык. Необходимость такого способа изучения молитвы Иисусовой поясняется примером матери, которая, желая научить свое детище называть своего отца, произносит вместе с ним отцово имя так часто, что у дитяти образуется привычка произносить это имя даже во время сна (гл. LIX). б) Ум, заботливо содержащий (гл. LIХ.: στενῇ μνήμῃ ὑπὸ τῆς διανοίας κρατούμενον) в горячем памятовании святое имя Господа Иисуса (Гл. ХХХII, 101, 14, 15: ὁ νοῦς... μεμνημένος προσεχῶς... Γπ. ΧΧΧΙ, 98, 6, 7: ἐν θερμῇ λίαν μνήμῃ κρατῶν τὸ ἅγιον ὄνομα τοῦ Κυρίου Ιησοῦ), должен всегда помнить это имя и горячо держаться за сию спасительную ловитву (гл. LХI). в) Он στενῶς, ἀπαύστως раcсматривает это речение в сокровищницах, своих, – в глубине сердца (LIХ гл.), воспламеняя последнее призыванием имени Иисуса Христа и не уклоняясь ни в какие мечтания (Ibid.).

Блаж. Диадох, обозначает следующие цели, достигаемые непрестанным занятием молитвой Иисусовой: а) Вкоренение имени Господа Иисуса в сердце (гл. LIХ: ἐγχρονίζον... ἐκεῖνο τὸ ἔνδοξον... ὄνομα) посредством непрерывного памятования о нем ума, чтобы ἐπιθυμία – желание помнить Господа Иисуса (τὸ ποθούμενον) – оттиснуло свою печать в душе, а ум мог «носить неизгладимый образ занятия» (LХI). Из приведенных суждений автора видно, что его учение об образе занятия молитвой Иисусовой утверждается на понятии о памяти и ее свойствах. Это понятие, не без влияния древнегреческой психологии, разъяснено церковными писателями. «Μνήμη, по определению Григория Назианз., есть удержание отпечатлений ума» (Ὅροι παχυμερ. V. 32. М. ХХХVЦ, 948: Μνήμη, κάθεξις τῶν νοὸς τυπωμάτων). Еп. Немесий, следуя философу Платону, подробно говорит о памяти. Память, пишет он, есть сохранение (в душе) ощущения и размышления. Когда душа хранит образы (τύπους), о которых имела мнения и размышления, тогда говорится, что она помнит (De natur. homin. c. 13. М. ХL, 661.). Но память, по Исидору Пелусиоту, удерживает отпечатления известного рода только тогда, когда укрепляется непрестанными упражнениями в одном направлении. «Ибо эта способность, если каждый день не врачуется, обыкновенно уходит, не терпя праздности, лености и отговорки” (Epist. lib. IV. Epist. 88. М. LХХIII, 1149). Отcюда вытекает заключение, что занятие ума новыми предметами вытесняет из его памяти отпечатления предметов, коими он занимался прежде, а «отложение памятования о них есть забвение» Григ. Наз. I. c. v. 33). Указанное понятие о памяти и ее свойствах иметь в виду и блаж. Диадох в своих рассуждениях об условиях, способствующих и неблагоприятствующих непрестанному памятованию ума о Господе Иисусе. Его речь о том, что одно только памятование о нем должно быть для ума «непрестанным делом и занятием (гл. ХСVII), утверждается на свойстве памяти размягчаться (подобно разогреваемому воску, гл. ХСIV) от частых повторений одних и тех же отпечатлений ума, воспринимать и крепко удерживать образы предметов, которыми непрерывно занимается ум. И наоборот, утверждая, что память рассудка становится грубою (σκληρὰ ἡ μνήμη τῆς διανοίας, LXI гл.), когда ум увлекается мечтаниями или омрачается свирепыми страстями, автор выражает ту мысль, что память, от праздности (в отношении к занятию именем Иисуса Христа) отвердевая подобно расплавленному золоту, делающемуся твердым от прекращения горнильного огня (ХСVII гл.), не только теряет воспринятые ею отпечатления ума от размышлений о Господе Иисусе и становится неспособной воспринимать новые подобные же отпечатления, но даже сменяется забвением (λήθη. гл. LХII). Обстоятельства, при которых, память ума делается σκληρά,, относятся блаж. Диадохом, к условиям, неблагоприятствующим непрестанному памятованию о Господе Иисусе; к ним причисляются: гнев (ὀργή), похмелье (κραιπάλη), тяжкое уныние и вообще лютые страсти; ум, омраченный ими, не может, даже по принуждению, помнить о Господе, как лишившийся собственного чувства, на котором ἐπιθυμία не может оттиснуть свою печать, а ум – носит неизгладимый образ (своего) занятия (LХI гл.). b) Привлечение помощи св. Духа (Ibid); ибо без Него никто не может назвать Иисуса Господом (гл. LIX Исих. I, с. 29. р. 1489). Помощь же Св. Духа выражается в том, что Он подкрепляет нас в немощах, научает, как должно молиться, ходатайствует за нас, своей благодатью объемлет все наши помыслы, располагает к памятованню о Боге Отце (LXI гл.), наполняет душу неизреченною радостью (LX гл. Преп. Исихий также утверждает, что от непрестанного призывания Иисуса воздух, сердца наполняется радостью». I, 89, р. 1508), освещает все чувствилища, услаждает сердце миром неослабной любви (СХХХVIII гл.) и располагает помышлять о духовном (Ibid.). c) Очищение души от всей ее нечистоты, ибо призываемый Иисус Христос есть Бог, а Бог есть огонь, попаляющий нечистоту в душе (ῥύπον ἐν τῇ ψυχῇ. LΙΧ); душа, очищаемая Им, возвращается к естественному своему блеску, т. е. к первоначальной своей чистоте, (ХCVII гл.), частнее: молитва Иисусова очищает сердце, уничтожая землянистость его; ибо огнем памятования о добре зло постепенно истощается (Ibid.): частым занятием ей созидается в сердце навык (ἕξιν) любить только благодать Божию (LIХ гл. Исих. I, 96. р. 1509 В: συνέχεια (непрерывноcть призывания Господа Иисуса и касательно добродетели и касательно порока есть μήτηρ ἕξεως, а навык властвует потом, как природа); она удерживает ум от мечтаний, сжигая худые помыслы его (LХХХVII). Конечный результат занятия молитвой Иисусовой: кто непрестанно занимается ею, тот может никогда не увидеть свет ума своего (LIX гл.). Это образное выражение иногда буквально понималось позднейшими аскетами, особенно во время споров о так называемом Фаворском свете (Об этих спорах подробнее говорится во 2-ой части настоящего исследования, именно в главе, заключающей в себе обозрение свидетельств об аскетическом творении блаж. Диадоха). Но у блаж. Диадоха, как и у других церковных писателей оно означает: 1) чистоту ума, освободившегося от нечистых страстей, омрачающих его, как сказано было выше (См. прим. 1, стр. 126–127); 2) свет знания (приносимый молитвою: см. прим. 1, стр. 32) воздействия благодати и дьявола на душу; ум, не разумеющий сего воздействия, называется автором ἀφώτιστος (гл. LХХХV). 3) Имя Господа Иисуса служит оружием, против тонких обольщений врага; ум, обладающий навыком призывать Господа Иисуса, пользуется сим именем, как оружием (Гл. ХХХI, 98, 9: ὥσπερ ὅπλῳ. Исих. 1, 21, p. 1488: Ὁ μὴ ἔχων εὐχὴν (разумеется молитва Инсусова) καθαρὰν λογισμῶν, ὅπλον οὐκ ἔχει εἰς πόλεμον), даже в то время, когда подвижник, погружаясь в тончайший сон при ночных безмолвиях, подвергается нападению обольстителя (ХХХI гл.). Оно вообще служит, средством для отогнания от всякого зла (ХХХIII гл. Нил. Син. Epist. I. II; Ep. 140. М. Г. с. 1. 261 D: Ἀρκεῖ γὰρ ἡμῖν πρὸς τὴν κατ' ἐχθρῶν ἄμυναν τὸ ὄνομα Ἰησοῦ Χριστοῦ... Диад. ХХХIIІ, 105–106: Εἰ καὶ τῷ ἁγίῳ κέχρηται ὀνόματι πρὸς ἄμυναν τοῦ κακοῦ...).

Рассмотрение сказанного блаж. Диадохом о молитве Иисусовой приводит нас к следующим, выводам:

а) из названий этой молитвы блаж. Диадох ясно упоминает только два (ἡ μνήμη τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ и ῥῆμα или ῥητόν), а на другие он делает только намеки (προσευχή, εὐχὴ Ἰησοῦ, ἐπίκλησις), но часто говорит о ней, как об имени Господа Иисуса; b) он предcтавляет ее состоящей из двух слов (Κύριε Ἰησοῦ) и с) одним из способов сердечного делания; d) в учении о способе занятия ей он 1) точно обозначает момент, с которого должно новоначальному иноку заниматься этой молитвой (по заграждении неправых исходов ума памятованием о Боге); 2) время (днем и ночью) и место (и вне молитвенных домов, т. е. во всяком месте нахождения подвижника); 3) дает указания на то, что она произносилась голосом и в сердце, т. е. мысленно, умом, и что занятие ею (у новоначальных) состояло в частом повторении ее и в непрестанном рассматривании ее умом. е) Довольно подробно обозначает цели, достигаемые непрестанным занятием молитвой Иисусовой.

К. Попов