Житие свт. Амвросия на старославянском языке

На русский язык текст был переведен с первой, пространной, славянской версии анонимного так называемого дометафрастова жития неизвестного автора, написанного, судя по языковым особенностям памятника, на Балканах. Вторую версию славянского жития отдельно переводить не имело смысла, поскольку она очень близка к первой и отличается от нее главным образом лингвистическими (в основном графико-орфографическими) особенностями, которые являются предметом отдельного исследования и при переводческой работе оказались несущественными, кроме нескольких смысловых разночтений: эти разночтения учтены при переводе и отражены в сносках. Также в некоторых случаях в сносках отражены разночтения внутри первой версии Жития, если они оказались важны для передачи нюансов смысла или для альтернативных прочтений. Мы также посчитали необходимым унифицировать написания имен собственных исторических лиц, упоминаемых в житии, в соответствии с нашей историографической традицией. Это в основном касается имени императора Валентиниана. В случае иного написания имени собственного мы помещали недостающую часть в квадратные скобки. Кроме того, в квадратные скобки в тексте перевода помещены слова, отсутствующие в славянском тексте, но необходимые или для передачи смысла, или для приведения текста в соответствие с русскими синтаксическими нормами. Основной задачей перевода явилось сохранение, насколько это возможно, торжественно-возвышенного стиля, характерного для славянской и русской агиографической традиции.

Для русского читателя трудов свт. Амвросия Медиоланского данное житие будет интересно прежде всего своим ярким апологетическим характером: свт. Амвросий Медиоланский представлен здесь как ревнитель православного благочестия и поборник истины, неустанно и успешно боровшийся с арианством. Вторая особенность жития состоит в том, что еще одной его ключевой фигурой оказывается император Феодосий Великий, которого автор описывает как человека хоть и грешащего и оступающегося, но благочестивого и верного традициям Церкви, а наставляет его на путь истинный святитель Амвросий. Так проявляется важная для средневековой Slavia Orthodoxa идея симфонии императорской и архиепископской власти.

Перевод был выполнен по старославянскому тексту, опубликованному болгарской исследовательницей Васей Велиновой, директором Центра славяно-византийских исследований им. Ивана Дуйчева при Софийском университете им. Климента Охридского (Болгария)¹, в Ambrosiana Slavica. Старославянский текст публикуется с любезного разрешения исследовательницы и редакции журнала, при публикации были оставлены лишь важные с точки зрения перевода варианты чтений из других рукописей.

Перевод славянского жития не смог бы быть успешно осуществлен и закончен без сверки с греческим текстом Жития; в этом нам оказала всестороннюю помощь и поддержку Наталья Алексеевна Кулькова, кандидат филологических наук, зам. Заведующего кафедрой древних языков и древнехристианской письменности ПСТГУ, которой мы выражаем самую искреннюю благодарность. Редактуру перевода вместе с Натальей Алексеевной осуществила кандидат филологических наук, преподаватель кафедры теории и истории языка ПСТГУ Елизавета Юрьевна Терентьева, которой мы также выражаем самую искреннюю признательность.

Ф.Б. Альбрехт

Сокращения

Chlud = Хлудовская рукопись (Хлуд. 195, XIV в.). Хранится в Государственном историческом музее в Москве, четья-минея на декабрь, к ней добавлены несколько житий и проповедей на февраль.

Chii = Хиландарская (Хил. 442, XVII в., [1625]). Рукопись из собрания Хиландарского монастыря на Афоне, четья-минея на декабрь.

Rs = Рс 59 (XVII в.). Хранится в Народной библиотеке в Белграде, четья-минея на сентябрь–декабрь.

В седьмой день [декабря] память преподобного отца нашего Амвросия. Отче, благослови!

Ты побуждаешь [меня], Августин, честный отец, как и блаженный Афанасий епископ, и Иероним² пресвитер, изложить в книге житие святых Павла и Антония, живших в пустыне, говоря, как божий угодник Севир присовокупил к ним [житие] преподобного Мартина, епископа Римской церкви. Так и я [здесь] поведал в своем труде житие блаженного Амвросия, епископа церкви Медиоланской. Уповал же я [в деле этом] на благословение и на свидетельства святых мужей, оплотом Церкви нашей бывших. Слова бесед их явились [мне] свидетельством, и, чтобы нигде не отойти от этого свидетельства, я расспросил [об Амвросии] мужей благородных, прежде меня Амвросия знавших и у него учившихся, а ещё более узнал я от сестры его Марцеллины. [Также свидетельствую и о том], что видел сам, предстоя перед Амвросием, и что узнал от других, видевших его в разных местах и рассказавших о нём всё, что здесь написано, в год его смерти, который прежде был от нас скрыт; и помогали мне в деле этом молитвы сего достойного мужа. Намереваюсь я писать не красноречиво, а кратко и просто, чтобы не речь задела душу читающего, но чтобы побудила его к чтению простота; я не обставлю своё изложение вычурными словами, чтобы читатель не упустил таких добродетелей, которые подобает уразумевать не красотой выражения и не великолепием вещей, но благодатью Святого Духа. Вот житие святого Амвросия.

Святой и преблаженный Амвросий, достохвальный римский вельможа, побывал на многих должностях, прежде чем ему благочестивыми царями Константином [и Константом], сыном великого Константина³, было поручено главенство во всей Италии. И не ведал ещё [Амвросий] божественного крещения, но вёл чистую и благочестивую жизнь. Благодаря божественной мудрости и разуму он был сведущ и в мирских сочинениях, и в Священном Писании. Когда был он правителем⁴, то вершил справедливый и нелицемерный суд, обличая беззакония и злодеяния, а затем Божиим произволением возведён был в сан епископа.

1. По кончине Валентиниана⁵ царский скипетр принял Иовиан. Он привёл своего брата [Валента] из Алеупинии⁶ и сделал его соправителем, передав ему скипетр над Азией, а себе оставив Египет и европейские земли. Придя в Рим, он [Иовиан] вновь обратил весь Запад к благочестивым заповедям [христианства].

2. Авксентий⁷ же, которому была поручена Медиоланская церковь, стал приверженцем ереси арианской и был отлучен на многих соборах. Когда же он скончался, царь Валентиниан призвал к себе всех, кто был в епископии, и сказал им: «Вы возрастали в Священном Писании и потому хорошо знаете, кому подобает принять сан епископа – тому, кто [может] не только словом очищать и исцелять, но и жизнью своей служит образцом всех благих начинаний и добродетелей. Вот такого праведника и поставьте епископом, чтобы и мы, праведно царствуя, склонили перед ним главу свою, а если он нас будет обличать, мы примем обличение, как принимаем мы лекарство от врача, поскольку мы люди и согрешаем».

3. И когда благочестивый царь Валентиниан это сказал, собор постановил избрать [епископом Медиоланским] человека мудрого и благочестием украшенного. Царь же сказал: «Будет лучше, если вы сами решите, кто станет епископом, потому что вы исполнены божественных глаголов; и кого захотите, того и нареките [епископом]». Они же вышли и советовались между собой. А между жителями города [Медиолана] царил раздор, они не имели согласия, кого поставить епископом: одни хотели одного, другие – другого, и была между ними распря. Приверженцы зловерного Авксентия называли епископом своего [человека], а православные называли и просили [в епископы] своего.

4. Узнав о распре, честный Амвросий, будучи правителем над жителями того города, испугавшись, как бы не произошло какое-нибудь зло, тут же пришёл в церковь и помирил обе стороны. Распри умолкли, и все в один голос стали просить сделать своим пастырем Амвросия. Амвросий же ещё не был крещён, и царь, узнав об этом, повелел крестить его и поставить этого достохвального мужа епископом, ибо увидел [царь], что этот человек превосходит всех разумом, поскольку его мысль чётче, чем всякое правило, и подумал, что нарекает его епископом по божьему промыслу, по взаимному согласию зловерных [и православных].

5. Когда же принял Амвросий божественный дар святого Крещения, возвёл его доблестный царь в сан епископа. Говорят, что император воспел благодарственный молебен Спасителю и Владыке нашему, сказав: «Благодарю тебя, Владыка и Вседержитель и Спаситель наш, за то, что тому человеку, которому я поручил телесную жизнь [подданных], ты, Господи, вверил и их души и тем показал, что моё суждение о нём было справедливым».

6. По прошествии же нескольких дней блаженный Амвросий в дерзновенной беседе с царём упрекнул некоторых вельмож в неправедности. Царь ответил ему: «Видел дерзновение твое и не только не противостоял тебе, но назначил тебя епископом, так что исцеляй наши грешные души по Божьему закону».

7. Всё это произошло в Медиолане. Валентиниан был христолюбивым царём, справедливо правил и, просветившись в православии⁸, скончался. Царствовал он шестнадцать лет и оставил преемниками своих сыновей Грациана и Валентиниана Младшего. В восточной же части [империи] правил Вал[ент]⁹, брат Валент[иниан]а¹⁰ Великого. Валент, который придерживался арианской веры, воевал с готами, и его армия была разбита, а самого Валента сожгли в деревенском доме. А сын Валентиниана Грациан принял римскую область: прежде всего принял он скипетр своего отца над Европой, над всем Западом, а также над Азией и частью Ливии, поскольку Валент, когда был убит, был бездетным. Грациан, благочестивый, как и его отец, вернул всех епископов, которых изгнал его дядя-еретик. Узнав, что на Фракию идут войной язычники, которые сожгли императора Вал[ент]а, Грациан покинул Италию и пришёл в Опию¹¹.

8. В это же время Феодосий Старший¹², славившийся своей доблестью, отчего ему завидовали его товарищи [по оружию], пребывал в Испании, где родился и был воспитан. Царь же Грациан не знал, как быть с язычниками, ибо они, одержав победу, возомнили, что стали непобедимыми, и возвеличились. И тогда вспомнил Грациан о Феодосии, который мог победить язычников, и, тотчас призвав его, назначил полководцем и послал с отборными воинами [в бой]. Феодосий же, оградив себя верою и уповая на Бога, отправился [в поход] и, придя во Фракию, вступил в битву с язычниками, и победил их, и потоптал, и многих умертвил. Многие язычники пали, и не только те, кто умерщвлен был римлянами, но и другие [невидимые враги] при этом были убиваемы.

9. Итак, все язычники были разбиты, а те немногие, кто спасся, отошли за Дунай. И понял царь, что правильно поступил, сделав Феодосия полководцем, и поставил его царём, и передал ему скипетр Валентиниана, а сам, отдав [Феодосию] царство и отпустив его, ушёл в Италию. А тот, приняв царство, прежде всего стал трудиться о церковном единстве и повелел епископам своих земель собраться в Константинополе, поскольку он был единственным городом, преисполненным еретической пагубы. Ибо Запад весь был свободен от этой ереси. Константин и Констант¹³, сыновья Константина Великого, сохранили отеческую веру, также и Валентиниан сохранил благочестие неповреждённым, а восточные страны во многих местах приняли это зловерие, поскольку оно началось с Александрии. Именно поэтому Феодосий повелел созвать собор епископов своего царства в Константинополе.

10. Ещё когда Грациан был на войне и отличался [там] доблестями, он умер от рук убийцы, а детей, наследников царства, не оставил. Оставил же он преемником своего малолетнего брата, которого звали как и его отца¹⁴. А некто по имени Максим, [подло] обманув юного Валентиниана, захватил власть на всём Западе.

11. В это время Юстина, жена Валент[иниан]а Великого и мать юного Валентиниана, которая давно уже придерживалась арианского учения¹⁵, открыла [его] сыну, но попыталась [это] в те годы ото всех утаить, зная о горячей вере своего мужа. Но видя, что [сын её], отрок Валентиниан, податлив умом, она прельстила его всем этим обманом. А он, посчитав веру матери истинной, принял эту пагубную веру. Великий Амвросий, который уже изгнал из всей Италии арианский обман, узнав, что юный Валент[иниан] тоже поддался этой пагубе, стал считать его своим противником.

12. Блаженный Амвросий напоминал [Валентиниану] о боголюбии его отца и просил его сохранить [боголюбие] в целости. Учил он его, основываясь на различных уставах святых отцов, и рассказывал, что истинная вера принята от Господних и апостольских заповедей, [и как] зловерие было отвержено. Но юный [Валентиниан], как и всякий молодой человек, любимый матерью и прельщённый [ею], не только не принял ничего, что говорил ему епископ, но и исполнился ярости и поставил вооружённых воинов вокруг церкви.

13. Но ничто не устрашило доблестного Амвросия, ибо бывшее всё детскою игрой ему казалось. И тогда разгневался царь и приказал выгнать [Амвросия] из церкви. Амвросий же ответил ему: «Я по своей воле этого не сделаю [не уйду из церкви], и не отдам волкам¹⁶ храма овец; не отдам и Божию церковь хулителям, а если ты хочешь меня убить, то приставь к моей шее меч [здесь], внутри церкви, и я с радостью приму смерть». Вот что сказал праведный Амвросий.

14. Прошло много времени, и узнал Максим об [Амвросии] как об истинном проповеднике. И отправил он Валентиниану дерзкое послание, говоря, чтобы тот отрёкся от зловерия и принял истинную веру, и прибавил, что если Валентиниан не послушается, то пойдёт он на него войной. Тотчас же за словом последовало дело: Валентиниан не послушался Максима, и тогда Максим собрал большое войско и направился на Медиолан, где пребывал Валентиниан. А Валентиниан, узнав, что Максим идёт на него войной, скрылся в Иллирии.

15. Узнав о случившемся, царь Феодосий послал к юному [Валентиниану], сбежавшему [от Максима], передать следующие слова: «Не подобает царю страх, а тирану Максиму держава, потому что ты, не знающий благочестия, наг, и, будучи побеждаемым, убегаешь; а тот, кто облачён в ризы благочестия, всё превозмогает и побеждает всякого нечестивого тирана».

16. И, послав далеко сказать ему [всё это], Феодосий, оставив царство своё, сам отправился к нему на помощь. И сначала Феодосий принёс [Валентиниану] исцеление души, изгнал [из него] недуг [зловерия] и возвратил его к отеческому благочестию и побуждал его смело [идти] на тирана Максима, и они сошлись, чтобы биться¹⁷. Феодосий и Валентиниан победили, а Максима-тирана убили, и Феодосий передал юному [Валентиниану] царство его отца. Этот же верный и христолюбивый Феодосий-царь всячески позаботился об [искоренении] эллинского обмана, повелев наказывать [язычников] и разорять языческие капища.

17. А первым из всех достойных похвалы праведным царём, украсившим империю благочестием, был Константин. Он остановил принесение жертв бесовских, а святилища языческие повелел закрыть, а не разорять. И сыновья Константина поступали так же, как и их отец. А нечестивый Юлиан, приняв царство, вернулся к почитанию язычества, снова разжёг пламя старых ложных верований и повелел вновь поставить языческие капища. Ибо Валентиниан Старший соблюдал закон и правил благочестиво, а Юлиан¹⁸ повелел всем [языческим богам] поставить жертвенники, преследовал тех, кто придерживался апостольских заповедей, и в течение всех лет своего царствования [в языческих капищах] возжигался жертвенный огонь, и в них приносились жертвы, и творилось много другого зла и других гнусностей.

18. И Феодосий-царь, которому всё это досталось [в наследство], вырвал [языческий обман] с корнем, и растоптал, и предал забвению, и христианской жизни много способствовал устроению. Однако впал благочестивый царь Феодосий в иную, очень лютую страсть, ибо трудно людям избежать дьявольских сетей, и если кто от одной убежит, то в другую, думая, что успешно сетей избежал, попадётся.

19. Солунь¹⁹ – город большой и многолюдный. И случилась в городе том крамола и большой мятеж, и во время мятежа было убито несколько городских правителей. Царь, узнав об этом, разгорелся гневом²⁰ и не смог совладать со своей яростью. Он послал туда [воинов] и велел порубить мечом мятежников, и вместе с беззаконными крамольниками были убиты многие ни в чём не повинные люди, числом семь тысяч, потому что не спрашивали, кто дерзнул совершить это преступление [поднять мятеж], а рубили головы всем, как колосья в поле.

20. Узнав об этой погибельной напасти, полной горести и плача, блаженный Амвросий, поборник истины, муж праведный, исполнился великой скорби. Царь же пришёл в Медиолан и хотел, по обыкновению, войти в святую церковь, но праведный Амвросий встретил его у внешних дверей и воспрепятствовал ему войти в церковь, говоря: «Разве ты, царь, не чувствуешь и не разумеешь, скольких людей ты убил, не совладав со своей яростью, и разве не уведал ты, когда ярость твоя утихла, своего бесстыдного помысла? Или ты думаешь, что царской власти неведом грех? Если есть у тебя такие помыслы, вспомни о естестве человеческом: оно мёртвое и распадётся. Мы взяты от земной персти праотца нашего и в персть обратимся. Не обманывайся, царь, властью, которою твоя багряница тебя облекает, над помыслами твоими и над делами военными²¹: есть Единый для всех Владыка и Царь. Какими глазами ты посмотришь на церковь Владыки Всяческих? Какими ногами ступишь ты на святой пол? Как будешь воздевать к небу руки, с которых каплет ещё кровь невинно убиенных? Как ты этими руками примешь Святое Тело Владыки нашего? Как ты поднесёшь к своим устам Пречистую Кровь Господа нашего, пролив столько крови по гневу своему? Отойди же от Божьей церкви и не пытайся войти, чтобы ещё не умножились твои беззакония, и прими это запрещение, которое налагает на тебя Бог, всех Владыка, ибо оно целебно и спасительно для твоего [духовного] здоровья».

21. И послушался царь этих слов, ибо вскормлен был божественными словесами, и уразумел явственно, что есть царская, а что – святительская [власть], и возвратился, плача и стеная, в свои царские палаты. Через восемь месяцев подошло время праздника – Рождества Бога и Спаса нашего. Царь сидел в своих палатах и горько плакал, проливая реки слёз. И Руфин²², бывший тогда магистром²³, увидев царя плачущим, дерзнул подойти к нему, ибо за смелость его и любил его царь, и спросить, какова причина слёз его. А царь, горько всхлипывая и ещё больше слёз проливая, сказал Руфину²⁴: «Ты веселишься, Руфин, потому что не знаешь о моей беде, я же, думая о ней, плачу и стенаю. Ибо и рабам, и нищим открыты двери храма, и входят они в него без колебаний и молятся своему Владыке, а мне в церковь входа нет, потому и небо для меня закрыто, ибо помню я, что говорит Господь: кого свяжете на земле, будет связан и на небесах»²⁵.

22. Руфин же сказал: «Господин, не пойти ли мне к епископу, чтобы упросить или заставить его снять с тебя наказание?» Царь же ответил: «Не сможешь ты его упросить, ибо знаю я праведность Амвросия: не испугается он царской власти и закон Божественный не преступит». Руфин же обещал упросить святого епископа Амвросия. И повелел царь Руфину скорее отправляться к Амвросию и сам пошёл вслед за ним, поверив обещанию Руфина и обретя надежду. Праведный же епископ Амвросий, увидев Руфина, сказал ему: «И ты, Руфин, потакаешь бесстыдству? Ведь ты поддержал [царя в его решении] убить столько людей. Стёр ты стыд с лица своего, не плачешь и не стыдишься, ибо вот насколько попрал ты [в себе] образ Божий». И начал Руфин просить Амвросия, сказав, что вслед за ним идёт царь. Тогда воспламенился блаженный Амвросий Божественной ревностью и сказал: «Прежде скажу тебе, Руфин: я запрещу царю и не дам ему войти в честные двери. А если он превратит царскую власть в [орудие] убийства, тогда я с радостью приму смерть».

23. Руфин, услышав это, послал передать царю слова епископа и [попросить царя] не выходить из дворца. А царь [обо всём] услышал, [уже находясь] на площади, и сказал: «Пойду и с радостью приму повеления праведного Амвросия». Придя к святому, он встал перед церковью и не вошёл в неё, а пошёл туда, где внутри сидел блаженный Амвросий, и, припав к святому, умолял его разрешить его от наказания.

24. Амвросий же думал, что царь пришёл разгневанный, и смотрел на него [сурово], как на того, кто противится воле Божией. Но царь подошёл к дверям церкви и, встав перед ними, смиренно просил об отпущении. Тогда епископ сказал ему: «Не могу я ослушаться слов Господа нашего и Владыки и не закрыть перед тобой двери. А как ты, царь, покаялся, совершив беззаконие? Какими травами излечил ты неисцельные свои струпья?» Царь же ответил: «Это твоё дело показать и приготовить мне травы». Тогда сказал ему блаженный Амвросий: «Когда ты судишь в гневе, то не разум выносит суд, но ярость. Напиши закон, по которому решения о казнях пусть остаются в книгах в течение тридцати дней; когда же пройдёт тридцать дней, пусть еще раз покажут написанное, и, когда гнев уляжется, разум посмотрит на свой суд и подскажет, справедливо решение или нет. И если кто окажется неправедным, то через тридцать дней это подтвердится, и невиновные не погибнут».

25. И принял царь это повеление епископа, и, уразумев, что оно очень хорошее, тотчас повелел издать закон, и своею рукой подписал его. И после этого отпустил ему грех блаженный Амвросий. Боголюбивый же царь, надеясь войти в Божию церковь, непрестанно умолял владыку, и не на коленях, а лёжа, и, пав ниц и воспевая псалом Давида «Прильпе земли душа моя: живи мя по словеси Твоему»²⁶, руками рвал на себе волосы и бил себя по лицу, омачивая землю слезами, моля о прощении. Но когда пришло время принести дары к пресвятой трапезе, царь встал и со слезами вошёл в алтарь, принеся дары, по обыкновению, внутрь алтаря. Но святой Амвросий спросил царя, что ему нужно. Царь ответил: «Хочу дождаться приобщения Святых Тайн». Но Амвросий через архидиакона повелел передать ему, что внутрь алтаря можно входить только священнослужителям, а остальным ни входить, ни прикасаться ни к чему в алтаре нельзя. «Выйди, – сказал ему Амвросий, – и стой вместе со всеми, ожидая причастия, ибо багряница царя не делает его священником».

26. Боголюбивый царь Феодосий послушался и этого повеления и так ответил Амвросию: «Отче, не по дерзости своей вошёл я в алтарь, а по обычаю, к которому я привык в Константинополе. Благодарю тебя и за это благодатное исцеление». Вот как светились светом благочестия и епископ, и царь. И дивлюсь я им обоим, и изумляюсь смелости первого и покорности второго, горячей ревности первого и благочестию второго, научившегося уставу у великого архиерея и следовавшего этому уставу по возвращении в Константинополь.

27. Когда [в Константинополе] в божьей церкви был праздник, [царь] принёс дары для пресвятой трапезы и тотчас вышел [из алтаря]. А патриарх Нектарий, который тогда правил, спросил у него, почему он не остался в алтаре. Царь же ответил: «Я не дерзнул, поскольку с трудом уразумел отличие [иерея от мирянина]; открыл мне истину учитель Амвросий, единственный [достойный называться] епископом». Вот такую силу обретает обличение, приносимое мужем, который светится благочестием.

28. И был у царя ещё [ещё один] повод извлечь пользу для души своей. Жена²⁷ его непрестанно напоминала ему о божественных заповедях, которым и сама была научена прекрасно, ибо не возвеличивалась царской властью, а пламенела божественной любовью, так как в том есть большее величие. Она заботилась о слепых, о расслабленных, всем служа [сама], без рабов и без слуг²⁸. Она также ходила в церковный приют для странников, сама лечила лежащих на одре болезни и к глиняным сосудам сама прикасалась, и напитки варила и пробовала их, и готовила кушанья, и разделяла и раздавала хлеб, и сосуды мыла, и выполняла много другой работы, рабам и рабыням приличествующей. А тем, кто пытался выполнять такое же служение, она говорила, что царское дело – раздавать золото [деньги], а [о себе говорила], что приносит служение Давшему ей царство. Царю же, супругу своему, она непрестанно говорила: «О муж мой, подобает тебе постоянно думать о том, чем ты был прежде и чем стал сейчас; всегда помни об этом, чтобы не перестать быть благодетельным, и царством, которое ты принял волею Божией, управляй по закону, и тем самым угодишь Давшему тебе власть».

29. Так говорила она, и слова её были для царя живительною влагой, орошавшей в душе его семена добронравия. Умерла же [она] прежде своего мужа, и случилось через некоторое время после её смерти нечто такое, что сделало явным любовь к ней царя. Из-за частых войн царская казна опустела, и царь, нуждавшийся в средствах, наложил новую дань на все города. Жители же Антиохии не стерпели [этого] и отказались платить дань и, угнетаемые притеснениями, начали делать то, что любит делать народ поводом для бесчинства: опрокинули статую славной Плакиллы²⁹ – таково было имя царицы – и волокли её по всему городу.

30. Услышав об этом, царь, как и подобает, страшно разгневался на тот город из-за [его] неповиновения [и лишил Антиохию права городом называться], дав право это соседнему городу, тем более что, как мне кажется, Геландский город³⁰ уже давно имел зависть [к Антиохии]. Кроме того, [царь] грозил разорить [Антиохию] огнём, а тех из начальников города, которые пошли на эту дерзость [не платить дань], а [Феодосий] прежде о том, что они делали, не знал, убивал. И повелевал это царь, и не было конца угрозам, хотя он и установил закон, который повелел принять великий Амвросий. И пришли [в город], неся угрозу, Алвих, бывший тогда полководцем, и Кесарий-магистр. И все жители были в великом страхе, убоявшись той угрозы. Жившие же тогда в горах монахи – ибо было в то время много монахов, – узнав о [постигшей город] беде, много скорбели и со всяким усердием молились о тех, кто подвергался мучениям.

31. А один из них, святой муж, светился всякой добродетелью, и день и ночь возносил Спасителю честные молитвы. Он не испугался ни гнева царя, ни посланных им и, встав посреди города, схватил обоих начальников за края одежды и повелел им обоим сойти с коней. А они, увидев старца, одетого в рваное вретище, сначала разгневались, но некий игумен поведал им о добродетелях сего мужа, и они тотчас же соскочили с коней и припали к его ногам, моля о прощении. А этот преподобный муж, исполнившись божественной мудрости, сказал им: «О любезные мужи! Скажите вашему царю вот что: хотя ты и зовёшься царём, но ты человек, и думать должен не только о своём императорском достоинстве и о власти, но и естестве человеческом. Ибо и ты человек, как и твои соплеменники, над которыми царствуешь, а человеческое естество сотворено по образу и подобию Божию, и не убивай образ сей столь жестоко и бесчеловечно; ибо прогневаешь ты Творца, мучениям Его образ подвергая. Ибо вот смотри: всё ты это делаешь, придя в ярость от поругания медной статуи, которая столь отлична от того, кто имеет душу, и дар слова, и разум, и чувства. Подумай также, что мы можем легко сделать много медных статуй вместо одной, но никто не может сотворить даже одного волоса из [всех] убитых».

32. Оба же начальника, услышав всё это от удивительного мужа, передали его слова царю и угасили пламень ярости, и вместо угрозы написал он тому городу [послание] и возвестил причину гнева: «Не подобало мне грешить, когда жена была достойна всяческой похвалы, чтобы после своей смерти она приняла такое поругание – это я был достоин того, чтобы на меня гневались». И [к тому] прибавил он, что очень скорбит, ибо несколько человек были убиты правителями. Ради этого я и вписал [сюда] житие преславного монаха и его приход в город, помыслив, что неправильно умолчать о законе, который повелел написать великий Амвросий и который принёс такую пользу.

33. Ибо просиял он в Христовой Церкви и исполнении Божественных заповедей, будучи ревнителем и поборником истины, и внёс в сокровищницу апостольскую и пророческую слова православия и изгнал всякое зловерие Аполлинария и Ария. И дожил он до глубокой старости и, устроив всё церковные дела, с миром скончался, и погребён был в Медиоланской церкви, достойно прожив жизнь и оставив по себе добрую память, и ныне молится за нас на небесах, чтобы и нас Бог сподобил быть учениками и подражателями его веры, благих дел и благочестия и стяжать вечные блага во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.

Перевод со старославянского Ф.Б. Альбрехта