Социальные отношения израильтян

Источник

Содержание

Введение Предисловие Социальные отношения израильтян Обзор социального и политико-экономического развития израильтян Семейство Роды и колена – устройство и управление Право гражданства Народосчисление Землевладение Подати и налоги  

 

Введение

Предлагаемая нами в русском переводе книжка проф. д-ра Фр. Буля («Die sociale Verhältnisse der Israeliten» v. D. Frants Buhl, Prof. Theolog. а. d. Universität Leipzig. 1899) – с достаточной полнотой обнимает свой предмет – социальные отношения библейских евреев. Серьезность и важность избранного автором предмета не подлежит сомнению. Всякая организованная социальная жизнь необходимо предполагает, в качестве conditio sine qua non, наличность двух факторов: с одной стороны твердое, устойчивое обитание народа на определенной территории, с другой – общественную сплоченность народной массы в единство народного тела с единой жизнью. Оба фактора заправляющее значение имели в жизни и библейского Израиля, поскольку заключение завета Бога с Израилем при Синае и дарование народу законодательства не только делало этот народ уделом Божиим, но и преобразовывало его в организованное и сплоченное царство священников и в народ святой (Исх.19:5–6), с другой же стороны дарованная Богом на известных условиях народу обетованная земля (Лев.25:23) являлась поприщем всего исторического развития народа и его культуры. Очевиден религиозно-нравственный характер обеих названных предпосылок социальной жизни – на израильской почве. Понятно, поэтому, что и общий строй и отдельные стороны социального уклада библейских евреев носили специфический религиозно-нравственный или теократический характер. Представить воплощение величественной идеи теократии в народной общественной жизни библейского Израиля – задача очень почтенная, и выполнена она автором с должным успехом. Этим, полагаем, в достаточной степени оправдывается и принятое нами решение перенести труд автора в отечественную литературу, не весьма богатую подобными библейского-археологическими работами.

Переводчик.

Предисловие

Настоящая небольшая книга должна быть рассматриваема, только как ряд эскизов, и не имеет претензии на подробный разбор материала и пользование всей наличной литературой. Появление ее основывается на предположении, что, при новейшем интересе к социальным вопросам, простое и раздельное изложение заключающегося в Ветхом Завете материала изложение, далеко держащееся от всех теорий и построений, может быть, окажется полезным. Для сравнения приводятся обычно только сами собой представляющиеся параллели у вавилонян и древних арабов, при случае – и отношения в современной Палестине.

Лейпциг. Июль 1898 г.

Автор.

Социальные отношения израильтян

Страна, как основание политико-экономической жизни израильтян

1). Жизнь израильского народа не вполне совпадает с обитанием его в земле Ханаанской. Чрезвычайно важный, притом именно творческий период, предшествовавший пребыванию в Ханаане, Израиль пережил в пустыне по образцу бедуинов. И позднее – то время, которое народ, оторванный насильственным образом от естественной почвы своей деятельности, проводил среди чужеземных народов, имело наибольшее значение для его духовного преобразования. Но тем не менее, все политико-экономическое развитие Израиля в такой степени связано с землей Ханаанской, что, для понимания социальной и экономической жизни Израиля, необходимо представить себе те условия, какие давала эта жизнь.

Земля, в которой жил Израиль, по местам представляет весьма резкие контрасты. Наряду с местностями, где подтропическая природа раскрывается в полной своей пышности, встречаются места ужасно пустынные, которые во все времена ставили непреодолимую преграду культуре. Впрочем, эти противоположности попадаются более спорадически. Большая часть страны, хотя и в неодинаковой степени, должна быть названа землей годной к культуре, дружески идущей навстречу трудолюбию жителей. Наиболее плодородные местности заключает в себе северная часть, как на запад, так и на восток от Иордана. Менее благоприятна южная часть, древняя Иудея. Однако и здесь встречаются плодородные долины, особенно удобные для разведения винограда; тогда как возвышенности, за исключением пустыни Иудиной в тесном смысле, могут быть полезными, по крайней мере, как хорошие пастбища. Этот общий характер страны был благодарно оценен и древними израильтянами. Ханаан называется «доброй землей» Втор.4:21. «Иегова ведет тебя (говорится во Втор.8:7) в землю добрую, в землю с потоками вод, источниками и озерами, выходящими из долин гор, в землю пшеницы, ячменя, виноградных лоз, смоковниц и гранатовых деревьев, в землю масличных деревьев и меда; в землю, в которой ты без скудости будешь есть хлеб твой, и ни в чем не будешь иметь недостатка». Ср. также Втор.11:10 сл.: «твоя земля – не как земля Египетская, которую ты должен был поливать, как масличный сад, посредством ног твоих; это земля с горами и долинами, которая напояется падающим с неба дождем; земля, о которой Иегова, Бог твой, печется». Это последнее место указывает, без сомнения, и на условность плодородия земли. Если не появлялось дождя, особенно дождя весеннего, что иногда случалось несколько лет сряду, то земля превращалась в пустыню и угрожала жителям голодной смертью (3Цар.17:1 и сл., Aм.4:7). Другой опасностью были рои саранчи, которые тогда уничтожали надежды землевладельцев (Ам.7:1, Иоил.1 и сл.). Но это, впрочем, были исключительные случаи, которые лишь на время нарушали довольство Израиля в его земле.

2). В качестве главных продуктов земли Ветхий Завет называет произведения земледелия и скотоводства. «Иегова (говорится во Втор.7:13) благословит хлеб твой, и вино твое, и елей твой, рождаемое от крупного и мелкого скота, на земле той» Cp. Ос.2:7, где народ признает хлеб, воду, лен, шерсть, масло и вино дарами божества Ваала, между тем как известная характеристика Палестины – земля, где течет молоко и мед (фруктовый) (Исх.3:8 и др.), имеет в виду, может быть, описание земли Иудиной (в тесном смысле) с ее пастбищами и виноградниками.

Между хлебными злаками главную роль играли пшеница и ячмень. Ячмень употреблялся не только для приготовления хлеба, но и как корм скота. Кроме того встречаются полба и хлебное растение, с точностью неизвестное, – сора. Талмуд называет, далее, наряду с овсом и рис, который был введен лишь после Александра Великого. Из стручковых хлебных растений известны: чечевица, просо, горох и бобы, из растений, служащих приправой к пище – мята, укроп, горчица и пр. Важными по полезности были, кроме того, растения: лен, конопля и хлопчатая бумага.

Царственными в ряду плодовых деревьев были: виноградная лоза, ягоды которое частью употреблялись в пищу сырыми, частью шли на приготовление вина и меда, – и маслина. Далее, встречаются деревья: фиговые, гранатовые, миндальные, персиковые, ореховые, яблони, груши и смоковницы; на низменностях, особенно подле Иерихона, и финиковые пальмы.

Лесами западно-иорданская страна в историческое время не была богата. Топливом служили сухие сучья, хворост и коренья (3Цар.17:10, Ис.27:11, ср. Чис.15:32, Мф.6:30) или также навоз (Иез.4:12–15). Впрочем, по местам было несколько лесов, особенно из сикомор, которые могли доставлять строевой материал: но значительных лесистых пространств не было и для больших и великолепных сооружений более дорогое дерево должно было привозиться извне. Напротив, страна к востоку от Иордана была богата прекрасными и большими лесами во многих местах. Между встречающимися здесь деревьями и кустарниками следует особенно назвать: несколько сортов дуба, теревинф, явор, разные виды сосны, тополя, ивы, акации, олеандр и др. Леса в Галааде были богаты деревьями, из которых добывались благовонные и целебные вещества (срав. Иер.6:22; Быт.43:11). Различные кустарники бальзамные, доставлявшие чистый бальзам, росли около Иерихона и по берегам Мертвого моря. Для приготовления много различно употреблявшихся румян важно было растение кипр (лавзоново дерево, араб. ал-хенна). Можно также в связи с этим упомянуть, что в позднейшее время для добывания розового масла разводили розы в таких размерах, что они подлежали законам субботнего года1.

Природа страны благоприятствует, как уже замечено, разведению скота во многих местностях. Важнейшими домашними животными были, как и в современной Палестине, овцы и козы, доставляющие мясо, молоко, кожи и материи для одежд. Волы были употребляемы при полевых работах; но в древности, в противоположность теперешним обычаям, и быки, а особенно откормленные тельцы в торжественных случаях были закалаемы и употребляемы в пищу. Собственно для езды, ношения вьюков служил осел, вместо которого лишь знатные употребляли более красивого мула. В пустынных местностях вместо этих животных служил верблюд (1Езд.2:66, 1Пар.27:30). Лошади, которые употреблялись главным образом лишь во время войны, обыкновенно привозились извне. Собаку можно причислить к домашним животным лишь постольку, поскольку она, по Иов.30:1, употреблялась в качестве пастушеской собаки; вообще же она и в древности, как и теперь на Востоке в больших городах, была в полудиком состоянии. Домашние свиньи называются в новозаветное время; они, однако, принадлежали не иудейскому населению, так как считались нечистыми. Из птиц встречаются в Ветхом Завете голуби, в Новом – куры, в талмудической литературе, кроме того, утки и гуси. Дичью Палестина была местами довольно богата. Закон называет (Втор.14:5) различные породы оленей и антилоп, которых можно было употреблять в пищу, между тем как заяц и дикая свинья были нечистыми животными. Сюда принадлежали и дичь – птицы, как-то куропатки, дикие голуби, жаворонки и др., вкушение которых было дозволено.

Вкусными рыбами очень богато Геннисаретское озеро, как и Иордан с его притоками. Равным образом Средиземное море для жителей морского побережья представляло неисчерпаемый источник дохода своим рыбным богатством. Впрочем, для израильтян это обычно не имело никакого значения, так как пункты морского берега, откуда можно было совершать плавание по морю, были в руках финикиян или филистимлян. По той же причине им не было никакой пользы от пурпуровых раковин, которые во множестве попадались на морском берегу к северу от Кармила.

Людьми, жившими в крайней бедности, употреблялся мед диких пчел (1Цар.14:25, Mф.3:4); но позднее, в талмудической письменности говорится и о пчеловодстве в собственном смысле.2

3). В резком контрасте с богатством страны в отношении земледелия и скотоводства стоит бедность ее другими сокровищами, которые могли бы представлять основу человеческому трудолюбию. Глинистый известняк морского побережья и Иорданской низменности дает необходимый материал для гончарных работ и для выделки кирпича. В горах известняк представляет хороший и прочный материал, которым и пользовались много различно. Еще прочнее на севере восточно-иорданской страны черный базальт, из которого построены здешние города, остатки коих возбуждают удивление путешественников; и теперь еще базальт этот употребляется для выделки мельничных жерновов. Побережье Мертвого моря доставляет асфальт, большие пласты которого после землетрясения плавают на поверхности моря. Встречается также в этой местности сера. Но преимущественно добывают в Мертвом море соль, которая частью в испаряющихся лужах и болотах по берегу, частью на южном побережье встречается, как каменная соль. Железо и медь в небольшом количестве также встречаются в Палестине и близ нее.

Остается еще решить вопрос: насколько страна Израиля, по своему положению и природе, благоприятствовала развитию более или менее обширной торговле? Можно бы подумать, что это должно бы иметь место в высокой степени, так как Палестина образует соединительное звено между двумя частями света, и тем более, что ближайшие соседи израильтян, финикияне и филистимляне, именно торговле были обязаны своим главным богатством. Но, не смотря на это, данное предположение оправдывается лишь в очень ограниченной степени. Что касается благоприятного положения при море, то эта выгода уничтожалась тем, что действительно удобные пристани на этом недоступном морском побережье были в руках финикиян. Самое лучшее доказательство этого представляют усилия, которые употребляли Соломон и некоторые его преемники для приобретения портового города Елафа при Чермном море, хотя этот город был отделен от израильской земли затруднительной и опасной дорогой по пустыне.3

Только в гораздо более позднее время, когда некоторые места при Средиземном море, удобные для пристаней, перешли во владение Иудеев, и особенно когда Ирод устроил величественный порт Кессарийский, обстоятельства изменились. Дальнейшая трудность заключалась в существенно-гористой природе страны, затрудняющей сношения, так как вьючные животные часто должны взбираться и спускаться по опасной горной тропе. Вследствие этого, большие караванные дороги, которые в действительности своим существованием здесь были обязаны центральному положению этой страны, отчасти проходили мимо Ханаана, не касаясь его. Караванный путь, ведущий из южной Аравии, по которому перевозили фимиам к Средиземному морю, рабов и другие товары в западную Азию, шел, прежде всего, к Петре и здесь разделялся: одна ветвь его направлялась к Газе, другая через восточно-иорданскую страну вела к Дамаску. Напротив, другая старинная дорога от Дамаска шла в юго-западном направлении через Иордан, по Галилее и Самарии, к берегу Средиземного моря, где она, в южном направлении, продолжалась до Египта.

Последний путь, так называемая «морская дорога» (Ис.8:23, – в средние века – via maris), без сомнения, представлял жителям названных местностей чрезвычайные выгоды, так как они имели возможность требовать пошлины за провозимые товары или в свою очередь принимать участие в транзитной торговле, и Соломон сумел воспользоваться этими выгодами. Но Иудея оставалась незатронутой и этим путем, и таким образом надо предположить, что, по крайней мере, это царство в древнейшее время было удалено от прибыльной торговли. Иордан с его многими мелями не представлял значительного затруднения для сообщения восточно-иорданской страны с западно-иорданской, но, с другой стороны, многие изгибы и водовороты реки делали пользование ей, как водным путем, невозможным. Легкие иорданские лодки, упоминаемые в Талмуде, могли совершать движение по реке только в очень ограниченном объеме.

Если, таким образом, страна израильтян не исключала возможности занятий вроде лесоводства, горноделия и торговли, то, тем не менее, она была страной, существенно предназначенной для земледелия и скотоводства. Основательно поэтому говорит Иосиф (Флавий)4: «мы населяем страну, лежащую не при море, не имеем ни одной пристани, а потому – и никаких сношений с другими; наши города лежат далеко от моря, и, так как мы владеем плодородной землей, то более всего занимаемся земледелием». Если и следует принимать эти слова с небольшим ограничением, то они все-таки, – по крайней мере, что касается более древнего времени, – правильно изображают характер страны, занятой израильтянами. Пока народ довольствовался естественными условиями страны, он мог проводить свою жизнь без избытка, но и без недостатка – без роскоши, но также и без социального зла – нищеты.

Обзор социального и политико-экономического развития израильтян

4). Прежде чем израильтяне вступили в землю Ханаан, они жили в пустыне, как народ

пастушеский. Здесь, благодаря деятельности Моисея, был создан Израиль, как органическое единство, и положено было основание для развития народа. В религиозно-нравственном отношении ему был сообщен некоторый character indelebilis, который делал его способным духовно возвышаться над соблазнами высшей хананейской культуры. Отсюда в религиозной области всюду выступают следы и последствия того до хананейского периода. Напротив, гораздо сильнее должны были изменившиеся условия жизни народа, сделавшегося оседлым, оказывать влияние на социальное и политико-экономическое его развитие. Тем не менее, мы и здесь встречаем явления которые напоминают о древней жизни Израиля и могут быт поняты лишь, как остатки того времени. Так, крепкая привязанность к скотоводству и пастушеской жизни, очевидно, есть наследие из этого начального периода жизни народа. Язык Ветхого Завета богат выражениями и образами, которые свой корень имеют в жизни пастухов и номадов. Так, – упомянем лишь один пример, – ветхозаветные поэты любят изображать попечение Иеговы о своем народе под образом, неустанно заботящегося о благополучии стада, пастыря, cp. Пс.22, Ис.40:11. Равным образом, обширное и многозначительное употребление выражения «путь» указывает на жизнь номадов, со многими трудностями стремящихся к цели. Из того до хананейского периода происходят, вероятно, также праздник новомесячия (1Цар.20:5, 4Цар.4:23, Ис.1:13, Ос.2:13, Aм.8:5), от которого закон содержит лишь незначительные следы, и праздник стрижения овец (1Цар.25:4, 2Цар.13:23), который совсем не встречается в законе. И год субботний, помимо разных религиозно-нравственных моментов, которые выставляет закон, без сомнения, имеет и эту сторону, стоящую в связи с первоначальной жизнью Израиля: в этом году все переставали быть хлебопашцами и снова чувствовали себя Израильтянами древнего быта (§ 22). На чисто номадической точке зрения оставалось стоявшее в тесной связи с Израильтянами племя Рехавитов, предок которых Ионадав (4Цар.10:15–23) завещал им не пить вина, не строить домов, не иметь полей и не возделывать виноградников, а жить в шатрах (Иер.35:6 и след.). Только тогда, когда Навуходоносор завоевал страну, они против воли искали убежища в Иерусалиме; но их нельзя было склонить к тому, чтобы выпить вина. Вино здесь – в собственном смысле символ хананейской культуры, вследствие чего употребление его рассматривается, как нечто безусловно непримиримое с обычаем Рехавитов. Среди самих Израильтян назореи отмечают протест против виноделия и связанного с ним хананейства (Чис.6:1 сл., Суд.13:4). Поэтому Амос (Ам.2:11 сл.) наряду с пророками называет их, как посланников Божиих, борцов за чистую религию Иеговы, и находит достаточно характеристичным для религиозной точки зрения народа то, что он хотел склонить назореев к винопитию.5 С этим, вероятно, стоит в связи и то, что в плане культа у Иезекиля вино совсем отсутствует. В священническом законе встречается вино, как жертва (Исх.29:4, Лев.23:13); прямо запрещено священникам пить вино, пока они совершают службу в святилище (Лев.10:9). Следует припомнить и о том, что пророки иногда представляют возвращение к номадической жизни в качестве единственного спасения и уврачевания зараженной хананейством народной жизни, – пророческое venons a la nature, которое, впрочем, надо понимать не как требование, а как объявление о божественном решении.6 Действительность не представила такого возобновления периода пустыни, а (дала) – уврачевание (жизни Израиля) посредством пребывания в чужой земле, но при этом нельзя упускать из виду, что именно никогда не изглаживавшееся воспоминание о дохананейской жизни Израиля привело к тому, что народ мог пережить ужасное отторжение от родной земли.

И в чисто социальном отношении эта начальная история Израиля должна была иметь особенное значение, так как она с самого начала сообщила народу отпечаток социального равенства. Среди отдельных бедуинских племен господствует типичное социальное равенство. Богатство отдельного лица не может играть какой либо видной роли в виду постоянной непрочности владения. Отдельные члены племени вообще не имеют никакого значения, как индивидуумы, но существуют лишь в силу своей принадлежности к племени, в интересы которого они всецело погружены. Без сомнения, встречаются резкие противоположности и неравенства, но они простираются не на личности, а на отдельные племена и роды, из которых некоторые были столь малозначительны, что более почтенные смотрели на них с глубоким презрением. Член благородного племени, конечно, не решится выдать дочь свою за неравного по рождению, т. е. члена презренного племени; напротив, в пределах рода всякий, даже беднейший, вполне равноправен со знатной девушкой.7 Такие противоположности между отдельными коленами и родами встречаются, как увидим ниже (§ 13), и в израильской истории, но здесь они имеют более политическое, чем социальное значение и, кроме того, парализуются живущим в народе сознанием религиозного единства Израиля; напротив, на первоначальный характер социального развития Израиля та принципиальная равноправность членов колена необходимо должна была производить сильное влияние.

5). Heсмотря на упорное сохранение таких пережитков из прошлого, вступление в Ханаан, естественно, должно было вызвать значительное преобразование народной жизни. Свободно кочующие пастухи постепенно делались оседлыми земледельцами или горожанами. О запрещенном в некоторых кругах вине скоро говорится, что оно веселит богов и людей (Суд.9:13); и идеальная мирная жизнь израильтян изображается словами: «сидеть под своим виноградником и своей смоковницей» (3Цар.4:25). Величайшую важность при этом имело то обстоятельство, что Израильтяне пришли в землю, обитатели которой стояли уже на довольно высокой культурной ступени. Они вступили, как говорится во Втор.6:10, в землю с великими и прекрасными городами, которых они не строили, с домами, уже прежде них наполненными всяким добром, с цистернами, которых они не высекали, с виноградниками и маслинами, которых не садили. О доизраильском состоянии Ханаана теперь дают сведения Тель-Амарнские письма, показывающие, что жители в то время стояли на подобной же культурной высоте, на какой Израильтяне – позднее, в древнейший период царей.8

Обстоятельство это должно было оказывать тем большее влияние, что Израильтяне первоначально овладели страной в довольно ограниченных размерах. Во многих местностях хананеи остались безраздельными владельцами земли. Бывали периоды, когда Израильтяне жили в очень стесненных и бедственных обстоятельствах (Суд.5:6 сл., 6:2); некоторые колена потеряли свою самостоятельность и должны были подчиниться хананеям (Быт.49:15). Однако непобедимой силе израильской удалось отстоять свои права в самые безнадежные времена, хотя в течение так называемого периода судей и не удалось совершенно покорить хананеев. Но во многих случаях избирался modus vivendi, при котором для вступивших делалось возможным мирно жить подле хананеев и с ними. Доказательство в пользу этого представляет прежде всего тот несомненный факт, что в то время браки между Израильтянами и хананеями и другими не израильтянами происходили в довольно обширных размерах.9 Что этим путем изменение израильской жизни должно было делать еще более быстрые шаги вперед, очевидно само собою.

Источники дают только неполный образ внутренних и социальных отношений периода судей; встречаются, однако, отдельные черты, заслуживающие упоминания. О некоторой вдове, живущей на горе Ефремовой, мы узнаем (Суд.17:1), что она имела 1,100 сиклей серебра, которые были украдены у нее собственным сыном ее. Чтобы лишить высказанное ею против похитителя проклятие гибельного действия, мать отдает часть суммы на слитие истукана в честь Иеговы. Истукан поставляется в доме, и в лице случайно посетившего то место левита приобретается домашний священник. Так как даниты (Суд.18:19) прямо называют левита священником одного человека, то можно бы из этого рассказа вывести довольно обширные заключения о размерах отдельного хозяйства. Но на основании Суд.18:22, где идет речь об обитателях домов соседних с домом Михи, можно видеть здесь средоточие культа деревенской общины. Из времени начала периода царей следующие примеры иллюстрируют, конечно, и период судей. Богатый Навал, живший в южной части колена Иудина, имел (по 1Цар.25:2) тысячу коз и три тысячи овец. Когда Саул пожелал, чтобы к нему пришел Давид, то отец последнего посылает его в Гиву с 10 хлебами, мехом вина и козленком ср. 1Цар.16:20. Авигея приносит разгневанному Давиду 200 хлебов, два меха с вином, 5 овец и 5 мер сушеных зерен, 100 связок изюму и 200 связок смокв. Обратившемуся в бегство Давиду обитатели Галаада приносят, по 2Цар.17:28: постели, блюда (по LXX-ти), глиняные сосуды, пшеницы, ячменя, муки, пшена, бобов, чечевицы, жареных зерен, меду, масла, овец, сыра коровьего, – перечисление, дающее нам прекрасную картину элементов благоустроенного хозяйства из того времени.

О значительных социальных неравенствах, как должно ожидать и на основании замеченного выше, в этом периоде нет речи. Для каждого мужественного человека было возможно – путем воинских подвигов – приобрести себе положение вождя. Гедеон, неизвестный человек из незначительного рода Авиезера в колене Манассиином, спасает народ свой и приобретает себе высокое положение благодаря этому. Иеффай, сын матери чужестранки, изгнанный своими побочными братьями, позднее занимает в Галааде подобное же положение. Столь же мало обращает Самуил внимание на древность и благородство рода и на богатство, когда избирает Саула будущим царем Израиля. Впрочем, были, конечно, уже в это время люди, которые, вследствие своего сомнительного прошлого или по страсти к приключениям, вели бродячую жизнь легкой добычи, а потому богатыми земледельцами были глубоко презираемы (Суд.9:4, 11:3; 1Цар.22:2, 25:10). Но если их вожди имели счастье, удачу, то они впоследствии могли делаться высокопоставленными и сильными людьми.

6). Введение царской власти в первое время не принесло с собой значительного изменения социальных отношений. Царь был, главным образом, только освободителем народа в пору бедствия, между тем в своей частной жизни он стоял немного выше, чем обыкновенный состоятельный Израильтянин. После того, как Саул был помазан царем, он сначала жил, как простой земледелец, который по вечерам гонит с поля свою пару волов (1Цар.11:5). И даже после провозглашения его царем, он постоянно жил на своем земельном участке в Гиве (ср. 2Цар.9:9). Его семейная жизнь была проста, как жизнь простого Израильтянина. У него было только одна жена и, кроме нее, одна наложница (1Цар.14:50, 2Цар.21:8); родственник его Авенир был его полководцем.

Однако это, естественно, не могло продолжаться долго, коль скоро царская власть проявила себя более интенсивным образом. Уже о Сауле мы узнаем, что служащие ему мужи ели за его столом (1Цар.20:5), так что некоторым образом можно говорить о его дворе. Равным образом Давид дает позволение ежедневно есть за столом тому, кому он хочет оказать свое благоволение (2Цар.9:7). При Давиде мы слышим также о ряде должностей, которые с древней жизнью народа не стояли ни в какой связи, и носители которых назначены были отчасти для поддержки царя (см. § 29). Еще более глубокое влияние имело то, что Давид устроил для царства своего действительную столицу, для чего он с гениальной проницательностью избрал доселе бывший не израильским и потому свободный от коленного деления город Иерусалим. Укрепленные города, без сомнения, уже ранее существовали в Израиле и у хананеян10, но на них смотрели, главным образом как на убежища для окрестных местностей. Теперь, напротив, Израиль получает собственно столицу, где могла развиваться своеобразная городская жизнь. Жители такого города не могли уже, как хозяева сельских участков, сами производить, необходимое для поддержания жизни, что имело следствием то, что скоро должны были развиться местные торговля и ремесленничество. Кроме того, теперь, когда хананейское население все было покорено и поглощено Израильтянами, последние начали, по примеру первых, заниматься торговлей, что постепенно должно было повести к существенному преобразованию прежней простой народной жизни.

Еще сильнее, чем при Давиде, обнаружились последствия изменения израильского государственного устройства при Соломоне, в руках которого царская власть получила уже черты восточного деспотизма. Правда, царь сумел воспользоваться теми источниками дохода, которые открыло изменившееся политическое положение Израиля. В частности, он значительно увеличил свои доходы тем, что монополизировал торговлю и возвысил провозные пошлины (см. ниже). Но это приобретение только в очень ограниченном смысле содействовало народному благосостоянию; главным же образом, оно служило к удовлетворению страсти царя к роскоши. С изумлением видели в Иерусалиме появление всякого рода предметов роскоши и произведений искусства, о каких и не снилось древним Израильтянам. Так, царь приказал сделать из кованного золота 200 щитов большого размера и 300 меньшего и повесить во дворце (3Цар.10:16 сл.). Он сделал большой трон из слоновой кости и обложил его золотом (3Цар.10:18 сл.). К этому присоединялись великолепные постройки в Иерусалиме, прежде всего храм с его богатыми украшениями и многими драгоценностями. Эти многочисленные сокровища, производство которых, по большей части, впрочем, возлагалось не на Израильтян, а на чужестранцев, хотя и доставили царю славу богатого владетеля, но при этом мы слышим, что по временам он бывал в такой нужде, что не был в состоянии заплатить тирскому царю долги свои за доставленный ему материал и оказанную поддержку деньгами, но должен был уступить ему часть земли своей (3Цар.9:10 сл.). И все-таки царь не смущался, – помимо упомянутых уже источников доходов, – до крайней степени эксплуатировать силу народа. О податях натурой, которые он требовал на содержание своего двора, речь будет ниже (§ 40). Кроме того, он возложил на Израильтян обременительные тяглые работы. Между тем как отец его на эти работы употреблял покоренных народов (2Цар.12:31 – по более правильному чтению), Соломон принуждал к ним самих Израильтян, что уже в его собственное царствование имело следствием мятеж (3Цар.11:26 сл.). Нет ничего удивительного, поэтому, что народ, ранее живший в большой свободе, получил от его царствования такое впечатление, что он возложил на них тяжкое иго и наказывал их бичами (3Цар.12:11). В виду этого уже к его царствованию может относиться та мрачная картина царской власти, которая начерчена в 1Цар.8:11 след.: «сыновей ваших царь возьмет и приставит к своим колесницам и сделает их всадниками своими, и заставит их бегать пред колесницами своими; он поставит их тысяченачальниками и пятидесятиначальниками, заставит их обрабатывать его поля, собирать жатву его, делать ему воинское оружие и колесничный прибор его. И дочерей ваших возьмет он, чтобы они составляли масти, варили кушанье и пекли хлеб. Из полей ваших, виноградников и масличных садов он возьмет лучшее и отдаст своим придворным; из посева и виноградников ваших он возьмет десятую часть и даст своим внукам и (придворным) слугам своим. Рабов и рабынь ваших, лучший скот рогатый и ослов он возьмет и будет употреблять их для своего хозяйства; от мелкого скота вашего возьмет десятую часть». Особенно примечательно в этом изложении упоминание о «рабах» царя, придворных. Это тоже люди, которые в других местах называются царскими начальниками (сарим) (ср. 3Цар.4:2, 5:16; Ос.8:10, 13:10; Иер.36:12; Иез.46:17) и которые скоро имели сделаться истинной язвой для страны, вследствие их притеснений и несправедливостей.

7). Данный Соломоном пример нашел в последующих царях только слишком ревностных подражателей, особенно в царстве Израильском. Правда, нельзя опустить из виду, что цари Израильские в 3Цар.20:31 иностранцами восхваляются, как правители милостивые и великодушные. Но, не смотря на это, источники ясно свидетельствуют, что гибельные следствия восточного деспотизма распространялись все более и более. Резкая противоположность между древнеизраильскими представлениями и новыми отношениями пред нами особенно ясно выступают в истории Навуфея. Навуфей не хочет уступить царю поля своего, наследства его отцов, ни за деньги, ни с заменой его другим полем. Царица ложно обвиняет его в величайшем из известных в Израиле преступлений, за что он осуждается продажными судьями и побивается камнями, а собственность его достается царскому дому. Это убийство по суду невинного вызвало сильное волнение в народе и долгое время оставалось незабытым (4Цар.9:25).

Пророческие писания проливают яркий свет на отношения несколько позднейших времен. Здесь мы видим, как посеянное при Соломоне семя принесло обильные плоды. Правда, богачи израильские могли хвалиться тем, что торговлей и другими способами они нажили богатства. «Я разбогател, накопил себе имущество», похваляется Ефрем в Ос.12:8; и Исайя говорит об Иуде: «земля его полна серебра и золота, нет числа его сокровищам» (Ос.2:7). Но богатства эти доставались главным образом сильным людям и на них производили деморализующее влияние. Склонность к жизни в удовольствиях и роскоши сильно возрастала. Мы слышим теперь о домах вельмож в Самарии с украшениями из слоновой кости (Aм.3:15). Богатые возлежат на пиршествах своих, умащенные мастями, на ложах с украшениями слоновой кости, поедают лучших агнцев и упитанных тельцов, пьют с пряностями приготовленное вино (Αм.4:4 сл.). И жены их были преданы винопитию и без стыда требовали от мужей средств к удовлетворению своих страстей (Ам.4:1 сл.). Ср. относительно Иудейского царства изображения вроде, напр., Ис.5:11 сл., Ис.3:16 сл. дает нам изумительную картину страсти к нарядам горожанок Иерусалима и их сложного туалета. В Ис.22:18 идет речь о великолепных колесницах, на которых вельможи ездили и в мирное время. Такие излишества, естественно, поглощали большие суммы, и таким образом сильные были приведены к употреблению самых недостойных средств с целью удовлетворить своим наклонностям. Царские чиновники, на которых возложено было собирание податей и пошлин, получили в этом широкое и доходное поле, которое они столь же мало оставляли без эксплуатации, как и чиновники нынешнего востока. Даже от не имеющих земельного владения они требовали податей натурой (Aм.5:11). Другие пользовались своим положением для барышничества хлебом и при этом обижали бедных слишком малыми мерами и слишком большой ценой денег (Aм.8:5). Кто не был в состоянии платить долги и подати, того со зверской беспощадностью брали в залог, так что пр. Амос мог выразиться, что вельможи при жертвенных пиршествах возлежат на одеждах, взятых в залог, и пьют вино, купленное за деньги, взысканные в качестве штрафа (Aм.2:8).

Наконец, богатые и сильные имели то очень существенное преимущество, что они же сами отправляли должность судей или, по крайней мере, были в дружбе или родстве с судьями. Поэтому бедные, сироты и вдовы обыкновенно были беззащитны против эксплуатации со стороны этих деспотов, которые приходили в бешенство, коль скоро выступали, как защитники невинных пред судом, люди правдолюбивые (Aм.5:10). В царстве Израильском эти отношения были еще ухудшены постоянными вооруженными переворотами (Ос.7:3, 13:10 сл.). Каждая новая династия приводила к управлению новые роды и личности, которые в справедливом сознании непрочности своего счастья делали все для того, чтобы возможно более воспользоваться выгодами своего положения. Но и в иудейском царстве дело обстояло не много лучше. Вельможи поедали народ, как каннибалы (Мих.3:1 сл.), сокрушали бедных, как мельничные жернова (Ис.3:15). Здесь были в употреблении те же гнусные уловки в торговле хлебом (Мих.6:10). И здесь все те, у которых не было защитника или которые не были в состоянии заплатить, были безнадежно оставлены на произвол несправедливости судей (Ис.1:17–28; Мих.3:11; Мих.7:3). Социальным следствием этого зла было то ненормальное сосредоточение больших владений в руках немногих, которое было совершенно неизвестно древнему Израилю и претило народной совести, живущей в пророках. «Горе тем, восклицает Ис.5:8, которые присоединяют дом к дому, прибавляют поле к полю, пока, наконец, они одни остаются гражданами на земле». И у Михея говорится (Мих.2:1): «они домогаются полей и силой отбирают дома, отбирают человека с домом его, мужа – с полем его». Теперь наряду с крупными землевладельцами стоят бедняки (даллим), которые не имеют никакой собственности, Иер.39:10; ср. Ис.10:2, 11:4, 14:30, ебийоним. Ис.14:30, cp. Aм.2:8, 4:1, 8:4; несвободные (анийм) – Ис.3:14, 10:2, 11:4, 14:32, защитниками которых неустанно, но тщетно, выступают пророки. При этом следует припомнить и то, подлежащее ближайшему рассмотрению ниже (§ 16), обстоятельство, что права граждан были в руках только землевладельцев, так что при этом скоплении имущества у богачей, дело шло более, чем об обеднении вообще.

Ужасная и предостерегающая судьба, постигшая в 722 г. северное царство, не могла вызвать никакого изменения в развитии царства иудейского. Иеремия многократно (Иер.6:6; 22:3) жалуется на зверское насилие, которому подвергались сироты и вдовы. Софония называет (Соф.3:3) князей Иерусалимских львами рыкающими, судей – степными волками. Правда, здесь были очень различные цари. Об Иосии в Иер.22:16 говорится, что он давал правый суд угнетенным и бедным. Но наряду с ним стоит Иоаким, которого пророк изображает (ст.13 сл.) следующими словами: «горе тому, кто строит дом свой неправдой и горницу свою беззаконием, кто заставляет ближних своих работать даром и не отдает ему платы …… мысли которого обращены только к пролитию крови невинных к тому, чтобы совершать притеснения и насилия». Характерно и сообщение Иер.34, по которому царь Седекия во время величайшей опасности вместе с народом решился на то, чтобы, согласно с древним, постоянно дотоле нарушавшимся законом, даровать свободу рабам из евреев, – благородный порыв, в котором, впрочем, немедленно раскаялись, как скоро опасность, по-видимому, миновала. С полным основанием поэтому Иезекиль в своем предначертании закона обращает внимание на то, чтобы ограничить силу князей и вельмож таким образом, чтобы они уже не могли повторять притеснений своих допленных предшественников (Иез.45:8; 46:18. Сн. Втор.12:12–19; 14:27–29; 18:6).

8). Когда Иерусалим в 597 г. был завоеван Навуходоносором, то, по 4Цар.24:14, все князья и обязанные воинской службой мужи, а также все ковачи оружия были уведены в плен, чтобы через то совершенно лишить страну военной силы.11 Только бедное население страны (Даллас-ам-га-арец) осталось в Иудее. Впрочем, под этим названием мы должны разуметь не только в собственном смысле не имеющих ничего, а как поясняют уже места в роде Иер.32:7, 37:12, и деревенское население земледельцев в противоположность крупным землевладельцам. Из этих остатков должно было, в благоприятном случае, быть реорганизовано государство, управляемое Седекией. Но уже спустя 11 лет наступил, последний, роковой удар. Теперь уводится в плен и сельское население, и только часть совершенно не имеющих ничего осталась в стране возделывать виноградники и поля (4Цар.25:2; Иер.39:10). Таким образом, для этого беднейшего класса населения происшедшее было в социальном отношении неожиданным счастьем, так как они получали поля и нивы, и могли устраиваться в оставленных городах по своему желанию (Иер.40:10). Кроме того, возвратилось много иудеев, которые во время войны искали защиты в соседних странах (Иер.40:12). В Массифе правитель Годолия имел небольшой штат придворный, около которого собрались и рассеянные остатки израильского войска. Но когда Годолия был умерщвлен, то возвратившиеся беглецы и остатки войска в паническом страхе бежали в Египет (Иер.43:5 сл.), так что теперь единственными землевладельцами остались беднейшие жители Палестины.

О состоянии пленников, уведенных в 597 году, мы имеем некоторые сообщения, которые, без сомнения, следует признать имеющими силу и вообще для плена. В послании, которое писал к тем пленникам Иеремия, он обращает к ним следующие увещания: «стройте дома и живите в них, садите сады и ешьте плоды их! Заботьтесь о благосостоянии тех городов, куда вы переведены» (Иер.29:5–7). Иезекиль рассказывает в Иез.8:1, как он сидел в своем доме, окруженный старейшинами иудиными. Следовательно, переселенцы жили почти так же, как прежде, – или в городах, или как земледельцы, в собственных домах; они также имели свое управление – старейшин. Но, без сомнения, плен постепенно произвел существенное изменение в жизненных отношениях иудеев. Именно, можно с уверенностью предположить, что пребывание в стране, где процветала торговля, и где торговлю часто имели даже рабы,12 не осталось без влияния на иудеев, и что многие из них охотно избрали это занятие, после того как они насильственно были оторваны от отцовской пашни. Этим объясняется и то, что некоторые пленники, спустя короткое время, сделались настолько состоятельными, что могли посылать в Иерусалим золото и серебро (Зах.6:10).

9). Энтузиасты, в 536 году воспользовавшиеся позволением Кира и возвратившиеся на родину, нашли гораздо менее благоприятные условия. В соединении с оставшимися в стране они образовали небольшую провинцию царства персидского под властью правителя, который, в свою очередь, был подчинен персидскому сатрапу западно-ефратской страны. Таким образом, иудеи стали рабами персидского царя (Неем.9:36) и должны были платить ему обременительные подати (§ 41). Земля во время плена, естественно, сильно пострадала. И теперь населения было недостаточно, что особенно заметно было в безлюдной на половину столице. К этому присоединились засуха и неурожай (Агг.1:6 след. Зах.8:10), помеха соседей и вызванное персидскими войнами движение отрядов через страну. Неудивительно поэтому, что возникли очень печальные социальные отношения. В народе опять царила древняя безжалостность и своекорыстие. Каждый имел в виду только собственную выгоду, и никто не хотел жертвовать чем либо в пользу другого. Поденщики не получали своей платы, вдовы и сироты были притесняемы (Мал.3:5). Таким образом скоро дошло до того, что многие иудеи для того, чтобы получить возможность влачить свое существование, должны были заложить свои поля, виноградники и дома или продать в рабство своих сыновей и дочерей (Неем.5:2 след.).13 Великодушным усилиям Неемии удалось, конечно, оказать предварительное противодействие этому злу. Но действительное изменение к лучшему произвело только введение закона Ездрой. В определениях, к которым обязывались иудеи, по Неем.10:31 сл. и которые следует понимать, как крайний минимум, которым должно было довольствоваться на первое время, встречается и постановление, что в каждом 7 году все требования долгов должны быть отменены (§ 37). Это определение, естественно, было истинным благодеянием для бедных, которые теперь уже не были безнадежно оставлены на социальную погибель. Но и вообще более и более строгое соблюдение закона в последующее время произвело целебное действие на народную жизнь и очень много содействовало тем экономически благоприятным отношениям в каких позднее мы встречаем иудеев. К сожалению, отселе источники изменяют нам, так что о внутреннем состоянии иудейской провинции в последнюю половину персидского периода мы не можем составить представления.14

Недостаточные сведения имеем мы и касательно социальных отношений в греческую эпоху, несмотря на свидетельства Иосифа Флавия. Очевидно, однако, что период подчинения иудеев Птоломеям вызвал сильный подъем их благосостояния. Постоянно возрастающее население и соприкосновение с эллинской культурой в связи с регулированием внутренних отношений путем закона необходимо должны были вести к этому результату. Еще более блестящий период наступил тогда, когда Маккавеи освободили иудеев от Селевкидов и основали собственное государство. Теперь и некоторые портовые города морского побережья сделались собственностью иудеев, благодаря чему торговля получила новый подъем (1Мак.14:5). Одушевленный, окрашенный мессианскими чертами и чаяниями, образ того счастья, каким пользовалась страна в могущественное и мудрое управление Симона, дает автор первой книги Маккавейской (14:4 сл.). Большое значение имело и то, что при этих правителях плодородная и, как сад, возделанная Галилея соединилась с Иудеей. Всякого рода беспорядки произвела в последующее время ожесточенная борьба партий, которая в конце концов повела к порабощению страны римлянами. Но при Ироде Великом страна продолжала стоять на той же политико-экономической высоте. Богатства страны теперь полностью утилизировались многочисленным и трудолюбивым населением и во множестве вывозились в чужие страны, о чем свидетельствуют главным образом греческие названия разных товаров в талмудической литературе. Самое решительное доказательство в пользу экономической силы народа представляют чрезвычайно большие, частью гражданские, частью церковные подати, которые должны были и были в состоянии давать теперь израильтяне, что будет показано с большой подробностью ниже (§§ 41, 43).

Естественно, было бы совершенно ошибочно представлять себе это народное благосостояние таким образом, будто теперь совершенно уже не было господства бедности среди иудеев. Что это было не так, показывают нам довольно ясно уже Евангелие. Напротив, религиозные контрасты, которые теперь прежде всего занимали умы, часто связывались с контрастами социальными и экономическими. Христос часто имел поводы возобновлять речи древних пророков против богатых, так как с возрастающим богатством возрастали и страсть к приобретению, и презрение прав бедных. Даже при строжайшем соблюдении закона руководимое корыстолюбием остроумие открывало столь много задних ходов, что цели закона часто превратно толковались в противоположном их идее смысле. Косвенное доказательство этого представляют ессеи, которые хотели регулировать социальные ненормальности проведением общности имущества, благодаря чему исчезала противоположность между богатым и бедным. Они равным образом отвергали и торговлю, как легко побуждающую к корыстолюбию, и старались путем почти исключительного занятия земледелием возвратить древние, простые и чуждые разнообразных потребностей, времена. Но вообще эта небольшая секта осталась без значительного влияния на народную жизнь.

Семейство

10). Некоторые следы указывают на то, что израильтянам, как арабам и другим семитам, в первобытные времена был известен матриархат.15 Таков образ выражения «войти к кому», употребляемый о муже, и тот связанный с этим факт, что жены имели свои собственные шатры, Быт.24:67. Может быть, и достопримечательное место Быт.2:24 «посему оставит человек отца и матерь и прилепится к жене своей», – хотя, и в неполной форме, выражает ту мысль, что прежние родственные отношения прекращаются, коль скоро муж соединяется с женой. Напротив, имеют несомненную, доказательную силу те, для позднейшего времени более или менее соблазнительные, случаи, когда человек вступает в брак или имеет супружеский союз с своей сестрой лишь по отцу (Быт.20:12, 2Цар.13:12) или наложницей своего отца (Быт.49:4, 2Цар.16:22, ср. Исх.21:9 по первоначальному тексту),– потому что они основываются на том, что существовало родство лишь по матери. Сюда относятся и те места, где мать дает сыну свое имя. Но все это означает только остатки из первобытных времен, которые продолжали существовать, но собственное свое значение утратили.

В историческое время преобладает исключительно родство, основывающееся на происхождении от отца, родство, которое, подобно матриархату, свои корни имеет в семитическом первобытном времени.16 Отец есть господин в доме. Жена и дети – его собственность, так что он может отвергнуть жену и детей своих продать в рабство (Неем.5:2, Исх.21:7). Первоначально он имел, без сомнения, и неограниченную власть суда, так что мог наказывать детей своих смертью; но во Второзаконии (21:18 след.) право изрекать смертный приговор на непослушного сына переносится на суд, так что отцу предоставляется лишь подвергать сына телесному наказанию ср. Притч.19:18. Отцу принадлежало и право передавать право первородства не старшему сыну, а другому (Быт.49, 3Цар.1). Мог он также и другие лица усыновить и сделать наследниками (Быт.48).17

11). Положение женщины характеризуется тем, что она всегда была собственностью мужа. Пока она была не замужней, она принадлежала к дому отца и должна была принимать участие в работах, встречающихся в хозяйстве. Когда она выдавалась замуж, то за покупную цену (могар) она продавалась своему мужу и делалась его собственностью,18 задачей ее, как супруги, было прежде всего – рождение ему детей, а затем исполнение всяких работ в его доме. За это она, естественно, имела право на получение от мужа пищи и одежды (Ис.4:1, Исх.21:10). Муж мог, – если родственникам жены не удавалось произвести на него моральное давление (сн. Быт.31:50), – брать себе других жен или наложниц, сколько ему хотелось, между тем как жена, в случае нарушения его брака, наказывалась смертью.

Она была только его собственность и чрез брак не вступала с ним в какое либо действительное тесное отношение, почему священники, по Лев.21:1 сл. Иез.46:25, оплакивают своих ближайших родственников по крови, но не жен своих. После этого вполне понятно, что вдовы не наследовали имущества своих супругов. Как собственность мужа, они, наоборот, переходили во владение наследника.19 Только то, что они сами принесли с собой в супружество, обычно их рабыни (Быт.16:2 30:4–9), и что подарил им муж их, (то) было их собственностью. Поэтому, когда вдова богатого мужа вступала в новый брак то она не приносила своему второму мужу каких либо богатств в супружество. Авигея, вдова богатого Навала, оставляет имущество своего мужа и приходит к Давиду, сопровождаемая только пятью своими служанками, чтобы следовать за ним (1Цар.25:42). Если же вдова не выходила замуж, то обязанностью наследника было – заботиться о ней (2Цар.14:7). По всем этим обычаям жена, следовательно, всегда была не самостоятельна, что выражается и в том, что обет женщины становится действительным только тогда, когда его подтверждает отец или муж, Чис.30:4 след.

Нельзя, впрочем, упускать из виду, что практика в этой области была гораздо лучше, чем право. Фактически женщина у Израильтян стояла гораздо выше, чем можно бы ожидать, судя по тем принципиальным воззрениям. Глубокое понимание этического значения брака выступает пред нами в Быт.2:18. Здесь жена есть самостоятельная нравственная личность, которая является помощницей мужу. Следует припомнить и о том глубоком значении, какое придает пророк Осия неверности своей жены. Соответственно этому мы часто встречаем в Ветхом Завете женщин, которые деятельно выступают в той или другой области и потому пользуются почетным положением. Для доставления прощения Авессалому Иоав пользуется помощью одной разумной женщины из Фекои (2Цар.14:1 след.). Своим спасением от тягостного господства Хананеян Израиль был обязан тому одушевлению, которое сумела возбудить пророчица Девора (Суд.5).

И в других случаях мы встречаем пророчески вдохновенных женщин в роде Олданы, у которой спрашивает совета сам царь (4Цар.22:14). В иудейском царстве мать царствующего государя, как «гебира», занимала весьма влиятельное положение, а равно в этом царстве (как позднее в маккавейские времена) мы имеем пример правящей царицы. Вообще, как показывают многие места напр., Быт.29:9 сл. 1Цар.9:11, 25:23, 4Цар.4:23 сл. Сир.9:9, обращение между обоими полами в Израиле было свободное и непринужденное, в полнейшей противоположности с обычаями магометан, особенно в больших городах. Вероятно, также в обыденной жизни женщины участвовали в общих трапезах. Равным образом работающие на поле рабы и служанки едят совместно Руф.11:8–14. И прямо говорится, что женщины участвовали в великих жертвенных пиршествах, Втор.16:11–14, 1Цар.1:8 ср. и Иов.1:4, где сыновья Иова при своих праздничных собраниях приглашали и своих сестер. С другой стороны, без сомнения, получается впечатление, что в больших попойках принимали участие только мужчины (напр. Aм.6:4 сл.) и что за столом царя также ели только мужчины (1Цар.20:5–25, 2Цар.9:7).

В соответствии с этим положением женщин, и их имущественное состояние обстоит отнюдь не так, как можно бы предполагать на основании тех принципов. Правда, право наследования по закону имеют только те дочери, отец которых не оставил сыновей; кроме того они затем были обязаны выходить замуж за мужчин из одного с ними колена (Чис.27:8, 36:1 сл.). Иначе, без сомнения, обстоит это в Иов.42:15, где Иов дает наследство дочерям своим наравне с сыновьями, но это должно считаться чем-то исключительным, что не имело влияния на практику позднейшего иудейства.20 Напротив, путем брака женщина могла приобретать известную имущественную самостоятельность. Богатые отцы могли давать своим дочерям значительное приданое, которое, затем, оставалось их собственностью (ср. Суд.1:12 след.). Равным образом состоятельные мужья делали своим женам богатые подарки, которые также считались их частной собственностью.21 Этим объясняется то, что ефремлянин Миха мог похитить у матери своей 1100 сиклей, которыми она позднее свободно располагает, когда сын возвратил их ей (Суд.17:1 сл.). Менее ясно представляется дело в книге Руфь. Вениамитянин Елимелех с двумя своими сыновьями умирает в земле Моавитской, после чего вдова его с двумя невестками возвращается в колено Вениаминово. Таким образом, по обычному праву, земельный участок Елимелеха должен бы достаться его мужскому родству. Но в Руф.4:3 говорится: поле, принадлежащее Елимелеху, Ноеминь хочет продать, а в ст. 10 прямо говорит Вооз, что первый сын Руфи сохранит имя Елимелеха на его наследственном уделе. Следовательно, поле не было приданым Ноемини, и таким образом здесь, повидимому имеется случай, когда жена наследует своему мужу, – если не предположить, что Елимелех подарил поле жене своей пред своей смертью. Но чем более жена стала признаваться равноправной личностью наряду с мужем, тем более она должна была считаться совладелицей и распорядительницей собственности мужа. Так, упомянутая в 4Цар.4:8 жена Сонамитянка называется даже гедола женщиной богатой, так как муж ее был богат. По ее предложению, для пророка в их доме устраивается временная квартира. Это должно было быть еще более понятным, когда жена своим трудолюбием умножала имущество мужа, как встречаем мы это в позднейшее время в известном изображении добродетельной жены, Притч. гл.31: она доставляет прибыток своему мужу, задумывает о приобретении поля и приобретает его; что она изготовляет, то продает странствующим купцам, и т. д. Здесь жена, прежняя собственность мужа, сделалась самостоятельной нравственной личностью, которая завоевала себе прочное социальное положение.22

12). К семейству, по древнеизраильскому воззрению принадлежали, как несомненно следует из многих указаний, и рабы.23 Если муж умирал без наследников, то раб его мог стать наследником Быт.15:2 сл. 1Пар.2:3424. Давид, по 2Цар.16:4, дарит рабу Мериваала имущество Саула. По священническому закону, рабы должны быть обрезываемы и принимать участие в пасхальной вечере, Быт. гл. 17, Исх.12:44, благодаря чему они составляют противоположность не допускаемым к пасхальной вечери герим. Рабами были или военнопленные, захваченные в качестве добычи, или купленные у работорговцев, или Израильтяне, продавшиеся по причине бедности или проданные своими отцами Исх.21:1 сл. 4Цар.4:1, Иер.34:8 сл., Неем.5:2 сл., ср. Исх.22:2, по какому месту, вор, не могущий заплатить за украденное им, продается в рабы.25 Судьба рабов вообще не была сурова, как и всюду на Востоке; восстания рабов, в роде, напр., бывших на Сицилии, в Израиле совершенно неизвестны.26 Умерщвлять раба, что у римлян было дозволено, запрещает уже книга Завета, Исх.21:20. Рабыни, кроме того, большей частью были наложницами господина, чем положение их, естественно, очень облегчалось. Независимо от того, что рабы были не свободны, жизнь их от жизни детей хозяина дома не слишком отличалась. Очень характерно в этом отношении повествование 1Цар.9:3 сл.: Саул в сопровождении раба ищет ослов отца своего; раб предлагает спросить совета у Самуила, и когда Саул отвечает, что у него нет никакого подарка для провидца, раб говорит: у меня есть четверть сикля, которую ты можешь дать ему. Ср. и места, как Притч.17:2: разумный раб будет господином над беспутным сыном и разделит наследство между братьями. Впрочем, бывали, естественно, исключения между господами, как были дурные элементы и среди рабов (Ср. Притч.29:19 сл. Сир.30:33 сл.). Но замечательно, что книга Завета и Второзаконие содержат определения на тот случай, когда раб еврей не желает воспользоваться предоставленным ему освобождением, но предпочитает оставаться рабом у своего господина, Исх.21:15, Втор.15:10. Относительно выдачи беглых рабов израильтян законы не дают каких либо постановлений, что, впрочем, вероятно, стоит в связи с тем, что такие рабы большей частью искали убежище в другой стране 3Цар.2:39 сл..27 Напротив, во Втор.23:26 бежавший к израильтянам из чужой земли раб принимается под защиту.

Получали ли израильские рабы, кроме пищи и одежды и плату, не вполне ясно. Только что упомянутый рассказ 1Цар.9:3 сл. может говорить за это. С другой стороны места, как Вт.15:13 сл. и 18, предполагают противное. Но в свою очередь предполагаемый в Лев.25:49 случай, что раб приобретает столь много, что может сам выкупить себя, может быть объяснен только таким образом, что он во время рабства имел доходы.28

Другого рода усилия закона доставить израильским рабам свободу, будут рассмотрены ниже (§ 36 и дал.).

Роды и колена – устройство и управление

13). Отдельные, родственные друг другу, семейства составляли большую группу – род, в свою очередь близкие роды образовывали еще высшую единицу – колено. Разделение это израильтяне вынесли из пастушеской жизни и не оставляли его никогда впоследствии, как ни мало, казалось, подходило оно к позднейшему развитию народа. Особенно прочные корни пустило сознание родства по колену. Как среди арабских племен встречается резкое неравенство и соперничество, так встречаем мы резкие контрасты и антагонизм и между израильскими коленами. В Быт. гл. 49 некоторым коленам изрекается проклятие, а одно колено осмеивается за то, что склонность его к жизни в довольстве лишила его свободы (ст. 14). В песне Деворы (Суд.5) резко порицаются те колена, которые не захотели принять участие в великой битве. Знатнейшее колено Ефремово до крайности ревниво относится к меньшим племенам, оказавшимся передовыми в сражении, Суд.8:1 и д., 12:11 и д. Между Иудой с одной стороны и Ефремом с зависимыми от него коленами с другой стороны существует непреодолимое соперничество, которое уже при Давиде вызвало гражданскую войну, 2Цар.19:10 и д., 20, и наконец привело к разделению царства по смерти Соломона, 3Цар.12. С этого времени различие по коленам отступает назад пред разделением на два царства, Израильское (Ефремово) и Иудино, но вполне оно отнюдь не исчезает, Ис.8:33, 9:20.

He так часто в допленное время упоминаются роды или поколения. Из Вениаминовых родов встречаются: Матрич, 1Цар.10:21 и, вероятно, Геры, Суд.3:16, 2Цар.16:15, ср. Быт.46:21, Пар.8:7; в числе Манассииных был род Авиезера, который, по Суд.6:12, был самым малым в колене; в Иудином колене был род Зары (Быт.38:30, Нав.7:1), в Ефремовом один род с одноименным ему участком земли назывался Цуф, 1Цар.1:1, 9:5.29 Но, как важно было это деление, следует из многих черт. Отсутствие Давида за столом Саула, по 1Цар.20:6, удовлетворительно объясняется тем, что он имел праздновать годичный праздник с родом своим в Вифлееме. О святилище Михи, которое, вероятно, было культовым средоточием общины деревни или рода, речь была уже выше (§ 5). Что род выступал на защиту его членов, следует из рассказа 4Цар.4:8 и д. Благодарный пророк спрашивает женщину Сонамитянку, не нуждается ли она в ходатайстве пред царем или военачальником; она отвечает: «нет, я ведь безопасно живу среди рода своего». Если бы мы более знали об этих родах, то, вероятно, многие события в истории Израиля выступили бы в другом и более ясном свете. Так, напр., в высшей степени вероятно, что непрерывные перевороты государственные и одна другую сменяющая политика, дружественная то Ассирии, то Египту, в Израильском царстве находятся в связи с соперничеством между этими родами, подобно тому как было в Вавилоне, где различные враждебные друг другу партии имели своих приверженцев в разных родах городов.30

Из указанного здесь следует, что первоначальное устройство евреев, как и арабов, может быть названо аристократическим. Слава некоторых колен ставит членов их на высокую ступень, с которой они презрительно смотрят на другие колена или роды.31 Этим воззрением проникнуты все израильтяне древнего времени, даже пророки. Так, напр., пр. Исайя в своих взглядах вполне аристократичен. Царство Иудейское, по его изображению (Ис.3:1 и д.), гибнет вследствие того, что рушатся все узы почтения, и простолюдины превозносятся пред вельможами, пока, наконец, для самого народа это делается невыносимо, так что он сам предлагает начальствование первому порядочному, прилично одетому человеку. И, тем не менее, это – тот самый пророк, который, подобно Амосу, выступает в качестве неутомимого защитника обиженных простолюдинов и бедняков. Право бедных не должно быть суживаемо, но управлять они не могут. Поэтому у Исайи оказываются и вельможи в строгом смысле винновыми за грех народа, так как они сбивали с пути слепую массу (Ис.3:12). Соответственно этому, и управление колен и родов у израильтян с самого начала имеет аристократический характер. Упоминаемые в Ветхом Завете «старейшины» или «вельможи» суть главы и представители знатных родов – вроде шейхов у арабов. Они составляют собрания во всех важных случаях, предводительствуют народом в войне, являются его судьями и т. д. Ясное упоминание об этом заключается еще в Пятикнижии. Что оно стоит в связи с разделением на роды, следует из мест, как Исх.12:2 сл., Втор.1:16. Встречаем их мы и в период судей, ср., напр., старейшины Галаадские Суд.XI:5 сл., старейшины Иудины 1Цар.30:26 и старейшины Израилевы 1Цар.4:3; 2Цар.5:3.

14). Но постепенно изменение образа жизни Израиля должно было произвести известное влияние на это устройство. Хотя большей частью один определенный род населял одну деревню, а одно определенное колено – особую местность, но теперь стала приобретать значение принадлежность к (известной) местности на счет принадлежности к роду. Община местности принимала в свой состав всяческие чуждые элементы, прежде всего живущее в той местности хананейское население. Так образуются новые местные единицы , и позднее, вследствие этого, мы видим старейшин города выступающими подле старейшин родов. И коллегия израильских городских старейшин была, как и у хананеян, аристократическим учреждением, только решающее значение здесь имеет не большая или меньшая слава рода, а богатство отдельных фамилий. He имеющие ничего не принадлежали ни к одному роду и не могли поэтому быть приняты ни в какой коллегиум старейшин. Члены этого нового учреждения называются так же, как и главы рода, именно старейшинами или вельможами (главными, сарим). Примеры можно находить в Суд.8:14; 9:1 и д. и особенно в 3Цар.21:8 и д., по какому месту они имели право смертной казни. Сила старейшин в укрепленных городах должна была, кроме того, возрастать от того, что большие города были окружены открытыми селами и деревнями, которые в укреплённых городах видели свой центр и место убежища (ср. Чис.21:25; Нав.17:11; 2Цар.20:19).

Дальнейшее изменение управления принесло введение царской власти; однако это обстоятельство долго не имело столь большого влияния, какого бы можно ожидать. Подобно большинству восточных царей, израильские цари довольствовались собиранием податей и правом объявлять войну. В других случаях они оставили в силе отношения, происходившие из древности. Правда, Соломон разделил страну на (своего рода) губернии, которые не совпадали с древним делением на колена. Но это разделение, кажется, имело предметом лишь собирание податей (3Цар.4:7) и во всяком случае не создало какой либо действительной основы для организации страны. To же имеет силу о царских чиновниках, также носивших имя сарим. В качестве собирателей податей царю они были тяжелым бременем для народа, но не отмечали новой ступени социального развития. Поэтому в период царей мы все еще слышим о древнем родовом и общинном управлении с их старейшинами (Ис.3:14; 4Цар.23:1). Естественно, царские чиновники принадлежали к главам родов, но они составляли только небольшую часть их, а прочие сохраняли свое влиятельное положение в силу древнего порядка. Жена Сонамитянка, как было уже замечено, отказывается от всякого ходатайства пред двором, так как она живет под верной охраной рода. Царь, если он выступает (с обвинением) против человека, должен созвать старейшин своего города для того, чтобы осудить его (3Цар.21:8 и д.). В собрании общины делилась земля (Мих.2:5), и, конечно, обсуждались все иные дела общины. В самой крайней нужде обращались, конечно, к царю или военачальнику (4Цар.6:26; 4:13, 2Цар.14:1), но вообще в мирные времена сельское население, только благодаря собиранию податей, вспоминает, что у него есть царь.

В плену не стало царя с окружающими его чиновниками. Так как притом израильтяне были переселяемы группами, то никогда не исчезавшее древнее (общинное) устройство должно было получить новую силу и значение; оно теперь образовало даже единственную политическую связь народа. Соответственно этому, мы встречаем старейшин у пленников при различных обстоятельствах, напр., когда нужно было вопросить пророка о судьбе народа, Иез.8:1; 14:1; 20:1, когда отправлялось письмо к общине, Иер.29:1.

В плену, где жили главным образом воспоминаниями о древних временах, возник, без сомнения, сильный интерес к генеалогическим изысканиям и реестрам, которые всюду встречаются нам в послепленное время. Внесение израильтян в родословные списки теперь стало обозначаться новым словом hithjahes которое в древнейшей литературе не встречается. Само собой понятно, что для небольшой иудейской провинции разделение на колена имело мало значения: тем горячее был интерес к родам, из которых теперь называется довольно большое число.32 При этом в высшей степени вероятно, что в этих перечнях время от времени наряду с генеалогическими группами выступают ремесленные цехи; так, напр., цехи составителей мазей и ювелиров, Неем.3:8–31, изготовителей хлопчатобумажных материй, 1Пар.4:21, cp. 2:55. Объяснение этого частно можно искать в том, что известные искусства были наследственными в известных родах, но характерно, во всяком случае, что в этих случаях выступает не имя семьи, но показание занятия. Поэтому, вероятно, скорее можно предположить, что ремесленники к родам в собственном смысле не принадлежали.

Эти роды теперь постоянно составляли существенное основание устройства. Персидские чиновники собирали подати и совершали известную судебную деятельность, вероятно, во всех трудных случаях и, кроме того, при всех столкновениях с соседями, ср. Неем.3:7.33 Вообще же община имела довольно широкое самоуправление. Представителями ее всегда были доверенные мужи отдельных родов, которые теперь составляли центральное учреждение, заседающее в Иерусалиме.34 Неемия говорит (5:17) о 150 главах родов (сеганим), которые ежедневно ели за его столом. Они, вероятно, тождественны с теми сарим, которые, по Неем.11, свое постоянное пребывание имели в Иерусалиме.35 Что касается их компетенции, то из Ездр.10:14 мы видим, что на них лежала обязанность судей; a по Неем.5:7, обязанностью их было заботиться об упорядочении экономических отношений. Напротив, по Ездр.10:7, Неем.10, очень важные дела передавались народному собранию, что теперь при небольших размерах общины было делом легко осуществимым им на практике.

В качестве преемника коллегиума старейшин мы застаем в греческое время сенат, герусию, который со времени Ирода Великого обычно называли синедрион. Во главе его стоял первосвященник, который постепенно приобретал положение светского правителя и около которого группировалась партия саддукеев. Но вне Иерусалима судебные дела разбирались в первой инстанции местными учреждениями, и только тогда, когда не достигалось соглашение, они переносились в синедрион.

Право гражданства

16). Пользование правами граждан, естественно, были лишены рабы, состоявшие на службе у Израильтян. И дети не считались полноправными гражданами, пока они находились под отцовской властью. Об объявлении совершеннолетия нигде нет речи;36 но, вероятно, даже женатый сын, в случае если отец не был настолько богат, чтобы доставить ему имущество в виде подарка, вступал в полные свои права лишь по смерти отца. Впрочем, мы еще теснее должны ограничить круг граждан в собственном смысле, так как у израильтян, как и других народов, право гражданства, без сомнения, связано было с земельным владением. Техническое выражение для этого обстоятельства мы, вероятно, находим в слове пророка Исайи: горе тем, которые прибавляют дом к дому, присоединяют поле к полю, пока, наконец, вы одни гушавтем (поселены) на земле, т. е. пока вы сделались единственными действительными гражданами, а другие потеряли свои права гражданства. Таким образом, пользование правами гражданства были лишены не только не имеющие удела, но и мелкие владельцы и ремесленники. Среди землевладельческого населения в свою очередь была группа с названием гибборе-хаил, в которой, вероятно, можно видеть крупных землевладельцев. С землевладельцами вообще они именно не тожественны, как, по видимому предполагает Э. Мейер.37 Это показывают сообщения о завоевании Иерусалима в 597 г., когда Навуходоносор отвел в Вавилон гибборе-хаил (4Цар.24:16), между тем как мы и впоследствии слышим еще, что один человек из Анафофа продает принадлежащее ему поле пророку Иеремии (Иер.32:7). И 60,000 гибборе-хаил в Израильском царстве были бы слишком незначительным процентом со всего населения, если бы их отождествлять с землевладельцами вообще. Скорее «мужи силы воинской» – богатые, крупные землевладельцы, которые в случае войны должны были выставлять определенное число солдат и отсюда получили это имя. Но наряду с ними были еще общины деревенские, также имевшие земельное владение и также в случае войны вооружавшие соответствующее их величине число воинов (Aм.5:3). Они также, несомненно, считались полными гражданами, хотя, естественно, не имели того влияния, как крупные землевладельцы, в руках которых соединены были обширные имущества. He случайно, поэтому, мы после пленения крупных землевладельцев слышим об одном из царских чиновников, который записывал сельское население (Иер.52:25; 4Цар.25:19), между тем как ранее поставление войска лежало главным образом на крупных землевладельцах. И только по переселении и сельского населения при вторичном завоевании страны, в последней осталось население, которое было абсолютно нищенским (Иер.39:10).

17). Относительно права гражданства возникает другой еще вопрос, именно: о положении так называемых герим, т. е. иностранцев, которые почему-либо постоянно жили среди израильтян. Такой гер – бесправн, пока ему не удается приобрести покровительство отдельного лица или общины; если же случится это, ему открывается возможность достигнуть наконец даже принятия в народ. В древнейшее время это явление повторялось весьма часто, особенно в Иудейском царстве, где колена Халева и Кеназа – совершенно слились с израильтянами, но и вообще когда хананеяне постепенно поглощались народом. Все явление политическим вопросом сделалось только тогда, когда Израиль сплотился в государство, следовательно, только при царях. Здесь мы встречаем среди слуг Саула идумеянина Доика (1Цар.21:8). Хеттеянин Урия, служивший в войске Давида, был женат на израильтянке (§ 5). Еффей, из филистимского города Гефа, начальствовал над третьей частью войска Давида (2Цар.18:2). Из того же города был Аведдар, в доме которого долгое время стоял ковчег завета, ср. еще 2Цар.17:21; 23:26 и д. 1Пар.11:46; 27:30 и др. Примеры эти доказывают, что чужестранные любимцы, доверенные царя, в действительности могли достигать высоких положений, из которых некоторые такого рода, что мы необходимо должны предположить, что данные люди были вполне приняты в народ израильский. Это соединяется, далее, с тем, что люди эти присоединились к культу израильскому, что прямо рассказывается об Урии (2Цар.11:11), и равным образом с очевидностью следует из сообщаемого об Аведдаре. Иначе обстоит дело с небольшими колониями купцов и ремесленников, которым отводился в городе определенный квартал, где они, стоя под покровительством царя, могли жить по своим религиозным обычаям, ср. 3Цар.20:34. Соломон даже зашел так далеко, что на горе Масличной разрешал строить храмы для живущих в его царстве иноземцев 3Цар.11:7. О принятии этой группы герим в народ, естественно, не могло быт речи. Наконец, была еще третья группа герим, которым не удалось приобрести обеспеченное договором положение, и состояние которых поэтому было бедственное. Поэтому они в законе (Исх.22:20) и у пророков (Иер.7:6; 22:3; Иез.22:7–29; Зах.7:10; Мал.3:5) горячо поручаются гуманности и упоминаются в постоянных формулах на ряду с вдовами, сиротами и другими, защищаемыми пророками. Совершенно своеобразно отношение Второзакония к этой третьей группе.38 С одной стороны здесь израильтяне убеждаются к тому, чтобы приглашать таких бедных герим к своим жертвенным пиршествам и праздникам (Втор.16:13 и д.); с другой стороны, мертвечина, употребление которой было воспрещено израильтянам, предоставляется герим, если не найдут лучшим продать ее чужеземцам (14:21). Последнее постановление показывает, что данные герим суть не израильтяне чуждой местности, а действительные не – израильтяне; но другие определения дают знать, что мы не можем здесь иметь в виду прямых язычников, участие которых в жертвенных пиршествах служило бы к соблазну.

Но чем более пророческая религия проникала в различные сферы жизни и чем более израильская нация получала характер религиозной общины, тем более вопрос о принятии герим в состав народа должен был превращаться в вопрос религиозный, в котором социально-политический элемент имел только второстепенное значение. Относительно вступления в кагал Израиля Второзаконие дает следующее определение (Втор.23:2 и дал.). Исключены от этой возможности, кроме мамзерим (слово, значение которого все еще не установлено) и скопцов, аммонитяне и моавитяне, даже если предки их в нескольких поколениях жили среди израильтян. Напротив, чужеземцы из других наций39 в третьем поколении должны были быть принимаемы, что, несомненно, должно понимать так, что они вместе с тем получали политическую равноправность. В большинстве случаев дело шло, вероятно, только о состоятельных личностях, которые уже приобрели одновременно политическую равноправность (с. особенно Втор.28:43 и д.); что религиозное убеждение само по себе не имеет решающего значения, следует уже из аналогии кастратов (ср. противоположные определения Ис.56:3 и д.). В проекте пророка Иезекиля, гл. 40 и дал. герим, родившие детей среди израильтян, признаются политически равноправными с народом и получают удел при разделе земли (Иез.47:22). Очевидно, эти определения должно понимать по аналогии с прочими воззрениями пророка и современными ему обстоятельствами, т. е. пророк имеет в виду тех герим, которые вместе с израильскими пленниками были отведены в Вавилон и здесь присоединились к религии Израиля. Напротив,40 священнический закон обращает внимание на то, чтобы всесторонне регулировать общежитейские отношения между израильтянами и живущими среди них иноземцами. Прежде всего в законе о юбилейном годе (ср. § 36) обращается на предполагаемый и во Второзаконии случай, что живущий в Израиле гер, благодаря своему богатству, может занять влиятельное положение. Такой гер, очевидно, не бесправен; но с другой стороны закон заботится о том, чтобы израильтяне бедные не попадали в его власть навсегда. Если израильтянин вынужден был продаться ему в раба, то не только в юбилейный год он делался свободным, но иноземец и в каждый момент обязан был освободить его за выкупную цену, с течением времени все уменьшающуюся (Лев.25:47 и д.). Равным образом, благодаря первой части этого закона (имеющей силу и для израильтян чужого колена), у гер'а отнимается возможность приобретать себе постоянное владение в Израиле (см. § 38). Только дома в городах может он покупать, что, конечно, есть действительная привилегия, так как то, без сомнения, не было редким случаем, что чужеземные купцы покупали себе дома в израильских городах. Между тем как этим способом закон предупреждает приобретение гер’ами землевладения среди израильтян, он, с другой стороны, дает постановление, дающее гер’ам возможность быть принятыми в общество в качестве действительных членов. Гер с свой семьей может быт обрезан и затем имеет право праздновать Пасху с израильтянами (Исх.12:48). Достопримечательно здесь отсутствие всякого более близкого определения о тех условиях, под какими иноземец может быть принят, что можно объяснить тем, что данный закон имеет в виду выставить на вид только неизбежную необходимость обрезания для всех, которые хотят праздновать Пасху. Конечно, справедливо, поэтому, Бертолет восполняет этот закон вышеупомянутыми определениями Второзакония, по которым герим могут быть принимаемы только в третьем поколении. Естественно, что и здесь политические права соединялись с религиозными, так что гер после обрезания считался равноправным членом народа. Все остальные герим в правовом и религиозном отношении стояли вне иудейского общества; но они были обязаны воздерживаться от того, что у израильтян могло возбуждать религиозный соблазн, Лев.17:12–15; 18:26 и др.

Народосчисление

18). Ветхозаветные свидетельства не позволяют составить представление, вполне точное, о численности израильского народонаселения. Тем не менее, есть два свидетельства, которые позволяют сделать, по крайней мере, приблизительный расчет. В песне Деворы (Суд.5:8) говорится о 40.000 израильтянах, способных носить оружие; причем следует помнить о том, что некоторые колена, в частности колено Иудино, в этой песне совсем не имеются в виду. Принимая во внимание это и имея в виду вышеупомянутое слияние хананеян с Израилем, должно в следующем периоде ожидать значительно увеличенных цифр. Это и оправдывается, когда во 2Цар.24:9 в качестве результата народонаселения при Давиде показаны 1.300.000 способных носить оружие человек, – 800.000 в Израиле и 500.000 в Иудее. Более точное исследование показывает, впрочем, что эти суммы необходимо основываются на весьма сильном преувеличении. Если считать число способных носить оружие мужчин равными хотя бы только 1/3 всего населения, то для всего израильского населения мы получаем сумму почти в 5 миллионов, что должно считаться решительно невозможным. Полагая именно землю, обитаемую Израилем, равной плоскости в 16.000 квадр. миль41, получили бы на каждый квадр. метр около 300 душ. Но это почти вдвое превосходит процентное отношение населения даже в Бельгии (196 на кв. м.), и в стране с горными пустынями и обширными пастбищами, какова Палестина, – совершенная невозможность. Действительно, мы и в Ветхом Завете, и в клинообразных надписях находим другие данные, которые, при всей их неполноте и неясности, приводят к правильному выводу. По 4Цар.15:9 и д. царь Менаим уплатил в качестве дани ассирийскому царю 1.000 талантов серебра, обложив для этого 50 сиклями каждого землевладельца (гиббор хаил, ср. § 16). Следовательно, тогда в израильском царстве было 60,000 гиборе хаил. С этим вполне согласуется показание Саргона, что он при завоевании Самарии привел с собой кроме 50 боевых колесниц 27,290 жителей42, так как при этом мы можем иметь в виду лишь высших чиновников и богатейших землевладельцев.

Что касается Иудейского царства, то Сеннахериб рассказывает43, что он взял 46 укрепленных городов и повелел вывести из них в качестве добычи 200,150 человек, молодых и старых, мужчин и женщин, т. е. удовлетворился простой демонстрацией и в действительности не вывел их. Причисляя сюда население еще незанятой столицы – круглым числом 25.000 душ44, получим общую сумму жителей в 225,000. Для израильского царства, которое было населено плотнее и обнимало и части восточно-иорданской страны, общее число жителей можно, вероятно, полагать несколько большим, чем втрое, что дает вполне подходящий средний итог – несколько более 60 жителей на квадр. м.

19). Если эти расчисления приблизительно верны, то 60,000 крупных землевладельцев – при Менаиме составляют приблизительно ¼ всего населения. Для иудейского царства получится число мужчин подобного же социального положения 15.000. С этим вполне согласно показание 4Цар.24:15, что Навуходоносор при первой осаде Иерусалима увел в Вавилон 7.000 гиборе хаил и кроме того 1.000 художников и мастеров. О числе уведенных при втором завоевании нет нужного свидетельства, но, без сомнения, оно, как основательно утверждает Э. Мейер, должно было быть значительно большим, чем при первом.45 Во всяком случае, после последнего переселения и по выселении израильтян в Египет (§ 8) осталось только одно очень редкое, бедное сельское население, между тем как Иерусалим лежал в полном запустении. Сp. Иер.44:2.

Из 1Езд. гл.2 и Неем. гл.7 мы узнаем, что из плена возвратились 42.360 иудеев обоих полов и кроме того некоторое число рабов и рабынь. Сюда присоединились позднее возвратившиеся с Ездрой, 1Езд.8:3 и д., число которых не известно с точностью по причине неустановленности текста. Население было разделено так, что десятая часть его, выбранная по жребию, поселена была в Иерусалиме, а остальная вне его, 9/10 в провинции Неем.11:1 и д. Этого было слишком мало для столицы, почему Неемия обратил внимание на усиление населения в Иерусалиме. Но в чем состояли его меры, мы, к сожалению, не знаем (Неем.7:4).46

Для времен последующих совершенно нет источников. To, по крайней мере, несомненно, что иудеи сильно размножались, с чем вместе улучшались их социальные отношения (§ 9). Справедливо замечает Велльгаузен47, что Геродот, вероятно, не прошел бы мимо иудеев с таким невниманием, если бы он посетил эти страны столетием позже. Иудеи теперь сделались настолько сильны, что имели возможность принять участие в восстании против Артаксеркса Охуса. В наказание за это множество их было выселено в Гирканию, что могло произойти только тогда, когда население уже сильно возросло. Для времен позднейших нет недостатка во всякого рода статистических датах у Иосифа Флавия, но, к сожалению, они, по причине известной страсти к преувеличению у этого писателя, большей частью неудобоприемлемы. Примером может служить его свидетельство, что в одной Галилее было 204 города и деревни, из которых самые малые имеют свыше 15.000 жителей; это для всей страны давало бы население гораздо больше 3 миллионов человек, что – чистая невозможность48.

Землевладение

20). В вопросе о значении землевладения, как условие права гражданства, израильтяне стоят вполне на той же точке зрения, как древнее римское и греческое право государственное, где землевладение и оседлость также были необходимыми предположениями права государственного. С этим основным воззрением стоит в связи характерное отвращение израильтян к отчуждению своего землевладения. «Сохрани меня Бог, чтобы я отдал тебе наследие отцов моих», говорит Навуфей царю, 3Цар.21:3. С отцовской землей, где находилась и семейная гробница (2Цар.19:38), истинный израильтянин был столь тесно связан, что он чувствовал себя как бы вырванным из земли растением, если вынужден был оставить свой участок.

Обычной картиной, какая выступает пред нами в Ветхом Завете, служит то, что землевладение было частной собственностью. Таким образом, в основе обычного права собственности лежит частное владение. По смерти владельца, удел его наследовал старший сын его49. Если у него не было сына, владение его получал ближайший родственник (с его именно стороны), но обязывался за то жениться на вдове и передать первому сыну от этого нового брака земельный удел его отца. Втор.25:6; Руф.4:10 ср. закон о дочерях-наследницах Чис.27:1 и дал. 36:1 и д. И выше (§ 12) упомянутый случай, что раб наследует своему бездетному господину, основывается на тех же предположениях. Ср. еще заповеди десятословия и выражение в роде следующего: обирают мужа и дом его Мих.2:2.

Наряду с этим мы встречаем весьма много следов, которые доказывают, что израильтяне и в более поздние времена знали вместе с частной собственностью и общинное владение. Как известно, эта форма владения встречается у многих народов50. В Германии, напр., общинное владение долго держалось наряду с частным владением и кроме того в этой последней области оставило много следов. Напр., взаимные пастбищные права на поля во время пара, смена посевов, годы покоя и возделывания (земли), взаимная помощь в полевых работах, запрещение превращать поля в луга и т. д. В России доселе еще преобладает общинное владение, так как поле принадлежит только обществу и ежегодно делится между членами деревни по жребию (?). Особенно интересно, что очень сродная форма хозяйства встречается и между нынешними жителями Палестины51. Земля в современной Палестине, независимо от т.наз. wakf (земельное владение, законным образом подаренное благочестивым учреждениям), разделяется на две части: мульк, т. е., частная собственность в непосредственной близости к деревне, которая (собственность) может быть дарима и передаваема в наследство, и амирийе, т. е., поле, принадлежащее государству, которое отдается в аренду всей деревне. Это общинное владение делится следующим образом. По определении того, как много поля требуется для каждого члена общества, судя по величине его хозяйства, вся земля делится на участки равной величины и возможно равного качества, названия которых пишутся на малых камнях. Камешки кладутся в сумку, и затем собираются жители деревни и становятся полукругом около Имама. Последний дает маленькому, не имеющему еще 5 лет, мальчику вытаскивать камешек, гарал, евр. горал из сумы, между тем как в то же время другое дитя называет имя одного из членов деревни, который затем получает соответствующий участок земли. Апелляции на это разделение не допускается. К участию в вынимании жребия и делении не допускаются все чужеземцы, если они не получили позволения на это общества.

21). Вот доказательства того, что у израильтян некогда существовало этого рода общинное владение.

В Mих.2:5 противники пророка выражают гнев свой на его речи, говоря: ты не будешь

иметь никого, кто бы протянул для тебя измерительную вервь в собрании Иеговы52. Следовательно, постоянно происходило деление общинной земли по жребию, в котором (делении) принимали участие все сочлены деревни или, что в большинстве случаев было одним и тем же, – рода. To же показывает, как, без сомнения, справедливо предполагает Велльгаузен, место Иер.37:12, по которому пророк намеревается покинуть столицу, чтобы в Анафофе, в земле Вениаминовой, принять участие с родом своим в делении земли. Очевидно, этот обычай лежит в основе образа прекрасного псалма 15-го (евр. 16). В противоположность идолослужителям, благочестивый человек стяжал Бога частью своей. «Иегова есть поданная мне часть и моя часть чаши; Ты восставляешь жребий мой53; межи прошли у меня хорошими веревками, часть моя досталась мне». Вероятно, и выражение «иметь часть (хелек) с кем либо» – Втор.10:9; 12:12 имеет право владения наряду с кем – коренится в тех же отношениях. Наконец, можно припомнить предначертанное прор. Иезекилем деление земли (§ 39), так как встречающееся здесь разделение земли по жребию, конечно, предполагает знакомство с обычаями этого рода.

Эти доказательства ясно показывают, что израильтяне в то время, когда земля отчасти сделалась частным владением, все еще знали наряду с тем общинное владение. В каком отношении общественное владение стояло к частному, определить, конечно, невозможно. Может быть, общим было, как теперь, далеко от деревни лежащее поле, которое не делилось на участки, как земля, окружающая деревню54.

Само собой понятно, общинное владение было первоначальным, и только из него развилось владение частное. Отдельные части земли были получаемы во владение разными родами и потому в древнейшее время считались владением этого общества. Особенно интересный остаток от этих древнейших отношений представляет так называемая geulla или обязанность выкупа, которая, хотя и не часто упоминается, но без сомнения, играла значительную роль. Она состояла в том, что гоел (т. е. ближайший родственник, который вообще должен был исполнять разные обязанности) в том случае, если какой либо израильтянин почему-либо был вынужден продать участок земли, имел долг выкупить его, чтобы он не перешел в чужое владение. Такой случай в простой и ясной форме заключается в Иер. 32 гл. Когда пророк был под стражей в темнице, то к нему пришел его родственник из Анафофа и просил купить у него поле при этом селении, а так как это его обязанность мишпат-гагеулла, а не право – геула. He смотря на бедственность обстоятельств – город тогда был осажден, – пророк не отказывается от этой обязанности, но покупает поле за 17 сиклей. Таким образом мы здесь видим, что в таком случае дело было не в том, чтобы оказать поддержку стесненному родственнику, a – позаботиться о том, чтобы владение осталось в руках рода, потому что последний, по древнему воззрению, считался настоящим собственником.

По известному рассказу книги Руфь, Руфь, по совету свекрови своей, идет ночью на гумно, где спит ее богатый родственник, Вооз. Когда он пробуждается, она просит его покрыть ее краем своей одежды, т. е., символически выразить намерение жениться на ней55. Вооз хвалит ее поступок, но замечает, что есть у нее еще другой близкий родственник, прав которого нельзя обойти. Когда этот гоел проходит мимо на следующее утро, Вооз говорит ему: поле, принадлежащее умершему мужу Ноемини, она продает. Обычно здесь переводят: она продала, так что будто здесь, в противоположность Иер.32, идет дело о выкупе уже проданной земли. Но ошибочность этого доказывает ст. 9, где Вооз говорит: «вы свидетели, что я купил поле Елимелеха у Ноемини», следовательно, последняя только теперь продает поле56. Другой родственник немедленно выражает желание исполнить свою обязанность. Но когда Вооз прибавляет: тот, кто покупает поле, должен купить и Руфь для сохранения имени умершего на его участке, т. е., так, чтобы первый сын от этого брака считался сыном Елимилеха, то тот говорит: я не могу исполнить моей обязанности – геулла, чтобы не причинить расстройства своему собственному уделу57. Этим было оказано надлежащее внимание ближайшему родственнику, и Вооз теперь может заменить его в покупке поля и женитьбе на Руфи. Таким образом весь рассказ, не смотря на его несколько сложный характер, вполне подтверждает то, что нашли мы у Иеремии.

He иначе обстоит и с третьим местом, где говорится о геулла, Лев.25:25. Без сомнения, обычное понимание, по которому здесь идет дело о выкупе проданного уже участка, оправдывается ссылкой на аналогию ст. 47 и д., по которому назад выкупается раб, уже проданный. Но, несмотря на то, понимание это и здесь неправильно, как очевидно показывает прямой смысл. Именно, говорится, что гоел придет к обедневшему израильтянину для исполнения своей обязанности – геулла, между тем как в противном случае следовало бы сказать: пусть он придет к тому кто купил поле. Только в ст. 26 идет речь о том, что имеет быть тогда, когда бедный израильтянин действительно продал свое владение; следовательно, мы здесь снова имеем древний обычай, целью которого было сохранение земли во владении рода. Но, разумеется, здесь обычай этот стоит в обстановке, с которой он лишь немного гармонирует. Именно, закон о юбилейном годе заботиться не о том, чтобы земля оставалась в руках одного и того же рода, а о том, чтобы она по истечении определенного срока возвращалась к прежнему владельцу (ср. § 38). Этим путем возникает известная коллизия между принятым здесь древним обычаем – геулла и законом о юбилейном годе, коллизия, обнаруживающаяся в том, что определение о юбилейном годе не имеет приложения к тому случаю, когда гоел купил у обедневшего родственника его поле. Текст скорее можно понимать только так, что купленное гоелом поле остается в его владении и после юбилейного года. Таким образом здесь restitutio in integrum остается неполным, потому что законодатель удовлетворяется древним геулла. Данный стих 25, 25 можно, следовательно, перевести так: если брат твой обеднел и вынужден продать что либо из своего земельного владения, то пусть придет к нему ближайший родственник и купит то, что он имеет продать.

22). Можно ли и субботний год ставить в связь с древним общинным хозяйством58, это очень сомнительно, что связано с трудностью определения истинного существа этого установления. Определенный и недвусмысленный характер год субботний имеет в законе о святости Лев.25:1–7; 18–22. По данным здесь определениям, всякая полевая работа прекращаться каждый 7-й год: ни пахота, ни сеянье, ни жатва в этот год не производятся; что само вырастет на поле, то служит в пищу всем без изъятия жителям страны; а также и зверям59. А так как Израильтяне легко могли быть смущены мыслью, что в таком случае они не только в самый субботний год, но и в первую половину следующего года останутся без жатвы, то им прямо говорится, что Бог пред наступлением субботнего года так щедро благословит 6-й год, что жатвы его достанет для трех годов. Основная религиозная идея закона та (как прямо выставляется в ст. 26 (ср. 26, 34 и д.), что земля должна покоиться. Но затем – посредственно – из этого закона следует, что в этом году уничтожается всякое различие между Израильтянами, между имущим и неимущим, так как все Израильтяне в год субботний живут на земле снова, как номады и пришельцы. Во Второзаконии (15:1 и д. 31:10) говорится лишь о том, что должны быть прощаемы в 7-й год долги (год, одинаково действительный для всех) (§ 37); возможно, впрочем, что это определение молчаливо предполагает покой земли в этом году. Напротив, в древнейшем законе данное постановление (Исх.23:11) формулировано столь неопределенно, что трудно решить в пользу того или другого понимания. Прежде всего из слов ст. 11 Исх. 23 не следует с очевидностью, есть ли 7-й год один, для всех обязательный, определенный термин; по буквальному смыслу можно видеть здесь и термин, особый для каждого земледельца, даже для каждого отдельного поля. Во-вторых, суффикс жен. р. позволяет отнесение (покоя) как к земле, так и к произведениям земли, соответственно чему требуется или прекращение всех полевых работ – пахоты, сеяния, а равно и жатвы, или же – лишь одной жатвы нивы, своим порядком обработанной. В пользу этого последнего понимания, по которому установление это означает, следовательно, не покой земли, a отмену права пользования, – говорит, может быть, то, что ст. 11 предполагает известный избыток произведений. Напротив, аналогия субботнего дня (ст. 12) делает вероятным и то, что 7-й год представляется здесь определенным, общеобязательным термином, – вывод, который также легко принять, если книгу завета60 считать не просто кодификацией господствующего обычного права, а вместе и собранием законов, которое имеет в виду выражение религиозно-нравственных идей. По этим выводам, есть, без сомнения, известное родство между установлением субботнего года и общинным владением. Но существенное различие в том, что здесь говорится не об отдельных родах или общинах, а о безразличном праве пользования всех жителей, даже зверей. Таким образом, субботним годом отменяется не столько частное владение, сколько право собственности вообще, так что закон этот примыкает к другим, рассмотренным в § 4 воспоминаниям, пережиткам из первобытных времен Израиля.

Различные роды занятий, особенно по их экономической ценности

23). Пассивное удаление от мира и праздная созерцательность были чужды израильскому духу. Всюду в Ветхом Завете восхваляется трудолюбие и выставляется необходимость труда. Уже первый человек, по первобытной истории израильской, живет в раю не для наслаждений, я для работы Быт.2:15, и по грехопадении работа, без сомнения, сделалась тяжелой, но она, однако, заключает и благословение, поскольку человек путем ее приобретает себе средства к жизни. Земля, в которой жили Израильтяне, не зовет к беззаботному наслаждению, но дружески идет навстречу человеческому трудолюбию, если только неожиданные бедствия не уничтожают плод работы. «Только ленивец не получает ничего» непрестанно повторяют Притчи. В них образцом выставляются трудолюбивые муравьи (Притч.6:6 и д.), и постоянно изображаются несчастные последствия ничего неделания (10:4, 12:24, 20:4 и др.). Составитель притчей знает также, что и там, где нет стремления к деятельности, по крайней мере, естественными потребностями люди вынуждаются к работе, так как «голод рабочего деятелен, и рот его побуждает к работе» (Притч.16:26). Поэтому Ветхий Завет освящает и обнаруживающееся в работе стремление к прибытку. Рабочему по справедлив принадлежит его награда, и – тяжкий грех удерживать его плату или эксплуатировать его рабочую силу без вознаграждения (Иер.22:13).

После того как израильтяне сделались оседлым народом, земледелие и сельское хозяйство стало их главнейшим занятием. Только тот, кто мог назвать участок земли своим собственным и приобретал от него свои средства к жизни, был, как мы видели, полноправным членом народа. При полевой работе человек остается здоровым телесно и духовно: кто возделывает свое поле, тот имеет достаточно хлеба; а кто гоняется за суетными вещами, тот неразумен (Притч.12:11). Идеалом счастливого состояния считается идеалистическая картина, когда Израильтяне безмятежно сидят под своими виноградниками и смоковницами. Даже более: соблюдаемые при земледелии порядки рассматриваются (Ис.28:24 и д.), как воспринятое от самого Бога научение. И мы видим, что и богатые, и высокопоставленные мужи лично участвуют в работах сельского хозяйства. Саул, объявленный царем, возвращается вечером с поля с своими рабочими волами (1Цар.11:5). Елисей, богатый отец которого имеет 12 упряжей волов для вспашки поля, сам управляет одной из них, когда к нему приходит пр. Илия и призывает его следовать за ним (3Цар.19:19). Богатый человек в Сонаме, о жене которого не раз говорилось, сам находится при жнецах на поле (4Цар.4:18). Равным образом Вооз ночью спит на гумне, чтобы стеречь вороха хлеба (Руф.3:7). Кроме того, на больших участках работает множество людей – дети, владетели, рабы и рабыни. Так рабы и служанки Вооза работают во время жатвы на его поле, находясь под присмотром особенно доверенного раба (Руф.2:5 сл.). Поставленный над имуществом Саула распорядитель имел, по 2Цар.9:9 и д., 15 сыновей и 20 рабов, которые возделывали с ним поле. Такими управителями, естественно, должны были пользоваться те землевладельцы, которые какой либо службой были удалены от своего удела или предпочитали в больших городах проживать произведения своих уделов.

24). В служебном отношении к земледелию стояло скотоводство, которое ранее было главным занятием Израильтян и к которому и позднее они имели сильную любовь (§ 4). Поэтому стрижение овец на больших уделах было выдающимся праздником, так, напр., Авессалом мог приглашать братьев своих на такой праздник (2Цар.13:24). И в тех местностях, которые составляли переходную ступень между культурной страной и пустыней, скотоводство оставалось главным занятием жителей. Так живущий в Маоне Навал имел на Кармиле большой скотный двор, 3 тысячи овец и 1.000 коз (1Цар.25:2). О пастухах Фекойских говорится в Ам.1:1. Особенно же колена, жившие на северо-восток от Мертвого моря, имели большие стада, Чис.32:3 и д.61. И эта деятельность восхваляется в книге Притчей. Хорошо наблюдай, говорится в Притч.27:23 и д., за своим скотом, имей попечение о стадах своих, ибо богатство может пропасть, и власть – непостоянна; но если собраны горные травы, то есть у тебя овцы – на одежду твою, а козы – на покупку поля, молоко козье для пропитания твоего и твоего дома и на продовольствие твоим служанкам. Как работать на поле должны были и сыновья землевладельца, так нередко они отправляли и службу пастухов, как это, напр., рассказывается о Давиде 1Цар.17:20, ср. Быт.37:12. В других случаях эту тяжелую и часто опасную службу должны были нести рабы (Быт.31:38 и д. 1Цар.17:34; Ис.31:4; Ин.10:12). Бывало также, конечно, что пастухи нанимались в других местностях страны у богатых владельцев стад; по крайней мере этим всего проще объясняется, что пастух и собиратель сикоморов Амос из Фекои Иудейской живет в царстве Израильском.

25). Какое значение в позднейшие времена имело рыболовство для жителей побережья Генисаретского озера, видно из Евангелия. Что в Ветхом Завете о нем нет столь ясных упоминаний, основано, вероятно, на случайности, так как и в древние времена, без сомнения, умели эксплуатировать рыбное богатство этого озера (Ос.4:3). О рыболовах говорится в Иер.16:16 ср. Иез.47:10, о рыболовных снарядах в Ам.4:2; Иез.32:3 и т. д. Доступ к Средиземному морю имело только колено Завулоново, и то лишь в древнейшие времена (Быт.49:13); есть ли и во Втор.33:18 указание на рыбную ловлю в этом море, очень спорно. Позднее Израильтяне были совершенно оттеснены от берегов Средиземного моря, почему только финикийские купцы привозят рыбу в Иерусалим и там продают, Неем.13:16. Только в последние столетия пред Р. Хр. некоторые гавани стали собственностью иудеев, и потому можно предположить, что тогда они стали утилизировать и этот источник промысла (Ср. Иез.47:10)62.

Напротив, к охоте Израильтяне имели мало склонности, как видно уже из противоположности между двумя типичными образами Иакова и Исава. Между тем как ассирийские цари были сильными, страстными охотниками, Быт.10:9; у израильских царей эта черта совершенно отсутствует. Только Ирод Великий63 был столь страстным охотником, что часто в день убивал до 40 штук дичи: потомок Едома и здесь различался от своих израильских предшественников. Правда, к ежедневному пропитанию Соломона принадлежали, по 3Цар.4:22 (евр. 5:3), кроме домашних животных, и олени, серны и сайгаки. Равным образом говорится, Иер.16:16, об охотниках, еще чаще о ловцах птиц (Ос.9:8 Пс.90:3).

Однако это не говорит о существовании охотников по профессии, так как земледельцы и пастухи, вероятно, столь же хорошо умели ловить дичь, как и охранять стада против диких зверей. (1Цар.17:34 и д.). Напротив, в талмудической письменности, где говорится и о торговле дичью, встречаются и профессиональные охотники 64.

26). О развитии в Палестине лесоводства и горноделия в обширных размерах, по замеченному в § 2, 3, не могло быть речи. Леса в западной половине Палестины были редкостью. Где находилась царская роща, которая, по Неем.2:8, стояла под надзором одного из персидских чиновников, не говорится; искали ее как в сикоморной роще Давида на иудейской возвышенности, 1Пар.27:28, так и в садах Соломона при Этаме. По свидетельству Неемии, из нее доставлялось строевое дерево при постройке стен; ср. о постройке храма, Агг.1:8. Что прочное, но некрасивое дерево сикоморы употреблялось при постройке домов, видно из таких мест, как 3Цар.10:27; Ис.9:9. На берегу Иордана ученики пророческие срубают себе бревна 4Цар.6:2: впрочем, здесь говорится, вероятно, только об устройстве бревенчатой крыши (σκέπη δοκῶν Сир.29:25). Лев.14:45 предполагает, что дома строятся из камней, балок деревянных и глины. В более позднее время Сирах (22:17) хвалит дома, снабженные балками, так как они служили опорой при землетрясении. Для роскошных построек требовалось более дорогое дерево, которое и привозилось извне.

Из времени Соломона мы имеем прямое свидетельство, что Израильтяне были незнакомы с искусственным обтесыванием дерева. Напротив, восточно-иорданская страна была по местам богата большими и прекрасными лесами, а что этот источник богатства утилизировался, видно из Иез.27:6, по какому месту дерево дубов Васана употреблялось на тирской корабельной верфи. Но кому принадлежали эти леса и кому доставалась прибыль с них, мы не знаем 65.

В глубоко лежащих равнинах глинистый рухляк представлял материал, который в виде высушенных на солнце кирпичей употреблялся на постройку домов 66. Такие глиняные дома, естественно, были непрочны (Иов.4:19; 13:12), почему древние города этих местностей в большинстве случаев исчезли бесследно. И горшечники находили в таких местностях необходимый сырой материал. В горном известняке жители западно-иорданской страны имели прочный и прекрасный строительный материал. Что такие камни употреблялись и в обыкновенных домах, выходит, по-видимому, из Лев.14:45 (cp. eben в противоположность кирпичам Быт.11:3). Но только богатые могли строить дома из больших, тщательно вытесанных камней (Ам.5:11; Ис.9:9 ср. 3Цар.5:15, евр. 29). Под самыми северными частями Иерусалима находят еще в подземных пещерах остатки древних каменоломен, в которых добывали огромные камни, употреблявшиеся для храма и роскошных построек города. Вероятно, такие каменоломни были царской собственностью.

Что древние израильтяне понимали значение соляного богатства Мертвого моря, следует из Иез.47:11. Тогда как выставляемое здесь на вид изменение этого моря в море пресной воды означает потерю соляного богатства, пророк представляет лужи на морском берегу сохраняющими свой прежний характер и служащими к добыванию соли. Впоследствии Селевкиды сделали соль, добываемую на Мертвом море, собственностью своей короны, так что иудеи были вынуждены покупать соль, добываемую в их собственной стране, 1Мак.10:29; 11:35. И иначе умели извлекать пользу из продуктов этой местности.

Иосиф Флавий рассказывает67 о больших массах асфальта, плававших на воде Мертвого моря в форме безголовых быков. Массы эти моряками с трудом были втаскиваемы на их судна. Полученный таким образом асфальт служил не только для конопачения суден, но также и на разного рода лекарственные средства. Сера, по тому же писателю, собиралась особенно около Махерона, где встречались и квасцы (στυπτήρια)68. Можно припомнить и то, что в Вавилонском Талмуде, на ряду с египетским натром упоминается и менее ценный натр Антипатриды69. Но этим богатство Ханаана минеральными произведениями почти и исчерпывается. Правда, по одному ветхозаветному месту, можно бы получить впечатление, что Палестина должна была быть страной богатой металлами. Именно, во Втор.8:9 говорится: ты идешь в землю, в которой камни – железо и из гор которой ты можешь высекать медь. Но показание это основано на сильном преувеличении. Меди в Палестине не было, а только в местностях соседних с ней, именно: частью в области Ливана, на богатства которого медью указывается и в 2Цар.8:870, частью в северной Идумее около города Пинона или Пунона, Быт.36:41; Чис.33:42 и д.71. Напротив, в восточно-иорданской стране находится древний рудник в Джебель-мирад около Бурме приблизительно в 1 ½ часа езды к северу от Вади-зерка где легко-дробимый песчаник, красный, бурый или фиолетовый, имеет сильную примесь железа. Может быт, и автор Иов.28:1 и д. имел в виду это место при своем наглядном и очень точном описании горноделия72. Но для характеристики целой страны это отдельное место, естественно не может служить, и западная Палестина во всяком случае должна быть признана бедной металлами страной.

27). Что касается обработки сырого материала, или ремесел, то по вступлении в Ханаан Израильтяне в первое время стояли на той (культурной) ступени, которая знает лишь немного потребностей и допускает устройство необходимых вещей в доме самим хозяином или его семейством. Женщины прядут и ткут, мелют муку и пекут хлеб, ср. Исх.11:5; Суд.16:13; 1Цар.2:19; 8:13; Иер.25:10; Ис.47:2 (ср. для позднейшего времени – и описание трудолюбивой хозяйки дома Притч.31:24). Мужчины умеют выделывать кожи животных закалаемых, что особенно было важно для изготовления мехов, – рубить дерево и давать ему грубую отделку, строить простой дом (4Цар.6:2) и т. д. Только немногие ремесла требовали особых приборов и большого навыка, так что совершались специальными ремесленниками. Таково ремесло горшечника. В большинстве случаев употребляли, конечно, мехи, но во время Давида горшки и глиняная посуда уже принадлежали к хозяйству состоятельного человека (2Цар.17:28). В высшей степени вероятно, что сначала ремеслами занимались не израильтяне, особенно хананеяне. Несомненно, это имело место относительно металлических работ – при выделке искусственных предметов, оружия и др.

Если даже, как вероятно, свидетельство 1Цар.13:19 и д. основано на преувеличении, то во всяком случае хананеяне – имели значительный перевес над Изральтянами, благодаря тому именно, что у них были обложенные железом колесницы, выделки которых не знали евреи (Суд.1:19). И мастера золотых дел, делавшие предметы украшений (ср. Исх.32:2; 33:4) или кумиры идолов из благородных металлов (Суд.17:4), обыкновенно были иностранцы.

Но, чем более развивалась культурная жизнь, особенно после того как Израиль стал царством, тем менее могли примитивные ремесла и искусства удовлетворять возрастающим требованиям. Тогда не оставалось на первое время ничего более, как пользоваться искусствами не израильтян еще в большем объеме73. Уже Давид призвал финикийских каменотёсов и плотников, когда предпринял постройку дворца в своей новой столице (2Цар.5:11). Равным образом мы узнаем, что побежденных Аммонитян Давид заставлял работать на пильных машинах и кирпичных заводах (2Цар.12:32 по более правильному чтению). Но только при Соломоне строительная деятельность приняла большие размеры. 3000 израильских рабочих занимались рубкой леса на Ливане, в то же время 70000 носильщиков и 80000 каменотесов работали в каменоломнях. Полученный таким путем материал был искусственно обделываемым в Иерусалиме финикийскими мастерами 3Цар.5:18, евр. 32. Но постепенно обстоятельства изменились. Чужие художники, конечно, частью оставались в стране и натурализовались, и постепенно Израильтяне научились от них искусствам. 1Цар.8:12 предполагает, что Израильтяне сами в состоянии выделывать даже оружие и боевые колесницы. Железные плавильные печи им теперь столь хорошо известны, что они часто употребляются, как образ (Втор.4:20; Иер.11:4), и они хорошо были знакомы с работами плавления благородных металлов (Ис.1:25; Иер.6:29; Иез.22:20; Мал.3:2); ср. также подробное описание горшечного ремесла в Иер.18:3 и д. Причисляются ли в Ис.3:3 обрабатывающие металлы к опорам общества, это не вполне достоверно по лексическим основаниям; во всяком случае они считаются такими позднее, когда при первом взятии Иерусалима все художники с богатыми вельможами были отведены в Вавилон, 4Цар.24:16. Обычно эти ремесленники, естественно, жили в больших городах, где они, как и теперь еще на Востоке, в разных улицах живут цехами. Так в допленное время в Иерусалиме была улица хлебопеков, Иер.37:21, и позднее И. Флавий упоминает, что кузнецы и плотники имели свои мастерские в так называемом новом городе, на севере Иерусалима74. Равным образом в отдельных деревнях процветали определенные ремесла, напр., ткачество из виссона в доме Ашбеи, и горшечное производство в доме Нетаим (1Пар.4:21–23)75. Что союзы цехов ремесленников в послепленное время считались однородными с союзами родов, было уже упомянуто в § 15.

Важнейшие из встречающихся в Ветхом Завете отраслей ремесел следующие: пекари (Иер.37:21, αρτοποιοί, Ios. Arch. 15,309), составители благовонных мазей (Неем.3:8; Еккл.10:1; Сир.49:1; 38:8), ткачи76 (Исх.28:32; 1Цар.17:7; Исх.26:1) изящное ткачество (Cp. 1Пар.4,21), белильщики77 (Ис.7:3), горшечники (Иер.18:2; 19:1 и т. д. Сир.38:29), кузнецы (Ис.44:12; Иер.24:178 и д. Сир.38:28), литейщики металлов (3Цар.7), плотники (Ис.44:13; 4Цар.12:12), каменотесы (2Цар.5:11), строители (Пс.117:22; 4Цар.12:12), каменщики (Сир.38:27), штукатуры Иез.13:11, мастера золотых дел (Πесн.7:12; Суд.17:14 и т. д.), резчики (Сир.38:27 ср. Иер.17:1) и брадобреи (Иез.5:1). Этот обзор показывает, что ремесла Израильтян могли питать немалую часть народа, хотя они все таки всегда имели более или менее второстепенное значение и не изменяли характера народа, как нации земледельческой. О фабриках, какие, напр., были у Вавилонян79, у Израильтян не могло быт речи.

28). Израильская торговля развивалась почти аналогичным развитию ремесел образом. Уже прежде чем Израильтяне вступили в Ханаан, торговля этой страны стояла на высокой ступени. В Тель-Амарнских письмах говорится о караванах, проходивших с охраной через эту страну80, ср. Быт.37:25. В этой небольшой стране сходились дороги, ведущие из богатейших стран передней Азии, в то же время Средиземное море давало средство удобного сношения с Африкой и Европой. Напротив, израильские пришельцы не имели ни склонности, ни достаточного навыка к этой деятельности. Кроме того, им не удавалось занять приморские города, так что от них было закрыто существеннейшее условие значительной торговли (§ 3). Поэтому торговля оставалась в руках первоначального населения, что выразилось в том, что слово «хананеянин» в Ветхом Завете часто употребляется в смысле «купец» (Соф.1:11; Иез.16:29; 17:4; Иов.40:30; Притч.31:24 и т.д.). Только Соломон имел верный взгляд на значение торговли и стремился поднять ее, последствием чего было, естественно, то, что торговля на первое время сделалась царской монополией81. Так как гавани Средиземного моря для него были закрыты, то он овладел портовым городом Елафом – при Черном море. Правда, очень сомнительно, можно ли пресловутые рейсы в Офир, предпринимавшиеся из этого порта, считать собственно торговыми предприятиями, так как действительный характер этих плаваний – дело очень темное. По 3Цар.10:11–22; 9:26 и. д., корабли по трёхлетнем плавании привозили из Офира золото, серебро, сандальное дерево, драгоценные камни, слоновую кость, обезьян и павлинов. Но едва ли можно предположить, что Палестина в то время доставляла продукты, которые могли находить сбыт в Офире, так что, следовательно, мы можем почитать эту торговлю только ввозной торговлей. С другой же стороны привозимые из Офира товары не были продаваемы за границу, а были употребляемы самим, любившим роскошь, царем (3Цар.10:12). Поэтому, если и остается темным, что делал в Офире экипаж кораблей Соломоновых, и как он добывал те товары, то ясно, во всяком случае, что рейсы в Офир могли разве только доставлять с удобством данные продукты царю, но что они отнюдь не означали действительного обогащения казны царя, не говоря уже о народе, и Рейсс, конечно, прав, замечая против удивляющихся Офирским плаваниям, как великому коммерческому предприятию, что евреи в настоящее время умеют извлекать из торговли большую пользу, чем их мнимый прототип. Но иначе обстоит дело с предприятиями Соломона в самой земле. По 3Цар.10:15, он брал провозные пошлины с караванов и сопровождающих их шейхов (так, вероятно, следует читать по аналогии с 2Пар.9:14). При этом надо припомнить, что караванная дорога, ведущая с восточной стороны Иордана к морю, была всецело в его власти (§ 3), и что он равным образом мог загородить дороги, ведущие из Аравии в землю Филистимлян, пока владел дорогой к Елафу. Но что он и положительным образом участвовал в торговле, следует, по видимому, из неясного, правда, места 3Цар.10:28 и д., по которому он покупал боевых коней и боевые колесницы и перепродавал их другим царям.

Относительно позднейшего времени мы имеем интересное известие в 3Цар.20:34. Израильский царь Амврий военными успехами своего противника, царя Дамаска, был вынужден передать арамейским купцам некоторые улицы Самарии, где они могли под царским покровительством (§ 17) производить торговлю. Когда позднее военное счастье поблагоприятствовало преемнику его Ахаву, последний потребовал от царя сирийского того же преимущества для купцов израильских в Дамаске. Этим путем Ефрем (царство израильское) сделался членом сосредоточенной в Сирии международной торговли, что должно было иметь последствием значительное возвышение прежде всего царских доходов, а постепенно и народного благосостояния. Сюда относится слово пр. Осии (12:8) и д.): в руках хананеян ложные весы, они любят обман, Ефрем думает: я сделался богат, приобрел благосостояние; – но всех его богатств недостаточно для того, чтобы искупить грехи его! И Иуда, не смотря на его более неблагоприятное положение, по видимому, следовал примеру северного царства. Правда, попытки возобновить судоходство из Эланитских пристаней не имели успеха (3Цар.22:43 и д. 4Цар.14:22; 16:6; Ис.2:16). Но тем не менее иудейское царство, по видимому, играло в международной торговле такую роль, что могло возбуждать зависть у финикиян. По крайней мере, так представляет дело прор. Иезекиль (22:2), хотя, впрочем, остается довольно темным, в каком смысле Иерусалим, далеко лежащий от караванных дорог, называется «воротами народов», которые заграждали путь потоку торговых наций в Тир. Благодаря тому же пророку, мы узнаем также, в чем состояла израильская вывозная торговля. Кроме вывозимых из Васана дубовых деревьев (§ 26), от Израиля и Иуды, по Иез.27:17, вывозились на тирские рынки пшеница, медь, оливковое масло и бальзам82. Подъему ввозной торговли содействовало, помимо строительных предприятий царей, главным образом возрастающая утонченность жизни, особенно роскошь женщин (Ис.3:16 и.д.). В противоположность древней простоте, мода теперь требовала носить одежды из иноземных материй. Особенно это следует сказать о вельможах царя, Соф.1:8. Разноцветные одежды из египетского виссона, обувь из сафьянной кожи и многочисленные золотые украшения принадлежали к туалету богатой женщины (Иез.16:10 и д.). Дома знатных и мебель были украшены слоновой костью (Ам.3:15; 6:4), стены были обшиты досками драгоценного чёрного дерева (Иер.22:14). И различные пряности составляли важный предмет ввоза, Ис.60:6; Πесн.3:6. Одновременно с тем развивалась мелочная торговля, прежде всего, естественно, в больших городах, где надо было покупать все жизненные припасы (4Цар.7:183. Что при этом крупные землевладельцы пользовались случаем обогащаться барышничеством, было уже упомянуто, § 7. В городах разные отрасли торговли имели свои определенные улицы, как имели их и ремесленники; названия «рыбные ворота», «овечьи ворота», указывают на то, что продавцы этих товаров имели свои жилища и свои рынки подле различных городских ворот84. Вообще же хождение по домам было главной формой торговли, соответственно с чем обычные названия купцов (рохел, сохер) основным своим значением имеют: странствовать, путешествовать. Имели ли израильтяне ярмарки, как арабы, с решительностью сказать нельзя, хотя естественно предположить, что временами больших праздничных собраний пользовались для торговых предприятий 85.

Возвратившиеся из плена иудеи сначала не могли думать о больших торговых операциях. По Неем.13:16 финикийские купцы привозят в Иерусалим рыбу и всякого рода товары для продажи там. Впрочем, были, естественно, и израильские мелочные купцы в столице, занимавшиеся мелочной торговлей (Неем.3:32). Но постепенно обстоятельства изменились. Иудеи, жившие в Вавилоне, могли в этой столице мировой торговли, торговая жизнь которой, теперь делающаяся более и более известной, действительно, должна возбуждать удивление, пройти отличную школу, которую они и не оставили без пользования. В частности, здесь они были посвящены в денежные операции, которые раньше, как показывают законы (§ 34), им были неизвестны. Прежде всего иудеи Рассеяния в большой массе посвятили себя этому занятию. Но мало-по-малу это оказывало влияние и на палестинских иудеев, и, как только иудеи овладели плодородными северными частями страны, a кроме того заняли разные гавани Средиземного моря, они начали как вывозить богатые произведения земли, так и энергично входит в международную торговлю. Сирах говорит (26:27) о крупных и мелких купцах (ἔμπορος и κάπλοςη). Автор письма Аристея упоминает о значительном ввозе ладана, драгоценных камней и золота от арабов и называет землю израильскую хорошо возделанной и, благодаря гаваням, удобной для торговли86. Позднее, талмудическая письменность позволяет сделать обзор многочисленных предметов вывоза и ввоза и дает картину оживленной торговой деятельности в Палестине87.

Таким образом, в отношении Израильтян к торговле, если иметь ввиду все развитие их, можно указать очень резкий переворот. В связи с этим стоит то обстоятельство, что моральное достоинство купечества в разные времена было предметом совсем различных суждений. Пророки рассматривают жизнь больших торговых городов, как не целомудренное общение со всем миром. И в возрастающей торговле Израильтян видят отпадение от чистой и умеренной жизни отцов, Ис.23:16 и д. Наум.3:4; Соф.1:11. И возвышаемая торговлей страсть к приобретению легко приводила к пользованию безнравственными и недозволенными средствами, как это видно из описаний пророков, Ам.8:5; Ос.12:8; Мих.6:10 ср. также меткое изображение хитрого покупщика, Притч.20:14. Более поздние законы – книга Завета совсем не касается этих отношений – предостерегают от таких обманов (ср. Иез.45:10 и д.), но тем самым молчаливо санкционируют торговлю честную. И в книге Притчей прямо говорится (16:11), что правильные весы и гири происходят от Господа, и что весовые гири – Его дело. И в более поздней письменности высказывается, что далекие путешествия купцов расширяют кругозор и показывают им чудеса Божии, о которых они могли повествовать с прославлением: те, которые плавают на кораблях по морю, ради торговли выступают в открытое море, те видели дела Иеговы, чудеса Его в глубинах морских, по повелению Божию поднималась буря, и они поднимались до неба и опускались в глубину, душа их трепетала в опасности, они шатались как пьяные, вся мудрость их была уничтожена (Пс.106:23 и д.). Поэтому путешественников, которые много видели и пережили, обыкновенно расспрашивали (об их наблюдениях, Иов.21:29). Напротив, для Сираха понятие торговли и обмана почти тождественны. К бесполезным вопросам, от которых он предостерегает (37:21), принадлежит и спрашивание купца – о мене и покупщика – о продаже. Трудно, говорится в 26:27 и д., купцу уберечься от дела и корчемщику остаться невинным; как гвоздь забивается между скреплениями камней, так грех вторгается между продажей и покупкой. Характерно и то, что мелочную честность в торговле он причисляет к вещам, которых не должно стыдиться. Энергичное выражение этот протест против купечества нашел у ессеев, которые отвергали торговлю всецело, так как она побуждает к корыстолюбию.

29). Деятельность чиновников у израильтян, как и вообще в древности, составляла только в незначительном объеме экономическую основу жизни. Вольная часть гражданских и военных служб были почетными должностями, которые были уделом богатых и знатных и к принятию которых на себя они считали себя обязанными в интересах народа. Такого аристократического характера было прежде всего положение глав родов, в руках которых были суд и предводительство на войне.

Чиновничество в более тесном смысле появляется только вместе с царской властью. При Сауле отношения еще вполне первобытны. Но у Давида, по 2Цар.8:16 и д. 20:23 и д. были: начальник войска, «Мазкир», который представлял царю доклады о делах, требующих решения, секретарь, который составлял царские письма и вел переписку с иноземными правителями, начальник телохранителей и надзиратель за тяглыми работами. При Соломоне к этим должностям присоединилось несколько новых. Такова должность царского министра двора, 3Цар.4:6 ср. Ис.22:15–36; 3:22. Какое значение она имела, следует из того, что правящий от имени своего отца, Иофам, по 4Цар.15:5, носил этот титул. Далее, префекты 12 областей, на которые разделялась земля, с постоянным над ними обер-префектом, 3Цар.4:5–7. С ними, вероятно, можно сопоставить сопровождаемых вооруженными людьми областеначальников в царстве Израильском 3Цар.20:14. Позднее слышим о градоначальнике в Самарии, 3Цар22:26, а после первого взятия Иерусалима (§18) – о писце, переписывавшем земское ополчение, Иер.52:2588. Эти царские чиновники, приставники (сарим), были прежде всего землевладельцы, которые в экономическом отношении были поставлены не иначе, как и прочие состоятельные люди. Так, напр., Иоав имел земельный участок, который он и возделывал в мирное время, 2Цар.14:30. Но, как «рабы царя», они стояли в более близком отношении к царю и принадлежали – в широком смысле – к его двору, почему они, как собственно придворные, виночерпии и т. п., имели право обедать за царским столом, cp. 1Цар.20:4; 2Цар.9:7; 3Цар.5:2 и д. 10:5, ср. Неем.5:17. Соломон устроил даже в своем дворце помещения для таких чиновников, 3Цар.10:5. В этом смысле можно говорить об известном вознаграждении царских чиновников. Кроме того, положение судей и собирателей податей многим давало лёгкий случай обогащаться на счет народа (§ 7). Потому этих мест очень домогались, что видим особенно в израильском царстве, где при государственных переворотах новый царь опирался на толпу людей, которых он и награждал такими местами.

30). Если таким образом только в относительном смысле можно говорить о жалованье гражданских и военных чиновников, то совсем в другом смысле надо сказать о нем в отношении к священникам. Правда, мы слышим и о священниках, которые владели земельной собственностью, ср. удел Авиафара в Анафефе, 3Цар.2:26 ср. Иер.1:1: для более позднего времени Неем.13:10. Но если священники вступали на службу при частном или общественном святилище, то они получали прямое содержание по службе89. Так мы, благодаря поучительному во многих отношениях рассказу Суд. 17 гл., узнаем, что домашний священник Михи получал щедрое содержание, одежду и сверх того 10 сиклей серебра в год. При святилище в Силоме священники получали определенные части жертв, которые называются (1Цар.2:73) «правом священников в отношении народа». Далее, из 1Цар.21:7 мы узнаем, что священники получали хлебы предложения, из 4Цар.12:17 – что получали также деньги, взыскиваемые за преступления. Точное регулирование этих доходов мы находим только во Втор. гл. 18. Левитские священники не должны иметь никакого земельного владения среди Израильтян, но исключительно живут доходами, которые достаются им при центральном святилище. От жертвенных животных они получали переднюю лопатку, обе челюсти и желудок, а кроме того (точно не определяемую) часть хлеба, вина, масла и шерсти.

В плане закона пр. Иезекиль (44:28 и д.) священникам также отказывает в земельном владении среди других Израильтян; вместо этого они получают следующие доходы: жертвы бескровные, жертвы греха и вины, все, что подверглось заклятию, самое лучшее из начатков и от всего, что из произведений посвящается как дар (терума), и, наконец, подать с муки. Сверх того им и другим служителям святилища назначается для обитания участок части земли, см. ниже § 39. Сн. Лев.2:-10; 5:13; 7:31 сл. 10:14; сл. 27. Чис.18:12 сл. Втор. 18:1и др.

Этим путем в руках священников сосредоточивались значительные богатства, которые, естественно, возрастали по мере увеличения числа иудеев и их богатства в послепленное время. Следует вспомнить и о том, что издержки, траты священников были незначительны, так как они не были обязаны покрывать расходы на общественные культы (§ 43), и что им часто удавалось быть освобождаемыми от податей иноземным правителям народа.

31). Если мы, далее, спросим, насколько оплачивались материальной ценой чисто духовные деятельности, то прежде всего, можем указать на пророков. Здесь рассказ 1Цар.9:7 и д. показывает, что в древнее время был обычай платить провидцам за их ответы90.

To же следует из повествования 4Цар.5:15 и д., где Елисей отвергает подарки исцеленного от проказы Неемана, между тем как ученик его Гиезей ложно от его имени получает 2 таланта серебра в качестве платы. Процветавшие в то время пророческие общества состояли из людей большей частью бедных, своим трудом снискивавших себе пропитание, но принимавших от богатых покровителей дары, напр., первые плоды (4Цар.4:42 ср. то, что делала для пророка Елисея богатая жена сонамитянка, ст. 8 и д.). Позднее народные пророки, очевидно, стояли еще на той же точке зрения, ср. ироническое замечание пр. Михея (3:5), что такие пророки сообразовали содержание своих пророчеств с доставляемой им платой. После плена были даже пророки, позволявшие себе наниматься с тем, чтобы произносить неблагоприятные пророчества на других (Неем.6:12). Впрочем, эти дары всюду, естественно, имели характер добровольных. И было бы совершенно ошибочно, переносить это явление на великие пророческие образы. Об Иеремии мы определенно знаем, что он имел для себя пропитание в Анафофе, и пр. Исаія всюду производит впечатление социально независимого и высокопоставленного человека. Равным образом относительно характера истинных пророческих предсказаний понятно само собой, что никто не думал о том, чтобы за эти горькие истины и уничтожающие изображения будущего давать плату.

Что касается свойства обучения, то в библейское время нельзя доказать существование школ. У Иосифа Флавия выражение είς διδαδχάλοο φοιτάν впервые встречается в истории детства Ирода Великого91. Но более точных сведений в этой области мы не имеем. Тем важнее вопрос: как были поставлены в социальном отношении книжники (соферим), значение которых в послепленное время возрастало все более и более? Здесь мы прежде всего встречаем ряд в высшей степени характерных замечаний в книге Сираха. Что этот писатель имел очень неблагоприятный взгляд на купечество, мы уже упомянули (§ 28). Столь же мало сочувственно относится он к прочим, материально обусловленным занятиям, обобщая свой взгляд на них в положении, что эти деятельности делают невозможным занятие мудростью. «Мудрость книжника приобретается лишь тогда, когда он имеет необходимый досуг; кто не имеет занятий, может сделаться мудрым. Как может сделаться мудрым тот, кто управляет плугом, и хвалится острием рожна, гоняет волов и занят их работой? Разговор его вращается только около молодых волов, мысль его занята проведением борозд, и неусыпную заботу его составляет кормление телиц. Так же мало может сделаться мудрым каменщик или зодчий, работающий день и ночь; или резчики, производящие гравюры на камне и неутомимо образующие разные фигуры: их мысль обращена на то, чтобы сделать фигуры похожими, и неусыпной заботой их служит – окончание работы в совершенстве. Так и ковач, который сидит при наковальне и трудится над необделанным железом; дым от огня изнуряет тело его, и с жаром от печи борется он; звук молота оглушает его слух, и глаза его устремлены на модель сосуда; мысль его обращена на окончание работы, а неусыпная забота на полирование и отделку вещи. Так и горшечник, который гнется над своей работой и ногами вертит колесо, который постоянно в заботе о своем деле, и у которого исчислена вся работа его; руками он дает форму глине и ногами размягчает ее, мысль его направлена на приготовление обмазки, и попечение – на очищение печи. Все они надеются на свои руки, и каждый понимает в своем деле; без их помощи не построится ни один город, и они – ни пришельцы, ни странники, но все же они не выступают в собрании, не восседают на судейском седалище, не произносят они приговора правосудия, и не встретишь их между приточниками, мудрецами (Сир.38:24–38). В виду этой критики, которая удивительно напоминает презрение греков ко всем занятиям ремесленного характера, которые стесняют дух и делают его неспособным к служению государству92, естественно спросить: на что собственно должен жить книжник; и единственный ответ тот, что он должен принадлежать к тем счастливцам, которые состоятельны настолько, что могут находить довольно досуга, причем, разумеется, при небольших претензиях истинного мудреца, это условие – не из слишком трудных. В этом воззрении, касательно выставляемых Сирахом высоких преимуществ занятием мудростью, заключается немало негуманности, которая бросает тень на благородную вообще личность автора. Учители последующего периода рассуждали трезвее в этом отношении, когда прямо рекомендовали своим ученикам изучать какое либо ремесло, которое бы могло сделать их материально независимыми. И большинство этих книжников занималось, так резко осуждаемой Сирахом, торговлей93. Но из того и другого равно следует, что книжничество само по себе было занятием материально не вознаграждаемым, которое требовало в качестве поддержки или состоятельности, или другого занятия профессионального свойства.

Врачебное искусство первоначально состояло только в перевязывании ран (напр. 4Цар.8:28, Ис.I:6), почему обычное слово для обозначения «лечения» – рафа означает, собственно, перевязывать, сшивать. Необходимый навык в этом отношении был, вероятно, делом почти каждого. Только в позднейшее время мы слышим о врачах в собственном смысле, именно царю Асе в 2Пар.16:12 делается упрек за то, что он в болезни вопрошал врачей вместо того, чтобы обратиться к Иегове. Напротив, Сирах опровергает недоверие к врачам: они, по нему, пользуются только теми целебными силами, которые создал в природе сам Бог. «Почитай врача, ибо Господь создал его, Господь из земли творит вещества целебные, и благоразумный человек не станет пренебрегать ими. Составитель лекарства делает смесь, и едва он приготовит ее, следует уже исцеление» (38:19). Относительно социального положения врача в том же месте говорится: от царя он получает подарки; знание его дает ему почет, и у знатных он составляет предмет удивления. В Новом Завете часто говорится о врачах (Мр.5:26; Лк.4:23 и т. д.), а равно и в талмудической письменности. И ессеи много занимались врачебными силами корней94. Наряду с этим, без сомнения, играли также большую роль всякого рода волшебные корни и чародейные книги95. Различные роды занятий

32). Продолжая речь о различных родах занятий у израильтян, мы должны упомянуть еще о некоторых членах народа, которые не подходят к означенным доселе группам и тем не менее принадлежат к социальным феноменам, именно: о наемниках или поденщиках. Еврейское слово для обозначения их было сакир 96. От рабов они отличались тем, что они были лично свободны, но с другой стороны они не могут быть причисляемы к самостоятельным израильтянам, так как они не владели ни собственностью, ни нужными для промысла средствами. Часто это были чужеземцы, пришельцы, этим путем влачившие жалкое существование, но из Втор.24:11 и с очевидностью следует, что были также ничем не владеющие израильтяне, которые нанимались в работники для приобретения необходимого пропитания97. Положение их определялось уговором, которым устанавливались и плата, и срок работы, Лев.25:53; Иов.14:6; Мф.20:2. Но, вследствие положения их собственно вне области права, они стояли в зависимости от благородства и доброй воли дающего работу. Поэтому законы убеждают отдавать плату вечером и не откладывать до следующего утра Вт.24:15; Лев.19:13, ср. Мал.8:6; Сир.7:20. Что касается высоты платы, то из Втор.16:18 следует, что можно было содержать двух рабов на то, во что обходился наемник; это, вероятно, можно объяснять только таким образом, что последний получал как плату, так пищу и одежду, раб, напротив, только – пищу и одежду 98.

Покупка и продажа. стоимость и деньги.

Формы покупки и продажи в древнее время были особенно просты. Если предмет продажи был таков, что покупщику нельзя было нести его с собой, то призывались свидетели, в присутствии которых происходила покупка, Быт.23:16; Руф.4:9. Напротив, при покупке поля во время Иеремии мы слышим о письменном документе, который при свидетелях подписывался одновременно с уплатой денег и затем запечатывался, Иер.32:9 и д.99. Своеобразный символ встречается нам в снимании сапога, что в Руф.4:7 упоминается, как древний обычай. Можно упомянуть еще о чисто восточном формализме вежливости. Сделанное покупщику предложение взять желаемый им предмет в подарок столь же мало осталось непонятым со стороны Авраама (Быт.23:11 и д.), как бывает это и теперь на Востоке в подобных случаях.

Уже в Тель-амарнских письменах говорится о деньгах, и притом, как и в еврейском языке, часто таким образом, что часто вес (сикль) не указывается прямо между цифрой и словом «серебро», между тем в других местах упоминаются сикли и мины. Неудивительно поэтому, что мы в древнейшей истории израильской встречаем наряду с меновой торговлей и деньги в качестве средства платы. Раб Саула имеет при себе ¼ сикля (1Цар.9:8). Домашний священник в Михи по Суд.18:10, ежегодно получает 10 сиклей. И в дальнейшем законодательстве деньги всюду предполагаются (ср. Исх.22:6). Как покупная цена за жену, так и всякие штрафы платятся деньгами, Исх.22:15 и д. 21:36 и др. Напротив, различные приношения святилищу доставлялись in natura ср. Вт.14:24 (живущий вдали от святилища может перевести свою десятину на деньги, но должен при святилище купить за эти деньги необходимых продуктов), Лев.27:13–15–19. Впрочем, в допленное время денежная плата состояла исключительно в том, что благородный металл отвешивался, ср. Быт.23:16; 3Цар.20:39; 4Цар.12:12; Иер.32:9 и д. Ис.55:2. Только после плена входят в употребление действительные, чеканенные монеты, именно персидские дарикии драхмы.

Составить отчетливое представление о стоимости вещей и денег, в виду скудости свидетельств, естественно, трудно. Только в общем очевидно, – как дает основание предполагать и социальное развитие народа, что стоимость предметов продажи в период царей сильно возвысилась. Приведем здесь ряд примеров, которые частью интересны сами по себе, частью могут служить к сопоставлениям с отношениями стоимости денежной у других народов. Давид покупает (2Цар.24:24) гумно Орны (т. е. вероятно, то место, где позднее были построены храм и крепость) и пару волов за 50 сиклей серебра (1 сикль = 2,50 марки). Амврий (3Цар.16:24) приобретает гору, где затем был построен город Самария, за 2 таланта сереб. (6000 сиклей). Иеремия (32:9) покупает в Анафофе поле, величина которого для нас, впрочем, остается неизвестной, за 17 сиклей серебра. Если, напротив, Авраам приобретает погребальную пещеру около Хеврона за 400 сиклей, то здесь показана чрезвычайно высокая цена. После того как, во время ужасного голода в Самарии, ослиная голова ценилась 80 сиклей серебра, 4Цар.6:29, Елисей возвещает скорое прекращение бедствия словами: «завтра сеа (приблизительно – 12 литров) пшеничной муки будет продаваться по сиклю, а сеи ячменя – по 1/2 сиклю, 4Цар.7:1100. Сравнительно с этим, оценка поля, на которое высевается хомер (30 сеа) ячменя, в 50 сиклей – необыкновенно низка, если даже понимать ее о доходе одного года. По Неем.5:5 и д., прежние областеначальники ежедневно получали 40 сиклей на хлеб и вино101, Неемия, напротив, отказывается от этого дохода, и все-таки за столом его обедает столь много людей, что ежедневно съедались 1 вол, 6 овец, кроме птиц и вина. Цена раба, по видимому (Исх.21:32), – 30 сиклей, ср. Зах.11:12 и Ос.3:1, и д. В качестве возмездия за обесчещение своей дочери отец получает (Втор.22:29) 50 сиклей. Напротив, Авимелех нанимает шайку вольницы за 70 сиклей (Суд.9:4), что, следовательно, должно считаться очень низкой ценой.

Долги

34). Кредиторство в Ветхом Завете, по крайней мере, что касается собственно израильских отношений, рассматривается исключительно с точки зрения финансового затруднения «кто оказывает милость, тот дает в заем ближнему» (Сир.29:1). Деньги хотя и получили немаловажное значение, но еще не выступают в качестве самостоятельной силы, как это в широкой степени имело место в Вавилоне. Вследствие этого носе (кредитор в дурном смысле) не есть ростовщик, который имеет в виду приобрести прибыль, превышающую узаконенную, a тот, кто не имеет никакого сострадания к должнику, теснит его и этим путем доводит его до крайности, так что он бывает вынужден, напр., продать дом свой или себя самого в раба cp. 1Цар.22:2; Прит.20:16 и д. Втор.15:2; Иов.22:6. К такому беспощадному обхождению с бедным принадлежало и взимание с него процентов102. Если для него трудно было уже возвратить сам заем, то являлось прямо невозможным заплатить кроме того, еще и проценты. Отсюда, закон Вт.24:20 и д. запрещает требовать процент с единоплеменника: брату твоему не отдавай в рост денег, хлеба и т. п., – иноземцу (нохри, а не гер’у, живущему в стране пришельцу) отдавай в рост, а брату твоему не отдавай. Запрещение это повторяется в Лев.25:26 и д. Странно, что именно в древнейших законах думали найти определение, позволяющее будто бы взимание умеренных процентов с брата. Хотя этого рода ход развития заемничества следовало бы признать абсолютно не натуральным. Ср. Исх.22:24.

Что касается права залогов, то прежде всего следует ответить на вопрос: имели ли израильтяне понятие о закладе, залоге? Слово «еррабон», оттуда происходит греческое αρραβων, встречается в рассказе об Иуде и Фамари Быт.38:17–20. Соответствующий глагол мы встречаем в Неем.5:2, где смысл должен быть таков: мы должны заложить своих сыновей и дочерей, свои поля, виноградники и дома, чтобы быть в состоянии достать хлеба. Напротив, неосновательно думают находить залог в других местах в Ветхом Завете. Так, Михаэлис, напр., выходя из того, что в Исх.22:25 говорится об уверительном залоге, усиливается доказать, что Моисею нельзя ставить в вину того, что он не изменил срочного заклада в более правильный залог продажи103. Но если бы здесь разумелся заклад, то постановление само по себе было бы лишено смысла: взятую у должника одежду в качестве заклада должно возвратить до вечера, между тем ручательство необходимо не только днем. В действительности и ветхозаветное словоупотребление показывает, что известный закон надо понимать не так. В Иов.22:6; Притч.20:16; 27:13 стоит глагол хабал с объектом лица в смысле: высасывать, эксплуатировать, равным образом то же значение слово имеет и тогда, когда оно соединено с объектом вещи. Отсюда данный закон очевиден. Если должник не может отдать назад занятое, то кредитор мог вознаградить себя за убыток из его собственности: но если он взял его верхнюю одежду, то может пользоваться ей только днем, а ночью, когда она необходима владельцу, должен возвратит ему. Впрочем, постановление это имеет, очевидно, полусимволический характер, поскольку оно имеет в виду дать наглядное выражение только тому снисходительному обращению, какое должно иметь место в отношении бедных. Равным образом только при этом объяснении делается ясным полное значение слов пр. Амоса: «они возлежат во время религиозных праздников при жертвеннике на одеждах, которые они добыли вымогательством, и пьют вино, купленное за штрафные деньги». Во Втор.24:12 тот же закон повторяется с тем только различием, что здесь употреблено слово абат; след., этот глагол имеет то же значение, благодаря чему постановление о взыскании долгов получают несколько распространений. При взятии залога нельзя входить в сам дом должника, а только ждать на улице, пока он вынесет что-либо из своего имущества 24:10. Также нельзя брать в залог ручную мельницу или часть ее, так как она необходима должнику (ст. 6); то же самое имеет силу об одежде вдовы, ср. ст. 17 104. Следовательно, закон не запрещает взимания закладов самого по себе, но стремится возможно более смягчить его105.

Поручительство, по-видимому, было довольно употребительным в эпоху составления кн. Притчей, так как здесь весьма часто говорится о поручителях. Вследствие практически-мудрого направления Притчей они неутомимо предостерегают от этой опасной неосторожности. Тот причиняет себе зло, кто ручается за другого, говорится в 11:15; только неразумный делает это 17:18 ср. 20:16; 22:16; 27:13. Но если кто дал себя обольстить, то должен всеми силами стремиться к тому, чтобы заплатить долг, 6:1. Сирах в этом отношении мыслит гуманнее, хотя и он не скрывает возникающей чрез поручительство опасности ср. 29:14 и др. Приведенные места в кн. Притчей показывают нам вместе, что поручитель принимал свою обязанность посредством рукобития. О долговых расписках здесь столь же мало говорится, как и в отношении к самим должникам 106.

Содержащиеся в законе постановления в пользу бедных должников встречали в народе большей частью глухие уши. Доказательство этого представляет частью то обстоятельство, что позднейшие законы должны были повторять эти узаконения, частью это следует из прямых свидетельств. Во время пр. Иеремии было много рабов евреев, своими долгами поверженных в это печальное положение, Иер. гл. 34. К чертам, какими пр. Иезекиль изображает неправедного, принадлежит и то, что он не возвращает залогов и что берет проценты, 18:12. Весьма печальную картину дает нам уже упомянутое изображение, Неем. 5 гл., из которого ясно следует, сколь незначительное влияние оказал плен на жестокие сердца израильтян. Чтобы как-нибудь влачить жизнь и приобрести хлеба, многие иудеи должны были заложить своих детей и свои поля. Когда узнает это Неемия, он гневается и настоятельно требует от богатых иудеев простить долги и отпустить заложников, чтобы едва освобожденные израильтяне не попали в новое рабство и притом еще у своих собственных соотечественников. Его пламенная речь и его самоотверженный пример производят сильное влияние на знатных, так что они действительно отказываются от своих займов и тем спасают бедное население.

Находящиеся в законе попытки сохранить социальное и экономическое равенство израильтян

35), Мы видели выше, как постепенно первоначальное равенство израильтян исчезало, и как развивалась резкая противоположность между крупным землевладением и безземельным пролетариатом. Зло это должно было чувствоваться тем тяжелее, что обычно ветхозаветное воззрение придает высокую цену материальным благам. Правда, эта оценка не есть какая либо абсолютная, и есть немало мест, где прилагается другой масштаб. He должно, говорится неоднократно, надеяться на богатство, ибо в день суда и наказания оно не может помочь, Притч.11:4–28. От смерти не может откупиться даже самый богатый, Пс.48:7; смерть есть сила, которая уничтожает все человеческие различия, Иов.3:19. Когда человек с величайшим трудом соберет свои сокровища, они приобретают себе крылья и улетают, Прит.23:5. Прежде всего, приобретенное неправдой не приносит никакой пользы, a только вред, Прит.10:2; 19:11. Есть высшие блага, чем богатство, напр., доброе имя, Прит. 22, или страх Божий и любовь, Прит.15:16; 16:8. Счастливее всего человек, который ни богат, ни беден, а имеет необходимое для жизни, Прит.30:8. В особенности пророки должны были иначе обсуждать социальный контраст, так как внимание к своим идеям они встречали большей частью среди бедных и терпящих нужду, ср. Ис.14:30–32. Поэтому уже у пр. Исайи понятие евион, бедный, делалось религиозным понятием совершенно сходным со сродным понятием «ани» в псалмах. Но, не смотря на это, благосостояние повсюду рассматривается, как действительное благо и как благословение, на которое благочестивый с уверенностью может рассчитывать: «Блажен боящийся Иеговы: плодами трудов своих он будет наслаждаться», Пс.127:1 и 9. Божественная премудрость дарует своим последователям богатство и почести, Прит.3:16; 15:6. Поэтому и в повествовавших богатство мужей благочестивых выставляется с чувством удовлетворения, ср. Быт.13:2; 26:13; Иов.1,4–42. И мудрые приточники знают, что богатство – замок крепкий, между тем как беднякам нет опоры, Прит.10:15; 18:1. Бедный – в тягость даже другу, а богатый – любим всюду, Прит.14:20. Богатый господствует над бедным, а должник – раб своего заимодавца, Прит.22:7.

Вследствие этого, основного воззрения, а еще более в силу присущей ей глубокой гуманности ветхозаветная религия должна была рассматривать смягчение социальных крайностей, как неустранимый долг. Пророки не довольствуются тем, что порицают всем известные жестокости и несправедливости сильных, они также неутомимо убеждают к сострадательной деятельности в отношении к нуждающимся соотечественникам и живущим среды израильтян иноземцам. Истинно праведный дает хлеб алчущему и одевает нагого Иез.18:7–16. Кто делает это, тот правильно совершает пост, Ис.58:6 и д. Тому же поучает литература о премудрости во многих и прекрасных увещеваниях, Прит.3:27; 14:21; 22:19. В своем обозрении своей прежней жизни – одном из прекраснейших ветхозаветных отделов – Иов говорит: «я спасал страдальца, вопиющего о помощи, и сироту беспомощного; несчастным я был благословляем, и сердце вдовы я наполнял радостью, я был отцом для бедных, я заботливо разбирал тяжбу неизвестного мне. Нуждающемуся я не отказывал в его просьбе, глаз вдовы я не томил; хлеба моего я не съедал один; если я видел нуждающегося без одежды и бедняка без покрова, то благословляли меня его чресла, он был согрет шерстью овец моих» (Иов.29:12 и д. 31:16 и, д.). И законы содержат подобные увещания, которые глубоко и сильно мотивируются приглашением поставить себя в положение нуждающегося, чтобы чрез то иметь возможность ощутить его потребность (Исх.22:20; Втор.15:15 ср. Лев.19:18).

Но вместе с тем эти увещания в законах принимают форму определенных постановлений, цель которых – смягчить положение бедных в разных отношениях.

Во время паствы должно оставлять несжатым край поля, который должен принадлежать бедным, Лев.19:9; 23:22.

И при собирании плодов и жатв не должно с тщательностью отыскивать плодов и забытых колосьев, а – оставлять остаток нуждающимся, Втор.24:19 и д. Лев.19:10;23:22 107. Кто проходит мимо виноградника или нивы, может утолить свой голод ягодами или колосьями, Втор.23:25 и д. Второзаконие неоднократно требует при всех жертвенных пиршествах приглашать в качестве гостей вдов, сирот, пришельцев и бедных левитов 14:12 и т. д.. В каждый 3-й год собирается десятина с назначением служить поддержкой бедным Втор.14:28 и д. ср. § 42. Суббота должна быть днем покоя для рабов и пришельцев, Исх.20:10; 23:12; Втор.5:14. В год покоя совершенно уничтожается различие между имущим и неимущим, так как все, что приносит тогда земля, делается общим достоянием, ср. § 22.

36). Но одними этими благодетельными постановлениями законы не ограничиваются. Разные группы законов, хотя и в различном объеме и различным образом, содержат, кроме того, в высшей степени своеобразные попытки – устранить корни зла и взять под охрану личную и экономическую самостоятельность отдельных израильтян108.

Законы книги завета начинаются рядом постановлений об еврейских рабах и рабынях, которые имеют в виду возможность более ограничить рабство сочленов народа (Исх.21:1 и д.). Если кто-либо покупал в раба своего единоплеменника, то последний должен отправлять рабскую службу только 6 лет, в 7-й же год он получает свободу без выкупа. Следовательно, израильтянина вообще можно было покупать в раба только на 6 лет. Имело ли это обстоятельство влияние на размер или высоту цены, мы не знаем; но то ясно, что вынужденный долгами к самопродаже в 7-м году получает прощение остальной части своих долгов в случае, если они не вполне были покрыты его шестилетней работой109. Без сомнения, вследствие этого закона, покупка рабов – евреев для покупателей становилось делом маловыгодным, что должно было повести к тому, что охотнее покупали рабов чужеземных. Далее, в этом законе говорится, что жена такого израильтянина, последовавшая за ним в рабство, в 7-й год также должна была получить свободу. Иначе, напротив, было, если он женился на рабыне господина во время рабства; тогда, естественно, эти жена и дети, ею рожденные рабу, оставались собственностью господина. Но если бы раб предпочел остаться в рабстве у господина, то это для него вполне возможно; только в этом случае он должен был остаться рабом навсегда.

Другое говорят постановления книги завета об израильтянке, которая своим отцом была продана в рабыню (т. е. в наложницу). Она находится в другом отношении к своему господину и потому не отпускается по истечении 6 лет. Только если ее владелец помимо нее женился на другой жене и затем пренебрег ею (отказал ей в хлебе, одежде и сожитии), она получает свободу без выкупа. Но если господин ее, и не женясь на другой, возненавидел ее, то он может продать ее отцу или кому другому, только не израильтянину. Если же он, напротив, предпочтет отдать ее сыну своему (ср. § 10), то должен обращаться с ней, как с своей собственной дочерью. Таким образом, положение рабыни-израильтянки колеблется между положением рабыни и положением свободной женщины, что находится в связи с тем, что различие между дочерью, проданного в жену, и проданной в наложничество, – не принципиальное.

Кроме того, как мы видели в § 34, книга завета содержит некоторые постановления о долгах, имеющие в виду предупредить большее усиление зависимости должника от кредитора.

37). Второзаконие повторяет законы о рабах книги завета, но с некоторыми характерными отличиями (Втор.15:12 и д.).

Прежде всего облагорожение отношений обнаруживается в том, что различие между евреями – рабами и рабынями уничтожается, так как и последние, спустя 6 лет, получают свободу. Затем предписывается, чтобы освобожденных рабов отпускали не с пустыми руками, а с богатыми подарками – мелким скотом, хлебом, маслом и вином, как бы отпускали любимого гостя. Это в высшей степени человеколюбивое определение, так как иначе отпущенный раб в первое время оставался бы совершенно беспомощным, что, конечно, многих должно было побуждать к тому, чтобы охотнее остаться в рабстве. Что эти постановления представляли довольно сильное испытание естественному жестокосердию народа, законодатель не скрывает: он обращает внимание лишь на то, что раб в течение своей 6-летней службы был вдвое полезнее господину, чем наемник (§ 32), и кроме того обещает исполняющим этот закон милость и благословение Иеговы 110.

Как далее Второзаконие повторяет и расширяет постановления книги завета о рабах, мы видели в § 34. Но вместе с тем эта группа законов содержит в высшей степени примечательное узаконение, которое имеет целью не менее, как периодическое уничтожение всех долговых обязательств в народе (15:1–11). В каждый 7-й год должно происходить так называемое семитта, которое состоит в том, что кредитор освобождает раба еврея от своего гнета, не теснит его, а прощает ему долг. Что смысл закона не тот, что ему прощались только проценты, следует из того, что Второзаконие вообще не позволяет процентов. Но и данное Кальвином и др. умеренное толкование, по которому взимание долгов должно прекращаться только в 7 году и в 8-м должно снова начинаться, противоречит ясному смыслу закона. Именно, в ст. 9 израильтяне предостерегаются от соблазна – в виду близости года прощения отказывать нуждающимся во всякой помощи, что, очевидно только тогда имеет смысл, когда в этом 7-м году кредиторы должны были навсегда лишаться видов на возвращение долгов. Таким образом, если кредитор в течение 6 лет не получил займа, для чего к его услугам было несколько законных средств, то год оставления изменял заем в прямое вспомоществование бедным, которое должник удерживал, как свою собственность. Естественно, древние Израильтяне столь же мало исполняли этот идеальный закон, как и остальные законы о рабах и долгах (см. Неем.5:10). Только постепенно возрастающий авторитет Торы доставил этим и подобным узаконением значение постоянного и действительного правового порядка. Зато теперь возникло затруднение, которое лежало вполне вне кругозора законодателя, и вызвано было только изменившимися торговыми отношениями позднейшего времени. Заем, как уже замечено, был в древнем Израиле чем-то таким, что имело место только в отношении к бедным сочленам своего народа. С иноземцами можно было совершать операции процентов (Втор.15:3), но не с единоплеменниками. Вступление Израильтян в торговую жизнь позднейшего культурного мира совершенно изменила такое положение дела. Иудеи начали совершать операции кредита в больших размерах. Тогда, естественно, прощение долгов в каждый 7-й год было чистой невозможностью. Таким образом, оказались в немалом затруднении, из которого однако сумели выйти при помощи нескольких средств, в высшей степени типичных для характера позднейших времен. Одна уловка состояла в том, что кредитор представлял дело так, что в виду запрещения закона он не может принять назад займа, но должник дотоле принуждал его к этому, что он, наконец, принял его как «подарок». Более сильным и действительным средством было то, что все долги, на которые кредитор имел залог в руках, были изъяты от действия постановления Второзакония. Наконец пользовались изобретенным Гиллелом Прозбол’ом (προςβολη), который состоял в том, что кредитор читал пред судом объявление, в котором удерживал за собой право взыскивать свои долги во всякое время111. Эти уловки, которые впрочем, некоторым иудейским правоведам предоставлялись сомнительными, охраняли жизнь торговую, но, без сомнения, в ущерб тому, что собственно имел в виду закон.

38). Священнический закон вместо законов о рабах и долгах предлагает величественный план, именно: учреждение юбилейного года, которое, впрочем, самими иудеями рассматривалось и трактовалось, только как утопия. Закон о юбилейном годе, Лев. гл. 25, состоит из двух частей, из которых одна имеет предметом отношения собственности, a другая – личную свободу Израильтян. Если мы обратим внимание только на эту вторую часть, то прежде всего в ст. 35–38 здесь настойчиво предписывается, что обращение с обедневшими израильтянами должно быть мягким и снисходительным с целью спасти их от крайней бедности. Сюда относится и то, что не должно брать с них процентов (ср. § 34). Но если тем не менее израильтянин вынуждается продать себя в рабы, то вопрос шел о том, подкупается ли он евреем же или богатым пришельцем. В первом случае его нельзя рассматривать, как раба, и обращаться с ним, как с таким, но только, как наемника, который есть личность, а не вещь (§ 32), a в юбилейный год, наступающий в каждый 50-й год, он должен получить свободу и с детьми возвратиться к роду cвоему. Следовательно, кто желает иметь действительных рабов, с которыми он мог бы обращаться, и притом навсегда, как именно с рабами, тот должен покупать иноземцев или детей пришельцев, живущих в стране. Если же покупатель, напротив, есть богатый пришлец, то еще с большей очевидностью охраняется достоинство израильтянина тем, что он не только в юбилейный год делается свободным, но имеет право быть выкуплен в каждый момент – тем ли, что сам он приобретает своей работой (§ 12), или при помощи его ближайших родственников. В таком разе выкупная сумма с каждым годом становится меньшей, пока наконец в юбилейном году равняется 0. Другими словами: израильтянин не продается, а только нанимается на 1–49 лет – с правом, что отношение наемничества во всякий момент может быть прекращаемо; наниматель получает (определенную) плату за остальные (до юбилея) годы. Если мы от этих несложных отношений перейдем к первой части отдела, то она, как видели мы в §21, сделалась несколько менее ясной благодаря привнесению института – геулла. Тому, предполагаемому во второй части, случаю, что израильтянин покупается соотечественником, здесь соответствует древняя обязанность выкупа, при которой, по видимому, не имеет места возврат в юбилейном году. Если же, напротив, земельное владение обедневшего израильтянина не выкупается ни кем из членов его рода, а покупается посторонним, то здесь уже нет различия, – будет ли он израильтянином из чужого колена или богатым не израильтянином. В обоих случаях имеют силу одни и те же условия, именно, – что проданный участок может быть в каждый момент выкуплен назад его прежним владельцем, и что, если это ему не удается, во всяком случае он снова переходит в его владение в юбилейный год, за исключением домов в городах не левитского населения, которые (дома) по истечении года уже не могут быть выкупаемы и не отходят к своему прежнему владельцу даже и в юбилейный год. При выкупе имеют силу те же условия, что и в отношении рабов – евреев, поскольку цена уменьшается с каждым годом, пока в юбилейный год совершенно исчезает. Это опять значит: поля израильтян вообще не могут быть продаваемы соотечественникам чужого колена или пришельцам, но их можно только брать в аренду на срок в 1–49 лет, с постоянным обязательством возвратить их за цену, соответственную числу остающихся жатв.

К постановлениям Лев. гл. 25, глава 27 присоединяет еще определение, что продажный участок даже тогда возвращается к прежнему собственнику, когда покупатель посвятил его святилищу, так как покупатель может отдать только оценочную сумму (ст. 23 и д.). Если же, наоборот, сам владелец посвятил его, прежде продажи его, то он уже не может выкупить его, поле в юбилейный год переходит во владение священников (ст. 17 и д.).

Легко видеть необыкновенно – великое социальное значение этих узаконений. В юбилейном году все израильтяне делаются свободными гражданами и получают все свои прежние участки (за исключением того, что перешло в руки членов рода; и домов в городах). Впрочем, в самом законе не выдвигается социальная сторона, а только сторона религиозная. Земля не должна переходить в чужое владение, потому что земля принадлежит Господу, и израильтяне только поселенцы у него, говорится в ст. 23. Израильтяне не должны быть покупаемы в рабы, ибо они – рабы Иеговы, которых он вывел из Египта (ст. 42:50). Но в этих религиозных принципах заключается и социальная равноправность всех израильтян в личном и материальном отношении, так как все они находятся в одном и том же отношении к Богу. Здесь то же воззрение, которое выражается в том, что все израильтяне без различия должны платить подать святилищу, Исх.30:12 ср. § 43.

Между тем в действительности юбилейный год, как признавали сами позднейшие иудеи, не соблюдался, а его всегда понимали, как чистую теорию. Основание этого, вероятно, надо искать не в одной практической трудности закона, хотя второй год покоя, непосредственно следующий за таким же годом естественно, в народно-хозяйственном отношении должен был быть в высшей степени сомнительной, трудной вещью. Решающим же обстоятельством было то, что преследуемое юбилейным годом restitutio in integrum, предполагает некоторый исходный пункт, которого в действительности не было, – именно момент времени, когда все израильтяне были свободны и имели земельный участок. Если бы захотели осуществить юбилейный год, то приходилось бы воспроизводить, восстанавливать только те случайные и несовершенные отношения, которые имели место 50 лет назад. Но этим, как справедливо чувствовали, не приносилось пользы народу, и таким образом оставляли все учреждение без исполнения и относили его к мессианскому времени, которое одно могло дать необходимый идеальный, исходный пункт. Напротив, ессеи своим общением имущества и своим отрицанием рабства осуществили в небольших размерах те отношения и порядки, которые преподносились уму творца идеи юбилейного года112.

39). В дополнение к этому бросим еще взгляд на тот, также чисто теоретический социальный план, какой начертывает пр. Иезекиль в последнем отделе своей книги. По этому плану, земля Израиля должна быть разделена на 12 равных по величине, следующих друг за другом в направлении от севера к югу, участков. Каждое колено получает свой участок, причем отдельные владения колен делятся по жребию между членами колен и живущими средних поселенцами, гл. 45:1, 47:14, ст. 21–48, 29. Участки распадаются на две группы, 7 колен на севере и 5 колен на юге. Между той и другой находится особая территория, которая двумя поперечными линиями, идущими от севера к югу, делится на три части, из которых средняя образует прямоугольник в 25.000 локтей. Обе другие части, на восток и на запад от прямоугольника, назначаются в качестве коронной земли князю, причем ему строго запрещается что-либо присваивать себе из землевладения народа, как делали это прежние цари в Израиле. Из земли, данной правителю, он может давать отдельные участки в наследственное владение. Напротив, то, что он дарит из того своим слугам, в «год оставления», возвращается к нему назад; 45:7; 46:16 и д. Сам прямоугольник двумя линиями в направлении от запада к востоку делится на три части, из которых две северных имеют высоту 10.000, южная – 5.000 локтей. Самая северная часть с ее 20 городами принадлежит левитам не священнического звания, средняя, в которой находится храм, – священникам, южная заключает в себе столицу и прилегающие к ней поля и пастбища. Население столицы состоит из членов всех колен. Торговля и обмен земельных участков в общем дозволены, что следует из запрещения ее только для левитов (45:1–6; 48:6–22). Но геометрическому равенству пространств соответствует равенство реальное, так как бесплодные части чудесным образом изменяются в плодородные (47:1 и д.). Этой последней чертой ясно выражается чисто теоретический характер всего изложения, как и иудеи никогда не имели в виду осуществление этой идеальной картины. Но, как выражение того значения, какое пророки приписывали социальной равноправности всех израильтян, план этот имеет столь же высокий интерес, как и закон о юбилейном годе.

Подати и налоги

40). О регулярных государственных налогах у израильтян, естественно, можно говорить только в период царей, так как лишь в то время возникла центральная власть государственная. Единственным представителем государственной власти был царь, и он же именно взимал подати с народа, как равным образом в его власти было оказывать милость некоторым семействам дарованием свободы от податей (1Цар.17:25). Царская власть с самого начала основывалась на договоре между царем и народом (2Цар.5:3), при котором, без сомнения, определялись и подати народа, которые могли рассматриваться частью, как вознаграждение деятельности царя во время войны и мира, частью – как средства, которыми он располагал ко благу народа. Но чем больше царская власть принимала характер деспотизма, тем более эти подати должны были чувствоваться, как бремя, которое служило обогащению царя и его любимцев на счет народа. Такое воззрение встречается нам в 1Цар.8:15 и д., где не только прямые насилия царей, но и налагаемые ими подати представляются несправедливостью в отношении к свободному народу. Но, без сомнения, часть своих доходов израильские цари употребляли на общественные цели, напр., приобретение воинских снарядов, постройку крепостей, проложение дорог, устройство караван-сараев, – на общественный культ и т. п., так что выражающееся в словах Самуила воззрение, по крайней мере отчасти, несправедливо, – и Ветхий Завет в других местах знает царскую власть совсем с другой стороны. Особенно в Ис.3:6 выражается мысль, что для народа – несчастье – быть без управления 113.

Если мы спросим, в чем состояли подати царю, то многие указания дают видеть, что дело шло главным образом о податях натурой, что и само по себе является самой первой и естественной формой подати. В 1Цар.8:15 и д. говорится о десятине от произведений земли и десятине мелкого скота 114. Если поэтому в 3Цар.4:7 говориться, что областные начальники Соломона должны были заботиться о продовольствии царского стола, то это, вероятно значит, что они должны были собирать в своих областях такие десятины. Это была именно система управления, которая была обременительна для израильтян, так как чиновники в собственном интересе эксплуатировали народ; ср. Ам.5:11, и по какому месту они шли так далеко, что взыскивали подати хлебом даже от неимущих. Сверх того царю, кажется, принадлежал первый сенокос, ср. Ам.7:1 и 3Цар. 18:5115. К этому присоединялся еще род непрямой подати, когда, напр., пошлины, установленные Соломоном, простирались не только на транзитную торговлю, но и на ввоз116. Наконец и возложенные на израильтян работы, повинности и военная служба могут быть в известном смысле причисляемы к податям. Тем более, что богатые, вероятно, в широкой степени изменяли эти работы в денежные подати117. В чрезвычайных случаях, напр., когда иноземный завоеватель налагал тяжелую военную дань на страну, цари иудейские имели для покрытия долга храмовые сокровища, которые, впрочем, пополнялись не только их собственными пожертвованиями (3Цар.15:15), но и пожертвованиями народа (4Цар.12:5, 3Цар.15:18, 4Цар.12:9, 16:18, 18:15 118. Напротив, в израильском царстве мы в подобных обстоятельствах слышим о разложении контрибуции на богатых, из которых каждый должен был заплатить 50 сиклей (§ 18). К тому же средству позднее должен был прибегнуть царь иудейский Иоаким, вероятно, потому, что храмовых сокровищ не доставало для составления требуемой суммы; раскладка же в этот раз совершалась, путем переписи граждан сообразно оценке их состояния, 4Цар.28:35.

41). После плена иудеи должны были платить в Палестине подати персидскому государству, Езд.4:13–20, что в тяжелые и бедственные времена в половине 5 века многих привело к нищенству, Неем.5:4. Только священническое сословие и все сокровища храма в рескрипте Артаксеркса были освобождены от всех податей (Езд.7:24)119. К этому присоединялись подати областеначальникам, которые, по Неем.5:15, ежедневно получали 40 сиклей на хлеб и вино (§ 33), причем их слуги прибегали ко всякого рода вымогательствам долгов, ср. Мал.1:8.

При Птоломеях, по Иосифу Флавию, подати отдавались на откуп с торгов, вследствие чего легко могли возникать подобные же злоупотребления, как теперь в Палестине120. Когда позже иудеи добровольно подчинились Антиоху Великому, то он в угоду им издал эдикт, который поучителен и для рассматриваемой здесь области. Жители Иерусалима были на три года освобождены от всех податей, и на следующее время им прощалась третья часть податей пока город не оправился от тяжелых ударов. Члены совета и храмовый персонал получали свободу от поголовной подати, налогов с венцов и других податей. За необходимое для постройки храма дерево не должно было взиматься никакой ввозной пошлины121. Благодаря этим определениям мы, таким образом, получаем верное представление о том, что должен был платить народ в другие времена. Столь же поучительны сообщения о льготах, какие представляли иудеям позднейшие Селевкиды для приобретения дружбы Ионафана (1Мак.10:28 и д.). Димитрий I обещает им следующие милости: они не будут платить ни подати (т. е., вероятно, поголовной подати), ни пошлины с соли (§ 26), ни податей от венцов; далее они освобождались от доселешней (платимой деньгами) огромной подати от произведений земли, именно: 1/3 хлеба и ½ плодов древесных, десятина и прочие храмовые сборы и доходы не должны быть облагаемы податью; наконец, вьючные животные должны быть освобождены от всех тягостных требований. Ср. с этим 1Мак.11:34 и д., где Димитрий II представляет иудеям подобные же льготы. Впрочем, из 1Мак.1:29 следует, что Селевкиды не отдавали податей на откуп, а взыскивали их при посредстве податных чиновников. Когда Маккавеи сделались самостоятельными правителями страны, подати, естественно, шли им. Но об устройстве взыскания податей при них мы не имеем известий. Когда Палестина подпала римскому владычеству, значительные подати и пошлины направлялись в Рим, хотя и Цезарь предоставил Гиркану некоторые льготы и отдельные торговые пошлины122. Ирод Великий собирал, как мы случайно узнаем, подать с произведений земли123. Те части страны, которые вскоре подпали римскому владычеству, были обложены податью по обычной римской системе. Подати в собственном смысле были взыскиваемы чиновниками, особенно обременительные пошлины – сборщиками податей. Пошлины простирались не только на вывоз и ввоз на границах, но и на торговлю в самой стране, так, напр., некоторое время собиралась в Иерусалиме рыночная пошлина124.

Так, это обозрение, сколь ни неполно оно, показывает нам, в какой степени туземные и иноземные властители эксплуатировали податную силу этой небольшой страны. И все-таки эти подати были не единственными, которые должны были платить израильтянам; кроме них были еще церковные подати, о размерах которых мы осведомлены несравненно лучше, по крайней мере, что касается позднейшего времени.

42). При изложении податей культа, естественно, не следует брать в расчет добровольно приносимых жертв и случайных платежей в роде, напр., денежных взысканий за жертвы греха (4Цар.12:16), но только регулярно платимые оклады. Напротив, в данном случае безразлично, доставались ли они священникам или были употребляемы иным способом.

В книге завета узаконения еще несложны и не обширны. Мужские первенцы должны быть приносимы Иегове, Исх.22:29 и д.; ср. 34:19 и д., по какому месту вместо человеческих первенцев и ослов надо было платить денежную сумму. Далее, Иегове принадлежат начатки произведений земли, причем, как кажется, выбор и количество были предоставлены свободной воле приносящего, Исх.22:29, 23:19, 34:26. На способ этого приношения более ясный свет бросает только место во Второзаконии (15:19 и д.; ср. 12:16, 14:23). Мужские первородные овцы и крупный скот, говорится здесь, принадлежат Иегове, почему на первородном воле нельзя пахать, первородного ягненка – стричь; они должны быть приносимы к святилищу, чтобы там съедаться приносящими жертву при торжественных жертвенных пиршествах (cp. 1Цар.1:4). Следовательно, эти приношения лишь постольку принадлежат к податям, поскольку не только приносились в жертву кровь и жир, но и священники получали свою часть от жертвенных пиршеств (cp. 1Цар.2:13). Можно ожидать, поэтому, аналогичного образа действия с начатками плодов в законодательстве Второзакония. Действительно, мы во Второзаконии встречаем место, где говорится о начатках плодов, и о них дается вполне такое же предписание, как и о первородных. Именно, израильтяне, по Втор.26:1 и д., должны нести свои первые плоды к священнику, и там, по произнесении благодарной молитвы своей за дары милости Иеговы, пользоваться ими, в соединении с членами семейства, бедными левитами и пришельцами, для торжественных пиршеств. В других местах Второзакония – там, где можно бы ожидать начатки, нам встречается десятина от произведений земли, и притом точно в том же употреблении (14:23 и д.). Можно бы, поэтому, видеть здесь просто более точное указание меры для начатков, но ближайшее рассмотрение показывает, что слово «десятина», где оно стоит для обозначения начатков, необходимо употреблено в не собственном смысле. Справедливо Робертсон Смит125 указал на то, что «десятина» в других случаях всегда означает подать в собственном смысле слова, а не приношение, в большей своей части потребляемое самим приносителем (см. § 40). Это, очевидно, имеет место в Быт.28:22, где Иаков обещает дать десятину Господу от всего, что он имеет: ср. и Быт.15:20, где Авраам дает Мелхиседеку десятину из добычи. И само Второзаконие указывает на не собственное словоупотребление, когда в 14:28, различает полную десятину от десятины, употребляемой при жертвенных пиршествах. Следовательно, должно предположить, что слово «десятина» только в измененном смысле придано было начаткам, употребляемым при жертвенных пиршествах, и что наряду с тем существовала десятина в собственном смысле, которую надо рассматривать, как действительно церковную подать126. Эта десятина в собственном смысле во Второзаконии своеобразно изменяется и из подати святилищу превращается в подать на бедных. Именно, все 3 года, по Втор.14:28 и д, 26:12 и д. «полная десятина» должна быть откладываема, чтобы послужить поддержкой бедным, вдовам, сиротам, левитам и пришельцам. Таким образом, то, что прежде было податью для святилища, теперь сделалось субсидией бедным, в которой, впрочем, прежде всего должны были принимать участие левиты. Что священники законного святилища, само собой понятно, получали свою часть от начатков и первородных, было уже замечено. В этом отношении прямо замечается, Втор.26:1 и д., что израильтяне должны часть первых плодов класть в корзину, которая затем представлялась пред святилище, как дар посвящения, затем, это без сомнения, доставалось в собственность священникам. Далее, в 18:3 и д., мы читаем, что священники должны получать из кровавых жертв плечо, челюсти и желудок, а также начатки хлеба, вина, елея и шерсти (§ 30).

43). Священнический закон отмечает весьма значительное увеличение требуемых во Второзаконии церковных податей. Во 1-х, израильтяне по этим законам должны от всех произведений земли платить десятину. Это, таким образом, есть «полная десятина» Второзакония, которая здесь не считается податью на бедных, а достается храмовому персоналу, что, впрочем, как мы видели, стоит в известной связи с употреблением десятин по кн. Исход. Сверх того, Лев. гл. 27 требует десятины от животных стада (ср.2Пар.31:6). Далее, начатки уже не служат для жертвенных пиршеств, в которых принимали участие сами приносители, а превращаются в действительные подати. Равным образом, первородные или платимые за них деньги сделались прямыми податями. Затем, предписывается отдавать начатки зерна и теста, Чис.15:20. И плоды посаженного вновь дерева в первом году (после трех лет «необрезанности») должны быть посвящаемы священнику, Лев.19:23 и д. К этому присоединяются упомянутые в § 30 части кровавых и бескровных жертв, достающиеся священникам, причем надо заметить, что такие жертвы были не только добровольными, но в различных, более или менее часто встречающихся, случаях их было обязательно приносить, напр., при очищении родильницы, Лев.12:6.

По послепленной практике, весь народ для потребностей культа обязывался платить ежегодно поголовную подать в 1/3 сикля с каждого взрослого мужчины, Неем.10:33; Исх.30:12. Эта подать платилась не только палестинскими иудеями, но и иудеями Диаспоры, и напр. в Вавилоне она достигала такой величины, что она препровождалась в Иерусалим только под охраной весьма сильного воинского отряда127. Кроме того, некоторые семейства, по Неем.10:35, брали на себя по очереди, определяемой жребием, ежегодную доставку дров для жертвенника, что сделалось правилом и для следующего времени, так как мы, благодаря Иосифу Флавию, узнаем, что день, в который доставлялись дрова, праздновался, как праздник.

Эти определения священнического закона не оставались теорией, но в последнее время исполнялись с постоянно возрастающей ревностью. Мелочный экзегес книжников, как уже замечено в § 30, еще более возвысил требования в некоторых отношениях. В силу этого экзегеса при каждом заклании жертвенного животного священникам отдавалась часть (Втор.18:3; ср. Лев.7:30). Больше всего трудностей представляли определения о десятинах. Позднейшее толкование решилось на следующий компромисс. Прежде всего собирались обе формы начатков. Затем было обложено десятиной все прочее, причем обнаруживали чрезвычайную скрупулёзность (Мф.23:23). Затем из остатка взималась вторая десятина, но на этот раз уже не как подать святилищу, а для употребления при жертвенных пиршествах при храме соответственно определениям Второзакония, что исполнялось и относительно десятины скота и плодов молодых фруктовых деревьев, – здесь, разумеется, без действительной опоры в тексте. В каждый 3-й год присоединялась еще «третья десятина», именно: десятина бедным по Второзаконию, так что в этом году надо было отсылать более, чем третью часть произведений. Наконец, оставался в силе и закон Втор.18:4, так как им мотивировалась подать священникам от стрижения овец128.

Если принять во внимание, какой обременительной высоты достигали подати гражданские (§ 41), то действительно, должно удивляться необыкновенной продуктивности иудейского народа, а вместе и его готовности к добровольным жертвам. Только в первое время после плена слышим мы о том, что религиозные подати не доставлялись или доставлялись неисправно (Неем.13:10 и след.). Позднее нигде не упоминается о таких случаях, что тем более удивительно, что священники, в руках которых эти законы всегда накопляли богатства, были противниками господствующих над массой фарисеев и книжников. Без ропота, воодушевленный сознанием, что исполняет заповеди Божии, переносил народ тяжелое бремя церковных податей, и принял не как облегчение (от них), а как ужасный удар то, когда храм был разрушен, и с тем вместе отменены были все многочисленные подати на святилище.

Священник А. Глаголев

* * *

1

Herzfeld, Handelgeschichte der luden, 99.

2

Ср. Iosephus, Bell. 4,460 (Niese) – об окрестностях Иерихона.

3

Совершенно ошибочно пишет о Соломоне Herzfeld. Handelsgesch d. lud. 25: «едва ли возможно, чтобы столь разумный правитель мог открыть своему народу очень опасный торговый путь в такую сравнительно отдаленную пристань Чермного моря, как Елаф, а между тем оставил без всякого содействия более или менее цветущую торговлю на родном морском побережье».

4

Contra Apion. I:60. Niese Ed. B. Berolii 1889, vol. V, p. 11.

5

С встречающимся у древних арабов обычаем – воздерживаться от употребления вина до исполнения предпринятого обязательства или данного обета – запрещение вина назореям нельзя сопоставлять. Тот, арабский обычай, обнимающий кроме того и другие предметы, есть воздержание, имеющее побуждать к исполнению обета. Wellhausen, Reste arab. Heidenthums 122. Goldziher, Mihammedanische Studien I:23, между тем как воздержание назореев от употребления вина означает подлинное содержание обета и притом обнимает не только само вино, но и все, что стоит в связи с виноградной лозой (гроздья, даже зеленые ветви). О запрещении вина Магометом см. Jacob, Studien in arabischen Dichtern, 3, 105 ff.

6

Cp. Oc.2:17–18, 12:9 и Budde, The nomadic ideal in the О. T. (The New World) 1895.

7

Wellhausen. Die Ehe bei den Arabern, Gott. gel. Xachrichten 1893, 439. Cp. Goldziher, Muhammedanische Studien I. 40 ff.

8

Cp. N. 180 (по изданию Winckler’a): N 209 и т. д.

9

Ср. прямое указание Суд.3:5 – израильтяне брали себе в жены дочерей хананеев, хеттеев и проч.; далее – о наложнице Гедеона из Сихема, сын которой причисляется к племени сихемлян, Суд.8:31, 9:2, о свадьбе Самсона в Фимнафе, Суд.14:1; о супружестве Урии хеттеянина с Вирсавией (2Цар.11:3), о браке медника – Тирянина с женщиной из колена Неффалимова (3Цар.7:14) и т. д. См. об этом, Bertholet, Die Stellung der Israeliten zu den Fremden. Kap. 3, e...

10

Ср. в Тель-Амарнских письмах, напр. N 214, где автор письма пишет, что верно охранял ворота Газы и ворота Яфы.

11

По Иез.24:21, дети переселенных однако остались на родине.

12

Köhler und Peiser, Aus dem babylonischen Rechtsleben 1:17 f.

13

E. Meyer, Enstehtmg des ludenthums 150, 154, 156 видит в бенегасена’а Нем.3:3 вновь возникший иудейский пролетариат, между тем как в 1Езд.2:35 это выражение означает прежнее бедное население, по возвращении получившее уделы. При этом понимании свидетельство Неем.11:9 было бы, конечно, очень странным.

14

Если книга пр. Иоиля возникла в этот период, в пользу чего во всяком случае говорят, по видимому, довольно важные основания, то здесь мы имеем образ ужасного, но только временного бедствия, которое не уполномочивает ни на какие заключения о других отношениях. Что иудеи под управлением Артаксеркса Охуса терпели очень много, это более и более делается ясным cp. Cheyne Einl. in das Buch Iesaia 362 ff; но именно участие иудеев в восстании доказывает, что они теперь чувствовали себя более сильными.

15

Ср. Robertson Smith, Kinship and Marriage in Early Arabia 1885. Nöldeke Z. D. M. G. 40, 148 ff. Wellhausen, Die Ehe bei den Arabern. Gotting. gel. Nachr. 1893, 474 ff. По Peiser Mittheilungen der Vorderasiat. Gesellsch. I. 1896, 155, в Вавилонии зятья могли переходить в семейство женщины и быть привлекаемы по закону к культу предков в этой семье.

16

Насколько Ветхий Завет проникнут патриархатом, следует (как у арабов, Wellhausen, a. a. О. 479) из того, что язык имеет специальные названия только для родственников по отцу. Родственники со стороны матери обозначаются описательно.

17

В Вавилоне отцовская власть выражается в том, что сын, вступая в брак, должен получить согласие отца; в противном случае он может вступить лишь в копкубинат, ср. Peiser, a. a. O, 154. Kohler und Peiser, Aus dem babyl. Rechtsleben 2,7 ff. см. и Meissner. Beitrage zum altbalylonischen Privatrechte 14 f. Так – и у арабов и в отдельных случаях у вавилонян до времени еще Камбиза, Kohler und Peiser 1,7.

18

Wellhausen, Jsraelit. judische Geschichte, 2,80.

19

У древних арабов, это происходило фактически, ср. Robertson Smith, Kinship 89. Сюда относятся и названные выше случаи: 2Цар.16:22 ср. 3:7, 3Цар.2:13 след. Возмутительность поступка Авессалома заключалась главным образом в том, что он завладел наложницами отца, прежде чем последний умер. – Что вдовы не владели ни каким правом на наследство, это, вероятно, было обычаем у арабов, ср. Robertson Smith 95 f., а с другой стороны – Wellh., Die Ehe 467. Напротив, уже у древних вавилонян им принадлежало право пользования и управления имуществом умершего мужа, Meisner, Beitrage 16. В более позднее время в завещаниях встречается conditio viduitatis, cм. Kohler und Peiser, Aus d. bab. Rechtsleben 2,9.

20

Cp. Saalschutz, Das mosaische Recht 824 f. Другой случай, где находили право наследования дочерей наряду с сыновьями, следующий. Один священнический род называется в 1Езд.2:61 родом Верзеллия, потому что предок его был женат на дочери Верзеллия, что, повидимому, предполагает получение наследства; между тем Верзеллий, по 2Цар.19:38 след. 3Цар.2:7 имел сына. Естественно, это случай очень сомнительный. Еще менее можно причислять сюда случаи, когда разные родословные ставят отдельных членов в связи с различными родами.

21

По позднейшему иудейскому праву, вдова получает то, что она принесла с собой, и что закрепил за ней муж в кетуба; а затем обязанностью наследников было заботиться о ней. Cp. Saalschütz 743, 746 f. И у арабов приданое принадлежит жене. Wellhausen, Die Ehe. 445. Здесь бывало также, что вено за невестку давалось не тестю, a самой жене и таким образом делалось ее частной собственностью (там-же, 434). На основании Быт.31:15 след., можно думать, что такой порядок не был неизвестен и среди Израильтян.

22

Уже у древних вавилонян жена имела право распоряжения своим имуществом, могла самостоятельно заключать частные договора и защищать свое собственное дело, cp. Peiser, Mitth. d. vorderas. Gesselsch. I. 156. Meissner, Beitrage 13 f. Позднее вавилонский брак более и более развивается в форму моногамии, причем жена (как и у египтян) в том случае, если муж ее женился на второй жене, имела право оставить его и получить денежную сумму; cp. Köhler und Peiser, Aus d. bab. Rechtsleben 1, 8. И y арабов язычников были состоятельные женщины, которые были независимы от обычая и потому выходили замуж по свободному выбору; мужья их в таком случае были зависимы от них, не могли брать другой жены при них, и жены могли разводиться с ними cp. Wellhaus. Ehe bei den Arabern. 466 f. cp. Ios. Arch. 15, 259).

23

Cp. o рабах древних арабов: Іасob Studien in arabischen Dichtern, 3, 137. f. o рабах вавилонян: Meissner, De servo babyl. assyr. u. Beiträge 6 f. Kohler u. Peiser, Aus. d. babyl Rechtsleben 1, 1 ff. 2, 6. Peiser. Mittheil. d. vorderasiat. Gesellschaf. 1, 150, 157, 161.

24

У вавилонян раб в таких случаях был усыновляем Peiser, Mittheil. 1, 154.

25

За похищение людей закон Исх.21:16 налагает смертную казнь, что имелось место и у греков и римлян.

26

Cp. Bücher, Die Aufstande der unfreien Arbeiter 143–129 v. Chr. 1874. В Израиле дух, живущий в пророческих кругах, естественно, должен был много содействовать тому, чтобы рабам была облегчаема их участь. Ср. особенно прекрасное место Иов.XXI:12: не Он ли, Кто сотворил меня, образовал и раба в матерней утробе?

27

В Вавилоне бежавший раб должен был быть выкуплен у того, кто его поймал. Иногда пропавший раб владельцем был дешево продаваем другому, который затем должен был разыскивать его. Cp. Kohler und Peiser, Aus dem babyl. Rechtsleben 1, 5.

28

Против Bertholet, Die Siellung der Israeliten zu den Fremden 165. B Вавилоне рабы, повидимому, по закону имели собственность (движимую), из которой они должны были платить подати и своим господам, и чем они могли совершать торговлю; Cp. Kohler und Peiser op. cit. 1, 1 ff. Подобное узаконивает Магомет, Cyp.24:33.

29

Ср. E. Meyer, Entstehung des ludenthums.

30

Ср. Peiser, Mittheilungen der vorderasiat. Gesellsch. I, 153 f.

31

Cp. Nöldeke, Orientalische Skizzen 12 ff.

32

Cp. E. Meyer, Entstehung des Judenthums, 160 ff.

33

Cp. E. Meyer. Entstehung des Judenthums 166 ff.

34

Кроме того и были начальники и судьи в провинциальных городах. 1Ездр.10:14.

35

Cp. E. Meyer, 132 f. Stade. Gesch. Jsraels 2, 105. Wetlhausen, Jsrael. jup. Gesch 2, 185. Benzinger, Archäologie 316 ff. RE. 1, 224 f. Nowack, Archäologie 1, 314 ff. Seeseman, Die Aeltesten im Alten Testament, 1895, 51 ff.

36

Достойны замечания однако постановления о выкупных суммах при обетах лиц; Лев.27:1 и д. для мужчин показаны: в возрасте от 1 месяца до 5 лет – 5 сиклей; между 5 и 20 гг. – 20; между 20 и 60 – 50 сиклей; свыше 60 – 15 сиклей; для лиц женского пола в соответствующих возрастах: 3, 10, 30 и 10 сиклей. Следовательно 20-й год обозначает вступление в полный мужской возраст. Ср. Чис.1:3; 1Пар.23:3–24.

37

Cp. E. Meyer, Gesch. d. Alt. 367.

38

Cp. Bertholet, Die Stellung der Israeliten zu den Fremden, 101 ff.

39

Так именно, как настаивает справедливо Bertholet, S. 173, надо понимать выражение: идумеянин и египтянин.

40

Ср. Bertholet, 111 и Komment, zu Ez. XLVII:22.

41

Больше назначить едва ли возможно, ср. Benzinger, Arch. 16 E. Meyer, Entst. d. lud, 109.

42

H. Winkler, Keilinschriftliches Textbuch zum Alt. Test. 26 f.

43

Winkler, 34, ff.

44

Ср. об этом Die Zeitschrift des deutschen Palästina – Vereins 4. 211. ff.

45

Cp. Stade, Zeitschr. f. alttest. Wissenschaft 4, 271 ff. E. Meyer, 110 f, Giesebrecht zu Ier. 52, 28 ff.

46

E. Meyer, Entstehung d. Iudenthums, S. 192 f.

47

Israel, u. lud. Gesch 2, 195.

48

Jos. Vita 235, Bell. 3, 43 cf. 6,420 ff. Πο Bell. 6,420 сл., во время войпы иудеев с римлянами, было взято в плен 97.000 иудеев, умерщвлено 1.100.000 иудеев, хотя большей частью из пришедших из других стран. По тому же месту, исчисление пасхальных агнцев при Нероне дало цифру 256.500, в соответствии с чем присутствующих в Иерусалиме на празднике надо считать до 3 миллионов.

49

Закон Втор.XXI:17, по которому первородный сын получал двойную часть, вероятно, не имел приложения к собственно землевладению, cp. Stade, Gesch. 1, 392.

50

Cp. Maine Аnc. Law. 267; Maurer, Gesch. d. Dorfverfassung in Deutschland, 1865, 1, 34 ff. 96.304. В Baвилоне указывает на этот порядок постановление, что участок земли только тогда может быть продан, когда другие члены семейства дают на то согласие, cp. Peiser, Mittheilungen d. Vovderas. Ges. 1, 153, cp. там-же S. 164 о скотоводстве, которое совершалось не на частной собственности. По Велльгаузену, Skizzen u. Vorarbeiten 4, 18, в Медине пальмовые рощи и сады, окружающие надворные строения, были, вероятно, собственностью общества.

51

Ср. Palest. Explorat. Fund., Quart. Stat. 1894, 191 ff. Schick, Oesterreich, Monatsschrift fur den Orient, 1879, по З. Klein, Zeitschr. des deutsch. Palastina – Verein. 4, 70 ff.

52

Собрание Иеговы здесь есть отдельное собрание общины, см. Wellhausen, Israel, u. jud. Gesch. 2, 89 f. – 2) Ibid.

53

Мысль эта получает вероятный свет, благодаря существующему теперь обычаю при современном разделении земли в Палестине. В тот момент, когда упомянутый выше мальчик опускает свою руку в сумку, чтобы вынуть камешек, жители деревни восклицают: Бог jakum bigarali, Богъда сохранит мой жребий, да примет его себе.

54

В Чис.35:2 сл. говорится о принадлежащем левитским городам выгоне. Cо. I. Нав.21:11 сл.

55

Ср. об этом, встречающимся и у арабов действии, Robertson Smith, Kinship. 87. Jacob, Studien in arabischen Dichtern 3, 58 f.

56

Perfect, макера ст. 3 можно понимать, как perf. решения, проще читать вместо того причастие. О своеобразном случае, что Ноеминь владеет полем, см. выше. § 11. Достоверность всего рассказа удостоверяется всенародным свидетельством ст. 9.

57

Смысл едва ли тот, что бы гоел имел в виду то расстройство, что со временем он будет должен возвратить назад поле сыну Руфи, – так как, ведь, он в вознаграждение за покупную сумму имел бы, по крайней мере пользование участком до совершеннолетия этого сына. Вероятно, этот оборот речи можно рассматривать, как утонченную, подлинно восточную вежливость, по которой гоел не прямо отклоняет предложение – жениться на Руфи.

58

Так напр., Fonton, Early hebrew life 67, полагает, что невозделывание земли в каждый 7-й год в соединении с прощением долгов хотя и не доказывает с необходимостью повторения разделения земли вновь, но при этой гипотезе объясняется очень удовлетворительно. Wellhausen (Prolegomena 1895, 144 f.f.), который в Исх.23:11 видит только не собирание жатвы с некоторых полей по истечении 7-ми летнего севооборота, замечает при этом: это, может быть, остаток общинного хозяйства.

59

В такой форме выполнялся субботний год в послепленное время, ср. Неем.10:32; 1Мак.6:49–53; и др. ср. 2Пар.36:21.

60

«Книга Завета» – «Bundesbuch» – ходячее название отдела Исх.20–23 гл. у большинства немецких библеистов, даже и у тех, которые не строго придерживаются критических теорий разновременного происхождения отдельных частей Пятикнижия. (Прим. переводчика.)

61

Ср. и то, что в 1Пар.27:20; 2Пар.26:10 рассказывается о больших стадах царей.

62

О предметах торговли, приготовляемых из рыбы, упоминаемых в талмудических сочинениях, см. Herzfeld, Handelsgesch. 105 f.

63

Иос. Bell. 1, 429.

64

Cp. Herzfeld, Handelsgeschichte, 103. Levy. Neuhebr. Worterb. 4, 183. Охотничьих собак, которые весьма часто упоминаются у древне-арабских поэтов и писателей, Ветхий Завет не знает, напротив, упоминает о них Иосиф Флавий Arch. 4, 206.

65

Роскошные леса Галаада теперь большей частью не принадлежат никому, но вследствие этого постепенно сводятся жителями.

66

Относительно до-израильского времени здесь следует припомнить характеристичный образ в Тель-Амарнских письмах (№ 214.239 Winkler): скорее кирпич выпадет из своего положения, чем я поколеблюсь в моей верности.

67

Bellum 4,479–481.

68

Bellum 7,189. В связи с этим можно упомянуть и о горячих ключах и источниках вулканических местностей Палестины, так как они уже в древнее время употреблялись в качестве целебных купален, cp. Dechent, Heilbäder und Badeleben Palästina, Zeitschrift d. deutsch. Pal. Ver. 1,173 ff.

69

Cp. Herzfeld, Handelsgeschichte der luden 117. Levy, Neuhebr. Worterb. 3,460 b.

70

Cp. Ritter, Erdkunde І7,1063. Schwarz, das heilige Land (1852) 323.

71

См. Onomast, ed. de Lagarde 299,85. Сюда во время преследований времени цезарей были ссылаемы многие христиане, cp. Dillm. u. Delitsch zu Gen. 36,41 u. Ewald, Geschichte Israels, 3,848.

72

Cm. Wetzstein y Delitsch Ion. 2,358. Ветцштейн отождествляет эту ropy с железной горой I. Флавия (Bell. 4,454), о которой, впрочем, у последнего говорится, что она простирается до земли Моавитской, что не подходит к Джебель-мирад. Находящиеся здесь рудники были, открыты снова и утилизированы Ибрагимом – пашей, что, понятно прекратилось с новым переходом страны во владение Турок.

73

Заслуживает внимания то обстоятельство, что большинство ветхозаветных названий ремесел и художеств встречаются и в Финикийском языке.

74

Bellum 2,5. 30. 5,331.

75

Позднее льняное ткачество процветало в Галилее, особенно в Скифополисе, ткачество из шерсти – в Иудее, Schurer, Gesch. 2,37.

76

Ткачество у иудеев, как и вообще на Востоке (cм. Kremer, Kulturgesch. 3,86), было очень презираемо, cp. Rieger, Versuch einer Technologie und Terminologie der Handwerker in der Mischna (Dissert.) 1894, s. 25. И. И. Флавий (Arch. 18,314) упоминает в качестве особенности Вавилонии то, что тканье льна и прядение шерсти там считались почтенными для мужчин ремеслами.

77

О белильщиках и их ремесле, cм. Rieger, a. a. 0.39 ff. И это занятие считалось у иудеев не почтенным. Возможно, впрочем, что кобес Ис.7:3 лучше переводить: кожевник в виду Лев.13:48.

78

Что означает рядом стоящее слово мастер, не известно с точностью, обыкновенно его переводят: слесарь.

79

Там фабрики часто стояли на службе храмам, cp. Peiser, Mitth. d. vorderas. Ges. 170.

80

Ср. письма №№ 180, 189, 242, 256 Winkler.

81

Впрочем, из выражения «царский вес» 2Цар.14:26 следует, что уже Давид регулировал торговые отношения.

82

Ср. 3Цар.5:11; евр. 25, по какому месту Соломон ежегодно платил за доставляемые ему финикиянами кедры и кипарисы 20,000 короб пшеницы и 20,000 батов оливкового масла.

83

Начало 55 гл. кн. пр. Исайи, вероятно, составляет подражание восклицаниям торговцев водой и других продавцов.

84

По Иос. Фл. Bell. 5,331, торговцы шерстью и суконщики имели свои базары в новом городе.

85

В словах Втор.33:19 о Завулоне и Иссахаре: «созывают они народ на гору, там закалают они законные жертвы, ибо они питаются богатствами моря и сокровищами, сокрытыми в песке», Граф и другие видят упоминание о международных праздниках, которые, может быт, соединены были с ярмарками.

86

Мегх, Archiv 1,274. Место это имеет значение для определения времени составления письма. Что иудеи в это позднейшее время предпринимали большие мореплавания в интересах торговли, следует из Пс.106:23 ср. Притч.31:14, а равно и 7:19, где не целомудренная жена зазывает юношу в свой дом словами: муж мой отправился в далекое путешествие и взял с собой кошелек денег.

87

Cp. Herzfeld Handelsgeschichte 88 ff. Schürer, Geschichte 2,86 ff.

88

В широком смысле можно и членов царской лейб-гвардии причислить к чиновникам, оплачиваемых жалованьем от царя. Так как они часто были иноземцы, то, естественно, содержались вполне на счет царя. Из них и из телохранителей, вероятно, постепенно образовалось постоянное войско. Ср. Wellhausen, Isr. u. Jud. Gesch. 2,85.

89

В древнейшее время жрецы получали плату не только за правильное, в ритуальном смысле, совершение жертв, но и за вопрошание оракула, ср. относительно Арабов Wellhausen, Reste arab. Heid. 133.

90

И У древних арабов провидцы получали плату. Wellhausen, Reste arab. Heid., s. 135.

91

Jos. Arch. 15,372 cp. Nowack, Archäologie 1,172. В Вавилоне учитель ремесла имел заработок своих учеников и получал, если они выучивались, почетный подарок, Kohler u. Peiser, Aus. d. bab. Rechtsleben 2,52.

92

Cp. Bücher, Die Aufstande der unfreien Arbeiter 1874, 10 f.

93

Shurer, Geschichte 2, 259. Herzfeld, Handeisgeschichte 105.

94

Josephus, Bellum 2, 136.

95

Cp. Shurer, Seschichte 2, 691.

96

В некоторых местах слово это обозначает, скорее наёмного солдата: Ис.16:14 ср. Иов.7:1.

97

Вероятно, прор. Амос был, как уже замечено § 24, пастухом, нанимавшимся то в одном месте, то в другом (ср. Иоан.10:12).

98

Ср. § 12. О наемной плате в древней Вавилонии cp. Meissner Beiträge 10 f.

99

По видимому, в этом месте говорится о двух экземплярах купчей, открытом и запечатанном. См. Stade, Zeitschr. f. alt. Wissenschaft, 5,165.

100

По Иос. Флав. Arch., 14,23, при дороговизне в последнем до христианском столетии, модий пшеницы ценился 11 драхм.

101

Здесь разумеется, может быть, персидский серебряный сикль, который составлял лишь х/х иудейского.

102

«Процент» по еврейски называется «нешех», (собственно: укушенье) Исх.22:24; Лев.25:86; Втор.23:29; Иез.18:8–13–17; 22–12 или «тарбит» Лев.25:36марбит (Ibid.) – «прирост». Различие между обоими именами неясно. Может быть: вычет из суммы, даваемой заимообразно и – нарост к сумме возвращаемой. Возможно также, что тарбит было увеличение суммы по истечении срока платежа. Cp. Sur. 3,125 Wellh Vakiss. 145.

103

Mosaisches Recht 3,49.

104

Иос. Флав. (Arch. 4,268) понимает это вполне правильно.

105

О взыскании долгов в Вавилоне cм. Kohler и Peiser, Aus d. ЬаЬуІ. Rechtsleben 2,69 здесь было необходимо посредство судьи.

106

О рукобитии, как законном порядке у арабов, cp. Wellhausen, Reste rab. Herd. 186.

107

Обычай позволять бедным собирание колосьев между снопами, который мы встречаем в Руф.2:15, все еще существует в Палестине. Pal. Explor. Fund. 1894. 199.

108

И другие законодатели древности, как известно, пытались разными узаконениями ограничить скопление обширных владений в руках немногих. Так, Аристотель упоминает, что значение равенства владения было понятно многим древним законодателям, и что поэтому Соломон и другие издавали законы, запрещающие – по произволу, увеличивать свой удел (Politika 2,4.4). Эти законы состояли или в том, что вообще было запрещено приобретать землевладения более определенного максимума, или в запрещении покупать лежащие в пределах известного круга городские поля. О подобных законах у римлян см. Varro, de re rustica 1,2.9.

109

По позднейшему толкованию, и вор, проданный в рабство, по истечении 6 лет также получал свободу; он даже не мог быть продан чужестранцам, – постановление, отмененное Иродом Великим, Iosephus. Arch. 16,1–3. И постановление о юбилейном годе И. Флавий относит, Arch 3,282, как к должникам, так и к преступникам.

110

В духе Второзакония закон о рабах был осуществлен на время незадолго пред взятием Иерусалима, Иер. гл. 34. Ср. в Коране, Сур.24:33.

111

Ср. A. Geiger, Lehrbuch zur Spracbe der Mischna, S. 5 u. 77.

112

Schürer, Geschichte 2, 473.

113

Даже в пессимистическом, понимании царской власти, которое лежит в основе басни Иофама, Суд.9:8 и д., выставляется на вид, наоборот, самопожертвование, которое требуется от царя; но так как лучшие не хотят этим путем жертвовать собой, то людям достается дурное и деспотическое правление.

114

Десятина, как форма подати царю, встречается и в других местах. Так, персидские цари, по Аристотелю (Оесоnom.2:1–4), получали десятину от полевых плодов. To же встречается и в нынешней Палестине. Кроме взимаемой от всякого земельного владения (частного владения и земли правительства) поземельной подати (3–5 процентов стоимости), правительство требует еще десятину in natura от всех земельных произведений. От плутовства и насилия сборщиков десятины, берущих эти подати на откуп, поселяне очень много страдают, и большей частью сборщикам удается силой отнимать у феллахов подать почти в 33 процента; ср. интересный рассказ в Palest. Explor. Funb, Quart. Stat. f. 1894. 197 f. Вообще слово «десятина» часто имеет значение «подать» в общем смысле, без отношения к процентному счету.

115

Robertson Smith ссылается на Bryns-Sachau, Syr.-röm. Rechtsbuch, § 21, по которому римляне в месяце Нисане брали в Сирии подать со всех пастбищ на прокормление своих лошадей.

116

По Аристотелю (Оесоnom.2:2–34), вавилонские цари взимали десятину с ввозных товаров.

117

В Вавилоне был обычай – платить деньги взамен поставления солдат или общественных работ, Peiser Mittheil. d. vorderas. Gys. 1, 169.

118

В Тире сокровища храма были вместе и сокровищами государственными, Robertson Smith, Religion of the Semites, 228.

119

Cp. E. Meyer, Enstehung des Judenthums 68. Различаются три рода податей и налогов: мидда, ассирийское мандату, подать, бело, ассир. билту, налог, и галак. Последнее означает, вероятно, пошлину с ввозных и вывозных товаров; первые два вида обнимают, конечно, пошлины деньгами и натурой.

120

Jos. Arch. 12, 175. По этому рассказу, откупщики подати предлагали 8.000 талантов за собирание податей в Келе-Сирии, Финикии, Иудеи и Самарии. А Иосиф обещал уплатить двойную сумму.

121

Jos. Arch. 12, 141 f. И подати с венцов cм. Grimm, на 1Мак.10:28.

122

Jos. Arch. 14, 201, 202.

123

Jos. Arch. 15,303.

124

Ср. далее, Schürer, Gesch. 1, 395 ff. 428 ff. Herzfeld, Handelsgeschichte 159 ff.

125

Relig. of the Semites 227 ff.

126

В каком смысле употреблено слово «десятина» в Ам.4:4, едва ли можно решить.

127

Jos. Arch. 18, 312

128

Ср. у Schurer’a Gesch. 2, 107 ff.


Источник: Социальные отношения израильтян : Перевод с немецкого с введением и примечаниями э. о. профессора Киевской духовной Академии священника А.А. Глаголева. С.-Петербург : Типография В.Ф. Киршбаума, 1912. – 3, 95 с.

Комментарии для сайта Cackle