Суеверия в крестьянской среде: от XIX века до современности
Введение
Жизнь среднестатистического современного русского крестьянина в определенной мере отличается от жизни его предка, жившего 150–200 лет назад. Причем отличия эти заключены не только в техническом прогрессе, но наблюдаются и в области духовной.
За десятилетия советской власти деревня пережила много потрясений, начиная с раскулачивания и коллективизации, заканчивая перестройкой и полным крахом всей колхозно-совхозной системы. Активное насаждение атеизма должно было буквально «вытрясти душу» из крестьянина, а веру в Бога заменить на веру в светлое будущее, ради которого необходимо работать не покладая рук. Но строители коммунизма не учли то, что вытрясти веру из человека практически невозможно. Вера может быть пластичной, гибкой, трансформирующейся, может приобретать новые формы, но не исчезать совсем. Так, некогда христианство сильно потеснило язычество в могущественной Римской империи, но до конца искоренить его из народа Церковь не смогла. В X в. христианство пришло на Русь, но полностью преодолеть язычество за сотни лет так и не удалось. Шли века, менялись эпохи, гибли империи и исчезали целые государства, а на их месте возникали новые, и, казалось бы, язычество погибло под обломками былого, но нет – оно всё еще живет и местами даже расцветает. Несмотря на то, что некоторые языческие праздники в христианстве получили новое осмысление, формы и наполнение, до сих пор живы языческие традиции, связанные с ними. Часто они существуют в виде народного фольклора, поверий, суеверий. Невероятно точно описывал таковое положение дел этнограф и исследователь Воронежской губернии А. И. Селиванов: «Христианская Церковь, искореняя остатки язычества, вместе с тем строго преследовала поверья и обряды. Народ, непросвещенный вполне учением Христа, не мог отрешиться от суеверия и оставить то, что некогда составляло обстановку и даже часть его религии; поэтому некоторые из обрядов он переиначил в новорелигиозные, другие же продолжал, несмотря на учение Церкви, исполнять втайне. Так, например, празднование идолу Волосу, богу скотов, народ в христианстве заменил празднованием святому Власию. Празднование идолу Купале, богу плодов, совпадало с празднованием святому Иоанну Крестителю; народ не только приписал этому святому языческое влияние на плоды и травы, но даже придал и самое имя идола. Переходя от одного поколения к другому, обряды эти частью исчезали, частью же теряли свое значение, и от них оставалась одна искаженная форма.… Народные же предания и понятия об обрядах большею частью объяснялись и объясняются фразой: «так делали наши отцы, так делаем и мы»[1].
И сейчас в быту рядового деревенского жителя полно суеверий и предрассудков, уходящих корнями в далекое языческое прошлое. А если учесть нынешнюю моду на родноверие – воскрешение славянского язычества, то порой это уже не просто суеверия, а самые настоящие культы поклонения языческим богам. К тому же сильное влияние на жизнь многих людей имеет оккультизм в различной форме. Обращение к всевозможным гадалкам, знахарям, бабкам – обычное дело не только для жителя деревни, но и для горожанина.
Колдуны, знахари, ворожеи и прочие деревенские оккультисты
Итак, начнем с недавней предыстории. Наличие множества исследовательских материалов по этнографии по разным губерниям Российской империи, дает возможность проследить, каковы были крестьянские суеверия в середине XIX в., как они изменялись с течением времени, и в какой форме они дошли до XXI в.
Еще 150 лет назад жизнь русского крестьянина во многом регулировалась языческими отголосками – магическими верованиями и разнообразными суевериями. Несмотря на то, что люди верили в Бога, посещали храмы, искренне молились и соблюдали посты, они нередко обращались к колдунам, знахарям, ворожеям, верили в леших, домовых, русалок. Крестьянские суеверия были неким синтезом народной демонологии и примитивного восприятия православной веры. Обрядоверие[2] во многих случаях затмевало веру в Живого Бога, и хотя обращение к церковным обрядам, с одной стороны, выглядело благочестивым, но с другой стороны, без глубокой веры, было всего лишь стремлением решить бытовые проблемы. Такой подход и сейчас наблюдается в народе, даже независимо от того, жители это деревни или города. Причем нередко к этому примешивается магизм в различной форме. Например, часто приглашают священника освятить дом, искренне веря, что это некий очистительный оберег, который работает по умолчанию, очищая дом от «всего плохого» и «выставляя защиту» для него.
Обратимся сначала к широкому пласту крестьянских верований, касающихся вопросов оккультизма и магизма. Эта необходимость относит нас к рассмотрению деятельности деревенских оккультистов – колдунов, ворожей, знахарок и т.д. В. И. Даль дает им такие определения: «Знахарь и знахарка – есть ныне самое обыкновенное название для таких людей, кои слизывают от глазу, снимают всякую порчу, угадывают о пропажах и проч. Колдун, колдунья, ведун и ведунья встречаются реже и должны уже непременно знаться с нечистой силой, тогда как знахарь, согласно поверью, может ходить во страхе Божием и прибегать к помощи креста и молитвы. Волхв означает то же, что колдун, но слово это в народе не употребительно; даже о колдуне или колдунье слышно уже более в сказках; кудесники и доки местами тоже известны, более на севере, и означают почти то же, что колдун. Ворожея, ворожка относится собственно к гаданию разными способами, не заключает в себе условие чернокнижия, но и не исключает его положительно, почему и говорится: я не колдун, да отгадчик — то есть, знаясь с бесом, умею отгадывать»[3].
Отношение в крестьянской среде к колдунам, ворожеям, знахарям было противоречивым. К ним одновременно ходили за помощью и защищались от них, их боялись. Поводы для обращения к колдунам были разные. Например, для поиска пропавших или украденных вещей. Но, как отмечает А. И. Селиванов, «народ обращается к колдуну большею частью в деле зависти, злобы и мести, например, напустить на кого-либо тоску, присуху, выкрасть ребенка из утробы матери, иссушить скот и т. п.»[4]. Тот же Селиванов указывает: «в Воронежской губернии нет ни одного села, ни одной деревни, которые бы не имели своих колдунов»[5], тем свидетельствуя, что услуги их пользовались в народе немалой популярностью. Колдунов приглашали на свадьбы из боязни, чтобы тот не остановил свадебный поезд и не навел порчи на молодых. Также присутствие колдуна на свадьбе, согласно поверию, гарантировало защиту от чад других колдунов. Приходя в дом на свадьбу, колдун совершал особый обряд: «Хозяин, при входе во двор колдуна встречает его с хлебом и солью; колдун берет их, разломив хлеб на куски, и осыпает солью, бросает в разные стороны, потом плюнув три раза на восток[6], идет в избу. Осмотрев углы избы и заглянув в печь, он с отдуваниями и отплевыванием сыплет в одном углу рожь, в другом траву, именуемую „покрыш”, в третьем и четвертом – золу; рожь, посыпанная колдуном, уничтожает, по его и народному мнению, порчу на благосостояние молодых, трава покрыш – на их здоровье, зола – на тоску, сухоту и прочее; потом колдун снова выходит на двор и обходит три раза назначенных для молодых лошадей. Колдовство, употребляемое для того, чтоб заставить взбесится лошадей, заключается в следующем немудреном средстве: под хомут кладут какое-либо колючее растение. Когда колдун обходит лошадей, то прежде всего старается осмотреть, незаметно от зрителей, нет ли чего под хомутом. Церемония оканчивается осыпанием рожью молодых. Народ убежден, что какая бы порча ни была приготовлена для молодых, чрез исполнение этого обряда вся сила ее уничтожается»[7].
Но если случались глобальные проблемы в селе – засуха, наводнение, неурожай, то источником бедствий коллективный разум зачастую указывал колдунов, ведьм, ворожей и прочих деревенских оккультистов. Тогда могли случаться самочинные расправы, которые также облекались в форму различных суеверий. Так, А. Н. Минх повествует о свидетельствах жителей села Полчаниновки и деревни Федоровки Саратовской губернии: «На сходе хотели его побить за колдовство, – так нос закрывает; известно, что ежели колдуну разбить нос до крови, обтереть эту кровь тряпкой и сжечь ее, то колдун не будет уж в силах колдовать»[8]. Впрочем, могло доходить и до смертельных случаев. Информатор Этнографического бюро из Орловского уезда А. Михеева сообщала: «Убить колдуна или сжечь его мужики даже за грех не считают. Например, жила одна старуха, которую все считали за колдунью. Случился в деревне пожар, мужики приперли ее дверь колом, избу обложили хворостом и подожгли»[9]. Но в большинстве случаев народ боролся с колдунами при помощи молитвы, хотя и не без очередных суеверных странностей: «Главнейшей обороной от колдуна и ведьмы служит крест и молитва, в особенности же «Да воскреснет Бог», причем эта последняя молитва делается более действенным заклинанием, если читать ее до трех раз и не сначала, а с конца»[10].
Существовали не менее странные и при этом кощунственные способы как узнать ведьм и колдунов. Так, в Полчаниновской волости Саратовского уезда в народе бытовало поверье: «надо на Вербное Воскресенье взять покрупнее восковую свечку и зажигать ее всю Страстную неделю на стояниях и на Пасху у заутрени; затем надрезать кору на яблоне и заткнуть эту свечу за корой, вниз фитилем, оставить так до следующей Пасхи, на целый год; тогда перед заутреней ее вынимают, так чтобы никто этого не видал, идут с ней к заутрени и зажигают ее, после чего она становится чудодействующей: стоит лишь повернуть эту свечу фитилем к низу, то колдуны, находящиеся в церкви, станут к верху ногами»[11]. Интересно, что крестьяне верили, что колдуны и ведьмы ходят в церковь, чтобы не быть раскрытыми, но при этом храм был тем местом, где, при соблюдении некого ритуала, можно вывести оккультистов на чистую воду. «Стоит лишь надеть всё совершенно новое — белье, платье и обувь, и идти в праздник к обедне; ту из баб, которая – ведьма, он увидит стоящею задом к алтарю и лицом к выходной двери. Тот, на ком есть что-либо хотя раз надеванное из одежды, не увидит этого, и все бабы, будь между ними и ведьма, будут стоять лицом к алтарю и иконам. Кто увидит ведьму описанным способом, проживет недолго; злые духи и сама ведьма отомстят смертью за открытие тайны; поэтому народ боится ходить во всем новом в церковь, чтобы нечаянным образом не увидать ведьму, повернутой задом к алтарю; в свою очередь ведьмы, зная эту боязнь смерти и что поэтому никто не явится во всем новом, смело посещают храмы Божьи, не боясь быть открытыми»[12].
Сейчас вряд ли можно представить себе столь дремучие верования в крестьянской среде, но люди всё так же продолжают обращаться к оккультистам за помощью или защищаться от их них. Нынче не возникает необходимости разоблачать колдунов и ведьм, всевозможные «магические специалисты» действуют вполне открыто, легально и даже популяризируются СМИ.
Основной проблемой сейчас, как и раньше, видится засилье магических верований. Крестьяне всё так же верят в порчу и сглаз, зачастую видя причину семейных и иных проблем в колдовстве. Всё так же нередко приглашают колдуна на свадьбу или делают ему подарки из страха, чтобы он не навел порчу на молодых. Современные исследователи отмечают у жителей русской деревни практически идентичные с бывшими полтора-два века назад свадебные суеверные страхи:
«— колдун мог остановить свадебный поезд; его уговаривали, делали подарки, и он позволял ехать дальше (д. Семеново, Каршево);
— на свадьбу приглашали сильного колдуна и платили ему за то, что он оберегал свадьбу от других колдунов, не давал им навести порчу на молодых (д. Семеново, Каршево)»[13].
Отдельно стоит сказать о деятельности знахарей. По мнению некоторых исследователей XIX в., знахари не имели общения с падшими духами, но использовали заговоры и некоторые знания в области народной медицины и грамотного употребления целебных трав. Однако такое мнение нельзя разделить в полной мере, особенно в отношении заговоров. Заговоры и заклинания являются оккультными формулами, имеющими определенное значение, хотя многие люди по духовной своей неграмотности не видят различия между заговором и молитвой. Заговор тем отличается от молитвы, что предполагает не веру в Бога и обращение Нему с просьбой, а веру в саму произнесенную формулу. Заговор является словесным выражением веры человека в какое-либо лучшее для него изменение, при этом фактически исключающее всякий Божественный промысл в этом изменении. Не Бог тут является подателем благ, а чудесна сама произнесенная формула, в которой даже смысл слов не всегда имеет какое-то значение. Важно лишь точное воспроизведение формулы. Молитва же никогда не предполагает бессмыслицы, она всегда является обращением к Богу как к Личности. Если человек, общаясь с другим человеком, не позволяет себе городить бессмысленные фразы, то и общение с Богом тем паче должно быть осмысленно и совершаться со всяческим благоговением. Таким образом, использование знахарями заговоров и заклинаний указывает на то, что деятельность их греховна, а христианам должно в первую очередь не искать чудесных формул для решения проблем, а уповать в молитве на милость Божью. Впрочем, об этом говорил еще свт. Иоанн Златоуст: «Будем искать спасения не каким-нибудь образом и избавления от бедствий не как бы то ни было, но от Бога. Говорю это к тем, которые во время болезней употребляют заклинания и прибегают к другим чародействам для облегчения болезни. Это значит искать себе не спасения, а погибели, потому что величайшее спасение есть то, которое получается от Бога»[14].
В современности знахарей не меньше, чем прежде, сейчас они могут именовать себя по-модному экстрасенсами, биоэнерготерапевтами, целителями и т.д., и объяснять свои навыки различными «энергиями» и «силами». Суть их деятельности от этого не меняется, а традиционные «бабки» есть во многих деревнях и селениях. К тому же не станем забывать об обычных шарлатанах, коих, вероятно, больше, чем реальных оккультистов.
Домовой и леший – закат эпохи популярности
Другим ярким пластом деревенских суеверий была вера в домового, лешего, водяного, русалок, кикимор, оборотней и т.д. Каждый из этих персонажей имеет свои особенности в описании, но подробно рассматривать их не имеет смысла в силу того, что в современности вера в них практически исчезла и является разве что основанием для быличек и страшилок. Рассказы о встрече с лешим или проказах домового встречаются всё реже и являются скорее единичными случаями, чем массовым явлением. Повествуют об этих случаях в основном люди пожилого возраста, часто ссылаясь на услышанные ими истории. Поэтому можно предположить, что в будущем все эти персонажи славянского язычества окончательно канут в Лету, не имея никакого влияния на жизнь русской деревни.
Околоцерковные суеверия, или Зачем нужна «четверговая соль»?
Интересны для рассмотрения околоцерковные суеверия, представляющие собой гремучую смесь православия и язычества. Некоторые из них существуют и по сей день.
А. Н. Минх отмечал, что у крестьян Саратовской губернии бытовало поверье, что «у кого не живут дети, то восприемниками берут соименников отцу и матери новорожденного, или первых встретившихся на улице людей; последние называются встречными крестными»[15]. А в случае тяжелых родов у многих крестьян существует поверье, что надо просить священника отворить царские врата в алтаре церкви, что ускоряет роды и дает им благополучный исход[16]. Причем последнее суеверие было известно и в других губерниях, практикуется оно и сейчас.
Существует некоторое количество суеверий, связанных с Великим, или, как называют в народе, Чистым Четвергом на Страстной Неделе. Так, в некоторых селах Аткарского уезда Саратовской губернии крестьянки выпрашивали в этот день у священника ладан, оставшийся от каждения во время Херувимской песни, и поили им младенцев, когда они бывали нездоровы[17]. Эта практика известна и сейчас во многих местах, священники порой слышат просьбы дать «херувимский ладан», причем использоваться он может для разнообразных целей – для лечения болезней, снятия порчи и т.д.
Другим широко известным суеверием является так называемая «четверговая соль», которая готовится особым образом в ночь на Великий Четверг, и которой приписывают особую целебную силу. Процесс приготовления обычно выглядит так: обыкновенную каменную соль запекают несколько часов вместе с квасной гущей или ржаным хлебом. От этих манипуляций она меняет текстуру и приобретает характерный черный цвет. «Четверговая» соль известна давно, о ней свидетельствует Стоглавый Собор 1551 г.: «В Великия четверток порану солому палят и кличют мертвых; некоторыи же невегласи [невежды] попы в Великий четверг соль под престол кладут и до седмаго четверга по Велице дни [Пасхе] там держат и ту соль дают на врачевание людем и скотом»[18]. «Четверговую» соль хранили весь год, использовали ее для снятия сглаза и как универсальное средство для лечения разных болезней. Соль могли давать больному скоту, растворив щепотку в поилке. Также ее использовали в качестве оберега, нося на груди в ладанке. Нередко священники, идя на поводу у этого поверья, освящали соль в храмах в Великий Четверг. Это встречается и сейчас. Однако данное не прописанное церковным Уставом, действие не имеет ничего общего с той практикой, которая имеется в Церкви. В Требнике, действительно, содержится «Молитва над солию», но прочтение ее не наделяет соль никакими целебными или чудодейственными свойствами. Церковь благословляет соль как важнейший продукт питания, и никакие богослужебные книги не предписывают делать это в какой-либо конкретный день, в частности, в Великий Четверг.
Не менее известным суеверным почитанием выделяется «четверговая» или «страстная» свеча, с которой стоят на службе во время чтения двенадцати Страстных Евангелий, а затем, не гася, несут домой, где коптят ею кресты на косяках дверей и окон. Данное действие, согласно поверью, является напоминанием о помазании евреями косяков дверей кровью жертвенного агнца во время ветхозаветной Пасхи и, подобно этому знамению для ангела, поражающего первенцев египетских, но не заходящего в дома евреев, должно оберегать дом в течение всего года. Свечу также нужно хранить весь год и зажигать в особых случаях. Несомненно, данное «свечное» суеверие, насаждаемое порой даже священнослужителями, не имеет ничего общего ни с православной традицией, ни с церковными канонами.
Для лечения болезней у младенцев могли совершаться странные и даже кощунственные действия со святынями. «Наши крестьянки, – пишет А. Н. Минх, – при коликах у младенца, когда он „сучит ножками”, прикалывают болезнь краем медного креста на живот ребенка; кто позажиточнее, те обращаются к священнику, прося отслужить молебен и „приколоть” болезнь копием употребляемым при совершении Святых Тайн»[19].
Много крестьянских суеверий было связано со скотом. Так, в Саратовской губернии на Пасху, во время служения пасхального молебна в доме, под скатерть на столе, именно в том месте, где должны лежать крест и Евангелие, некоторые насыпали соль, другие же – проса и пшена; солью затем кормили домашний скот, чтобы не хворал и лучше плодился, а просом и пшеном – кур, чтобы лучше неслись. Чтобы не приставала зараза, выгоняя в первый раз стадо в поле, сгоняли со двора скот благословенной вербой, которая раздается в церкви на Вербное Воскресенье. В День Святой Троицы брали из церкви траву и кормили ей скотину, что, по убеждению крестьян, предохраняло скот от падежа[20].
До каких только крайностей и совершенных дикостей не доходили суеверия в русской деревне. В некоторых местах считалось, что если стоит засуха, то «нужно выкопать с кладбища опойцу и бросить в воду или овраг; за неимением опойцев ловят лягушек и вешают за ноги на деревьях»[21].
Выводы
Рассмотреть все бывшие и нынешние крестьянские суеверия и поверья не представляется возможным в связи с их необычайным множеством. Но в целом можно отметить, что, несмотря на всеобщую грамотность и просвещение, житель русской деревни не стал менее суеверным, чем его недавний предок. Почти исчезла вера в домовых, леших, русалок и т.д., но воскресшее славянское язычество, активно распространяемое родноверами, несет в себе куда более серьезную проблему – поклонение древним богам. И пусть пока родноверие только набирает обороты, а многие люди воспринимают культы как некую забаву или реконструкцию, само уже наличие открытой проповеди язычества говорит о явной духовной проблеме в русском народе. Оккультизм, в свою очередь, представляет опасность не меньшую и, будучи формой общения с падшими духами, не может не оставлять дурного следа в жизни людей. Пожалуй, русская деревня сейчас переживает не лучший период своего духовного развития, но то же можно сказать и обо всем народе. 90‑е годы прошлого века были ознаменованы невероятным духовным подъемом и возрождением, но в жизнь многих людей, после десятилетий богоборчества, наряду с православием проникли душевредные оккультные практики, язычество и воскресли былые суеверия. И сейчас, спустя 30 лет, мы пожинаем плоды этого духовного беспредела. Но повода для уныния нет, Церковь Христова знавала и худшие времена, и «врата ада не одолеют ее» (Мф.16:18).
[1] Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии. Хрестоматия. Сост. Мокшина Г. Н. / Воронеж, изд. «Истоки», 2013 г. / стр. 28–29
[2] Обрядоверие — суеверное отношении к церковным обрядам как к главному средству спасения; вера в спасительность внешних обрядовых форм вне зависимости от глубины осмысления их содержания, знаний основ православной веры и духовно-нравственного преуспеяния.
[3] ЛитМир — Электронная Библиотека ( https://www.litmir.me/br/?b=163065&p=1 ) / Даль Владимир Иванович. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа / стр.3 (обращение 18.07.2022)
[4] Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии. Хрестоматия. Сост. Мокшина Г. Н. / А. И. Селиванов. Очерки обрядов, примет и гаданий в Воронежской губернии / Воронеж, изд. «Истоки», 2013 г. / с. 32
[5] Там же, с. 33
[6] Примечательная подробность, указанная А. И. Селивановым, является, вероятно, подчеркнуто-кощунственным действием, противоположным действию крещаемого во время совершения Таинства крещения, предполагающего тройной плевок в сторону запада с троекратным отречением от сатаны.
[7] Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской губернии. Хрестоматия. Сост. Мокшина Г. Н. / А. И. Селиванов. Несколько слов о веровании в колдовство в Воронежской губернии / Воронеж, изд. «Истоки», 2013 г. / с. 47
[8] Минх А.Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии. / С.-Петербург, 1890 г. / с. 16.
[9] Архив Российского этнографического музея (АРЭМ). Ф. 7. Оп. 2. д. 1316, л. 15
[10] Ушаков Д. Н. Материалы по народным верованиям великорусов. «Этнографическое Обозрение» / Москва, 1896 г. / Кн. 29–30, с. 180
[11] Минх А.Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии / С.-Петербург, 1890 г. / с. 16
[12] Минх А.Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии / С.-Петербург, 1890 г. / с. 26
[13] https://www.ruthenia.ru/folklore/ilynatoporkov1.htm / Т.С. Ильина, А.Л. Топорков. Мифологическое в жизни современной севернорусской деревни / (обращение 23.07.2022 г.)
[14] Иоанн Златоуст, святитель. Беседа на псалом 9 / Иоанн Златоуст, святитель. Творения. Т. 5. Кн. 1. / СПб., 1899. / с. 122.
[15] Минх А.Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии / С.-Петербург, 1890 г. / с. 51.
[16] Там же, с. 51.
[17] Там же, с. 51.
[18] https://azbyka.org/otechnik/pravila/stoglav/ / Азбука веры / Православная библиотека / Церковное право / Стоглав / обращение 23.07.2022 г.
[19] Минх А.Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии / С.-Петербург, 1890 г. / с. 51.
[20] Там же, с. 56.
[21] Там же, с. 50.