Нужен ли православному экуменизм?

Как известно, на сегодняшний день в мире существуют сотни религиозных собраний, отождествляющих себя с Церковью Иисуса Христа, члены которых искренне убеждены, что подлинной верой является та, которую исповедуют именно они. Поскольку пропагандируемые в этих деноминациях «спасительные» истины различаются между собой не только в деталях, но и по существу, а истина не может противоречить сама себе, постольку ясно, что подлинно верующими не могут именоваться представители всех «христианских» сообществ вообще. Отсюда иногда заключают, что либо истины веры всецело сохраняются в чистоте лишь в одной из «христианских» церквей, либо нигде.

Заметим, что к такому же заключению пришел в свое время русский писатель Л. Н. Толстой.

«Я был приведен к убеждению, — пишет он, — что церкви никакой нет. Все различно верующие христиане называют себя истинными христианами и отрицают одни других. Все эти отдельные собрания христиан называют исключительно себя церковью и уверяют, что их церковь истинная, что от нее отпали другие и пали, а она устояла. Все верующие разных толков никак не видят того, что не оттого, что их вера осталась такою или иною, она есть истинная, а оттого они называют ее истинною, что они в ней родились или ее избрали и что другие точь-в-точь то же самое говорят про свою веру. Так что очевидно, что церкви одной никогда не было и нет, что церквей не одна, не две, а тысяча две, и что все друг друга отрицают и только утверждают, что каждая истинная и единая. Каждая говорит одно и то же: “наша церковь истинная, святая, соборная, апостольская, вселенская. Писание наше святое, предание святое. Иисус Христос есть глава нашей церкви, и дух святой руководит ею, и она одна преемственно выходит от Христа Бога”.
Если взять какую бы то ни было веточку из раскидистого куста, то совершенно справедливо будет сказать, что от веточки к веточке, и сучка к суку, и от сука к корню всякая веточка преемственна от ствола, но не всякая одна исключительно преемственна. Все одинаковы. Сказать, что всякая веточка есть одна настоящая веточка, будет нелепо; а это-то самое и говорят все церкви.
В самом деле, тысячи преданий, и каждое отрицает, проклинает одно другое и свое считает истинным: католики, лютеране, протестанты, кальвинисты, шекеры, мормоны, греко-православные, староверы, поповцы, беспоповцы, молокане, менониты, баптисты, скопцы, духоборцы, и пр., и пр., все одинаково утверждают про свою веру, что она единая истинная и что в ней одной дух святой, что глава в ней Христос и что все другие заблуждаются. Вер тысяча, и каждая спокойно считает себя одну святою. И все знают это, и каждый, исповедующий свою веру за истинную, единую, знает, что другая вера точь-в-точь также — палка о двух концах — считает свою истинною, а все другие — ересями. И 1800 лет скоро, как идет это самообманывание и все еще продолжается.
В делах мирских люди умеют разглядеть самые хитрые ловушки и не попадают в них; а в этом обмане 1800 лет миллионы живут, закрывая на него глаза. И в нашем европейском мире, и в Америке, где все по-новому, все — как будто сговорились — повторяют тот же самый глупый обман: исповедуют каждый свои истины веры, считая их едиными истинными и не замечая того, что другие точь-в-точь то же самое делают» [1, с. 6-7].

Тщетность и, главное, кажущаяся бессмысленность попыток определения, в какой именно из «произошедших» от древней Апостольской Церкви деноминаций следует видеть Церковь Святую и Истинную, многих привела к заключению, будто истина, пусть даже не в полноте и не в чистоте, содержится в каждом собрании; что в различных «христианских» общинах, произошедших от Единой Матери-Церкви, как в образовавшихся от единой закваски, произросших из единого стебля побегах, не может не заключаться хотя бы доли того, что присуще источнику-семени, корню, стволу.

Известно, что одним из характернейших признаков духовной причастности верующего Господу Иисусу Христу служит причастность не одной из... «христианских» церквей, а одной и Единой — единственной, которая есть Тело Его: «И вы — тело Христово, а порознь — члены» (1Кор. 12:27); «так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены» (Рим. 12:5).
Именно эта, Единая и единственная Церковь — дом Божий (1Тим. 3:15), стадо Христово (Ин. 10:16), возлюбленная Богом (Рим. 9:25), Невеста и Мать (Откр. 12:5), духовное семя Авраамово и по обетованию наследники (Гал. 3:29), сограждане святым и свои Богу (Еф. 2:19), полнота, Наполняющего все во всем (Еф.1:23) — является сферой особого пребывания и действования Животворящего Духа, сошедшего на апостолов в День Пятидесятницы.

Ведь согласно Писанию, Богу, Который и Сам являет Собой абсолютное единство, и служит Причиной всякого благочестивого межчеловеческого единства, изначально было угодно, чтобы все без исключения спасающиеся пребывали «едино»: «Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17:20-21).

Как известно, одним их главных признаков единства какой бы то ни было человеческой общности, и одной из его главных основ является мир. Тем более это относится к верующим, составляющим Единую Церковь. Наличие мира-единства в лоне Святой Кафолической Церкви обеспечивается пребыванием в ней спасительной силы Божией, благодатной любовью верующих к Богу и друг к другу: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13: 34-35). Таким образом, мир-единство, присущий Единой и Истинной Церкви, — особый. Он дарован спасаемым и поддерживается в недрах Собрания особенным действием свыше: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам» (Ин. 14:27).

Как единство Лиц в Пресвятой Троице не есть солидарность, общительность, дружественность обособленных Ипостасей, а есть исключительная и неразделимая «сверхъобъединенность», так и под единством Церкви Христовой следует подразумевать не формальный союз, а единство сверхъестественное и надмирное. В противном случае Христос, обращаясь в первосвященнической молитве к Отцу, мог бы сказать (вместо «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино»), например, нижеследующее: «да будут все едино, как един был когда-то Израиль, как едина Империя Римская, как едино товарищество, войско, коллегия, артель...».

В связи с тем, что на сегодняшний день «христианских» церквей — неисчислимое множество, и они — далеко не «едино», понимаем, что звание «Единая Церковь», в точном значении этого выражения, не может прилагаться ко всем деноминациям как к совокупности, сумме. Очевидно, что Единой Апостольской Церковью не может именоваться и ни одно из вновь образованных «христианских» собраний (само по себе), сформированных в силу авторских человеческих инициатив.

Судите сами:

— Каждая из новообразованных «христианских» церквей несёт на себе следы субъективизма и индивидуализма, личных черт основателей; печать внешних обстоятельств и условий (политических, экономических, социальных и пр.), сопутствовавших устроению общин. Все те существенные, принципиальные особенности, по которым современные «христианские» деноминации отличаются от «стандартов» Единой Святой Кафолической Церкви апостольских времен, суть стандарты не «видоизменившиеся», а искаженные. Посему не в последнюю очередь именно эти особенности и содействуют обособлению, отграничиванию новых церквей от той древней Единой Матери-Церкви, о которой апостол Павел говорил: «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:25-27).

— Стало быть, Единой и Истинной Церковью может называться лишь та, что устроена не фантазией человеческой, не новаторами, а Христом, при участии апостолов: «и на сем камне Я создам Церковь Мою...» (Мф. 16:18). Не изобретателям ведь, а апостолам и через них — посвященным ими преемникам дарована от Бога власть разрешать и вязать: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф. 18:18).

— Опять же, Единой и Истинной Церковью может быть названа только та древняя, о которой Христос провозвестил, что врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18). Это значит, что Церковь никогда не распадалась, как учат протестанты, и не распадётся на множество церквей; от нее лишь откалывались в разное время те или иные общины: «всякое царство, разделившееся в самом себе, опустеет» (Мф. 12:25); «если царство разделится само в себе, не может устоять царство то» (Мк.3:24). Если бы Церковь Божия разделилась сама в себе по существу, раскололась, получилось бы, что врата ада ее всё же одолели.

— С другой стороны, Единой и Истинной Церковью является лишь та, что есть столп и утверждение истины (1Тим. 3:15), а не столп и утверждение субъективных воззрений тех или иных учителей: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос» (Мф. 23:8). Следовательно, Истинным Христовым Собранием может считаться лишь то, что живет не по частной традиции, а в согласии со Священным Преданием (характерными признаками которого, как известно, служат: древность, непрерывность, повсеместность, всеобщность, соответствие Священному Писанию): «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2Фес. 2:15).

— Наконец, Единой Истинной Церковью может именоваться лишь та, которая собрана вокруг Трапезы Господней; та, в чьих недрах христиане всегда пребывали и пребывают в евхаристическом общении: «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и молитвах» (Деян. 2:42); «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10:17);

— Единой и Истинной Церковью вправе называться лишь та, члены которой имеют единую, соборную молитву, единый мистический опыт, единое сознание, единые ориентиры и цели, единое устремление, единую жизнь по Христу, со Христом, во Христе: «Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Иисуса Христа, дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 15:5-6);

Само собой очевидно, что если бы всё вышесказанное признали и представители новообразованных «христианских» общин, это автоматически ознаменовало бы их согласие с тем, что они, как не принадлежащие древней Единой Апостольской Церкви, пребывают вне церковной ограды, вне церковных границ.

Однако вместо такого признания, что и понятно, в качестве альтернативы вышеизложенному сформировалась теория, сообразно которой, разобщенность «христианских» церквей существовала всегда. А целокупное единство, содержащее полноту благодатных даров, полноту истины, полноту жизни, изначально созерцалось в христианстве не актуально, но потенциально. Стало быть, единство Церкви — это не изначальная данность, а цель, которая до сих пор не достигнута и которую ещё только нужно достичь.

Вот, например, как описывает состояние ранней Апостольской Церкви В. Генке: «Представьте себе, что вы идете по глухому лесу и неожиданно натыкаетесь на большой лагерь, где множество людей ожесточенно спорят друг с другом. Разобраться во всем этом шуме совершенно невозможно. Одни убеждают, что нужно идти в сторону болота, а другие предлагают искать дорогу к морю. Кроме того, люди, которые хотят идти к морю, никак не могут согласиться, какой дорогой туда идти: одни говорят — через горы, а другие — по равнине. Как поступить? В одиночку отсюда не выбраться. Ясно, что надо прекратить споры и двигаться вперед. Но как? Очевидно, что в болоте все погибнут. Но те, что хотят идти к морю, тоже в ссоре. Сначала их нужно помирить. Кроме того, многие из них сомневаются: а может, все-таки идти по направлению к болоту? Именно так и выглядела Церковь во втором веке...» [2, с. 71].

«Но как понять... факт внешнего разделения Церкви на православную и католическую, а затем на ряд “исповеданий”? — Негодует профессор-протоиерей В. Зеньковский. — Как соединить основное понятие единства исторической Церкви с фактом исторически закрепившегося разделения Церкви на ряд исповеданий?
У протестантских богословов возникла теория по этому вопросу, получившая очень большое распространение благодаря своей исключительной ясности, хотя и явной ошибочности. Это так называемая “Теория ветвей” (Branch theori); согласно этой теории, единство Церкви Христовой заключено в соединении и живой связности разных исповеданий между собой: каждое исповедание (каждая “ветвь”) приобщается к единой Церкви Христовой, когда они все сближаются одна с другой, когда они все вместе. Иными словами: единство Церкви не воплощено ни в одном из исповеданий, но только их сочетание, их суммирование, реализует единство Церкви, присущее потенциально каждому исповеданию (каждой “ветви”). Сознание принадлежности к истинной, единой Христовой Церкви верно, с этой точки зрения, лишь как выражение потенциальной связи с другими исповеданиями. В последнее время стала очень популярной (среди протестантов) мысль о том, что эта потенциальная принадлежность к “Una Sankta” (к единой святой Церкви) и есть та “капля” истинности и абсолютности, которой держится каждое исповедание.
Итак, согласно этой теории, единство Церкви есть нечто потенциальное, исторически не реализованное» [3, с. 438-439].

В начале XX века на основании идеи достижения религиозного объединения всех ответвлений «христианства», как продукт миссионерского движения, связанного с евангелизационными кампаниями, осуществлявшимися в Европе и Северной Америке в XVIII — XIX вв, образовалось движение, направленное на устранение разобщенности «христианских» церквей, получившее название «экуменизм» (от греч. οἰκουμένη — вселенная, обитаемый мир).

Традиционно датой рождения экуменизма называют 1910-й год, когда состоялась Всемирная миссионерская конференция в Эдинбурге, съезд представителей религиозных организаций и обществ, наметивший главные направления политики миссионерства на ближайшие несколько лет. Важнейшей экуменической организацией на сегодняшний день является образованный в 1948 году, в Амстердаме, Всемирный Совет Церквей. Вместе с развитием экуменической деятельности большее внимание, как православных, так и не-православных христиан, стала привлекать богословская проблематика о предназначении и границах Церкви, о ее составе, руководстве, организации и устройстве. Споры по данному вопросу не прекращаются до сих пор.


Нередко отношение православных к экуменизму разнится до крайностей: от радостно-одобрительного до грубо-пренебрежительного. Причём, неоднородность оценок встречается как среди мирян, так и среди монашества, духовенства. По большей части причиной тому служит размытость понятий «экуменическое движение», «экуменизм», а также непонимание отношения, которое имеет к экуменическому движению Вселенская Православная Церковь.

Скажем, согласно убеждениям одних, ввиду существования между «христианскими» церквами принципиальных различий в вероучении, богослужебных традициях, канонических правилах, нравственных устоях и пр., ждать от экуменизма сегодня чего-то более значимого, чем сотрудничества в рамках административного союза, формального кооперативного содружества — нельзя. Ведь несмотря на то, что экуменическое единство может способствовать плодотворному диалогу, межцерковному миру, оно, тем не менее, не вправе именоваться единством в том исключительном, точном и возвышенном значении, какое подразумевал за ним Господь Иисус Христос: «...и будет одно стадо и один Пастырь» (Ин. 10:16).

«На протяжении уже почти столетия, — сообщается в “Основных принципах отношения РПЦ к инославию” — Русская Православная Церковь ведет диалог с экуменическим движением. Экуменизм — понятие многогранное. Обозначая первоначально стремление к сближению христиан, сегодня оно употребляется в самых разных смыслах. Поэтому нужно ясно различать понятия “экуменизм”, “экуменическое движение”, с одной стороны, и “экуменические контакты Православной Церкви” или “участие православных в экуменическом движении” — с другой. Важнейшая цель православного участия в экуменическом движении всегда состояла и должна состоять в будущем в том, чтобы нести свидетельство о вероучении и кафолическом Предании Церкви, и в первую очередь истину о единстве Церкви, как оно осуществляется в жизни Поместных Православных Церквей.
Диалог Православной Церкви с экуменическим движением не означает признания равноценности или равнозначности с остальными участниками движения. Членство во Всемирном Совете Церквей не означает признания ВСЦ церковной реальностью более всеобъемлющего порядка, чем сама Православная Церковь, поскольку она и есть Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, или даже просто признание того, что ВСЦ и экуменическое движение обладают хоть какой-то церковной реальностью сами по себе. Духовная ценность и значимость ВСЦ обусловливается готовностью и стремлением членов ВСЦ слышать и отвечать на свидетельство кафолической Истины» [4, с. 818-819].

Отметим, что если первоначально экуменизм объединял главным образом верующих в Господа Иисуса Христа, с годами характер экуменического движения менялся, критерии для принятия в членство «организации» размывались. Все это не могло не вызывать обеспокоенность и волнение у лиц, видевших в экуменизме не столько возможность формального преодоления межрелигиозной разобщенности, сколько средство духовного сплочения верующих под эгидой Христа, во Христе.

«Экуменическое движение, — напоминает в этой связи митрополит Сурожский Антоний, — родилось из сознания относительно небольшой группы людей, что христиане разошлись так давно и так давно перестали общаться, что они перестали вообще друг друга понимать, и что надо создать какую-то организацию, место, где христиане разных вероисповеданий будут встречаться не с тем, чтобы друг друга критиковать или рвать, а чтобы друг перед другом свидетельствовать о том, что они за столетия узнали о Боге, узнали о жизни, узнали о Церкви... И был замечательный период между 1948 годом и началом шестидесятых, когда христиане разных вероисповеданий встречались в экуменическом движении, зная, что собеседник открыт, а не закрыт, что собеседник будет слушать с искренним желанием услышать и понять то, что ему говорят, хотя и не обязательно согласится, что если будет возражение, вопросы или спор, то для того, чтобы понять друг друга, а не для того, чтобы друг друга разрушать...
А потом экуменическое движение стало (во всяком случае — для меня) гораздо более сложной проблемой, потому что перестали ставить основные вопросы и стали расширять членство и для этого снижать критерии и допускать двусмысленные формулировки. Сначала в экуменическом движении могли участвовать те, кто верит в Божество Иисуса Христа и воспринимает Его как своего Спасителя. Потом решили внести новую базу, которая была бы богословски “более богата” и которая оказалась на самом деле вроде трясины...» [5, с. 439-440].

С увеличением недовольства ходом развития экуменизма среди не-православных «христиан» приумножался и рост обеспокоенности среди православных. Причем, некоторые из публичных упреков, как, например, нижеследующий, отличались особой выразительностью и остротой: «Я осуждаю экуменизм и считаю его не просто ересью, а пан-ересью — вместилищем всех ересей и зловерий. Нам хорошо известны антихристианские силы, закулисно управляющие экуменизмом... Экуменизм направлен против Православия. Он представляет сегодня самую большую опасность, наряду с неверием нашей эпохи, обожествляющим материальные привязанности и удовольствия» [6, с. 120].

Озабоченность, связанная с опасением, будто участвуя в экуменическом движении Православная Церковь утратит свою самобытность, увязнет, растворится в пестреющей и клокочущей массе религиозных общин, в общем понятна, особенно если принять во внимание всё чаще и чаще звучащие утверждения о равнозначности авторитетов «христианских» религий, и даже всех мировых.
Вот, к слову, как это выражает доктор Чонг Хьюн-Кьюнг: «Буддизм и шаманизм — моя мать, а мой отец — Христианство»; «Мое чрево — шаманское; сердце мое — буддистское; правое полушарие мозга — конфуцианское; левое — христианское и язык, на котором говорю — христианский» [7, т. 1, с. 169].

Заметим, что нередко подобные утверждения преподносятся под покровом учения о бесконечном милосердии Божием, а также под предлогом чистейшей христианской любви. Смысл их таков:

1) Поскольку Бог является Промыслителем в отношении не только христианских собраний, но и в отношении всего мира вообще, постольку нельзя не признать, что Он изливает Свое милосердие и на прочие религиозные группы, пусть даже способы этих благодатных осияний и не вполне понятны для христиан. При этом прибегают к соответствующим (данной идее) библейским высказываниям, например, к таковому: «Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55:9). Кроме того, существует воззрение, согласно которому, отсутствие желания выбирать, в какой именно церкви следует искать встречи с Иисусом Христом, является признаком облагодатствования души, ищущей освобождения не у человеков, а во Христе.

2) Поскольку любовь Божия распространяется на всех потомков Адама, а не исключительно на христиан, да и любовь человеческая, по слову Спасителя, должна изливаться не избранно-адресно, а на каждого ближнего, постольку и единение по любви не может ограничиваться сферой «христианских» собраний, а должно охватить все религиозные группы вообще. Церковь-де обязана следовать примеру Иисуса Христа, Который «был человеком для других», любил всех и не гнушался общением с людьми самых разных религиозных убеждений, принимая их такими, какие они есть.

(Ср. митрополит Иоанн (Снычев): «Вот на Всемирном Совете Церквей, на всех этих бесчисленных конференциях и собраниях католики, баптисты и другие говорят: “Давайте будем в любви жить, соединения искать. Пусть хоть и разница у нас во взглядах — догматических и прочих, но все-таки основное любовь. Знай заповедь!” Лукавят — заповедь заповедью, но какой ценой?» [8, с. 169]).

Достаточно резко и эмоционально повествует о проявлениях данной тенденции популярное издание с характерным названием: «Православие и экуменизм. Межхристианское и межрелигиозное движение, как екклезиологическая ересь».
Вот интересующее нас речение: «В Аддис-Абебе, митрополит Георгий Кходр, стараясь положить основание нового богословия, то есть богословия диалога с другими религиями, буквально все попирал ногами и провозгласил многостороннюю ересь.
Несчастный архиерей утверждает подлинность духовной жизни некрещеных людей; утверждает, что мы можем обогатить наш опыт богатством всемирного религиозного общества; признаёт, что Христос просвещает иноверных через чтение их писаний; подтверждает, что Святой Дух действует независимо от Иисуса Христа и Его Церкви, вдохновляет нехристианские религии и является в действительности общим знаменателем всех религий в мире.
Это синкретическое богословие несчастного митрополита поразило своей смелостью даже протестантских представителей и служит поразительным примером того, как в экуменизме человек закономерно вводится в общую религию “Нью-Эйдж”» [7, т. 1, с. 140-145].

Что можно на это возразить?

Милосердие Божие, изливаемое на человека, действительно беспредельно; и по большей части пути Промысла остаются для человека за гранью таинственного. Однако из этого не следует, будто Богу угодно спасать человека не так, как Он предопределил и провозвестил, а принципиально иначе. Пути Его, конечно же, выше путей наших, и мысли Его выше мыслей наших. Но ведь путь всеобщего спасения от человека не скрыт: «Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14:6).

Разумеется, и любовь ко всем ближним — богоугодна. Образец всеобъемлющей бескорыстной любви преподал Сам Вседержитель: «Ибо так Бог возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). К любви призывал нас Христос, призывали апостолы: «И живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф. 5:2). Но значит ли это, что христианская любовь должна быть слепой в отношении заблуждений, расколов и ересей? Значит ли это, что ради «икономии» и торжества формального единения, ради расширения влияния и усиления деятельности в мире Единая Святая Соборная Апостольская Церковь вправе отрешаться от базовых ценностей, поступаться фундаментальными спасительными принципами и определениями, жертвовать истиной? — Нет!
Вспомним о грозном предупреждении святого апостола Павла: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1:8).

Таким образом, полнота разрушающей межрелигиозные барьеры и пропасти христианской любви должна проявляться не в том, чтобы покрывая неправду поддерживать экуменический мир среди церквей земными связями и мирскими средствами, а в том, чтобы под руководством и при содействии Божием, через свидетельство словом и святостью жизни приводить всех разрозненных чад в лоно Единой, единственной Матери-Церкви.

«Хорошо жить в мире со всеми, — пишет Иосиф Вриенний, — но только когда все единомысленны в благочестии... потому, что есть вредное согласие и полезное разногласие. Тогда отделиться — хорошо, а соглашаться — плохо. Ибо, для тех [которые соглашаются] — дружба ведет к погибели, а для других — ненависть становится путем к добродетели. Отделение ради безстрастия — лучше пристрастного мира» [7, т. 1, с. 194].

Ясно, что сказанное вовсе не означает, будто Вселенская Православная Церковь обязана всегда и в отношении всех сфер своей жизни пребывать в состоянии застылости и «окаменелого нечувствия»; поощрять строгий, непоколебимый консерватизм и отрицать любую преобразовательную деятельность, например, в области церковной дисциплины, церковных канонов, богослужебных традиций, организации и методики просвещения...


Очень часто положение о необходимости фактического объединения «христианских» церквей, даже и при условии сохранения ими своих принципиальных особенностей, стремятся обосновать догматически. Сообразно такому обоснованию, экуменическое объединение «христианских» собраний воедино не только не противоречит богооткровенному учению о Церкви, но и следует из него. В частности, эта доктрина «выводится» из положения о границах Церкви «не как о барьерах и разделениях между Православной Церковью и остальным миром», а как о «крещенском единстве». Исходя из такого представления, всякий, кто крещен в соответствии с Евангельской формулой «во имя Отца и Сына и Святого Духа», причисляется к Единой Церкви автоматически.

«”Крещение является границей Церкви”. — Подчеркивает митрополит Пергамский Иоанн. — Крещение, — православное или нет — признак “Церкви”, которая включает в себя православных и инославных. Существуют “крещенские границы Церкви”.“Там, где не крестят, Церкви нет”. И наоборот, “там, где крестят, хотя существуют какие-то расхождения, разделения и расколы, мы уже можем говорить о Церкви”» [7, т. 1, с. 19].

В качестве аргументов сторонники крещенского богословия нередко используют библейскую формулу «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27), а также — своеобразно интерпретированные выражения ряда православных отцов, согласно которым, формально правильно исполненное крещение действенно даже и тогда, когда совершено в общине еретиков.
Вот, например, что об этом говорил святитель Дионисий Александрийский (III в.): «Тех, которые крещены во имя трех Лиц — Отца и Сына и Святого Духа, не следует перекрещивать, хотя бы они и крещены были еретиками, если только еретики эти исповедуют три Лица. А над теми, которые обращаются к Церкви от других ересей, пусть будет совершаемо крещение» [9, с.91].

Опираясь на библейский фрагмент «Гал. 3:27» и на некоторые святоотеческие изречения защитники крещенского богословия заключают: если крещение по православному чину «облекает» крестившегося во Христа, приобщает его к «Телу Христову — Церкви», а крещение, осуществленное в не-православных общинах, не менее действенно, чем совершенное «у православных», значит эта самая действенность неизбежно распространяется и на приобщение «крещенного у не-православных» к Единому мистическому Телу — Единой Церкви, — а не всего лишь к ОДНОЙ ИЗ церквей.
Другими словами: поскольку Единая Истинная Церковь есть «Тело Христово», а Тело у Господа одно, постольку и все «христианские» собрания, в которых соблюдается формальная «правильность» крещения, образуют не множество церквей-тел, а одну.

Вот, скажем, как нашёлся ответить на вопрос: «Где границы истинной Христовой Церкви — совпадают ли они с границами Православия, так что те исповедания, которые находятся за пределами Православия, уже не могут признаваться церквами, а суть только “исповедания”?» [3, с. 444] — священник Зеньковский В. В.

«Чтобы разобраться в этом очень сложном и запутанном вопросе, — пишет он, — надо, прежде всего, обратить внимание на то, что условием вхождения в Церковь Христову является крещение во имя Св. Троицы. Все, кто крещены во имя Св. Троицы, уже принадлежат Церкви, — причем надо иметь в виду, что крещение имеет, по нашему церковному сознанию, силу таинства и в том случае, если оно было совершено не священником, а мирянином, который сам был крещен. В силу этого лица из одного “исповедания” принимаются в другое без перекрещивания: если католик или протестант принимает православие, то его не надо ещё раз крестить. Признание силы таинства за крещением в других исповеданиях означает, что в Церковь Христову входят все, кто был крещен во имя Св. Троицы.
Это все касается индивидуального вхождения в Церковь Христову тех, кто крещен во имя Св. Троицы. Это значит, что для нас, православных, и католики, и протестанты суть члены Христовой Церкви, входящие в ее состав» [3, с. 444-445].

В более же резком звучании эта мысль отображается в замечании архиепископа Серафима (Соболева).
«...Суть этого дела, — пишет архиепископ, — заключается в том, что экуменисты, и притом, к сожалению, даже из православной среды, не имеют правильного понятия о Церкви. Они считают, что к Церкви принадлежат все крещенные во Христа, ставят в один ряд как православных, так и еретиков, признавая тех и других телом Христовым. Для примера укажем на статью одного из самых влиятельных русских экуменистов в Париже, профессора и помощника ректора Богословского института в Париже В. В. Зеньковского. В журнале русской ИМКИ “Вестник русского христианского студенческого движения” (№ 5, с. 17-18) он пишет: “Мы должны навсегда забыть, отвыкнуть от горделивой мысли, что Дух Божий только у нас и с нами (т. е. с православными)... Будучи... вне православия, я все же чувствовал себя в Церкви. Я видел, что рамки Церкви бесконечно более широки и более вместительны, чем мы обыкновенно думаем. И действительно, кто может указать, где кончается церковная ограда и начинается зеленеющая нива Христова?
Кто посмеет утверждать, что вне этой ограды у Христа нет Церкви, нет служителей и учеников... Неужели мы должны их отбросить только потому, что они служат Ему иначе, чем мы... Я теперь убедился, что и они, протестанты, стоят в Церкви и работают, может быть, сами того не сознавая и не называя вещи их именами, для Церкви... Нет, Церковь Христова шире нашего стесненного понимания о ней; она включает в себя всех верующих в Бога и любящих Его, как бы ни проявлялась их вера и любовь”.
В другой статье в том же журнале под заглавием “Основы экуменического общения” проф. В. В. Зеньковский высказывает ещё более странные мысли, совершенно не допустимые для православного сознания. Разумея под основою и целью экуменического движения общение разных церквей и соединение их “по линии любви”, он требует от представителей объединяемых церквей абсолютной веры, что “спасение возможно лишь через Церковь, к которой они принадлежат, и что их церкви есть абсолютная (хотя бы и не полная) истина (январь-февраль, 1935)» [6, с. 143].

В наиболее грубой и радикальной интерпретации крещенского богословия получается, что для «верующего» принципиально не важно, к какой именно «христианской» деноминации принадлежать; главное — чтобы человек был «правильно» крещен!

В целях дополнительного подтверждения истинности концепции о границах Церкви «не как о барьерах и разделениях...» нередко приводят примеры сопоставлений образа жизни православных и не-православных «христиан». Мол, если среди православных встречаются люди недостойные, а среди не-православных — добрые и порядочные, то неужели эти добрые и порядочные находятся от Христа «дальше» (чем недостойные православные) только потому, что принадлежат не древней, а одной из вновь организованных «христианских» церквей? — А если нет, значит и они суть Христовы ученики, значит и они принадлежат Единой и Истинной Церкви.

Что тут скажешь? Конечно, недостоинство отдельных представителей Вселенской Православной Церкви отдаляет их от Христа, однако это не свидетельствует в пользу того, что иные «христианские» собрания суть части Единой и Истинной Церкви, а говорит лишь о некоторой личной «праведности» тех отдельных участников, которые в той или иной мере преуспели в добре.

Уместно отметить, что порою экуменическое движение понимается не иначе как стремление неких властных кругов к образованию новой Универсальной Сверх-Церкви, что, конечно же, вызывает тревогу у ряда православных христиан, видящих в этом опасность превращения Матери-Церкви в одно из подразделений неясно каким закулисьем возглавляемой Супер-Общины.

«Как феномен, — сообщает пособие “Православие и экуменизм. Межхристианское и межрелигиозное движение, как екклезиологическая ересь”, — экуменизм ничего нового в себе не содержит, это — возрожденная старая идея. О нем уже пишут и говорят многие годы, десятилетия, и поэтому можно сказать, что речь идет об одном очень сложном явлении.
...Экуменизм является ересью екклезиологической, ибо главный ее удар направлен в самый корень Православной Веры — на Святую Церковь, в стремлении превратить ее в экуменическую организацию, лишенную Богочеловеческой Благодати Тела Христова, чем открывается путь пришествию антихриста» [7, т. 1, с. 204].

Не удивительно, что настороженность, вызванная опасением провозглашения и утверждения новой Сверх-Церкви, обнаруживается даже и среди не-православных «христиан». Правда, на это обыкновенно возражают: подобные тревоги несостоятельны и беспочвенны. «Одним из главных опасений, вызываемых Всемирным советом у многих евангелистов, — подтверждает сказанное Джеймс Норт, — было то, что эта организация пыталась создать всемирную церковь, управляющую всеми подчиненными ей церковными органами. На самом деле немногие из руководства совета действительно стремятся к этому, да и к тому же они находятся в явном меньшинстве» [10, с. 399].

Как представляется, слабость обоснования концепции «крещенского единства» средствами святоотеческого богословия усматривается в том, что признание некоторыми православными отцами действенности крещения, совершенного у раскольников и у еретиков вовсе не означает их согласия с тем, что крещеный, независимо от того, как он верует и как выражает «свою» веру делами, приобщается к истинной Матери-Церкви безусловно, всецело, незыблемо, раз и навсегда.

В противном случае было бы не ясно: как нужно понимать имевшие место в истории Церкви анафематствования, отлучения еретиков?: «Еретика, после первого и второго взразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит. 3:10-11).
Более того, в этом случае были бы непонятны и запреты на молитвенное общение православных с еретиками и раскольниками:
— Правило 33 Лаодикийского поместного Собора: «Не подобает молитися с еретиком, или отщепенцем» [11, с. 167];
— Правило святых Апостолов 45: «Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что-либо, яко служителям Церкви: да будет извержен» [11, с. 22];
— Правило святых Апостолов 65: «Аще кто из клира, или мирянин, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолитися: да будет и от чина священного извержен, и отлучен от общения церковного» [11, с. 26].

Вспомним, что согласно Иоанну Зонаре (XII в.), «еретиками называются те, которые погрешают о вере; раскольниками же те, которые относительно веры и догматов здраво мыслят, но по некоторым причинам отдаляются и устрояют свои отдельные собрания» [12, с. 246].

А согласно святителю Николаю Сербскому, еретиками могут именоваться и римо-католики, и протестанты.
«Почему Иисус запрещал бесам, чтобы делали Его известным как Христа, то есть как Мессию и как Сына Божиего? — Задается вопросом архиерей, и тут же ответствует. — Потому, что мудрый и человеколюбивый Господь наш не желал, чтобы бесы были учителями людей, не хотел, чтобы демоны Его людям представляли; но Он хотел и стремился, чтобы люди сами познали и признали Его как Бога и Спасителя — по словам Его, по делам Его, по любви Его, по дыханию и духу Его. Дабы злые бесы не могли похваляться, что они помогали делу Христову и что без них будто бы не мог просветиться и спастись род людской.
Еретические теологи ранних времен соревновались в том, кто притянет более сильного эллинского философа к теологии. Так, римо-католики призвали на помощь Аристотеля, а лютеране — Платона; другие протестантские группировки опять-таки привлекли Плотина и остальных неоплатоновских мыслителей. Смешали их и перемешали с Радостной Вестью Христовой, ослабив ее и опечалив.
В новейшее же время все еретические церкви стали сооружать для Евангелия подпоры из научных теорий» [13, с. 16-17].

Отметим, что посредством правильно осуществленного крещения человек омывается от скверны греха, усыновляется Богу, возрождается духовно, воспринимает залог вечной жизни. Однако же при этом он не становится спасенным разом и вдруг. Для того, чтобы ему не остаться духовным младенцем или, что хуже, отпасть от Христа, залог необходимо хранить, развивать. Для того, чтобы стяжать вечную блаженную жизнь, недостаточно приобщиться к «обществу» крещенных людей, нужно ещё и полноценное общение со Христом, во Христе. А для этого, в свою очередь, необходима не «христианская» вера вообще (не одна из разнящихся вер) и не основанная на взаимных догматических уступках вера «круглого стола», вера-гибрид, но вера спасительная, истинная, непогрешимая — та, чьей хранительницей выступает не всякая «христианская» деноминация, и не все они вкупе, а Вселенская Православная Церковь — столп и утверждение истины.

«Итак вы уже не чужие и не пришельцы, — наставлял святой апостол Павел ефесских христиан, — но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом» (Еф. 2:19-22). Из его слов видно, что Единая Церковь составляется не как попало, но «стройно». А разве можно считать стройным «единство», основанное на различных или, что хуже, на противоречивых вероучительных «истинах», религиозных правилах и богослужебных традициях?

Имея сказанное в виду, можно сравнить формально верно крещенного, но не живущего в полноценном общении с представителями Единой Святой Соборной Апостольской Церкви, с усыновленным, не желающим жить в доме усыновителя-отца, не признающим и игнорирующим правила и традиции дома усыновителя, не стремящимся жить по этим правилам, отказывающимся от предлагаемой ему помощи, отрицающим важность и необходимость сыновнего и братского общения с готовой было принять его, по любви, доброй дружной семьей.

Между тем многие экуменисты преподносят эту проблематику иначе, проявляя чудеса гибкости и изворотливости. А именно, они утверждают: различие в вероучениях и церковных обрядах есть не более чем различие в интерпретации одних и тех же Евангельских истин, частные богословские мнения; это есть всего лишь различие в терминологии, в восприятии, в эгзегетических, филологических и фольклорных подходах, но никак не различие по существу; а сие, опять-таки значит, что совершенно не важно, к какой из «христианских» церквей принадлежать, ведь если и крещение, и вера «одна», значит и все «христианские» церкви суть одно.

К сожалению, в настоящее время часто приходится слышать, что изучение догматов веры есть не более чем занятие для ума, что регулярно соблюдающий церковные обряды, путь даже и малограмотный в религиозном отношении прихожанин априори ближе ко Господу, чем «какой-то там профессор богословия», что, мол, знания не спасают, а надмевают, отвлекают от спасения и запутывают; главное — соблюдать обряды и неукоснительно исполнять поручения батюшки, иметь Бога в душе и т. д. Но давайте не забывать, что нередко именно незнание основ вероучения служит благоприятной почвой для взращивания всходов заблуждения и лжи.

Для того чтобы понять, как относились к идее межцерковного объединения на основе догматических компромиссов Святые Отцы, уместно обратиться к истории. Ярчайшим примером может служить деятельность императоров Ираклия и Константа, патриархов-еретиков Сергия Константинопольского, Кира Александрийского, Римского папы Гонория, Константинопольских еретичествовавших патриархов Пирра, Павла, Петра. Как известно, тогда, в VII веке, для того, чтобы достигнуть единства между монофизитами и православными инициаторы единения потребовали от первых отказа от учения об одном естестве во Христе, а от вторых — отказа от учения о двух действиях и волях в Спасителе. Взамен предлагалась универсальная компромиссная концепция (некое «среднее арифметическое») образованная из смеси вероучений сближаемых Церквей: природ во Христе — две, а природное действие и воля — одно (одна).

Вспомним, что в этой связи утверждал преподобный Максим Исповедник (обвиненный ересеначальниками в нарушении межцерковного мира за отказ присоединиться к новому учению, и предпочитавший единству на ложной основе непоколебимую Истину).
«Вчера, — рассказывает преподобный Максим — в восемнадцатый день месяца, который был Преполовением Святой Пятидесятницы, патриарх объявил мне, говоря: “Какой Церкви ты? Византийской, Римской, Антиохийской, Александрийской, Иерусалимской? Вот, все они с подвластными им епархиями объединились между собой. Итак, если ты, как говоришь, принадлежишь к Кафолической Церкви, то соединись, чтобы вводя в жизнь новый и странный путь, не подвергся тому, чего не ожидаешь”.
Я сказал им: “Бог всяческих объявил Кафолической Церковью правое и спасительное исповедание веры в Него”, назвав блаженным Петра за то, что он исповедал Его (Мф. 16:18)» [14, с. 199].

В другой раз преподобный Максим Исповедник предупреждал:
«Если же ради устроения [мира] вместе с зловерием уничтожается спасительная вера, то такого рода так называемое устроение [мира] есть совершенное отделение от Бога, а не единение. Ведь завтра и гнусные иудеи скажут: устроим мир друг с другом и объединимся, мы уничтожим обрезание, а вы крещение, и уже не станем враждовать между собою. Это ариане некогда предлагали письменно при Великом Константине, говоря: уничтожим выражения “единосущие” и “иносущие”, и объединятся между собой церкви» [14, с. 164].

Правильность образа мыслей святого Максима неоспорима: поскольку Церковь Христова есть не «собрание» верующих (в Бога-Троицу и в Господа Иисуса Христа) как кому вздумается, а «столп и утверждение истины», постольку Единой Вселенской Кафолической Церковью может быть названа только та, члены которой веруют непорочно и непогрешимо, — так, как учили апостолы. Ведь и слова Самого Иисуса Христа — «Кто будет веровать и креститься, спасен будет» (Мк. 16:16), и слова святого апостола Павла — «без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11:6) — должно понимать не иначе как: «Кто будет ИСТИННО веровать...», «без ИСТИННОЙ веры...».

(Ср. преп. Иоанн Лествичник: «Под именем чуждых Бога и врагов Его следует разуметь неверных, или зловерных (еретиков)» [15, с. 27]; «Христианин есть тот, кто, сколько возможно человеку, подражает Христу словами, делами и помышлением, право и непорочно веруя во Святую Троицу» [15, с. 28-29]).

Стало быть, провозвестие Искупителя о непреоборимости Церкви — «врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18) — указывает на непобедимость той Церкви, которая является столпом и утверждением истины (1Тим. 3:15), то есть соблюдает правые догматы, богослужебные принципы, правила духовной и подвижнической жизни неискаженными, в чистоте. Вот почему преподобный Исидор Пелусиот, комментируя обетование Спасителя о том, что силы ада не одолеют Церковь, трактовал это высказывание в том смысле, что именно «...неукоризненной и правой веры не одолеют врата адова (Мф. 16:18)» [16, т. 1, с. 155].

В данной связи понимаем, что и вышеприведенное речение святителя Дионисия Александрийского не может служить безусловным доказательством того, что к Единой Апостольской Церкви автоматически, безусловно приобщен, как член этой Церкви, всяк, кто крещен. Ибо во-первых, признавая крещение еретиков, Святой Отец не имел в виду всех без исключения еретиков, а во-вторых, не отрицал, что для единения человека со Христом необходима здравая и деятельная вера; но если человек является членом религиозной общины, искажающей догматы веры, — он вне церковного общения. «...Церковь, — пишет священномученик Киприан Карфагенский, — подразумевает епископа, клир и всех стоящих в вере» [17, c. 85].

«Следующее правило и образец, — пишет Дионисий Александрийский, — принял я от блаженного нашего папы Иракла: людей, обращающихся из ересей и отпавших от Церкви, а ещё более — тех, которые, не отлагаясь от нее и по видимости имея с ней общение, однако же не скрывали, что ходят к кому-нибудь из лжеучителей, он отлучал от Церкви и, внимая их просьбам, снова принимал, но не прежде, чем они перед лицом народа высказывали все то, что они слышали от представителей противного учения. После того он вводил их в Церковь и не требовал от них вторичного крещения ввиду того, что они ранее получили от него Святого Духа» [9, с. 95].

Собственно, этому учили и другие Отцы. Отсюда — традиция приёма переходящих в Православную Церковь из не-православных общин по трем чинам (через крещение, миропомазание, покаяние).

Вот, например, что сообщается в Правиле 1 святителя Василия Великого: «Ибо древние положили приимати крещение, ни в чем не отступающее от веры: посему иное нарекли они ересью, иное расколом, а иное самочинным сборищем. Еретиками называли они совершенно отторгшихся, и в самой вере отчуждившихся: раскольниками, разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных, и о вопросах, допускающих уврачевание: а самочинными сборищами, собрания, составляемые непокорными пресвитерами, или епископами, и ненаученным народом... Почему, от начала бывшим отцам, угодно было крещение еретиков совсем отметати: крещение раскольников, яко еще не чуждых Церкви, приимати: а находящихся в самочинных сборищах исправляти приличным покаянием и обращением, и паки присоединяти к Церкви» [11, с. 299-300].

(Ср. также: Алексей Аристин (XII в.)): «Не имеющие общения с кафолическою церковью делятся на три разряда: на еретиков, раскольников и устрояющих нечестивые незаконные собрания. Еретики суть те, которые совершенно отчуждили себя от веры в Бога, как пепузиане, манихеи, валентиниане, маркиониты и многие другие... Итак, все эти (еретики), если оставят свою ересь и обратятся к непорочной вере, крестятся, потому что их крещение отвергается нами. А раскольники суть те, которые отделились от Церкви, каковы донатисты и так называемые кафары и идропарастаты и енкратиты. Таковые, если обратятся к кафолической церкви и предадут проклятию свои мнения, должны быть принимаемы как крещенные. Устрояющие же незаконные сборища суть те епископы, или пресвитеры, которые, быв осуждены за какие-либо погрешности и удалены от священнослужения, не подчинились правилам, но самовольно присвоили себе предстояние и священнослужение, водрузили другой жертвенник и убедили некоторых присоединиться к их мнению, чтобы вместе с ними и оставить кафолическую церковь. Таковые, если раскаются и исправятся приличным покаянием и обращением, соединяются опять с церковью, как единое тело» [18, с. 349-350]).

Итак, церквей или собраний, именующихся «христианскими», может быть скольку угодно, но Единая Истинная Церковь — только одна.

«Поскольку же название церкви употребляется в различных случаях, — свидетельствует по нашему случаю святитель Кирилл Иерусалимский (IV в.), — как, например, о народе, бывшем на зрелище эфесском, написано: Сказав это, он распустил собрание (Деян. 19:40) (Церковь); по праву и поистине можно назвать церковью лукавнующих сборища еретиков, то есть маркионитов и манихеев и других, — то посему Символ веры в предосторожность теперь научает тебя так: и во едину Святую Соборную Церковь, дабы ты оных скверных сборищ убегал, а пребывал бы всегда в Святой Вселенской Церкви, в которой ты и возродился. Если когда придешь в город, не просто спрашивай, где храм Господень. Ибо и прочие нечестивые еретики пещеры свои называют храмами Господними; и не спрашивай просто, где церковь, но где Вселенская Церковь. Ибо это собственно имя сей Святой и всеобщей Матери Церкви, которая есть Невеста Господа нашего Иисуса Христа, Единородного Сына Божия» [19, с. 316-317].

«Подражая святым Апостолам, — настаивает преподобный Иустин (Попович), — святые Отцы и учители Церкви по-херувимски богомудро и по-серафимски ревностно исповедуют единство и единственность Православной Церкви. Поэтому понятна ревность святых Отцов Церкви при любом отделении и отпадении кого-либо от Церкви и их строгое отношение к ересям и расколам... По своему Богочеловеческому существу Церковь — одна и единственная, как и Богочеловек Христос — один и единственный. Отсюда следует, что разделение, раздел Церкви онтологически, существенно невозможен. Раскола Церкви никогда не было и быть не может, а были и будут лишь отпадения (отколы) от Церкви, как добровольно бесплодные ветви засыхают и отторгаются от вечно живой Богочеловеческой Лозы — от Господа Иисуса Христа. От одной-единственной нераздельной Христовой Церкви в разные времена отделялись и отпадали еретики и раскольники — переставая тем самым быть членами Церкви и сопричастниками ее Богочеловеческого Тела. Так, прежде других отпали гностики, затем ариане, затем духоборы, затем монофизиты, затем иконоборцы, затем римокатолики купно с отделившимися от них протестантами, затем униаты, затем... по порядку все прочие приверженцы еретическо-раскольнического легиона» [20, т. 3, с. 481].


Как мы отметили выше, в связи с тем, что ни одна из не-древних, не опирающихся на Апостольское Предание и не имеющих апостольского преемства «христианских» общин не может претендовать на звание Истинной Церкви Христовой, желанное единение всех «христианских» собраний возможно не иначе как через присо-единение к древней, Единой-единственной Церкви Христа.

Что же это за Церковь? По убеждению православных Отцов, разумеется, — Вселенская Православная Церковь. А по мнению римо-католиков — Римская Католическая. Между тем, не секрет, что в последнее время в отношении Восточной и Западной Церквей, как православными, так и римо-католиками нередко используется наименование «сёстры». Некоторые видят в этом намёк на равнозначность достоинств и авторитетов двух древних Церквей, на равенство в обладании благодатными спасительными средствами, на равнозначность вероучений. И это при том, что вплоть до недавнего прошлого в сочинениях православных церковных писателей Римская Церковь ассоциировалась с «поколебавшейся», «падшей», «нуждающейся во врачевании».

«Частные церкви могут колебаться и падать. — Писал в этой связи архимандрит Филарет (Дроздов). — В Апокалипсисе (Откр. 1:20) они уподобляются светильникам, в которых не только может оскудевать свет истины и елей любви, но которые даже могут быть сдвинуты с места своего (Откр. 2:5), то есть чувственно (по-русски: ощутимо) и совершенно испровержены. Но между тем, как некоторые из них гаснут и упадают, Ходяй посреде седми светильников златых (Откр. 2:1) и переносит их из одной страны в другую и возжигает вновь светлее прежнего. Так всякая частная церковь может не только поколебаться, но и разрушиться. Но Вселенская Церковь никакою злою силою одолена быть не может» [21, с. 103-104].

«Ты ожидаешь теперь, — обращается к собеседнику пастырь, — как я буду судить о другой половине нынешнего христианства. Но я только просто смотрю на нее: отчасти усматриваю, как Глава и Господь Церкви врачует многие и глубокие уязвления древнего змия во всех частях и членах сего тела, прилагая то кроткие, то сильные врачевства, и даже огнь и железо, дабы смягчить ожестения (то есть отвердения), дабы извлечь яд, дабы очистить раны, дабы отделить дикие наросты, дабы обновить дух в полумертвых и онемевших составах. И таким образом я утверждаюсь в веровании тому, что сила Божия наконец очевидно восторжествует над немощами человеческими, благо над злом, единство над разделением, жизнь над смертью» [21, с. 103].

Таким образом, несмотря на взаимное именование Восточной и Западной Церквями друг друга «сестрами», дальнейшее их единение подразумевает урегулирование и согласование целого комплекса религиозных вопросов, в том числе — в области вероучения. Как известно, главные отступления Римо-Католической Церкви в сфере догматики суть: учение о главенстве и непогрешимости Римского Папы, учение об исхождении Святого Духа «и от Сына»; учение о предварительном отъятии Пресвятой Богородицы от уз первородного греха и др.

Так или иначе — курс на сближение, на развитие дружественных связей был взят. Одним из внешних знаков сближения явилось «изглаживание из памяти и из среды Церкви» взаимных анафем 1054 года, о чём было официально сообщено в «Совместном заявлении Папы Павла VI и Патриарха Афинагора об их решении изгладить из памяти и из среды Церкви анафемы 1054 г.», от 7 декабря 1965 года. Заявление было зачитано «на торжественной сессии II Ватиканского Собора Монсиньором Иоанном Виллебрандом» и одновременно «секретарем Священного Синода в патриаршем кафедральном соборе в Фанаре». В этом заявлении в частности говорилось:
«Папа Павел VI и Патриарх Афинагор I со Священным Синодом осознают, что этот жест справедливости и взаимного прощения не может разом покончить с прежними и новыми разногласиями, все еще существующими между Римскокатолической и Православной Церквами, — разногласиями, которые можно преодолеть только с помощью Святого Духа — очищением сердец, осознанием исторической вины и покаянием, а также единодушным стремлением к единому пониманию и выражению апостольской веры и требований, ею налагаемых» [22, с. 141-142].

Как следует из документа, сближение Восточной и Западной Церквей подразумевает стремление к «единому пониманию и выражению апостольской веры и требований, ею налагаемых». Но что это означает для Ватикана сегодня? Не то же ли, о чём предупреждал в своё время митрополит Антоний (Храповицкий)?

«Беседовали ли вы с латинским ксендзом о соединении Церквей? — пишет архиерей. — Я имел неудовольствие беседовать с четырьмя в недавнее время. Все они принадлежали к разным народностям, были далеко не равного возраста и иерархического положения, но все, подобно кукушкам, повторяли одни и те же слова в удостоверение того, что преступная уния непременно осуществится. Они при этом устремляли стеклянный взор куда-то вдаль и, приподнимая указательный палец, твердили по латыни: и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10:16); да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17:21). Эти же слова в подобном же извращении можете встретить и во всех почти статьях русских латинофилов; но совершенно в противоположном направлении извращают их протестантские теолого-пантеисты и их русские последователи» [23, т. 2, с. 181].

Сказанное митрополитом не поражает, ведь римо-католики Истинной Церковью считают свою. «Прежде всего необходимо уточнить значение выражения “Церковь Христова”. — Подчеркивается в данной связи в пособии по каноническому праву Католической Церкви. — Крещение включает человека в Церковь Христову, которая является Святой, Апостольской и Вселенской. Однако с самого начала церковной истории в Церкви происходили разделения и расколы. Образовались отделенные Церкви и церковные общины, часть которых уже не располагает во всей полноте теми средствами благодати и спасения, которыми Христос наделил Свою Церковь... Эта Церковь, установленная и устроенная в мире сем как общество, пребывает в Католической Церкви, управляемой преемником Петра и Епископами в общении с ним» [24, с. 179].

Итак, одним из наиболее привлекательных и доступных способов сближения с Римскою Церковью в продолжении многих веков считалась уния — «соединение с Римом и подчинение папе, с правом — сохранять восточные обряды и совершать службу на родном языке» [25, с. 758]. Этот метод сближения уже неоднократно осуществлялся в истории. Так появились униатские сообщества из греков, сирийцев, коптов, армян, несториан...

А что же сегодня? Возможно ли ожидать от Ватикана перемены позиции в вопросе о папском главенстве и папской непогрешимости (да и всеми вытекающими отсюда возможностями по корректировке вероучения)?

«Всем известно, какое важное место в расхождениях между Католической и Православной церквами занимает проблема папского примата. Каково нынешнее понимание этого “камня преткновения”?» — С таким вопросом, в формате интервью, обратился к архиепископу Зальцбургскому Алоизу Котгассеру Верещагин Е. М., и услышал ответ:

«Начиная с понтификата Папы Иоанна Павла II и его энциклики Ut unum sint, можно отметить со стороны папства стремление начать дискуссию — не о самом непреложном факте папского примата, а о том способе, как этот примат должен реализовываться в современных условиях. И Папа пригласил другие церкви и церковные общины точно записать и прислать ему свое отношение, как они понимают феномен папского примата. Сейчас новый Папа Бенедикт XVI занимается этим вопросом; он довольно давно, еще будучи кардиналом, сказал, что от примата нельзя требовать больше, чем такое наблюдалось на протяжении первого тысячелетия христианской Церкви, т. е. до начала прискорбного раскола 1054 г. Отсюда надо сперва точно выяснить, каково было отношение к примату единого христианского мира первого тысячелетия, и, возможно, вернуться к этому отношению. Изучив историю, мы могли бы сделать вывод, пригодный именно для нашего времени, о том, как привилегия Примата должна реально осуществляться в мире XXI века. Правда, окончательное решение ещё не состоялось, поиски всё ещё продолжаются. Но этот сам по себе важный факт, что Римский Папа задается вопросом, как ныне должно осуществляться его универсальное пастырское служение, дабы самым оптимальным образом послужить Евангелию, равно как и человеку. Однозначно ясно, что примат — это служебная функция, направленная на Евангелие и на благодатное спасение души современного человека» [26, с. 34-35].

На последовавший вслед за этим вопросом другой: «Идет ли речь всего лишь о первенстве чести или Папа должен иметь возможность осуществлять руководство поместными (например, православными) Церквами?» — ответ был таков:
«Говоря на католическом языке, речь идет о примате универсального пастырского служения. Да, Римский Папа, согласно догмату о примате, стоит над прочими патриархами не только по чести, но и по функции» [26, с. 35].

Наконец, на реплику о том, что «камень преткновения как был так и остается», Зальцбургский архиепископ произнес:
«Да, это старый, традиционный камень преткновения. Он никуда не делся. Тем не менее сместились акценты: речь не идет о властных полномочиях Папы, а о его служении и его служебных полномочиях. В Универсальной, Всеобщей Церкви» [26, с. 35].


Итак, ответ на вопрос «нужен ли православным экуменизм?» подразумевает чёткую определенность понятий.

Надлежащее общение с представителями разных религиозных течений ради свидетельства об Истине, ради приобщения людей ко Христу, есть одна из церковных задач, заповеданная Господом: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча соблюдать всё, что Я повелел вам» (Мф. 28:19-20).

Что же касается экуменизма антиправославного или же антихристианского, что касается воззрений, согласно которым «истинная духовность достижима лишь в будущей “объединенной” Церкви, “преодолевшей” “однобокость” существующих исповеданий» [8, с. 168], «такой экуменизм — утверждает митрополит Иоанн (Снычев), — не только пустая трата времени, но и несомненно вредоносное начинание, губительное для спасения человеческого» [8, с. 168].

«Самим словом “экуменизм”, — продолжает митрополит Иоанн, — пользуются достаточно давно, однако, раньше, до революции, скажем, в него вкладывали совершенно иной смысл. Православие при том понимании не уходило сквозь решето пустой говорильни и не растворялось в “общих” мнениях, а только свидетельствовало перед инославными чистоту своей жизни, церковного вероучения и как бы говорило: “Если вы хотите приобщиться этой духовности — вот вам истоки жизни, к ним припадайте и утоляйте жажду. Но иного пути быть не может”.
Вне Православия истины нет! Это неоднократно подтверждало соборное самосознание Церкви Христовой на вселенских соборах. Там недвусмысленно осуждены все те лжеучения, которые сегодня, через тысячу лет, пытаются подать как “новое слово” в религиозной мысли...
Главнейшая заповедь Христа есть заповедь о любви — к Богу и ближнему. Поэтому мы должны по-христиански, с любовью и благожелательностью относиться к представителям иных религиозных воззрений. Но любовь не должна быть слепой, она ни в коем случае не должна покрывать ересь, лжеучение, говорить, что это темное, когда “это” светлое, и наоборот. Ни в коем случае!
Таким образом я различаю ложный, пагубный экуменизм от экуменизма дозволенного, благословленного Церковью. Дозволен же только тот, который понимается как свидетельствование об истине Православия, с желанием всех приобщить к его животворным святыням...
Еще полторы тысячи лет назад величайший святой, “уста Христовы” — Иоанн Златоуст говорил, что благочестивая жизнь сама по себе не принесет нам пользы и спасения, если при этом нарушаются догматы Православия» [8, с. 168-169].

Леонов А. М. Преподаватель Догматического Богословия Санкт-Петербургского Православного Института Религиоведения и Церковных Искусств.


1.Толстой Л. Четвероевангелие. М.: Изд. ЭКСМО, 2007.
2.Генке В. Древняя Церковь. От апостольских времен до Августина. СПб; К.: Изд. Христианского Библейского Братства св. апостола Павла, 2006.
3.Зеньковский В., прот. Апологетика. М.: Изд. Лепта-Пресс, 2004.
4.Хрестоматия по сравнительному богословию: Учебное пособие. М.: Изд. Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2005.
5.Митрополит Сурожский Антоний. Труды. М.: Изд. Практика, 2002.
6.Церковь воинствующая. СПб.: Ред. Павлов Н., 1997.
7.Православие и экуменизм. Межхристианское и межрелигиозное движение, как екклизиологическая ересь. Фили, Аттика, 1998.
8.Митрополит Иоанн (Снычев). Одоление смуты. Слово к русскому народу. СПб.: Изд. Царское дело, 1995.
9.Творения св. Дионисия Великого, епископа Александрийского. СПб.: Изд. Олега Абышко, 2007,
10.Дж. Норт. История церкви. М.: Изд. Протестант, 1993.
11.Книга Правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и поместных и святых отец. М.: Изд. Русский Хронограф, 2004.
12.Правила святых Поместных Соборов с толкованиями. М.: Изд. Сибирская Благозвонница, 2011.
13.Святитель Николай Сербский. Двести слов о вере и любви. Мн.: Изд. Свято-Елисаветинского монастыря, 2006.
14.Преподобный Максим Исповедник. Полемика с оригенизмом и моноэнергизмом. СПб.: Изд. Санкт-Петербургского университета Русская Христианская гуманитарная академия, 2007.
15.Преподобный Иоанн Лествичник. Лествица, возводящая на Небо, преподобного Иоанна Лествичника, игумена монахов Синайской горы. М.: Изд. Лествица; Ставрос, 2004.
16.Преподобный Исидор Пелусиот. Письма. Изд. им. Святителя Игнатия Ставропольского, 2000.
17.Священномученик Киприан Карфагенский. Таинство единства Церкви. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2008.
18.Правила святых апостол и святых отец с толкованиями. М.: Изд. Сибирская Благозвонница, 2011.
19.Святитель Кирилл, архиепископ Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. М.: Изд. Благовест, 2010.
20.Преподобный Иустин (Попович). Собрание творений преподобного Иустина (Поповича). М.: Изд. Паломник, 2006.
21.Воронов Л., прот. Догматическое богословие. Из лекций, прочитанных для студентов IV курса Санкт-Петербургской духовной академии в 1991-1992 учебном году. Учебник для духовных учебных заведений. Клин: Изд. Христианская жизнь, 2000.
22.Томос Агапис. Ватикан-Фанар (1958 — 1970). Брюссель — Москва, Изд. Жизнь с Богом, 1996.
23.Митрополит Антоний (Храповицкий). Собрание сочинений. М.: Изд. Дар, 2007.
24.Каноническое право о Народе Божием и о браке. Изд. Истина и Жизнь, 2000.
25.Дьяченко Г., свящ. Полный церковно-славянский словарь. М.: Изд. Отчий дом, 2005.
26.Актуальнейшие межконфессиональные проблемы в компетентном богословском изложении. Интервью архиепископа Зальцбургского Алоиза Котгассера во время посещения Москвы. С предисловием митрополита Волоколамского Илариона, председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, и архиепископа Павла Пецци, митрополита Архиепархии Божией Матери в Москве. М.:Изд. Московской Патриархии; Культурный центр “Духовная библиотека”, 2010