Спасибо! В контексте всей Амбигвы 42 понимаю, что эмбрион как необразованное тело не может быть телом человека, а является только материалом дл]я теле, как земля для тела Адама, как ребро Адама для тела Евы.
Я бы вместо форумных горе “богословов”, обратился к словам кандидата богословия, заведующего кафедры теологии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, доцента.
«...
Конечно же, преподобный Максим припоминает здесь и то самое установление книги Исход (21:22–25), на которое зачастую ссылаются сторонники идеи предсуществования тела, однако решительно отказывается истолковывать его в подобном их суждениям смысле. Он пишет: «Если же предлогом к таковым речам стало для вас то, что великий Моисей написал не требовать возмездия ударившему беременную женщину до сорока дней ее беременности, если в результате травмы ей случится прежде срока выкинуть плод, то следует знать, что, по общепринятому мнению, премудрый Моисей написал это, показывая не время вхождения разумной души в тело, но утверждая, что тогда (в этот срок) завершается совершенное формирование выкинутого»17. Тем самым данный фрагмент из книги Исход, по преподобному Максиму, не является основанием для любых богословских выводов антропологического характера, а просто служит ветхозаветным юридическим определением меры вины преступника – в соответствии со сроком беременности той или иной женщины и в согласии со степенью нанесенного ей и ее здоровью ущерба. Тема же сочетания души и тела здесь вообще оказывается ни при чем.
Преподобный Максим приводит ряд достаточно последовательных и систематически сформулированных аргументов против учения о предсуществовании тела по отношению к душе, настойчиво и постоянно утверждая: «Душе и телу, как частям человека, существовать во времени одному прежде или после другого невозможно»
18. Некоторые из этих аргументов преподобного касаются опровержения одной лишь идеи предсуществования тела по отношению к душе, другие же из них оказываются как бы «универсальными», соотносясь также и с противоположным ложным мнением – о предсуществовании души.
Один из важных доводов Исповедника в пользу одновременного возникновения в человеке души и тела основывается на убежденности
преподобного Максима в том, что душа и тело вообще не обладают самостоятельным обособленным бытием по отношению друг к другу в Божественном логосе, в замысле Творца о человеке. С одной стороны, каждая из составляющих человеческой природы обладает самостоятельным «логосом бытия»: душа творится непосредственно Богом (
преподобный Максим является сторонником так называемой теории «креационизма»), тело же зачинается от телесности родителей
19. Но с другой стороны, и душа, и тело также обладают и неотъемлемым «логосом отношения их к чему-то», частями чего они и являются
20. Действительно, и душа, и тело есть составляющие неразрывной человеческой природы, они всегда остаются соотнесены с «чем-то», и это «что-то» – неразрывный двуединый логос человеческого естества, «человеческого вида» как органичного единства духовной и материальной составляющих в целостном человеке
21. В этом смысле их нельзя помыслить предсуществующими друг по отношению ко другу, иначе бы мы начали мыслить изменяемым и сам логос людской природы; однако установленный Богом логос любого естества – как замысел Создателя о творении, как принцип возникновения каждой из сущностей – всегда остается неизменным
22. Причем такой логос, как имеющий основание в Боге, по преподобному Максиму, безусловно должен быть совершенным: всякая природа «по предведению Божию» еще прежде ее сотворения «обладает совершенством в своем логосе», а значит, приводимая – в соответствии с таким безупречным логосом – в бытие, она этим совершенством будет обладать «без всякого изъяна» и с самого первого мига своего существования. Однако неприемлемое для Максима и противоположное такой идее о совершенстве всего тварного утверждение о промежуточном предсуществовании тела по отношению к душе допускает, что сначала якобы возникает нечто несовершенное и природно недостаточное – некая «голая», «чистая» телесность. Эта телесность затем требует для себя восполнения, как бы некоторой «корректировки» – путем дополнительного до-созидания души и прибавления ее к уже существующему, но пока еще «ущербному» в собственном бытии телу. Все это не может восприниматься иначе, как проявление «очевидной и явной немощи Творца», не способного сотворить сразу и душу, и тело и вынужденного творить человека поэтапно – восходя от менее совершенного к более совершенному или же даже обреченного всякий раз «пределывать» уже созданное, приводя на смену не вполне удавшейся чистой телесности более совершенное сочетание двух – души и тела
23.
Такое понимание образа зачатия и рождения человека, вытекающее из ложного учения о предсуществовании нашей телесности, конечно же, оказывается для преподобного чуждым и им решительно оспаривается.
Кроме того, по мысли Исповедника, и душа, и тело всегда принадлежат «кому-то» – конкретной человеческой ипостаси, которую они и составляют. Если они и способны отделиться друг от друга в смерти, то все равно остаются душой и телом какого-то отдельного человека, определенной ипостаси. В этом смысле, по словам преподобного Максима, «совершенно невозможно найти или назвать безотносительные [к конкретной ипостаси] тело или душу»24. А если это так и если ипостась всегда есть отдельная конкретизация природы, то кому же (или даже – чему же) могла бы принадлежать (в состоянии ее «предсуществования») одна из составляющих нашей природы до ее соединения со второй составляющей? Уж точно не человеку, так как человек есть единство души и тела. Но если это так, то в момент присоединения к одной – предсуществующей – составляющей природы второй ее составляющей ипостась одного вида (каков бы ни был этот вид) «превращается в ипостась… иного вида», в то, «чем она не являлась прежде»
25: из не-человека – в человека. Но ведь для одной ипостаси попросту невозможно, «несвойственно превращаться в ипостась какого-либо иного вида»
26. Поэтому, по убеждению
преподобного Максима, «если вопреки природе каждое из двух приемлет сложение с другим к составлению иного вида, то неизбежно растлевается, выходя из пределов собственного естества и становясь тем, чем ему быть не свойственно, и превращаясь в то, чем оно не было. Но что может быть неразумнее сего?»
27.
Если зачатое тело в материнской утробе бездушно, значит оно мертво
Еще одним аргументом против предсуществования тела является то, что, в соответствии с христианским учением о человеке, тело само по себе вообще не имеет самостоятельного жизненного начала, ибо животворится совсем иным, чем есть оно само, а именно душой. Если же предположить, что тело в момент зачатия человека, по условному допущению
преподобного Максима, «является совершенно бездушным», то это значит, что «оно… и вовсе непричастно жизненной силы.
Ибо всячески лишенное какой-либо души лишено и всякой жизненной энергии» и потому «является мертвым» и в материнском чреве вообще никак не может «ни питаться, ни возрастать, и никак вовсе не может существовать и пребывать не совершенно распадающимся и разлагающимся… Ибо как пребудет постоянным то, что по природе является текучим и легко распадающимся, если мысленно не предполагать для него по образу фундамента некую жизненную силу, естественно собирающую вокруг себя и скрепляющую распадающееся…»28. Если же затем все-таки предположить в телесности человека – с момента его зачатия – наличие некоей, хотя и не людской, души – растительной или животной (вспомним, что этот аргумент будет приводить, например, пусть и спустя много столетий после
преподобного Максима, патриарх
Геннадий Схоларий), то и такое условное допущение, по убеждению Исповедника, окажется «неуместным» и «безумным»
29. Действительно, если начать утверждать, что эмбрион во чреве «обладает одной лишь питательной и растительной душой, то, стало быть, питаемое и растущее тело будет… телом некоего растения, а не человека… Если же припишете эмбриону одну лишь чувственную душу, то эмбрион неизбежно покажется имеющим при зачатии душу лошади, или быка, или иного какого… животного…»
30.
Возражает
преподобный Максим и против еще одного подхода к данной проблеме, характеризуемого им как «манихейский». По свидетельству преподобного, некоторые сторонники учения о предсуществовании тела исходят из мысли,
что возникновение души на сороковой день после зачатия тела освободило бы ее от соприкосновения с действующей в падшем грехом человеке нечистотой природного закона страстного зачатия и рождения; ведь душа оказалась бы здесь отделена от самого момента страстного зачатия как бы неким временным барьером. Но здесь преподобный Максим решительно встает на защиту брака и рождения, говоря, что утверждающие подобное «являются обвинителями Создателя естества» – Бога, ибо именно Он не только сотворил наше естество, но и «дал ему закон рождения… согласно природе»
31...».
(Петр Юрьевич Малков; Преподобный
Максим Исповедник о единовременности творения души и тела).
Подробнее:
, что Адам и Ева были сотворены, а зачатие Иисуса непорочно, без семени, а вот все остальные зачатия после грехопадения нуВыпонели.