Оглавление
V. Вселенная начинает одушевляться
Четвёртый день творения был особенным: никакого акта творения в этот день Бог не совершил. По существу, это была завершающая фаза третьего дня, его «вечер», когда результат, запрограммированный Творцом на предыдущей его фазе, из ожидаемого превратился в наступивший. Этот результат был так важен для Бога, что Он, диктуя Шестоднев пророку Моисею, выделил этот «вечер» в отдельный «день».
Понять, что произошло в четвёртый день, основываясь только на библейском тексте, невозможно. Вспомним, что там об этом говорится.
«И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной, для освещения земли и для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так» (Быт. 1:14-15).
Читателей Книги Бытия это место всегда смущало своей несостыковкой с тем, что было сказано раньше. Если солнце сотворено в четвёртый день, а земля (суша) с её водорослями и деревьями — в третий, то вокруг чего она вначале обращалась и что её обогревало — ведь без солнечного обогрева она была бы ледяной пустыней.
Информация, помогающая расставить всё на свои места, пришла из неожиданного источника — от геологов и палеоботаников, совсем не собиравшихся облегчать толкование Библии, а честно занимавшихся своими чисто научными исследованиями, имевшими целью воссоздать в воображении физические и климатические условия, в которых находилась наша планета четыре миллиарда лет назад. Эти исследования привели к выводу, что в те далёкие времена (т.е. в разгар третьего дня творения) атмосфера на земле была совсем не такой, как сегодня: в ней не было кислорода, зато содержалось большое количество водяного пара. Откуда же в ней появился потом кислород — элемент, не способный долго находиться в свободном состоянии, ибо, в соответствии со своим названием он так и норовит вступить с каким-нибудь веществом в реакцию окисления? Из-за этой его химической активности для его присутствия в виде газа он должен всё время откуда-то выделяться. Лет пятьдесят назад учёные докопались до источника свободного кислорода: его производили как раз те самые сине-зелёные водоросли и близкие к ним виды фитопланктона, которые были анаэробными, т.е. не нуждались в кислороде и не потребляли его, а выделяли. Творец знал, какой геном продиктовать первым представителям живой природы.
Таким образом, вначале Земля была окутана плотным слоем облаков, как сейчас окутана им Венера. И в этом кроется разгадка загадочного библейского текста. Там говорится: «И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной». Что понимается здесь под «твердью»? Очевидно, не то, что в описании второго дня творения. Там «твердь», т.е. небесный свод, открывалась из любой точки вселенной, так как непрозрачная плазма сменилась прозрачным газом. Но когда в третий день появилась Земля — планета с великим предназначением, замысленным Богом ещё до начала времён, — весь интерес Творца сосредоточился уже нa ней, остальное становилось для Него всего лишь отходами производства, поэтому на четвёртый день «твердь» по всей логике должна пониматься как «небо над землёй», а на этой тверди не было никаких светил из-за сплошной облачности. А вот когда анаэробные микроорганизмы наполнили атмосферу земли кислородом, вытеснившим водяные пары, на этой тверди появились солнце, луна и звёзды. «Земное» (хочется сказать «землецентрическое») восприятие происходящего, установившееся в Библии после описания третьего дня, находит своё выражение и в том, что, говоря о четвёртом дне, Книга Бытия подчёркивает пользу светил именно для земных жителей (будущих): к ним обращены знамения, им необходимо освещение, им нужны календари и т.д.
Подводя итоги четвёртому дню, мы можем сказать, что его результатом были две заготовки: кислород и прозрачное небо. Первая понадобилась уже в пятый день, а вторая — в шестой.
«И сказал Бог: да произведёт вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землёю, по тверди небесной. И стало так. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду её. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер, и было утро: день пятый» (Быт. 1:20-23).
В этом небольшом абзаце чувствуется такое огромное и глубочайшее содержание, что сразу приходят на ум слова Иоанна Богослова: «…если бы писать об этом подробно, то, думаю, и самому миpy не вместить бы написанных книг» (Ин. 21:25). Нo ведь и краткий комментарий нужно с чего-то начинать, а тут просто глаза разбегаются. Начнём с некоторых деталей. Обратим внимание на то, что «твердь», по которой полетят птицы, есть, несомненно, земное небо; никакого другого значения в слово «твердь» теперь в Библии не вкладывается, бесчисленные галактики писавших её пророков больше не интересуют. Из всего, что Бог создал в фауне, птицы были подлинным творческим шедевром. Птицы не только виртуозы сладкоголосого пения, они умеют и говорить, как это делают помимо попугаев и некоторые другие виды, и готовы поспорить с человеком по сообразительности, пример чему являют городские вороны. Слепорождённая святая Матрона Московская рассказала, что Господь однажды разверз ей очи и показал красоту сотворённого Им мира, и вы знаете, что Он показал ей прежде всего? Птичек! А ведь и правда: рай можно представить себе без лисиц, зайцев и даже безо львов, но без райских птиц он уже не будет настоящим раем.
Любопытно также утверждение, что крупных наземных животных произвела вода. Оно согласуется с мнением многих палеонтологов, считающих, что многоклеточные организмы обитали сначала в приливной зоне, а потом уже перебрались на сушу. Если, так, то становится понятным, для чего Творец снабдил Землю таким спутником, как Луна: без действия её гравитации не было бы приливов и отливов.
Очень важно и подтверждение Библией того обстоятельства, что механизм самовоспроизведения сложных живых существ остался таким же, каким был предписан более простым: как угодно дальнее потомство принадлежит к тому же виду, что и предки (это подчёркивают слова «по роду»).
По каждому из отмеченных нами моментов можно было бы защитить десятки докторских диссертаций, но главное, что произошло в пятый день, не поместится ни в какую диссертацию. В этот день Бог сотворил живую душу.
Остановимся сперва на самом глаголе «сотворил». Это — перевод древнееврейского слова «бара», фигурирующего в подлиннике, которое используется только тогда, когда речь идёт об особенно трудном и требующем большого напряжения творческом акте. Когда же говорится о таком созидательном действии, которое является для его свершителя «делом техники», употребляется глагол «аса», переведённый в нашей Библии как «создал». В Шестодневе «бара» встречается три раза: в описании «нулевого» дня («сотворил Бог небо и землю»), пятого дня («сотворил Бог рыб больших» и т.д.) и шестого дня (сотворены млекопитающие и человек ). А в «нулевой» день вместе с «землёй» было сотворено и «небо», т.е. ангелы, обладающие душами.
В нашем разговоре о Шестодневе наступил переломный момент. В осмыслении того, что происходило с первого по четвёртый день творения, нам очень помогла современная наука, раскрывавшая в подробностях то, что кратко сказано в Библии. Начиная с пятого дня наука становится для нас бесполезной, потому что с этого дня в творимом Богом мире (речь идёт только о «земле», так как «небо» с самого начала мы не обсуждаем) появляется «живая душа», сущность которой понять с помощью науки принципиально невозможно.
Вы скажете: но ведь существует такая отрасль знания, как психология, что в переводе с греческого означает «наука о душе». Да, она существует и, несмотря на то, что к ней примазывается много шарлатанов, бывает полезной, однако она изучает всего лишь внешние проявления души, отвечает на вопрос, как среднестатистическая душа ведёт себя в тех или иных обстоятельствах, каковы ее наиболее ожидаемые реакции на воздействия со стороны других душ и материального мира, но не отвечает на вопрос, что это такое. Правда, у науки нет ответа и на вопрос, что такое материя, но учёных это не смущает, поскольку они познали её главный атрибут — подчинённость законам физики, а у души главный атрибут таков, что наука ни математически, ни словесно и никаким другим способом описать его не может. Этот атрибут — свобода. Материя — носительница жёстких закономерностей, т.е. несвободы, душа — носительница нарушения закономерностей, т.е. свободы. Наука приспособлена лишь к тому, чтобы изучать закономерности, поэтому то, что их нарушает, находится вне её компетенции.
Но это вовсе не значит, что феномен свободы является для нас непознаваемым. Смысл сладкого слова «свобода» открывается нам не через научные определения, а непосредственно в нашем личном опыте. Моя внутренняя жизнь — поток мыслей, чувств и желаний — есть не что иное, как жизнь моей души, и этот поток неразрывно связан со свободой, ибо я могу направить его туда, куда захочу. Жизнь моей души — это не сама свобода, а ощущение мною моей свободы, без которого не было бы жизни моей души, а следовательно, и самой души. Откуда же берётся во мне свобода — необходимое условие существования во мне живой души?
Ответ на этот вопрос вытекает из сопоставления двух фраз Иисуса Христа, обращённых к апостолам. Первая: «истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Вторая: «Я есть путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6). Вочеловечившийся Бог говорит своими святыми устами, что свободу обретает тот, кто приобщён к истине, а в другом месте Им сказано, что истина есть Бог, т.е. свобода есть следствие приобщения к Богу, получения какой-то Его частицы, которая станет тем общим, что есть и у получившего её, и у Бога. Высочайшая форма приобщения человека к Богу происходит на литургии в Таинстве евхаристии, когда под видом хлеба и вина верующий принимает в себя частицу тела Христова и каплю Его Крови, поэтому оно именуется также Причащением. Но приобщаться тварное существо может к разным атрибутам Бога. В церковном причащении человек приобщается к такому Его атрибуту, как бессмертие, и делает это сознательно, однако помимо этого Бог приобщает к себе всё живое, не спрашивая его согласия, и приобщает к тому атрибуту, который и делает живое живым — к свободе. Большие рыбы, птицы и пресмыкающиеся оказались той тварью, через которую в мир впервые стало втекать начало свободы. Ползущий по земле динозавр был волен повернуть направо или налево, птица сама решала, взлететь ей или оставаться на земле. Эту свободу они обрели только потому, что Бог вложил в них свою маленькую частицу, тем самым войдя в творимый Им мир.
Пятый день творения был великим днём, вполне достойным глагола «бара» — мир, который до этого был для Творца чисто внешним объектом, теперь перестал быть таким. С этого дня в процесс формирования вселенной начала вплетаться совершенно новая составляющая — феофания, или Богоявление, которая становилась всё более значительной и две тысячи лет назад обрела своё наиболее полное выражение в той потрясшей её свидетелей феофании, которая произошла при крещении Иисуса и которую православная Церковь празднует 19 января. Не заключался ли в этой составляющей весь смысл сотворения мира? К обсуждению этой темы мы вернёмся после того, как наберём достаточно материала.
Слово «душа» в языковой практике получило массу разных значений, но если руководствоваться Священным Писанием, его следует понимать как «жизнь». Слова Христа «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13) надо понимать как «положит жизнь». Входя в тело, душа даёт ему жизнь, когда же она выходит из тела, тело умирает, все биологические процессы в нём прекращаются. Это означает, что у одушевлённых существ, сотворённых в пятый день, жизнь тела (деление клеток, обмен веществ, дыхание и т.д.) производна от жизни души, являющейся первичной данностью, а жизнь души есть жизнь внутренняя, сокровенная, непосредственному наблюдению со стороны не поддающаяся, ибо она нематериальна. А так как душа и жизнь синонимы, то нематериальна и душа. Этого, собственно, и следовало ожидать, поскольку душа есть вложение в тело частицы Бога, а Бог есть чистый Дух, совершенно чуждый всякой плоти, даже самой тонкой.
В романе Лескова «Соборяне» есть такой эпизод. Учитель гимназии, по тогдашнему времени весьма «прогрессивный», водил детей в анатомичку. На следующий день он спрашивает на уроке:
— Вчера были на вскрытии?
— Были.
— Внутренности человеческие видели?
— Видели.
— А душу видели?
— Не видели.
— То-то и оно-то. Значит, никакой души нет, всё это выдумки и суеверия.
В этом диалоге учитель подавил детей своим авторитетом, попросту говоря, взял их нахрапом. Но в своей самоуверенности этот материалист не заметил, что, как говорят боксёры, открылся и подставил себя под удар. Если бы оппонент попался ему чуточку серьёзнее, он не преминул бы восползоваться ситуацией и этот удар нанёс бы, что сразу и решило бы спор. Ведь на самом деле учитель хотел доказать не то, что души нет — он же не мог отрицать наличия в человеке внутренних переживаний, которые мы называем деятельностью души, — а то, что эти переживания материальны, ибо, по его убеждению, «в мире существует только материя», и самым триумфальным для него исходом вскрытия было бы обнаружение в грудной клетке маленького чёрного ящика с золотой надписью «душа». Отсутствие же такого ящичка свидетельствовало о том, что наши мысли, чувства и желания не представляют собой чего-то вещественного, что их нельзя увидеть или пощупать, а это — вода на мельницу не материализма, а идеализма. Добавим, что презумпция нематериальности души сразу снимает неразрешимый для материалиста вопрос о том, как в нашем маленьком мозгу помещается такое бесчисленное количество знаний и воспоминаний — для невещественных реалий, пребывающих вне пространства, нет проблем «тесноты», возникающих лишь в трёхмерном мире.
Только что приведённое рассуждение о нематериальности души, ответив на один вопрос, тут же приводит к другому: как объяснить тот факт, что нематериальная, следовательно, внепространственная душа связывается с конкретной материальной структурой, а именно с центральной нервной системой биологического организма, и становится его душой?
На этот вопрос ответил выдающийся английский нейрофизиолог, нобелевский лауреат Чарльз Шеррингтон (1857—1953). На закате своей почти столетней жизни, умудрённый всеми видами опыта, сделавший ряд важнейших открытий, касающихся деятельности нервной системы, познавший устройство человеческого мозга лучше, чем кто-либо другой на свете, он пришёл к убеждению, что мозг не продуцирует мысли и чувства, а улавливает их подобно тому, как радиоприёмник улавливает звуки, рождающиеся далеко от него в передающем центре. Чтобы приёмник улавливал радиостанцию, в него надо встроить определённую материальную структуру, состоящую из ёмкостей, индуктивностей и сопротивлений: не будь этой структуры, ни музыки, ни голоса диктора из приёмника не доносилось бы. Точно то же самое с центральной нервной системой живых существ: она представляет собой такую структуру из разных типов клеток и тканей, которая оказывается способной «принять» и локализовать эмоции и желания (а у человека и мысли), источник которых находится не просто вне этой структуры, но и вообще вне тварного мира. Думать, будто жизнь существа заключена внутри него самого, так же ошибочно, как полагать, что в радиоприёмнике, из которого льются звуки симфонии, сидит оркестр.
Сотворив в пятый день «живую душу», Бог совершил второй по счёту акт «прививки». В третий день Он к физике привил биологию, теперь к биологии привил психику. Основной характеристикой этой стратегии Божественного созидания является то, что законы, управляющие прививаемым, не отменяют законов, управляющих тем, к чему оно прививается, а лишь добавляются к ним. Вследствие этого большие рыбы, птицы и млекопитающие, сотворённые за триста миллионов лет до нас, соединили в себе физику, биологию и психику, сделавшись трёхприродными. Движение динозавра и его перемещения по земле продолжали подчиняться законам механики, деление его клеток и обмен веществ управлялись теми же законами молекулярной биологии, что и у сине-зелёных водорослей, но плюс к этому их поведением стали руководить некие правила, которые сподручнее всего изучать психологу. Как мы убедимся далее, эта сквозная божественная стратегия так и останется определяющей, и в момент одной из поздних «прививок» Бог сам раскроет тайну своей стратегии, сказав: «не нарушить пришёл Я, но исполнить» (Мф. 5:17) — слово «исполнить» в церковнoславянском языке означает также «дополнить», «пойти в каком-то деле дальше» (сравните «исчерпать» — продолжить черпание до конца).
Однако сотворение мира методом последовательных прививок по принципу «не нарушить» требует согласования на каждом этапе уже имеющихся законов с добавляемыми, иначе добавляемые законы не впишутся в имеющиеся, и произойдёт их нарушение. В частности, законы физики, относящиеся к мёртвой материи, с самого начала должны были быть такими, чтобы в них вписались появившиеся позже законы биологии и психики. Предписывая правила поведения атомам, Творец должен был рассчитать эти правила таким образом, чтобы через миллиарды лет стало возможным образование биологических полимеров — белков и нуклеиновых кислот. Каким образом Бог делает свои расчёты, для нас непостижимо, но, когда учёные в семидесятых годах прошлого века начали их перепроверять, они применили математику. В результате ими был открыт так называемый антропный принцип мироздания — ещё один сигнал, посылаемый Богом тем из людей, которые, имея уши, слышат.
Кому первому пришло в голову поставить перед собой этот вопрос, сегодня установить уже не удастся; одним из претендентов на приоритет можно считать московского профессора Розенталя. Тут понадобилось сочетание трёх факторов: природной любознательности, наличия некоторого досуга и доступа к достаточно мощной ЭВМ. А вопрос был вот какой. Известно, что в законы физики входят некоторые «мировые константы». Четыре из них определяют силы взаимодействия, возникающие внутри материального мира: гравитационная постоянная заставляет притягиваться друг к другу астрономические объекты; электромагнитная задаёт силу притяжения или отталкивания между заряженными частицами; константы сильного и слабого взаимодействий регулируют поведение протонов и нейтронов, собранных, соответственно, в атомном ядре. Эти четыре константы измерены физиками с точностью до многих знаков после запятой, на них и держится наша вселенная такой, какая она есть. А что, если бы все константы или какая-то часть из них были бы немножко другими в своём цифровом выражении?
Уже первые прикидки привели к поразительному выводу. При другом наборе констант вселенная получилась бы непохожей на нашу в самых разных отношениях: возникали варианты как более величественные, так и совсем убогие, но при всём внешнем разнообразии у всех этих виртуальных миров было нечто общее: все они оказывались безжизненными. Сдвинется гравитационная постоянная — не станут образовываться звёзды, и без этих кастрюль не сварятся средние и тяжёлые элементы, необходимые для биополимеров. Оставим постоянную всемирного тяготения прежней, но сдвинем ядерную константу, и внутри звёзд не будет тех реакций, которые дают таблицу Менделеева — кастрюли будут, а пища в них так и не сварится. А самая капризная и чувствительная — электромагнитная константа: до неё даже дотронуться нельзя, тут же всё на земле вымрет.
Чтобы биологическая составляющая мира воспроизводилась, необходим полимер ДНК — «семя, сеющее по роду своему и по подобию своему». Эта линейная двухнитчатая молекула должна обладать достаточной прочностью на разрыв, которая обеспечивается ковалентными связями между звеньями полярной цепи. Но для разъединения двух нитей, что необходимо для считывания информации, связи между нитями должны быть слабыми — именно такими и являются водородные и ван-дер-ваальсовы связи. Наличие двух типов внутримолекулярных связей, а также способность углерода образовывать цепи возможны только при одном-единственном значении электромагнитной константы, и это значение Творец придал ей задолго до того, как на земле появились биологические организмы. Вот эту-то заблаговременную нацеленность физики на биологию и назвали «антропным принципом». Надо сказать, что с формальной точки зрения они переборщили в своём определении: ими было установлено лишь то, что набор мировых констант именно такой, какой обеспечивает возможность образования биологических полимеров, а не появление антропоса-человека. Но интуиция подсказала им правильную формулировку. Пирамида вселенских субстанций изначально замышлена так, чтобы её вершиной, т.е. венцом творения, стал человек. Ни морской планктон, ни деревья, ни рыбы, ни птицы, ни ящерицы, и даже ни появившиеся после них млекопитающие сами по себе Творцу не нужны, и об этом Он сам признаётся в Книге Бытия.
«И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время. И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и воскорбил в сердце Своём. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю» (Быт. 6:5-7).
Это место просто замечательно. Провинились перед Богом только люди, а птицы, гады и скоты никакого преступления не совершили, но и они наметились к уничтожению. Почему? Ответ очевиден: ценность для Творца представляет только вершина пирамиды, и, если вершина не удалась, пирамиду надо отозвать. Отметим ещё один момент: из приведённого текста следует, что Творцу нужен не просто человек, а праведник.
До сих пор мы имели очень хорошее соответствие между Шестодневом и современной научной космогонией: каждый «день» творения подтверждался и дополнялся последними данными науки. Согласованность двух источников — божественного Откровения и человеческого исследования — распространяется и на пятый день. Сотворив живую душу рыб, птиц и рептилий, Бог сказал им: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле», и палеонтология подтверждает, что именно в «пятый день», т.е. после одноклеточных и растений и до млекопитающих, вода, суша воздух наполнились массой одушевлённых существ, самыми яркими из которых были освоившие все три стихии динозавры (в Библии — «гады»). Их доминирование на нашей планете, как это установлено учёными, началось около 230 миллионов лет до наших дней, а 65 миллионов лет назад динозавры внезапно исчезли.
Специалисты по истории земли, а также многочисленные любители разгадывать всяческие «тайны прошлого» каких только гипотез не выдвигали для объяснения ухода динозавров со сцены: в качестве причины выдвигались и катаклизмы, и падение метеорита, и похолодание, и жара, и дефицит пищи, и т.д. и т.п. Но самое простое и естественное предположение почему-то никак не высказывается, хотя оно буквально лежит на поверхности. Чем же оно так не подходит изощряющимся в самых смелых гипотезах умникам? Тем, что оно несовместимо с атеизмом, а эта секта всё ещё столь влиятельна, что монополизировала средства массой информации и не подпускает к ним в неё не входящих. Но если атеисты дают всевозможные объяснения исчезновению динозавров, то почему бы и не принадлежащим к ним не дать своего объяснения, тем более что оно кажется им единственным и полностью снимающим проблему. Динозавры исчезли с лица земли по той элементарной причине, что они выполнили свою функцию в творимом Богом мире, и Бог отозвал их, как потом собирался отозвать всё живое вообще. Творцу не надо было для этого устраивать Всемирный потоп или сталкивать Землю с астероидом, Он действовал точечно, чуточку изменив текст ДНК всех динозавров (может быть, всего несколько десятков «букв»), после чего они просто перестали размножаться. Когда-то Бог сказал им: плодитесь и размножайтесь, теперь последовала иная команда: прекращайте это делать. Я породил тебя, о динозавр, Я тебя и убью.
Почему же ящеры стали лишними существами? Потому, конечно, что должны были уступить место млекопитающим, — этой последней ступени пирамиды, непосредственно на которой будет водружена её вершина. Жить вместе с заполнившими землю драконами звери и скоты не смогли бы, и Бог убрал драконов, передав землю более высокоразвитым существам. Это произошло шестьдесят пять миллионов лет назад в шестой день творения. Но прежде чем перейти к обсуждению шестого дня, давайте попробуем предметно воссоздать в своём воображении то, что происходило в день пятый.
Его начало было ознаменовано сотворением одушевлённых тварей, которых раньше на земле не было. Главной особенностью этих тварей является наличие сложной нервной системы, способной улавливать «звуки иного мира», образующие их внутреннюю жизнь. Но такая структура может разместиться лишь в достаточно большом многоклеточном организме. Откуда же взялись такие организмы?
Конечно, Бог, сотворивший небо и землю из ничего, мог и этих тварей сотворить из ничего. Но внимательно вглядевшись в процесс сотворения мира, можнo заметить одну особенность Творца: Он, насколько это возможно, минимизирует затрату своей созидающей энергии и старается создавать новые формы не из ничего, а из уже имеющихся форм, т.е. акту «бара» предпочитает акт «аса». Этой минимизации, кстати сказать, подчинена и «стратегия прививок», о которой мы говорили выше. Создание сразу готовой сложной живой формы из ничего есть действие намного более энергоёмкое, чем внесение изменений в текст генома, податливые азотистые основания которого чутко резонируют на Божье слово и выстраиваются в соответствии с ним. «Большую рыбу» Бог мог без труда создать из одноклеточной водоросли, переписав её геном таким образом, что она стала икринкой. Другая водоросль перепиской кода ДНК могла быть превращена в миниатюрное яйцо первого ящера. Скорее всего, так и было: ведь в Библии сказано, что рептилий произвела вода!
Если бы какое-нибудь турагентство располагало машиной времени, следовало бы заказать такое путешествие: поехать на 250 миллионов лет назад, а потом развернуться и убыстренным темпом, скажем, со скоростью 10 миллионов лет в час, двигаться вперёд, к нашей эпохе. Картина, развернувшаяся перед нашим взором, была бы потрясающей. Впрочем, мы можем обойтись и без услуг агенства, так как у каждого из нас есть своя машина времени — собственное воображение. Включив его, мы увидим, как в первобытном океане, не содержавшем ничего, кроме планктона, вдруг появились мириады крошечных рыбёшек. Как стайки мальков в летней подмосковной речке, они мечутся в беспредельной водной стихии, заглатывая планктон, из которого сами же вылупились, и, время от времени нерестясь, откладывают икринки чуть больше прежних, которые развиваются в более крупных рыбок. Всё пространство океана кишит этой молодой жизнью, всё оно стало областью её расширенного воспроизводства…
Не успев прийти в себя от этого грандиозного зрелища, мы въезжаем в новое, не менее впечатляющее: на прибрежную полосу суши начинают выползать из моря неисчислимые малюсенькие ящерки, вылупившиеся из рыбных икринок, с подредактированным геномом — Бог произнёс своё слово, ДНК икринок изменила часть текста, и началось массовое нашествие на берег юрких ящерок. Они уползали всё дальше от приливной зоны, и естественный отбор научил их не зарывать свои яйца в песок, а находить для них укромные местечки в лесу. Как и рыбки, от поколения к поколению рептилии становились всё крупнее и разнообразнее по своему облику, но это был уже не естественный отбор, неспособный менять идею вида, а непрерывная работа принадлежащего Творцу редакционно-издательского отдела, адресующего земной биомассе всё новые и новые тексты ДНК в соответствии с изначальным планом возведения пирамиды жизни. На вторые сутки нашего путешествия во времени мы пришли бы в восхищение от колоссальных размеров, которых достигли ящеры, как приходят от них в восторг современные дети, которым мультики показывают игуанодонов, цератозавров и диплодоков. Эти гиганты, заселившие всю землю, протаптывали тропы в девственных лесах, удобряли почву миллионами тонн навоза, и первобытный ландшафт, вначале негостеприимный, становился всё более комфортным для живых существ — даже не таких могучих и тяжёлых, как динозавры. Окультуривая сушу, ящеры старались для себя и своих потомков, но по Промыслу Божьему они работали на тех, совсем других, тварей, которые должны были прийти им на смену. И когда эти твари появились, потомков у динозавров не стало. Здесь нам следует притормозить нашу воображаемую машину времени и пристальнее вглядеться в происходящее. Новыми тварями, упразднившими своим появлением динозавров, были млекопитающие — продукт уже шестого дня творения. Но, расставаясь с пятым, нам важно понять, как они связаны с его фауной. Ответ подсказывает зоология. В Австралии сохранились два архаичных вида млекопитающих — утконос и ехидна, которые отличаются от остальных видов этого класса способом воспроизведения: они откладывают яйца. Если предположить, что первые появившиеся на земле млекопитающие были тоже яйцекладущими, то их вероятный генезис не будет чем-то особенно таинственным.
В какой-то момент (несколько десятков миллионов лет назад) определённый вид ящеров начал нести яйца, из которых вылуплялись уже не ящеры, а млекопитающие: геномы этих яиц подверглись основательной переписке свыше. Как выглядели эти первичные «утконосы», с помощью одной только фантазии представить себе нельзя — тут нужна настоящая машина времени. Но какими бы они ни были, дальше всё пошло с минимальным творческим напряжением: новые виды млекопитающих, всё более совершенные, создавались тем же самым способом, что и в случае с рептилиями, — воздействием Божьего слова на ДНК имеющихся.
Комментировать